Софья Ивановна с дурным предчувствием смотрела на бескрайнюю тундру. В тех краях у местных была такая поговорка: чем лучше транспортное средство, тем дальше придётся идти назад, если оно сломается. Вечная мерзлота и без того была беспощадна. Теперь же, когда она оттаивала, она стала просто коварна.
Она возглавляла колонну из восьми российских вездеходных шестиколесных автомобилей «Трэкол». Шесть дней они бороздили бескрайние сибирские просторы по прямой на восток.
Семь транспортных средств перевозили топливо, припасы и лабораторное оборудование.
В восьмом хранились инструменты и детали, необходимые для оснащения всего конвоя мощными гусеничными лентами. Пока в этом не было необходимости.
Всего несколько лет назад эта земля была покрыта льдом, и так продолжалось тысячи лет.
Ситуация менялась.
Она прислонилась лбом к окну.
Президент позвонил ей лично накануне отъезда. Это должно было продемонстрировать поддержку, но лишь усилило её беспокойство. Никто, что бы они ни говорили, не хотел звонка из Кремля. Она чувствовала себя Фродо под надзором Саурона.
«Наша тундра нагревается в два раза быстрее, чем в Северной Америке», — сказал президент.
София прекрасно это понимала. Казалось, глобальное потепление — ещё одна война, в которой России придётся вести себя как аутсайдеру.
Будучи руководителем Института мерзлотных патогенов, секретной лаборатории, расположенной на территории военно-промышленного комплекса в Екатеринбурге, она была одним из секретных орудий Родины на этом новом фронте. Темной лошадкой, которая уравняла бы шансы.
«Моя маленькая Катюша», — называл ее президент.
Она не знала, что на это сказать.
«Что говорят наши американские друзья?» — спросил её президент. «Когда жизнь обращается с тобой как с дерьмом, пей лимонад?»
Это было не совсем так, но она поняла суть.
«Спутниковые телефоны еще работают?» — спросила она Василия.
«София, расслабься», — сказал он.
Василий Устинов был её заместителем в институте, хотя внешне на это не походил. Он не был человеком, привыкшим носить лабораторный халат, и не носил коричневый вельвет с заплатками на локтях, как это нравилось другим высокопоставленным правительственным учёным.
Он вырос на Кавказе и носил непослушную гриву чёрных волос и ещё более непослушную бороду. Это делало его похожим на нечто среднее между Че Геварой и Джеком Воробьём. Создавалось впечатление, что он мастерски владеет автоматом Калашникова. Поездка с ним на климатическую конференцию в Швецию несколько лет назад стала для меня уроком по составлению профиля сотрудника службы безопасности аэропорта.
Несмотря на все это, он был лучшим специалистом по сибирской язве, которого страна подготовила за последнее поколение.
«Мы в тысяче шестистах милях от ближайшего аэродрома», — сказала София.
«И если что-то пойдёт не так, они сразу же придут за нами. Мы для них — главный приоритет», — сказал он.
Она кивнула.
По правде говоря, её беспокоила не отдалённость, а сама суть миссии. Никто не становится врачом, потому что хочет убивать людей.
Она и Василий сидели в передней машине, а за ними — ещё четверо учёных из института и двенадцать вооружённых солдат, прикреплённых к их охране. Она понятия не имела, от чего эти солдаты должны их защищать. Похоже, и они сами не знали.
«Они следят за нами, — сказал Василий, впервые увидев их. — Следят, чтобы мы не сделали ничего… непатриотично ».
София знала, что он прав.
Из Якутска их переправили на север по реке Лена на военной барже, корпус которой выдерживал удары льда толщиной в три фута. Это обнадёживало. Для человека, возглавлявшего смелые научные экспедиции, Софья была на удивление робкой на открытой воде.
Река была огромной даже по сибирским меркам. Местами она достигала более пяти миль в ширину, и через неё не было ни одного моста. Баржа доставила их на север, к притоку Вилюя, где Софья с радостью ступила на твёрдый сланцевый пляж восточного берега реки.
Они находились в глубине территории Республики Саха, одной из двадцати двух республик, признанных в составе Российской Федерации. Она занимала более миллиона квадратных миль, примерно треть площади континентальной части США, и на всём этом пространстве находился всего один город – Якутск, который соперничал с Норильском за звание самого холодного города на Земле.
