Утром 6 октября неподвижный воздух пустыни Синай задрожал от грохота движущейся бронетехники. Египетские танки и пехота начали внезапную атаку на Государство Израиль. В мгновение ока они пересекли Суэцкий канал в пяти точках и беспрепятственно двинулись к линии Бар-Лева на восточном берегу.
По всей этой крошечной стране сирийские силы, усиленные иракскими войсками, наступали с двух фронтов на Голанских высотах. Это был религиозный праздник, самый священный день в году для евреев. Израиль был застигнут врасплох. Началось то, что вскоре стало известно как война Судного дня (Йом-Киппур).
Прошло шесть часов, прежде чем новости о войне просочились с Ближнего Востока. Из-за восьмичасовой разницы во времени было уже десять вечера, когда президента подняли по тревоге. Через несколько минут советники и эксперты поспешно прибыли в Овальный кабинет. Вскоре после этого высокопоставленных офицеров и сотрудников Пентагона выдернули с коктейльных вечеринок в Джорджтауне, оторвали от поздних ужинов и подняли из постелей.
События развивались стремительно.
Якобы непробиваемая линия Бар-Лева рассыпалась как карточный домик. Израильские передовые силы были смяты массой египетской и сирийской бронетехники. Что еще хуже, Россия предоставила арабской стороне свои последние военные ноу-хау: советские ракеты SAM-6 отражали воздушные атаки Израиля, а транспортные самолеты перебрасывали тонны оборудования для помощи арабским силам на обоих фронтах.
Израильтяне терпели поражение, и в этот момент лучшие военные умы в Пентагоне не могли понять, как им помочь. К полудню 7 октября ситуация стала критической. Москва подлила масла в огонь, объявив, что будет «всячески помогать своим арабским друзьям в возвращении территорий, захваченных Израилем в ходе Шестидневной войны 1967 года».
Почти единогласно ответом Пентагона и Белого дома было громкое: «Да пошли вы!»
Однако такой язык нельзя было использовать в вежливых дипломатических кругах. Вашингтон официально предупредил Москву, что подобные действия могут повлечь за собой «жестокое возмездие». Вывод был ясен: в игру может быть введено ядерное оружие. Да, это была стандартная угроза, но обе стороны знали, что сейчас она не пустая.
Трехзвездный генерал, известный привычкой рубить правду-матку, выразил вслух то, о чем думали все: — Уничтожить их? Это все полная херня, и мы это знаем. Скажите лучше, что мы можем дать евреям прямо сейчас, чтобы они не вылетели в трубу?
Головы склонились, брови сосредоточенно нахмурились, задвигались карандаши. Проблема заключалась в следующем: что есть у Вашингтона, способное переломить ход войны для Израиля? И, что бы это ни было, как доставить это в Израиль без ведома Москвы?
Потребовалось еще почти три часа, чтобы компьютерные мозги выдали все факторы, которые предстояло взвесить их человеческим аналогам. Поскольку битва в воздухе зашла в тупик, казалось, что исход войны решится на земле — прежде всего, путем остановки превосходящих танковых сил Египта и Сирии.
Молодой капитан Питер Боллис, недавно переведенный в Вашингтон из отдела исследований и разработок базы ВВС Ванденберг, предложил решение. В течение последних трех лет велись секретные разработки системы наведения RPX-712. Основное достоинство этих управляемых боеприпасов заключалось в том, что они обеспечивали прямое попадание в движущуюся цель на огромных дистанциях. Предыдущие системы наведения противотанковых ракет можно было использовать только при дневном свете и в идеальную погоду.
RPX могла работать ночью и в любых погодных условиях. — Господи, вот оно! — пробасил один из старших генералов. — Если они остановят эту чертову арабскую броню, они напугают их до усрачки и обратят в бегство!
Капитан Боллис кашлянул и неловко переступил с ноги на ногу. — Со всем уважением, сэр, есть пара проблем... — Да? Каких еще проблем? — Во-первых, размеры, — ответил Боллис. — И еще... — Говори, сынок! — Ну, честно говоря, сэр, RPX-712 еще не прошла полные испытания. Нужно еще много тестов. — Эта чертова штука вообще работает? — Да, сэр, но в практическом применении есть недостатки. — Черт с ними. Это лучше, чем ничего, капитан. Кто курирует проект? — Генерал Уэсли Кэлхун, сэр. — Где он сейчас? — В Ванденберге, сэр. — Доставьте задницу генерала Кэлхуна в Вашингтон! Живо! — Есть, сэр!
