Сначала они использовали наркотики, чтобы серьезно повредить разум и тело агента N3, а затем бросили его в черную пустоту.
«Прежде чем моя зажигалка потухла, я огляделся и не увидел вообще ничего. Не было ни стен, ни препятствий на полу; я чувствовал себя муравьем, упавшим посреди пустыни Сахара. Где-то всему этому ничтожеству должен быть конец: стена, человек, часть машины. Что-нибудь, что сказало бы мне, что я здесь не совсем один. А лучше всего — должен быть способ выбраться отсюда, какой-то контакт с цивилизацией».
ЗОЛОТОЙ БЫК
Первая глава
Я был не в лучшем настроении, когда прибыл в здание на Дюпон-Серкл в Вашингтоне. После звонка Хоука мне пришлось прервать приготовление стейка и ужина с шампанским, который должен был стать прелюдией к соблазнению Натали. Мне пришлось бесцеремонно выставить ее из квартиры, а затем столкнуться с холодным моросящим дождем, который так часто бывает в столице нашей страны. Как всегда дождливыми ночами, такси было не найти, и я чувствовал, как утекает время. Хоук не говорил о срочности, но я знал его достаточно хорошо: он не стал бы вызывать меня в офис в 8:30 в субботу вечером, если бы дело не было неотложным.
Наконец я добрался до «Амальгеймейтед Пресс» — агентства, которое служило прикрытием для штаб-квартиры AX. Мне пришлось пройти ту же процедуру идентификации с тем же охранником, что и сотни раз до этого. Это был жилистый человечек, на вид ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти; в своем свободном комбинезоне он передвигался неуклюжей походкой и выглядел как типичный заурядный дворник. Однако я достаточно хорошо знал, что у него пятый дан по дзюдо, а под комбинезоном спрятан взведенный револьвер «Смит-энд-Вессон» 38-го калибра.
— Дождливая ночь, мистер Картер, — сказал он, когда мы закончили с формальностями. — Вам лучше пройти прямо наверх. Мистер Хоук ждет вас.
Я взбежал по лестнице и постучал в дверь. В тот момент, когда я вошел в кабинет, я сразу заметил его волнение. Обычно Хоук сидел за столом, уткнувшись в стопку бумаг. Сегодня же он мерил комнату шагами с незажженной сигарой во рту. Я проскользнул в кресло и стал ждать, пока он заметит мое появление. Прошло добрых две минуты, прежде чем он повернулся и нахмурился:
— Ты не слишком торопился. — Простите, сэр, — ответил я. — Я добирался так быстро, как мог. Вы же знаете, как трудно поймать такси в дождь в Вашингтоне.
Хоук только хмыкнул и продолжил ходить. Сделав еще три круга, он остановился, наставив на меня свою тухлую сигару, словно смертельное оружие.
— Золото, Ник. Что ты знаешь о золоте? — Основы, сэр. Я знаю, что это драгоценный металл и основа валют большинства стран мира. Знаю, что его чистота оценивается в каратах: чем выше проба, тем оно мягче и менее практично для украшений. Также я знаю, что за последние годы цены на него на мировом рынке совершили огромный скачок и что правительство приняло закон, разрешающий частным лицам владеть золотом. — А ты, Ник? Ты покупал его?
Это был нелепый вопрос, от кого угодно другого я бы его так и воспринял, но Дэвид Хоук не имел привычки спрашивать чепуху.
— Нет, сэр. Инвестиции — это страховка на старость. Я не рассчитываю прожить так долго, чтобы ими воспользоваться. Он снова хмыкнул: — Многие люди рассчитывают. — Большинство людей не заняты в нашем бизнесе, — парировал я. — Правильно. Большинство обратилось к золоту как к инвестиции, потому что пока цена держится, их капитал растет. Даже если рынок пойдет вниз, у них останется реальный актив. Он не может исчезнуть, как это случилось во времена «Великой лихорадки» двадцать девятого года.
Я посмотрел на его хмурое лицо. — Это плохо, сэр? — Когда деньги вкладывают в золото, они уходят с рынка. Они не попадают в ссудо-сберегательные кассы, становится меньше средств на ипотеку, и наша экономика заболевает.
Хоук не был похож на человека, который вызвал меня ради лекции по экономике. Я чувствовал, что он рассуждает вслух для самого себя. Я ждал.
— Золото, — продолжал он, — в отличие от многих других ценностей, совершенно невозможно отследить. Переплавьте его в слиток, и вы продадите его в любой точке мира. Пока количество золота в обороте стабильно, курс держится. Но стоит начать выбрасывать огромные партии через черный рынок, и цена рухнет. Пострадает не только рынок жилья — мелкие инвесторы вмиг потеряют свой капитал.
Мое любопытство наконец взяло верх. — Как все это касается AX, сэр? — спросил я. — При нормальных обстоятельствах — никак. Но кто-то ввозит золото в США в таких количествах, что Казначейство попросило меня одолжить им человека, чтобы остановить это. Я был немного разочарован. — Понятно. Вы хотите, чтобы я помог людям из Казначейства? — Не совсем так, Ник, — тихо ответил он. — Я уже одолжил им агента, N17. Парень был немного неопытен, но дело свое знал. — Тогда где здесь я? — Четыре часа назад N17 нашли в переулке в Тихуане. Ему перерезали горло.
— Мне очень жаль, сэр, — сказал я, и это была правда. Агентом N17 был Деннис Гордон, тихий и энергичный молодой человек, с которым я работал один раз. Мне было искренне жаль, что он так быстро выбыл из игры.
Хоук нахмурился и снова зажал сигару зубами. — Ты знаешь, как я отношусь к своим людям, Ник. Вот почему я втягиваю тебя в это дело. Есть зацепки? — N17 работал на Казначейство. Все отчеты у них, они тебя проинформируют. Меня злит, что я почти ничего не знаю о происходящем. Но нам нужно начать действовать как можно скорее. — Контакты, сэр? — Наш человек в Тихуане — Пол Уинтерс. Он думает, что ты просто заменяешь N17. Однако я жду полных отчетов именно мне. Используй собственное суждение о том, куда идти и что делать. — Другими словами, — подытожил я, — я подчиняюсь вам, но должен делать вид, что работаю строго по инструкции Минфина? — Именно. — Значит, вы подозреваете нечто большее, чем просто контрабанду? — Ник, оперативники AX — лучшие в мире. N17 мог быть менее опытным, чем ты, но он не был дилетантом. Немыслимо, чтобы агенту AX перерезали горло в подворотне приграничного городка, если только его не заманили туда специально.