Местность представляла собой сплошную вечную мерзлоту, которая, в отличие от остальной Евразии, не оттаяла после окончания последнего ледникового периода. Веками охотники и исследователи находили здесь останки странных, давно вымерших существ. В тающей вечной мерзлоте они обнаружили прекрасно сохранившиеся степные пони, мамонтов, превосходящих по размерам любое современное наземное животное, и шерстистых носорогов с рогами длиной более метра.
София прищурилась через лобовое стекло и представила себе стадо мамонтов, бредущих по льду. На отдалённых островах Латпева эти огромные создания дожили до удивительно недавних времён. Спустя долгое время после того, как друиды построили Стоунхендж, а все главные пирамиды Египта были завершены, мамонты всё ещё бродили по острову Врангеля далеко на севере.
«Чего бы я не сделал ради горячего душа», — сказал Василий.
София кивнула. «И настоящая кровать».
С момента выхода из реки они набирали высоту почти незаметно. Из-за этого двигатели работали на пределе своих возможностей, а шум и вибрация усугубляли её усталость.
«Что он сейчас делает?» — спросил Василий, глядя в зеркало заднего вида.
София обернулась. Командир эскорта Петров мигал им из машины позади.
Василий остановился, и София открыла дверь. Она сомневалась, что на тысячу миль вокруг слышен хоть какой-то звук, кроме шума двигателя. Такое одиночество само по себе было силой. Оно давило на неё.
Когда она была ребенком, родители взяли ее в круиз по Черному морю.
Ночью, когда берег исчезал из виду, она пугала себя, представляя, как прыгает с корабля и остаётся одна в воде. Кто знает, что таится в этих глубинах?
То же чувство она испытывала и в тундре.
Ночью, оставаясь одна в палатке, она видела кошмары о том, как конвой уходит без неё. Как бы ни было холодно, ей приходилось выглядывать наружу и проверять, на месте ли остальные палатки.
«Доктор Ивановна», — позвал Петров по рации.
"Что это такое?"
«Мы достигли геотега. Это мой маркер».
Она выпрыгнула из машины, и её ботинки на пятнадцать сантиметров утонули в слякоти. Это был тот самый момент, которого она ждала. Она залезла в машину и вытащила рюкзак. Внутри был конверт с печатью президента.
Она отнесла его Петрову.
"Что это?"
«Как это выглядит?»
Его глаза расширились, когда он увидел печать. Он открыл её и прочитал приказ. София знала, о чём там говорилось. Учёные должны были идти одни.
«Мы разобьем здесь лагерь, — сказал Петров, — и подождем вас».
«Очень хорошо», — сказала София.
Он сел обратно в машину и вернулся с полимерным чехлом для оружия.
Он положил его на капот своего автомобиля и открыл защелку.
Внутри находились шесть единиц табельного оружия государственного образца.
«Зачем нам это нужно?» — спросила София.
«Защита».
«Защита от чего?»
Петров пожал плечами. «Монстры?» — спросил он.
София закатила глаза и схватила кейс. Она подала знак остальным четырём учёным следовать за ней, и они вместе побрели к головной машине.
«Вот оно», — сказала она им. «Вот для этого мы и тренировались».
Василий открыл специальный отсек для хранения, содержащий средства индивидуальной защиты, и они облачились в экипировку. Затем они вернулись к своим машинам, завели двигатели и проделали последний участок пути без солдат.
Когда София увидела массивные грудные клетки, торчащие из снега, у неё перехватило дыхание. Они были похожи на корпуса затонувших кораблей.
«Это кладбище», — сказал Василий.
Сердце Софии забилось. Спутниковые снимки военные получили почти год назад, и им пришлось ждать, казалось, целую вечность, прежде чем сложились подходящие условия для попытки.
Сначала она предлагала прилететь на вертолете, но генералы были против.
«Мы не можем так рисковать», — сказал Евченко. «Если есть какое-то заражение, я не хочу, чтобы его везли обратно в Якутск на вертолёте. Мне нужен медленный сухопутный конвой».
