Исмаев Константин
Сага о продажных мертвецах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 4.86*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Для тех, кто любит быстрое развитие сюжета, любит часто смеяться при чтении, любит фэнтези, любит историю Европы. Толика ужасов также присутствует: чтиво легкое, но не совсем бездумное ;-). Х век. Викинги Арни Ловкач и Рагни Длинноухий пытаются продать оживших мертвецов.

1. История завязывается

  
   Рагнар Длинноухий был благородным, но незаконным потомком древнего ярла-колдуна. Так говорили легенды. Правда, в эти легенды никто не верил: было, было подозрение, что их придумывает сам благородный потомок.
   Рагнар сидел на камне на берегу большой лужи и плевал в воду, наблюдая, как плевки искажают отражение его лица. Он пребывал в мрачном настроении. Беда состояла в том, что кушать сегодня не подали. Да и еще хуже - не имелось серьезной надежды, что подадут впредь. Глупая, несправедливая судьба! По ее милости храбрый сын, внук и правнук викингов оказался на мели.
   Однако ж, требовалось что-то предпринимать. Озабоченный этой низкой необходимостью, Рагнар и сидел сейчас на валуне, предаваясь невеселым размышлениям. В небе, не зная горя, гонялись друг за другом чайки и ястребы, по деревьям скакали белки, над самим потомком ярлов жужжали пчелы и большие злобные комары. Но Рагнару было не до этого великолепия. Он обдумывал, стоит ли пойти к соседу, Лейву Жидкому, и потребовать возврата серебряных марок, опрометчиво одолженных тому еще зимой. Хитрый Лейв ссылался на трудные времена. Подразумевалось, что у самого Рагнара в погребе стоит подаренный Тором-кузнецом монетный пресс, а металл для чеканки каждую ночь падает с неба - оттого в соломенной крыше дома и зияют такие большие и частые дыры.
   Рагнар подозревал: если взять Лейва за шиворот и хорошенько потрясти, то из него может выйти толк. Может быть, даже в виде серебра. Но была сложность: Лейв, хоть и Жидкий, имел в распоряжении дюжину здоровенных работников и трех костоломов-братьев. Рагнара же позавчера покинула последняя прислуга, оскорбленная хронической задержкой жалованья. Как ни был отважен потомок ярлов, этот вариант все-таки требовал доработки.
   Можно было попробовать воззвать к совести Лейва. Но Рагнар знал: если воззвание не подкреплено убедительной порцией копий и секир, - или, на худой конец, добротных деревянных бит для игры в мяч, - все самое лучшее в человеке обычно не просыпается. Рагнар усмехнулся с мудрой горечью.
   Когда солнце докатилось до обеденной точки, он все еще не пришел ни к какому решению. Небеса оставили его без обеда, но одну вещь милостиво не тронули: большой кувшин с хорошим темным элем. Эль полагался в торжественных или, наоборот, трудных случаях, требующих особенной стойкости духа. Рагнар решил, что как раз такой случай настал. Да и беречь эль дальше, тогда, когда нечего жрать, - не имело смысла.
   Рагнар потянулся за кувшином, предусмотрительно захваченным из дома и дожидавшимся, пока на него обратят внимание. Но вдруг остановился: за спиной ему почудился шорох. Левая рука Рагнара - он был левшой - плавно, но не мешкая особо, пошла к бедру. Никому не возбраняется философстовать, но боевой топор тем временем все же лучше иметь при себе, - если ты, конечно, не ставишь целью до срока отправиться в нижний мир. Особенно когда вокруг живут такие не имеющие понятий о добре и зле люди с повадками хорька, как Лейв Жидкий.
  -- Рагнар, потомок древнего рода! - раздалось у Рагнара почти над самым ухом.
   Рагнар крутанулся на месте и упал в объятья своего старого приятеля Арни по кличке Ловкач.
  -- Проклятье, не смей больше никогда так делать! - закричал раздраженный Рагнар.
   Но Арни не обратил внимания на эту декларацию. Он шутливо пнул Рагнара в живот, и Рагнар согнулся. Все-таки сегодня он был не в форме. Затем Арни уселся на валун, и, пока хозяин приходил в себя, одним мощным глотком благополучно прикончил эль. Элем остался доволен, благодарно крякнул, вытер стекающие по усам капли. Дружелюбно улыбнулся потомку ярлов, который только-только перешел в положение "на четырех опорах" и поднял на Арни бледное, как норвежское небо, лицо. А когда взбешенный Рагнар рывком вскочил на ноги, Арни внезапно посерьезнел.
  -- У меня к вам дело, дорогой друг, - Арни вытянул грязный указательный палец и несколько раз согнул и разогнул его, делая знак приблизиться. Ошеломленный такой самонадеянностью, Рагнар последовал за пальцем. Но Арни палец вовремя отдернул, вскочил с камня и принялся энергично расхаживать туда и сюда. Наконец он остановился.
  -- Корабль Карлссона отплывает завтра, - произнес он загадочную фразу.
  -- Что?? - сказал Рагнар.
  -- А то. Что меня зовут Арни, и я не знаю неудач, - заявил Арни.
   Арни любил выражаться туманно. За это скальды иногда называли его Арни Хитрое Седалище.
   Однако последнее заявление Арни было воспринято скептически.
  -- Бездельник! - проворчал потомок волшебного ярла.
   Но Арни, как ни странно, не обиделся.
   "Что-то он подозрительно возбужденный - подумал Рагнар. - Наверное, замочил кого-нибудь". Впрямь, для своего хлипкого телосложения и маленького роста, Арни был весьма драчливым. А может, он был таким именно благодаря малому росту и весу пера. Непонятно, как ему до сих пор удавалось оставаться живым, учитывая его постоянные ссоры с разными Торвальдами Жирные Ляжки, Харальдами Грудь Сундуком, Торфиннами Руки Как Ноги, и так далее, и тому подобное. Быть может, в словах Арни про удачу и было некое зерно истины, неожиданно подумал Рагнар.
  -- Что ты там говорил про корабль? - переспросил он и прикусил язык. Не пристало тебе, если ты потомок ярлов, соглашаться после трех минут переговоров неизвестно на какую авантюру, пусть даже предлагающий ее - твой старый приятель детства. И даже несмотря на то, что кушал ты последний раз вчера утром. Вот так. Рагнар опять натянул на лицо маску безразличия и даже некоторой тупости. А натянув такую маску, Рагнар стал вполуха слушать, как Арни плетет длинную и старую как мир чепуху о том, что надо поддерживать репутацию и честь предков, что только полный осел будет хоронить себя в провинции, когда можно посмотреть блестящие столицы мира и отлично заработать, что надо действовать, действовать и действовать, что дорогу осилит идущий, что грабить гораздо лучше, чем воровать, что их ждут великие дела... причем довольно фальшивым голосом.
   Наконец, Арни выдохся.
  -- Это все? - осведомился Рагнар.
  -- Э-э... да. Все. То есть нет. Я уже договорился о местах на корабле, он стоит в Блудном Фьорде. Нас ждут великие дела. Боги...
   Тут Рагнар словами возражать не стал, но зато сделал такой жест, что Арни осекся и замолчал.
  -- И ты думаешь, я куплюсь на эту хренотень? - протянул Рагнар, стараясь, чтобы тон был презрительным и зловещим.
  -- Почему хренотень? Почему хренотень? - взвился Арни и забегал кругами.
   "Юлит, лисий сын", - подумал Рагнар.
   Набегавшись вволю, Арни решил отдышаться и отошел к ближайшему дереву по малой нужде.
   "Ишь, боится. Меня", - решил Рагнар. Мысль о том, что ему удалось смирить Арни, была приятной. Но заключение Рагнар сделал преждевременное. Арни облегчился, удовлетворенно крякнул, вернулся, и все началось сначала.
  -- Послушай, Рагни, - сказал Арни, - вот ты умный человек, а такой дурак!
   На самом деле, как Рагнар, потомок ярлов, не мог согласиться на первое попавшееся предложение сразу, так и Арни Ловкач не мог с порога, вот так, за здорово живешь выложить суть того, прямо скажем, не совсем дюжинного дела, с которым приехал. Пускай даже и приятелю детства. Потому иначе - какой же он ловкач?
   Но через пару часов препирательств Арни решил, что лицо сохранено, понизил голос до шепота - хоть вокруг не видно было ни души, но ведь ясно, что, если на камнях растут деревья, то есть уши и у этих деревьев, и у камней, и у духов, живущих в расщелинах, и даже у пролетающих над всем чаек - и сказал:
   - Ну ладно, уломал. Слушай.
  
  

2. Отплытие

  
  -- Гм. И это корабль? - сказал Рагнар.
  -- Да. Это корабль, - с энтузиазмом воскликнул Арни. - Это наш корабль!
   Рагнар с сомнением посмотрел на друга.
  -- Я имел ввиду: мы на нем поплывем, - поправился Арни.
  -- Ты-то, может, и поплывешь. На нем. А мне, мне что, накажешь плыть вслед по-песьему? - пробурчал Рагнар под нос. Плавать он, конечно, умел хорошо, но у него вообще была тенденция к сгущению красок.
  -- К чему мрачные предсказания? - хохотнул Арни и хлопнул Рагнара по спине. Рагнар издал булькающий звук.
  -- К тому, - сказал он, - что корабль этот может затонуть, когда я на него наступлю. - Потомок ярлов был, в отличие от Арни, мужчиной нормальных норвежских размеров.
  -- А вон и капитан, - сказал Арни. - Капитан! Капитан! - закричал он и замахал рукой. - У нас будут лучшие места, - заговорщически сообщил он Рагнару. - Уж поверь мне. Капитан, селедка тебя куси!
   Капитан сделал вид, что не слышит Арни.
   Капитан, низкорослый швед, издали похожий на мечущегося по берегу заморского зверя хомяка, руководил погрузкой.
  -- Не нравится он мне, - объявил Рагнар. - И послушай, это что, переселение народов? Они все собираются ехать на этом корыте?
   Народу и впрямь было много. Грузили короба. Грузили лари. Грузили бурдюки и мешки. Грузили козу. Грузили странную деревянную машину неясного назначения. На берегу лежали бревна. И все это грузилось в шнеку размерами...
   Рагнар растопырил руки в стороны и посмотрел сначала на левую, а потом на правую. "Ну, побольше чуть-чуть, может быть, - подумал он. - Но все равно очень маленький".
  -- Мне кажется, оно все на нем не поместится, - с беспокойством сказал он.
  -- Не время обмачивать штаны, друг, - с достоинством ответил Арни. - Положись на Ловкача. Пошли. - И он потянул Рагнара за рукав, вниз, вниз, туда, где, стиснутое железными руками фьорда, блестело зелено-черное стекло, на котором смешной игрушкой болталась махонькая лодчонка, окруженная муравьями, имевшими наглость бросить вызов чудовищной мощи стихий и в который раз плыть - вперед... неизвестно куда.
  -- Капитанище, друг мой, - шутливо сказал Арни, взяв капитана за рукав. - Оторвитесь на минуту от ваших неотложных дел да и посмотрите, наконец, на людей, которые принесли вам деньги.
   Тут уж никуда не денешься. Когда Арни дергает за рукав, приходится смотреть. Швед, стоявший на большом, обитом железом ящике угрожающего вида, из которого доносились странные звуки, повернул голову и посмотрел - сверху вниз. Его глаза отразили неприязнь. Он дернул рукой.
  -- Да, я помню вас, - сказал он медленно, с акцентом. - Но, к сожалению, вы пришли слишком поздно. Я вынужден был перепродать ваши места.
  -- Что-о?? - взвизгнул Арни, начавший злиться. - Ты?? Перепродал?? Наши места? Которые вон там, у драконьей головы??
  -- Да, именно так. Потому что - вы - опоздали, - заявил швед, всем видом изображая горделивую невинность. Было видно, что ему очень хочется, чтобы Арни побыстрее куда-нибудь исчез, и инцидент был исчерпан. Но Арни, к великой досаде шведа, исчезать не собирался. Сначала он попытался воззвать к моральным качествам капитана.
  -- Ты нарушил данное слово? - протянул он. - Ах ты бессовестная, хитрая, алчная, шведская...
   Тут Арни перебили. Перебившим был гигант такого роста, что, если сложить вместе Арни и Рагнара, было бы как раз, и тоже шведской наружности, с большой светлой бородой, тараном торчащей вперед.
  -- Мне показалось, вы произнесли что-то против шведов? - сказал он.
   Как обрадовался и оживился капитан!
  -- Вот он! - закричал он. - Этот господин, который купил ваши места. Да, да, он, - он произносил! - это уже обращаясь к верзиле и указывая на Арни.
  -- О та, - сказал швед, исполненный величия. - Это я. Я купил ваши места. Я, Олаф Гундельссон. И что?
  -- Это ты?! - передразнил Арни. - Рагнар придвинулся. - А кто ты таков? Древний конунг? Вот тут у нас конунг - и он ткнул локтем в Рагнара, который на всякий случай приосанился - подревнее будет. И что, ты думаешь, что, раз ты раскормил себе такое седалище, то ты можешь ехать двумя его половинками на двух местах сразу?
  -- Вы издеваетесь? - осведомился швед. Шведы, как известно, соображают медленно, но Арни ухитрился влить в свои интонации столько яду, что его почувствовал бы и лапландец.
  -- А как же, - подтвердил Арни. Каким бы швед ни был гигантом, вряд ли он сдюжит один с двумя норвежцами.
   "А швед-то, небось, человек не бедный. Хе-хе", - подумал Рагнар, с удовольствием рассматривая богатую кольчугу противника, надетую на ярко-красную рубаху, расшитый пояс и в особенности кошель, висевший на нем. (У самого Рагнара в кошель давно нагадили мыши).
   Но все оказалось не так просто.
  -- Ко мне, - лаконично приказал швед.
   "Сношающиеся подземные духи!" - с запозданием подумал Рагнар. А ведь можно, можно было догадаться. Дорогая кольчуга, кошель, властный голос. Меч, наконец. Наверняка фамильный. С рунами. Какое-нибудь "Черное Жало". Не какой-то топорик. Эх, пропадай, молодость!
   Шесть человек, включая господина, причем остальные ненамного мельче. Все с мечами.
   Рагнар скрестил руки на груди и, поглядывая в небо, засвистал популярный мотив "Разорван лютыми врагами, упал берсеркер молодой, и грудь его во тьме дымится, луна смеется над вдовой". На этот раз в свисте исполнителя звучали неподдельный драматизм и искренность.
  -- Итак, - сказал Олаф Гундельссон насмешливо, когда его люди выстроились позади, - вы жалкие хвастуны. - Но я - человек великодушный. Не в моих правилах устраивать бойню. Мы решим этот вопрос с тобой, - он ткнул пальцем в Арни, - один на один.
   "Прощай, друг", - подумал Рагнар. Хотя, хотя... Нет! Да! Ведь швед предлагает Арни бой один на один! Он думает, что Арни маленький, а он, швед - большой. Так, так. Швед - идиот. Швед все-таки. Рагнар воспрянул духом. Штука была в том, что маленький Арни дело свое знал туго, и Рагнар это знал. Этого не знал швед, но, как говорится, вот какую пользу мы можем извлечь из того, что знаем мы, и чего не знают другие.
   Арни Ловкач был ловкачом не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Наделенный от природы почти чудесной ловкостью, с очень быстрой нервной системой, Арни к тому же постоянно и упорно тренировался, так как страдал от стойкого комплекса неполноценности, часто присущего щуплым людям. (И даже некоторым великим полководцам, один из которых, родившийся много, много позже, и дал имя этой черте характера. Но в описываемое нами время она еще никак не называлась). Конечно, швед, возможно, тоже является мастером, но, судя по тому дурацкому виду, с которым он держится за рукоять своего богатого меча... Рагнар тихо хрюкнул, отворачиваясь в сторону, чтобы швед не заметил. Попутно он встретился взглядом с Арни и понял, что тот тоже оценил боевые достоинства противника. Арни просто светился. Он повернулся к Олафу, по дороге скосив глаза куда-то к кончику носа и страшным усилием воли принимая испуганный вид.
  -- Уважаемый, - дрожащим голосом начал он.
  -- Нет, нет, - швед понял его по-своему. - Я сегодня добр, но драться мы будем. Да, будем, - твердо повторил он.
   Арни аж зашелся в кашле. "Выдаст сейчас себя, дурак", - с раздражением подумал Рагнар. Но Арни овладел собой. На глазах его блестели слезы.
  -- Нет, не то, что ты подумал, - сказал он. - Ты, конечно, можешь убить меня, - швед качал головою в такт словам Арни, и борода его колыхалось под слабым ветерком, - но боюсь я, что после моей смерти вы всей компанией надругаетесь над моим другом, - Рагнар возмущенно ткнул Арни в спину, - а я этого не хочу. - Швед дернул подбородком.
  -- Так поклянись же, - голос Арни зазвенел, - что после скорой моей смерти от руки доблестного воина (а я не сомневаюсь, что ты, Олаф, именно таков) с моим другом не случится ничего плохого!
   "Переигрывает", - подумал Рагнар. Он понял, куда клонит Арни.
  -- Клянусь, - раздраженно подтвердил швед. Разговоры не были его стихией, ему не терпелось начать.
  -- Еще одна вещь, - сказал Арни, как бы извиняясь, что он отнимает время у доблестного воина. - В жизни всякое бывает, у судьбы порой причудливые извивы, и раз в сто лет даже медведь может поскользнуться на собственном дерьме и переломить копчик. - У Арни сверкнули глаза, но швед не понял. Ну, швед же! - Поэтому, о доблестный сын Гунделя, поклянись быстренько и прикажи своим воинам как положено, что, если ты будешь ранен или - уж не приведи нам такого несчастья! - убит, - чтобы они с нами не расправились в нарушение слова и не покрыли бы тебя и имя твое навеки позором...
  -- Я понял тебя, - перебил Олаф, поворачиваясь к своим рабам, - говорю и приказываю при свидетелях: если я буду ранен или убит, не чинить вреда этим двум людям, или вы покроете меня и мое имя вечным позором, и по голове вас за это не погладят. Мы можем наконец начать или нет?!
  -- Можем, - разрешил Арни, и топорик скользнул в его руку. Швед тяжело вытащил меч. Ему, наверное, казалось, что он делает это величественно.
   Противники встали друг против друга.
  -- Ну ты, тухлая, грязная, развонючая шведская дырка! - дружелюбно произнес Арни.
   Гундельссон заревел и бросился на него. Он нанес четыре подряд страшных свистящих удара, ни один из которых в Арни не попал. Зрители (а все, занятые на погрузке, понятно, собрались смотреть бесплатное представление) затаили дыхание. У противника Арни появилось на лице озадаченное выражение, и, возможно, он начал понимать. Однако было поздно, потому что после пятого свистящего удара Олафа (такого же успешного, как и первых четыре) топорик Арни прочертил в воздухе быструю дугу и на полной скорости поздоровался с правым боком шведа.
   Раздался треск. Зрители сказали: "О-о-ооо!" Гундельссон сказал: "Ой!" Его кольчуга была пробита, кровь текла и снаружи, и под кольчугой, и, наверняка, внутреннее кровотечение тоже было. Арни отпрянул назад.
  -- Ах ты... - начал швед, размахнулся, но вдруг выронил меч и опустился на колени. К нему сейчас же подбежали. Арни молча смотрел. В его крови бушевал адреналин - это было видно. Сейчас он, не колеблясь, принял бы бой с остальными пятью противниками одновременно.
  -- Мы продолжим бой... после... мне кажется... я отравился рыбой! - сумел-таки выдавить Гундельссон.
  -- Да, да, конечно, - сказал Арни, великодушно давая противнику сберечь лицо. - Сегодня за завтраком. Обязательно лечись. Отравления треской очень опасны для здоровья шведов. Тут даже волшебная плесень не всегда помогает. Главное, помни, о чем ты недавно клялся...
  -- Да, да, я помню! - зарычал Олаф и лишился чувств, упав на руки своих людей.
   После чего Арни, не обращая больше внимания на павшего Олафа, под аккомпанемент восторженных возгласов дошел до капитана и положил тому руку на плечо.
  -- Уважаемый Олаф сегодня не поедет, - сказал он. - И его спутники тоже. Вот так, дорогой мой капитанчик. Похоже, что ваш корабль показался им недостаточно роскошным.
   Капитан побагровел.
  -- Мы с моим другом, - продолжил Арни, - после всего, что здесь произошло, а особливо после того, как вы, господин капитан, показали свое не слишком приглядное подлинное лицо, - мы тоже, как ты, наверное, уже догадался, не горим пламенным желанием пускаться в путь на твоей лоханке.
  -- Однако, - закончил Арни, помахивая топориком, с которого еще капала кровь Гундельссона, - ты можешь несколько восстановить свое, как говорят франкские норманны, реноме и подправить подпорченную репутацию, если продашь нам билеты со скидкой, ну, хотя бы...
  -- Хотя бы в жалкую половину, - подхватил Рагнар. "О, да ты ловкач!" - прочитал он в глазах Арни.
   Капитан задохнулся от возмущения. Правильнее всего, конечно, было бы приказать своим людям прикончить Арни и его наглого компаньона прямо на месте. Однако были препятствия.
   Во-первых, он видел, как Арни умеет драться. Капитан, несмотря на свою вероломную и алчную сущность, не был трусом. Но не был он также и дураком, и хорошо знал, что каждый матрос стоит денег, и знал, каких (мы, к сожалению, не в курсе этой коммерческой тайны). Во-вторых, общественное мнение в настоящую минуту было явно на стороне Арни, подкупленное его доблестью. Весьма вероятно, что, если завяжется заваруха, кто-то из пассажиров может ввязаться в нее на стороне Ловкача. А это никуда не годилось. Капитан поиграл желваками, но и только.
  -- Ладно, - сказал он, махнув рукой.
   После того, как Гундельссон со своим отрядом отказался от мест, на шнеке стало очень просторнее. Выяснилось, что чуть не большая часть груза принадлежала им.
  
   Бедный богач Олаф Гундельссон! Какая судьба приготовлена для тебя? Ожидает ли тебя медленная и мучительная смерть от некроза печени, или же, чудесным образом исцеленный волшебной плесенью, ты прославишь свое имя как участник бесшабашного и кровавого десанта на берега Британии? Или, женившись на доброй и красивой шведке, ты оставишь после себя многочисленное потомство, а одна из твоих правнучек станет женой великого конунга в далекой южной стране Гардарики? Ничего этого мы, к сожалению, не знаем, а потому препоручим Олафа на попечение его дружины, а сами последуем за неутомимым Ловкачом Арни и его верным спутником Рагнаром Длинноухим.
  
  -- Вот это дело! - говорил Арни, с хозяйским видом расхаживая по палубе и попинывая оставшиеся немногочисленные сундуки и лари (он, впрочем, следил за тем, чтобы это были, по возможности, сундуки капитана). Тот, однако, отыгрался, пригрозив, что заставит Арни грести, и Арни быстро убежал на нос, к зубастой голове.
   Наконец, корабль был готов к отплытию. Все барахло погружено, гребцы на веслах, рулевой на руле, и капитан скомандовал отдать швартовы. В этот момент к нему со спины подкрался Рагнар и рявкнул. Капитан подпрыгнул - шнека заплясала на воде.
  -- Как называется этот корабль? - спросил Рагнар, с трудом удерживая равновесие, хватаясь за капитана.
  -- "Изрыгающий пламя Дракон", - процедил сквозь зубы капитан, тыча пальцем в направлении красной головы раскормленного зверя крокодила и одновременно пытаясь отогнать Рагнара от себя.
  -- Ненужный пафос! - прокричал в ответ Рагнар, мертвой хваткой вцепившись в шведа, как в поручни. - И слишком длинно. Пускай лучше будет - "Рыгающий Дракон"!
  -- Полуумок, - прошипел капитан.
  -- Тоже можно, - согласился Рагнар, отпуская, наконец, моряка.
  
   "Рыгающий Дракон" вырулил на фарватер и пустился в путь.
  
  

3. Клад и карта

  
   Однако оставим на время, о бесстрашный читатель, быстровесельного "Рыгающего Дракона". Пусть себе без помех вспенивает он узким корпусом тихие в это время года волны Северного моря. И вернемся к началу нашей саги, - для того, чтобы объяснить, какую такую интересную сказку скальдов рассказал своим не знающим устали языком Ловкач Арни Рагнару Длинноухому, что потомок ярлов оторвал благородный зад от валуна, бросил все, покинул родовой хутор Укус Сокола и помчался Локи знает куда.
   Когда Арни устал препираться с Рагнаром и понял, что легким мановеньем руки от насиженного места его не оторвать, - а ему, честно говоря, очень нужен был компаньон, - тогда он наклонился вплотную к длинному, заросшему блондинистыми волосами уху Рагнара и прошептал:
  -- Ну ладно. Я видел цверга.
  -- Болтун брехливый, - сказал на это в полный свой зычный голос правнук ярлов и обидно расхохотался Арни в лицо.
  -- Я? Болтун? - Арни хотел было вспылить, но передумал. Он опять огляделся по сторонам, долго шарил под рубахой...
  -- Видать, совсем завшивел в походах, - прокомментировал Рагнар.
   Наконец, Арни извлек на свет засаленный свиток.
  -- Это половой коврик от щедрот ярла Хакона? - поинтересовался Рагнар.
   У ярла Хакона Сигурдссона Арни одно время был в дружине, и даже - ничтоже сумняшеся! - пытался свататься к его приемной племяннице, но, несмотря на храбрую службу, получил от ворот поворот по причине того, что он, видишь ли, недостаточно знатен, недостаточно богат и вообще лысый коротышка. Оттого упоминание о достойном ярле вызывало у Арни Ловкача приступ ярости, иногда сопровождавшийся попыткой убить насмешника или хотя бы лишить его самого в дальнейшем способности жениться. Так что по этому замечанию мы можем судить, насколько отчаянно смелым парнем был Рагнар Длинноухий - и ведь недаром, видно, в его жилах текла голубая кровь, росомаха его задери...
   И сейчас лицо Арни налилось темной кровью, и он схватился за топор, но вдруг прикусил себя за губу и остановился.
   Рагнар насторожился. Чтобы Арни вот так простил кому-то насмешку - это случалось нечасто.
  -- Какой это был цверг? - быстро спросил он.
  -- Красный, - так же быстро ответил Арни.
  -- В таком случае ты действительно ловкач. Цвергов видят один раз в десять лет, и обычно это черные цверги. Мой прапрадед видел черного цверга, но видел его со спины, на большом расстояньи и сразу же влез высоко на дерево, а когда цверг скрылся, тотчас пустился прочь и не останавливался, пока не сделал несколько переходов.
  -- Храбрец, - пробормотал Арни.
  -- Все равно, - не обращая внимания на реплику Арни, продолжал Рагнар, - нетрудно увидеть, в какой страшный упадок пришел после этого проклятого случая наш род...
  -- У меня был красный цверг, бояться нечего. Всем известно, что красные цверги владеют несметными сокровищами, надо только знать места, где они их прячут. Ты понимаешь, какой шанс нам представляется? Это тебе не служба у ярла Хакона, морской змей да отгрызет ему все, чем ярл гордится...
  -- Постой, - перебил Рагнар, - так ты что, отнял свиток у цверга? Может быть, ты еще пришил его?
   Арни пришлось признаться, что он побоялся убивать цверга, пусть даже красного. Никому и никогда еще не удавалось убить цверга. Да и вообще неизвестно, можно ли его убить. Конечно, было заманчиво произвести эксперимент, чтобы выяснить этот вопрос, мешающий спать не одному поколению колдунов. Однако Локи ведает, каким образом отреагируют родственники покойного на такой поступок человека и что выкинут в ответ. Кто знает, что у цвергов на уме?
   Поэтому Арни ограничился тем, что оглушил цверга и привязал его к верхушке вековой ели, предварительно завязав глаза и набив в пасть побольше лесного мха, чтобы цверг не кусался и не вздумал позвать на помощь. Арни подчеркнул, что очень хорошо привязал цверга, и вряд ли тот скоро освободится.
  -- Пришлось попотеть, - хохотнул Арни, закатывая рукава и показывая ободранные руки. - Дерево было дюже высоким, дул та-акой ветрило, а цверг вырывался так, что напоминал берсерка Бьяртмара Бешеного, после того как тот обожрется волшебных мухоморов.
   Рагнар посмотрел на Арни с уважением.
  -- А если он за нами погонится? - тем не менее засомневался он.
  -- Не погонится, - сказал Арни, но как-то не очень уверенно. - Ведь известно, что цверги не могут действовать днем. Потому у нас есть фора. А ночью мы будем дежурить по очереди.
  -- Да кто вообще знает, на что способны, а на что не способны цверги?
  -- Да, но ты смотри, - пригрозил Арни, - если ты откажешься составить мне компанию (что само по себе уже порядочная тупость), цверг, коль он вздумает меня преследовать, пойдет по моим следам через твой хутор. Неизвестно, как он отнесется к другу человека, который так с ним обошелся. Выбирай хорошо, дорогой друг!
  -- Гм. Цверга я, конечно, не боюсь. Так ты утверждаешь, что у тебя в руках свиток с указанием места, где цверг зарыл свои сокровища?
  -- Да. Вот здесь, - Арни ткнул пальцем в свиток.
  -- Здесь - это где?
  -- На берегу Неудачного Фьорда. Вот тут рядом раньше был небольшой городишко, но теперь его забросили.
  -- Ясное дело, Неудачный Фьорд, - пробормотал Рагнар. - А знаешь ли ты историю, которая случилась со старым ярлом Сигурдом?
  -- Которым Сигурдом? - Арни сделал вид, что не знает.
  -- Сигурдом Вшивая Борода. Он со своими людьми поехал воевать шведов, да остановился как раз в тютельку в том месте...
  -- Ты, наверное, с ним вместе ездил, - съязвил Арни.
  -- Не ездил. Люди говорят. Так вот, напала на дружину ярла непонятная болезнь. Сначала человека пронимало с животом, потом он начинал смеяться как бесноватый, потом его буркалы вылезали на лоб от всего этого, а уж потом он синел и отбрасывал лыжи. Так старый ярл Сигурд похоронил за неделю всю свою дружину. Все они там лежат - только лыжи их остались. А ярл Сигурд, как умер у него на руках последний воин, сел один-одинешенек на корабль, да поплыл в направленьи севера. И больше никто ничего о нем не слышал. - Рагнар помолчал. - Так что жуткое это место, Арни, проклятое.
  -- Ничего, - беззаботно сказал Арни, - смелого человека нечисть боится, и срамная хворь сторонится. А что касается Сигурда Вшивобородого - все знают, что он и воин, и ярл был неудачливый. У него всегда все болело - то живот, то ухо, то голова, то мошонка. Он все свое родовое состояние спустил на лекарей. Как они его совсем не залечили - ума не приложу.
  -- Вестимо, не так неудачлив ярл Сигурд был, - глухим голосом сказал Рагнар. - Да только то место его извело подчистую.
  -- От норн не уйдешь, - сказал Арни. - И что кому предначертано, не изменишь. Так что нет смысла бояться. Я так думаю - если уж мне в руки свиток попал - кто-то хотел, чтобы мы им воспользовались, - тут Арни изящно заменил единственное число на множественное. - А если этот кто-то хотел именно так, то он может обидеться, если мы пренебрежем его намерениями, - Арни потыкал пальцем вверх. - Как раз в этот момент, будто в подтверждение его слов, налетел порыв ветра, и далеко в лесу протяжно и тоненько завыли. - О, вот смотри, предзнаменование, - сказал Арни. - Что я прав.
  -- А может, цверг освободился, - подумав, добавил он.
  -- Дай посмотреть свиток.
  -- На. Мы станем богачами, мой друг! Мы станем ярлами, и твой род вернет былое величие. Мы наймем большую дружину и станем конунгами на всем полуострове!
  -- Да-а? - Рагнар внимательно посмотрел на, по-видимому, несколько переутомившегося друга.
  -- Ну, на крайний случай, откроем новые земли, как Эйрик Красный, - не смутившись, поправился Арни. - И станем конунгами там.
  -- Значит, говоришь, большие сокровища? - оставив последнее замечание без комментариев, переспросил Рагнар, водя пальцем по бледным, еле читавшимся рунам и карте, такой же истертой.
  -- Богатейшие! Никем не охраняемые!
  -- И это все здесь написано? - усомнился Рагнар.
  -- Конечно, - обиделся Арни. - Да ты что ж, читать не умеешь, что ль?
  -- Не дразнись. Ну-ка, проверим, - надменным тоном произнес Рагнар, поднося к самым своим глазам толстую дубленую кожу неизвестного животного. - Он сделал из большого и указательного пальцев левой руки кружок, и стал рассматривать знаки через дырочку. Через некоторое время он сдался. - Ну, ладно, я вижу, что ты прав. Действительно. Все правильно. Гм. Н-да... Ну, хорошо, - вздохнул Рагнар, возвращая свиток.
  
   Штука состояла в том, что Рагнар Длинноухий, как и все потомственные аристократы, читать и в самом деле не умел.
  
  
  -- Значит, вот что, - говорил Арни, тыча пальцем в карту. - Вот здесь есть городишко - "Белая Селедка" называется.
  -- Почему белая? - удивился Рагнар.
  -- Почему, почему... Почему ты - Длинноухий? - Рагнар покраснел. Своей длинноухости он стеснялся с детства, так как много из-за нее в детстве вытерпел. - Капитан нас там высадит, - продолжил Арни, - у него там торговые сношения. Оттуда до нашего места, - Арни ткнул пальцем в жирный крестообразный знак на карте, - около перехода пути.
  -- Так далеко? - возмутился Рагнар.
  -- Дурья твоя башка, - терпеливо объяснял Арни, - совершенно не нужно, чтобы все вокруг знали, куда мы собираемся... Скажем - на охоту.
  -- Ну да, - хмыкнул Рагнар, - Ты еще скажи - на рыбалку.
  -- С рыбалкой будет перебор, - вполне серьезно возразил Ловкач, - но я слышал, что в тех краях медведи большие и свирепые, и многие из них на зиму в спячку не впадают. Добыть такого бьорна - задача, достойная мужа и не вызывающая подозрений... В общем, придумаем что-нибудь для правдоподобности. Главное, мы поедем по воде, а значит, запутаем свои следы для цверга, если он вздумает нас преследовать...
  -- А тебе не приходила в голову мысль, - сказал вдруг Рагнар, - что цверг прямиком отправится на место и будет нас там дожидаться?
   Арни поежился.
  -- Нет, вряд ли, - отмахнулся он. - Не может быть, чтобы цверг до этого додумался.
  
   Арни не являлся исключением из общих законов человеческой души: он тоже считал себя умнее всех вокруг.
  
  

4. Охота на вербера

  
   "Рыгающий Дракон" заложил красивый поворот, сбросил скорость и под зарифленным парусом аккуратнейшим образом притерся к причалу "Белой Селедки". Мерзавец капитан знал свое дело отлично, да и рулевой у него был что надо - мир с ними обоими. Было свежо, северо-западный ветер швырял в лицо соленую водяную пыль.
   Слегка одуревший от качки Рагнар тяжело спрыгнул на деревянный настил, по которому уже вовсю туда и сюда носился Арни, бурно выражавший свой восторг от высадки на твердую землю. Он перездоровался со всеми встречающими корабль, начавшими удивляться, кто ж это такой, а потом полез обниматься с капитаном, который радости Арни не разделил и с ворчанием уклонился от объятий. Но Арни это не смутило.
   Что Арни понравилось гораздо меньше, - мстительный капитан успел шепнуть патриархальным местным жителям, что Арни участвовал в походах ярла Хакона, к которому здесь испытывали не просто верноподданические чувства, как к государю, но почему-то обожали. В итоге Арни с кислой физиономией пришлось отвечать на разные дурацкие вопросы, пока на помощь не подоспел Рагнар. Он спас героя-викинга, за рукав вытащив его из кружка взволнованной молодежи, бредившей славными подвигами, отважными грабежами и остальной галиматьей.
   Рагнар невзначай сообщил всем на ухо, что удалец наш капитан в дороге проткнул своим не знающим промаха гарпуном крупного морского змея, и теперь хранит его засоленную гузку втайне от всех в большом сундуке, что рядом с рулевым веслом (во-он там, видите?), потому что хочет продать ее втридорога самому конунгу. Какому именно конунгу, Рагнар уточнять не стал. Молодежь немедленно переключилась с Арни на капитана, и друзья получили, наконец, передышку. Теперь можно было заняться делами.
   Выудив из шнеки скромный багаж в виде двух кожаных заплечных мешков (Гундельссон долго смеялся бы - если б мог), приятели помахали ручкой взбешенному капитану и пошли вверх по берегу. Они миновали выкрашенный в белый цвет рунный камень с изображением большой селедки вверху и маленьких кривых человечков внизу. Селедка больше походила на отрастившую плавники жирную собаку неизвестной породы. Художник сделал под ней подпись, видимо, будучи не до конца уверенным в том, что ему удалось достичь портретного сходства. При взгляде на рисунок возникало смутное чувство непонятной тревоги.
  -- "Белая Селедка", - громко прочитал Арни, в основном для слуха местных жителей. Затем приблизился к Рагнару и прошептал:
  -- В путь выйдем завтра на рассвете, чтоб никто не увидел. Надо заметать следы.
  -- Урожай морошки в этом году особенно хорош! - добавил он погромче для проходящего мимо пожилого моряка. Тот скептически посмотрел на Арни, но ничего не сказал.
  -- Проклятье, - заворчал Рагнар, - дай же выспаться, в конце концов. Из меня эта покоряющая моря лоханка, - он мотнул головой в сторону "Рыгающего Дракона", - высосала все соки.
  -- Не время спать, соня, - тихо сказал Арни. - Когда охотишься на ульва-оборотня, или, как его называют германцы, вервульфа - это просто, - заявил он семенящей мимо кумушке с бельем в деревянной бадье. - Важно в первую очередь схватить его за задние ноги, и только потом ударить головой о сосну. А вот охота на вербера - гораздо сложнее. - Кумушка шарахнулась от Арни в сторону. - Когда мы ехали на "Рыгающем драконе", - это уже тихо, для Рагнара, - я всматривался в верхушки прибрежной тайги и заметил там неясное шевеление...
  -- И что? - насторожился Рагнар.
  -- Мне кажется, я видел цверга...
   Теперь уже Рагнар отшатнулся от Арни.
  -- Тролль нагадь на твой язык, - пробормотал он.
  -- Ну, может, это был и не цверг, - Арни пожал плечами. - И даже скорее всего, не цверг. А если и цверг, то наверняка не тот. Мало ли водится цвергов в этих краях! Но знаешь, особенно рассиживаться нам все равно не с руки. Как бы наш цверг не оклемался и не наслал зловещие чары.
  -- Раньше думать надо было, - злобно сказал Рагнар. - Я так и знал, так и знал!
  -- Ничего, ничего. Мы успеем. Заночуем на постоялом дворе, а завтра - в путь. Надо будет оружие почистить, а то заржавело все, да барахлишко кой-какое притарить, да эля в дорогу припасти...
  -- На какие, интересно, шиши? - язвительно поинтересовался Рагнар. - Он не мог простить другу его беспечность.
  -- А вот на какие! - неожиданно откликнулся Арни, залез в свою бездонную запазуху и показал Рагнару очень подозрительно знакомый кошелек. Рагнар выпучил глаза.
  -- Это у тебя откуда? - только и сумел выдавить он.
   Рагнар мог бы поклясться, что кошелек раньше принадлежал некоему шведу Олафу Гундельссону.
  -- Откуда, откуда, - сказал Арни невозмутимо. - Оттуда. Хотя грабить, конечно, и гораздо лучше, чем воровать, но в нашем с тобой положении выбирать не приходится.
  -- Да когда же ты сумел, дружище?? - выдохнул Рагнар, с завистью поглядывая на кошелек.
  -- Кто смел, тот и сумел, - небрежно бросил Арни. - Снял под шумок. В качестве возмещения за беспокойство. Тем боле, что они ему, наверное, больше не понадобятся, - и Арни забренчал монетами.
   Будучи мастером топора, Арни понимал также и в колото-рубленых ранах, так что приходится верить ему на слово.
  -- Скажите, пожалуйста, - вежливо обратился Арни к вышедшему из переулка маленькому одноглазому бонду в выдровой шапке с ушами, - где тут у вас ближайший постоялый двор?
  -- Вот, вот, они! - совершенно невпопад заорал тот в ответ, мелко тряся бородой и тыча пальцем в Арни.
  -- Уважаемый, а тебе не кажется, что надо бы быть повежливее... - начал было Арни надменно.
   Но договорить не успел, потому что из-за угла неожиданно набежала большая толпа, схватила друзей и поволокла их к годи.
  
  
   Дождавшись тишины (что, надо сказать, не было просто, но Арни поднял руку, и буквально в течение получаса все замолчали), Арни взял слово.
  -- Вербер, или, говоря простым языком, человеко-медведь, - животное не только вредное, но и опасное, - важно начал он. - Кроме того, он еще чрезвычайно редко встречается. Сам я лично, - Арни сделал паузу, обвел аудиторию суровым взглядом, как бы испытывая, не хочет ли кто возразить (возразить никто не хотел), - убил двух верберов, причем одного в Нормандии, а другого в Саксонии, и это - прошу заметить! - на две сотни убитых верволков. Само понятие человеко-медведя (я буду произносить его на германский манер) пришло к нам от саксов. Потому-то я и начал уж думать, что у нас, в Скандинавии, они не встречаются.
  -- Итак, - продолжил Арни, - в отличие от обычного медового бьёрна, который представляет из себя добродушного, мирного зверя, несущего солидность и спокойствие, - если, конечно, его не раздразнить непристойными танцами или не напоить черным элем, вызывающим злобу, а также, если он не является шатающимся бьёрном; - я говорю, в отличие от него, бьёрн-оборотень приобретает все мерзкие и отвратительные черты, которые мы справедливо осуждаем в человеке. Это: коварство, жадность, лень, гордыня и зависть. В особенности оборотень становится непереносимым, если обращение его произошло из человека, не отличавшегося добродетелью, а, напротив, - вздорного нравом, бесстыдного поведением, известного нездоровым, дурным и противным честному люду пристрастием к ворожбе. Что, я понимаю, и произошло в вашем случае...
  
   На первый взгляд, дела приятелей складывались как нельзя лучше. Арни, как всегда, доигрался со своей болтовней. Прилюдно помянув вермедведя, Арни, сам того не подозревая, со всего маху наступил жителям Белой Селедки на больную мозоль. Уже неделю городишко гудел, как растревоженный улей.
   Предистория была такова: известный своим бесстыжим поведением, ленью и завистью - то есть всеми теми замечательными качествами, что перечислил в своей лекции Арни - так вот, печально известный этими чертами берсерк Хельги Перекошенный окончательно перекосился. И перекосился берсерк до такой степени, что украл у самого кузнеца колдовские медные пластинки с заклинаниями, что нужны кузнецу для того, чтобы заговаривать и подчинять своей власти металлы.
   Однако, похоже, умения кузнеца простирались подальше секир и гарпунов, потому что, прочитав таблички, берсерк завыл не своим голосом и опрометью бросился в лес, и больше никто из жителей Белой Селедки его не видел.
   Тем же вечером, как село солнце, из сумеречного леса вышел жуткий зверь. Это был огромный, косматый, перекошенный медведь, чертами морды сильно схожий с берсерком Хельги. Первым чудище на узкой улице Белой Селедки повстречал рыбак Ари Бережливый, о чем городок известил его протяжный, полный ужаса визг, от которого у самого годи мурашки поползли по спине. В свете молодого месяца зверюга показалась Ари размерами никак не меньше того дракона, что убил легендарный Беовульф. Рыбак упал на спину и обмочился. Оборотень для острастки укусил Ари за нос, а затем отнял у вопящего благим и не благим матом рыбака всех его лососей и кошелек, неосмотрительно привешенный хозяином к поясу на видном месте. Затем, рявкнув на прощанье и забросав рыбака землей, чудище скрылось с места преступления.
   Из этого прискорбного случая жители Белой Селедки сделали два важных вывода. Во-первых, оказалось, что для нападения оборотня вовсе не требуется полнолуние. А во-вторых, все убрали свои кошели с глаз подальше, перевесив их в более недоступные места. Поэтому второй случай нападения вермедведя стал гораздо более трагичным.
   На сей раз жертвой вербера стал семидесятилетний дедушка Торд Белый, могучий старик, ветеран почти всех известных походов, мореход, не единожды плававший к Границам и лично знакомый с Эйриком Рыжим (тогда еще не имевшим, к слову сказать, своего легендарного географического ореола, а просто не знавшим удержу берсерком и колобродом, объявленным вне закона). Дед Торд на старости лет, однако, сколотил состояние и в Белой Селедке владел обширной усадьбой в несколько кварталов, с кучей подсобных промыслов. Гибель его потрясла и опечалила всех, тем более, что дедушка Торд, по его собственным словам, собирался протянуть еще никак не меньше четверти века, если бы не сумасшедший человеко-бьёрн. Хроника событий выглядела так.
   Вермедведь бросился на дедушку Торда из засады, неожиданно, когда тот вышел полюбоваться закатом и красивым видом Перерубленной Горы в лучах заходящего солнца, с кружкой пива в руках. Оборотень неслышно подкрался к дедушке сзади (с годами ветеран стал несколько туг на ухо), повалил его, и, упершись лапами в спину, принялся искать кошелек на поясе старого викинга. Не найдя там ничего, оборотень перевернул жертву, чтобы поискать спереди, и вот тут-то ему пришлось столкнуться с неукротимым боевым духом дедушки Торда.
   Увидав так близко от себя алчную и зловонную морду оборотня с маленькими бегающими глазками и капающей из пасти ядовитой слюной, дед Торд пришел в неистовство.
  -- Я убью тебя, бессовестный шалопут и пердун Хельги!!! - завопил дед, и эхо этого клича, по словам очевидцев, докатилось до самой пристани.
   После чего дед Торд, не вдаваясь больше в бесполезные разговоры, въехал наглому ворюге по зубам, и рев раненого оборотня известил о том, что дедушка, в молодости ударом кулака сбивавший с копыт лося, не до конца утратил былую сноровку.
   Как раз в этот момент на помощь деду подоспел его отпрыск, четырнадцатилетний правнук Харальд, вооруженный тем, что попалось под руку, а именно - древним родовым каменным молотом с боевыми рунами. Этим-то молотком он, недолго думая, и отоварил хищника по хребту.
   Трудно сказать, сработали ли магические руны, или же просто Харальд не пожалел размаху, вступаясь за героического деда (хотя какой размах у подростка...), но только в результате его удара случилось чудо - оборотень потерял-таки соображалку и рухнул замертво прямо на деда Торда, всей огромной тушей придавив того к земле, - а туша, надо сказать, была немаленькой: кажется, рыбак Ари почти не соврал.
   Маленький Харальд, надрывая мальчишеский пупок, тонкими ручонками принялся стаскивать издохшего, как ему показалось, вермедведя со своего деда. Не тут-то было - задача оказалась непосильной для ребенка! Сколько Харальд не пыхтел, не плакал и не ругался, туша не сдвигалась ни на йоту. В конце концов обессиленный Харальд сел на землю и ломающимся голосом принялся укорять небеса, крича что-то вроде того, что если Тор, Один и Локи не хотят дать ему необходимую силу, то пускай эти жалкие трусы слезут со своего задрипанного Асгарда и попробуют что-нибудь сделать с ним, Харальдом, который имел их всех, и имеет, и будет иметь в дальнейшем, если несправедливость будет продолжаться.
   Имена перечисляемых Харальдом мэтров произвели неожиданное действие на негодного оборотня. Он моментально пробудился, спрыгнул с деда, одним махом перескочил через совсем ошалевшего от такого поворота событий Харальда, и был таков: хвост вермедведя исчез в молодом ельнике, не успел Харальд сказать "ап". Тут, как всегда вовремя, подоспели взрослые воины и застали горько рыдающего Харальда: дед Торд успел-таки отправиться в Вальгаллу. Он задохнулся в густой вонючей шерсти распроклятого человеко-бьёрна...
   Но не отпылал еще погребальный костер, как на Белую Селедку свалилось новое потрясение. К утру следующего дня обнаружилось, что похищена девица, и не кто-нибудь, а дочка помощника годи, раскрасавица и предмет многочисленных сватовств; одна из самых желанных невест Белой Селедки. И не надо ходить к прорицательнице, чтобы догадаться, чьих грязных лап было черное это дело: берсерк Хельги, еще будучи человеком, - человеком темных страстишек и сластолюбцем, - неоднократно домогался он к помощнику годи со своими поползновениями, и был отвергнут, и подвергнут остракизму и отказу от дома. Конечно, берсерк-оборотень попомнил былое, воспользовался случаем и, видно, получил свое. Представив себе картину, на этот раз в Селедке взбесились буквально все.
   В сей удачный момент как раз и подвернулся Арни со своими разглагольствованиями о верзверях. Разгоряченные старейшины сначала хотели просто обмазать болтунов смолой, вывалять в перьях, поджечь и посмотреть, как они будут красиво гореть. Однако заковыристый бескостный язык Ловкача сослужил друзьям службу и на этот раз.
   Арни раздул щеки и хладнокровно заявил (хотя сердце, безусловно, ёкало), что да, это можно, но кто ж тогда будет ловить вредоносного и хитрого вербера, если умные старейшины уморят единственного на настоящий момент в городе мастера по охоте на оборотней, каким он, Арни, и является? Вот эти вот сельские простаки? (После этих слов Арни чуть не убили вторично). Однако его удача пока оставалась с ним, и все кое-как утихло. Друзей развязали и даже согласились выслушать: старейшины порешили, что на безрыбье сойдет и такой угорь, как Арни. Тем более, что кузнец в сознание до сих пор не пришел - ведь поганец-берсерк при покраже табличек здорово рубанул его по загривку, и были серьезные опасения, что кузнец может отбыть вдогонку за дедушкой Тордом...
   Таким образом, Ловкачу удалось завладеть вниманием аудитории, и мы видели, как он заливался датским соловьем. Слушания проходили в обширном доме годи, в главном зале для пиров, куда битком набились все самые авторитетные бонды Селедки (менее авторитетные, вытянув жилистые шеи на предельную длину, толпились в сенях, куда передавались по цепочке эль и жаркое).
   Арни вещал. По его требованию ему и неразлучному Рагнару подали по две больших серебряных кружки, больше похожих на средних размеров бадьи. При виде богатого стола годи Арни обуяла неслыханная жадность: мало того, что между делом он сожрал половину здоровенного дикого кабана, фаршированного изюмом, черносливом и орехами, но умудрился стянуть из-под носа ничего не видящего от слез помощника годи единственный в городе мех с дорогущим привозным вином из Бургундии, и засунуть его себе под кольчугу. Теперь Ловкач раздувался и лоснился до неприличия, но это его не смущало.
  -- Пускай себе, - вполголоса сказал годи помощнику, - если трепач не справится, мы всегда успеем отстричь ему его плешивую башку.
  -- Пускай грозится, - вполголоса сказал Арни Рагнару, - когда он соберется это сделать, мы будем уже далеко - грузить золото на корабли.
   На том порешили.
  
  
   После вечера и половины ночи энергичных обсуждений, Арни и компания в лице потомка ярлов Рагнара, с одной стороны, и годи Белой Селедки с помощником и наиболее знатными бондами, с другой стороны, заключили уговор о следующем.
   Арни и компания организуют возвращение похищенной девицы обратно в Белую Селедку по возможности невредимой (помощник годи хотел вставить еще и "непоруганной", но Арни подписывать такие руны категорически отказался, заявив, что вот тут его способности заканчиваются, потому что он, конечно, владеет кой-какой магией, но отнюдь не волшебник. Чем вверг помощника в глубочайшее уныние).
   Арни и компания также постараются отправить зловредного оборотня и бывшего берсерка Хельги по возможности в Хель. Способы отправления берсерка по указанному адресу остаются на совести Арни и компании.
   Белая Селедка, в лице годи, помощника, и прочая, со своей стороны, обязуются обеспечить Арни Ловкача и компанию всем снаряжением, оружием, съестными припасами и согревающими напитками, необходимыми для осуществления вышеуказанного подвига, а также платой за проделанную работу, равной...
   По поводу платы разгорелись ожесточенные споры. Обуреваемый жадностью и наглостью, Арни потребовал от годи и помощника неслыханного: всей посуды из драгоценных металлов с пиршественного стола, а также заговоренный амулет, спасающий от бедности - золотую нательную жабу на толстой хитрого плетения цепочке, со злыми глазками из самоцветов.
   Годи, заслышав такие претензии, поперхнулся, и пришлось настойчиво колотить его по спине, чтобы он пришел в себя. Придя в себя, мэр без обиняков заявил Арни, что они оба с потомком ярлов вместе взятые не стоят такой суммы, а уж про жабу разговаривать отказался наотрез. Помощник схватился за волосы. Арни взялся за топор. Бонды Белой Селедки принялись за мечи. Положение спас Рагнар. Он, с своей флегматичной рассудительностью взял слово и сказал, что годи, видно, погорячился, но если уж он так хочет, они с Арни не настаивают, и пусть вербер Хельги и дальше жрет жителей Селедки и ворует девиц, - у них с Арни, в общем, заказов достаточно, и за валом они не гонятся.
   Аристократическое хладнокровие Рагнара возымело действие. Мэр сбавил тон, сквозь зубы извинился перед приятелями и выразил готовность договариваться, - при условии, что жаба выносится за скобки. Арни порывался что-то сказать, но Рагнар положил руку ему на плечо, и глядя прямо в глаза мэра своими пронзительными голубыми зенками незаконного потомка, заявил, что от жабы они отказываются, потому что у одного только Рагнара в его датском имении есть жаба вдвое больших размеров, и счастье мэра, что он, Рагнар, не взял ее с собой... Арни энергично закивал.
   Обрадованный годи немедленно пожал Рагнару обе руки, и переговоры возобновились. В конце концов стороны сошлись на двух кошельках монет потом и инкрустированном блюде в качестве задатка. Блюдо Арни немедленно поместил себе на живот, поверх бурдюка с вином, и принялся выбивать по нему барабанную дробь.
   В качестве заключительного положения обе стороны удостоверили, что несут полную ответственность за выполнение взятых на себя обязательств. Этот пункт уже не понравился Арни. Он предпочел бы не нести никаких обязательств, но красноречивая харя помощника мэра мстительно дышала в спину, и подписывать пришлось...
  
  
   Выступали на рассвете. Впереди шли подрядчики - вербер-ягеры Арни Ловкач и Рагнар Длинноухий, отдуваясь и икая. (Благородный Рагнар никак не мог разлепить щелочки-глаза, часто спотыкался и каждый раз, чтобы не упасть, хватался за маячивший впереди светлый предмет - лысину идейного вдохновителя предприятия. Арни только тихо шипел в ответ - на большее сил не хватало). Следом, шагах в пяти, из почтительности не рискуя подойти ближе, шли воины Селедки, в полном вооружении.
   Воины Селедки были представлены юнцами от двенадцати до шестнадцати лет, с Харальдом, внуком деда Торда, в качестве предводителя (большие воины Селедки спали вповалку в доме годи). Подростки поднимали такой гвалт, что своими звонкими голосами распугали, наверное, всех оборотней аж до самого Хладира. Наконец Ловкач, у которого сильно болела голова, обернулся и довольно злобно приказал им замолчать.
   В свободном пространстве между мальчишками и подрядчиками семенил помощник мэра. Он уже несколько раз приставал к Арни с вопросами, точно ли Арни во всем уверен, и сумеет ли он вернуть девицу целой. Когда Арни это надоело, он обернулся, отодвинул путающегося под ногами Рагнара и сказал, что если не целой, то уж по частям он девицу добудет гарантированно. (Так прямо и заявил, каменносердый!) После этого шокированный помощник замолчал.
   Замыкала процессию вереница рабов, под завязку нагруженных заточенными кольями, сетями, стрелами с раздвоенными наконечниками, разборной железной клеткой, ядовитой приманкой, бурдюками, гарпунами, второй половиной запеченного кабана на золоченом блюде, лопатами, чесноком, амулетами, бобровыми шкурами, семгой, цепями, коваными железными капканами и другим необходимым оружием. Совершенно непонятно было, как Арни вдвоем собирается тащить то, что с большим трудом перли, надрываясь, восемь дюжих носильщиков, но он сказал Рагнару, что своя ноша не тянет - жаба все еще продолжала бушевать в душе достойного специалиста по верберам и сокровищам...
   Ибо Арни, как уже, наверное, догадался читатель, вовсе не собирался ловить никакого человеко-медведя.
   Первая часть задачи, стоявшей перед компаньонами - получение необходимого снаряжения для поиска клада - была успешно разрешена. Но оставалась вторая часть. Она состояла в том, чтобы избавиться от посторонних глаз и ушей. Пока Арни ничего не придумал, и поэтому приказал тащить груз к подножию Перерубленной Горы, благо это было приятелям по пути. Арни сказал, что вряд ли вермедведь Хельги является исключением из общих правил и обычаев вермедведей, и потому он наверняка держит пленницу в мрачных скальных пещерах. Так что засаду надлежит устроить именно там.
   Сделав такое заявление, Арни сам поразился своему уму и изворотливости. Он вдруг обнаружил, что гораздо лучше, когда твой багаж тащит за тебя кто-то другой, нежели чем это делаешь ты сам. Однако человек никогда не бывает доволен полностью: уже через мгновенье Арни тихо костерил себя и Рагнара последними словами, потому что никто из них не догадался вчера включить в договор лошадей или пони. А ведь ехать, как легко скумекает тороватый читатель, гораздо лучше, чем идти! И никто из бондов Белой Селедки об этом тоже, конечно, не вспомнил, потому что считалось, что ловля оборотня вряд ли будет проходить далеко от городской черты...
   Некоторое время Арни предавался ожесточенному самобичеванию. У него даже возникла мысль заставить сопровождающих сделать для них с Рагнаром носилки, но от такой идеи пришлось, скрепя сердце, отказаться: это выглядело бы слишком подозрительно. Арни вздохнул и смирился с судьбой...
  
  
   Труднее всего было отделаться от юнцов. Помощник годи быстро согласился с тем, что охота на оборотня требует уединения и сосредоточенности, и никто не должен мешать вербер-ягерам, бо не разозлить норн и ненароком не превратить вербера во что-нибудь гораздо более опасное, тем более, что наглец владел, как уже, кажется, говорилось, медными пластинками кузнеца. Несомненно, помощника волновала судьба дочери, но таких дочерей, в конце концов, у него было еще три штуки (как бы цинично это ни звучало), а берсерк Хельги уже давно грозился зверски отомстить помощнику за бесчестье при сватовстве. Теперь, когда берсерк натурально стал зверем, подходящий случай для такой мести, надо полагать, настал. Конечно, помощник ни в коем случае не думал пугаться какого-то там берсерка-оборотня, о нет! Но он был разумным человеком, полностью согласным с тем, что будет лучше, если делом займутся профессионалы.
   Другое дело - молодежь. Для них, естественно, чем больше оборотней - тем лучше. И даже если оборотни со всей родины Сканди слетелись бы к подножью Перерубленной Горы и принялись роиться здесь, подобно злющим летним комарам, это только прибавило бы мальчишкам азарта. Во взгляде каждого (ну, кроме разве самых маленьких) легко читалась полуголая, привязанная к скале девица, простирающая хрупкие руки навстречу освободителю - суровому ратоборцу в золоченом панцире, густо покрытому шрамами и кровью, - своей и сотен врагов, убитых в самый разгар их вражьей деятельности, - понятно, кому. Арни пришлось применить хитрую тактику и в очередной раз поработать языком (на котором уже начала образовываться небольшая мозоль).
   Он отозвал Харальда в сторонку, приобнял за плечи и доверительным тоном поведал ему такой план.
   Чуть попозже, сказал Арни, как опустятся сумерки, они с Рагнаром приступят к камланию и выманят оборотня из пещер, потому что оборотни всегда интересуются всяким колдовством и кудесами. Как только оборотень приблизится, чтобы полюбопытствовать, Арни останется у костра - отвлекать гада, а Рагнар тем временем зайдет с тыла и подожжет чудодейский хворост. Оборотень, решив, что начался лесной пожар, немедленно начнет спасать свое имущество, а именно: награбленное серебро, таблички кузнеца и, конечно же, дочь помощника мэра. Он возьмет деньги и таблички в пасть, а дочь мэра посадит на спину и бросится... Куда же? Правильно, туда, где уже будет ждать его Харальд со всеми товарищами.
   Харальд нахмурился, и Арни его понял. Так вот, продолжил он, кто мешает Харальду сказать остальным, что он, в свою очередь, погонит ошалевшего оборотня на них; отослать мальцов, а самому, спрятавшись в кустах, расправиться с вербером единолично, одним махом заполучив славу, и девушку? Конечно, никто.
   После этого Харальд расцвел как заморский тюльпан и уже больше не возражал. Только, сказал Арни, пускай Харальд устроит свою засаду не слишком близко отсюда, ибо нюх у оборотней вельми острый, и, почуяв такого воина, как Харальд (мальчишка покраснел), оборотень может ускакать в совершенно ином направлении.
   Харальд посерьезнел. Он все понял, сказал он Арни, и устроит засаду не ближе, чем в часе хода отсюда. Молодец, только единицы в твоем возрасте столь умны, сказал Арни и похлопал Харальда по спине. От похвалы знаменитого вербер-ягера Харальд расцвел еще больше. Теперь оставалось только договориться, в каком направлении погонят вербера, и, договорившись, сияющий Харальд вскоре увел всю честную компанию.
  -- Уф, - пожаловался Арни, - как же я устал.
   Сразу вслед за этим он чуть было не наступил в медвежий капкан, заряженный кем-то из подростков, и выругался.
  -- Дети, дети, - сказал Рагнар.
  -- Надеюсь, они это не нарочно, - сварливо сказал Арни, - в противном случае я не поленюсь вернуться, чтобы прицепить эту штуку, - он пнул капкан ногой, - на нос шутнику. (На самом деле, конечно, Арни выразился более энергично, но позвольте скальдам умолчать о том, куда именно Арни хотел прицепить молодой поросли пресловутый железный снаряд).
  -- Спать хочется, - сказал усталый Рагнар.
  -- Верно глаголешь, но надо идти, друг мой. - И Арни принялся в расстройстве расхаживать среди лежащего повсюду барахла, не решаясь никуда приткнуться.
  -- Я думаю, - сказал рассудительный Рагнар, - перед тем, как двигаться вперед, не мешает подкрепиться.
  -- Боги говорят твоими устами, дорогой друг! - воскликнул Арни, на которого неожиданно напала нервная трясучка. Он схватил холодного запеченного глухаря с блюда и что есть силы впился в него зубами.
  -- Поспешность в трапезе приводит к отуплению ума, - подняв палец, сказал Рагнар, - она необходима только при ловле эльвов, - и он принялся основательно разводить костер.
  -- Это которые такие маленькие, - Арни сблизил большой и указательный пальцы, - с крылышками и длинными ушами, да? - Арни сделал невинное лицо.
   Рагнар хотел дать ему подзатыльник, но промахнулся, как и Олаф Гундельссон.
  
  
   Длительные прогулки на свежем воздухе как ничто другое способствуют здоровому аппетиту. Ну, а хорошая трапеза требует после себя, как известно, хорошего отдыха. То есть здорового сна на свежем воздухе. И друзья вербер-ягеры не стали пренебрегать этим правилом. Устроившись, как смогли, среди разбросанной тут и там поклажи, они договорились вздремнуть четверть часика, а уж потом со свежими силами двинуться в дальнейший путь.
  -- Разбуди меня, как только солнце минует во-он ту ветку ели, - сказал Арни, уютно свернувшись калачиком на одеялах помощника мэра и обматывая голову бобровой шкурой.
   Ответом ему был богатырский храп потомка древнего рода, красиво отзывающийся далеким эхом в скальных пещерах Перерубленной Горы.
  -- Ну и ладно, - сказал Арни, пожал плечами и захрапел сам, удобно склонив голову на жирного лосося.
  
   Долго ли, коротко ли спали, неизвестно. А только солнце давно миновало ветку ели, и скрылось из виду за деревьями, а на землю вообще и место бивуака в частности опустились белесые летние сумерки, которым теперь предстояло простоять до самого утра. И настолько хорош и сладок был послеобеденный сон, что один Один знает, сколько бы приятели еще проспали, но вдруг дисгармонией ворвавшийся в трубный басовитый храп Рагнара и верхний регистр Ловкача некий посторонний звук прервал их идиллию и заставил открыть глаза.
  -- Слушай, по-моему, тут кто-то еще храпит, - недовольно сказал Рагнар, приподнявшись на локтях. - Невежа.
  -- Тс-с!
   Звук повторился.
  -- Не храпит, а рычит.
  -- Цверг?? - похолодел Рагнар.
  -- Подожди.
   Несколько мгновений приятели напряженно вслушивались в лесные звуки, повлажневшими пальцами стискивая рукояти топоров. Тут зарычали в третий раз, и оба ягера шумно выдохнули.
  -- Нет, это не цверг, - хихикнул Арни. - Это придурошный оборотень. Ты глянь, неужели мы с тобой попали эльву пальцем в глаз, и этот вермедведина действительно притащил девку в пещеры?
  -- Идиот, - сказал Рагнар, имея ввиду переродившегося берсерка. - Ну, как бы то ни было, плевать на него.
  -- Проклятье! - воскликнул Арни. - Ведь я просил тебя разбудить меня, когда солнце минует ветку ели!
  -- Он просил! - фыркнул Рагнар. - Может, прикажешь тебе и ужин в постель подавать, как Харальду Синезубому Датскому? Смотри, тоже без зубов останешься, - двусмысленно добавил он. - Недаром скальды говорят, что в королевстве данов давно все прогнило.
   Поняв, что обвинить Рагнара не получится, Арни сменил тему.
  -- Однако, мы проспали, - констатировал он.
  -- Сам вижу, - отозвался Рагнар, сладко зевая и прикрывая рот кулаком.
  -- Надо двигаться, - сказал Арни. Он нашел холодную ножку глухаря и теперь сосредоточенно обсасывал ее.
  -- Есть два "но", - сказал Рагнар, прополаскивая горло глотком пива.
  -- Какие?
  -- А такие. Во-первых, как ты объяснишь, что мы ушли с места, не выполнив того, для чего нас нанимали, и кинули всю Белую Селедку через стати восьминогого жеребца. Во-вторых, они пойдут по нашим следам.
  -- Ну, первое, это легко, - жуя, отвечал Арни. - Мы напишем им письмо, что ввязались в преследование непомерного оборотня и погибли в неравном бою.
  -- И потом попросили духов леса доставить последнее прости из загробного мира в этот, - Рагнар-то был не дурак.
  -- Ну, то, что мы погибли, пускай они сами догадаются, - поправился Арни, - мы набросаем изорванную в клочья одежду и подольем на землю крови.
  -- Ну, пусть, хотя я опускаю вопрос, чью именно кровь ты собираешься лить и чью одежду рвать, - начал ворчать Рагнар, который был, как известно, недоверчивым скептиком. - А со следами как, друг?
   Тут Арни еще раз удивил товарища, хитро заулыбавшись. Он, как всегда, полез за пазуху и достал оттуда кожаный кисет.
  -- Что это? - нахмурился Рагнар.
  -- Это - то, что я удачно приобрел вчера у подмастерья кузнеца, когда мы всей толпой таскались в кузню за снаряжением. Это порошок для заметания следов. Мажешь им пятки, и все. Ни одна собака тебя не найдет, даже такая, что нарисована на камне у причала Селедки. Между прочим, этот подмастерье - жульё еще то. Цену заломил - как за поэму Погубителя Скальдов! Хорошо, что я умею торговаться.
  -- Оно видно, - бранчливо сказал Рагнар. - Я имею ввиду жулика. А ты уверен, что зелье подействует?
  -- Конечно, уверен. Я ему сказал, что монеты Олафа, которыми я с ним расплатился, волшебные, и если он нас надует, то монеты превратятся в помет печеночной крысы, а от этого запаха, как известно, никакие заклятья не спасут.
  -- Слабое утешение, - буркнул Рагнар. - Но ничего не попишешь. Давай собираться.
  -- Давай. А то малолетки заскучают в засаде и припрутся обратно, с них станется.
   Наскоро собравшись (брать пришлось только самое необходимое, причем Арни ни в какую не хотел расставаться с золоченым блюдом, а Рагнар - с копченым окороком) друзья натерли пятки сапог чудодейственным порошком. Потом они быстро дожевали остатки глухаря, покидали кости в костер и двумя согласованными струями заставили пламя замолчать.
  -- В путь, - сказал Арни.
  -- В путь, - ответил Рагнар.
   В этот момент из колючих кустов напротив со страшным рыком вылезла оскаленная медвежья морда с маленькими противными глазками. С желтых кривых клыков капала густая слюна.
  -- Пшел отсюда!!! - хором заревели ягеры, и морда быстро скрылась в кустах.
  
  

5. Ведьма Сигурни

  
   Идти ночью по тревожной незнакомой тайге, зная, что где-то поблизости, возможно, всего лишь в полете стрелы за спиной, околачивается обокраденный тобою цверг - не шутки. Это тебе, добрый читатель, не саги скальдов слушать, положив ноги на решетку камина.
   Ту ночь приятели запомнили надолго. Рагнар свернул себе всю шею, оглядываясь, и теперь мог бы посоперничать с мастером тьмы - филином, у которого голова, как известно, может совершать почти полный круг и в ту, и в другую сторону. Арни подбил оба глаза и собрал на свою фронтальную часть все корни и валуны, которые попались ему на пути, потому что задирал голову вверх, ожидая нападения с деревьев. Но цверг так и не появился; к утру компаньоны вышли на финишную прямую.
  -- Красавец, - сказал Рагнар, оглядев наружность Ловкача при свете дня.
  -- На себя посмотри!
   Обмениваясь вялыми шпильками и кряхтя, компаньоны принялись взбираться на длинный двугорбый холм, с которого, по словам Арни, должен был открыться вид на...
  -- На Неудачный Фьорд, - удовлетворенно произнес Ловкач и тут же с воплем подпрыгнул, потому что Рагнар со всей силы хорошенько огрел его по копчику мозолистой рукой.
  -- Даже не думай произносить вслух это название, если хочешь остаться в живых! - сказал он.
   Арни понял свою оплошность, надулся и замолчал. Некоторое время приятели пыхтели, взбираясь все выше и выше. Вдруг идти стало легче, подъем перешел в горизонталь, они оказались на вершине.
   Впереди лежал фьорд, а на его берегу - Утонувший Город...
  
   Утонувший Город и в самом деле был утонувшим. Бросили его зим уж как двадцать - двадцать пять, и именно по этой причине. Такой же примерно срок он просуществовал в качестве населенного пункта, пока с ним не случилось несчастье.
   А просто так вышло, что в один прекрасный (а вернее, злосчастный) день городишко, насчитывавший уже больше сотни длинных домов, вдруг начал тонуть. С какого выкида он начал это делать, никто так и не понял. Люди, которые его основали, не были дураками, болот в непосредственной близости не наблюдалось, да и зыбунов тоже. Однако построенное ни с того, ни с сего полезло в землю, сначала медленно, а потом все быстрее. При том самих людей почему-то не засасывало, хотя добротные сосновые мостовые погрузились первыми. Может быть, поэтому люди до последнего держались за свое жилье, даже когда дома стали больше похожими на землянки, - как будто надеялись, что земля одумается. Но она не одумалась, и жители ушли. Теперь на месте домов виднелись лишь коньки крыш, кое-где украшенные резными фигурами, торчали трубы, да осталось несколько построек, возведенных на скальном фундаменте. Над ними неизвестный злой дух оказался не властен...
   Ну, да и боги с ним, с Утонувшим городишкой. Случай, вестимо, странный, да мало ли странностей на белом свете! Гораздо более неприятно искателей сокровищ цверга поразило то, что над одним из уцелевших домов, стоявшем на отшибе, курился дымок.
   Арни сразу дернул товарища за ворот куртки, и друзья спрятались за большим валуном.
  -- Это конкуренты, я так и знал! - горячо и зло, давясь от негодования слюной, зашептал Арни. - До чего ж все-таки людишки жадны и завистливы, да к покраже имущества, им не принадлежащего, горазды!
  -- Гм, а ты что, рассказывал о нашем предприятии кому-то еще? - удивился Рагнар.
  -- Никому я не рассказывал! - злобно отрезал Арни.
  -- Вчера, по пьяни, а? Нет?
  -- А может, это ты рассказал? - перешел в наступление Ловкач, сужая глаза. - А может, это цверг рассказал? - подумав, добавил он.
  -- Ну, если о деле знали только ты, я и цверг, и если допустить, что ни ты, ни я - никто из нас не проболтался, - то приходится сделать вывод, что проболтался цверг, - логично рассудил Рагнар.
  -- Вот цверги народ, а! - сказал Арни. - Давай, все сразу всем разбалтывай, помолчать нельзя!
  -- А может, это он сам там и сидит? Цверг? - прошептал Рагнар. - Нас дожидается?
   Арни подумал.
  -- Этого не может быть, - сказал он после минутного размышления. - Во-первых, солнце уже взошло. Во-вторых, я никогда не слышал, чтобы цверги готовили пищу на огне. Чувствуешь, как жареной бараниной пахнет?
   У Арни всегда был очень острый нюх на жареное.
   Длинноухий тоже принюхался.
  -- Пожалуй, - протянул он.
  -- Так вот, поверь мне, никакой это не цверг, - твердея голосом, заявил Арни. - Ставлю серебряный деньё фризов против яйца Бьяртмара Бешеного, что это всего лишь гнусный, наглый, жадный козел, который хочет отобрать у нас наши деньги! Так спустимся же и покажем ему, что хозяйничать в чужом доме можно только до тех пор, пока не пришел хозяин!
  
   И, распираемые праведным гневом, друзья принялись тихо спускаться вниз.
  
  
  -- Хорошая баранина, жирная, - почти ласково прошептал Арни, а затем совсем другим тоном звонко сказал "хак!" и с маху ударил топором в дверь, а Рагнар ожесточенно пнул ее ногой.
  -- Однако, - прокомментировал Арни, потому что дверь высадилась что-то подозрительно уж легко. - Прикрывай, - сказал он Рагнару и полез во внутренне темное, дымное и пахучее пространство сруба. Рагнар отступил на два шага и занял позицию "настороже", готовый в любой момент ворваться вслед за Арни через порог, на подмогу.
   Все дальнейшее произошло очень быстро. Рагнар будто в замедленном времени увидел, как пружинистая угрожающая походка Арни сначала превратилась в беспомощную поступь пьяного новобранца по пляшущей палубе драккара. А затем невидимая сила схватила Ловкача за волосы, вернее, за лысину, вздернула вверх, одним махом перевернула ногами к потолку и начала немилосердно трясти, да так, что из великолепного вербер-ягера градом посыпались на пол труха и мелкие носильные вещи. При этом идейный вдохновитель, ничем и никем не поддерживаемый, буквально завис на расстоянии двух ладоней от пола, вереща не своим голосом и что есть силы прижимая обе руки к животу, - видимо, чтобы не потерять сокровенный свиток цверга. А может, еще зачем. Топор Арни плавал в воздухе рядом со своим владельцем, которому, похоже, стало не до того.
   "Ну и дух", - растерянно подумал Рагнар, имея ввиду не то атмосферу, не то невидимых обитателей дурной избенки. "Нет, не к добру это", - вынес он свой вердикт.
   Несколько секунд Длинноухий размышлял, ворваться ли в помещение на выручку Ловкачу, неся смерть и разорение, или же проявить мудрую осторожность и отойти на заранее подготовленные позиции. Ситуация была неясной. В первом случае велика была вероятность того, что сам повиснешь, как лосось на кукане, кверху гузкой, в неимоверно дурацком положении. К тому ж Рагнар слышал от лекарей, что чрезмерный прилив тяжелой крови к голове часто приводит к слабоумию.
   С другой стороны, что подумают о нем скальды и Арни Ловкач, если он вот так просто отступит перед противником не только не превосходящим, но таким, которого даже и не видно? Ведь потом ничего не объяснишь, не оправдаешься... Повертев так и сяк оба выбора, Рагнар, к чести его, решил все-таки - принять бой. Ведь и слабоумные воины - тоже люди, и тоже имеют свой путь в этом мире... Рагнар тяжело вздохнул, перехватил поудобнее секиру и с боевым кличем "На-а-а..." ринулся вперед.
   Как раз в момент, когда выпучивший глаза Рагнар появился в дверном проеме, верещанье Арни приобрело осмысленный характер.
  -- А-а-а, - вдруг заорал бессменный мотор экспедиции, - доброго вам здоровьичка, тетенька Сигурни!!! Как поживаете, добрая тетечка Сигурни!!! Отпустите меня, по-ожа-а-алуйста-а-а-а!!!!
   Рагнар, поскольку глаза его еще не привыкли к темноте хижины, не мог понять, к кому это обращается Арни. Зато с удивлением различил довольно мелодичный, хотя и низкий, насмешливый женский голос, доносившийся из темноты.
  -- А-а, так это ты, достойный Арнвид! Что же ты сразу не сказал, что это ты?
  -- Занят был, - буркнул Арни.
   Женская рука протянулась откуда-то сверху, что-то сделала - будто поймала невидимый платок, а затем опрокинула невидимые песочные часы.
   Сразу вслед за этим удерживающая Арни сила перевернула его в нормальное положение и опустила на доски пола. Ловкач, переживший серьезнейшее потрясение, перво-наперво произвел тщательный досмотр самого себя, начиная с темени, покрытого крупными бисеринами пота, и до каблуков сапог. Убедившись в отсутствии телесных уязвлений и в том, что ничего из имущества не пропало, он снова приобрел способность соображать.
   Тут раздался мягкий стук, и опять же сверху спрыгнула небольшая черноволосая женщина с очень живыми глазами, Рагнар сказал бы - лет сорока.
  -- Ну, здравствуй, Арнвид!
  -- Здравствуйте, тетенька-а-а!!
   Похоже, объятия "тетеньки" были чересчур крепкими.
  -- А ты, Арнвид, все такой же - молодец молодцом!
  -- Да и вы, тетечка Сигурни, все молодеете и молодеете!
  -- Брось, брось, льстивый любезник!
  -- Да, чистая правда! Никогда в жизни вам не лгал! Чтоб мне...
   Тут Арни как будто вспомнил что-то и сам себя оборвал на полуслове. Он повернулся.
  -- Это мой товарищ, Рагнар Длинные Уши, - официально сообщил он, указывая на все еще пучившего глаза Рагнара, стоявшего в дверях с секирой наперевес.
  -- Знаю, знаю, - сказала "тетенька" с заискрившимся лукавством, - праправнук ярла Голодной Лесной Собаки. Смелого нечисть боится!
   Рагнар зарделся.
  -- А я - Белка Сигурни, добрая тетенька, как меня называет достойный Арнвид...
   "Добрее не бывает", - хотел было буркнуть Рагнар, но не осмелился - мало ли что. Вместо этого пришлось убрать топор и вежливо поклониться.
   Дипломатические отношения были установлены.
  
  
   После установления дипломатических отношений пришлось чинить сломанную во время военных действий дверь. "Вот тебе раз, - думал Арни растерянно, - и кто бы мог подумать!". Он имел ввиду совсем не предвиденную встречу с теткой Сигурни. Рагнар же не думал ничего, но тяжелым взглядом сверлил Арни. Пришлось рассказывать.
   Итак, Арни рассказал, что познакомился с Сигурни при дворе его светлости ярла Хакона несколько лет назад. Сигурни была травницей и знахаркой (по крайней мере, так представлялась), и лечила казначея ярла от затяжной нервной пляски, обычной болезни администраторов. Болезнь эта, надо сказать, не смертельная, но очень изнуряющая, практически никогда не отпускала человека полностью и, как правило, приводила к тому, что заболевший повергал вверенные финансы в плачевное состояние, а после голый убегал в лес, чтобы плясать там с эльвами. Но шоковая терапия Сигурни, состоявшая в сочетании волчьего помета с медвежьим в соотношении один к трем, быстро дала впечатляющие результаты. На сей раз не успевший убежать казначей излечился стремительно и бесповоротно. А благодарный ярл помимо обычной платы щедро пообещал Сигурни отряжать ей в помощь своих людей для поиска трав в труднодоступных и опасных для женщины районах полуострова по первому ее требованию.
   Арни, имевший обыкновение совать любопытный нос во все новые для него зачины, предложил Сигурни помощь в деле исцеления казначея. Возможно, он думал, что впоследствии станет великим лекарем и богачом. А может, просто хотел научиться лечить казначеев от пляски. Об этом и Арни, и история вместе умалчивают. Сигурни согласилась, и Арни в течении четырех дней пришлось месить в специальной посуде целебное снадобье из двух пометов. Но, как говорится, если ты назвался лекарем, то свой сахар ищи в моче больного. Арни стоически вынес испытание и в конце был-таки вознагражден.
   Дело в том, что Арни и сам до зарезу нуждался в лекарстве - но лекарстве особого рода. Он все еще никак не мог избавиться от своей безнадежной любви к приемной племяннице ярла, и, честно говоря, мучался несказанно. Бросало его то в тоску, то в ярость, временами он хотел упасть на меч, а временами напротив - порубить в большой котел для рагу самого светлейшего господина ярла, что было бы совсем уж нехорошо, потому что одним махом сделало немалое число воинов проклятыми навсегда людоедами, хоть и не ведающими, что творят.
   Такое состояние мужчины заметила бы любая женщина, и тетя Сигурни, конечно, тоже сразу заметила. Может быть, оттого она и дала Арни упомянутое задание, ибо когда человек месит помет в прямом смысле, он чаще всего забывает его месить в переносном. И вот, пока Арни месил то, что ему задали, тетенька Сигурни изготовила для него простое, но весьма эффективное (как, заметим в скобках, и все, что она делала) отворотное средство. Это отворотное средство не было так тяжело для души, как лекарство, коим потчевали казначея, и Арни, не колеблясь, принял его внутрь - терять ему все равно было нечего. Зелье, изготовленное из вымоченных в забродившем меду желчных пузырей красноглазых песцов-альбиносов, отрезвило Арни. Тетушка Сигурни потом рассказывала, что порошок из растертых пузырей ей подарила одна лапландская колдунья, и что зачарованные звери эти нигде, кроме внутренней Лапландии, не водятся. Они никогда никого не любят, потому-то зелье такое действенное.
   Арни, которого песцы ценою желчных пузырей спасли от своего вожака - Большого Песца, который, как уверены мрачные лапландские колдуны, всех нас тем не менее поймает в конце концов, - так вот, отрезвевший Арни стал на некоторое время светел, тих и задумчив. Тетеньке Сигурни такой Арни, кажется, пришелся по нраву. Она стала брать его с собой на вечерние прогулки по берегу моря, пока казначей, заряженный порцией снадобья, мирно спал, и гиппократам можно было немного отдохнуть. Арни и Сигурни развлекались, кидая в море плоские камешки (Сигурни так мастерски умела это делать, что у нее голыш начинал вертеться по спокойной воде, как собака за собственным хвостом), и беседовали о странностях бытия. Сигурни рассказывала Арни про интересные свойства так называемых "бегающих" валунов и учила его предсказывать погоду по полету морских птиц. И совершенно неизвестно, куда бы все зашло с того момента, как Сигурни стала внимательно и оценивающе посматривать на Арни, и чем бы это обернулось для самого Арни, если бы Сигурни приняла относительно него решение, но тут...
   Но тут случилось непредвиденное событие, которое все и прекратило. Ко двору ярла прибыла знаменитая колдунья Хейд, и Сигурни быстро уехала, бросив под нос несколько презрительных слов. На этом их с Арни странная дружба тогда прервалась.
  
   Чувства, которые Арни испытывал по поводу неожиданной встречи, были смешанными. С одной стороны, Сигурни была гораздо приятнее конкурентов, да и сделала она в свое время для Арни, прямо скажем, немало. Не помнить этого значило быть совсем уж неблагодарной свиньею. Арни, при всех недостатках, такой не являлся. С другой же стороны, были и "но", как и во всем, что с нами происходит под принадлежащими этим богам небесами.
   Например, Арни знал, что в молодости, прежде чем стать лекаркой, тетенька Сигурни иногда пробавлялась ворожбою и даже водила знакомство с нойдами - сильными колдунами, о которых и думать не хочется. И пусть сейчас, когда, как она сама говорит, все позади, и ее интересуют только травки да цветочки, - случай с дверью в хижину настораживал. К тому же, при всем добром отношении к Сигурни, Арни не собирался делиться с нею сокровищами цверга; следовательно, необходимо было сохранить тайну предприятия. Тут, к слову сказать, была еще и мальчишеская какая-то обида: когда-то Сигурни предсказала Ловкачу, что он изведает немало странствий и приключений, но настоящего богатства так и не наживет. Арни это задело, и он с удовольствием доказал бы знахарке обратное...
   И вот теперь, починяя дверь, Арни кумекал и прикидывал, как лучше всего повести дипломатию, чтобы и рыбку съесть, и на Иггдрасиль залезть: сохранить добрососедскую дружбу и не спалиться. В конце концов Арни, не привыкший долго терзаться умственным беспокойством, решил положиться на свой кураж и на норвежский авось, как всегда делал в таких случаях. Да и пока это у него, надо признаться, успешно выходило.
   Немного беспокоила его неожиданно грозная демонстрация колдовской силы Сигурни: Арни не забыл, как он висел вниз головой, подобно тому воришке, что украл у казначея ярла Хакона романские монеты с безносым кейсаром, да сдуру проглотил их. Не должна была скромная травница уметь делать такие штуки, не должна. Арни решил на всякий случай постараться прояснить этот вопрос насколько сможет.
  
  
   После того, как дверь была починена, запыхавшихся плотников ожидала заслуженная награда - обед. На обед Сигурни подавала те самые бараньи ребрышки. Первые десять минут трапезы прошли молча, если не считать громкого хруста бараньих хрящей и звука мерно работающих челюстей ягеров: ночная беготня по лесу и утренние события требовали возмещения в виде хорошей мясной пищи. Сигурни благожелательно наблюдала за жующими мужчинами. Сама она пила какой-то бледного цвета, но очень ароматный отвар из походной кружки. Наконец, насытившийся Арни решил, что пора приступать к действиям. Он оттер губы, напыжился и приступил.
  -- Ну а сами-то вы, тетя Сигурни, как здесь оказались, а? - с нажимом начал он, уперев руку в лавку.
  -- Как, как, - не смутившись, неспешно отвечала Сигурни. - Тебе же, Арнвид, известно, что я - травница. Вот собираю травку всяку, цветочки да ягодки.
  -- Травку. Понятно. Мухоморы.
  -- Ну, грибочки тоже, как без этого, - Сигурни сделала простое лицо.
  -- Ну а люди ваши, ярлом обещанные, где? - продолжал напирать Арни.
  -- Людишки мои собственные, а не ярлом обещанные, там дожидаются, - Сигурни неопределенно махнула рукой в восточном направлении. - Потому что некоторые вещи видеть им негоже.
   Теперь уж видно было, что Сигурни откровенно забавляется. Но Арнвид уже, как говорится, укусил мундштук и начал менять простое нахальство на завиральный наглеж.
  -- Что же это вы, тетя, - сказал он, - говорите, что вы травница...
  -- Травница, - подтвердила Сигурни.
  -- ... а сами ведовство нехорошее здесь развели да людей к воздуху подвешиваете как гусей каких к празднику, а?
   Рагнар, никогда не увлекавшийся фехтованием на мозгах, подумал, что Арни, пожалуй, перегибает топорище, и как бы не быть им подвешенными во второй раз, уже вдвоем. Он пнул Ловкача ногой под столом. Но Сигурни пока поддерживала игру. Она напустила на себя виноватый вид.
  -- Ой, вы простите меня: ты, Арнвид, и ты, благородный Рагнар. Не хотела я! И знать не знала, что так выйдет. Тут ведь как получилось? Избенка-то, видать, эта не простым людям раньше принадлежала. Они, вестимо, барахлишко свое забрали, когда уезжали, но кой-чего осталось. Вот и повесила я тарелку глиняную с узором цветастым на притолоку. Думала, чтоб красивее было. А тарелка-то, - Сигурни прищелкнула языком, - чародейственная оказалась. Уж как я сама испугалась!
   Арни с Рагнаром переглянулись.
  -- Ну и ну, - протянул Арни, - не знаю, что и сказать. А я уж думал, - вы простите меня, тетенька, - но я уж думал, что вы в злобные колдуньи подались в недобрый час!
   Тут Рагнар пнул Арни ногой под столом во второй раз.
  -- И что ты, что ты, Арнвид, - замахала руками Сигурни, - Враг Ульва с тобой! Чтобы я к этой пакости близко подошла? Ни за что! В молодости - было дело. Видела. Лично наблюдала ведовство и ворожбу, и от нойды вот так стояла, как сейчас от тебя. - Арни инстинктивно отодвинулся. - Но способностей не хватило. - Сигурни вздохнула. - Плохая из меня колдунья, Арнвид, если честно. Не могу ничего. Вот и пришлось в лекаря податься, хотя работа эта неблагодарная и опасная весьма. Помрет кто ненароком - сразу лекарь виноват! Давай, к ответу его тащи... А как лечить в таких условиях: людишки все темные, даже знатные, воспаление запускают, заразу разносят, всяких крыс, мышей и мелких мохначей в домах держат, а ведь в них вся хворь-то и запасена... Чела не моют, про длани я и не говорю. Распущенности любовной не чураются, и гадость всякую в рот тянут. Как тут болезни не быть!
   Признаться, Арни был несколько сбит с панталыку.
   А Сигурни продолжила свой безыскусный рассказ и поведала ягерам, что именно здесь, в окрестностях Потонувшего Города, и нигде больше, произрастает какая-то особенная трава, непременно потребная при лечении рубленых ранений в голову и при обморожениях этой головы; цветет она только раз в четыре года, и именно тогда надо успеть ее собрать и должным образом сохранить. Потому что она (трава то есть) не терпит частого появления человека, а уж тем паче постоянного его проживания в местах, ею выбранных для себя, ибо она - трава - имеет, между прочим, довольно вздорный характер. Вот Утонувший Город и утонул. И счастье еще, что трава эта не кровожадна. Впрочем, тетенька Сигурни сама мало что в этих хитросплетениях понимает, ей все это рассказала одна старая умная лапландская ведьма (ягеры поежились), а ее, Сигурни, дело маленькое - лечить людей да погоду предсказывать.
   Тут Арни окончательно расслабился. И зря.
   Потому что Сигурни, конечно, этим сейчас же воспользовалась.
  -- Подожди-ка, Арнвид. Что-то я не понимаю тебя, - сказала она с беспокойством, боги знают, настоящим или притворным. - Ты по делу пытаешь али как?
   А этот-то вопрос следовало как раз обойти. "Проклятье! Не так это просто - дипломатия! - подумал Арни недовольно. - Лучше бы мы с Длинноухим действительно встретили конкурентов".
   Вот ведь каким неблагодарным к богам может быть человек, объевшийся бараньих ребрышек.
   Арни прошелся костяшками по столешнице, выбив мотив "Вперед, наш конунг ярость сеет". На самом же деле приходилось перейти к обороне, и Ловкач соображал, как. Не со скоростью ласточки летит мысль человека, недавно употребившего изрядную порцию баранины с кельтской капустой...
   В конце концов, не придумав ничего особенно выдающегося, Арни решил пойти по обычному пути хитрецов: рассказать только часть правды, попутно подменив мотивы.
   Раскрыв пошире честные глаза, Арни начал:
  -- Да вот, за одним оборотнем мы, значит, туточка гонялись, и вдруг...
   И Арни, ничего не утаивая, поведал раздирающую историю о плохом негодяе берсерке Хельги, их с Рагнаром найме в качестве охотников на вербера, и леденящей кровь ночной погоне за жутким зверем. Свой рассказ он украсил яркими описаниями стенающей девушки, залитого слезами отца, задранного в лоскуты дедушки Торда, годи, беспомощно всплескивающего руками, пылающих в ночи очей, ядовитых когтей, зубов частоколом, а равно смертельной битвы в пещерах Перерубленной Горы, в результате которой ягеры совершили невозможное и страшный человеко-медведь позорно бежал. Закончил Арни сообщением о том, что вербер, однако, запутал след и сумел оторваться от ягеров как раз в этих местах... А потом они увидели дымок, поднимающийся над хижиной, и решили, что это соперники, посланные бесчестным годи Белой Селедки, чтобы отнять у Арни и Рагнара по праву принадлежащие им славу и вознаграждение. Ибо теперь и трехлетний ребенок сможет легко завалить побитого и сломленного духом оборотня.
   Почти правду рассказал!
   Тетушка Сигурни кивала и зажмуривала глаза от ужаса.
   Даже Рагнар заинтересовался.
   Арни самодовольно ухмыльнулся, его мнение о себе как о дипломате, поднялось. "Не так уж я и плох, однако", - гордо подумал он.
  -- Ай смельчак ты все же, Арнвид! - прицокнула языком Сигурни, подливая Арни пива в кружку.
   Арни потупил глаза. После заслуженной похвалы его охватила скромность.
  -- Да нет, тетя Сигурни, - вздохнул он, - я всего лишь сделал то, что должен был сделать каждый честный человек. Не такая большая смелость - за вербером гоняться. Вот искать сокровища цверга - это гораздо труднее и опаснее!
   Сейчас же вслед он заработал такой пинок под столом, что завыл и завертелся на лавке.
   Но было поздно.
  -- Да-а-а? - протянула озадаченная Сигурни.
   Тут Арни понял, какую оплошность он совершил. Все плоды искусной дипломатической дуэли были пущены под хвост бурундуку из-за одной неосторожной фразы. Не увлекайся, о воин, находящийся на пути воина - если только ты, конечно, не воин языка... А напротив сидел потомок Лесной Собаки и сверлил вдохновителя экспедиции дружественным взглядом, как бы говоря: "Ну что, помело, на сей раз не повезло".
   Как ни странно, но Арни от заслуженного наказания спас все тот же вербер Хельги, про которого все к этому времени забыли. Окрестности огласил его требовательный рев. Не иначе как Хельги заскучал в женском обществе дочери помощника годи, и теперь призывал ягеров немного поразмяться.
   Это было настолько кстати, что Арни, признаться, испытал запоздалое раскаяние, что недавно выставил берсерка в таком неприглядном свете.
   Друзья вскочили и принялись собирать свои разбросанные по углам манатки. А собрав, Арни стал было извиняться в цветастых выражениях, но получил от потомка Лесной Собаки еще один хоть неприметный, а все ж эффективный тычок в живот, после чего быстро поклонился в пояс гостеприимной тетеньке Сигурни. Рагнар завершил речь друга, тепло поблагодарив хозяйку хижины за угощение, но сославшись на необходимость выполнять долг ягеров, пока вербер далеко не ушел.
  -- Да пошлет вам Игг удачу, господа, - пожелала Сигурни, с виду довольно искренне. Впрочем, широко улыбаться не стала. Но не потому, что была оскорблена поведением приятелей. Просто она никогда широко не улыбалась, у нее были на то свои причины.
   Завершив, наконец, все ритуалы распрощания, верберы зайцами выкатились из хижины и петляя, довольно борзо полезли вверх по склону, с которого два часа назад спустились.
   А скромная травница Сигурни, пожав плечами, без лишнего шуму притворила дверь в хижину и повесила на место пресловутую тарелку с народной росписью. Роспись эта представляла собой на самом деле очень изящную комбинацию младших рун первого и второго рядов, и знаток сразу оценил бы и то искусство, с которым составлено охранительное заклятье, и мастерство составителя. За составителем, вернее - составительницей, не надо было далеко бегать. Она находилась здесь же, полное имя ее было - Бешеная Белка Сигурни, и была она нойдой из Внутренней Лапландии, хотя и наполовину норвежкой... Потому-то она и улыбалась всегда только одними губами.
  
