Рокова Яна
Мы в ответе за тех...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 8.16*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новый проект
    "Похожести" на Сказку или 4Г чисто случайны, любимые типажи ГГ не дают Аффтору покоя)
    Как обычно, описаны поступки и чувства героев, поставленных в ту или иную ситуацию, по сути, ЛР, наше время
    1-я часть, 2-я часть, 3-я часть, 4-я часть, 5-я часть
    (ссыль в левом верхнем углу на П/О) МВО=ПСЖ)))
  
  
  ВНИМАНИЕ! ATTENTION! ACHTUNG!
   УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ - НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.
  
  УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.
  
   ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА
  
  СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,
  ВАШ АФФТАР :-))
  
  

ПСЖ обложка [laki]

  
  
  
ПРОСТАЯ СЛОЖНАЯ ЖИЗНЬ
  
   КНИГА 1
  
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  Миловидная женщина, недавно отметившая свой тридцать восьмой день рождения, наконец-то волевым усилием заставила себя отложить электронную книжку на полочку стойки возле софы и выключить бра. Времени, судя по цифрам на светящемся табло будильника, было еще немного, но ощущение томной неги пронизывало каждую клеточку вымотанного и физически, и морально организма, будто после качественного секса. Легкое чувство опустошенности и одновременно свободы от ежедневных обязательств, о которых можно было не думать в ближайшие несколько дней, позволив себе полноценный отдых, дарили невероятное блаженство. К пьянящей эйфории из-за этих радостных мыслей примешивалось приятное эмоциональное послевкусие от прочтения захватывающей истории, согревающее душу предвкушением дочитать ее утром. Сейчас с навалившейся дремотой сил уже бороться не было, а хотелось в полной мере посмаковать яркие, пронизывающие до самых глубинных слоев души и сознания эмоции.
  Отчетный период, проходивший, как обычно, в авральном режиме, со сверхурочной переработкой почти в два раза по сравнению с рядовой рабочей неделей, в постоянном нервозном возбуждении в ожидании каких-нибудь непредвиденных накладок со стороны клиентов или программного бухгалтерского обеспечения (без которых, к сожалению, традиционно не обходился ни один квартал), и даже отработка за себя и "за того парня", когда счастливые коллеги первыми отгуливали отпуск - все позади!
  И теперь со спокойной совестью можно предаться безмятежному ничегонеделанию, воспользовавшись возможностью потратить свои заслуженные отгулы, коих скопилось уже на половину обычного очередного отпуска, иначе они просто "сгорят".
  На границе яви и сна проносящиеся в голове мысли становились все более вялыми, какими-то текучими, убаюкивающими сознание. Анна со щемящей нежностью подумала о повзрослевших детях, по которым успела соскучиться за неполную неделю с тех пор, как спровадила обоих к родителям в деревню. Пусть немного отдохнут от учебных будней, вдыхая свежий упоительный воздух дальнего Подмосковья.
  Сын-подросток, болтавшийся в городе в ожидании старшей сестры, сдающей сессию в Универе, уехал на все лето, девятнадцатилетняя дочь - до тех пор, пока не затоскует по веселому времяпрепровождению в обществе своих городских друзей-приятелей. Девочка стала совсем самостоятельной. А вот с воспитанием младшенького любимчика семьи справиться в последнее время становилось все труднее...
  Как обычно, переживая в раздумьях за сына, Анна невольно вспомнила и о его отце. Неприязненное чувство к предавшему семью человеку, с которым рассталась около полутора лет назад, когда обнаружились нелицеприятные факты супружеской неверности, вопиюще подтверждающиеся рождением "бастарда", не проходило. Не сказать, чтобы она мучительно переживала сам процесс выяснения изживших себя отношений и последующего развода. С годами, прожитыми в счастливом поначалу браке, былые чувства значительно притупились. Но до сих пор не могла отделаться от ощущений горечи и разочарования, слишком уж болела душа от обиды за детей, привязанных к обоим родителям.
  К слову сказать, муж и не горел желанием покидать семью, уверяя, что отношения с посторонней женщиной оказались фатальной ошибкой его непростительной слабости в поисках новизны ощущений, пытаясь сбежать от серости повседневных будней. Видела она более счастливую соперницу, подло привязавшую к себе чужого мужчину плодом их греховной связи. Ничего особенно примечательного, чтобы съедала отравляющая ревность и зависть к коварной "разлучнице". Даже, наоборот, Аню странным образом утешило ненормальное в данной ситуации чувство удовлетворения, что более молодая пассия внешне удивительно напоминала ее саму, сбросившую добрый десяток лет. Впрочем, самой-то ей тоже жаловаться на сохранившуюся фигуру и отсутствие беспощадных возрастных признаков было грешно. Это только по паспорту - тридцать восемь уже исполнилось, а многие ровесницы завистливо вздыхали, и на заинтересованные взгляды со стороны мужчин, миниатюрная шатенка старалась не обращать внимания, чтобы не провоцировать их на попытку познакомиться на улице.
  Непростой для мужчины возраст, когда вроде бы еще и не "седина в бороду, бес - в ребро", но уже подводят какие-то итоги собственных достижений, сыграл с мужем неприятную шутку. Ни он первый, ни он - последний, кого искушали заманчивые перспективы вдохнуть немного феерической свободы от обязательств законного ярма на шее, интуитивно ощущающая невидимые аварийные маячки, тревожно мигающие, предупреждая приближение неотвратимого рубежа, и лишь потом спохватывались, а смогут ли вынести выбранный темп? Но переступить себя, простив измену, даже понимая побуждающие причины и в чем-то сочувствуя благоверному, Анна уже не смогла.
  Да и дети не желали прощать отцу предательства матери, собственных идеалов и представлений о счастливой любящей семье.
  Закутавшись в одеяло, невольно спасаясь от потянувшего в форточку сырого сквозняка, Аня прислушалась к обманчивой тишине за окном. В привычные звуки притихшего в ночи города, потихоньку вплетался все нарастающий шум долгожданного после дневного зноя дождя. Слезы неба тихо и печально шелестели в кронах деревьев, нашептывали слова утешения и неясной надежды, смывали былые обиды и убаюкивали обманчивыми обещаниями, все глубже погружая сознание в призрачный мир ночных грез...
  На лестничной площадке тихонько клацнула железная дверь, отделяющая в общем коридоре бокс в четыре квартиры в этом крыле дома. Не слишком уверенные шаги протопали к соседской квартире. Но Аня лишь машинально отметила эти звуки, окончательно проваливаясь в небытие. "Белый шум" ее не раздражал, как перестает раздражать с лязгом грохочущая по рельсам поздняя электричка, если не повезло долго жить в непосредственной близости от железной дороги.
  
  Соседнюю квартиру, расположенную в зеркальном отражении по отношению к Аниной, не так давно купил импозантный молодой мужчина по имени Роман Сергеевич. Буквально очарованная смесью внешней брутальности и изысканности его вкуса в выборе одежды и парфюма, она невольно ловила себя на мысли, что сожалеет о существенной разнице в возрасте. На вид парню было около тридцати, но с более точным определением соседка затруднялась. С таким же успехом ему могло быть и немного больше, когда по утрам она встречала его образчиком небрежной элегантности руководителя преуспевающей частной фирмы. И лет на пять меньше, когда вечерняя метаморфоза с облачением в повседневную молодежную одежду известных дорогих брендов скрашивала границы между небожителями и простыми смертными. Помимо эстетического удовольствия, получаемого при редких столкновениях с красавцем-мужчиной на лестничной площадке, у дверей лифта или подъезда дома, наверное, все-таки присутствовали еще и подсознательные импульсы, посылаемые организмом своей владелице, оставшейся без партнера. Обретя свободу, перспектива строить отношения с кем-то еще сразу после развода (пусть не слишком болезненного, но все равно унизительно-неприятного, к тому же в свои тридцать с большим хвостиком), Аню совершенно не вдохновляла. Она даже не утруждала себя размышлениями, отчего же так сладко-тревожно теплеет в груди (а иногда и внизу живота) из-за этих мимолетных встреч, и просто наслаждалась забытыми ощущениями предвкушения чего-то пока непостижимого, как в далекой юности...
  Каково же было невольное разочарование и непонятно на чем основанный интерес к Роману, еще более подогретый пикантной подробностью, когда совершенно случайно выяснилось, что брутальный сосед-красавчик, мягко говоря, - гей. Не иначе желанием получше узнать, что же ЭТО такое из серии: "удивительное - рядом".
  Редкие гости, в основном молодые парни недурной наружности, время от времени по-приятельски заходили к соседу, и за стеной далеко за полночь была слышна громкая музыка. Но Ане и в голову не приходило заподозрить их в содомии, благо пьяных дебошей вежливые посетители на пару с хозяином квартиры не устраивали, пустыми банками из-под пива, сигаретными окурками и использованными презервативами с лоджии не кидались. Девушек, правда, Анна почти ни разу не видела, из чего сделала поспешный вывод, что для удовлетворения определенных потребностей здорового мужского организма Рома навещает свою пассию (возможно и не единственную) на ее территории. А то, что в друзьях в соседа сплошь молодые люди, достойные рекламировать модные бренды, так в этом нет ничего предосудительного - молодые всегда кажутся привлекательнее, это с годами красота увядает.
  И даже когда спустя некоторое время вместе с соседом поселился довольно симпатичный юноша восемнадцати-девятнадцати лет, Анна без всяких задних мыслей сочла, что это просто родственник. Которому (доказывая право на свою самостоятельность) удобнее жить с братом или каким-то там дальним кузеном (потому что внешнее родственное сходство прослеживалось весьма отдаленно), чем под присмотром родителей. Младший сосед так же, как и Роман, отличался высоким (под сто девяносто см) ростом и спортивным телосложением легкоатлета, то есть ни капли не походил на привычные обывательские представления о жеманных женоподобных существах невнятной сексуальной ориентации. Разве что наличие светлых волос длиной примерно до плеч, которые он обычно собирал в простой хвост, придавало ему некоторое сходство с героями фэнтезийных романов. Правда, скорее, младший парень походил не на прекрасного эльфика, и даже не на овеянного ореолом романтики вампира. А на юного принца с хорошей родословной, которого с детства добросовестно готовили к тому, чтобы он в случае нужды мог принять командование войском при вторжении Тёмного Властелина на благословенные земли собственной Империи.
  Судя по тому, что Артём, как звали юношу, еще не в армии при всем своем цветущем внешнем облике, являющимся признаком отменного физического здоровья, парня или отмазали родители, или он успешно учится в каком-нибудь вузе. Последнее, кстати, позже подтвердилось и, безусловно, добавляло ему положительных баллов.
  
  Помогла открыть глаза на некоторое несоответствие действительности Аниным представлениям о добропорядочных соседях чистая случайность.
  В тот день, в разгар отчетного периода, она неторопливой походкой довольно поздно возвращалась домой с дальней автобусной остановки. Не сказать, что Аню настолько волновали навевающие романтическое настроение теплые весенние сумерки, чтобы хотелось надышаться ими вволю. Просто неважное освещение дворов, по которым она сокращала путь, физическая и эмоциональная усталость не позволяли ускорить шаг, даже почуяв вожделенную близость родного дома. Перспектива сразу рухнуть в кровать, потому что впереди еще половина недели в таком же стрессовом напряженном режиме (включая субботу, а то и половину воскресного дня) маячила весьма отдаленно. Сначала нужно было приготовить ужин, проверить у младшего оболтуса уроки и слегка пожурить детей, напомнив обоим, что ей все равно, как они договорятся между собой, но ежедневные домашние обязанности следует выполнить. О том, что к ее приходу гора посуды в раковине будет вымыта, цветы политы везде (а не только в какой-то определенной комнате), мусор вынесен, раскиданная одежда разобрана (на условно чистую и ту, которая требует немедленной стирки), приходилось только мечтать.
  Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что приземленные мечты женщины все-таки иногда сбывались, даже сверх меры (включая уборку квартиры и поход в магазин по инициативе самих отпрысков). Но, к сожалению, довольно нерегулярно.
  Обрывки долетевшего разговора на повышенных тонах из скверика, заросшего плотным кустарником пока еще голой сирени, невольно обратили на себя внимание, потому что голос одного из ссорившихся парней показался Анне знакомым.
  - ...я тебе уже и на словах, и на пальцах объяснил - иди нах... - горячился Рома.
  - Так я же не против, миленький! - с какой-то странной интонацией не то обиды, не то вызывающей готовности пойти куда послали, ответил соседу более высокий голос. - Я согласен отдаться тебе прямо здесь, раз уж ты больше не пускаешь меня на порог. Ромичик, ну честно, я так соскучился по твоему члену в моей попке...
  - Во-первых, я тебе не "Ромичик" - ненавижу эту кличку! Во-вторых, совать что-либо в твою задницу, а тем более самое дорогое - с души воротит, там и без меня хватает паломников.
  - Ну, конечно, ты же - гурман, всегда предпочитал свеженьких мальчиков, - зло съязвил невидимый собеседник. - Не надоело перебирать, отыскивая того "единственного и неповторимого"?
  - Я УЖЕ нашел, - холодно ответил Анин сосед. - А навязчивые предложения твоих услуг меня не интересуют ни с какого бока.
  - А если твой новый ангелочек кинет тебя, как...
  - Это не твоя печаль! - отрезал Роман. - Я тебя по-хорошему прошу - исчезни из моей жизни! И чтобы я близко тебя не видел возле нашего дома, понял, урод?!
  - А мне неоднократно говорили, что я очень даже ничего... - слегка задетый наветом, не сдавался бывший партнер соседа.
  
  Оценить внешность собеседника Романа Сергеевича с такого расстояния да сквозь густые ветви кустов, чтобы составить собственное непредвзятое мнение, Ане не удалось бы. Скорее всего, навязчивый бывший любовник, от которого брезгливо желал отделаться Рома, был недурен собой, и мужчина имел в виду моральные качества "признанного красавчика".
  Аня вовсе не собиралась разглядывать всяких геев, хотя и присутствовала толика любопытства угадать, кто именно из тех парней, которые приходили к соседу, сейчас пытался качать права? А с другой стороны, она же наверняка и половины "гостей" не видела, не имея привычки подсматривать в дверной глазок. У нее у самой горели теперь не только щеки, но и уши. Почему-то оказалось нестерпимо стыдно за нечаянно подслушанный разговор, не предназначенный для чужих ушей. И гадливое отношение к вскрывшимся фактам приватной жизни соседа-извращенца, заставило встревожиться, вспомнив о собственном сыне.
  Естественно Анне и в страшном сне не могло привидеться, что ее ребенок попадет под тлетворное влияние пропаганды свободных отношений между мужчинами. Да и вряд ли "Ромичек" соблазнится подростком, чтобы угодить под статью о совращении малолеток. Во-первых, с такой неординарной внешностью и стабильным финансовым положением (судя по марке машины и шмоткам), Роман Сергеевич не имеет недостатка в желающих согреть его постель добровольно, так что в непосредственной близости от логова разврата умный мужик вряд ли будет "следить". Во-вторых, Димка совершенно не в его вкусе, все-таки той яркой индивидуальной утонченности и умения себя преподнести так, чтобы у окружающих капали слюни, у сына (слава богу!) нет. Ну и, в-третьих, если поверить в услышанное, Рома наконец-то нашел своего постоянного партнера, который его устраивает по всем статьям, раз поселил того у себя в квартире.
  Подобрав отвисшую челюсть, Аня поспешила домой, потому что в ближайшее время нечаянно встретиться с соседями, чей грязный секрет ей стал известен, у нее никакого желания не было. Надо сначала отдышаться и переварить сногсшибательную новость. В принципе, она ничего не имела против сексуального самовыражения в любом его проявлении, лишь бы оба (ну или сколько там будет желающих) участника остались довольны экспериментами на любовном поприще, и не жалели горько о последствиях.
  На досуге она иногда почитывала яойные истории, наполненные романтическо-драматической чепухой, поэтому, в принципе, к геям относилась скорее лояльно, чем наоборот. И становиться членом общества ярых гомофобов пока не собиралась. Просто от неожиданности узнать, что представители секс-меньшинств обосновались у тебя под боком, буквально за стеной, становилось как-то не по себе.
  Дальнейшее пристальное наблюдение за соседями (конечно не "в естественной среде обитания", а при нечаянных встречах) успокоило. Если бы Анна своими ушами не слышала того разговора, то ни за что бы не догадалась, что парни, проводившие теплыми вечерами свой досуг, рассекая на спортивных велосипедах или навороченных роликах по дорожкам парка, находившегося неподалеку от их дома, являются парочкой геев. К слову сказать, и молодые девчонки, пытавшиеся пофлиртовать с ними, тоже не догадывались. Потому что парни (правда, никогда первыми не проявляя инициативу) редко отказывали себе в удовольствии перекинуться словечком со смешливыми красотками. Впрочем, может быть, специально, поддерживая имидж правильно ориентированных. На людях "друзья" свои трепетные, чересчур тесные отношения не демонстрировали.
  Как-то так само собой получилось, что Роман Сергеевич, время от времени уезжающий в командировки по своей важной работе, по-соседски оставил Ане номер своего мобильного телефона. Дескать, мало ли, что может приключиться (например, лопнет водопроводная труба в его отсутствие, или заберутся воришки).
  К тому же на всякий случай провел краткую ознакомительную экскурсию по своей квартире, в конце которой предложил угостить гостью кофе или чаем. Аня не была уверена, что радушие Рома решил проявить от великой широты души, а не просто потому, что Артём как раз вернулся из магазина с объемистым пакетом сладостей, которые сразу же вытряс на кухонный стол. Поэтому от кофе Аня отказалась, впрочем, от чая тоже, но осталась удовлетворена увиденным. Несмотря на легкую аскетичность явно мужского вкуса, создавалось ощущение уюта и ухоженности жилой квартиры, в которой обитает обычная семья, а вовсе не какого-то притона или будуара.
  Да и нечаянная встреча в парке, куда Анна выбралась в свой единственный выходной подышать свежим воздухом и порадоваться просыпающейся природе, позволила немного больше узнать о молодых людях, добавила еще немного доверия, и они даже как-то непринужденно перешли на "ты" в общении.
  Между прочим выяснилось, что Артём приехал покорять Москву из провинциальной глубинки, и успешно заканчивал второй курс довольно престижного столичного Университета. А Рома оказался совладельцем какой-то семейной фирмочки, занимающейся строительством.
  Впрочем, в вопросы принадлежности соседей к социальной прослойке общества глубоко не вдавались. Послушав краткую версию событий, предшествующих переселению юноши из университетской общаги в квартиру любовника (о чем, естественно, парни умолчали, деликатно обозвав себя "друзьями"), немного поболтали на отвлеченные темы погоды, природы, и благополучно расстались. Аня потопала в обратную сторону из дальней части парка, где они встретились, а молодые люди, уже не сдерживаемые необходимостью (немного рисуясь друг перед другом) нарезать круги вокруг пешей соседки, покатили дальше, вызывая завистливые и восхищенные взгляды гуляющих. Стремительно и практически бесшумно скользя по гладкому асфальту на качественных роликах. Такие спортивно подтянутые, обладающие редкой мужественной красотой, кажущейся безупречной, они оба, действительно, не могли не обращать на себя внимания прохожих...
  
  ***
  
  Собственно, до сегодняшней ночи Аня и не могла пожаловаться на соседей, весьма достоверно маскирующихся под обычных людей с правильной, привычной ориентацией, и причислить их к злостным нарушителям общественного порядка проживания.
  Но этой ночью проснулась она от какого-то шума и сердитого возгласа. В первый момент даже не сообразила, откуда исходят посторонние звуки - то ли с улицы, где обычный дождь теперь сменился грозой, то ли из-за стены, то ли со стороны межквартирной площадки. Недовольно натянув на голову одеяло, она собиралась спать дальше. Обидно. Только-только закончила сниться какая-то ересь про очередную встречную проверку проблемной фирмы и начало грезиться что-то такое хорошее, окунув в детские воспоминания, а тут!
  Однако поспать ей не дали. Теперь уже четко послышалось, как со стороны прихожей, прямо за входной дверью, соседская железная дверь гулко долбанула в стену, а потом сразу же какой-то шум, вроде бы и не драки, а так, будто по коридору проволокли что-то тяжелое, типа мешка с картошкой. А затем снова раздалась нецензурная брань, уже не столько сердито, сколько с истеричными нотами психически неуравновешенного оратора.
  Разлепив глаза, Аня взглянула на часы - третий час ночи! Совсем охренели! "Почему" в такое время людям не спится, Аню, честно говоря, волновало мало. "Кому?" - вопрос как-то отпал сам собой. Остальные две соседских квартиры по их площадке (пожилая чета пенсионеров и молодая семья с грудным ребенком) пребывали на дачах. Хотя вроде бы только позавчера вечером столкнулась с Романом, выходящим из подъезда дома с небольшим чемоданчиком на колесах, с которым он обычно ездил в свои командировки. Неужели так скоро вернулся? И что это за вопли, выражающие явно не бурный восторг от встречи?
  Может быть, она не стала бы ввязываться в чужие разборки (мало ли, чего соседские мужики не поделили?), но глухое раздражение мешало ей отключиться от происходящего. И Анна все-таки порывисто поднялась, натянула спортивные штаны (вроде как в одной футболке, пусть и длинной, похожей на короткую ночнушку, было немного неуютно) и решительно выскочила в коридор, чтобы возмущенно приструнить нарушителей спокойствия.
  Но ее взору открылась шокирующая картина.
  Абсолютно голый Артём в нелепой позе со связанными за спиной руками, окровавленным прядями на затылке и явными следами насилия, корчился на полу возле общей входной двери, пытаясь подняться. А в дверях соседской квартиры (от которой к Артёму тянулись размазанные по полу красные полосы) что-то нецензурное орал совершенно незнакомый смазливый парень. Впрочем, Артём тоже пытался что-то мычать в ответ сквозь импровизированный кляп из какой-то темной тряпки.
  В растрепанных волосах соседа чудом удерживалась съехавшая резинка, застрявшая над ухом, которой обычно аккуратный парень перетягивал хвост. Лицо разбито - один глаз уже начал заплывать, обозначая будущий фингал, а в самих глазах, блестевших от выступивших злых слез, застыло нечитаемое выражение. Вернее, там плескалась такая мешанина чувств - отчаяние, ненависть, боль, презрение, страх, и еще что-то черное и дикое, что Анька передернула плечами и поскорее поспешила отвести взгляд. Под распухшим носом блондина запеклась подсохшая кровь, да и на животе виднелись покрасневшие отметины от ударов. Весь правый бок, ободранное колено и рука от кисти до плеча были в мелких ссадинах. Но вряд ли могли считаться "боевыми ранами", лишь указывая на то, что "мешком с картошкой" оказался он сам, протащенный от порога соседской квартиры к общей входной двери, пересчитав обнаженным телом стыки напольной плитки. Но самое отвратительное зрелище представляли собой бедра и ягодицы парня, со следами побоев и признаками изнасилования - потеками крови и спермы по внутренней стороне ног.
  Даже внезапное появление зрительницы не остановило поток "пожеланий" и угроз в сторону жертвы от нового претендента на Ромкину любовь (насколько удалось разобрать из малопонятной речи, перемежаемой грязной бранью). А затем, словно опомнившись, тот с торжествующим видом, заявил напоследок:
  - Ты теперь никто! Затраханный вонючий урод! Урррод! - смакуя, повторился темноволосый парень. - Вали обратно на свою помойку. Он - мой!
  И захлопнул дверь.
  Аня, все еще находящаяся в каком-то ступоре, вздрогнула от лязга дверного замка, ударившего по ушам, и кинулась к скорчившемуся Артёму, тщетно пытавшемуся прикрыть собственную унизительную наготу подтянутыми к животу коленями. Юноша шарахнулся при ее приближении, насколько позволяло измученное тело и связанные за спиной руки. Наверное, в попытке избежать новой порции чужих прикосновений.
  Анька почувствовала, что ее колотит крупной нервной дрожью, но ждать, пока отпустит, было некогда. Наверняка избитому мальчишке было сейчас ни в пример хуже. Заледеневший на голых плитках пола, он покрылся гусиной кожей, трясся и глухо скулил, зажмурив глаза и почти задыхаясь.
  Аня бухнулась рядом с ним на колени, не представляя, как подхватить его, чтобы не причинить лишних страданий и помочь подняться далеко не субтильному парню. Вблизи ей почему-то показалось, что на нем вообще нет живого места. И ей с ее ростом и весом просто не под силу будет совершить такой подвиг.
  В качестве акта милосердия, подбадривая больше себя, чем Артёма, потому что вряд ли он воспринимал ее бормотание вроде: "Тёма, миленький, потерпи, родной, все будет хорошо...", и вообще сейчас слышал хоть кого-нибудь, первым делом Аня вытащила "кляп", оказавшийся скомканными разодранными по шву мужскими трусами. Видимо, снимали их, не слишком беспокоясь о сохранности для будущей носки. Скорее всего, мокрая от слюны и крови из разбитых губ тряпка уже не понадобится владельцу. Тем более что последние связанные с этим предметом гардероба ассоциации, наверное, самого черного дня в жизни Артёма, будут напоминать ему о чудовищном унижении.
  Анька сама уже чуть не плакала от жалости к несчастному любовнику соседа, мысленно проклиная и Рому, и его "бывшего", а заодно всех содомитов, сбивающих таких вот, в сущности, еще юнцов, как Артём, с толку. И почему бы ему не найти себе в подружки девчонку? Все-таки получить по морде от более сильного и счастливого соперника девушки не так зазорно, и не калечит душу. Страдает только уязвленная гордость и разбитое лицо. Ну, может еще пара костей. А здесь... Эх...
  
  Закусив губы, чтобы удержать неуместные слезы и не сорваться на матерную брань, вторя страдальцу, Аня подергала крепкий ремень, глубоко врезавшийся в побагровевшие запястья парня, но оставила свои попытки. Артёма продолжало трясти. И вместо того чтобы замереть, облегчая ей задачу по спасению, он все еще пытался как-то справиться сам, но больше мешал, шипя сквозь зубы что-то о способах изощренного убийства насильника.
  Сообразив, что сил поднять мальчишку с пола ей не хватит, Аня попыталась просто помочь Артёму встать на ноги. Не с первой попытки, но все-таки удалось справиться с непростой задачей. Он наконец-то сообразил, что в таком виде ему действительно некуда деваться, и сердобольная соседка, не побрезговавшая прикасаться к нему, понимая, что произошло, не худшее из выпавших зол.
  Как худенькие сестрички милосердия таскали на себе раненых солдат во время войны, она просто не представляла. Ане еще ни разу в жизни не приходилось таскать на себе ни пьяных, ни побитых. НВП в школе не в счет. Ей повезло сдавать оказание первой помощи, изображая на голове у добровольца "шапку Гиппократа".
  Сначала утвердившись на четвереньках на разъезжающихся коленях, с помощью пыхтевшей от натуги Аньки, мечтающей лишь о том, чтобы ее спина выдержала нагрузку опершегося на нее детинушки, Артём кое-как все-таки сумел встать.
  Она еле успела перехватить его поперек туловища, потому что парня повело, и он едва снова не грохнулся на пол с высоты своего роста. Похоже, с координацией у него большие проблемы, а если учесть разбитый затылок, то вполне вероятно, и сотрясение мозга. Не хватало только, чтобы он еще больше покалечился, саданувшись о какой-нибудь из углов ящиков для картошки, стоявших в коридоре.
  Артём заорал, согнувшись от боли. Наверное, она слишком крепко прижала его отбитые внутренности. Чуть-чуть ослабила хватку, давая возможность отдышаться. Как к нему еще притронуться, чтобы уж точно успеть подстраховать, Анна не представляла.
  Но, похоже, Тёмка и сам сообразил, что женщина не нарочно причиняет ему лишние страдания, потому что закусил разбитые губы и, прерывисто выдыхая, охая и постанывая, позволил поддерживать себя.
  До распахнутой настежь двери ее квартиры было не более десяти шагов, но добирались они туда минут пять, показавшиеся Аньке вечностью.
  На резиновом коврике перед дверью, который неожиданно поехал в сторону, оба чуть не загремели через порог. Как следует приложившись к косяку, пытаясь удержаться сама и удержать парня, Анька выругалась, но устояла.
  Прислонив его к стене, закрыла дверь и облегченно выдохнула, только теперь сообразив, что этому придурку, надругавшемуся над Ромкиным мальчишкой, ничего не стоило точно так же и ей врезать по голове, пока она возилась с избитым. И заступиться было бы некому.
  Как Артёма вообще этому недоноску удалось связать и... и все прочее, в голове у Ани укладывалось с трудом, потому что Ромкин "бывший" был значительно ниже ростом и не отличался отменным телосложением. Хотя, говорят, психи и не такое способны, - передернула она еще раз плечами, подхватив начавшего сползать по стеночке соседа.
  - Тёма, ты как? - снова кое-как прислонив его к стене, спросила она, не рискуя отодвигаться, хотя и сама чувствовала себя неловко, едва не касаясь его обнаженного тела своим. Парень наверняка не испытывал удовольствия от чрезмерной близости чужого присутствия в своем личном пространстве, не в состоянии даже прикрыться. Но сейчас было не до соблюдения этикета. - Давай, милый, еще несколько шажочков, до кровати надо дойти. Я "скорую" вызову...
  - Не надо, - поморщился Артём, тяжело поверхностно дыша, словно борясь с тошнотой. - Голова как в тумане... Развяжи руки...
  - Да, конечно, развернуться сможешь?
  Отвечать у него не было сил. Пошатываясь, будто смертельно пьян, он просто повернулся к ней спиной, упершись лбом в холодную стену, и то скрежетал зубами, то тихо рычал, пока Анька из последних сил сражалась с добротной кожей и металлической пряжкой.
  Промелькнула мысль просто разрезать этот чертов ремень, но он настолько плотно врезался в запястья, что резать его можно было только снаружи чем-то вроде скальпеля или строительного ножа с новым лезвием. Строительный нож в доме был, и там еще оставалось парочка лезвий, но Аня была совершенно не уверена, что трясущимися руками она не промахнется мимо. Нервно хихикнув от промелькнувшей мысли, что вскрывать парню вены, дабы больше не мучился, пока рано, она решила не рисковать.
  Подбадривая себя чем-то вроде: "твою мать!", женщина не сдавалась и, наконец-то, ее усилия увенчались успехом.
  Кровь хлынула в пережатые капилляры сосудов, и Артём снова заорал благим матом. Затекшие в вывернутых назад плечевых суставах руки освобожденного страдальца медленно опустились и безвольно повисли вдоль тела.
  Наверное, болевой шок был достаточно силен, потому что у него снова подогнулись колени, и Анька едва успела придержать, весом своего тела прижав его вплотную к стене.
  Дальнейшие хлопоты вокруг истерзанного юноши слились в сплошной кошмарный марафон.
  Сначала она поочередно попыталась растереть его кисти, не слишком умело помассировала плечи. Этого оказалось достаточно, чтобы чувствительность рукам парня вернулась.
  Оттолкнувшись от стены (или придерживаясь за нее), он обернулся и, вместо того чтобы попытаться добрести до кровати в ближайшей комнате, попросился в туалет.
  Как его оставить одного в приватной обстановке, Аня не знала, но он категорически отказался от ее присутствия в такой интимной ситуации.
  Велев не закрывать дверь на замок и клятвенно пообещав не подглядывать, она выскочила, заметавшись по квартире в поисках необходимого. За что хвататься в первую очередь, она просто не представляла. Надо было его перевязать, отмыть (ах, нет, наоборот!), хотя бы постелить чистую простынь, найти какие-нибудь антисептики, бинты и обезболивающее. И вызвать "скорую".
  Метнувшись в кухню, схватила аптечку. Как нарочно под руки попадались средства от простуды, расстройств желудка, зубной боли, ожогов и для похудения (это дочь решила, что ей уже пора пользоваться, когда не смогла влезть в понравившуюся юбку, на которую была семидесятипроцентная скидка при распродаже прошлогодней осенней коллекции в каком-то бутике).
  Но, слава богу, отыскались бинты (даже один стерильный) и перекись водорода.
  Разозлившись, что никак не может найти мазь от ушибов, запасы которой регулярно обновлялись в отличие от всего остального, так как в доме рос мальчишка, Аня просто вытрясла все содержимое на стол.
  Зато сразу же отыскалась зеленка, стрептоцид и аспирин. Неплохо бы еще найти что-нибудь вроде валерьянки - она хороша не только "от нервов", но и вообще расслабляет гладкую мускулатуру. У парня явно истерика. Но ничего подобного не обнаружилось. Лишь пара таблеток "глицина", оставшихся после сдачи Оксанкой последней сессии. Но, во-первых, этого здоровому лбу явно мало при его массе тела. Во-вторых, Аня не была уверена, что вообще можно его давать при сотрясении. А то, что симптомы присутствуют, она больше не сомневалась. Налицо: тошнота, головокружение, нарушение координации движений, шаткость походки, общая слабость и т.д. Хорошо, хоть не рвет...
  Сообразив, что за один раз все, что ей понадобится из имеющегося арсенала медикаментозных средств, ей не утащить, Аня схватила с плиты пустую кастрюлю, сгребла все в нее и отнесла в комнату.
  Из-за двери туалета слышались сдавленные звуки, наверное, Тёмка мужественно пытался сдержать крик, борясь с болезненными симптомами, сопровождающими процесс, у него же там все порвано.
  Анька сочувственно поморщилась, невольно вспомнив жуткое время, когда после рождения дочери почти месяц страдала от геморроя, не смея даже никому признаться, что ее мучает такой недуг. Во-первых, была слишком молода и понятия не имела о побочных явлениях для матери новорожденного младенца, кроме как мастита, если не дай бог застудишься или застоится грудное молоко. А уж признаваться кому-либо в том, что у тебя в таком месте "неприличная" болезнь, было вообще невозможно. Благо супружеские обязанности выполнять первое время не требовалось.
  Только спустя недели три после того, как совсем уже решила ничего не есть, чтобы не мучиться потом, какая-то молодая мамашка поделилась на прогулке, дескать, она свечками специальными пользуется.
  Наверное, и Артёму, которого отымели не слишком нежно, неплохо бы воспользоваться таким средством. Тем более, сейчас выбор ректальных препаратов огромен: и с профилактическим действием против всякой заразы, и с анестетиками можно заказать в круглосуточных Интернет-аптеках прямо с доставкой на дом.
  Как этот ублюдок не побоялся без презерватива (судя по потекам спермы) попользоваться Тёмкиной задницей, скотина! А если специально? Вдруг, он инфицирован чем-нибудь неизлечимым, Ромка же намекал, что к этой шлюхе мужского пола очередь выстраивалась?!
  Анька похолодела, пугаясь с новой силой. Не понимая, что предпринять, к кому обратиться за помощью?
  От былого сонного состояния не осталось и следа, мысли путались, обгоняя друг друга и заставляя паниковать. Однако машинально она достала чистую простыню, расстелила на разложенной диван-кровати прямо поверх своей. Включила компьютер, собираясь заказать ректальные свечи и что-нибудь из успокоительного, и тут услышала урчание сливаемой из бачка в унитазе воды.
  - Тёма? - кинулась она под дверь туалета, готовая подхватить парня, чтобы проводить до кровати, но он уперся:
  - Мне надо в ванную. Можно?
  - Можно, но не нужно. Там скользко. Я тебя не удержу, если что. Я тебе и так помогу отмыть кровь. Ты только ляг, пожалуйста, - уговаривала Аня упрямца, не желающего слушать веские доводы в пользу немедленного принятия горизонтального положения. - Я тазик с водой принесу, пойдем...
  - Мне надо ВСЕ ЭТО смыть с себя!!! - срываясь, закричал он, отталкивая ее руки, и вдруг, закрыв ладонями лицо, глухо зарыдал, оседая на пол и сотрясаясь всем телом. - Мрааазь... Я его д-даже н-не вииид-дел...
  
  ***
  
  Артём действительно не видел, как один из бывших случайных партнеров Ромы, не желавших мириться с утраченным статусом пусть временного, но любовника, выяснив, что Роман уехал из города, и его мальчик сейчас дома один, заявился с намерением избавиться от соперника.
  
  Насчет своих физических возможностей справиться с парнем, не гнушающимся посещать тренажерный зал, а не только спа-салоны, Витюнечка не обольщался. Поэтому заранее прихватил перцовый баллончик и шокер, собираясь воспользоваться ими, если не удастся убедить того покинуть вожделенную территорию. Истерзанный ревностью и завистью, не в силах справиться с порывами подлой душонки, особенно при воспоминании жаркого секса и того, насколько "Ромичка" умеет быть щедрым (в отличие от некоторых), Виктор надеялся на успех затеи. Он собирался деморализовать новичка тем, что продемонстрирует крайнюю степень доверия со стороны Романа, открыв дверь собственным комплектом ключей, которые хозяин квартиры не доверял никому. Дескать, вот он я, вернулся! А что до того, почему его так долго не было, что Рома даже успел завести себе новую игрушку, это никого не касается. Можно соврать, что они немного повздорили, но теперь, мол, кто старое помянет - тому глаз вон! Так что мальчик может быть свободен!
  Естественно, о том, что ключи ему "Ромичка" ни от собственного сердца, ни от квартиры не вручал, упоминать не следует. Потому что он спер их сам, когда Рома, небрежно трахнув его, сразу отлепился от задницы, шлепнул, словно дешевую шлюху в борделе, и отправился в ванную. И пока Витюнечка обиженно моргал, холодея от подозрения, неужели партнеру кто-то нашептал про его сторонние похождения, Рома небрежно обернулся и бросил:
  - Надеюсь, ты получил, что хотел. Будь любезен, испарись, пока я принимаю душ.
  - Да ладно тебе, дуться, Ромич... - попытался было возразить Витя, надеясь замять досадное "недоразумение". Он даже готов был еще раз лечь под верхнего совершенно задаром, лишь бы тот не прикрывал сытую "кормушку". Да и вообще, с Романом было настолько здорово, что он мог бы отдаваться ему просто так. Если бы отчаянно не любил деньги, которые (наслушавшись от "товарок" о быстротечности востребования) хотел отложить на приличное существование и по завершении карьеры. Вот только другого способа легко заработать, кроме как своим телом, Витёк не видел. Пока что скопить удалось удручающе мало. Поэтому спонсоров ему требовалось много.
  - Ненавижу, когда коверкают мое имя! - зло рявкнул Рома, брезгливо стягивая использованный презерватив. - Прибереги эти замашки для своих "папиков".
  - Ром, ну чего ты сразу? Какие папики?! - заюлил Витя, все еще не веря, что партнер собирается с ним порвать. Он же дольше всех его случайных мальчиков продержался рядом! И даже один раз вместе провели все выходные. Правда, неугомонный Роман Сергеевич тянул его из постели покататься на выдаваемых напрокат лыжах, но максимум, на что был готов Витюнечка - так это поваляться в джакузи. В этом плане они действительно сильно расходились темпераментами. А что насчет коверкания имени, так раньше Рома даже ржал, как жеребец, удивляясь, что впервые слышит подобное в свой адрес.
  - Тебе лучше знать, какие, - язвительно отрезал Роман. - Я с такими не якшаюсь! Мне завтра на работу рано, вызови такси.
  - Ром! - подскочил с кровати Виктор, попытавшись задержать партнера и мгновенно растеряв свою жеманность. Он все время забывал, что хозяин квартиры предпочитал натуральность, но сила привычки, чтоб её!
  - Не усложняй, Вить, - устало вздохнул партнер, захлопнув перед его носом дверь ванной.
  И тогда Виктор решил последовать совету, но не совсем.
  Справедливо рассудив, что сейчас действительно лучше уйти, он быстро собрался, а уже в коридоре обратил внимание на беспечно валяющийся запасной комплект ключей. И зачем-то взял их, еще толком не зная, то ли это будет предлогом для будущей встречи, то ли просто можно устроить сюрприз хозяину чуть позже, когда тот отдышится и поймет, что он все-таки был у него лучшим (сам говорил!). К тому же какое-то непонятное чувство, типа зависимости именно от секса с Романом, преследовало его все чаще. С остальными было как-то блекло и тускло, без драйва.
  
  В том, что следующее свидание не состоялось так быстро, как Витюнечке хотелось бы, виновата чистая случайность. Он нечаянно оказался не в том месте и не в то время, и, в результате, со сломанным носом, выбитыми зубами и порванной задницей. Драйвом, о котором мечталось, там и не пахло. Было ужасно обидно и дико больно, он ведь сам предлагал добровольно обслужить всех четверых, чуть не обделавшись и скуля от ужаса, понимая, что просто так не отпустят. Но его не захотели слушать, дали по морде и, брезгливо кривясь, без затей пустили по кругу. Его еще никто и никогда "не опускал" столь жестоко, чтобы хотелось свести счеты с жизнью.
  Но тренированная задница зажила на удивление быстро, и постепенно жизнь опять обрела вкус и цвет. Конечно, такая мелочь, как испорченная мордашка, не мешала ему оказывать услуги определенного сорта. Но гонорар уже был бы не тот.
  Так что, скрепя сердце и скрипя зубами, пришлось вытряхивать свои заначки и отправляться к специалистам по пластике лица и протезированию зубов.
  Отражение в зеркале после пребывания в клинике Витюне понравилось даже больше, чем до неприятного инцидента, который он решил считать издержками выбранной профессии, потому что по-другому вспоминать о том, что произошло, было мучительно больно. Все-таки за всю свою довольно успешную карьеру, Виктору повезло общаться с нормальными адекватными клиентами. Кто-то был не слишком хорош в постели, кто-то чрезмерно жаден, но его никогда не обижали намерено.
  Решив, что для сохранения здоровья и какого-никакого самоуважения лучше уж один постоянный партнер, Витюнечка отправился проситься обратно к Роме, захватив и комплект его запасных ключей.
  
  Железная дверь, отделяющая бокс на четыре квартиры от общей площадки, оказалась открыта. И Витя, подойдя к самой квартире, поборол искушение открыть дверь, только лишь проверил, не сменили ли замки - не сменили!
  Позвонив в звонок, он пока машинально сунул ключи в карман. Но вернуть их так и не удалось. Даже не дав сказать слова, Рома встал в дверях, не собираясь приглашать незваного гостя пройти в прихожую:
  - О! Какие люди! Чего тебе?
  - Привет, Ром, я соскучился, - честно признался Виктор. Потому что, узрев бывшего партнера в одном полотенце вокруг голых бедер, едва удержался, чтобы не шагнуть вперед, заворожено глядя, как капельки воды, капая с темных коротких волос, медленно скользят по красивому лицу, широким сильным плечам, облизывая загорелую (явно не в солярии) кожу рельефного торса. Ему тоже хотелось облизывать это тело, да и Рома тащился от минета в его исполнении.
  - И что дальше? - усмехнулся искуситель.
  - Пустишь меня? - заискивающе склонил он голову к плечу, неожиданно отмечая в прихожей за спиной хозяина квартиры две пары горных лыж и еще какое-то снаряжение, упакованное в большие рюкзаки с прицепленными на карманах карабинами.
  - Нет.
  - Почему? - растерялся Витюнечка, уже представляя, как он обрадуется нежданному гостю. Насколько парень успел изучить привычки Романа Сергеевича, тот редко приглашал к себе кого-нибудь среди недели. А тут такое дело - сам пришел, даже и звать не надо. На все готовый.
  Рома не успел озвучить свою версию, потому что оба услышали, как в ванной выключили воду, где-то в глубине квартиры приоткрылась дверь, и приятный юношеский голос окликнул:
  - Ром, ты куда пропал? Кто там?
  - Никто, Мелкий, - неожиданно тепло отозвался Рома, невольно дернувшись назад, будто в нетерпении, но потом опомнился и процедил, холодно глядя на Витю. - И он уже уходит.
  Именно в тот миг Виктор для себя решил, что кем бы ни был этот "мелкий" с приятным тембром голоса, он хочет быть на его месте. И будет! Пусть даже зимой придется вместо джакузи валяться в снегу и пытаться научиться стоять на чертовых гребаных лыжах.
  - Подожди! - попытался он подставить ногу в щель закрывающейся двери.
  - Убери ногу, Вить. Отдавлю нечаянно, как ты потом клиентов обслуживать будешь? - усмехнулся мужчина.
  - Рома, ты никогда для меня не был просто клиентом! - проглотив шпильку, поспешил опровергнуть навет Витюнечка.
  - Ой ли? - скептически хмыкнул Роман.
  - Хорошо, я сейчас уйду, но когда мы сможем встретиться?
  - Никогда.
  - Почему?!
  - Подумай на досуге, - посоветовал Рома.
  - Я же все равно не отстану, - пообещал Виктор, - ты меня знаешь.
  - Удачи, - пожал плечами все-таки "бывший" и захлопнул дверь...
  - Ром! - крикнул Витя возмущенно. - Мы можем хотя бы просто поговорить?
  Но отвечать ему никто не стал.
  
  Отвергнутый и страстно жаждущий всяческого внимания Романа к своей персоне, Виктор пытался добиться свидания с "бывшим" еще пару раз, но тот старательно избегал объяснений. Да и вообще перестал появляться в привычных местах, в клубах, где его можно было бы встретить. Поговаривали, что он и впрямь нашел себе постоянного партнера, разделяющего его интересы не только в постели.
  Информации о парне, добившемся небывалой верности от свободолюбивого Ромы, которому очень многие хотели бы предложить в долгосрочное пользование собственные задницы, оказалось удручающе мало. Удалось лишь выяснить, что парнишка не местный, и вообще не вписывается в их контингент. Сам Виктор видел блондинчика издалека лишь один раз, чуть не захлебнувшись желчью от зависти к тому, как свободно и непринужденно они оба выглядели. Потому что Рома никогда никуда не звал его с собой в городе, то ли стесняясь, что кто-то может догадаться о том, что они геи, то ли еще по какой-то причине.
  Но после последнего безрезультатного общения с Романом, который обозвал его "уродом", Виктор понял, что надо действовать иначе. Никто не должен был знать о его проблемах, так как первое время он вообще носа из дома не показывал, а потом нигде не тусовался, пока не подправил внешний вид. Неужели Роме как-то стало известно? Впрочем, это уже неважно. Надо попробовать надавить на мальчишку, чтобы он не обольщался насчет того, что единственный у своего любовничка...
  
  Вообще-то, сначала Виктор хотел попытаться договориться с соперником миром, но, открыв дверь и удивившись, что никто не выглянул навстречу, он прошелся по квартире, чувствуя, как обида и ощущение вселенской несправедливости захлестывает его с новой силой. Он в этом доме бывал лишь в качестве гостя. Место, отведенное для его личных вещей, ограничивалось вешалкой в прихожей для верхней одежды и креслом возле дивана, на которое он кидал свои шмотки, окончательно обнажаясь, чтобы заняться сексом. А сейчас врожденная наблюдательность не позволяла Виктору смириться с вопиющим безобразием, отмечая вызывающую небрежность, с которой "чужие" тряпки, какие-то предметы, мелочевка, создающие ощущение бытового уюта, занимали "законное" место в интерьере квартиры человека, не терпящего на своей территории посторонних.
  Артём обнаружился в дальней комнате, сидящим спиной к двери, в наушниках перед экраном огромного компьютерного монитора. Одет он был лишь в одни тонкие спортивные брюки. Хорошие студийные наушники, видимо, не пропускали звуки извне, и юноша с упоением продолжал сражаться с какой-то анимэшной нечистью...
  При ближайшем рассмотрении оценив разворот голых плеч, Витюше вдруг стало жарко и слишком тесно в паху. Но вовсе не из-за страха получить от ворот поворот от почти двухметрового бугая, по сравнению с которым ощутил себя субтильным подростком, хотя и явно был старше этого малолетки. А из-за дикого желания отыметь смазливого нахала, посмевшего соблазнить Ромку и устроиться в этом доме с таким комфортом. Собственные омерзительные ощущения, все еще не вытравленные из его памяти о том, как обошлись с ним, подсказали способ. Чистюля-Ромичек не любит поломанные игрушки.
  И, словно отвечая его сиюминутному желанию, сознание Виктора отметило зафиксированную боковым зрением справа от себя тяжелую на вид хрустальную пепельницу в форме шестигранника...
  
  Вот только войдя в азарт, уже надругавшись над бесчувственным телом, которое "ожило" в процессе и решило сопротивляться, Витюнечке пришло в голову выкинуть нагишом за дверь более счастливого соперника, чтобы полностью деморализовать, растоптать и уничтожить, смешав с грязью. Ну куда он в таком виде в грозу среди ночи денется? Без одежды, без документов... Уж в полицию-то точно не рискнет заявить...
  Ну а когда блондинчик усвоит "урок" и приползет под дверь просить хотя бы штаны, можно повторить установку - чтобы он его больше никогда рядом с Ромичкой не видел!
  
  ***
  
  - Тише, тише, милый, - пробормотала растерявшаяся Аня, бросившись к Артёму, чтобы поднять, но он резко отпихнул ее руки.
  Подняв голову и заикаясь, захлебываясь словами, произнес в отчаянии:
  - Не при...кас...сайся ко мне, я... весь... весь...
  Глаза Артёма лихорадочно блестели, но слез не было, и от этого становилось еще более жутко. Истерика у мужиков куда страшнее женской, потому что для какой-то "правильности" происходящего слышавшемуся рыданию в его голосе полагались потоки слез...
  - Тёма, мальчик мой, миленький... - пролепетала Анька, понимая, что ее слова его вовсе не успокаивают, и сюсюканье не совсем уместно, но ничего другого на ум не приходило, чтобы облегчить его страдания, утешить, убедить, что ничего такого ужасного не случилось. Да, больно, мерзко, унизительно, грязно и так далее, но смертельно!
  - Я...яй е...го убь...ю... - пообещал Артём, неожиданно сомкнув ладонь на ее запястье.
  Анька взвыла, решив, что сейчас хрустнут все ее кости, и постаралась отцепить его пальцы, но где там!
  Сосед предпринял решительную попытку подняться, но вместо этого только завалил перепуганную Аню, чуть не рухнувшую на него сверху, и только в последний момент увернувшуюся от столкновения, бухнувшись рядом с ним на колени.
  - Отцепись же ты, идиот! Руку сломаешь!!! - взмолилась она, шипя от боли.
  Артём вздрогнул и медленно, словно нехотя, разжал пальцы.
  Кисти Аня не чувствовала:
  - Чтоб тебя! - всхлипнула она, глотая выступившие слезы, и согнувшись, прижала чуть не покалеченную руку, баюкая ее второй. Дотрагиваться до онемевших пальцев было нестерпимо.
  - Аня, я н-не... - словно очнувшись, более-менее вменяемо взглянул на нее сосед, - не хотел...
  - Все нормально, - процедила женщина, с трудом поднимаясь. - Пойдем в комнату.
  - Н-нет, - упрямо качнул он головой и скривился от нового приступа тошноты, - сначала с-смыть... - запинаясь, повторил Артём, подняв на нее несчастный умоляющий взгляд. Видимо, твердо решил.
  Пожалуй, несмотря на все доводы разума, ее настойчивость сейчас выглядит таким же насилием, только не физическим, а моральным. И ему гораздо важнее в данный момент смыть себя грязь чужих прикосновении, следы похоти и всего остального, чем получить еще одно сотрясение бестолковых мозгов, если нечаянно поскользнется в мокрой ванной.
  Тяжело вздохнув, вовсе не уверенная в правильности того, что потакает желаниям плохо соображающего мальчишки, Анна склонилась, подхватывая его под руки, мимолетно отметив чисто выбритые подмышки. Артём уцепился за ее плечи, стараясь изо всех сил помочь ей в этом непростом деле.
  Аня снова взвыла, чуть не ударив его коленом по мошонке, чтобы ослабил железную хватку, от которой едва не отнялись обе руки сразу. Смутилась своего порыва в последний момент, едва коснувшись мягкой плоти, ошарашенная взрывом ощущений. Мысль о том, что не стоит бить - разве мало ему досталось сегодня и без ее участия, мгновенно сменилась другими. Стало жутко неловко и стыдно, за то, что ее тело через довольно плотную ткань тренировочных брюк среагировало на близость ровесника ее дочери, как на близость мужчины. Этого только для полного счастья не хватало! К счастью, сосед даже ничего и не понял...
  - Да что ж такое! - зло выругалась она. - На ногах не держишься, а руки, как клещи! Полегче, я все-таки женщина, а не... - не нашлась она сходу, с чем сравнить, вновь потянув его вверх.
  - Извини... - оперся он ладонью о стену позади себя, а второй едва касаясь ее плеча.
  Аня представила себе, как они выглядят со стороны - она в перемазанной кровью футболке, покраснев, и кряхтя от натуги, и голый избитый парень, выше ее как минимум на полторы головы. Обхохочешься! Только вот смешно ей совсем не было. Хотелось плакать, и она прекрасно понимала Тёмкино желание придушить поганую гниду, сделавшего с ним такое.
  
  ***
  
  Запихнуть Тёму в ванную оказалось не так-то просто. Помимо того, что он сам едва держался на ногах, так эти самые ноги еще следовало перенести через высокий бортик. В кои-то веки Аня пожалела, что при ремонте не согласилась с мужем заменить чугунную громадину на душевую кабину.
  Труднее всего им обоим оказалось делать вид, что ничего особенного не происходит. Будто опомнившись, что он все-таки далеко не мальчик, а рядом посторонняя тётка, Артём старался прикрыть лишенный волосяного покрова пах ладонями. Ане же, заметив его в данном случае неуместные маневры, пришлось напомнить:
  - Тём, я замужем была. И у меня взрослые разнополые дети, не стоит меня стесняться.
  Руки он, естественно, не убрал, зато бледное лицо порозовело в смущении. Впрочем, и "взрослую, много чего повидавшую женщину" это жалкое зрелище отчего-то волновало. Ни о каком сексуальном влечении не могло идти и речи, и все-таки ситуация изрядно напрягала обоих.
  С горем пополам усадив его на деревянную решетку (хорошо, в последний момент догадалась подстелить полотенце, чтобы хоть как-то облегчить испытания, выпавшие на многострадальную пятую точку соседа), Аня настроила режим распределения водяных струй на лейке и включила теплую воду (хотя по-хорошему, не мешало бы отогреть окоченевшего парня в кипятке). Но даже щадящие струйки едва теплой воды причиняли Артёму нешуточные мучения, судя по сдавленным стонам кусавшего губы парня, старавшегося мужественно перенести водные процедуры.
  Как отмывать присохшую кровь без геля, который обязательно будет щипать ранки, Аня не представляла, если только...
  Вряд ли в таком плачевном состоянии Тёмке придет в голову попросить дать посмотреть поближе картинку на флаконе, а по форме мягкий гель (с супер-пупер pH-комфортной формулой) для интимной женской гигиены с виду точно такой же, как и те, что стоят на полке в ванной (благо продавались набором).
  - Я сейчас! - пообещала она, сунув ему душевую лейку в руки. - Только волосы не мочи!
  Метнувшись в туалет, схватила флакон (не прошло и минуты!) и вернулась обратно.
  Артём уже успел напиться водопроводной воды, жадно подставляя рот прямо под теплые струи.
  - Совсем обалдел?! - рассердилась Аня, отбирая шланг, чтобы полить его ссутулившуюся спину. - Тебе, может, и пить нельзя вообще, а ты еще всякую гадость в рот тащишь!
  - Я ум-мыться х-хот-тел... - клацая зубами, пояснил экспериментатор над своим здоровьем.
  - Горе луковое! - буркнула соседка, сморщившись от вида его разбитой головы. Спутанные светлые волосы над припухшим затылком прочно спеклись в темно-бурую массу и наверняка попали в саму рану. Отмачивать ее водой она бы не рискнула. А вот ниже, над самой шеей и за ушами, где тоже засохли дорожки побуревшей крови, наверное, можно было.
  Выдавив на ладонь немного геля, Аня осторожно начала отмывать его спину. Стараясь посильно помочь, а, может, в попытке согреться, Артём обхватил себя руками за плечи и согнулся вперед.
  И в этот момент его затошнило. Сотрясая тело, спазмы следовали один за другим. Переваренное содержимое желудка сменилось тошнотворно-горькой желчью, и голые ноги от ступней до колен, и дно мокрой ванны, и ее стенки оказались заляпаны, а его все рвало и рвало...
  - Господи! Тёма?!! - перепугалась Анька, прижав руку ко рту, борясь с собственным приступом дурноты от запаха и вида зрелища, но второй (бросив шланг, обдавший ее водой с головы до ног), вцепилась в плечо Артёма, чтобы он не кувыркнулся вниз головой, свалившись с деревянной решетки, служащей сиденьем. Правда он и сам, одну руку прижав к избитому животу, второй ладонью рефлекторно уперся в скользкий бортик ванной.
  Если бы не боялась больше за него, чем за то, что не удержит собственный ужин, она бы опрометью вылетела из небольшого помещения, в котором вентиляционная система, призванная выгонять лишнюю влагу, не могла сейчас справиться с отвратительной вонью.
  Да уж... В яойных историях такой "правды жизни" почему-то не описывают...
  Неплохо бы все-таки вызвать "скорую", но, как назло, и мобильник, и стационарный телефон валяются где-то в комнате, а они с несчастным парнем - здесь!
  Из свалившейся на пол лейки душа меж тем натекла приличная лужица. И, несмотря на то, что при укладке напольной плитки во время ремонта подстраховались хорошей гидроизоляцией, Аня не была уверена, что прибывающая вода не перельется через невысокий порожек, чтобы растечься по коридору, потому что дотянуться до противоположной стены и перекрыть кран, она не могла физически.
  К счастью, небеса сжалились над Артёмом, и его перестало тошнить. А, может, просто было уже нечем.
  Все еще отплевываясь от тягучей слюны, парень медленно разогнулся, вытер ладонью рот и подбородок и замер (насколько ему позволяла все еще колотившая тело дрожь), не решаясь обернуться.
  - Тёма, ты как? - чуть не плача, пролепетала Анька, отчаянно надеясь, что он ответит хотя бы: "нормально".
  Но сосед врать не стал:
  - Н-не з-зн-наю...
  - Я же говорила, не надо в ванну лезть! - не удержалась Анька от упрека, сообщая очевидное.
  - В п-пост...теле... - начал говорить Артём, и тут снова резко зажал рот, пресекая рвотный позыв, но обошлось без последствий, и он облегченно выдохнул.
  Впрочем, Аня тоже. И вообще-то он прав - ванну отмывать проще, чем ковер или диван в комнате, если бы его вывернуло там.
  Убедившись, что может отцепиться от притихшего Тёмки, Аня поспешно подняла шланг, кинула в лужу тряпку, моментально набухшую, но собравшую лишь жалкую треть влаги, растекшейся по полу.
  - Ну и что дальше? - спросила она, утешающе погладив по мокрой спине закрывшего лицо ладонями юношу. - Тём? Будем выбираться или отмываться?
  Артём молчал, будто набрав в рот воды. То ли раздумывал, что выбрать, то ли просто не мог вымолвить ни слова, готовый провалиться если не сквозь землю, то хотя бы парой этажей ниже, чтобы оказаться подальше от происходящего. И не посочувствовать ему, невольно втравившему и ее в эту историю, не получалось:
  - Не переживай! Умойся лучше, - морщась, поднесла Аня лейку ближе к лицу парня. - А эту гадость смою сейчас, да и делов-то!
  Сглотнув комок, он покачал головой.
  - Давай-давай, отомри, солнце, - мягко произнесла женщина, - с кем не бывает. Давай, я тебя умою?
  - Я с-сам... - отлепив от слишком бледного лица (на фоне голубой плитки казавшегося зеленоватым и неживым, с набрякшими синячищами теперь уже вокруг обоих глаз), подставил он руки под теплые струйки...
  - Вот здесь еще, и под носом, - указала соседка. - А сам нос-то цел? Больно дотрагиваться?
  - Т-терп-пимо, - шмыгнув, ответил Артём, и с остервенением принялся оттирать кожу ладонями.
  - Ой! Аккуратнее! А то сдерешь совсем, - пресекла Аня излишнее усердие, стараясь глубоко не вдыхать миазмы, источаемые лужей блевотины, медленной струйкой стекавшей в водосток.
  Окатив спину юноши из душа и прикрыв своим банным полотенцем, решила все-таки заняться уборкой и смыть остатки рвотных масс с его ступней и щиколоток, и со стенок ванны.
  В ожидании, пока она закончит, Артём обессилено привалился головой к стене. Сначала попытался отклониться назад, забыв о разбитом затылке, но тут же, едва дотронувшись, зарычал и прислонился к другой стене щекой.
  Дышать стало чуть получше, но желание поскорее вырваться наружу из этой душегубки нарастало просто в геометрической прогрессии.
  - Раздвинь колени, - увлекшись процессом отмывания, велела Аня, но он, против ожидания, наоборот напряг ноги в попытке сдвинуть их. - Да не смотрю я, куда не надо! - хмыкнула она. - Что я голых мужиков никогда в жизни не видела?
  - Я сам!
  - А я самее... - отмахнулась женщина, решив больше не акцентировать и не обращать внимания на желание скромника проявить самостоятельность.
  Щедро выдавив на ладонь гель, соседка осторожно намылила его колени и внутреннюю сторону бедер, оттирая их от следов насилия. Парень заёрзал, пытаясь прикрыть свои причиндалы не только руками, но и свешивающимся мокрым куском ткани, на котором сидел.
  - П-полот-тенце тебе исп-порт-тил... - огорченно поставил в известность Тёмка, заметив, что с подложенного под его ягодицы светло-салатного махрового полотенца тонким ручейком стекают розоватые струйки разбавленной водой крови.
  - Ерунда! Замочу в холодной воде с "Ванишем". Будет, как новое, - успокоила совесть страдальца соседка и объявила:
  - Все! Докуда дотянулась - чисто! Осталось, как я понимаю, "самое пострадавшее", помимо головы... Может, лучше перекисью промыть, а не простой водой?
  - Ш-шут-тишь? - испуганно вскинулся Артём.
  - Ну... - смутилась Аня. - Я как бы не знаю... А что, будет ощущение, как от скипидара?
  - Н-не п-проб-бовал... - на мгновение дрогнули уголки губ Артёма, но улыбки не получилось.
  - Ну, будем надеяться, что и не придется, - решила не развивать скользкую тему Аня. - Давай помогу подняться. Аккуратно, не поскользнись только. Я же тебя не вытащу потом.
  - Т-ты п-прост-то под-держи...
  - Поддержу, - с готовностью пообещала Аня, подставляя плечо, чтобы Артём мог ухватиться, и протянула руку, чтобы подстраховать, если его снова поведет в сторону.
  - Н-нет, - качнул он головой, - д-душ п-подержи. От-т-тв... Н-не с-смотри!
  - Не буду смотреть. Отвернусь. Просто подержу душ, так? - великодушно повторила соседка, добросовестно перечислив пожелания.
  - Да! - кивнул он облегченно, скидывая влажное полотенце с плеч.
  Подняться-то Тёмка с Аниной помощью сумел, вот только с самостоятельной процедурой омовения выходило из рук вон плохо.
  Извернуться всем телом так, чтобы ноющие мышцы позволили дотянуться до крепких ягодиц (с четким оттиском складок махрового полотенца, на котором сидел), превознемогая ломоту поясницы, и дотронуться до пульсирующего болью сфинктера, было нереально. Ему казалось, что там не несколько микро-трещинок, а действительно кровавые ошметки с вываливающимися кишками. В разодранной заднице зудело, пекло и дергало.
  Пошатнувшись, он выругался, даже практически не запнувшись на грязных словах, слетевших с языка, и чуть не грохнулся.
  Аня не выдержала.
  - Все, Тём! Хватит выпендриваться! - обернулась она, нарушая обещание. - Упрись руками в стену и расставь ноги.
  - Нет.
  - Да! И не спорь со старшими! Я аккуратно и быстро тебя отмою, и пойдем в кровать. Ты, в самом деле, не понимаешь, что нельзя в твоем состоянии долго во влажном помещении находиться?! У тебя наверняка сотрясение мозга!
  То ли Артём согласился с доводами, то ли устал спорить, то ли просто подчинился, почувствовав материнскую строгость в голосе соседки. Но он очень нехотя исполнил указания. И замер напряженной струной, даже перестав дрожать.
  - Шире ноги! - скомандовала Аня, выдавливая еще геля себе на ладонь. - И расслабься, Тёма. Я не смотрю, честное слово! И даже ничего не чувствую, - приврала она для успокоения его (в очередной раз за сегодня) уязвленного самолюбия.
  Как Анна ни старалась совершить это интимное действо по возможности деликатно и аккуратно, не оцарапав ногтями, но Артём скреб стену, рычал, мычал, упираясь лбом в холодную плитку, пыхтел и постанывал, на подгибающихся коленях рефлекторно пытаясь увернуться от теплых мягких пальцев, причиняющих боль, совершенно не реагируя на уговоры:
  - Тише, тише... миленький... еще немножко... Вот тут не отмывается. Сейчас... потерпи... расслабься...
  "Если бы кто мог подслушать из-за двери, не понимая, чем мы оба заняты, наверняка бы сочли нас сексуальными извращенцами, пропагандирующими матриархальные отношения между партнерами", - подумала Аня. Устыдившись ассоциации, недостойной взрослой тётки в такой момент, покраснела и помотала головой, изгоняя крамолу.
  К счастью, Артёму было немного не до того, чтобы уловить ее эманации, а больше свидетелей роившихся в ее голове глупых мыслей в округе не наблюдалось.
  Парня снова повело в сторону. И когда он чуть не упал, а она едва успела поддержать за бедро (с отпечатками похотливых чужих пальцев, оставивших синяки), пока Тёмка восстанавливал равновесие, решила, что хватит издеваться. Запекшиеся разводы Аня оттерла, но тонкая розоватая струйка крови, разбавленная водой, продолжала сочиться между ягодицами при каждом движении или сокращении мышц.
  И это очень настораживало. Кто его знает, что там с его внутренними органами?
  - Все, солнце мое, больше не мучаю, - погладила она закаменевшую спину тяжело дышащего юноши. - Постоишь без меня полминутки? Или присядешь? Я только сухое полотенце принесу, а то эти все уже мокрые.
  - Угу, - невнятно откликнулся Артём, не делая попытки присесть (очевидно, стоять ему было проще). И вдруг спохватился:
  - Мне не во что одеться... Сссууука! - в бессильной ярости долбанул он по плитке кулаком. - Убью!
  - Тише! Стену пробьешь! - возмутилась Анька, справедливо решив, что она, конечно, понимает его состояние, но ремонт-то делали лет семь назад, где теперь плитку из той партии достанешь? Не на Avito же разыскивать. - Из одежды я тебе что-нибудь найду, не переживай. Ты пока тихонько постой, не нервничай. Подумай, как убивать будешь, - посоветовала она, радуясь, что заикаться он перестал. - Закопать я тебе помогу. У меня шикарная компостная куча на даче. Так что этот козел пойдет на удобрения, - заговаривая зубы, выскользнула соседка из ванной за сухим полотенцем.
  - Черт... не могу сейчас думать... голова, будто с перепоя... - донеслось вслед и придало суетящейся женщине ускорения.
  
  ***
  
  Путь из ванной комнаты в гостиную, служившую заодно и Аниной спальней, к ее огромной радости, прошел без эксцессов. Артём честно старался сохранить остатки достоинства и самолюбия, выбираясь из скользкой ванны на пол, чтобы дойти до кровати самостоятельно, не слишком опираясь на поддерживающую его миниатюрную соседку. Чтобы не слишком смущать его, Аня наспех соорудила подобие набедренной повязки, воспользовавшись мягкой детской пеленкой, лежавшей с краю стопки чистого белья. Потому что полотенце нашла только одно, и оно тоже вымокло в процессе вытирания, точнее осторожного промакивания пострадавшей кожи тела, щедро украшенного если и не открытыми ссадинами и царапинами, то постепенно приобретающими лиловый цвет синяками от побоев. Несколько почти неиспользованных пеленок осталось со времени грудничкового возраста сына Димки, так как его поколение уже знало, что такое "памперсы". Естественно, пеленки не успели прийти в непрезентабельный вид, и время от времени очень выручали.
  
  Однако, дойдя до порога комнаты и увидев застеленную простыней кровать, Артём сконфуженно признался, что у него ТАМ все еще течет, и он боится испачкать постельное белье.
  - Сейчас! - сообразила Аня.
  Оставив парня (предварительно убедившись, что он крепко опирается на комод и не упадет без ее поддержки), она живо достала клеенчатую скатерть из мягкого эластичного полиэтилена, которую обычно подкладывала под "праздничную" льняную, накрывая в комнате полированный стол.
  Полностью расправлять не стала, расстелив поперек кровати только в "проблемной" зоне.
  И наконец-то помогла Тёмке осторожно присесть.
  - Так, давай сначала я "скорую" вызову, чтобы специалисты определили, что там у тебя с головой и... со всем остальным, а потом займусь синяками и царапинами, с этим я справлюсь. Хорошо? - буднично спросила Аня, обшаривая взглядом комнату в поисках трубки домашнего телефона.
  Судя по кислому выражению лица Артёма, "хорошо" парню не было, он страдальчески щурился от яркого света люстры, сияющей во все восемь лампочек, но упоминание о "скорой" вызвало настоящую панику.
  - Нет! - запротестовал он. - Не надо никаких врачей! Они же увидят... узнают... и... - тут он с ужасом и неверием взглянул на Аню, видимо, только теперь сообразив, что собственно, уже "засветился". Сердобольная женщина, помогавшая ему, просто не могла не догадаться, что он подвергся насилию...
  Заткнувшись на полуслове, он просто закрыл ладонями лицо, вспыхнувшее от нестерпимого позора и отчаяния, и принялся молча раскачиваться взад-вперед.
  - Эй? - растерялась соседка. - Тёма? Артём?! Ну ты же понимаешь, что с сотрясением мозга шутить нельзя? - мягко попробовала она увещевать юношу, опустившись перед ним на корточки и попытавшись отнять его руки от лица. - Ну что ты? Не выдумывай. Врачи обязаны соблюдать врачебную тайну. Никто ничего не узнает...
  - Не в моем случае... они обязаны сообщить о факте... о том... должны... что я... мне нельзя! - глухо отозвался он, запинаясь, и монотонно продолжая изображать "маятник".
  - Тёма...
  - Не могу... не хочу позора...
  - Артём, ну нельзя же так! - выпрямилась Аня, оставив попытки оторвать его руки от лица. - А если у тебя внутренние повреждения? Кровотечение-то не прекращается. Голова разбита. А если, не дай бог, кровоизлияние в мозг? Я, знаешь ли, тоже не хочу под статью об умышленном оставлении человека в опасности попасть, у меня еще сын несовершеннолетний...
  Парень перестал раскачиваться, словно закаменев, а потом поднял на нее несчастный взгляд:
  - Аня, дайте, пожалуйста, какие-нибудь штаны. Я уйду. Только не говорите никому, пожалуйста, - перейдя на "Вы", попытался он подняться.
  - Да что ты? Совсем с ума сошел?! Никуда я тебе не выпущу! - удержала соседка юношу за плечи.
  Его снова начало трясти, и он ссутулился, пытаясь сохранить ускользающее тепло. Подтянув откинутое в сторону одеяло, женщина укрыла его сзади, как плащ-палаткой.
  - Вы н-не пон-нимает-те... - отпихнул он ее руки вместе с соскользнувшим одеялом. - Не н-надо...
  - Тёма, да все я о тебе понимаю, - устало произнесла Аня и порывисто обняла за плечи. Прижав его голову к своей груди, успокаивающе погладила по спине.
  - Н-нет... я же... Вам буд-дет против... - голос сорвался, захлебнувшись всхлипом и он попытался отстраниться.
  Вот только новой истерики ей не хватало.
  - Тише-тише, милый. Догадываюсь я о вашей ориентации...
  Артём ощутимо вздрогнул.
  - Меня это не касается. Тебе же ведь есть восемнадцать?
  Юноша обозначил кивок.
  - Твое дело, с кем тебе делить постель. Речь-то не об этом, Тём. Я подружкам и соседям по подъезду рассказывать не побегу. Ты сам подумай, Артём, не упрямься. Здоровье важнее. Пусть врачи скажут, что тебе ничего не угрожает. И я от тебя отстану... - уговаривала она, не прекращая поглаживать, чувствуя, насколько парень напряжен.
  - Они же сп-просят... как... к-как это... где... Ромку под-дставлю... - никак не мог он справиться с волнением, запинаясь через слово.
  - А при чем тут Роман? - удивилась Анна. - Он что, знал, что тебе угрожает?
  - Н-нет! - дернулся парень, возмущенный таким предположением.
  - Верю, верю. Успокойся... ну что ты?
  - Он даже... и не... - попытался дальше отстаивать непричастность своего любовника Артём. - К-куда я пойду? - снова судорожно всхлипнул он. - Н-ни пас-спорта, ни... мразь... - снова собрался он подняться.
  - Сиди!
  - У меня зач-чётка там, паспорт! - отчаянная решительность в его голосе сменила какую-то безысходную обреченность, сквозившую ранее. Кажется вновь разгоревшаяся ярость, не выплеснутая злость, не отмщенная гордость и желание поквитаться с обидчиком немедленно, помогли ему согреться.
  - Так, подожди, не дергайся, - строго осадила Аня. - Все равно на ногах еле держишься. Все документы твои у Ромы остались?
  Артём удрученно кивнул.
  - Надо Роману позво...
  - Нет! - перебил он поспешно. - Он не должен знать, я просто уеду. Не перенесу позора. Если узнает. Не говорите никому, ладно? Не надо, пожалуйста. Что я ему скажу? Он же меня видеть не захочет теперь...
  - Можно подумать, что он ангел небесный, раз у него дружки такие, как этот... - скептически фыркнула Аня.
  - Ромка его бросил... Давно, до меня еще.
  - Видно, плохо объяснил, что все кончено...
  - Я его даже не видел, не слышал... пизденыша... Вдруг раз... исподтишка, подло... Тварь... ненавижу! - снова начал путаться, перескакивая с пятое на десятое парень. Ему надо было выплеснуть избытки ненависти и боли, и Аня терпеливо ждала. - Темно... а потом внутри разрывает... надвое, и в животе все огнем... сделать ничего... - судорожно вздохнул Артём. - Я бы его своими руками... никто не связывается... даже руки марать бы не стал... падаль... а ничего не мог... сволочь... руки связал, гадина... Я бы с ним никогда... Урод! Подстраховался, не справится... Никогда сам... Веришь? Я не шлюха...
  - Верю-верю, Тём, конечно, ты не стал бы... - поспешно поддержала Аня, но Артём ее почти не слышал.
  - Что Ромка будет обо мне думать... слизняк... подстилка чужая... попользовались... Я его этим же самым ремнем удавлю...
  Аня нахмурилась, пытаясь вычленить из всего потока обрывков фраз смысл сказанного, но потом сообразила, что это кровожадное желание не к любовнику относится, а к насильнику, и согласно кивнула, мысленно соглашаясь. Хотя, Роману бы тоже не мешало мозги вправить. Неужели не догадывался о подобном раскладе, оставляя мальчишку одного? Не предупреждал, чтобы посторонних в дом не пускал в свое отсутствие? И как вообще тот извращенец справился с рослым, физически развитым парнем? Хотя, "как?" - понятно, сначала вырубил. Ладно, хоть не убил из ревности. Страсти какие, однако, как в кино...
  - Удавлю... только отлежусь немного... голова дурная... все плывет... Не говорите никому... что я щас... что видела таким, что со мной... очень стыдно... - вскинул он голову, вцепившись в руку соседки и требуя обещания.
  - Никому не скажу, не волнуйся, - твердо пообещала женщина. - Никому и не обязательно знать, успокойся, милый, - снова прижала она его к себе.
  - Как в тумане... - уткнувшись лбом ей в живот, продолжал сетовать сосед, - что он обо мне подумает... что мне просто член нужен... все равно с кем... даже не против...
  - Тихо-тихо, ты ни в чем не виноват, Артём. Ты же его не провоцировал нарочно? У него, небось, с головой нелады. А поступки таких людей вообще невозможно предугадать. Недаром все психов боятся. Ты - не виноват.
  - Не легче... - снова судорожно вздохнул Тёмка, не пытаясь отстраниться, будто ища утешения и защиты, - мне-то не легче...
  - Знаю, что не легче, но сейчас ты ничего уже не можешь поделать, переступи и живи дальше, сейчас главное поправиться, а потом уже виновных искать будешь.
  - Все думаю, думаю... почему со мной... за что? - глухо произнес он.
  - Из зависти, из ревности, мало ли причин... может, чтобы тебе было плохо, Роме мстил за что-то... Или вообще просто так, ни за что... Бывают же мерзавцы и подонки. Тёма, не терзайся, не думай...
  - Не могу! Ненавижу! Я не... не шлюха, как он... я его просто раскатаю... пожалеет, что на свет...
  - Верю. Ты сильный, вон какой красавец, только голову тебе заштопают, - покосилась Аня на пугающую рану, - и...
  - Что толку с моей силы, когда этот крысеныш меня поимел... - горько вздохнул Артём, отстраняясь. - Как малолетку... понимаешь? Я даже не видел, как он пришел! А он... гнида... и ничего не чувствовал потом... не сопротивлялся, как будто мне нравилось... а это не так! Сссука... а Ромка скажет... Я же люблю его, мы вместе... а теперь зачем ему такой?... как я останусь? Один... снова один, сам по себе...
  - Рома поймет, - не слишком уверено возразила Аня. - Должен понять. Тебе не за что перед ним извиняться.
  - Нет... он не... не простит... череп раскалывается... Помню боль, как вспышка, и все черное, страшно... кошмар... вязкий такой... не со мной... как во сне... И не могу проснуться... Противно... лучше бы сон...
  - Тише-тише, милый, все уже, все! Никто к тебе больше не прикоснется, никакой подонок... ты в безопасности.
  - И рук не чувствую, чуть не вырвало от... когда дошло... что со мной, со мной так... и вздох-хнуть не могу... ни крич-чать... - снова начал задыхаться Артём.
  - Чшшш, забудь! Успокойся, все хорошо... нельзя тебе сейчас нервничать, Тём...
  - Нет, - мотнул он головой, страдальчески сморщившись от резкого движения и продолжая терзать себя воспоминаниями, - и ноги не с-слушаются... в голове звен-нит, как набат...
  - Чшш, милый мой, чшшш... - крепче обняла Аня мальчишку. Сердце кровью обливалось выслушивать эту бессвязную речь, полную бессильного отчаяния что-либо изменить. И еще очень хотелось вызвать "скорую", чтобы ему вкололи убойную дозу успокоительного. Чтобы, когда проснется, уже не казалось все таким беспросветным горем.
  - ...набат при пожаре... не соображал ничего... не могу... как я дальше?... Противно... весь в грязи извалялся... не отмыться... Ненавижу... пидора вонючнго... себя... противно... - задыхаясь от избытка негативных эмоций, не унимался Артём, дергая себя за оголенные нервы.
  - Ничего-ничего, все пройдет, забудется. Не накручивай себя. Отпусти. Потом, когда придешь в себя...
  - Я уже никогда... не приду... такое не забываешь...
  - Ну-ну, Тёма, черная полоса пройдет, будет светлая... это сейчас все черным-черно и в душе, и вокруг. Найдешь еще повод порадоваться, я тебя уверяю! - торжественно пообещала Аня. - Поверь, я старше тебя, и кое-что в жизни тоже понимаю. А какие твои годы... Все будет хорошо...
  - Ничего не будет! Все перед глазами стоит, и чувствую, будто до сих пор он там... не забуду... черт, как голова болит и... - снова согнулся он, зажимая брюхо. - Башка, как не моя, и в глазах двоится...
  - Вот и я говорю, головой надо в первую очередь заняться, - уцепилась Аня, надеясь уговорить вызвать врача.
  - Нельзя, не выйдет без документов. Заявят в ментовку, как бомжа... - тоскливо возразил он.
  - Скверно, - нахмурилась соседка. - Я что-то и не подумала об этом. Без полиса тебе, конечно, первую помощь окажут, но уж и без паспорта... Можно частную клинику поискать и наличными за вызов врача на дом оплатить. Только не знаю, хватит ли у меня того, что дома, на вызов бригады? Остальные деньги на карточке.
  - Вы готовы заплатить? - безмерно удивился Артём, снова переходя на "Вы". - Но я же не знаю, когда смогу отдать.
  - Ну когда-нибудь отдашь и ладно, не столь уж актуальный вопрос. А вот что с тобой дальше делать? Как же ты без документов? Даже домой поехать...
  Парень безнадежно покачал головой.
  - Обратно в общагу? - предположила Аня.
  - Лето...
  - Каникулы? - догадалась она.
  Артём кивнул:
  - Ее уже, как обычно, на ремонт закрыли.
  - Давай родителям твоим сообщим, пусть заберут тебя...
  - Нет!
  - Почему еще?! Тебе уход нужен.
  - Родителям - ни за что! - твердо отказался он. - Я сам оклемаюсь. Просто отлежаться где-то надо.
  - Да ты сам пока даже стакан воды не нальешь! - не поверила Аня, припомнив, как его "штормило". - А дома и стены помогают, быстро поправишься.
  - Отчим убьет быстрее, если до них слухи дойдут, что у меня за болезнь. Они внуков хотят... Мать... просто проклянет. А из дома выгонят, как пить дать...
  - Ох, как все запущено...
  - У нас не Москва и не Питер. Таких, как я... ну тех, кто с парнями... - замялся Артём.
  - Не любят? - подсказала соседка.
  - Ненавидят! Гнобят! Опускают! - резко ответил парень, передернув плечами. - Петушат, как на зоне...
  - Эка невидаль, мужик с мужиком сексом занимаются, - фыркнула Аня. - Сейчас уголовного наказания за это не предусматривается, если только не совращение, насилие или не связь с несовершеннолетними. Еще в девяносто третьем 121-ю статью отменили. До вашей глубинки информация не дошла?
  - Не смейся, Ань, - расстроено попросил Артём.
  - Да я и не смеюсь, Тёма! Мне плакать хочется. Как родители могут отказаться от своего ребенка, если у него... Эээ... - хотела сказать "проблемы по сексуальной части", но в последний момент, поняла, что не в тему, и прикусила язык. - Дикость какая! Я, конечно, не за пропаганду в массы, но неужто совсем никаких пороков в вашей местности нет? - засомневалась она.
  - Пьют, дерутся, насилуют... убивают в пьяной ссоре... как везде, - отозвался Артём. - Но гомиков люто ненавидят и презирают.
  - Понятно, - вздохнула Анна. - Значит, если документы пропадут, восстановить их будет сложно, потому что в таком плачевном виде ты дома не можешь показаться, да?
  Артём кивнул, кутаясь в одеяло.
  - Беда-а... А телефонные номера своих друзей наизусть помнишь? Может быть, кого-нибудь...
  - Здесь только приятели и сокурсники. Друзья все дома. И если узнают, с кем я... начнут презирать. Чтобы они меня увидели... нет уж, лучше сдохнуть... не могу... Потом на улицу не выйти, мать... соседи, знакомые... не могу я так... стыда не оберешься...
  - Ах, да... - нахмурилась Аня, вспомнив о необходимости соблюдения приватности деликатных обстоятельств. Кому охота быть посмешищем, вынося личное на растерзание злым сплетникам? А тема-то скользкая. Кому захочется становиться изгоем? Издевками замучают. Травить станут. Презирать. Пинать. Или притворно сочувствовать. Брезгливая жалость порой хуже откровенной ненависти или безразличия. Куда ни поверни - кругом проблемы, и жизнь утратила смысл, сломала. Какие уж тут мечты и надежды на лучшее. Всеми фибрами души Тёмка сейчас желает только отомстить своему обидчику, забыть и сохранить в тайне свой позор и унижение... - Тебе совсем не к кому обраться здесь, в Москве, за помощью?
  Артём молча кивнул, надломлено вздохнув, а потом снова попросил:
  - Вы только не говорите никому. Просто забудьте, ладно?
  - Ладно! - буквально кожей ощущая, как мальчишке больно уже не столько от своего физического состояния, сколько угнетает моральная травма и ситуация, из которой он не видит выхода, Анька почувствовала, как и ее затапливает жаркая волна негодования на ублюдка, надругавшегося над ним. - Как твоя фамилия?
  - Ка-кашкин... - запнулся он. Но, поняв, почему у Ани непроизвольно вырвался смешок, внятно повторил:
  - Кашкин, от слова "каша".
  - Подожди меня! - решительно отстранившись от парня, женщина метеором пронеслась по комнате, схватила попавшийся на глаза мобильник. Не обращая внимания на Тёмку, что-то протестующе крикнувшего ей вслед, чтобы не растерять подходящий настрой кое-что стребовать с узурпатора чужой территории, стремительно вышла на межквартирную площадку и позвонила в соседнюю дверь.
  
  ***
  
  Провернувший такую сомнительную аферу с выдворением соперника со спорной территории интересов, Виктор никак не мог успокоиться, упиваясь своим триумфом, чувствуя небывалый душевный подъем, почти эйфорию, как от секс-марафона под изрядной дозой кайфа. Оказывается, трахать такую восхитительно-тесную без подготовки задницу крайне весело, особенно когда бессознательное, податливое тело можно кантовать, как угодно. При этом чувствуя свою полную безнаказанность перед жертвой его домоганий, лишенной возможности сопротивляться. Витюнечка никогда еще не был в роли настоящего насильника. Впрочем, он и сейчас ощущал себя кем-то вроде посланника высших сил, совершившего справедливое возмездие - почему это одним приходится добиваться комфортного существования своим потом и кровью (неважно, что не у станка, не в поле, а в чужих постелях), а другие снимают "сливки", приходя на все готовенькое?
  И даже если и не получится вернуть былые, тесные отношения с хозяином квартиры, заняв освободившееся теплое местечко, по крайней мере, чувство отмщения будет согревать его уязвленное самолюбие во время ублажения тех, кто готов спонсировать его запросы и дальше.
  Где-то на краю сознания Виктора неприятно тренькал тревожный звоночек, напоминающий, что у личной разборки есть свидетели - какая-то полоумная тётка, не побоявшаяся обнаружить себя, вместо того, чтобы просто вызвать ментов, но даже это не омрачало парню ядовитого торжества от свершившейся мести.
  
  Впрочем, спустя какое-то время (он только-только начал приходить в себя, когда злорадное возбуждение пошло на спад), придурочная тётка, вновь нарисовалась на горизонте. Точнее, обнаружилась прямо за входной дверью, когда Витюнечка аккуратно посмотрел в глазок.
  Скорее всего, совсем уж бесшумно подойти не получилось, потому что, едва он отступил от двери, собираясь проигнорировать ее появление, услышал:
  - Эй, ты! Дверь открой! Мне кое-что забрать надо.
  Виктор нахмурился, не совсем понимая, в чем прикол.
  - Слышишь? - резко повторила женщина. - Считаю до трех и даю отмашку.
  Еще раз взглянул в глазок и, убедившись, что соседка Ромы одна, с телефоном в руках, приоткрыл дверь:
  - Чего надо?
  - Вещи забрать! - бесцеремонно оттолкнула она его дверью так, что он чуть не отлетел в глубину коридора, опешив от такой наглости.
  - Ты чё, дура? Какие вещи?!
  - Да, вошла, на связи! - отчаянно блефуя, произнесла Аня в плотно прижимаемую к щеке трубку, и только потом удостоила его ответом:
  - Значит так! Меня не волнуют ваши пидарские разборки! Но, если ты, козел, попробуешь мне помешать забрать документы и вещи Артёма, "иметь" тебя будут всем дежурным составом, сослуживцы моего брата-ОМОНовца, ясно?! - заявила соседка (у которой вовсе и не было никакого брата, но Виктор, естественно, этого знать не мог).
  - Что... - серея, пробормотал Витя, чувствуя, как заныла челюсть под вставленными зубами, засвербело в ювелирно восстановленной дорогим пластическим хирургом переносице, и отчаянно сжался сфинктер. Ни в его планы, ни в спонтанно приходящие в голову идеи, встреча даже с одним ОМОНовцем не вписывалась. Что уж говорить о целом взводе. Живое воображение нарисовало такую яркую картинку, представив, что с ним будет, если эта лярва предъявит разгоряченным парням жертву его домогательств, что у Витюнечки дернулся глаз (в прошлый раз не пострадавший). Правда, в тот раз, о котором он с содроганием вспоминал, отчаянно надеясь когда-нибудь все-таки забыть, забавлялись с ним не бойцы отряда милиции особого назначения, а какие-то отморозки, облаченные в похожую форму. Но легче от этого не становилось. Наоборот.
  - Стой тут! Рыпнешься следом, заору, что на меня напал. Адрес ребята знают, - пригрозила соседка, устремляясь в дальнюю комнату.
  Пока он переваривал услышанную угрозу, тётка чуть ли не бегом пробежалась по квартире, с кем-то разговаривая по мобильной связи (наверное, со своим братом, который ее страховал), и вышла довольно быстро, неся на плече большую спортивную сумку, набитую барахлом, придерживая ее свободной рукой.
  Витя с ненавистью взглянул на вздорную бабу, заставившую снова пережить унизительный страх, из-за которого теперь очень хотелось отлить, но он не рискнул сделать несколько шагов из прихожей до туалета. Вдруг соседка решит, что он покушается на ее честь или жизнь, и психанет. И теперь мечтал только о том, чтобы она поскорее убралась прочь, и он мог закрыть оставшуюся распахнутой дверь.
  Желание избавиться от нахрапистой нахалки, было настоль велико, что Виктор машинально подался к двери, чтобы тут же захлопнуть ее за "гостьей".
  Однако тётка не оценила его порыва избавить их от общества друг друга.
  Резко остановившись, она выставила перед собой его же собственный газовый баллончик (незамеченный в ее руке из-за сумки), который он беспечно оставил в комнате, когда раздевался, чтобы позабавиться с Ромкиным мальчиком.
  - Отойди от двери! - прошипела соседка, видимо забыв, что может просто пожаловаться брату.
  Глядя на чуть подрагивающий от напряжения наманикюренный темным лаком палец на крышке (пока еще едва прижимая клапан, чтобы он не усомнился в ее решимости нажать), Витюнечка гулко сглотнул.
  - Я тебя не держу, - как можно более спокойно и внятно произнес он, чтобы тётка не нервничала. И даже на всякий случай медленно спрятал руки за спину, дескать, "иди, не трону!".
  - Еще на три шага назад! Живо!!! - сорвалась она.
  Витя поспешно отступил на два с половиной и с размаха ударился поясницей о металлический крючок для ключей, коварно торчавший из стены.
  - Уйй... ёпт... - взвыл он раненой белугой, чуть не намочив штаны от неожиданности и пронзительной боли.
  - Аня!!! - тревожно раздалось из соседней квартиры.
  - Иду! - тут же отозвалась она и бегом прошмыгнула мимо скорчившегося насильника.
  Обрадовавшись ее исчезновению, Витюнечка, держась одной рукой за спину, другой за пах, доковылял до двери и закрыл ее на все замки. От души выругался матом и поспешил в туалет. Желания оставаться здесь и осваиваться в ожидании возвращения Ромы, как-то резко перестало казаться таким заманчивым, как еще несколько минут назад...
  А уж когда за окном раздалось характерное "кряканье" проезжавшей мимо дома полицейской машины, спешащей куда-то (а вовсе не по его душу), Витюнечка моментально покрылся ледяной испариной и передернулся весь от отвращения, ощущая как липкая струйка пота скользит вдоль позвоночника. Решив пока больше не искушать Судьбу, парень тщательно потер за собой все предметы, до которых мог нечаянно дотронуться и, подкинув запасной комплект ключей (которым воспользовался, чтобы проникнуть в квартиру) в дальний нижний угол шкафа-купе в прихожей (дескать, там они всегда и лежали), покинул место преступления.
  Дверь он за собой притворял со всеми возможными мерами соблюдения конспирации, чтобы никто не заметил его побега. Поэтому когда в сонной тишине утра громко щелкнула собачка замка, это сработало для нервничающего подонка сигналом выстрела из стартового пистолета...
  
  ***
  
  Влетев к себе с такой скоростью, будто за ней гнались черти, Аня с размаху врезалась в Артёма, оказывается, доковылявшего до прихожей. От неожиданной встречи с "рыцарем", ринувшимся спасать взбалмошную даму, потерявшую страх (или ум), оба чуть не рухнули. Сумка полетела на пол, Аня чудом успела удержаться, судорожно цепляясь за едва устоявшего на ногах парня.
  - Твою мать! - прозвучало хором почти в унисон.
  Артём еще и взвыл, сгибаясь пополам, оттого что вновь получил по многострадальному животу.
  - Тёма, ты чего здесь?! - перепугалась Анька, что окончательно добила несчастного.
  - Я испугался за тебя, - прошипел он сквозь зубы, неохотно признавая очевидное.
  - Фух... - прислонилась Аня спиной к вешалке, ожидая, пока сердце перестанет пытаться выпрыгнуть из груди. Все-таки играть в такие игры, изображая из себя бывалую аферистку, уже не по возрасту.
  Нетвердо державшийся на ногах Артём медленно разогнулся, опираясь на шкаф, к которому Аня его "притерла" с разгона, поправил съехавшую набок и чуть не упавшую пеленку, чувствуя, как ягодицы холодит мокрое пятно крови, а между ног опять противно липнет. Неплохо бы снова в душ. Но, к сожалению, сейчас он не был уверен, что самостоятельно сможет добраться хотя бы обратно до разобранной софы, служащей хозяйке квартиры кроватью, несмотря на то, что она на пару шагов ближе.
  - Я нашла твой паспорт... зачетку, студенческий, какие-то права, - принялась сходу отчитываться соседка, едва переводя дух, - ноут с зарядкой, - кивнула она на упавшую сумку (порадовавшись, что ноутбук запихнула сверху, положив на одежду). - Я тебя с таким видела. Если что, потом Роме вернешь, скажешь, обознались, - тараторила Аня, возбужденно. - Так... А! Там еще где-то смартфон с наушниками. Зарядку от него не нашла, извини. Но ее ведь купить можно, да?
  Артём ошалело подтвердил кивком головы, и схватился за затылок, который пронзило стрельнувшей болью. - Сссш...
  - Больно, да? - спохватилась Аня, отлепившись от вешалки. - Пойдем-ка обратно, я тебя полечу, - аккуратно подсунулась она к нему под мышку, чтобы поддержать.
  - Тёма, может, все-таки вызовем "скорую"?
  - Нет! - последовал категорический отказ.
  - Ладно, присаживайся... - осторожно помогла Аня ему опуститься обратно на кровать.
  
  В общем-то, поднаторев на практике по избавлению от синяков, шишек и ссадин собственных отпрысков (причем сына приходилось выручать до сих пор), с поставленной первоочередной задачей Аня справилась в пять минут, благо перекись водорода, зеленка, "Спасатель" и бактерицидный пластырь были под рукой.
  Хуже дело обстояло только с головой "пациента", к которой она вообще боялась прикасаться, потому что, как говаривал уездный доктор из к/ф "Формула любви": "А голова - предмет тёмный, исследованию не подлежит". Тем более с ее-то дилетантским подходом к этому вопросу. Ну и с филейной частью у Артёма по-прежнему были проблемы, потому что даже за это короткое время ее отсутствия, на пожертвованной поверх клеенки пеленке осталось пятно крови, подтверждая, что Тёма был прав, предполагая подобный конфуз.
  Пока Аня обрабатывала пострадавшие местечки, Артём мужественно терпел, лишь постанывая и со свистом вдыхая воздух сквозь стиснутые челюсти. Однако не заметить его неосознанное желание согнуться пополам, обнимая руками живот, чтобы унять боль, Анна не могла, и это обстоятельство ее здорово беспокоило.
  - Ну вот и все! Я сейчас только лекарства закажу, и можно заняться головой, - уложив парня на относительно здоровый бок, женщина укрыла его одеялом и дотронулась до его лба, покрытого холодной испариной... - Тебя знобит, да?
  - Холодно, - пожаловался Тёмка, поджимая ноги к животу.
  - Потерпи пару минут, сейчас что-нибудь придумаю.
  Пока отыскивала сайты аптек, производящих круглосуточную доставку лекарств, лихорадочно соображала, что бы еще такого заказать, чтобы не упустить из вида.
  Список вышел внушительным, а сумма вообще впечатлила. Гроза меж тем прошла, оставив в воздухе упоительную свежесть, и за окном уже занимался рассвет, но до восьми утра, когда будет действовать десятипроцентная скидка в интернет-аптеках, ждать не стоило.
  Во второй половине июня - самые короткие ночи. Когда-то это время года для Анны было наполнено ожиданием чего-то волшебно-романтичного... И куда все ушло с прожитыми годами?
  - Аня, можно выключить свет? Глаза режет... - попросил Артём, заметно стуча зубами.
  - Да, конечно! - спохватилась она, вскакивая с компьютерного кресла.
  Выключив верхний свет, взяла мобильник, по которому должны были перезвонить, подтверждая заказ и уточняя адрес, и отправилась искать грелку.
  Почему-то создавалось ощущение, что прошла уже целая вечность с того момента, когда ее разбудил посторонний шум в общем коридоре, но оказалось, не больше часа. Ужаснувшись, что Тёмка столько времени ходит с необработанной раной на голове, Аня кинулась обратно в комнату, жалея, что не расстелила клеенку на всю кровать. Кантовать страдальца, чтобы обратно усадить, пока отмачивает колтун из слипшихся от крови волос, было бы жестоко.
  
  Сунув парню под ступни грелку с теплой водой, укутав поверх одеяла двумя пледами, и подсунув под голову одну из пеленок, Аня наконец-то (почему-то трясущимися руками) взялась за обработку раны. На робкое предложение аккуратно выстричь волосы на месте удара, Артём не согласился, и пришлось изгаляться в соответствии с пожеланиями "пациента".
  Вариантов в ее распоряжении было всего два - или раствор таблеток фурацилина, или перекись водорода. По крайней мере, большинство мнений на этот счет сошлось воедино на тех сайтах, по которым она успела пробежаться, изучая тему.
  Насколько Аня успела понять, рана практически уже не кровоточила. Но это было только практически, до тех пор, пока не промыла ее. Вот тут Артём опять мычал, рычал и шипел, прикусывая палец.
  - Смотри, не откуси совсем, - всполошилась Анька, заметив внушительные следы от крепких зубов, когда он отнял руку ото рта во время передышки, пока она меняла марлевые салфетки. - Ты уж лучше ругайся, надеюсь, уши мои не отвалятся, - сжалилась соседка.
  Закончив с "промывкой", решила все-таки засыпать рану стрептоцидом. Во-первых, просто не представляя, как лить зеленку на живую рану, а уж про то, чтобы мазать ее между волосинками - тем более. Порошок все-таки не щиплется. Во-вторых, стрептоцид подсушивает поврежденное место, и повязку, при удачном наложении, не придется отдирать "по живому" или снова отмачивать.
  Так что Артём, подспудно ожидавший самого страшного в процедуре обработки, очень удивился, когда оказалось, что это даже на комариный укус не похоже.
  - Тебе что, никогда никакие царапины и раны стрептоцидом не присыпали, если ты не знаешь его свойства? - спросила Аня.
  - Не помню, вроде зеленкой и йодом обходились, - пожал плечами парень. - А еще чаще послюнявленным подорожником, - немного смущенно признался он.
  - Верное средство, - улыбнулась соседка. - Я тоже во времена своего детства золотого предпочитала подорожник. Хотя, знаешь, насколько помню, тогда в каждом доме и запас стрептоцида был. Все, Тём, теперь придется сесть, - сообщила Аня лежавшему затылком кверху парню, закончив разматывать и сразу же сворачивать эластичный бинт, чтобы разделить его на два равных "валика", а то так неудобно заматывать. Я тебе такую повязку сейчас организую, "шапка Гиппократа" называется. Можно, конечно "чепчик", но она у меня стойко ассоциируется с Шариковым из "Собачьего сердца". Я, правда, уже лет двадцать не тренировалась, но раз уж представился такой случай... - забалтывала она юношу, ловко оборачивая широким эластичным бинтом голову, накладывая слой за слоем.
  "Шапка" и впрямь получилась отменно, подтверждая поговорку, что мастерство не пропьешь. Не зря ей тогда "пять" по НВП за этот зачет поставили. И все-таки она бы предпочла, чтобы Тёмкину голову посмотрел хотя бы фельдшер. Кажется, надо бы еще лед приложить.
  - Ну все, ложись. Ноги согрелись?
  - Угу.
  - Хорошо, тогда давай я грелку уберу. Осталось лишь...
  - Ань, оставь мне только салфетки, и выйди, пожалуйста, я сам... там крови натекло...
  - Да уж, действительно, - согласилась Аня. Хотя на ее взгляд, крови-то было не так уж много, как, например, во время... эээ... (сравнение показалось неуместным, и соседка от него отмахнулась). По идее, после того как прекратили травмировать сфинктер, ее все-таки вообще не должно бы быть. А от постоянно сочащейся крови у него, небось, там все разъедает... ишь как ёрзает... - сочувственно вздохнула она, покосившись на Артёма, который и впрямь маялся, пытаясь выбрать оптимальное положение, при котором хоть ненадолго чувствовал себя более комфортно. В аптеке сказали - заказ будет в течение часа, но стоит ли ждать? - Лучше бы обработать все сразу, а потом уже отдыхать.
  - Попозже, только полежу немного, что-то мне нехорошо... - вяло признался Артём, видимо, обработка его раны на голове отняла последние силы.
  - Знаешь такой анекдот про лося, которого подстрелили на охоте из дробовика, но ему удалось оторваться. Приходит к ручью, пьет, пьет, а потом поднимает голову и говорит: "Ничё не понимаю. Что-то я пью, пью, а мне все хуже и хуже...", - процитировала Аня. - Давай-ка ты просто полежишь, а я попробую...
  - Да не надо, Ань... Я и так чувствую себя омерзительно, - капризно буркнул он, - препарированной лягушкой какой-то... хватит с меня.
  - Ну и сравнение, - хмыкнула соседка, хотя ей почему-то представилась не распятое на лабораторном столе земноводное, а такие, над которыми в детстве издевались ее злые ровесники-мальчишки, отлавливая "подопытных", надувая их через соломинку, а потом наблюдая за несчастной, сможет ли она нырнуть в воду с раздутым брюхом, или так и останется беспомощно барахтаться на поверхности лужи.
  - Мне и так больно там, да и... не надо.
  - Я понимаю, что больно. Ну, хорошо, давай тоже "Спасателем" воспользуемся.
  - Как?! Ты пальцами будешь там у меня ковыряться? - раздраженно огрызнулся Тёмка.
  - О! Я знаю, как! - умчалась она в туалет за тампоном...
  
  В чудодейственной силе мази-бальзама Аня убеждалась не раз. В том, что "Спасатель" можно наносить на слизистую, было указано в инструкции к применению, ну и в том, что нанесенный на тампон толстый слой мази хоть как-то облегчает страдания парню, была уверена тоже. Но чувствовала себя просто прескверно, потому что теперь Тёмка тихо беззвучно плакал, уткнувшись лицом в подушку. От унижения валяться с женским тампоном в заднице, хотя "o.b." вполне отвечал поставленной задаче по удобному проникновению в глубину поврежденных тканей и задержке крови, так что пеленки теперь оставались сухими. Успокаиваться несчастный мальчишка не желал, попросив оставить его одного. Возможно, уже скоро приедет курьер с ректальными антисептиками с анестезийными свойствами. И можно будет заменить...
  Настаивать на своем присутствии у постели страдальца Аня не стала, тем более что у нее было еще много неотложных дел. Надо было хотя бы замочить окровавленные тряпки, иначе потом никакой "Ваниш" не поможет...
  
  ***
  
  В ванной все еще ощутимо неприятно попахивало, и, недолго думая, Аня распылила в небольшом помещении освежитель с ароматом зеленого яблока, приятно защекотавшим обоняние. Пока возилась, замачивая перепачканные полотенца, и собирала с пола оставшуюся лужу после сеанса водных процедур, наконец-то приехал курьер.
  Вымыв руки, женщина вернулась в комнату и подошла к Артёму. Сквозь неплотно задвинутые шторы проникал свет восходящего солнца, робко окрашивая предметы интерьера в золотисто-розовый цвет.
  Свернувшийся в позу эмбриона мальчишка уже не плакал, а просто судорожно всхлипывал, сотрясаясь всем телом.
  - Тёма?
  Парень проигнорировал обращение, только шмыгал распухшим носом, покусывая уже и так искусанные в кровь губы. Заплывших лиловыми синяками глаз теперь вообще было не видно. На бледном, осунувшемся, кривившемся в горестной гримасе лице ярко выделялись скулы, на которых горел лихорадочный румянец, сочетаясь окраской с цветом ушей. А нервно стиснутые в кулаки пальцы слега сжимались-разжимались, будто парень представл их сомкнутыми на шее недруга.
  - Артём, лекарства привезли. Давай, тампон на свечку с анестетиком заменим?
  - Да не надо меня больше трогать! Сколько можно?! - взорвался он, яростно сверкая блестевшими сквозь щелочки век глазами. - Оставьте все меня в покое!
  Анька остановилась, прижимая пакет с лекарствами к груди. Вряд ли получится убедить, что она не с исследовательским любопытством пытается навязаться, а действительно желая помочь, сожалея о случившемся и сочувствуя. Ну не драться же с ним...
  - Ненав-вижу ублюд-дка, не жить ему, гнид-де... - захлебываясь воздухом, объявил Артём, а потом, справившись с душившими горло спазмами, потребовал:
  - Уйди... уйди, пожалуйста, не смотри на меня так! Не смотри!!! - потянул он скомканное у живота одеяло на лицо.
  - Хорошо, не буду смотреть, - покладисто согласилась Аня, - только лекарство выпей, и я уйду.
  - Прост-то воды... - глухо попросил Артём из-под одеяла.
  - Просто воды нет. Выпьешь таблетки, дам воды и уйду, - озвучила Аня жестко.
  Честно говоря, череда событий, произошедших за столь короткий срок, здорово вымотали ее и физически, и эмоционально. И терпеливо лебезить перед ним еще пару часов, уговаривая вздорного мальчишку с попранным самолюбием облегчить себе общее состояние, вовсе не нанималась. В конце концов, не такой уж он и ребенок, чтобы не понимать, с чем может столкнуться, связавшись с этой голубой прослойкой общества "альтернативно-ориентированных". К тому же она вовсе не психотерапевт, чтобы решить его душевную проблему, с которой пока не может справиться сам, и адекватно реагировать на предлагаемую помощь...
  
  Совесть, напомнившая, что помогать ближнему - дело святое, проснулась позже. Когда поддавшийся на шантаж Артём, видя, что на вредную соседку не действуют ни мольбы, ни проклятья, все-таки выпил несчастные три таблетки валерьянки. И наконец-то угомонился, немного расслабившись во сне, еще раз взяв обещание, что "скорую помощь" Аня вызывать не будет.
  Вот только вглядываясь в пробегавшие болезненной судорогой по неестественно бледному лицу тени, и вслушиваясь в тихое постанывание, похожее на скрип несмазанной двери, хозяйка квартиры здорово пожалела об опрометчивом обещании. Все-таки брать на себя такую ответственность за молодого парня, вся жизнь которого впереди, она не могла себе позволить. А что если все это время, пока она тут изображала из себя знахарку народной медицины, шансы на полное (хотя бы физическое) выздоровление не только не увеличивались, а стремительно уменьшались? Как ей потом с этим жить?
  Да, в конце-то концов, ему всего восемнадцать! И если уж не родителям (в этом она Артёма отчасти понимала, опираясь на свой жизненный опыт), то хотя бы человеку, с которым он делил постель, и к которому, похоже, был сердечно привязан, сообщить стоило. Все рано он рано или поздно узнает. Но дело не в этом. Должны же быть у Романа Сергеевича какие-то связи. Если уж не знакомые респектабельные семейные врачи, то хотя бы специалисты, рискующие связываться с "голубым" контингентом. Наверняка подобные инциденты с избиением и насилием - не частный случай среди гей-меньшинств.
  Пусть скажет, что делать. А заодно можно будет составить и собственное мнение о человеке, сумевшем совратить парня, далеко не отвечающего ее представлению о "нижних" в гомо-парах.
  
  Набирая номер, которым еще ни разу не приходилось воспользоваться в экстренном случае, Аня волновалась, не представляя реакции на ее звонок среди ночи. Она даже не знала, в какой Рома стране (не догадавшись просто спросить у Артёма), и какова разница во времени с Московским часовым поясом. А, слушая долгие гудки, вообще уже не была уверена в уместности данной затеи.
  Ответил Рома где-то после шестого гудка, когда она уже совсем разнервничалась.
  - Роман Сергеевич? - уточнила Аня, услышав до неприличия бодрый голос в такое время суток.
  - Да. Аня? Добрый вечер. Что случилось? - моментально сориентировался он, предположив, что просто так, поболтать, соседка звонить не станет.
  - Вообще-то у нас раннее утро. Но тут действительно кое-что случилось. Вы можете свободно говорить?
  - Одну минуту, - пообещал Рома, бросив кому-то, находящемуся рядом с ним, пару фраз по-английски.
  Аня терпеливо ждала, судорожно сжимая трубку обеими ладонями, даже не замечая, что это не слишком удобно.
  - Да, Аня. Я слушаю! Что случилось? - деловито и требовательно прозвучал мужской голос.
  Женщина поморщилась, почувствовав себя сейчас обязанной отчитаться, словно перед строгим боссом, к которому вызвали на ковер.
  - Честно говоря, не знаю, как сказать... - промямлила она, растеряв запал.
  - Да говорите уже, как есть! Я вообще-то в Торонто. И это Вы мне звоните "за океан", - съехидничал он.
  - Ох... так Вы в Канаде... - сообразила Аня, поддержав предложенный им дистанционный способ обращения на "Вы", хотя с ним так же, как и с Артёмом, была договоренность в непринужденном общении по-соседски на "ты", без всяких условностей.
  - Ну так что у Вас произошло, Аня? - терпеливо напомнил Роман о цели ее звонка.
  Чувствовать себя краснеющей девчонкой, которой оказывают снисходительное внимание, оказалось неожиданно неприятно. Но краска бросилась в лицо, и Аня сердито ответила:
  - У меня "случился" избитый и изнасилованный мальчишка-сосед, которого пришлось приютить! - выпалила она на одном дыхании.
  - Что?! - впал в ступор Рома.
  - Тут, судя по отдельным высказываниям, кто-то из Ваших "бывших" не поделил территорию с нынешним, Роман Сергеевич. И я бы хотела посоветоваться с Вами, куда мне девать жертву произвола?
  - Аня! Подождите, - лихорадочно соображал мужчина, какую информацию он хотел бы уточнить, свято веря в то, что соседи не в курсе их настоящих отношений с Тёмкой. - Я не понял... точнее, понял... - пытался он собраться с мыслями, и проследить, чтобы не наболтать сгоряча лишнего, обличая свою ориентацию, но беспокойство за любимого мальчишку перевесило осторожность. - Что с Артёмом? Где он?!
  - У меня дома. Я, конечно, не специалист, но подозреваю сотрясение. Кровь остановили, голову перевязала. Задница, извините за мой французский, порвана. Насколько серьезно - не разглядывала. Кровоточит. А что у него с отбитыми внутренностями - вообще не имею понятия. "Скорую" вызывать он мне запретил, - отчиталась соседка.
  - Как это случилось? - сдерживая ярость в голосе, потребовал мужчина подробностей.
  - Роман Сергеевич, давайте, Вы у Тёмы потом сами спросите. Я не видела. Услышала шум среди ночи, выглянула в коридор... В общем - к тому времени Артём уже пострадал. И в плане чести, и в плане нажитого имущества, - аллегорично выразилась она. - А в Вашей квартире обосновался новенький. Точнее, "старенький". Впрочем, приедете - сами увидите.
  - Как он выглядел? Ты его видела? - забывшись, перешел Рома снова на "ты".
  - Я его мельком видела. Ниже Артёма, на мордашку смазливый, волосы темные, во что одет - толком не помню, но, судя по гонору, уверен, что Вы обрадуетесь замене.
  - Какой, к чертовой матери, замене?! - взорвался Рома, заорав так, что Ане пришлось отодвинуть трубку от уха. - Все-таки Витюнечка! Пидор гнойный!!! Убью, сучонка!!! - негодующе бесновался сосед, выпуская пар. - Аня?!
  - Я еще тут... - осторожно ответила она, хоть и вполне разделяя его чувства справедливого возмездия, но все-таки пугаясь такой несдержанности. Пожалуй, хорошо, что их сейчас разделяет океан, сообщать с глазу на глаз такую новость она бы ни рискнула. Но, по крайней мере, волнуется Рома все-таки за "нынешнего".
  - Извините меня, - еле сдерживая бессильную злость, процедил мужчина. - Как он?
  - На мой взгляд, плохо, - честно ответила Аня. - Как может чувствовать себя человек, над которым совершили насильственные действия? Я не могу знать, насколько у вас крепкие отношения, но Артём вовсе не уверен, что Вы захотите его теперь видеть...
  - С ума сошел?! - возмутился Рома. - Дайте ему трубку!
  - Роман Сергеевич, он спит. Еле угомонился...
  - Аня, - волнуясь, снова сбился он на "ты". - Скажи ему, чтобы не смел себе ничего выдумывать! Это не имеет значения, что там с ним... Он нужен мне! Нужен, понимаешь?! А этому мудаку, который... - сделал он паузу, видимо пытаясь сдержать шквал эмоций и нецензурной брани, - я оторву яйца и заставлю сожрать без соли!
  - Согласна! - поддержала Аня, надеясь все-таки перейти к интересующему ее вопросу, что там все-таки насчет квалифицированной врачебной консультации для Артёма? - А...
  - Аня, я прилечу, как только смогу! Поняла?! Скажи ему! Чччерт! Тут вторые сутки над Атлантикой штормит. Рейсы отменяют... Неважно! Как только получится, первым же самолетом! И еще скажи...
  - Рома! - невежливо перебив собеседника, попыталась соседка перехватить инициативу разговора. - Что мне делать со "скорой"?! Если, не дай бог, что... - то говорить будет некому и нечего!
  - "Скорую" не вызывай, - неожиданно трезво отозвался Рома. - Я...
  - Как, "не вызывай"?! - опешила Аня, срываясь. - Пересудов боитесь?! Я же сама ничего не понимаю в диагностике! Да у него вся брюшина отбита! А в голове дыра! Этот твой... его пепельницей саданул по затылку, чтобы потом...
  - Аня! - теперь уже Рома резко осадил распсиховавшуюся соседку. - Аня, послушайте меня! Ничего я не боюсь, плевать мне на пересуды! Успокойтесь немедленно! Аня!
  - Что, Аня? - все еще тяжело дыша, но все-таки охлажденная ледяным тоном, решила она послушать его аргументы против вызова врачей.
  - У меня есть друг. Врач в частной клинике. Я сейчас наберу ему. Он приедет со своей бригадой.
  - Когда?
  - Как только я ему дозвонюсь, Плюс, максимум, полчаса. Сейчас раннее утро. Пробок в городе нет, - отчеканил Роман. - Все. Ждите!
  - Рома... - хотела Аня еще что-то спросить, но на том конце провода абонент дал отбой.
  - Господи! И за что мне все это?! У меня же отгулы! Так хорошо все начиналось... - простонала женщина, почувствовав разом навалившуюся усталость, будто не она спихнула со своих хрупких плеч непосильную тяжесть, взвалив решение проблемы на любовника Тёмы, а наоборот, все мировые задачи разом обрушились на нее.
  Прекрасно осознавая, что перекур вовсе не способствует снятию стресса (вопреки некоторым утверждениям), Аня не смогла отказать себе в искушении. И отправилась искать заныканную где-то (в приступе решимости избавиться от дурной привычки) пачку НЗ.
  Пачка отыскалась не сразу, и когда она наконец-то с наслаждением затянулась, чуть не выронила сигарету из еле заметно трясущихся пальцев, вздрогнув от внезапно завибрировавшего в кармане спортивных штанов мобильника, перед тем, как заиграла мелодия вызова.
  - Аня, - деловито произнес сосед, услышав ее "аллё", - я договорился. Егор... Егор Панов - врач, как раз по части проблем с кишечником. Он оценит повреждения. Будет у Вас минут через двадцать-тридцать.
  - Хорошо. А голову кто посмотрит? Я же говорю, характерные признаки сотрясения присутствуют: тошнота, рвота, головокружение, слабость, нарушение координации...
  - Он и голову посмотрит.
  - Специалист такого широкого профиля? - скептически уточнила женщина.
  - Мой друг - очень хороший врач, мне повезло убедиться в этом на собственной шкуре, - отчеканил Роман, явно задетый недоверием.
  - Хорошо, - устыдилась Аня, мысленно отругав себя за излишнее ехидство. Еще полчаса назад мечтала хотя бы о заштатном фельдшере, а тут ей предлагают целого врача с хорошими рекомендациями... Нечего выпендриваться.
  - Аня, - сделав паузу, видимо для того, чтобы взять раздражение под контроль, продолжил сосед. - Вы помните, о чем я просил сказать Тём... Артёму?
  - Да, я помню, Рома. Только вряд ли он станет прислушиваться к чужим словам. Думаю, сегодня его надолго отучили верить в счастливые сказки...
  - Да уж... - мрачно согласился мужчина. - Но это не смертельно. Это неважно. Важно другое, - послышалось в его голосе волнение. - Аня, пожалуйста, не оставляй его одного. Хотя бы до приезда Егора. Артём не... не из нашей среды, - с трудом протолкнул признание Роман Сергеевич. - Я у него первый и единственный. И догадываюсь, что он сейчас чувствует... Я обязательно прилечу, как только появится первая возможность. И... спасибо тебе, Ань. Я тебе очень благодарен. Честно. Что бы ты там о нас с Тёмкой, и обо всем этом ни думала...
  - Да не за что, Рома. Я пока ни до чего и не додумалась, в этом цейтноте было некогда. Как имя-отчество врача?
  - Панов Егор Александрович. Он уже выехал.
  - Хорошо, поняла. Я буду на связи. Пойду, взгляну на Артёма.
  - Подожди, не клади трубку, - взмолился Роман.
  - Что-то еще? - удивилась соседка.
  - Поди, взгляни и хотя бы скажи мне, как он, ладно?...
  
  ***
  
  Не прошло и получаса, как друг Романа оказался на пороге Аниной квартиры. Один. В руках у него был небольшой оранжевый ящичек, похожий на те, с которыми обычно приезжают врачи "скорой неотложной помощи". На вид высокому сероглазому брюнету было около сорока. Выглядел он вполне себе натуралом. Впрочем, если Аня раньше заблуждалась насчет представления о градации на подлинных самцов и оригиналов, то теперь не рискнула сходу дать оценку. Правильные черты серьезного лица, трехдневная щетина, подтянутая фигура, без излишней брутальности... Однако рубашка-поло с короткими рукавами позволяла полюбоваться рельефом красивых рук с широкими мужскими запястьями, но узкой ладонью и длинными пальцами музыканта. Впрочем, профессия врача тоже требовала наличие чутких пальцев. О том, куда этим самым пальцам приходится лазить, судя по выбранной специализации, Аня старалась не думать. Наверняка же в медицинских перчатках и с помощью инструментов.
  Рубашка была заправлена в черные классические джинсы, поддерживаемые дорогим кожаным ремнем (судя по выделке просто-таки кричащей о своей нарочитой скромности). На ногах - черные (в тон ремню и небольшой "барсетке" с документами) явно дорогие летние полуботинки.
  Первое впечатление оказалось довольно приятным.
  Почему-то все чаще женщина стала замечать за собой такой "грешок", что непроизвольно оценивает интересных представителей противоположного пола, будто мысленно прикидывая им какие-то роли рядом с собой. Наверное, в отличие от здравого смысла, который настойчиво твердит - больше никаких постоянных отношений (чтобы вновь не разочаровываться), инстинкты требовали своего. А что? Как жена и мать она уже состоялась. Самостоятельна, свободна, независима. Но, оказывается, все еще (а может быть, уже) очень чувственна. Каких только метаморфоз не происходит с женщинами бальзаковского возраста. В бытность ее замужества такого странного явления не наблюдалось.
  
  Позволив себя рассмотреть, мужчина произнес:
  - Здравствуйте. Панов Егор.
  - Здравствуйте. Аня, - машинально отозвалась она. - То есть Анна... Впрочем... - смутилась женщина, заметив как уголки губ красиво очерченного рта врача дрогнули то ли в улыбке, то ли в усмешке, которую он себе не позволил, - можно просто по имени.
  - Я могу войти? - мягко поинтересовался он.
  - Ой, конечно! - кляня себя за непонятный ступор, посторонилась Анька, впуская мужчину в квартиру. Впрочем, бессонная ночь позволяла делать скидку на некоторую заторможенность реакций, малодушно гоня прочь из мыслей другие причины. "Не такое уж и неординарное событие - мужчина приятной наружности на пороге ее квартиры в четыре утра!" - постаралась она убедить себя. К тому же в последнее время Аня стала с недоверием относиться к подобным типажам. Кто их разберет - метросексуалы они или настроены более радикально отказываться от своих инстинктов, дарованных матушкой-природой. - Проходите, пожалуйста, Егор Александрович.
  - На что жалуетесь? - поинтересовался врач, бегло, но в то же время цепко оглядевшись в прихожей.
  - На соседей, - буркнула Аня, все еще сердясь на саму себя.
  - Сочувствую, - усмехнулся мужчина понимающе. - Может, я все-таки попробую помочь Вашему горю? - иронично подтолкнул он ее в мысли в правильном направлении.
  - Буду Вам очень признательна, - чувствуя, как щеки заливает предательский румянец, тем не менее, поддержала она предложенный тон. Затрудняясь сходу определить - это он так пытается вызвать расположение, втираясь в доверие к незнакомому человеку (чтобы тот расслабился и без стеснения поведал о своих проблемах), или все-таки вместо утренней зарядки упражняется в завуалированном флирте.
  Впрочем, с такой внешностью, пожалуй, может позволить себе совмещать.
  - Ваш пациент в комнате, - так и не придя ни к какому выводу, прохладно произнесла Анна. - Желаете руки помыть?
  Снять обувь она не предложила, потому что, судя по опыту общения с участковыми и "неотложкой", современные врачи не заморачиваются такой мелочью, невзирая на погодные условия.
  - Благодарю. У меня с собой стерильные салфетки для рук, - отказался мужчина.
  И потом действительно приятно удивил, вытащив из заднего кармана брюк одноразовые бахилы и привычным жестом нацепив их поверх обуви.
  Побоялся ли он подцепить какую-нибудь заразу через тонкие носки или пожалел трудов ее уборки - неважно, но Аня оценила.
  - Я готов, - лаконично доложил он, легко, как-то текуче выпрямляясь, что говорило о хорошей спортивной форме.
  - Проходите, - открыв дверь в комнату, кивнула Аня, пропуская его вперед.
  - О как! - подобрался он, моментально оценив жалкий вид спящего парня. В утреннем сумраке комнаты лицо Артёма показалось неестественно бледным. - Чем напичкали? - резко обернулся Егор к хозяйке квартиры.
  - Три таблетки валерианы, таблетка аспирина, - быстро ответила она, чувствуя тревогу в его голосе. - Нельзя было?
  Врач неопределенно мотнул головой и слегка поморщился:
  - Для более верной диагностики лучше бы не надо. Но, думаю, ничего страшного. У Вас есть навыки оказания первой помощи?
  - Нет... - растерялась Аня, совсем сбитая с толку.
  - Повязка наложена профессионально, - роясь в своем чемоданчике, польстил он ее самолюбию, видимо, оценив "шапку Гиппократа" на голове юноши.
  - Благодарю. Но хотелось бы, чтобы Вы взглянули и на содержимое. В смысле, на саму рану, - раздражаясь из-за своего непонятного смущения, тихо произнесла Аня, решив отчитаться сразу по всем статьям, чтобы Егор Александрович мог учесть, что и как уже сделано, при составлении своего мнения о тяжести телесных повреждений.
  Внимательно выслушав краткий отчет, даже ни намеком не позволив заподозрить его в иронии по поводу пропитанного "Спасателем" и употребленного не по назначению женского тампона, Егор коротко кивнул, тщательно вытирая руки стерильными салфетками:
  - Хорошо. Я понял.
  - Еще привезли ректальные свечи, - указала Аня пакет с лекарствами на столе, который пока не успела разобрать, взяв оттуда только таблетки валерианы. - Но воспользоваться ими не сложилось.
  Мужчина заинтересованно поднял бровь, и она поспешила показать ему содержимое пакета из аптеки.
  - О! Вот эти могут понадобиться, - удовлетворенно кивнул он, прочитав название на упаковке средства с анестетиком. - Вы их в холодильник уберите пока. И оставьте нас, пожалуйста, - распорядился врач. - Только верхний свет включите.
  - Но... - запротестовала было Аня, желая напомнить, что после всего, что случилось, не стоит еще раз испытывать нервы парня, разбуженного посторонним мужиком. Впрочем, если это друг Романа Сергеевича, может, они знакомы?
  - Анна, я позову, если возникнет необходимость в Вашем присутствии, - перебил ее Егор, и она покорно вышла.
  "Необходимость" возникла практически сразу, едва она успела дойти до кухни.
  Из комнаты, где в приватной обстановке остались врач и его пациент, сначала послышался какой-то шум, и тут же злые матерные возгласы на два голоса.
  Анька метнулась обратно и остановилась в дверях, кусая губы, чтобы не заржать.
  Казавшийся полутрупом Артём на внеплановую побудку мужиком среагировал однозначно - довольно профессионально заехав Егору Александровичу кулаком в челюсть. И теперь оба мерились недовольными взглядами. Егор стоял на почтительном расстоянии от софы, потирая пострадавшую часть лица. А Артём, словно прицеливаясь свирепым взглядом в прорези припухших век, сидел, опираясь одной рукой на матрац. Вторая рука напряженно сжатая в кулак (все еще демонстрируя готовность повторить "на бис", если мужик не понял с первого раза), лежала на свесившейся с софы нижней конечности, оголенной почти до самого бедра задравшейся пеленкой.
  - Тёма! - кинулась Аня к парню, зло покосившемуся на нее слезящимися от яркого света глазами, как на предательницу. - Артём, это врач. Не волнуйся, он не хотел тебя напугать.
  - Какой врач?!
  - Хороший! - убежденно отрекомендовала она, надеясь на полученную от Ромы устную характеристику. (Егор за ее спиной издал какой-то трудно определяемый звук, похожий на хмыканье).
  - Зачем?! - резко дернулся сосед, бледнея еще больше. - Я же тебя просил! - упрекнул он, со стоном откидываясь обратно на подушки. На висках и на носу у него выступила испарина. Юноша заскрежетал зубами, тяжело дыша. Видимо, резкие движения активировали притупившуюся боль, и теперь он вновь испытывал все прелести ощущений от протестующих любым нагрузкам мышц. Скрюченные пальцы безжалостно смяли попавшийся под руку кусок одеяла.
  - Именно за этим. Потому что ты едва пошевелился, а уже без сил, - пояснила женщина. - Артём, он не из "неотложки". Это знакомый.
  - Не надо!
  - Артём, ну что ты, как маленький, - присела Аня рядом, игнорируя желание мальчишки неприязненно отодвинуться. - Он только взглянет...
  - Нечего на меня глядеть, не в зоопарке.
  - Артём, пожалуйста, будь благоразумен, я же волнуюсь за тебя! Егор Александрович не кусается. Да и сдачи тебе давать, наверное, не будет, - обернулась она, надеясь на то, что тот немедленно подтвердит.
  - Посмотрим, - обретя способность разговаривать, неопределенно отозвался Егор, покосившись на нынешнее Ромкино "увлечение" с заметным уважением.
  - Я не хочу, чтобы меня трогали и рассматривали, - уперся юноша, неожиданно отчаянно краснея при мысли о тампоне в заднице, отчего его обезображенное фингалами лицо приобрело еще более неопределенную абстрактную расцветку. - Зря ты человека побеспокоила.
  - Тёма, - продолжала увещевать Аня, успокаивающе поглаживая его по руке, лежавшей поверх натянутого до самой шеи одеяла, - не упрямься. Хочешь, я останусь, пока...
  - Я же сказал, нет! - резко дернул он плечом, но тут же зажал рот, шумно задышав.
  - Тебя снова тошнит? - всполошилась Анька, вскакивая.
  - Ты обещала, что никому не скажешь... - справившись с приступом, обессилено прикрыл он глаза и побледнел.
  - Тёмочка, солнышко, тебе нужна квалифицированная помощь, пожалуйста, позволь...
  - Анна, - решительно вмешался Егор, устав слушать препирательства. - Хватит. Мы уже "познакомились", так что договоримся. Вы можете выйти.
  - Вы уверены? - встревоженно перевела Аня взгляд на прищурившегося, покачиваясь с пятки на носок, мужчину, настроенного серьезно выполнить свой профессиональный долг.
  - Да.
  - Аня, не уходи! - вцепился Артём в ее спортивные штаны, промахнувшись мимо свободно висящей вдоль тела руки. С координацией у него все-таки все еще было неважно.
  - Как скажешь, - покладисто согласилась соседка, накрыв своей ладонью его, за которую он тут же ухватился. Только вот явно было, что не как за "последнюю надежду", а как за средство прикрытия.
  - Тёма! - укоризненно прошипела Анька, морщась от боли. - Ты опять хочешь мне руку сломать?!
  - Прости, - чуть ослабил он хватку, но руку не выпустил.
  Хозяйка квартиры беспомощно оглянулась на Ромкиного друга.
  - Ну, держись! - усмехнулся мужчина, подходя ближе. - Меня вполне устраивает, что твои руки заняты, Артём. Удар у тебя хорош. Потенциал есть. Над техникой, конечно, нужно еще поработать, но эффект неожиданности в твою пользу. Я-то думал, тут помощь нужна, а тебе, оказывается, просто спарринг-партнер требовался... - непринужденно принялся он заговаривать мальчишке зубы. - Какой разряд? Юношеский или взрослый?
  О каких разрядах идет речь, Аня не понимала (наверное, о какой-то спортивной дисциплине). В самом ли деле Егор Александрович оценил бойцовские качества Тёмки или безбожно льстит раненому самолюбию парня, тоже не могла сказать. Судя по припухшей скуле врача - потенциал у Ромкиного любовника и впрямь есть.
  - Как сам оцениваешь свое состояние? - между делом поинтересовался Егор, не рискуя пока дотрагиваться до строптивого пациента руками.
  - Паршиво, - нехотя выдавил Артём.
  - Да, - согласно кивнул Егор, - и выглядишь ты не очень.
  Анька сердито зыркнула на мужчину, лишний раз напоминающему несчастному мальчишке очевидное, но этот бездушный продолжал делать вид, что все так и надо. Дальше последовал ряд вопросов: "Головокружения, тошнота, рвота, звон в ушах?", на которые Артём, хоть и морщился, но согласно кивал.
  - Слабость, судороги, потеря ориентации, потемнение в глазах, частые позывы к мочеиспусканию? - продолжал перечислять Егор.
  Тёмка напрягся, последний вопрос ему совсем не понравился.
  - Девушку отпустим? - невинно поинтересовался врач. - Дальше буду интересоваться еще более деликатными вещами...
  Ромкин любовник нехотя разжал свои пальцы, выпуская ладонь соседки на волю. Она поспешно поднялась, уступая место Егору.
  - Спасибо за помощь, Анна, - вежливо кивнул тот. - Вы можете пока идти. И дверь за собой прикройте, пожалуйста.
  - Ань... - мучительно краснея, поднял на нее несчастный взгляд Артём.
  - Я не приду, пока не позовете, - успокоила женщина. - Только не деритесь больше, а то я нервничаю.
  - Постараемся, - хмыкнул друг Романа. - Кстати, Вам бы тоже не помешала пара таблеток валерианы. Но лучше в каплях.
  - А лучше сто грамм коньяка, - машинально подтвердила Аня, внезапно почувствовав, что чем-нибудь успокоить нервишки не помешало бы.
  - Тоже дело, - согласился Егор Александрович, - только не смешивайте.
  И, больше не обращая внимания на хозяйку квартиры, приступил к осмотру. К великой радости щепетильного парня, начал он с проверки реакции зрачков, словно фокусник, материализовав в руке миниатюрный фонарик.
  Выходя за дверь, Аня старалась не думать, в какие еще потаенные глубины человеческого организма, проникал этот тонкий лучик яркого света...
  
  Сидя на кухне и прислушиваясь к неясному бормотанию обоих "гостей", перемежаемому стонами и сдержанными ругательствами Артёма, доносящимися из комнаты, она то и дело подскакивала с табуретки, но усилием воли снова заставляла себя оставаться на месте. Понятно, что Егору придется пощупать Тёмкин живот, чтобы определить, что там с его внутренними органами. А, может, и не только снаружи, подсвечивая себе волшебным фонариком. Главное, когда будет исследовать, чтобы ничего не упустил из виду. В таком деле, как говорится, лучше перестраховаться.
  А что до ассоциации с допросом партизана в застенках гестапо, так это и понятно - прикосновение к отбитому брюху вряд ли вызывают у парня приятные ощущения. Аня очень надеялась, что Егор Александрович сделает скидку на состояние болезного и обойдется без дополнительного рукоприкладства в целях получения сатисфакции за непредумышленный ущерб при исполнении. Аня даже хотела было предложить приятелю Романа Сергеевича лёд (а то, как он потом пойдет на работу с опухшей челюстью?), но, честно говоря, постеснялась навязываться.
  Только она успела подумать про Егора, как послышались его шаги, направляющиеся в сторону кухни. Врач заканчивал кому-то диктовать ее адрес, держа трубку возле уха. А подойдя, убрал телефон в задний карман и произнес:
  - Анна, Артёма я забираю. Наша машина уже выехала. Не хочу колоть сильнодействующее, чтобы понять реакцию. Давайте пока Ваши свечи.
  - Да, конечно, - метнулась она к холодильнику, куда успела их положить.
  - Совсем без анестезии он осмотреть на кресле не дастся, а мучить не хочется, - зачем-то пояснил Егор. - Как раз, пока доедем, подействуют.
  - Что, все так плохо? - побледнела женщина, стиснув на груди футболку. - Я что-нибудь не так сделала?
  - Нет-нет, Анна, - поспешил успокоить занервничавшую хозяйку квартиры врач, интуитивно угадав, что испугалась она за мальчишку, а не за свои эксперименты над ним. - Вы все сделали правильно, - похвалил он и добавил, словно между прочим:
  - Кроме того, что потащили его в ванную.
  - Так это он меня потащил! - возмущенно наябедничала женщина, заставив Егора улыбнуться. - Знаете, мне показалось, что в том состоянии, в котором Артём находился, для него это было очень важно.
  - Понимаю. Но все равно. В общем, на данный момент - сотрясение есть, однозначно. А это все-таки не по моей части. Пусть наши специалисты полное обследование проведут.
  - Ой! Ему же вещи нужны! - опомнилась Аня, кидаясь в коридор, где до сих пор валялась добытая не совсем честным путем сумка с кое-какими шмотками Артёма. (Как она решилась на такой отчаянный блеф, начинающая аферистка и сама не понимала, радуясь, что все обошлось). - И паспорт там, полис...
  - Полис не надо, - успокоил Егор. - У нас частная клиника.
  - Вот и хорошо. А то я его даже не видела, - облегченно вздохнула Аня. - А что еще собрать? Чашку, ложку? Средства гигиены... Вот черт! Я не догадалась их прихватить. Сейчас поищу, есть ли у меня что-нибудь в запасах... - суматошно заметалась она.
  - Аня, не суетитесь, - тепло улыбнулся Егор, невольно сравнив ее со своей первой и до сих пор единственной беззаветно любимой женщиной. И, поддавшись внезапному импульсу, мягко придержал за плечи, останавливая. - Я обеспечу Артёма всем необходимым. Если не будет возражений со стороны неврологии, возьму его к себе в отделение.
  - Хорошо, - поспешила Анна отступить назад, опешив от такого панибратского обращения.
  Во-первых, она терпеть не могла прикосновения посторонних мужчин, тем более встреченных первый и, скорее всего, последний раз в жизни. Даже если от них пахло так же притягательно и дразняще, как она любила. Туалетной водой от Armani, переплетающейся нотками с ароматами его собственной теплой кожи "ухоженного самца", и едва слышного запаха медицинского спирта (к счастью, ассоциирующегося у хозяйки квартиры не с алкоголем, а с чистотой и стерильностью). А во-вторых... "во-вторых" она сходу не придумала, слегка дезориентированная чужим духом, подло ударившим по ее обонятельным рецепторам. Эта внезапная ароматерапия оказалась ни в пример лучше, чем тот "букет", которым пришлось довольствоваться, пока помогала Тёмке отмыться. Но одновременно с очевидным выводом, это ее почему-то крайне смущало и нервировало.
  И так слишком много всего навалилось за такой короткий промежуток времени, чтобы еще разбираться в эмоциях уставшего от "приключений" полусонного сознания.
  Егор отвел ладони в стороны, на какое-то мгновение замерев (будто давая Ане убедиться, что он уже не прикасается), потом резко опустил, но извиняться за свою "самодеятельность" не стал. Вместо этого еще раз убежденно повторил:
  - Не беспокойтесь, Анна, все проблемы решаемы.
  Взяв с кухонного стола упаковку со свечами, Ромин друг вновь ушел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.
  
  Пока Аня перетряхивала сумку, решая, что из того, что ей попалось на глаза и удалось унести, можно собрать Артёму с собой, Егор управился с заменой тампона и распахнул дверь.
  - Собственно, мы готовы, - сообщил он, кивнув на парня, натянувшего одеяло до самых бровей. - Бригада сейчас подъедет. А вот и они! Неужели так скоро? - вытащил врач из кармана завибрировавший мобильник. - А, нет, не они, - пояснил он для Ани, поднося трубку к уху. - Да, Ромыч. Да на месте я давно!... Не психуй. Не психуй, говорю! Что ты можешь сделать оттуда? Вплавь добраться?! Ну вот и сиди себе спокойно, решай свои дела... Главное жив и относительно здоров... Нет... Потом... - снова покосившись на Артёма (замершего под одеялом, даже переставшего дышать), недовольно произнес Егор. - Да, я его забираю... Знаю, что сочтемся... Да помню я, что он твой!... Не трону, - терпеливо подтверждал Егор, закатив глаза к потолку, будто слышал это не впервые, - и ты сам сделаешь из него... Что?! Впрочем, твое право... Да... да, сейчас... Артём, тебя, - попробовал мужчина потянуть за край одеяла, чтобы всучить юноше телефон, по которому Рома рвался что-то сказать именно Тёмке, но не тут-то было.
  Вместо того чтобы обрадоваться, Артём перекатился на бок, поджав ноги к животу и повернувшись спиной "к зрителям", при этом вцепился в одеяло с такой силой, что отодрать его, не разорвав белье, было нереально. - Эй, да ты чего? - растерялся Егор.
  - Зачем... - еле слышно прошептал Тёмка в беспросветном отчаянии судорожно комкая несчастные тряпки, - зачем ему... про меня... Ромке зачееем... - раненым зверем простонал он, прикусив край, чтобы заглушить душераздирающий вой.
  В первое мгновение, Аня даже не поняла, почему это Артём, переживавший за то, что будет не нужен теперь своему партнеру, среагировал так странно, когда тот хотел сам поговорить с ним. А потом вдруг стало нестерпимо стыдно, что предала мальчишку из малодушной уверенности, что так лучше, так правильнее, так спокойнее, в первую очередь за самого Тёмку...
  Пока она в ступоре разглядывала корчившегося на ее постели парня (которого снова начало трясти), не в силах двинуться с места, потому что не знала, что теперь сказать в свое оправдание, как унять безутешное Тёмкино горе, Егор среагировал быстрее.
  - Все, Ром, не сейчас! Перезвоню! - вырубил он телефон и склонился над мальчишкой, пытаясь насильно перевернуть его:
  - Артём, прекрати истерить! Он все равно бы узнал. Днем раньше, днем позже...
  - Уйдиии...
  - Артём, послушай, - сменил интонацию врач, - Ромыч адекватный мужик. Он там с ума сходит, - сам себе противореча, попытался урезонить он разошедшегося Тёмку, - а ты даже пару слов...
  - Уйди... зачем ему?! Что я ему скажу?! Я же просил... просил... - перевернулся юноша наконец-то на спину, забыв о ране на затылке, и от соприкосновения с подушкой взвыл с новой силой. Однако боль физическая, наверное, помогла ему отключиться от той, что терзала мятущуюся душу, и он уже нарочно, скорее всего, неосознанно, приподнял голову и снова с силой откинулся на подушки.
  В драматическую сцену попытки убиться головой об сте... хотя нет, в данном случае, об подушку, или хотя бы растрясти остатки мозгов, веселой трелью вплелась требовательная мелодия звонка.
  - Артём, мать твою! - рявкнул Егор, наваливаясь в попытке зафиксировать его в лежачем положении. - Перестань сейчас же! Он бы все равно узнал!
  - Тёма... Тёмочка, не надо, - тихонько проскулила Анька, не зная, ей-то что делать? Почему-то появление в доме мужчины, взявшего инициативу по усмирению истерящего парня на себя, неожиданно подавило ее обычную готовность мобилизовать скрытые резервы в экстренной ситуации и что-то предпринимать.
  Наверняка пришло в голову хотя бы облить водой или надавать пощечин, но теперь она просто впала в какой-то ступор.
  Артём попытался скинуть мужчину, но сил у него сейчас явно было меньше:
  - Но не так же... не так!!! - снова забился парень, мотая головой и силясь выбраться теперь уже и из-под одеяла, и из-под еле удерживающего его врача.
  - Телефон звонит! - опомнилась Аня, отстраненно отметив, что хоть сделанная ею на совесть "шапка Гиппократа" и пропиталась на затылке кровью, но на голове Тёмки все еще держалась вполне достойно.
  - Я слышу! - огрызнулся эскулап, исхитрившись одной рукой нырнуть в карман, выуживая трубку. - Вот черт! - выругался он, едва взглянув на экран, и тут же вырубил. - Сказал же, сам перезвоню!
  Но относительную тишину квартиры снова пронзила требовательная трель звонка, вызывая на связь. Теперь уже где-то в коридоре, видимо, в сумке среди вещей Артёма.
  То ли Егора Александровича не слишком прельщало становиться зрителем разыгрываемых по обе стороны океана "мексиканских страстей", то ли увидел, во что превратились ее старания с перевязкой бестолковой головы бедолаги, умудрившегося втрескаться в парня - Аня не знала. Может быть, "хороший врач" не был таким уж бескорыстным альтруистом, как расхваливал его друг, но терпение Егора лопнуло, и он отвесил Артёму хлесткую пощечину, заставившую того заткнуться, судорожно глотая воздух.
  Анька ахнула, кинувшись вперед, чтобы прекратить "избиение младенца". Но в этот миг зазвонил ее мобильный.
  - Не бери! - рявкнул Егор, придавив Тёмкину голову щекой к подушке, чтобы мальчишка перестал травмировать и так уже повторно пострадавший затылок. - Лучше помоги! Инъектор подай.
  Анька метнулась к раскрытому чемоданчику, в котором чего только интересного не было, в том числе и какие-то шприцы. В одном из них уже была жидкость. Неуверенно протянув руку к нему, услышала окрик:
  - Не этот! Безыгольный инъектор, рядом!
  Схватив какую-то маленькую пластиковую штучку, отдаленно похожую на детский водяной пистолет, вопросительно подняла глаза на врача.
  - Да, он! Давай сюда, - резко успокоился Егор, теперь уже не церемонясь с конвульсивно дергающимся, но уже замолкнувшем парнем, прижал к его плечу инъектор и всадил примерно половину содержимого.
  Наверное, хватило бы и меньшей дозы, потому что Артём как-то очень уж пугающе быстро сомлел и обмяк, смежив веки.
  - Фух... - перевел дух мужчина, аккуратно отпуская Тёмкину голову. Затем деловито послушал пульс, сверяясь с секундомером на своих часах (марку Аня не разглядывала, но на вид они казались довольно респектабельными). И обернулся к ней:
  - Испугалась, Аня?
  - Вообще-то да, - созналась она, передернув плечами. Несчастного Тёмку было жаль до слез. Какофония звуков мобильных, перекликающихся на разные голоса и пронзительно противно сообщающие о пропущенных звонках, все не унималась. И все происходящее вокруг казалось каким-то сюрреалистическим бредом.
  - Ничего, бывает, - неожиданно озорно подмигнул Егор, но тут же посерьезнел, вновь переходя на официальный тон. - Аня, посидите с ним, пожалуйста, я только один звонок сделаю, хорошо?
  - Да, конечно, - присела она рядом с засыпающим Артёмом, который если и соображал еще, что "предательница" рядом, то ничего предпринять уже (даже неприязненно отодвинуться) был не в состоянии.
  - Прости, солнышко, - покаялась соседка, заботливо поправляя на юноше одеяло, - я не из вредности. Честное слово, Тём... Все будет хорошо, милый...
  Выходя из комнаты, чтобы позвонить Роме, Егор обернулся, услышав слова хозяйки квартиры. Но разочаровывать Аню, просветив насчет того, что парень ее уже не слышит, не воспринимает, не стал.
  В конце концов, пусть выскажется, снимет стресс, ей-то вообще ни за что, ни про что пришлось поучаствовать в этом "реалити-шоу"...
  
  
  ***
  
  
  Дыхание приближающейся осени опалило макушки кленов, проблеском рассыпанного конфетти раззолотило березы, пока еще в основой массе красующиеся в зеленых уборах. С высоты восьмого этажа четырнадцатиэтажки, располагающейся в окружении хрущевок, казалось, что дворы между ними - сплошные заросли. И это не деревья между зданиями (как есть на самом деле), а наоборот - редкие островки темных крыш среди расцвеченной желто-багряными брызгами огромной зеленой поляны. Красиво. Лишь чахлые тополя, шеренгой вытянувшиеся вдоль проезжей дороги под окнами, "болеющие" в условиях мегаполиса, так и оставались уродливым напоминанием о быстротечности круговорота в природе. Едва покрасовавшись по весне, летом опутались рваными хлопьями пуха, а чуть позже покрылись пятнами ржавчины и белесыми проплешинами после вылета созревших бабочек тополиной моли, покинувшей уютную колыбель...
  Ане неприятно было смотреть на тополя, оскорбляющие ее эстетический вкус. Хотелось погрузиться в созерцательное наслаждение, отрешаясь от будничной суеты. Провожать взглядом медленно дрейфующие и меняющие очертания облака в обрамлении золотисто-оранжевого заката, разлившегося по всему небу. Упиваться прохладным дуновением ветра, прогоняющего жар нагретого за день асфальта и перемешивающего запахи готовящегося ужина в соседних квартирах в удобоваримый коктейль, пробуждающий аппетит. И трепетно лелеять ощущение чего-то неуловимого, ускользающе-сладкого и вместе с тем щемяще-тоскливого, тревожащего душу.
  Вот и еще одно лето на исходе... В давно минувшем золотом детстве и бесшабашной юности Анна мерила время именно "летами". Ежегодные три месяца практически абсолютной свободы и общения с друзьями, наполненные приключениям, переживаниями сильных чувств и эмоций, ожиданием чего-то еще более волнительного и радужного впереди теперь казались таким далеким, наивным, и ностальгия по утраченному не проходила...
  Это лето, впрочем, как и многие в последние годы, промелькнуло как-то незаметно и слишком быстро: две недели отпуска в июне, две в августе. Июль выпал - издержки профессии - отчетный период с утра до ночи. Единственная отрада - исправный кондиционер офиса, спасающий от жаркого зноя, а по вечерам было уже достаточно терпимо, чтобы мириться с тем, что приходится оставаться в городе.
  Подарив несколько дней чарующей теплоты и красок бабьего лета, совсем скоро долгими дождями и злыми ветрами осень избавит деревья от листьев, расстелив по земле золотой ковер, а потом укроет его первым снегом, напевая колыбельные долгого зимнего сна...
  
  Любование с балкона вечерним городом было прервано объявившимся на пороге комнаты сыном. Аня сердито фыркнула, собираясь проигнорировать вредину.
  Едва успев войти в квартиру, этот свинтус (пока она путалась в ремешках босоножек, Димка, даже не развязывая шнурков, скинул кеды) первым занял компьютер. И благополучно просидел за ним часа два, пока она распихивала в холодильник и по ящикам для овощей привезенные от родителей дары с собственного сада-огорода.
  От отпуска осталось лишь чуть больше суток. В понедельник на работу. И на протестующие вопли младшенького, настаивавшего на возвращении в Москву в воскресенье, чтобы еще хоть один вечер потусить с деревенскими друзьями-подружками, она не купилась. Это у ребенка еще несколько дней законных каникул перед началом нового учебного года, а у нее начинаются трудовые будни. Надо было перестирать, проинспектировать кучу шмоток, чтобы определиться, стоит ли кардинально обновлять гардероб младшему ребенку, или можно обойтись малой кровью, и недостающее докупить с аванса уже в сентябре. Так что как раз последний день ее отпуска будет угроблен на решение насущных бытовых вопросов.
  - Ма! Я - гулять! - поставило в известность чадушко, утопая в свежем облаке туалетной воды.
  - Дима! Куда гулять? Ты еще толком вещи не разобрал. Не поужинал! - возмутилась Аня. - Завтра погуляешь.
  - Завтра - само собой! - чмокнул Димка мать в щеку. - Вещи я разобрал! Там все - в стирку! - и сбежал, пока она не успела придумать более веские аргументы...
  Аня раздраженно крикнула в след:
  - В десять чтобы был дома! Слышишь?!
  - Подумаю над твоим пожеланием, - не стал спорить сын, скрываясь за входной дверью.
  
  Под значением слова "разобрал" Димка все-таки понимал, видимо, что-то другое, потому что вытряхнутые из большой спортивной сумки прямо на пол у кровати вещи так и остались лежать сиротливой кучей.
  - Вот поросенок! - сердито буркнула Аня, подбирая их с пола, чтобы отнести в ванную.
  Ну, с одной стороны, их, наверное, теперь точно все подряд придется стирать, потому что занятая сборами деревенских даров в огороде, она не проконтролировала сборы вещей, понадеявшись на самостоятельность отпрыска. Сыну же, судя по всему, было не до таких тонкостей проявления ума и сообразительности, чтобы по-человечески разложить шмотки хотя бы на несколько кучек, не смешивая их в хаотичном порядке между ношеными, условно чистыми и заляпанными грязью во время гуляния после дождя...
  
  Развесив очередную партию белья на балконе, Аня с наслаждением выглянула на улицу. Темные силуэты многоэтажек, ощерившиеся антеннами, спутниковыми тарелками, в хаотичной паутине перекинутых от крыши к крыше кабельных проводов, кое-где уже засияли прямоугольниками освещенных электрическим светом окон.
  С другой стороны открывшейся с лоджии панорамы, опускающаяся на город бархатная ночь уже затянула половину неба с редкой россыпью бледных созвездий. В городе никогда не бывает такой же густой темени, как в деревне или на даче. Одинокие фонари, скудно освещающие поселения людей в сельской местности не мешают наслаждаться романтикой. Только вот с кем теперь наслаждаться, делясь теплом прикосновений...
  
  В мыслях о прогулках под луной и любовании звездами промелькнул образ юного соседа, и женщина усмехнулась, удивляясь причудливым вывертам подсознания, проецирующего подобную ассоциацию. Романтические глупости позволено совершать в юности, со своими ровесниками, а не потакать расшалившимся гормонам, когда этот этап жизни давно миновал.
  К мальчишке, которому посвятила весь свой запас заработанных к июню отгулов, у Ани до сих было странное, непроходящее чувство какой-то нежной привязанности... К эстетическому любованию совершенством ее, как выяснилось, любимого типажа, примешивалось легкое, волнующее женское начало, влечение, лишь едва-едва окрашенное эротическим флером туманных фантазий.
  Когда и из чего оно успело родиться? Ведь вначале кроме сожаления и желания выразить сочувствие, участие, оказать эмоциональную помощь, помогая пережить случившееся, ничего подобного она не ощущала. Это все было спонтанно и естественно, где-то на уровне материнских инстинктов. Защитить и утешить мальчишку, оказавшегося беззащитным и уязвимым перед самим собой, перед жестоким миром, потоптавшимся на его чувствах, раздавленного чужой злобой. Не обращая внимания на требования оставить его в покое, где за злыми воплями, чтобы убиралась прочь, виделись не черная неблагодарность и хамское воспитание, а пронзительная душевная боль и страх, что ничего хорошего, "как было", уже не будет. Так зачем она не дает ему скорбеть на кладбище надежд и мечтаний в одиночестве?
  Если бы потребовалось объяснить, наверное, Аня не смогла бы...
  
  ***
  
  В то утро, феерично взорвавшее ее покой последующей чередой событий, она не осталась дома, когда приехала машина, чтобы забрать Артёма в больницу, где работал Егор (оказавшийся, кстати, не рядовым врачом, а заведующим отделением).
  Правда, каким именно отделением, Анна старалась не думать.
  На информационном стенде для клиентов частной клиники о лучших специалистах в своей области и вообще в данном учреждении, Панов занимал почетное третье место, уступая лишь главврачу и его заместителю. То ли так было на самом деле, то ли все-таки соблюдали субординацию, в подробности Аня не вдавалась.
  Слава небесам, лично ей его консультации не требовались, поэтому составить свое собственное мнение о внимательном, чутком профессионале с золотыми руками и бла-бла-бла, которому обратившиеся за помощью пациенты были бесконечно благодарны, она не могла. Кроме того, оказывается, Егор пользовался большим авторитетом среди коллег, и даже время от времени проводил какие-то лекции и показательные операции для групп студентов. Впрочем, не он один. Нельзя было не признать заслуги администрации или учредителей, толково и грамотно подобравших кадры для будущего успеха предприятия. Практически у всех врачей были какие-то ученые степени и звания, а так же обширный список личных заслуг, характеризующих их безупречную исключительность.
  И еще Анна никогда бы не подумала, что это отделение пользуется такой популярностью для частного сектора медицинских услуг, что комфортабельные палаты, оборудованные по последнему слову техники, будут забиты. Сам комплекс состоял из нескольких корпусов, огороженных парковой территорией и высокой оградой. Кажется, на базе этого лечебного заведения было еще что-то вроде реабилитационного центра.
  Впрочем, Тёмке была выделена отдельная палата. Как уж сосед будет расплачиваться со своим другом, Аня не интересовалась.
  Более-менее успокоив Рому (пока Аня заваривала кофе и спешно переодевалась), Егор помог ей облачить сонного парня в футболку и спортивные штаны. Никакой обуви она прихватить не догадалась. Вернее, просто не рискнула хоть на миг выпустить из поля зрения насильника, чтобы склониться, хватая в прихожей Артёмовы кроссовки. Об тапочки, раскиданные по комнате, носившей следы чужого вторжения, она спотыкалась несколько раз, но, честно говоря, ее больше волновало обнаружение документов и хотя бы нескольких вещей, в которые Артёма можно было одеть на первое время.
  К слову сказать, шмотья в шкафу оказалось много. Но Аня не сумела сходу определить, где чьи, похватав только попавшиеся на глаза тряпки, которые хоть раз видела на Тёмке. Она просто побоялась наглеть, неспешно прогуливаясь по чужой квартире и соображая, чего бы такого прихватить еще. Кто его знает, этого "Витюнечку" (как предположил Рома), а может вовсе и не его? Может, этот отморозок вообще под кайфом. Ведь не мог же нормальный человек, пусть и с нетрадиционной ориентацией, додуматься до такого жестокого непотребства. Это в каком же надо быть "состоянии аффекта", чтобы совершать такие мерзкие с любой точки зрения поступки?
  И если он принимал какие-то "ободряющие" препараты - угрозы натравить на него бравых защитников общественного порядка, вряд ли произвели достаточное впечатление. (Аня же не знала, что просто угадала с выбранной методикой шантажа, даже не догадываясь, насколько действенно прозвучал ее блеф для подлеца).
  Егор Александрович попытался было отговорить от того, чтобы она сопровождала Артёма в больницу. Но Аньке, умытой ледяной водой, основательно взбодрившейся крепким кофе и началом ясного солнечного дня, было понятно, что она все равно не уснет сейчас, и будет маяться, переживая в ожидании добрых вестей. Потому что все самое страшное, по идее, уже случилось. Теперь Тёмке остается выкарабкиваться со дна зловонной ямы нечистот, в которой извозились душа и тело юноши, куда столкнул его отчаявшийся добиться внимания Ромы иным путем его бывший любовник. Да и Роману (если он действительно не передумает оставаться со своим мальчиком и дальше) придется несладко, возрождая былые отношения, растапливая стену необоснованных подозрений, взаимного недоверия, ожесточения...
  Собранный Тёмка поломанной игрушкой, утратившей яркие жизненные краски (не считать же расцвеченную радужной палитрой физиономию), лежал на ее кровати, и Анька еле сдерживала слезы, шмыгая носом и почему-то жутко стесняясь обычного проявления бабьей жалости, но просто не представляла, как и чем ему еще можно помочь.
  И Егор неожиданно сдался, сунув ей в руки салфетки и разрешив загрузиться в Мерседес с логотипом их клиники, оборудованный внутри (на ее дилетантский взгляд) настолько комфортно и толково, что можно прямо в машине проводить экстренные операции.
  К счастью, ничего такого экстренного (пока Артёма везли в больницу, тревожно оглашая окрестности сигналом, требующим уступить дорогу, а она держала безучастного к происходящему мальчишку за руку) предпринимать не потребовалось. Пожалуй, звуковое сопровождение было необязательным, потому что лишь в сторону центра уже потянулся пока еще слабый ручеек спешащих машин, везущих своих владельцев на работу, а они мчались за город. Частная клиника располагалась в нескольких километрах за МКАД.
  Егор ехал позади "неотложки" на своей машине. А в микро-автобусе Мерседес, помимо Артёма, Ани и водителя, находился лишь какой-то незнакомый врач, лично проверивший состояние зрачков накачанного успокоительным пациента, и время от времени проверяющий показания тонометра, одетого на другое запястье Тёмки (свободное от Аниных рук).
  Впрочем, на этом и закончились ее функции спасительницы в тот день.
  Едва она, подписав согласие от лица "тётки" пациента на любые исследования и необходимое хирургическое вмешательство, если потребуется (надеясь, что Рома не офигеет от выставленного счета), Артёма сразу же увезли в смотровую. А Егор проводил ее в свои апартаменты - в небольшую уютную приемную перед кабинетом, оставив в удобном кресле и попросив кого-то из младшего персонала обеспечить ее кофе или чаем.
  И предупредил, чтобы она ни в коем случае не психовала, и не отправлялась самостоятельно выяснять информацию. Дескать, он ей сам все потом расскажет, но сейчас уже не может уделить время, так как должен быть рядом с Артёмом и, если потребуется, принять участие в консилиуме, решая, что лечить жертве произвола в первую очередь и какими методами.
  
  Отсутствовал Егор Александрович довольно долго.
  Анька даже уже начала нервничать, вдруг представив, что ее втянули в хорошо спланированную криминальную аферу, целью которой в конечном итоге было на законном основании поместить мальчишку сюда, чтобы затем удалить какие-нибудь органы для последующей трансплантации. Нафига она вообще что-то подписывала? Весьма притянутое за уши объяснение Панова, что он может сделать это и сам, мол, просто несколько не этично, вызывало теперь законный скептицизм.
  Единственное, что немного успокаивало, так это то, что сейчас отбитые Тёмкины органы вряд ли можно считать годными к дальнейшему использованию в чужом организме, в котором они должны были бы прижиться.
  Бррр. Ужас какой, чего только в голову не придет!
  А главное ведь, накануне не детектив читала. А как раз какой-то слеш-роман, о котором, кстати, благополучно забыла, когда вокруг завертелись такие события.
  
  Благоговейная тишина выдержанных в пастельных тонах коридоров и просторных холлов, украшенных лишь картинами авангардистского направления в искусстве и живописи (что в общем-то было понятно, живым комнатными растениям в отделении хирургии делать нечего), за это время успела наполнится обычными звуками рабочего дня лечебного заведения.
  Вначале Ане все-таки принесли крохотную чашечку черного кофе (слишком крепкого, на ее вкус, до отвратительной горечи во рту). Она любила пить из больших (как бывшая свекровь смеялась - "ведерных") чашек, и лучше бы со сливками. Но с этим обстоятельством несколько примиряла огромная коробка с ассорти из шоколадных конфет, изготовленных вручную. К сожалению, ни одно из представленных ей на дегустацию шедевров ручной работы кондитеров не повторялось. Поэтому даже удалось на некоторое время отвлечься от невеселых дум, решая какие именно очень-очень хочется попробовать. Несмотря на то, что миленькая молоденькая медсестричка, на попечении которой Егор Александрович оставил ее, предложила не стесняться, Аня все-таки не могла себе позволить последовать заманчивой рекомендации.
  
  В районе восьми утра в приемную заглянула очередная красотка, едва кивнув, отвечая на вежливое Анино приветствие. Смело пролетела через приемную к добротной двери кабинета и дернула ручку, не утруждая себя стуком. Однако "поцеловав" закрытую дверь, удивленно обернулась:
  - Простите, а что Вы здесь делаете? Консультации у Егора Александровича сегодня с четырнадцати часов в триста третьем кабинете.
  - Я по личному вопросу, - не стала расписывать ситуацию соседка Романа Сергеевича.
  - А по личным вопросам Панов принимает строго по понедельникам, - смерив Аню оценивающим взглядом, но, видимо, не увидев ничего такого, что ее заинтересовало бы или обеспокоило, холодно произнесла молодая женщина.
  - Ничего, я подожду, - невпопад ответила Аня, увлеченно листая информационные буклеты, в которых так же перечислялся перечень оказываемых услуг и характеристики специалистов. С красочными фотографиями самих врачей, помещений и современного оборудования, который имеется в распоряжении клиники, чтобы не думать, не думать и еще раз не думать, почему столько времени никаких вестей о том, что же такого нарешали местные светила, и что делают с Тёмкой в данный момент.
  - До понедельника? - нахмурившись, когда рассмотрела внимательно, чем именно угощают странную посетительницу, ехидно поинтересовалась коллега Панова.
  Аня подняла голову и внимательно взглянула на крашеную брюнетку. В общем-то, что-то такое неуловимое в поведении и манере преподнести себя говорило о том, что эта ухоженная особа лет тридцати (от силы тридцати пяти) прекрасно знает себе цену. Отменная фигурка, короткая стильная стрижка, ярковатый для этого времени суток макияж на точеном лице. Образ женщины-вамп дополняли десятисантиметровые (не меньше!) каблуки на стройных ножках, и короткий халатик. Нежно-салатный, тоненький, он плотно облегал стройный по-девичьи стан, и под ним, судя по глубокой ложбинке между грудями, едва не вываливающимися из-под кокетливо расстегнутой верхней пуговички, ничего не было. В смысле, кроме нижнего белья. Слишком уж красиво была выражена грудь. Без поддержки вряд ли бы она выглядела так аппетитно и соблазнительно, вызывая у мужчин желание, а у женщин невольную зависть.
  Почему эта краля разгуливает тут в таком виде - в самом ли деле ей настолько жарко в оснащенном кондиционерами здании, или по другой причине, Ане думать не хотелось. Скорее всего, дамочка считает, что имеет какие-то права на Панова. Впрочем, это их дело, кто тут кого имеет. Главное, чтобы Артёму действительно оказали квалифицированную помощь.
  - Я не тороплюсь, - раздраженно ответила она, борясь с желанием съязвить в ответ или просто повторить избитое мультяшное: "до пятницы я совершенно свободен!".
  - Странно, - поджав губы, приняла сомнительный ответ врачиха, еще раз облив с головы до ног Аню пренебрежительным взглядом, явно намекая, что для такой клиники, как у них, она выглядит несколько непрезентабельно.
  И то верно - одежда удобная, повседневная - тонкие стрейчевые черные джинсы, трикотажная туника с абстрактным рисунком и босоножки на тонкой танкетке.
  На голове ни стильной укладки ("живенько"), ни макияжа, хоть немного скрасившего бы невыразительную бледность от усталости и припухлость заплаканных век.
  Не дождавшись вразумительного объяснения, коллега Егора Александровича покинула приемную. Аня снова уткнулась в журнал, мечтая запить сладкий приторный вкус молочного шоколада, который она выбирала из предложенного, хотя бы простой водой, но кулер находился в холле. И она поднялась, чтобы поискать источник устранения жажды, и заодно дамскую комнату.
  Страшно было уходить надолго, вдруг она только выйдет, а тут как тут и вернется Панов с какой-нибудь информацией? Поэтому поспешно вышла, аккуратно прикрыв за спиной дверь, и отправилась на поиски, решив спросить на посту у дежурной сестры, где тут у них что располагается.
  Однако, тихонько дойдя до пустующего в это время холла (так как пищеблок для ходячих пациентов открывался в девять, и сейчас они еще сидели по палатам), Аня услышала обрывки разговора. Судя по голосу, одной из сплетничающих была та самая дива, которая только что пыталась устроить ей допрос.
  - ...я не поняла, чья родственница? Клиента или Панова? - раздраженно допытывалась брюнетка. - Если клиента, то почему не ожидает, как все, в холле возле операционного бокса, а если Егора... Да все равно! С какой стати он ей МОИ конфеты скармливает?!
  - Жанна Аркадьевна, вообще-то, это ЕМУ его пациенты презентовали. Так что, Егор Александрович, наверное, имеет право угощать СВОИМИ конфетами кого вздумается, - тактично заметила оппонентка, отсюда невидимая для невольно остановившейся за углом Ани.
  - Он прекрасно знает, что я такие обожаю! Мог бы вчера захватить, а не оставлять на работе, - несколько капризно, что не слишком вязалось с ее роковым образом, возмутилась Жанна.
  - О! - последовало короткое эмоциональное междометье и красноречивая пауза.
  "Видимо молоденькой девушке дали понять, что свидание состоялось", - усмехнулась Аня, гадая, с чего это с дежурной сестричкой делятся секретами? По-дружески, или такая тактика - завуалировано сообщить потенциальной сопернице, что территория уже занята? Но, по крайней мере, соперничество между особями одного пола за внимание противоположного - куда как более привычнее того, с последствиями чего пришлось недавно столкнуться.
  - Вы поэтому так... - видимо девушка что-то произнесла или совсем тихо, или ограничилась выразительным жестом.
  - Ну и поэтому тоже, - усмехнулась брюнетка. - Нет, я все-таки буду отключать его телефон, когда ночует...
  Дальше Аня подслушивать не стала, в общем-то, вывод напрашивался очевидный. Кроме того, только что с запозданием дошло, что она разгуливает по коридору хирургического отделения без бахил, и поспешила сбежать, пока кто-нибудь не уличил ее в криминале. Она же не спит с Егором Александровичем, от которого так волнующе пахло дорогим парфюмом. Наверное, ко всем прочим ароматам, раздразнившим ее обоняние, тогда еще примешивались и какие-то феромоны только что занимавшегося сексом мужчины, которому, вместо того чтобы отдохнуть перед своими консультациями и приемами по личным вопросам, пришлось ехать по просьбе друга выручать мальчишку. А что до того, что эта Жанна Аркадьевна тоже без бахил, так на таких каблуках они, наверное, просто не держатся...
  
  К счастью, навстречу Ане попались трое парней в разномастной спецодежде медперсонала, видимо студентов, потому что слишком уж они показались юными для дипломированных специалистов. Ни на страдающих от своих недугов пациентов, ни на посетителей, которым вход на этаж был заказан до одиннадцати утра, они так же не походили. Молодые парни и просветили ее насчет интересующих вопросов.
  
  Вернувшись в приемную, Аня устроилась поудобнее в кресле и снова приготовилась ждать. Листать прайсы и прочие брошюры, напечатанные на дорогой мелованной бумаге, не хотелось. Под веками появилось неприятное ощущение попавших песчинок.
  Она прикрыла покрасневшие из-за бессонной ночи глаза и... отключилась.
  
  И проснулась только от деликатного прикосновения к руке, разбуженная Пановым.
  Вид у Егора Александровича, облаченного в хирургическую робу, теперь был весьма далек от цветущего. И в первое мгновение Анино сердце ушло в пятки, она просто молча уставилась на мужчину, не решаясь спросить, что с Артёмом.
  Но Егор сообразил сам:
  - Обе операции прошли успешно, динамика положительная, об остальном пока, традиционно, загадывать не будем.
  - К нему можно?
  - Нет, конечно! - покачал головой врач. - Артём до утра будет в интенсивной терапии. Если никаких причин задерживать там не будет, переведу в палату. В свое отделение.
  - Ой, Вы сказали две операции? - встрепенулась Аня. - Что-то серьезное?
  Егор устало потер лицо ладонями и взглянул на нее, чуть прищурясь.
  - Извините, Анна, но Вы не близкая родственница... - нехотя произнес он.
  - Врачебная тайна?
  - И это тоже.
  - А в общих чертах? Но так, чтобы понятно, - попросила Аня, слегка уязвленная, в общем-то, правдивыми словами. Как Согласие подписать - так она "родственница", а как успокоить - так какое ее собачье дело, так что ли?
  - Голову пришлось зашивать.
  - Все-таки зашивать? - расстроилась она.
  - Всего несколько стежков...
  - А... остальное?
  - Не хотелось бы показаться, что хвастаюсь, но по моей части пришлось потрудиться с полной выкладкой, - вздохнул Егор.
  Аня пожевала губу, не решившись спросить, что именно зашивать или что там еще пришлось делать по части "хорошего" специалиста. Интересно, каким образом Рома мог убедиться в его компетентности?
  - Аня, Вам уже можно ехать домой, отдыхать, - мягко намекнул Егор Александрович.
  - Я могу навестить Артёма завтра?
  - Вы хотите его навестить? Зачем? - слегка удивился Егор, не понимая ее альтруизма. Насколько он успел понять, до сегодняшней ночи соседка едва здоровалась с Ромой и его парнем.
  - Ну, если хотите - для собственного спокойствия, - замялась она. - Что-нибудь нужно? Может быть, из еды? У него, наверное, какое-то время, будет особая диета?
  - Всенепременно, - подтвердил Панов. - Но в первые пару дней желательно избегать дефекации, поэтому сутки придется вообще поголодать. Единственное, что ему можно - минеральную воду. Негазированную. Но Вы не волнуйтесь, Анна, этим я обеспечу. Кроме того, в нашем пищеблоке предусмотрены меню, соответствующие рекомендованным диетам. Так что если хотите просто навестить...
  - Я привезу Артёму сменные вещи. И тапки, наверное, какие-то надо. Его же босиком забрали. Только размер...
  - Думаю, сорок третий - сорок четвертый, для тапок-то какая разница? - резонно заметил врач.
  - Спасибо Вам, Егор Александрович, что...
  - Да что Вы, Аня? - искренне удивился Панов. - Это я должен Вас благодарить за то, что приняли участие в судьбе партнера моего друга... - улыбнулся он. - И от своего имени, и от имени Романа. Впрочем, надеюсь, он сам догадается поблагодарить.
  - Да не стоит, - смутилась женщина. - Еще подскажите, пожалуйста, как мне от вас добраться хотя бы до МКАД? Здесь есть какое-нибудь прямое сообщение хоть с одной веткой метро?
  - Да, конечно. Маршрутное такси... только номер не помню. Сейчас уточню, - похлопав себя по карманам в поисках мобильного, снова так же легко, как утром, поднялся он с кресла, несмотря на общий изнуренный вид.
  Аня почему-то думала, что и не найдет телефона в хирургической робе, ан нет, он оказался в кармане штанов. Но набирать номер Панов вдруг передумал.
  - Одну минуту! - скрылся он в кабинете.
  Аня услышала, что мужчина кому-то звонит, а после этого вышел с визиткой в руках.
  - Анна, к сожалению, я не могу Вас отвезти. Боюсь, по пробкам, за пару часов не успею обернуться.
  - Да зачем меня отвозить? - изумилась она. - Я, кстати, нашла, как к вам добраться, - кивнула Аня на ознакомительную литературу. - Я могу взять какую-нибудь брошюрку? Или дайте лист бумаги, я перепишу адрес и схему проезда.
  - Да хоть все рекламки забирайте, - улыбнулся Егор, протянув визитку. - Кстати, вот, возьмите, пожалуйста. Тут рабочие и оба моих мобильных номера. Звоните в любое время. Если не смогу подойти сразу, обязательно перезвоню.
  - Спасибо. Надеюсь, МНЕ не понадобятся Ваши услуги, - поморщилась Аня, инстинктивно вжимаясь глубже в мягкое кресло.
  - Дай бог, - согласился Егор. - Но все же, если понадобятся, звоните, не стесняйтесь. И, если не возражаете, оставьте мне Ваш номер, пожалуйста.
  - Да, конечно, на чем записать?
  - Диктуйте, - решил он сразу внести ее номер в память своего смартфона, присев напротив, едва не касаясь одним коленом пола, чтобы лица оказались на одном уровне.
  Анна пожала плечами, удивляясь, но покорно продиктовала цифры.
  На скулах Панова едва-едва темнела пробивающаяся щетина, придавая его образу мужественности и романтизма, почему-то ассоциирующихся у Ани с первыми покорителями Запада.
  - Как Ваша челюсть? - вдруг протянула она руку, едва не дотронувшись до его скулы.
  И ошалело замерла, встретившись взглядом с сероглазым искусителем, который, наверное, был отражением ее собственного, изумленного от неожиданного порыва. Ощущение волнующего тепла его кожи, которой даже не успела коснуться, начало жечь ладонь.
  - Извините... - проворно отдернула Анна руку, краснея, как школьница времен ее детства. Современных детишек мало чем можно удивить и сконфузить.
  - Признаться по совести, - поморщившись, что женщина напомнила о неприятном для самолюбия инциденте, слегка смутился Панов, - моя челюсть чувствовала себя гораздо лучше.
  Челюсть и впрямь была благодарна нежным женским ручкам, страстно ласкающим не только его лицо минувшей ночью. Однако этот спонтанный жест Ромкиной соседки, удивительно похожей на его пожизненную привязанность, неожиданно польстил.
  - Простите, я предполагала что-то в этом духе, поэтому... - замялась Аня, тиская ремень стоявшей на ее коленях дамской сумочки, чтобы занять чем-то свои руки, проявившие непростительную самостоятельность.
  - Сам виноват, - поспешно выпрямился Панов, потерев скулу. - Ничего страшного. До свадьбы заживет.
  Анька машинально перевела взгляд на правую руку мужчины. Обручального кольца не было. Видимо или вообще, или давно он его уже не носил - характерной полоски вокруг безымянного пальца тоже не наблюдалось. Хотя хирургу всякие украшения, наверное, мешаются - надевать/снимать их каждый раз...
  Обидно только, что от внимания Егора ее красноречивый взгляд не ускользнул. В довольно прищурившихся глазах мужчины затаились смешинки, но от комментариев он удержался.
  - Еще раз спасибо и до свидания, Егор Александрович, - поднялась она.
  - Аня, постойте! Мне действительно требуется немного отдохнуть перед приемом, - серьезно произнес Панов.
  И Аня с невольным уважением отметила, что, пожалуй, он и впрямь достаточно ответственно относится к своим непосредственным обязанностям. Все-таки такое самосознание в наше время редкость. Говорят, практически у каждого врача есть свое "маленькое кладбище", и похвально, что увеличивать число могильных холмиков мужчина не торопится.
  - Тем более! Я сама прекрасно доберусь.
  - Да нет же! Я не могу Вас отвезти. Но один из наших охранников доставит до самой квартиры в целости и сохранности. Он как раз сменяется, -(Аня машинально взглянула на висевшие над дверью электронные часы, на которых было 12.17). - Пойдемте, провожу Вас, он внизу.
  - Зачем же напрягать постороннего человека? - снова засомневалась Анна, прикидывая - Тёмку, вон, даже увидеть не дали, и куда, интересно, этот охранник ее завезет?
  - Фёдор живет в Вашем районе, так что как раз по пути. Его не затруднит, - не заметив возникшей напряженности, пояснил Егор. - И потом, мне не нравится Ваш "новый сосед", - зло процедил он. - Я хочу быть уверен, что Вы дома и в безопасности.
  - Ох, - понурилась Аня. - Мне самой этот моральный урод не нравится, но, кажется, он поверил в моего несуществующего брата-ОМОНовца.
  - Мне так будет спокойнее, - еще раз повторил Панов. - Рома будет сам решать, что с этим суч... с ним делать дальше, - быстро поправился Егор Александрович. - Но если возникнут хоть малейшие проблемы по этой части, звоните. В любом случае, отзвонитесь мне, когда окажетесь дома, хорошо?
  - Хорошо, - согласилась Аня, приятно удивившись его заботе. А она-то напрочь выкинула из головы возможную опасность со стороны негодяя, которому вовсе не нужны были лишние свидетели его преступления. Хорошо, что ее дети сейчас в деревне, и за них не надо беспокоиться.
  