Он имел в виду, что если София и её команда не уберут образцы должным образом, он хотел, чтобы они умерли в одиночестве в тундре, без риска заражения. Она не могла его винить. При таких температурах споры сибирской язвы могут находиться в состоянии покоя тысячи лет. Если среди этих туш действительно присутствовал какой-то первичный штамм бациллы, как показывали стада мёртвых оленей на спутниковых снимках, были все основания для опасений.
Чего никто из членов команды не знал и что ее так беспокоило, так это предположение президента, которое изначально исходило от какого-то сумасшедшего из лаборатории ГРУ в Москве, о том, что в тушах может быть также обнаружен штамм древнего вируса.
Обнаружение ранее неизвестной бактерии сибирской язвы может стать началом новой масштабной российской программы по созданию биологического оружия. Такова была официальная цель их миссии, и это поначалу тревожило Софию. Но что действительно лишало её сна по ночам, заставляло просыпаться в поту и заставляло задуматься о каких-то радикальных мерах, так это звонок президента в последнюю минуту.
«Никому не говори», — сказал он.
«Но, сэр. Вирус, он заразен. Он передаётся от человека к человеку. Мы никак не сможем использовать его на поле боя».
«Оставьте эти детали генералам, — сказал президент. — Мне не нужно напоминать вам, что поставлено на карту».
«Нет, сэр».
«Пусть команда ищет палочку сибирской язвы. Но ты, София, — секретное оружие. Я хочу, чтобы ты искала вирус».
«Вирусу нужен носитель, сэр. Он ни за что не выживет здесь за все эти столетия».
«Просто проведите тесты, доктор. Когда речь идёт об этом тающем льду, всё возможно».
Когда следующая машина поднялась на вершину холма, из динамика громко раздался голос ее лаборанта.
«Целое стадо», — взволнованно сказал он.
Их были сотни.
«Исходя из этого, мы смогли реконструировать весь геном», — сказал Василий.
София мрачно кивнула, ей бы ничего большего и не хотелось, но это была военная экспедиция.
«Всем перепроверить свои костюмы», — сказала она. «Нас не пустят обратно на баржу, если будет хоть малейший намёк на загрязнение».
По мере приближения к месту, кости мамонтов поднимались всё выше и выше. Движущаяся и тающая вечная мерзлота глубоко под ними вытолкнула их на поверхность после тысячелетий идеальной сохранности.
Василий остановил машину в ста метрах от ближайшей туши, и остальные остановились рядом. Все смотрели с благоговением.
Солнце светило косо, отбрасывая жуткие тени грудных клеток и бивней, а вокруг них, словно пылевые вихри, кружились снежные вихри.
Первозданное кладбище.
Сохраняющие первичные зародыши.
Микробиологу трудно представить себе более зловещее зрелище.
2
Мужчина ростом семь футов и весом в триста фунтов, с мускулами размером с юконский картофель и шеей толщиной с покрышку колеса, нанес мощный удар.
Человек, в которого он целился, сделал легкий шаг назад, выйдя за пределы досягаемости.
«Ты маленькая сучка», сказал здоровяк.
Другой мужчина был ловким и быстрым. Он был одет в зелёную армейскую футболку и двигался, словно человек, прошедший через большую часть боевой подготовки.
К его рубашке были прикреплены солнцезащитные очки Ray-Ban, которые он положил на стойку бара для сохранности.
«Лэнс», — сказал бармен, — «не делай этого».
Лэнс на секунду взглянул на бармена, а затем снова на большого парня.
«Иди ко мне, приятель», — сказал он, маня его руками. «Иди ко мне».
«Я заставлю тебя пожалеть, что ты родился», — сказал здоровяк, делая рывок вперед.
Лэнс увернулся.
«Пожалуйста, Лэнс», — сказал бармен.
Лэнс повернулся к нему. «Смотри на эти солнцезащитные очки», — сказал он.
Здоровяк снова замахнулся. Лэнс уклонился, а затем толкнул его в сторону, куда его уже несло по инерции. Он врезался лицом в бар, сбивая бутылки «Будвайзера» на пол.
«Хватит!» — крикнул бармен.