  

6. Каменная голова

  
  -- Уф, еле выкрутились, - пропыхтел Арни, когда приятели, забравшись на склон, оказались фактически в том же самом месте, откуда впервые заметили дымок над хижиной.
  -- К твоему языку, Ловкач, нужно быка привязывать. Может, тогда ты станешь осторожнее.
  -- Да нет, Сигурни - неплохая баба, - оправдывался Арни. - Ей можно многое рассказать. Но только и ей необязательно знать, куда мы собрались...
   Он развел руками, показывая, что и у ловкача на штаны иногда кой-чего проливается.
   Рагнар презрительно фыркнул.
  -- Что делать-то теперь будем?
  -- Вообще-то, я бы прилег ненадолго, - заявил Арни, который если и испытывал очень редко мимолетное чувство вины, тотчас же о нем забывал.
   И то дело. После ночной беготни по лесу и всех перипетий с Сигурни, после ее сытного угощения, друзей изрядно клонило в сон. Они, правда, успели прихватить пару часов на самом рассвете, когда устали бояться цверга и набили достаточно шишек, но такой тревожный сон явно не считался. И сейчас, хотя где-то в тайге продолжал призывно завывать берсерк-оборотень, охотничий энтузиазм ягеров заметно сник. Как Хельги ни старался, а не смог раззадорить их ни на какие подвиги.
   Арни начал зевать так, что чуть не разодрал себе рот. Рагнар последовал его примеру и издал такой звук, что даже Хельги на некоторое время удивленно замолчал.
  -- Пожалуй, вечер утра мудренее, - заявил Арни.
  -- Во время дневного сна цверги меньше шляются, - поддержал потомок Лесной Собаки.
  -- Я вон там, на опушке, неплохое местечко присмотрел, - сказал Арни.
   Через несколько минут он же, сооружая себе из бобровых шкур помощника мэра спальный колпак, говорил:
  -- А вечером, как солнце сядет - в путь. И никакой цверг за нами не угонится! Ноги у него короткие.
   С последней фразой было не поспорить.
  -- Это истинно, - подтвердил Рагнар и захрапел.
   Через секунду он уже был в волшебной стране, где сотни маленьких эльвов, надрывая слабенькие крылышки, тащили ему бочонки с золотом, а Рагнар со свитком цверга в руках ставил галочки напротив каждой позиции. Но вскоре приехала дочь помощника годи верхом на дурашливо ухмыляющемся оборотне, и тут Рагнар на некоторое время отложил денежные дела в сторону.
  
  
   Никогда не спи на закате солнца, благоразумный читатель! Не спи в момент зыбкого равновесия, когда дневное светило уходит с глаз долой, а прозрачные духи-червяки, в изобилии рассылаемые Смертью, становятся почти видимыми. В это время перехода они с особой яростью набрасываются на душу человека и грызут ее своими острыми зубами, треплют, подобно голодным псам, рвут и наполняют невыразимой тоскою. И тогда все самое важное внезапно становится пустым и ничтожным, а теплый, полный волшебных красок мир - тупым и беспощадным! Пусть хранят тебя боги от этого чувства, читатель.
   Неудивительно, что Арни с Рагнаром проснулись в скверном расположении духа. Ягеры поглядели друг на друга довольно злобно и отправились на разные концы поляны освобождаться от того, во что превращаются в человеке розовые кони его снов при соприкосновении с трезвой и честной явью. В результате стало легче, но ненамного.
  -- Слушай, может, она нас отравила? - сквозь зубы выдавил Рагнар.
  -- Сигурни? Не должна, - с сомнением отвечал Арни. - Баранина как баранина. И даже хорошая, честно говоря!
  -- По-моему, это мы - баранина, - пробурчал всегдашний скептик Рагнар.
  -- Пили мы вроде бы тоже не очень много, - пожал плечами Арни. - Не понимаю.
   Если бы рядом была Сигурни, она могла бы объяснить незадачливым охотникам, в чем дело. А именно в том, что в ее жилище скопилось слишком много колдовской силы, и вот ее-то друзья и перебрали, а вовсе не эля. И теперь она лезла из них обратно...
   Друзья поворчали глухо, а потом залегли на краю обрыва, не упуская из виду Потонувший Городишко и фьорд, название которого мы, следуя совету Рагнара, тоже не будем слишком часто повторять (мало ли что). Ягеры дожидались, пока сумерки сгустятся.
   Лежалось на одном месте плохо - лезла сила. Ягеры маялись. Где-то за спинами время от времени продолжал взрыкивать оборотень. После того, как его рычанье стало раздаваться совсем уж неприлично близко, находившийся на взводе Арни сквозь зубы, но довольно отчетливо пообещал пустить в ход большие ножницы для кастрации скота, которые в самый последний момент всучил-таки ягерам добрый помощник годи. После этого рычанье прекратилось: всем известно, какой острый слух у оборотней.
  -- Надо было у этого Снорри Тороватого тавлеи попросить в дорожку, - позевывая, сказал Арни. (Имелся ввиду, конечно же, помощник годи). - Сейчас бы сыграли. Все быстрее время бежит.
  -- На имущество коротконогого маленького? - прошептал Рагнар. В сумерках он не решался называть цверга его настоящим названием и потому, подражая скальдам, применил кеннинг.
  -- Да нет, что я, совсем ничего не понимаю, что ли, - с упреком в голосе отвечал Арни. - Знаем. Нет. На шкуру медведя, конечно...
   Где-то в тайге рычанье зверя возобновилось, но теперь уже весьма далеко. Арни усмехнулся.
  -- Кого ждем-то? - наконец, не вытерпел Рагнар.
  -- Кого, кого. Сигурни, кого же еще. Пока она заснет.
  -- А она вообще спит?
  -- Должна.
   Правда: дымок, вившийся над хижиной Сигурни и время от времени менявший цвет, становился все тоньше и прозрачнее и вот прекратился совсем. Белые сумерки стали почти осязаемыми. Потонувший Город со своими крышами, торчащими из земли, стал похож на кладбище. Сила Сигурни вовсю перла из приятелей.
  -- Пошли, - наконец, решился Арни.
   И друзья полезли вниз по склону двугорбого холма во второй раз.
  
  
   Но нет, подозрительный читатель, не думай о ягерах хуже того, чем они заслужили... Не собирались они втихомолку подкрадываться к спящей Сигурни и перерезать ей горло тупым тесаком помощника мэра! План заключался в ином.
   Как наверняка помнит умный читатель, место, помеченное крестообразной руной на карте цверга, находилось на другом берегу фьорда. Арни рассудил, что обходить фьорд по суше - ног не напасешься, и вознамерился форсировать водную преграду одним красивым броском. Для этого нужно было судно, не судно - так посудина, на крайний выход - плот. Его-то Арни и предложил соорудить, разобрав крышу какого-нибудь дома. Рагнар, которому тоже порядочно опостылела беготня, согласился.
   Ягеры кубарем скатились по склону, попетляли по городку, а затем боги знают путем каких вычислений взяли на прицел одну из крыш, вытащили топоры и набросились на нее.
   Это была крыша длинного дома, видимо, принадлежавшего раньше зажиточному человеку. Солома сгнила и провалилась, но зато осталась основа из добротных сосновых брусьев, успевших густо обрасти коричневым мхом и лишайником, как бородой. Строили домину на совесть, и если бы не пучившая друзей сила, они с делом не справились бы и за неделю.
   Однако с помощью силы Сигурни уже буквально через полчаса крыша была наполовину разобрана. Если бы кто-то посторонний сподобился наблюдать в это время за ожесточенной работой приятелей, то наверняка ему в голову закралась бы нехорошая мысль о двух зловредных карликах, нагло средь белой ночи раскапывающих могилу мирно спящего вечным сном великана. Грохот, конечно, стоял, невообразимый. Это заставило Рагнара, который за столом сидел от Сигурни дальше, чем Арни и, следовательно, набрал меньше силы, опустить топор и задуматься.
  -- Постой-ка, - вдруг изрек он.
  -- Что? - прохрипел взмокший Арни.
  -- Если у меня от шума, который мы подняли, гудит в ушах, то и Сигурни может тоже от него проснуться.
   Довод был серьезным. Но Арни шутя вышел из положения.
  -- Постой-ка, - в тон Рагнару ответил он. - Сейчас, подожди.
   Он спрыгнул с конька, на котором стоял, и принялся соскребать мох и лишайник с бревен крыши. Потом, не взирая на вопли и протесты Рагнара, импровизированными затычками заткнул уши тому и себе.
  -- Ну как?
  -- Чего? - затряс головой Рагнар.
   Арни удовлетворенно кивнул и снова принялся за работу.
   Если совсем честно, то тише не стало. Зато стало необъяснимо спокойнее, и через час друзья принялись вязать подготовленные брусья веревками, нарезанными из сети, которую им дали для охоты на вербера.
   Тем не менее, все равно не теряющий бдительности Рагнар через некоторое время обратил внимание, что на соседней крыше сидит большая темная птица и вроде бы интересуется ночными трудами плотостроителей.
  -- Что это за птица вон там за нами смотрит? - крикнул он Арни.
  -- А? - сказал Арни. Подумав, что ему послышалось, он продолжил обматывание бревна веревкой. Пришлось Рагнару выковыривать мох обратно.
  -- Я говорю, птица! - повторил он, когда Арни снова обрел способность к общению.
  -- А-а? - осклабился Арни. - Ночная зловещая птица?
  -- Чего?
   Арни изобразил, как его голова якобы нанизана на веревку, и он руками попеременно тянет ее за концы то в одну, то в другую сторону, прочищая отверстие.
  -- А-а, - понял Рагнар.
  -- Что ты говорил? - спросил он через минуту, задумчиво поковыривая мизинцем в ухе.
  -- Где птица-то?
  -- Вон она.
   Птица сидела на прежнем месте и, хуже того, теперь Рагнару показалось, что она ухмыляется. Он протер глаза и потряс головой.
  -- Да это же всего-навсего ворона, - довольно спокойно произнес Арни.
  -- Я и сам вижу, что ворона, - холодно сказал Рагнар. - И чего она ночью здесь делает? Никогда не видела, как плот строят?
  -- Кончай, Длинноухий, - поморщился Арни. - Так мы скоро от каждого шороха вздрагивать начнем. А нам с тобой это не пристало - мы же все-таки воины Северного Пути.
  -- Я слышал, что колдуньи могут надевать воронье платье и повсюду все разнюхивать, - не отступал Рагнар.
  -- Это она, колдунья? - Арни ткнул пальцем в ворону и расхохотался. Ворона, по всей видимости, тоже развеселилась, смотрела искоса и вертела клювом в разные стороны. - Действительно, вроде нюхает, - продолжал веселиться Ловкач. - Да откуда ей здесь взяться, колдунье-то! Может, Хейд прилетела, а? - саркастично сказал он, уперев руки в бока.
  -- Тише, - одернул друга Рагнар Осторожный. - А Сигурни?
  -- Сигурни? - заливисто взвизгнул Арни. - Да Сигурни не способна даже тучи разогнать, не то, что в зверей оборачиваться. Травница она, сколько раз можно повторять! Да и спит она сейчас, десятый сон уже, наверное, видит...
  -- Кар! - подтвердила ворона, взмахнула крыльями, снялась с конька и улетела.
  -- Вот, видишь, - закончил Арни.
  -- Все равно, подозрительно это, - угрюмо буркнул Рагнар, возвращаясь к работе.
  
  
  -- Ну вот, плот готов! - горделиво сказал Арни, втыкая топор в бревно. - А ты бухтел.
   Рагнар не отвечал ничего, а только беспокойно оглядывался по сторонам.
  -- Опять что-то не слава Одину? - участливо, но одновременно насмешливо спросил его Арни.
   Рагнар исподлобья посмотрел на Ловкача, покачал головой, как бы произнося: ну-ну, хорошо смеется лишь тот, кто с горы наблюдает пожар в доме врага... Затем бросил топор и скрестил руки.
   Арни терпеливо ждал. Наконец потомок Лесной Собаки соизволил разомкнуть уста. И надо сказать, на этот раз разомкнул он их по делу.
  -- А где вода? - спросил Рагнар.
   Арни посмотрел. Да. Вокруг коньки крыш, коньки крыш, коньки крыш. И где-то неправдоподобно далеко светилась призрачная дорожка от молодого месяца, такая тоненькая, что казалась не помеченной на карте духа тропинкой в Вальгаллу.
  -- Вот так, - грустно подытожил Рагнар и сел на только что законченный приятелями большой, тяжелый, добротный, пригодный для плавания в любую погоду плот.
   Арни в сердцах прихлопнул себя кулаком по ладони, да так самокритично, что аж завертелся на месте.
  -- Теперь понимаешь, почему та птичка ухмылялась? - сказал Рагнар. - Без колдовства здесь не обошлось.
  -- А почему мы вообще решили строить плот именно здесь? - вдруг удивленно и недовольно вопросил Арни, как будто только что прибыл от ярла с инспекцией. - Это какая же сволочь такое придумала?
  -- Я знаю этого человека, - отвечал Рагнар, вычерчивая прутиком на песке что-то похожее на руны.
  -- Да-а? - поддельно заинтересовался Арни. - И кто же он?
  -- Это - ты!
  -- Ну, какая разница, кто выбирал место, - миролюбиво сказал Арни. - После драки молотками не машут. Важно другое: как мы теперь доберемся до залива...
  -- Не знаю!
  -- Если рассуждать здраво, - начал Арни, - то ведь залив сюда не придет, если только его об этом не попросит какая-то сильная колдунья. Очень сильная колдунья...
   Рагнар хмыкнул.
  -- Такой колдуньи у нас здесь нет, - продолжал Арни, - потому что Сигурни не подходит, да и не нужно ее посвящать в наши планы.
   Рагнар молчал.
  -- Таким образом, залив мы передвинуть не сможем. И тогда... тогда нам остается...
  -- Я так и знал, - бросая прутик, сказал Рагнар и, как всегда, попал в точку.
  
  
   И еще раз сила Сигурни сослужала ягерам добрую службу. Все-таки, как ни говори, а один хороший полет стрелы - или два плохоньких - не такое маленькое расстояние, тем более, если учесть, что это по прямой. Друзьям же пришлось изрядно повилять между когда-то домами, которые хоть и утонули, но, к сожалению, не настолько, чтобы ими можно было бесповоротно пренебречь. Человек, при всех его достоинствах, - пусть это даже выносливый воин Северного Пути, - никак не может соперничать с лошадью в деле перетаскивания волоком тяжелых громоздких предметов.
   Но - дотащили! Пускай со слезами на глазах. Когда у ног заблестела выстраданная вода, Арни бросил свой край плота (Рагнар успел-таки вовремя отскочить), сорвал с пояса охотничий рог (подарок помощника годи, чтобы вострубить победу над вербером), приложил его к губам, запрокинул гордо голову, и...
   Хорошо что Рагнар Осторожный, молодчина, догадался насыпать в рог песку! Хотя когда он это сделал, ума не приложим. Раздался короткий спертый звук, и Арни, со ртом, полным песка, понял всю неуместность (да и опасность) такого невыдержанного изъявления своих чувств среди ночи, когда вокруг разгуливает нечисть.
   Некоторое время он шипел и плевался.
  -- Хватит гримасничать, - сухо сказал Рагнар, неодобрительно посматривая на ужимки Ловкача. - Уж солнце скоро выйдет из-под красной юбки, а нам еще плыть и плыть.
   От такой речевой фигуры Арни перестал кашлять и с удивлением посмотрел на приятеля.
  -- Ты чего, в скальды готовишься, что ль? - с веселым изумлением спросил он.
   Рагнар смутился.
  -- Не знаю. Как-то само вышло. Но, однако, плыть действительно пора, - стал оправдываться он.
  -- Ну, раз пора, значит - поплыли. Ну-ка, навались!
   Прямоугольник плота скользнул в темную воду залива. Друзья покидали на бревна свой скарб, а потом взгромоздились сами.
  -- Слушай, как мы его дотащили, ума не приложу! - шепотом восхитился Рагнар. - Он даже не шелохнулся, когда мы на него спрыгнули!
  -- Не забывай, друг, что мы - воины Северного Пути! - назидательно заметил Арни, подымая палец.
   Возражений не последовало. Приятели взялись за наспех изготовленные весла и оттолкнулись от берега...
  -- Надо бы как-то его назвать, - озабоченно сказал Арни через несколько минут, когда ему надоело грести.
  -- Только, я тебя умоляю, не Драконом, - сказал Рагнар, не очень хорошо переносивший морские путешествия, - драконами я сыт по горло.
  -- Кракеном?
  -- Я их с детства ненавижу, - сказал Рагнар.
   В свое время было подозрение, что лодку с отцом Рагнара, его старшим братом и еще десятью гребцами утопил беспощадный дух моря - огромный кракен.
   Но Арни уже закусил удила. Он завидовал красивой метафоре, которую эфир поэзии неожиданно открыл его приятелю; и теперь сам мысленно примерял на себя платье скальда.
  -- Мы назовем его, - торжественно заявил он после нескольких секунд напряженных раздумий (а дольше Арни думать не умел), - Скакун Залива!
  -- Смотри только, - сказал циник Рагнар, - чтобы не получилось как с той шнекой, на которой мы плыли. У твоего скакуна может случайно отвалиться первый звук в имени...
   В итоге плот, совместное детище двух выдающихся кораблестроителей, так и остался без названия.
  
  
   Рассвет, так образно описанный Рагнаром, застал друзей на средине фьорда, и довольно далеко уже от Потонувшего городишки. Над избушкой Сигурни с первыми лучами солнца снова затеплился легкий ароматный дымок: достопочтенная ведьма была ранней пташкой. Но смелым плотоходам Северного Пути этого прощального привета было уже не видать, да и не до него им было: насупив брови, скрестив руки на груди и завернувшись во все одеяла помощника мэра, они тщетно пытались согреться. На воде было свежо. Плот, так и не получивший имени, подхватило невидимое течение и упорно влекло каким-то своим хитрым курсом, временами отбрасывая назад, а то и просто вращая на одном месте в разные стороны. Арни громко клацал зубами в такт скрипам руля, весьма приблизительно обозначенного грубо оструганным куском конька крыши и закрепленного с помощью сделанных из сети растяжек. Рагнар угрюмо всхрапывал. Конечно, не составило бы труда согреться, взявшись за весла, валявшиеся тут же рядом, но не любили, честно признаться, греблю два суровых воина Северного Пути...
   Однако лучи светила внесли оживление в эту меланхолию. Арни, будучи по характеру непоседливым и более жизнерадостным, первым вскочил на ноги, да так резко, что в щели между бревнами брызнула вода. Рагнар недовольно пошевелился и разлепил веки.
  -- Ну что? - осведомился он севшим голосом.
  -- Плывем!
  -- Это я вижу, - скрипуче отозвался потомок Лесной Собаки. - Вопрос - куда? Кстати, а карту ты взял?
   Арни судорожно полез под рубаху.
  -- Фф-у-у, - сказал он через минуту, - напугал! Никогда больше так не делай!
  -- А что, я просто спросил, - с невинным видом сказал Рагнар, но покривил душой. Ему доставляло удовольствие смотреть, как Ловкач пугается.
   Арни извлек из-под рубахи сокровенный свиток и некоторое время внимательно его изучал.
  -- Тут сказано - на восходе ищи голову закопанного каменного турса, - сказал он, водя заскорузлым пальцем по свитку.
  -- Великана то бишь, - перевел Рагнар. - Ну да, где еще маленький мог спрятать клад, как не под крылышком большого...
  -- В его пасти найдешь то, что тебе причитается, - продолжил Арни.
  -- Звучит зловеще! А что еще там сказано?
  -- Найдешь припасенное, которое сделает тебя могущественным, - закончил Арни.
  -- А что именно там припасено, не сказано?
  -- Нет, но это нормальное положение вещей. Прямых указаний быть и не должно. Все карты маленьких именно так и составляются, - заявил Арни с таким видом, словно был признанным специалистом по картам цвергов уже тогда, когда кейсар Гай Юлий под стол пешком ходил, ни о какой Галлии не помышляя...
  -- Не знаю, не знаю, - Рагнар качнул головой. - Подозрительно. Почему нет полной описи?
   Арни хлопнул в ладоши, как бы говоря: ну, друг, в своей наглости ты превзошел даже Ловкача. Потом развел руками.
  -- Ну, если уж мы так далеко забрались, надо доводить дело до конца!
  -- И где эта голова турса? - сказал Рагнар.
  -- Сказано, ищи на восходе. А восход - это там, где солнце всходит...
  -- Отлично, теперь мы знаем, что такое восход, - заметил Рагнар.
  -- О! Да вот же она! - вдруг вскрикнул Арни, не обращая внимания на язву-товарища. - Смотри!
   Как раз когда плотоходы изучали карту маленького, как его называл Рагнар, несущее плот течение сделало очередную трудноуловимую петлю и... произошло чудо! Огромный каменный останец оказался на пути лучей восходящего солнца, закрыв диск, и теперь бросался в глаза, подсвеченный его лучами, будто в рыжей ауре.
  -- Действительно, голова великана! - заинтересовался Рагнар, привставая, чтобы лучше видеть. - Похож, похож...
   Крючковатый хищный нос, хитрые небольшие глазки с прищуром, борода лопатой вперед - как у Гундельссона, отметил Рагнар - и... лысина! Ну да, растительность надо лбом почему-то отступала, открывая самую настоящую лысину...
   Рагнар критически посмотрел на останец, затем на Арни, потом опять на останец.
  -- Чем-то он на тебя смахивает, - изрек он, приглаживая волосы ото лба к затылку.
  -- Не очень-то! - вдруг разозлился Арни. - Искупаться захотел?
   Рагнар понял, что Арни вошел во взвинченное состояние при виде близкой цели. Когда Арни находился в таком состоянии, лучше было его не цеплять. Рагнар это знал.
  -- Однако путь к голове этого турса не прост, - миролюбиво заметил он. - Турсить в гору придется изрядно ...
  -- А что делать, дорогой друг! - непреклонно сказал Арни. - Ноги в руки - долетим на пуке...
   Арни был целеустремлен. Он приложил ладонь ко лбу, как заправский капитан, высматривая наиболее благоприятное место для швартовки и подходящие варианты подъема к голове.
  -- Ну что ж, причаливаем, - наконец, разрешил он.
   Рагнар молчал. Арни повернулся, чтобы идти к рулю, и сразу понял причину сдержанности друга: Длинноухий его опередил и занял место рулевого сам. Потомок Лесной Собаки хитро улыбнулся и кивком головы показал в сторону весел, намекая, что Арни не вредно будет немного погрести.
  -- Ах ты грязная водяная свинья! - укоризненно произнес Арни.
   Некоторое время он изощрялся в изобретении различных обидных кеннингов, в надежде на то, что Рагнар купится и полезет выяснять отношения. Но Рагнар был непоколебим, как каменный турс, и улыбался как Сигурни.
   Так что в этом поединке Ловкач проиграл.
  
  
  -- А знаешь что? - спросил Арни потомок Лесной Собаки.
  -- Знаю!
   Но Рагнара было не так просто заткнуть, если уж он собрался высказываться.
  -- А то, - сказал он, - что не в веселье я от всего этого!
   Они стояли на самой верхотуре, в полуполете стрелы от каменной головы. Это и впрямь был великан: голова была даже больше, чем показалось вначале. Она раздвигала гигантские челюсти в издевательском зевке, показывая раскрошенные гнилые зубы. Кажется, виден был даже каменный язык...
   Из скудной почвы, еле прикрывавшей базальт, редко торчали кривые жилистые сосны. Слишком уж цеплялись они за Хель своими чудовищно длинными черными корнями, и потому, видно, свирепый северный ветер ничего не смог с ними поделать. Впечатление от места, честно говоря, было гнетущее.
   Весь день друзья карабкались вверх по горе, по той весьма условной тропинке, которую Арни чудом углядел с воды. По сути это была никакая не тропинка, а, скорее, одно голое воображение вдохновителя экспедиции. Подъем занял почти весь день. Два раза ягеры делали привал для перекуса и короткого чуткого сна. Место было тревожное и расслабляться как раньше здесь было уже нельзя.
   Но, наконец, подъем стал постепенно превращаться в плоскость, и друзья оказались от цели, как выразился Ловкач, в одном хорошем плевке.
   Тут Рагнар и высказался.
  -- Копчиком чую: не к добру все это, - подумав, добавил он. - Как бы не было тут ловушки, подстроенной цвергом...
   Арни начал потихоньку закипать. Это постоянное нытье утомляло!
  -- Ну, а что еще ты там чуешь, - с плохо скрытой угрозой начал он.
   Но Рагнар вдруг замолчал и только вращал головой, как будто прислушиваясь.
  -- Выше нюхалку, мой друг! - решил подбодрить его Арни. - Мы в шаге от сказочного богатства и славы!
   Поскольку Рагнар продолжал молчать, Арни принял это молчание за знак согласия и пошел вперед. Однако уже через секунду он подскочил как ужаленный и резко развернулся.
  -- Что это значит - "плешивая говноедка" и... что там еще? - заорал он. - Ну, знаешь, все имеет свои границы! - И тут Арни впервые всерьез ухватился за топор. Он, быть может, простил бы приятелю детства и "плешивого", и даже "говноеда", но обращение в женском роде окончательно его добило.
   Да и любого уважающего себя воина Северного Пути тоже.
  -- Ну, вот что, - решительно начал он. - Или ты сейчас же приносишь недвусмысленные извинения, или... - он остановился, натолкнувшись на изумленный взгляд Рагнара.
  -- Я на эти штуки не покупаюсь! - взяв себя в руки, продолжил орать Арни. - Что ты там у меня за спиной якобы что-то увидел! Давай, вытаскивай топор!
   К его удивлению, Рагнар немедленно это сделал, причем не просто, а с истошным криком:
  -- Как ты там сказал, "ушастая черная пустая..."?? И еще... и еще... - Рагнар, захлебываясь от гнева, начал перечислять все те замечательно оскорбительные, ни в какие ворота не лезущие кеннинги, которыми, по его мнению, незаслуженно наградил его Арни.
  -- Ничего подобного я не говорил! Это уж слишком! - возмутился Арни. - Так только бабы ругаются! Причем самого низкого пошиба!
  -- Вот именно! - вопил теперь уже Длинноухий. - Даже раб не потерпит, чтобы его называли... - и он еще раз в доступных выражениях перечислил Ловкачу, как и кем он только что его поименовал.
  -- Да нет, это ты меня ей назвал, и тебе это с рук не сойдет!
  -- Подожди, - вдруг запнулся Рагнар, - а кто только что сказал "да вы обе..."
  -- Точно! Это кто-то еще.
  -- Колдовство! - прошептал Рагнар. - Начинается...
   Арни склонил голову на сторону и принялся прыгать на одной ноге, словно вытрясая песок из мозгов. Это помогло: в голове у него прояснилось. Хуже было Рагнару: он уже несколько раз рубанул топором каких-то невидимых демонов, судя по всему, не попал, и очень из-за этого расстроился.
  -- Спокойно, дружище, - сказал Арни.
  -- Опять коротконогий маленький?! - взвизгнул Рагнар, подпрыгнул и махнул топором. На этот раз он вполне мог бы навсегда избавить Арни от его плеши, если бы Арни не был Ловкачом и вовремя не отскочил.
  -- Смотреть мне в глаза, отвечать! - крикнул Арни, увертываясь от потомка ярлов. - Ты слышишь голос в своей умной голове?
  -- А ты? - ответил вопросом на вопрос Рагнар, теперь делая попытку подрубить Арни ноги.
   Арни подпрыгнул.
  -- Слышал, - выдохнул он, - да перестань же ты махать дурацкой секирой! Еще зашибешь кого-нибудь, неровен час.
   Рагнар таки внял языку разума и топор опустил. Потом посмотрел по сторонам озабоченно, высматривая, кого еще он мог здесь зашибить.
  -- Я понял, - сказал Арни. - Это не цверг, вернее, не совсем цверг. Это такая штука... называется - "заклятье голоса"... Голос басовитый и злобный, так?
  -- Так.
  -- А у нашего маленького голос был высокий и дребезжащий. Но я думаю, что он наложил заклятье, изображающее голос великана, чтобы защитить свои сокровища от непрошеных гостей. Вроде мертвый турс разговаривает, стравливает людей друг с другом.
  -- Откуда знаешь? - хрипло спросил Рагнар, тяжело дыша.
  -- Мне Сигурни рассказывала про такие шутки. Милая вещь. Заклятье пишется обычно на "бегающем" камне, который подкладывается в нужное место. После этого те люди, которые не успели друг дружку порубить, уползают прочь на карачках. По дороге они умирают от ран и потери крови...
  -- Хорошенькое дело! - завопил Рагнар. - Так вот куда ты нас привел!
  -- Тихо. Не труби, как дочка йотуна, обварившаяся кипятком. Не забудь, что заклятье работает.
  -- Так что делать-то??
  -- Искать булыжник.
  -- Ага, найдешь его! - Рагнар опять начал впадать в панику. - Ты посмотри, какое плато, и солнце садится!
  -- Молчи! Слушай меня! Ты помнишь, где все началось?
  -- Вроде вон там, у того коричневого валуна, - неуверенно сказал Рагнар. - Я еще подумал: великан нагадил...
  -- Быстро, навались.
   Поднатужившись, со вскриком перевернули валун.
  -- Вот, что я и говорил! - воскликнул Арни, показывая на опрокинутые руны на брюхе валуна. - Быстрее, пока он не понял, а то убежит!
   Через несколько мгновений валун запрыгал по склону в сторону залива.
  -- Теперь рыб будет между собой стравливать. Счастливого пути, - удовлетворенно сказал Арни, вытирая руки о штаны.
  -- Ты знаешь, я даже рад, - заметил он Рагнару, - это хорошо, что все так непросто. Это значит, что клад действительно ценный.
  -- Очень хотелось бы в это верить, - мрачно заметил фаталист потомок Лесной Собаки.
  
  

7. Заклятье цверга

  
  -- Солнце почти село, - озабоченно сказал Рагнар, с трудом пришедший в себя после того, как он впервые испытал заклятье цверга. Благородный Арни не пожалел для друга глотка бургундского вина, так ловко украденного им в доме годи Белой Селедки.
   Арни проворно убрал бурдюк с вином в мешок.
  -- Ты прав, - сказал он. - Не время рассиживаться, если мы не хотим иметь дело с маленьким в темноте. Быстро берем "припасенное", как он выразился, и сматываемся.
   Друзья вскочили, будто на пружинах, и широким деловым шагом ринулись в сторону черневшего исполинского зева турса. Солнце уже коснулось своим нижним краем прохладных волн Норвежского моря, и закипевшая вода заставила недовольно заворчать прилегшего в сонных глубинах Йормунганда, змея, обвивающего землю...
  
   Перед входом в глотку великана совсем ничего не росло. Здесь начинался чистый песок, да притом весь в маленьких барханах: то ли особенность местных ветров, то ли работа гигантских кротов.
  -- Между прочим, здесь может быть стеклянный мед, - сказал Арни, с гиканьем плюхаясь на гребень ближайшего барханчика и съезжая вниз по его склону на собственном седалище, как дети зимой по снегу (Арни имел ввиду янтарь). - Помнишь ледяные горки в Холодных Шхерах? И старика Халли, который нас по ним гонял?
  -- Помню. Семнадцать зим назад, примерно. Так что вставай давай, не мальчик уже.
  -- Эх, Халли, Халли, - сказал Арни, поднимаясь и отряхивая зад. - Суровый честный Халли, восемь зим он уже кормит всякую тварь в мутных водах Рейна.
  -- Ну нет, столько времени он, конечно, не мог продержаться.
  -- Жалко тебе его?
  -- Конечно. Все-таки первый учитель. Хотя надо сказать, что временами он был изрядным пердуном.
  -- Это так, - вздохнул Арни. - Зато теперь наверняка пирует с Одином. Он один прикрывал от франков отход нашего арьергарда, и утонул, переплывая холодную широкую реку.
  -- Я думаю, он просто решил подгадать ко времени и уйти в Валгаллу, - заметил Рагнар, - иначе зачем он потащил с собой через реку этот тяжеленный серебряный крест, украденный у франков?
  -- Из-за него-то они за нашими и погнались, - сказал Арни, - считали, видно, что он колдовской. Говорят, в кресте были замурованы челюсти какого-то их святого воина, кого-то вроде нашего Бео-ульва.
  -- Теперь эти челюсти на дне Рейна, равно как и челюсти самого Халли. Однако давай-ка будем поменьше болтать, а побольше заниматься делом, потому что я не знаю, как ты, а я в Вальгаллу еще не очень тороплюсь.
   И потомок Лесной Собаки насупился.
   Как раз в этот момент друзья вступили на так называемый "язык" великана - каменный пласт, как бы идущий вниз из его рта. Казалось, что турс кривляется и, насмехаясь над своими врагами, показывает им покрытый бурым налетом лишайника язык. Увлекшийся разговором Арни зацепился ногами за самый его кончик и с грохотом вывалил на базальт половину поклажи, тем самым подтвердив тезис товарища о вреде болтовни.
  -- Ну вот, - не преминул поддеть его Рагнар, - Ловкач называется.
  -- Подожди, тут на камнях что-то написано.
   Заинтересовавшийся Рагнар подошел. И действительно, на кончике языка великана вертелись коряво выбитые руны. Арни вытащил нож и принялся аккуратно счищать с них лишайник. Постепенно обнажилось какое-то послание.
  -- Видишь? - спросил Арни, выразительно посмотрев на Рагнара.
  -- Читай, читай, - сказал Рагнар, который, как мы помним, сам читать не умел, но боялся в этом признаться.
   И Арни, водя по надписи кончиком ножа, принялся читать.
  
   "Я, Сигурд III морской ярл, командир дракона "Стиснувший Зубы", похоронил здесь всех воинов моей дружины. Оставшись последним из экипажа корабля, я принял решение поднять парус и направить дракона на север, и если повезет, и если боги будут ко мне благосклонны..."
  -- Не повезло, - сказал Рагнар.
  -- Он не морской ярл, - воскликнул Арни, - он остолоп!
  -- Почему?
  -- А что морскому ярлу делать на такой верхотуре и так далеко от моря? - резонно заметил Ловкач.
  -- А то же, что и нам, - сказал Рагнар. Клеть ума у него работала. ("Порой", - сказал бы Арни).
  -- Подожди, подожди, - вдруг забеспокоился Рагнар, - это какой-такой Сигурд морской ярл? Уж не Вшивая ли Борода?
  -- Сигурд Третий? - задумчиво протянул Арни, с хрустом почесывая темя. - Морской ярл? Ну да! Это он, голубчик!
  -- Ой-ей-ей! Так вот, значит, куда мы попали! Вот вляпались...
  -- Послушай, - раздраженно начал Арни, - будь же, наконец, муж... - тут он вспомнил про заклятье цверга и остановился на полуслове. Хотя "бегающий" валун был обезврежен, кто знает, какие сюрпризы припас еще цверг для своих гостей.
  -- Слушай, - тут Арни пришла в голову еще одна мысль, - а не с нашим ли барахлом этот так называемый морской ярл смотался отсюда на своем драконе? Утянул имущество, которое приготовил для нас маленький, и был таков. Да еще и всю дружину свою здесь положил, чтобы не делиться. Вот капитаны бывают, а?
  -- В таком случае ярл был могуч. Насколько я знаю, его дракон вмещал не меньше полутора сотен воинов. Справиться с таким количеством бойцов одновременно - такое под силу только Локи. Да и плато маленькое, - Рагнар огляделся, - здесь столько людей просто не поместилось бы.
  -- Вот еще, - фыркнул Арни, - какое бы плато ни было маленькое, а однако же оно больше того дракона, в котором вся шайка отлично рассаживалась. Так что язык по зубам зря не гоняй. А насчет победы в бою - сам сказал, что они все умерли от неизвестной болезни. Сдается мне, что он им какой-нибудь завороженной отравы сыпанул в похлебку.
  -- Ну, хорошо, а трупы куда девал?
  -- Куда, куда. Вот тоже трудная задача! С обрыва спустил, вот куда.
  -- Тогда мы должны были найти кости. Ратников было много, и мы обязательно на кого-нибудь из них наткнулись бы.
  -- Ха, - сказал Арни. - Подумай же хорошенько. Сторон света сколько?
  -- Четыре.
  -- Правильно. Если мы, забираясь к голове по южной стороне горы, не нашли костей, значит ярл был не дурень и кидал трупы убитых на северную сторону. Вот тебе и все объяснение. Просто, как каша в горшке.
   Рагнар выразил намерение подойти к северному склону и посмотреть.
  -- Да ты что, друг, сдурел? - одернул его Арни. - Не время сейчас на мертвецов любоваться! Солнце уже на четверть в воду ухнуло. Давай-ка, полезли.
   Рагнар пожал плечами.
  -- Ну, если этот Вшивобородый нас опередил, я не знаю, что я с ним сделаю... - пробормотал Арни.
   Приятели дерзко наступили на язык турса и на надпись, и начали подниматься к пещере.
  -- Секиры наголо, друг, - прошептал Арни, когда черная пасть оказалась прямо перед ними.
   Рагнар расчехлил топор. Арни достал свой и, мягко перебирая ступнями, полез в пасть. Рагнар двигался вплотную за ним, спиной вперед, держа секиру прямо перед собой обеими руками. Движения ягеров стали плавными и сосредоточенными...
  
  
  -- Ну, что? - спросил Рагнар, - по-прежнему держа топор наготове. Он находился спиной к Арни и не мог видеть того, что происходит в пещере.
  -- Ничего, - довольно бодро отвечал тот. - Пещера, как пещера. Ничего особенного. Не так страшен тот, кого таким кое-кто малюет...
   Находясь в пасти турса, Арни удвоил осторожность: теперь он не упоминал о цверге, даже используя кеннинг.
  -- Ну, давай, - хрипло произнес Рагнар, - начинай. Чего там надо делать?
  -- Прочитать заклинание. Тогда клад выйдет наружу. Так тут сказано, - Арни зашуршал свитком.
  -- Так читай же быстрее, - потребовал вспотевший Рагнар, которому очень захотелось поскорее все закончить и оказаться подальше от этого неуютного места.
  -- Это стих.
  -- Кто стих? Ветер? Не к добру это, не к добру...
  -- Стихотворение, говорю, умница ты наш! Виса.
  -- Ну?!
   Арни начал, запинаясь, читать. Видно, ему тоже, несмотря на всю его кажущуюся бесшабашность, было немного не по себе. Он прочитал следующие таинственные строки:
  
   "Последней зимой,
   Когда захохочет немой,
   в самую лютую стужу,
   Волк рычит,
   Вавуд молчит,
   Локи..."
  
  -- Что замолчал-то? - спросил Рагнар.
  -- Да этот мерзавец здесь такое понаписал! Произнести неловко.
  -- Да читай же наконец уже! - взмолился Рагнар.
  -- Ей-ей, это не я, - извиняющимся тоном сообщил Арни, - это все он, коротышка. Мы с другом полны почтения...
   После соблюдения этих формальностей Арни скороговоркой прочел, что же делает ас Локи последней зимой.
   И ничего не произошло.
  -- Фф-у, - вздохнул Арни и закончил заклинание:
  -- "Припасенное лезет наружу".
  -- Ну?
   И опять ничего не произошло.
  -- Подождем, - со стоическими интонациями сказал Арни.
   Потомок же Лесной Собаки последовал примеру Вавуда из заклинания.
   Некоторое время стояли молча, по-прежнему спиной к спине.
   Где-то там, на воле, ставший багровым солнечный диск погрузился в море на треть.
  -- А ты знаешь, - тихонько произнес Рагнар, - по-моему, он закрывает рот.
  -- Что? - теперь не понял Арни, пребывавший в некоторой созерцательной задумчивости.
  -- Не что, а кто.
  -- И что этот кто? - из задумчивости Арни качнулся к нетерпеливости. Он вообще был человеком крайних состояний.
  -- Пасть закрывает, говорю.
  -- Да ну?? - еще больше удивился Ловкач, упорно не желавший понимать, в чем дело.
  -- Весла мажут по говну, и корабль идет ко дну, - терпеливо пояснил потомок Лесной Собаки. - Так что если мы не поторопимся, то имеем все шансы остаться здесь навсегда.
   Тут, наконец, до Арни дошло. Друзья опрометью кинулись к выходу, и пора было: каменная голова с хрустом сомкнула челюсти за их спинами, от пещеры, в которой ягеры только что были, осталось одно воспоминание.
  -- Вот это трюк! - присвистнул Арни.
  -- Слышал?
  -- Вроде кто хохочет?
  -- Злобно так.
  -- У-у, образина, - погрозил Арни кулаком голове, которая теперь, с закрытым ртом, имела обиженно-скорбный вид. Рагнар схватил его за руку.
  -- Уймись, - прикрикнул он, - кто знает, что он еще умеет.
   Тогда Арни захохотал сам. Правда, к этому смеху примешивалась изрядная толика горечи.
  -- Ну конечно, - сказал он, - когда захохочет немой! Правда, сейчас лето, а не зима, но маленькие, видно, времен не различают.
  -- Может, они различают, но наоборот. Знаешь, как говорит скальд Йорри Кусачий: что такое лето - это зима... снег зеленый просто на деревьях!
  -- Все это, конечно, хорошо, - сказал Арни, отсмеявшись, вытирая уголки глаз костяшками пальцев, - но кажется, Рагни, ты все-таки был прав, и я напрасно втравил тебя в эту авантюру. Кажется, сокровищ мы не дождемся.
   И он опять захохотал. Все-таки напряжение экспедиции начало сказываться и на нем.
  -- Ладно, - мягко сказал растроганный Рагнар. Арни нечасто признавал свою неправоту. - Зато пробежались, столько чудного увидели, встретили Сигурни...
  -- Нет, нет, не утешай меня, - Арни накрыла волна самобичевания. - Со стороны шмакодявки, это, конечно, несусветная наглость, но и я тоже хорош. Поверил! И кому? Какому-то мелкому, уродливому, вонючему, земляному, дурно воспитанному...
   Неизвестно, какие еще эпитеты придумал бы раздосадованный Арни для обманщика-цверга, но только как раз в момент его красноречия песок у основания каменной головы зашевелился...
   Солнце нырнуло в море наполовину.
  
   Рагнар первый заметил, что что-то изменилось. Он подскочил к разглагольствующему и размахивающему руками Арни и дал ему короткий подзатыльник. Руководитель экспедиции замолчал. И в наступившей тишине стал явственно слышен похожий на жалобу шорох песка, и, вроде бы, еще какой-то шепот...
  -- Смотри! - Рагнар судорожно дернул кадыком, ткнул пальцем перед собой.
   Песок бугрился и пучился, но это был отнюдь не ветер. Что-то лезло из него, из-под языка великана...
  -- Припасенное лезет наружу? - взвизгнул Арни.
   Рагнар зажал ему рот рукой, но было поздно: подземные силы было уже не остановить.
   Заклинание цверга таки сработало.
  

8. Мертвецы лезут наружу

  
   Бесстрашные ягеры Арни Ловкач и Рагнар Длинноухий сидели на самой маковке базальтового великана, поджав под себя ноги, и громко клацали зубами. Такого потрясения они не испытывали давно.
  -- Они что, правда мертвые?? - выдавил из себя Арни, ерзая и пытаясь забраться повыше, хотя и так уже находился на самой верхней точке.
  -- Мертвые, верняк, мертвей не бывает. И послушай, прекрати меня, наконец, спихивать! Ты здесь не один, и я не больше твоего хочу вниз...
   А внизу, прямо под каменной головой, под ногами приятелей, в последних драматических лучах почти полностью пожранного океаном солнечного диска ходили, бродили, слонялись и ползали тридцать девять воинов Сигурда Третьего, морского ярла, командира дракона "Стиснувшего Зубы". И все они были совершенно, без изъянов мертвые, мумифицированные. Помог ли песок, или постарался цверг, или же и в самом деле виновны были темные колдовские дела ярла Сигурда... Свиток Ловкача обходил этот вопрос гробовым молчанием.
   Время от времени кто-то из мертвецов задирал голову вверх и, уставив заплывшие бельмами непередаваемо страшные глаза на тонзуру великана, громко и скверно облизывался.
  -- Мерзавец, карлик поганый, - сказал Арни. - Найду - убью! - Пережитый страх что-то сделал с Ловкачом, и теперь он, потеряв всякое почтение, уже не стеснялся называть и ругать цверга в открытую, безо всяких кеннингов. - Сокровища, сокровища! Кишки ему выпустить за такие сокровища!
  -- Кому и мертвяки - сокровища. Теперь понятно, почему все только болтают о кладах цвергов, а никто никогда ничего не находил.
  -- Да-а, - протянул Арни. - Что делать-то будем? - заискивающе спросил он. Он испытывал чувство вины перед Длинноухим, и теперь несколько умерил свое обычное нахальство, уступив потомку Лесной Собаки первенство. Временно, конечно.
   Всего мертвецов изначально было сорок три. Но двоих друзья от страха разрубили пополам в самый первый момент, а одному отсекли руки и ноги, и теперь он валялся малоподвижным обрубком рядом с руническим посланием своего бывшего командира, что-то очень недовольно бурча на непонятном языке. Еще одному мертвому воину Арни сгоряча снес голову, ничуть ему, впрочем, этим не повредив. Так что голова валялась где-то на песке, там, куда упала, а туловище совершенно независимо патрулировало по периметру каменный останец, на котором сидел обидчик. Временами оно выхватывало меч и, держа его двумя руками перед собой, совершало полный оборот вокруг оси. Это было довольно жутко...
   Таким образом, тридцать девять с половиною мертвецов - если считать безглавого за половину - охраняли сундук цверга. Если он, вообще говоря, был.
  -- Оч-чень сомнительно, - сказал по этому поводу Рагнар.
   Он продолжал придерживаться мнения, что именно мертвых воинов цверг и назвал сокровищами в своем свитке. Впрочем, чего еще ждать от цвергов. У них ведь все не как у человеков.
  -- Я мыслю так, - медленно начал Рагнар, отвечая на вопрос Арни, - всю жизнь мы на каменной плеши не просидим.
  -- Оставшуюся, - глухо донеслось снизу.
  -- Поговори у меня! - огрызнулся Арни, - Попророчествуй...
  -- В общем, - продолжал размышлять Рагнар, механически корябая ножом золоченую тарелку, которую Ловкач вначале использовал вместо щита, а потом со страху захватил с собой наверх, - спускаться так или иначе придется. Если мы не хотим с помощью голода и жажды присоединиться к этим господам. - Рагнар ткнул кинжалом вниз. - Как бы сделать так, чтобы эти сигурдовы грехи свалили куда-нибудь, хоть на короткое время...
  -- Хорошо будет их отвлечь.
  -- Чем отвлечь? Я в качестве приманки не пойду! - догадываясь, куда клонит Ловкач, решительно отказался Рагнар. - Да и ты, дружок, тоже, как я вижу, не одержим таким стремлением.
   Арни энергично затряс головой. Нет, он не был одержим.
  -- Вот видишь, и что остается? - подытожил Рагнар. - Кстати, солнце село. Нам надо поторапливать котлы наших мыслей: кто знает, на что изгнанники Хеля способны в темноте.
   Солнце действительно село. От него осталась неширокая розовая полоска над черным горизонтом. И только. Рогатое дитя луны насмешливо наблюдало за горе-ягерами с безопасной высоты. Где-то в лесу, по всей видимости - на другом берегу залива, тоненько и грустно завыли.
  -- Вербера Хельги бы сюда, - мрачно сказал Арни. - Он бы их отвлек.
  -- Ну да, размечтался. Он, хоть и берсерк, но не полный же осел! И у него есть дочурка помощника годи. Так что, я думаю, дела у него сейчас и поинтереснее, и поприятнее, чем наши с тобой!
   Приятели замолчали. К этому времени терзаемые голодом мертвяки Сигурда успели сожрать и перерубленные ягерами дважды-трупы, и говорящее тулово без рук и ног, и сами руки-ноги. Они ухитрились прилично обглодать отчекрыженную Ловкачом голову. Воина без головы им, правда, съесть не удалось, - уж очень умело и ловко вращал он длинным черным своим мечом. Зато были убраны двое неудачников, попавшие под клинок. После всех этих лютых дел мертвецов осталось тридцать семь, вернее, тридцать семь с половиной, - если считать за половину свирепого меченосца без черепной коробки.
  -- Упыри! - сказал Арни сверху. - У-у, людоеды! Будьте вы прокляты!
  -- Они и так, судя по всему, прокляты. Маслом каши не испортишь.
   Еще немного стемнело. Вербер Хельги голоса больше не подавал, подтверждая мнение Рагнара, и вообще стало очень тихо.
  -- Эх, была бы Сигурни колдуньей! - грустно прошептал Арни. - Она бы нам помогла.
  -- Может быть. А может, и нет. Не очень-то мы ей нужны.
  -- Нет, ты так не скажи. Мы, люди, должны помогать друг другу в мире нечисти и чудовищ...
   Снизу донесся рыгающий звук.
  -- Свинья, - сказал Арни.
  -- Ну, хорошо. А что подскажет карлик? - Рагнар имел ввиду свиток цверга.
   Стали изучать свиток. Оказалось, что кроме карты, пояснений по местоположению "клада", да ернического стишка, являющегося одновременно заклятьем, в свитке больше ничего нет. По крайней мере, так утверждал самый большой специалист по рунам из двух людей, сидевших в этот вечер на голове великана. Приходилось верить ему на слово.
  -- Да, господин Ловкач, - заключил Рагнар, - дело наше - говно. Если отродья Гарма не уйдут, а они, насколько я понимаю, не уйдут, - что ж, тогда останется нам, как воинам, спуститься вниз и принять бой...
  -- Гм.
  -- Да. И скорее всего, - серьезно сказал Рагнар, - это будет наш последний бой, потому что, какие бы мы с тобой ни были храбрецы и ловкачи, но тридцать семь против двух - это, сам знаешь, слишком много... Остается пожелать, чтобы смерть в этом бою была легкой.
   От мрачных рассуждений друзей отвлекла возня внизу. Когда она стала довольно шумной, Арни наклонил голову и посмотрел, что происходит.
  -- Не хочу себя пугать, - медленно произнес он, почесывая бороду, - но, кажется, они больше не довольствуются своим низким положением.
  -- Что?
  -- Они решили изменить его на высокое.
  -- Они лезут сюда? - догадался Рагнар.
  -- Да. Сам посмотри.
   Рагнар посмотрел. У подножия головы турса мертвецы Сигурда приступили к строительству пирамиды.
  -- Грязное нечистое отродье!
  -- Как они оживились после захода солнца! - пробормотал Рагнар.
  -- Говорят, что мертвец самый молодец в полночь. Помнишь, был такой Лейв Глупый?
  -- Ну?
  -- Сигурни рассказывала, что он как-то украл у ведьмы Хейд колдовской свиток, где говорилось, как оживлять утопленников. Как раз полнолуние было, Хейд по случаю перебрала вина, да и захрапела на своем помосте. И все ее ассистенты тоже. Честно говоря, тогда пол-Хладира нарезалось так, что Локи, наверное, завидовал - ярл старшую дочь выдавал замуж. Так вот, бедолага Лейв вообразил, что сможет вернуть обратно свою утопшую пару дней назад жену и трех или четырех родственников, бросившихся ее спасать и тоже утонувших.
  -- Плохо у них в семье плавать умели, до русалок им было далеко.
  -- Да нет, - махнул рукой Арни, - плавали они нормально, и так, и на спине, просто перебрали сильно, как и все в городе. Жена Лейва спьяну решила, что ее морской царь зовет, он-де восхищен ее красотой и тому подобное. Ну, баба! Вот дура и потопла, и вся ее родня вместе с нею.
  -- Говорят, русалки действительно людей заманивают.
  -- Россказни для невежд, - поморщился Арни. - Только темнота может верить в каких-то там русалок. Просто подобное тянется к подобному.
  -- Это в каком смысле?
  -- В таком. На ком Лейв Глупый мог жениться, а? Так вот. Полез он за родней. В свитке было написано прочесть заклятье три раза и смело идти под воду за утопшими, брать их под руки и выводить на берег. Вот он и пошел.
  -- И?
  -- Но этот дурак полез в воду в самую что ни на есть полночь. Понятно?
  -- Нет, - сказал Рагнар.
  -- А то, что полночь - самый пик оживленности мертвецов, утопленников в том числе. Это тебе ни о чем не говорит? Потому-то он на берег и не вернулся. Сожрали они его там, под водой!
  -- А-а-а...
   Сразу же вслед за этим у его ног появилась голова первого мертвого ратника Сигурда. Потомок Лесной Собаки, ни секунды не раздумывая (некогда было), хлестко и страшно ударил мертвяка наотмашь золоченым блюдом годи, которое все еще вертел в руках.
  -- А-а-а! - закричал Рагнар и все бил и бил, а мертвецы лезли и лезли, и Ловкач, словно завороженный, открыв рот, смотрел на это удивительное дело, пока не погнулось массивное блюдо, а потом вышел из оцепенения и подоспел на помощь. Но когда он подскочил к методично машущему своим жестоким оружием Рагнару, оказалось, что все кончено. Последний долезший до Рагнара мертвый, косматое чудище размерами почти вдвое больше и толще шведа Гундельссона, с медвежьим ревом попытался было схватить потомка ярлов за сапог, но в ответ получил удар такой силы, что Арни показалось даже, что он заметил рой пресловутых огненных мотыльков, взметнувшихся в ночное небо. (Правда, тут Арни, конечно, фантазировал, ибо у мертвяка нет и не может быть никакой искрящей души). После этого построенная мертвыми пирамида с ужасным грохотом разрушилась, и поле битвы осталось за Рагнаром.
  -- Вот вам, недогнившее семя навыворот! - проорал вдогонку он, потрясая исковерканным блюдом над головой. - От таких трусов, как вы, у червей, видать, случилась отрыжка!
  -- Дружище, ты показал сегодня гром из кишок Тора, - сказал потрясенный Арни, почесывая нос. - Честно тебе скажу, я не ожидал!
  -- Захлопнуть пасти! Строиться! - продолжал бушевать потомок Собаки. Он все еще был немного не в себе. - К тебе тоже это относится, - буркнул он, посмотрев на обалдевшего Арни.
  -- Да я уже, - доложил Ловкач, вытягиваясь, глядя на Длинноухого с выражением, близким к восхищению. - Но ты посмотри, что творится!
  -- Что? - насупился Рагнар.
  -- Нет, ты зенки-то разуй! Они же вправду построились!
   Точно. С погребальным скрипом костей потерпевшие поражение мертвецы вылезали из кучи-малы, наскоро наваленной Длинноухим, и строились в правильный четырехугольник перед лицом головы турса. Безголовый воин с мечом встал спереди строя, вздев острие к луне, словно готовясь отдавать команды.
  -- Это чучело у них, кажется, за берсерка. Ну и дела!
  -- Очень хорошо, - отрезал Рагнар, - а теперь пусть поцелуют друг друга в седалище и проваливают...
   Внезапно почувствовав страшную усталость, он опустился на черный базальт великановой плеши.
  
  
   Очнулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечи. Рагнар застонал.
  -- Слушай, ты не ранен? Нет? Они тебя не укусили?
   Над Рагнаром замаячили два светлых пятна. При внимательном рассмотрении одно из них оказалось луной, а второе - лицом Ловкача.
  -- Пф-ф, - сказал Рагнар. Он чувствовал себя слабым и маленьким.
  -- Мертвецы убрались на самый край обрыва, - жарким шепотом сообщил Арни. Он был очень возбужден. - Дальше не уходят, топчутся, пескомесы. Но это еще не все.
  -- Бургундского...
  -- На, - как-то очень быстро согласился Арни.
   Глоток вина частично восстановил силы потомка Собаки.
  -- Рагнарчик, - продолжил, блестя глазами, Арни, - кажется, они тебя слушаются!
  -- У-у, умные, придурки! - подумав, добавил он.
  -- Почему ты так думаешь? - с трудом ворочая языком, процедил победитель битвы при Каменной Голове.
  -- А потому. Они сделали все, как ты им велел...
   Рагнар заинтересовался.
  -- Да ну? - протянул он, а затем попытался привстать и оценить обстановку.
   Сильный звон в ушах заставил его зарычать и снова прилечь на камень.
  -- ... и, завершив лобзания, они поплелись, как казалось - прочь, но заклятья хватило ровно до обрыва, и так...
   Рагнар мотнул головой.
  -- Что ты там мелешь? - переспросил он.
  -- Скорее говори, как ты это делаешь, - гаркнул Арни. - Пока чары не разрушились!
   Рагнар задумался.
  -- Ну, если все действительно так, как ты сказал, - начал он, - то мне ничего не приходит в голову, как только...
  -- Что??
  -- Как только то, что заклинание свитка маленького отсрочено во времени. То есть воины начинают подчиняться не сразу...
  -- А-а... - разочарованно протянул Арни. - Не годится.
  -- Почему?
  -- Потому что на меня они плевать хотели, - досадливо сообщил Арни. - Пока ты тут валялся в отключке, я неоднократно приказывал им вернуться, и все впустую.
  -- Приказывал вернуться? - похолодел Рагнар. - Боги, за что вы связали меня с этим сумасшедшим?
  -- И вот, у меня ничего не вышло, - Арни развел руками. - Значит, как я понимаю, все дело в тебе. Признавайся!
  -- Помоги мне встать лучше.
   Опираясь на Ловкача он, кряхтя, выпрямился в рост.
  -- Тарелка где?
  -- Какая тарелка?
  -- Вот непонятливый! Твоя любимая золоченая тарелка годи.
  -- А-а... а зачем она тебе?
  -- Зачем, зачем... Тарелку давай сейчас же! - разозлился Рагнар.
   Арни полез в мешок и нехотя вытащил блюдо, сильно пострадавшее в битве. Видно было, что Арни пытался его выправить, не очень, впрочем, успешно.
  -- Дай сюда, - Рагнар вырвал блюдо из рук Арни. - Вот еще придумал, прятать!
   Он поднял блюдо над головой, постоял, собираясь с мыслями. Воины Сигурда едва различимо ворчали в отдалении. Наконец, Рагнар поднял тарелку над головой и начал говорить такие странные слова:
  
  -- Погребальное платье,
   Слушай заклятье!
   С Сигурда грядок
   Всякие твари,
   Станьте в порядок,
   Сорок без хари!
  
  -- Тридцать восемь без хари, - шепотом подсказал Арни, но Рагнар пренебрежительно отмахнулся.
  -- Ты смотри, ты смотри... - запричитал Арни. - Нет, ну ты посмотри! Ну ты глянь, а?!
  -- Природный колдун и скальд! - всплеснул он руками через несколько мгновений и от крайнего изумления сел на пятую точку там же, где и стоял.
  
  
   Как выяснилось впоследствии, строй умертвия из дружины Сигурда держали плохо. И характер у них был неприветливый. Впрочем, это было ясно с самого начала. Все же Рагнару удавалось пока держать их в повиновении.
   Арни Ловкач оправился от шока, но смотрел на компаньона с тщательно скрываемым страхом. Тайная скальдовая порода легендарного ярла Голодной Лесной Собаки выперла наружу именно тогда, когда этого меньше всего можно было ожидать. Впрочем, известно, что боги любят удивлять смертных и любопытства ради ставить их в разные положения.
   Но ключевым элементом колдовства, подчинившего себе умертвий, оказалась пресловутая тарелка годи. Когда Рагнар машинально корябал ее ножом во время разговора с Ловкачом, он умудрился - ни больше, ни меньше! - повторить, хоть с небольшими неточностями, особым образом стилизованный знак "науд" - "принуждение". Это был крест с перекошенной вправо и вниз перекладиной и хищными крючками на концах, и стилизации знак был подвергнут никем иным, как Магнусом Двенадцатижильным Зверем. Кто это такой и что все это значит, вряд ли стоит рассказывать: тот, кто знает, не имеет нужды в повторении, а тот, кто не знает - пусть хранят его боги впредь от подобного знания... (Рагнар тоже этого не знал, к счастью своему или к несчастию).
   Так что стишок, произведший такое большое впечатление на Ловкача, на самом деле не играл никакой роли.
  
  
   Полночи занимались тем, что выясняли возможности рунического блюда, гоняя мертвяков по плато взад и вперед. Возможности были ограниченными: ведь Рагнар не смог повторить знак Магнуса в точности.
   Перво-наперво Рагнар попытался загнать умертвий обратно под землю. Несмотря на все вопли и возражения Ловкача, никак не желавшего расставаться с идеей, что из вылезшего "припасенного" можно извлечь какую-нибудь выгоду, Длинноухий показал мертвецам блюдо и потребовал, чтобы они закопались в Хель как можно быстрее и глубже. Но новоявленный кудесник был неприятно разочарован: воины Сигурда ответили на этот приказ дружным и довольно обидным хохотом. А как наверняка знает умудренный читатель, нет насмешки оскорбительнее, чем насмешка мертвеца.
   Рагнар побагровел от гнева.
  -- Вот так, - сказал Арни, не без тайного удовлетворения, - никто не хочет на тот свет, даже мертвец!
  -- Смейся, Ловкач, - безрадостно ответил Рагнар, - хоть ты и зубоскал, а все ж желаю, чтобы никогда не пришлось тебе засмеяться так же, как они...
   Сразу же вслед за этим обнаружилась второе осложнение. Мертвецы ни в какую не желали расставаться с Рагнаром и Ловкачом, сколько Рагнар им не приказывал, не просил и не угрожал. Они не желали отправляться ни на все четыре, ни даже в какую-либо одну из стран света, и продолжали с угрюмым упрямством маршировать от края до края невеликой площадки перед головой великана. Самой дальней точкой, куда полководец смог удалить войска, был юго-западный обрыв плато.
   И наконец отчаявшийся Рагнар, поняв, что услать дружину не удастся, решился на крайнюю меру. Арни, услыхав его следующий приказ, философски пожал плечами. Он уже догадывался, что из этого выйдет.
   И точно: не вышло ничего. Воины Сигурда отказались совершить самоубийство, порубив друг друга на куски.
  -- Приказам не подчиняются, а раненых загрызли и уписали! Вон кости валяются, - с отчаяньем сказал Рагнар.
  -- Э-э, дружище, - протянул Арни, - так это ж их внутренние дела. Ты же еще не заслужил их доверия как командир!
   Длинноухий угрюмо выдвинул подбородок и взялся за рунное блюдо.
   После двух часов упорства и ругани ему удалось заставить мертвяков маршировать направо, налево, вперед и назад, подпрыгивать и приседать. Строиться усопшая дружина умела с самого начала, это была первая команда, примененная к мертвецам преемником морского ярла...
   Напоследок Рагнар обнаружил неожиданные ростки властолюбия. Он потребовал, чтобы дружина его приветствовала, и добился успеха.
  -- Гм, - сообщил Арни, - кажется, нечто похожее было у романнов. Я слышал, у них все мертвые, прежде чем уйти в Хель, должны были засвидетельствовать свое почтение кейсару.
  -- Кому, кому?
  -- Романскому конунгу. Мертвые должны были построиться, вот так поднять руки и сказать: "Да здравствует кейсар, идущие в Хель приветствуют тебя".
  -- Дикие были эти романны, совести у них не было, - с отвращением сказал Рагнар. - Правильно этот их "вечный город" разгромили...
  -- Да, да, - продолжал болтать Арни, - говорят, что древний конунг Алари Великий, который взял город, тоже умел оживлять мертвецов, примерно как мы с тобой... Заклятьем поднял он мертвецов огромного города, и те набросились на защитников, что стояли на стенах, сзади. Потому те и сдали твердыню без боя. Жители метались по улицам, взбесившись от ужаса, и убивали друг друга. А потом...
   Арни мог бы еще долго травить о темных и грозных делах легендарного вождя Алари, о бесславной гибели злосчастных романнов, о гуннах, о ленивых франкских конунгах и Карле Магнусе, словом, о всем барахле давно минувших дней, что он наслушался от скальдов при дворе ярла Хакона, но его прервали.
  -- Не могу больше, - сказал Рагнар.
   Он бухнулся на бок, подложил под щеку сложенные ладони и уже через мгновенье храпел что есть мочи. Перед этим он запустил волшебным блюдом в многоречивого Ловкача, буркнув "сам развлекайся, как сможешь". Арни еле успел поймать неожиданно брошенную в него тарелку, а поймав, затрепетал от радости.
   Он потыкал Рагнара носком сапога в бок. Тот издал такой рык, что, как показалось Ловкачу, даже умертвия дрогнули в строю.
  -- Ага, - загадочно сказал Ловкач, - скальд рычит, Лофт молчит, а мы пока покомандуем.
   Он поднял блюдо над головой.
  
  

9. Новоявленные торговцы мертвым деревом

  
   Рагнар проснулся от грома жестокой битвы. Щит сталкивался со щитом, меч ударялся о меч. Грохот, раздирая перепонки, рвался в самую середину черепа. Рагнар схватился за виски.
   Он разодрал глаза и увидел Ловкача, приплясывающего над ним и ритмично бьющего топором в блюдо годи, как нойда в бубен.
  -- Кличет поросль молодая: батя, посмотри! В лодку, невод разрывая, лезут упыри! - продекламировал Ловкач.
  -- Чего, чего?? Какая поросль? Какие упыри??
  -- Вставай, сонный ярл! - завопил в ответ Арни, увидав, что Рагнар открыл глаза. - Я придумал, как нам обратить клад маленького в серебряные марки!
  -- А-а, а я уж подумал, ты что-нибудь дельное родил. Отойди, зубодробитель.
   Отойти Арни не отошел, но звон прекратил. Рагнар с тяжелым вздохом приподнялся на локтях, потом сел. Он увидел, что рыжая голова солнца наполовину высунулась из океана. "Значит, уже рассвет", - подумал Рагнар.
  -- Ну и что ты там придумал? - спросил он, поеживаясь.
  -- Мы их продадим!
  -- Кого? - спросонья Рагнар соображал медленно.
  -- Их.
   Рагнар проследил за направлением взгляда Ловкача и уперся в строй старых знакомых - несколько разболтанный, но вполне сносный. При свете восходящего солнца мертвецы выглядели страшнее некуда. Рагнар подавился слюной.
  -- Ох! - сказал он. - Чудовища, чудовища... А ты, ты в своем уме? Кому мы их продадим?
  -- Как это кому? - сказал Арни. - Тому, кому нужна бесстрашная, неприхотливая, до смерти пугающая врага дружина. Ручаюсь, мы за них получим хороших денег!
  -- Да? - сказал Рагнар. Он, как всегда, сомневался. - Хороших - это возможно, но денег ли?
  -- Вот, посмотри! - гордо сказал Арни.
   И он продемонстрировал, как воины Сигурда выполняют команды "коли", "руби" и "сомкни строй".
  -- Ты, я смотрю, времени даром не терял, - мрачно сказал Рагнар, окончательно просыпаясь.
   У него опять появилось скверное предчувствие. Он вытащил из мешка бурдюк с вином и попытался прогнать его добрым глотком бургундского.
  -- Ай, но не такими же глотищами! - закричал Ловкач.
  -- А ты, наверное, думал, что я эльв, - еще мрачнее сказал Рагнар. Его предчувствие от вина не исчезло, а напротив, еще и усилилось.
  -- Ладно тебе. Ты посмотри, какие молодцы! Какие воины! - мертвецы пошевелились в своем строю. Видно, похвала Арни согрела их сердца. - Если подойти к делу с умом, у нас с тобой еще есть шанс разбогатеть!
  -- Да, если подойти с умом, - ядовито заметил Рагнар. - Но где же его взять?
  -- Гм, - сказал Арни. - Но что вы предлагаете взамен, достоуважаемый острослов? Таскаться с этими умертвиями по всей Скандинавии? И что о нас подумают люди? Покорно благодарю. Ведь мертвецы отвязываться не собираются. Знаешь ты это? Может, они думают, что ты - ярл Сигурд? Впрочем, какая разница. Но, верно, у тебя есть какой-то умный способ, как от них без шуму отделаться, а?
   Произнеся эту тираду, Арни скрестил руки на груди и выжидающе уставился на потомка Лесной Собаки. Но Рагнар молчал. Способа у него не было, и Арни это знал.
  -- Хорошо, - сказал Рагнар после паузы, - где ты их собираешься продавать? Надеюсь, не в Белой Селедке?
  -- Нет, - усмехнулся Ловкач, - для Селедки это будет слишком. Нас могут неправильно понять!
  -- Хм, - теперь задумался Рагнар, - но ведь если идти в другую сторону, то есть на север, то через пять дней пешего ходу будет...
  -- Правильно, Бьёрберг.
  -- Маленький городишко, деревня, населенная жадными голодранцами. Что ты им продашь?
  -- Если кто-то из них вернулся из похода, он может быть при деньгах... - пожал плечами Арни. - Скупердяи они, конечно, это да, но их ведь можно соблазнить различными выгодами использования мертвой рабочей силы...
  -- Снега ты у них зимой не выпросишь, вот что. Жаднее только горные скотты, - сказал Рагнар. - Только что если они задаром у нас их забрать согласятся. Если не испугаются, само собой. Будем упирать на дармовщину. Ну, да делать нечего...
  -- А если пойти еще дальше на север, то тогда еще через какую-то неделю пути...
  -- Нет, нет, - замахал руками Рагнар, - я туда не пойду, даже не проси! Я лучше этим крохоборам в Бьерберге приплачу, чтобы они нас от них избавили!
  -- А есть чем приплачивать? - вкрадчиво спросил Арни.
  -- У тебя же был кошелек Гундельссона.
  -- Да, был. И это мой кошелек. Добытый моим потом и кровью Гундельссона, - неприятным голосом сказал Арни. - И я не могу за здорово живешь раздавать эти деньги всякому встречному, падкому на чужое добро, серебро!
  -- Я понимаю тебя, - серьезно ответил Рагнар. - Но ты нас погубить, наверное, хочешь, предлагая идти в Квельдульвборг?
  -- Брось, друг! - махнул рукой неунывающий Ловкач. - Не так ужасен Квельдульвборг, как его изображают скальды. И главное, там у нас мертвецов точно купят.
  -- Главное, это - чтобы не вместе с нами.
  -- Поговорка говорит: если ты не рожден асом, это еще не повод быть трусом, - заметил Арни, зевая.
   Затем, не в силах больше бороться с усталостью, он зевнул несколько раз подряд и махнул рукой, прерывая спор.
  -- Прилягу и я, пожалуй, - сказал он. - Поговорим после, - он кинул колдовское блюдо Рагнару.
  
  
   Новая идея о превращении мертвецов Сигурда в веселые марки целиком захватила Ловкача. Он и во сне ее обдумывал, ворочался, дрыгал руками и ногами, временами принимался неразборчиво бормотать, а один раз даже попытался вести какие-то подсчеты, ставя ножом на камне ряды зарубок, - все это не открывая глаз. У Рагнара же, напротив, настроение было паршивое. Ему до смерти не хотелось идти в Квельдульвборг, но он не мог избавиться от предчувствия, что идти туда придется, и в результате этого последнего похода с ним и Ловкачом случится что-то настолько гадкое, что по сравнению с этим грядущим лихом вся уже произошедшая морока покажется праздничным пиром у ярла Хакона...
   Рагнар стиснул зубы и принялся изыскивать тот единственно верный способ, что позволил бы с честью выйти из передряги, в которую они с Ловкачом попали. Довольно быстро он окончательно понял, что мертвые воины не выполнят никакого приказа, усылающего их прочь либо требующего от них извести, уничтожить самое себя. Блюдо такой власти владельцу не давало...
   Одно время Рагнар терзался мыслью, а не позвать ли цверга, и не вернуть ли маленькому все его припасенное "добро", вкупе со свитком и извинениями, но выбор этот он, скрепя сердце, отложил на самый крайний случай. Дело в том, что наученный горьким опытом предка, Рагнар не видел большой разницы между цвергом и Квельдульвборгом.
   Наконец, доведенный до отчаяния, Рагнар посмотрел на своего сладко всхрапывающего, подсчитывающего во сне барыши компаньона. У него шевельнулась мрачная, багровая идея: зарубить Ловкача, а потом сойти вниз и собственноручно разделить мертвецов на мелкие, не обладающие самостоятельной волей члены, а если не получится, то погибнуть со славою и уйти в Валгаллу, как подобает воину.
   От осуществления такого плана его удержали два соображения: он не знал, попадет ли в Валгаллу воин, погибший в бою с мертвыми; и он вспомнил, что решенный во сне Ловкач уж точно в Валгаллу не попадет. А это было непорядочно по отношению к другу. Поэтому и от этого варианта тоже пришлось отказаться.
   Так что к полудню, к великому огорчению Рагнара, ничего придумалось. Тут проснулся Ловкач.
   Он зевнул, уперев челюсть в грудь, а затем радостно улыбнулся неяркому августовскому солнцу. Рагнар посмотрел на него с неприязнью. Затем Арни залез в мешок, извлек оттуда мех с вином и сделал добрый глоток. Судя по гулкому звуку, донесшемуся из нутра Ловкача, бургундское пошло по верному пути.
  -- Неплохо, - заявил Арни. - Пора бы организовать трапезу.
  -- То есть поесть?
  -- Да, - солидно согласился Ловкач, утирая губы рукавом. Он выжидательно посмотрел на Рагнара.
  -- Я тебе не стольник, - зло сказал Длинноухий. - К тому же, вся снедь осталась внизу и давно подверглась пожранию...
  -- Кем это еще? - с подозрением вскинулся Арни.
  -- Твоими усопшими золотоносными приятелями.
  -- Да? - Арни задумчиво нахмурился. - А они разве человеческую пищу едят?
   Он потускнел лицом.
  -- Как это неблагородно, - сказал он. - И как низменно! И это в благодарность за все то, что мы для них сделали...
  -- Пора в дорогу, - сухо сказал Рагнар. - Должен тебе честно сказать, я никак не смог от них избавиться. Они неуничтожимы и не хотят от нас отвязываться.
  -- А я это знаю, - деловито сказал Арни.
  -- Откуда?
  -- Я подслушивал и подсматривал! - радостно заявил Ловкач. - Чтобы ты не вздумал каким-нибудь глупым ненароком изничтожить наши будущие богатство и славу!
   На такую наглость потомок Лесной Собаки даже и не нашелся, что сказать. Он только сплюнул и отвернулся.
  -- Ну да ладно, - Ловкач встал и принялся затягивать кушак. - Действительно, пора собираться. У-у, ненасытные кони могилы!
   Последнее высказывание относилось к дружине ярла Сигурда.
  -- Кстати, - Арни сделал вид, что вспомнил, - а как мы будем делить командование нашим войском?
  -- Как это - делить командование? - не понял Рагнар.
  -- Волшебное блюдо-то одно. Давай так: если я буду командовать, то тогда ты будешь помощником. Или наоборот: ты будешь помощником - и тогда уж я буду командовать...
  -- Что-о?..
  -- Ну, еще можно как древнейшие романские полководцы: день ты, день я, - скромно поправился Ловкач.
   Уже будучи готовым выступать, обвешанный снаряжением, он с сожалением добавил:
  -- Эх, видел бы нас его могущество дурацкий ярл Хакон, мнящий себя великим колдуном, ведуном! Жалость, до хвастливого ярла слишком далеко...
  
  

10. Поход на север начался

  
   Поход на север начался. Впереди шагал Ловкач, весело размахивая руками, за ним, спиной вперед, под прикрытием рунного блюда, двигался потомок Лесной Собаки, а за обоими полководцами, в полуполете стрелы позади, маршировала построенная попарно колонна воинов Сигурда. Порядок передвижения человеку, незнакомому с магией и колдовством, показался бы немного странным; однако в таком порядке был свой резон.
   Вначале Рагнар потребовал, чтобы мертвые дружинники шли впереди, и как можно дальше.
  -- Ты как знаешь, - заявил он Ловкачу, - но спину я им не покажу ни за что!
   Такая смелость была похвальной. Однако довольно быстро выявились два затруднения. Во-первых, мертвецы не умели и просто принципиально не желали двигаться тихо. Они бряцали оружием, хрустели суставами и скрипели зубами, создавая такой шум, что нечего было и надеяться поймать что-нибудь на обед. Во-вторых...
  -- Беда, - сказал Рагнар
  -- Что еще?
  -- Ты ничего не чувствуешь? - спросил Длинноухий, раздувая ноздри, как олень.
   Ловкач поморщился. Обоняние у него было тоньше, и он все понял уже некоторое время назад. Но, как и многие люди, захваченные идеей-фикс, предпочитал закрывать на осложнения глаза, теша себя голубой надеждой, что они как-нибудь сами рассосутся в эфире мироздания. Так больной гангреной, дорожа конечностью, все оттягивает визит к лекарю.
  -- А что, пахнет дымом? - спросил Арни, старательно изображая удивление.
  -- Нет, тухлым мясом, - сказал Рагнар, выразительно посмотрев на компаньона. - Мертвецы начали портиться.
  -- Да, - вынужден был признать Арни. - Тролль их укуси! Как же мы будем их продавать?
  -- Вот уж не знаю. Но, наверное, должен знать тот, кто придумал эту торговлю.
   Ловкач смотрел жалобно, и Рагнар смягчился.
  -- Наверное, перед тем, как показывать товар, надо затыкать покупателю ноздри пенькой, чтобы он ничего не заметил.
  -- Премилосердный Один! - воскликнул Арни. - Да они ж так дышать не смогут! Ведь норвежец с постоянно открытым ртом - смешон. Никто на это не пойдет.
  -- А надо, - предложил Рагнар, - чтобы они вдыхали два раза: один раз до осмотра товара, а следующий - уже после заключения сделки...
  -- Да? - засомневался Арни. Внезапно морщины на его лбу расправились, и он успокоился. - Молодчина, потомок Собаки! - сказал он. - Черепной ум у тебя работает, неплоха идея! Надо будет это обмозговать и потренироваться!
   Потомок Собаки хмыкнул.
  -- Только не на мне, - сказал он. - И вообще, мозговать и тренироваться будешь потом, сколько влезет. А сейчас я не желаю вот это нюхать...
   Вот поэтому умертвий пришлось прогнать в тыл. А поскольку Рагнар был человеком слова, то и пришлось ему теперь идти к мертвецам лицом, к цели пути - спиной. Арни пытался было над ним издеваться, но потомок Собаки на удивление быстро наловчился, и вскоре легко мог бы оспорить у Арни его кличку. Скорость движения восстановилась.
   Ближе к вечеру, у небольшого ручья, Арни застрелил бобра.
  -- Это, конечно, не лось, - сказал он, сматывая тетиву, - но сойдет. Кажется, бобер довольно жирный.
  -- Хорошо, - сказал Рагнар, сильно уставший от ходьбы спиной вперед, - я буду его свежевать, а ты собери хворост.
  -- А дружиннички морского ярла?
  -- На, - Рагнар кинул Арни блюдо. - Заодно и за ними присмотришь. Только постарайся, чтобы они к костру ближе полуполета стрелы не подходили. Во-первых, я на них смотреть уже не могу, а во-вторых, нюхать во время еды мертвечину - это все равно, что принимать внутрь мертвую человечину. Боги нас за это медом не помажут.
   Арни только этого и дожидался - ему понравилось быть командиром. Но теперь его подстерегло жестокое разочарование.
   Когда он сдвинул шишак на затылок и, надменно уперев кулак в бедро, приказал воинам собирать хворост, никто не сдвинулся ни на шаг. Арни нахмурился. Он повторил приказание, подойдя ближе и продемонстрировав магическое блюдо. Эффект был тот же самый. Тогда разозленный Ловкач подскочил вплотную, сунул блюдо почти под нос воинам первой шеренги и потребовал безусловного повиновения. Но добился только того, что услышал в ответ довольно внятное "пфуй", после чего умертвия демонстративно отвернулись от него в сторону...
  -- Ах, мятеж?? - завопил Арни.
  -- Успокойся, - охладил его неслышно подкравшийся сзади Рагнар. Он до глаз обмотал себе лицо византийским цветастым платком, украденным на пиру у годи Белой Селедки, и из-за этого сделался похожим на пленную восточную царевну. Голос его звучал приглушенно и загадочно. - Что ты хочешь, они же воины, а не рабы.
  -- Прочь отсюда! - заорал незадачливый полководец, потрясая блюдом. - И что с того? - зашипел он, когда ратники удалились. - Что с того, что они воины? Это же не значит, что я должен сам собирать дрова! А если нам завтра придется плот рубить? Это опять мы, да?
  -- Уймись. Хуже другое: мы не сможем продемонстрировать покупателям, как их можно использовать в хозяйстве. Потому что, кажется, в хозяйстве мертвых использовать нельзя.
   Это было еще одним неприятным открытием.
   Рагнар помолчал, а потом сказал:
  -- И кроме того: ты знаешь, кого ты подстрелил?
  -- Бобра, кого же еще.
  -- Как бы не так, - Рагнар поднял мертвого зверя за шкирку и показал торчащие по бокам пасти острые как иглы клыки длиной в средний палец.
  -- О-ой... черная удача! - вырвалось у Ловкача. - Это печеночная крыса. Нельзя ее есть.
  -- Сам вижу, - сказал Рагнар, бросая тушку под ноги. - Не только есть, но и оставаться в этом месте тоже нельзя.
  -- Ну, да что же это такое! - в сердцах воскликнул Арни, впервые падая духом. - Хочешь пообедать - попадается печеночная крыса, ищешь сокровища, - а находишь только мертвецов, мертвецов!
  -- Вот, пожалуй, им крысу и отдадим. Ворон ворону печень не склюет, - подытожил Рагнар.
  -- Подожди-ка, я кое-что вспомнил, - сказал Арни, доставая нож.
   Он отобрал у Рагнара страшного зверька, положил на ствол поваленного дерева, примерился и быстро полоснул ножом вдоль хребта.
  
  
   Пять дней спустя до нитки мокрые и злые Рагнар и Ловкач, сопровождаемые невозмутимо молчащими воинами Сигурда, месили грязь неподалеку от задрипанного городишки Бьерберга. Норвежское небо разверзлось по всей ширине и устроило мертвоторговцам веселую жизнь. Похоже было, что Локи гневается.
  -- Я знаю, почему, - сквозь зубы процедил Арни. - Это из-за того непристойного стишка, в котором цверг по нему прошелся, и который нам пришлось прочитать.
  -- Думаешь? - с сомнением покачал головой Рагнар. - Что-то больно долго он медлил.
  -- Все правильно, - хмуро подтвердил Арни. - Замечал - снизу кричишь, на горе слышно не сразу. Расстояние! А теперь представь, сколько миль до Асгарда, - Арни ткнул пальцем вверх. - И слава богам, что не вся человеческая брехня до них долетает.
  -- Теперь понятно, почему молиться нужно на высоте, - кивнул Рагнар. - И все равно, кажись, плохо слышно!
  -- Йорри Кусачий рассказывал, - сказал Арни, - что у них там вроде воронки. Ас, который на часах, прикладывает ее к уху и слушает, что люди об асах говорят. И если что дурное, то ярится и всех остальных асов будит. А тогда уже все асы, злые, как голодные датчане (сам понимаешь, что бывает, когда тебя посреди сна разбудят) насылают на людишек бедствия: моры там всякие, непогоду и мужскую слабость. Мне Атли Толстая Мачта рассказывал: брали как-то оплот в земле лангобардов. Ну, взяли, пленных скинули в пропасть, баб всех поделили, а Атли, надо заметить, как товарищу ярла, аж целых пять досталось. А ему все мало. И он спьяну - глупец злосчастный! - возьми да и брякни: дескать, я их так оприходую, как сам... не сможет. Имени аса, которого он зазря помянул, я уж повторять не стану, сам догадаешься. Так что ты думаешь: после этого он уже никогда больше полудюжины раз за один присест не мог. Это же овцам слезы! Вот так. Если не умеешь за языком следить, лучше повесь на него гирю потяжелее. Потому что иначе кое-кто повесит тебе гирю на другое место.
   Ловкач любил приводить в пример чужие человеческие недостатки.
  -- Да неужто Атли тебе такое рассказал про себя? - всплеснул руками Рагнар.
  -- Смеешься? Конечно, нет. Кто же такое расскажет. Он про лангобардов поведал и про свои подвиги, а про остальное скромно умолчал. Мне об этом Толстая Гудрид по секрету рассказала и еще кое-кто, так что, поверь, сведения надежные...
   Развлекаясь таким образом, друзья потихоньку приближались к грязевому городу скаредов, как его окрестил Рагнар.
  -- Да у них там, кроме грязи, ничего нет! - в который раз восклицал он.
   Арни пожал плечами. Он устал спорить, вообще устал и утратил немалую толику той игривости, с которой отправлялся в поход. Затеянное предприятие уже не казалось ему таким уж простым. Что и говорить, веселый ягер слегка зачерпнул мудрости ковшом своего ума, а мудрость, как известно, является названной сестрой печали...
   Как это обычно бывает, ничто не пошло согласно ожиданиям. Воины Сигурда упорно отказывались считать себя рабами, и соответственно, работать отказывались наотрез. Поэтому второй плот, гораздо больший по размерам, пришлось рубить опять же Рагнару с Ловкачом, а дружиннчки Сигурда стояли у них за спиной и с интересом смотрели на это представление, к концу которого Арни пришел в такое злющее состояние, что хотел было даже проделать ту самую операцию, о которой раньше мечтал потомок Собаки - то есть по-берсеркски порубить мертвяков на члены, невзирая на их численное превосходство. Но Рагнар Благоразумный сумел его удержать, памятуя о надменном и мстительном характере умертвий и их крайне подозрительном отношении к подобным попыткам...
   И, как показали последующие события, оказался кругом прав, утихомирив буйный и раздражительный нрав Ловкача, потому что умертвия не пожелали лезть в холодную воду залива. Так что пришлось мастерить для них отдельный плот. Хорошо еще, что на стороне людей оказались бобры, не помнившие зла, подгрызшие большую часть деревьев, которые использовали плотостроители.
   Наконец, на второй день ягерам самим пришлось обзавестись носовыми затычками: их голоса теперь звучали гнусаво и ничуть не хуже франкских проповедников.
  -- Еще счастье, что мертвяки совсем не развалились, - буркнул Арни, бросая осуждающий взгляд на великолепных, облепленных грязью воинов Сигурда.
  -- Надо бы все же привести их в порядок, - с беспокойством сказал Рагнар. - Иначе у нас их никто даже смотреть не захочет, я уж не говорю про покупку.
  -- А ты думаешь, зря Сигурда прозвали Вшивая Борода? - злопыхательски фыркнул Арни. - Он, даром что морской ярл, с водою, вестимо, не дружил. И дружинничков подобрал себе под стать. - Арни через плечо оглянулся на идущих походной колонной умертвий. - К тому же в Хеле их явно не к бане присудили. Если баня там вообще есть.
  -- Думаю, что хозяйка Хеля попыталась их помыть, - предположил Рагнар, - но они вовремя смылись обратно в Мидгард, к нам. Потому что некоторые умные живые так кстати пособили с нужным заклинанием в урочный час.
   Арни только шмыгнул носом. Рагнару стало жалко его, и он сменил тему.
  -- А кстати, как мы их продавать-то будем, на рынке, что ль?
  -- Думаю, что сразу идти с мертвецами на рынок будет опрометчиво, - оживился Арни. - Надобно сперва разведать обстановку, как там всё. Да и кто знает, как в городе относятся к мертвым воинам? Вдруг недолюбливают?
  -- Издеваешься?
  -- Давай так. Ты останешься сторожить товар, а я быстро сбегаю в город, разнюхаю, что да как, к ценам присмотрюсь. Плохо торговаться, когда спроса не знаешь. Лишний эйрир в кармане не помешает, нечего деньгами зазря разбрасываться...
  -- Слушай, а давай наоборот, - поморщился Рагнар. - Я пойду нюхать в город, а ты здесь пока понюхаешь. Заодно займешься их внешним видом.
  -- Их вешним видом пускай Локи занимается. С помощью дождя, я имею ввиду, ничего позорного, - быстро добавил Ловкач, видимо, вспомнив печальную судьбу болтуна Атли. - И вообще, если мертвец будет слишком умытым, никто его бояться не станет. Кому он тогда нужен?
  -- А если мертвеца станут бояться, то кто у нас его купит, все перекупщики разбегутся, - заметил Рагнар.
  -- Ничего, мы их заранее подготовим и предупредим, чтобы не думали, что здесь у нас колдовство какое грязное. У нас колдовство чистое, грязные только умертвия! Потому что так положено, понял?
  -- Я всегда говорил, что Один тебе три языка дал вместо одного, - сказал Рагнар.
   Польщенный Ловкач крякнул.
  -- Я думаю, раз синелицые работать не хотят, будем их продавать за тех, кто они есть - за беспощадные машины войны, - начал развивать свою идею он.
  -- А они рубиться будут? А то, знаешь ли, после всех этих сюрпризов...
  -- Чтобы викинг, пусть даже мертвый, не стал рубиться - ты когда-нибудь видел такое? - спросил Арни.
  -- Нет, - честно признал Рагнар.
  -- Вот и нечего тогда чепуху пороть. Думай, когда говоришь.
  -- Хорошо, хорошо, - быстро согласился Рагнар. - Будь по-твоему. Пусть будет, как ты хочешь. Если уж ты так настаиваешь, то ладно, так и быть. Оставайся здесь отдыхать, но, умоляю - будь начеку. А я согласен взять на себя это опасное дело - разведку на городском рынке... - И он повернулся на каблуках сапог.
  -- Постой, постой! - жалобно закричал Арни. - Давай хотя бы бросим жребий. А то это совсем уж нечестно.
  -- Тихо, - неожиданно прошептал Рагнар, замирая на одной ноге.
  -- Что такое?
  -- Ничего не видишь?
  -- Где?
  -- Вон там.
  -- Вижу, - быстро сказал Арни. - Вроде как огонек. Да это же костер!
  -- Точно.
  -- Сторожи умертвий. Я пойду посмотрю, - Арни решительно двинулся вперед и, сколько Рагнар не шипел ему вслед, не подумал остановиться.
  -- Ну, Ловкач, погоди! - прошептал Рагнар.
   После этого он тихонько помахал воинам Сигурда волшебным блюдом, знаками приказав им залечь в кустах.
  -- Самолично заставлю каждого мертвеца наконечником стрелы выскребать! - пробормотал потомок Лесной Собаки и скрытно двинулся за Ловкачом.
  