  Попав домой, Аня закрылась на все замки и потом время от времени прислушивалась к звукам в соседней квартире, приникнув ухом к стене в прихожей. Остальными напрямую они не соприкасались - между ванной и туалетом проходили водопроводные стояки, а на кухне - толстенный вентиляционный короб, служивший воздушной вытяжкой для бывшей столовой, примыкающий к их дому, уже давно не использовавшийся по назначению. Но ни шумящая в трубах вода, ни звук сливаемого бачка унитаза, ни какие-то посторонние шумы (шагов, работающего телевизора или музыки) - не выдали присутствие незваного гостя Романа Сергеевича.
  То ли он настолько затаился и сидит теперь, как мышь под веником, в ожидании сделать сюрприз Роману. То ли дурман прошел, и парень ужаснулся тому, что натворил, и решил убраться подальше самостоятельно. Или и впрямь испугался, что по его душу придет целый взвод беспринципных, опустившихся до уровня его сознания и поступков отморозков.
  Но в любом случае, Аню это устраивало больше чем, если бы он как-то проявил себя.
  На ночь она все-таки придвинула к входной двери тяжеленное трюмо, а окна на кухне и лоджии плотно закрыла, несмотря на духоту. Хотя вряд ли смазливый подонок обладал качествами Человека-Паука, способного преодолеть двухметровый промежуток между оконными проемами кухонь обеих квартир по чуть шероховатой стене на уровне восьмого этажа.
  
  ***
  
  Дальнейшие четыре дня Аниных оставшихся отгулов вообще пролетели как один миг.
  Приехав в больницу на следующий день, она застала Артёма в плачевном состоянии. Физические показатели, как уверяли врачи, вполне соответствовали норме. Глядя на потемневшие до темно-фиолетовых, почти черных кругов вокруг глаз, фингалы, женщина бы не стала утверждать это с такой убежденностью, но, видимо, врачи лучше знали.
  С эмоциональным состоянием все обстояло гораздо серьезнее.
  Артём молча пялился в потолок остановившимся взглядом и почти не реагировал на окружающих, куда-то глубоко внутрь загнав своё горе, и оставшись с ним наедине.
  В первый момент Аня подумала, что так Тёмка пытается продемонстрировать ей свое отношение за ее предательство. И еще раз попробовала попросить прощения, попыталась объяснить мотивы, но он только невыразительно мотнул головой:
  - Все равно...
  Ане было далеко не все равно, и она даже не могла понять, почему? Почему, исчерпав необходимый минимум вежливого сочувствия и сожаления, не может уйти. И дело ведь не в том, что не слишком близкий путь сюда и обратно вызывает досаду. И не в том, что она желает получить словесную благодарность за заботу (новые тапки она Тёмке купила, хотя еще двое суток не то что подниматься на ноги, а даже садиться в кровати ему запретили).
  Но и на следующие предпринятые соседкой попытки растормошить парня разговором, он только еле выдавил несколько фраз, даже не поворачивая голову в ее сторону, а все так же глядя в потолок, лишь изредка смаргивая.
  - Артём, послушай, - не сдавалась Аня. - Я говорила с Романом, он вполне конкретно дал понять, что случившееся ничего не меняет.
  - Это меняет все.
  - Артём, ты не прав...
  - Если бы было, как Вы сказали, он уже был бы здесь.
  - Тёма! Да ты новости смотришь?! - возмутилась Анна. - А, впрочем, тебе же нельзя... Это у нас тут небо голубое, солнце светит, а над Америкой сплошные катаклизмы.
  - Он в Канаде.
  - Я имею в виду часть материка... - поспешила пояснить соседка. - Рома твой обязательно приедет, и все образуется, вот увидишь.
  - Аня, - раздражаясь, что его никак не оставляют в покое, произнес юноша, - Вы просто его не знаете так, как я. Он мне сам говорил... Я знаю. Со шлюхами он не спит...
  - Артём, ну что ты? С чего ты принижаешь себя, равняя с дешёвками? В том, что произошло, нет твоей вины! Пойми, от подонков и моральных уродов никто не застрахован: ни шлюхи, ни нормальные люди, ни старики, ни дети!
  - Я не хочу об этом говорить.
  - Роман и Панову звонил, и мне. Спрашивал, почему ты телефон не берешь. Кстати, я же тебе зарядку привезла! - спохватилась она. - У сына моей подруги телефон глюкнулся. Он себе другую модель взял, и кабель ему больше не нужен. Давай я поставлю на зарядку твой?
  - Не надо.
  - Ну почему? - встала Аня, взяла с прикроватной тумбочки смартфон. На экране, показывающем помимо того, что заряд батареи на исходе, светился значок, сообщающий о том, что звук отключен. И что-то ей подсказывало, что вызвано это не требованием лечащего врача о соблюдении абсолютной тишины и покоя.
  - Тёма, я понимаю, что ты...
  - Он не приедет... А если и приедет, то я не знаю, что сказать ему... - глухо ответил парень. - Все. Я устал, уходите, пожалуйста.
  Анька была в полнейшем расстройстве. Но настаивать на своем обществе не могла. Может быть, правильному и гордому мальчику действительно надо было пережить это все в одиночестве? Примириться с тем, чего уже не изменишь, и оставить в прошлом, чтобы скорее возродиться к жизни. И вновь смаковать ее вкус - вкус предлагаемых радостей или мести. Впрочем, в том, что Артём не забудет отыскать своего обидчика и воздать ему по заслугам, Аня почему-то не сомневалась.
  Но глядеть на то, как он изводит себя, было выше ее сил. Хоть бы поспал... Хотя, наверное, закрыв глаза, снова и снова переживает свое кошмарное унижение...
  Что она могла ответить Ромке, когда тот звонил, стараясь совладать с голосом, в котором сквозила тревога и бессильное отчаяние?
  
  ***
  
  Но разговором с Егором, правильно понявшим настроение парня, Роман был не удовлетворен. И к кому еще обратиться в городе, в котором у его мальчика никого больше нет, кроме небезразличной соседки?
  Отец и так бесновался, когда узнал, что он из-за своих личных проблем "забил" на интересы семейной фирмы. Дескать, какого лешего отменил все встречи и переговоры с партнерами, пока все равно ожидает "у моря погоды"?!
  
  Егор уверял, что с ума сходить рано, надо дать Артёму время разобраться в себе. Осознать и простить себя, отпуская ситуацию, пока ни отомстить обидчику, ни вообще что-либо еще предпринять он не может. Смириться с чувством унижения, оскорбленного достоинства, потери независимости, когда человека лишают возможности ответных действий, очень нелегко. Защитные механизмы, обеспечивавшие чувство неуязвимости, утрачены, и, естественно, снижается самооценка.
  - Не надо его дергать. И говорить ничего ему не буду, Ром. Приедешь и сам все скажешь, глядя ему в глаза. Артём сейчас сам себе не верит. Ты меня не слышишь, Ромыч? Представь, что ему до омерзения отвратителен и он сам, и просто стыдно, что не уберег себя.
  - Чего ему стыдиться?! - горячился Ромка. - Ты специалист, знаешь что в заднице целки не растут! Он же не баба!
  - Тем более, Ромыч... Ты можешь представить себя на его месте?... Что молчишь? Я тоже не могу. Однако так, как попал он, может случиться с кем угодно...
  - И все равно, не согласен с тобой. Не понимаю, почему он не хочет меня выслушать, не читает смс-ки? Глупости ты говоришь. Уберег - не уберег - в подоле не принесет! Пан?!
  - Что? - устал от бесполезных убеждений Егор.
  - Что с анализами?! - только что опомнился Рома.
  - Экспресс-анализы - отрицательные, - правильно понял Панов, о каких именно спрашивал друг. - Неужели ты думаешь, я упустил это из виду? Через две недели сдаст повторно. Все, угомонись!
  
  ***
  
  Честно говоря, Ане тоже никого не хотелось теперь видеть, и поэтому, выйдя из платы, она отправилась домой. Однако, проходя мимо ординаторской, чуть не столкнулась с выходившими оттуда Егором и Жанной, явно беседующими не на профессиональные темы.
  Егор пропустил даму вперед, а она, видимо, еще не переключившись на реальность, сделав шаг, специально резко остановилась. И Панов, шагнувший следом за Жанной, точнехонько притерся пахом к ее попке. Что в этот момент отразилось на лице Егора, Аня не видела, поспешно отвернувшись (дескать, любуется развешенными по стенам картинами). А вот на лице провокаторши скользнуло удовлетворенное выражение от осознания удавшейся проказы. Вполне вероятно, что это их обычные игры. Да и назначение таких высоких каблуков в больничных коридорах теперь тоже очевидно. Егор был высокого роста, и, чтобы при соприкосновении выдающиеся части искусительницы "совпадали", ей приходилось проявлять изобретательность, нарушая дресс-код.
  
  В сущности, Ане не было никакого дела, с кем тут из медперсонала спит красивый мужик, хоть это и несколько неэтично, и слегка разочаровало ее в первом впечатлении от интересного индивида. Да хоть с нянечкой, выносящей судна!
  Хотя, нет, и мыли полы и сопровождали куда-то на процедуры, и даже выносили судна из-под лежачих пациентов молодые ребята - это она увидела мельком, безмерно удивившись. Однако охранник Фёдор, который ее подвозил вчера домой, всю дорогу охотно отвечал на ее вопросы.
  Оказалось, в клинике существует что-то вроде реабилитационного центра для бывших военных. Видимо, на взаимовыгодных условиях с городскими административными структурами, таким образом (выделив часть койко-мест для подобного контингента), клиника решает вопросы по льготному налогообложению своей хозяйственно-финансовой деятельности. А болтающиеся по этажам парни - не только студенты-медики. Для помощи в уходе за лежачими больными используют "новобранцев"-альтернативщиков. Оказывается и в подобных частных заведениях не так-то легко заинтересовать необходимый персонал, чтобы добросовестно выполняли свою работу. А этим, служащим на особых условиях, деваться некуда. Не нравятся такие "наряды" - никто не держит - в военкоматах с выбором негусто.
  
  Аня поспешила проскочить мимо, даже не посмотрев в сторону слепившейся друг с другом сладкой парочки, чтобы не пришлось здороваться, испытывая неловкость.
  Но, выбравшись наконец-то в коридор, Егор заметил ее и окликнул:
  - Анна?!
  - Да? - обернулась она, старательно делая вид, что рада неожиданной встрече, - Здравствуйте, Егор Александрович...
  - Добрый день. Вы хотели меня видеть? - почему-то решил мужчина.
  Аня собралась было возразить, но потом опомнилась. По идее, должна же была бы поинтересоваться у лечащего врача, как тут идет на поправку ее "племянничек":
  - Если не отниму у Вас много времени, - сдержано отозвалась она.
  - Пройдемте в мой кабинет, - предложил он, приглашающе указав в сторону своей приемной.
  - Егор Александрович, у меня к Вам будет еще пара вопросов, - поставила Панова в известность Жанна Аркадьевна.
  - Да-да, я помню, - буднично кивнул мужчина. - Решим их позже.
  Аня только тихонечко хмыкнула - ни малейшей эмоции! То ли и впрямь теперь между Пановым и брюнеткой речь шла исключительно о работе, то ли они так успешно шифровались от коллег. Хотя, вот Жанна-то явно хвасталась, потому что вряд ли считала молоденькую сестричку настоящей соперницей или подружкой, с которой делятся сокровенным.
  Впрочем, долго раздумывать на тему нравственности и межличностных отношений в данном заведении, Ане не дали.
  Егор, видя ее подавленность, буквально заставил выпить чашку кофе, в который щедро плеснул коньяка, пока коротко отчитывался о состоянии Артёма. И подтвердил Анино опасение, что парень впал в эмоциональную кому. Пичкать его антидепрессантами почему-то не советовал невролог, посмотрев на результаты рентгенографии и томографии. Вернее, Егор называл какие-то термины, в которых Аня ни черта не смыслила, и решила поверить на слово.
  - Завтра выходит из отпуска наша Рахиль Абрамовна. Отличный психотерапевт. Хочу, чтобы она побеседовала с Артёмом. Тогда уже дальше будем решать, - подвел итог Панов.
  Собственно, от разговора, подарившего некоторую надежду, и от разливающегося по телу приятного тепла, Аня слегка расслабилась. Делать ей было уже нечего и она засобиралась домой. Егор вызвался ее проводить до дверей холла, где располагались лифты (наверное, чтобы отправиться на другой этаж и решить оставшиеся вопросы с Жанной).
  От сопровождения Аня отказалась, не уверенная, что вернется сюда еще раз. Раз Артём никого не хочет видеть, имеет ли она право настаивать?
  
  ***
  
  Рассказ, начатый позавчера, Анна наконец-то дочитала (благо дорога до больницы и обратно времени отняла много). Однако наутро ее намерения, пользуясь оставшимися денечками, наконец-то усесться и написать собственный опус (вместо того чтобы штурмовать палату визитами к несчастному мальчишке), поколебалась из-за Роминого звонка. В голосе молодого мужчины слышалась вселенская усталость, будто и он маялся бессонницей несколько суток. Хотя, кто его знает, может, ночевал в аэропорту в надежде, что вот-вот разрешат вылет.
  - Аня, я понимаю, что здорово наглею, напрягая тебя просьбой, но даже не представляю, к кому мне еще обратиться. Артём не берет трубку, Пан рычит, что все в порядке. Ну, в общем, что он что-нибудь придумает...
  - И?
  - Можно я тебя попрошу, съезди еще раз, пожалуйста. Попроси Тёмку поговорить со мной.
  - Он не слушает, Рома. Точнее, не хочет слышать, - вздохнув, произнесла Аня сочувственно.
  - Ну... попробуй. Хотя бы скажи мне, как он выглядит. Егор может и пожалеть мои нервы... - убито произнес Роман. - Он же от еды отказывается, Ань...
  - Панов? - не поняла она.
  - Тёмка!
  - Ну, человек без еды может прожить несколько дней, - оптимистично поделилась информацией соседка. - Без воды, конечно, меньше. Да и проблемы у Артёма такие, что наверняка кусок в горло не лезет.
  - Это ненормально, Аня! Знаешь, какой у него аппетит? Он еще растет, похоже.
  Анька едва успела сдержаться, чтобы не ляпнуть - и какого фига ты связывался с малолеткой?! Но, вспомнив, что восемнадцать (специально сама в паспорт заглянула, пока собирала парня в больницу) все-таки есть, причем исполнилось уже год назад, вместо этого она сдержано ответила:
  - Рома, я думаю, проблема решаема, в крайнем случае, его просто подержат на глюкозе. Я, конечно, всех тонкостей не знаю...
  - Аня, пожалуйста, - бессовестно использовав какой-то прием модуляции голоса, надавил он, отчего женщина почувствовала себя бессердечной сволочью, и буркнув: "Хорошо, я съезжу", отправилась собираться.
  
  ***
  
  Оказалось, что Артём не только отказывался от еды и питья, приема лекарств, но и никого не подпускал к себе.
  Егор как раз пытался достучаться до его сознания, видимо, затаившегося где-то в глубине мозга.
  "Вот блин! Я старалась-старалась, а он все-таки, видимо, отбил себе его об подушку", - застыв в ступоре на пороге палаты, досадливо подумала Аня.
  - Артём, даю тебе время осознать сказанное ранее. И принять взрослое, взвешенное решение. Иначе переведу в отделение психотерапии, где тебя будут "кормить" внутривенно. Тебе это надо? - стращал Егор Александрович.
  Тёмка проигнорировал жаркое выступление Панова, который очень торопился куда-то по своим неотложным делам.
  - Два часа! Все, время пошло, - резко объявил Егор и, развернувшись, увидел Анну.
  - Здравствуйте! - все еще раздраженно произнес он. - Вы снова здесь?
  - Здравствуйте, Егор Александрович. И снова не вовремя, похоже.
  - Извините, Анна, мне сейчас абсолютно некогда. Если Вы не сразу уходите, я через два часа буду в Вашем распоряжении.
  - Да, собственно, я к Артёму, - промямлила она.
  - Разумеется, - кивнул Панов, - я так и подумал, - зачем-то пояснил он, прежде чем покинуть палату.
  
  - Привет, Тём.
  Парень только кивнул в ответ, но даже не взглянул в ее сторону.
  - Ладно, давай по-другому, - решилась Аня, отыскивая нужный номер.
  К счастью, средства на ее счете чудесным образом пополнили буквально утром на баснословную сумму. Но выяснять, откуда они взялись, у сотового оператора не стала. Сейчас деньги пригодились очень кстати, потому что иначе позвонить Роману Сергеевичу "за океан" она бы не решилась.
  - Рома, - произнесла Аня, снова услышав смертельную усталость в голосе старшего соседа. - Ром, а сколько у вас там времени? - вдруг пришло в голову.
  - Минус восемь часов.
  - Ого, так это, - прикинула она, - у вас ночь на дворе?
  - Типа того. Ань, ты уже у Тёмки? - напомнил мужчина о своем интересе.
  - Да, но порадовать тебя пока нечем...
  - Аня! Дай ему трубку! - воодушевился сосед.
  - Тём? Рома хочет с тобой поговорить. Хотя бы выслушай его, а?
  Она машинально отметила, как Тёмка под простыней сдвинул колени, и упрямо покачал головой, закусив нижнюю губу. Опасаясь, что парень ее просто откусит, Аня поспешила сообщить в трубку:
  - Рома, не получится. Я не хочу играть в сломанный телефон. Значит так, я сейчас кладу ему трубку под ухо, а ты говори все, что хочешь, - решительно подошла она к кровати юноши, наконец-то среагировавшему хоть как-то. Хотя паническое выражение: "Нет, ты не посмеешь!", вряд ли было полезно для его душевного состояния.
  - Еще как посмею! - разубедила мальчишку Аня, выставив трубку перед собой на вытянутой руке.
  Рома что-то говорил ему, а Артём, зажмурившись и зажав уши руками, рискуя сорвать повязку (хорошо, что теперь она у него была, "как у Шарикова", на завязках), твердил:
  - Нет, не надо, Ром, не надо! Аня, выключи. Выключи!!! - заорал он.
  - Будешь принимать лекарства? Есть будешь? - вспомнила Анька действенный метод грубого шантажа.
  - Не хочу ничего! Не хочу!!! - замотал Тёмка головой.
  - Артём!!! - рявкнула соседка, подскакивая к парню и отцепляя его руку от уха. - Заткнись! Или я иду за врачом! Слышишь?!
  - Не надо, - обессилено прошептал он. По вискам Артёма скатились две одинокие слезинки.
  Аню саму затрясло. Ведь понимала же где-то, что нельзя так давить, нечестно, но интуитивно чувствовала - надо.
  В трубке все еще что-то кричал Рома.
  - Поешь? - тихо спросила Аня, опустив руку с телефоном. - Хоть чуть-чуть? Через не могу, через не хочу...
  Тёмка сглотнул комок в горле и кивнул. Челюсть свело судорогой, и еще больше показать свою слабость посторонним он не хотел.
  - Хорошо! - радостно ёкнуло сердце женщины, и Аня поднесла трубку к уху. - Все, Ром, пока все. Он обещал поесть. Я позвоню потом. Отдыхай.
  - Спасибо, Ань, Спасибо тебе...
  Анна нажала отбой: "Ага, спасибо мне, доброй женщине, чуть было вновь не довела пацана до истерики".
  Присела рядом, благо одноразовый халат из какого-то очень похожего на флизелин материала позволял не чувствовать себя злостным нарушителем стерильности.
  - Тёмка, какой же ты дурачок, - погладила она его по волосам надо лбом. - С чего начнем, солнце? Завтрак-то твой давно остыл, - покосилась она на накрытые одна другой тарелки на тумбочке возле кровати.
  - Не люблю кашу.
  - Тогда с таблеток? - поднялась Аня. - А что ты обычно ешь на завтрак?
  Тёмка снова поёрзал, морщась, но нехотя ответил:
  - Бутерброды... яичницу, сырки, творожки... йогурт, пельмени...
  - За один раз? - усомнилась Аня, припомнив про упоминание Ромой аппетитов его проглотика.
  - По-разному. Ань, мне надо...
  - Что? В туалет?
  Тёмка кивнул.
  - Помоги, - попробовал он подняться.
  - Эй, ты что? - испугалась Аня. - Я тебя никуда не поведу! Тебе что, уже разрешили подниматься? Трех суток еще не прошло.
  - Сегодня уже третьи, - оторвал парень голову от подушки, еле удерживая ее. Зажмурился, задышал учащенно. Его опять замутило.
  - Так, мой хороший, - снова присела Аня на кровать, мягко помогая ему опуститься на подушку. Видимо, Артём и сам понимал, что попытка оказалась неудачной, поэтому покорно лег.
  - Сейчас пройдет, я уже пробовал, - чистосердечно признался юноша.
  - Какой молодец! - буркнула Аня неодобрительно. - Лежи, герой! Сейчас судно поищу.
  - Я не буду в судно, - заупрямился он.
  - Тогда позову кого-нибудь?
  - Нет! - резко ответил Тёмка. - Я не хочу, чтобы ко мне притрагивались.
  Аня почесала в затылке. А ведь и впрямь, сестрички судно не ставят, а остальные "медбратья", альтернативно выполняющие обязанности санитаров - парни. Наверное, не слишком приятная ассоциация с присутствием не только в его личном пространстве посторонних, но и при слишком интимном процессе, подразумевающим оголять обесчещенные части тела. Похоже, из мужчин Артём относительно доверял сейчас только Панову. Скорее всего, Егор не побрезговал бы оказать патронажную помощь, но он освободится только через два часа.
  - А что хочешь, радость моя? Ну, писай в постель. Там наверняка клеенка лежит. Потом позову кого-нибудь поменять, - предложила выход Аня.
  - Издеваешься? - вспыхнул парень до кончиков ушей (и, наконец-то, его бледная кожа приобрела "нормальный" здоровый цвет). - Я не ребенок!
  - Тогда не веди себя, как капризный ребенок. Ты - взрослый парень, я - взрослая женщина. У меня и дети взрослые. И, потом, я тебя уже всего видела. В моем случае, вообще теперь, как честная женщина, я обязана на тебе жениться.
  Артём испуганно вытаращился, кажется, даже забыв на мгновение о своей проблеме. Но нет, опять тихонечко засучил ногами.
  - А что? Ты молодой, красивый, умный, - деловито перечислила она, ёрничая, - надеюсь, сейчас у тебя просто временное умопомрачение... да шучу, я Тём! - глядя, как все больше округляются его глаза, фыркнула Анька. - Так и быть, не буду я на тебе жениться. Не бойся. Я тебе пытаюсь сказать, что физиологию не обманешь. Хочешь, чтобы еще и мочевой пузырь лопнул? Подожди, я только судно ополосну теплой водой, - заглянула она под кровать, где обнаружила искомое. - А мочеприемника нет?
  - Я не знаю! - наконец-то отмер он.
  - Хорошо, а до этого тоже судном пользовался?
  - Нет. Аня, какая разница?! - разнервничался Артём.
  - Тихо-тихо, Тём, я сейчас, - собралась она в санузел, находившийся в тамбуре палаты
  - Ты куда?!
  - Так холодное же, теплой водой ополосну, - притормозила она, объясняя.
  - Давай уже сюда. Только отвернись! - протянул он руку.
  Аня подавила улыбку. Наверное, уже совсем так приперло, что сил терпеть нет. Вот дурачок. Его, небось, мочегонным пичкают, чтобы давление в черепушке уменьшить, а он...
  - Мля... - завозился он, путаясь в одежде под простыней.
  - Ну что еще?
  - Блин! - чуть не захныкал Артём, а потом зашипел. Видимо, неловко качнул бедрами, и зашитая задница напомнила о недопустимости подобных издевательств. - Не могу больше! Как этой бандурой пользоваться-то?!
  - Все, Тём, перестань дурью маяться! Ща тебя спасу! Согни ноги, - решительно обернулась Аня, несмотря на его протест и попытки прикрыться куском скомканной простыни.
  - Не смотри!
  - Да я же сказала, - отмахнулась соседка, - я на тебя не претендую, уймись. Да, вот так, приподнимись чуток, можешь? Ты для меня... Хотя, знаешь, обидно, я вроде как еще ничего так сохранилась... Еще немного, - помогла она мучительно краснеющему парню приподнять таз, чтобы ловко подсунуть судно.
  Честно сказать, за лежачими больными Ане ухаживать не приходилось, но самой вот как раз после родов однажды... в общем, ощущения были примерно теми же, что сейчас испытывал Артём - уязвимость и парализующий стыд от осознания необходимости принимать чужую помощь в таком деликатном физиологическом процессе. Так что она постаралась придать своему лицу как можно более безразличное выражение, когда тугая струя звонко зажурчала в возникшей оглушающей тишине, нарушаемой лишь раздосадованным дыханием мальчишки.
  Судя по продолжительности процесса, терпел он с самого утра, если не со вчерашнего дня. И все бы ничего, но, видимо, крайне сконфуженный сосед, стараясь побыстрее прикрыть свой срам (и забыть как страшный сон еще один пережитый позор и унижение), поспешил отстраниться, задев Анину руку, придерживающую судно. И от толчка несколько капель пролилось мимо, попав и на постель, и на ее руку.
  - Блииин... - простонал Артём, - вынимай его к чертовой матери!
  - Да ладно, Тём, ничего страшного, - поспешила Аня выполнить его просьбу.
  - Ненавижу... - тихо прошелестел он, зажимая свернувшуюся в свободный жгут простыню между колен и закинув руки, будто прикрывая ими лицо от нестерпимо яркого солнца.
  Аня вздохнула сочувственно и поспешила унести вызывающий стойкий негатив предмет в санузел. По идее, его следовало бы ополоснуть чем-нибудь дезинфицирующим, но сделать выбор между бутылью раствора хлорамина или какой-то там еще, этикета которой была повернута к стене, она все равно не смогла бы, так как никогда не интересовалась. Поэтому просто сполоснула судно сначала холодной, а потом горячей водой и принесла обратно.
  Артём, кажется, опять намеревался впасть в глубокую депрессию. Анька покосилась на согнутую в колене (ободранном и залитом зеленкой) длинную стройную ногу, открытое почти до талии задранной футболкой обнаженное бедро, украшенное посиневшими отпечатками чужих пальцев... и ощутила жаркую волну, окатившую ее тело в совершенно непристойном желании дотронуться. Просто вот что-то было в этой позе юноши трогательно-беззащитное, и вместе с тем настолько эротичное, что она растерялась. Что-то такое от античных скульптур, изображающих Эроса.
  - Уй ё... - едва различимо прошептала она, поспешно отворачиваясь, чтобы прийти в себя. Только этого ей еще не хватало! Пялиться на молодых парней... чужих парней! И испытывать при этом столько эмоций... Радовало лишь то, что чувство все-таки больше походило на первую влюбленность. Когда уже нестерпимо влечет к объекту интереса, и вдали от него даже дышать становится больно, а вот в непосредственной близости пока еще не знаешь вообще что с ним делать. Потому что даже дотронуться страшно. Напряжение такое, что кажется - полетят искры. И в то же время это не похоть и даже не животное сексуальное влечение, а что-то такое на нематериальном уровне, эфемерное...
  - Ар... - горло перехватило и Аня совсем рассердившись на свои расшалившиеся абсолютно не к месту и ко времени гормоны, наконец-то взяла себя в руки. - Артём, я пойду, попрошу, чтобы поменяли простынь.
  - Не надо. Высохнет.
  Аня сердито посопела, злясь и на себя, и на возмутителя спокойствия женщин бальзаковского возраста. И решительно дернула за простыню. - Давай укрою, как следует.
  Артём нехотя отвел колено в сторону, прикрывая пах рукой.
  Похоже, спортивные штаны, в которых его везли сюда, то ли ему не отдали после операции, то ли их пока нельзя надевать. Значит, надо забрать домой, простирнуть. Она их брала не из шкафа, а подняла с пола. И валялись они рядом с перевернутым компьютерным креслом и тяжелой хрустальной пепельницей с окровавленным дном.
  - Тём, солнышко, заканчивай комплексовать и психовать. Ничего страшного не случилось.
  Артём не отозвался, продолжая сопеть как рассерженный ёж.
  - Ладно. Никуда не уходи. Я быстро, - пообещала Аня, забирая тарелку.
  Выглянув в коридор, увидела одного из ошивающихся без дела санитаров и поманила ближе.
  - Здравствуйте, - Аня взглянула на бейджик, болтающийся у него на шнурке, но он был повернут обратной стороной. - Простите, как Вас зовут?
  - Ну, Лёша, - опустил он взгляд на бейдж, поспешно переворачивая. - А что?
  - Алексей, у вас микроволновка есть?
  - В смысле, у меня? - совсем растерялся он.
  - В смысле, здесь, в больнице. На этом этаже или в корпусе? - терпеливо пояснила она.
  Из всех троих, которых она пока что видела на этаже, ошибочно приняв их в первый день за студентов, этот был самый "тепленький". Остальные довольно ловко справлялись со своими обязанностями. То ли у них действительно было призвание (в смысле, не выносить горшки, а проявлять отзывчивость к нуждающимся в помощи), то ли просто были чуточку похитрее и старались не демонстрировать такого явного нежелания поучаствовать в чем-то еще, пока не прикажет "старший по званию" из числа медперсонала.
  - Д-да, - недоуменно ответил парень.
  - Тогда, будьте добры, подогрейте, пожалуйста, - сунула Аня ему в руки тарелку. - А чай свежий принесите.
  - Ладно, - пожал плечами санитар, видимо, покосившись на дверь и вспомнив, что это палата для VIP-персон.
  Оборудование во всех палатах было одинаковым - ортопедические кровати, тумбочки, небольшие пластиковые столики со стульями для ходячих больных или посетителей, кондиционеры и прочая мелочь. Условия "проживания" различались лишь отсутствием соседей по палате и наличием плазменного телевизора на стене.
  - Ах да, и еще уточните, пожалуйста, лекарства Кашкину из триста семнадцатой принимать до еды, после или вместо? - не могла не удержаться она от иронии.
  - Как это "вместо"? - "завис" Лёша.
  - Уточните у сестры на посту, пожалуйста, - не стала Аня объяснять, что это была шутка. Несмотря на приближающийся полдень, может, он все еще не проснулся, не стоит предвзято относиться к молодому человеку.
  
  Вернувшись в палату, Анна снова присела на край кровати, отняла руку Артёма, все еще изображающего загорающего на пляже, от лица. И, наверное, все-таки не смогла "сдержать" свое. Ну не получалось без сочувствующей умилительной улыбки смотреть на этот нелепый "чепчик", завязанный на бантик под волевым подбородком крепкого парня, особенно в сочетании с "окулярами" черно-желтых синяков вокруг глаз.
  - У тебя есть зеркало? - сообразив, отчего приставучая тётка гримасничает, требовательно спросил он.
  - Нет! - поспешно ответила Аня.
  - Врешь! - не поверил Артём. - У всех женщин в сумочке есть хоть одно малюсенькое зеркальце.
  - Кхм... Вот ты меня сейчас опять завуалировано оскорбить пытаешься? - притворно обиделась соседка. - Что, по-твоему, если у меня нет зеркала, то я уже и не женщина?
  Артём запихнул под завязки пальцы и с остервенением дернул. Правда, наверное, тут же пожалел о такой глупости, потому что сморщился и взвыл.
  - Удавиться хочешь? - перехватила Аня его руки, прижав своими ладонями, чтобы не навредил себе еще больше.
  - Хочу! - с вызовом ответил он.
  - Ну не так же! Не нарушай каноны. Вид у тебя несколько непрезентабельный для того, чтобы попасть в хроники.
  - Какая разница?
  - Ну не скажи... Для того чтобы красиво выглядеть в петле... - начала было расписывать Аня, понимая что несет ерунду, но надо было говорить хоть что-то, а слова утешения почему-то не находились.
  - Тьфу, гадость! - передернул Артём плечами, по всей вероятности, представив. - Не бывает красивых висельников. Рожа синяя, язык наружу и сам весь в дерьме...
  - Ну, вот видишь, - поддержала соседка, - нам это не подходит. Знаешь, у меня тоже бывали моменты, когда жить не хотелось. С мужем прожила восемнадцать лет... Двое детей. Вроде бы и жили неплохо... впрочем, плохая тема, - отмахнулась она, заметив, как напрягся парень. Видимо, прикидывая, какой еще спектр эмоций ему предстоит пережить, когда его бросит Рома.
  - Все пройдет, Тём. Клянусь. Тебе просто надо чуток переждать. Время действительно лечит лучше всяких лекарств. Такие вещи, к сожалению, не забываются, но уже не омрачают существование...
  - Тебя не насиловали, как... как... - снова запнулся он, деревенея все телом.
  - Не удалось, - помрачнев, дернула плечом Аня, будто прогоняя назойливый морок.
  И Артёма словно отпустило. Теперь он уже перехватил ее ладони, удерживая своими. Ничего не сказал, только чуть крепче сжал, молча поддерживая.
  - Все пройдет, Тём, - спокойно повторила Аня. - Так... - неопределенно пожала плечами, - останется тучка далеко на горизонте... легкое облачко на ясном небе... Вот сейчас кашку покушаешь, таблеточками заешь и будет...
  - Мне счастье! - съязвил Артём, криво усмехнувшись.
  - Ну, счастье - не счастье, а все не так мрачно как сейчас, - улыбнулась соседка.
  - Я не люблю кашу, - сердито буркнул мальчишка.
  - Я уже поняла. Ну так и я много чего не люблю. Но, смотри, если ты не будешь есть, а здоровое питание - это тоже один из способов поддерживать свой организм, подпитывая энергией и...
  - Я помню школьный курс биологии, - перебил Артём.
  - Ну тем более, значит, согласен, что чем быстрее ты наладишь нормальный пищеварительный процесс, тем быстрее поправишься и уйдешь отсюда.
  - Куда? - снова потемнел лицом Тёмка.
  - Это ты сам выберешь. Главное сейчас не обессилить совсем. Беспомощность - это своего рода зависимость, Тём. А зависеть от чужих людей, как я заметила, ты не очень любишь. Так что... Конечно, твое право, выбирать тебе...
  
  Сестричка (сегодня как раз опять дежурила та, которая скормила Ане любимые Жаннины конфеты) примчалась сама, видимо, не доверяя Лёше.
  - Ой, - влетела она в палату с небольшим, накрытым одноразовой салфеткой лотком в руках. - Анна Андреевна, Вам удалось уговорить?
  Артём поспешно выпустил Анины руки и отвернул голову к стене.
  Соседка поднялась с кровати.
  - Смотрите, вот эти и эти, - заглянув в крохотные мензурки с таблетками, определила девушка, - следует принять до еды. А вот эту - спустя полчаса. И ему еще укол сделать надо.
  Тёмка закатил глаза.
  - Надо так надо, - согласилась Аня.
  - Не надо, - процедил Артём, машинально подтыкая простынь под бедра.
  Как расценивать подобный демарш, когда вроде только что договорились следовать рекомендациям врача, женщина не понимала. То ли Артём не хотел демонстрировать синяки, о происхождении которых легко долгаться по характерному расположению отпечатков пальцев. То ли стеснялся того, что штанов ему пока не выдали. На Анин (скорее всего, необъективный) взгляд, это было глупо, потому что мужское достоинство у него оказалось (насколько она успела отметить при представившихся возможностях) весьма приличное. По крайней мере, с эстетической точки зрения, и на ее вкус - так просто загляденье (делая скидку на жалкое состояние, в котором ей довелось лицезреть сию красоту замерзшего парня). Пропорции и симметрия соблюдены, а уж как эротично, должно быть, его член смотрится в эрегированном состоянии, без окружающего волосяного покрова, она старалась больше не думать. Хотя, может быть, Тёмка вспомнил о нескольких мокрых пятнышках, заляпавших белую простынь с нежно голубым абстрактным рисунком?
  - Да у меня легкая рука, не бойтесь, - слегка задетая недоверием, защебетала сестричка.
  - Я не боюсь, - буркнул парень упрямо.
  - Тёма, поворачивайся, не заставляй нас... - взглянула Анна на бейджик ее короткого халатика, - с Софьей себя уговаривать.
  - Ань! - раздраженно отмахнулся он, плотнее вжимаясь ягодицами в матрац, хотя это ему было неприятно.
  - Артём, разреши девушке выполнить свою работу. У нее и без нас обязанностей хватает, - подошла соседка к нему, слегка подтолкнула, задавая вектор.
  Тёма обиженно засопел, но сдался, чуть повернувшись на бок и слегка оголив поясницу.
  - Ох, - оценила сестричка синячищи. - А на другой ягодице?
  - Одинаково, - мрачно ответила Аня.
  - Ну ничего, я аккуратненько, - решилась Сонечка, - только еще чуть-чуть приспустите простынь.
  Действовала медичка вполне себе уверенно и профессионально, но Артём все равно замычал, стиснув челюсти и задеревенев, пока она, ловко всадив шприц, неторопливо давила на поршень.
  - Ну да, - сочувственно извинилась девушка, - вообще-то это лекарство болючее.
  - Терпи, Тём, уже немножко, - оценила Аня, насколько медленно происходит введение, и решила отвлечь. - Садистского выражения на лице твоей экзекуторши я не наблюдаю, честное слово.
  Соня фыркнула, и Аня заткнулась, потому что шприц в умелых ручках медсестры дрогнул. Все-таки она хотела подбодрить Тёмку, а не доставлять ему лишние страдания. На девушке был коротенький халатик из такого же материала, как на брюнетке, флиртующей с Пановым, только белый с салатными вставками на воротнике и кармашках. В меру облегающие стройные ножки бриджи салатного цвета, кипенно-белые хлопковые носочки и белые же кожаные шлепанцы на низкой платформе.
  - Расслабьтесь и дышите ртом, - запоздало посоветовала Сонечка.
  Аня не могла отделаться от мыслей, что Жанна все-таки была права, насчет того, что тонко намекала "подруге". Несмотря на существенную разницу в возрасте, девчонка вполне могла возвести своего непосредственного шефа на пьедестал кумира. Кто не слышал истории, как молоденькие студентки влюбляются в преподов, хотя вокруг полно ровесников на любой вкус и цвет?
  Скорее всего, это не настоящее увлечение, а инстинктивная тяга к обществу состоявшегося мужчины, обладающего достаточным интеллектом, контролирующего свои самцовские амбиции, к стабильности и достатку.
  И вряд ли Софочка не знала про любимые конфеты брюнетки. Скорее всего, отдала специально. Аня не прочь была поучаствовать в этом маленьком заговоре против самоуверенной кошки, главное, чтобы девчонке не влетело от Егора, которому разобиженная Жанна вполне могла высказать свое "фэ". Впрочем, едва ли Панов опустится до того, чтобы выговаривать Сонечке за ее самодеятельность. В ее обязанности вовсе не входит поить кофе каких-то там непонятных тёток. Так что сам виноват. А вот как ему придется вымаливать прощение у Жанны, это уже другой вопрос.
  Сначала Анька мысленно даже злорадно усмехнулась. А потом почему-то мстительная мыслишка оказалась вытеснена раздраженной: "А ведь вымолит, заррраза, и оба получат удовольствие..."
  Это откровение почему-то огорчило. И Аня поспешила переключиться. Сонечка как раз закончила издеваться над Артёмом и, вытащив тонкую иглу, прижала ватку со спиртом. - Подержите так.
  Аня решила, что обращаются к ней, и поспешила исполнить, перехватив пахнущий спиртом вискозный "шарик", слегка помассировала пострадавшее местечко через ватку.
  Что за лекарство колют - уточнять не стала, но если что-то вроде магнезии, то сочувствовала юному соседу всей душой. Когда кололи ей, она потом еще минут десять онемевшую и горящую огнем ногу приволакивала.
  Артём, лишенный привилегии самому принимать столь глобальные решения по поводу "хочу - не хочу", молча сопел. Сонечка сделала вид, что так и должно быть. Аня же, решив, что раз кровь из прокола в коже больше не сочится, поспешила целомудренно прикрыть его бедро, которым снова захотелось полюбоваться подольше. Но единолично, без посторонних.
  И все-таки у этой девочки было неоспоримое преимущество перед ухоженной Жанной Аркадьевной - ее нежный возраст. Правда, и у брюнетки с Пановым оказалась почти классическая разница. Интересно, если бы у нее самой с мужем была эта пресловутая разница, стал бы он смотреть по сторонам, выискивая более юную особь?
  Неожиданное сравнение, да и вообще воспоминание о бывшем супруге испортили настроение. Утешало лишь то, что Егор Александрович в ближайшие несколько дней, пока не спадет опухоль со скулы, жениться не намерен. Сам сказал.
  А вот почему эта мысль несколько примирила ее с несовершенством мира, она задуматься побоялась. Мало ли, до чего может додуматься неудовлетворенная женщина, полтора года не имеющая постоянной привязанности.
  И потом, откуда ей было знать, что Егор разведен, и что немаловажно - натурал, лояльно относящийся к вывертам психики некоторых мужских особей, но только к ограниченному кругу своих друзей.
  
  Целую тарелку каши Тёмка не осилил, но Аня настаивать не стала, удовлетворенная тем, что вообще удалось договориться с крайне удрученным тем, что с ним произошло, мальчишкой. Похоже, все-таки жизнь его еще не била по-настоящему, и поэтому Артёму казалось, что все его должны презирать за вскрывшиеся факты его личной жизни. Еще не научился не реагировать на чужие косые взгляды и плевать на мнение окружающих. К тому же отчего-то свято убежден, что не нужен партнеру после всего этого. Видимо, Ромка в чем-то сам виноват, что не заслуживает доверия.
  А страстно уверять, что Артём заблуждается, у Ани язык не поворачивался - кто его знает, как на самом деле обстоят дела? И насколько глубоко распространяется благородный порыв находящегося за тридевять земель Тёмкиного любовника, пока еще не увидевшего его воочию.
  
  Обихоженный и накормленный кашей и таблетками Артём тихо сомлел. Наверное, исчерпав и эмоциональные, и физические возможности, пока она (выпросив у Сони новую простыню) меняла ему постель.
  Тяжело, конечно, помогать ворочаться сбоку на бок такому детинушке, но Анна видела в какой-то передаче, как меняют белье под лежачими больными. Это же элементарно - сначала половину простыни расстелить вдоль всей кровати, а затем осторожно помочь перекатиться на готовое место, чтобы расправить оставшуюся половину.
  Артём впечатлился, но хвалить не стал, только буркнул что-то вроде "спасибо". И Аня подозревала, что теперь ему хочется снова отгородиться от всех и вся, чтобы прийти в себя.
  Впрочем, в его случае, отвлечение на посторонние действия и мысли были, пожалуй, предпочтительнее того, с чем оставался наедине с сами собой, снова погружаясь в пучину беспросветной тоски от невозможности прокрутить назад немного времени, чтобы все исправить.
  
  Не зная, чем еще себя занять, пока ее подопечный спит, Аня решила прогуляться по территории больницы. Кажется, неподалеку от входа в главные ворота она видела какой-то магазинчик. Не сувениры же в нем продают. Может там, как в некоторых учреждениях, широкий ассортимент предлагаемых сопутствующих товаров? От иконок со святыми, одноразовыми пеленками, периодикой с кроссвордами до булок и прочей снеди, чтобы забывчивый или голодный посетитель родственника мог удовлетворить свои нужды.
  Понервничавшая с Артёмом соседка нуждалась в удовлетворении проснувшегося аппетита (Аня согласна была на кофе и батончик "Марса", к которому благоволила еще со времен 90-х, с тех пор, как впервые попробовала).
  
  Честно говоря, когда вернулась обратно, слегка повеселевшая от приятной сытости в желудке и с пакетом кое-каких нужных вещей, то сперва никак не могла понять, что же все-таки не дает наслаждаться жизнью в полной мере, помимо тревоги за Тёмку. Роме она отзвонилась и отчиталась. Похоже, сосед так и не смог уснуть в ожидании ее звонка. И, прощаясь, она буквально чувствовала в его голосе неподдельное облегчение.
  Ладно, пусть хоть выспится перед тем перелетом и встречей.
  Кажется, сегодня в утренних новостях объявили о том, что метеоусловия налаживаются и скоро возобновятся перелеты над Атлантикой на дальние расстояния.
  Мысль о том, что диссонанс в ее благодушное настроение вносит отсутствие в пределах видимости Панова, показалась вначале дикой. (В сознании, по-видимому, как-то отложилось, что он обещал вернуться через пару часов, отпущенных Тёмке на принятие решения, станет ли тот следовать рекомендациям врачей, вырабатывая силу воли, или следует перевести мальчишку в отделение для угнетенных духом и пичкать лекарствами и едой насильно). А потом и вообще заставила запаниковать. Нафиг-нафиг!
  Не хватало еще засорять голову всякими вкусно пахнущими мужиками, имеющими любовниц и обожательниц! Свобода воли, независимой от чувств, дорогого стоит.
  
  ***
  
  Артём уже проснулся, но у него оказалась посетительница. Импозантная пожилая женщина явно еврейских кровей, с первого взгляда уверившая Аню в своем благородном происхождении. Если уж не от корней дворянского сословия, то из семьи интеллигентов, как минимум в третьем поколении.
  Анна как-то не рассчитывала застать у Тёмки кого-то, и не заморачивалась вежливым предупреждением о своем приходе. Скрывать по большому счету что-то от ее глаз, после того, как она помогала ему отмываться - было несерьезно.
  И поэтому Аня, неожиданно смутившись своей бестактности, извинилась и юркнула обратно за дверь, решив обождать в коридоре.
  Ждать пришлось не слишком долго, видимо, до ее прихода Артём и врачиха беседовали уже какое-то время.
  - Здравствуйте, - первой поздоровалась Рахиль Абрамовна, застывшая на пороге благородной старости, когда черты лица еще сохраняют былую красоту, но в лучиках морщин и ясных глазах чувствуется опыт прожитых лет и накопленная мудрость человека, много чего повидавшего в жизни.
  - Добрый день, Рахиль Абрамовна, (да здравствуют бейждики, позволяющие сориентироваться при общении с людьми!) Как он? - вспомнила Анна, что Панов говорил о предстоящем визите чудо-психотерапевта.
  - Растерян, напуган, раздражен, эмоционально подавлен, - коротко охарактеризовала врач. - Вы - Анна, но, извините, кем Вы приходитесь Артёму? - задала Рахиль Абрамовна прямой вопрос.
  - Сос... Эээ... сестра матери, - не моргнув глазом, ответила Аня, но тут же предательски зачесался кончик носа, напоминая о "синдроме Пиноккио".
  - А мне он сказал, что соседка? - чуть склонив голову к плечу, улыбнулась врач.
  Аня стушевалась окончательно, но выдавать Егора Александровича, с которым они провернули аферу с подложным родством при подписании Соглашения, не решалась.
  - Егорушка - сын моей давней подруги, - правильно поняла Рахиль Абрамовна. - Так все-таки соседка или родственница?
  - А это имеет принципиальное значение? - заюлила Аня.
  - Безусловно! - кивнула пожилая женщина. - Нам, обычным людям, свойственно в таких ситуациях становиться более откровенными с посторонними, чем с близкими, которые взваливают на нас свои ожидания и переносят свои амбиции. Сокрушать их надежды и перекладывать их плечи тяжесть собственных ошибок бывает нелегко. А с чужими срабатывает "эффект попутчика". Совесть, как говорится, чиста. Постороннему человеку вряд ли придет в голову огорчаться всерьез и принимать все слишком близко к сердцу.
  Это своего рода психологическая разгрузка, защищающая нашу сущность. И преодолеть барьер отчужденности, замыкаясь на собственных неразрешимых проблемах, чуть легче.
  - Соседка, - сдалась Аня.
  - Ясно, - удовлетворенно кивнула Рахиль Абрамовна. - Ну что ж, я бы хотела встретиться с Артёмом немного в других условиях. Завтра ему уже можно будет вставать. Так что хочу пригласить его в свой кабинет, более располагающий к доверительной беседе.
  - А он дойдет? - скептически поинтересовалась Анна.
  - Нет, самостоятельно передвигаться я бы не рекомендовала. Нагрузка пока слишком велика. Санитар проводит, отвезет в кресле, - пояснила врач. - Я посмотрю еще, что там у меня с предварительной записью. Но, в крайнем случае, приду на пару часов пораньше.
  - Спасибо, - вежливо поблагодарила Аня, не совсем представляя, чем она могла бы в данный момент отблагодарить ее еще. Хотя бы за готовность пойти навстречу, чтобы помочь Тёмке. - Скажите, как серьезно его состояние? - решилась спросить она, потому что Рахиль Абрамовна, почему-то не торопилась уйти.
  Женщина как-то слишком внимательно, с неподдельным интересом разглядывала ее.
  "Наверное, давно не видела альтруисток", - раздраженно подумала Аня, и в этот момент, словно угадав ее мысли, психотерапевт улыбнулась.
  - Я еще раз повторюсь насчет преждевременности установления точного диагноза. Но налицо - чувство психической усталости, несвежести, состояние выгорания, повышенная утомляемость, ощущение физической разбитости. Понимаете, Анечка, астения - это полиэтиологическое расстройство, имеющее разнообразную клиническую структуру, варианты течения и соответственно, методы помощи человеку. В первую очередь, это - расстройства эмоциональной сферы, которые мы относим к явлениям эмоционально-волевого истощения или усталости. А так же когнитивные нарушения, когда страдают память и пластичность мышления, - просветила Рахиль Абрамовна. - С когнитивными расстройствами тесно связаны нарушения проблемно-решающего поведения человека, которые по существу затрагивают сферу успешности его деятельности. Для психоэмоциональной сферы такого пациента будут характерны повышенная физическая утомляемость, непереносимость, как физических, так и эмоциональных нагрузок, постоянное чувство усталости, сонливость, наряду с бессонницей, колебания вегетативного тонуса: сердцебиения, мышечная слабость, одышка, потливость и много других неприятных моментов. Тем более в нашем случае, когда речь идет о насильственных действиях, усугубляющих осознание пациентом причин подобного состояния...
  Молча выслушавшая краткую лекцию (которую впрочем, наверное, можно было найти в любых справочниках или соцсетях), Аня чувствовала себя загипнотизированной даже не столько вполне понятными терминами. (Видимо, врач все-таки делала скидку на вежливого слушателя). А тембром голоса, умиротворенно журчащим, убаюкивая сознание. Не пугая страшными последствиями, а наоборот, успокаивая. Дескать, причину недуга установили, и теперь все будет хорошо - "и тебя вылечат, и меня тоже вылечат..."
  - А... - кое-как волевым усилием сбросив приятное оцепенение, сориентировалась Аня. - Понятно. А какие-то препараты Вы ему посоветуете?
  - Не сегодня, - уклончиво ответила врач. - Думаю, мы еще с Вами увидимся, - тепло улыбнулась она.
  - У меня денег не хватит на Вашу консультацию, - вырвалось у Анны прежде, чем она подумала, что именно ляпнула. - Ой, извините. У меня нет никаких проблем! - нагло соврала она, не желая признавать, что кое-какие из перечисленных симптомов все-таки и у нее наблюдались. Но Аня старалась не думать о том, что слаба духом и подвержена всяким депрессиям, как какая-нибудь неврастеничка. В конце концов, рассталась она с мужем больше года назад! И те душевные раны, вызванные предательством, окончательно развеявшимся заблуждением в существовании верности и преданности, больно полоснувшие по сердцу - "как же так?! почему с ней, с детьми, за что?" - должны были уже зарубцеваться.
  Но врач не обиделась и не оскорбилась:
  - До встречи, Анна, - рассмеялась она, оставив соседку Романа и Артёма в полнейшем недоумении и растерянности. Что такого особенного эта тётка могла понять про нее, поговорив две минуты?!
  "Вот ведьма!", - с каким-то странным благоговением (именно как перед ведуньей), поежилась Аня и зашла в палату.
  
  Артём сидел, стискивая в руках смартфон.
  Не успела Аня порадоваться, что он все-таки вообще дотронулся до него, как Тёмка заявил:
  - Я к ней не пойду!
  - К кому?
  - К этой, к Рахили Абрамовне.
  - Почему? - удивилась Аня, решив, что та задавала "неудобные вопросы", растревожив терзающие его душу переживания.
  - Посмотри на меня! - потребовал Артём, вскинув голову и покосившись на отражение в гладкой поверхности темного экрана, который, оказывается, использовал вместо так и не полученного зеркала. - Ыыыы... Как я в таком виде вообще кому-нибудь покажусь? Скажи?!
  Аня вздохнула. Скорее всего, под "кем-нибудь" подразумевался Ромка.
  - Тём, ну подумаешь...
  - Нет. Подумаешь, и ничего не скажешь. А потом еще раз подумаешь, - расстроился Тёма, зашвырнув телефон в ноги.
  - Зайка, ну не плакай, - попросила Аня. - Я что-нибудь придумаю, обещаю.
  - Что с этим можно придумать?! - кипятился Артём. - Шлем надеть?
  - Ну, шлем - не шлем, но кепку можно... В смысле бейсболку.
  - Угу, или сомбреро. И платком прикрыться, как Зорро, да? - перебил Артём, снова закинув руку, прикрывая локтем пол лица.
  Аня присела ярдом.
  - Я тебе творожки принесла, "Даниссимо". Есть со вкусом пломбира, крем-брюле и с клубникой. Какой сейчас будешь?
  - Никакой, - буркнул Артём.
  - А потом?
  - И потом.
  - А когда?
  - Никогда! - рявкнул он, но тут же усовестился. - Ладно, Ань, извини. Спасибо, конечно, но не надо было на меня тратиться. Я, правда, ничего не хочу.
  - Ну что ты, солнце? Забыл - аппетит приходит во время еды! Хочешь, я тебе компанию составлю? А тебе потом еще свеженьких принесу. Давай выбирай, ты какой больше любишь?
  - Все равно, - сдался Артём, уже догадываясь, что тётка, посланная ему ангелом-хранителем за какие-то грехи, не отстанет. - Выбирай первая.
  Ему вообще была совершенно непонятна забота и внимание соседки, годившейся ему в матери. Ну ладно там, что называется "в состоянии аффекта", проявила чудеса сострадания и человеколюбия. Но сейчас-то что ей от него надо?
  Всерьез рассчитывать на его безмерную благодарность в виде предложения руки и сердца она рассчитывать не может. Не настолько дура. Своих сбережений у него нет, и в обозримом будущем никакого наследства не светит. Может, ей просто скучно? Дети на каникулах, вот она и мается дурью, играя роль Матери Терезы.
  Никаких более подходящих объяснений Артём не находил. Впрочем, размышления о нерациональном поведении соседки его занимали не настолько сильно, как мысли о предстоящей встрече с Ромкой. И о том, состоится ли эта встреча вообще. Мало ли, что ему сейчас наперебой обещают и Егор, и Анна, чтобы он не натворил непоправимых глупостей...
  
  ***
  
  Обнадеженная по телефону обещанием Панова (которого вчера больше так и не видела), что ее пропустят к Артёму с самого утра, не дожидаясь часов посещения, Аня примчалась в больницу к восьми ноль-ноль.
  Почему-то думала, что ее подопечный еще спит, но Артём как раз пытался выяснить у Егора, когда ему вернут штаны.
  - Вот сейчас осмотрю тебя на кресле и решу, - пообещал Егор Александрович. - Не упрямься. Такси подано, счетчик тикает. Артём, пойми, ты у меня не единственный пациент.
  - Доброе утро, - сунулась Аня в палату, обозначив свое присутствие.
  И восхищенно остановилась, узрев врача, облокотившегося на инвалидную коляску (правда не привычную, вызывающую иррациональное желание поскорее отвести глаза от человека, оказавшегося в таком "транспортном средстве", а выполненную явно по последним технологиям и радующую глаз спокойным сочетанием пастельных тонов). - О! Какой агрегат! Я как раз привезла тебе спортивки, Тём. Правда, ты в них спаришься в такую жару... Мне выйти пока?
  - Мы в смотровую поедем, - похлопал Егор ладонью по высокой спинке кресла-каталки с подголовником.
  - Тём, я тебе еще привезла очки и бейсболку, тебя ни одна собака не узнает. Тем более, сейчас еще никто по коридору не шатается, - подключилась она к уговорам.
  - Чего? - обернулся Егор с удивлением воззрившись на сумасбродную соседку друга.
  - А что? - пожала плечами Аня. - Егор Александрович, у вас же тут платные услуги предлагаются. А клиент всегда прав. Так что если Артёму так комфортнее себя чувствовать, пусть шифруется.
  - Логично, - рассмеявшись, не смог не согласиться врач. - Все, Артём, давай помогу перебраться.
  - А штаны? - не сдавался парень.
  - Дай ему штаны, пусть в руках держит, - съехидничал Панов. - Кто тебя под простыней увидит, Тём? Я же не изверг.
  - Не знаю, - красный от досады парень хотел было попробовать сам натянуть очутившуюся у него в руках вожделенную тряпку на ноги, но, даже не до конца согнувшись, взвыл - такие упражнения ему оказались пока не по силам. - Вот гадство! - откинулся он назад, подтянув ноги и вцепившись пальцами в белье. На лице юноши выступила испарина.
  Аня вытащила салфетки и быстренько промокнула ему лоб и нос.
  - Я могу помочь?
  - Да... - начал было Панов, но Артём его перебил:
  - Отвернись!
  Аня пожала плечами, отворачиваясь. Подержать кресло, в которое предстояло перебраться Артёму, ее никто не просил, видимо, оно как-то фиксировалось в неподвижном состоянии.
  Егор руководил процессом рокировки и поддерживал. Артём старался следовать полученным инструкциям и, по возможности не роняя достоинства (что было крайне затруднительно, учитывая его облачение), перебраться в кресло. Спортивные брюки он из рук так и не выпустил.
  - А мне что делать пока? - поинтересовалась ранняя посетительница.
  - Отдыхайте, Аня, - подмигнул Егор, пока страдалец тщательно подтыкал под бедра края свешивающей простыни. - Я скажу санитарам, они привезут его обратно.
  - Давай свои очки, - вздохнул Тёмка, решив, что ничего лишнего случайный свидетель его моциона от палаты до смотровой, теперь уже не увидит.
  Пошипев, пристраивая плотно прилегающие к вискам очки (Аня специально выбирала спортивные солнцезащитные), Артём сокрушенно пощупал завязки под подбородком
  И Анька не выдержала, отвернулась, кусая губы и стараясь, чтобы плечи не тряслись от еле сдерживаемого смеха. Понимала, что не повод, но не могла удержаться. Здоровый сарказм и умение посмеяться над собой, не раз выручали, когда так же хотелось выть в голос.
  - Ну и видок у тебя, Шар... - не удержался от ухмылки более стойкий Егор, и Артём, возмущенно перебив, что он "не Шариков!", потребовал бейсболку.
  - Я вообще-то хотел сказать, "Шарапов", - хмыкнул Егор Александрович. - "Место встречи изменить нельзя" смотрел?
  - Да.
  - Ну вот... Ладно, поехали, - небрежно отжал Панов стопор колес.
  
  Расправив больничную простынку и расстелив поверх нее новую одноразовую пеленку, чтобы если какой конфуз, потом опять не обращаться к медперсоналу (она купила целую упаковку для Тёмкиного спокойствия), Анна выставила на тумбочку из пакета минералку, соки. И, запихнув в крошечный холодильник (стоявший здесь же в палате) йогурты и творожки, отправилась к смотровой, вспомнив, что прикосновения чужих людей Артёму были крайне неприятны. Пусть у нее нет навыков вождения инвалидных колясок, но со стороны смотреть - дело-то нехитрое.
  Усмехнувшись при мысли о местном варианте такси, она порылась в сумочке и нашла ярко-оранжевый лист формата А4, на котором на работе распечатывала расписание Димкиных занятий. Но он не понадобился, потому что как раз в тот же день выяснилось, что со следующей недели график занятий поменяется. А сложенный лист так и остался валяться в сумке "на всякий случай".
  Положив его неиспользованной стороной вверх, Аня принялась аккуратно расчерчивать стилизованные клеточки, слегка заштриховав их в шахматном порядке.
  А сверху печатными буквами красиво вывела "TAXI". Если Егор Александрович не будет ругаться, можно немножко пошалить, пробуя растормошить Тёмку. Там снаружи спинки коляски как раз прозрачный кармашек этого формата имеется. Ну, скорее всего, не для баловства, а чтобы положить сопроводительные документы пациента. Но какая разница?
  А то ему тут еще и к Рахиль Абрамовне сегодня ехать, и на процедуры...
  
  Заняться пока было нечем, и Анна позвонила родителям, решив уточнить у них, так ли себя хорошо ведет сынок, как он ей отчитывался. Сами детки в такой ранний час, нагулявшись вволю на деревенских просторах, дрыхли еще без задних ног.
  Поговорив с мамой и уяснив ситуацию (явно приукрашенную ее младшим оболтусом), женщина прикрыла глаза. Из-за дверей слышался приглушенный бубнёж, время от времени перемежающийся страдальческим мычанием. Если бы не отсутствие специфического звука бормашины, было бы полное ощущение, что она находится в очереди к стоматологу.
  Только Аня успела об этом подумать, как вздрогнула от раздавшегося прямо над ухом голоса:
  - Вы крайняя?
  Аня проморгалась. Перед ней стоял импозантный мужчина (ну в свое время, пока не отрастил солидное брюшко и второй подбородок, наверное, действительно пользовался вниманием у противоположного пола). Хотя, вполне возможно, судя по дорогущему спортивному костюм и часам, он еще и сейчас ого-го был каким завидным кавалером.
  - Нет, я не на осмотр. Просто сопровождаю, - ответила она, ожидая, что он присядет в соседнее кресло. Но мужчина невозмутимо остался стоять, вскользь разглядывая ее.
  Боковым зрением Аня заметила это и раздраженно нахмурилась - что ему надо, с его проблемами в этом заведении? Или, может, тут как в театре - кресла пронумерованы, а она заняла его место? Но чуть позже до нее дошло - вряд ли сидячее положение доставляло пациенту удовольствие. Он лучше "пешком постоит".
  - Егор Александрович - замечательный врач, - уважительно произнес мужчина, видимо, чтобы поддержать разговор. - Компетентный, внимательный. Я к нему уже не первый раз обращаюсь. Только записаться на консультацию трудно. Проще сразу в стационар лечь.
  Аня рассеянно покивала. Зачем обращаться повторно, если Панов такой хороший доктор? Денег у мужика сразу на комплекс всех лечебных процедур не хватило? Или Егор что-то проморгал? Впрочем, ей-то какая разница?
  В очередной раз услышав басовитый Тёмкин стон, мужчина участливо поинтересовался:
  - А у Вашего мужа тоже геморрой или полипы? Знаете, сейчас у многих...
  Полтора года назад, узнав, что ее благоверный учудил, "осиротив" собственных детей, и мстительно мечтавшая, чтобы у их папашки не только геморрой обнаружился, но и еще кое-что отвалилось (типа возрастные изменения не только в мозгах), Аня хмыкнула.
  - Не знаю. Впрочем, пусть живет, - отвечая на свои мысли, невпопад отозвалась она.
  Мужчина странно на нее покосился и отошел разглядывать другую картину, висевшую не прямо у нее над головой.
  "Наверное, на всякий случай, - решила Анька, ухохатываясь в глубине души. - Правильно. А то вдруг и на него порчу нашлю".
  
  И тут наконец-то приоткрылась дверь, и выглянул Панов, удивленно воззрившись на Ромкину соседку, которую не ожидал здесь увидеть.
  - Егор Александрович! - кинулся к нему пациент довольно резво.
  - Вы уже здесь, - кивнул проктолог мужчине, показывая, что заметил его. - Десять минут подождите, пожалуйста.
  - Да, конечно!
  - Анна, зайдите.
  - Господи, что?! - вскочила она, моментально встревожившись, и чуть не забыла свой оранжевый листочек.
  - Да не пугайтесь, - улыбнулся Егор. - Все в норме, динамика положительная. Дождемся первой дефекации и можно снять наружные швы. Помогите ему одеться, пожалуйста, пока я допишу, - попросил Егор, кивая на Артёма и присаживаясь к компьютеру.
  В смотровой стояло два кресла: одно очень похожее на гинекологическое, а второе с поручнями и поперечным бортиком. На который пациент, видимо, опирался животом, вставая на колени в соответствующей позе, представляясь взору доктора в полной, так сказать, красе... Аня даже и не думала, что когда-нибудь сможет близко рассмотреть подобное оборудование.
  Весь красный, потный, Тёмка уже снова сидел в "своем" персональном, на колесиках. И, судорожно вцепившись в штаны, кривился. Наверное, потревоженные осмотром внутренности ныли.
  - Артём, ты понял? - поднял голову Егор. - Если дефекации сегодня не будет, завтра назначу клизму. Но лучше бы естественным путем.
  - Да понял я, понял! - прошипел парень, старательно глядя в пол.
  - Давай, помогу, - воровато запихнув лист с надписью "TAXI" в кармашек на спинке кресла, присела Аня перед юношей, потянув штаны из его рук, чтобы помочь одеть.
  
  Собственно, как потом выяснилось, новая забава пришлась по душе. Правда, не столько Артёму, которому (несмотря на свое желание провалиться сквозь землю или прибить одну вредную хихикавшую тётку) пришлось улыбаться в ответ на ободряющие улыбки и жесты встречных, показывающие, что они оценили и одобряют прикол, сколько всем остальным болезным. И медперсоналу, не посмевшему сделать замечание протеже заведующего отделением. А Панов просто поржал и одобрительно кивнул, разрешая развлечься Ане. Правда, внес предложение, взглянув на темные очки, прикрывающие фингалы на лице Ромкиного партнера:
  - Ты ему еще в руки табличку дай, будет кота Базилио изображать.
  - Угу, прокатимся по этажу, может, кто пожертвует пять сольдо, - уязвлено прошипел Артём, надвинув козырек бейсболки еще ниже. - Только ты лисой Алисой нарядись.
  - Зайка, не обижайся, - улыбнулась Аня, заглядывая в его лицо. - Если хочешь, я могу и "Алису" изобразить. Лап то бу ди дубудай, лап то бу ди дубудай... лап то бу ди дубуда дай, лай лай лай лалалалалала... Какое небо голубое, - дурачась, сымпровизировала она, не замечая слегка офигевшего от представления взгляда Егора. - Ты только не унывай, ладно?
  - Да ну тебя, Ань... - нехотя улыбнулся парень. - Что ты меня развлекаешь, как в цирке? Ты бы еще фокус показала, - вздохнул Тёмка, принимая "извинения".
  - Не, фокусы я так сразу и не вспомню. Потом, - пообещала соседка.
  
  Выпроваживая слегка воспрянувшего духом Артёма и Анну, Егор с тоской взглянул за окно. Перехватив его взгляд, женщина сочувственно улыбнулась: ну да - кто-то созерцает красоты природы, наслаждаясь теплым солнечным днем, а кому-то приходится довольствоваться просмотром чужих...
  - Егор Александрович, а Артёму на улицу когда можно? - решилась она спросить.
  - Да хоть сейчас, только ненадолго, и не в этом кресле. Оно из отделения. Для уличного пользования есть такие же. Скажи санитарам, я разрешил, пусть к дверям привезут. Они знают правила.
  - Тём? - ухватилась за идею Аня.
  - Я не хочу никуда.
  - Ну, конечно, будешь в своей норе сидеть. Поехали! Заодно аппетит нагуляешь.
  - Артём, в двенадцать тебя Рахиль Абрамовна ждет, - напомнил Панов, с задумчивой улыбкой взглянув на соседку Романа.
  
  Каково же было его удивление, когда, оценив шутку, вносящую капельку позитива в будничную жизнь, Егор обнаружил и на других креслах-колясках, с легкой руки санитаров распечатанные на цветном принтере логотипы известных марок авто...
  
  ***
  
  От санитара Лёши (собравшегося сопровождать) Аня еле отвязалась, подозревая, что парню просто не слишком хочется заниматься другими своими обязанностями. Естественно, погулять на улице, слегка придерживая коляску, гораздо интереснее, чем выносить использованные судна.
  Раздумывая, что взять - бутылку минералки или пакетик сока (вдруг пить захочется), решила взять и то, и другое. Егор Александрович сказал, что для первого раза прогулка не должна превышать часа.
  Ноги Тёмки Аня укутала в легкий плед. Он почему-то очень стеснялся своей временной беспомощности. И, несмотря на жару, потребовал, чтобы соседка помогла надеть флиску с капюшоном.
  - Тём, ты так сопреешь, - покачала она головой, глядя на упрямые попытки Артёма, загримированного очками и кепкой, сверху еще напялить капюшон, чтобы затянуть его под горлом, скрывая завязки от "чепчика".
  - Или так, или я могу здесь полежать, - отрезал мальчишка, отгораживающимся жестом перекрещивая руки на уровне груди.
  - Ладно, поехали... - сдалась Аня. Ну хоть в потолок ее подопечный обреченно не пялится, и то прогресс.
  Может, ему просто не хочется, чтобы чужие взгляды облизывали обнаженную кожу...
  
  На улице в этот час почти еще никого не было, и Артём облегченно расслабился.
  Свежий ветерок шевелил листву молоденьких лип, и солнечные зайчики весело прыгали по ровной плитке дорожки, которой была вымощена аллея. На открытых местах между деревьями, хвастаясь друг перед другом причудливыми формами и подобранной декораторами композицией, пестрели цветочные клумбы. Стайка белых голубей с коричневато-серыми вкраплениями на головках и крыльях спланировала навстречу первым гуляющим, и нахально принялась выклянчивать подаяние, видимо, привыкнув к тому, что их тут прикармливают. К сожалению, у Ани ни булки, ни семечек с собой не было. А вот подвергнуться "воздушной атаке" от обманутых в своих надеждах птиц, не хотелось бы.
  - Кыш-кыш, - вжав голову в плечи, помахала она руками, поспешив покинуть опасный участок под тихое фырканье Артёма.
  - Надо было поймать парочку для фокусов, - съехидничал он.
  - В другой раз. Я и без участия голубей и кроликов какой-нибудь фокус вспомню, - не согласилась Аня. - Завтра хлеба принесу или зернышек каких-нибудь... Интересно, они с ладони клюют?
  Тёмке было уже "не интересно", и он промолчал.
  Быстро миновав сердито воркующую, оставшуюся без угощения голубиную стаю, она снова перешла на медленный темп прогулки. Инвалидная коляска легко пружинила на стыках каменной плитки, и Анна успокоилась, что не растрясет своего подопечного. А то мало ли, сунулась с инициативой выгулять пацана, а вместо этого сделает еще хуже. Роман Сергеевич ей потом такую благодарность объявит, не унесешь... Да и Егор Александрович не похвалит, что не уважает его труды...
  Юноша рассеянно скользил взглядом по сторонам, а Аня выискивала лавочку в сени деревьев, чтобы остановиться и вытряхнуть попавший в босоножки мелкий камешек. На солнце, которое по-утреннему еще ласково, а не жаляще касалось кожи, ей находиться было приятно, но Артёму в его облачении наверняка некомфортно.
  - Ань, я не понял, Панов к тебе на "Вы" или на "ты" обращается? - вдруг задал вопрос Тёмка, задержавшись взглядом на окнах третьего этажа их корпуса.
  - Что? - остановилась она, изумившись замечанию, казалось бы ничего не замечающего вокруг парня.
  - Да так, - пожал он плечами и прикрыл глаза, снова погружаясь в свои мысли.
  В общем, когда Аня, чуть прихрамывая, наконец-то неторопливо подкатила коляску к облюбованной лавочке, Артём уже спал.
  Будить его она не стала, иногда сон - лучшее лекарство от многих страданий...
  
  Отношение к младшему из соседей у женщины было очень странное - не то как к сыну, не то как к младшему брату, не то как к безвозвратному прошлому, где осталась ее первая любовь...
  Чем-то Артём ее здорово зацепил, и непонятно, для чего она продолжает возиться с ним - для него или для самой себя. Как ни крути, а личная жизнь пошла прахом, замененная суррогатом настоящих переживаний эмоционального плана чтением книг или общением с виртуальными знакомыми через социальные сети. Никто не нужен, ничего не держит, никаких обязательств, кроме как по отношению к несовершеннолетнему собственному сыну у нее теперь нет.
  Причем Анна прекрасно понимала, что она - просто эпизод в жизни Артёма, но на данный момент ей было достаточно и этого.
  Ни заинтересованных, ни недоуменных взглядов Егора она больше не замечала. Слишком много соперниц в непосредственной близости от возможного объекта ее собственных интересов. Так что и фантазировать на эту тему не стоит.
  
  И Аня даже не догадывалась, что невольно стала камнем преткновения в отношениях Панова и Жанны. Точнее, не она сама, а та несчастная коробка любимых конфет Жанны, которые ей подсунула Софочка, когда Егор велел угостить "его знакомую".
  Наверное, для знойной брюнетки просто был не слишком удачный день. Когда она попыталась пожурить его за разбазаривание презентов (дескать, все нормальные мужики - всё в дом, а он...), Егор вдруг прямо сказал, чтобы она не рассчитывала оформить отношения официально - слишком дорога ему обретенная свобода.
  
  ***
  
  После возвращения из смотровой, Артём больше не захотел пользоваться судном, и Ане пришлось несколько раз практически на себе таскать его от кровати до санблока. Благо VIP-палата не претендовала на роскошные хоромы.
  Больше всего проблем оказалось с тем, чтобы не доводить дело до угроз Егора назначить клизму. Кефир пить Тёмка отказывался, и Аня подозревала, что цвет и консистенция вызывает у него какие-то неприятные ассоциации. Однако на прямой вопрос: "почему?", отвечать он не стал. Компота из сухофруктов, правда, вылакал литра полтора, поэтому, собственно, и пришлось ей изображать бойца, не смевшего бросить раненого комиссара на поле боя, что, наверное, сделать было бы легче.
  В общем, в конце концов, измучившись слишком тяжелой для его состояния дорогой до туалета и обратно не меньше соседки, парень пообещал, если ничего не получится, так и быть выпьет на ночь слабительное.
  
  Аня как раз выходила договариваться насчет таблеток с медсестрой, которая, прежде чем пообещать, долго сверялась с рекомендациями врача, чтобы ее потом не обвинили в потакании самодеятельности.
  И не успела войти обратно, как ее чуть не сбил с ног ворвавшийся следом за ней в палату мужчина. Полусидевший в кровати Артём снова в смятенных чувствах крутил в руках смартфон, но так и не решался прочитать ни одной sms-ки от Ромки. Звук был по-прежнему отключен, а на дисплее натужно мигал еще один значок, сообщающий о том, что память переполнена, дескать, можно ли стереть прочитанные?
  Но ни читать, давая себе призрачную надежду, что все будет как прежде, ни тем более отвечать на звонки - юноша просто не мог. Не мог преступить какой-то внутренний барьер, за который загнал себя сам. А сегодня Рома даже и не звонил, хотя солнце уже начало клониться к закату.
  Попытка рассмотреть, не сошли ли хоть немного уродующие его до неузнаваемости фингалы, тоже не увенчалась успехом. И постепенно, несмотря на насыщенный день и постоянно тормошившую соседку (только на улице, где он почти сразу срубился под тихий шелест листвы, дала поспать, и в тихий час после обеда), снова впадал в мрачную тоску.
  
  Увидев посетителя (которого, честно сказать, со спины Аня и не признала), Артём побледнел и, покрывшись лихорадочными пятнами, загородился руками.
  - Тёмка! - плюхнулся на кровать резвый визитер, отнимая руки парня от его лица. Судя по сбитым костяшкам Рома (которого Аня наконец-то определила по срывающемуся от волнения, тревоги и радости от встречи голосу), то ли сюда прорывался с боем, то ли уже успел навестить своего Витюнечку.
  Хотя домой-то он вряд ли заглядывал, о чем говорил небрежный вид обычно опрятного мужчины и не слишком свежая рубашка.
  Артём не хотел опускать руки и что-то тихо шептал. Толком Аня, замершая в дверях тамбура, не расслышала. Кажется, юноша то ли винил себя, то ли отрицал свое добровольное участие в произошедшем; говорил, что не знает, как быть дальше. Но, видимо, у партнера уже было собственное мнение, да и сил оказалось побольше. Перехватив Тёмкины пальцы, старший парень прижал их к его скулам, удерживая, и заставил поднять глаза.
  - Тёма, до чего ж ты паршиво выглядишь, - попытался иронично съехидничать Роман, но в голосе его прозвучало столько неподдельной боли и собственной вины (за то, что оставил, не предупредил, не уберег...), что у Аньки защемило сердце и на глаза навернулись слезы.
  - Посмотри на меня, мелкий, ну? Посмотри мне в глаза. И скажи, что не веришь? - потребовал Рома.
  - В-верю, - несчастно выдавил сбитый с толку мальчишка, которого начало лихорадить.
  А потом старший парень принялся покрывать лицо своего "мелкого" поцелуями, куда только успевали ткнуться его губы - нос, подбородок, лоб, щеки, глаза, все еще светящиеся фингалами веки, намазанные какой-то мазью...
  Смешанное чувство отвращения (все-таки Аня как-то не слишком себе представляла "телячьи нежности" между брутальными самцами) и острой зависти к такому глубокому чувству, что на окружающих им было плевать, вызвало целую бурю эмоций.
  Рома как раз, не слыша постанывания (правда, скорее, не протестующего, а просто болезненно реагирующего Артёма на заросшего трехдневной щетиной любовника, когда жадные губы партнера заново клеймили его, очищая, прощая, прося прощения), крепко, до хруста в суставах, обнял парня.
  - Сссш, головааа... - полупридушено просипела жертва большой любви.
  - Прости, родной, - отнял Рома ладонь от замотанного бинтом затылка, но это было единственное послабление, - я еще подержусь за тебя, ладно? - прошептал он на ухо Тёмке, притиснув парня к груди и покачивая как маленького.
  Артём не возражал, проявив завидное мужество и выдержку, учитывая его плачевное физическое состояние. Наоборот, теперь сам рефлекторно вцепился обеими руками в рубашку на спине Романа, чтобы тот не вздумал отодвигаться.
  Похоже, слов ребятам уже не требовалось, оба все еще тяжело, судорожно дышали, будто приходя в себя после забега на короткую дистанцию. И остальное, непроизнесенное вслух, договаривали их бешено колотящиеся сердца.
  Больше на эту душещипательную сцену сил смотреть у Ани не было. Кажется, никто здесь теперь ни в ее обществе, ни в ее услугах не нуждался...
  
  ***
  
  О том, что она ушла "по-английски", вспомнил, по-видимому, только Егор, позвонив ей на мобильник, когда оставшаяся не у дел Анна уже была на полдороги к дому.
  - Аня, где Вы? - отрывисто спросил Панов.
  - Я домой еду, Егор Александрович.
  - А... а мы Вас потеряли, - с облегчением выдохнул он, и Аня криво усмехнулась, не зная как отреагировать - то ли он рад, что она уехала, то ли то, что "нашлась".
  - Все нормально. Я больше там не нужна. До свидания.
  - Аня...
  Но Анька уже нажала отбой, потому что говорить не могла, горло перехватил спазм. До звонка Егора, она просто не понимала свое состояние, а сейчас, озвучив вслух очевидный вывод "она больше не нужна", вдруг накатила такая глухая тоска...
  Она радовалась за своих соседей. Честно. Даже не знала, за кого из ребят в большей степени. Только вот у самой присутствовало глупое чувство какой-то иррациональной обиды, как тогда, в детстве.
  Не любила Аня вспоминать тот эпизод.
  В гости приехали приятели родителей со своей дочерью, с которыми очень давно не виделись. Как положено - с бутылкой вина, тортиком "Прага" и шоколадкой "Алёнка" для дочки хозяев. У их дочери (кстати, прелестной девчушки, с которой Аня даже не успела ни разу поссориться, пока взрослые сидели за столом, отправив детей играть) была игрушка - шикарная по тем временам немецкая кукла от Käthe Kruse.
  В общем, день был просто восхитительным, ярким, волшебным... до тех пор, пока не пришла пора расставаться не только с новой подружкой, но и с чужой игрушкой.
  Слава богу, как-то обошлось без некрасивых сцен, и родителей своих постыдной истерикой: "Хочу такую же!" она перед их приятелями не опозорила.
  Вот только полночи потом горько рыдала в подушку, не понимая, как она будет дальше жить, если прекрасная сказка закончилась... И неважно, что у нее чего только не было из игрушек, положенных девочкам. Главное, что у нее больше не было такой куклы!
  
  Так и сейчас - словно ей дали поиграть в чужую игрушку, а потом отняли. И ведь знала же, что ЧУЖОЕ, и все равно...
  Наверное глупо и даже безнравственно сравнивать. Эта история закончилась хеппи-эндом. Как она любит. И вроде все счастливы. И она, в том числе... а то, что что-то давит в груди, так, видать, в ее возрасте лучше читать книжки, а не участвовать в реалити-шоу...
  
  ***
  
  Рома завалился вечером, едва державшийся на ногах от усталости, но с какой-то сумасшедшинкой в глазах. (Видимо радость от встречи, от осознания, что не так все страшно, как ему казалось издалека, перекликалось где-то внутри с жаждой придушить ублюдка, сотворившего с его чистым, светлым мальчиком такое).
  Роман Сергеевич зашел по-соседски, чтобы поблагодарить и забрать сумку с вещами Артёма. Вместе со своим чемоданом, который так и не успел еще забросить домой. Благо в аэропорту его встречал приятель, который и напомнил забрать чемодан из багажника. Встречающий парень сам мечтал поскорее очутиться дома, а не дремать в салоне машины, ожидая пока бывший сослуживец уладит все свои неотложные дела.
  Благодарность в виде огромного букета бордовых роз без упаковки Анна приняла, а от материальной компенсации отказалась. Роме и так придется раскошеливаться за содержание Артёма в комфортабельных условиях частной клиники. А ей почему-то было не жаль того, что она сама потратила на Тёмку. К тому же за мобильную связь, если ничего больше не случится такого разэтакого, можно теперь ближайшие полгода-год не беспокоиться. Средств на счету осталось с избытком.
  Больше всего ее порадовало известие, что Витюнечку она больше не увидит. Что бы это значило - Аня благоразумно переспрашивать не стала, уж слишком перекосилось у Ромы лицо (приняв почти отталкивающий вид при упоминании этого момента), испугав до холодных мурашек.
  Тёмкина сумка уже дожидалась соседа в прихожей. Но Аня зачем-то спросила (наверное, увидев, как жадно затрепетали ноздри смертельно измотанного, осунувшегося парня, вдыхая ароматный дух поджаренного в духовке мяса, переплетающийся со свежими запахами зелени в миске с салатом):
  - Я ужинать собираюсь. Поужинаешь со мной? - отступила она от двери, освобождая проход.
  - Не смогу отказаться, соседка, - честно признался Рома, проходя в ее квартиру...
  
  ***
  
  Анна вовсе не рассчитывала на романтический ужин с красивым мужчиной. Но, честно говоря, не думала, что вымотанный Роман так быстро начнет клевать носом, вместо того чтобы скрасить вечер одинокой женщины светской беседой.
  От гарнира, который она и не готовила для себя, но предложила соседу быстренько организовать, он отказался. А прежде чем приступить к трапезе, Роман Сергеевич все-таки поинтересовался, не слишком ли они с Тёмкой упали в ее глазах, перестав соответствовать статусу добропорядочных соседей?
  Мужчина напряженно ждал ответа, и Аня отшутилась, что если в дальнейшем не предвидится подобных эксцессов, то она вовсе не против их совместного существования на одном этаже. Признаться, что она питает некоторую слабость к ЛР в жанре слэш, Анна почему-то постеснялась. Вроде как взрослая тётка, а не девочка-подросток, которой пока все интересно, и если уж не экспериментировать по-настоящему, то хотя бы почитать, как это происходит у ее сверстников противоположного пола.
  Надо заметить, что не слишком представляя, как могут существовать вместе такие вот парочки в зрелом возрасте, Анина 'слабость' тоже распространялась только на молодых парней. Фанфики фэм-слеш не только не впечатляли, а скорее вызывали брезгливое отторжение. Но в этом женщина также не собиралась признаваться симпатичному соседу.
  
  То ли ей не удалось убедить в своей лояльности Романа (наверняка не один раз сталкивавшегося с тем, что даже знакомые и близкие категорически не приемлют подобных чудачеств и извращенных сексуальных отношений), то ли ему было неловко напрягать постороннего человека. Но мужчина практически прямым текстом (хоть и очень вежливо) дал понять, что больше в Аниных услугах они не нуждаются.
  Еще раз на прощание тепло поблагодарив за ее участие и отзывчивость к чужим неприятностям, а также за вкусный (и, главное, своевременный) ужин, Роман ушел к себе, оставив соседку в совершенном раздрае чувств от окрыляющего осознания выполненной миссии по спасению ближнего и какой-то иррациональной обиды...
  
  Впрочем, обижаться, горевать или переоценивать собственную значимость в этой истории, Ане вскоре стало совершенно некогда.
  Как раз незаметно подошло время первого двухнедельного отпуска, который женщина поделила между мамиными грядками, летней кухней и вечерними посиделками с друзьями, также оказавшимися в отпуске в эти дни. А за ним наступил отчетный период, напрочь вытеснивший все глупые фантазии, потому что сил оставалось только доползти до дома и рухнуть в кровать. По десять-двенадцать часов проводя за компьютером, глаза к вечеру уставали так, что не позволяли даже в полной мере насладиться чтением перед сном.
  Будничная рутина хорошо отрезвляет, не позволяя стираться грани между реальностью и неясными надеждами на что-то такое волшебное и запретное...
  
  Несколько раз в июле Анна встречала соседей в лифте. На вопрос о самочувствии, Тёма жутко краснел, отводил глаза и выдавливал: 'Спасибо, хорошо'. Наверное, юноше стыдно было вспоминать о своей жалкой беспомощности и некоторых подробностях лечения. В сущности, она оставалась ему чужим человеком. Видимо, Рома оказался прав...
  Последний раз соседских парней Аня видела в конце июля. Наверное, они тоже куда-то уезжали отдыхать. А потом она отгуливала свои оставшиеся от отпуска две недели...
  Пару раз за лето звонил Егор Александрович. Первый раз приглашал к себе на дачу, якобы навестить Артёма, который вот уже несколько дней живет у него, потому что Рома снова уехал (ведь договоренности с партнерами по бизнесу так и не удалось достигнуть в прошлый его визит в Канаду). Почувствовав Анино безмерное удивление (ей-то Тёма и не звонил, и вряд ли вообще был в курсе того, что его следует навещать), друг Романа поспешил уверить, что ничего такого не имеет в виду. Дескать, народу будет много. Помимо Артёма и его самого, его мать и ее приятельница.
  И если до оглашения 'всего списка', искушение было велико, то теперь-то уж Аня точно не сомневалась, что абсолютно не желает оказаться в такой большой компании чужих людей, к тому же разных поколений и взглядов на жизнь.
  Второй раз Панов тоже озвучил какой-то совершенно невнятный предлог для встречи.
  Но Аня не придала этим звонкам значения, отказываясь понимать намеки мужчины и верить, что могла вызвать его настоящий интерес. Бывший муж при расставании постарался убедить ее в том, что она свое отгуляла.
  
  ***
  
  Вот и еще одно лето на исходе... Снова один на один в своих проблемах с сыном, ставшим каким-то уж чересчур 'трудновоспитуемым подростком'. И выполняя обязанности бессменной жилетки для дочери, которая погрязла в периодических метаниях - 'нужен - не нужен', обзаведясь-таки постоянным бойфрендом.
  
  Аня еще раз обвела взглядом шикарную вечернюю панораму неба и собралась уходить с лоджии. Внизу подъехала машина, лихо завернув во двор и взвизгнув тормозами.
  Одновременно хлопнули обе дверцы, и негодующий вопль взорвал вечернюю умиротворенную тишину спального района:
  - Прибью! Сколько раз говорить - не лихачь!
  Аня взглянула вниз и невольно улыбнулась.
  Судя по всему, за рулем был Тёмка, потому что разорялся Роман.
  - Догони сначала, - поддразнил младший парень, благоразумно рванув в сторону от машины.
  - Мелкий! - рявкнул Рома, но видно было, что уже не злится всерьез, готовый принять предложенную забаву и немного размяться. - А ну иди сюда! Кому говорю?! Поймаю - хуже будет!
  - Попробуй, поймай! - запетлял Артём, словно заяц, между другими припаркованными под окнами машинами, ловко уворачиваясь от настигающего его Ромы, который тоже содержал свое тело в прекрасной физической форме.
  Порезвившись еще немного по всей площадке, Артём то ли специально поддался, то ли не учел расчетливости более рационально мыслящего Ромы, загнавшего партнера в угол, где припарковали свою машину. И теперь старший парень, зловеще усмехаясь, подкрадывался к нему.
  Артём решился продемонстрировать навыки паркура и предпринял отчаянную попытку избежать заслуженной трепки, перемахнув через капот. Но как-то упустил из вида, что тот нагрелся. Судя по тому, как опершись на него ладонью (чтобы перепрыгнуть на другую сторону), Тёмка выругался, - в дороге они были долго. Или пора машину сдавать в ремонт.
  Зажав пострадавшую от собственной глупости конечность под мышкой, Артём собирался продолжить игру в догонялки. Но Рома уже подлетел:
  - Покажи! - потребовал он, хватая мальчишку за руку.
  - Да все нормально, - смутился Тёмка.
  - Балбес! - коротко охарактеризовал Роман Сергеевич, убедившись, что ни волдырей, ни ошметками слезающей кожи не наблюдается. - Сумку бери! Наигрались...
  Артём спорить не стал. Обошел вокруг машины, открыл багажник и вытащил здоровенную спортивную сумку. Потянулся за второй.
  - Я сам возьму! - остановил его Ромка. - Посуду ты моешь.
  - Почему я? - удивился "мелкий".
  - За то, что всю дорогу трепал мне нервы.
  Тёмка хмыкнул и молча сунул под нос Роме открытую, якобы обожженную ладонь. Дескать, с мытьем посуды сегодня никак не получится.
  - Ты нарочно! - возмутился старший из парней.
  - И в мыслях не было, - отрекся хитрюга, уворачиваясь от пинка.
  И хохоча, помчался к подъезду, придерживая норовившую соскользнуть с плеча сумку.
  Анька невольно снова залюбовалась младшим парнем.
  "Эх... сбросить бы лет двадцать с плеч, и еще неизвестно, не захотел бы он круто поменять ориентацию", - с мыслями о Тёмке, завистливо проводила она взглядом Романа Сергеевича, в одиночку владеющего сердцем этого чуда...
  
  ***
  
  Вот бывают же такие дни, что не задались с самого утра!
  Бесконечно тянущийся рабочий день все-таки завершился, безумно хотелось домой. Но в холодильнике закончились продукты первой необходимости, которые, конечно же, можно было купить в соседнем с домом магазине, да только сегодня истекал последний срок погашения ашановского кредита, которым Аня пользовалась время от времени, когда жаль было тратить наличные средства на еду.
  Договорившись с сыном, что он встретит ее с покупками на дальней остановке, Анна поспешила покинуть офис, и вспомнила о том, что мобильник остался заряжаться на работе только уже расплатившись на кассе и разгружая тележку с продуктами по сумкам.
  Естественно, сынок и не подумает гулять возле проспекта, а будет благополучно тусоваться со своими приятелями неизвестно в каком дворе, пока она не позвонит.
  К сожалению, единственный автобус, маршрут которого пролегал как раз от 'Ашана' мимо самого дома, благополучно отъехал от остановки, пока она еще спускалась по ступеням гипер-маркета. Ждать сорок минут следующего - удовольствие ниже среднего.
  Загрузившись в маршрутное такси, Аня еще надеялась, что удастся пересесть на другое, которое как раз сворачивало с проспекта на их улицу. Но и тут не повезло. Пока она переходила дорогу, вожделенная маршрутка лихо пролетела мимо. Обидно, что она была уже на верхних ступенях подземного перехода, и не хватило буквально полминуты, чтобы резво обогнуть огораживающий парапет и махнуть рукой, тормозя ГАЗель.
  В общем-то, идти-то всего полторы остановки, но противный мелкий дождик становился все сильнее, а для зонта попросту не хватало третьей руки. К тому же, сумки оказались действительно тяжелыми.
  Досадливо вздохнув и отругав себя за жадность (могла бы ведь вполне обойтись одним пакетом самого необходимого, но решила сэкономить время на будущее и затовариться впрок), Аня поставила сумки на парапет, чтобы удобнее перехватить ручки. Но только потянула вверх неподъемную ношу, как сзади кто-то легко подхватил их.
  От неожиданности женщина испуганно ойкнула и резко обернулась, столкнувшись с Артёмом. Он, наверное, только что вышел из троллейбуса, отъехавшего от остановки за ее спиной.
  - С ума сошла, таскать такие тяжести? - пожурил парень.
  - Привет, Тёма, - внезапно зарделась соседка.
  - Добрый вечер, Ань, - улыбнулся он достаточно непринужденно, по сравнению с тем, как держался обычно при их редких встречах. - В следующий раз соберешься затариваться на месяц, скажи Роме, он тебя отвезет.
  - С чего бы это? - неподдельно удивилась женщина.
  - Ну, это как бы... по-соседски, - слегка смутился Артём, деловито встряхнув сумки в руках, приноравливаясь к их весу.
  - А тебе разве уже можно такие тяжелые носить? - засомневалась Аня, как-то враз забыв, что она совсем недавно видела его во дворе с огромной спортивной сумкой.
  - Мне уже все можно, - усмехнулся парень.
  Прозвучало несколько двусмысленно, но она не стала ехидничать.
  - Ясно.
  - Пошли, - кивнул он в сторону дома. - И зонтик свой доставай, а то промокнешь.
  - Так я ради солидарности, ты же без зонта, - смерив его выразительным взглядом с головы до ног, усмехнулась женщина. - Я бы над тобой подержала, но боюсь, не допрыгну.
  - А я не сахарный, не растаю! - рассмеялся Артём, удивляясь, как это с такой легкостью завязался разговор.
  Приняв к сведению, что ее совесть может спать спокойно, соседка решила пояснить:
  - А затарилась я не на месяц. Это всего на неделю. Здоровый растущий организм с дачи вернулся.
  - И где этот организм шляется? - недовольно пробурчал Артём. - Меня бы отчим придушил, если бы я мать не встретил с такой тяжестью.
  - Правильный у тебя отчим, - похвалила Анна. - Давно ты своих не видел?
  - Недавно приезжали, - помрачнел Тёмка, припомнив, как еле успел договориться с сокурсником, с которым должен был делить комнату в общаге, чтобы тот не протрепался, что он живет "у подруги".
  Признаться в том, что его сердце покорил мужчина, было просто немыслимо. И если перед московскими знакомыми этот номер еще, с горем пополам, прокатит (по молодости прощаются многие смелые сексуальные эксперименты), то мать и сама прибьет, не дожидаясь короткого 'мужского разговора' своего нынешнего мужа и сына.
  
  Самое ужасное заключалось в том, что Артём за три года вольной жизни вдали от дома почти отвык от крестьянской простоты своих родичей, притащивших полные сумки со снедью с собственного подсобного хозяйства (соленья, варенья, овощи, яйца, домашние копчености) "голодающему" студенту в таких количествах, что хватило бы на целый этаж. Да и однокурсникам не хотелось напоминать о том, что он из глубинки. Благо в их университетском городке проживали студенты из Москвы и ближнего Подмосковья, где-то раздобывшие справки о стесненных жилищных условиях в семьях.
  Ушлые девицы, которые совмещали учебный процесс с воплощением матримониальных планов путем поиска 'жертв' с московской пропиской, не обходили вниманием статного парня с яркой внешностью, удивляясь, почему он ни на одну пока не клюнул. Да ладно бы еще не созрел для серьезных отношений, так ведь и просто 'без обязательств' развлечься на часто организовываемых вечеринках его не тянет. Версии рассматривались самые разные, вплоть до подозрений в нетрадиционной ориентации, но только на парней он вроде бы тоже не заглядывался, тем самым еще больше подогревая интерес девчонок.
  Даже приятели, учившиеся с Артёмом в одной группе, с которыми волей-неволей приходилось общаться ежедневно, не знали о тайной стороне его жизни, что уж говорить об остальных. Никому даже в голову не приходило связать образ 'нижнего' в гей-паре с внешними данными этого красавчика, увлекающегося экстремальными видами спорта.
  Так что самым удачным Артёму казалось обзавестись стопроцентной отмазкой, дескать, хранит верность девушке, у которой, собственно, и проживает.
  
  Готовить он так и не научился, ограничиваясь в отсутствие Ромы пельменями и яичницей. Убираться Тёма тоже не любил (как-то с детства еще его отец четко вдолбил правила о 'мужских' и 'женских' обязанностях в семье). Ромка часто, потешаясь над ним, упрекал, что от него никакой выгоды. Дескать, даже во всех книжках про геев пишут, что готовит в подобном союзе - "нижний", поражая своего прожженного в поисках идеальной половинки партнера непревзойденными кулинарными способностями. Однако о том, чтобы променять никчемного сожителя на образцовую 'жену', Роман Сергеевич и не помышлял.
  Домашние разносолы Артём любил, но не забирать же привезенные родителями сумищи с собой к Роме, когда однокурсники уже всё просекли и теперь облизывались в предвкушении праздника желудков, ожидая пока посторонние покинут кампус и можно будет по-простому завалиться в гости к счастливчику.
  Лучше бы уж мать всучила деньги. Он, правда, не нуждался, как большинство остальных. Но это было бы действительно проще для всех. Разово проспонсировать поход в какой-нибудь клуб или кафешку, чтобы не прослыть жадным жлобом, и потом снова можно благополучно отговариваться личными делами, отклоняя приглашения одногруппников потусоваться большой компанией.
  Но с наличностью у родителей было негусто. И поэтому Артёма мучила совесть. Их искренняя забота одновременно и трогательно умиляла, и здорово раздражала, ставя его в неловкое положение. Впрочем, к счастью, приезжали мать с отчимом нечасто. Так что ни краснеть перед одногруппниками, ни обмирать от страха, как бы чего не сболтнуть про то, как он проводит свободное от учебы время, чтобы родня ничего не заподозрила, юноше приходилось довольно редко.
  В этот раз, как обычно, при встрече с матерью, пришлось долго искать, что такого одеть бы попроще, подемократичнее. Ромка его баловал дорогими, красивыми и удобными шмотками, удивляясь и радуясь, что провинциальный парнишка не спешит пополнить толпы быстро адаптирующихся к городским соблазнам ровесников. И не слишком испорчен - принимает его подарки больше из желания не огорчать дарителя, чем от жажды покрасоваться перед приятелями.
  Увлечение Артёма спортом тоже в какой-то мере оказалось заслугой его партнера. Занимался Тёмка не профессионально, не видя для себя карьерного роста в этом направлении, а скорее от жадности попробовать себя во всех видах, которые одобрял Роман, так как дома такие радости жизни были попросту недоступны. И ограничивались футболом на пустыре и хоккеем зимой на огороженной деревянными щитами во дворе "коробочке". Командные встречи в родном городке и его окрестностях обычно заканчивались или общей выпивкой, или мордобоем. Клубная жизнь заштатного городка, где почти у каждого жителя имелось частное хозяйство в часе неспешной ходьбы от жилых трех-, пятиэтажек, тоже разительно отличалось от тех злачных мест, которыми в изобилии манил большой город.
  С соблазнами Тёмка успешно знакомился в компании Романа. Первые пару лет здесь, пока они еще не встретились, были для Артёма не самыми сладкими, но за этот год, что они жили вместе - он уже почти научился разбираться во всяких тонкостях, и практически ничем не отличался от коренных жителей столицы.
  Кроме всего прочего Ромка заставил его перейти на другое, более престижное отделение университета. К сожалению, уже не на бюджет, а на платное, клятвенно пообещав, что со временем получит с него полную компенсацию затраченных на обучение средств. На других условиях гордость не позволяла Артёму рассматривать этот вопрос.
  Учился парень довольно успешно, и единственная досадная проблема была лишь с иностранным, который хромал еще со школьной скамьи.
  Все попытки Романа самолично подтянуть Тёмку в плане английского, несмотря на благие намерения обоих, почему-то заканчивались забавами в постели, но должного эффекта не производили. То есть, совершенствовали и оттачивали вовсе не грамматику или произношение, а совсем иные навыки, не имеющие отношения к учебному процессу.
  А помимо увлечения друг другом, спонтанные вылазки из дома, чтобы прокатиться на велосипедах, роликах в теплое время, и на лыжах или коньках зимой, у них еще были плановые мероприятия. Два раза в неделю - обязательное посещение престижного фитнес клуба: занятия с тренером по рукопашному бою и бассейн. Ну и время от времени - скалодром и участие в гонках на мототреке. Свободного времени практически не оставалось, но оба получали несказанное удовольствие от серьезных физических нагрузок, поднимая свою самооценку и получая возможность доказать самому себе и партнеру, что принадлежат к сильной половине человечества, примеряя на себя роль альфа-самцов.
  Рома всячески поддерживал амбициозные стремления своего мальчика к самосовершенствованию. Он нравился ему именно таким, лишенным нарочитого жеманства, по-мужски грубоватого. И если других (тех, кто был до Артёма) приходилось одергивать, напоминая, что не желает оценивать их актерский талант перевоплощения в обычную капризную бабу, то его, наоборот, хотелось развести на нежность, заставить раскрыться до самого донышка. А потом наблюдать, как тот смущается такого откровения обнаженной души и пытается реабилитироваться, еще усерднее стремясь доказать, что в его груди - сердце мужчины, а не какого-то существа непонятного пола. К тому же Рома панически боялся, что когда-нибудь Тёмка почувствует приличную разницу в возрасте и заскучает рядом с ним, а вот этого он допустить никак не мог. Слишком долго он искал человека, полностью разделявшего его интересы.
  Все эти радости жизни требовали немалых финансовых вложений. Спонсором, естественно, выступал Роман, потому что своих денег у Артёма не было. В общем-то, жаловаться юноше было грех, но Тёмка страстно мечтал о собственном достойном байке, чтобы не брать в прокат на треке чужой, пусть и ухоженный мотоцикл (с непременной гарантией предлагаемого сервиса, что с ним ничего не случится на сумасшедшей скорости).
  Пока что 'мечтал' Артём безуспешно. Ромка отчего-то очень боялся за него, ссылаясь на ужасные условия города (в эти неприемлемые условия попали и сами дороги, и толпы пеших идиотов, и дураки за баранками своих авто). Чтобы как-то компенсировать своему мелкому непоседе 'моральную травму', старший парень поощрял лишь посещение специальных треков. Причем сам практически никогда не участвовал в заездах, оставаясь самым фанатичным болельщиком среди зрителей. (Если бы только Артём догадывался, чего Роме стоили эти вылазки на мототрек, наверное, его заела бы совесть за несчетное количество загубленных нервных клеток любимого).
  Рома всегда предпочитал двум колесам четыре, стараясь соблазнить и Тёмку, которому время от времени давал порулить, но тот все равно продолжал грезить байком. Машину Артём научился водить еще лет в пятнадцать, благо отчим не жадничал, уступая руль на сельских дорогах, если куда-то выезжали всей семьей. Но права юноша получил только весной. И пока еще не наглел, выпрашивая у Романа дать ему покататься на машине самостоятельно.
  
  Неожиданный вопрос соседки, заданный ею скорее из вежливости, чем от любопытства, заставил Артёма снова вернуться к мысли о том, что, несмотря на замечательное существование рядом с Ромкой, у него практически нет знакомых, от которых можно не скрывать свою личную жизнь. Оказывается, это не слишком просто жить в искусственном вакууме, не иметь возможности свободно потрепаться с кем-то еще, кроме партнера. Кто поймет тебя так же, как и он, и не позволит унывать, когда настроение паршивее некуда...
  Жаль, что соседка никак не подходит на роль подружки их с Ромой нетрадиционной семьи, и в силу разницы в возрасте, да и вообще...
  Только вот странное ощущение смутной вины за то, что невольно избегал встречи с Анной (после всего, что она сделала для него, скрашивая своим присутствием рядом те черные дни в начале лета, когда он не представлял, как будет дальше жить), не проходило. И тем более странным было то, что оно вообще появилось по отношению к совершенно постороннему человеку, проявившему участие к его проблемам лишь потому, что ее разбудили среди ночи...
  Может быть, он не мог отвязаться от этих мыслей еще и потому, что друг Романа каждый раз спрашивал об Анне, если звонил или заезжал в гости. Правда, Ромка искренне не понимал, с чего это вдруг Егор запал на их соседку, когда у самого такой цветник под боком - выбирай любую прямо на рабочем месте. Дескать, ничего такого особенного он в ней не находит. Но он почти и не общался с Аней в экстремальных условиях полного откровения, когда просто невозможно скрыть ничего личного...
  Если выражаться иносказательно, то соседка не стала злорадно вытаптывать остатки его раздавленной гордости, а бережно помогла собрать в кучку и слепить жалкие останки заново, с истовой верой в собственную правоту, обещая возрождение...
  В тот момент, когда привычный устойчивый мир вокруг вдруг обрушился в бездну ледяного ада, покрывая инеем мятущуюся душу, ему хватило и этой искорки ее веры, чтобы дождаться Ромку.
  
  - Устал? - спросила соседка, отвлекая Артёма от невеселых мыслей, когда они прошли уже половину пути.
  - Шутишь? - слегка задетый вопросом, покосился на нее парень, невольно приосанившись. Да даже если бы и устал (сумищи-то и впрямь будто кирпичами набиты), то ни за что бы не признался. Только не ей. Хватит и того позора, что продемонстрировал в тот раз, скатившись чуть ли не до банальной истерики. Мужик он или нет?!
  - Я серьезно, Тём, - покачала головой Аня. - Я пожадничала. Даже не представляю, как бы я это все доволокла сама. Надо было машину поймать, чтобы сразу к подъезду доставили, да в кошельке пять тысяч одной бумажкой осталось и сто рублей. А эти заразы четыреста просят за четыре остановки.
  - Серьезно? - удивился Артём. - Тут ехать-то всего ничего.
  - Ты как будто не знаешь - если человек с маленькими детьми, с чемоданами, или с вот такими баулами, - фыркнула Аня, кивнув на сумки, - то у бомбил совесть моментально засыпает. - Хотя, врать не стану, пару раз встречались альтруисты, подбрасывали меня с детьми чуть ли не за 'спасибо'. Но это действительно было всего два раза на моей памяти. Расскажи лучше, как лето провел?
  - Да чего там... В больнице недолго пробыл... Ань, ты извини меня... - притормозил Артём, обернувшись. - Я, наверное, в твоих глазах выгляжу неблагодарной скотиной, да?
  - Да бог с тобой, Тём, не выдумывай! - возмутилась Анна.
  - Даже 'спасибо' тебе не сказал, за то, что ты со мной столько возилась... Ты ушла тогда молча... я хотел позвонить, но язык словно к небу прирос. Сидел как дурак, то sms-ки сочинять пытался благодарственные, то думал, это невежливо как-то, отделаться запиской. А звонить... Но что я тебе скажу? - продолжал каяться Артём. - И потом мне казалось, что ты все чего-то ждешь от меня... Глупо, да?
  Аня опустила голову. Может быть, он не так уж и не прав в своей интуиции. Но с другой стороны, даже если бы она чего-то и ждала, какая разница, все равно не дождаться...
  - Все, Тём, забудь, - дотронулась женщина до его плеча. - Вот сумки поможешь дотащить, и считай, что квиты, хорошо?
  - Смешная ты, Ань, - помотал парень головой. - Сумки - это само собой, потому что... ну это же нормально, по-соседски помочь. Что я, здоровый бугай, просто мимо пройду, когда ты тут надрываешься?
  - Подумаешь, - беспечно усмехнулась соседка, - мне детей не рожать уже.
  - Не зарекайся, Ань, сейчас и в полтинник рожают, - не согласился Артём. - А тебе ведь даже и сорока нет еще?
  - Фу, Тёмка, не напоминай женщине о возрасте. Это невежливо!
  - Аха-ха, - ехидно рассмеялся паршивец. - Надеюсь, ты не из таких, которые упорно утверждают, что они младше своей старшей дочери.
  - Тёма!!!
  - Ань, ну чего ты расстроилась-то? - удивился Артём. - Ты шикарно выглядишь, честное слово! Я даже тебя не сразу узнал.
  - Тоже мне эксперт по женским прелестям, - фыркнула она. - К тому же нельзя так беззастенчиво врать. Я по определению не могу выглядеть прилично в конце недели после тяжелого трудового дня и попав под дождь.
  - Ну, не веришь, как хочешь, - сдался Тёмка, в женских прелестях он и впрямь не слишком разбирался. - Только вот скажи, чем ты Егора приворожила?
  - Какого Егора? - не сразу сообразила Аня.
  Но Артём так скептически взглянул на нее, что она моментально поняла про кого идет речь, и жутко смутилась.
  - Вот еще выдумал! Про Егора Александровича я даже и не...
  - Ах, уже не только имя, но и отчество вспомнила, - поддел Артём, лукаво прищурившись.
  - Но-но-но! - погрозила соседка пальцем. - У меня память, конечно, уже не девичья, но и на маразм пока еще не жалуюсь.
  Артём расхохотался, окончательно убеждаясь, что не зря остановился. Почему-то стало легко на душе, словно свалился тяжкий груз. Аня, похоже, и впрямь на него не в обиде за малодушную попытку сделать вид, что они вовсе не знакомы.
  - Ань, так маразматики и не жалуются...
  - Тёмка, не доводи до греха! А то у меня руки чешутся уши тебе оборвать или по заднице отшлепать! - ляпнула она в запале, мысленно отвесив себе хлесткую затрещину. Потому что только потом сообразила, что подобное заявление может быть истолковано превратно, хотя в данный момент вовсе не имела в виду никакого сексуального подтекста.
  Однако юный тимуровец, кажется, не обиделся и не слишком напрягся:
  - Ой, напугала! До ушей ты не допрыгнешь, сама говорила. А попа моя - вообще неприкосновенная зона!
  - Придется Роме наябедничать, что ты обзываешься. На него-то, небось, иммунитет не распространяется, - съехидничала Аня, невольно радуясь, что Тёмка так непринужденно касается скользкой темы.
  - А... а ябедничать некрасиво, вот! - выкрутился Артём. - И потом, как ты думаешь, кому из нас Ромка скорее поверит?
  - Ну, милый мой, это смотря под каким соусом преподнести дезу, - парировала Аня.
  - Ага! - поймал он ее на слове. - Значит, все-таки наговаривать на меня собралась? Так вообще не честно! Я тут, понимаешь, от чистого сердца пытаюсь помочь, 'не жалея живота своего', - выразительно встряхнул он огромные сумки. - И что взамен?! Черная неблагодарность?! О, женщины! Коварство ваше имя! - дурачась, пафосно продекламировал Артём.
  - Ладно-ладно, я пошутила! - спохватилась Анна. - Хотя, заманчиво, конечно, рискнуть, пока у тебя руки заняты. Но не стану, а то еще бросишь меня тут, на полдороги.
  - Мудрая ты все-таки женщина, - снисходительно кивнул парень, расплывшись в улыбке, - А то уже мелькнула такая мыслишка.
  - То-то же! - хмыкнула соседка, решив сменить тему. - Ладно, про больницу ясно, а остальное время? Уезжали куда-нибудь?
  - Ну да. Сначала вот пару недель у Егора на даче жили. У него такая мама замечательная, Ань!
  - Мамы часто бывают замечательными, - скептически улыбнулась Аня. - Только вот тёщи и свекрови из них иногда получаются мегерами.
  - Тебе со свекровью не повезло? - посочувствовал Артём.
  - Скорее, с мужем, - рассмеялась Анна. - Не увиливай. Или рассказывать не хочешь?
  - Да нет, почему? - пожал плечами Тёмка. - Просто рассказывать-то особенно нечего. Почти месяц дома был... ну, там, у матери... А потом мы с Ромкой ездили на Алтай... Дверь откроешь?
  - Конечно! - поспешила Аня к домофону у подъезда, чтобы набрать код и придержать дверь.
  - Ну вот... - бочком протиснувшись в прохладный холл, обернулся Артём. - Слушай, а заходи как-нибудь в гости? Я тебе фотки покажу. Аня, там такие уникальные пейзажные ландшафты! Просто неописуемо: изумрудная зелень деревьев и трав, пестрый ковер альпийских лугов, голубая гладь полноводных озер, заснеженные вершины гор! Реки с хрустально-чистой ледяной водой! И охренительный воздух, который, без всяких метафор, можно пить...
  - Спасибо за приглашение, Тём, - улыбнулась соседка, складывая ненужный уже зонт и вызывая лифт. - Как у тебя красиво получилось описать, будто рекламку путеводителя процитировал.
  - Не, это все из-за полученных впечатлений на меня снизошло вдохновение, - похвастался он.
  - Аж завидно, что не была ни разу в тех краях. Может, и зайду как-нибудь хоть на фотографии полюбоваться...
  - Заходи! - воодушевился Артём, внезапно загоревшись идеей.
  Почему-то очень захотелось потешить тщеславие фотохудожника, и показать не только пейзажи, которые можно выложить в твиттер для общего просмотра, но и те (не все, конечно, но многие), где они на фоне шикарных видов вместе с Ромкой - независимые от людского мнения и неприлично счастливые. Ане можно похвастаться, она и так все про них понимает.
  Артём не мог определиться, для чего ему нужно поделиться своими эмоциями с кем-то, кроме Ромки. То ли для того, чтобы не захлебнуться от ощущения собственного счастья, граничащего с восторженной эйфорией, которое приходилось скрывать почти ото всех, то ли, чтобы Анна была уверена, что не зря уделяла соседям свое время. Что они не просто какие-то придурки, предающиеся извращенным страстям, а настоящие половинки единого целого. Того эфемерного, что нельзя выразить в двух словах - получится слишком приземлено; о чем испокон веков складывают легенды, чему завидуют те, кто находится в вечном поиске и придумывает себе идеальный вариант этого состояния души и тела, когда понимаешь, что лучше уже не бывает.
  - Я как раз под это дело уговорю Ромку чизкейк сварганить, - продолжал соблазнять Тёмка. - Или ты не любишь?
  - Даже если бы не любила, не смогла бы отказаться оценить кондитерское искусство Романа, - призналась Аня. - Я и не ожидала, что он тебя так холит и лелеет, что готов исполнять любые капризы.
  - Только не вздумай ему намекать, что он меня балует! - притворно грозно предупредил юный гурман. - У нас как-то так исторически сложилось, что в кухне он - бог и царь. Так что я вовсе не собираюсь отнимать у него кулинарные лавры.
  - Не любишь готовить?
  - Не умею, да и не люблю, - сознался Артём. - Фух... наконец-то пришли! - с видимым облегчением поставил он сумки на пол у двери Аниной квартиры, пока женщина открывала замки. - Дотащить до кухни?
  - Нет, благодарю тебя, добрый самаритянин, - отказалась соседка. - Занеси только в прихожую. Отсюда я и сама понемножку перетаскаю. Сейчас только дитенку своему позвоню, чтобы под дождем не шлялся. Спасибо, Тём, ты меня, правда, здорово выручил.
  - Да ну, - смущенно зарделся от похвалы юноша, - я тебе все равно больше обязан, так что...
  - Мы же уже решили, что 'в расчете', - напомнила Аня, - хорошо?
  - Хорошо, - искренне обрадовался парень. - Мы тебя позовем фотки смотреть. Скорее всего, в субботу, ладно?
  - А чизкейк? - спохватилась соседка.
  - Само собой! - рассмеялся Артём, пятясь к выходу. - Поэтому и ориентирую на выходные. Завтра у нас тренировка допоздна. Ладно, пока, Ань. Пойду, а то натоптал тебе тут...
  - Пока, Тём, рада была тебя встретить...
  - Ну еще бы! - расхохотался он, выразительно кивнув на сумки, прежде чем уйти.
  
  ***
  
  Ромка сегодня задерживался на работе, но после встречи с соседкой даже этот факт не смог омрачить приподнятое настроение Артёма. Глупо было сравнивать, но почему-то не покидало ощущение, что он помирился с закадычным другом, с которым находился в ссоре из-за какой-то ерунды.
  Как Аня и обещала, он ничего не забыл из пережитого в начале лета. Только черная хмарь, отчаянно душившая его сущность до тех пор, пока не вернулся Ромка, развеяв его сомнения насчет своей нужности партнеру после всего случившегося, отступила. Смог бы он продержаться тогда, выгорая от ненависти к мерзкому подонку, и к самому себе, за то, что ничем не смог помешать насилию, если бы не соседка со своей навязчивой опекой? Куда бы он успел скатиться в глухом отчаянии, понимая, что ничего уже не изменишь? И скольких сил стоило бы Ромке вернуть его обратно?
  Артём никогда не считал себя слабаком, склонным к истерии неврастеником. Но, как оказалось, и его можно сломать, лишив уверенности, что он в любом случае способен управлять ситуацией. Конечно, беседы с Рахиль Абрамовной, мудрой тёткой, прекрасно разбирающейся в своей профессии врачевательницы человеческих душ, не прошли даром. И, скорее всего, 'чудесное совпадение' с тем, что пожилая еврейка целых две недели жила у подруги на даче (якобы из-за временного отсутствия в ее городской квартире горячей воды) и его пребывание как раз в это время на той же даче, было подстроено по договоренности с Ромкой.
  К его выписке из больницы в квартире Романа уже красовалась прочная металлическая дверь с новыми замками, а в комнате, стены которой стали свидетелями бесчинства съехавшего с катушек от ревности и зависти бывшего любовника Ромы, сменился интерьер. Так что особой необходимости оставлять его под надзором Егора, пока Рома мотался в свою командировку, у партнера не было. Но только спустя какое-то время, Артём, подозревающий всеобщий заговор, смог признаться самому себе, что тактика близких людей оказалась верной. Он категорически не собирался посещать сеансы психотерапевтической помощи. Но, оказавшись на правах такого же гостя на даче у Егоровой мамы, не избежал общения с Рахиль Абрамовной, умудрившейся незаметно промыть мозги от всяких глупых комплексов собственной ущербности за такой короткий срок.
  А вот каникулы, проведенные по настоянию матери и отчима, дома, оказались тяжким испытанием. Во-первых, безбожно 'тормозящий' Интернет не позволял нормально общаться с Ромкой по скайпу. Во-вторых, родители взвалили на него 'почетные обязанности' по прополке грядок, кормежке кур и поливу будущего урожая на огороде, куда приходилось пилить через полгорода на автобусе, курсирующем до места назначения и обратно, всего пять раз в день. И если он хотел быть свободен вечером, то нужно было успеть на первый, семичасовой рейс, потому что днем на солнцепеке поливать уже нельзя. Да и вообще день интереснее было проводить на облюбованном пятачке, неподалеку от общего пляжа крохотной речушки, которая, причудливо извиваясь, делила городок на две неравные части.
  В-третьих, пришлось помогать отчиму перекрывать крышу. Его мать жила в одной из небольших деревушек, которые пока еще не поглотил их потихоньку разрастающийся вширь городок.
  Старый, позеленевший от времени шифер они втроем (с братом отчима) меняли на кровельное оцинкованное железо, которое жутко блестело на солнце, слепя глаза.
  В принципе, может, и обошлось бы без последствий, но накануне Артёму опять 'прилетело' по многострадальной голове в спонтанно возникшей на пляже драке. Нет, скинуть давно копившуюся агрессию Тёмка оказался совсем не против, тем более что встать на сторону своих - святое дело. Да и наваляли условным противникам по самое не балуйся, чувствуя глубокое удовлетворение за отстоянную спорную территорию и спасенную честь местных дам. Только вот ощущение все равно осталось неприятное, потому что одна из девиц, тусовавшаяся в их компании, решила, что геройствовал он из-за нее. Артёму даже в страшном сне не виделась перспектива каких-либо отношений с младшей сестрой его бывшей одноклассницы (от общения с которой тоже остались весьма негативные воспоминания). Но девчонка, по-видимому, так вовсе не считала, чуть ли не откровенно намекая на согласие чисто по-женски отблагодарить своего рыцаря, подарив ему незабываемые впечатления от жарких свиданиях в приватной обстановке.
  Тёмка в благодарностях такого рода не нуждался. Ему интересно было встретиться со старыми приятелями, попить пивка или чего покрепче, вспоминая совместные приключения в школьные годы. Послушать, кто чем живет сейчас, старательно избегая собственных откровений. Кто-то из бывших дружков уже обзавелся семьей, кто-то 'топтал сапоги', отдавая гражданский долг Родине, кто-то ожидаемо катился по наклонной, потихоньку спиваясь и деградируя. Один сидел, попав за решетку по собственной дурости. И лишь четверо его бывших одноклассников благополучно грызли гранит науки, успешно переходя на следующий курс выбранных вузов. По сравнению с его насыщенной яркими впечатлениями жизнью под крылышком у Ромки, нынешнее существование земляков в родном городе казалось парню каким-то неестественным суррогатом настоящей жизни, застойным болотом. Череда однообразных будней и мелких непритязательных радостей местного проведения досуга угнетали. То, что казалось крутым и значимым в пятнадцать-семнадцать лет, в девятнадцать уже утратило свою прелесть. И вызывало странную ностальгию по тем пьянящим ощущениям, и сожаление о том, что этого почему-то не замечают друзья, словно не желающие вылезать из своей скорлупы, ограничиваясь минимальным набором простых и понятных самцовских потребностей - поспать, пожрать, раздобыть бабла, потискать девок (если повезет, то и оттрахать так, чтобы не залетели). А потом вновь собраться где-нибудь в привычном месте с легкой выпивкой, обсуждая баб, последнюю стычку с 'зареченской' братвой или ходовые характеристики имеющихся в наличии мотоциклов и подержанных машин.
  Выпендриваться перед друзьями подробными рассказами о том, где побывал и что попробовал он, Артём не хотел. Не его заслуга в том, что Рома не жалел средств на разнообразие их совместного досуга. Приятели и так его обзывали 'москвичом'. Причем, в зависимости от ситуации, звучало это то уважительно, то насмешливо издевательски. Наверное, чувствовали, что Тёмка многое недоговаривает о своей столичной жизни, но откуда друзьям детства было догадываться, что это из-за опасения быть непонятым и осмеянным за патологическую привязанность к парню, а вовсе не из-за зазнайства, снисходя до общения с 'настоящими пацанами'.
  Упрекать их в ограниченности взглядов было нелепо. Артём прекрасно понимал, что не вырвись он отсюда, движимый амбициозными планами получить диплом востребованного специалиста в столичном мегаполисе, вряд ли теперь кривился бы в душе от снедающей тоски, отмечая ленивую обыденность довольствующихся удовлетворением простых потребностей приятелей.
  Ему нужен был драйв, который частично давали занятия спортом; развитие, поиск чего-то нового, возможность доказать самому себе и Ромке, что он способен на большее. Искренность отношений тоже играла не последнюю роль. Смог бы он притворяться, тиская девок, что ему это нравится? Но и не проявлять интереса к противоположному полу, игнорируя несмешливое недоумение друзей, было бы верхом неосмотрительности. Лучше уж прослыть бабником, чем импотентом, но и того хуже - пидором. Несчастных гомиков гнобили все кому не лень, словно прокаженных, разносящих дурные болезни, свято считая их моральными уродами, невзирая на то, что на дворе - XXI век, и люди жили все-таки не в информационном вакууме. И прочие веяния разлагающей западной культуры перенимали с энтузиазмом...
  В общем-то, в-четвертых и пятых - это и были проблемы в общении с друзьями, которые не должны были догадаться о его предпочтениях в постели, и попытки избежать свиданий с Ольгой...
  
  Ну, а апогеем его неприятностей оказались последствия стычки с зареченскими парнями.
  Помахали-то они тогда кулаками от души. И надо бы было пару дней просто отлежаться, но Артём посчитал невозможным отказать отчиму в помощи. Как ни крути, а он здорово выручил их с матерью, вступив в полноценные права главы семьи после того, как их бросил отец (Тёмке тогда было всего шесть лет). И этот мужик ни разу не упрекнул, что растит и содержит чужого ребенка, хотя ему нужна была лишь женщина.
  Артём продержался почти четыре дня под палящим солнцем на раскаленной крыше (по вечерам глотая горсти не помогающих унять головную боль таблеток, нашедшихся у бабки в аптечке с лекарствами), прежде чем потерял сознание. Хорошо, что в этот момент находился на твердой земле, подавая наверх очередной кровельный лист. Рухнув с крыши, мог бы и не собрать костей.
  А потом ему было уже глубоко наплевать, что брат отчима обозвал его городским хлюпиком; бабка охала и причитала, суетясь вокруг с мокрым полотенцем; а сам отчим витиевато матерился, объясняя по мобильному телефону водителю местной неотложки, что тот сам дебил (потому что диспетчеру ясно сказали 'деревня Деньково', а вовсе не 'Теньково', которая находилась аккурат в двадцати верстах в противоположном направлении от места вызова).
  Основательно напугав присутствующих, Артём очнулся с премерзким ощущением дежавю. К горлу подкатывала тошнота. Но приподняться с коротковатой ему лавочки (на которую перетащили его в тенёк возле дома), чтобы доковылять до сортира, было страшно. Казалось, что голова кружится не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Поэтому он снова зажмурился, старательно сдерживая спазмы и мечтая лишь о том, чтобы дурная голова перестала раскалываться от непрекращающегося шума в ушах. Хотелось абсолютной тишины, относительного покоя и чтобы Ромка был рядом.
  Зря он не сказал про то, что его очень грамотно 'обули' в поезде по дороге сюда, сперев из рюкзака лишь две бутылки пойла и три блока сигарет, которые вез на презенты приятелям. Деньги у него были при себе, так что восполнить потерю труда не составило. Гораздо хуже оказалось, что пропали и таблетки, которые выписал невропатолог. Необходимо было принимать их еще в течение трех недель, но рецепта, чтобы купить новые, не было. Идти же в местную поликлинику с рассказом о том, почему ему прописали подобное лечение, не хотелось.
  А Ромке он не сказал о проблеме по двум причинам - чтобы не огорчать любимого таким пустяком, и не выслушивать его: 'я же говорил, давай отвезу на машине!'
  Рома был вовсе не против познакомиться с семьей Артёма воочию, но сам Тёмка был не готов объяснять родителям, откуда взялся этот взрослый состоятельный приятель. И никак не мог отказаться от навязчивой заботы родни встретить его на вокзале. Так что даже случайным попутчиком, который взялся подвезти его с вещами от местного вокзала до дома, Ромку представить не удалось бы.
  И теперь Артём даже не знал, что делать. Наконец-то приехавшая на 'скорой' врачиха, посчитала внезапный обморок тепловым ударом, что и не удивительно, учитывая стоявшую на улице жарищу. Но по своему состоянию парень чувствовал, что все-таки придется признаться Ромке в утрате лекарств до окончания их профилактического приема.
  Потому что те, что продавались без рецепта - оказались малоэффективны.
  В результате, еще целые сутки до возвращения домой, юноша сачковал, отлеживаясь в прохладной сырости старенькой избы, а крышу докрывали отчим вдвоем с братом, благо оставалось там пристроить последние два листа и подвесить отливы.
  Мать уговаривала его погостить еще недельку, дескать, она как раз тоже собирается в отпуск, но аграрные работы по сохранению будущего урожая Тёмке порядком надоели. Да и по Ромке жутко соскучился за этот месяц вдали от любимого парня.
  Свою малую Родину Артём покидал с легким сердцем. Его больше не тянуло обратно сюда так отчаянно, как в первый год самостоятельной жизни вдали от родного дома. Да и навязчивое внимание ненужной ему подружки, внезапно решившей, что он - ее судьба, тоже хотелось поскорее забыть. Ничего страшного - деваха симпатичная. Да что там - по местным меркам, так и вовсе красавица. Перебесится и найдет себе нормального непьющего и работящего мужика, который оценит ее женские прелести. Пусть уж как-нибудь без его участия плодятся и размножаются. Он бы все равно долго не продержался, изображая приличного семьянина. Как и его отец...
  
  Мать тоже когда-то купилась на яркую нордическую внешность залетного принца, и даже умудрилась привязать его к себе на целых семь лет, сообщив папашке, что их роман имеет последствия, которые вскоре станут заметны и окружающим. Видимо, отец имел какие-то зачатки благородства, потому что все-таки женился на провинциальной красотке, несмотря на скандал, устроенный его родителями, примчавшимися спасать своего отпрыска от бесстыжей девки, закрутившей роман с одним из столичных студентов, приезжавших на сбор осеннего урожая в помощь местным колхозникам.
  К слову сказать, Тёмка только на фотографии и видел своих бабку и деда с отцовской стороны, которые так и не смирились с вопиющем мезальянсом отпрыска и не желали признавать родного внука.
  Но как мать ни старалась потом удержать этого 'прЫнца' рядом, прихорашиваясь, пичкая разносолами и вылизывая дом до стерильного состояния, все равно отец ушел. Ему скучно было в этом городке без светских развлечений, тоскливо без ярких впечатлений, доступных свободному от семейного ярма молодому мужчине, и тесно от пристального интереса соседок по коммуналке, ожидающих, когда терпение молодухи лопнет из-за его коротких романчиков на стороне, и разразится бурный скандал.
  Кстати, изредка задумываясь над тем, почему он не такой, как большинство его сверстников, Артём приходил к неутешительному выводу, что брезгливое отношение к женскому полу у него появилось именно тогда, в глубоком детстве. Потому что дочь одной из соседок, девица весьма легкого поведения, которую даже родная мать не называла иначе, чем малолетней шалавой, намерено демонстрировала свои прелести, когда отец выходил из их комнаты в места общего пользования. И ему, совсем ничего еще не понимавшему тогда во взрослых отношениях, почему-то было очень стыдно за них обоих, обменивающихся масляными взглядами и глупыми ухмылочками.
  Но мать все равно терпела: то ли любила непутевого мужа слишком сильно, то ли старалась не замечать адюльтера неверного супруга, чтобы не лишать ребенка отца.
  Папашка не выдержал сам. Артём был маловат для того чтобы интересоваться, как прошло объяснение взрослых о том, что им лучше расстаться.
  Отец скупо произнес на прощанье, дескать, он всегда будет помнить и любить своего единственного сына, и если что, пусть он обращается за помощью. Вот только адреса не оставил. А, может, и оставлял, да только мать не отдала. Артём был склонен верить, что у него и впрямь больше не было единокровных братишек-сестренок. Отец слишком щепетильно относился к вопросу о содержании случайных 'последствий' своих интрижек.
  А буквально через пару месяцев в доме объявился новый мужчина. Не такой статный и смазливый, не такой утонченный и обходительный, как мамкин первый муж, но окруживший брошенную женщину с ребенком теплом и заботой, взвалив на себя решение глобальных бытовых вопросов (в том числе и с отдельным жильем), на зависть всем соседским сплетницам. Друг детства, не перестававший надеяться, что когда-нибудь она поймет, что он любил ее все эти годы и ждал своего шанса.
  Единственное, с чем мать долго не соглашалась, так это чтобы Артём носил фамилию нового мужа. Может быть, она втайне надеялась, что у отца проснется совесть, и он все-таки будет присылать алименты на содержание ребенка, или поможет ему после школы поступить в какой-нибудь приличный столичный вуз... Но Кашкин-старший настоял-таки на своем, решив, что у ребенка должна быть такая же фамилия, как и у родителей, чтобы не возникало нездорового интереса у непосвященных в их семейные проблемы людей. Благо оба материных мужа оказались тезками. И с отчеством новоявленного шестилетнего Артёма Кашкина вопросов больше не было. Мало того, кто-то даже пытался пустить сплетню, что, дескать - тот-то, первый ушел, потому что узнал, что ребенок не от него, а вот от этого...
  Да только чем Артём становился старше, тем все чаще замечал тяжелый, изучающий взгляд отчима, все еще ревновавшего мать к ее бывшему мужчине. Потому что на единственной фотографии отца, сохраненной в семейном архиве ради него (все-таки не вырезка из газеты с портретом "геройского летчика", как у некоторых, не желающих мириться с клеймом 'безотцовщины'), юноша без труда узнавал собственные черты. И удивлялся, до чего же они похожи. Почему-то ему почти ничего не досталось от внешности матери...
  Раньше Артём и не задавался вопросом, как же удалось провернуть такую аферу со сменой фамилии без согласия родного папашки. И лишь недавно он узнал, что мужчины, отец и отчим, встречались и договорились между собой. Видимо, в обмен на то, что алиментов "Кашкин"-младший от него не увидит... Может быть, это и правильно в какой-то степени, дескать, хочешь, чтобы ребенок носил твою фамилию - принимай все обязанности на себя... но почему-то время от времени возникало иррациональное чувство обиды из-за того, что биологический отец так легко отказался. Пусть и не платил алиментов, не присылал подарков, но неужели ему ни разу не хотелось хотя бы просто ради любопытства приехать, посмотреть, каким вырос сын?
  
  ***
  
  Видимо и Ромка тосковал в разлуке не меньше, потому что встретил свое сокровище на первой же станции, сняв с вещами с поезда. И долго ворчал, перетаскивая сумки с домашним 'гостинчиком' в багажник, подтрунивая над 'маменькиным сыночком', которого снова провожали до самого вокзала, напутствуя родительскими советами, как не пропасть в беду в большом городе...
  Буквально на следующий день, пройдя очередное обследование в больнице у Егора, Артёму выдали новый список лекарств. Пожурили за халатное отношение к собственному здоровью, но обнадежили, что периодические мигреневые головные боли (последствия первого сотрясения, к которому добавилось еще и полученное в потасовке, и тепловой удар) должны будут сойти на нет в течение года.
  
  А потом наступил август, и Роман утащил Артёма на Алтай, потому что врачи категорически запретили перемену климата на жаркие морские курорты, куда они надеялись съездить этим летом...
  Собственно, именно там, среди величественной, чарующей красоты первозданной природы и случился еще один 'медовый месяц'...
  Первую неделю Ромка просто выбешивал юного любовника своей понимающей тактичностью и терпением, ожидая, пока Артём сам запросит большего, едва прикасался к нему, обнадеживая защитной аурой, простым теплом почти что дружеских объятий и легких поцелуев, будто ни на что не претендуя. И так трогательно боялся навредить, когда наконец-то решился заявить полные права эгоистичного собственника на своего 'нижнего'...
  И еще Артём долго не мог простить Роме того, что тот не отпустил его отыскать Витюнечку и свести с ним счеты, заявив, что не позволит своему любимому марать об эту гниду не только руки, но даже и 'берцы'. Единственное, что Тёмка знал точно - от Ромы бывшему любовнику досталось не слабо, но на прямой вопрос, как именно, Роман мрачно отрезал: 'Тебе не понравится ответ, мелкий. Так что забудь эту тему'.
  Ревновать было глупо, но все-таки Артём буквально обмирал от ревности, загоняя себя вопросами, почему Ромка не дал ему лично поквитаться с унизившим его достоинство и честь обидчиком: то ли в память о прошлом, жалея своего 'бывшего', то ли еще по какой причине.
  Особенно остро Тёмка чувствовал эти приливы зависти к прошлому обоих, когда плавился под неторопливыми, сводящими с ума ласками сдерживающего себя старшего парня. Ему отчаянно хотелось быть для Ромки единственным, чтобы тот даже мельком не сравнивал его с чередой временных партнеров, побывавших в его постели до встречи с ним...
  Но Рома действительно был бесконечно терпелив и к переменам настроения, и к зажатости во время любовных прелюдий, и к тому, что им приходилось заново учиться безоговорочно доверять друг другу, изгоняя призрак Витюнечки, беспардонно вклинившийся в их личные отношения.
  
  Наверное, переломный момент наступил в сознании Артёма лишь после очередной ссоры по поводу того, что Ромка противится даже разговорам о встрече с Витьком для востребования сатисфакции, закончившейся форменной дракой. Душившая Тёмку злость за нежелание понимать причину его настойчивого вожделения мести, застила глаза и оглушала, пробуждая что-то темное и мерзкое, требовавшее выхода. И за неимением настоящего раздражающего фактора, он неосознанно пытался выместить свою досаду и жившую в душе, разъедающую желчной кислотой боль на том человеке, кто стоял между ними. Это было совсем не похоже на спарринг...
  И хоть Рома потом клялся всеми святыми (еле шевеля разбитой челюстью), что не нарочно подставился, Артём не верил ему, чувствуя металлический привкус крови, слизываемой с разбитых губ своего партнера. Позволившего ему спустить пар и наконец-то признать, что этот великовозрастный придурок действительно печется о его интересах, а вовсе не о ком-то из своих многочисленных 'бывших'...
  Чудодейственный горный воздух, красоты природных ландшафтов, родниковая вода, облегченные туристические маршруты с остановками в легендарных энергетических зонах (по ощущениям, действительно очищающих ауру от темных, гнилых пятен чужого вмешательства в личное пространство), и бесконечно родной, понимающий тебя с полуслова, разделяющий твои интересы и стремления человек рядом... Что еще нужно для полного счастья?
  
  Как Аня и утверждала, время помогло излечиться от мерзкого ощущения налипшей грязи чужих прикосновений, оставшись лишь темным облачком неясных очертаний на границе сознания...
  
  ***
  
  Ромка почему-то не пришел в восторг от перспективы устраивать званный ужин, в смысле чаепитие с дегустацией соседкой собственноручно приготовленного им тортика. Однако, заметив неподдельное удивление на физиономии своего любимого, выдавил улыбку:
  - Ладно, мелкий, сделаю. Что мне трудно, что ли?
  - И все-таки, что тебя так напрягает? - пристал Артём, действительно не понимая причины. - Ты же сам говорил, что Аня - нормальная тётка, без комплексов в отношении таких, как мы с тобой. И вообще...
  - Говорил... - не стал спорить Рома. - Но кто поручится, что через какое-то время она не пожалеет о таком знакомстве и не станет воротить нос? Как ты тогда будешь чувствовать себя, Тём? Мне-то пофиг, у меня шкура толстая...
  - Почему ты решил, что она вдруг, ни с того ни с сего, начнет презирать нас, если до этого не стала? Согласись, причина-то была веская.
  - Потому что у нее семья, дети! А мы с тобой для нормального общества - извращенцы, изгои! Потому что ты не можешь даже признаться, что живешь с парнем, своим друзьям, не говоря уж о родителях - тех самых близких людей, которые должны принимать тебя любого!
  - Ну, допустим, твои родители тоже не в восторге от того, что ты живешь со мной, - парировал Артём, мрачнея.
  - Так я не скрываю от них! А это разные вещи! - разгорячился старший парень, задетый за живое.
  Слишком болезненна была для него эта тема. Только вот он уже мог быть независим от мнения предков, а Тёмка - нет.
  - А впрочем... - задумчиво взглянул Роман на насупившегося юношу, внезапно решив, что лучше уж пусть Аня будет вхожа в их дом, чтобы разнообразить скудное общество знакомых людей, которых он допускал сюда теперь, когда нашел свою половинку. Соседка и впрямь сочетала в себе несколько полезных качеств. Тёмка еще слишком юн, чтобы не нуждаться в моральной поддержке. И если женщина, годившаяся ему в матери, не осуждает его выбор, будет неплохо заполучить ее в союзницы против досужих помыслов обывателей. К тому же с Анной и впрямь можно поболтать на любые темы, забывая о разнице в возрасте и о том, что она женщина традиционной ориентации, не вращавшаяся в их кругах, где он тоже почти перестал бывать, отыскав своего Тёмку и не желая, чтобы тот видел всю подноготную.
  Ну и так, наверное, будет легче отплатить старому другу за его участие в помощи Артёму. Когда-никогда, а Ане с Егором придется пересечься в их компании, а там Панов уж пусть сам решает - нужна ли ему такая подружка, когда полно более молодых и не обремененных детьми. Причем, уже взрослыми детьми, которые при удачном раскладе 'папой' его точно называть не станут...
  У Романа даже возникла идея сразу позвать обоих, но у Егора, как нарочно, в эту субботу было суточное дежурство, так что обошлись без него.
  
  ***
  
  Оценив несомненный талант юного фотохудожника, очень удачно выбиравшего ракурсы для съемки и угадывая момент, а так же отдав должное кулинарному мастерству старшего из соседей, в целом, визитом Аня осталась довольна. Похоже, парни и впрямь были не против, чтобы начать 'дружить семьями'.
  А вот к этому Анна оказалась не готова. Одно дело она сама - со своими устоявшимися взглядами на жизнь и правильными ориентирами, и совсем другое - романтика запретных отношений в сознании младшего из детей, тем более просто-таки кричащая о том, что такая любовь имеет право на существование.
  О дочери, учащейся на четвертом курсе иняза Аня не слишком беспокоилась, просто никогда не замечала за ней склонности к восторженному восхищению анимешными няшками. И поэтому даже не могла себе представить, как Оксанка отнесется к ее приятельским отношениям с подобными социальными элементами. Может быть, просто покрутит у виска и спросит, не сошла ли ее мать с ума на старости лет? Что ей ответить, Аня не знала, и поэтому решила не выдавать чужих тайн.
  
  ***
  
  Дни пролетали за днями, наконец-то началось бабье лето, радуя последними теплыми деньками перед затяжными капризами осени, с ее холодными ветрами и переменчивой погодой. После совместного чаепития Анна еще несколько раз встречалась с соседями возле дома или в лифте, но быстренько перекидывались приветствиями и разбегались по своим интересам. Иногда во дворе сталкивались Артём, поджидающий Рому с работы, и Оксанка, обычно сваливающая с самого утра в универ и потом тусующаяся со своими друзьями допоздна где-то в центре. Но Аня не могла пожаловаться на несознательность старшего ребенка - задания Ксюха выполняла по ночам, иногда просиживая чуть ли не утра, но хвосты всегда умудрялась подчищать и, благополучно сдавая сессии, переходила с курса на курс.
  Дочь передавала ей приветы от младшего соседа, иронично интересуясь, чтобы это значило, и не пропустила ли она что-нибудь интересное? Блондинистый красавчик Артём ей нравился чисто внешне, но девушка никогда не рассматривала его в качестве возможного кандидата в бойфренды. Сердце было прочно занято не менее симпатичным брюнетом, с которым отношения складывались как на виражах аттракционов американских горок. Но она имела его в виду для подружек, пытаясь понять, есть ли у него постоянная привязанность. Однако ни разу не видела, чтобы соседи устраивали оргии с участием девиц, что было несколько странно, но не более того. Она вот, например, тоже с удовольствием посещала вечеринки в чужих квартирах, потому что это гораздо удобнее, чем потом разгребать последствия веселого кутежа перед возвращением родителей, придавая интерьеру жилых помещений первозданный вид, чтобы не выслушивать нотаций от матери.
  
  Гораздо больше Анну беспокоил отбившийся от рук без твердого отцовского авторитета младшенький. В принципе, исчерпав в очередной раз запас убеждений и терпения, Аня и сама могла прибегнуть к помощи ремня. Конечно, это не слишком педагогично, но ведь и она не железная. К тому же, даже ремень уже не помогал в нелегком деле воспитания сына-подростка.
  Последний раз вообще было жутко неудобно перед соседями, которые откуда-то возвращались поздно вечером и застали их во дворе дома, где она, уже отчаявшись загнать разгуливающего допоздна с несделанными уроками сына, вышла его встречать, намереваясь надрать уши своему охламону прямо на улице.
  Спасибо, что оба парня тактично сделали вид, будто только что подошли и не слышали, как она разорялась.
  Первый раз ни Артём, ни Рома не стали вмешиваться.
  Но не прошло и нескольких дней, как им опять пришлось невольно стать свидетелями очередного пролета Аниного младшенького.
  
  В общем-то, все могло обойтись для Димки без особых последствий, но тут вмешался Случай.
  Артём не слишком любил рыбные блюда, за исключением, пожалуй, воблы. Но этот вид питания как раз и не входил в назначенную врачами полугодовую диету, в отличие от отварной или тушеной рыбы, и Ромке приходилось здорово изголяться, чтобы обеспечить своему сокровищу полноценный рацион. В этот раз на ужин предполагался судак в кляре. Вот только оказалось, что мука закончилась, а в ближайший магазин двадцатичетырехчасового режима работы бежать было лениво. Артём было обрадовался, что обойдутся пельменями, но Рома быстренько развеял его мечты, заявив, что у них есть замечательная соседка, которая вряд ли откажется поделиться стаканом муки.
  Правда, тут же отправившись к соседям, Роман жестоко обломался, потому что Ани не оказалось дома, а дверь открыла хмурая Оксана.
  Моментально оценив ситуацию, мужчина вспомнил об интересах Панова и поинтересовался, где же ее мать так поздно разгуливает? Ему и самому стало любопытно, может, у соседки кто-нибудь завелся, потому и на знаки внимания Егора - вполне даже отличного мужика (правда, немного жесткого по характеру) не среагировала. Честно сказать, ему и самому почему-то стало неприятно от мыслей, что у Ани кто-то есть. Объяснить это спонтанно возникшее ощущение Роман вряд ли бы смог, просто немного царапнуло.
  Но оказалось, что Анна вовсе не на свидании, а отправилась выручать младшенького из детской комнаты милиции, что на Казанском вокзале.
  - Стоп-стоп! Давай-ка поподробнее, Оксан. Почему на вокзале? Что он натворил так далеко от дома? - потребовал отчета Роман Сергеевич.
  - Да откуда я знаю?! - досадливо фыркнула Димкина сестра. - Матери какой-то мужик позвонил полчаса назад с Димкиного телефона. Представился сотрудником какого-то там линейного ОВД Казанского вокзала и привокзальной территории. Сказал, дескать, тут выловили нескольких подростков без сопровождения взрослых.
  - Ну и что? Полчаса назад еще десяти не было. Насколько я знаю, 'комендантский час' для детей наступает ровно в двадцать два ноль-ноль. А тут ехать-то от силы двадцать минут и три минуты бегом от платформы до дома...
  - Так и мама то же самое сказала. А оказывается, на вокзалах и каких-то там еще зонах дети не имеют права находиться без сопровождения взрослых. К тому же, они разгуливали по путям...
  - Шутишь? - присвистнул Рома. - Ну не настолько же твой братец безголовый, чтобы развлекаться подобным образом!
  - Теперь даже и не знаю, что думать, - зло процедила Ксюха.
  - Ну, а Аня что? - нетерпеливо спросил сосед.
  - А что ей делать? Собрала документы: свидетельство о рождении, паспорта, и поехала выручать...
  - Сколько же она там проторчит... - покачал головой Ромка. - Ты очень занята, Оксан?
  - Да нет, - пожала плечами девушка.
  - Ты же готовить умеешь? - с надеждой спросил он.
  - Готовить?! - удивилась Оксана. - Конечно, умею, если это не какая-то экзотика, а что?
  - Тогда, у меня к тебе дело на сто миллионов! - воодушевился Рома. - Тащи стакан муки, я тебя ангажирую на часик, идет?
  - Прямо вот так сразу? - невольно рассмеялась Ксюха. - И в качестве кого я буду выступать?
  - В качестве шеф-повара. У меня дома голодный индивидуум, которого надо накормить рыбой. Так что я на тебя очень надеюсь.
  - Погодите, Рома, а я-то тут при чем?
  - Ладно, - тяжело вздохнул Роман Сергеевич, - объясняю вкратце: духовка уже разогрета, рыба порезана, в кляр осталось добавить только муку. Обваливаешь кусочки в смеси, кидаешь на противень, ставишь в духовку и ждешь, чтобы поджарилось до золотистой корочки. А потом следишь, чтобы Тёмка съел не меньше трех кусков, ясно?
  - А... ну, более-менее, - растерялась Оксана от такой нахрапистости, в общем-то, постороннего мужика. - А что, Артём не в состоянии за ужином последить и сосчитать до трех? - съехидничала девчонка.
  - Нет, - не стал пускаться в пространные объяснения Рома и рассказывать страшные истории о загубленной еде, оставленной на попечение Тёмки. - Кусочки небольшие... если он их не порезал еще мельче, пока я тут тебе зубы заговариваю, - спохватился мужчина. - Все, давай, готовность пять минут! Я только переоденусь и ключи от машины возьму.
  - Зачем?
  - Мать твою поеду выручать вместе с братом!
  - Господи! - ахнула девушка. - А ее, что, тоже выручать надо?
  - Откуда я знаю? Я пока еще здесь стою, а она там отдувается! Или она вашему отцу позвонила?
  - Это вряд ли, - покачала головой Оксана. - Ладно. Я согласна побыть нянькой Вашей рыбе и голодному индивидууму.
  - Спасибо! - просиял Рома. - Муку не забудь!
  
  ***
  
  О чем сосед договаривался с усталым молодым дежурным, пока она нервно вчитывалась в строки какого-то бланка, который следовало заполнить, прежде чем ей отдадут ребенка, Аня не слышала. Она вообще пребывала в каком-то полушоковом состоянии от всего этого абсурда, потому что оказалось, что компания, вместе с которой Димка 'путешествовал', ей совершенно незнакома. Четверо мальчишек на пару лет старше его, плюс две разбитные девицы, вызывающе кокетничающие с апатичным к их выходкам дежурным, вовсе не чувствовали себя виноватыми в нарушении общественного порядка. Оказывается, они все сначала поехали на вещевой рынок (на электричке всего пара остановок в сторону области, в отличие от автобуса или маршрутки, которые шли окольными путями остановок восемь), покупать одному из них какую-то футболку. А потом нечаянно сели в экспресс-электричку, которая промчала их мимо родной платформы до самого вокзала. А по путям они вовсе и не бегали, так... спрыгнули посмотреть на ближайших стоявших в тупике поездах таблички с названиями конечного маршрута, чтобы еще раз не промахнуться, и сесть в ту электричку, которая идет со всеми остановками.
  Добежать до начала поезда и глянуть на электронное табло, было лень... вот они и нашли на свои задницы приключений. Кто же знал, что линейный патруль проявит такую бдительность и принципиальность, не поверив в честное слово, что это в первый и последний раз? А, может, им просто для галочки надо было оформить протоколы...
  Вообще-то обшарпанное внутри казенное здание, крохотный кабинетик с продавленными креслами для 'посетителей' и яркие детские игрушки за решеткой пустого 'обезьянника' здорово дезориентировали. И Анна никак не могла сосредоточиться на том, что читала.
  Она приехала самая первая из родителей этой компании юных правонарушителей, рассаженных сейчас по креслам вокруг длинного стола, и была крайне удивлена беспардонному поведению появившихся за ней следом предков одного из парней, с порога начавших качать права о том, что дескать, ща они там кому-то позвонят, и этому лейтенантику тут устроят...
  Детки, в отличие от ее бледного, испуганного грядущими неприятностями сына, заметно оживились, но она невольно поймала себя на мысли, что вряд ли у мужчин получится договориться мирным путем уладить недоразумение.
  И Анна никак не ожидала следом за скандальными родителями появления своего соседа. Однако через пять минут ей безропотно разрешили забрать сына, не заполняя никаких бумаг. Чем закончился 'конструктивный диалог' с остальными родителями, она так и не узнала, стараясь поскорее покинуть давящие на психику стены. Женщина очень сильно надеялась, что в подобном заведении она находится в первый и последний раз, потому что ее чадушко враз растеряв весь свой гонор, вцепился в руку и покорно семенил рядом, не смея поднять глаз и открыть рот.
  Высказывать ему все, что она думает по поводу того, где и с кем его носило, Аня пока не решалась, чувствуя, что сгоряча не сможет удержаться от непарламентских выражений. К тому же перед Ромой, который тоже пока помалкивал, сопровождая их обоих к припаркованной на платной стоянке машине, было жутко неловко...
  
  По приезду домой, Роман Сергеевич проводил их до самой квартиры, галантно помог соседке снять плащик в прихожей и, схватив ее дитеныша за шиворот, утащил в комнату, захлопнув перед ошалевшей от такого самоуправства женщиной дверь.
  О чем шел мужской разговор с распоясавшимся отпрыском (пока она с ума сходила под дверью, надеясь, что Рома пользуется просто даром убеждения, а не более традиционными или, упаси боже, извращенными методами), она так и не узнала. Однако через полчаса тихой беседы, оба вышли с жутко серьезными минами на лицах, и Анне объявили, что теперь у мальчишки не будет слишком много лишнего времени для праздного шатания в непонятных компаниях. Тренировки такого же молодняка, как и ее Димка, совпадали по времени с расписанием занятий соседей в фитнес клубе, где занимались Артём и Рома, только в другом зале. Старший сосед клятвенно уверил, что с тренером договорится, чтобы взяли ее сына - не проблема. А уж они сами его подтянут до необходимого уровня. Заодно и с тренировки будут забирать, контролируя посещение, чтобы не вздумал сачковать и обманывать, сбегая с занятий для прогулки с дружками.
  Кстати, и вопрос о том, кто теперь будет проверять Димкины домашние задания, тоже решился. Видимо, Рома достаточно доходчиво объяснил подростку, что пока он не может отвечать за свои поступки, и родному отцу не до него, над матерью ему измываться не дадут, потому что Димка хмуро сопел, тоскливо уставившись взглядом в пол, но возражать не смел.
  Почему Роман решил взвалить на свои плечи такую ответственность, для шокированной Ани оказалось загадкой. Может быть из-за того, что она отказалась от материальной компенсации на затраты, пока поддерживала Тёмку в больнице? Тогда эту тему замяли, но, возможно, таким образом, он пытается ей компенсировать участие, не дав ступить на дурную дорожку ее сыну?
  В общем-то, идея была неплохая, только женщину все равно напрягал этот момент с тренировками. Она как-то не слишком хорошо себе представляла, чем вообще занимаются "члены" этого элитного фитнес клуба. Одно дело читать рассказы на СИ, и даже общаться с представителями сексменьшинств, и совсем другое - понимать, что в этот мир окунется твой детеныш.
  Глядя на лицо соседки, выражающее откровенный скептицизм, Рома почувствовал себя слегка уязвленным. Не сказать, чтобы глубоко оскорбился, но легкое чувство досады присутствовало. Однако не признать, что она - в первую очередь мать и заботится о моральной стороне вопроса - ее право, не мог.
  - Ань, приходи сама, посмотри хоть несколько занятий. Убедишься, что там все серьезно, по-взрослому и без аморалки, - тихо произнес он, глядя ей в глаза. - Я действительно хочу помочь.
  - Спасибо, Ром... - смутилась Анна.
  - Ладно, проехали. В общем, на первое время я твоему оболтусу внушение сделал, и на самотек процесс отпускать пока не собираюсь, - обнадежил сосед, мысленно задавая себе вопрос - и нафига мне все это надо? - Ну, я пошел...
  - Спасибо... - еще раз тихо повторила Аня, чувствуя теплую благодарность хотя бы за эту моральную поддержку и трепетную надежду на то, что теперь действительно будет легче справляться с нелегким процессом воспитания подростка...
  
  ***
  
  Почему-то почти до самой ночи, Романа, пытавшегося проанализировать свои действия, не отпускали мысли о странных вывертах судьбы, столкнувшей его с соседями настолько коротко. Казалось бы, за каким лешим ему понадобилось срываться за Анькой и ее оболтусом, нашедшим на свою пятую точку неприятностей? Зачем пообещал свое непосредственное участие в воспитание чужого ребенка? Ну какой из него наставник без педагогического образования и опыта обращения с собственными детьми? К слову сказать, мужчина прежде вовсе не страдал от отсутствия инстинкта размножения, огорчая предков нежеланием продолжить род, соблюдая если уж не традиции, то хотя бы приличия. По мнению родителей, он обязан был вступить хотя бы во временный союз с матерью потенциальных внуков, которым можно будет оставить в наследство семейный бизнес. Но в сотый раз мысленно костеря себя за мимолетную слабость и данные обязательства (а таковые он всегда старался соблюдать, поддерживая заработанную репутацию в деловых кругах), почему-то подсознательно чувствовал правильность поступка.
  Артём уже устроился перед телевизором, осчастливленный Оксанкиной помощью в задании по английскому. С прошлого семестра у него оставался хвост, который своему преподу он клятвенно обещал ликвидировать, но не успел закрыть в связи с тем, что попал в больницу. А потом в универе начались каникулы не только у студентов. Так что этот 'должок' пока так и висел.
  Пока Роман улаживал Анины дела, чтобы данные ее сына нигде не фигурировали (мало ли, как сложится в дальнейшем, незачем мальчишке портить биографию темными пятнами), Тёмка уговорил Оксану позаниматься с ним, пообещав оплатить ее труды репетитора.
  Ромка не стал возмущаться. Обычно деньги он переводил Артёму на карту, чтобы у того всегда была необходимая сумма на непредвиденные расходы, но и наличную мелочевку заставлял при себе иметь, так что юный любовник вполне мог рассчитывать на свой 'утвержденный бюджет', договариваясь с девушкой.
  Ксюхе, по-видимому, свободные средства были необходимы. Она училась на дневном платном отделении, и пока была достаточно стеснена в наличности. Это и неудивительно. Анна тянула троих, а ее бывший муж лишь оплачивал дочери обучение, но больше ничем оставленной семье не помогал, так как завел еще одну. Насколько Рома успел вникнуть, за заказ переводов, подкидываемых Оксанке время от времени ее куратором в универе, платили прилично, но эти поступления наличности носили хаотичный характер. А искать постоянную работу или заниматься всерьез репетиторством все-таки не очень удобно - расписание в университете, где училась девушка, довольно часто менялось, да и нагрузка оказалась неравномерна - то днями напролет Ксюха зубрила свои учебники, то успевала уходить в загулы, как и все нормальные студенты. А один ученик, которому она назначила поистине символическую плату, - самое то, тем более по соседству. Правда, девчонка сообразила облегчить матери (и себе заодно) жизнь, договорившись с Тёмкой, что он подтянет младшего брата по алгебре и геометрии, признавшись, что сама не слишком сильна в этой области, с содроганием вспоминая собственные мучения с не самыми любимыми предметами в школе. Да и Димка требования старшей сестры не воспринимает всерьез. Артёму же точные науки всегда давались легко.
  В какой-то мере Ромка даже обрадовался, что независимо друг от друга, они с партнером оба 'взяли шефство' над трудновоспитуемым подростком. И не придется объяснять недоумевающему Тёмке, почему он так поступил, откуда этот внезапный приступ альтруизма по отношению к проблемам соседского семейства.
  Однако надо отдать должное Анькиной дочери - быстро она сообразила, какую выгоду можно поиметь с их шапочного знакомства.
  Единственный момент, который слегка напрягал Романа Сергеевича, так это то, что девушка всерьез отнесется к своим обязанностям и действительно сможет заставить Тёмку прыгнуть выше головы. Движимый честолюбивыми амбициями парень вряд ли захочет выглядеть перед соседкой-ровесницей бестолочью, не способной запомнить формы неправильных глаголов и выучить употребление времен. Она уже приволокла ему пару раскрашенных разноцветными маркерами таблиц, сверяясь с которыми ну очень трудно ошибиться при выполнении задания. К тому же у Артёма есть серьезный стимул подтянуть иностранный язык. Не слишком веря в успех затеи (опираясь на собственный опыт), Рома как-то сдуру пообещал подарить ему на день рожденья вожделенный байк, если Мелкий сдаст зачет по английскому языку на отлично. Ему самому достаточно было и Тёмкиной четверки. Честно говоря, так даже было бы спокойнее. Впрочем, до следующей весны не так уж много времени, чтобы начинать паниковать уже сейчас.
  
  ***
  
  Пока Рома принимал душ, Артём (осоловевший от обильного ужина, потому что неожиданно для самого себя умял не несчастные три кусочка нелюбимой рыбы, а почти половину противня, да еще и приободренный согласием Оксаны позаниматься с ним, подтягивая по сложно дающемуся ему предмету), благополучно задрых, не застилая разложенный диван постельным бельем.
  Прямо голышом прошлепав в комнату, на ходу кое-как вытираясь полотенцем, чтобы не намочить белье, Ромка остановился в дверях и ухмыльнулся трогательной картинке: сонный Артём по-барски развалился поперек дивана в такой расслабленной вальяжной позе, что у старшего парня заныло в паху. Будить Мелкого казалось верхом кощунства. Сегодняшней ночью предполагался полноценный отдых, потому что кое-кто собирался встать в несусветную рань (и даже обещал приготовить завтрак), чтобы потащиться на вожделенный мототрек. Где в это время суток практически не было ни души, не считая обслуживающего персонала и дежурной смены бригады автомехаников. Но теперь Роман склонялся к тому, что Тёмке придется пожертвовать часиком своего сна. Сам виноват - нечего выглядеть так соблазнительно-порочно. Забрался бы под одеяло, глядишь, и избежал бы домогательств со стороны своего озабоченного любовника.
  А пока Рома просто не мог насытиться своим сокровищем, даже не представляя, удастся ли хоть когда-нибудь компенсировать себе два месяца вынужденного воздержания. Довольствуясь лишь тем, на что хватало фантазии, избегая чрезмерного увлечения процессом. Как он стоически пережил самое первое время, до сих пор удивляло. Скорее всего, сознательно не отпустив Тёмку сначала к Егору, а потом домой, он и не выдержал бы положенный срок реабилитации любимого парня. И если к Егору на дачу Рома отвез своего мальчика, понимая, что так будет лучше для всех (начиная с самого Артёма и заканчивая спокойствием собственного отца, порадовавшегося, что сын наконец-то взялся за ум и вновь включился в дела семейного бизнеса), то отпускать парня на его 'малую Родину' было в разы сложнее.
  Роман понимал, что не имеет морального права препятствовать общению Артёма с родней и друзьями детства. И все-таки очень боялся за то, что вдали от него Тёмка опомнится, скинет чары наваждения, толкнувшие его 'во все тяжкие' в объятьях столичного искусителя. И юноша захочет нормального существования без липкого, отравляющего страха за обнародование своей частной жизни в большом городе. Без опасений быть застигнутым в порочных связях, отрицаемых большинством, оказаться осмеянным, непонятым и униженным, опозорив не столько себя, сколько родных, которые тоже хотя спокойной жизни, без шепотков за спиной...
  Что уж говорить о провинциальной щепетильности, если его собственные родители брезгливо плюются, не желая ничего знать о его личной жизни до тех пор, пока он не найдет себе нормальную, по их представлениям, 'половинку', укомплектованную положенными природой половыми органами. А ведь среди многочисленных знакомых и деловых партнеров его отца - Сергея Романовича, есть и такие, которые вовсе не скрывают своей необычной ориентации. Правда, отец старается свести всяческие контакты с ними до необходимого минимума. И очень ждет внука, которого по сложившейся традиции можно будет назвать Сергеем. Еще одним 'Сергеем Романовичем'.
  
  Осторожно, чтобы не разбудить задремавшего Тёмку раньше времени, Рома прокрался к дивану на цыпочках и устроился рядом, сначала облизав жадным взглядом стройное тело своего любовника, задрапированное домашними спортивными штанами и свободной футболкой, которая призывно задралась на животе, будто поддразнивая.
  Ромка не смог удержаться от искушения провести пальцами, очерчивая контур пупочной впадины на моментально втянувшемся животе младшего парня.
  Однако от легкого щекочущего прикосновения Артём не проснулся, лишь дыхание стало совсем неслышным.
  'Такой смешной', - умилился Рома, осторожно потянув за пояс его штанов вниз.
  
  ***
  
  Чего только стоило не расхохотаться, когда он впервые увидел неподдельное огорчение на обиженной мордашке Артёма, временно утратившего красивый рельеф безупречного пресса, который тот разглядывал в отражении большого зеркала, задрав майку. Долго потом не мог уговорить Тёмку не натягивать футболки, укладываясь в постель, потому что тот решил, что потерял свою привлекательность в его глазах. А все убеждения, что он вовсе не баба, и вообще прекрасно соображает, что с отбитыми внутренностями (которые, слава богу, подлатал Егор), вообще тяжело выглядеть так, будто не вылезаешь из качалки в спортзале, Артём упорно игнорировал, тихо сатанея от невозможности достать того, из-за кого ему теперь приходиться чувствовать себя некомфортно. Впрочем, это было еще полбеды, и не самым страшным испытанием. Гораздо хуже было вновь избавиться от опасения, что неизбежная в их с Артёмом отношениях близость вызовет неприязнь у младшего.
  Ромка до ужаса боялся каким-нибудь неосторожным словом или прикосновением причинить боль, чувствуя на плечах неподъемный груз вины за халатное пренебрежение к домогательствам Витька, съехавшего с катушек. Зная поганый характер бывшего временного любовника, мог ведь предположить, что тот попытается ударить по самому уязвимому.
  Почему-то не было ни малейшего сомнения в том, что ублюдок заслужил то, что получил. Рома не думал раньше, что способен так люто ненавидеть кого-либо. Все, что отличает нормального человека от животного, словно атрофировалось, оставив холодную ярость, требующую мести за причинение вреда близкому, родному существу, рикошетом ударившее и по нему. Даже за самого себя Ромка не стал бы требовать столь серьезной платы. Впрочем, о том, где теперь Витёк, думать не стоит. А за примеривание на свою шкуру роли судьи и палача в одном лице, он ответит когда-нибудь потом, где в совокупности посчитают все его грехи, вольные и невольные. Вполне возможно, что под его котлом в аду костер будет гореть не слишком жарко. И уж там-то они с Витюнечкой точно встретятся...
  А сейчас Ромке было жарко совсем от другого, от волшебной близости полусонно сопящего рядом с ним расслабленного парня, ради которого он готов продать душу самому Дьяволу.
  Несмотря на то, что глобальные вопросы они с Артёмом решили еще в первый день встречи в больнице, все остальные приходилось улаживать постепенно.
  Было так странно вновь соблазнять Тёмку, внушая ему уверенность, что все будет только так и тогда, когда он окажется готов рискнуть...
  Даже в самом начале завязывающихся отношений их продолжительного романа не возникало таких проблем. Все произошло бурно, спонтанно и, неожиданно для обоих, по взаимному согласию. Это уж потом Роме пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить офигевшего от такого события парня, что ничего ужасного не произошло. Так иногда бывает, и вовсе они не моральные уроды, не извращенцы, а очень даже обычные люди со своими специфическими потребностями в любовных предпочтениях.
  Артём тогда под утро попытался незаметно улизнуть из разворошенной за ночь кровати, чтобы никогда в жизни больше не встречаться с тем, кто довел его до сумасшествия такого неосмотрительного поступка. Но Ромка внезапно понял, что это именно тот человек, которого он тщетно надеялся встретить. И если сейчас упустит возможность удержать его рядом, то никогда уже не появится второго шанса найти свою половинку, которая оказалась парнем, а не девушкой.
  Поняв, что ему достался девственно-непорочный подарочек, Ромка не пожалел смазки с анестетиком. И несчастная жертва случайной связи осознала всю прелесть таких отношений только на вторые сутки после сумасшедшего секса, не сумев утром бодро вскочить с кровати в родной общаге. Артём тогда здорово запаниковал, опасаясь, что его одолел радикулит, и, как нарочно, ни волшебной мази (со змеиным ядом, которой обычно пользовалась мать отчима, страдающая таким недугом), ни наличных средств, чтобы купить себе подобное средство, у него не было. Хорошо, что Ромка, позвонивший вечером, догадался деликатно спросить, ничего ли его не беспокоит, дескать, мало ли?
  А уже совсем поздно ночью, жутко смущенный неожиданной заботой и нежностью со стороны брутального мужика, хорошенько размятый в районе поясницы и завернутый в шерстяной плед на голое тело, Тёмка полусонно наблюдал за тем, как Рома раскладывает его немногочисленные тряпки на освобожденной полке в своем шкафу...
  
