Елена Клишина стояла спиной к стене, прямая, как фонарный столб. В руках она держала тяжёлую хрустальную пепельницу, и Осип Шипенко, когда ему было угодно, стряхивал в неё сигарный пепел. «Он превратил её в человеческую мебель», – подумала она. Или, по крайней мере, так бы она подумала, если бы её разум не был так оцепенел, так совершенно парализован страхом.
Они находились в здании правительства в Луганске, и Осип сидел за столом, глядя на экран компьютера. Он только что получил видеофайл и звонил отправителю на свой мобильный. Он нажал кнопку воспроизведения, чтобы Елена тоже могла видеть. На нём была молодая женщина, прикованная за запястья к деревянному столбу. Она находилась где-то в подвале, голая, и её окружала стая бешеных, обезумевших собак. Казалось, собаки намеревались её сожрать, и они угрожающе рычали. Их сдерживали только длинные поводки, которые держали мужчины в чёрном, лица которых были скрыты балаклавами.
«У них хватает наглости называть меня Тушонкой», — сказал Осип, глядя на неё снизу вверх. «Она — Тушонка. Она — собачье мясо». Он взял телефон и сказал: «Спускайте гончих».
Мужчины тут же отпустили поводки, и собаки набросились на девочку. Последовало такое ужасное зрелище, что Елене пришлось закрыть глаза. Но это не заглушило последние, душераздирающие крики девочки, которую собаки разрывали на куски.
«Видишь, что происходит?» — сказал Осип. «Видишь, что происходит с теми, кто меня предает?» Елена действительно видела. Видела очень хорошо. Девушка на экране была Дарьей Ковальчук, бывшей секретаршей Осипа, предшественницей Елены, и Елена знала, что заслужила свою леденящую душу кончину, отправив секретный пакет информатору ЦРУ. «Это ничто по сравнению с тем, что я сделаю с её семьёй», — сказал Осип. «Но ты увидишь всё это своими глазами».
Он включил телевизор, отключив звук, и посмотрел новости. Прямая трансляция с вертолёта, пролетающего над Кремлём, показывала разгневанную толпу, которая, казалось, собиралась сокрушить президента.
Силы безопасности Молотова. Люди были в ярости. Они только что видели, как их собственные сыновья погибали в газовой атаке, и жаждали крови. Крови Молотова.
В дверь постучали, и появился один из техников, которые организовывали предыдущий разговор Осипа с президентом. «Сэр, — сказал он, — ваш разговор с президентом готов».
«Почему тебя так долго не было?»
«Нам пришлось соединиться с Ново-Огарёво. Президент сейчас во дворце».
«Тогда заходите», — сказал Осип. «Поторапливайтесь».
Затем двое техников вкатили ту же самую тележку с аудиовизуальным оборудованием, что и в прошлый раз, и Елена тихо вздохнула с облегчением. «Мне вас оставить, сэр?» — выдавила она едва слышным шёпотом.
Ответ последовал незамедлительно: удар тыльной стороной ладони по лицу с такой силой, что она чуть не упала на землю. Она выронила пепельницу, и та упала, разбившись об пол на тысячу осколков.
«Ты не двигайся», — прорычал на неё Осип, и голос его потемнел, словно зимняя метель. «Ты не говори, не думай без моего разрешения, понимаешь?»
Она ничего не сказала.
«Теперь протяни руку», — сказал Осип. Она помедлила долю секунды, а затем послушалась. «Идиоты, уберите за ней». Осип наблюдал за ними, затем стряхнул пепел с сигары в открытую ладонь Елены. «Тебе повезло, что я не использую твой рот для этого», — сказал он.
Техники поспешно выполнили свою работу, а затем вышли из комнаты. Осип взглянул на неё, снимая громоздкую трубку. «Вы готовы увидеть, как человек становится королём?» — спросил он.
Елена затаила дыхание. Она ничего не сказала.
«Ты сыграл в этом свою роль, — сказал Осип. — Ты отправил эти письма для меня в дворцовую охрану Молотова. В его Президентский полк. Его телохранителям.
Его водитель и пилот. Насколько я знаю, их приняли довольно тепло.
Телефон, которым пользовался Осип, был очень старой техники, а динамик в наушнике работал так громко, что Елена услышала голос президента, когда он взял трубку. «Ты хитрая, неблагодарная дворняга», — закричал президент.
«Ты меня обманул. В тот момент, когда ты показал по телевизору, как эти парни задыхаются насмерть,
—”
«Я тебя не трахал...»
«Ты меня обманул!» — взревел президент. «Беспорядки уже начались.
У кремлёвских ворот толпа. Они чуть ли не с вилами, Осип. И они не только в Москве, но и повсюду, по всей стране. Не думай, что я тебя не вижу, кретин. Ты за это жизнью заплатишь.
«Сэр!» — сказал Осип, явно притворяясь потрясённым. «Что вы такое говорите? Это сделал Колесников».
«Ты умрёшь за это, Осип Шипенко. Я прикажу тебя повесить, выпотрошить и четвертовать. Но сначала я придумаю какую-нибудь особую пытку, которая заставит все эти годы, проведённые тобой в медицинских лабораториях, показаться летним лагерем. Кто знает, может быть, мне удастся убедить учёных из лаборатории помочь мне. Уверен, их удастся уговорить придумать что-нибудь интересное».
«Ты что, позвонила мне именно для этого?» — спросил Осип, всё ещё ужасно самодовольно, обращаясь к Елене, чьей жизни угрожал президент. Он смотрел в телевизор и добавил: «Должен сказать, я удивлён, что ты нашла время позвонить мне, когда вся эта разъярённая толпа грозилась снести столицу».