  

11. Ветер спящего Локи

  
  -- Да куда же он лезет, безумный ветер из нужников Асгарда! - прорычал Рагнар спустя некоторое время, когда Арни, нимало не скрываясь и не смущаясь, вышел прямо на костер с пятью вооруженными людьми, сидящими вокруг. Несмотря на то, что потомок Собаки богохульствовал, он хорошо помнил рассказ Ловкача и предусмотрительно поведал свое мнение об осторожном разведчике не на ветер, а выкопанной им ямке в размякшей от дождя, все принимающей земле. Таким образом, часовой-ас наверняка не мог ничего услышать даже с помощью своего божественного рупора наоборот. И как еще можно облегчить душу в этом несправедливом мире, о понимающий читатель...
   Однако, к большому удивлению Рагнара, разгуливающий по враждебному лесу как по своему двору Ловкач не подвергся немедленному нападению, как этого можно было ожидать. Рагнар приподнял брови. Один из людей у костра, плотный, невысокого роста воин без шеи, с изрытым лицом, приподнялся навстречу Ловкачу и сделал что-то вроде приветственного жеста. Такой же жест проделал и Ловкач. Рагнар протер глаза.
  -- Ба, - прошептал он, - да это же Бьяртмар Бешеный, йотун на него наступи! Вот так встреча...
   И точно - Рагнар не ошибся. Это действительно был дрянной известности костолом Бьяртмар, прозванный скальдом Йорри Кусачим - "Ветер спящего Локи". Каковым наименованием Бьяртмар немало гордился, не догадываясь (как и все берсерки, он был "большого" ума), что Йорри употребил это выражение в совершенно другом смысле...
   Берсерк Бьяртмар был самым что ни на есть подлинным работником ножа и топора: он занимался тем, что разъезжал со своим отрядом по стране и вязался к честным людям, отнимая добро, насильничая, грабя и убивая. При этом берсерк вел себя настолько нахально и развязно, до такой степени не знал удержу, что не было ни малейшего сомнения: скорее рано, чем поздно на нашего молодца найдется еще больший молодец, который и отправит берсерка к духам его недоброй памяти предков, к всеобщему облегчению. Прекрасно это понимая, Бьяртмар крепко пристрастился к употреблению пятнистых цвета венозной крови грибов, что туманят разум и не дают видеть вещи в истинном свете. От этих грибов Бьяртмар становился еще более бешеным и странным, и тогда, верно, даже сам Локи не мог угадать, что происходит в темном горшке его дважды вывихнутого ума...
   И вот этот человек сидел сейчас там, впереди, у костра.
  -- Вот повезло-то! - в сердцах бросил Рагнар. Ему стало ясно, что сейчас произойдет, и чего добивается Арни, так упорно приставая к Бьяртмару, вместо того, чтобы тихо и мирно идти на рынок Бьерберга.
  
  
   У костра берсерка в это время происходил такой разговор.
  -- Здорово, Бьяртмар, - изображая непринужденную беззаботность, проговорил Арни Ловкач, вылезая из ельника.
  -- О! - раздалось в ответ. - Здорово и тебе, Ловкач. - Затем Бьяртмар скользнул мутным взглядом маленьких красноватых глазок по Арни и расхохотался. - О! - повторил он. - И каким же грязевым ветром занесло тебя к нам, Ловкач, и зачем ты бросил свою высокопоставленную невесту, третью приемную племянницу ярла Хакона...
   Арни сделал вид, что не заметил, как нарывается Бьяртмар. У него был свой план.
  -- А что, Бьяртмар, - сказал он, пропуская вопрос берсерка мимо ушей, - насколько удачны твои денежные дела этим летом? Много народу удалось вытрясти?
   А надо сказать, что у Бьяртмара, в дополнение ко всем его достоинствам, была еще одна странность. Он совершенно не терпел, когда кто-то лез в его финансовые книги и подвергал ревизии его золотой запас. К таким людям он относился очень подозрительно, сильно горячился, терял память и в таком состоянии пытался перерезать горло спрашивающему, что, впрочем, ему часто удавалось. Поэтому последнее время желающих досконально узнать, чем дышит и на какие марки живет Бьяртмар, в Норвегии сильно поубавилось.
   Поэтому, услышав вопрос Арни, берсерк вскочил как ужаленный.
  -- А-а, - закричал он, - сдается мне, что ты, Ловкач, из нищего жениха племянницы ярла превратился в преуспевающего сборщика пошлин господина ярла, так что ль?
  -- Нет, - невозмутимо отвечал Арни.
  -- Ах, не-ет?? - завопил Бьяртмар, начиная отрабатывать свое прозвище. - Так не лучше ли тебе, Ловкач, попробовать посчитать волосы на своей плеши, чем эйриры в моем кошеле, а?
  
  
   Прячущийся в кустах в трети полуполета стрелы от места действия Рагнар, хоть и не мог слышать, о чем говорилось у костра, тем не менее интуитивно понимал, как развивается беседа. Он достал из-под намокшего живота волшебное блюдо помощника годи Белой Селедки. Рагнар вздохнул, вытащил кинжал и аккуратно соскоблил вязкую грязь со знака Магнуса Двенадцатижильного. Он немного полюбовался на свое перемазанное отражение, и, когда увидел, что Бьяртмар Бешеный у костра начал брызгаться и размахивать руками, тихо приказал:
  -- Ползком ко мне.
  
  
  -- Ты, Бьяртмар, напрасно кипятишься, - говорил тем временем Арни, зорко наблюдая за волнующимся берсерком. - И если бы ты жрал поменьше своих поганок, то понял бы, что я не просто так интересуюсь содержимым твоего кошелька.
  -- Да неужто? - язвительно вскричал Ветер спящего Локи.
  -- Да, - отвечал Арни, принимая солидную позу. - Ведь у человека может быть тысяча разных резонов, а не только один-единственный, как у тебя: дать по башке и облегчить на вес мошны. Вот поэтому ты такой подозрительный. А если бы ты хоть немножко был способен поставить себя на место противоположной стороны, то понял бы, что есть и другие возможности...
  -- Может, ты и прав, - важно сказал Бьяртмар, - а только зачем мне тысяча резонов, когда и мой единственный неплохо действует? И уж тем более я не собираюсь ставить себя на место всякой твари, что попадается у меня на пути.
  -- Так-то оно так, - рассудительно заметил Арни, - в твоих словах есть огрызок истины. А только все равно мнится мне, что ты, раз за разом поступая своим обычным дуроломным способом, теряешь то, что могло бы тебя обогатить.
  -- Как это я его теряю, - удивился берсерк, - когда все мне его отдают, чтобы остаться в живых?
  -- Да так. Ибо хотел я тебе кое-что предложить, к обоюдной выгоде, но теперь не буду, потому вижу: человек ты недалекий, и исправить тебя можно, только боднув рогом единорога. И пойду я, пожалуй, дальше по своим делам.
   И Арни повернулся, делая вид, что хочет уходить.
  -- Э-э, нет, погоди-погоди! - Бьяртмар начал подпрыгивать на месте, - ты забыл одну небольшую формальность.
   Арни лениво повернулся.
  -- Какую же это, Бьяртмар?
  -- А такую. Ты интересовался содержимым моего кошеля, но ничего не поведал о содержимом своего. А это невежливо и противоречит законам учтивого поведения.
   Арни поперхнулся.
  -- Однако, знаешь, Бьяртмар, - вкрадчиво начал он, - заметь, что сам ты мои вопросы оставил без ответа. Поэтому законы учтивости не будут ко мне в большой претензии, если я оставлю без удовлетворения твое любопытство.
   Бьяртмар оскалился, это должно было означать усмешку.
  -- Ты машешь языком, Ловкач, как гусь крыльями. Странно только, что не взлетаешь, - сказал он. - Но на этот раз ты упускаешь из виду маленькое обстоятельство, которое склоняет законы учтивости на мою сторону.
  -- Что ж это за обстоятельство? - Арни притворился удивленным, продолжая изображать простака.
  -- А это обстоятельство, - зарычал берсерк, которому надоела словесная игра, - что ты один, а нас пятеро. Потому будь любезен, делай, как я говорю, и предъяви содержимое своего кошеля для досмотра. Вдруг у тебя там финские марки, полученные от незаконной торговли в обход уложения господина ярла. Я должен убедиться, что ты не нарушаешь законов!
  -- На неужели?? - настал черед сказать Арни.
  -- Да, - важно заявил берсерк, выпячивая губы в трубочку, - и поживей, а то у меня что-то в голове зазвенело от всей этой болтовни.
  -- Еще не зазвенело, - неторопливо проговорил Арни, расчехляя топор, - но скоро уже точно зазвенит, я тебе обещаю.
  -- Ты, кажется, думаешь, что угрожаешь мне? - недоуменно спросил Бьяртмар. Он никак не мог поверить в то, что Арни сам настолько берсерк, что осмеливается, не моргнув, вступить в конфликт в такой заведомо, ни при каких обстоятельствах не выигрышной ситуации.
  -- Я не угрожаю и не думаю, я просто делаю звон, - скромно сообщил Арни. Сразу же вслед за этим он прыгнул вперед и без замаха коротко ударил берсерка топором по голове.
   Но голова у берсерка крепкая, на то он и берсерк. Кроме того, на этой голове у Бьяртмара помещался островерхий шлем с дырками для глаз. Удар Арни пришелся по его боковой поверхности, вскользь, потому что Ветер спящего Локи тоже был не полный олух и не стал чрезмерно полагаться на крепость своих черепных костей, так что голову с линии прямого попадания он постарался убрать. Вторая часть удара пришлась в подставленный Бьяртмаром щит, от которого топор Арни вполне успешно отскочил: насколько удар выигрывает в быстроте, настолько же он проигрывает в силе.
   Но Арни, видно, и не надеялся серьезно поразить берсерка; он скользнул в сторону от Бьяртмара и отпрыгнул, уходя с дистанции близкого контакта.
  -- Ну, погоди, вероломная свинья, обмочившийся в ожидании возмездия предатель! - заверещал Бьяртмар. Была у него такая слабость: в драке и грабеже он любил выражаться выспренно и упирать на моральные принципы. К тому же, находясь в соотношении пять к одному, он мог позволить себе поупражняться в красноречии. У Арни такой роскоши не было, поэтому он молчал и зорко смотрел по сторонам.
   Вооруженные рабы Бешеного неторопливо поднялись со своих мест у костра и полукругом двинулись на него. Бьяртмар тем временем вытащил меч и играл им, перекидывая из руки в руку. Он не считал нужным торопиться: все равно Ловкач никуда не денется и получит свое, а он, Бьяртмар - то, что ему причитается по праву. Он предпочитал пока держаться за спинами своих бойцов: хоть Арни и не сумел серьезно уязвить Бьяртмара, но звон внутри головы берсерка действительно обеспечил, как и обещал. Арни прислонился к стволу толстой ели, держа топор перед собой. Образовалась короткая пауза.
   Ее прервал берсерк, который наградил своего центрового и самого крупного воина бодрящим пинком под зад, с целью поднятия боевого духа. Тот взвизгнул и бросился на Арни. Одновременно с боков на Ловкача напали еще два воина. Четвертый замешкался и в первой стычке участия не принял.
   Несколько мгновений нападающие и защищающийся наносили и парировали удары. Вдруг быстро разошлись, глотками хватая ставший вязким и плотным воздух. Арни отпрыгнул назад, топор его был в крови. На щите его появились зарубки. Сам он, по-видимому, был пока невредим. Двое рабов Бьяртмара получили ранения, - один в ляжку, другой в плечо, - и приопустили мечи. Двое других пошли на Арни, но как-то без особого запала.
  -- Жалкие зайцы! - возмутился Бьяртмар. - Так-то вы мне платите за то, что я вас кормлю! А ну, руби его!
   Раненые подняли мечи и двинулись на Арни.
  -- Однако, - пробормотал тот, - если потомок Лесной Собаки не поторопится, ему придется одному продавать "сокровища" маленького.
   Берсерк, отличавшийся хорошим слухом, навострил уши.
  -- Что ты там бормочешь, Ловкач? Какой потомок собаки? Тут у нас есть только потомок свиньи!
  -- Ну да, - сказал Арни, - причем довольно хвастливой и глупой свиньи.
   Бьяртмар расхохотался.
  -- Это ты верно говоришь, потому что твои заклинания тебе не помогут. Сдавайся, пока не поздно, и, может быть, Бьяртмар Ветер спящего Локи будет настолько милостив, что сохранит тебе жизнь...
  -- Я бы рад, - сказал Арни, - но я боюсь задохнуться!
   Неизвестно, понял Бьяртмар или нет, но только он завопил и самолично бросился на Ловкача, расталкивая своих воинов.
   Как раз в этот момент истины из подлеска, как доброе тесто из горшка, поднялось суровое войско Сигурда III во главе с потомком ярла Лесной Собаки. Соотношение сил изменилось. Рагнар протрубил атаку, хладнокровные мертвяки - а кровь у них никогда не горяча - сомкнули строй и, щелкая суставами, слаженно двинулись на защиту Ловкача и его правого дела.
   У берсерка отвалилась нижняя челюсть.
  -- Это что еще такое?? - выкрикнул он.
   Его бойцы уже поняли, что это такое, и понимание вздыбило волосы у них на головах, приподнимая шишаки. Они не привыкли к таким зрелищам. Они отпрянули назад, и Арни остался с Бьяртмаром один на один.
  -- Это? - переспросил Арни, оборачивась, но не упуская, однако, берсерка из виду. - А-а, это! Это то, что пришло в самое время! Это, видишь ли, Бьяртмар, как раз то, что вылезло благодаря моим заклинаниям, которые ты осмеивал!
   Бьяртмар громко забурчал животом. Он начал соображать, что к чему.
  -- Это нечестно! - выдавил он, начиная поворачиваться.
  -- Если ты собираешься удрать, Бьяртмар, то неминуемо покроешь себя позором, - сказал Арни.
  -- Плевать он на это хотел, - заметил Рагнар, приближаясь.
  -- Стой!! - закричал Арни. - Стой сейчас же, трус! Обещаю, тебе ничего не сделают... Стой, а то я применю такое заклинание! А, наконец-то, так оно лучше будет ... Поговорить надо.
   Бьяртмар остановился. Его воины жались к своему предводителю, как бельки к кормящей моржихе.
  -- Прикажи своим чудовищам остаться там, - хрипло попросил ошеломленный берсерк. - Ты, видать, в Хель за ними лазал.
  -- Ты угадал, однако, - важно сообщил Арни, - а я-то думал, что ты головой только удары моего топора парировать можешь. Да, это мертвые воины, но, несмотря на это, - на то, что они мертвые, - они хорошие воины. И знаешь, что ты сейчас сделаешь, Бьяртмар?
   Берсерк судорожно облизнул губы.
  -- Ты у меня их купишь! - заключил Арни.
  -- Да! - подтвердил Рагнар.
  -- Ни за что!! - раздался в ответ крик души. - Это нарушение всех людских законов!
  -- Чья бы овца блеяла, - пробормотал Рагнар.
  -- После того, как ты их у меня купишь, ты можешь обжаловать сделку на ближайшем тинге, - продолжал ворковать Арни. - И не вздумай удирать, знаешь, как мертвяки быстро бегают?
  -- Быстрее ветра Локи, - скаламбурил Рагнар.
   Однако, кажется, этот довод берсерка не убедил. Он продолжал потихоньку отступать к краю поляны, так что Арни и Рагнару приходилось все время подшагивать вперед.
  -- Нет, ну что же это такое! - наконец, разозлился Арни. - Бьяртмар, мужчина ты или нет, в конце концов? Долго ли ты еще будешь пятиться? Ведь мертвые пока тебя не едят, но если ты будешь продолжать в таком же духе, я прикажу им сожрать тебя живьем... И душу твою тоже, имей ввиду!
   А Рагнар громко заклацал зубами, показывая, как безжалостные мертвяки будут грызть берсерка и его никчемную душонку.
   Бьяртмар задрожал.
   Арни с Рагнаром переглянулись.
  -- Вот видишь, Ловкач, а ты еще хотел наших синелицых продавать на рынке Бьерберга, - с осуждением прошептал Рагнар. - А ведь даже такой мошенник, как Бьяртмар Бешеный, при виде их наложил в штаны больше, чем весит сам! Нельзя совершать необдуманные поступки.
  -- Тем не менее, - вполголоса отвечал Арни, - это хорошо, что мы его встретили. У берсерка водятся деньжата, я знаю. Он наверняка обделывал тут темные делишки. Во всяком случае, отпускать его нельзя.
  -- Да еще немного, и он будет улепетывать до самого Шпицбергена.
  -- О чем это вы там шепчетесь? - сейчас же забеспокоился подозрительный берсерк. - Учтите, если вы посмеете учинить здесь какое злобное ведовство над людьми ярла нашего Хакона, это вам с рук не сойдет! Добрые люди вам этого так не спустят!
  -- С каких это пор, Бьяртмар, ты стал человеком ярла Хакона? - возмутился Арни. - Может, ты еще скажешь, что пошлины ярла в этом лесу собираешь, а?
  -- И даже не сомневайся! Так оно и есть! Вот ты, Ловкач, заплатил виру за этих мертвецов, которых, вне всякого сомнения, убил?
   Тут уж Арни вылупил глаза.
  -- Ловко заворачивает! - проворчал он. - Ты думай, что говоришь, Ветер Локи! Как это я мог убить этих мертвецов, ведь если убить мертвеца, это значит - сделать его из мертвого живым! Кто это когда требовал виры за оживление людей, а?
  -- Ничего не знаю, - отрезал берсерк. За разговором он потихоньку забыл про свой страх, чего, собственно, и добивался Арни. Вместе с тем, в берсерке просыпался дух его профессии вымогателя и отъемщика денег. - Есть оживленные мертвецы, значит, по твоим же собственным словам, ты их убил наоборот, из мертвых в живые, а кто убил - должен заплатить виру...
  -- Будет сделано, - язвительно процедил начавший злиться Арни. - Только мои марки хранятся вон у того, безголового, с длинным мечом, вон, видишь? Сейчас он к тебе подойдет и отсчитает денежки.
  -- Но-но! - Бьяртмар быстро отпрыгнул.
  -- Поэтому, достойный Ветер Локи, - саркастически продолжил Арни, - давай-ка лучше оставим этот вопрос о вире. Давай лучше обсудим другой.
  -- Какой? - хрипло спросил берсерк. Он понял, что проигрывает, и это ему очень не понравилось.
  -- Смотри, осторожней там, - тихо заметил Рагнар, - а то опять убежит.
  -- Да знаю, - сказал Арни. - Стараюсь как могу... Так вот что, - громко продолжил он, обращаясь к берсерку, - другой вопрос, храбрый Бьяртмар, заключается в выгоднейшей сделке, которую мы с Длинноухим и хотим тебе предложить...
  -- Выгоднейшей сделке? - недоверчиво протянул берсерк. Он все-таки кое-сколько пожил на свете и знал цену таким формулировкам, тем более, что сам часто ими пользовался.
  -- Да, очень выгодной! - подтвердил Арни. - Всего по пять марок серебром за одного здорового, вооруженного до зубов, беспощадного мертвеца. Думаю, что дюжину мы тебе сможем уступить, хотя и малая это цена, я знаю...
  -- Да ты обезумел! - взревел берсерк. - По пять марок за паршивого, полуразложившегося, совершенно бесполезного мертвеца?? Никогда!
  -- Однако заметь, Бьяртмар, - вкрадчиво проговорил Арни, - какое впечатление эти никчемные, по твоим словам, умертвия, произвели на тебя самого и твоих бойцов только что. Шишка с верхушки ели еще до земли не долетела! И кроме того, я лично человек добрый, а вот мертвых воинов советую без надобности не злить. Слышишь, как они гневаются на твои оскорбления?
   Умертвия и вправду что-то тихо ворчали.
  -- То-то, - сказал Арни, после того, как все несколько мгновений прислушивались.
  -- А может, - зашептал ему на ухо Рагнар, - просто отберем у него марки и все?
  -- Нельзя, ты его не знаешь, так, как я. Он еще хуже этих жадин из Бьерберга. Нам придется за ним гнаться до самого Хольмгарда, а бегает он, между прочим, быстро. А у меня после всех этих переходов и так ноги стали короче наполовину, так что покорно извиняй. Придется торговаться.
  -- Это правильно! - радостно завопил Бьяртмар, который, похоже, что-то уловил в перешептывании приятелей. Кажется, он уже несколько освоился и не так вздрагивал при виде мертвецов Сигурда, хотя все еще старался прямо на них не смотреть, а бросал короткие косые взгляды, пытаясь оценить товар.
  -- Ты подумай, Бьяртмар! - с воодушевлением начал Арни. - Во-первых, они очень быстро окупятся. Воины они неприхотливые, не требуют ни еды, ни питья, в походах неутомимы, молчаливы, скромны, послушны, в бою бесстрашны, а сами страх сеять мощны!
  -- Мож, оно и так, - задумался берсерк, - а только пять марок - непомерная цена.
   Как видим, Арни удалось настолько успокоить суеверного берсерка, что тот уже начал торговаться.
  -- А сколько бы дал ты, Бьяртмар? - почти ласково спросил Арни.
  -- Ну, если они действительно такие, как ты говоришь... - протянул Бьяртмар Бешеный, - то, пожалуй, по эйриру за голову я бы дал. Нет, по пол-эйрира. Да, вот так.
   Арни с размаху вогнал топор в ствол упавшего дерева и подбоченился.
  -- Что-о-о? - сказал он. - Ведь я же тебя предупреждал: не зли умертвий и меня тоже не зли...
  -- Ты того, не очень-то, - независимо ответил берсерк, пятясь назад. - Между прочим, я только что вспомнил, у меня дела в городе. Так что я пойду, пожалуй. Продолжим в следующий раз.
  -- Нет, ну что за человек! - горько воскликнул Ловкач. - Боги еще не видывали более жадного берсерка, чем ты... Три марки.
  -- Уж больно твои синелицые воины страшны, Ловкач, - твердо сказал Бьяртмар. - Больше двух эйриров дать не могу.
  -- Нет, вы слышали эти слова скупердяя? - сказал Арни. - Да мне просто стыдно перед хозяйкой Хеля, Бьяртмар. Если она узнает, что я продал ее товар за такие жалкие гроши, она просто выйдет из себя, как пар из котла. Еще, пожалуй, нас с потомком Лесной Собаки заберет в возмещение...
  -- Думай, что говоришь, - зарычал Рагнар и предупреждающе ткнул Ловкача рукояткой секиры в правую почку.
  -- Так вы в доле с хозяйкой Хеля? - забеспокоился берсерк. - Что же вы сразу не сказали?
  -- А ты думал, наверное, что мертвые воины просто так везде живьем разгуливают, это обычное для Скандинавии явление, - многозначительно заметил Арни.
   Берсерк впервые посмотрел на него с уважением.
  -- Вижу я, что с такими колдунами, как вы, лучше не ссориться, - сказал он.
  -- Я тоже так думаю, - подтвердил Арни.
  -- Но все же больше полумарки за мертвяка не дам, - закончил Бьяртмар и клацнул зубами, то ли от страха ли перед гневом мощного чародея Арни, то ли от решимости стоять до конца.
  -- Ну ты угорь, - угрожающе начал Арни. - А наши накладные расходы? А корм? А чудодейный порошок для оживления? А мазь для суставов?
  -- А что они умеют, кроме как скалиться? - поинтересовался Бьяртмар.
  -- Что они умеют? - сказал Арни. - Да практически все! Все, что тебе нужно в твоей работе берсерка... Покажи ему, Рагнар.
   И Рагнар показал. Сначала он скомандовал воинам Сигурда "смирна", затем приказал сомкнуть строй, и насупленные мертвяки двумя рядами двинулись на Бьяртмара и его людей. Выражение их лиц говорило о том, что шутить они не собираются. Зрелище было внушительным.
   Один из рабов Бьяртмара не выдержал, повернулся и опрометью бросился в чащу.
  -- Все, все, хватит! - взмолился Ветер Локи. - Я чувствую, что эта встреча встанет мне в эйрир...
  -- А ты думал - в волшебные саги скальдов попал, - сквозь зубы процедил сумрачный Рагнар.
  -- Зато теперь твое имя прославится по всему Северному Пути, - утешал берсерка Арни.
  -- Как раз к этому я не стремлюсь, - буркнул Бьяртмар. - Я и так известен больше, чем мне хотелось бы.
  -- Ну вот в этом мы не виноваты, - пожал плечами Арни.
  -- И что я с этими умертвиями делать буду? - Ветер Локи все еще пытался слабо сопротивляться.
  -- Как что, - удивился Арни. - Ты, Бьяртмар, всем известный берсерк, вроде хитрый человек, а - такой простак. Как это что делать? Да с этими добрыми бойцами ты любого должника прижмешь, с любого купчины дань взыщешь. О чем еще мечтать берсерку?
  -- Уж больно они вонючие, - скривился берсерк.
  -- Вестимо, - согласился Арни. - Но так это ж не бабы! Тебе же с ними не постель делить, правильно? Но так уж и быть, в качестве бесплатного дополнения к нашей сделке я подарю тебе затычки для ноздрей, которые смастерил своей легкой рукой наш красавец потомок ярла Лесной Собаки...
  -- Ладно, - махнул рукой отчаявшийся берсерк, - Лофт с вами... Но больше пяти эйриров за душу не дам, не просите! Это мое последнее слово! Кстати, а есть ли у них эта самая душа?
  -- Точно не скажу, потому что это никому не известно, - серьезно ответствовал Арни. - Но если есть тело, то, надо полагать, есть и душа. Ведь что-то же должно одушевлять плоть, благодаря чему они тогда двигаются? Хотя, какая тебе разница, Бьяртмар? Главное, чтобы войско слушалось командира, а остальное - есть ли у них душа, нет ли - не имеет значения... Марка без эйрира, Бьяртмар, это уже мое последнее слово. Меньше не проси.
  -- А мой воин? Мой раб, который сбежал по вине ваших уродов? Кто мне его возместит? - возопил берсерк.
  -- В следующий раз будешь выбирать себе храбрых рабов, - отпарировал безжалостный Арни. - Марка без эйрира - это семь эйриров...
  -- Пять.
  -- Семь.
  
   Но все же сошлись на шести.
  -- И кабана, - потребовал Арни, уже давно щелкавший зубами. Как наверняка помнит ничего не упускающий читатель, он был особенно неравнодушен к этому виду дичи. А во-вторых, он и Рагнар, оба-два достоуважаемых торговца машинами войны Сигурда, с самого утра так и не успели ничего подержать во рту, кроме дождевой воды - охоты не было никакой, ни звериной, ни птичьей.
  -- Ладно, - махнул рукою берсерк, обессиленный сделкой и Ловкачом. Он ждал не мог дождаться того момента, когда можно будет, наконец, убраться подальше с этого места и от страшных злых кудесников, с которыми ничего - увы! - нельзя было поделать.
  -- Счастливого пути, Бьяртмар! Пусть попутные ветры дуют в парус твоей широкой спины, - со смехом сказал Арни, когда маленький отряд, бряцая доспехами, двинулся прочь от костра, в уютном тепле которого берсерк еще совсем недавно подсчитывал свои трофеи и барыши.
  -- А теперь и мы посчитаем, - удовлетворенно заметил Ловкач, схватил оставленную ему в подарок щедрым Бьяртмаром еще теплую кабанью ногу и впился в нее острыми мелкими зубами.
  
  

12. Побоище на рынке

  
   Теперь можно было, наконец, пообедать. Удалив оставшихся умертвий на почтительное расстояние, ведуны Ловкач и Длинноухий расположились у костра.
  -- Дешево, конечно, отдали, - говорил Арни с набитым ртом, тыча кабаньим копытом в сторону, куда ушел Бьяртмар.
  -- Лучше не гневи Вотана, - сказал Рагнар, бренча серебром. - Девять марок за двенадцать умертвий, - Рагнар оглянулся, понизил голос и добавил, - грязненьких, страшненьких и подпортившихся, - это гораздо лучше, чем можно было ожидать. Если быть справедливым.
  -- Да, особенно если учесть, - весело добавил Арни, - что это почти все его деньги. Здорово мы его запугали!
  -- А ты откуда знаешь, что деньги последние? - удивленно спросил Рагнар.
  -- Знаю. По весу, - уверенно сказал Арни. - Ну, не все, конечно, пару марок я ему оставил, потому что совсем пустой Ветер Локи сразу же начинает бесноваться, и тут уж ему наплевать, сколько перед ним мертвецов... Дело в том, что я успел подержаться за его кошель... Когда он был еще полным.
  -- Каким образом?
  -- Примерно таким, каким нам достался кошель Олафа Гундельссона, - сказал Арни, - только Бьяртмар более опытен, чем дурак-швед, и у него кошель просто так не снимешь.
  -- Где это ты научился таким штукам? - сильно заинтересовался Рагнар, начавший полегоньку понимать, что ученье - свет.
   Но словоохотливый Арни на сей раз не пожелал открыть тайны своего неожиданного мастерства. Он перевел разговор на другую тему.
  -- Осень в этом году будет ранней, - сказал он, поднимая с земли большой красный лист ясеня. В верхушках деревьев зашумел ветер, как бы подтверждая справедливость его слов. Это сделало свое дело: мысли Рагнара перекинулись в другую сторону.
  -- Нам надобно обязательно закончить наши дела до холодов, - озабоченно сказал он. - А у нас еще осталось двадцать пять с половиною покойников. Целых две дюжины, один и половинка... - Безголового воина Бьяртмар брать наотрез отказался. - Немалая цифирь!
  -- Всех бы мы ему все равно не продали, - сказал Арни, - во-первых, у него столько денег не было, а во-вторых, нельзя Бьяртмару Бешеному больше половины нашего мертвого войска отдавать! Понимаешь?
  -- Как не понимать. А только все ж придется идти в Бьерберг на рынок. Стало быть, надо жребий кидать...
   Арни, рассчитывавший в награду за свою ловкость в торговле с берсерком получить поощрение в виде похода на рынок, уже готовившийся и людей посмотреть, и себя показать, несколько приуныл. Но делать нечего: слово - не колдовская ворона...
  -- Слушай, - вдруг сказал Рагнар, мысли которого опять поменяли свой ход, - а как он ими управлять будет?
  -- Кто управлять, кем? - не понял Ловкач.
  -- Да Бьяртмар. Нашими мертвыми дружинничками, которых мы ему продали.
  -- С помощью волшебной тарелки, - уверенно сказал Арни, - как же еще?
  -- Да ну? - сказал потомок Собаки. - Тарелка-то у нас осталась. - Он вытащил из-под себя блюдо с руной Магнуса и продемонстрировал его.
  -- Так ты его оставил себе? - округлил глаза Арни.
  -- А ты как думал, - хмыкнул Длинноухий. - Во-первых, на чем я сидеть буду, не на этой же слякоти, - мокрый зад неприятен! - а во-вторых... Как мы без тарелки сами будем управлять умертвиями, которых у нас - дюжина, дюжина, мертвяк и безголовый? Забыл, как мы на каменной голове куковали?
  -- Так, значит, Бьяртмар-таки ушел без блюда? - поперхнулся Арни.
  -- Да.
  -- Ой, что будет... - тихо сказал Ловкач.
  -- Что будет, что будет, - невозмутимо ответил Длинноухий. - Да ничего не будет. Просто Норвегия обойдется теперь без Бьяртмара...
  
   Но все обернулось даже еще хуже, чем предполагал Рагнар.
  
  
   А было так. После скорого жадного перекуса и короткого сна, - договорились хотя бы чуть-чуть восстановить силы перед дальнейшей торговой операцией, - друзья стали тянуть жребий, кому вести разведку на торжище Бьерберга, а кому коротать время с мертвецами, положившись на удачу и светлую голову компаньона. Иногда ведь дела торговые ничуть не менее опасны, чем дела военные, и почти всегда так же трудны. А уж в Бьерберге особенно.
   Для жребия использовали обглоданные ребра кабанчика, на одном из которых Арни ножом нацарапал изображение наконечника стрелы - руну "Тю", означающую, как известно, движение. Вытащивший этот знак, соответственно, получал право двигать на рынок, не вытащивший должен был сидеть на месте и ждать. Ребра, тщательно отворачиваясь, покидали в шишак Арни, а покидав, стали тащить. На третьей попытке заветную руну вынул Ловкач. Он хлопнул Рагнара по плечу и вскочил с корточек.
  -- Жди меня, как Брюнхильд ждала Сигурда! - хохотнул он, имея ввиду, конечно, не печально известного бывшего командира дракона "Стиснувшего Зубы", а совсем уж древнего ярла из старой саги.
  -- Проклятый языкомол.
   Арни стал собираться, потому что Рагнар заявил, что время не терпит. Оно и правда не терпело. Ловкач почистил оружие шкуркой печеночной крысы, которая одна позволяет сделать это очень быстро, водрузил на голову шишак и для поднятия духа побренчал марками Бьяртмара.
   Мертвым воинам - предмету будущих сделок - было приказано спрятаться в чаще леса в полуполете стрелы от костра.
  -- Ну, я иду, - объявил Арни. - Ты знаешь, Рагни, - в голосе его вдруг прозвучали нотки беспокойства, - мне кажется, мертвецы морского ярла не очень-то хотят, чтобы их продавали! Как бы они не учинили подлость и не лишили нас наших денег, как бы не сбежали... Я прошу тебя - будь настороже! Присматривай за ними, раскрыв и глаза и уши...
   Рагнар только вздохнул.
   Наконец Арни все-таки ушел.
   Рагнар проводил его взглядом, повернулся, подбросил дров, привалил два мешка - свой и Ловкача - к подножию толстой ели, на них положил рунное блюдо и сел сверху, удобно опершись спиной о ствол могучего дерева и вытянув ноги к огню. Так меньше чувствовалась сырость. Секиру он положил на колени, шишак сдвинул пониже, скрестил руки на груди и стал развлекать себя размышлениями о деньгах, об удачном исходе предприятия и о том, что можно будет на эти деньги купить. Не то, чтобы Рагнар изменил своей натуре, но последние события показали, что обмен смерти на жизнь - а серебряные марки, вне всякого сомнения, были жизнью - не исключен, более того, он возможен, и в свете этого факта мысли потомка ярла Лесной Собаки потекли как-то веселее. Нет, сказать, что Рагнар после сделки с берсерком Ветром Локи стал безудержным оптимистом - это все-таки погрешить против истины, но в его характере явно наметилась перемена! Сделка доказывала, что, хотя темные силы и правят бал в этом мире, всяко вертя человеком по своему разумению, но все ж умный муж имеет шансы одержать над ними победу - если будет осторожен и настойчив! Рагнар вспомнил свой спор с Арни в самом начале авантюры, когда Ловкач заявился к нему на хутор, и подумал, что тот, может быть, не так уж неправ! Не так уж плохо посетить блестящие столицы, страны юга и запада, особенно если в кошеле звенят марки! И - чем Локи не шутит - снова заработать. А там...
   Катая и поворачивая такие и им подобные раздумья, Рагнар не заметил, как задремал. А когда выскочил из дремы, то с сильным раздражением понял, что кто-то во всю прыть несется в сторону поляны с криком и звоном.
   Может задремать человек; тот, кому боги поручили этому человеку досаждать, не спит никогда.
   Пробормотав ругательство, Рагнар вскочил. С секирой в одной руке и магической тарелкой годи в другой, он приготовился отражать нападение. Настрой его был настроем серьезного человека, в одночасье пережившего крушение мечты по вине какого-то вздорного идиота. А о решимости его можем сказать то, что пленных он решил не брать.
   Рагнар взмахнул руническим блюдом.
  -- Ко мне, синелицые! - приказал он.
   В этот момент из леса на Рагнара выскочил растрепанный человек в шлеме набекрень. Незнакомец, как видно, ужаленный десятком шершней сразу, принялся кругами носиться вокруг кострища с такой скоростью, что Рагнар никак не мог по нему попасть. При этом пришелец непрестанно и громко бранился. Наконец, скорость его движения несколько замедлилась, и Рагнар с удивлением понял, что это Ловкач.
  -- Рагни, поднимай войско! - завопил Ловкач. После этого он схватился за голову. - Ну что ты стоишь, что ты стоишь! - Арни стал от нетерпения подскакивать на месте и сделался похож на бурнобесноватого.
  -- Объясни, что случилось! - потребовал Рагнар.
  -- Некогда слова по ветру метать! - завизжал Арни. - Потому что сейчас сюда припрется все взрослое население Бьерберга в полном вооружении! И еще взбесившийся Ветер Локи впридачу!..
   О том, что стряслось на рынке Бьерберга, Ловкач метал слова несколько позже. Но мы, пользуясь правом, данным скальдам богами, и чтобы не томить честного читателя, поведаем сейчас.
   Две мили расстояния до Бьерберга Арни одолел так быстро, что не успел еще Рагнар погрузиться в сонные грезы. Ловкач был полон бурливой энергии. Планы толклись в его голове, как воины перед престолом Одина после десанта в Нормандии. Общий ход мыслей был примерно схож с построениями Рагнара, только фантазии были более завидущие, а планы будущих завоеваний - размашистее и шире. Додумавшись до того, что, может быть, и преждевременно продавать вооруженных умертвий, а стоит подождать, - ведь кто знает, сколько власти, а с ней и золота можно отбить у судьбы, умело используя дружину Сигурда как боевую единицу, а не как торговую... Дойдя в дерзновенных помыслах уже и до этого, Арни вкатился на рынок Бьерберга.
   А надо сказать, что Арни любил и умел торговаться. Он обожал рынки, ярмарки, торжища, то есть все те места, где происходит обмен медных, серебряных и золотых кусков металла на различные интересные, полезные или не очень штуки, вещи и предметы. И быть ему купцом, если бы не одно обстоятельство. А вернее, два. Во-первых, как уже говорилось, Арни был маленького роста, а во-вторых, - всем известно, что отнятое в бою и полученное в качестве военного приза, то есть, фактически, задаром, гораздо соблазнительнее и ценнее, чем купленное за свои кровные! Поэтому Арни охотнее продавал награбленное, чем покупал его.
   Очутившись на рынке, он, тем не менее, немедленно почувствовал себя в своей стихии. У Арни с собой были марки Бьяртмара Бешеного, а чтобы Арни попал на рынок, будучи при деньгах, - такое случалось далеко не всегда. И тут как раз ему на глаза попался оружейный прилавок с выложенными на продажу мечами. Арни на некоторое время забыл о цели своего визита и принялся копаться в клинках, поминутно бренча монетами в кошельке - уж больно этот звук ему нравился.
   Дело было в том, что Ловкач давно уж хотел поменять свою старую секиру на меч. Будучи мастером топора, Арни все же признавал, что меч гораздо удобнее. Однако случая все как-то не представлялось: то не было денег, то - стоящего клинка. Здесь же, у бьербергского купца, Арни неожиданно попалось сразу два соблазнительных варианта: добротный трофейный франкский, по словам торговца, меч и еще арабская сабля из Испании. Идея сабли захватила Ловкача: он рубал ей воздух и прислушивался к звуку, гнул в колесо, попытался даже для пробы разок-другой ткнуть в торговца, но тот оказался вертким живцом, и шутка не удалась.
   Арни довольно расхохотался, и, взвешивая в одной руке саблю, а в другой меч, уже хотел начать торговлю по всем правилам искусства, как вдруг случилось нечто.
   На рынок явился Бьяртмар Бешеный. И явился он не один.
   С криками "вы мне заплатите за все" он ввалился на рынок в окружении мертвецов, с кнутом в руке. По подбородку его стекала пена, а глаза были совершенно белыми - берсерк пребывал в исступлении, в котором, как знал Арни, становился очень опасен.
  -- О-о... - тихо сказал Арни, кладя саблю на прилавок и берясь за свой родной топор: старый друг лучше новых двух. - К нам пожаловал незваный гость!.. какой-то он нынче бешеный!..
   Но, однако, Арни не полез на рожон. По понятным соображениям он не горел желанием быть узнанным берсерком, и потому быстро отбежал в сторону, спрятавшись за углом гончарной мастерской, откуда принялся наблюдать за событиями. Он еще не решил, как ему поступить, и помнил мудрость, гласящую: "Если не знаешь, что делать, не делай ничего". Место оказалось удачным: большая часть рынка отлично просматривалась.
   Тем временем Бьяртмар Бешеный продолжал размахивать мечом и орать без передышки. Арни отметил, что живых воинов в отряде берсерка больше нет: по видимости, его рабы, не вынеся соседства с мертвецами, бросили господина и разбежались.
   На рынке начался тарарам и неразбериха. Бьяртмар опрокинул два ближайших к нему лотка и разбил ткацкий станок. Но, конечно, каким бы он ни был берсерком, а не выстоять ему против целого города, если бы не мертвецы.
   Торговцы побросали товары и схватились за оружие, но вид мертвых воинов Сигурда оказывал завораживающее действие. Бьербергцы сбились в толпу и стали отступать к пристани и кораблям, которых в настоящий момент у причала стояло два. Кто-то побежал за херсиром. Бьяртмар напирал.
   Как догадался Арни, он был особенно зол из-за бегства рабов и пылал жаждой возместить убытки. Кроме того, он запомнил идею, подсказанную ему Ловкачом и воспользовался ей, теперь выдавая себя за сборщика торговой дани ярла Хакона. Арни понял, что недооценил берсерка.
  -- Нет, что удумал, козлина, а? - сквозь зубы прошептал он.
  -- А платить кто будет, Тор? - тем временем надсаживался Бьяртмар. - Учтите, вы, жилы, хорьки вы жадные: вы у господина ярла уже вот где сидите! - берсерк потыкал себя в бок с правой стороны, туда, где, по идее, у нормального человека должна находиться печень.
   "Что жилы, это верно", - согласился про себя Арни.
   Услыхав богохульство, бьербергцы зароптали. Вперед выступил здоровенный бонд, на целую голову выше Бьяртмара.
  -- Мы знаем, что правитель Хакон - могучий ярл, - медленно выговорил он, и Арни увидел, что доброй половины зубов у него не хватает - переговорщик заметно шепелявил. - Мы знаем и уважаем его за то, что он вдобавок сильный колдун. Но не до такой же степени! - парламентер возмущенно пальцем ткнул в сторону довольно-таки страшных черных лиц воинов Сигурда III, маячивших за спиной у Бьяртмара. - И вообще, - закончил беззубый, - что это за нововведения! Мы господину ярлу верноподданны, но чтобы третий раз за год дань собирать - такого, я думаю, даже и в самом Хладире не стерпят. Короче, на это мы несогласные.
   Берсерк злобно усмехнулся.
  -- Дела ярла и его резоны вас не касаются, - сказал он. - Он сам решает, кого за данью присылать, мертвых или живых. И сколько раз ее взимать. И слыхали, небось, поговорку: скупой платит трижды... Поэтому по марке с прилавка платить должны! - и, чтобы подкрепить свои слова, берсерк рубанул мечом медвежью шкуру, висевшую на распялке.
   Заслышав про марку с торгового места, бьербергцы буквально озверели и сделались почти не хуже Бешеного. Арни даже несколько мгновений казалось, что они пересилят свой страх мертвецов, бросятся на Бьяртмара и порвут его в лоскутья, как тот недавно порвал их пряжу.
   "Ну, посмотрим теперь, кто жаднее", - хладнокровно подумал Ловкач.
   Но тут на рынке появился херсир. Херсир оказался человеком не только умным, но с самообладанием и осторожным. (Что только делало ему честь). Для начала он задал беснующемуся берсерку несколько вопросов, касавшихся ярла Хакона, и Бьяртмар на них ответить не сумел.
  -- Ребята, - сказал херсир, - этот, с позволения сказать, человек, - я не знаю, кто он там есть на самом деле, - а только он никакой не сборщик дани ярла Хакона.
   Толпа зарычала, изготавливаясь все-таки порвать Бьяртмара с его мертвецами.
  -- Стоять! - поднял руку херсир. - Мы должны избегать опрометчивых действий. Надо сперва выяснить, что это за колдун. А кроме того, я не позволю устраивать бойню и разгром на моем рынке.
  -- Молодец! - прошептал Арни. Он, как понимает проницательный читатель, в разгроме рынка был заинтересован не больше херсира.
   Однако, к сожалению, умелые и хитрые действия херсира ни к чему не привели. Человек предполагает, а боги поступают, как им вздумается.
   Бьяртмар искал, на ком бы сорвать зло, и, конечно же, нашел. Обнаружилось что один из торгующих, в отличие от остальных, не покинул своего торгового места. В суматохе это не сразу заметили. Смельчаком оказался довольно-таки древний седовласый дед, который, судя по всему, плохо видел и слышал. Непоятно, как он вобще был способен считать деньги. Но, тем не менее, факт оставался фактом. Дедушка продавал какие-то горшки, из-за которых его почти не было видно, поэтому-то Бьяртмар поначалу и не смог его увидеть. Но с развитием заварухи до старика, наконец, дошло, что на рынке творится что-то неладное. Он высунулся из-за своих горшков и принялся костерить Бьяртмара, всячески над ним издеваясь, а заодно отпуская нелестные замечания по поводу смелости всех остальных жителей города с херсиром во главе - дед, похоже, из-за своей слепоты не видел, с кем именно пришел Бьяртмар.
   А берсерку только того и надо было.
   Он подскочил к деду, из-за горшков грозящему ему тощим желтым кулаком.
  -- Вот ты и попался, старый пердун, - злорадно воскликнул берсерк, - будешь теперь платить мне не одну марку, а две!
  -- Что-о?? - взвизгнул старик. - Чтобы я какому-то молокососу подчинялся - это скорее настанут сумерки богов! Скорее ты, сынок, вот что сделаешь: залезешь ко мне под прилавок, - а я буду стоять!.. -- И дед в двух словах объяснил, что должен будет сделать Бьяртмар.
   На губах у берсерка показалась пена. Он рубанул по горшкам, но дедушка успел быстро присесть под тот же прилавок, и Бьтмар разрубил только горшки. Невредимый дедушка с хихиканьем вылез из-под прилавка и показал берсерку непристойный жест.
  -- Ко мне! - захрипел Бьяртмар и стал натравливать мертвых воинов на непокорного деда.
   "Странно, как же они его слушаются, - подумал Арни, - если блюдо осталось у Рагни?"
  -- Приказываю разорвать пердуна на части! - выкрикнул Бьяртмар, указывая мертвецам на старика.
   Тут, наконец, скорее всего - по запаху, дедушка понял, с кем он имеет дело. Его нижняя челюсть отвисла, и он застыл с выпученными глазами, не в силах оторвать взгляда от Бьяртмара и его воинов - живые мертвецы обладали странной и страшной притягательной силой.
   Один из мертвых воинов как бы нехотя протянул свои крючкообразные пальцы к деду. В этот момент старик вроде проснулся. Глаза его выпучились еще больше, он громко заголосил дребезжащим козлетоном, а потом крикнул что-то вроде:
  -- Ты ли это, Бьорни, брат??!
   Мертвец немедленно отдернул руки от старика, и Арни готов был поклясться, что он вглядывается в лицо деда. Дед же тем временем завопил, обращаясь уже к Бьяртмару:
  -- Ах ты мерзавец, дерьмо цверга! Ты моего брата превратил в живого мертвеца?? Ведь это мой младший брат, уж двадцать пять лет как пропавший. Будь ты проклят, грязный, вонючий чародей!!
  -- Ха, - прошептал Арни, наблюдая за сценой, - они, оказывается, еще и родственнички. Чего только не бывает на свете!
   Тем временем мертвецы убрали руки от деда. Тот, кого старик назвал Бьорни, оттолкнул остальных и что-то коротко им сказал. Воины Сигурда отошли назад и остановились, сложив руки на груди.
   Бьяртмар, окруженный умертвиями, принялся плескаться через край.
  -- Ах, неповиновение?? - крикнул он, потом завизжал что-то совсем уже неразличимое, только пена клоками летела с губ.
   Арни понял, что сейчас должно что-то случиться. И точно.
  -- Идиот, - прошептал он.
   Бьяртмар вытащил откудато-то кнут и принялся охаживать умертвий. Надо ли говорить, что у гордых воинов Сигурда это вызвало озлобление. Все последующее случилось очень быстро.
   По двое мертвецов повисли на руках и ногах берсерка с каждой стороны, обездвижив его.
  -- Что и говорить, здоров, бродяга, - пробормотал Арни.
   Но завидовать здоровью берсерка уже не стоило. Мертвецы держали его в тисках, а Бьорни неторопливо подошел и трижды укусил трепещущего Бьяртмара в лоб, живот и сердце.
   Арни только крякнул. Толпа застыла.
   Совершив экзекуцию, мертвецы расступились, образовав широкий темный полукруг, как будто хотели убедиться, что все видят, как наказан берсерк.
   Тот опустился на колени. Кровь текла у него из раны на лбу, стекала по носу и капала на доски мостовой. Глаза его закатились, но он был еще жив. Наступила тишина - толпа замолчала. Люди, затаив дыханье, следили за метаморфозой навечно проклятого отныне берсерка.
  -- Рагни, Рагни, - пробормотал Арни, - ты был прав...
   Наконец, потеряв равновесие, берсерк рухнул на мостовую ничком, как колода, которую опрокинули, и забился в конвульсиях. Похоже было, что ему наступает конец.
  -- Вот, Бьяртмар, а ведь говорили тебе, что нельзя быть таким ненасытным, не знающим удержу уродом, - прокомментировал Арни финальную стадию агонии берсерка.
   Тот дернулся в последний раз всем телом и затих. Дедушка, из-за которого все началось, - имя его до нас не дошло, - так и торчал за своим прилавком с вытянутой, указующей на злополучного Бьяртмара рукой с суставчатым указательным пальцем.
   "А ведь и вправду похожи", - вдруг подумал Арни, поглядев по очереди на старика и на того, кого старик назвал Бьорни.
   Толпа загомонила.
  -- Тихо! - сказал херсир. - Или вы хотите, чтобы с вами случилось то же самое? С мертвецами не шутят!
   "Это он горячие головы остужает", - понял Арни.
   Херсир приказал построиться и послал за длинными копьями. Но Арни отметил, что в решительном взгляде его все-таки мелькает сомнение. По-видимому, он все еще не определил твердо, что делать. Ведь не каждый день с таким сталкиваешься!
   Воины Сигурда тоже выстроились угрюмым клином, перед острием которого лежал убитый берсерк. Двенадцать мертвецов против всего города - никаких шансов у них, знамо, не было, подумал Ловкач, их просто разломают, раздерут в тряпки, и очень быстро, но ведь и бьергберцы тоже понесут потери! Этого, похоже, и боялся херсир, и Арни его прекрасно понимал.
   Наступило затишье, временное и краткое, как полагал Ловкач. Стояла толпа, сдерживаемая предводителем. Стояли мертвецы. Застыл старик, укрепившийся за горшками, как за стенами крепости. Губы его шевелились.
   Арни примерно понимал план херсира. С помощью длинных копий, не рискуя своими бойцами, херсир решил вытеснить мертвецов за городской частокол. А там уже у него появлялась гораздо большая свобода действия.
  -- Посмотрим, как у него это получится, - сказал про себя Арни. Несмотря на то, что он совершенно не был заинтересован в этой битве между смертью и жизнью, его охватил зрительский азарт. В какой-то миг он даже пожалел, что рядом нет никого, с кем можно было бы побиться об заклад, поставить на тот или иной исход. Дело в том, что Арни уж больно удачно выбрал место для того, чтобы спрятаться: в закутке его пока так никто и не заметил. Оставалось общаться самому с собой.
  -- Ага, а вот и копья, - произнес он.
   Но бьербергцы не успели со своими копьями самую малость - случилось то, чего не ждали. Убитый берсерк Бьяртмар Ветер Спящего Локи поднялся.
   Арни протер глаза. Но нет, все было: Бьяртмар вновь стоял во главе клина мертвецов Сигурда в странной позе, чуть согнувшись, оттопырив назад локти и выгнув шею, так, что лицо его было задрано к небу. Глаза его были крепко закрыты. А затем берсерк открыл пасть и завыл самым что ни на есть жутким образом. Даже Арни почувствовал мурашки вдоль хребта! Что говорить про непривычных к воскресающим покойникам бьергберцев.
  -- Ну, лапландский песец!.. - сказал Ловкач.
   Сразу же вслед за этим на рынке начался тот самый погром, которого так опасался херсир.
   Мертвый берсерк, как оказалось, мало чем отличался от Бьяртмара живого. Для начала он выворотил водруженный посреди рынка большой камень с какими-то административными рунами, и метнул в толпу, которая расступилась, но все же недостаточно быстро. Раздался крик. Появились первые раненые, возможно - тяжело.
   Арни знал, какой страшной силой отличаются мертвецы, но на бьербергцев бросок произвел впечатление - ведь камень весил никак не меньше взрослого воина в полном доспехе!
   Затем в одной руке берсерка очутился меч, в другой - тяжелая секира. Он принялся крушить все вокруг себя. Из толпы в него метали короткие копья, ножи и топоры, но восставший Бьяртмар уворачивался с нечеловеческой ловкостью. Бьербергцы присмирели.
   "А интересно, живой он так смог бы?" - думал Арни. Только ему и еще херсиру из всех пока удавалось сохранять самообладание.
   Несколько раз берсерк подскакивал к толпе и скалился, но с помощью длинных копий его отгоняли. Все ж никто не решался вступить с ним в близкий бой, памятуя, к чему приводят укусы мертвяка. Видя это, воины Сигурда тоже распоясались, выплеснув наружу свою жажду разрушения. Вечная история: смерть рано или поздно обязательно разбивает все, что построено жизнью.
   На рынке началось совершенно уже невообразимое безобразие. Среди этого хаоса херсир ухитрился как-то построить самых сильных и крепких своих бойцов в строй, и, вооруженные длинными копьями, они стали теснить мертвецов с площади. Что было не так просто - те здорово разъярились. Так завел их непотребный, жестокий берсерк.
   Мертвецам, которые использовали прилавки в качестве тяжелых щитов, удалось успешно сдержать первый натиск бьербергцев. Тогда херсир отдал команду обойти воинов Сигурда с фланга. Арни догадался, что он не хотел брать их в кольцо, потому что не желал иметь дважды убиенных умертвий в черте города.
   Полетелы стрелы. Очень скоро все двенадцать мертвецов и бывший берсерк Бьяртмар были ими утыканы, да только толку чуть. Им это ни капли не повредило. Одному из воинов Сигурда, кажется, Бьорни, отрубили руку, и Арни наблюдал, как эта рука билась и извивалась на досках мостовой, все пытаясь дотянуться до обидчика, и вовсе не собиралась затихать.
   Тем временем к месту боя с умертвиями сбегались жители городка. Вокруг рынка становилось все многолюднее. Одиночество Арни закончилось: сзади кто-то хлопнул его по плечу.
  -- Что здесь за Хель творится, друг?? - услышал Арни, обернулся, и увидел изумленного соломенноволосого детину с маленькими детскими глазками, совершенно не подходящими к его огромной рыхлой физиономии. Детина держал в руке длинный китовый гарпун. А через палисад уже вовсю лезли другие бонды, и рабы, и маленькие дети, и даже какая-то девица в шлеме и с луком.
   Арни фыркнул. "Еще этого не хватало", - подумал он.
  -- Тихо! - цыкнул он. Он хотел без помех досмотреть, чем закончится сражение с Бьяртмаром и мертвецами.
   Куда там! Народ напирал. Ловкача толкнули в спину, и он, хочешь не хочешь, принужден был покинуть свое такое удобное во всех отношениях укрытие.
   Покинув укрытие, Арни оказался на рыночной площади и почти сразу же встретился взглядом с мертвым Бьяртмаром. Тот, конечно, немедленно узнал Ловкача, нехорошо осклабился, и, мелко семеня ступнями, довольно быстро побежал в его сторону. Арни перехватил топор и изготовился отбивать атаку.
   Потом уже он был вынужден признаться самому себе, что пережил несколько очень неприятных мгновений. Еще несколько часов назад Ловкач, не колеблясь, вступил в драку с Бьяртмаром и его рабами один против шести. Тогда это был хотя и бешеный, однако все же живой и предсказуемый Бьяртмар. Но даже такой смелый человек, как Арни Ловкач, почувствовал как тяжко, невыносимо то дыхание смерти, что несло с собой приближающееся к нему существо.
   Вдруг что-то неуловимо изменилось. Не добежав до Арни десятка шагов, мертвяк изменил направление движения. Показав Арни утыканный стрелами бок, он вильнул в сторону и стремглав помчался прочь с рыночной площади. Вслед за ним то же самое проделали остальные двенадцать умертвий Сигурда. Никто из них так и не успел серьезно пострадать, если не считать отрубленной руки; стрелы не считаются. Арни уронил руки.
   "Я слышал, - успел подумать он, - что зверей-оборотней можно поразить стрелой с серебряным наконечником; возможно, что и мертвецов тоже. И даже, кажется, у Рагни где-то была парочка таких, даденых помощником годи Белой Селедки - хотя я что-то сомневаюсь в том, что это действительно серебро. Но чтобы в Бьерберге, городе экономов, на это пошли, - навряд ли... Скорее уж они...
   Ловкачу не дали додумать, что скорее сделали бы жители предостойного Бьерберга, лишь бы не тратить деньги на серебряные стрелы. Раздался рев. Через рыночную площадь текла толпа. Арни закружило и понесло. Он услышал, как херсир что-то кричит, надсаживаясь, но его уже никто не слушал...
   Толпа горела жаждой мести. Толпа преследовала умертвий и берсерка. Нет ничего доблестнее и слаще погони за разбитым и поверженным врагом. До тех пор, пока этот враг убегает.
   Первой жертвой толпы стал дедушка с горшками. Его прилавок опрокинул поток, товар обратился в черепки, а самого его бросило под каблуки сапог. Как-то все же он сумел отползти к стене одного из домов; пробегая мимо, Арни слышал, как тот стонет. Возможно, вскоре старику придется отправиться в Хель; но Арни был слишком занят, чтобы озабочиваться его судьбой.
   Позже Арни узнал, почему дружинники Сигурда так необъяснимо решили оставить поле боя. Об этом рассказал Рагнар. Кстати, неизвестно, послала ли Рагнара судьба, чтобы он оберегал Арни от бед (не зря же Ловкач именно его так упорно добивался себе в компаньоны), или у норн были еще какие-то резоны, неведомые смертным. Но, оказывается, как раз в ту минуту, когда Арни подвергся нападению мертвого берсерка, потомок Лесной Собаки почувствовал беспокойство в своей дреме, встрепенулся, вытащил блюдо и выбил по нему несколько тактов костяшками пальцев, после чего сразу же опять заснул. Почему он это сделал, он так и не смог объяснить.
   Мертвецы подчинялись приказам блюда, вернее, неодолимой силе руны Магнуса, нацарапанной на нем. Мертвецов притянуло колдовским знаком.
  
  

13. Херсир и его бабушка

  
   Арни был достаточно умен, чтобы начать выбираться из неуправляемой лавы, в которую он попал. Он стал потихоньку перемещаться из центра потока к его краю. За городским частоколом толпа растянулась, и Арни, наконец, вырвался на свободу.
   Он увидел, что берсерк и воины Сигурда довольно далеко оторвались от преследователей. У мертвецов была странная манера бегать: почти не поднимая колен, как бы на цыпочках, но зато очень быстро. Создавалось впечатление, что небольшой отряд воинов морского ярла темным облачком стелется над грешной землей, не касаясь ее...
   Очень скоро Ловкач уразумел, куда, собственно, мертвецы бегут. Он запустил обе руки под шишак и схватился за разом покрывшееся холодным потом свое редковолосое темечко. А следующее мгновенье уже понял, что и на переживание этого факта у него тоже нет времени: надо было спасать Рагнара. Арни побежал так, как никогда еще не бегал. Ему даже показалось, что, возможно, он сейчас взлетит. Ведь требовалось поспеть к месту их с Рагнаром стоянки хоть с каим-то отрывом, обойти мертвых дружинников, страшного Бьяртмара, да еще и постараться сделать так, чтобы тебя не заметили. Арни свернул с тракта, по которому двигалась погоня, кубарем скатился в овраг и поскакал через бурелом, как преследуемый волками олень.
   ... Когда зрение начала застить красная пелена, Арни узрел, наконец, знакомую поляну с кострищем. Уютный неторопливый Рагнар зачем-то поднял секиру над головой и изображал статую. Угли костра медленно мерцали. Рагнар все опускал и никак не мог опустить топор, как будто спал стоя. "Издевается, собака, нашел время для упражнений!" - в бешенстве подумал Арни. Он толкнул Рагнара в грудь. Тот величаво отплыл в сторону. Раздался звон. Арни куда-то швырнуло, он упал с высоты, а потом ехидно хихикающий маленький цверг проплыл у него по внутреннему пространству головы от уха до уха. Арни хватанул полной грудью жидкого огня, закричал от боли и обрел дар речи.
  -- Рагни, поднимай войско! - прохрипел он. - Ну что ты стоишь, как тень Волсунга! Рагни!!
  -- Объясни хоть, что что случилось, - важно протянул тот.
   Арни подумал, что сейчас с ума сойдет от злости.
  -- Я тебе разъясню, на том свете! - закричал он. - Бьяртмар взбесился!
  -- Эка невидаль, - спокойно выговорил Рагнар.
  -- Дубина, ты не понимаешь. Сейчас сюда на всех парусах несутся наши проданные Ветру Локи мертвяки, сам Ветер Локи, - я тебе клянусь, ты его таким еще не видел, - а в придачу маленький довесок - половина Бьерберга во главе с херсиром. Знаешь, что сейчас будет??
  -- Что? - взяв, наконец, в толк, что пахнет махаловом, Рагнар оживился. Его сонные глазки зажглись интересом.
  -- Прислушайся, слышишь топот?
   Рагнар повернул голову, наклонил большое ухо к земле.
  -- Ты прав, - очень серьезно сказал он через секунду. - Медлить нельзя. Эй, вы, твари из Хеля!
   Войско Сигурда было тут как тут.
  -- Молодец на молодце, - проворчал Рагни. - Сколько их? Бьербергцев этих? - обратился он уже к Арни.
  -- Да сущие пустяки, сотни две, - сказал тот, - не считая детей и рабов. Херсир их ведет, все упыханные - жуть. Там такое было! После расскажу.
  -- Две сотни - немалое число, - довольно хладнокровно заметил Рагнар. - Ну, что ж. Такой бой сделает нам честь. Ты готов к Вальгалле? - иногда потомок Лесной Собаки проявлял поразительную решимость, а уж фаталистом был всегда.
   Арни пожал плечами, что можно было понимать двояко.
  -- А раз так, - сказал на это Рагнар, - приготовимся. Ну, мертвые! - обратился он к воинам Сигурда, и строй сделал шаг вперед.
  -- Вот оно! - сказал Арни, извлекая топор.
   И сразу же после его слов на поляну, весь в пене, набежал подвывающий Ветер Локи. Рот его был разорван, шишак он потерял, жесткие черные волосы и борода стояли дыбом. Мертвый берсерк выскочил из чащи леса и принялся водить головой по сторонам, нюхая воздух. Веки его по-прежнему были накрепко закрыты.
  -- Да-а, - протянул Рагнар, который, несмотря на свою стойкость и флегму, был все же сильно ошарашен, - красен берсерк после свалки... Кто это его так?
   Заслышав эти слова, Бьяртмар прыгнул на Рагнара прямо с места, пролетев по воздуху добрых две дюжины локтей. Арни уверял, что спасло потомка ярла Лесной собаки только исключительное везение: равняться с мертвецом в силе и ловкости невозможно. Берсерк просто пролетел над упавшим ничком и покатившимся Рагни и с силой врезался в строй ратников Сигурда, проломив его. Но он не собирался успокаиваться.
   Еще не успел Рагнар подняться, как берсерк прыгнул снова, и тут бы земная служба потомка ярлов и закончилась, если бы он, по очень своевременному наитию, не повернул в сторону нападения колдовскую тарелку.
   Руна страшного хозяина многих нечеловеческих существ была открыта и вновь оказала неизменное действие. Бьяртмара отбросило назад, он кубарем покатился по земле и ударился головой о ствол дерева. Послышался жутковатый звук с силой трущихся друг о друга зубов.
  -- Будешь знать, придурок, - с жестоким выражением проговорил Длинноухий, поворачивая тарелку так и сяк и заставляя берсерка корчиться от боли.
  -- Однако! - сказал Арни.
  -- А ну, пошел в строй! - жестко приказал Рагнар, и берсерк, как побитый пес, на животе пополз к остальным умертвиям, где и был принят с распростертыми объятьями.
  -- А вот и вторая порция, - сообщил Арни.
   Раздался мерный топот, и на поляну ввалились двенадцать мертвецов, принимавших участие в битве при рынке. Бьяртмар настолько же опередил их, насколько Ловкач опередил мертвого Бешеного: все-таки Ловкачу было, чем гордиться. Мертвецы вихрем пронеслись через поляну, разметав кострище, и благополучно влились в воинство Сигурда III.
  -- Ну, а теперича держись, - сказал Арни.
   Третья порция не заставила себя ждать: уже ясно различалось приближение большого числа людей. Самые быстрые и самые разгоряченные высунули раскрасневшиеся физиономии из кустов, а потом с гиканьем выпрыгнули было на поляну, надеясь первыми порубить врагов и заграбастать славу. Не вышло: Рагнар привел в движение свою рать, и ошарашенные таким количеством умертвий быстроходы откатились к основным силам. Но все же скоро поляна была полностью окружена. Рагнар построил воинов в круг, поставив Бьяртмара, которым ничуть не дорожил, на самом опасном участке. Сам он встал спиной к спине с Арни, как в былые времена. Ловкач вибрировал от возбуждения. Потомок Лесной Собаки был бледен, но спокоен.
  -- Чего ждем-то, рагнарёка али все же сумерек богов? - зло спросил он.
  -- Херсира, - обиженно прогудел кто-то из толпы. - И не думай, проклятый колдун, что мы тебя испугались!
   Херсир не был очень уж молодым человеком. Он был существенно старше Ловкача. Поэтому, конечно, не мог бегать так быстро.
   Наконец он прибыл.
   Прибыл херсир со своим отрядом из полусотни бойцов, вооруженных длинными копьями. Он не был расположен к шуткам - побоище на рынке с человеческими жертвами сильно его раздосадовало. Погибшие были уважаемыми людьми, принесшими городу много пользы. Но самым непростительным было то, что сгорела кузница, - кто-то пробегая мимо, швырнул внутрь горящий факел. Херсир задержался еще и потому, что тушил пожар, борясь за сохранение рынка и города, большинство построек в котором были деревянными.
   Так что херсир находился в весьма раздраженном расположении духа. Его отряд раздвинул толпу. Херсир приказал спорящим бьербергцам умолкнуть (спорили в основном о том, какой казни предать чародеев. Вариантов предлагалось достаточно, правда, приступить к исполнению пока никто не решался).
   Херсир заговорил.
  -- Колдуны, напавшие на городской рынок, заслуживают сурового наказания, - сказал он. - Беды, нанесенные ими, неисчислимы. Погибли свободные граждане, уничтожены товары, сожжена кузня, принадлежавшая херсиру. - Херсир сделал паузу, чтобы все как следует осознали тяжесть сотворенного колдунами разорения.
  -- Да это кто-то из ваших факел кинул, я видел! - возмущенно крикнул Ловкач. - Наверняка в отместку! Не все тебя любят, херсир!.. Нечего валить с больной головы на здоровую.
  -- А кто именно? - навострил уши херсир.
  -- Ну, я точно не скажу - там много людишек было, - отвечал Арни. - Какой-то пегий с бородой. Кажется.
   Рагнар вздохнул. Среди окружившего поляну народа не меньше половины были пегими и бородатыми. В том числе и сам херсир.
   Херсир разочарованно поглядел на Арни, покачал головой, как бы говоря: что же ты так, сынок. Он прокашлялся и продолжил:
  -- Чародей заговаривает нам зубы. Он хочет уйти от заслуженной мести. Значит, он боится, это славно...
  -- А может, он сам и поджег? - прошептал Рагнар. - Воспользовался случаем. А теперь на нас сваливает?
  -- Сие только боги знают, - тихо отвечал Арни, - но для нас с тобой это не тот вопрос, что имеет первостепенную важность... Все равно ведь херсир не признается.
  -- Да, скорее он заставит признаться нас, - сказал Рагни, - и боюсь, что у него к этому имеются и силы, и средства.
  -- Будем бороться, - пробормотал Арни, - на то человеку ум даден.
  -- Эй, вы, колдуны! - крикнул кто-то из толпы. - Молчать, когда вас допрашивает предводитель!
  -- Это ты правильно говоришь, Трюггви, - согласился херсир, - убить каждый дурак может. А допрашивать умеючи надобно.
   От похвалы херсира Трюггви покраснел и смутился. Странно было видеть этот нежный девичий румянец на его большом, с рублеными чертами и, если уж говорить правду, - довольно-таки уродливом лице. Арни узнал его. Трюггви был тем самымй шепелявым гигантом, что в самом начале пытался вести переговоры с живым тогда еще берсерком Бешеным.
   "Если все они такого же крупного ума, - а по всему видать, что это так, - то дело навоз, - подумал Арни. - Одна надежда на херсира. Он, вроде, похож на человека, у которого в котелке хоть что-то имеется". (Как мы знаем, Ловкач был высокого мнения о собственном ларе с мыслями, что не поставил бы рядом с собой ярла Хакона Могучего, - только на полступеньки ниже).
  -- Чародеи! - сказал херсир. - Во-первых, вы должны выдать зачинщика.
  -- Которого? - быстро переспросил Арни. - Этого, с бельмами? - он ткнул большим пальцем в сторону мертвого берсерка. - Да с удовольствием! Он нам самим надоел хуже финской бани!
  -- Только предупреждаю, он кусается, - сказал Рагнар. - Я его и так еле держу.
   Бьяртмар запрокинул голову и завыл. Из-за разорванного горла вой его выходил клокочущим и настолько нехорошим, что бьербергцы попятились. Опытные бойцы херсира перехватили древки копий и выдвинули их вперед еще на целый локоть. Сам херсир надвинул маску шлема на лицо.
  -- Ладно, пусть пока стоит, где стоял, - милостиво разрешил он. - Все равно никуда не денется.
  -- Как скажешь, предводитель, - кротко сказал Арни.
  -- Не слишком зубоскаль, колдун! Твоя жизнь висит на волоске. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
   Арни глубоко вздохнул. Раз херсир заговорил об оправдании, значит, первый натиск они с Рагнаром выдержали: их не порвут в кровавые ошметки прямо сейчас. Херсир был склонен к переговорам. "Значит, поиграем еще, - воспрянул Ловкач. - Посмотрим, у кого зернь крупнее..."
  -- Ты, херсир, умен, - начал он. - Но знай, что мертвяки эти не наши. Их нам одолжила хозяйка Хеля. - Ловкач повторял выдумку, которой уже попотчевал Бьяртмара. "Я знаю, это неоригинально, но если один раз сработало, то почему бы ей не сработать и во второй?" - подумал он. Арни считал, что незачем без излишней необходимости кипятить мозговой сок.
  -- Что ты хочешь этим сказать? - спросил херсир.
  -- Да то. Хошь видеть гостьей в своем городке хозяйку Хеля, дочь самого Локи?
   Показалось ли Арни, освещение ли изменилось, - кто-то взмахнул факелом, - но только херсир чуть побледнел.
  -- Я понимаю тебя, ведун, - сказал он. - Ты хочешь сказать, что Нифльхель рассердится на нас и будет мстить?
  -- Я же говорил, что ты умный человек, предводитель, - молвил Арни.
  -- А только кто поручтся, что ты не заплетаешь?
  -- Единственно хозяйка Хеля, - сказал Ловкач. - Позвать? - блефовал он, конечно, страшно.
   Рагнар как бы в унисон словам Арни покрутил блюдом, мертвецы шевельнулись и вздохнули. По поляне распространился запах смерти.
   Повисла пауза.
  -- Не сейчас, - наконец, медленно произнес херсир, потирая лоб. - В это время суток она обычно занята, незачем беспокоить ее по пустякам.
   "А он умеет владеть собой, - подумал Арни с некоторым уважением. - Однако, кажется, наша взяла".
   Но заключение было сделано рано. Херсир не собирался так просто сдаваться, иначе он не был бы херсиром. Он нанес ответный удар.
  -- Мы можем поступить иначе, - сказал он. - Мы отправим вас с этими, - херсир махнул мечом, указывая на умертвий, - к ней. Пусть хозяйка и решает, что ее, а что - нет! - херсир позволил себе небольшой смешок. Похоже, что он быстро оправился от угрозы Арни.
  -- А как вы это сделаете? - спросил Арни.
  -- А ты посоветуй, - предложил херсир. - Я лично думаю вас всех закопать в землю, но тут некоторые, - предводитель мотнул головой, указывая куда-то назад, - считают, что огонь лучше. Предлагают завалить вас вязанками и пусть пламя доставит всех в Хель кратчайшим путем. Оно быстрее выйдет.
   Арни нахмурился.
  -- Но хозяйка Хеля... - начал он.
  -- Ничего, - перебил его херсир. - Мы этих мертвых хозяйки и пальцем не тронем, а копья не дадут им убежать. А коли они сами себя повредят - то это уже на вашей, колдуны, совести: вы не смогли уберечь в целости добро хозяйки... Рабы выкопают большую яму, и вы все туда сойдете. Что скажешь?
   Толпа одобрительно загудела: идея понравилась.
   Настала очередь Арни бледнеть. Херсир оказался достойным противником.
  -- Гм, - сказал Ловкач, изо всех сил делая хорошую мину, - ты, херсир, рассуждаешь, как человек, облеченный властью. А только помни: эти мертвяки с зубами; хозяйка Хеля снабдила их силой. Да ты и сам видел на рынке...
   Толпа зашумела.
  -- Поугрожай еще, свинья! - крикнул кто-то.
  -- Отрезать ему уши!
  -- Убейте пастуха - бараны разбегутся, - очень тихо пробормотал Рагнар.
  -- Молчать! - сказал херсир. - Пусть колдун договаривает.
  -- Так вот, - продолжил Арни, улыбаясь нехорошею улыбкой: в этот момент он очень чувствовал дыхание смерти, - как бы ты не храбрился, предводитель, только копья твои - не крепостная стена, хотя и стену тоже можно взломать! Кто-нибудь из мертвых обязательно прорвется, перегрызет глотки нескольким твоим людям, и те тоже превратятся в умертвий. И что скажет господин правитель ярл Хакон, если половина его славного города Бьерберга станет населена живыми мертвецами...
  -- Вот нашелся еще один человек ярла, - фыркнул херсир. - Один уже был, вон скалится... А опасность, о которой ты балакаешь, мы предусмотрели. У нашей вёльвы есть противоядие от укусов нечисти.
  -- А, вот что за старуха с горшком тут лазает, - язвительно сказал Арни, - я-то думаю, что такое... А ты уверен, херсир, что ее зелье поможет? Подумай!
  -- Уверен, - твердо заявил херсир, выпятив челюсть. - Во-первых, вёльва обучалась у нойд в Лапландии...
   Арни сделал вид, что презрительно усмехается, хотя на самом деле заявление ему не понравилось.
  -- А во-вторых, у нас до вас уже был случай. Последнее время всякая пакость плодится, как лосось. Икру, что ли, мечет? - задал херсир риторический вопрос. - Одного нашего укусил оборотень. Все знают, что укушенный оборотнем человек превращается в оборотня, так ведь?
  -- Смотря какой оборотень, а какой человек, - сумрачно сказал Рагнар. - Бывает, что укушенный оборотень обращается в человека. Это кто оборотистей...
   Херсир подозрительно посмотрел на Рагнара.
  -- А вы кой-чего понимаете в ведовстве, - вынужден был признать он. - Но тот оборотень был очень большой. А Гисли маленький. Казалось, что судьба его предрешена... Кстати, где он? - херсир обратился к толпе. - Пусть покажется! - приказал он.
   В толпе произошло шевеление, раздался неразборчивый ропот. Наконец, вылез все тот же шепелявый Трюггви. Он переминался с ноги на ногу, огромными ручищами тискал древко дрота, в общем - не знал, как начать.
  -- Трюггви, ты в каждом бурдюке пробка? - спросил херсир. - Или ты думаешь, что ты - Гисли?
  -- Это, предводитель, - прогудел Трюггви, - не серчай... Тут, этого... Короче, как начал на рынке мертвяк камни метать... Будь он неладен... - Трюггви замолк и уставился на херсира.
  -- Ну? - притопнул тот.
  -- Задавило его. Этого, как его. Гисли. Совсем... Он же маленький, - Трюггви вздохнул.
  -- Драконье дупло! - воскликнул херсир. - Не уберегли, бездельники. Я-то хотел его чародеям показать. Тело где?
  -- Да там, - сказал Трюггви, - там много тел...
  -- Мне много не надо, мне одного достаточно, - сварливо сказал херсир, - у него там шрам от горла до пупка. Память об оборотне, что кишки ему с духом вместе выпустил... То есть он так думал, что выпустил, оборотень.
  -- Поздно уже, - промямлил Трюггви, - я ж говорю, раздавило его, с кишками и со шрамом его знаменитым вместе...
  -- Иди отсюда, Трюггви, - устало махнул рукой херсир.
   Обиженный Трюггви удалился.
  -- Жаль, жаль, - сказал херсир, поворачиваясь к Арни, - что из-за нерасторопливости этого олуха Гисли я не могу показать тебе, колдун, след работы оборотня. Гисли хоть и маленький, а такой увалень. Да примут его душу асы. - Херсир помолчал. - Но я тебе, ведун, клянусь богами, - люди свидетели, - укус был что надо.
  -- И? - переспросил Арни, изображая недоверчивость. Он надеялся еще потянуть время.
  -- Герд, вёльва, помазала рану целебной дрянью и тоже укусила умирающего Гисли. И он не обратился в оборотня, а остался человеком! Надеюсь, им и помер, - закончил херсир.
  -- Так, так! - загудели на поляне.
  -- Оборотень-то кто был, - спросил Арни, - волк или медведь?
  -- Огромный кривой медведь с человечьими глазками, - сказал херсир.
   Арни пихнул локтем потомка Лесной Собаки.
  -- Наш марал везде нагадил, - буркнул тот. - Это Хельги, чтоб ему змеюка влезла. Житья от берсерков не стало. Надо Норвегию чистить.
  -- Вот, колдуны, - подвел итог херсир, - наше дело правое, ваше проигрышное.
   "Не тяни, что ль!" - подумал Арни, и спиной понял, что Рагнар испытывает то же чувство.
  -- Признаете вы это, ведуны? Раскайтесь, и смерть ваша будет легка! - сказал херсир.
  -- Как причина у конька! - радостно сострил снова вылезший откуда-то Трюггви. Он появлялся как личинка из коровьей лепешки, и, похоже, всегда был готов помочь мудрым советом или веселой шуткой.
  -- Или вам нужны еще какие-то доказательства? Но помните: сколько бы вы ни затягивали разбирательство, отвечать все равно придется! - угрожающе продолжил херсир, взмахнув рукой, - несколько картинно, как показалось Арни.
   "Нет, тут что-то не то, - подумал Ловкач. - Подозрительно много он болтает, этот херсир. Что-то он хочет. Но что?"
   Херсир, видя затруднения Арни, дал, наконец, понять, в чем дело.
  -- Мы, - сказал он, - хоть и знаем, чего хотим, и нечисти не боимся, а хозяйку Нифльхель уважаем и ссориться с ней не горазды. Жизнь к жизни, смерть - к смерти! Если раскаетесь, поклянетесь не творить зла и - главное - заплатите хорошую виру за убитых и искалеченных...
   "И за спаленную кузню, - понял Арни, - точно. Он знает, чего хочет! - Арни мысленно передразнил херсира. - Осел, как я сразу не догадался. Так я и думал, Бьерберг - это город, в котором живут щедрые, великодушные люди..."
  -- Уже раскаялись, - быстро сказал он.
  -- Ага, - сказал херсир. - Это хорошо. Тогда платите... - он поприкидывал, почесывая бороду.
   Народ заволновался. Это волнение закончилось тем, что не кто иной, как Трюггви, вышел вперед и сказал:
  -- А не слишком ли спешишь ты, херсир, прощать колдунам позор и разорение, а? Люди недовольны.
   Херсир прищурился на Трюггви.
  -- А не слишком ли ты много на себя взваливаешь, Трюггви? Смотри, надорвешься! - вполголоса процедил он.
   Но Трюггви не считал, что много. Он выпятил бочонкообразную грудь и насупился.
  -- Вот еще мудрован, - сказал Ловкач Рагнару, - на нашу голову. Если они подерутся между собой, то драка неизбежно на нас перекинется. Как бы его утихомирить?
   Трюггви же продолжал качать правду.
  -- Не все меряется марками, херсир, - изрек он. - Народ жаждет отмщения!
   Народ загудел.
   Херсир сузил зрачки и на секунду стал похож на дикого лесного кота. Трюггви попятился. Но херсир уже овладел собой. Его лицо приобрело обычное выражение.
  -- Ну погоди, Трюггви, мы с тобой после поговорим, - только и сказал он, так тихо, что услышали только Арни с Рагнаром, у которых сильно обострились все пять чувств из-за нахождения рядом с мертвецами. Херсир был умен, чтобы угрожать открыто, когда настроение толпы изменилось не в его пользу. Он понял, что уже допустил промах, так быстро и неприкрыто оценив кровь за деньги. Как бы бьербергцы ни славились бережливостью, но все же они не умели соображать так торовато, как тот, что находился на главном городском должностном посту.
  -- Поторопился ты, херсир, поторопился, - шептал Арни. - Виры-то на всех не хватит. - Арни принялся тихонько, стараясь, чтобы никто не заметил, пересчитывать монеты у себя в мошне.
   А херсир уже выкручивался, во всеуслышанье ломая начатую было политику.
  -- Я думаю, надо сделать Трюггви помощником херсира за острый ум и величину души, - провозгласил он, причем чувствительный Арни уловил в интонациях предводителя восхитительные оттенки.
   Трюггви напружился и даже как-то приподнялся на цыпочках.
  -- Даешь Трюггви в помощники! - крикнул кто-то из толпы.
  -- Не сейчас, - проворковал херсир. - Обсудим этот вопрос завтра, не будем отвлекаться. Решим сначала, что делать с нечистью.
  -- В огонь их! - заорали слева.
  -- Под землю их, под землю! И пусть она шевелится! - закричали справа.
   Тут к херсиру подошла ведьма Герд с горшком и что-то тихо сказала.
  -- Вёльва говорит, что сначала надобно выяснить, чего колдуны боятся больше, - провозгласил херсир.
   Над поляной пронесся ропот одобрения.
  -- Да у них там шайка, - сказал Рагнар. Арни же мучительно искал выхода, но пока не мог понять, что затевает хитроумный херсир.
   Херсир снова наклонил ухо к губам вельвы.
  -- Герд говорит, что лучший способ узнать слабые места колдунов - это выставить бойца. Во время боя часть ума ведунов перейдет к нему, и он узнает все, что нам требуется!
  -- Ловко загибает! - фыркнул Арни.
   Толпа взволновалась. Херсир еще немного посоветовался, глаза его блеснули.
  -- Вельва говорит, что самым лучшим бойцом для такой ситуации будет доблестный Трюггви, кандидат в помощники херсира. Он в одиночку сразится с колдунами и их полчищем, и тогда мы узнаем все слабости тех!
   Толпа пришла в сильное возбуждение.
  -- А если его убьют? - крикнул кто-то.
  -- Это ничего, - хмыкнул херсир. - Перед тем, как душа хороброго Трюггви отправится в Вальгаллу, она успеет передать Герд все, что узнала, а уж Герд уж расскажет это мне.
   Трюггви затрепетал.
  -- А? Трюггви, ты готов? - строго спросил херсир.
   Трюггви не был готов.
  -- Это слишком, предводитель! - заступился кто-то. - Ему не выстоять против такого числа!
   Трюггви благодарно оглянулся.
  -- Да, Трюггви не такой плохой малый, чтобы так с ним поступать! Херсир, посоветуйся еще с вельвой! - крикнули из бедноты.
   Трюггви стиснул свое копье огромными ручищами.
   Херсир молчал, потирая подбородок и поглядывая на Трюггви. Кажется, ему нравилось тянуть с ответом. А может, так оно и было.
  -- Ну что ж, будь по-вашему, - вдруг согласился он и принялся шептаться с ведьмой по новой.
  -- Вот жучина, - шепнул, в свою очередь, Арни, - он ведет двойную игру, смысла которой я не понимаю.
  -- Обнадеживает одно, - сказал в ответ потомок Лесной Собаки, - то, что это Бьерберг. А херсир, вне сомнения, самый жадный и дошлый человек из всех.
  -- Как раз это меня и беспокоит, - печально ответил Арни.
   Мертвый Бьяртмар всхрапнул и впился зубами в свой щит.
  -- Тихо, снулая! - цыкнул на него Рагни. Берсерк яростно вскинулся, ударил зубами о зубы, но с места сойти не мог - держал знак Магнуса.
  -- Есть еще одно решение, - объявил херсир. - Я встречусь с колдунами один, вы все отойдете. Герд даст мне волшебного зелья. Я постараюсь выведать у них секреты. Я, ваш предводитель, облеченный не только властью, но и честью, беру на себя это опасное дело заместо Трюггви...
   Толпа всколыхнулась. На этот раз вперед вышел ветеран из отряда херсира.
  -- Речь твоя смела и благородна, херсир, - сказал он. - А только, слышь, как бы ни было жалко пустомола Трюггви, но тебя нам еще жальчее, и мы не можем позволить, чтобы синелицые сжевали твое сердце, а город остался без вожака. Потому согласия на затею не даем.
  -- Спокойно, Гьюки, - сказал херсир. - Разве я сказал, что иду на погибель? Мы с тобой прошли через многие переделки, и помнишь ли ты хоть один случай, когда я не использовал свой ум, прежде чем действовать?
  -- Это так, - согласился Гьюки, - ты всегда был хитрым, старый лис, и хитроумие это выходило через кровавый пот твоих врагов. Да только одно дело - обычные саксы или фландры, а другое - черные умертвия вкупе со злыднями колдунами.
  -- Я вижу, Гьюки, - нахмурил брови херсир, - что с возрастом ты становишься беспокоен, как женщина. - Гьюки вспыхнул. - И совершенно напрасно. Знай: за кем правда, за тем и сила...
   Упрямый Гьюки сдаваться все еще не желал, и херсиру пришлось, состроив гримасу, вступить с ним в вязкие препирательства, в то время как остальные с удовольствием слушали это представление, напрочь, казалось, позабыв о том, зачем все затевалось. Арни и потомок Собаки получили небольшую передышку.
  -- Кажется, я догадываюсь, - шепнул Ловкач, - чего он хочет. И чего очень не хочет...
  -- Чего же? - спросил Рагни.
  -- Не хочет - свидетелей.
  -- А хочет?
  -- Денег, - зло сказал Арни. - Без дележа. И боюсь, он их получит... Посмотри-ка, что там у тебя в кошеле.
  -- Да что смотреть, - сказал Рагнар, - что было, то и осталось. Половина марок вот этого, - он ткнул рукоятью топора в сторону Ветра Локи, - и крошеное сено. Вот интересно, что, он думает, эти дурни ему поверят? Так вот прямо настоящие колдуны великому херсиру Бьерберга расскажут свои секреты - как их лучше казнить? Да в это не поверит и слабоумный!
  -- Слабоумный не поверит, а они запросто, - сказал Арни. - Вот увидишь. Потому что такое сборище еще глупей слабоумного... Приготовься: нам предстоит тяжелая борьба с этим херсиром, который, по-моему, змей еще тот. Я не очень жажду, чтобы его хитроумие обернулось нашим кровавым потом.
   Арни был прав: херсиру довольно быстро удалось развернуть толпу в нужном направлении. Мощнолобый Гьюки сыграл ему даже на руку, своим велеречием заставив людей позабыть, что в любом деле всегда есть два мотива: благородный и истинный. В результате развернутую толпу отвели от поляны назад на сотню локтей - расстояние, не дающее слышать то, что будет говориться, но позволяющее в короткий срок придти на помощь, если такое понадобится. Скрылся и неуемный Трюггви, чуть было на собственной шкуре не убедившийся, что не готов пока тягаться с херсиром в хитросплетении словесов.
  -- Интересно, - прошептал Ловкач, - явится Трюггви назавтра требовать поста помощника херсира, что был ему обещан? Или же все-таки у него хватит ума...
  -- Мы этого в любом случае не узнаем, - перебил Рагнар. - А меня больше занимает другой вопрос...
  -- Какой?
  -- Как думаешь: сила в правде или правда в силе?
   Арни задумался и ответить не смог.
  
   Место определили на краю поляны с таким расчетом, чтобы оно, с одной стороны, было открыто взглядам (но не ушам), а с другой стороны, не находилось слишком близко от бойцов Сигурда и тихо беснующегося Бьяртмара. Херсир, несмотря на правду и силу, все равно не желал быть с мертвецами особенно рядом.
   Верный Гьюки пустил стрелу, и она ужалила мать сыру-землю в точке предстоящей встречи. После этого Гьюки с большим сожалением удалился.
   На поляне остались херсир и ведьма Герд, которая притулилась в небольшом отдалении, с неизменным горшком, из которого все еще что-то испарялось.
   Херсир сделал приглашающий жест.
  -- Ждать приказа, - тихо бросил Рагнар и незаметно засунул блюдо сзади под кольчугу так, чтобы руна Магнуса была обращена к умертвиям. - Не слишком торопись, - дернул он за рукав Арни, который, как всегда, не мог ждать, желая поскорее придти к какой-то определенности. - Мы ж все-таки ведуны, не помет кошака.
   Ведуны и херсир, с двух сторон, неспешным настороженным шагом пошли на стрелу.
   А шагов надо было сделать всего около дюжины.
  