  Как же пронзительно больно Роману было понимать теперь, что надо набраться терпения и такта, стараясь не спугнуть тянущегося к нему Мелкого, отчаянно трусившего признаться вслух в том, что он опасается стать ненужным, и поэтому придирчиво оценивающего каждый шаг навстречу, загоняясь своими измышлениями все больше.
  - Ты просто обними меня, ладно? - виновато просил Артём несколько вечеров подряд, сворачиваясь калачиком и напряженно замирая в ожидании действий с его стороны.
  И приходилось просто обнимать, аккуратно придвигаясь к влажной от волнения спине. Прижимаясь губами к выстриженному ежику волос, отрастающих на месте зажившего шва от удара тяжелой пепельницей на самой макушке, который Артём тщательно маскировал, стягивая теперь длинные светлые волосы гораздо выше, чем обычно. И от этого напоминая не романтика с большой дороги, а какого-то анимэшного персонажа.
  И только переплетенные пальцы рук, жившие будто самостоятельной жизнью в отличие от одеревеневших тел, ободряющим пожатием внушали веру в то, что надо лишь немного подождать - все будет, как прежде.
  Ромка до крови прикусывал губы изнутри, чтобы отвлечься и ничем не выдать возбуждения от желанной близости, такой, что сводило яйца. И спасался тем, что прежде, чем укладываться в постель, дрочил в дУше на любимый образ своего сокровища, так и стоявший перед закрытыми глазами, становясь реальным до последней черточки...
  Никогда за ним не водилось такого непотребства. Наверное, лет с шестнадцати, когда вот так же, стоя в родительской ванной под струями теплой воды, ласкающей кожу, Ромка, подвывая от бессилия, захлебывался злыми слезами, пытаясь удержать образ того, первого, кто соблазнил его и оставил потрясенного своими ощущениями мальчишку расхлебывать последствия, испугавшись неожиданной привязанности. Похожий на фэнтезийного принца (из тех светловолосых воинов-дроу отменного телосложения и безупречных черт лиц), двадцативосьмилетний скандинав Альвар был одним из партнеров его отца по полу-криминальному в те времена бизнесу. И предпочел свалить в неизвестном направлении, уплатив огромную неустойку (кстати, весьма поспособствовавшую Сергею Романовичу благополучно легализовать свое дело), чем потом доказывать разъяренному папаше обесчещенного юнца, что, дескать, он не виноват - Рома сам искал новых ощущений, исследуя возможности своего повзрослевшего тела, уже испытавшего близость с девчонками-ровесницами...
  Может быть, Артём чем-то напоминал Роману того, самого первого его парня, но сам молодой мужчина предпочитал думать, что Тёмка у него единственный и неповторимый.
  Впрочем, та история давно уже забыта...
  А Артём, оказывается, весь испереживался, что его тело больше не волнует всегда готового заняться любовью партнера.
  Как же долго его пришлось убеждать в обратном! А главное, ведь днем все было почти как прежде: и объятия, и поцелуи взасос до головокружения от нехватки воздуха, и ладони, вслепую шарящие по их телам где угодно... А вот ночью...
  Но Ромке дороги были даже эти целомудренные ночи выпавших на их долю испытаний...
  Наверное, каким-то переломным моментом стала совместная поездка на Алтай и восхождение на не слишком высокую скалу, с которой открывался потрясающе-восхитительный вид на раскинувшееся внизу плато...
  Их было всего пять человек, включая местного 'смотрителя' и проводника в одном лице. И каждый хотел запечатлеть себя на фотографии, стоя на крохотной площадке, на самой вершине, где мог уместиться лишь один человек.
  А они вскарабкались вдвоем (несмотря на ругань проводника), тесно прижавшись друг к другу животами и чуть не оттоптав друг другу ноги. Артёма переполнял восторг от совершенного подвига, и этот олух заорал во все легкие, сообщая миру о своих ощущениях, вскинув руки, будто собирался взлететь...
  Такими они и остались на фотке: запрокинувший голову Артём с нереально довольной физиономией предвкушения полета, и Рома, судорожно вцепившейся в его камуфляжную куртку на спине, еще теснее прижимая свое сокровище к себе, чтобы не отпустить одного...
  Слава богу, обошлось без эксцессов, если не считать, что не только оба сумасшедших любовника почувствовали неконтролируемое возбуждение, но и остальные отметили их оттопыривающиеся в паху штаны.
  Правда, наивные свидетели решили, что это побочный эффект экстремальной выходки молодых придурков, рискующих жизнью, от чрезмерной дозы полученного адреналина. И кое-кто даже позавидовал возможности испытывать такие яркие переживания собственных достижений...
  А вот Ромке до сих пор смешно вспоминать, как они с Артёмом еле дотерпели до очередной остановки на маршруте, ввалившись, раздеваясь на ходу, в свой номер в туристической усадьбе, рассчитанной всего человек на двадцать. (Именно с тем расчетом и выбирался маршрут по достопримечательностям горного Алтая, чтобы поменьше сталкиваться с людьми). Просторные комнаты в коттедже были стилизованы под сельский интерьер: с бревенчатыми стенами, с веселенькими занавесками на окнах в мелкий цветочек, с нарочито грубо на вид сколоченными кроватями (правда, с ортопедическими матрацами), спинки и изголовья которых казались выструганы из каких-то рогатин, просто покрытых лаком.
  Добротные оказались кровати, и стены толстые...
  По крайней мере, соседи по комнате утром за завтраком, прежде чем разойтись каждый по своему пути, вовсе не косились на неприлично довольных парней, ночевавших в одном номере...
  А на следующей остановке намеченного маршрута, Ромка, уставший объяснять Артёму, чтобы он забыл о своих намерениях разобраться с Витьком, спровоцировал драку, положившую конец их разногласиям в этом вопросе и окончательно вернувшую ему Тёмку...
  Неприятно, конечно, было очнуться от почти профессионального нокаута, раскинувшись на зеленой лужаечке с вытоптанной их стараниями травкой в позе морской звезды. Но зато когда невероятно высокое синее небо закрыла тень перепугавшегося до чертиков Тёмки, склонившегося над ним (причем в первый момент показалось, что добить!), стало гораздо лучше. А уж когда тот полез целоваться, слизывая кровь и чуть ли не урча, будто лакомившийся хищник, вообще подольше захотелось изображать глубокий обморок. Правда, смущенный несостоявшийся "убивец", потом пытался представить свой порыв желанием оказать первую помощь (угу, 'искусственное дыхание' - самое то, после нехилого удара по морде).
  Артём ревновал к его прошлому, не понимая истиной причины, по которой он не хотел, чтобы любимый мальчишка марался о никчемную тварь. А Рома не желал объяснять, где теперь искать Витюнечку, потому что Тёмке совсем не следует пытаться разделить с ним взятый на душу грех... Еще неизвестно, сплотит ли их общая тайна или, наоборот, оттолкнет, ужаснув...
  
  ***
  
  - Рано вставать... - сонно пробормотал Артём, машинально прогибаясь в пояснице, чтобы Роме было удобнее избавлять его от одежды.
  - Угу, - согласился Роман, стягивая трусы вместе со штанами и осторожно целуя обнажившиеся в процессе раздевания Мелкого его выступающие тазовые косточки. - Ты спи-спи, я аккуратненько.
  - Одержимый... - полусонно хрюкнул Тёмка, подаваясь бедрами навстречу ищущим губам, чувствуя, как оживает собственный член.
  Да вот только Ромка его так не баловал, не брезгуя риммингом, но упорно избегая подарить другие оральные ласки. Приходилось мириться с парой пунктиков искусного любовника, сразу заявившего, слегка перефразируя смысл расхожего выражения, дескать у него принцип: 'ни капли в рот, ни сантиметра в жопу'...
  - Одержимый, - согласился старший парень, уже увереннее кантуя безвольного Тёмку, оставшегося в одной, задранной до шеи футболке, пристраивая его ноги себе на плечи, - тобой одержимый, родной мой, и мне это охуенно нравится... Спи!
  
  ***
  
  Несколько последующих недель после того, как Димку забрали из отделения милиции, показались Анне долгожданной передышкой среди череды бытовых будничных проблем.
  Сына соседские парни буквально пасли первое время, пытаясь добиться того, чтобы пацан осознал, как он попал, и перестал сопротивляться озвученным требованиям. Впрочем, основных правил было не много: во-первых, слушаться мать, помня, чем ей обязан; во-вторых, не сметь огрызаться с сестрой, которая все-таки старше и имеет право делать уместные замечания; а в-третьих, добросовестно учиться. Ну и начать наконец-то думать головой о причинно-следственных цепочках того или иного своего действия, когда захочется потусить с мало подходящими на эту роль приятелями. Рамки поставили строгие, но Димка постепенно втягивался, неожиданно поняв, что никаких нереальных жертв от него не требуется.
  Оксана с нетерпением ждала своего Кирилла, который буквально на днях должен был вернуться из армии. Впрочем, ее нытье: 'ну когда же?!', вызывало у Ани скорее улыбку, нежели сочувствие. Потому что Ксюха моталась к его месту службы в соседней области чуть ли не два раза в месяц, не говоря уж о бесконечном общении по Интернету или мобильной связи. Анька только диву давалась, удивляясь, что это у него за служба такая, раз остается столько свободного времени на праздную болтовню? Впрочем, пообщавшись с коллегами на работе, поняла, что для современной армии это вовсе нормально, хотя время от времени у 'срочников' и отбирали игрушки, мешающие сосредоточиться на выполнении своего гражданского долга. А если проводить параллели, с учетом настоящего времени - наверное, это вполне естественно заменяло молодым людям общение обычными письмами. В свое время Аня получала от будущего мужа такие же через день, и сама писала едва ли не ежедневно на адрес полевой почты...
  Только куда все ушло спустя годы? Почему не осталось того восторженно-трепетного отношения и желания ежечасно находиться рядом с тем, когда-то любимым? Наверное, она все-таки еще где-то глубоко в душе переживала свой разрыв с человеком, которому посвятила лучшие годы (как бы пафосно это не звучало, а в юности и впрямь на многие вещи смотрела, будто сквозь розовые очки, все казалось безоблачным и светлым... да и возрастные проблемы со здоровьем не одолевали, пугая до чертиков своими симптомами).
  Анна не спешила завязывать новые отношения, надеясь сохранить нервную систему в относительной безопасности от новых стрессов и переживаний (всем известно, что всякие болезни, в основном, от нервов). К тому же до сих пор не верила, что в свои 'почти сорок' возможно встретить человека, с которым у нее сложатся семейные отношения. Да и ни к чему они уже, по большому счету, серьезные отношения. Оксанка, того гляди, через год-другой выскочит замуж, сын станет совсем взрослым. И зачем ей чужой мужчина в доме? Придется считаться с его привычками, требованиями и причудами. Почти двадцать лет ломала себя, уступая и подстраиваясь, чтобы найти какой-то компромисс, а результат? Хватит!
  Пока что Ксюха благополучно училась и отрывалась в тусовках с друзьями-подружками, предвкушая скорое воссоединение с любимым парнем. С Тёмкой у девушки сложились почти близкородственные, приятельские отношения, не подразумевающие перехода на иной уровень - у нее же свой парень есть! Правда, ее подруги облизывались на высокого блондинистого красавчика, изредка встречающего младшую из соседок после гулянки возле метро, от которого до их дома было почти шесть остановок.
  Зачем он это делает, наверное, Артём не смог бы объяснить толком. Во-первых, в такие дни, как правило, Ромка задерживался на работе, улаживая какие-то вопросы, и поэтому все равно дома было скучно. Во-вторых, юноша точно знал, что Аня сходит с ума, если дочери дома нет, а в мобильном у Ксюшки-болтушки сел аккумулятор, и она едва успела скинуть ему смс-ку на всякий случай, что будет у метро примерно во столько-то. По предварительной договоренности, если его не оказывалось на месте в течение десяти минут, она самостоятельно двигалась в сторону дома. Бывало и так, что он просто перехватывал соседку на половине дороги, внутренне облегченно вздыхая, что с девчонкой все в порядке.
  Лишь однажды получилась не слишком красивая сцена. Ромка, кстати, был уже дома, а Аня зашла спросить у него, не давала ли о себе знать ее непутевая старшенькая?
  Артём как раз собирался пойти встречать Ксюху. Потому что в этот вечер в местном ДК неподалеку от их дома выступала какая-то заштатная группа рокеров. Имеющая, как ни странно, весьма внушительную толпу фанатов, прибывших на это выступление, и уже полчаса как оглашающая окрестности не совсем приличными выражениями своего восторга от увиденного шоу. Малолетние любители тяжелого рока, основательно накачавшиеся горячительными напитками, почему-то не торопились расходиться по привычным местам обитания, и до сих пор шатались по соседним улицам, пугая местное население.
  Он уже обулся и как раз застегивал куртку, когда пришла соседка. Однако вместо того, чтобы обрадоваться, что у дочери будет надежный провожатый, Аня вдруг заявила:
  - Я не поняла, Ром? Ты что, отпустишь его в таком виде?!
  Парни переглянулись в недоумении, и Тёмка критически осмотрел свое отражение в зеркале. На его взгляд, он выглядел вполне прилично: ярко-голубые, слегка вытертые узкие джинсы, стильные кеды и кипенно-белая парка, через расстегнутый ворот которой выглядывал красно-черный полосатый джемпер.
  - Что не так? - не желая тратить времени на отгадывание загадок, прямо спросил Артём, по привычке небрежно заправляя пятерней выбившуюся из хвоста светлую прядь за ухо.
  Вот только этот отточенный жест, на который юноша сам не обращал внимания, выходил как-то уж слишком вызывающе-порочно.
  - То, что пока ты в таком виде, к тебе эти придурки, шатающиеся под окнами, докопаются быстрее, чем к припозднившейся девушке, - выдавила Аня, сердито. - У тебя чего-нибудь более скромного не найдется надеть? И на голову тоже.
  - Аха-ха, - рассмеялся Тёмка нелепому предположению. - Может, мне в камуфляж вырядиться, 'берцы' надеть и бандану повязать?
  - Угу, и боевой раскрас не забудь сделать, - мрачно съязвила соседка.
  - Обязательно, - фыркнул он, но, посмотрев на Романа в поисках поддержки, наткнулся на задумчивый взгляд старшего парня, вовсе не собиравшегося насмехаться над словами женщины.
  - Ро-о-ом? - изумился Артём.
  - Возьми машину, - переглянувшись с Анной, вытащил тот ключи из кармана брюк и бросил их поверх барсетки с документами.
  - Да тут идти-то всего-ничего, и погода отличная... - попытался было возразить юноша.
  - Хочешь, чтобы я съездил сам? - вопросительно поднял бровь Рома и жестко добавил:
  - Тогда раздевайся и ступай к плите...
  Понять логику этих двоих Артём не сумел, но какой-то неприятный осадок остался, потому что ведь не может быть, чтобы Аня всерьез беспокоилась о нем больше, чем о собственной дочери... Но Ромка почему-то поддержал не его, 'своего родного, любимого и единственного', а соседку. И оставалось неприятное ощущение, будто его, словно пацана, взрослые щелкнули по носу за излишнюю самоуверенность...
  Единственная отрада - что, выходя, успел услышать, как Ромка процедил Анне:
  - Надеюсь, друг твоей дочери возьмет на себя эту почетную миссию, когда вернется.
  Что ответила соседка, Тёмка уже не расслышал. Наверное, Аня тоже надеялась на это.
  А, вообще-то, ему не составляло труда встретить девчонку, тем более что с Оксанкой было легко и приятно общаться, и ни она, ни ее подружка, с которой Анина дочь иногда возвращалась вместе, не вызывали у него негативных ассоциаций с разбитными нахальными девицами, с примитивными интересами в жизни. И еще еле осязаемо присутствовало что-то такое волнующе-приятное, когда Ксюха брала его под руку, а свежий осенний ветер раздражал обоняние ароматным шлейфом нежных девичьих духов...
  
  К огромному удивлению Ани, Панов, о котором она старалась вообще не вспоминать, но неожиданно столкнулась нос к носу у соседей в середине сентября (буквально на следующий день после нервотрепки с выходкой Димки, загремевшего в отделение), снова заставил задуматься о том, чего, собственно, этому мужчине от нее надо?
  За прошедшие с тех пор две недели он умудрился вытащить ее пару раз в кино и даже один раз в театр. Вот только в ресторан Аня с Егором Александровичем, настаивавшим на том, чтобы она называла его просто Егором, женщина идти категорически отказывалась, прекрасно понимая, что Панов надеется на продолжение вечера в постели. На серьезные отношения с ним рассчитывать она не могла. И теперь ей было просто любопытно, как надолго хватит терпения этого мужчины с такими старомодными ухаживаниями?
  Понятно же, что интерес к ней - не более чем инстинкт азартного охотника, от которого неожиданно ускользнула легкая добыча. Потому что Анна даже и представить себе не могла, будто может составить приличную конкуренцию его холеным коллегам-красоткам, с которыми Егор крутил романчики у себя на работе, а значит "приз" для него не такой уж и значимый, чтобы за него бороться всерьез.
  Однако, как положено, Панов приходил на свидания с букетами. Разбирался ли этот мужчина в языке цветов - неизвестно, но, слава богу, обошелся традиционными композициями (иначе пришлось бы прибегать к помощи Google, расшифровывая тайные намеки). Шикарные темно-алые розы представляли из себя уже раскрытые бутоны (в отличие от тех, которые обычно предпочитала покупать Аня, чтобы они подольше постояли, радуя глаз). Крупные бархатные лепестки источали удивительный сочный аромат, и не оставалось сомнения, что Егор вовсе не сомневается в том, что она далеко не невинна. И это даже не из-за того, что у нее двое детей, которые зачаты явно не от святого духа... Просто как-то исподволь давая понять, что он хорошо представляет, что может дать сам и потребовать взамен от зрелой искушенной женщины...
  Эти намеки Аню и подкупали, и пугали одновременно...
  Правда, не обошлось и без курьезов.
  Первое свидание едва не стало единственным.
  Потому что кое-кто решил, что честность в данном случае гораздо уместнее обычного развития сценария.
  Поняв, что продолжения вечера в ресторане не предвидится, Панов галантно открыл дверцу авто и помог устроиться на сидении. А едва усевшись в машину и дождавшись, когда Аня пристегнется, произнес:
  - Ну тогда, может быть, объяснимся, как взрослые люди?
  - Это как? - включила женщина "дурочку", внутренне напрягаясь.
  - Как обычно, - интригующе улыбнулся Егор. - Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? - процитировал он избитые фразы.
  - Все-все! - вынужденно рассмеялась Анька, прикрыв лицо пышным букетом, хотя в нем всего-то было семь роз. Несмотря на слегка уязвленное самолюбие от такой прямодушной простоты, стало легче - она не ошиблась на его счет, так что переживать за возможность собственного разбитого сердца необязательно. - Не продолжайте, Егор Александрович. Я помню, что Вы большой поклонник классических советских фильмов.
  - Егор, Аня. Для тебя - просто Егор, - устало поправил он. - Ну, согласись, в этом что-то есть. К тому же ты даже не можешь сослаться на мужа-волшебника, - лукаво подмигнул он.
  - Безусловно. Однако я и сама могу Вам что-нибудь наколдовать, - предостерегла женщина, - не слишком приятное.
  - Понял, не дурак, - рассмеялся Панов. - Извини.
  - Но попробовать стоило, да? - съехидничала она, поёрзав в кресле и проверив, хорошо ли застегнут ремень безопасности. - Отвезите меня домой, пожалуйста, и забудем это недоразумение.
  - Извини за хамство, Ань, - серьезно продолжил Егор. - Я не хотел тебя ни обидеть, ни тем более, оскорбить... просто подумал...
  - Как Вы могли, Егор Александрович?! Я не такая! - демонстративно одернув юбку на коленях, патетично воскликнула она, стараясь перевести все в шутку. Чтобы не усложнять обоим жизнь, потому что уже приняла решение не продолжать странные отношения. Егор нравился ей. Даже очень. Но радужной перспективы с ним не было. А заводить короткую интрижку с мужчиной, с которым потом, после расставания, возможно столкнуться у соседей, было как-то не комильфо. Перед ребятами неловко... Наверняка же, даже если и не обсудят (говорят, мужики бывают еще более болтливыми, чем девчонки, хвастаясь своими похождениями), то они все равно догадаются. Рома-то уж точно.
  - Не такая... - наигранно рассмеялся Егор, досадливо постучав лбом по сцепленным в замок кулакам, опираясь на руль локтями, словно забывшись, что он в салоне машины не один. И вдруг резко обернулся, пристально взглянув на нее:
  - Извини, Аня. Забудь. В следующий раз...
  - Его не будет, - перебила она, тоже решив отбросить игривый тон.
  - Ты же не можешь быть настолько жестока, чтобы не дать мне шанса реабилитироваться? - закинул удочку Панов.
  - Вы меня плохо знаете, - покачала головой Анька, переключив внимание на букет. Ни к чему эта глупая пикировка.
  - Да-да, я помню, "ты - не такая", - слегка передразнил он. - И все-таки я нижайше прошу о снисхождении, иначе...
  - Иначе, что? - насмешливо спросила Анна, все-таки взглянув на него.
  - Иначе придется настойчиво просить, - хмыкнул Панов, заводя машину. - Приглашение в ресторан, как я понимаю, не рассматривается? Тогда на выбор - кино или театр? Репертуар можешь выбрать сама...
  - Но я еще не согласилась! - возмутилась Аня.
  - У тебя целая неделя на раздумье, я все равно в ближайшие дни занят, - обезоруживающе улыбнулся Егор, выводя машину со стоянки...
  
  ***
  
  Аня старалась не думать о том, к чему все-таки приведут ее странные встречи с Пановым. Безобразная манера ухаживания, ставившая ее в тупик тем, что он кидался из крайности в крайность, то вроде бы идя на поводу у ее капризов, то диктуя свои условия, здорово напрягала. Но дни летели за днями, периодически вгоняя Анну в уныние своим однообразием, но иногда радуя небольшими эпизодиками, почему-то западающими в память.
  Одним из таких оказался визит 'племянника' к ней на работу, вызвавший настоящий фурор среди коллег женского пола.
  
  В тот день Роман вместе со своим отцом присутствовал на каких-то переговорах по привлечению новых клиентов, почему-то организовавших фуршет в загородном ресторане. Возможно, неподалеку от будущего места застройки, чтобы, так сказать, воочию представить на ландшафте, как будет смотреться представленный макет будущих зданий. И, как сообщил несчастным голосом Тёмка, забывший дома ключи и кредитную карту, мероприятие панировало затянуться до позднего вечера.
  У Ани были ключи от квартиры соседей (на всякий случай, как пояснил Роман, вручая их ей), но на работу за собой женщина лишнюю связку не таскала. К сожалению, никого из детей, которые могли бы выдать Артёму ключи, тоже в это время не было дома. У Ксюхи раз в неделю в нынешнем семестре поставили вечерние пары, и этот 'раз' пришелся на сегодня. А сын отрывался на дне рожденья одного из одноклассников и упорно игнорировал телефонные звонки и смс-ки.
  Осенью погода переменчива. И если позавчера еще в четыре часа дня на улице можно было появиться в легкой курточке, то сегодня с самого утра зарядил холодный дождь, а порывистый ветер пробирал до костей, и к вечеру условия только ухудшились.
  Пришлось огорчить парня тем, что он вынужден будет где-то слоняться еще часа три, пока она не вернется с работы.
  - А впрочем, если хочешь, заезжай ко мне, - предложила соседка. - Тут совсем недалеко от метро...
  - Как-то неудобно... а кем ты меня представишь? - неожиданно согласился Артём.
  - Хочешь, как есть, соседом. Хочешь, племянником?
  - Давай уж лучше родственником, - шмыгнул носом продрогший Тёмка. - А то начнут потом с вопросами разными приставать...
  
  Появился он спустя буквально полчаса. Промокший и голодный.
  Аня даже не знала, радоваться ли ей тому обстоятельству, что Артём оказался похожим на бездомного котенка, потому что родной коллектив на некоторое время забыл о работе, принявшись хлопотать вокруг ее 'племянничка'.
  Для начала, не слушая его возражений, парня спровадили в мужской туалет просушить волосы под мощной сушилкой для рук; выключили кондиционер, выставленный всего на двадцать градусов тепла, и включили обогреватель под свободным столом, за который Тёму усадили, пристроив на агрегат его мокрые носки. Самого закутали в тонкое пончо из шерсти ламы. Ане его в свое время муж привез из командировки в центральную Америку. И теперь пончо 'жило' на работе, время от времени здорово выручая. Вообще-то это было не совсем классическое одеяние - прямоугольная полоса тонкой шерстяной ткани светло-стального цвета с белым орнаментом, как бы надрезанная с одного края до середины, оставляла на спине целое полотно, полностью скрывала руки. А спереди получались две полы. Причем, если одну закидывать на противоположное плечо типа шарфика - смотрелось даже очень красиво. Так и по улице можно ходить.
  Смущенного от такого внимания Артёма накормили до отвала, поделившись припасами, хранившимися в небольшом холодильнике. Потому что некоторые приносили обеды сразу на два-три дня. В меню у Аниного соседа оказалось: два сырника, кусок пирога с печенью, болгарский перчик, три бутерброда с копчёной колбасой и сыром, ленивые голубцы, куриный окорочок и несколько яблок на выбор. От супа и щей Тёмка отказался. А в чай ему даже плеснули немного коньяка из постоянного запаса спиртных напитков, остающихся от многочисленных поводов отметить календарные праздники или чей-то день рожденья.
  До шести вечера, когда Анна могла бы с чистой совестью отправляться домой, Артёму пришлось куковать у нее в офисе. Впрочем, начальство не роптало, потому что парень заодно починил старый компик. У девушки, чье место он занимал, пользуясь ее отсутствием по причине болезни, компьютер действительно жутко тормозил, раздражая невозможностью быстро отыскать какую-либо информацию в Интернете. У начальства все не доходили руки, потому что программу '1С' все-таки эта допотопная машина вытягивала, а приходящий айтишник за каждый чих такие счета выставлял - мама не горюй! В общем, в результате визита 'племянника' к Ане на работу все стороны остались довольны. А коллеги, начав подтрунивать над ней, как только парня накормили и слегка обогрели, потом дня три еще обсуждали, откуда же берутся такие симпатичные мальчики? Да и племянник ли он ей вообще, что-то никогда о нем не слышали? Или она его для своей дочки бережет?
  Как-то изначально сложилось, что по большей части в коллективе знали друг про друга, что у кого в семьях творится. Слишком трудно скрывать изменчивое настроение, да и для частного разговора по телефону, если в помещении нет посторонних клиентов, не всегда выходили в коридор, так что волей-неволей, но сотрудники были посвящены в некоторые подробности личной жизни коллег. К тому же как-то к разговору приходилось распространяться и насчет родственников. Вот и припомнили, что Азарова вроде никогда про Артёма не упоминала.
  Аня беззлобно огрызалась, мол, руки прочь от этого мальчика, вы его смущаете, но все равно не могла пресечь всеобщее развлечение за их с Тёмкой счет.
  
  Артём действительно чувствовал себя немного странно от такого участия и столь пристального внимания молодых языкастых дамочек. Но, слава богу, признаваться, что он не по женской части, соседка не стала. А про дочь только вздохнула, обломав любопытных товарок, дескать, у дочки есть парень.
  Потом уже на следующий день, когда Тёмка не мог слышать, Анна пояснила особо докучливым, мол, если наплевать на родственные связи, то можно было бы использовать этого мальчика для улучшения породы, но и только. Потому что он еще слишком молод - дескать, для семейных отношений нам такой без надобности.
  
  Ехать домой на трех видах транспорта, когда это Ромкино чудо без зонта, с мокрыми кроссовками и в насквозь промокшей толстовке и футболке, которые лишь слегка успели просохнуть под пончо, Анна не рискнула, и вызвала такси прямо к подъезду офисного здания.
  Но все-таки то, что Тёмка промок и замерз, не прошло бесследно - к моменту возвращения домой у него разыгралась жуткая мигрень, напоминая о недавней травме.
  Побоявшись оставлять парня одного, Анька уложила его у себя в комнате, предварительно заставив переодеться в сухие свободные вещи для нормального кровообращения, и накормив таблетками (благо Рома позаботился о запасе, не бросив на самотек посттравматические симптомы). Артём попробовал было возражать, что спать он может и у себя в квартире, дескать, дома и стены помогают, но сил спорить с соседкой у него уже не было.
  Вернувшегося с днюхи сына, получившего втык за игнорирование ее звонков, Анна отправила учить алгебру в другую комнату, пообещав, что сегодня его задания будет проверять Роман. Вообще-то она была совсем не уверена, что старший сосед вернется со своего мероприятия до того времени, как ребенку пора будет отправляться в постель. Да и в том, что мужчина будет в состоянии чего-то там проверять. Но на всякий случай постращала своего охламона. Рома - это не Тёмка, который изредка входит в его положение и делает одолжение, разъясняя 'тем, кто на бронепоезде' (как прикалывалась Ксюха над братом), то есть прослушал на уроке, в чем прикол того или иного правила, по которому задали домашнее задание.
  Вернувшаяся из универа Оксанка сегодня оказалась в благостном расположении духа, и отправилась опробовать новый рецепт - курицу в соусе карри и меду. Причем, как обычно, забабахав сразу порцию человек на двенадцать. Аня уже не спорила с дочерью о том, что незнакомые рецепты следует готовить с осторожностью. Вдруг, окажутся такими неудобоваримыми, что жаль будет затраченного времени и переведенных продуктов. Но, на ее удивление, Ксюхина стряпня выходила удачной, и поэтому дочь продолжала смело экспериментировать.
  Так что, по всему выходило, что Анька на весь вечер оказалась предоставлена самой себе. Послонявшись по квартире, как неприкаянная (кухня занята, письменный стол в комнате сына - тоже, во второй комнате Тёмка пытается уснуть...), Аня пришла к неутешительному выводу, что понабирать тексты для своих рассказиков на СИ, сегодня у нее нет возможности. Она бы и рада усесться за комп, раз так все удачно сложилось, но по себе знала, каково это, когда рядом с больной головой по клавиатуре долбят, словно издеваясь...
  Зайдя на цыпочках в комнату, выделенную болезному, женщина распахнула настежь окно, еле слышно включила релаксирующую музыку и присела рядом, предложив помассировать пульсирующий болью висок Тёмки. Вначале скептически отнесшийся к подобной терапии Артём, едва только Аня коснулась пальцами его виска, неожиданно почувствовал облегчение. Правда, невозможно утверждать, что это целиком и полностью из-за женской заботы, а не чудодейственного эффекта от принятых лекарств, но он молча попросил соседку посидеть с ним, удержав ее руку.
  Отказать СЕБЕ в подобном удовольствии Анна не решилась...
  
  Рома вернулся довольно поздно, но Димка еще не успел прикинуться спящим. И поэтому пацану пришлось предъявлять соседу сделанные уроки. Выполненное задание по алгебре слегка поддатого Романа удовлетворило, но из-за тройки по МХК, которую Дима умудрился схватить на прошлом уроке, строгий 'опекун' заставил вызубрить его еще два следующих параграфа, пока сам с Ксюхой смаковал готовый ужин.
  Вообще-то Рома был вовсе не голоден, но попробовать получившееся блюдо не отказался, решив на досуге побаловать Тёмку таким же. И только затем отправился в комнату Ани забирать свое сокровище домой.
  Приоткрыв дверь, мужчина остановился на пороге. Сонная пастораль умиляла.
  После жаркого тепла и витающих в кухне ароматов, прохладный воздух комнаты, погруженной в полумрак, казался удивительно свежим. Сквозь полуопущенные жалюзи проникал свет фонарей и проезжающих изредка под окнами автомобилей, заставляя танцевать на плитах потолка причудливые тени.
  Удобно уместившись на собранной софе, соседка пристроила голову Тёмки на своих коленях и ласково, будто любимую кошку, теперь монотонно поглаживала его, слегка массируя висок парня, скользя пальцами по щеке к шее и плечу. Сам Артём, до груди укрытый шерстяным клетчатым пледиком, избавленный от выматывающей боли, сладко дрых...
  Удивительно, но картинка казалась настолько благодатной, что не возмутила Романа, а заставила улыбнуться. Не решившись сразу будить своего любимого, он тихо прошел в комнату, опустился рядом с Аней на софу, переложив ноги Тёмки себе на колени, и ляпнул то, что никогда бы не произнес на трезвую голову или в другой ситуации:
  - Ну что, соседка, как делить будем?
  - Мне - вершки, - поддавшись импульсу, склонилась она и чмокнула лежавшего на ее коленях юношу в висок, - а тебе - корешки.
  Ромка заржал - любимая задница оставалась при нем. И это его полностью устраивало. Вообще-то, делиться он ни с кем не собирался, но почему-то стало неловко лишать Аньку ее иллюзии...
  От шепота взрослых (а, скорее всего, от смеха Романа) Тёма проснулся, чувствуя, что ему действительно полегчало, но он все-таки позволил себе еще пару минут понежиться, наслаждаясь теплым уютом чужого дома в присутствии своего партнера...
  Электронные часы показывали, что давно уже пора спать, и парни не стали злоупотреблять гостеприимством женщины.
  Окончательно придя в себя, Артём немного засмущался, прощаясь. Аня тоже оказалась в легком смятении, надеясь, что ее выходка с поцелуем, будет расценена правильно, и выглядит не более чем шутливым ответом на опрометчивое предложение довольного жизнью Романа 'разделить' его ненаглядного.
  Анька действительно не могла отказать себе в удовольствии просто любоваться спящим Артёмом, его правильными чертами лица, шикарным телосложением, искрящейся молодостью... Он уже не ребенок, но еще не мужчина, и этим здорово подкупал. Она почему-то не могла придирчиво 'инкриминировать' ему какие-то грешки, на которые не стала бы закрывать глаза, будь он старше - какие-то мелочи просто прощались в силу его возраста. Анна отчетливо понимала, что это временное явление. А сейчас мальчишеские выходки умиляли, и его присутствие будоражило внутри что-то подернутое дымкой забвения, цепляя глубоко запрятанные чувства, которым уже давно не позволяла проявиться всуе, чтобы не было потом повода пожалеть о своем откровении и доверчивости. Это даже не было похоже на сексуальное влечение, скорее на что-то такое эфемерное, отчего становилось очень тепло и радостно на душе, заставляя сердце взрослой женщины петь...
  Роман ей тоже нравился. И чисто внешне, и тем, как он определяет свои жизненные позиции, не касающейся интимной стороны личной жизни. Но к старшему соседу у Анны почему-то возникало просто дружеское отношение. И характер их общения со временем приобрел черты, быть может, лишь чуть более развязные, чем она позволяла себе со своими старыми друзьями, не опасаясь, что они могут принять эти фривольные пикировки за флирт, не вполне уместный уже в таком возрасте.
  Но чем больше и чаще они общались, тем темы шуток становились все острее.
  
  Артём, оказывается, довольно хорошо разбирался в электронике, изредка притаскивая что-нибудь починить, припаять или настроить, для него не составляло большого труда реанимировать комп кого-нибудь из своих однокурсников или музыкальный центр Ромкиных знакомых. Но, увы, подручные инструменты не вечны, и в один прекрасный момент Артём пожаловался любовнику, что у него перегорел паяльник, без которого он никак не сможет обойтись при небольшом ремонте. Потому что спаянные провода все-таки надежнее, чем самая аккуратная скрутка, да и микросхемы и прочую мелочевку не принято сажать на клей.
  На его несчастье, накануне разгорелась шутливая дискуссия на тему отношений Егора и Ани (с участием последней). Парни дружно насели на соседку, желая выяснить, почему же она стоически игнорирует попытки Егора перейти на более тесный уровень? Мол, он к ней и с одного бока подъезжает, и с другого, а она все еще чего-то раздумывает.
  Разговор начался с сообщения о том, что, дескать, в ближайшие выходные Егор приглашал всех к себе на дачу, потому что в соседнем лесочке случился небывалый урожай грибов. И, мол, он совсем не против, чтобы она взяла с собой все семейство, вроде как заодно в неформальной обстановке и с ее детьми познакомиться хочет.
  - Нет, мальчики, - фыркнула Аня, - я пока не готова объясняться еще и с детьми. Сама не определилась.
  - И куда же ты денешься? - изумился Рома. - Или ждешь, когда твои родители вернутся на зимовку в Москву, чтобы познакомить всех скопом?
  - Да вы совсем охренели?! - запаниковала залившаяся румянцем Аня, только представив подобную встречу. - И как я им представляю его? Вот мой знакомый - Егор Александрович, он работает ПРОКТОЛОГОМ???
  - Ты, что серьезно?! - умилились парни хором.
  - А если бы урологом или гинекологом - это помогло бы? - не сдавался Артём.
  Переглянувшись с Романом, Тёмка закатился смехом. Рома его поддержал, выдавив, чуть не всхлипывая:
  - Аха-ха, надо Егору сказать - пусть срочно аха-ха-ха переквалифицируется.
  Не в силах сопротивляться всеобщему веселью, Анька тоже хихикнула:
  - Урологом - еще ладно, у моего отца появились возрастные проблемы, и знакомый врач не помешал бы. Но, вообще-то, вы глупости говорите. Я считаю, что совершенно нет повода для того, чтобы знакомиться семьями. Блин! А у вас ничего, кроме горького шоколада, к чаю нет? - огорченно перебрала она несколько маленьких плиток, выложенных на стол.
  - Сегодня, благодаря некоторым, которые не опасаются, что у них кое-где слипнется, нет, - съехидничал Ромка, взглянув на потупившегося Артёма.
  - Я так и знала! - вздохнула Аня, поднимаясь с табуретки. - Вот так зайди в гости чайку попить... Ладно, пойду, порыскаю у нас на полке. Может, сынок не успел все вкусненькое слямзить. Я сейчас вернусь!
  - Ага, давай! - поддержал Рома. - Тащи все, что осталось, мы тут разберемся, что съедобное, а что - нет. Ты точно эти шоколадки не хочешь? Может, Ксюхе захватишь? - щедрою рукой располовинил он выложенное угощение.
  - Не-а, она хоть и знает о пользе горького шоколада, но тоже предпочитает молочный, - хмыкнула соседка, удаляясь в свою квартиру.
  
  Вернувшись с половиной пачки зефира, Аня застала шутливую перебранку парней. Рома за что-то отчитывал Артёма, грозно обещая поиметь его вечером без смазки, дескать, все равно закончилась.
  Разговор как-то плавно переключился на то, что надо пополнить запас, и вскользь задел Аню рассуждениями, что женщине нельзя долго оставаться одной - это вредно для здоровья. Поэтому, раз она упорно отказывается от услуг Егора по этой части, надо хотя бы вибратор иметь в хозяйстве.
  - Откуда вам знать, что имеется в хозяйстве разведенной женщины? - фыркнула она досадливо. - Обойдусь я без подобных девайсов.
  - Не, Ань, так наплевательски относиться к своему здоровью никуда не годится, - со знанием дела, скорчил серьезную мину Роман, старательно сдерживая смех. - Я же от чистого сердца переживаю! Хочешь, завтра вместе в ближайший интим-магазин сходим?
  - Типа для оказания моральной поддержки, - хрюкнул Артём, полностью разделяя точку зрения главного провокатора.
  - Придурки! - в сердцах поставила Аня чашку на стол, чуть не подавившись чаем от столь лестного предложения.
  В подобном заведении она была с подругой всего один раз из чистого любопытства - что же все-таки продают там, за глухими стенами без стеклянных уличных витрин, с заманчиво мигающей над входом неоновой вывеской? Ехать куда-то она не собиралась - слишком лениво, а у себя в районе - вот совершенно по-детски стеснялась даже просто зайти еще раз. А вдруг кто из знакомых нечаянно увидит ее, и что тогда подумает о моральном облике матери двоих взрослых детей?
  В общем-то, к ее глубокому удовлетворению, щекотливая тема, незаметно сошла на нет и иссякла. Парни переключились на более отвлеченные события.
  
  ***
  
  На следующий день, позвонив Роману, узнать, заберут ли соседи сына после тренировки, Аня неожиданно услышала голос Артёма, ответившего вместо него.
  - Тём, привет... - растерялась она. - А вы где?
  - Да в магазине, блин! Уже полчаса паяльник выбираем! - выпалил юноша.
  - Какой паяльник? - не поняла Анна.
  - Да вот спорим - я хочу маленький, а Ромыч говорит - нужен большой, помощнее... - на полном серьезе пожаловался Тёмка.
  После секундной паузы Анька поняла, что не может сдержаться, начиная тихо угорать:
  - Сочувствую тебе, радость моя. Смазку-то хоть купили? Если хорошенько намазать... Ахаха... ой, мамочки, уморили! Позови... ахаха Рому, пожалуйста...
  - Что?! - до Артёма только теперь дошло, отчего это соседка так развеселилась. Побагровев от возмущения, парень швырнул трубкой в Романа:
  - Извращенцы вы оба! - сердито рыкнул он, отправившись к стенду вновь перебирать висевшие гроздьями паяльники себе по вкусу (в смысле строго в рамках использования данного инструмента по ГОСТу).
  Искоса наблюдая за Ромкой, все еще разговаривающим с соседкой по телефону, и бессовестно ржущим, Артём окончательно разобиделся на буйную фантазию Ани. И пришел к выводу, что оставлять безнаказанной эту шутницу не следует, а то так и повадятся потом вдвоем его подкалывать. Ромке он еще мог бы простить подобные вольности, но Ане хотелось отплатить той же монетой за то, что заставила его краснеть, как сопливого мальчишку.
  
  Честно сказать, к вечеру, когда парни вернулись домой после тренировки, и Анины дети уже улеглись спать, женщина и думать забыла о том, над какой ситуацией всласть поиздевалась днем. Соседи позвали ее к себе на ставшую уже традиционной чашку чая, зная, что она поздно ложится, и вполне обосновано подозревая, что просто не соблазняет ее одинокое ложе, которое не с кем разделить. И уж, конечно, Анна никак не ожидала, что удостоится презента, врученного глумливо ухмыляющимся Артёмом.
  Сюрприз оказался в высокой узкой коробочке с выразительной голографией пошловатых сердечек вперемешку со значками, обозначающими мужское и женское начало (кружочки со стрелочкой и крестиком уж никак нельзя принять за абстрактный орнамент).
  Начиная подозревать, откуда взялся подобный подарочек, Анька сначала категорически отказалась брать его даже в руки. Но двое несносных паршивцев основательно взяли ее в оборот, находя несомненное удовольствие в замешательстве соседки. Рома, правда, старался манипулировать очень аккуратно, если не сказать - деликатно, а все еще обиженный Тёмка, желая сатисфакции - настаивал, чтобы она открыла свой презентик здесь, при них.
  - Ну, если это то, о чем я думаю... - зловеще произнесла Аня, раскрывая все-таки всученную ей коробочку, чтобы утешить самолюбие младшего парня, буквально затаившего дыхание в ожидании кульминационной сцены.
  Она тоже готова была бы посмеяться, да только не желала выступать в качестве клоуна. Но не признать, что Артём в своем праве, раз она первая начала его провоцировать, невзирая на выбранный объект насмешничества, не могла. Парни опять принялись ржать:
  - Ага, Тём, ты слышал? Все, Ань, поймали тебя на слове!
  - Так, значит, все время думаешь об ЭТОМ? Ну, прямо по Фрейду...
  Заглянув в коробочку, Анька даже не удивилась - естественно там оказался искусственный фаллос вполне приличного размера. А главное, даже визуальное сканирование предмета вызывало невольное уважение к производителям качественной игрушки. Она изо всех сил пыталась не покраснеть, как школьница, но все-таки не сумела, выдавив:
  - Предпочитаю настоящий член вместо подобного 'протеза' из силикона или латекса. В моем возрасте качество играет первостепенное значение, - щелкнула Анна Тёмку по носу.
  - Ну ты же сама отказываешься от натурального! - попытались состроить серьезные морды парни. - А мы спецом подбирали!
  - Мы с Егором даже в баню ходили! - потерев нос, признался юноша.
  - При чем тут Егор? - удивилась Аня.
  - Так замеряли же! - досадуя на ее непонятливость, пояснил Артём.
  - Вот бы посмотреть на это шоу, - тут уже закатилась Анька, представив подобное зрелище. - И как бедный Егор стерпел от вас подобное? Не совестно вам нормального мужика обращать в свою содомистскую веру?
  - Блин! Да не по-настоящему измеряли! Так, на глазок прикидывали!
  - Ну... тогда это не считается, - фыркнула женщина.
  - Да у меня - глаз-алмаз! - возмутился Тёмка.
  Аня решила промолчать, невольно вспомнив, что обычно отвечают на эту фразу, все еще отказываясь забирать 'подарочек':
  - Да ЭТО для меня, как в басне про мартышку и очки! Что я с ним буду делать? Не нужен мне этот фаллос - сдайте обратно!
  - И тут ты не права! - снова начал ёрничать Артём. - Как там, в басне было? '...то их понюхает, то их полижет...' Ты только попробуй, Ань! У него и вкус, и запах есть... - принялся он с горячностью коммивояжера убеждать соседку в непревзойденных возможностях рекламируемого продукта секс индустрии.
  Оба, Рома и Аня, с любопытством уставились на оратора, молча предлагая объяснить, откуда он это знает.
  - Да так в сертификате написано! - догадавшись, что теперь уже снова он сам - предмет подколки, буркнул Тёмка.
  - Нет, мне все-таки интересно, чья это была идея, а? - поочередно строго взглянула соседка на парней.
  Артём не выдержал, красноречиво закатив глаза к потолку, будто он здесь вовсе ни при чем.
  - Ах ты, мелкий шкодник! Прибью! - возмутилась соседка. - Ром, тащите свой паяльник. Я тебе сегодня ассистировать буду! - разъярилась она, горя праведным негодованием, но понимая, что эта ситуация дико, до абсурда смешно выглядит со стороны.
  Перепугавшись подобной перспективы и, на всякий случай, спрятавшись за Ромкину спину, потому что Аня пригрозила забраться на табуретку и отодрать ему уши, Тёма завопил:
  - Это МОЙ паяльник! Я сам прекрасно знаю, что с ним надо делать! Ни для чего подобного, что ты там себе нафантазировала, он не предназначен!
  - В самом деле, Ань, ну что такого-то? - прикидывался недоумевающим Роман, забавляясь тщетными попытками Ани дотянуться до уворачивающегося Тёмки. - Ты пошутила, мы пошутили... Хотя, знаешь, в каждой шутке...
  - Нет уж, Ань, ты забирай эту игрушку себе, - осмелев, издевательски вещал нахаленок из-за широкой спины своего ухмыляющегося "верхнего". - У нас с Ромычем своего добра в хозяйстве хватает, а тебе пригодится. Да, Ром?
  - Угу, - подтвердил старший парень. - Если тебя что-то смущает, можешь постепенно привыкать. Сначала просто рассмотри со всех сторон...
  - Тьфу ты, прости господи! Было бы тут на что смотреть! Если бы к этому еще и мужик прилагался! - невольно вздохнула Аня.
  - Резиновый? - вытаращил глаза Артём.
  - Нормальный!!!
  - Так нормальный у нас есть! Чем тебе Егор не нормальный мужик?
  - Да что вы со своим Пановым ко мне прицепились-то? - досадливо вздохнула Анна. - Интересно, а за сводничество статью не отменили?
  - Какое сводничество? - обиделся Рома. - Я, между прочим, ради друга стараюсь! А ты сразу...
  - Погоди, Ань. Давай, серьезно и начистоту - может, тебя размер смущает? Нужен больше или меньше? - согнав улыбку, спросил Артём.
  - А, может быть, форма?! - предположил Ромка, глумливо наблюдая за перебранкой.
  Удивительно, что к женщинам он относился очень прохладно, но вот к соседкам испытывал приязнь - ни Оксана, ни Аня ни на одного из них не претендовали. С ними Роме было легко и просто общаться, порой даже весело. А охотниц до его руки и сердца (со всем прилагающимся комплектом бонусов к завидному холостяку) у него и на работе хватало.
  - Тьфу на вас, извращенцы! - буркнула Анна, устав спорить и что-то доказывать здоровым лбам. Забрав свой пикантный подарок, соседка гордо удалилась, решив, что передарит искусственный фаллос своей разведенной подруге - та такими забавами увлекается...
  
  ***
  
  На дачу к Егору Аня не поехала - надо было съездить к своим родителям в деревню - забрать банки с вареньями, соленьями и мешки с картошкой. Прозаично, но ничего не поделаешь. Все-таки домашние заготовки, помимо своей неоспоримой ценности здорового питания, весьма ощутимо помогали справиться с финансовым положением, оставляя немного свободных средств на всякие излишества и милые сердцу мелочи. Бывшего мужа дергать не хотелось, а сама она так и не сподобилась научиться водить машину.
  Рома, который обычно предлагал свою помощь, в этот раз наотрез отказался отвезти ее, сославшись на какие-то мотосоревнования у Артёма, и предложил попросить о помощи Егора.
  С подобным предложением Аня к Панову обратиться не посмела, слишком уж неловко было напрягать мужчину, с которым у нее было всего лишь три свидания, да и то каких-то бесперспективных. Но соседи за нее уже все решили, подстроив так, что Егор Александрович сам позвонил и прямо предложил свои услуги. Несмотря на то, что кое-кого очень хотелось придушить (парням просто повезло, что они затаились у себя в квартире, будто бы отсутствуют дома), Анна решила, что отказываться глупо. Тем более что все знакомые и друзья в последние погожие осенние выходные также эвакуировали дачные заготовки, перевозя их в город. И на них рассчитывать не стоило...
  
  Представляя своего спутника вышедшим навстречу родителям, Аня назвала просто его имя-отчество.
  - Военный хирург, - насмешливо отрекомендовался Егор, взглянув на готовую провалиться сквозь землю женщину, по дороге сюда все-таки пообещавшую называть его по имени.
  Сначала она едва не взвыла, когда мама поинтересовалась профессией (просто родителям так проще было ориентироваться в своем первоначальном мнении о человеке), а затем поняла, что парни "просветили" Егора насчет ее заскока. Стало очень неловко за то, что невольно обидела человека, готового помочь с решением бытовой проблемы.
  Чтобы хоть как-то скрасить неприятный осадок, Аня решила провести мужчину по участку, показать, где у них в хозяйстве что располагается.
  Мокрая от недавнего дождя земля, летом радующая глаз пышной зеленью на ровных рядах грядок, выглядела теперь удручающе опустевшей. Да и голые яблони, и плодовые кустарники, высаженные по периметру участка, создавали не слишком радужную картинку сельской пасторали. Словно дополняя впечатление осеннего пейзажа, в сероватом от клубящихся на горизонте туч небе, показался неровный клин припозднившихся с перелетом на юг уток, оглашающих окрестности прощальным, цепляющим за душу криком...
  Ярким пятном на всем огороде сейчас выделялся только хозблок (душ-сарай-туалет), выкрашенный веселенькой желтой краской. Из сарая, кстати, следовало забирать готовый к отправке в город провиант.
  - Ну, а вот здесь, - кивнула она на внушительных размеров рукомойник, переделанный отцом из бака старой стиральной машины, - можно руки сполоснуть... Если, конечно, не боишься, что вода ледянущая. Летом прогревается так, что хоть холодной разбавляй...
  Егор скептически покосился на монументальное сооружение, закрепленное на двух столбиках, с большой раковиной, вода из которой стекала по обложенному забетонированными булыжниками желобку в ближайшую канавку, обозначавшую границу огородной земли и лужайки. Видимо, летом здесь и впрямь было очень красиво. Рядышком с умывальником в хаотичном порядке, с намеком на оригинальный дизайн, росли (понурые сейчас) кустики лилейника, чуть поодаль, напротив входа в летнюю кухню, высились бордовые георгины, а на клумбах все еще цвели поздние астры, пережившие первые заморозки...
  Родители, решив, что с ознакомлением гостя на местности дочь справится самостоятельно, ушли на летнюю кухню.
  Оставшись наедине с мужчиной, Аня покаянно произнесла:
  - Извини, Егор...
  - За что именно ты просишь прощения? - потребовал Панов признания.
  Аню иногда просто выбешивала его прямолинейность. И если с Ромой и Тёмкой можно было отшутиться, то пронзительный прямой взгляд этого уверенного в себе мужчины, ее пугал.
  - Я не могу... ну просто... - заткнулась Аня, опустив глаза, не в силах облечь в форму совершенно нелепую отговорку.
  - А если я тебе назову цифры статистики, за которыми - живые люди из тех, кто до последнего стесняется идти на прием к доктору с неблагозвучной профессией, а потом с ужасом понимает, что помочь чем-нибудь уже нельзя? - невесело спросил Егор. - Зарабатываю, между прочим, не хуже стоматолога-протезиста или "пластика".
  - Ну, конечно, ведь не в районной поликлинике... - буркнула Аня. - Меня не интересуют твои доходы.
  - А почему? - переключился Егор на более интересный для него в данный момент вопрос.
  - Я сама нормально зарабатываю, - вспыхнула она.
  - А я готов поделиться... - гнул свою линию Панов, словно задавшись целью вывести спутницу из себя.
  - С какой стати?
  - Н-да... - заложив руки за спину (невольно продемонстрировав военную выправку), качнулся на пятках Егор, - похоже в большом и светлом чувстве тебя разуверили... Ну что ж, придется убеждать заново!
  - Не смеши, я уже большая девочка для подобных глупостей. И не стоит тратить время, Егор.
  - Ну, это уже мне решать, как распоряжаться своим временем, если ты отказываешься предложить другие варианты.
  - Какой-то беспредметный разговор... - досадливо мотнула Анна головой, не желая обсуждать эту тему.
  - Напротив, я считаю...
  - Аня, зови гостя к столу, все готово! - крикнула мать с порога кухни, невольно спасая ее от неуместного выяснения отношений (которых вроде и не было).
  - Мой руки. Вот чистое полотенце, - облегченно вздохнув, вновь указала Аня на висящий неподалеку от заднего крыльца дома рукомойник. - И пойдем, а то неудобно заставлять ждать.
  - Кстати, я не наврал твоим родителям. По специальности в дипломе, я - военный хирург, - зачем-то пояснил Егор. - Подожду, пока дозреешь и сознаешься сама, что именно тебя настолько сильно смущает в названии моей нынешней специальности.
  - Давай прекратим эту тему, пожалуйста... - взмолилась Аня, невольно краснея.
  - Хорошо, но предыдущую мы еще не закончили, - оставил он за собой последнее слово.
  
  Родители немного настороженно разглядывающие мужчину, терялись в догадках. С одной стороны он казался очень серьезным и жестким человеком, а с другой - с удовольствием поддерживал ничего не значащую беседу - о погоде, об урожае, о нынешней власти и прочем. А обаятельная открытая улыбка и вообще преображала строгие черты мужественного волевого лица. Да и аппетит у ладного мужика оказался что надо. Если учесть, что работников в старину выбирали согласно вот такому устроенному испытанию за столом, то Егор бы точно прошел отборочный тур.
  Спросить, в каких они отношениях с Аней - родители не решались. Во-первых, не одобряли ее развод с бывшим мужем, считая, что пока Димка не подрос - нечего дурью маяться, можно и потерпеть. Жизнь прожить, как говорится, не поле перейти. А в семейной жизни вообще не бывает все сладко да гладко. Ишь, взяли моду: чуть что не так - сразу разводиться! Как одной своевольного парня воспитывать? А во-вторых, как-то даже и не рассматривали вопрос о том, что дочь готова второй раз примерить обручальное кольцо. Тут уж внучку пора замуж выдавать. Но все-таки пожилым людям было неловко из-за того, что они никогда не слышали и впервые видят человека, которого дочь не постеснялась притащить с собой к ним в дом. Ведь в деревне всякие слухи на раз расходятся, что отвечать любопытным соседям?
  Люди старой советской закалки тяжело мирились с реалиями настоящего времени. И уж объявить им о московском соседстве с геями Ане вообще не представлялось возможным.
  
  Заканчивая обед, мать Анны посетовала, что они приехали 'одним днем'. Дескать, в местном лесу - грибов, хоть косой коси. А им с отцом уже тяжело ходить. Вот пару раз всего и удосужились...
  Грибы, а особенно крепкие осенние опята, Аня очень уважала. Наверное, на ее лице отразилась вся гамма чувств - от досады, что урожай грибов достанется другим, до мечтательного выражения, как бы она распорядилась припасами, будь у нее возможность собрать щедрые дары местного леса. Потому что Егор вдруг улыбнулся и произнес:
  - Мы останемся. А завтра с утра и сходим...
  Аня слегка опешила от подобного заявления, раздираема противоречивыми чувствами. Впрочем, Оксанка оставалась дома, так что Димку попасет. Да и Ромке можно будет позвонить, чтобы заглянул вечером, проконтролировал - вовремя ли ребенок придет домой с гулянки. С соседскими парнями Димка не пытался качать права, ему живо объяснили, что прав тот, у кого больше прав, а они - старше, так что никого не трогает, что они ему ни отцы, ни братья. Пришлось подростку смириться, тем более что щелкали по носу лишь когда он слишком зарывался или непозволительным тоном разговаривал с матерью и сестрой. А в остальном Димка невольно тянулся к ним. В музыкальных пристрастиях они с Артёмом были вполне солидарны, а Рома знал кучу интереснейших историй и примеров, которые могут пригодиться в той или иной жизненной ситуации. Дима все еще не догадывался о непозволительно близкой (для большинства людей) дружбе между соседскими парнями. А Аня не собиралась просвещать младшенького. Ни к чему сыну задумываться вообще о таких вещах. И, в частности, использовать потом подобную информацию в свою пользу, заявляя с подростковым максимализмом, дескать, не имеете права меня воспитывать, потому что сами не святые.
  - Но тебе разве не надо на работу? - напомнила Аня осторожно, не слишком понимая, как среагировать на подобное заявление спутника.
  - У меня ночное дежурство в воскресенье, - отмахнулся Егор.
  - Ну так...
  - В ночь, с воскресенья на понедельник, - пояснил он, обрубая дальнейшие препирательства.
  Остаток дня прошел очень быстро. Егор побродил за хозяином участка, невольно ассоциируя себя с персонажем фильма, которому не без гордости рассказывают о дальнейших планах посадок (в данном случае построек). Помог перетащить несколько тяжелых половых досок и два бревна, починил отсыревшую проводку в погребе, до которой у отца все не доходили руки. И даже вскопал грядку Аниной матери под какие-то озимые семена. Хотя Анька обмирала от ужаса - во что превратятся его руки, наверняка не державшие ничего тяжелее скальпеля и, может быть, лет двадцать назад - саперную лопатку?! Но удивительно: ни кровавых мозолей Егор себе не заработал, ни порицания со стороны придирчиво принимающей его работу пожилой женщины. А уж отец-то и вовсе с интересом поглядывал на рукастого мужика, с которым сподручно было бы проделать еще какую-нибудь работу, непосильную уже одному.
  
  А ближе к вечеру Анне пришлось вывести мужчину за калитку, показать места, где прошло ее 'босоногое детство'. Заодно познакомить со своими близкими друзьями, тоже выползшими со своих приусадебных участков прошвырнуться перед сном вдоль деревни.
  Однако профессию Егора она так и не назвала никому, ограничившись чем-то вроде:
  - Егор, мой хороший знакомый, - чем явно расстраивала его, но на большее была пока не готова.
  В компании Аниных друзей Панову понравилось, правда, он больше помалкивал, прислушиваясь к шутливой перепалке, затеянной мужчинами, заспорившими об удачливости на последней рыбалке. А ненавязчивые вопросы помогли ему прояснить некоторые подробности из Аниного прошлого, отмечая легкость, простоту и искрометный юмор, с которыми ее друзья вспоминали какие-то общие истории.
  Он даже пожалел, что Аня за них обоих отказалась от предложения соседей после гулянья отправиться в протопленную сегодня у них баню. Насколько Егор успел понять, это мероприятие тут тоже носило традиционный характер, и народ дружно тусовался то в одном, то в другом, то в третьем доме, слегка удивляя его подобной коммуникабельностью, но в то же время умиляя тем, что такое теперь нечасто встретишь.
  Все Анины друзья тоже были городскими жителями. Но, видимо, ностальгия и приятные воспоминания о летних каникулах у бабушек в детстве и юности, заставляли взрослых людей возвращаться в эти края, лишь изредка, для разнообразия, выбираясь на заграничные морские курорты. Приезжали они сюда практически на каждые выходные, несмотря на проблемы с пробками на автомагистралях по пятницам и воскресеньям, находя своеобразное удовлетворение в том, что меняют городскую обстановку на простор и свежий сельский воздух. Многие уже перестроили ветхие деревенские избы, доставшиеся в наследство, на свой вкус. А заодно извели картофельные грядки, устроив на бывших огородах ровные лужайки, засеянные газонной травой и цветочными композициями. Впрочем, оно и понятно - зачем по нынешним временам эти аграрные изыски? Весной надо вспахать и засадить немереное поле, летом пропалывать сорняки, окучивать и бороться с напастью колорадских жуков, а по осени выкапывать, да еще и перевозить в город урожай, который к тому же где-то надо хранить. Слишком проблемно. Сейчас ограничивались лишь минимальной необходимостью. Да и скотину почти никто не держал. Из домашней живности у Аниных близких знакомых были лишь кошки элитных пород, которые на деревенском раздолье чувствовали себя вполне вольготно, практически ничем не отличаясь в своих повадках от местных полудиких зверюг.
  Насколько Егор успел разобраться, сложившиеся семейные пары, с которыми его познакомили, получились сами собой, закономерно перейдя на новый уровень из дружеских детских привязанностей, созрев для решения создать семьи. Скорее всего, выбери Анна какого-нибудь парня из местных, и у нее на выкупленных в собственность у сельской администрации сотках сейчас бы была выстроена банька, а прилегающий к ней участок - облагорожен цивильной беседкой с добротным столом человек на пятнадцать, лавками и непременным стационарным мангалом. Повезло ли женщине с отцом ее детей в каком-то другом плане, он не знал. Но и так было понятно, что бывший муж не питал нежной привязанности к проведению досуга на лоне сельской природы.
  Егор не мог бы с уверенностью сказать, что ему очень понравились такие 'колхозные' отношения, когда запросто можно было завалиться всем семейством на завтрак к друзьям, где помимо кофе или чая предлагалась даже каша. Как Аня пояснила - сначала на всякий случай готовили для малых детей, которые друг перед дружкой не капризничали, а уплетали за обе щеки. Теперь же, когда детки вымахали, обогнав в росте своих папаш - кашу варили для желающих обойтись без таблеток от несварения желудка (все-таки к сорока годам здоровье уже не то, что раньше, когда и поедание шашлыка, и употребление горячительных напитков проходили совсем без последствий). А меню на ужин можно было заказать тому, кто в этот день приглашал остальных. Чаще, конечно, обходились шашлыком, приготовленной на гриле курицей или собственноручно пойманной мужчинами рыбой, которой в местных водоемах водилось в изобилии.
  Странно немного наблюдать такие близкие дружеские отношения по нынешним временам. Но не признать, что в этом есть что-то такое теплое, фундаментальное, объединяющие русские души, он не мог. Егор совершенно не чувствовал себя чужаком в этой компании впервые увиденных людей. И теперь как-то лучше себе представлял, почему Аня так близко к сердцу восприняла случившуюся с Артёмом беду. Видимо, для нее не было ничего дикого в том, чтобы по мере сил и возможностей помочь соседскому мальчишке...
  
  Расставшись с друзьями, Аня и Егор вернулись домой. И мужчина несколько раз за вечер невольно ловил себя на мысли, что немного сожалеет о том, что Анна отказалась пойти к соседям, посетить уютную баньку. С соседского участка доносились обрывки разговоров и задорный смех время от времени выходящих освежиться на крылечко людей.
  Впрочем, он подозревал, что Анна пока просто не готова щеголять при нем в одной простынке на голое тело. А вот он бы не отказался насладиться подобным зрелищем...
  
  За ужином мать тихо спросила гостя, где ему расстелить постель? Не замерзнет ли на веранде? Все-таки осенние ночи холодные. Или, лучше в доме, но там свободный диванчик, на котором когда-то спал маленький Димка (который уже года четыре, как перестал умещаться на нем) - слишком коротенький.
  И тут Панов, все еще пребывающий в какой-то странной задумчивости после прогулки, выдал:
  - Все равно, вдвоем не замерзнем. Спасибо за заботу.
  В оглушающей тишине повисшей после его слов паузы, стало слышно, как где-то над лампочкой под потолком жужжит полусонная муха.
  Жаль, некому было в этом момент запечатлеть эмоции, охватившие присутствующих в помещении людей. Аня, для которой подобное заявление от человека, которого она только утром перестала называть по имени-отчеству, охарактеризовала бы свои ощущения ёмким непечатным словом, и пребывала в полнейшем офигении. Родители ее, судя по вытянувшимся лицам - тоже, как выражался Димка, находились в ауте. И только Егор, со спокойным достоинством наслаждающийся кульминацией, чего-то ждал. Зачем ему понадобилось шокировать всех, Анна категорически не могла понять. Может быть, со свойственной ему прямолинейностью, Панов решил сделать 'ход конем', справедливо предположив, что придется слишком долго ждать, пока она соизволит представить его не как приятеля, а как близкого человека? Дескать, забавно поглядеть, как она теперь перед родителями отпираться начнет?
  Экспериментатор хренов! Все у него через одно место!
  Причем, эта 'шутка юмора' могла бы выглядеть смешной, будь они по-прежнему среди ровесников, например, в той же бане, куда она постеснялась идти вместе с ним. Но только не здесь, на семейном ужине. Родители ее таких шуток не принимали.
  Внутри все клокотало от негодования, однако Анна выдавила:
  - Не в этот раз, Егор Александрович. Завтра слишком рано вставать. Надо хорошенько выспаться. Мам, я найду ему второе одеяло?
  - Ну, конечно... только надо в мансарду сходить, я уж все до будущего сезона упаковала... - рассеянно отозвалась пожилая женщина.
  Отец лишь мрачно взглянул на дочь, почему-то решительно не одобряя именно ее поведения. И не тот момент, где она все-таки совестливо отказалась от ночевки с посторонним мужчиной в одной кровати, а то, что вообще притащила в их дом этого мужика, который ему даже успел понравиться в качестве возможного зятя.
  - Аня... - встал Егор из-за стола, поблагодарив хозяев.
  - Потом, - отмахнулась она, спешно выходя.
  - Корзины в сарае! - крикнула мать вдогонку, не зная, что теперь говорить и как вести себя с человеком, явно обозначившим свои намерения.
  Мысли в хаотичном порядке теснились в голове пожилой женщины, расстраивая еще больше. Нет, но дочка-то хороша! Только год прошел, как с мужем развелась. Пацан совсем от рук отбился (судя по летним выходкам), ей уж о собственных внуках думать пора, а она любовь вздумала крутить!
  
  Аня тоже находилась в полнейшем смятении, машинально перебирая всякий хлам в сарае, чтобы добраться до корзин. Самое смешное, что родители, переживая за нее, совсем недавно наперебой советовали после развода тоже найти кого-нибудь, чтобы не коротать свой бабий век в одиночестве. Но, видимо, для них это был настолько абстрактно, что всерьез и не боялись за то, что подобное может случиться.
  
  Догадавшись, что он сделал что-то уж слишком предосудительное в местном понимании, Егор сунулся было за дверь летней кухни, чтобы догнать Анну, но ее на участке уже не было, видимо, ушла в дом. Да и вряд ли Ромкина соседка захочет с ним сейчас разговаривать - пусть отдышится и привыкнет к мысли, что отступаться от задуманного он не намерен.
  Панов решительно обернулся и снова уселся к столу, придержав руку пожилой женщины, собиравшей грязную посуду, вынуждая ее присесть:
  - Вы нас осуждаете? - в лоб спросил он.
  - Эээ... - замялся Анин отец, пряча глаза.
  - Да кто кого сейчас слушает? - пришла на помощь мужу ее мать. - Сами разбирайтесь. Просто все, скажем так... неожиданно.
  - Что, и расписываться будете? - взглянув на мужчину, решил спросить отец у Егора Александровича, хмуря густые брови.
  Тот ответил прямым честным взглядом. Вообще-то его и в детстве никто в гляделки не переигрывал, и сейчас Егор действительно чувствовал себя несколько неуютно, однако выдержал пристальный, изучающий взгляд человека, имеющего право спрашивать.
  - Мы еще не обсуждали этот вопрос с Аней, - нехотя ответил он. - Но не вижу особых проблем. Если это принципиально - можно и расписаться. Зарабатываю я достаточно, чтобы прокормить семью из четверых человек...
  - А свои дети у Вас есть?
  - Да. Сын. Уже взрослый.
  - Значит, бывшей семье тоже помогаете? - встряла мать.
  - Конечно. Там же живет мой сын, - пожал плечами Егор. - Обращается нечасто, но я не могу отказать ему в поддержке. Он скоро женится.
  - Так ведь и у нас внучка на выданье, - осторожно заметила Анина мать, явно пытаясь на что-то намекнуть.
  - Ее отец не возьмет на себя расходы, не подкинет на свадьбу дочери? - съехидничал Панов, но тут же взял себя в руки. - Не беспокойтесь, я смогу решить и этот вопрос, если он станет актуальным. Квартира у меня своя. Так что на Анину жилплощадь я не претендую. Что еще? Ну, машину вы видели, дача в семидесяти километрах от Москвы - двадцать пять соток. Огород, правда, не держу. Летом там моя мать живет. У нее тоже есть квартира, по завещанию отойдет моему сыну. Так что с этой стороны проблем никаких. Что-то еще?
  - Егор Александрович... а как Вы ладите с Димкой? - вновь поинтересовалась пожилая женщина, заставив Егора здорово напрячься, так как с Аниными детьми он еще ни разу не виделся. Женщина не считала нужным их знакомить, и он не слишком настаивал на этом на данном этапе их едва наметившихся отношений. Кто же знал, что события развернутся так стремительно, и, поддавшись импульсу, он решит немного ускорить процесс затянувшейся неопределенности.
  - Надеюсь, что мы поладим.
  - Вот как... - откинулся на спинку стула отец, сделав для себя какие-то выводы. - В таком возрасте очень трудно завоевать авторитет у подростков.
  Егор стиснул челюсти.
  - В моем возрасте я пользуюсь достаточным авторитетом у коллег и друзей, - весомо произнес мужчина. - Не думаю, что мне не хватит его, чтобы найти общий язык с вашим внуком. Отцом я ему все равно не стану - у него собственный имеется. А старшим другом, наставником, надеюсь, вполне.
  - Мы имели в виду не Ваш... - тихо пробормотала мать.
  - Я понял, - кивнул Егор. - Я достаточно много наслышан об Оксане и Дмитрии от своих друзей. Анин нынешний сосед по квартире - мой давний друг, - пояснил он. - Так вот, я считаю, что парню необходимо расти в полной семье, когда муж и жена уважительно относятся друг к другу, преодолевая неизбежные трения и гася конфликты интересов в зародыше. Тогда не будет соблазна реже бывать дома. Да и положительный пример поведения взрослого мужчины, обычно, благоприятно действует. Материнскую любовь я не отниму. И с трудностями переходного возраста знаком не понаслышке. Мне по силам сделать семью вашей дочери счастливой. Еще вопросы? - вскинул он голову, не собираясь сдавать позиции.
  Вопросов пока больше не было. Пожилым людям следовало переварить эту информацию.
  
  Чуть позже, отказавшись посмотреть какую-нибудь передачу по телевизору, Аня сухо пожелала Панову доброй ночи и быстро сбежала с веранды в дом, оставив его в полном одиночестве.
  Как спалось его спутнице, Егор не знал. Сам же он еще долго не мог уснуть, прислушиваясь к деревенской тишине за окнами. Приглушенный толстыми бревнами баньки веселый шум на соседском участке стих. Наверное, народ напарился и разошелся по домам. Пару раз Панов выходил на крыльцо, подставляя лицо свежему прохладному ветру, надеясь, что он выдует лишние мысли, одолевающие его. Как-то не так он представлял себе отношения с этой невозможной женщиной, показавшейся ему в самом начале знакомства простой и доступной. И, тем не менее, его жутко тянуло к ней, словно при каждой встрече привязывая невидимыми прочными нитями, затрагивающими что-то таившееся на самом дне души. Слишком давно не возникало подобного ощущения. Вроде бы и не тот типаж, который определял его пристрастия в выборе сексуальных партнерш... Или, как раз в этом все дело?
  И сейчас его, словно мальчишку, будоражили мысли о том, что Аня находится так близко, всего лишь за деревянной стеной, по-прежнему оставаясь недоступной для его намерений. Через полтора часа безуспешных попыток, окончательно промерзнув на стылом ветру, Егор наконец-то юркнул под ворох одеял, милостиво выделенных ему хозяйками, и уже готов был согласиться провести ночь без секса, довольствуясь близостью теплого женского тела, прильнувшего к нему... Но, увы, даже такого бонуса за героический поступок приезда сюда, ему не полагалось...
  
  Утром, собираясь за грибами, он почувствовал, что в коридорчике из-под двери дома, где ночевали Аня и ее родители, сильно тянет валерианой, и понадеялся лишь, что его неприступной подруге не пришлось отпаивать родителей всю ночь, отвечая на их каверзные и немного дурацкие вопросы
  Сам он, как ни странно, выспался просто отменно, и ощущал себя заново родившимся. Особенно после того, как, выскочив во двор по нужде в одних джинсах, на обратном пути решил умыться 'по-мужски' (как когда-то учил отец) - окатившись водой из рукомойника практически по пояс.
  Что Аньку, заставшую его за этим занятием, ввергло в благоговейный ступор - сами водные процедуры (водичка-то оказалась не теплее пяти градусов) или его обнаженный торс, который глупой женщине, добровольно оттягивающей их взаимное удовольствие, пока что не доводилось лицезреть, Панов не знал. Но очень надеялся, что последнее.
  Однако, отмерев, она поспешно сбегала в дом и притащила ему банное полотенце, за что Егор оказался очень признателен. Висевшее на крючке возле умывальника вряд ли выдержало бы испытание энергичным растиранием. Да и небольшой по размеру холстик неудобно было перехватывать, растирая загоревшуюся огнем спину от резкого контраста холода и тепла.
  
  Егор надеялся, что сможет поговорить с Аней о вчерашнем, пока ехали в сторону леса, но женщина старательно избегала этой темы. Задавать же единственный вопрос о том, стоит ли ему вообще исчезнуть из ее жизни, Панов не решился, опасаясь, что все еще обиженная его выходкой, из-за которой пришлось объясняться с родителями, она скажет - да!
  Чем Аня его зацепила, Егор и сам не мог объяснить. Иногда ему казалось, что свое мнение об этой женщине он основывает не на собственных наблюдениях, а на отзывах Романа и Артёма, которые интуитивно чувствовали людскую натуру. Это было несколько непривычно. Потому что обычно не требовались такие серьезные шаги, чтобы заставить женщин относится к нему с должным вниманием, наоборот, требовалось немало усилий, чтобы не допустить слишком близко, когда они уже побывали в его постели.
  
  ***
  
  Урожай опят и впрямь порадовал изобилием. Они очень быстро набили припасенные корзины, срезая практически одни шляпки. Азарт охотников за дарами леса немного скинул возникшее со вчерашнего вечера напряжение. В ход пошли взятые на всякий случай полиэтиленовые пакеты и даже Анина футболка, надетая ею под свитер. А потом Егору пришлось съехидничать, что ей пора прописывать таблетки от жадности (потому что все это добро тоже придется везти в Москву), иначе потом потребуется специально приезжать еще раз, чтобы перевезти банки с готовыми соленьями и мешки с картошкой, за которыми, собственно и приезжали.
  Честно говоря, он надеялся, что Аня скажет, мол, съездим еще, какие проблемы? Но она неожиданно согласилась с его доводами, махнув в сторону опушки леса, где оставили машину. И он прикусил язык, не понимая, что делать дальше. Почему-то очень хотелось, чтобы она нуждалась в его помощи. Пусть и в таком незначительном участии, как в этот раз. Но сейчас Панов был далеко не уверен, что она решится обратиться к нему с новой просьбой.
  Вернувшись домой, промокшие и уставшие, они быстренько переоделись и позавтракали. Аня порадовалась, что заставила Егора натянуть старые вещи своего мужа, давным-давно перекочевавшие в деревню вместо рабочей робы. Судя по всему, рубаха, надетая под растянутую олимпийку, ощутимо жала Панову в плечах, но гордость не позволила мужчине капризничать. К тому же он и сам понимал, что лучше уж потом переодеться в свои сухие и чистые вещи, чтобы ощущать себя цивилизованным человеком, чем ёжиться всю дорогу в город, вспоминая недобрым словом утренний, промозглый от сырости лес. И вытряхивать из-за ворота своей куртки еловые иголки или прочий лесной мусор, осыпавшийся с деревьев, под которыми пришлось пробираться к удачной грибной полянке.
  Погрузив упакованные в картонные коробки банки и мешки с картошкой в багажник (причем из-за грибов кое-какие коробки пришлось укладывать в салон дорогой машины, явно не предназначенной для подобной транспортировки урожая), можно было прощаться. Панов мужественно промолчал, наблюдая такое святотатство, и даже ободряюще улыбался суетящимся вокруг машины родителям Ани, чем заработал несколько очков в свою пользу. Ее бывший муж категорически отказывался что-то возить сверх того, что не умещалось в багажник их машины.
  
  Еще раз Егор попробовал завести разговор о том, что он вовсе не хотел оскорбить ни ее, ни чувства ее родных в машине по дороге в Москву, но Аня упорно отмалчивалась, не находя слов для того, чтобы выразить свои ощущения, сомнения и доводы против его заявления. Вот вроде бы и всем хорош мужик, но...
  Она просто боялась его решительности и напора, с каким он взялся за ее осаду, добиваясь своего. Слишком у него все прямо и просто, словно одним движением лазерного скальпеля вскрыть нарыв. Но она еще слишком хорошо помнила свою семейную жизнь. Особенно последнее время перед разводом - какое-то сплошное марево постоянных упреков и ссор, в попытках отстоять свои права и оправдаться в несуществующих грехах. Бывший муж, чего уж теперь скрывать, безусловно, нанес ей болезненную травму своим предательством и созданием новой семьи, но в то же время сделал поистине царский подарок, подарив ей свободу, которой она еще не надышалась, несмотря на подсознательный страх остаться вообще ни с чем. Биологические часики неумолимо тикали, уменьшая с каждой секундой ее шансы начать все заново с чистого листа...
  Второй раз жить начерно, будто можно все переписать - не получится.
  Так и не определившись, что ответить спутнику, Аня попыталась прикинуться, будто ее одолевает дремота, хотя спать вовсе не хотелось. Но Егор милостиво принял игру плохой актрисы: переключил станцию на приемнике, выбрав мелодичную спокойную волну без сводки новостей и комментариев радиоведущих, включил обогрев под ногами и вперился нечитаемым взглядом в широкую ленту скоростной магистрали...
  
  Анька послушно прикидывалась первое время, испытывая чувство непонятной вины из-за того, что не оправдала его смелых надежд на эту поездку, и из-за того, что не предложила ему отдохнуть перед дорогой, и даже оттого, что сейчас изображает спящую красавицу. А ведь ему в ночь - на работу. И хотя в город они прибудут к обеду, ему, наверное, не удастся как следует отдохнуть перед суточным дежурством. И нафига ему надо было ехать с ней, да еще оставаться до утра, чтобы сбегать в лес?!
  Все-таки у нее в голове не укладывались причины, побуждающие успешного мужчину проводить с ней свое свободное время. В его больнице такие красотки обитают от восемнадцати и старше... Ну, допустим, Панов решил больше не заводить романов на службе, но ведь, наверняка не проблема познакомиться где-то еще...
  Неужели срабатывает простой инстинкт охотника, не желающего упускать добычу?
  Так ее особо ценным трофеем и не назовешь...
  Аня его просто не могла понять. Неужели Егору настолько приелись его кратковременные шашни с подходящими девицами, что захотелось чего-то пресного, обыкновенного?
  
  У ее дома Егор помог разгрузить вещи. Сын, пользуясь тем, что соседи в это воскресенье (против обыкновения) отсыпались до полудня, свалил в кино. А от помощи Оксаны Егор отказался, потребовав, чтобы Аня просто представила его дочери.
  В такой малости женщина отказать не посмела, страдальчески представляя, что придется все-таки объясняться со старшим ребенком, откуда взялся столь импозантный мужчина, по-хозяйски таскавший бабушкин урожай к ним в квартиру.
  - Проводи меня до лифта, - попросил Егор, когда они поднялись на ее этаж в последний раз.
  - Может быть, кофе или чай? - предложила Аня радушно.
  - В другой раз, - поблагодарил мужчина.
  А у лифта, дожидаясь, пока медлительная кабина приедет за ним, вдруг шагнул к Аньке и, притиснув ее к шершавой, изрисованной (хорошо хоть не совсем непристойными надписями) стене и глубоко, с неожиданным напором впился губами в ее губы.
  От внезапности, а может оттого, что слишком давно не ощущала ничего подобного этому урагану, сорвавшему стопоры, Анна ответила ему на чувственный поцелуй, не понимая, что с ней творится. Ее и возмущала эта неприкрытая грубость, и хотелось покориться этим властным губам и сильным рукам, довольно целомудренно оставленным им на ее талии. И только лишь в самом конце, когда, кто-то, хмыкнув в открывшихся дверях, нажал кнопку, чтобы убраться подальше, Егор переместил ладони на ее спину, прижимая к себе и не давая разорвать затяжное наваждение.
  Но второй лифт пришел пустым, громко лязгнув перекошенными дверями. И Аня опомнилась:
  - Зачем?!
  - Чтобы, - последовал лаконичный ответ довольного мужчины. - Извини, сегодня не могу остаться. Буду ждать твоего звонка! - ошарашил он ее на прощание и быстро шагнул в лифт.
  Аня еле отлепилась от стены, и на ватных ногах отправилась в квартиру.
  И что это только что было? Как расценивать подобный демарш? И вообще, что Панов о себе возомнил?! Мало того, что и свои грибы сгрузил ей, дескать, он не будет с ними возиться, но ждет приглашения к столу, когда они будут готовы к употреблению. Так еще и это - будет ждать ее звонка!
  'Ага... Жди!' - вне себя от смятения чувств, прорычала Анька, попинав соседский коврик за то, что именно из-за его хозяев ей пришлось встретиться с Егором.
  Вот и что теперь делать? Идти чистить грибы - как раз до ночи хватит занятия. Или, запершись в комнате, прямо сейчас опробовать Тёмкин "презент", который не успела отдать подруге? Заодно и проверить - стоит ли перезванивать Егору?
  Пересилило все-таки чувство ответственности. Все еще ощущая будоражащий вкус чужих губ на своих, Анна занялась опятами, пообещав дочери, что просветит ее насчет неожиданного знакомого, если та поможет ей справиться с грибами.
  
  А Егору она так и не решилась позвонить, хотя Ромка даже не намекал, а говорил открытым текстом, что тот ждет. Аня почему-то была уверена, что Панов первым звонить не станет, оставляя ей право выбора. Но вбитые с детства правила, что девушке неприлично звонить первой, прочно засели в ее голове, и она решила посмотреть, кто кого переупрямит, понимая, что это по-детски глупо, но не желая спасать ситуацию. Потому что где-то в глубине души все еще сильно сомневалась, что Егор не перебесится и не выкинет из головы блажь переспать с ней.
  Да и звонки родителей, исподволь интересующихся ее планами в отношении "военного хирурга", отнюдь не прибавляли радужного настроения.
  Слезы и "девичьи грезы" достались подушке...
  У Ксюшки как раз на днях должен был вернуться парень из армии, дочери стало не до проблем того, появится ли кто-то в жизни ее матери, и как часто будет заходить в гости интересный ровесник Ани. А Димке и так воспитателей хватало...
  К тому же Анна не слышала разговора родителей и Егора, и так и не узнала серьезных планов мужчины насчет собственной персоны и ее детей.
  
  ***
  
  - Мам, где можно взять денег? - поинтересовалась Оксанка, едва Аня поднесла трубку к уху.
  - Я тебе оставила на сегодня, как обычно, на тумбочке, - поморщилась Аня, 'потеряв' строчку в накладной, из которой продолжала забивать цифры в бухгалтерскую программу.
  - Да нет! Этого мало. У нас сегодня, оказывается, всего одна пара, я хочу с Леркой шоппинг устроить. Ма! Ну ты же понимаешь, завтра Кирюшка приезжает. Не могу же я ему показаться в том, что он на мне уже видел!
  - А не стоило так часто мотаться к нему, - съехидничала Аня. - За год забыл бы и те шмотки, в которых ты его провожала в армию.
  - Ну мам! Шуточки у тебя, - надулась Оксана.
  - Да ладно-ладно. Деньги в конверте возьми. Ты опять до позднего вечера?
  - Как получится, - усмехнулась дочь.
  Если уж старшенькая дорывалась до магазинов, то пропадала на целый день. Аня вздохнула с облегчением, когда той было лет шестнадцать, едва поняла, что может не сопровождать дочку, потому что шоппинг с Оксанкой - настоящая пытка даже для самых стальных нервов. Она и дома умудрялась доставать мать, присылая ей ММС-ки из примерочной в магазине, чтобы та оценила, как на чадушке сидит та или иная вещь. Анька искренне не понимала, зачем нужно ее мнение, потому что дочь чаще всего поступала по-своему, полагаясь на собственный вкус.
  - А как же занятия с Артёмом?
  - Он отзвонился, сказал, что сегодня будет занят, - беспечно ответил старший ребенок.
  Спрашивать, чем именно будет занят парень, Анна у дочери не решилась, мало ли у Тёмки с Ромой таких занятий, о которых не стоит 'звонить' на весь белый свет.
  Хотелось бы только уточнить, заберут ли они вечером после тренировки ее сына. Или на всякий случай надо позвонить младшенькому и произвести набивший оскомину инструктаж по поводу того, что следует быть внимательным и осторожным, возвращаясь домой поздно вечером.
  Переговорив с дочерью, Аня набрала номер сотового Романа и даже растерялась, услышав его крайне раздраженный рык, после которого послышались гудки отбоя.
  Перезванивать женщина не решилась. Ее номер был забит у соседа в справочнике, и ошибиться, не поняв, кто его беспокоит, было нереально, если только он не взглянул на дисплей. Возможно, злился сосед вовсе не на нее - просто попала под горячую руку. Даже в самых преуспевающих фирмах проводится 'разбор полетов'. Тут уж неважно - его ли распекает вышестоящее начальство или он кого-то.
  Через несколько минут Роман перезвонил сам:
  - Ань... - голос у старшего соседа был очень странный.
  - Я тебе звонила... Ром, что-то случилось?
  - Да! - раздраженно бросил он, но тут же прикусил язык. - Нет, ничего... не обращай внимания. - Что ты хотела?
  - Я хотела узнать насчет того, заберете ли вы вечером Димку? Артём сказал Оксане, что он занят...
  - Вот как? - хмыкнул Роман.
  - Ну да, - Аня не придала значения его тону. - Я подумала, если вы оба заняты, то надо просто Димке сказать...
  - Да! Я тоже занят! - резко перебил мужчина.
  - Извини, Ром, - растерялась Аня, неприятно удивленная таким поворотом разговора. Она очень опасалась, что в один прекрасный момент соседи заявят ей, что уже наигрались в опекунов. Но не думала, что это прозвучит столь грубо. - Извини, что отвлекаю, - поспешила она нажать отбой.
  Но через минуту ее мобильник затрезвонил снова. Анна мрачно взглянула на вибрирующий телефон, скользящий к краю стола, не спеша отвечать. Слышать голос соседа почему-то сейчас вовсе не хотелось. Вроде бы и обижаться не на что, но все равно было почему-то очень неприятно на душе.
  Телефон заткнулся на мгновение и тут же разразился новой трелью.
  - Ань, да ответь уже! - взмолилась сидевшая рядом с ее рабочим столом сотрудница. - И так башка раскалывается...
  Анна вздохнула и нехотя взяла мобильный в руки:
  - Да? - ровно спросила она.
  - Ань, извини, я действительно буду занят, - раздался в трубке голос Романа. - Если освобожусь раньше - перезвоню и заберу Димку, хорошо?
  Что-то не совсем правильное было в его словах, но Аня только сейчас сообразила, что он говорит лишь о себе:
  - Вы что, с Тёмкой поссорились? - наугад спросила она.
  И когда в трубке повисла красноречивая пауза, вздохнула:
  - Ладно, не парься, разбирайся со своими проблемами...
  Но и Рома уже отмер и одновременно с ней произнес:
  - Пока нет, но, кажется...
  - Прости, не расслышала, можешь повторить?
  - Забудь! - не захотел он снова озвучивать свои слова, однако отбой не нажимал.
  И Аня, чувствуя, что парень не в настроении, не хотела усугублять его состояние и грубить в ответ, молча ждала, будет ли продолжение.
  Интуиция ее не подвела, наверное, ему все-таки нужен был собеседник. Словно собравшись с силами, Рома как-то очень неуверенно, спросил:
  - Ты очень занята сегодня?
  Так и подмывало спросить, а что он может предложить? - потому что слышать такой вопрос, точнее, вопрос, заданный таким тоном, было очень непривычно. Словно из далекого прошлого, он напомнил ей о том, как бывший муж спрашивал вот так же, будто с опаской, что ему откажут в свидании.
  - У меня нет ужина, но больше никаких планов...
  - Ну это-то как раз не страшно, - показалось, что Ромка выдохнул с облегчением. - Ань... только сейчас ни о чем не спрашивай, ладно?
  - Рома! - повысила голос женщина. - Ты меня пугаешь.
  - Подожди, пока пугаться рано, - не слишком оптимистично ободрил он. - Я приглашаю тебя в кафе, заодно и покормлю ужином.
  - Эм... Заинтриговал, - честно ответила она. - Но я все же не совсем понимаю преследуемой тобой цели. С каких пор в кафе ужин подают? И почему в кафе, а не в ресторан? - усмехнулась Аня, - боишься, что я дресс-коду не соответствую в повседневной одежде? - поднялась она из-за стола, чтобы выйти в коридор, поняв, что притихшие коллеги, слышавшие ее часть реплик, начинают ехидно посмеиваться.
  - Ань, - устало вздохнул Рома, - если очень хочешь, ресторан будет потом. Ты можешь сегодня пойти со мной в кафе? - нетерпеливо спросил он.
  - Да.
  - Все! Все остальное при встрече. Адрес запоминай...
  - Ну вот, я-то разгубастилась, что ты за мной заедешь... - шутливо упрекнула женщина.
  - В другой раз. Обещаю! Встретимся на месте. Подъедешь, звякни, я тебя встречу.
  - Думаешь, в семь вечера там будет столько народу, что я тебя не разыщу за столиком?
  - Пожалуйста, Ань! - раздраженно повысил Роман голос. - Просто скажи, придешь? Жду тебя в семнадцать ноль-ноль.
  - Подожди, я же до шести работаю... - спохватилась Анна.
  - Можешь отпроситься пораньше?
  - Это очень важно?
  - Да! - не стал отпираться Роман. - Если бы это было не так...
  - Диктуй адрес, - смирилась Анька, поняв, что большего объема информации она сейчас все равно вряд ли добьется. Ей было непонятно подобное предложение соседа. Если бы Рома хотел устроить ей встречу с Егором, то уж наверняка пригласил бы в ресторан. Панов на мелочи не разменивается.
  
  Оказалось все гораздо прозаичнее. Оказывается, этот великовозрастный детинушка решил поиграть 'в шпиёнов', и ему требовалось прикрытие. Вообще-то Аня мало подходила на подобную роль, но, тем не менее, Рома собирался играть по всем правилам.
  Встретив ее на крыльце заведения, он, даже не дав оглядеться, протащил ее в дальний угол, крайне неприятно удивив соседку выбранным местом. Угловой диванчик и столик оказывались интимно отгорожены несущими колонами, искусно задрапированными подобием стеллажей со стилизованной атрибутикой кабака феодальных времен.
  - Что ты будешь заказывать? - подвинул он женщине меню, так и не открыв свой экземпляр.
  - А ты что, не голоден? - удивилась она, проследив за тем, что Рома, едва закурив и тут же нервно потушив первую сигарету, потянулся за второй. И это при том, что он вообще почти не злоупотреблял 'кислородными палочками'.
  Аня захлопнула папку с меню и, накрыв его сжатый кулак, прямо спросила:
  - Поговорим? Что случилось, Ром?
  - Ты закажи что-нибудь, - мотнул он головой, оттягивал он объяснение. - Мне - просто кофе. Черный, двойной.
  - Хорошо, тогда мне тоже просто кофе - латте. И, Ром, я - не официантка. Ты - мужчина. Махни рукой и сделай нам заказ сам, - попробовала Анна отвлечь его. Кажется, Ромка и впрямь настолько удручен чем-то, что просто не замечает вопиющих нюансов. - Что-то ты неважно выглядишь, - покачала она головой, заметив синие тени под глазами, будто он не спал полночи.
  - Сейчас сама все поймешь, - криво улыбнулся Роман, теребя свой телефон в руках и постоянно поглядывая на время. Хороших часов престижных марок у него было аж четверо. Но он надевал их только для определенных случаев, когда этого требовал имидж. В остальное время предпочитал обходиться без часов, чтобы не отвлекаться, когда 'приспичит'. Артём вызывал больше страсти, чем нежности, и несколько раз здорово ободрав кожу любовника замком платинового браслета, решил вообще не носить их. Тёмка лишь потешался над этим опасением, но не отговаривал Романа от его поспешного решения.
  - Только не окликай! - предупреждающе сжал Роман руку недоумевающей Ани. - Обернись.
  
  Ровно в семнадцать пятнадцать (согласно нечаянно услышанной Ромой информации) двери кафе открылись, впуская очередных, немногочисленных в этот час посетителей - ярко накрашенную фигуристую девицу и высокого блондина.
  В полумраке помещения Аня даже не сразу сообразила, кого напоминает ей красивый парень. Просто не ожидала встретить его здесь, и только узнав Артёма, непонятности поведения Романа сразу прояснились.
  - Ага... - задумчиво выдала она, обернувшись обратно к спутнику.
  Ромка сидел, стиснув челюсти, на его скулах гуляли желваки, а в прищуренных глазах застыла тоска пополам с разочарованием. Мужчина, не отрываясь, смотрел за тем, как прибывшая парочка усаживается за столик "на двоих" неподалеку от них. Народу было немного, но Рома выбрал удачный пункт наблюдения. Рассмотреть, кто находится в интим-зоне, получалось почти невозможно из-за "удачного" проекта непонятно чего поддерживающих колонн. Насколько Аня себе представляла, стены и так служили опорой потолку, и колонны были бы более уместны в центральной части зала.
  
  - Ну, картинку я вижу, а комментарии будут? Зачем я тебе понадобилась, Ром? Как свидетель неверности твоего любовника? - раздраженно спросила она. - Я ничего не знаю о ваших договоренностях. Кто эта девица? Его одногруппница? Артём не имеет права угостить девчонку чашкой кофе?
  - Это не одногруппница, - глухо отозвался Роман.
  - Хм... ты что, всех студентов на потоке в лицо знаешь? - недоверчиво хмыкнула Анна, но по тяжелому взгляду, брошенному на нее, поняла, что почти угадала. И, как бы там ни было, эта девица точно не из Тёмкиной группы. - Даже если и так? Ты не ответил. Почему ты позвал меня? Тебе требуется группа моральной поддержки? Советчик? Жилетка? Секундант? Что, Ром? На мой взгляд, нам вообще здесь не место. Думаю, выйдет некрасивая сцена, если Тёмка обнаружит, что ты за ним шпионишь. Неужели нельзя было подождать, пока он вернется домой и сам расскажет о том, как прошел день?
  - Я должен был убедиться...
  - В чем? - саркастически хмыкнула она, пожав плечами, не зная, кому из ребят сейчас сочувствовать больше. - Ну, убедился? Полегчало? И брось курить! Вот, лучше кофе попей и пойдем отсюда, - предложила Аня, сдвигая наполненную пепельницу, чтобы подошедшая официантка могла составить принесенные чашки с подноса на их столик.
  Невольно услышав обрывок разговора, официантка ловко расставила чашки перед клиентами, заменила пепельницу и понятливо удалилась, не желая становиться свидетелем назревающей ссоры явно не романтически настроенной парочки.
  Пока девушка производила свои манипуляции, Рома машинально качнулся вбок, чтобы ни на миг не выпускать усевшихся в центре зала Артёма и его спутницу.
  Анне крайне не нравилась создавшаяся ситуация. Ее огорчало поведение Романа, решившего проследить, с кем проводит время его парень. И откуда только узнал о предстоящей встрече? И то, что он впутал в это ее, также очень напрягало. Но, надо признать, что ее саму почему-то тоже царапало неприятное открытие, и преследовал раздрай чувств.
  Анна в чем-то понимала Ромку, потому что и сама неожиданно для себя сейчас испытывала ревность к этой довольно вульгарно раскрашенной девице, и досаду на самое себя, уличив Тёмку в неверности своему партнеру. По большому счету, ее вообще не касалось, с кем встречается красивый молодой парень. Кто вообще решил, что на нем можно ставить клеймо: "гей"? Может быть, он потенциальный "би", или вообще, просто прикидывался не натуралом - хотел попробовать что-то новенького, но нашел удачную партию и хорошо отыгрывает свою роль. Вряд ли Артём мог себе многое позволить из того, что имел сейчас, оставаясь 'ничейным мальчиком' и живя в университетской общаге.
  Аня понимала, что вот она - правда жизни, ничего такого неординарного и не происходит, но стало как-то противно.
  - Что мне делать, Ань? - прервал Роман ее невеселые размышления.
  Она неверяще взглянула на буквально раздавленного молодого мужчину. Ей даже показалось, что сосед и сейчас не хочет верить собственным глазам. Вероятно, он именно для этого и пригласил ее - в качестве независимого наблюдателя.
  Ну, на независимость мнения рассчитывать в ее случае не приходилось. Почему-то было очень больно и обидно за них обоих. И даже за себя...
  Или Рома хотел выставить ее, как прикрытие, если Артём все-таки обнаружит их присутствие? Дескать, просто сопровождает одинокую женщину, так сказать, по-соседски...
  Бред сивой кобылы, а не оправдание...
  - Как ты можешь просить совета у меня, Ром? Ты делаешь вывод на основании того, что видят твои глаза. А что говорит твое сердце? - тихо произнесла Аня, чувствуя себя неопытным психологом, на прием к которому пришел пациент с огромной проблемой, а она бы и рада помочь, но даже не помнит, в какой тетради институтские лекции по столь запущенным случаям.
  Ромка машинально потер левую сторону груди, ничего не ответив. Похоже, сердце его не отмалчивалось...
  - Давай, уйдем. А вечером вы поговорите? - предложила женщина, собирая пышную молочную пенку с кофе.
  - А если он не вернется? - еле слышно, будто боялся произносить это вслух, прошептал Роман.
  - Тьфу на тебя! - рассердилась Аня, почему-то представив кошмарную аварию чуть ли ни у самого подъезда, помешавшую Тёмке вернуться к ужину. Но тут до нее дошло, что имел в виду Рома, и она чуть не поперхнулась кофейной пенкой: неужто он всерьез решил, что Артём вот сейчас побеседует с девицей, и навсегда исчезнет из жизни этого, похоже, всерьез влюбленного придурка? Ну, ладно, еще можно понять, что разговоры при расставании излишни. Но то, что Артём не вернется в квартиру хотя бы забрать свои вещи и документы?
  И смех, и грех...
  С чудовищным трудом Рома заставил себя оторвать взгляд от беседующей парочки и, устало потерев лоб, словно он разрывался от головной боли, обнял свою чашку обеими ладонями, но ко рту так и не поднес.
  Аня тоже покосилась на объекты наблюдения и покачала головой, прикидывая, на чем можно было бы поймать Тёмку. Потеря девственности? Не похоже, что эта девица совсем недавно лишилась невинности, хотя, конечно, в жизни всякие чудеса случаются. Может быть, беременность на сроке, когда аборт делать поздно? Да нет, вряд ли. Вроде ничего откровенно не выпирает, к тому же будущей мамашке не следовало бы курить, а Тёмкина подружка немного манерно затягивалась вот уже второй сигаретой. А может, парень просто умудрился переспать с ней, и так здорово понравилось, что хочет еще?
  - Рома, не сходи с ума, - попросила Аня, не представляя, как в данной ситуации ей следует утешать старшего соседа.
  - Он мне никогда не врал раньше, - с горечью отметил молодой мужчина. - Я надеюсь...
  - Знаешь, правда не всегда бывает той, которую следует знать.
  - Аня, ложь во спасение - все равно ложь.
  - А ты не подвластен подобному греху? - язвительно пробормотала она, досадливо размешав ложечкой осевшую пенку в своей чашке.
  - Но Тёмка МНЕ не врал... - так и не ответил насчет собственной безгрешности Роман.
  - Рома, ну вот скажи, ты что, рассчитывал пронести большое и светлое чувство через всю жизнь? Тебе тридцать лет, а все еще в сказки веришь? В крайнем случае, найдешь себе другого мальчика.
  - Ань! Мне УЖЕ тридцать! Я - не мальчишка в поиске новых постельных приключений. Я не хочу никакого другого! Тёмка - МОЙ! Понимаешь?! Я именно такого искал всю жизнь! ЕГО!!! - разгорячился спутник. - Я не хочу превращаться в папика, меняющего каждую неделю гламурных "нечто". Меня с души воротит от всей этой тусни.
  - Ты настолько привередлив? - не удержалась от злой подколки Анька. - Судя по всему, тебе даже не надо будет искать - свистнешь, что свободен, они сами прибегут - только выбирай.
  - Там не из кого выбирать, поверь. Мне малолетки нафиг не сдались. А из тех, кто постарше - или семьей обзавелись, или давно надломлены. У меня своих проблем хватает, не смогу тянуть кого-то психически неуравновешенного и подсевшего на допинг, да и, как правило, это уже бесполезно. Я такой, как есть. Этого уже не изменишь, Ань. И я хочу, чтобы Тёмка, мой Тёмка, был рядом. Он нужен мне...
  - А чего хочет сам Артём? Что нужно пацану в восемнадцать лет?
  - В девятнадцать, - машинально поправил Рома.
  - Да неважно! Ты уверен, что знаешь, чего хочет он сам?!
  - Мне и так больно, Ань, не стоит добивать. Я надеялся, что знаю. Я ведь на все готов ради него... Чего ему не хватало? Хотя бы на данном этапе, ну скажи, а?
  Ромка приехал сюда на машине. Аня была уверена, что он не пил, но откровения обычно сдержанного парня были больше похожи на пьяные стенания.
  - Знаешь, если уж тебе так приспичило, просто позвони ему, - неожиданно зло посоветовала она.
  Может быть, в этот раз и следовало бы дать другой совет, которого ждал обычно полагающийся только на собственное мнение Роман, но Анне почему-то вспомнились некоторыее моменты их отношений с бывшим мужем, ступившим на скользкую дорожку супружеской измены. Вероятно, и надо было вот так же рвать, без жалости к нему, к себе и к тому, что их соединяло. И не было бы еще этих фальшивых насквозь шести лет, когда они, пытаясь создать хотя бы видимость отношений для родни и детей, уже методично уничтожали все то хорошее, что еще можно было оставить себе на память. А сейчас не осталось даже этого. Просто слишком долго чувства агонизировали, пока окончательно не атрофировались, и на пустом месте поселилось раздражение и взаимная неприязнь.
  Надо ли кому-то из ребят проходить через такое, или так бывает только у традиционных пар? Может быть, и впрямь, лучше сейчас прояснить все невнятные моменты в их отношениях, чем накапливать отравляющий душу яд подозрений.
  Рома, даже не задумываясь над ее советом, быстро нажал кнопку вызова. Аня невольно улыбнулась. У нее под кнопкой с номером '1' был забит номер мобильного телефона сына, а у Ромки - Артёма.
  Но сейчас ей хотелось увидеть реакцию младшего соседа.
  Что-то в его поведении ей казалось неправильным, вот только, что - понять она не могла. Жаль, что не слышно, о чем усевшаяся неподалеку парочка разговаривает.
  Одним ухом Анна невольно прислушивалась к напряженному голосу Ромы, старающегося говорить ровно и тихо, но взгляд ее был прикован к Артёму.
  Тёмка схватил телефонную трубку так, будто только и ждал этого звонка, даже на дисплей не взглянул (хотя оно и понятно - на вызов Романа у него стояла особая мелодия), только вот отвечать не спешил. Как-то странно взглянув на свою спутницу, он откинулся назад на спинку стула и медленно поднес трубку к уху, останавливая поток ее речи красноречивым жестом. Девушка заткнулась на полуслове, недовольно побуравив его сердито-обиженным взглядом.
  - Привет, ты где? - без всяких предисловий выдавил Рома.
  Артём нахмурился, пытаясь из-за играющей музыки расслышать каждое слово. Однако, это было не так просто сделать и он, прижав телефон плотнее к уху, закрыл второе ладонью.
  - ...
  - Да? Ну и что празднуете? - невольно проскользнула горечь в голосе старшего любовника.
  - ...
  - И много вас там?
  - ...
  - Тебя встретить?
  - ...
  - Ты уверен?
  - ...
  - Я люблю тебя, Тём...
  - ...
  - Хм... - со злостью отшвырнул телефон Рома. - Он со своими одногрупниками празднует... Хорошо, хоть не сказал, что в библиотеке сидит. Сообразил, что музон я могу услышать... Вот сучонок... - как-то даже немного восхищенно покачал головой Роман, снова уставившись на парочку.
  При последних словах неожиданного признания в любви, Аня невольно вздрогнула. При ней Рома никогда не произносил ничего подобного вслух. Может быть, это было стандартное прощание, а, может, попытка удержать Тёму от опрометчивого шага расставания?
  
  Рассеянно пробормотав: "взаимно" на неожиданное признание, вместо обычного ехидного напутствия, Артём на мгновение прикрыл глаза, переживая за свое вранье, но затем вновь качнулся к столу, положив руки на столешницу.
  Кофе им еще не принесли, и девица попыталась завладеть вниманием кавалера, собственнически накрыв его руку своей ладонью, и при этом состроив призывное выражение на своей мордашке.
  Артём поспешно выдернул руку из-под ее руки, демонстративно скрестив их на груди.
  И тут до Ани дошло, что ее напрягало. Даже дома Артём умудрялся проявить галантность, при ее появлении у них на кухне в совершенно неформальной обстановке, вставая и подвигая табуретку. Тогда как Рома, видимо, считая, что она каким-то образом, "своя", мог ограничиться кивком, дескать, занимай приглянувшееся местечко.
  А вот тут - он только дверь придержал, пропуская спутницу вперед, но даже не рыпнулся принять у нее куртку, чтобы повесить на стоявшую рядом вешалку, не отодвинул стул, помогая усесться. Сразу же расплатился за их заказ. И сам оставался в куртке, лишь расстегнув ее. Да еще и откровенная скука и тщательно удерживаемое выражение терпеливого спокойствия на его лице, если не досады... Нет, досада, скорее, была написана на лице девицы теперь, когда она уже перепробовала и обворожительные улыбки, и трогательные взгляды-прикосновения. А этот его жест скрещенных на груди рук, явно намекал на то, что Артём желает отгородиться от ее общества или не согласен с тем, о чем девушка ему рассказывала.
  Вот только неприятно было, что он солгал...
  - Уходим? - с надеждой спросила Аня своего спутника.
  - Нет.
  - Рома, ты мазохист? Или оптимист?
  - Я реалист.
  Зазвонивший телефон Ромки прервал их бессодержательную беседу.
  - Да? - ответил мужчина. - Нет, не в офисе. Так срочно, что не подождет? Не подождет до завтра, говорю? Я сейчас перезвоню! - не стал повышать он голоса, опасаясь привлечь к себе внимание. - Черт! Ань, я на пять минут отойду...
  - Давай. Только постарайся, чтобы Артём тебя не увидел.
  - Хорошо. Подождешь меня?
  - И куда я денусь? - невесело улыбнулась она, пожав плечами.
  Рома схватил мобильник и, держась ближе к стене, быстро пересек зал к выходу - там громкая музыка не мешала его разговору.
  Аньку внезапно осенило, и она схватила свой телефон, судорожно набирая номер Артёма, очень надеясь, что не напрасно вмешивается
  - Артём! - не дала она ни слова произнести удивленному парню. Не так уж часто и звонила. - Ни о чем не переспрашивай, живо подними свою драгоценную задницу и подойди к туалетам!
  По счастью, санитарные комнаты находились в противоположном конце от выхода на улицу, куда сейчас отправился Рома, чтобы решить какой-то рабочий момент.
  Тёмка завертел головой, видимо пытаясь найти ее или определиться с направлением к туалету. Похоже, что в этом кафе он еще не бывал.
  - Позади тебя, по коридорчику налево, - подсказала Аня. - Телефон захвати, бегом давай!
  Наверное, если бы сам не хотел хоть ненадолго избавиться от общества подружки, юноша сначала постарался бы прояснить ситуацию, но, к счастью, исполнил инструкции соседки в точности.
  Удивившись нелепому розыгрышу - возле туалетов никого не было, Тёма сам набрал Анин номер, сообщив, что он на месте и задав логичный вопрос, зачем ей потребовались его туда посылать?
  - Отлично! - сразу же отозвалась женщина. - Значит так, у меня всего одна минута. Никогда не лги тому, кого не хочешь потерять - это раз. Если тебе все равно, то можешь и дальше утверждать, что ты сейчас отрываешься со своими однокурсниками.
  - Откуда ты знаешь? - растерялся парень.
  - Не перебивай!
  - Нет, Ань! Ты не поняла. Я не хотел врать! - поспешил оправдаться Тёмка.
  - Что, все так плохо? - с каким-то непонятным облегчением из-за его пояснения, спросила Анна.
  - Все хуже некуда, - как-то обреченно выдохнул он. - Но это...
  - И поэтому нужно было цеплять первую попавшуюся девчонку? - решив, что они просто разругались с Романом, и Тёмка хотел немного задеть его, заставив приревновать, задала она очередной вопрос. - А почему не парня, чтобы Ромке больнее стало? Впрочем, я тебе не мамочка, чтобы ты передо мной отчитывался. Просто жаль...
  - Аня! - стиснул трубку Артём. - Это не совсем не так...
  Времени на пустую болтовню почти не оставалось, Роман мог вернуться в любую минуту. Крашеная девица нетерпеливо стряхивала пепел длинной сигаретки, поджидая внезапно сбежавшего друга. А Ане хотелось еще много чего сказать Артёму, но только при этом видеть его глаза.
  - Ну... не знаю, тебе виднее, - слегка поостыла она, тщательно давя праведное негодование. Не зная всей подоплеки, приведшей к подобной ситуации, нельзя судить сгоряча, развешивая ярлыки с определением, кто прав, кто виноват.
  - Ань, это моя старая знакомая! - вновь попытался оправдаться Тёмка. - И она слишком много от меня хочет. Я не могу объяснить... не сейчас... - в отчаянии прошептал парень. - Если она узнает о нас, о том, что у меня парень...
  - Солнце мое, так тебя спасать надо, что ли? - внезапно представила Аня ситуацию с грязным шантажом.
  - Вроде того. Но нет, я справлюсь... наверное...
  - Ладно, не отчаивайся, сейчас что-нибудь попробую сделать. Иди на место.
  Аня нажала отбой, но Тёмка появился лишь спустя пару минут, на ходу пятерней зализывая сколотые в хвост волосы назад. И едва юноша уселся на свое место, как вернулся Рома.
  Стараясь игнорировать парочку, за которой они с соседкой шпионили, мужчина схватился за сигареты, но его взгляд упрямо искал предмет раздражения его нервной системы.
  Аня же мысленно рычала на дочь, злясь, что та не слышит вызов мобильника. Ну это обычное дело - на парах отключая звук, Ксюха потом частенько забывает его включить. Хорошо, что Лерка должна быть уже с ней, номер подружки дочери тоже был забит в памяти ее телефона.
  - Теперь я пойду пудрить носик, - произнесла Анна, поднимаясь с телефоном в руке:
  - Здравствуй, Лера, Оксана рядом? Дай ей трубочку, пожалуйста...
  Прежде, чем отойти, она вопросительно взглянула на непохожего на себя Рому:
  - Надеюсь, не рванешь уличать в обмане? - кивнула женщина в сторону столика, занимаемого Тёмкой и его спутницей.
  - Хм... нет, - снова потер он переносицу и полез за очередной сигаретой.
  - Попей кофе, Ром. Я быстро, - пообещала Аня, на ходу инструктируя дочь:
  - Ничего, подождет твой шоппинг. Ксюш, только надо, чтобы достоверно получилось и не переигрывай. Без фарса, ладно?... Значит, одна приезжай! Что тут ехать-то, пятнадцать-двадцать минут. Это рядом совсем. Скажи своей Лерке, что кофе ее угостишь... Да, потом возмещу, - расщедрилась она, решив, что если все пройдет удачно, спонсор, чтобы напоить девчонок кофе с пирожными, найдется.
  Увести Ромку не получится - это очевидно, но, может, и не стоит. Артём, похоже, слишком боится огласки своих отношений с парнем, из-за чего предпочел встретиться с шантажисткой и даже соврать партнеру, которого обижала его позиция. Рома тяжело мирился с провинциальными предрассудками, подозревая, что если по-настоящему привязан, то уже не имеет значение чье-то мнение. Хотя, пока что делал скидку на возраст своего любимого. Это ему в тридцать лет уже проще отстаивать свои позиции и взгляды.
  Может быть, вмешавшись, куда не просили, удастся разрулить неприятную для всех ситуацию?
  
  ***
  
  Каково же было удивление Ромы и, особенно, Артёма, уже не знавшего, как отвязаться от спутницы, когда его глаза неожиданно закрыли ледяные ладошки впорхнувшей с улицы девицы.
  Наблюдавшая со стороны в предвкушении подобного спектакля, Аня чуть не застонала - ну и как Тёмка угадает, кто это, если Оксанка не фамильярничала подобным образом с соседом раньше? Но дочь, видимо, и сама сообразила, что переигрывает. Быстро отстранилась и, чмокнув ошарашенного парня в щеку, нагло подвинула стул от соседнего столика и уселась рядом:
  - Лер, присаживайся! - кивнула она подружке. - Это Артём, мой парень. Помнишь его? Это Валерия, - отрекомендовала Ксюха их друг другу, и взглянула на спутницу соседа, сидевшую сейчас с вытаращенными глазами, приглашая ее представиться.
  Артём 'тормозил' целую минуту, совершенно не понимая, откуда тут могла объявиться Оксанка, так развязно прервавшая неприятную беседу. Но, вспомнив про Анино неясное обещание спасти его, решил подыграть. Довольно властно перехватив ручку так кстати объявившейся девушки и потянув на себя, чтобы усадить ее на колени, Тёмка кивнул Лере на освободившийся стул:
  - Присаживайтесь, Лера. А это Ольга - моя землячка...
  - Ага, очень приятно, - равнодушно скользнула Ксюха по девице взглядом.
  Мать дала добро на то, чтобы она своей импровизацией дала понять чужим девицам, что этот мальчик 'занят', поэтому обвила руками сильную шею и вполне привычным движением прижалась головой к его плечу. Причем, находя в этом даже некоторое удовольствие - от Артёма приятно пахло дорогой туалетной водой, да и вообще она воспринимала парня, который был на целый год младше, скорее как брата, которого с удовольствием променяла бы на своего вредного родного Димку, становящегося порой просто несносным.
  По сравнению с Тёмкой, она выглядела просто Дюймовочкой. Ростом Анина дочь явно не годилась в топ-модели, а вот внешность вполне удалась... Правда, все равно приходилось утешать невысокую девушку банальным, дескать, не расстраивайся, маленькая собачка - до старости щенок. Зато можно выбирать любого парня и не комплексовать, что окажешься выше ростом, хоть в балетках, хоть на высоченных шпильках.
  - Он с моей сестрой гулял! - решила опротестовать подобное поведение нахалки Оля, неприязненно косясь на вновь прибывших. Такого поворота событий, вынудив Артёма на этот поход в кафе, она уж точно не ожидала.
  - Тааак... - шутливо ухватила Оксанка вспыхнувшего парня за мочку уха. - А мне говорил, что я у тебя первая...
  - Ты у меня - единственная, - с удовольствием и огромным облегчением, что Ксюха так хорошо играет, пробормотал Артём, обмирая от мысли, как бы эта подросшая коза, младшая сестричка его не слишком удачного "опыта", еще чего не отмочила. Несмотря на то, что Леру он видел второй или третий раз (до этого как-то встречал молодую соседку и ее подружку с полуночных гулянок от метро), перед Оксанкиной подружкой, которая явно наслаждалась представлением, было слегка неловко.
  - Ты тут надолго со своей землячкой завис? - небрежно поинтересовалась новоявленная актриса. - Я жутко соскучилась, Тём. Поехали домой, а?
  - Ты обещал мне Москву показать... - не согласилась Ольга, возмущенно засопев.
  - Зай, ты даешь слишком опрометчивые обещания, - капризно надула губы Ксюха. - В городе полно квалифицированных гидов. К тому же с Вашей яркой внешностью, Ольга, - обернувшись, ехидно "польстила" Анина дочь, намекая на боевой раскрас провинциалки, - Вам не составит труда найти другого сопровождающего. Тёмочка, оплати девушке такси и поехали домой, - поднялась она с коленей соседа, недвусмысленно потянув его подняться и следовать за ней.
  Хорошо, что у Артёма имелась кое-какая наличность. Расплачиваться с таксистом кредиткой было бы как-то странно. Юноша с облегчением вытащил тысячу и положил на стол, не выпуская соседку из объятий:
  - Извини, Оль, - обворожительно улыбнулся он землячке. - Ты зря не поверила мне на слово... Как видишь, я не нуждаюсь в том, что ты предлагала. К тому же Ксюха у меня жутко ревнива, - чмокнул Артём соседку в подставленную щеку, - ой! - потер он бок, за который возмущенная возведенной напраслиной Оксанка довольно чувствительно ущипнула его. - Могу только пообещать навалять кому-нибудь, если кто-то здесь попытается обидеть тебя. Постарайся сама быть аккуратнее в выборе. В Москве тоже хватает всяких поганцев, чьи намерения сложно раскусить с первого взгляда... Ну, ты понимаешь, о чем я, правда?
  К счастью, оскорбленная такой отповедью девица, не стала устраивать прилюдный скандал и высказывать Артёму все, что вертелось у нее на языке. Молча схватив со стола денежную купюру, пунцовая от негодования Ольга сдернула свою куртку с вешалки и гордо удалилась...
  
  Аня была против идеи Ромы раскрывать свое присутствие, но тот хотел немедленно вцепиться в своего парня. Сценка их встречи вышла не слишком трогательной. Оба оказались расстроены, смущены и обижены друг на друга из-за столкновения при подобных обстоятельствах.
  Подбросив на Ромкиной машине напившихся кофе девчонок до мега-маркета, до которого они так и не успели доехать, Аня отказалась от мысли выходить из машины, чтобы Рома и Артём смогли уже, наконец, выяснить свои отношения. Оба выглядели подавлено, переживая, что все не так страшно, как они себе представляли, и в то же время облегчение от разрешенного недоразумения было не полным. Кое-что прояснить между собой парням все-таки стоило - про доверие и про некоторые неприятные моменты, способные помешать их дальнейшим отношениям.
  
  ***
  
  Ольга появилась у Артёма в универе совсем недавно, поступив в этом году на вечернее отделение, занятия на котором начинались с октября, поэтому они и не пересеклись раньше. Девица, которая еще летом решила, что непременно заполучит Тёмку, так же как и ее старшая сестра, была довольно амбициозна, заявив родным, что непременно будет учиться в Москве. К сожалению, у нее не хватило баллов для поступления на дневное бюджетное отделение именно в это учебное заведение. А платить за ее мечту огромные деньжищи родители оказались не в состоянии. Впрочем, Олю вполне устраивало и вечернее, только бы оказаться поближе к объекту своей сердечной привязанности. Пока Артём еще жил дома, она была слишком юна для него. Но этим летом, когда Тёмка с приятелями вступился за нее с подружкой на пляже, угомонив зареченских охальников, пожелавших развлечься, вдруг с отчаянием осознала, что это именно тот парень, с которым не просто хотела встречаться, а за которого она могла бы выйти замуж. И просто потому, что он ей всегда нравился, и чтобы утереть нос подружкам, не ставшим ждать своих прЫнцев, храня невинность для будущих мужей. Слишком многие предпочитали довольствоваться теми парнями, кто после школы оставался в их городе, не соблазнившись идеей отправляться покорять столицу или другие, менее амбициозные города.
  И сейчас Ольга готова была скрежетать зубами от досады, что какая-то мелкая пигалица нагло увела ее парня, на которого у нее самой появились большие планы. Однако девушка все еще не теряла надежды, что при неизбежных встречах с Артёмом на территории универа, у нее все-таки появится возможность переубедить его в том, что они друг другу подходят гораздо больше. Не зря ведь пословица есть - где родился, там и пригодился... Вот выучатся оба, и вернутся к себе. Не поедет же эта краля за Тёмкой из столицы на периферию?
  Ольге было очень обидно и противно на душе, что все обернулось не так, как она себе представляла, уповая на сегодняшнее объяснение с Тёмой. Но пока что пришлось отступиться, чтобы не расплакаться от досады прямо там, в кафе, на глазах у всех этих гадов, наслаждающихся ее унижением.
  Только почему-то ей в голову не приходило, что Артём не просто намекал, а пояснил открытым текстом, что у него УЖЕ есть девушка. И именно поэтому ее предложения парня не интересуют, а вовсе не потому, что он не находит ее достаточно привлекательной для себя. С ногами 'от ушей', с красивой грудью четвертого размера, с пока еще тонкой талией, Оля вовсе не сомневалась, что завоевание внимания Артёма - всего лишь дело времени. И еще она очень надеялась, что пошла не в материнскую породу, женщины которой после первых же родов расползались в ширину, правда, не теряя при этом определенной привлекательности для своих мужиков, которым нравилось, когда есть за что ухватиться. Вот только неизвестно, по душе ли такие пышные формы Тёмке...
  
  С давно уже опытной в плане отношений между мужчиной и женщиной одноклассницей Артём попытался расстаться со своей девственностью, сбежав с выпускного бала в одиннадцатом классе, но ему крупно повезло, что его не слишком удачную попытку спугнули возвратившиеся раньше ожидаемого времени родители девчонок. Можно сказать, спасли его от позора, потому как, когда уже оба остались без одежды, так и не был на сто процентов готов продемонстрировать свои самцовские качества. То ли водка, которую парни умудрились подливать в небольшие стаканчики с символически выставленным для выпускников на столы шампанским, была паленой, то ли не слишком понравилось то, как быстро она откликнулась на его изучающие прикосновения, перехватив инициативу на себя. Но дикого желания, о котором рассказывали более опытные в сексуальном плане дружки, когда больше ни о чем не успеваешь подумать, кроме того, как бы поскорее присунуть партнерше, Артём не почувствовал...
  Впрочем, с другой стороны, зато и не дискомфортно было убегать через окно на первом этаже, едва успев натянуть штаны, чтобы не объясняться с ее папашей, мечтавшим застать хоть одного из потенциальных зятьев 'на месте преступления' и наконец-то уже спихнуть похотливую дочь замуж. А то, при расставании с очередным претендентом на ее прелести (пока что без далеко идущих планов) 'жанихи', не брезговали оставлять на стенах подъезда неприличные послания своим преемникам. И перед соседями неловко, да и какой пример для младшей Олечки?
  Правда, Ольгина сестра тогда всем растрезвонила о том, что ЭТО у них с Тёмкой все-таки было. Наверное, очень ей хотелось похвастаться перед подругами, что затащила-таки непреступного блондинчика, по которому сохли не только одноклассницы, но и девчонки из параллельного класса, к себе в постель. Артём и не думал опровергать выгодные ему слухи, потому что признаться понимающе ухмыляющимся дружкам в своей мужской несостоятельности было просто невозможно.
  Но за три года, с тех пор, как красавчик уехал учиться в столицу, девушка успела поостыть и даже выскочить замуж. А вот младшая сестра до сих пор завидовала ей и бредила мечтой заполучить Тёмку себе. И старшая, в порыве откровения, утешая рыдавшую летом Олю (когда, погостив у родителей, парень снова уехал в Москву), не без некоторого сожаления, проболталась, что в тот вечер ничего у них с Артёмом не было.
  Уже тут, познакомившись с соседкой по общаге, оказавшейся в параллельной с Тёмой группе, Ольга удивленно впитывала в себя полезную информацию об интересующем ее объекте, слушая болтовню новой подружки. А та не преминула поделиться, что Артём Кашкин строит из себя невесть что. Дескать, слишком разборчив - ни с кем из наших не гуляет. Да и вообще, мол, какие только небылицы про этого красавчика не ходят...
  Сопоставив кое-какие факты и сделав выводы, Ольга решила пойти ва-банк, предложив ему в подруги себя. Понятно, что летом он мог отказаться, так как приезжал к родителям совсем ненадолго. Но что мешает ему встречаться с ней здесь? А если, как он говорил, у него кто-то есть, то почему никто никогда не видел его девки? Между прочим, бедные студенты (она же прекрасно знала о том, в каком достатке живет его семья) так не одеваются, и дорогих безделушек не имеют. Или его дама сердца намного старше, так что стыдно ее предъявить любопытным приятелям, чтобы не прослыть альфонсом? Или, вообще, вместо девки, тьфу-тьфу, мужик?!
  Про мужика Ольга ляпнула просто так, для пущего эффекта. Но у Тёмки, считавшего это выяснение отношений откровенным бредом, земля буквально ушла из-под ног, едва парень на миг представил себе, что будет, если она раскопает истину и растрезвонит об этом в универе. Да здесь-то еще ладно - он наверняка окажется не единственным геем. Но вот если слухи дойдут до родичей - они его могут для вправления мозгов и домой отозвать. Благо мнение отчима Артём слышал.
  Тот здорово возмущался, переключая каналы, зацепившись за какую-то передачу про проблемы секс меньшинств, транслируемую по телевизору. Дескать, пахать некому, а эти пидоры дурью маются, нормальные семьи не хотят! Поотрывать им, к чертовой матери, ненужное хозяйство и сделать лоботомию, и уговаривать нечего! И вообще на всю страну не стоит обсуждать их проблемы. Мол, это беспутство все от праздности жизни. Лучше пузырь с настоящими мужиками раздавить, чем таким непотребством заниматься. Жена вторила, резонно подметив, что от всяких уродов-алкашей дети рождаются такими же. Сколько вокруг несчастных одиноких баб, а эти красавцы - и девок радости лишают, и детей не плодят, срамота...
  Про то, что они такое же "непотребство" у себя дома вырастили, Тёмкиной матери и в голову не приходило. Просто она считала, что ее сын действительно достоин лучшей доли, чем тискать местных девчонок. А чем черт не шутит, может, он себе какую-нибудь и с московской пропиской отхватит - вон какой красавец вымахал - кровь с молоком! И на своего отца похож, как две капли воды. Не зря же она в свое время совсем рассудка лишилась, всерьез увлекшись приехавшим в их края залетным чужаком, которого не смогла надолго удержать...
  Кстати, именно после подобных высказываний родителей, Артём и стал отговариваться от проведения каникул в родном доме то несданными "хвостами", то практикой, то еще чем-нибудь...
  
  Вообще-то для начала Ольга предлагала ему просто встретиться где-нибудь, а то в общаге-то его не застать, дескать, вспомнить общих знакомых, приветы передать и прочее... Зачем Артём соврал Роме о предстоящей встрече с землячкой, он и сам не понял. Просто вот не хотелось даже, чтобы они с Ольгой знали друг о друге. А, может, не хотел снова расстраивать и бесить Ромку, напоминая про то, что до встречи с ним у него была какая-то иная жизнь. И что все еще оставался город, где живет его семья, которую не стоит 'марать' такими вещами, как их нетрадиционные отношения. Иначе любимый парень может спросить, почему бы ему не сказать этой дурехе правду?
  И что тогда ответить Роме? Артём не знал...
  
  ***
  
  Некоторые подробности предыстории разыгравшегося сегодня в кафе спектакля, Аня успела уяснить из коротких реплик, которыми обменивались соседи.
  'В общем, оба хороши', - покачала она головой, расставаясь с ними у дверей квартиры. Судя по взглядам, которые они искоса бросали друг на друга, ночка примирения предстоит парням бурной.
  
  Жаль только, что, наконец-то оставшись наедине со своими проблемами, без посторонних, любовники забыли о самой насущной, но исправлять упущение уже не было терпения и желания.
  Три дня назад устраивая себе небольшой праздник в честь очередной даты их совместной жизни, ребята придуривались, надувая презервативы, чтобы изобразить 'гирлянду' из шариков. И извели практически весь запас резинок. Последняя отчего-то порвалась в самый неподходящий момент, когда уже и ни остановиться, и ни переждать, и ни сбегать не то что в ближайшую аптеку, а даже во двор дома, где в бардачке припаркованной на стоянке машины наверняка завалялась дежурная пачка презервативов...
  
  Последствия безудержной страсти проявились к концу недели крайне неприятными симптомами инфекции. На третий день Рома еще не обратил внимания на частые позывы, небольшой зуд и боль при справлении малой нужды. Но на пятые сутки после жаркой ночи, когда повысилась температура, жжение и зуд преследовали постоянно, да еще и прибавилась боль в пояснице, он уже не выдержал и отправился сдавать экспресс-анализ.
  Утешало лишь то, что панацея от этого неприятного недуга, выявленного в лаборатории, существовала, и курс лечения ограничивался всего тремя неделями. Но сам факт обнаружения у себя подобной гадости снова поставил под сомнение верность партнера. Отчего-то Рома напрочь забыл, что виноват сам, не остановившись, когда почувствовал, что "барьерному контрацептиву" (в просторечии "резинке"), настал кирдык.
  Артём особо неприятных ощущений не испытывал, правда, ему и в голову не пришло, что легкое расстройство желудка из-за того, что он в тот день покупал в столовой универа беляш, может принести столько неприятностей впоследствии обоим.
  Вымотанным эмоционально и физически, им обоим лениво было доползти до ванны и произвести ряд гигиенический процедур. Рома, понадеявшись, что раз Тёма позаботился об этом ДО того, как забраться в постель, то и до утра 'профилактики' будет достаточно...
  
  ***
  
  Аня зашла к соседям со своими ключами, потому что на звонок в дверь никто не реагировал, а из квартиры тянуло знатно поджаренным мясом. Возможно, был еще шанс спасти соседский ужин.
  Оказалось, что расстроенный Артём сидит за компом в наушниках, увлеченно рыская по страничкам сайтов, обнаруживая все новые и новые симптомы выявленной у них инфекции, и шалея от ужасной перспективы пущенного на самотек лечения.
  Ромка, швырнувший на стол бланк с результатами своих анализов, психанул и уехал в аптеку за лекарствами, предложив пока придумать удобоваримую версию, где Тёмка мог подхватить подобную гадость.
  Младший парень сначала растерялся, потом жутко смутился, чем вызвал еще большее подозрение у раздраженного Романа, которому сейчас было совсем не до того, чтобы проявлять деликатность в подобном вопросе. Слишком много сил и времени требовалось отдать работе, а тут ни о чем, кроме как об этом, что творилось у него в штанах, думать не получается, да и физический дискомфорт играет не последнюю роль. Отец велел оказать потенциальным партнерам русское гостеприимство, включая поход в сауну. А тут уж не до таких глупостей. Какая сауна в таком состоянии?
  В общем, как-то так все неожиданно навалилось, вот он и сорвался.
  Несправедливое обвинение в единоличной вине за последствия занятий любовью с бракованным презервативом, заставляло клокотать все внутри у Артёма, однако не согласиться с тем, что именно он - источник инфекции, парень не мог.
  
  Анька выключила плиту, вытащила протвишок с превратившимися в подметки кусками свинины, и только после этого заглянула к Артёму в комнату. Юноша ее не заметил, и она, подойдя сзади, успела увидеть, о чем он читал, прежде чем судорожно позакрывал все вкладки.
  - Опаньки... - сочувственно покачала головой соседка. - И кого же так угораздило?
  - Ты, правда, хочешь поговорить об этом? - выдавил пунцовый от смущения Артём.
  - Да нет... И так понятно - обычно рано или поздно попадаются оба, - хмыкнула женщина. - У вас мясо подгорело...
  - Да и фиг с ним! Все равно кусок в горло не лезет, - признался насупленный Тёмка.
  
  Вернувшийся Рома так вовсе не считал. И хотя ему тоже было не до еды (тем более таблеток прописали столько, что одними ими сыт будешь), он в сердцах упрекнул сожителя в том, что тот не только приготовить пожрать не может, так и просто проследить, чтобы ничего не пригорело. Дескать, уже осточертело все - за что ни возьмется по дому - все через одно место. То вещи в машинку запихнул, которые нельзя вместе стирать, и теперь в них можно обряжать только огородное пугало, то вот мясо проворонил! И под кроватью лопухи пыли перекатываются...
  Аня порывалась было уйти, но оба парня вдруг неожиданно решили произвести ее в рефери их словесного спарринга. Причем, оказывается, у Артёма тоже кое-что накипело за время совместного проживания.
  И про то, что он и не собирается лезть пылесосить под широкой кроватью, и вытирать по верхам пыль, потому что это заканчивается всегда одним и тем же! А у него от постоянных домогательств озабоченного Ромки скоро геморрой появится (это Тёма только что в Интернете вычитал, что, оказывается, не следует часто злоупотреблять анальным сексом, и 'рекомендуется' разнообразить свое удовольствие такими забавами не чаще раза в неделю).
  Анька не удержалась от ухмылки, представив аппетитно откляченную задницу юноши, ползающего у кровати, соблазнительно обтянутую тонкими домашними штанами, подозревая, что под ними нет нижнего белья. Да уж, застать в такой позе и пройти мимо? Да и когда Артём встает на табуретку, чтобы дотянуться до высоких полок или смахнуть пыль со шкафов, у Ромки эта задница мельтешит на уровне глаз...
  Наивный мальчик... Да она гораздо лучше понимала состояние Романа, постоянно подвергающегося подобным провокациям со стороны обожаемого им парня, нежели готова была посочувствовать Тёмке.
  Однако Артём продолжал жаловаться, не замечая явного скептицизма, обозначившегося на лице соседки, и про то, что ванна вечно занята с утра по часу, когда ему тоже срочно требуется в душ, и про другие неприятности, с которыми он вынужден мириться... А заодно выплеснул наболевшее про несправедливые обвинения в свой адрес, недоверие, и про шпионство Ромки за ним в кафе.
  - Тому, кто соврал один раз, трудно доверять... - пытался отстаивать свою позицию Рома.
  - Я же тебе доверяю, когда ты водишь своих партнеров по злачным местам! И когда допоздна задерживаешься на работе! - горячился Артём, сердито сверкая глазами. - И про твоих секретарш и коллег, все еще не теряющих надежды заполучить тебя в качестве трофея, ничего не говорю! А тот смазливый менеджер по продажам, который тебе лично отчитывается чуть ли не в любое время суток - это нормально?!
  Анька вздохнула, покачав головой. Ей трудно было определиться с тем, на чью сторону вставать в этой ситуации. Да и вообще очень не хотелось вмешиваться. Когда-никогда, а тлеющие в глубине сознания взаимные претензии следовало высказать, чтобы найти способ устранить источник раздражения. Но только не так грубо и безжалостно...
  Взаимные упреки и подозрения, вместо того чтобы сойти на нет, только набирали обороты, и в какой-то момент парни договорились до того, что Артём начал стягивать с себя шмотки, купленные на деньги Ромы, и собрался паковать свои вещи.
  Аня просто охреневала - ведь неделю назад Рома чуть не плакался ей, что Тёмка - его свет в окошке, лебединая песня, а сейчас лишь язвительно процедил в ответ на ее слова остановиться:
  - Куда он пойдет? Поздно уже. После двадцати трех нуль-нуль в общагу не пускают.
  - Да на вокзале переночую! - кипятился Тёмка.
  - Да хоть на панели! - припечатал Рома. Правда тут же прикусил язык, но слова уже вылетели, и в кухне повисла гнетущая тишина...
  - Все! Заткнулись оба! - вклинилась Аня между разошедшимися парнями, чувствуя, что сейчас или их перебранка перейдет в мордобой, или Артём просто уйдет, хлопнув дверью.
  - Вот это, - ткнула она пальцем в пакет с рассыпавшимися блистерами и упаковками таблеток, тюбиками с мазями и прочей мурой, - рано или поздно - ваша расплата за содомистские удовольствия! Тёмка может еще и не знать всех тонкостей в силу своего нежного возраста, а уж то, что ты ни разу не сталкивался с таким, извини, не поверю! - бросила она Роме. - Вы сейчас наговорите друг другу такого, о чем уже завтра будет стыдно вспоминать. И больно оттого, что причиняли боль друг другу. Остановитесь! Если Артём тебя так раздражает, я могу пустить его пожить у себя. Благо надувной матрац (кровать) для гостей имеется. Ты же первый будешь вопить, чтобы тебе вернули твое сокровище.
  - Сокровище?! - хмыкнул Рома, вновь переводя взгляд на уже остывший испорченный ужин, и невольно потер живот. Желудок просил жрачки, и, похоже, стрессовое состояние последних дней нервотрепки требовало дополнительной порции лекарств. - И почему его? - вдруг заинтересовался старший сосед. - Пригласи лучше меня...
  - Что я с тобой делать буду? - пожала плечами Аня.
  - Интересно получается, - уцепился за ее оговорку Рома. - А с ним ты на что рассчитываешь? В хозяйстве - толку никакого. Дрова рубить тебе не требуется, за водой на колодец бегать не надо, огород пахать тоже.
  - Я все еще тут! - вспыхнул Артём, прекрасно понимая, что Рома специально утрирует, выставляя его 'крестьянские' умения.
  - А, глядя на него, я получаю эстетическое удовольствие, - вступилась за младшего соседа Аня.
  - Я думал в твоем возрасте можно еще получать и физическое, - язвительно ввернул Роман. - Это по той причине ты Егора динамишь? Тебе уже больше мальчики нравятся, чем нормальные взрослые мужики?
  - Ну, допустим, такой типаж, - кивнув на Артёма, все-таки выдавила оскорбленная Анька, - мне нравился в любом возрасте.
  - Окстись, Аня, тебе семейный бюджет не позволит взять на содержание ТАКОГО.
  - Заткнись! Ты!!! Ты сам заставлял выкидывать мои старые шмотки! Ты таскал меня по бутикам, вынуждая выбирать вещи по твоему вкусу! - взбесился Артём, вылетев с кухни, где происходила перебранка. - Я тебя ни о чем не просил!
  - Я прививал тебе чувство прекрасного! - крикнул вдогонку Рома.
  - Ром, ты не прав, извинись, - покачала головой Аня, с тоской понимая, что соседи действительно наговорили друг другу уже слишком много лишнего.
  - Я?! - возмущенно ткнул себя в грудь Роман.
  - Ты старше и должен быть мудрее и терпимее, - неохотно озвучила соседка простую истину. - Хотя бы один в паре должен быть мудрее...
  - Да достали вы оба!!! Что ты все время лезешь со своими советами? Разберись со своей личной жизнью сначала, - в сердцах буркнул Ромка.
  - Да, ты прав. Чужую беду - рукой разведу... - грустно усмехнулась Аня. - Прости, что влезла...
  Рома резко отвернулся к окну, зацепив нечаянно стоявший на углу стола протвишок с пригоревшим мясом. Злобно взглянув на него, схватил, выкинул вместе с содержимым в мусорное ведро и полез за сигаретами.
  Разговаривать с его спиной, да и вообще в таком тоне, Анна не собиралась.
  Выходя из квартиры соседей, она кинула связку их ключей в прихожей на тумбочку перед зеркалом. Ей действительно не стоило появляться тут сегодня. И после откровенно высказанного отношения к себе, тем более...
  
  Естественно, выкурив подряд пару сигарет, Рома никуда не отпустил Артёма, уже упаковавшего свою спортивную сумку немногочисленными личными вещами, купленными на родительские деньги.
  Но спать голодный и обиженный Тёма ушел в большую комнату на диван.
  Рома 'на супружеское ложе' улегся один. Вот только ни тому, ни другому никак не удавалось уснуть. Поворочавшись еще немного, Ромка сунулся было к Тёмке с извинениями, но гордый парень послал его далеко и надолго.
  А через некоторое время у задремавшего было Артёма начался очередной приступ мигрени. Только согревшись, ему отчаянно не хотелось вылезать из-под уютного одеяла, но на кухне что-то все время попискивало, мешая отключиться полностью.
  Собравшись с духом, он выпутался из одеяла и, спустив ноги, чуть не наступил на улегшегося на полу возле дивана Ромку, скрючившегося под тонким пледиком и беспардонно дрыхнувшего словно преданный пес на коврике.
  Все еще злясь, Тёмка хотел попинать его, но сжалился. Тяжело вздохнув и смачно выругавшись про себя за мягкосердие к этому гаду, парень укрыл непутевого партнера сверху своим одеялом и отправился вон из комнаты.
  Пока он ковырялся на кухне, шурша в поисках лекарства, Рома проснулся, сначала даже не сообразив, где он и почему постель кажется такой непривычно жесткой.
  
  Артём выпил таблетки и решил развесить постиравшееся и забытое в процессе ссоры белье, о котором и напоминала установленная на кухне умная стиральная машина.
  Вытащив из барабана влажные тряпки, юноша отправился развешивать их на балкон.
  Справившись с задачей, Тёмка взглянул за окна лоджии.
  На улице в этот час действительно была лепота - ясная ночь манила яркими звездами на высоком безоблачном небе, свежий воздух пьянил, принося покой душе, вдалеке мерцали огоньки никогда не погружавшегося в полную темноту города...
  И только во всю эту благодать вдруг вклинился раздражающих запах легкого сигаретного дыма.
  Высунувшись почти до половины в проем из раздвинутых в стороны оконных рам застекленной лоджии, Тёмка увидел, что это не Димка балуется, дождавшись, пока в доме все угомонятся, а Ане почему-то тоже не спится.
  И вновь почувствовал угрызения совести за то, что сегодня невольно обидели ее, затеяв безобразную свару. Может быть, по большому счету Рома и был прав, посоветовав ей разобраться с личной жизнью, но нельзя же было высказывать это так резко...
  Но не успел Артём окликнуть соседку (хотя, что бы он мог сказать в утешение женщине?), как его буквально за шкирку втащили обратно, дали затрещину (это по больной-то голове!) и по-медвежьи притиснули к мужской груди.
  - Совсем ошалел? - возмутился Артём, не в силах пошевелиться от стальной хватки любовника, возомнившего себе невесть что.
  Сердце у Ромки готово было выпрыгнуть из-под ребер. Только уже не от страха за то, что Мелкий решил проявить суицидальные наклонности, а от радости, что он успел его спасти. Для себя! И вот он, его Тёмка - в объятиях. И никуда он больше его не отпустит! Подумаешь, не умеет готовить и ленится убираться... Какая это все ерунда по сравнению с тем, что это ЧУДОвище просто может быть рядом!
  
  ***
  
  Извинения перед соседкой на следующий день не помогли - Аня демонстративно сохраняла дистанцию равнодушной вежливости. Когда Ксюха занималась с Артёмом репетиторством, женщина вообще не объявлялась в занимаемой ими комнате. Пару раз парень пытался извиниться за обоих, за себя и за Рому, специально застав Аню на кухне, типа ему приспичило попить воды. В удовлетворении жажды соседка ему не отказывала, но и не более того, что ужасно огорчало переживающего из-за глупой размолвки Тёмку.
  Рома себя чувствовал более виноватым, и тоже предпринял не единственную попытку к примирению, но Анна сказала, что прощает ему и обещанный в ресторане ужин, и ей не требуется съездить за продуктами в Ашан или еще куда-то. И вообще ей ничего от них больше не надо, могут не беспокоиться и не беспокоить ее.
  Странно, что за такое короткое время общения, Роман впервые воспринимал подобную ситуацию, как потерю друга. Да и Артёму явно не хватало одобрения и понимания женщины. В силу их союза, с матерью тот почти не общался, ровесникам-приятелям иногда всего не откроешь, тем более что близкую дружбу Тёмка ни с кем из своих одногруппников не заводил.
  А то, что, наверное, должен быть такой человек в огромном городе, где никого, кроме него самого, у Тёмки нет, было очевидно. Мало ли, когда ему в следующий раз шлея под хвост попадет, кто морально поддержит его мальчика?
  
  От своей обиды на высказанные ей в лицо, жалящие самолюбие слова, Анна отходила почти целый месяц. Хорошо, что начался отчетный период, и на работе стало некогда переживать из-за очередной неудачи и неоправдавшихся надежд на бескорыстную привязанность соседей, с которыми приятно было общаться.
  Наверное, если бы не Егор, заявившийся как-то к парням в гости и заглянувший к Ане с предложением пройти в соседнюю квартиру, типа не хватает игрока в карты, вряд ли бы обида отпустила ее так скоро.
  Причем, вполне ожидаемо, на первое нелепое предложение мужчины Аня не откликнулась, категорически отказавшись иметь с соседями какие-то точки соприкосновения. Да и Егора не хотела видеть, чтобы он снова не занимал ее мысли. Только вроде успокоилась, выкинув всякие фантазии насчет этого мужчины из головы.
  Но Панов не привык сдаваться. И спустя буквально десять минут вновь очутился на ее пороге с коробкой для игры в 'Монополию' под мышкой, заявив, что хотел бы провести вечер в приятной компании, а не компрометировать себя, оставаясь наедине с ЭТИМИ.
  Причем, зараза такая, обыграл свое выступление и голосом, и жестами, вызвав улыбку и заставив оттаять.
  
  В результате играли на полу в ее комнате всем составом - ее семья, соседи и Егор. Ксюха, как ни странно, была сегодня дома, коротко отмахнувшись от вопроса матери, поясняя, что Кирилл, с которым она пропадала теперь целыми днями, сегодня с родителями отправился в гости к каким-то родственникам на юбилей.
  Игра в 'Монополию' затянулась далеко за полночь, в процессе заставив напряженных поначалу игроков раскрепоститься и постараться не вспоминать старые обиды. За это время они пару раз отрывались на чаепитие и поедание заказанной пиццы, потому что никому не хотелось отправляться на кухню готовить перекус на такую ораву народа. Кстати пришлись и собранные с Егором грибы, пришедшиеся по вкусу всем мужчинам без исключения. Скромные бутерброды к чаю-кофе на скорую руку получили заслуженное одобрение, хотя Аня здорово сомневалась, что маринованные опята сочетаются с помидорами, свежим огурчиком и зеленью. Но необычная закуска, заправленная майонезом и намазанная на ломтики черного хлеба, и впрямь получились удачной. Она даже не пожалела презентовать и Егору, и соседям по поллитровой банке отборных маринованных грибов, чтобы они могли оценить ее талант к засолке не только у нее, но и у себя дома.
  
  Анна не была уверена в том, что Панов имел на продолжение ночи какие-то особые планы, но на всякий случай предупредила, что ночевать он отправится к своим друзьям.
  - Я тебе все-таки советую сменить профессию, - услышав заявление соседки, заржал Рома, подтолкнув плечом обескураженного Егора.
  - Да хотя бы название, - поддержал довольный Артём, окунувшись в ставшую с недавних пор привычной атмосферу тепла и уюта большой семьи. Как же ему, оказывается, этого не хватало.
  Что-то будоражило его в присутствии этой женщины, слишком много личного она знала о нем, Аню можно было не стесняться (в каком виде она его только не лицезрела, пока приводила в чувство, подобрав на площадке за дверью своей квартиры, и затем - пока он находился в больнице). А ее прикосновения, скорее носящие шутливую ласку (то есть показывающие благодушное расположение: в щечку чмокнуть, за ухо потрепать, косички наплести, если он сидит у нее в ногах на полу, смотря телевизор, потому что у Димки и Ромы - короткие волосы, а Ксюха не разрешает путать ее локоны), чем какие-то намеки с сексуальным подтекстом - это было что-то такое, отчего замирало сердце. Как в далеком детстве от материнской ласки. Слишком давно и недолго это было. И отец, и отчим считали, что нечего парня нежить, не девка! И в то же время эта нежная Анина ласка казалась отнюдь не родственной... У Ромки выходило совсем по-другому, не так деликатно и волнительно. Девчонок-ровесниц Артём просто боялся с их напором заполучить его полностью себе, и показать, на что они способны. Почему-то серые скромные 'мышки', которые были в школе или в универе, вообще не вызывали у юноши даже академического интереса, а от слишком ярких женских особей его, словно от ядовитых представителей фауны, отпугивала расцветка. Ну, а из мужского сообщества его вообще интересовал только один Роман.
  Как бы это не звучало смешно, но Тёма старался не допускать мысли о том, что у них с Ромкой все точно так же, как у большинства других гомосексуальных пар. Он считал, то, что имеют они - это целый настоящий мир, в котором им было хорошо вдвоем, даже если все вокруг против, и считают их изгоями с извращенной психикой...
  
  ***
  
  Совместно проведенный вечер (точнее половина ночи) в компании, заставил Аню вновь задуматься о том, почему ее пугают отношения с Егором, довольно легко нашедшим общий язык с ее детьми. Но она понимала, что эта простота и легкость существует лишь во время игры, пока мужчина ощущает себя гостем. Смогли бы они поладить, если пришлось бы жить вместе?
  Тут женщину одолевали нешуточные сомнения.
  В Оксанкиной жизни никакой дисциплинированности и порядка не было, она вечно везде опаздывала и, собираясь, оставляла такой бедлам, что с непривычки просто шокировало. Правда, временами на дочь нападал приступ аккуратизма и чистоплотности, и тогда квартира буквально вылизывалась, а вещи в шкафу раскладывались не только аккуратными стопками, но и согласно цветовой гамме. Еще Аня опасалась, что сын, которому приходилось мириться с опекой соседей, взбунтуется, если его будут дрессировать денно и нощно, поселись Егор с ними. Потому что вряд ли Панов позволит парню столько свободы, сколько тот имеет теперь. К тому же вполне резонный довод взбунтовавшегося ребенка, дескать, 'ты мне не отец!' - еще никто не отменял. И чью сторону тогда занимать? Сына-подростка или мужчины, с которым и сама не знает, удастся ли ужиться ей самой? Все-таки мириться с чужими привычками и образом жизни в зрелом возрасте довольно проблематично.
  В общем, так толком не придя ни к какому выводу, Анна решила посмотреть, что будет дальше. Егор все еще ждал ее звонка, о чем намекнул перед уходом довольно прозрачно.
  И она уже было совсем созрела до этого героического поступка, решив отложить окончательное принятие решения до ближайшего выходного, но среди недели коллега по работе сманила ее на модную фотовыставку - пригласительный билет пропадал.
  Отказываться Анна не стала.
  Каково же было ее удивление, разочарование и невольно царапнувшая сердце ревность, когда увидела там Егора со спутницей - как раз той красивой тридцатипяилетней коллегой, с которой он вроде бы разорвал отношения, пока она развлекала Тёмку в больнице.
  Как это расценивать? Допустим, она знала, что Егор Александрович светской жизни не чурался, и было даже не удивительно, что он ходит по таким местам, как театры и выставки. Но как тогда понимать его "ожидание" ее звонка? Не дождался? Или это в процессе ожидания просто так коротает время? Или они с Жанной Аркадьевной и не разрывали отношений? Просто вот по наблюдениям со стороны было совершенно понятно, что это ПАРА (пусть бывшая), но какими-то слишком интимными и собственническими были жесты женщины, и слишком привычны движения мужчины, легко касающегося ее талии, приглашая перейти к следующему объекту осмотра фотовыставки... Аня не могла объяснить это более выразительно, но, в общем-то, обычно такие вещи и не скрыть от придирчивого наблюдателя.
  Нет, терзаться от ревности Анька не хотела и, тем не менее, ей даже забыться, постаравшись абстрагироваться от неприятного откровения увиденного, было не с кем. Те, кто из старых знакомых мужчин готовы были бы скрасить ее вечера, не рассматривались, как долговременные варианты, а на одноразовые отношения размениваться было неловко. И, кроме того, она явственно понимала, что одноразовый секс, 'назло врагам', не принесет радости ни уму, ни сердцу...
  Обидно...
  
  ***
  
  Самый конец октября выдался не по-осеннему теплыми, и как-то вечером от Романа, усевшегося за стол, закончив проверять Димкины уроки (в ожидании Артёма, занимающегося в другой комнате с Ксюхой английским), поступило предложение все-таки съездить на полигон поиграть в пейнтбол.
  Пока все были заняты, Аня развлекала заехавшего за дочерью Кирилла, буквально на днях вернувшегося из армии. Молодежь собиралась еще успеть на вечерний сеанс в кино. Легко порхая по кухне, женщина только что закончила накрывать обеденный стол к чаепитию в большой компании. Окончание очередного отчетного периода хотелось отметить чем-нибудь вкусненьким. И сегодня, несмотря на будничный вечер, даже не поленилась испечь тортик. Кирилл косился на уже выставленное на стол угощение, покорно дожидаясь, когда соберутся все домочадцы и остальные гости.
  Отведав предложенные хозяйкой дома яства, народ оценил ее старания по достоинству. Красноречивее всяких похвал оказалось то, что Оксанка единственная отказалась от второго кусочка довольно-таки большого торта, блюдя фигуру. И 'на утро' от него ничего не осталось. Димка подобрал даже крошечки с огромного плоского блюда, на котором Аня выставила свой кондитерский шедевр.
  Предложение, поступившее от Романа, заинтересовало всех собравшихся за столом. Парни так и вообще воодушевились, припоминая былые спортивные победы. Причем, идеей загорелась так же и Анька, ни разу в жизни так и не удосужившаяся попробовать себя в этом развлечении. Димка завопил, что тоже хочет поехать, но пришлось напомнить сыну, что за него уже оплачена заграничная автобусная экскурсия с классом на каникулах, на которую он отправляется послезавтра вечером, и поэтому его возьмут в другой раз.
  - Если будешь себя хорошо вести, - ехидно вставила сестра менторским тоном.
  - Ну, конечно! - слегка насупился пацан. - А подождать, пока я вернусь, нельзя, да?
  - Дим, имей совесть! - возмутилась Ксюха. - Тебе что, все тридцать три удовольствия надо отхватить?
  - А что такого-то? - вполне искренне пожал плечами младший Анин ребенок. - Насколько я знаю, зимой тоже в пейнтбол играть можно.
  - Да, Димон, ты все-таки в жизни не пропадешь, - усмехнулся Кирилл, дружески похлопав сидящего с ним рядом подростка по плечу.
  - Нет, ждать тебя мы сейчас точно не будем, - покачал головой Рома. - Пока погода хорошая стоит, надо съездить. В дождь и слякоть неохота гваздаться.
  - Я так и знал! - огорченно вздохнул Дима. - Ладно, проехали. Ма, у нас есть еще что-нибудь вкусненькое?
  - Ты не наелся?! - удивилась Аня, с мукой покосившись на едва начатый второй кусочек торта, оставшийся на ее тарелке, который она так и не осилила.
  - Березовой каши ему, - буркнула добрая сестренка.
  - За что?! Я вроде ничего такого сегодня не натворил, - нахмурился Димка, припоминая свои прегрешения за день.
  - Для профилактики, - хихикнула Оксанка, поднимаясь. - Мамуль, спасибо. Все было очень вкусно! Кирюш, я быстро! Сейчас только переоденусь... - пообещала она, выходя из-за стола.
  - Не надо мне вашей каши! Мне срочно нужны положительные эмоции!
  - Димон, иди, отожмись раз пятьдесят, - предложил Артём. - А как закончишь - положительных эмоций будет масса, я обещаю.
  Парни загоготали, Аня подвинула ребенку свое блюдце:
  - На, сынок, утешься...
  - Мам! Он же у нас не девица, чтобы сладостями стрессовые ситуации заедать! - напомнила Оксана, появившись в дверях с ворохом тряпок в руках. - Я не знаю, что мне надеть, - пожаловалась она.
  - Синюю, - сориентировался Кирилл, ляпнув наобум.
  Честно сказать, ему было все равно, какую блузку Ксюха натянет под куртку. Просто, зная ее привычку в последний момент перебирать свой гардеробчик, опасался, что подобное развлечение девушка растянет на неопределенное время, и они точно опоздают к началу фильма.
  - И то верно! - спохватилась Анна, ловко умыкнув блюдце с кусочком торта из-под носа уже приготовившегося к трапезе сына.
  - Ну мам! - взвыл Димка, пытаясь уцепиться за уплывающее лакомство.
  - Не нукай, утром доешь, - безапелляционно заявила Аня.
  - Никакой жизни... - притворно тяжко вздохнул огорчившийся ребенок, поднимаясь из-за стола. - Тогда я и посуду сегодня не мою. К тому же, не моя очередь!
  - Ну, Дим! - услышав его заявление, крикнула из комнаты сестра, появляясь в дверях кухни в синей блузке. - Мы же договорились?!
  - Поп-корн привезешь? - принялся торговаться Димка.
  - Ты уже спать будешь, когда вернемся, - отмахнулась сестра. - Кирюш, я почти готова.
  - Почти?!
  - Пару штрихов! - уверила девушка, стремительно скрываясь в ванной. - Только хвост переколю.
  - Это еще на полчаса, - прокомментировал братец, ехидно взглянув на покорно вздохнувшего бойфренда Оксанки...
  
  ***
  
  Парни немного скептически восприняли идею взять в команду женщин, причем если Оксана еще и играла пару раз, выбираясь со своими университетскими одногруппниками на полигон, пока Кирилл служил, то Аня вообще слабо себе представляла, что это такое за развлечение.
  Но отказать они не посмели, потому как та заявила, что, дескать, до таких лет дожила, хочу попробовать, и все тут! Немного посовещавшись, решили - ну и ладно, должно быть даже весело, не корову же проигрывают...
  А в выходной, уже прибыв на место, оказавшееся всего в нескольких километрах от МКАД, к немалому огорчению Ани, выяснилось, что Рома внес рацпредложение, дескать, они вдвоем будут в команде с Егором, а все остальные: Артём, Кирилл, Оксана и Аня - в другой.
  Что Артём, что Кирилл слегка оскорбились из-за выпавшего на их долю испытания, настаивая на честной жеребьевке, но ничего не поделаешь, тем более старшие мужики сумели найти, чем зацепить амбициозных юношей, и развели их практически 'на слабо'.
  Зачем соседи позвали Егора (она отчего-то не верила, что он сам напросился, узнав про намечающееся мероприятие, хотя это было действительно так), Аня не понимала, и, если бы знала заранее - отказалась участвовать. Но ее поставили в известность уже на самом полигоне, куда прибыли на трех машинах: она с Ксюхой и Кириллом (на купленной ему родителями к возвращению из армии единственного чадушки), Рома с Артёмом, довольным, что ему дали порулить, и Егор - на своей.
  Испорченное настроение слегка поднялось, едва Анька увидела экипировку, и ребят в шлемах, отчего-то напомнивших ей персонажа "Звездных войн" Дарта Вейдера.
  Получив инструктаж, попытались пройти пробный тур. Молодежь показала себя достойно, а вот Анька поняла, что может и не выдержать настоящий темп. Но отступать женщина вовсе не собиралась.
  Естественно, из игры она вылетела первой. Причем обидные кляксы украшали ее штаны сзади очень выразительно - просто неудачно зависла, пытаясь перебраться через баррикаду из ящиков, для соответствующего антуража затянутых маскировочной сеткой, оставив тылы не защищенными.
  Кто уж оторвался - Ромка или Егор, засевшие на другой стороне за какими-то бочками с характерными эмблемами, предупреждающими о наличии радиации (Аня очень надеялась, что это просто рисунок, а не настоящие контейнеры из-под опасных отходов) - эти гады так и не признались, потешаясь от души.
  Увы, ни численное преимущество, ни энтузиазм молодых парней не помогли Аниной команде победить. Ни Кирилл, отслуживший годичный срок в тихой части, ни Артём с его отсрочкой от армии, ни тем более женщины, ничего не могли противопоставить реальному боевому опыту, имевшемуся и у Егора, и у Романа.
  Анька искренне сочувствовала раздосадованным парням, но они с дочерью получили истинное эстетическое удовольствие, наблюдая за азартом мужчин, дорвавшихся до мальчишеских игрушек в войнушку.
  Как уж Ксюха утешала Кирилла, Аня не знала, но объявила проигравшим, что они достойны приза зрительских симпатий.
  
  После полигона Кирилл с Оксанкой поехали домой. А оставшиеся получили приглашение от Ромы (собиравшегося установить тарелку спутникового TV, приобретенную накануне) переночевать в его загородном доме, о котором прежде Аня и не слышала. Оказывается, он находился неподалеку от Егоровой дачи.
  В свое время родители Романа, надеясь в будущем на увеличение семейства, мечтали иметь большой уютный дом, и строить его начал еще отец, удивляя грандиозностью проекта. Но сын не оправдал надежды, и отчаявшийся родитель (Сергей Романович) объявил, что он умывает руки, подарив сыну долгострой. Дескать, что хочешь с ним, то и делай, хоть продавай участок!
  Пару лет стройка была заморожена, потому как Рому это занятие вовсе не интересовало. И только с появлением в его жизни Артёма, возникла идея достроить коттедж и перебраться за город после того Тёмка окончит свой универ. Правда, еще не совсем ясно было, что с его отсрочкой от армии. Желание никуда не отпускать парня от себя (не дай бог, в части попадет с кем-то, кто может понять про его равнодушие к бабам), преследовало Романа постоянно. Молодой мужчина терзался и тем, что где-то в глубине души считал, что тот должен отдать свой долг Родине. Пока что Артём его только пару раз пугал своим настроем, дескать, если что - он вовсе не на панель пойдет, а в армию, там выбор настоящих брутальных мужиков больше. Естественно, эти разговоры велись в шутливой форме, а Рома уже подумывал над тем, чтобы не покупать справку о непригодности любовника к службе по окончании действия отсрочки, а найти какой-нибудь оптимальный вариант. При котором Тёмка мог бы отслужить без проблем для своей физической формы, морального вреда и без подрыва его собственной нервной системы в ожидании возвращения любимого.
  
  Дом был закончен на три четверти. Отсутствовала отделка в левом крыле здания, где должны были располагаться хозяйские комнаты, вокруг пока не было высажено ни деревца (точнее, торчали при въезде в ворота две чахлые туи), ни клумбы. Лишь в одном из углов большого подворья стояла бытовка. Зато в доме имелась просторная кухня, уже укомплектованная необходимой техникой и мебелью; отличная сауна; настоящая бильярдная с шикарным столом и несколько гостевых комнат, пока со стандартной мебелью из ИКЕИ.
  - Похоже на мотель, - констатировала Аня, подняв жалюзи, выглянув в окно и увидев макушку туи.
  Голые стены выделенной ей комнаты украшала фоторепродукция ночного Нью-Йорка. Посреди комнаты (придвинутая изголовьем к стене) стояла двуспальная кровать, застеленная темно-синим покрывалом. Пара раскладных стульев с пуфиками на сиденьях, небольшой квадратный столик, узкий книжный шкаф, на полках которого пока что не было ни книг, ни каких-либо других мелочей, и встроенный шкаф для одежды - составлял весь нехитрый интерьер помещения... Но в гостевой комнате имелся даже крохотный санузел, поэтому особо привередничать Аня не стала. Она бы себе и одну такую комнату на собственной даче позволить не могла.
  Ее 'горница' оказалась напротив комнаты Артёма и Ромы, практически в зеркальном отражении, сразу первая дверь от лестницы налево. Егор занял соседнюю с ней, чуть дальше по коридору.
  По дороге сюда долго спорили по поводу того, что лучше купить из еды, но мужчины решили, что раз это все-таки загородный дом, то следует остановиться на дачном варианте - то есть закупить шашлыков и водки.
  Аня высказала предложение затариться чуть основательнее, ведь дом нежилой, и кроме чая, кофе, сахара и соли, вряд ли там есть продукты для легкого завтрака.
  В общем, основным блюдом на предстоящем ужине в дружной компании был шашлык, а все остальное сгрузили в подключенный по приезду холодильник.
  Пока парни возились с установкой спутниковой тарелки в быстро наступивших сумерках, освещая фронт работ мощными прожектором, и подключали систему жизнеобеспечения, чтобы прогреть сауну, Аня успела отмыться и даже переодеться в выделенную ей футболку Артёма, оказавшуюся ей почти как коротенькое платьице. Но разгуливать без джинсов соседка Романа и Артёма все-таки не рискнула, чтобы Егор не подумал, будто она пытается его заинтересовать.
  Мужчины наскоро отмылись, мечтая, как вечером попарятся в сауне, и отправились на улицу жарить шашлыки, оставив Аньку смотреть какой-то фильм (тестируя качество изображения через спутник) и резать овощи.
  Ее немного напрягало общество Егора. И не нравилось его слишком "правдивая" игра, будто у него никого действительно сейчас нет.
  Если бы Анна своими глазами не видела эту парочку - Панова и Жанну Аркадьевну на фотовыставке, наверное, все-таки не смогла сопротивляться какому-то магнетическому притяжению этого мужчины, проявлявшего знаки внимания. Ей и сейчас было некомфортно оттого, что не понимала, как себя вести с ним. Да и вообще эта затея с гостями и ночевкой в чужом доме уже не казалась такой привлекательной, как на полигоне, пока собирали вещи и сдавали перепачканную краской экипировку, возбужденные после игры и не желающие разрушать прекрасную компанию. Хотя, занять вечер с субботы на воскресенье в отсутствие сына, укатившего на экскурсию, было все равно нечем...
  Но Ане повезло, потому что не успели они разлить спиртное и впиться зубами в сочное мясо, от одних только запахов которого можно было захлебнуться слюной, как Егора вызвали в его клинику.
  Вообще-то сегодня была не его смена, но, как Аня поняла из обрывков фраз по мобильному телефону - оказался очень сложный случай у очень важного пациента. И, как коротенько пояснил раздосадованный необходимостью уезжать Панов - через этого человека, который, конечно же, отблагодарит потом за неурочное беспокойство, можно было пробить кое-какое очень нужное дорогостоящее оборудование по смешной цене и без проблем с растаможкой.
  Вообще-то Аня и так не сомневалась, что у Егора врачебный долг победит над желанием остаться в теплой дружеской компании. Уж что-что, а этот пунктик она хорошо выучила. Впрочем, он вызывал у женщины глубокое уважение, нежели неприязнь. Даже несмотря на то, что Панов решил совместить должностные обязанности с намечающейся выгодой. Хорошему зав.отделением порой приходится становиться хозяйственником-добытчиком по материально-техническому оснащению. В конечном итоге, ему же самому будет легче работать на хорошем оборудовании и оказывать помощь нуждающимся в его услугах.
  Егор уехал один, решив, что отправится сразу на работу. Хотя и предложил женщине подкинуть ее до города, но Анна осталась со своими соседями, не желая оставаться с мужчиной наедине в его машине даже на короткое время.
  
  А ближе к ночи, когда и шашлыки, и спиртное уже приятно отягощало желудки, объявились новые гости, свалившиеся Ромке как снег на голову.
  Честно говоря, он просто растерялся из-за неожиданного звонка, заставшего его врасплох, и потом уже не слишком вежливо было бы отказывать в гостеприимстве напросившемуся по пути заехать к нему в гости забугорному партнеру отца. Кстати, тоже предпочитавшему мальчиков в своей постели, и как раз подцепившему парня в местном клубе во время посещения столичных злачных мест в поисках развлечений, решив, что на время командировки ограничится одним. Мальчик вполне устраивал Эдварда, и он везде таскал его за собой, скрашивая свободное от работы время. А сегодня они возвращались с экскурсии по Золотому Кольцу.
  - Твою мать! - горячился Рома. - Где, блин, это "Кольцо" и где мы?! По пути, ага, как же!
  - Почему ты бесишься, Ром? Я как-нибудь переживу такую компанию. Тебе не нравится ваш деловой партнер? - спросила Аня.
  - Да нет - скривился сосед, - он-то как раз нормальный, адекватный мужик. Мне не нравится пизденыш, с которым он будет. Зюзя. Просто знаю эту шлюшку и терпеть его не могу, - пояснил Рома.
  - Почему 'зюзя'?
  - Потому что Азиз. Хочет, чтобы называли его Зи-Зи. Но наши его кроме как Зюзей не кличут.
  - Фу... как в дешевом борделе.
  - Угадала, - хмыкнул Роман.
  - А отказать уже никак? - с надеждой задала Аня вопрос. Вообще-то ей и самой не хотелось разбавлять кампанию посторонними незнакомыми людьми.
  - Неловко объяснять Эду. Да и отец потом пилить будет, что я не мог поступиться своим комфортом.
  - Ну тогда не пыхти, расслабься, - посоветовала соседка.
  
  Система жизнеобеспечения довольно быстро нагрела воздух в помещениях. И отмытый Артём щеголял в одних штанах (футболку-то он соседке пожертвовал), со слабой резинкой, отчего они у него очень провокационно сползали на бедра, обнажая тазовые косточки и открывая весьма пикантный вид на изгиб спины в районе ягодиц.
  Чуть поддатая Аня чувствовала, как кровь приливает к щекам, когда невольно натыкалась взглядом на ямочки на пояснице юноши.
  Вроде бы он был одет, но перед мысленным взором женщины стояла давняя 'картинка' жутко стыдящегося своей беспомощности парня в период реабилитации после насилия и та, что оказывалась реальной сейчас. Грациозная, вызывающая гибкость молодого здорового тела вызывала желание прикоснуться к теплой, золотистой от летнего загара коже ладонями... Одно "изображение" накладывалось на другое, и Аньке казалось, что одежды на Тёмке вообще не осталось.
  Удобно устроившись в кресле, она теперь цедила Мохито, стараясь не выдавать своего состояния. В груди что-то волнующе ёкало, в голове присутствовал сумбурный коктейль эмоций, и Аня, понимающая, что это несколько неестественно, испытывала жуткий стыд от того, что с ней творилось.
  - Блин! - не выдержала она. - Ром, найди своему парню штаны по размеру, иначе твой ходячий соблазн изнасилую не только глазами! Да еще эти твои приедут... - досадливо добавила соседка.
  - Что?! - неверяще уставился на нее резко притормозивший Артём. Подошел вплотную и, опершись на подлокотники кресла ладонями, навис над Аней, пристально вглядываясь в ее лицо:
  - Ты серьезно?
  - Куда уж мне... эх, где мои семнадцать? Я бы за тебя поборолась, - буркнула она, заставив себя отвести взгляд от длинных пушистых ресниц, неподобающих парню.
  - Приехали... - эхом откликнулся Рома, впав в ступор от подобного заявления гостьи.
  - Шутишь? - неуверенно предположил Артём.
  - Ладно, не парься, Тём, что возьмешь с пьяной женщины? Конечно, шучу, - попыталась загладить свое не слишком уместное высказывание Аня, похлопав все еще стоявшего напротив нее юношу по плечу и отставляя свой коктейль в сторону от греха подальше.
  Однако Тёмка тоже слегка подвис, недоверчиво покосился на нее, выпрямляясь. И, о чем-то задумавшись, вышел.
  - Надо было Егору сказать, что уже выпил и не может за руль сесть, - покачал головой Рома.
  - Не надо было! - оборвала соседа сердитая на свой болтливый язык Аня. - О! Твой телефон звонит, слышишь? Иди гостей встречай, наверное, уже подъехали.
  