«Я хотел, чтобы вы знали, что вас ждёт, — сказал Молотов. — Мне никогда не следовало доверять вам, и вы, проныра, поставили меня в очень неловкое положение, но вы должны знать, что этого будет недостаточно. Я подавлю эти беспорядки.
Я заставлю матерей России забыть о мальчиках, которых вы убили. Я обвиню во всём НАТО и буду использовать это, а также их нарушение нашего воздушного пространства, для оправдания новых агрессивных войн.
«Понятно», — сказал Осип. Елена знала, что он всё это предвидел. Теперь он играл с президентом. Он наслаждался моментом, к которому так долго и упорно шёл. «Где ты сейчас?»
«Я в Ново-Огарёво. Где, как вы думаете? Я собираюсь провести совещание с членами кабинета министров, которое положит конец этому бардаку, который вы устроили».
«Ваш кабинет? Должно быть, они все очень молоды, учитывая, скольких их предшественников вы казнили за последнюю неделю».
«Хорошо», — сказал Шипенко. Из-за повреждения голосовых связок его голос звучал скользко, как у змеи. «Но позвольте мне задать вам последний вопрос».
"Что это такое?"
«Насколько вы доверяете окружающим вас людям? Новым членам кабинета министров? Дворцовой страже? Даже своему личному шоферу?»
Последовала короткая пауза, и вдруг Елена впервые уловила нотку сомнения в голосе президента. «О чём вы говорите?»
«Увидишь, — сказал Осип. — Вот подожди, и увидишь».
«Я думал, ты умнее, Осип, — сказал президент, пытаясь вернуть себе инициативу в разговоре. — Неужели ты думаешь, что люди захотят следовать за таким чудовищем, как ты?»
Осип повесил трубку, но остался неподвижен, глядя на телефон. «Неважно, чего хочет народ», — тихо сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней.
OceanofPDF.com
2
О Сип на мгновение замер, уставившись на телефон, слегка ошеломлённый только что состоявшимся разговором. Он понимал важность произошедшего. Он перешёл Рубикон и чувствовал это нутром.
Он ясно дал понять о своих намерениях взять под контроль Кремль, и с этого момента ему предстояло вести борьбу с Молотовым, которая закончится лишь со смертью одного из них. Теперь пришло время проверить, хватит ли для победы всей его подготовки, всех лет тщательного планирования, подготовки к перевороту и поразительных событий последних суток. Он не сомневался, что его противник — самый могущественный человек на планете.
Но этот человек сам себя искалечил. Он высвободил силы, ведущие к его собственной гибели. Он проигрывал войну. Он затеял борьбу с НАТО и Западом, которую не мог выиграть. Он распотрошил ряды своего правительства и военного руководства, очистив их от самых способных членов и заменив их мелкими собачками, неспособными сделать то, что необходимо. Он полностью оттолкнул от себя собственный народ, превратив одно из самых покорных и угнетённых сообществ в мире в бунтующую толпу протестующих, которые не успокоятся, пока не насадят его голову на кол. Его экономика стояла на коленях, под санкциями, неспособная импортировать высокотехнологичные компоненты, необходимые его армии, и, уж конечно, неспособная оплатить их из своих падающих доходов от нефтехимической промышленности. Его союзники практически покинули его.
И прямо у него под носом, в самом сердце тайных, запутанных организаций, призванных полностью оградить его от внутреннего инакомыслия, он позволил своему самому доверенному помощнику организовать переворот, который лишил бы его контроля над средствами массовой информации, подкупил бы его ближайших слуг и настроил бы против него даже стражу дворца.
Молотов выстроил своих генералов и командиров и расстрелял их на лужайке. Именно они могли бы защитить его от этого.
Это были люди, у которых были средства предотвратить надвигающийся хаос. Это были люди, которые могли бы спасти его коррумпированный, разлагающийся,
Дряхлый режим. И они были мертвы. Они были мертвы, и скоро наступит очередь Молотова.
Если Осип провалит следующие несколько этапов плана, следующие несколько часов и минут, это будет стоить ему жизни, но он не собирался проваливаться. Потому что, помимо всех ошибок Молотова, которые поставили его в такое уязвимое положение, у Осипа была молчаливая поддержка американцев. Она не была нерушимой. Она не была явной. Но она была. Договорённость с ЦРУ была. А это означало, что единственная организация на планете, которая всё ещё могла помешать его планам, ничего не предпримет. Они не собирались это останавливать. Они собирались сделать шаг назад, сидеть сложа руки и позволить событиям развиваться.
Он поднял взгляд. Елена Клишина, его маленький игрушечный солдатик, как он любил её называть, стояла неподвижно, как статуя, с протянутой рукой, полной сигарного пепла. Он подумал о том, чтобы поиграть с ней ещё немного, открыть новый способ пыток, что-то такое, что возбудило бы его, порадовало бы и сняло бы стресс, но времени не было, часы тикали, и, несмотря на все преимущества, оставался ещё миллион мелочей, которые могли бы разрушить весь план.
«Мне нужно позвонить агенту, которого мы отправили в Центр Э в Ростове»,
сказал он.
Елена услышала его. Он знал, что она услышала. Она была слишком напугана, чтобы ответить. Он схватил её за затылок одной рукой, а другой – за запястья и прижал лицом к сигарному пеплу, который она держала в руках. Она сопротивлялась лишь секунду, потом поняла, что делает, и полностью сдалась.
«Вот так», — прорычал он, вдавливая её лицо в пепел, прежде чем отпустить. «А теперь иди и скажи техникам, что я хочу позвонить».
OceanofPDF.com
3
Валерия всё ещё была в поезде, когда её телефон завибрировал. Это был Задоров, как обычно, звонивший. «Что вам нужно?» — раздраженно спросила она.
«Так приветствовать коллегу не принято».
Единственной причиной, по которой она ответила, было то, что ей что-то было от него нужно, и она сказала: «Тебе нужно развернуть этот поезд».