Лэнс пожал плечами, когда здоровяк поднялся на ноги и снова бросился на него. В тот же момент его спутник замахнулся бильярдным кием и ударил Лэнса по голове.
Лэнс поймал кий и потянул его к себе. Тот, держась за него, потянулся за ним. Лэнс ударил его по лицу и отступил назад, чтобы увернуться от здоровяка.
«Лэнс, пойдём», — сказал бармен. «Мне придётся за всё это заплатить».
«Я не начинал», — сказал Лэнс, когда здоровяк снова набросился на него, на этот раз опрокинув стол и разбросав еще больше напитков.
«Черта с два ты этого сделал».
«Я просто поговорил с ней», — сказал Лэнс.
Он взглянул на девушку впервые с начала ссоры. Она выглядела как всегда. Он знал это, потому что наблюдал за ней неделями, проезжая мимо её дома, заходя в бары, где она бывала. Она заметила его, возможно, даже знала, кто он, но они так и не разговаривали.
На ней были сетчатые чулки, доходившие до самой ягодиц, и кожаные сапоги, словно сошедшие с сайта БДСМ-фетишей. На запястье красовалась татуировка в виде красного наконечника копья с чёрным кинжалом и надписью «Airborne» над ним.
«Ты подошёл прямо к ней и сказал, чтобы она пошла с тобой», — сказал здоровяк. «Прямо у меня на глазах».
«Успокойся», — сказал Лэнс, но он никого не успокаивал.
«Успокойся?» — сказал здоровяк.
«Я просто спросил, как у нее дела».
Этот здоровяк не мог поверить своим глазам. Никто не мог ему противостоять, даже копы. Он контролировал наркотрафик в Русвилле, Чиф-Маунтин и нескольких других небольших пограничных переходах. Люди знали, что с ним лучше не связываться.
«И что навело вас на мысль пойти и сделать это?» — спросил он.
Лэнс не знал, что сказать. Он посмотрел на девушку, а затем снова на здоровяка.
Он обратился к бармену за поддержкой, но тот ее не оказал.
«Посмотрите на нее», — сказал Лэнс.
Он сказал это всем в зале, бармену и парням во фланелевых рубашках и тимберлендах у бильярдного стола. Он сказал это девушке. Слова прозвучали не так, но он не знал, как ещё выразиться.
Ответила девушка. Она вынула жвачку изо рта и сказала:
«Что за херню ты сказал?»
Её голос был резким. От одного его звука у Лэнса во рту появился привкус пепельницы.
Он оглядел ее с головы до ног, затем посмотрел на остальных парней в баре.
«Этого не может быть», — сказал он.
« Что , — многозначительно спросила девушка, — не может быть правдой?»
Лэнс пожал плечами. «Всё, что угодно».
«Что-нибудь из чего ?»
Лэнс покачал головой, но девушка настояла.
«Нет», — сказала она. «Если хочешь что-то мне сказать, имей смелость сказать это мне в лицо».
«Ладно», — сказал Лэнс. Он сделал рукой движение вверх-вниз, словно молотком. «Ты выглядишь так, будто сосёшь ради мет».
Глаза девушки сузились. Она была хорошенькой, даже красивой, но образ жизни давал о себе знать. Вокруг глаз виднелись синяки, побледневшие, но ещё неделю назад они были очень сильными. Здоровяк её избивал.
Лэнс вспомнил её первую фотографию, которую он увидел. Ей было не больше четырёх или пяти лет, она была счастлива до безумия, сидя на коленях у отца.
«Тебе не нужно быть с этими ребятами», — сказал он.
Девушка закатила глаза. «Кто ты такая, чтобы говорить, что мне нужно?»
Мужчины, которые были с ней, были старше её. Лэнс оценил их на сорок. Они были в одинаковых куртках с эмблемой своей банды. Лэнс знал, что они возили наркотики на юг из Канады. Китайский фентанил.
Иногда они также переселяли китаянок, размещая их в публичных домах и массажных салонах по всей северной Монтане.
Вот что они с ней делали. Дрочка для лесорубов и скотоводов. Может, и какие-нибудь дополнительные услуги, если зарплата была.
Она, конечно, была одета соответствующе, в сапогах доминатрикс и с надписью «трахни меня».
кожаная юбка.