— Генерал... Генерал, сэр? Генерал-майор Уэсли Кэлхун уставился на своего адъютанта заспанными глазами. — Что такое, Карпентер? Боже мой, сейчас три часа утра!
Генерал лег всего два часа назад. До этого он и две его группы — гражданская и военная — в течение суток проводили очередной этап испытаний RPX-712. И все же чертова штука не работала как надо.
Кэлхун полагал, что нашел причину. Проблема была в применении. RPX-712 была чертовски хорошей, просто превосходной системой наведения, но они разрабатывали её не для тех целей. В маленьких ракетах класса «земля-воздух» или «земля-земля» просто не хватало места для размещения всей аппаратуры. На данный момент RPX была системой без носителя. Она не была бесполезной — она просто опережала свое время.
— Генерал, это Вашингтон. Пентагон на проводе. — Какого черта им нужно? — Вы, сэр. Это как-то связано с войной на Ближнем Востоке. Я думаю, они хотят передать RPX израильтянам. — О, Господи...
Что бы генерал Уэсли Кэлхун ни говорил высокопоставленным чинам из Пентагона, они не желали слушать доводы разума. Израильтяне были по уши в проблемах, и Вашингтон любой ценой пытался дать им средство наземного возмездия против армад арабской бронетехники. С недоработками или без, но RPX-712 отправлялась в Израиль.
— Очень хорошо, джентльмены, вы здесь боссы, — наконец вздохнул Кэлхун. — Но давайте сохранять хоть каплю практичности. Главной проблемой будет транспортировка. RPX в её нынешнем состоянии — это огромная, сложная система. Девять ящиков, огромный тоннаж. Мы не сможем легко проскользнуть мимо советского наблюдения. — Об этом позаботились, генерал. Машина и водитель ждут вас и вашего помощника в подземном гараже. Для переброски мы задействуем ЦРУ.
Пятнадцать минут спустя генерал Кэлхун и капитан Фил Карпентер мчались по сельской местности Вирджинии в кузове неприметного десятилетнего универсала «Форд». Если они думали, что их везут в штаб-квартиру ЦРУ, то ошибались. Пунктом назначения оказался покосившийся старый фермерский дом, обшитый вагонкой, посреди густого леса к югу от Арлингтона. У входа их встретил одинокий мужчина.
— Добрый день, генерал. Я Моррис Лауд. Я оформляю передачу.
Лауд был смуглым и коренастым, с мощной грудной клеткой. Его глаза не моргали и не выражали эмоций. Он был одет в куртку-сафари поверх черной водолазки, армейские брюки и тяжелые ботинки. Когда он вел мужчин в дом, куртка распахнулась, обнажая рукоятки двух «Беретт», висевших в двойной плечевой кобуре.
— Мой помощник, Фил Карпентер, — прорычал Кэлхун. Двое мужчин обменялись рукопожатием, и Лауд налил кофе. — Я полагаю, вы уже распорядились согласно нашим инструкциям о переброске RPX на Восточное побережье, генерал? — Да, — кивнул Кэлхун. — Груз вывозят из Ванденберга прямо сейчас. Расчетное время прибытия на аэродром Вест-Пойнт в Нью-Йорке — ровно полночь. — Хорошо.
Лауд отхлебнул кофе и откинулся на спинку кресла с таким видом, будто дискуссия окончена. Это задело Кэлхуна не меньше, чем общее высокомерие этого человека. Кэлхун был генералом, у него был вес, и он не привык, чтобы с ним разговаривали как с мальчиком на побегушках. Кроме того, он не любил «призраков». Генерал Уэсли Кэлхун предпочитал сражаться и убивать лицом к лицу. У него было предчувствие, что этот Лауд предпочитает темные подворотни.
— Мы так и будем здесь сидеть, сынок, или ты расскажешь, как именно мы доставим RPX и меня к израильтянам?
Лауд ухмыльнулся, что еще больше вывело генерала из себя. Когда он заговорил, в его голосе послышались властные нотки, будто он был хозяином, а все остальные — крепостными, и им не стоило об этом забывать.
— Во-первых, генерал, вы не полетите, — сказал Лауд и поднял руку ладонью вперед, когда генерал начал приподниматься с кресла. — Приказ Пентагона. — Бред сивой кобылы! — Никакого бреда. Вы слишком ценный кадр. Поедет капитан Карпентер, он проинструктирует израильтян по работе с RPX.