«Я подумал, что ты можешь отказаться от поездки в Тбилиси в один конец».
«Можно ли это остановить или нет?»
«Так резко», — сказал Задоров, по-видимому, разочарованный тем, что она не была ему более благодарна за то, что он вообще посадил ее в поезд.
« Задоров », — сказала она тоном, не терпящим больше его глупостей.
«Расслабьтесь», — сказал он. «Поезд высадит вас в следующей деревне.
Местная полиция отвезет вас обратно в город.
«Сколько времени это займет?»
«Это произойдёт само собой», — сказал Задоров. «Честно говоря, я думал, ты будешь в лучшем настроении».
«Ты получил то, что хотел, да? Британец. Он же мёртв, да?»
Она всё ещё была в машине, в которой совершила преступление. Кроме неё, в машине никого не было, хотя, без сомнения, скоро прибудет транспортная полиция, чтобы навести порядок. «Если вы думаете, что я хотел всадить человеку пулю в затылок, то вы ещё более развращённый, чем я думал».
«Да ладно! Он же был противником, иностранным агентом. Ведь именно этим вы и занимаетесь в ГРУ, не так ли?»
«Скажите, есть ли причина вашего звонка?»
«Причина? Ах, да. Конечно. Для тебя посылка».
«Ну и что? Оставь мне. Заберу, когда вернусь».
«Там написано, что это срочно».
«Как интересно», — саркастически сказала она, не совсем понимая, какого черта он от нее ожидает.
«Он находится в защищенной от несанкционированного доступа упаковке ГРУ».
«Тогда вам лучше не вмешиваться в его работу».
«Я собирался предложить открыть его для тебя, раз уж тебя здесь нет».
«Вы невероятны, — сказала она. — Неужели Центру «Э» больше нечем заняться, кроме как шпионить за конкурирующими агентствами?»
«Кто сказал, что мы — конкурирующие агентства?»
«Я, пожалуй, повешу трубку», — сказала она и сделала это прежде, чем он успел задержать ее дольше.
Поезд уже начал замедляться, и прошло всего несколько мгновений, прежде чем она вышла из вагона и села в патрульную машину местной полиции, направлявшуюся обратно в сторону Ростова. Когда она уже подъезжала к отделению полиции, её телефон снова завибрировал, и она уже собиралась сбросить вызов, думая, что это Задоров, но увидела, что используется код безопасности Главного управления. Сердце её забилось от волнения, когда она ответила: «Это Смирнова».
«Агент Смирнова, это Елена Клишина».
«О», — ахнула Валерия. «Если это про британца…»
«Пожалуйста, подождите», — сказала секретарша, и тут в трубке раздался тот же мерзкий, тошнотворный голос, который она уже слышала раньше. «Госпожа Смирнова, это ваш старый друг Тушонка. Мы снова на связи».
«Да», — сказала она, и её голова закружилась при мысли о том, что это может быть. «Работа сделана», — пробормотала она. «Британский мёртв». Она запоздало добавила «сэр».
«Британец умер?» — спросил Тушонка, словно это была забавная история, рассказанная ему ребёнком. «Ну, хотите верьте, хотите нет, но это не причина моего звонка».
«Понятно», — сказала она. «Однако я могу быть вам полезна…»
«Я звоню по поводу посылки. Она уже должна быть у вас на столе. Очень важно, чтобы вы управились со всеми деталями…»
«Меня нет за столом», — выпалила Валерия. «Я на Будонновском проспекте. Я сейчас за столом». « Сейчас», — подумала она.
Откуда это взялось?
«Ну, так и постарайся», — сказала Шипенко, и у нее сложилось четкое впечатление, что если этого не произойдет, последствия будут очень плачевными.
«Инструкции секретные. Они важны. И их необходимо передать через центральный компьютер Центра E, используя коды допуска Главного управления, включённые в пакет. Всё ясно?»
«Совершенно ясно, сэр».
Телефон замолчал, и Валерия глубоко вздохнула. Каждый раз, когда она говорила с Тушонкой, в груди у неё возникало сильное чувство тревоги. Это было на неё не похоже. Она работала на ГРУ и сознательно пошла на это.
Она всегда была из тех людей, кто находил утешение во власти, контроле и могуществе. Она, как и все россияне её поколения, своими глазами видела, какой ущерб наносит анархия. Она видела, что происходит, когда в центре нет власти. В первое десятилетие её жизни, под руководством Соединённых Штатов и МВФ, Россия страдала от периода беспрецедентной гиперинфляции, бегства капитала и разворовывания государственных активов. Именно в это время большая часть экономики оказалась в руках главарей организованной преступности и номенклатуры , а также зародилась эпоха олигархов. Именно в это время погибла вся семья Валерии. Первым ушёл из жизни её отец, когда ей было всего семь лет, за ним быстро последовали мать, которая, по крайней мере, по мнению Валерии, умерла от горя, и её сестра, которая умерла в государственном детском доме в Екатеринбурге. Она объяснила эти события не коррупцией в Кремле, а вмешательством Запада во внутренние дела России.
В отличие от многих людей её поколения, Валерия была стойкой сторонницей президента Молотова и его клептократического режима. Все знали, что он коррумпирован, все знали, что он и его клика миллиардеров-олигархов пришли к власти нечестным путём, но там, где некоторые считали их действия преступлениями, грехами, которые невозможно простить или оправдать, Валерия считала, что они того стоят. По сути, она видела Молотова и его систему как дорогостоящую систему безопасности, купленную российским народом, чтобы защитить себя от хаоса, беспорядка, слабости и национального краха. Система была дорогой — суперъяхты олигархов, которые можно было увидеть в каждой марине, демонстрировали, насколько дорого она стоила.
