- "Добро пожаловать на черный парад", группа MCR, - без промедления ответила Табита.
- Тогда... напой из нее что-нибудь, - подзадорила ее Елена, скрестив на груди руки. - Если ты из будущего, то помнишь хотя бы одну потрясающую песню, которая выделялась бы на общем фоне, и...
- Когда я был маленьким мальчиком
Мой отец взял меня в город
Увидеть марширующий оркестр...
К ее негодованию, Табита снова обошлась без паузы, и придуманные слова, которые она, очевидно, подготовила заранее, были пропеты с тем мягким полушепотом, который появляется, когда подражают чьему-то гораздо более громкому исполнению. Слова следовали в каком-то мерном ритме, который казался подозрительно хорошо выдержанным. Впрочем, Табби - писательница, творческая натура. У нее, наверное, нет проблем с придумыванием стихов, песен и прочего.
- Он сказал: "Сынок, когда ты вырастешь,
Станешь ли спасителем сломленных,
Покалеченных и проклятых?"
Он сказал: "Победишь ли ты их,
Своих демонов, и всех неверующих,
И планы, которые они построили?
Потому что однажды я покину тебя,
Стану призраком, что поведет тебя в лето,
Присоединюсь к черному параду..."
- Ладно... Ты хорошо это продумала, - пожала плечами Елена, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимой. - Ясно. Но ты выдумала это заранее. Это не из будущего.
- Елена, я это не выдумывала, - поддразнивая, улыбнулась Табита. - Если так хочешь, можешь не верить, что я из будущего, но не говори, что все это написала я! Такое чувство, что ты обвиняешь меня в плагиате, или что я приписываю себе чужие заслуги, или что-то подобное. Мне становится не по себе.
- Ну ладно, ты этого не писала, - Елена снова пожала плечами и раздраженно отвела взгляд. - Неважно. Мне все равно. Я по-прежнему не верю тебе насчет путешествия во времени. Вот. Мне ужасно не нравится, что сейчас приходится спорить с тобой из-за такой глупости. Как будто мне мало с чем еще нужно разбираться. Не вижу в этом смысла.
- Что ж, если бы у тебя действительно был друг из будущего, - задумчиво произнесла Табита, - возможно, было бы интересно каким-то образом сводить тебя на встречу с какой-нибудь готической рок-группой, прежде чем он сделает их знаменитыми.
- Готический рок? - скептически переспросила Елена. - Зигги ни разу не упоминала готический рок.
- В те времена всё, возможно, называлось иначе, - сказала Табита. - Альтернативный рок, наверное. До появления эмо, безусловно, еще несколько лет. Я имею в виду, тогда-то я не очень это ценила... но я точно могу продекламировать практически любую песню Evanescence, и даже спеть вступительную часть "My Immortal" (Моего бессмертного), если мы найдем фортепиано.
- Готический рок сделает их знаменитыми, - Елена не удержалась от сарказма в голосе. - Среди кого?
Насколько она могла судить, сама она была лишь одной из трех учеников школы Спрингтона, которые придерживались стиля, который хотя бы отдаленно можно было назвать мрачным и задумчивым, а уж первокурсницей точно единственной. Каждое ее общение с Зигги в фэрфилдовской Hot Topic показывало, что такие, как они, всегда были одиночками и изгоями. Мысль о том, что песня готов может стать популярной, казалась ей странной и противоречащей здравому смыслу, и чем больше она об этом думала, тем больше приходила к выводу, что Табита несет полную чепуху.
- На самом деле, для всех, - Табита не могла сдержать волнение в голосе. - Evanescence. Они станут популярными, я имею в виду пятьдесят миллионов проданных альбомов. В любом случае, где-то к 2040-му году, когда я наткнулась на видео о них. Они становились платиновыми несколько раз. Песня Bring me to Life печально известна тем, что ее заиграли на радио еще в... 2003? Может быть, в 2004. Но прямо сейчас? Даже не думаю, что о них кто-то слышал.
