(мастер-класс на банкете, эпизод из режиссёрского сценария литературно-художественного сериала)
МАСТЕР:
Мы собрались с тобою случайно.
Я поэт... ну а ты-то... никто.
Рассказал тебе страшную тайну,
Что я внук поэтессы Барто.
УЧЕНИК:
Про Барто... от борта, да и в лузу,
Мне твердил ты весь вечер вчера...
Всё своим всеобъемлющим пузом
Урожай со стола собирал.
МАСТЕР:
А потом рассказал тебе, братец,
Что нельзя без гламура писать.
Что талант - это вовсе некстати.
Божий дар невозможно продать.
УЧЕНИК:
Продаётся любой небожитель?
Не поверю, напрасно грешишь...
Я уеду в глухую обитель...
Там я стану писать, да и жить...
МАСТЕР:
Дурачок, ну кому ты продашь-то
Своих мыслей интимную жуть?
Не осмыслит никто же из граждан
Философий высокую суть...
УЧЕНИК:
Не сейчас, так, быть может, позднее
Мою мысль... не поймут как абсурд...
МАСТЕР:
Идиот, если в этом уверен...
Лучше рифмой украсить гламур:
Слоган славный к рекламе-надёже.
Ну, попробуй, голубчик, пиши...
УЧЕНИК:
Эк, твоя-то лоснится всё рожа,
От рекламы текут барыши?
Ученик берёт фломастер и выводит на салфетке рекламный слоган для одного известного производителя натурально-модифицированных продуктов. Наезд камеры, и зрители видят... синим по белому:
ПОДАВИСЬ СВОИМ "DANISSIMO"!
В этом месте прямолинейная стилистика разговора внезапно меняет плавное течение, происходит жуткое синкопирование.
МАСТЕР:
Я хотел уже сломать штопор,
А сломал тебе, пацан... палец...
Я известен на всю... блин... Европу,
Ну а ты - графоман и засранец...
Айседоры завернул шарфик,
Словно тормоз был слегка неисправен...
Ты на струнах... попробуй... на арфе...
Задушиться в четвёртой октаве...
Мастер ломает ученику палец, не выходя из образа маститого, в некоторых местах поеденного молью "продажной классической критики", корифея современного искусства литературного минимализма с явными признаками упрощенчества и опрощения.
УЧЕНИК:
Нет повести печальнее... и, кстати,
Зря говорят, что, мол, все люди братья...
Наезд камеры на сломанный палец ученика. Зритель хорошо видит, что перелом открытый, а вовсе не закрытый, как мыслилось сценаристу. Затемнение. Хорошо слышен голос очень напоминающий интонацией голос Евгения Гришковца: "... я не владею информацией, лицезрели ли вы взгляд умирающей воблы... Но точно знаю, что мой школьный приятель, повидав эти мутнячие рыбьи глаза так и сказал - вобля..."
Затемнение затемнения. Теперь уже ничего не видно и не слышно. РАО ЕС изменило форму собственности... Царствие небесное...