— но это того стоило, и не было ничего по сути безнравственного в том, чтобы взимать высокую цену за услугу, которая предлагала такую высокую ценность.
Она вышла из полицейской машины и поспешила через здание полиции к своему столу, прорвавшись мимо Задорова прежде, чем он успел ее отвлечь.
«Не сейчас», — резко бросила она, когда он оторвался от своих бумаг. Он всё равно встал, а она обернулась и сказала: «Помоги мне, Задоров, если ты сейчас же не отстанешь, я скажу своему контакту в Главном управлении, что ты мешаешь мне выполнять свою работу».
Поверьте мне, когда я говорю, что вы не хотите, чтобы я это делал».
Задоров тут же отступил, и она подошла к столу и нашла посылку. Руки её слегка дрожали, когда она её взяла – это определённо было что-то серьёзное. Она видела, что её отправила служба экстренной доставки Главного управления в режиме максимальной приоритетности в защищённом пакете, представляющем собой вариацию кремлёвского дизайна для дипломатической почты. Пломбы на пластиковой упаковке были покрыты смесью парафина и сажи, что делало невозможным прикосновение без окрашивания рук и отпечатков пальцев. Открыть посылку невозможно, не изменив неяркий шестиугольный узор углеродного пигмента. Пакет был упакован во второй, прозрачный пластиковый конверт для удобства транспортировки, и она сразу поняла, что никто не пытался его открыть. Она также заметила, что он был отправлен из здания Луганского государственного совета в Луганске, расположенного более чем в двухстах километрах от неё. Любопытно, подумала она, что кто-то решил передавать ей инструкции таким образом, по суше, через зону боевых действий, особенно если они были важными и секретными, как так ясно заявил Тушонка.
Она взяла посылку и отнесла её в немеблированный кабинет, который Задоров неохотно выделил ей. Там не было ни стола, ни стула, и она слегка удивилась, обнаружив, что в голом патроне, свисающем с потолка, вообще есть лампочка. Она закрыла дверь, а затем, стоя спиной к ней, разорвала пластиковый конверт и открыла защитный пакет. Кончики её пальцев испачкались в мелкой угольной пыли, и она рассеянно вытерла их о куртку.
Внутри находился один лист бумаги старого образца, разорванный сверху и снизу по перфорации. По обоим краям были пробиты отверстия. Сообщение, похоже, было напечатано на старом матричном принтере. Это была серия пронумерованных инструкций, и, когда она взглянула на них, её глаза постепенно расширились от шока. Происходило что-то очень странное. Приказы содержали допуск Главного управления, включая особый код, который, как подозревали Валерия и все сотрудники её ранга в ГРУ, означал «Мёртвую руку». Это означало, что никто, кроме самого президента, не посмеет отменить или ослушаться их.
Первое распоряжение было направлено всем штабам Центра «Э» в Москве и Санкт-Петербурге, предписывая им не препятствовать скоплению протестующих вокруг Кремля и Зимнего дворца. Вместо этого им предписывалось активно направлять протестующих к большому символическому
Открытое пространство перед обоими зданиями — шаг, который, по мнению Валерии, лишь усилит напряженность и повысит ставки протестов, которые уже были опасно близки к тому, чтобы выйти из-под контроля.
Второй приказ был адресован войскам Воздушно-космической обороны (ВВКО), дислоцированным в Ордене Ленина в Балашихе, к востоку от МКАД. В нём говорилось, что любой самолёт, вылетевший из Ново-Огарёво, независимо от уровня допуска и предполагаемого пассажира, должен быть перенаправлен в Кремль, при необходимости, под угрозой применения силы.
Третий документ был адресован руководству Всероссийской государственной телерадиокомпании и содержал четкие указания транслировать любые угрозы в адрес президента Молотова, включая кадры, на которых ему угрожают, заставляют действовать под давлением или даже казнят, если это произойдет.
Четвертый приказ был направлен на телекоммуникационный коммутатор в Кремле и предписывал отключить все коммуникации из здания Сената, а также активно заглушить беспроводные передачи в и из окрестностей здания, если только они не сопровождались сигнатурой безопасности «Мертвая рука».
Её рука дрожала, когда она читала пятый приказ. Он был адресован военному контактному пункту Института вирусологии имени Ивановского в Москве и предписывал им немедленно отправить одну дозу вируса натуральной оспы штамма 0324 – того самого боевого штамма натуральной оспы, утечка которого произошла более пятидесяти лет назад на научно-исследовательском комплексе биологического оружия «Аральск-7» на острове Возрождения, – командиру Севастопольской бригады 27-й гвардейской мотострелковой дивизии, входящей в состав Первой гвардейской танковой армии Западного военного округа, дислоцированной в Мосрентгене, недалеко от Москвы.
Валерии пришлось на мгновение остановиться, чтобы осмыслить увиденное. Было совершенно неясно, но, похоже, либо президент Молотов принял весьма странные меры безопасности, поскольку Кремль скатывался в самый тяжёлый кризис за всю его историю, либо «Мёртвая рука» готовила почву для смены режима.
Валерия гадала, что это значит для неё. Если это была попытка переворота, организованная «Мёртвой рукой», и она провалилась, быть тем, кто передал эти важные приказы, было бы верным смертным приговором. С другой стороны, если бы переворот удался, то невыполнение этого приказа было бы столь же…
Опасно. Она глубоко вздохнула, собралась с духом, вышла из офиса и направилась к ближайшему командному терминалу, где начала вводить данные безопасности, которые были в пакете.
OceanofPDF.com
4
Президент Молотов ворвался в конференц-зал и чуть не сбил с ног какого-то стажера в светло-голубом платье, стоявшего прямо у двери.
Он находился в секретном центре управления, глубоко под своей виллой в Ново-Огарёво, и комната была заполнена до отказа. Присутствовало, наверное, человек тридцать, но, глядя на лица собравшихся вокруг длинного стола из красного дерева, он начал ощущать нарастающую панику.