Я кивнул. — Думаете, это работа КГБ? — Или тайной полиции какой-то другой страны. Никто другой не справился бы так чисто. У меня предчувствие, Ник, — серьезно сказал Хоук. — Контрабанда золота — это огромный масштаб. Минфиновцы напуганы, но я чувствую, что это лишь вершина айсберга. Отправляйся туда немедленно, свяжись с Уинтерсом и выясни, что происходит.
Я встал. — Слушаюсь, сэр. — И ради всего святого, — добавил Хоук, снова нацелив на меня сигару, — держи меня в курсе.
Когда на следующее утро наш «Боинг-747» приземлился в Сан-Диего, погода была куда приятнее вашингтонской. Я арендовал машину, доехал до границы и въехал в Тихуану. Остановившись у первого таксофона, я позвонил в отель «Баия» и спросил Пола Уинтерса. Убедившись, кто я, он велел приходить немедленно.
Уинтерс оказался высоким худощавым мужчиной с короткой стрижкой — само воплощение эффективности. Он крепко пожал мне руку и налил кофе. — Слышал о тебе, Картер. У тебя серьезная репутация. — Делаю что могу, — ответил я. — Разве мы не все? — пробормотал он. — В чем дело? Что Деннис Гордон успел узнать перед смертью? — Я знаю ненамного больше вашего. Ситуация такова: в Штаты поступает фантастическое количество золота и продается на черном рынке примерно по 450 долларов за унцию.
Я присвистнул. — Я думал, официальная цена ближе к семистам. — Так и есть, если покупать легально. Представь, что будет с экономикой при безлимитных поставках по такой цене. — Кто-то крупно теряет на этой сделке, — заметил я. — Или золото краденое. Были сообщения о пропаже крупных партий слитков? — В том-то и дело, что нет. Нигде в мире. — Тогда либо кто-то очень тихо молчит о потере золота (что глупо, если оно не приобретено нелегально), либо кто-то тратит огромные средства, чтобы подорвать нашу экономику. — Ты прав. Мы бьемся над этим уже месяц.
Я пододвинул чашку, чтобы он долил кофе, и щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету с золотой монограммой. — А что Гордон? — Единственной зацепкой был анонимный звонок. Сообщили, что золото идет из Южной Америки через Мексику под видом законного экспорта. Мы проверили список людей, способных на такие объемы. Гордон взял три имени. Два дня назад он звонил из Мехико: первые два номера оказались чисты. Он собирался работать по третьему. — Думаете, он наткнулся на что-то важное? — Не знаю. Третьим номером была Тина Родригес, одна из богатейших женщин континента. У нее шахты по всей Южной Америке — медь, олово, свинец. Одно из ее предприятий экспортирует сувениры. Самый массовый товар — свинцовый бык, раскрашенный под золото.
— Звучит как идеальное прикрытие, — сказал я. — Делайте каждого третьего быка из чистого золота, и они пройдут любую таможню. — Думаешь, мы идиоты? — горько спросил он. — Я задерживал каждую партию на границе на три недели. Каждую фигурку проверяли. Все до единой были свинцовыми. Я надеялся найти хоть одного золотого бычка, но нет. Мы испортили им весь товар этими проверками. Теперь мой босс рвет и мечет, потому что Тина Родригес подала иск о полной компенсации ущерба. — Может, ее предупредили, и она прислала «чистую» партию? — Исключено. Первые две партии уже были в пути, когда мы получили наводку. Подменить их было невозможно.
Он достал из ящика стола фигурку быка с опущенной головой. Она была изуродована десятками ножевых надрезов, и в каждом виднелся серый свинец. Я взвесил ее в руке. — Сколько их в партии? — Две тысячи. — Эта штука весит около фунта. Если каждая десятая была бы из золота, это двести фунтов золота в партии. Почти три с половиной тысячи унций. Даже по ценам черного рынка это около двадцати четырех миллионов долларов за одну отгрузку. — Именно. Поэтому я и проверял их все. И все они такие же, как та, что у тебя в руке.
Я пожал плечами. — Другие идеи? — Думаю, во время разговора с Тиной или кем-то из ее окружения Гордон узнал нечто, заставившее его заподозрить кого-то, кого он уже считал невиновным. Он поспешил сюда, чтобы проверить догадку, и его перехватили.
Это было возможно. Но также возможно, что Деннис Гордон, как агент AX, наткнулся на что-то международное, не связанное напрямую с золотом. Но так или иначе, его убили, и моя работа — узнать, кто и почему. — Я могу увидеть тело? — спросил я. — Не вижу препятствий. У нас есть договоренность с мексиканской полицией. Но что ты надеешься там найти? — Не узнаю, пока не увижу, — отрезал я. — А после этого мне лучше нанести визит Тине Родригес и выяснить, что так напугало Гордона.
Вторая глава
Деннис Гордон представлял собой неприятное зрелище. В мексиканском климате труп быстро портится, а здесь никто и не пытался привести останки в порядок. На него напали сзади со стилетом — вероятно, похожим на «Гюго», десятидюймовый клинок, который я ношу в ножнах на внутренней стороне правого предплечья. Кто бы ни был убийца, он вонзил лезвие в бок, а затем рванул его вперед, перерезав горло от уха до уха, чтобы избежать фонтана крови.
Смерть, возможно, была не мгновенной, но он недолго пролежал там, прежде чем испустить дух от кровопотери. Лицо и конечности стали белыми, восковыми — верный признак того, что из тела ушла вся кровь. Я подписал бумаги об опознании, просмотрел его вещи, отправил их в штаб-квартиру AX в Вашингтон и вернулся к Уинтерсу.
Тот, казалось, ни на йоту не продвинулся в деле с тех пор, как я ушел. Перед ним все так же стояла чашка кофе; он грыз огрызок карандаша, явно тщетно ожидая вдохновения для ежедневного отчета. Я пододвинул стул и налил себе кофе. — Там особо нечего ловить, — прокомментировал я. Он наградил меня взглядом в духе «я же говорил». — Работал эксперт, — продолжал я. — Ударил сзади так, чтобы его самого не забрызгало. Ничто не привлекает внимания быстрее, чем человек, бегущий по улице в окровавленной одежде — даже в Тихуане.
Уинтерс коротко кивнул и снова уткнулся в свой отчет. Я спросил: — Где мне найти эту Тину Родригес? — Обычно, когда она в Центральной Америке, она живет на своей вилле в Мехико. Но Гордон упоминал, что она собиралась в отель «Маджестик» в Акапулько. С ее образом жизни отследить ее нетрудно.