  ***
  
  Эдвард Ане понравился и внешне (хотя полноватому мужику явно было за сорок) и тем, что тот довольно быстро адаптировался в компании. Говорил он по-русски с акцентом, но вполне понятно, поэтому чувства неловкости и скованности ни у кого не возникло. Его спутником оказался юноша ярко выраженной азиатской наружности. Словно яойная анимешка из японских мультиков для взрослых, парень соответствовал всем 'штампам' качеств, присущих особям, выбравшим способ подобного существования - торговлей своим телом в обмен на содержание. От ухоженного женоподобного личика до тряпок экзотической расцветки и капризного, развязного поведения, вызывающего неприязнь у Ани, и у обоих соседей.
  Пока Рома встречал своих гостей и вежливо знакомил Аню и Эдварда, небрежно назвав имя его спутника, Артём все еще отсутствовал.
  И появление парня, последовавшего совету Ани и решившего приколоться, вызвало настоящий фурор. Удалившись после Анькиного заявления, он вышел к гостям с головы до ног замотанный в простыни таким образом, что открытой частью лица оставались лишь глаза.
  - Мать моя, женщина... - восхитилась Анька, глядя на это недоразумение, отчего-то вопреки любой логике казавшееся еще более соблазнительным в своей хламиде, чем-то напоминающей традиционную длинную светлую рубашку мусульман.
  Может быть, оттого, что ставшие еще более плавными движения парня (опасавшегося запутаться ногами в своем импровизированном платьишке) и красивые глаза, казавшиеся подведенными из-за обрамления темных густых ресниц, старательно вживавшегося в образ наложника Тёмки оказались слишком выразительны. И воображение просто само дорисовывало фантастические картинки того, что скрывают ниспадающие складками до самого пола тряпки.
  Шокированный не менее остальных, Рома игру своему нижнему портить не стал
  Гостей пригласили в сауну, расположенную на цокольном этаже, вмещающую уютную 'гостиную' с низкими диванами, креслами, регулирующимся по высоте и размеру столом, кулером и телевизором. Помимо самой просторной сауны здесь же, внизу, располагалась огромная душевая и туалет.
  Нежданным гостям даже хватило оставшегося шашлыка. А заодно допили спиртное и привезенный Эдвардом "презент". Естественно никто больше не собирался переодеваться в нормальную одежду, щеголяя в выданных хозяином дома простынях и полотенцах. Причем Артём так и сидел в своем наряде. И Анька ему жутко сочувствовала, потому что ей и в одном тоненьком полотенце, завязанным над грудью, было жарко. Рома и Эд обвязали свои простынки на поясе, а "нижний" Эдварда почему-то закутался в полотенце, вместо выданной ему простыни, которое у него то и дело "невзначай" соскальзывало с узких бедер, и юноша очень выразительно склонялся, чтобы поднять его, делая вид что немного смущен.
  Но если Анька судорожно сглатывала, едва натыкалась на задумчивый взгляд Артёма, то этот красавЕц-азиат не вызывал никаких дополнительных эмоций, кроме немного брезгливого сочувствия - неужели не понимает, как его поведение пошло и вульгарно выглядит со стороны?
  За свою честь в подобной компании Анна не опасалась. Несмотря на то, что ее полотенчико оказалось не слишком широким, и при неловком движении открывало сбоку небольшую щелочку, через которую была видна полоска голого тела - буквально крохотный изгиб бедра, лишь дающий возможность догадаться, что под полотенцем никакой одежды на ней нет. Девичьи прелести далеко не девочки не волновали собравшихся мужчин.
  Вроде бы и не слишком много выпили, но Аня чувствовала, как реальность слегка расплывается, на душе становилось все веселее и радостнее - видимо, не зря переводили продукты алкогольной промышленности.
  В парилку уже никто не рисковал заходить, все-таки выпивка плохо сочетается с банными процедурами. Аня все-таки домучила свой коктейль, с увлечением участвуя в общей беседе, легко и непринужденно перескакивающей с одной темы на другую.
  Рома с Артёмом больше не пили. А Эдвард оказался стойким и потихонечку один за другим опрокидывал крохотные стопарики, выдумывая на ходу и озвучивая чуть заплетающимся языком все новые заздравные тосты принимающей стороне.
  А через некоторое время Азиз так раскрепостился, что забрался к Эду на колени с явными намерениями потискаться при всем честном народе, чуть ли не задев коленом сидевшую рядом Аню.
  Не выдержав такого сомнительного зрелища для ее психики и морально-эстетического испытания, она распрощалась с мужчинами, собравшись отправиться спать.
  - Ром, пойдем в бильярд партию сыграем? - предложил Артём, которого, похоже, тоже слегка коробило подобное поведение юной шлюшки.
  - О! У вас иметь бильярд? - оживился немного смущенный Эдвард, поняв из-за чего ушла женщина. Ему вообще-то до женских странностей и их прелестей было глубоко фиолетово, но он каким-то шестым чувством понимал, что эта русская Анна не из их среды, хоть и толерантна в отношении нетрадиционных связей.
  - Оу... - простонал Зюзя, - Эдичка, ты только представь меня распятым на зеленом сукне... - прижался он животом к брюшку мужчины, недвусмысленно потираясь всем телом (особенно бедрами).
  - Лучше не надо сейчас представлять! - неприязненно остудил его пыл Роман. - В этом доме на бильярдном столе за двадцать штук евро не трахаются. Уou understand me? Du verstehst mich? Tu me comprends? Извини, на твоем родном наречии не знаю, как спросить.
  - Пойдем уже, полиглот, - потянул Артём раздраженного Рому за руку наверх.
  - Дальняя от лестницы комната на втором этаже - в вашем распоряжении, - буркнул "гостеприимный" хозяин, топая вверх за своим любовником.
  
  ***
  
  Придя к себе, Аня вновь переоделась в Тёмкину футболку, которая должна была теперь послужить ночнушкой, немного подумала и натянула сохнувшие на включенной батарее трусики, которые она постирала, поняв, что остаются ночевать. После игры в пейнтбол хотелось надеть чистое белье на отмытое тело.
  Трусики немного не досохли в резинке, и еще она долго перепроверяла, на месте ли оказался крохотный ярлычок с указанием размера. Оказалось - на месте (с изнанки на попе).
  Она почти сразу же отключилась, едва забравшись под одеяло, а через некоторое время проснулась, сбегала в туалет и потопала на кухню попить воды...
  
  Из дальней комнаты доносился могучий храп забугорного партнера Ромкиного отца. Внизу слышалось, как в сауне кто-то наводит порядок (как потом поняла Аня - хозяин дома). А на лестнице (Аня все еще стояла на несколько ступеней выше, оставаясь незамеченной) столкнулись Артём и Азиз.
  - Открой личико, Гюльчитай, - пропело анимешное недоразумение. - А то уж наши все с ума посходили от любопытства, кого это Рома себе отхватил - уже сто лет нигде не объявлялся?
  - Отвали, - беззлобно буркнул Артём, намереваясь обойти препятствие, но слегка поддатый малец, видимо, не соразмерив габариты замотанной в простыни фигуры, попробовал потянуть за краешек тряпки, за что тут же поплатился выкрученной ловким приемом конечности и завопил благим матом.
  Эдичка на вопли своего дружка не проснулся. Но Артём посчитал достаточным демонстрацию силы и, отпихнув незадачливого любителя чужих секретов, пошел вниз к Роме.
  Тихонько поскуливая, Зюзя поплелся наверх, бубня про себя, что теперь понятно, куда подевался бывший Ромы, претендовавший заполучить его обратно.
  
  На самом деле, насколько Аня знала, Артём до Витюнечки так и не добрался, Рома сам разобрался с насильником, но каким образом - знать она не хотела. А вот Тёмке, видимо, все-таки хотелось поквитаться, потому что пару раз присутствуя на тренировках (чтобы убедиться, что это нормальный спортивный клуб, куда теперь ходит ее сын, а не какой-то притон), она слышала замечания его тренера. Дескать, он должен быть бесстрастен в спарринге, а он просто агрессивен, выплескивая что-то. Особенно впечатляюще бешеным выглядел Тёмкин разогрев с грушей для отработки ударов.
  
  Пропустив неприятного гостя мимо (Азиз ее и не заметил, баюкая чуть не вывихнутую руку), Аня спустилась на кухню, расположенную на первом этаже, попила холодного сока и поплелась назад. На лестнице и в коридоре было довольно темно. Кто-то, экономя электричество, зачем-то выключил слабую ночную подсветку. Да еще и глаза сами собою слипались. На верхней ступеньке она чуть не грохнулась, закрутившись на месте и потирая ушибленное колено. Кое-как добралась по коридору до двери и, ввалившись в комнату, сразу растянулась на кровати и заснула.
  
  И приснился ей такой расчудесный сон, что Анна даже просыпаться не хотела - настолько он был обволакивающе-жаркий, сладостно-тягучий, полный болезненной нежности, ласки, доверия и маленьких постыдных тайн... впрочем, это же все сон - поэтому она расслабилась и получала удовольствие, участвуя в небольшой оргии, о которой пресытившееся ночным видением тело и утром еще сладко откликалось отголосками "маленьких смертей"...
  Проснувшись с одеялом в обнимку, будто с лучшим любовником, утром она едва могла пошевелиться. Простыня оказалась сбита, будто на ней неизвестно что творили ночью... Вот стыдобища...
  К тому же, пришло понимание, что нельзя столько пить. По крайней мере, не стоит на будущее смешивать водку и коктейли. Или не стоило курить тонкие, приторно-сладкие сигареты, которыми угостил Зюзя... Вроде и голова не раскалывается, а все как в тумане - с трудом припоминается, что вчера было...
  Точнее, Анна была уверена, что картина на стене изображала ночной Нью-Йорк, а сейчас здесь красовалась Эйфелева башня. И покрывало при солнечном свете, оказывается, было цвета мокрого асфальта, а не темно-синее, как показалось вечером... Да и пейзаж за окном - если смотреть вдаль - темная полоска леса в туманной дымке за широким полем.
  Впрочем, вещи ее на стуле рядом с кроватью располагались также, как она их и бросила, Футболка на месте, трусики тоже...
  Пожав плечами, женщина помотала головой, окончательно прогоняя свой сон, от воспоминания о котором становилось жарко, и внизу живота приятно ёкало...
  
  Спустившись вниз, Аня застала Ромку и Артёма на кухне.
  - Доброе утро! - бодро поздоровалась она с парнями, проходя.
  Роман как раз стоял у плиты, быстренько налил и подал кофе, как-то особенно внимательно рассматривая ее. Тёмка, привычно встав и подвинув стул, склонился, коснувшись щекой ее щеки... Приятно, конечно, с утра получать столько внимания от молодых красавцев, но как-то непривычно, а если учесть, что она все еще помнила свои ощущения от пережитого во сне - вообще смутилась.
  Но невозмутимость парней, которые в остальном вели себя как обычно, лишь поинтересовавшись самочувствием (причем, она решила, что они ее о головной боли спрашивают - мол, похмелье не мучает?), успокоила. Ведь у нее было похмелье совсем иного плана, о котором они не могли даже догадаться, поэтому соседка весело ответила, что все в порядке.
  Ане показалось, что оба облегченно выдохнули, но не обратила на это особого внимания, потому что кофе был просто божественен.
  И все было шикарно до того момента, пока на кухню не ввалилась сонная анимешка. Зевая, Азиз чуть не подавился, узрев Артёма в одних спортивных штанах, снова сползающих на бедрах...
  - Налить тебе пивка? - пожалел парня Рома.
  - Да, - согласился Зюзя. - Это я из-за вас не выспался, - снова сладко зевнул он. - Ну вы и отрывались ночью, - завистливо обвел он всех ТРОИХ взглядом. - Так и хотелось присоединиться, мой-то срубился, слабак!
  Аня поперхнулась кофе, показавшимся теперь отвратительно горьким, медленно сползла со стула и поплелась наверх. Срочно захотелось собрать свои заметавшиеся мысли в кучу.
  Четко помня (с утра ориентация, конечно, оказалась намного лучше, чем вчера ночью), где гостевое помещение, она вошла в выделенную ей комнату. Увидела фоторепродукцию на стене - ночной Нью-Йорк, темно-синее покрывало на кровати, а за окном - макушка туи... И ужасная догадка, в которую никак не хотелось верить, наконец-то озарила женщину.
  Анна ринулась наружу, пересекла коридорчик и рывком распахнула располагающуюся в зеркальном отражении дверь в комнату напротив.
  Да! - такая же кровать только под темно-серым покрывалом. На стене висит картина с изображением Эйфелевой башни, а за окном - вдалеке за полем красуется лес.
  На ватных ногах Анька доползла до крохотного санузла, поплескала в лицо ледяной водой. Попыталась трясущимися руками закрыть кран, но нечаянно смахнула стоявший на краю раковины флакон с гелем. Склонилась к корзине с мусором, в которую он угодил, и увидела использованные презервативы, в количестве - две штуки!
  Трогать их, чтобы убедиться, что они "свежие" она не стала. Судорожно приподняла футболку, не доверяя своим ощущениям, нашарила трусы на месте, но вдруг поняла, что они надеты наизнанку. Она же точно помнила, что очень тщательно проследила за тем, чтобы не перепутать, и ярлычок оказался на попе, с изнаночной стороны белья...
  И вот тут-то ее накрыло понимание совершенно невозможного...
  А сон был такой чудесный:
  Вроде бы проснулась она оттого, что чьи-то руки блуждали по ее телу. Ей хотелось не только прикосновений, но и поцелуев. Потянувшись, она заполучила чьи-то губы, с удовольствием ответившие на ее призыв... Оказалось, что она зажата между двух парней. Причем, не каких-то там посторонних, а очень даже знакомых...
  Рома, оказывается, знал толк в том, что нравится женщинам, а уж когда он добрался волшебными пальцами до ее промежности, задействовав все пять: большим - стимулировал клитор, двумя - влагалище, и сначала двумя пальцами, а потом, подключив и вторую руку, очень аккуратно, медленно, но настойчиво растягивая сфинктер, - она вообще улетала на седьмое небо от восторга, цепляясь за него руками и ногами, требуя еще и еще, разве что не поскуливала для того, чтобы старший из соседей проникся ее проблемой - она просто сгорала от желания. А он с самодовольной улыбкой (наверное, ему просто нравилось видеть, что может иметь власть над женщиной, если захочет) все дразнил и дразнил, упиваясь этим. Аня чуть не расплакалась, когда он зачем-то оставлял ее ненадолго.
  Но и на этом оказалось еще не все.
  Не разрывая поцелуя, Рома усадил ее себе на бедра, продолжая ласкать и растягивать. В какой-то момент, чуть приподняв ее бедра, вошел в истекающую соком женщину, медленно опустив на стоявший по стойке смирно член. И вот, уже ощущая его внутри, она вдруг поняла, что подключилась еще пара рук. Причем, интуитивно она понимала, что именно Рома руководит процессом, но повода для возражения и протеста у нее не нашлось. Жаркое тело тесно прижалось сзади к ее спине. Она приподняла руки, обнимая сидевшего перед нею парня, а второй теперь более свободно ласкал ее грудь, бедра, живот... Чувственные теплые губы выцеловывали шею и плечи все смелее. И Аня ощущала его нетерпеливую дрожь, но она чувствовала, что от второго партнера не веет такой властностью и настойчивости, как от Ромки. Но вот когда и второй очень аккуратно вошел в подготовленное к подобному вторжению тело, она просто потерялась и во времени, и в пространстве, растворяясь в своих ощущениях, заполненная до предела своими и чужими эмоциями. Никогда не думала, что это может быть почти безболезненно.
  Впрочем, задумываться о том, что происходит во сне - глупое занятие: то ли "стимулятор" был отменный, то ли слишком расслабилась от выпитого, то ли доверяла партнерам настолько, потеряв всякий стыд (дескать, кто узнает-то?), что получила массу удовольствия, наверное на каждый сантиметр своего разнеженного тела. Причем разохотилась настолько, что сама изворачивалась в их руках, между двумя парнями, ублажающими ее, которые то двигались синхронно, наращивая темп, то меняли ритм, нарочно оттягивая приближение оргазма. Она умудрялась целоваться с обоими, чуть не свернув себе шею, потому что тот, кто был сзади, вызывал помимо желания еще что-то такое, чем необходимо было поделиться с ним. Она просто не вынесла такого напора переполнявших ее эмоций в одиночку... И была несказанно рада, разделить их на троих, передав большую часть Тёмке...
  А потом они так же и свалились все вместе, бесстыже откровенные, обессиленные, опустошенные, вытянувшие друг у друга все, что могли до самого донышка. Анна задыхалась и от того, что получила, и от тяжести привалившихся к ней тел, постепенно проваливаясь в бархатную черноту ночи...
  Инстинктивно Аня понимала, чья это оказалась инициатива. И Рому теперь просто возненавидела за то, через что он разрешил им всем пройти, на что толкнул, безбожно растоптав ее гордость и самолюбие, лишив самоуважения, превратив в прах их будущие дружеские, почти сердечные отношения, просто так, поддавшись своей прихоти...
  Могла ли она за свою разыгравшуюся похоть винить Ромку или Артёма, желая им мучительной смерти? Беснующееся, как раненое животное, негодование внутри рычало: "Да! Пусть они оба подавятся тем, что получили и сдохнут, как последние твари!". А корчащаяся в агонии совесть, робко попискивала - а разве ты никогда не поступала, согласно своим сиюминутным желаниям, не давая себе труда заглянуть на два шага вперед? Разве считалась с чужими чувствами и принципами, с чужими желаниями и возможностями?
  И хотелось бы ответить - нет! Никогда!!! Я не такая!
  Но это было бы ложью...
  Поистине гнилая человеческая натура не знает предела подлости и низости, совершенствуя свои самые недостойные качества, упиваясь своими иллюзиями... Почему же потом хочется не просто горько рыдать над достигнутым результатом, а кричать до хрипоты, оглохнув от собственного крика? Или выть на одной ноте, мечтая, чтобы сердце не выдержало и прекратилась невыносимая боль, дотла выжигающая твою душу...
  Неужели ее неосторожные слова, слетевшие с пьяного языка, дескать, она поборолась бы за внимание Артёма, будь лет на двадцать лет моложе, настолько испугали Романа?
  Он же уничтожил их обоих (ее и Артёма), не позволив ей справиться со своими странными желаниями самостоятельно, не оставив даже шанса, предупредил невозможное на самом деле развитие событий, но в такой извращенной форме... Так жестоко безжалостно и беспощадно. Так могут поступать только смертельно раненые звери, загнанные в угол - чтобы, подыхая, увести за собой врагов.
  Неужели он посчитал ее врагом, угрожающим их с Тёмкой счастью? Превентивные меры оказались слишком действенны. Как он мог не подумать о том, что у молодого парня не появится отвращения не только к ней, но и к самому себе, к нему, за то, что тот так унизил его, заставив трахнуть взрослую тётку - это ведь действительно извращение над тем, что заложено природой... Тем более ТАК, как принято только в их среде, среди гомиков, потому что у самцов не предусмотрено посторонних отверстий? За что же он так с ними?
  Эх, Рома-Рома...
  
  Не в силах сдержать накопившееся возмущение, отчаяние и ненависть, Анька буквально слетела вниз, беснующимся ураганом ворвалась в кухню, чтобы выплеснуть все, что скопилось, швырнуть в красивые лица подонков свои обвинения и выразить презрение... Только вот неожиданно задохнулась, промычав что-то нечленораздельное, оттого, что слова рвались наружу все одновременно. Обжигающие, ранившие мысли обгоняли друг друга, чтобы обрести значимый вес, ворваться в сознание этих недоумков, ввинтиться в их бестолковые головы. И прочно осесть, пробиваясь к совести, заставить их почувствовать то же, что сейчас испытывала она...
  - Аня, - вскочил было Артём, но словно сраженный полыхнувшим огнем ее блестящих от еле сдерживаемых слез глаз, снова опустился на свой стул.
  Ромка, поняв, что запахло жареным, невольно попятился, машинально отступив к стене, чтобы защитить спину, и чуть шире расставил ноги, словно принимая боевую стойку.
  - Ты! Ты! Как ты посмел?! - просипела она, задыхаясь от праведного гнева.
  Взглянуть на ссутулившегося Артёма, вцепившегося побелевшими пальцами в свою чашку с остывшим кофе, словно утопающий в соломинку, она не смела, просто не хватало духа.
  - Тише, тише, Ань, - опомнился Рома, шагнув к ней. - Ты о чем?
  Азиза, который в это время шарил в холодильнике в поисках того, что бы такого вкусненько слямзить на завтрак из хозяйских запасов, она даже и не заметила.
  Парнишка напрягся, осторожно выглянул из-за дверцы. И миндалевидные, чуть раскосые глаза расширились от любопытства в предвкушении разборок. Боковым зрением Тёмка заметил его движение и, сообразив, что им ни к чему свидетели, окликнул брюнетика:
  - Слышь, Зюзя, испарись-ка по-быстрому.
  - Ты что? И пропустить такое? - запротестовал было парнишка, но Артём, которого начало снедать чувство беспокойства и неправильности происходящего (потому что Ромка ему уже все объяснил довольно доходчиво, уверив, что все было просто супер, и париться нечего: все взрослые люди просто получили обоюдное удовольствие и ценный опыт), вдруг ощутил сосущую пустоту в желудке, как в преддверии непредотвратимой катастрофы, хотя еще не осознал масштабы бедствия. Его просто слегка удивила реакция Ани, ведь он привык доверять Роминому авторитету, тем более что у того когда-то были женщины... Да и то, как он умеет обращаться с ними, Тёмке ночью было продемонстрировано в полной мере, и даже невольно восхищало.
  - Тебе помочь? - расставив локти, опираясь ладонями на стол (отчего казалось, что стал еще шире в плечах и внушительнее), привстал Артём из-за стола.
  Остаться без рук или других конечностей Азизу вовсе не хотелось. Поэтому он проникся серьезностью предупреждения и поспешил слинять с кухни, надеясь остаться за дверью и дослушать интереснейшее шоу. Какие страсти!
  Проскользнув мимо Ани, ничего не замечающей, кроме ненавистного лица Ромки, Зюзя благополучно ретировался.
  А женщина вовсе не собиралась сбавлять тон и успокаиваться. Ее просто трясло от справедливого негодования:
  - О чем я?! Не прикидывайся, что совершенно не понимаешь! Ты скотина ублюдская, кто позволил тебе так поступить со мной? С ним?! Извращенец несчастный! Как ты мог допустить такое? Я же вам доверяла! Сволочь! Месяца не прошло, как ты орал на него, - ткнула она в направлении Артёма пальцем, - обвиняя в том, что он таскает в кровать кого не попадя, и заразил тебя! А сам?!
  - Ань, ну не кипятись, мы здоровы! - все еще не понимая, что она озвучила только первый пункт своих претензий, попробовал урезонить Роман. Судя по ее свободным взглядам (и надеясь на богатый жизненный опыт зрелой женщины), он вообще очень сомневался, что могут быть какие-то претензии и рекламации. - И анализы в порядке. И презервативы были... Ты же не боишься залететь? - осенило его.
  - Ты идиот?!! - неверяще уставилась на него соседка. - При чем тут это?! Хотя - да! Ты что, решил, что у меня к сорока годам уже климакс настал и мой организм не способен на репродуктивную функцию? Представляю, какой может получиться сюрприз твоим родителям, мечтающим о внуках...
  Рома не на шутку взбледнул, ужаснувшись такой дикой перспективе. Артёма, в силу того, как он ублажал ее тело, уж точно в подобном нельзя было бы обвинить. Но тут кровь прилила к щекам парня - по приобретенной совсем недавно привычке Ромка теперь тщательно проверял использованные резинки, прежде чем выкинуть их, так сказать, во избежание недоразумений и расходов на неприятное лечение.
  - Не городи чушь, Ань...
  - Чушь? Забава? Развлечение? Воплощение фантазий? Ты же больной на всю голову, Рома! Извини, что не оценила твое изощренное чувство прекрасного и не возрадовалась за нас всех, получивших такой охуительный кайф, такой взрыв эмоций, уносящих в нирвану! У тебя нестабильная психика, Рома! Как ты мог уложить нас с Тёмкой в одну постель? Тебе лечиться надо! Причем срочно! Ты не просто "голубой" - ты самый настоящий моральный урод. Знаешь, я всегда считала, что геи чем-то отличаются от пидоров, но теперь ясно понимаю - ты вот это самое слово! Это не определение твоей ориентации, - не дала она вставить ни слова багровеющему парню, - это твое жизненное кредо, твоя позиция по отношению к другим людям! Не только ко мне, но и к своему парню, которого, как уверял, любишь! Так не поступают с теми, кто тебе дорог! Тёмка еще не понял, какое же ты на самом деле эгоистичное дерьмо, но ты отлично справляешься с этой задачей. Только мне безумно жаль, что его ждет горькое разочарование! Ненавижу тебя за это!
  - Аня... не надо... что ты такое говоришь? - подошел Артём ближе, почему-то чувствуя противную слабость в коленях, как тогда, в больнице, когда все его существо отказывалось принимать помощь лезущей под руку тётки, но беспомощное тело отказывалось слушаться его. И он просто вынужден был смириться с постыдным поражением, буквально инстинктивно цепляясь за нее, чтобы не растянуться на полу. Казалось, что в тот момент он и так валяется в грязи, и никогда не сумеет не то что встать на ноги и расправить плечи, а просто поднять взгляд, чтобы не видеть брезгливой насмешки или унизительной жалости в глазах окружающих его людей... - Не надо, пожалуйста...
  - Ненавижу за то, что ты принудил нас к этому... к такому... - невольно отодвигаясь от Артёма, шипела Анька на Романа.
  - Ну?! - вдруг сузились глаза взбешенного ее обвинительной речью молодого мужчины. - Скажи, как есть? Воспитание не позволяет? Что такого страшного произошло в том, что мы занимались любовью втроем?
  - Занимались любовью? - истерически расхохоталась Аня. - Да это только в книжках находятся такие красивые эпитеты. Это грязь и животная похоть!
  - Хорошо, мы трахались или совокуплялись, как тебя больше устроит, но ты была абсолютно не против, клянусь тебе!
  - Аня, Ань! Прости нас, пожалуйста, - Артём рискнул дотронуться до соседки, погладить по плечу, чтобы успокоить пугающий его ненормальный смех женщины, отвлечь ее как-то. - Не стоит обвинять его одного...
  - Это была твоя инициатива? Да ни за что не поверю! - стряхнула она руку растерянного и расстроенного юноши.
  - Тебе нравилось! - убежденно продолжал Роман гнуть свою линию, перейдя из защиты в нападение. - Какого хрена ты сейчас разоряешься, словно изнасилованная школьница? Твое тело хотело этого. Ты сама просила, вцепившись, как клещ! Думаешь, я брал тебя силой? Я никогда не опускался до подобного ни с бабами, ни с парнями!
  - Да мало ли, о чем просила пьяная женщина? Вы просто воспользовались моментом! Это насилие над личностью, неужели не доходит?
  - Во-первых, мы тоже не были трезвы как стеклышки...
  - Думаешь, это оправдание прокатит? - съязвила Анька, машинально отметив его правоту.
  - Я не оправдываюсь сейчас, а просто перечисляю факты и предпосылки, - холодно отчеканил Роман. - И если уж пошло на то, давай-ка уже определись. Здесь ты осталась сама, хотя могла бы уехать с Егором в город. Ты весь вечер облизывалась на Тёмку с видом голодной до любви мартовской кошки...
  - Замолчи! - только представив, как это было очевидно для всех со стороны, похолодела Аня, попытавшись отвесить обличителю ее самых потаенных помыслов хлесткую пощечину, хотя ни разу не позволяла себе унижать так кого бы-то ни было, пусть даже и заслуженно. Господи стыд-то какой... - Я не...
  Мужчина молниеносно перехватил ее руку жестким захватом, просто остановил, сдавив запястье сильными пальцами.
  - Не терплю рукоприкладства, - скривился Роман, снизойдя до пояснения, глядя прямо в глаза разъяренной женщины. - И не мы ввалились в твою комнату, а ты оказалась в нашей кровати. Какого хрена ты туда забралась, если не хотела?
  - Я?!!
  - Да, дорогая!
  - Я... я ошиблась... Первый раз...
  - Все когда-то случается с нами впервые...
  - ...первый раз в незнакомом доме, дебил! - заорала Аня ему в лицо.
  - Ой ли? - насмешливо встряхнул он ее и отпустил руку.
  - Ром, комнаты похожи, - сдавленно произнес Артём, начиная понимать, что она, в самом деле, ни на что подобное происходящему 'после' и не рассчитывала.
  - Ну, как рабочую версию, допустим. Ты была не в себе, но ведь не против того, что мы присоединились?
  - Я спала! Мне снилось...
  - Интересные сны ты смотришь, аж завидно, - язвительно процедил Рома.
  - Ты мог бы разбудить меня!
  - Думаешь, мы не пытались? Извини, Ань, я как-то не рассчитывал на тройничок... но ты так вцепилась в Тёмку, что...
  - Что?! - вспыхнула Аня, не зная, куда деваться от стыда. Ей казалось, что покрасневшая кожа давно должна уже была лоскутами слезть с пылающих щек и ушей.
  - Да, именно так и было! Тём?! - обернулся он к любовнику, требуя подтвердить.
  - Д-да... - нехотя выдавил парень.
  - Надо было лучше будить!
  - Водой облить, а потом спать на мокром матрасе? Прости, но мне такая идея не понравилась...
  - Зато другая осенила, да?
  - Да, - просто ответил Рома. - И, честно говоря, я не вижу проблемы. Мы все здесь взрослые люди. Доставили друг другу маленькую радость. Самочувствие у тебя - в норме, сама сказала. А что касается твоих моральных терзаний - просто давай, сделаем вид, что ничего не было. Ты же не пойдешь теперь с плакатом, чтобы объявить, что провела ночь в обществе "голубых"?
  - Взрослые люди?! - возмутилась Анька. - Да это мы с тобой - взрослые! А Артёму всего девятнадцать! Да тебя можно привлечь только за то, что его водкой вчера поил.
  - Я сам... - попытался было влезть Тёмка.
  - Заткнись!!! - хором ответили ему Аня и Рома, буравя друг друга ненавидящими взглядами.
  - Паспорт в четырнадцать лет выдают, - продолжил сосед, - про водку - отдельная тема, а выбирать себе партнера по согласию - не проблема. Что тебя не устраивает?
  - Все! Меня не устраивает все! И я в ужасе оттого, что ты не видишь проблемы! Как ты мог уложить нас с ним в одну постель?
  - Ты там уже была, а у нас не было сил искать себе новый ночлег.
  - Откуда тогда взялись силы на остальное? Я вас так вдохновила?! Бляяя... Так это же прорыв в медицинской науке, Рома! Почти сорокалетняя баба без всякой виагры сумела совратить пару молодых красавцев-гомиков! Только попробуй скажи, что некрасивых женщин не бывает! - предупредила она воинственно.
  - Ну зачем ты так... - поморщился Тёмка, болезненно ощущая, как каждая фраза словно стегает его по щекам, режет слух...
  - Уйди, Артём.
  - Аня, если ты считаешь нас виноватыми... - попытался высказаться юноша.
  - Просто уйди, пожалуйста, - с нажимом попросила Аня, не поднимая глаз.
  Артём взглянул на еле держащего себя в руках Рому, но, получив утвердительный кивок от любовника, вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
  Услышав быстрый топоток ног улепетывающего наверх Зюзи, наверняка подслушивающего под дверью, просто выругался, разрываясь от желания догнать тварь и хорошенько вмазать, хоть на кого-то выплеснув негатив, или самому занять его место, чтобы услышать горькую правду того, как себе представляет случившееся Аня.
  
  - Ром, я чувствую себя оплеванной... облитой помоями... Я...я... Ты действительно не понимаешь, что Тёмка лишь немного старше моего сына? Это же, как инцест!!!
  - Вы не родственники... - немного рассеянно подвис Рома, видимо, не разглядывая ранее именно такую позицию соседки.
  - Но тем не менее. Он для меня ребенок!
  - Он давно не ребенок, не переживай!
  - И дело не только в этом... - поняла Анька, что старший из ее соседей практически непробиваем в своем мнении. - Я не собиралась заниматься анальным сексом с первым попавшимся... Это слишком интимно...
  - Он тебе нравится, не отрицай очевидного. Не знаю уж, чем он так сумел зацепить, что даже от Егора нос воротишь. Ты знаешь его слишком хорошо, что вам друг от друга скрывать? По-моему, глупо рассуждать об интимном, если ты ему меняла памперсы и кормила с ложки...
  - Это не то! Это был всего лишь уход за беспомощным телом и моральная поддержка, ничего общего не имеющая с сексуальным домогательством! Дурак ты, Рома! Анальный секс - это глубокое доверие к партнеру! И не только в плане того, что доверяешь ему свое здоровье. Ты допускаешь мысль о том, что он делит с тобой то, что обычно порицается этическими нормами.
  - Это снобизм, Ань, обыкновенное лицемерие большинства тех, кто говорит одно, а фантазирует...
  - Я не рассматривала его, как возможного партнера для такой забавы. Это унизительно!
  - Это нормально, если нравится обоим.
  - Почему ему это должно было понравиться? Ты ни разу не допустил его поэкспериментировать со своей задницей?
  - Это неважно, - заюлил напрягшийся Рома.
  - Ну, почему же? Если это твоя принципиальная позиция и он с ней полностью согласен, то - да. А если Артём просто уступает тебе, чтобы не ссориться? Игра в одни ворота? А если он ощущает то же, что сейчас чувствую я? Что меня просто грубо и цинично использовали, оттрахали в позе случки животных, но не просто сзади, а именно так, опуская - 'знай свое место'?
  - Ань, ты бредишь... - сочувственно покачал головой Рома. - И в мыслях не было! Клянусь тебе! Я... я не знаю, попытайся теперь услышать, что я скажу...
  - Не хочу, - устало произнесла она, зябко обхватив себя за плечи.
  - И все-таки я скажу... - нехотя выдавил парень, собравшись с мыслями. - Мне неприятно, что ты восприняла все именно так. Что я должен был думать, когда обнаружил тебя у нас в кровати? Ты брезговала Егором, ты пожирала глазами Тёмку...
  - Я не...
  - Не перебивай, мне тоже не просто признаваться в своих комплексах... - остановил ее возражения Рома. - Я же вижу твое отношение к нему, заботу, в конце концов, ты его выделяешь, заступаешься всегда... Подожди! - остановил он жестом попытавшуюся было возразить Аню. - Нет, я не ревную, боже упаси! Мне не обязательно твое внимание. Но ты так пялилась на него вчера... А он после твоего заявления - на тебя... Блять! Ты же не видела, что с ним творилось в сауне, пока ты расхаживала голышом.
  - Офигел? Я в полотенце была! - опешила Аня.
  - Угу... оно периодически распахивалось, а уж как фактурно облепляла мокрое тело, особенно сзади...
  - Почему ты не сказал?! Я даже не замечала! Мне в голову не приходило, что среди гоми... вас, - не стала она употреблять уничижительное определение, - можно хоть кого-то зацепить подобным зрелищем!
  - Ну, задница - она и есть задница, - философски пожал плечами Рома, не став вдаваться в подробности тонкостей восприятия для отдельных индивидуумов.
  - И? - потребовала Аня продолжения исповеди.
  - И? А... ну, и когда тебя будили и ты сама... Сама, Ань! Я не вру, могу поклясться, чем хочешь, - серьезно произнес Рома, - вместо того чтобы проснуться, вдруг выгнулась, обняла его... Я... не знаю... растерялся... сошел с ума...
  - Это точно! - буркнула она.
  - И вот...
  - Что, Тёмка не пытался даже сопротивляться? - не поверила она.
  - Пытался... Ржал еще, что стоило тебя напоить, чтобы увидеть такое, - не подумавши, сдал любовника Роман. - Это я оторвал тебя от него и 'переключил' на себя, я был уверен, что ты просто придуриваешься невменяемой... Ну... отнесся с пониманием, - немного смущенно признался сосед. - Я же представляю, каково это одной... У баб, говорят, вообще крышу сносит...
  - Говорят, что кур доят... Дальше!
  - А что дальше? - покаянно вздохнул Ромка. - Ты меня, извини, Ань, но Тёмка - мой! Я не собираюсь им ни с кем делиться. Просто решил, что если он что-то и придумал себе в отношении тебя, то ему станет легче, если...
  - Психолог недоделанный! - с досадой покачала головой Аня. - Мудак ты, Рома...
  - Я не хотел, чтобы он любил тебя, как ты говоришь, по-нормальному.
  - Он не любил меня, Рома, он меня трахал в задницу...
  - И ты была довольна! - зло огрызнулся Рома. - Я все равно не допустил бы его до твоей "киски".
  - Тьфу! - передернула плечами Анька, услышав вульгарное название вагины.
  Роман не желал подробно объяснять, почему не хотел, но соседка оказалась проницательной.
  - У него совсем не было девушек или печальный опыт?
  - Второе... - нехотя признал мужчина. - Ну, помнишь, он рассказывал.
  - Без подробностей, - кивнула она.
  - Ну вот, я очень не хочу, чтобы получился удачный... Знаю, что эгоистично лишать Артёма даже шанса. Но я боюсь... Тебе знакомо ведь это ощущение потери, я прав? Когда с ума сходишь только от страха, что найдется кто-то, кто сможет отнять ТВОЕ...
  - Поздравляю, Ром. Не знаю, как вы будете с этим жить, но это на твоей совести. Я могу еще поверить, что вчера мы все были не в себе. Но каково ему было проснуться с утра и понять, что натворили? Удавиться хочется... вот честно... Я не могу смотреть ему в глаза. Насиловали меня, а у меня такое чувство...
  - Мы тебя НЕ НАСИЛОВАЛИ! Все было по обоюдному согласию!!! - снова закипятился уязвленный сосед.
  - ... а у меня такое чувство, - продолжила Аня свою мысль, - будто я снова заставила Тёмку пройти через тот кошмар... Будто это я надругалась над ним...
  - Аня... - шагнул Рома ближе, схватив ее за плечи и больно сжав. - Перестань! Все совсем не так! Ты слышишь? Ну что ты за дура такая! - в сердцах встряхнул он ее. - Я и не подозревал, что ты такая ханжа...
  - Это не ханжество, Ром. Жаль, что это остается выше твоего понимания. Я не могу здесь больше оставаться. Подкинь меня до трассы.
  - Зачем?
  - Я хочу домой.
  - Ань, часов в восемь поедем, потерпи...
  - Я не могу вас больше видеть, Рома. Не хочу. И не хочу находиться в тесном замкнутом пространстве...
  - У меня в салоне довольно просторно - не наговаривай, - попробовал пошутить Ромка, но сам же осекся, наткнувшись на ее осуждающий, мертвый взгляд. - Ань, я отвезу тебя домой вечером. Ты не поедешь на попутке, - твердо объявил Рома. - Не хватало еще...
  - Ага, мне хватило, - язвительно подтвердила она.
  - Я просто еще не совсем готов сесть за руль. Мы с утра пиво допили... Давай, мы сейчас все успокоимся, пойдем, я провожу тебя, поспи еще...
  - Не могу.
  - Ну, просто полежишь, подумаешь. Вот увидишь, все не так страшно...
  - Все гораздо страшнее, Ром. Ты просто отказываешься это понимать, - с горечью вздохнула Анна. - Надеюсь, ты сам сумеешь объяснить Артёму, что он не может появляться у нас дома?
  - За что ты так с ним? - опешил Рома. - А как же английский?
  - Пусть занимаются с Оксанкой у вас, - немного подумав, нехотя согласилась Аня. - Не хочу ничего объяснять своим детям. Им этой мерзости не надо.
  - Ань, ты, конечно, в своем праве, но это просто глупо... А как проверять уроки твоего сына?
  - Сама справлюсь. Или найму репетитора нормальной ориентации.
  - На что ты сейчас намекаешь? - вспыхнул Роман. - У меня не встает на малолеток. Надеюсь, ты не думаешь, что мы уже настолько пропащие, что можем совратить твоего мальчика?
  - Надейся, - язвительно отозвалась женщина.
  - Ань... Ну хорошо, может быть, ты и права в чем-то, - и увидев ее вопросительно вздернутую бровь и немое недоумение, поспешил пояснить. - Я не о Димке, а о том, что ты сказала по поводу Тёмки. Ну, извини, дурака...
  - Бог простит, Рома. Я - нет.
  - И что теперь? - потерянно разжал он руки, отпуская ее плечи.
  - Ничего. Больше уже ничего. Все, что ты мог - ты осуществил, подстраховался. Гордись собой.
  - Аня... - сглотнул Ромка, ощущая горький ком в глотке.
  Но она, уже не слушая, развернулась и со всей дури, зло толкнула дверь, понимая, что подступившие к газам слезы сдерживать не в силах.
  Артём, замерший, уткнувшись пылающим лбом в дверь с другой стороны, стараясь не пропустить ни слова, от мощного удара заработал шишку. Но Анна даже не среагировала на его вскрик и то, что, возможно, теперь у него снова начнется приступ мигрени - не фиг подслушивать старших!
  
  Ромка удержал рыпнувшегося было вслед за Аней парня, желающего объясниться и попросить прощения.
  - Не сейчас, ей стоит побыть одной, - покачал он головой.
  Артём раздраженно выдернул свою руку из ладони Романа.
  - Ты сказал, что все будет хорошо, что она не против. Что ей понравится...
  - Ей понравилось, - перебил его Рома.
  - Неужели? - саркастически поднял бровь Артём, но тут же сморщился от заломившей лоб боли.
  - Ей понравился секс, но не устроили исполнители... Тём... - осекся Ромка, - ты все слышал?
  - Угу, - угрюмо отозвался младший парень. - Очень познавательно оказалось.
  - Солнце мое, - осторожно произнес Роман, внимательно вглядываясь в лицо "нижнего". - Ты ведь не считаешь так же, как она, не веришь, что я...
  - Рома, какая теперь разница, в какие идеалы я верю? Мы с тобой не отлюбили ее, Ром. Просто насрали в душу хорошему человеку, и воняет так, что просто тошно...
  - Черт! Тёмка, прости! Прости меня, родной! - Рома порывисто прижал парня к груди, в неосознанном порыве, удержать во чтобы-то ни стало, пусть и против его воли.
  Но Артём и не думал вырываться. Противоречивые эмоции, нахлынувшие на него, промчавшиеся (пока подслушивал) сумбурные мысли парня, по-новому осознающего, что они натворили, почему-то не вызывали отторжения и даже, вопреки всякой логике, немного польстили. Ведь он точно так же боялся потерять Ромку. И, нечего прикидываться, что поддался безумию любовника и Ани, сплетающихся телами, не из страха оказаться отвергнутым. Это у него не было женщины. А у Ромы - были. Это вчера, после того, как соседка проболталась о том, что он волнует ее, он взглянул на Аньку совершенно другими глазами. Не как на старшую сестру, подругу, понимающую его с полуслова, а как на привлекательную женщину, в которую действительно можно влюбиться, несмотря на ее комплекс, что в сорок лет никакая романтика уже не светит. И испугался, что Ромка тоже, наконец, увидел, почему Егор не хочет отступаться, не понимая, что такого особенного есть в их соседке. И искушение попробовать самому, как это с той, кому доверяешь... О! Он очень хорошо понимал Анину позицию насчет анального секса! И поэтому до чертиков было обидно, что она не оценила его деликатности, можно сказать ювелирной осторожности, с которой он старался доставить удовольствие, получив взамен столько, что до сих пор сыто переваривает. Помня о том, каково ему было в первый раз (точнее, когда закончилось действие смазки с анестетиком), не желая думать о том, было у нее так еще с кем-то, он выкладывался на все сто. И ведь искренне верил в то, что видел и чувствовал в этом сумасшедшем единении.
  Тёма даже мысли не допускал о том, что позволит Ромке ради разнообразия кого-то добавить в их постель. Но то, что получилось - просто превзошло все его ожидания и опасения. Это были охрененные, фееричные ощущения, чувствовать Ромку не в своей заднице, а вот так, через тонкие стенки внутри чужой плоти. Когда не ревность сжигает за то, что ты видишь, как ТВОЙ партнер ласкает чужое, плавящееся под двумя парами рук, охотно откликающееся на ласки тело, а радостная восторженность - ну ничего себе, это же МЫ С НИМ так ее завели!
  И уже потом, когда смогли отдышаться и отползти-откатиться в стороны, и он, смочив полотенце горячей водой омывал покрытое испариной тело соседки и (преодолевая уже неуместное смущение) ее промежность, вдруг с удивлением понял, про что Аня пыталась ему объяснить, когда он чуть не расплакался от бессильной злобы и стыда, когда она ухаживала за ним в больнице.
  
  Оказалось, что это вовсе не противно, разве что немного волнительно из-за анатомического отличия, и пусть не совсем похоже. Она его обихаживала из обыкновенного женского сострадания, скорее всего, действительно расценивая, как уход за ребенком. А вот он - лишь отчасти за желание "поквитаться" за свое унижение, и в большей степени из чувства благодарности за то, что позволила им получить опыт подобного удовлетворения собственных нужд каждого. Артёма даже рассмешила пришедшая на ум поговорка - "любишь кататься - люби и саночки возить'...
  Он бы еще, наверное, долго оттягивал расставание с женским телом, силуэт которого как-то загадочно и притягательно вырисовывался в темноте, подсвеченный тонкой полоской света, пробивающегося из-за неплотно прикрытой двери в санузел, но тут пришел Рома, принимавший душ. Скупо поблагодарил за то, что Артём вспомнил о гигиенических процедурах для неожиданной партнерши и очень быстро натянул на сонную Аньку, чему-то приятно улыбавшуюся во сне, футболку и трусики. Прикрыв ее одеялом, выволок его вон из комнаты и привел в ту, которую изначально отдали Ане.
  Уронив на кровать, прижал к себе, целуя шею, покусывая мочку уха и тихо бормоча:
  - Ты - мой, Тёма, солнце мое... люблю тебя, мое сокровище.
  Сил отвечать уже не было. Похоже, что и Рома не был в состоянии сподвигнуть себя на еще одну порцию любовных утех. Поэтому Тёмка только лениво жмурился и довольно урчал, потираясь затылком о плечо лежавшего за его спиной любовника.
  - Блин... никогда не забуду эту ночь...
  - Забудь, радость моя, - напрягся Роман. - Вряд ли такое повторится.
  - Я ни к тому, что хочу так еще, - тут же опомнился Артём. - Просто... это как-то... Ром, а она?
  - А что - она? Тём, Аня - взрослая женщина и все про нас с тобой понимает. Это было маленькое безобидное приключение, только и всего, - пустился Рома в пространные объяснения, убаюкивая совесть и подозрительность своего любимого.
  Правда самого его долго не отпускало пережитое, почему-то было неудобно перед Егором, которому, конечно же, не следует знать об этом рандеву. Но едва закрывал глаза, как снова окунался в безумие, посетившее их в комнате напротив. Артём давно спал, сонное дыхание парня, которого он обнимал, приятно щекотало руку, нагоняло спокойствие... Рома встал, собрал Анькины вещи со стула и осторожно перенес их в узурпированную ею комнату. И только после этого, с чувством выполненного долга, улегся рядом с Тёмкой и заснул сном праведника.
  Он совершенно не ожидал, что наутро все обернется вот так... как она себе вообразила.
  
  - Не у меня надо просить прощения, Рома. Мы с тобой - подельники, родной, похоже заслужившие расстрельную статью... Пусти меня к ней, я попытаюсь объяснить...
  - Нет, не надо, сделаешь только хуже, - вздохнул Ромка, костерящий себя последними словами за проявленную слабость поддаться импульсивному желанию. - Тём, надо найти какой-то предлог, чтобы Ксюха занималась с тобой у нас дома...
  - Почему?
  - Потому что Ане трудно мириться с тем, что она 'совершила инцест', - досадливо мотнул головой Рома.
  - Хм... глупая, мы же не родственники...
  - Угу, так я ей и сказал.
  - А она?
  - Ты сам все слышал...
  - Похоже, не только я, - помрачнел Артём. - По крайней мере, первую часть скандала подслушивал этот... Зюзя, - неприязненно мотнул он головой в направлении комнат, где отдыхали гости.
  - Бляяять! - выругался мужчина. - Вот сучонок, теперь растрезвонит... Давай-ка, радость моя, свари еще кофе. Пойду, объявлю гостям, что они загостились, - решительно двинулся Рома наверх, намереваясь выпроводить тех по-быстрому.
  
  Эдвард, которому уже в красках расписали, слегка приврав, что тут творилось ночью, не совсем догонял, в чем проблема, но понятливо согласился с предложением хозяина дома, что не стоит присутствовать при улаживании личных проблем.
  
  ***
  
  Совсем забывшая про то, что они ночевали в этом доме не втроем, а впятером, Анька подскочила на кровати, куда рухнула в полном изнеможении и бессильной злости повернуть время вспять и все исправить, лишь когда услышала шум отъезжающей машины. Она же могла уехать с ЭТИМИ!
  Но пока похватала вещи, на ходу придумывая предлог для столь необычной для едва знакомых между собой людей просьбы, чтобы не вызывать излишние вопросы, машина представительского класса уже выехала за ворота. И, не обращая внимания на запрещающие превышение скорости знаки, рванула в сторону трассы, ведущей в Москву.
  - Ччч-ерт! - простонала Аня, снова плюхаясь на кровать.
  Какой тут "поспи, отдохни"?!
  Не описать словами, что творилось в Аниной душе после страшного прозрения и разговора с так и не понявшим ее Ромой. Удушливой петлей сковавший стыд за свое поведение мешал дышать, застопорил, заморозил каким-то ледяным панцирем бушевавший внутри пожар негодования, презрения к самой себе и этим ублюдкам, удовлетворившим сверх меры ее пресытившееся удовольствием тело, буквально сгоравшее в страстной оргии, и в то же время морально изнасиловавшим ее, потому что сознание отказывалось принимать горькую истину суровой правды жизни. Если отбросить всю романтическую составляющую их совокупления - оставалась лишь какая-то первобытная животная страсть к спариванию, как будто они единственные из своего подвида остались на умирающей планете и просто жизненно необходимо завершить начатый процесс до того, как и их настигнет апокалипсис... Как же унизительно и противно! Как они могли, как посмели так поступить с ней? За что?! Разве она сделал им что-то плохое, за что надо было так жестоко мстить? Она ненавидела сейчас и себя и этих бессовестных скотов - Ромку с Артёмом за то, чему она позволила вырваться наружу, обнажив перед парнями то, что таилась глубоко внутри, самое сокровенное, о чем можно мечтать, но нельзя высказывать вслух, предавать даже бумаге. Что-то такое светлое и чистое...
  Тёмка для Ани был воплощением этого эфемерного образа. Наверное, таким, когда девочка, начитавшись сказок, мечтает о своем принце - о том, какой он у нее добрый, самый красивый, самый смелый, самый сильный и справедливый и тому подобную ересь, представляя, что она становится самой прекрасной в его глазах. И он мечтает связать с ней всю свою жизнь, ту, которую следовало прожить долго и счастливо, совершенно не заморачиваясь, даже не предполагая того, что их обоих ждет после того, как отгремел пир на весь мир...
  Но женское начало, требовавшее своего, толкавшего ее на какие-то действия, бесовски подсовывающее Ане видения того, что она могла бы получить, окажись этот мальчик в ее власти, вело войну за свои права, и ему досталась горечь победы. Анна не могла с этим бороться, силой воли поставив запрет на неподобающие мысли.
  Предательство мужа, с которым у нее, как казалось, было столько общего, прошла почти четверть жизни, мужчины, с которым она делила кров и пищу, которому она подарила двоих детей, повесил табу на ее мечтания о прекрасном и удивительном женском счастье, воплотившем в себе самые неприхотливые требования. Но Тёмка каким-то невероятным образом сумел сорвать оковы с плена ее души, и она вновь позволила себе хотя бы мечтать о чем-то большем в ее возрасте, потому что становилось тепло на сердце, оттаивала душа, смирившаяся с тем, что отныне так светло и приятно будет только виртуально. Но ей хватало и этого ничтожно малого, чтобы находить маленькие радости, встречая каждый новый день, вырвавшись из апатии серых будней и беспросветной тоски, в которой медленно тонула, понимая, что таких, как она, с виду вполне успешных и вполне удовлетворенных достигнутым, но на самом деле обездоленных и несчастных женщин, сотни и тысячи вокруг. Это просто жизнь, бесстрастно перемалывающая глупые мечты маленьких девочек. И уже становилось не так обидно и больно за бесцельно прожитые годы, и копилка жизненных ценностей постепенно перетряхивалась, выкидывая все ненужное и оставляя только то, что приносило отупляющее чувство смирения. Тело, вкусившее все прелести контакта с мужскими особями, соскучившееся по настоящей мужской ласке, предало ее, поверило в искренность соблазнителей, обещавших ему неземное наслаждение. Слишком уж велико было искушение взять то, что ей предлагали, и поделиться тем, что заполнило до самых краев, хоть она и не смела себе признаться в подобном, считая это недостойным для зрелой женщины. Ведь человек тем и отличается от животных, что может поступать не согласно зову природы, а в соответствии с морально-этическими установками, принятыми в обществе и конкретном социуме...
  
  Лучше бы все-таки это было тяжелое алкогольное отравление, страшное похмелье, которое можно как-то пережить, помочь промыванием желудка или капельницей очистив кровь, перетерпеть и снова захотеть жить... Сейчас Анька не понимала даже, как же можно дальше существовать рядом, невольно сталкиваясь время от времени возле дверей квартиры или в лифте, куда прятать глаза при таких неожиданных встречах... Да она даже сейчас не могла оставаться в этом доме, стены давили на нее, словно в камере пыток, казалось неотступно приближаясь, оставляя все меньше воздуха, чтобы раздавить, расплющить как нечто богомерзкое, недостойное, отвратительное... Ей хотелось уйти отсюда в неизвестность, забиться в глубокую нору и наглухо перекрыть все входы-выходы, чтобы никто не нашел и не вытащил на свет, глумливо ухмыляясь - дескать вот оно - это существо, достойное в назидание остальным оказаться экспонатом кунсткамеры...
  Дом, ее дом, где она обычно все-таки находила в себе силы переждать неудачи, зализывая душевные травмы, уже не казался надежным убежищем от самой себя и посторонних осуждающих взглядов...
  Вообще-то, никаких взглядов вовсе и не было, а если бы и появились, то скорее, завистливые. Но Анька была так глубоко потрясена произошедшим помимо воли ее пьяного на тот момент сознания, что просто напрочь забыла, что давно уже плюет на чье-либо мнение, понимая, что от этого ей ни горячо и ни холодно. Максимум - немного неприятно, когда тебя касаются неприязненные взгляды и долетает злобный шепоток... и не более.
  Она пережила бы подобное приключение с Ромкой или Егором, или даже одновременно с двумя этими мужчинами, более подходящими ей по возрасту, возможно, даже записав это пикантное приключение себе в актив, чтобы изредка самодовольно ухмыляться: 'Ух, как я, оказывается, еще могу!', но участие Тёмки... это было похоже на инцест... извращение, порицаемое во все времена, постыдная тайна, глубокое отклонение от нормы, требующее медикаментозного лечения или оперативного вмешательства, и, как минимум, изоляции от людей с нормальной психикой...
  Дикая мысль поменять квартиру, чтобы навсегда избавиться от стыда и кошмарных воспоминаний, от которых забитое в советском еще детстве догмами сознание приходило в неописуемый ужас, а тело предательски обмирало от восторга, было все же отвергнуто остатками рационального мышления. Хотя Аня теперь уже совершенно конкретно сомневалась, что у женщин вообще существует логика. Но было невыносимо представить, что надругавшиеся над ее душой парни будут видеться с ее детьми, даже если и смогут удержать при себе свои комментарии случившемуся. Они все равно будут знать, что отымели их мать...
  'Господи! Ну почему это произошло со мной?' - простонала Аня, кусая соленые от слез губы.
  Предметы незатейливого интерьера расплывались в туманной дымке, застилавшей опухшие глаза. Но стоило прикрыть веки, как кусочки стекляшек, будто в детском калейдоскопе, ее окутывали образы. Перед мысленным взором несчастной женщины снова мелькали сильные руки, жадные, нежные губы, ненасытные горячие тела, слышалось сбивающееся дыхание, скрывающиеся с губ крики, стоны, мольбы...
  Только смешение жизненных субстанций их организмов - пота, слюны, секретных желез, крови из нанесенных в порыве страсти царапин, уже не сращивали их в единое целое, как ночью, а проникали беспощадными диверсантами-смертниками, отравляя ядом, разлагая не физические оболочки, а души, самое драгоценное, что есть у каждого человека... как же можно жить с гнилой душой, пропитанной миазмами ненависти и отчаяния, отвращения к самому себе...
  эх, Рома, Рома, как же он не хочет понять?!
  
  Аня долго еще занималась самоедством, не пустив в комнату скребущегося Артёма, который пришел предложить ей что-нибудь перекусить, пока ее не осенило, что она может вызвать такси. Наплевать, что придется оплачивать поездку в оба конца и с собой недостаточно денег. Дома расплатится...
  Она тут же воплотила эту идею, и спустя полчаса (повезло, что ближайшее такси возвращалось из аэропорта), не прощаясь с хозяевами, просто чиркнув им записку, чтобы не подумали, что она уж совсем готова к суициду, по-тихому свалила из притихшего, будто погруженного в траур, дома. Еле справилась с замком на воротах высокого кирпичного забора и вышла на улицу, где в пятистах метрах от территории огромного Ромкиного дома ее ждал таксист.
  
  Про то, что существует еще и Егор, Анна вспомнила, когда проезжали мимо находящийся километрах в пяти от злосчастного дома небольшой участок элитных построек. Она случайно взглянула на щит с названием и вспомнила, как Панов упоминал его.
  От этих мыслей только еще больше пришла в уныние. Если он узнает... Да даже если и не узнает никогда - все равно не легче, она ведь, действительно могла уехать с ним...
  Почему-то подумалось, что Егор никогда не посмел бы так поступить с ней, как же обидно, что она не задумалась об этом еще вчера...
  Все! К черту личную жизнь! Если это то самое, которое - "редко, но с удовольствием" - никакого удовольствия уже и не надо. И пусть разохотившееся тело все еще хранило незабываемые воспоминания, опомнившийся рассудок был согласен с мнением хозяйки - так развлекаться нельзя!
  
  ***
  
  Роман очень надеялся, что соседка перестанет маяться дурью, и наконец-таки примет случившееся так, как он и предполагал - в виде небольшого пикантного приключения. Самое главное, что Артём, хоть и здорово расстроенный некрасивым скандалом, не парится так же, как и глупая баба.
  То, что Аня уехала, пока они дрыхли (оба заснув во время просмотра какого-то фильма, который начали смотреть с середины, и поэтому не видели название), неприятно удивило. Хотя, удивляться после ее заявления о вывернутом наизнанку событии, представив все в черном свете, было бы странно.
  Артём, первым увидевший лаконичную записку без всякой подписи, несколько раз перечитал ее (можно подумать, там было зашифрованное послание, и так все предельно прозрачно):
  "Благодарю за "чудесно" проведенное в этом доме время. Руки на себя накладывать не стану, не надейтесь". И потом протянул Роме. Тот едва взглянул и, смяв, зло откинул в угол кухни.
  - Дура! - в сердцах высказался парень.
  - Ром! - укоризненно взглянул на любовника Тёмка.
  - От того, что я промолчал бы, она умнее не станет. Все, Тёмыч! Забыли!
  Но настроение уже было испорчено. Отчего-то даже больше, чем сразу во время скандала.
  
  Домой парни возвращались угрюмые. Почти всю дорогу молчали. Разговор как-то не клеился. Тёмка даже не просился дать порулить. Чтобы отвлечь его, Рома предложил сам, хотя в другое время пять раз подумал бы, прежде чем пускать его за руль. К вечеру, словно чувствуя настроение, зарядил дождь, временами превращаясь в колючие крупинки мелких градин, покрывая ледяной коркой все вокруг. Настоящего снега все еще не было, но и эта изморось ухудшала в несколько раз видимость и состояние дорог.
  Наверное, это было правильным решением, так как Артёму пришлось сосредоточиться на управлении транспортным средством. И хотя Рома периодически "тормозил" упираясь ногой в несуществующие напротив пассажирского кресла педали тормоза, но не одергивал партнера. Не хватало только поцапаться с ним, уязвив недоверием. Рома расщедрился даже на то, что не стал возражать против любимой Артёмом музыки, которую не слишком уважал, предпочитая в машине слушать релакс, а не забойный рок.
  Идти с повинной к соседке еще раз, встречаться с ее горящим негодованием и презрением взглядом и выслушивать всякую ересь, у Романа никакого желания не было. К тому же он и не чувствовал себя настолько виноватым. Каждый из них получил то, что хотел в тот момент, и остался при своем. Ни у кого ни убыло, ни прибыло. А то, что Анька загоняется какими-то надуманными проблемами - его не касается.
  Гораздо неприятнее, что Артём сделался слишком задумчив. И вот нечаянно ловить на себе его осторожные взгляды, было непривычно. Что его задело? На высказывание об инцесте Тёмка отреагировал спокойно, не видя проблемы, так же как и он. Ну, подумаешь, не будут его пускать к соседям - перетопчется. Главное, все равно занятия с Ксюхой остаются в силе. Может быть, запало в душу упоминание Аньки о том, что он не ляжет под своего "нижнего"? Ну так это не ее дело, как у них распределены 'семейные' обязанности. Слава богу, Тёма не претендовал на получение еще одного 'опыта'. На то, чтобы лечь под кого-то, пусть и под парня, с которым он не собирался расставаться ни при каком раскладе, Роман не мог решиться, просто не представлял даже, какие обстоятельства смогли бы вынудить на подобный подвиг. Это было сродни тоже какому-то комплексу, который он не собирался обсуждать с кем бы то ни было. Нет! Но и таскать к себе в кровать еще кого-то, ни в виде эксперимента, ни для разнообразия, мужчина больше не собирался, раз и навсегда зарекшись - на фиг надо искать себе подобный геморрой.
  Позвонив на домашний (трубку взяла Ксюха, так как Димка все еще совершал вояж со своим классом по заграничному турне) и убедившись, что Анька дома, Рома постарался выкинуть из головы неприятный инцидент.
  Ну вот, спрашивается, и зачем надо было все так опошлить?
  Настроения заниматься любовью не было, и хотя инстинкты вопили - следует подтвердить право обладания Тёмкой, он уступил, когда Артём отреагировал без энтузиазма.
  - Только не говори, что у тебя 'голова болит', - съязвил слегка задетый Роман, разрывая объятия и отворачиваясь к стене.
  Артём в ответ промолчал. И Ромка, помаявшись несколько минут, снова навис над младшим парнем:
  - Тёмыч?
  Артём открыл глаза и вздохнул, молча ожидая продолжения.
  - У тебя что, правда, голова болит? Принести таблетки? - отодвинув прядь распущенных светлых волос со лба, прижался Рома к слабо пульсирующему виску любимого.
  - Нет. Все нормально. Просто устал...
  Ромка не стал, как обычно, выпытывать, предлагая различные варианты (от совершенно невинных до пошлых и невероятных), отчего тот мог устать. Улегся вплотную за его спиной и, обняв рукой поперек живота, прижал юношу к своей груди. Ткнувшись лицом в шею, приятно пахнущую гелем для душа, мужчина вздохнул почти счастливо - вот его бесценное сокровище - в руках, никуда не делось.
  - Спокойной ночи, маленький.
  - Я не маленький и не малыш! - сердито завозился Тёмка, пытаясь отодвинуться, бесившийся, когда Рома его так называл, поддразнивая.
  'Ну вот, теперь все правильно', - удовлетворенно фыркнул старший парень, пресекая попытки младшего обрести независимость. Снова подвинул его к себе ближе, устраивая поудобнее, и успокаивающе погладил по голому животу, целомудренно не разрешая своей ладони привычно спуститься к гладкому паху. Сегодня придется довольствоваться просто совместным отдыхом, без всяких приятных дополнительных бонусов.
  
  ***
  
  По дороге домой, Аня все прокручивала и прокручивала события минувшей ночи и выяснение отношений с нечаянными партнерами. По всему выходит, что Рома так и не проникся ее пламенной речью... Впрочем, наплевать! Что еще можно было ожидать от человека с извращенной психикой? Жаль только, что она снова ошиблась, привязавшись к соседям и считая их друзьями. Настоящих друзей, проверенных временем, действительно, не так уж и много, а вот таких мудаков... эх...
  Но все равно было обидно. И эта обида глодала изнутри, как голодная помоечная собака, которой бросили кость - рычала от бессильной злобы, что мясом пахнет, а ухватить нечего, и поскуливала от обидного обмана...
  
  Таксист молча косился на мрачную тётку с опухшими красными глазами, но помалкивал. И так понятно - то ли мужика своего с другой бабой застала, то ли загородный отдых не задался. Сколько он таких вот дамочек бальзаковского возраста, решивших поискать приключений на закате уходящей молодости, повидал...
  Про детей Аня старалась не вспоминать. Главное - Димка прислал смс - лаконично и по существу - 'Все ОК'.
  Ну хорошо, хоть у него все в порядке. Сын не любил пространные послания с перечислением впечатлений об увиденном на экскурсии и отчетом о том, что он сыт и здоров. Сама виновата - нечего каждый раз делать замечания, что стыдно в его возрасте делать ошибки в каждом предложении. И на его резонное возражение - дескать, это смс, а не диктант, какая разница, что без знаков препинания и заглавных букв, все равно ворчала о его неуважении к оппоненту, вынужденному читать это послание двоечника.
  Ксюха тоже отзвонилась, сообщив, что уже дома.
  Почему-то не отпускала тревога из-за Егора. Аня не собиралась с ним больше встречаться - теперь-то уж точно нет повода. К тому же, скорее всего, это он не захочет ее видеть, если узнает о мерзопакостном тройничке. Но если все-таки попробует выяснить не у своего дружка, а у нее - в чем дело? Что ему соврать? Нелепо как-то страшиться разрыва отношений, которых и не было... Разве что его напористый, какой-то неистовый поцелуй у лифта не давал забыть, насколько этот мужчина властен и упрям в достижении своей цели. Положа руку на сердце, ей было гораздо комфортнее прошедшей ночью сразу с двумя, добровольно отдавая то, что у нее просили, чем тогда, когда Егор буквально подчинил ее своей воле, заставив оцепенеть от неожиданности, возмущения и рванувшего навстречу его призыву собственного желания...
  - Да к черту их всех! - пробормотала Аня вполголоса, уставившись в окошко, заштрихованное летящими по косой каплями мерзкого осеннего дождя.
  - Простите, не расслышал... - обернулся таксист, притормаживая, потому что впереди поток машин уплотнился и тоже сбавил скорость.
  - Это я не Вам, - выдавила извиняющую улыбку женщина.
  - Ааа... - понимающе кивнул он и, досадливо крякнув, полез в настройки закрепленного на торпеде планшета, - кажется, приехали...
  - Пробка?
  - Она, родимая, блин, двенадцать минут назад смотрел - было свободно.
  - Авария, что ли?
  - Скорее всего, - мрачно подтвердил водила, выводя новые параметры для поиска объездного пути. Но сзади уже подперли, обочина была слишком узкой в этом месте, и на встречку не развернешься, через отбойник колеса не перепрыгнут...
  - А можно радиостанцию сменить? - спросила Аня - ей надоело слушать 'Авторадио'.
  - Запросто, - согласился таксист. - Что предпочитаете? - принялся он щелкать по каналам магнитолы.
  - Во! Этот оставьте! - остановила Аня, услышав композицию Bryan Ferry 'Don't stop the dance'.
  Ей безумно хотелось курить, но в салоне висел кружочек ароматизатора с характерным рисунком - перечеркнутой наискосок сигаретой, заключенной в красный круг. Однако сейчас, из-за вынужденной остановки, она обратила внимание, как мужчина бросает тоскливые взгляды на валявшуюся на торпеде початую сигаретную пачку.
  - Курите? - спросила она сочувственно.
  - Потерплю, - снова вздохнул таксист.
  - Если поделитесь сигареткой, то можете не мучиться. Просто я редко балуюсь, и свои вот не догадалась захватить, - призналась женщина.
  Водила взглянул на нее в зеркало заднего вида и усмехнулся:
  - Держите! - обернувшись, протянул ей пачку и зажигалку.
  - Благодарю... - Аня прикурила и возвратила их хозяину.
  Он вроде бы собирался о чем-то спросить, но, заметив, с каким наслаждением она затянулась, глубоко, жадно, словно, действительно натерпелась, передумал заводить разговор. На усталом отрешенном лице женщины появилось удовлетворенное выражение. Похоже, и впрямь не просто пыталась найти предлог для беседы...
  
  Из-за дурацкой аварии пришлось проторчать в пробке почти час. Свинцовые тучи, низко нависшие над лентой автотрассы, давили на психику. Настроение и без природных катаклизмов было поганым. Аня прикрыла глаза и отключилась.
  И очнулась только у самого дома, перед последним светофором, когда таксист слишком резко затормозил и выругался. Разрешающий зеленый глазок мигнул и сменился желтым. Они бы успели проскочить, если бы ехавший впереди водила на заочковал, перестраховываясь.
  - Сильно тряхнуло? - немного сочувственно поинтересовался таксист.
  - Нормально, - зевнула Анька, стирая ладонями с лица остатки тяжелого сна. - Приехали почти?
  - Да.
  - Вон за той остановкой, во двор, - пояснила Анна, взглянув на глючивший планшет, предлагающий подъезд к ее дому по какой-то иной, совершенно дурацкой траектории.
  - Ага, я уж сообразил, - кивнул водила, уверенно трогаясь с места.
  
  ***
  
  Ксюха была в приподнятом настроении и с расспросами к матери не лезла. Аня ограничилась тем, что сослалась на головную боль. Дочь ехидно предположила, что было весело, дескать потому сегодня голова и болит... Но Анна не стала распространяться, насколько 'весело', просто скривившись в фальшивой улыбке.
  Хотелось одного - принять душ и завалиться спать. Даже аппетита не было, хотя со вчерашнего вечера ничего ни пила, ни ела. К лешему всех натуралов и пидоров, завтра - на работу!
  И до утра она не слышала ни напоминалок о пришедшей смс-ке, ни звонков домашнего телефона, валяющегося на столе в кухне...
  
  А утром долго смотрела на дисплей своего мобильника, не зная, что ответить Панову на его будничное: 'Добрый вечер, как ты?'
  Да никак! Отвечать не хотелось, но и не ответить было бы невежливо. Егор совершенно ни при чем. Однако она уже опаздывала на работу и решила ответить позже.
  На работе случился непредвиденный аврал. На столе ее уже ждали две распечатки по поводу встречки, заботливо подсунутые пришедшей раньше коллегой, озаботившейся распределением между сотрудниками 'писем счастья' из налоговых.
  А потом уже стало вроде и ни к чему отвечать... Хотя смутное чувство вины не отпускало. И сейчас почему-то больше стыдно было из-за того, что просто проигнорировала мужика. Может, уставшему после сложной операции и дежурства, ему и не нужен был ее ответ, тем более что рядом такие симпатичные коллеги обитают, но все равно...
  
  Смс-ки Егор больше не присылал, зато пытался дозвониться. Но Аня малодушно отключала звук, не решаясь нажать кнопку соединения. И Ксюху предупредила, что ее ни для кого нет, мол, устала на работе...
  Неожиданно в такой депрессивный период активировался МУЗ. Правда, два коротких рассказика оказались без ожидаемого Анькиными читателями ХЭ, но зато в первый же день выкладки набрали почти по сотне комментариев и пополам - десяток (шедевр) и единиц (не читать). Даже смешно, насколько разделились мнения.
  
  А через три дня вернулся сын, прибавилось забот, и о том, чтобы смаковать собственную тянущую боль душевной раны, пришлось позабыть. Больше всего в этой ситуации бесило то, что довольное тело бесстыже не отказалось бы повторить бесшабашный загул.
  Если бы не состав 'соучастников', Аня могла хотя бы помечтать, а так... ее просто передергивало от одной мысли, что такое может повториться.
  К счастью, соседи не попадались ей на глаза. Дети общались, а она старательно делала вид, что ничего не происходит, и это просто какая-то случайность, что никак не получается их пригласить к себе или заглянуть к ним в гости.
  
  Первым неладное заподозрил Димка, вернувшись из поездки и пытавшийся заманить Артёма посмотреть его фотки, которые он уже слил в комп, чтобы слегка подредактировать. Оксана нормально восприняла то, что Артём попросил заниматься английским у них дома, мотивируя тем, что начался 'месячник' его дежурства по хозяйству, типа нельзя оставлять на два часа без присмотра стирающееся белье, готовящуюся еду и прочее...
  
  Но если Димка терялся в догадках, чем он мог обидеть старшего друга, но ни о чем не спрашивал Аню, то Оксана оказалась более догадливой. Хотя, по счастью для материнского спокойствия, догадалась совершенно о другом, нечаянно наткнувшись на довольно пикантную фотку. Где Рома не то целует, не то кусает за шею сидящего у него в объятиях Артёма. Причем оба оказались с такими довольными лицами, и вызывающей наглинкой в глазах, явно провоцируя неизвестного фотографа... хотя, может, быть снимали и на автомате... Спохватившись, Артём забрал из рук девушки уличающий их с партнером снимок, но на прямой вопрос (от которого Оксанка просто не смогла удержаться), отпираться не стал, только настороженно насупился, ожидая ее выпада, уже мысленно прощаясь с совместными занятиями иностранным языком.
  Но смущенная, кажется, больше него самого девушка довольно быстро взяла себя в руки, предложив не отвлекаться. Ей самой надо было переварить новость и как-то свыкнуться с мыслью о том, что подружки могут не облизываться на ее симпатичного соседа.
  
  Сказать, что Оксана была шокирована своим открытием - наверное, можно с большой натяжкой, уж про кого она никак не могла бы подумать, так это про Романа и Артёма, что они не просто снимают квартиру на двоих, а натуральная пара. Единственное, по какому признаку их можно было бы заподозрить - слишком уж симпатичные и ухоженные, но мало ли сейчас метросексуалов, и мыслей не допускающих о том, чтобы спать с себе подобными. Ни капли жеманства, спортивные тренированные фигуры, да и на игре в пейнтбол она могла убедиться, что в войнушку парни играли, выкладываясь полностью. Но девушка почему-то решила, что мать, каким-то образом догадавшись об их двойной жизни и дурных наклонностях, вместо того, чтобы оградить Димку от пагубного влияния ребят, сама перестала с ними общаться, брезгуя знакомством с геями.
  Однако, несмотря на свое потрясение, Оксанка решительно вступилась за свободу выбора соседей, заявив Анне, что она не права. Дескать, как же так, мам - на СИ читаешь всякую хрень про кавайных мальчиков, а встретились тебе нормальные, с серьезными отношениями, так и знать их больше не хочешь? Вот уж не думала, что ты такая...
  Разубеждать дочь о причине возникшего между нею и соседями 'недопонимания' Аня не стала, сказав, что давно знала, и дело не в этом.
  
  ***
  
  Холодок отчуждения из-за неприятного инцидента постепенно таял. Рома даже не успел запаниковать по-настоящему из-за отказа Тёмки, под разными предлогами игнорирующего три дня подряд его намеки на исполнение 'супружеского долга'. Следующие насколько дней ничем выдающимся не отличались. А в четверг позвонил Егор и предложил снова съездить на полигон поиграть, дескать, ребята приглашают в команду - закрытие сезона на их привычном месте. Рома хотел было отказаться, но поняв, что женщин (а уж Анька-то, несомненно, откажется) брать необязательно, согласился.
  
  И потом долго себя ругал за дурацкую идею не перенести на другой раз показ расположения хитрой системы отопления, когда после игры, давний приятель пожаловался, что тёща уже запилила, дескать, когда он достроит, наконец, дачу? Мужики поржали, что, мол, раз тёща согласна переехать и жить там зимой, если будет нормальное отопление, то, конечно, вопрос насущный.
  Так балагуря, умаявшиеся, довольные, что все-таки сумели вырвать победу у команды соперников, команда бывших сослуживцев, отправилась по машинам. Артём в этот раз не играл, но присутствовал в качестве болельщика.
  
  - Не замерз? - подошел к нему Ромка, жалея, что Артёму не понравится, если он полезет с обнимашками на глазах у восьмерых незнакомых мужиков явно правильной ориентации. Из десяти человек, игравших в команде Ромы, Тёмка знал только его и Егора. Роман как раз ничего не собирался скрывать. Его бывшие товарищи по оружию знали о его маленькой слабости. И не то, чтобы одобряли, но не лезли в душу. Рома в свое время умел очень хорошо убеждать кулаками, отстаивая свое право на то, что он сам будет решать, с кем ему трахаться. Конечно, шуточки все равно отпускали, но такие, чтобы можно было посмеяться вместе, а не остаться без зубов.
  О том, что за симпатичный высокий атлетически сложенный парень поддерживает их команду, мужчины догадались практически сразу, хотя половина из них, привыкшая к штампам и ярлыкам, тоже представляла Ромкиного партнера менее брутальным, и все были немного смущены, когда Роман представил его, по достоинству оценив крепкое мужское рукопожатие.
  Немного потрепавшись напоследок все тепло распрощались до будущего сбора, и большая часть команды поспешила к своим машинам, чтобы отправиться обратно в город.
  Егор поехал следом за машинами Михаила и Романа. Он собирался переночевать на даче, чтобы назавтра забрать маму с ее подругой, которые все еще обитали за городом, ворча, что тут такой целебный воздух, что можно даже обходиться без всяких лекарств.
  Это просто неприятное совпадение, что на участке дороги, которой они ездили обычно, затеяли срочный ремонт, залатывая провалившийся асфальт. И пришлось добираться в объезд с другой стороны, там, где Егорова дача оказалась не ближе, а дальше, чем Ромкина.
  И, конечно же, роковое совпадение, что, вышедшего попрощаться с друзьями Егора заманили в дом, заспорив о преимуществах этой отопительной системы и вызвав его в качестве эксперта, или скорее, рефери. Потому что недавно из чистой любознательности Артём утверждал, что там установлена автоматика с двойным контролем, а Ромка спорил, что все гораздо проще.
  Михаил посмотрел на систему, одобрительно пощупал-потрогал бойлер и измерительные приборы, постучал по трубам и батареям, похвалил грандиозный масштаб стройки, лаконичный интерьер обжитых помещений и засобирался домой.
  От Ромы не укрылось напряженное состояние Артёма, он побоялся, что тот под давлением воспоминаний о предыдущем выходном, будет депрессовать, и предложил Панову остаться - дескать, посидим, выпьем, сыграем в бильярд...
  Из-за того, что в прошлый выходной Егору отдохнуть так и не удалось, он с радостью согласился, и, отзвонившись матери, мол он уже рядом с дачей, но приедет домой утром, чтобы забрать их с Рахиль Абрамовной в город, пошел за хозяевами на кухню...
  
  ***
  
  Наступивший вечер не обещал неприятностей, и хотя Артём больше помалкивал, но все равно атмосфера была теплая, дружеская. Только Рома чувствовал смутное ощущение тревоги и никак не мог понять причину ее возникновения. Разве что совесть тихонько скреблась, не желая мириться с доводами разума, что никто ни перед кем не виноват. Мало ли, что Егора чем-то зацепила его соседка. Они с Аней знакомы чуть меньше, чем он сам. И если бы Панов хотел - давно бы получил ее. Отказа у женщин друг не знал. По крайней мере, по версии самого Егора. А если он Аньке не нравится, или настолько не устраивает профессия (что вообще, как версию-то рассматривать нельзя, просто смешно), так он-то при чем?
  Однако, несмотря на то, что его задница должна, по идее, быть менее чувствительна к капризам переменчивой фортуны, на этот раз интуиция парня не подвела.
  А все из-за неуклюжести Тёмки, открывшего очередную банку с пивом так, что петля, которая должна была остаться на банке, отлетела в угол, упав рядом со стулом, на котором сидел Егор.
  Тот наклонился поднять ее и увидел смятую бумажку, пришпиленную ножкой его стула к напольной плитке.
  - Блин, вы вроде тут не живете, а мусора... - шутливо упрекнул он, - скоро ужи разведутся.
  Просто так поднять ее не удалось, потянув за смятый край, клочок бумаги развернулся. Егор не поленился встать, отодвинул стул, поднял ее и машинально пробежал глазами. У него всегда была отличная фотографическая память. И, к сожалению, он прекрасно помнил этот ровный летящий почерк. Именно таким Аня подписывала формальное согласие на размещение Артёма в стационаре его больницы от имени "родственницы".
  У всех троих вытянулись лица, хозяева вспомнили, что это за записка. Но и это случайное совпадение еще не могло бы быть фатальным, потому что Панов, криво усмехнулся и спросил:
  - Ну и чем вы даме испортили впечатление от отдыха? Неужели устроили оргию у нее на глазах?
  У Артёма, красноречиво указывая на то, что он практически угадал, покраснели не только щеки и уши, но и шея. Рома, наоборот, побледнел, невольно вспомнив настоящую оргию. Лицо Егора пошло пятнами. Не отводя пронзительный потемневший взгляд от лица друга, он процедил:
  - Да у вас тут не ужи, а, похоже, настоящие гадючье гнездо... Что тут приключилось? - потребовал он ответа, все еще не веря своей догадке.
  - Вот только не надо! - опомнился Роман, решив, что лучшая защита - это нападение. - Никто ее не совращал!
  - Что, не надо?! - опешил Егор. - Ты же не хочешь сказать, что вы тут все вместе? - он неопределенно помахал рукой, не решаясь произнести вслух.
  Рома не собирался рассказывать, что, как и каким образом...
  - Вам шалав в городе мало? - тихо процедил Панов.
  - Да перестань! Что ты на ней зациклился - баба и есть баба - ничего необычного - все на месте. И никто ее не насиловал.
  - Повтори! - задохнулся Егор, багровея.
  Рома только сейчас опомнился, что до этой его фразы был еще призрачный шанс как-то обойти подробности, но теперь, глядя на друга, очень в этом сомневался. И у него было заготовлено на такой вот случай куча разных колкостей, которыми он надеялся "отрезвить" зациклившегося на соседке Панова, но сейчас почему-то был не в состоянии выдавить ни слова.
  Егор медленно перевел взгляд на ссутулившегося Артёма, который сидел рядом с ним:
  - Ну?!
  - Мы пили... Она сама, первая, это правда... вечером не думала, а утром... - тихо прошептал Тёмка непослушными губами, чувствуя себя Павликом Морозовым. Ужасно не хотелось "предавать" Аню, но и то, чтобы давние друзья поссорились из-за женщины, было неприемлемо. В данный момент он разрывался от желания что-то объяснить, но в голове не оказалось ни единого достойного аргумента.
  Коротко без замаха (как инструктор натаскивал в свое время в учебке, в то время, когда надо было думать не столько о сохранении чувствительности уверенных пальцев хирурга, сколько о том, что если не ударишь первым, то могут вообще не позволить ответить), Егор двинул в челюсть и не подумавшего как-то защититься Артёма. Мощный удар вовсе не ожидаемый от мужчины среднего веса, отнес Тёмку на пару метров вместе со стулом, с которого он слетел, долбанувшись многострадальным затылком о стену. Да так и остался валяться, ошеломленный коварным ударом и понимающий, что заслужил это. Впрочем, в первую минуту, тело просто отказывалось его слушаться, затылок взорвался пронзительной болью.
  Рома, не ожидавший, что Тёмке тоже прилетит от потерявшего контроль Панова, взвился со своего места, чтобы кинуться к распростертому побледневшему любовнику. Но был перехвачен все еще желающим чьей-то крови Егором:
  - Не так быстро, Ромыч.
  - Да пошел ты! Из-за какой-то бабы! - попытался отпихнуть его Рома. - Тём? Тёмка?!
  - Ничего с "твоей бабой" не будет, - зло сплюнул Панов, хватая того за грудки. - Может, поговорим по-мужски, если ты еще не конченный пидор!
  Рома никому не позволял называть его любимого бабой. Никому! Да еще и сердце буквально рвалось от вида Тёмки, пытающегося собрать длинные конечности в кучу. Парень подтянул ноги, согнув колени, одной рукой опираясь на пол, а другой - держась за затылок.
  Артём чувствовал подступающую тошноту. И от отупляющей боли, пульсируя, разливающейся внутри черепа, задевая даже шею, и от прикушенного языка, сглатывая теплую солоноватую кровь с характерным привкусом железа... спасибо родителям за хорошую наследственность - зубы, кажется, остались целы...
  Однако беспомощные попытки Тёмки подняться, его перекошенное от боли лицо и залитый кровью подбородок развязали руки и Ромке. Взревев не хуже медведицы, у которой пытаются отобрать детеныша, он кинулся на Егора. И мужчины молча сцепились в яростной схватке, защищая каждый свои интересы.
  Могли ли они представить себе, что однажды сцепятся вот так, по-настоящему, беспощадно, вбивая с каждым удачным ударом еще один гвоздь в крышку гроба, в котором они похоронили свою многолетнюю дружбу, проверенную временем и ситуациями, когда рисковали собственными жизнями?
  Тёмка тихо поскуливал от ужаса и дикости ситуации, потому что абсолютно не видел способа остановить это смертоубийство, да к тому же собственные мозги оставляли желать лучшего. Перед глазами двоилось, он просто не успевал отслеживать, кто в данный момент где. Мужики махались, не замечая ни разгромленной в ходе жесткой драки мебели, сломанного стула, опрокинутого стола с разбившимися тарелками и разлившимися остатками пива из валяющихся банок...
  Артём наконец-то сумел подняться, опираясь спиной о стену, но его повело в сторону. Преодолевая слабость и головокружение, он утерся рукавом свитера, стирая кровь с подбородка. Скула стремительно отекала и, похоже, что один глаз даже стал хуже видеть. Впрочем, и второй тоже, казалось, был затянут кровавой кружевной пленкой. Он сделал шаг по направлению к раковине, намереваясь во что-нибудь налить холодной воды и выплеснуть ее на разошедшихся рычащих мужиков, которые не замечали больше ни его попыток подступиться, ни окриков, ни уговоров прекратить сходить с ума. В Тёмкином провинциальном городке так разнимали драчливых бездомных псов. Но он просто не успел ничего предпринять.
  
  Неизвестно, чем бы это все закончилось. Скорее всего, Роману удалось бы уделать Егора - разница в несколько лет в сторону молодости и обязательных занятий в тренажорке - все-таки были неоспоримым преимуществом. Но Панову сейчас придавала сил просто слепящая ненависть и обида за то, что тот предал самое святое в мужской дружбе - не просто увел женщину, а обидел, зная, как она ему нужна. И плевать, что этот мудак не видел смысла в отношениях друга и соседки. Рома не имел права так поступать! Да еще вместе со своим щенком... а ведь он считал Тёмку чуть ли не таким же близким, как этот подонок - бывший друг...
  Роман поскользнулся на разлитой луже и раскрылся, падая. Егор воспользовался - смачно вмазав ему под дых и тут же в челюсть, отправляя того в глубокий нокаут. Тяжело дыша, развернулся все еще готовый к новому выпаду, увидел расширенные глаза Артёма, неверяще уставившегося на валяющегося любовника, и рыпнувшегося к нему, отпихнув мужчину с пути.
  Подавив желание попинать по ребрам поверженного врага, Егор смачно сплюнул, рванул дверцу холодильника в надежде найти там лед, но, увы - там оказалась только замороженная пачка пельменей и смерзшийся кусок не то какого-то фарша, не то мяса. Ни то ни другое его отбитые руки вряд ли уже спасут.
  Панов сдернул с уцелевшего в углу у раковины крючка полотенце, замотал в него неопознанный кусок и швырнул Артёму:
  - Приложи к башке, может, поможет. Хотя у вас, мудаков, и так последние мозги отморожены, - скривился он презрительно взглянув на приходящего в себя Романа, схватил Анькину злосчастную записку и поплелся на выход.
  
  Такие схватки не длятся часами, но и за несколько минут могут выжать все соки и силы. Его все еще трясло на адреналине, но Егор уже чувствовал откат... и то, как стремительно уходит бешенство и наступает отупляющая апатия... как будто он не сам отказался от друга, а похоронил. И невыносимая боль и тоска из-за неправильности такой ситуации угнетала, свинцовыми кандалами цепляясь за ноги, бетонной плитой ложась на плечи... И сердце ныло, оплакивая этот черный день... и впереди - полная неизвестность. Теперь кусочки мозаики сложились, и он уже не недоумевал, чем опять не угодил вздорной женщине, отказывающейся даже разговаривать с ним, почему-то не желающей покоряться его обаянию. Может быть, она считает его таким же подонком, способным воспользоваться слабостью не соображающей женщины для удовлетворения своей похоти или дурацкого розыгрыша? Вот нафига она им сдалась? Захотели проверить себя на нормальность ориентации? Может быть, Ромка и впрямь говорил эти гадкие вещи, считая себя правым?
  Но Егор не верил в то, что Анна такая, даже если и сама... Одинокая баба! А почему бы и нет? Но как они могли воспользоваться моментом, вместо того чтобы превратить все в шутку и отказаться... И зачем она с ними...
  Это было больно. Было бы гораздо проще, если бы он ревновал и подозревал каких-то абстрактных ухажеров... Черт! Но почему? Зачем ей это?
  Кажется, на ближайшую неделю ему придется взять больничный, потому что такими руками работать он не сможет...
  Выпитое пиво уже выветрилось, но его шатало, словно пьяного. Выйдя на крыльцо, Егор зачерпнул ледяного крошева подмерзшей корки воды, задержавшейся в каком-то ведре, оставленном строителями, и чуть не заорал от ломоты в отбитых пальцах с содранными костяшками... Нет, в таком виде на работу точно соваться не стоит... а вот Аньку хотелось увидеть немедленно, повиниться перед ней за этих козлов... или спросить ответ с нее - как она могла?! Он ведь готов был для нее...
  Впрочем, такие вещи по телефону не выясняют. Ему надо видеть ее лицо... и, судя по записке, все-таки придется не обвинять, а просить прощения, что оставил ее с ними, доверяя...
  
  ***
  
  Желание увидеть Анну немедленно, чтобы, глядя ей в глаза, задать риторический вопрос: 'Почему?' становилось все навязчивее. И отупляющая боль, застрявшая в груди, неприятно удивляла. Он не должен был принимать так близко к сердцу измену женщины, которая ему ничего не обещала. Наверное, это было из-за всего сразу - не только из Ани, но и из-за подлости, которой Панов совершенно не ожидал от человека, считавшегося другом.
  Прохладный ноябрьский воздух слегка остудил воинственный пыл и прочистил мозги. Здраво рассудив, что может лишиться прав, если его остановят за вождение в нетрезвом состоянии, Егор все-таки решил добраться до собственной дачи, что находилась всего в нескольких километрах отсюда. Хотя пиво практически выветрилось, и напоминало о количестве употребленного лишь желанием зайти за угол и отлить, а лучше 'пометить' этим похотливым павианам, воспользовавшимся слабостью разведенной женщины, помпезное крыльцо огромного коттеджа. Но это было бы слишком по-мальчишески, несерьезно. Возвращаться в дом, в котором обидели Аню (иначе она не оставила бы такую красноречивую записку) и повторить этим козлам внушение на будущее, тоже не было смысла. Адреналиновый запал пошел на спад. Егор не боялся сцепиться с Ромой еще раз, понимая, что второго шанса уложить его на пол может и не предвидеться, все-таки Анин сосед был в лучшей спортивной форме. Но за правое дело не грех и попробовать.
  Он вполне допускал мысль, что, как утверждали оба, 'она сама' чего-то там захотела. Вот только захотеть, не значит сделать. Мало ли кому чего хочется! Он тоже много раз хотел приглянувшуюся ему на улице женщину, но в кусты же не тащил! Вдобавок мужчина прекрасно понимал, что полностью удовлетворенная в своих желаниях женщина не стала бы утверждать обратное, разделяй она точку их зрения. Значит, все-таки в случившемся было что-то такое... не укладывающееся в рамки добровольного согласия и желания на смелый эксперимент.
  Но вместе с тем у Егора в голове не укладывалось, что Роман или тем более Артём могли изнасиловать свою соседку. Не тот психотип у парней. Ромка, безусловно, та еще циничная, эгоистичная сволочь, но со своими принципами. За что Егор и уважал всегда друга... 'бывшего друга...' - с горечью поправился он.
  А Артём - малолетка. Просто телок. Хотя в девятнадцать лет пора уже соображать собственной головой и отвечать за свои поступки. Но он ведомый, слепо верящий в непогрешимость деяний своего любовника... Так что понять, кто 'заводила' в данной прескверной ситуации, рикошетом задевшей всех, не казалось такой уж заумной задачей. Но, к несчастью, Егор не мог выкинуть из головы и те, слишком искренне прозвучавшие слова: 'она сама...'
  Насколько хорошо он знает их соседку? Ему казалось, что понимает ее в чем-то. Но как тогда расценивать соблюдение дистанции с ним, и такой вот пассаж? Аня далеко не дура, и прекрасно должна была понимать, что подобное развлечение могло носить разовый характер. Да как вообще махровый собственник Рома допустил в их Артёмом постель постороннего?!
  Ну, допустим, все выпили. Понятно, что у пьяного человека отпускает тормоза. Но это, сколько же надо было выпить? Они столько и не покупали. Егор это хорошо помнил, потому что сам загружал к себе в багажник закупленное в придорожном мини-маркете спиртное и пакеты с продуктами. Весь багажник Ромкиной машины занимала коробка с тарелкой спутникового ТВ. Нет... В то, что ребятки устроили оргию, покуражившись над бесчувственным телом, он не верил... Значит, все-таки хотя бы поначалу было обоюдное согласие...
  Перед мысленным взором Егора (чего только в его холостяцкой жизни не случалось) слишком явственно предстали потные от испарины, страстно истекающие похотью, переплетающиеся тела... Сделалось противно и очень больно. В районе солнечного сплетения зарождалась горячая злость, замешанная на кровной обиде, яростном негодовании, и глухом бессилии что-либо поправить.
  И этот гремучий коктейль, не находящий выхода, клокотал внутри, распирая и норовя вырваться наружу проснувшимся уже неуместным гневом, готовым поглотить и перемолоть всех, кто сунется под горячую руку. А в голове метались мысли, пытаясь оправдать женщину, которая по-прежнему была нужна. Несмотря ни на что.
  'Почему она с ними? С теми, кому женские прелести глубоко фиолетовы?' - в сотый раз задал себе Панов вопрос, не находя вразумительно ответа, который его устроил или хотя бы утешил. Стиснув челюсти, мужчина помотал головой, отгоняя навязчивое видение.
  Так и до развития собственных комплексов недолго...
  То, что возвращение домой было верным решением, Панов понял, пытаясь негнущимися пальцами, на которых постоянно выступала едва подсыхающая корочкой кровь, удержать руль на скользкой дороге. Однако как раз это обстоятельство вновь пробудило в душе клокочущую ярость на ублюдков, из-за которых теперь приходилось испытывать не сказать бы, что лишения, но определенные неудобства. И то, что некомфортно вести машину - было не самым неприятным. Плохо, что придется передвигать плановые операции, которые намеревался сделать сам...
  Но самое поганое, что эти придурки, не сподобившиеся хоть немного раскинуть мозгами, обидели Аньку, которая им вовсе была не нужна. И поэтому теперь она избегает общения с ним.
  Понятно, что бывают ситуации, которые потом, не то что посторонним, самому себе объяснить трудно, почему поступил подобным образом. Но ему хотелось бы услышать ее версию случившегося, даже понимая, что это абсурдно звучит. Кому нужны подробности чужого романа? Вроде бы раньше не замечал за собой склонности к мазохизму...
  Холодное бешенство заставляло вцепившегося в руль мужчину машинально раз за разом давить на педаль газа. На проселочном шоссе в этот час не было машин, а сам Егор, сосредоточившийся на своих размышлениях, по сторонам дороги и на обочины не смотрел, поэтому и тот факт, что автомобиль движется слишком быстро для такой погоды, прошел мимо его внимания. И только когда, подпрыгнув колесами на какой-то выбоине, машину повело юзом, Егор на автомате чудом вывернул руль, позволив ей скользить дальше, вместо того чтобы резко ударить по тормозам, и удержался на самом краю кювета.
  С бешено колотящимся сердцем, он вытер выступившую испарину и глубоко вздохнул несколько раз, приходя в себя, прежде чем снова продолжить путь.
  Несмотря на жесткий, непримиримый характер, Панов все-таки умел усмирять посторонние эмоции - профессия требовала воспитать в себе подобные качества, и к сорока годам это выработалось просто до автоматизма.
  Сейчас ему требовалась свежая голова, чтобы рационально мыслить и определиться в своих приоритетах. По крайней мере, жить он хотел - это точно. К тому же у него были обязательства перед матерью и сыном, и, что уж греха таить, когда-нибудь в будущем хотелось понянчиться с внуками. А, значит, проблемы в личной жизни, несмотря на актуальность, все-таки не стоит рассматривать сквозь призму своих заблуждений, симпатий и антипатий. А, ведя бесконечный диалог рационализма и иррационализма, тщательно просеивать свои желания на главные и второстепенные.
  Аню терять не хотелось, но ведь она пока ему и не принадлежала. Егор уже давно перестал быть наивным юношей, верившим в большое и светлое чувство, такое, о котором в средние века пели менестрели. Но то, что существует привязанность, единение душ и помыслов, поддержка, понимание от человека, рядом с которым комфортно, тепло родного дома, в котором всегда ждут - это он точно знал. Так бывает. И почему-то все это ассоциировалось в его сознании рядом с Анной...
  Следовало хоть на время абстрагироваться от всего лишнего и доехать до дома, чтобы у него было это будущее, в котором предстояло сделать выбор. Но это оказалось непросто. В кои-то веки никак не получалось возвратить внутренне спокойствие, не говоря уж о безмятежности.
  
  Хорошо, что у него в дачном доме все уже спали, и не пришлось выдумывать правдоподобную версию для мамы и ее подруги, что случилось с его руками, чтобы не волновать обеих пожилых женщин.
  Обрабатывая ссадины на костяшках пальцев хлоргексидином и отыскавшимся в кладовке у матери медицинским спиртом (который сам же ей привозил из списанных запасов для каких-то примочек), Егор терзался мучившим его всю дорогу философским вопросом, который задавали себе различные мыслители и религиозные деятели испокон веков - что делать?
  Похоже, без пары рюмок чего покрепче, чем пиво, эту задачу никак не решить. Егор не был сторонником решать свои проблемы с помощью допинга. Но сегодня все было слишком неправильным. По идее, откладывать встречу с Аней не следовало бы. Ведь теперь просто не сможет уснуть. А с другой стороны, прошла уже неделя с тех пор, как это событие, резанувшее его по сердцу и выбившее почву из-под ног, произошло.
  Как все-таки понять Анино нежелание общаться с ним? Не хочет слышать и видеть человека, который ассоциируется у нее с обидевшими ее людьми? Или Анну гложет совесть за то, что предала? Хотя это было бы слишком самонадеянно. "Предавать-то, положа руку на сердце, было пока нечего", - в сотый раз за последний час напомнил он себе.
  Только теперь, скрупулезно припоминая все встречи с похитившей его покой женщиной, все разговоры, которые происходили между ними, Егор вдруг осознал собственные ошибки. Ведь он так и не удосужился убедить ее в серьезности своих намерений. И с чего бы ей верить ему?
  Вообще-то Панов никогда не страдал такими комплексами, как принижение собственных достоинств, но следовало принять очевидное. Вряд ли женщина в ее возрасте готова безоговорочно доверять мужчине, с которым знакома менее полугода, после недавнего разрыва с мужем, с которым прожила почти двадцать лет, столкнувшись с предательством родного и, как ей казалось, изученного вдоль и поперек человека. Понятно, что ничто не вечно под луной, и не она первая, не она последняя в этом списке невезучих, растерявших радужные иллюзии. Но следует все-таки быть реалистом. Аня имела полное право устроить ему проверку чувств.
  'Ну так и устраивала бы!' - в сердцах бухнул Егор кулаком по столу, снова раздражаясь от непонимания, почему вместо этого Анька старалась избегать встреч с ним, просто абсурд какой-то! Ну чем он ее не устраивал?!
  Тяжелый, невидящий взгляд мужчины, погрузившегося в глубокие раздумья, скользил по уютной кухне, все чаще останавливаясь на том же шкафчике, из которого была вынута бутылка со спиртом.
  Не в силах ответить на задаваемый в сотый раз самому себе вопрос, взволнованный в кои-то веки невозможностью принять правильное решение, он резко поднялся и, вытащив первую попавшуюся под руки початую бутылку коньяка (из тех презентов, что традиционно дарили ему благодарные пациенты при выписке), мужчина налил себе полстакана и разом опрокинул.
  С Анной непременно надо было поговорить. Сегодня. Или лучше завтра с утра, когда свежие эмоции немного улягутся? Не зря ведь говорят - утро вечера мудренее...
  Только вот о чем поговорить? Что ему требуется прояснить для себя в первую очередь? О ней и об этих педиках? О том, зачем она так поступила? О том, переживает ли, что подобным образом поступили с ней? Или только о них двоих?
  Ежу понятно, что вопрос о том, что будет между ними дальше - самый животрепещущий на сегодняшний момент. Но вот когда следует задать его - сначала прояснив для себя все остальные? Может быть, выяснится, что вопрос-то уже и не актуален?
  Шумно выдохнув, понимая, что это просто кощунство - употреблять таким способом благородный напиток, опаливший нёбо и скользнувший по пищеводу обжигающим потоком, Егор разом налил вторую порцию. Провернул ту же процедуру, без закуски, и только теперь почувствовал, что его слегка отпустило, расслабляя приятно растекающимся по внутренностям теплом.
  Он наконец-то принял решение.
  
  И все-таки в вызванном такси, мчащим Панова по ночной трассе к виднеющимся вдали огням никогда не засыпающего мегаполиса, его вновь принялись обуревать нешуточные сомнения.
  Егор не хотел расставаться с этой женщиной. Но сложившаяся ситуация (как это ни прискорбно было осознавать - идеальный вариант, для того чтобы определиться, что же все-таки Аня значила для него) грозила выйти из-под контроля, если он не предпримет никаких мер.
  Умом он прекрасно понимал, что Анна ему ничего не должна (сам такой же, предпочитающий качественный, ни к чему не обязывающий секс), и в то же время все равно глубоко задевало - почему она легла в постель не с ним, а с соседями?! И от этого, почти позабытого чувства ревности, болезненно разъедавшего его душу, было невыносимо горько. Он то чертовски злился, то удрученно раскаивался, ища виноватых, не в силах определиться с главным виновником...
  
  ***
  
  Звонок у входной двери, раздавшийся незадолго до полуночи, заставил Аньку (ожидавшую возвращение дочери с прогулки) подскочить с кровати, зябко кутаясь в накинутый поверх ночнушки халатик.
  Сердито протопав в прихожую, с намерением отругать старшенькую за лень достать собственные ключи, Аня не глядя распахнула дверь, да так и застыла на пороге, узрев Панова с каменным выражением на холеном лице.
  Приготовившийся к объяснению своего неурочного визита мужчина также замер, сделав для себя неприятное открытие, что его эффектное появление отразилось самой настоящей паникой в расширившихся глазах Анны. Причем, он мог бы дать руку на отсечение - она его моментально узнала. И именно это обстоятельство, а вовсе не сам факт прихода постороннего вызвал такую, неприятно поразившую его реакцию.
  Аня казалась напуганной. Она машинально отшатнулась назад, увеличивая между ними расстояние, даже как будто ссутулилась, стараясь закрыться от него не только эмоционально, но и отгородиться физически.
  И в этот миг Егора просто накрыло - не сможет он ее ни в чем обвинять! Ну вот просто язык не повернется. Захотелось подойти, обнять, прижав к своей груди, в которой сейчас бешено заколотилось сердце, то ли от волнения, то ли от гуляющего в крови коньяка... и, баюкая, словно ребенка, закрывая от всех бед и неприятностей, с которыми ей приходилось справляться самой, пообещать, что она может на него во всем положиться... Не зря вот говорят, что практически на любого нормального мужчину безотказно действует подобный прием проявления женской слабости. Истерики успокаивать Егор терпеть не мог, но не допустить пролиться ни единой хрустальной слезинки из глаз этой женщины было ему по силам.
  Пор крайней мере, Панов сейчас ощущал это внутреннее состояние готовности защитить, подставить плечо. Нормальное желание сильного человека, заложенное на инстинктивном уровне с древних, первобытных времен. Не соблазнять, не завоевывать, не добиваться, а сразу оказаться рядом, стать единственным, кто защитит свою самку и свою пещеру от внешней угрозы...
  Сентиментальное откровение настолько поразило самого мужчину, что он пропустил эти мгновения, когда можно было бы все решить молниеносно.
  И этих секунд хватило Ане для того, чтобы взять себя в руки, совладав с временным потрясением от неожиданности.
  - Зачем ты пришел? - хмуро, почти агрессивно выдала она вместо приветствия.
  - Тебя увидеть, - немного растерялся Панов от неприязненного тона.
  От его ответа Анны губы задрожали в попытке что-то сказать, и он решил ей дать шанс собраться с духом:
  - Добрый вечер, Аня.
  Наверное, зря он поторопился, перебив ее, потому что женщина явно сказала не то, что собиралась:
  - Вообще-то ночь на дворе. И я уже...
  Тут она опустила глаза вниз и, опомнившись, что стоит перед ним в легкомысленном халатике, из-под которого предательски выглядывают кружева ночной сорочки, обрамляющие глубокое декольте, смутилась, попытавшись без дальнейших объяснений захлопнуть дверь перед его носом.
  Однако он уже понял, что хозяйка квартиры сегодня настроена крайне негостеприимно, и быстро шагнул через порог, не дав ей совершить этот маневр.
  Подчиняясь его первоначальному подсознательному желанию, руки взметнулись, обнимая хрупкие женские плечи. И он судорожно выдохнул, ощутив тонкий запах духов, запутавшийся в ее волосах, защекотавших его подбородок. И снова откуда-то из глубины поднялась волна затапливающей злости на Ромку, воздвигнувшего между ним и Аней стену отчуждения.
  - Отпусти! - на мгновение замершая от неожиданности Анька чуть не взвилась на дыбки, как норовистая кобылка. - Отпусти немедленно! Ты не должен...
  - Аня... - не послушался он ее, крепко удерживая, невзирая на ее отчаянные попытки высвободиться и отпихнуть. - Я все знаю, Ань...
  - Что? - похолодела она, не желая обсуждать тему терзающих ее воспоминаний, заставляя раз за разом переживать мучительный стыд за свою совершенную глупость, и раскаиваться за то, что тело было вовсе не против повторения, жестоко напоминая об этом в красочных снах долгими зимними ночами, проводимыми в одиночестве. И это одиночество казалось еще острее после немыслимого безумства, которому она так неосмотрительно поддалась. - Что ты можешь знать?! - не поверила она, что соседи могли проболтаться о том, что они вытворяли на Роминой даче.
  Если бы Егор не произнес вслух то, что она не готова была услышать - Аня бы, наверное, не решилась признаться Панову, почему не может больше даже отвечать на его смс. Но врать этому мужчине она не хотела. Это было бы подло, несмотря на то, что собственные претензии к его непогрешимости в ее сознании присутствовали.
  - Все, что произошло. Без подробностей, но мне достаточно и этого. Я нечаянно увидел твою записку. Извини, что оставил тебя с ними...
  Не поверив своим ушам, Анна все-таки отшатнулась, обалдело подняла пылающее лицо, вглядываясь мечущимся взглядом (словно ища подвоха) в его глаза:
  - Егор? Ты-то при чем? Я сама - взрослая женщина и отвечаю за свои поступки самостоятельно! - с вызовом ответила она, отчаянно пытаясь поверить в свое заявление.
  Вот только выражение глаз желанной женщины Панова не обмануло. Интуитивно Егор почувствовал, что она не собиралась его обманывать, и это почему-то очень грело душу. А вот понять теперь, что прозвучавшее заявление (дескать, нечего ее жалеть!), прозвучало бравадой, не составило труда. Аньке неловко было признаться в том, что ей плохо, наверное, хотелось выглядеть в глазах окружающих (и в его в частности), сильной и независимой. Выходило скверно. Только на словах...
  Все-таки мало он навалял обоим козлам за то, что теперь творилось с ней, не желающей сдавать выбранную позицию, на которой легче было примиряться с самой собой и внутренними противоречиями. Но было ли физическое насилие? Вот тут Егора терзали большие сомнения. Скорее, она обвиняла себя за что-то другое, за преданное доверие, например...
  - Прости, - повторил Егор, попытавшись снова заключить ее в объятия. - Мужчина должен отвечать за свою женщину.
  - Кто тебе сказал? У нас в стране равноправие полов, - язвительно огрызнулась она.
  - Меня этому учили отец и дед. И жизнь. Это нормально, Ань. Повальная эмансипация - дает перекос в обществе, обесценивая главные жизненные ценности, размывая границы дозволенного, переворачивая мораль... Поэтому мужчина...
  - Господи, вот только не надо мне проповеди читать! Потому... поэтому... И про безнравственность тоже не хочу слышать! Ты - не святой! Я - взрослая тётка. И то, что купилась на... в общем, облажалась, как какая-то малолетка - мои проблемы! Понятно? - продолжала хорохориться она.
  - Аня, я не в укор тебе... Я вовсе не о том!
  - А о чем?
  - О том, что, даже раздевшись, женщина имеет право отказаться от интима! И любой нормальный мужик будет уважать ее желание.
  - Ой ли? - хмыкнула она. - И ты всегда следуешь правилу?
  - Оставим мое темное прошлое в покое, - запнулся Егор, - но я действительно так считаю... Поэтому и прошу прощения за этих двух уродов и за себя, потому что не уберег!
  - Но я не твоя, я сама по себе, - покачала головой Аня, противореча самой себе, машинально вцепившись в его куртку на пояснице и неожиданно перестав трепыхаться, словно переосмысливая услышанное.
  - Это ты так решила, а я хочу считать иначе, - тихо произнес Панов, теперь намеренно не повышая голоса. Заставляя ее прислушиваться к каждому произнесенному им слову. Осторожно, успокаивающе погладил ладонью по спине, опасаясь разрушить хрупкий мостик понимания.
  - Беспредметный разговор... - устало вздохнула женщина. - Не находишь? Ой... - опомнилась она, проворно отпустив его одежду и спрятав обе руки за спину, будто нашкодивший ребенок.
  - Так... Я буду чай, крепкий! - решительно расстегнув и сняв свою куртку, повесил ее на вешалку, и развернул хлопавшую глазами от такого самоуправства в ее доме хозяйку квартиры в сторону кухни. - А потом поговорим серьезно.
  - О чем нам теперь разговаривать? - криво улыбнулась она, машинально упираясь. - Вроде бы все обсудили. Твои идеалы мне по душе, но...
  - О нас, - перебив, ровно ответил мужчина, гораздо лучше владеющий своими эмоциями, чем Анна. Шагнув вплотную и оказавшись за ее спиной, Егор опустил ладони на женские плечи и мягко подтолкнул Аню вперед.
  - Никаких НАС нет, Егор, - ответила она, стараясь, чтобы ее голос не выдал звериную тоску, которую Аня подспудно чувствовала, понимая, что даже если что-то и намечалось, то ужу все потеряно. Мужчины такого типа, как Панов, не прощают измен. Несмотря на то, что, движимые благородным порывом, пытаются извиниться за всех сыновей Адама по каким-то своим морально-этическим соображениям.
  - Вот именно, - неожиданно согласился тот. - Но мне это не нравится.
  - Ты шутишь? - даже остановилась Аня, недоверчиво обернувшись.
  - Разве я похож на клоуна? - придирчиво опустил он глаза, оглядывая безупречно сидевшие на нем черные брюки и дорогой свитер крупной вязки бежевого цвета. Но особого упоминания заслуживали его идеально начищенные туфли.
  Впрочем, женщина недовольно поморщилась - этот вопрос у Панова, похоже, отдельный его личный пунктик... Аккуратист...
  То, что еще недавно в этом мужчине и его манерах казалось привлекательным, теперь почему-то невольно вызвало раздражение. Всю последнюю неделю Анька чувствовала себя отвратительно странно - настроение менялось подобно маятнику. Даже коллеги на работе заметили, что у нее, обычно не страдающей ярко выраженным недугом под названием ПМС, в этот раз он явно затянулся.
  Однако Ане почему-то безумно хотелось поверить Егору, но разве она могла теперь доверять мужчинам, этим самцам без совести и чести? Нет, не так... Настоящие самцы, которые сумели разбудить в ней такую неистовую страсть, похоть и еще черт знает какие скрытые потенциалы, за которые хотелось придушить их голыми руками, оказались подделкой. И привлекать их в будущем для подобного повторения, устраивая непристойную оргию, не представлялось возможным. Господи, как же все стало сложно!
  К душившему стыду примешивалось искреннее раскаяние и за уже совершенное, и за то, что ненасытное тело 'мечтало' испытать. Как теперь с этим жить, как примириться самой с собой, Аня не знала. Да и встречаться взглядом с внимательно наблюдавшим за ней Егором отчего-то было очень неловко. Зачем он появился и смущает ее своими сказками? Какие цели преследует, выдвигая невероятные версии совместного будущего?
  Стараясь, чтобы Панов не заметил волнения, растерянности и недоумения, выбивающего ее из колеи, Аня заметалась по кухне в поисках угощения к чаю, изображая бурную деятельность, чтобы отвлечься и успеть продумать тактику дальнейшего поведения. Неожиданный приход мужчины, перед которым почему-то не хотелось оправдываться, унижая собственное достоинство, жутко напрягал.
  - Ань... Аня, - поймал суетившуюся по кухне женщину Егор за запястье, вынуждая остановиться и присесть рядом. Обняв ее ладони своими, доверительно произнес. - Они... причинили тебе боль? Я тебя сейчас как врач спрашиваю, тебе нужна помощь?
  - Нет! - категорически отказалась Анна.
  - Но...
  - Я же сказала - нет!!!
  - Послушай, может быть, тогда все вовсе не так страшно, как ты себе навоображала?
  - Откуда ты можешь знать, что у меня в мыслях?! - неприязненно дернула она плечом.
  - Я догадываюсь, - тяжело вздохнул он, понимая, что разговор как-то не клеится. - Аня, я не могу тебя упрекать в том, что ты... - хотел сказать 'развлеклась', но в последний момент прикусил язык, пытаясь вспомнить другое слово, потому что если произнесет эту... эту даже не пошлость, а... Егор не мог подобрать слов, главное, если он произнесет ЭТО, то он может потерять ее навсегда. Тем более, ему почему-то очень хотелось верить, что ее согласия не спрашивали - грубо говоря - напоили и поимели. И, подстегивая себя этими утешающими самолюбие мыслями, он подогревал свою то затихающую, то вновь дающую о себе знать злость на двух моральных уродов. Жалея, что не вернулся сразу, пока еще не отпустило. Мало он ввалил обоим. Ох, мало!
  Но, взяв себя в руки, восстанавливая самообладание, Егор сделал паузу, и все-таки выдавил, - ...пошла на подобный эксперимент... Мне неприятно, если не сказать иначе... Очень... - признался он, согревая ее ладошки. - Но это не повод, чтобы убиваться. Поверь, я никогда не посмею упрекать тебя... У тебя было прошлое, у меня - тоже.
  - Это очевидно, - фыркнула все-таки уязвленная Аня, высвободив свои пальцы из его ладоней, не желая мириться с тем, что творилось у нее в душе, и этим елеем, льющимся в уши.
  - Но я тоже могу найти, чем тебя удивить, вовсе необязательно искать...
  - Да неужели? Пожалуй, я пока не готова удивляться еще сильнее, - насмешливо остановила она его бахвальное заявление.
  - Обращайся... - улыбнулся он заискивающе и вместе с тем, как-то порочно лукаво. - Вполне возможно, что ты переменишь свою точку зрения.
  'Ну вот что за невозможный тип!' - насупившись, вздохнула Анька, решив поиграть в молчанку, потому что не находилась с ответом.
  - Что у тебя с руками? Проводил допрос с пристрастием? - наконец-то обратила она внимание на сбитые костяшки, невольно и польщенная своей догадкой, и устыдившаяся, что ему пришлось вступиться за ее честь. Как он теперь на работу пойдет? Так и будет целый день в медицинских перчатках красоваться, чтобы не пугать своих пациентов?
  - Что ты хочешь услышать? - хмыкнул он.
  - Даже не знаю... - задумчиво протянула хозяйка, кровожадно прищурившись, - я уж и красивую эпитафию придумала на ленточки траурных венков.
  - Прости, Ань, - невольно улыбнулся Егор, несмотря на тлеющий в глубине души гнев, которому старался не дать разгореться с новой силой - до того забавно она сейчас выглядела. - Они живы. Клятва врача не разрешает причинять вред с летальным исходом, хотя порой очень хочется ее нарушить.
  - Даже из милосердия? - не поверила Аня.
  - Ну... это очень обтекаемое понятие, и у каждого индивидуума свое субъективное суждение. Так что...
  - Жаль...
  - Понимаю, - серьезно кивнул Панов.
  Аня опустила голову, нервно теребя пальцами пояс халатика. У Егора вновь заходили желваки по скулам, выдавая внутреннее напряжение. Не такого объяснения он хотел. И не хотел видеть ее такой несчастной, пытающейся убедить его в обратном.
  Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, крутившихся вокруг способов причинения тяжких телесных увечий бывшему другу и его любовнику, Егор отпил начавший остывать чай, проигнорировав выставленные на столе перед ним сладости. Посмотрел на несчастную страдалицу, мнущуюся, растерянную, нахохлившуюся, и покачал головой:
  - Нет, радость моя, пожалуй, так я буду слишком долго ждать, когда ты вспомнишь про меня. Да?
  - А что ты предлагаешь? Я пока еще от этих 'экспериментов' не отошла. Извини.
  - Я терпеливый. И дам тебе время осмыслишь мое предложение, которое я УЖЕ высказал. Недели хватит?
  - Не уверена.
  - Аня, если хочешь, если тебя действительно тревожит то, что произошло, могу устроить встречу с Рахиль. Она классный специалист...
  - Нет! - передернув плечами и снова вспыхнув, как маков цвет, вскочила Аня. - Я не нуждаюсь в помощи психолога! Ясно?! Это мои проблемы! Они никого не касаются. И я справлюсь с ними сама! А за участие, сочувствие и прочее - благодарю. Но, право, напрасно, ты беспокоишься. Переживу, не маленькая девочка! - разошлась женщина. - И вообще тебе пора домой - поздно уже.
  Егору не хотелось уходить с уютной кухни, из домашнего тепла квартиры, где оставалась женщина, которую он хотел называть своей, но она была решительно настроена выпроводить его, причем немедленно. Настаивать на своем присутствии и дальше Панов не решился, видя, что этим только раздражает Аню, уставшую за день и вымотанную своими моральными терзаниями. Но то, что проблема на самом деле имеется, было уже очевидно...
  
  Вернувшись на дачу, Егор все-таки кое-как уснул, промаявшись полночи, прокручивая свой разговор с Аней, переживая, что оставил ее наедине с 'ее проблемами'. И, как ни странно, сожалея о том, что потерял друга, которого люто возненавидел...
  Все-таки в таком возрасте сложно мирится с предательством проверенных временем людей.
  
  ***
  
  Не ожидавший, что Рахиль Абрамовна уже встала, ввалившийся поутру на кухню Егор не позаботился о том, чтобы натянуть на лицо безмятежную маску. А со старой, мудрой еврейской женщиной (как она сама себя называла, иронизируя) номер с отмазкой о простом похмелье не прошел.
  - Садись. Выкладывай, что случилось, - похлопала она миниатюрной, ухоженной рукой, едва заметно тронутой возрастной пигментацией, по его плечу.
  - С чего Вы взяли, что у меня что-то случилось? - попытался увильнуть от разговора Егор, пока еще не решивший для себя, следует ли делиться Аниными (а заодно и своими) проблемами с посторонними. - Давайте, я Вам лучше кофе сварю по своему фирменному рецепту?
  - Егорушка, мальчик мой, - ласково пожурила его Рахиль Абрамовна, взъерошив макушку, как будто он все еще был ребенком. - Кофе - само собой. Но я же тебя слишком давно знаю. И вижу насквозь.
  - Не надо меня 'насквозь' рассматривать, - передернул Егор плечами, все еще надеясь отшутиться. - Я стесняюсь.
  - В твоем-то возрасте? - иронично выгнула бровь Рахиль. - Хочешь об этом поговорить? - деловито скопировала она манеру представляемых непредвзятому телезрителю американских врачевателей душ.
  - Нет, об этом не хочу, - вздохнул Панов, устало потерев ладонями слегка помятое, осунувшееся лицо.
  - Тогда давай поговорим о том, что тебя действительно тревожит, - кивнула она на его руки, на которых красовались ссадины...
  
  Результатом состоявшейся беседы, в ходе которой Рахиль Абрамовна вытянула из сына подруги для себя достаточно информации, чтобы представить и понять глубину возникшей проблемы, стало то, что Егор, после непродолжительного "промывания мозгов" согласился с ее, довольно неожиданными для него доводами.
  Слишком уж доходчиво психолог с большим стажем объяснила ему, что все произошедшее не настолько уж и безобидно. И насколько такие случаи на самом деле страшнее откровенного насилия, потому как предают и ранят те, кому жертва доверяла. А уж в сочетании с тем, что внешне все произошло вроде бы по ее желанию, и физического принуждения как такового не было...
  А главное то, что сейчас Анна оказалась в перевернутом с ног на голову мире, обвиняя во всем произошедшем в первую очередь себя саму, причем гораздо больше, чем насильника, хоть и невольно оправдывая его и ища причины произошедшего в собственной глупости или распущенности. И в нормальную жизнь возвращаться будет сложно, это психологическая травма, не дающая ужиться сознанию в гармонии со своими принципами. И эту вялотекущую душевную болезнь не убрать дружеским разговором и моральной поддержкой, пытаясь избавиться от негатива путем замещения одних эмоций другими. Надо вытащить наружу все то, что человек пытается скрыть от самого себя, помочь ему переосмыслить произошедшее. Заставить простить себя, пройдя через несколько ступеней, ведущих его к повышению самооценки.
  - Научится себя вновь любить - очень сложно. И терзаться от внутренних противоречий, загоняя себя все дальше в беспросветную мглу глухого отчаяния, можно и несколько лет, и всю оставшуюся жизнь.
  - Мне все больше хочется сделать кое-кому усекновение выступающих частей тупым скальпелем, - пробормотал Егор, мрачно внимая.
  - Когда ты немножко остынешь... Я понимаю, как тебе тяжело. А пока постарайся решить для себя - или ты на него злишься, как на друга, предавшего доверие, или Роман для тебя стал чужим человеком, с которым ты больше не хочешь общаться. И ничего, кроме брезгливости он у тебя не вызывает.
  - Таких друзей - за одно место, и - в музей!
  - Егор, злость на предательство, хоть и естественна, но это разрушающая эмоция. И чисто по-человечески понятная, - покачала головой Рахиль. - Но все уже произошло. И общаться, как прежде, у тебя с ним уже не получится, даже если вы останетесь приятелями. Сам факт того, что ты считал Анну своей женщиной или хотя бы женщиной, которая тебе нравится, и не скрывал этого от Романа, накладывал на него, как на твоего друга, определенные обязательства. Увы, он предпочел об этом не вспоминать. А вот твоя реакция сейчас означает одно - он продолжает оставаться для тебя близким. Ты ведь не только на него злишься, но и на себя. И случившееся вызывает сожаление, заставляет заниматься самоедством, разъедая тебя изнутри - как же ты мог проглядеть, с кем дружил... Просто пойми - это чужой человек.
  Егор тяжело вздохнул. Все было не так, и в то же время выходило, что Рахиль права.
  - Ну да, ты посчитал его другом, - продолжала подруга матери, - а он таковым и не являлся. Все! Этого человека больше в твоей жизни нет. Есть незнакомец, не очень приятный. А ДРУГ... он остался где-то там, в твоем прошлом, которым ты дорожишь. Не обязательно хоронить ВСЕ хорошее, скрупулезно перебирая всю свою жизнь.
  - Не надо мне промывать мозги. Я все и так прекрасно понимаю - не вчера родился, - поморщился мужчина.
  - Не вчера, но когда лично тебя не касается - всегда легче увидеть всю картину. То, что вижу я - в данный момент мне не нравится. Но я уверена, что ты и впрямь справишься сам. Но вряд ли Анна способна на такой же подвиг.
  - Я не слишком хорошо представляю, как я смогу уговорить Аню встретиться с Вами... Она снова будет артачиться. И в ее глазах я окажусь такой же мразью, навязывающей ей свою волю. Может быть, стоит подождать?
  - Не надейся, - покачала Рахиль Абрамовна головой. - Это не беременность - само по себе не пройдет. Егор - ты же хирург! Согласись, если у твоего пациента возникнет abscessus, ты же не будешь ждать заражения крови?
  - Вскрою, - кивнул Панов.
  - Так и тут... Неприятно, а порой болезненно вскрывать то, что, кажется, уже и не слишком беспокоит, просто дергая время от времени... В общем, вези-ка ты свою Аню ко мне.
  - Интересно, как...
  - Егорушка, не разочаровывай меня, мой мальчик, - укоризненно покачала головой пожилая еврейка. - А то я буду думать, что наши девочки склонны преувеличивать твои таланты и все остальное.
  Что Рахиль Абрамовна имела в виду под понятием 'всего остального', история умалчивает, но вспыхнувшее, будто у подростка лицо уверенного в себе взрослого мужчины, превратно понявшего ее невинный намек, здорово позабавило ее.
  - Ну все, иди, буди мать, - рассмеялась Рахиль. - Я пока приготовлю завтрак. А потом подбросишь меня на работу.
  - В воскресенье?
  - Твоя проблема может ждать? - поддела его женщина. - Иди! - благословила она его.
  
  ***
  
  
  
  Конец первой книги
  
  
ПРОСТАЯ СЛОЖНАЯ ЖИЗНЬ
  
   КНИГА 2
  
  
  
  
  
  ***
  
  Рома никогда не думал, что его настолько сильно и глубоко заденет ссора с давним другом. Слишком многое их с Пановым связывало в прошлом, столкнув по ту сторону мирной жизни, знакомой большинству обывателей по дозированной информации репортажей из горячих точек в СМИ, да и в этой, в которой они существовали сейчас, чтобы потеря казалась незначительной. Перед Аней он практически не чувствовал своей вины в том, что произошло на его даче. Что бы она ни рассказывала потом, скинув дурман наваждения после ночного безумства, молодой мужчина был уверен, что соседка в момент их единения была вовсе не против близости. Но вот перед Егором Роман ощущал себя последней сволочью и подонком. Он прекрасно понимал, что предательство, осуждаемое нормальными людьми и порицаемое морально-нравственными законами общества, сродни нарушению табу, приравненное к греховному падению. Грехов на Роме и так было предостаточно, так что одним больше, одним меньше - особого значения не имело. И все-таки что-то не давало ему отключиться от самокопания, тревожа и заставляя чувствовать себя неполноценной личностью.
  Он поступил так, как ему было удобно, только и всего. И вовсе не хотел плюнуть в душу ни Ане, ни Егору, ни тем более подставлять Тёмку, которого рикошетом задело отношение обоих к случившемуся. Аня теперь просто игнорировала парня, к которому испытывала странную (на его взгляд) теплую сердечную привязанность, а Егор посчитал его полноценным соучастником инцидента, да вдобавок оскорбил, презрительно обозвав 'девкой', хотя прекрасно знал, что Артём не изображает из себя 'подружку', а является полноправным партнером их нетрадиционного союза. Роману казалось, что вдвоем доставить не желающей убираться из их с Тёмкой кровати женщине немного радости, да и привнести в свои постельные забавы чуточку разнообразия - это было вполне нормальное решение в создавшейся курьезной ситуации. И нечего так щепетильно относиться к произошедшему. Однако ощущение неприкаянности, давившей на сознание и рвущей душу, из-за которой он не находил себе места, заставляли раз за разом перебирать произошедшее, то раскаиваясь, то погружаясь в самооправдание перед внутренним Я.
  С трудом поддающаяся контролю злость на Панова за то, что тот поднял руку на его парня, перемежалась с неприятным чувством, что свои-то синяки и ссадины он заработал вполне справедливо. И еще хорошо, что отделался несколькими гематомами, а не переломами конечностей за такую подлянку. И в свете последних событий его нежелание считаться с интересами друга в угоду своим планам, не имели теперь никакого значения. Мало ли что он решил, будто Анька определилась в своих предпочтениях и пошла на близость добровольно, Егор ведь считал иначе. А такие вещи не прощаются. И от этого понимания Роману становилось тошно вдвойне. Из-за какой-то бабы, которую они оба знают без году неделю, потерять проверенного временем друга! К тому же настоящих друзей к тридцати годам у Романа можно было пересчитать по пальцам одной руки...
  
  Артём старался не поднимать неприятную тему, но Роме все равно казалось, что любимый парень молча осуждает его за непреклонную точку зрения по отношению к их соседке. Какого хрена она строит из себя жертву произвола? Могла бы сама давным-давно объяснить Егору, что он напрасно на что-то надеялся. По крайней мере, сейчас не было бы таких катастрофических последствий.
  Рома находился в раздрае чувств, откровенно раздражаясь, вспоминая неприятный инцидент: и устроенную Аней утреннюю разборку, в которой она представила их маленькое приключение как нечто невообразимо мерзкое, почти святотатство; и замкнутость Артёма, не желающего оправдывать их поступок по отношению к расстроенной соседке (которую они надеялись 'осчастливить'); и свой последующий разрыв отношений с Егором. И как теперь вообще вести себя в компании бывших сослуживцев, в которой они с ним когда-нибудь непременно встретятся?
  А если Панов с кем-нибудь из ребят поделится своими обидами? Хотя такое вряд ли случится, слишком он порядочен и самолюбив, чтобы обсуждать подобные вещи с посторонними, но вдруг? Ведь если его спросят, почему между ними нет былой дружбы, Егор врать не станет. И тогда его действительно начнут презирать. Кодекс чести для мужчин, входящих в боевое братство, не пустой звук. И если все худо-бедно, но смирились с его предпочтениями в постели - затащить туда женщину, которая тебе не нужна, тем самым, перейдя дорогу добивающемуся ее расположения другу - это настоящая подлость.
  
  Да еще и Ксюха, приходившая заниматься с Тёмкой к ним домой, невольно являлась немым укором. Потому что при девчонке Рома не чувствовал себя столь раскованно и уютно, как при встречах с ее матерью, когда Аня оставалась посидеть с ними на кухне за чашкой чая или кофе, или просто поболтать на отвлеченные, иногда на грани пошлости, темы. Удивительно, но Рома не хотел признаваться самому себе, но он сожалел о том, что из их жизни исчезли эти встречи-эпизоды с женщиной из соседней квартиры. Ему не нужен был секс с ней, хотя отголоски пережитого в воспоминаниях остались приятные. Молодому мужчине не хватало именно легкости общения с человеком, не осуждающим его предпочтения в выборе партнера. В сущности, оказалось, что не так уж много у него знакомых, перед кем не стоило таиться, притворяться и сдерживать себя.
  Да и Артёму явно не хватало этой уверенности, что они не изгои общества. В специфические клубы, где было полно таких же, как они, парни не любили ходить. Как ни странно, оставался неприятный осадок какого-то дешевого шоу, позерства, разврата и грязи, хотя они не единственные, у которых были серьезные глубокие отношения, но общий фон в таких заведениях оставлял желать лучшего. Туда хорошо было прийти, чтобы оторваться и развлечься, никому ничего не обещая, заполучить свое, временную разрядку, и забыть, как страшный сон. Но СВОЕ у него уже было. И Ромке очень не нравилось, когда на его парня начинали коситься, будто прикидывая, как бы его заполучить, как только он сам наиграется. Чтобы успеть оказаться в первых рядах, пока новенький свежий мальчик еще не затаскан по чужим постелям.
  О том, что к Тёмке вообще может прикасаться кто-то чужой - возле стойки бара, на тесном диване в приват-зоне или на dance-площадке в танце, уж не говоря о более смелых фантазиях, Рома вообще не хотел думать.
  На работе у него тоже началась черная полоса неприятностей. Мало того, что необязательность некоторых партнеров просто выбешивала, из-за чего приходилось выкручиваться в дальнейшей цепочке деловых сделок, соблюдая предварительные договоренности, так еще и секретарша, потеряв всякий стыд, проявляла недюжинный талант, стараясь обратить на себя внимание. Двадцатипятилетняя девушка, решившая, что пора устраивать личную жизнь, отвечающую ее запросам и представлениям, то ли пыталась убедить остальных, то ли доказывала самой себе, что она в состоянии заполучить своего шефа хотя бы в любовники.
  Отец запретил ему афишировать свои предпочтения. Да взбалмошную девицу и этот щекотливый момент, что у него есть Артём, вряд ли бы успокоил. Если ей дать хоть какой-то шанс (например, отыметь в грубой форме, чтобы отстала, разочаровавшись в нем, как в любовнике), вряд ли это поможет. Анжела - это вовсе не мягкая Аня, готовая если не простить за свои обманутые надежды, то хотя бы понять. И играть с этой стервочкой в подобные игры не стоило. За растоптанные честолюбивые планы и уязвленное самолюбие Анжела могла здорово подпортить ему жизнь. Лучше уж ее держать на определенной дистанции, которую та всячески старалась сократить.
  Вся беда была в том, что уволить неугодную секретаршу тоже было нереально. Все-таки дочка отцовского знакомого, которому он когда-то был очень крупно обязан. Скрашивало положение лишь то, что работу свою девушка выполняла на отлично. И если бы не ее слишком настойчивый интерес залезть к нему в штаны, а после окольцевать - Рома вполне мог терпеть ее и даже радоваться, что у него такая отличная помощница.
  К тому же родители, словно позабыв, что им категорично было сказано не вмешиваться в его личную жизнь, зудели при встрече, что надо обзавестись нормальной семьей, хотя бы для вида и поддержания солидного статуса. Дескать, перед родней, знакомыми и партнерами по бизнесу неловко. Ладно бы еще занимались высокой модой или шоу-бизнесом, но в сфере строительства его увлечение парнями было категорически неуместно, сразу припоминая незабвенное 'нашарашенское' от озабоченного бригадира: 'Ну что же ты, Михалыч...'
  Но если с матерью еще можно было не встречаться, чтобы не расстраивать родительницу, и не портить настроение ни себе, ни ей, то с отцом этот номер не проходил. Будучи владельцем фирмы, Сергей Романович мог позволить себе появляться на работе лишь время от времени, но, видимо, старая закалка совкового трудоголика не давала ему жить спокойно. Волей-неволей, а приходилось сталкиваться в офисе чуть ли не ежедневно.
  Рома больше всего боялся, что когда-нибудь отцовское терпение лопнет, и он найдет способ нагадить им с Артёмом. Некрасивый и подлый способ. Ведь достаточно уведомить родителей Тёмки, что юноша попал под тлетворное и развратное влияние состоявшегося гея, и его мальчика ждут большие неприятности, вплоть до отзыва домой "заблудшей овечки" и принятия самых суровых мер - мордобоя, чтобы выбить всякую дурь из юной башки. Отчим у Тёмки был суровым работящим мужиком и никакой 'гомосятины' точно не стал бы терпеть у себя в доме.
  К сожалению, Роман очень хорошо понимал, что для Артёма семейные отношения, как бы он ими не тяготился из-за вынужденного обмана, были важны. Так уж его воспитали.
  
  Оказывается, крайне неприятно чувствовать на себе такой груз вины за "покалеченные" судьбы других людей, ощущать моральное угнетение из-за своих поступков, которые в момент совершения их казались вполне естественной реакцией на происходящее, и не вызывали внутреннего протеста.
  Вынужденные встречи с партнерами по бизнесу вне рабочего времени, которых приходилось всячески ублажать, устраивая им развлекательные мероприятия с походами в рестораны, сауны и прочие интересные злачные места, как ни странно, приносили некоторое облегчение, помогая забыться. К тому же, будучи правой рукой владельца фирмы, приходилось отрабатывать эту 'почетную' обязанность, хотя временами эти мероприятия здорово напрягали, нарушая собственные планы и мешая личной жизни.
  Сначала Артём не придавал этому обстоятельству особого значения, потому что и раньше любовнику приходилось появляться на таких вечеринках, на которые они не могли пойти вместе. Но отсутствие Ромы дома по вечерам слишком часто, из-за чего ужинать приходилось в гордом одиночестве (хозяин квартиры все-таки находил время на приготовление пищи для своего несостоятельного в этом плане партнера) и возвращение молодого мужчины в далеко нетрезвом виде, утомили.
  Вымотанный эмоционально, уставший от решения насущных вопросов днем, от разгульной жизни по вечерам, Рома приносил с собой в уютный семейный быт запахи табачного дыма, дорогого алкоголя и чужих ароматов туалетной воды или духов. К тому же от ужина он отказывался, ссылаясь на сытость. И у Артёма, специально дожидающегося его возвращения, как принято в большинстве семей, это вызывало стойкое неприятие действительности. Конечно же, он находил себе занятия в отсутствие любимого парня, к тому же добросовестная учеба отнимала много сил и времени. Но он жутко скучал без полноценного общения, к какому уже привык. Без драйва, который получали на совместных прогулках и занятиях спортом, без накала страстей по ночам, на которые вымотанный Рома не откликался так резво, как вначале их совместного проживания. И никакие убеждения, что это лишь временные трудности, не помогали. Тревожный звоночек в сознании Артёма не желал утихать, заставляя из последних сил душить поднимающуюся внутри обиду, глухое раздражение и отчаянную растерянность из-за непонимания, как все исправить.
  Но Рома просто игнорировал намеки и робкие упреки любовника.
  Почему-то именно драка с Егором, посчитавшим делом чести разъяснить им с Тёмкой, какие же они на самом деле козлы, дала толчок к переосмыслению своей жизни. Причем утешительного для Романа в его выводах было мало.
  Кроме того, у него появился пунктик. Может быть, это и казалось субъективным суждением, однако здорово мешало чувствовать былую уверенность в совместном безоблачном будущем. Переступив тридцатилетний рубеж, парень стал не на шутку задумываться, а не стесняется ли Артём, день ото дня становящийся все более привлекательным, причем для обоих полов, появляться с ним где бы то ни было. Ведь, несмотря на хорошую физическую форму, не заметить почти десятилетнюю разницу в их возрасте было невозможно. И сам себя заводя подобными рассуждениями, беспочвенной подозрительностью, Роман начинал придираться с ревнивыми претензиями к кругу общения своего парня по месту учебы. И вместо разумных решений, Рома пока только старался уйти от невеселых дум и размышлений таким вот 'простым' способом. Надо сказать, что мужчина никогда не был сторонником подобного, но, не осознавая, насколько быстро он катится по наклонной, Ромка все еще надеялся, что это лишь временное явление, и скоро все как-то само собой придет в норму.
  А за серьезной семейной размолвкой дело не стало. Пару раз отказавшись ночевать на одном диване с "пьяной скотиной" (которому требовалось поговорить за жизнь, старательно обеляя себя, совместив разглагольствования на тему предательства с процессом ощупывания любовника в самых сокровенных местах, жадно проверяя свои подозрения по поводу возникшей прохладцы в их с Тёмкой отношениях), своим заявлением Артём всерьез обидел любовника. Слишком категорично юноша пресек попытки собственного соблазнения на интим, высказав свои претензии, что дальше так продолжаться не может. Соскучившемуся по былому теплу и уюту, тягучим ласкам, нежности, наконец, парню стало неприятно чувствовать себя использованным для удовлетворения обыкновенной похоти. Да он был готов даже на необузданную страсть, рождающуюся внезапно во время совершенно невинных прелюдий. Которая неоднократно вспыхивала между ними подобно искре, попавшей на сухой мох, воспламеняя все вокруг. Но чтобы это происходило, как всегда - искренне, а не походя, вперемежку с Ромкиными стенаниями о непонимании окружающих и необходимостью оправдываться перед ним в несуществующих грешках, и при этом достоверно изображать желание немедленно подставить задницу.
  Роман взбесился, припомнив, что ему не однажды намекали, что это только поначалу 'нижние' мальчики ведут себя, словно паиньки, но стоит им освоиться, как они начинают капризничать, наглеть и ставить условия. Вот этого Рома не любил и не собирался терпеть даже от человека, с которым хотел бы долгие годы находиться рядом.
  Решив проучить зарвавшегося любовника, вместо того чтобы как-то упорядочить свои поздние возвращения, наоборот, стал отрываться на полную катушку, заставляя Тёмку мучиться от необоснованной ревности и пытаться понять, что ОН сделал не так, и чем заслужил подобное отношение?
  
  Артёма настоящее положение дел угнетало, но спросить дельного совета или хотя бы поделиться своими сомнениями и переживаниями было не с кем. В универе близких друзей у него не было. Настолько близких, кому можно рассказать про свои проблемы, невольно не выдав главной тайны. Родители - тем более не вариант, хотя он и отзванивался домой два раза в неделю. И тем пронзительнее ощущалась потеря единственного человека, который, помимо Романа, знал про него слишком много. Анька, сумевшая влезть в его душу, пока он приходил в себя в больнице - могла бы стать его поверенной, но соседка категорически не попадалась даже на глаза.
  Артём много размышлял над ее, брошенными в праведном гневе, словами про то, какая Рома циничная сволочь, и что он просто не видел или не хотел рассматривать своего любимого с этого ракурса. А ведь и впрямь слепая любовь бывает слишком необъективна по отношению к объекту привязанности. Но Тёмка все еще отчаянно верил, что он не ошибается в своем выборе.
  И все-таки ему было больно и страшно. Сколько раз он ловил себя на мысли, что их теперешнее шаткое семейное положение - расплата за то, что они хоть и не намерено, но все же обидели Аню. Артём по-прежнему не мог себе представить масштабы трагедии, которыми она описывала свои ощущения. Тёмка интуитивно боялся тогда оказаться в постели 'третьим лишним', упиваясь собственными эмоциями, разделяемыми со своим партнером и женщиной, переставшей быть им посторонней. И он по-прежнему считал, что разведенная Анна, не обремененная обязательствами перед кем-либо, вполне могла себе позволить такое вот 'приключение'. Ну да - она старше обоих, а его самого - так и намного. И с некоторой натяжкой можно сказать, что годится ему в матери. Но такой ужас у него просто не укладывался в голове. Никакая она ему не мать, а симпатичная взрослая женщина, состоявшаяся личность, с которой очень приятно общаться. Нежная, трепетная, страстная... А еще мягкая по характеру, ироничная, понимающая, готовая помочь в трудную минуту... Если бы хоть одна знакомая девчонка-ровесница в его родном городе была похожа на нее...
  Впрочем, какая теперь разница? Свое сердце он подарил парню.
  И общение с Ксюхой, более циничной и ехидной, более непримиримой в некоторых вопросах, чем ее мать, только усугубляло его понимание произошедшего. Судьба невольно одарила их хорошими добрососедскими, дружескими отношениями, но они с Ромкой сами все испортили.
  И еще Артёму было безумно жаль, что Рома перешел дорогу Егору. Он и с себя, как с соучастника конфликта интересов, ответственности не снимал, просто, честно говоря, не слишком верил в то, что для Панова (по словам Романа, за десять лет свободной холостяцкой жизни успевшего окунуться во все тяжкие и перестать верить в любовь), это настолько серьезно.
  
  У его персонального репетитора, похоже, тоже было не все гладко в личной жизни. Достаточно было заметить Оксанкин потухший взгляд и перемены настроения - от боевого и бесшабашного до полнейшего депрессивного. Похоже, что не слишком все просто у нее складывалось с ее парнем, но чем он мог ей помочь?
  Самому бы кто помог не сходить с ума от приступов отчаяния и безотчетной ревности, когда Ромка начал пользоваться запрещенными для идеальных отношений приемами и не ночевать дома.
  Добила Артёма последняя ссора, возникшая практически на пустом месте и закончившаяся тем, что Рома улетел в очередную командировку даже не попрощавшись, лишь прислав смс уже из заграничного отеля. Потом, правда, позвонил, не дождавшись ответного сообщения. В голосе старшего парня сквозила глубокая усталость и раскаяние. Но запоздалое признание в том, что он по-прежнему очень дорожит их отношениями, уже не помогло.
  Психанув, Артём оставил на тумбочке ключи от Ромкиной квартиры, кредитку, ежемесячно пополняемую щедрым любовником, и переехал в университетскую общагу, прихватив свои лекции, ноут и несколько вещей на смену, сожалея, что его собственных практически не осталось. Рома в свое время позаботился о новом добротном и стильном гардеробе. Удивительно, но Артём никогда не чувствовал себя пойманным в золотую клетку, Роман быстро вправил ему мозги, популярно объяснив, чем отличается "содержание" от заботы о любимом человеке.
  Но в свете последних событий Тёмка стал здорово сомневаться, что любовник был с ним искренен.
  
  К сожалению, так просто забыть то, что их связывало, оказалось не так же легко, как захлопнуть дверь в ставшую чужой квартиру.
  Первое время, чтобы не оставаться наедине со своими невеселыми мыслями и памятью о счастливом прошлом, Артём пытался тусоваться в компании одногруппников. Но наличные средства слишком быстро растаяли, и новых взять было неоткуда. Одалживаться парень не хотел. Тем более что когда-нибудь все равно придется расплачиваться. Он предпочитал никому ничем не быть обязанным. Мало ли случаев, когда вместо денежного долга требовали выполнение каких-то услуг, которые пошли бы вразрез с его принципиальной жизненной позицией.
  
  Возвратившийся из командировки Роман был шокирован поступком любовника, но его попытки встретиться, поговорить и вернуть своего Тёмку обратно, успеха не имели.
  Возможно, Артём и вернулся бы, но он хотел быть твердо уверенным, что такого, что творилось в их жизни в последнее время, больше не повторится. Но, судя по тону Романа и по его настроению - идиллия в их отношения возвращаться не собиралась.
  Хуже всего, что и Ромка психанул, обвинив любимого в том, что тот предал его в тяжелый период, что он такой же, как все. Дескать, пока его холили и лелеяли, Артём был готов соответствовать его запросам, изображая настоящего соратника, друга и любовника в одном флаконе, а как пришлось столкнуться с суровыми реалиями, предпочел избежать дальнейших проблем.
  Ромке было невыносимо больно терять своего Тёмку, которого он отказывался признавать в этом изображавшем деланное безразличие парне с потухшим взглядом, словно отгородившемся от него невидимым щитом, который хотелось пробить, во что бы то ни стало. Хотелось, чтобы и Артём прочувствовал такую же глубину отчаяния и полной безнадеги, которую ощущал сейчас он, буквально физически ощущая рвущиеся нити, которые их связывали на протяжении долгого времени. И если уж не собственноручно убить (чтобы его мальчик не достался никому другому), то ранить побольнее, обозвав напоследок словами, которые непросто забыть и простить.
  
  И оскорбленный до глубины души Артём пытался жить дальше. Без него. Коротая бессонные одинокие ночи, яростно комкая жиденькую казенную подушку (его, привезенная из дома, куда-то делась), и не давая пролиться душившим его слезам. Чтобы никто из соседей по общаге или сокурсников не заметил его подавленного настроения и не принялся расспрашивать о причинах, которые Тёмка не смог бы озвучить. Даже малодушно хотел уехать домой, к родителям и друзьям, воспринимаемым теперь почему-то просто приятелями, с которыми знаком с детства. Но здравый смысл победил, и юноша все-таки решил закончить обучение, прежде чем возвращаться в свой городишко, где и для специалистов-то работы не было, не говоря уж о недоучке.
  Грело сердце лишь то, что Рома иногда звонил, но, не решаясь заговорить, давал 'отбой'. То ли по ошибке набирал знакомый до боли номер, то ли проверял какие-то свои предположения...
  
  Через полторы недели тщетных раздумий и взвешивания 'за' и 'против' их дальнейших отношений, Артём не выдержал образовавшегося вакуума в своем разрушенном счастливом мире и приехал мириться. Преодолевая неприязнь и жгучую обиду за последнюю выходку, за которую очень хотелось вмазать Ромке по перекошенной злостью красивой морде (Тёмка тогда еле сдержался, отчасти шокированный подобными обвинениями в свой адрес, отчасти из-за того, что не хотел опускаться на его уровень, словно для отстаивания своей чести у него осталось последнее средство - мордобой). Артёму претила попытка объясниться по телефону или посредством смс-ок. Нужно было еще раз взглянуть в лицо своего любимого, пытаясь пробиться сквозь свое отражение в его зрачках еще дальше, и заглянуть в самую душу. Неужели все, что связывало их, перегорело и ничего не осталось? Лишь чужой колючий взгляд, будто присыпанный пеплом сгоревших иллюзий, которым Ромка буравил его, бросая в лицо грязные инсинуации...
  
  Только Романа не оказалось дома. Тёмка в течение трех дней пытался застать его в квартире, абсолютно точно зная, что Рома в Москве, а не в очередной заграничной командировке. Но тот трубку домашнего телефона не брал, и Артём окончательно уверился, что он больше ему не нужен. Наверное, Рома нашел себе новое гнездышко и подбирает более терпимого к его образу жизни партнера.
  
  Ну откуда же Тёмке было знать, что Роман сходил с ума в квартире, где буквально каждая вещь, хранившая запах его мальчика (на которую он натыкался взглядом или брал в руки, комкая в тщетной попытке удержать ускользнувшее счастье), напоминала ему о том, что он потерял. Без Артёма Рома просто не смог там оставаться. Но проклятая гордость, которой в избытке было у каждого из парней, не дала им еще одного шанса попробовать встретится.
  
  ***
  
  Ане тяжело далось очередное разочарование в людях, которых она записала было в друзья. И хотя через некоторое время после незабываемого визита на дачу Романа она перестала заморачиваться глупой обидой на придурков, но ее все еще сжигало неприятие свершившегося факта. Не помогло даже слишком навязчивое внимание Егора, пытавшегося прочистить ей мозги и, пользуясь случаем, предложить ей свое широкое плечо для поддержки. Ну или, в крайнем случае, грудь - вместо 'жилетки'. Перед мужчиной, на ее взгляд, как-то очень странно принявшим ее 'измену', было неловко. Несмотря на моральную и физическую усталость после месяца рабочей шестидневки с девяти утра до девяти вечера, Аня даже жалела, что отчетный период закончился, и поневоле у нее стали оставаться неприкаянные одинокие вечера. Она не знала, чем их занять, чтобы не думать о том, что жизнь проходит мимо. Упадническое настроение, когда не хочется ни читать, ни писать, ни до одурения щелкать пультом от телевизора в надежде зацепиться хоть за какой-нибудь фильм или интересную передачу, стало настоящим кошмаром. Слишком тяжело было принимать то, что ничего в ее жизни, подобного ощущениям двадцатилетней давности уже не предвидится. Наверное, так и должно быть. Все самые яркие и новые чувства и ощущения бывают в молодости, а в зрелости человеку должно хватать привычных стабильных отношений. Наверное, и ей бы хватало, сохранись ее семья. Но муж ушел, решив обновить свою палитру былых переживаний, и она больше не верила, что когда-нибудь сможет найти достойного спутника. Егор - не вариант. Он тоже находится в пограничном возрасте, когда мужчины пытаются добрать то, что, как им кажется, уходит безвозвратно. Тем более что подружек, желающих скрасить его ночи и дни, рядом с этим харизматичным мужчиной было предостаточно. И Аня безнадежно проигрывала по всем статьям - обремененная детьми (пусть уже и взрослыми), но самое главное - возрастом. И с годами, увы, моложе ей не стать. А развлекаться с малолетками - это просто унизительно для ее самолюбия. Она никогда не понимала женщин, готовых платить за секс, пусть и такую фееричную оргию с двумя великолепными самцами, за которую ей пришлось заплатить лишь стыдливым раскаянием.
  
  Еще больше разочарования в своих иллюзиях и отторжения происходящих вокруг ее персоны событий, принесла Ане встреча с Егором, заявившимся к ней на следующее утро после достопамятного вечернего объяснения.
  Мужчина отчего-то решил не ждать целую неделю ее ответа на свое лестное предложение и, во что бы то ни стало, собрался взяться за сокращение увеличившейся в последнее время популяции ее персональных 'тараканов' немедленно. Причем наверняка воспользовался каким-то отточенным на своих подругах приемчиком, в сочетании с обычной нахрапистостью, которая была его отличительной чертой.
  Естественно, Аня не собиралась никуда отправляться с ним в воскресенье с утра пораньше.
  - Егор, у меня сегодня совсем другие планы, - стоя на пороге, хмурилась она, плотнее запахивая накинутый поверх ночной рубашки халатик.
  Такая милая, домашняя, слегка растрепанная и все еще хранившая тепло постели, из которой он поднял ее своим звонком в дверь. Может, и следовало бы предупредить, но Панов специально не стал звонить на мобильный, чтобы Аня не успела сориентироваться и отказаться от встречи. Просто повезло, что в подъезд и даже на нужный этаж он попал вместе с ее соседом (с другой стороны от их бокса на четыре квартиры), возвращавшимся после выгула огромного ротвейлера.
  - Анечка, а давай ты в свой список включишь еще один пунктик? - мягко увещевал он, откровенно любуясь женщиной, которую хотелось назвать своею. - Хочешь, пока ты собираешься, я сварю кофе?
  - А что его варить? Только на кнопку чайника 'наступить', - зевнула Аня, прикрыв рот ладошкой. - Я люблю растворимый.
  - Я согласен на растворимый, - нахально заявил ранний визитер, шагнув ближе и вынуждая ее отступить вглубь прихожей.
  - Егор! - возмутилась Ромкина соседка. - Я же говорю, никуда не хочу ехать!
  - Мы ненадолго, я тебя отвезу и привезу обратно, - пообещал он.
  - Нет. С головой у меня все в порядке. А мне еще на ярмарку надо и все такое... - неопределенно промямлила она, видимо, с ходу не придумав занятие.
  Яркие временные палатки ярмарки 'выходного дня', расположившиеся неподалеку от ее дома, Егор и впрямь видел, когда проезжал мимо, ища место для парковки машины.
  - Я знаю отличный рынок, наверняка не хуже вашей ярмарки, - беспечно уверил мужчина. - И там все гораздо дешевле, чем в Москве. Я даже согласен побыть носильщиком сумок, - попробовал он соблазнить несговорчивую упрямицу. - Собирайся, радость моя. Где у тебя кофе?
  Аня тяжело вздохнула, сердясь на непробиваемость нежелающего принимать ее доводы мужчины.
  - Молоко вчера закончилось и я еще без косметики... - страдальчески и не слишком последовательно прошептала она, мельком заметив свое отражение в огромном зеркале.
  Слегка сбитый с толку Панов вопросительно поднял бровь.
  - Я люблю кофе с молоком или со сливками, - решила Анна пояснить свое заявление, чтобы он не решил, что в голове у нее все-таки что-то перепуталось.
  - И при чем тут косметика? - улыбнулся мужчина. - Ты, как настоящая леди, без макияжа не выходишь даже в магазин?
  Аня уничижительно взглянула на него и нехотя выдавила:
  - Ну, леди не леди, но не люблю, когда меня застают врасплох, заставляя чувствовать себя неуютно. Я не привыкла принимать гостей в будуаре.
  - Извини, Ань, я не хотел ставить тебя в неловкое положение, - посерьезнел Егор. - Но мне очень нравится, когда и без косметики женщины по утрам выглядят привлекательно.
  - Женщины? - зацепилась слегка уязвленная Аня за его (может быть, и намеренную) оговорку, почувствовав пусть слабенький, но все-таки укол ревности, которой вовсе не должно было быть по отношению к Панову.
  - Одна. Ты мне нравишься вот такой естественной, Аня. Очень. Именно поэтому я здесь, а не где-то еще, - как всегда прямо высказался Егор, откровенно любуясь вмиг порозовевшими щечками смутившейся хозяйки.
  К сожалению, ответного признания он не дождался. Зато получил свободу действий. Аня махнула рукой в сторону кухни:
  - Кофе в верхнем шкафу на полке. Сахар там же. Мне две ложки кофе, одну сахара. Угощайся, - отдала она распоряжения, скрываясь в ванной. - Но я все равно никуда не поеду.
  - Посмотрим, - пробормотал себе под нос Панов, стараясь не слишком шуметь, доставая чашки, кофе и сахар, чтобы не разбудить все еще дрыхнувших Аниных детей.
  
  Невероятным образом запудрив женщине туго соображающий спросонья мозг, Панов уговорил-таки ее отправиться на прием к психологу.
  Опомнилась Анна только войдя в кабинет к Рахили Абрамовне, поднявшейся навстречу и тепло улыбнувшейся ей, как старой доброй знакомой.
  Смущенная таким вниманием и вообще создавшейся ситуацией, Аня почувствовала отчаянное желание сбежать, пока не началось перетряхивание ее 'грязного белья'... Делиться своими страхами о туманном будущем, сетовать на горькую долю, несправедливость и несовершенство мира в целом и в частностях, стало неловко. Не такая она и слабовольная истеричка, какой, видимо, вчера выставила себя в глазах Егора, раз он всерьез перепугался за ее душевное состояние.
  Где останавливается маршрутка, на которой можно добраться обратно в Москву до ближайшего метро, она все еще помнила. Но позади нее, отрезая путь к отступлению, стоял взрослый, сильный мужчина. И пока Аня собиралась с мыслями, как бы поделикатнее вывернуться из щекотливой ситуации, не уронив достоинства и не показавшись побеспокоенным людям неблагодарной дрянью, Рахиль взяла ее под локоток, кивнув Панову:
  - Вы нам пока больше не нужны, Егор Александрович, - указала она ему глазами на дверь.
  И тут же обратилась к Ане:
  - Вы успели позавтракать?
  - Ээ...
  - Не откажетесь со мной выпить кофе? Или чайку?
  - Да я, собственно... - растерялась сбитая с толку Анна, лихорадочно прикидывая, за что ей выпала такая честь - тратить время высокооплачиваемого специалиста на чайную церемонию.
  - Принести вам конфеты? - предложил Егор, стоя уже у двери.
  - Да ступай уже, - добродушно усмехнулась пожилая еврейка, заметив встревоженный взгляд мужчины, понявшего, что его протеже находится на грани паники. - Мои пациенты не менее щедры на презенты, чем твои.
  И, снова перейдя на официальный тон, добавила:
  - Как только мы освободимся, я Вам позвоню, Егор Александрович.
  - Хорошо, - кивнул тот. - Аня...
  Поджав губы, Анька затравлено взглянула на него, как на предателя, обманом выманившего из уютного убежища и теперь бросавшего на произвол судьбы.
  И, несмотря на то, что он был на девяносто девять процентов уверен, что поступил правильно, на душе у Егора заскребли кошки.
  - Радость моя, не бойся, я подожду за дверью. Никто тебя тут не съест, - не слишком удачно пошутил он.
  - Егор! - возмутилась Рахиль. - Это... (чуть было не ляпнула в сердцах 'мой пациент') моя гостья! Не надо ждать за дверью. Иди лучше проведай своих подопечных. Нам так будет спокойнее, - улыбнулась она сердито засопевшей Ане, которой вовсе не понравилось его заявление. - У меня в кабинете надежные двери, не выпускающие наружу никакой информации, которая прозвучит в этих стенах, - успокоила она женщину, правильно поняв ее безмолвный протест.
  - Согласен, - вздохнул Панов, плотно притворяя дверь с внешней стороны.
  - Аня, можно я Вас так буду называть?
  - Да, конечно...
  - Вот конфеты, - выложила Рахиль на стол початую коробку явно недешевых шоколадных конфет. - У меня есть потрясающе вкусное клубничное варенье. Подруга угостила. Вы что предпочитаете - варенье или джем?
  - Люблю и то, и другое, - растерялась Аня, чуть было не добавив по привычке: 'и можно без хлеба'.
  - Вы какой чай любите? Зеленый, традиционный английский, может быть, с бергамотом? - усадив посетительницу в большое удобное кресло, словно между прочим, поинтересовалась Рахиль Абрамовна, перебирая коробочки с пакетиками заварки. - У меня есть чудесный сбор...
  - Успокоительных травок? - нервно хмыкнула Аня, чувствуя себя крайне неуютно, несмотря на приятную, располагающую к доверительным беседам обстановку просторного кабинета, совершенно не похожего на казенщину в лечебных заведениях типа районной поликлиники. Впрочем, как еще могло быть по-другому в частной клинике во владениях врачевательницы душ, если даже в хирургическом отделении, где летом лежал Артём, его апартаменты больше напоминали номер в хорошем отеле, чем больничную палату.
  - Мне этот великолепный рецепт достался по наследству, - рассмеялась Рахиль, - и 'успокоительные' в общепринятом смысле травки здесь тоже присутствуют, - с воодушевлением принялась она перечислять состав, повторяя вслед за латинскими названиями растений их 'народные', словно приучая к звуку своего голоса и погружая в некий транс.
  Душистый аромат, распространившийся по всему помещению, как только она залила свой хитрый сбор кипятком из закипевшего электрического чайничка, невероятно нежно обволакивал обоняние, заставляя Аню невольно зажмуриться в предвкушении угощения и позволяя расслабиться...
  Однако чудесного результата, которого ожидал Егор, после одного-единственного сеанса не произошло.
  
  Оставив Анну заполнять тесты, на которые она согласилась, Рахиль вышла из кабинета, чтобы предупредить Панова о том, что сеанс завершен. И он может забирать свою женщину. В том, что Аня для Егора являлась именно 'его женщиной', умудренная годами Рахиль Абрамовна практически не сомневалась. Не стал бы он из-за временных спутниц, которые постоянно вились рядом с ним с тех пор, как он развелся с женой, так беспокоиться. Егор всегда умел устанавливать дистанцию, если отношения не подразумевали ничего серьезного. Она вообще первое время ужасно удивлялась, когда он позволил себе заводить краткосрочные романы. Тем более среди коллег. Но, с другой стороны, видимо, так ему было удобнее манипулировать накалом страстей - и не слишком утруждая себя обязательными отношениями, подразумевающими долгий конфетно-букетный период из-за нехватки свободного времени и рваного графика дежурств, и в то же время всегда имея возможность сослаться на приличия с этической точки зрения.
  Хотя, конечно, это все самообман. Но в непорядочности, пожалуй, сильно его и не упрекнешь. Молоденьким девочкам Егор головы не кружил - они сами идеализировали молодого, успешного мужчину на солидной должности, и влюблялись на какое-то время. А более зрелым и вполне понимающим, чего они хотят, сразу же объяснял, что в ЗАГС не поведет. А дальше уже отношения двух взрослых, самодостаточных людей никого не касались. К чести Егора надо признать, что и нескольких романов он одновременно не крутил, предпочитая расставаться с предыдущей пассией без взаимных упреков и обид.
  Кто, кроме нее и его собственной матери знал, что он до сих пор считает виноватым себя из-за того, что жена ушла к другому? Что он не сумел предоставить женщине, с которой обменивался клятвами, тот уровень душевного комфорта, внимания и прочих житейских благ, которыми, по его искренним убеждениям, должен обеспечивать семью мужчина...
  
  - Ну что? - вскочил с кресла Егор, быстро распрощавшись с кем-то по телефону, стоявшему у него на рабочем столе, и делая в ежедневнике пометку. - Когда следующий сеанс?
  - Пока ничем конкретным порадовать тебя не могу, Егорушка, - покачала головой Рахиль. - Но, согласись, надеяться на чудо было бы неразумно. Я - не Кашпировский, чтобы давать установки.
  - В данном конкретном случае, я сожалею, - уныло пошутил Панов.
  - Егор, ты же прекрасно знаешь, что работа психолога - это не успокаивать, давая 'мудрые' советы, а помочь разобраться в различного рода проблемах, связанных с трудностями в межличностных отношениях, а так же разрешением глубинных личностных проблем пациента. А от этого зависят и успехи по карьерной лестнице, и умение презентовать себя в обществе, и счастливая семейная жизнь, наконец. Сначала я должна понять, насколько внешние факторы, в процессе взаимодействия с окружающим миром, с событиями, происходящими в нем и касающиеся непосредственно самой личности, отражены в ее внутреннем мире. Человеческую душу еще никому не удалось постигнуть до конца и написать толковый учебник. У каждого индивидуума собственные желания, чувства, представления, эмоции, мысли, стремления, воображение, особенности мышления и даже способности удерживать в памяти определенное количество той информации, которую он считает важной. А также необходимо учитывать темперамент и характер...
  - Ну, понятно, - кивнул мужчина. - Общий курс психологии мы все проходили. А если чуть конкретнее? Я понимаю, что Вы соблюдаете 'тайну исповеди', но все же, - напряженно спросил он.
  - Вкратце - слишком глубоко придется копать. С самого детства. Тут и обостренное чувство ответственности, и нежелание огорчать родителей, и фиксация на травму в связи с разводом...
  - Да вроде бы они с мужем по обоюдному согласию разошлись...
  - Егорушка, предательство всегда ранит. Ты это знаешь. Тем более, когда предает тот, кому доверял больше чем себе. Само по себе предательство и причиненную боль простить сложно. И даже самому себе сложно простить себя. Ты до сих пор не избавился от чувства ответственности. Десять лет прошло!
  - Разве речь сейчас идет обо мне? - ощетинился Панов.
  - Что ты сейчас чувствуешь? - с грустной усмешкой склонила голову к плечу Рахиль Абрамовна. - Пытаешься отгородиться, чтобы никто не лез к тебе в душу? Так и другие, не желающие показывать свою слабость посторонним. Позволь напомнить, что я тебе все-таки не совсем посторонний человек. И все равно...
  - Ладно, сдаюсь, - через силу, улыбнулся Егор. - Мои проблемы будем решать потом когда-нибудь. Что насчет Ани?
  - Пока что мы с ней договорились, что она мне позвонит, когда будет готова к новой встрече.
  - А может, не стоит пускать все на самотек, и назначить конкретные даты? Я мог бы привозить ее.
  - Не дави на нее, если не хочешь ждать слишком долго. Иначе Анна решит, что считаешь ее слабой, неспособной самостоятельно справиться со своими проблемами, и постарается сохранить свою недавно обретенную независимость.
  - Но разве не в этом и заключается главная проблема? - пожал плечами Панов. - И что мне делать?
  - Пока ничего. Просто поддерживай ее, но ненавязчиво. И постарайся оказаться рядом, когда она почувствует в этом потребность. Ты справишься. Ах, да! Скорее всего, мы с ней попробуем обойтись без посредников. Почему-то мне кажется, что если Анна и решится на новую встречу, то тебя в известность не поставит. Не обижайся на нее за это.
  - Как-то мне все это не нравится, - честно признался Егор.
  - Потерпи. Ее случай не безнадежный, но и не требует 'срочного оперативного вмешательства'. Лучше постепенно вытаскивать из закоулков души и подсознания все комплексы, чем нечаянно загнать какие-нибудь еще глубже.
  - Все равно хотелось бы побыстрее...
  - Быстро только дети делаются. Внеплановые, - сердито заметила Рахиль.
  - Ну да, и скоро только кошки родятся... - машинально поддакнул мужчина.
  - Кстати, о кошках... Там тебя в приемной Жанночка караулит, - съехидничала подруга матери.
  - Уже?! - неприятно удивился Панов. Но тут же взял себя в руки и буркнул:
  - Как она узнала, что я сегодня здесь? И это совсем некстати, между прочим, - специально пояснил Егор для пожилой женщины, пытающейся сохранить строгое выражение лица.
  - Знаешь, Егорушка, если мне когда-нибудь придется устраивать сеанс аутотренинга для всех сотрудниц...
  - Ну так уж и для всех? - моментально понял Панов, к чему она клонит.
  - Ну, хорошо, для всех милых безутешных барышень нашей клиники, имевших несчастье увлечься тобой... Напишу докладную главврачу, чтобы в бухгалтерии вычли из твоей зарплаты. Так и знай! - пригрозила Рахиль.
  - Не обеднею...
  - Ой ли?
  - Надеюсь, это будет разовое мероприятие? - насторожился мужчина, чуя подвох.
  - Я тебе только что объяснила специфику работы психолога с пациентами, - поддела подруга матери. - Одним сеансом не отделаться.
  - А массовым гипнозом Вы случайно не владеете? - оживился Егор. - А то ведь и впрямь не потяну.
  - Я, к сожалению, хоть и знаю тебя с младенчества, увы, не твоя крестная, Егорушка. Но, что важнее, совершенно точно не фея, - рассмеялась Рахиль, - и устраивать подобные фокусы не умею.
  - А жаль, - поднялся Панов, чтобы проводить подругу матери до дверей. - Я буду через пять минут. Нам с Аней еще на рынок заехать надо. Кстати, Вас подвезти домой?
  - Благодарю, - отказалась она. - Отвези свою Аню. И не приставай с бестактными вопросами. Все, что посчитает нужным, она и сама выложит.
  - Я так не люблю.
  - Самоотвержение и смирение суть те добродетели, на которых зиждется преуспеяние, мальчик мой, - вольно процитировала Рахиль Абрамовна чье-то изречение.
  - И как это вяжется с моей личностью? - иронично ухмыльнулся мужчина.
  - Пока никак, - съехидничала Рахиль, - но никогда не поздно встать на путь самосовершенствования.
  - Угу, и нет ему предела, - вздохнул он, выпуская свою посетительницу и кивая следующей.
  Сидевшая в одном из кресел, расставленных в приемной, Жанна Аркадьевна грациозно поднялась, ненароком продемонстрировав и великолепные стройные ножки, и туго обтянутый форменным халатиком бюст, и обворожительную улыбку только что накрашенных губ.
  'Хороша все-таки', - отстраненно подумал Егор. Впрочем, Жанна всегда умела преподнести себя в самом выгодном свете. Плюс ко всему прочему, обладала цепким умом и сообразительностью... Минусом было лишь то, что она не слишком привыкла отступать, если поставила для себя определенную цель.
  - Жанночка, Вы сегодня, как всегда, прекрасно выглядите, - произнес Панов банальность, но флиртовать с ней после последнего объяснения вовсе не хотелось. - У Вас ко мне какой-то вопрос? А то я уже ухожу...
  - Вообще-то у меня несколько вопросов, - мурлыкнула молодая женщина, плотно прикрывая дверь. - И почему так официально, на 'Вы'?
  - Хорошо, Жан, давай завтра с утра решим все вопросы в рабочем порядке, а то мне действительно нужно идти.
  - Тогда ответь прямо сейчас всего на один, - перешла на деловой тон коллега, упершись ладонями в столешницу. - Кто у Рахиль в кабинете?
  - Полагаю, пациент, - постарался избежать Егор объяснений, с опаской поглядывая на хищный маникюр длинных ногтей и стараясь не поднимать глаз чуть выше, где в такой позе (наверняка нарочно принятой Жанной) отлично просматривались холмики ее великолепной груди. Казалось еще чуть-чуть, верхняя пуговка не выдержит и...
  - У Рахили Абрамовны в кабинете женщина. Которую ты привез сам. И она мне смутно знакома. Так кто она?
  - Это уже второй вопрос.
  - Ответь, пожалуйста, сейчас, - царапнули дорогущую столешницу ногти красотки.
  - Надеюсь, моя будущая супруга, - ровно ответил Панов, подняв голову и выдержав пристальный взгляд сузившихся глаз своей визави.
  - Кто?! - рявкнула она, резко выпрямляясь.
  - Жанна, ты сейчас специально на грубость нарываешься, чтобы я послал тебя... к ЛОРу?
  - Со слухом у меня все в порядке, - выдохнула Жанна Аркадьевна, постаравшись взять себя в руки. - И только попробуй меня куда-нибудь послать! Я тебя самого пошлю к... Что у тебя случилось со вкусом, милый? - решила она сначала уточнить.
  - Жанна, ну только не опускайся до подобных инсинуаций, это некрасиво, - поморщился Егор. Опасливо обойдя подальше свою бывшую любовницу, он подошел к шкафу, чтобы надеть куртку. - О вкусах не спорят, наверняка слышала такое выражение?
  - Кстати, а она о твоих грандиозных планах знает? - проигнорировав его замечание, снова спросила молодая женщина.
  - Пока нет, это сюрприз. Не порть мне его, пожалуйста. Не надо.
  - С чего вдруг ты решил так резко сменить свое амплуа закоренелого холостяка?
  - Знаешь, в жизни каждого взрослого мужчины наступает период, когда хочется определенности... ну и всяких приятных бонусов, которые обещает счастливая семейная жизнь, - почти не покривил он душой.
  - Ты решил снова попытать счастья?
  - Человек не устает надеяться...
  - И почему именно на... нее пал твой выбор?
  - Так кто же знает? Сердцу не прикажешь.
  - Прямо вот так все спонтанно и серьезно?
  - Не спонтанно, но вполне серьезно, - честно ответил Егор.
  - Значит, отныне и вовек, мы только коллеги и друзья?
  - Я не слишком верю в это заблуждение - дружбу между мужчиной и женщиной до того, как они побывали в одной постели... - подошел он и галантно поцеловал руку все еще пребывающей в раздрае чувств, слегка шокированной экс-любовнице. - Но теперь, думаю, вполне можем попробовать остаться добрыми друзьями. Можешь даже всем рассказать, что это ты меня бросила.
  - Ну уж непременно, - вполне серьезно кивнула уязвленная молодая женщина. Слишком хорошо она знала Егора, чтобы понять, что он тоже не шутит.
  - Хочешь конфетку? - улыбнулся Панов, интуитивно чувствуя, что гроза миновала, протягивая коробочку с ее любимыми конфетами ручной работы.
  - Надеюсь, ты понимаешь, что мне теперь для поддержания хорошего настроения потребуется вся коробка? - желчно поинтересовалась Жанна.
  - Возьми, - расщедрился Егор. - У меня еще есть, - распахнул он дверцы шкафа для демонстрации стратегических шоколадных запасов.
  - Ну нет уж, милый. Не настолько я травмирована, чтобы набирать лишний вес из-за разбитого сердца, - нарочно провела она ладонями по груди и бедрам, чтобы и так плотно обтягивающая точеную женскую фигуру ткань обрисовала очертания великолепного тела еще лучше.
  - Ты обворожительна, Жанночка. Сам себе завидую, что видел это шикарное тело без одежды, - хмыкнул Егор, почувствовав, что ее маневр все-таки на какой-то миг заставил потерять самообладание. Однако с удовлетворением отметил, что 'порадовался' мозг и приятно ёкнуло в паху, никак не отозвавшись в груди.
  И лишь только подумал об Ане (почему-то именно в тот момент, когда она, снова не взглянув в глазок, распахнула дверь - растрепанная спросонья, кутающаяся в свой халатик, изумленно-недовольная его ранним визитом), тут же почувствовал ощущение приятного теплого трепета, затапливающего его сердце.
  - Один-один, - фыркнув, прокомментировала Жанна. Она рассчитывала на другую реакцию, а вовсе не на такую, когда, подумав явно о другой женщине, у Егора предвкушающе-мечтательно затуманился взгляд.
  Забрав всю коробку с эксклюзивными конфетами, она небрежно махнула рукой:
  - Как отдышусь, еще пообщаемся.
  - До встречи, коллега, - пробормотал ей вслед Егор, выдохнув с видимым облегчением и некоторой благодарностью судьбе за Жанну Аркадьевну, умеющую потрясающе держать удар.
  