Предполагалось, что это будет его военный кабинет, самые безжалостные военные и разведчики, которым предстоит провести его через кризис, охвативший его президентство. Перед ним предстала кучка свежолицых новичков. Некоторые из них выглядели так, будто только начали бриться. «Стажер», на которого он споткнулся по пути, сидел слева от него, открывая папку с чёрно-оранжевой печатью начальника Генерального штаба.
«Кто ты?» — спросил он ее, и его паника лишь усилилась, когда он понял, что она собиралась сказать.
"Сэр, меня зовут Евгения Щербакова. Я заменяю Шапошникова".
«Ты с ума сошла», – пробормотал президент, поднимаясь на ноги. «Выходи немедленно». Она замешкалась, на её лице отразилась смесь замешательства и ужаса, и он повысил команду до пронзительного крика. «Я сказал, убирайся. Тебе здесь не место. Тебе тоже», – крикнул он, обращаясь к единственной женщине в комнате, девушке, которая выглядела едва ли достаточно взрослой, чтобы у неё были месячные, не говоря уже о том, чтобы командовать Вооружёнными Силами Российской Федерации в период беспрецедентного кризиса. «Кто вы такие, люди?» – крикнул он оставшимся мужчинам и юношам. «Где мой кабинет? Где мои чиновники?»
Никто не осмелился ответить, но, едва Молотов выкрикнул эти слова, он осознал правду. Все они были мертвы. Он приказал казнить их за плохие действия на поле боя. Он очистил весь высший эшелон своего командования, и это были те, кто пришёл им на смену.
Он заставил себя сделать глубокий вдох. Сейчас не время терять голову. Если он не возьмёт себя в руки сейчас, перед этими детьми , это может…
вполне может оказаться последней ошибкой, которую он когда-либо совершил.
«Кто», — сказал он, снова садясь и пытаясь излучать чувство власти и контроля, — «первый заместитель директора ГРУ?»
Никто ничего не сказал.
«В чём дело?» — спросил Молотов, едва сдерживая раздражение. «Говори! Это критически важный пост. Должно быть, кто-то назначен».
Мужчина слева от него в военно-морской форме прочистил горло. «Сэр, — нерешительно сказал он, — новая должность первого заместителя директора не заполнена, потому что на неё не нашлось подходящего человека в звании генерал-полковника».
Молотов развёл руками: «Кто, чёрт возьми, в этой комнате может взять на себя ответственность за операции ГРУ на аннексированных территориях Украины?»
На дальнем конце стола поднялась рука. «Могу, сэр», — сказал мужчина в элегантном чёрном деловом костюме. «Меня зовут…»
«Я здесь не для того, чтобы учить имена. Мы имеем дело с попыткой переворота, понимаете?»
Все лица за столом отреагировали одинаково, изображая шок и удивление. «Все, у кого есть телевизор, это знают», — продолжил Молотов.
Телеканал транслирует протесты с таким ликованием, что можно подумать, будто ими завладели американские пропагандисты. Полиция не смогла их подавить. Прямо сейчас у стен этого самого дворца матери бросают вёдра красной краски в моих охранников. Повторю ещё раз. Мы наблюдаем заговор с целью захвата Кремля, и этот заговор направляется из той самой организации, которой поручено защищать меня от подобной измены. К лучшему или к худшему, именно вы будете защищать мой режим в ближайшие часы. Первый шаг — операция по ликвидации, организованная ГРУ. Человек, стоящий за этим переворотом, — некто Осип Шипенко. Большинство из вас никогда не слышало этого имени, но это кретинское чудовище должно быть нейтрализовано. Он действует из здания Луганского государственного совета, так что уничтожьте его. Чёрт возьми, уничтожьте всё здание крылатыми ракетами, если понадобится. Я хочу, чтобы он был мёртв.
«Очень хорошо, сэр», — сказал человек в костюме, хотя Молотов не был уверен, что у него хватит сил выполнить эту работу.
«Итак, кто командует дворцовой стражей?»
Еще один неизвестный поднял руку, хотя он хотя бы был в форме Президентского полка.
«Нам нужно убедиться в лояльности ваших людей. Пусть ФСБ отправит к ним домой отряды. Они должны знать, что их семьи у меня под контролем. Я не хочу, чтобы у них возникли какие-либо подозрения. Понятно?»
«Да, сэр».
«Хм», — прорычал Молотов, глядя на мужчину и представляя себе компетентное лицо своего предшественника. «Идите оба. Вообще, все, кто отвечает за безопасность дворца, ФСБ, ГРУ и Вооружённые силы, идите к чёрту и приступайте к тому, что я сказал. Я не хочу никого из вас видеть, пока Осип Шипенко не будет мёртв, луганское здание правительства не превратится в руины, а моя личная безопасность не будет гарантирована».
Примерно половина мужчин в комнате встала, чтобы уйти, и Молотов, не дожидаясь ответа, продолжил: «Ну, а где мой министр пропаганды?»
К его удивлению, голос, ответивший на этот вопрос, был ему знаком – голос Матвея Крылова, бывшего заместителя министра. На его лице застыло то самое ошеломлённое, шутовское выражение, которое Молотов помнил по предыдущим встречам. Молотов схватил со стола пустую фарфоровую кофейную чашку и швырнул в него. Крылов, как и положено идиоту, не успел остановить чашку, и она попала ему прямо в лицо.
«Новостное освещение, с которым мы имеем дело, — это твоя вина, недоумок».
Молотов выплюнул: «Это ваша ответственность. Что вы собираетесь с этим делать?»
— Сударь, я вижу, то есть… — пролепетал Крылов.