Я вернулся в Сан-Диего и забронировал билет до Акапулько. Я хотел, чтобы это выглядело так, будто я прибыл напрямую из Штатов, не заезжая в Тихуану — это могло бы вызвать подозрения у людей, чьего внимания я предпочел бы избежать. Полет был коротким, но роскошным. Потягивая бесплатное шампанское, я думал о Тине Родригес. О ней говорили как об одной из богатейших женщин Южной Америки, и я решил, что выберу имидж элитного плейбоя — из тех, у кого денег больше, чем мозгов. Если у Родригес был хоть какой-то вкус, ей наверняка наскучили эти паразитические прихлебатели, и мой образ даст мне шанс сблизиться с ней.
Я взял такси до «Маджестика», демонстративно переплатив водителю для создания нужного имиджа. У портье я потребовал лучший полулюкс, втайне ожидая услышать, что его уже занимает Тина Родригес. Клерк нажал кнопку вызова посыльного и выдал ключ. Уходя за ним, я обернулся к стойке, словно вспомнив что-то между делом: — Здесь зарегистрирована Тина Родригес? — Госпожа Родригес, — холодно ответили мне, — держит здесь постоянный номер. Не знаю, находится ли она в резиденции именно сейчас. Но ее секретарь всегда на месте. Предлагаю направить ваши запросы ей.
Я поднялся на верхний этаж, где мне показали роскошный номер. Я дал посыльному щедрые чаевые — отличная сделка для него, учитывая, что всё, что он нес, это мой ключ. Номер был огромен: небольшая прихожая вела в гигантскую гостиную. Я побродил по апартаментам, наслаждаясь элегантностью трех ванных комнат и смежных спален. Смешав себе джин с тоником в баре, я разделся и погрузился в огромную ванну, чувствуя себя римским императором.
После ванны я взбодрился под холодным душем. Вернувшись в гостиную со вторым джином и сигаретой, я закинул ноги на кофейный столик и стал рассматривать безупречные копии Моне и Сезанна на стенах. Желудок напомнил об ужине. Я нашел чистую рубашку, пару своих менее «позорных» джинсов и спустился в столовую, где занял место спиной к стене.
Был не самый туристический сезон, и зал был заполнен лишь наполовину. Я заказал стейк «Нью-Йорк» со всеми гарнирами и полбутылки охлажденного розового вина. Некоторое время толпа состояла из обычных туристов и молодоженов. Но в середине моего ужина вошла группа из пяти человек. Там была черноволосая красавица, пергидрольная блондинка и три типа, явно напоминавшие пляжных бездельников — гора мышц и полное отсутствие серого вещества. Женщины были увешаны драгоценностями на суммы, которые их эскорт никогда не смог бы себе позволить. Один из мужчин выглядел как успешный бизнесмен, но двое других — стопроцентные пляжные бомжи. Сомневаюсь, что без своих дам они смогли бы наскрести мелочи на сдачу.
Вся компания была уже изрядно «под градусом». Когда вошли мариачи и заиграли музыку, обе женщины встали танцевать, подтвердив мои подозрения насчет алкоголя — они с трудом держали равновесие. Было очевидно, что в этой банде командуют женщины. Когда официант принес чек, он передал его «бизнесмену», и тот внимательно изучил счет, прежде чем подписать.
Я сидел с чашкой кофе, решив, что ловить здесь больше нечего, когда на меня упала тень. Я поднял взгляд: один из пляжных бездельников смотрел на меня сверху вниз сквозь свой загар. В нем было больше шести футов роста, а плечи в белом смокинге казались необъятными. Я холодно посмотрел на него. — Могу я чем-то вам помочь? — спросил я. — Лично мне — нет, — ухмыльнулся он. — Но вон та дама хочет потанцевать с тобой. Я лишь вестник радостной вести. — Ты также являешься носителем доброй половины пинты дешевого одеколона. Ты всегда пахнешь как бордель? — ответил я. — Передай даме мое почтение, но я здесь, чтобы спокойно поужинать, а не искать приключений.
Ему это не понравилось. Он напряг мышцы и опустил руку мне на плечо, сжав его так, что у обычного человека из глаз посыпались бы искры. — Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, панк? — Судя по запаху... — я не договорил. — А теперь убери руку, пока я тебе что-нибудь не сломал. Например, голову.
Он сжал плечо еще крепче и начал приподнимать меня со стула. Я встал почти в полный рост, перехватил три средних пальца его руки и вывернул их назад. Это чертовски больно, а любое сопротивление ведет к вывиху. — Просто скажи даме: спасибо, но нет. Даже если она пахнет так же «прекрасно», как ты. Я развернул его и слегка подтолкнул в сторону его компании. Я наблюдал, как он вернулся к своим, оживленно жестикулируя больной рукой. Сочувствия он там не нашел. Убедившись, что новых эмиссаров не будет, я оплатил счет и поднялся в номер.
Утром, после апельсинового сока и кофе, я отправился к бассейну, чтобы проплыть пару кругов. После я растянулся на шезлонге, впитывая утреннее солнце. Мой план заключался в том, чтобы познакомиться с Тиной Родригес и выяснить всё о ситуации с золотом. Было еще рано — не было и восьми, — и я не ожидал увидеть богатую даму так скоро.
Внезапно в поле моего зрения появился большой стакан. Его держала рука, взгляд от которой плавно перешел на туго заполненный верх бикини. Ничто так не будит мужчину, как подобное зрелище. Я сел, оценив и нижнюю часть комплекта. — Вот, выпей это, может, у тебя настроение улучшится. — Мое настроение всегда зависит от окружения, — ответил я, — и отсюда пейзаж кажется безупречным. — Тогда почему ты оскорбил меня вчера вечером? Я наконец оторвал взгляд от фигуры и посмотрел в лицо брюнетке, которую видел в столовой. — Я? Оскорбил вас? Никогда. — Тогда почему ты отказался танцевать со мной? — Так это были вы? Мне не понравился ваш посланник. Точнее, его духи и манера навязывать свою волю другим. — Он просто импульсивный мальчик, у которого теперь болят пальцы. Что ты с ним сделал, ради всего святого? — Немного согнул пальцы. Ему повезло, что я был в духе, иначе я бы проломил ему череп. — Не похоже, что ты сегодня в духе... Выпей это. — Что это? — я подозрительно покосился на янтарную жидкость. — Омолаживающее средство для ворчливых стариков. Шампанское и апельсиновый сок.