  
   Дойдя до стрелы, остановились.
  -- Итак, злые колдуны, - начал херсир громогласно, - властью, данной мне правителем Норвегии ярлом Хаконом Могучим, призываю и приказываю: говорить только правду, отвечать недвусмысленно, не прибегая к ворожбе, уверткам, кудесам зловредным, клятв своих, однажды данных, не нарушать, дабы не уподобиться поганым псам, клятвопреступникам и всяческому отребью. Силою волшебной, милостью мощных богов, правителей Асгарда, мне даденой, я одолеваю нечисть, стою перед ней, не склоняя головы, и беру в полон! И говорю вам, колдуны: не усиливайте участь вашу жалкую, не делайте ее и вовсе непереносимой и ужасной, раскройте тайны чародейские и на милость людей надейтесь!
  -- Ага, - сказал Арни в ответ, - только об этом я и мечтаю... - Затем он приложил сложенные рупором ладони ко рту и закричал:
  -- Перед силой твоей трепещем, о херсир из города Бьерберга, тщимся и не можем преодолеть ее! Слезами обильными...
  -- Не перебирай, - сухо одернул херсир.
  -- Слушаюсь, - сказал Арни. - Тяжела рука твоя, не может сила мертвецкая с ней справиться! Отдаемся на милость народа, надеемся на мягкодушие людское, всем известное!
  -- Вижу я, колдуны, - слово опять взял херсир, - что проявляете вы покорность и покладистость, спрятав свои зубы, кровью залитые! Рунами Грима и Тора принуждаю вас: отдайте силу вашу и ждите человеческого решения...
  -- Руны твои непереносимы для зрения колдовского! Жгут как огонь, как... как... как что еще, Рагни?.. - Арни толкнул впавшего в задумчивость Длинноухого.
  -- Жгут? - переспросил тот. - Это такая веревка, которую накладывают на культю, чтобы остановить кровь.
  -- Жгут, как дыханье змея ужасного, подгрызающего корни ясеня Игддрасиля! Не можно им противиться: отдаем свои силу, и знания, и уменья гадкие, и ожидаем решенья своей судьбы! - проорал Арни.
  -- Тебе бы в скальды, - усмехнулся херсир, уже не повышая голоса, - стелешь ты гладко, а чешешь - где и вовсе вшей не разводил. У вас, у колдунов, бойкий народ.
  -- А то, - ответил Арни, - других не берут. Служба тяжелая, почти как у херсиров. Ты тоже, предводитель, в чародеи горазд был бы: с тобой через болото на ведьмином горшке, а кажется, что на добром коньке по накатанному тракту.
   Херсир ощерился: лесть Арни пришлась ко двору.
  -- Где ж вы, голуби, столько вооруженных умертвий раздобыли? - спросил он. - Бр-р. Я думал, больше такими делами не промышляют, ведь с тех пор, как умер Магнус...
  -- А ты уверен, что обязательно хочешь знать это, херсир? - спросил Арни.
  -- Ты прав, - хмыкнул херсир, - сами возитесь со своей грязью. К нашим с вами делам это не относится. Нужно мне от вас вот что: чтобы вы убрались из Бьерберга и окрестностей как можно скорее и дальше, забрав с собою этих вонючих мертвяков и, по возможности, Трюггви. Ну и, разумеется, не забыв заплатить виру...
  -- Да ты, херсир, совсем чувство меры потерял! - вскипел Рагнар. - Ты что, потешаешься над нами, что ли? Где виданы такие кабальные условия?
  -- Рагни прав, - сказал Ловкач. - Это слишком. Трюггви мы брать отказываемся.
   Херсир пристально посмотрел в глаза Арни.
  -- Колдун, а мнится мне, что я тебя уже где-то видел, - сказал он, меняя направление беседы. - При дворе Хакона, а? Зим пять назад. Только ты был более поджарый и плешь была поменьше... Угадал?
   Арни быстро надвинул шишак.
  -- Нет, это был не я, - сказал он. - Ошибаешься.
  -- Как знаешь, - херсир пожал плечами. - А только мне сдается, что это все же был ты. Особенно сейчас, когда я тебя лучше рассмотрел. Вертлявый такой... Между прочим, вот этот, - он ткнул пальцем в мертвого берсерка, изрезавшего себе лицо ножом и ставшего почти неузнаваемым, - я тоже, кажись, вспомнил. Это придурок Ветер Спящего Локи, берсерк, грабитель. Я догадываюсь, с какой стати этот песий позор пожаловал ко мне на рынок...
   Арни поежился. Умственные способности херсира и его способность к узнаванию начали его пугать.
  -- Вы ему продали этих умертвий, которых наверняка увели у какого-нибудь цверга. А я-то думал, что после смерти Двенадцатижильного такие шутки больше не шутят.
   Арни подпрыгнул.
  -- Откуда ты... - начал он.
  -- Откуда, откуда, - покряхтел херсир. - Но я же не первый день на свете живу, сынок. Кстати: если ты действительно служил у Хакона, то, может быть, ты даже был в бою в Кишечном ущелье, когда Двенадцатижильный в последний раз показал свою силу? Хотя нет, мал ты еще был тогда...
  -- Я был в Гардарики, - признался Арни.
  -- У русов? Тогда тебе повезло. А мне пришлось. Бойня там вышла - пришлось срочно Вальгаллу расширять...
   Херсир помолчал. Арни с Рагнаром тоже не знали, что сказать, и только переглядывались. Наконец, херсир оторвался от ностальгических воспоминаний.
  -- К делу, - сказал он. - Ваши проделки меня не интересуют, покуда они не касаются моего города и всего, что в нем. Так что поскорее гоните деньгу и проваливайте. Я покамест добрый и согласен на малое...
   Тут херсир сделал короткую паузу и назвал такую сумму, что даже чудовищный мертвый Ветер Локи выскочил из строя и гордо несколько раз ударил себя в грудь.
  -- На место, - скрипнул зубами Рагнар.
   Арни просто молча задыхался, стискивая кулаки.
  -- Я смотрю, предложение мое вам вроде не любо, - иронически произнес херсир. - Но принять его придется, знаете почему?
  -- Почему? - прорычал Арни.
  -- Да потому, что такова злая судьба, хе-хе, - сказал херсир, тихонько потирая руки.
   Арни все никак не мог придти в себя. Дело в том, что херсир с точностью до эйрира назвал содержимое их с Рагнаром кошельков, включая военную добычу Арни - марки Олафа Гундельссона.
  -- А если мы не отдадим таких денег? - сказал он.
  -- Нет, на меньшее я пойти не могу, - твердо сказал херсир. - Хотя бы потому, что не ты один в мире ловкач.
   Арни передернулся. Лицо предводителя Бьерберга без маски становилось поистине зловещим. Но слепая ярость уже готова была взять верх над Арни.
  -- А ты... а ты... - выкрикнул он, пыхая и брызгаясь, - а если... если мы вообще ничего не заплатим??! А если ты у нас не денег возьмешь, а...
   И, несмотря на все пинки и тычки Рагнара, Ловкач почти в точности повторил витиеватую фразу, которой на рынке Бьерберга угостил не слишком покойного Бьяртмара Бешеного упрямый дедушка. Слава богам, без ее финальной значимой части, после которой примирение становилось невозможным. Рагнар, догадавшись, куда заворачивает друг, в последний момент огрел его рукояткой секиры по загривку.
   Арни пошатнулся и прикусил язык. В углу его рта показалась капля крови.
  -- Дуйся, - прошептал Рагни, - потом спасибо скажешь.
   Херсир распрямился.
  -- А в этом случае, - вполне официальным тоном сообщил он, - мы заберем монеты вместе с вашими внутренностями, глупый колдун. Как я и обещал вначале. Я, слава Лофту, не в первый раз с умертвиями дерусь, и с бешеными, и с безголовыми, и с лысыми. И не зли херсира, сынок, а то сам возьмешь все то, что хотел предложить, да еще и Трюггви впридачу.
   Услыхав про забытого было Трюггви, Арни выплюнул свою кровь прямо под ноги херсиру, забрызгав его сапоги. Догадавшись, что Ловкач сильно расстроен, Рагнар затолкал его на задний план и взял бразды на себя.
   Рагнар видел, что херсир правит дела железной рукой и с курса не свернет. Он смирился. Торговаться с этим покрытым шрамами пожилым норвежцем, видевшим Двенадцатижильного, когда тот еще был жив, и откуда-то знающим про Ловкача гораздо больше, чем тот хотел бы, - так вот, спорить с этим человеком было так же полезно, как в морозной Гренландии подражать тем веселым кельтам, что не носят под юбками нижнего белья.
  -- Мы согласны, херсир, - сказал Рагнар.
  -- То-то же, - удовлетворенно осклабился тот и протянул руку.
  -- Погоди лапы тянуть, - потомок Лесной Собаки хоть и сдавался, но зубы напоследок показать считал нелишним, - как мы обставим все для твоих барашков? - Рагнар движением головы показал на толпу бьербергцев, в отдалении ожидавших исхода встречи. Там, в лесу, начались подозрительные перебежки: кажется, люди теряли терпение.
  -- Это ты мой народ называешь барашками? - сверкнул глазами херсир. - Впрочем, называй, как хочешь, смотри только, чтобы тебя не услышали. Кстати, я не хочу, чтобы твой плешивый друг начал портить нам игру, коль скоро мы с тобой договоримся. Он какой-то неуживчивый.
  -- Беру это на себя, - твердо сказал Рагнар, - только не называй его плешивым, он этого очень не любит и немного озлобляется.
  -- Ладно, - согласился херсир. - Какие вы, чародеи, нежные, в чело не плюнь. Не то что мы, грубые вояки... Но к делу. Предлагаю такой план: вы даете мне деньги, я объявляю всем, что с божескою и вёльвиной помощью, - он покосился на Герд, усевшуюся подле сосны, скрестив ноги, и делавшую вид, что дремлет, - чарование удалось. Колдунов - то есть вас - покинула их сила, и теперь можно без помех закопать их вместе с умертвиями.
  -- Что-о? - протянул Рагнар.
  -- Дальше всем миром выкапываем яму, вы туда сходите, яму закапываем. Потом будет праздник по случаю победы добра над говном, а ночью вы выкапываетесь и убираетесь подальше. Можете хоть в Квельдульвборг - я не против.
  -- Не пойдет, - сказал Рагнар.
  -- Почему? - удивился херсир.
  -- Да потому, - сказал потомок Лесной Собаки, - что, хотя эти тридцать девять с половиной умертвий действительно мертвые, но мы с Ловкачом - отнюдь. Боюсь, Ловкачу под землей не понравится.
  -- Разве? - удивился херсир. - Так значит, говоришь, вы - живые? Это меняет дело. - Он наморщил лоб, а потом с усилием стал тереть его костяшками пальцев обеих рук.
   Рагнар был в недоумении, он не знал - шутит херсир или издевается. Впрочем, от этого херсира всего можно было ожидать.
   Наконец, херсир оторвал руки от лица и вскинул глаза на Рагнара.
  -- Плохо это, - сказал он. - Такой хороший план был. Теперь придется новый придумывать. А времени-то нет, - он прислушался к шебуршению в лесу. - Герд, нас не подслушивают? - вдруг быстро спросил он.
  -- Пока нет, предводитель, - прошелестела вёльва, не открывая век.
  -- А, - сказал херсир, - хорошо. Но будь начеку.
   Вёльва клюнула носом, то ли соглашаясь, то ли опять засыпая.
  -- Тогда так, - сказал херсир, - мертвяков ваших закопаем, а вас двоих приговорим к сожжению на медленном огне. Дрова будут сырыми, и пока они будут тлеть, все перепьются. Тогда Герд вас отвяжет, и вы сможете спокойно бежать себе в Квельдульвборг.
  -- Не годится, - сказал Рагнар.
  -- Отчего?
  -- Оттого, что, если мертвых воинов закопают, а нас самих свяжут, то какая сила заставит тебя, херсир, сдержать свои обещания и не сжечь нас по-настоящему?
  -- А ты соображаешь, - лукаво улыбнулся херсир, показав на удивленье белые для пожилого человека зубы. - Ну, тогда сам что-нибудь предложи, только не мешкай.
  -- А если мы согласимся показать место, где зарыты сокровища цвергов, и вы за это нас отпустите? - сказал Рагнар. Надежда, конечно, была маленькой, но удочку забросить следовало.
  -- Ха-ха-ха, - херсир засмеялся. - Это ты тем дуралеям пой, они тебе, может, и поверят. Но, слава асам, с дуралеями есть я, а я этого не допущу. У цвергов нет никаких сокровищ, у них только мертвецы. И те давно умерли, хе-хе. Не думай обмануть меня, старого херсира, сынок, все, кто думали, что шибко умнее, плохо кончали - прямо на себя, в предсмертных безобразных судорогах...
  -- Уж в это я верю, - пробормотал Рагнар. - Ну что ж, предводитель, если так, то я вижу, что нам ничего не остается, как согласиться на твое первое милосердное предложение и дышать через дырочку, которую ты, может быть, нам оставишь... - сказал он, опуская голову.
  -- Оставлю, не сомневайся, хе-хе, - подтвердил херсир. - Я люблю, когда мне покоряются. Ну, давай деньги, - и он вторично протянул руку.
   Потомок Лесной Собаки покорно отцепил свой кошель и стал отстегивать крепко привязанный кошелек Ловкача, который, казалось, все не мог поверить в такое унижение и оттого пребывал в некотором ступоре. Наконец Рагнар отвязал кошель и с поклоном протянул оба кошелька херсиру. Тот схватил их и стал с жадностью пересчитывать монеты. Содержимое его удовлетворило.
  -- Не казна ярла, конечно, и даже не добыча мало-мальски удачливого викинга, - сказал он, - но сойдет. - Он засунул оба кошеля глубоко за пазуху, подальше от глаз. - Ну вот, - он потер руки, - ты, помнится, хотел знать, сила в правде или правда в силе...
   У херсира еще и слух был хороший.
  -- Так я тебе скажу, что сила в той правде, которая в силе. - Он пощупал кошели под кольчугой у себя на животе и, подумав, добавил:
  -- И в законе. А закон таков, что все деньги должны храниться у херсира, то есть у меня. Чтобы не потерялись ненароком, хе-хе-хе...
  -- А мне еще одна загадка не дает покоя, - сказал Рагнар. - Отгадай, предводитель, что победит: зло или говно?
   Сразу же вслед за этим из-за его плеча выскочил топорик Ловкача и глухо ударил предводителя обухом пониже левого уха. Золото в который раз оказало свое развращающее действие: на этот раз была развращена бдительность херсира.
   Рагнар подхватил обмякшее тело и взвалил себе на закорки: хитроумному предводителю Бьерберга уготовили участь заложника. Искать кошели в его темной духовитой запазухе не было времени: заваруха началась.
   Ведьма Герд отлепилась от ели и длинно зашипела. Пар из ее горшка заклубился сильнее и окутал ее туманным облаком, делая очертания расплывчатыми. Арни потряс головой: ему показалось, что ведьма без крыльев поднимается вверх.
   Одновременно с этим из лесу донесся боевой клич, издаваемый двумя сотнями подогретых глоток: бьергберцы, вне сомнения, получили сигнал от вёльвы и готовились наступать.
  -- Быстро мотаем отсюда, - сказал Арни, - совсем оторваться мы, наверное, не сможем, но зато сможем их растянуть, а это уже кое-что. Я слышал, такая тактика успешно применялась древнейшими романнами.
  -- Тебе легко говорить, - сказал Рагнар, - а мне с этим дядей на плечах далеко не убежать. Он уже давно вышел из возраста женщин и детей, чтобы таскать его на себе.
  -- Так брось эту падаль, - сказал Арни, - только кошели свои обратно заберем. Скорее.
  -- А заложник? - возразил Рагни. - Нам нужен заложник.
  -- Придется выбирать, - сказал Арни, - как ты метко выразился, между злом и говном. Чтобы избежать и того, и другого, - так, я думаю, в жизни не бывает, ну, а чтобы оба-два сразу - на это уже я не согласен. Предлагаю все-таки вернуть деньги.
   В этот момент на них откуда-то сверху налетела вёльва.
   Вельва вцепилась когтями в кольчугу херсира и потянула предводителя вверх, с закорок Рагнара, да так ловко и мощно, что Арни и потомок Собаки в одно мгновение чуть было снова не лишились и заложника, и денег. Ситуацию спасла молниеносная реакция Ловкача: он подкатился под свисающие с широкой спины Рагни сапоги херсира, прыгнул и мертвой хваткой вцепился в толстые узловатые колени. Рагнар, находясь в очень неудобной для борьбы позиции, два раза попытался лягнуть ведьму, но не попал. Он был вынужден удерживать безвольно мотающееся у него на спине тело херсира, одновременно пытаясь перехватить его таким образом, чтобы можно было достать оружие.
   Битва происходила в молчании, если не считать тяжелого хриплого дыхания трех человек: сам херсир вдыхал и выдыхал воздух как младенец. Наконец Рагнару чудом удалось вывернуться, и он обеими руками бросился на шею херсиру, как невеста возвратившемуся из похода жениху. Вес Рагни, который был, как помнит читатель, мужчиной крупного размера, потащил тело херсира обратно к земле. Все еще висящий на херсире, как кошка на семге, Арни получил секундную передышку. Этого хватило ему для того, чтобы отцепиться, подпрыгнуть и топорищем как следует хватить вельву по ее неправдоподобно длинным, железным пальцам. Но, несмотря на мастерство Ловкача, повредить вёльву ему не удалось. Основная сила удара пришлась по хребту херсира, который на воздействие отреагировал зычным "Ы-ык", донесшимся откудато-то из сокровенных глубин его души.
   Однако кой-чего Ловкач все же достиг: ведьма отпустила херсира и отскочила в сторону. Первую схватку она проиграла, но униматься не собиралась, принявшись кружить в небольшом отдалении, что-то бормоча и угрожая горшком, который опять, как по волшебству, появился у нее в руках.
  -- Нет, ну ты видел? - воскликнул Арни, тыча топорищем в сторону вельвы. - Видел?? Она же летает, как заячий хвост по ветру!
  -- Чепуха, - сказал Рагнар. - Люди не могут летать, они тяжелее воздуха. Суеверия!
  -- Ну как - ты - можешь спорить?? - задохнулся Арни. - Ты же спиной был повернут! А я - я все видел своими - собственными - глазами!!
  -- Просто она прыгает хорошо, оттого, что долго тренировалась, - возразил рассудительный Рагнар. - Если в каждый обман зрения вот так верить, можно вообще потерять всякое чувство твердой земли!
  -- Ладно, - Арни не на шутку разозлился, - я тебе докажу, овцебык ты упрямый! - Он перехватил секиру и двинулся на вёльву, которая стала снова окутываться туманом.
  -- Знаешь, - сказал ему Рагнар, - в салки да в догонялки с вёльвами ты сможешь потом поиграть, когда за спиной у нас не будет двух сотен вооруженных свирепых мужиков, которые быстро ломят прямо сюда!
   Но друзьям еще повезло. Бьербергцы не бросились на выручку своему херсиру сразу как только он упал, как этого можно было ожидать. Как справедливо заметил Длинноухий, боеспособность войска во многом зависит от полководца. А на эту роль, за отсутствием безусловного лидера, теперь претендовали сразу два человека: ветеран Гьюки и известный кандидат в помощники херсира Трюггви. Между ними произошли прения, в которых победил было Трюггви, но Гьюки, уставший от словоизлияний, наверстал свое, угостив будущего помощника херсира хорошим тычком древка копья в подбородок. Трюггви хлопнулся носом в грязь, а Гьюки уперся сапогом ему в копчик и обвел внимательным взглядом голосующих. Так как после этого аргумента желающих потягаться за власть больше не нашлось, ветеран походов в Саксонию и Британию забрал ее себе.
   Он построил бьергберцев широким полумесяцем, в центре которого находились тяжело вооруженные копейщики, а на флангах - вооруженные как попало рабы и подростки. Затем, в двух словах помолясь асам, приказал наступать на колдунов.
   В это время Арни с вёльвой гонялись друг за дружкой по поляне вокруг тела херсира. Арни уперся рогом и во что бы то ни стало намеревался доказать потомку Лесной Собаки летучесть вельвы, в которую тот не хотел верить. Правда, пока это ему не удавалось. Максимум, чего он смог добиться - обычные прыжки в сажень высотой, которые ведьма вынужденно совершала, чтобы Арни не отрубил ей ноги. То ли сила ее до времени иссякла, то ли Арни и в самом деле померещилось, но только летать ведьма не хотела ни в какую.
  -- Хорош развлекаться, Ловкач, - сказал Рагнар, которого от этого мельтешения и от густого дыма из ведьмачьего горшка начало поколачивать. Он глянул за спину единоборцам и понял, что атака началась. Об этом можно было также догадаться и по громкому яростному крику, что издавала наступающая толпа, но Арни закусил удила и напоминал глухаря на току.
  -- Сейчас они будут здесь! - крикнул Рагнар, во второй раз подхватывая тело херсира. - Хочешь - оставайся, а я ухожу. Деньги будут у меня, ты сможешь их получить в любое удобное тебе время!
   Это отрезвило Арни. Рубанув вельву в последний раз - так же безуспешно - он поспешил к Длинноухому пособлять тащить тяжелое тело херсира. Подхватив его под мышки с двух сторон, друзья побежали было с поляны прочь, но тут прямо на грудь предводителю будто из пустоты свалилась вельва.
  -- Во, видал?! - воскликнул Арни.
  -- Прочь, бесстыдная тварь! - закричал Рагнар и попытался кулаком смахнуть ведьму с тела, но по непонятной причине промахнулся, сделал кувырок и всей спиной хлопнулся о землю и торчащие из нее острые корни, чуть не выпустившие из потомка ярлов дух. Арни тем временем сцепился с вельвой в рукопашную.
   Ловкач обеими руками вцепился колдунье в длинные, чем-то намазанные черные волосы, она ему - в лысину. Перетягиванье шло с переменным успехом. Ведьма скалилась и пускала пену, взгляд ее был тяжел. Арни старательно отворачивал голову, избегая смотреть в глаза, и, защищая горло, прижимал к груди подбородок. Героическим усилием оторвавший себя от земли Рагнар во-время пришел на помощь. Мощным пинком ему удалось повергнуть колдунью в растерянность и столкнуть с предводителя.
  -- Ну, все, смерть тебе, гадина! - заревел наконец-то пришедший в бешенство Длинноухий, рывком вытаскивая из под кольчуги рунное блюдо.
   Строй бьербергцев был уже не более, чем в полусотне локтей. Пролетели первые стрелы.
  -- Не стрелять, олухи! В предводителя попадете! - долетел рассерженный голос Гьюки.
   Рагнар понял, что настала пора ввести в дело дружину морского ярла, да и Ветра Локи, грызущего узду, тоже. Невозмутимые умертвия так и стояли, как их поставили, построенные в круг. Мирская возня была им не интересна.
   Честно говоря, подоспела самая пора вводить в бой всех.
   Началось с того, что Ветер Локи, и так не очень имевший понятие о военной дисциплине, вышел из-под контроля блюда. Он распихал строй воинов Сигурда, прыгнул вперед и с ужасающим рычаньем напал на вёльву Герд.
  -- Вот это кстати! - сказал Рагнар. - Продолжай в таком же духе, добрый Ветер Локи!
   Тот не заставил себя уговаривать: визжащий и воющий клубок покатился по земле. Однако вёльва быстро поняла, что в рукопашной с настоящим мертвяком шансов у нее нет. Она плеснула в лицо Бьяртмару варевом из горшка, и, пока тот выцарапывал себе остатки глаз, окуталась дымом и торопливо полезла на дерево.
  -- Ату летающую сволочь! - заорал Арни, колотя ладонями по ляжкам. - Оторвать ей сиськи!
   Бьяртмар завыл и прыгнул. Не достал самую малость - не больше полулоктя до подошв мягких сапог ведьмы, - и тяжело грохнулся вниз. Но остановить его было не так-то просто. Мертвый берсерк сейчас же вскочил - Арни отметил, что теперь угол посадки головы на плечах у него какой-то странный - и снова полез по стволу ели вверх. Через три мгновения его пятки скрылись в ветвях.
   В это время Рагнар выстраивал мертвецов в боевой порядок.
  -- Ты что, - заорал на него Арни, - мы не выдержим такого численного превосходства! Надо отходить!
  -- Поздно! - сказал Рагнар. - Не успеем.
   До атаки Гьюки оставалось несколько мгновений.
   Главную ставку Гьюки сделал на тяжелых копейщиков, построенных клином. С помощью этого клина Гьюки надеялся разорвать и размазать строй умертвий как селедочную икру ножом. О флангах своей линии наступления он не очень заботился, и в этом была его слабость.
   Рагнар расположил воинов Сигурда двойной цепью, так, чтобы второй ряд мог метать копья, стрелы и другие орудия смерти через просветы между бойцами первой линии. Самых сильных он поставил в центре, а самых страшных, зловонных и разложившихся - по краям, в надежде нанести психологический удар морально более слабым флангам Гьюки, таким образом, сдержав их напор.
   Первый удар ветеранов Гьюки был страшен.
   Пятая часть Рагнарова войска была махом нанизана на толстые копья, как на вертела. Теперь она корчилась на них, оглашая воздух невыразимыми проклятьями, подобных которым никто из присутствовавших смертных не слышал. От неожиданности строй Гьюки подался назад, но пронзенные мертвецы не выпустили древок, и в результате часть нападавших осталась без своего убийственно эффективного оружия.
   Воспользовавшись заминкой противника, Рагнар отдал команду второму ряду бойцов. В бьергберцев полетели дроты, топоры с короткой рукояткой и камни из пращей. Те подняли щиты, но часть снарядов все же попала в цель: несколько воинов были ранены, трое - убиты. Одному камень, брошенный неживой, но меткой рукой, угодил в лицо и просто-напросто снес полголовы. Арни прищелкнул языком: недаром он говорил, что рука умертвия если и не тверже, то намного жилистей человеческой.
  -- Стрелы! - крикнул Гьюки, выныривая из-за щита. - Пускайте стрелы!
  -- А-а, вот кто там теперь командует! - воскликнул Рагни. - Милейший Гьюки! А ну, покажи нам брызги своего ума!
   В голову командира бьербергцев роем полетели камни. Но щитоносец командира оказался хорош: надежно укрытый им Гьюки остался невридим. Правда, большой крепкий щит разлетелся в щепы, а сам щитоносец был тяжело ранен.
  -- Ты был славным воином, отважный Бёрк! - сказал Гьюки, перешагивая через рычащего щитоносца, у которого было раздроблено колено. - А ну-ка, закидайте их стрелами!
   В задних рядах защелкали тетивы. Стрелы, пущенные через головы копейщиков, прожужали в воздухе и впились в умертвий Сигурда.
  -- Еще залп! - скомандовал Гьюки. - Пускай превратятся в ежей!
   Его воины сделали еще залп, и еще один.
  -- Валить надо, - сказал Арни Рагнару, присев на корточки за щитом, утыканным стрелами. - Пока наши с этими месятся, нам, возможно, удасться уйти в лес. А то как бы нас не окружили.
  -- Выказывать такую трусость бесчестно, - сказал Рагнар, - такой срам может здорово изгадить нам репутацию.
  -- Зато это практично, - возразил Арни. - Какие бы мертвецы ни были молодцы, а только все равно их рано или поздно перебьют. И нас следом - силы слишком неравны. Так что назовем это заранее спланированным отступлением под прикрытием херсира. Кстати, что-то он долго не подает признаков жизни.
  -- Уж не укокошил ли ты его, - пробормотал Рагнар.
  -- Одним хитрозадым херсиром меньше, - пожал плечами Арни.
   На флангах бой протекал с переменным успехом. Задумка Длинноухого удалась: бьербергцы, не имея длинных пик, не рисковали вступить в рукопашную с кровожадно облизыващимися, неимоверно страшными чудищами, которых для них заботливо приберег Рагнар. Поэтому пока ограничивались пусканием стрел и метанием дротов, что воинам Сигурда было как мертвому припарки и насморк покойнику.
   Наконец небыстро соображавший Гьюки тоже понял свою ошибку и приказал ветеранам снова взяться за копья.
  -- Теперь держись! - сказал Арни, быстро высунулся из-за щита и кинул в Гьюки камнем, но не попал. - Сейчас они ударят во второй раз!
   Рагнар приказал мертвецам сомкнуть строй, компенсируя выбывших во время первой атаки бойцов. Для этого пришлось ослабить второй ряд и фланги, которых немедленно стали теснить осмелевшие нападающие. Арни улучил мгновение, подскочил к лежащему на спине в непринужденной позе херсиру и сунул тому руку под кольчугу. Предводитель по-прежнему был тих, и Арни подумал, а не довести ли дело до конца. Он опасался, что, если херсир очнется, - как это всегда бывает, невовремя, - у них с Рагнаром может появиться противник в тылу. Херсир усмехался, не открывая глаз. Арни почесал бороду. Времени на раздумья особо не было, и Арни быстро вытащил из-за пояса нож.
   "Облегчим жизнь Рагни, - сказал он сам себе. - Чтобы он уходил налегке, без туши".
   Но Арни не успел совершить смертоубийства, - началась вторая атака Гьюки, которая наверняка закончилась бы для дружины Сигурда III плачевно, если бы не произошло то, чего никто не ожидал.
   Откуда-то, - как показалось Арни, с неба, - раздался пронзительный визг, а затем в тыл наступающего отряда Гьюки, прямо на головы лучников свалился безумный мертвый берсерк Ветер Спящего Локи. Он тут же вцепился в ближайшего воина и принялся драть ему лицо когтями. Внезапность и быстрота налета были таковы, что воины Гьюки не смогли удержать построения и толпой шарахнулись в стороны, как ни ругался и ни стыдил их командир. Правда, когда перед самим Гьюки вырос невообразимый берсерк с разорванным от уха до уха горлом и пустыми кровавыми глазницами, и протянул к Гьюки серые обкусанные пальцы, - Гьюки сам не понял, как одним прыжком очутился глубоко в тылу собственного войска. После он оправдывался, что это был тактическая уловка с целью заманить неприятеля вглубь боевого порядка и там без помех прикончить, но ему не очень-то поверили. Честь командира оказалась подмоченной.
   Таким образом, мертвый баламут Бьяртмар нежданно-негаданно оказал Арни и Рагнару неоценимую услугу: в рядах врага началась паника.
   Копейщики фронта еще не поняли, в чем дело, а из задних рядов уже летели ошметки одежды и плоти, обломки оружия, стоны, проклятия и какие-то темнящие разум исступленные крики и хрипы. Рагнар, надо отдать ему должное, сразу правильно оценил ситуацию и отдал приказ к немедленному контрнаступлению. Он безоглядно бросил мертвецов прямо на копья. Тем временем мертвецы правого и левого флангов тоже начали атаку, но на флангах дело обстояло лучше: не выдержав яростного броска свирепых синелицых, бьербергцы побежали, давя и калеча зазевавшихся.
   Риск был огромный: Рагнар мог в несколько коротких мгновений вчистую проиграть все сражение. Но в отсутствие командира - Гьюки куда-то исчез - копейщики дрогнули. Нескольких умертвий успели поднять на острия, но тут сзади на бьербергцев напал Бьяртмар, строй был окончательно сломан, и началась свалка.
  -- Так, так! - надрывался потомок Лесной Собаки. - Грызи их!
  -- Такого случая больше не представится! - крикнул ему Арни. - Быстро бегом отступаем, пока они не очухались!
  -- Но мы почти победили! - возмутился Рагнар. В нем бушевала гордость полководца.
  -- Поверь, это временно, - остудил его Ловкач. - Херсир, перед тем, как пойти на переговоры, наверняка послал за подкреплением. И по моим расчетам, оно вот-вот подойдет. Ты готов с нашими потрепанными силами встретить еще копий сто, а то и конницу?
   Рагнар навострил длинные уши. Неизвестно, услышал ли он конский топот в шуме и брани, но только он повертел головой, вдруг приподнял бровь и согласился.
  -- А кошели? - спросил он.
  -- Уже, - лаконично отвечал Арни, показывая на привязанную к поясу связку.
  -- Я, пожалуй, меч у него заберу, в качестве откупа, - сказал Рагнар.
   Арни хлопнул себя по лбу, но промолчал. Он досадовал на себя, что ему первому не пришла в голову эта мысль.
  -- А может, все же возьмем его, как заложника? - крикнул Рагнар.
  -- Нет, - ответил Арни, - не получится: далеко тогда не уйдем! Слышишь??
   Рагнар слышал. Теперь уже ясно со стороны, где находился злополучный для друзей городок, донеслось конское ржанье.
   У Арни над головой свистнула стрела.
  -- Все! - крикнул он. - Все, пора!
  -- Я все-таки убью херсира, - решительно сказал потомок Лесной Собаки, поворачивась. - Мой меч! - раздался крик его души.
   Арни поглядел. Предводителя как будто слизнула невидимым языком хозяйка Нифльхель. Осталась только примятая трава со следами крови.
  -- А... где?? - растерянно протянул Ловкач.
  -- Ненавижу колдунов и колдуний, - прохрипел Рагнар. - Их до одного надо сжигать, сажать на кол, бросать на сьедение свиньям!
  -- Предварительно отрубив руки, ноги и языки, - услужливо подтвердил Арни, довольный, что меч херсира потомку Собаки таки не достался. Он хлопнул Рагнара по плечу и устремился в лес.
   Рагнар выругался, наспех засунул блюдо под рубаху, - расставаться с ним он не хотел, - пригнулся и побежал за Ловкачом. Они были уже почти в укрытии деревьев, когда на самом краю поляны произошло непоправимое.
   На Арни ниоткуда бесшумно свалилась ведьма Герд. Рагнар, бежавший за Ловкачом в пяти локтях позади, почему-то вспомнил, как Арни болтался в воздухе кверху ногами в хижине знахарки Сигурни. Здесь дело вышло намного серьезнее.
   Вельва плюхнулась на спину Ловкача, вцепилась и потащила. Ловкач, завопивший от неожиданности неестественно тонким голосом, стал биться руками и ногами, стараясь развернуться, чтобы встретить противника лицом. Ноги его стали отрываться от земли...
  -- Ух ты, гадюка! - выдохнул Рагнар, прыжком бросаясь на вельву, горя отомстить за украденный меч, который уже считал своим, да и вообще за все хорошее. - Ну все, Хель тебе обеспечен, зловонная колдовская дыра...
   Но было поздно. Рагнар не успел на какую-то долю мгновенья.
   Добротный широкий пояс Арни с нашитыми медными бляхами, - пояс, способный, наверное, удержать в шторм у причала груженый кнарр, - этот пояс с привязанными к нему кошелями, лопнул. Торжествующая ведьма окуталась дымом и взмыла вверх, исчезая в кронах деревьев! Рагни что было силы подпрыгнул, но, конечно, не достал.
  -- Бесчестье мне... - прошептал он. - Деньги улетели!
  -- Ветром и мы летим отсюда, дорогой друг! - крикнул Арни, поднимаясь с земли. - Лучше бедными в Мидгарде, чем богачами в Хеле!
   На поляну врывалась конница.
  
  

14. Ловкач и Длинноухий считают раны

  
   Длинноухий и Ловкач неслись сквозь чащу быстрее оленя-первогодка, как цапля от сокола, и почти с такой же скоростью, с какой Арни прискакал с бьербергского рынка, чтобы предупредить об опасности. Дороги не разбирали - было не до того. Сумерки сгущались, вековые деревья неслись мимо с устрашающей быстротой. Потомок ярла Лесной Собаки, бывший полководец мертвого войска, два раза терял свое блюдо, каждый раз упрямо разыскивал и подбирал его, хоть и стоило это больших усилий - догонять ушедшего в отрыв Ловкача.
   Ловкач был легким и поджарым, а потомку ярлов пришлось тяжело: он был и грузнее, и давно уже не бегал сломя голову на длинные дистанции. Арни летел сквозь тайгу, сообразуясь с собственными нюхом и интуицией, которые не подсказывали ему легких путей. Приходилось перемахивать через огромные поваленные стволы, нырять в утробы глубоких оврагов, карабкаться на крутые осыпающиеся под ногами откосы.
   Потом довольно долго бежали по руслу ручья, чтобы собаки потеряли след. Наконец, взобравшись на очередной холм, Арни счел, что между ними и преследователями легло достаточное расстояние. Он решил передохнуть.
  -- Ты думаешь - я - быстрейший в мире - конь - Одина? - прохрипел Рагнар по частям, и в изнеможении упал на землю.
  -- Ха, - засмеялся Арни. Он расхаживал кругами, постепенно замедляясь, чтобы дать мышцам и сердцу успокоиться. - Ты не был в Гардарики, где мы с конунгом Вальдамаром гонялись наперегонки. Поневоле пришлось стать конями Одина!
  -- Найдут нас?
  -- Надеюсь, что нет, - сказал Арни. - Я сам вряд ли теперь найду дорогу обратно, значит, и они тоже этого сделать не смогут.
  -- Может, они сразу и не бросятся в погоню, - подумав, добавил он. - На ночь глядя, за колдунами, как они думают про нас. Я бы лично подождал до утра.
  -- Тем более, что мы им оставили предводителя и все деньги, - сказал Рагни.
  -- Не напоминай мне об этом. Попадись мне эта вёльва, я бы ей затолкал в глотку ее собственный скальп, чтоб задохнулась до смерти! - кровожадно воскликнул Арни.
  -- Это не так просто сделать, - угрюмо сказал Рагнар. - Вёльва может за себя постоять.
  -- Я предпочел бы, чтобы она полежала. С перерезаным горлом.
  -- Ты прав, - сказал Рагнар, - потому что она совсем неаппетитная, старая. Зачем ей по-другому лежать?
  -- Возможно, херсир так не считает, - злопыхательски сказал Арни.
  -- Кстати, о херсире. Кто этот Двенадцатижильный, что умеет оживлять мертвяков?
  -- Какой Двенадцатижильный?
  -- Да херсир о нем говорил, помнишь?
   Ловкач подумал.
  -- Не знаю. Колдун какой-то. Может, из цвергов.
  -- Тс-с-с, - сказал Рагнар.
  -- Да надоело! - взорвался Арни. - Дела идут хуже некуда, у нас отбирают последние деньги, а я буду бояться каких-то недомерков! Да плевал я на них. Маленькие существа вообще достойны осуждения: они слабые, хитрые, жестокие и завистливые! - так жестко, без права на обжалование, Арни, чей рост был немногим больше трех локтей, припечатал карликов. - Предпочитаю великанов, - тут же заявил он.
  -- Ну, ты так резко не толкуй, - заметил Рагнар. Он обложил лицо мокрыми листьями для того, чтобы остудить кровь. - Бывают великаны вздорные и вредные... Например, Олаф Гундельссон...
   Арни засмеялся.
  -- Олаф-то! - воскликнул он. - Да это же ужасно полезный великан! Побольше б таких встречалось на пути. Только вся его полезность теперь досталась летучей сволочи... - Арни намекал на марки Гундельссона, украденные вёльвой. - Или, например, этот, как его... Трюггви шепелявый. Да если бы он принял командование, мы б разбили бьербергских увальней быстрее, чем Хакон умервщляет ленивую в постеле рабыню! И наши денежки остались бы при нас, а не достались разным проходимцам. А ты баешь!
  -- Что, мертвяки погибли, вестимо? - сказал Рагнар.
  -- Видать. Страшные они, конечно, - страсть! - вонючие, мертвецы к тому ж, а только в последнем бою показали себя мужчинами. Уважаю. Держались стойко, на раны не смотрели, рубились яростно, свирепо. Нам такую живую дружину - мы бы далеко пошли...
  -- Куда это мы пошли бы? - хмыкнул Рагнар. - В берсерки, как этот Бьяртмар Ветер спящего Локи? Жизнь берсерка коротка и беспокойна, да и уважением такие люди не пользуются...
  -- Ну, почему обязательно в берсерки... Мало ли чего... - туманно протянул Ловкач. - Можно, например, податься в Гардарики, в Хольмгард. Они часто приглашают правителей из варягов. Мы бы правили мудро и справедливо. А теперь - кем туда без войска пойдешь? Только рядовым дружинником. Я этого у Хакона наелся, хватит. Занимаешься тем, что месишь кровавую грязь для ярла, - в основном это все, что он тебе оставляет. А денежки - только себе...
   Арни сплюнул и принялся выковыривать из заплечной торбы застрявшие в ней стрелы.
  -- Что делать теперича будем? - спросил Рагнар.
  -- Ой, не знаю, не знаю, - сказал Ловкач. - Я не могу думать после этой беготни. Да и что-то я устал. Утро вечера башковитее.
  -- Да, но не след оставаться без часового. Я не желаю быть повешенным по приказу херсира, чтобы вся шайка надо мной потешалась
  -- Ты прав, - вынужден был согласиться Арни. - И костер мы тоже не сможем разжечь.
   Рагнар молча достал из мешка сушеные грибы и остатки позавчерашней рыбы.
  -- Фу, - сказал Арни, - чем-то она пахнет.
  -- Не привередничай. Чем может пахнуть тухлая рыба? Ничем таким особенным она пахнуть не может...
  -- Тухлая рыба может пахнуть очень по-разному, - серьезно возразил Арни, присаживаясь рядом с Длинноухим на корточки. - В нашем с тобой случае она пахнет поражением.
   Арни вспомнил загадку, которую потомок Лесной Собаки задал на прощанье херсиру Бьерберга, и тяжело вздохнул. Всё-таки, несмотря на все опасения, - а может быть, именно благодаря им, - но всё случилось.
   Победило и то, и другое одновременно.
   Бьербергская торговая кампания потерпела сокрушительное поражение.
  
  
   Поужинали, не разбрасываясь словами. На тайгу опустилась серая тьма. Лес многозначительно молчал, но в этом молчанье скрывались и неслышная рысь волчьей стаи, и цепкое внимание колдовской птицы - совы, и предсмертный хрип взятого за горло лося, и легкое содроганье земли, прогрызаемой цвергом, и тяжкое дыханье тролля, и сварливый гнев сильно недовольного херсира.
  -- Ну, кинем зернь, кому первому спать, а кому стоять на часах? - предложил Рагнар, собирая рыбьи кости для жребия.
  -- Ладно, спи первый ты, - неожиданно предложил Арни. - Я пока постою. Что-то мне спать не хочется. Я тебя разбужу, когда потребуется.
   Рагнар не заставил долго ждать. Он выбрал место посуше - там, где жидкой грязи было меньше, чем по щиколотку, - сгреб хвою и опавшие листья, завернулся в плащ, лег и моментально затих.
   Не то Арни. Мысли, роящиеся в голове, не давали ему покоя. В основном это были мысли о том, кто виноват, и почему это он, Арни Ловкач, стремящийся к добру и свету, все время находит все то же зло и...
  -- Да, вот именно, - пробормотал Ловкач. Он вспомнил одного очень старого, сморщенного и облезлого скальда, который, умирая, сказал ему: это оттого, что ничего другого в мире просто не бывает. Почему? Да потому, что принимаемое человеками за добро и свет на самом деле является пометом богов, только вывернутым наизнанку, и этим пометом боги, в своей изощренной хитрости, постоянно мажут глупых, ничего не подозревающих людей, интересуясь, как люди будут выкручиваться из этой... гм... ситуации, и сколько смогут продержаться. А когда люди наконец обессилят, вот тогда-то и наступит Рагнарёк. Арни тогда не поверил словам мрачного старика, поскольку был молод, влюблен и полон надежд. Но сейчас он вспомнил, что, между прочим, дом богов - Асгард - находится наверху, а он, Арни, сидит внизу, и по законам мироздания все жидкое и текучее всегда движется именно сверху вниз, а не наоборот.
   Но в конце концов нервное напряжение Ловкача сменилось усталостью после этого длинного и довольно-таки бурного дня. Арни почуствовал, как веки его наливаются свинцом. Некоторое время он боролся со сном, раздумывая, как же все-таки вернуть деньги, нагло уворованные мошенником-херсиром и его гридью. Но вскорости махнул рукой, зевнул и с любопытством посмотрел на потомка ярлов, издающего носом рулады. "Будить, не будить?" - подумал Арни. Честно говоря, будить потомка Собаки было жалко.
   Он прислушался, прошелся туда-сюда. Никаких подозрительных звуков из леса не доносилось. Арни с удовольствием зевнул, хрустнув челюстями.
   "А, катись оно все в Хель", - решил он, завернулся в плащ, привалился к спине теплого Рагнара и через несколько мгновений уже садился на драккар, отплывающий в страну сновидений.
  
  
   Но в волшебную страну, где не темнеют небосводы, не проходит тишина, корабль не попал. Вместо этого он налетел на скалы, потому что ведьма Герд подкралась сзади и принялась дуть в парус. Рулевое весло сломалось, и корабль потерял управление. Ведьма стала насмехаться над Арни, показывая ему украденные кошели, а когда Ловкач приказал метать в нее гарпуны, расхохоталась и унеслась в Хель, дымя адским горшком.
   Корабль накренился и начал тонуть, Арни перевесился через борт и увидел, что морская вода превратилась в раскисший суглинок. Из этого суглинка вылез берсерк Бьяртмар, страшный, как последняя ночь перед четвертованием. Гнусно виляя бедрами, Бьяртмар подлез к Ловкачу, схватил его за ноги и потащил к себе под землю.
   Когда сырая земля дошла до губ, Арни закричал...
   Закричавший Арни выскочил из сна, но отнюдь не из цепких лап Бьяртмара. Кто-то по-прежнему продолжал держать его за ноги. Арни приподнял голову и заорал вторично. Нет, слава асам, это был не Бьяртмар. Однако незнакомый мертвец коричневыми от земли лапами крепко сжимал лодыжки Ловкача и радостно скалился. Арни дернул ногами и понял, что с таким же успехом мог бы извиваться в железных колодках, ломая себе кости. Тогда он крикнул в третий раз, надеясь испугать мертвеца и отогнать его от себя.
   Но мертвецы не боятся ничего, - им просто нет смысла бояться, - потому мертвец, имевший свое неизвестное мертвецкое дело к Ловкачу, тоже пугаться не стал и Арни не выпустил.
   Тут уже до Ловкача дошло, что дело серьезное.
   Он принялся озираться по сторонам и увидел, как место их с Рагнаром стоянки заполняется мертвецами, влезающими по склону холма. Все мертвяки были страшным образом покалечены, у многих не хватало рук, у нескольких - разворочена грудная клетка или шея, а за одним по земле волочились кишки. "Нет, нет", - мысленно попросил Арни, но наваждение не исчезло: умертвия продолжали прибывать.
   Темные их лица и одежда были густо заляпаны засохшей кровью, но все же Арни без особого труда узнал в этих оборванных и изуродованных останках брошенных на произвол судьбы воинов из дружины Сигурда III.
   И тут Арни стало невыносимо стыдно. Настолько стыдно, что он закрыл глаза и решил покориться своей участи, какой бы она ни была. Он справедливо полагал, что мертвые воины за вчерашнее предательство по голове его не погладят и тетешкаться тоже особо не станут. "Ну что ж, да будет так, - решил он. - Интересно, какой казни они решат нас предать?"
   И тогда мертвец отпустил Ловкача.
   Арни открыл глаза. Занимался бледный рассвет. Небо затянуло пепельными облаками. Мертвецы стояли над Ловкачом. В их неживых глазах ему почудился молчаливый, но явный укор. Не в силах вынести этого взгляда, Арни отвернулся.
  -- Рагни, Рагни, - зашептал он, одновременно пытаясь нащупать у себя за спиной широкую и надежную спину потомка Собаки. - Рагни, вставай! - Рука Ловкача нащупала что-то мокрое и холодное.
   Наконец, Арни осмелился обернуться, и то, что он увидел, не прибавило ему бодрости духа.
   Рядом с ним вместо Рагнара лежал мертвец!
   Это уже было слишком. Ловкач рывком вскочил на ноги, дико заозирался по сторонам. Он был на вершине холма один-одинешенек, окруженный умертвиями. Потомок ярла Лесной Собаки загадочно исчез.
  
  
   Положение было отчаянным. Предположения, которые просились в голову Ловкача, были одно другого лучше. Сначала Арни вообразил, что Длинноухий, злой за то, что Арни не дал ему сорвать венок победителя в битве с ополчением Бьерберга, мстительно бросил его на произвол судьбы. Затем он подумал, что Рагнар сам обратился в мертвяка и будет председательствовать на суде, что состоится над ним, Ловкачом, - чтобы судить его за трусость и позор, который он навлек на все войско.
   Какие только мысли не посещают человека с утра!
  -- Клянусь, я не струсил! - выкрикнул он, блуждая взглядом по мертвым лицам. - Никто никогда еще не смел называть меня трусом!
   "Так же оправдывался и Гьюки, проваливший бой из-за того, что испугался Бьяртмара. Так же и он говорил, когда его изгоняли из города. Все когда-то случается впервые", - услышал Арни как будто свой же голос.
  -- Что это ты разблажился?
   Из кустов, подтягивая на ходу штаны, вышел Рагнар.
  -- Дурной сон привиделся, что ль?
   Арни молча ткнул пальцем в умертвий.
  -- А, это, - устало вздохнул Длинноухий, натренированным жестом фокусника извлекая ниоткуда руническое блюдо. - Построиться, - приказал он.
  -- Как они нас нашли? - вопросил Ловкач, оторопело рассматривая строящихся умертвий.
  -- Как, как. Спать меньше надо, - сказал Длинноухий.
   Арни оскорбился.
  -- Вот и делай людям добро. Тебя не хотел будить!
  -- А если бы это были не наши синелицые, а конница херсира? Что тогда?
  -- Будто сам не знаешь, - огрызнулся Ловкач.
  -- Висели бы сейчас или того хуже, - без выражения произнес потомок Собаки. - Херсир, насколько я помню, муж изобретательный и к милосердию не очень склонный.
  -- Но нас невозможно было отыскать! - повысил голос Арни.
  -- Не ори. Невозможно только у смерти оторвать яйца, - сказал Длинноухий. - Потому что она женского рода.
   Мертвецы выстроились квадратом. Рагнар склонил голову набок.
  -- Сдается мне, - сказал он, - что теперь с нами не только воины Сигурда, морского ярла. Посмотри.
   Арни посмотрел свежим взглядом.
  -- Да, - сказал он. - Вон тех у нас точно не было. И этого. И вон того, рыжего... Они совсем свежие!
  -- Да, точно, - сказал Рагнар. - Это погибшие из Бьерберга.
  -- А почему они не в Вальгалле? - удивился Ловкач.
  -- Не знаю, - сказал Длинноухий. - При случае спросим у Одина. Возможно, они струсили, и были убиты в спину.
   Арни был потрясен.
  -- Это отвратительно! - сказал он. - Отличных, закаленных бойцов, что были у нас вначале, они выводят из строя, а вместо них подсовывают какую-то глупую деревенщину! Да один мертвец Сигурда стоит трех бьербергских покойников! Узнаю руку херсира.
   Мертвые бьербергцы тяжело засопели, завозились в строю, возмущенные оскорблением, которое нанес им Ловкач.
  -- Херсир здесь ни при чем, - сказал Рагнар. - Я думаю, они пришли на зов волшебного блюда.
  -- Веселое дело, - сказал Арни, - так что ж, мы теперь мертвецов со всех кладбищ Норвегии подле себя соберем?
  -- Откуда я знаю! - разозлился Длинноухий. - Это я отнимал свиток у цверга? И кстати, что ты там кричал про свою трусость?
   Арни понял, что зарвался, и сдал назад.
  -- Кошмар приснился, - буркнул он. - Нет, я просто думал, может, ты что-то знаешь о повадках этих мертвецов?
  -- Откуда? - фыркнул Длинноухий. - Я что, похож на этого... как его... - он запнулся. - Шесть раз двужильного? Про которого бродяга херсир говорил.
   Арни с сомнением посмотрел на друга. Он вдруг вспомнил, что...
   Легенды гласили, что Рагнар Длинноухий - потомок древнего ярла и мага Голодной Лесной Собаки. (Или ульва, то есть волка, перевел Арни кеннинг). Правда, в эти легенды никто не верил, потому что было подозрение...
   Но - волк его знает, подумал Арни вдруг. Очень уж ловко Длинноухий управлялся с чародейной тарелкой. Да и руну на ней начертал именно он. Нечаянно, конечно. Однако из жизненного опыта Ловкач знал, что полностью нечаянно может случиться только понос в шторм на корабле зимой. Поэтому он дал себе внутренний наказ быть осторожнее с Длинноухим. (Забегая вперед, можно сказать, что этого наказа он даже слушался целых два часа...)
   Рагнар считал мертвецов. Он насчитал их восемь полных кулаков без двух и половины. Один мертвяк снова был безголовый, но не тот, а другой - ширококостный мешковатый детина с разорванной щекой, сильно похожий на Трюггви. (Голову мертвец прицепил к поясу за волосы). Правда, Трюггви ли это, - наверняка Рагнар не ответил бы: лицо залепила кровавая грязь, а умывать его Длинноухий по понятным причинам не стал.
  -- Еще недоставало, - пробормотал он. - Сволочной херсир всюду нас обскакал. Если он еще всучил нам Трюггви... - при мысли о такой не знающей предела подлости кровь бросилась потомку Лесной Собаки в лицо, и руки сами собой сжались в кулаки.
   Число мертвецов вернулось к изначальному, магическому числу: тридцать семь с половиной. Не хватало берсерка Бьяртмара, и Длинноухий вдруг подумал - может быть, именно оттого, что они с Арни нарушили волшебное число, продав Ветру Локи двенадцать умертвий, и случилась вся последующая смертоубийственная каша.
  -- А где мухомороед? - спросил Арни, будто прочитав мысли Рагнара о берсерке.
  -- Не знаю, - отрезал Рагни. - Здесь его нет. А ты по нему соскучился?
  -- Не то чтобы очень сильно, - с усмешкой отвечал Арни, - но согласись: если бы не он, исход сражения мог быть совсем другим. И мы с тобою не стояли бы сейчас на этом месте, которое, хоть и не похоже на палаты конунга, все ж гораздо приятнее того, куда собирался упрятать нас этот козел херсир...
  -- Не спорю, - сказал Рагни. - И все же желаю Бьяртмару упокоиться с миром, а не бегать по Норвегии, пугая народ. Насколько он вообще на это способен, покоиться, - подумав, добавил Длинноухий. - И пусть это будет не так уж близко от меня!
   Как выяснялось, потомок Лесной Собаки и Ветер спящего Локи недолюбливали друг друга. Впрочем, когда Бьяртмар еще был живым берсерком, его друзей тоже пришлось бы искать с факелами по всей Норвегии.
  -- Между тем, вопрос о погоне еще не закрыт, - вдруг напомнил Длинноухий. - Может, херсир и его прихлебаи услышали твои вчерашние советы и решили отложить преследование до утра. А сейчас они направляют коней по следам умертвий, а значит, и нашим!
  -- Да знаю я, - раздраженно сказал Арни, постепенно оправляющийся от утреннего потрясения. - Да только как же они услышали меня? Соображай черепком. Мы здесь, они там, и между нами миль как бы не две дюжины!
   Рагнар хмыкнул.
  -- А про вёльву ты запамятовал? - сказал он.
   Ловкач скорчился, как от зубной боли: напоминание о вельве выводило его из себя.
  -- Вёльва эта - прожженая, наглая, опытная и опасная бестия, - продолжал вкручивать Длинноухий. - Думаю, не слишком ошибусь, если скажу, что от нее нам следует ожидать любой бессовестной выходки...
  -- Ты прав, - согласился Арни, - если и есть тварь гнуснее, то мы ее еще не видели.
   Помолчав, он добавил:
  -- Так значит - уходить надобно. А только куда мы пойдем?
  -- На юг мы возвращаться не можем, - подумав, сказал Рагнар. - Там херсир с его бабушкой, кольями и подземной могилой. На востоке ничего нет, только горы с лесом и голодными троллями. Но мы им продать наших воинов не сможем.
  -- У них, наверное, и денег нет, - вставил Арни.
  -- У них мозгов нет, как и у Бьяртмара, и потому иметь с ними дело тяжело. На западе море, но навряд ли мы сможем изловить кнарр или дракон, а если корабль и причалит на наш зов, то еще неизвестно, как находящиеся в нем отнесутся к нашему предложению.
  -- Да, людишки мертвецов отчего-то не любят, - с неохотой согласился Арни. - Слишком много еще предрассудков у нас в Скандинавии.
  -- Так значит, - твердо сказал Рагнар.
  -- Так значит - Квельдульвборг, ты хочешь сказать?
  -- Это, знамо, единственное место, - сказал Длинноухий, - где мы с нашими умертвиями можем прийтись ко двору. Хотя, видят боги, мне очень не хочется туда идти...
  -- А может... - вдруг сказал Ловкач после паузы, - а может, плюнуть на все и, действительно, поехать в Гардарики?
  -- Не выйдет, - сурово сказал Рагнар. - Пока с нами блюдо, с нами и мертвецы. А выбросить блюдо мы не можем: умертвия тотчас на нас набросятся. И пожрати, что косточки единой не останется!
  -- Ладно, - Ловкач махнул рукой. - Квельдульвборг так Квельдульвборг.
  
  
   Тучи потихоньку рассеивались. Смотр мертвой дружине проводили при первых лучах восходящего солнца. В его нежном свете лица воинов выглядели особенно гордо и дико.
  -- Боевые медведи! - восхитился Арни. - Видал, какие? Нет уж, я теперь их так дешево, как Бьяртмару, не отдам! Тем более, что нам надо компенсировать украденные марки.
   Длинноухий посмотрел на него, но ничего не сказал.
  -- Но здесь не все воины Сигурда, - озабоченно продолжил Ловкач. - Изрублены в бою?
  -- Глядишь, еще приползут. Возможно, раны мешают им передвигаться быстро, - сказал Рагнар. - Подождать?
  -- Не стоит, - сказал Арни. - Этих вполне достаточно.
  -- Ну, что ж, - вздохнул Рагнар, обращаясь к умертвиям. - Ребята, мы снова идем в трудный и опасный поход. Подберите животы... гм... насколько это возможно... смотрите веселей и постарайтесь вонять чуточку поменьше. Мы выступаем.
   Мертвяки несколько мгновений молчали, а потом слаженно выбросили вверх руки с зажатым оружием, издав хриплый нестройный рев. Выбивались в основном новобранцы.
   От неожиданности Ловкач отпрыгнул.
  -- Н-ну, звери! - уважительно сказал он. - Но подмуштровать не мешает. Деревенщина вдвое дешевле идет...
  -- Хватит зубы языком полировать, - сказал Рагнар.
  -- Да я давно уже скромен как покойник! - воскликнул Арни. - Значит, так: солнце там, лишайник здесь, идти надо в том направлении, - он махнул рукой, открыл рот и замолчал.
  -- В чем дело? - спросил Рагнар.
  -- А это еще что такое?
  -- Это? - Рагнар проследил за направлением взгляда Ловкача. - Это вороны.
  -- На кого это они слетаются? - с подозрением вскинулся Ловкач. Он поднес ладони к самому лицу, внимательно осмотрел их, потом ущипнул себя за щеку. Затем подошел к Рагнару и понюхал его.
   Рагнар выдержал паузу, потом спокойно сказал:
  -- На наших умертвий, чудило.
  -- Да? - переспросил Арни с сомнением, бросил взгляд на мертвецов, потом вернул его на Рагнара. - Ты уверен?
  -- Я уверен в том, что ты сожрал вчера слишком много тухлой рыбы.
  -- А ну, пшли отсюда! - закричал Ловкач, размахивая руками, подобрал комок грязи и запустил в черных птиц. Те поднялись в воздух и принялись кружить над вершиной холма.
   Рагнар плюнул, засунул блюдо за ремень, повернулся и стал спускаться вниз. За ним потянулись и дружинники, перестроившиеся в колонну по двое.
   Ловкач два раза выстрелил в черных птиц, но промазал: вроде, и цель кружила невысоко, да, видать, рука бойца усталой была и дрогнула. Арни выругался.
  -- Ладно, любители тухлятины, мы с вами еще поговорим, - крикнул он, погрозив птицам кулаком.
   Арни клеветал: вороны ничуть не меньше любили и свежее мясо. Но они не обиделись на Ловкача за эту напраслину.
   Арни закинул лук за плечо и стал спускаться вслед отряду.
   Воронье замыкало процессию.
  
  

15. Борьба за власть

  
   Тем же вечером, у костра, прогнав мертвяков подальше, держали военный совет. На ужин были поджареные на прутиках лисички: дичь поймать не удалось, - хоть Арни и разорил несколько бобровых хаток, сами зверьки ушли. Подстреленного селезня прямо из под носа утащил молодой медведь. Раздосадованному Арни удалось всадить косолапому вору стрелу под хвост, на что хозяин меда обиделся и здорово подрал отставшего от отряда бледного и слабенького мертвяка из бывших рабов. Но и этим не удовлетворился, долго еще крался за Ловкачом в надежде отомстить, и отомстил-таки: рыком спугнул оленя, которого Арни уж совсем было считал своим. Из-за этих охотничьих и предыдущих финансовых неудач Арни находился во взвинченном настроении.
   При первой удобной возможности он схлестнулся с Рагнаром и вступил с ним в спор. Речь шла о том, чтобы не таскаться по дебрям и чащобам, полным несущих слабоумие клещей, а выйти на тракт, связывающий Квельдульвборг с южными сюслами. По этой дороге, утверждал Арни, как по праздничной скатерти, можно без помех дойти до конечной точки путешествия на целых три дня быстрее.
   Рагнар, уже опытный, знал, что планы Арни всегда отличаются блеском, удобством и отсутствием изъянов. Но почему-то соглашаться не спешил.
  -- Да пойми же ты, мудрило, - говорил Арни, - мертвяки уже вздулись и вот-вот могут взорваться! Каждый день на счету.
  -- Ничего с ними не станется, - холодно отвечал Длинноухий. - Дотерпят как миленькие. И ты дотерпишь. Лишения закаляют мужа.
  -- Нет, разве можно разговаривать с этим человеком! - всплеснул руками Ловкач. - Он не слушает голоса разума!
   Но Рагнар выдержал атаку, не дрогнув ни единым лицевым мускулом. И взгляда не отвел. Поэтому его пришлось отводить Ловкачу.
  -- Мне надоело сидеть в этом болоте! - воскликнул Арни, топнул ногой и поднял небольшой фонтанчик.
   Всю вторую половину дневного перехода шли по низине, залитой водой по щиколотку. Настоящим болотом местность не была, но и твердью в полном смысле назвать ее тоже было нельзя. Жалкий костерок шипел на большой кочке размером примерно со средний кухонный котел из богатого дома.
   Рагнар соизволил разомкнуть уста.
  -- Ты знаешь, что дороги построены для того, чтобы по ним ходить и ездить. И я это знаю. Но и другие люди тоже это знают. И они поедут по этой дороге. Что будет, если мы встретим мало-мальски сильный отряд? Вряд ли судьба будет каждый раз к нам так же благосклонна, как в стычке при Бьерберге.
  -- Ну и что? - сказал Арни. - Спрячемся, пропустим и дальше пойдем.
  -- А воронье? Оно нас выдаст.
  -- Мерзость, - сказал Арни и замолчал. Про это он не подумал. Арни уже застрелил с десяток птиц, но, кажется, их стало только больше. Теперь большая часть стаи расселась на кустах вокруг умертвий, но пара самых наглых ошивалась поблизости от костра, внимательными черными глазками наблюдая за людьми.
  -- Вот видишь, - сказал Рагнар, - твой план не годится.
  -- А если намазать умертвий медом? - не сдавался Арни. - Я найду дикий улей. Вороны перестанут слышать запах мертвечины и отвяжутся...
   Рагнар захохотал.
  -- Тогда за нами увяжется толпа медведей, - сказал он, утирая слезы.
  -- Смейся, смейся, есть одно место, которое можно пройти только по дороге, - хмуро сказал Ловкач.
   Теперь нахмурился Рагнар. Он понял, о чем говорил Арни.
  -- Это Перевал Свиста. Там с двух сторон скалы, дорога идет по узкой теснине. Его нам никак не обойти. Сразу же за перевалом находится Крепость Вечерних Волков, - Арни имел ввиду город, куда шли, Квельдульвборг.
  -- До перевала еще пять дней пути, - сказал Рагнар. - А там решим, как поступить.
  -- Завтра начинается осень, - напомнил Ловкач. - С наступлением осени цены на умертвий на рынке Квельдульвборга сильно упадут. Мы здорово потеряем в деньгах.
  -- Да с чего ты взял? Они регулярно торгуют мертвыми? Этого не может быть. Я слышал про Квельдульвборг всякое, но это уже переходит границы. Торговать мертвецами, вырытыми из могил, могут только люди без чести и совести.
  -- Ну, а мы-то с тобою кто, по-твоему? - спросил обескураженный такой отповедью Арни.
  -- Мы - это другое дело, - отрезал Длинноухий. - Мы занимаемся этим потому, что у нас нет другого выхода, и, притом, - в первый и, надеюсь, в последний раз. Чтобы заниматься мертвоторговлей регулярно, нужно быть законченным подлюкой....
  -- И, тем не менее, цены падают, - упрямо повторил Арни, не желавший признаваться, что всю кривую спроса и предложения на торжище Квельдульвборга он только что за кончик вытянул из своей собственной головы. - А равно цены на трупный и драконий яд, - прибавил он для правдоподобия.
   Но Рагнара угроза финансовых потерь не испугала.
  -- Когда тебя облегчают на вес серебра, это не так уж смертельно, - сказал он. - Хуже, когда облегчают на вес головы. Я не изменю своего мнения, - подвел итог потомок Собаки, втыкая острый прутик в кочку.
  -- Тогда давай разделимся! - вспылил Ловкач. - Я возьму половину мертвяков, и пойду по дороге. А ты продолжай идти, как и шел. Встретимся на перевале. Я даже согласен тебя там подождать, я не такой напыщенный гордец, как некоторые.
  -- Возьмешь половину умертвий? - переспросил Рагни. - Давай, бери, - ухмыльнулся он. - Только как ты это сделаешь, блюдо-то одно...
   Поняв свою промашку, Арни разозлился еще больше.
  -- Вот, значит, как, - дурным голосом заблажил он, - я связался с трусом, который трясется за свою ушастую голову так, как будто собирается жить вечно! Видеть не могу этого срама! И только потому, что зайчишка заграбастал себе эту жалкую тарелку, я вынужден покрывать себя позором, бегая от опасностей, которые любой, самый хилый да робкий дружинник Хакона посчитал бы праздником...
  -- На, лови, - ледяным тоном сказал Рагнар, достал блюдо годи и кинул в Арни.
   Получив руническое блюдо в свои руки, Ловкач повеселел.
  -- Другое дело, - проговорил он. - А то - блюдо, блюдо... И, между прочим, мы договаривались командовать войском по очереди.
  -- Командуй, - презрительно сказал Рагнар и принялся демонстративно устраиваться на ночлег. - Но не собираешься же ты выползать на дорогу сейчас, на ночь глядя...
  -- Почему же не собираюсь? - сказал уязвленный Арни. - Именно собираюсь. Хватит сидеть в трясине, - он вызывающе посмотрел на Рагнара.
   Но тот промолчал, и тогда Ловкач взялся за дело.
   Он вытянулся повыше, поднял блюдо на вытянутых руках (Рагнар задрал бровь, но ничего не сказал) и скомандовал:
  -- Ко мне и построиться в линию!
  -- Карр! - донеслось из темноты.
   Арни покосился на ворона.
  -- К тебе это не относится, - сказал он.
   Но ворон так не считал. Он даже подлетел поближе, явно собираясь посмотреть вечернее представление. Уселся на куст неподалеку от Ловкача и очень по-человечески наклонил голову набок. Арни захотелось чем-нибудь кинуть в назойливую птицу, но руки были заняты тарелкой.
  -- Смотри, досмеешься, черная твоя душа, - сказал Ловкач, - подстрелю я тебя в конце концов, пойдешь на корм мертвецам... - Мысль о том, что можно изменить заведенный богами порядок вещей, восхитила Арни. Картина Последней Битвы, во время которой восставшие мертвецы пожирают захваченное врасплох воронье, впечатляла. Арни захихикал. - Да, - повторил он, - придет расплата, придет! Скольким ты воинам глаза выклевал, а?
   Ворон молчал, продолжая разглядывать Ловкача. Возможно, его привлекали блики от костра, играющие на неровностях блюда.
  -- Говорят, вороны живут триста лет, - сказал Рагнар.
  -- Да, тогда эта тварь могла видеть конунга Карла Великого, а то и самого легендарного Сигурда Убийцу Змея Фафни! - сказал Арни.
  -- Нет, конунг Сигурд Сигмундссон, убивший змея, раньше жил.
  -- Ну, меня, честно говоря, больше интересует не сам Сигурд, а то барахлишко, что он скопил за свою жизнь, - сказал Арни. - Перина Дракона... И ведь где-то оно лежит, это проклятое несметное сокровище, - задумчиво протянул он. - И тварь, возможно, знает, где. Эх, если бы она умела разговаривать...
  -- Она бы сказала, что во времена конунга Сигурда болтунов сажали в бочки со змеями - меряться с ними, у кого язык длиннее... Мне пока достаточно тех сокровищ, что мы откопали, - сказал Рагнар. - Неизвестно, чем все кончится.
  -- Ладно, где синелицые-то?
   Арни удивленно посмотрел на блюдо, потом стал вглядываться в темноту. Темнота безмолствовала. Арни покрутил блюдо так и эдак. Ничего не произошло.
   Рагнар с возрастающим любопытством смотрел на манипуляции Ловкача.
  -- Э-эй, - тихо позвал Арни. - Они что там, умерли?
   В глазах Рагнара зажегся интерес.
  -- А может быть, они ушли? - с надеждой прошептал Длинноухий.
  -- Пошли, посмотрим, - сказал Арни, поднимая секиру. - Что-то мне эта тишина совсем не по нраву...
   Пружиня по кочкам, в любой момент готовые к неожиданностям, полезли в темноту. Через полсотни шагов по лужам и хлюпающей траве Арни остановился и сказал:
  -- Вон, видишь? Угли. Кто-то разбросал угли.
  -- Какие угли? - удивился Длинноухий. - Никаких углей здесь быть не может. Слишком сыро.
  -- Я, может, и болтун, - самокритично признался Арни, - но не болван. Я знаю, что сыро. Но - сам посмотри.
   Рагнар всмотрелся в темноту. И правда, кто-то разбросал тусклые малинового цвета огоньки...
  -- Странно, - сказал он. - Что-то мне это напоминает...
  
  
   Арни снял шлем и задумчиво погладил вспотевшую лысину. Потом решительным движением снова нахлобучил шишак на место.
  -- Только вот что? - продолжал размышлять Рагни.
   В это время на разведчиков налетел порыв влажного ветра. Арни быстро облизнул палец и поднял его вверх.
  -- Все ясно, - сказал он, - ветер-то с тылу дует.
   Рагнар прыснул.
  -- Ты бы еще всю пятерню в пасть засунул, - сказал он.
  -- Ритуалы надо соблюдать, - важно сообщил Арни, - а то боги могут обидеться. Теперь мы знаем направление ветра...
  -- Да даже человеку с заткнутыми пенькой ноздрями ясно, что ветер дует сзади... - начал Рагнар и осекся.
  -- А вот сейчас он подует спереди, - сказал Арни и, действительно, не ошибся. - Чувствуешь? - тихо проговорил он. - Все на месте... Только вот почему они перестали подчиняться тарелке? Не к добру это.
  -- Так эти малиновые угли...
  -- Это наши мертвецы глазастые, - закончил Арни. - Во-он они там сидят... - он начал загибать пальцы. - По-моему, все на месте, - через минуту сообщил он. - Если я не сбился...
  -- Ну и очи, - сказал Рагнар, - То, что друзья поначалу приняли за угли, оказалось тремя дюжинами глаз.
   Арни мялся с ноги на ногу.
  -- Так что ж, - произнес Рагнар, - поглядывая на компаньона, - помнится, ты рвался командовать?
  -- Я не отказываюсь! - буркнул Арни и двинулся вперед.
   Мертвецы расположились на небольшой поляне, сидели и полулежали, смотрели на господ командиров внимательно, но двигаться не собирались. Багровые уголья настороженно посверкивали, то угасая, то наливаясь мрачным светом неведомого подземного огня. Арни поежился. Но отступать было некуда, потерять лицо он не мог.
   Он принял строгий вид.
  -- Что это значит, вояки? - грозно спросил он, тиская блюдо.
   Никакого ответа.
  -- Подчему не подчиняемся заклятью тарелки? - сказал Ловкач на полтона ниже.
   Молчание гробовое, мертвое, мертвецкое... Только Рагни сосредоточенно сопел за левым плечом.
  -- Построиться!
   Ветер прошелестел по ветвям. Показалось ли мнительному Ловкачу, но в голове у него как будто неуловимой молнией мелькнуло... "Плевали мы на тебя".
  -- Да они только больше развалились, - раздался негромкий напряженный голос Рагни.
   Воины морского ярла выполнили команду "вольно".
  -- Стройся! Погребальное платье, слушай заклятье! - повторил приказ Арни, начавший нервничать.
   "Ничего не выйдет", - теперь он явственно увидел как бы тлеющие руны на нематериальном пергаменте своего ума.
   Арни взмахнул знаком Магнуса Двенадцатижильного, и тут уж умертвия демонстративно перевернулись к нему спиной.
  -- Плохо дело, дружище, - прозвучал озабоченный голос Длинноухого.
  -- Они меня не слушают, - сказал Арни.
  -- Вижу, - без иронии ответил потомок ярлов.
  -- Что делать будем?
  -- Попробуй еще что-нибудь скомандовать, - посоветовал Рагнар.
  -- А они не разозлятся?
  -- Откуда я знаю? - дернул плечом Длинноухий. - И что ты меня спрашиваешь? У кого волшебное блюдо, разве у меня?
   Арни принял вызов. На протяжении последующих пяти минут он испытывал умертвий Сигурда различными приказами, от "ползти цепью" до "метать топоры".
   Услыхав последнюю команду, Рагнар ощутимо стукнул Ловкача кулаком по шлему. Крупных деревьев поблизости не было, и укрыться, если бы умертвия действительно выполнили приказ Ловкача, было негде. Тем более, что Арни не уточнил, в кого именно надо метать оружие.
   Но этот приказ, к облегчению Рагнара, мертвецы тоже не выполнили, как и все предыдущие. Они даже не пошевелились. Так продолжалось до тех пор, пока отчаявшийся Арни, в тщетных попытках придумать что-то, что расшевелило бы мертвых, не вспомнил, с чего все начиналось, и какое пожелание Длинноухий высказал только-только вылезшим из земли дружинникам Сигурда III, когда будущие мертвоторговцы сидели на каменной голове турса на берегу Неудачного Фьорда...
   И разозленный, утративший чувство опасности Ловкач его повторил.
   А этого делать не следовало.
  -- Бездельники! - сказал Арни. - А поцелуйте-ка друг друга в...
   И тогда мертвецы поднялись и молча и страшно пошли на Ловкача с Длинноухим.
  
  
   Оружия воины Сигурда III пока из ножен не извлекали, но медленно приближались, одновременно перестраиваясь полумесяцем.
   Ловкач начал пятиться.
  -- Напрасно ты это сказал, - задумчиво произнес Рагнар.
  -- Да меня злость взяла! - оправдывался Арни. - А потом, они уже один раз это проделали. Когда мы сидели на каменной голове, помнишь?
  -- Как не помнить. Вестимо, и покойникам тоже память не отшибло. Не надо было им об этом напоминать, ни к чему это...
  -- Подумаешь, гордые какие, - как бьербергский херсир сказал...
   Мертвецы заворчали. Арни отпрянул.
  -- Руки не раскорячивай, - сказал Рагни, - откусить могут. Как ты без рук будешь деньги считать?
  -- Да знаю я! - сказал Арни, прикрываясь блюдом. - По-моему, нас окружают.
  -- Тор и Локи! А ты думал.
   Следующие секунды прошли в тягостном молчании. Умертвия наступали, бывшие командиры - отступали. Скрипели кожаные доспехи, звякало оружие.
  -- Ты что, язык проглотил? - не выдержал Ловкач.
   Рагнар не ответил.
  -- Что делать-то?
   Тишина. Шлеп, шлеп-шлеп, шлеп. Хрусь. Очередной порыв ветра. Угли разгораются...
  -- Ну, хорошо, - с мукою выдавил Ловкач. - Я признаю... О, Локи! - Гордость давила. - Рагни, возьми, пожалуйста, волшебное блюдо...
  -- Давай, - сухо сказал Рагнар.
   И забрал у него тарелку.
   Он вытащил тряпицу и протер руну Магнуса. Уже этого оказалось достаточно, чтобы мертвецы остановились.
   Арни хопнул себя по шишаку.
  -- А я-то думал! - сказал он. - Всего-то... Рагни, это нечестно!
  -- Что нечестно? - мертвым голосом спросил Рагнар.
  -- Ты воспользовался моей минутной слабостью и забрал тарелку себе! Это не по справедливости!
   Рагнар засмеялся, но как-то тускло.
  -- Хочешь попробовать вдругорядь? - спросил он.
  -- Я полагаю, что имею на это право! - с вызовом ответил Ловкач.
  -- На!
   Тарелка полетела в Ловкача.
   Мертвецы качнулись и пошли вперед.
  -- Эй, стойте! - крикнул Ловкач. - Стой, мертвые! - он подхватил полу плаща, перевернул тарелку, и стал яростно натирать ее.
   Мертвецы убыстрили шаг.
  -- Вот, смотрите, злыдни! Видали! - Арни вскинул блюдо.
   Трое ближних мертвых воинов потянулись к ножнам, а четвертый, одноглазый, утыканный стрелами великан, - к Арни.
  -- Вы не смеете не подчиняться руне! - взвизгнул Ловкач, выставляя тарелку на вытянутых руках.
   Мертвец-великан сделал широкий шаг и попытался выбить блюдо у Ловкача, и только знаменитая ловкость спасла его. Вдобавок к месту действия слетелись вороны и расселись на ближайших деревьях. Один из них вытянул клюв и принялся шипеть на Арни почти по-змеиному, высунув темный язык.
  -- Жутко, - сказал Рагнар, поглядывая на Ловкача.
   И все-таки Арни был вынужден признать, что умертвия его не слушают. Он отдал блюдо Длинноухому - время не терпело.
   Мертвецы остановились.
  -- Не понимаю, - прошептал Ловкач.
   Рагнар поднял тарелку и приказал мертвецам отойти назад, чтобы они не слышали того, о чем они с Арни будут говорить.
  -- Чем же я им не люб? - произнес уязвленный Ловкач, когда мертвые воины удалились.
  -- Злы они на тебя, - сказал Рагнар.
  -- Это за что же?
  -- За то, - с расстановкой произнес Рагни, - что ты бросил их на той поляне у Бьерберга, помнишь? Бросил в самый разгар боя.
   Арни уже и сам начал об этом догадываться.
  -- Уж не обвиняешь ли ты меня? - вскинулся он. - Я спас нам жизнь!
  -- Я - нет, - сказал Рагни, - но я, слава Одину, не мертвец. А у мертвецов, видать, свое понятие о чести...
  -- О чести? - проворчал Арни. - Еще не хватало, чтобы какой-то покойник обвинял меня в бесчестье! И ты-то, ты-то, Рагни, друг мой, - ты точно так же бежал, как и я, хоть и вцепился поначалу в умертвий, как будто это были живые бойцы, а ты их военный ярл! Да ты, если бы я тебя за шиворот с поля боя не уволок, сейчас бы тоже там лежал... Или, еще хуже, - попал в лапы херсира!
   Рагнар вздохнул.
  -- Возможно, - сказал он. - Я же не говорю, что я на тебя в обиде. Или что я тебе не благодарен. Но теперь мертвецы почему-то слушаются только меня, и ничего с этим не поделаешь...
  -- Ядовитая мощь Локи! - бросил Арни в сердцах.
   Уступив лидерство однажды, обратно его получить не так-то просто. Арни все понял, понял и то, что моральная сила и просто сила теперь не на его стороне, и что - Рагнар прав - с этим ничего не поделаешь. Это его взбесило. Он вскочил, выхватил топор, подбежал к чахлой кривой осине и двумя ударами расправился с ни в чем не повинным деревом. Закончив, перешел к березе, полетела щепа. Рагнар наблюдал за Ловкачом. Когда пять деревьев были изничтожены под корень, Арни немного остыл, или, вернее - устал.
   Он остановился.
  -- Пошли спать, - хмуро сказал он.
   Бредя к костру, Арни немного утешился, подумав, что зато на разведку теперь ходить исключительно ему, а господину потомку ярлов придется безоговорочно, без жребия всегда сидеть с вонючими мертвецами. Арни хихикнул.
   Доля командира - это еще и вонь, и мертвецы.
  
  

16. Перевал Свиста

  
  -- Это и есть Перевал Свиста?
   Отряд вышел к дороге. Но Рагнар не торопился обнаруживать себя. Две горы впереди синели в утренней дымке. Сквозь шерсть кривого ельника виднелись проплешины темно-серого гранита. Коричневая змея дороги ползла на высоту.
  -- Это сиськи жены каменного тролля! - сказал Арни. - А там, дальше...
   Но Рагнар не оценил остроты. Он продолжал сверлить Ловкача своими пронзительными бледно-голубыми глазками потомка ярлов. Мертвецов спрятали от греха подальше.
  -- Это - перевал, точно, - сказал Арни, подумав. - Вот свиста ли, а может - предсмертного хрипа, - не скажу.
  -- Шутки в сторону! - резко сказал Рагнар.
  -- Сам я в этих краях не был. Но слышал, что здесь есть только один похожий перевал. Видишь - два больших круглых останца, по одному на вершине каждой горы?
  -- Ну.
  -- Это соски, - продолжал объяснять Арни. - Потому и называется: Сиськи Троллихи...
  -- Так это название? - удивился Рагнар.
  -- Да, это название, - терпеливо повторил Арни.
  -- А свист здесь причем?
  -- Точно не скажу, - ответил Ловкач. - Можно только догадываться... Вот, например, что бы ты сделал, окажись между грудей такой большой женщины?
  -- Бежал бы без оглядки, - ответил Рагнар. - А ты?
   Арни подумал.
  -- Тоже, наверное, - честно сказал он. - Но видать, кто-то решил, что в первую очередь нужно свистеть от удивления...
  -- По-моему, один досвистелся, - заметил Рагнар, прищуриваясь из-под руки. - Недавно там был камнепад.
  -- Точно, - подтвердил Ловкач. - Но до верха дорога чистая. Пойдем по ней, или будем клещей кормить до самого перевала?
  -- По дороге, - милостиво разрешил Рагнар, которому тоже уже надоело обирать клещей. - Но умертвия пусть идут вдоль дороги по лесу. Они клещей не боятся!
   Арни не возражал, умертвий ему было не жалко. Он облегченно вздохнул и принялся вытаскивать деревянные пробки из ноздрей. Хотя последние два дня процесс разложения по неизвестной причине сильно замедлился, необходимость находиться рядом с мертвыми была все ж тяжелой обязанностью.
   Вышли одни на дорогу. С наступлением дня туман проседал и сползал к лесу. Влажный тракт поблескивал, и Арни с удовольствием ступил на него.
  -- Кажется, сегодня еще никто не ездил, - сказал он. - Вон следы копыт и волокуши, но все они, по-моему, даже позавчерашние.
  -- Много людей, много блядей, - сказал Длинноухий. - Я не хочу, чтобы с перевала Свиста какая-нибудь из них насвистела, и навстречу выслали конный отряд... Пошли быстрее, пока хозяйка неприятностей досматривает последний утренний сон.
   Твердым строевым шагом - после лесной-то грязи! - товарищи стали подниматься к перевалу.
  
  
  -- Ну что, чисто?
  -- Чистяк, - подтвердил Ловкач, проскакав цепким взглядом по седловине, по скалам и по каменной осыпи. - Ни души. Ни зайчишки, ни человечишки.
   Над скалами лениво кружило два ястреба, высматривая добычу. Похоже, дорога через седловину была свободна. Но Рагни медлил.
  -- Что? - спросил Ловкач.
  -- Не слишком-то я верю в божью милость, - сказал Длинноухий.
  -- Да, боги - большие затейники, - подтвердил Арни, - развлекаться любят.
  -- Если бы на седловине сидел какой-нибудь полудурок берсерк, взимающий плату за проход, я был бы спокоен, - признался Рагнар. - А когда все так гладко, как задница молодухи, я этого не люблю. Подозрительно.
   Арни сощурился и произнес вису:
  -- Не бойся, когда жизнь с тебя взимает виру,
   А лишь когда тебе удача не стоит и эйрира...
  -- Дразнишься? Намекаешь, что я боюсь дармовой удачи? - сказал Рагнар. - Да, я боюсь. Дразнись, дразнись... Разрешаю тебе хоть десять вис про это сочинить. Но - на той стороне... Кстати, видишь вон тот каменный выступ на правой груди троллихи? За ним очень удобно было бы разместить десятка два лучников...
  -- Лучников? - задумчиво повторил Арни. - Ну, если уж ты так опасаешься... - Ловкач не стал употреблять слово "боишься". - Если ты опасаешься, пустим вперед мертвецов; прикажем им поднять щиты, а сами пройдем под прикрытием...
  -- Чтобы я - прикрывался мертвыми? - фыркнул Рагнар. - Да ни за что! Это еще позорнее. Чтобы командир скрывался за спинами своих воинов - хуже этого и не придумаешь.
  -- Потому они тебя и уважают, - поддел его Арни.
   Но Рагнар, озабоченный тактикой марша через перевал, не обратил на колкость Арни никакого внимания. Его больше кололо бремя ответственности. Наконец, он махнул рукой.
  -- Идем, - сказал он. - Но предельно быстро, нам нужен бросок...
  -- Отлично! - энергично кивнул Арни, живой дух которого был таков, что в это утро его радовало все: и холодноватый осенний воздух, и туман, и мертвецы, и вероятность драки. Последнее его особенно восхищало. Он сильно втянул воздух, слипая ноздри, вытащил лук и натянул его, а потом прошелся шкуркой печеночной крысы по лезвию топорика, и так уже вычищенного.
   Рагнар заложил пальцы в рот и бесшумно свистнул. Мертвые слышали бесшумный свист, Длинноухий выяснил это из практики. Тарелка годи висела у него на шее, как элемент нагрудной брони или знак отличия, помещенная в подобие сетки, что по просьбе полководца сплел Ловкач.
   Ловкач со скрытой завистью посмотрел на товарища. Он уже простил обиду, так как долго помнить обид вообще не умел, но все же доставшееся ему место помощника командира с совещательным голосом подвергало испытанию его тщеславие. Арни искал возможность отличиться.
   Рагнар построил воинов походной колонной, наказав на всякий случай оголить оружие. Придирчиво осмотрев отряд, буркнул:
  -- Ну разве это выправка? Игрушки, а не война.
   Но все-таки разноса устраивать не стал, а скомандовал вперед марш предельно широким шагом.
  