Генерал и адъютант переглянулись. Между ними промелькнуло молчаливое согласие. Человек из ЦРУ был прав, и Кэлхун это понимал. Генерал уже был не в том возрасте, а следующие сорок восемь часов обещали стать сущим адом. Он снова повернулся к Лауду и кивнул. — Хорошо, и как мы это провернем?
Лауд закурил сигарету и оставил её качаться в углу рта, листая бумаги из портфеля. — У нас давно есть подставное частное агентство помощи, которое доставляет продовольствие и медикаменты в африканские страны третьего мира. — А заодно стрелковое оружие и взрывчатку, — вставил Карпентер. — Разумеется, — ответил Лауд, раскладывая карту. — Чтобы бороться с «красной угрозой», одной еды мало. Мы используем старый списанный С-141 из Вест-Пойнта. Рейсы совершаются регулярно, два раза в неделю, так что лишний вылет никто не заметит.
Кэлхун и Карпентер склонились над картой. Лауд продолжал: — Пункты назначения обычно — небольшие секретные полосы в Западной Африке. — У С-141 не хватит дальности, — заметил Кэлхун. — Нет. У нас запланирована дозаправка на португальском аэродроме Лажеш, на Азорских островах. На этом конкретном рейсе у нас возникнут «неполадки с двигателем» над Средиземным морем, вот здесь.
Кэлхун подался вперед, вглядываясь в карту сквозь дым сигареты Лауда. — Будет слишком очевидно, если вы оттуда повернете на Хайфу или Тель-Авив. — Мы этого не сделаем. Ливия и Алжир отпадают, конечно. Мы запросим аварийную посадку для проверки двигателя на Кипре. Нам её разрешат. После приземления RPX перегрузят на стоящий рядом грузовой самолет компании El Al. Карпентер и я перейдем туда. Двигатель нашего самолета чудесным образом «исправится», и он взлетит, направляясь в свой первоначальный пункт назначения.
Кэлхун снова посмотрел на Фила Карпентера. — Звучит неплохо, — сказал молодой помощник. — Кипр всегда помогал Израилю с беженцами. Здесь будет то же самое. — А экипаж? — спросил Кэлхун. — Наемники, — отрезал Лауд. — Опытные люди, работающие за деньги. Лишних вопросов не задают. Делают работу — получают чек.
Лауд сделал паузу и протянул каждому список экипажа. — Пилот — Нолан Эберхард, второй пилот — Рикардо Эстебан. Навигатор — старый французский стрелок по имени Закари Дюпон, бортинженер из Испании — Энрико Салазар.
Кэлхун просмотрел список, его густые черные брови сошлись на переносице. — Других не знаю, но фамилия Эберхард мне знакома. Его вышвырнули из армии несколько лет назад за торговлю на черном рынке во Вьетнаме. Если он показатель, то остальные в экипаже, небось, тоже ворье.
Губы Лауда изогнулись в полуулыбке. — Мораль не у всех такая строгая, как у вас, генерал. Эберхард не ангел, верно, но он чертовски хороший пилот и не задает вопросов. На Дальнем Востоке тогда спекулировали все, генерал. Эберхарду просто не повезло попасться.
Фил Карпентер, похоже, был согласен. — Он прав, генерал. Для такой работы нужны люди особой породы. И кроме того, мы сами будем на борту вместе с RPX, так? Лауд кивнул: — Я пойду вторым инженером, вы — мастером по погрузке.
Генералу Кэлхуну не нравилась идея доверять свой любимый — и такой секретный — проект человеку вроде Нолана Эберхарда. Но после недолгих споров он наконец согласился дать добро на вылет.
— Хорошо, — сказал Лауд, поднимаясь. — Налейте себе выпить. Я сообщу команде, что сегодня особенный рейс. И, генерал... — Да? — Не волнуйтесь. С RPX ничего не случится. Она будет в такой же безопасности, как если бы не покидала Ванденберг.
Нолан Эберхард стоял у окна, зажав в крепких белых зубах тонкую сигару. Дождь стекал по стеклу, за которым виднелось вялое движение машин на Восточной 44-й улице. На нем были только обтягивающая футболка, шорты и носки. Время от времени мускулы на его натренированной спине и плечах напрягались и расслаблялись.