- Подожди, значит... они уже существуют, но еще не стали популярными? - уточнила Елена. Если это настоящая группа, она должна была их где-то слышать. Если они не станут знаменитыми в ближайшие несколько лет, Табита что, просто заявит, что ход событий, должно быть, просто изменился? Придумает какое-нибудь оправдание? Я все больше сомневаюсь во всем, что она говорит. Все слишком подозрительно.
- Да. Сейчас, думаю, они просто выступают на крошечных площадках в Литтл-Роке, штат Арканзас, - пояснила Табита. - Что-то вроде крошечных кафе. Баров. Может, все еще под другим названием, похоже, было Childish Intention (Ребяческое намерение) или Stricken (Удар). Черт, Эми Ли, наверное, сейчас ненамного старше нас. Ей должно быть... здесь, в 98-м, шестнадцать или семнадцать?
- Арканзас, - повторила Елена; часть ее скептицизма улетучивалась по мере того, как в ее голове начали проясняться мысли. - Это... ладно, это не так уж далеко. Как ты говоришь... если то, что ты говоришь, верно, то как мы вообще можем это использовать?
Табита, в чем смысл твоей выдуманной истории?
- Не можем, ответила Табита, беспомощно разведя руками. - Совершенно никак. Знаю, что это ирония, ведь они -- один из немногих моментов, которые я достаточно хорошо помню, чтобы суметь украсть их песни и все остальное, зная будущее. Но совершенно не собираюсь этого делать. Я люблю Evanescence, и никто другой не сможет исполнить эти песни с такой силой, которую в них вложила Эми Ли.
- Я не предлагаю что-то красть, - осторожно пояснила Елена. - Просто может быть какой-то способ или какой-то разрез сделать что-то, зная будущее, если уже известно, что у них будут хиты. Верно? Возможно, это даже могло бы принести им какую-то пользу.
- Почему бы нам сначала не посмотреть, понравятся ли они тебе? - предложила Табита. - Мы можем... сделать несколько звонков, или что-то в этом роде - ух, без хорошего интернета все становится такой головной болью. Выясним, когда и где они выступают, и съездим как-нибудь в ближайшее время посмотреть на Evanescence вживую. Хочешь, я попробую немного для тебя спеть?
- Обязательно, - ухватилась за предложение Елена. - Разумеется. В зале собраний стоит пианино, которым мы, вероятно, сможем воспользоваться. Сюда.
Табита побледнела. - Ладно. Да. Только предупреждаю - на самом деле на настоящем пианино я играть не умею. Обучение игре на фортепиано было одной из первых завлекалок с голограммами, и, честно говоря, большинство занимались этим как игрушкой. Только на белых клавишах, и я училась играть только отдельные легко запоминающиеся фрагменты - начало Моего Бессмертного, базовый рифф "Лебединого озера". Такие вещи, как сильно упрощенная "Скажи так"Доджаката (Say So Dojacat's), "Малакса" Арно (Malaxa by Arnault) и мотив Сплетницы (Tattletale's) из Червя (Worm). Вот и все мои умения в игре на фортепиано.
- Что значит...? - спросила Елена.
- Я просто хочу сказать - снизь ожидания до минимума, - поморщилась Табита. - Я много лет не занималась ничем подобным.
- Но ты сможешь это спеть или нет? - спросила Елена. - Давай.
- Думаю да, - Табита пожала плечами. - Собственно, пела я неплохо, но не думаю, что это было что-то особенное. Надеюсь, получится достаточно хорошо, чтобы ты поняла суть.
Елена привела подругу в большую общую комнату, где прихожане собирались по гораздо менее официальным поводам. Сегодня это было широкое открытое пространство с десятками сложенных и убранных в сторону столов, несколькими сотнями стульев, аккуратно составленных в десять рядов в ближайшем углу, и сценой у дальней стены.
Елена со скептическим видом наблюдала, как Табита, экспериментируя, нажимает на клавиши пианино и несколько минут издает странные, не слишком музыкальные звуки.