— Звучит заманчиво. Но если я выпью, тебе придется держать своего пахучего мальчика на привязи. Я миролюбивый человек, но дешевый одеколон не выношу. — С ним всё в порядке. Он делает то, за что ему платят: выполняет поручения, сопровождает, водит машину. — У вас большая свита? — А разве это не норма? — Возможно, я старомоден, но предпочитаю собственное общество. Я предложил ей сигарету. Она взяла одну, постучала по ногтю и внимательно изучила инициалы на фильтре. — Что означает НК? — Ник Крамер. А вас как зовут? — Ты и так знаешь мое имя. — С чего вы взяли? — Первое, что ты сделал вчера в отеле — подписал реестр и спросил, здесь ли я. — Вы хотите сказать, что вы — Тина Родригес? — Кажется, у тебя талант оскорблять людей. — Ненамеренно. Я просто удивлен. Я ожидал увидеть даму постарше. — Никто не говорил, что я должна быть ровесницей Элвина Родригеса. Я вышла за него, когда он уже был богат, но еще сохранил вкус к девичьим фигурам. — Восхищаюсь его вкусом. — Это был удачный брак. Я проявила интерес к делам, в отличие от тех пустышек, что встречаются в Перу. Последние несколько недель я фактически руковожу всей корпорацией. Он умер, зная, что она в надежных руках.
Я окинул взглядом ее бикини. — Трудно представить вас за столом главы конгломерата. — Я больше так не делаю. Я всё всем доказала. Теперь у меня есть исполнительный директор — Кертис Макбрайд, тот человек, что был со мной вчера. — Тот, что похож на бизнесмена? — Да. Она прикурила от моей зажигалки. — Когда я работала на Элвина, я привыкла пахать по 12 часов и спать по четыре. Мои люди спят по восемь, так что утром у меня всегда есть пара часов одиночества. И я это ненавижу. Пойдем поплаваем.
Мы нырнули в прохладную голубую воду. Она плавала с грацией природного атлета. Когда бассейн начал заполняться туристами, мы выбрались и заказали завтрак к столику, а к нему — кувшин «Мимозы». Площадь вокруг бассейна начала напоминать нью-йоркское метро в час пик. — Пойдем найдем какой-нибудь пустынный пляж, — предложил я. — Отель организует пикник. — Звучит заманчиво, но в одиннадцать у меня встреча с налоговыми адвокатами. Как насчет ужина? — Только если оставите своего мускулистого охранника дома. Я заеду за вами в семь. Где вы живете? — Пентхаус D. И я обещаю отослать прихлебателей.
Она ушла, лавируя между туристами. Я поднялся к себе, принял душ и закодировал телеграмму для Хоука: «Контакт с главным подозреваемым установлен». Затем отправился в город. Вернулся я уже обладателем отличного легкого смокинга.
В семь часов дверь пентхауса D открыл мой вчерашний «ароматный» знакомый. Он пропустил меня, продолжая сверлить взглядом. Будь обстоятельства иными, я бы его проучил, но нельзя было рисковать знакомством с Тиной. Мне вручили шампанское и представили остальных: блондинку с невероятным именем Гонсалес, исполнительного вице-президента Макбрайда и еще одного бездельника по имени Вилли Чан. Разговор не клеился — Тина окружала себя подпевалами, а мне они были неинтересны.
Подали лимузин. Мы уехали, Тина собственнически вцепилась в мою руку. В лимузине я попросил водителя отвезти нас в лучший ресторан города. Это поддерживало мой имидж плейбоя и создавало впечатление, что я в городе впервые, а наша встреча случайна. Я всё еще переживал из-за своего запроса у портье, но Тина, похоже, о нем забыла.
Мы поехали в заведение с видом на океан и полинезийским декором. Пили коктейли, ели лобстеров, танцевали под звездами. На обратном пути в машине мы допили бутылку шампанского из встроенного бара. Когда мы поднялись на верхний этаж, Тина вместо своего номера решительно направилась к моему. — Эй, тебе в другую сторону, — заметил я. — Я не иду к себе. Мы идем к тебе. У меня слишком людно, я там постоянно спотыкаюсь об чьи-то ноги.
Я открыл дверь. Она по-хозяйски осмотрела номер. — Ник, зачем тебе одному столько места? — Лучшая мебель всегда в лучших номерах, — ответил я. — А я люблю лучшее. Я не могу пользоваться тремя ванными одновременно, но мне нравится знать, что они есть. — Шампанское есть? — Обижаете. Я нашел бутылку «Дом Периньон» в холодильнике и наполнил бокалы. — Теперь показывай окрестности. — Я думал, ты уже всё видела. Она взяла меня под руку. — Я хочу, чтобы ты показал мне свою любимую спальню. — Это просто. Моя любимая та, в которой окажешься ты. — Болтаешь, болтаешь... Показывай! — и она повлекла меня к самой большой кровати, уже борясь с застежками своего платья.
Третья глава
Я выпустил Тину из своего номера рано утром, а затем вернулся, чтобы заказать уединенный завтрак. Пусть она сама беспокоится о том, как оправдываться перед всеми, кто видел, как она возвращалась к себе в такой час — в вечернем платье с одним оторванным плечевым ремнем. У нее была назначена встреча за завтраком с налоговыми адвокатами, которые, по-видимому, обнаружили какие-то новые правительственные постановления, призванные вытянуть из нее побольше денег. Говорят, самая большая проблема богатых людей — защищать накопленное от цепких рук публики. Но никто не бывает так жаден, как правительство, независимо от страны. С этой проблемой я никогда не сталкивался, и мне трудно сочувствовать кому-либо в подобном положении.
Мы решили устроить пикник на каком-нибудь пустынном пляже, так что после завтрака я просто лежал у бассейна, впитывая солнечный свет. Это задание всё больше напоминало отпуск, но я не позволял совести мучить себя. Очевидно, нужно было укреплять дружбу с Тиной, чтобы выяснить всё возможное об этой контрабанде золота. И если для этого мне приходилось бездельничать под видом туриста, что ж — мне просто повезло.
Один из сотрудников подошел сказать, что заказанный обед для пикника готов. Я велел загрузить его в лимузин Тины. Вскоре она присоединилась ко мне у бассейна в легком сарафане. Я вежливо осведомился о результатах ее встречи с налоговиками, но она явно не была склонна обсуждать детали. Прикончив кувшин с «Мимозой» (шампанское с апельсиновым соком), мы забрались в «Роллс» и направились к пляжу.
После игр в прибое и обеда, состоявшего в основном из холодного цыпленка и еще более холодного шампанского, мы растянулись на песке. Тина откупорила вторую бутылку. Я лежал, лениво наблюдая за ватными облаками, плывущими по невероятной синеве неба. Вдалеке шофер Тины усердно полировал лимузин тряпкой. Тина протянула мне бокал, и в этот момент у меня возникло одно из тех интуитивных ощущений, что я здесь не только ради солнца и выпивки. Ее слова это подтвердили.