Сигнал тревоги поступил два часа назад. Это был уже двадцать седьмой подобный вызов за последние семь месяцев. Не было причин думать, что этот вылет будет отличаться от других, когда он возил мясо, картошку, легкое оружие и ящики с медикаментами. Но с каждым звонком в Эберхарде оживала вечная надежда.
С ним связались через два дня после того, как Лауд предложил ему работу на африканских линиях. — Мы знаем, что компания «Помощь Африке» — это ширма ЦРУ. — И что с того? — И то, мистер Эберхард, что однажды вас попросят совершить особенный рейс. Груз тоже будет особенным. Что именно — мы не знаем. Но когда это случится, мы сделаем вас и вашу команду богачами до конца ваших дней... если этот груз попадет в наши руки.
В душе Эберхард был вором, и патриотизм в нем отсутствовал напрочь. Он согласился, и набранная им команда тоже. Все они ждали этого особого звонка. Но звонка не было... до сегодняшнего дня. У Эберхарда было предчувствие: этот вызов — тот самый.
Позади стояла собранная летная сумка. Гражданская одежда была аккуратно разложена на кровати. В сумке было все его имущество. Эберхард путешествовал налегке и большую часть жизни провел в отелях. Последние семь месяцев он жил в режиме ожидания, готовый сорваться в любую минуту, не оставляя ничего позади.
Сигара погасла. Он снова зажег её и стал наблюдать за симпатичной блондинкой на другой стороне улицы. Дойдя до края тротуара, она поскользнулась. Она приземлилась на пятую точку довольно бесцеремонно, но её юбка задралась до самых бедер, обнажая стройные ноги и белые кружевные трусики. Зрелище было странно эротичным и вызвало у Эберхарда ответную реакцию.
Если тревога окажется ложной и рейса не будет, он пойдет в один из баров на авеню и снимет женщину. Может, ему повезет, и он найдет ту, что любит пожестче, кому нравится чувствовать ремень и боль.
Телефонный звонок прервал его мысли. — Да, это Эберхард. — Это Лауд, Нолан. Вылетаем. Оповести команду. — Знаешь, это сверхурочные. Мы... — Я знаю. Будет отклонение от маршрута. Оплата будет соответствующей. Кроме того, я сам полечу с вами.
У Эберхарда перехватило дыхание. Лауд летит с ними? И будет отклонение от маршрута? Это оно! — Время вылета? — Как обычно, два часа ночи, из Вест-Пойнта. — А куда отклоняемся? — Ты достаточно долго работаешь, Нолан, чтобы не задавать таких вопросов по телефону. Узнаешь на борту. До встречи.
Связь прервалась. Нолан Эберхард тупо уставился на трубку в руке. Ладонь сильно вспотела. Он посмотрел вниз и заметил, что все его тело покрылось испариной. Это оно. Он нажал на рычаг, дождался гудка внешней линии и начал длинную серию звонков.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Гарри Олберг как раз закрывал свой маленький гастроном в нескольких кварталах от здания ООН, когда раздался звонок. — Звонили из вашего «Эйрхока». — Да? Что передали? — «Груз у нас». Сказали, чтобы вы перезвонили с таксофона через двадцать минут. — Хорошо.
Связь оборвалась. Гарри зашел за прилавок. У него как раз оставалось время на традиционный ночной сэндвич с пастрами и стопку водки перед тем, как набрать Нолана Эберхарда из автомата на Центральном вокзале.
Укладывая пастрами на большой кусок ржаного хлеба, он надеялся, что этот звонок принесет плоды. За последний год агенты под его контролем не выдали почти ничего ценного. Московский Центр начинал терять терпение. Прошел даже слух, что Гарри могут отозвать. Это было бы ужасно.
Гарри Олберг всю жизнь был преданным членом Партии. Последние восемь лет он весьма успешно руководил разветвленной сетью агентов из своего неприметного гастронома. Но в последнее время удача отвернулась от него. Гарри был верен матушке-России и своему начальству из КГБ, но у него не было ни малейшего желания возвращаться в Советский Союз.
Откусив кусок сэндвича, он взглянул на часы. Пора было звонить.
Закари Дюпон напрягся и вскрикнул, достигнув разрядки. Его бедра были мокрыми от пота там, где они все еще двигались между её такими же влажными бедрами. Он не останавливался, заставляя себя, пока она не закричала, и он не почувствовал, как её тело обмякло под ним. — Хорошо? — Да... как всегда, — вздохнула она, запуская пальцы в его темные волнистые волосы.
Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Мария Кетис была экзотически красива. Маленький подбородок с едва заметной ямкой, прямой, чуть крупноватый нос. Но главное — её темные глаза в обрамлении черных ресниц и полные, чувственные губы, придававшие ей вид знойной цыганки. Её сладострастное тело в сочетании с суровыми чертами лица значительно облегчало задачу Дюпона.
Эберхард нашел её четыре месяца назад. «Она идеальна, Зак. Рано вышла замуж за какого-то мужлана в Афинах, развелась и теперь одна в Нью-Йорке. Её брат — рыбак на Крите, у него своя лодка. Его зовут Алекс Кетис, и он сделает что угодно, если цена будет подходящей».
Дюпон познакомился с ней во вторник, переспал в четверг, а к следующему воскресенью уже клялся в вечной любви. Даже когда страсть утихла, она продолжала нежно ласкать его. Дюпон избегал её взгляда и перекатился на спину. — Что-то не так? — Ничего, — он закурил сигарету. — Тревожный звонок? — Да. Эберхард сказал, что это может быть «то самое». Нам пора принимать решение.
Она отвернулась. Он смотрел на изгиб её обнаженного бедра. Мария долго молчала, а когда заговорила, в её голосе слышалась дрожь: — Я не хочу в этом участвовать. — Ты должна. Твой брат не пойдет на это, если ты не будешь замешана. Дюпон не стал добавлять, что Алекс Кетис до самой последней минуты не должен знать, с кем именно имеет дело.
Она повернулась к нему, спрятав лицо у него на шее. — Ты любишь меня, Зак? — Да. Она подняла голову, в её глазах читалось беспокойство. — Что вы собираетесь украсть? — Мы не знаем. Известно только, что это очень ценная вещь.
Она хотела что-то сказать, но передумала. Мария снова начала отворачиваться, но Дюпон поймал её за волосы. Он уже собирался поцеловать её, когда зазвонил телефон. — Да? — ответил Дюпон. — Мы в деле, Зак. Скажи ей, чтобы звонила. — Тишина. — Зак, ты здесь? — Да, Нолан, я здесь.
Дюпон повесил трубку и повернулся к ней: — Ты любишь меня? — Да, — в её глазах стояли слезы, тело мелко дрожало. — Тогда звони.
Он положил телефон рядом с ней и ушел в ванную. Ему потребовалось двадцать минут, чтобы принять душ, побриться и одеться. Когда он вернулся в спальню, Мария лежала на спине, безучастно глядя в потолок. — Ну как? — Алекс заберет вас. Я передала ему сигналы, о которых ты просил. — Хорошо.
Сумка Дюпона была собрана. Он направился к двери, но на полпути вспомнил и вернулся к постели. — Ты знаешь, что делать. — Да. Подождать месяц и уволиться. — Верно. Возвращайся в Афины. Я свяжусь с тобой там. — Прощай, Зак. — До свидания, Мария.
Уже на улице он осознал, что греки никогда не говорят «прощай», если только действительно не имеют это в виду.
Нолан Эберхард поднес трубку к уху еще до того, как закончился третий гудок. — Алло? — Это я, мистер Эберхард. У вас есть что-нибудь для меня? Эберхард рассказал голосу на другом конце всё, что знал. — Звучит неплохо. Номер вашего рейса? — ACR-92101. Как обычно, вылетаем с поля Вест-Пойнта. Время вылета — два часа ночи. — Отлично. Вы договорились, где спрячете груз, что бы это ни было? — Да. — Хорошо. Наш агент в Афинах свяжется с вами по факту доставки. В целях безопасности советую вам залечь на дно недели на две или больше. Полагаю, вы и ваша команда уже надежно припрятали те авансы, что мы вам выплатили? — Припрятали. — Тогда вам не составит труда скрыться, пока мы не примем товар и не произведем окончательный расчет. Удачного полета, мистер Эберхард.
«Сумасшедшие, — подумал Эберхард, хватая сумку и спеша к поезду. — Они просто безумцы. Я даже не знаю, с кем из этих „красных“ ублюдков имею дело. Но какого черта! Они платят в долларах, а доллары везде одинаковые, независимо от источника».
Гарри Олберг был лишь маленьким винтиком в механизме ежедневных операций КГБ в коридоре Вашингтон — Нью-Йорк. Именно поэтому информация, полученную им от Эберхарда, была передана его куратору — Борису Вандростову.