- Ладно... я наврала, - морщась, сказала Табита. - Прошло слишком много времени... Я могу исполнить начало "Моего Бессмертного" и кусочек темы Сплетницы. Если бы у меня было несколько часов, я, наверное, смогла бы вспомнить "Лебединое озеро". "Малакса" и "Скажи так" не обсуждаются, я помню только, что та начиналась с трех пальцев вот так, а потом правой рукой я вроде как делала... что-то вроде этого? Уже не помню точно. Судя по всему. Погоди, сейчас посмотрю...
- Какая из них в стиле готик-рока станет хитом? - спросила Елена, не в силах понять, не тянет ли просто Табита время.
- "Мой Бессмертный", - ответила Табита, окидывая окружающих стеснительным взглядом. - Я... эээ... Мне можно здесь петь? Может получиться несколько громко.
- Просто пой ее тихонько, - пожала плечами Елена. - Ну как?
- Хм, - Табита с сожалением покачала головой и неловко снова поставила пальцы на клавиши. - Я могу спеть "Моего Бессмертного", но я не могу петь его тихо. Баллады так не звучат, я не могу не форсировать голос.
- Давай, попробуй, - сказала Елена; стараясь не выдать свое нетерпение, она оглядела помещение. Возле двери, отделяющей зал от кухни, стояло всего несколько взрослых женщин, и их, казалось, совсем не интересовало, чем они с Табитой заняты. - Если нас попросят перестать, мы перестанем.
Прочистив горло и в последний раз размяв тонкие пальцы, рыжая девушка аккуратно поставила их назад на слоновую кость клавиш и начала играть. Мелодия Елене была незнакома, но звучала она... приятно, и Табита на этот раз, казалось, играла увереннее, держа темп и делая необходимые паузы, что заметно улучшило звучание пьесы по сравнению с предыдущими попытками. Однако звучит не очень-то похоже на рок, правда? Если...
- Я так устала быть здесь...
Медленно произносимые слова прозвучали на весь зал, заставив Елену удивиться и мысленно оценить подругу еще раз.
Каждое слово ощущалось непостижимо тяжелым, полным печали и боли, а когда их поддержали звуки фортепиано, все подозрения о том, что эту песню Табита сочиняла на скорую руку, исчезли. Она определенно откуда-то ее знала, текст и мелодия дополняли друг друга слишком хорошо, чтобы это могло быть какой-то подтасовкой. Обе взрослые женщины в другом конце зала прервали свой разговор и повернулись к ним. Табита пела уже в полный голос, и переход от ее обычного голоса к тому, в который она вкладывала эмоции, просто ошеломил.
- Подавленная всеми своими детскими страхами
И если тебе нужно уйти
Я бы хотела, чтобы ты просто ушел
Потому что твое присутствие здесь все еще длится
И не оставляет меня...
На последних словах Табита начала по-настоящему входить в роль, и вся масса эмоций, которые она вкладывала в исполнение, выплеснулась наружу, наполняя пространство энергией. По телу Елены от волнения побежали иголочки, и волоски на руках встали дыбом. Это... да...
- Кажется, эти раны никогда не заживут, эта боль слишком реальна
Время не в силах стереть так много...
К этому моменту Табита, видимо, исчерпала все свои знания о партитуре песни, и просто уронила руки на колени, продолжая петь. Впрочем, казалось, что исполнение вполне могло продолжаться и без аккомпанемента -- просто потому, что Табита смогла вложить в песню столько своей души, да еще и с такой страстью. Глаза девушки были плотно закрыты, она полностью отдалась исполнению этой потрясающей баллады, и, по крайней мере для Елены, она звучала невероятно.