  ***
  
  Не находя способов вырваться из затянувшейся депрессии и не решаясь пока на визит к Рахиль, с которой общалась лишь по телефону, Анна надумала взять скопившиеся отгулы (благо межотчетное время позволяло ей безболезненно для коллектива пропасть на неделю) и махнуть куда-нибудь за границу. В Турции в конце ноября был уже не сезон для купания, зато Египет, несмотря на предупреждения о заварушках в стране, вполне ее устраивал. Особенно в финансовом плане.
  Сначала она хотела поехать одна, но поняв, что для дочери сейчас существует лишь ее Кирилл, с которым у Ксюхи что-то не заладилось (но та пока упрямо отмалчивалась, в чем проблема), не рискнула оставлять Димку на ее попечении.
  Сын только обрадовался возможности недельку пофилонить. Конечно, этот поступок был крайне непедагогичен, но Аня не видела другого варианта. Обращаться к мужу, поручив ему 'пасти' младшего ребенка, пока она поправляет душевное здоровье - не хотелось, чтобы не выслушивать массу очередных упреков в том, что она думает только о себе. Честно говоря, ей просто не хотелось с ним общаться, и Анна с трудом пыталась припомнить, что именно ею двигало в то далекое время, когда она с удовольствием слушала родной голос... Наверное, тогда еще бывший муж тоже любил ее...
  Как обидно, что светлое чувство не удалось пронести через годы. И тогда ведь ссорились, но это было как-то не по-настоящему, не оставалось горького осадка и сожаления. А теперь - вроде бы и не ссорились по-крупному, просто разошлись. Но стали настолько чужими, что страшно - неужели так и было задумано природой? Говорят, что влюбленность длится около трех лет, защищая женщину, которая за этот период, по идее, должна родить и выкормить потомство, купаясь в любви и внимании. А вот потом все эти гормоны радости перестают вырабатываться, и остается лишь чувство долга и привычка. Наверное, это она не смогла создать тех условий для сохранения семьи, чтобы муж не захотел ничего менять с течением времени. Ну да что теперь рассуждать о произошедшем...
  Да и Рахиль Абрамовна советовала ей сменить обстановку хотя бы на время, уехав от домашних забот, от визуального напоминания о соседях (потому что ежедневно приходилось натыкаться взглядом на дверь в их квартиру). И даже от Егора, чтобы попробовать оценить, будет ли хоть немного скучать по нему, оказавшись на другом континенте?
  
  Панов воспринял идею без энтузиазма. Если не сказать более прямо. Ему почему-то категорически не хотелось отпускать Аню куда бы то ни было, и тем более на такие вот курорты, где обслуживающий персонал подбирается из коренных аборигенов, обладающих магнетической притягательностью для некоторых симпатичных незамужних особ.
  Может быть, Анна отчасти и сама была виновата в его страхах, беспричинно обуревающих мужчину, знавшего себе цену. Но как-то в самом начале их знакомства тот оказался свидетелем шутливого спора соседей. Рома пытался доказать, что блондины нордического типа во все времена нравились женщинам, на что Аня резонно возражала (мечтательно прикрыв глаза, возможно, просто чтобы поддразнить оппонента), что, дескать, кому как, а лично ей импонирует внешность потомков древних египтян, в чьей крови присутствует арабская. Скорее всего, она имела в виду не основное население страны, а неких аниматоров, в чьи обязанности входило развлекать публику в отелях, то есть, проще говоря - умерено накачанных смазливых самцов. Потому что, перечисляя внешние достоинства, особое внимание уделила ровному цвету смуглой, гладкой, бархатистой кожи, до которой ей, видите ли, хотелось дотронуться. И миндалевидному разрезу больших выразительных глаз, непременно обрамленных густыми ресницами (заставив его потом, как комплексующего пацана, придирчиво разглядывать свое отражение в зеркале, находя явное несоответствие ее идеалам).
  Егор даже предлагал ей свою персону в сопровождение, надеясь, что уж на неделю-то его отпустят на работе в счет будущего отпуска. Никаких серьезных, проблемных пациентов у него как раз пока не было. Естественно, он не посмел высказать вслух свое недоверие, сославшись на то, что в приятной компании отдыхать все-таки веселее. Но Аня категорически отказалась. Хорошо хоть не добавила, что со своими пряниками в Тулу не ездят...
  В принципе, он ей доверял, прекрасно понимая, что поводов для беспочвенной ревности нет. То, что произошло на даче у Ромки - не более чем частный случай. И упрекать свободную от всяких обязательств взрослую женщину за случившееся, особенно если вспомнить, что в произошедшем она и не виновата (а после даже наложила на себя добровольную епитимию в виде горького раскаяния за глупость и доверчивость), он не имеет права. И не будет. Однако сейчас почему-то как никогда понимал бывшего друга, который всеми правдами и неправдами оберегал своего Тёмку от постороннего внимания, пытаясь быть рядом и оставаться единственным. И из-за этого еще больше ненавидел Романа, с одной стороны давшего ему возможность найти повод для более тесного общения с Анной, а с другой - выстроив между ними стену отчуждения. Егор не желал, чтобы эта женщина сторонилась его, что-то там себе выдумав о неловкости...
  Как быть, он не знал. Но все-таки, скрепя сердце и скрипя зубами, самолично отвез ее с сыном в аэропорт. Быстренько справившись с необходимыми процедурами по регистрации на рейс и сдаче багажа, пока Аня отходила 'попудрить носик', Панов провел разъяснительную беседу с подростком, строго-настрого велев ему присматривать за матерью. И отгонять всяких ухажеров, невзирая на внешность, их этническое происхождение и обещание пригнать стадо красных верблюдов в виде калыма.
  На что простодушный Димка, не видя подвоха, выдал, что сам знает - не маленький. Дескать, в прошлый раз (когда года четыре назад Аня ездила с обоими детьми), она замучилась отказываться от знаков внимания, не понимая чем вызван повышенный интерес к женщине с двумя детьми, когда вокруг полно молодых девушек, жаждущих приключений на свои "нижние девяносто".
  Выяснилось, что один товарищ настойчиво предлагал приватную поездку на личном катере на коралловые острова смотреть экзотических рыбок. От инструктора по дайвингу, желавшего непременно научить ее погружению с аквалангом хотя бы в бассейне, не было покоя на пляже. Взамен тот умолял Аню лишь о совместном ужине в ресторане, расположенном за пределами отеля, и даже соглашаясь на то, что упрямая красавица, отшучивающаяся от столь пикантного предложения, притащит с собой на свидание детей. (Ну, в самом деле, не закрывать же их было в номере!). А еще, оказывается, были претенденты в местных 'бутиках' при отеле, обещавшие значительную скидку на сувениры в обмен на ее общество во время традиционной чайной церемонии. Ну, про это традиционное гостеприимство, когда в каждой лавке предлагают выпить крохотный стаканчик каркаде, он был наслышан.
  Ну и напоследок, подросток припомнил докучливого соотечественника - здорового дядьку с большими усами. Который лишь раз вечером пригласил Аню на танец (пока одиннадцатилетний Димка, ревниво изображавший из себя маминого кавалера, отбегал попить сладкой газировки), а потом все оставшиеся дни норовил попасться на глаза то у стойки ресепшен, то в баре, то на пляже, и заводил беседу...
  О чем взрослые разговаривали, лениво развалившись в шезлонгах, Димка не помнил - ему было неинтересно. (Они с сестрой плескались у берега, потому что Ксюха отчаянно трусила заходить далеко в прозрачную теплую воду Красного моря, наслушавшись страшилок о морских ежах и акулах). Но мама смеялась, и не гнала прочь соблюдавшего приличествующую дистанцию мужчину. А перед отлетом мужик (которому как в мультике про 'Простоквашино' хотелось открутить 'большие уши'), преподнес Ане шикарную композицию (напоминающую рождественскую елку) из алых роз.
  Егор выдохнул сквозь стиснутые зубы, поиграл желваками. В конце концов, она в то время была замужем, и если кое у кого и начали пробиваться оленьи панты на месте будущих рогов, то это не его проблемы. Он все-таки выдавил улыбку навстречу возвращающейся Ане, услышавшей объявление о начале посадки в самолет.
  - Ну вот и договорились, - еще раз вздохнул Панов, скрепив крепким рукопожатием сделку с ее сыном.
  - Оки! - согласился подросток.
  Егор даже нашел в себе силы почти непритворно пожелать им обоим весело провести время и прекрасно отдохнуть (последняя часть фразы, к его чести, была сказана от души и искренне).
  
  ***
  
  Отдохнула Аня и впрямь неплохо, даже снова появилось желание писать и участвовать в обсуждениях своих и чужих произведений на СИ. Правда, пока она отсутствовала, дочь окончательно рассорилась со своим парнем, и теперь перепады ее настроения сказывались и на окружающих. Никакие попытки разговорить девушку не помогали. Ксюха то депрессировала, часами лежа, уткнувшись в ноут и глядя бесконечные молодежные сериалы, то, напротив, уходила в загулы. Слава богу, что хоть не забросила учебу, хотя, было видно, что она порой просто зависает, погружаясь мыслями в себя. С соседями Аня не сталкивалась, да и вообще, похоже было, что они куда-то уехали. По вечерам не горел свет, не слышно было приглушенной стенами музыки. И Ксюха оба раза, когда должна была по графику заниматься с Артёмом, где-то гуляла. Спрашивать Аня не хотела, а дочь не изъявила желания посетовать, что пропустила занятия, за которые ей платили неплохие деньги.
  
  ***
  
  Как-то незаметно наступил декабрь. Улицы наконец-то приобрели подобающий зимнему времени пейзаж. По соседству с Аниным офисом при проведении внеплановых аварийных работ строители зацепили силовые кабели, и здание полностью осталось обесточенным. Начальство сделало щедрый подарок, отпустив всех по домам в обед, так как за час "поломку" ликвидировать оказалось невозможно.
  
  Ксюха, у которой были утренние пары, уже вернулась из универа. Сын все еще был в школе. Но в коридоре висела чужая мужская куртка. На кухне громко работал телевизор, что-то шумно жарилось на плите, и в раковину лилась вода.
  Решив сначала кинуть сумку, а потом уже идти здороваться с гостями, Аня распахнула дверь в свою комнату и замерла на пороге. Вот уж кого-кого, но этого человека она не ожидала здесь увидеть.
  Возмущение захлестнуло. Быстро подавив зачатки умиления (частенько сын так вот засыпал за ненавистной математикой, которую оставлял напоследок, и в результате оказывалось, что делает он ее уже ночью), женщина шагнула к столу, заваленному учебниками и тетрадями, на которых мирно дрых Артём, уронив голову на руки. Аня протянула руку и уже собиралась потрясти его за плечо, чтобы напомнить парню о договоренности не появляться у нее в квартире, как взгляд зацепился за упаковку таблеток "Ketanov". Аня остановилась в нерешительности, но тут на пороге комнаты возникла Ксюха, решившая, что это вернулся братец.
  - Дииим? Ой, мам, это ты? А что так рано? - слегка смутилась дочь. - А мы тут... - начала она и осеклась, заметив спящего парня. - Эй, соня?! Ты заниматься пришел или спать?
  - Тихо... - остановила Аня дочку, но Артём уже услышал голоса и, с трудом выдираясь из болезненной дремы, поднял голову.
  - Аня... - хрипло пробормотал он, поморщившись.
  - Привет, - желчно усмехнулась женщина. - Неужели я так плохо выгляжу, что пугаю спросонья?
  - Здравствуй, Аня, - поднялся Тёмка из-за стола. - Извини... - его рука непроизвольно взметнулась к виску.
  - Голова болит? - догадалась Анька, сопоставив его неважный вид и валяющиеся рядом таблетки.
  - Я уже в порядке... почти, - соврал он.
  Сероватый оттенок осунувшегося лица и покрасневшие глаза его явно не красили. Да еще след от браслета часов отпечатался на щеке.
  - Где твои лекарства?
  Артём не ответил, принявшись собирать свои записи.
  Соседка молча понаблюдала за его сборами, но затем не выдержала:
  - Артёем, мне не жалко для тебя таблеток, только ведь сам знаешь - 'кетанов' в твоем случае не поможет.
  - Их нет.
  - Ну так сходи к врачу, пусть выпишут еще.
  - Ань, я их... потерял, - снова замялся он, - но новые не выпишут, потому что это сильнодействующее средство. Там еще надолго должно было хватить.
  - Ладно вам выяснять, что поможет, что нет, - вклинилась Оксана. - У меня все готово. Пойдемте обедать.
  - Спасибо, Ксюш, но я пойду уже... - выдавил Тёма.
  - Ты же с голоду умирал?! - возмутилась девушка.
  - Мне, правда, пора. Ксюш, извини, - занервничал Артём, чувствуя, что еще немного, и он уже не сможет бороться с голодными спазмами - так одуряюще аппетитно пахло с кухни. Правда, голова и в самом деле болела, но теперь уже непонятно из-за чего. Вполне возможно, что и от голода. За прошедшие полмесяца он еще никак не мог приучить разбалованный Ромкой организм, что теперь придется вести обычную жизнь полуголодного студента.
  Аня пожала плечами - уговаривать она его не собиралась. Бросив сумку на тумбочку, она отправилась мыть руки, а, вернувшись, нечаянно услышала отрывок разговора уже собравшегося уходить Артёма, который, похоже, ругался со своим соседом по общаге. Голос парня, старающегося говорить тихо, срывался от яростного возмущения:
  - Да пошел ты со своим "последним разом"!!! Я выспаться хочу! И не надо мне твоих девок! Сам с ними кувыркайся, но только в мое отсутствие, понял?!... А я тебе говорю, что не буду больше слоняться по общаге, чтобы найти, где нормально поспать можно. Не понимаешь по-хорошему? Я тебе тогда по-другому объясню... Вот тебе приспичило - ты и ищи, где можно перепих... - Тёмка обернулся и поперхнулся непотребным выражением. - Все! До вечера делай, что хочешь, но ночевать я буду в своей кровати... Сам пошел!
  Артём с ненавистью взглянул на мобильный, словно это он был виноват в том, что абонент такой непроходимый идиот, и неловко попытался запихнуть его в задний карман джинсов. Но оттого, что нервничал, надеясь, что Аня ничего не поняла из сумбурного разговора, чуть не уронил телефон и снова чертыхнулся.
  Женщина только покачала головой. Несмотря на то, что студенческие годы оказались далеко позади, да и счастливой обладательнице московской прописки не пришлось мыкаться по общагам (о чем она в свое время даже жалела, завидуя иногородним сокурсникам, над которыми не довлел родительский контроль), о том, как развлекаются студенты, она представление имела. Жаль, особо гулять им с мужем было некогда. Маленький ребенок, даже подброшенный на время дедушкам-бабушкам, не давал расслабиться.
  Скорее всего, если бы Тёмка так не зациклился на своем Романе, парень с удовольствием делился бы любвеобильными подружками с соседом по комнате и вовсе не возмущался тем, что не остается времени на нормальный отдых.
  - Иди руки мой, - отступила она назад, намеренно встав так, что, выйдя в коридорчик, свободным оставался путь только на кухню, а не в прихожую. - Рома тебя голодом морит, что ли? - невольно вырвалось упоминание о человеке, о котором она старалась не вспоминать, чтобы не раскаиваться в произошедшем. И сразу же пожалела, заметив, как дернулся Артём при упоминании имени любовника. Правда, тут же взял себя в руки.
  - Он в командировке.
  - А ты не в состоянии сам себе... Подожди! Я что-то не совсем поняла, Тём, ты в общаге сейчас обитаешь?
  - Да, - односложно и с видимой неохотой ответил гость.
  - Почему?
  - Потому что ключи в квартире захлопнул...ись... - быстро поправился он.
  - Ладно, давай скорее, а то все остынет, - поторопила она парня, проходя на кухню, не слишком поверив в его версию. Хотя, если так и есть, то, естественно, к родителям Романа Тёма не пойдет просить запасной комплект ключей. Да и дверь никто вскрывать не станет, у него же нет прописки по этому адресу.
  
  Несмотря на отсутствие аппетита из-за тупой головной боли, Артём ел жадно, стараясь сдерживаться, но, видимо, у него плохо получалось. Потому что заметил, как сидящая напротив него Аня украдкой бросает сочувствующие взгляды.
  Ему стало неловко за эту свою поспешность, за не слишком опрятный внешний вид. Но не объяснять же каждому, что ему теперь приходится забывать о ежедневном походе в душ, потому что на их этаже, из четырех штук нормально работает всего один. Во втором периодически срывает кран, а еще два с прошлой весны намертво заколочены, потому что средства, отпущенные на летний ремонт, уплыли куда-то 'налево', и администрации нет дела, не завшивят ли проживающие. Нет, конечно, можно приспособиться, только если пожертвовать несколькими часами сна, когда глубокой ночью уже нет других претендентов, да и то не факт.
  И про то, чтобы убить полдня, дожидаясь своей очереди в прачечной, тоже пока не было и речи. Захлопнув дверь Ромкиной квартиры, он невольно обзавелся слишком многими бытовыми проблемами, о которых даже и не задумывался раньше. Но главное - нужны были деньги, совершенно банально - на еду и учебные пособия. Почему-то преподы предпочитали задавать материал в таких учебниках, которых не было в университетской библиотеке, и самое дешевое пособие стоило более пятисот рублей. Да и на распечатку рефератов и материалов для курсовой (вроде бы немного выходило за один лист - всего пять рублей), но лист ведь не один, и работы сдавали чуть ли не через день... От заработанного (минус проезд в транспорте) - оставались сущие слезы. К тому же нужны были деньги на одежду. Сейчас уже Артём сильно жалел, что поддался порыву, забрав минимум вещей. Надо было взять хотя бы зимние вещи, но, что называется 'в состоянии аффекта', как-то не подумал. Несколько недель назад еще и снега-то не было.
  Вся беда в том, что на оставшиеся вечерние полдня нормальной работы не находилось. Иногородняя прописка пугала потенциальных работодателей. К тому же юноша не мог заранее знать, выйдет ли он на работу завтра. Очное обучение на дневном, до конца года оплаченное Романом, имело свои преимущества и свои недостатки. Им могли сдвинуть пары на раннее утро, а могли пригласить к часу дня (сообщив через старосту группы), и тогда уже он торчал в универе до самого вечера.
  О прогулах не было и речи, на зачетах и экзаменах таких злостных нарушителей валили беспощадно. Такое впечатление, что местное начальство имело долю от чинов в военкоматах, обеспечивающих страну призывниками. И если девчонки еще могли себе позволить пофилонить, то ребята рисковать не решались, слишком стимулировала возможность загреметь в армию. Пусть и всего на год, но потом доучиваться будет слишком сложно. Именно это и останавливало Артёма от того, чтобы не попроситься снова на вечернее отделение.
  Конечно, Тёмка предпочел бы зарабатывать на хлеб с маслом по профилю, или, например, взять заказ на разработку и оформление интернет-сайтов, но это требует много свободного времени. К тому же, человеку 'с улицы' никто не собирался давать аванс, а есть хотелось каждый день. Не просить же перевод у матери. Иначе сразу возникнет масса ненужных вопросов - а как же он обходился без финансовых затруднений все это время?
  
  Аня действительно старалась не слишком пялиться на нежданного незваного гостя, но ничего не могла с собой поделать, невольно разглядывая младшего из соседей, замечая все новые и новые нюансы и приходя к неутешительным выводам, что у Артёма настал не самый сладкий период в жизни. Чувствовался какой-то надлом, не осталось былой легкости во взгляде, движениях. И ссутуленные плечи, будто на них давил тяжкий груз, тоже вызывали недоумение. Пусть это выглядело далеко не так (и слава богу!), каким он был в больнице, но все равно, злость и раздражение на этого свинтуса, не отказавшегося участвовать в "маленьком приключении", куда-то испарилась, уступив место обычной бабьей жалости, которую Аня предпочитала называть "сочувствием".
  - Добавки хочешь?
  - Нет... спасибо, - Тёмка явно заколебался, отвечая, и она поднялась к плите.
  Но в этот момент у парня зазвонил телефон, и он торопливо ответил, стараясь говорить односложно. Только и из его ответов было понятно, что речь шла о каком-то складе, а информация явно не слишком обрадовала юношу.
  - Аня, не надо, благодарю, - поднимаясь, остановил он ее попытки наложить в тарелку порцию добавки. В другое время он бы точно не отказался, но ворочать тяжелые коробки на полный желудок - не слишком удобно. - Тяжело работать будет...
  - Грузчиком? - не столько спросила, сколько констатировала Аня, склонив голову, понимая, откуда эта печать усталости на осунувшемся лице. Явно же, что не учет будет вести, сверяясь с бумажками.
  - Ну... промышленный альпинизм зимой не востребован, - пожал плечами Артём.
  - А разве им можно заниматься без лицензии? Страховка там...
  - Я тебя умоляю, - перебив, фыркнул парень. - Главное, что я умею это делать. Только зимой действительно не нужны мойщики окон, а со сбросом снега с крыш справляются местные дворники. Ксюх, можно я у тебя еще пару таблеток возьму с собой на всякий случай?
  - Конечно, - удивилась девушка.
  - Понятно... - вздохнула Аня. - Только куда ты собрался? Краше в гроб кладут. Может, не стоит сегодня работать?
  - Я не могу, - мотнул головой парень. Не рассказывать же, что ветер гуляет в карманах.
  - А Рома знает, что ты работаешь? - задала Аня мучивший ее вопрос, и по красноречивому молчанию поняла, что все гораздо серьезнее, чем она представляла.
  - Мне, правда, пора, - схватился Артём за свою тарелку, намереваясь помыть ее.
  - Оставь, - махнула рукой соседка.
  - Ага, оставляй, - поддакнула Ксюша, - сегодня Димкина очередь посуду мыть.
  - А чё сразу Димкина?! - хлопнув входной дверью, крикнул от порога вернувшийся из школы сын.
  - Обедать иди! - отозвалась Аня. - Как успехи?
  - Нормально, - расплывчато ответил Дима. - У нас, что, гости?
  Артём вышел в коридор:
  - Привет, Димон, - поздоровались парни за руку.
  Подросток посторонился, пропуская Тёмку к вешалке.
  - Ботинки с прохода убери! - прорычала Анна.
  - Ну вот, не успел прийти, уже ругаются, - пожаловался Димка соседу.
  - А если тебе потом сказать, когда ты из прихожей уйдешь, они так и будут валяться посередине, - ехидно заметила Аня, подставляя сыну щеку для дежурного поцелуя. Но тут заметила, что юноша надевает свою куртку, явно не по сезону, слишком тонкую.
  - Ты что, в этом ходишь в такую холодрыгу? - невольно передернула она плечами. И даже подошла пощупать материал на его рукаве, надеясь, что просто подводит зрение.
  - Да нормально, Ань, - отмахнулся Тёмка, - я же не гуляю по улице. Сейчас, раз - на автобус, потом - в метро, и все...
  Димка хотел было задержаться, но Аня прогнала его:
  - Иди быстро за стол! Ксюш, поухаживаешь? - обернулась она к подошедшей попрощаться со своим "учеником" дочери.
  - Сам положит еду в тарелку, не маленький.
  - Ну, Ксю... - заканючил Димка, плюхнувшись на табуретку и сразу же схватившись за пульт от телевизора, чтобы поискать программу, которая отвечала его интересам.
  - Не переключай! - кинулась девушка обратно на кухню. - Пока, Тём! Позвони, когда в следующий раз сможешь, ладно?
  - Хорошо! - отозвался Артём, застегивая легкую курточку под самое горло.
  Он бы с удовольствием приходил сюда чаще, но только без повода для занятий было неловко, да и на сами занятия денег катастрофически не хватало. Но он не собирался просить у своего "репетитора" отсрочку в оплате. Это только его проблемы, а вовсе не девчонки. Хорошо, что Ксюшка действительно сделала вид, что ничего другого, кроме занятий английским, их не связывает. А тогда было просто глупое спонтанное затмение мозгов у расстроенных своими проблемами людей - и ничего более. До сих пор становится не по себе, и хорошо, что ТА тема под негласным запретом...
  Чем больше Артём общался с Аниной дочерью, тем яснее понимал, какой Кирилл идиот, что умудрился рассориться с такой позитивной и отличной девчонкой. К тому же готовила она почти также вкусно, как Рома. (Но, возможно, это было необъективное мнение, потому что все, что умел делать Роман, было всегда на высоте. По крайней мере, в глазах парня, все еще испытывающего глубокую привязанность к своему партнеру).
  Если бы у него хоть что-то шевелилось на противоположный пол, Тёма бы и сам не отказался от такой подружки, как Оксана. А впрочем, может, оно и к лучшему. Пройдет какое-то время, Ксюха позабудет про свое горе и найдет себе нормального парня, который по достоинству оценит такое сокровище...
  Из уютного тепла уходить не хотелось. Невольно вспомнился день, когда Аня оставила его с таким же приступом головной боли отлеживаться на своем диване. А сама долго сидела рядом, прикосновениями своих ладоней будто оттягивая боль из пульсирующего виска, стерегла его короткое забытье. А потом пришел Ромка, и они пытались его "поделить".
  Непрошеное воспоминание прошило очередной иглой боли, и Артём решительно попрощался.
  - Подожди, - остановила его соседка и крикнула сыну:
  - Дим, принеси-ка свою толстовку.
  - Зачем?
  - Затем, что я тебя попросила! - раздраженно отозвалась Анька.
  Подросток нехотя вылез из-за стола, сходил в комнату и принес одежду.
  - Тёма, надень под куртку. На Димке свободно висит - так что на тебе в самый раз по размеру будет. Я так понимаю, твоя зимняя куртка тоже "захлопнулась"?
  - Ну... да... - смущенно выдавил он. - Да ладно, не выдумывай, Ань. Я не замерзну. Да и как потом верну?
  - Во сколько ты освободишься?
  - Я пока не знаю. Где-то после восьми. Мне еще на тренировку сегодня...
  - Ты должен отработать определенное время или сделать какой-то объем работ?
  - И то, и другое, - скривился Артём, снова потерев висок.
  - Может, ты вообще никуда не пойдешь? - попробовала снова уговорить его Аня. - Ты и без денег, да? Давай я тебя спонсирую немножко?
  - Ань! - возмутился парень. - Я мужик или кто? Сам заработаю!
  - Угу, работничек из тебя сегодня... И потом, какая тебе тренировка? И спать будешь неизвестно где, да?
  - Почему неизвестно - очень даже известно, - воинственно вскинул он подбородок. - Если этот чмырь... эм... мой сосед не поймет, просто выкину его и все! Достал! Сегодня как раз настроение подходящее.
  Про то, что он бы и не пошел в спортзал, Артём распространяться не стал. Но опять же все упиралось в деньги. До Нового года абонемент был оплачен, и он банально, с крестьянской основательностью, хотел добрать все, что ему щедро подкидывала судьба, пока он был рядом с Ромкой. Как они друг без друга будут дальше - Тёма не понимал. Но думать об этом было слишком тяжело. Потому что надежда не умирала. Корчилась в агонии, не соглашаясь ни с доводами разума, ни с жизненным опытом, и не давала ему покоя. Но только сегодня еще и не хватало этой темы, чтобы усилить и без того мучающую головную боль. Выписывая из больницы, ему сказали постараться не нервничать в течение года и, мол, все само по себе пройдет... Как же, 'не нервничай!'... почему-то в последнее время одни сплошные стрессы. И здоровая-то голова не каждая выдержит.
  Вон, Рома слетел... и все их хрупкое счастье разрушилось, как карточный домик.
  Только винить Аню, косвенно причастную к истории, с которой все началось, Артём тоже не мог. Мешало обостренное чувство справедливости.
  - Извини, Тём, а как надолго ты съехал в общагу? Рома-то когда вернется?
  - Я... не знаю пока. Ань, мне уже пора, - заторопился он, не желая продолжать разговор.
  - Ладно, беги...
  
  Вернувшись на кухню, Анна машинально погладила по голове сына, с аппетитом уплетающего первое, и устало опустилась на свободную табуретку.
  - Мам, можно я сегодня не пойду на тренировку? - закинул пробную удочку ребенок.
  - Это еще почему? - нахмурилась Аня.
  - Я устал... на улице такой дубак, а от метро потом снова автобус два часа ждать...
  - А ты пешочком, - посоветовала вредная сестра. - Заодно и согреешься.
  - Ну, мам... - заканючил Димка.
  - Нет уж! Одевайся тепло и поезжай...
  - Блин! - расстроился сын. Помрачнев, он отодвинул тарелку. - Второе не буду!
  - Посуду все равно тебе мыть... - ввернула Оксана.
  - Ну вот! Еще и посуду мыть...
  - Дим, мне кажется, или ты что-то не договариваешь? - заподозрила неладное Аня.
  - Да все нормально, - отмахнулся подросток. - Я попозже помою, ща только кристаллы соберу... - отправился он к компьютеру, проверить, как там его 'танчики-онлайн' поживают.
  Аня вопросительно взглянула на дочь.
  - Он в прошлый раз, кажется, с кем-то сцепился там, - сдала Ксюха брата. - Они же все в его группе старше по возрасту, вот и нашли, над кем поизголяться...
  - А он что?
  - А что? - пожала плечами дочь. - Его же теперь никто не забирает... Но знаешь, мам, он - парень, пусть сам решает свои проблемы.
  - Хорошо тебе говорить, - огрызнулась Аня, занервничав. - Вот когда у тебя будут собственные дети...
  - Знаю, знаю, - оборвала Оксана, поморщившись, - не начинай!
  - Я так понимаю, Артём теперь снова к нам ходит заниматься? - перевела Аня неприятную тему разговора в другое русло, решив чуть позже выспросить у сына, какие у него возникли проблемы с посещением занятий.
  - Не так часто... Он же работает... А вообще, мне жаль, что они с Ромой разжо... разругались, - вздохнула девушка.
  - С чего ты взяла? - насторожилась женщина.
  - Думаешь, Тёмка просто так в общагу переехал? - скривилась Ксюха. - Блин, смотреть тошно, на кого стал похож. Кстати, а у тебя нет знакомых, кто мог бы дешево сдать комнату?
  - Зачем тебе? - удивилась Аня.
  - Да не мне! Тёмка не высыпается со своими соседями по комнате. Эти озабоченные чуть не каждую ночь то девок приводят, то просто гулянки устраивают...
  Анна задумчиво взглянула на дочь.
  - Ксюш, а ты уверена, что у него хватит средств, чтобы оплачивать даже дешевую комнату? Что-то я сильно сомневаюсь.
  - Мам! Ну так ведь тоже нельзя! Сколько он продержится? А если следующую сессию завалит - в армию пойдет?
  - Ну... я не знаю... Что ты предлагаешь? Я бы, может, и согласилась предложить ему перекантоваться у нас, пока... Но на какой срок? И где ночевать? Была бы хоть еще одна комната...
  - Ну, ночевать-то есть на чем - матрац надувной у нас на антресолях валяется, - ухватилась за эту мысль Оксана. - Димку выселим к тебе в комнату. Он - на твоей софе пусть спит. Ты - на его кровати. Только тебе придется терпеть мои ночные бдения...
  - Ну нет, радость моя, я ночью предпочитаю спать без света, аккомпанемента бацанья по клавиатуре и попискивания твоей 'аськи'!
  - Ну... тогда не знаю...
  - То есть, ты не против, если у нас на некоторое время поселится гость? - удивилась Аня.
  - Мам... мне его действительно очень жаль, - отвернулась Ксюха к окну, чтобы справиться с нахлынувшим.
  
  Ну как объяснить матери, что этот парень для нее стал слишком много значить? Ведь именно он оказался рядом, когда не хотелось жить. В тот день, когда она поняла, что Кириллу понадобилось не просто почувствовать свою независимость, наслаждаясь обретенной от почетной гражданской обязанности свободой. Это она, наивная, решила, что раз он писал трогательные смс и при коротких встречах шептал всякие ласковые нежности, так и будет продолжаться после его возвращения. А оказалось все прозаично. Все так, как предупреждала мать - дескать, находясь в армии, в вынужденной изоляции от обычной жизни, парни готовы цепляться за любую возможность романтики, а на гражданке первое время пытаются отгулять, наверстывая упущенное за год. Обижаться на это просто глупо. Пусть уж перебесится, нельзя ставить ему какие-то рамки и требовать повышенного внимания к своей персоне. Ему надо адаптироваться и тогда уже делать какие-то обоюдные выводы - нужны ли вообще отношения?
  Но признаваться в том, что мать оказалась права, Ксюха не собиралась. Просто слишком обидно прозвучало заявление Кирилла, что он не намерен пока обременять себя какими бы ни было обязательствами. В общем-то, и она не собиралась, но, как известно, даже далеко не наивным девушкам приятно бывает слушать лживые обещания и заверения в любви.
  Кирилл же поступил жестоко, но честно, сказав, что хочет разобраться в себе.
  И случилось это как раз, когда они было помирились после прошлого инцидента, и он пригласил ее в гости. Только вот его родители не слишком обрадовались потенциальной невестке, и вовсе не из вежливости, подчеркнуто обращаясь к ней на 'Вы'.
  Мать Кирилла, словно бы невзначай завела разговор о том, дескать, они надеялись, что Кирюша женится на дочери их друзей. Мол, их с самого детства в шутку называли женихом и невестой. Она, конечно, оставляет решение за сыном, но... мало ли, как складывается в жизни? И, дескать, она очень надеется на благоразумие новой девушки сына.
  - Ведь Вы же не собираетесь привязать к себе нашего мальчика 'внезапной' беременностью? Сейчас детей принято планировать. Сначала - карьера, а уж затем - потомство... - стараясь сохранить доверительную интонацию голоса, обеспокоенная женщина буквально буравила девушку взглядом.
  Ксюха тогда еле сдержалась, чтобы не огрызнуться в ответ на слишком явные инсинуации в ее адрес, но настроение было испорчено основательно.
  А потом еще, провожая ее домой, Кирилл встретил свою бывшую подругу - 'невесту'. Та налетела на него и радостно повисла на шее по праву давнего знакомства, совершенно проигнорировав то, что он со своей девушкой. И парень не сопротивлялся, считая, что за давностью лет дружбы семьями, ей это позволено.
  И вот после того, как оставшись, наконец-то, одни, Ксюха высказала ему свое 'фи', Кирилл и заартачился, заявив, что он пока что не ее собственность.
  И вообще-то он, мол, так и не услышал еще вразумительного ответа о том, что это за история с 'ее парнем' Артёмом, который вроде бы всего лишь сосед?
  К сожалению, его упрек был справедлив, если рассматривать тот дурацкий случай с позиции Кира.
  О том, что Артём и Рома не просто приятели, снимающие одно жилье на двоих, Оксана почему-то упоминать не хотела. Кирилл слишком предвзято относился к подобным однополым союзам. И выдавать Тёмку даже ради устранения проблем в личной жизни, было все-таки как-то неправильно. Но откуда же Оксана могла знать, что в один далеко не прекрасный вечер, ожидая начала сеанса в фойе кинотеатра, они наткнутся на Тёмкину землячку.
  
  ***
  
  - Интересно-интересно, вот так встреча! - источающий яд девичий голосок прозвучал совсем рядом. Но Ксюха, увлеченно обнимающаяся с Кириллом в уголочке, буквально млеющая от нежных прикосновений любимого, которые они могли себе позволить прилюдно, чтобы со стороны это не выглядело вульгарно, наверное, не придала бы значения - мало ли к кому обращаются? Если бы Кирилл удивленно не воззрился куда-то поверх ее головы.
  Она недоуменно обернулась и наткнулась на полный жгучего негодования взгляд смутно знакомой ярко накрашенной высокой девицы.
  - Я так и знала, что это ты! Несмотря на наши небольшие разногласия, Тёмка - мой друг! - воинственно заявила она. - И ему непременно следует знать, что его девушка обжимается с другими парнями.
  - Кто это? - изумился Кирилл.
  - Э... - замялась Оксана, лихорадочно припоминая ее имя, наконец-то вспомнив при каких обстоятельствах ей довелось встречаться с этой поборницей нравов и искательницей справедливости. - Кажется, Оля?
  - Когда кажется - тогда крестятся! - зло выплюнула решительно настроенная Ольга. - А я пока еще расстройством зрения не страдаю!
  - Послушайте, Ольга...
  - Солнце мое, а про какого Тёмку идет речь? - слегка напрягся Кирилл, уже неоднократно встречавшийся с обладающим хорошей спортивной фигурой, высоким, смазливым соседом своей Ксюхи, который и впрямь мог не знать покоя от девиц. - Случайно, не про того, которого я знаю?
  - Я тебе потом объясню, - попыталась замять неприятную щекотливую тему Оксана. - Пошли в зал, слышишь, приглашают?
  - А с чего эта милая девушка пришла к выводу, что Артём - твой парень? - уперся Кир, плотнее прижав к себе Анину дочь, рыпнувшуюся было последовать за потянувшейся цепочкой зрителей.
  Фойе почти мгновенно опустело. И только группа поддержки Ольги, с которой она приперлась сюда, все еще стояла неподалеку, с любопытством поглядывая в их сторону.
  - Эта 'милая девушка' просто что-то путает...
  - Ничего подобного! - возмутилась Оля. - Я так же хорошо, как сейчас, видела, как ты терлась у него на коленях, уговаривая пойти домой, потому что соскучилась.
  Оксана мысленно простонала, почувствовав, как объятия любимых рук стали на миг будто стальными тисками, сжав ее талию так, что стало больно, но тут же ослабли, отпуская ее на волю. Кир разозлился. Причем довольно сильно. Просто они совсем недавно шутливо спорили на тему ревности, и он уверял, что вовсе не ревнив, хоть и до жути боится щекотки. Наверное, сейчас пытался совладать с приступом, доказывая ей и себе, что он человек слова.
  Как же неприятно оправдываться в том, что выглядит совсем не так, как есть на самом деле!
  - Между прочим, было очень невежливо с твоей стороны мешать нашей встрече! Неужто так не терпелось забраться в койку? - ехидно поинтересовалась торжествующая Ольга, радуясь маленькой мести за свое испорченное свидание.
  - Что, простите? - сдерживая ярость в голосе, произнес Кирилл, буравя свою спутницу тяжелым взглядом потемневших глаз.
  Встречаться с ним взглядом в данный момент Оксана отчего-то опасалась. Прежде всего, надо было отвязаться от источника раздражения, пока эта 'верста коломенская' не выдала чего-нибудь еще, похожего на компромат, от которого не отмыться.
  - Наверное, не менее невежливо, Ольга, чем Вам сейчас пытаться испортить вечер мне, - холодно ответила Оксана. - Это, во-первых. Во-вторых, мы с Вами на брудершафт не пили, и не настолько коротко знакомы, чтобы Вы мне 'тыкали' при встрече. А, в-третьих, то, что творится в МОЕЙ постели - Вас никоим образом не касается. А посему можете с чистой совестью идти мимо. Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan, der Mohr kann gehen, - тихо пробормотала Ксюха вслух некстати всплывшую крылатую фразу, которую как раз позавчера разбирали на немецком (который 'англичанам' начали преподавать только с этого года, когда ее группа перешла на четвертый курс).
  - Ты, пигалица! Это что, ты меня сейчас, типа, послала? - удивилась Оля. - А не зассышь отойти со мной в сторонку?
  - О господи! Какой высокопарный слог, просто перлы изящной словесности, - закатила глаза Оксана, прикинув, что она вряд ли готова поучаствовать в женских разборках. Во-первых, никогда не была сторонницей подобного улаживания конфликтов интересов; во-вторых, не горела желанием устраивать показательное шоу с избиением младенцев (причем на роль 'младенца' она сходу определила себя, так как весовые категории у них с Тёмкиной подружкой были явно разные). Спасибо, что Кир хоть и злился, но все-таки, крепко взяв за запястье, попытался задвинуть ее себе за спину.
  - Что это значит? - потребовала объяснений воинственно настроенная Оля.
  - Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, - решила просветить отсталые слои населения Ксюха.
  - А! Шекспир! Думаешь, одна такая грамотная? Пытаешься задавить меня своим столичным интеллектом? - хмыкнула Ольга.
  - Вообще-то это Шиллер. Поэт такой немецкий, - ровно ответила Оксана. - Жил в восемнадцатом веке...
  - Да мне без разницы! Ну так что? - кивнула Ольга в сторону лестницы, ведущей на цокольный этаж, где располагались туалеты.
  - Девушки, а ну-ка, брек! - вклинился Кирилл, наконец-то сообразивший, что все заходит слишком далеко. - Оля, мы Ваши претензии выслушали. Обязательно примем меры. Так что, действительно, идите своей дорогой, - мягко кивнул он в сторону шушукающейся компании, решившей тоже подойти чуть ближе.
  - Я так понимаю, Артём теперь не твой парень и свободен? - все-таки решила уточнить Тёмкина землячка, испытывая в данный момент уже не только чувство некоторого удовлетворения, но и проснувшейся надежды получить еще один шанс на вакантное место. Рядом с тем, по кому плакало ее сердце, не желавшее увлекаться другими парнями. Жаль только, выловить Кашкина в универе было большой задачей. Занимались они в разных корпусах, а в общаге он практически не появлялся.
  - Если Вам будет легче жить с этой мыслью, то да - Артём больше не мой парень. Но не свободен! - отчеканила Оксана, резко разворачивая Кирилла в сторону уже закрытых дверей в зал. - Мы сегодня пойдем смотреть кино или как?
  - Что-то уже настроение пропало, - процедил спутник.
  - Ну как хочешь, - развернулась Оксанка к выходу, уверенная, что он ее догонит. И домой, естественно, отвезет. Слишком хорошо воспитан, чтобы заставлять поздним вечером добираться на общественном транспорте самостоятельно. Вот только с чего начинать оправдательные объяснения, и вообще, стоит ли оправдываться, - она пока не решила.
  Кирилл и в самом деле нагнал ее через несколько шагов, развернул к себе лицом:
  - Ксюш? Скажи мне только честно... - тревожно вглядываясь в ее глаза, потребовал он правды.
  - Ничего не было, Кир, - подняла она на него серьезный взгляд, старательно сдерживая подступившие слезы. - Ни-че-го. Это был маленький спектакль, устроенный специально для этой Оли, которая не давала Тёмке прохода. Можешь спросить у моей матери. Она присутствовала.
  Естественно, ничего у Анны Андреевны Кирилл спрашивать не стал. Но тот вечер был безнадежно испорчен, несмотря на то, что они все-таки отправились вслед за Ольгиной компанией в зал смотреть кино. И червячок сомнения время от времени начинал глодать парня изнутри, припоминая, как легко и свободно Ксюшка общалась со своим белобрысым соседом. Правда, Артём вроде бы никаких 'нечаянных' поползновений в ее сторону не делал, и даже не 'облизывал' взглядом его девушку. Кирилл в этом кое-что понимал.
  Но все-таки неприятный инцидент не выходил у него из головы, хотя снова заводить об этом разговор, раз Оксана поручилась, что ничего не было, считал ниже своего достоинства.
  
  ***
  
  Из-за упоминания Кириллом о претензиях на его свободу и независимость, стало очень обидно. Может быть, зря она затеяла свое собственное 'расследование', в ходе которого выяснилось, что 'невеста' Кира все время крутится рядом с тех пор, как он вернулся из армии. И только по случайности они с ней не столкнулись раньше. Сарафанное радио, когда отыскались 'знакомые знакомых', донесло, что он уже и переспал с ней. Правда, свечку никто не держал, но то, что они вдвоем с 'невестой' ездили к ней на дачу на два дня, говорило само за себя. Видимо, Кирилл и впрямь решил приглядеться, чтобы сделать 'правильный выбор'.
  Ну что ж, Ксюха в этом смотре невест участвовать не собиралась. Столь нестабильные отношения ей были не нужны. Только все равно было очень больно.
  И именно в тот день, когда она методично уничтожала общие фотки вКонтакте и превращала в груду бесполезных бумажек трогательные записочки и открытки, захлебываясь слезами об ушедшей надежде на счастливое совместное будущее, и явился на занятия Артём. У которого личная жизнь тоже стремительно катилась под откос...
  А дальше как-то само собой получилось, что они искали утешения друг у друга. Что тогда нашло на обоих - Ксюха и под страхом расстрела не могла бы сказать. Но хорошо, что этот момент, о котором они, не сговариваясь, старались не вспоминать, никак не повлиял на их дальнейшие отношения, носящие чисто дружеский характер.
  Девушка видела в Артёме скорее брата, нежели того, кто смог бы претендовать на роль ее бойфренда. Да она и не слишком обольщалась, зная его предпочтения и видя, как тот мучительно, но мужественно переживает разрыв с Романом.
  
  ***
  
  Аня долго не могла решиться, и уже выпроводив Димку на тренировку (строго-настрого наказав сыну не нарываться первому, но и не давать себя в обиду), позвонила Артёму:
  - Тём, не слишком отвлекаю?
  - Нет, что случилось, Ань? - удивился парень ее звонку.
  - Как самочувствие?
  - Терпимо.
  - Хорошо... Ты все-таки пойдешь на тренировку?
  - Да.
  - Помнишь, ты как-то говорил, что исполнишь любую мою просьбу?
  - Помню, а что? - насторожился Тёмка.
  - Забери сегодня Димку с тренировки, она закончится в одиннадцатом часу.
  - Но Ань... - хотел было возразить Артём, что будет еле живой - и мотаться через пол Москвы на ночь глядя совсем не айс. Но не посмел перечить. Он действительно много чем обязан ей. Какого фига она будет заморачиваться его проблемами? Он же только днем, чуть ли не кулаком бил себя в грудь, доказывая, что мужик. Ну вот, значит, должен выполнить обещанное... - Хорошо, Ань, - выдавил парень, все еще надеясь, что Анна в последний момент передумает. Но соседка оказалась 'недогадливой'.
  - Я на тебя надеюсь! - обрадовалась она. - Я тебя даже ужином накормлю, - слегка подсластила женщина горькую пилюлю.
  Артём вздохнул. Сытный и вкусный ужин - это хорошо. Приступ головной боли когда-нибудь закончится. Надо только пережить этот чертов день. Да так даже и лучше - ни о чем постороннем думать просто нет физических сил. Осталось всего полтора часа отработать под аккомпанемент пульсирующего виска... А потом изнуряющая тренировка...
  - До вечера, Тём... - донеслось из телефонной трубки. - Если вдруг совсем будешь никакой - позвони, пожалуйста.
  - Все нормально, Ань, я в порядке! - заверил Артём, отключаясь. Спину уже основательно ломило. Конечно, на растяжки перед занятиями это совсем не катило, но мышцы, похоже, все-таки разогрелись. Ничего! Бывало и хуже...
  Только постоянно преследовали мысли - а как там Ромка справляется с тем, что они расстались? Или он уже и не парится по этому поводу?
  
  ***
  
  Аня кинула мобильник на стол, взглянула на антресоль, но, представив, сколько надо будет вытащить барахла, прежде чем доберется до надувного матраца, резко передумала самостоятельно лезть на шаткую конструкцию из двух табуреток, поставленных одна на другую. Мальчики вернутся и сами справятся. Артёму роста хватит и с одной табуретки дотянуться до нужного предмета.
  Постельное белье Аня уже приготовила. Осталось только поставить парня перед фактом, что он может больше не скитаться в поисках ночлега. Вот уж ни думала, ни гадала, что все так обернется и придется чисто по-человечески снова помогать младшему из своих соседей. Но у него в этом городе нет даже дальней родни и настоящих друзей. Для Тёмки Рома был здесь всем сразу - и другом, и семьей...
  Аня подавила в себе дикое желание позвонить этому эгоистичному козлу, чтобы высказать все, что она о нем думает, и потребовать отдать вещи и главное - лекарства. Но потом передумала. Если Артём сам не сделал этого, и предпочитает обходиться без унизительных просьб, значит, была веская причина. Вряд ли она вправе вмешиваться в их отношения, которым, кажется, пришел логический конец. Это только в сентиментальных фанфиках на СИ гей-пары умудряются жить дружно в любви и согласии долгие годы, а в жизни - все обычно и слишком прозаично...
  
  Начистив картошки и поставив тушить мясо с овощами, Аня вытерла руки и снова взяла мобильный. Долго-долго не решалась набрать номер. С просьбами к этому человеку она обращаться не хотела, но другого выхода просто не было. Впрочем, заодно можно будет и проверить, насколько его обещания не расходятся с делом. Если он откажется помочь, узнав, что лекарство нужно для Артёма, это и будет окончательным выводом, стоит ли рассчитывать на его обещанную поддержку по любому поводу. Аня до сих пор удивлялась, чем она так могла зацепить этого мужчину, что он не оставлял ее без своего внимания, и уже, кажется, не особо рассчитывая на что-то серьезное, просто через день присылал смс с дежурным вопросом 'как дела?' и пожеланиями удачи.
  - Добрый вечер, Егор, - тихо произнесла она, услышав его: 'Да?'
  - Аня! Добрый вечер! - удивление в голосе сменилось неподдельной радостью, невольно заставив женщину улыбнуться, хотя она и отчаянно трусила, понимая, что ее просьба будет звучать не слишком красиво. Егор вправе отказать даже не столько из врачебной этики, сколько из принципа невольно оскорбленной стороны.
  - Ты дома?
  - Нет. Я сегодня дежурю... Что случилось, Аня? - вдруг озадачился мужчина.
  - Почему что-то должно было случиться? А вдруг я просто соскучилась и...
  - Наконец-то! Свершилось! Господи, спасибо! - шутливо воскликнул он, дурачась.
  Видимо, ее звонок им впрямь поднял Егору настроение...
  Как ни хотелось ей признаваться в поводе для звонка, но все же, поговорив на отвлеченные темы несколько минут, Аня решилась высказать просьбу, очень деликатно коснувшись темы расставания Артёма и Ромы.
  Игривый тон с Панова как рукой сняло.
  - Ань... Вот честное слово, если бы я не понимал, что не могу сейчас отказать тебе, - с привычной откровенностью признался мужчина, - я бы отказал!
  - Извини, Егор, - повинилась Анька. - Я тебя прекрасно понимаю... И осознаю, что буду тебе обязана.
  - Отлично! Это в корне меняет дело, - через силу пошутил он. - Значит так! Если будет совсем плохо, вызывай скорую или звони мне, я что-нибудь срочно организую. Зря Артём, конечно, мотается в таком состоянии, ему бы отлежаться. Но это его проблемы. Аня, главное, ты не переживай! Жаль, в выходные наш невропатолог не принимает. Я договорюсь на понедельник, время сообщу позже.
  - Подожди, Егор! - забеспокоилась Аня. - Я думала, что ты сам сможешь...
  - К сожалению, такие рецепты я не имею права выписывать, Ань. Хотя им с Ромычем обоим готов кое-что 'прописать'. Вот только пусть попадут ко мне на прием! - жестко пообещал он.
  - Егор! - возмутилась Анька.
  - Ладно, все, проехали! Аня, прием в утренние часы. И пусть рассчитывает, что придется походить по кабинетам. Я, конечно, в другой области специалист, - усмехнулся он. - Но постараюсь организовать РЭГ и томографию. Честно говоря, мне не нравится, что приступы настолько стабильны... - невольно поморщился он, припомнив, как сам отправил парня в полет, поспособствовав встрече его дурной головы со стеной на кухне Ромкиной дачи.
  - Мне тоже не нравится, - согласилась Аня. - Если бы не постоянные стрессовые ситуации...
  - Вот только не надо его жалеть! - сердито заметил Егор. - Если бы думал своей башкой бестолковой, а не другим местом, 'ситуаций' было бы гораздо меньше.
  - Я не жалею... - растерялась Аня.
  - Ань... - замялся Панов.
  - Что?
  - Я уже пообещал и это ничего не изменит. Но скажи... только честно... Это очень важно для меня... - Егор глубоко вздохнул и выпалил. - Почему ты ему помогаешь?
  - Не знаю. Скорее всего, потому что он тоже живой человек... и я могу сейчас ему помочь...
  Егор затаил дыхание, никак не в состоянии проглотить горький ком, вдруг застрявший в горле после ее слов, но Аня продолжила:
  - Я сама не знаю, почему не могу его ненавидеть, Егор. Я воспринимаю его как сына или младшего брата... прости, что так нелепо это звучит, но другого объяснения я не нахожу... - замолчала она, собираясь с мыслями. - А, может, просто по-человечески хочется помочь...
  Но Егор уже улыбался, не принимая полностью ее доводы, не соглашаясь с таким дурацким поводом, но он интуитивно верил ей. И этого на данном этапе было достаточно. Главное, что она не отождествляет его с любовником, который, пусть и, не спрашивая разрешения, но заставил не слишком вменяемую на тот момент женщину испытать физические радости...
  - А почему ты спросил?
  - Да так... - уклончиво соскользнул Панов с опасной темы. - Аня, я сделаю все, что от меня зависит, - заверил он. - Только я поймал тебя на слове...
  - Ты про расплату? - притворно ужаснулась она и тут же с воодушевлением произнесла:
  - Спасибо огромное, Егор! Размер моих границ не будет иметь никакой благодарности!
  - Ахаха... - рассмеялся он. - Ну нет уж, радость моя! Так дешево ты не отделаешься! Я хочу встретиться.
  - Ну вот, я так и знала...
  - Так и быть, расплачиваться можешь после того, как я выполню свою часть сделки, - деловито начал он торговаться. - Обещаю разнообразную и по большей части культурную программу.
  - Кхм... - поперхнулась Аня. - Что, планируется не одно свидание?
  - Нет, конечно! - уверил Егор. - Ты же ведь умная женщина и понимаешь, что такая просьба не может стоить дешево.
  - Хм... Когда женщине говорят, что она умная... - с сомнением протянула Аня, решив повредничать.
  - О! Только не продолжай! - срочно сориентировался Панов. - Анечка, ты - само совершенство - и умная, и красивая, и вообще - самая лучшая!
  - Ой ли? - рассмеялась она такой откровенно наглой лести.
  - Для меня - да! Можешь не сомневаться! - авторитетно заявил мужчина.
  Удивительно, но вот эта его обезоруживающая манера просто не оставляла шансов усомниться в его искренности.
  - Придется поверить на слово, - рассмеялась она. - Но шантажировать все равно не слишком красиво.
  - А как с тобой по-другому? - вздохнул Егор. - Ань... веришь, мне очень стыдно в этом признаваться, но я даже рад, что сложилась такая ситуация, в которой ты просто вынуждена была обратиться ко мне...
  - Егооор... - укоризненно произнесла она.
  - Я же сказал - мне совестно! - быстренько попытался оправдаться мужчина.
  Аня хотела бы напомнить ему, что нехорошо радоваться чужим несчастьям. Тем более что она никак не могла поверить, будто Егору легко далась потеря друга. Да и к Артёму он очень тепло относился до инцидента. Тем хуже, что и ее косвенная вина (от осознания которой Рахиль Абрамовна пыталась ее избавить) в этом присутствует. Не может быть, чтобы он не переживал и не жалел о том, что все так вышло...
  Но вслух женщина так ничего и не произнесла. Если когда-нибудь и решится затронуть запретную тему, то не по телефону, а так, чтобы видеть лицо Егора, и понимать, что он действительно чувствует.
  - А еще меня немного смущает эта оговорка 'по большей части, культурная программа', - начала придираться она.
  - Насчет частей, долей, процентов и так далее, мы обязательно договоримся! - уверил Панов.
  - Ладно, господин шантажист, 'озвучьте весь список п-жалуйста...'
  - Список передам при первой же встрече, - улыбнулся Егор. - А за 'шантажиста' - будет отдельная строчка...
  - Ох... надеюсь, в твоем списке не слишком много светских мероприятий, - забеспокоилась Аня. - А то у меня всего два вечерних платья...
  - Хм... Непорядок, - прокомментировал мужчина. - Но я учту, Аня. Не волнуйся...
  - Мам, у тебя мясо не подгорит? - привлеченная аппетитными запахами, крикнула с кухни Ксюха, поленившись приподнять горячую крышку на кастрюльке.
  - Ой! - опомнилась Аня. - Егор, извини, пожалуйста, я тебя совсем заболтала. И у меня ужин на плите готовится...
  - Эх... - не слишком и притворно вздохнул мужчина. - Ладно, беги! Я завтра перезвоню.
  - Спасибо тебе огромное! Ты - самый лучший! - в порыве произнесла Анька и сама испугалась вырвавшихся слов. Флиртовать она с ним вроде бы не собиралась, но если проанализировать, похоже было на то, что все-таки заигрывает...
  Но Егору такая игра, кажется, нравилась. Или он в отчаянии от непонятного игнора его персоны был уже согласен на любые игры?
  - Да! - самодовольно ухмыльнулся он. - Я - такой! Хорошо, что ты наконец-то это осознала. Спокойной ночи, радость моя!
  - И те... Ой, ты же на дежурстве! - спохватилась она, вспомнив суеверные предрассудки, что врачам нельзя желать 'спокойной ночи', иначе обязательно все случится наоборот. - Всего хорошего, Егор! Пока!
  - Эх... я надеялся, скажешь 'целую'...
  - Может когда-нибудь и решусь, - беспечно пообещала Аня и, услышав в трубке низкий заразительный смех (отозвавшийся внутри радостной вибрацией, будто мягким перышком пощекотали), отключилась.
  - Вот выдумал! - возмущенно пробормотала она, не замечая, как губы разъезжаются в улыбке. Неожиданно для нее самой разговор с Егором оказал огромное позитивное влияние. Она и не ожидала, что все так удачно получится. Артём будет удивлен. И, возможно даже - неприятно удивлен, но он еще много чего ей должен. Так что придется воспользоваться некрасивым методом шантажа, чтобы вправить мальчишке мозги. Со здоровьем шутки плохи. И надо взять на понедельник отгул, чтобы съездить с ним в клинику, а то, чего доброго, еще и передумает идти, если узнает, что Панов будет договариваться от своего имени.
  Прием врача в частной больнице и прохождение процедуры исследований Тёмке явно теперь не по карману. Впрочем, надо дожить до завтра и дождаться звонка от Егора. А пока - срочно спасать ужин...
  
  ***
  
  Католическое рождество Анна праздновать не собиралась, но Егор вытащил женщину из дома под предлогом, что ей следует отрабатывать очередной пункт "долга". Аня смеялась, дескать, за прошедшие две недели после обращения к нему с просьбой, они встречались чуть ли не через день. И все свои договоренности наверняка уже выполнила, но Панов заявил, что у него свои "расценки". И что поход в кино, поедание непонятной живности в тайском ресторанчике и загородная прогулка с катанием на лошадях (в течение первой недели после их договора) - это все, так и быть, сойдет за ОДНО полноценное свидание.
  Вообще-то, роллы и суши Аня употребляла с удовольствием, несмотря на предупреждение бывшего мужа (который "сырую рыбу" терпеть не мог), что однажды она подцепит какого-нибудь паразита, но под насмешливым взглядом Егора пришлось все-таки попробовать и жареных кузнечиков.
  Кажется, одного "паразита" она все-таки подцепила. Потому что, выйдя из этой забегаловки (в которую они и зашли-то лишь после того, как Анна опрометчиво заявила, что обязательно попробует какую-нибудь экзотику), в ближайшем магазинчике Егор купил маленькую бутылку минералки. А подойдя к машине и порывшись в аптечке, первым делом заставил ее съесть какую-то таблетку.
  'Чтобы не случились неприятных последствий', - как он пояснил, еле сдерживая смех и заставляя смущаться. Сам мужчина от кузнечиков наотрез отказался. А Анна только неимоверным усилием воли (и долгими тренировками на тех же роллах) умудрилась не опозориться, гоняя последнего в порции из пяти штук кузнечика (или все-таки саранчу?) по тарелке, и, как ей показалось, довольно ловко подцепила его палочками, чтобы отправить в рот. Надо сказать, что если бы Аня не знала из чего это приготовлено - ей было бы гораздо проще бороться с рвотным рефлексом и проглотить непривычное 'лакомство'. Потому что на вкус это блюдо напоминало слегка пережаренные семечки. Но ассоциации... бррр... Но не идти же на попятную, если уж сама настаивала на подобном эксперименте над собственным желудком.
  Подкупало то, что спутник хоть и поглумился над ее смелостью зайти в это заведение с экзотическим меню, но не злорадно: 'ну что, мол, наелась? А я говорил, что это не съедобно!', а скорее снисходительно. И вообще, оказалось, что этих насекомых можно было есть руками...
  
  Кинофильм выбирал Егор, но Аня подозревала, что для мужчины этот поход в кино был гораздо менее приятен, чем для нее. Потому что даже она не слишком жаловала слезливые мелодрамы. И благодушно разрешила спутнику в следующий раз выбрать какой-нибудь боевик или мультик. Обычно полнометражные мультфильмы (что-то типа 'Корпорации Монстров', 'Мадагаскара', 'Рио') гарантированно можно было посмотреть хотя бы один раз, независимо от пола и возраста зрительской аудитории.
  А еще, судя по тому, как поглядывал на нее Егор, Аня догадалась, что он, наверное, рассчитывал на море слез, чтобы срочно утешить. Но женщина решила, что она пока еще не настолько может расслабиться в его присутствии, чтобы потом переживать, не потекла ли тушь, и не распух ли нос. Достаточно и того, что они полфильма, словно школьники, держались за руки. Наверное, поэтому Панов и мирился с тем, что происходило на экране.
  И опять же... муж... в смысле 'бывший муж', уже раз десять сбегал бы покурить, если бы вообще не заявил, дескать, досматривай свою лабуду одна, я тебя в машине подожду...
  Как Аня ни придиралась к некоторым мелочам, но пока что Егор справлялся с тем, что постепенно заставлял ее менять мнение о своей личности, зарабатывая несомненные плюсы. Да что там говорить, во время таких вот "свиданий" она даже несколько раз напрочь забывала о его неблагозвучной профессии...
  'Права была все-таки Рахиль Абрамовна, когда приглашала меня к себе 'в гости', - сокрушалась Аня, пытаясь припомнить, в связи с чем у нее присутствует подобный пунктик. Может быть, из-за какого-то пошлого анекдота, услышанного когда-то в детстве или еще по какой-то причине...
  Ну, проктолог, и что такого? И все-таки предвзятое отношение к этой профессии Панова почему-то не желало изживать себя.
  
  Подсчет зачтенных Егором свиданий просто смешил. Чего только стоила загородная прогулка в минувшие выходные, когда он заявился с утра пораньше, застав бодрствующим одного лишь Димку, который, пока нет других претендентов на место у компа, гонял свои "танчики".
  
  ***
  
  Завалившись спать почти под утро, потому что смотрели какой-то многосерийный фильм на DVD, Аня головы с подушки поднять не могла. Это вечером было хорошо, усевшись с ногами поперек разложенной софы (как в старые добрые времена, только вместо мужа с самого края теперь пристроился Артём), трескать чипсы и иронично комментировать происходящее на экране. Димка взгромоздился "в серединку", слабо огрызнувшись сестре, которой отдавил ноги, пока щемился занять тепленькое местечко между нею и матерью, но на середине второй серии бессовестно уснул. Фильм был интересным, но Анна позавидовала безмятежности младшего ребенка, которому было достаточно лишь оказаться в тесном 'гнезде', чтобы почувствовать себя счастливым и защищенным от всяких невзгод.
  В какой-то момент Артём, с начала фильма с большим энтузиазмом согласившийся на совместный просмотр, внезапно помрачнел, а потом вообще быстро поднялся и вышел.
  Ксюха хотела было сделать паузу, но Аня услышала, что парень прошел мимо санузла на кухню, и махнула рукой, чтобы дочь не останавливала диск.
  Выскочив следом за Тёмкой босиком, потому что в полумраке было не разобрать, где чьи тапки перемешались рядом с софой, она застала его у окна. Юноша стоял в темноте, обхватив плечи руками, машинально покачиваясь с пятки на носок. Окутанный лунным сиянием темный силуэт на фоне оконной рамы, слегка подсвеченной ночными огнями города, вызвал прилив щемящей нежности. Слишком хорошо Анна помнила свои тоскливые одинокие вечера, когда переживала измену не спешившего возвращаться домой 'с работы' мужа. Пусть уже и не любимого мужчины... Но в минувших прожитых вместе с ним годах было немало хорошего. Было о чем горевать, как о безвозвратно ушедшем, ставшим историей. Ее личной историей...
  Наверное, Артём слишком глубоко ушел в свои мысли, потому что не услышал легких шагов и вздрогнул, когда соседка его окликнула.
  - Тём?
  - Я в порядке, - не оборачиваясь, сразу же доложил он глухим голосом.
  - Я вижу... - вздохнула Аня.
  Подойдя вплотную, прижалась щекой к его плечу, безмолвно выражая сочувствие. Она и не рассчитывала на какие-то откровения, но, видимо, у парня накопилось.
  - Я так скучаю... - тихо и как-то безжизненно прошептал он, словно не замечая ее присутствия.
  
  Тоска по таким же вот уютным вечерам, только вдвоем с Ромкой, подступила вплотную.
  И вроде бы ничего не предвещало этого прорыва. Тем более прошло уже достаточно времени, чтобы разлука не казалась такой острой. Но не тут-то было.
  Артём не хотел, чтобы хоть кто-то заметил его отчаяние. Сколько раз он задавал себе вопрос, что стоило немного потерпеть, пока Рома переживет свою черную полосу? Да, в последнее время совместное проживание не слишком радовало. Но разве ТАК лучше? Или это только ему настолько плохо, что хочется выть на полную луну? Благо вон она, сияет во все небо...
  Как нарочно, весь негатив куда-то улетучился, притупляя былые обиды. Гордость, заставившая его уйти, чтобы не терять самоуважения, теперь казалась гордыней, а бессовестная память выталкивала на поверхность лишь сокровенные моменты. Те, которые бережно хранятся в сердце, о которых не хочется никому рассказывать даже из хвастовства, чтобы позавидовали, как им с Ромкой было хорошо вдвоем. По крайней мере, они были вместе...
  И вот теперь он даже не скитается неприкаянной тенью по городу, ставшему совсем чужим без любимого человека рядом, а сыт, накормлен и обласкан, будто любимый родственник, по сути, чужой семьей. А свою собственную сохранить не сумел... Они с Ромкой вместе не сумели, а ведь наивно полагали, что - семья... И с кем сейчас делится своим теплом бывший любовник? Или просто забирает предлагаемое...
  Почему все так...
  Артём не понимал, как Аня догадалась, что ему стало буквально нечем дышать в их теплом 'гнезде' на софе, с заложенными под спину подушками. Слишком умиротворенная, какая-то уютная атмосфера и приподнятое настроение улетучились, будто на него кто-то наслал порчу. Тёмка вдруг представил, как такой же вечер, начавшийся с просмотра фильма после ужина, у них с Ромой плавно перешел бы в закономерный финал... Может быть, это все от недотраха, но никого на месте своего парня он не представлял, и ни с кем, кроме него, не хотел быть... Что же за проклятое наваждение?
  Он готов был променять пару лет жизни, чтобы отмотать назад немного времени. И не допустить череды событий, приведших к таким последствиям...
  Но, тем не менее, хозяйка квартиры оказалась рядом, заставив его сдержать подступивший к горлу ком и взять себя в руки. Мужик он, в конце-то концов, или тряпка?! Может быть, в другой раз ему и стало бы слишком неловко за проявленную слабость, но не теперь. Аня каким-то женским чутьем поняла его состояние, наверное, так же, как понимала и прощала его капризы и дурное настроение в больнице. Вряд ли бы даже мать стала возиться с ним тогда... Да нет... представить, что мать стала бы свидетелем его тогдашнего жалкого унижения - невыносимо...
  - Все образуется, Тём... Не переживай... Ты просто устал... - погладила соседка его по напряженной спине.
  - От чего? - невесело усмехнулся он.
  - От всего, - пожала плечами хозяйка квартиры и про себя добавила: 'от своего вынужденного одиночества'. - Пойдем кино досматривать, Тём... Или, хочешь, я прогоню детей и ты ляжешь спать?
  - Не хочу.
  - Не думаю, что ему сейчас легче, чем тебе, - мягко намекнула она, не решившись произнести имя Романа вслух.
  - Спасибо, - грустно улыбнулся Артём. - Но у него таких, как я, знаешь, сколько было... И всех их как-то пережил и забыл...
  - Таких, как ты, у Ромы никогда не было. Ты - уникальный. В конце концов, все что бог ни делает - все к лучшему, - философски заключила Аня. - А у тебя вся жизнь впереди, так что все будет хорошо, Тём.
  - Пойдем... - не стал он спорить с ее точкой зрения.
  
  Вернувшись в комнату они заняли свои места, Димка тут же поудобнее устроил голову на материнском плече. Анна хотела выпроводить его на собственную кровать, но сын, видимо, слишком уютно пригрелся и ни просыпаться, ни уходить не пожелал. Так и продрых до самого конца фильма. (Зато утром выглядел неприлично бодрым).
  Аня ободряюще похлопала Артёма по руке, а он в ответ благодарно сжал ее пальцы, но не спешил отпускать. И Анька не решилась отнять руку. Может быть, так ему более комфортно чувствовать уверенность в ее словах, что когда-нибудь у него снова будет все хорошо.
  Окончание фильма Анна досматривала с дочерью вдвоем. Артёма сморило незадолго до финала.
  Утром Ксюха даже и не проснулась, когда раздался звонок в прихожей. А Артём, поняв, кто пришел, собрался встать, не представляя, что можно ожидать от бывшего друга Романа. Они так и не виделись с Пановым с тех пор, когда произошла безобразная драка на Ромкиной даче.
  И хотя Аня и утверждала, что Егора не касается, кто у нее живет, занимая свободное койко-место, вернее шикарный полутороспальный надувной матрац, но парень чувствовал себя очень неуютно.
  Анна не стала настаивать, чтобы он вышел из комнаты поздороваться с ранним визитером. Вместо этого сама быстро собралась, пока Панов ждал ее на кухне.
  В Артёмовой благодарности за то, что устроил ему внеочередное обследование на хорошей аппаратуре и у отличного специалиста, мужчина не нуждался. Поэтому Аня и не стала акцентировать этот момент. Спасибо, что ни один из них не стал устраивать разборки еще и у нее в квартире. Женщина очень надеялась, что Егор правильно понимает, что ею двигало, когда она предложила парню пожить у них.
  
  ***
  
  Вообще-то, как она и предполагала, Тёмка оказался шокирован и растерян от слишком щедрого предложения. Правда, в тот вечер особо сопротивляться он просто физически не мог. У нее сердце кровью обливалось, когда юноша постанывал во сне, мечась по подушке. То ли ему снилось что-то плохое, то ли мучился от головной боли, которую не удалось 'задавить' обычными средствами. А утром 'постоялец' поднялся ни свет, ни заря. Оказывается, ему в субботу надо было к восьми на работу.
  Как Тёмка ни старался по-тихому выпутаться из-под одеяла, собрать вещи и ускользнуть из комнаты, Аня услышала его сработавший будильник на мобильном. И вышла следом. Артем поспешно одевался на кухне.
  - Доброе утро, Ань... - смутился он. - Я чайник включил. Разбудил тебя, да?
  - Нет, - еле сдержав зевок, помотала головой женщина, зябко кутаясь в халатик. - Тебе кофе или чай?
  Тёмка вытаращил глаза:
  - Не надо, Аня, иди ложись, рано же еще. Я сам...
  - Угу, - согласилась она, подходя к холодильнику. - Бутерброд с сыром или с колбасой?
  - Аня... - страдальчески сморщился парень, прекрасно понимая, что ничем не заслужил такой заботы.
  Он себе даже пока не представлял, как будет расплачиваться за гостеприимство. Слишком уж неожиданно на него свалилось это счастье пожить "all inclusive". И Артем твердо вознамерился как-то компенсировать свой ночлег на анатомически удобном высоком надувном матрасе, а не на продавленной панцирной сетке общаговской кровати с тощей подушкой, запихнутой в проштампованную казенную наволочку, размером превышающую комок жестких перьев раза в два. Он бы, конечно, мог привезти из дома свои собственные постельные принадлежности, тем более многие студенты так и делали. Но в первый год своей столичной жизни просто не представлял себе, как потащит все эти тряпки по территории университетского городка, сгорая от желания провалиться сквозь землю под насмешливыми комментарии проживающих в общежитии студентов (которые любили развлекаться, подтрунивая друг над другом в подобных ситуациях). И поэтому, отбрехивась от материных уговоров, твердо стоял на том, что в договоре указано снабжение казенным бельем. А потом, наверное, не стал ничего менять из-за брезгливого отношения к тому, что во время его отсутствия на них будут кувыркаться какие-то тёлки, которых время от времени заманивал в их комнату сосед. Не тащить же все постельные принадлежности за собой к Роману в квартиру.
  - Иди умывайся и садись за стол, - велела Аня, доставая колбасу и сыр из холодильника.
  
  Когда Тёмка вернулся, его уже ждала высокая стопка бутербродов, творожок и чашка ароматного дымящегося кофе.
  - Аня, я столько точно не осилю! - испуганно покосился он на бутерброды.
  - Творожок съешь обязательно - он полезный. А бутерброды, если не справишься, захвати с собой. Фольга вон в том ящике, - кивнула она на один из шкафов. - Все, я пошла досыпать. А, да! Не забудь взять ключи. Я, правда, никуда сегодня не собираюсь, но мало ли...
  - Аня... А, может, не стоит мне...
  - Тём, перестань! - отмахнулась женщина. - Вчера уже все обсудили. Все, вечером жду с вещами, а то тебе и переодеться не во что здесь.
  - Да мне и там переодеться не во что - вторую неделю не успеваю в прачечную сходить... - вздохнул Артем.
  - У нас стиральная машинка, тьфу, тьфу, пока без сбоев работает. Вот как раз все перестираешь, а к понедельнику твое барахло высохнет, и будешь как новенький, - улыбнулась она, похлопав его по плечу.
  Парень придавил ее ладонь своею и поднял голову:
  - Аня... ты простишь нас когда-нибудь? - серьезно спросил он.
  Анна помрачнела, мгновенно поняв, о чем он:
  - Когда-нибудь, Артем... Давай, не будем касаться этой темы, ладно?
  - Прости, - тихо прошептал сосед, мгновенно прижавшись щекой к тыльной стороне ее ладони, лежащей у него на плече. И быстро отстранился.
  Аня сбежала с кухни. Во-первых, чтобы не смущать давящегося дармовой едой изголодавшегося парня, уже опаздывающего на работу... или это 'во-вторых', а во-первых, потому что она никак не хотела видеть в этом мальчишке случайного любовника. Вот заботиться о нем, как о младшем братишке или о любимом родственнике - это нормально...
  
  ***
  
  А прогулка в частное лесничие хозяйство и впрямь оказалась интересной. Шикарная природа, искрящийся на солнце неутоптанный снег, деревья, как в сказке, замершие под снежными шапками, высокое синее небо с кружевными молочно-белыми облачками, и звенящая тишина вокруг. Только характерный перестук клюва дятла периодически раздавался где-то на опушке, словно оттеняя этот контраст по сравнению с шумным городом, который недавно покинули...
  Каким образом Егор умудрился ее заболтать, что она и не заметила, как они проскочили широкую расчищенную дорогу к главному въезду, где находилась контора - двухэтажный деревянный сруб, похожий на терем, с виду очень гармонично вписывающийся в местный ландшафт, Анна так и не поняла. Внутри этнической постройки оказалось, что здесь присутствуют все коммуникации, создающие комфортные бытовые условия и даже спутниковое TV.
  А Егор остановил машину чуть дальше, заставив поволноваться об уплате штрафа за незаконное проникновения на явно заповедную территорию на транспортном средстве (на тот момент Аня просто еще не знала, что хозяйство это является частной собственностью).
  Больше часа они бродили по еле заметной тропинке между деревьями, с упоением вдыхая смолистую свежесть сосен, а потом неожиданно вышли к конюшне и огромному загону неподалеку от нее.
  В этот час несколько человек занимались выездкой. И Егор уговорил покататься на лошадках. Аня пыталась отнекиваться, совершенно не представляя себе с какого бока подходить к лошади, и ужасаясь, мол, как вообще можно подойти к этому монстру, которого ей пообещали оседлать? Эта 'самая смирная лошадка' нервно всхрапывала и скалила огромные зубы, устрашая заранее. Правда, Егор сказал, что это кобылка так улыбается, пытаясь ей понравиться. В такую версию Аня верила с трудом. В свое счастливое босоногое детство, проводя летнее время у бабушки в деревне, Анна, конечно же, как и все остальные ребятишки, не раз каталась на колхозных лошадках. Да и у многих в собственном хозяйстве была тогда подобная живность. Но последний раз это было двадцать с лишним лет назад.
  Но все же пришлось сделать над собой поистине героическое усилие и с помощью инструктора и Панова взгромоздиться на этого монстра. Оба мужчины еле сдерживали смех, но не решились ржать вслух, видя, что Анька еле держится, чтобы не психануть и заявить, что подождет в сторонке, пока Егор покатается. Поэтому все-таки справились с возникшей проблемой.
  Ну а потом, после второго круга внутри загона, согласно дельным советам инструктора, Аня вдруг почувствовала вкус, приосанилась, слегка ослабив судорожно прижатые к бокам животного колени, и даже рискнула отправить конягу с размеренного шага в легкий аллюр. Благодарная лошадка так бы и продолжала ускоряться, радуясь, что нервная тётка пришла в себя, но Егор проявил бдительность, и, мгновенно оказавшись рядом, строго осадил ее кобылку. И на обиженное возмущение спутницы, которая уже и из седла вылезать не хотела, укоризненно покачал головой:
  - Не раньше, чем через пять индивидуальных занятий, если захочешь.
  - Почему так долго?
  - Потому что ты совсем не чувствуешь животное.
  - То есть как это? - возмутилась было Аня, завистливо покосившись на танцующего под Егором гнедого. Вообще-то, похоже было, что он своего коня уже объездил. По крайней мере, видно было, что тот слушается каждого его легкого движения. И его коняга не баловал, почувствовав умелое обхождение и несгибаемую силу воли своего седока.
  - Ань, поверь, я вовсе не вредничаю. Ты просто не удержишь ее, или растеряешься, отдав неправильную команду... Не хочу, чтобы ты покалечилась...
  - Ладно... - нехотя сдалась она. - Лошадки это, конечно, здорово, но вряд ли я смогу заниматься регулярно... Постой! А ты где научился так держаться в седле?
  - Я в свое время увлекался, - туманно пояснил Панов.
  - А сейчас?
  - А сейчас только перед девушками хвастаюсь, чтобы впечатление произвести, - лихо пришпорил он своего красавца, умчавшись вперед и заставляя своего четвероногого партнера сделать какой-то фокус.
  Гнедой жеребец сначала изобразил 'свечку', и у Ани сердце ухнуло в пятки, испугавшись, что он сбросит Егора. А затем конь, повинуясь команде, исполнил несколько красивых танцевальных па, будто на королевском параде, и под конец изобразил поклон, вызвав немой восторг зрителей.
  - Вот паршивец! - восхищенно пробормотал возникший рядом инструктор, подстраховав, удерживая за уздечку, чтобы лошадь под Аней не рванула следом за выпендривающейся парочкой.
  - И часто он здесь бывает? - невинно поинтересовалась женщина, догадавшись, что Егора так запросто не подпустили бы к лошади, если бы инструктор не был уверен, что обойдется без несчастного случая на их территории.
  - Бывает... - уклончиво ответил мужчина, быстро окинув ее оценивающим взглядом. И столько в нем было всего понамешано...
  Хорошо, что Анна верхом на лошади оказалась выше, иначе очень трудно было бы изобразить в ответ нейтральную улыбку. Можно подумать, она такая дуреха, что не понимает, как можно выразить одним лишь взглядом свое отношение.
  Похоже, что раньше спутницы Панова, были значительно симпатичнее, ну или, по крайней мере, моложе...
  Аня не собиралась требовать с Егора отчет, с кем он бывал здесь и с кем собирается приехать еще. Видимо, у него была какая-то определенная, устоявшаяся, годами проверенная программа мероприятий по охмурению девиц. Ну что ж, наверное, надо поставить себе в актив, что на нее это тоже еще действует, то есть можно пока походить 'в девицах'. Пусть не так сногсшибательно действует, чтобы восхищенно хлопать в ладоши от увиденного, потому что она тоже кое-что понимает и снисходительно дает себя охмурить, но, черт возьми! приятно, что Панов старается...
  'Хотя... элемент новизны и немного выдумки не помешали бы...', - мечтательно провожая глазами ладного всадника, думала она.
  Со времени принятия легкого завтрака, да еще и на свежем воздухе оба проголодались настолько, что Аня, например, готова была съесть лошадиное угощение, которое ей подали, чтобы она "поблагодарила" своего четвероного партнера, подарившего ей массу позитива и заряд бодрости. Вот если бы, стоя на твердой земле и на 'своих двоих', еще не было противного ощущения, что лошадиные бока так и осталась между ног, было бы вообще чудесно...
  Попрощавшись с Егором крепким рукопожатием и пожелав Ане приезжать еще, инструктор махнул рукой куда-то за деревья, за которыми сворачивала наезженная дорога:
  - Ну все, отправляйтесь сразу к дому. Максимыч уже звонил. Ждет вас.
  
  - Кто такой Максимыч? - заинтересовалась Аня, когда они отошли подальше.
  - Брат моего друга, - коротко пояснил Егор и невольно помрачнел.
  Аня не могла сказать с уверенностью, по какой причине, но почему-то ей показалось, что его расстроило само слово 'друг'. Только в ассоциации с ее соседом Романом. Переспрашивать она не стала, чтобы не бередить все еще незажившую рану. Мужики вообще очень тяжело переносят предательство, и оправдания искать бесполезно. По крайней мере, сейчас, когда прошло еще так мало времени. Спасибо и на том то, что помог с Артемом.
  
  Шашлык получился просто божественным и таял во рту. Егор, оказывается, приехал не с пустыми руками. Пока они катались на лошадях, машина Панова оказалась у крыльца. Вот, наверное, куда отлучался инструктор. Видимо, Егор его достаточно хорошо знал, раз доверил перегнать автомобиль.
  В пакете, который спутник вытащил из багажника, оказались бутылка дорогого коньяка в подарочной коробке, водка и французское красное вино. Переглянувшись с Егором, Максимыч отставил коробку с коньяком в сторону, откупорил бутылку водки и разлил в два небольших стаканчика. Аня вопросительно подняла бровь, но Панов уверил, что он вообще пить не будет - за рулем же. А второй стаканчик водки, как оказалось, предназначался не ей, а жене Максимыча, появившейся на обогреваемой застекленной веранде, где они устроили застолье, спустя пять минут с огромным блюдом крупно порезанных огурцов, помидоров и копной свежей зелени.
  Ане Егор почему-то налил вина. Но возражать женщина не стала, слегка досадливо сообразив, что он опасается, как бы она не заподозрила его в преднамеренном спаивании. Хотя, если честно, то под шашлык Анна предпочитала все же пить водку. Но настоящее французское вино оказалось действительно превосходным. По крайней мере, на ее неизбалованный вкус.
  Принимающая сторона оказалась довольно приветливой парой, и веселая компания Ане очень понравилась. Несколько часов, проведенные в застольной дружеской беседе, пролетели практически незаметно, и пора было отправляться в обратный путь.
  Прогулка действительно удалась. Только она бы ее приравняла к двум свиданиям, но с мужской точкой зрения этого отдельного индивидуума не поспоришь, все у него не как положено, а через ж... Правда, такого Аня вслух не произносила, посмеявшись про себя над пришедшей в голову глупой мыслью.
  Она почему-то перестала понимать - что же она хочет от Егора. И хочет ли что-нибудь вообще? Ну сколько он еще будет вокруг да около ходить? Пока не добьется своего? Его странный (если не сказать старомодный) стиль ухаживаний, который он вздумал продемонстрировать после самой первой 'лобовой атаки' с недвусмысленным предложением завалиться в кровать немедленно, чем-то подкупал. Но время от времени интеллигентную манеру речи мужчины разбавляли такие обороты и словечки, что она сразу же вспоминала о том, каким Панов может быть напористым, преследуя свою цель. И, значит, сейчас вот этой своей заботой и сдержанностью он просто усыпляет ее бдительность.
  Честно говоря, Анна, наверное, и не отказалась хотя бы еще от одного такого же поцелуя, от которого тогда, у дверей ее лифта подкашивались колени. Но, к сожалению, Егор больше не делал попыток. Видимо, она каким-то образом разбудила его инстинкт охотника, то ли заинтересовав, то ли заинтриговав своей позицией неприступности. Но пока еще она никак не могла поверить в то, что Панов может остаться рядом, а не пропадет в один прекрасный момент так же, как 'отпочковался' от семьи ее муж... бывший муж...
  Аня не могла себе позволить привязаться к кому-то, прикипеть всем сердцем, слишком больно потом выдирать...
  Вон, чуть было не допустила одних... по-соседски, а вышло как все пошло и вульгарно... Правда, зла она на них уже не держала. Обида так и оставалась, уйдя куда-то вглубь, постепенно затухая (или просто затаилась до поры до времени), но для Ани было достаточно и того, что просто эта неприятная тема перестала ее мучить. Все, что было - просто дурной сон! И пусть все останется в прошлом.
  
  В счет ВТОРОГО свидания были зачтены: совместное прослушивание классической музыки в Малом зале Чайковского, шоппинг с целью приобретения нового платья и знакомство с матерью и сыном Егора.
  То ли Панов сознательно выбирал репертуар, на что именно пойти, то ли просто совпало, что в основном все произведения, представленные на суд публики оказались минорными. На 'Адажио' Альбиони Анька все-таки не смогла сдержать слез. Слишком много всего накопилось за последнее время, чему она старалась сопротивляться или не придавать значения. А музыка слишком глубоко затронула мятущуюся душу, так, что ей даже стало страшно. Она и не подозревала, какой, оказывается, накал эмоций требовал выхода.
  Егор на проявление чувств оказался более сдержан. Ане не слишком хотелось бы афишировать состояние своей распахнувшейся души, но мужчина все-таки заметил светлые слезы погрустневшей, притихшей спутницы.
  Причем, Аня подозревала, что Панов именно на такую ее реакцию и рассчитывал. Она все-таки была удивлена, что ему явно не в тягость подобные мероприятия. Сама она никогда не являлась поклонницей классики, хотя дома хранилась большая коллекция дисков отличного качества. В свое время пришлось приобрести целую серию для любимого сыночка, чтобы ему легче было справляться с уроками муз. литературы в музыкальной школе. Да и под настроение Анна иногда включала любимые произведения, каждый раз вспоминая о том, что надо бы переписать все на один диск, а не выбирать поштучно, программируя СD-проигрыватель, чтобы 'проигнорировать' раздражающие ее немузыкальный слух, которые не находили отклика в душе.
  Чуть позже она все-таки выяснила, что мама Егора в свое время была подающей большие надежды пианисткой. И, если бы не встретила его отца, вполне могла бы стать широко известной в узких кругах настоящих ценителей. Но Панова-старшего перевели из Москвы в другой город, и семья уехала вслед за ним. А на периферии ее умения оказались не востребованы. Вернее, тот уровень, к которому привыкла талантливая девушка, оставлял желать лучшего. Да и копеечное жалование оказалось несоизмеримо с затратами времени и нервов. Дочь не последней обкомовской шишки выбрала карьеру примерной домохозяйки, любящей жены и матери. Именно она прививала единственному сыну любовь к музыке. За мужем пришлось, конечно, помотаться по стране, прежде чем снова осесть в столице, но даже не самые лучшие времена семья благополучно пережила.
  Чтобы не затосковать по нереализованным мечтам, мать Егора время от времени давала любительские концерты в военных городках, где служил муж. И иногда преподавала частные уроки соседским детям. Но ни великим композитором, ни виртуозным исполнителем собственный сын не стал. Он решил выбрать профессию военного хирурга.
  
  Выйдя из зала все еще оглушенная впечатлением, Аня даже не сопротивлялась, когда Егор под предлогом переждать в фойе, пока схлынет очередь в гардеробе, развернул ее к себе, заботливо и нежно стирая уже подсохшие мокрые дорожки от пролитых слез. Женщина вначале замерла от его неожиданного прикосновения, но быстро опомнилась и закрыла лицо ладонями:
  - Мне в дамскую комнату надо, да? - жалобно спросила она, испугавшись, что водостойкая тушь все-таки потекла.
  Панов тихо рассмеялся:
  - Если надо, иди, я подожду. Только ты мне и такой нравишься. Все не так страшно, как ты себе навоображала, - успокоил он. - Просто...
  - Нашел повод дотронуться? - догадалась Анька.
  Егор только улыбнулся на ее предположение, не став отвечать. Аня с трудом отвела взгляд от его губ, постаравшись сосредоточиться на волевом подбородке мужчины. Все-таки улыбка ему необыкновенно шла, смягчая жесткие черты лица. А в насмешливые глаза смотреть сейчас она не решилась. Вечно не понятно - то ли ему просто радостно рядом с ней, то ли он чувствует свое превосходство, снисходительно слушая все, что приходит ей в голову. Да уж... пожалуй, не стоит оказываться слишком проницательной. Или, по крайней мере, не следует признаваться о своих догадках вслух.
  - В следующий раз пойдем слушать что-нибудь мажорное, - тихо произнес он.
  - Я не люблю, - призналась Аня. - Мне больше по душе минорное настроение. А веселиться лучше под попсу... Извини за мой дурной вкус... Благодарю, что устроил такую шикарную программу сегодняшней встречи. Теперь, когда нет обязательных походов ради ребенка, я бы одна не собралась еще сто лет...
  - Так возьми в следующий раз сына, - великодушно предложил Панов.
  - Шутишь? Он, бедненький, никак не может отойти от счастья, что его семилетняя 'каторга' закончилась. Может, зря мы его насильно таскали в музыкалку последние два года? Все равно ведь ни разу не открыл фортепиано с тех пор, как сдал выпускные экзамены.
  - Не знаю, Ань, - задумчиво покачал головой Егор. - Нашего сына моя мама уговаривала не бросать. Но у него иногда бывает порыв сесть и сыграть импровизацию... Дома у него сейчас 'клавиши'. А вот у мамы - старенький австрийский Bösendorfer.
  - Эм... Если я не ошибаюсь, это же элита роялей, да?
  - Хм, вообще-то да, - улыбнулся Панов. - Надо же...
  - Что? - не поняла Аня.
  - Да просто не все мои знакомые девушки вообще понимают, о чем речь, когда произношу название инструмента.
  - Ну... во-первых, мы только что говорили о твоей матери, и я в свое время добросовестно проверяла домашние задания сына по музыке, штудируя вместе с ним энциклопедии, потому что сама не имею музыкального образования. Вот и вспомнилось, что видела когда-то упоминание, - улыбнулась она. - Мне вообще очень нравится звучание рояля. Оно более выразительно и насыщено, чем у фортепиано... Ну, не знаю, по каким там еще параметрам оценивают. На рояле, наверное, даже я бы попробовала что-нибудь подобрать одним пальцем. Только чтобы хозяев поблизости не было и меня не прибили бы за осквернение инструмента и слуха... О! Кстати, Егор, а ты сыграешь как-нибудь для меня? - лукаво поинтересовалась Анька, заглядывая мужчине в глаза.
  - Я слишком давно не практиковался, - не стал ни обещать, ни отнекиваться спутник, но быстренько перевел тему:
  - Кстати, на какой балет ты бы хотела сходить?
  - А я бы хотела? - озадаченно пробормотала женщина, но Егор услышал и с энтузиазмом подтвердил:
  - Ну конечно! Только выскажи свои предпочтения...
  - Я подумаю, - неуверенно пообещала Аня. - Вообще-то многое из классики я пересмотрела по два раза, прививая детям хороший вкус.
  Егор тихонько фыркнул, оставив без комментария. Анна только благодарно вздохнула, потому что была с ним полностью солидарна. Понятно, что в простой семье вряд ли вырастут гении, но стараться гармонично развивать маленькую личность, чтобы ребенок все-таки чувствовал себя причастным к прекрасному миру поэзии, живописи, музыке и пластике танца все-таки стоило. По крайней мере, такие знания уж точно не слишком обременят в жизни.
  Да и собственное заявление выглядело глупо. Ведь со временем меняются не только сами исполнители, но и постановщики, балетмейстеры, аранжировщики, не говоря уж о современных декорациях...
  - Хорошо, Егор. Балет - на твое усмотрение, - согласилась Аня. - Только больше пока высококультурных мероприятий не планируй, пожалуйста.
  - Почему это? - слегка приподнял он бровь. - Мы же договорились - я решаю, сколько еще свиданий ты мне должна.
  - У меня закончились платья для подобных вечеров, - рассмеялась Аня. - Не в джинсах же идти. Как-то, не комильфо, хотя сейчас, похоже, уже никого подобное отношение не шокирует...
  - Главное, чтобы ты чувствовала себя комфортно, - серьезно ответил Егор.
  - Вот! - обрадовалась Аня. - Значит, ты меня понимаешь!
  - Конечно, я все прекрасно понимаю, - согласился мужчина. - Просто тебе пора приобрести еще несколько платьев...
  - Ну нет, - шутливо расстроилась Аня. - Я пока такую статью расходов не планировала. По крайней мере, не в этом году.
  - А при чем тут твои дебет с кредитом? - удивился Панов. - Я же обещал, что решу подобную проблему. Хорошо, что ты заранее сказала. Значит, прежде чем соберемся в театр, устроим шоппинг. Как насчет сегодня? Знаю парочку неплохих бутиков, которые работают круглосуточно.
  - Да ну тебя! - помрачнела Анна, не понимая, то ли он шутит, то ли говорит всерьез. И отчего-то стало очень неловко. Приятно, конечно, чувствовать, что он готов побыть спонсором, но с какой стати? На содержание она пока не рассчитывала. Тем более что непонятно, чем, в конце концов, придется расплачиваться за свое желание пофлиртовать с мужчиной, который будоражил ее воображение и постоянно держал в тонусе.
  
  ***
  
  Так вот в тот вечер, когда католики справляют свое рождество, Егор снова вытащил ее на очередное свидание. На этот раз они отправились в небольшой уютный ресторанчик с хорошей европейской кухней и живой музыкой. Дочь отзвонилась, сообщив, что у нее сегодня репетиция после занятий в универе. В отсутствие личной жизни сокурсницы уговорили Ксюху заняться flash mob, и ей неожиданно понравилось убивать вечера вот так в компании. Насколько Аня поняла, широкомасштабные акции планировались на Новый год и День Студента, потому что между этими датами надо было сдавать экзамены, и максимум, на что хватит времени - так это на репетиции коллектива единомышленников, чтобы выступление перед публикой получилось впечатляющим.
  Потом дочь, чтобы поздно не возвращаться, собиралась пойти переночевать к подруге, которая жила неподалеку от учебного заведения.
  У Димки в школе организовали дискотеку для старшеклассников аж до половины десятого. Предварительно взяв с родителей расписку о том, что в десять дети должны быть дома. Проведя с сыном разъяснительную беседу, прежде чем поставить свою подпись (потому что эта расписка и являлась входным билетом в школьный актовый зал), Аня надеялась теперь на его благоразумие.
  Артем пока о своих планах не сообщал, но приготовленной еще со вчерашнего дня еды в холодильнике должно было хватить на всех голодных, пока она наслаждалась своей личной жизнью.
  Впрочем, очень долго наслаждаться ей не пришлось, потому что в начале двенадцатого, наконец-то отзвонился Тёмка и, преодолев мучительный стыд из-за такой просьбы, спросил можно ли взять деньги, которые лежали в отдельном конверте, чтобы не перепутать с теми, которые предназначались на ежедневные расходы семьи. В последнее время много откладывать 'про запас' не удавалось, и Аня очень надеялась обойтись оставшимися пятью тысячами до зарплаты. А на отложенные как следует встретить праздник - с подарками родным и близким, и хорошим застольем.
  Проездные билеты на данный момент были у всех, так что траты в основном предполагались на еду. Сама она на работу предпочитала приносить обед из дома. Димке в школе вполне хватало сотни на день, а Тёмке с Ксюхой - по двести пятьдесят. Так что, если покупать по необходимости хлеб и молочные продукты, и тратить на все про все не больше тысячи в день - вполне реально.
  - Деньги? Да, конечно, - растерялась Аня.
  - Что случилось? - удивленно вскинул бровь Егор, оторвавшись от трапезы.
  - Пока не знаю, - быстро ответила женщина.
  Из-за громко звучавшей в зале музыки она плохо слышала собеседника, и, наверное, просто не обратила бы внимание на его голос, в котором слышалась паника, но он начал уверять:
  - Аня, я все верну! Как-нибудь извернусь, но я тебе все отдам, обещаю! Мне сейчас, действительно, очень надо. И не у кого больше попросить...
  - Подожди! - подскочила Аня со стула. - Подожди одну минуту! - быстро извинившись перед Егором, кинулась она к выходу из зала, чтобы нормально слышать, о чем толкует парень.
  
  Егор появился в холле практически сразу за ней. К сожалению, он не слышал Аниного собеседника, но, чтобы понять, о чем шла речь, ему хватило и ее монолога.
  - А сколько тебе нужно?... Все? Ну хорошо, хорошо! Только скажи, что стряслось, Артем!... Как это меня не касается?... Да не в деньгах дело! Я за тебя волнуюсь!... Что?! Откуда у них твой телефон?... Ну и при чем тут ты?! Рома уже взрослый мужик, чтобы родители его разыскивали, да еще с такими претензиями к тебе... Мало ли, что он на работу не выходит! И ты не виноват ни в чем, слышишь?! У всех алкашей кто-то вечно виноват, только не они сами... Я знаю, что он не алкаш... Хорошо... Все, не буду. Да, бери деньги. И где ты его искать будешь?... Что-о-о?! Не ходи туда один! Сегодня там таких пьяных дебоширов, как твой Рома... Тёма! Подожди меня! Давай встретимся у метро...
  
  Услышав, что Артему нужны деньги и Аня собирается куда-то идти вместе с ним, не решаясь отпустить одного, Егор сделал быстрый вывод. Справедливо решив поинтересоваться у весьма специфичного мальчика, куда он собрался тратить чужие деньги, он ловко отобрал у нее из рук телефон. Просто невольное общение с бывшими 'нижними' Романа оставили кое-какой неприятный отпечаток в памяти, хотя он старался никогда не вникать в отношения своего друга с его пассиями нетрадиционной ориентации. И Егор очень не хотел, чтобы это как-то касалось Ани. Если уж она такая дуреха или слишком жалостливая, придется ему самому кое-кому вправить мозги, чтобы не забывался, что Анины доходы никак нельзя сравнить с Ромкиными, и просто некрасиво и бесчестно пользоваться доверчивостью женщины, которая и так незаслуженно слишком хорошо к нему относится:
  - Артем, это Панов Егор! На что тебе нужны деньги? - четко и требовательно произнес он.
  - Егор! Прекрати! - попыталась перехватить Аня трубку, кипя от возмущения столь бесцеремонным вторжением в частный разговор.
  Однако, вместо того чтобы отдать телефон, Панов как-то очень ловко пресек ее потуги, обездвижил, фиксируя и крепко прижимая всем телом к себе. Причем со стороны, наверное, казалось, что он слишком страстно ее обнимает и только. Но женщина даже пошевелиться не могла, только возмущенно сопела, замерев с заходящимся сердцем и перепугавшись теперь за все сразу. И за то, во что это там вляпался сосед, раз его родители обвиняют Тёмку в том, что творит их великовозрастный балбес. И каким это способом Артем должен выручать своего любовника (с которым они вроде бы расстались), раз ему понадобились все имеющиеся дома в наличии деньги, и за то, что парень сейчас может психануть и отправиться искать их в другое место. Только у него, наверное, не у кого больше просить, иначе он не решился бы. Но больше всего ее напугало название клуба, в котором якобы сейчас дебоширит Роман, о котором он сам как-то вскользь упоминал, что это настоящая клоака и рассадник всяких мерзостей. Дескать, с претензией на элитность, но на самом деле, кроме дорогущих расценок на спиртные напитки, ничего из себя не представляет, и приличным считаться не может в силу того, какие непотребства там творятся в отдельных кабинетах приватной зоны.
  О деньгах она сейчас волновалась меньше всего. Артем обязательно постарается все вернуть. Слишком трудно парень переживал вынужденное нахлебничество, поделив с ее детьми дежурство по мытью посуды и уборке дома.
  
  ***
  
  Серьезно поговорив, Аня убедила Тёмку не хвататься за любую работу, особенно в качестве грузчика. В его возрасте сорвать спину - как нечего делать. Потому что она прекрасно знала, как свойственно молодым и полным энтузиазма, стремясь побыстрее закончить объявленный фронт работ, переоценивать собственные силы, и таскать неподъемные коробки по нескольку штук. Это только по телевизору в передачах о здоровье показывают, как правильно поднимать, переносить и опускать тяжелые предметы, чтобы не было нагрузки на позвоночник, который обязательно отомстит в свое время за безалаберное отношение. А фактически мало кто из работодателей проводит нормальный инструктаж и заморачивается техникой безопасности и соблюдением нормативов по КЗОТу. Слишком много ее знакомых ровесников на собственном опыте убедились в справедливости этого обобщения, и расплачиваются за такие вот 'ошибки молодости' до сих пор.
  Пусть уж лучше сидит и потихоньку оформляет сайты. Заплатят - хорошо, а нет, так как-нибудь обойдутся. Спасибо подсобному деревенскому хозяйству и дай бог здоровья ее родителям, которые вырастили и перевезли урожай в город. С голоду не умрут. В крайнем случае, урежут еще какую-нибудь не слишком важную статью расходов. Аня очень надеялась, что как-нибудь продержаться до конца декабря. Тем более что к Новому году на работе обещали подкинуть премию.
  Но Артем, помимо ежедневных домашних обязанностей, желая оказаться полезным в хозяйстве, отмыл все залитые осенними дождями окна. Аня даже испугалась, вечером придя домой и не увидев привычного искажения огоньков, светящихся в доме напротив.
  - Фух... Я думала, у нас стекло разбилось... - удивилась она. - Ну надо же! Они и новые-то так не сияли. Спасибо, Тём. Но под зиму и не стоило... Все равно еще десять раз запачкаются...
  - А я ему говорила! - влезла дочь. - И сам замерз, и нас заморозил, - шмыгнула носом Оксана. - Золушка недоделанная!
  - Ну что ты ругаешься? - миролюбиво отозвался Тёмка на обвинения девушки. - Я же вас не просил помогать.
  - Ну да, и сколько бы ты провозился, выстуживая квартиру, если бы делал все сам? - хмыкнула дочь.
  - А вы-то как помогали? - удивилась Аня.
  - Я не мешал! - рассмеялся крутящийся рядом Димка.
  - Сачок! - обозвала брата Ксюха.
  - Зато не сопливый, в отличие от вас, - парировал подросток.
  - А я воду меняла... - вздохнула дочь. - Что-то я так устала... просто с ног валюсь... И, мам, не клади больше в суп кинзу!
  - Причем тут кинза-то? - удивилась Анна.
  - Да потому что провоняло ею все! Аж тошнит!
  - Ты же любила...
  - Любила-разлюбила... - фыркнула девушка. - У людей со временем вкусы меняются, к тому же, бывает, и от настроения зависят приоритеты в еде.
  - А у тебя в последнее время настроение такое, что я не знаю, чем вообще тебя кормить! - обиделась Аня. - Готовь сама. На всех. Я обещаю - привередничать не буду...
  - Девочки, не ссорьтесь, - поморщился Артем. - Хотите, я картошку почищу?
  - Да! - в один голос, обрадовано подтвердили обе хозяйки.
  - Аха-ха, Тём, ты думал, они откажутся? - глумливо рассмеялся Димка. - В этом доме надо быть поаккуратнее с обещаниями.
  - Заткнись! - процедила сестра, попытавшись пнуть 'добренького' братца с его советами.
  - Спасибо за предостережение, Димон, - подмигнул мальчишке Тёмка. - Только раньше надо было предупреждать. Кстати, готовить я не умею. Впрочем, вы знаете... - невольно вспомнил он, сколько раз Рома ругал его за пригоревшие или еще как-нибудь испорченные блюда, когда давал ему реализовать свои кулинарные 'способности' в совместном быту, - но могу попробовать...
  - Нет уж! - покачала головой Оксана. - В крайнем случае, привлеку тебя на должность младшего поваренка. Но не сегодня. Я сегодня вообще на кухню заходить не хочу - там до сих пор воняет...
  - Ну и чем мне вас лечить теперь? - вздохнула Аня, не став дальше препираться с дочерью.
  - Не знаю, я что-то ничего не нашла 'съедобного'. Пиносолом обойдемся, только там мало осталось.
  - Дима, сынок, - позвала Аня сбежавшего в комнату сына.
  - Да, мамуль? - выглянул насторожившийся младшенький, чувствуя какой-то подвох.
  - Ты ведь еще не участвовал в общих заботах?
  - И не собираюсь!
  - А придется, радость моя. Давай, живо одевайся и дуй в аптеку, - велела Анька.
  - Аня, да мне не надо, само пройдет... Я завтра на тренировку схожу, - ляпнул Артем и осекся, потому что врач категорически запретил всякие тренировки в течение месяца, и неважно, в защитном шлеме он отрабатывает свои удары по корпусу или без. Никто не может гарантировать, что по голове ему все-таки не прилетит. И Аня, ездившая вместе с ним выписывать новые таблетки, об этом прекрасно знала.
  - Никаких тренировок! - объявила она.
  - Ань! Осталось полторы недели. У меня соревнования двадцать девятого, - укоризненно покачал головой Артем. - Я хочу. Мне это важно.
  - Здоровье важнее, - безапелляционно заявила женщина.
  - Ладно, потом поговорим, - вздохнул парень, решив все равно сделать по-своему.
  
  Дочери удалось быстро задавить намечавшуюся простуду, а вот у Тёмки наутро поднялась температура. Аня хотела было оставить его отлеживаться дома, но правильный ответственный мальчик (просто на зависть, бывают же такие!) выпил фервекс и отправился в свой универ на учебу. Димка только пальцем у виска покрутил, жалея, что не догадался и себе сымитировать простуду. Вдруг мама, под это дело, и над ним сжалилась бы, не пустив в школу?
  
  ***
  
  А сейчас, слушая отрывистые вопросы Панова, которому Артем почему-то отвечал, вместо того, чтобы бросить трубку, Анька просто бесилась от негодования.
  - Совсем сдурел? Не вздумай туда соваться один! Я предупреждал тебя, что теперь вам лучше ко мне на глаза не попадаться?... Ну вот и хорошо, что ВСЕ помнишь! Через сорок минут встречаемся у метро. Ты меня понял?! - повысил голос Егор. (Аня даже невольно поежилась). - Хорошо!
  - Отдай мой телефон! - протянула она руку.
  - Держи, - немного поколебавшись, вложил Егор мобильник в требовательно подставленную ладонь.
  Похоже, приятный вечер перестал таковым являться. Если бы кто сказал ему, что он собирается идти разыскивать бывшего друга, еще вчера бы Егор презрительно сплюнул и рассмеялся. А сегодня ему было не до смеха. И опрометчиво пообещав Тёмке пойти вместе с ним, он теперь размышлял, будет ли жалеть о своем спонтанном поступке?
  Единственное, что он знал наверняка, что если не пообещает Ане взять всю ответственность на себя, то вместо него в этот гадюшник отправится она сама, потому что вбила в свою голову, что обязана помогать этому мелкому паразиту! Тоже еще Мать Тереза отыскалась! А ему переживай... Лучше уж сам съездит. Может, заодно еще разок мозги вправит бывшему другу. Ничего этого козла не пронимает! Надо же, вроде и разбежались уже, а все равно портит жизнь и Артему, и соседке...
  - Аня...
  - Егор, ты не имел права так поступать... Я ухожу...
  - Мы вместе уходим. Только ТЫ едешь домой и спокойно ждешь Артема, поняла?
  - Не поняла. И понимать не собираюсь! Извини за испорченный вечер, Егор, но я сама вольна располагать планами, временем, и выбираю, что мне делать, с кем и когда! - ярилась Анька.
  - Я не буду с тобой сейчас спорить, - жестко объявил Панов. - Вместо тебя поеду я! А тебе там в этом притоне совершенно нечего делать! Ты же нормальная приличная женщина, а не эти...
  - Да ты!.. - задохнулась она, пытаясь подобрать какое-нибудь емкое и не матерное слово, чтобы обозвать этого самонадеянного болвана. Если он посчитал, что таким образом сделал ей комплимент, то он глубоко ошибается!
  - Да, Я! - перехватил инициативу Егор, наверняка поняв причину ее невольной заминки, но упрямо продолжил. - Я так решил и объявил тебе свое решение. О чем может быть дискуссия? Попытайся с этим смириться! Я не хочу, чтобы ты касалась этой грязи.
  - А я?! Мое мнение тебя вообще не интересует?! Я переживаю за Артема!
  - Пусть за него его собственные родители переживают. Пожалуйста, давай вернемся к столу, я только кредитку заберу, - указал он на дверной проем, чтобы ее первую пропустить обратно в зал.
  - Егор!
  - Анна? - слегка склонил он голову, словно снисходительно дожидаясь, что новенького она скажет в пользу бесполезного, уже проигранного ею спора.
  - Прекрати паясничать. Тебе совершенно не идет образ клоуна.
  - Милая, а тебе совершенно ни к чему появляться в том клубе.
  - А ты сам-то не боишься?
  - Нет. С этими пи... людьми, как с шакалами. Грубую позицию боятся и вынужденно уважают.
  - Сам-то понял, что сказал? Как можно 'вынужденно' уважать? Просто побаиваются связываться.
  - Может быть, не слишком удачно выразился, - согласился Панов, - но смысл ты ведь уловила.
  - Ты действительно всех геев считаешь...
  - Я их не считаю. И не всех. Но, общаясь с подобным контингентом, с каждым разом все больше разочаровываюсь.
  - Егор... послушай, я понимаю, что сейчас ты раздражен, потому что тебе не нравится вообще вся эта ситуация. Скажи, а если бы Артем напрямую обратился к тебе с просьбой вытащить Рому? Не из-за твоих убеждений, что мне там нечего делать... - скомкано попыталась она облечь пришедшую в голову мысль, - ты бы поехал?
  - Нет.
  - Но...
  - Аня!
  - Хорошо, извини. Просто я наивно думала, что ради дружбы можно и поступиться какими-то принципами.
  - Принципами нельзя поступаться. Иначе это и не принципы вовсе, - пропустил он мимо ушей намек на дружеские узы.
  - Надо же, как у тебя просто получается, - невесело усмехнулась женщина. - Поделил все в жизни на Черное и Белое, словно не существует других оттенков. Ромку ты из друзей вычеркнул... Только, Егор, ты же ведь прекрасно знаешь, что я тоже не святая. Как же это соотносится с твоей позицией? Не боишься замараться? - прищурилась она, чувствуя, что ее куда-то не туда заносит, но остановить свою обличительную речь почему-то не могла...
  Однако, наткнувшись на тяжелый потемневший взгляд спутника, заткнулась.
  Он молча взял ее под локоть и подвел к столику, где своих клиентов терпеливо дожидался обслуживающий их официант, нервно теребя прямоугольник кредитной карточки.
  - У нас еще есть немного времени, - тихо произнес Егор, забрав кредитку. - Не хочешь допить свой коктейль?
  - Хочу, - вздохнула Аня, понимая, что, может быть, и сама в чем-то не права. - Егор, я с ума сойду, если буду дожидаться вас дома, - призналась она.
  - Нас?
  - Артема и тебя, - пояснила она, прямо взглянув на спутника.
  И на душе сразу стало легче от выдавленного признания. Потому что, оно, наверное, нужно было и Егору. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке, напряженные мышцы лица расслабились, и колючий тяжелый взгляд мужчины просветлел.
  - Хорошо, я возьму тебя с собой, но из машины не выходишь ни под каким предлогом, - с трудом согласился Егор, набирая чей-то телефонный номер.
  Аня не стала спорить, что это кто еще кого не возьмет. В самом деле, она себе плохо представляла, чем бы она могла помочь Артему вытащить нажравшегося Рому из гей-клуба. Возможно, там вообще вход по приглашениям - она забыла поинтересоваться. И Артема могут и не пустить. А Панов все-таки достаточно респектабельно выглядит, так что его присутствие при улаживании с администрацией возникшего конфликта интересов может оказаться очень кстати.
  
  Егор наконец-то дозвонился кому-то, быстро переговорил и поймал машину. Всю дорогу ехали молча. Панов сел рядом с водителем, коротко произнося, куда лучше свернуть, чтобы объехать скопище машин, удивив Аню своими познаниями улиц и переулков Москвы. А она, вцепившись напряженными пальцами в свой мобильник, гипнотизировала взглядом экран, ожидая, не позвонит ли Тёмка.
  Артем сейчас должен был уже находиться в метро, и вряд ли в тоннеле и шуме снующих туда-сюда поездов, была бы нормальная связь. Да собственно, пока еще координировать было нечего. Еще неизвестно, остался ли Рома в месте его предполагаемого нахождения, и что он успел натворить. Если что-то серьезное, вряд ли ее двадцати тысяч хватит на погашение принесенного ущерба...
  
  ***
  
  Наплевав на запрет врачей, и вторившей им Ани, тренировки Артем все-таки не бросил. И межклубные соревнования, в которых он собирался участвовать, были лишь предлогом. Несмотря на теплую атмосферу в Аниной семье, ему было слишком тяжело находиться в ее квартире, потому что он невольно ловил себя на том, что прислушивается, не оживет ли тишина за стеной. В той квартире, где он жил вместе с Ромкой. Ненавидел себя за такое слюнтяйство, грызущую ревность, и гнал навязчивые мысли, стараясь не опуститься до того, чтобы узнать и где только носит эту неблагодарную скотину, эгоистично наплевавшую на их отношения. В груди давно поселилась не проходящая боль и досада, что его неправильная любовь никак не отпускает. А сколько раз, занятый своими мыслями, возвратившись домой и достав ключи (Аня отдала ему запасные от своей), он вдруг словно выныривал в реальность, понимая, что к замкам двери, перед которой он остановился, эти ключи не подойдут...
  Хорошо, что никто из Аниных домочадцев не лез к нему в душу. Только иногда все же хотелось посидеть в полном одиночестве, но в двухкомнатной квартире, оказывается, не так просто поймать такой момент.
  Однажды Анна вернулась с работы с дикой головной болью, отказавшись от еды и даже короткого общения с детьми. И Артем здорово переживал, что невольно стесняет хозяйку, поселившую его у себя в комнате. Быстро сориентировавшийся Димка, деловито отыскав таблетки цитрамона, налив стакан воды и прихватив из своей комнаты плед, чтобы отнести матери, невольно успокоил, сказав, что у мамы такое бывает. Раньше вообще чуть ли не каждую неделю было так, что все ходили на цыпочках, пока Аня отлеживалась со своей мигренью.
  Но Артем никогда не видел эту женщину такой, безучастной ко всему, сосредоточенной на своем страдании. Слишком привык, что она излучала вокруг себя море позитива, стараясь всех понять, поддержать и поднять настроение. И хотя Аня и уверяла его слабым голосом, что свет от настольной лампы, при которой он занимался, ничуть не мешает ей попытаться заснуть, Тёмка все-таки не поверил. Слишком хорошо он теперь знал, что такое мучительные приступы локальной головной боли, кажется, ввинчивающиеся в мозг, когда весь мир сужается до этого очага, и даже не верится, что это пройдет, потому что в те несколько часов чудится, что этому не будет ни конца, ни края. И сбежал со своим ноутом, учебниками и лекциями на кухню. Потому что в другой комнате, получив втык от сестры, Димка доучивал устные уроки, а Ксюха разложилась со своими лекциями и учебниками по всему столу и своей кровати, разбирая и компонуя по-новому печатные листы с каким-то университетским заданием.
  А иногда, Артема, напротив, угнетало то, что, возвратившись домой, он изводился от ожидания, когда же вернется хоть кто-нибудь из хозяев квартиры, чтобы отвлечь его от депрессивных мыслей и развеять вынужденное одиночество.
  И абонемент в спортклуб, оплаченный Романом до конца текущего года, буквально спасал его, позволяя убивать время, потому что дрался на одних инстинктах, выключая голову, бездумно работая конечностями. После Нового года ему ни за что не потянуть продление посещения именного этого клуба. С умелыми тренерами, отличным оборудованием спортзалов, удобными раздевалками, сауной и бассейном. В сауну, правда, Артем один, без Ромы, не рисковал ходить. Просто, чтобы не нарываться на какие-либо намеки. Пусть они и носили бы лишь характер неумной подколки, но все равно противно. И Тёмка пользовался остатками былой роскоши, чтобы потренироваться, при любой возможности. Правда, до лета был еще оплачен и скалодром, но занятия в этой секции могли потерпеть. Разовое посещение он мог бы попытаться осилить и сам, но это не приветствовалось администрацией. Единственное, о чем он малодушно жалел, расставшись с любовником (помимо самой горькой потери любимого человека), так это то, что не может себе позволить съездить на мотодром, выплеснуть адреналин, пощекотать нервы. За аренду амуниции и мотоцикла платили по факту оказания услуг. Своего 'железного коня' у него не было, а за все сразу - экипировку, байк и возможность погонять по закрытой от посторонних посещений трассе, цена кусалась. Не у Ани же просить на свои развлечения.
  
  На скалодром Артем все-таки сходил, о чем потом жалел несколько дней, потирая отбитый копчик. Потому что, одолев почти десять метров высоты по эталонной самой технически сложной здесь стене, он словно, почувствовав чей-то пристальный взгляд, оглянулся и, наверное, перестал дышать, увидев Романа. По какой-то нелепой случайности решившего в этот день тоже прийти сюда. Хотя в это время дня должен был находиться на работе.
  Что произошло, Тёмка потом с уверенностью вспомнить не мог. Но близость этого до боли родного человека настолько дезориентировали парня, что он допустил непростительную глупость. И от получения серьезных травм, когда он красиво спланировал вниз (покачнувшись и не удержавшись почему-то онемевшими пальцами за крохотные, скользкие и неудобные выступы с яркими разноцветными бирками), куда рвалось его сердце, Артема спасла лишь надежная страховка бдительного инструктора. Запоздалый страх из-за миновавшей его беды (отбитая задница и ощущение, что перетряхнулись все внутренности - не в счет), досада на свою глупость, и понимание, что их случайная встреча с Ромой ничего не изменит, вызвали такой шквал эмоций, что его просто затрясло от всего пережитого в одну минуту.
  Мгновенно оказавшись в самом центре пристального внимания сгрудившихся вокруг людей, Артем чувствовал себя крайне неуютно. Несколько рук пытались его не то ощупать на предмет невидимых увечий, то ли поднять на ноги. Кто-то, заметив его нервный мандраж и не подозревая о настоящей причине, советовал 'срочно избавиться от страха высоты' и вновь карабкаться на стену, дескать, быстрее отпустит. Кто-то наоборот возражал, что в таком состоянии сегодня ему вообще больше нечего здесь делать. Инструктор матерился вполголоса, мол, за такие вот полеты вообще следует дисквалифицировать. Пусть отправляется на всякий случай в медпункт. И в ближайшее время пускай он об этой стене вообще забудет...
  Но смысл доносившихся до сознания юноши фраз доходил с трудом. Потому что он смотрел в расширившиеся от такого же пережитого страха глаза пробившегося к нему Романа, и силился услышать то, что говорил ОН, предпринимая попытки выпутать его из страховочной экипировки. Но Тёмка видел лишь шевелящиеся губы и не понимал, почему тот обидно ругается и не произносит то, что он отчаянно хотел услышать...
  - Да в порядке я, в порядке! - хрипло пробормотал Артем, наконец, обретя дар речи и поднимаясь на ватные ноги.
  Раздвинув толпу, он попытался выйти из этого круга чужих, ненужных ему людей. А тот, кто был нужен, как воздух, нес какую-то ерунду про дурную башку и дешевые трюки, чтобы обратить на себя внимание.
  Обида на ситуацию буквально душила Тёму.
  - Ты куда? - попытался удержать его Рома. - Переодевайся! Я сейчас, - судорожно начал он тоже стягивать свою амуницию. - Тём! Ты слышишь?! Договорим в машине! - велел бывший парень.
  Но Артем не желал оправдываться за свою нечаянную дурь и никого не хотел видеть. Быстро переобувшись и схватив свои вещи из шкафчика раздевалки, он накинул прямо поверх спортивного костюма куртку, и просто сбежал.
  Тёмка даже успел доехать до метро, поймав маршрутку, когда раздался первый звонок от опомнившегося Романа, не обнаружившего его поблизости от фитнес-клуба ни в раздевалке, ни в холле, ни на крыльце, ни на стоянке возле машины.
  А потом телефон чуть не раскалился от следующих один за одним настырных звонков и атаки смс-ок. Артем не выдержал такого прессинга бывшего любовника и просто вырубил звук, мечтая забиться в какую-нибудь нору, чтобы вдоволь подепрессировать. Благо настроение, и без того паршивое, испортилось окончательно.
  Но вместо поиска надежного убежища, он приехал домой. Потому что точно знал, что Рома сейчас поедет по всем известным ему местам, куда он мог бы податься. Но уж у Ани бывший любовник его точно будет искать в последнюю очередь.
  А чтобы еще и тут не доставали с расспросами, почему на нем лица нет, сослался на недомогание, и, зарывшись с головой под плед, провалился в тяжелую тревожную полудрему. Жаль, что вот так же нельзя было отгородиться куском мягкой шерстяной ткани от той боли и чувства одиночества и беспросветной тоски, что глодали изнутри...
  
  ***
  
  Аня в этот день 'отрабатывала' очередное свидание с Егором. Панов сказал ей, чтобы одевалась нарядно, но так, чтобы она могла чувствовать себя комфортно. Заинтригованная Анька долго раздумывала о планах спутника, но угадать так и не смогла. Как потом выяснилось, не сказав ей, куда они направляются, бывший Ромкин друг притащил ее на день рожденья к собственной матери, познакомив сразу и с нею, и со своим сыном, заявившимся к бабушке с невестой. Кроме родни там еще присутствовала давняя подруга его матери, которую Аня как раз хорошо знала, потому что именно с ней ей приходилось сталкиваться, когда 'вытаскивали' Тёмку из его состояния после насилия, и чуть позже, когда уже помощь психолога понадобилась ей самой - Рахиль Абрамовна. Вот это обстоятельство оказалось настоящим ударом, потому как Аня слабо себе представляла, что, несмотря на этику врачебной тайны, женщина не поделится, о чем они секретничали в кабинете психолога за чашкой ароматного травяного отвара с клубничным вареньем с близкой подругой, желая просветить, кем увлечен ее сынок. Вряд ли у Рахили Абрамовны сложилось только положительное впечатление после их бесед. А впрочем - плевать! Следуя все тем же советам психиатра, Анна решила не усложнять себе жизнь лишними огорчениями и переживаниями на пустом месте, она ведь не претендовала на роль жены Егора, и уж один вечер в его семейном кругу как-нибудь переживет.
  
  Анька вернулась домой взбудораженная, одновременно возмущенная подобным сюрпризом Панова и довольная, что так легко отделалась. Самое страшное позади! Мужчина не ее мечты осуществил очередной пункт какого-то своего плана, и теперь, как Аня искренне надеялась, в ближайшее время встречи с его родственниками ей не грозили. А на будущее она и не загадывала.
  Мама Егора оказалась очень милой, приветливой женщиной, и ей понравилась. Да и подруга ее (Аня несколько раз ловила на себе изучающий взгляд Рахиль Абрамовны), держалась просто молодцом, деликатно и очень умело направляя русло общего разговора так, что невольно заставила и Аньку поведать о себе и своей семье присутствующим. По крайней мере, теперь мать Егора из первых уст знала общую ситуацию - про ее происхождение, здравствующих пожилых родителей, имеющейся двухкомнатной квартире и даче, о характере работы, социальном статусе и семейном положении.
  Особенно Аню подкупил момент, когда Рахиль Абрамовна предложила подруге показать ей Егоровы детские фотографии, что женщина с явным удовольствием сделала.
  Смешно было видеть смущение Панова, когда Анька хихикала над его очаровательной лопоухостью в нежном возрасте. Умилилась его фотке в одних сатиновых трусах с выпирающим пузиком и худющими ножками с мосластыми коленками. (Оказывается, семья тогда только что вернулась с севера, и он с матерью некоторое время жил в деревне у ее родственников, прежде чем отправиться на юга, потому что родители решили, что для ребенка будет не слишком хорошо так резко менять климатическую зону). Поэтому Аня не стала придираться к излишней рахитичности 'Егорушки'.
  В руках у изображенного на фотке ребенка был сачок. И мама Егора, смеясь, подтвердила ее предположение, что он переловил всех бабочек и жучков в округе. Одно время они даже думали, что мальчик увлечется энтомологией, но временная страсть бесследно прошла, едва они оказались на морском побережье Крыма. И тогда уже начали опасаться, как бы ребенок не заболел морем. В общем, оказалось, что в детстве ее сын был очень непостоянным и увлекающимся, развивая свой кругозор.
  Но сейчас Егор был совершенно не похож на того маленького серьезного мальчика в пионерском галстуке (его как раз тогда, одного из первых в классе только-только приняли в пионеры). Он находился в центре черно-белой, слегка пожелтевшей от времени фотки, в окружении родни - двоих мужчин (отца и деда) в офицерской военной форме (в их регалиях и званиях Аня никогда не разбиралась, но выправка и выражение решительных волевых лиц говорили сами за себя - явно не младший состав) и красивой стройной женщины, одетой по высокой моде тогдашних лет. Видимо, она могла себе такое позволить, несмотря на проживание в СССР.
  Сейчас располневшая с годами мама Егора только неуловимо походила на ту красавицу. Пожалуй, лишь открытая располагающая улыбка и лучащиеся счастьем глаза остались прежними. И еще Аня никак не могла отделаться от ощущения, что лицо Егоровой мамы на давних фотографиях кажется ей удивительно знакомым. Только вот никак не могла сообразить, чем именно.
  А про сына Егора Аня не могла сказать так однозначно... Похоже, взрослому парню не слишком понравилось, что отец притащил свою очередную подружку на семейное торжество. Аня его не осуждала. Скорее всего, это была уже не банальная ревность и обида за то, что тот когда-то давно расстался с его матерью, а подсознательный инстинкт. Пока разведенный отец не собирался устраивать свою личную жизнь - он оставался единственным наследником всего его имущества, а с появлением женщины (к которой, как Егор пытался дать понять присутствующим, он относился серьезно), это грозило когда-нибудь в будущем большими проблемами по разделу собственности. Откуда парню было знать, что Аня вовсе и не охотилась за чужими сбережениями и недвижимостью?
  Просто остался не слишком приятный осадок.
  
  ***
  
  Ксюха в тот вечер, когда Тёмка благополучно умудрился не переломать себе кости, рухнув на скалодроме, вернулась из универа поздно. Артем уже поднялся и, пошатываясь спросонья, вышел на кухню. Если бы ему не надо было показывать свои лекции, чтобы автоматом поставили зачет, он бы так и проспал до утра. Но как раз одной не хватало - придется переписывать. И время уже почти десять вечера.
  Выглядела Анина дочь настолько бледной и измотанной, что Тёмка испугался, вдруг она все-таки заболела из-за устроенных им сквозняков, когда он отмывал стекла, а он даже не знает, что ей предложить из домашней аптечки. Хотел позвонить Ане, но Ксюха отговорила, предположив, что просто устала после сдачи зачета и репетиции к будущему выступлению.
  Ужина сегодня не предвиделось. Точнее Аня понадеялась на дочь, но той явно было самой до себя.
  - Ура! Тогда, может, пиццу закажем? - предложил Димка, обрадовавшись возможности.
  - Ой, меня от пиццы уже тошнит! - скривилась сестра. - Сегодня два раза в универе пиццу ели, больше ничего съедобного не было. Обойдешься! Маленькой не наешься, Дим, а на большую у тебя денег нет.
  - А у мамы в конвертике?
  - Ты туда сам-то много подкладывал? Лишних нет! - отрезала сестра. - Ты во сколько из школы пришел? Хоть бы картошки почистил... А я бы сейчас быстро пожарила...
  - Если бы ты почистила, я бы тоже быстро пожарил, - парировал братец.
  - А, может, яичницей обойдемся? - внес предложение Артем, поняв, что сейчас последует, по тому, как Анины дети переглянулись и уставились на него. - Ну неохота мне сегодня картошку чистить! А яичницу я вкусно готовлю, честное слово!
  - Хм? - удивилась Ксюшка. - Как можно яичницу невкусно приготовить? Она всегда одинаковая, только если недосолил или пересолил.
  - И колбасы мало - только на утро по бутеру сделать, - вздохнув, сообщил Димка, разглядывая внутренности распахнутого холодильника, понадеявшись, что можно обойтись и без горячего ужина.
  - Я бутерброд не буду, - отозвалась сестра. - А попить там ничего холодненького не осталось?
  - Тебе повезло - на пару глотков хватит, - 'обрадовал' Димка, доставая остатки сока в двухлитровом пакете.
  - И куда же, интересно, почти полтора литра делось? - иронично поинтересовалась девушка. - Еще утром почти целый пакет был.
  - Ну так я же рано из школы пришел, - развел руками ухмыляющийся мальчишка. - Меня жажда мучила.
  - Да уж, в большой семье... - пробормотал Артем.
  - Нет бы, в магазин сбегал и купил себе отдельный. Все хотят, ты же не один! Ладно, про нас не вспомнил, а мама вернется, ей даже глотка не оставил?! - возмутилась Ксюха. - Маленький эгоист!
  - Да не такой уж и маленький, - поддел Тёмка, выразительно покосившись на высокого подростка. - Дим, ты помнишь, кто такой Мальчиш-Плохиш?
  - Не-а, - соврал ничуть не смутившийся пацан.
  - О, это тот, который за банку варенья и пачку печенья буржуинам продался? - хихикнула Ксюха, но тут же скривилась, словно ее мутило. - Ладно, мальчики, вы уж тут пошарьте по сусекам, может, что и найдете на ужин. Я - спать. Только не забудьте разбудить не позже одиннадцати. Мне еще всю ночь зубрить.
  - Так ведь сорок две минуты всего осталось? - удивился Тёмка, взглянув на часы.
  - Мне хватит, - зевнула Оксана, прикрыв рот ладошкой. - Только будите по-честному, ладно? Не как в прошлый раз, когда я даже и не слышала.
  - Будильник заведи.
  - Я же его все равно не услышу. Тёма, с этого, - кивнула девушка на брата, - все взятки гладки. Я на тебя надеюсь. Не подведи! - похлопала она его по плечу.
  - Хорошо, - пообещал рассмеявшийся Артем. Настолько пафосно это прозвучало, словно напутствие новобранцу, которого отправляют в бой.
  Удовлетворенно кивнув, Ксюшка ушла с кухни.
  - Тащи алгебру, проверю, - велел Артем сразу же погрустневшему мальчишке.
  - Давай, я тебе лучше яичницу помогу готовить? А алгебру мама проверит, когда вернется.
  - Давай, без 'давай!', - хмыкнул Артем, не купившись. - Аня поздно придет. Неси! И комп включи, я посмотрю в электронном дневнике, что вам там сегодня задали.
  - Тём, ну вот скажи, тебе это надо? - несчастно вздохнул Димка, понимая, что теперь точно не отвертеться и не сделать вид, что 'забыл' выучить определение в начале очередной темы.
  - Это тебе надо. Жаль, что ты до сих пор этого не понимаешь, - сочувственно похлопал Артем по плечу пацана, удрученного перспективой вечера, убитого на математику, вместо того, чтобы погонять 'танчики' или посмотреть телек.
  - А мама с этим, своим, да? - словно между прочим, поинтересовался Дима.
  - Вот вернется - сам спросишь, - не пожелал удовлетворять его любопытство Артем.
  - И чего это он к нам зачастил? - вдруг задумчиво нахмурился мальчишка.
  - Угадай с трех раз, - рассмеялся Тёмка. - Все, давай мне тут зубы не заговаривай, ужинать будешь только после того, как за алгебру отчитаешься.
  - Совсем офигел?! - возмутился подросток. - У меня же мозги не будут соображать с голоду!
  - Димон, не начинай! - пристыдил Артем. - Ты сегодня столько витаминов получил в соке, выхлебанном в одну харю, что теперь тебя вообще пару дней можно не кормить.
  - Блин! Жадины! Поскорее бы пришла моя мамочка, - взвыл Димка, отправляясь за учебником. - Только она меня понимает...
  - Она тебя слишком балует. Надо бы кнутом почаще, а она все пряниками пытается ублажить.
  - Потому что я - ее кровиночка, а ты мне просто завидуешь, - ухмыльнулся мальчишка, совершенно бездумно ляпнув, но невольно угадав.
  Артем грустно улыбнулся и полез в холодильник, поискать, что можно будет присовокупить к десятку яиц, из которых он собрался приготовить ужин.
  Он и в самом деле немного завидовал Аниному сыну, потому что собственная мать его проблемы даже не захотела бы понять. А с Аней можно было поделиться наболевшим, будучи уверенным, что если не сможет помочь дельным советом, то хотя бы выслушает и посочувствует. И не будет орать и стыдить за его увлечение парнем и совершение необдуманных поступков, усложняющих жизнь... Хотя еще не факт, что она так же лояльно отнеслась бы к тому, если ее Димочка окажется в подобной ситуации...
  
  Подстегиваемый перспективой остаться без ужина, Димка на удивление быстро сумел отчитаться за свои недоделанные уроки, и теперь с интересом наблюдал, как Артем сосредоточенно режет помидоры и зелень, чтобы украсить слишком простое блюдо.
  - А кинзу ты чего в сторону отложил? - спросил мальчишка.
  - Чтобы твоя сестра мне на голову не надела свою тарелку, - пошутил Тёмка. - Я тебе отдельно положу, хочешь?
  - Да можешь вообще не класть, - великодушно разрешил Анин сын. - А то опять развопится, что ее тошнит, и весь аппетит испортит. Ну ее!
  - И то верно, - согласился Артем, пряча от греха подальше пучок с попавшей в немилость у Ксюхи зеленью обратно в пакет и убирая его в холодильник.
  Помимо самих яиц в ход пошли три завалявшихся в морозилке сосиски (порезанные тонкими кружочками), половина зачерствевшего батона (из которого получились хрустящие гренки) и большая луковица (Димка злорадно ухмылялся, доучивая свое определение, глядя, как парень часто-часто моргает, кромсая лук). Все это уже слегка обжарилось на огромной сковороде и теперь ожидало заливки. Артем все это время, пока обжаривались ингредиенты, даже не оглядывался, стоя у плиты, твердо намереваясь ничего не спалить. И тем самым разочаровать домочадцев, привыкших прикалываться над его кулинарными способностями все испортить.
  Шлепнув по руке пацана, пытавшегося утащить из-под ножа дольку помидора, Тёмка сказал, что они немного потерпят, чтобы яичница поспела как раз к одиннадцати, когда надо будить Димкину сестру.
  
  Правда, самим им будить ее не пришлось, потому что незадолго до назначенного времени внизу звякнул домофон и через пару минут раздался звонок в дверь.
  - Кто это? - удивился Артем, зная, что Аня никогда не выходила из дома, не проверив, на месте ли ее ключи.
  - Не знаю, - пожал плечами Дима, отправившийся впускать позднего визитера.
  - О! Бабуль, привет! - раздалось в коридоре. - А что ты так поздно-то?
  - Здравствуй, мой миленький, - послышалась приглушенная возня и звонкий чмок. Похоже, эту 'кровиночку' обожала в семье не только Аня.
  - Ну, ба! Задушишь же! - рассмеялся мальчишка, наверное, выпутываясь из радушных объятий родственницы. - Проходи!
  Артем похолодел, чуть не саданув себе по пальцам ножом, которым он разбивал над сковородой яйца. Он вовсе не рассчитывал на знакомство с остальными родственниками Ани (помимо ее детей), и тем более в ее отсутствие!
  - А я загостилась сегодня долго. Дед отказался со мной поехать - у него опять давление подскочило. А я думаю, дай зайду, гостинчиков занесу. Соскучилась очень. Совсем вы бабку с дедом позабыли, - и объяснила и упрекнула внука бабушка. - А чем это вас мать таким вкусным потчует? - почувствовала она ароматы, доносящиеся с кухни.
  - А мамки нет еще. Это мы сами готовим, - нагло присвоил Димка себе лавры, хотя вся его помощь Артему заключалась лишь в том, что он передал ему хлеб и солонку (потому что находился ближе к тому краю стола, на котором они располагались).
  - На корпоративе, что ли?
  - Да нет, вечеринка у них на работе, кажется, двадцать девятого.
  - И где же ваша мать сегодня загуляла? - иронично поинтересовалась женщина. - Нет, Димуль. Я проходить не буду, сейчас немножко посижу только... А где там наша девочка-то? Позови, хоть поздороваться.
  - Она дрыхнет, бабуль, - сдал сестру Димка. - О! через пять минут как разбудить надо.
  - Совсем вас мать распустила! - укоризненно заметила женщина. - Никакого режима и порядка! Днем спит, а потом опять всю ночь будет уроки учить. И так уж незнамо на кого похожа в последнее время. Тощая стала, бледная, как поганка, - посетовала она. - Ночью в ее возрасте спать надо. А то все женихи разбегутся.
  - Одни разбегутся, другие прибегут, - философски отозвался мальчишка, невольно повторяя слова сестры, когда мать пыталась ее вразумить за капризы в еде и ночные бдения над зубрежкой лекций.
  - Ну ладно, я тогда подожду немного.
  - Ты лучше иди, ее разбуди. А то сначала будет канючить: 'еще пять минут, еще десять...', а потом орать, что мы ее не пытались растолкать.
  - Ну давай, - согласилась женщина снова зашуршав, видимо, избавляясь от верхней одежды и сапог.
  На самом деле Димкина бабушка никак не могла отделаться от легкого любопытства. Если невестки нет дома, внук рядом, внучка - спит, то кто же тогда гремит посудой в раковине на кухне?
  Артем чертыхнулся вполголоса. Он бы, наверное, попытался сбежать в комнату, чтобы не встречаться с гостьей, но как нарочно - теперь уже не мог отойти от готовящейся яичницы. Жаль будет, если все испортит на последней стадии готовящегося блюда. Да и есть уже очень хотелось.
  Отказывать себе в удовлетворении любознательности Анина свекровь не стала и, словно невзначай, проходя в комнату детей, заглянула на кухню. Да так и замерла в дверях, увидев незнакомого высокого парня в явно домашней одежде - яркой свободной футболке, темных трикотажных брюках спортивного покроя и тапочках сорок пятого размера на босу ногу. Вообще-то, в первое мгновение она решила, что это девица - смутила длина светлых волос, собранных в хвост на затылке, но тут же поняла, что ошиблась - вроде не водились среди знакомых ее внуков такие девицы гренадерского роста и стати. Крупная шея, разворот широких плеч, мускулистые предплечья и узкая талия явно указывали на то, что перед ней парень.
  Вот это сюрприз, так сюрприз! К тому же молодой человек, похоже, находился здесь не впервые, ловко управляясь с горой грязной посуды в раковине и безошибочно расставляя вымытую так, как привыкла хозяйка.
  (Анина свекровь на протяжении многих лет недоуменно фыркала - ну какая разница, в каком порядке стоят на сушилке чашки, разнокалиберные тарелки и крышки от кастрюль? Но тут невольно отметила, что он знает 'правила' в этом доме, к которым она сама так и не смогла привыкнуть за почти двадцать лет близкого общения).
  - Здравствуйте! - громко обратилась женщина к спине парня.
  Артем (он так надеялся, что бабушка Аниных детей пройдет мимо!) коротко выдохнул и обернулся, нацепив самую благодушную улыбочку, хотя улыбаться вовсе и не было повода.
  - И кто это тут у нас хозяйничает? - растерялась пожилая женщина, сразу и улыбнувшись в ответ на располагающую улыбку, и насторожившись еще больше. Она-то еще надеялась, что это внучкин молодой человек, Кирилл, о котором была наслышана и даже пару раз видела лично. Мало ли, какая блажь у современной молодежи? Вдруг он решил отрастить и перекрасить волосы, ведь со спины оба парня казались чем-то похожи.
  - Добрый вечер, - ровно поздоровался странный гость и требовательно процедил сквозь зубы, намекая, что мальчишке неплохо было бы представить их друг другу. - Дим?!
  - А! - опомнился пацан, втащивший на кухню довольно объемную хозяйственную сумку 'гостинчиков'. - Бабуль, это Тёмка. Тём, это - бабушка Оля.
  - Ольга Игнатьевна, - пояснила женщина, поняв, что на этой информации внучок посчитал представление незнакомых друг другу людей достаточным.
  - Очень приятно, - слегка кивнул Артем, пытаясь сообразить, чья это мать - Анина или ее бывшего мужа? - Ой, извините! - поспешно отвернулся он выключить готовую яичницу.
  - Мне тоже... - машинально отозвалась пожилая женщина и желчно прокомментировала:
  - Ну и девки в этом доме! Одна - шляется незнамо где до полночи, а вторая спит, вместо того, чтобы мужиков накормить! Давайте я, что ли, похозяйничаю...
  - Ба, да не волнуйся! У нас все готово уже, да, Тём? - обернулся Димка к Артему и, получив не слишком уверенный, но все же подтверждающий кивок, предложил. - Будешь с нами ужинать?
  - Нет-нет, спасибо, - испуганно замахала руками Анина свекровь, считавшая, что мужиков следует кормить мясом, а, судя по всему, сегодня мяса в их рационе не предвиделось, так что лишь бы сами они голодными не остались. - Я же только из гостей. От стола к столу, что ли... Ты, давай, сумку мою освобождай! - велела она внуку. - А я пойду, Ксюшеньку разбужу.
  - Кто это? - поинтересовался переведший дух Артем, когда женщина удалилась с кухни.
  - Ну так бабушка моя! - удивился Димка, деловито выкладывая из сумки на стол сладости.
  - Я понял. Чья это мать?
  - Папина.
  - Блииин...
  - А что? - вскинулся Димка, не улавливая разницы.
  - Ничего, - огрызнулся Артем, помрачнев.
  Подставлять Аню ему вовсе не хотелось. И что теперь подумает ее свекровь? И вообще ему не понравилось то, как она охарактеризовала странную ситуацию, застав такой расклад.
  Тёмка помнил, что Аня очень тепло отзывалась о своей свекрови, снисходительно упоминая о ее манере общения. Возможно, по-настоящему женщина и не сердилась на блудную невестку и нерадивую внучку, за две минуты ведь трудно узнать характер человека, но то, что она высказала свое негативное мнение по поводу того, что мужики сами готовят ужин - было и ёжикам понятно. У него в семье тоже было заведено так, что обязанности по кухне лежали целиком на матери. И еще неприятно царапнуло, что Ольга Игнатьевна осудила Аню. Лучше бы воспитывала собственного сына, который завел новую семью, бросив жену, прожившую с ним двадцать лет, и двоих детей.
  Артем и не ожидал, что Анина свекровь так запросто могла зайти в гости. Видимо, действительно, расставшись с мужем, Аня оставалась в хороших отношениях с его матерью.
  Вот только, несмотря на разыгравшийся аппетит, Тёмка слабо себе представлял, сможет ли он пропихнуть хоть кусок в горло, если Ольга Игнатьевна останется поприсутствовать за столом.
  
  Бабушке все-таки удалось разбудить Ксюшку. Немного помятая спросонья девушка выползла на кухню, принюхалась к аппетитному запаху и слегка поморщилась.
  - Вы что, кинзу добавляли?
  - Нет, - удивился Артем.
  - А чего ею все провоняло?
  - Он ее только доставал и сразу убрал, - кивнул брат на Тёмку.
  - Вообще эту траву надо выкинуть, - снова брезгливо поморщилась Ксюшка.
  - Не придирайся, - пожурил сестру Дима. - Смотри, какая красота у нас получилась!
  Артем только хмыкнул про себя на его хвастливое заявление: 'у нас!'
  - Может быть, Вы тоже будете? - вежливо поинтересовался парень у женщины, накладывая разделенную прямо в сковороде на шесть частей яичницу. Димка посчитал выполнением своих обязанностей то, что достал три вилки.
  - Бабуль, будешь? - потянулся внук еще за одной вилкой. - Или ты уже уходишь?
  - Да нет, посижу еще, но ужинать не буду, - отказалась свекровь.
  Она действительно сегодня устала ходить по гостям. И ей хотелось бы поскорее оказаться у себя дома. Но теперь уж Ольга Игнатьевна решила остаться и дождаться невестки. Совсем, что ли, та сдурела?! Сама неизвестно где мотается, а дома дети не кормлены, да еще посторонний человек, что-то не собирающийся откланиваться. А ведь время позднее, пора и честь знать! Что ему здесь делать на ночь глядя? Для друга несовершеннолетнего Димки категорически не подходит. А внучка как-то уж слишком нейтрально держит себя с ним. Непохоже, чтобы это был ее парень. Уж не завела ли Анька себе любовника молодого? А что? После сорока у брошенных одиноких баб бывают всякие выверты с фантазией.
  Ольга Игнатьевна, конечно, про свою любимую невестку так никогда и не думала, да и сорока пока Ане не исполнилось, но тут она просто оказалась в растерянности от нелепых предположений.
  - Ну а чай-то с нами попьешь? - спросила Оксана, подвигая бабушке стул.
  - От чая не откажусь, - согласилась женщина, сообразив, что Аньку может прождать еще долго. - Вы ешьте пока, а я деду позвоню, чтобы не волновался и спать ложился. Уж в трех домах-то я тут у себя в районе не потеряюсь...
  
  Яичница действительно оказалась очень вкусной и сытной. И Артем получил заслуженную похвалу.
  Димка было вознамерился доесть последний кусок (хотя им с Артемом и так досталось по две части), но Артем возмутился:
  - А маме не оставишь?
  - Да пусть ест. Мальчишам-Плохишам требуется особый режим питания, чтобы не отощали, - съязвила Ксюшка. - Я маме потом еще сделаю. И вообще, - многозначительно посмотрела она на парня. - Неужели ты думаешь, что она вернется голодной?
  - Ну... вообще-то да, - согласился Артем, кивнув Димке. - Положи себе сам. Здоровый растущий организм, - хмыкнул он, проследив взглядом за пацаном, с готовностью метнувшимся к плите, на которой стояла сковородка.
  - И чайник поставь! - велела сестра.
  - Ну что вы его гоняете? - вступилась бабушка. - Давайте, я поставлю. Сынок, садись, доешь спокойно.
  - Ему еще посуду мыть, - напомнила Ксюшка. - И цветы поливать.
  - Ребенку уже давно спать пора! - сердито заметила пожилая женщина. - Ну давайте я помою?
  - Ты еще нам ведро вынеси, белье постирай и пол протри, - рассмеялась Ксюха. - Ба! Прекрати нам мальчика развращать! Сегодня его очередь. И вообще, как мы его потом жене сбагрим, если он ничему не научится?
  - Ой! Ему еще рано об этом думать! - мгновенно среагировала Анина свекровь. - И вообще - пусть себе нормальную жену ищет. А то сейчас девки такие пошли, ничего делать по дому не хотят и не умеют.
  - Ну, завелась... - закатила глаза Ксюшка. - Только не надо намеков. Все я умею и могу, просто мне лениво бывает.
  - Так я не про тебя, а вообще, - вздохнула свекровь. - Хотя, конечно, если вспомнить наше время...
  - Давайте лучше чай пить? - перебил ностальгирующую по хорошим временам, когда слова родителей пользовались несомненным авторитетом у детей советских времен, Ольгу Игнатьевну Артем, поднимаясь из-за стола, чтобы собрать опустевшие тарелки и достать чашки.
  - Что тут у нас вкусненького? - подгреб поближе к себе горку принесенных бабушкой гостинцев Димка.
  - Господи, деточка, а ты не лопнешь? - насмешливо осадила братца Ксюшка. - Бабуль, что ты хочешь?
  - Я только чай! - покачала головой женщина, все никак не в состоянии придумать, как бы так осторожно выяснить, что тут делает незнакомый парень.
  - Ну тогда убирай все на полку, Дим, - распорядилась сестра, поднимаясь, чтобы помочь Артему. - Завтра распотрошишь.
  - А чего это завтра-то? Я сейчас хочу!
  - Бабушка нам на двоих принесла, правда, ба?
  - Ну конечно, угощайтесь на здоровье, - подтвердила Анина свекровь. - Да тут и на всех хватит.
  - Я хочу сегодня свою долю! - твердо стоял на своем Димка.
  - Обойдешься! А то слипнется. Там у нас еще печенье осталось и половинка шоколадки.
  - Шоколадки уже не осталось, - невинно заметил пацан, заглядывая в свою кружку.
  - Проглотище! - отвесила Ксюшка ему легкую затрещину.
  - Ксюша! Ну зачем ты так? - укорила Ольга Игнатьевна, тут же ласково погладив макушку внука.
  - Ага, пожалей его, бабуль, а то ведь впроголодь живет, бедненький, - ядовито заметила Анина дочь. - Ну сколько раз тебе говорить - хватит жрать так много сладостей! А то вырастешь не в высоту, а в ширину!
  - Не переживай, Ксюх, он тогда в дверь на кухне не пролезет, - тихо пробормотал Артем, подмигнув девушке.
  - Главное, чтобы зубы не испортились, - не согласилась Ольга Игнатьевна. - А вот я передачу недавно смотрела. Так врачи говорят - для хорошей работы мозга шоколад очень полезен.
  - Горький, бабуль. А он только молочный трескает. Причем в одну харю.
  - Ксюша, ну что за выражения?! - укоризненно покачала головой женщина. - Ну, вообще-то, да, говорили именно про натуральный горький шоколад...
  
  За скромным чаепитием прошло еще немного времени. Ксюха все-таки не позволила Димке распаковывать принесенные бабушкой гостинцы, выставив на стол остатки песочного печенья и начатую банку земляничного варенья. А затем, когда Ольга Игнатьевна все-таки стала задавать неудобные вопросы, начав издалека, учится ли Артем или уже работает, девушка быстренько увела ее с собой в комнату под предлогом пошептаться о подарках к Новому году.
  
  Артем устало потер лицо ладонями, досадуя на то, что Ани все еще нет. И что ему теперь делать? Похоже, настырная женщина пока что отчаливать к себе домой не собирается.
  Димка с тоской оглядел новую гору посуды (втайне радуясь, что перед ужином Тёмка сам перемыл все испачканное в процессе приготовления) и полез в шкафчик.
  - Зачем тебе сгущенка? Не наелся? - удивился парень, недоверчиво глядя на пацана.
  - Я немножко, - тихо отозвался Димка, разыскивая нож для открывания консервов. - Будешь?
  - Не-а, - ухмыльнулся Артем. - Я сыт. Может, у тебя глисты, Димон? Ну куда в тебя столько влезает?
  - Сюда! - выразительно похлопал себя по животу Анин сын.
  - Мне кажется, тебе все-таки стоит спросить у Ксюхи, можно ли открывать эту банку?
  - Блин! Вот вечно вы мне все обламываете, - покрутив банку вареной сгущенки, со вздохом глубокого сожаления, убрал Димка ее обратно в шкаф, припомнив, что мама оставила ее для начинки. Вернее, она купила сразу три штуки. Но, застав его, когда он приканчивал вторую, искренне недоумевая, почему никто больше не претендует, строго-настрого запретила трогать последнюю. Потому что, как она выразилась, это НЗ. И если как-нибудь вечером им приспичит испечь вафельные трубочки, то заправить их будет нечем. Не в магазин же бежать ради такого случая.
  А трубочки он любил...
  И на ироничный взгляд Артема постарался не реагировать, еще раз тяжко вздохнул и поплелся к раковине мыть посуду.
  
  Без десяти двенадцать наконец-то заявилась Аня. И ей вынужденно пришлось знакомить Егора, который провожал ее до самой квартиры, с матерью бывшего мужа.
  Ольга Игнатьевна выдержала новое потрясение вполне достойно. Решив про этого хахаля бывшей невестки выяснить попозже, но зато, поманив ее за собой на кухню 'на минутку', поинтересовалась, кто такой Артем?
  Анька не собиралась рассказывать всю историю и ограничилась вариацией того, что Тёмка живет здесь на правах ее бедного родственника, проигнорировав тот факт, что свекровь хотя бы поверхностно, но слышала обо всех ее родственниках, и уж про этого точно никогда и никто не упоминал.
  - А что же не у твоих родителей? - задала Ольга Ивановна актуальный вопрос.
  - Ну... просто у нас дома веселее, - улыбнулась Аня. - Тем более что без разницы - там тоже отдельной комнаты для гостей нет.
  - Да у тебя же здесь девка в невестах! - в сердцах прошипела мать бывшего мужа.
  - Ну и что? - пожала плечами Анька. - У Артема вообще другие интересы, - честно ответила она, хотя для пожилой женщины явно осталась сокрыта тайная подоплека намека на его ориентацию.
  - Ну, знаешь, милая, - не согласилась свекровь, - поверь мне, у всех молодых мужиков одно на уме. Родственник он там дальний или как, ты смотри, как бы они тебя бабкой не сделали. Парень-то какой видный, девки от таких всегда головы теряли. Наша-то вон, погляди, на кого похожа стала. Может, уже втюрилась? - забеспокоилась она.
  - Да нет, - уверенно покачала головой Аня. - С Кириллом она со своим рассорилась, да еще сессия на носу - вот и...
  - Ну смотри! Не мне вас, молодых учить, - поджала губы Ольга Игнатьевна. - Вы же теперь все лучше нас знаете и понимаете. Но что-то мне на душе неспокойно...
  Она еще хотела бы поболтать с бывшей женой своего сына, невольно расстроившись (несмотря на то, что сама же ей советовала поскорее найти кого-нибудь для души и тела), что Анька последовала ее совету. И даже ведь не спрашивает, как там поживает ее бывший в новой семье...
  - Хорошо, я учту, - пообещала Аня, чтобы поскорее закончить с нравоучениями.
  - Ладно, пойду я, а то совсем засыпаю, - пожаловалась свекровь.
  - Да и впрямь, поздно уже, - спохватилась хозяйка. - Вас проводить?
  - Ой! Выдумала! Кому бабка старая нужна? Ты вон ребенка спать укладывай, ему в школу завтра вставать рано, а ты все гуляешь, - желчно заметила она, выходя с кухни.
  - Ага, сказку ему на ночь почитай, - ухмыльнулась Ксюшка, услышав последнюю бабушкину фразу.
  - Не-а, лучше спинку почеши, - подхватил Димка.
  - Иди спать! Рюкзак собрал? - строго одернула веселящегося сына Аня.
  - Ну мам... Я завтра с утра соберу, - заканючил мальчишка.
  - Димон! Хорошо слышал, что мама сказала? Или мне повторить? - крикнул Артем из комнаты, в которую сбежал, как только услышал, что внизу звякнул домофон, потому что встречаться с Егором категорически не желал.
  Димка неприязненно покосился на закрытую дверь, но молча поплелся собирать рюкзак. А Егор, отказавшийся от чая и теперь ожидающий в прихожей, когда Аня поговорит со свекровью и выйдет попрощаться, про себя усмехнулся. Похоже, Артем хоть какую-то пользу приносит в этом доме. Он уже был наслышан о безалаберности Аниного сына, и мог бы попробовать поучаствовать в воспитательном процессе, раз она сама не справляется в отсутствии мужа. Но Аня не просила его об этом. Мало того, она ему вообще запретила вмешиваться в ее отношения с собственными детьми, вот он и не лез. По крайней мере, пока.
  - Я подвезу Вас, Ольга Игнатьевна, - пообещал Панов пожилой женщине, галантно подав ей с вешалки пальто.
  - Да что Вы, тут пешком пять минут идти, - попробовала отказаться она.
  - На улице темно и скользко. Спасибо, Егор, - поблагодарила за предложение Аня.
  
  Артему очень не хотелось выходить из комнаты (где он пока еще бездумно сидел над тетрадками, не начиная переписывать лекцию), чтобы сказать 'до свидания!' поздней гостье, но он посчитал, что это будет выглядеть невежливо.
  Прислушавшись к возне в прихожей и поняв, что она уже собралась, он все-таки поднялся со стула и выглянул.
  - Добрый вечер, Егор, - выдавил он, наткнувшись на колючий взгляд Аниного мужчины.
  - Добрый, - нехотя процедил тот.
  - До свидания, Ольга Игнатьевна.
  - До свидания, Артем, - сухо попрощалась женщина, но тут же заулыбалась, шагнув вперед и распахнув объятия навстречу внуку, прибежавшему попрощаться с ней.
  - Спокойной ночи, мой миленький, - облобызала она его в обе щеки, под насмешливыми взглядами собравшихся взрослых. - Ложись скорее спать, а то завтра будешь дремать на уроках. Успехов тебе, наше сокровище. И заходи к нам с дедом почаще.
  - Ладно, - смущенно отстранился Димка.
  - Пока, бабуль! Дедушке привет передавай! - выглянула из своей комнаты Ксюшка, но подходить не стала, справедливо решив, что в небольшой прихожей и так толчется слишком много народу.
  - И тебе успехов, моя красавица, - улыбнулась Ольга Игнатьевна, разворачиваясь, чтобы пройти к входной двери. - Ну и тебе, красавица - успехов, - чуть-чуть ехидно произнесла она, многозначительно взглянув на бывшую невестку.
  - Угу, спасибо, - усмехнулась Анька. - До свидания, Ольга Игнатьевна... Пока, Егор! - обломала она, наверное, ожидания всех невольных свидетелей, все еще торчавших в прихожей, не став целоваться с мужчиной, который регулярно вытаскивал ее на свидания.
  - Аня, я тебе позвоню, - вздохнул он, закрывая за собой и вышедшей впереди него Ольгой Игнатьевной дверь.
  - Конечно, - покивала Анька, - спокойной ночи...
  
  О чем говорил Панов с матерью бывшего мужа и говорил ли вообще о чем-нибудь в те пять минут, пока вез ее в своей машине до ее дома, Ане потом так и не удалось выведать ни у одного, ни у другой. Но она не могла отделаться от чувства, что Егор остался доволен этой незапланированной, нечаянной встречей с ее бывшей свекровью. Но самое интересное заключалось в том, что Аня так и не дождалась от нее расспросов. И теперь сгорала от любопытства, неужели Панов сам удовлетворил справедливый интерес матери бывшего мужа по поводу его собственной персоны и своих помыслов в отношении ее?
  Ну вот что за непредсказуемый человек!
  
  ***
  
  На следующий день Рома все-таки выловил Тёмку возле университета, желчно поинтересовавшись, где же его мальчик ночует теперь, ведь в общаге он так и не появился. Но в таком ключе Артем с ним разговаривать не хотел, борясь с желанием броситься на шею при всем честном народе (уже с любопытством и недоумением разглядывающем странного визитера к их сокурснику). Или просто послать любовника по известному адресу со всеми его претензиями и ревнивыми предположениями, рискуя получить по морде от еле сдерживающего себя в руках взрослого парня.
  Но все-таки победило второе. Слишком сильно Рома задел его самолюбие, намекнув на то, что он, мол, и не ожидал, что 'его Тёмка' примерит на себя роль дешевой шлюшки. И, дескать, так мстить ему, заставляя переживать, не случилось ли чего, и сгорать от ревности, представляя, где и с кем он проводит ночь, совершенно необязательно.
  Артем не стал делать скидку на нелепую ситуацию, печально взглянув на осунувшееся лицо и покрасневшие наверняка от бессонной ночи глаза своего бывшего партнера. Слишком много лишних слов для возможного примирения уже буквально повисло в воздухе между ними, уплотнив глухую стену непонимания. Не для того он уходил, чтобы снова окунаться в эту агонию изживших себя отношений, утраты уважения, доверия и чистоты чувств.
  На удивление, Роман смолчал, стиснув челюсти так, что видно было, как заходили по скулам желваки. То ли не ожидал такой цветистой оборотистой отповеди, то ли еще что... Но вряд ли устыдился, что невольно привлекает к ним ненужное Артему внимание среди сокурсников.
  - Ты еще пожалеешь, - тихо процедил он, пристально глядя в глаза своего 'нижнего' и не находя там былого отклика.
  - Уже, - коротко ответил Тёмка.
  Быстро развернувшись, юноша чуть ли не бегом взбежал по высоким ступеням крыльца и скрылся в то и дело хлопающих стеклянных дверях университета, проклиная и себя, и Ромку за то, что перестали понимать друг друга...
  Роман постоял еще немного, в совершенно наивной надежде, что сейчас высокие двери в очередной раз распахнутся, не впуская запоздавших студентов, а выпустив из здания ВУЗа его Тёмку. Может быть, тот уже отдышался и готов вернуться к нему?
  Потому что сам Рома был уже ко всему готов - даже простить чудящиеся ему измены Артема. Только вот ни к тому, что провинциальный мальчик, у которого здесь в городе нет близких друзей и хороших знакомых, будет проявлять твердость характера, которое Рома все еще пытался считать обыкновенным упрямством и капризами. И чего ему не только хватало? Ведь он готов был достать ему луну с неба!
  И только, когда заиграла какая-то музыка, видимо, заменявшая звонок, извещающий о начале занятий, и довольно плотная толпа опоздавших сгрудилась в тамбуре, пытаясь просочиться через турникеты без отметки об опоздании, молодой мужчина почувствовал, что совсем продрог на стылом ветру...
  Может быть, он остался бы ждать окончания пары, совсем уже непонятно на что надеясь, но тут ожил его мобильный, напомнив, что изредка следует появляться на рабочем месте. Честно говоря, такого дикого желания не идти на работу, у него никогда еще не было.
  Он и не пошел...
  
  ***
  
  Цифры на электронных часах перескочили на 2.00. Даже Ксюха уже улеглась спать, в кои-то веки 'задвинув' ночные бдения над своими лекциями. Глаза безбожно слипались, и досада на то, что не может уснуть, а ведь завтра на работу, глушилась поселившимся в груди страхом. Анька честно пыталась отвлечься, уверяя себя, что ей нечего волноваться. Ее дети дома, а у совершеннолетнего парня свои родители есть, но тревога за непутевого квартиранта не отпускала. По телеку шла какая-то лабуда. ПисАть что-либо не было никакого настроения. А электронная книжка в кои-то веки не помогала. Хотя, может быть, это оттого, что вот уже несколько дней Анна не могла отыскать на просторах СИ что-нибудь настолько цепляющее.
  Хозяйка двухкомнатной квартиры снова судорожно схватилась за мобильник, повторяя в сотый раз вызов. Но бесстрастный женский голос (правда, Ане показалось, что уже с нотками раздражения на бестолковую тётку, которая никак не угомонится), в очередной раз сообщил, что 'абонент - не абонент'. Что делать, где разыскивать своего квартиранта, в порядке ли он или пора обзванивать больницы и морги, она не знала. Старалась не думать о плохом, но в голове почему-то рождались только самые неподходящие для душевного спокойствия картинки.
  Мысли лихорадочно скакали, невольно напоминая ей о том, как первое время она вот так же, уложив детей, дожидалась с работы загулявшего мужа. Правда, тогда она еще не знала, что он ей изменяет и волновалась, как о близком человеке, с которым ее связывало слишком многое... Вроде бы отболело уже все давным-давно, но вот поди ж ты, оказывается, иррациональная обида на свою дурость, что не почувствовала сразу и бездарно сожгла столько нервных клеток, не отпускала. Но то был муж, отец ее детей, а Артем - ну кто он ей?
  Ему самому сейчас хреново. Может быть, развлекается где-то, пытаясь найти замену своему Ромочке, и думать забыл, что неплохо бы предупредить о том, что задерживается...
  Она то вполголоса ругала свинтуса, обещая на его блондинистую голову самые страшные кары, то, спохватываясь, мысленно просила всех святых, чтобы парень вернулся целый и невредимый. И отчаянно жалела, что не пополнила запас каких-нибудь успокоительных. Оксанка прибрала остатки во время последней сессии еще прошлым летом, а сама она наивно надеялась, что сын еще недостаточно взрослый, чтобы сходить с ума, если он не вернулся домой к 22.00. Ну кто же мог подумать, что и за Тёмку будет так болеть душа?
  
  Артем заявился без пятнадцати три. И уже по звуку слишком уж долгой возни с дверным замком, женщина поняла, что с координацией у него не ахти. Вылетев в коридор, она включила свет и постаралась взять себя в руки.
  Артем распахнул входную дверь и споткнулся на пороге, не ожидая встречи.
  - Ой... чего ты не спишь? - постарался он тихонько прикрыть за спиной входную дверь. - Поздно же.
  Аня лихорадочно оглядела его с ног до головы - на первый взгляд, вроде бы цел и невредим, как она и 'заказывала'. Даже с расстояния в два с половиной метра слышался запах алкоголя, а одежда и волосы насквозь пропитались сигаретным дымом. Особенно отчетливо это стало понятно, когда он стянул куртку.
  - Что с твоим телефоном? - постаралась она задать вопрос нейтральным тоном, еле сдерживаясь от того, чтобы не бросить в лицо упрек.
  - А... батарея села, - беспечно отмахнулся детинушка.
  - И мой телефон ты, конечно же, наизусть не помнишь, чтобы позвонить с приятельского?
  - Я... Ань, я в порядке... Мы просто посидели, пивасика попили... Я как-то во времени потерялся, а потом уже вроде и поздно звонить было... - торопливо, прямо в ботинках протопал он мимо нее в туалет. - Я завтра пол вымою... - пообещал Тёмка, поспешно скрываясь за дверью.
  Кто это 'мы', женщина выяснять не стала. Невольно убедившись, что 'кабинет' парню понадобился для справления малой нужды, а вовсе не для того, чтобы похвастаться 'белому другу', что он сегодня пил и ел, Анька отправилась в ванную, чтобы в очередной раз умыться ледяной водой, прогоняя сон. Впрочем, теперь с чистой совестью от облегчения, что теперь-то у нее точно 'все дома', можно отправляться спать. Правда, спать осталось меньше четырех часов, но хоть сколько-то.
  - Ужин в микроволновке, сам подогреешь... - бросила она, проходя мимо закрытой туалетной двери, но Артем как раз распахнул ее.
  - Я вроде и не хочу, извини... - машинально погладил он себя по животу, наверное, все еще плотно закаченному 'пивасиком', и места для еды там вряд ли осталось.
  - Телефон поставить на зарядку не забудь. И тарелки убери в холодильник.
  - Ань... ты сердишься, да? Ну чего ты всполошилась-то? Ты мне не мать...
  - И слава богу, - огрызнулась Анька. - Спокойной ночи, - процедила она, не собираясь читать ему нотации.
  
  Первые признаки грядущей мигрени, которая обычно вырубает ее на полдня, проявились уже к четырем часам. Бессонная ночь (а попробуй усни, когда тихонько пробравшийся в комнату Тёмка (наверное, чтобы не беспокоить ее, раздевшийся на кухне), скинул скомканные вещи прямо на пол, завалился на свой матрасик и тут же захрапел без зазрения совести), а так же четыре чашки кофе без сливок, чтобы коллеги по работе не увидели предательски закрывающиеся глаза, сделали свое дело. Хорошо, хоть сегодня не было ничего, требующего полной сосредоточенности и отдачи, лишь 'первичка', которую можно было забивать в бухгалтерскую программу практически на автомате. Вот уж не думала, что этот ангелочек, чей сон обычно походил на дыхание здорового младенца, мог побороться за звание настоящего мужика, у которого тяжкие трудовые будни и нелады со здоровьем. Лишь в больнице она пару раз слышала Тёмкин храп, да и то, под воздействием убойной силы лекарств. Нет, пить ему категорически противопоказано, иначе, чтобы высыпаться, ей придется переселяться на его матрасике в комнату к детям.
  До шести вечера Аня высидела с огромным трудом, домой ехала, буквально на автопилоте. Пульсирующая боль в правом виске затуманивала разум.
  
  - Дима, сынок, сегодня ужинаете пельменями, - с порога объявила она сыну, собирающемуся на прогулку. - Надеюсь, уроки ты уже сделал? - задала женщина вопрос, отчетливо понимая, что в данный момент ей глубоко фиолетово, справился ли ребенок с домашним заданием. Все равно сил для того, чтобы помочь ему в чем-то, проконтролировать или просто поругаться, чтобы пошел и доделал, у нее не осталось.
  Смыв косметику и проглотив еще пару таблеток от головной боли, Аня доползла до дивана, соорудила из думочек сложную конструкцию (чтобы твердый острый край туго набитой подушки упирался точно в очаг нестерпимой боли) и прикрыла глаза. Надо полностью расслабиться, чтобы удалось заснуть.
  К сожалению, хоть приступы становились реже, зато были такими сильными, что боль не давала наступить долгожданному забвению. Вот ведь, старость - не радость... А когда-то достаточно было лишь прилечь буквально на двадцать минут, невзирая на работающий телевизор, включенный верхний свет и мелких еще детей, которым не удавалось объяснить, что маме нужен короткий отдых, и они считали, что это такая игра, прыгая рядышком по дивану, на котором она устраивалась. И все, через полчаса снова как огурчик - бодрая, свежая и готовая и дальше заниматься домашними обязанностями и воспитанием своих неслухов...
  Сегодня Ане было абсолютно наплевать, во сколько вернется Артем, лишь бы Димка, хоть и вполне искренне сочувствующей родительнице, не обрадовался неожиданно обретенной бесконтрольной свободе и вернулся домой вовремя. За Ксюху Аня почти не переживала. Благоразумный старший ребенок, если будет слишком поздно, останется ночевать у подруги или найдет сопровождающих до подъезда дома.
  
  В общем, этот день канул в небытие, оставив смутное сожаление о бездарно упущенной возможности написать кусочек продки...
  
  Когда Аня в очередной раз проснулась, благоразумно полежав, прислушиваясь к еле слышным отголоскам отступившей боли, но пока не решаясь шевелиться, потому что точно знала, что до окончательного избавления от страданий, еще далеко, все ее домочадцы уже оказались дома. Осторожно поднявшись, стараясь не делать резких движений, она вышла на кухню. Димка за обе щеки наворачивал пельмени, Оксанка вяло ковырялась в неглубоком салатнике, выискивая среди порезанных огурцов, помидоров и зелени, не существующие там листочки кинзы. Похоже, дочь решила устроить себе легкий ужин. Перед Тёмкой, державшим тетрадь и сосредоточенно хмурившим лоб, пытаясь разобраться, каким это образом у Димки сошелся ответ в задаче, когда решение в корне неправильное, пока еще стояла полная тарелка пельменей, аппетитно политая соевым соусом, кетчупом и майонезом. Да уж, здоровой пищей сегодняшний ужин назвать никак нельзя, но что поделать.
  - Добрый вечер, как ты? - вскинулся парень, внимательно вглядываясь в измученное бледное лицо хозяйки квартиры.
  - Терпимо, - процедила Анька, решив, что ей просто показалось, будто Артем испытывает легкое чувство вины.
  - Мам, мои пельмешки будешь? - одновременно задала вопрос Оксана.
  - Я буду! - тут же влез сынок.
  - Хватит жрать! - моментально откликнулась 'добрая' сестренка. - Ты и так уже вторую порцию уплетаешь. Надо было маме оставить...
  - Я не хочу, Ксюш, спасибо...
  - Я тоже не хочу почему-то, - поморщилась она. - Какие-то они не такие...
  - Да нормальные пельмени! - не унимался 'здоровый растущий организм'. - Давай, я съем... - с готовностью подскочил Димка сам себя обслужить, выловив из большой кастрюли оставшиеся.
  - Давай, ты пойдешь и переделаешь эту задачу, - резко осадил его Артем, сунув ему под нос тетрадь. - И если еще раз просто спишешь ответ, будешь решать еще три подобные, ясно?
  - Мне уже спать пора! - спохватился ребенок.
  - Ты мне еще диалог не ответил, - подлила масла в огонь Оксанка, требовавшая с брата, чтобы он не позорил ее перед учительницей (которая прекрасно знала в какой универ поступила бывшая выпускница), хватая трояки по английскому. Обидно было то, что Димка просто безбожно ленился, не утруждая себя записывать домашние задания, и как следствие, потом выполняя только часть. И вдвойне обидно, что иностранный пацану давался не в пример легче математики, но даже здесь, без понуканий, он не стремился получать свои заслуженные четверки и пятерки за самостоятельные работы, потому как просто за ответы на уроке пятерки ему не светили. Поведение подростка оставляло желать лучшего, и, снижая оценку на балл, англичанка хоть как-то восстанавливала справедливость. Аня первое время возмущалась, но, представив себе, сколько нервов требует проведение урока в классе, где таких, как ее Димка, может быть не один, а два-три оболтуса, смирилась...
  - Ма! - заканючил сын. - Ну скажи им, достали уже со своими уроками!
  - Это ты всех достал, - отмахнулась женщина, наливая себе кипяченой воды. - И не стыдно, что до сих пор приходится тебя контролировать?
  - Ну, конечно, ты всегда на их стороне, - обиделся Димка, и, схватив тетрадь, отправился в свою комнату. Если с сестрой он еще мог попробовать пререкаться, то с Артемом этот номер не проходил, потому как парень время от времени напоминал ему простое правило, озвученное еще Ромкой, когда тот решил пособить соседке с трудновоспитуемым подростком - кто сильнее, тот и прав. А Тёмка мог запросто вытащить его за шкирку из кровати, где он прикидывался видевшим десятый сон, если хоть что-то из уроков было не доделано. Мало того, эта белобрысая зараза не гнушался лазить и в электронный дневник, не доверяя записям в его обычном (в котором, к слову сказать, частенько была отмечена лишь половина домашнего задания). И любимая мамочка не вмешивалась. Разве не обидно?
  