На дальней стене комнаты висел огромный экран, часть которого транслировала прямую трансляцию новостей флагманского новостного канала государственной телерадиокомпании «Россия-1». Канал регулярно смотрели восемьдесят процентов всего населения России, и более десяти лет он служил главным рупором пропагандистской машины Молотова. Молотову стало физически дурно, когда он смотрел на него, словно по оборванному циклу, повторяя кадры газовой атаки на школьников в Луганске.
«Смотрите-ка», — выплюнул Молотов, ища, что бы ещё бросить. Его взгляд упал на ноутбук одного из стоявших рядом людей, он поднял его и швырнул. Проволока зацепила его и не дала ему достичь цели, что лишь сильнее разозлило Молотова.
«Я сейчас займусь этим вещателем, сэр», — сказал Крылов.
«Почему, чёрт возьми, всё так долго? На улицах протестующие, требующие моей крови. Эта история свергнет всё грёбаное правительство».
«Мы отправили им четыре уведомления об удалении, сэр. Они их игнорируют».
«Уведомления? Присылай, блядь, пушки, идиот».
«Сейчас же, сэр».
«ВГТРК — это наши, блядь, люди. Наши марионетки. Мы владеем каналом».
«Там что-то происходит, — беспомощно сказал Крылов. — Я разберусь».
Молотов посмотрел на него, и его глаза сузились. Он подумал было пригрозить ему, но в этом не было смысла. Человек уже был почти парализован страхом.
Он повернулся к своему помощнику: «Запускай вертолёт. Передай им, чтобы установили маршрут полёта для штаб-квартиры ВГТРК».
«Сейчас же, сэр», — сказал помощник и поспешил прочь.
ВГТРК была государственным вещателем, и если бы он перестал подчиняться приказам, Молотов рано или поздно потерял бы контроль над новостями. А без этого ему конец. Режим, подобный его, был у власти только потому, что был силён. И он был силён лишь до тех пор, пока казался таковым. Если новости были против него, люди задавались вопросом, почему он не усмирил журналистов. Оставался лишь вывод, что он не смог этого сделать, и что дикторы больше его не боялись.
«Чтобы не было никаких сомнений, — объявил Молотов оставшимся за столом, — мы находимся в состоянии полного кризиса. Это экзистенциальная угроза.
«Предательский слизняк, — выплюнул он, — Осип Шипенко разыгрывает спектакль. Он пытается подготовить почву для переворота. Он пытается свергнуть мой режим и заменить его своим».
Кадры новостей переключились с умирающих и задыхающихся школьников на кадры жестоких протестов, вспыхнувших по всей стране.
Это, без сомнения, были самые масштабные протесты, которые страна видела со времён распада Советского Союза, и Молотов прекрасно понимал, какую угрозу они представляют. То же самое было и со СМИ. Если бы протесты не были быстро подавлены, люди естественным образом пришли бы к выводу, что у Молотова не хватает сил их запугать. Всё это было смертельной спиралью.
Слабость порождает слабость. Именно этого западные правительства не смогли понять. Увидев протестующих, они нашли способы…
Успокоить их. Они боялись, что подавление протестов вызовет новые протесты. Молотов понимал – и именно поэтому он находился у власти более двадцати лет, в то время как лидеры всех остальных стран постоянно сменялись, – что допущение протестов и уступки их требованиям лишь сеют семена будущих протестов. Именно безжалостно и полностью подавляя все протесты и не уступая ни перед чем, можно сохранить видимость власти и показать населению бесполезность протестов. Именно так поддерживался порядок. Не путём переговоров с противниками, а путём их уничтожения.
«Вам необходимо в первоочередном порядке вернуть под контроль эти вещатели, — сказал он Крылову, — иначе я возложу ответственность за провал на ваших детей. Мы поняли?»
«Так и есть-с», — прохрипел Крылов.
«Нам нужно заменить эту историю о погибших школьниках сообщениями об авиаударе США по нашей территории. Гнев должен быть направлен против НАТО. История должна быть о том, что НАТО убило этих мальчиков».
«Очень хорошо, сэр».
«Итак, — сказал Молотов, оглядывая комнату. — Кто здесь министр внутренних дел?»
«Да, сэр», — сказал человек, в котором Молотов узнал одного из подчиненных предыдущего министра.
«Направьте тяжёлую артиллерию в каждый офис радиовещания в городе. Мне всё равно, даже если придётся стрелять. Мне всё равно, даже если им придётся взрывать эти чёртовы здания. Мне нужно немедленно вернуть контроль над эфиром, а если мы не сможем этого сделать, нам нужно полностью его отключить. Вы меня понимаете?»
«Сейчас солдаты окружают здание ВГТРК, сэр».
«Доставьте их и к домам директоров ВГТРК. Я хочу, чтобы этим семьям угрожали. «Россия-1» должна быть готова к моему обращению к нации через пятнадцать минут. Убедитесь, что командир на месте знает, что я уже в пути».
Молотов уже собирался уходить, когда в новостях показали огромные толпы, собирающиеся на Красной площади рядом с Кремлем.
На крепостных валах выстроилась стража, но, похоже, она не собиралась ничего предпринимать. «Почему эта стража не открыла огонь?» — спросил он. «Почему мы сидим сложа руки? Это будет конец для нас».
Ты меня слышишь? Где директор ГРУ? Кто-нибудь, позовите его и скажите, чтобы он вернул себе контроль над улицами.
Кто-то встал и выбежал передать сообщение, и когда дверь открылась, Молотов увидел девушку, которую мы видели раньше, предполагаемого нового начальника Генерального штаба. «Евгения, это она?» — крикнул он через открытую дверь. «Вернись сюда».
Она поспешила войти, и он сказал: «Когда я вернусь, мне нужен полный отчет о ракетном ударе США».