— Что привело тебя в Акапулько, Ник? — Погода. — И это всё? — Вполне достаточно, — ответил я. — Я живу в Вашингтоне, а он в это время года бывает довольно мерзким. Примерно сейчас я начинаю искать место потеплее, пока кровь не замерзла в жилах. — У меня была идея, что ты совмещаешь отпуск с какой-нибудь командировкой. — Унаследованным деньгам не нужен присмотр, — парировал я. — Мой дедушка позаботился об этом давным-давно. — Почему именно Акапулько? — Просто для разнообразия. Обычно я провожу это время на Карибах. У меня есть дом в Очо-Риос на Ямайке.
(У AX действительно есть там явка, и если кто-нибудь решит это проверить, он упрется в глухую стену легенды, созданной Дэвидом Хоуком).
— Как долго ты здесь пробудешь? — Пока не захочется перебраться куда-нибудь еще. К чему этот внезапный интерес к моим передвижениям? — Я как раз подумала, что пришло время для моего ежегодного визита на свинцовые рудники в Уругвае. После этого я обычно объезжаю Мексику, чтобы проверить свои предприятия. Если у тебя нет других планов, почему бы тебе не поехать со мной? Ты стал бы приятной сменой окружения в таких поездках. Да и вопрос с погодой в Вашингтоне был бы решен. — Когда вы уезжаете? — Сегодня я закончила с налогами, так что, если тебя ничего не держит, можно вылетать завтра. — Меня никогда ничего не держит. В какое время тебе удобно? — Я попрошу проверить рейсы. Если поймаем утренний рейс в Мехико, то успеем на прямой до Монтевидео в полдень. — Позвони мне, когда будешь готова.
Вечером мы снова ужинали, пили то же шампанское, танцевали под теми же звездами, а затем упали в постель, исполняя те же ритуальные возни, которыми мужчины и женщины занимаются с начала времен. Тина ушла пораньше, чтобы проследить за упаковкой багажа, что дало мне возможность связаться с Хоуком. Я сообщил ему пункт назначения и сказал, что рассчитываю получить результаты, изучив ее предприятия. Я всё еще придерживался теории, что за контрабандой золота стоит Тина Родригес или кто-то из ее окружения. Мне оставалось лишь выяснить, как именно они переправляют его через границу. И я не забыл об убийстве Денниса Гордона; одно неизбежно должно было привести к другому.
На сборы у меня ушло всего три минуты. Могло быть и меньше, но теперь мне приходилось таскать с собой смокинг. Я подумывал отдать его на благотворительность, но это оставило бы слишком явный след для тех, кто интересовался моими перемещениями. Судя по образу жизни Тины, формальная одежда могла понадобиться мне и в Монтевидео, и в Мехико. С летной сумкой, распертой смокингом, запасными джинсами и зубной щеткой, я спустился к стойке, выписался и направился к пентхаусу D, где передал свой скудный багаж в неохотные руки прислуги.
Уже через три минуты мы были в «Роллс-Ройсе» на пути в аэропорт. Тина всю дорогу без умолку болтала о Монтевидео и о том, что я просто обязан увидеть ее любимую виллу. В аэропорту возникла заминка — нам сказали, что на сегодня нет сквозных рейсов до Монтевидео. Однако для такого богатого человека, как Тина Родригес, преград не существует. Кертис Макбрайд немедленно отправился фрахтовать частный самолет, который должен был ждать нас в Мехико. Я начал привыкать к этому VIP-обслуживанию, и оно нравилось мне с каждым днем всё больше.
В Монтевидео мы прибыли ранним утром. Взяли два такси: одно для меня и Тины, второе для Макбрайда и всей свиты. До рассвета было еще далеко, так что я был избавлен от роли туриста, но не смог избежать густых ароматов франжипани, бугенвиллеи и гибискуса, которые всегда встречают вас в Монтевидео. Мы въехали во двор виллы, где нас уже ждал персонал. Судя по тому, как такси натужно поднималось последние несколько минут, вилла стояла на склоне холма с видом на гавань, но подтвердить это я мог только при свете дня.
Экономка, дородная дама в своем лучшем платье, провела нас в кухню с каменным полом и огромным камином, в котором можно было зажарить целого вола. Нас ждали деликатесы, приготовленные с особой заботой, и, разумеется, вездесущая бутылка шампанского. Я заметил, что это был «Дом Периньон» — видимо, Тина запаслась им на всех своих виллах. Лично я предпочел бы бутылку пива, но если ради доверия хозяйки нужно пить шампанское, я был готов пожертвовать своей печенью.
После перекуса меня отвели в спальню. Комната была размером с амбар, с огромной кроватью и ванной, перед которой меркли удобства отеля «Маджестик». Я принял душ и скользнул между прохладными простынями, пытаясь перебороть смену часовых поясов.
Я не привык спать глубоко и просыпаюсь от малейшего шороха. Едва я лег, как услышал, что дверь открылась, и шлепок босых ног приблизился к кровати. Я мгновенно сунул руку под подушку, сжав рукоять Вильгельмины — моей постоянной спутницы. Это старый Люгер, стреляющий 9-мм патронами; обычно я ношу его в замшевой наплечной кобуре. Я редко расстаюсь с ней, как и со стилетом Гюго на предплечье или газовой бомбой Пьером, приклеенной в паху. В последние дни я фактически был безоружен — в плавках пистолет не спрячешь, а Пьер в постели с Тиной мог стать смертельной ловушкой для нас обоих, если бы она не вовремя заворочалась.
Я почувствовал, как кровать просела, и услышал знойный шепот Тины: — Ты не спишь? Я протянул левую руку к ее теплой груди. Либо она очень соскучилась по дому, либо кто-то подсыпал «шпанскую мушку» ей в бокал, потому что она не теряла времени. Она перекинула ногу, оседлала меня и с тихими всхлипами направила в себя. Когда двое встречаются с таким нетерпением, прелюдия длится недолго.
После первого захода я откинулся на спину, а Тина принялась вновь разжигать во мне страсть. Вскоре мы вошли в устойчивый ритм, который привел нас к тому самому взаимному оргазму, которого ищут все, но находят так редко.
Утром нас разбудил стук в дверь — служанка принесла два подноса с завтраком. Она не выказала ни тени удивления, застав меня в постели с хозяйкой; персонал был обучен безупречно. Пока я брился и принимал душ, Тина разгуливала по дому совершенно обнаженной. Полагаю, слуги посмотрели бы на нее косо, только если бы не обнаружили мужчину в ее постели.