  
   На верхней точке седловины было тесно. Мало того, что сузившуюся дорогу с двух сторон огораживали уходящие вверх отвесные скалы, так еще и прошедший недавно камнепад навалил в проход огромных, с крупную лошадь, булыжников и множество камней поменьше. Через осыпь надо было перелезать.
  -- Как будто тролли развлекались, в самом деле, - сказал Арни.
   Самый большой камень лежал в аккурат на середине дороги. Он был пятнистым, зеленоватого цвета, с острыми сколами поверху, и походил на горб закопавшегося в землю чудовища. Отряд разделился: Рагнар пустил мертвых воинов двумя колоннами в обход камня, а Ловкач залез на обломок скалы, чтобы осмотреться.
  -- Уй, - сказал он, - знаешь что, дружище?
  -- Какая-то пакость? - с надеждою спросил Рагнар.
   Арни почесал подбородок.
  -- Да здесь просто... - начал он.
   Тут над головами друзей раздался оглушительный свист. И прежде чем посмотреть вверх и сорвать лук с плеча, Рагнар успел отметить крайне удивленное выражение в глазах Ловкача.
   На каменном балконе, где Длинноухий намеревался разместить два десятка замаскированных лучников, показалась коричневая сморщенная башка с седыми космами, в длинном колпаке грязно-красного цвета. С первого взгляда трудно было даже определить, мужчина это или женщина. Голова растянула губы, и из образовавшейся черной дыры вылетел повторный свист. Он был длинным и витиеватым, и оставлял неприятное ощущение двух черных кошек в запертом и подожженном чулане. Мертвецы остановились и тоже посмотрели вверх.
   Завладев вниманием, голова перестала свистеть и начала говорить.
  -- Эй, путники! - крикнула она. - Куда путь держим? А платить за проход ярл будет?
   Рагнар облегченно вздохнул.
  -- Так бы сразу, - проворчал он. - А то напускают загадочности.
  -- Эй, дедушка! - крикнул в ответ Арни. - У нас три с гаком дюжины мертвецов. И один труп без головы. До сорока не хватает совсем немного. Присоединишься? Все ближе к круглым четырем десяткам.
   Наверху заперхали.
  -- Я не дедушка, а бабушка, - заявила голова. - Вёльва Черная Птица, и я живая, а не мертвая.
  -- У нас таких черных птиц не меньше двух дюжин, - Арни ткнул пальцем вверх. - А насчет того, что ты живая, - это поправимый недостаток... Кстати, ты случайно не сестра некоей Герд из Бьерберга, прислужницы тамошнего херсира? Если так, то сама отдавай обратно наши деньги...
  -- Ты зубы не заговаривай, дуб размышлений, - хихикнула ведьма. - Я сама по себе, никому не служу. Быстро давайте по серебряной марке с человека, и еще одну марку за ваших мертвецов гуртом, - я не жадная....
  -- Это что, целых три марки? - саркастически протянул Арни. - Отчего ж так дешево? Можем предложить состриженные ногти умертвий. Ценная вещь! Их можно продать асу Локи для постройки волшебного корабля...
  -- Не умничай, скальдов выкормыш, - грубо сказала вёльва. - Давай живо деньги, и будет вам, драгоценные, удача, а нет, так пожалеете о своей несговорчивости... Потому что я вам такого нагадаю!
  -- Какая-то глупая вёльва, - сказал Арни, обращаясь к Рагнару.
  -- Да, воспитание у нее хромает, - согласился тот. - Наверное, она из тех вёльв, что воспитывались в лесу медведями.
   Арни потянулся за луком.
  -- Сейчас мы ее испытаем, - сказал он. - Рагни, дай стрелу с серебряным концом, у тебя где-то были.
  -- Так у вас и концы серебряные? - выкрикнула вёльва. - Да вы прямо богачи! И такие жадные! Сразу видно, что из Бьерберга идете... Смотри, воин, будешь брать пример со скаредов, отвалится твой серебряный наконечник, ни в один поход тогда не сможешь пойти... Все мужчины будут как мужчины стоять, а тебе приседать придется, хе-хе... А на корабле...
  -- Все, бабка, ты меня разозлила, - сказал Арни. - Длинноухий, не надо серебряных наконечников, на все отребье, которое есть в Скандинавии, серебра не напасешься. Пускай ее мертвецы закидают камнями!
  -- Больно ты быстёр, ястреб ощипанный, - сказала ведьма. - Сам камнем стать не боишься?
  -- Не грози, видали побойчее, - сказал Ловкач.
  -- Ты воин с норовом, - сказала ведьма, - только знай, на этом перевале твоя судьба решается!
   Сразу же вслед за этими словами ведьме пришлось юркнуть в щель, из которой она вылезла, так что камень, пущенный Ловкачом, цели не достиг.
  -- Подожди, Арни, - сказал Длинноухий. - Что там эта старая про судьбу говорит?
  -- Ничего не скажу, пока не заплатите, - категорично заявила ведьма, выныривая на свет из щели, в которой пряталась. Теперь рядом с нею появились еще две коричневых головы, поменьше, с лицами детей-стариков, узкими глазами и тоже в колпаках.
  -- Это что, цверги?? - недобрым голосом проговорил Рагнар.
  -- Цверги, цверги, - подтвердила ведьма.
  -- Никакие это не цверги, - сказал Арни. - Пусть эта гнилая селедочная голова не воняет. Обычные карлики, я таких у франков видал. Они любят горбунов... Запомни, бабушка, если кто видел цверга, то ни с кем его уже не спутает. Эти, по-моему, рабы из скерлингов, глазки косенькие.
  -- Так что ты там, бабушка, про судьбу-то говорила? - сказал Рагнар.
  -- Все знаю, все ведаю, - обрадовалась ведьма. - Сейчас, - она затрясла желтым кожаным мешком с выжжеными на нем рунами. Судя по звуку, мешок был с костями какого-то животного. А может - и человеческими.
   Вельва развязала тесемки и заглянула внутрь.
  -- Пусть товарищ твой успокоится, а не то не будет вам удачи, - пригрозила она.
  -- Арни, убери лук, сделай одолжение, - сказал Рагнар.
  -- Давай я ее лучше прикончу, - добродушно предложил Ловкач, но стрелу с тетивы все же снял.
  -- Ждет вас путь долгий, опасный, - сказал вёльва.
  -- Да не так чтоб очень, - сказал Арни, - не сочиняй саги, Квельдульвборг в полупереходе отсюда.
   Рагнар кинул в него камешком.
  -- Окажетесь между смертью и смертью, - сказала вёльва, продолжая глядеть в мешок. - Жадность ведет к смерти, беспечность - к смерти, тщеславие - к смерти...
  -- Ну да, - сказал Арни, - едет конунг Гуннар по землям бургундов. Видит - рунный камень. На нем написано: направо пойдешь - голодный дракон. Налево пойдешь - голодный папа дракона. Прямо пойдешь - голодный тролль ростом с мачту, он без бабы уже девяносто зим и три дня. Тут сзади...
  -- Ладно, Арни, не перебивай, эту сагу все знают, - недовольно сказал Рагнар.
  -- Какой же ты доверчивый, предводитель мертвецов, как я погляжу, - хмыкнул Ловкач.
  -- Больше ничего не вижу - темно, - отрезала вёльва. - Надо гадать по волосам. Пусть маленький и языкастый подойдет поближе и снимет шишак.
  -- Уже лечу, как на зов ярла, - сказал Арни. - А что еще сделать, может, штаны спустить?
  -- Нет, вёльва, так не годится, - подтвердил Длинноухий. - Кто тебя знает, может, у тебя там горячая смола в горшке. Да у Ловкача на темени и волос-то толком нет... Говори так, как умеешь, посмотрим, что ты за предсказательница.
  -- А по мертвецам бывает гадание? - заинтересовался Ловкач.
  -- Бывает, - сказала вёльва, - только что ж я буду надрываться, если я еще за то, что уже предсказала, денег не получила...
  -- То, что ты предсказала, - передразнил Ловкач, - это как лошадь едет, а сзади сыплется. Так и я предсказывать могу.
  -- Да подожди, Арни, - сказал Длинноухий.
  -- Что подожди, что подожди! - рассердился Арни, которому надоело, что ему все время затыкают рот. - Я все ее предсказания наперед знаю. Такая вёльва приходит к тебе в дом, обещает сто одного людоеда из-под юбки жены соседа, дескать, что на тебе лежит проклятье завистников, и не будет тебе счастья и удовольствия, и червяки белые в кишках заведутся, и лапландский песец подкрадется, когда не ждешь. Короче, одна голова поникнет, а другая покатится. Причем, если ты бедный, то это доказательство проклятья, и надо ей заплатить, чтобы удача вернулась. А если богатый - надо заплатить, чтобы удача не ушла, потому что песец уже в пути и выпрыгнет из нужника аккурат в самый миг, когда ты там сидишь, чтоб вцепится тебе в задницу и вовек не отпустить. А чтобы предотвратить напасть, нужны обильные жертвы. Пока она заговаривает зубы да сооружает помост для волшбы, ее карлики потихоньку залезают во все дыры и выносят из дома золотые и серебряные вещи. Хорошо еще, что у нас с тобой денег нет, - все предыдущая вёльва украла, - а то бы живо остались без эйрира! А что, многие люди покупаются...
  -- Мы и так без эйрира, - заметил Рагни.
  -- Я и говорю. Поэтому я этих ведьм и ненавижу, - сказал Арни и снова взялся за лук.
  -- Стойте, воины! - крикнула ведьма, заметив, что Рагнар, которого она принимала за вожака, начинает склоняться к мнению Арни.
   Арни зажмурил левый глаз.
  -- Можно, я прострелю ей язык? - попросил он.
  -- Погоди, рано еще, - сказал Рагнар. - Говори, ведьма.
  -- Я вижу, вы сильные воины, - сказала вёльва, кривляясь. - И мертвецы у вас знатные. Вон сколько воронья собрали! Я вам предскажу вашу судьбу, так и быть. Но если вы после этого мне не заплатите, то ожидает вас смерть в огне и в дыму.
  -- Ну, говори, - позволил Рагнар.
  -- Идете вы с юга. И смерть за вами, и смерть перед вами, и смерть с вами.
  -- Ну допустим, если ты умертвий имеешь ввиду, - сказал Рагнар.
  -- Не перебивай, воин. На тебе знак двенадцатижильного зверя, но ни покупать, ни продавать ты не сможешь, сколько бы ни старался.
  -- Да что она несет, - возмутился Арни, - ее саму надо продать!
   Вёльва заглянула в мешок, порылась в нем. Карлики слаженно замычали.
  -- Друг твой, - сказала вёльва, пристально глядя на Рагнара, - поставит вас обоих на волосок от гибели. Спастись вы сможете, только если смерти не поверите и отдадите ей свою смерть. Но получится ли это у вас, не знаю. А теперича мои кости замолчали, всё, давай деньги.
  -- Да-а, - протянул Арни, - вот это волшба так волшба! Так словеса на словеса накручивать даже придворная ведьма Хейд не умеет. Я тебе на это, вёльва, вот что скажу: получишь ты свои деньги, получив их. А не получив, - не получишь. Что гораздо более вероятно. Но ты в это не верь, и тогда найдешь полную мошну золота, о как!
  -- В верь-не-верь со своими мертвецами играй, - сказала ведьма злобно, показывая черные гнилые зубы. - А мне марки давай, да и иди себе с миром. А не то - пеняй на себя.
  -- Дура! - сказал Арни. - Ты ж слышала, у нас нет денег. Все твоя сволочная товарка до тебя уже покрала. С нее и спрашивай. А как драться с ней начнешь, нас зови - мы поможем.
  -- Ха! - сказала ведьма. - Нет монет, давай тарелку! Нищие могут и из горсти поесть, им посуда не положена.
  -- Какую это тарелку? - с подозрением спросил Рагнар.
  -- Да ту, что у тебя на груди висит, не притворяйся глупее, чем ты есть, - сказала вёльва.
  -- Зачем тебе тарелка, вёльва, у тебя и зубов-то нет, - улыбнулся Арни, показывая свои собственные, довольно хорошие и белые. - Небось таких беззубых горные тролли особенно ценят.
   Вельва разозлилась.
  -- Давай тарелку без разговоров! - закричала она. - Не твое дело, зачем она мне! А то так с горы полетишь, что в следующий раз гадание будет уже на твоих костях!
  -- Да врет она все, - сказал Арни, поворачиваясь к Рагнару. - Хотела бы уморить, уже давно бы все сделала и блюдо забрала. Ничего она не умеет, давно из ума выжила.
  -- Слушай, вёльва, - задумчиво сказал Длинноухий, - тарелку мы тебе не отдадим, самим нужна. Уж извиняй. А вот если сделаешь так, что мы мертвых удачно продадим, тогда, пожалуй, получишь свои три эйрира...
  -- Не три эйрира, а три марки! - взвизгнула ведьма. - А мертвых продать вам не судьба, - мрачно прибавила она. - На костях счастья не заработаешь. Из них только шахматы можно смастерить... Но в такие шахматы смертным играть не положено, в них боги из Асгарда играют.
  -- Вот и последуй сама своему совету, - ввернул Арни. - А то костями в мешке из кожи трясешь и деньги за это требуешь. Паскудство и бесстыдство сплошное, совесть надо иметь.
  -- Ладно, - сказал Длинноухий, - надо двигаться, а то мы уже битый час тут балакаем, в то время как нам еще идти и идти до Квельдульвборга. Последнее время я стал замечать, что встречи с вёльвами ни к чему хорошему не приводят.
  -- Твоими устами глаголет Один, - сказал Ловкач, - вот только я все-таки не упущу случая поупражняться в меткости.
   С этими словами он очень быстро выпустил три стрелы по прорицательнице. Однако вёльва, верткая, как и все ведьмы, первых двух избежала, а третья успешно пробила клубок из грязных седых волос у нее на голове, прикрытый колпаком. Карлики завопили.
   В ответ вёльва заковыристо и очень непристойно выругала Ловкача, доказав ему, что изощренные ветераны из дружины правителя Хакона Могучего, которых он имел возможность наслушаться в боях и походах, далеко не всему его успели научить.
  -- Ну, старая, - удивленно сказал Ловкач, - за такие диковинные слова тебе положен каменный пирог.
   Он подбросил в ладони увесистый булыжник, примерился, чтобы ловчее запустить его в вёльву, но та с упреждением метнула в Арни горсть черного порошка. Не долетев до Ловкача, порошок образовал в воздухе лохматое облако, за завесой которого вёльва со своей прислугой благополучно исчезла. Нырнула, как показалось Рагнару, прямо в скалу!
   Арни в сердцах так саданул булыжником, который держал в руках, себе под ноги, что рикошетом чуть не разворотил голову одному из умертвий. Рагнар же получил осколком точно между бровей, но его спасло прикрывающая лоб и нос стальное наносье шлема.
  -- Вот крыса! - бушевал Арни. - Обдула! Обвела вокруг пальца. Нет, ну ты подумай! Правильно я сказал: ни чести, ни совести. Даже прицелиться толком не дала. Что такое... Трудно, что ли, - всего пару мгновений посидеть неподвижно, как поступил бы всякий порядочный человек.
  -- Тоже, сказал, - порядочный... - заметил Рагнар, почесывая лоб, - она, во-первых, ведьма, а во-вторых - женского пола. Ведьмы - те хоть иногда бывают честными; женщины - никогда.
  -- Я ведь знал, ведь знал: вёльв надо убивать сразу, не давая им повода заговорить с тобой! - продолжал расстраиваться Арни.
  -- Как же ты тогда разберешься, честная она или нет? - удивился Рагнар.
  -- А вот как. Мне рассказывали, что у франков был один святой, который утверждал: убивайте всех подряд, боги потом разберутся. Мудрый человек!
  -- По-моему, у франков один бог, которому они поклоняются, - заметил Рагнар.
  -- Да знаю я, это очень умный бог. Нам надо тоже побольше таких богов завести, чтобы всех ведьм и прорицательниц под корень извести, - стихами заговорил Арни. Вероятно, от возмущенного чувства справедливости. - Хакону, что ли, присоветовать...
  -- Не выйдет, - сказал Рагнар, - Хакон вёльв уважает, потому что сам ведун.
  -- То-то и оно, - погрустнел Арни. - Ну что ж, надо лезть вверх.
  -- Зачем?
  -- Как зачем? Чтобы вельву изловить. Ведь там у нее нора, это точно. Может быть, даже подземная дыра. Или - скальный ход... Или ты намерен спустить оскорбление? - Арни продолжал накручивать себя.
  -- Предлагаешь лезть под землю? - переспросил Рагнар. - В каменную дыру? - он несколько секунд размышлял. - Нет, я не полезу. В свое время все слазим, а пока это преждевременно.
  -- Да почему ж? - воскликнул Арни. - Это ж занятно - вытаскивать грязную ведьму из-под земли! Дай мне в подмогу десяток умертвий, и я тебе не только вёльву, я тебе саму хозяйку Хеля притащу!
  -- Вот это-то меня и беспокоит, - признался Длинноухий. - Нет, дружище. Ты посмотри - день уже в самом разгаре, мы все утро убили на разговор с этой старой дурой. И ты еще собираешься ловить ее где-то под горой. А если ты там застрянешь? Мне одному продавать умертвий совершенно не улыбается! Поэтому-то - мы сейчас же выступаем, и меня не волнует, сколько еще прорицательниц понапихано в этой горе...
  -- Ну, Локи знает, - пробормотал Арни, палочкой выковыривая из зубов остатки завтрака. - Ведь если подчинить себе дюжины две-три прорицательниц, вымуштровать их хорошенько, а потом напустить на неугодного тебе человека, - кто хошь запросит пощады. Это серьезно, это даже еще посильнее, чем мертвецы. Такую вещь нельзя сбрасывать со счетов. Да вот - натравить хотя бы на этого поганца бьербергского херсира.
  -- Ладно, Арни, - сказал Рагнар, похлопывая себя по груди, на которой висела рунная тарелка, - мы выступаем. - Этим он давал понять, что спор закрывается.
  -- Что ж, - смирился Ловкач. - Не хочешь дружину прорицательниц, не надо. Ладно. Хорошо. Я подчиняюсь. Веди нас, о потомок ярла Лесной Собаки... - И Арни стал сматывать тетиву.
  -- Вперед, - приказал Рагнар застывшим умертвиям. - Продолжать движение!
   Дождавшись, пока обе колонны мертвецов перелезут через осыпь и соединятся опять в сдвоенную колонну, Арни спрыгнул с глыбы серпентина, на которой стоял.
   Он снял шишак и принялся усиленно тереть вспотевшую лысину. Во время переговоров с вёльвой такой возможности не было - Арни опасался брошенного коварной рукой горшка с ядовитым отваром мандрагоры и других подобных подвохов. Но Ловкач знал: череп чешется тогда, когда хочешь что-то сказать, и забываешь. Что-то важное.
   Но вот что?
   Тем временем Рагнар закинул секиру на плечо и двинулся вслед мертвецам. Зачехлять оружия он не стал, видно - чувствовал.
   Дорога по седловине делала извилину меж почти отвесных гранитных стен, поросших лишайником. Когда голова колонны скрылась за выступом скалы, Арни одним ударом нахлобучил шишак на голову.
  -- Замерз? - спросил его проходящий мимо Рагнар.
   Арни открыл рот, чтобы ответить, и тут...
   Гром и молния! Гром, гром, свист, ядовитый дым! Шелест чего-то, с огромной скоростью пролетающего по воздуху, и победные крики с высоты.
   Арни повалился на живот, работая локтями, быстро заполз за обломок серпентина. Что было силы дернул Длинноухого за ногу - сапог потомка ярлов был ближайшим, до чего Арни смог дотянуться.
   Рагнар произвел красивый взмах руками, на мгновенье сделавшись похожим на взлетающего лебедя. Но потерял равновесие, не взлетел, а вместо этого обрушился на собственный копчик. А тогда уже Ловкач без помех затащил товарища в укрытие.
  -- Что это было?? - просипел Длинноухий.
   Окончание вопроса было заглушено новым свистом и шипением. Какой-то предмет донельзя шибко пронесся над головами, обдавая воздушной волной, тяжко врезался в скалу, а затем снова загремел гром и полетели осколки камня.
  -- Вот так ерунда! - проговорил Длинноухий, выплевывая черную пыль. - Ты не ранен? - спросил он Арни.
  -- Нет, слава Гриму, - сказал тот. - А ты?
  -- Почти нет, если не считать треснувшего крестца, - сказал Рагни.
  -- Ну, эта чепуха не считается, - сказал Ловкач. - Отлично! - он энергично потер руки.
  -- Что значит - отлично?
   Бабах! На товарищей потянуло едким дымом. Рагнар закашлялся. Арни тем временем снял шишак, надел его на рукоять топора и поднял сооружение вверх. Раздался звон, смятый шишак был сорван с палки и отлетел на добрый десяток шагов.
  -- Ну, ё! - восхитился Арни. - Вот силища! Отлично, я хотел сказать, - он пихнул трущего красные глаза Рагнара, - что вёльва вылезла из норы! Теперь у нас есть все права ее замочить и забрать имущество.
   Арни для счастья многого было не надо.
  -- Э-э... - сказал Рагни. - А это она, вёльва?
  -- Ну дак, не дракон, - подтвердил Ловкач.
  -- Что за новое колдовство??
  -- Точно пока не скажу, - отвечал Арни, осторожно выглядывая из за камня. - Но... ого!
  -- Что?
  -- Наши мертвецы. Они...
   Тут Рагнар взвился.
  -- Калечить солдат?? - заревел он и встал в полный рост.
  -- Куда?? - шикнул Арни и потащил потомка ярлов за штаны назад, но остановить того было уже нельзя.
   Тогда Арни подхватил свой щит и тоже выскочил из укрытия, отчасти из солидарности с товарищем, отчасти, чтобы отвлечь внимание от командира. На напружиненных ногах, зорко смотря по сторонам, Арни приготовился увертываться от неведомых метательных снарядов.
   Первого же беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть - дружина Длинноухого и Ловкача понесла потери. Поскольку мертвецы не получили от Рагнара никакого приказа, с началом нападения они просто остановились и стояли под вражеским огнем. Снаряды врага проделали в строю заметную брешь. Одного воина разорвало в клочья, в ошметки: осталось только оружие и какое-то тряпье. Двое корчились на камнях, покалеченные. Оценить степень их повреждений было сложно. Арни предположил, что у них перебиты спинные хребты. И еще у огромного мрачного воина из новых оторвало ноги, но он упрямо корябал ногтями по гранитной стене, словно всерьез собрался влезть наверх и расправиться с врагом.
   Враг в лице ведьмы и присных карликов торжествовал. Жуткое колдовское оружие, в считанные мгновения нанесшее такой серьезный урон, оказалось странной штуковиной, состоявшей из толстой медной трубы и какого-то подобия оленьих саней, к которым труба была приделана железными скобами. В торце трубы было отверстие, из которого вился голубоватый дымок, а в руках самой вёльвы - раскаленный железный прут. Один из карликов-скерлингов возился с костром (когда он ухитрился его развести? - подумал Арни), другой колдовал с массивными черными шарами, отдаленно напоминающими хорошо обкатанную крупную гальку.
   Арни помотал головой. Видение не исчезло. Тогда Арни был вынужден признать, что недооценил злодейку-вёльву. Только что, воспользовавшись их с Рагнаром беспечностью, она применила какое-то новое и довольно страшное оружие.
   Тем временем взбешенный Рагнар приказывал мертвым воинам рассредоточиться. Длинноухий находился в ярости, но и в растерянности тоже. Абсолютно непонятно было, каким таким распроклятым способом уцелевшие мертвые бойцы будут штурмовать гладкую и почти отвесную гранитную стену высотою в дюжину локтей, на которой сидела колдунья, - и к тому ж не имея никаких осадных приспособлений, и тем более под убийственным выкашивающим огнем!
   По команде Рагнара воины Сигурда III пали на дорогу, где и стояли, но пользы от этого было мало: уж больно удобную позицию заняла вёльва. Все были как на ладони, и только пятнистая глыба серпентина давала какое-никакое укрытие, но воспользоваться им могли немногие. Вредная вёльва, видя замешательство противников, потрясла кулаками.
  -- Говорила я вам, придурки, что со мной лучше не связываться? Последний раз повторяю: давай деньги, или смерть вам!
  -- Ни за что!! - заорал Длинноухий, вспрыгивая на серпентин. Сейчас в нем было что-то от берсерка в бою, вот только щит не грыз.
   Наблюдавший за действом Арни с отчаянья и злости вдруг вспомнил ночь, когда они с Длинноухим спасались от мертвяков, сидя на голове каменного великана.
  -- Рагни! - крикнул он. - Помнишь голову турса? Пусть мертвые строят пирамиду из мертвых!..
   Рагнар оценил совет.
  -- Это ты хорошо сказал! - прокричал он в ответ, взмахивая рунным блюдом.
   В это мгновенье в двух пальцах над его головой просвистел метательный снаряд, ударил в скалу за спиной Длинноухого и лопнул фонтаном осколков. Сейчас же карлик в черном колпаке принялся яростно крутить кривую железяку. Арни увидел, как огнедышащая труба неумолимо опускается, направляя страшное жерло прямо в лицо потомку ярлов.
  -- Рагни, берегись!! - крикнул он.
   Второй карлик со сноровкой хорошо обученного солдата затолкал в жерло тугой мешочек и круглый каменный снаряд. Зоркий Арни успел углядеть, что на мешочке буро-красной краской намалевана неизвестная ему руна. Карлик выдернул из костра раскаленный прут. Он осклабился, и Арни увидел короткие желтые клыки у него во рту. Один клык был сломан.
   Арни понял, что сейчас кудесная труба брызнет огнем, и его друг попросту останется без головы. Времени не было, дотянуться до Рагнара он не успевал, до грязной шайки на скале - тем более. Он замахал руками и что было силы закричал все самое смачное и изощренное из ругательств, слышанных им в разных землях и весях, надеясь отвлечь ведьму на себя и дать Рагнару те несколько мгновений, что стоят гораздо дороже первой ночи с девственницей.
  -- Подожди немного, ты свое тоже получишь, - сказала ведьма.
   Карлик поднес вишневый наконечник прута к трубе.
   Полыхнуло. Грохнуло. Метнулись вороны, уходя выше в небо, подальше от посходивших с ума людей. Зачирикали осколки. Все заволокло едким дымом.
   Когда дым рассеялся, Арни увидел, что Длинноухий с ошеломленным видом по-прежнему стоит на глыбе серпентина. Правда, шишак с него сорвало и куда-то унесло. Русые волосы гордо развевались в клочьях дыма.
   Арни быстро осмотрел себя. Хотя в плаще и правой штанине зияли приличные дыры, ранен он был, по-видимому, несерьезно. Сверху сыпалась какая-то труха. В горле мерзко першило. Арни задрал лицо кверху, и на глаза ему сейчас же упала какая-то тряпка. Арни ругнулся, смахнул ее с лица. Под ноги ему упал красный колпак вёльвы. Он был залит темным, к ткани прилипли длинные пряди седых волос. Арни поднял колпак за кончик, внимательно осмотрел, а затем стал глядеть на уступ, где сидела ведьма.
   Рагнар тоже вперился в то место, откуда к нему должна была прилететь смерть, но почему-то не прилетела. Уже понятно было, что смерть в этот раз предпочла никуда не летать. Она осталась на месте и занялась ближайшим окружением. Не удовольствовавшись узким выходом отверстия жерла, она показала, на что способна, и вышла с помпой, превратив дышащую дымом и огнем волшебную трубу в разорванный на лохматые клочья никчемный кусок металла. Заодно в клочки порвало всех, кто находился рядом. Смерть разметала по камням их плоть, а пойманные врасплох души сгребла в охапку и утащила в Хель.
   Совершенно неожиданно битва была выиграна в тот самый момент, когда поражение казалось неизбежным. Зло наказало само себя, перевал Свиста остался за добром.
   Арни мстительно наступил на колпак погибшей вёльвы ногой и, кряхтя, кое-как похромал навстречу потомку ярлов.
  -- Я невредим, - сказал Рагнар, спрыгивая с камня. Они обнялись.
  -- Вишь ты, как, - сказал Арни.
  -- Да, - сказал Рагнар, - черное колдовство никогда до добра не доводит.
  -- Хорошо. Очень вовремя оно до него не довело. А то я, если честно, попрощался было с тобой. Мишень из тебя была, что распущенный парус под попутным ветром.
  -- Где она? - спросил Рагнар.
  -- Кто?
  -- Да вёльва.
   Арни носком сапога указал на колпак. Рагнар подошел, нагнулся, двумя пальцами взял тряпицу.
  -- Тут кусочки кости и ума, - сказал он, рассматривая головной убор. - Что это было? - Рагни взмахнул руками, изображая только что случившийся катаклизм.
  -- Сила, - сказал Арни. - Сила вышла из повиновения. Бах! - Арни надул щеки и ударил по ним ладонями.
  -- Жуткая машина! - задумчиво произнес Рагнар. - Ты слыхал что-нибудь о таком раньше?
  -- Да, - важно отвечал Арни, перевязывая царапину на ляжке оторванной от плаща полосой. - Это очень древнее и страшное колдовство. Пришло от гуннов. Такая волшба может быть применена только самыми грязными и жестокими вёльвами из всех. Недаром тварь не понравилась мне с первого взгляда.
   Арни выдержал паузу, чтобы разжечь внимание слушателей.
  -- Для того, чтобы справить волшбу, вельва идет на поле недавнего боя, - пока там еще лежат мертвые воины и вороны не выклевали им глаза. Пока у трупов есть глаза, их души не могут покинуть тела и уйти в Вальгаллу.
   Арни покосился на мертвецов Сигурда.
  -- Вёльва приходит на место, - продолжал он, - и там она трижды читает заклинание одного проклятого гуннского конунга, забыл его имя. У нее наготове специальные мешочки, которые она привязывает к вкопанному в землю шесту. Каждый мешочек изнутри помазан зачарованным медом, а снаружи на нем написана сокровенная руна. Я успел такую заметить, когда карлик запихивал мешок в жерло. Но не та, что на нашей тарелке!
   Рагнар поправил блюдо годи на своей груди. Заметив, что мертвые ярла Сигурда зашевелились, он приказал им встать и почиститься.
  -- Заклинание составлено таким образом, что в первую очередь приманивает души самых свирепых и буйных бойцов.
  -- Берсерков, - догадался Длинноухий.
  -- Да. Они летят на запах зачарованного меда, думая, что это и есть запах пиршественного стола Одина. В каждый мешок вёльва ловит не меньше полусотни душ.
  -- Ничего себе. Грязная свинья!
  -- Именно. Затем она перевязывает горловину красной нитью, и души берсерков уже не могут вырваться. Каждую ночь проклятая вёльва оскорбляет и ругает похищенные души самым гнусным и отвратительным образом.
  -- Чтобы взбеленить их, - сказал Рагнар.
  -- Она заказывает кузнецу пустотелую медную трубу. В трубу закладывается мешок с душами берсерков и каменный - или свинцовый - круглый снаряд. Раскаленным прутом через маленькую дырочку вёльва прожигает волшебный мешок. Тогда, обезумев от боли, потерянные души со всей мочи устремляются к выходу из жерла, толкая перед собой каменный шар, который летит во врага со страшным грохотом. Остальное ты видел, - закончил рассказ Арни.
  -- А куда потом деваются души? - спросил любознательный Рагнар.
  -- В Вальгаллу, надо полагать, - пожал плечами Арни. - А может, в Хель. Да нам-то какая разница? Главное, что мы с тобой пока в Мидгарде, - философски прибавил он.
  -- Это да, - согласился Длинноухий. - Я, правда, слышал другую версию, - прибавил он.
  -- Какую? - ревниво спросил Арни.
  -- Мой батя был знаком с Эйвиндом Финнссоном...
  -- Погубителем Скальдов?
  -- Да. Ты его знал?
  -- Нет, - с сожалением признался Арни. - Старый хрыч служил скальдом у Хакона Доброго и с нашим нынешним Хаконом знаться не хотел.
  -- Так вот, - сказал Рагнар, - батяня говорил - Эйвинд рассказывал, что, если долго-долго ехать на юг, сначала через Гардарики, потом через земли диких, а потом повернуть на восток... проехать через великую пустыню...
  -- Это такое место, где кругом один песок, - кивнул Арни, показывая свою осведомленность.
  -- И змеи размером с лошадь...
  -- А еще там есть такие звери - у них на спине две большие сиськи, и из них можно пить молоко, а сами они никогда не пьют. Но зато плюются так, что одним плевком убивают взрослого раба, - сообщил Арни.
  -- А как место то страшное минуешь, и если не погибнешь от руки кочевников, - руки у них железные, глаза кривые, а мечи не успевают обсыхать от крови; и если не сожрут тебя змеи и ужасные звери с сиськами на спине, - то тогда доедешь до высочайших в мире гор, по которым можно подняться почти до самого Города Асов...
  -- До Асгарда! - сказал Арни недоверчиво.
  -- И Погубитель Скальдов говорил, - продолжил сказ Рагнар, - что якобы, - если пройти пустыню и перейти через горные хребты, - попадешь в очень странную страну, населенную желтыми карликами. Карликов там - как у нас голубики в августе. И если у нас в Норвегии можно скакать много дней, и не увидишь ни одного человека...
  -- Не преувеличивай, - сказал Арни. - Больше полугода ты все равно не сможешь бродить, чтобы никого не встретить, да и то - только в северных фюльках.
  -- Ну, все равно, - у нас довольно просторно. А в этой стране - за каждой елью стоит по желтому карлику, а то и по целой семье.
  -- Не может такого быть, - сказал Арни. - При таком количестве народа они неизбежно перебьют всех оленей, выловят всех лососей из рек, всю треску из моря и умрут с голода!
  -- Вот потому-то - говорил Погубитель Скальдов - карлики жрут всякую дрянь: жуков, червяков, падаль, птичий помет и змеиную кожу. Но при том сами себя считают единственным просвещенным народом, а падалью - всех остальных.
  -- Фу! - сказал Ловкач, осуждая то ли дикую чужую кухню, то ли отвратительную ксенофобию глупых желтых цвергов.
  -- Но дело не в этом, - невозмутимо продолжил Рагнар, ударами топорища выправляя свой помятый шишак, - а в том, что у этих желтых сумасшедших карликов есть такой порошок, который...
  -- Что?
   Рагнар методично постукивал по шлему, наконец, ему показалось, что он достиг результата, он протер его рукавом и нахлобучил на голову.
  -- Если этот порошок поджечь, особенно в закрытой посуде - он взрывается с бешеной силой, не хуже, чем душа берсерка, рушит и разрывает все, что попадается, рвет на части, выжигает и калечит. Вот я и подумал - если наша вёльва каким-то образом сумела раздобыть этот порошок...
  -- Какая разница, - сказал уязвленный Арни, - главное - результат. Порошок ли, душа берсерка - мне одинаково, главное, что вельва теперича отправилась в Хель. Туда ей и дорога. А то обидно: что ни вёльва, то сплошные убытки!
  -- И верно, - согласился Рагнар, с грустью рассматривая свой сапог, в котором осколок взорвавшейся огненной машины пробил рваную и неприятную дыру. - Паскуда она и есть. Как я теперь ходить буду, - скоро дожди пойдут?..
  -- А откуда Погубитель Скальдов узнал про эту страну? - осторожно спросил Арни. - Он что, там был?
  -- Нет, не был, - сказал Рагнар, - туда ехать много лет. - Он так и не признался, откуда он все это взял, говорил, что эту сказку ему рассказал мед поэзии.
  -- Ну да, - хмыкнул Ловкач, - знаем мы этот мед. А жаль. Хорошо бы узнать, где желтые карлики прячут свое золото...
   Рагнар аж подпрыгнул. Он побагровел, зло зыркнул на Ловкача, собрался было что-то сказать...
   Но тут сверху донесся слабый стон. Оба товарища быстро задрали головы и посмотрели на скалы.
   Один из карликов-скерлингов, весь в крови, дополз до края каменного балкона, перевесился и рухнул вниз. Арни вскочил, бросился к упавшему маленькому тельцу.
  -- Надо же, не всех на куски порвало! - на ходу крикнул он. - Сейчас мы его допросим, уродца эдакого! - Ловкач добежал до раба, схватил за шиворот, и изломанная человеческая кукла затрепетала в его руках. - Говори, грязная твоя душонка, говори, хорек! - заорал Арни.
   Бессердечный Ловкач принялся что есть силы тормошить умирающего, - Рагнару почудилось, что сейчас голова карлика оторвется и отправится в полет подобно круглому ядру из огненной трубы. Колпак свалился с головы и отлетел в сторну, и стал виден бритый серый череп со сморщенной кожей, весь во вмятинах и страшных уродливых шрамах.
  -- Легче, Арни, легче! - предостерег Рагнар. - Не перестарайся, помрет он у тебя. Так мы ничего не узнаем.
  -- Гм, ты не знаешь, как те же скерлинги допрашивают, - обиделся Арни, но карлика, тем не менее, отпустил.
   Неизвестно, что подумал по поводу этих слов раб - скорее всего, он их просто не услышал. Он лежал у ног Арни и тихо хрипел.
  -- Кончается, - сказал Рагнар, подходя.
  -- Неудивительно, с такими ранами, - пожал плечами Ловкач.
   Рагнар присел рядом с карликом на корточки и приподнял ему голову. В эту секунду глаза умирающего на короткий миг открылись и посмотрели на Длинноухого с такой ненавистью, что тот инстинктивно отпрянул, отпустив голову раба - та откинулась и стукнулась о камни. Слабосильный плевок, направленный Рагнару в лицо, цели не достиг, упав отходящему на грудь.
   Арни выдернул из ножен нож. Но этом уже не было нужды: глаза скерлинга закатились, челюсть отвисла, он перестал дышать. По губе потекла струйка крови.
   Арни нагнулся над покойником, ножом еще шире раскрыл тому челюсти.
  -- Да мы ничего и не узнали бы, - через секунду сказал он. - У него нет языка.
  -- Откусил? - поразился Рагнар.
  -- Да нет, давно отрезали. А может, родился таким... Немые рабы - в темных делах самые лучшие помощники.
  -- Да, - сказал Рагнар, поднимаясь с корточек, - да. А сама вёльва где?
  -- А она теперь везде, - Арни обвел рукой вокруг себя. - И второй слуга, видимо, тоже. Но я могу слазать, посмотреть.
   Он ткнул пальцем наверх, где еще виднелся почерневший развороченный медный ствол, а скалы покрылись черными пятнами копоти.
  -- Похоже, у ведьмы взорвался весь боезапас, - сказал Рагнар, изучая картину последствий катастрофы. - Нам повезло...
  -- О чем я и говорю, - подтвердил Арни, - ну так что, лезть, нет?
  -- Не надо, - сказал Рагнар, - времени нет. Надо идти.
  -- Постой, постой, - запротестовал Ловкач, - мы не можем так просто уйти.
  -- Почему ж?
  -- Да потому, что эта вельва, может, здесь все лето сидела в засаде, обирая путников и торговцев. Наш благородный долг - отобрать обратно присвоенное добро! У нее там, может быть, - Арни потыкал обухом вверх, - серебро, романские золотые солиди! Чудотворные кресты франков с самоцветами! Драгоценные пряности черных! А мы все это бросим и уйдем мертвецов продавать, как олухи! Нет, на это получить мое согласие не удастся! - так вычурно подвел итог Арни и вызывающе уставился на потомка ярлов.
   Тот не спешил отвечать.
   Арни подбоченился.
  -- И если ты, как в прошлый раз, заставишь меня поступить по-своему, то мы с тобою больше не товарищи! - развивая успех, заявил Арни, сверкнув очами.
   Рагнар усмехнулся. Вот, пожалуйста. Он понял, что на этот раз поднятый Ловкачом бунт - дело чести для Арни. Ловкач должен был непременно настоять на своей независимости. И теперь он будет настаивать до конца...
   Поэтому правильным будет, решил Рагнар, согласиться со всеми его требованиями.
  -- Что ж, - сказал он, - хорошо. Полезай.
   Приготовившийся было к взаимным воплям с оскорблениями, а возможно, даже к драке, Ловкач опешил. Но так как он обычно быстро приходил в себя, - то выпрямился, глянул соколом, подбоченился и сказал:
  -- Отлично. Моя взяла. Так бы сразу.
   И потребовал веревку.
   У Рагнара оставалась веревка, одолженная когда-то еще в Белой Селедке. Он порылся в мешке и извлек моток. К веревке привязали средней величины камень, Арни поднатужился, и с третьей попытки зашвырнул его на двадцатифутовую высоту. Импровизированная кошка за что-то зацепилась. Арни подергал веревку.
  -- Вроде держится, - сказал он.
   Рагнар посмотрел скептически.
  -- Может, все-таки попросим воинов Сигурда встать друг на друга, построив пирамиду? - предложил он.
   Но Арни такой способ карабканья по скалам категорически отверг.
  -- Нет, - сказал он, - избавь меня от этого.
   После неудачи с командованием Ловкач невзлюбил дружинников Сигурда.
   Арни подергал себя за рукава, приспустив их, взялся за веревку и полез. Стена была почти совершенно гладкой, и даже не тяжелому, отлично умеющему лазать, по-паучьи ловкому Арни пришлось нелегко.
   Но все-таки он залез.
  -- Ну, что там? - спросил Рагнар снизу.
  -- Ф-фу, - сказал Арни.
   Он принялся осматриваться. От ведьмы и второго карлика не осталось и следа. По всему видать, что они просто испарились. В этом у Арни уже не оставалось сомнений. На месте, откуда вёльва отдавала команды своим канонирам, зияла воронка, гранит пошел трещинами.
   Сама страшная машина войны чудом уцелела. Искалеченная, она зацепилась тяжелым железным основанием за колючий куст и висела на нем, поникнув разорванным хоботом, мертвая и бесполезная. Арни пнул ее ногой, но сдвинуть трубу с места оказалось не так просто.
   Ловкач здорово отбил ногу.
   Тогда он, тихо ругаясь, несколько раз рубанул топором по кусту. Потом поднатужился, перевернул лафет и толкнул все сооружение вниз, к ногам Рагнара.
   Рагнара застать врасплох не удалось. Дав обломкам обрушиться, он невозмутимо присел на них, продолжая наблюдать за Арни.
   Дальше в Рагнара полетели обрывки ткани, обгоревший башмак, сплющенная и частично расплавленная фигурка какого-то чужого идола с шестью руками и мечами, из бронзы, в потеках поджарившейся крови. Это было барахло, не имеющего ничего общего с какими-либо материальными ценностями.
   Ани расхаживал по каменной площадке, рассматривая каждую ямку. Беда состояла в том, что Рагнар оказывался прав. Никаких серебряных марок и золотых романских монет по-прежнему не находилось. Арни начал впадать во все более злобное состояние.
  -- Эй, Ловкач! - донеслось снизу.
   Арни посмотрел. Длинноухий махал ему рукой.
  -- Чего тебе? - неприятным голосом осведомился Арни.
  -- Видишь кривое дерево?
  -- Какое дерево?
  -- Дуб, дуб!
  -- Кто дуб?? Ты сам дубовая колода! - в сердцах крикнул Арни.
  -- Да нет, - усмехнулся потомок ярлов, - не туда смотришь!
   Выяснилось, что, как оказалось, Арни видел горы, облака и небеса, и не видел кое-что у себя прямо под носом. Дуба он не заметил.
   Настоящий дуб с узловатым, довольно толстым черным стволом и цепкими корнями торчал из трещины в скале прямо у Арни над головой. И, хотя крона была еще полна листвы, застрявший в ветвях сундук был хорошо виден. Арни сплюнул.
   Он выбрал веревку, смастерил на конце петлю, и закинул ее на подходящую ветвь. Поплевал на руки и полез. Рагнар задумчиво смотрел на товарища. Ему нравилось, как Арни лазает.
   Через несколько секунд, крепко обвив ногами ствол дерева, Ловкач потянулся к сундуку. Рагнар подумал, что как раз сейчас, по всем законам...
   То ли порыв ветра был виноват, то ли Ловкач слишком раздражен и потому рука его дрожала, но - не успел он дотянуться до ларца! Тот подождал, когда алчная длань приблизится, и рухнул вниз. Крепко запертый сундук покатился, но потомок ярлов тычком каблука остановил его. Наконец, ведьмин короб успокоился и замер.
   Арни взрычал.
   Потомок ярлов присел, положил ноги на сундук, как на скамеечку, и невозмутимо улыбался. Из левого разорванного сапога жизнерадостно торчала сероватая портянка.
  -- Есть там что еще? - крикнул Рагнар.
   Ловкач замотал головой. Говорить не хотелось.
  -- Тогда спускайся, - пригласил Рагни.
   И Арни полез вниз.
  
  
   Хмурый Арни спрыгнул со стены, бросил веревку и подошел к Длинноухому.
  -- Ну?
   Рагнар поднял сундук и водрузил его на валун. Арни взял сундук и потряс. В сундуке что-то перекатывалось.
  -- Там что-то есть, - сказал Арни. - Что-то ценное... - Он взвесил сундук на вытянутой руке. - Тяжелый, - произнес он с уважением.
   Ларец был тяжелого темного дерева, окованный бронзой, с островерхой крышкой и большой железной ручкой, которой он и зацепился за ветку дерева. Запирался он двумя большими стальными скобами и хитрыми внутренними замками. Он был настолько прочен, что без видимого урона снес неистовую силу взрыва.
   Арни достал из-за пояса нож и попробовал крышку. Та держалась прочно. Ловкач поковырялся острием в замках - безуспешно. Он находился не в том настроении, чтобы долго и терпеливо возиться с отмыканием. Ловкач бросил сундук на землю, придавил сапогом и вытащил топор.
  -- Лезвие зазубришь, - сказал Рагнар.
  -- Плевать, - отозвался Арни, размахнулся и рубанул по скобам.
   После четвертого удара Ловкача крышка отвалилась.
   Из сундука выкатился завернутый в тряпку большой круглый предмет. Рагнар подался вперед. Арни нагнулся и сдернул тряпку прочь.
   Находка оказалась зловещей: в сундуке ведьмы хранилась копченая человеческая голова. Больше в сундуке ничего не было.
  -- Не повезло, - задумчиво протянул Ловкач. - Ведьме никто денег не заплатил.
  -- И ему тоже не потрафило, - заметил Рагнар, указывая на голову.
   Вдруг Арни поднял брови, выражение его лица изменилось. Он присел рядом с головой и повернул ее к себе, всматриваясь в искаженные черты.
  -- А ты знаешь, кто это? - сказал он.
  -- Кто?
  -- Да это ж, пилить члены, скальд Йорри Кусачий!
   Рагнар наклонился и вдруг обмер.
  -- Точно, он, - вымолвил он, - это Йорри... О, йо... Только зубов нет, и поизносился. Что его занесло в этот сундук?
  -- Да, занесло викинга, ведь говорил я ему тогда на тинге: не пей столько черного эля, добром это не кончится, не вспомнишь, где проснулся!
  -- Не кончилось, - подтвердил Рагнар.
  -- Да, и не вспомнил. Голову отрезали. Пожалуйте! - воскликнул Арни.
   Он взял в руки голову бывшего скальда и посмотрел в мертвое лицо.
  -- Бедолага Йорри, - задумчиво проговорил Ловкач. - Он был неплохим человеком, хоть и пьянчугой. Поэт из него был, конечно, так себе, и висы у него были довольно-таки глупые. Но зато викинг был хороший, и всегда угощал, когда у него водились марки, - если был в хорошем настроении... Ну не заслужил он такого конца!
  -- Стать копченой головой в сундуке грязной бродяжки-вёльвы - это погано... - сказал Рагнар.
  -- Да, - подтвердил Арни, - наш с тобой долг перед Йорри - похоронить его, - вернее, то, что от него осталось, - как положено, и насыпать хоть маленький, но курган.
   Рагнар кивнул.
   Работали молча. Могилы как таковой не получилось - просто Арни выскреб топором небольшую ямку в дороге, рядом с глыбой серпентина.
  -- Топор совсем иззубрился, - вздохнул Арни. - Эх, и когда я только меч наконец себе приобрету?
  -- Приобретешь еще, не расстраивайся, - утешил его Рагнар.
  -- Конечно, - с серьезным видом сказал Арни, - но при наших с тобой денежных доходах можно до ухода в Вальгалу не успеть.
  -- Зато тот, кто пришел в Вальгаллу налегке, пользуется большим почетом у Одина, - сказал Рагнар.
  -- Думаешь? - пробормотал Арни. - Если бы Один любил голодранцев, сейчас бы все нищие земли стали королями...
   Гробом для Йорри, точнее, для того, что от него сохранилось, решили оставить вёльвин ларец. Поскольку ничего более достойного поблизости все равно не было.
  -- Прощай, Йорри, - сказал Ловкач, в последний раз посмотрел на мертвое лицо скальда и захлопнул крышку. - Интересно бы знать, где тело.
   Рагнар вдруг вспомнил о костях, которые вёльва, гадая, трясла в мешке, но ничего не сказал. Смысла в этом не было: ведь теперь они рассеяны по окрестностям, и через несколько месяцев не будут отличаться от костей самой вёльвы.
   Арни одолела меланхолия.
  -- Нищим он пришел в этот мир, и нищим ушел из него, - сказал он, - ничего не скопил. Как и мы с тобой. И никто, я уверен, не узнает, как он погиб, - кроме нас, - не сложит вису, и о нем не вспомнит. Вот как бывает.
  -- А еще бывает так, - сказал Рагнар. - Великий ярл вершит судьбы тысяч людей, ест на злате, в нужнике сидит на серебре. А потом трусоватый раб отрезает ему в свинарнике голову.
  -- Это ты про кого? - быстро спросил Арни.
  -- Не знаю, - удивленно пожал плечами Рагнар, - так, придумалось просто.
   Арни заметно повеселел.
  -- Ну, ладно, - сказал он, - главное, что нам с тобой пока еще ничего не отрезали.
   И он бросил на крышку ларца горсть земли.
  
   Курган соорудили из камней осыпи, тех, что были подъемными. Положив последний камень, венчающий вершину сооружения, Арни снял шлем. Некоторое время он молчал, затем пожаловался:
  -- Ничего в голову не идет. Рагни, давай ты.
  -- Почему я? - удивился Рагнар.
  -- Вотана ради, не ломайся, - попросил Ловкач, печально посмотрев на потомка Собаки. - И так тошно. А у тебя хорошо получается.
   Рагнар сдвинул шлем на лоб, погладил затылок. Потом оперся на топор и сказал вису:
  
  -- Отринет воин тела члены,
   Ум головы оставит тоже,
   Но, коль не сядет на измену,
   Себя он потерять не может.
  
  -- Какую еще измену? - удивился Арни. - И как это воин может на нее сесть?
  -- Откуда я знаю, - ответил Рагнар, - пришло оттуда, - он неопределенно ткнул рукой куда-то вверх и в сторону юга. - Мед поэзии!
  -- А-а... Мед поэзии. Ясно. Ладно, - махнул рукой Арни, - пошли.
  -- Стой, - сказал Рагнар.
  -- В чем дело?
  -- Подожди, - сказал потомок ярлов. - А воины Сигурда?
  -- Что воины Сигурда?
  -- Мертвые, ставшие мертвыми, - напомнил Рагнар.
  -- Что - мертвые, ставшие мертвыми? - не понял Арни. - Хватит уже иносказаниями говорить!
  -- Ну, наши мертвецы, - сказал Рагнар, - что погибли в бою с вёльвой.
   Арни оглянулся. Поверженные мертвые воины уже не двигались, зверское выражение сошло с их лиц.
  -- Куда? - спросил Арни.
  -- В Вальгаллу, вестимо, - отвечал Рагнар. - В бою ведь...
  -- Я не про то, - сказал Ловкач. - Их куда положим? Еще один курган?
  -- О да, - сказал потомок ярлов, испытующе поглядев на Ловкача.
   Но усталый Ловкач спорить не стал.
  
  
   Входящее в полуденную точку нежаркое сентябрьское солнце разорвало холстину облаков. Поредевший отряд уходил вниз. Перевал Свиста получил плату за проход в виде четырех дружинников Сигурда III и изрядной толики боевого духа Арни. Сам он расплатился головою скальда Йорри Кусачего и знанием действия пороха, с которым Ловкач и Длинноухий столкнулись за три с лишним века до того, как он стал применяться на полях сражений Европы...
  
  

17. Город Вечерних Волков

  
   К вечеру впереди зачернели каменные башни Квельдульвборга. На фоне золотистого осеннего леса город показался особенно мрачным. Обрывки облаков унесло в море, над крепостью висела медная сковородка вступающей в полную фазу луны.
   Чтобы не искушать лишний раз темные силы, которых, как и положено в походе на север, становилось все больше, Арни и Длинноухий все-таки сошли с дороги. Сейчас они наблюдали за целью похода с вершины невысокого холма, поросшего редкими деревьями.
   Квельдульвборг - Город Вечерних Волков - был круглой крепостью с четырьмя воротами, ориентированными по сторонам света. Каждые ворота охраняла приземистая квадратная башня из черного камня. Две из них были увенчаны головами драконов, напоминая о мистическом корабле Локи - Нагльфаре, две - охранительными рунами. Перед обращенными к Рагнару и Ловкачу воротами виднелся большой холм из каких-то подозрительных белых предметов.
  -- Ну нет, к ночи я туда не ходок, - сказал Рагнар. - Тем боле в полнолунее.
  -- Никто не собирается идти в крепость ночью, - сказал Арни. - Не надо считать меня за идиота.
  -- Я слышал, Квельдульвборг - город оборотней, - сказал Рагнар. - По ночам они оборачиваются волками и выходят на охоту, пожирая все на своем пути.
  -- Ну так что ж, - возразил Арни, - зато у нас есть мертвецы. Нет так-то просто будет с нами управиться. Меня больше беспокоит другое: что если кто-то из колдунов, обернувшись волком, подкрадется и будет подслушивать?
  -- Зачем? - не понял Длинноухий.
  -- А затем, - сказал Арни, - чтобы заранее узнать, насколько мы нуждаемся в деньгах, и назавтра сбить нам цену на наш товар. - Арни быстро огляделся по сторонам, проверив, не слушает ли кто волком, и прибавил:
  -- А мы в деньгах - как ты знаешь - очень нуждаемся!
  -- Гм, понимаю, - задумчиво сказал Рагнар. - Вот подлецы! Что же нам делать?
  -- Собак у нас нет, - озабоченно сказал Ловкач, - если только мертвецы учуют чужака...
  -- А они могут? - усомнился Рагнар.
  -- Могут не хуже первого в мире нюхача - пса Одина, не сомневайся. Мертвец за десять миль узнаёт любую гниль, кроме своей собственной, - авторитетно сообщил Ловкач. - Но вот захотят ли они предупредить нас, это вопрос.
  -- Не захотят, точно, - подтвердил Рагнар, уже изучивший надменный и самолюбивый нрав своих воинов.
  -- Придется опять всю ночь караулить, - с неудовольствием произнес Арни. - А на разведку идти не выспавшимся. Ох, попадись мне этот вечерний волк...
   Арни хмуро посмотрел на грозно возвышающийся впереди город, и морщины взбороздили его лоб.
  -- Боюсь я, что могут нас не пропустить внутрь городской стены, - сказал Арни. - А на внешнем торжище цены гораздо ниже. Там бедняки отовариваются. Как же нам пройти внутрь?
   Подумав, он сказал сам себе:
  -- Кстати, о волках. Может, нам умертвий в волков переодеть? Хотя нет, где мы столько волчьих шкур возьмем... Что делать, что же делать...
  -- Мне кажется, - подал голос потомок ярлов, - что ты устал, Ловкач. После ужина котел твоего ума заработает лучше.
  -- И то правда, - сказал Арни, и лицо его прояснилось.
   Для того, чтобы разжечь костер, спустились с холма вниз, но не на ту сторону, что была обращена к крепости, а на противоположную. Рагнар совершенно правильно рассудил, что нечего светить костром в ночи перед городскими воротами, рассказывая всем о своем прибытии под стены с мертвецами. Пусть лучше будущие торговые партнеры пока останутся в неведении.
  -- Но ты знаешь, - сказал Арни, когда Рагнар развел огонь, и повеяло сухим уютным теплом, - на ужин у нас...
   Надо сказать, у компаньонов в дороге произошло разделение. Длинноухий держал рунную тарелку, командовал и вел умертвий вперед, а Ловкач охотился, обеспечивая себя и потомка ярлов провиантом.
   Но в этот раз Ловкач опростоволосился. С виноватой ухмылкой он извлек из мешка большую черную птицу.
  -- Что это? - брезгливо спросил Длинноухий.
  -- Это ворон, - сказал Арни.
  -- Но мы не можем есть ворона, - сказал Рагнар. - Это ведь все равно, что жрать мертвечину...
  -- Я все же думаю, что лучше нам съесть ворона, - злым голосом сказал Арни, - чем позволить ему съесть нас. Потому я его и убил.
  -- Я слышал, - сказал Рагнар, шебурша горящие сучья, - что вороны - это людская совесть. Но не всех людей, а только того, кто ее потерял. Вот она и стала черной птицей.
  -- Ага, это значит - если я съем ворона, то сразу стану благородным? - спросил Арни, держа тушку за лапы и помахивая ей из стороны в сторону, как маятником.
  -- А это зависит от размеров птицы, - спокойно отвечал Рагнар. - С такой, как у тебя, навряд ли станешь благороднее херсира, но покойный Йорри Кусачий сказывал, что бывают вороны такого чудовищного размера, что могут вместить совесть большого ярла или даже конунга. Сам я таких не видел.
  -- Йорри, - задумчиво произнес Арни. - Выдумщик он был, мир его голове... Ну, да делать нечего.
  -- И потом, я эту совесть несколько раз предупреждал, - добавил он. - Чтоб не вилась над моею головой!
   И Ловкач решительно дернул и так уже застреленную совесть за шею. Раздался хруст, и Арни бросил добычу на землю, поближе к костру.
  
  
   Во время ужина пришлось много морщиться. Воронятина оказалась не так чтоб очень вкусной. Вероятно, ушедший скальд был прав. Единственное, чего Ловкач смог добиться, заставив себя и потомка ярлов есть падальщика, это то, что стая воронов покинула отряд. Почему они это сделали, птицы докладывать не стали, как и неизвестно было, вернутся ли они или улетели навсегда.
   Но Арни считал, что жертва оправдана, поскольку наконец-то удалось избавиться от неприятного демаскирующего элемента, который осложнял предстоящее дело, и так непростое.
   Чтобы немного придти в себя после сурового ужина, Арни достал из своего бездонного мешка небольшой медный чайник, одолженный у мэра Белой Селедки. Чайник Ловкачу очень нравился, он не стал его выкидывать, несмотря на походные условия, сражения и погони. К чайнику он присовокупил мешочек с высушенными пахучими травами, подаренный Сигурни. Сигурни говорила, что они проясняют ум и освобождают его от наносного и второстепенного.
   За время ужина успело стемнеть. В небе цвета дорогого константинопольского индиго мохнатые лапы туч ловили ускользающий янтарный шарик. В янтаре были хорошо различимы запечатанные и раздавленные мухи.
   Ночь пока что была тиха, как пустая мошна. Но на душе было неспокойно. Рагнар знал: впереди испытания, и испытания немалые.
   Арни вернулся от ручья, нашел подходящую палку, и подвесил чайник над углями.
  -- Ну вот, сейчас чайку попьем, - сказал он Рагнару.
   Неизвестно, был ли в волшебной смеси Сигурни лист чайного куста, но напиток получился и ароматным, и бодрящим, и на вкус ничего себе. Хлебнув глоток отвара, Рагнар действительно успокоился и воспрянул.
   Холеричный Арни так вообще взорлил.
  -- Отличнейшая вешь! - говорил он, отхлебывая из носика (от чашек Арни, скрепя сердце, отказался на второй день похода: все унести невозможно). - Встречу тетку Сигурни, обязательно выпрошу у нее рецепт.
  -- Пора бы к делам, - сказал Рагнар суховато, принимая чайник из рук Ловкача. - Ночь не так уж длинна, время обманчиво: думаешь - причальный канат корабля, а вглядишься - веревка висельника. Так что давай решать.
  -- Давай, - согласился Арни. Он только что закопал вороньи кости и теперь старательно утрамбовывал могилу сапогом.
  -- Так как же нам провести умертвий через ворота? - спросил Рагнар.
   Арни прикинул. А и правда, Сигурни не обманула! Арни почувствовал, как волшебная кастрюлька, помещающаяся у него между ушами, начала помаленьку булькать и пускать пузыри идей. Во-первых, как выяснилось, Ловкачу очень нравилась мысль о различных переодеваниях и перевоплощениях. И он снова к ней вернулся.
  -- А что если нам переодеть их... - Арни выдержал многозначительную паузу, - в женщин?
   Рагнар чуть не облил себя целебным отваром. Но вовремя спохватился: все-таки отвар был весьма горячий. Он вылупился на Ловкача.
   Ловкач не торопился пускаться в разъяснения. Он любил эффекты. Уж если ты взял паузу, держи ее до тех пор, пока она держится.
   Наконец сказал:
  -- Знал я одного мавра. Звали его Хасан-Абдрахман ибн Ибрагим аль Таруши.
  -- Ну и имя. Челюсть можно вывихнуть, как ты только запомнил, - сказал Рагнар.
  -- Во. Напиток! - сказал Арни, поднимая палец. - Так вот. Этот Хасан-Абдрахман был купец из Кордовы, и каждый год приезжал в Бирку торговать. И он рассказывал, что у них, - у мавров то есть, - женщина никогда не имеет права показывать людям своего лица и рук. Она должна носить такой глухой черный балахон и маску.
  -- Вот тебе раз, - сказал Рагнар, - как же они женятся, бродяги?
  -- Плачут, но женятся. Потому-то все приезжие мавры так засматриваются на наших женщин, мерин их искусай.
   Арни подумал и сказал:
  -- Этот аль Таруши был человеком умным и весьма образованным. Только чувствительным больно, это его и сгубило.
  -- Каким образом? - спросил Длинноухий.
  -- На пиру у ярла привязался он к Атли Толстой Мачте, - дескать, тот фальшиво поет. Там, в общем, все пели фальшиво. И Атли как раз был меньше всех виноват. Потому что Атли упрекать в фальшивом пении бессмысленно - он и не поет вовсе, а ревет, как боров на свинье. То есть человек всей душой хочет петь, но не получается у него, - что ж тут поделаешь? Это еще не повод его оскорблять, тем более такого храброго воина, как Атли.
   Арни взял у Рагнара чайник, смочил горло живительным настоем, и продолжил:
  -- Тогда мавр говорит Атли: вы все, скандинавы, отвратительно поете, - как собаки воете, у-уу. Но тебя, отважный воин Атли, мне слушать особенно ненавистно. Потому, ради Аллаха, говорит, замолчи, - или я за себя перед господином ярлом не поручусь.
   Арни взял драматическую паузу.
  -- И что, замолчал Атли? - спросил Рагнар.
  -- О да. Он сказал: я, говорит, конечно, замолчу, но заодно замолчишь и ты. Навсегда. Встал и хватил Хасан-Абдрахмана бычачьей костью по темени. Ну, ты же Атли видел. После этого нам уже ничего не оставалось, как запечатать мавра в бочку с медом - он был состоятельный человек, в отличие от нас с тобой, - Арни криво усмехнулся, - и отправить попутным кораблем к родственникам в Кордову. Чего мне, честно говоря, жаль, потому что полудурка Атли я знаю как облупленного, он только и умеет, что головы проламывать да баб портить. И если открывает рот, то его пение, пожалуй, не самое худшее, что оттуда вылетает. А этот аль Таруши был интересный рассказчик, его было приятно послушать...
   И Арни пригорюнился, подперев голову рукою.
   Тут неожиданно со стороны города донесся длинный и заливистый вой, переходящий в визг. Арни и Рагнар вскочили.
  -- Ну вот, - сказал Рагнар, - в Квельдульвборге тоже кто-то решил запеть. Началось.
  -- Вообще-то на волчий вой не похоже, - заметил Арни. - Скорее, это собачий вой.
   Вой повторился. В нем звучала предсмертная тоска, и жалоба, и удивление, и что-то невыразимое, но настолько скребущее перепонки и душу, что товарищи переглянулись и наперегонки бросились к вершине холма, чтобы посмотреть, в чем дело. На бегу Рагнар стал на всякий случай расчехлять руническое блюдо.
   Запыхавшись, влетели на вершину.
  -- Ну?
  -- Слушай и смотри.
   Стали смотреть и слушать в четверо глаз и столько же ушей; но выть в городе - или не в городе? - в общем, Локи их знает, где, но перестали.
  -- Чудно, - сказал Арни.
   Крепость безмолствовала, только на верхушках башен жгли костры.
  -- Оборотней пока не видно, - сказал Ловкач.
   Подождали некоторое время, напряженно всматриваясь в темноту; ничего по-прежнему не происходило.
  -- Ладно, пошли обратно, - разрешил Рагнар.
   Вернулись к костру. Мертвецы вроде тоже вели себя спокойно, тихонько ворочаясь в кустах. Рагнар убрал блюдо с глаз долой.
  -- Так что ты говорил по поводу переодевания в женщин? - напомнил он Ловкачу, берясь за чайник.
  -- Говорил, - с готовностью продолжил тот. - Может, нам выдать наших мертвецов за рабынь из Мавритании? Мой план таков: мы прячем мертвецов под глухими черными накидками, проходим ворота, идем на рынок, встаем в колдовском ряду и дожидаемся, когда кто-нибудь из этих кудесников не даст нам приемлемую цену. И никто нечего не заподозрит.
  -- Ха-ха, - сказал Рагнар, - а вонь?
  -- Вонь, - сказал Арни, - ну, что ж, вонь. Во-первых, мы можем сказать, что у нас мясо протухло. А во-вторых... во-вторых, рабыни тоже не всегда хорошо пахнут, особливо когда они долго плывут на корабле. И, кроме того, мертвецы сейчас стали гораздо менее зловонными, чем вначале.
   Поразительный факт - но Арни не соврал.
  -- Твой план всем хорош, - сказал Рагнар, - но в нем есть один серьезный недостаток.
  -- Какой же? - обиделся Ловкач.
  -- А такой. Где это мы в лесу возьмем черные накидки? Это же не базар Константинополя!
   Хоть и очень не хотелось, но Арни был вынужден признать, что в словах Длинноухого есть доля правды. Упомянутую сложность он упустил из виду.
  
   Таким образом, предложенный Ловкачом блестящий план блестяще же провалился. Приходилось все начинать сызнова.
   Несмотря на волшебный напиток Сигурни, думать было непросто.
   Рагнар сидел с непроницаемым видом, ничто не выдавало работы его мысли. Он упер подбородок в ладони, и лицо его, подсвеченное снизу углями, напоминало маску какого-то скорбного божка северных племен. Арни носился вокруг костра, размахивая руками.
  -- Ну хорошо, - говорил он, - а что если мне наутро прокрасться в город одному, посмотреть обстановочку? Не будем сразу переть на рожон, проведем разведку. Когда мало знаешь, хорошо только спать...
  -- Ну нет, - сказал Рагнар. - Одного я тебя на этот раз не отпущу. Забыл, чем в Бьербергское дело закончилось? Уж больно ты горяч, Ловкач.
   Сколько Арни ни ныл, что в Бьербергской неудаче виноват не он, а берсерк Ветер Локи, Рагнар был непреклонен.
  -- Я с тебя теперь не спущу глаз, и весь сказ! - сказал он, пристукнув костяшками по блюду. Вероятно, из-за нервного напряжения Рагнар приобрел способность разговаривать висами, то есть короткими стихами на заданный случай.
   Кто-то из мертвецов низко зарычал в кустах, соглашаясь с Длинноухим.
  -- Эх, если бы у нас был ручной ворон... - сказал Ловкач.
  -- То что? - с подозрением спросил Рагнар.
  -- Мы бы взяли гладкий камень - вот такой - и начертали на нем сообщение.
  -- Какое сообщение? - не понял Рагни.
  -- Сообщение такое: "Продаются мертвецы". А выученная птица полетела бы и сбросила камень с этими рунами на главном рынке города.
  -- Да, и попала бы городскому хофдингу по башке, а через час здесь была бы а-агромадная толпа - нас вешать, - сказал Рагнар. - Квельдульвборг больше размерами, чем Бьерберг, от них отмахаться не удастся.
  -- Но ворона у нас все равно нет. Ни ручного, ни дикого.
  -- Потому что мы его съели, - сказал Рагни, сплевывая.
  -- Да, ворон пролетел, - вздохнул Ловкач, поглаживая себя по животу.
   Тут снова пронзительный душераздирающий вой просверлил уши. Он повторялся дважды, как и в первый раз. Друзья переглянулись.
  -- Мож, собака какая взбесилась? - неуверенно предположил Арни.
  -- Первый раз было басовитее. Там не меньше двух бешеных собак.
  -- Что ж колдуны делают по ночам?
  -- Собак жрут. Город Вечерних Волков ведь.
  -- Так вечерних, а не ночных, - сказал Арни. - Если вот так всю ночь до рассвета развлекаться, то днем работать не сможешь, покатишься под горку, хозяйству придет конец. Не будет денег, нечем будет с нами расплатиться за наших умертвий. Вот ведь как. Понимать же надо такие простые вещи.
  -- Тихо.
   И в третий раз раздался устрашающий вой. И опять Арни с Рагнаром бегали на вершину холма, и опять ничего понять не удалось. Зато, когда вернулись на место стоянки, у Ловкача появилась новая идея.
  -- Знаешь, Рагни, - задумчиво сказал он, - я придумал вот что. Уж если нам не светит переодеть мертвецов в женщин, то почему бы нам не переодеться самим?
   Рагнар подпрыгнул.
  -- В женщин? - взвизгнул он. - Совсем ополоумел, да?
  -- Для пользы дела, - серьезно сказал Ловкач. - Ведь два платья найти легче, чем тридцать с лишним...
  -- Но у нас и двух нет!
  -- Я одолжил у годи Белой Селедки хорошую штуку подходящей ткани, - доверительно сообщил Ловкач.
  -- Ну да, воровать гораздо лучше, чем грабить, - злопыхнул Рагнар.
  -- Наоборот, - спокойно сказал Арни, не обращая внимания на язву-Длинноухого.
  -- А борода??
  -- Придется пойти на лишения, - просто сказал Ловкач, вертя кинжалом. - Сбрить. Или, еще лучше, прикрыть нижнюю часть лица, чтобы видно не было.
  -- Да ни в жизнь я не переоденусь в бабу! - заорал выведенный из себя Рагнар.
  -- Не надо так вопить, в городе проснутся, - сказал Арни. - Не дури, потомок ярлов, это ж не навсегда. Это только временно... Вот продадим мертвецов, и переоденемся обратно.
   Рагнар взял себя в руки.
  -- Допустим, - понизив голос, начал он. - Но ты мне вот что скажи: как наше переодевание в женщин поможет нам пройти сквозь городские ворота?
  -- Ну, женщины не вызывают таких подозрений, как воины... - начал Арни.
  -- Но за нами будут идти почти три дюжины воинов, забыл? Здоровенных и к тому же мертвых. Может, нас стражи и пропустят, а их - точно нет.
   Ловкач задумался.
  -- Да, тоже не подходит, - пришлось признать ему. - А если... А если нам переодеться в мавританских купцов? Мавры обычно пользуются благорасположенностью на рынках, у них богатые товары и обходительное обращение... Сделаем себе по тюрбану... А умертвий будем выдавать за невольников из Магриба, потому-то они такие черные!
  -- Арни, мы с тобой не похожи на мавров, - устало сказал Длинноухий. - Даже если нахлобучим на себя эти твои тюрбаны.
  -- А на кого же мы тогда будем похожи?
  -- На шутов, - сказал Рагнар. - На шутов в тюрбанах с мертвецами.
  -- Рагнарёк проклятый! - взорвался Ловкач. - Надоел ты мне! Что ни предложишь, на все ты харю кривишь! Протухший благородный потомок! Обругивать даже тупой раб может. Сам придумай что-нибудь дельное! Да если хочешь знать...
   И вдруг Арни осекся, замолчал и как-то странно посмотрел на потомка Лесной Собаки. Молчал он довольно долго. Из этого Рагнар с беспокойством заключил, что Арни придумал что-то незаурядное. Вдруг Арни зашевелился. Он схватил чайник и быстро хлебнул колдовского напитка Сигурни.
  -- В горле пересохло, - пояснил он.
   Рагнар ждал.
  -- В Европе, в южных странах, - начал Арни, - у всяких там франков, нынешних романнов, восточных ромеев из Миклагарда, да и у германцев, - есть такие особые люди. Они называются гистрионами, менестрелями и шпильманнами. Они ездят по разным городам, ярмаркам и торжищам, поют песни и разыгрывают всякие сценки из жизни, прося за это деньги. Я видел таких в Бирке, да и Хакон тоже как-то их приглашал. Забавно, Локи их забери!
  -- Ну, - сказал Рагнар. Ему пока не было забавно.
   Но глаза Арни предательски блестели и обещали, что будет.
  -- Покойный аль-Таруши был и в Квельдульвборге. Где он только не был... Он рассказывал, что с ним на корабле ехала подобная шайка бродячих гистрионов - давать представление в Город Вечерних Волков. Они там, оказывается, это любят и неплохо платят.
   Арни опять выдержал паузу.
  -- И вот я подумал: что, если нам изобразить таких шпильманнов и под их личиной пробраться в город? Что ты думаешь?..
  -- А-а-а-а!! - закричал Рагнар страшным голосом, дико вращая глазами.
   Арни вскочил. Такой бурной реакции на свою придумку он никак не ожидал.
   Но, как он с облегченьем понял через несколько мгновений, неистовые крики Длинноухого относились вовсе не к придумке. Просто Арни, увлекшись изложением идеи, промахнулся и поставил чайник прямо на угли костра, где он раскалился почти докрасна. Рагнар, также заинтересованный рассказом Ловкача, не посмотрел и неосторожно схватил его голой рукой.
   В результате чайник полетел в одну сторону, потомок ярлов отскочил в другую и принялся плясать, тряся распухшей обожженной кистью.
   Арни хотел засмеяться, но вовемя сдержался, догадавшись, что такой смех наверняка будет расценен как враждебный. Поэтому он просто предложил товарищу применить старое проверенное средство от ожогов.
   Средство Рагнар применил, хотя от дополнительных услуг Арни отказался. Отдуваясь, он вернулся к костру и сел, взбодренный и взъерошенный.
  -- Ну, - сказал он, - ты что-то там говорил про шутов.
  -- Не шутов, а бродячих комедиантов, - поправил Арни. - Нам нужно переодеться в этих бардов!
   Поскольку потомок Собаки молчал, Арни, все больше увлекаясь, принялся развивать свою мысль.
  -- Мы сделаем себе какие-нибудь наряды постраннее. А про умертвий и говорить нечего - они и так достаточно странные. Утром, когда взойдет солнце, и откроется рыночная торговля, мы спустимся с холма и пойдем к городу не скрываясь, с песнями и плясками.
  -- Сомневаюсь, чтобы из мертвецов вышли хорошие певцы, - сказал Рагнар.
  -- Нам хорошие не нужны, - возразил Арни. - Не к романскому папе в капеллу наниматься идем. Достаточно, если они будут что-нибудь тихонько подвывать, а уж это-то они умеют. Я слышал.
  -- Хм, - сказал Рагнар, - я ведь тоже петь не умею. И танцую очень плохо.
  -- Вот, - укорительно сказал Ловкач, - а надо было учиться, когда ты штаны просиживал на своем хуторе. Никогда не знаешь, когда какое умение понадобится.
   Рагнар покачал головой.
  -- Ну так что ж, - сказал Арни, - будем тренироваться, пока есть время. Поменьше поспим, зато получше подготовимся.
  -- Да? - сказал Рагнар, прищуриваясь, - ну положим. Мы с тобой будем известные менестрели, такие же известные, как раньше были охотники на оборотней. Ну, а мертвецов за кого будем выдавать?
  -- Как это за кого? - сказал Арни. - За мертвецов. Вернее, за мимов, которые изображают погибших воинов. Мы будем показывать сумерки богов, Рагнарёк. Ты будешь Одином, я буду Локи, а мертвецы будут эйнхериями, бойцами Вальгаллы.
   То, что он будет Одином, Рагнару понравилось. Он одобрительно промычал.
  -- Таким образом, нам наших молодцов и маскировать особо не придется, - подытожил Арни.
   Рагнар задумчиво почесал кончик носа.
  -- Умно, ничего не скажешь, - сказал он.
   Арни надулся и напыжился.
  -- А мертвецы согласятся?
   Это было самое слабое место в плане Арни. Он, сколько мог, обходил его, но Длинноухий все равно вскрыл проблему.
  -- Работать-то они не захотели, - напомнил Рагнар. - А тут ремесло не менее сомнительное.
  -- Вот как марки-то достаются! - горько закричал Арни.
  -- Пошли проверять, - сказал Длинноухий, вставая.
  
  
   Всем на удивление, мертвым воинам выдуманная Ловкачом штука пришлась по нутру. То ли им было скучно, то ли захотелось испытать что-то, не испытанное при жизни, но мертвяки немедленно стали раскачиваться в строю и затянули какую-то старую походную песнь.
   Арни схватился за голову.
  -- Ужас, ужас! - прокомментировал он. - Нет, это никак не годится.
  -- Почему? - спросил Рагнар. - По-моему, нормально.
  -- Это для тебя нормально, ты не общался с мавром аль-Таруши и не имеешь представления о музыке, - сказал Арни.
  -- А что такое?
  -- Во-первых, песня старая. Ее сейчас уже никто и не помнит. Я-то ее с трудом вспомнил, - сказал Ловкач с таким видом, как будто самолично ручкался по меньшей мере - хотя бы - с легендарным Рюриком или с его преемником Хельги, больше известным у русов под именем Олега Вещего. То есть с людьми, которые уже более века назад присоединились к мертвым.
  -- А во-вторых, - закончил Ловкач свою мысль, - боюсь, услышав такой вой, жители Квельдульвборга могут разбежаться от нас по всей Скандинавии, а то и до самого Киева скакать, не останавливаясь. А уж они-то к вою привычные.
   Тут Арни, конечно, допустил художественный вымысел, но доля правды в его словах все-таки была.
  -- Так что делать-то? - растерялся Рагнар.
  -- Посмотрим, как у них с плясками, - сказал Арни.
   Тут началось фантасмагорическое действо, которое наверняка вызвало бы жгучую зависть у самых отпетых лапландских шаманов. В ответ на команду Рагнара мертвецы с удовольствием выдали такой адский танец, что Длинноухий только тихо прикрякнул, а Ловкач начал думать, так ли уж хороша ли его идея на самом деле, и не перегибают ли они с Рагнаром палку.
   Но, поскольку долго унывать он не был научен, то вскорости встряхнулся и сказал:
  -- Покуда это не совсем похоже на то, как танцуют настоящие гистрионы, которых я видел, но ведь, как известно, и смелым человек тоже от рождения бывает редко. Смелым его делают упражнения и тяжелый труд... Вот этим мы сейчас и займемся.
  
  
   Через четыре часа беспощаднейшей муштры удалось добиться кое-каких улучшений. Совершенно белый, смертельно усталый Рагнар вытирал липкий пот со лба. Соломенная его роскошная шевеллюра под шишаком тоже стала мокрой, а рубаха - хоть выжимай. Ловкачу пришлось немногим легче, хотя он был более сухощавым, а значит, меньше потел.
   Умертвия не потели. Кроме того, они и не уставали, и загоняли Арни и Длинноухого до смертной истомы.
   Результаты всех этих мучений были такими.
   Довольно сносно разучили героическую песнь "Как едет Один в смертный бой, он мертвых тащит за собой". (Слова, конечно, Арни немного переделал, чтобы они больше соответствовали ситуации). Тему на два голоса вели Ловкач и потомок ярлов, а мертвые дружинники вступали в особенно эмоционально напряженных местах.
   Получилось ничего себе.
   В итоге пением Арни удовлетворился.
   Хуже было с плясками из загробного мира.
   Те дикие движения, что выделывали воины Сигурда, можно было назвать танцами только обожравшись черными мухоморами пополам с бледными поганками в смертельной дозе. При этом - к удивлению товарищей - стало ясно, что плясать мертвецам нравится гораздо больше, чем петь.
   Это странное несоответствие позволило Ловкачу сделать открытие, что способности человека не всегда равны его наклонностям.
   То ли мертвецы страдали размягчением сухожилий, то ли - что более вероятно - полным отсутствием ритмического чувства еще при жизни... Плясовые фигуры они откалывали каждый сам по себе, кто в лес, кто по дрова. При этом жутко облизывались и таращили глаза, и без того достаточно выпяленные.
   Честно говоря, единственный взгляд на шеренгу танцующих умертвий продирал душу до дна.
  -- Чудовищно! - прокомментировал Арни с содроганием. - Никакой слаженности. Как еще они могли управляться с веслами корабля... - Он подумал и сказал:
  -- Под музыку, возможно, вышло бы лучше.
  -- Нету у нас никакой музыки! - попробовал утихомирить его Рагнар, но он жестоко ошибался.
   Заулыбавшийся хищно Арни полез в свой баул и достал оттуда охотничий рог и шаманский бубен. Этот бубен Рагнар, кажется, последний раз видел в хижине Сигурни...
   И когда Арни показал эти вещи потомку ярлов, тот застонал и из последних сил взмахнул топором.
  
  

18. Колдовская сила искусства

  
   Когда Арни открыл глаза, занимался серенький рассвет. Ловкач заскулил. Голова его раскалывалась на четыре части от маковки. Он начал осторожно ее ощупывать, и обнаружил на затылке шишку размером с кулак. Ловкач собрал все силы и встал на кое-как колени.
   Первым, что он увидел, был потомок ярлов, который рассматривал его с большим сочувсвтием. Когда взгляд Ловкача приобрел осмысленность, Рагнар извлек охотничий рог и поднес его к губам.
  -- Не надо, - тихо попросил Ловкач. - Зачем ты это сделал? - укоризненно спросил он.
  -- Что? - переспросил Длинноухий. - А, это, - он указал концом рога на голову Арни. - Напиток Сигурни.
  -- Что напиток Сигурни?
  -- Ты стал невменяем. Перебрал. Позеленел весь, глаза у самого светятся, как у мертвяка, того и гляди, грызть начнешь. Ну, я и испугался. Напиток тот волшебный не такой безобидный, как кажется.
  -- Спасибо, - сказал Арни без малейшего проблеска благодарности в голосе.
   Постанывая, он кое-как поднялся, доковылял до ручья, некоторое время там булькал и плескался. Холодная чистая вода немного привела его в чувство.
   Вернувшись, он уселся у кострища и посмотрел на Рагнара.
  -- А завтрака у нас не будет, - сказал тот. - Все съедено вчера!
   Лицо Ловкача вытянулось. Он сходил, набрал в чайник воды, сел и принялся цедить ее, морщась.
  -- А ты, ты что все это время делал? - спросил Арни, прицелясь пальцем в Длинноухого.
  -- Тренировал мертвецов, - с достоинством отвечал Рагнар. - И берег твой сон. Но вурдалаки не пришли.
   Арни потрогал затылок, хотел кое-что сказать, но сил не было.
  -- Скоро уже выступать, - сказал потомок ярлов.
   Налетел порыв холодного ветра. Арни поежился.
  -- Мертвецы готовы? - отрывисто осведомился он.
  -- Готовы.
   Ловкач бросил беглый взгляд на шеренгу стоящих поодаль мертвых.
  -- Сейчас, я покажу, - Рагнар встал, приложил рог к губам, поднял бубен.
  -- Стой! - страшным голосом сказал Арни. - Я верю.
   Рагнар поднял бровь, но инструменты пытки опустил.
  -- Между прочим, - сказал Рагнар, - певцы да плясуны - это, вестимо, хорошо. Но я все забываю спросить. Нас не разоблачат? А разоблачив, не повесят ли?
   Арни посмотрел на небо. Кажется, начинал накрапывать мелкий дождь.
  -- Не знаю, - честно признался он. - Риск есть.
  -- Это-то я и хотел от тебя услышать, - сказал Рагнар, - значит, будешь осмотрительнее.
   Арни пожал плечами.
  -- Вёльва с перевала Свиста сказала, что наша судьба зависит именно от тебя, Ловкач, - продолжил суровый Рагнар. - И что ты подвергнешь нас смертельной опасности.
  -- Эх, ты, - скривился Арни. - Веришь какой-то старой дуре, гнилой и червивой. Ее и на свете-то уже нет, и прах ее ветром разнесло по всей Норвегии. И не веришь мне, своему другу!
   Арни зря попрекал Рагнара. Во все времена есть тип людей, авторитет которых еще меньше, чем у друзей: это близкие и члены семьи...
  -- А я говорю, - заявил Ловкач упрямо, - что нас там собака не тронет.
   Как видим, Арни не очень озабочивался тем, что говорил минуту назад.
   Но последующие события показали, - как ни удивительно, - что правы были все трое. И покойная вёльва, и оба Ловкача одновременно.
  
  
   Немного посидев на дорожку, стали собираться на опасное предприятие.
  -- Надо приодеться, - сказал Ловкач. - Во-первых, у шпильманнов так положено, во-вторых, чем лучше мы будем облачены, тем труднее нас будет разоблачить. А в-третьих - если нас действительно станут вешать, то надо быть во всем самом лучшем.
   Он полез в свой мешок и вытащил оттуда штуку золотой византийской парчи.
   Ловко орудуя ножом, Арни соорудил себе и Рагнару по роскошному тюрбану в мавританском стиле. Тюрбаны нацепили прямо поверх шишаков, не церемонясь.
  -- Вот теперича мы настоящие ряженые, - сказл Арни, тряся чалмой.
   Мертвецам он соорудил золотой штандарт и приладил его на копье.
  -- Все-таки они воины Одина, - пояснил Ловкач.
   Самому Одину соорудили роскошный сверкающий кушак, а в бороду и усы вплели золотистые ленточки. По словам Арни, это было роскошно и внушительно.
   Рагнар помотал головой. Ленты лезли ему в рот, и приходилось время от времени поддувать их кверху, выпячивая губу.
   Теперь все было готово для выхода.
  -- Выступаем! - сказал Рагнар низким голосом Одина, и процессия тронулась.
   До вершины холма дошли молча, бряцая оружием. Дойдя до верху, бросили взгляд на город.
  -- Добрая весть: волчьи колдуны процветают! - возбужденно сказал Арни, прикладывая ладонь ко лбу.
   Действительно, похоже, что город вурдалаков и колдунов, дурной славы Квельдульвборг жил оживленной жизнью. Велось хозяйство, вкручивались в небо толстые волосатые веревки дымов, по стенам сновали люди, доносились крики законоговорителя.
  -- Ну что, смелого нечисть боится? - сказал Арни.
   Рагнар звонко ударил топором в рунное блюдо.
   Процессия стала спускаться вниз по склону. До главных ворот нужно было пройти не больше двух полетов стрелы.
   Дойдя до подошвы холма, Арни гикнул и подпрыгнул. Как будто ожидая сигнала, то же самое проделали умертвия Сигурда. Рагнар поднял топор и несколько раз стукнул им по рунической тарелке.
   Тогда Ловкач поднес к губам рог и извлек высокую пронзительную ноту, одновременно что есть силы колотя в бубен.
   Мертвецы издали оглушительный троекратный крик и бухнули мечами в щиты. Арни, напрягая мышцы щек, старательно продувал воздух в рог, и показал наконец, на что способен.
   Рагнар расправил широкие плечи, вдохнул всей грудью и животом, и затянул песнь Одина, а Арни сейчас же подхватил ее вибрирующим фальцетом.
   И тогда воины Сигурда III начали свою удивительную пляску мертвых.
  
  
   Процессия вышла на дорогу и пошла по ней. Когда до ворот оставалось не больше половины пути, они стали закрываться. На башне забегали вооруженные люди.
  -- Вот тебе раз, - сказал Арни, прерывая пение, - они закрывают ворота! Они что, не хотят пускать нас в город?
  -- Да кто знает, что у этих волков за лобной костью, - сказал Рагнар и приказал мертвецам наддать с пением.
   Мертвецы взвыли.
  -- Ты полегче, Рагни, - сказал Ловкач, - а то как бы действительно конницу не выслали. Надо идти быстрее, ведь издалека, наверное, не видно, что мы мирные комедианты.
   В этот момент на верхней площадке сторожевой башни появились лучники.
  -- Как будто собираются обороняться, - волнуясь, сказал Ловкач.
  -- Слышь, я что, один должен песнь петь? - набросился на него Рагнар. - Мне приходится намного тяжелее, и что я вижу от товарища вместо помощи? Опять болтовню! Кто кричал, что понимает в музыке?
   Арни принял упрек и запел. Некоторое время он ритмично шагал, барабаня в бубен, потом не выдержал.
  -- Смотри, смотри, окончательно ворота закрыли, - быстро заговорил он. - Вечерние волколаки! Они, наверное, из своего дурацкого города совершенно не вылезают, и об искусстве не имеют понятия. Ох и тяжело будет с ними объясняться, я чую!
   Тут рядом с ним в дорогу воткнулась стрела. Арни подскочил и замахал руками. Потом выдернул из рук головного мертвеца парчовый штандарт и замахал им.
  -- Га-га-га-а! - донеслось с башни.
  -- Что они кричат? - спросил Рагнар.
  -- Не разобрать, - сказал Арни и закричал сам. - Мы мирные ряженые! Мы пришли вас развлечь!
  -- Га-а-а!
   Арни оттопырил ухо рукой, весь сморщился, присел и даже зажмурился, чтобы лучше слышать.
  -- Волчины мрачные, - сказал он, - напоминающие баранов. Будто сырого теста напихались, ничего ведь не слышно! Хоть бы рупор взяли. Трудно догадаться, что ль?
  -- По-моему, что-то было про ярла Хакона, - сказал Рагнар, - но я не уверен.
   На городской башне тем временем выстраивались лучники.
  -- Может случиться, что они соберутся в нас стрелять, - заметил Рагнар, переводя дыханье между куплетами.
  -- Этого еще не хватало! - крикнул Арни. - Давай-ка прибавим ходу, а не то будет поздно.
   И Рагнар приказал мертвецам перейти на бег. Сотни три локтей преодолели в считанные мгновенья. По бегущему отряду с башни выпустили несколько стрел, но Арни показалось, что это больше для порядка. Когда отряд уже подбегал к воротам, Ловкач заметил, что защитники города как-то странно трясутся и корчатся.
   Поспешая изо всех сил, Арни на десяток локтей обогнал голову отряда (бегал он, как известно, хорошо), запрокинул голову и заорал:
  -- Не надо зря тратить стрелы! Мы бродячие артисты! Мы идем с веселым представлением!
   С башни донеслось какое-то сиплое собачье взвизгиванье. Наконец, Ловкач услышал членораздельное:
  -- Вы, болваны! Кто вы такие и зачем явились с этой толпой объедков?
  -- Кто еще объедок, - пробормотал Арни. Громко же крикнул:
  -- Мы пришли развеселить ваши души! Если позволите! Мы не вояки!
   Сверху донеслись взрывы хохота.
  -- Это мы видим. А ты, шут, командир, что ль?
  -- Я художественный руководитель, - сказал Арни, покосившись на Рагнара.
  -- А почему, шуты, от вас так воняет? - под громкий гогот задал вопрос командир.
  -- Волчье дерьмо! Не больше, чем от некоторых, - сказал Ловкач вполголоса. - Это потому, что мы идем из Бьерберга! - проорал он вверх. - Паскудные скряги требуют за свою баню такую плату, что не заработать и за год! Сами тоже не цветочной пыльцой пахнут - экономят дрова! Вот мы и прокоптились.
   Наверху одобрительно заржали. Выдумка Ловкача про Бьерберг понравилась. Похоже, северные и южные соседи недолюбливали друг друга.
   Обрадованные благоприятным поворотом в настроении стражников, Арни закричал:
  -- Отворяйте ворота! Сейчас мы споем песнь Одина, который идет в последнюю битву вместе с эйнхериями.
   Он взмахнул бубном и дунул в рог. Рагнар понял сигнал и запел. С третьей строфы вступили мертвецы.
   Стараясь изо всех сил, спели куплет.
  -- По-моему, хорошо! - сам себе сказал Ловкач. - Ну, как? - крикнул он, обращаясь к башне.
   На башне довольно долго и тяжело молчали.
  -- Понравилось, - прошептал Арни, снимая шишак и вытирая пот.
   Наверху завозились, послышался топот, и явственно донеслась команда:
  -- Лучники!
  -- Э нет! - закричал Арни. - Стой! Представление не окончено! Эту музыку понимаешь не сразу, в нее надо хорошенько вслушаться...
  -- А ну, цельсь! - раздался сверху придушенный голос командира.
  -- Ах, вот таков прием? Вот такие, значит, вкусы? - вспылил Арни. - Окаянный дикарь! Ты что, хочешь сказать, - мы зря всю ночь тренировались как проклятые??..
  -- Этого, плешивого руководителя пения оставить в живых. Иначе, клянусь Тором, он слишком легко отделается. Сделаем из него куклу для упражнений на меткость, - сказали наверху.
   Лучники натянули тетивы. Судьба трубадуров висела на волоске. Старшина уж готов был махнуть рукой, как вдруг...
  -- Пропустить! - раздался властный голос, и Ловкач увидел человека в ярко-красном плаще.
   Это был хофдинг.
  