Полковник Вандростов числился шифровальщиком в советском посольстве. Разумеется, это было лишь прикрытием для его работы в КГБ. Получив предысторию и номер рейса, ему не составило труда выяснить, что самолет С-141 компании «Грузовая помощь Африке», стоящий на взлетной полосе в Вест-Пойнте, загружается системой RPX-712.
Эта информация была введена в компьютеры московского Центра, и в течение получаса Вандростов получил приказ: «Применение системы RPX-712, согласно нашим данным, вызывает серьезные сомнения. На данный момент система не стоит того гонорара, о котором договорился товарищ Олберг».
Вандростов подготовил инструкции для афинских контактов. Нолана Эберхарда ждало жестокое разочарование, когда в Афинах он обнаружит, что советские покупатели больше не заинтересованы в его товаре.
Рейс ACR-92101 совершил плавный перелет через Атлантику и приземлился в Лажеше на восемнадцать минут раньше расписания. Дозаправка заняла сорок минут, и они снова оказались в воздухе. Полчаса спустя, когда под крылом заискрилось Средиземное море, Моррис Лауд направился в кабину пилотов. — Нолан? — Да? — Вот новые координаты. Через полчаса свяжись с Кипром, пожалуйся на проблемы с двигателем. Затем запрашивай разрешение на посадку. — А дальше? — Разгружаемся — и вы снова в воздухе. — Понял.
Моррис Лауд расстегнул летную куртку и направился обратно в фюзеляж. За спиной Нолана Эберхарда штурман Закари Дюпон уже рассчитывал координаты. Но это были координаты не Кипра. Это была точка в Средиземном море в 100 морских милях от юго-восточного побережья Крита. Закончив расчеты, он передал их Эберхарду. — Какое расчетное время прибытия? — Два часа четыре минуты, — ответил Дюпон. — Работаем?
Эберхард кивнул своему второму пилоту, невысокому смуглому мужчине с тонкими усиками. — Работаем.
Рикардо Эстебан с усмешкой поднялся со своего кресла. Пробираясь по подиуму над грузовым отсеком, он вытащил из наплечной кобуры пистолет 22-го калибра. Этот калибр не обладал большой убойной силой, но восьми пуль в упор было более чем достаточно. К тому же, если бы он по какой-то случайности промахнулся, малокалиберная пуля не пробила бы обшивку самолета.
Как только Эстебан исчез в недрах самолета, Эберхард потянулся к интеркому. Нажав кнопку, он произнес очень тихо: — Рико? Голос бортинженера Энрико Салазара был таким же тихим: — Си? — Пора. — Выхожу.
Салазар соскользнул с койки и перешел в хвостовую часть самолета. Из-под куртки он вытащил такой же пистолет 22-го калибра. Капитан Фил Карпентер лежал на своей койке в позе эмбриона, спиной к Салазару. Его рука мерно поднималась и опускалась в такт дыханию. Салазар приставил дуло пистолета чуть ниже правого уха капитана. Он выстрелил трижды. Рука замерла.
Впереди, на подиуме, Моррис Лауд не слышал шагов Эстебана из-за рева мощных двигателей С-141. Стоя у лестницы, ведущей в грузовой отсек, он уловил звук, похожий на негромкий хлопок трех пробок от шампанского где-то в хвосте. — Какого черта... — Капитан Лауд? — Да?
Лауд обернулся. Эстебан стоял в трех футах от него. Он заметил движение руки пилота, но так и не увидел оружия, из которого в его тело впились пять пуль.
— Кипр, это ACR-92101. — Кипр на связи, ACR-92101. Мы приняли ваш предыдущий вызов. Насколько всё серьезно? — Плохо, очень плохо! Объявляю "Мэйдэй", Кипр! Мэйдэй! Мэйдэй!.. — Эберхард оборвал фразу на полуслове.
Диспетчер на мысе Наджес продолжал вызывать борт: — Мы потеряли вас на радаре, ACR-92101. Сообщите ваше положение! Повторяю, ваше текущее положение!..
Эберхард протянул руку и полностью выключил радар. Одновременно он отключил аварийный маяк. Через несколько секунд в двух милях от правого крыла дважды мигнули ходовые огни корабля. — Вон Кетис! — крикнул Дюпон, указывая пальцем. — Вижу его, — ответил Эберхард, закладывая тяжелый грузовой самолет в крутой вираж. — Рико? — Я здесь, с «малышкой». — Все ящики подготовлены? — О да, они будут плавать как резиновые уточки! — Отлично. Приготовься сбрасывать по цепочке. Заходим.