Остаток дня я посвятил экскурсии по Монтевидео. Мы ужинали на вилле (экономка оказалась отличным поваром), продолжая уничтожать запасы шампанского. Перед сном Тина предложила «на посошок». Я с энтузиазмом согласился — постоянная диета из пузырьков мне надоела. Я попросил слабый скотч с водой, и мы вышли на террасу, любуясь огнями гавани, сливающимися со звездами.
— Ты не обидишься, Ник, если я оставлю тебя завтра одного? — спросила Тина. — Конечно, нет. — Послезавтра мы уезжаем на шахту, и мне нужно уладить дела перед отъездом. У тебя будет время походить по магазинам. — И что мне нужно купить? — Солнцезащитные очки, шляпу... и я советую купить пистолет. Мы поедем по довольно глухим местам. — Поедем? — я-то ожидал частный самолет. — Только так можно увидеть страну. Возьмем «Лендровер» и поедем не спеша. Кертис полетит на вертолете. — Почему не с нами? — Его время слишком дорого стоит. У него много дел здесь, в Монтевидео. — Удивительно, что ваше время не так дорого, — заметил я. — Это далеко? — Около дня пути. Кертис вылетит днем позже. Мы проведем день на шахте и вернемся.
Она картинно зевнула. — Ну всё, пойдем спать. Я послушно последовал за ней, отрабатывая кров и стол. В ту ночь Тина была на редкость изобретательна — возможно, почувствовала мою скуку и старалась удержать на крючке.
Утром она ушла раньше, чем я вышел из ванной. В гараже на выбор стояли «Кадиллак» и «Мерседес 450SL». Я взял «Мерседес» и с удовольствием поехал в город. Я был в Монтевидео лишь раз, и то по делу, так что теперь мог позволить себе побродить по закоулкам.
Первым делом я отправил шифровку Хоуку о текущей ситуации. Я чувствовал, что теряю время, но интуиция подсказывала: ключ к контрабанде именно у Тины. В магазине одежды я купил куртку для сафари и широкополую шляпу с фальшивой лентой из оцелота — не в моем вкусе, но для образа «белого охотника» подходило идеально. Главное, куртка скрывала Хьюго и Вильгельмину. Затем зашел к оружейнику и купил пачку 9-мм «змеиных» патронов. Это специфический заряд: вместо одной пули — прозрачный контейнер с мелкой дробью. Отличное средство против змей, и я был удивлен, найдя их в таком месте, хотя 9-мм калибр становился всё популярнее.
Покончив с покупками, я зашел на почту. Работая под прикрытием, трудно поддерживать связь с Хоуком. Я не мог зайти в посольство, не рискуя раскрыть себя перед людьми Тины. Мы используем простой код через до востребования. Я ожидал подтверждения от Хоука, но на почте ничего не было. Это меня обеспокоило. Если он не получил мои телеграммы, значит, влияние Тины Родригес распространяется гораздо дальше, чем я думал.
Решив рискнуть, я два часа путал следы, стряхивая возможный хвост, и наконец проскользнул в посольство. Через пару минут я уже связывался с Вашингтоном по радио. Хоука не было, ответила его секретарь Дебби. — Дебби, я волнуюсь. Он получил мои шифровки? — Да, мистер Картер. Он собирался ответить вам, как только сядет в самолет. — Он уехал из города? Это было странно. Хоук редко бросал дела, особенно такие. — Мистер Хоук отбыл для проверки мер безопасности перед предстоящими мирными переговорами. — Что за переговоры? — Вы долго отсутствовали. Госдеп организует встречу южноамериканских лидеров, и Хоук отвечает за охрану. — Но он в курсе моих действий? — Разумеется. Он получил все ваши сообщения.
Я закончил разговор с чувством легкого неудовлетворения. Телеграмма могла застрять в Акапулько, это Южная Америка, тут и не такое бывает. Но отсутствие прямой поддержки Хоука заставляло меня нервничать.
Выйдя из посольства, я прошел пару кварталов, сел в «Мерседес» и поехал в обветшалую часть города — рай для исследователя. Игнорируя ловушки для туристов, я отвечал на ломаный английский свободным испанским. Меня интересовали ювелирные лавки. Я заметил закономерность: чем дальше от главных улиц, тем грубее была работа, но тем оригинальнее идеи.
Я свернул в узкий переулок, выложенный плитами еще XIX века. Стены были так близки, что я мог коснуться их обеими руками. Это был квартал золотых дел мастеров. Мужчины работали прямо на улице за верстаками с расстеленными тряпками для сбора опилок. Каждый сидел перед своей лачугой, и я не сомневался, что под каждой скамьей лежит наточенное мачете. У них свой кодекс: вору, посягнувшему на золото, мачете быстро отделяло руку от плеча.
Увлекшись зрелищем, я не заметил, как забрел в район совсем уж ветхих хижин. Смысла идти дальше не было, и я решил вернуться. Но едва я развернулся, как услышал звук сверху.
На меня рухнула сеть. Она была тяжелой и широкой, мгновенно сбив меня с ног и спутав конечности. Резким движением я заставил Хьюго скользнуть в ладонь. Пока я прорезал дыру в сетке, двое мужчин приземлились рядом и набросили мне на голову зловонное одеяло.
Я рванулся изо всех сил, теряя равновесие, но сумел ударить наотмашь. Хьюго нашел цель — кто-то вскрикнул. Я ударил ногой в каратэ-выпаде туда, где должен был стоять второй противник. Услышал хрип, и хватка ослабла.
С трудом выпутавшись из сети и одеяла, я вскочил на ноги. Нападавших и след простыл. Я остановил прохожего, спрашивая, видел ли он что-нибудь. — Quien sabe? — ответил он. — Кто знает, сеньор?
Четвертая глава
Я поднял свою недавно приобретенную шляпу, хлопнул ею по бедру, чтобы сбить пыль, водрузил на голову и зашагал обратно к тому месту, где оставил «Мерседес». Я вернулся на виллу без дальнейших инцидентов и присоединился к Тине и Кертису на террасе.
Меня попросили рассказать, как прошел день. За исключением визита в посольство, я честно подтвердил все свои передвижения: прогулки по знаменитым площадям Забала, Индепенденсия и Конститусьон. Рассказ завершился в стиле настоящего приключенческого романа — описанием неспровоцированного нападения в переулке. И Тина, и Макбрайд поспешили свалить всё на мой внешний вид.
— Монтевидео уже не тот, что раньше, — заметил Макбрайд. — Здесь становится так же скверно, как в Нью-Йорке. Тина добавила: — Тамошние люди — форменные нищеброды, для них любой американец — легкая добыча.