  
   Как мы оглядываемся на мнение человека, облеченного властью! Как стараемся ему угодить! Как смотрим в рот! (Разумеется, это не относится к неподкупному читателю. Верим, он не склонит головы ни перед кем).
   Воистину, счастлив тот, кто занимает такое положение, что может не оглядываться ни на меч правителя, ни на тугой кошель купчины, ни на блестящий череп мудреца. Да кто же это такой?..
  -- А здорово поют, шельмы! - сказал старшина лучников и прицокнул языком.
   Стрелки опустили луки, убрали стрелы в колчаны. Загремели цепи, загрохали засовы. Городские ворота распахнулись для новоявленных менестрелей.
   Процессия танцующих мертвяков потекла сквозь городские ворота.
   Проходя мимо, Арни обратил внимание на белую кучу, наваленную возле вала.
  -- Чтоб за мной мертвецы всю жизнь гонялись, это собачьи черепа! - сказал Арни Рагнару.
  -- Хм, - сказал потомок ярлов. - Кажется, на этот раз ты прав.
   И действительно, это были собачьи черепа. Но в каком количестве! Гора чуть не в два человеческих роста. У основания - гладкие, желтоватые, отшлифованные временем, у вершины... у вершины - с красноватыми остатками мяса.
  -- Живодеры, - сказал Арни на ухо товарищу.
  -- Но зачем? - удивился тот.
  -- Не знаю. От людей, которые так относятся к благородной силе музыкального искусства, всего можно ожидать, - отрезал Ловкач.
   Пройдя через ворота, отряд был вынужден остановиться. В грудь Арни и Рагнару уперлись острия копий.
  -- Итак, откуда вы идете? - низким голосом спросил хофдинг сверху.
  -- Вы тут какие-то жутко подозрительные! - сказал Ловкач, поворачиваясь к нему и задирая лицо. - Так бывает, если не спать по ночам.
   Сразу вслед за этим он мог бы заработать хлесткий удар древком копья в живот, - если бы не был Ловкачом. Но Арни успел отскочить.
  -- Будь повежливей с хофдингом, - сказал командир лучников. - А то быстро повиснешь головою вниз. Дерзких у нас не любят!
   Хофдинг усмехнулся. При этом мохнатые усы его распушились, и он стал похож на большого обманчиво добродушного кота.
  -- Меня зовут Хельульв Полутролль, - сказал он. - Так что вы собрались искать в моем городе?
   Арни подмывало спросить, сколько еще собак требуется употребить городскому главе, чтобы стать полным законченным троллем, но он сдержался. А еще он вспомнил, что один помощник годи дал им с Рагнаром для борьбы с такими вот хельульвами - адскими волками - специальные ножницы с жуткими зазубренными концами, но тоже скромно промолчал. Острослов Арни становился благоразумен.
  -- Искать в твоем достойном городе мы ничего не собирались, о главарь, - ответствовал Арни. - Но собирались найти. Найти скромный интерес к тому действу, что мы показываем, и немного денег, чтобы окупить дорожные расходы - больше нам ничего не надо.
  -- К действу, что вы показываете? - озадаченно протянул хофдинг. - Это, должно быть, очень поучительное действо.
  -- Да, поединок Одина и Локи, - небрежно сказал Арни.
  -- И ты думаешь, что найдется много желающих нюхать это ваше зловонное представление? - усмехнулся Полутролль.
  -- Пока все были довольны, - набычился Ловкач. - И потом, достопочтенный Полутролль, мы ведь представляем Сумерки Богов, Битву Мертвых, - ты же не думаешь, надеюсь, что мертвые должны пахнуть благовониями?
  -- А, так поэтому они у вас почернели? - догадался хофдинг. - От обиды на то, что благовоний не хватило?
  -- Мы идем из Бьерберга, - повторил Арни. - Там так щедро платят, что на благовония да на духи всякие, на фимиам и ладан, честно скажу, - мы не заработали. Но почернели мертвые воины не поэтому. Это специальная краска для придания достоверности. Иначе зрители могут не поверить, что они действительно мертвые...
  -- Лихо, - уважительно качнул головой хофдинг. - Очень достоверно! Столь достоверно, что я даже, признаюсь, подумал, что вы какое кладбище разорили. Но теперь я понимаю, что к чему. И много вы городов уже обошли таким образом?
  -- До этого были в Белой Селедке. А еще раньше давали представление в Хладире, - сказал Арни.
  -- В Хладире? - хофдинг подался вперед.
  -- В Хладире, - подтвердил Арни, настораживаясь.
   Хофдинг наклонился к уху командира лучников и что-то быстро прошептал. Тот подозвал бойца и тоже сказал что-то тихо, не разобрать. Воин спустился с башни, протиснлся сквозь строй копейщиков и куда-то побежал.
  -- Какие-то они здесь дерганые, - сказал себе под нос Ловкач.
  -- Что ж, - громко сказал хофдинг, - как там, в Хладире, наш господин поживает?
  -- Какой господин? - переспросил Арни, делая непонимающие глаза.
  -- Какой господин? - фыркнул хофдинг. - Можно подумать, в Хладире их дюжина. Хакон Сигурдссон, какой же еще.
  -- А, ярл Хакон! - фальшиво обрадовался Арни. - А я-то думаю, о чем твое могущество спрашивает! Ярл Хакон из Хладира, ну да. Поживает, как же. Уж он поживает... Ничего себе поживает. Но, с другой стороны, нельзя сказать, чтобы очень уж гладко. Ярл последнее время сильно озабочен, стал суров и печален... - Арни знал, что ярла Хакона Могучего в Норвегии жаловали далеко не везде: из-за своего безжалостного нрава и привычки без промедления удовлетворять сиюминутные прихоти, ни с чем не считаясь, правитель нажил себе много врагов. Поэтому Арни предпочел бы вообще уйти от разговоров о ярле. А уж коли это не вышло, старался отвечать по возможности двояко. Он мысленно уже ругал себя за то, что допустил эту ошибку, упомянув Хладир, усадьбу великого ярла, - но сказанного не воротишь.
   Сказав такие слова, Арни стал внимательно искать на лице хофдинга какой-нибудь отклик, знак довольства либо раздражения, который сказал бы Ловкачу, какую линию гнуть дальше. Но городской главарь оставался непроницаемым.
  -- Значит, ты его видел? - медленно проговорил Полутролль.
  -- Да, видел, - сказал Арни. - Его многие видят, - прибавил он, чтобы у хофдинга не сложилось впечатления, что он претендует на какую-никакую близость к правителю.
  -- И что ярл, здоров? Силен? - продолжал допрашивать Полутролль.
   Тем временем из-за спин квельдульвборгских воинов послышался топот. Арни скосил глаза, и то, что он увидел, ему совсем не понравилось. А увидел он, что за частоколом второй линии укреплений движется змея из копий, и с другой стороны тоже.
   Он встретился с Рагнаром глазами, повел их вниз, и, когда потомок Лесной Собаки тоже опустил взгляд, незаметно сжал кулак, сделал между указательным и большим пальцами левой дырку и с размаху всадил в нее оттопыренный средний палец правой руки.
   Это означало: "Хофдинг нам не доверяет".
   Рагнар в ответ положил два пальца левой руки на сгиб правой и медленно согнул руку в локте, как бы безмолвно ответив: "Удивил утробу младенцем. И не таких видывали".
   Арни мысленно порадовался твердому духу товарища, но с сожалением подумал, что одного духа чаще всего оказывается маловато. Сейчас, к примеру, им очень не помешало бы простое везение.
  -- Ярл всегда здоров настолько, насколько ему желают здоровья его подданные, - осторожно отвечал Арни.
   Хельульву дипломатия Ловкача понравилась.
  -- Я слышу речи зрелого мужа, - сказал он, - искушенного в том, как вести себя с сильными. Потому ты мне люб. Но все-таки прежде, чем я допущу вас в мой город отбирать эйриры у моих людишек, я хотел бы сам предварительно посмотреть небольшой кусочек из той саги в лицах, которой вы собираетесь нас всех потчевать.
   И Хельульв сделал рукой какой-то непонятный для товарищей и малоуловимый знак.
   Арни нахмурился.
  -- Пойми, - сказал хофдинг, - я не хочу, чтобы горожане до срока сместили меня с должности за то, что я позволил запылить им глаза и загрязнить черепные короба какой-нибудь заведомой чепухой, на которую жаль потратить время. Знаешь, сколько серебра снедают выборы? А я не нашел еще пока сокровищ Нифлунгов, чтобы так легкомысленно разбрасываться монетами. Потому я хотел бы лично убедиться, что представление, которое вы принесли, достойно внимания, и горожане останутся им довольны.
  -- Хорошо, - сказал Арни, - наше представление хвалил сам ярл Хакон, но я понимаю твою недоверчивость, хофдинг. Мы покажем сценку, в которой Локи пытается раздразнить Одина и выманить его на поединок из строя окружающих его воинов Вальгаллы. Для этого он поет непристойную песнь.
   Арни мигнул Длинноухому, тот кивнул в ответ и притронулся к руническому блюду у себя на груди. Арни догадался, что бдительность Рагнара не усыплена кажущейся благосклонностью хофдинга, и он будет настороже. Длинноухий сделал шаг вперед, полоски парчи, вплетенные в его бороду и усы, красиво заколыхались. Взгляд его стал сосредоточен.
   Арни напряг память, вспоминая все то, что слышал от разнообразных трезвых и пьяных скальдов, пока находился при дворе.
   Арни бросил взгляд по сторонам, отметил, что движение копий остановилось, упер руку в бедро и сказал, обращаясь к Рагнару:
  -- Чу! Чую смердячий ветер, то Один идет, велик и светел! Всех достойных мужей он послал взашей, и теперь всякую тварь тащит с собой - все как встарь! Невзлюбил наш Один честных людей, а любит бродяг, разбойников и разных блядей. И это нам оченно нравится: с таковским войском нетрудно будет справиться!
   Рагнар подхватил эстафету на лету. Раздувая золотистые ленточки на усах, он заговорил басом:
  -- Погоди, лукавый Локи. Наживешь, смотри, мороки! Войско хоть и хилое, но пахнет могилою!
   Арни отвечал:
  -- Мертвый пахнет не цветами - тайна эта между нами. Чтоб живым это не знать - лучше, Один, помолчать!
   Тогда Рагнар рявкнул:
  -- Точно, Локи, ты сказал - людям смерть, а нам скандал! Для чего же нам, етить, друга дружку-то лупить?
   Локи же на это ответил:
  -- Вон людишки те внизу. Мы покажем им козу. Пусть себе грызуться, спорят, повыщипывают друг другу бороды, брови, космы - да хоть все волосы на теле. Это еще не значит, что мы должны такое же делать для их ублажения. Им хорошо - они помрут себе и с концами. А нам еще жить и жить... Какую мину прикажешь тогда делать за завтраком?
  -- Да, они всю эту ерунду выдумали, так пускай сами в нее и играют. Нашли дураков, - сказал Один.
  -- Значит, в знак мирного исходу мы пойдем и выпьем меду, - подытожил Локи.
   После чего Рагнар с Ловкачом пожали друг другу руки и раскланялись.
   По рядам зрителей прошелестел восхищенный шепоток. По крайней мере, так показалось Ловкачу. Одно было очевидно - стоящие вокруг воины впечатлились так ловко сымпровизированной сценой. Ловкач приготовился уж было принимать лавры и деньги, как вдруг случилось нехорошее.
  -- Я узнал тебя, коварный Храфн Гадюкин Выползень! - яростно и неожиданно загремел хофдинг. - Я узнал тебя, ядовитый приспешник грязного Хакона, посланный, чтобы подготовить гибель Квельдульвборга! Но ты жестоко просчитался, думая, что тебе удастся обвести вокруг пальца Хельульва Полутролля! Взять их.
   Последнее приказание он произнес довольно будничным голосом, из-за чего Арни впоследствие склонялся, что все было заранее подготовлено, а предыдущие выкрики были всего лишь средством разжечь толпу... подогреть общественное мнение.
   Одна вещь сильно жгла любопытство Ловкача: кто такой этот самый Храфн Гадюкин Выползень? Или Полутролль его выдумал?
   Но все эти мысли он обстоятельно продумывал уже потом, с веревкой на шее.
   Тогда же, у ворот, Ловкач и подумать-то ничего не успел. Он успел только едва-едва выхватить оружие, впрочем, было поздно.
   Надо сказать, подготовка у квельдульборгских бойцов захвата была что надо.
   С верхней площадки сторожевой башни на головы Арни, Рагнра и мертвецов посыпались разрисованные полуголые воины в волчьих шкурах, с веревками в руках.
   Арни потом уверял, что, если бы это были обычные люди, то, несмотря даже на ошеломляющую внезапность нападения (Арни ждал его со стороны длинных копий, что он видел за палисадом, но то был, очевидно, отвлекающий маневр хофдинга), он бы успел выпустить несколько душ на волю.
   Но он не успел.
   Похоже, невидимые до времени головорезы прятались за ограждением верхней площадки башни, и прыгнули на Ловкача, Длинноухого и мертвецов с высоты двенадцати локтей. Находились ли они на башне с самого начала или же поднялись туда по крытому ходу, пока Рагнар с Арни развлекались шутовской перебранкой - так и осталось неясным. Но это уже было неважно.
   Арни уверял, что здесь наверняка замешано запрещенное колдовство. Совершенно понятно, говорил он, что время для напавших текло намного медленнее, чем для захваченных врасплох. Какова бы ни была причина, но хитрому трюку не смогли противостоять даже мертвецы - а уж их-то возможности значительно превосходят человеческие, как мы знаем.
   Увлеченные своим танцем, они не оказали никакого сопротивления, пока не оказались скрученными, с веревками на шее, связанными попарно. Но и тогда умертвия продолжали тупо переминаться с ноги на ногу, растянув потерявшие эластичность губы в бессмысленной мертвой улыбке.
  -- Вот и надейся на вас! - в сердцах бросил Ловкач воинам Сигурда.
   Арни и потомок ярлов тоже в мгновение ока оказались связанными, у них вырвали оружие, завели локти за спину и так скрутили, что невозможно стало пошевелиться без риска вывихнуть плечевые суставы. На шею каждому набросили петлю. Но самое скверное - у Рагнара отобрали тарелку годи, которую заполучил хофдинг. Так что товарищи оказались в беспомощном положении перед лицом коварного и беспощадного врага.
  -- У нас неприятности, - сказал Арни Рагнару.
   Тем временем волчина хофдинг рассматривал руническое блюдо, которое ему принесли.
  -- Ну, Храфн, - сказал он, обращаясь к Арни, - признавайся, змееныш, как ты с помощью этой волшебной тарелки собирался по приказу Хакона погубить народ Квельдульвборга.
   Народ Квельдульвборга немедленно напряг уши, интересуясь послушать, как же его собирались губить.
  -- Волчье вымя! - сказал Арни. - Я знавал одного берсерка, который жрал ядовитые грибы. Он плохо кончил. Но, по-моему, ему до вас далеко...
   Командир лучников - его звали, как потом выяснилось, Ан Мохнатый, - махнул рукой, и Арни получил все-таки свой удар древком копья.
  -- Верткая сволочь, - сказал Ан, - ан на этот раз не отвертелся!
   И улыбнулся широкой открытой улыбкой. Зубы у него были хорошие.
   Хофдинг подождал, пока Ловкач сможет разогнуться. Его гвардия в волчьих шкурах теперь охраняла пленных, окружив их. За волчьими шкурами стояли копейщики.
   Когда Арни очухался, хофдинг повторил вопрос.
  -- Не знаю никакого Храфна, - мужественно прохрипел Арни, сплевывая отбитую зубную крошку. - Ты меня с кем-то путаешь, досточтимый.
   После такого ответа, ясное дело, процедура была повторена, только на этот раз Ловкач не устоял на ногах и рухнул под ноги Рагнара и умертвий.
  -- Послушай, уважаемый, - взял слово Рагнар, - ты нас точно с кем-то перепутал, не выспавшись. Ночью в вашем городе так выли, что теперь все вы наверняка находитесь в отменно злобном состоянии.
  -- Замолчи, раб! - приказал ему Полутролль. - Я знаю, что говорю. Я ждал вас два месяца, и вот, наконец, вы заявились. Только Храфн Гадюка может подчинять своей воле мертвых, ибо это у вас мертвецы, а никакие не менестрели! Меня не обманешь.
  -- Сначала Двенадцатижильный, теперь какой-то Храфн, а я не ухом, не рылом, - пробормотал Рагни. - Никогда бы не поверил, что у нас в Норвегии столько колдунов, - это ведь не Дания, страна сказочников и сказок...
  -- Не хотите говорить, дело ваше, - пожал плечами хофдинг, - я на это и не рассчитывал. Но только заговорить вам все равно придется, какие бы вы ни были стойкие. Для этого у нас есть средства.
  -- Уж в этом я ничуть не сомневаюсь, - высокомерно сказал Рагнар.
   Он вспомнил, что скальдические герои в таких ситуациях обязательно плюют врагу в лицо. До Полутролля было довольно далеко, Рагнар поколебался, но все-таки плюнул. Плевок его, конечно, до цели не долетел, а, подхваченный порывом ветра, равномерно оросил стоящих в оцеплении копейщиков.
   Те рассерженно заворчали, но хофдинг остановил их жестом.
   - Ведите их на рынок, - приказал он. - Там поплюемся.
  
  

19. В плену

  
   Пленных под двойным конвоем повели на рынок. Мертвецы все еще продолжали втихаря пританцовывать, а вот Арни с Длинноухим стало не до танцев. Положение было серьезным.
   В Квельдульвборге даже мостовые каменные, - по-крайней мере, те, что внутри стен форта. Подкованные каблуки пехоты бодро прицокивали по влажным черным плитам. Ловкачу и потомку ярлов приходилось труднее: требовалось все время следить, чтобы не поскользнуться на гнилой репе или капусте, летящей со всех сторон, - каждое падение, конечно, доставило бы большое удовольствие толпе, а Арни терпеть не мог, когда над ним смеются. Он шел с гордо поднятой головой, посверкивая взглядом по сторонам, потрясенный, но отнюдь еще не сломленный. Большую часть капусты собрал на себя Один: кто выше забирается, тому всегда больнее падать. Капуста застряла у предводителя асов в его красивых соломенных волосах, в бороде, повисла на усах, спутавшись с золотистыми ленточками парчи и, конечно же, на знаменитых длинных ушах Рагнара. Но, надо отдать ему должное, Длинноухий стойко переносил эти глумления: шагал твердо, смотрел насмешливо и презрительно, бабьей слабости не выказывал, лишь иногда встряхивал головой, когда становилось совсем трудно смотреть.
  -- Ничего-ничего, - бормотал Арни упрямо, - ничего. Смейтесь, придурки, смейтесь. Гогочите! Взвизгивайте! Хрюкайте, Гарм вас задери, войте! Гавкайте, посмотрим, кто будет гавкать последним...
   Жителям Квельдульвборга очень нравился его яркий желтый тюрбан в мавританском стиле, и они норовили по нему попасть.
   Хофдинг шагал рядышком, на таком расстоянии, чтобы до него не долетала овощная крошка, время от времени делал глоток из серебряной фляги и внимательно поглядывал на Ловкача.
   Ловкач из гордости отвернул голову в другую сторону, хоть Полутролль и прикрывал его от обстрела овощами: кидать через голову хофдинга не осмеливались. Но Арни не желал поблажек.
  -- Почему не поете, - негромко спросил Полутролль, - почему заскучали?
   Арни не удостоил его ответом.
   Главарь волчьей гвардии, косой страшный коротыш с лицом, полностью расписанным рунами, совершенно железный, сильно дернул за веревку, и Арни еще раз распластался по мостовой, увлекая за собой Длинноухого.
  -- А тебя, расписной... - начал Арни, скрипнув зубами, но Рагнар предостерегающе толкнул его плечом.
   На лице оскалившегося было с надеждой волчьего командира мелькнуло разачарование. Полутролль сделал ему молчаливый знак, означавший - ладно, мол, - и он перестал натягивать веревку, позволив Ловкачу встать.
  -- Скажи мне, Храфн, - задушевно заговорил Хельульв, - я знаю, что ты - человек умный и опытный. На что же ты расчитывал, так неприкрыто, с такой глупой маскировкой явившись в Квельдульвборг? Не думал же ты, в самом деле, что хофдинг города - выжившее из ума ничтожество?
  -- Старый ворон порой клюет мимо глазницы, - с расстановочкой отвечал Арни, - именно так я и думал.
  -- Вот как, - с веселым удивлением произнес хофдинг, - тебе это недешево обойдется!
  -- Ярл Хакон отомстит тебе за меня, Полутролль, - ответил Арни. - Не успеет выпасть снег, как сюда подоспеет полдюжины чародеев сильнее меня! А может, придут големы. Подожди, явится не знающий снисхождения ярл, развернет красное знамя с вороном! Твой городишко сравняют с землей, так что через десяток лет никто не вспомнит, что он здесь был. А тебя самого привяжут к лошадям, протащат через всю страну до Хладира да и вздернут вниз головой, на потеху приезжим зевакам.
   Рагнар округлил глаза, дернув за веревку, которой они были связаны друг с другом. Ловкач чуть заметно качнул бровью, что означало: "Надо же как-то изворачиваться". Хофдинг с интересом посмотрел на Арни.
  -- Ого, - протянул он, - вот даже так? - и отошел в сторону, с задумчивым видом.
   Арни с Рагнаром переглянулись.
   Тем временем из боковых улочек к главной, по которой вели неудачливых менестрелей, стекался народ, жаждущий поглазеть на представление. К сожалению, совсем не то, которое рассчитывал устроить Арни Ловкач. Дорога расширилась. Впереди послышался гул. Ловкач шумно вздохнул, раздувая ноздри.
  -- Рагни, - тихо позвал он.
  -- Что? - откликнулся Один.
  -- Тебе не кажется, что, чем дальше мы идем, тем больше воняет?
   Ведший их на веревке командир волчьих шкур покосился через плечо, хмыкнул или кашлянул - хель его разберет.
  -- И мухи тучами летают, - понижая голос, прибавил Ловкач.
  -- Ну так рынок же, - сказал Рагнар. - Мясные ряды. И еще, небось, жертвенные туши вывесили.
  -- Думаешь? - с сомнением сказал Арни. - Эй, ты, - он обратился к расписному главарю, - волчья сыть.
   Расписной нахмурил брови, начал натягивать веревку.
  -- Да я ничего дурного не имел ввиду, - торопливо сказал Ловкач, - просто фигура речи... Скажи: у вас сегодня никакого праздника быть не должно?
  -- Должно, - ответил расписной, не разжимая зубов.
  -- Какой?
  -- Колдунов на части рвать будем, - сказал тот и подмигнул Ловкачу.
  -- Да ну тебя, - сказал Арни, - с тобой серьезно разговаривают.
   Но расписной уже отвернулся.
  -- Гордый, только сверху твердый, - тихо сказал Арни, то ли делая определение командиру волчьих шкур, а то ли ругая самого себя.
   Но расписной сделал вид, что не слышит. А может, и вправду не услышал.
  -- Нет, Рагни, - сказал Ловкач, возобновляя разговор, - то не мясные ряды, иначе приходится признать, что в городе едят слишком много тухлого мяса.
  -- Почему нет, - сказал Рагнар, - тухлое мясо сильно портит характер, а характер у них дурной. С другой стороны, вещи влияют друг на друга взаимно, значит, и мясо здесь тоже портится быстрее.
  -- А может, они продают тушу летучего змея? - предположил Арни. - Я слышал, в этом году на крайнем севере убили одного крупного. Поскольку это было в начале весны, обоснованно будет предположить, что он уже протух, даже если его и держали на льду, который, кстати, летом все равно никогда сохранить не удается.
   Рагнар смерил Арни взглядом, как бы намекая, что того интересуют немного не те вопросы, а вслух произнес:
  -- Сейчас сами все увидим.
  -- А я всегда хотел увидеть живого дракона, - мечтательно продолжил Арни, поднимая глаза к серому небу, - да видно, не судьба. Увижу мертвого, тухлого, и то - с высоты собственной виселицы...
   И тут людской гвалт многократно услилися. Улица, по которой вели пленных, расширилась и превратилась в рыночную площадь.
  -- Ого, - сказал Длинноухий.
   Он был выше ростом, чем Ловкач, и видно ему было гораздо лучше. Но через несколько шагов Арни тоже все увидел.
   А увидел он, - и правда, виселицу. Но только это была странная виселица.
   Во-первых, она была очень длинной.
   Во-вторых, несмотря на длину, почти полностью занятой.
   А в-третьих, висели на ней не люди.
   Не менее шести дюжин собак с перебитыми хребтами и страдальчески вываленными черными языками были подвешены под перекладиной. Некоторые трупы были свежими. Другие висели здесь уже давно, их облепили мухи. И наконец, часть трупов была с полностью спущенной шкурой.
  -- Вечерние волки, - сказал Арни и сплюнул.
  -- Так вот кто выл прошлой ночью, - прошептал Рагнар. - Зачем они это делают?
  -- Это знает только Бьяртмар Бешеный, - откликнулся Арни, - но его нет сейчас с нами.
  -- Заприте их до вечера к свиньям! - раздался голос хофдинга.
  -- К чему красивые слова, - проворчал Ловкач, - мы уже и так среди них.
   Но упомянутые хофдингом свиньи, как выяснилось, не были красноречием. Легкими ударами древок конвоиры развернули пленных и направили их к длинному приземистому строению без окон.
   Двери распахнулись, и Арни с Длинноухим увидели, что это хлев.
   Но полупустой. Вдоль одной из стен висела длинная цепь с приделанными кандалами, продетыми в кольца. Хлев использовался также и для других целей.
   В дальнем конце был загон, в котором возилась дюжина здоровенных черных шерстистых свиней, тычущих пятачками в нечто, подозрительно напоминающее обглоданную грудную клетку. Кости по размеру были существенно больше собачьих.
   Ловкача, Длинноухого и мертвецов приковали к цепи. Почуяв мертвых, свиньи захрапели как кони.
  -- Ну, отдыхайте пока, - сказал хофдинг, проверив кандалы и убедившись, что все сварганено как надо. - Вечером мы посмотрим ваше представление... - подумав, он добавил: - А вы посмотрите наше. - И Полутролль ушел, позвякивая ключами.
   Рагнар с тоской смотрел, как уплывает руническое блюдо. В этот момент ему в щеку уперлось древко копья.
  -- Не печалься, длинноухий приспешник колдуна, - сказал старший копейщиков, - из твоих ушей выйдет хорошая забава для моих волчат. Я обещаю.
   После этого он длинно плюнул в лицо прикованному Рагнару густой коричневой слюной и, довольный, заспешил к выходу.
   - Всю дорогу копил, сволочь, точно, - прошептал потомок ярлов. Утереться было нечем.
   Тяжелая дверь хлева захлопнулась, оставляя пленников наедине со свиньями, мертвецами и думами.
  
  
  -- Как выкручиваться будем? - спросил Арни.
  -- Мне и так все ручищи из плеч повыкрутили, - отвечал Рагнар, - я бы предпочел, чтобы их вкрутили обратно. Как же я оружие буду держать?
   Длинноухий не терял надежды.
   А вот Ловкач - впервые за время экспедиции - по-настоящему почувствовал смрадное дыхание смерти. В букете было всего три составляющих: визжащий запах мертвой псины, мрачный тяжелый дух, идущий от черных свиней, и запах гнилой капусты, пропитавший одежду. Дружинники Сигурда оказались не при делах.
  -- Ты знаешь, кто такой этот Храфн? - нарушил молчание Длинноухий.
  -- Впервые слышу, - искренне отвечал Арни. - Но я думаю, это хороший человек.
  -- Почему ты так решил? - удивился Рагнар.
  -- Ну, как же, - пояснил Арни, - раз его так ненавидит ублюдочный Полутролль. Есть старая мудрость: враг моего врага - мой друг.
  -- Да, возможно, - сказал Рагнар, - но этот друг нам сейчас ничем не поможет. Потому что он наверняка очень далеко отсюда.
   Вот тут-то Рагнар сильно ошибался, однако не будем забегать вперед.
  -- Приходится расчитывать только на Длинноухого и Ловкача, - заключил Рагнар. - На мертвецов тоже нельзя положиться. К тому же блюдо забрал хофдинг.
   При напоминании о рунном блюде годи Арни оживился.
  -- Забрать-то он его забрал, - сказал он, - но сможет ли воспользоваться? У меня не получилось.
   Арни не любил вспоминать тот случай на дороге, когда по его вине вышедшие из повиновения умертвия чуть было не бросились на своих хозяев. Но в свете произошедших событий обстоятельство выглядело важным.
  -- А что нам с того, - сказал Рагнар, - если и мы не сможем? Без блюда боевые мертвецы превращаются в обычных глупых ходячих покойников.
   И он кивнул головою в сторону умертвий Сигурда, которые, и правда, молча висели на цепях без малейшего проблеска мысли в глазах.
  -- Похоже, ты прав, - протянул Арни и тоже поворотился к мертвым. - Эй, эй, вы, Сигурдова немочь! Почему вы позволили себя так легко скрутить? Где было ваше чутье? Сгниете теперь в этом хлеву! - набросился он на прикованных.
   Но те ничего не ответили. Мертвецы, в отличие от людей, экономят слова и не отвечают на дурацкие вопросы.
  -- Да, - сказал Арни, - нужно обязательно придумать способ вернуть блюдо. Это наша единственная надежда на спасение.
  -- Еще эти разрисованные волчьи выкормыши, - напомнил Рагнар. - Видал? - Рагнар шевельнул своими острыми ушами. - С ними даже и при мертвецах будет трудновато.
   Рагнар имел ввиду отряд таинственных бойцов в волчьих шкурах, с рунами на лице, захвативший их с Арни.
  -- Слушай, - сказал вдруг Ловкач, - а может, это и есть големы?
  -- Что ты знаешь про големов? - быстро спросил Рагнар.
  -- Немного, - с неохотой признался Арни. - Из глины лепится фигура человека. Или вытесывается из дерева. Или, очень редко, отливается из металла. Затем красками на ней рисуется человеческое лицо, а на лице уже выписываются руны. Причем одна руна настоящая, а остальные - так, для маскировки. Настоящая тайная руна оживляет голема, делая его неотличимым от человека. Я слышал, что вроде ярл Хакон умеет делать големов, и якобы даже с их помощью он расправился с несколькими врагами, но сам я никогда их не видел и, честно говоря, не очень-то в них верил. До сегодняшнего дня.
  -- Поверил?
  -- Ну, не то чтобы. Но такая быстрота движений недоступна обычному человеку...
  -- Как можно уничтожить голема?
  -- Голем почти неуязвим. Конечно, пока его охраняет истинная руна. Стоит ее стереть - и голем превращается в груду хлама, в ничто. То же самое случается, когда голем выполнил задание, для которого его предназначали. Так мне объяснял один пьяный колдун. Я никогда не слыхал про големов, которые живут долго. Несколько лет, например, - Арни задумался. - А здесь, если мое предположение правдиво, мы имеем дело именно с такими.
  -- Что из всего этого следует?
  -- То, что нам до зарезу нужны наши мертвецы, причем все сразу. Только они с их силой могут удержать голема. Я не знаю, сколько мертвецов нужно, чтобы обездвижить железного человека, но даже глиняный и деревянный потребует не меньше четырех мертвецов - по одному на каждую конечность.
  -- Зачем их обездвиживать? - не понял Рагнар.
  -- Как это зачем? - сказал Арни. - Четыре мертвеца будут держать голема за руки и ноги, а мы спокойно подойдем и сотрем все руны у него с лица. Тогда голем лишится силы и больше не страшен. Имей ввиду: это нужно проделать с каждым големом из шайки, по очереди. Так что возни будет много.
  -- А не проще ли взять и снести ему голову, этому голему? - спросил Рагни. - Тогда все сокровенные руны будут отделены от туловища, а отдельная големова голова, я думаю, не слишком опасна. Ее быстро затопчут, даже если она вздумает кататься.
   Арни покумекал.
  -- Тоже можно, - сказал он. - В военном деле и магии всегда нужно пробовать новые способы: это развивает смекалку. Но и в таком случае наши мертвецы не помешают...
  -- Ты рассупониваешь, как будто мы с тобою военные ярлы и решаем, как лучше брать город Лондон, - сказал Рагнар. - Но на самом деле мы сидим в вонючем сарае со свиньями и скрученными руками. И Хельульв Полутролль вот-вот вот повесит нас на своей длинной виселице, как собак.
  -- Между прочим, о собаках, - сказал Арни, шмыгая носом. - Я никогда не думал, что запах псины может быть так отвратителен. Что за странная ненависть к собакам? Собака - хороший охранник, пастух и помощник в охоте. И вешать ее за это на виселице как отъявленного бандита - перебор.
  -- А все потому, что волки и собаки - суть звери испокон непримиримые, - сказал Рагнар. - Эти считают себя волками, вот поэтому казнят собак.
  -- Нет, не так все просто, - не согласился Ловкач. - Чую, что здесь тоже какое-то грязное колдовство. Но пока не знаю, какое. Да, вот в городок мы с тобой попали! Каждые следующие кудеса гнуснее предыдущих. Недаром ярл Хакон Сигурдссон на них точит зуб, - сказал Арни со знающим видом, будто являлся главным начальником разведки ярла.
   Вдруг Ловкач нервически дернулся, зазвенев цепями.
  -- Эх! - воскликнул он. - А хорошо бы ярл и вправду пришел сейчас под стены города с войсками и взял крепость с ходу! То-то потеха началась! Сразу забегали бы, волки войлочные!
   Несколько секунд оба молчали, прикрыв глаза, наслаждаясь зрелищем того, как конница ярла гарцует под треснувшими стенами черного города, пехота муравьиными лентами ползет по лестницам, а лучники мечут горящие стрелы, зажигая пожары.
  -- Ярл не успеет, - сказал Ловкач, прекращая грезы. - Даже если прямо сейчас за ним послать. Даже если ярл всю дорогу будет скакать галопом, не спешиваясь для отдыха и ночлега. Даже если будет два раза в день менять лошадей.
  -- Ты забыл еще время, которое потребуется гонцу, чтобы доскакать до резиденции ярла, и еще время на уговоры ярла, - с серьезным лицом напомнил Рагнар.
   Ловкач поразмыслил.
  -- Да, верно, ты прав, - наконец, вынужденно согласился он.
   Так путем логических умозаключений выяснили, что ярл никак не поспеет спасти Арни в срок.
  -- Плохо дело, - подытожил Ловкач. - Как думаешь, - сказал он, завозившись, - они собираются повесить нас вместе с этими несчастными собаками?
  -- Хельульв намекал, что у него для нас есть кое-что поинтереснее.
  -- Я молюсь об этом, - возбужденно заговорил Ловкач, одновременно делая плечами и локтями сложные замысловатые движения, - чтобы они пытали нас подольше!
   Рагнар повернулся и посмотрел на друга, проверяя, не начался ли у того бред от ран и лихорадки.
  -- Ты не понимаешь, - перебил Арни, - ведь, пока ты чувствуешь боль - ты жив. А если ты жив, ты можешь бороться. А повешенный ты уже ничего не можешь, - только плясать на веревке.
  -- Так-то оно так, а только думается мне, что под пытками особо не поборешься. Например, если они предложат прогулку.
   "Прогулкой" называлась прогулка вокруг накрепко вбитого в землю колышка с разрезанным животом и привязанным к этому колу кишечником.
  -- Самое противное, - оживился Арни, - когда перед такой прогулкой тебя кормят самой лучшей едой, которую только можно представить. Тут уж действительно никто не выдержит. Как подумаешь, сколько добра зазря пропадает! Видел я это один раз - мерзость!.. - Арни вздрогнул.
   Подумав, он прибавил:
  -- Есть и другие способы отравить человеку удовольствие от хорошего пира. Например, привязать его к четырем кольям пупком кверху, и пустить по этому месту табун лошадей. А можно...
  -- Хватит, - сказал Рагнар. - Какие есть способы, я и сам знаю. Думай лучше, как нам их избегнуть. Я вот пока просвета что-то не вижу. Этот хофдинг Полутролль - смертельно опасная змея, даром, что другим придумывает змеиные клички. Вести с ним игру - не на коньках с девками кататься. Это тебе не бьербергский херсир с его летающей бабушкой...
   Взгляд Ловкача внезапно остекленел. Затем он помотал головой, словно отгоняя наваждение, а потом прошептал:
  -- Нет, не может быть...
  -- Что такое? - встрепенулся Длинноухий.
  -- Я подумал... Но нет, об этом и говорить неохота!..
  -- Говори! - категорически потребовал Рагнар.
  -- Неужели Полутролль решил превратить нас в мертвецов, чтобы потом с помощью волшебной тарелки заставить служить себе?
   Рагнар нахмурился. Лоб его прорезала глубокая складка.
  -- Скверный, скверный оборот, - медленно произнес он, - но такого вполне можно ожидать от Полутролля. Если скальду нужно описать бессовестного типа, то в этом хофдинге он найдет матерьял для девяти негодяев сразу.
   Ловкач посмотрел потомку ярлов прямо в глаза и сказал:
  -- Мы должны избегнуть столь жалкой и страшной участи.
  -- Но как мы сможем это сделать?
  -- Мы сможем это сделать только одним способом, - сказал Арни.
  -- Каким?
  -- Не становиться мертвецами.
  
   В этот трудный час Арни Ловкач открыл незамысловатую истину: на земле гораздо лучше жить человеком, нежели трупом.
  
  

20. Грязные делишки Полутролля

  
   Недаром говорится, что любое принятое решение лучше его отсутствия. Когда Арни и Рагнар пришли к выводу о том, кем им можно становиться, а кем - уж никак нельзя, сразу стало необъяснимо спокойнее. И хотя внешне в их положении ничего не изменилось: по-прежнему воняло собаками, свиньями и смертью, и дергало болью вывихнутые суставы, - Ловкач и Длинноухий смогли уйти в чуткий, но живительный сон.
   Мертвецы спать не стали. Они уже достаточно выспались до этого.
   Но тревожен сон человека, терзаемого неопределенностью! Не зная, что ждет их, пытки или скорая расправа, друзья метались во сне, звеня цепью: не полностью утихший ум продолжал упрямо работать, выискивая пути к выходу.
   Арни, более чувствительный от природы, чем Рагнар, первым услышал, что снаружи хлева происходят изменения. Сначала раздались негромкие голоса, затем в замке трижды провернулся смазанный маслом ключ, а после глухо стукнул засов.
   Дверь приоткрылась. Образовавшуюся полосу света по очереди пересекли две темные тени. Затем дверь за ними закрылась, и засов задвинулся на место.
   Арни принялся смотреть из-под опущенных ресниц.
   Один из вошедших был в багряном плаще, второй в каком-то грязно-буром, к тому же усеянном пятнами и потеками.
   Первым человеком оказался хофдинг.
   Спутник хофдинга был выше его на целую голову, а хофдинг, надо сказать, был никак не ниже четырех локтей, или шести с половиной футов. Человек в буром плаще был гигантского роста и такой же худой. Арни сказал бы, что незнакомец больше походит на выкопанный кол крепостного палисада, - сходство усиливали как будто вымоченные в вязкой коричневой грязи штаны и башмаки верзилы.
   Когда же Арни попытался рассмотреть лицо пришедшего великана, случилась странная вещь. Ловкач обнаружил, что смотрит куда угодно, но только не на его лицо. Арни снова поднял взгляд вверх, но тут же увлекся разглядыванием покроя плаща, конструкции пряжки кушака, орнамента на концах рукавов и неровной заплатки болотного цвета, пришитой на груди.
   "Стоп", - сказал мысленно Арни, приказав себе сосредоточиться. Но на глаза его тут же навернулись слезы, и вместо желаемого лица он увидел размытое пятно неопределенной формы, отекающее по краям.
   Тут уже Ловкач догадался, что имеет дело с заклятьем. Пришедший с хофдингом был колдуном.
   "Вот тоже взяли обыкновение штуки штукарить", - с досадой подумал Арни. Сам же не терял надежды все же увидеть физиономию замаскированного чародея. Однако инкогнито его немного спустя раскрыл не кто иной, как сам Полутролль. (Впрочем, мы и так постоянно забегаем, раздражая почтенного читателя).
   Перво-наперво вошедший в хлев хофдинг приложил ухо к двери и послушал, что делается снаружи. Спутник его тем временем бесшумно поворачивался, производя разведку внутри.
   Как видно, результатами оба остались довольны. Полутроль чуть слышно выдохнул и сказал:
  -- Это едва ли не единственное место, где нас вряд ли догадаются подслушивать.
  -- Много ли в городе лазутчиков? - спросил бурый незнакомец.
  -- Только на той неделе казнили восьмерых, - сказал хофдинг. - Но я боюсь, что еще два раза по столько же мои тыквенные головы пропустили. Руны на воротах хоть и делают свое дело, а только и Хакон тож не дурак.
   Из этих слов Полутролля Арни заключил, что хофдинг по всем признакам страдает манией преследования. "Однако человеческих тел я на виселице что-то не видел, - подумал он. - Неужто они превратили их в псов?"
   Словно прочтя мысленный вопрос Арни, Хельульв пояснил:
  -- Мы закупили полдюжины бочек желудочного сока летучего змея, убитого исландцами в этом году. Желудочный сок развели морской водой один к десяти. В каждую полученную порцию добавили по двенадцати капель мочи старухи, никогда не бывшей замужем. Тело человека, опущенное в такую смесь, полностью растворяется менее чем за четверть стражи.
  -- Самое главное, - сказал серый великан, - чтобы растворился ум лазутчика, и как можно быстрее. До меня дошли слухи, что Хакон за хорошие деньги купил у бургундских колдунов заклятье, позволяющее прочесть мысли умирающего.
  -- Наш эликсир растворяет ум в первую очередь, - с многозначительной усмешкой отвечал Полутролль. - Ведь для того, чтобы он до него дошел, мы специально сверлим в черепе лазутчика круглые отверстия. И только потом заставляем его нырнуть в бочку.
  -- Это хорошо, - одобрил жутковатый незнакомец. - Но не слишком ли опрометчиво обсуждать наши дела при этих? - он сделал едва заметный жест рукой в сторону Арни, Рагнара и воинов морского ярла Сигурда.
   Хофдинг негромко засмеялся, показав острые зубы.
  -- Этих-то? - сказал он. - Этих лазутчиках, вздумавших изображать из себя бродячих певцов?
  -- Чем плох замысел? - поинтересовался незнакомец.
  -- Ты испытываешь меня, - сказал Полутролль, игриво погрозив пальцем своему гостю. - Ты сам все прекрасно знаешь, и хочешь узнать, понял ли я их затею. Так вот, слушай: эти люди знали, что в городе действует указ казнить всех разведчиков, притворяющихся бродячими актерами. Потому они решили поступить хитро: сыграть колдунов, играющих менестрелей, которые играют представление. А для того, чтобы у Полутролля не возникло сомнений, что они действительно колдуны, они не поленились притащить с собой три десятка мертвецов с хладирского погоста. Думали, этот трюк им поможет, я не догадаюсь, что на самом деле они - шпионы Хакона Сигурдссона... Вот как было на самом деле.
  -- Зато теперь, - хофдинг понизил голос, - мы воспользуемся ими, чтобы донести до ярла весть, что хофдинг Квельдульвборга и чародей Храфн Гадюка поссорились, и хофдинг казнил чародея. Я уверен, что клевреты Хакона, несмотря на все усилия моей тайной службы, есть в городе. Что нам даже на руку... Я полагаю, клевреты найдут способ доложить своему господину обо всем. И это то, что нам потребно. - Полутролль осклабился и весело потер руки. - Вот такой план.
  -- А может быть, наоборот, - иронически сказал серый великан, - после ссоры Храфн подверг казни хофдинга?
   Тут Полутролль слегка поник и втянул голову в плечи.
  -- Но, достоуважаемый Храфн... - начал он.
  -- Пустое, - прервал его человек в сером, залитом грязью плаще.
   Арни раскрыл рот от удивления. Потом по телу его побежали мурашки гнева.
   "Так вот какие игры тут ведутся!" - захотелось крикнуть ему.
  -- Пустое, - повторил серый человек, который, как, наверное, уже догадался искушенный читатель, и был настоящим Храфном Гадюкой, колдуном и чернокнижником.
  -- Пустое, - повторил настоящий Храфн, - пускай казнят Храфна, я не против. Меня регулярно кто-то казнит, так что я уже привык.
  -- А поскольку великий Храфн умеет подменять личину, то ошибиться тут немудрено, - льстиво подхватил Полутролль. - К тому же у Храфна много двойников...
  -- Уверяю тебя, почтенный Хельульв, - протестующе перебил колдун, - ты слишком уж преувеличиваешь мои возможности.
   Хофдинг молча поклонился, приложив руку к груди.
  -- Однако к делам, - сказал верзила-чародей. - Как и когда справедливый хофдинг собирается устроить казнь негодяя Храфна?
  -- Я думаю сделать это сегодня вечером, - сказал хофдинг, - и обычным способом. Я уже приказал доставить из подвалов бочки с желудочным соком и установить их на помосте. Но Храфн и его товарищи пойдут вторым номером. Первым пойдет этот купец с собаками и нашим всегдашним ритуалом.
   Арни заметил, что, хотя настоящий Храфн и называет фальшивого Храфна негодяем и другими ругательными словами, хофдинг этого делать не осмеливается. Тут Ловкач вспомнил, что фальшивый "негодяй Храфн" - это, между прочим, он сам, и здорово разозлился.
   "Ну и сволочь", - подумал он.
   Тем временем разговор продолжался своим чередом.
  -- А что это за купец, - спросил чародей у хофдинга, - он не клеврет ли? А то, друг мой хофдинг, бывает так, что, раздавив ужа, мы не замечаем ядовитой змеи, заползшей в постель.
   По некоторым интонациям Храфна Арни понял, что кто-кто, а он о такого рода вещах знает не понаслышке.
   Полутролль замахал руками.
  -- Ни в коем случае, - быстро сказал он, - это наш старый, испытанный партнер, подданный марокканского короля. Он каждый год приезжает в город торговать и привозит с собой много яду.
   Чародей поднял брови.
  -- Ты имеешь ввиду - яду на продажу?- спросил он.
  -- Да-да, конечно, хорошего яду на продажу, - подтвердил Полутролль.
  -- А-а, - вежливо сказал Храфн. - Ну, хорошо. А что за мертвецов привели с собой наши маленькие чародеи?
   Арни догадался, что под маленькими чародеями Храфн имеет ввиду их с Рагнаром и особенно его, Ловкача. Арни решил про себя, что, если ему удастся вырваться на свободу, он приложит все усилия к тому, чтобы рост Храфна сравнялся с его собственным. Мысль о процедуре выравнивания ростов доставила Арни жгучее удовольствие. Впрочем, возможно, Храфн оскорбил Ловкача без всякого злого умысла: с его высоты, наверное, все люди казались карликами.
  -- Мертвецы перед тобой, великий чародей, - сказал Полутролль, делая жест рукой.
  -- Так, так, - проговорил колдун, мягкими шагами проходя по цепочке прикованных умертвий, безразлично глядящих сквозь него пустыми ничего не выражающими зеницами, - а где же их оружие?
  -- Какое оружие? - удивился Полутролль, и сделал это настолько натурально, что, если бы Арни не знал, о чем идет речь, то решил бы, что перед ним самый честный человек на свете.
   Наблюдая, как нагло хофдинг обманывает чародея, Арни понял, что тот наверняка не видел сцену пленения их с Рагнаром у городских ворот. Скорее всего, колдун прибыл в город позже, возможно, только что. И уж наверняка Полутролль постарался и постарается не допустить никаких бесед Храфна со своей стражей, скрывая то, что Арни и Рагнар на самом деле пришли в город с боевыми мертвецами.
   Полутролль играл в свою игру.
   Ловкач, хоть и был любопытен от природы, скорее всего наплевал бы на возню этих крыс, если бы сам с потомком ярлов не оказался в нее замешан.
   Несколько секунд он боролся с искушением встрять в партию и обличить вероломного союзника перед лицом загадочного колдуна Храфна, которого хофдинг столь явно побаивался, если не сказать - боялся. Но по понятным причинам Арни не стал этого делать.
  -- Нет, у них не было с собой никакого оружия, - продолжал врать Полутролль. - По законам маскировки они вынуждены были отказаться от него. Ведь бродячим пляшущим гистрионам и не положено оружие!
  -- А не было ли у них с собой, - продолжал допрашивать чародей, - какого-нибудь предмета, помеченного рунами? Такие предметы помогают управлять мертвецами. Часто таким предметом бывает что-то из посуды.
  -- Мы тщательно обыскали лазутчиков, - сказал хофдинг, - и все вещи, которые мы у них отобрали, ты видел. Единственный предмет посуды, который мы обнаружили - это чайник. Но на чайнике нет никаких надписей. Да и смешно было бы управлять мертвыми с помощью чайника!
  -- Видел бы ты, милейший Полутролль, - задушевно произнес колдун, - какие странные и на первый взгляд совершенно не подходящие предметы применяются порой для управления людьми, в том числе и мертвыми...
   Ловкачу стало ясно, что хофдинг отделил рунное блюдо годи от остального скарба и собирается им воспользоваться. Полутроллю несомненно нужны были живые послушные мертвецы, и он не собирался ни делиться ими, ни платить за них. Зачем платить за то, что можешь забрать силой? Арни с запозданием понял, что они с Длинноухим затеяли играть плохо поставленный спектакль и потерпели провал. Судьба закидала их мочеными яблоками и капустой.
   И теперь уж плату собираются взять с них. Причем плату их с Рагнаром жизнями...
   Однако с появлением на сцене Храфна Гадюки у разоблаченных гистрионов появилась новая надежда: стравить силу с волшебством, военного главаря с чародеем.
  -- В самом деле, достопочтенный Храфн, - сказал хофдинг, - известно же, что с исчезновением Магнуса Двенадцатижильного никто больше не использует военных мертвецов. Ведь мертвая душа плохо поддается чарованию, ее законы нам, живым, мало известны. Для того, чтобы подчинить ее себе, необходима особенно сильная колдовская воля и еще тайный знак, правильное начертание которого знал только Двенадцатижильный. Ярл Хакон Сигурдссон не знал!
   "Вот даже как", - подумал Ловкач и осторожно покосился на потомка Лесной Собаки. Тот негромко похрапывал.
  -- Знаю, - вздохнул колдун, - но все же что-то говорит мне, что не все здесь так просто...
   На лице Полутролля мгновенно промелькнул испуг пополам с возмущением. Его можно было охарактеризовать так: "Мамаша Локи! Кажется, недоверчивая жердь подозревает меня. Какая неблагодарность!" Но хофдинг быстро овладел мимикой и продолжил сочинение.
  -- Это заурядные ходячие трупы, - сказал он. - Таких ты сам видел неоднократно. Они применяются для похода в один конец и ничего не умеют, кроме маршировки и завываний. Поднятые из земли примитивной ворожбой Хакона, они скоро сами развалятся. И наверняка способ подсказали ярлу все те же недальновидные бургундские некроманты, которые за это сами и поплатятся.
   Храфн молчал.
  -- Это ведь только среди простонародья Хакон считается сильным колдуном... Мы же с тобой, уважаемый Храфн, знаем, что ему не сравниться с таким чародеем, как ты! - вдохновенно закончил Полутролль.
  -- Потому-то я и спрашиваю так подробно, - усмехнулся колдун, как видно, не очень-то обманутый подхалимажем хофдинга.
   Мгновенно и неуловимо он изменился. Стал еще выше ростом, весь вытянулся и утончился, и Арни показалось, что над ним нависает гигантская бурая змея. Вдруг чародей извлек руки из-под плаща: руки оказались громадные, с гибкими, белыми, бескостными пальцами, шевелящимися как черви. Страшные руки.
   Этими руками колдун произвел несколько движений, как показалось Арни, настолько сложных, что он не взялся бы повторить их и после трех месяцев непрерывных упражнений. (И это Арни, который, напомним, непоколебимо считал себя способным постигнуть что угодно за любой рекордно короткий срок).
   И мертвецы встрепенулись.
   Как будто невидимая сила потянула за цепь. Мертвецы сделали одновременную попытку подняться с колен, на которые были поставлены, и Ловкачу даже на секунду показалось, что это им удастся, - несмотря на прикованные запястья и лодыжки, и на железные пояса, которые Арни иронически называл "поясами верности".
   Цепь натянулась. Стена хлева, сложенная из толстенных дубовых брусьев, дрогнула.
   Дрогнул и Ловкач: как силен был этот чародей!
   Но взгляд умертвий Сигурда неожиданно погас, и они опустились обратно в опилки, отвернувшись от машущего пальцами-червями колдуна.
   По лицу Храфна как бы пробежала судорога. Вернее, не по лицу - лица Ловкачу все еще увидеть не удавалось, - но то темное пятно, что заменяло колдуну лицо, заволновалось и пошло пятнами.
   Чародей вытянулся еще больше - хотя казалось, что такое невозможно, - пальцы его заметались, как обрывки порванного ураганом паруса. У Ловкача почему-то заложило уши.
   Но ничего не произошло. Умертвия больше не двинулись с места. И Ловкачу даже почудилось, что они поглядывают на кудесника как-то презрительно.
   Наконец, колдун спрятал страшные пальцы обратно под плащ.
  -- Не получается? - участливо спросил гостя хофдинг, и Арни готов был поклясться, что в интонациях Полутролля мелькнула издевка.
   Колдун не удостоил его ответом.
   Арни понял, что Храфн хотел проверить, на что способны воины Сигурда, и попробовал для начала сдвинуть их с места, но умертвия его не послушались.
  -- Не печалься, - сказал Полутролль. - Видать, это очень тупые мертвяки. Волшба такого высокого уровня может запросто пройти мимо них. И потом, они ведь прикованы к стене и не могут двигаться.
  -- Такой крупный специалист по волшбе, как ты, Хельульв, наверняка знает: эти твои железки и даже стена этого хлева для умертвий не помеха, - ядовито сказал Храфн. - Тем более, если это обученные умертвия.
   "Вот оно что. Не помеха. Будем иметь ввиду. Ничего себе", - подумал Арни.
   Полутролль слегка побледнел.
  -- Это не обученные умертвия, - со вздохом проговорил он, всем видом показывая, как его огорчает недоверие, и как он устал повторять прописные истины всем и каждому.
  -- Вот теперь я и сам в этом убедился, - весело (и даже несколько чрезмерно весело) произнес колдун. - Остается только допросить хозяев умертвий, этих шпионов, чародеев и трубадуров в одном лице.
  -- Зачем это еще? - спросил хофдинг. Похоже, последнее заявление Храфна Гадюки поставило его в тупик, он не ожидал такого поворота.
   Так бывает: сплетенная искусным и опытным манипулятором сеть рвется из-за одного глупого и даже порой детского просчета.
   Храфн театрально всплеснул руками. Арни, еще раз увидевший его пальцы, поморщился.
  -- Но неужели, - воскликнул колдун, - неужели, уважаемый Хельульв, вы казните лазутчиков, не допрашивая?
  -- А чего их допрашивать? - грубо буркнул хофдинг. - Чего такого умного они могут рассказать, что я не знаю? Правда, каждый из них почему-то думает, что у него есть какие-то важные сведения, в обмен на которые ему сохранят его жалкую жизнь.
  -- И? - с интересом спросил чародей.
  -- И мы приняли решение казнить всех пойманных шпионов без допроса. Быстрее, между прочим, получается: народ доволен. А если идти у проклятых лазутчиков на поводу да рассусоливать, - эдак мы никого не казним! - пожаловался хофдинг.
  -- Наверное, вы правы, - добродушно проговорил Храфн, - а только в этот раз нужно это сделать. Я имею в виду допрос. Я предполагаю, что это не обычные шпионы, их есть о чем расспросить. Давай, буди этих сонных красавцев.
   Хофдинг надулся, заиграл мускулами щек.
  -- Ничего не получится, - помедлив, сказал он.
   Арни незаметно выдохнул.
   Колдун быстро обернулся и в упор уставился Полутроллю в лицо. Тот скривился и стал смотреть в сторону. Прямой взгляд колдуна угнетал.
  -- Что это значит? - довольно резко спросил чародей.
  -- Это значит, - сказал хофдинг, - что сейчас они не смогут разговаривать.
  -- Почему это? - тяжело произнес колдун.
  -- Да потому, - пояснил Полутролль, - что они хоть и мелкие, а все ж чародеи. Мне не хотелось, чтобы они искушали стражу, и я приказал накормить их похлебкой, в которую подмешал одну травку... В общем, язык от нее распухает, и разобрать ничего нельзя. А поскольку мысли живых пока не в силах прочитать ни один колдун на земле, придется допрос отложить.
  -- Да-а? - протянул Храфн, и по его интонации стало понятно, что он не поверил своему другу хофдингу ни на йоту.
   Тут Арни понял, почему последние четверть часа его язык жжется все сильнее и плохо помещается во рту. Дело в том, что пленных любезно накормили супом, и оба они, Ловкач и Рагнар, от этого супа не отказались: ведь внимательный читатель помнит, что завтрака у трубадуров не было. Суп даже оказался довольно вкусным, и с парой кусочков мяса, - Арни, правда, постарался не думать о том, чье именно мясо было в супе.
   Поначалу Ловкач приписал жжение обилию в похлебке чеснока, который в этих краях особенно жгучий. А вот теперь выяснялось, что это опять были нахальные проделки Полутролля!
  -- Грязный боров! - заорал Ловкач, забыв про осторожность. Но изо рта у него вместо слов вылетело длинное мычание.
  -- Вот, видишь, - сказал хофдинг, обращаясь к чародею.
  -- Что он сказал? - спросил тот.
  -- Неразборчиво, - ответил Полутролль. - По-моему, он интересуется урожаем мухоморов.
  -- А ну, повтори! - потребовал Храфн, извлекая на свет свои страшные руки.
  -- Свинья без яиц! - сказал Арни.
  -- Что это значит? - обратился колдун к хофдингу.
  -- Странное дело, - пожал плечами тот. - Он говорит, что у него вся семья была оскоплена. Мужчины, то есть. Непонятно тогда, как он появился на свет... А! Может, это была приемная семья?
  -- Да нет, не семья, - сказал Храфн. - Он говорит, что он сам без причиндалов. И уже семь лет.
  -- Да-а? - удивился Полутролль. - Вот это мы проверить как-то не догадались. Ну что ж, такое бывает - людям отчекрыживают их причиндалы во время сражений.
   От злости Арни позеленел.
   Полутролль задумчиво почесался.
  -- А может, - сказал он, - его оскопил сам ярл Хакон? Возможно, Хакон верит в то, что мертвецы позволяют управлять собой только оскопленному, как всем известно, что единорог подпускает к себе только девственницу...
  -- Эти глупые предрассудки давно опровергнуты и не имеют под собой никакой правды, - сказал Храфн Гадюка, быстро убирая руки под плащ.
  -- Конечно, - выкрутился Полутролль, - я и не говорю, что это правда, я только говорю, что Хакон, наверное, в это верит.
  -- Какое нам дело до того, во что верит Хакон, - злобно сказал чародей.
  -- Как ни крути, а допросить лазутчиков мы не сможем, - подытожил Полутролль.
   Арни скрипнул зубами.
  -- Скверно, - сказал колдун, - когда заканчивается действие похлебки?
   Полутролль пожал плечами.
  -- К вечеру, - сказал он, - как раз к тому времени, когда их поведут на казнь.
  -- Казнь нужно отложить, - потребовал Храфн.
  -- Никак невозможно, - упрямо заныл Полутролль, - если ее отложить, то завтра мы наверняка поймаем других лазутчиков, и образуется затор. Нельзя нарушать распорядок.
  -- А я говорю, что мы ее отложим, - поворачивая темный лик к хофдингу, тяжко произнес чародей.
   Хофдинг отпрянул.
  -- Вместо казни устроим сегодня допрос, - добил его Храфн.
  -- Хорошо, - наконец, согласился сломленный хофдинг, - мы устроим им допрос под пыткой. Он будет продолжаться всю ночь и весь следующий день, но, поскольку негодяи ни в чем не сознаются, мы подвергнем их долгой и мучительной смерти.
  -- Сознаются, и будут подвергнуты мучительной смерти, - поправил колдун.
  -- Не сознаются, - гнул свое хофдинг. - Поверь мне, я это чую, - проникновенно сообщил он, прикладывая руку к завязкам плаща.
  -- Почему ж они не сознаются, - искренне удивился Храфн, - если твои волчьи ребята не уступят в мастерстве лучшим палачам Европы? Ты скромничаешь.
  -- Не сознаются они потому, - объяснил хофдинг, - что перед пыткой мы вырежем у них языки!
   Чародей слегка подпрыгнул.
  -- Для какой же это надобности?? - изумленно вопросил он.
  -- А чтобы подольше помучались! - радостно заявил хофдинг. - Ведь если они сознаются, мы и попытать их толком не сможем. А если не сделать того, о чем я толкую, они сознаются довольно-таки быстро: мои люди, как ты справедливо заметил, не уступят в мастерстве лучшим костоломам Европы.
   "Свихнувшаяся живодерская морда", - подумал Арни. Язык у него так и горел, и он больше не пытался разговаривать.
   Хофдинг был безусловно заинтересован, чтобы захваченные в плен владельцы блюда и мертвецов не сказали ничего. У колдуна же были как раз противополжные интересы.
  -- Дорогой хофдинг, - с заметной угрозой произнес он, теряя терпение - с тобой сегодня положительно невозможно разговаривать. Кровожадность хороша, когда она наводит ужас на врагов, питая репутацию. Но следует разделять кровожадность для дела и кровожадность для удовольствия. Первая имеет гораздо более важное значение, и должна быть не только жестокой и беспощадной, но еще и разумной. В противном случае становится непонятным, чьи именно мозги были вымочены в соке того дракона, желудок которого вы купили у исландцев.
   От такого столь прозрачного намека Полутролль побагровел. Он решил не остаться в долгу.
  -- А я-то думал, - с деланной разочарованностью протянул он, - что знаменитый Храфн является мастером допроса и может вытянуть необходимые сведения даже у мертвого!
  -- Я могу получить сведения у мертвого, - нетерпеливо сказал Храфн, начавший потихоньку вызверяться, - но как я получу их у немого, которому какой-то глупый хофдинг, не знающий, куда приложить ручищи, взял да откромсал язык!
   Криво заухмылявшийся при последних словах колдуна Полутролль сделал последнюю попытку отстоять свое мнение.
  -- Э-э, любезный Гадючий Выползень, - протянул он, - допросить "языка" с языком легко. Это каждый может. Не думал я, что великий чародей ищет простых задач. Попробуй допросить его, когда у него нет языка!
  -- Ну, ладно, хватит, - грубо сказал Храфн. - Я проделал дальний путь и прибыл в город не для того, чтобы выслушивать неудачные шутки. Мы допросим лазутчиков сегодня вечером, когда кончится действие похлебки. И прошу тебя позаботиться, разлюбезный Хельульв, чтобы к этому времени все языки были на месте, если не хочешь, чтобы мы действительно поссорились, - на слове "действительно" Храфн сделал легкий нажим, но Арни увидал, как Полутролль вздрогнул.
   И с этими словами, давая понять, что разговор окончен, колдун повернулся и направился к выходу из хлева. Он отодвинул засовы и вышел наружу, даже не оглянувшись на хофдинга, которого оставил в весьма ожесточенном состоянии.
  -- Вот гадюка, - прошептал Полутролль, когда дверь за чародеем захлопнулась. - Ну ничего, ты здесь на моей территории, дражайший Храфн, посмотрим еще, чья возьмет.
   Затем, не взглянув на прикованных, он также ринулся к выходу, зло дернул дверь и вывалился наружу. Затем послышалось рычание. Арни напряг слух. До него донеслось, как Полутролль нещадно раздраконивает охрану, игравшую на посту в зернь. Кончилось тем, что он наложил на провинившихся денежный штраф и влепил каждому по пять плетей.
   После этого он приказал усилить оцепление вокруг хлева, и погнал людей к кузнецам за двойными кандалами для мертвецов.
   Когда пленных заковали еще раз (Арни старательно притворялся спящим, а Рагнар и в самом деле спал, он даже и не просыпался), Полутролль вроде бы немного успокоился, несколько раз зевнул и через зубы тоже процедил что-то про свой обязательный полуденный сон.
   Зевнув напоследок с длинным волчьим подвыванием, задирая подбородок кверху, хофдинг во всеуслышанье пообещал самые страшные кары тому, кто спустит с заключенных глаз, а в особенности тому, кто пропустит к ним колдуна Храфна, не известив об этом тотчас его, Полутролля. После этого он, наконец, ушел. Дверь закрыли и задвинули чем-то тяжелым.
   Арни открыл глаза. А открыв, сейчас же скосил их на Длинноухого. Посмотрев на потомка ярлов, Арни испытал сильное раздражение.
   Длинноухий не знал никакого горя: он храпел, присвистывал и даже прихрюкивал, составляя прекрасный контрапункт с наевшимися и решившими также прикорнуть подозрительными черными свиньями хофдинга. Вид у Длинноухого был вполне умиротворенный и даже почти счастливый.
   Арни попытался свистнуть, а когда, ясное дело, с распухшим языком это не вышло, принялся яростно шипеть на Длинноухого, толкать его и дергать цепь. Однако Длинноухий не спешил просыпаться, предпочитая ненадежную, но гораздо более дружелюбную реальность сновидения не сулившей особых роз настоящей действительности.
   Когда Ловкач уже почти отчаялся, потомок ярлов неожиданно встрепенулся и захлопал веками. Затем повернул голову и уставил взгляд небольших серых глазок на Ловкача. Затем Рагнар замычал.
   По глазам Рагнара Арни ясно видел, что тот находится в состоянии большой растерянности, не понимая, что же такое с ним случилось за то время, пока он спал. Но Арни ничем не мог помочь товарищу: сам он пребывал в таком же точно незавидном положении.
   Некоторое время пленные менестрели по очереди мычали друг на друга. Ровно ничего музыкального в этом мычаньи, увы, не заключалось, и толку от него было чуть. Договориться ни о чем не удалось.
   Затем у Ловкача родилась здравая мысль. Кстати, непонятно, почему это простое и очевидное решение не пришло в голову такому умному человеку, как чародей Храфн. Может быть, потому, что он был чересчур умен, а скорее всего - просто по той же причине, по какой на старуху бывает проруха, а храбреца пугает обгадившаяся овца.
   Раскорячившись как распятый, Арни каблуком сапога принялся вычерчивать руны на земле перед собою и потомком ярлов.
   К сожалению, по злой иронии судьбы, средство, которое вполне выручило бы Храфна Гадюку, оказалось бесполезным для Ловкача. Потому что, как мы помним, потомок ярлов не умел читать. Усилия Арни пропали втуне.
   Оставался язык рук. Средства его были весьма ограниченными, так как двойные кандалы не позволяли особенно сильно ими размахивать и делать широкие жесты. Но кое-что Ловкачу все же удалось. Он изобразил, как они ели суп, затем показал потомку ярлов язык, а потом несколько раз промычал для убедительности.
   Длинноухий понял. Лицо его выразило сначала удивление, затем гнев.
   "Кто?" - прочел по его губам Ловкач.
   Тогда Арни, как мог, изобразил огромное злое существо, порычал, показал Длинноухому палец, затем пол-пальца.
   "Полутролль", - догадался Рагнар. Он свел вместе брови, посмотрел в сторону спящих свиней, потом Арни в глаза и сплюнул себе под ноги, растерев плевок подошвой.
   "Уу, грязная свинья!" - понял Ловкач. Тогда он быстро зашевелил губами и языком, ткнул пальцем сначала себе в грудь, затем указал на Рагнара, сделал плаксивое лицо, изобразил, как выжимают после стирки белье.
   "Допрос с пристрастием", - понял Длинноухий. "Когда?" - задал он безмолвный вопрос.
   Арни поставил горизонтальную руку перед грудью, из большого и указательного пальцев другой руки смастерил кружок, очертил этим кружком в воздухе дугу и спрятал его под мышкой.
   Это означало: "Вечером, после захода солнца".
  
  

21. Бешенство приговоренных

  
   Разговор руками, поначалу довольно бойко двинувшийся вперед, забуксовал. Ведь требовалось не только решить вопрос "что делать", что, с грехом пополам, немой диалог позволял. Требовалось еще определиться с вопросом "как", то есть выработать более или менее осмысленный план действий. Тут возникли сложности.
   Возникли они потому, что человек хорошо понимает лишь те слова и выражения, с которыми он согласен. Те же, что вызывают возражения, он обычно не слышит в упор и - странное дело! - не желает понимать ни в какую. Причем это при условии чистых ушей и нормальных, не распухших языков. Такова особенность человеческого ума.
   Теперь что же говорить про артистические, но все же не имеющие однозначного толкования взмахи руками, головой, лодыжками и ступнями, - все это, дополненное художественным мычаньем.
   Через некоторое время, ощутив в мышцах сильную усталость, Арни понял, что переоценил язык жестов, и что так они с потомком ярлов ни до чего не договорятся, а время, между прочим, идет.
   "Время уходит, Полутролль приходит", - этот мрачный каламбур Ловкач рассказал самому себе.
   "Нам нужно развязать языки", - сообщил он Длинноухому.
   Тот энергично закивал. Судя по той быстроте, с которой на этот раз потомок Лесной Собаки его понял, Арни догадался, что тот тоже уже пришел к этой мысли.
   "Полутролль. Развяжет", - заявил Рагнар.
   Жалко, подумал Арни, что остряк Длинноухий не слышал, каким образом Полутролль и его присные затупляют умы, и не знает про желудочный сок дракона, а равно и про правильные ряды отверстий в черепной коробке. Тогда бы сонный ярл был менее благодушен...
   Рагнар тем временем поднял брови.
   "Как развязывать будем?" - прочел Ловкач вопрос в его глазах.
   Он склонил голову и несколько раз постучал указательным пальцем себя по лбу. В других обстоятельствах Рагни бы обиделся, но сейчас он уразумел, что это означает: "Думай".
   И он стал думать.
   Арни тоже понурился. Но, поскольку он был человек больше мгновенного штурма и натиска, и не привык к систематическим умственным усилиям, то, не получив немедленного озарения, вскоре скатился к приятным картинам мести, на которых Полутролль с колдуном Храфном, оба крепко связанные, подвергались методичному обмакиванию в большую дубовую бочку с вязкой зеленой жидкостью, причем наружу с каждым разом выходило меньше, чем опускалось.
   А вот потомок ярлов удивил Ловкача. Судя по многозначительному "О!", похоже было, что он что-то придумал.
   Арни забросил свои мстительные грезы и выжидающе уставился на Рагнара. Тот поднял указательный палец.
   "Ну?" - подумал Арни.
   Рагнар несколько раз - насколько позволяли кандалы - показал, как делаются упражнения с копьем, мечом и щитом.
   "И что?" - промычал Арни.
   Длинноухий еще раз терпеливо продемонстрировал упражнения: меч к себе, выпад, коли, меч к себе, выпад... Потом, ни с того ни с сего, вдруг взял и показал Ловкачу язык, синий от безуспешных попыток разговаривать звуками и коварной похлебки.
   И тут Ловкача прошибло: мысль Длинноухого дошла до него. Она была проста, как палка, руна "I" и все гениальное. (Странно, но самые простые и самые лучшие идеи обычно приходят в голову в последнюю очередь). Смысл ее был таков: если мы хотим опередить Полутролля, надо настойчиво разрабатывать языки упражнениями.
   И - начали разрабатывать. Ничего не поделаешь. Было больно, из глаз катились слезы, саднило небо, и временами начинало казаться, что злополучный язык, несмотря на все старания, останется немым навсегда.
   Но терпенье и труд, как известно, все перетрут, и это уже не шутка. Через три часа - то есть гораздо раньше назначенного Полутроллем времени...
   Через три или четыре часа мучений Арни сказал:
  -- Хватит. Я мольше не богу.
  -- Бот видишь, - сейчас же откликнулся Рагнар, - раводает. - Пот струйками стекал у него по лбу, щекам, и капал с кончика крупного породистого носа потомка ярлов. - Еще девдого! - прогнусил он, подбадривая Ловкача взглядом.
   Тогда Арни принялся придумывать вслух разнообразные клички для Полутролля. Это занятие увлекло его, и через некоторое время он поймал себя на том, что произносит весьма длинное, замысловатое и многоступенчатое определение почти совсем легко, не запинаясь.
  -- Рагни, ты убница! - сказал он с чувством, поворачиваясь к Рагнару. (Ловкач хотел сказать, что потомок ярлов весьма умен). Это было в устах Ловкача высшей похвалой.
   Рагнар, хоть и хотел это скрыть, но все же был польщен.
  -- Сколько у нас осталось бремени? - спросил он. (Длинноухий имел ввиду, конечно, время).
   Арни посмотрел на полоску света, пробивающуюся в щель под дверью. Он кое-что прикинул и сказал:
  -- Я дубаю, часа полтора от силы. Может, и больше, но бедлить не следует.
   Рагнар кивнул.
  -- Так хто приходил с Полутроллем? - спросил он. (Читатель, конечно, помнит, что сморенный событиями, примечательный разговор хофдинга с чародеем Рагнар проспал, и потому был не совсем в курсе, что именно назревает).
   Арни, стараясь быть короче, рассказал ему про не слишком приятные для пленных менестрелей планы колдуна и хофдинга.
  -- И что ты думаешь? - с надеждою спросил он Длинноухого. (После того, как удалась затея с языками, Ловкач стал относиться к товарищу с большим уважением. По крайней мере, в течение ближайшего времени).
   Тут Длинноухий снова удивил Арни.
  -- Я думаю, - серьезно сказал он, - что хобдинг попытается устроить нам случайное несчастье. То есть якобы случайное.
  -- Понимаю тебя, - проговорил Арни, - он не захочет добустить, чтобы чародей принял участие в допросе и узнал про рунное блюдо.
  -- Именно, - подтвердил Рагнар. - Догадываешься, что будет?
  -- Он постарается нас втихомолку убить, а ботом скажет, что так и было, - сказал Арни.
  -- Да.
  -- И безблатно (Арни хотел сказать - задарма) заграбастает себе наших бертвецов, свинья! - как видим, Арни беспокоила еще и такая классовая несправедливость.
  -- Я бы их ему даром отдал, - признался Рагни, - если бы он не был таким выжигой с повадками бьербергского херсира. Но раз он таков, значит, отдавать нельзя.
  -- Как думаешь, где Полутролль прячет тарелку? - спросил Ловкач.
  -- Он будет ее прятать там, где, во-первых, ее легче всего достать, а во-вторых, где ее не заподозрят другие люди. К примеру - этот чародей Храфн Гадюка, - подумав, сообщил Длинноухий.
  -- И где может быть такое место?
  -- Где бы оно ни было, - вздохнул Рагнар, - это знание нам ничего не даст, пока на нас побрякушки, - он позвенел цепями.
  -- Какой-то замкнутый колдовской круг получается, - сказал Арни. - Чтобы справиться с Полутроллем, нам нужны мертвецы, чтоб были мертвецы, нужна руническая тарелка, а чтобы достать тарелку, необходимо справиться с Полутроллем. А еще нужно для начала хотя бы освободиться.
  -- А что чародей, - проговорил Рагнар, - разрешит ли он Полутроллю вот так просто завладеть нашими умертвиями? Как думаешь?
   Арни оживился.
  -- Ты верно говоришь, - сказал он. - Этот Храфн мне показался не таковским человеком, что позволит за здорово живешь обвести себя вокруг пальца. Он спать не ляжет, будет следить и за хофдингом, и за хлевом.
  -- Ну, и?
  -- А вытекает отсюда, - развил свою мысль Арни, - что, чтобы обмануть колдуна, Полутроллю придется устроить какую-то каверзу. Крупную каверзу. Причем такую, что походила бы на случайное стечение обстоятельств. Он заварит неразбериху, во время которой постарается прикончить нас с тобой, а мертвецов Сигурда похитить или подменить заранее подготовленными мертвыми трупами...
  -- Это ты дело мыслишь, - заметил Рагнар. - И что же за штуку, по-твоему, собирается сварганить Полутролль?
   Ловкач пожал плечами.
  -- Пожар? - предположил он. - Да нет, слишком много сложностей. Ему придется сначала скрытно вывести из хлева умертвий, так же скрытно притащить в хлев мешки с человечьими костями и натурально их разложить, и только потом уже поджечь. Громоздкое дело, занимает много времени, шагающих средь бела дня мертвецов все увидят, и колдун Храфн, конечно, тут же примчится, как на пожар, только завидит струи дыма на рыночной площади. На дурня он не похож, - подытожил Арни.
  -- Но мертвецов Полутролль все же постарается умыкнуть обязательно, - сказал он, бросив быстрый взгляд на дружинников морского ярла: слушают ли. Те не перебивали. Арни продолжил: - Особенно теперь, когда он увидел, какой интерес Храфн Гадюка проявляет к живым боевым умертвиям. Это не шутка. И сделать это он постарается как можно скорее...
   В этот момент ниоткуда, как показалось Ловкачу и Длинноухому, со всех сторон, донесся длинный, тоскливый, но - никаких уже сомнений в этом не было - собачий вой. Судя по звуку, собак выло не меньше дюжины.
  -- Опять, - дернулся Арни, - да что же это такое?
   Но вой прервался так же внезапно, как и начался.
   Наступила тишина.
   И в этой тишине раздались звуки зычного голоса законоговорителя. Друзья поежились.
  -- Что-то рановато, - сказал Ловкач, - я его попозже ожидал.
   Рагнар понял, что Арни имеет в виду объявление казни.
  -- Тише, - сказал Рагнар.
  -- Га-га-га! - донеслось сквозь глухой шум большой толпы. - Народ Квельдульвборга! Га-а-а-а! - раздалось в ответ. Пауза. Затем особенно громко:
  -- Сегодня мы казним бродягу и самозванца ярла Хакона!
   Ловкач подумал, что он ослышался.
  -- Ого, - удивился Рагнар, - как, господина ярла тоже поймали?? Интересное дело.
  -- Тише, тише! - зашипел теперь Ловкач на Рагнара, но за стенами тюрьмы уже вовсю волновалось людское море, и ничего разобрать было невозможно.
   Арни принялся вертеться и изворачиваться, как гусеница, норовящая вылезти из своего, ставшего тесным, кокона, да вот только в отличие от гусеницы Ловкачу пришлось остаться на месте. Он принялся искать в стенах вокруг себя малейшую щель или дырочку, и, конечно, нашел бы ее, если б дело происходило в сказке или какой-нибудь выдуманной саге, где в наиболее насущный момент на помощь героям с небес прилетают добрые волхвы, или за пару взмахов ресницами герои мастерят ключ для кандалов из собственных подсушенных соплей.
   Но наш долг - рассказывать правдивую сагу, а не морочить голову многоопытному читателю, который прекрасно знает, что именно на самом деле прилетает с небес. Поэтому, честные скальды, мы вынуждены признать, что никакой щелочки, позволяющей видеть происходящее на рыночной площади, Арни не нашел.
   Но все же, пользуясь правом скальдов, данным им богами, и чтобы избавить славного читателя от тоскливого злого нетерпения, что охватило Ловкача, мы расскажем то, что не смогли увидеть друзья из своего хлева.
   А произошло на площади вот что.
   Для начала - ни Арни, ни Рагнар не ослышались.
   Цвета драконьей крови солнечный диск коснулся своим краем линии горизонта, когда законоговоритель - статный детина в красном плаще (но не таком алом, как у хофдинга, а поскромнее) и с красным же обветренным лицом взгромоздился на деревянный помост посреди площади и начал говорить. Сказал он примерно следующее.
  -- Слушайте, свободные бонды Квельдульвборга, их рабы, торгующие купцы и другие пришлые люди, еще не обвиненные в измене! Не говорите потом, что уши заложило. Сегодня мы казним бродягу и самозванного ярла злого Хакона!
   Но эти странные слова, вызвавшие такое изумление у Ловкача и Длинноухого, произвели совсем другое впечатление на рыночной площади. А точнее сказать, не произвели никакого впечатления. Если бы Арни видел холодные глаза толпы, он удивился бы еще больше. Людей на площади было много - недостающих пригнали по приказу Полутролля - но никто из них не шелохнулся.
   Создавалось такое ощущение, что злосчастного ярла Хакона здесь казнили каждый день.
   Зато следующие слова законоговорителя вызвали то всеобщее оживление, из-за которого Арни (он сидел к двери, смотревшей на площадь, ближе, чем Рагнар) не смог больше ничего разобрать.
   А дальше законоговоритель сообщил вот что:
  -- Как вы уже наверняка знаете из слухов, - прокричал он, - сегодня утром около главных ворот города, благодаря бдительности недреманного нашего хофдинга (законоговоритель сделал на заслугах хофдинга многозначительный нажим), был пойман считавшийся до сих пор неуловимым чародей Храфн Гадюка! (То есть следовало понимать так, что проползавший мимо по своим чешуйчатым делам подлец Храфн был вовремя схвачен зорким хофдингом за задние ноги и, таким образом, пойман).
   Вот тут-то и поднялся гвалт. Интересно, однако, каким жупелом выставил хофдинг чародея Храфна, и какие зловещие сказки порассказал он жителям города про своего друга Храфна (политика, политика! но все же осторожней, читатель, выбирай себе друзей), что сообщение о его поимке вызвало такую бурную радость и такой всеобщий вздох облегчения. Правда, будучи вскользь знакомыми с Храфном Гадюкой, мы уж начали сомневаться: а может, и было за что недолюбливать этого некроманта?..
   Законоговоритель выждал, покуда первая волна криков спадет, и, прокашлявшись, продолжил.
  -- Но казнить паскудника Храфна мы будем не сегодня.
   По площади опять пронесся всеобщий вой, но на этот раз это был вой разачарования.
  -- Почему это не сегодня? - с большим раздражением выкрикнул кто-то из толпы режущим голосом.
   Тогда на помост рядом с законоговорителем взгромоздился не кто иной, как сам Полутролль. Рядом с ним тенью стлался начальник "волчьей" гвардии. Выкрики поутихли.
   Полутролль подождал еще немного и заговорил вкрадчивым тихим голосом.
  -- Кто из вас хочет, чтобы Гадюка Храфн быстро отмучился? - произнес хофдинг.
   На площади воцарилось молчанье. Никто из добросердечных квельдульвборжцев, конечно, этого не хотел. Хофдинг одобрительно покивал.
  -- Вот видите, - сказал он. - Да разве можно быть такими легкомысленными? - воскликнул он. - Ведь если мерзавец Храфн, не дай этого асы, умрет, а мы не получим полного удовлетворения, то воскресить его обратно не сможет даже сам Храфн - да простит меня хозяйка Нифльхель за эту остроту... Мы должны хорошенько все взвесить.
   Хофдинг скосил глаза на сторону, к подножью чудовищной виселицы, где маячила длинная, но поразительно неприметная фигура в буром плаще. Это был настоящий Храфн.
   Он тоже следил за Полутроллем.
   Что больше всего вызывало злость хофдинга, так это то, что колдун мог быть не один - ведь и у него наверняка есть свои клевреты. То, что обнаружить их не удалось, совершенно ясно говорило об их отменной выучке (а кто еще мог тренировать подмастерий Храфна, как не сам Храфн), о великолепной маскировке, и о недюжинной колдовской силе. Понимание того факта, что эти опасные и многочисленные противники до сих пор преспокойно прячутся в тени, никак себя не проявляя, доводило Полутролля до тихого бешенства.
   Но он был опытным хофдингом и ничем своего состояния не выдавал. Он улыбнулся уголком рта, обращенным к некроманту, и продолжил.
  -- Мы должны хорошенько и не торопясь обдумать способы расправы с этим угрем Храфном, рассмотреть все предложения и вынести их на вече. Только тогда мы сможем принять мудрое решение...
   С площади понеслись отдельные крики:
  -- Поить его драконьей мочой!
  -- Привязать к брюху клеть с печеночной крысой!
  -- Зашить ему все дыры вощеной нитью!
  -- Тише, тише, - остановил затейников хофдинг. - Все это хорошо, но это всего лишь малая часть из того, что мы можем сделать с недоноском Храфном, если, конечно, поразмыслим.
   Хофдинг выпрямился и со скрытым злорадством посмотрел в сторону бурого плаща. Но колдун был невозмутим, как рунный камень. Для того, чтобы вывести его из себя, требовалось намного больше усилий.
  -- Итак, бонды Квельдульвборга, - на последних аккордах речи голос хофдинга стал трубным, - отныне никто не должен ни спать, ни есть, пока не придумает, как наилучшим способом, страшно и медленно, извести чародея Храфна. Вече по этому поводу назначается на завтра, - хофдинг коротко кивнул командиру волчьей гвардии, тот соскочил с помоста и исчез.
   "Интересно, - подумал хофдинг, - оценит ли он, как я тут для него вылезаю из штанов?
   Он посмотрел в сторону, где стоял тот, кого, собственно, и требовалось извести. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он не оценил.
   "Ну и ладно, - с раздражением подумал Полутролль, - скоро ты перестанешь стоять как истукан. Скоро ты у меня зашевелишься, забегаешь. Запляшешь, и еще как. Ох и запляшешь ты, запрыгаешь, залетаешь и заныряешь!"
   И он поднял руку.
   Теперь нужно перейти к правителю ярлу Хакону Сигурдссону, и выяснить, почему ошеломляющее известие о его казни не вызвало того общественного резонанса, который, по идее, должно было бы вызвать.
   Когда Полутролль поднял руку, толпа как бы раздвинулась, в ней возникло движение, и мимо прилавков и лотков к помосту, на котором стоял хофдинг, двинулась небольшая процессия. Она состояла из нескольких черных рабов в ошейниках, конвоя в виде четырех уже известных волчьих шкур с кривыми саблями наголо, - а в центре ее шел человек восточного вида, смуглый, с окладистой черной бородой. Он вел на цепи громадную длинношерстую собаку с вытянутой плоской мордой, заморской породы. Собака упиралась и скулила, а в слезящихся глазах ее читалась тоска.
   Человек с черной бородой и был тем марокканским купцом, про которого рассказывал Полутролль чародею Храфну в самом начале их разговора. Подлинное имя этого купца до нас не дошло; может быть, его звали Аль-Раввани, может - Аль-Шифани, а может быть, вообще какой-нибудь Ибн Абдурраб. Вполне вероятно, что и не был он никаким подданым марокканского султана, а происходил из загадочной и страшной страны Магрибф, что издавна известна как родина некромантов, горбатых колдунов и других вредных бездельников.
   Но, впрочем, нам совершенно неважно, откуда происходил бродяга купец. Гораздо интереснее ритуал, в котором его пригласили принять участие, потому что именно этот отвратительный ритуал хофдинг и замыслил использовать в качестве ширмы для своих скрытых замыслов.
   Таким образом, странная процессия дошагала до помоста, на котором стоял Полутролль, и в полном составе на него взгромоздилась, включая собаку, так что там стало уж совсем тесно.
   Когда вся братия кое-как разместилась, законоговоритель, который стоял теперь на самом краю и почти на цыпочках, снова повел речь.
  -- К нам в город в который раз приехал уважаемый гость, достопочтенный купец... - тут законоговоритель произнес имя, которое нам разобрать не удалось из-за людского гвалта. - Товарам его мы рады и всегда с нетерпеньем ждем их на нашем торжище!
   Купец наклонил голову, приложил руку к сердцу.
  -- Но он оказал нам еще большую услугу! Проплывая на своем корабле мимо Хладира, он выманил и заманил к себе на корабль злейшего врага Квельдульвборга, самозванного правителя Хакона Сигурдссона! Доблестный купец взял трусливого ярла за шиворот и в плен и привез его к нам, сюда, на измывательство и казнь, за что мы ему весьма благодарны.
   Если бы Арни Ловкач мог слышать эти слова, то он, скорее всего, постарался бы влезть на крышу хлева, которая была самым высоким местом на рыночной площади. Не считая виселицы, разумеется. Но и проделав это, Ловкач очень удивился бы, так как даже с крыши никакого ярла Хакона, - ни живого, ни мертвого, ни целого, ни по частям, - видно не было.
   Тем временем законоговоритель отошел всторону, уступая место хофдингу.
   Тот протиснулся ближе к купцу, уставился на него в упор и страшным голосом рявкнул:
  -- Ты, купец, свободный гость Квельдульвборга! Ненавидишь ли ты лютого Хакона?
   И купец тотчас отозвался.
  -- Ненавижу, собаку! - в тон хофдингу рявкнул он, при этом так дернув за цепь, что бедное, ничего не понимающее животное взвизгнуло.
  -- Хорошо, - кивнул хофдинг.
   Все становилось понятно. Не в силах расправиться с настоящим Хаконом Могучим, дотянуться до которого волосатые руки были коротки, квельдульвборжцы раз за разом казнили его заместителей. На роль такого очередного заместителя, не особо мудрствуя, попросту назначали какого-нибудь лохматого пса совсем не ярловой породы. Злополучная псина, нареченная Хаконом, повисала на виселице, и, таким образом, до следующего раза удовлетворяла ненасытное чувство мести Полутролля и его союзников.
   (А может, в собачьи казни вкладывался мистический смыл, и это было особого рода колдовство, подтачивавшее власть ярла? Тогда, с высоты прошедших лет, приходится признать, что странная волшба возымела-таки свое действие... Впрочем, обратным своим концом она ударила по самому Квельдульвборгу, еще до гибели ярла превратив город в груду обгорелых развалин.
   Однако все эти события выходят за рамки саги).
   Вот такова была суть ритуала, о котором раньше говорил Полутролль.
   На первый план снова выступил законоговоритель. Глядя куда-то поверх скучных и недовольных отсрочкой казни Храфна лиц толпы, он объявил.
  -- Таким образом, народом Квельдульвборга за преступления против города Квельдульвборга, сей нечестивый Хакон приговаривается к позорной казни: избиению палками, дабы переломать ему все кости и к последующему вздергиванию на виселице до тех пор, пока он не умрет!
   Здесь на сцене действия появилось еще одно исполнительное лицо, и по всему похоже, что палач. Он был в темной одежде, тоже в волчьей маске, но черной и полностью закрывающей лицо. Он ловко подхватил скулящую собаку за ошейник и поволок ее к небольшому возвышению рядом с виселицей. На возвышении помещалась конструкция в виде косого креста с лункообразными выемками посередине перекладин и привязными ремнями.
   Обмотав пасть завизжавшей собаки веревкой, палач одним рывком подкинул крупное тяжелое животное размером с небольшого теленка в воздух и тут же прижал к пыточному станку, собираясь растянуть и привязать за лапы.
   Но Полутролля не интересовало предстоящее действо. Он поискал глазами Храфна, стоящего неподалеку от эшафота, все с тем же отсутствующим видом, а затем бросил взгляд дальше, к краю рыночной площади, где и встретился глазами с командиром волчьих воинов. Тот был отчего-то весел и показывал хофдингу ведро и половник.
   В чем была суть этих тайных знаков, неизвестно, а только Полутролль, увидев их, пришел в нетерпение и, нервически потирая руки, принялся неотрывно смотреть в ту сторону, откуда появился командир волков.
   "Значит, зелье уже подмешано и скоро подействует", - подумал он.
   Палач все возился с собакой - видимо, такие собаки ему раньше не попадались. Хофдинг снова встретился глазами с колдуном Храфном и улыбнулся ему подхалимской улыбкой.
   Но это на первый взгляд.
   Зная характер достойного хофдинга, не слишком большим преувеличением будет предположить, что такая его улыбка являлась ничем иным, как обычным хитрым свинством, и служила для обмана людей, ему доверившихся.
   И - точно.
   Каверза, о которой догадывался Арни, началась.
   Для начала над площадью пронесся многоголосый собачий вой. Это уже второй раз за этот жуткий вечер, только теперь участвовала не дюжина, как вначале, а никак не меньше четырех десятков псов. Арни и Рагнар встрепенулись в хлеву.
   Жертвенная собака вывернулась из рук палача и вцепилась в маску, в волчью морду. Тогда палач завыл тоже и принялся отдирать собаку от себя. Но это оказалось не так просто сделать: человек и пес рухнули с возвышения и покатились под ноги толпе.
   Затем из той улицы, где исчез волчий командир, расталкивая толпу, вылетело пять или шесть совершенно обезумевших человек в разодранной одежде, крови и с пеной у рта. Невнятно крича, они устроили беснующийся водоворот на краю рыночной площади.
   Но до настоящего безумия было еще далеко.
   Однако оно не заставило себя ждать.
   Приговоренная собака успела хорошенько покусать палача, и он, подвывая, на четвереньках ускакал за помост виселицы и там исчез. Поквитавшись с палачом, собака подумала и вцепилась в старшину лучников, Ана Мохнатого, который стоял рядом и с интересом наблюдал за экзекуцией палача, которому был должен с полдюжины марок серебра.
   Пес слелал молниеносный бросок и повис у Ана Мохнатого на ляжке, трепя ее и всем видом показывая Ану, что эта нога ему больше уже не пригодится.
   Находившийся рядом помощник старшины, желая пособить начальнику, выхватил секиру и изо всей силы хватанул по собаке, но не попал. Верткая тварь отскочила, и лезвие глубоко вонзилось в сапог Ана, из под подошвы которого на камень хлынула широкая струя крови.
   Ополоумевшего от боли Ана хватило только на то, чтобы ответным ударом костистого кулака проломить своему недоумку-подчиненному переносицу. Вслед за этим он рухнул на землю как конь, которого рубанули по бабкам.
   А на рынок с двух сторон, из двух боковых улиц хлынули два рычащих разъяренных потока, взъезошенных, как злые духи Хеля, с ободранными мордами в красной пене, кусающих и рвущих все на своем пути.
   Полутролль приказал своему сообщнику открыть клетки с собаками. Опоенные отравой, специально присланной Полутроллем, горя жаждой отомстить своим мучителям, взбесившиеся псы набросились на людей, грызя и кусая всех и вся.
   Началась чудовищная свалка.
   Пес марокканского купца, разделавшись с Аном Мохнатым, заинтересовался сначала своим бывшим хозяином, но тот уже куда-то скрылся, равно как, кстати, и хофдинг, устроивший это непотребство. Тогда пес обратил внимание на колдуна Храфна, которого затея Полутролля застала-таки врасплох. Колдун в задумчивости потирал лоб, еще не зная, на что решиться, когда пес объявил ему решительную войну.
   Длинное мускулистое тело взметнулось в воздух, целясь долговязой фигуре в заляпанном грязью плаще в горло. Но поймать колдуна было все же труднее, чем командира лучников: бурый плащ сейчас же совершил абсолютно немыслимый прыжок - а может быть, полет? - и оказался на верхней перекладине виселицы, балансируя на мысках. Собачьи клыки схватили пустоту. Волкодав зарычал удивленно, но достать Храфна он был бессилен.
   Зато как раз в этот миг мимо пробегал старший копейщиков, тот самый, что напоследок оплевал Длинноухого. Пес перенес злобу на него. Он прыгнул. Старшина выбросил руку с мечом, волкодав взвизгнул, по клинку потекла кровь. Но этого пса было не остановить одним ударом, пусть даже меча - острые зубы сомкнулись у старшины на горле. Волкодав мотнул головой, и хрип, вырвавшийся из разорванной трахеи, сообщил, что еще одним собачьим врагом стало меньше.
   Колдун Храфн балансировал на верекладине виселицы и что-то тихо шипел. Отсюда ему было прекрасно все видно: и что бешеные собаки искусали уже половину площади, и что на другой половине ее вспыхнула жестокая драка со смертоубийством. Причины ее возникновения нам не известны, но рискнем предположить, что и тут не обошлось без зловещей тени хофдинга - командира "волчьей гвардии"...
   Кстати, самого его и след простыл. Хофдинг тоже куда-то исчез. По этому-то поводу Храфн и шипел, стоя на своей перекладине.
   Можно было смело говорить, что первая часть замысла Полутролля удалась, и когда чародей сообразил это, он готов был сам, как бешеная собака, рвать зубами всех без разбору.
   Однако оставим на время Храфна в его интересном положении на виселице, и вернемся к нашим героям, Арни Ловкачу и Рагнару Длинноухому.
   Оба они напряженно вслушивались в то, что происходило на рыночной площади, стараясь не пропустить ни звука.
  -- Вот, чуешь, - сказал Арни, - как раз то, о чем я и говорил.
  -- Думаешь, хофдинг? - спросил Рагнар.
  -- Думаю, он. Полутролль, - сказал Арни. - Это значит, что он сейчас уже прибежит за мертвецами, а мы так ничего и не придумали. Мы даже, - он брякнул наручниками, - от цепей не освободились.
  -- Послушать тебя, так это просто, как усатому коню усы повыдергивать, - сказал Длинноухий. (Усатым конем в шутку называли кота). Верный себе, Рагнар, наверное, ворчал бы и на плахе. - А между тем, двойные кандалы - не шутка...
  -- Все-таки, где он прячет рунное блюдо... - мучительно размышлял Арни. - Где же, где же... Вот ты где бы его спрятал? - обратился он к потомку ярлов.
  -- Я? Где спрятал бы? Я бы спрятал его там, где оно могло бы мне пригодиться, - сообщил Рагни.
  -- Важное сведение, - похвалил Арни сообразительного потомка Лесной Собаки. - Могло бы пригодиться... Могло бы пригодиться... Блюдо... Могло бы пригодиться... А! - внезапно вскрикнул он.
  -- Что такое? - встрепенулся Рагнар.
  -- Блюдо и мертвецы. Вещи неразлучные, - вслух размышлял Арни. - Где блюдо, там и мертвецы. А где мертвецы... значит - там и блюдо!
   Рагнар не понял.
  -- Это просто, - закричал Арни. - Полутроллю рискованно таскать блюдо все время с собой. Тем более в такой заварухе, которая сейчас там творится. - За дверью громко зарычали. - Да, вот именно, - согласился Арни.
  -- Ну?
  -- Без блюда он не сможет похитить мертвецов. Значит, блюдо... - Арни сделал многозначительную паузу...
  -- Ну, не томи, - грубо сказал Рагнар, не любивший театральных эффектов в сложных ситуациях.
  -- Блюдо спрятано здесь, в этом хлеву! - победоносно воскликнул Ловкач.
  -- А где именно? - строго спросил Длинноухий всезнающего Ловкача.
   Вдохновленный собственными умственными успехами Арни сверкнул глазами.
  -- Где именно? Оно в том месте, которое будут обыскивать в последнюю очередь. Оно...
   Тут речь Арни была прервана громким хрюканьем.
   Затем в той части хлева, где помещались свиньи, открылся потайной люк, и оттуда...
   Правильно, оттуда появился Хельульв Полутролль собственной персоной в сопровождении "волчьего" командира и еще двух бойцов из его отряда.
  -- А ты умен, - улыбаясь, проговорил хофдинг, который, похоже, слышал конец разговора, - жаль даже будет тебя убивать. Но придется, - прибавил он с коротким смешком.
   Вслед за этим он наклонился, пошарил рукой в свином навозе и извлек оттуда руническое блюдо годи Белой Селедки. Затем, не дрогнув, вытер испачканную руку о свой великолепный дорогой алый плащ.
  -- Цель оправдывает средства, - сообщил он, на пятьсот лет опередив высказывание одного известного политического деятеля, который не погнушался украсть его у скромного хофдинга.
  -- Подземный лаз! - прошептал Арни, - и как это я сразу не догадался!..
  -- Главное, чтобы не догадался тот, кто остался на площади, - буркнул хофдинг, разглядывая блюдо. - Ну да, так и есть, руна Магнуса Двенадцатижильного, - сказал он несколько мгновений погодя, ковырнув блюдо пальцем, - вот, значит, как она на самом деле выглядит...
   Наступила минута молчаливого сопения. Все, толкаясь и тяжело дыша, разглядывали колдовское блюдо. Командир "волчьего отряда" и его бойцы нависли над Полутроллем, зачарованно уставившись на тарелку. Поскольку все они были небольшого роста, для этого им пришлось встать на цыпочки.
   Наконец, от восторга причастности к тайне великого чародея, один из бойцов потерял равновесие. Он вынужден был схватиться за плащ хофдинга и дернул его. Плащ пополз с плеча. Это вернуло хофдинга на землю.
   Он обернулся и сердито посмотрел на бойца.
  -- Нечего пялиться, - сказал он спертым голосом, делая шаг вперед и закрывая блюдо плечом. - За работу, раскуйте мне мертвецов. У нас мало времени.
   Он снял с пояса связку ключей и бросил их командиру "волков". Тот перебросил ключи бойцу и остался на месте.
   И правильно, не пристало командиру заниматься черной работой.
   Бойцы двинулись по ряду, выполняя приказ. Один из них отпирал наручники, второй сдергивал цепи с осовелых умертвий Сигурда. Оба то и дело морщились, но приказ есть приказ.
  -- Подожди, - сказал вдруг Полутролль, - пусть один занимается кандалами, а второй - ко мне.
   Он поманил пальцем ближнего бойца.
  -- Тащи сюда греческий огонь, - приказал он, и боец нырнул в подземный люк.
   Как видим, догадка Арни в основных чертах оказалась правильной, если не считать того, что он не додумался до потайного хода под землей.
   Становилось ясным и то, что собирается учинить Полутролль: спустить умертвий Сигурда вниз, а потом устроить в хлеву знатный пожар, в котором сгорят все следы хитроумного замысла, вместе с Ловкачом и Длинноухим.
   Последних, надо понимать, такое развитие дальнейших событий устраивало мало.
  -- Ну ты, Полутролль, - сказал Арни, изображая уверенность, - подземный ход не спасет тебя. Тебе не уйти от могущественного Храфна Гадюки, который все равно тебя настигнет. И тогда, - он придал голосу зловещие обертона, - лживый союзник и интриган, ты заплатишь за все!
  -- Да, - поддержал его Рагнар хриплым басом, - знаешь, что Храфн делает с такими, как ты?
   Полутролль заинтересовался.
  -- И что же? - спросил он вкрадчивым голосом.
   Рагнар замешкался. Надо было срочно придумать какую-то кару. Но ничего путного и страшного в голову, как назло, не шло.
  -- Он... он... - проговорил Длинноухий, тщетно пытаясь затянуть время. Тут взгляд его упал на хрюкающих четвероногих рядом с Полутроллем, он вспомнил байку одного пьяного старика-скальда и выкрикнул:
  -- Он обращает их в свиней!
  -- А я знаю, - ничуть не удивившись, ответил хофдинг, почесывая за ухом черного шерстистого хряка с седой спиной. - Вот таких, например, как этот Гнуп Завидущие Глазки. Гнуп хотел уворовать у колдуна денег, а теперь сторожит покойников. Верно, Гнуп?
   Кабан хрюкнул, прося лакомства, но хофдинг больно ущипнул его за пятачок, тот взвизгнул и отскочил.
  -- Я знаю, что Храфн не мальчик, - серьезно сказал Полутроль. - Но так и я не девочка! - он засмеялся, чуть более нервно, чем этого требовал контекст. - Давай, живее там. Думаешь, коли мертвых много - ты уже на похоронах? - поторопил он работника, возящегося с цепями, и бросил мгновенный взгляд на дверь хлева. За дверью происходило что-то страшное. Сейчас, судя по звуку, снаружи в нее ударило несколько стрел.
   Затем хофдинг посмотрел вниз, в черную дыру подземного лаза. Он прищурился, видимо, разглядывая в темноте подземелья воина, посланного за горючей смесью, прикрикнул:
  -- И ты там тоже шевелись! Брага из этих горшков зараз проедает внутренности, пить не советую.
   Сейчас же вслед за этим из лаза показались волчьи уши, затем вылезла голова, а затем вывалился и сам посланный за горшками. Поставил их и по немому приказу Полутролля полез за другой порцией.
  -- И этот мешок с костями тащи сюда заодно, - крикнул ему вслед Полутролль.
   Арни подумал было, что под мешком с костями жестокий хофдинг подразумевает предыдущую жертву пыток, какого-нибудь седовласого старика, уже многие годы прикованного в сыром подземелье, полном крыс и нечистот, но не сломленного духом.
   Но все было проще и непригляднее. Слова Полутролля были буквальными.
   Подняв на поверхность еще два горшка с греческим огнем, воин нагнулся и с натугой вытащил из люка громадный мешок, который он бросил к ногам Полутролля. Мешок упал с сухим стуком.
  -- Хорошо, - одобрил хофдинг, - эти кости разбросайте по хлеву. Пусть они будут повсюду!
   В ту же секунду в дверь хлева что-то тяжело и мягко ударило. Полутролль озабоченно посмотрел на дверь и пробормотал:
  -- Однако они там не на шутку разошлись! Надеюсь, что собаки удержат Гадючьего Выползня до времени.
   Воины принялись, как пахари, рассеивать кости из мешка по земляному полу хлева. Трудились молча и сосредоточенно, по очереди утирая пот со лбов.
  -- Послушай, Полутролль! - грозно сказал Арни, ерзая в наручниках. - Великий Храфн уже летит сюда, завывая, как северный ветер. Он несет с собой горе, разрушения и страшную месть вероломщикам!
   Снаружи действительно на все лады завывало многоголосое чудище, да и разрушения наверняка были что надо, так что Ловкач не слишком отошел от истины.
  -- Я не глухой, - сообщил ему Полутролль, - сам все слышу. Потому-то я так и тороплюсь, - доверительно сказал он Ловкачу, а потом позвал:
  -- Эй, Теплый Заяц!
   Так, оказывается, звали жутковаго командира волчьеголовых. Арни и Рагнар впервые услышали его кличку. Ничего удивительного: чем больше в человеке смерти, тем меньше он стремится ее афишировать.
   Теплый Заяц кивнул и принялся поливать жидкостью из горшков пол и стены хлева. Один из его бойцов в это же время пытался придать разбросанным повсюду костям правдоподобный человеческий вид, второй вернулся к умертвиям Сигурда и стал, отчаянно спеша, выдирать их из кандалов. Однако полностью снять путы с мертвецов Полутролль все ж не рискнул: ноги им освободили, а руки так и оставили скованными короткой цепью. Кроме того, хофдинг приказал связать их между собой, так, чтобы каждый последующий смотрел в затылок предыдущему.
   Мертвецов же охватила апатия, можно было подумать, что они окончательно устали от бесконечной кутерьмы живых и не испытывают больше никакого желания играть с ними в их игры. Равнодушными глазами поглядывали они на Полутролля и его суетящихся приспешников и не произносили ничего.
   Все же работа по перековке мертвецов оказалось не такой быстрой, как могло бы показаться на первый взгляд, и изрядно тяжелой. Воин, занимавшийся ей, порядочно запыхался. Уж он, бедняга, и дышал тяжело, а перевести из недвижимых в движимые и подготовить к спуску в подземный ход удалось не больше дюжины мертвых ратников, то есть - треть от всего их числа.
   В дверь хлева давно уже скреблись, а теперь стали ломиться. Хофдинг забегал глазами, сделал змееобразное движение шеей, выругался.
  -- Быстрее, быстрее, быстрее!.. - говорил он.
   Воины и так уже поспешали, как могли.
   Воздух в хлеву стал накаляться.
   Теплый Заяц, в противоположность своему начальнику хофдингу, с возрастанием опасности становился все холодней и страшней. Глаза его превратились в две черные точки без белков. Он сунул руку под плащ и извлек оттуда маленький арбалет - убийственное слово техники, достижение заморской военной мысли, не использовавшееся почти нигде еще на полях сражений. Заяц зарядил арбалет небольшой, но очень толстой стальной стрелкой, - "болтом", - и взвел спусковой крючок. Другой рукой рукой он извлек бронзовое огниво, шматок пеньки, изготовился и замер в ожидании.
   Из-за двери стали доноситься совсем уж странные и непонятные - не человеческие и не собачьи - звуки.
   Видя, что Полутролль находится на взводе, Арни решил использовать этот последний шанс.
  -- Гляди, как в дверь-то ломятся, - сказал он. - А звуки эти и не человеческие вовсе.
   Полутролль стремительно повернул к нему голову.
  -- А какие же это звуки? - спросил он, вглядываясь в глаза Ловкача.
  -- А то ты сам не знаешь, - стемнил Арни.
  -- Ерунда, - сказал Полутролль, - он не успел бы.
   Что именно не успел неизвестный, которого боялся хофдинг, Арни не знал, да и мы этого тоже уже не узнаем. Но Ловкач немедленно подхватил призрачную палочку-выручалочку и сказал, негромко и издевательски засмеявшись:
  -- Не успел?? Да за то время, что вы здесь возитесь, можно было Париж взять!
   Хофдинг не ответил, и Арни с радостью, впервые за весь этот страшный вечер прочитал в его глазах нерешительность и колебания. Ловкач стал развивать неожиданный успех.
  -- Не обманывай себя, Полутролль. Ваша крысиная возня ни к чему не приведет. Ты просто-напросто опоздал, Полутролль. Тебе крышка, потому что они уже здесь.
   Кем именно были загадочные они, Ловкач почел за благо не уточнять. Он надеялся, что и хофдинг этого спрашивать у него тоже не станет.
   Были ли ими тени невинно убиенных хофдингом, или же демоны, явившиеся, наконец, потребовать расплаты, неизвестно, но Полутролль, к восторгу Арни (который тот постарался тщательно скрыть) заметно вздрогнул.
   Тут звуки за дверью временно прекратились, зато зычный сильный голос громко и истошно возопил на всю площадь:
  -- Рубите им головы, пока не поздно, всем, разом! А-ааааа!..
   Затем крик захлебнулся.
   Хофдинг и Теплый Заяц посмотрели друг на друга.
  -- Предводитель, нам пора, - сказал Теплый Заяц, почти не разжимая губ. Он, как всегда, был немногословен.
  -- Подожди, - хрипло сказал Полутролль, - надо поглядеть, что там творится.
   Теплый Заяц покачал головой. По глазам его бойцов тоже было видно, что они этой идеи главаря не одобряют.
   Но хофдинг уже засунул блюдо под мышку и шагнул к двери. Он отодвинул засов, приоткрыл дверь, просунул в дыру голову...
   И любопытство погубило Полутролля.
   С диким воем он отпрянул и покатился, пытаясь отодрать от себя серого марокканского волкодава, вцепившегося ему в лицо. Пророчество Арни сбылось.
   Последующие события развивались стремительно.
   Ошалевший от боли хофдинг выпустил рунное блюдо, и оно отлетело к ногам Рагнара.
   Одновременно с этим Теплый Заяц нажал на крючок, и тяжелый арбалетный болт с тупой головкой, предназначенной для того, чтобы дробить кости, впился треплющему хофдинга псу между глаз, отправив его в собачью Валгаллу.
   Подскочивший боец схватил мертвого пса за задние ноги и принялся стаскивать с истекающего кровью хофдинга.
   Длинноухий напряг мышцы живота, выбросил ноги, уцепил ими блюдо и резко подтянул к себе. Увидев это, Теплый Заяц выпустил разряженный арбалет и шагнул к Рагнару, по пути вытягивая из ножен саблю.
   Теплый Заяц был мастером своего дела, жить Длинноухому оставалось считанные мгновенья.
   Видя такой переплет и будучи бессильным сделать что-нибудь большее для друга, Арни Ловкач собрал всю свою ненависть, всю скопившуюся желчь, и что есть мочи плюнул этой желчью в Теплого Зайца, целясь тому в правый черный его глаз. Впрочем, отдавая себе отчет, что шансов попасть нет никаких.
   Одновременно с этим Рагнар, повинуясь загадочному наитию, задрал голову и тяжко завыл по-собачьи, а с площади ему ответил такой же звук, только помноженный на добрую сотню глоток.
   Наполовину ослепший Теплый Заяц (потому что плевок Ловкача, как это иногда бывает в жизни, все-таки чудом до цели долетел) рубанул свою жертву по шее, но, сбитый с толку странным поведением Длинноухого, промазал на несколько пальцев. Сабля его, выкованная из темно-синей стали с переливами, перерубила толстую цепочку, держащую потомка ярлов за ошейник, и со звоном сломалась у перекрестия.
   Тогда Теплый Заяц, который, как видно, имел привычку всегда доканчивать начатое, выдернул из ножен кинжал.
   Второй его боец шагнул ему на помощь, вытаскивая саблю из ножен. Тут бы Рагнару и конец, но с земли поднялся совершенно неузнаваемый одноглазый Полутролль, белый от ярости и красный от крови, собачьей и своей собственной, и нечеловеческим голосом возопил:
  -- Не сметь!! Я сам вырежу его сердце!!..
   Но осуществить это свое намерение он не успел: дверь хлева распахнулась теперь уже настежь, и в проем полилась клокочущая, рычащая, воющая, мохнатая масса с остекленевшими глазами и перегрызенными веревками, и погребла под собой хофдинга.
  -- По-моему, я этих псов уже где-то видел, - пробормотал совершенно ошалевший Ловкач. - И по-моему, на виселице.
   А Длинноухий снова запрокинул голову и снова издал свой победный собачий вой.
   Потому что в этой драке волкам уже ничего не светило.
  