Нос С-141 нырнул к морю навстречу крошечному качающемуся огоньку.
Службы спасения на Кипре и в Александрии долго пытались вычислить, где именно ACR-92101 исчез с радаров. Прошло почти двадцать часов, прежде чем были обнаружены масляные пятна и обломки. Еще через четыре часа эсминец Шестого флота США прибыл на место и подтвердил катастрофу.
Рейс ACR-92101 был признан погибшим вместе со всеми, кто находился на борту. Несколько близких друзей Морриса Лауда собрались в маленьком баре Арлингтона, чтобы помянуть его.
В Калифорнии генерал Уэсли Кэлхун получил известие о смерти своего адъютанта почти одновременно с приказом Пентагона прекратить все дальнейшие испытания RPX-712. Генерал забылся тяжелым сном над бутылкой, оплакивая свои мечты. Капитан Фил Карпентер был ему как сын, а RPX-712 — его детищем. Потеря обоих разом подкосила его, и через неделю генерал досрочно ушел в отставку.
Отчет о гибели рейса 92101 и потере системы RPX был похоронен где-то в архивах Пентагона.
Через две недели после трагедии, к великому разочарованию Вашингтона, израильская армия и ВВС сумели самостоятельно переломить ход войны. Было достигнуто соглашение о прекращении огня.
В конце 1975 года проект RPX-712 окончательно признали бесперспективным для наземной войны. Гриф секретности с утерянной системы был снят, а военные исследования переключились на другие области. Примерно в это же время капитан Питер Боллис — офицер, который первым предложил использовать RPX для спасения Израиля, — был переведен из Пентагона обратно в отдел разработок. Боллис получил звание майора и возглавил новый проект, который, в случае успеха, должен был совершить революцию в воздушной войне.
Проект назывался «Стелс».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НАШЕ ВРЕМЯ
Это был скорее переулок, чем улица. Единственным источником света служила мигающая неоновая вывеска с надписью «Отель Макао». Напротив отеля темнел вход в узкий тупик, почти скрытый пеленой проливного дождя.
Ник Картер вышел из тени и нырнул в этот проход. Тусклая лампочка едва освещала приземистые дома с загнутыми карнизами, отгороженные от улицы глухими стенами. На улице не было ни души. «Тем лучше, — подумал Картер. — В такой ливень никто не высунет носа. Некому увидеть его, некому заметить женщину, с которой он встречается». Для любителей ночных развлечений было уже слишком поздно, а для рабочего люда — слишком рано.
Он прижался к стене и достал зажигалку. Вспыхнувшее пламя оживило сигарету в его губах и на мгновение высветило циферблат часов. Ровно четыре. Сообщение было предельно ясным: если свет в окне не мигнет трижды в промежутке между 4:00 и 5:00, встреча отменяется.
Картер глубоко затянулся и отсчитал окна: четвертый этаж, второе от угла. Номер 419.
Роб Хейнс, резидент ЦРУ в Лиссабоне, во время первого контакта по телефону был краток: — Звонила женщина. По голосу трудно понять возраст, но, я бы сказал, уже не девочка. Первый звонок был сбивчивым. Она заявила, что знает, где спрятано то, что мы так долго искали. — Она уточнила, что именно? — спросил тогда Картер. — Нет. Назначила время для второго звонка и перезвонила минута в минуту. Сказала, что они больше не верят русским — похоже, «красные» их кинули. Но КГБ уже на хвосте, они в Лиссабоне. Она хочет совершить сделку. — Ценник? — Миллион долларов наличными.
Картер присвистнул. — Немало за кота в мешке. — Согласен. Но она назвала имя того, кто возглавляет группу КГБ, идущую по её следу. Это Борис Вандростов, Ник. Именно поэтому мы решили, что это будет интересно тебе и AXE.
«О да, более чем интересно», — подумал Ник, выбрасывая окурок, который с шипением погас в луже.
Несколько лет назад старик Борис был резидентом КГБ в советском посольстве в Вашингтоне. Когда его прижали и потребовали покинуть страну, он не воспользовался дипломатическим иммунитетом, а ушел в подполье. Его целью было уничтожить двойного агента, сдавшего его сеть. Картера послали вдогонку. Погоня растянулась через всю Мексику и добрую часть Центральной Америки. Вандростову удалось уйти, и в процессе он убил двух отличных агентов AXE, а самого Картера наградил пулей в правое легкое.