Пришло время добавить штрих к моему образу: — Если бы они наставили на меня пушку или острый нож, я бы просто отдал кошелек. Не собираюсь строить из себя героя. Как там говорят? Лучше живой трус, чем мертвый герой. Можете смело ставить меня на первое место в вашем списке живых трусов. — Это твоя вина, — отрезал Макбрайд. — Не стоило соваться в ту часть города. Любой бы тебе сказал, что это опасный район. — Я просто бродил по лавкам, — оправдывался я. — Мое внимание привлек серебряных дел мастер, и прежде чем я понял, что происходит, я оказался в квартале ювелиров. Удивлен, что в месте, которое славится своей безопасностью, случаются такие вспышки насилия.
У меня были свои соображения о том, кто стоял за нападением. Моим фаворитом был парень, который следил за мной весь день — тот самый «хвост», которого я так и не смог стряхнуть. Еще одна вещь, которая не давала мне покоя — это сеть. Если я был жертвой обычного грабежа, то зачем использовать сеть? Конечно, это мог быть старый враг AX или мой личный. Моя работа не способствует приобретению друзей на всю жизнь среди тех, с кем я сталкиваюсь по долгу службы. Но если это были враги, зачем пытаться взять меня живым? С Деннисом Гордоном они не церемонились. Атака велась с крыш; было бы гораздо проще застрелить меня оттуда, спрыгнуть, забрать часы и бумажник. Это под силу и одному человеку. Всё это давало богатую пищу для размышлений, пока Тина и Макбрайд переводили разговор на предстоящую поездку к шахте.
За обедом я поддерживал беседу, делясь сведениями о Монтевидео, которые почерпнул из книг. В этом прелесть фотографической памяти: я всегда могу вставить в диалог обрывки информации, создавая впечатление, будто только что видел это своими глазами, хотя на самом деле читал об этом много лет назад. Разговор за столом был скучным, и, как только приличия позволили, я попросил «на посошок». Кертис Макбрайд охотно согласился, и Тина составила нам компанию.
Я ждал, когда Тина предложит идти спать, но она застала меня врасплох. Поставив бокал, она спросила: — Ник, расскажи мне о тех ювелирах. — О каких именно? — О тех, за которыми ты сегодня наблюдал. — Я мало что могу о них рассказать, — пожал я плечами. — Видел лишь нескольких. Сначала засмотрелся на парня, который делал кольца, потом на тех, что ковали пряжки для ремней... так и оказался в самом центре квартала. — Что именно они делали? — Формовали раскаленный металл в маленьких печах.
Я пустился в длинное описание старика, собиравшего звенья золотой цепи, стараясь создать впечатление праздного туриста. Если Тина не подозревала меня так же сильно, как я её, ей не было нужды устраивать эту проверку. Разве что она узнала о моем визите в посольство. Но за всё время она не получила ни одного звонка или сообщения. Я постоянно был рядом с ней и Макбрайдом, однако у нее было время связаться со своей «тенью», пока я возвращался на «Мерседесе». Если мои подозрения верны, нападавшие из переулка могли отчитаться ей лично.
— Значит, работа с серебром показалась тебе захватывающей? — спросила она. — Абсолютно. Но не так завораживающе, как работа с золотом. Наверное, из-за ценности самого металла. — Рада, что тебе понравилось. Завтра ты увидишь этого в избытке. — Завтра? Я думал, мы едем на шахту. — Да, — вставил Макбрайд. — Но как вы думаете, зачем нам шахта? — Добывать свинец для продажи? — Не совсем. Добыча свинца сама по себе — убыточное дело. Мы поставляем свинец для аккумуляторов и красок, но это вторичный рынок. На одном свинце мы не окупим даже зарплату рабочим. — Тогда зачем всё это? — Свинец, из которого мы делаем сувениры в Мехико, едва окупает себя. Реальные деньги приносят побочные продукты. — Например? — Серебро, которое мы добываем вместе со свинцом, оплачивает всю работу шахты. А золото — это, так сказать, глазурь на торте.
— Очень интересно, — сказал я. — Не терпится увидеть это своими глазами.
Это было преувеличением. На самом деле я хотел выяснить, способна ли компания Тины добывать столько золота, чтобы обрушить американский рынок, обеспечивая ей при этом жизнь миллионерши.
Чтобы развеять подозрения, я решил проявить инициативу. Поставив пустой стакан, я поднялся: — Думаю, мы обсудим детали завтра на месте. А сейчас я готов ко сну.
Я прошел в спальню. Тина не заставила себя ждать. Еще до того, как я успел раздеться, она выскользнула из вечернего платья. Я повалил её на кровать. Её соски были набухшими от желания. Я зарылся лицом в её грудь, чувствуя её настойчивые руки. Она перевернулась, предлагая себя, и я вошел в неё. Мы двигались в ритме, который быстро перерос в безумие, пока мы не взорвались во взаимном восторге.
На следующее утро я побрился и принял душ. Горничная принесла завтрак, но я спустился в столовую к Кертису Макбрайду. Тот был поглощен какими-то документами и не желал поддерживать разговор. После завтрака у подножия лестницы меня ждал японский внедорожник — версия Land Rover. В него уже погрузили наши сумки. Я чувствовал тяжесть Хьюго под рукавом куртки; Вильгельмина была на поясе, скрытая от глаз. Я проверил запасы воды и газа, осмотрел запаски. Под капотом всё было в норме.
Тина вышла в такой же походной куртке и широкополой шляпе. Она поднялась наверх за чем-то, а когда вернулась, в руках у неё была винтовка Interarms Mark X Marquis калибра 7x57 мм. — Нам обещали пересеченную местность, но я не думал, что настолько, — заметил я, глядя на оружие. Она закрепила винтовку в зажимах на приборной панели. — В Уругвае есть дикие места, где всегда можно встретить ягуара.
Мы выехали. Я был за рулем, Тина указывала дорогу. Вскоре город остался позади, и мы выехали на трассу, ведущую вглубь страны. Дорога оказалась суровым испытанием: разбитая колея, оставленная тяжелыми возами с мулами и волами. К счастью, подвеска внедорожника справлялась, не давая нам переломать позвоночники. Я всё гадал, зачем Тина решила показать мне эти края. Пейзаж был однообразным: редкие хижины, группы детей, машущих нам вслед. Пару раз нас обгоняли автобусы, набитые людьми настолько, что пассажиры гроздьями висели на подножках. На крыше одного из них среди чемоданов стояли клетки с белыми курами; перья от них еще долго залетали к нам в салон.