- Когда ты плакал, я вытирала твои слезы
Когда ты кричал, я прогоняла твои страхи
И я держала тебя за руку все эти годы
Но у тебя по-прежнему есть... вся я
Снова зазвучала запоминающаяся мелодия фортепиано, и Елена поняла, что к ним подошли обе дамы из церкви. Женщины с одинаково ошеломленными лицами переводили взгляд с Табиты на Елену и обратно, не решаясь прервать неожиданное выступление. Елена заметила, что в другом конце комнаты, далеко за спиной Табиты, миссис Мур открыла дверь и сунула голову внутрь, выглядя столь же озадаченной.
- Ты взял меня в плен своим резонирующим со мной светом
Сейчас я привязана к жизни, которую ты оставил позади
Твое лицо преследует меня в моих когда-то сладких снах
Твой голос лишил меня остатков благоразумия
Кажется, эти раны никогда не заживут
Эта боль слишком реальна
Время не в силах стереть так много...
Елена сама смотрела ошеломленно, но по другим причинам - баллада, которую выбрала для исполнения Табита, нашла в ней отклик, ее бросило в дрожь, стоило только ее услышать. Переживая ее. Теперь она поняла, что имела в виду Табита: это была не та композиция, которую можно петь небрежно или вполголоса - в ней было что-то оперное. Чем бы эта песня ни была, кем бы она изначально ни была создана, Елена почувствовала с ней связь, ту связь, которую она надеялась найти, слушая сборники, записанные для нее Зигги. Те узы так и не возникли, но эта песня взяла ее душу в тот самый плен, о котором она и не подозревала, и о котором всегда мечтала.
К тому моменту, когда она пришла в себя, Табита допела оставшуюся часть песни, и Елена на минуту застыла в оцепенении, пока миссис Мур, другие женщины, которые были с ней раньше, и еще одна пришедшая в зал семья поздравляли Табиту.
- Ну... Елена, что ты об этом думаешь? - спросила ее Табита с сияющей улыбкой. - Думаю, это была моя лучшая попытка спеть... вообще когда-либо! Все еще не дотягиваю до Эми Ли, а моя игра на фортепиано, да, лучше о ней вообще не вспоминать, но ты вроде как смогла почувствовать посыл...
- Табита... это было потрясающе, - осторожно акцентировала Елена. - Кто это - Эми Ли? Как мы можем найти ее музыку? Я хочу ее послушать, услышать ее саму, услышать оригинал. Если то, что сейчас было, не дотягивает...
Елена отошла от Табиты погруженная в себя, когда девушка снова заиграла на фортепиано мелодию для своих родителей; миссис Мур подсела к ней на деревянную скамью, а мистер Мур склонился над ними обеими. Невероятной силы слова песни все еще звучали в ее душе, и Елене нужно было запечатлеть их в памяти, время, чтобы осмыслить их, разобраться, каким волшебным образом они влияли на ее чувства, настолько полными жизни они казались. В следующий раз мне нужно взять с собой магнитофон.
Общий зал постепенно заполнялся прихожанами, и, судя по всему, женская группа изучения библии, которая обычно собиралась сразу после службы, ненадолго отложила свое занятие, чтобы с волнением собраться вокруг новой семьи, сидящей у пианино. Тот факт, что ее собственная мать пропустила выступление Табиты и, как и большинство остальных, не имела ни малейшего преставления, как хорошо девушка умеет петь, показался... удручающим. Как будто...
Елена напряглась, услышав знакомые голоса.
Она обернулась: в дальней от пианино конце комнаты стояла ее мать со своими подругами Синди и Мелиссой, и смотрела на обеих в совершенной ярости. Когда Елена направилась к ним, ощущение необыкновенности музыки растаяло, но то впечатление, которое она оставила, что-то в девушке, казалось, изменило, или даже открыло ей в себе. Ей хотелось немного побыть одной, чтобы по-настоящему разобраться в том, как все это на нее повлияло, но сначала она ощутила внезапное желание кое-что сделать.
- ...И у нее есть маленькая дочка! - громко шептала тетя Синди. - На вид она примерно ровесница Елены, так что Шеннон, должно быть, сразу же забеременела, как только ...