«У меня отчёт, сэр», — сказала она, поднимая свою маленькую папку. «Удар уничтожил «Искандер», который стрелял по школьникам. Мы думаем, они боялись, что он выстрелит по ним».
Молотов не знал, что сказать. Как он довёл себя до того, что оказался в окружении таких некомпетентных людей? « Правда ?» — саркастически спросил он. «Ты думаешь ? Тебе нужно отменить все коды запуска, которые мы отправляли в Таганрог за последние сорок восемь часов. Я хочу, чтобы эти «Искандеры» вернулись в ангары, прежде чем НАТО начнёт из-за них грёбаную войну. Если кто-то будет тебе сопротивляться, я хочу знать их имена».
«Очень хорошо, сэр».
Молотов понимал, что это серьёзная угроза. Он понимал, что нужно действовать быстро. Он понимал, что если не поторопится, то умрёт ещё до конца дня.
Он в последний раз окинул взглядом собравшихся, отчаянно пытаясь сообразить, можно ли доверить хоть кому-то из них что-то полезное, затем повернулся и выбежал из комнаты.
OceanofPDF.com
5
Лорел неловко переступила с ноги на ногу и прибавила громкость на экране. Татьяна готовила кофе и только что пролила одну из чашек. Она была взволнована – они обе – наблюдая, как Рот уговаривает выпутаться из ситуации, в которую его поставило собственное предательство. Атмосфера в Белом доме определённо изменилась в его пользу – выдающееся достижение, подумала Лорел, учитывая, что всего несколько минут назад сотрудники спецслужб стояли рядом, чтобы арестовать его за государственную измену. Рот не только открыл тайный канал связи с одним из самых жестоких влиятельных лиц Кремля без ведома президента, но и предал своих людей в Ростове, чтобы скрыть свои действия.
Она нажала кнопку на экране, отключив микрофон, и села рядом с Лорел. «Всё быстро меняется, когда речь идёт о ядерной войне, не так ли?» — сказала она.
Лорел кивнула. «Слишком быстро, на мой взгляд».
Они оба злились на Рота. Они лично ощутили боль его предательства. Они работали с Волгой и Вильготским. Они разговаривали с ними. Эти люди были для них реальными людьми. Лэнс, Риттер и Клара Иссова тоже были реальными людьми. Если Рот вдруг решит, что их принесут в жертву ради какого-то смутного высшего блага , Лорел не была уверена, что сможет подчиниться этому приказу. Она не для того пошла в ЦРУ, чтобы бросать друзей на растерзание, когда это будет выгодно. И она содрогнулась при мысли о том, с какими обстоятельствами ей придётся столкнуться, прежде чем она начнёт делать то, что делал Рот.
«Я действительно не вижу у нас другого выбора», — говорил президент, уже показывая, что на него повлияли аргументы Рота.
Татьяна в отчаянии всплеснула руками.
«Они тебя увидят», — прошептала Лорел, еще раз убедившись, что микрофон отключен.
«Мне всё равно, что они видят, — сказала Татьяна. — Они все лицемеры. Ещё минуту назад президент хотел, чтобы Рот был в наручниках».
«Это было до того, как мы нанесли удар по территории России».
«Рот практически заставил нас нанести удар».
«Рот делал то, что считал нужным, — сказал Лорел. — Мы все думали, что TEL везёт ядерную бомбу».
«Пожалуйста, не начинайте и вы его защищать сейчас», — сказала Татьяна, отпивая кофе.
Лорел прибавила громкость. Она хотела услышать именно то, что говорит президент. «Нет смысла оглядываться назад», — сказал он. «Нет смысла желать, чтобы всё было иначе. Рот прав. Мы должны встретить врага таким, какой он есть. Мы не выбирали это. Мы не начинали этот кризис. Мы не хотели оказаться в таком положении. Молотов навязал нам это».
«Сэр, при всем уважении...» — вмешался Шлезингер.
Президент тут же оборвал его: «Неужели ты не уважаешь меня, Эллиот? Твои ребята были готовы бросить Леви на растерзание волкам, как только узнали, что он сделал».
«Я думаю, это немного несправедливо», — сказал Шлезингер. «Мы все…»
«Присоединяюсь к победе», — сказал Рот. Лорел подумала, что он говорил как человек, знающий, что удача ему улыбнулась. Все замолчали, чтобы услышать его слова, и он на мгновение заглянул каждому из сидящих за столом в глаза.
Он даже сделал это с президентом.
«Они теперь едят из его рук», — прошептала Татьяна.
Лорел кивнула. «Он здесь главный».
Рот посмотрел на трансляцию. Там была спутниковая трансляция Кремля в режиме реального времени, и становилось совершенно ясно, что положение президента Молотова с каждой минутой становится всё более шатким.
Протестующие вплотную подошли к воротам, бросая камни и даже бутылки с зажигательной смесью через ограждения. Лорел впервые видел, как внутри Кремля бушует такой пожар.
«Не может быть никаких сомнений, — сказал Рот, нарушая тишину, словно судья, выносящий приговор, — что мы никогда ещё не были так близки к тому, чтобы Молотов потерял власть. Двадцать лет мы стояли напротив него за столом переговоров, и не только вы, господин президент, но и ваши предшественники, надеясь и молясь, что, когда наступит этот момент, мы сможем повлиять на исход борьбы за власть, которая сопровождала его падение».
«Риски смены власти в Кремле имеют колоссальный масштаб», — начал президент, но Рот его перебил.
Лорел не могла поверить, что у него хватило упорства сделать это, и она тут же повернулась к Татьяне.
«Я видела», — сказала Татьяна, кивнув.
«Сэр, если позволите, вы пятый президент, которого Молотов низверг.
То, что мы наблюдаем сейчас, — это предсмертные муки, последние пароксизмы битвы, которая началась задолго до того, как кто-либо из нас оказался в том положении, в котором мы находимся сегодня.