Для миллионерши, привыкшей к шампанскому и штату слуг, Тина держалась на удивление стойко. Я ожидал капризов, но она лишь смеялась, когда нас осыпало куриным пухом. Мы остановились на обед у реки. Это был горнорудный край: по сторонам дороги высились кучи отработанной земли. Мы устроились в тени гигантской магнолии, перекусили неизменным холодным цыпленком и шампанским.
После обеда мы продолжили путь. Было необычно тихо. Прежде чем завести мотор, я услышал какой-то звук. — Слышала? Похоже на машину. — Машину? — удивилась Тина. — Здесь не бывает машин, только автобусы.
Я напряг слух, но рокот мотора вдалеке стих. Мы двинулись дальше. Пастбища сменили унылые карьеры, повсюду виднелись отары овец. В зеркале заднего вида я заметил облако пыли. Сначала я думал, что это автобус, но вскоре облако настигло полосу короткого ливня, прошедшего перед нами. Из пыли вынырнул древний «Форд» пятидесятого года — кабриолет с откинутым верхом. В машине стоял человек, целясь в нас из винтовки.
Раздался сухой щелчок выстрела, похожий на удар хлыста. Пуля прошла мимо — на такой дороге трудно прицелиться на ходу. — Посмотрим, на что ты способна, — сказал я Тине, кивнув на её винтовку. — Скажи, когда будешь готова, я приторможу.
Грохот выстрелов сзади продолжался. Тина прицелилась через спинку сиденья. Я ударил по тормозам, выравнивая ход, но выстрела не последовало. Я снова нажал на газ и выхватил винтовку у неё из рук. Проверив магазин, я обнаружил, что он пуст. — И что ты собиралась делать с ягуаром? Засунуть это ему в задницу и сказать «бу»? — Я велела слугам зарядить её! — Никогда не доверяй зарядку оружия другим! Это твоя жизнь! Где патроны? — Кажется... больше нет. Я думала, одного магазина хватит. — Кто-то за это поплатится, — прошипела она. — Боюсь, этот «кто-то» будет чувствовать себя гораздо лучше нас, когда эти ублюдки нас догонят.
Пока мы возились с винтовкой, «Форд» приблизился на сотню ярдов. Очередной выстрел разнес мне наружное зеркало. — А они неплохо стреляют, — заметил я. — Посмотрим, сколько в них смелости без пушек. Приготовься.
Тина вцепилась в поручни. Я резко дернул ручной тормоз, заблокировав колеса и развернув «Лендровер» на сто восемьдесят градусов. Как только мы оказались лицом к преследователям, я вдавил педаль в пол. Мы неслись прямо на них лоб в лоб. Водитель «Форда» заколебался. Я не сворачивал. Двое парней в старой колымаге явно не привыкли играть в «слабо».
В последний момент водитель дернул руль, пытаясь уйти в сторону, но я подрезал его, как породистый конь упрямого быка. Паникуя, он крутанул руль вправо, машина вылетела на обочину и на полном ходу врезалась в гигантскую магнолию.
Я промчался мимо, бросив им насмешливый жест. Но стрелок оказался упорнее водителя. Через сотню метров он снова открыл огонь. Одна из пуль нашла цель — я почувствовал характерный толчок, колесо начало спускать. Я проехал еще немного, чтобы выйти из зоны прямой видимости, и свернул под защиту огромного дуба. В зеркале я видел, как преследователи пытаются выбраться из обломков у дерева.
— Они вытащили машину, Ник! — крикнула Тина через мгновение. — У них снова завелся мотор!
Глава 5
Я бросил спущенную шину в кузов и принялся за выступы, удерживающие запаску. — Что-то не так, — заметила Тина. — Они открыли капот и заглянули внутрь. Мы стояли на склоне. Когда я снял колесо, оно выскользнуло и покатилось вниз. Мне пришлось броситься в погоню, покинув безопасное укрытие под кроной дуба. Искушение для стрелка было слишком великим: снова треснул выстрел, и пуля пропахала борозду прямо у моих ног. Я схватил взбунтовавшееся колесо и на пределе сил помчался назад за дерево. Прежде чем я оказался в безопасности, еще две пули вонзились в землю там, где я только что стоял.
Прошло всего несколько секунд, прежде чем я установил запаску. «Ленд Ровер» снова тронулся, оставив стрелка и его водителя разбираться со своей машиной. Мы прибавили ходу, и я ожидал, что преследователи сдадутся. Но не тут-то было. Взглянув в зеркало, я снова увидел «Форд» в паре сотен ярдов позади. — Похоже, игры пора заканчивать, — сказал я Тине.
Я подождал, пока мы достигли участка дороги, свободного от играющих детей и бродячих мулов. Притормозив у обочины, я вышел и извлек Вильгельмину из кобуры. Опершись на капот внедорожника, я сделал два быстрых выстрела, когда «Форд» приблизился ярдов на пятьдесят. — Промах! — выкрикнула Тина из своего наблюдательного пункта позади машины, пока я запрыгивал обратно в кабину. — Я не промахнулся. Я не целился в водителя. Я метил в радиатор. Я снова набрал скорость. — Сразу ты ничего не увидишь, но как только вытечет достаточно воды, мотор перегреется. А заделать течь в радиаторе вдали от цивилизации им не под силу.
Через пять минут Тина сообщила, что они съехали на обочину и замерли в облаке пара. Убрав их с дороги, я настроился на спокойную поездку, надеясь не встретить по пути ягуара, против которого у нас не было ничего, кроме незаряженной винтовки и моей верной подруги Вильгельмины.
Вскоре показался поворот, отмеченный указателями «Свинцовая шахта Родригес» на английском и испанском языках. Тина взволнованно вскрикнула. Боковая дорога была узкой и заросшей; Тина пояснила, что движение здесь редкое: грузовик с припасами раз в неделю да транспорт для рабочих. Мы добрались до группы хижин как раз перед закатом. Там меня представили Педро Санчесу, местному управляющему.
Мы едва успели разгрузить ящик шампанского, как на ротном вертолете прибыл Кертис Макбрайд. Мы сели за грубую, но сытную трапезу в компании Санчеса, Макбрайда и Феллоуза — американца, пилота вертолета. Естественно, за ужином речь зашла о делах. Из слов Санчеса я понял, что содержание серебра в руде упало ниже ожидаемого. Они обсуждали с Макбрайдом возможность заложить новый штрек, чтобы отыскать жилу. И только когда Тина потребовала третью бутылку шампанского, она упомянула о нападении на нас. Мужчины слушали вежливо, но никто не выглядел потрясенным.