  Аппетитный запах пельмешек приятно щекотал обоняние, но Аня не была уверена, что осилит целую порцию.
  Артем нацепил на вилку один, щедро повозил его по смеси кетчупа и майонеза и протянул хозяйке:
  - Попробуй, вдруг соблазнишься?
  - Ммм... и правда, вкусно, - оценила она, раскусив пельмешку, и, почти не жуя проглотив, - но нет, благодарю... пойду досыпать... - еле сдержала Аня зевоту. - Приятного аппетита и спокойной ночи...
  На сердце стало спокойнее - дети дома, можно и расслабиться...
  
  ***
  
  На следующий день Артем, просидевший полночи за компом, ушел к нулевой паре, но снова задерживался где-то допоздна, хорошо хоть догадался позвонить, предупредить. Ане нечего было сказать в упрек парню, у которого обрушилась личная жизнь, и он хоть как-то пытается отвлечься от грустных реалий. Она лишь надеялась, что подушка-"думочка" на ухе спасет ее от очередной бессонной ночи, если он будет храпеть после своего 'пивасика'.
  Терзаемая слабыми угрызениями совести, что два дня держала своих читателей без продки, Аня сидела за компом, когда услышала, что вернулся Артем. Оксанка как раз крутившаяся перед зеркалом в прихожей, соображая, в какой одежде ей пойти завтра на занятия, восхищенно ахнула.
  - Тём, привет! Это откуда?
  - Держи, - донеслось до Ани из-за прикрытой двери.
  Сохранив набранный текст, она собралась пойти на кухню, чтобы подогреть полуночнику ужин, но, открыв дверь, обалдела. Артем приволок огромный букетище роз. Правда, розочки были мелкие и короткие (очевидно те, которые продают оптом по 25 руб. штука), но свежие тугие бутоны кораллового цвета в своей массе действительно впечатляли.
  Дочь с одинокой розочкой за ухом а-ля Кармен с ухмылкой ожидала реакции матери. Наверное, цветов было четное количество, вот и ей перепало.
  - Это тебе, - бесхитростно протянул Артем букет без обертки, но туго перевязанный бумажной ленточкой Ане. - Извини, что заставил поволноваться и за вчерашнее...
  Анька почувствовала предательскую резь в глазах, не в силах выдавить ни слова. Судя по бледному осунувшемуся лицу парня, после занятий в своем универе он вовсе не развлекался, а зарабатывал свое искупление...
  - Тёма... - простонала она. - Ну зачем?! Ты посмотри, на кого похож! Иди руки мой скорее, я тебя ужином накормлю.
  - Правильно-правильно, Тёмыч, - не согласилась Оксана. - Пролетел - надо загладить вину... Мам, тебе что, не нравится букетик? Смотри, какой красивый, аж завидно! - честно призналась она.
  - Да это букетище! У меня даже вазы такой нет, - сокрушенно и немного растроганно вздохнула Аня, чувствуя себя довольно глупо, да и перед дочерью неловко. Лучше бы парень догадался Ксюхе цветы подарить.
  - Подумаешь, - фыркнула девушка, - я сейчас ведерко освобожу.
  - Давай лучше в несколько вазочек по всей квартире расставим?
  - Да ну, - сморщилась Оксана, - они так красивее смотрятся.
  - В ведре? - скептически возразила Анька.
  Пока они спорили, Артем успел вымыть руки и, пройдя на кухню, включить микроволновку с оставленной ему на ужин тарелкой, чтобы подогреть еду.
  Судя по усталой позе, вымотался он изрядно. Парень буквально рухнул на табуретку и, поставив локти на стол, уперся лбом в скрещенные кулаки.
  'Ну вот, и кому нужна была эта самоотверженность?' - посетовала Анька все еще разгуливающая по квартире в обнимку с букетом, пока Оксана пыталась придумать альтернативу ведерку вместо вазы.
  Подойдя к Артему, хозяйка квартиры запустила пальцы в гладко зачесанные и собранные в хвост волосы парня, слегка оттянув их, чтобы он поднял опущенное лицо.
  - Как ты, чудовище?
  - Терпимо, - практически один в один, как она вчера, ответил Артем и прижался виском к ее груди. - Ты на меня еще злишься?
  - Конечно, злюсь, - подтвердила Аня, отодвинув букет в сторону и теперь еле удерживая его одной рукой, а ладонью другой руки, не в силах избежать искушения, погладила его по светлым волосам. - Кем ты сегодня работал, опять что-нибудь разгружал?
  - Угу, - машинально промычал он, блаженно прикрыв глаза.
  - Давай-ка, ужинай скорее и ложись спать, - велела Аня, решительно отстранившись.
  - Я не могу, у меня на завтра еще перевод статьи, - сморщился Тёмка, с сожалением выпрямляясь. - Завари мне лучше крепкого кофе, пожалуйста, что-то срубает совсем, - признался он.
  - Без кофе перебьешься, - встряла Ксюха, все-таки притащив под цветы голубое пластмассовое ведерко, в котором Аня обычно замачивала грязное белье, если не надеялась, что оно в состоянии с первого раза отстираться в машинке. - Я сейчас нам с тобой чай сделаю. Мне еще тоже часа три сидеть. Мам, ты будешь?
  - Нет, я спать пойду.
  - О! А, может, ты пока на моей кровати подрыхнешь? Мне потом распечатать кое-что надо будет, - заканючила дочь.
  Аня вздохнула. Пожалуй, так действительно будет лучше, чем среди ночи Оксанка придет и включит гудящий над ухом принтер, который стоял на стойке, разделяющей комнату на две зоны - 'кабинетик' и 'спальню'.
  
  Пожелав молодежи поскорее разделаться с домашним заданием и отправиться спать, держа перед собой ведро с рассыпавшимся букетом, который, неожиданно очень удачно разместился в импровизированной вазе, она услышала:
  - Тём, предлагаю бартер. Я перевожу твою статью, а ты делаешь мне презентацию на тему космоса. Только с иллюстрациями.
  - Ксюш, у меня там технических терминов полно, - предупредил он, тем не менее, заинтересованно.
  Анька хмыкнула - ну что ж, обмен вполне достойный, возможно, так они гораздо быстрее справятся со своими уроками и отправятся отдыхать.
  
  Во сколько они улеглись, хозяйка квартиры так и не узнала, потому что Ксюха не пришла расталкивать ее среди ночи, чтобы она перебралась досыпать на свою кровать. Когда прозвенел будильник, оказалось, что уже наступило утро. Отлично выспавшаяся Аня потормошила сладко сопящего на соседней кровати сына, сообщив, что у него есть три минуты понежиться, окончательно просыпаясь, прикрыла распахнутый настежь балкон и пошла проверять, что там делает молодежь, потому что из-под двери пробивалась полоска света.
  Удивившись, неужели они до сих пор сидят над своими заданиями, Аня прошла в большую комнату и умилилась. Под потолком ярко сияли все шесть лампочек, да еще и бра над кроватью - двумя, включенный комп с потухшим экраном ровно гудел вентилятором, охлаждающим внутренности, а Ксюха и Артем во сне жались друг к дружке кое-как устроившись поперек ее дивана, словно котята в корзинке. Футболка Артема во сне немного задралась, а спортивные брюки, наоборот, чуть съехали, обнажая ямочки на пояснице. И Аня поскорее отвела глаза от притягательного для взора зрелища, потому что вовсе не хотелось запускать цепную реакцию дурацких воспоминаний о том, что следовало бы забыть раз и навсегда.
  Ксюхе было ни в пример теплее в надетой поверх ее футболки Тёмкиной толстовке. Накрыться хотя бы пледиком у них, видимо, уже не хватило сил. А судя по разбросанным вокруг листочкам с переводом текста и учебником, из которого этот перевод и следовало делать, срубились они уже на том, что Артем заучивал его под присмотром Оксаны. Интересно, много ли успели?
  Аня покачала головой, надеясь, что хотя бы презентация на тему космоса для Ксюхи готова. Ей сегодня надо было идти к первой паре, а Тёмке - ко второй.
  Она осторожно склонилась над дочерью:
  - Ксю, пора вставать, радость моя.
  - Ыыы... - промычала она, поморщившись из-за затекшей шеи, потому что вместо подушки использовала согнутый локоть Артема. Да и у него наверняка затекла рука от ее тяжести.
  - Пора-пора, а то не успеешь. Тебе ванная нужна, или я первая пошла голову мыть? - прошептала Аня, дергая сонную девушку за футболку.
  - Ма-а... ну да-авай еще полча-асика-а... - попробовала потянуться Ксюшка, но чуть не заехала по лицу дрыхнувшего без задних ног соседа по дивану. Тёмка только поморщился.
  - Знаю я твои 'полчасика', если я сейчас тебя не подниму, ты и к третьей паре не успеешь. Вставай! Что тебе сделать, кофе или чай? Бутерброд или сырок?
  - Ничего не хочу...
  - Как же я устала от ваших капризов, - проворчала Аня, - 'один - хочу, другой - не хочу'. С завтрашнего дня всех на утреннюю кашу переведу! - пригрозила она, собирая листочки с переводом и разворачивая валявшийся рядом плед, чтобы укрыть Артема, который мог еще позволить себе лишний часик сна.
  - Вставай! - велела Аня дочери, выходя из комнаты, чтобы, прежде чем отправиться в ванную, убедиться, что Димка проснулся.
  
  ***
  
  С тех пор, как Роман, расставшись возле универа с Тёмкой, забил на работу, прошла почти неделя. Надо сказать, что время для срыва и зализывания сердечных ран парень выбрал очень неподходящее. Пока он квасил, заливая свои горести, на работе в конце года-то дел было невпроворот. Сорвался довольно выгодный долгосрочный Контракт, потому что тот не явился на подписание, и забугорные партнеры поостереглись иметь дело с такой необязательной фирмой. И чуть было не лишились еще одного, но Сергей Романович (отец Ромы) спас положение. Правда, эта нервотрепка сказалась на здоровье мужчины - серьезно подскочило давление, и врачи настоятельно рекомендовали ему отлежаться на больничном. Лидия (мать Ромы) скрывала от мужа, что ее мучают сердечные боли из-за непутевого сына, но вот заплаканные глаза спрятать от внимания супруга не получалось. Однако Ромке даже в голову не приходило отзвониться домой и поинтересоваться самочувствием родителей. Впрочем, действовал он так вовсе не из черствости и махрового эгоизма, щадя свои нервы, а из самых лучших побуждений. В редкие часы просветления этой, прошедшей, как в чаду, недели, он считал, что пусть лучше родители не слышат по его голосу, насколько ему худо. Впрочем, по внешности посторонние не сразу бы догадались, что это так.
  Дома Роман просто не мог оставаться наедине с самим собой, а вот ночные клубы, рестораны и другие злачные места, где он пытался влиться хоть в какую-то веселую компанию, было для него самое то. Правда, как только доходило до интима, он почему-то не мог себя заставить произвести нехитрые действия. И ограничивалось лишь тем, что пару раз он все-таки дал себе отсосать какой-то настырной девице и смазливому пацану, чем-то очень отдаленно напоминающему его Тёмку. Но тут же менял место своей дислокации, потому что оставаться в той компании было противно. Что с ним происходит, он и сам уже затруднялся понять.
  
  Собственная Служба Безопасности фирмы, где работали Роман и его отец, отследила, где шатается наследник учредителя, правда, докладывать Сергею Романовичу не спешили.
  Начальник отдела СБ был предан отцу Романа. К тому же они друг друга знали еще со школьной скамьи. И его собственный сын сейчас также работал на эту фирму, числясь у начальника СБ в замах. В своих людях, которых подбирал сам друг Сергея, он был уверен на сто процентов - неболтливые, исполнительные, с хорошими профессиональными навыками парни. По своим источникам начальник СБ давно накопал досье на Ромку, но друг и работодатель запретил лезть в личную жизнь сына, вот тот глубоко и не копался. А тут такое дело! Если Сергей Романович, доведенный до отчаяния выкрутасами сына вдруг отойдет от дел по состоянию здоровья, а молодой не возьмется за ум и не перестанет дурить, неизвестно до чего докатится фирма. Помимо просто дружеского участия, у него существовал еще и шкурный интерес. У него семья большая. А место хорошее - зарплату такую еще поискать.
  Невзирая на предупреждение Сергея, начальник СБ все-таки решил попробовал вразумить младшего, но был послан далеко и надолго, дескать, 'давать советы, как мне распоряжаться своей собственной жизнью, в твою компетенцию не входит!'
  Вот после этого давний друг и доложил работодателю о состоянии дел. Отец Ромы велел пробить Ромкин номер телефона и, методом исключений, с первого раза вычислили, что номер, на который было больше всего звонков и смс, принадлежит некоему Кашкину Артему Валерьевичу из какого-то Мухосранска. А уж когда представили фото, сложить два и два, оказалось делом одной минуты.
  Отец мельком видел этого мальчишку, которого Рома хотел представить родителям, но они заявили, что знать не желают грязную сторону личной жизни сына и всех тех, с кем он кувыркается в постели. Вообще-то, родители Ромы считали, что это Артем так плохо на него влияет, чем-то приворожив, раз сын предпочитает проводить с ним столько времени, да и вообще поселились вместе. И первой мыслью было облегчение, ну наконец-то разбежались! Но потом Сергей понял, что надо еще как-то вернуть блудную овцу в лоно семьи. Пусть сначала в себя придет, а потом уж воспитывать будут, хотя уже поздно, конечно.
  Решив больше никого не вмешивать, он взялся за розыски сам, ярясь от негодования, сгорая от стыда за непутевого отпрыска, да еще и потворствуя жене, которая зудела - отыщи, лишь бы был жив-здоров, какой-никакой, а все единственная кровиночка, опора на старости лет.
  Правда, до старости им было еще далековато - отцу Романа было чуть за полтинник, а матери и того меньше. Лидия его рано родила, да почти сразу на работу вышла, а ребенка по яслям, детским садам воспитывали. А она за Ромкино воспитание всерьез взялась, когда сын пошел в школу. Лишь бы только времени не оставалось на праздное шатание мальчика по улицам в неподходящих компаниях, запихивала его в разные кружки, студии и секции, какие только были рядом с домом. И в страшном сне представить себе не могла, что вот такое вот недоразумение из него вырастет. А ведь видный парень! И у девочек всегда спросом пользовался, когда вот только успел свернуть на дурную дорожку? Вряд ли в школе (он учился в довольно престижной). Может быть, в лагерях, куда его подростком отправляли на лето? Да разве расскажет...
  В общем, Лидия закатила мужу истерику - это мы сами виноваты! Когда надо было воспитывать - оба работали. Один, как проклятый - бизнес пытался наладить, хотя в то время чуть ли не под статьей ходил, а она, идейная училка, все никак не могла оставить свое призвание. Чужих детей воспитывала, а своего упустили. И вроде хороший, работящий, умный парень - для любой женщины - жених - просто мечта, во всем удачен, кроме нормальной личной жизни.
  Договорилась уже до того, что, дескать, если совсем плохо уже - закодируем! Сына-то спасать надо (это Лида начиталась про психику людей, у которых выверты с ориентацией, как им трудно жить, если не находят понимания в семье, среди знакомых и коллег, да еще и расстаются с близким человеком), и перепугалась всерьез. Как бы не хотелось ей думать, что Роман когда-нибудь перебесится и остепенится, встретив женщину своей мечты, ждать-то было уже некогда. У сына еще ни разу не было такого, чтобы так убиваться и упиваться из-за того, что расстались с очередным сожителем.
  Вот тогда отец Ромки и позвонил Артему, дескать, ты делай что хочешь, но вытащи его оттуда и можешь тогда катиться на все четыре стороны.
  
  ***
  
  Пока родители Романа накручивали Артема, обещая ему немыслимые кары, если он не вытащит своего любовника и не доставит домой, а бедный парень, позвонив в клуб, где предположительно сейчас находился Ромка, и выяснив, что тот некредитоспособен и просто так его не выпустят, побеспокоил Аню и Егора, собиравшихся провести вечер вдвоем в тихом уютном ресторанчике, сам Рома еще и не подозревал, что вокруг его персоны бушуют такие страсти.
  
  В данный момент он засел в отдельном кабинете приватной зоны, в обнимку с оставшейся половиной бутылки виски. И вместе с ним сейчас маялись двое пацанов, немного похожих на Артема. Правда, юные любители приключений на свои задницы уже имели довольно жалкий вид. Оба с разбитыми рожами и чуть не на грани истерики, готовые разреветься, забившись в угол от маньяка подальше. Который и сам не знает, чего он хочет. Оба уже и на интим согласны были, и на групповуху, и вообще на разные извращения, а этот только пьет, ругается, как сапожник, а выпускать не выпускает - даже в туалет. И охрана клуба отчего-то не спешила на выручку. То ли не желала связываться с придурочным клиентом, то ли просто жалея запертую дорогую дверь, которую пришлось бы выламывать, чтобы освободить 'заложников' собственной дурости. Юнцы уж было вдвоем хотели как-нибудь обезвредить здорового мужика, опасаясь, что он все-таки допьется до зеленых чертей и займется ими всерьез, да не удалось, лишь огребли за инициативу.
  Расхристанный неадекватный Рома, у которого шел уже не первый день запоя, блуждая по разным заведениям, заседал сегодня в этом с самого открытия. А открыли накануне празднования католического Рождества на целых два часа раньше обычного...
  Громкая музыка, приглушенная специально оборудованными шумопоглощающими панелями, едва пробивалась сюда. Но все-таки веселье и общая праздничная атмосфера раздражали Романа, все более мрачневшего с каждым очередным глотком. Он безумно хотел видеть своего Тёмку. Наверное, сегодня он как раз и сломался, поняв, что бесполезно сопротивляться этой звериной тоске по единственному в его жизни любовнику, с которым хотел оставаться рядом долгие годы. Но не мог даже позвонить, потому как его айфон вырубился еще вчера вечером. Но парень упрямо гипнотизировал безжизненно темный экран, словно надеялся на какое-то чудо...
  
  ***
  
  Ну, собственно, чудо и случилось.
  К ночному клубу, пользующемуся весьма неоднозначной славой среди специфической публики, подъехали две машины. Одна - пойманная тачка с Аней, Егором (потому что он не рассчитывал сегодня сам садиться за руль после ресторана) и подхваченным у метро Артемом. Вторая - с приятелем из все тех же 'бывших сослуживцев', с которыми Егор и Ромка поддерживали связь после того, как закончилась контрактная служба.
  Тёмке было сейчас ни до кого, но он все-таки признал в нем одного из тех парней, которые в последний раз играли в командный пейнтбол, после которого отправились к Ромке на дачу, где Егор и узнал неприятную историю. Из-за которой соседка обиделась на них, Панов разругался с Романом, и вся их с Ромой личная жизнь полетела в тартарары.
  
  Водителя попутки отпустили, да тот и сам не слишком горел желанием оставаться рядом со странным заведением, особенно после того, как приличные пассажиры вышли, а к нему ломанулись два раскрашенных обнимающихся парня, чуть ли не на улице уже виснущие друг на друге. Видимо, спешили поскорее оказаться где-нибудь, где можно продолжить свои мерзкие непотребства. Водила выругался и, газанув, сорвался с места под 'кирпич' и, невзирая на ограничение скорости в переулках между близко жмущимися друг к другу старыми домами еще довоенной постройки.
  
  Аню даже забыли представить новому действующему лицу, запихнув ее к нему в машину с работающим двигателем, оставив ей планшет, чтобы не скучала, и велев заблокировать двери.
  
  Артема оба мужчины практически игнорировали, быстро что-то обговорив между собой и задав нервничающему парню несколько утоняющих вопросов, но все же решили взять его с собой. То ли он тут бывал, то ли имеет представление о каких-то специфических тонкостях подобных клубов. Причем, оба, Егор и его приятель, как-то небрежно и синхронно накинули капюшоны курток, так что вряд ли камеры на входе могли распознать их лица. Похоже, светиться в подобном месте они не хотели бы.
  Егор Тёмку подтолкнул вперед так, что парень чуть не кувырнулся с лестницы, ведущей в полуподвальное помещение, где располагался вход. Видимо, был слишком зол на то, что вынужден прикрывать его задницу.
  Если бы Аня сообразила рвануть за ними сразу, может, и вышла бы из машины, но чуть погодя она отказалась от безумной мысли. Это только снаружи клуб кажется не слишком казистым, и вообще она не была уверена, что здесь на задворках какого-то дома - парадный вход. А что там внутри, в полумраке залов старинного дома с полуметровыми стенами, когда вокруг толпа поддатого народа, грохот музыки? Можно потеряться, как нечего делать...
  
  Не было их минут двадцать, но Ане показалось - целую вечность. Нервничая, она погоняла шарики lines, неожиданно выйдя в лидеры среди претендентов, и потом не смогла отвлечься даже этим нехитрым занятием, едва не поймав себя на том, что чуть ли не сгрызла ноготь от волнения, чего не водилось с ней очень давно. Потому что ей представлялись всякие ужасы развития событий. То и дело мимо машины кто-то проходил туда-сюда. И двери заведения тоже постоянно находились в движении. Кто-то заходил-выходил - толпами, парами и по одному, что-то бурно и обсуждая, помогая себе жестикуляцией. Но она не пыталась даже приоткрыть слегка тонированное стекло, все равно издалека по обрывкам фраз трудно разобрать, о чем речь, да и вообще Анька сомневалась, что ей следует прислушиваться к разговорам этих личностей. Причем, к ее удивлению, здесь крутились не только мужики, но и совсем молоденькие девчонки и даже весьма потасканные дамочки в солидных годах. Об их ориентации Аня даже думать не хотела - противно.
  Через некоторое время рядом остановился микроавтобус 'Мерседес', в темноте показавшийся ей черным, да еще и с тонированными стеклами.
  Из него высыпали трое мужиков: молодой и двое - среднего возраста. Четвертый оставался за рулем. Один из старших мужчин сильно нервничал, что-то раздраженно говоря своему более спокойному сосредоточенному собеседнику. Молодой тоже был напряжен, но казался вообще безучастным к окружающему, ожидая, пока о чем-то договорятся старшие.
  
  Через некоторое время в дверях случилось какое-то замешательство, и молодой рванул вниз по ступеням.
  
  ***
  
  Но вообще-то ничего экстраординарного не произошло.
  Рому (которого Аня даже сразу и не признала в каком-то обросшем щетиной мужике) Егор и его приятель вывели, заломив ему руки. А он, спотыкаясь и сопротивляясь, все пытался оглянуться на плетущегося позади 'процессии' Тёмку. Даже издалека по выражению хмурых лиц, Ане стало понятно, что все мужчины до чертиков злы. На Артеме вообще лица не было от расстройства.
  Старшие мужики сразу же подлетели к брыкающемуся Ромке. Один что-то начал быстро эмоционально выговаривать ему, ругая, но Егор вмешался, заметив, что тот все равно - невменяем, дескать, не стоит разоряться. И быстро отошел к машине, где сидела Аня, облегченно переведя дух, когда она выскочила к нему навстречу.
  - Ну что ты всполошилась? - выдавил Панов улыбку, обнимая женщину. - Все уже. Домой поехали, пусть теперь сами разбираются.
  - А Тёмка? - спохватилась Анна, остановившись перед галантно открытой спутником дверцей автомобиля.
  В то время, пока Рому пытались затолкать в мерс, из клуба выбежала охрана, возглавляемая каким-то мужиком, воинственно орущим и размахивающим руками. Молодой и пожилой 'из наших' (как про себя их окрестила Аня), а так же хозяин машины, в которой она ждала, быстренько заняли оборонительную позицию, невольно оттеснив 'спасенного' от жаждущей крови толпы. Причем, молодой мужчина (сын начальника СБ Ромкиной фирмы) расстегнул куртку, сунув руку за пазуху. Ане не было видно, есть ли у него под мышкой кобура, но, судя по его выправке - он был охранником, и, возможно, с правом ношения оружия.
  - Твою мать! - просипела она, холодея, - сходили за хлебушком...
  Почему-то очень срочно захотелось оказаться дома.
  Прав был Егор. И гаденькие мысли, что ей-то уж совсем не хочется быть здесь даже невольным свидетелем, перемешались с испугом за близких - за Тёмку, Егора и даже этого козлика, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор. По ее прикидкам, даже с Ромкиными способностями не нарочно делать людям гадости, страждущих сатисфакции собралось как-то уж слишком много.
  - А, черт! - выругался Егор, оценив ситуацию. - Золотко, полезай-ка обратно!
  - Но...
  - Аня! - рявкнул Панов. Но не двинулся с места, пока она покорно снова не заблокировала двери.
  Спасибо, женщине хватило сообразительности не упираться в свои обиды на резкий командный тон. Мужики и так на взводе. Но Ане все равно было крайне неспокойно следить за развитием событий издалека, ничего не слыша и только догадываясь о том, что происходит, что сумела рассмотреть через затонированное стекло.
  
  Егор быстро подошел к Роме, и вдвоем с Артемом они затолкали его в мерс. Причем, Ромка что-то орал, вырываясь и пытаясь объясниться. Водила вышел открыть дверь, и теперь, не вмешиваясь, находился рядом с хозяином. А тот что-то сухо, отрывисто выговаривал Артему. (Егора с Ромкой внутри машины Ане было не видно). Тёмка несколько раз помотал головой, но все-таки полез следом за ними.
  Почти сразу же из микроавтобуса выбрался Егор. Один. И, оглянувшись на прилипшую к стеклу машины Аню, подошел вместе с тем, кто высказывал что-то Тёмке, к ругающейся на крыльце толпе. А там уже началось представление с явно не парламентскими выражениями. Кто-то попытался махать руками и попер на Егорова приятеля. Тот легко осадил его назад, отбив тянущиеся к нему конечности. Накал страстей набрал новую высоту. Несколько человек попытались зайти сзади и один даже рыпнулся устроить мордобой.
  - Господи, господи, - забормотала Аня, судорожно вцепившись в мобильник, не в силах решить, может, уже пора звать полицию?
  С одной стороны - присутствие людей в форме защитников правопорядка остудит горячие головы, а с другой - как бы не было лишних неприятностей, ведь запишут потом в протоколе, поди отмойся, объясняя каждому любопытному, что ты там вообще делал. Ни Егору, ни Тёмке такого внимания не надо. Да и Роме его славы, передающейся из уст в уста, хватит, наверное.
  Один, самый смелый из зачинщиков, попытался налететь сзади, но Панов, словно почуяв, отклонился, и парень врезался в толпу, откуда его сразу же отшвырнули обратно.
  И тут, наконец, вмешалась охрана клуба.
  Буквально через пару минут окриками и пинками секьюрити разогнали особо настырных и очистили проход. Анька усмехнулась, что-то они не спешили проявить свое мастерство, усмиряя устроившего дебош Романа. Или ждали подкрепления?
  Когда подошел Егор, им приглашающе замахали руками, то ли предлагая, то ли приказывая пройти внутрь, но Анин спутник что-то резко ответил, и быстро протянул какой-то предмет, скорее всего, визитку. Молча развернувшись, он направился обратно к мерседесу. Державший в руках визитку, крикнул громко (даже Аня услышала):
  - Все равно, нах... он здесь больше не появится! Так и передайте, чтобы ноги его больше у меня тут не было!
  - Вот и славно, - пробормотал Ромкин отец, удаляясь от богомерзкого местечка. - Двумя руками - за!
  Егор, услышав, хмыкнул, но оставил комментарии при себе.
  Мужчина подошел к мерсу и остановился, поджидая спутников.
  Панов и водитель машины, в которой сидела Аня, тоже развернулись и неторопливо двинулись в их сторону.
  Она бы, наверное, бегом бежала от этого конфликта, который вряд ли удалось так спокойно погасить, чтобы ничего не прилетело в спину. Но настоящие мужики считали иначе. Чудные все-таки, хотя, психологически, может, и верный ход. Преследуют обычно тех, кто бежит, а эти, заявившие о себе, и сказав свое веское слово, теперь удаляются, словно им стало скучно, и они не имеют ни малейшего желания оставаться и продолжать бесполезную дискуссию.
  Последними, будто прикрывая тактическое отступление, к мерседесу подошли оба охранника, приехавшие с тем, кто отчитывал Тёмку. (Аня тогда еще не знала, что это и был Сергей Романович, Ромкин отец).
  
  Отец Романа коротко пожал руки Егору и его приятелю, благодаря за оперативную помощь, и полез в машину. Его ровесник тоже забрался в салон и задраил дверцу.
  А молодой мужчина устроился рядом с шофером.
  Егор и его друг подошли к машине, в которой их дожидалась Анна, быстро заняли свои места спереди. Обернувшись, Панов ободряюще улыбнулся притихшей на заднем сидении женщине:
  - Не замерзла?
  - Что? - удивилась она, только сейчас поняв, что ее немного трясет, хотя в салоне было довольно тепло.
  - Расслабься, Ань. Все позади, - подмигнул Егор.
  Машина плавно тронулась и тут же выехала со двора следом за сорвавшимся с места мерседесом.
  - Как он? - задал вопрос, молчавший до этого водитель.
  - Хуе...плохо, - поправился Егор, покосившись на Аню. - Прости, родная, - виновато пробормотал он. - Сильно испугалась?
  - А надо было? - тихо огрызнулась Анна, чувствуя, что ее начинает как следует лихорадить. Огромное облегчение, теплой волной окутавшее тело, видимо, разморозило чувство страха, который она отчаянно подавляла, и теперь ощущения от пережитого превратились в гремучий коктейль.
  - Давно? - коротко спросил приятель.
  - Сергей Романович говорит, около недели, - нехотя ответил Егор.
  Анька, которая никак не могла взять в толк, о чем они говорят, молча уставилась в переднее стекло, бездумно зацепившись взглядом за едущий впереди микроавтобус.
  - Может, стоит почистить кровь?
  - Ты же не думаешь... - начал Егор, но не продолжил, очевидно, будучи уверен, что приятель и сам догадается о смысле.
  - Про него вообще стараюсь не думать, иначе свихнусь от противоречий, - усмехнулся водитель, потерев скулу.
  - Сильно он тебя задел, Никитос? - сочувственно покосился на приятеля Егор.
  - Нормально, - подвигал тот челюстью. - Ничего, в другой раз сочтемся. Кстати, Гош, у нас тут намечается одна встреча...
  - Пока не знаю, - уклончиво ответил Егор, явно не желавший вдаваться в подробности, чтобы не всплыли причины разбитой дружбы.
  - Меня Никитой зовут, а Вас, прекрасная незнакомка? - взглянув в зеркало заднего вида, скривился водила, пытаясь изобразить улыбку с разбитым лицом. - Пан, выговор тебе за отсутствие манер. Ты нас даже не познакомил!
  - Анна. Очень приятно, - представилась спутница Егора. - Да уж, он такой чуткий, внимательный к мелочам, - саркастически заметила она, усмехнувшись дурацкой кличке (видимо, от фамилии 'Панов'). - Егор, почему ты не забрал Артема? Куда они направились? И кто все эти люди?
  - Сколько вопросов за один раз...
  - Накопилось, - лаконично пояснила Анька.
  - Артем остался стимулировать примерное поведение Ромыча. Едут домой, если по дороге не передумают. Один мужик - Ромкин отец, второй - кажется кто-то с их фирмы, скорее всего - из службы безопасности. Третьего и водилу - вообще не знаю.
  Егор обернулся:
  - Ну что, прояснила?
  - Да, - отозвалась она все еще сердито. Потому что и впрямь переживала за Артема рядом с теми, от кого ему угрожает потенциальная опасность - невменяемого и ревнивого (а про эту Ромкинку слабость Аня точно знала) любовника и Ромкиного отца, считающего Тёмку виновником душевных и теперь уже и физических терзаний сына.
  
  А Артем сидел в самом дальнем углу микроавтобуса, бездумно пялясь в окно, время от времени чувствуя на себе неприязненный взгляд, сгорая от мучительного стыда и своей роли в этом шоу. Не понять, что в глазах Ромкиного отца плескался океан недовольства, было крайне сложно.
  А еще хотелось подойти и попинать несущего какую-то пьяную пургу Ромку. Во-первых, для того, чтобы научился думать головой, а не другим местом, а во-вторых, чтобы он хотя бы на время их пути заткнулся, потому что слышать признания в любви в обществе посторонних странно и совестно.
  Однако не только эти чувства преобладали сейчас. Обида просто глодала изнутри, а перед глазами у парня до сих пор стояла неприглядная картина - бедные заложники Ромкиного произвола и сам почти невменяемый виновник шумихи. Кажется, они успели вовремя, потому что Рома как раз допил последнюю бутылку и намеревался заняться пацанами всерьез.
  
  ***
  
  По дороге у Ромки, не спавшего пару последних суток и беспробудно квасившего, резко начало скакать давление. Машина шла довольно плавно, но постоянные остановки на светофорах плохо помогали его вестибулярному аппарату переносить ситуацию. Парня то трясло всего, то он покрывался испариной и боролся с подступающей к глотке тошнотой, то багровея, то бледнея до синевы. И руки стали совершенно ледяными... Его нестабильное состояние перепугало всех присутствующих не на шутку. Суровый мужик, сидевший рядом с отцом Тёмкиного любимого, предложил не рисковать и отвезти мечущегося страдальца в больницу. Но Рома, напряженно вцепившийся в руку пересевшего к нему ближе Артема, начал умолять заплетающимся языком, чтобы тот не отдавал его, и вообще никогда больше не смел бросать!
  Далее его речь стала еще более невменяемой и похожей на бред одержимого белой горячкой. Он то обвинял отца, что тот пытается искалечить ему жизнь, и рвался спасать 'своего Тёмку'. То грозил самому Артему, что оторвет ему все, что только можно, если заподозрит в измене, то каялся в своих прегрешениях за последнюю неделю, то снова пытался рассказать, как он без него не может жить...
  Тёмка не знал, что и делать. Кто он такой, чтобы решать вопрос о стационаре, тем более, когда рядом находится Сергей Романович? Но юноша пытался удержать хаотично размахивающего руками любовника (не подпускавшего к себе никого, кроме него), все пытающегося приподняться с разложенных для него сидений. И очень жалел, что не в состоянии заткнуть этот безудержный фонтан бредового красноречия отменным ударом в челюсть. Тренер как раз недавно хвалил, что теперь этот прием у него поставлен правильно. Уж больно много чего и у него накопилось в ответ, только такого при свидетелях не выскажешь. Да и не дойдет сейчас до пьяного мозга простая истина.
  Не хотелось бы оставлять этого пьяного придурка одного в таком состоянии, но вряд ли ему разрешат дежурить в больнице всю ночь. Он ведь даже не родственник. И в то же время страшно, если вдруг настанет кризис - что он будет делать с ним в квартире один? Да и разрешат ли ему остаться рядом с Ромкой, когда довезут того до дома?
  Сергей Романович, судорожно пошарив по своим карманам, выудил пузырек с таблетками. Под молчаливым сочувствующими взглядами спутников, вытряхнул пару штук на ладонь, закинул их в рот и, все-таки психанув, позвонил Панову, спросить, нет ли у него знакомого нарколога.
  Егор и сам уже, несмотря на все еще существующую неприязнь к бывшему другу, догадывался, что зашло все слишком далеко. Никогда за все время их многолетней дружбы ему не доводилось наблюдать Романа в таком свинском состоянии, да и перед Аней было ужасно неловко. Почему-то на ум приходило изречение кого-то из древних мудрецов, не потерявшее актуальность и в настоящее время: 'Скажи мне, кто твой друг...'. И, естественно, отказать в услуге отцу Романа Панов не решился. В принципе, достаточно будет и капельницы для очищения организма от токсинов алкоголя. Клиника, в которой он работал, имела отличных специалистов самого разнообразного профиля. И поэтому ему не стоило труда вызвать свою бригаду.
  
  Подъехав к подъезду дома, Егор связался с вызванным врачом и удовлетворенно кивнул, пояснив спутникам, что бригада будет минут через двадцать. А затем отправил Аню домой, коротко объяснив, что она тут не поможет ничем, лишь будет мешаться. Сам мужчина подошел к микроавтобусу, прикидывая, ждать ли, пока приедет машина, в которой имелись носилки или попробовать перетащить пациента экстренным способом, знакомым по полевым условиям. Вообще-то Рома порывался идти сам, пытаясь убедить всех, что не так уж он и пьян, и не упадет. Но его никто и слушать не стал, опасаясь за все еще нестабильное давление.
  
  Войдя в подъезд, Аня вызвала лифт. Но не она успела нажать на свой этаж, как хлопнула входная дверь, и вслед за ней в кабину залетел запыхавшийся Артем, зажимавший в кулаке ключи от соседской квартиры.
  - Они просили двери открыть, - виновато пояснил парень, - Ань...
  - Не переживай, Тём, потом поговорим, если хочешь, - ободряюще сжала она его ладонь и надавила кнопку нужного этажа.
  - Черт... какое позорище... - обессилено прикрыл Артем глаза, прислонившись затылком к стене и кусая губу, на которой уже выступила кровь.
  - Тём? - обеспокоенно затормошила его соседка, поняв, что парень на грани истерики. - Ты сам-то как?
  - Я? Нормально... - криво усмехнулся он.
  - Я с тобой пойду, - решила Аня, когда лифт притормозил на их этаже и с лязгом распахнул двери.
  Отказываться Тёмка и не подумал. Ему было совестно за то, что Аня увидит всю эту неприглядную картину - раздраженных злых мужиков и его пьяного в хлам любовника. Но сейчас он был растерян, не понимая, чего ожидать в ближайшее время, волновался за здоровье Ромки, и ему просто жизненно необходимо было чувствовать рядом присутствие хоть одного человека, которому мог доверять.
  
  Квартира Романа встретила их спертым воздухом давно непроветриваемого помещения, к которому примешивался стойкий вонизм из помойного ведра с протухшим пакетом из-под мяса. На столе, на замызганной плите и в забитой мусором раковине - громоздилась грязная посуда, кастрюля с пригоревшими ко дну пельменями и какие-то остатки еды: зачерствевший и заплесневевший батон белого хлеба, скукожившийся огрызок яблока, засохшие шкурки от копченой колбасы. На тарелках обнаружился тоже протухший полуобглоданный куриный окорочек, и усохший до состояния закуски к пиву кусок лосося. И по всей кухне - на столе, под столом, на подоконнике и у раковин красовались пивные банки и бутылки из-под дорогой выпивки. А сигаретные окурки и вовсе встречались в самых неожиданных местах, видимо, не в состоянии уместиться в переполненной тяжелой хрустальной пепельнице, гордо красовавшейся посреди кухонного стола.
  - Твою мать! - тихо пробормотал впечатлившийся парень. - И он еще уверял, что я - неряха!
  - Хм, это ж надо развести такой бомжатник... - согласилась Аня, стараясь глубоко не вдыхать отравленный миазмами разлагающейся еды воздух. - Вынеси ведро, я пока окна раскрою, - распорядилась она.
  Артем, отошедший от шокирующего вида того, во что за время его отсутствия превратилась квартира, опрометью бросился к мусоропроводу. Очень хотелось навести хотя бы частичный порядок до того, как все остальные поднимутся сюда. Он готов был со стыда сквозь землю провалиться за такой срач. И Ромке наверняка тоже будет очень стыдно, когда придет в себя. Но так ему и надо, придурку!
  Кипя от возмущения, парень успел лишь вынести ведро до того, как послышался звук открываемых дверей одновременно остановившихся на их этаже лифтов, тяжелый топот множества ног и знакомые голоса.
  
  Аня выглянула из кухни, на которой судорожно пыталась хоть как-то прибраться, но решила не мешаться в прихожей.
  Артем распахнул дверь в большую комнату, где тоже царил беспорядок, но, слава богу, не настолько ужасный. И хотел было поменять постельное белье в комнате на кровати, куда сгрузили обросшего четырехдневной щетиной Рому, но Панов сказал, что ни один уважающий себя микроб не подползет к проспиртованному засранцу ближе, чем на полметра. Так что, раз его все равно в душ сейчас не запихнуть (чтобы не поскользнулся спьяну и не разбился), обойдется и на грязном переночует. Тёмка может один с ним и не справиться, а нескольким 'помощникам' в тесной кабинке ванной не развернуться. Желающих устраивать невменяемому Роме омовения не нашлось, к тому же, Егор решительно возражал против того, чтобы пациент вообще менял горизонтальное положение.
  Аня пыталась помочь прибраться в комнате, но Панов мягко выставил ее вон. Дескать, нечего тебе на разных алкашей пялиться, сами разберутся.
  А заодно нашел ей другое занятие, спросив, есть ли среди соседей по этажу старушки и не могла бы Аня пойти попросить тонометр?
  - Да у нас есть! - вспомнил Артем, не заметив оговорки 'у нас', чем невольно вызвал у Ромкиного отца гримасу отвращения.
  Но парень уже уверенно распахнул какой-то ящик в шкафу и достал аппарат.
  - Вот.
  - Господи! - изумился Сергей Романович. - Я себе первый только в сорок шесть лет приобрел! А тут... - разочарованно произнес он, с беспокойством наблюдая, как Егор пытается застегнуть на обнаженной руке Ромы, под задранным рукавом рубашки, манжету аппарата.
  - Это для меня, - счел нужным пояснить Артем.
  Ему не слишком хотелось вспоминать причину, последствием которой оказалось это приобретение, чтобы мерить давление и, в зависимости от результатов, принимать те или иные лекарства, но что уж врать-то? Просто можно ничего не рассказывать подробнее.
  - У тебя-то что за проблемы? - скривился Ромкин отец.
  Тёма сделал вид, что не услышал. Но Аня заметила:
  - Так и у нас дома есть. Я из-за сына покупала, когда на учет в поликлинике поставили. Сейчас городские дети - через одного с проблемами со здоровьем: ВДС, функциональный шум, брадикардия, пороки и так далее...
  - Ну, этот-то, который 'от сохи', не из города, - небрежно кивнул Ромкин отец в сторону юноши. - И 'порок', у них известно какой... - невольно отождествил он и собственного отпрыска, - с этим вот...
  Аня, оказавшаяся рядом с Тёмкой, увидела, как напряглись мышцы его лица, когда он стиснул челюсти, чтобы не нагрубить в ответ. Женщина легонько погладила парня по напряженной спине.
  - Тёма, не принимай близко к сердцу, - шепнула она еле слышно, и громче добавила:
  - Сергей Романович, я уважаю Ваши чувства и понимаю неприязнь к нетрадиционным отношениям, но не стоит переходить на личности. Роман - достаточно взрослый мужчина, чтобы отдавать себе отчет в том, как и с кем он строит свою личную жизнь. Если присутствие Артема Вас настолько сильно раздражает, я заберу его к себе и разбирайтесь тут сами, - твердо пообещала она.
  Отец Ромы неприязненно взглянул на непонятную тётку, вообще неизвестно как очутившуюся здесь, но сдержался и только кивнул, показав, что принял к сведению ее претензии. Потому что прекрасно осознавал, что сейчас сын ни за что не успокоится, если его сожителя не будет рядом.
  - Артем, подойди! - сердито процедил Егор, которому не удавалось удержать без движения пьяного пациента (слишком обеспокоенного тем, куда из поля его зрения подевался его парень), из-за чего автоматический аппарат сбрасывал показания, и приходилось запускать заново.
  Но тут, к счастью, наконец-то приехала бригада неотложной помощи. Наркологом оказалась весьма привлекательная молодая женщина. И Аня с неудовольствием отметила, что, несмотря на профессиональный подход к проблемам 'болезного', врачиха все-таки успела перекинуться с Егором несколькими весьма двусмысленными фразами. Единственное, о чем та, кажется, не догадалась, так это то, что связывает ее коллегу и женщину, оказавшуюся в этой квартире. Потому как Аня, чтобы не развивать в себе ненужные комплексы, сбежала на кухню, мысленно уверяя себя, что ей нет никакого дела до того, какие смазливые особы обитают в частной клинике, где работает Панов. Она об этом с самого лета знала. И ведь именно потому до сих пор и не могла поверить в искренность интереса Егора к ее персоне. Но все равно что-то внутри досадливо царапало, добавляя к сегодняшним неприятностям еще и эту мелочь.
  
  Рома цеплялся за стоически переносившего все это столпотворение Артема, пытавшегося поначалу навести хоть какой-то порядок, пока врач брала экспресс-анализ крови, мерила давление, слушала сердцебиение, мяла живот и настраивала капельницу.
  Наконец-то все устроив, нарколог отошла к окну и негромко позвала Панова, чтобы дать ценные указания. Она могла бы остаться сама, и, кажется, была не прочь скоротать в обществе Егора ночь у постели больного. Но мужчина сказал, что он дальше и сам справится. Уж, наверное, работая хирургом, кое-что знал и об анестезии, и некоторых признаках отклонений от нормы. Так что за правильно подобранными компонентами в капельнице уж как-нибудь проследит.
  
  Бригада уехала. Панов остался с засыпающим Ромой в комнате, отпустив Артема что-нибудь перехватить, потому что именно ему предстояло ночное дежурство. Никого другого Рома видеть рядом с собой не хотел. А уж отца, перед которым, по мере медленного протрезвления, тоже становилось стыдно, тем более.
  
  Сергей Романович зашел на кухню и устало опустился на табуретку.
  - Чаю? - наполнила Аня тщательно отмытые чашки, пока Артем сгружал остальную грязную посуду в раковину.
  - Ты, это... побудь с ним немного, - попросил отец Романа Тёмку. - Не хочу его такого матери показывать. Я домой поеду, а то она там одна с ума сходит... Вот ведь... никогда не думал, что на старости лет родной сын захочет раньше времени в гроб нас загнать... - горько произнес он вполголоса, с досадой стукнув увесистым кулаком по столу.
  Артем вспыхнул и отвернулся, а Аня от неожиданности вздрогнула. Поставленная перед мужчиной чашка слегка подпрыгнула, но, к счастью, не упала.
  Сергей Романович грузно поднялся и, ссутулившись, направился к выходу.
  - Не бросай его, - зачем-то обернулся он в дверях, пристально взглянув на парня. - Хотя бы сейчас. Я компенсирую...
  - Хорошо, - выдавил Артем, стараясь не встречаться с мужчиной взглядом. - Только мне не нужны Ваши деньги.
  - Ну-ну... - не слишком поверил в альтруизм сожителя сына Сергей. - Посмотрим...
  
  Провожать его в прихожую Артем не пошел. Аня молча поставила перед парнем чашку с чаем:
  - Садись, пей, пока не остыл, - ободряюще погладила она его по плечу. - Все будет хорошо, Тём. Не обращай внимания на его отца. Сами разберетесь...
  - Спасибо, Ань... - подарил ей Артем признательный взгляд.
  - За что? - удивилась она.
  - За все, - вымученно улыбнулся Тёмка. - За то, что пытаешься нас понять...
  - Да брось... - смутилась соседка, отвернувшись к раковине. Что тут понимать-то? Любовь, как говорится, зла... И "козлы" почему-то не переводятся...
  
  ***
  
  Ночевать Егор остался у Ани, заявив, что у нее в квартире нет жуткого амбре перегара, но он не может ехать домой, а вдруг понадобится помощь? А у нее, дескать, все равно койко-место освободилось. Он, конечно, предпочел бы ее диван, но, идя навстречу пожеланиям, настаивать не будет.
  Она и не настаивала, вот только оба так и не смогли уснуть чуть ли не до утра, хотя казалось, что только голова коснется подушки - сразу вырубятся.
  Анна невольно ждала, что Егор не выдержит и хотя бы попытается (ну хоть в виде шутки) попроситься к ней под бочок. А Панов ждал ее приглашения, не смея нарушить опрометчиво данного слова. Слишком много времени он уже потратил на то, чтобы эта женщина просто привыкла к его присутствию, и совершенно не хотел, чтобы их близость оказалась ей неприятна, словно невольно навязанная.
  А Анька подождала-подождала и расстроилась не на шутку (хотя, скорее всего, расстроилась бы и от того, что он полез к ней, нарушив собственное обещание). Но теперь ее уже одолевали всякие сомнения - а привлекательна ли она еще как женщина настолько, чтобы взрослый мужик потерял голову? Выходит, что нет? Не желанна?
  
  Промаявшись полночи, терзаемые всякими размышлениями, оба проснулись с легким чувством досады и разочарования.
  
  ***
  
  Оклемался Рома на удивление быстро. То ли крепкий тренированный организм помог справиться, то ли капельница, поставленная профессиональным наркологом.
  Но пару дней Рома все-таки провалялся в кровати. Правда, уже на следующее утро, осознав, что выглядит настоящим Чудовищем рядом со своим измученным ночным бдением у его постели Красавцем, потребовал, чтобы его отвели в душ. У самого почему-то не было сил. Их хватило только на то, чтобы самостоятельно почистить зубы. Все остальное досталось Тёмке - и отмывать, и брить, и переодевать в чистое белье своего непутевого возлюбленного. После чего оба выпили по чашке чая и вырубились на одной кровати, тесно прижавшись друг к другу, потому что ни на что большее были в данный момент не способны.
  Ближе к вечеру Артем пришел к соседке спросить, как варить курицу, отыскавшуюся в морозилке, чтобы приготовить для страдающего организма своего любимого диетический бульон и паровые котлетки.
  Увидев бледное осунувшееся лицо Тёмки, которому пришлось взвалить на свои плечи груз ответственности за взрослого лба, не сумевшего справиться с сердечными проблемами, Анька посоветовала вместо приправы сыпануть крысиного яду, но видя, как Артем по-настоящему расстроился из-за ее неуместной шутки, сжалилась, подробно проинструктировав.
  Вообще-то мать Романа, Лидия, порывалась приехать, чтобы выхаживать свою непутевую кровиночку и готовить ему здоровую пищу для скорейшего выздоровления, но Сергей Романович, предупрежденный сыном, чтобы не мешали им помириться с Тёмкой, ее не отпустил. Мужчина подозревал, что как бы там ни было, и какие бы корыстные планы не строил смазливый юнец с периферии, но, по крайней мере, сейчас, он приложит все свои силы и умения, чтобы вновь упрочить свой статус. И не потерять тепленькое местечко, сулящее ему комфортное существование в чужом городе. Так что Ромку обиходит как полагается.
  
  Проведать соседа Аня не напрашивалась. У нее к Ромке был целый список претензий, и прикидываться сочувствующей его проблемам, все еще обиженная выходкой парня на его даче, не собиралась. Хотя того постыдного ужаса от осознания, что они вытворяли, уже не было. Но это не Ромкина заслуга, а, скорее, здоровое желание собственного сознания избавиться от негативных эмоций, несколько консультаций Рахиль Абрамовны, и странное поведение Егора, давшего ей подняться в собственных глазах и отряхнуться от грязи, заляпавшей ее моральный облик, от которой, казалось, уже и не отмыться.
  Помимо личных обид, было еще стойкое чувство неприязни к позволившему себе опуститься молодому мужчине, который по большей части сам виноват в свалившихся на него неприятностях, в которые он невольно втянул и Тёмку, и Егора, и собственного отца. Сколько раз она напоминала себе, что не стоит опрометчиво судить о людях, но Романа она все-таки мысленно осуждала, и даже не слишком раскаивалась по этому поводу.
  
  Артем перетащил свои вещи (которых у него было совсем немного) обратно в квартиру соседа. И к Аниному облегчению, что не надо переживать о его здоровье, теперь ходил в теплом пуховике.
  А дома стало неожиданно как-то одиноко без квартиранта, которого все воспринимали почему-то членом семьи. Даже дети загрустили, несмотря на то, что Димке доставалось от Артема с его придирками из-за домашних заданий, высмеивания непомерного аппетита и довольно чувствительных методов напоминания о том, что к матери и сестре надо питать уважение.
  
  Егор, проверивший наутро следующего дня состояние своего подопечного, и, найдя его вполне удовлетворительным, уехал домой. И на ночевки в Аниной квартире мужчина больше не напрашивался. Все-таки несколько бессонных ночей подряд никак не вписываются в характер его работы, когда надо иметь ясную голову, отменную реакцию, твердую руку и острое зрение.
  Аня понимала и поддерживала его решение. Это она еще могла, борясь с одуряющей сонливостью, позволить себе подремать с открытыми глазами перед монитором рабочего компа, упиваясь кофе, благо сейчас - межотчетный период, и ее "веселье" начнется уже в праздники, когда остальная страна все еще будет наслаждаться новогодними каникулами. А у Егора - жизни живых людей. Тут рисковать нельзя... Но все равно почему-то не проходило легкое чувство досады на упущенную возможность прояснить кое-какие моменты в их странных отношениях, будто они не решились на что-то важное, что могло бы изменить привычное русло повседневной жизни.
  
  ***
  
  Во второй половине дня двадцать седьмого декабря Рома поплелся на работу, пытаться восполнить полуторанедельный пробел в памяти и хоть как-то вникнуть в то, как обстоят дела фирмы. И теперь должен был проторчать в офисе до позднего вчера, уж слишком много всего накопилось. Поэтому Артем с чистой совестью тоже мог распоряжаться своим свободным временем после университета.
  Как раз накануне Оксана позвала мать и Тёмку, забегавшего спросить очередной рецепт какого-то диетического блюда для своего непутевого партнера, на представление на выступление их флешмоб. Анна вовсе не собиралась на смотр подготовленной студентами (по большей части студентками) программы, но дочь возмутилась, дескать, тебе что, совсем неинтересно?! Аньке было интересно и, кроме того, хотелось доставить дочке радость, если уж та непременно хочет её присутствия.
  Дабы не выглядеть совсем уж 'отсталым слоем населения' в глазах старшего ребенка, Анна не поленилась слазить в Интренет, чтобы уточнить, правильно ли она понимает значение этого слова.
  В Википедии нашла определение, что: 'Флешмо́б' или флэшмоб (от англ. flash mob - flash - вспышка; миг, мгновение; mob - толпа; переводится как 'мгновенная толпа'. Это заранее спланированная массовая акция, в которой большая группа людей (моберы) внезапно появляется в общественном месте, в течение нескольких минут люди с серьёзным видом выполняют заранее оговорённые действия абсурдного содержания (сценарий) и затем одновременно быстро расходятся в разные стороны, как ни в чём не бывало. Акция рассчитана на случайных зрителей, вызывая смешанные чувства непонимания, интереса и даже участия.
  Флешмоб является разновидностью смартмоба, термина обозначающего в СМИ понятие 'умная толпа'. А, по сути, является проявлением коллективного разума. Ну и еще много чего интересного оказалось на просторах Инета, если порыться. В том числе и разные любительские ролики с примерами этих самых акций флешмоба под заводную музыку, под которую невольным зрителям действительно трудно удержаться от того, чтобы не пританцовывать, наблюдая за непосредственными участниками.
  
  Отпросившись на следующий день с работы после обеда, она пошла. Егор должен был вечером заехать за ней на машине, выполняя очередной пункт своего плана намеченных мероприятий. И Анна с утра, доверившись прогнозу Гидрометцентра, оделась слишком легкомысленно для зимы, вырядившись в осенние сапожки на высоком каблуке и легкую осеннюю куртку, не собираясь совершать пеший моцион во время свидания.
  С Артемом она договорилась встретиться уже на смотровой площадке на Воробьевых горах. Несмотря на оттепель, ветер был по-зимнему холодный, колючий. Но народу на площадке, продуваемой всеми ветрами, было много. Аня успела продрогнуть еще до того, как все началось. Но тут как раз подъехал Тёмка, который сегодня сдавал очередной зачет.
  Парень отыскал в толпе молодежи соседку, подошел.
  Анна поздравила юношу с успешной сдачей зачета, потом они немного поболтали, делясь радостными планами на Новый год, и просто на отвлеченные темы. Артем заметил, что она замерзла, и попытался отогреть руки соседки, расстегнув теплый пуховик и запихнув ее ладони к себе за пазуху. Обрадованная постепенно отступающим холодом, Аня сначала даже и не придала значения, что народ вокруг на них как-то странно косится. Ну еще бы! Такой видный парень и вдруг такие трогательные отношения с тёткой, которая явно старше его.
  Она попыталась отстраниться, но Артем недоуменно поднял бровь:
  - Ты же еще не отогрелась?
  - Тём, ты же не хочешь, чтобы окружающие решили, что мы... что я тебя... ну, в общем, что ты у меня на содержании, и поэтому тебе приходится изображать заботливого спутника? - выдавила женщина смущенно.
  - Да плевать! - развеселился он ее предположению. - Я их всех в первый и последний раз вижу. Расслабься, Ань! О! Кажется, начинается...
  
  Тёмка развернул Аню и выдвинул в первые ряды зрителей. Сам встал позади, обняв и крепко прижав ее к себе, защищая от ветра.
  Анька не знала, что опять происходит - если бы не захватывающее зрелище, постепенно вступающих в танец девушек и ребят, и наконец-то выскочившей дочери, занявшей в геометрическом рисунке спонтанного мероприятия свое место, уже готова была отодвинуться от греха подальше. Надо ли говорить, что она моментом согрелась, потому что вспомнила эти прикосновения и опаляющий жар, как тогда, когда между ними не было одежды. Объятия Тёмки сейчас вовсе и не несли никакой сексуальной подоплеки с его стороны, но были довольно уверенными, будто он имел полное право так себя вести. По-мужски крепкими и надежными, неожиданно очень уютными, (если бы Анька хоть на миг могла допустить мысль о чем-то, кроме того, что он воспринимает ее просто как близкого человека, с которым готов поделиться теплом).
  А вот то, что ей действительно скоро потребуется мужчина, чтобы не реагировать так позорно на всяких, пристраивающихся слишком интимно, невольно заставляя вспоминать некоторые вещи, которые следовало похоронить как можно глубже в закоулках души и сознания - это Аня осознала с предельной четкостью. И открытие ее сильно расстроило, потому что подходящих на такую роль кандидатур рядом не было. А Егор... Почему-то ей казалось, что Панов исчезнет, как только она уступит. И огорчилась еще больше, поняв, что он как-то незаметно просочился в ее жизнь, став ее частью. Присутствия этого мужчины будет сильно не хватать и горько расстраивать. А разве ей нужны лишние переживания?
  
  Представление действительно оказалось очень масштабным и зрелищным, сорвав бурю аплодисментов и подняв настроение изрядно промерзшим собравшимся. Аня даже не услышала пропущенный звонок от Егора, освободившегося пораньше и готового встретиться. И лишь выбравшись из толпы, перезвонила ему рассказать, где была, и договориться, чтобы он подхватил ее у ближайшей станции метро.
  Оксанка подлетела к ним, спросить как впечатление, и утянула Артема, выяснившего, что Рома по-прежнему занят до позднего вечера, с собой. Аня абсолютно не возражала, оставшись без сопровождающего. Тёмке не следует зацикливаться на своем непутевом сожителе. Пусть радуется жизни, пока молодой. Студенческие годы, с их бесшабашными развлечениями слишком быстро заканчиваются. Зачем ему сейчас коротать вечер в одиночестве дома, когда может потусоваться в компании своих ровесников. Ксюха не даст ему заскучать, познакомив со своими друзьями, которым нет дела до его ориентации. А уж куда они отправятся - в кафе, кино или боулинг - без разницы. Заодно и вернуться вместе, не надо будет переживать за дочь.
  У Димки сегодня была назначена встреча с отцом у родителей бывшего мужа Ани, и за младшего ребенка тоже можно было не волноваться. Свекровь, бабушка ее детей, накормит; дед, как обычно, вывалит на внука кучу нравоучений; а папаша наверняка подбросит сына до дома, чтобы не шлялся один по темноте. Так что можно со спокойной совестью посвятить свой вечер свиданию с Егором. Тем более, как Панов считал, это снова лишь 1/3 от полноценного.
  Аня невольно улыбнулась, подумав об этом мужчине с неблагозвучной профессией и ужасным характером. И как только угораздило ее связаться с ним? Но она с досадой ловила себя на мысли, что подсознательно ждет его звонков и радуется этим почти целомудренным встречам. Вот только каков финал будет у их странных отношений?
  
  ***
  
  В тот день Рома пришел с работы очень поздно, и Артем с Ксюхой уже успели вернуться со своей вечеринки. Удивительно, но Тёмка и в самом деле довольно свободно чувствовал себя в компании друзей младшей соседки, с которыми она его познакомила. Разницы в возрасте примерно в год, и того, что учились они в разных ВУЗах и на разных факультетах, совершенно не ощущалось. Разве что его новые знакомые время от времени вставляли иностранные фразы или словечки. И если английские он с горем пополам еще понимал, скорее интуитивно угадывая смысл, то французские и немецкие изречения его напрягали. Но Оксана великодушно переводила ему, так что остальные даже и не обратили внимания на недостаток его 'эрудированности'. Зато Артем запросто дал консультацию какому-то парню, у которого были проблемы с компом и, прямо 'на коленке' настроил чей-то iPad, чем заслужил искреннее уважение Оксанкиных сокурсников. И даже пообещал проконсультировать еще, если возникнет такая потребность, мол, через Ксюху с ним легко связаться.
  Может быть, они с соседкой и погуляли бы подольше, но Оксана устала, да и Артем начал невольно нервничать, понимая, что будет не слишком красиво, если Рома вернется, а его все еще нет дома. В другое время юноша не придал бы этому значения. Но сейчас, пока между ними все еще оставалась тонкая корочка льда из-за ссоры, из-за каких-то недоговоренностей, о которых оба дружно молчали, боясь спугнуть хрупкое чувство обретаемой душевной гармонии после стольких дней отчаяния и безнадежной тоски, это казалось важным.
  
  Зато двадцать восьмого декабря Рома вернулся из офиса гораздо раньше предполагаемого срока. Артем сидел за компом и даже еще и не думал о том, чтобы что-нибудь сварганить на ужин.
  Но проголодавшемуся совсем в другом значении Роману это упущение не испортило настроения. Ему очень хотелось перебить негативное впечатление последних дней, которые по его вине пришлось испытать его парню.
  Вот только попавший в медвежьи объятия Артем, поняв, что Ромка уже полон сил во славу постельных подвигов, от продолжения попробовал мягко отказаться. И причин тут было целых две. Во-первых, он хоть и простил в душе все прегрешения, в которых так неразумно покаялся его любовник, но все равно еще испытывал отголоски ревности и обиды за то, что тот посмел прикоснуться к кому-то другому. А во-вторых, двадцать девятого у него был допуск на соревнования. Его тренер решил, что он вполне способен победить соперника, которого определит жеребьевка. И упускать такой шанс Тёмка вовсе не желал.
  Рома, понявший его сопротивление по-своему, смирился с тем, что придется завоевывать доверие любимого заново. Он никогда и никому не подставлялся (за исключением своего самого первого интимного опыта с мужчиной), и никогда никого не ублажал минетом, даже Тёмку, как-то обходясь другими расслабляющими или заводящими ласками. Но тут решил превзойти самого себя, пересилив, будто наказывая себя за то, что пришлось пережить его парню, пока он сам депрессировал и не пытался ничего спасти. И вот теперь, желая крепче привязать и доказать, КАК он ему дорог, что готов на подобные жертвы, вопреки своим принципам, опустился на колени перед ошалевшим от такого неожиданного подарка Артемом...
  Горячие ладони Ромы, надеявшегося, что любовник не заметит, насколько он напряжен от необычного исполнения своей партии и еле сдерживаемого желания обладать, легли на колени, туго обтянутые джинсовой тканью, и заставили Тёмку шире раздвинуть ноги. А вот дальше того, чтобы оглаживать стройные бедра, распаляя ответный жар, и задрать свободную домашнюю футболку, прижавшись губами к теплой коже живота своего мальчика, дело как-то не двигалось. Артем все еще с интересом наблюдающий за необычными попытками собственного соблазнения, никак не мог поверить, что Ромка решится на такое. Однако машинально подвинулся на самый край кресла перед компьютерным столиком и откинулся назад, позволяя любовнику воплощать свои фантазии. Он уже чувствовал привычную тяжесть в паху и теперь лихорадочно прикидывал, как избежать мучительных последствий неудовлетворенности, потому что, исходя из вышеперечисленных причин, заниматься сексом он сегодня не рассчитывал.
  В таком положении, когда внушительный бугор весьма впечатляюще обозначился под ширинкой тугих джинсов, подтверждая, что его потуги не пропали даром, Ромка наконец-то догадался, что, попытавшись расстегнуть ее, может доставить не самые приятные ощущения своему любимому. К тому же шикарное офисное кресло (у него не хуже в собственном кабинете на работе стояло), хоть и уперлось спинкой в край стола, но все же ёрзало на справных колесиках, немного отвлекая от его 'священнодействия'.
  Артем наконец-то сообразил, что Рома настроен решительно доказать ему (или самому себе), что он способен на столь серьезный для его принципиальной позиции в отношениях шаг, и великодушно предложил не делать этого... Ему-то очень хорошо было знакомо раздирающее чувство противоречий, когда приходится ломать себя ради кого-то. И, сейчас, увы, не слишком доверял искренности намерений любовника, опасаясь, что тот потом будет жалеть, поддавшись мимолетной слабости, невольно перенося раздражение на объект, из-за которого чувствует себя некомфортно.
  Хотя Тёмка втайне давно мечтал, что когда-нибудь он все же удостоится подобной ласки, и в другой день малодушно промолчал бы, просто наслаждаясь впечатлениями от процесса, сегодня было бы нечестно так поступать со своим парнем. И еще Артема терзала одна тайна, о которой он вспомнил во время триумфального вызволения пьяного Ромки из ночного клуба, когда тот каялся в собственных грехах, желая получить полную индульгенцию за свои проступки. Вот только он не считал, что было бы уместно признаться в ней. Пусть уж так и остается на собственной совести. Так будет лучше для их и так пока что хрупких отношений, и вообще для всех, кого это касается.
  Однако озвучить свои сомнения и доводы для того, чтобы не доводить до крайности, когда уже просто невозможно будет остановиться, парень попросту не успел. Потому что Роман вдруг раздраженно рыкнул, в очередной раз пожалев, что сразу не перетащил Артема из этого кресла на стоявшую в нескольких шагах от компьютерного столика кровать, и решил исправить свое упущение весьма оригинально.
  Резко поднявшись на ноги (отчего уже поплывший Артем удивленно распахнул глаза и успел почувствовать легкое сожаление о том, что все отменяется), Рома подхватил расслабленного юношу под спину и колени. И успел перенести ошалевшего от такого необычного способа передвижения парня до того, как тот начал возмущенно брыкаться, напоминая, что он не девка, чтобы его таскали на руках.
  Привычно заткнув рот поцелуем, чтобы избежать протестующих воплей, избавляя любимого мальчишку от лишней одежды, оказалось довольно просто. И Рома не собирался сдаваться и отступать теперь, соскользнув к паху Артема и доказывая ему, на что он способен ради восстановления справедливости.
  Тёмка поначалу пытался отпихнуть его лицо (за что был обездвижен, и теперь смирно лежал с засунутыми ладонями под его же задницу, которую мял и ласкал Рома, попутно выцеловывая выпирающие тазовые косточки, живот, внутреннюю сторону стройных бедер), но вскоре сдался. И Ромка, шире разведя длинные ноги любовника в стороны, наконец-то перешел к основному 'блюду', позволив ему лечь поудобнее и высвободить руки.
  Доведя смирившегося со своим положением Тёмку до невменяемого состояния, когда тот потерялся в собственных ощущениях, бездумно вцепившись пальцами в затылок партнера, ероша его жесткие волосы, но не позволяя отстраняться, Ромка сам уже находился на пределе. Старший парень шалел от какого-то гремучего коктейля собственных эмоций, замирая от нежности и плавясь от разгорающейся страсти, упиваясь властью над беззащитно-податливым телом любовника, что-то бессвязно стонущего, подающегося ему навстречу бедрами, прогибаясь в пояснице. И не позволил ему отстраниться в кульминационный момент, до последней капли вбирая чуть солоноватую терпкую сперму.
  В душе Романа даже кольнуло что-то похожее на сожаление, что он не решался на подобный эксперимент раньше. Но зато очень надеялся, что теперь Тёмке не придет в голову компенсировать свои обиды где-то на стороне, чтобы сделать ему так же больно, в отместку за причиненную им боль измены. Больше никаких посторонних девочек-мальчиков! Они просто созданы друг для друга, и пусть все те, кто против, да и вообще весь мир катится к черту!
  Кто знает, может быть, когда-нибудь он сам решиться и на последний шаг...
  Но лучше бы не было повода заглаживать свою вину таким образом. Оказаться снизу Рома по-прежнему не был готов. И потому продолжил привычные ласки, растягивая сфинктер разнеженного, безвольно обмякшего Тёмки, пытающегося восстановить дыхание и сердцебиение...
  Вот только трахнуть Артем себя так и не позволил, в последний момент еле вспомнив, что завтра - соревнования, а они больше месяца не тренировались в подобных упражнениях. Опасения, что могут возникнуть проблемы в быстроте реакции из-за физического ущерба тела после любовных утех, разделял и Рома. И здоровые амбиции парня, желавшего вырвать победу у спарринг-партнеров, были оправданными.
  Правда, Рома даже сначала не понял:
  - Какие соревнования? - недоуменно переспросил он, пытаясь не потерять необходимый настрой, вернее сдерживая себя в сознании, чтобы уяснить причину заминки, ведь ему тоже необходима была разрядка. Он даже брюки успел стащить в процессе.
  - В клубе, Ром... - поежился Артем, надеясь, что Ромка догадается убрать руки от его задницы.
  - А я и не знал... - с досадой признался молодой мужчина.
  - Конечно, ты же 'забил' на тренировки, - упрекнул его Тёмка, подобрав ноги и все-таки откатившись от продолжающей машинально мять его ягодицы руки любовника, чтобы надеть трусы.
  - Ничего, после Нового года наверстаем, - пообещал Рома, вздохнув.
  Вообще-то он ничего не имел против обнаженки в исполнении Тёмки, но тот догадливо постарался прикрыть стратегически важные места, чтобы не провоцировать его еще больше.
  - Абонемент заканчивается... - не разделяющий оптимизма партнера, неуверенно напомнил Артем, вновь усаживаясь на край кровати.
  Столкнувшись с реалиями жизни без привычных благ, которые обеспечивал ему Роман, Тёмка теперь старался быть скромнее в своих запросах и амбициях. О том чтобы, пользуясь случаем, пока Рома готов был всячески заглаживать свою вину, выторговать себе посещение мототрека, где он 'развлекался один', не было и речи. Но пока что парень не знал даже, во что вылились Ромкины загулы по ночным заведениям во время их расставания. Точнее 'во сколько'? И в состоянии ли Рома оплатить годовой абонемент на два лица в спортивном клубе?
  - Какие проблемы, Тём? Уж точно не твои! - потрепал его по голове Роман, и тут же осекся, встретившись с выразительным взглядом прищуренных глаз вскинувшего подбородок Артема.
  - В свете последних событий, твое заявление звучит не слишком обнадеживающе, Ром. И я не хочу создавать тебе лишние проблемы.
  - Солнце мое? Ты о чем? - осторожно спросил Рома, уже догадываясь, к чему тот клонит.
  - Мне не нравится, что ты решаешь мои проблемы, точнее нравится, но это неправильно.
  - Только не начинай снова о подработке после универа. Пока учишься - финансовая сторона вопроса решения всех НАШИХ с тобой проблем остается за мной.
  - Я помню о наших договоренностях. Но это обстоятельство заставляет меня чувствовать себя ущербным и зависимым. Так понятнее?
  - Более чем доходчиво, - серьезно кивнул Роман. - И все-таки потерпи немного, и позволь мне ощущать себя... - пощелкал он пальцами, судорожно подбирая правильное слово, - ну не знаю, например, меценатом...
  - Дурак ты, Ромыч, я с тобой серьезно, а ты опять за свои шуточки, - насупился Тёмка.
  - Ну уж какой я у тебя есть, - улыбнулся Рома, с сожалением поднимаясь, чтобы отправиться в душ. В другой раз он, может, и настоял бы на продолжении любовных утех, но сейчас не следовало проявлять силу воли и умение красиво соблазнять и искушать. Да и сама тема разговора ему совсем разонравилась.
  Но Артем решил, что долг платежом красен. И, чтобы не затягивать с расплатой, дернул поднявшегося партнера за руку, вынуждая вернуться. Потянул его на себя, отодвигаясь к самой стене и вынуждая Романа опереться коленями на матрац между его широко раздвинутых ног. Впрочем, его колени пока еще сами норовили разъехаться в разные стороны от недавно пережитого, невольно раздражая общей расслабленностью мышц, которым никак не желал возвращаться привычный тонус.
  Получившаяся композиция Артема вполне устраивала, потому что Ромкин пах оказался как раз напротив его лица. Задрав расстегнутую у воротника рубашку выше, он прижался губами к животу старшего парня, со смешком мотнув головой, потому что сквозь оттопыренную ткань тонких боксеров здоровый член, все еще не получившего разрядки партнера, ткнулся ему в подбородок. Присобрав мешающиеся ему полы рубашки, Тёмка молча задрал ее вверх и передал смятую в пригоршне ткань Роме, предлагая самому подержать, чтобы не мешалась. Но тот решил вопрос с заминкой проще и, расстегнув ее полностью, распахнул полы, потому что стягивать с плеч было уже недосуг...
  Напротив головки почти у самой резинки расплылось крохотное пятнышко выступившей секреции. Артем коварно облизнулся, отстраняясь. Зацепил пальцами резинку боксеров у поясницы и медленно потянул их вниз, заставив Ромку зашипеть. В его состоянии даже такое нехитрое действие причиняло настоящее страдание, 'проехавшись' по обнаженной головке.
  Но Артем и не собирался нежничать. Высвободив мужское достоинство любовника на волю, он обхватил чуть подрагивающий от напряжения, с выступившими веточками сосудов ствол одной рукой и несильно сжал, вызвав у партнера захлебнувшийся на выдохе стон. Вторая ладонь успокаивающе поглаживала Ромкины ягодицы, пытаясь отвлечь. Но тот отвлекаться не был намерен. Впившись хищным взглядом в веселую ухмылку довольного результатом Тёмки, Рома положил руки ему на плечи. Даже если теперь Артем и попробует отказаться и улизнуть, у него не получится. Слишком уж здорово разогрел своим молчаливым предложением.
  Ну разве хоть кто-нибудь из его бывших мог сравниться с его Тёмкой?! С этим провокационным прищуром глаз, обрамленных пушистыми, как у девчонки ресницами, с этим призывным и вместе с тем многообещающим взглядом снизу вверх, от которого внутренности сжимались в тугой клубок ожидания улётных телесных удовольствий. А уж когда он, словно примеряясь, облизал уголки губ, чтобы сразу раскрыть рот, целиком вбирая в себя его член, так и вообще чуть не кончил от одного только предвкушения.
  Впрочем, к неудовольствию Романа и дав повод для глумления Тёмке, кончил он, к своему стыду, как школьник, впервые добравшийся до бойкой одноклассницы.
  - Гад, ты Тёма... - чуть не обиделся Ромка, надеявшийся растянуть удовольствие, но не сумевший сдержать враз улетевшее сознание от того, что это ЕГО Тёмка, словно смакуя, отсасывает ему.
  Лишь только чувственные губы любовника сомкнулись на головке члена, а шаловливый язык заскользил вниз, повторяя рисунок вздутых вен, и светлые волосы прижавшегося вплотную парня защекотали живот, у него аж в глазах потемнело. И, чтобы удержаться, Роман крепко вцепился в широкие плечи сидящего перед ним парня. Правда, Артем лишь раздраженно пошевелил ими, чтобы он чуть-чуть ослабил хватку, от которой могут остаться синяки, но свое увлекательное занятие, слава всем святым, не бросил. И вот результат. Не прошло и пары минут, а он уже потерял чувство времени и пространства, погрузившись в нирвану...
  А вредный пацан, едва не захлебнувшийся в момент, когда он, уже не контролируя себя, вбивался в его рот, чуть ли не доставая глотки, предчувствуя близкий оргазм, теперь только тихо ржал, разве что не подхрюкивая, поросенок!
  Рома хотел отодвинуться, но Артем не отпустил, сцепив руки в замок на его пояснице и прижавшись лбом к горячей, в испарине коже живота Ромы. И для верности, еще и ногами прижал, словно заключив в плен. Плечи его тряслись от смеха, но Роман продолжал цепляться за них, слишком уж велико было искушение дать веселящемуся любовнику легкую затрещину, чтобы неповадно было смеяться над старшими, когда они в таком вот раздрае чувств. Пульс все еще стучал где-то у кадыка, и в висках шумело, от паха, расползаясь, словно щупальца по низу живота и позвоночнику, бродили отголоски только что пережитого, а в глазах выступили слезы.
  Хорошо, что в комнате было сумрачно. На экране монитора работающего компьютера плавали скринсейверы, не поддающиеся идентификации. Сколько Рома ни пытался сменить их на милых ему аквариумных рыбок, Артем чуть ли не раз в неделю, ставил свою программку, уверяя, что видеть одних и тех же все время - скучно. Вот деятель! Устанавливал бы на своем ноуте, что угодно... Хотя... пусть вообще делает, что захочет, лишь бы никуда больше не исчезал из его квартиры и из его жизни.
  'И все-таки хорошо, что в комнате темно', - с облегчением подумал Рома, чтобы Артем не заметил его блестевшие от выступивших слез глаза. Может, это и был какой-то побочный эффект от столь быстрой разрядки истосковавшегося по любимому парню организма, но сам Ромка точно был уверен, что эти глупые сантименты от всепоглощающего счастья возвращаться домой, в котором тебя ждут... Пусть и без горячего (да и вообще без никакого) ужина, но зато не желают отпускать из своих объятий даже в ванну...
  - Я тебя все равно люблю, - буркнул Ромка, потрепав почти успокоившегося, пока он размышлял, парня по светлой макушке.
  - Аналогично, - тихо ответил Артем, подавшись вперед, прижавшись теперь щекой к его животу и замерев.
  Убрав руки с пострадавших все-таки в процессе Тёмкиных плеч (даже в темноте были видны красные отметины его пятерни на каждом их них), Рома тоже застыл, и теперь обеими ладонями, немного склонившись вперед, прижимал его голову, едва сдерживая вставший поперек горла ком. Потому что стало вдруг очень страшно снова представить себе, что когда-нибудь могут расстаться... Это он все для себя решил с семьей, которая ему не нужна в традиционном понимании, но соседка была права - Тёмка еще слишком юн... И через год, два... несколько лет вполне может захотеть иметь домашнюю женщину и детей... Как у всех...
  Пожалуй, лишь этим Рома и не мог обеспечить своего любимого парня...
  
  А на ужин пришлось заказывать пиццу, которую они запивали полезным свежевыжатым грейпфрутовым соком, потому что ради солидарности с 'наказанным' Романом, по настоянию нарколога лишенным на месяц алкогольной продукции всякого вида, Тёмка отказался от пива.
  Зато, решив, что немного романтики им не помешает, большая комната, где парни расположились с едой прямо на напольном ковре, включив релаксирующую музыку (Ромка настоял, дескать, так лучше для пищеварения), просто утопала в мерцании множества разномастных свечей. Тут были и подарочные варианты, (например, толстенная, будто тубус, стилизованная под замковую башню), и предназначенные для украшения тортов (вот эти шипели и 'плевались' разноцветными искрами), и ароматические (вообще непонятно, откуда они взялись у них в доме... разве, что кто-нибудь подарил с намеком, приколовшись над их парой). Свечи были расставлены на разном уровне и в хаотичном порядке. Но это ничуть не умаляло уютной атмосферы и какого-то необыкновенного чувства радостной легкости, что они прощены друг другом и по-прежнему вместе...
  
  ***
  
  Вообще-то Артем не собирался делать вид, что никакой серьезной размолвки между ним и Ромой не произошло. Но в первый день после воссоединения было бесполезно что-либо объяснять и растолковывать невменяемому любовнику. А потом как-то само собой получилось, что долгих разговоров и не потребовалось...
  Кода Ромке на следующий день совместными усилиями удалось возвратить человеческий вид, и они, измученные, завалились в одну кровать, тесно прижавшись друг к другу, 'разговаривали' молча. Невозможно описать словами это состояние единения, когда сердце партнера сначала захлебывается от нахлынувших эмоций, а потом, постепенно подстраиваясь, словно растворяясь в общих на двоих ощущениях, начинает биться в унисон, принося необыкновенное умиротворение. В данном конкретном случае даже лучше, чем после опустошающего секс-марафона, на который Роман был пока не способен в силу своего физического состояния, а Тёмка не готов морально.
  И невозможно разжать судорожно стиснутые собственнические объятия, грозящие раздавить кости, словно утверждавшие свое право на обладание друг другом, и заодно защищающие от всевозможных невзгод, которые грозили им извне.
  Тёмка вдыхал родной запах чистого тела своего непутевого любимого и лениво, как-то отстраненно размышлял на тему того, что следовало признаться хотя бы самому себе - разводить сантименты и лелеять обиды теперь уже просто глупо. Если отбросить все лишнее и оставить просто два определения - хорошо или плохо ему с Ромой, то однозначно, хорошо. Такое ощущение, что неприкаянная душа наконец-то нашла надежное убежище в уютных мужских объятиях. И это совсем не то же самое, как с Оксаной - не отчаянная потребность в сочувствии от понимания того, как ему тоскливо, и не желание утешить такое же несчастное близкое существо, а нечто более сильное, глубокое, всеобъемлющее и вообще неземное чувство...
  Он - не девушка, чтобы требовать словесных доказательств осознания вины за недопустимое поведение. Тем более Рома накануне уже исполнил свою партию, прилюдно вымаливая прощение.
  Артем, конечно, предпочел бы не устраивать столь грандиозное шоу, вынося на всеобщее обозрение настолько личное, но теперь уже ничего не поделаешь. Заставлять Ромку повторяться в приватной обстановке 'на бис' было как-то неправильно. Да и вообще, представить себе совершенно трезвого Романа, раскаивающегося в своих прегрешениях, довольно странно. Это уже был бы не его любимый Ромка, а кто-то другой.
  В каком-то смысле Артем даже был благодарен партнеру за то, что тот временно утратил дар красноречия и продолжал извиняться молча. Иначе невыносимо стало бы смолчать в ответ...
  Юноша позволил себе просто тихо млеть, ощущая теплое дыхание мужчины и невесомые, почти целомудренные прикосновения губ Романа к своей шее. А легкое, успокаивающее поглаживание кожи кончиками пальцев, словно сообщало: 'мы снова вместе, все будет хорошо, верь мне...'
  Верить в эти обоюдные молчаливые обещания хотелось обоим парням...
  Почти двое суток (с перерывами на короткий сон-забытье и принятие пищи), они провели в такой вот странной медитации, в желании передать другому, насколько сильно их переполняют обновленные, выстраданные в месячной разлуке чувства.
  
  ***
  
  На свою корпоративную вечеринку Ромка не пошел. И даже не из-за того, что все равно не может пока отмечать грядущий праздник 'по-взрослому' - с халявным алкоголем и безудержным весельем, за которое потом многим будет неловко до самого следующего года, пока кто-то другой из коллектива не сподобится стать поводом для сплетен и подколок. А потому, что она (вечеринка), выпала как раз на дату соревнований в их с Артёмкой спортивном клубе. И мужчина отправился 'болеть' за своего парня.
  Победу над своим условным противником Артем одержал. Справедливости ради, стоит отметить - с минимальным отрывом по очкам и на полной выкладке сил.
  Но главное, что одержал!
  Правда, после соревнований его снова подкосил приступ головной боли из-за спазма сосудов в душном помещении и из-за общего накала нешуточных страстей. Возможно, будь он один, 'слил' бы бой вничью, когда почувствовал первые симптомы приближающейся расплаты за легкомысленное отношение к собственному здоровью. Но в присутствии Романа просто не мог ударить лицом в грязь.
  
  Эйфория от победы помогла юноше продержаться до самого дома. Даже удалось похвастаться перед Ксюхой, зашедшей в подъезд буквально за минуту до того, как они ввалились следом. Пока ждали лифт, Оксана, заметив, что Тёмка невольно морщится и трет висок, 'сдала' друга с потрохами, возмутившись, что он совсем себя не бережет, и напомнив, что ему были запрещены всякие нагрузки и тренировки, не говоря уж об адреналиновом азарте и всяких случайностях в реальном стремлении к победе.
  Выслушав 'претензии' девушки, Рома сердито взглянул на смутившегося любовника, правда, чересчур грубо отчитывать не стал. Хотя, бывало, что мог высказаться и гораздо хуже: более хлестко, зло и нравоучительно, когда Тёмка действительно чувствовал себя нашкодившим пацаном, заработавшим очередной упрек от отчима.
  Но сейчас Рома слишком боялся потерять только что достигнутую гармонию в отношениях. Сам виноват, что не додумался поинтересоваться реальным состоянием Артема, казавшегося вполне здоровым, не принимая во внимание осунувшееся лицо партнера. В разлуке и ему было не слишком сладко - судя по одежде, потерял не меньше трех килограммов. Так что отнес эту досадную мелочь насчет душевных терзаний любимого (невольно польщенный таким обстоятельством), убедив свою совесть, что непременно сполна компенсирует Тёмке и полноценное питание, откормив до прежнего состояния, и все остальное.
  Но сейчас просто не смог сдержаться. Заходя в подошедший лифт, мужчина зловеще пообещал, что сегодня, так и быть, будет его холить и лелеять, пока приступ головной боли не пройдет. Но, зато, как только, так сразу - устроит ему показательное 'садо-мазо', благо в ближайшее время никаких соревнований не предвидится, так что задница успеет зажить.
  'Сделав свое черное дело', Ксюха невольно развеселилась, слушая несерьезную перебранку соседей. Артем возмущенно заявил, что он знает, к кому обратиться за подтверждением справки об освобождении от любых физических нагрузок, на что Ромка заржал, что он его нагружать не будет - разложит на коленке и отшлепает солдатским ремнем с пряжкой так, чтобы на коже следы от звезды остались.
  Ксюха подхватила, захихикав:
  - А это что будет значить? 'Клеймо', как у породистых бычков, чтобы не увели, или 'знак качества'?
  - Скорее, второе, - довольно ухмыльнулся Рома, приобняв насупившегося парня. - Ладно, Оксан, пошли мы нашу бестолковую голову лечить...
  - Удачи! - хмыкнула Ксюха, расставаясь с соседями у дверей их квартир.
  За Артема, которого его ненаглядный Ромочка так любил, холил и лелеял, девушке было радостно. Но к этой радости за друга, примешивалась толика белой зависти...
  Мысли о Кирилле никак не хотели убираться из ее головы, а сердце все еще оплакивало их разлуку. Пожалуй, от того, чтобы не позвонить Киру (в надежде хотя бы услышать родной до боли голос), сдерживало чувство собственного достоинства и остатки гордости, которую хотелось послать к черту. Вот только Ксюха хорошо помнила, что девушка должна быть гордой. Кому должна? Почему должна?! И не анахронизм ли это в наше время, когда не следует ждать подарков от капризной Фортуны?
  Или все-таки поверить матери, обеим бабушкам и классической литературе, и снова рыдать в подушку, так ничего и не предприняв для того, чтобы вернуть Кирилла? Хотя бы для того, чтобы убедиться, какое он ничтожество. И тогда уже безболезненно выдрать из сердца!
  
  ***
  
  На Новый Год (включая каникулы), у Ромки был запланирован сюрприз для сердешного друга. Самолет по маршруту аэропорт Шереметьево - Женева, на который он приобрел билеты, отправлялся утром тридцать первого, чтобы доставить их на горнолыжный курорт. А заодно планировалось побывать на экскурсионном маршруте, познакомить Тёмку с местными достопримечательностями. К счастью, непосредственное присутствие Артема при оформлении визы не требовалось, достаточно было его загранпаспорта, так что ничего не предвещало срыва намеченного новогоднего подарка для любимого парня.
  Вот только Роман еще так и не удосужился заехать к матери, по телефону извинившись за причиненное своим безалаберным поведением беспокойство и получив неожиданное приглашение на семейный ужин 'на два лица'.
  В легком шоке от столь резких перемен отношения родителей к его личной жизни, Рома не стал ничего обещать конкретно, решив для начала спросить у Артема, согласен ли он сопровождать его.
  Тёмке идея категорически не понравилась, хотя он и высказался по поводу свинства любовника, который мог бы уделить матери пару часов своего драгоценного времени. Уж он как-нибудь пережил бы вечер в одиночестве, пока Рома навещает родителей.
  Устыдившись, Роман уже было собрался заехать к матери один, тридцатого вечером. Но перед уходом с работы, отец вызвал его к себе в кабинет.
  Плотно прикрыв дверь, чтобы разговор нечаянно не просочился в приемную и не достиг любопытных ушей присутствующей там секретарши, Сергей Романович, сумрачно глядя на непутевого сына, буквально поставил ультиматум. Дескать, или ты, поганец, доставляешь матери, готовившей праздничный ужин, несмотря на туманные обещания визита, маленькую радость. Или забудь о намеченном десятидневном отпуске! Работы для тебя в родной фирме и в новогодние каникулы хватит.
  Шантаж Рома выносил с трудом, но 'бодаться' с собственным отцом не хотелось. А так же ужасно не хотелось, чтобы намеченный сюрприз для Тёмки сорвался из-за извечного конфликта интересов отцов и детей.
  
  И в назначенный час "Х", проклиная себя за малодушие, перед дверями родительской квартиры Рома крепко держал своего нервничающего парня за руку, умиляясь охватившей того застенчивости.
  
  Надо было видеть, как Артем долго, тщательно и излишне придирчиво выбирал себе одежду, в которой ему следовало предстать перед Ромкиными родителями, расшвыряв по постели практически все вещи из шкафа, и сетуя, что ему совершенно нечего надеть, собираясь на столь ответственное мероприятие.
  - Вот гадство! Слишком официально, будто на прием к Английскому послу вырядился, - вполголоса ругался Тёмка, разглядывая свое отражение в зеркале.
  - Ну что тебя не устраивает? - осторожно поинтересовался Рома, не рискуя погонять парня, чтобы он поторопился с выбором 'туалетов'. - Я же не предлагаю тебе вечернее платье...
  - Заткнись! - процедил Артем, не оборачиваясь. - Если бы ты съездил к матери позавчера, мне сейчас не пришлось бы изображать из себя... даже не знаю кого! - сердито высказался он.
  - Солнце мое, прости, твой упрек справедлив...
  Артем резко обернулся, вспыхнув. Он не собирался упрекать Романа. По крайней мере, вслух. Иначе снова найдется масса поводов для взаимных претензий.
  - Извини, Ром.
  - Забыли! - легко согласился мужчина. - Знаешь, родной, да по мне иди ты хоть в тренировочном костюме - я не буду испытывать за тебя неловкость. Ты же знаешь.
  - Нет! В галстуке я точно не пойду! Я и так задыхаюсь, - решительно содрал Артем галстук с шеи.
  - Серьезно? - всполошился Рома, припомнив про его вчерашнюю мигрень. - Как ты себя чувствуешь?
  - Да я образно выражаюсь, Ром. Все нормально, - успокоил Тёмка.
  Не понимать, что от произведенного на мать Ромы впечатления зависит и их дальнейшая спокойная жизнь с любимым, Артем не мог. Достаточно вспомнить вынужденную просьбу отца Романа не бросать любовника в плачевном состоянии. А что он скажет теперь, когда Рома снова выглядит вполне дееспособным членом общества?
  И юноша вовсе не обманывался насчет искренней заинтересованности родителей партнера в личном знакомстве.
  
  Ромка старался не ржать и держал рот на замке, хотя на языке так и вертелось несколько ехидных замечаний по поводу сборов.
  Но сейчас он действительно уже раскаивался в том, что упросил Артема поехать с ним. Роман, конечно, надеялся на то, что родители будут вести себя сдержанно и интеллигентно, раз уж сами позвали, но все равно был внутренне готов кинуться защищать интересы своего парня, если почувствует хоть малейший намек на то, что его попытаются обидеть или выказать пренебрежение.
  Из-за дверей квартиры доносились умопомрачительно-аппетитные запахи. Их, действительно ждали.
  Артем провел рукой по волосам, тщательно убранным в хвост, проверяя, не растрепались ли, и протянул свободную руку:
  - Ладно, давай я преподнесу букет Лидии Николаевне, - со страдальческим вздохом выдавил парень. - А то как-то нехорошо - в гости с пустыми руками припрусь...
  - Тёмыч, не переживай! Во-первых, МЫ не с пустыми руками, - кивнул Рома на пакет с бутылкой дорогого вина, который он держал в той же руке, что и букет. - Во-вторых, мы ненадолго. И если что, сразу уйдем, я обещаю! - уверил мужчина серьезно.
  Но по красноречивому взгляду Артема Роман понял, что тот будет держаться, не позволив испортить встречу, даже если ему нахамят в лицо. Просто из уважения к тому, что эти люди - родители его любимого человека.
  - Я тебя люблю, Тём, - растроганно признался Рома. - Если ты не готов...
  - Все! - мотнул головой Артем, внутренне собираясь. - Никаких 'если'. Жми звонок!
  
  ***
  
  Тёмке казалось, что эхо короткого мелодичного звонка еще не затихло в недрах квартиры, а дверь уже распахнулась.
  Мать Романа, невысокая миловидная женщина в нарядном платье, судорожно вздохнув, шагнула навстречу и обняла сына, припав к его груди и застыв.
  Артем растерянно сглотнул. Со стороны эта сценка была похожа на эпохальный кадр из фильма про войну - будто женщина встретила возвратившегося с фронта солдата.
  Рома, наконец-то и сам сообразил, что трогательная встреча затянулась, и мягко отстранился:
  - Мам, ну ты чего? - немного виновато улыбнулся он. - Вот он я! Как видишь, живой и невредимый... Ну все-все, только не разводи сырость, пожалуйста. Позволь представить тебе моего Тёмку, мам. Знакомьтесь, - представил он их друг другу:
  - Лидия Николаевна, моя мама. Артем, человек, без которого я не вижу смысла моей жизни.
  - Здравствуйте, - пораженно произнесла Лидия.
  - Добрый вечер. Очень приятно, - вежливо выдавил Артем, вспыхнувший после подобной рекомендации до корней волос. - Это Вам, - вручил он женщине букет.
  - Благодарю, - машинально приняла она презент, не отводя настороженного взгляда от высокого красивого мальчика. Слишком юного и 'породистого'. Она ожидала увидеть нечто среднего рода - хрупкого юношу, больше смахивающего на девицу, нежели парня со спортивной фигурой. Никак этот молодой человек не тянет на роль 'жены'. А через несколько лет превратится в привлекательного брутального мужчину.
  'Разве такими бывают гей-пары?' - недоуменно пыталась Лидия сообразить, припоминая разрозненную информацию, которую ей удалось нарыть про нетрадиционные отношения, когда поняла, что отмахнуться от проблемы, свалившейся на их семью, не удастся. Как же Рома рассчитывает удержать этого человека, разбившего ему сердце, возле себя в будущем?
  Но вместо готового сорваться с языка животрепещущего вопроса, Лидия Николаевна взяла себя в руки, и улыбнулась:
  - Ой, ну что же я держу вас на пороге?! Проходите, раздевайтесь, Сергей... Сергей Романович сейчас освободится, - кивнула она куда-то в глубину комнат шикарной квартиры (которую покупали в расчете на большое семейство, вернее на то, что внуки здесь будут частыми гостями).
  Артем бросил быстрый взгляд на Рому, и тот утвердительно кивнул: 'все нормально!'
  Он чуть было не дернулся поухаживать на правах хозяина, принимая куртку юноши, чтобы повесить ее на вешалку в прихожей, но вовремя спохватился, что подобная демонстрация может быть превратно истолкована матерью, и уж точно не доставит радости Артему, слишком болезненно реагировавшему на проявления чувств прилюдно.
  В данном конкретном случае, Тёмке вовсе не хотелось выглядеть 'спутницей'.
  - Рома, веди гостя в комнату, - распорядилась Лидия, поняв, что мальчикам надо дать короткую передышку. Да и ей требовалось отдышаться. Все-таки иногда прямота в высказываниях сына вызывала оторопь. - Я на одну минутку отлучусь на кухню.
  - Мам, мы ненадолго, - на всякий случай предупредил Рома. - Не стоит устраивать пир на весь мир.
  - Ничего не знаю! Стол уже накрыт, так что без ужина я вас не отпущу, - объявила женщина, поспешно ретируясь.
  - Рома, я тебя прибью дома, - пообещал Артем, нервно одергивая мягкий тонкий джемпер.
  - За что?! - удивился Ромка.
  - За все... я еще не придумал конкретно, - вздохнул Тёмка. - Руки мыть будем?
  - А как же, чистюля ты мой, ванная прямо по коридору и направо, - ухмыльнулся Роман, подозревая, что спутнику просто-напросто хочется потянуть время, прежде чем они приступят к официальной части и окажутся за столом под перекрестьем взглядов хозяев дома.
  - Пойдем вместе, - прошипел Артем, выразительно кивнув на хоромы за своей спиной.
  - Пошли, - покладисто кивнул Рома, поражаясь, насколько скованно чувствует себя Артем. Разве он намекнул бы, что боится заблудиться? Хотя, скорее всего, просто опасался встретиться с Сергеем Романовичем нос к носу на его территории, не слишком хорошо себе представляя, как отреагирует отец на свободное разгуливание по квартире человека, который априори никак не подходит на роль спутника его сыну.
  
  - Тём, ты так кожу сотрешь, - осторожно заметил стоявший в дверях ванной Рома, с досадой наблюдая за стараниями Артема, с остервенением намывающего ладони под тугой струей льющейся из крана воды.
  Сдернув с вешалки полотенце, шагнул ближе, обнял Тёмку со спины и прижался губами к его шее. - Успокойся. Перестань изводить себя. Все нормально. Честное слово, солнце.
  - Ничего нормального, Ром, - хрипло отозвался Артем, устало упершись ладонями в край раковины и с сомнением разглядывая свое отражение в зеркале шкафчика. - Я чувствую себя каким-то подонком, нахально узурпировавшим тебя... Родителям твоим нужна невестка, а я...
  - Это еще кто кого узурпировал, - хмыкнул Рома, прерывая самобичевание любимого. - Вытирай руки и пошли за стол, - протянул он парню пушистое полосатое полотенце. - Думаю, мои родители тоже чувствуют легкий мандраж. Давай не будем заставлять их нервничать еще больше.
  Тёмка будто и не заметил его жеста. Судорожно выдохнул, раздраженно качнул бедрами, отпихивая пристроившегося позади Романа, и, набрав полные пригоршни воды, умылся.
  Мокрые капли попали на светлый джемпер, и расстроили парня еще больше.
  - Ну вот...
  - Глупотааа... - умилился Роман, обхватив его ладонями за талию и развернув к себе лицом. Что-то во всем этом было такое трогательное, что даже не вызывало желания поглумиться. Рома кинул на руки Тёмки полотенце, но, словно не доверяя ему справиться с несложной задачей, принялся помогать.
  - Кхм... - раздалось в коридоре за распахнутой дверью.
  Артему вздрогнул от неожиданности. Но хуже всего, что ему почудилось в этом намеренном покашливании, с целью привлечь к себе внимание, столько ехидства и неодобрения, что он моментально покрылся красными пятнами, будто их застали за каким-то непотребным занятием. На какое-то мгновение юноше даже показалось, что он все-таки надел ненавистный галстук, который теперь затягивался удавкой на шее.
  Выхватив полотенце из рук Ромы, который аккуратно помогал (не столько вытирая ему руки, будто малолетнему ребенку, сколько пытаясь успокоить, передавая ему прикосновениями частичку собственной уверенности), Артем быстро промокнул лицо, вытер руки и сдержанно произнес:
  - Добрый вечер, Сергей Романович.
  - Добрый... - смерил насмешливым взглядом Сергей сладкую парочку, нечаянно застав их в такой момент.
  Мужчина никак не мог отделаться от мысли, что это все в корне неправильно! Вот, если бы на месте этого провинциального искателя приключений на свою пятую точку была девушка - он бы даже позавидовал сыну, с ностальгией вспоминая свои ухаживания за Лидочкой в молодости. А так - тьфу! Смотреть тошно на все эти сюси-пуси...
  Однако он не мог не признать и того очевидного факта, что Артем справился с возложенной на него миссией. Присутствие этого мальчишки рядом с сыном, привело Романа в чувство буквально за пару дней. Честно сказать, в тот день, когда Сергей Романович увидел своего наследника больше похожим на опустившегося бомжа, чем на успешного молодого человека из семьи с приличным достатком, он не поверил в чудесную панацею в лице Артема от последствий похмельного недуга недельного запоя. Но тем приятнее было ошибиться. Конечно, старания нарколога тоже не следует сбрасывать со счетов. Но делать вид, что не понимает, благодаря кому сын буквально светится вновь обретенным счастьем, избавившись от затяжной депрессии, тоже не получалось.
  
  - Мужчины, идите за стол! - донесся издалека хорошо поставленный голос матери Ромы.
  Лидия уже давно оставила преподавание в школе, но когда требовалось, с удовольствием пользовалась возможностью своих голосовых связок. Если уж она могла заставить подчиниться целый класс оболтусов, чтобы полностью завладеть их вниманием, то неужто не справится с тремя?
  - Негоже заставлять хозяйку ждать, - произнес Сергей, посторонившись, чтобы выпустить ребят из ванной...
  
  Артем, сейчас остро реагирующий на каждую мелочь, постарался не зацикливаться и не придавать особого значения тому, что Сергей Романович не стал выказывать свое расположение обычным приветственным рукопожатием. Со своим сыном он виделся днем в офисе, ну а для его скромной персоны, видимо, слишком много чести...
  Рома тоже заметил этот нюанс, но не стал акцентировать. Только полоснул по закаменевшему лицу родителя потемневшим взглядом и плотнее стиснул зубы.
  - Иди, пап. Мы будем через минуту, - процедил он.
  Сергей Романович кивнул и прошел вперед.
  Роману очень хотелось обнять Тёмку, чтобы партнер почувствовал его поддержку, но опасался, что его инициатива будет неправильно понята остальными. Вместо этого он ухватил Артема повыше локтя, чуть сжав ладонь, обещая быть рядом.
  - Ты меня тащишь, будто правонарушителя, - сквозь зубы прошипел Тёмка, - дернув рукой.
  - Это чтобы ты не сбежал, - вынужденно улыбнулся Рома, чуть ослабив хватку, но не отпустив.
  - Ромыч, я своих не бросаю, - обернувшись к нему перед входом в комнату, с веселой злостью, подмигнул Артем, почувствовав, что где-то внутри словно отпустило тугую пружину. В конце концов, он не напрашивался в гости к этим людям, не желающим признавать выбор своего сына.
  - Я знаю, Тём, - серьезно кивнул Ромка, нехотя отнимая руку, и пропуская спутника вперед.
  Отец Романа как раз галантно отодвинул стул для жены, ожидая, пока она займет свое место.
  Увидев буквально ломящийся от изобилия выставленных блюд и закусок стол, Артем снова почувствовал себя не слишком уверено. Рядом с тарелками лежало несколько столовых приборов. То, что существуют специальные правила этикета при употреблении нескольких перемен блюд, парень, естественно, слышал. Но ему как-то не приходилось сталкиваться с подобными изысками сервировки. Видимо, родители Романа решили продемонстрировать сыну некоторые различия в их социальном статусе. Ромке-то не привыкать. Он мог запросто управляться одной лишь ложкой или вообще армейским ножом, но и в ресторане не стал бы мучительно соображать, к какому блюду полагается определенная вилка или нож. И ведь несколько раз, будто в шутку предлагал научить его различать приборы, но Артем в те моменты лишь отмахивался, дескать, ему ни к чему...
  Зато Рома, лишь кинув взгляд на стол, моментально сообразил, что это провокация.
  - Мама, все выглядит просто великолепно, - сделал он женщине комплимент, - только объясни мне, бестолковому, зачем устраивать НАМ классическую проверку?
  - Ты о чем, сынок? - невинно поинтересовалась Лидия, расправляя салфетку.
  - Мама, ты приглашала нас на СЕМЕЙНЫЙ, а не на званый ужин. Так что напомни мне, пожалуйста, для чего каждый из этих приборов, - предельно вежливо попросил Роман, буравя смутившуюся женщину взглядом. - Иначе я все перепутаю, и вам с отцом за меня будет неловко перед гостем.
  Сергей Романович только хмыкнул, опустив глаза и отметив про себя, что Ромка за своего мальчишку готов вступиться, значит, не просто так нес бредятину про любовь. Ну что ж, за наказание такое?
  А вот Лидии действительно стало неловко.
  - Рома, прекрати паясничать, - строго одернула она отпрыска. - Я не думаю, что Артему было бы привычнее управляться расписной деревянной ложкой и есть из чугунка.
  - Мама не утрируй! - рассердился Роман. - Артем не из позапрошлого века! И...
  - Рома, не груби родителям, - опустив ладонь на сжатый кулак партнера, тихо попросил Артем, чувствуя, что ему вряд ли, вообще, кусок в горло полезет. - Лидия Николаевна, права. Я уверен, что эти великолепные блюда действительно полагается есть определенными приборами. Извините за мое невежество. Моя семья имеет более скромный достаток. Помимо расписных деревянных ложек, чугунков и крынок, у нас имеется всего по одному комплекту столовых приборов на двенадцать персон. Мне просто не на чем было потренироваться. Ваше приглашение застало меня врасплох. Уверяю, что если Вы захотите еще раз пригласить нас к себе в дом вдвоем, то я обязательно выучу, чтобы не подводить Романа.
  - Извините, Артем, - окончательно сдалась Лидия под ясным взглядом мальчишки, изо всех сил старающегося не потерять самообладание. - Вы разрешите обращаться к Вам на 'ты'?
  - Безусловно, - кивнул парень, понимая, что запретить-то вряд ли имеет право.
  - Ну вот и славно, - с некоторым облегчением выдавила хозяйка, чувствуя, что действительно слегка 'перегнула палку'. И Рома вряд ли простит ей подобную выходку. Но уж больно хотелось уязвить этих самонадеянных глупцов, решивших, что они имеют право на свое альтернативное счастье с голубым оттенком. - Рома, сынок, специально для тебя повторюсь, вот эта вилка, - взяла она в руки столовый прибор, - для основных блюд. Та, что с более короткими зубчиками - для рыбы, к ней полагается вот тот нож, похожий на лопатку.
  - Так и хочется крикнуть, подобно героине Алентовой: 'Я рыбу не ем! У меня на нее аллергия!', - съязвил Рома.
  - Помолчи! - поморщилась Лидия. - А для холодных закусок и салатов - вот эта, меньшая по размеру. Десертные приборы я пока не выкладывала. Артем, прошу прощения за вынужденную лекцию, - улыбнулась Лидия Николаевна юноше.
  Сердце женщины невольно сжалось, глядя на то, с какой жадной заинтересованностью парень старается запомнить нехитрую науку. Все-таки непедагогично с ее стороны было ставить его в неловкую ситуацию.
  - Рома, а тебе - персональный выговор за то, что не позаботился раньше о такой досадной мелочи.
  - Если у нас действительно семейный ужин, так что ничего страшного, мама, - криво ухмыльнулся Роман на подобное заявление.
  Но Лидия Николаевна продолжила:
  - Артем, пожалуйста, чувствуй себя свободно и кушай, как привык. Если хочешь, я потом повторю для тебя еще раз. Чтобы перед следующим визитом ты мог проэкзаменовать Ромку, - кинула она на сына сердитый взгляд.
  - Благодарю, - сдержано отозвался юноша, с тоской оглядев изобилие яств. Хотелось попробовать всего хотя бы по чуть-чуть, но он почему-то был уверен, что не сможет проглотить даже кусочек рулета из паштета, чтобы тот не встал поперек горла.
  - Рома, поухаживай за гостем, пожалуйста, - велела Лидия. - Серёжа, а ты, на правах хозяина дома, налей нам вина, - улыбнулась она мужу, пока что воздерживающемуся от комментариев.
  - Мам, пап, я не пью сегодня, - предупредил Рома.
  - Ты... вы на машине?
  - Мам, во-первых, на машине. А во-вторых, я пока вынужден воздержаться от употребления...
  - Не надо было злоупотреблять, - буркнул Сергей Романович, встав, чтобы налить жене вина.
  - Я, пожалуй, тоже воздержусь, - произнес Артем, - если вы не возражаете.
  - Еще как возражаем! - ответила за обоих Лидия. - Если, конечно, ты отказываешься просто из солидарности. А не из каких-то религиозных или прочих убеждений. Это очень хорошее вино, Рома знает, что я его обожаю. Попробуешь?
  - Мам! - закатил глаза Роман.
  - Рома, дай ответить своему... другу, - чуть запнулась женщина, почему-то в последний момент так и не сумев выдавить 'своему парню'. Все-таки к этому словосочетанию ей пока что было сложно привыкнуть.
  - Да, попробую, - кивнул Артем, не собираясь рассказывать, что он уже пил такое. И ему понравилось. Но стоит ли просвещать родителей партнера, насколько их сын его разбаловал?
  Кинув быстрый взгляд на Рому, Тёмка удостоверился, что выбрал верную тактику.
  Вряд ли Ромка обиделся бы на его правдивость, но в данном случае разрешил действовать по наитию. И это Артема вполне устраивало. В конце концов, самому за себя ему постоять было легче, чем ощущать себя камнем преткновения между Ромой и его предками.
  Он не кисейная барышня, чтобы любимый мужчина постоянно кидался защищать его интересы.
  Разлив вино по бокалам, Сергей Романович уселся на место и вопросительно взглянул на жену, которая уже держала свой бокал в руке.
  - Да, я скажу, - поняла она молчаливый вопрос мужа. - Знаете, мальчики, - сделала Лидия паузу, - не стану лгать, мне тяжело осознавать, что ваша... э... дружба имеет гораздо больше точек соприкосновения, чем это принято...
  - Мама! - предупреждающе воскликнул Рома.
  - Дай мне сказать, - раздраженно подняла руку Лидия в останавливающем возражения жесте. - Так... на чем я остановилась? - нахмурилась женщина, машинально дотронувшись до лба кончиками пальцев. (Причем выглядело это вовсе не жеманно и наиграно, и действительно выдавало ее волнение). - Впрочем, ладно, скажу коротко и по существу. Нам с мужем, как и любым нормальным родителям для своих детей, очень хочется для единственного сына настоящего счастья, - непритворно вздохнула она.
  Рома молча положил свою ладонь поверх руки напрягшегося Артема, уже жалеющего о том, что согласился попробовать эксклюзивный напиток. Речь женщины явно не соответствовала тому, чтобы ему захотелось выпить за этот 'тост'...
  - Но раз уж вы оба решили, что ваше счастье состоит в том, чтобы быть вместе... - снова запнулась Лидия, - мы вынуждены принять ваш выбор.
  - Да? - явно искренне удивился Сергей, с недоумением взглянув на жену.
  - Да! - твердо ответила хозяйка. - А время покажет, насколько ваш выбор был объективен, - протянула она руку с бокалом над столом, предлагая всем чокнуться.
  Немного поколебавшись, Сергей Романович, тоже поднял свой бокал.
  Артему же ничего не оставалось, как последовать их примеру. Скорее всего, этот 'жест доброй воли' и так нелегко дался родителям Ромы...
  
  Неловкая заминка в самом начале трапезы постепенно сошла на нет. И хотя Артем по-прежнему чувствовал себя не слишком уютно, особенно встречаясь с изучающим взглядом сидевшего напротив отца Романа, Лидия, видимо, уже принявшая для себя какое-то решение (или просто избрав хитрую тактику) теперь старалась изо всех сил сгладить негативное впечатление. Ромка только ухмылялся, по указке матери, подкладывая на тарелку Артему все новые салатики и закуски для дегустации изысканных блюд, от которых Тёмка не посмел отказаться, не желая обидеть старавшуюся хозяйку.
  Лидия же не без удовольствия наблюдала за тем, как ловко юноша управляется с ножом и вилкой, и в сотый раз мысленно упрекала себя за бестактность устроенной проверки. А еще ее сердце просто обливалось кровью от понимания того, как гармонично ребята смотрятся вместе (как бы дико это не звучало).
  Рома ловко пресек обычные общие вопросы о том, чем занимаются родители Артема, где он учится и каковы дальнейшие планы на жизнь, поняв, что Тёмке будет не слишком сладко признаваться, что учится он теперь вовсе не на вечернем бюджетном отделении университета, а на дневном. Семестр на котором стоит совсем недешево. Про свою семью Артем скупо поведал сам. А дальнейшие планы пока что были слишком туманны, потому что впереди маячила армия.
  - Но в любом случае мы будем вместе, - поставил жирную точку в расспросах Рома, невольно убивая надежду родителей на то, что проблема как-нибудь сама собой разрешится.
  После второго тоста Сергей Романович поинтересовался, а как относятся к подобному союзу родители Артема, заставив обоих парней потупиться.
  Рома не хотел выставлять Артема 'трусом', а Тёмка... тоже не хотел признаваться в этом...
  - Понятно, - кивнул своим мыслям проницательный мужчина. - Время действительно расставит все по местам. Надеюсь, у вас не будет повода сожалеть о том, каких истинных ценностей вы друг друга лишаете. И смогут ли это компенсировать ваши отношения...
  - Пап, мы не дети...
  - Иногда я в этом здорово сомневаюсь, - покачал головой Сергей.
  - Мама, а горячим нас сегодня будут кормить? - обратился Рома к хозяйке дома, желая сменить неприятную тему.
  - Конечно! - спохватилась она, поднимаясь.
  - Тебе помочь?
  - Благодарю, сынок. Я справлюсь.
  - Лидусь, давая я... - приподнялся со своего места Сергей.
  - Сиди-сиди. Развлекай гостей. Я быстренько, - пообещала Лидия Николаевна, в душе согласная с мужем по поводу того, что когда-нибудь и Рома, и Артем здорово пожалеют, что потратили лучшие годы на свою неправильную любовь. Многие традиционные пары вообще без всякой любви живут... И детей растят, и старятся вместе...
  Злясь на саму себя, и на чудовищную ситуацию, которую не решить запретами или мольбами, она молча страдала, переживая за всех сразу... И в особенности за то, что когда-нибудь мальчикам придется пройти еще одно испытание на прочность чувств. Почему-то представив, что мать Артема устроит ее Ромке какую-нибудь похожую проверку, в душе Лидии поднималась волна негодования, заставляя краснеть. Как она раньше не принимала во внимание, что и ее родная кровиночка для чужой женщины, которая также желает счастья своему единственному ребенку, тоже может казаться хуже последнего врага?
  
  В принципе, по мнению Романа, не ожидавшего подобного развития событий и готового к худшему сценарию, вечер практически удался.
  За исключением, пожалуй, еще одного момента.
  Когда совместными усилиями, несмотря на протест хозяйки, со стола убрали грязные приборы, остатки салатов, закусок и блюдо из-под горячего, и уселись вновь уже пить чай с фирменным блюдом Лидии - многослойным тортиком, признанным многочисленными гостями их семьи великолепным на любой изысканный вкус, Рома высказался:
  - Мам, как всегда, умопомрачительно вкусно! Может, все-таки поделишься рецептиком?
  - Извини, родной, - покачала головой Лидия Николаевна, пристально взглянув на обоих парней. - Этот рецепт в нашей семье по традиции переходит от свекрови к снохе...
  Артем покраснел, и Ромка тут же кинулся на выручку:
  - В нашей семье мы поделили все обязанности, и в основном готовлю я...
  - Значит, этот секрет умрет вместе со мной, - вздохнула Лидия. - Но неужели ты и впрямь научился готовить? - удивилась женщина. - Что-то дома я не замечала за тобой склонности к поварскому искусству.
  - А дома у нас всегда была ты, - обезоруживающе улыбнулся Роман.
  - Артем... - рассеянно взглянула Лидия на спутника сына. - И что, действительно, съедобно получается?
  - Временами просто бесподобно, - кивнул Артем, решив не зацикливаться на каком-то там нюансе с семейными традициями. Обойдется он без такого торта. Раньше же как-то жил. Жаль только, Рома явно казался теперь расстроенным.
  - Надо же... - покачал головой Сергей, многозначительно переглянувшись с женой.
  - Ну так что насчет рецептика, мам? - попробовал еще раз закинуть удочку Рома.
  - Нет. И не клянчи! Будете приходить в гости, буду вас сама кормить этим десертом, - поставила точку в распрях Лидия.
  - Традиция-с, - съехидничал Сергей Романович...
  
  Провожая ребят в прихожей, Лидия Николаевна обняла сына, и протянула руку Артему. Тот, словно по наитию, поднес ее к губам, вежливо благодаря за ужин, заставив женщину растрогаться до слез.
  Сергей Романович оценил красивый жест и не поскупился на крепкое рукопожатие для обоих парней.
  
  ***
  
  Выйдя от родителей, Рома обнял Артема в лифте, зарывшись лицом в пушистый воротник его пуховика:
  - Жив?
  - Фух... я как будто экзамен сдавал, - пожаловался Тёмка.
  - Да все нормально, солнце. Я был уверен, что ты произведешь впечатление на моих, - хмыкнул мужчина, отстраняясь, чтобы взглянуть в лицо своего партнера.
  - С чего бы? - недоверчиво покосился на него юноша. - Мне не показалось, что твои мама-папа слишком обрадовались известию, что мы снова вместе.
  - Зато я счастлив, - фыркнул Роман.
  - Эгоист ты, Ромыч, - вздохнул Артем, отпихивая его. - Приехали!
  - А ты? - вдруг совершенно серьезно спросил Роман, проигнорировав предупреждение о том, что лифт уже доставил их на первый этаж.
  - И я не лучше, - неожиданно согласился Тёмка. - Как говорится, с кем поведешься...
  - Прекрати паясничать, - мотнул головой Рома, пристально вглядываясь в глаза спутника. - Тебе хорошо со мной, Тём? Только честно...
  Артем удивленно вздернул бровь:
  - Нашел время и место выяснять отношения. Ты вроде не пил, Ром. Или мы на тебя надышали?
  - Просто ответь, - напряженно попросил Рома.
  - Я тебя люблю, Ром. И с тобой рядом бывает по-всякому. Но я уже убедился, что без тебя я точно чувствую себя несчастным, - предельно откровенно признался юноша.
  - Спасибо, - коротко выдохнул Роман, крепко стиснув свое сокровище.
  Правда, тут же пришлось поспешно отступить, потому что за разъезжающимися в стороны дверями лифта послышались разговоры ожидающих подъемник людей.
  Зачем давать повод для досужих сплетен.
  Коротко кивнув знакомым Романа, проживающим в доме его родителей, парни вышли на улицу.
  - Голова чумная... Может, прогуляемся немного? - предложил Артем.
  - Возле дома, и немного, - согласился Рома. - Нам еще чемодан собирать.
  - Зачем? - ухнул куда-то вниз желудок у Тёмки.
  Все еще не отойдя от впечатлений устроенных ему 'смотрин', юноша почему-то решил, что Рома намерен теперь нанести визит и его родителям.
  - Узнаешь, - подмигнул любовник.
  - Я не слишком люблю сюрпризы, - осторожно предупредил Артем.
  - Этот тебе понравится, обещаю, - хитро улыбнулся молодой мужчина. - Ты мне веришь?
  - Приходится... - буркнул Тёмка, сообразив, что он зря перепугался.
  - Обидно слышать такое, между прочим... - закочевряжился Рома.
  - А почему чемодан? Ты что снова сваливаешь в командировку? - забеспокоился Артем, не рассчитывавший, что останется на новогодние праздники в одиночестве.
  - Ты считаешь, что для тебя это будет считаться 'приятным' сюрпризом? - обескуражено остановился Ромка. - У тебя что, имеются личные планы?
  - Да ну тебя! - заржал Артем. - Я не в этом смысле!
  - То-то же, - удовлетворенно кивнул Рома. - Поехали, я тебе дома допрос с пристрастием устрою, расскажешь мне, что ты имел в виду, - достав ключи от машины, нажал он кнопку на брелоке, отключая сигнализацию и блокировку дверей.
  - Так не честно! - возмутился Тёмка. - Это ты меня заинтриговал! Колись, давай, что ты задумал?!
  - Ни за что! - припечатал ухмыляющийся Рома, открывая дверь со стороны пассажирского кресла:
  - Ныряй, чудовище! И пакет держи, - сунул он спутнику в руки объемный пакет, который забрал от родителей.
  - А что там?
  - Откуда я знаю? Загляни. Думаю, что 'сухой паек' с барского стола. Боюсь, мама решила, что ты слишком идеализируешь мои скромные кулинарные способности...
  
  ***
  
  А едва захлопнулась дверь, Лидия Николаевна поспешила в комнату, окна которой выходили на подъезд их элитного дома.
  Сергей собрал пустые чашки из-под чая, отнес на кухню. Немного поколебавшись, все-таки оставил их на столе, решив, что жена лучше него управится завтра утром с посудомоечной машиной.
  Вернувшись в комнату, подошел к Лидии.
  Женщина с тоской провожала взглядом отъезжавшую со двора по расчищенной дорожке машину сына, аккуратно огибавшую шикарную детскую площадку.
  - Ну что теперь стряслось? - обнял муж ее поникшие плечи.
  - Серёжа, у них же, похоже, все всерьез, по-настоящему... - обреченно прошептала Лида.
  - Ты же мечтала, чтобы наш сын наконец-то перестал перебирать своих... в общем, чтобы нашел единственную любовь, - мягко поддел Сергей Романович.
  - Перестань, - отмахнулась Лидия. - Я же имела в виду женщину, а не парня!
  - Эх, Лидусь, как говорят: бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться...
  - Михаил Афанасьевич Булгаков... "Мастер и Маргарита"... - машинально кивнула она. - Знаешь, где-то недавно видела статью, что, действительно, следует бояться. Потому что мы не всегда отдаём себе отчёт в своих истинных подсознательных желаниях. А они часто бывают не совершенны... и может получиться не совсем то, о чём мечтали.
  - Наверное, умный человек сказал.
  - Несомненно... Серёж, а как же я?
  - Что? - не понял Сергей.
  - Я внуков хочу... - всхлипнула Лида. - Зачем нам с тобой вдвоем четыре комнаты, если мы используем всего две? Если по ним не бегают крохотные ножки, если в этих стенах не раздается звонкий детский голосок... И гостиная эта больше для детской подходит, - рассеянно оглянулась она. - Ребятишкам нужно много солнечного света...
  - Радость моя, дети обычно с родителями живут... - осторожно заметил отец Романа. - Ты же никогда не хотела с невесткой одну кухню делить...
  - В нормальных семьях внуки везде живут, пока их родители денежки зарабатывают, - возразила Лидия. - И где ее взять-то, невестку? "Наша", как видишь, готовить не умеет...
  - То есть? - опешил Сергей, не сразу сообразив, кого жена имеет в виду.
  - И даже ЭКО им не поможет, - судорожно вздохнула расстроенная женщина. - Знаешь, ради этого счастья, понянчиться с внуками, я готова и на молочную кухню по утрам бегать, и даже пеленки сама стирать, - отстраненно покосилась она на ухоженные руки с аккуратным маникюром ногтей.
  - А как же испорченный паром потолок на кухне? - припомнил мужчина последствия кипячения марлевых подгузников и пеленок маленького Ромки в той однокомнатной квартирке, в которой они в то время обитали.
  - Да наплевать, Серёж. Разве потолок без разводов - это главное, когда берешь ребенка на руки, а он улыбается тебе и что-то лопочет?
  - Да, вообще-то, это я так, к слову, сказал, - смутился Сергей Романович. - Сейчас, небось, и не кипятят ничего. Памперсы там всякие есть...
  - Вредно ребенку целыми днями находиться в таких подгузниках! - безапелляционно встрепенулась Лидия.
  Спорить мужчина не стал, хотя так и хотелось остановить воинственный пыл увлекшейся супруги. Стоит ли лишний раз бередить больную рану? Можно подумать, у них уже есть, кого наряжать в современные одноразовые или в марлевые подгузники.
  Честно сказать, совсем уж крохотных младенцев он слегка побаивался, потому что совершенно позабыл, что с ними нужно делать. Они же в основном спят, титьку просят, да пеленки пачкают. Ни поговорить с ними, ни поиграть, ни понять толком, чего им в данный момент нужно...
  - Засиделась ты у меня одна в четырех стенах, милая. Позвала бы кого-нибудь в гости, что ли. Или сама бы с подругами прогулялась...
  - С какими подругами, Серёж? Одна с мужем по больницам таскается. Другой - то с внучкой в бассейн надо, то на аэробику, - принялась отрешенно перечислять Лида. - Третьей с внуком - на футбол, четвертой с обоими сразу - в музыкалку... Зачем я работу бросила?
  - Потому что сама говорила - современные дети неуправляемые, и стажа для пенсии вполне хватит...
  - Говорила... - удрученно согласилась Лидия. - Может, мне снова пойти? Зовут же до сих пор...
  - И снова взять первоклашек?
  - Нет... боюсь, только хуже будет, как буду на уроках видеть их любопытные глазенки, ругать за шалости на перемене... и представлять, что Ромкины детки могли быть такими же... Не смогу... Кому я буду рассказывать сказки, петь колыбельные песенки, Серёж? С кем буду гулять в парке за ручку, уточек кормить, голубей? Кому буду рассказывать про все на свете...
  - Лидусь, ну перестань себя накручивать, - тяжело вздохнул Сергей. - Слушай, а эта, как ее, Маришка твоя? Вроде одна она.
  - Не одна уже. Сын у нее невестку привел. С пятилетним ребенком взял. Вот теперь нянчится. Каждый день, как на работу, к ним мотается. В логопедический детсад мальчишку надо, но нельзя отдавать. Он у них аллергик. В общем, сплошные проблемы. Не до меня ей теперь.
  - Небось, уже предложила свою помощь?
  - Конечно. Зря, что ли, дополнительно логопедическое образование получала? А в районных поликлиниках - одна маета. Марина говорит, пока в очереди посидишь - и ребенок уже никакой, и у самой язык заплетается...
  - И что вам, женщинам, так хочется в няньки записаться? - досадливо хмыкнул Сергей Романович.
  - Так ведь инстинкты, наверное, - не слишком уверенно отозвалась супруга. - В определенном возрасте, знаешь ли...
  - Знаю, - кивнул он, грустно улыбнувшись.
  При таком раскладе его сетования на то, что мужчине не легче осознавать, что его род прервется на сыне, не помогут, сделают только хуже.
  Сердце защемило. Сергей Романович машинально потер левую сторону груди.
  - Серёж, ты чего? Сердце? Давление? - вскинулась Лида. - Где твои таблетки?
  - Уж лучше еще вина... - нахмурился Сергей, не желая пугать любимую женщину.
  - Точно? - усомнилась она. - Хотя алкоголь и таблетки смешивать тоже не дело. И мне тогда налей...
  
  Возвратившись с кухни с бутылкой, в которой оставалось немного вина, Сергей Романович застал жену у книжного шкафа, перебирающей холеными пальцами корешки детских книг, которые она скупала просто с маниакальной настойчивостью, тщательно придираясь к качеству изданий.
  - Лидусь...
  - Я девочку хочу. Я могла бы волосы ей расчесывать, косички заплетать, бантики разные на хвостики пристраивать, наряжать в платьица нашу куколку... - будто не замечая его присутствия, причитала вслух Лидия.
  - А мальчишки-то тебе чем не хороши? - осторожно поинтересовался Сергей.
  - Проблем с ними слишком много... Я бы внучку вязать, вышивать научила... Ой, а знаешь, сколько всяких штучек из солёного теста можно налепить? Я тут передачу смотрела... Хотя, - вздохнула Лида, прогоняя наваждение, но не замечая катившихся по щекам слез, - все равно кто: девочка, мальчик, двое, трое... Для кого все это? - обвела она широким жестом забитый детской литературой шкаф. - Я такую подборку детских стихов и рассказов сделала... столько сейчас развивающих игр интересных... Кого буду баловать игрушками и всякими вкусняшками?
  - Ну вот, совсем раскисла... - снова грустно улыбнулся Сергей. - Детей не баловать надо, а воспитывать. Ты же педагог!
  - Родители пускай воспитывают, а дед с бабкой баловать должны, - не согласилась Лидия.
  - Ты у меня красавица, и на бабку совсем-совсем не похожа, - решил он сделать комплимент жене.
  - Так я же образно, - невольно улыбнулась Лида, прижавшись к его груди.
  - И платье это тебе очень идет. Или я уже говорил?
  - Говорил... еще днем...
  - Ну, если хочешь, можешь меня вкусняшками побаловать, - предложил Сергей Романович альтернативу. - Кстати, а почему ты не дала Ромке рецепт торта?
  - Одни мы с тобой, Серёжа, одни... Мальчишкам мы не нужны... Они друг для друга живут... Пусть уж хоть изредка в гости заходят... - погладила она ладонью его руку.
  - Вот выдумала... - крепче обнял Сергей свою женщину. - Мы не одни, а вдвоем.
  - Как они будут вместе? - продолжала она. - Я не представляю... Десять лет разницы! Да еще армия эта современная... Туда же вроде не берут геев?
  - Всех туда берут, кого родственники не отмазали. У Артема на лбу не написано, что он мужиков предпочитает в постели. А по физическим данным - так прямой ему путь в ВДВ.
  - А, может, в Кремлевскую роту? С его-то внешностью, - задумчиво произнесла Лида.
  - С его внешностью только в рекламе нижнего белья сниматься, - съехидничал мужчина. - Нет у меня там знакомых, - машинально покачал головой Сергей Романович.
  - В модельном бизнесе? Не знаю, как Рома, но я категорически против подобных экспериментов! - возмутилась Лида.
  - Да бог с тобой! - рассмеялся муж. - Я про Президентский полк, про твою 'Кремлевскую роту'. Туда абы кого не берут... Да и нечего ему там делать. Там, знаешь, какие требования предъявляются?! Всю подноготную наружу вывернут, не потянет он.
  - Я уж подумала, ты Ромкиному мальчику пытаешься работу найти, - облегченно выдохнула она.
  - Еще чего! Пусть сами крутятся.
  - Серёжа... - укоризненно протянула Лидия Николаевна.
  - Что, Серёжа? Поди, не бедствуют - и на шмотки, и на развлечения хватает. Мы вот с тобой дома будем Новый год встречать, а они на курорты поедут.
  - Ну так на то и молодость, чтобы мир посмотреть... И мы могли бы поехать, но ты же сам предупредил, что третьего января у тебя встреча. Куда уж тут ехать? Давай лучше в гости кого-нибудь пригласим?
  - Пригласи... - согласно кивнул Сергей Романович. - Ты знаешь мою позицию - мужчина должен сам семью содержать, чтобы на все про все хватало.
  - Так они оба мужчины... И, если заметил, не по барам-ресторанам шляются вместе, а оба увлекаются спортом. Разве плохо? Хотя я интересовалась - в хороших фитнес-клубах абонементы дорогие... Да и лыжный курорт...
  - Это ты права. Спасибо, что выбрали Монженевр, а не Куршавель.
  - Да ну тебя! У меня не сложилось впечатления, будто Рома для Артема "дойная корова". У мальчика есть самоуважение и здоровые амбиции. Не будет он у нашего сына на шее сидеть, как только отучится.
  - Мелкий пусть вначале закончит свой ВУЗ. Тогда и поглядим, что он за специалист такой. Вот Ромка никогда у нас денег на своих пассий не просил.
  - Так и серьезных отношений не было. Да он и сейчас, скорее, к кому-нибудь из друзей обратится за помощью, а не к нам, - вздохнув, произнесла Лидия. - Воспитали так, чтобы только на себя рассчитывал...
  - Лид, мужик должен в своей жизни сделать три вещи. Пока что Ромка только деревья сажал. Вот если СВОЙ дом достроит, - припомнил Сергей Романович давний разговор с сыном насчет загородной дачи, - тогда, может, я тоже у него прощения попрошу за свои слова...
  - Какие?! - ахнула Лида. - Что я еще не знаю?
  - Неважно. Это мужской разговор был, - досадливо поморщился муж. - Забудь...
  - Как это 'забудь'?! В прошлый раз после ваших 'мужских разговоров' наш сын на контракт подписался, чтобы тебе что-то доказать! Я чуть не поседела раньше времени. Если бы не Егор... - задрожали у Лиды губы, вновь заставляя вернуться в прошлое десятилетней давности.
  - Ну все-все, перестань, родная. Живой ведь вернулся, и практически невредимый. Все позади уже, - успокаивающе погладил Сергей жену по напряженной спине.
  - Ох, как же мне с вами нелегко... - судорожно всхлипнула женщина. - Серёж, как думаешь, а родители его смогут собрать необходимую сумму, чтобы Тёма вообще в армию не ходил? - немного помолчав, с надеждой взглянула Лидия на мужа. - Наверное, в их местный военкомат мзду нести надо...
  - Мужчина должен пройти эту школу жизни! - твердо озвучил свою позицию Сергей. - Роман служил. И Артему полезно будет. Не девка! Хотя... Тьфу ты! Совсем ум за разум с этими голубыми отношениями заходит! Может, там как раз дурь-то всю и выбьют... А то развели, понимаешь, Содом и Гоморру... - снова рассердился мужчина, не в силах смириться с подобным безобразием, коснувшимся его семьи. - Блажь все это, Лида.
  - Раньше, может, и была блажь... а теперь... А если Тёма и впрямь одумается, пока служить будет? Что с Ромкой-то станется, Серёж? - охнула она, представив мученья сына с разбитым сердцем... А, вдруг, все-таки... - не решилась Лидия произнести вслух, чтобы не спугнуть надежду. - Мужчине и в сорок лет не поздно детьми обзаводиться... Или, может, тоже с ребеночком найдет, а?
  - С ума сошла?! - хмыкнул Ромкин отец. - Кто в своем уме женится на посторонней женщине, к которой, прости за прямоту, ничего не шевелится, ради чужого ребенка?
  - Ну да... - не слишком воодушевленно согласилась с таким доводом Лидия Николаевна. - Я в церковь хочу сходить...
  - Зачем, милая? - отстранился он удивленно.
  - Буду грехи отмаливать: и наши, и Ромкины... Может, бог смилостивится...
  - Не думаю, что это удачная идея, - фыркнул Сергей, придерживающийся атеистических взглядов. - Ты бы еще экзорциста пригласила, чтобы он из этих двоих всю дурь выбил...
  - Не смешно, Серёж, - обиженно поджала губы Лида.
  - Я и не смеюсь, - устало вздохнул мужчина, опуская руки. - Помоги, пожалуйста, запонки расстегнуть... - попытался он ее отвлечь от грустных мыслей.
  - Конечно, - вздохнула Лидия, все еще пребывая в какой-то прострации, постаравшись взять себя в руки.
  - Я вот не знаю, что теперь Акимычу говорить. Он спит и видит, как наш Ромка Анжелку в ЗАГС ведет.
  - Плевать на твоего Акимыча! Уж давным-давно за все его услуги расплатились, а ты все "должником" себя считаешь.
  - У мужчин свои расчеты, Лида.
  - Это ВАШИ с ним расчеты, и нечего сюда детей впутывать. Если уж его смышленая Анжела со своими внешними прелестями не смогла захомутать Ромку, отираясь поблизости, значит, верно говорят - насильно мил не будешь.
  - Лидусь, я вот тебе не устаю удивляться. Ты же ведь тоже против Тёмки была?
  - Одумалась, - буркнула она.
  - А как же твои тётки? Заклевали ведь совсем. И не надоедает же им язвить по поводу гомофобии и дурной наследственности. Особенно тётя Вера, - скривился Сергей.
  - И на них тоже плевать. Ханжи они, - зло прошипела Лидия. - Тёть Вера всю жизнь считала, что ты на ее Светочке должен был жениться. Все никак нам простить не может, что мы с тобой столько лет вместе. А Светка пятого официального мужа поменяла. Вот и Ромкина личная жизнь ей покоя не дает.
  - Ну нет уж, не собирался я на ней жениться, - рассмеялся Сергей. - За Светкой я специально ухаживал, чтобы ты поревновала.
  - Манипулятор, - усмехнулась Лида. - Ромка весь в тебя.
  - К сожалению, не во всем... Но ведь сработало же, - пожал плечами мужчина. - Да и не ужился бы я с такой тёщей, как твоя тётка. Извини, конечно, но я до сих пор с трудом их визиты терплю. Надеюсь, ты не их на Новый год позовешь.
  - Вот и я тоже, с трудом... - машинально кивнула Лида. - Что? Да нет, конечно! Что ты! Я думала Маришку позвать, пусть отдохнет от свалившихся на нее обязанностей новоявленной бабки...
  - Думаешь, она устала?
  - Ну, может, и не устала. Но поплакаться-то ей наверняка захочется, что непутевые родители ребенка до такой степени запустили... - усмехнулась Лидия. - Куда ж я денусь от давней подруги? И она моей "жилеткой" бывает...
  - Вино-то будешь, отзывчивая моя? - улыбнулся Сергей.
  Против визита Марины он ничего не имел. Эта энергичная, веселая женщина всячески поддерживала Лиду, когда ей бывало совсем тошно, а он пропадал на своей работе, которая помогала отрешиться от удручающих мыслей о том, что сын не оправдал их надежды на счастливую, уважаемую старость в кругу большой семьи.
  - Да, наливай. Капельку... вместо снотворного... а то не усну сегодня... - отозвалась Лидия. - И все-таки как же я хочу девочку... с косичками...
  - Ох, родная моя, ну чем тебя утешить? - удрученно спросил Ромкин отец, снова обнимая ее. - Разве что пойти и снегурку нам с тобой себе слепить, - кивнул мужчина за окно, где искрились белоснежные сугробы под зажженными вдоль периметра двора фонарями.
  - Да ну тебя, - отмахнулась Лида. - Совсем не остроумно!
  - Ну, прости...
  - Как же так, а? За что... почему с нами, Серёж? Почему с мальчиками такая напасть приключилась?
  - Прекрати, - одернул ее Сергей. - Все-таки не тяжелобольные: не СПИД, не рак, не смертельный вирус у них. Просто извращенцы! - припечатал он. - Главное, что живы и здоровы, как жеребцы...
  - Скажешь тоже... не извращение это, когда чувства есть... - возразила Ромкина мать.
  - Ну, не знаю, что там у них есть. Слава богу, свечку подержать не просили. Я у тебя есть, Лидусь. Ты - у меня есть... Ну, а что до внуков... считай, что еще один сын у нас теперь. Стерпимся как-нибудь... Может, легче станет...
  - Может, - неуверенно согласилась Лидия, чтоб только не расстраивать мужа. А перед глазами женщины так и стояла маленькая, смешливая и любопытная синеглазая девчушка с ямочками на щечках, которую она всему-всему могла бы научить, а уж как беззаветно любила бы...
  
  ***
  
  Новый год Аня и Егор встречали у нее дома. Анне показалось неправильным оставлять в такую ночь детей одних.
  Несмотря на предстоящий праздник, Ксюшка хандрила, потому что в последний момент выяснилось, что в компании, куда она хотела пойти, будет Кирилл, а от других предложений уже отказалась. И напрашиваться снова было неловко. Самое обидное, что тем, кому сообщить о том, что она передумала, выглядело бы нормально, уже уехали за город.
  Впрочем, присутствие гостя немного скрасило для девушки вечер. А потом и вовсе Анины дети сбежали запускать в фейерверки во дворе соседней школы, надеясь встретить общих знакомых.
  Вернулись домой почти в четыре утра, замерзшие, но довольные прогулкой.
  К этому времени Панов уж помог Ане собрать остатки еды и грязную посуду с праздничного стола и отправился домой, подальше от искушения. И в предвкушении следующего вечера.
  А первого числа, отправив Димку в гости к родственникам отца, Аня и заехавший за ней Егор, нанесли визиты Аниным родителям, его матери, и наконец-то Егор привез ее к себе домой...
  
  ***
  
  Оказавшись прижатой спиной к его сильному телу, Аня замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Обе руки мужчины властно легли на ее талию. Ладони Егора казались обжигающе-горячими даже сквозь ткань ее вечернего платья. Теплое дыхание обдало шею. Короткая прическа оставляла незащищенной чувствительную зону. Уклоняться от настойчивых губ, целующих шейку и изучающих ее реакцию на свои прикосновения, Анька и не подумала. Ей самой было интересно, отчего она краснеет, словно девочка-подросток, соблазняемая взрослым парнем. И почему по позвоночнику ползают приятные мурашки, а колени норовят превратиться в студень. Почти позабытые ощущения вызвали дикий приступ ностальгии по безвозвратно канувшей юности, когда все впервые и все так необычно, радостно и волнительно. И даже пресловутые бабочки в животе порхают...
  Для паники вовсе не было повода. Она сейчас очень четко отдавала себе отчет, зачем она приехала к Панову. В самом деле, смешно даже, что до подобного шага в отношениях они добрались после нескольких месяцев совершенно невинных свиданий. Егор - не мальчишка, и она вполне может уступить ему ведущую роль. Не из соображений ложной скромности, а потому что так интереснее. Все-таки мужчина заслужил бонус. Видимо, этому хищнику и впрямь была нужна добыча, которую интересно преследовать, а вовсе не самка во время течки...
  Пока Аня, прикрыв глаза, наслаждалась чувственными поцелуями, пытаясь сосредоточиться на очередном раскрывающемся бутоне на коже от прикосновений теплых губ, словно побегами-усиками пронизывающих ее нервы, ладони Егора медленно скользили по ее талии, будто невзначай все смелее задевая бедра. Осторожная ласка, то ли призванная приучить ее к его рукам, то ли специально дразнящая, будоражила все сильнее.
  Анька нежилась, плавно склоняя голову то в одну, то в другую сторону, чтобы ему удобнее было ласкать ее, машинально подставляя его ищущим губам самые чувствительные местечки своей шеи и плеч. Но безучастной в этой игре остаться не могла. Чуть заведя руки назад, коснулась ладонями стройных бедер мужчины, настойчиво напоминая себе, что нельзя слишком открыто демонстрировать свою готовность сдаться. И вместо того, чтобы стиснуть плоть бедер в разбуженном разгорающейся страстью порыве, просто слега погладила. Довольно улыбнулась, почувствовав под пальцами напряженные мышцы его ног.
  Егор судорожно выдохнул, прижимаясь еще плотнее, давая ей почувствовать, что ее робкий призыв не остался незамеченным. Его ладонь переместилась на живот партнерши, вторая заскользила вверх, плавно повторяя изгиб женской фигуры, едва коснулась груди...
  Аня хватанула воздуха, задержав дыхание, но мужчина решил, что еще не время переходить к следующему этапу. Коварно оставив ее задыхаться от возмущения его 'нерешительностью', он вновь заскользил ладонью вниз, огладив бедро и едва коснувшись пальцами ее пальчиков, почтил вниманием теперь всю руку. Медленно огладил тыльную сторону ладони, предплечье, плечо. Еле дотрагиваясь, провел подушечками пальцев вдоль линии горловины платья.
  Анька невольно поежилась от чувственной приятной щекотки, и машинально накрыла его ладонь своею, чтобы он не вздумал убрать руку от ее живота. Так нечестно! Все эти 'бабочки' так и продолжали порхать внутри, и грудь заныла, требуя весьма серьезной ласки, а не этого робкого исследования ее истомившегося без мужского тепла тела.
  Попросить о большем вслух Анна была пока не готова. Язык не поворачивался умолять мужчину о подобном. Видимо, она с самого начала выбрала неверную политику отношений, вот теперь приходилось пожинать плоды своей ложной скромности.
  Но Егор, наверное, услышал ее мысленный призыв, потому что его пальцы добрались наконец-то до крохотного замочка потайной молнии на спине и медленно (на Анин взгляд чересчур медленно) потянули его вниз. Разгоряченная кожа на спине женщины получила возможность испытать букет новых ощущений. По мере раскрытия молнии (которая позволяла расстегнуть платье практически до талии), прохладный воздух проникал под расходящиеся в стороны кусочки ткани и тоже ласкал...
  Мягко высвободив руку из-под ее ладони, Егор обеими руками потянул платье вниз, не переставая целовать обнажавшиеся в процессе импровизированного стриптиза плечики и спину. И затем сразу же вернул ладонь обратно на живот, уже более смело пристроив ее на теплую мягкую кожу, чувствуя взволнованное дыхание таявшей в его объятиях женщины.
  
  Подсунув большие пальцы под кружева бюстгальтера, мужчина погладил теплую, чуть влажную от возбуждения кожу, по линии прикосновения 'косточек' белья. Интуитивно он чувствовал, что Аня уже не против того, чтобы избавиться и от этой детали одежды. Но ему самому почему-то безумно нравилось растягивать процесс, получая от этого несомненное удовольствие. Предстоящее действо слегка напоминало долгожданный подарок. Который хотелось как можно скорее избавить от упаковки, чтобы вдоволь и с наслаждением наиграться в него, но он столько ждал...
  - Помочь? - не выдержала Аня, откинув голову на сильное плечо и бесстыдно подставляя беззащитную шею для очередного поцелуя, будто провоцируя его.
  - Я сам справлюсь, - фыркнул мужчина, - куда ты? - удержал он вздрогнувшую Аньку, почувствовав, как та внутренне мгновенно зажалась.
  Но тут же услышал, как она затряслась в беззвучном смехе, снова расслабляясь.
  - Ань? - вкрадчиво прошептал Панов ей на ушко, предлагая объяснить, что это значит.
  - Извини, - смущенно выдавила партнерша. - Продолжай, пожалуйста. Я не думала, что ляпнула вслух.
  - Ты неподражаема, сладкая моя, - рассмеялся он облегченно, на миг еще крепче стиснув ее в объятиях.
  Но сразу же отстранился, заставив Аню досадливо поежиться от проникшего между их телами холода. Ловко расстегнул крючки бюстгальтера. Приподняв пальцами тонкие бретельки, заставил их соскользнуть с округлых плеч своей женщины, медленно сдвигая ладонями вниз по ее опущенным вдоль тела рукам.
  Правда, на пол к их ногам упасть не дал. Перехватив деталь туалета, как только бретельки соскользнули с кончиков ее пальцев, он ловко отшвырнул бордовый кружевной бюстгальтер, в полумраке казавшийся почти черным, на стоявший неподалеку стул...
  - Аня... Анечка...
  В чуть охрипшем, глубоком голосе Егора появились новые теплые, располагающие оттенки, будто он сейчас нарочно очень тихо 'проверяя ее слух', настраивал ее уплывающее сознание на предстоящее. Голос мужчины околдовывал, звал Аньку за собой, будоражил ее кровь и возбуждал воображение.
  Он снова прижался плотно, слегка покачивая бедрами, будто в медленном танце. Руки Егора коснулись ее живота, но к удовольствию Ани не задержались на нем, а заскользили вверх, добрались до груди. Сложив ладони 'лодочками', мужчина чуть приподнял полные полушария, расплываясь в улыбке. Почему-то ему было очень отрадно осознавать, что грудь партнерши, идеально заполнившая его ладони, совершенна по его личной шкале женских достоинств. Егор ощущал, как часто и неровно бьется сердце Ани, как взволнованно вздымается грудная клетка. На какое-то мгновение ее соски стали мягкими, податливыми, распустившись из-за исходящего от его рук тепла, и он поспешил исправить это недоразумение. Подушечками больших пальцев, едва касаясь, провел по самому кончику, закружил, обводя ореолы, и удовлетворенно почувствовал, как они вновь собрались, затвердели, превращаясь в тугие горошины. Ощущения естественной груди женщины, вскормившей млечными железами двоих детей, но все еще сохранившей свою упругость, будоражили Егора и, наверное, чем-то даже умиляли. Мелькнула шальная мысль сожаления, что Аня кормила не его детей. Хотя, кто знает, возможно... Они еще способны стать родителями. Возраст вполне позволяет подарить жизнь общему ребенку, который свяжет их еще крепче...
  Хотя, конечно, эти измышления несколько преждевременны... Егор отогнал назойливое видение и сосредоточился на насущном. От ребенка в перспективе он бы не отказался, но в данной ситуации его все-таки больше волновал сам процесс воспроизведения потомства...
  Анино дыхание вновь сбилось, но, похоже, ей было мало того, что он пока что предлагал. Она прогнулась, испугав Егора тем, что может отодвинуться совсем, но тут же прижалась всем телом, оставляя как можно меньше просветов, где они не соприкасались.
  Несмотря на долгое воздержание, Егор сейчас не стремился по-быстрому опрокинуть свою гостью в постель, чтобы наконец-то показать наглядно, насколько она успела за все время кропотливого ухаживания распалить его страсть, вожделение и желание обладать ею. Очень хотелось, чтобы это чувство оказалось взаимным и обоюдным. Только не одноразовым хмельным угаром, от которого по утру становится неловко. Нет уж... хватит Ане и того, что предложили ее ушлые соседи, позарившиеся на чужое. На то, что должно было достаться ему!
  Хотелось разбудить в любимой женщине такую ответную страсть, чтобы она прочувствовала до самых кончиков ногтей, каково это, когда принадлежишь только одному желанному мужчине и точно знаешь, что он принадлежит только тебе. Весь. Оставив свое прошлое в прошлом. Пытаясь начать все с чистого листа, чтобы на этой странице собрались только яркие солнечные и радужные краски...
  Им обоим было что вспоминать, и от этого никуда уже не деться, но хотелось написать ИХ СОВМЕСТНУЮ историю в соавторстве. Егор чувствовал, что с этой женщиной у них получится. Да что там - он был уверен на девяносто девять процентов...
  А пока что Панов вообразил себя скульптором, нежащим свое любимое творение: ладони и губы ласкали нежную женскую кожу, губы целовали гибкую шейку, плечи, ямочки ключиц, сгиб обнаженного локтя. Аня приподнялась на цыпочки, выгнулась, чуть разворачивая корпус тела, подняла одну руку, зарываясь пальцами в его волосы. Недовольно нахмурилась, что короткая прическа не оставляет возможности самовольничать, как ей вздумается. Шкодливо потянула за ухо, повелевая склониться ниже, чтобы дотянуться своими губами до его губ.
  Отказать женщине в таком простом желании Панов, как настоящий джентльмен, не посмел. В нем все больше разгорался древний, как мир инстинкт, затмевающий рациональное зерно в рассуждениях. Да и кто в здравом уме и физическом состоянии пытается идти наперекор желаниям, находясь наедине с любимой, взявшей в плен его сердце, которая желает того же...
  
  Недовольно рыкнув, Егор отстранился, пытаясь оценить, сумеет ли стянуть облегающее платье (спущенное до пояса и сейчас собранное на талии) вниз через бедра. Анины формы ему самому безумно нравилась - не худые, не слишком полные - именно такие, которые приятно ласкают зрелый мужской взор. Но вот рисковать он все-таки побоялся, решив, что Аня ему не простит, если ткань или нитки на швах не выдержат такого вольного обращения. Припомнив, насколько она не любительница устраивать шоппинг, Егор невольно поежился. С Аньки станется из вредности отказать ему в следующем свидании, ссылаясь на то, что не в чем пойти. И хотя подряд одни и те же вещи Анна точно не наденет, но повод посидеть над своими книжками у нее будет. А он настолько привык к их встречам, ставшим носить не хаотичный, а вполне закономерный цикличный характер, что это было уже сродни выработанному рефлексу. Не иначе, Ромкина соседка чем-то приворожила его, но искать 'противоядие' у Панова не возникало ни малейшего желания. Да, вообще-то, и не слишком романтично порвать красивый наряд, словно обезумев от дикой страсти. Нет, сегодня... именно сегодня хотелось любить свою Анечку нежно, чувственно, чтобы она полностью, до конца раскрылась перед ним. Чтобы ничто и никто уже не стоял между ними. Чтобы его женщина запомнила эту самую первую их ночь надолго, а в идеале навсегда... Ему найдется, чем удивить ее в последующие...
  Платье сначала вернулось на законное место, плотно прильнув к телу, но тут же Егор перехватил подол, помогая стянуть через голову, сопроводив процесс разоблачения чувственной лаской вдоль изгиба все еще стройного стана.
  Когда с платьем было покончено (без ущерба для наряда), Егор отступил на пару шагов, чтобы повесить его, и невольно залюбовался своей гостьей.
  Кружева на трусиках оказались только спереди, сзади же крохотный треугольник ткани весьма пикантно венчал ниточку, прячущуюся между двумя волнующими упругими полушариями ягодиц. С чулками (правда, без всяких пошленьких подвязок, просто обхватывающих кружевной трикотажной манжетой каждую ножку) - смотрелось вообще бесподобно!
  Самое удивительное, что увидев подобное белье на любой из своих многочисленных подружек, в Панове еще ни разу не просыпался зануда-врач. И под страхом смертной казни Егор решил, что никогда не признается Аньке, что вслед за восхищением, в его голову пришла возмущенная мысль, что ЕГО женщине и, возможно, матери их будущего ребенка вредно носить такое! Совсем сошла с ума - зимой в этих ниточках! Мало ли, какие она преследовала цели: чтобы сквозь обтягивающее платье на попе не просвечивалась характерная деталь трусиков, или просто тщательно и скрупулезно, продумывая каждую деталь туалета, готовилась к его соблазнению (вот эта мысль согрела и безмерно порадовала мужское эго), но в общем и целом следовало сделать замечание на будущее... Конечно же не сейчас... И только бы не забыть... Потому что самцовские инстинкты живо вытеснили разумные доводы в пользу женского здоровья вообще и Анькиного в частности.
  
  Егор стремительно шагнул навстречу медленно обернувшейся к нему Анны, и снова заключил ее в объятия. Аня обхватила его талию, провела ладонями по спине, пояснице, собрала в горсть ткань рубахи, вытаскивая ее из-под пояса брюк. Егор только успел посетовать на свою заторможенность. Он все еще был полностью одет. Хотелось прижаться к Ане обнаженной кожей, но он все-таки не решился расцеплять объятия. Ладони хаотично блуждали по женскому телу, согревая его своим теплом, лаская и нежа, пробуждая ответную реакцию. Панову было очень интересно, как Аня решит возникшую проблему...
  Анька же наконец-то добралась до полоски голого тела под рубашкой. Сильная спина мужчины оказалась приятной на ощупь. Забравшись чуть выше, она с удовольствием провела кончиками пальцев вдоль позвоночника, спускаясь к пояснице. И пусть она уже видела Егора полураздетым, сейчас все равно было волнующе осознавать, что он в хорошей физической форме. Хотя тут же чувствительно ужалила ревность - интересно, каким видом спорта он поддерживает себя в таком отличном состоянием - 'борьбой под одеялом'? Впрочем, сейчас не время и не место переживать о том, сколько у него было добровольных спарринг-партнеров для этого занятия.
  Вот мужу Аня измены простить не смогла. Потому что слишком больно было мириться с тем, что предал человек, обещавший хранить верность, человек, с которым у них был общий дом и дети... А Панов ей ничего такого конкретного не обещал, поэтому и ничего не должен. Следовало просто расслабиться и получать удовольствие. Отказываться глупо. Тем более, у самой уже скопилось столько нерастраченного тепла и нежности, которой готова была поделиться, что было совсем-совсем не жаль щедро одаривать этого мужчину.
  Аня провела по его талии пальчиком вдоль верхней кромки ремня, удовлетворенно ухмыльнулась, почувствовав, как Егор непроизвольно втянул живот, когда она перебралась туда. Уж неизвестно, настолько ему было щекотно или он просто придуривался, но Панов качнул бедрами, зажимая ее шаловливую ручку между их телами, лишая свободы действий. Склонился, потершись гладковыбритой щекой о ее щеку, заставив отключиться от проказливых мыслей просто подразнить. Аня потянулась навстречу его губам, непроизвольно скользнув второй рукой с талии на крепкие мужские ягодицы, и наконец-то сделала то, о чем давно мечтала - с удовольствием сжала их, вынуждая придвинуться Егора еще ближе.
  Внизу живота сладко екнуло в предвкушении более близкого знакомства с выдающимся мужским естеством, пока что целомудренно задрапированным тканью брюк и белья.
  Да еще надо было справиться с хитрой пряжкой ремня, секрет расстегивания которой на ощупь Аня так и не смогла определить. Егор чуть отстранился, сообразив, что ей нужна свобода действий, иначе дальше дело не продвинется. Но Аня решила уступить ему инициативу, обеими ладошками теперь забравшись ему под рубашку на груди, и решив поглядеть насколько хватит его выдержки. Грудь Егора была покрыта волосками, защекотавшими ее ладони. Вообще-то Анна не слишком жаловала волосатых мужиков, но в случае с данным индивидуумом, готова была мириться с этим 'недостатком'. Говорят, что мужчины тоже испытывают определенные приятные ощущения от ласки их сосков. Кстати, добравшись до Егоровых, Аня теперь куражилась в свое удовольствие - то довольно чувствительно сжимая их, то нежно кружа вдоль кромки ореолов, то снова почти царапая, удовлетворяя свое любопытство.
  Эксперимент с собственным мужем, помнится, не удался... А вот Ромка...
  'Тьфу ты! В такой момент вспомнился!' - рассердилась на себя Аня, отгоняя непрошенное видение сумасшедшей ночи.
  Егор мужественно терпел... Нет, пожалуй, ему даже нравилось, судя по сбивающемуся дыханию и тому, что он вовсе не собирался препятствовать ей. А, наоборот, 'под шумок', ловко и незаметно расстегнул ремень, и тугую пуговицу на поясе брюк, предлагая ей продолжить дальше самой. И взялся за пуговицы на рубашке.
  Анна проворно отстранилась, перехватив его ладони. Верхнюю пуговицу он расстегнул еще за столом, сейчас успел справиться с еще одной. Но дальше Аня хотела сама расстегивать мужскую рубашку. Слишком давно она не получала от этого удовольствия. Егор вовсе не возражал, найдя себе занятие поинтереснее. Впрочем, обнаженные женские бедра и ягодицы, подвергшиеся аккуратному облапыванию, были вовсе не против подобного. Единственное, что Аню слегка смущало, так это насквозь уже мокрые трусики. Как-то не додумалась она захватить с собой смену белья, отправляясь на серьезное свидание...
  Звук расходящейся в стороны по мере расстегивания молнии на мужских брюках гармонично вписался в чарующую атмосферу погруженной в полумрак квартиры. Очень удачно переплетаясь с тихо звучавшей в спальне ненавязчивой музыкой романтического характера.
  Боксеры Панова оказались из тончайшего трикотажа, второй кожей облепившие узкие бедра. Впереди трусы гордо топорщились готовым к любовным подвигам весьма внушительным предметом мужской гордости.
  Вот так навскидку, Аня, пожалуй, не смогла бы определить, насколько точно было сравнение с той игрушкой из секс-шопа, подсунутой ей соседями 'для привыкания', но она еще раз порадовалась, что не купилась на какой-то силиконовый суррогат.
  Зато сколько удовольствия теперь прикасаться к настоящей твердой плоти в предвкушении прочувствовать это сокровище всем своим существом. От вожделения внизу ее живота образовался сладкий спазм, потяжелевшая грудь, на время оставленная без внимания, снова призывно заныла.
  'Куда ты денешься, когда разденешься...' - отстраненно мелькнула мысль, причем, применительно именно к Егору. И хотя Аня была уверена, что Панов не посмеет ее оставить в таком возбужденном состоянии самостоятельно справляться с возникшей проблемой, почему-то иррациональный страх остаться неудовлетворенной присутствовал...
  От впадинки пупка вниз устремлялась темная жесткая дорожка, теряясь под резинкой боксеров. Не в силах побороть искушение, и что уж притворяться, получая поистине эстетическое удовольствие от процесса, Анна прижала ладонь к его паху и провела пальчиками от основания вдоль всего ствола, удовлетворившись пальпацией эрегированного органа - сочетание формы, размера и состояния 'боевой готовности' ей абсолютно понравились. Осталось лишь проверить на практике, так ли он хорош, как она себе представила.
  Может быть, это и выглядело несколько бестактно, не спрашивая разрешения у Егора, стянуть с него трусы, но Анька не сдержалась. Ей хотелось поскорее добраться до горячей, бархатисто-нежной кожи мужского достоинства.
  И только услышав довольное фырканье, она подняла лицо, чтобы встретиться затуманившимся взглядом с таким же шальным, отчего-то смутившим ее до крайности.
  Видимо, Панов был достаточно уверен в себе, чтобы получать свою порцию удовольствия от демонстрации, милостиво позволяя вдоволь повосхищаться его потенциалом.
  Анька хмыкнула, пряча лицо на его груди, и Егор разочарованно выдохнул, прижимаясь плотнее:
  - Ты удовлетворила свое любопытство и все? А дальше, трусишка?
  Аня честно пыталась взять себя в руки, чтобы не хихикать, но почему-то стало действительно смешно. Продолжать исследование сомкнутыми в полукольцо пальцами, медленно скользя вверх-вниз по горячо пульсирующему члену, едва касаясь самой нежной и чувствительной кожи, аккуратно обводить налитую головку вокруг крохотной щели с выступившей капелькой секреции, приласкав натянутую уздечку, вновь спуститься вниз... хотелось неимоверно. Но еще больше хотелось попробовать это 'лакомство' на вкус, ощутить губами и языком.
  И вот этого она себе позволить не смогла. Не сегодня. По крайней мере, уж точно не сейчас. Мало ли, вдруг Егор не любитель орального секса? Некрасиво как-то 'в чужой монастырь со своим Уставом'...
  Анне было глубоко плевать, что подумают о ее половой распущенности нечаянные партнеры в ее 'сне', оказавшемся чудовищной реальностью. Пусть приятной и умопомрачительной, но слишком уж аморальной с ее точки зрения. Но о том, какое мнение останется у Егора, не думать она не могла. Слишком долгая прелюдия в их отношениях к этому шагу наложила свой отпечаток. Потерять уважение этого мужчины Аня оказалась не готова. И поэтому изо всех сил пыталась усмирить разбушевавшиеся гормоны и слегка поумерить пыл своих фантазий, оставив несчастного 'испытуемого' со спущенными штанами и гордо вздыбленным членом, который она все-таки утещающе погладила, так и не решившись на большее.
  Тяжкий вздох подтвердил, что Егор принял ее позицию без ожидаемого энтузиазма.
  Опустив свою ладонь поверх ее руки, он крепко прижал ее к своему паху, вынуждая действовать чуть жестче.
  В принципе, Аня была только 'за!', но побоялась переусердствовать. Потому что, может, у Панова и хватило бы выдержки дотерпеть до кровати. А в себе она здорово начала сомневаться, опасаясь, что сегодня способна получить оргазм от одних только тактильных ощущений.
  Нет уж! Вдруг Панов решит, что она какая-то нимфоманка? Да и вообще, это было бы слишком обидно, хотя, несомненно, польстило бы одному несносному соблазнителю.
  Пусть уж все случится по классическим канонам, чтобы было что вспоминать, если эта ночь по какой-то причине станет единственной...
  Мягко высвободив свою ладонь из-под Егоровой, она обняла мужчину за талию, скользнула ладонями на его крепкие упругие ягодицы, стискивая их в порыве придвинуться еще ближе, и вовсе не возражая, чтобы он недвусмысленно терся обнаженным естеством о кружева ее трусиков.
  Собственно этой имитации полового акта без проникновения оказалось достаточно, чтобы Анна вновь начала утрачивать связь с явью происходящего, сосредоточившись на своем партнере. Вроде бы примитивные движения, но они все глубже погружали ее в состояние некоего транса. Заставляя то отвечать на дразнящие поцелуи, от которых тяжелели веки и подгибались колени, то замирать и прислушиваться к бушующим внутри ощущениям, вожделея продолжение полноценного танца тел в горизонтальной плоскости для пущего удобства...
  Целовались они долго и с воодушевлением, граничащим с каким-то исступлением, путаясь в полах распахнутой Егоровой рубашки, которую он с раздражением все-таки умудрился стянуть и откинуть в сторону. И Аня все-таки совершенно потерялась в реальности, не заметив, каким образом оказалась на кровати. Видимо, 'стреноженный' полуспущенными штанами Панов все-таки умудрился не запутаться, аккуратно увлекая ее на ложе.
  Прохлада постельного белья коснулась разгоряченной кожи спины. И это слегка отрезвило. Аня сумела распахнуть глаза. Увиденное ее слегка озадачило.
  Сверху над ней навис полностью обнаженный Егор, удобно устроившийся между ее разведенных в стороны ног. Она все еще оставалась в насквозь промокших трусиках и чулках. Почему-то посетила совершенно дурацкая мысль - а снял ли он носки? Проведя ступней по его щиколотке, Анька убедилась, что и этот тест Панов сдал на отлично, каким-то образом избавившись и от них.
  Мужчина удерживал свой немаленький вес, упираясь в матрац руками по обе стороны ее тела, соприкасаясь лишь низом живота. И он разглядывал ее со странным выражением восторженного восхищения, снова смущая.
  - Почему ты так смотришь? - попыталась требовательно спросить Аня, но голос не слушался, и получилось как-то мягко, чуть ли не заискивающе.
  Недовольная собой, она поморщилась, и Егор поспешил прогнать проскользнувший негатив:
  - Любуюсь, - лаконично сообщил он, снова принявшись покрывать невесомыми поцелуями ее лицо - мягкие щечки, вновь полуприкрытые веки с дрожащими ресницами, расплывающиеся в шальной улыбке манящие, припухшие губы...
  Слишком давно с его губ не срывалось слово 'люблю'. С некоторых пор Егор с должной ответственностью следил за своими речами при интимной близости, произнося всякие нежности спавшим с ним женщинам, обходясь без этого 'признания'.
  А вот Ане хотелось шептать это слово до тех пор, пока она не поверит окончательно и бесповоротно в его искренность. Но что-то подсказывало Панову, что сейчас разомлевшая от ласк и дрожавшая от возбуждения женщина на его кровати еще не готова это услышать и воспринять так как надо. Не поверит. Слишком насторожена и разочарована предыдущими кандидатами на место в ее сердце...
  Обласкав лицо и шейку несопротивляющейся нежной ласке партнерши, Егор потихоньку начал спускаться ниже, не оставляя без внимания каждую пядь податливого тела доверившейся ему Ани, призывно выгибающейся навстречу его губам.
  Пронзительное ощущение заполняющего счастья быть с любимой, желанной женщиной будоражило кровь, затмевая рассудок, и Егор едва удерживал себя от насущной необходимости немедленно утвердить свои права на нее.
  Анька судорожно вздохнула, не в состоянии противиться происходящему, машинально запустив пальцы в его короткие волосы, поглаживая крепкий затылок и сильную шею. Как же приятно осознавать, что покоряешься явному доминанту...
  Судя по всему, надеяться на то, что Егор не почувствовал ее готовность к соитию, было наивно. Но то, что он сам и является виновником ее дискомфорта, должно было ему польстить.
  Словно в подтверждение правильности выводов, Егор, добравшийся уже до живота, вдруг резко сдвинулся вниз, целуя припухший от возбуждения бугорок клитора прямо сквозь совершенно пропитавшиеся соками кружева, шумно вдохнул и медленно выдохнул, довольно пробормотав:
  - Мокренькая... для меня...
  Честно сказать, Аню слегка покоробило это пошловатая констатация факта. В принципе, мог бы и молча удовлетвориться, что довел ее до такого состояния. Кому, как не человеку с медицинским образованием знать о том, как функционирует женский организм при правильном обращении во время прелюдии к половому акту.
  Безусловно, у каждого есть какие-то пунктики, и можно попробовать абстрагироваться от того, что отвлекает от главного процесса, собственно, ради которого все и затевалось... Но Аня все-таки интуитивно зажалась, недовольная его словами.
  И еще ей было неловко напомнить о том, что ее не мешало бы избавить и от чулок. Все-таки чувствовать себя престарелой куртизанкой она пока была не готова. Конечно, если когда-нибудь в будущем (если оно у них будет), Егору захочется потешить себя таким фетишем, как секс с обнаженной женщиной в чулках (а заодно и в туфлях на высоченных шпильках), можно ему уступить. Но, возвращаясь к предыдущим измышлениям по поводу того, кто что подумает о почти сорокалетней 'прелестнице', сегодняшнее свидание Ане хотелось получить в классическом стиле...
  - Солнышко мое... - тихо, едва слышно выдохнул Егор, подсовывая пальцы под кружевную резинку-манжету чулка, чтобы стянуть, и Аня решила пока что подождать с выводами о несоответствии этого мужчины ее идеалам.
  Видимо, у него все-таки есть шанс исправиться...
  
  Похоже, что по избавлению женщин от чулок Панов имел практический опыт, потому что стягивал он их, аккуратно скатывая, поочередно бережно поддерживая каждую ножку, и сопровождая процесс разоблачения дорожкой поцелуев по внутренней стороне бедер. Вообще-то Анна (предпочитавшая в обычной повседневной жизни колготки, а лучше брюки), была готова к тому, что дорогие чулки могут оказаться с зацепками или вообще поехать безобразными стрелками от неуклюжего обращения. И теперь, по идее, должна была бы радоваться, что 'тренировался' ее партнер на других жертвах, но неприязненное гаденькое чувство под названием 'ревность' не желало отпускать совсем. Оказывается, заполучить в любовники опытного мужчину - это только полдела. Надо еще как-то примириться с тем, что набирался он этого опыта на практике.
  Закусив губы, Аня пыталась сдержаться от того, чтобы попросить Егора действовать чуть побыстрее или пожестче (она так и не определилась, чего именно хочет), и прекратить испытывать ее терпение. Потому что его запасы стремительно истощались.
  "Бабочки" прекратили свой хаотичный чувственный танец и теперь явно устроили настоящий сумасшедший хоровод, то скручиваясь в тугую спираль, то вновь стремительно разлетаясь в стороны. Аниных познаний в энтомологии не хватало для более точного определения поведения иллюзорных насекомых, ассоциирующихся у нее со своим странным состоянием. Ощущение неудовлетворенного желания уже граничащего с болезненной необходимостью срочно получить облегчение, становилось все настойчивее.
  Однако у Панова оказалась железная выдержка. Впрочем, чему удивляться: во-первых, он давно не мальчишка, во-вторых, опыт все-таки страшная сила...
  Перехватив ее щиколотки, Егор перецеловал каждый пальчик (от чувственной и немного непривычной ласки Анька смущенно поджимала пальчики, радуясь, что не пренебрегала педикюром даже зимой), и только после этого бережно опустил полусогнутые ножки партнерши себе на бедра. Анна засомневалась было, что в таком положении ему удастся стянуть трусики с ее бедер, но Егор справился и с этой проблемой, деликатно подцепив пальцами тонкие ниточки, и потянув их вниз.
  Аня пыталась рассмотреть сквозь полуприкрытые ресницы выражение его лица, но Панов склонил голову, словно завороженный открывающимся зрелищем обнажающегося треугольника внизу женского живота.
  Мешать ему "любоваться" у Ани не было ни малейшего желания. Интим-салоны она ни разу не посещала, и очень надеялась, что Егор не будет слишком придираться к форме аккуратной полоски темных волосков (по моде двадцатилетней давности), оставленной ею при последнем сеансе приведения тела в порядок перед намечавшимся свиданием.
  В данный момент она даже не могла определиться, чего же хочется больше, чтобы он довел ее до оргазма оральным способом, или наконец-то соизволил завладеть традиционным способом. Пожалуй, выбери он второй вариант, просто не успеет вместе с нею получить разрядку.
  Наверное, Егор и сам это сообразил, потому что вновь согнулся, ловко стянув скрутившиеся жгутом трусики. И, придержав ладонями ножки Ани под коленями, пристроил их себе на плечи.
  Теплое дыхание мужчины, опалившее ее возбужденную плоть, призывно истекающую соками, чувственные поцелуи мягких губ, и твердый язык, явно умеющий обращаться с самой чувственной женской зоной, отправили Аню в нирвану практически с первых мгновений. Не сдержав стона, она выгнулась, забившись в сладких судорогах, тугой комок нестерпимого желания взорвался сверхновой, сообщив каждой клеточке истомившегося от ожидания тела о постигшем его счастье...
  Отголоски только что пережитого удовольствия еще некоторое время блуждали вдоль позвоночника, вновь и вновь заставляя содрогаться в сладких конвульсиях. Егор не оставил ее в одиночестве переживать чувственное наслаждение, так и не отстранившись, и тем самым продлевая фееричную агонию, да еще и крепко, собственнически сжал большими ладонями ее ягодицы, подарив дополнительную порцию блаженства. Что в тот момент творилось с ним самим - для Анны осталось тайной за семью печатями. Ей было настолько хорошо, что чужие проблемы отошли на второй план.
  В данный момент Егор не мог не гордиться собой, переживая вместе с Аней ее радость, и отчаянно труся дать себе слабинку, и отправиться вслед за ней. По-хорошему, надо было все-таки сбросить первый накал... Мужчине казалось, что сейчас единственное неосторожное движение способно спровоцировать семяизвержение... Ему надо было срочно отвлечься, чтобы не сплоховать... Впору вспоминать какие-нибудь сложные формулы...
  Егор прикусил щеку изнутри, слегка приходя в себя.
  