Это знаменательный момент, исторический поворотный момент, и если мы его упустим, мир нам этого никогда не простит».
«Никто не говорит о том, чтобы что-то растрачивать попусту», — сказал Шлезингер.
«Если мы ошибёмся», — сказал Рот, повысив голос, — «если мы всё испортим и позволим Молотову остаться у власти, когда он так близок к тому, чтобы потерять всё...»
«Мы не можем позволить ему остаться у власти, — заявил президент. — Особенно после ракетного удара. Это будет означать войну».
«Это будет означать войну», — сказал Рот, торжественно повторив слова президента.
Лорел повернулась к Татьяне: «Он прав».
Татьяна кивнула, почти незаметно, но Лорел это заметила. Никто из них не хотел этого признавать, но, возможно, Рот был прав с самого начала. Молотов принял решение в одностороннем порядке вторгнуться на Украину. Возможно, Рот уже тогда предвидел недоброе. Возможно, он знал, что Молотов не переживёт войну. Если да – а если кто-то в мире и мог знать такие вещи, то это он, – то, возможно, всё, что он сделал, чтобы заложить основу для Шипенко, было оправдано.
«Молотов, — сказал Рот, — подвёл нас к ядерному взрыву ближе, чем кто-либо из нас мог себе представить. Даже в самых страшных кошмарах мы не могли себе представить, что всё может так быстро обернуться. Мир балансирует на острой грани, и если мы не отстраним Молотова от власти сегодня, неизвестно, как всё сложится».
Лорел повернулась к Татьяне. «Мне это нравится не больше, чем тебе», — сказала она.
«А как же Лэнс?» — спросила Татьяна, чувствуя, как её переполняют эмоции. «Если Белый дом встанет на сторону Шипенко, Лэнс окажется в офсайде».
«Мы вытащим Лэнса», — сказала Лорел.
Татьяна покачала головой. «Как? Он ведь не особо-то общался».
Спутниковая трансляция в Белом доме переключилась на высококачественную передачу «Keyhole», и на ней с кристальной чёткостью были видны протесты у Кремля. Бутылка с зажигательной смесью, запущенная через ворота, попала на капот бронетранспортёра БТР-50. Машина мгновенно вспыхнула, и около двадцати солдат вскоре вывалились из кузова, чтобы не поджариться.
«Кто-нибудь из нас когда-нибудь был свидетелем этого?» — спросил Рот, просматривая запись.
«Это не просто очередной протест. Вот как выглядит революция, господа. Вот как выглядел Багдад до того, как свергли Саддама. Вот как выглядела Ливия, когда убили Каддафи. Я считаю, что рано или поздно эти охранники откроют огонь, и тогда толпу будет уже не остановить».
«Его численность уже исчисляется сотнями тысяч», — сказал аналитик.
Лорел набрала несколько команд на клавиатуре и подтвердила. Количество людей, пришедших на мероприятие в Москве и Санкт-Петербурге, превзошло все предыдущие рекорды.
«Как долго?» — спросил президент.
«Пока толпа не потеряла контроль?» — спросил Рот.
«До того, как умрет Молотов и к власти придет Осип Шипенко?»
Рот откинулся на спинку сиденья, и Лорел почти готова была поклясться, что он наслаждается этим моментом оправдания. Он пошёл на риск, и он окупился. Все приняли его точку зрения. И кто она такая, чтобы говорить, что он сделал неправильную ставку? Он открыл тайный канал связи с человеком, который был на пороге захвата власти над крупнейшим ядерным арсеналом на планете. Если это решение спасло сотни миллионов жизней, разве не стоило жертвовать Волгой, Вильготским и всеми остальными, кого нужно было принести в жертву?
« Если Шипенко придёт к власти, — сказал Рот. — Мы не должны забывать, что есть и другие претенденты на трон. И позвольте мне сказать вам одну вещь, господин президент, — он обвёл взглядом всех присутствующих за столом и сказал: — Мы должны, чёрт возьми, надеяться на это, потому что если ядерный арсенал России попадёт в руки неизвестного, ещё более безумного, чем Молотов, человека, одержимого идеей выиграть войну на Украине любой ценой, вот тут-то все кошмары и начнут сбываться».
«А как насчёт риска, что Молотов выйдет из себя до того, как потеряет контроль над арсеналом?» — спросил Виннефельд. «Он становится всё менее предсказуемым. Кто скажет, что он будет делать, оказавшись прижатым к стене?»
«Потому что он уже отрезан от подчиненных», — сказал Рот.
Виннефельд не ожидал такого ответа. Он удивлённо повернулся к президенту.
«Мы это точно знаем?» — сказал президент Роту.
«Тот факт, что Осип Шипенко все еще жив, — это все доказательства, которые нам нужны»,
Рот сказал: «Всё раскрыто. Шипенко выложил карты на стол. И Молотов его не убил. Не говоря уже о том, что мы не смогли связаться с Молотовым, хотя только что нанесли ракетный удар по российской территории. Мы знаем, что Шипенко планировал отстранить Молотова от командования».
«Он тебе это сказал?»
«Он попросил меня помочь ему».
«Не говорите мне, что вы собираетесь раскрыть еще одно предательство?» — сказал президент.
«Поблагодаришь меня, когда всё будет готово», — сказал Рот, доставая из кармана пиджака листок бумаги. Он демонстративно развернул его, сложенный пополам.
«Что это?» — сказала Татьяна.
Лорел пожала плечами, но Рот ответил так, словно услышал ее вопрос.
«Это, — сказал он, всё ещё наслаждаясь моментом победы, — список имён, который мне передал Шипенко перед этим переворотом. Он поручил мне открыть банковские счета на их имена, и все они были уведомлены о существовании этих счетов».