- Ну разумеется так! - с язвительным смешком вмешалась миссис Мелисса. - Я так и сказала. Я всегда это говорила - единственный для нее способ попасть в Голливуд - это лечь на спину. Раздвинув ноги...
- Мелисса, - снова предостерегла ее миссис Зилбо. - Прекрати. Ты не знаешь, о чем говоришь. Пожалуйста, просто... следи за тем, что говоришь, когда...
Елена подошла вплотную, и вместо дружелюбной, но этикетной улыбки или чопорного смирения, которое демонстрировала ранее, она посмотрела на миссис Мелиссу сверху вниз. Со своей стороны миссис Мелисса выглядела кроликом, попавшим в свет фар, и после того, как она совершила ошибку, встретившись с Еленой взглядом, все, что она смогла сделать, это смущенно повернуться к тете Синди за поддержкой.
- Это будет проблемой? - требовательно спросила Елена.
- Похоже, единственная проблема, Елена, это твои манеры, - брови тети Синди с вызовом приподнялись. - Мы говорим с твоей матерью.
- Вы две станете создавать проблемы семье моей подруги? - Елена пошла напролом. - Вы двое из всей общины, кто не старался их принять. Вообще. Вместо этого вы бросаете неприязненные взгляды и перешептываетесь друг с другом; так что... есть ли проблема?
Скрестив руки на груди, Елена тут же шагнула вперед, чтобы заслонить от них сутолоку у пианино. То, что она встала между ними и Мурами, походило, по крайней мере, на проявление солидарности, и Елена ощутила легкий прилив удивления и гордости, когда ее мать тут же к ней присоединилась. Как правило, ее мать с миссис Мелиссой и тетей Синди были, что называется, не разлей вода, и тех, казалось, ошеломила ее явная поддержка этой дерзкой черноволосой девчонки. Ощутив, что ситуация изменилась уже не в их пользу, миссис Мелисса помрачнела, с трудом сдержав негодование, но стало ясно, что уступать в этой ситуации она не собирается.
- Что тебе взбрело в голову, что ты считаешь допустимым так со мной разговаривать? - отчитала ее миссис Мелисса, переводя недоверчивый взгляд с Елены на миссис Зилбо. - Ты не знаешь, кто на самом деле эта женщина, что она собой представляет, где была и что делала. Тебе всего четырнадцать. Мы ходим в эту церковь двадцать лет, и только из-за того, что мы не бросаемся целовать ей ноги...
- Вы думаете, что узнали маму моей подруги, - оборвала ее свирепым взглядом Елена. -Нет. Она просто хотела прийти на богослужение со своей семьей куда-нибудь, где ее никто не осудит, и подумала, что пресвитерианская церковь Спрингтона - подходящее для этого место.
Елена переводила взгляд с миссис Мелиссы на тетю Синди и обратно, обдавая холодом.
- Видимо, она ошиблась, - решила Елена, выражение ее лица стало жестким, и она отвернулась, не осмеливаясь посмотреть на мать. - Может быть, какая-то другая церковь города окажет им истинно христианский прием?
Так вот оно каково - быть бунтаркой, какой я и должна быть?
Она уже решила вступиться за Табиту, и если это означало выступить против подруг матери и стать причиной вражды, то так тому и быть. Елена не хотела сейчас видеть мамино лицо, потому что боялась, что увидит неприятное выражение или застывшую маску, что ее мама будет пытаться сгладить углы и уговаривать своих подруг изменить взгляд на ситуацию. Что ее мама расстроится из-за нее и решит, что она ведет себя по-детски.
Вместо этого миссис Зилбо одарила Елену ошеломляюще гордой улыбкой.
Ладно... понятия не имею, что должна сейчас испытывать, скрыв свое недоумение, Елена постаралась удержать невозмутимое выражение лица. Но теперь я по крайней мере знаю, что определенно что-то чувствую.
--------------
Примечания: Песня "Добро пожаловать на черный парад" группы My Chemical Romance (MCR)