  

22. Под землей

   Притянутая колдовским рунным блюдом, лохматая, брызжущая пеной лава в одно мгновенье заполнила хлев, погребая под собой и хофдинга, и Теплого Зайца с его бойцами, и мертвецов, и свиней. Арни с Длинноухим успели только вжаться в стену, расширенными зрачками наблюдая за чудовищным пиршеством. Длинноухий же еще время от времени негромко завывал, крепко притискивая блюдо к груди, и каждый раз это завывавнье сопровождалось новой вспышкой ярости псов.
   Воскресшие, сошедшие с виселицы собаки были страшны. Клочьями торчащая во все стороны, колом стоящая от засохшей крови шерсть вперемешку с лоскутами бурого обнаженного мяса, горящие мрачным огнем глаза, капающая с клыков темная вязкая пена, задубевшие веревки на шеях - все это вместе наводило на нехорошие мысли.
   Какими бы умелыми и подготовленными бойцами ни были Теплый Заяц и его ребята, для того, чтобы убить их, мертвым псам потребовалось лишь несколько мгновений. Здесь надо вспомнить, что мертвые воины - в том числе и те, что на четырех ногах - мало чувствительны к таким пустякам, как арбалетные стрелы да кинжальчики; их можно остановить, только разняв их тело на много частей.
   Теплый Заяц погиб первым. Сразу несколько псов железными челюстями, как капканами, связали ему руки и ноги, а убитый только что и заново восставший марокканский волкодав (арбалетная стрела все торчала у него из лба, делая похожим на маленького, но очень злого единорога) отомстил обидчику. С ворчаньем вспрыгнул Теплому Зайцу на грудь и разом перервал Зайцу горло от уха и до уха. После этого Заяц уже ничего не мог говорить. Он повалился наземь, и серая масса сомкнулась над ним.
   Его подчиненные, видя такие дела, бросились было к подземному ходу, но, конечно, не успели: человеку не убежать от собаки, если только это не пекинез Владыки Поднебесной. Беглецов догнали и загрызли.
   Затем собачья лава плеснула в ту часть хлева, где находился подземный люк, и оттуда донесся истошный визг пожираемых заживо свиней.
   Лишь воины Сигурда стояли посреди этого мессива солидно и безмолвно, посверкивая глазами, позвякивая цепями, и лишь изредка стряхивая с плеч какого-нибудь зарвавшегося пса.
   Все пространство хлева заполнилось рычаньем и хрустом лопающихся костей. Арни и Рагнар, хоть и находились под защитой блюда, все ж пережили несколько неприятных минут, когда чудовищные псы два или три раза, как по команде, вдруг поворачивали окровавленные морды в их сторону и устремляли на менестрелей страшный взгляд своих тлеющих глаз с неостановимой жаждой убийства всего живого - и всех живых...
   И - как будто снаружи кто-то подал неслышимый для человеческого уха сигнал. Круто развернувшись, так же стремительно, как и ворвались, собаки вылетели из хлева вон. После них остались почти дочиста обглоданные кости свиней, три человеческих черепа со стоящими дыбом волосами...
   Со щедро политого кровью земляного пола поднялось странное чудовище в лоскутах одежды и кожи. Чудище приподнялось на передних лапах, распахнуло пасть и издало тоскливый и злобный вопль. Затем, все так же на четвереньках, искусанный до потери человеческого облика хофдинг - а это был он, Полутролль, - громко рыча и лая, выскочил из хлева прочь.
  -- Почему его не сожрали?? - шепотом спросил Арни, округляя глаза.
   Рагнар покосился на спокойных как священные столбы умертвий Сигурда. Мертвецы были невозмутимы, будто находились на смотру у своего ярла.
  -- Мертвых не едят, - сказал Длинноухий.
  -- Полутролль... так он... - Арни вдруг понял. - Он с самого начала был мертвым!
  -- Он даже никогда живым не был, - сказал Рагнар. - Это голем. Некоторые големы так успешно притворяются, что могут долгое время выдавать себя за людей. Единственное, что им требуется, чтобы продолжать существование, - это высасывать жизнь из настоящих живых. Чем он и занимался.
   Арни с уважением посмотрел на обнаруживающего неожиданные познания Длинноухого.
  -- Где ты научился так выть? - спросил он.
  -- В некоторых обстоятельствах еще не так завоешь, - туманно ответил Длинноухий, вспоминая глаза Теплого Зайца и свистнувший синий клинок. - Нам надо срочно уходить, - добавил он.
   Ловкач не возражал. Он напряг мышцы, чтобы встать.
   Но встать не получилось: неожиданная сила удержала Ловкача у стены. Зазвенело железо.
   Пережив собачье потрясение, Арни совсем забыл, что они с Рагнаром по-прежнему прикованы к стене хлева.
   Арни разозлился.
  -- А ну! - гаркнул он.
   Ловкач напряг все мышцы. Если бы дело было в злости, то цепи давно уже лопнули бы. Но, к сожалению, железо - штука тупая и упрямая. Разорвать кандалы не получилось, Арни принужден был опуститься на корточки.
  -- Ключи! - сказал он. - Ключи были у одного из тех, в волчьих шкурах!
   Сами волчьи шкуры, изгрызенные и истрепанные, с наваленными на них костьми, старыми и новыми, валялись неподалеку от входа в подземный лаз. Но вот ключи...
   Стали старательно смотреть вокруг по полу. Через несколько мгновений Ловкач вскрикнул: ему показалось, что под обломком старой желтой тазовой кости он видит кольцо.
   Рагнар посмотрел. До кольца было локтей восемь.
  -- Далековато, - сказал он.
   Арни выбросил ногу, вытянулся насколько мог, и насколько позволяло положение, и принялся загребать. Итогом были: сломанный клык, клинок сабли Теплого Зайца, и неизвестно чей оторванный рукав. Ключей достать не удалось.
   Рагнар покачал головой.
  -- Ноги у тебя коротки, - сказал он, - я попробую.
   Рагнар был выше Арни на целую голову. Он, как мог, растянулся и принялся шарить сапогом.
   Ловкач, наблюдавший за этой процедурой, огорченно свистнул.
  -- Твой рост не больше четырех локтей, - сказал он. - Мой немного больше трех.
  -- Ну и что? - спросил Рагнар.
  -- Даже если нас сложить вдвоем, получается семь локтей. Не достать.
  -- Проклятье! - сказал Рагнар, становясь на колени.
  -- А блюдо годи не сможет приманить нам ключи? - спросил Арни.
   Вместо ответа Рагнар вытянул обеими руками блюдо перед собой и засвистал, будто подзывая собаку.
   Но ключи не шелохнулись.
  -- Вот сволочь, - с выражением сказал Ловкач. - А вы постыдились бы! - после короткой заминки прибавил он.
  -- Это ты кому? - удивился Рагнар.
  -- Им, - сказал Ловкач. - Чего они смеются?
   Рагнар взглянул. Мертвецы, действительно, показывали зубы, и вроде смеялись над своими прикованными хозяевами.
   Тут у Длинноухого в голове образовалась мысль, не пришедшая Полутроллю.
  -- А что, если мы применим мертвецов?
   Арни понял его с полуслова.
  -- Точно! - ахнул он. - Чародей Храфн говорил, что мертвецам вырвать цепь раз плюнуть. Силища немереная. А уж ключи-то принести им и подавно будет легко. Эдак они совсем не устанут, - веселым голосом сказал Арни и подмигнул мертвецам. Правда, у него это вышло немного напряженно.
   Ведь читатель помнит, что выполнять любую работу, не связанную с войной, мертвые воины категорически отказывались. Равно прислужничать.
  -- Давай, командуй, - тревожно сказал Арни, бросив взгляд на катающуюся на петлях дверь хлева. Ветер качал ее туда и сюда, за дверью было подозрительно тихо, лишь издалека доносились истошные вскрики, а еще далеко слышался как будто бы гул пожара и какой-то лязг. Пахнуло дымом.
  -- Мертвецы-молодцы! - сказал Рагнар. - Принесите нам ключи.
   Мертвые воины и ухом не повели, всем своим видом изображая: "Пусть Полутролль на побегушках бегает, а мы погодим". И все тут. Даже подхалимское Рагнарово "молодцы" не помогло.
  -- Построиться! - изменившись лицом, приказал Длинноухий.
   Нехотя построились, волоча за собой цепь. Встали, вызывающе выпятив грудь.
  -- Вот еще гистрионы! - фыркнул Арни.
  -- Ключи! - ровным голосом, но твердо потребовал Длинноухий.
   Но никто не нагнулся.
  -- Плохо дело, - сказал Ловкач. - Полутролль до следующего утра ждать не станет, а еще есть эта гадюка Храфн.
   Мертвецам на это было откровенно наплевать.
   Повисло удручающее молчанье.
  -- Пожалуйста! Очень нужно, - вдруг тихо выдавил потомок Лесной Собаки.
   И тут случилось чудо. Рослый мертвый воин с обезображенным лицом на правом фланге сделал шаг в сторону, протянул копье (которое он, между прочим, уже успел отобрать у трупа одного из бойцов Теплого Зайца) и поддел на острие брякнувшую связку. Затем поднял древко, и ключи скользнули ему в руку.
   Воин не торопясь дошагал до Рагнара и протянул ему ключи. А когда Рагнар выхватил связку, то увидел, что дружинник Сигурда по-прежнему протягивает ему ладонь.
   Длинноухий секунду колебался. Потом, неожиданно для самого себя принял решение и, как будто прыгал в ледяную зимнюю воду, протянул свою руку навстречу. Сейчас же ее схватила холодная могильная рука, и Рагнар оказался на ногах. Он посмотрел в лицо тому, кто стоял перед ним. Воин растянул губы слегка в стороны, сделал шаг назад и вернулся в строй.
   Рукопожатие с мертвецом состоялось.
   Сильно спеша, стали отпирать кандалы. Торопились еще и потому, что снаружи (там за это время наступили густые сумерки) пошел быстро приближающийся и нарастающий ор.
   Наконец, обдирая в кровь лодыжки и запястья, вырвались на волю. Мертвецы же еще одним концом цепи были прикованы к стене: волчьеголовые не успели освободить их до конца.
   Рагнар потряс ключами.
  -- Нет времени! - крикнул Арни. - А ну, навались!
   Мертвые воины поняли, и дружно рванулись вперед, наваливаясь на цепь. Раздался треск: то ли трещали бревна стены, то ли рвались у кого-то сухожилия. Вдруг со звонким звуком лопнуло звено. Цепь разошлась. Воины Сигурда стали свободны, если не считать того, что задние все еще имели ножные кандалы и были скованы между собой, так что передвигаться могли только гуськом и мелкими шажками.
  -- Пусть те, кто свободен, возьмут на спины скованных! - приказал Рагнар. - Нет времени! - повторил он вслед за Ловкачом.
   Тем временем звук с улицы стал уже весьма громким.
  -- Посмотреть бы, что там! - предложил Арни, вытягивая нос, как любимая собака на обеде у ярла.
  -- Ну уж нет, смотреть мы не станем! - отрезал Рагнар, шибко помня ошибку Полутролля.
   И он погнал мертвецов с мертвецами на плечах к люку подземного хода.
  
  
  -- Ты что, собираешься залезать в эту дыру? Да туда смотришь, будто троллю под хвост заглядываешь. Фу, - сказал Арни.
   Оба топтались у входа в узкий и неприятный на вид темный лаз, ведущий куда-то глубоко под землю.
  -- Да, - твердо сказал Рагни, - если Полутролль смог здесь пройти, то и мы сможем.
  -- Не знаю, не знаю... Ты хоть представляешь, куда ведет эта кишка? - сказал Арни, хмурясь.
   Мысль о том, что он окажется под землей вместе с мертвецами, почему-то вызывала у него робость, в которой он не хотел признаваться.
   Вот ведь, читатель, как странно устроен человеческий ум. Подчас человек, не дрогнув, по нескольку раз на дню встречается с костлявой, даже не замечая этих встреч или не обращая на них внимания, - и боится призраков, которые сам же и выдумал. Казалось бы, гораздо страшнее смерть при ярком свете, во всем ее, так сказать, парадном облачении, а не в кромешной непроглядности подземелья или ночного кладбища, где она и не видна-то вовсе. Ан нет. Мы избегаем и не приемлем именно это, второе, как будто страшимся, что в отсутствие четких очертаний зло примет всеобъемлющий характер или сумеет выкинуть финт да и показать что-то новое, не виданное людьми доселе.
   Ну-с, так что же оно может показать?..
   ... Тем не менее, лезть под землю Арни не хотелось.
   Рагнар пожал плечами.
  -- Куда-нибудь да выведет, - сказал он. - Я предполагаю, что у Полутролля, кроме всего прочего, должен быть предусмотрен выход за городскую стену.
  -- А если мертвецы под землей сбесятся? - понижая голос, проговорил Ловкач, поглядывая на умертвий так, будто подозревал их в страшном преступлении.
  -- Мертвецы? Сбесятся? - расхохотался Рагнар.
   Тут с площади донесся мощный и очень близкий многоголосый вопль.
  -- Вот, слышал? - сказал потомок ярлов, громко щелкая челюстью. - Предпочитаю бешеных мертвецов. Мы с ними, по крайней мере, уже знакомы.
   Старый друг, как известно, лучше новых двух.
  -- Так что быстро лезем, - меняя тон, рявкнул Рагнар, - не до жиру.
   Арни сдался. Другого выхода действительно не было. Кроме черного входа в неизвестность с каменными обшарпанными временем ступеньками.
   Положение осложнялось тем, что после захвата менестрелей у городских ворот "волчьим отрядом" покойного Теплого Зайца, у всех, конечно, отобрали оружие. Сейчас приходилось полагаться на собственные голые руки, да на руки мертвецов, хоть и мускулистые, но все ж не могущие сравниться с закаленной сталью.
   В итоге забрали саблю одного из убитых воинов-волков. Рагнар уступил ее Ловкачу, так как чувствовал, что без сабли Арни станет под землей совсем невыносимым. Оружие второго воина пропало. Быстро найти его не удалось, а искать тщательно времени не было. Поэтому Рагнар вооружился сломанным клинком Теплого Зайца, который он обмотал широким кожаным ремнем того же Зайца, так, чтобы можно было держать его рукой.
   Была и еще одна вещь, о которой необходимо позаботиться, когда покидаешь солченый свет - это факелы. К счастью, уничтоженный отряд Полутроля принес с собой связку, видимо, в расчете на обратную дорогу. И еще к счастью, Ловкачу удалось подобрать огниво Теплого Зайца. Он чиркнул колесиком и запалил два факела: один дали мертвому воину с копьем, а второй взял себе Рагнар.
   Каменные ступени круто спусказись вниз. На четвертом шагу начиналась непроглядная темнота, и разобрать что-либо было уже нельзя. Из подкопа потянуло сыростью и тайной.
  -- Как будто в Хель спускаемся, - сказал Арни. - Пахнет могилой.
  -- Брось, ничем таким чрезмерным не пахнет. Псиной разве, - сказал Рагнар, озабоченно в последний раз осматривая мертвецов: все ли в порядке. - Не до суеверий нам.
   И он дал приказ спускаться.
   Подземный ход был не слишком-то широкий. Он позволял идти колонной по двое. Вперед запустили дружинников Сигурда, в качестве разведки. Себе Ловкач назначил почетную миссию арьергарда и прикрытия. Когда огонек факела скрылся в тоннеле и звон цепей затих, Рагнар ступил в люк. Арни секунду поколебался, но все-таки двинулся следом. По дороге он прихватил один оставшийся горшок с горючей смесью, который не успел использовать хофдинг.
  -- Крышку закрой, - донесся голос Длинноухого снизу. Голос его был темный и чужой, и отдавался каменным эхом от стен.
   Ловкач дернул за кольцо, и тяжелый люк упал в пазы, обрывая последние ниточки чахлых, но все же дневных лучей.
   Наступила темнота.
   По-крайней мере, так показалось Ловкачу, несмотря на чадящий и искрящий факел в руке Длинноухого.
   Шаги мертвецов гулко бряцали по плитам впереди: пол хода тоже был выложен камнем.
  -- Стой, - сказал Длинноухий. - Одно дело.
   Он повернулся, подскочил к люку, стал давить в крышку.
  -- Помогай! - прохрипел он.
  -- Что-то забыли? - забеспокоился Арни.
  -- Забыли, - с ненавистью проговорил Рагнар.
   Крышка с надсадным скрипом пошла вверх.
  -- Ну, что там? - из-за малого роста Арни не было видно, что искал Длинноухий.
   Тот вместо ответа оторвал от факела кусок горящей пеньки и швырнул в хлев. Наверху загудело. Рагнар оттолкнул Ловкача, резко дернул и захлопнул крышку.
  -- Там, - сказал он задрожавшему Арни, - там пожар.
   И потомок ярлов довольно споро побежал по подземному ходу вниз, на буксире таща за собой Арни Ловкача.
  
  
   Горючая смесь хофдинга, разлитая в хлеву его волками и подожженная догадливым потомком Собаки, давала друзьям некоторую фору. Так, по крайней мере, хотелось думать.
  -- Но загорелось хорошо, - сказал Длинноухий.
   Арни же мерз. Сжалившись над ним, Рагнар отдал ему факел. Но и огонь, который Арни понес в руках, не помогал ему. Время от времени Ловкач клацал зубами и, чтобы это скрыть, принимался быстро говорить преувеличенно бодрым голосом.
  -- Наверное, тайну подземного хода знают далеко не все в городе! - сказал он. Подземелье давило на душу, Ловкачу было тоскливо.
  -- Конечно, - сказал Рагнар. - Хофдинг наверняка тщательно охранял ее.
  -- Интересно, знает ли о ней чародей Храфн? - спросил Арни.
  -- Я бы предпочел, чтобы он не знал, - сказал Длинноухий, приплясывая при ходьбе, так как и ему вдруг показалось, что он начинает замерзать. - Эта сволочь и так слишком много знает. Черная душа, некромант.
  -- Ясное дело, одного взгляда на его друзей достаточно, чтобы понять, с кем имеешь дело.
   Видимо, Ловкач имел ввиду достойного хофдинга Хельульва Полутролля.
   Тем временем наклон хода увеличивался. По дороге приходилось обходить дубовые подпоры, скользкие от влаги. Мертвецы, которым, как уже говорилось, пришлось нести на своих закорках треть своих товарищей, тем не менее ухитрялись идти так быстро, что тусклая искра головного факела теплилась уже в порядочном отдалении.
  -- Что-то наши молодцы чешут, как на свидание, - произнес Рагнар.
  -- На свидание? - подозрительно проговорил Арни, которому нужно было только дать повод. - Какое еще свидание? С кем это еще? И главное, когда это они успели его назначить?
  -- Да это просто так говорится, - сказал Рагнар. - Выражение такое.
   Но находящегося на взводе Ловкача не так просто было успокоить. Он засунул саблю за пояс и принялся чутко прислушиваться, оттопыривая себе уши руками, чтобы лучше улавливать звуки, исходящие спереди, оттуда, где шли сейчас воины Сигурда.
  -- Нашел время дразниться, - укоризненно сказал ему Длинноухий. - Не стыдно?
  -- Тсс, - сказал Арни. - Слышишь шепот?
   Рагнар остановился.
  -- Нет, - сказал он, - какой еще шепот?
   Оба встали.
  -- Слушай! - сказал Арни и накрепко закрыл рот на добрых полдюжины секунд.
  -- Ну? - сказал Рагнар.
   Ровно ничего не доносилось.
  -- Не понимаешь? - сказал Арни.
  -- Нет, - признался Длинноухий, - ты говорил про шепот. На самом деле никакого шепота я не разбираю. И вообще никакого звука.
   Где-то дальше по туннелю мерно капала вода. Подземелье многозначительно молчало.
  -- Вот именно, - сказал Арни. - А между тем впереди идут мертвецы в цепях. По идее. Дошло?
  -- А ведь верно, - проговорил Рагни. - Звона-то не слышно. Ай, беда!
  -- И факел погасили, - сказал Арни. - Они что-то задумали, эти тени прошлого.
  -- Может, просто ушли далеко? - предположил Рагнар. - Скорее вдогонку. Мы и так заболтались. Давай, наддадим!
  -- Ха-ха, - негромко сказал Арни. Но наддать все ж пришлось, потому что Рагнар зарядил вперед со скоростью раненого вепря. Он во что бы то ни стало хотел решить задачку с мертвецами.
   Но через сотню саженей бега действительно случилась беда.
   Факел, который Рагнар вздымал над головой, как знамя, вдруг ни с того, ни с сего стал чахнуть, шипеть и в считанные мгновенья затух.
   Ловкач тоже зашипел и ударил кулаком в дубовую опору хода.
  -- Осторожней! - предупреждающе сказал Рагнар.
   Арни ткнулся в его широкую спину.
  -- Совсем нехорошо, - сказал он. - А мы даже огнива не взяли!
  -- Огниво я взял, - хладнокровно сказал Длинноухий, роясь в карманах.
   Он засопел, зачем-то дунул себе на усы, привалился к скользкой стене.
  -- Только не говори мне, что у тебя там дыра в кармане, - молвил Арни, переживавший не самую приятную вечность в полной темноте.
  -- Есть! - наконец, сказал потомок ярлов, отдуваясь. - Вот оно.
   Он чиркнул колесиком.
  -- Ну! - сказал Арни.
  -- Сейчас, - сказал потомок Лесной Собаки, - сейчас...
  -- Дай сюда, - резко сказал Арни и выдернул огниво из руки Длинноухого. - Факел! - потребовал он.
   Ловкач яростно чирикнул колесом огнива. Чирикнул еще и еще...
   Но, увы, его чириканье, равно как чириканье воробьев и другой лесной птахи, не помогло: пламя не возгорелось. Хотя искры и сыпались из-под колесика снопами, угасшая плоть факела гореть не желала.
   То же самое произошло и остальными тремя факелами хофдинга, взятыми для запасу. Чудеса...
   Ловкач засунул в рот распухший и саднящий палец...
  -- Здесь мертвящий воздух! - в отчаяньи сказал он. - Чуешь, как трудно стало дышать?
   Арни уже чувствовал, как смертельные коготки впиваются ему в легкие. Он закашлялся.
  -- Это отлично.
  -- Что?? - пораженный этими словами потомка ярлов, Арни вовсе перестал делать вдохи и выдохи.
  -- Если здесь мертвецкий воздух, - логически заметил Длинноухий, - значит, недалеко и до наших мертвецов. Ходу.
   И он широко шагнул вперед, в черную пасть ничем больше не освещаемой темноты.
   Удушающее подземелье подавило волю Ловкача, лишило его способности спорить. Он молча засеменил за Длинноухим, жадно вдыхая потоки мертвой атмосферы, разгоняемые потомком Собаки, который пер и пер себе вперед, как голем, размахивая рунным колдовским блюдом.
   Ход то сужался, то расширялся, словно пульсирующий кровеносный сосуд. Временами Арни казалось, что он неминуемо застрянет между холодными осклизлыми стенами, и тогда судорожно хватался за рукоять трофейной сабли, как будто она погла помочь против каменных рук подземной царицы... Помогало воспоминание, что впереди идет Рагнар, который намного шире и, следовательно, должен застрять первым. То, что этого пока не случилось, позволяло обуздывать расходящееся воображение.
   Но в один прекрасный момент Рагнар все-таки остановился.
   Арни тихо привзвизгнул.
  -- Ты чего встал??
  -- Дальше ходу нет. Здесь стена, - отвечал потомок ярлов.
  -- Не может быть!
  -- Сам посмотри.
   Арни подошел. Ладони его уперлись в холодную каменную кладку, покрытую каплями воды. Можно было нащупать пазы между камнями.
  -- Они заложили проход. Это засада!! - во всю глотку завопил Арни, выхватывая саблю из-за пояса, изготавливаясь рубить врага, с какой бы стороны подземного света он не пришел.
  -- Да, да, да! - отозвалось пещерное эхо.
  -- Не ори, - сказал Рагнар.
  -- Я дорого продам свою жизнь! - сказал Арни, совершая маневры саблей в темноте.
  -- Жизнь! - ответило эхо.
  -- Ты все-таки там осторожнее, - озабоченно сказал Длинноухий, отодвигаясь. - Сломаешь клинок о камни, а он у нас один... Спокойнее.
  -- Наши умертвия в сговоре с чародеем Храфном, - голосом фаталиста сказал Ловкач. - Они заманили нас в ловушку!
  -- Съешь лягушку! - предложило эхо.
  -- Что? Это мне послышалось? - удивился Рагнар.
  -- Сигурни мне рассказывала, - сообщил Арни зловеще. - Это подземный голос.
  -- Короток волос... - сказало эхо.
  -- Или Храфн... - протянул Арни. - Так вот кто он такой... - вдруг медленно проговорил он тем голосом, которым сообщают самую страшную тайну. - Храфн - это цверг! Он просто поменял личину. Был - маленький, стал - большой!! - И Арни рубанул сгустившийся вокруг него мрак. Тот на мгновенье разошелся. - Вот в чем причина!
  -- Помолчал бы лучше, дурачина! - долетел звук далекого голоса.
   Это уже точно было не эхо.
  -- Ого! - насторожился Рагнар. - Здесь кто-то есть помимо нас. - Голос шел слева.
   Стали смотреть в этом направлении, до боли напрягая глаза, вслушиваясь и внюхиваясь. Через несколько тревожных секунд полного сосредоточения Рагнар охнул и разогнулся.
  -- Это они, - сказал он и прихрюкнул, то ли прикрякнул.
  -- Кто они??
  -- Наши умертвия. Видишь, глаза светятся?
   Арни всмотрелся еще раз.
  -- И верно, - сказал он через секунду. - Они. - Он сделал шаг влево. - Здесь боковое ответвление. - Сидят, дожидаются, молодцы!
   От радости, что мертвецы нашлись, благодарный Ловкач даже был готов простить воинам Сигурда "дурачину".
  -- Хитрые умертвия, шельмы! - довольный, что все разрешилось, проговорил Арни, оскаливаясь во тьме.
   Те, понимая, что раскрыты, начали вставать с пола бокового коридора, звеня цепями. Рагнар решительно шагнул в сторону.
  -- Поворачиваем, - сказал он.
   Свернув налево, чуть не загремели по невидимым, но очень скользким ступеням: боковой ход понижался еще больше. Пока туннели вели беглецов все вниз и вниз.
  -- Настоящая западня! - сказал Арни про ступени, танцуя на одной ноге.
  -- Быстрее, - сказал Рагнар хмуро, коротко разбежался и заскользил, как на коньках: пол был мокрый и вдобавок покрыт плесенью.
   Арни оттолкнулся и поехал вослед. Катясь, он вспомнил зимний Трандхейм-фьорд, и хорошенькую племянницу ярла, Хельгу, раскрасневшуюся с мороза, весело машущую ему рукой со льда, пару коньков у себя в руках, и сам не заметил, как оказался в обьятьях огромного мертвеца.
   Такой резкий переход к суровой яви отрезвил Ловкача. Он с ворчаньем отпихнул от себя мертвого дружинника.
  -- Ишь, расселись, - неприязненно бросил Арни вместо благодарности за то, что воины Сигурда все-таки нашлись. - Расшутились. Счастье ваше, что попали к таким добрым и милосердным господам, как Длинноухий и я. А попадете вы к Храфну Гадюке...
   Мертвецы как-то подозрительно закашляли, заперхали.
  -- Разговорчики! - прервал Ловкача потомок Собаки. - Нам действительно не до шуток. Мы еще не выбрались из города, не выбрались из-под земли, и, возможно, волчата идут за нами по пятам. Так что после посмеемся. Стать в строй, - приказал он.
   Когда умертвия выстроились вдоль стены, Рагнар прошел вдоль строя походкой ярла.
  -- Факел, - потребовал он, имея ввиду второй факел, выданный головному бойцу из отряда.
   Факел командиру тут же вручили.
  -- Огниво, - обратился он к Ловкачу. Тот вытащил огниво и беспрекословно отдал.
   Рагнар высек искру. Результат был, честно говоря, ничтожный. Факел не загорелся ни со второй, ни с пятой попытки.
  -- Эх! - сказал Длинноухий. - Никуда не годится. Но не возвращаться же нам.
   Он надолго замолчал, видимо, крепко задумавшись. Бойцы Сигурда тоже молчали, но по другой причине: они вспоминали минувшие сражения, погребенное на дне морском золото, и женщин, обратившихся в изъеденные временем скелеты. Все это было с ними... когда-то.
   Молчанье нарушил Ловкач.
  -- А если... - сказал он.
  -- Что? - Рагнар вышел из задумчивости, так, похоже, ничего не придумав.
  -- Вот, - судя по звуку, Арни достал что-то из мешка.
  -- Что это?
  -- Греческий огонь.
   Раздался звонкий шлепок. Это потомок ярлов ладонью крепко приласкал себя по лбу.
  -- Болваны! - энергично выругался он.
   Арни осторожно поставил горшок на землю. Затем аккуратно отмотал просмоленную веревку, прикручивающую крышку горшка, и снял ее.
  -- Пахнет приятно, - заметил Рагнар.
  -- Да, он этим и отличается, - сказал Арни, - а вообще оружие смертоносное. Давай факел.
   Получив от Рагнара факел он, стараясь не пролить на стенки горшка ни капли, обмакнул факел в жидкость, аккуратно вращая древко вокруг оси. Так же Арни поступил и со вторым факелом. Затем накрепко закупорил крышку, примотал веревкой, со вздохом оторвал от своего плаща кусок ткани и обтер стенки горшка. Потом отбросил тряпку подальше от себя.
  -- Огниво, - сказал он сосредоточенно.
   Почувствовав в своей руке холод металла, Арни поднес его к факелу. Рагнар попятился. Ловкач крутанул колесо.
   После первой же слабенькой искры, выдавленной истерзанным большим пальцем Ловкача, факел запылал веселым негасимым огнем, не боящимся ни ветра, ни воды. От первого факела Арни запалил второй, отдал его Рагнару, а горшок с горючей смесью убрал обратно в мешок.
  -- Слушай, Рагни, - сказал Ловкач, заметив, что тот хочет снова отдать один из факелов умертвиям Сигурда. - Зачем им факел?
  -- Как это зачем? - удивился Длинноухий. - Дорогу освещать.
  -- Да зачем же им освещать дорогу, - возразил Арни, - ведь мертвецы прекрасно видят в темноте.
  -- Да? - недоверчиво переспросил Рагнар.
  -- Это тебе любой мертвец подтвердит, - сказал Ловкач. - Вон, спроси. Не давай им факел, Рагни, не надо, - просяще сказал он, - нам с тобой он пригодится гораздо больше.
  -- Ладно, будь по-твоему, - неожиданно согласился Рагнар, уступая ночным страхам Арни.
   В этот момент издалека до слуха подземных ходоков долетел какой-то звук, то ли удар, то ли хлопок. Шаткое благодушие их мгновенно улетучилось.
  -- Пошли вперед, - сказал Рагнар, соображая, что ничего еще не кончилось и преследователи дышат в спину.
   Ухнуло еще два раза: дыханье подземелья было тяжелое.
   Отряд ратников Сигурда первым вступил в темноту впереди и исчез, ею погребенный. Только слышался перезвон цепей, да мерное раздувание мехов. Это вздымались и опадали мертвые грудные клетки.
  -- Слушай, Рагни, а зачем мертвецам дышать? - спросил Ловкач потомка ярлов.
  -- Дышать им незачем, - отвечал тот. - А просто осталась привычка.
   Командный состав мертвой дружины выступил следом за мертвецами. Впереди командир, размахивая факелом, с блюдом на шее. Он шел, грозно сомкнув брови. В темноте, правда, этого не было видно. Заместитель командира, плешивый и быстрый, защищал ему спину, время от времени совершая полный оборот вокруг себя и освещая пространство, оставшееся сзади.
   Звуки больше не повторялись, слышно ничего не было, кроме журчанья воды, но уже стало ясно, что кто-то идет по следам беглецов, упорно их преследуя.
   Почему это стало ясно? Локи знает. Ни Арни, ни Рагнар сказать не могли, и мы тоже не можем. Но ощущение близкой и грозной опасности не отпускало беглецов, с каждым шагом усиливая напряжение.
  -- Быстрее надо, - сказал Арни.
  -- Для того, чтобы идти быстрее, нужно расковать мертвых дружинников, - сказал Рагнар, отмахивая рукой с блюдом.
  -- Не надо, - упрямо возразил Арни. - Они и так отлично справляются, у них сил, как у живых лошадей.
  -- Это не помешает, - сказал Рагнар, - сейчас каждый лишний пройденный локоть на счету.
  -- На расковывание мертвяков потребуется время! - сказал Арни. - А его-то у нас и нет.
  -- Зато потом, - отвечал Рагнар, шумно выпуская водух изо рта, - это потраченное время окупится. Мы наверстаем все, что потеряли. Говорю тебе: умертвия в цепях маршируют слишком медленно, так нам не уйти от погони.
  -- Но если мы будем возиться с расклепыванием кандалов, - сказал Арни, незаметно переходя на бег, - и на нас нападут, мы окажемся в поганом положении.
   Прыжки Рагнара ответили ему гулким эхом. Плеснула вода из лужи, в которую наступил потомок Собаки. Искры факела огненным шлейфом стлались в потоке воздуха. Сейчас Длинноухий и впрямь был похож на Одина, изо всех сил поспешающего, чтобы принять участие в последней битве.
  -- А так, - продолжил Ловкач, - как бы медленно ни ковыляли мертвецы, они все-таки идут вперед.
   Неожиданно Рагнар встал, как конь, которому натянули узду. Арни влетел ему в спину.
  -- Где мертвецы? - страшным голосом сказал Длинноухий. - Где они??
   Арни сейчас же выбежал вперед, освещая коридор факелом. Затем отставил его в сторону, подождал несколько секунд, пока привыкнут глаза, и стал вглядываться в черноту тоннеля.
   Мертвецы снова куда-то исчезли.
  -- Когда ты последний раз их видел? - спросил Ловкач Рагнара.
   Выяснилось, что командир мертвого отряда видел своих бойцов уже довольно давно, а вот слышал недавно: слабый звон железа, припомнил Длинноухий, делался постепенно все тише и тише, а потом и вовсе стих в осклизлом кишечнике тоннеля. Было похоже, что к мертвецам пришло второе дыханье, и они утрусили вперед, оставив хозяев далеко в тылу.
  -- Демоны неугомонные! - воскликнул Ловкач. - Ну вот что, догонять их надо. А ты говоришь. С них надо не цепи снимать, а наоборот - гири на ноги повесить...
   Подумав, он сказал:
  -- И камень на шею.
   Да. Ловкач мертвецов не любил. Несмотря на то, что сам придумал всю экспедицию.
  -- Может быть, опять боковой ход? - спросил Рагнар.
  -- Да не было никакого бокового хода, я следил, - заявил Арни. - Когда я смотрю, от меня мышь не скроется, - с достоинством прибавил он.
  -- Так пойдем же искать наших мертвых мышей, - предложил Длинноухий менее оптимистичным тоном. - Вернее, бежим...
   И - побежали. Длинно ли, коротко, неизвестно, - подземелье скрадывало расстояние, - но довольно долго. Ход продолжал постепенно, но неуклонно спускаться все ниже. Воды на полу становилось больше.
   Вдруг Рагнар принялся тормозить. Выразилось это в том, что он широко расставил ноги, откинул корпус назад, и поехал по луже, как древний император на колеснице, поднимая две широкие струи брызг и оставляя за собой пенный след.
   Затем раздался звон, и Рагнар остановился. Поспешающий за ним Ловкач сообразил, что потомка ярлов остановила какая-то невидимая преграда.
  -- Какого... - начал было он и вдруг замолчал.
   Тоннель упирался в широкую кованую дверь, которую без особенных натяжек можно было даже наречь подземными вратами. Она-то и остановила Длинноухого.
  -- Что за дверь? - выкрикнул Арни.
  -- Это железная дверь, - ответил Рагнар, ковырнув поверхность двери ногтем. - Кстати, она порядочно проржавела.
  -- Я - не спрашиваю тебя - из какого материала - она сделана, - с расстановкой произнес Ловкач. - Я спрашиваю, откуда она здесь взялась и куда, червяки кишечные, она ведет??
   Рагнар молчал.
  -- И какая подземная тварь ее здесь поставила, кому отрубить эти мастеровитые руки по локоть?
   Рагнар молчал.
   Арни дернул дверь. Дверь была заперта.
  -- И как, наконец, я тебя спрашиваю, наша развеселая дружина, наши певцы-мертвецы смогли сквозь нее пройти, а?
   Рагнар раскрыл рот. Он сказал:
  -- Не знаю.
   И опять замолчал. Ловкач сказал:
  -- Хорошо, - сказал он. - Хорошо. Так. - Он вытянул руки перед собой. Зыбкий свет факелов плясал на растопыренных пальцах рук. А может, сами пальцы плясали - кто знает...
   Арни быстро убрал руки, а через секунду он выхватил саблю и подес острие к двери.
  -- Разрубить дверь не удастся - она слишком толстая, - печально произнес Длинноухий, - это не поможет.
   Ловкач порывистым движеньем вытер пот со лба. Затем засунул саблю за пояс.
  -- Нну-ну, - сказал он голосом, колеблющимся от бешенства. - Ладно...
   Он отошел на шаг назад. Затем с яростным криком атакующего лесного кота прыгнул и нанес двери сокрушающий удар ногой. Дверь загудела.
   Бумм! Ловкач опрокинулся на спину и упал в воду, которой на полу тоннеля было предостаточно.
   Клокоча горлом, он поднялся из лужи. Посмотрел на дверь - та стояла.
  -- Что предпримем на этот раз? - осведомился Ловкач, уже более спокойным голосом.
   Все-таки холодная вода - превосходное средство для остужения умов.
   Ловкач подошел к двери и ковырнул ее пальцем. Дверь казалась очень массивной и надежной. Арни попробовал ее плечом.
  -- Тут даже моя Хельга не пособила бы, - признался он. "Хельгой" называлась секира Арни, реквизированная Полутроллем. Так же, кстати, звали племянницу ярла Хакона Сигурдссона...
  -- Если только вдвоем? - произнес Арни.
   Тогда встали с потомком ярлов плечом к плечу, взявшись за руки. Разбежались. Ударили. Еще разбежались, еще ударили... Разбежались и ударили в третий раз.
  -- Уф, - сказал Ловкач, потирая ушибленное плечо. - Тяжело. Если бы был у нас осадный таран!
  -- Да! - сказал Длинноухий. - Но у нас его нет.
   Однако неудача с лобовой атакой на дверь понудила Арни быть изобретательнее. Он опустился на корточки и принялся осматривать дверь с самого низа. Нерез несколько мгновений он вскрикнул.
  -- Что? - потребовал Рагнар, дыша в затылок.
  -- Тут замочная скважина, - сказал Арни, отстраняясь.
  -- Да, твоя правда, - подтвердил Рагнар, посмотрев. - Скважина для ключей.
  -- Так давай!
  -- Что давай?
  -- Ключи, олух! Ключи Полутролля. Если он хозяин подземелья, то на связке должен быть ключ от этой треклятой двери.
   Даже в свете факелов стало заметно, как побледнел Рагнар. Арни заподозрил недоброе.
  -- Говори уж, - махнул он рукой.
  -- Я отдал их мертвецам, - проговорил Длинноухий.
  -- Но зачем??
   Этого своего загадочного поступка Рагни объяснить не мог. Сейчас мы сказали бы: "Бес попутал". Но в те далекие времена Норвегия не приняла еще учения Христа, и понятие бесов было незнакомо.
   Положение казалось безвыходным. Вдруг неподвижно стоящий с каменным лицом и ожесточенно предающийся самобичеванию потомок Собаки пошевелился.
  -- Как это я сразу не скумекал, - произнес он.
  -- Что? - с надеждой спросил Арни.
  -- Мертвецы ведь не уходят далеко от блюда. Так?
  -- Так.
  -- А блюдо у нас.
  -- Ну?
  -- Так мы сейчас прикажем им вернуться и отпереть дверь с той стороны.
   Арни обомлел. Такая смекалка товарища вызывала глубокое уважение.
   Определенно: колдовское подземелье хофдинга накладывало свой отпечаток на умственные способности человеков...
   Длинноухий тем временем извлек рунное блюдо. Он протер его и направил руной прямо на дверь.
  -- Силой таинственного знака, начертанного здесь, - принялся чревовещать он (влажность и воздух подземного тоннеля порядочно изменяли голос), - я приказываю вам, умертвия: сейчас вернитесь и отоприте эту дверь!
  -- Да, откройте железную дверь! - вторым голосом отозвался Арни. - Ваши хозяева пришли!
   После произнесения заклинания Рагнар приложил ухо к холодной скользкой поверхности двери и принялся слушать. Металл, как известно, прекрасно проводит звук. Рагнар приложил палец к губам.
   Арни приник к двери рядом с ним.
   Стало слышно, как неторопливо потрескивают факелы - состав хофдинга, называемый им греческим огнем, хотя и давал много тепла, горел почти бесшумно.
  -- Есть! - воскликнули оба почти одновременно.
   Вслед за этим Ловкач немедленно откатился от двери, зачем-то выхватывая саблю. Рагнар же встал неторопливо и гордо откинул голову, тряхнув гривой волос. Его выдумка удалась.
   С той стороны двери кто-то приближался.
   Топ-топ-топ.
  -- Мертвяки топают! - радостно произнес Арни и хитро ухмыльнулся.
   Топанье приблизилось вплотную и замолкло. Стало слышно, как кто-то мягко переминается возле самой двери с той стороны. Кто-то, но не один. Судя по звуку, действительно, подошел отряд...
  -- Ну открывай, открывай, хватит уже шутить, - строго сказал Арни, нахмуриваясь.
   Тогда раздался металлический звук: в замочную скважину просунули ключ. Ключ начал поворачиваться.
   Оборот, другой, третий. Четвертый, с натугой. Дверь заскрипела на ржавых петлях.
   Дверь открылась.
   Из задверной тьмы вышли мертвецы и плотно окружили Ловкача и Длинноухого.
  -- Чего-то похожего я ожидал, - протянул потомок Лесной Собаки.
  -- Знаешь, Рагни, - сказал Арни, задумчиво ковырнув в носу, - кажется, это не мертвецы Сигурда.
  
  

23. На воде и под водой

  
   Незнакомые мертвецы пристально смотрели на Ловкача и Длинноухого холодными внимательными глазами. В их обществе было неуютно, но отказаться от него не представлялось возможным.
  -- Что это значит? - сиплым тенорком спросил Ловкач.
  -- Это значит, - сказал Рагнар, - что чужие мертвецы пришли на зов блюда.
  -- Вот и чудно, - поперхнулся Арни. - Замечательно. А наши где?
  -- Я не прорицательница, - сдержанно заметил Рагнар. - Провидением не занимаюсь.
  -- Знаешь, Длинноухий, - заметил Арни, - что-то мне не по душе, как они на нас смотрят.
  -- Как они смотрят?
  -- Они смотрят в упор, а я этого не люблю. Сразу предупреждаю, чтобы избежать кривотолков.
   Арни принялся мять руками рукоять сабли.
  -- И взгляд у них такой, знаешь... плохой, неучтивый... Неживой.
  -- Ладно, - сказал Рагнар.
   И он приказал мертвецам отойти. Те нехотя, но подчинились: все же силен был знак Магнуса Двенадцатижильного.
   Рагнару удалось отогнать чужих мертвецов шагов на десять вверх по тоннелю.
  -- Что это за выдумки? - жарко зашептал Ловкач.
  -- Как бы то ни было, - сказал Рагнар, - но в том, что произошло, можно и нужно искать выгоду.
  -- Какую еще?
  -- Заметь: многие из них с оружием...
   Арни посмотрел на вновь прибывших мертвецов.
   Мертвяки были разные: в богатой одежде и лохмотьях, в перстнях и ошейниках, истлевшие и совсем свежие. Часть действительно была с оружием: топорами, копьями и мечами. Всего мертвецов было около двух десятков.
  -- Ну, замечательно, бесподобно, выше всяких похвал, - язвительно выдал Арни. - Мы избавились от одних умертвий и приобрели взамен других. И что теперь?
  -- Да то, - сказал Рагнар, не потерявший головы, - что они нам отперли эту железную дверь.
   А ведь и правда. Так бывает: когда цель достигнута, подчас забываешь, что именно к этому ты так страстно стремился.
   Арни посмотрел на раскрытый зев двери, на мертвецов, задумался.
  -- Да ход ведь только один, - сказал ему Рагнар. - Надо идти, если только ты не собираешься прятаться в подземелье двенадцать зим, как тот скальд из саги. - Он ткнул факелом в сторону открытой железной двери.
  -- Что это за умертвия? - спросил Ловкач.
  -- Можно только догадываться, - отвечал Длинноухий. - Возможно, жертвы немилости Полутролля, замученные Теплым Зайцем и его прихлебаями. Возможно, некоторых хофдинг уморил голодом здесь, под землей - высосал жизненные соки. Я заметил кой у кого кандалы.
  -- Да, с Полутролля это может статься, - проговорил Арни. - Но меня настораживает вот что: пропавшие умертвия Сигурда могли, конечно, пройти сквозь железную дверь, при условии, что эти, - Арни ткнул большим пальцем на новых мертвецов, - им ее открыли, а потом заперли вновь. Но зачем они прячутся? Не кажется ли тебе, Длинноухий, что здесь пахнет заговором?
   Говоря эти слова, Ловкач многозначительно скрестил руки на груди и сделал шаг назад, прислонясь к стене.
  -- Откровенно говоря, пахнет потом и страхом... - сказал Рагнар. - И еще кое-чем... - он посмотрел под ноги Ловкачу.
  -- Ты, Длинноухий, манерами не уступаешь мертвецам! - резко произнес Арни.
   Начавшуюся ссору прервал раздавшийся глухой скрежет.
   Арни отпрянул.
   За его спиной открылась узкая щель в монолитной, казалось бы, каменной кладке. Одна из плит сдвинулась со своего места и частично ушла вглубь, в стену.
  -- Ого! - сказал Рагнар.
   Он подошел ближе, примерился и толкнул камень ногой. И вот тут Рагнар добился гораздо больших успехов, чем ранее Ловкач с железной дверью.
   Каменная плита поддалась, открывая еще одно ответвление подземного хода. При свете факела Рагнар внимательно осмотрел образовавшуюся дыру. В отличие от Полутролля, более умный Рагнар голову засовывать в щель не стал. Он только просунул в нее факел, и это помогло обнаружить, что сдвинувшаяся плита действительно скрывает за собой тоннель, более узкий, чем основной. Длинноухому даже удалось увидеть ступени: подземелье продолжало играть на понижение.
  -- Пособи, - сказал он.
   Арни упрашивать себя не заставил: мигом подскочил и стал давить камень плечом. Совместными усилиями плита сначала подалась еще дальше вглубь, а потом утопилась вбок, открывая проход.
  -- Теперь все понятно, - многозначительно сказал Ловкач. - Умертвия Сигурда обогнали нас с тобой, наткнулись на железную дверь, обнаружили этот лаз и улезли в него! Вот только непонятно, каким образом закрывающая ход плита снова встала на место?
  -- Там может быть потайной механизм, управляющий плитой, - сказал Рагнар. - Он закрывает лаз. Старые люди говорят, что такие штуки знали еще хитрецы романны. Например, наступаешь на неприметную выбоину в мозаичном полу - и открывается замаскированная ловушка с железными кольями или голодным мавром. Или на тебя падает потолок.
  -- Вот еще глупости выдумали, - возмутился Арни. - Нам это ни к чему. На меня однажды упал потолок, на хуторе Скафти Жадного, когда обрушились прогнившие стропила амбара, в котором мы с его падчерицей приятно проводили время. У меня потом месяц болела спина, а Ингиборг, падчерица, - так вообще стала заикой. Так что я против.
  -- Потому надо быть вдвойне осторожным, когда лезешь в малоизвестное место, - подчеркнул Рагнар.
  -- Ну так что, полезли? - спросил Арни, просовывая в лаз руку и ногу, и зашагивая в него наполовину.
   Рагнар открыл рот, затаив дыханье, смотрел на Ловкача. Но с тем ничего не случилось: голодные подземные духи не схватили его, и он не исчез с диким криком, а продолжал спокойно стоять с удивлением на лице. Но Рагнар все же был очень осторожен.
  -- Не так сразу, - сказал он. - Посмотри: что ты видишь?
   Арни посмотрел.
  -- Ничего, - сказал он. - Вода капает. Темнота.
  -- Отлично, - сказал Рагнар. - И все же нам нельзя идти первыми, пустим мертвецов.
  -- Правильно, - сказал Ловкач. - Слово-серебро. Говорят, плохо оказаться между двух огней. А уж между двенадцатью десятками, - он посмотрел на мертвецов в основном тоннеле, глаза которых тускло тлели рябиновым цветом, - и подавно, - Ловкач хотел сказать, что если сложить вместе огни-зеницы умертвий морского ярла и новых мертвых, выйдет десять дюжин.
   Арни еще раз посмотрел на мертвецов.
  -- Слушай, - сказал он Рагнару, понижая голос, - я им не доверяю. Не будет ли спокойнее отобрать у них оружие? Да и нам пригодится.
  -- А они отдадут? - в свою очередь, переспросил Рагнар.
  -- Попробуй, - прошелестел шепот из тоннеля.
  -- Вот, слышал, - сказал Длинноухий.
  -- Да, - сказал Арни, - я понял, лучше не пытаться. Но когда мы догоним мертвецов Сигурда, - прибавил он тихонько, - тогда соотношение сил изменится... Тогда мы поговорим по-иному.
   Он исподтишка погрозил несговорчивым умертвиям кулаком. Затем отшагнул в сторону, к железной двери, давая мертвецам проход.
   Рагнар взялся за блюдо. Он направил мертвецов в новый ход. Подождав, пока колонна скроется полностью, друзья вступили в неизвестный тоннель.
   Он был гораздо уже, чем основной, ниже, - так что приходилось временами пригибать голову, - и не имел подпорок. Зато сырости здесь было даже еще больше: вода тонкой льющейся пленкой покрыла стены, струилась по полу. Миновали ступени, - гладкие и зализанные, - и пошли дальше, все круче вниз.
   Новые мертвецы мягко шлепали впереди, и пока ничего на них не обвалилось. Ловушки, похоже, Полутроллем предусмотрены не были, что Арни очень радовало.
   "А может, это такие хитрые ловушки, что мы их не замечаем", - мрачно думал Рагнар, имевший свойство во всем сомневаться.
  -- Какое, однако, обширное подземелье построили эти оборотни, - сказал Арни, имея ввиду квельдульвборжцев. - Сколько же, наверное, рабов пригнали на строительство. И сколько из них полегло здесь, под землей...
  -- Молчи, - сказал Рагнар. - О таких вещах нельзя говорить вслух...
   Тут, подтверждая слова Длинноухого, снова послышался скрежет. Теперь звук шел сзади. Друзья резко остановились, оборотились назад, причем Ловкач выхватил саблю и сделал беспощадное лицо.
  -- Вот оно! - сказал Рагнар, вглядываясь в жерло тоннеля. - Камень встал на место.
  -- Западня?! - воскликнул Арни, сразу меняя направление взгляда и начиная недобро коситься на потолок.
  -- Подожди, - сказал Рагнар.
   Со стороны могло показаться, что потомок ярлов выполняет какой-то тайный колдовской ритуал. Рагнар попрыгал несколько раз на одном маесте, потом перепрыгнул на фут вперед, попрыгал там, и опять перепрыгнул на фут. Выполнив хитрый зигзаг, он остановился и сказал:
  -- Нашел. Вот он, секрет.
   Он опустился на корточки, освещая факелом пол перед собой. У самой стены тоннеля одна из плит утопилась вниз на два пальца по сравнению с остальными плитами.
  -- Хитрая штука, - сказал Длинноухий. - Не сразу найдешь. Кто на нее наступил, ты или я?
  -- Не знаю, - честно признался нервничающий Ловкач.
  -- Но не мертвецы, - сказал Длинноухий, тыча факелом перед собой, туда, откуда еще доносились шаги умертвий, - иначе вход в коридор закрылся бы раньше. А кроме того, чтобы найти этот секрет, надо быть достаточно умным и проницательным, - Рагнар многозначительно поднял указательный палец. - Не думаю, что новые умертвия на это способны...
   Последнее время потомок ярлов в некоторых отношениях стал брать пример у Арни Ловкача. Старые люди говорят: с кем поведешься...
   В подтверждение своих доводов Длинноухий подпрыгнул повыше и обеими ногами приземлился на каверзную плиту. Раздался скрежещущий звук.
  -- Вот, - сказал Рагнар, - это наступательный механизм. Работает, когда на него наступаешь.
  -- Ага, наступательный, значит. Понятно, - сказал Ловкач. - А дверь-то совсем закрылась.
  -- В этом ловушка и есть, - сказал Рагнар, довольный, что открыл тайну замаскированной машины, двигающей каменную плиту.
  -- То есть это мы ловушке, - перевел Ловкач слова Длинноухого. - Обратно ведь мы уже не сможем вернуться? Ни вернуться, ни вывернуться?
  -- Н-ну, можно и так сказать, - подтвердил тот, почесав бороду. - А зачем нам обратно?
  -- Может, и ни к чему, - сказал Арни, - а только я не люблю, когда двери за мной самопроизвольно захлопываются. Тем более без моего согласия. Так было один раз, когда дочка Иллуги Длинного пригласила меня на сеновал, и я, дурак, поверил. Там тоже дверь заперлась сама, да еще к ней сам подкатился здоровенный камень и намертво подпер ее снаружи. Настоящее черное колдовство! А после через крышу внутрь полез сам Иллуги, который еще с утра уехал торговать на рынок, да с ним трое его сыновей, насколько глупых, настолько же больших. - Арни незаметно начал потирать спину между лопатками. - А с дураками и эскимосами, как известно, договориться нельзя. Вот это действительно была секретная ловушка! - Арни поморщился. - Поверь мне: доверять женщинам - все равно, что снимать штаны перед голодным белым медведем... А говорила, что любит, - буркнул он.
  -- Так что я такие и другие самозапирающиеся механизмы не люблю, - закончил свой рассказ Арни.
   Однако теперь, независимо от приязней и неприязней Ловкача, путь назад был отрезан. Оставалось идти вперед, только вперед.
   Норны ведут человека по жизненным дорогам, крепко взяв его под белы руки и не особенно спрашивая его согласия. Пошли, что ли? Пошли...
   Пошли.
   Некоторое время шагали, отдыхая от разговоров.
   Вдруг Арни встал.
  -- Опять, - сказал он.
  -- Что опять? - насторожился Рагнар.
  -- Шепот, - сказал Арни шепотом.
   Длинноухий насупился и стал слушать темноту длинными ушами.
   Впереди - шлеп-шлеп-шлеп - шагали мертвецы.
   Переливалась вода с камня на камень.
   Потрескивали факелы.
   И - очень далеко - как жалоба погубленных мавров...
   Шепот.
  -- Будь я прокля... - начал было Ловкач, и тут же заработал жестокий тычок в грудь.
  -- Только попробуй сказать еще что-нибудь в таком роде! - заворчал на него Длинноухий.
  -- Откуда звук? - кашляя, спросил Арни.
  -- А ты как думаешь?
   Арни наклонил голову, повернул вправо, потом влево, попытался левым глазом узреть правую лопатку.
  -- Оттуда, - сказал он. - Нет, погоди. Скорее, оттуда?
  -- А может, оттуда? - передразнил Рагнар, щелкая Ловкача по лбу.
   Но звук действительно существовал. Его слышал и потомок ярлов, как бы ему ни не хотелось, и отрицать этого он, как правдивый человек, не мог.
  -- Мы не можем установить направление, - подвел он итог. - Очень плохо.
   Длинноухий почесал затылок.
  -- Нам остается только идти вперед, - сказал он. - Чем бы ни был звук, всегда лучше встречать опасность лицом и идти ей навстречу, нежели бежать от нее.
  -- Да, - согласился Арни, - особенно когда такие люди, как Храфн, дышат тебе в спину, норовя укусить. Чем скорее мы пойдем вперед, тем больше шансов, что гадина нас не догонит.
  -- Это верно как священные руны, - подтвердил Рагнар, - только говори потише, чтобы гад не подслушал и не догадался о наших планах. И теперь, раз уж мы приняли решение, надобно спешить.
   Мертвецы топали уже довольно далеко впереди.
  -- Бегом, - сказал Рагнар, - а то и этих упустим.
   И друзья побежали вперед.
   Но на этот раз пробежка была короткой.
   Узкий ход начал расширяться. Несколько раз влетали в глубокие лужи, поднимая фонтаны брызг.
   Не успел Рагнар приспособиться к бегу в узком тоннеле с чрезвычайно скользким полом и нависающим над душой потолком, как Арни, бежавший впереди, начал как-то странно загребать рукой и зашептал:
  -- Стой! Стой... Осаживай назад!
   Рагнар принялся осаживать, поскользнулся и пребольно приземлился на круп. Но боли не почувствовал, потому что глазам потомка Лесной Собаки открылась удивительная картина.
   Как подземный ярл, Длинноухий на пятой точке вырулил на берег подземной реки.
  
  
   По поверхности реки стлался молочно-белый туман, похожий на дым неизвестного отечества. По пояс в воде стояли мертвецы Сигурда. Прямо напротив них с постными лицами и оружием в руках - новые умертвия. Подземная река неспешно несла загадочные воды вглубь земли. У самого берега, между странных выростов, напоминавших рога похороненных единорогов, стояла лодка. В лодке тоже сидел мертвец и глядел на Ловкача и Длинноухого усталыми опытными глазами.
  -- Ого! - сказал Арни. - Ничего себе. Так, так... Воссоединение армий на подземном Рейне!
   При самом беглом огляде зал, в который они с Рагнаром попали, казался огромным. Через подземную реку вполне можно было стрелять из лука, и не было гарантии, что стрела долетит до невидимого противоположного берега. Так уж показалось Арни. (Впрочем, не исключено, что с каждым следующим рассказом, с каждым новым кувшином эля, выпитым Ловкачом, ширина реки увеличивалась. Но не будем придираться: мы исходим из принципа, что людям следует доверять. Тем более таким безусловно правдивым в общих чертах рассказчикам, как Арни Ловкач).
   ... А в глубинах гигантской реки, подумал Арни, вполне могли водиться какие угодно чудовища...
   Он задрал голову вверх и присвистнул. Помахал факелом над головой, размешивая тьму. Потолок был виден плохо, но, кажется, с него свешивались такие же рогообразные наросты, что росли из пола. С них капала вода. Некоторые участки потолка облюбовали маленькие зубастые животные, вид которых Арни не понравился. Зверьки тоже поглядывали на Арни с осуждением. Было ясно, что живых в своем царстве они не одобряют. Ловкач исподтишка погрозил им кулаком.
   Он подошел к воде, поболтал в ней носком сапога. Затем сделал то, что обычно делает всякий человек, попав на берег большого, не изведанного еще водоема - плюнул в воду. Плевок Ловкача - символ взаимоотношений гордого человеческого духа с не менее гордыми, не желающими покоряться ему природными силами - сейчас же был подхвачен рекой и поплыл. Ловкач проводил его взглядом. Течение оказалось довольно быстрым: темные беззвучные воды катились и исчезали в широкой продолговатой дыре, обросшей с краев острыми наростами, как зубами.
   Несколько десятков подземных животных, возмущенных поведеньем человека, упали со своих насестов и принялись кружить под потолком. Их крылья и производили тот самый звук, который Рагнар и Ловкач приняли за шепот.
  -- Уу, дармоеды! - сказал Арни, с подозреньем следя глазами за зверьками-птицами. Ловкач отчего-то решил окрестить подземных жителей дармоедами, и совершенно напрасно: лично у него они еще не успели съесть ничего дармового...
   Тем временем Рагнар покосился сначала на новых, затем на старых мертвецов и, прижимая крепко к груди блюдо, съехал прямо к воде, используя в качестве санок собственный круп.
   Вода оказалась теплой, как парное молоко.
  -- Я знаю, что такое бывает в Исландии, - задумчиво сказал Длинноухий. - Подземный огонь подогревает воду, так что в ней можно купаться даже зимой.
  -- Все ясно, - сказал Арни, - мертвецы Сигурда вообразили, что они попали в Исландию. Ведь сам ярл Сигурд, кажется, оттуда был?
  -- Нет, он был с близлежащих островов, - сказал Рагнар. - Но это неважно...
   Он набрал воды в пригоршни и плеснул себе в лицо, с наслажденьем отфыркался, набрал воды в рот, забулькал, утер губы рукавом и сказал:
  -- Чуть солоновата, но ничего! Говорят, в подземной воде есть целебные свойства - она дает вечную молодость...
  -- Да она с мертвечиной, - с отвращением проговорил Ловкач, ножнами сабли тыча в сторону умертвий Сигурда III. - Как она может давать вечную молодость?
  -- Да? - задумчиво сказал Рагнар, посмотрев на мертвецов. - Не так все просто, Арни. Ведь все попытки людей добиться вечной молодости, поедая младенцев, кончились неудачей. Может, следует поискать с другой стороны?
  -- Нам сейчас с тобой не до вечной молодости, - отмахнулся Ловкач. - Потому что кое-кто хочет, чтобы мы не дотянули до старости. Про обеспеченную старость я уж вообще не говорю.
   Он смочил усы подземной водой, оттянул их вниз и засунул руки в пустые карманы.
   Проделав это, Арни ссутулился и стал похож на грустного волшебника, случайно узнавшего жуткую и страшную тайну из тех, что не положено знать смертным.
   Подземная река тихо подкралась к нему как мудрый зверь и умиротворяюще лизнула сапог, говоря: не грусти... умирают, безусловно, все. Но унывающие умирают раньше.
   Ловкач понял.
   Он вздрогнул, встряхнулся, повел плечами.
  -- Куда теперь? - спросил он.
   Рагнар скользнул взглядом по течению реки. Река исчезала в подземной пасти.
  -- Река неглубока, - сказал Длинноухий, указывая на мертвецов, спокойно греющихся в теплых водах в полусотне локтей от берега. - Значит, мы можем идти по ее руслу, и это хорошо: собаки не возьмут наш след... Если, конечно, Храфн, решит их использовать.
  -- Между прочим, - сказал Ловкач, - есть еще одни собаки. Это собаки с рыночной виселицы... Не возьму в толк, почему они убежали из хлева... и от блюда.
  -- Я думаю, - сказал Рагнар, - они побежали мстить.
  -- И правильно, - подхватил Арни, поглядев на оба отряда мертвецов и на рунную тарелку у Длинноухого под мышкой, - и слава богам. Хорошие собачки. Надеюсь, что благодаря их стараньям число преследователей хоть сколько-нибудь сократится...
  -- Я думаю, нам нужно идти дальше, - сказал Рагнар.
  -- Да куда же нам идти? - воскликнул Арни. - Кругом одна вода.
  -- Раз этот подземный ход привел нас к реке, я думаю, это неспроста, - заметил Рагнар. - Через реку должна быть переправа.
   Тут оба одновременно посмотрели на лодку и на сидящего в ней мертвеца. Мертвяк скучал. Он втащил весла в лодку, а сам занимался тем, что завязывал хитрые узлы на веревочке, которую держал в руках, а потом развязывал их. Вид у него при этом был такой, как будто важнее этого занятия нет ничего на свете.
  -- А? - сказал Ловкач, показывая пальцем на лодку.
  -- О да, - сказал Рагнар.
  -- Ты думаешь, эту лодку Полутролль использовал для переправы? - спросил Арни.
   Рагнар посмотрел по сторонам.
  -- Понимаю, - сказал Арни, - если других лодок не видно... А этот?
   Длинноухий изобразил работу веслами.
  -- Перевозчик у Полутролля? - хохотнул Арни.
   Он решительно подошел к лодке и к тому, кто в ней сидел.
  -- Любезный, - сказал Арни, - и нам тоже нужно плыть.
   Мертвец на слова Ловкача никак не отреагировал, поглощенный узлоплетением.
   Надо сказать, что Ловкач не любил, когда его оскорбляли невниманием. Он тяжело задышал и взялся за борт лодки.
  -- Эй ты, - негромко проговорил он, - вылезаяц. То есть вылезай. Тебе уже пора вслед за твоим хозяином!..
   И он решительно притянул нос лодки к себе обеими руками.
   Но мертвец не пожелал вылезать, не пожелал отправляться за своим хозяином - если, конечно, таковым считать хофдинга Полутролля, - и вступать в беседы с Ловкачом он также не пожелал. Он проворно схватил весла, с силой оттолкнулся от берега, и лодка в буквальном смысле слова уплыла из рук Арни.
  -- Ах ты негодяй! - вскричал Арни. - А ну, поди тотчас сюда, негодник!.. Ну, погоди же, ты у меня довяжешься, довышиваешься...
   И раздосадованный Ловкач полез в воду следом за лодкой, вытаскивая саблю из ножен.
   Свою ошибку он понял, находясь уже в дюжине локтей от берега. По воде гораздо удобнее перемещаться, находясь в полой деревянной посудине и отталкиваясь от поверхности двумя длинными палками с лопастями на концах, чем бегать по дну, утопая по пояс в почти горячей, весьма плотной по сравнению с воздухом субстанции, размахивая саблей, с криками и красным от пара и гнева лицом.
   Ловкач принужден был остановиться. Остановившись, он посмотрел на берег и увидел Рагнара с обидно веселой рожей. Потомок ярлов издавал кряхтящие и каркающие звуки.
  -- Ты тоже хорош, - буркнул Арни. - Потомок ярлов с мокрой задницей.
   Штаны на Рагнаре действительно промокли от падения, но это не остановило его смех. Арни терпеливо ждал, пока он отсмеется.
  -- Ну-ка, ты, весельчак, - сказал он, - пора вспомнить про свои прямые обязанности.
  -- Какие еще обязанности? - удивился Рагнар, прекращая смех.
  -- Посмотри, что у тебя под мышкой, - хмуро сказал Ловкач.
   Рагнар посмотрел. Под мышкой у него было руническая тарелка годи.
  -- И давай-ка этого лодочника-узловязателя сюда, - сказал Арни.
  -- А-а, вот ты о чем, - понял, наконец, Длинноухий.
   Он подышал на блюдо, вытер поверхность рукавом, полюбовался на свое отражение, перевернул тарелку...
   Затем приказал мертвецу причалить к берегу.
   Дальше произошло нечто невероятное, невообразимое.
   Мертвец не послушался Рагнара. Он не подчинился направленной на него колдовской тарелке, ослушался страшной руны Двенадцатижильного!
   Он посмотрел на Длинноухого скучающим взглядом много повидавшего человека, едва слышно прищелкнул языком и сплюнул себе под ноги. Затем продолжил вязать узлы.
  -- Вот это да! - проговорил Ловкач. - Не может быть.
   Рагнар повторил приказание сейчас же причалить к берегу, изо всех сил магнетизируя восставшего мертвеца-лодочника волшебной тарелкой. На этот раз результат был и вовсе никудышный: тот даже не пошевелился, не повернул головы. Он закончил одну веревку, отбросил ее, извлек откуда-то другую и стал плести узлы на ней.
   Длинноухий посмотрел на Арни и пожал плечами. Чело у потомка ярлов было довольно глупое.
  -- Это значит, - сказал он, - что Полутролль-хофдинг знал что-то, чего не знаем мы, и сумел защитить своего лодочника от действия кудесной тарелки. Вся рыба в глубину ушла, она в пучине труп жрала, томилась Хельга на причале, но лодка с мужем не плыла, - такой жизнерадостной висой закончил он свое объяснение.
  -- Мне с самого начала показалось, что у лодочника дурной глаз, - сказал Арни. - Он выпуклый и гиблый, и узлы какие-то запутанные, совсем как лживая натура хофдинга. Недаром говорят: каков господин, таков раб.
   Может быть, Рагнару и показалось, но мертвец в лодке на мгновенье оторвался от своего философского занятия и иронически посмотрел на Ловкача.
  -- А знаешь, Рагни, - сказал тот, - мне кажется, нам лодка и не нужна. Он топнул ногой по дну и прошел несколько шагов. - Видишь? - сказал он. - Дно плоское, как лицо лапландца. Оно не понижается.
   Арни прошел еще немного вперед, поравнявшись с мертвяками Сигурда. Вода теперь была ему по пояс. Рагнар заметил, что уголки рта Ловкача поползли вверх.
  -- Иди сюда, Рагни, - сказал он. - Вода горячая! Как купальня на гейзере в Исландии! Даже вылезать не хочется. И если река такая мелкая, то мы безо всяких помех дойдем до другого берега, никакие лодки нам не нужны.
   В этот момент на Арни сверху что-то упало. Он провел рукой по волосам и стер с них что-то липкое и пахучее.
  -- Что за... - начал он.
  -- Это подземная летающая крыса пометила тебя своим целебным пометом, - посмеиваясь, сказал Рагнар.
   У судьбы всегда найдется средство вовремя подшутить над человеком. Но доступно ли человеку подшутить над судьбой? Для этого нужно, по крайней мере, чтобы и у той, и у другой стороны было равное чувство юмора...
   Пока Арни отмывался, Рагнар встал с пятой точки и вступил в воды подземной реки. Он сделал несколько шагов, помогая себе рунным блюдом, которым зачерпывал волну, как веслом. Вода действительно была очень теплая, и вызывала приятное, даже расслабляющее ощущение.
   Что было, учитывая ситуацию, совсем ни к чему.
   Рагнар встряхнулся как пес, подняв брызги, - не для того, чтобы просушиться, а для того, чтобы сбросить это состояние благостного покоя и умиротворенности, - и решительно зашагал по воде вперед, навстречу Арни.
   И вдруг опять вернулось сознание грозной опасности, навалилось на плечи. Друзья, не сговариваясь, посмотрели друг другу в глаза. Рагнар широким шагом, разрезая корпусом волну, дошел до Ловкча. Тот поджидал его с обнаженной саблей в одной руке и факелом в другой.
   Подойдя к Арни, Длинноухий поднял блюдо и подозвал отряд мертвецов Сигурда. Умертвий-новобранцев он решил покуда держать в отдалении, справедливо сомневаясь в их стойкости - она ведь не была еще проверенной! - а паче, в верности.
   Арни повернулся к новым умертвиям и с удовольствием состроил им рожу. Не удовлетворившись этой местью, за спиной Рагнара он еще показал им язык. Затем Ловкач оборотился в другую сторону, туда, где дрейфовала лодка с загадочным плетельщиком узлов. Арни хотел показать язык и ему, но тут Длинноухий обернулся.
  -- Что ты там делаешь? - спросил он. - Дружище, серьезнее, время бродячих актеров прошло, - одернул он Ловкача.
   Арни смутился и опустил глаза.
   Осторожным шагом пошли. Вернее, сначала, как обычно, вперед пустили мертвецов Сигурда, с целью разведки. На левом фланге помещался отряд новобранцев, за которым Рагнар бдительно следил острым левым глазом, на правом маячил лодочник, с которого Рагнар не спускал умудренный правый глаз.
   По волосам время от времени чиркали любопытствующие белые летучие мыши, которых Арни шепотом ругал черными словами.
   Неожиданно мертвецы Сигурда, идущие впереди, встали.
  -- Тихо, - сказал Рагнар.
   Что-то начиналось.
   Не упуская из виду новобранцев и перевозчика, Рагнар приказал мертвецам Сигурда разделиться. Арни взял саблю наизготовку. Рагнар тоже извлек из-за пояса свой обломок.
   Но когда мертвецы расступились, выяснилось, что сражаться не с кем.
   Подземная река на самом деле была вовсе не такой широкой, какой показалась вначале взбудораженному воображению Ловкача.
   Впереди маячила стена, покрытая выростами, засиженная наглыми подземными животными - летучими крысами...
  -- Вот как, - вполголоса сказал Длинноухий.
  -- Зачем тогда лодка? - спросил Арни.
  -- Мы можем теперь сказать только одно, - проговорил Рагнар. - Полутролль приплывал не с другого берега.
  -- А откуда же? - озадаченно спросил Ловкач.
  -- Он либо спускался по течению, либо поднимался вверх по этой реке, - задумчиво пробубнил потомок Собаки. - Туда или туда? - он выставил указательные пальцы обеих рук в стороны.
  -- Давай-ка посмотрим, нет ли здесь тайных знаков, - предложил Арни.
   Тогда все вместе двинулись вдоль стены пещеры.
   Но знаков не было, как не было и других ходов, ведущих в подземный зал, кроме того, откуда пришли, а вернее - скатились Арни и Рагнар, да тех, откуда вытекала и куда уходила река, по неизвестной прихоти разлившая в каменном блюдце пещеры свою подогретую воду.
  -- Непонятно, - сказал Длинноухий. - Ничего не прояснилось.
  -- Хорошо бы допросить этого, - вкарадчиво сказал Арни, указывая на таинственного перевозчика, не подчиняющегося блюду. Лодка его медленно крутилась у каменной пасти, той, что пила и все никак не могла выпить реку. Но почему-то течение, так же, как и тарелка годи, не имело над лодкой власти, не могло унести ее совсем.
  -- Не выйдет, - сказал Длинноухий. - Что, если он завопит, станет громко звать на помощь? Тогда он раскроет наше местоположение врагам.
   Первое, что нужно сделать, когда не можешь с чем-то справиться, - это изобрести разумную и логическую причину, по которой тебе вовсе не следует касаться предмета. Хотя самое лучшее, - это, конечно, сделать вид, что предмета не существует вообще...
  -- Да, ты прав, - покивал головой Арни, - шум нам ни к чему. А все ж таки нужно как-нибудь определиться.
  -- Неужели придется жребий кидать? - поморщился Рагнар. - Это было бы очень опрометчиво.
  -- Жребий? - сказал Арни. - Это мысль. Хотя должно найтись и более разумное решение. Например...
  -- Например?.. - переспросил Рагнар.
   Арни, уже некоторое время мелко и загадочно перебиравший ногами по дну, сделал секретное лицо.
  -- Ты никому не расскажешь? - спросил он у Длинноухого.
  -- Клянусь! - подтвердил тот.
  -- Так вот, - сказал Арни, - я что-то нашел. Там, на дне, какая-то штука.
   Арни еще немного поковырял дно ногой, передал Рагнару свой факел, а потом сказал:
  -- Держи меня в случае чего.
   И он быстро нагнулся вниз, уйдя с головой под воду.
   Рагнар не дремал. Он сразу же отдал оба факела ближайшему мертвецу и крепко схватил приятеля за штаны и за шиворот. Некоторое время тот бился под водой, так сильно, что Длинноухий с трудом мог его удерживать. Вдруг неизвестное подводное существо с нечеловеческой мощью ударило Длинноухого по ногам, он потерял равновесие и рухнул в воду.
   Он тотчас вскочил и принялся с решительным лицом быстро тыкать лезвием сабли в воду, туда, где он только что подвергся нападению неведомого подводного зверя. Как раз в это время вынырнул Ловкач.
   Когда он отдышался, то заорал на Рагнара так, что летучие крысы попадали со своих насестов на потолке. Лицо Арни было искажено.
   Рагнар опешил.
  -- Ты что?
  -- А то!! - орал Арни. - У тебя совсем котел ума прохудился, что ли, ты меня утопить решил??
  -- Да ты же сам сказал держать тебя под водой! - резонно возразил Длинноухий. Он-то ожидал атаки со стороны речного чудища, а вовсе не со стороны Ловкача. Это было обидно.
  -- Дурило! - Арни, дорвавшийся до воздуха, которого ему под водой, видно, не хватало, начал успокаиваться. В крике его теперь уже можно было узнать голос Ловкача. - Я хотел сказать - это если на меня под водой кто набросится: змей там или подводная жаба, и захочет утащить. Чтобы ты держал меня и вытащил наружу. А ты что удумал, топить!..
   Рагнар склонил голову. Он уже понял свою ошибку, как и то, что Арни под водой пришлось несладко.
   Но Ловкач не был злопамятным человеком.
  -- Ладно, - сказал он. - Я кое-что нашел.
   И он показал Длинноухому какую-то ржавую железку длинной в руку.
  -- Что это еще такое, - недоверчиво сказал потомок Собаки. - Дай сюда посмотреть.
  -- На, - сказал Арни и принялся выжимать воду из волос и бороды.
   В руках Рагнара оказалась длинная, покрытая толстым слоем ржавчины палка, похожая на стрелу, с большим стреловидным наконечником, но без оперения. Длинноухий повертел найденный предмет в руках так и сяк, но осмысленнее от этого найденная Ловкачом штука не стала.
   Ловкач же стоял рядом и с очень довольным видом смотрел за Рагнаровыми манипуляциями. Он даже забрал факел у мертвеца и наклонился поближе, чтобы лучше видеть.
   Рагнар шмыгнул носом.
  -- Ну и что это за дерьмо? - наконец спросил он, все еще ничего не понимая. - Похоже на наконечник гарпуна.
  -- Это руна "движение", - сказал Ловкач, - не видишь, что ли? А наконечник указывает направление.
  -- Да? - сказал Рагни. Он еще раз посмотрел на загадочный предмет. - Ну, пожалуй... в этом есть какой-то момент истины, Ловкач, - признал он. - Но вот только какое направление эта штука указывает?
  -- Как это какое? Направление, в котором нужно плыть, - сказал Арни.
  -- Ну и куда? Покажи, - потребовал Рагнар.
  -- Она лежала на дне. Когда я ее достал, я постарался сохранить ее в первоначальном положении, хотя это было и нелегко, учитывая, как ты меня душил, - сказал Арни. - Быстро вспоминай, в каком положении была железная стрела, когда я вынырнул?
   Рагнар не помнил.
  -- Дубина! - набросился на него Арни. - Я рискую жизнью, доставая эту железяку, и тут выясняется, что она стала бесполезной из-за того, что какой-то болван не может запомнить направление!
  -- А ты сам-то почему не запомнил? - спросил уязвленный Рагнар.
  -- Да потому что мне было не до этого. За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Уж достаточно того, что я ее достал!
   И Арни уперся руками в бедра, укоризненно уставившись на Длинноухого. Поглядев на мокрого маленького Ловкача, Рагнар начал и в самом деле испытывать нечто похожее на угрызения совести. Он погрузился в раздумья.
  -- Если это указатель направления, - сказал он, - и его оставил хофдинг, то в ту сторону плыть как раз и не следует. Нужно плыть в другую сторону.
  -- Почему ж это?
  -- Да потому что мы прямиком приплывем в самое логовище врага. А нам-то нужно - выбраться из города...
  -- Да? - Арни задумался.
  -- И ведь еще непонятно, указывает ли стрела направление, откуда Полутролль приплывал, или же, напротив, направление, в котором он уплывал отсюда, - продолжил Рагнар.
   Арни помрачнел.
  -- Да и может быть, это штука указывает вообще совершенно третье. Может, эта река - колдовская река, которая время от времени меняет свое течение, и железная стрела указывает, куда она потечет в следующий раз, - многозначительно сказал Рагнар.
  -- И? - сказал Арни, мрачнея все больше и больше.
  -- И еще может быть, что это просто наконечник железного багра, - закончил Длинноухий.
  -- И что ты хочешь сказать? - спросил Арни, чувствуя себя оплеванным.
  -- Я хочу сказать то, - ответил Рагнар, - что нам, в общем-то, безразлично, в какую сторону была повернута эта ржавая руна.
  -- Так что ты предлагаешь?
  -- Я думаю, определять, куда нам идти, нужно другим способом.
  -- Я знаю, каким, - злобно сказал Арни.
  -- Каким?
  -- Есть такой старый проверенный способ - гадание по слюне. Плюешь и смотришь на плевок.
   Говоря это, Арни набрал слюны и густо плюнул в воду между собой и потомком ярлов.
  -- Вот так, - продолжил он. - А теперь смотришь, куда плевок поплывет.
   Плевок поплыл по течению.
  -- Направление движения определено! - провозгласил Арни и двинулся следом за плевком.
   Потомок ярлов промолчал. Арни остановился, повернулся к Длинноухому, вынул у него из рук железную руну, размахнулся и забросил ее обратно в реку.
   После чего двинулся вниз по течению.
   Следом за ним шел потомок Лесной Собаки и мертвецы.
  