Но её взгляды не запомнятся надолго. Жизнь в её глазах тоже не задержится. Эти мужчины причинят ей такую боль, что она никогда не заживёт.
Не ее тело.
Не ее душа.
Ещё полгода, и искра в её глазах погаснет. Шесть лет — и даже им она станет не нужна.
«Ты пойдешь со мной, Сэм», — сказал он девушке.
Её глаза вспыхнули. Она удивилась, услышав своё имя. Ей захотелось узнать, откуда он его знает.
«Сэм?» — сказал здоровяк.
У них было для неё своё имя. Лэнс тоже знал, как оно называется.
Конфеты.
«Пошли», — сказал Лэнс. «Пора уходить».
«С вами?» — спросила она. «Мистер, я не знаю, кто вы».
Он не отрывал от неё взгляда. Он не хотел её потерять.
«Ты знаешь, кто я, Сэм», — сказал он.
Она посмотрела на него. Он знал, что она знает. Он не мог быть кем-то другим. Никто другой не придёт за ней. Никогда. Вот оно. Вот она, кавалерия.
Она перевела взгляд с Лэнса на большого парня, затем на друга большого парня, который лежал на полу, прикрывая нос рукой, из которого текла река крови.
«Выбейте ему зубы», — сказала она.
Здоровяк бросился в атаку, словно бык. Лэнс пригнулся, позволив ему врезать кулаком прямо в кирпичную стену. Тот взвизгнул от боли. Лэнс схватил его за запястье и согнул его так, что тот почувствовал хруст.
Ему хотелось убить этого человека. Эта мысль промелькнула в его голове. Это было бы так просто. Рвёт за шею.
«Достаточно, Лэнс», — сказал бармен.
Лэнс позволил мужчине упасть на пол. Тот тяжело упал и в агонии схватился за запястье. Его приятель лежал рядом с ним, лицо его было настолько залито кровью, что он побледнел.
Девочка просто стояла и смотрела на все это, не произнося ни слова.
Лэнс посмотрел на бармена с извиняющимся видом.
«Я не хочу этого слышать», — сказал бармен.
Лэнс повернулся к девушке.
«Ты пойдешь со мной», — сказал он.
«А-а-а», — сказала она, качая головой.
Здоровяк попытался встать, но Лэнс поднял ногу и ударил его по лицу. Мужчина упал без сознания.
Другой парень сделал движение, и Лэнс спросил: «Хочешь присоединиться к нему?»
Мужчина покачал головой, и Лэнс отвернулся, затем, передумав, развернулся и тоже ударил его ногой в лицо.
Бармен снова заговорил: «Лэнс, убирайся отсюда к черту, пока я не вызвал полицию».
Лэнс полез в карман и положил на стойку немного денег – примерно столько, чтобы покрыть ущерб, – что, по его мнению, было справедливо. Он взял солнцезащитные очки и прикрепил их обратно к вороту рубашки.
Он посмотрел на бармена, на котором была футболка Американского союза защиты гражданских свобод (ACLU) с символикой кампании протеста против смертной казни, проводившейся несколько лет назад.
«Я думал, что у вас, либералов, все сердца кровоточат», — сказал он.
«Иди на хер», — сказал бармен.
«Трахнуть меня?»
«Ты труп, Лэнс. Мне всё равно, где ты служил. Эти ребята застрелят тебя прямо на улице».
Лэнс посмотрел на два бесчувственных тела. Казалось, они не собирались в ближайшее время доставлять ему неприятности.
«Думаю, мне придется рискнуть», — сказал он.
Он повернулся к девушке.
«Мне всё равно, даже если мне придётся тебя нести. Ты пойдёшь со мной».
3
Сэм молча сел в пикап Лэнса.
Он забрался к ней в машину и разбил окно.
На приборной панели у него лежала пачка сигарет, и он закурил одну. Он предложил их Сэм, но она проигнорировала его.
Он завёл двигатель. Ночь была холодная, и он включил печку на полную мощность. Лёд покрыл лобовое стекло, он схватил скребок и вылез.
Когда он вернулся, Сэм курил одну из своих сигарет.
Они выехали с парковки и направились на север. Там был «Макдоналдс», и он спросил, голодна ли она, но она не ответила.