  Вытащив руки из-под Аниной попки, вновь заскользил ладонями по ее коже, оглаживая бедра, бока, поднимаясь к груди, вызывая дрожь ответного желания. Аня пока все еще пребывала в небытие, унесшись сознанием в заоблачные дали...
  - Ммм... - нечленораздельные звуки могли означать все что угодно - то ли, просьбу оставить ее пока что в покое, то ли поощрение не останавливаться...
  Егор решил, что это просьба о продолжении. Пока она вся такая разнеженная, разомлевшая...
  Сомкнув потяжелевшие веки, не в состоянии препятствовать овладевшей телом приятной истоме, Анна просто наслаждаясь умелым танцем языка, снова принявшегося дразняще заводить ее, воспламеняя утихшее было желание. Низ живота опять начало стягивать тугой пружиной, влажная дорожка поцелуев, поднимающаяся от лобка к груди, обещая, что скоро наконец-то она получит 'главное блюдо', распаляло страсть. Заставляло вздрагивать от предвкушения новой порции восторга и интуитивно изгибаться всем телом, а не только бедрами навстречу ищущим и дарящим нежную чувственную ласку мужским губам и рукам.
  Растеряв остатки стыдливости, она закинула ноги ему на поясницу, умудрившись поощрительно погладить ступнями обнаженные ягодицы и тихо взмолилась:
  - Егор...
  - Сейчас, моя хорошая... - пообещал он хрипло и отстранился совсем.
  - Егор?! - возмутилась Анька, с усилием поднимая непослушные веки и пытаясь удержать его обеими руками.
  Но Панов мягко вывернулся, с тихим довольным смешком перехватив ее руку и чувственно поцеловав в самый центр раскрытой ладони:
  - Дай мне одну минутку, радость моя... - прошептал он.
  'Упс...' - мысленно посетовала Аня на свою безалаберность. Спасибо, что хоть партнеру хватило выдержки вспомнить о средстве контрацепции, появившемся у него в руках будто по волшебству. Именно на этот фокус мужчине и потребовалась пауза.
  Зубами оторвав краешек упаковки, он вытащил презерватив и вопросительно взглянул:
  - Сам или поможешь? - провокационно качнулся Панов вперед, одновременно перехватывая ее руку и прикладывая к своему твердому члену.
  Возможно, Аня и позволила бы ему самостоятельно справиться, но, ощутив горячо пульсирующую плоть, будто ластившуюся к ее ладони, не смогла отказать себе в удовольствии. Сочетание напряженности внушительного органа и трогательной бархатистости тонкой кожицы со взбухшими веточками вен, вызвали новый шквал упоительных эмоций. Внизу ее живота снова заныло, поторапливая принять верное решение.
  Досадуя на опрометчивое в таком положении предложение, Егор мужественно выдержал изощренное издевательство облачения в силиконовое изделие ласковыми женскими пальчиками, втянув воздух сквозь стиснутые губы, и тут же перехватил Анины руки, иначе ей пришлось бы немножко подождать, пока он сконцентрируется для нового сеанса.
  Удерживая ее ладони, Егор аккуратно опрокинув свою женщину на спину, и больше ее помощи не просил, осторожно опускаясь сверху...
  Анька восторженно ахнула, почувствовав, как ее истомившееся от ожидания лоно заполняется, и подалась навстречу, чтобы сообщить о своей полной капитуляции вторгшемуся 'захватчику', принимая его еще глубже.
  Егор на мгновение замер, то ли давая ей привыкнуть, то ли прислушиваясь к собственным ощущениям, затем чуть отстранился, удерживая вес собственного тела на руках, и начал медленно раскачиваться, умело работая бедрами.
  Анька не знала, какой уж из него получился бы танцор клубной латины, но любовником Панов оказался великолепным, чутко следя за малейшими нюансами реакции партнерши и моментально подстраиваясь под нужный ритм.
  Мысленно воздав себе похвалы за выдержку, Егор уплывающим сознанием цеплялся за установку, чтобы Аня успела еще раз получить оргазм вместе с ним. Ощущения горячего влажного лона и тихих стонов, снова потерявшейся в реальности Ани сводили его с ума, грозя сорвать грандиозный план по завоеванию недоверчивой партнерши, чтобы у нее не было ни малейшего повода засомневаться в необходимости дальнейших отношений.
  Медленная амплитуда поступательных движений, доводившая метавшуюся под Егором Аньку до изнеможения, сменялась резкими толчками, заставляла откровенно всхлипывать от глубокого проникновения и мучительного нетерпения в ожидании, когда же перехлестнет через край хрупкой грани, снова подарив возможность испытать множество 'маленьких смертей'...
  Горячие губы Егора ласкали ее грудь, чуть прикусывая соски, то приближая это блаженное мгновение, то, наоборот, отодвигая его пронзающей, яркой остро-мимолетной болью. Невыносимо приятной и волшебной, как сама эта ночь...
  - А, аа-ах... ааа... - жалобно озвучивала она миг, когда он особенно глубоко вошел, замерев и содрогнувшись всем телом, сопровождая сие действие горловым рыком и весьма чувствительно придавив ее своим весом. И ее 'накрыло' окончательно и бесповоротно.
  От почти позабытой приятной тяжести расслабившегося мужчины (которая едва позволяла нормально дышать), от переполнивших чувств, зашкаливающей нежности и признательности за доставленное блаженство, на глаза навернулись слезы. Но зажмурившаяся Аня, хватавшая пересохшим ртом сгустившийся воздух, даже не поняла, что именно обожгло ей виски.
  Слишком волнительными, просто оглушающими оказались остальные эмоции от пережитого экстаза, которые она оказалась не в состоянии разделить на отдельные сегменты, воспринимая полностью, купаясь и растворяясь в них. Сколько времени прошло с тех пор, как все еще не слишком вменяемый Егор соизволил перекатиться чуть в сторону, чтобы окончательно не придушить ее, Анна не заметила. Сладкая истома наполнила ее тело, колени все еще конвульсивно подрагивали. Она позволила ножкам соскользнуть с влажной от испарины поясницы партнера, чувствуя, что буквально медузой растекается по сбитым в процессе занятия любовью простыням...
  Если в начале вечера еще присутствовала мысль, что ночевать она все-таки отправится домой, особенно, если что-то пойдет не так, как ей хочется, то теперь Аня была твердо уверена, что Егору придется приложить массу усилий, чтобы попытаться просто согнать ее с постели. Тот факт, что Панову даже и в голову не мог прийти подобный пассаж, как-то прошел мимо ее сознания. Слишком ей сейчас было хорошо: умиротворяющая атмосфера спокойной тишины, нарушаемая лишь их все еще учащенным дыханием, которое постепенно выравнивалось, восхитительные переживания от пронзительного чувства единения с человеком, ставшим дорогим ее сердцу - все вместе переплеталось в какой-то волшебный орнамент, расцвечивающий ее жизнь новыми красками. И обрамляя сказочным кружевом, из которого совершенно не хотелось выпутываться. Анна оказалась просто не готова так скоро расстаться с этим ощущением надежного мужского плеча рядом и собственной нужности.
  Анька жалобно всхлипнула, наконец-то огромным усилием заставив себя приподнять непослушную руку и вытереть текущие по вискам слезы.
  Отдышавшийся Егор приоткрыл глаза, взглянув на гостью осоловевшим взглядом, и сердце мужчины дрогнуло. Мгновенно собрав силу воли в кулак, он приподнялся на локте:
  - Аня? Родная моя, что случилось? - встревоженно вглядываясь в лицо любимой, прошептал он, отчаянно пытаясь сообразить, что сделал не так.
  - Н-не... - с трудом протолкнув вставший в горле ком, помотала она головой, не в состоянии членораздельно сказать, дескать, не волнуйся, ничего страшного.
  - Солнышко мое, тогда почему у тебя слезки текут? - очутился Егор совсем рядом, требовательно отнимая ее руку. Склонившись, осторожно поцеловал в краешек кривившегося рта, мазнул по щеке и собрал губами соленую влагу с ее виска.
  - Плачешь... - обескуражено констатировал он, все еще надеясь, что ему показалось. - Аня?!
  Как ему объяснить, что с ней происходит, Анька не знала, потому что не могла объяснить свою странную реакцию даже себе.
  Чтобы не пугать и не расстраивать своего великолепного любовника, она обвила его шею руками, заставив склониться еще ниже. Лишая возможности целовать ее слезы и задавать неудобные вопросы, и уткнулась лицом в его плечо.
  Если Егор и остался неудовлетворен молчаливым признанием, то благоразумно промолчал, не став допытываться до причины, и давая ей время прийти в себя. Тихонько шепча всякие глупые нежности и едва ощутимо выписывая пальцами узоры на влажной от испарины коже женского тела, он рассчитывал на то, что она быстро успокоится. Но вместо этого, Анька позорно разрыдалась, сильнее стискивая его в объятиях, и для верности снова обхватив ногами, чтобы не смел оставлять ее одну. Теперь, после всего, что дал попробовать...
  Такой пердимонокль в практике Панова по обращению с вроде бы полностью удовлетворенными женщинами еще не случался. Как успокаивать свое сокровище он понятия не имел, а главное мучительные поиски причины такого странного поведения никак не находились. Разве что насильно отцепиться от страдалицы и предложить ей для начала хотя бы воды? Ну а если уж не поможет, сделать инъекцию успокоительного. Ане, в отличие от здорового бугая Артема, скорее всего, должно хватить и половинной дозы.
  К счастью для их совместного будущего, Анна не дала ему заработать комплекс на ровном месте, и внезапно успокоилась, смущенно шмыгая носом.
  - Прости... что-то я слишком расчувствовалась, - гнусаво призналась она, заставив себя расцепить судорожно сжатые объятия...
  - Расчув... что? - недоверчиво переспросил Егор, приподнимаясь.
  - Извини... - пискнула Анька, попытавшись выскользнуть, или хотя бы стыдливо прикрыть зареванное лицо краешком одеяла.
  Но он ее удержал, не позволив сделать ни то, ни другое, приподняв и усадив рядом. Расплывшись в широкой довольной улыбке, и чувствуя, как бешено заколотилось в распирающей от счастья груди собственное сердце, а за спиной разворачиваются иллюзорные крылья, готовые вознести его в поднебесье.
  Странная смесь обуревавших Егора эмоций просто зашкаливала. С одной стороны, он испытал огромное облегчение, что не пришлось прибегать к радикальным мерам выведения подруги из странной истерики. А с другой - почувствовал острое сожаление оттого, что она разжала руки, словно отпуская его на все четыре стороны. А он вовсе и не хотел ее покидать! Только не теперь, догадавшись, что это и была своеобразная плата за откровение, которого он добивался. Истончившаяся преграда, которая оставляла их по разные стороны совместного существования (несмотря на то, что он уже несколько месяцев считал себя обязанным хранить ей верность), наконец-то прорвалась окончательно.
  Разве это не повод, чтобы переждать болезненное для Ани открытие? Да ради этого он готов был предоставить ей и второе плечо вместо носового платка, да и весь комплект постельных принадлежностей в придачу. Только бы она осознала, наконец, что нужна ему! Со всеми своими тараканами в голове, которых он готов 'пасти', чтобы не слишком досаждали им обоим. И не в качестве любовницы, с которой не только приятно покувыркаться в постели, и не стыдно вывести в свет, а в роли второй половинки - единственной и неповторимой. Которая все понимает даже без слов, которая принимает тебя таким, какой ты есть, со всеми достоинствами и недостатками. С которой принято делиться своими горестями и радостями по вечерам, как там, в песне, привязавшейся именно этими строками:
  'Звезды в лужах делить с тобой,
  Теплый ужин делить с тобой,
  Оставаться нужным и быть с тобой...'
  - Анечка... глупый ты мой воробышек... - стараясь не рассмеяться от радости, захлебываясь в своих чувствах к ней, заключил Егор свою растерянную, обессилившую от избытка эмоций женщину в объятия. - Я тебя люблю...
  Аня вздрогнула, внутренне зажимаясь, но не противясь его собственнически обхватившим рукам. Прижавшись щекой к его груди, снова затаилась...
  Егор глубоко, судорожно вздохнул, огорчаясь, что не слышит в ответ на свое искреннее признание вечные три слова, такие простые и такие многозначительные, когда их ждешь, уже понимая, что поторопился.
  Глупо было рассчитывать, что Ромкина соседка вот так сразу и поверит в свое счастье быть любимой после череды предательств. Она не наивная девочка, только что лишившаяся невинности. И табуны тараканов в ее хорошенькой головке, наверняка уже сделали 'стойку', намереваясь ринуться на штурм мозга. Даже если и ждала когда-нибудь этого признания, теперь будет изводить и себя, и его подозрением, что он ляпнул это 'в благодарность' за приятные минуты, проведенные в его постели.
  Как исправлять свою оплошность, Панов не слишком хорошо себе представлял...
  - Ты мне не веришь, - глухо, как-то обреченно прошептал Егор, не замечая, что говорит вслух.
  - А какие у меня варианты? - помедлив с ответом, уточнила Аня.
  Егор вздрогнул от неожиданности и, чуть отстранившись, обхватил ее лицо ладонями, заставляя поднять голову:
  - 'Да' или 'нет'? - напряженно вглядываясь в ее глаза в полумраке спальни, предложил он.
  - Мне очень хочется верить, но... - Аня красноречиво замолчала, попытавшись увернуться.
  - Ты исключаешь возможность того, что мы можем быть вместе... - догадался мужчина. - Но уже чуть легче, - грустно усмехнулся он. - Это моя вина. Придется дать тебе чуть больше времени на осознание неизбежного.
  - Ты ни в чем передо мной не виноват, Егор. Но ты все-таки слишком самонадеян, - фыркнула Анька.
  - А мне нравится тебя завоевывать, - чмокнул он ее в нос, и, пока она не успела возмутиться, снова прижал ее голову к своей груди, успокаивающе поглаживая обнаженную спину и плечи.
  Анька тяжело вздохнула, смиряясь со своей участью, обняла его за талию, не замечая не слишком удобного положения.
  С этим мужчиной было хорошо и уютно. Даже просто молча обниматься, прильнув к широкой теплой груди с жесткими завитками темных волос, которые оказались вовсе не противными на ощупь, слушая размеренное биение его сердца, чувствуя глубокое ровное дыхание. Она действительно не могла поверить в большое и светлое чувство, внезапно озарившее Панова, но все равно его слова о любви грели ее сердце, и душа оттаивала рядом с ним, прощая его за прошлое, которое было у каждого...
  Наверное, она когда-нибудь все-таки сможет доверить свое сердце его ладоням, лишь бы он бережно отнесся к ее дару...
  
  ***
  
  После третьего января работали в праздничные для всей страны каникулы и Егор, и Аня. И, похоже, что встретиться им теперь предстояло только на Рождество.
  А шестого вечером она зависала на работе, оставшись вдвоем с еще одной коллегой. Остальные уже сбежали, благо в праздники и выходные дни - они работали не нормированный рабочий день, а прикидывая свои возможности справиться с работой в назначенный срок отчетности, и сами устанавливали 'норму'.
  Когда уже совсем стемнело, а начавшийся с утра снегопад и не думал прекращаться, наоборот, пошел еще сильнее и гуще, с поста охраны позвонили, дескать, вас тут спрашивают, Анна Андреевна, что ответить?
  Анька как раз уже собиралась уходить домой, поняв, что Рождественская красота с пушистыми хлопьями снега и выросшими за день сугробами, стыдливо укрывшими всю неприглядность городского ландшафта, довольно обманчива. И в связи со снегопадом, несмотря на то, что треть москвичей удалилась на каникулы кто куда, в городе теперь огромные пробищи...
  Ей уже было и не до кануна праздника, просто добраться бы до дома и рухнуть спать.
  С Егором она только что пообщалась, договорившись встретиться на следующий день, поэтому теперь усиленно ломала голову, пытаясь угадать, кто же пожелал ее увидеть. Быстренько свернув все программы и выключив комп, она попрощалась с сотрудницей, выпорхнула из офиса и поспешила на первый этаж.
  Оказалось, что за ней, как она и мечтала (правда, довольно абстрактно, типа 'прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и... чудесным образом перенесет ее прямо к родному подъезду'), приехали соседи. А вроде бы собирались вернуться только восьмого, потому что десятого января у Артёма был первый экзамен в универе.
  Ромку Аня видеть не желала, он остался возле машины, а навстречу к ней шагнул Тёмка, со странно оттопыренным пуховиком на груди и пустым болтающимся рукавом. Алый цвет пуховика ярким пятном выделялся на фоне белого снега, подсвеченного желтоватыми фонарями у входа в офисное здание, и почему-то выглядел зловеще-кровавым.
  Сердце женщины екнуло. Она быстро подошла к нему, не в силах отвести глаз от счастливой улыбки парня. Соскучился... И она, как ни странно, тоже.
  - Привет! Что с тобой, моя радость? - обеспокоенно произнесла Аня, поманив юношу, чтобы он склонился.
  - Шел, поскользнулся, очнулся, гипс... - отшутился Тёмка, обняв ее здоровой рукой и крепко прижав к себе.
  Анька обняла его за талию, поцеловала в румяную щеку, но быстро отстранилась, не дав выпрямиться, стряхнула с волос снег и напялила свалившийся (или не надетый в тепле салона машины) капюшон.
  - Простудишься, чудовище! - проворчала она, все еще не решаясь взглянуть на наблюдавшего издалека за их встречей Ромку. - Побереги голову. Как тебя угораздило руку сломать? А этот, - небрежно кивнула она в сторону его любовника, - куда смотрел? Что там у тебя? Серьезно что-то или просто трещина?
  - А! Ерунда! - беспечно отмахнулся Тёмка. - До свадьбы заживет!
  - Кхм... - фыркнула Анька, прикидывая, что свадьбы-то у него может и не быть, если он не надумал расставаться с Ромой, который его вряд ли так просто отпустит.
  - Какими судьбами здесь?
  - Мимо проезжали... - не моргнув глазом, соврал Артем, не собираясь признаваться, что они даже чемоданы (вернее спортивные сумки) не распаковывали, с трудом добравшись из аэропорта.
  Повезло хоть их самолет посадили, а следующие рейсы отправляли мимо Москвы, над которой завис циклон. Парни лишь узнали у Димки, что мама на работе. И уточнили у Егора, что у него сегодня тоже полная смена, так что забирать соседку некому.
  Рома для порядка ворчал, что не собирается ни с кем мириться, потому как он-то и не ссорился, но пока отдыхали, о многом успел поразмыслить. Особенно после того, как Тёмка на четвертый день пребывания на лыжном курорте умудрился сломать руку, причем, прошел сложную трассу, а вот навернулся не с горных лыж, а с обыкновенной 'ледянки', пытаясь не сбить на бешенной скорости невесть откуда выскочившего из-под ограждения ребенка уже в самом низу склона.
  Моральной компенсацией за испорченный отдых стало то, что по полдня ребята не вылезали из постели, а потом Артем выгонял Рому покататься (не зря же он ехал!), а сам зубрил присланные приятелями из его группы по электронке экзаменационные билеты. И теперь надеялся сдать первый экзамен без проблем на 'отлично'.
  И, в конце концов, Рома сам предложил вариант с перемирием, прикинув, что доброе сердце соседки и склонность к состраданию, не позволят ей отказать в просьбе Тёмки о том, чтобы она перестала 'держать дистанцию'. Как бы там ни было, а соседка уже не раз выручала, оказывая поддержку его не слишком обычной семье, и Роман очень хотел, чтобы так оно оставалось и впредь. Если бы не Аня, неизвестно, был бы он сейчас с Тёмкой вместе.
  Да и вообще, с ней было легко и просто... Может быть, она со временем забудет досадный инцидент, и снова будет относиться по-прежнему, в смысле, дружески, как к добрым соседям? И еще Рома надеялся на возвращение хотя бы прохладных отношений с Егором, которому, как он подозревал, некуда будет деваться, если Аня его простит. Так или иначе, но они вынуждены будут общаться. Потому что Роман, в отличие от все той же упрямой взрослой дурехи, не желающей признавать очевидное, уже понял, что Панов серьезно влип и отступать от своего плана покорения недоверчивого сердца женщины не собирается.
  - Долго ехали?
  - Ну... достаточно для того, чтобы проголодаться. Пойдем, а то и ты сейчас в сугроб превратишься, - отряхнув снежинки с ее плеч и капюшона, потянул Тёмка соседку к машине. - В суши-бар поедем или в пиццерию?
  - Эх... с рестораном опять облом, - шутливо посетовала Аня. - Я вообще-то домой хочу, так что...
  - Хм! Хочешь в ресторан? Нет проблем! Ромыч сказал... - осекся Артем. - Ань, давай вы помиритесь уже, а? Пожалуйста... - проникновенно произнес он, заглядывая ей в глаза с выражением кота из мультика про Шрека.
  - Артем! - в голосе Аньки прорезался лед. - Такие вещи тяжело простить.
  - Я понимаю, Ань. Правда. Но ведь ты найдешь в себе силы? Видишь, ты уже даже подсознательно произнесла 'тяжело' вместо 'невозможно'...
  Вот чего Анна никак до сих пор не могла понять, так это с какой стати на нее так завораживающе действует его открытый взгляд и неуловимая мимика красивого лица, уже не мальчишеского, но еще не заматеревшего мужика? И эта обезоруживающая ослепительная улыбка, из-за которой проявляются крохотные ямочки на щеках и... вообще... Словно она все еще его ровесница, причем настолько наивная, что готова поддаться на обаяние и согласиться на все, о чем он попросит... Да она даже сыну, который с детства вьет из нее веревки, уже находит силы отказывать в чем-то, а Артему - не может. И вот как с этим бороться?
  - А вы очень голодные? Может, просто в 'Шоколадницу' зарулим, кофе попьем? И чизкейки там обалденные, нам курьеры иногда притаскивают на ланч. Она тут совсем неподалеку...
  - Как скажешь, - просиял Тёмка. - Пошли!
  
  - Добрый вечер, - сдержанно поздоровалась она с Ромой.
  - Здравствуй, Аня, - осторожно улыбнулся он, предупредительно открывая переднюю дверь перед соседкой.
  - Да ладно, - великодушно отказалась она, кивнув на Артема. - Пусть этот 'инвалид' на привычном месте сидит.
  - Не спорь, Ань, - не согласился Артем меняться, потому что спереди и впрямь было комфортнее.
  И у них с Ромой была лишь одна задача - по возможности ублажить соседку так, чтобы она не нашла в себе сил отказать в их просьбе. По-хорошему обоим после дороги от затерявшегося в горах шале до аэропорта, самого перелета и нудного торчания в городских пробках на российских автомагистралях хотелось лишь упасть и забыться долгожданным сладким сном, но размолвка с соседкой висела на душах парней тяжким камнем. И хотя это в большей степени относилось к Роману, Артем тоже переживал за исход, и очень надеялся, что Аня примет положительное решение этого злободневного для всех них вопроса.
  И то, что они поехали за ней, вспомнив, как соседка как-то жаловалась о том, как иногда хочется выйти с работы, особенно в отчетный период, отработав часов двенадцать кряду и избежать общественного транспорта, было не единственным пунктом в искушении простить Рому. На заднем сидении, оказывается, ее ждал роскошный букет, который Ромка и вручил ей уже в машине. И еще они привезли ей несколько презентиков. Помимо магнитиков на холодильник, которые коллекционировали Аня и ее дети, бутылку отличного французского вина и огромную коробку швейцарского шоколадного ассорти...
  Шансов ответить отказом у женщины, которую пытаются обаять сразу двое таких парней (теперь четко помнящих о существовании границы отношений, которую нельзя нарушать), практически не осталось...
  Говорят, под Рождество случаются всякие чудеса. И Аня решила, что примирение с Ромкой - из разряда этих самых чудес. Мало ли, вдруг да когда-нибудь зачтется ей эта 'жертва'?
  
  Аниным детям тоже достались презенты. Димке - настоящий швейцарский армейский нож (и пространная лекция по поводу обращения с холодным оружием). Оксане - французские духи - новинка из последней коллекции известной марки и несколько мини-сувениров - знаменитых итальянских карнавальных масок.
  
  ***
  
  Пользуясь тем, что их перемирие состоялось, как-то вечером в конце января Ромка заявился к соседке посетовать на свое дурное настроение, потому что пришлось отпустить освобожденного от гипса Артема к родителям, которые требовали его присутствия. Правда, юный врунишка, сославшись на несуществующие 'хвосты' по экзаменационным предметам, выторговал себе всего четыре дня пребывания в отчем доме, но Рома все равно остро переживал разлуку. Аня еле отговорила его снова забить на работу и поехать за любимым мальчишкой следом.
  - Ну, что ты там будешь делать, Ром? Думаешь, он сможет представить тебя в качестве друга? Извини, но на одногруппника ты никак не тянешь, разве что несколько раз подряд оставался на второй год, - съехидничала Анька, подкладывая в тарелку потерявшего сон и аппетит соседа добавочную порцию свежеприготовленных котлет.
  - Я могу снять номер в гостинице или квартиру...
  - Ну, а встречаться вы как будете в городишке, где каждая собака друг друга в лицо знает? Ни романтических прогулок вдвоем на природе, ни посещения злачных мест не будет, чтобы не провоцировать сплетни среди аборигенов. Ром, не дури. Четыре дня - не такой уж большой срок. Тёмка и так слишком редко бывает на своей малой Родине. Успокойся. Ему с родителями, с приятелями повидаться надо успеть...
  - Ага, и сестрой этой, как ее... которая пыталась его шантажировать, помнишь? - удивил он Аню неуместным предположением.
  - О, как все запущенно! - сочувственно покачала женщина головой. - Ты не забыл, Отелло доморощенный, та девица, вроде как замужем?
  - Ну... мало ли, - не сдавался Рома, сыто откинувшись от стола. - Ой, Ань, я кажется, объелся. Спасибо огромное за ужин. Все было очень вкусно.
  - На здоровье, - улыбнулась она. - Чай будешь?
  - Лучше кофе... - покосился он на ее оригинальное колечко, о назначении которого Аня просветила обоих соседей еще в "Шоколаднице", удовлетворяя его любопытство узнать, от кого ей достался такой дорогой подарок? Кажется, она, неизбалованная подобными презентами, и сама не слишком хорошо понимала, сколько он стоит, мимолетно любуясь своей "обновкой".
  Впрочем, Егор был в своем праве напомнить лишний раз о том, чтобы они больше не раскатывали губы на близость с ней. Да он и сам бы уже не решился...
  - Нет уж, я тебе лучше чай успокаивающий заварю, - усмехнулась соседка.
  - Ром! - объявился Димка на кухне. - Долго ты еще здесь трапезничать собираешься? Пошли, я тебе игрушку покажу, ты обещал взглянуть, найти коды.
  - Пойдем, - поднялся молодой мужчина, немного виновато оглянувшись на хлопотавшую у стола Аню, убирающую грязные тарелки и заваривающую обещанный чай.
  - Идите, - махнула она рукой. - Я позову, как будет готов.
  - Ну, что там у тебя за супер-игра? - вздохнул Рома, которому сейчас больше хотелось поговорить с Аней о своем Тёмке, чем вникать в суть и восхищаться достоинствами новой Димкиной игрушки, искать и подбирать для нее коды, позволяющие владеть неограниченным запасом виртуального оружия и "жизней". Он как-то вышел из этого возраста одержимых геймеров. Вот Артем сейчас бы в пять минут справился с просьбой пацана.
  - А физику ты уже доделал?
  - Да там только параграф повторить, - отмахнулся Димка. - Ты пока поищешь коды, я как раз прочитаю.
  - Смотри, я проверю, - предупредил Роман, усаживаясь в компьютерное кресло.
  Анькин сын завел глаза к потолку, красноречиво показывая, как его все достали с этими уроками. Но раз Тёмкин друг сказал, что проверит - это значит, надо не просто прочитать, а кое-что и вызубрить...
  Димка тяжко вздохнул, но, убедившись, что Рома уже полез в Инет, поплелся в свою комнату за учебником, заглянув на кухню и сообщив матери, что чай он будет только в том случае, если к нему прилагаются сладости.
  На столе уже красовалось три чашки, потому что Оксанка на каникулы с подружкой уехала в дом отдыха, и больше в этот вечер никого за чаепитием не планировалось.
  
  ***
  
  На третий день после отъезда дочери, позвонив старшему ребенку, чтобы узнать, как ее дела, Аня застала Ксюху в слезах. На вопрос, что случилось, дочь пожаловалась, что жутко болит живот, а она забыла, что должны прийти 'празднички' и никаких таблеток не взяла.
  Анька посочувствовала, но что она могла сделать на расстоянии?
  Оксанка перезвонила наутро и уже более бодрым голосом сообщила, что добрые люди из персонала поделились но-шпой и, съев за раз три штуки, ей значительно полегчало. Она не стала говорить матери, что и сами месячные, немного помазав прокладку (это-то у нее всегда было с собой на всякий случай), почему-то закончились. Но подруга предположила, что, скорее всего, из-за посещения сауны, дескать, от резкой смены температуры так бывает, и неискушенная в подобных вопросах Оксанка, поверила. Так и в первый раз было, когда она все-таки опасалась последствий своей слабости и необдуманного поступка, толкнувшего ее совершить глупость, из-за которой потом некоторое время было неловко. Вообще-то она когда-то читала, что во время войны у некоторых женщин из-за стресса месячные вообще пропадали на довольно продолжительный срок. А у нее как раз было такое состояние. Потому что расставание с Кириллом неожиданно очень больно отразилось на ее душевном спокойствии, если не сказать, что вообще разбило сердце.
  
  Пока дочь отдыхала после успешной сдачи сессии, радуясь, что внесена в списки возможных кандидатур на обучение в первом семестре будущего года за границей, неожиданно объявился Кирилл. Один раз заходил домой и один раз звонил на домашний телефон, но Аня ограничилась лишь той информацией, что Оксаны нет дома. Больше он не перезванивал. Ну и правильно - у Ксюхи и мобильник есть, и страничка вКонтакте, и электронная почта. Захочет - отыщет. А если она не отвечает, значит, заслужил. Вообще-то этот парень Ане нравился, и было жаль, что дети разругались. Но с другой стороны, она была солидарна с дочерью. Сколько еще таких вот мальчиков встретится ей в жизни и причинит боль... Пусть наращивает броню.
  Ане вообще в последнее время казалось, что это неправильно, когда чувство слишком сильно, пусть и обоюдное. Скорее, правы те, кто утверждает, что из пары всегда кто-то один любит, а второй - позволяет себя любить. Если муж бросил ее, прожив вместе столько лет и обзаведясь двумя детьми, значит, сильнее любила она? Надо же... а ведь ей так не казалось... Впрочем, какая теперь разница. Слава богу, отболело и перестало тревожить.
  И почему она раньше не знала про такое простое правило?
  Но теперь вот Егор, паршивец, ее броню взломал и пытался прочно обосноваться в ее сердце, которое давным-давно пустовало. Допустить такого Ане не хотела. Одной гораздо проще. Хотя, как уверяли подруги, мужик все равно нужен, хотя бы приходящий, так сказать, для поддержания здоровья полноценно функционирующего организма, которому пока еще доступны телесные радости. Или для того, чтобы время от времени не лениться поддерживать себя в форме, не ограничиваясь выщипыванием бровей и вовремя перекрашенными ногтями, чтобы никто не увидел облезший бесцветный лак.
  Так что с появлением в ее жизни Егора стало одновременно и проще, и сложнее.
  С соседями у Ани налаживались отношения. Вернее, Тёмка-то и так оставался желанным гостем в ее доме, но и Рома заходил время от времени под предлогом проконтролировать Димкины уроки, давая ей возможность посвятить вечер свиданию с Пановым. Ради кого он старался, Аня не совсем понимала, потому что по большому счету хватило бы и Тёмкиного участия. Скорее всего, Роман надеялся на то, что эту услугу оценит Егор.
  
  Как она и предполагала, Димка закатил истерику, когда в один из вечеров Панов остался на ужин и неосторожно проболтался о своих намерениях переселиться к ней. Слава богу, прозвучало это наполовину шуткой и Ане удалось перевести разговор в более безопасное для ее личной свободы русло. Но вот когда Егор ушел, Дима заявил, что ему хватает и парочки надсмотрщиков за стеной. Так что домашнего Цербера он уже не выдержит. Дескать, выбирай - или сюда придет посторонний мужик, или родной сын уйдет из дома!
  Ну, в подобные угрозы Аня верила лишь на треть. Вряд ли Димка не осознает, насколько он еще пока зависит от родительской воли и финансирования, а вот то, что может хотя бы постараться пугнуть по-настоящему, пропав на сутки у каких-нибудь дружков, настораживало... Вот ведь, мелкий шантажист! 'Надсмотрщики', помимо того, что забирали ее сына с тренировок на машине, и время от времени таскали за собой в кино, на футбол, на картинг, на каток, и в некоторые другие места, в которых пацану было бы интересно, он моментально 'забывал' о такой любезности, как только хором или по очереди они принимались читать ему нотации, что он уже взрослый парень и должен соизмерять свои запросы и возможности. И, соответственно, помнить о том, кто его родил-воспитал и до сих пор поит-кормит.
  Но с ребятами у Димки все же были хорошие отношения. Самое обидное, что Егор его и пальцем ни тронул в отличие от Ромы и Артема, от которых Димке иногда перепадали 'братские' затрещины. Но ему достаточно было лишь сделать замечание, не повышая голоса в своей обычной жесткой манере, и всякое желание пререкаться с этим мужчиной у Анькиного ребенка пропадало.
  Ксюха (в тот вечер пребывая в хорошем настроении) отнеслась к Егорову заявлению о совместном проживании довольно философски. Единственное, как подозревала Аня, дочь больше бы устроил вариант, если бы она ушла к Егору. И в чем-то была согласна со старшим ребенком. Привыкнуть, что в двухкомнатной квартире, где и так трое практически взрослых людей, появится посторонний мужчина, было нелегко.
  Каждому хотелось иметь кусок личного закрытого пространства. А этого не хватало и сейчас.
  Впрочем, замуж Егор не звал, и в качестве кого он собирался переселиться к ней, висело под вопросом. Но на Новый год у нее оказалось сразу несколько подарков от этого мужчины: мультиварка, о которой она давно мечтала, и шикарный альбом голландских художников живописи.
  Но это оказалось еще не все. Красивое платиновое кольцо с россыпью брюликов теперь украшало ее пальчик...
  
  Утром после знаменательной ночи с первого на второе января, которую она провела в доме Егора, вместе с утренней чашкой кофе (по законам романтического жанра, поданного ей в постель) и горячих тостов с ветчиной и сыром, на серебряном подносе красовалась бархатная коробочка. Опешившая Аня, рассчитывающая максимум на букет цветов, принимать подарок по случаю первой проведенной совместно ночи не спешила, хотя и выпускать открытую коробочку из рук было жалко. Вообще-то, кольцо, скорее, подходило какой-нибудь юной девушке. Оно было довольно широким, обхватывая почти треть фаланги пальца. Тонкие завитки ажурного плетения изображали побеги, а мелкие брюлики украшали сердцевины цветов. Но за окном уже вовсю сияло солнце и, попадая на огранку, лучи завораживающе преломлялись и красиво играли, привлекая внимание. Правда, с размером Егор явно обмишурился, потому что оно вряд ли бы удержалось на каком-то, кроме средних пальцев левой или правой руки.
  Словно подслушав ее мысли, Егор иронично улыбнулся и сказал, чтобы она пока себе ничего такого не придумывала. И, не дав ей закручиниться по поводу 'облома' (а что еще можно было подумать, когда мужчина дарит кольцо?), пояснил, что он на полную ее свободу пока не претендует, выделив интонацией слово 'пока'. Но хочет, чтобы она его надела и не снимала, пока не созреет до следующего этапа, дескать, так он хочет показать всяким, что она ЕГО женщина. Спросонья Аня даже не сразу сообразила, что под 'всякими' Панов, скорее всего, имел в виду ее соседей, оттого и колечко для среднего пальца, так сказать, с намеком.
  Пришлось принять...
  Она гораздо больше умирала от любопытства, хранятся ли в большом шкафу, из которого накануне Егор, загородив открытую дверцу широкой спиной, выудил уютный махровый халатик, плюшевые тапки и зубную щетку (все новенькое, в упаковке), еще несколько таких же комплектов? Потому что эти вещи идеально подошли ей по размеру. Даже зубная щетка была точь-в-точь такая же по цветовой гамме, как и у нее в квартире. Но, зная о том, что он не соблюдал целибат после развода с женой, не могла избавиться от какого-то иррационального чувства ревности. Егор вполне мог позволить себе подобные расходы, чтобы впечатлить своих временных пассий. Так что обманываться насчет своей исключительности не стоило. Но и опуститься до удовлетворения своего интереса, собственноручно проверив его 'заначки', Аня не решилась, хотя возможность у нее была. И в какой-то момент, судя по ироничным косым взглядам Егора, когда она, прохаживаясь по помещениям его квартиры, изучая незнакомую обстановку, поняла, что несносный мужчина ожидал нечто подобного. Но тогда, тем более, не следовало поддаваться на эту уловку. Не такой уж он дурак, чтобы, положившись на порядочность гостьи, не убрать подальше компромат.
  Но то, что оставалось видимым глазу, утверждало, что это явно холостяцкая берлога. Только лишь семейная фотография в рамке (Егор, его жена и сын) примерно десятилетней давности украшала массивный письменный стол. И, как ни странно, вполне гармонировала с общим интерьером комнаты. Аня не могла найти причины для ревности к его далекому прошлому, но вот ту Жанночку, с которой у Панова был служебный роман, когда они впервые встретились, до сих пор не могла ему простить...
  
  ***
  
  Январь, подаривший Ане так много нового в отношениях с Пановым, закончился как-то незаметно. Череда праздников, рабочие будни очередного отчетного периода, редкие, но такие яркие встречи с Егором совсем не оставили времени на ее любимое хобби - написание рассказиков, которые она выкладывала на СИ.
  Впрочем, очень сильно по этому поводу Анна не переживала, потому что жизнь снова наполнилась каким-то особым смыслом. Оказывается, чувствовать себя желанной чертовски приятно. А она почти забыла, как это волнующе-упоительно, когда в предвкушении встречи с мужчиной сладко замирает сердце.
  
  К безмерной радости соседа, Тёмка вернулся от родителей ровно через четыре дня после своего отъезда, но почти неделю находился в странной задумчивости, пугая и нервируя своего партнера, возомнившего опять невесть что. Аня только диву давалась, глядя на Романа, не охладевавшего с течением времени к своему любовнику, а, наоборот, становящегося все более зависимым. Может быть, действительно, сказывался возрастной рубеж? После тридцати многие мужчины часто подводят итоги того, чего они успели достигнуть.
  Ромке похвастаться особо было нечем - 'семья' у него получилась довольно специфической, а даже незаконными наследниками так и не обзавелся...
  Разве что позавидовать ему в плане взаимных чувств с его партнером...
  
  Димка с мыслью о том, что приятель Романа имеет виды на его мать, мирился с огромным трудом. И хотя в каком-то плане пацан теперь получил больше свободы, и у самого появился взаимный интерес к противоположному полу, пока еще не был готов к тому, что привычная домашняя обстановка снова изменится. Слишком болезненным оказался уход отца из семьи. В этом он никому не собирался признаваться. Да и в школе у них чуть ли не две трети одноклассников жили в неполных семьях. Он никогда не задумывался, каково было его приятелям видеть, когда за ним заезжал отец, каково слушать, где они были с ним в выходные...
  А отец все-таки, надо отдать ему должное, уделял достаточно много времени им с Ксюхой, старался быть примером для подражания. Может быть, именно этого предательства идеалов Дима и не мог простить ему сейчас.
  Ну и заодно то, что он теперь остался единственным мужчиной в доме, но ответственность за исправную работу всякой электрики и сантехники, которую помогал чинить отцу, обходящемуся без вызова специально обученных этому людей, была слишком велика. Одно дело поменять прохудившуюся прокладку в потекшем кране, и совсем другое - заменить сам кран. Завернуть разболтавшиеся петли в дверце шкафа или прибить гвоздь - также задача несложная. Починить розетку или припаять какой-нибудь проводок он тоже мог, благо отец великодушно оставил добротный набор инструментов и даже свой любимый паяльник... Но у него все-таки было слишком мало опыта. Ведь всегда рядом был старший мужчина, который вовремя подсказывал технологический процесс, чтобы облегчить практическое применение, чтобы не запороть благое дело и не пришлось переделывать. Сейчас до всего приходилось доходить своим умом... Но Димка отчего-то отчаянно не хотел 'взрослеть' вот так, в одночасье.
  Не мог он простить отцу и то, что нельзя вечером дождаться его прихода с работы, подойти и спросить о чем-то, обратиться за помощью или просто поделиться какими-то проблемами, которые не станешь обсуждать с матерью или сестрой.
  Дима не задумывался о том, хорошо ему или плохо в полной семье. То, что рядом мама и папа - просто принимал как данность.
  Отец был веселым и общительным, родители с удовольствием и радушием принимали в доме своих друзей, чаще всего приходивших с детьми. Хорошее у него было детство...
  Только в последний год перед разводом, отец стал каким-то нервным и раздражительным, более требовательным. Все реже появлялся дома, ссылаясь на занятость на работе...
  Зато, если куда-то выбирались вместе, забота и внимание родителя казались слишком докучливыми. Димка уже не чувствовал себя ребенком, чтобы отчитываться за каждый чих. Незаметная пропасть все росла и углублялась, только мальчишка считал, что это обычное явление - конфликт двух поколений. А оказалось все намного прозаичнее.
  И материны слезы, и ее потухших взгляд в тот период, когда они с Оксанкой еще не знали, что за черная кошка пробежала между родителями, он никогда не забудет. И за то, что мама перестала звать в дом привычных гостей, раздражаясь из-за каких-то мелочей, на которые раньше не обращала внимания, и за то, что все чаще пыталась ускользнуть от реальности в свой дурацкий виртуальный мир, занимая комп, к которому раньше почти не подходила, отца он простить не мог...
  А еще за этого мужика, который крутится вокруг расцветшей, как влюбленная девчонка, матери!
  Раньше Димке казалось диким определение, что люди, пресловутый вид приматов Homo Sapiens ('человек разумный'), оказывается, тоже относятся к животным. Но теперь он как никогда ясно ощущал древние инстинкты далеких сородичей, которые выливались в едва контролируемое недовольство, что на его территорию, которую он привык считать своей (принимая, как данность присутствие отца), собирается претендовать более доминантный самец.
  Как эту самую территорию делить с Егором Александровичем, да еще и не лишиться внимания любящей матери, подросток не знал. И это доставляло проблемы не только ему самому, но и окружающим. Его просто бесило обилие новых правил и обязанностей, которым он с какой-то стати должен был следовать...
  Хотелось пойти в разнос, нарочно споря по любому поводу, отстаивая собственную точку зрения, чтобы не чувствовать себя 'на поводке', даже когда в душе соглашался с вескими доводами в пользу того или иного утверждения. Казалось, что с уходом отца весь мир перевернулся с ног на голову. С одной стороны, его перестали воспринимать всерьез, будто несмышленыша, а с другой - прекратили делать какие-то поблажки, уверяя, что он уже взрослый. Да и вообще никто теперь не понимает его проблем, которых в четырнадцать-пятнадцать лет оказалось великое множество. Лишь бы только учил эти гребаные уроки, вовремя приходил домой и не огрызался с мамкой и Ксюхой...
  Но больше всего Димку выбешивала необходимость встречаться с родственниками по отцовской линии, свято чтящими традиции, собираясь огромным кланом Азаровых по праздникам и торжественным датам. Совершеннолетней Оксанке повезло в том, что она уже самостоятельно могла строить свои планы, и наотрез отказалась посещать подобные мероприятия, не желая встречаться с новой женой их отца. И хотя родственники обижались, особенно дед, которому приятно было бы собрать вокруг себя всех законных отпрысков, Ксюха твердо стояла на своем.
  Мать не вмешивалась, как-то вскользь заметив, что есть такая пословица, дескать, 'ласковый теленок двух маток сосет', намекая, что Оксанка могла бы воспользоваться чувством вины отца, готового расщедриться не только на оплату за ее обучение в университете. Но сестра тогда просто пожала плечами, мол, у нее тоже есть собственные принципы.
  Ксюха даже ни разу и не видела вживую нового братишку, демонстративно 'не замечая' появившейся у бабушки с дедом по отцовской линии новой фотки в рамочке на полке секретера, запечатлевшей их довольного родителя с чужой тёткой и розовощеким младенцем на руках. Кстати, на этой полочке теперь стояло четыре фотографии. Самая первая - совсем молодые и счастливые папа с мамой на пороге ЗАГСа. Потом фотка семейного трио. По центру - двухлетняя Оксанка в нарядном платье с пышными оборками и с прикольными бантиками, полностью спрятавшими ее 'крысиные' хвостики. На третьей - те же трое, спустя шесть лет. Только на руках у сияющего, будто стоваттная лампочка отца - сверток, перевязанный синими лентами. Ну как же - сын родился! Наследник!
  И вот теперь еще один наследничек объявился...
  Странно, что бабушка, украдкой вздыхающая, бросая взгляды на полку с фотографиями, не выставила еще одну пару в день свадьбы. Хотя на тот момент 'невеста' уже была молодой кормящей мамашкой их с Ксюхой 'братика'.
  Зато Димку родня замучила сравнением, дескать, как мальчики-то похожи! Оба в отца удались! Только цвет глаз разный - в разных матерей, а так - ну просто копия...
  Димка злился, не желая, чтобы его сравнивали с этим бастардом, из-за которого развелись родители. Раньше почему-то, разглядывая на фотографиях (еще черно-белых и слегка пожелтевших от времени) деда и отца в их нежном возрасте, и свою, цветную, - гордился, что настолько очевидно родовое сходство. А теперь было противно. Особенно видеть, как дед доволен, что гены Азаровых настолько сильны.
  А отец, как назло, таскался на сборища родни теперь с новой семьей, и его брал с собой, не разрешая отлынивать от установленных традиций.
  Вот только видеть, как папаша сюсюкает со своим новым сыном (капризно дующим губы, слюнявя молочными зубами сухарь), как ухаживает за чужой расфуфыренной тёткой, подкладывая ей на тарелку разные яства за празднично накрытым столом, было тошно.
  Он не просто недолюбливал эту женщину с ее толстощеким ребенком, вторгшимися в их жизнь, он их ненавидел всеми фибрами души. И не поддавался на провокационно-заискивающие разговоры, грубовато цедя сквозь зубы ответы, если она его о чем-то спрашивала.
  Отец сердился, требуя должного уважения к новой жене, пытался объяснить, мол, так бывает в жизни, что люди перестают считаться семьей, но с детьми-то не разводятся. Что хочется им с Оксанкой того или нет, но он навсегда останется их отцом, а вот этот ребенок - братом.
  Но пока что Димка не готов был смириться с таким положением вещей, слишком свежи были воспоминания об уюте родного дома, когда ЕГО семья была укомплектована полным набором родителей, да еще и вредной сестренкой в придачу.
  
  Оксанка вернулась из дома отдыха еще более похудевшая, зато ее депрессия пошла на спад. Видимо, расставание с Кириллом, да еще зимняя сессия так неблаготворно влияли на ее эмоциональный настрой.
  И хотя девушка по-прежнему куксилась, уверяя, что навсегда разлюбила кинзу, больше никаких капризов по поводу еды не предъявляла. Единственное, чего Аня опасалась, так это прихода грядущей весны. Когда мир пробуждается от долгого зимнего оцепенения, на деревьях и кустах набухают тугие почки, напоенные жизненным соком, и источают ароматные флюиды, подстегивающие романтические фантазии, кружат голову и заставляют сердце трепетно тосковать в ожидании любви, одиночество чувствуется особенно остро. Если Оксана так и не найдет себе нового парня, не слишком сладко дочери придется пережить этот сезон, когда все ее подружки будут предпочитать проводить время в компаниях своих бойфрендов...
  
  Но пока что на улице властвовал февраль. На фоне пасмурного неба, кажущиеся серыми дома и голые стволы деревьев навевали тоску совсем иного рода. Февральские морозы с метелями, стужами и редко проглядывающим сквозь облака солнышком, казалось, никогда не уступят черед марту. А уже очень хотелось больше солнечного тепла и света, чтобы можно было переодеться в более легкую одежду. Чтобы, возвращаясь с работы, не пританцовывать на остановке от холода, дожидаясь застрявший в пробках хоть какой-нибудь транспорт, лишь бы поскорее очутиться дома...
  
  ***
  
  В преддверии Дня Всех Влюбленных Аня долго мучилась, стоит ли дарить Егору какой-либо подарок? Во-первых, они давно уже не юнцы, и не слишком нуждаются во всей этой романтической мишуре, а во-вторых, она не была уверена, что Панов сподобится на ответный жест. Ставить его в неловкое положение, и самой выглядеть в его глазах очумевшей от счастья дурочкой, не хотелось.
  Егор больше не заводил разговоров о любви, но как ни странно, ей, как воздуха, не хватало этих признаний. Пусть даже фальшивых. Снова начали одолевать сомнения - зачем он произнес эти слова тогда, после первой их ночи? Просто по привычке, в утешение новой пассии, павшей к его ногам, или в сентиментальном порыве, о котором теперь сам сожалел?
  А вот она была готова признаться, что посмела так неосторожно влюбиться в человека, которого 'раскусила' буквально с первых минут знакомства при весьма экстремальных обстоятельствах. Разве она хоть на минуту усомнилась в его успехе у противоположного пола? Нет. И вроде взрослая тётка, а все туда же - безумно хочется поверить в счастливую сказку про то, что именно она станет для него единственной и неповторимой, что интересному, успешному красавцу-мужчине не захочется искать новых приключений, если она будет рядом...
  Так не бывает. Вернее бывает, но только в тех рассказиках, что Анна время от времени скачивала на 'Самиздате' для своей электронной книжки.
  Но как часто в последнее время Аня ловила себя на мысли, что, думая об этом мужчине, приходят на ум поэтические сравнения его внешних достоинств. И про насмешливые, светящиеся живым умом глаза Панова, с меняющимся в зависимости от настроения и освещения цветом радужки, напоминающей то холодную сталь клинка, то грозовое небо, то осеннюю гладь лесного озера. И про улыбку, преображающую суровые черты, озаряющую его лицо будто солнечным светом. И про мужественный подбородок и открытый лоб с неизгладимой печатью интеллекта... И про нежные, ласковые руки, которые умеют дарить умопомрачительное блаженство... А уж про все остальные достоинства, вызывающие приятный трепет в груди и сладкие отголоски внизу живота, Ане и вообще было неловко вспоминать, опасаясь, что кто-то подслушает ее мысли или догадается, отчего к щекам льнет лихорадочный румянец (который она пыталась выдать за возрастные проблемы повышенного давления). Но как объяснить блуждающую по губам (которые теперь обязательно приходилось красить помадой, чтобы скрыть их непроходящую от поцелуев припухлость), загадочную улыбку, чтобы окружающие не решили, что она немного не в себе?
  С трудом удавалось сосредоточиться на работе, то и дело уплывая мыслями к своему мужчине во время их последнего свидания, которое каждый раз оказывалось ярче предыдущего. Егор все еще не переставал удивлять, раскрывая новые грани и черты своего непростого характера. А уж в постели так и вообще оказался неподражаем. Неужели это все - для нее одной?
  Или это она, как влюбленная идиотка, просто смотрит на мир сквозь розовые очки, и не замечает каких-то очевидных вещей, которые ее должны спустить с небес на землю?
  Почти позабытое счастье среди серой рутины будничных, бытовых мелочей, возвратилось, засияло новыми красками. Анька ощущала себя помолодевшей как минимум на десяток лет, но это только внешнее преображение. Если представить, какой сумбур у нее теперь творился в голове, так и на все двадцать пять - не меньше! Чувствовать себя влюбленной девочкой-подростком было смешно и неловко. И Аня очень старалась сдерживаться, чтобы не вызвать насмешки коллег. Но вот рядом с Егором она вновь становилась разной - то проказливой девчонкой, готовой на любые сумасбродства и эксперименты в постели, то искушенной женщиной, знающей, чего именно она хочет. Правда, Аня отдавала себе отчет, что до Жанны Аркадьевны, с которой у Панова был роман до их встречи, вряд ли дотягивает. Но Егора, кажется, устраивало его нынешнее положение. По крайней мере, несмотря на всю свою пристрастность, пока не могла поймать его ни на чем предосудительном, что вызвало бы ее обоснованную ревность.
  
  Как-то раз, стараясь сохранить шутливый тон, но внутренне напрягшись в ожидании ответа, Аня задала Панову вопрос, как скоро ему наскучит подобная жизнь - он почти досконально сумел изучить ее привычки и научился предугадывать настроение? В женщине ведь должна оставаться какая-то манящая загадка, а она стала для него 'открытой книгой'...
  Но Егор на удивление отнесся очень серьезно. Отобрал юбку, которую Аня намеревалась снова надеть (потому что пора было собираться домой), заставил вновь опуститься на разобранную кровать, все еще хранящую тепло их тел. Сам опустился на корточки, взяв похолодевшие в неприятном предчувствии ладошки женщины в руки. И, глядя прямо в глаза, тихо, но доходчиво объяснил, что бывают бестселлеры, которые, прочитав запоем один раз, безжалостно отправляешь в макулатуру. А бывают такие романы, то бишь 'настольные книги', которые до конца жизни бережно перечитываешь раз за разом, открывая для себя новый смысл и в написанном, и в том, что осталось между строк...
  Сравнение с книгами Ане было понятно. Стало очень стыдно за то, что напросилась на подобный комплимент, и снова до глупых сентиментальных слез приятно, что Егор высказался настолько откровенно.
  Чтобы загладить свою 'вину' от неуместного выяснения отношений, в тот день она не поехала домой, а осталась на ночь, лишний раз подтверждая теорию обрадованного неожиданным подарком Егора, что 'этот роман' ему никогда не наскучит...
  
  ***
  
  Решив все-таки не выставлять себя на посмешище, Аня не стала покупать никаких подарков на День Всех Влюбленных. Да и времени на походы по магазинам у нее не было. Отчетный период, будь он неладен, предполагал наличие всего одного выходного дня в неделю. В последний момент, правда, заказала в Интернет-магазине любимую туалетную воду Панова, решив, что, в крайнем случае, оставит ее на Двадцать третье февраля. И преподнесет вместе с шикарной рубашкой, которую придирчиво выбирала из предложенных ей в дорогущем бутике, старательно пытаясь понять - не подделка ли? Егор был достаточно консервативен в выборе вещей, предпочитая определенные брендовые марки. Решив сделать ему приятный сюрприз, Аня загодя подглядела фирменное название производителя на бирке сброшенной им рубашки, пока любовник принимал душ, стараясь запомнить качество швов и прочей лабуды, отличающей оригинал от более дешевых копий.
  А накануне четырнадцатого февраля, проявив чудеса кулинарного искусства, Аня испекла печенье. Хорошо, что забодяжила большую порцию, потому что дети остались в восторге, растащив половину. Ну, а тот факт, что печенье оказалось в виде сердечек, и было щедро посыпано кондитерскими украшениями и заправлено воздушным кремом с фривольным орнаментом романтического направления - так это издержки рецептов, которыми изобиловал Интернет накануне праздника.
  Справедливости ради стоит отметить, что старалась она не зря. Правда, в тот вечер печенье Егор так и не попробовал, потому что, оказывается, у него уже был заказан романтический ужин в небольшом уютном ресторанчике, куда они и отправились, оставив дома огромный эксклюзивный букет и коробку любимых Аниных шоколадных конфет ручного изготовления.
  Зато коллеги, перед которыми Егор не смог побороть искушения похвастаться, вполне оценили и дизайн, и вкус кондитерских изделий, приготовленных его любимой женщиной.
  Рахиль Абрамовна понимающе усмехнулась, утащив про запас парочку с собой. А Жанночка, скептически скривившись, слушая восторженные отзывы мужчин, печенье пробовать не стала, но зато прошлась по поводу вульгарного внешнего вида.
  Отвечать на выпад любовницы, получившей отставку, но, кажется, все еще надеявшейся на чудо, Егор не стал, мысленно отметив, что в следующий раз предназначенное для него лакомство на общий стол выставлять не станет. Просто сегодня буквально распирало от желания похвастаться, что у него появился близкий человек, который не отделался банальным галстуком или портмоне, а убивший после работы несколько часов у плиты, оформляя подарок для него собственными руками, вкладывая частичку собственной души. Это было так трогательно и приятно, что душа пела...
  Но самым главным подарком оказалось Анино признание в том, что она, кажется, тоже влюбилась в него.
  Слово 'кажется', Панов предпочел не услышать...
  
  ***
  
  Ксюшка четырнадцатого февраля отправилась праздновать в компании университетских друзей, собравшихся в караоке клубе неподалеку от их учебного заведения.
  Она и предположить не могла, что именно там, достаточно далеко от дома, может встретиться с Кириллом.
  Правда, народа в этот день в клубе было так много, что она не сразу увидела его. Вдоволь напевшись с подружкой (так же как и она, в свое время закончившей музыкалку по классу вокала), девушки покинули сцену под бурные аплодисменты, уступив другим желающим потешить себя и присутствующих.
  Усевшись на свое место, Оксана придвинула коктейль, но, сделав всего глоток, отодвинула бокал в сторону, морщась от неприятного головокружения в душном помещении. Откинувшись на спинку удобного диванчика, в ожидании, пока неприятный приступ пройдет, она рассеянно оглядывала украшенное по случаю романтического праздника сердечками и бантиками помещение, машинально отмечая мило щебечущие парочки.
  Зависть к счастливчикам вновь разбередила поутихшую было щемящую тоску потери. Ксюха глубоко вздохнула, мысленно приказав себе не раскисать. Просто надо еще немного подождать, и все забудется. С прошлым надо расставаться безжалостно... Только вот не получалось забыть того, кто снился ночами...
  В какой-то момент взгляд девушки зацепился за знакомую до боли фигуру. Правда, парень, сидевший в другой компании, находился к ней спиной, да и передвигающийся по залу народ быстро заслонил его из вида. Но Оксанка только помотала головой, отгоняя непрошеное видение. Киру нечего здесь было делать. Просто эта зараза мерещится уже повсюду. Или так и недопитый коктейль был все-таки слишком крепким.
  Рассердившись на себя за слюнтяйство, Оксана вновь придвинулась к своему столику, включаясь в общий оживленный разговор.
  Честно говоря, она уже жалела, что не осталась дома смотреть очередной сериал. Чужое веселье больно резало слух, а воркующие сладкие парочки насиловали взгляд.
  Вот только возвращаться домой в одиночестве тоже не хотелось. А подруга, с которой предстояло ехать в метро в одну сторону, ни в какую не желала прерывать веселье.
  Оксана достала подыхающий мобильник, который забыла днем подзаредить, и набрала Тёмке смс-ку, извинившись за беспокойство в такой день и поинтересовавшись, не встретит ли он ее.
  Оказалось, что соседи тоже отмечают праздник в каком-то клубе, но вскоре уже собирались отправиться домой. Как Ксюха поняла, чтобы продолжить в приватной обстановке. Впрочем, это ее не касалось. Главное, что через полчаса они обещали подобрать ее на машине.
  Воспрянув духом, Оксанка вновь включилась в общее веселье, царящее за их столиком. И даже попробовала допить коктейль. Но кубики льда растаяли, и на вкус любимый, в общем-то, напиток, показался отвратительным.
  
  Отмеренные полчаса пролетели почти незаметно. Оксана уже собиралась прощаться с друзьями и уходить, когда очередного любителя караоке - претендента на получение 100 баллов, сменил какой-то парень, решив почему-то исполнить песню группы Бандэрос 'Не под этим солнцем'. Она вздрогнула, едва услышав этот голос, оглушенная накатившими воспоминаниями о том, что именно таким же тихим речитативом, пробирающим до мурашек, шептали губы Кирилла, произносившего сейчас под хорошую минусовку первые строки:
  'Наедине с оставшимся желанием,
  Ломая тишину непослушными пальцами,
  Как на глубине, задержу дыхание,
  Нам всё предстоит узнать самим...'
  Естественно, он изобразил их гораздо ниже, чем в оригинале, потому что, по идее, это была женская партия, но, тем не менее, в зале тут же стих общий гул голосов, и никто не спешил освистывать.
  Подняв голову, хватая ртом воздух, которого вдруг сделалось ничтожно мало, Ксюха уже не смогла отвести от него взгляда, застыв, будто один из бандерлогов перед смертельно-завораживающим танцем удава Каа.
  Оксана вовсе не забыла о том, что у Кирилла, в свое время игравшего в какой-то малоизвестной группе, которая развалилась пару лет назад, был хорошо поставленный голос, но с тех пор он редко упражнялся в исполнении песен на публике.
  Она не хотела его больше слышать, не хотела видеть, не хотела вспоминать то, что их связывало...
  Но сейчас ей казалось, что Кирилл смотрит прямо на нее, хотя его компания сидит в противоположном углу... Со сцены, а она это точно знала, так как сама недавно стояла там же, отдаленные уголки полутемного зала практически не просматривались. И, тем не менее, его взгляд был направлен в сторону их столика...
  'Когда-нибудь и, может, не под этим солнцем,
  Но всё вернётся, знаем, всё вернётся.
  Когда-нибудь поймём, коль сердце не остыло,
  Зачем всё было с нами, зачем всё было...'
  
  - Эу, аttention, Ксю! - пощелкала одногруппница у девушки перед лицом, пугающим спутников остекленевшим взглядом. - Ксюх, у тебя телефон в сумке надрывается? - будто откуда-то издалека, сквозь несколько слоев ваты, донеслось до ее сознания.
  - А? - наконец-то вырвалась Оксана из своей странной иллюзии.
  - Ты чего? Заслушалась, что ли? - хмыкнула Настя. - Ничего так мальчик, - одобрительно покивала она. - Только он не один, кажется... - кивнула подруга на столик, где сидели и ребята, и девушки - спутники Кира.
  Слушать комментарии о внешности и вокальных данных ее бывшего парня, Оксана не хотела. А телефон, который она машинально сунула в сумку, чтобы не забыть, и впрямь глухо вибрировал в ее недрах.
  - Все, мне пора! За мной приехали, - сообщила Ксюха, поднимаясь и пытаясь на ходу выудить мобильник, чтобы ответить Артему, что уже выходит.
  - Завтра придешь?
  - Я что, с ума сошла на единственную пару к восьми утра припереться? - хмыкнула Оксана. - Отметьте меня кто-нибудь, потом сочтемся, - попросила она.
  - Прогульщица...
  - Шарик не забудь, - протянули ей ниточку накачанного гелием шарика в виде большого красного сердца.
  - Тогда до понедельника!
  - Отоспись за меня... - добродушно напутствовал девушку нестройный хор голосов.
  - Ага! Чао! - махнув друзьям рукой, поспешила она покинуть зал, до боли впиваясь ногтями в собственные ладони, чтобы не было соблазна задержаться и дослушать окончательные строки песни в исполнении все еще любимого парня...
  Даже когда Оксана вышла на улицу (морозный воздух вмиг привел ее в чувство, высушив не успевшие пролиться слезы), и подошла к машине с приветливо распахнутой Тёмкой задней дверью, в ушах все еще звучали пробирающие до глубины души строки, вполне отражающие ее состояние:
  'Наедине с оставшимся желанием,
  Ломая тишину непослушными пальцами...'
  
  Хорошо, что Рома с Артемом, заметив странное состояние соседки, заболтали ее, не дав погрузиться в пучину воспоминаний.
  А дома рассмешил брат, сосредоточенно разглядывающий две, полученные сегодня в школе открытки в форме сердечек, без подписей. (Еще три сиротливо валялись в сторонке). Одна была огромная, шикарная, купленная в магазине. Вторая - явный hand-make, раскрашенная фломастерами кислотных цветов, на затейливый девичий вкус, всякими вензелечками, цветочками и сердечками.
  - Дилемма, Дим? - хмыкнув, поинтересовалась Ксюха.
  - Угу, - угрюмо признался братишка, поменяв открытки местами и вновь принявшись гипнотизировать их, словно решая какую-то сложную задачу...
  
  ***
  
  Кирилл в этот вечер так и не смог дозвониться до Ксюшки, снова поленившейся поставить мобильный на зарядку.
  Парень не ожидал, что Оксана уйдет, услышав его... Но почему-то очень хотел увидеть свою бывшую девушку, чтобы сказать о том, как он без нее скучает. Она даже сниться ему по ночам стала...
  Нет, в глубине души, Кирилл все еще сомневался, что уже успел нагуляться вволю. Но его тянуло к Оксанке, внутри что-то томилось и тосковало, вытаскивая из памяти яркие картинки их свиданий. Он соскучился по прикосновению ее нежных ладошек, по теплу и радости, сопровождавшим их встречи, по ехидным и добродушным перепалкам, по ее улыбке, по глазам, искрящимся лукавством и с любовью глядевшими на него, какую бы ерунду он не нес...
  И чем дальше, тем все сильнее становилось это чувство безысходности и осознания того, какую ошибку он допустил, отпустив ее...
  
  ***
  
  На Двадцать третье февраля пришлось основательно разориться, потому что теперь у Ани оказалось в окружении слишком много мужчин, которых требовалось отметить презентиками. Соседи, не ожидавшие от нее такой щедрости, подаркам обрадовались, но Тёмка полушутя-полусерьезно предупредил, чтобы она не вздумала поздравлять его еще и с международным женским днем.
  Зато на Восьмого марта повезло и ей, и дочери. Мужчины сделал ответный ход, буквально завалив нужными и приятными подарками и цветами.
  Праздновали у Ани дома.
  С утра все-таки пришлось ей согласиться на требование Егора навестить его мать, который пригрозил, что в противном случае, он утащит ее туда на целый день. На весь день идти куда-то в гости, даже к собственным родителям, Аня готова не была, поэтому приняла ультиматум. Может быть, и следовало бы пригласить пожилую женщину к себе, а так же и собственных родителей, но, во-первых, Аня считала, что знакомство их с Егором родителей между собой преждевременным, если вообще-то нужным. А во-вторых, сегодня должны были прийти соседи. Эту новость Егор, практически не общавшийся с ними с того памятного утра, после вызволения Ромы из клуба, воспринял довольно прохладно. Но, покосившись на красующееся на среднем пальце Аниной руки свое колечко, с которым гармонировали теперь и ее серьги (очередной подарок), и кивнул, принимая к сведению.
  
  Ближе к обеду, нанеся визиты вежливости и к Егоровой матери (которая, для успокоения Анькиной совести, оказывается, сама собиралась вечером отправиться к подруге), и к своим родителям, они вернулись домой, чтобы подготовиться к приему собственных гостей. К бывшей свекрови Аня не пошла, хотя Егор сказал, что готов ее сопровождать и туда. С подарками и букетом цветов для бабушки отправили Димку.
  
  Как ни странно, встреча бывших друзей, Егора и Романа, прошла довольно мирно. И хотя поначалу чувствовалось напряжение, мужчины вскоре расслабились, не гнушаясь хорошей выпивки и отменного угощения, приготовленного хозяйками. Аня постаралась воссоздать радушную обстановку по такому случаю, понимая, что и для Егора и для Ромы разрыв многолетних дружеских отношений весьма болезнен. Особенно в таком возрасте, когда уже точно понимаешь, кто друг, кто враг, а кто просто так...
  Мужчины, не забывающие отпускать комплименты очаровательным хозяйкам, даже вспоминали какие-то общие истории. Правда, Панов время от времени спохватывался и пытался вновь надвинуть то маску холодного равнодушия, то неприкрытого ехидства и сарказма. Но главное, лед в отношениях Ромы и Егора треснул. Вряд ли когда-нибудь они смогут стать прежними. Но, по крайней мере, если придется встречаться в общей компании бывших сослуживцев, Аня надеялась, что те ничего не заподозрят.
  А потом, когда Ксюшка сбежала гулять с зашедшими за ней подружками, даже уселись играть в Монополию...
  Димка тоже ушел гулять, развеселив гостей, когда сообщил Ане, что ему требуется некая сумма на два букета, так как он еще не определился, какая из девчонок, его нынешних подруг-одноклассниц, ему больше нравится. Пришлось спонсировать влюбчивое дитятко. Честно говоря, Анна даже вздохнула с облегчением, что сын выделил всего двоих, потому что двадцать второго февраля он вернулся из школы с пятью знаками особого расположения одноклассниц, помимо стандартного, положенного каждому мальчику. (Согласно решению родительского комитета, который постановил, что хоть детки уже и не в начальной школе, но любому поводу получить презентик обрадуются).
  
  ***
  
  Конец марта порадовал тем, что в городе практически растаяли снежные сугробы. И на дорогах было довольно сухо. А днем солнце припекало так, что вполне можно было облачаться в демисезонную одежду.
  В эту рабочую субботу Аня заявилась в офис к восьми утра, намереваясь сбежать не позже пяти часов, потому как была приглашена скромное празднование Тёмкиного дня рождения. Она не стала будить его в такую рань, чтобы озвучить устные поздравления. Но юноша объявился сам, неожиданно позвонив ей в районе двенадцати и попросив выглянуть в окошко.
  Заинтригованная странной просьбой, Аня подошла к окну, и чуть не присвистнула от удивления. Артем (она догадалась о том, что полностью экипированный мотоциклист на крутом новеньком байке и есть младший из ее соседей, только потому, что он приветливо помахал ей рукой с зажатой в ней мобилой, придерживая другой рукой снятый шлем) красовался на пустой стоянке под окнами офисного здания.
  - Можешь выйти? Хоть на пять минут? - возбужденно продолжил он.
  - Сейчас, - усмехнулась Аня, отключая телефон.
  Видимо, счастливому виновнику торжества не терпелось похвастаться своим подарком. Ну надо же, Рома сдержал обещание. Впрочем, надо сказать спасибо Оксанке. Репетиторство по иностранному языку не прошло даром. Артем закрыл зимнюю сессию с единственной четверкой по английскому (остальные зачеты и экзамены украшали Тёмкину зачетку надписями 'отлично'), но Ксюха надеялась, что это еще не предел его возможностей.
  
  Предупредив коллег, которые сегодня тоже практически полным составом (не хватало лишь курьеров и шефа) трудились, зарабатывая отгул, она отправилась разделить восторженную радость парня. Лихорадочно припоминая на ходу, чем следует особо восхититься и какой вопрос задать о характеристиках сверкающего новеньким металлом железного коня, потому как она совершенно не разбиралась в подобной технике.
  Но, оказалось, что спрашивать ничего и не потребовалось, Тёмка сам взахлеб завалил ее подробной информацией о ходовых качествах, размере цилиндра, объеме двигателя и прочей ерунде. И все-таки соблазнил ее сделать небольшой кружок по прилегающей местности, чтобы она сама проверила и убедилась. Благо брюки и едва прикрывающая задницу куртка позволяли ей совершить подобную прогулку.
  Искушение было слишком велико, чтобы отказаться. Тем более, второго шлема у него с собой не было, так что далеко уезжать, чтобы засветиться под какой-либо камерой, фиксирующей нарушение ПДД, они не собирались.
  Не слушая возражений, шлем Тёмка уступил женщине.
  Прокатив пассажирку с ветерком вдоль второстепенной дороги, проходящей рядом с железнодорожными путями, Артем доставил соседку обратно к ее офису (к запасному выходу из здания) в целости и сохранности.
  Правда, тут она попала на глаза ехидно ухмыляющемуся шефу, все-таки соизволившему поддержать коллектив своим присутствием на работе в выходной день. Он уже закрыл свой 'танк' и собирался подняться, когда услышал звук приближающегося байка, свернувшего на частную территорию перед зданием.
  Генеральному директору было всего тридцать пять, и, несмотря на занимаемую солидную должность, мужчина еще не разучился интересоваться мальчишескими игрушками. А уж когда признал в спутнице байкера свою подчиненную, то и вовсе посчитал возможным подойти ближе, чтобы рассмотреть дорогую игрушку парня вблизи.
  Признав 'племянника' Анны, шеф обменялся с парнем рукопожатием, и они оба на какое-то время позабыли о существовании женщины, бурно обсуждая достоинства и недостатки данного мотоцикла. Но отчетливо проскальзывающая зависть (не столько к тому, что не может позволить себе такую же, исходя из материальных возможностей, а скорее из-за несолидности данного вида передвижения при его статусе), сподвигла Артема на великодушный жест дать прокатиться и ему.
  
  Злоупотреблять Анькин шеф не стал, и минут через пять, пройдя тот же маршрут, что и Аня с Артемом, вернул игрушку законному владельцу.
  Не скрывая иронии, мужчина напомнил Аньке, что, дескать, он все понимает о ностальгии по бурной юности, но на носу конец квартала, так что он готов проводить свою сотрудницу до двери офиса, где ее ждут отчеты.
  Аня распрощалась с Артемом, обкатывающим своего "зверя", пока Рома что-то стряпал к вечернему приходу гостей, и поспешила следом за начальником. На крыльце он остановился и предложил перекурить.
  - Осуждаете, насяльника? - ухмыльнулась Анька, взглянув на ставшего задумчивым шефа, являющегося свидетелем ее безрассудства.
  - Не-а, - признался он. - Завидую. Вроде совсем недавно был таким же юнцом... и вот уже четвертый десяток разменял... - вздохнул мужчина, глубоко затягиваясь. - И завидую тебе, что ты еще готова на такие подвиги. Моя (жена) согласна кататься только в машине... - кивнул он на занявшего почти полторы разметки стояночного места (благо в выходной здесь перед офисным зданием наблюдалось всего три одиноких авто) монстра иностранного производства.
  - Ну так, в машине гораздо комфортнее, - улыбнулась Аня, потому как не раз удостаивалась чести быть подброшена генеральным директором их фирмы до метро именно на этой машине. И в февральские морозы по достоинству оценила функцию подогрева огромных удобных сидений.
  - Ладно, пойдем, - вздохнул он. - Все на месте-то?
  - Угу, кроме курьеров, - доложила Аня.
  - Хорошо, а я вам тут тортик прихватил, - взвесил он в руке ярко-желтый пакет из супермаркета, который давал подержать Ане, пока опробовал байк.
  - Вкусный?
  - Обижаешь! - возмутился он. - Когда я плохие приносил? Мы с женой вчера такой же брали. Я решил сегодня вас побаловать.
  Генеральный директор и впрямь довольно часто баловал своих подчиненных такими вот знаками внимания - то внеплановым угощением к чаю, то каким-нибудь эксклюзивным кофе, то ящиком фруктов из ближайшей палатки, или корзиной клюквы, за которой специально заезжал на рынок.
  Да и вообще коллектив у них был хороший, поэтому Аня и держалась за это место, несмотря на то, что до работы ей было добираться не слишком удобно.
  
  На день рожденья Аня подарила Тёмке мужской серебряный браслет, состоящий из крупных звеньев цепочки. Старинный. Чуть потускневший от времени, с затейливой вязью-клеймом на замочке.
  Как-то раз они с Артемом (пока тот еще был в контрах с Ромой) забрели в необычный ломбард. Это была их единственная с Тёмкой прогулка в центре города, потому что обоим надо было развеяться. Зашли просто так, погреться, прежде чем топать дальше к метро. Немного побродили между старых вещей, хранящих память о царском режиме, годах НЭПа, и недавнюю атрибутику СССР. Было довольно интересно. Многие вещи напоминали Ане о ее счастливом детстве, кое-что похожее она встречала в домах соседей в деревне. Но и Артему тут не все казалось диковинкой. Все-таки в глубинке гораздо неохотнее избавляются от наследства старших поколений.
  Но особенно привлекли его немногочисленные ювелирные изделия. Ане тоже кое-что понравилось, но носить такие украшения ей было, во-первых, не с чем, а во-вторых - жаба душила при взгляде на цену.
  Но вот за браслетом, на который положил глаз Артем, она вернулась сюда специально, до последнего сомневаясь, стоит ли выкладывать такие деньги. И вообще, уместно ли дарить чужому парню подобные подарки?
  Но восторг и признательность за эту вещь оказались такими искренними, что она вздохнула с облегчением - угодила!
  Правда, Рома потом еще долго с подозрением поглядывал на обоих, ревниво недоумевая, почему это Артем не расстается с этим украшением не то что в душе, но даже на тренировках, где его могут нечаянно порвать, просто плотно надвигая поверх браслета пульсатор. Но ничего такого вроде бы больше его интуиция не подсказывала, и взрослый парень смирился. Видимо, действительно, Тёмке, равнодушному ко всяким другим цацкам, эта вещь пришлась по душе. И браслет, в самом деле, как-то очень удачно смотрелся на пока еще по-юношески изящном запястье руки молодого парня, неожиданно добавляя ему какого-то то ли аристократического лоска, то ли, наоборот, образа бедовой грозы дворов.
  
  ***
  
  В самом начале апреля, когда яркое солнце старалось поскорее растопить оставшиеся от зимы последние ноздреватые сугробы грязного снега, а в дурманящем весеннем воздухе дразняще повеяло коварными флюидами романтических страстей, Аньку, словно вернувшуюся в свои семнадцать (в чем, разумеется, была заслуга Егора), неожиданно настигло ужасное известие, грозившее перевернуть ее маленький уютный мирок, в котором наконец-то ей было радостно существовать, с ног на голову.
  Как она могла не заметить творящегося вокруг и настолько оторваться от реальности, женщина впоследствии не могла понять, и даже готова была признать, что бывший муж оказался прав. Она, наверное, действительно непроходимая эгоистка! Стремясь насладиться своим запоздалым женским счастьем, затопившим ее по самую макушку, Анна с удовольствием плыла в спокойном течении размеренной жизни, опасаясь заглядывать далеко в будущее и бережно лелея то, что имела теперь. Ни пресловутая женская интуиция, ни материнское сердце не подсказали ей, какая беда нависла над ее семьей.
  Впрочем, судя по тому, как все обернулось, к такому крутому повороту не был готов ни один из непосредственных участников, или, скорее, виновников...
  
  ***
  
  Роман пытался побыстрее приготовить ужин, чтобы поскорее заняться более интересными вещами, так как Тёмка уже вернулся из универа, и на счастье, у них сегодня не было даже тренировок в спортклубе. Не воспользоваться свободным вечером среди рабочей недели, парни просто не могли. Но уследить за готовящейся пищей было непросто, потому что Артем, вместо того, чтобы заниматься сейчас своими уроками, терся вокруг него, вызывая желание плюнуть на готовку и прочие дела, и утащить провокатора в постель. Вот ведь, поросенок! А потом будет сидеть до утра, упиваясь кофе или крепко заваренным чаем, чтобы сделать свои задания, на которые преподы в их университете не скупились. Ромка поражался такой настойчивой упертости любимого мальчишки. Насколько сам помнил свои студенческие годы, он такой острой формой ответственности не страдал, да и вообще среди его знакомых подобный фанатизм вызвал бы справедливое недоумение. А когда еще побалбесничать и покуролесить, как ни в счастливые студенческие годы, пока не обременен семьей и прочими обязательствами, сопутствующими статусу зрелого мужа? Но Тёмка только отшучивался, дескать, не хочет он быть отчисленным за неуспеваемость и загреметь в армию, не получив высшего образования. Насколько парень действительно страшился того момента, когда придется отдавать долг Родине, Рома не знал, но его самого такая перспектива расстраивала едва ли не больше будущего защитника. Здоровье Артема, выросшего вдали от губительного воздуха мегаполиса, и к тому же отличная наследственность физического развития, не позволяли надеяться, что в военкомате его с радостью комиссуют, как ненужный и проблемный балласт. Скорее всего, не пройдет и номер с объявлением о его принадлежности к сексуальным меньшинствам. Кроме по-настоящему красивой внешности, в Тёмке не было ни капли жеманности и слащавой смазливости. Слишком уж он был брутален для 'нижнего', даже несмотря на свои девятнадцать лет. А во что могла для него превратиться даже двенадцатимесячная служба, после столь смелого заявления пусть и в приватной обстановки медицинской комиссии, Рома даже боялся думать. Это ему очень крупно повезло, что он сумел с кулаками доказать свое право на личную жизнь в таком виде, в котором она устраивала его самого. Он бы с радостью заплатил любую сумму за 'белый билет' для Артема, но где-то внутри сам с собой не соглашался лишить партнера необходимой любому мальчишке 'школы мужества'. Противоречивые сомнения глодали Ромку постоянно, но пока что время терпело, и он с маниакальной настойчивостью гнал расстраивающие его мысли куда подальше, стараясь вообще не выносить эту тему на обсуждение.
  
  Возможно, дело бы так и закончилось недожаренными котлетами и 'изнасилованием' злостного нарушителя его личного пространства прямо на кухонном столе, уже сервированном к предстоящей трапезе. И плевать на разбитые тарелки и салатницу, которые так и хотелось смести одной рукой, освобождая местечко для того, чтобы разложить на столешнице податливое тело любовника. Но когда Роман уже готов был сдаться ухмыляющемуся, прекрасно понимавшему, на что он нарывается Тёмке, неожиданно зазвонил его мобильник.
  - Ответь! - хмыкнул Рома, пытаясь деревянной лопаточкой в одной руке перевернуть котлеты, а другой так и не отпуская ладони младшего парня, хозяйничающие в его штанах.
  - Потом перезвоню, - мурлыкнул Артем, поморщившись из-за такой настырности какого-то абонента, явно не желающего понимать, что хозяин номера в данный момент ответить не может.
  - Блин! Тём, ответь! Раздражает! - дернул плечом Рома, ловко поймав чуть было не вылетевшую за бортики тефлоновой сковороды котлетку (потому что пытаться одновременно приготовить ужин и сосредоточиться на слишком приятных ощущениях собственного соблазнения, оказалось совсем не просто).
  Артем тяжело вздохнул, высвободил одну руку и попытался дотянуться до вибрирующего на столе мобильника, как нарочно скользившего все дальше от того места, где он лежал изначально.
  - Иди уже, - с сожалением отстранился Роман, поморщившись от того, что резинка спортивных брюк неожиданно чувствительно щелкнула его по самому драгоценному, напряженно замершему по стойке смирно и, что уж греха таить, практически готовому к долгожданной разрядке.
  Рома даже обрадовался невольной передышке, потому как выслушивать потом от Тёмки ироничные и ехидные подколки о неподобающей взрослому мужчине несдержанности (скорострельности), он был не намерен. В этой игре, кто кого быстрее доведет до края, в которую они время от времени играли, причем, выбирая совершенно неожиданное (и не всегда уместное) место и время, в счете вели попеременно. И только многолетний опыт (да и поселившийся внутри с недавних пор страх потерять свое сокровище) позволял Роме, буквально сходящему с ума от своего любимого, кое-как удерживая высокую планку лидера. Сейчас у него было преимущество, но всего в два очка. Так что у Артема были все шансы выйти на первое место в самое ближайшее время...
  
  Поправив штаны и бросив придирчивый взгляд на дожаривающиеся котлетки, старший парень решил немного отвлечься, и собрать пока испачканную в процессе приготовления посуду в раковину. Настроение у него было отменное, поэтому, предвкушая продолжение, он даже не обратил внимания на вытянувшееся лицо Артема, который, услышав сообщение, машинально развернулся и удалился в сторону дальней от кухни комнаты, хотя обычно не вел приватных разговоров, считая, что ему нечего скрывать от своей второй половинки...
  
  Правда, спохватился, что что-то не так, Рома быстро. Покидав грязную посуду в раковину, заправив огромную миску свежего салата оливковым маслом и сняв сковородку с плиты, парень решил уточнить, пора ли выкладывать еду на тарелки? Или немного подождать, чтобы она не остыла, пока Тёмка говорит по телефону.
  Однако отправившийся на поиски любовника Роман в дальней комнате его не обнаружил, впрочем, как и открытой пачки своих сигарет. Он все порывался бросить курить окончательно, но иногда все-таки испытывал дикое желание, как например, сейчас. Причем совершенно непонятно, что это вдруг накатило? Пачки теперь хватало недели на полторы, да и лежала она всегда в одном и том же месте, так что Рома в недоумении пошарил глазами по остальным поверхностям в комнате, и отправился спрашивать Артема, не видел ли тот, куда он ее задевал?
  И испытал странный укол ревности, беспокойства и ощущения чего-то непоправимого, едва увидел сквозь плотно прикрытую балконную дверь маленькой комнаты, как его Тёмка жадно затягивается сигаретой из 'потерявшейся' пачки.
  Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять насколько юноша напряжен и растерян. Первой мыслью Ромы было распахнуть дверь и спросить, что случилось? Почему-то представилось, что это звонок с малой Родины Артема. Только общение с родителями, особенно с отчимом, настолько напрягали его. Судя по потерянному виду, похоже, дело серьезное, вплоть до сообщения о чьей-то скоропостижной смерти. Но в тот момент, когда Роман уже готов был сделать этот шаг, Артем как-то затравленно оглянулся назад, будто убеждаясь, что его разговор никто не подслушивает, и Рома почувствовал острый укол безотчетной черной, отравляющей нутро ревности. И решил подслушать...
  
  - Ксюш, ну не реви, прошу тебя... - страдальчески произнес Артем, прикрывая ладонью трубку. - У меня нет таких наличных денег, ты же знаешь, я пользуюсь Ромкиной картой. Я что-нибудь придумаю, ты только не плачь... Несколько дней терпит?
  - ...
  - Не может быть! Ксюш... Да нет, я понимаю... Прости... я не хотел, то есть... Я найду деньги. Но ты уверена, что...
  - ...
  - Прости...
  
  Роман помотал головой, словно пытаясь отогнать неприятные предчувствия, однако что-то внутри него уже отчаянно вопило о непоправимом. Он ничего не сумел понять из монолога Артема, не слыша фраз его собеседницы, но срочно хотелось быть в курсе событий, чтобы унять подступившую тошнотворным комом к горлу тревогу.
  
  В два прыжка оказавшись у балконной двери, Рома рывком распахнул ее и поразился реакции Артема, чуть не выронившего телефон из рук, и побледневшего едва ли не до синевы, как-то затравленно уставившегося на него, вжав голову в плечи. Эта виноватая поза любовника, застигнутого будто на месте преступления, настолько ошеломила Романа, что они оба так и застыли друг напротив друга, не решаясь заговорить.
  - Я... мне надо денег, Ром, - непослушными губами первым произнес Артем, опуская взгляд в пол. - Много и наличными. Пожалуйста. Взаймы. Я все отдам. Но деньги нужны сегодня. Пожалуйста, Ром, очень надо...
  - Кому? - отчего-то севшим голосом решил уточнить Роман, не сводя пристального взгляда с готового провалиться сквозь землю сожителя.
  - Мне! - твердо ответил парень.
  - Врешь! Зачем Оксанке деньги?
  - Не... - попытался было опротестовать догадку Ромы Артем, по просьбе младшей соседки, не смея выдавать ее.
  - Не лги, иначе ничего не получишь! - припечатал Роман. - Иди в дом, пока не окоченел, - отступил он в сторону от балконной двери, приглашая Тёмку кивком головы в спасительное тепло, потому что самого начала бить ощутимая дрожь, а тот вообще стоял у раздвинутых настежь рам застекленного балкона.
  Артем молча прошел в комнату и обессилено опустился в кресло, стоявшее возле компьютерного стола. Поникшие плечи парня и опущенная голова, вкупе с упрямым молчанием, раздражали безмерно.
  Поняв, что ответа не предвидится, Ромка усмехнулся и язвительно произнес:
  - Дай-ка, я угадаю, на что молодые девицы стесняются спрашивать денег у родителей, - процедил он. - Судя по тому, что со своим парнем она разругалась в пух и прах, а потом с подругой отправилась в дом отдыха, видимо, там попыталась получить немного радостей личной жизни, - внимательно глядя на вздрогнувшего Артема, удовлетворенно рассуждал Рома, все больше утверждаясь в осенившей его догадке. - Только вот не подумала о последствиях, дурочка малолетняя. А пора бы уже в таком возрасте башкой соображать. Ну да ладно. А теперь хочет сделать аборт, потому что будущий папашка испарился в неизвестном направлении, небось, и фамилию его не спросила, я прав?
  Артем закаменел, но снова промолчал.
  - Ну что же - молчание лучше всего комментирует мою правоту. Только при чем тут ты? У нее, что, подруг нет, у кого перезанять на время? И зачем такая огромная сумма? Слава богу, меня бог миловал, но все же не в лесу живем, и примерно представляю расценки за подобное удовольствие.
  - Ей, - охрипшим голосом прошептал Тёмка, - нужно за одни сутки сделать, вроде как к подружке с ночевкой... Чтобы мать не догадалась.
  - Конспираторы хреновы! Да нафига такая сумма-то? У Панова в частной клинике и то меньше дерут! Она хоть нормальное учреждение нашла? Ты вообще понимаешь, что это, блядь, не шутки? Пусть лучше матери скажет, вместе что-нибудь пристойное найдут, чем сама под нож к какому-нибудь недоучке пойдет. Ты знаешь, сколько сейчас этих медицинских контор-однодневок, обещающих любой каприз за ваши деньги, только потом не с кого требовать компенсации загубленного здоровья?! - разозлился Рома на непробиваемость великовозрастных детишек.
  - Она не хочет матери говорить. Боится, что Анька ее прибьет, - отрешенно прошептал Артем, напуганный доводами Ромки, который обрисовал ситуацию совсем не так радужно, как она представлялась ему, если только удастся найти необходимую сумму.
  - И правильно делает! - горячился старший парень. - Как, блядь, в койку прыгать - так уже взрослые! Нет, чтобы хоть на пару шагов вперед подумать! Пусть в районную поликлинику дует и берет направление в нормальную больницу.
  - Не получится, срок большой...
  - Или вон, к Егору... - не услышав возражения Артема, продолжал распинаться Ромка.
  Да не жалко ему было этих денег для Оксанки. Просто вот зла не хватало на ситуацию. И еще почему-то вспомнился неприятный инцидент с одной из его бывших секретарш, которая его банально 'развела', подловив после корпоративной вечеринки и уверяя, что у них 'все было', и теперь требуются деньги на аборт. Вот ведь, стерва какая! Он тогда сразу и не понял, что, отчаявшись заарканить молодого начальника, и будучи уверена, что он откажется признать ребенка (которого, кстати, и не было), она просто хотела компенсировать себе моральную травму от открытия, что девушки ему абсолютно индифферентны. Спасибо, хоть не проболталась о его предпочтениях в кровати... Но все равно, не мешало бы прояснить и этот момент.
  - Тём, надеюсь, Ксюха не разводит тебя...
  - Нет, - убито прошептал Артем, - все правильно...
  - Не понял? - леденея от более ошеломляющего открытия, процедил Рома, пристально глядя на обхватившего голову сцепленными в замок руками в отчаянном жесте юношу. - Что значит 'все правильно'?
  Сделав над собой титаническое усилие, Артем поднял потерянный, полный безнадежной тоски взгляд, сглотнул и снова промолчал.
  Только теперь его молчание было более чем красноречивым.
  Сказать в свое оправдание любимому человеку Тёмке было нечего. И обвинять в том, что случилось, лишь Оксанку, было бы не честно. Но как признаться, что они оба поддались какому-то умопомрачению, настигшему несчастную девчонку, поругавшуюся со своим парнем, и его, считавшего, что он рассорился с Ромкой навеки? Как описать раздирающие в тот момент двойственные чувства - жалость, непонятное возбуждение от близости доверившейся ему девушки, горестно всхлипывающей в его объятиях, желание утешить и найти утешение самому, потому что его буквально дурманил слабый аромат Анькиных духов (от напяленного Ксюхой материного халатика)... Это же ведь попахивает каким-то извращением... И вот... Что теперь делать?
  - Когда? - сглотнув, выдавил Роман.
  - В конце ноября... один раз, - зачем-то добавил Артем, затравленно глядя несчастными глазами побитой собаки на закаменевшее лицо любовника. - Ты меня тогда совсем не хотел слушать, и я ушел...
  - Значит, ты решил мне отомстить таким образом? - ядовито осведомился Рома, стиснув кулаки в бессильной злости.
  Остатки разума заставляли его постараться понять мотивы любовника, но собственнические инстинкты и ревность просто душили, заставляя ненавидеть и Оксанку, так удачно подвернувшуюся Артему, и его, и самого себя до кучи.
  - Нет... я даже представить не мог, что все так обернется. Между мной и Ксюхой ничего такого нет...
  - Да неужели?! - зло расхохотался Ромка. - А ей, что ветром надуло, пока вы английским занимались?
  - Так получилось...
  - Как, твою мать, ТАК?! Это же, получается, у нее срок уже четыре месяца! Какой, блядь, теперь аборт? Вы совсем охуели на пару?! - прошипел Ромка, на которого только что снизошло еще одно озарение о слишком рисковом решении вопроса.
  - Ром, я ведь так и сказал, очень нужна приличная сумма... На таком большом сроке не везде берутся... Она уже пыталась...
  - А о чем она все это время думала?
  - Да откуда я знаю?! - окрысился Артем. - Говорит, что сама не понимала, потому что-то живот болел, как обычно, а то, что эти женские дела какие-то странные, еле мазались, думала, что из-за стресса на расставание с Киром, а потом из-за сессии, вот и... Да что теперь говорить? Я понимаю, что я виноват кругом... И перед тобой, и перед ней... Ром, если можешь, прости меня. Но, пожалуйста, дай мне денег. Я клянусь, прямо завтра выйду опять на работу. Я тебе все верну! Ром... - Артем обхватил себя руками в тщетной попытке остановить противную дрожь, рождавшуюся где-то внутри. Он понимал, что его оправдания, особенно вкупе с внешним видом трясущегося Цуцика, жалки и не выдерживают никакой критики, но как убедить Ромку, что он глубоко раскаивается в мимолетной... даже не интрижке, нет. Наверное, ошибке. Страшной ошибке, за которую теперь расплачиваются оба и еще этот... эмбрион... Ведь они с Оксанкой вовсе не собирались никого обманывать, разве что самих себя... Просто старались урвать хоть чуточку тепла и сочувствия друг у друга, чтобы тут же поделиться им, потому что оба очень хорошо представляли, как погано на душе, по которой потоптались ноги любимых людей...
  - Идиотка! Два идиота!!!
  Ромку даже перекосило, когда он (решив расставить все точки над 'i'), резко подскочил к дернувшемуся в ожидании заслуженного удара по морде Тёмке, сгреб его за грудки, не обращая внимания на трещавшие швы дорогой футболки, и потащил несопротивляющуюся тушку к выходу. То, что перед квартирой соседок Артем оказался в одном тапке, Романа волновало мало. В данный момент у него все клокотало от чудовищной обиды на предательство и бешеного желания узнать, наконец, правду. Услышать все еще раз от самой Оксанки, хотя в глубине души он уже верил в случившееся, только отчаянно пытался заблокировать все остальные чувства и мысли, лихорадочно долбящие в мозг - ВСЁ! Между ними с Артемом все кончено! Вот только глупое мужское сердце, которое, по идее должно быть суровым и каменным, а не растекаться, словно кусок сливочного масла на солнце, не желало мириться с потерей, и уступать своего Тёмку не собиралось никому. И плевать на то, что его любимый теперь что-то кому-то должен! Может быть, все еще не так страшно?
  
  ***
  
  Услышав сквозь шум льющейся в ванной воды настойчивый звонок в дверь, Аня удивилась. Егор вроде бы не должен сегодня приехать - у него суточная смена; у Димки, отправившегося на прогулку, свои ключи; а Оксанка, вернувшаяся буквально полчаса назад мрачнее тучи, торчит у себя в комнате, не пожелав поделиться, что не так с ее настроением. Впрочем, к этим перепадам все почти уже привыкли, и старались не обращать внимания, потому что сама Ксюха менять что-либо была не намерена и просила просто не лезть в ее личную жизнь.
  Так как дочь открывать входную дверь не спешила, Анька недовольно скривилась, выключила воду, намотала полотенце на влажные волосы и, накинув халатик, вышла из ванной.
  Посмотрев в глазок и узнав знакомые силуэты соседей, женщина смело распахнула дверь. О чем пожалела буквально через полминуты, силясь понять, что вообще происходит в ее доме?
  Для начала она впала в легкий ступор, узрев взбешенного Ромку, который только что отпустил порванную у воротника футболку Артема, стоявшего на коврике почему-то в одном тапочке на босу ногу, и словно не замечавшего отсутствия его пары.
  Сам мальчишка был бледен до зеленоватого оттенка, и только яростно алели кончики его ушей.
  - Эм... - растерялась Аня, машинально отступив в сторону, когда Рома решительно шагнул в ее прихожую. - И что сие значит?
  - Я тоже хочу знать, - процедил Роман сквозь зубы. - Оксан! - крикнул он в глубину квартиры. - Выгляни на минутку!
  Ответом ему послужила напряженная тишина. Похоже, дочь по какой-то причине решила не откликаться.
  - Ром, ты чего? - опомнилась Аня. - Зачем она тебе? И не ори тут! Ребенок только из универа вернулся. Может, она спать легла, а то опять до полночи сидела... Я схожу, посмотрю.
  - Я сам схожу, - бесцеремонно отстранил Рома хозяйку квартиры в сторону. - Оксан! Прятаться не советую! - услышал он торопливые шаги и щелчок дверного замка в маленькой комнате. - И, если понадобится дверь вышибить, я это сделаю, не сомневайся! - пригрозил Роман Сергеевич, взывая к благоразумию младшей соседки.
  - Да ты что, ополоумел? - рассердилась Анька на такое самоуправство. - Что случилось?!
  - Позови свою дочь и узнаешь! - зло огрызнулся Рома. - Ксюш, считаю до трех! Раз!
  - Ром, перестань! - подошел Артем и, вцепившись в его руку, попытался оттащить его от злосчастной двери, где затаилась виновница разразившегося скандала. - Оставь ее в покое!
  - Почему? - стряхнул тот руку младшего парня. - Я хочу послушать ее версию! Да вон и ей, - кивнул он в сторону офигевающей от происходящего Аньки, - интересно будет... Два!
  - Зачем ты так, я же все рассказал, - ненавидяще уставился Артем на своего доморощенного Отелло. - Я же обещал ей, что никто не узнает...
  - Ну вот теперь и помалкивай, пусть она сама скажет! - не унимался Рома. - Оксан, выходи, у меня всего один вопрос! После счета 'три!' я все равно войду! И ты прекрасно знаешь, что никто меня не остановит!
  - Сволочь!!! - со всей дури впечатал Артем Романа в дверь кладовки, оттеснив от комнатной.
  - Эй, мальчики! А ну-ка, брейк! - вклинилась Аня, которой надоел весь этот дурдом. - Ты что здесь раскомандовался, как у себя дома? - сердито зыркнула она на тяжело дышавшего Ромку, который в данный момент пытался обыграть в гляделки такого же еле сдерживающего себя в руках Артема. - Квартирами не ошибся?
  - Нет! - рявкнул сосед.
  - Ага, - не слишком удовлетворилась его ответом Аня. - Ксюш, ну-ка выходи, - стукнула она костяшками пальцев по деревянному косяку.
  - Да отвалите вы все от меня! - раздались из-за двери глухие рыдания девушки, видимо, уткнувшейся в подушку, чтобы было не так очевидно слышно ее отчаяние...
  - Ксюш! - похолодела Аня, и резко обернулась к ребятам. - В чем дело? Кто-нибудь может объяснить?
  Рома взлохматил короткие волосы, пытаясь взять себя в руки:
  - Шпилька есть? - покосился он на замок.
  - В ванной, - поняла его с полуслова Аня. - Тём!
  Артем нехотя поплелся в ванную, где, как он помнил, Ксюшка раскидывала свои заколки рядом с косметичкой на поверхности стиральной машинки. Дикое желание защитить девчонку, которую он невольно выдал, боролось в нем с беспокойством, как бы она чего не сотворила с собой в таком состоянии. Самому ему теперь было уже все равно, потому что он прекрасно понимал, что такое не прощается, и Ромке бесполезно доказывать, что никто, кроме него, ему сто лет не нужен... Только вот еще совсем не представлял, что он скажет Оксанкиной матери, теплые, дружеские отношения с которой тоже не были безразличны несчастному парню, в одночасье лишившемуся своего единственного по-настоящему любимого человека и этой трогательной привязанности соседки... Слишком неподъемный груз вины и ответственности оказался для его плеч. И хотелось так же завыть от отчаяния и безнадеги, настигшей его расплаты по старым долгам...
  
  - Предатель! Ненавижу тебя! - встретила растрепанная зареванная девушка Артема, швырнув в него 'думочкой'. Правда, первым в комнату ввалился Ромка, ловко вскрыв замок-защелку на ручке межкомнатной двери простой шпилькой.
  Быстрота реакции спасла старшего соседа от увечья, потому что он успел пригнуться, а вот Тёмка еле удержался на ногах от неожиданности, потому что край подушки с замочком от молнии угодил ему прямо в лицо, едва не оставив без глаза.
  - Ксюш... - простонал Артем, схватившись за поврежденный, сразу же заслезившийся глаз.
  - Оксанка, прекрати! - рявкнул Ромка, подскочив к разбушевавшейся фурии, которая как раз пыталась вытащить сидевшего в головах кровати, зажатого между стеной и спинкой, плюшевого медвежонка, чтобы запустить в незваных визитеров еще одним 'снарядом'.
  Последней в комнату вошла Аня, находящаяся все еще в полнейшей прострации от разворачивающихся в ее квартире событий, интуитивно пугающих до дрожи.
  От громкого окрика и того, что моментально оказавшийся рядом с ней парень, вторгся в ее личное пространство и буквально задавил самцовским авторитетом с высоты своего роста, весь воинственный запал девушки бесследно испарился, и она съежилась под колючим гневным взглядом молодого мужчины, понимая, что это все - деваться ей некуда и отвечать на его вопросы придется.
  Больше всего она не хотела бы сейчас объясняться с матерью, потому что могла себе представить, что та думает по этому поводу. Перед Ромкой тоже было неловко, но все-таки не так страшно. Жаль Тёмку, которого невольно втянула, но, в конце концов, он тоже участвовал, так что, наверное, честно, что не одной ей расхлебывать последствия 'утешения' друг друга. Нечего сказать, утешились...
  После шокирующей новости о том, что она беременна, и срок уже не позволяет воспользоваться стандартной процедурой аборта, Ксюха так растерялась, что чужие беды (как, например, Артем будет объяснять свою измену Ромке), ее не слишком трогали. Девушка просто не могла себе представить, как в одиночку справиться с проблемой, грозившей перечеркнуть ее распланированную на год вперед жизнь. Она не была черствой и эгоистичной, да и подлянки хорошему парню делать не собиралась. Просто настолько была оглушена свалившимся несчастьем, что прочие неприятности оставались где-то за границей ее моментально сузившегося мирка, вокруг которого и аккумулировалось ее внимание. Потому что незапланированная беременность девушку пугала даже не тем, что она не замужем (и замуж за безалаберного папашку ей выйти не светит), а тем, что еще предстояло доучиваться почти полтора года в универе. Причем, один семестр должна была учиться заграницей, и хорошо бы устроиться на работу, съездить еще в какую-нибудь страну на стажировку, прежде чем заводить детей. Но теперь, чтобы как-то осуществить этот план, выход был только один - прервать ненужную никому жизнь маленького человечка, которого они с Тёмкой нечаянно обрекли на такую ужасную смерть.
  И морально-этическая сторона подобного поступка тоже оказалась не на последнем месте. Ужасно хотелось каким-нибудь чудесным образом вернуть свою размеренную, пусть и померкшую из-за расставания с Кириллом, жизнь. Она же ведь уже почти смирилась, стараясь не думать о нем, почти заставила себя выковырять свою дурацкую любовь к нему из сердца, учась находить другие радости, и тут на тебе! В одночасье хрупкое душевное равновесие обрушилось под лавиной нахлынувших проблем.
  Нет, если бы ребенок был от Кирилла, Оксанка даже и не сомневалась бы в том, что будет рожать. В конце концов, академический отпуск в универе взять не проблема, не она первая, не она - последняя. Но, к сожалению, сомнений быть не могло. После того, как последний раз они с Киром занимались любовью, месячные пришли ровно в срок, не вызывая сомнения, что никаких последствий их страсти не предвидится. А тут...
  Именно потому что только что закончились 'празднички', она и не особо сильно заморачивалась тем, что обессиленные морально и физически оба просто уснули в обнимку, вместо того, чтобы сбегать в ванную и хотя бы проспринцеваться, не говоря уж о том, что можно было поискать экстренную помощь в запасах мамкиных таблеток. Кажется, только недавно слышала по телефону, как мать секретничала с подругой и упоминала о постиноре. Вот идиотка! Всего-то пара таблеток - и никаких проблем! И вдвойне идиотка, что поверила, будто и впрямь у нее от стресса с месячными творится какая-то несуразица. И главное, кроме того, что невообразимо тошнило от кинзы, никаких других признаков и близко не было! И по-настоящему забеспокоилась только тогда, когда поняла, что напольные весы беспристрастно показывают, что она теряет вес, но любимые джинсы с заниженной талией почему-то не застегнулись на пузе. Хотя, если честно, никакого пузика у Оксанки еще толком и не было. Просто раньше она могла втянуть живот, чтобы застегнуть после стирки джинсов злополучную пуговицу и подождать полчасика, пока штаны растянутся до удобоваримой формы, при которой можно свободно дышать. А в этот раз не получилось. Почти плоский живот ни в какую не хотел втягиваться. Мало того, под пупком прощупывалось внушительное твердое уплотнение. Ну и до кучи ежегодная диспансеризация, включающая у девчушек посещение гинеколога, произошедшая вчера, как раз и расставила все точки над 'i'.
  Она еще надеялась на чудо, даже после того, как ей озвучили примерный срок. И все еще не слишком верилось в ужасную новость, когда утром тест показал две полоски. Но и в районной женской консультации, куда она заскочила, сбежав с последней пары, срок беременности подтвердили. А так же и то, что если нет никаких медицинских или социальных показаний для прерывания беременности на шестнадцатой-семнадцатой неделе, то никто в своем уме ее на аборт не примет. Разве что частные клиники...
  То, что будущая мамаша живет с матерью и братом в двухкомнатной квартире, и еще не закончила высшее образование, такими спасительными показаниями не являлось, так как восемнадцать лет ей уже минуло. И, значит, пока ее состояние не оказалось слишком заметным для окружающих, а главное, пока ребенок, а точнее, эмбрион не начал шевелиться, оставалось единственное решение, требующее больших денег, и счет шел буквально на дни! Да и за каждый из кучи анализов требовал материальных затрат за срочность. Но, как нарочно, тот, для кого соблюдение страшной тайны тоже было бы крайне предпочтительно, взял и предал ее. Сволочь!
  И как теперь смотреть в глаза родной матери? Скорее всего, мать и сама не станет делиться со своими родителями и родителями бывшего мужа, что не уберегла всеобщую любимицу бабушек-дедушек, считающих непутевую внучку умницей-разумницей...
  Свое отчаянное положение Оксанка охарактеризовала бы как 'полнейшая задница!'
  А разве она не хотела ребенка? Пусть не этого, но вообще!
  Нет, не так... Как и все девочки, воспитанная на сказках, в которых неважно, Золушка ты или Спящая Принцесса, рано или поздно, но обретаешь свое выстраданное женское счастье, выйдя замуж, как и положено - в шикарном белом платье, естественно, Оксанка хотела себе праздника в начале семейной жизни. И несколько подруг, уже отгулявших свои свадьбы, вызывали некоторую интуитивную ревность и зависть. Это было смешно и глупо, и Оксанка прекрасно понимала, что завидует она не конкретно тому, что из статуса общих друзей очередной парень перешел в статус 'чужого мужа', нет. В отношении этих ребят она и не строила никаких матримониальных планов. Просто иногда мелькала мысль, а вдруг всех самых-самых надежных, любящих, верных, заботливых разберут, и останутся только те, что и даром никому не нужны...
  Но она хотела собственного праздника, прекрасной традиционной церемонии. Чтобы самой покрасоваться не хуже принцессы на балу, купаясь в сияющем свете любимых глаз жениха, и чтобы собравшиеся гости радовались их счастью, и подружки завидовали так же по-доброму, и чтобы детишки, двое - мальчик и девочка - родились в положенный срок...
  Выбирая подарки новорожденным детям подруг, у Оксанки просто глаза разбегались от обилия красочных предметов обихода малышей и их крохотных, будто кукольных одежек... А вот что это - то ли еще у самой детство играет в одном месте и хочется поэкспериментировать с маленьким живым кукленком, то ли уже проклевывается природный материнский инстинкт, она не знала. Это было еще не по-настоящему, а так... накатило - отпустило, и, слава богу! До создания собственной семьи ей надо было все-таки закончить универ, устроиться на работу и нормально 'встать на ноги', чтобы не висеть обузой у матери на шее...
  И что теперь?
  Ребенок девушке представлялся чем-то таким очень нужным, словно великим даром, подтверждением искренних чувств двух любящих людей, продолжением их рода - ведь кровь от крови и плоть от плоти - это именно так... А, значит, стать самым родным и любимым существом, но только это событие должно было произойти в отдаленной перспективе. А то, что её малыш УЖЕ существует, пусть пока еще и в статусе 'эмбриона' - вот к этому Оксанка оказалась совершенно не готова. Потому что отцом этой крохи был человек, которому семья, а, точнее, жена и ребенок были совершенно не нужны...
  
  - Оксан, это правда? - решил не ходить вокруг да около Роман, которому очень важен был ее ответ.
  - Тебе-то какое дело? - зло прошипела она, не желая откровений при таком скоплении народа.
  - Ксюш... - потерянно прошептал Артем, не зная, куда отвести виноватый (и слегка окривевший) взгляд. - Ром, прекрати давить на нее. Я же все сказал!
  - Заткнись! - не оборачиваясь, велел Роман. - Спрашиваю еще раз: это правда, что ты беременна от него? - кивнул он в сторону своего любовника.
  - Что?! - ахнула Анька, которой вдруг резко перестало хватать свежего воздуха. - Рома, ты совсем охренел со своей неуместной ревностью! По тебе дурка плачет!
  - Хм, - зло усмехнулся парень, не оборачиваясь. - Зря ты на это надеешься, Анечка, разве не очевидно? Ну, я жду ответа! - рявкнул он, заставив вздрогнуть всех троих - Артема, Аню и Ксюху, сжавшуюся в комочек и затравленно взглянувшую на него, инстинктивно прикрывая живот руками.
  Собственно, в том, что девчонка беременна, Роман больше и не сомневался, однако все-таки хотел услышать главное, потому что в этот момент у него мелькнула шальная мысль о том, что это единственный шанс, от которого ни в коем случае не следует отказываться.
  - Ясно. Тогда следующий вопрос: твой ребенок точно от Артема?
  Оксана опустила голову, не желая ему отвечать, и упрямо стиснула губы.
  Но тут опомнилась Анька, которую вдруг перестали держать ноги. Опустившись на кровать сына, расположенную напротив Ксюхиной, женщина сдавленно просипела:
  - Какой ребенок? Вы охренели тут все? Она сама еще ребенок! Ей учиться надо! Артем? - беспомощно оглянулась она на младшего парня, лелея сумасшедшую надежду, что все это глупый и жестокий розыгрыш, но убитый вид несчастного виновника состояния ее дочери не оставлял сомнений, что шутить никто и не думал.
  - Ах ты, поганец, - медленно процедила Аня, ненавидяще сверля потемневшим взглядом мальчишку, который полгода назад почему-то стал ей дорог, - тварь! Того тепла и участия, что ты получал в моем доме, тебе показалось мало? Ты решил еще и девку оприходовать? Почему, Артем?! Чем мы тебя так сильно обидели? Или ты хотел за счет нее доказать свою мужскую состоятельность? Другого объекта забав не нашлось? По-соседски проще, да?
  - Аня, ты что? - опешил Тёмка, совершенно не имевший и в мыслях подобного.
  - Я - что? Я-то, ничего, обошлось, слава богу! - разъярилась она, резко поднявшись и оттолкнув Романа, все еще находящегося возле ее дочери. - А ты о чем думала, когда ложилась с ним в постель, дуреха?! Я же тебя предупреждала, чтобы не смела даже смотреть в его сторону! - небрежно кивнула она на застывшего столбом Артема. - У этих пи... представителей секс меньшинств - своя жизнь! Ты понимаешь это?! Отклонения это от нормы или высшая милость небес - не наше с тобой дело! Нашли они друг друга, хорошо им вместе, ну и в путь! Ты-то куда влезла?! Экзотики захотелось? Думаешь, у геев как-то по-другому детородные органы работают? Да, в конце концов, почему с ним?! Что, других парней не нашлось? То ты по Кириллу своему убивалась, то вдруг замену ему нашла? Решила кому-то отомстить? Ну что, ж! Поздравляю! Суперски получилось! С твоими внешними данными можно было хотя бы нормальным отцом ребенка обеспечить! А ты?! Красивый экземпляр, не спорю! Генетический материал, что надо! Но на кой черт тебе этот ребенок сейчас? Ты на что жить собралась? Как ты будешь доучиваться?! Мне до пенсии, как пешком до Пекина, и нянчиться с твоим ребенком я не собираюсь! Я еще своего сына не вырастила! И вообще не готова бабкой становиться! Ты это хоть осознаешь?
  - Я аборт буду делать, - непослушными губами выдавила Ксюха, затравленно взглянув на мать.
  - На пятом месяце? - желчно поинтересовался Рома, неприязненно глядя на разоряющуюся Аньку.
  Вообще-то он очень понимал ее чувства. Потому что буквально несколько минут назад ему самому казалось, что жизнь со всего разбега швырнула его мордой об землю, перечеркнув все ближайшие, да и не только ближайшие планы и мечты. Но прочему-то сейчас было обидно за белого, как полотно, Тёмку, в отчаянии кусавшего губы, и, кажется, еле сдерживающего слезы. Вот к этому зрелищу Рома был вовсе не готов. Артема слишком трудно было довести до подобного состояния, но Анька даже, наверное, не столько злыми словами, сколько интонацией, в которой проскальзывали ненависть и презрение, доконала его, несмотря на то, что сейчас распекала за безалаберность дочь. К тому же, Ромка лихорадочно просчитывал варианты, все больше соблазняясь идеей, осенившей его буквально несколько минут назад, только он еще не решил, как ее озвучить.
  - На каком?! - ахнула Анька, хватаясь за сердце.
  Вообще-то, она была не сторонницей зрелищных эффектов, достойных мелодрамных телесериалов, но сейчас без всякого притворства ощутила пронзительную боль с левой стороны, будто между ребрами с размаху вогнали кол и теперь медленно проворачивали его. Колени сделались ватными, в затылке зашумело, а звуки и цвета стали какими-то приглушенными. Она попыталась вдохнуть, но боль стала просто невыносимой, да еще и левая рука онемела до самых кончиков пальцев...
  - Мама... - неуверенно позвала Ксюшка, увидев, как с покрасневшего от справедливого гнева лица родительницы вдруг сбежали все краски, и посинели ее губы. - Мамочка! - вскочила девушка.
  Но Аня, которая сейчас боялась даже пошевелиться, потому что была наслышана про страшные истории о внезапных инсультах у тридцатилетних здоровых людей, и не на шутку перепугавшись метаморфоз, происходивших с ее организмом в данную минуту, только часто поверхностно дышала, выставив вперед ладонь правой руки в защитном жесте, чтобы к ней никто не приближался и не дотрагивался.
  Целый сонм разных мыслей мгновенно пронесся в шокированном очередной новостью мозгу. И беременность дочери в данную минуту немного отошла на второй план. Про аборт на таком большом сроке не может быть и речи, И, значит, как-то придется смириться с неизбежным. Главное, что это все-таки не смертельно. А вот если ее хватит инсульт или еще какая гадость, то это в разы хуже, потому что тогда она станет самым бесполезным членом семьи. У Ксюшки теперь совершенно другие заботы, да и Димка еще слишком мал, чтобы обходиться без родительской опеки. И на Егора рассчитывать бесполезно. Многие действительные мужья бросают своих жен в таком состоянии, не желая обременять себя парализованной обузой, что уж говорить о любовниках в самом расцвете своих мужских сил...
  Боль не унималась, пугая страшной перспективой все больше. Но тут уж и Ромка сообразил, что что-то не так.
  - Ань? - нахмурился старший парень, шагнув к ней. - Что с тобой?
  - Не подходи! - посипела она с трудом, все еще надеясь, что вот-вот отпустит.
  - Мама, мам, ты нас пугаешь! - лепетала Оксанка, с тревогой глядя на мать.
  - Мне самой страшно, - машинально призналась Анька, покосившись на кровать, на которую хотелось опуститься, но до нее надо было сделать пару шагов, и на это сил не было. Точнее, она боялась, что любое движение может спровоцировать что-то страшное. И предпочитала остаться на месте.
  - Не будет никакого ребенка! Мамочка, - заревела Ксюха в голос, - ну не надо...
  - Ань, тебе плохо? - сообразил Рома, невольно припомнив, как его отец глотал горстями таблетки в минуты сильных душевных переживаний и вот так же менялся в лице. - Сердце, да?
  Аня не стала отвечать ему, стараясь не сбиться с дыхания. Воздуха легким не хватало, и она берегла силы, потому что вдохнуть полной грудью она пока не могла.
  - Потом... про ребенка... - выдавила она с трудом. - Не реви, Ксюш.
  - Аня, все хорошо, не волнуйся! Присядь, - переключился Рома на старшую соседку, протянув руки, чтобы помочь добрести до кровати и заглядывая ей в глаза, но не решаясь прикасаться к женщине. - Ксюх, тащи что-нибудь от сердца. И воды!
  - У нас нет ничего, - растерялась перепуганная девушка. - Только от головной боли...
  - Тащи всю аптечку! Тём, воды принеси! - отдал он указания молодежи.
  Оксанка и Артем рванули на кухню, а Ромка, наплевав на отчаянное возражение в непримиримом взгляде паникующей соседки, все-таки обнял ее, осторожно прижав к себе, и успокаивающе прошептал:
  - Сейчас все пройдет, Ань, держись. Я тоже не в восторге от ситуации. Но это же не смертельно, Ань. Все будет хорошо, вот увидишь.
  - Не вижу ничего хорошего, - попыталась она отпихнуть надежную опору.
  - Просто надо взглянуть под другим углом, - невесело пошутил он, оглянувшись на чертыхающегося Артема.
  Парень налил слишком полный стакан воды, и теперь часть расплескалась из-за того, что он очень торопился. Протянутая рука дрожала, а на Аньку он даже боялся взглянуть.
  - Давай-ка, глотни, - велел Ромка, но соседка, в этот момент почувствовавшая, что наконец-то боль в груди отпустила, глубоко, судорожно вздохнула и зло ударила по руке младшего парня.
  Отчаянная досада на глупость своего старшего ребенка, презрение к Роме, пытающегося уверить ее, что ничего страшного не произошло, и лютая обида на Артема, этого волка в овечьей шкурке, которого она допустила в свою семью, вылились в новый приступ вполне себе мотивированной агрессии. Но не в силах выразить свое негодование в литературной словесной форме, а не матом, она просто ударила по руке Тёмки, вложив в свой прожигающий взгляд всю гамму испытываемых чувств.
  Не ожидавший подобного от еле дышавшей буквально минуту назад соседки, Артем не удержал стакан. И он с громким хлопком разлетелся на полу на мелкие осколки, усыпав значительную часть паласа и оставив мокрое пятно от разлившейся воды...
  - Аня! - укоризненно покачал головой Ромка, мельком глянув на отшатнувшегося Артема, вспыхнувшего так, словно женщина ударила его не по руке, а влепила пощечину. Но утешать любимого мальчишку в данной ситуации было не совсем уместно.
  В этот момент на пороге комнаты появилась Оксана.
  - Ксюха, стой! - остановил ее Ромка. - Не ходи тут, порежешься. Тащи лучше пылесос и газеты.
  - А аптечку?
  - Кажется, уже не надо, - желчно заметил он. - Впрочем, давай, посмотрю. Может, там что-нибудь успокоительное есть? Я сам подойду, - снова остановил Роман дернувшуюся было войти девушку.
  Осторожно обойдя опасный участок с осколками стакана, он забрал аптечку и вопросительно взглянул на Аню, буравящую его недобрым взглядом.
  - Себе что-нибудь успокоительное найди и запихни! Сам знаешь куда! - не выдержала женщина.
  - Ань, прекрати! Мы все здесь взрослые люди.
  - Как удобно, - съязвила она.
  - Зря иронизируешь, - парировал Рома. - Аборт делать нельзя. Ты, как мать, это должна прекрасно осознавать. Слишком большой риск, и надо думать о последствиях.
  - О них всегда надо думать! - оборвала Анька его проникновенную речь.
  - Ну что сейчас говорить о том, что УЖЕ случилось?! Давай решать...
  - Ты-то тут при чем? - подозрительно прищурилась она. - Надеюсь, вы не вдвоем старались над результатом?
  - Ань, ты сдурела? - опешил Ромка от ее нелепого предположения.
  - А что? Разве у тебя есть хоть какие-то принципы?
  - Да! Представь себе, есть! - окрысился старший сосед, но тут же взял себя в руки, опасаясь доводить до скандала.
  - Откуда бы им взяться, Рома? Ты ничего не забыл?
  Может быть, Аня и ответила бы ему более грубо, приведя пример, но тут вернулась Оксанка, таща за собой катившийся на колесиках пылесос. И женщина заткнулась на полуслове, не желая обсуждать при дочери свои собственные ошибки.
  Ромка тут же перехватил у девушки агрегат и, включив его, тщательно собрал мелкие осколки стекла с паласа.
  - Красивый был стакан...
  - Плевать!
  - Ну да ладно, - постарался невозмутимо продолжить Рома. - Ксюх, давай газеты, - скомандовал он, указав на мокрое пятно. - Тём!
  Младший из соседей был настолько выбит из колеи всеми событиями, что сейчас тупо стоял, будто в каком-то оцепенении, не предпринимая никаких действий, пока не обращались непосредственно к нему, отдавая команду. И его это вполне устраивало. Больше всего хотелось просто сбежать отсюда, чтобы не встречаться с равнодушным взглядом Оксанки и ненавидящим и презрительным - ее матери. Про Ромку он вообще старался не думать, потому что поверить, что тот разрешит ему хотя бы переночевать, Артем не мог. (А ведь сейчас наверняка в общаге уже все комнаты распределили на ближайшую ночь, приведя своих подружек). И объяснения слушать не станет... И мольбы о прощении подобной глупой и подлой измены не помогут. Лично он не простил бы...
  'Так мне и надо! - сокрушенно решил Тёмка. - Что имеем - не храним, потерявши - плачем...'
  К тому же, просить прощения было невыносимо стыдно. Да и разве помогут слова? Жаль, что у Аньки ничего нет от сердца, потому что его собственное задыхалось от невозможности ничего изменить, от жалости к Ксюхе, Аньке, самому себе и разрушенному собственному счастью. Потому что кроме Ромки ему никто не был нужен. Но как тут поверить словам, если поступки говорят сами за себя...
  - Ань, девочки, в общем, смотрите! - продолжил Рома гнуть свою линию. - Никакого аборта, естественно не будет. И Ксюха будет рожать.
  - Супер предложение, - ядовито заметила хозяйка дома. - Я в восторге! Учеба по боку! Нормальная работа - тоже! Будем растить безотцовщину! В квартире и так личного угла каждому не хватает! Да здесь даже детскую кроватку некуда впихнуть! - выразительным жестом обвела она действительно заставленную необходимой мебелью маленькую комнату.
  - Но...
  - Что, 'но'?! И куда я, по-твоему, должна сына своего деть, если она родит?
  - Не 'если', а когда, - машинально поправил Роман, но Анька его не услышала, продолжая разоряться:
  - К себе возьму взрослого парня? Так у меня и так в комнате - не просто моя спальня, но и общая гостиная, и столовая, и видео-зал! Я так мечтала, что когда-нибудь у всех нас будет нормальная жизнь! - расстроено прошептала Аня. - Ксюш, ну о чем ты думала? Ты же знаешь, у нас никаких условий! Ты не имела права так поступать со мной и своим братом!
  - Что мне теперь, на улицу идти? - огрызнулась Оксанка, всхлипнув.
  До слов матери, она как-то не особо придавала значения таким мелочам. Она выросла в этом доме, и ей пришлось мириться с появлением младшего брата. Правда родители так ловко задурили ей голову, что она даже без особых возражений приняла к сведению, что придется потесниться и делить с ним детскую. Но теперь, взглянув с точки зрения матери, не могла не признать ее правоту. Ребенок будет орать по ночам. Да и днем у маленьких детей особый режим. Димке будет не до уроков, и брат озвереет, если заставить его ходить по комнате на цыпочках. В материной комнате всего один диван, и Димкину кровать туда не впихнешь, если только выкинуть часть шкафов, изображающих стенку, но тогда куда девать книги и посуду? Можно, конечно, снова достать надувной матрац, на котором спал Артем, и поставить его посреди комнаты, но ведь это не временное явление, и Димке придется так жить не месяц и не два... Ребенок-то никуда уже не денется, так и будет полноправным жильцом квартиры.
  Если только... если мать уйдет к Егору... Но она не уйдет. Во-первых, Димка еще несовершеннолетний. Во-вторых, Оксана знала позицию матери, которая заявила, что у нее в любом случае, сколько бы мужчин не случилось в ее жизни, должен быть свой угол, чтобы ни от кого не зависеть (дескать, к сорока годам, она имеет полное право наслаждаться своей свободой). Она и так всю жизнь жила то с родителями, деля комнату с бабушкой, то с мужем и детьми, пока не получили отдельное жилище, во многом отказывая себе, понимая, что у нее есть долг перед семьей. А тут, получается, снова навязывают хомут на шею, вынуждая вернуться к коммунальному существованию. Ну, а в-третьих, Ксюха осознавала, что банально не сможет обойтись без материнской помощи хотя бы в первое время. И исходя из вышеперечисленного, ее необдуманный поступок, обещающий кучу проблем, теперь вырисовывался с новых сторон и обличал ее несостоятельность, эгоизм и прочее, прочее...
  Получается, она ставила перед фактом и мать, и брата, намеренно ущемив их права в совместном проживании... Да еще и расходы по содержанию ее и ребенка, пока она будет в декрете, тоже ложились на материны плечи. Разве что Тёмка снова пойдет на работу, чтобы хоть как-то помочь. Только бы не слетел с катушек, как его Рома, когда они расставались... А ведь из-за того, что их тайна вскрылась, Ромка не простит измены. И Артему придется это как-то пережить... И его не будет рядом... Пусть не любимого парня, но надежного друга. Хотя, какой он, к лешему, надежный?! Взял и сдал... Хотя, если честно, ее саму здорово напугала реакция и Романа, и матери, которые оказались категорически против аборта на большом сроке. Потому что не конкретно этого ребенка, а вообще детей, когда-нибудь в будущем Оксана, безусловно, хотела. И даже если никогда не выйдет замуж, все равно! Хоть одного ребенка, 'для себя' она собиралась родить...
  Почему-то Ксюха была уверена, что Артем не откажется помогать материально в меру своих сил. Она прекрасно помнила, как он выматывался, пока учился и работал... Но учиться ему еще два года. А потом - армия... А если он станет работать сейчас и выкладываться так, что не в состоянии будет нормально учиться, то у него есть все шансы загреметь в армию гораздо раньше... Просто заколдованный круг... и никакого выхода... А главное - одни сплошные проблемы. Для всех вместе и каждого в отдельности.
  Почувствовав предательское пощипывание в носу, Ксюха шмыгнула и закусила губы, чтобы снова не разреветься.
  - Не знаю, - процедила Анька. - Наверное, это мне теперь придется идти на улицу.
  - Никому никуда не надо идти, - присел Ромка на корточки возле усевшейся на свою кровать Оксанки. - И нечего тут разоряться о безотцовщине. Ребенок не виноват, что у него такие бестолковые родители. Во-первых, надо сделать все по-людски. Для начала, пусть женятся, а потом уже и квартирный вопрос как-то будем решать. В конце концов, просто квартиру снять - не проблема.
  - Для меня - проблема, Рома. Мы, конечно, не бедствуем, но и шиковать не способны. И такой статьи расходов в моем бюджете не предусмотрено, - желчно заметила Аня, не придав значения упоминанию о свадьбе. Да о какой свадьбе между дочерью и геем может идти речь?
  - Ром... - тихо пошептал Артем, прекрасно понимавший, что у них с Ромкой уже ничего не срастется, но до последней минуты надеявшийся на какое-то чудо. Вот только своим заявлением любовник лишил его даже призрачного шанса.
  - Помолчи! - одернул старший сосед своего партнера, мгновенно заткнувшегося от понимания глубины своей вины.
  - Рома, твои идеи носят утопических характер, - криво усмехнулась Оксанка. - Я его не люблю. Он меня не любит. Нафига нам свадьба?
  - Прости, Ксюх, но если ты прекрасно понимала эту истину, надо было как-то сдерживать свои инстинкты к размножению. И не допускать до тела без презерватива. Но лучше было бы и вообще не допускать. Но это уже личное пожелание. К сожалению, назад не отмотаешь. Все! Проехали! Ну так вот... - с силой прижал он кулак ко лбу, будто собираясь с мыслями, - на чем я остановился? Ах, да! Но теперь кто кого не любит - играет второстепенное значение. У вашего ребенка должны быть мама и папа. Так что вопрос об узаконивании отношений снимается, как уже решенный.
  - А меня ты спросил? - нахмурилась девушка. - А его? Что Артем скажет своим родителям?
  - Кстати, да. Родителям сообщить придется, а то как-то некрасиво выходит. Да и остальным родственникам.
  - Родственники обойдутся! - решила Аня. - Для того чтобы устраивать шоу для гостей, нужны финансовые вливания. Я не собираюсь брать кредит для того, чтобы пустить пыль в глаза родне. Кроватки, коляски, ванночки, бутылочки, приданое новорожденному влетит в такую копеечку, что мне и так придется расплачиваться не один год.
  - Ну, допустим, финансовую сторону этого вопроса мы возьмем на себя, - осторожно забросил удочку Ромка, не среагировав на удивленный и протестующий возглас Артема, который вовсе не горел желанием жениться на ком бы то ни было. Ксюху он воспринимал, скорее, сестрой, нежели девушкой, с которой один раз так 'удачно' переспал. Своих сбережений у него не было. А просить у матери денег на свадьбу с той, с которой, как он прекрасно понимал, жить не сможет, было неправильно...
  - Рома, окстись! - рассердилась Анька. - Ну какой из него муж для моей дочери?! - небрежно кивнула она на несчастного Тёмку. - Ты посмотри на него! Он сам еще ребенок! Ему тоже надо доучиваться. Все его финансовое благополучие и внешний лоск - целиком и полностью твоя заслуга.
  - Аня, ты не права...
  - Права!!! И вы оба это знаете! Я не собираюсь его обвинять, потому что прекрасно помню, что он может из кожи вон лезть, чтобы доказать обратное. Но чего ему это будет стоить? Ты не знаешь, а я знаю.
  - Не надо, Аня, - попытался вставить Артем, поежившись под внимательным и каким-то оценивающим взглядом Ромы, для которого некоторые моменты жизни Артема во время их ссоры и вынужденного отдельного проживания у соседки, оставались белыми пятнами.
  - И Оксанка права - незачем портить паспорта штампами, потому что жить они все равно не будут, - продолжила свою мысль женщина.
  - Но ребенок...
  - Да обойдемся мы без такого зятя! - взвилась снова Аня. - Не хочу, чтобы вон ей вслед шипели, что нормального мужика найти не могла, с голубым связалась.
  - Аня!!! - зеледенел голос Ромы.
  - А что, не так? Да его за версту отличить можно от обычного парня! Что я родственникам скажу, почему это чудо с хвостом так очаровательно выглядит? Знаешь, консервативные взгляды старшего поколения очень трудно поддаются убеждениям.
  - Тебя саму лично, что в нем не устраивает? - желчно осведомился Рома.
  - Это ничего, что Артем здесь как бы тоже присутствует? - пожалела Оксанка совсем заиндивевшего Тёмку, слушавшего, но, кажется даже не слышавшего, что обсуждают его кандидатуру.
  - Ничего! Переживет, - бросил Ромка. - Ну так, что не устраивает, Ань?
  - Все, что я хотела бы сказать лично ему, было бы запикано цензурой, - огрызнулась Анна, даже не желая смотреть в сторону Артема, настолько он сейчас вызывал в ней негативные эмоции. - Пригрела змееныша на груди! Все! Идите вы оба нах... мальчики, видеть вас больше не могу. Особенно его! - ткнула она пальцем в сторону вздрогнувшего Тёмки.
  Оксанка хотела было что-либо сказать, но не решилась злить мать еще больше.
  Ромка попытался просверлить взглядом дырку в пышущей злобой соседке, но его выразительный гипнотический взгляд почему-то сегодня на нее не действовал. Он перевел его на Артема, машинально в этот момент заправившего за ухо длинную светлую прядь, выбившуюся из хвоста, и резко поднялся.
  - Артем, пойдем!
  - Но...
  - Пошли, я сказал! - повысил голос любовник.
  - Хорошо, - совсем понурился Тёмка, понимая, что теперь собственно будет и их личное выяснение отношений, к которому он все еще не готов, потому что хотелось вымолить прощение. А как уж Ромка стал бы его наказывать - заставил бы отсосать, или трахнул в особо жесткой форме, или велел бы ползать на коленях... Да, он готов даже на это унижение, которое никогда раньше и в голову не могло бы прийти. Да хоть с крыши прыгнуть! Потому что жизнь свою без любимого парня юноша не представлял...
  - Скатертью! - напутствовала их Аня, доставая сигареты и отправляясь на балкон.
  - Мам, - неуверенно окликнула Ксюха.
  - С тобой я тоже пока не готова общаться, - отрезала Аня, хлопнув балконной дверью и набирая номер сына. Очень хотелось услышать голос любимого дитятки, чтобы получить хоть каплю позитива.
  - Не стоит курить, снова прихватит, - прежде, чем уйти, побарабанил по стеклу Рома, но, получив в ответ выразительную фигуру с оттопыренным средним пальцем, на котором красовалось колечко Егора, только усмехнулся. Нет, он все-таки прекрасно понимал настроение Аньки. Просто надо дать ей немного времени, чтобы отдышалась...
  
  ***
  
  - Ром... - попытался начать разговор прихрамывающий в одном тапке Артем, едва парни вышли за дверь квартиры соседок. - Зачем ты про женитьбу?
  - А ты что думал?! - резко обернулся к нему любовник. - Артем! Если ты мужик - то и поступки твои должны быть мужские. Я вот не наследил, пока с бабами имел дело... И, даже не знаю теперь, радоваться мне или нет. У моих ровесников дети уже в школу ходят... Так что, если ты уверен на сто процентов, что ребенок твой - женишься, как миленький! Иначе я сам лично морду тебе начищу за такие дела! Даже думать не смей, что твой ребенок будет без отца расти, ясно?
  - Но... - пораженно воззрился на него ничего не понимающий Артем.
  - И никаких 'но', обеспечим, воспитаем, не ссы! Давай-ка, одевайся, будем тебя в божеский вид приводить, чтобы на образцового папашку тянул, - открыв свою дверь, втолкнул его домой Ромка.
  - Ром, ты охренел?! Как ты себе это представляешь? А как же МЫ с тобой?
  - Заткнись! - все-таки вспылил старший парень, которому хоть и безумно нравилась его идея, но он всерьез начал опасаться, что воплотить ее окажется не так-то просто. И для этого Артем ему нужен, как союзник. Впрочем, и Ксюха тоже. Потому что переубедить потенциальную тёщу своего любимого, похоже, будет не так легко, как ему представлялось...
  - Лучше просто скажи, чтобы я сваливал отсюда, - обвел тоскливым взглядом Ромкину прихожую Артем, - и из твоей жизни... Я все равно буду Ксюхе помогать. И необязательно для этого нам жениться и устраивать весь этот балаган с никому ненужной свадьбой.
  - Обязательно! - отрезал Рома. - Ладно, - немного смягчился он, взглянув на упрямо выдвинутый подбородок Тёмки, по скулам которого гуляли желваки. - Я тебе обрисую ситуацию. Вкратце. Только по дороге. У нас не так много времени, пока наши девочки не опомнились и не придумали какой-нибудь выход... Хотя, если честно, я другого просто не вижу...
  
  ***
  
  Ребята вернулись довольно быстро.
  Аня успела еще немножко пореветь от бессилия что-либо изменить, и пока еще не была готова конструктивно беседовать с дочерью, не представляя, что в таких случаях следует говорить. Нет, вернее, когда-то раньше она мечтала, как будет радоваться сообщению о том, что Оксана станет мамой. Но в представлении женщины все-таки события шли своим чередом. И пополнение семейства должно было произойти после свадьбы Ксюшки с надежным молодым человеком, которому дочь доверила свое сердце, и с которым была готова идти рядом по жизни. В идеале, он должен быть немного старше и иметь твердый стержень, характеризующий настоящего мужчину, с которым при любых неурядицах чувствуешь себя как за каменной стеной. Пусть не богат, но он должен стремиться к успеху, чтобы в достаточной степени обеспечивать свою семью. А главное, он должен любить свою избранницу и уважать ее интересы, быть готовым пойти на компромисс, избегая ссор по пустякам.
  Да даже если бы события слегка изменили свой хронологический порядок, и заключить законный брак молодые собрались бы уже после того, как тест на беременность показал две полоски - тоже ничего криминального. Дело-то житейское.
  Но вот такого сюрприза, который уготовили не только сами себе, но и окружающим Оксана и Артем, Анна уж точно не могла себе представить и в страшном сне.
  Что теперь будет с Ксюхиным обучением в университете, как они все разместятся под одной крышей, и как преподнести новость пусть не всем остальным родственникам, но хотя бы самым близким - бабушкам-дедушкам и бывшему мужу (все-таки будущий дед!), - в голове Аньки никак не укладывалось.
  
  Честно сказать, она и не ожидала повторного визита соседей.
  Каково же было Анино изумление, когда она соизволила выйти из комнаты поинтересоваться, кому это дочь открыла входную дверь, удивленно ойкнув.
  На пороге топтались Роман и Артем. В руках у них было по букету цветов и яркому увесистому пакету из супермаркета. Оба были напряжены и взволнованы.
  Ромка хорохорился, выбрав для себя неподражаемую 'маску' и манеру поведения. Нахальный взгляд, радостная улыбка (словно было чему радоваться!) вкупе с предельно-вежливым, чуть ли не заискивающим тоном, которым он озвучил цель визита, Аню ввели в настоящий ступор.
  Бледный Артем с нездорово алеющими щеками и все еще малиновыми кончиками ушей вообще был на себя не похож. И дело даже не в том, что в отлично сидевшем на нем классическом костюме и при галстуке, Анна юношу еще ни разу не видела. Скорее всего, смена имиджа поражала тем, что младший сосед лишился своего хвостика, принеся его в жертву короткой стильной стрижке, удивительным образом придавая ему мужественности и визуально делая на пару-тройку лет старше.
  Суть устроенного Романом шоу заключалась в следующем: дескать, у вас - товар, у нас - купец...
  Не слишком интересуясь ответом, он вручил цветы Ане (машинально приявшей 'взятку'), и незаметно подтолкнул слегка заторможенного Артема, чтобы тот тоже не стоял столбом, и произвел подобный маневр, подарив свой букет 'невесте'.
  - Пипец... - коротко охарактеризовала ситуацию Оксана, привалившись спиной к дверце шкафа и украдкой взглянув на мать.
  В настоящий момент Аня полностью была солидарна с дочерью. Потому что то, что просилось на язык, вообще было непечатным выражением.
  - Ксюш, ну давай, не томи, солнце, - поставив свой пакет на пол, подбодрил Роман. - Каков будет твой положительный ответ? - не давая девушке опомниться, нетерпеливо привлек мужчина к себе внимание.
  Вот только Оксане гораздо важнее было сейчас понять по нечитаемому взгляду Артема, как она должна поступить. В его взгляде было пополам безнадежной тоски и отчаянной надежды, вызова и безоговорочного признания вины, достоинства, готовности отвечать за свои поступки, и мольбы простить за малодушное согласие участвовать в этом представлении.
  Цветы девушка приняла просто для того, чтобы не мучить парня. Тёмка и так, похоже, был близок к тому, чтобы швырнуть этот злосчастный букет ей под ноги и ломануться вон из квартиры (вот только предусмотрительный Роман Сергеевич захлопнул дверь, отрезая ему пути отступления).
  - За что тебя так? - горестно прошептала она, прижав букет к груди, и протянув свободную руку, чтобы дотронуться до короткого ёжика остриженных волос.
  - Отрастут, - попытался ободряюще улыбнуться Артем, видя искреннее сожаление в глазах подруги.
  - Идиоты... зачем стричься-то было?
  - Твоей маме нужен представительный зять, чтобы людЯм не стыдно было показать, - ядовито-вкрадчиво шепнул Рома девушке на ухо, словно сообщая великую тайну.
  Но все-таки недостаточно тихо, потому что Анька услышала и вздрогнула, наконец-то представив, как ее 'претензии' к внешности Артема выглядели со стороны. Почему-то, несмотря на злость на юношу, стало стыдно. Все-таки, наверное, прав бывший муж, назвав бессердечной тварью, когда она не захотела понимать его 'проступок'.
  В первую очередь подумала о собственном чаде, и о том, что с появлением грудного ребенка в доме, им всем придется несладко. А вот каково было услышать Артему ее характеристику? И она что-то там давным-давно рассказывала ему о доверии, и поддержке. Или хотя бы о сочувствии... Лицемерка!
  И сказать в свою защиту что-либо Аня просто не смогла, потому что поперек горла встал горький ком. Пожалуй, обличительное замечание Ромы оказалось отвратительной правдой.
  - Почему ты согласился, Тём?! - вспылила Ксюха. - Рома настоял?
  - Так будет лучше...
  - А вот вы сейчас о чем? - решила уточнить Аня, сглотнув, потому что ей явственно послышалась двойственность намека.
  - О стрижке! - хором отозвались 'молодые', боясь признаться вслух, что и второй вопрос стоял ребром, но однозначного ответа на него они в данный момент не знали.
  - Милые хозяюшки, может быть, вы все-таки пригласите нас пройти? - выразительно обвел Роман тесноватую для четверых взрослых людей прихожую.
  Аньку так и подмывало вместо радушного приглашения пройти в комнату, выдать: 'Какого хрена?! Вот, как говорится, Бог, а вот - порог! Проваливайте!' Но она сдержалась, предоставив дочери самой делать нелегкий выбор. В конце концов, Рома прав, что в интересах ребенка будущим родителям не мешало бы узаконить свои отношения, хотя бы для того, чтобы никто не мог обозвать его незаконнорожденным байстрюком. Сколько любящих поначалу друг друга пар потом разочаровываются в брачных узах и разбегаются. Этим-то точно никого не удивишь.
  Но Оксана молчала, что-то мучительно обдумывая про себя, и Тёмка, изваянием застывший напротив девушки, также молча ожидал 'приговора'.
  Рома в цветистых выражениях объяснил любовнику, как нехорошо он поступил. Но, почувствовав, что перегибает палку, сумел взять себя в руки и найти достойные уважения аргументы в пользу этого нелепого брака. И все это происходило по ходу сборов, преображения имиджа и пробежки по магазинам, не оставляя шанса ошалевшему от такой круговерти Артему как следует подумать, что же он хочет сам.
  
  Видимо, все-таки злорадные мысли по поводу того, чтобы просто выставить нежданных визитеров вон, отразилось на Анином лице, потому что Роман, взглянув на старшую соседку, миролюбиво произнес:
  - А мы не с пустыми руками... - отобрав у Артема пакет, протянул он его Ане.
  - Благодарствую, - съязвила женщина, - мы не бедствуем.
  - А это вовсе не гуманитарная помощь, - нашелся Роман. - Хотя тут все только самое необходимое... Смотри! - сунул он руку в пакет и извлек оттуда витамины для беременных. - Нет, это не тебе. Тебе - вот! - впихнул он Ане в руки небольшой пакетик из аптеки. - Тут успокоительные разные, - пояснил он. - Мы точно не знали, какие тебе пригодятся.
  - Ссспасибо, - прошипела соседка, заглядывая в пакетик.
  Первой мыслью было вернуть 'подарочек', но потом она здраво рассудила, что возможно, лекарства и впрямь пригодятся.
  - Ань, ну давай уже, прояви радушие, - укоризненно взглянув на женщину, обезоруживающе улыбнулся Роман. - Давай я на кухню отнесу? - кивнул он на пакеты из супермаркета.
  - Что там у вас еще?
  - Всякие фруктики, полезные будущим мамам. Ну и так... к столу кое-что... - и неожиданно обернулся к Оксане:
  - Скажи 'да!'
  - Да, - машинально повторила девушка, но тут же опомнилась. - Рома?! Я еще ничего не решила!
  - Поздно! Все слышали.
  - Ром, прекрати на нее давить! - потерянный, злой и расстроенный Артем нервно попытался зачесать несуществующую уже прядь за ухо.
  Оксанка сглотнула, снова взглянула на мать, но Аня отвела глаза.
  Что бы она сейчас не посоветовала, скорее всего, под влиянием негативных эмоций, этот совет будет неверным. Пусть уж решает сама.
  И все-таки Ксюха была дочерью своей матери, и чувство сострадания к ближнему оказалось ей хорошо знакомо. А, может быть, она интуитивно ощущала сейчас эмоции парня, с которым ее связывало теперь столько общего...
  Ничего толкового девушка ответить так и не сумела, зато глаза снова наполнились слезами от острой жалости, что все произошло вот так нелепо и до обидного глупо...
  - Ксюш, только не раскисай, пожалуйста, - тихо попросил Артем, приобняв ее. - Не плачь, я же пообещал, что в любом случае буду помогать...
  Рома полоснул взглядом по любовнику, осуждая его демарш. Девчонке сейчас нельзя было давать понять, что у нее есть иной выход, кроме как соглашаться на свадьбу.
  Но на него не обратили внимания. Оксана прильнула к Артему, словно ища защиты от негатива, идущего от обоих взрослых - матери и Романа Сергеевича.
  - Слушай, Ксюх, а ты уверена, что у тебя там кто-то есть? - с сомнением взглянул Рома на почти еще плоский живот всхлипывающей девушки.
  Анька вздрогнула, потому что ее одолевали сомнения несколько иного рода.
  Будучи беременной Оксаной у нее точно так же очень долго не было заметно животика. Может быть, это особенности того, что, как говорят в народе, она носит девочку. А может и аномалия развития плода. Ксюха безответственно отнеслась к проблеме нерегулярных месячных, которых вообще-то при нормальном течении беременности быть не должно, и существует вероятность проблем и у эмбриона.
  Но раз уж должен появиться на свет маленький родной человечек, очень хотелось, чтобы он был живым-здоровеньким. И это теперь выходило на первый план.
  Пока что Аня все еще пребывала в некотором ступоре и пыталась понять, что ей самой делать завтра? То ли отпрашиваться с работы и отправляться с дочерью по врачам, чтобы та не вздумала отлынивать, когда увидит очереди перед кабинетами. И столкнется с реалиями оказания медицинских услуг в районной поликлинике, когда в один день невозможно попасть к разным специалистам, которых обычно заставляют пройти встающую на учет по беременности женщину. То ли для начала отправить ее одну, а самой уже подключаться по мере необходимости. Сегодня все равно уже поздний вечер.
  Оксана подарила Роме выразительный взгляд, инстинктивно прижав ладони к животу, и теснее прижалась к Тёмке.
  Мужчина выдавил кривую улыбку.
  Несмотря на выход, казавшийся верным, ощущение неправильности не покидало его практически ни на минуту. Рому просто раздирали противоречивые эмоции: и острое чувство обиды за "предательство" Тёмки (которого он все-таки не зря подозревал, только ошибся с личностью того, кого любимый мальчишка выбрал себе в партнеры, пока они были в ссоре), и буквально сжирающая ревность, и безумная надежда на чудо, на которое он не смел и рассчитывать. А еще - желание вернуть все, 'как было', и спокойно жить дальше, зная, что Артема у него никто не уведет, не отнимет. И почти панический страх, что Аня с Оксаной категорически открестятся от того, чтобы признать Тёмку отцом малыша.
  Мысленно накручивая себя, Роман уже додумался до того, что не пожалеет денег на проведение анализа ДНК, и пусть только попробуют запретить видеться с ребенком, ссылаясь на аморальный образ их жизни! Есть у него знакомые юристы, асы в вопросах семейного права...
  - Давайте решим, какие планы на завтра, - глухо предложил Роман.
  - В смысле? - недоуменно уставилась на него Аня.
  - Что сначала - едем подавать заявку в ЗАГС или везем Ксюху на обследование? Я узнавал, заявку можно подать по месту жительства одного из будущих супругов. Не к Артему же им переться.
  - Рома, остынь, какой ЗАГС, какое обследование? У меня завтра семинар в универе, не могу пропустить. И вообще я во Дворце хотела расписываться, - слегка нелогично закончила Оксана.
  - Во Дворцах бракосочетания у меня знакомых нет... На форумах пишут, что там и парой месяцев не отделаться, чуть ли не за полгода заявку подают, чтобы выбрать удобное время.
  - Офигеть! Этак я прямо там рожу.
  - И я о том же. Только родишь-то ты раньше, чем через полгода. Так что мы не можем столько ждать. Но в принципе, у тебя же есть справка о беременности? Можно денег сунуть, чтобы отыскали "окошко".
  - А я и не брала... - потупилась Оксана.
  - Ворона, - пожурил Рома. - Значит, с этого и начнем.
  - Рома, я не могу завтра!
  - Оксан, ты вообще-то адекватна, детка?
  - Я попросила бы...
  - Так! Успокоились все, - вмешалась Аня. - Пошли за стол.
  - Переговоров?
  - Заодно и поговорим. Что-то меня ноги не держат. Ксюш, возьми цветы, поставь... А который час?
  - Одиннадцать ноль три, - машинально ответил Рома, взглянув на свои часы.
  - Интересно, где шляется мой ребенок? - забеспокоилась женщина. - Обрадовался, поросенок, что я не звоню напомнить, что соскучилась. Да куда же я чертов мобильник задевала? - рассеянно оглянулась Анька, занервничав.
  - Я позвоню, - успокоил Рома.
  - Блин, не мать, а ехидна, чуть про младшенького не забыла... - раскаивалась соседка.
  - Зато он-то, небось, и рад до безобразия, - съехидничала Димкина сестра, неожиданно успокоившись 'под крылышком' Артема.
  Но не успел Рома набрать номер, как звякнул домофон, и через пару минут на пороге появился запыхавшийся подросток, старательно имитирующий учащенное дыхание, дескать, и в самом деле торопился, чуть ли не бегом бежал.
  - Димон, незачет тебе! Совсем дыхалка никуда не годится. Бросай курить. Вставай на лыжи, - укоризненно покачал головой Рома.
  - Я не курю! - возмутился мальчишка слишком поспешно.
  - Похвально. Значит надо подналечь на тренировки, - невозмутимо постановил Роман.
  - Ух ты, а что это вы все в коридоре толпитесь? - удивился пацан, резко меняя тему.
  - Дим! Сколько времени?! - проигнорировала его вопрос Анна.
  - Ну мам... - заканючил Дима. - Ну что ты сразу начинаешь? Мы просто девчонок провожали...
  Ромка хмыкнул и потопал на кухню вслед за Оксаной с двумя букетами и Артемом, подхватившим полные пакеты с фруктами, бутылкой вина, тортом и нарезкой легких закусок.
  - А девочкам разве не надлежит тоже в десять вечера дома быть? Или они совершеннолетние? Может, ты их на другой конец Москвы провожал? - не унималась мать.
  - Да нет, они на соседней улице живут...
  - Ну и? Дорогу домой забыл, и целый час плутал между домами?
  - Да мы просто с Серёгой поболтать остановились у подъезда.
  - Ну так и позвонил бы, что ты рядом с домом! - сердито заметила Аня.
  - А ты что сама не могла?
  - Я все сама могу! Но у тебя-то тоже должно быть чувство ответственности, - неожиданно нашла она "крайнего", чтобы хоть немножко спустить пар.
  - Ну все-все, не серчай, - чмокнул Дима мать в щеку, обняв, чтобы она оттаяла. - Я тебя люблю.
  - Руки мой...
  - Угу, - согласился подросток, живо скинув обувь, повесив куртку и скрываясь в ванной.
  
  Зайдя на кухню, Анна окинула взглядом скромную сервировку.
  Отвлекая молодежь от тяжких раздумий, Рома живо распоряжался насчет тарелок, чтобы выложить на них деликатесы, а сам ловко вскрывал упаковки.
  Уже шумел, закипая, электрический чайник.
  - Цветы надо в вазы поставить, - машинально напомнила Аня, опускаясь на табуретку, но тут же вскочила, потому что на подсознательном уровне все-таки вспомнила о своих обязанностях хозяйки дома. Как бы там ни было, но гости - это святое. - Другие чашки сейчас принесу, - остановила она Артема, потянувшего в сушилки над раковиной "повседневные".
  - Правильно, - одобрил Рома, - что у нас не повод для праздника? - хорохорился он, проговаривая вслух, словно в надежде убедить себя. Потому что ему в данный момент было глубоко фиолетово - из каких чашек и бокалов будут пить вино или чай. Хоть из алюминиевых, солдатских... лишь бы договориться.
  Аня скептически хмыкнула, выражая свое отношение к "поводу", но промолчала.
  - Ого! - что это у нас тут? - округлились глаза у объявившегося на пороге кухни Димки. - Сколько вкуснятины!
  - Дим, тебе лишь бы пожрать! - одернула сестра.
  - Ксюх, прекрати. Здоровый растущий организм нагулялся и проголодался. Будь снисходительна. Димон, давай-ка быстро матери помоги и присаживайся, - велел Рома, кивнув в сторону комнаты, куда Анна отправилась за праздничным чайным сервизом.
  - Не, а что случилось... Тёмыч, а что это тебя обрили? Повестку в армию получил, что ли?
  - Тьфу на тебя! - чуть не выронил нож Рома. - Не каркай!
  - Совсем непривычно, да? - снова машинально попытался заправить состриженную прядь за ухо Артем.
  - Угу... Креативненько так. Но ты не расстраивайся. Так даже солидней выглядишь, - оценил пацан.
  - Вот именно, - сердито зыркнула Оксана в сторону подстрекателя. - Как ты мог подговорить его на такое?
  - Зато маме вашей не стыдно будет зятя родне показать, - снова съязвил Рома, толкнув застывшего Тёмку плечом в знак поддержки.
  - Какого зятя? - заинтересовался Димон, все еще не догоняя...
  - Обычного... На-ка, сходи пока к нам. Там на диване в большой комнате пара рубашек-поло и футболка, может, тебе что-нибудь подойдет? - протянул Роман мальчишке ключи от своей квартиры.
  - Чего это вдруг мне? - подозрительно сощурился Дима.
  - Кое-кто неправильный режим стирки выставил. Хорошо хоть не полиняли, просто сели прилично. Пару раз и надевал-то всего.
  - Не будем показывать пальцем? - глумливо расплылся Анин сын, покосившись на Артема.
  - Не будем, - мрачно согласился Роман.
  - Мои любимые, - тяжко вздохнул Артем.
  - Йес! - сбежал воодушевленный Димка к соседям.
  
  ***
  
  - Я согласилась на свадьбу, пусть ребенок будет рожден в законном браке, и фотки на память пусть останутся. Но нафига фамилию-то мне менять? Я не хочу быть Кашкиной...
  - Ксюша, ты не права, - вздохнула Аня, украдкой взглянув на расстроенного юношу.
  - Я не буду брать фамилию "Кашкина"! - заупрямилась дочь.
  - Милая, женщины традиционно испокон веков выходя замуж, входя в новую семью, берут фамилию мужа.
  - А как же времена матриархата - первобытно-общинный строй, когда был культ матери?
  - Ну ты так глубоко-то не заглядывай. Я не должна объяснять тебе прописные истины, Оксан.
  - Я не хочу замуж! Я не хочу, чтобы моего ребенка дразнили потом.
  - Ксюша, ну что ты сразу о плохом?
  - Мам, так у нас даже Тыквину 'Тыквой' звали.
  - Ну, насколько я помню, это такая полненькая девочка... и впрямь похожа была...
  - Вот именно! Знаешь, какой комплекс она заработала к старшим классам?
  - Однако это ей не помешало выйти замуж самой первой из ваших одноклассниц.
  - Конечно, Ивановой-то лучше на свете жить, - съязвила Оксана. - И у Макарова все время спрашивали, куда он еще телят не гонял.
  - Да глупости это все, Оксан. Выросли, поумнели...
  - Ну да, только в школе-то одиннадцать лет учиться придется. Или будем на домашнем обучении ребенка содержать?
  - Если очень будешь настаивать, можно и на домашнем, - вставил Рома.
  Аня не могла отделаться от мыслей, что, заглянув так далеко вперед, они делят шкуру неубитого медведя. Она и дочь понимала, и уязвленному Тёмке невольно сочувствовала.
  - Я хочу, чтобы мой ребенок в нормальной, престижной школе учился, со сверстниками общался.
  - Ну, во-первых, атмосфера в классе зависит от менталитета обучающегося контингента. Если родители дома детям не объясняют, что некрасиво обижать одноклассников из-за физических недостатков, из-за "удачных" фамилий, из-за принадлежности к другим этническим группам и так далее, то...
  - И от педагогов, - вставил свои пять копеек Рома. - Я что-то не помню, чтобы у моей матери в классе дети обзывались и придумывали друг другу обидные кликухи. Это строго пресекалось, и велась разъяснительная работа, чтобы усовестить особо талантливых фантазеров.
  - А с чего ты вообще взяла, что будут дразнить? - снова спросила Аня.
  - С того, мам! Ты, наверное, слишком давно школу закончила, и просто успела позабыть, какими детки бывают 'добрыми и отзывчивыми'.
  - Оксан, почти все дети в определенном возрасте бывают жестокими, - заметил Роман.
  - Спасибо, родная, - кивнула уязвленная Аня. - Я пока все еще "учусь" с вами, и на собрания родительские хочу чаще других родителей, так что немного в курсе атмосферы в современной школе.
  - Ну тогда чему ты удивляешься и почему такая наивная? Тём, скажи, тебя не дразнили, как-нибудь, вроде 'Кашкин-какашкин'?
  - Бывало, - нехотя кивнул Артем.
  - И что?
  - Морды бил.
  - Ну и как? - скептически спросила Оксана. - Помогло?
  - Значительно, - серьезно кивнул парень.
  - А если девочка родится - ей тоже придется бить морды одноклассникам?
  - Девчонки царапаются и плюются, - припомнил Димка, с интересом прислушиваясь к возникшей дискуссии.
  Чувствовал он себя достаточно странно. С одной стороны было понятно, что сестра когда-нибудь соберется замуж. И то, что мужем будет знакомый парень, с которым у Димки тоже пересекались интересы (хотя бы по поводу компьютерных игрушек, музыкальных пристрастий и модных тенденций в одежде), было здорово. Хотя, несколько неожиданно. Он ведь был уверен, что сестренка до сих пор сохнет по Киру. А с другой стороны - было очень обидно отдавать ее вообще хоть кому-то. Это его "личная" сестра! Вредная, временами даже противная, но родная, любимая, привычная. Единственная.
  И ему почему-то казалось сейчас, что Оксана, так же как и отец "предает" их семью, оставляя вдвоем с матерью, которой кажется, тоже не нравилась ситуация. Украдкой присматриваясь к присутствующим, Дима чувствовал напряженную атмосферу. Ему почему-то казалось, что когда сообщают подобные новости, люди все-таки должны по-настоящему радоваться. Конечно, правильнее было бы сначала справить свадьбу, а потом уже клепать детей, но, можно подумать, они первые...
  Вон, у них в школе в прошлом году одна родила еще в десятом классе...
  
  - И сейчас плюются? - удивилась Аня.
  - Да нет, это еще в начальной школе было, - сознался Дима. - Кстати, у нас младшая сестренка вашей Тыквиной учится. Мы ее ласково 'тыковкой' называем. И ничего она не загоняется, ей нравится...
  - Конечно, младшенькая-то у Тыквиных удалась. Сам рассказывал, полкласса за ней бегает, - парировала сестра.
  - Ну... - засмущался Димка.
  - Ксюша? - устало напомнила Аня, что они так и не пришли к единому мнению.
  Ужасно хотелось уже покончить на сегодня с формальностями и предварительными договоренностями, и лечь спать. Мигрень напоминала о себе начинающейся головной болью в виске. Возможно, следует принять что-нибудь из успокоительных средств, которые притащили соседи.
  Анька не представляла, как к этому всему отнесется Егор, когда узнает, что Артем успел побывать в постелях обеих своих соседок... Боялась даже думать о том, как объясняться с бывшим мужем, с его родителями. Наверняка будут уличать ее в том, что она забросила детей, занявшись личной жизнью. Конечно, это же ведь мать априори всегда должна забывать о себе, и думать только о благополучии детей, независимо от того, маленькие они или уже выросли.
  Мужчине прощается гораздо больше. Подумаешь, загулял - обозвали козлом. Все мужики - такие. А вот с женщин особый спрос у старшего поколения...
  Да и своим родителям как-то надо было объяснить, куда она смотрела, когда, можно сказать, под носом творилось такое.
  Но это все-таки было полбеды. Главное, что неординарное событие и впрямь портило жизнь самой дочери, которой надо было хотя бы доучиться!
  - Нет-нет и еще раз нет! - категорически стояла на своем Оксанка. - Даже слушать не хочу, кто там чем кому обязан. При чем тут мой ребенок?
  - Ксюша! - повысила голос Аня. - Ты сейчас ведешь себя, как самая настоящая стерва! - в сердцах бросила она дочери. - Ну что за детский лепет?
  - Кто бы говорил! - парировала Оксана, разозлившись на то, что никто всерьез не хочет воспринимать ее аргументы. - Ты со своими заморочками по поводу профессии Егора Александровича всех достала! Вот уж действительно смешно и смахивает на комплекс.
  - При чем тут Егор? - покраснела Аня, получив щелчок по носу.
  - А при чем тут чьи-то амбиции, если речь идет о моем ребенке?
  - О вашем, Ксюш, - мягко поправил Рома.
  - И не в амбициях дело, а в нормальном желании мужчины, вырастившим сына, который хочет, чтобы фамилия его рода продолжила свое существование.
  - Вот только не надо давить на совесть. Ненавижу эти традиционные правила! Я, может, тоже хочу дедушке своему радость доставить! Пусть еще один Азаров родится! У нас же их, как... папочка постарался!
  - Замолчи! - закаменела Аня.
  - Не поминать всуе? - съязвила дочь.
  - Не поминай к ночи, а то вот сейчас позвонит, спросить как дела - будешь сама с ним объясняться!
  - Ничего я ему не буду объяснять! - не слишком уверенно отозвалась Оксана, замыкаясь. - Он нам ничего толком не объяснял.
  - А придется, милая. Пока он оплачивает твое обучение, тебе придется быть благодарной отцу. А пока что лучше бы со своей личной жизнью разобралась, чем осуждать чужую.
  - Ну кому какое дело, а? Сколько угодно примеров, когда все остаются при своих фамилиях. Это же сколько заморочек со сменой документов к тому же, - попробовала поканючить девушка.
  - У родителей должна быть одна фамилия с ребенком, - стоял на своем Рома. - Вернее, наоборот.
  - Ага, или будешь через тире: Азарова-Кашкина, - загоготал Димка, стараясь задавить в себе собственнические замашки насчет сестры, понимая, что это "детская" ревность.
  - Через дефис, - машинально поправила Аня.
  - Да хоть через черточку или 'минус'! Мой ребенок не будет Кашкиным.
  - Ну и зря, Ксюх. Азаров - на 'А' - его все время в первых рядах будут к доске вызывать, даже подготовиться не успеет, - заметил Димка, думая о своем, о наболевшем.
  - Ему не обязательно быть таким ленивым тормозом, в дядюшку, - огрызнулась сестра, - повторяют на переменах, а не на уроке, когда есть шанс выйти первым. - Да, в конце концов, какая разница? Пусть вон Тёмка нашу фамилию возьмет.
  - Ксюш, это неправильно, - тихо возразил Артем. - Как мне это объяснить... не знаю. Отец... отчим будет расстроен. Он воспитал меня как родного. Даже в мыслях не было обратно менять его фамилию, когда получал паспорт.
  - У меня тоже были совсем другие проблемы и совсем другие планы, - упрямо покачала головой девушка. - Прости, Тём, ничего личного.
  - Просто скажи, что хочешь быть не Кашкиной, а Королёвой, - неожиданно вспомнив фамилию Кирилла, высказался вслух брат, догадавшись, о чем недоговаривают остальные.
  - Замолчи! - взвилась Ксюха. - Никем я не хочу быть! Хочу обратно мою нормальную жизнь, а не этот балаган, - разрыдалась Оксана.
  У Ани сердце разрывалось от сочувствия дочери и Тёмке, от жалости к их будущему еще не родившемуся ребенку, вокруг которого разгорелись уже такие жаркие дискуссии. А что будет дальше? Зачем такие отношения, пусть даже фиктивные, если не могут договориться о небольшой уступке? Традиционной. Но и задетое самолюбие, от злых обидных замечаний старшенькой еще бродило внутри, отравляя.
  - Хватит тут обсуждать, я уже решила! - отодвинула чашку с недопитым чаем Оксана.
  - Ты не одна решаешь, - сдержанно напомнил Роман.
  - Я вообще замуж не хочу! И ребенка не хочу сейчас.
  - Раньше надо было думать о последствиях.
  - Да одной вообще намного проще, - не унималась Оксана. - Буду пособие получать, как мать-одиночка.
  - В размере прожиточного минимума? - саркастически спросила Анна. - Ты хоть знаешь, сколько это?
  - Зато никаких разрешений не нужно от отца, когда за границу поедет. Сколько мы с Димкой экскурсий со школой пропустили из-за того, что наш папочка в длительные командировки отчаливал перед каникулами?
  - Ну... я-то не так уж и много, - хмыкнул Дима.
  - Конечно, тебе повезло. Он в последнее время не больше, чем на две-три недели уезжал.
  - Ксюша, а ты не думаешь о том, как ты эти самые экскурсии одна оплачивать будешь? -решила просветить дочь Аня. - Хватит ли тебе твоего пособия матери-одиночки на оплату городских экскурсий? Не говоря уж о тех, что по России и зарубежных? Может, тебе мою волшебную тетрадочку показать, где я доходы-расходы записывала, пытаясь свести концы с концами, пока ваш папочка вкалывал? И один нас троих содержал, а я на больничных с вами сидела?! Так, для интереса и общего развития.
  - Мне не нужны твои основы бухучета, - огрызнулась дочь.
  - Почему же? Ты просто взгляни, сколько денег мы в школу отнесли, чтобы вы не чувствовали себя ущербными среди сверстников, которым повезло родиться в семьях с более стабильным и высоким достатком.
  - Я буду помогать в любом случае, - сказал Артем.
  - Молчи уж, помогальщик! - жестом остановила его Аня, неприязненно взглянув на юношу. - Ты сначала хотя бы сам себя обеспечь, а потом раздавай обещания. А то Оксана сейчас возомнит что-нибудь, понадеется. Пусть лучше сразу трезво пытается оценить свои силы.
  - Я же на работу выйду! - запальчиво воскликнула Оксана.
  - Много я наработала, когда Димка в сад пошел? Ты помнишь, что из девяти месяцев работы учреждения, по пять в году мы с ним на больничном сидели. А за садик-то все равно платить приходилось. Только вот еще лекарства и улучшенное питание для болезного тоже денег стоили. Кто меня на нормальной работе стал бы держать? А ты помнишь, сколько я работы брала на дом и сидела по ночам, чтобы справиться с порученным и не подвести людей, готовых платить и мириться с таким моим графиком?
  И это у нас еще бабушки-дедушки под боком были. И папочка ваш не отлынивал от своих обязанностей...
  - Да ладно, мам. Я тоже буду помогать, - влез Димка, который сейчас по-иному оценил то, что раньше и в голову не приходило. В принципе, если припомнить, то у него и впрямь не было особых претензий к тому, как родители его обеспечивали. Хотелось бы, конечно, иметь больше возможностей, но и нищим он себя считать не мог при любом раскладе. Это так, прибеднялся, в надежде на то, что родители проникнутся и раскошелятся на новые игрушки или какой-нибудь девайс к компу.
  - И ты тоже помощником будешь лет так через... впрочем, как раз Ксюшин ребенок в школу пойдет.
  - А чего это? Я в прошлом году листовки раздавал, забыла? Могу еще в каникулы поработать.
  