  
   Идти по пояс в воде вообще-то труднее, чем просто по суше, труднее даже, чем перемещаться в узком потайном лазе, изобилующем запертыми железными дверьми и хитроумными наступательными механизмами.
   Перемещаться по руслу черной реки еще и страшно, и тоскливо. Арни Ловкачу казалось, что вот так они идут уже много дней, может быть даже - недель, без сна и отдыха, хотя на самом деле прошло, наверное, не больше четверти часа.
   Из подземного зала, где река делала передышку, она устремлялась в темный и низкий тоннель, потолок которого был к тому же покрыт каменными выступами и выростами, и приходилось все время следить, чтобы не удариться о них головой. Это утомляло еще больше.
  -- А вдруг здесь водятся водяные драконы? - произнес Рагнар с суеверным ужасом.
  -- Если есть драконы, есть и сокровища, - мрачно пошутил Ловкач и, заметив отвращение на лице товарища, захохотал.
   Сзади топали мертвецы Сигурда, бренча своими цепями. Сзади их решили пустить, потому что Арни рассудил: если кому и показывать тыл, то уж лучше знакомым мертвецам, нежели сомнительным незнакомым и странному мертвяку в лодке, которому Арни имел все основания не доверять.
   Ловкач сказал про мертвеца, что вязал узлы:
  -- Тому, кто вяжет, недалеко и до шитья. Это чисто женское занятие. А бабам, как я уже говорил, доверять нельзя.
   Известно, что для поднятия собственного боевого духа надо в первую голову принизить неприятеля. Но Арни все равно чувствовал себя не в своей тарелке.
   Поэтому новые умертвия и лодочник шли и плыли следом за мертвецами Сигурда, отделенные от предводителей шествия и скрытые от глаз темнотой.
   Что еще хуже, уровень воды в реке начал повышаться. Заметили это не сразу. Первым заметил тревожное обстоятельство Ловкач, который был небольшого роста. Он обратил внимание на то, что идти вперед становится все труднее. Он стиснул зубы, списав это затруднение на усталость. Однако, когда вскоре вода захлюпала у него под мышками, Ловкач озаботился всерьез.
  -- Слышишь, Рагни, - сказал он, - мы погружаемся.
   Рассекающий волну подобно груженому кнарру Длинноухий остановился.
   Он посмотрел на Арни, стоящего в реке по грудь.
  -- А не зря хофдинг пригнал лодку, - проговорил Ловкач.
  -- Мы должны опередить воду, - глухим голосом, но довольно решительно сказал Длинноухий.
  -- Это как?
  -- Мы должны выйти куда-нибудь, прежде, чем вода накроет нас с головой.
   Теперь пошло соревнование с водой. Побежденной вода быть не желала. Она прибывала на ладонь на каждые сто локтей пройденнего расстояния.
   Когда Арни почувствовал, что у него начинает мокнуть борода, он сказал:
  -- Стой.
   Тяжело дышащий Рагнар встал. Казалось, что во влажном темном тоннеле воздуха становится все меньше, как будто река тоже была живым существом, проснулась и сожрала его весь.
  -- Ну?
   Арни, порядочно посеревший лицом, сощурился.
  -- Держи, - сказал он, протягивая Рагнару факел.
   Затем он прошел несколько саженей вперед, оставляя у себя за спиной мешающий смотреть вперед источник света.
   Арни долго и сосредоточенно вглядывался в хлюпающую, бормочущую, причмокивающую черными влажными губами неизвестность впереди.
  -- Да что ты там сможешь... - начал было Длинноухий, но Ловкач вдруг выбросил руку требовательным жестом.
  -- Что? - скорее подумал, чем произнес Рагнар. Потребностей особо секретничать, конечно, не было, вечно этот непоседливый Ловкач что-то придумывает, но все же...
   Ловкач обернулся.
  -- Погаси огонь, - очень тихо потребовал он. - Погаси, потом зажжем.
   Длинноухий удивился. Но огонь все же погасил, предварительно проверив огниво и накрыв сначала один, а затем второй факел влажной тканью плаща.
   Все погрузилось во тьму (если не считать еле заметно тлеющих мертвецких очей).
  -- Иди сюда, - замогильным голосом прошептал Ловкач.
   Рагнар послушался. Идти в темноте было непривычно. Мир сразу как бы сжался в точку и одновременно расширился до невообразимых размеров, и в этой бесконечности плавал потомок ярлов, один-одинешенек, как пуп изначального великана, из тела которого боги потом сотворили мир. Мгновенье Рагнару казалось, что он падает в пустоту. Это было так страшно, что он зажмурился. От этого ничего не изменилось: под веками была все та же пустота и темнота.
  -- Ух! - сказал потомок Лесной Собаки.
   Но в эту секунду кто-то потянул его за рукав. Пустота отпустила Длинноухого. Он почувствовал, как чьи-то пальцы лезут ему в волосы, тянут за мочку. Он встряхнулся.
  -- Да стой ты! - неожиданным басом проговорил Арни. Затем зашептал Рагнару в ухо:
  -- Дай глазам привыкнуть к темноте.
   И он руками взял голову потомка Собаки и твердо направил ее в нужном направлении.
   Рагнар открыл глаза.
   Сначала, конечно, он ничего не увидел. Тогда Рагнар несколько раз моргнул: от страстного желания света из глаз его неожиданно для него самого покатились слезы.
   Но постепенно глаза его привыкли. Он стал смотреть. И тогда он увидел то, что, кажется, еще раньше него рассмотрел Арни Ловкач.
   Какие-то неясные сполохи. Впереди по тоннелю двигались и исчезали бледные, но все же несомненные вспышки желтого света.
   У потомка ярлов борода встала дыбом. Его вторая, тщательно скрываемая от посторонних поэтическая натура мигом представила себе Хель и невероятные глаза чудовищного волка, пожирающего солнце.
  -- Спокойно, Рагни, - сказал Ловкач. - Слушай.
   Рагнар прислушался.
   И среди звуков капающей воды и дышащего Ловкача разобрал далекий, но довольно гадкий хохот.
   Но впрочем, может быть, не такой уж далекий?
  -- Слышал? - спросил Арни.
   Рагнар кивнул.
  -- Там кто-то есть, - сказал он.
  -- Надо посмотреть, - сказал Арни. - Но аккуратно...
   К этому времени глаза и того, и другого уже совсем привыкли к темноте. Можно было различить, что посреди непроглядной черноты окружающего пространства есть пятно более светлое, как бы тихо светящееся колеблющимся светом, - пятно это было прямо впереди, по ходу подземного русла.
  -- Кажется, - сказал Ловкач, - там такой же подземный зал, как и тот, из которого мы ушли. И в этом зале кто-то есть...
   Он решительно пошел вперед, разгребая руками воду, сделав Рагнару с его факелами знак держаться в отдалении. Рагнар, однако, решил все ж не отдаляться от Ловкача слишком, поэтому, выждав, двинулся следом, ведя с собой мертвецов.
   Ловкач очень старался двигаться тихо. Поэтому шел он медленно. Казалось, шли целую вечность.
   Но Арни заметил, что, во-первых, ход начал расширяться, а во-вторых, дно его выровнялось, перестав уходить из-под ног.
   Неизвестно откуда взявшаяся летучая мышь села Ловкачу на голову.
  -- Кышь, сволочь! - сдавленно прошипел тот, смахивая нахальное животное с темени. Мышь с возмущенным писком улетела.
   Арни удвоил осторожность движений, показывая Рагнару сделать то же самое. Теперь уже впереди явственно слышалась человеческая речь. Потомок ярлов облегченно вздохнул. Он предпочитал армию сверхъестественным существам. Арни тихо вытащил саблю из ножен...
   Мерцающий свет впереди усилился. И Арни был готов дать руку на отсечение, что этот свет является светом факелов...
   Тогда Арни погрузилсяв воду по подбородок и тихо поплыл по-лягушачьи, с силой отталкиваясь ногами и стараясь держать над поверхностью воды только глаза. Вскоре выяснилось, что он не ошибся: подземная река вливалась в еще одну пещеру. И в этой пещере кто-то был. Этот кто-то разговаривал и приглушенно смеялся.
   Ловкач обернулся к бредущему сзади Рагнару и приставил указательный палец к губам. Тот кивнул.
   Арни прислушался. Некоторое время подземная тишина ничем не оглашалась. Потом вдруг низкий голос довольно отчетливо сказал: "А куда им деться". И Арни понял, что этот голос он уже слышал.
   Он сделал еще несколько гребков. Выходное устье реки было усажено такими же торчащими из стен наростами. Арни набрал воздуха, беззвучно нырнул и поплыл под водой. Вынырнул он за большим белым валуном, облепленным какой-то слизью. Вынырнув, Арни стал вслушиваться.
   Сначала кто-то кашлянул. А затем голос, от звуков которого у Арни нехорошо заломило в селезенке, сказал:
  -- Я чую, они здесь.
   Арни, соблюдая величайшую осторожность, выглянул из-за камня. А выглянув, он сейчас же отпрянул. Потому что не больше, чем в паре дюжин шагов от себя он увидел фигуру в длинном плаще, словно бы залепленном снизу грязью. И с размытым пятном вместо лица.
   Успокоив дыханье, Арни высунулся еще раз. То, что он увидал, совсем его не порадовало. На круглой каменной площадке стояла уже знакомая долговязая фигура.
  -- Храфн... все-таки ты здесь... - шепнул Ловкач.
   Да, это был чародей, невесть как здесь оказавшийся. В то время как ожидали колдуна сзади, он обхитрил всех и обошел отряд Ловкача и Длинноухого спереди. Магия, да проклянет ее Один!
   Но было еще кое-что, не понравившееся Арни еще больше. Чародея окружали уже знакомые расписные фигуры в волчьих шкурах. Они стояли и на каменной площадке рядом с колдуном, и около нее, по пояс в воде, и на соседних каменных островках.
   В этот подземный зал вело целых три прохода. По крайней мере, столько Арни успел насчитать, ведь понятно, что он не имел возможности не торопясь осматривать стены и лениво загибать пальцы. У каждого из проходов стоял волчий воин с обнаженной саблей и факелом.
  -- Совсем кисло, - пробормотал Ловкач.
   Он был возмущен. Как это некроманту удалось так ловко все обстряпать, и переманить к себе гвардию Полутролля? Ибо самого Полутролля среди присутствующих в пещере Арни не заметил.
   "Можно подумать - это он ловкач", - с раздражение подумал Арни.
   Между тем, растяп в колдуны не допускают. Каждый колдун должен превосходно знать и человеческую природу, и историю. Например, историю того, как гвардия древних романских императоров позволяла им править только до тех пор, пока у очередного императора не кончались деньги...
   Когда они заканчивались, его сменял другой император, тот, у кого денег было больше.
   На этот раз деньги, похоже, иссякли у нашего старого знакомого, милейшего хофдинга Хельульва Полутролля, и его место занял Храфн Гадюка. Хофдинг сгинул во тьме истории, и мы о нем больше ничего не знаем.
   А тем временем ловкач Храфн расхаживал по своей каменной площадке и что-то тихо говорил неподвижно стоящему рядом широкому карапету, как две капли воды похожему на погибшего Теплого Зайца, если бы не безобразный шрам через все лицо, который его обладатель пытался скрыть татуировкой. Не слишком успешно: отрубленный нос никакой нарисованной руной не прикроешь.
   Арни ковырнул пальцем в ухе, вытрясая оттуда залившуюся воду.
  -- Говорю вам, они должны выйти прямо сюда, - услышал он. - Вам даже и делать ничего не придется...
   "Да это мы еще посмотрим", - подумал Арни.
   Карапет, ставший теперь в волчьей дружине, похоже, за командира, почтительно слушал.
  -- Одного нужно непременно взять живым, - втолковывал чародей. - Второго - как получится... Но смотрите, не попортите мне мертвецов!
   Командир волчьих коротко кивнул, как-то по-особенному дернув головой, причем Арни показалось, что он хочет сказать: "Что ж я, не понимаю? Небось мы не глупее всяких Зайцев". Но, кажется, он все же побаивался долговязого ведуна и оттого промолчал.
   Он отошел на шаг в сторону от Храфна и неожиданно тонким голосом произнес односложное приказание, которое Арни не разобрал. Четверо бойцов приблизились к нему, и Арни заметил у них в руках сети.
  -- Ловко экипированы, волколаки, - прошептал Ловкач.
   Он вобрал в грудь весь воздух, который смог, погрузился в воду и поплыл обратно, к Длинноухому, сильно спеша и хватаясь руками за подводные выступы, чтобы ненароком не всплыть и не выдать себя.
   Когда Арни вынырнул, Рагнар как раз крутил мокрое колесико огнива, пытаясь высечь искру и зажечь факел. Арни понял, что успел вовремя. Он вырвал огниво из рук Длинноухого. Затем схватил Рагнара за завязки плаща и изо всех сил затянул их.
   Рагнар выкатил глаза.
  -- Вот ты удивлен, а я-то как удивился! - сказал Арни, едва произнося слова, чтобы не услышали в пещере. - Знаешь, кого я там встретил?
   Рагнар ударил Арни по рукам и со свистом вдохнул.
  -- Догадываюсь, - сказал он, усилием подавляя сильное желание громко прочистить горло и попутно дать Ловкачу в ухо.
   Затем Рагнар показал ладонью семь футов высоты.
  -- Ну да, его, Гадючьего Выползня, - подтвердил Арни, - и весь волчий отряд впридачу, - вместо "волчьего отряда" Арни приставил указательные пальцы по бокам головы и оскалил зубы, но Рагнар понял.
  -- Измена, - сказал он.
  -- Точно, - сказал Арни, - Полутролль не сдюжил, власть сменилась. И боюсь, не в нашу пользу.
  -- Назад? - сказал Длинноухий.
   Брести обратно по темному руслу, рыскать потом в потемках подземелья и в поисках выхода ой как не хотелось. Но другого выхода не было.
  -- Придется, - сказал Арни, - заворачивай мертвецов.
   Но он опоздал.
  -- Эй, вы, лазутчики, - донесся громовой и насмешливый голос, - выходите! Отдадите мертвецов, останетесь живы! Я обещаю!
  -- Он обещает! - фыркнул Арни. - Мне ярл Хакон за доблесть в боях обещал выполнить первое мое желание - если оно, конечно, будет в пределах разумного. А племенницу зажилил, клятвопреступник хренов. Нет, ярлам и колдунам верить нельзя!
  -- А что нам остается, мы раскрыты, - пробурчал посерьезневший Рагнар.
  -- Отступать надо. Пока не поздно.
  -- Сколько их?
  -- Да дюжин пять, волчин этих. Точно мне, правда, сосчитать не удалось.
  -- Дюжин пять? - возмутился Рагнар. - И ты предлагаешь отступать? Да у нас тут мертвецов почти столько же, а ведь мертвец в бою отчаянней, чем живый.
  -- Отчаянный-то он отчаянный, да только не всегда, - сказал Арни, - помнишь городские ворота?
  -- Потому что надо разделять войну и музыку, - буркнул Рагнар. - Зато сейчас пойдет совсем другая потеха!
   Длинноухий был настроен решительно.
  -- Не желаю более того позора, что был при Бьерберге, - заявил он.
   Арни хотел было спорить по привычке, но вдруг сдался и махнул рукой.
  -- А, - сказал он, - чему быть, того не миновать. Видать, суждено нам лечь не в землю, а в воду, предводителями мертвецкой армии...
   Ловкач становился фаталистом.
  -- Эй, вы, скромники! Быстрее выходите, - донеслось из пещерного зала, - я же знаю, что вы здесь. Я не хофдинг, не обижу, - конец фразы потонул во взрывах подвывающего смеха.
  -- Вот интересно, что они с ним сделали, - сказал Рагнар.
  -- С кем?
  -- Да с хофдингом.
  -- А то ты не знаешь, что со свергнутым главарем делают, - проворчал Арни. - Конечно, его окружают почетом, строят для него большой дом с прислугой и баб туда нагоняют побольше...
  -- Ну да, - кивнул Рагнар, извлекая блюдо и собираясь двигать мертвецов.
  -- Погоди, - сказал Арни. - Мы не можем атаковать в лоб.
  -- А как? Здесь только один путь для атаки, - удивился Рагнар.
  -- Но использовать его надо с умом. Наш единственный шанс победить - устроить атаку оттуда, откуда они ее не ожидают.
  -- Да как же мы ее устроим? - еще больше удивился потомок ярлов.
  -- А так, - сказал Арни. - Мы устроим им атаку из-под воды.
  
  

24. Подводная атака

  
   Арни быстро зашептал:
  -- Размер пещеры - около ста локтей. В нее ведет три прохода. Каждый из них охраняется. Глубина воды на середине озера, кажется, примерно по грудь, и постепенно уменьшается к берегу... Чародей стоит на каменной площадке посреди этого пещерного пруда. Его охраняет только заместитель Зайца и еще один боец - больше там не поместится...
   Рагнар начал понимать.
  -- Сделаем так, - торопливо заговорил Арни, - я выйду и сделаю вид, что сдаюсь. Скажу, что мертвецы вышли из повиновения, и буду громко их скликать. Когда я крикну, ты выпустишь новобранцев.
  -- А дружина ярла Сигурда? - спросил Рагнар.
  -- В этом-то вся штука! Пока будет происходить вся эта болтовня, умертвия Сигурда скрытно проплывут под водой и выйдут в тыл волчьим шкурам... Я уж постараюсь разводить лясы подольше, придется поработать языком.
   За эту часть плана Длинноухий был спокоен. Он знал, что с ней-то Арни справится. Остальные части вызывали кой-какие сомнения.
  -- План, конечно, рискованный. Сумеют ли мертвецы остаться незамеченными? - сказал он.
  -- Уж кто-кто, а они сумеют! - заявил Арни. - Главное, чтобы, пока я буду молоть, они молчали как мертвые... Или как рыбы, - поправился Ловкач, покосившись на мервецов.
   Мертвые не оскорбились.
  -- Пусть стелются по самому дну, - прибавил Арни.
   Тут из пещеры раздался гортанный голос заместителя Теплого Зайца, который отдавал какое-то приказание своим бойцам.
  -- Быстро, - Арни совсем заторопился, - их надо расковать.
   Ведь мертвецы до сих пор были в цепях, как распоследние рабы! Длинноухому стало стыдно. Впрочем, напрасно: на самом-то деле только у мертвых нет никакого господина.
  -- Давай сюда ключи! - потребовал Арни, а сам крикнул:
  -- Мы сдаемся, великий Храфн! Делать нечего!
  -- Ну вот. Я не ошибся! - долетел гнусавый голос из пещеры.
  -- Какой мерзкий голос, - сказал Длинноухий.
   Он шагнул к огромному воину из отряда Сигурда, у которого на поясе висела связка ключей, потянул ее на себя и снял с ремня. Арни же заметил, что свет факелов в пещере пришел в движение.
  -- Мы не успеваем, - пробормотал он. - Они идут сюда. Храфн не хочет ждать.
  -- Он рискует своими ратниками, - удивился Длинноухий. - Ведь они будут на свету, а мы - в темноте. Прекрасная мишень.
  -- Можно подумать, - сказал Ловкач, - что некроманта волнует жалкая жизнь какого-то убойного мяса. Да ему наплевать на нее.
   Тем временем Рагнар приказал мертвецам-новобранцам подойти ближе, что они и выполнили, без особой охоты, впрочем. Сам он принялся снимать цепи со старой дружины. Замки заржавели и страшно скрипели при каждом повороте ключа. На висках Длинноухого вздулись вены, но успел он расковать только двоих.
  -- Не успеваем! - отчаянно просипел Арни. - Есть только один выход.
  -- Какой?
  -- Дать мертвым ключи и приказ самим снять с себя под водой кандалы, пока я буду заговаривать зубы колдуну и волкам. Умертвия справятся: они могут не дышать сколько угодно долго.
   Арни оценивающе посмотрел на мервецов.
  -- Могут даже совсем не дышать. Итак: я выхожу и сдаюсь. Мы болтаем с Храфном, потом я подаю условленный сигнал, и вы выходите вместе с новобранцами. Тут Храфн наверняка пошлет своих волков, чтобы захватить и связать покойников. Наши же первые молодцы, - Арни ткнул пальцем за плечо, где ожидаючи томились дружинники морского ярла, - под водой пробираются в пещерное озеро, - глубины им хватит, я измерял, - и потихоньку освобождаются от цепей. И все это - не пуская пузырей!
   Арни прервался на полуслове и прислушался. В пещере было тихо.
  -- Какую-то каверзу изготовляют, не иначе, - проговорил Ловкач. - Так вот: когда волчьи берсерки Храфна спустятся в воду и свяжут мертвяков-новобранцев, они расслабятся. И вот тогда ты введешь в действие дружинников Сигурда, ловко прячущихся под водой. Безмолвные и неотвратимые, они выпрыгнут из-под воды там, где их никто не ждет, сея панику, смерть и расчленение!
   Арни три раза клацнул зубами и скрючил пальцы на обеих руках. Все-таки у него было пристрастие к буффонаде.
  -- Понятно?
  -- Понятно, - сказал Рагнар. - А я где буду?
  -- Как где? Ты будешь среди мертвецов, одним из них. А чтобы тебя не распознали, вываливай язык набок и пускай побольше слюней...
   План, изложенный Арни, был отчаянно рискованным.
   Длинноухий с сомнением покачал головой, но промолчал. Он решил отдаться судьбе. Наступала минута истины. Из пещеры дунул ледяной ветер, жалобно крикнула летучая мышь. Неожиданно заплакал сталактит над головой.
  -- Ну, давай обнимемся на всякий случай, - сказал Ловкач.
   Они быстро обнялись.
  -- Все, - сказал Ловкач, - я пошел.
   Он махнул рукой Длинноухому и стал разгребать воду, двигаясь к выходу из тоннеля.
   "Как же не хочется идти, - вдруг подумал он. - Боюсь смерти? Нет, не может быть. Раньше такого никогда не было! Видно, старею... Старею?", - думал Ловкач, еще не успевший разменять свой третий десяток.
   Подходя к выходу, он вложил саблю в ножны и поднял ее над головой, так, чтобы было видно.
  -- Вот он я! - громко крикнул он. - Храфн, я иду!
   И он сделал последние несколько шагов, выйдя из тоннеля в пещеру, освещенную факельным огнем.
   Сейчас же ему на плечи упала сеть, затем другая, паутиной прилепляясь к телу. Спеленатого Ловкача с силой дернули и поволокли.
  
  
   Как попавшая в невода неудачливая русалка, Арни лежал на спине и пускал розовые слюни: при поимке ему на всякий случай ударили обухом по губам. Лежал он на том самом возвышении, где раньше видел колдуна. Впрочем, колдун никуда не делся - стоял рядом и с интересом разглядывал добычу. А на груди у Ловкача сидел заместитель Теплого Зайца с ножом в руках. Арни с отвращением увидел, как из носовых дыр теперешнего командира волчьеголовых вытекают кровавые сопли - кажется, у того был насморк.
   Командир перекинул нож из руки в руку, вытер рукавом верхнюю губу и посмотрел на чародея.
  -- Что делать-то, резать? - спросил он.
   Что и говорить, умом новый командир все же уступал старому. Храфн поморщился.
  -- Погоди пока, - сказал он. - Это ты еще успеешь сделать.
  -- Ну да, за мной не задержится, - подтвердил тот и гоготнул. Потом вспомнил, что он теперь командир и должен блюсти солидность, оборвал сам себя и замолчал.
  -- Убьешь - не получишь мертвецов, - настолько внятно, насколько позволяли разбитые губы, сказал Арни.
  -- Где они? - быстро спросил Храфн.
   Арни молчал. Как мы помним, его задачей было затянуть время.
   Командир волчьеголовых тоже решил принять участие в допросе.
  -- Говори, Хаконов язык, где мертвецы, пока еще можешь говорить! - сказал он.
   Смысл этих загадочных слов станет яснее, если вспомнить, что хофдинг и его компания имели обыкновение перед пыткой отрезать языки у допрашиваемых.
   Но Арни упрямо молчал. Командир волков пришел в возбуждение. Он как-то сладострастно дернулся, но все же не посмел нарушить субординацию, повернулся к чародею и сказал:
  -- Ну так что, зачинать его, что ль?
  -- Погоди.
   На лице у командира мелькнуло раздражение, но усилием он согнал его с лица. Пока.
   Колдун подошел и посмотрел на Арни.
  -- Знаешь, лазутчик, - сказал он, - если ты и дальше будешь молчать, я могу подумать, что у тебя есть какой-то продуманный замысел. Иначе какой смысл сдаваться - чтобы потом запираться, добиваясь тяжелой и мучительной смерти?
  -- Нет у меня никакого замысла, - зло заговорил Арни, понявший, что с умным колдуном нужно быть осторожным вдвойне. - Просто этот, - он кивком (руки были заняты) указал на командира волчьих, - мне не нравится. Рожей не вышел.
  -- Я понял тебя, ты хочешь такую же, - оскалился тот, кто сидел на Ловкаче, перебрасывая нож в левую руку и делая едва уловимый короткий замах.
   И был остановлен за локоть Храфном, совершившим не менее молниеносное движение. Сейчас же колдун поймал яростный, ненавидящий взгляд. Но не испугался и тихо сказал:
  -- Ты полегче, Сони, каждый боец в отряде хочет быть командиром заместо Зайца, сам знаешь.
   Слова эти оказали на туповатого Сони свое действие. Ведь чародей должен обладать даром успокаивать людей волшебным образом. Вот Сони и успокоился.
   Успокоив Сони, колдун вернулся к Ловкачу.
  -- Ну, так где мертвецы? - спросил он.
   Арни посмотрел на колдуна. Смотреть на колдуна было, как уже говорилось, тяжело. Если бы это был обычный человек, можно было бы сказать про него что-то вроде: "зрачки его выражали холодную сокрушительную решимость". Но взгляд Храфна поймать было невозможно, равно как и четко увидеть его лицо. То, что тянуть с чародеем больше не получится, Арни понял интуитивным способом.
   Он сказал.
  -- Хорошо. Я отдам мертвецов.
  -- Отдавай, - лаконично приказал чародей.
  -- Э, э, - сказал Арни, - а что мне за это будет?
  -- Ничего хорошего! - радостно заржал Сони.
  -- Да замолчи! - приказал колдун. - А что ты хочешь? - интонации, обращенные к Ловкачу, были уж чесчур мягкими.
   "Знаем-знаем, - подумал Арни, - посреди перина, сверху яд, снизу гад".
  -- Я, - сказал он, - хочу в подарок кошель серебра, волчью шкуру, место твоего помощника, и чтобы этого, - он скосил глаза на Сони, - заставили чистить нужники.
   После этой выходки Ловкача преемник Теплого Зайца все-таки не сдержался и ударил Арни кулаком в лицо. Свет для Ловкача померк.
  -- ... еще раз, попробуй только мне его убить! - долетел до Арни размазанный звук на нижней границе слышимости.
  -- Слезь с него!
   Сразу вслед за этим Ловкач испытал большое облегчение: груз с груди убрали, и он вздохнул свободно. Зато челюсть вся горела. Во рту было много крови. Арни попробовал открыть рот, голова вспыхнула греческим огнем.
   "Ага, челюсть сломана", - понял он. - Ну, кажется, я достаточно выждал".
   На него плеснули водой. Подземная вода была теплой, но все равно было приятно.
   Арни разлепил веки: над ним нависал долговязый силуэт.
  -- Твои требования удовлетворят, - сказал колдун.
   "Вот так сразу? - подумал Арни. - Ладно, сделаем вид, что верим".
  -- Мертвецы, - сказал Храфн.
   "Мертвецы, - подумал Арни, - ага, мертвецы. Ну что ж, мертвецы так мертвецы".
   Он раскрыл рот. В голове полыхнуло. Он быстро набрал в грудь воздуха и закричал:
  -- Мертвецыыыаа!
   Ему показалось, что по пещере прокатилось только гулкое нечленораздельное "А-а-а-а!".
   "Будем надеяться, что тот, кому нужно, поймет".
   Несмотря на то, что бывший хофдинг Полутролль утверждал, что мысль живого прочесть невозможно, Арни, находясь рядом с колдуном - этим существом с паучьими руками, решил все же думать как можно туманнее.
   Прошло несколько секунд. Сони, сопли с кровью, все еще не смирившийся с потерей места командира, подкатился ниоткуда и снова взялся за нож.
   "Неугомонный какой, тупой, как колода. Вот с кем точно не договоришься", - упел подумать Арни. Тут можно было быть спокойным: нынешний командир волков читать мысли точно не умел.
   Вдруг что-то изменилось. Ловкач увидел, как Сони напружинился и потянулся вперед.
   "Вышли", - понял Ловкач.
   Он услышал плеск воды, негромкий ропот бойцов Храфна и понял, что мертвецы уже в пещере.
   Он услышал, как колдун обращается к временно помилованному Сони и что-то быстро говорит ему на незнакомом языке.
   "Что за тарабарщина, - вяло подумал Арни, - по-мавритански, что ль? Да нет, они не так говорят..." Мысли его текли размеренно, и, хотя наступал решительный момент, Ловкач с удивлением не обнаружил в себе ровно никакого желания действовать. Больше всего ему сейчас хотелось спать. Он не удержался и закрыл глаза.
   Но боги никогда не дают человеку поспать, когда ему хочется.
   Дальнейшие события замелькали стремительно.
   Для начала Арни услышал глухие звуки ударов.
   Затем, как будто сквозь слой войлока, донеслось:
  -- Давай сюда блюдо, мертвецкая сволочь!
  -- Н-на! - и хлесткий шлепок.
   Арни приоткрыл веки. Что-то сверкнуло, пролетая. Раздался плеск и бульканье. Затем секундная тишина...
  -- А-ах ты паскуда!!
   Последние слова были выкрикнуты одним из бойцов Сони с крайним возмущением.
   Затем - опять пауза, и голос самого Сони:
  -- Да застрелите же вы ублюдка!
  -- Вон туда стреляй!
  -- Да нет, вон туда - где пузыри...
   Затем - щелканье тетив, в молчаливом ожесточении.
   Затем - раздосадованный голос самого Храфна:
  -- Ну, дурни!
   И Сони:
  -- Нет, ну никуда же он не уйдет. А сети на что?
   Через голову Арни поскакали сапоги. Он понял, что сейчас забрасывают сеть.
   И вдруг - совершенно истошный крик, даже не крик, а вой, визг, и тяжелый злобный рев, молотком ударивший в больные уши Арни.
   Вот то, что слышал Ловкач, пока его снова не стукнули по голове и не наступила тьма.
  
  
   Что все стало развиваться не так, как надо, Рагнар понял сразу. Он понял это, когда Арни вышел из тоннеля в пещеру, и на него набросили сеть. Впрочем, к неправильному развитию событий он привык и был к нему более или менее готов.
   Он знал, что времени у него ровно до того момента, пока добрые люди, поймавшие Арни, не решат отрезать ему язык и не приступят к осуществлению своего намерения.
   На безъязыкого Ловкача Длинноухий не мог согласиться; несмотря даже на то, что Арни с языком порой становился утомительным.
   Длинноухий, не мешкая, отдал связку ключей дружинникам Сигурда и приказал им немедленно погрузиться под воду, а погрузившись под нее - сейчас плыть в тыл врага, где и ожидать дальнейших распоряжений, все так же не раскрывая себя, тихой сапой сидя на дне озера.
   Когда богатыри Сигурда ушли, Рагнар приступил ко второй части. Он вызвал к себе новобранцев. Блюдо годи принянуло их с обычной нечеловеческой силой, и, хошь не хошь, новые мертвые вышли из черноты тоннеля и предстали перед лицом потомка ярлов.
   Не предстал только лодочник-перевозчик.
   Но на него Рагнар и не ставил никаких ставок. Так что лодочник остался дрейфовать на своем челне где-то там, позади.
   "Главное, чтобы не встрял в неподходящий момент", - подумал Рагнар и мысленно горячо помолился об этом богам.
   С новыми мертвецами Раганр придвинулся к самому выходу в пещеру. Блюдо он спрятал под курткой. Когда подводный ход дружинников Сигурда стих, Длиннухий понял, что они выходят или уже вышли на позицию. Он прислушался. В пещере что-то бубнили. "Допрашивают Арни", - догадался Рагнар.
   Оставалось только ждать.
   Рагнар со своим отрядом находился так близко к выходу из тоннеля, что любой разведчик, сделавший пару шагов вглубь, обнаружил бы отряд. На этот случай Рагнар подготовил четырех мертвецов с пращами. Он приказал им метать камни в лицо противника, буде он появится. Впрочем, не слишком доверяя не испытанным в деле бойцам, он позаимствовал лук, наложил стрелу на тетиву и изготовился.
   Время тянулось невыносимо медленно.
   Рагнар стал дрожать как цуцык в горячей банной воде подземной реки.
   "Дрожу тут, как мальчишка", - негодуя сам на себя, подумал он.
   Ремень, которым он примотал лезвие сабли к руке, врезался в кожу.
   Внезапно Длинноухий внутренним взглядом увидел холодную северную страну Гардарики. К нему по льду замерзшего озера на коньках скользила девушка. Нет, она не была дивной красоты, так показалось только Длинноухому. "Княжна, стойте!" - кричали сзади...
   И еще закричал Ловкач.
   Рагнар затряс головой.
  -- Ааааааа! - летело из пещеры, забивая уши.
   "Пытают", - понял Рагнар. Он засуетился.
   Только бы успеть.
  -- Мертвецы! - шепотом приказал он. - Вперед - по выходе из тоннеля колонной по четыре - вперед!
   И тут же почувствовал, как в спину ему уперлись руки с зажатым в них оружием. Мертвецким оружием.
   Мертвецы пошли.
   Рагнар вспомнил наказ Ловкача, сделал каменное лицо, задышал тяжело и двинулся в общем строю.
   Пещеру Рагнар увидел впервые. На небольшом каменном островке посреди воды валялся Ловкач, опутанный сетями, беспомощный, но, кажется, не сдавшийся. Рядом с ним стояла длиннющая фигура в плаще. Контуры ее были нечеткими - Рагнар почувствовал сильное желание протереть глаза.
   "Храфн", - догадался Рагнар, до этого еще ни разу чародея не видевший. Чародей ему сильно не полюбился.
   "Какой-то он ненормальный, - подумал Длинноухий, - у нормальных людей башка не расплывается".
   Подумав это, Длинноухий действительно вывалил язык на сторону и издал хриплое сипение. Он не знал, похоже ли это со стороны на мертвеца, но старался честно, стискивая блюдо годи, скрытое под мышкой, и одновременно не спуская глаз с Ловкача.
   Ловкач отдыхал лежа на спине, вид у него был блаженный.
   К Рагнару и умертвиям приблизились воины из волков.
   Вдруг взметнулись сети и накрыли отряд Длинноухого. Волки Храфна двинулись по кругу, как и настоящие волки, обматывая веревку, сгоняя умертвий в кучу.
  -- Стой! - услышал Рагнар, - блюдо!
   Мертвец протянул холодные костлявые руки к воину в волчьей шкуре...
   Раздался хрусткий удар...
   Отрубленная рука упала в воду...
   И еще одна рука...
   И голова мертвеца.
  -- Дурни! - закричал Храфн с каменного возвышения.
   Рагнар тоже не выдержал.
  -- Убейте, - шепнул он мертвецам, поворачивая скрытое курткой блюдо.
   Мертвяк поймал руку с секирой, как будто это была неподвижная ветка дерева. Голова мертвеца наклонилась...
   Мертвые зубы впились в локтевой сгиб, разрывая вены и сухожилия, терзая мышцы человека.
   Человек закричал.
  -- Это он, с блюдом! - голос командира.
   Ага. Это, значит, заместо Теплого Зайца. Убейте и его...
   Рагнар и сам не заметил, как достал руническую тарелку, открыл ее взглядам, размахивает ей! Им овладела жажда мщения.
  -- Давай сюда блюдо, мертвецкая сволочь!
   Это уже ему.
   Ага, сечас.
   Убейте...
   Чужой топор взлетел над головой, но Рагнар уже упал на колено, выбрасывая руку с саблей вперед.
   Рраз!
   Сабля вошла противнику в живот пониже пояса. Другую руку - правую, в которой держал тарелку - Рагнар подставил под топор.
   Хрясь! Брыжжет кровь, рунная терелка летит в сторону.
   Далеко летит. Падает в воду. Тонет. Бронзовая, тяжелая.
  -- А-ах ты ж паскуда!! - это с одной стороны.
  -- Это не мертвец! - а это, кажется, сам Храфн. Догада. Ха!
   К Рагнару бросаются двое. С саблями. Не уйти, не отбиться. С раненой рукой...
   Вниз, в воду!
   Рагнар, пуская пузыри, идет на дно. Открывает глаза. Впрочем, все равно темно. Дна не видать. Только на ощупь. Сеть, сеть... Опускается. Отчаянным рывком - в сторону!
   Изображая ногами лягву, Длинноухий метнулся в сторону. Удары по поверхности воды - вжик, вжик. Это стелы. Одна пробивает рукав куртки... Но - мимо. Услышали боги молитву.
   Дальше, дальше, прочь от стрел, цепляясь руками за подводные донные выросты. Затем - затаиться. Не дышать. Не дышать...
   Да сколько ж можно не дышать!
   Не утерпев, Рагнар осторожно высунул голову.
   Первое, что он увидел - воин с красным от натуги лицом, шея в венах, тащит сеть.
  -- Ты там кита, что ль поймал?
   Это ему кричат.
  -- Блюдо видишь?
   Это тоже ему.
  -- Оно здесь упало.
   Воин рвет сеть. Сеть трещит. Из сети выходит мертвец. На шее его болтаются цепи. Они звенят.
   С мертвеца потоками льется вода. Это мертвец Сигурда. Он прыгает ближе к своему "рыбаку". Обнимает его за шею, как любящая жена дорогого мужа...
   Мертвец впивается воину с сетью в лицо. Огромный мертвец вырывает кусок плоти, брыжжет кровь. Кажется, он оторвал своему противнику нос. Противник, заливаясь кровью, беззвучно валится в воду.
   И тогда мертвец поднимает ручищи над головой, потрясает ими и издает чудовищный победный рев. В него летят стрелы. Мертвый вырывает их с клочками своего мяса и швыряет во врагов. На него бросаются воины...
  -- Бросайте вторую сеть, придурки! - кричит Храфн.
   Часть воинов бросается на выручку. Кто-то бросает сеть. Сеть падает на мертвого. Топор с треском ударяет ему в ребра. Он тщится разорвать сеть.
   Волчьи бойцы готовятся праздновать победу. В воздух взлетают еще две сети. Одна падает на мертвяка, другая промахивается, потому что тот с рыком оборачиватся, плюется кровью в нападающего. Сеть падает в воду.
   Волкоголовые обступают мертвого воина... Он еще ворочается, но уже сломлен. Его валят в воду. Он хрипит. Над ним склоняются.
   В этот момент Рагнар видит, как чародей хватается за голову.
  -- Остолопы!
   Но - поздно. Из воды уже показалась рука, зеленая рука утопленника, и схватила первого воина из волкоголовых. Еще двух завалили, затащили под воду. На четвертого накинули цепь, закрутили, разорвали горло.
   Понявший ошибку Сони закричал своим бойцам сгруппироваться, отступить, но - опять поздно.
   Из под воды, как грибы после кровавого дождя, уже вовсю лезли застоявшиеся, вернее, засидевшиеся подводники - боевые мертвецы морского ярла. А поднявшиеся умертвия смертным боем принялись избивать бойцов Сони...
   Вот что значит командир.
  
  
   С недальновидной подачи Сони на сей раз волкоголовые допустили непростительную промашку. План Арни, на удивление, сработал. Из сетей, заброшенных, чтобы вытащить колдовское блюдо, полезли затаившиеся на дне озерца мертвяки Сигурда III.
   Рагнар, как завороженный, наблюдал за побоищем. Он даже на время забыл, что он - полководец. Уж больно красиво боевые умертвия гвоздили волколаков: любо-дорого было посмотреть.
   Захваченная врасплох гвардия бывшего хофдинга все ж билась свирепо. К тому же мертвецы были без оружия, в руках у них были только цепи, которыми они раньше были скованы, но уж замаха они не жалели. Бойцам Сони удалось снести головы трем или четырем мертвым, упав в воду, эти тяжелые предметы сейчас же пошли на дно. Но это сослужило обороняющимся плохую службу: ведь раньше они никогда не имели серьезных боевых столкновений с мертвыми... опыта было мало.
   И день был сегодня не их. Срубленные головы дружинников Сигурда впились волколакам в щиколотки и перекусили сухожилия, как кузнец клещами перекусывает проволоку.
   Наконец, под командой опомнившегося от неожиданности Сони часть его отряда попыталась организовать оборону с помощью копий. Но к этому времени двое умертвий морского ярла разорвали сетку, которой были повязаны мертвецы-новобранцы, пришедшие с Рагнаром и до сих пор еще не вступившие в битву. Они просто стояли, всеми забытые, и с любопытством смотрели на побоище, как романский кейсар на схватку гладиаторов.
   Сеть была крепкая, но двое больших мертвецов, размятые и разгоряченные схваткой, разорвали ее в два рывка. После чего погнали новобранцев в бой.
   Рагнар смотрел во все глаза. Здоровенный мертвяк, которому он доверил связку ключей, распоряжался. Он применил известный тактический прием под названьем "генерал-мясник". Рагнар и сам однажды согрешил им в битве при Бьерберге.
   Две трети отряда Сони ощетинились копьями, уйдя в оборону. (Остальная треть корчилась в воде, искусанная и искалеченная). Вот на эти копья мертвяк-предводитель и погнал новобранцев, гнилое мясо. Половина из них сразу была изрублена в куски.
   Но другая половина... Другая половина добралась-таки до обороняющихся и взялась за них так же, как потерпевший кораблекрушение хватается за доставшуюся ему доску. Самому Сони цепью снесли еще остававшуюся у него половину лица, лишая последних остатков человеческого облика. Красота не была его уделом.
   Сони залило кровью глаза, он заревел, выпрямился, тщетно пытаясь протереть их, чтобы хоть что-то увидеть. Сзади на него напал мертвец, сорвал с Сони его волчью шкуру, символы ранга, и напялил на себя. Полуголый ослепший берсерк Сони размахивал саблей направо и налево, пытаясь зацепить хоть кого-нибудь. Двое его подчиненных, попав под его клинок, упали: один с перерубленной шеей, другой с рассеченной грудью. Слепота доводила Сони до исступления, и даже двое умертвий, схвативших было его за руки, отлетели в стороны - настолько велика была сейчас его сила.
   Наконец Сони догадался, что можно ведь промыть глаза водой, раз уж он стоит в ней по пояс. Он наклонился, зачерпнул в горсти воды, чтобы плеснуть в лицо...
   И сейчас же три руки выпрыгнули из-под воды, обвивая шею волчьего командира, увлекая его под воду. Преемник Теплого Зайца упал, и больше его не видели.
   Тем временем Храфн - он по-прежнему находился на возвышении, с факелом в руке, - приказал ввести в бой резервы, которые до времени скрывал от глаз. Еще две дюжины бойцов выбежали из одного из тех трех лазов, что успел заметить Арни. Колдун, в отличие от злополучного Сони, много чего предусмотрел.
   Спрятанные бойцы вихрем пронеслись мимо чародея, прыгая через лежащего в сетях Ловкача, посигали в воду. Силы были свежие, и они начали теснить мертвецов. Храфн в бой не вступал, караулил Арни. По-видимому, Ловкач был без сознания. Время от времени чародей пытался выделывать сложные движения пальцами - колдовал. Толк от этого колдовства пока был не особенно заметен, но зато у Рагнара, смотревшего на Храфна, сильно заболели глаза.
   Всполошенные белые летучие крысы кругами носились по залу пещеры, крича и гадя на все, что оказывалось под крылом. Рагнару показалось, что их сотни: он недоумевал, откуда они взялись.
   Введенные колдуном в бой ратники вступили в рубку. Свистнули сабли, полетели отрубленные руки и ноги. Стрелы больше не применялись: поняли, что это малодейственно. Не стали применять и греческий огонь: мертвецы его не очень боялись, потому что в сравнении с огнем Хеля он был все-таки слабоват, а во-вторых, в замкнутом пространстве пещеры очень даже легко можно было спалить и самих себя. Волчьи шкуры выбрали самую результативную и убийственную для мертвых дружинников тактику: они отрубали им конечности. Весы военного счастья начали снова клониться в сторону волкоголовых...
   Рагнар понял, что ему следует тоже немедленно вступить в битву, если он хочет спасти мертвецов, Арни и себя.
   Да, надо сказать, что в этом бою была странность, которую отметил Длинноухий. Убитые бойцами Сигурда волкоголовые, хотя и становились мертвыми, но в бой против живых бывших своих товарищей не вступали, а просто трупами валились в воду... Возможно, в этом и было колдовство Храфна, хотя сомнительно, чтобы оно смогло одолеть действие рунической тарелки.
   Кстати, терелки! Тут-то Рагнар и сообразил, что тарелки у него в руках нет. Тарелка лежала где-то на дне, Йормунганд знает где, и умертвия вели бой сами по себе. Как такое может быть, Рагнар не очень понимал, но все же сообразил, что тарелку нужно заполучить во что бы то ни стало, всеми правдами и неправдами
   Однако это сообразил и Храфн - и он придерживался того же мнения. Лезть в мессиво рубящихся, сталкивающихся тел он не отваживался, но применил другой старый известный прием: загребание жара, то есть рунного блюда годи, чужими руками.
   Но не так просто. Двое посланных колдуном воинов кончили плачевно: одному по дороге содрали пол-скальпа с головы и перебили спинной хребет, другой успел-таки нырнуть в месте, которое указал Храфн, и где упало блюдо, да так и не вынырнул.
   Мертвецы Сигурда постепенно погибали под ударами волкоголовых, и в этом Храфн не был заинтересован. Конечно, он предпочитал немногословных, безоговорочно подчиняющихся рунному знаку умертвий непостоянным, похожим на алчных преторианцев волколакам, уже успешно предавшим одного своего предводителя...
   Нет, в гибели мертвецов чародей не был заинтересован. И Рагнар мог его понять: он сам совершенно не хотел, чтобы дружинники Сигурда проиграли бой, хотя и по другой причине.
   Не дожидаясь, пока Храфн пошлет третьего бойца, Рагнар нырнул за блюдом сам.
  
  

25. Отчего собака кусается

   Чародей Храфн Гадюка находился в большой растерянности. Решение ввести резервы "волчьих шкур" оказалось ошибкой. В самом деле: драгоценные мертвецы падали один за другим, а он так и не получил своего блюда. Надо было не мешкая выкручиваться: бой протекал все быстрее, и вскорости, возможно, блюдо станет ни к чему.
   Тогда Храфн заломил руки. (Как раз в этот момент Рагнар нырнул за блюдом).
   А заломив руки, чародей завыл так, что уши заложило даже у Длинноухого, который находился под водой. Между прочим, последнее обстоятельство его спасло: вода приглушает звуки.
   Страшный вой чародея подействовал и на мертвецов: они опустили оружие, сморщились, а потом и вовсе схватились за виски. Но еще больше он подействовал на их противников. "Волчьи шкуры" не успели ни за что схватиться, а просто рухнули в воду, кто где стоял. Было ли это временное помрачение, или же Храфн их убил своим дурацким воем - было непонятно.
   Кроме всего прочего, сверху мягкими теплыми комками посыпались летучие крысы, заваливая поверхность озера своими трупиками.
   Здоровенный дружинник Сигурда, предводитель мертвецов, опустил тяжелую секиру и посмотрел на колдуна с удивлением и даже некоторым уважением.
   ...За это время Длинноухий успел уже проплыть десяток локтей. Он примерно помнил, куда он зашвырнул рунное блюдо. По поверхности воды скакали огненные блики, но видно все равно было отвратительно. Вода была сильно взбаламучена сражающимися. То и дело попадались различные темные предметы: не то части амуниции, не то части тел. Наконец Рагнар, кажется, достиг ориентира, большого каменного рога, торчащего из воды. Под водой он расширялся и походил на колонну или на ствол среднего дерева.
   Рагнар булькнул, нечаянно выпустив остатки воздуха, но тут же спохватился: всплывать без блюда совершенно не стоило. Усилием воли игнорируя начинающееся удушье, Рагнар сделал гребок и погрузился глубже. Здесь было что-то вроде подводной ямы, глубиной локтей в шесть. Рагнар обхватил сталагмит руками и стал рассматривать дно вокруг себя, в отчаянной надежде увидеть блестящий кружок.
   Сильно жалея о том, что он не рыба, Длинноухий железной хваткой вцепился в подводную колонну. Наплевав на эту странную человеческую причуду - дышать, он был полон упрямства либо найти блюдо, либо остаться под водой навсегда. Правда, где-то там, наверху, был Ловкач...
   Наконец, Длинноухому показалось, что, вроде бы, в паре саженей по правую руку от себя он видит слабую искорку. Если, конечно, это не искрил его ум, оставленный без того газа, что не умели ценить...
   Рагнар мотнул ногами, как хвостом, и поплыл вправо.
   Да! Это было блюдо, оно самое. А рядом с блюдом, обмотавшись для груза цепями, сидел смертельно решительный мертвец. В его многообещающих глазах было записано: "На, возьми, попробуй". Рагнар отдернул руки, заметался, стараясь не всплыть. Для этого пришлось выпустить из легких последние остатки воздуха.
   Тонкая струйка пузырей унеслась к поверхности. Рагнаровы очи полезли наружу. Рагнар протянул руки и схватился за мертвеца, а мертвец схватился за Рагнара.
   ... А в это время в пещерном зале мерялись взглядами колдун и мертвецкий воевода. Храфн собрал всю свою волю чародея для того, чтобы подчинить себе воинов Сигурда. Но без блюда сделать это было невозможно. Мертвецкий воевода хмыкнул слегка: все же сила взгляда колдуна показалась ему недостаточной. Он повел своих бойцов на Храфна. Через плавающие повсюду тела волкоголовых умертвия медленно пошли к берегу и к плоскому камню, где стоял чародей и где все еще лежал Арни Ловкач.
   Под водой же Длинноухий и мертвец-сторож кружили вокруг заколдованной тарелки, обнявшись, как близнецы. Постепенно мертвец начал одолевать Длинноухого.
   ... Храфн особенно и не надеялся остановить мертвецов. Но и погибать как мальчишка, как глупый ученик он тоже не собирался. Он дважды свистнул, - второй раз с хитрыми переливами, - и из пещерного хода, противоположного тому, откуда выбегал резерв волкоголовых, вышли воины. Теперь это уже были не волколаки, а ладно скроенные небольшие бойцы с плоскими лицами и узкими щелочками глаз. На головах у них были острые шапки, а из ушей торчала пакля. Это были воины из личного резерва Храфна. Да, колдун был очень предусмотрительным человеком.
   Воинов было немного: всего около дюжины против не менее трех дюжин уцелевших мертвецов. Но плоские лица не выражали никакого беспокойства. Они вообще ничего не выражали.
   Воины вошли в воду. В руках каждого из них оказалось по небольшому кожаному бурдюку и по длинной кисточке из конского волоса.
  -- Недешево мне это стоило, - пробормотал колдун, - лично я бы предпочел проверенный красный чеснок. Посмотрим, что это за "святая вода"...
   И он жестом отдал приказ.
   Воины, не вынимая пакли из ушей, обмакнули свои кисти в бурдючки и стряхнули содержимое в сторону умертвий. Те зарычали и попятились.
  -- Ого! - сказал Храфн, - Может, это все-таки сдержит их ненадолго. Хотя, не верю я в новшества...
   Он наклонился над телом Ловкача и скороговоркой забормотал какое-то длинное заклятье.
   Ловкач открыл глаза.
  -- Эй! - сказал он. - Что за песни? Мы так не уговаривались. Что ты там еще надумал, колдун? Я твой новый помощник, забыл, что ль?
   Но колдун не ответил, продолжая бормотать и вертеть руками. Арни показалось, что он видит сразу двух Храфнов, причем каждый был с четырьмя руками и напоминал гигантское, очень скверное членистоногое, из тех, что без разговоров хочется сразу же раздавить.
   Мертвецы и воины Храфна с переменным успехом то напирали, то отступали друг от друга. В глубине подводной ямы Рагнар не на жизнь, а на смерть схватился с утопленником. Чародей закончил свое заклинание и взялся за топор.
  -- Э-э, - закричал Ловкач. - Ты! Погоди. Ты что, собираешься убить единственного человека, который знает, как управляться с мертвецами?
  -- Не ты один это знаешь, и ты это отлично знаешь, - сказал колдун, плюя на лезвие и двумя пальцами осторожно растирая яд. - Есть и другой.
  -- Эй! Эй! - сказал Ловкач. - Какой другой? Я не знаю никакого другого.
  -- Ну, всё, - сказал колдун, замахиваясь.
  -- Подожди! - закричал Арни, быстро подтягивая колени к подбородку и пытаясь откатиться в сторону. - Ты не получишь рунного блюда!
  -- У тебя его все равно нет, - сказал Храфн, - оно на дне. Так что не спорь, мне надо вырвать у тебя сердце... Не мешай. Да не вертись же!
  -- Чего еще удумал, придурок! - в панике заорал Ловкач.
   То, о чем говорил колдун, было не совсем подтвержденными слухами. Среди ведунов средней руки бытовало жуткое поверье, будто живое человеческое сердце помогает находить колдовские предметы и зарытые клады - при наличии соответствующих навыков, разумеется. Что вроде бы в месте, где схоронен такой предмет, оно начинает биться чаще или, наоборот, реже; и чем значимее вещица, тем больше вероятность ее найти.
   Сильные колдуны никому ни о чем таком не рассказывали. Они вообще никому ничего не рассказывали.
   Блюдо годи, украшенное руной Магнуса Двенадцатижильного, являлось сильнейшим предметом темной волшбы. А сам Храфн был весьма сильным колдуном; неизвестно, правда, был ли у него опыт поиска утерянных вещей таким способом, но действовал он очень уверенно.
   Под рукой у Храфна в настоящий момент было всего два живых сердца: свое собственное и Ловкача. Блюдо ему нужно было позарез, и тянуть с этим он больше не мог. Настал черед действовать самому, и действовать наверняка.
   Можно только предполагать, что колдун собирался предпринять потом, по изъятии сердца Арни: броситься в окрашенные кровью воды подземного озера, чтобы на дне его бороться за блюдо с Рагнаром? Или же он собирался привлечь Длинноухого на свою сторону? Вряд ли, конечно. Колдун был не из тех людей, которые делятся чем-либо с кем-либо. Скорее всего, он собирался взять с собой нескольких своих плосколицых бойцов, справиться с Рагнаром, и забрать тарелку в полное и безраздельное владение.
   Храфн знал, что получит блюдо: он всегда добивался своего.
   Но только на этот раз судьба распорядилась иначе.
   Колдун перехватил поудобнее топор, наклонился, примерился, чтобы удобнее было рубить, собираясь вскрыть Ловкачу грудину. Ловкач снова попытался откатиться, но безуспешно: колдун наступил на хвост сети, в которую был завернут Арни, и тому оставалось только беспомощно барахтаться, проклиная злую судьбу, ниспославшую ему такую жалкую и бесславную смерть. Но Ловкач не видел, что с другой стороны плоского камня из воды показались две мокрые руки.
   Две руки на долю мгновенья как бы бессильно замерли, отдыхая; а их хозяин находился вне видимости. Затем руки крепко схватили чародея за щиколотки. Руки сильно дернули ноги чародея на себя, обрушивая вниз его длинное, страшное, извивающееся тело.
   Чародей всем весом грохнулся на камень.
   Тем временем из воды на площадку вылез мертвец. Вода стекала с него потоками. От мертвеца исходила веселая ярость. Ногой он наступил чародею на поясницу, а руками, как железными крючьями, взялся за плечи колдуна и потащил вверх, колесом изгибая позвоночник, отламывая верхнюю часть туловища от нижней.
   Увидев такую картину, Арни возрадовался.
  -- Вот это правильно! - одобрил он.
   Колдун дико завизжал, забился, завертел головой. Заколотил ногами по камню, борясь за свою жизнь. Наконец извернулся - голова у него вращалась, как будто в шее вовсе не было костей - и вгрызся зубами в запястье мертвеца.
   Арни тоже рвал сухожилия - пытался выпростаться из сети. Он хотел лично принять участие в расправе над колдуном. Мысль о том, что Храфн уже совсем скоро кончится, и он, Арни, не примет в этом участия, оскорбляла его.
  -- Ты подожди! - закричал он мертвецу, которому, кажется, было наплевать на зубы колдуна и на его попытки вырваться. Колдун был сейчас похож на крупную рыбину, вытащенную на сушу, судорожно отбивающую хвостом последние мгновенья своей рыбьей жизни.
  -- Полегче! - заорал Арни на мертвого. - Я твой командир, ты должен меня слушаться!
   То ли от страстных выкриков Ловкача, а то ли просто пришел ее срок, - но сеть все-таки затрещала. Арни просунул голову в дыру и полез наружу, как червяк.
   Вопли же Ловкача оказали пагубное действие. Засмотревшись на Арни, мертвец ненадолго ослабил хватку, хребет Храфна не сломался, и чародей не умер. На его крики подскочил один из его бойцов, взмахнул кистью, плеснув мертвецу на спину жидкости из своего бурдючка.
   Мертвец заревел и отпустил чародея, поворачиваясь к источнику неожиданной атаки. Чародей выскочил из-под мертвого.
   И тут Арни увидел, как из-за одного неверного слова или жеста безусловная победа может обернуться столь же безоговорочной гибелью. Он жарко выругал себя, но что толку: плечи намертво застряли в сети, а колдун снова был рядом с топором в руках!
   Арни знал, что боги не любят самонадеянных и второго шанса обычно не дают.
   Оставалось стойко встретить смерть. "Зато не будет болеть голова", - успел подумать Арни, потому что сломанная челюсть стреляла болью даже под занесенным топором Храфна.
  -- Я плюю на тебя, Храфн, - сумел почти спокойно выговорить он; сил на самом деле плюнуть уже не было.
   Но на небесной кухне опять случился сбой. Асы зазевались, направление течения событий изменилось вторично.
   Взвилось в воздух, повисло на спине у колдуна серое мохнатое тело. Желтоватые клыки скользнули по затылку. Храфн рванулся вперед, тщась стряхнуть пса с себя; все-таки колдун был поразительно живучий.
   Но в пещеру уже ворвался сердитый зубастый вихрь. Это были невесть откуда взявшиеся квельдульвборгские собаки. Как они проникли в подземелье, навсегда останется загадкой. Можно только вспомнить, что последними в жизни Храфна словами были:
  -- Какой лодырь и мерзавец не закрыл люк?? Двести палок и вон из отряда!
   Но чародей уже не успел никого уволить ни из какого отряда, потому что уволили его самого. Псы разорвали его в три счета, и останков его найти не удалось...
   Как раз перед этим радостным событием из воды вынырнул Длинноухий. Он быстрым рывком стащил Ловкача с каменного эшафота в воду.
  -- Вдыхай! - сказал Рагнар, делая зверские глаза.
   И Арни вдохнул, набрал воздуха всей грудью. Длинноухий тоже запыхтел, как кузнечный мех, а потом потащил Ловкача на дно, туда, где поглубже.
   Только их и видели.
   Под водой, уже сидя на трехсаженной глубине Рагнар потыкал пальцем вверх, а потом легонько ударил Арни по губам тем же пльцем. Это означало: терпи, мол.
   Стали терпеть. Озерцо заходило ходуном: на его поверхности происходило пожрание. Темные потоки опускались с поверхности ко дну. Тонули трупы, набравшие воды в легкие. Совершалась собачья месть.
   Неожиданно все стихло. Взбаламученные воды стали успокаиваться. Рагнар выждал еще несколько десятков секунд, оттолкнулся от дна, и всплыл, одной рукой таща за собой Ловкача, а другой стороной прижимая к боку рунное блюдо - руной внутрь.
   Уже на поверхности Рагнар помог Ловкачу освободиться от сети.
   Последствия собачьего набега были смертоносны. Точнее, они были живительны: каждому свое... Сделав свое дело, псы убежали своей дорогой, как и в первый раз.
   Теперь озеро было все завалено трупами. Между трупами стояли дружинники Сигурда, тоже не совсем живые. Рагнар достал блюдо и приказал им выйти из воды.
   Рагнар подобрал валявшийся на камне тлеющий факел, раздул его. Останков Храфна нигде не было видно. Воины его также все погибли. Ловкач и Длинноухий молча побрели по пояс в черной, загустевшей от крови воде.
   Тут были воины из отряда Храфна - все с перегрызенным горлом. Тут были также и волчьи шкуры - часть захлебнулась, когда Храфн оглушил их своим воем, часть была убита мертвецами Сигурда, часть - собаками. Вдруг Арни показалось, что один труп, плавающий лицом вниз, еле слышно застонал. Ловкач подошел к нему, приподнял из воды, оттер лицо. Веки трупа дрогнули, приоткрылись. Человек был еще жив.
  -- Пить, - попросил он и, пока Арни раздумывал, что бы это значило, умер у его на руках.
  -- Нда, - сказал Ловкач, - ранение в живот, я полагаю.
   И он бросил тело обратно в воду.
   Больше живых обнаружить не удалось.
  -- Чудом спаслись, - сказал Арни.
  -- Да, - сказал Рагнар, - просто удивительно, на этот раз твой план привел к успеху...
   Ловкачу повезло. Челюсть у него оказалась не сломана, а всего лишь подвывихнута. Длинноухому удалось ее вправить не слишком даже сильным ударом кулака - подобное подобным. У самого Длинноухого рана была более серьезной. Клинок рассек предплечье, и, хотя кровотечение смогли остановить, потуже обмотав руку полосами ткани, кисть слушалась плохо. Возможно было повреждено сухожилие, но для того, чтобы заняться более серьезным лечением, нужно было сначала выбраться на поверхность.
  -- Как ты нашел тарелку? - спросил Ловкач.
   Рагнар рассказал ему историю с подводным сторожем.
  -- А почему он отдал тебе блюдо? - не понял Ловкач.
   Рагнар сощурился.
  -- Я знавал одного его родственника, - сказал он. - Помнишь Скегги Хитрого?
  -- Этого жулика? Как же, помню, - оживился Арни.
  -- Не жулика, - сурово сказал Рагнар, - а честнейшего, достойнейшего человека. Так вот, это - его внук.
  -- Кого, мертвеца?? А мертвец - его дедушка? - Арни захохотал.
  -- Тише! - сказал Рагнар. - Помни, что ты чудом сохранил свой язык.
   Вспомнив о том, какие опасности ему грозили, Арни замолчал. Смерть была ему не так страшна, с ней не раз он встречался и когда служил у Хакона, и в многочисленных потасовках и поединках, в которых был участником. Остаться же без языка - дело другое. Как тогда докажешь свое преимущество перед каким-нибудь красавцем соломенноволосым, голубоглазым Атли, который на самом деле - дурак-дураком? А женщин Ловкач любил. Он повернулся к Рагнару и хлопнул его по плечу.
  -- Спасибо, друг, - без иронии сказал он, хотя вообще-то благодарить не слишком любил.
   Удивленный Рагнар посмотрел на него.
  -- Ничего, это я так, - сказал Арни, пряча смущение.
  -- По-моему, твой спаситель, про которого мы сейчас говорили, погиб. Вернее, уничтожен, - тихо сказал Рагнар. - Я его что-то не вижу.
  -- Собаки? - спросил Арни.
  -- Скорее, Храфн, или эти, - Рагнар приложил указательные пальцы к внешним уголкам глаз и потянул их к вискам.
  -- Обидно, - сказал Ловкач. - Но в бою, значит - Валгалла! Душа - фьють! - Арни сделал жест рукой кверху. - Как Йорри Кусачий, скальд, - почему-то вспомнил он.
  -- Йорри? - удивился Рагнар. - Он не мог, ведьма наверняка убила его обманом и отрезала голову...
  -- Так я же тебе не рассказал, - оживился Ловкач. - Вот так в суматохе и забываешь. Там, на перевале Свиста, если посмотреть вверх, на скалу...
  -- Что?
  -- Там было написано: "Наконец лечу. Йорри, скальд". А "лечу" - значит, в Вальгаллу, - уверенно заключил Арни, воздевая указательный палец вверх.
   Последний жест Ловкача заставил вспомнить, где компаньоны находятся и осознать серьезность положения.
  -- Гм, - сказал Арни, - выбираться надо. - Только куда: есть три новых прохода и один старый, из которого мы пришли. Ты как хочешь, а я предпочитаю идти посуху, а не по воде, - сказал Арни, ероша волосы. Полетели брызги. - Да и возвращаться приметы хуже не бывает.
   Рагнар был с ним согласен.
  -- Только вот куда? - сказал он. - Тут, если не ошибаюсь, - Рагнар стал загибать пальцы, - раз, два, три тоннеля. Куда идти?
  -- Вот из этого, - стал показывать Ловкач, - вышли волкоголовые. - Арни выудил из воды чью-то мокрую волчью шкуру, скрутил, выжимая воду, и обмотал вокруг пояса, как трофей. - Ход этот наверняка ведет обратно в город, в логово этих волколаков. Вот из этого тоннеля - появились узкоглазые. Этот ход, я думаю, ведет в какое-нибудь тайное убежище колдуна. Туда нам тоже соваться не следует: кто знает, что припас для нас этот сын греха напоследок... Остается третий тоннель.
  -- А собаки? - спросил Рагнар, - откуда появились собаки?
  -- Вот этого я как-то не приметил, - признался Арни. Ловкач не стал говорить, что вместо собак он больше всего запомнил Храфна и его топор. - Но, видимо, они набежали тоже из города, то есть из того же тоннеля, из которого вышли волчьи шкуры...
  -- А убежали куда?
  -- М-м. Не знаю. Мы ж с тобой на дне прятались, забыл?
   Но Рагнар ничего не забыл. Он наморщил лоб, подпер подбородок рукою, и Арни отметил про себя, что Длинноухий стал поразительно похож на ярла Хакона, размышляющего о судьбах государства. Но, конечно, об этом он Рагнару не сказал. А вместо этого спросил:
  -- А кстати, почему собаки убежали? И почему не воскресли убитые? Что, блюдо потеряло часть своей силы?
   Арни Ловкач практически не имел недостатков, кроме одного: он сначала говорил, а потом думал. Меж тем как надо бы совсем наоборот.
   Но всего, что наговорил Арни, ему показалось мало, и он задал последний вопрос:
  -- И куда девался этот дурацкий лодочник?
   Рагнар выразительно посмотрел на него. Как раз в этот момент единственный кое-как чадящий еще факел, неизвестной заботливой рукой воткнутый в наваленную груду трупов на островке, зашипел, выпустил струю едкого дыма и погас.
  
  

26. Ворота Асгарда-Хеля

  
   Долго находиться в темноте нельзя. Почему? Да потому, что темнота означает отсутствие света. А отсутствие света неизбежно влечет за собой сомнение в существовании бога. Или богов... И что же тогда произойдет с нашим несчастным миром? Правильно, ничего не произойдет. Точнее, ничего не будет происходить. А вот этого как раз допустить никак нельзя...
   Поэтому очутившись в темноте, Арни и Рагнар немедленно полезли искать огниво, греческий огонь, не выдохшиеся факелы - что-то, что вернуло бы их к свету, что бы этот свет, загоревшись, ни осветил. Одновременно они переругивались шепотом.
  -- Как ты посмел задавать такие дурацкие вопросы? - ругал Ловкача Длинноухий. - Вот духи подземелья и разгневались. Они не любят, чтобы люди много знали.
  -- Этого никто не любит, - проворчал Арни.
   Обратились снова к поискам. Но как часто бывает: когда что-то настойчиво ищещь или жаждешь, это что-то в руки никак не дается. Огниво как сквозь землю провалилось.
  -- Вот наказание! - в сердцах бросил Арни.
   Живой как ртуть Ловкач принадлежал к тем замечательным людям, которым чувство вины совершенно не присуще. Он искренне считал, что теперь, после того, как битва выиграна, подземелье должно быть освещено сотнями факелов, ходы выстланы арабскими коврами и посыпаны цветочными лепестками - в честь его, Ловкача, ну и, может быть, немножко Длинноухого.
   Но в отдалении послышался дробный мягкий топот.
   Ловкач насторожился.
  -- Слышишь? - спросил он Рагнара.
  -- Это из тоннеля, - сказал Длинноухий, поднимая пику.
   Он надавил на плечо Арни и заставил его отойти назад, прижимая к стене. Сам он отошел следом, выставляя пику перед собой.
  -- Да что ж это такое! - громко и с возмущением сказал Ловкач.
  -- Молчи, может, пронесет еще.
   Второй рукой, свободной от копья, он нащупывал блюдо.
   Но не пронесло.
   Сначала в пещеру ворвался ветерок, пахнущей псиной, а затем влетела собачья армия. Кажется, псы отдали квельдульвборжцам свой долг до конца. И теперь они вернулись, подчиняясь знаку, начертанному на блюде.
   Арни не мог бы сказать точно, сколько их было - тем более в темноте. Но, судя по звукам, много. Собаки бегали по берегу, шлепали по мелким местам, плавали, жрали трупы летучих мышей и грызлись между собой. Пещера наполнилась ворчаньем, хрустом, поскуливаньем, взвизгами и глухими ударами по хребту - то мертвецы Сигурда требовали от собак соблюдения субординации.
   Через некоторое время привыкший к темноте Ловкач стал различать десятки - если не сотни - тусклых, но весьма свирепых огоньков - у псов глаза были зеленоватые.
   Арни обеими руками схватился за свое лысое темя. Он повернулся к Рагнару, взял его за кушак, притянул к себе и, ничего не говоря, стал дышать ему в лицо. Хотя выражение лица Арни Длинноухий и не видел, но догадывался, какое оно.
  -- Молчать! - сказал он Ловкачу. - Пока у нас блюдо, нам ничего не грозит.
   В этот момент кто-то ухватился за волшебную тарелку и принялся настойчиво и с силой видирать ее из рук Длинноухого.
  -- Держи тарелку! - только и успел крикнуть Ловкачу потомок ярлов, вступая в тяжелую, жестокую борьбу в полной темноте неизвестно с кем.
   А может быть, этим неизвестным была сама темнота...
  
  
   Можно сказать, что с Ловкачом и Длинноухим случилось несчастье после победы. Вернулись псы, которые хоть и убили главных мучителей, но теперь уже были навечно приохочены к человечине. Поднялись из воды и сами мучители: волкоголовые - теперь мертвые, но по-прежнему очень вздорные, и узкоглазые ратники, тоже не отличающиеся добрым нравом; и даже мерзкие с виду летучие крысы, которых смерть вовсе не сделала спокойнее, - они носились повсюду, хлопая крыльями, скрежеща и вызывая зубную боль.
   Ловкач и потомок ярлов оказались в подземной ловушке, со всех сторон окруженные мертвецами, мертвецами, мертвецами.
   Не слышно было только чародея: кажется, его столь основательно разорвали в куски, что восстать в прежнем теле он уже не мог. А может быть, между Храфном Гадюкой и хозяйкой Хеля были свои счеты и она сразу же забрала его к себе для разбирательства. Так или эдак, но в этом была милость богов, утешение, которым они пожелали наградить Арни и Длинноухого.
   Правда, человек, который не видит всего того, что видят асы, часто принимает божью милость за божье наказание... Но таким уж мерзавца создали они сами!
   Блюдо удалось удержать. Длинноухий направил его на всех мертвецов и силой волшебного знака заставил их держаться на расстоянии. Хотя летучие крысы все равно лезли и были несносны: приходилось то и дело стряхивать их с себя и отшвыривать подальше.
   А потом они возвращались вновь. Кажется, чем более безмозглым было мертвое существо, тем меньше оно было подвержено контролю сокровенной руны.
  -- Погано, - сказал Ловкач, - умертвий становится все больше.
   Как говорилось, Арни не был чужд коммерции и знал основной закон: когда предложение сильно превышает спрос, цены на товар резко падают.
  -- И главное, если так дальше пойдет, нам придется отказаться от мясной пищи, - озабоченно заметил Арни.
   Вообще-то Арни и Длинноухий не ели с утра, с той самой злополучной похлебки, которой приказал накормить их хофдинг Полутролль. Как-то не хотелось. Уж больно богатым на события был день.
  -- Сейчас, наверное, уже ночь, - зачем-то заметил Ловкач. - Хотя время в подземелье течет странно, его ощущение обманчиво...
   Арни оставался верен себе и своему живительному принципу: ничего не принимать близко к сердцу. Не знаем, как читатель, а вот мы ему завидуем - изо всех сил.
  -- Что делать-то будем? - сказал Рагнар, разглядывая окружавшие их огоньки глазищ. Многие были очень недружелюбные. - Я боюсь, как только мы повернемся к ним спиной, никакая руна Двенадцатижильного их не удержит.
   По хорошему, положение было ужасным.
  -- Знаешь, Длинноухий, - вдруг сказал Арни, - когда я лежал там, завернутый в сеть, и меня стукнули по башке, у меня было что-то вроде видения.
  -- Говори, - сказал Рагнар.
  -- Я увидел Сигурни... И вроде она сказала, что будто бы где-то в окрестностях Города Волков есть Сонная Долина...
  -- Какая долина? - перебил Рагни.
  -- Долина Сна, кажется, так.
  -- Ну и что?
  -- Там, в этой долине, человек порой видит то, что ему видеть не разрешено. Например, ворота в царство мертвых...
  -- А есть такие ворота?
   При слове "ворота" Рагнару почему-то представились здоровенные, окованные железом створки ворот Квельдульвборга, и хофдинг Полутролль на цепи, немилосердно облаивающий путников.
  -- Конечно, есть, - сказал Арни. - Ведь как-то же человек в это царство попадает? Просто они невидимы.
  -- Тогда должно быть двое ворот, - сказал Длинноухий. - Одни в Асгард, другие в Хель.
  -- Да нет, - сказал Арни, - Сигурни сказала, что ворота одни, а что за ними - Асгард или Хель, уже люди сами решают...
  -- Как так?
  -- Ты меня спрашиваешь? Это же не я сказал, а Сигурни. И не просто Сигурни, а Сигурни, которая мне привиделась, пока я валялся в отключке. Откуда мне знать, что она имела ввиду?
  -- Так. И что?
   Арни помялся.
  -- Так вот, - продолжил он после короткой паузы, - Сигурни сказала, что мы должны пойти в эту долину и отдать мертвецов.
  -- Как отдать? - не понял Рагнар.
  -- Ну, сдать их, - пояснил Арни.
  -- Кому же?
  -- Да тому, кто придет их встречать. Яснее Сигурни изъясняться не хотела. Она сказала, что кто-то выйдет из ворот и освободит нас от мертвецов, забрав их с собой. Так сказать, мертвые к мертвым, - живые к живым.
  -- Да что же ты молчишь-та?? - вскричал Длинноухий.
  -- А ты чего кричишь? - сказал Арни. - Это ж так, просто бред во время забытья. Да и Сигурни откуда может знать - она ж в колдовстве понимает, как я в игре в шатрандж. Воображение...
  -- Где она, эта долина? - потомок ярлов заговорил страшным голосом.
  -- Где долина? Темно... Трудно разобрать... Подожди.
  -- Что еще?
  -- А мне пришло в голову, - голос Арни стал хитроватым, - может, мертвецов у нас в царстве мертвых купят? По всему видать, что там они нужнее, чем среди живых.
   Для Рагнара это было уже слишком.
  -- Я убью тебя, Ловкач!!! - заревел он, бросаясь на Арни и хватая его за горло.
   Несколько секунд они кружились друг против друга. Рагнар тряс Ловкача как детскую куклу. От Арни во все стороны летели водяные брызги, слюни и сопли.
  -- Оста-а-авь, Ра-а-агни, - задушенным голосом заблеял Ловкач, запросил пощады. Арни был мастером боя на топорах, но в рукопашной с потомком ярлов у него не было шансов - тот был намного тяжелее, а в своей ярости как будто всасывал силу сигурдовой дружины. - Тарелку потеряешь.
   Длинноухий опомнился. Он бросил Арни и остановился, поводя широкими плечами, сжимая и разжимая кулаки. Ловкачу даже на мгновенье показалось, что глаза потомка ярлов сами собой затеплились зловещим багровым огнем.
   Арни понял, что шутки закончились.
  -- Хорошо, хорошо, - сказал он. - Сделаем, как ты хочешь.
  -- Где долина? - металлическим голосом спросил Рагнар.
   Ловкач посмотрел на друга с опаской.
  -- А душить? Не станешь?
  -- Нет!
  -- Покянись.
   Рагнар издал звук горлом. Потом сглотнул и сказал.
  -- Клянусь.
   Арни на всякий случай отодвинулся.
  -- Сигурни определенно не показала, - начал он. - Но сказала что-то вроде того, что каждый человек может в нее попасть, если захочет. Только уж очень это тяжело, видеть запретное. Вот никто и не видит. А в окрестностях Квельдульвборга есть такое место, которое затягивает тебя в эту долину помимо твоей воли. И еще, она сказала, нужна безвыходная ситуация...
  -- Между смертью и смертью? - тихо сказал Длинноухий.
   Арни пожал плечами в темноте.
  -- Опять какая-то головоломка, - сказал Рагнар и неожиданно зевнул. - Я вот что думаю, - начал он, вдруг замолчал и зевнул вторично.
  -- Что это ты зеваешь? - с подозрением спросил Арни и сам зевнул два раза подряд.
  -- Пожалуй, мы не выспались, - выдавил Длинноухий.
  -- Точно, - сказал Арни. - На сонную голову ничего путного не придумать, - и он зевнул так, что вскрикнул: челюсть его чуть не вывихнулась снова.
  -- Пожалуй, я немного вздремну, - сказал потомок ярлов и, не опасаясь больше мертвяков и собак, не обращая никакого внимания на летучих мышей, проковылял по воде до берега, нашел сухое местечко, привалился, свернулся калачом и мгновенно захрапел.
  -- Ишь какой быстрый, - завистливо сказал Арни, тоже вылез на берег, прогнал огромного злобного пса и упал на спину, раскинул руки и ноги.
   Затем он дважды свистнул носом и отбыл следом за потомком ярлов.
  
  
   Ворота в царство мертвых были чудовищны по размерам и архитектуре. Столбы их упирались в страшное лиловое небо, створки нестерпимо блистали золотом и были украшены разнообразными мордами, лицами и харями. На некоторые смотреть не стоило, а некоторые имели такой вид, что вместо перпективы попасть туда, куда вели врата, хотелось быстро и относительно безболезненно удавиться, умерев вторично и желательно насовсем.
   Местность была отчаянно дикой. Хотелось бежать отсюда, куда глаза глядят, да вот только бежать-то было некуда. До горизонта стлалась голая, в трещинах равнина черного обсидианового стекла; там, где небо должно соприкасаться с твердью, она переходила в невысокие, но чрезвычайно безотрадные горы, подсвеченные ядовито-розовыми лучами заходящего светила. Далеко (это слово ничего не говорит, но реальное расстояние определить здесь было невозможно) крутилось с десяток смерчей. Сами же циклопические ворота возвышались вполне независимо от всего остального пейзажа: никакой стены, за которую ворота открывали бы проход, не было.
   Перед воротами стояли Арни Ловкач и потомок ярлов. Арни сжимал в руках саблю, Длинноухий тискал копье, но оба чувствовали, что если что-то действительно опасное и появится из ворот, то перед ним будут бесполезны не только пика и сабелька, но и объединенная армия наиболее могущественных европейских государей. Оба товарища мужественно удерживали себя от бегства (хотя бежать-то было некуда!), но вот заглянуть чуть вперед, чтобы выяснить совершенно закономерный вопрос - а зачем нужны ворота, если нет ограды? - мужества не хватало.
   За спиной Ловкача и Рагнара стояли мертвецы, псы и летучие мыши. Последние беззвучно висели в воздухе, как подвешенные на невидимых нитях трупы неимоверных черных пчел.
  -- Стучи, - севшим голосом сказал Длинноухий.
  -- Я? Стучи? - сказал Ловкач и не двинулся с места.
  -- Стучи, трус!
  -- Сам ты трус! - огрызнулся Арни. - Если ты такой храбрец, то ты и стучи.
   Тут раздался скрип до небес, и створки раскрылись. Но не полностью. Образовалась щель, в которую мог бы пройти человек. Из ворот вышел...
   Из ворот вышел тот, кого до сих пор Ловкач и Рагнар считали лодочником Полутролля.
   Вышедший остановился, не дойдя до приятелей дюжины саженей, расставил ноги, скинул неприглядный коричневый плащ - под плащом оказались блестящие доспехи. Затем он схватил себя за волосы, потянул и содрал с головы лицо.
   Под маской лица оказалась еще одна маска - серебряная, очень красивая, изображающая совсем молодого юношу, то ли мальчишку. Вот только из глазных отверстий выглядывала пустота.
  -- Ну что, привели? - критическим голосом спросил пришедший. Голос у него тоже неожиданно оказался мальчишеский, высокий и звонкий.
   Те, у кого спрашивалось, громко и одновременно икнули и ничего не ответили.
  -- Ладно, - сказал бывший лодочник, - давайте сюда ваших мертвых. - Он немного посторонился.
   И мертвые пошли! Сначала в узкую щель по одному втянулись мертвые люди, затем вбежали собаки, и, наконец, воздушной змейкой влетели летучие мыши. Молодой ас - или не ас? кто его знает - хлопнул в ладоши. Ворота закрылись с гулким мелодичным звоном. Затем ас повернулся и полез прямо сквозь закрытые створки вслед за ушедшими мертвецами.
   Когда рука и нога его погрузились в сверкающее золото, Арни очнулся.
  -- А как же наши марки серебра? - пискнул он. - Мертвецы ведь чего-то стоят!
   Ас обернулся.
  -- Пошли со мной, - сказал он. - Там и рассчитаемся.
   Обнаглевшая рожа Ловкач сделал было шажок вперед, но стальная рука потомка Лесной Собаки вовремя легла ему на плечо.
  -- Стой, где стоишь, - прошипел потомок.
   Не дождавшись Арни, ас снова повернулся к воротам и на этот раз исчез без остатка.
   Рагнар с нежностью посмотрел на товарища.
  -- Вернемся, измудохаю до неузнаваемости, - пообещал он.
  
  

27. Конец похода

  
  -- Длинноухий, проснись! Слышишь? Открой глазки!
   Холодные руки схватили Рагнара за плечи.
   Сознание возвращалось. "Как же, открыть глаза. Шалишь! Не на того напали", - подумал Рагнар и глаз не открыл. Чего он там не видел, в этой темноте, под завязку набитой мертвецами...
   Перво-наперво Рагнар схватился за блюдо.
   Блюда не было.
   "Во сне украли блюдо", - понял Рагнар.
   Что ж, приходилось погибать.
   А вот это лучше делать с открытыми глазами.
   И стоя.
   Длинноухий открыл глаза.
   Смерть улыбалась, глядя на Длинноухого.
   Длинноухий улыбнулся ей в ответ и схватил за глотку. Повалил, придавил коленом и принялся методично душить.
  -- Рагни, кабан, пошел с меня к троллячьей матери!!
   Рагар заработал хлесткий удар в кадык и скатился с тела.
   Ловкач - а это был он - поднялся и почистился.
   Рагнар перевернулся и встал на четвереньки.
  -- Арни, это ты? - спросил он. В темноте было не видно ни зги.
  -- Нет, мировой змей Йормунганд, - сказал Ловкач. - Я, кто ж еще.
   Ранар прислушался. В пещере было странно тихо. Рагнар вдруг понял.
  -- Э-э, - сказал он. - А... где?..
   Ловкач молчал.
   Тут Длинноухий наконец полностью осознал, что мертвецов рядом нет, и что они с Арни одни в этой пещере. Он встал в полный рост.
  -- Неужто вышло? - выдохнул он.
   Ловкач усмехнулся как-то грустно.
  -- Товар не по купцам. Мертвецы оказались не продажными, - проговорил он.
  -- Послушай, Ловкач, - сказал потрясенный Рагнар, - мы что же, действительно видели врата мертвых?
   Ловкач помолчал.
  -- Кто знает, - неопределенно сказал он.
  -- И кто был этот... лодочник? - Рагнар не мог быть таким спокойным, как Арни, который, как видно, вернулся из Долины Сна уже некоторое время назад. - Ас?
  -- Может, ас, может - в глаз...
  -- Не шути с такими вещами! - посоветовал другу потомок ярлов. - Потому что это был сам Локи, может быть.
  -- Может, Локи, а может, не Локи...
   После лицезрения ворот Арни приобрел не свойственную ему ранее размеренность и задумчивость..
  -- А то и сам Один, - сказал Длинноухий, поднимая палец.
  -- Это только Локи знает.
   Вдруг Рагнар шагнул вперед и взял Ловкача за руку. Помня обещание, которое потомок Собаки изрек перед воротами мертвых, Арни попытался высвободиться. Но Рагнар держал крепко.
   Арни подергался и смирился.
  -- Это что же получается, мы с тобой один и тот же сон видели? - сказал Длинноухий в изумлении.
  -- Выходит, так, - сказал Ловкач. - Один-сон, сон Одина, - пробормотал он.
   Тогда Рагнар вытянулся, расправил плечи, выпятил грудь, а голову-то склонил.
  -- Благодарим тебя, великий владыка! - сказал он просто, но с достоинством.
  
  
  -- Вообще-то лучше благодарить, когда ты на поверхности окажешься. Что-то я соскучился по деревьям, по птичкам, по свежему ветру, да по доброму элю под жаркое, - сказал Арни примерно через час. - Да и вообще, Рагни, хватит уже стоять столбом, пора выбираться отсюда.
  
  
   Когда друзья покидали подземный зал, Арни сказал:
  -- Жаль мне летучих мышей. Живут в темноте и умирают в темноте. Ужас.
  -- Зато на том свете чувствуют себя как дома, - ответил Длинноухий. - Во всяком обстоятельстве можно найти что-то хорошее.
  -- Я тебя понял, - сказал Арни. - Ну, богачами мы пока не стали и домой не вернулись. Но зато и не составили компанию этим летучим мышам. Человек ведь лучше, чем летучая мышь, да, Рагни?
   После пережитого Рагнар стал еще более молчаливым и сдержанным. Он просто зашагал вперед.
   Ловкач ответил за него сам себе:
  -- Как в той старой песне:
   В гости к асам не опоздаешь,
   Да только песни у них
   Отчего-то стали злыми.
   Не лети, драккар мой,
   Чайкой над волнами!
  
   Волшебного рунического блюда найти так и не удалось. Оно сгинуло вместе с мертвыми.
  
  

Заключение

   Как выбирались из Квельдульвборгской пещеры, Арни рассказывать не любил. Достаточно упомянуть, что, когда друзья увидели наконец солнышко, они сами слегка напоминали дружинников Сигурда.
   За две недели пути до Хладира удалось подкормиться, но, когда приятели явились под грозные очи ярла Хакона Сигурдссона - наниматься на службу, - вид у них был все еще довольно дикий.
   По этому поводу у Арни вышло несколько поединков с людьми, вздумавшими показывать на него пальцами. Пальцев своих они благополучно лишились, и все успокоилось.
   Но, попивая с Длинноухим плоховатый эль в землянке, Арни говорил со злой тоскою:
  -- Неужто Сигурни права была, и не судьба мне разбогатеть? Так и буду до старости простым подневольным ратником?..
  
   Что у судьбы на уме - никому не известно.
   Меньше года пришлось Ловкачу прослужить у ярла. Обстоятельства распорядились так, что он был вынужден покинуть родину; а для самого Хакона Могучего настали злые времена. Свергнут с престола своим врагом конунгом Олавом Трюгвассоном, принял он незавидную смерть. Прельстившись наградой, слуга ярла в свинарнике отрезал бывшему властителю голову, принес конунгу Олаву...
   На следующий день отрезанная голова раба тоже торчала на шесте: сильные мира находятся выше благодарности.
  
   Для тех, кто кое-что понимает: судьба - это единственная подлинная свобода воли человека.

Конец

  
  

Викингический словарь и примечания

  
   ярл - то же самое, что граф.
  
   Тор - бог грома, бури и плодородия; также бог войны.
  
   ... добротных деревянных бит для игры в мяч... - у средневековых скандинавов была игра в мяч, которой они развлекались на досуге.
  
   нижний мир - у скандинавов загробный мир делился на две части: Вальгалла (верхний мир), куда попадали погибшие в бою герои, и Хель (нижний мир), куда попадали все остальные, в том числе и убитые врасплох.
  
   конунг - князь (изначально - вождь).
  
   Гардарики - Русь.
  
   Локи - один из асов (богов); но ас противоречивый. С одной стороны, участвовал в создании людей, не раз выручал других асов из беды. С другой стороны, отец чудовищ (в том числе хозяйки нижнего мира Хель (Нифльхель), а в конце времен - главный враг асов. Хитер и изворотлив. Эту двойственность Локи объясняли его изначальной связью со стихией огня.
  
   цверг - подземный карлик.
  
   ярл Хакон Сигурдссон Могучий - правитель Норвегии (974-995).
  
   ... в направлении севера - на севере помещали страну мертвых.
  
   норны - богини судьбы.
  
   бонд - свободный гражданин.
  
   годи - почти то же самое, что мэр.
  
   берсерк - буквально "медвежья рубаха" - изначально, бесстрашный воин, в бою впадавший в неистовство; впоследствии так стали называть забияк и бандитов, притеснявших честных людей.
  
   Хладир - резиденция ярла Хакона Сигурдссона, правителя Норвегии.
  
   Один (Вотан) - верховный бог в германо-скандинавской мифологии.
  
   ... стати восьминогого жеребца - имеется ввиду быстрейший в мире конь Одина.
  
   ...длинных домов... - "Длинный дом" - основной тип жилой постройки у средневековых скандинавов; комнаты в таком здании шли анфиладой, и в нем же помещались хлев, свинарник, кухня, мастерские и т. д.
  
   ...плящущей палубе дракона... - дракон (драккар) - боевой корабль.
  
   нойды - лапландские шаманы, в средневековой Скандинавии считались самыми сильными колдунами.
  
   Иггдрасиль - гигантский ясень, мировое дерево скандинавской мифологии.
  
   Враг Ульва - Один. Ульв - в данном случае чудовищный волк, порождение Локи, а вообще - просто волк.
  
   Игг - Один.
  
   тавлеи - настольная игра, вроде шашек.
  
   кеннинг - иносказание, применявшееся скальдами. Считалось, что чем больше иносказаний в поэтическом произведении, тем лучше. Например: усатый конь - кот.
  
   Северный Путь (Путь на север) - название Норвегии.
  
   кейсар - кесарь (цезарь).
  
   Бео-ульв - имеется ввиду Беовульф, он же Пчелиный Волк (кеннинг, означающий медведя), - легендарный герой скандинавского эпоса.
  
   йотун - великан, но более положительный, нежели злобный турс.
  
   Йормунганд - в скандинавской мифологии мировой змей, обвивающий землю.
  
   Вавуд - одно из имен Одина.
  
   асы - в скандинавской мифологии группа богов, возглавляемая Одином; иногда - обозначение богов вообще. Противопоставлялась ванам - небольшой группе богов плодородия, йотунам, цвергам, дисам, валькириям и прочей шушере.
  
   ведьма Хейд - известная прорицательница и колдунья, жившая в описываемое время.
  
   Гарм - в скандинавской мифологии демонический пес, хтоническое чудовище.
  
   Лофт - другое имя Локи.
  
   мидгард - "средний мир", т. е. мир, в котором живут люди.
  
   эйрир - мелкая монета, 1/8 марки.
  
   тинг - орган законодательной и судебной власти.
  
   вира - денежное возмещение за убийство человека.
  
   Хольмгард - Новгород.
  
   хозяйка Хеля - Нифльхель или просто Хель, считалась дочерью Локи.
  
   херсир - местный предводитель в Норвегии, помещавшийся в социальной иерархии ниже ярла.
  
   Волсунги - древний скандинавский (по другой версии германский) королевский род.
  
   Рагнарёк, сумерки богов - по сути, одно и то же, то есть конец света.
  
   вёльва - колдунья, прорицательница.
  
   конунг Вальдамар - имеется ввиду знаменитый князь Владимир Красное Солнышко (потомок скандинава Рюрика).
  
   кнарр - военно-грузовой корабль.
  
   сюсла - административная единица территориального деления. Соответственно сюслуманн - управляющий этой единицей чиновник, назначенец конунга или ярла.
  
   Сигурд Убийца Змея Фафни (германский Зигфрид), Сигурд Сигмундссон, легендарный герой эпоса, из династии Волсунгов. Владелец волшебного меча (известного как меч Зигфрида) и победитель мистического дракона Фафни, у которого он отнял клад, впоследствии ставший называться Сокровищем Нифлунгов (Нибелунгов)- по одной из версий. Считалось, что клад этот проклятый и приносит владельцу несчастья.
  
   скерлинги - так викинги называли тех, кого считали варварами, в частности, индейцев Северной Америки.
  
   состриженные ногти умертвий... - в скандинавской мифологии Локи приплывает для участия в последней битве с богами на волшебном корабле Нагльфаре, построенном из ногтей мертвецов.
  
   конунг Гуннар - Арни имеет ввиду легендарного бургундского короля, одного из владельцев сокровища Нибелунгов.
  
   ... из них только шахматы можно смастерить... - викинги на досуге также играли и в шахматы.
  
   Грим - Один.
  
   Эйвинд Финнсон, Погубитель Скальдов - знаменитый норвежский скальд.
  
   фюльк - территориально-административная единица.
  
   солиди - римские монеты, которыми платили жалованье легионерам в поздней империи. Откуда, собственно, произошло слово "солдат".
  
   фигурка какого-то чужого идола с шестью руками и мечами... - в обиходе викингов попадались статуэтки из различных стран и культур, в том числе и из Индии: Шивы, Будды и т. д.
  
   Бирка - древний торговый город, рядом с современным Стокгольмом.
  
   хофдинг - буквально "главарь", могущественный человек и предводитель бондов своей округи.
  
   Миклагард - Константинополь.
  
   красное знамя с вороном... - на военных знаменах викингов часто изображался ворон.
  
   ... гвардия древних ромманских императоров... - имеются ввиду древнеримские преторианцы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   180
  
  
  
  
Оценка: 4.86*13  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"