Это был её город. Бьюла, штат Монтана.
Лэнс приезжал уже несколько недель, следил за ней, узнавал её жизнь. Найти её было легко. Она проводила время в барах, бильярдных, спала до четырёх вечера в дешёвой квартире со своим мерзавцем-бойфрендом.
Лэнс видел, как она употребляла наркотики на парковке за аптекой.
Он видел, как она выбегала из квартиры в четыре утра с окровавленным лицом. Он видел, как она подвернула лодыжку на танцполе в туфлях на шпильке высотой семь дюймов.
Он держался на расстоянии, но все видел.
Они прошли мимо мотеля, в котором иногда останавливался Лэнс, и пересекли мост через реку Кутеней.
Дорога от её города до его была извилистой. Она петляла через крутой горный перевал у реки. Густой лес покрывал склоны с обеих сторон.
Стороны. Максимум через час они будут у него дома, если только из-за снегопада дорога не будет перекрыта. Похоже, это был первый сильный шторм в этом сезоне.
«Могу ли я спросить, куда вы меня везете?» — спросил Сэм, когда до города оставалось около десяти минут.
Лэнс не загадывал слишком далеко вперёд. Он не был уверен, что собирается делать. Всё, что он знал, что решил, ни с кем не поговорив и не спросив Сэм её мнения по этому вопросу, — это то, что она идёт по неверному пути.
Наркотики.
Проституция.
Преступление.
Вероятно, он был прав.
«Я же говорил…», — сказал Лэнс и остановился.
«Что ты сказал?» — спросила она.
Лэнс глубоко затянулся сигаретой и выбросил окурок в окно.
Сэм сделала то же самое и откинулась на спинку сиденья.
«Ты меня похищаешь», — сказала она.
Лэнс покачал головой. «Я тебя не похищаю».
«Тогда выпустите меня из этого грузовика».
«Здесь? В такую погоду?»
«Значит, я не могу уйти?»
«Не здесь».
«Это похищение».
Он снова покачал головой.
Они проехали ещё несколько минут, и она сказала: «И это всё? Никаких объяснений? Никаких обсуждений. Ты так и собираешься замкнуться?»
Лэнс прочистил горло. «Думаю, ты уже знаешь, кто я», — сказал он.
«Знаешь, кто ты? Я никогда тебя не встречал».
«Ты видел меня возле своей квартиры».
Она ничего не сказала.
«И в барах, где ты и твой парень-идиот тусовались».
«Я видел какого-то жуткого парня, одетого как, как его там, из «Лучшего стрелка».
«Том Круз».
«Нет, не Том Круз. Другой парень».
«Айсмен?»
"Ага."
«Ой, да ладно».
"Что?"
«Айсмен?» — спросил Лэнс.
«Тебе не нравится Айсмен?»
Он поехал дальше, все быстрее проходя повороты и позволяя грузовику вилять.
«Успокойся», — сказала она.
«Я спокоен».
«Ты наверняка ненавидишь Вэла Килмера».
Лэнс вздохнул. «Ты никогда ничего не говорил своему парню обо мне».
«Я не хотела давать ему еще один повод подвести меня».
Снегопад усилился. Возможно, дорогу за ними перекрыли.
«Повезло, что мы вовремя уехали из города», — сказал он.
На вершине перевала, примерно на полпути между двумя городами, находились автозаправочная станция и мотель.
«Может быть, нам стоит остановиться», — сказал Сэм.
Лэнс думал о том же, но ее слова заставили его передумать.
«Мы продолжим», — сказал он.
Она посмотрела в окно на ярко освещённый ресторан. Было уже поздно, может, около десяти. Он подумал, что она проголодалась.
«Нажмите где?»
Он не ответил.
«Дай угадаю», — сказала она. «У тебя в подвале есть звукоизолированная комната. Ты собираешься держать меня там».
«Я не собираюсь этого делать».
«Как в этом фильме. Приходи и изнасилуй меня, когда будет настроение?»
«Я не собираюсь тебя насиловать».
«Лучше не надо».
«Я нет», — сказал Лэнс.
«Ну да», — сказала она, натягивая юбку как можно ниже на бедра.