У «Киллмастера» были личные счеты к Вандростову. И у AXE тоже. За последние десять лет Вандростов стал главным палачом КГБ и ведущим экспертом по «химическим допросам». Если человек знал что-то нужное Москве, Вандростов умел это вытянуть.
И вот теперь главный оперативник AXE, Ник Картер — позывной N3, — стоял в грязном переулке Лиссабона, не сводя глаз с окна дешевого отеля.
Внезапно он увидел это. Пришлось моргнуть, смахивая капли дождя, чтобы убедиться. Вкл — выкл. Вкл — выкл. Вкл — выкл. Три раза.
Ник перебежал улицу за считанные секунды. Быстрый рывок привел его к низкой стене, ограждающей задний двор отеля. Он перевернул мусорный бак, приставил его к стене, запрыгнул на него и одним мощным движением подтянулся. Картер бесшумно, словно гибкая кошка, спрыгнул во внутренний дворик.
Вокруг стояли столы и стулья, в центре — небольшой фонтан. Стеклянные двери вели в обеденный зал, погруженный в темноту. Первая дверь была заперта, вторая поддалась. Он проскользнул внутрь и на ощупь двинулся через зал к полоске света.
Это был выход в вестибюль. За стойкой сидела полная женщина с сигаретой в углу рта. Подперев подбородок руками, она мечтательно смотрела сквозь стеклянные двери на стену дождя. Картер щелкнул зажигалкой, прикрывая пламя ладонью, пока не нашел дверь на кухню. Через несколько секунд он уже поднимался по служебной лестнице.
На четвертом этаже он снова воспользовался зажигалкой, чтобы разглядеть номера на обшарпанных дверях. Запах старого дерева, дешевого дезинфектора и заплесневелых ковров бил в ноздри. У двери 419 он коротко постучал. Один раз. — Да? — раздалось изнутри. — Небеса, — произнес он по-гречески. — Ад, — ответил женский голос по-английски.
Дверь распахнулась. Картер вошел молниеносно, сразу опускаясь на колено и прижимаясь спиной к стене. — Включи свет. И не шевелись.
Картер держал руку на рукоятке своей «Вильгельмины» — 9-мм Люгера, — пока под потолком загоралась тусклая лампочка.
Женщине было далеко за тридцать. Когда-то она, вероятно, была красавицей, но сейчас её лицо, обрамленное длинными черными волосами, напоминало холодную ледяную скульптуру. Ввалившиеся глаза и кроваво-красные губы казались частью маски. Дешевая бархатная юбка с высокими разрезами обнажала крепкие бедра, кожаные сапоги на тонком каблуке были сильно поношены. Синяя блузка была расстегнута слишком низко, выставляя напоказ пышную грудь. Образ дешевой и агрессивной сексуальности довершал картину. Проститутка, знавшая лучшие времена.
— Кто ты? — прохрипел Картер. — А ты кто такой?
Левой рукой он достал из кармана кожаное портмоне с удостоверением и швырнул его по полу. Имя в карточке было настоящим, но организации, выдавшей его, официально не существовало. AXE никогда не афишировала свою деятельность — штаб-квартира в здании Amalgamated Press в Вашингтоне была призраком даже для правительственной бюрократии.
— Картер? — Верно. — Ты не из ЦРУ, — слова упали как камни, в её глазах мелькнул страх. — Не волнуйся, это даже лучше. Мы делаем их грязную работу. Имя у тебя есть?
Она помедлила, собираясь соврать или сказать полуправду. — Мария. Картер пожал плечами. — Для начала сойдет. А теперь повернись, упрись ладонями в стол и расставь ноги. — Но зачем?..
Ник наполовину вытащил «Вильгельмину» из кобуры. Она ахнула, побледнела, но подчинилась. Картер быстро её обыскал. Лицо могло начать увядать, но тело было в отличной форме. Оружия не было, но к поясу была пристегнута сумка-кошелек. Он ловко расстегнул ремень.
Она резко обернулась, пальцы скрючились как когти, из горла вырвался низкий визг, похожий на крик раненой кошки. Картер уже целился ей в грудь. — У тебя два варианта, леди: стоять смирно или отправиться в глубокий сон.