  - А ты забыл, как считается прибыль? Впрочем, ты и не интересовался. Вот Рома, по идее, должен знать.
  Ромка кивнул, подтверждая сей факт:
  - Доходы минус расходы.
  - Ну так вот, сынок. Допустим, ты заработал в день четыреста рублей, вычти те, которые брал из дома на проезд и на обед. Что останется? Пятьдесят-сто рублей. Не смешно тебе самому-то от такой помощи? Это только на разные 'фигли-мигли', как бабушка Оля говорит. Сколько тебе надо будет раздать листовок, чтобы и себя не забыть, и сестре серьезную помощь оказать? И это при том, что вымотан будешь, как на настоящей работе. Пока есть возможность - учись, чтобы зарабатывать много, и по возможности не выматываясь физически.
  - Ты опять за свое - учись, учись... - сник пацан.
  - А покушать не только один раз в день в Макдоналдсе захочется. Еще и на завтрак что-то надо и на ужин сообразить, - разошлась Анька. - Коммунальные услуги оплатить, вещи, которые имеют свойства изнашиваться, становиться малы и просто соответствовать сезону, обновить. Да и в кино или еще куда сходить захочется...
  Димка пристыжено засопел, не слишком соглашаясь с матерью в душе.
  - Вы оба на всем готовом живете, на том, что мы с вашим отцом постепенно наживали, налаживая быт! Стены есть, мебель, бытовая техника, облегчающая жизнь, и все прочее. Поэтому и сейчас более-менее выкручиваемся, когда он ушел.
  - Ты утрируешь, - всхлипнула Ксюха. - Другие-то одиночки как-то живут?
  - Поинтересуйся на досуге - как именно, и есть ли у ТЕБЯ такие же стартовые условия и спонсоры, - огрызнулась Аня. - Грудной ребенок - это особая, огромная статья расходов.
  Это только кажется, что он маленький и ничего не соображает, не будет сразу планшет просить последней модификации или еще что. Я еще раз повторяю: я не собираюсь бросать работу, чтобы с внуками сидеть. Мне еще себе на пенсию заработать надо.
  - Аня, - вставил Рома, до сих пор специально не вмешивающийся, потому что его вполне устраивала позиция Ани, пытающейся вправить мозги дочери. Матерью одиночкой захотела быть, деловая. Пусть бы другого папашу тогда для своего чада искала! Этот ребенок Тёмкин! - Кто знает, будут ли вообще социальные пособия к тому времени, как ты соберешься на пенсию?
  - Вот только не нервируй меня еще больше, - попросила Анька соседа. - И так тошно от перспектив...
  - Ты сама-то как рассчитываешь крутиться? - обратился Роман к Оксане.
  - Слышала, что ясли в Москве фактически ликвидируют? Кто с ребенком будет сидеть дома до достижения его возраста, когда примут в детский сад? Ваши бабушки-дедушки уже не в том возрасте чтобы ухаживать за такими маленькими детьми. Максимум могут пару часов потетешкаться. Спасибо, что здоровье позволяет нам за ними не ухаживать, - подхватила Анна.
  - Ну... - неопределенно буркнула Ксюша.
  - Няньку нанять мечтаешь? И это тоже целая эпопея. А ты доверишь свою кровиночку постороннему человеку с сомнительными рекомендациями? Потому что на 'Мери-Попинс - Леди Совершенство' у тебя банально не хватит средств! У тебя впереди еще полтора года учебы. И специалисты твоего профиля в первые годы без опыта работы не слишком шикуют. Так что советую тебе все здраво оценить, по поводу твоего статуса матери-одиночки.
  - Ты какую-то мрачную картину нарисовала, просто тоска беспросветная, - тяжело вздохнула Оксана.
  - А чего радужного-то? Я хочу, чтобы ты понимала прелести одиночества, - сердито заметила мать.
  - Ты сама себе противоречишь. То говорила, мол, обойдемся, то пугаешь.
  - Обойдемся. Но запросы и уровень жизни ты должна себе представлять. Нет в мире стабильности. Я замуж выходила - и образование, и медицинская помощь, и летние детские лагеря, если нет бабушек, и некуда спровадить чадо - все было практически бесплатным. А в 90-х годах что творилось?
  - Меня еще не было, - нашелся Димка.
  - Плохо новейшую историю изучали? Мало того, что вообще все привычное вокруг перекраивалось, так не было уверенности не только в завтрашнем, но и в сегодняшнем дне! Продукты - по карточкам с вклеенной фотографией. А если какой 'деликатес' - так строго по наличию присутствующих, и пусть у тебя хоть десяток детей в паспорте записано. Будь любезна предъяви живого грудничка, иначе на него не отпустят товар. Сколько по километровым очередям стоять с тобой пришлось... А мне тоже еще доучиваться надо было... - поморщилась Аня.
  - Я не помню такого ужаса, - передернул плечами Рома. - Мать, правда, без зарплаты сидела, да подружки ее жаловались на жизнь. Я же еще учился... Отец тогда крутился, как мог, получив возможность построить свой бизнес. Да к чему ты вообще-то приплела то смутное время?
  - Потому что... не знаю! В мире стабильности нет, не по себе как-то.
  - Ты просто помнишь свои ощущения, потому что у тебя в то время было обостренное чувство ответственности за собственного ребенка. Материнский инстинкт называется, - авторитетно заявил Рома. - Это нормально. Но Ань, и во время войн рожали и растили детей. Расслабься, твои уже выросли.
  - Поколение непуганых идиотов... - удрученно вынесла вердикт Аня. - Так что Ксюша, подумай хорошенько насчет того, чтобы справляться с возможными трудностями в одиночку.
  - Я не хочу быть Кашкиной, все равно не хочууу... - взвыла Ксюха.
  Анька поднялась, развернулась и вышла с кухни, хлопнула дверью.
  Артем растерянно переводил взгляд с Романа на расстроенную девушку:
  - Ну зачем вы так?
  - Тём! - оборвал его Рома.
  - Ксюш, ну что ты так убиваешься, а? - потянулся юноша, чтобы успокоить подругу.
  - Тём, прости, но не могу... не могу... - пуще прежнего разрыдалась Оксанка, прижавшись к его плечу.
  - Тьфу! - в с сердцах высказался Рома. - Дим, тащи воды и спроси у матери, куда она успокоительные дела?
  Димка живо поднялся и ушел вслед за Аней.
  Рома сам налил воду, присел перед девушкой на корточки, протянув ей стакан:
  - На, выпей, Ксюш. Тебе нельзя волноваться и нервничать. Можешь подумать. Например, до завтра, потому что нужно срочно документы подавать. Как ни приплачивай, но все равно хочется, чтобы вас расписали побыстрее. Пока животик не так сильно заметно, чтобы в красивом платье покрасоваться...
  
  Когда общими усилиями парней удалось уговорить Оксану перестать разводить сырость, Рома обернулся к Артему:
  - Тём, я все понимаю... Но, может, пойдешь на уступки ради успеха нашего общего безнадежного предприятия? Попробуй поговори с отцом... с отчимом.
  - И как я ему все это представляю? - глухо спросил юноша. - Да и все остальное тоже...
  - Скажи, не повезло тебе запасть на эту девчонку. Мол, традиция у них в семье такая, чтобы мужья фамилию жен брали. Или клятву дала - нарушить не может. Блин! Хрень какая-то в голову лезет... Не знаю...
  - Я тоже не знаю... - мрачно ответил Артем.
  
  ***
  
  Парни ушли, и Оксана уже улеглась. А теперь раздраженно подсматривала за братом из-под опущенных ресниц.
  Димка все еще никак не мог решить, в какой из бывших Тёмкиных футболок (все три, естественно, подошли ему, будто на него и покупались), завтра отправиться в школу. Все больше склоняясь к самой яркой, с агрессивным рисунком.
  - Не вздумай! - предупредила сестра. - Лучше вон ту, черную надень. А то снова мать в школу вызовут за твой неподобающий вид.
  - Почему это другим можно, а мне нет? У нас полшколы ходит, как кому в чем вздумается.
  - Ты и так все время 'пролетаешь', поэтому к тебе придираются больше. Ложись спать, Дим. И свет гаси!
  - Так нечестно, - пробурчал подросток, с сожалением откладывая слишком яркую футболку в сторону и приготовив на утро черную рубашку-поло.
  - Ксю, а Кирилл знает, что ты замуж собралась? - выключив свет и улегшись, все-таки задал брат вопрос, весь вечер крутившийся на языке.
  - Нет...
  - Ты назло ему... ну, за Тёмку-то замуж?
  - Дурак ты, Дим!
  - Почему сразу 'дурак'? - обиделся подросток.
  - Потому что! Спи уже! - с головой укрылась Оксана одеялом, желая отгородиться от удручающей реальности.
  
  ***
  
  Аня тоже уже легла, но спасительный сон, способный избавить от головной боли, никак не наступал. Целый сонм тяжелых мыслей крутился в голове, перемежаясь с приятными попытками угадать, кто же вскоре будет оглашать их квартиру требовательным детским плачем - мальчик или девочка? Судя по едва заметному животику дочери, скорее всего, будет внучка... На кого она будет похожа - на маму или на папу? Впрочем, без разницы. Лишь бы физически ребенок был здоров.
  У Егора сегодня было суточное дежурство, и их очередное свидание должно было состоятся не раньше завтрашнего вечера. Но это даже к лучшему. Все равно ведь узнает о последствиях утешения Артема и Оксанки. Но по телефону обсуждать такое не хотелось.
  Поэтому, когда мужчина традиционно позвонил пожелать 'сладких снов', Анна не нашла в себе мужества признаться в настоящей причине 'гнусавости' заложенного носа.
  - Анют, отчего-то мне кажется, что ты мне что-то не договариваешь, - забеспокоился Панов. - Я даже с расстояния чувствую, что тебя что-то угнетает.
  - Да нет же, солнце. Ничего страшного...
  - А что с голосом, простыла?
  - Наверное...
  - Чем лечишься? - деловито осведомился он. - Температуру мерила?
  - Ты не терапевт, - поморщилась Ромкина соседка.
  - Ань, радость моя, прекрати. Неужто я не смогу тебе посоветовать что-нибудь толковое? - слегка задетый ее пренебрежительным тоном, уточнил Егор.
  - Ладно-ладно, прости. Просто устала. И голова болит. Я посплю, и все пройдет, - сама не веря в то, что проблема 'рассосется', бодро пообещала Анна.
  - Тогда не буду больше тебя мучить, родная. Сладких снов. Утром позвоню, хорошо?
  - Вот за что я тебя люблю, Егор, так это за понимание...
  - Надо же, - улыбнулся он, - мне хотелось бы развернуть эту тему, но... не сегодня, радость моя. Спокойной ночи! - быстро попрощался он, избавляя себя от соблазна.
  
  ***
  
  Обитатели соседней квартиры тоже долго не могли уснуть. Не сговариваясь, парни разошлись по разным комнатам, чувствуя, что им надо побыть наедине с собственными мыслями.
  Роман пытался как-то примириться с принятым решением, давя зачатки ревнивого собственника (получалось не ахти), в сотый раз прикидывал, справится ли он с поставленной задачей, и сможет ли воплотить свои задумки, которые так радужно описал Тёмке.
  Артема одолевало острое сожаление о том, что так нелепо вляпался, чувство безграничной вины перед любимым парнем и Ксюхой, которая в результате 'пострадала' круче всех. А еще его не оставляли переживания по поводу старшей соседки. В который раз неумышленно, но все равно основательно он нагадил Ане. Человеку, мнение которого о себе ему почему-то было глубоко не безразлично.
  Если хорошенько поразмыслить - Анина реакция на сногсшибательную новость была не такой уж непредсказуемой. Скорее, можно было ожидать, что в своей жестокой обиде она даже не захочет вставать на его сторону и уговаривать упрямую девчонку. Но неожиданно, в очередной раз учитывая его смятенное душевное состояние, попыталась понять мотивы из-за которых он не мог согласиться с Ксюхиным предложением.
  Однако видимо, все-таки придется пойти на уступки Оксанке. В конце концов, после развода можно будет вернуть фамилию отчима. Рома не поленился слазить в Инет, и уже просветил насчет того, что даже несовершеннолетнему ребенку фамилию можно поменять без согласия второго родителя, будет просто учитываться его 'пожелание'.
  Но в любом случае как-то придется объясняться с собственными родителями... И по поводу скоротечной свадьбы, и потом, когда они с Ксюхой отбудут положенный срок в законном браке.
  Как отнесутся к новости о том, что он женится, его дружки, Артема мало трогало. Как водится, придется проставляться, когда приедет домой. Скорее всего, они просто поглумятся, посочувствуют и надают кучу дурацких советов. Не далее, как этим летом, очередному бывшему однокласснику пришлось жениться, вот также, 'по залету'.
  Но сейчас, когда собственные неразрешимые проблемы легли на плечи тяжким бременем, их мнение казалось такой незначительной ерундой...
  
  От огорчения, от острого сожаления, что окончательно упал в глазах любимого Ромки и Ани, от мысленных вариантов объяснений с матерью и отчимом, от невозможности найти безболезненный компромисс, который устроил бы все стороны, у юноши разболелась голова. Грозя перейти в очередной приступ жесточайшей мигрени, все еще аукающийся ему после события, которое хотелось навсегда исключить из памяти. Оно уже не трогало так остро, не угнетало, но забыть так, как будто ничего не было - не выходило. Может быть, именно из-за того, что ему не удалось самолично поквитаться с обидчиком чести и достоинства...
  Неужели Аня будет его так же тихо ненавидеть теперь всегда за то, что он испортил жизнь ее дочери? Неожиданно, это оказалось слишком больно. Но эту боль Тёма постарался загнать как можно глубже, потому что о таком не расскажешь даже Ромке.
  О своем отношении к женщине, которая оказалась рядом в самый черный час, когда в своем несчастном положении он не смел надеяться не то что на помощь, но даже и на жалостливое сострадание посторонних людей. И потом сколько раз она выручала его, интуитивно находя слова поддержки и утешения...
  Аня - его первая женщина, которая не вызывала безотчетной оторопи, страха показаться несостоятельным мужчиной. Которая занималась с ними любовью, подарив уйму незабываемых эмоций - сжигающей страсти и опаляющей душу нежности, от которой просто заходилось сердце и плавилось тело. Женщина, которой (пусть и под чутким руководством своего беспринципного партнера), он хотел отдать столько, сколько она способна была принять. Каким образом его перемкнуло на тихо рыдающей на его плече Оксанке, что он нечаянно повторил свой "подвиг", желая отвлечь девушку и утешить, Артем до сих пор не понимал. Не иначе, подсознание, в котором все еще хранился образ Ани, в какой-то момент сделало кульбит, заместив одну женщину на другую. На ту, с кем ему было так тепло на душе и комфортно в кровати...
  Мразь он все-таки. Самая настоящая неблагодарная мразь...
  Несколько минут, заставившие его почувствовать себя и мужественным защитником, и мальчишкой, которому требуется утешение, теперь изменили все его дальнейшее существование. И не только его одного...
  
  С Романом все было и проще, и сложнее. Никогда не замечавший за собой склонности к мазохизму и самоуничижению, Тёмка готов был в ногах валяться у своего любимого человека, лишь бы тот простил ему измену.
  Теперь-то юноша прекрасно понимал, как погано чувствовал себя Ромка, удивляя своим нелепым раскаянием народ, когда на пьяную голову мужика прорвало на признания крепости их порочной связи. Пожалуй, на публичное самобичевание Артем бы все-таки не отважился, даже приняв на грудь 'для храбрости'. Но если Роме надо получить сатисфакцию... глупо тешить свою гордыню. Друг без друга, поодиночке, как они уже имели несчастье убедиться, им гораздо хуже, чем вместе.
  Тёма был бесконечно благодарен Ромке за то, что тот не оставил его выпутываться из щекотливой и весьма неоднозначной ситуации в одиночестве. Признателен за все грубые, обличающие суть произошедшего слова, которые помогли поставить на место мозги. За поддержку, которую только и можно ожидать от близкого человека. Но он все-таки никак не мог понять настоящие мотивы, которые двигали предприимчивым любовником. Почему Рома воспринял с таким энтузиазмом мысль о том, что он станет отцом? В каком процентном соотношении Ромка печется о своих интересах не потерять его, а в каком хочет 'наследников'? А вдруг незаменимый партнер, без которого жизнь теряет смысл, когда-нибудь все-таки захочет собственных? Встретит женщину, как говорят, 'своей меты', забудет все глупости насчет нетрадиционных предпочтений и примется строгать собственных 'романовичей'?
  
  Накрутив себя, как следует, Тёмка так и не пришел ни к какому утешительному выводу.
  Головная боль все усиливалась, и вскоре Артем понял, что без таблеток ему не обойтись. Кое-как собрав силу воли в кулак, он заставил себя подняться с дивана и на цыпочках, опасаясь разбудить Ромку, отправился в большую комнату за аптечкой.
  Парня почему-то шатало, будто пьяного. Придерживаясь рукой за стену, он все-таки добрался до соседнего помещения. И даже почти неслышно приоткрыл дверь в комнату. Осталось только отлепиться от дверного косяка и впотьмах нашарить искомые лекарства.
  - Тём, - совершенно не сонным голосом позвал Рома, приподнимаясь на локте, - ты чего бродишь, как приведение?
  - Я... прости, я тебя разбудил, - повинился Артем. - Я только таблетки возьму, ладно?
  
  Рома подскочил на кровати и в мгновение ока очутился рядом с юным любовником, из-за мыслей о котором так и не мог уснуть. Все-таки желания были слишком противоречивы. Хотелось то ли обнять своего безголового мальчишку, поддавшегося искушающей слабости и теперь ожидающего потомства (на которое оба не могли рассчитывать в силу сексуальных предпочтений), чтобы убедиться, что он по-прежнему в его власти. То ли свернуть ему шею за коварное предательство их взаимных чувств.
  Однако упоминание о лекарствах (которыми Артем не злоупотреблял) сейчас же вытеснило на второй план все остальное. Значит, совсем ему хреново. Слишком не любил Тёмка признаваться в своем приобретенном недуге. Но как нарочно, прогнозы врачей, что головные боли будут мучить парня не больше года, не спешили оправдаться. И пусть отпущенный срок еще не миновал, текущее положение дел было каким-то неутешительным. Реальность все время вмешивалась в процесс реабилитации и восстановления физического здоровья, будоража нервную систему юноши, которому 'прописали' избегать сильных потрясений.
  - Иди сюда, - привлек Ромка к себе напряженного, как натянутая струна, любовника. - Ты чего такой ледянущий? Полезай в постель! - не слушая возражений, подвел он его к своему разобранному дивану и насильно запихнул под одеяло, хранившее тепло его собственного тела. - Я сам найду твои таблетки.
  
  - Что-то мне совсем погано, - нехотя признался Тёмка, собрав губами с теплой сухой ладони таблетки и цепляясь холодными, непослушными пальцами за стакан с водой.
  - Давай-ка я тебе давление померяю? - позволив привалиться к своей груди, предложил обеспокоенный Рома.
  - Не надо, может, сейчас отпустит.
  - Чудовище ты мое несчастное, - отобрав опустевший стакан, сочувственно вздохнул Ромка. - Двигайся, давай к стене.
  - Может, я обратно пойду? - без особого энтузиазма спросил Артем, отчаянно не желавший возвращаться в другую комнату.
  - Нет уж, там на двоих места мало. Я тебя без присмотра не оставлю.
  - Да ничего со мной не будет, я же выпил лекарства...
  - Не спорь. Береги силы.
  - На что? - испуганно дернулся Артем. - Я сегодня не в форме, Ром. Честно.
  - Да я уж вижу... - мрачно согласился любовник, поднимаясь, чтобы отнести пустой стакан на кухню и найти тонометр.
  
  ***
  
  Задремавшая было Аня, которой успела насниться совершенно абстрактная, сюрреалистичная ерунда, оказалась разбужена каким-то неясным шумом, доносившимся со стороны прихожей. В первый момент женщина даже не сообразила, что именно ее разбудило. Скорее всего, неразборчивые голоса за входной дверью.
  Похоже, что ее 'любимым' соседям тоже не спалось.
  Перевернувшись на другой бок, Аня почему-то представила, как парни, испугавшись собственных опрометчивых обещаний, по-тихому сматывают удочки, чтобы испариться в неизвестном направлении и не нести ответственность за то, что кое-кто не смог удержать свой член в штанах.
  Идея была не новая, поэтому, хоть мысль была неприятная, но не лишенная права на существование. Ухмыльнувшись лезущим в голову глупостям, женщина постаралась отвязаться от навязчивой яркой, немного комичной картинки срочного демарша соседей.
  Анна уже снова было задремала, когда на межквартирной площадке опять лязгнула железная дверь и вновь послышались голоса и шаги нескольких человек.
  Преодолеть раздраженное любопытство, кому именно всё никак не спится в ночь глухую, Анька все-таки не сумела. Накинув и запахнув халатик, она подошла к входной двери, и посмотрела в 'глазок'.
  Межквартирную площадку как раз покидала бригада врачей. По крайней мере, мужчина и молоденькая полноватая девица были одеты в обычную униформу городской 'неотложки'.
  - Твою ж мать! - опомнилась Анька. - Что еще у них случилось?! - забыв про повод для ненависти, обеспокоенно принялась она в темноте нащупывать замки на своей двери, чтобы открыть ее и пойти все выяснить.
  
  Старший сосед как раз закрывал свою входную дверь.
  - Что случилось, Ром? - спросила Аня, выглянув в коридор.
  - Какое тебе дело до того, что случилось у нас? - неприязненно ответил он, полоснув злым взглядом. - Своя рубашка всегда ближе к телу, правда ведь, Ань?
  - Правда, - не стала отрицать женщина. - И все-таки? Что с Артемом?
  - Угадай с трех раз.
  - Опять приступ? - тихо спросила она, испытывая безотчетное чувство вины за все те злые и обидные слова, слетевшие в адрес Тёмки за вечер. Вскрывшаяся информация и впрямь была не только неожиданной, но и удручающей своей нелепостью, заставлявшей схватиться за голову в попытке понять, что же теперь делать... Когда уже ничего не переиграешь.
  Рома красноречиво промолчал, не желая вступать в полемику.
  - Довели мы с тобой парня... - сокрушенно вздохнула Анна.
  - Мы с тобой? - изумился Роман. - Милая, я пытался его поддержать. Может быть, слегка перегнул палку, заставив постричься, но все ради того, чтобы твоя душенька была довольна. Это ты всласть оторвалась, потоптавшись на его самолюбии, планомерно опустив ниже плинтуса. Сначала влезла к нему в душу, и теперь наверняка била по самому уязвимому. Браво, Ань! - дурашливо изобразил он аплодисменты. - Даже у меня не всегда так замечательно выходит.
  - Прекрати ёрничать, Ром. Считай, что я провела для тебя мастер-класс. Сама не ожидала, что так отреагирую. Мне что, теперь голову пеплом посыпать от раскаяния?
  - Да ну брось. К чему такие жертвы? Я же понимаю - твои материнские инстинкты вопят, что обидели собственного ребенка.
  - Вопят. Просто оглушают. И никак не успокоятся. И, тем не менее... Я могу его увидеть?
  - Зачем? Чтобы сказать еще что-нибудь, что окончательно добьет? Обойдешься!
  - Может быть, за какие-то слова и стоит извиниться. Я поговорю с ним?
  - Перестань! - резко перебил Роман. - Ему от твоих извинений легче не сделается. И вообще он уже спит. И ты иди, отдыхай.
  - Рома...
  - В самом деле, Ань, иди уже, пока мы с тобой не наговорили друг другу гадостей. Ты же понимаешь, что разгребать всю эту хрень придется нам с тобой. Так что в наших же интересах постараться лишний раз не трепать друг другу нервы, - устало произнес Роман, подавив зевок.
  
  Ромка был прав. То, что натворили горе-утешители, теперь действительно требовало особого внимания и материальных затрат. Чем еще они с Ромой могли помочь будущим родителям, которых связывал только младенец в Ксюхиной утробе, Аня просто не знала. И как нарочно, вместо слов поддержки великовозрастным детям, с языка слетали только ядовитые, больно ранящие колючки.
  Выводы напрашивались неутешительные. Почему же так получается? Как хорошая жена она не состоялась, раз муж сбежал к другой женщине. А теперь выяснилось, что и матерью оказалась никудышной - в первую очередь озаботившейся собственным благополучием и комфортом душевного равновесия. Не научила дочь уму-разуму, не уследила, не уберегла от беды... тьфу! Так теперь даже думать нельзя.
  Ну какая же это беда - ожидание нового родного маленького человечка? Говорят, детишки даже в материнской утробе чувствуют все эмоции. А по поводу беременности Оксанки уже столько всего было сказано, что нормальный человек десять раз подумал бы, рваться ли в тот мир, где тебя вовсе не ждут и не радуются твоему появлению.
  Анька еще совершенно не готова была морально к смене статуса матери двоих детей на 'бабку'. Но ребенок-то в этом не виноват.
  Не виноват...
  Да и вообще, в данной ситуации трудно обвинить кого-то в предумышленных действиях. Вроде как все заинтересованные стороны - потерпевшие... Почему же тогда такое поганое чувство, что больше всех виновата она сама?
  
  Ромка уже захлопнул свою входную дверь, а Анна все так и стояла на пороге, глотая подступившие слезы, не находя в себе силы последовать дельному совету соседа. Завтра трудный день...
  
  ***
  
  Обменявшись репликами с Анькой, Роме слегка полегчало. Отрадно было узнать, что лицемерная соседка переживает не только из-за собственного семейства.
  Заглянув в комнату к Артему, который действительно уже спал, получив убойную дозу лекарств, Рома получше укутал юношу одеялом и приоткрыл форточку, чтобы выветрился специфический запах спирта, которым протирали будущее место укола, снимающего спазм сосудов.
  Роман ощущал себя разбитым, но чувствовал, что пока что не в состоянии уснуть. Вряд ли будет хорошей идеей улечься рядом с Тёмкой и беспокоить его, ворочаясь.
  Оставить парня одного и уйти коротать остаток ночи в другую комнату, Рома тоже не отважился.
  
  Отыскав сигареты, он решил не откладывать еще одно неприятное объяснение, даже не представляя себе реакцию человека, который еще недавно считался лучшим другом.
  Кроме того, Роман Сергеевич очень доверял мнению Панова насчет хороших врачей. Как бы молодому мужчине ни хотелось совсем избежать тяжелого разговора, но нужно было договориться по поводу лучших специалистов для Ксюхи.
  
  ***
  
  Как Рома и предполагал, выбрав предельно лаконичный способ изложения возникшей проблемы, Егор воспринял известие негативно. Мрачно выслушав короткую исповедь Аниного соседа, сплюнул в сердцах:
  - Зря я все-таки не оторвал этому мудаку яйца, пока была возможность!
  - Пан, прекрати, и так тошно.
  - Зато девке теперь охрененно 'весело', - добавил мужчина еще парочку цветистых выражений.
  - Я не хочу сейчас никого выставлять крайним, но не стоит забывать, что в процессе участвовали двое, ладно?
  Егор заткнулся и минуты две молчал, переваривая новость и нагнетая обстановку, заставляя и так неуютно чувствующего себя Рому нервничать все больше.
  - Значит, Анюта не простудилась, а просто наревелась... - сделал вывод Панов. - Слушай, Ромыч, вот скажи мне, доколе эта хуйня будет продолжаться, а? Какого фига вы, два козла, постоянно отравляете жизнь моей женщине?
  - Надеюсь, это риторический вопрос, - невесело отозвался Ромка, затягиваясь третьей сигаретой подряд.
  - Пожалуй, что так, - вздохнул Панов, и тут же зло добавил:
  - Ну и от меня-то ты теперь чего хочешь?
  - Егор, ребенка, естественно, оставляют. Вот только нужен самый лучший специалист, который будет вести беременность. У нее уже пятый месяц, а живота почти не видно, вдруг какие-то проблемы?
  - Ты абсолютно уверен в том, что Оксана беременна? Я ее буквально на днях видел, мне даже и в голову не пришло...
  - Абсолютней некуда.
  - Твою мать, Ромыч! Да вы сдурели?! Если все так, как ты говоришь, ее срочно надо направлять на полное обследование!
  - Я поэтому и звоню, - вздохнул Роман. - Ты говорил, у вас очень грамотные профессионалы. Нужен самый лучший гинеколог, ну, и кто там еще понадобится. Я оплачу. Ты сможешь договориться, чтобы сразу приняли, например, завтра?
  - Естественно, договорюсь, - слегка поморщился Егор, задетый тем, что не Анька обратилась к нему. Она должна была кинуться к нему за помощью, а вместо этого снова закрылась со своими проблемами в свою раковину.
  Его просто выбешивала позиция любимой женщины - почему из-за постороннего парня готова была поднять на уши способных ему помочь людей, а когда потребовалась услуга в личном плане, проявляет неуместное стеснение?
  Впрочем, в этом Анька вся. Наверняка, переживает, что неловко просить об услуге, за которую сама не в состоянии заплатить. И будет уповать на местных эскулапов из районной поликлиники. Нет, против самих коллег-врачей, с которыми не сталкивался лично, Егор ничего голословно утверждать не мог. Может быть, они отличные диагносты. Но уж оснащение оборудованием в районной поликлинике точно не сравнить с тем, которое имелось в их клинике.
  Ладно, у Анны и впрямь не хватит финансовых возможностей на нескольких специалистов, но он-то в состоянии если уж не полностью взять на себя материальные расходы, то хотя бы разделить непосильное для любимой бремя забот о ее семействе. Видимо, пока она все еще не отождествляет его с ближним кругом, - расстроено подумал мужчина.
  Или же...
  - С чего вдруг такая неуместная щедрость, Ром? - неожиданно промелькнувшая мысль заставила Егора задохнуться от негодования. - Надеюсь, это не твоя идея, насчет того, чтобы 'оприходовать' девчонку?
  - Нет! - возмутился Рома такому нелепому предположению, поняв насколько низкого мнения Панов теперь о его персоне. - Но, разумеется, я не откажусь от ребенка, - желчно добавил он.
  - Конечно, это же ведь такой шанс, - правильно понял его позицию бывший друг.
  - Вот именно...
  Помолчав еще немного и чуть успокоившись, Егор принялся рассуждать:
  - С квартирой Аня права - тесновато им будет с прибавлением в семействе. Но это не самая главная проблема... - наполовину вслух, наполовину мысленно перебирал он варианты. - Димку она не оставит. Я могу забрать обоих. В школу и на работу им, конечно, придется добираться дольше. Но Ксюшке лучше остаться дома, чтобы вы были рядом. Бля! А как же ее учеба? Ну вот что вы за идиоты, а? - снова расстроено посетовал Панов.
  - Я прикинул, к сентябрю она уже родит.
  - А то, что после родов женщине дают пару месяцев на адаптацию, ты не учитываешь? А если она сама кормить будет? Будешь ей между парами младенца подвозить, чтобы на перемене в общем коридоре титьку успела сунуть? Или ты надеешься, что в университетах теперь, как на вокзалах, есть 'комната матери и ребенка'?
  Она ведь так хотела поехать на следующий семестр за границу. У них, небось, какие-то квоты существуют.
  - Я не знаю. Этот вопрос еще толком не поднимали.
  - Как же вы не ко времени все это затеяли. Не говоря уж о том, что от Артема ей вообще ребенок не нужен.
  - Зато ему лучше кандидатуры в матери не найти, - парировал Роман, передернув плечами, едва только представил на месте Ксюхи ту Тёмкину землячку, которая имела на парня определенные планы. Вот было бы несчастье, свяжись он с ней...
  - Ром, парню - девятнадцать! Я верю, что у вас сейчас, в самом деле, все серьезней некуда. Но ты же взрослый мужик, и понимаешь, что любовь - это такое хрупкое состояние душевного подъема... И бывает, проходит само по себе: или бесследно, или оставляя незаживающие раны. Тебя мой пример не пугает? Ты помнишь, какая любовь была у меня? И ведь не только я жену любил, но и она меня... надеюсь...
  - У тебя сейчас разве хуже? - как-то неожиданно перешли они на былой, доверительный, тон общения.
  - Не знаю. Возможно, качественней, - задумчиво произнес Панов. - Потому что уже не снизу вверх идет, а от головы, через сердце, и потом уже в штаны... - попытался выразить он свои ощущения. - Я и представить не мог, что так накроет.
  - Это уж точно, - фыркнул Ромка. - Я тоже не мог представить.
  - Где гарантия, что ни тебя, ни его не зацепит кто-то другой? - поспешил сменить тему с обсуждения собственных чувств Егор. - Кому потом с дитем возиться захочется? Да и Оксанке надо свою жизнь устраивать. Фиктивный брак дает женщине статус, но не компенсирует физического удовлетворения. Представь, что рядом постоянно будет раздраженная, неудовлетворенная женщина, которой вы поломали жизнь. Да она способна будет отравить самые нежные чувства благодарности за такой нежданный подарок вам, содомитам нечастным.
  - Пан, не переходи на личности, - задетый неприятным эпитетом, попросил Рома.
  - А послеродовая депрессия - такая штука, что и любимый мужчина рядом раздраженно звереет от недостатка внимания и прочего. Что уж говорить о том, что Ксюшке, кроме фотки в белом платье на память - одни проблемы от вас, - не обращая внимания на замечание оппонента, продолжил Егор. - Хрень какую-то вы затеяли, Ром. Честно. Хотя я и уважаю за то, что не самоустранились. Но все равно. Вот был бы ее родным отцом - точно прибил бы шкодника. Ты лучше держи его пока от меня подальше.
  - У меня тоже руки чесались прибить, - нехотя сознался Рома, - но потом подумал... Знаешь, я ведь невольно думал о чем-то таком, чтобы у Тёмыча был шанс... По крайней мере, он может предъявить своей родне - вот, дескать, все как у людей - жена, ребенок и все такое. И даже если они разведутся, чтобы дать Ксюхе свободу, ребенок у него... понимаешь? У НАС останется!
  - А если потом кто-то будет возникать, скажешь, что парень разочаровался в бабах? - невесело пошутил Егор.
  - Ну... - замялся Рома. - Примерно так.
  - А с чего ты взял, что ребенок у вас останется? - полюбопытствовал Панов. - А если новый Оксанин муж согласится его усыновить, думаешь, она станет артачиться?
  - С какой стати? Это Тёмкин ребенок! Пусть себе других заводят. Нафига ему чужой? - напрягся Рома.
  - Да уж поверь мне, бывает такое, - съехидничал Егор, - Я побольше твоего на белом свете живу. Да даже далеко за примером ходить не надо. Тёмочка-то твой тоже усыновленный. И отчима отцом называет, я сам слышал... Нафига, спрашивается, мужику было чужого ребенка усыновлять?
  - Ну так, любовь там какая-то была, чуть ли не со школьной скамьи... нормальную семью захотел...
  - Так и у Ксюхи может любовь случиться, - просветил Егор, злорадно забавляясь. - А, может быть, даже повезет настолько, что и взаимная, а не такая вот, от которой внезапные дети рождаются. И парню не только она сама, но и ЕЕ ребенок нужен будет.
  - Все, Пан. Я тебя услышал, - невесело хмыкнул Роман, замыкаясь. - Хватит глумиться. Давай решать проблемы по мере их поступления.
  - Ладно, - вздохнул Егор. - Бог вам судья. Оксана пусть завтра с утра натощак (на голодный желудок) сдаст все анализы. Я предупрежу в лаборатории, какие именно надо будет сдавать. И чтобы сделали срочно. А потом сразу же к врачу на консультацию пусть топает. Если успею смениться, я подойду.
  - Зачем? - изумился Ромка.
  - Для оказания моральной поддержки... Погоди, а ты что подумал? - заржал Егор. - Как в том анекдоте - 'я не гинеколог, но посмотреть могу?'
  - Да ну тебя! - смутился Ромка.
  - Ладно, кроме шуток. Я позабочусь, чтобы к Ксюхе отнеслись со всевозможным вниманием. Мне как бы тоже не безразлично здоровье членов Аниной семьи.
  - Спасибо, Егор, - искренне поблагодарил Рома.
  - Пока еще не за что. Все. Организовывай там давай все на завтра, - первым отключил связь старший мужчина.
  
  ***
  
  Собственно, попав на следующий день в клинику вместо университета, расстроенная Ксюша так и осталась там на целых две недели. Под предлогом пройти полное обследование, отдохнуть от повседневной суеты и проколоть витаминчики, потому что предыдущий режим жизни безалаберной будущей мамашки, не сообразившей, что она беременна, действительно пагубно сказывался на нормальном развитии плода. К счастью, ультразвук и анализы не выявили никаких серьезных изъянов, за исключением небольшого отставания в массе тельца эмбриона и тонуса матки.
  Про 'тонус' Оксана была наслышана от подружек, успевших обзавестись потомством, и поэтому всерьез перепугалась угрозы выкидыша.
  И хотя, с одной стороны, это решило бы сразу множество проблем, девушка уже успела свыкнуться с мыслью о родной кровиночке, и теперь готова была пожертвовать собственными интересами.
  
  ***
  
  Заполучив на руки снимок самого первого УЗИ Тёмкиного детеныша, Рома долго разглядывал совершенно непонятного еще 'зародыша', сосредоточенно хмурясь. Пока подошедший Егор не показал, что именно надо увидеть, и не провел короткую лекцию о том, как выглядит человеческий эмбрион на семнадцатой неделе после зачатия. После этого Рома расплылся в умильной улыбке и наотрез отказался возвращать его Оксане, заявив, что ей потом сделают еще, когда, как и положено всем беременным, будут делать ультразвуковое обследование на двадцатой неделе.
  Ксюха только выразительно покрутила у виска пальцем, но спорить не стала. Зачем связываться с сумасшедшим? В конце концов, она в любой момент могла пощупать свой живот, убеждаясь, что беременность ей не приснилась. Хорошо хоть Тёмка вполне себе адекватный, и понимает насколько глупо выглядит вся эта затея с их свадьбой ради ребенка. Бродит рядом с Ромкой, как в воду опущенный, видимо прикидывая, как к известию об их скорой свадьбе отнесутся его родители, которым парень пока не отважился позвонить.
  Впрочем, на прямой вопрос Ани (которой так же не слишком нравилось Ромкина идея), когда Артем намеревается посвятить хотя бы мать в то, что она вскоре станет 'бабушкой', юноша ответил (покосившись на Рому), что не позже завтрашнего вечера. Дескать, все равно подача заявки отодвигается на пару-тройку недель, пока 'невеста' прохлаждается на сохранении.
  - Какие три?! Мне пообещали две недели! - встрепенулась Оксана.
  - Ксюш, будешь выполнять все, что говорят, может, тебя через неделю выпишут, - не моргнув глазом, солгал Роман, лишь бы ни нервировать девушку.
  - Эх... хорошо бы, - мечтательно протянула Оксана. - Только вряд ли...
  - Ну, а чтобы не откладывать подачу заявки, мы можем отправить ее, воспользовавшись услугой 'ПГУ' - 'обрадовал' Рома моментально сникших молодых людей.
  
  Оставив Аню наедине с ее (и Жанночкиными) любимыми конфетами, и листочком бумажки, на котором она составляла список необходимых для дочери вещей, пока та будет в клинике, Егор отправился на консилиум, чтобы пообщаться с коллегами на профессиональном уровне для полноты картины по поводу Оксаниной беременности. Пугать своих женщин ему совершенно не хотелось. Но самому нужно было все-таки знать, каковы настоящие прогнозы.
  'Почетный конвой' (как Ксюха обозвала обоих соседских парней, с утра пораньше обрадовавших ее сообщением, чтобы она ничего не ела, дескать, едем в клинику), дождался от Оксаны звонка и отправился взглянуть, как устроилась уведенная какой-то медсестрой в палату девушка.
  
  - Представляете, тут Wi-Fi нет! - пожаловалась Анина дочь, выразительно предъявив телефон со значком отсутствия Интернет-сети.
  - Странно, у меня был... - рассеянно припомнил Тёмка.
  - А ты-то что тут делал? - удивилась Оксана, не подозревавшая, каким именно образом ее мать так коротко сошлась с соседями, пока они с братом летом гостили у деда с бабушкой.
  - Да так, - уклончиво отозвался Артем, прикусив язык.
  - Голову лечил, - пришел на помощь помрачневшему от неприятных воспоминаний партнеру, Роман. - Кстати, хорошо, что нет. Все равно тебе Интернет вреден.
  - С ума сошел? - не поверила Оксана в искренность его заявления.
  - Никакого Инета! Я серьезно, - повторил Рома.
  - Пипец! - с чувством произнесла девушка, расстроено откидываясь на подушки.
  - Я тут музыку тебе релаксирующую нашел, - кивнул старший сосед на свой смартфон. - Давай тебе перекину.
  - Мы его теряем, Тём, - округлились глаза у Оксаны. - Артем, это какой-то Чужой. Куда он подевал нашего Романа Сергеевича?
  - Ксюх, ну не драматизируй, - поморщился плохо выспавшийся минувшей ночью Тёмка.
  - Ага, тебе-то хорошо говорить, оказался бы на моем месте, - завредничала Оксана.
  - Тьфу-тьфу, - испуганно перекрестился Артем, передернув плечами, - скажешь тоже.
  Переглянувшись с Романом, едва сдерживающим смех, юноша окончательно смутился. Даже слухи о премии, учрежденной для мужчины, способного выносить ребенка, его не прельщала.
  Немножко поприкалывавшись по этому поводу, Рома с Оксаной угомонились, прерванные приходом Рахили Абрамовны:
  - Добрый день, - доброжелательно поздоровалась женщина, с интересом разглядывая Анину дочь (с остальными присутствующими она оказалась знакома). - Ну как тут наша будущая мамочка устроилась? Какие-нибудь жалобы, предложения? - располагающе спросила она, предлагая поговорить.
  - Я еще не поняла, - честно ответила Оксана, с тоской оглядывая шикарную одноместную палату-люкс.
  - Давайте-ка прощайтесь, - велела врач посетителям, - следует соблюдать режим дня. Потом вам же всем будет легче.
  Молодые люди с подозрением уставились на чересчур догадливую тётку. Интересно, что она имела в виду под понятием 'всем'? Неужели догадывается об их запутанных отношениях?
  
  - А зачем Ксюхе психолог? - попрощавшись с девушкой и выйдя из палаты, задал вопрос Артем.
  - Понятия не имею. Но, кажется, этому специалисту впору со всеми нами поработать, - невесело усмехнулся Рома.
  Впрочем, Артем верил в профессионализм Рахили. Да и Роме не приходилось сомневаться, помня, что пожилая подруга Егоровой матери тоже внесла свою лепту в восстановление Тёмкиного душевного равновесия после всего, через что пришлось пройти любимому парню (и снова по его вине, потому что не придал должного значения Витюнечкиным угрозам).
  Ромка сглотнул, отогнав непрошеное видение, остро почувствовав приступ раскаяния за чересчур жестокую месть парню, посягнувшему на его любовь. Имел ли он право так распорядиться его жизнью? И не закономерный ли это итог последствий восстановления всемирной справедливости Высшего Разума.
  Насколько тщеславны и меркантильны были мотивы взревновавшего бывшего любовника, пытавшегося удержать свое счастье доступным его пониманию способом?
  Витёк, пока не начал требовать к себе особого расположения, пожалуй, был самым удобным любовником из целой плеяды, побывавших в этом статусе.
  Но Тёмка был любимым, а за причинение боли своему любимому парню Рома готов был мстить с особой жестокостью. Не заморачиваясь моральными принципами и заткнув совесть. И пусть плата оказалась несоизмеримо большой. Это был его выбор.
  За который теперь расплачивался по предъявленным свыше счетам. Просто тогда Роман не мог представить, что рикошетом снова заденет близкого человека... близких, тех, которых он допустил в свое ближайшее окружение...
  
  ***
  
  Приехав на работу, Ромка первым делом снова вытащил слегка расплывчатый снимок младенчика пока еще непонятного пола. Полюбовался на него, пытаясь вообразить рамочку на своем столе, отстранив руку, прикидывая на каком углу (или посередине) она будет лучше смотреться. Потом представил себе реакцию Анжелы (а секретарша-то наверняка поинтересуется, что сие значит?), ухмыльнулся, и все-таки убрал драгоценную фотку в бумажник. Чтобы никто не сглазил.
  Мысленно подивился сам себе, понимая, что ведет себя несколько странно, но решил, что проанализирует свое поведение позже, и занялся текущими делами. Благо за полдня, пока он отсутствовал на рабочем месте, их накопилось уже достаточно.
  Правда, перед этим он вызвал водителя, работавшего с его отцом с самого основания их фирмы. И отправил его в сервис, наказав, чтобы на его машине на переднем пассажирском сидении поменяли ремни безопасности на особые, предназначенные для страховки беременных женщин.
  Семёныч, который умел держать лицо в любых ситуациях (за что, собственно и ценило его начальство помимо отменного качества вождения), едва удержался от удивленного возгласа. Мужчина вопросительно вскинул бровь, но старательно хранивший невозмутимость Роман Сергеевич не пожелал объяснить ему свою прихоть.
  
  Рома пока еще не представлял, как сообщить новость родителям. Они только-только смирились с тем, что их 'невестка' мужеского полу, и другой пока что не предвидится. Как теперь они отнесутся к измене его любимого, подарившего им обоим шанс заполучить наследника, молодой мужчина тоже не знал. В своих грандиозных, далеко идущих планах Роман очень надеялся на мать, которую хотел привлечь в няньки, чтобы освободить Ксюху от ее обязанностей, и дать девчонке свободу. Пусть только родит, а потом устраивает свою личную жизнь - ему не жалко. Так будет лучше всем им.
  И в то же время, поторапливая события, начиная поэтапно осуществлять задуманное, ужасно переживал, что у Тёмки будет жена и ребенок. Причем, с одной стороны, его очень устраивало то, что 'суррогатной матерью' будет Оксанка, а с другой, досадовал, что она - Анькина дочь. И вполне возможно, что, взяв ребенка на руки, девушка уже не захочет с ним расставаться. Сколько таких классических случаев? И тогда... И тогда даже страшно представить, как Тёмка будет разрываться между ним и своей традиционной семьей.
  
  ***
  
  Несмотря на суматоху, которая сопровождала последние события, и подробное описание Романом дальнейших перспектив совместного существования, Артем все еще чувствовал себя глубоко обиженным за то, что его 'остригли'. Вернее, это, конечно, было совсем не главным. Но то, ради чего принесли эту 'жертву', вызывало безотчетное неприятие, казалось унизительным.
  И в то же время юноша чувствовал себя по-настоящему провинившимся. Наверное, был бы у него собачий хвост - вилял бы заискивающе, чтобы любимый хозяин соизволил его простить. То и дело хотелось хотя бы просто прижаться к Роману, погруженному в свои грандиозные наполеоновские планы, уверяя в преданности, но Артем сдерживался - кто же в здравом уме ему поверит после такого?
  
  Наспех поужинав, парни разошлись по комнатам. Тёмка попытался сосредоточиться на курсовой, да только мысли все равно крутились вокруг возникшего еще вчера барьера в отношениях с Ромкой. И неважно, что проснулись они в одной кровати, все равно не было того упоительного чувства единения, которое присутствовало в их совместной жизни ранее. И это чудовищно угнетало Артема.
  Поняв, что толком сосредоточиться на курсовой работе все равно не удастся, Артем поднялся из-за компьютерного стола и поплелся в соседнюю комнату.
  Рома отрешенно и баловался телевизионным пультом, совершенно бездумно переключая каналы. Похоже, его вниманием никак не могли завладеть ни новости, ни художественные фильмы, ни музыкально-развлекательные шоу, ни даже спортивные передачи.
  Артем остановился на пороге. Уловив постороннее присутствие, Рома обернулся, смерил юношу взглядом, вопросительно кивнул - дескать, чего хочешь?
  Тёмка много чего хотел. Но ничего конкретного, что можно было бы облечь в словесную форму, которая не выглядела бы заискивающей просьбой. Ведь о таком не принято просить...
  Пройдя, он опустился рядом с любовником на диван, вежливо поглазел на мелькание картинок на огромной плазме и тяжело вздохнул. В кои-то веки молчание не казалось уютным.
  - Ром...
  Роман скосил глаза.
  - Ромыч, не молчи, - тихо попросил Артем. - Я и так все про себя знаю. Ну ударь, что ли? Может быть, станет легче?
  - Кулаки чешутся, но рука не поднимается, - устало вздохнул любовник.
  - Чего ты хочешь, Ром?
  - Сам не знаю... Хочется трахнуть тебя в особо извращенной форме, чтобы отвести душу, - признался Роман. - Чтобы достучаться до твоих мозгов через задницу, если по-другому не доходит...
  - Хорошо, - неожиданно согласился Тёмка, резко поднявшись с дивана.
  Рома проводил его задумчивым взглядом, но не пошевелился.
  И только когда услышал, что Артем быстро прошел в кухню, а затем вернулся в прихожую и с грохотом опустил на пол табуретку, моментально вскочил. И, уверяя себя, что его мальчик не склонен к суициду, и не вздумает вешаться от свалившихся на него невзгод, нарочито медленно вышел полюбопытствовать, зачем он это делает.
  Оказалось - Тёмка полез на антресоль за наручниками, когда-то давно подаренными им приятелями Романа, и использованными всего единожды, ради прикола. Артему в тот раз не понравилось ограничение свободы. Рома это почувствовал, не став настаивать на повторении. И забросил ненужный девайс на антресоль, потому игрушка была дорогая, качественная. Просто выбросить - жалко, а передаривать такой специфический подарок - дурной тон.
  Время от времени парни прикалываясь друг над другом, упоминая их наличие 'на всякий случай' в семейных закромах.
  Артему показалось, что данный случай как раз подходящий. И как бы внутренне он не сопротивлялся этому, но попробовать стоило. Ромке, как-то странно воспринявшему его измену, нужно спустить пар. А он в состоянии потерпеть.
  И хотя здравомыслие подсказывало юноше, что одним таким актом добровольной покорности не восстановить то, что он натворил, ничего не изменить, заставив просто забыть инцидент, но, как говорится, надежда умирает последней.
  Поняв, что Артем задумал, Ромка заинтересованно оживился, неожиданно почувствовав отклик в виде приятной тяжести в паху, едва только представил визуальную картинку предстоящего развлечения. То ли сказались целые сутки нервотрепки после неудовлетворенности перед вчерашним ужином, то ли еще по какой причине, но желание нахлынуло так спонтанно и остро, что он с воодушевлением согласился с тем, что ему предлагали...
  
  Они даже не добрались до ближайшей комнаты. Прямо в прихожей Рома рывком сдернул с Тёмки штаны вместе с бельем, мельком окинув масленым взглядом загорелые ноги со светлым пятном от плавок, 'опоясывающим' узкие бедра. Будораживший воображение, заводящий контраст мог бы получиться сильнее, но Артему прошлым летом нельзя было загорать вообще.
  Пока Тёмка самостоятельно избавлялся от футболки, старший парень расстегнул свои джинсы и стянул рубашку.
  Развернув партнера спиной, Ромка прижал его к своей груди, обхватив обеими руками, не оставляя между их телами просвета. Уткнулся лицом в его шею, вдыхая родной запах и чувствуя, как заходится сердце под ребрами от невозможности быть так близко всегда. А еще от обиды на самого себя за то, что подарил шанс Оксанке переспать с его парнем. И от едва контролируемой злости на Артема, поддавшегося искушению.
  Дикий коктейль совершенно противоречивых чувств и эмоций...
  Пожалуй, ситуацию спасало только то, что появилась возможность получить ребенка, ради которого Роман теперь заталкивал все свои претензии к участникам зачатия, как можно глубже, стараясь выступить миротворцем в интересах всех сторон и показать, как ему вся эта ситуация охренительно нравится.
  Глубоко вздохнул, стиснул сильнее, еле удерживаясь от того, чтобы вцепиться зубами в Тёмкино плечо, оставляя свое 'клеймо'. Мысли о возмездии за нанесенную самолюбию неизгладимую рану никак не желали отпускать махрового собственника.
  Почувствовав привычную упругость ягодиц, в которые упирался оживший член, выпирающий через расстегнутую ширинку, и грозивший порвать трусы, Рома прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на главном. Почему-то еще было обидно думать, что Артем подобным способом решил извиниться. Нет, насчет того, что иногда просто не хватает правильных, нужных слов, Рома теперь знал наверняка, но все равно досада и раздражение имели место.
  - Не все так просто, Тёмыч... - едва слышно прошептал он.
  - Что? - не расслышал юноша.
  Рома мотнул головой, не желая повторяться.
  Напряженный Артем, почувствовав привычный сценарий (сегодня жесткий), слегка расслабился, завел опущенные вдоль тела руки чуть дальше, провел пальцами по стройным ногам партнера, едва ли не царапая.
  - А джинсы?
  - Потом, - вынырнул из своих невеселых раздумий Роман и отстранился, перехватывая Тёмкины руки, чтобы надеть наручники. - Ты уверен? - на всякий случай уточнил он.
  Артем мужественно кивнул.
  
  Все было нормально до тех пор, пока Ромка не защелкнул неприятно холодившие кожу браслеты на запястьях, убрав ключик в задний карман собственных джинсов. Артем машинально дернулся, попробовав заведенным за спину рукам вернуть свободу, но не получилось. Смутное чувство дежавю пока еще не оформилось в настоящую панику, потому что существовала привычка доверять своему партнеру на уровне инстинктов. А еще присутствовал особый драйв - перебороть свои страхи, заставить себя расслабиться и переключиться...
  Правда, произошло это далеко не сразу. Томные, нежные поцелуи, едва обозначавшие прикосновение губ сменялись грубоватыми, почти болезненными покусываниями. Жадные ладони то оглаживали спортивно подтянутое тело, то безжалостно сминали и царапали загоревшую кожу, заставляя Артема морщиться. То, что прихожая - не самое удобное место для занятий любовью, юноша оценил, когда Ромка опустился на колени, заставив его упереться лбом в висевшие на вешалке куртки, прогнуться в пояснице и шире раздвинуть ноги. Непривычно было, что его собственные руки, зафиксированные за спиной в районе поясницы, не участвуют в процессе хотя бы дополнительной опорой о стену.
  А Роман теперь забавлялся, вылизывая уже пульсирующий сфинктер, лаская пальцами гладко выбритую мошонку и лишь изредка, словно невзначай, задевая ноющий от проснувшегося желания ствол.
  Но едва только Артем отвлекся, погружаясь в приятный, в общем-то, процесс, нетерпеливо вильнув задницей, ожидая необходимого уже проникновения, как Рома вдруг со стоном отстранился.
  - Ну же! - недовольно воскликнул уже хорошенько разогретый юноша.
  - Обойдешься! - хрипло выдохнул Рома, поднимаясь на ноги и пытаясь успокоить дыхание.
  Тёмка сначала просто не поверил, недоуменно обернувшись через плечо и уставившись на партнера затуманенным взглядом. А потом, прищурившись, зло усмехнулся:
  - А! Так это мое наказание? Ладно, сам справлюсь. Сними наручники, пожалуйста.
  - Нет!
  - В смысле 'нет'?
  - Не сниму, - покачал головой Роман, с каким-то академическим интересом разглядывая разгоряченного и слегка дезориентированного любовника.
  - Обалдел?! Ты хоть понимаешь, как это унизительно тут стоять с торчащим стволом и вообще? - выдавил Артем, покрываясь не то от смущения, не то от гнева красными пятнами.
  Рома молча буравил его нечитаемым взглядом, стараясь не обращать внимания на собственные ноющие от желания разрядки яйца.
  - Конечно, понимаешь, - сделал неутешительный вывод Тёмка.
  - Думаешь, только тебе сейчас очень обидно и неприятно? - тихо, будто нехотя произнес Роман, все-таки соизволив пояснить причину своего поведения. - Я же для вас для всех - бесчувственная скотина, и ни хрена не терзаюсь от ревности, и ничего не жжет изнутри...
  Тебе наплевать, что происходит на душе у меня! Думаешь, мне нужно это твое унижение и мнимая покорность? Да нафига они мне, если... Впрочем, неважно! Чувствуешь теперь, как непонимание и неприятие сменяется обидой и сожалением, а затем накатывает отупляющая боль, затапливая по самую макушку, и...
  - Сука! - припечатал Артем, не дав любовнику в красках расписать свои дальнейшие ощущения.
  Унижаться еще сильнее, упрашивая вернуть свободу, было слишком для Тёмкиной задетой гордости. Не обращая внимания на осыпавшийся с уличной обуви песок (последний раз убирались парни в квартире дня три назад), Артем уселся в прихожей прямо на пол. Не имея возможности прикрыться руками, подтянул колени к груди.
  Мысли парня путались. И если сознательно он уже не желал никакого продолжения так жестоко прерванного процесса, то физиология пока что предательски утверждала обратное. Первым делом хотелось избавиться от наручников, сковавших руки за спиной. Но вряд ли ему удастся повторить трюк Гудини.
  Раздираемый внутренними противоречиями, разошедшийся было в своей обвинительной речи Ромка, на которого снизошло запоздалое озарение, перепугался, вдруг опомнившись, что ведет себя действительно как последняя сволочь. Ведь только буквально вчера сам пообещал поддержку и помощь во всем, попытался успокоить, и вдруг потерял самообладание. К тому же года не прошло с тех пор, как Артем подвергся насилию, а сейчас он ставит его в такое же зависимое положение, заставляя возвращаться в свой кошмар.
  На душе по-прежнему было муторно, да и вообще казалось, что когда-то целая личность, заключающая эту самую душу в оболочку, теперь расползается, расходится кровоточащими, выворачивающимися наружу лепестками. Потому что внутри будто не просто кошки скребли, а незабвенный Фредди Крюгер исполосовал все своими лезвиями...
  - Вставай, солнце, - подтянув сползающие джинсы, пытался Рома поднять любимого мальчишку под мышки. - Освобожу.
  - Отвали, - дернулся Артем.
  - Прости, Тём...
  - Отъебись, сказал!
  - Тёмыч, не дури.
  - Руки!
  Слегка поднатужившись, Ромка все-таки вздернул голого любовника на ноги, отряхнул его ягодицы от налипших песчинок, и судорожно раскрыл 'браслеты'.
  Попытался перехватить руки (хоть и не слишком стягиваемые наручниками, но Артем в безуспешных попытках все-таки перенапряг покрасневшие запястья), и хотел проводить пошатывающегося парня до ванны, но тот зло отпихнул его, захлопнув дверь перед самым носом.
  - Тёмка... - горестно прошептал Рома, прислонившись лбом и сжатыми кулаками к безучастной к людским страданиям двери.
  
  Артем забрался под горячий душ, подставив лицо под тугие струи воды, а потом вдруг резко съехал вниз, сжимаясь в комок, от распиравших его эмоций, подступивших к горлу, застрявших комом и не дающих нормально дышать. Усевшись на корточки, неудобно обхватил колени руками и уткнулся в них пылающим лбом. Спазм душил. Хорошо, что сверху лилась вода, и Тёмка мог помечтать, что это именно она раздражает слизистую глаз.
  Дверь содрогнулась от удара.
  - Артем, открой!
  Но юноша лишь вздрогнул от неожиданности и сильнее сжался в комок.
  У раскаивающегося Ромы хватило благоразумия не вышибать добротную дверь, а вскрыть замок простенькой отмычкой из куска проволоки.
  Распахнув дверь дрожавшими руками, мужчина ввалился в заполненную паром ванную.
  И растеряно остановился, не зная, что сказать.
  Артема явственно колотило.
  - Солнце мое, прости дурака, - не обращая внимания на льющуюся сверху воду, навалился Рома на любовника, обнимая, чтобы унять эту дрожь, от которой самого уже основательно потряхивало.
  - Гад ты, Рома... Я не хочу никого другого, не хочу... ребенка не хочу, и вообще ничего.
  - Тёма, это пройдет, родной, все устаканится. Вот увидишь. Надо только немного подождать. Мне тоже безумно страшно, - признался Роман в отчаянии. - Я так боюсь потерять тебя...
  Но, заметив, как замер в его объятиях Артем, снова сделал вывод, что погорячился со своими откровениями. Правильно Анька в свое время говорила - он старше, значит, ответственность за них обоих - на нем. И вместо того, чтобы вдвоем бояться дальнейшего развития событий, должен сейчас, собрав волю в кулак, прикидываться, что ничего экстраординарного не происходит. Подумаешь, дело-то житейское. Повыть или порычать можно потом, закусив угол подушки и в бессильной ярости колотя кулаками ни в чем неповинный матрац. Как вчера...
  А сейчас надо срочно выводить Тёмку из тихой истерики, пока не случился очередной кризис. Сколько же ему выпало на его бедную голову в этом году.
  - Это нечестно, Ром. Непорядочно по отношению к Ксюхе, к Ане. Получается, я предал всех. Тебя, ее, Аню, себя...
  - Да Аньку-то что ты все время приплетаешь? - раздосадовано спросил Роман, прекрасно понимая, что именно партнер имеет в виду, просто не желая мириться с этим.
  - Я... не могу сформулировать... она верила мне, верила в меня... И мне не все равно, что она думает теперь и как относится... Я - малодушная, неблагодарная сволочь, испортившая жизнь ее дочери...
  - Хватит заниматься самоуничижением, - резко оборвал его стенания Роман. - Оба хороши! А если кто и виноват - то это я, потому что позволил тебе уйти тогда. Но в любом случае непорядочно оставлять девок с проблемой один на один. А то, какой выход предлагаю я - это оптимальное решение. Как бы больно не было это осознавать. В конце концов, мы с тобой мужики - справимся. Мы вдвоем. Ты ведь по-прежнему со мной, Тём?
  - Ты - 'великий комбинатор', Ромыч... - глухо ответил Тёмка. - Как же у тебя все легко и просто - раз, и перетасовал всех, как карты в колоде, с мастерством настоящего каталы. Перемолол все в жерновах своих амбиций и интересов... А как же люди?
  - Я стараюсь учесть интересы всех сторон. Тём... так действительно лучше, родной. Просто поверь. Я обрисовывал тебе вчера все плюсы и минусы. Плюсов гораздо больше - начиная от того, что ты разделишь с Оксанкой ответственность, как настоящий мужчина, и заканчивая тем, что теперь есть достойное прикрытие, которое позволит нам не обращать внимания на всякие намеки и подозрения. И твоя родня, и дружки-приятели пусть утрутся. У тебя будет жена и ребенок. А уж потом, мало ли, людей разводятся? Все будет хорошо, солнце. И мои предки наконец-то по-настоящему успокоятся.
  - Макиавелли ты недоделанный! Для достижения своих целей любые способы хороши, как бы от них не пованивало, да, Ром? - поднял голову Артем, пытаясь заглянуть любовнику в глаза.
  - 'Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое последняя надежда', - вольно процитировал, перефразировавший под собственные нужды философское изречение великого деятеля неожиданно польщенный сравнением Роман Сергеевич. - У меня никогда и никого не будет, Тёма. Я уже не в том возрасте, чтобы надеяться на чудесное исцеление от своих предпочтений в кровати.
  - Это эгоизм чистой воды, Ром. Зачем портить жизнь Ксюшке? Ты мог бы оформить сделку с суррогатной матерью, взять ребенка на усыновление в детдоме, да, в конце концов, завязать в узел свое отвращение к бабам и состряпать наследника, а то и парочку для пущей убедительности.
  - Никто в здравом уме не позволит геям в нашем 'демократическом' обществе усыновить чужого ребенка. Хорошо, если органы опеки под нажимом возмущенных доброжелателей не отберут и родного, ссылаясь на ювенальные права в защиту ребенка, - отстаивая свою позицию, попытался урезонить партнера Ромка. - Не хочу никаких чужих детей с непонятной наследственностью - я не святой, и довольно прагматичный. Сделки с женщинами, готовыми торговать детьми, я тоже не приемлю.
  - Но, по сути, ты ставишь Ксюху в такое же положение! Разве не так? Чем эта сделка с нашей свадьбой отличается от обычной деловой сделки?
  - Оксанка - дуреха, вляпавшаяся по самое не могу, и пока что не знающая, что ей делать. Я предлагаю выход. Тём, это твой ребенок. Твое продолжение. Ты - мой, значит, и ребенок тоже мой. Я готов стать ему отцом, если ты боишься. Ну не мне же жениться на Ксюхе!
  - А что такого? Твои тоже будут безмерно счастливы...
  - Ты серьезно? - посуровел мужчина.
  - Нет, конечно! - передернул плечами Артем, судорожно хватая своего предприимчивого любовника за шею, то ли в попытке придушить, то ли в отчаянии не отдавать его никому даже мысленно.
  - Я хочу, чтобы ты видел, как растет рядом и взрослеет твой сын или дочь. С квартирой надо что-то решать. Справимся, Тём, - прижавшись губами к мокрому виску, - дурашливо потрепал Ромка короткий ежик остриженных волос парня. - Ты только не отчаивайся, ладно? Извини меня, родной, я сорвался...
  - Проехали, - согласился Артем, понимая, что с убийственного наркотика по имени 'Рома' ему уже вряд ли удастся слезть.
  - Я очень хочу, чтобы ты тоже видел положительные стороны... - 'в этом беспросветном хаосе', - мысленно добавил Роман. - Люблю тебя, чудовище! - рывком поднял он юношу на ноги, сунув под самую струю воды. И так же быстро заставил отступить в сторону, содрал с вешалки банное полотенце, бережно завернул притихшего, несопротивляющегося любовника, помогая выбраться.
  - Аналогично, - привычно отозвался на признание в любви младший парень.
  - Пойдем спать, Тёмыч, утро вечера мудренее.
  Артем лишь согласно кивнул головой, чувствуя себя выжженным изнутри эмоционально. Сейчас уже ничего больше не хотелось, кроме как забраться в постель, ощущая рядом тепло человека, ставшего близким и родным. Родню, как известно, не выбирают. Можно любить до умопомрачения, можно ненавидеть всеми фибрами души, вот только избавиться от этого родства не получится, пока смерть не разлучит...
  
  - Вытирайся, - велел Рома, оставив парня посреди комнаты, пока поспешно разбирал диван и стелил постельное белье.
  Обернувшись, покачал головой. Тёмка так и стоял, зябко кутаясь в намокшее полотенце.
  - Ну что же ты... - сокрушенно вздохнул молодой мужчина. - Не раскисай!
  Отобрав полотенце, насухо вытер почти просохшие короткие волосы любовника. Затолкав Артема к самой стенке, скинул джинсы, выключил свет и улегся рядом, крепко обняв.
  Очередную ссору (инициатором которой невольно стал сам), ударившую по оголенным нервам и чуть не подвесившую на волоске их дальнейшие взаимоотношения, удалось погасить. Жаль, что не предотвратить совсем. Но кто бы мог подумать, что будет так тяжело не сорваться.
  Рома теперь боялся не просто неопределенного явления, не наступления какого-то события, нет... Все уже произошло. Он боялся упасть в глазах Тёмки! Этот парень заставлял его быть другим - не самим собой. Лучше, чище, правильнее, терпимее к чужим ошибкам...
  
  ***
  
  Заглянув в комнату сына и убедившись, что ребенок уснул, Анька вернулась в большую комнату и юркнула под гостеприимно приподнятое Егором одеяло. Сегодня он ночевал у нее.
  Удобно устроив голову на плече мужчины, хозяйка квартиры прикрыла глаза, пытаясь отрешиться от треволнений минувшего дня.
  Выспавшийся днем Панов на удивление гуманно отнесшийся к идее со свадьбой, лишь слегка пожурил ее за то, что она не рассказала обо всем еще вчера. И не сама попросила об обследовании дочери в их клинике.
  Обсуждать эту тему сил уже не было. Самое главное теперь было, чтобы Оксанка нормально выносила ребенка. Поговоривший с врачами Егор подтвердил, что серьезных осложнений течения беременности нет. А все остальное - ерунда. Как-нибудь потихонечку разберутся.
  Неожиданное участие Романа, настаивавшего на несении ответственности Артемом за последствия не просто в равной мере, а фактически целиком решив взять материальную сторону обеспечения мероприятия по созданию новой ячейки общества, приятно удивляло, но не исключало отравляющего чувства неприязни к младшему соседу, в благоразумии которого женщина жестоко разочаровалась.
  С одной стороны, перед Тёмкой, которому в сердцах наговорила достаточно гадостей, было стыдно. А с другой - почему-то казалось, что недостаточно жестко отреагировала на событие.
  Тяжело вздохнув, Аня перехватила ладонь Егора, медленно скользившую по ее животу уже под ночнушкой (будто невзначай подбираясь к груди), остановив его поползновения.
  Чего-то хотелось, а чего именно, она еще не определилась. Может быть, действительно секса. А, может, просто наступления душевного спокойствия, чтобы улегся царивший в сознании хаос.
  Панов, как всегда угадал:
  - Хватит думать о нем, вся извелась уже.
  - Я не думаю, - смутилась Анька.
  - Врешь, я же вижу.
  - Ты видишь мои мысли? - поразилась Аня. - Да еще в темноте?
  - Не придирайся к словам, - потерся Егор щекой о ее висок. - Я чувствую.
  - Все-то ты чувствуешь и все замечаешь, - вздохнула Ромкина соседка, погладив его ладонь.
  - Да. Я знаю тебя. Правда, к сожалению, не так хорошо, как хотелось бы.
  - Егор, не городи чепуху.
  - Ничего себе чепуха! - шутливо возмутился мужчина. - Смею тебе заметить, для мужского самолюбия, между прочим, обидно осознавать, что в постели со мной думаешь о другом.
  - Ты в своем уме?! - развеселилась Аня, поворачиваясь к нему лицом. - В связи с постелью я думаю только о тебе!
  - Докажи! - перехватил инициативу Панов, ловко вывернувшись из-под женщины и, нависая сверху, впился губами в ее губы.
  Отвечая на чувственный поцелуй, Аня обвила руками его шею, запустила пальцы в короткие волосы, ероша их на затылке. Егор чуть приподнялся, опираясь на одну руку, а второй задирая ее ночную сорочку, чтобы снять совсем.
  Он знал отличное средство, как отвлечь любимую женщину от неприятных мыслей. Кстати, оно же служило панацеей и от пресловутой 'головной боли'. По крайней мере, Ане оно прекрасно помогало...
  
  ***
  
  Рома хоть не слишком поверил в то, что Егор будет в очередной раз бить морду Тёмке, вступившись за честь Аниной дочери (чего уж теперь-то?), но все-таки попросил своего любовника не мозолить глаза другу.
  Артем, прекрасно понимая, что заслужил нечто в этом духе, но, не слишком пугаясь физической расправы, и сам не горел желанием встречаться с Егором. Но тут, скорее, присутствовал моральный аспект. Парень банально не представлял, что сказать в свое оправдание этому мужчине. Да и в принципе-то оправдываться уже перед всеми надоело.
  Но Тёме, как обычно, 'повезло' нарваться именно на Егора, когда на следующий день он приехал навестить Ксюху.
  Все, что было нужно дочери, Аня уже собрала и передала утром с Пановым, отправившимся на работу от нее. И теперь Артем просто исполнял поручение Ромы, не поленившимся накачать младшей соседке еще целую кучу 'релакса'. Да и просто следовало поддержать оказавшуюся в изоляции девчонку, завидующую всем, кто остался 'на свободе'. Тем более на байке сгонять до клиники, расположенной за МКАД, не занимало много времени.
  После первых суток на больничной койке, маясь от вынужденного безделья, привыкшая к суматошной студенческой жизни Оксана выглядела неважно, и Тёмка от души посочувствовал девушке.
  Как ни странно, его приезду Ксюха обрадовалась, и хотя оба старались избегать темы предстоящего шоу для родственников с обеих сторон, протрепались больше полутора часов, даже не заметив, как пролетело время.
  Решив, что как будущим родителям, им виднее, что именно следует слушать их детенышу, Артем сжалился над подружкой и скачал несколько хитов со своего смартфона, чтобы Оксана не озверела от сплошного релакса.
  Но тут как раз пришли ставить капельницу с очередной дозой витаминчиков, и ребятам пришлось прощаться.
  
  Выйдя из палаты, юноша неспешно шел по коридору к выходу, когда его строго окликнул знакомый голос:
  - Артем, стой!
  'Черт!' - мысленно выругался Тёмка, вынужденно останавливаясь и поворачиваясь к Панову лицом.
  - Поговорим? - подошел мужчина в зеленой медицинской робе хирурга.
  - Хорошо, - пожал плечами Артем, напрягаясь.
  - Расслабься, речь сейчас не об Оксане, - усмехнулся Егор, окинув вспыхнувшего парня внимательным взглядом.
  - Тогда о чем?
  - О ком, - поправил мужчина. - О тебе и об Анюте.
  - В смысле? - растерялся юноша.
  - Даже не знаю, как лучше сформулировать... - поморщился Панов. - Впрочем, ладно. Я скажу, а ты постарайся сделать соответствующий вывод.
  - Можно поконкретнее? - вскинулся Артем.
  - Можно. Короче - не знаю, каким образом, но убедительно прошу тебя добиться у Анны прощения. Как бы там ни было и как бы ни сложилось в дальнейшем, вам придется как-то делить ребенка. Меня бы очень устроило, чтобы Аня не изводилась, приняв все, как есть. Это и в твоих интересах.
  - При чем тут интерес?! - вскипел парень. - Я знаю, что она меня сейчас ненавидит!
  Егор красноречиво промолчал, не став опровергать домыслы.
  - Я бы извинился, - после небольшой паузы нехотя выдавил Тёмка. - Только вряд ли ей мое извинение нужно. Она слишком толерантно отнеслась к нам с Ромкой, и наверняка уже сто раз пожалела об этом. Элементарное чувство благодарности не должно было позволить нам нагадить ей, но... Егор... Александрович, Вы бы простили?
  - Я - не Аня. И ты наверняка догадываешься, что если бы не она, я бы тут с тобой не разговаривал. И, знаешь, Артем... Я, конечно, понимаю, что переступать через свои убеждения и поступаться принципами - для большинства из нас проблема, но все-таки будь мужиком хотя бы по отношению к женщине. Даже если она не права, даже если слишком глубоко задела тебя, сгоряча высказав то, что в тот момент чувствовала, найди в себе мужество попросить прощения первым.
  Тёма скрипнул зубами. Вот вроде бы умные, правильные вещи советует Панов, но все равно не удержался от шпильки, походя 'опустив'.
  - Я - сказал. Ты - услышал, - помолчав, добавил Егор. - Не хотелось бы в очередной раз разочаровываться, - развернулся мужчина, оставив злящегося на поучения Артема осмысливать информацию.
  
  ***
  
  Почти весь оставшийся вечер Тёмка мучительно раздумывал, как ему поступить. Надо было звонить родителям. Сегодня как раз сеанс оговоренной связи с домом. Он пока еще не слишком хорошо себе представлял, как именно должен обрисовать им ситуацию. Но все больше склонялся к мысли, что сначала все-таки следует прояснить свои отношения с Аней.
  Без аппетита поковырявшись в тарелке, чем окончательно расстроил Ромку (уж было предположившего, что он недосолил или, наоборот пересолил любимое блюдо своего ненаглядного), Артем решительно поднялся.
  - Ром, спасибо за ужин. Все было очень вкусно...
  - Я заметил, - кисло усмехнулся старший парень.
  - Я пойду схожу к соседям... Если хочешь, потом посуду помою...
  - Зачем ты пойдешь? Егор сегодня обычную смену работал, - насторожился Роман, быстро взглянув на завтрашнее расписание уроков соседского мальчишки, прижатое магнитиком к холодильнику. - Физику у Димки проверит...
  - Мне с Аней надо поговорить.
  - Не наговорился? - желчно осведомился Роман, переживая, что соседка пока еще не полностью отошедшая от первоначального шока, может снова наговорить парню гадостей. И потом опять придется долго убеждать в обратном, повышая Тёмке самооценку.
  - Я должен попробовать, - твердо ответил Артем.
  - Как знаешь, - сердито вздохнул Рома, поднимаясь, чтобы убрать тарелки с остатками трапезы.
  
  Дверь открыл Анин сын:
  - О! Привет! - расплылся он в широкой улыбке.
  - Привет, Димон.
  - Слушай, тут такое дело, - заговорщицки перешел на тихий шепот мальчишка, - помнишь навскидку формулу...
  - Дима! - рыкнул с кухни Егор. - У меня стопроцентный слух. Ну-ка дуй живо сюда!
  - Ща иду! - досадливо откликнулся пацан.
  - Физику делаешь? - усмехнулся Артем.
  - Переделываю, - пожаловался несчастненький.
  - Ответ не сходится?
  - Чего это он у меня не сходится? - насупился Дима. - Все сходится...
  - Ага, - ехидно рассмеялся Панов, выходя в прихожую, - только объясни, как это ты умудрился по той формуле, что в тетрадке, получить такой результат? Ты бы хоть сначала параграф прочитал с новой темой. А потом уже и задачи садился решать.
  Артем невольно поморщился. Егор в домашней одежде смотрелся в этом доме более уместно, чем он сам когда-то. Но почему-то было жаль того времени, когда Аня считалась просто их с Ромой соседкой, а не чьей-то женщиной. И можно было запросто, 'по-соседски' зайти, не заморачиваясь, что по этому поводу подумает ее мужчина.
  - Блин! Ну почему вечно так! - досадливо вздохнул пацан. - Да какая разница?
  - Димон, заканчивай придуриваться, - пожурил Тёмка, отгоняя непрошенные и совершенно неуместные мысли о Панове. - Ты прекрасно понимаешь, в чем разница. Неужели нравится, что тебя все время уличают в жульничестве? А ты все надеешься, что прокатит...
  - Я - оптимист!
  - Пора уже реально смотреть на вещи. Мама-то дома?
  - В комнате, - кивнул Димка за закрытую дверь в большую комнату, за которой слышалось неразборчивое бормотание телевизора.
  Артем с вызовом взглянул на Панова, ожидая еще какого-нибудь 'напутствия', но тот предпочел не заметить дерзкий взгляд. Душевное равновесие любимой сейчас было в приоритете.
  Мужчина сгреб мальчишку в охапку и, развернув в сторону кухни, слегка подтолкнул:
  - Учи мат.часть, салага.
  - Ох... - тяжело вздохнул великовозрастный ребенок, не решившись высказать вслух: 'как вы меня все достали с этими уроками!' Потому что в ответ на свое легкомысленное заявление рисковал получить небольшую, но проникновенную лекцию на тему того, что легко на свете живется только дуракам. А так как он лишь косит по дурачка, придется подчиняться общепринятым правилам.
  В данный момент Димка предпочел бы помыть посуду после ужина. Но Егор Александрович, словно нарочно, отпустив мать отдыхать, сам собрал тарелки и велел тащить на проверку домашнее задание.
  - Дерзай, Артем, удачи! - кивнул Панов, прежде чем последовать за Аниным сыном на кухню.
  
  Дождавшись, когда мужчина плотно закроет за собой дверь, Артем вошел в комнату, запоздало сообразив, что следовало бы вежливо постучаться, предупреждая соседку о своем визите. Однако ломиться обратно, чтобы произвести правильный ритуал, он не стал. Вошел в комнату, тихо притворив за собой дверь.
  Аня безучастно скользнула по нему взглядом, и, убедившись, что это не кто-то из ее близких, снова уставилась на экран телевизора.
  Неожиданно, эта демонстрация своего теперешнего отношения к нему, отозвалась для Артема болезненным уколом в самое сердце, вызывая недоумение, почему же так сильно задевает показное равнодушие? Он и так чувствовал, что душа вся исцарапана. Зачем же добивать?
  И все-таки Тёмка прошел, встал напротив, загораживая собой экран, опустился на колени у ее ног. Взял Анины ладони в свои руки и, уткнувшись в них лицом, глухо спросил:
  - Ты меня ненавидишь?
  - С чего бы? - тихо ответила женщина.
  - Аня... Ань, что мне делать? Знаю, что ты не в восторге от Ромкиных идей. Тебе не нужен такой зять, как я. Я это и сам понимаю. Как скажешь, так и будет.
  - Какой я для тебя авторитет? - горько усмехнулась соседка.
  - И все-таки твое мнение для меня важно, - не согласился юноша.
  - В таком возрасте пора собственную голову на плечах иметь, Артем.
  - Ты же понимаешь, что голова почему-то в тот момент участвовала меньше всего... И сейчас просто идет кругом... - поднял он голову, пытаясь в полумраке разглядеть выражение ее лица.
  - Ну чего ты от меня-то хочешь? Чтобы я радовалась безголовому зятю? Которому моя дочь не нужна?
  - Ань... я... - вздохнул Тёмка, мучительно ища нужные слова, которые почему-то напрочь вылетели из головы.
  - Не подготовился, - съязвила Анька, мысленно ругая себя последними словами, потому что видела искренний порыв парня, но обида и негодование не хотели примиряться с ситуацией.
  А еще машинально (правда-правда!) хотелось выпутать свои руки из его мнущих ладони пальцев и погладить поганца по голове, ероша короткий ежик стриженных волос. Прижать к груди и пообещать этому падшему (в том числе и в ее глазах) ангелу, что все будет хорошо. Не надо так сильно переживать...
  И в то же время интересы собственного родного дитятки заставляли Анну ненавидеть его. А еще присутствовала женская иррациональная обида, словно он ей самой обещал жениться... бред какой-то!
  - Аня, прости меня, если можешь. Я обещаю, что не стану отравлять жизнь твоей дочери. Что бы ты не думала, но Ксюшка для меня как сестра. Я не оставлю ее без поддержки в любом случае, даже если не будет никакой свадьбы. Если потребуется, снова переведусь на вечернее отделение, чтобы работать днем. И не буду препятствовать, если она захочет подать на развод.
  Слова о разводе, когда только что подали заявку на заключение брака, выглядели несколько кощунственно. Впрочем, в их случае, пожалуй, это было своевременным обещанием.
  Разбежавшиеся мысли, в попытке вычленить главное из этого полубредового объяснения-извинения, заставляли Анну оставаться в неподвижности, с бешено колотящимся сердцем и беспрестанно текущими по щекам слезами. И еще она старательно сдерживала свой порыв отцепить его руки от своих. Чтобы и не приласкать-утешить, признавая очередное поражение против обаяния этого раскаивающегося паршивца, и чтобы не придушить его ненароком, пока он в такой удобной позе. А то ведь фиг допрыгнешь...
  - Пойдем чай пить, Тём... - всхлипнула она.
  - Аня... ты только не плачь, пожалуйста, - почти простонал Артем, целуя ее пальцы и досадуя, что вместо извинения снова заставил ее лить слезы...
  - Не буду, - пообещала Аня, не в силах справиться с этим явлением, но явственно ощущая, что на душе становится легче...
  
  ***
  
  
  
  Конец второй книги
  
  
  
  
  
ПРОСТАЯ СЛОЖНАЯ ЖИЗНЬ - 3
  
   КНИГА 3
  
  
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  Кирилл объявился как-то неожиданно для всех.
  На третий день пребывания Оксаны в клинике, бывший воздыхатель дочери чуть ли не 'оборвал' домашний телефон, последний раз предприняв попытку услышать Ксюшку в половине первого ночи.
  У Ани было такое впечатление, что он просто не верил никому из домочадцев, отвечавших на его звонки, что Ксюхи нет дома.
  Неожиданная активизация Кира заставила Аню нервничать. Она всю голову сломала, размышляя, сообщать ли об этом Оксане или даже не поднимать тему, чтобы не нервировать еще и дочь? Хотя, с другой стороны, скорее всего, Кирилл просто не дозвонился ей на мобильный, поэтому и предпринял попытку связаться по домашнему телефону.
  Следующая пара дней прошла в относительном спокойствии. И Аня уж было решила, что Кирилл снова испарился с горизонта, но оказалось, что она рано сбросила его со счетов.
  Она как раз возвращалась с работы и, выйдя из лифта, нос к носу столкнулась с бывшим парнем своей дочери, поджидавшим Ксюху на их этаже.
  - Добрый вечер, Анна Андреевна, - обрадовался молодой человек. - А Оксана когда появится?
  Чисто выбритое лицо Кира казалось осунувшимся, делая мужественные черты лица еще выразительнее. Темно-карие, немного лихорадочно блестевшие глаза смотрели с затаенной надеждой.
  Анька сглотнула, растерявшись от неожиданности. Несмотря на вроде бы решенный вопрос о свадьбе с Артемом, в том сценарии, который планировал Роман, Кирилла он явно не учел.
  - Оксана... Кирилл, ее нет дома.
  - Я уже понял, второй час тут торчу, - кивнул парень. - И дозвониться не могу. У нее не сменился номер мобильного?
  - Не сменился, - покачала головой Аня, начиная догадываться, что дочь просто не отвечает на его звонки, потому что этому мальчику, к которому до сих пор не равнодушна, будет слишком сложно объяснять ситуацию. И стоит ли объяснять теперь что-либо вообще? Зря она не спросила Оксанку, сразу ли посылать его 'лесом' или объяснить, что поезд ушел и ему не на что надеяться?
  - Кирилл, - замялась Анна. - Я думаю, тебе не стоит ее ждать.
  - Анна Андреевна, - моментально ощетинился парень. - Пожалуйста, только Вы еще не начинайте учить меня уму-разуму. Мы с Ксюхой сами решим, стоит нам встречаться или нет.
  Аня впервые 'давала совет', поэтому удивленно вздернула бровь. Интересно кто это так достал его с поучениями? Вообще-то молодой человек был уравновешен и вел себя сдержано. А тут вдруг моментально завелся. Но почему-то именно сейчас она не смогла удержаться от шпильки:
  - Кирилл, насколько я знаю, расстаться с Оксаной было твоей инициативой. Моя дочь, конечно, не подарочек по характеру, но и играть с ее чувствами непорядочно с твоей стороны.
  - Наша ссора была ошибкой, - нехотя выдавил парень.
  - За ошибки и сиюминутную слабость мы, порой, слишком дорого платим.
  - На эту тему можно написать целый философский трактат, - возразил Кирилл. - Но я все-таки хочу поговорить с Ксюшей. Надеюсь, она поймет. Я люблю ее.
  - Слишком пылкое заявление. Но, боюсь, ты поздновато спохватился, - покачала головой Анна. - Оксаны нет. Извини, и домой тебя я не приглашаю.
  - Ну и ладно. Я тут подожду.
  - Иди домой, Кирилл. Ее не будет сегодня. И в ближайшее время тоже.
  - Тогда скажите, где она? Пожалуйста, мне очень нужно ее увидеть, - переместился парень, загораживая проход к квартире. - Я уже всех подруг на уши поставил. Два дня возле универа дежурил. И не понимаю, что за детский сад такой - все в один голос твердят, что не знают, почему она не выходит ни в одну соц.сеть и не отвечает на телефонные звонки. Я хочу ее увидеть! Какое вам всем дело до того, из-за чего мы поссорились? Мы с ней взрослые люди и с сами разберемся...
  - Кирилл, ты пил сегодня? - догадалась Аня, уловив слабый запах алкоголя, перебитый мятной жвачкой.
  - Я не пьян! Я нормально себя чувствую и твердо стою на ногах. Разве не заметно?
  Кроме того, что он был слишком настойчив в своем желании увидеть Оксанку, и этого едва уловимого запаха, других признаков 'невменяемости' парня Аня отыскать не могла. Поэтому спорить не стала. Тяжело вздохнув, произнесла:
  - Кирилл, поверь, тебе лучше оставь мою дочь в покое.
  - Нет! Где мне ее найти? Анна Андреевна, Вы же знаете, что я не причиню ей вреда. Нам нужно просто поговорить...
  - Она уехала.
  - Во время учебы? Извините, Анна Андреевна. Я вам почему-то не верю, - расстроено произнес парень.
  - Ну и напрасно, - пожала плечами Аня, намереваясь пройти мимо.
  - Это Вы настроили ее против меня?! - в лоб спросил он, снова заступая ей дорогу.
  - Кирилл? Что ты себе позволяешь? - опешила Анна, невольно отступая назад...
  Неизвестно, чем бы все эти препирательства закончились, но тут как раз подоспел Рома.
  Слышал ли он последний обмен фразами, или просто моментально сориентировался, едва выйдя из лифта и увидев расположение участников конфликта интересов, но посчитал уместным вмешаться.
  - Добрый вечер, какие люди! - удивленно присвистнул он, шагнув из распахнутых дверей лифта и оказавшись за спиной у женщины.
  Кирилл смерил мужчину из соседней квартиры тяжелым взглядом, но, видимо, узнал и кивнул, отвечая на приветствие. Однако и не подумал уйти с пути Ксюхиной матери, пока не получит исчерпывающей информации.
  - Ань, какие-то проблемы? - остановился Роман.
  - Да нет, Ром, - почувствовав себя гораздо увереннее, отозвалась Аня. - Все нормально, Кирилл уже уходит.
  - Не ухожу, - покачал головой настырный упрямец. - Скажите мне, где Оксана, и я оставлю Вас в покое. Честное слово.
  - О! Ты еще не в курсе? - вмешался Роман, хищно прищурившись.
  - Не в курсе чего? - напрягся Кир.
  - Ань, ты иди, - мягко подтолкнул Ромка соседку. - Я сейчас сам все подробненько расскажу-объясню.
  - Рома, думаю, нам вообще не стоит вмешиваться... - робко попыталась возразить женщина.
  - Почему же не стоит? А Ксюха тебе сама ничего не объяснила? - резко обратился Роман к парню.
  - Нет. Она даже не отвечает на мои звонки и смс.
  - Чудненько, - удовлетворенно кивнул Тёмкин партнер. - Все, Ань, иди.
  - А при чем тут ты? - заподозрил неладное Кирилл, с вызовом взглянув на холеного красавчика.
  - Рома, только покорректнее, пожалуйста, - попросила Анна, с одной стороны безмерно радующаяся, что не она будет в лицо сообщать новости парню, по которому до сих пор страдает Ксюшка. (Желание поскорее убраться домой и закрыться от проблемы на все замки, было в приоритете). А с другой стороны, почему стало внезапно по-человечески жаль этого поздновато спохватившегося, что не все чувства перегорели, бедолагу. И она переживала теперь за исход объяснений, подозревая, что от Ромы можно ожидать всего чего угодно, когда он стоял на страже своих интересов.
  - Иди уже, Анют, - ободряюще улыбнулся ей сосед. - Видишь, человек очень хочет услышать горькую правду...
  
  Неясное чувство тревоги не дало Ане спокойно заняться домашними делами. Раздевшись в прихожей, он постояла немного, прислушиваясь к доносившимся из-за двух дверей, бубнящим мужским голосам. Что уж так долго надо объяснять, она искренне не понимала. У нее у самой язык не повернулся сказать Киру правду. Но сейчас она корила себя за малодушие. Интересно, в каких выражениях будет изъясняться Роман?
  Анна, конечно, предполагала, что у мужиков на сей счет имеются свои способы. Понятно, зачем ее отослали. Как правило, мужчины стараются прояснить спорные вопросы в отношении женщин без их присутствия. Но все равно что-то ей казалось неправильным.
  Повинуясь наитию, она решительно распахнула входную дверь. Сразу же стал слышен разговор, происходивший на повышенных тонах. И какая-то возня.
  Не слишком хорошо понимая, как она будет разнимать здоровых парней, если дойдет до драки, Анна все-таки поспешила к ним. И успела на кульминационный момент.
  Кир, видимо, слегка переоценил свои силы, рыпнувшись на Рому, уставшему объясняться экивоками и как раз зло выговаривающему бывшему Оксаниному парню, что тот 'просрал' свое счастье. Оба парня стояли вполоборота к Ане на маленькой площадке между лифтами, и, честно сказать, даже не обратили на нежелательных свидетелей никакого внимания. Кирилл выбросил кулак вперед, но Рома как-то ловко увернулся, 'подныривая' и пропуская прямой удар в лицо над правым плечом, и тут же сам врезал противнику левой рукой в область печени.
  Аня (которой показалось, что Ромкин удар был не таким уж сильным, да к тому же сквозь одежду) никогда еще не видела, чтобы человек так моментально утрачивал способность дышать. Судорожно хватая ртом воздух, Кир скрючился в позе эмбриона у ног победителя короткой схватки, готового повторить 'урок', если тот с первого раза не усвоил.
  - Рома, не смей!!! - кинулась Анька к поверженному парню, оттолкнув соседа, который только сейчас обратил на нее внимание. - Кирилл?! Кир, ты как? - попыталась она приподнять молодого человека.
  - Не трогай, ща сам очухается, - авторитетно заявил Ромка, рывком поднимая чуть было не усевшуюся на колени перед корчившимся бедолагой Аньку и оттесняя ее в сторону.
  - Ты сказал, что все объяснишь ему! - в запале оттолкнула Аня его руки. - Языком, блин, а не кулаками!
  - Языку своему я найду лучшее применение, - сердито спошлил Роман.
  - Кирюш? - снова попыталась Аня подойти к парню, который силился перевернуться, чтобы подняться хотя бы на четвереньки.
  Рома вновь не подпустил женщину к 'сопернику' Тёмки.
  - Отойди, Ром! Ему помощь нужна! А если ты что-нибудь повредил? Вдруг у него какая-нибудь патология? Хочешь сесть за превышение самообороны?
  - Да нет у него ничего, - беспечно пожал плечами 'убивец'. - Совсем больных в армию не берут. А насчет того, чтобы не лезть на рожон, если не умеешь ставить блок, так это его проблемы.
  Кирилла вдруг выгнуло и, после нескольких спазмов, стошнило на кафельный пол. (И, кстати, сквозь специфический запах желчи проступил 'аромат' какого-то алкоголя).
  - Господи, - окончательно перепугалась Анька, морщась от зловонного амбре, - если ничего страшного, почему его тошнит?
  - Потому что пить надо меньше! - зло выругался Рома, присаживаясь на корточки рядом со своей жертвой, придерживая его за шкирку.
  - Ты его так совсем удушишь! - негодующе вмешалась Аня, пытаясь обойти с другой стороны и помочь молодому человеку подняться, подхватив его под мышки.
  - Отвали, - просипел Кирилл, пытаясь отпихнуть Ромкины руки.
  - Ладно, не дергайся, - примирительно хмыкнул Ромка, ловко перехватив его, поднимая, чтобы тот не вляпался в собственную блевотину.
  На ногах Кир пока что держаться не мог, пытаясь замутненным от боли взглядом испепелить поддерживающего его противника.
  - Эх, Кирюшка-Кирюшка, - хмыкнул Роман, - с одного раза так и не запомнил, что нельзя расслабляться, если не знаешь потенциал противника? - ехидно подначил он, обозначив движение рукой в предполагаемом ударе.
  - Гни...да! - с чувством ответил Кир, пытаясь воспользоваться подсказкой и прикрыться, изобразив какое-то подобие блока. Но Рома, лишь продемонстрировав деморализованному сопернику, насколько тот сейчас уязвим, уже прекратил паясничать, и действительно теперь почти нежно поддерживал его в вертикальном положении. Если можно было так назвать состояние Кирилла, все еще согнутого пополам.
  - Может, скорую? - суетилась вокруг Аня, не зная, чем помочь.
  - Не надо! - на удивление дружно ответили парни.
  Одной рукой держась за ребра с правой стороны, второй Кир попытался утереть подбородок, испачкав рукав своей куртки.
  - Ты на машине? - уточнил Роман.
  - Нет, - мотнул головой неудачливый визитер.
  - Так и быть, вызову ему такси, - великодушно пообещал Ромка, нажимая кнопку вызова лифта. - Иди домой, Ань. Надеюсь, мальчик все понял.
  - Да по...пошел... ты, - вяло запротестовал Кирилл, пытаясь отпихнуть его и рискуя остаться без надежной опоры.
  Честно сказать, драться 'домашнему мальчику' приходилось не раз. Но как-то бог миловал. Всего однажды он нарвался на такой вот подлый прием, и ощущения были такие же незабываемые от коварного удара. Кириллу казалось, что он вообще никогда не испытывал ничего болезненнее. Ноги подогнулись, в глазах потемнело, и резкая, почти невыносимая боль все остальное просто вытеснила из сознания. Но самое поганое, что он не мог дышать, казалось, всего несколько секунд, а в состоянии шока прошло довольно много времени.
  - Куда ему на такси в таком виде?! - возмутилась Аня. - Помоги ко мне отвести. Пусть хоть отлежится. Я как раз куртку замою.
  - Аня! - закатил глаза Ромка. - Ну откуда в тебе столько сердобольности к сирым и убогим, а?
  - Заткнись! - взъелась Анька на соседа, подхватив Кирилла с другой стороны. - Не хочешь помочь, я сама отведу. Держись, Кирюш, - ободряюще погладила она молодого человека по спине.
  - Да не надо... меня... никуда... - с трудом произнес Кирилл, пытаясь упираться непослушными пока что ногами.
  - Правильно, давай его тут оставим, очухается и сам уйдет, - предложил Рома, но, наткнувшись на свирепый взгляд соседки, поспешил заверить:
  - Шучу! Кир, ты как?
  - Н-нормально, - процедил парень.
  - Сейчас полежишь немножко, и тогда пойдешь домой, ладно? - немного заискивающе, как неразумному ребенку, пояснила Аня.
  - А Оксана? - сглотнув, вцепился Кир в Анину руку, требуя ответа.
  - Ну вот, он опять за свое! - страдальчески поморщился Роман. - Замуж выходит твоя Оксана!
  - Так это... правда? - убито спросил Кирилл.
  - Да, - кивнула Анька, отводя глаза. Почему-то, несмотря на то, что этот поганец сам отказался от ее дочери, было сейчас неловко. Возможно, будь нынешний жених Ксюхи нормальной ориентации, она бы из женской солидарности и позлорадствовала, что экс-жениху дали отставку. Поздно спохватился!
  Но Анна понимала, что сейчас не может объективно и беспристрастно судить о том, кому из детей стоит посочувствовать. И нужен ли вообще был Оксане такой парень, который сам не знает, чего он хочет? Честно говоря, ей было даже несколько странно, что Кирилл не развернулся сразу и не ушел, услышав, что Ксюха выходит замуж.
  Не иначе задетое самолюбие парня требовало взять реванш и напоследок набить морду хотя бы кому-то, раз Артема не оказалось 'под рукой'.
  - Анна Андреевна, не надо меня к Вам домой. Я тут постою... посижу, - начал плавно оседать Кир, когда Рома с готовностью отпустил его.
  Правда, надо отдать должное соседу - упасть скандалисту не дал, снова перехватил, удержав. Но, скорее, не от избытка душевной доброты, а из-за того, что ахнувшая Анька сама пыталась удержать заваливающегося здоровяка.
  - Пошли уже, герой, - обреченно вздохнул Ромка, которому категорически не нравился весь этот цирк. Но он прекрасно отдавал себе отчет, что Анька ему точно не простит, если он сейчас проявит равнодушие к своей жертве и бросит соседку разбираться с возникшей проблемой один на один. Надо было все-таки сначала увести парня на улицу...
  С одной стороны, Кирилл ему самому ничего плохого не сделал. И Рома даже в какой-то степени понимал мотивы, заставившие экс-бойфренда Ксюхи подкарауливать девчонку. Он сам был таким же идиотом, поджидая Тёмку во время ссоры возле его универа и разыскивая по другим местам, где мог бы встретить своего парня, чтобы помириться. А с другой стороны, Роман не мог простить Киру, что именно из-за его метаний Оксанка искала утешения у своего 'ученика', с которым ее связывали не более чем соседские приятельские отношения и занятия английским языком.
  Если бы Кирилл сразу определился, что именно Оксана - свет в его окошке, то ничего бы не было - ни свадьбы, ни ребенка...
  Но последняя мысль заставила молодого мужчину вздрогнуть и машинально проверить, на месте ли лопатник с заветной 'фоткой' Тёмкиного детеныша.
  - От...вали, - досадуя на вынужденное унижение, заставлявшее его принимать помощь, прошипел Кирилл. - Сволочь...
  - А ты - скотина неблагодарная, - невозмутимо констатировал Роман. - И, между прочим, первый начал, - совсем по-детски (специально акцентируя внимание Ани, которая наверняка потом будет ругаться из-за драки) перевел он стрелки. - И вообще, большой вопрос - кто из нас сволочь. Сначала бросил девчонку, а теперь нагулялся, и мириться пришел?
  - Не твое дело, - буркнул Кирилл, у которого все еще не укладывалось в голове, что Оксана, его Ксюшенька, может выйти замуж за кого-то другого!
  
  ***
  
  От коварного удара, которого он просто-напросто не ожидал от этого мутного родственничка Артема, кажется, уже более-менее оклемался. Но дышать по-прежнему было трудно. Только теперь что-то больно давило в груди, будто он схлопотал не в печень, а в солнечное сплетение. Гнев на ушлого смазливого блондинчика, по-соседски подсуетившегося со своим предложением руки и сердца, обида на предательство Оксаны, так быстро позабывшей, что их многое связывало, захлестнувшая ревность собственника, не желавшего делить ни с кем свою девушку, которую так и не получилось забыть, желание во что бы то ни стало вернуть любовь Ксюхи себе, раздирали парня на части.
  Но в данный момент он не мог даже рьяно сопротивляться оказанию посильной помощи, чтобы не свалиться здесь, прямо перед дверью в квартиру, где живет Оксана (на радость глумящемуся над его состоянием соседу).
  Глупо было подставляться, и злость на оказавшегося более тренированным противника, на котором не сработал отточенный прием, никуда не делась, но здравомыслие подсказывало, что теперь действительно лучше немного хотя бы посидеть, прежде чем отправляться домой. И потом уже думать, как быть дальше. Как там говорят - 'обещал, еще не значит женился'. И вполне вероятно, что Артем окажется более сговорчивым (или менее удачливым в силовых методах внушения), чем его брат, сват или кем там ему Рома приходится. А, может, достаточно будет убедить Оксану, что она не будет ни с кем счастлива, кроме него, и дурацкую свадьбу своей любимой девушки с другим парнем еще можно расстроить.
  Главное, чтобы родители не лезли со своими советами, дескать, зачем тебе нужна чужая невеста? Хватит! Наслушался уже, дурак. Ксюха - не чужая. Она была его! А то, что было у нее с Артемом, придется как-то пережить. Кирилл пока еще не представлял как, но надеялся справиться с этим, главное, вернуть Ксюшку.
  Кир, конечно, здраво оценивал Артема, как нехилого соперника, но просто не мог поверить, что у Оксаны со своим соседом так же все серьезно, как было с ним.
  'А может быть, права была та Тёмкина подружка, которая пыталась предъявить Ксюхе какие-то обвинения, встретив их в кинотеатре? И Оксанка встречалась сразу с ними двумя, мороча головы обоим?' - похолодев, подумал молодой человек.
  Червячок сомнения, начавший грызть еще тогда, несколько месяцев назад, теперь грозил превратиться даже не в ужика, а в полнее себе огромного полоза, как в Сказах Бажова.
  При чем тут ассоциации с народным эпосом, Кириллу задумываться было некогда.
  Сейчас он стоял на таком же распутье, как и тогда, в самый первый день расставания с девушкой.
  С одной стороны присутствовал адреналиновый подъем и какая-то эйфория от обретенного чувства свободы и чувство удовлетворения, что он поступил жестко, по-мужски, поставив подругу 'на место'. А то сколько таких знакомых парочек - девчонке только дай волю, так сядет на шею и ножки свесит. И потом будешь всю жизнь в качестве ездового ишака себя ощущать.
  Но этот же сладкий дурман не позволил сразу заметить, почувствовать огромную сосущую пустоту, что образовалась в душе с исчезновением Оксаны из его жизни.
  Постоянно забывая о том, что они расстались, Кирилл хватался за мобильный, чтобы позвонить ей или проверить, нет ли пропущенных сообщений от любимой. Хотелось поделиться с Ксюшкой новостями, позвать куда-нибудь развлечься или просто побыть вдвоем. А уж как тяжело было справляться с потребностью заняться любовью именно с Оксаной, с которой уютная нежность сменялась сумасшедшей страстью и смелыми экспериментами в постели - и вообще невозможно облечь в словесную форму...
  Только проклятая гордость не позволяла самому себе признаться, что он тоскует, как волк, оставшийся без пары. Мужик же все-таки, а не тряпка! Переживет!
  Стараясь не думать, как и с кем проводит время Оксана, Кирилл и сам пытался отвлечься, понимая, что все познается в сравнении.
  Вот только сравнивать почему-то оказалось слишком трудно. Все те недостатки, которые умиляли в Ксюшке, в других девушках его просто раздражали. Поводы для споров и таких крохотных несерьезных ссор, после которых так сладко мириться, возникали сплошь и рядом, вот только не то что мириться, но и вообще продолжать общение почему-то больше не хотелось. Вроде и девочки были милы и симпатичны, и не глупые курицы, и вообще... Но не то. Все не то. Не было ощущения единения души и помыслов, не хотелось вместе с ними строить даже далекие пока планы на совместное будущее.
  Мать, переживала за него, ругалась, видя, как угасает родная кровиночка. Клялась, что в их семье не было однолюбов, и пусть он себе не придумывает ничего такого сверхъестественного на пустом месте. Дескать, нашел по кому убиваться! Куда торопиться-то? Гуляй, пока молодой. Такой видный парень - только свистни, и десяток невест набежит, можно будет смотрины устраивать.
  Одной вот уже устроила.
  Почему он тогда не пресек в зародыше материнские придирки к Оксанке? То ли хотел посмотреть, как она сама справится, то ли надеялся, что две любимые женщины просто 'притираются' друг к другу... Впрочем, какая теперь разница. В любом случае, не мать прямым текстом сказала, что нужно расстаться и проверить свои чувства...
  Кир подозревал, что и давнишняя подружка семьи, приведи он ее в дом с серьезными намерениями, мать не устроила бы в качестве невестки. Слишком сильно была у родительницы развита материнская ревность, считающая, что еще не родилась та женщина, которая достойна ее сына.
  Но жить с женой ему, а не родителям.
  Оксану заменить оказалось некем. Может быть, прошло недостаточно много времени? Но тогда почему чувства не угасали, а наоборот, становились сильнее, словно проступали новые грани, которые раньше он и вообще не учитывал, принимая как должное, комфортное общение со своей девушкой, считая, что у них так же, как и у остальных определившихся пар - обыденно.
  Оксанка не желала убираться не из головы, не из сердца. Тусовки с друзьями приносили лишь короткое забвение, и в то же время заставляли острее чувствовать свое одиночество среди толпы веселящихся приятелей.
  Пить с горя Кирилл не начал лишь потому, что считал это признаком слабости, недостойным настоящего мужчины. Только сегодня позволил себе немного, чтобы не отрываться от коллектива, празднующего прибавление в семействе у начальника отдела. О чем уже здорово пожалел, виня именно эти несчастные пару рюмок дорогого коньяка, затормозивших его реакцию, и заставивших опозориться перед потенциальной тёщей.
  Надо было все-таки как следует закусывать халявное угощение, а не запивать соком.
  А заодно теперь можно было бы уехать на собственной машине, а не ужасаться мысленно поездке на общественном транспорте.
  Впрочем, это уже детали...
  
  В качестве лекарства от своего сердечного недуга, Кирилл попробовал даже просто переспать с какой-нибудь сговорчивой девушкой, не заморачиваясь долгими отношениями. Но, стыдно признаться, фокус сработал на чистой физиологии, подтвердив, что по мужской части все у него функционирует нормально.
  Только вот от такого секса - радости, что называется, ни уму, ни сердцу.
  Для чистоты эксперимента буквально пару недель назад он попробовал поддаться соблазну еще раз. Вернее, мысли об эксперименте пришли уже позже, внезапно навеянные горьким разочарованием, что ошибся, догнав так похожую со спины на Ксюшку совершенно незнакомую девицу, мелькнувшую среди толпы в торговом центре.
  Оба посмеялись неловкому моменту, и девушка даже согласилась на чашку кофе в том же супермаркете в качестве извинения за то, что напугал, 'налетев аки коршун'.
  С ней оказалось интересно. Кир невольно сравнивал ее с Оксаной и находил все больше соответствий своим запросам. Какие-то похожие жесты, располагающая улыбка и мягкий взгляд, в котором нет-нет, да проглядывали лукавые искорки - притягивали, заставляя забыть, что перед ним другая.
  Да и он не мог не почувствовать, что со стороны незнакомки возникла симпатия. И даже предложил девушке подвезти ее с покупками до дома на своей машине.
  Шапочное знакомство продолжилось за чашкой кофе уже на ее кухне в большой трехкомнатной квартире. Благо родители девушки удачно отсутствовали, укатив на отдых куда-то за океан - не то в Доминикану, не то в Панаму - он особо не вникал.
  Честно сказать, Кирилл и сам не понял, специально ли новая подружка опрокинула на него чашку с остатками кофе, чтобы был предлог остаться (не в мокрых же штанах идти домой). Или, в самом деле, неловко повернулась, потянувшись за печеньем к полке шкафчика, который располагался у него над головой. По крайней мере, он смог полюбоваться на приоткрывшуюся полоску голого живота с пирсингом в пупке, прежде чем поймал соблазнительницу за тонкую талию. Не дав ей рухнуть к себе на колени вслед за смахнутой со стола чашкой.
  В принципе, если это и был задуманный трюк, то проделала его девушка мастерски.
  А дальше уже как-то само собой получилось (а он и не верил, что так бывает), что оказались они в одной постели.
  И в чувство его привела звонкая пощечина, за которую он был ей даже благодарен.
  Неудовлетворенное сексуальное желание сразу сошло на нет. Зато появилось другое - вполне себе конкретное - немедленно найти Оксану, чтобы вернуть ее себе. Чтобы не прикрывать глаза, лаская красивых девчонок, и не шептать им на ухо заветное имя, заводясь и одновременно представляя на их месте свою единственную.
  А спустя десять минут после инцидента, усевшись в свою машину, Кирилл уже пробовал оттереть салфеткой мокрое холодное пятно от кофе на испорченных джинсах. Естественно, оно не оттерлось, но он даже был рад, что не согласился постирать штаны, как и предлагала виновница 'аварии', иначе точно пришлось бы оставаться на ночь, в ожидании, пока они просохнут. Все-таки на улице не май месяц.
  Положив руки на руль, Кирилл уронил буйную голову, досадуя на дурацкое происшествие, а потом неожиданно рассмеялся, вспомнив выражение лица девушки, пышущей праведным гневом, но все-таки растерявшейся, когда он поспешно ретировался.
  Как правильно воспитанный молодой человек, он нашел в себе мужество извиниться за досадное недоразумение, и, скорее всего, не был бы вытолкан за дверь оскорбленной хозяйкой, проявив хоть немного фантазии и экспромтом изобразив несчастного страдальца, которого кинула бывшая девушка, чье имя он так неосмотрительно произнес. Говорят, девчонки на такие трюки покупаются на раз.
  Вот только не было никакого желания говорить комплименты и шептать всякие располагающие нежные глупости другим, не Ксюше.
  Спонтанное желание немедленно увидеться с Оксаной было настолько ярким и беспощадным, что он едва вспомнил, что прежде все-таки надо заехать домой и переодеться.
  Уже подъехав к дому Оксаны, Кирилл сообразил, что следует хотя бы выяснить, дома ли она. Но ни на его звонки, ни на смс-ки Ксюшка почему-то не отвечала, заставляя терзаться в недоумении, почему?! Ни на одном форуме в соц.сетях не было ее свежих сообщений, способных прояснить, с кем она общается сейчас.
  Последующие дни после работы Кирилл посвятил поискам, побывав везде, где они были когда-то вместе, или там, где она могла бы быть. Общие знакомые и подруги Ксюхи только пожимали плечами, дескать, понятия не имеем, где она сейчас тусуется...
  Потеряв сон и аппетит, накачивая себя энергетиками, он упорно не желал сдаваться.
  И вот уже третий день он планомерно поджидал Ксюшку именно там, где она непременно должна была появиться.
  И даже обрадовался, встретив Анну Андреевну. Мать Оксаны всегда к нему хорошо относилась. Он рассчитывал, что она не откажет ему в любезности 'сдать' дочку. Но жестоко ошибся...
  
  ***
  
  - Ром, прекрати, - попросила Аня, распахивая дверь в свою квартиру. - Давай, Кирюш, аккуратненько. Куртку помогу снять.
  - Я сам... ссспасибо, - неловко отвел он руку, чтобы стянуть испачканную одежду.
  - Больно, Кирилл? - участливо спросила Анна. - Может, все-таки скорую вызовем, пусть осмотрят?
  - Не надо. Пройдет... Уф... - попытался самостоятельно стянуть куртку парень, но получалось не слишком удачно.
  Глядя на его безуспешные попытки, Рома 'сжалился', сдернув с парня полуспущенную до рукавов куртку одним ловким движением.
  - Ёпт! - с чувством выругался Кир, снова складываясь пополам, - ссспасибо.
  - Обращайся, - покровительственно похлопал Ромка его по плечу, невольно заставив склониться еще ниже, и озабоченно обернулся к соседке. - Ну и как ты потом избавляться от трупа будешь? - кивнул он на жертву своих 'доходчивых объяснений'.
  - Тебя позову, - огрызнулась Аня, не заметив, как заледенел внимательный взгляд Романа, прикидывающего, пошутила женщина или всерьез уверена, что у него имеется некий опыт? - Прекрати ёрничать, Ром. А то в следующий раз, как Тёмка домой уедет, не рассчитывай в моей квартире на кабинет психологической помощи.
  - Ты не сможешь мне отказать, Ань. У тебя сердце мягкое. Кстати, тебе вместо номера надо красный крест прибить, - указал он на цифры, прибитые на входной двери.
  - Я лучше табличку повешу: 'Не влезай - убьет!' Только вместо черепа твою фотографию вклею. И будешь у меня персона нон грата, - сердито пригрозила Анна.
  - Ладно, не кипятись, - миролюбиво ухмыльнулся Ромка, снова подхватывая под локоток выпрямившегося парня. - Куда сгружать-то?
  - Да отвали, - отпихнув его, привалился Кирилл к косяку. - Анна Андреевна, можно я тут на лавочке посижу? - кивнул он на низенькую скамеечку в прихожей.
  - Нет уж, ты иди, полежи хоть полчасика. Если все пройдет - поедешь домой, - покачала головой Ксюшкина мать.
  - Ань, так быстро, за полчасика, обычно не проходит, - просветил Рома.
  - Спасибо тебе, Ром, решил мою проблему, - досадливо буркнула Анна.
  - Мне остаться? - на всякий случай спросил мужчина.
  - Да не надо, - махнула соседка рукой. - Ты же не будешь больше буянить, Кирюш?
  - Не буду, - покраснел парень. - Извините мою настойчивость, Анна Андреевна. Я уйду...
  - Куда же ты денешься, конечно, уйдешь, - вставил Рома.
  - Я вернусь потом, - с вызовом обернулся к нему Кирилл. - Все равно Ксюху отыщу.
  - Еще огребешь, - мрачно пообещал Роман.
  - Кто знает, - неопределенно ответил Кир, не желая сдаваться.
  - Ну да, ну да, ты просто не рассчитывал, что будешь разговаривать не Аней, а со мной или с Тёмкой, - поддел мужчина.
  - К Артему у меня свои счеты. Ты-то чего лезешь? - недоуменно пожал плечами Кирилл.
  - Так! Все! - постановила Анна, не дав старшему соседу высказаться, какое ему до всего этого дело. - Ром, ты иди пока домой, что ли. Кирюш, пойдем, доведу тебя до постели.
  - Пипец! Егор не видит, - буркнул Ромка, всем своим видом выражая негативное отношение к ситуации.
  - Кстати о Егоре! - обрадовалась Аня, махнув ему рукой, чтобы помог Кириллу дойти до Ксюхиной кровати, одновременно доставая свой мобильник. - Клади прямо поверх покрывала. Сейчас плед найду.
  - Да не надо, что Вы со мной, как с тяжелобольным?! - запротестовал Кир.
  - Надо-надо. А то у меня сердце не на месте, - отмахнулась Анна. И уже в трубку:
  - Алло, Егор, добрый вечер! А ты скоро дома будешь?
  
  - Офигеть, повезло тебе, Кирюха, как в санатории отдохнешь, - хмыкнул Роман, заталкивая его в маленькую комнату и, пожалуй, слишком сильно вцепившись пальцами в предплечье парня, чтобы тот не вздумал расслабляться, помня о том, кто хозяин положения.
  Кирилл только неприязненно высвободился, тяжело рухнув на постель, манившую немного передохнуть. Прошло уже несколько минут после неудачного для него 'спарринга', а он все еще чувствовал себя разбитым не только морально. Живот был напряжен, и до правого бока даже осторожно дотрагиваться все еще было больно.
  - Ага! Отлично! - донесся приближающийся голос Анны, идущей за ними следом. - И чемоданчик свой захвати из машины, ладно?
  - ...
  - Да ничего пока что такого ужасного! По крайней мере, на вид... - покосилась Аня на Кирилла, все еще стесняющегося улечься, как ему предлагали. - Егор, а ты сможешь понять, есть ли повреждения печени?
  - ...
  - Нет, сознание не терял. И не такой уж бледный, - с некоторым сомнением отозвалась женщина, потому что сейчас из-за лихорадочного румянца на скулах Кирилла трудно было понять - 'здоровый' это цвет лица или кровь прилила к щекам парня от злости на неловкую ситуацию. - Только тошнило...
  - ...
  - Температуры вроде нет. Хорошо, сейчас пощупаем и померяем.
  - Ректально? - с интересом прислушиваясь к разговору, уточнил Рома, заставив парня вспыхнуть до корней волос.
  - Все, Ром, испарись! - погрозила соседка шутнику кулаком. - Тихо, тихо! Ложись, Кир. Он пошутил.
  И уже в трубку:
  - Это я не тебе, моя радость. Давай быстрее, я жду! Целую! - деловито попрощалась Аня со своим мужчиной, и снова обратилась с 'пациенту'. - Дотронуться можешь? Не больно? - заставила женщина Кирилла задрать свитер. - Не горячо вокруг? - постеснялась она сама потрогать обнажившийся правый бок молодого человека, впрочем, не столько из-за ложной скромности, запрещающей щупать чужого парня, сколько из опасения нечаянно причинить боль неосторожным движением - она же не врач. - Давай общую температуру померяем?
  - Не надо, Анна Андреевна, - страдальчески сморщился Кирилл, не зная, куда деваться от неловкости.
  Спасибо, что хоть этот чокнутый сосед убрался, перестав язвить и ехидничать, радуясь своему превосходству. А Оксанина мать и впрямь была встревожена, и ему было очень неудобно перед этой доброй, отзывчивой женщиной.
  - Хорошо, тогда отдыхай пока, - вздохнула Аня, понимая, что диагност из нее все равно никакой. - Егор Александрович будет с минуты на минуту, если в пробку не попадет на проспекте. Он - врач. Так что он тогда скажет, можно тебе уже идти домой, или как.
  Убедившись, что Кирилл все-таки улегся, прикрыв за собой дверь, Анька метнулась в туалет взять швабру, чтобы убрать последствия инцидента, но, выйдя в общий коридор, наткнулась на Рому.
  - Ты куда? - удивился сосед.
  - Убрать там все надо, возле лифтов.
  - Вот оклемается и сам все уберет, - бесцеремонно развернул Ромка ее в обратную сторону.
  - Ром, прекрати, - уперлась женщина. - Хорошо будет, если Кирилл сам домой пойдет, и не надо будет ему и впрямь такси вызывать.
  - Ань, ну вот скажи, нафига ты его вообще к себе притащила? Кто он тебе: сват, кум, брат? Он сейчас вообще уже ни с какого бока не касается вас и вашей семьи.
  - Во-первых, парень пришел к Оксане...
  - Бывший парень, - уточнил Роман.
  - Неважно. Я не знаю, что у них там на самом деле произошло...
  - Ну какая теперь разница?! - рассердился Рома. - Если бы Оксанка не была в интересном положении, я бы вообще не лез! Меня бы очень устроило, если бы они с Киром помирились, раз уж у них там какие-то чувства остались! Но теперь-то?
  - Ром, почему ты не допускаешь, что у других людей чувства могут быть не 'какие-то', а самые настоящие? - устало вздохнула Анька, смерив соседа тяжелым взглядом.
  - Да потому что!
  - Очень исчерпывающий ответ, - ехидно заметила она.
  - Ну так все-таки, зачем тебе лишний геморрой, Ань?
  - Не знаю! Как-то вдруг жалко его стало. А вдруг мой Димка тоже так нарвется, а его изобьют и бросят...
  - О, боже! Придумала! - закатил глаза Рома. - Ну что за хрень тебе в голову лезет? Я этого 'Ромео' не избивал, ясно?! Он с одного удара скопытился.
  - Угу, надо уметь так бить... - неодобрительно поджала губы Аня.
  - Ну, если он не умеет защищаться, значит, нечего было выпендриваться, - невозмутимо пожал плечами Ромка. - Должен был сообразить, что я не только в пейнтбол его уделать могу.
  - А Артем смог бы? - вдруг задалась вопросом Анна, испугавшись, что если Кирилл не угомониться, то может сцепиться и с Тёмкой.
  - Думаю, да, - утвердительно кивнул сосед. - Не парься, Ань. Сами разберемся.
  - Не нравится мне все это.
  - Я тоже не в восторге, - честно признался Рома. - Ну да ладно. Иди домой, Анют. Все нормально.
  - А убраться?
  - Я уже уборщицу отловил, благо она практически целыми днями в подсобке у нашего дворника отирается, - хмыкнул Ромка.
  - Блин, неудобно как-то... она только вчера у нас на этаже убиралась.
  - Я за беспокойство ей пару сотен сунул.
  - Ну ладно, - вздохнула Аня. - Тогда я пошла ужин готовить. Мои мужчины скоро домой заявятся.
  - Везет им, - улыбнулся Роман. - Слушай, а, может, ты и нас с Тёмкой на довольствие поставишь?
  - В смысле? - округлились глаза у соседки. - С какой стати? Хотя, Артема, как будущего зятя...
  - А меня? По-соседски? - склонив голову, прищурился Роман, неприятно задетый тем, что Аня его демонстративно проигнорировала.
  - А от тебя у меня почему-то больше неприятностей, чем пользы, - снова тяжело вздохнув, утешающе погладила она его по плечу, - зачем тебя еще и прикармливать?
  - А просто так, как ты любишь, из чувства сострадания и природной женской жалости? - не сдавался Ромка.
  - К сирым и убогим? - съехидничала Анна. - Хотя, в каком-то смысле, тебя можно отнести к убогим...
  - Ну, спасибо тебе, добрая женщина! - обиделся сосед. - Не ожидал...
  - Ладно, Ром, не огорчайся, - рассмеялась Аня. - Я просто боюсь, что моего скромного бюджета не хватит прокормить вас обоих. Не у Егора же просить.
  - Ни у кого ничего просить не надо! Продовольственное обеспечение - за мной. С тебя только готовка. А то как-то заманался я уже целыми днями, как Золушка, у плиты торчать...
  - Отлично придумал! - фыркнула Аня. - А я просто в восторге от своей участи, да? Еще скажи, такая моя тяжкая женская доля.
  - Верно, - нехотя согласился Рома. - В этом смысле я очень даже тебя понимаю. И у меня появилось встречное предложение, Ань. Во-первых, как только Ксюху выписывают, она переезжает к нам и...
  - Погоди торопить события, - осадила Анна. - С чего ты взял, что Оксана согласится? Ей и дома неплохо живется. Зачем ей куда-то переезжать?
  - Я знаю, зачем. И это я беру на себя! - беспечно отозвался мужчина. - И вот тогда...
  - Она вам будет готовить? - скептически выгнула бровь соседка, снова перебивая.
  - Да нет же! Хотя, Ксюшка неплохо готовит... - задумался Рома.
  - Ты со своими махинациями-комбинациями совсем сбрендил! Я не знаю, как дочь теперь доучиваться будет. А ты еще хочешь на нее приготовление еды свалить? - завелась Анька.
  - Ань, ну вот чего ты сразу взъелась-то? Дай сказать!
  - Ну, говори! - заранее нахмурилась Анна.
  - Так! - сосредоточенно потер Роман лоб, и вдруг расплылся в обезоруживающей улыбке:
  - Я придумал!
  - Осенило? - желчно осведомилась соседка.
  - Как обычно, - согласно кивнул мужчина. - Предлагаю готовить по очереди и ходить друг к другу в гости.
  - Хм...
  - Соглашайся, Ань. График сделаем гибким, можно заранее договариваться, у кого будет свободное время или настроение. Давай хотя бы попробуем?
  - Очень сомнительно мне Ваше заманчивое предложение, Роман Сергеевич, - медленно произнесла Аня, не видя явного подвоха. Просто сама по себе идея казалась несколько странной.
  - Ты не пожалеешь! - с воодушевлением подхватил Роман. - И в качестве акта доброй воли, завтра будет моя очередь, хорошо?
  - А сегодня?
  - Ну... если хочешь, можно и сегодня, - слегка сник агитатор. - Но предупреждаю сразу, сегодня готовит Артем.
  - Ладно, сегодня не хочу, - смилостивилась Аня. - И ничего пока не обещаю. Я этот странный момент еще с Пановым обсужу.
  - Ну вот, - хмыкнул Роман. - У вас с Егором уже есть общие темы для семейных обсуждений, а ты все сомневаешься, что он тебя замуж позовет.
  - Звал уже...
  - Да ну?! А ты? - встрепенулся сосед.
  - А я выпросила отсрочку 'на подумать', - опустила голову Аня, словно провинившаяся девочка.
  - На сколько?
  - На неопределенный срок. Как буду готова, сама скажу...
  - Н-да... - сделав вывод, укоризненно покачал головой Роман. - Сочувствую.
  - Кому?
  - Егору, конечно, - расхохотался Ромка. - Ладно, иди уже, готовь свой ужин. А! - спохватился Тёмкин партнер, - если этот деятель там снова буянить начнет, звони.
  - Угу. В стенку постучу, - улыбнулась Аня. - Пока, Ром.
  - Пока...
  
  Заглянув в комнату, и убедившись, что Кирилл смирно лежит, подтянув к животу ноги, она тихо прикрыла дверь. Егор должен прийти с минуты на минуту. Так что пора заняться ужином, только сначала следует замыть рукав куртки парня, пострадавшего от произвола их соседа. Аню злила и расстраивала вся эта ситуация. Но, с другой стороны, Кирилл действительно нарвался сам, попытавшись разбить лицо Роману. Скорее всего, если бы Ромка не увернулся, пришлось бы ему обращаться в травмпункт со сломанным носом или челюстью.
  Услышав, что открывается входная дверь, Аня бросилась в прихожую, но оказалось, что это заявился сын.
  - У нас что, гости? - удивился Димка, кивнув на чужую куртку в коридорчике.
  - Ну... как бы да, - вздохнула Аня, чмокнув склонившееся дитятко в щеку. - Кирилл.
  - Ды ладно?! - не поверил пацан, разуваясь и снимая верхнюю одежду. - Чего это он приперся?
  - Дим, давай потом, - махнула рукой Анна, собираясь вернуться на кухню. - Он у вас в комнате лежит.
  - Лежит???
  - Ну... - замялась мать. - Они немножко с Ромой поговорили... в общем, давай пока ты от расспросов воздержишься, ладно?
  - Ха! Разговор, видимо, не задался?
  - Дима! - укоризненно покачала головой Анна.
  - Не, а что он теперь-то пришел? - злорадно ухмыльнулся Ксюшкин брат, прекрасно помня, как убивалась сестренка из-за расставания со своим парнем все это время. - Ксюхи-то все равно нет.
  - Дим, - спохватилась Аня, понизив голос до шепота, - не вздумай сказать, что она в больнице. Оксане сейчас противопоказано нервничать. Просто не знаешь где, и все, если спросит.
  - А как же насчет того, что врать нехорошо? - хитро прищурился пацан.
  - Слышал когда-нибудь выражение 'ложь во спасение'?
  - Кого спасаем-то? - хмыкнул сообразительный Дима.
  - Не знаю! - досадливо сморщилась мать. - Может, обоих...
  - Ладно, уговорила, - кивнул мальчишка, направляясь в свою комнату.
  - Может, ты пока на кухне побудешь или у меня?
  - Еще чего, - отказался Димка, сгорая от любопытства, - я хочу своими глазами это увидеть.
  - Сын, как тебе не стыдно?! - возмутилась Анна.
  - А мне-то чего стыдиться? - удивился Димка. - Я и сам хотел ему вмазать. Да только, боюсь, я бы тогда 'отдыхать' отправился.
  - Я тебе вмажу! - погрозила пальцем Анна. - Когда не знаешь доподлинно кто прав, кто виноват в ссоре, лучше не лезь. А то потом помирятся, а ты крайним окажешься. Следует только честь семьи защищать, а в чужие распри лезть нечего.
  - Ну началось, - закатил глаза сын, направляясь в свою комнату и демонстративно выражая свое отношение к поучениям. - Тем более, теперь-то вряд ли помирятся...
  Анна двинулась было за ним, но тут пришел Егор. Она снова метнулась в прихожую встречать любимого мужчину, уповая на то, что уж Панов-то точно сможет определить, есть ли какие-то серьезные внутренние повреждения, или Кир отделался легким ушибом и уязвленным самолюбием.
  
  Выгнав успевшего перекинуться с бывшим другом Оксаны несколькими фразами Димку из комнаты и осмотрев неожиданного пациента, Егор ничего ужасного в состоянии Кирилла, к счастью, не нашел. В принципе, слегка напрягшись после звонка переполошившейся Ани, он и так был уверен, что Рома не идиот, и не стал бы калечить парня.
  Однако Панов посоветовал Кириллу отлежаться, соорудив для него холодный компресс и пообещав, что ближе к ночи сам отвезет его домой. Отпускать парня, все еще чувствующего слабость, Егор не решился.
  
  ***
  
  Отужинав, Димка снова ушел к себе в комнату. Надо было доделывать уроки.
  Оставленная включенной настольная лампа, выхватывала из темноты только часть помещения.
  Покосившись на уснувшего в обнимку с медвежонком Кира, Оксанин брат понимающе усмехнулся. Избавляясь от вещей, которые сестре напоминали о Кирилле, с этой мягкой игрушкой расстаться она так и не смогла. Но он только сейчас вспомнил, что Ксюха вот так же, обняв этого плюшевого медведя, засыпала перед монитором работающего ноута, во время просмотра своих бесконечных сериалов, выдающих то, что у нее очередной период депрессии.
  Отнимать у казавшегося умиротворенным парня игрушку Дима не стал. Достав смартфон, он выставил ночной режим съемки, чтобы вспышка не разбудила Кирилла, и с каким-то мрачным удовлетворением, сделал пару кадров компромата, еще не слишком хорошо представляя себе, кому их можно будет показать. Но почему-то был уверен, что Ксюхе было бы отрадно знать, что ее бывший парень, несмотря на то, что уже давно не ребенок, сентиментально подгреб к себе именно этого медведя, наверное представляя себе, как Оксанка тискала понравившийся его подарок.
  Убрав телефон, Димка уселся доделывать уроки, но тут обнаружилось, что тетрадь по физике куда-то запропастилась.
  Он точно помнил, что вытряхивал все из рюкзака на Ксюхину кровать, придя из школы, и тетрадь ему попадалась.
  И только перед тем, как пойти гулять, чтобы не получить нагоняй от матери, он быстренько сгреб всю кучу и разложил ровной стопочкой на письменном столе.
  Пять раз переложив учебники и тетради с места на место, Дима сообразил, что она просто могла свалиться с кровати, не слишком плотно придвинутой к стене, скользнув в эту щель.
  Перелезать через спящего Кирилла, чтобы проверить свою догадку, он не решился. Тяжело вздохнув, пацан снова достал телефон, и подсвечивая им, будто фонариком, полез под кровать.
  Из находок у него оказалось: три носка (чистые Оксанкины и один его, грязный), пустой пакет из-под семечек, которые мать не разрешала грызть в комнате, какая-то фотка, и наконец-то вожделенная тетрадь по физике. Кроме тетрадки, за кровать, оказывается, свалился и учебник по МХК. Скорее всего, он бы его и не спохватился еще ближайшие три дня.
  Как он ни старался производить свои поиски бесшумно, видимо, шебуршание все-таки разбудило Кирилла.
  - Димон, ты чего там шаришься? - хрипло спросонья, спросил удивленный парень.
  - Тетрадь ищу, - буркнул Анин сын, выгребая все 'сокровища', поднимаясь и отряхиваясь.
  - Оригинально, - хмыкнул Кирилл, тоже осторожно поднимаясь, чтобы сесть.
  С сожалением выпустив из рук мягкую игрушку, хранящую едва уловимый запах его Ксюши, и кряхтя, как старый дед, мающийся ревматизмом, молодой человек сел, опустив ноги на пол. Не сказать, что его самочувствие улучшилось кардинально. В данный момент хотелось поскорее очутиться дома, чтобы по человечески вытянуться на своей кровати и выспаться, прежде чем снова предпринимать попытки поиска Оксаны. О том, чтобы немедленно идти требовать сатисфакции с соседских парней, пока не было и речи.
  Машинально наблюдая за тем, как Ксюхин братец заталкивает носки обратно (только теперь свой - под собственную кровать), Кирилл взял в руку найденную фотку и буквально завис, впившись взглядом в изображенную на ней счастливую парочку вобнимку.
  - Что там? - заглянул Димка и удивленно перевел взгляд на застывшего над снимком Кирилла. - Что ты так уставился-то, это ж вы с Ксюхой? Не узнаешь?
  - Узнаю, - глухо ответил Кир, поднимаясь. - Дим, я заберу ее.
  - Зачем?
  - У меня нет такой.
  - Ну... - задумался Дима, вспомнив, как сестра избавлялась от немногочисленных напечатанных фоток и открыток (наверное, именно в тот день одна нечаянно скользнула за кровать и 'выжила' во время уничтожения), - да забирай! - разрешил он.
  Впрочем, Кириллу и не требовалось разрешения. Он в любом случае не хотел расставаться с этой фоткой, неожиданно испытав новый приступ ностальгии по тому счастливому времени, когда они с Оксаной были вместе.
  - Загостился я у вас, - слегка сконфужено покосился гость на примятое покрывало. - Дим, ты точно не знаешь, где сейчас Ксюха? - испытующе пристально взглянул он на мальчишку.
  - Не знаю! Разбирайтесь сами, - буркнул пацан, отводя глаза.
  - Врешь ведь, - обвиняюще припечатал Кирилл. - Какого фига, Димон? Я люблю твою сестру!
  - Много вас таких 'любителей', - огрызнулся Дима. - А ей потом отдуваться.
  - Ты о чем? - насторожился Кир.
  - Ни о чем! - швырнул Димка найденную тетрадь на письменный стол и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.
  Кирилл, как мог, расправил покрывало, сложил выделенный ему сердобольной Анной Андреевной плед и тоже поплелся восвояси. Действительно пора было уже и честь знать.
  
  - Как ты, Кирюш? - из большой комнаты вышла в прихожую Ксюхина мать.
  - Нормально уже. Спасибо, Анна Андреевна, что приютили. Извините меня, пожалуйста, за то, что доставил Вам столько беспокойства.
  - Да ладно, - махнула она рукой. - Не ищи Оксану, Кирилл.
  - Не могу. Она нужна мне, - упрямо насупился парень.
  - Пойдем-ка, я тебя провожу до дома, - появился за спиной Анны Егор Александрович.
  - Да не надо, - покачал головой Кирилл, с трудом втиснувшись в ботинки и натянув подсохшую куртку, на которой не осталось и следа от неприятного происшествия. - У меня есть деньги, я такси возьму.
  - И все-таки я тебя провожу, - чмокнув в щеку расстроенную женщину, решительно засобирался Панов.
  
  ***
  
  Садясь в машину Егора, оба мужчины хранили угрюмое молчание. Сейчас перед Пановым стояла мучительная дилемма - стоит ли объяснять страдающему парню, почему Ксюха выходит замуж или нет. Насколько он понял, о том, что Оксана ждет ребенка, Киру никто так и не сказал. Но имеет ли он право вмешиваться, если ни Аня, ни Рома (который, кажется, вообще, был самой заинтересованной стороной в данном вопросе) этого не сделали?
  С одной стороны, Егор очень сочувствовал парню. Кирилл еще при первой встрече произвел на него благоприятное впечатление. А с другой - здорово раздражал своими не ко времени проснувшимися чувствами. Вдобавок - теперь уже ничего нельзя изменить. Да и ситуация в Аниной семье только-только стабилизировалась, и по многим вопросам удалось прийти к какому-то консенсусу. Но ведь еще столько же проблем пока оставались не разрешенными. И запутывать все происходящее еще хуже, усугубляя положение, Панов так и не решился. Лишь на прощание, крепко пожав руку проигравшему схватку с Ромкой парню руку, Егор обронил:
  - Кирилл, послушай доброго совета, оставь Оксану в покое. И не связывайся с Романом.
  - Почему? При чем тут сосед? - машинально спросил тот.
  - Он слишком свято охраняет интересы Артема... - несколько обтекаемо ответил Егор Александрович.
  Развернувшись, Панов сел в машину, оставив Кира размышлять над его предупреждением в одиночестве.
  Егору хотелось поскорее вернуться домой, где с некоторых пор его с нетерпением ждали, и даже перестали предлагать 'гостевые' тапки, разрешив принести свои.
  Он тогда еще посмеялся, дескать, а почему Аня не преподнесла их в подарок? На что любимая женщина, слегка смутившись, ответила, мол, плохая примета самой покупать приходящему мужчине тапки - уйдет.
  Егор даже не позволил себе рассмеяться нелепому предположению, раз для Ани было важно, чтобы он не уходил.
  А теперь ему требовалось успокоить переживающую за детей Анну. Она уже высказала ему насчет своих сомнений, дескать, что же они все творят? Может, не стоило бы вообще вмешиваться? Ксюшка же до сих пор неравнодушна к Кириллу!
  Егор понимал, что материнское сердце кровью обливается за дочь. Понятно, что Ане хочется счастья для Ксюхи. И она чувствует, что с Артемом девчонке женское счастье не светит. Максимум, на что можно рассчитывать, так на достойное обеспечение Оксаны и ребенка, причем, в ближайшее время - за счет Романа.
  Но им, наверное, все-таки не стоит встревать. Пусть самцы между собой разбираются: одному нужна женщина, другому - наследник.
  Оксана сейчас не в том положении, чтобы поддаваться сиюминутным эмоциям, покупаясь на пылкие заверения бывшего милого друга. Пусть все идет так, как идет...
  
  ***
  
  Возвращалась Оксана из больницы не домой, а сразу в квартиру к соседям.
  Каким образом Роману, уже успевшему слегка изменить интерьер маленькой комнаты, куда надлежало переселиться Ксюхе, удалось уговорить всех, Аня долго пыталась понять. Но ведь не только дочь, но и сама она купилась на жаркие заверения соседа, дескать, это только для того, чтобы у Оксаны была возможность полноценного отдыха и просто свое личное помещение, где Димка не мешал бы сестре.
  Увидев, что достаточно аскетическое убранство комнаты, вполне устраивающее обоих парней, обзавелось обоями, покрывалом на диване и шторами в светло-розовой цветовой гамме с веселенькими цветочками, Анна сначала впала в ступор, а потом долго не могла отсмеяться, прежде чем выдала:
  - Ксюха здесь жить не будет!
  - Почему? - озадачился Рома.
  - Лучше бы ты вернул все, как было, Ром. Честное слово. Не обольщайся, что у нас в детской до сих пор светло-голубые обои с медвежатами на бордюрной ленте. Просто так и не дошли руки переклеить. Ксюха терпеть не может стиль 'барби'. Чья идея-то? - обернулась она к хозяевам квартиры.
  Парни многозначительно переглянулись, но сдавать друг друга не стали.
  
  Два дня у соседей работала целая бригада отделочников (видимо, с работы Романа Сергеевича), и на третий мальчики снова пригласили ее в гости.
  - Мне нравится, - обведя глазами вновь преобразившееся помещение, удовлетворенно кивнула головой Аня, давя в себе чувство необъяснимой зависти. - Но решать Оксане. Если что, я могу переселиться к вам, - пошутила женщина, любуясь салатно-бежевыми тонами, преобладающими теперь.
  Натуральные материалы: дерево, лен, хлопок, бамбук удачно сочетались в интерьере не слишком большого помещения, на удивление грамотно разграничивая зону отдыха и 'офисную' часть с компьютерным столом, где Оксане предстояло сидеть над своими учебниками. Но самое главное, что парни подумали и о том, что со временем здесь можно будет разместить детскую кроватку и столик для пеленания малыша. Пока что на этом месте стояли два удобных кресла.
  Артем только улыбнулся, а Ромка ощутимо напрягся.
  И дальше Анна шутить, обостряя момент, не стала.
  Пожалуй, для старшего соседа и так было нелегко пойти на подобный шаг. Отчего он поступился своими интересами, намеренно ухудшив собственное положение - тут существовало множество предположений, имевших право на существование. Может быть, чтобы у Тёмки не было возможности ночевать отдельно, может для того, чтобы она заткнулась и перестала ворчать о том, что мечтала о собственном закутке личного пространства для каждого из своей семьи. Или чтобы легче контролировать девушку, вынашивающую желанного для него ребенка. А, может из-за Кирилла. Чтобы у парня не оставалось никаких иллюзий насчет того, что он сможет снова добиться Оксаны...
  Аня несколько раз задавалась вопросом, почему вообще Роман Сергеевич поселился в их доме (пусть и кирпичном, с шестиметровой лоджией и восьмиметровой кухней) или не купил себе стандартную 'трешку' вместо 'двушки'. Время от времени на стенде у подъезда дома появлялись предложения варианты о купле-продаже разных квартир. Ведь, наверное, мог себе позволить какую-нибудь современную квартиру-студию, или что-то более престижное?
  А у них - тихий спальный район. Вернее, раньше-то эта местность считалась 'рабочим поселком' в окружении множества ныне не работающих предприятий. Никаких особых развлечений поблизости. Но, может быть, именно это и привлекало соседа? Нет возможности нарваться на кого-либо из нежелательных знакомых. Живут себе два 'родственника' в одной квартире, не замеченные ни в чем предосудительном...
  А поначалу-то и вообще жил один. Много ли холостому мужчине, редко появляющемуся дома, нужно места?
  Хотя Ромка как-то упоминал, что одно время было плоховато с деньгами на личном счете, и слишком напрягали нравоучения родителей, в квартире с которыми (по их настоянию) был до сих пор прописан. Вот, наверное, и 'сбежал' из-под опеки предков, вложив средства во вторичное жилье. Скорее всего, отец запретил ему манипулировать со счетами фирмы, пустив все 'белые' и 'серые' средства в дело. И, судя по всему, это было верным решением. Потому что, несмотря на не слишком стабильное положение в стране, их оборот теперь приносил строительному предприятию устойчивый доход.
  Почему Рома сейчас, вместо того, чтобы форсировать покупку более просторного жилья не идет на этот шаг, тоже можно было предположить, хоть и не наверняка. Скорее всего, он надеялся когда-нибудь достроить свой загородный коттедж, отданный ему отцом на условиях, что он будет доделывать его на собственные средства, а это немалые затраты.
  К тому же Артему еще предстояла армия, так что хоть на год, но Ромка снова останется один. Ну а в данный момент парни жили в свое удовольствие, не отказываясь от недешевых увлечений экстремальными видами спорта.
  И еще Аню почему-то пугала мысль, что соседи, из-за которых она хлебнула лиха, съедут. Ее сейчас вполне устраивало такое положение, что дочь и будущий внук или внучка будет жить рядом, но не в одной с нею квартире. И она сможет помогать по мере сил, не мотаясь куда-то через полгорода.
  Да и вообще сам переезд, как говорят, равняется двум пожарам. А взвинченным нервам виновников перемен и так забот хватает.
  
  ***
  
  Первый день после выписки Оксанки Роману дался нелегко. Все было нормально до того момента, пока чуть не потерявшая дар речи от восторга увиденных преобразований в соседской квартире Ксюха не сходила домой, и не вернулась, захватив необходимые на первое время личные вещи. Ее учебники, ноут, кое-какое барахлишко и даже косметику ребята уже успели перетащить к себе.
  Забрав со своей постели плюшевого медвежонка, Оксана пришла в новый дом, пообещала выйти к ужину, но уселась на своем новом, очень удобном диване, и вдруг неожиданно разрыдалась, обнимая игрушку.
  Почувствовавший неладное Рома заглянул к постоялице, и даже растерялся, не зная, как успокоить расплакавшуюся девушку, на которую снова накатило осознание глубины задницы, в которой она оказалась.
  Самостоятельные попытки привести ее в чувство ни к чему не привели, и Артем, который вообще просто бестолково ошивался вокруг горестной композиции - Ромы и Оксаны, тихо рыдающей у него в объятиях, решил позвать Аню.
  
  Что-то в таком духе Анька и подозревала, удивляясь, как дочь вообще согласилась на подобную авантюру с переселением. Но тут же собралась и отправилась к соседям, застав безрадостную картину - Рома сидел рядом с Оксанкой, мужественно терпя ее нытье. Артем не рисковал лишний раз своим присутствием раздражать невесту. Он уже совался было с утешением и поддержкой, но, поняв, что от его участия ей становится только хуже, окончательно ретировался. И теперь лишь отстраненно наблюдал, стоя в дверях, готовый сбегать за водой или еще за чем-нибудь, типа успокоительного. Только бы не видеть этой истерики на пустом месте. Ему точно так же, как и Ксюхе, было паршиво. Не конкретно от чего-то, а из-за неясного будущего, которое их ожидало. Вот только мальчикам не к лицу лить слезы.
  
  Тёмка посторонился, пропуская Аню в комнату.
  Соседка села рядом с дочерью:
  - Радость моя, ну что теперь-то стряслось? - протянула она девушке руку, в которую та вцепилась, будто тонущий в соломинку.
  Следующие несколько минут, горько всхлипывая, Оксанка обстоятельно перечисляла все свои проблемы, не замечая, как с каждым произнесенным ею словом все тяжелее делается окружающим ее людям.
  - Оксана, не смей думать, что все настолько ужасно, и ваш ребенок никому не нужен! - вдруг строго оборвала ее мать. - Кроха чувствует все эмоции. Особенно твои. Что ты творишь? Все уже случилось. Теперь ты себе не принадлежишь. Это не навсегда. Я понимаю, как тебе тяжело. Но во время беременности у подавляющего большинства женщин многое меняется, причем не только физически, - кивнула она на обозначившийся животик, - но и эмоционально. Происходит серьезная гормональная перестройка организма. На этом фоне и возникают перепады настроения - и периоды эйфории сменяются периодами глубокой грусти и депрессии... Держись, родная моя. Многие через подобное проходят. Это не смертельно. Только не раскисай. Ты не одна.
  Ксюха вдруг высвободилась из объятий мужчины и прижалась к матери, ища утешения. Жаль, нельзя было свои горести соотнести теперь с теми, которые казались актуальными в далеком детстве.
  Неожиданно такое демонстративное предпочтение сорвало какой-то стопор и у Ани, которой также нелегко было мириться с тем, что происходило. Обнявшись, теперь всхлипывали обе.
  - Ну, началось, - закатил Ромка глаза, проклиная свою дурацкую затею с новосельем.
  Все-таки и у него сердце не каменное. И, несмотря на раздражение, этот пассаж, устроенный обеими соседками, отчего-то цеплял за душу, заставляя сочувствовать им в большей степени, чем самому себе. - Девчонки, давайте-ка я лучше сказку почитаю?
  Артем молча ушел в другую комнату, и, рухнув ничком на диван, закрыл глаза... Что же они наделали?
  Видя, что женщины не слишком воодушевились его предложением, Рома все-таки достал с полки привезенный от родителей сборник сказок Пушкина (так как нарыл информацию, что детям даже в материнской утробе уже можно, и даже нужно читать сказки), и уселся обратно, стараясь сохранить невозмутимость.
  При первых же строках, произнесенных с интонацией настоящего чтеца, обе удивленно уставились на Романа, и Оксанка наконец-то выпустила Анину руку, устраиваясь поудобнее на боку и трогательно прижимая к себе плюшевого медвежонка. После тихой истерики Ксюхе почему-то уже не хотелось ужинать, а вот дрема одолевала обессиливший эмоционально организм.
  Аня поцеловала дочь в щеку, тихо поднялась и пошла в ванную умывать заплаканное лицо. Не хотелось расстраивать любимого мужчину, беспокоившегося за нее. Вряд ли Егор уже дома. Он предупредил, что будет поздно, потому что надо заехать к матери.
  Но главное, что этой ночью он будет рядом...
  
  Прежде чем вернуться к себе, Аня заглянула в комнату к Тёмке.
  Острая жалость к парню, чувствующему себя виноватым кругом, не дала спокойно уйти, проявив черствость.
  Пройдя в комнату, она присела рядом, погладила лежавшего юношу по коротко стриженому затылку:
  - Хочешь, я тебе тоже сказку расскажу?
  - Шутишь? - глубоко вздохнул Артем (вместо того, чтобы отодвинуться к стене, освобождая место), машинально двигаясь ближе, чтобы оказаться под защитной теплотой ее ауры, ласковых прикосновений и чувствуя, что почти прощен... опять незаслуженно, не понимая, за что ему эта милость. - Не надо, перебьюсь. Ань, ты меня до сих пор ненавидишь? - рискнул он все-таки взглянуть ей в лицо, мучительно ища ответа.
  - Бог с тобой... - нашла в себе силы улыбнуться Анна. - Ты - отец моего будущего внука.
  - Тем более, классика жанра - непростые отношения тёщи и зятя...
  - Отношения строятся людьми, Тёма. И мне тяжело мириться со всей этой ситуацией, и ты невольно остаешься раздражителем. Но... - замолчала она, так и не сказав, что не позволяет его ненавидеть. - Все будет хорошо, Тём, давай верить вместе, что ли...
  Артем судорожно вздохнул:
  - Спасибо... Значит, и для Ромки... так же? - ляпнул он мысль вслух.
  - Как?
  - Как и тебе - на грани?
  - Роман уже свой выбор сделал, разве не очевидно?
  - Не уверен.
  - Не накручивай себя, солнце мое. И так проблем хватает.
  Артем только скептически скривился.
  Аня поняла, что здесь она вряд ли уже чем-то поможет. Тихо поднялась, заглянула в комнату к дочери.
  Ксюха уже спала, заботливо укрытая пушистым пледом в розовато-белый нежный цветочек (единственное, что осталось от предыдущего варианта интерьера обновленной комнаты). Рома сидел над раскрытой книгой с яркими иллюстрациями, уставившись в пространство отсутствующим взглядом.
  Мужчина медленно повернул голову на звук ее шагов. Аня молча поманила его пальцем, предлагая выйти из комнаты. Сосед аккуратно поднялся, чтобы не потревожить спящую девушку, отложил книгу и подошел.
  - Ром, я ушла, ты - за главного, - тихо шепнула она. - И, кстати, Артем тоже нуждается в твоем утешении, - поделилась Анна своими наблюдениями.
  - Я... сейчас... еще немного, и возьму себя в руки, - клятвенно пообещал Ромка.
  - Давай, Ром. Мужайся... - удовлетворенно кивнула соседка, направляясь в прихожую.
  
  ***
  
  Как бы ни было замечательно в клинике у Егора, где Анину дочь продержали ровно две недели, но в районной женской консультации все-таки тоже следовало встать на учет.
  Идти туда одной Оксане очень не хотелось. Но и сопровождающих днем не нашлось. Не отпрашиваться же маме с работы ради такого случая.
  Собиралась она долго и неохотно. И в результате оправилась, только когда до окончания приема оставалось часа полтора.
  Но обиднее всего, что беременных (причем уже не 'немножко', а как положено с огромными животами) собралось достаточно. Так что рассчитывать на прием 'через одного' не приходилось.
  Заняв очередь, Оксана совсем заскучала. Взглянув на время, и отметив, что у Тёмки должны были уже закончиться занятия, набрала его номер.
  Артем посочувствовал ее проблеме, и предложил оказать моральную поддержку. Благо был на мотоцикле, и зависание в 'пробках' по дороге из универа ему не грозило.
  Ксюха оказалась рада и такому. Договорившись с парнем, где он ее сможет найти, она снова отправилась в холл ожидать своей очереди.
  За время ее отсутствия практически ничего не изменилось. По крайней мере, в тот кабинет, в котором принимал ее участковый гинеколог, больше пока еще никто не вошел.
  От нечего делать, Оксанка поизучала висевшие на стенах плакаты, взвесилась на напольных весах, стоявших в уголочке рядом с пальмой. Подивилась, что они показывают практически тот же вес, что и домашние, и снова уселась скучать...
  
  Артем понял, что он здорово погорячился, когда, смело взбежав по лестнице на третий этаж, где располагалось крыло женской консультации, распахнул дверь.
  Он, конечно, примерно предполагал, что здесь могут быть женщины. Но столько за один раз?! Причем большинство были в весьма интересном положении.
  К сожалению, Ксюхи среди сидевших в длинном узком коридоре прямо за дверью не наблюдалось. Видимо, она была в холле, чуть дальше.
  Но все эти тётки от мала до велика сразу же перестали читать, болтать, скучающе медитировать, и заинтересованно уставились на него.
  Тёмке показалось, что ноги приросли к полу, и перестало хватать воздуха.
  В этот момент он отчаянно завидовал Роману, который наверняка бы с независимым видом продефилировал в нужном ему направлении, не обращая внимания на повышенное любопытство дамочек.
  Запросто приезжая навещать Оксану в клинику, где она лежала в одноместной палате, здесь Артем к таким испытаниям оказался не готов.
  Ему казалось, что все они на него глядят и ухмыляются ехидно и презрительно, словно видя его насквозь безо всякого рентгена. И все точно знают, как они с Ксюхой облажались. Это же ведь нарочно не придумаешь - переспать единожды и сразу же заделать ребенка. А вдруг кто-нибудь догадается, что он вообще-то не по женской части?
  Покраснев как спелый помидор, Артем сглотнул и малодушно ретировался обратно, решив, что подождет соседку в общем коридоре. В конце концов, тут одни женщины, не съедят же свою товарку 'по несчастью'.
  
  Усевшись с мрачным видом на свободную банкетку подальше от кабинетов, избегая вопросов, не он ли крайний, парень на всякий случай подобрал длинные ноги, чтобы проходившие мимо люди не спотыкались. Перекинув куртку на колени, водрузив сверху шлем и облокотившись на него, Тёмка погрузился в невеселые раздумья.
  Он до чертиков боялся этой дурацкой свадьбы, где им с Ксюхой предстояло выступать клоунами. Какой идиот придумал такой сложный ритуал создания новой семьи? Впрочем, какая из них семейная пара - одна фикция. Но Рома твердо стоял на том, что должно быть все как положено. И в первую очередь для матери его ребенка, которой нужны лишь положительные эмоции для правильного развития будущего малыша.
  А значит, и белое платье, заказанное по каталогу (который Артему даже не дали полистать), и то еще испытание с выкупом невесты, и ресторан с гостями, и украшенные авто - все у Оксанки должно присутствовать.
  Попытавшейся было возразить девушке (собственно, ради которой все и затевалось), Рома категорично ответил, что, дескать, придется ей немножко потерпеть. Мол, запечатлим это событие для истории в фото и видео-архиве, чтобы удовлетворить всех родственников. Да и будущему детенышу будет что показать, когда подрастет.
  Нафига устраивать весь этот балаган, Оксана с Артемом искренне не понимали. Аня сомневалась. А Егор и Димка (которому, наверное, просто хотелось потусить на подобном празднике) неожиданно поддержали Ромку.
  Так что сами виновники будущего шоу остались в меньшинстве голосов.
  
  Несколько раз в дверь женской консультации кто-то входил, кто-то выходил из нее. Артем каждый раз вскидывал голову, надеясь, что вот-вот выйдет подруга, и можно будет уйти с этого 'поста', но пока что 'невесты' не было...
  
  А Оксанке повезло.
  Вышедшая медсестра, сжалившись над будущими мамашками, объявила, что сейчас по очереди пойдут только беременные.
  В общем, Ксюха не успела озвереть от скуки окончательно, а Артему не пришлось долго ее ждать.
  Получив внушительный список направлений, погрустневшая Оксана вышла из кабинета врача и почти нос к носу столкнулась с бывшей одноклассницей, забегавшей в соседний кабинет отдать обменную карту с отметками.
  - О, Азарова! Сколько лет, сколько зим! - обрадовано воскликнула Людка.
  - Привет, - вынужденно улыбнулась Ксюша, покосившись на солидный животик приятельницы.
  - А ты чего здесь? Тоже беременная, что ли? - выразительно уставилась Люда на едва заметный живот Оксанки.
  - Ну... - неопределенно протянула она.
  - Замуж вышла? - первым делом бесцеремонно поинтересовалась одноклассница, пытаясь разглядеть кольцо на правой руке Оксанки, которую та машинально спрятала за спину, внезапно поняв, что чем дальше, тем таких неудобных вопросов станет больше. И Людкино любопытство еще цветочки. Может быть, не так уж и неправ Рома, сказав, что официальное оформление отношений ради ребенка позволит избежать много неприятных моментов в общении со знакомыми.
  - Практически, - процедила Ксюха.
  - Ха! Как это, 'практически'? Просто залетела, да? А какой срок? Он-то знает? А что мать твоя?
  - Ой, - поморщилась Оксанка от обилия вопросов. - Все в курсе, все счастливы до безобразия. Извини, Люд, мне пора уже... - попробовала она обойти подружку.
  - Да я тоже домой уже, - бодро пристроилась та рядом. - А я почти два года забеременеть не могла. Блин! После двух абортов... - поморщилась она, - вообще уж испугалась, что не получится. Свекруха на меня коситься уже начала недобро. Дескать, не учусь, не работаю, и детей не рожаю. Сижу у Юрасика на шее.
  - Ты все-таки с Юркой?
  - Ну да! Помнишь же, как он меня обхаживал? Родителей в школу вызывали, дескать, ваша девочка ведет аморальный образ жизни, связавшись со взрослым мужиком...
  - Помню, - нехотя подтвердила Ксюха, припоминая, что Людка в то время не только перед будущим мужем хвостом крутила.
  - Ну вот. А потом - раз! И все в порядке, - небрежно похлопала молодая женщина себя по животу. - Ультразвук показал - сына ждем!
  - Поздравляю, - машинально отозвалась Ксюха.
  - А у тебя кто?
  - УЗИ еще не делали, - соврала Оксана. - Вот только направление дали, чтобы на следующую неделю записаться, - кивнула она на пачку бланков в своей руке.
  - Понятно. Значит, недель двадцать, да?
  - Примерно, - уклончиво отозвалась Оксана, досадуя на то, что Людка даже и не думала понижать голоса, выспрашивая и сообщая ненужные остальным присутствующим в коридоре перед кабинетами врачей подробности.
  - А вообще-то, я теперь думаю, что погорячилась, - вдруг призналась приятельница.
  - В смысле?
  - Да рано я замуж выскочила, - вздохнула молодая женщина. - Кругом еще столько парней симпатичных...
  - Ну да, в твоем положении только о свободных парнях и думать теперь, - съехидничала Оксанка.
  - Да ладно! Какие мои годы? - ухмыльнулась бывшая одноклассница. - Кстати, я такого мальчика видела в коридоре - ммм... конфетка! Как раз в моем вкусе...
  К счастью, они уже подошли к дверям, и Оксана лихорадочно придумывала повод, чтобы отвязаться от спутницы и не идти с ней почти до самого дома, выслушивая ее и отвечая на дурацкие вопросы. Она уже даже прикидывала, не соврать ли Людке, что ей срочно нужно записаться к какому-нибудь врачу, благо направлений была целая куча (вдруг там, среди бланков для анализов и впрямь есть список необходимых специалистов).
  Однако лгать ей не пришлось.
  Едва вышли за дверь консультации, как Людка расправила складочки на свободной блузке, слегка маскирующие выпирающий живот, и умильно выдохнула:
  - Глянь-ка - сидит! Вот про него я говорила, - указала она глазами на парня в высоких ботинках, защищающих лодыжки, узких, обтягивающих стройные ноги брюках байкерского комбинезона и яркой толстовке. Куртку от стильного комбеза и шлем он держал на коленях.
  - Извини, Люд, - хмыкнула Ксюха, проследив за ее взглядом. - Этот мальчик занят.
  Оксанка прекрасно отдавала себе отчет в том, что 'занят' Артем отнюдь не ею, даже если будет таковым считаться, когда выдадут Свидетельство о браке, но в данный момент не могла тоже не залюбоваться отцом своего будущего малыша. Хоть мать и язвила про великолепный генетический материал, но донор и впрямь был шикарным.
  - Ты его знаешь?! - удивилась приятельница.
  - Угу, - кивнула Оксана, непроизвольно расплываясь в улыбке.
  И в этот момент Артем среагировал на выходящих из заветной двери, помещение за которой так пугало его скоплением множества беременных тёток.
  Подняв голову, он просиял, живо вскакивая.
  - Ксюшонок, ты уже освободилась?! - радостно шагнул он к ней навстречу.
  - Ты иди, Люд, - извиняюще кивнула Оксана. - Меня, оказывается, все-таки встречают.
  - А... Ну да... тогда, пока... - рассеянно отозвалась Людмила, все еще не в состоянии заставить себя отвести взгляд от высокого широкоплечего красавчика, двигающегося с грацией дикого зверя.
  Невысокий, склонный к полноте, с жидкими волосами, грозящими вскорости обнажить проплешину на затылке, Юрасик, конечно же, по сравнению с этим парнем, совсем не котировался... Зато дал ей возможность почти ни в чем себе не отказывать, наслаждаясь свободной жизнью.
  Участь домохозяйки, закончившей лишь одиннадцать классов и быстротечные курсы маникюра (на всякий случай - какая-никакая, а профессия), Людочку вовсе не пугала.
  Главное обеспечить себя надежным тылом в виде наследничка. И никуда Юрка от нее не денется!
  Хорошо, что муж не слишком придирался к не вовремя убранной пыли и тому, что вещи не всегда успевала погладить. Зато готовить любила. Так что, в общем и целом - жили, что называется, душа в душу.
  Вот только уже спускаясь по ступеням вниз, Люда отчего-то мрачно завидовала Азаровой, умудрившейся 'залететь' от симпатичного молодого парня, который не постеснялся прийти вместе с ней в женскую консультацию.
  Насколько она знала, редко кто из мужиков способен на такую жертву для собственных нервов, отчего-то отчаянно стыдясь выдавать свое участие в клепании детишек, с которыми теперь таскались беременные подруги и жены.
  
  ***
  
  По поводу дезертирства Тёмки, который решил отсидеться за дверью, вместо того, чтобы отбывать длинную очередь вместе с ней, развлекая, Ксюха, конечно же, не могла не съехидничать, хотя прекрасно понимала, что и так втянула его в не слишком приятную для него ситуацию.
  Пытаясь оправдаться и вымолить прощение, Артем дурашливо каялся, и даже предложил прокатить ее до дома, чтобы загладить свою вину.
  Чувствовала себя Оксана отменно, несмотря на легкую усталость от долгого сидения на казенной мебели мед.учреждения. Поэтому за эту идею уцепилась с огромным энтузиазмом. Да и на мотоцикле ей хотелось прокатиться. Тем более, вскорости это уже невозможно будет сделать из-за все увеличивающегося животика. Все-таки две недели в больнице на уколах витаминчиков явно пошли на пользу их малышу.
  
  ***
  
  Рома, освободившийся сегодня с работы чуть раньше, случайно подъехал к дому одновременно с Артемом и Ксюхой.
  В первый момент он даже глазам своим не поверил - мало ли в Москве по весне появляется байкеров. Но потом лихо зарулил на свое место на стоянке, на ходу ставя блокировку замков на машине, и подскочил к довольной парочке.
  Ксюшка даже еще не успела слезть с мотоцикла, а Роман уже оказался рядом, едва сдерживая нервную дрожь, схватил ее за подмышки и аккуратно снял хрупкую девушку, еле сдерживаясь от того, чтобы не разразиться отборными матерными ругательствами (которыми прорабы у них на стройке гоняют нерадивых рабочих, если горит план).
  - Бестолочи малолетние! - выбрав наиболее лояльный из всех эпитетов, что приходили на ум, высказался мужчина. - Девка только что из больницы! Называется, на сохранении лежала! А он ее на двухколесном монстре покатать решил! У вас вообще-то мозги есть?
  - Прекрати орать на отца моего ребенка! - заступилась Оксанка за потупившегося Артема, до которого, кажется, только что дошло, какой он идиот, что повелся на согласие соседки покататься, пока пузо не мешает.
  - Так и прибил бы! - сердился Рома.
  Кинув ключи от машины, кивнул Артему:
  - Ставь свою бандуру, и документы из машины забери. И в ближайшие полчаса не смей на глаза показываться.
  - Да как скажешь, - недовольно буркнул Тёмка.
  - И ужин на тебе!
  - Так Аня же обещала...
  - Аня еще с работы не вернулась, - отрезал Роман.
  Не слушая оправданий и возражений молодежи, Рома молча схватил девушку в охапку и поволок домой. Вытряхнув из куртки и кроссовок, отвел ее на диван в большой комнате и велел лежать смирно.
  - Я не хочу! - заупрямилась Оксана. - Я в туалет хочу!
  - Ладно, иди и потомсразу в кровать! - смилостивился Рома, деловито разыскивая тонометр.
  Быстренько сбегав в тубзик и ополоснув руки, Ксюша нехотя вернулась в комнату и уселась на диван, скрестив ноги.
  Рома тут же оказался рядом.
  - Ложись, давай, - велел он. - И рукав закатай.
  
  Но не успел он толком пристроить манжету для измерения давления, как в прихожей раздался звонок.
  Возвратившаяся с работы Аня, увидев, что и машина Ромы, и мотоцикл Артема стоят во дворе, решила заглянуть к соседям.
  - Добрый вечер, как вы тут?
  - Привет, - отозвался Роман, сосредоточенно меряя давление 'пациентке'.
  - Привет, мамуль, - помахала свободной рукой Оксана. - Да вот, Рома в доктора поиграть хочет, - пожаловалась дочь.
  - Ты в консультации-то была?
  - Ага.
  - И что сказали?
  - Все нормально, только снова кучу анализов надо сдать, - поморщилась Ксюшка. - И так всю кровь выкачали. Мне самой мало.
  - Бывает, - хмыкнула Аня. - А нельзя выписку из клиники предъявить?
  - Нет, сказали, что хотя бы при постановке на учет, я должна сдать здесь все анализы и пройти местных специалистов. Да еще и это вот, - дернула она рукой, туго перетянутой манжетой тонометра.
  - Я бы вам обоим таких пилюль прописал! - все еще сердито проворчал Роман, скептически хмурясь, но оставшись удовлетворен результатом замеров.
  
  Пристроив байк на стоянке, забрав документы Ромы и поднявшись в квартиру, Тёмка сразу отправился на кухню, даже не рискуя показываться в комнате, только спросив с порога:
  - Ксю, ты как?
  - Терпимо, - подмигнула ему сообщница.
  
  - Ты прикинь, они на мотоцикле катались! - сдал Рома своего парня и Анькину дочь, надеясь на то, что соседка преисполнится справедливого негодования.
  Аня только глубоко, осуждающе вздохнула и покачала головой, глядя как за Ромкиной спиной дочь корчит умильные рожицы.
  - Не, ну ты что, меня не поддержишь? - негодующе засопел Роман.
  - А ты хорошенько пропесочил? - уточнила Анна.
  - Ага, громко орал, - хихикнула Ксюшка. - С чувством так, артистично.
  - Ну тогда я для разнообразия не буду. Ладно, мальчики-девочки, пошла я ужин готовить. У меня сегодня мясо по-чешски намечается. Минут через сорок можете приходить.
  - Ура, мяско мое любимое! - обрадовалась Оксана.
  - А тебе кусок отварного, - осадила ее Аня.
  - Ну, мам!
  - Не мамкай! Родишь, тогда и будешь думать только о себе.
  - Ну можно же без перца и майонеза...
  - И чем тогда будет сильно отличаться от отварного? Ксю, отдыхай, не капризничай, - мягко произнес Рома.
  - Редиски... Мам! Забери меня с собой, мне тут даже вставать не дают! - взмолилась Ксюшка, пытаясь подняться, но Рома среагировал быстрее, строго окинув взглядом сразу же присмиревшую девушку.
  - Радость моя, - хмыкнула Аня, - это теперь ваши семейные разборки...
  - Так я даже еще не замужем! - возмутилась дочь.
  - И что? - парировал Рома. - Раз у тебя напрочь отсутствует элементарный инстинкт самосохранения, не говоря уж о материнском, приходится самому заботиться.
  - Вообще-то я с Ромой согласна. На всякий случай ты пока лучше полежи, - одобрительно кивнула Анна.
  - Да не хочу я лежать! Давайте, я хоть салатик постругаю, а?
  - Сегодня Тёмкина очередь готовить, - покачал головой Рома.
  Мать только пожала плечами, самоустраняясь от обсуждения установленных соседями правил проживания 'коммуной'.
  - Тём! - крикнула она. - Помощь нужна?
  - Да! - обрадовался юноша, опасливо выглядывая с кухни, (где он отсиживался, чтобы лишний раз не мозолить глаза все еще сердитому любовнику). - Я уже картошку почистил. Пойдем к тебе варить?
  - Фига се! - удивилась Ксюха скорости, почему-то вспомнив эпизод из кинофильма 'Любовь и голуби', где будущего новобранца стажировали, проверяя, укладывается ли он по скорости одевания по тревоге, пока горит спичка.
  - Нет уж, сварить картошку вы и сами сможете, - передумала Аня. - Только посолить не забудь, как в прошлый раз.
  - Я уж лучше сам посолю, а то будет, как в позапрошлый, - съехидничал Рома.
  - Я же не специально пересолил! - надулся Артем. - Ань, ну забери меня. Я заодно у Димона уроки проверю.
  - Ты этого гулену сначала домой загони, - вздохнула Анна. - Ладно, мясо сделаю, позову. Я ушла! - сообщила женщина, удаляясь в сторону прихожей.
  - Да как два пальца... - тихо пробормотал раздосадованный Тёмка, вытирая мокрые руки о штаны, чтобы взять мобильник и позвонить пацану, напоминая, что он слегка загулялся.
  Ажиотаж вокруг интересного положения сестры, Дима, за которым на время ослабили контроль, воспринял как глоток живительной свободы, и спешил воспользоваться этим обстоятельством, пока взрослые не опомнились.
  
  Ксюшка отвалилась на подушки, заботливо подсунутые Ромкой ей под спину, хитро прищурилась и, подражая Вовке из Тридевятого царства, завопила:
  - Эй, вы, двое из ларца! Хочу мороженое, хочу пирожное, - начала она загибать пальцы.
  Ромка заржал, и вышел из комнаты. Вернувшись, притащил ей витамины и сок:
  - Березовой каши тебе, а не мороженого. Пей!
  - Эх, изверг... - вздохнула Оксана, покорно, потянувшись за стаканом, и вдруг испуганно ойкнула, хватаясь за живот.
  - Мамочки...
  - Что?! - перепугался не на шутку и так нервничающий из-за безалаберности будущих родителей Роман.
  Присев на корточки рядом с диваном, на котором устроилась девушка, с тревогой заглянул ей в лицо. - Плохо, да? Я скорую вызову, - резко выпрямился мужчина.
  - Стой! - удержала она его за рукав. - Руку дай, - прошептала Ксюшка, сама еще раз трепетно замирая, будто прислушиваясь к чему-то. - Только осторожно. Чувствуешь? - прижала она его ладонь к обтянутому водолазкой животу.
  И была вознаграждена совершенно ошеломленным выражением на лице старшего соседа. Эмоции страха сменились умилением, а в глазах мужчины появился такой неприкрытый восторг, что она сама чуть не прослезилась.
  - Шевелится?
  - Ага, - кивнула девушка. - Наслушался? Кажется все... Блин, уже второй раз за сегодня, - радостно расплылась Оксанка. - Я думала, мне днем показалось...
  Рома сглотнул, нехотя убирая ладонь, и подойдя на цыпочках к двери, крикнул в сторону кухни:
  - Тём, бегом за пирожными и пивом!
  
  ***
  
  - Я тоже буду, - облизнулась Ксюха, внезапно во что бы то ни стало, захотев сделать большой глоток янтарного специфически пахнущего напитка, красиво пенящегося в изогнутом под удобный обхват рукой стакане.
  - Тебе нельзя, Ксюш, - сочувственно покосился Артем на свой стакан. - Хочешь сока?
  - Пива мы хотим! - бережно погладила она свое пузико.
  - Держи, - протянул Рома свой стакан.
  Но не успела обрадованная девушка поднести его к губам, добавил:
  - Завтра пойдешь сдавать анализы, снова найдут какой-нибудь белок или еще какую фигню, и положат на сохранение... Зато я точно буду знать, что ты лежишь в постельке, а не раскатываешь на байке.
  - Блин! Рома! - огорчилась Оксанка, резко убирая протянутую к стакану руку. - Вечно все обломаешь! Не хочу пива... Давайте свой сок...
  - Уверена? - иронично вздернул он бровь.
  - Да!
  - Вот и умничка, - удовлетворенно хмыкнул мужчина, отправляясь на кухню за свежим соком.
  - А я думал, что если беременные что-то хотят, то им легче дать, чем отказать, - удивился Артем Ксюшкиной 'сознательности'. - Железная сила воли! - похвалил он девушку.
  - Но-но, ты погоди ей тут дифирамбы распевать, а то еще сглазишь, - подмигнул партнеру вернувшийся с соком для Оксаны Роман.
  Он подозревал, что пресловутая 'сознательность' и пока что дремлющие материнские инстинкты вовсе ни при чем. Просто Ксюха постепенно проникается ответственностью и пытается понять, что для нее предпочтительнее - перетерпеть или снова оказаться в больнице, где провела всего две недели вместо трех, при досрочной выписке торжественно пообещав соблюдать все рекомендации и предписания врачей. Иначе Егор пригрозил 'забронировать' ей до самых родов постоянную VIP-палату в гинекологическом отделении частной клиники, в которой работал.
  
  ***
  
  Вернувшись в универ, неожиданно соскучившаяся по привычному образу жизни Ксюха попала на подготовку постановки небольшой сценки из сказки на французском языке, приуроченной ко дню открытых дверей для будущих абитуриентов. Участие добровольцев шло в зачет, и она решила не отлынивать, несмотря на свое интересное положение. Благо костюмированная постановка предполагала модель платья с пояском под грудью, удачно маскирующее ее появившийся животик.
  Пока что она обходилась свободными кофточками, кокетливо драпирующими ее беременность, и старалась никому не проболтаться, хотя буквально так и распирало поделиться с подружками новостью. Единственное, что ее останавливало, так это необходимость вранья, без которого и так пикантная история окажется пошлой и вульгарной...
  Главная роль принцессы досталась первой красавице группы - Насте. А Оксане - роль коварной соперницы. Впрочем, она не особо расстраивалась, потому что по сценарию, принцессе полагалось спеть несколько песен в определенной тональности, и вот на это у Оксаны, подозревающей, что именно из-за изменения биохимических факторов, происходящих в ее организме, и пусть пока и незначительного, но смещения диафрагмы, ей не вытянуть достойно вокальную партию.
  У 'соперницы' принцессы было всего две песни, которые как раз теперь 'ложились' на ее теперешний тембр, и не вызывали неприятного ощущения усталости. Рисковать ребенком, с рождением которого Ксюха не просто смирилась, но уже и воспринимала частью себя самой, она не собиралась категорически.
  Принцем должен был выступить единственный, согласившийся поучаствовать в этом балагане одногруппник, едва дотягивающий по своим параметрам до этой почетной роли сказочного похитителя женских сердец. Остальные немногочисленные парни в их группе наотрез отказались исполнять романтическую роль влюбленного идиота, согласившись изображать мужественную свиту в массовке.
  Но к дате назначенного выступления (которая пришлась аккурат на следующий день после бурно отмеченного парнями дня рождения одного из сокурсников), нерадивый актер оказался не в состоянии не то что выступить на сцене, а вообще вспомнить свои реплики. С трудом доползя до университета, чтобы привезти выданный ему реквизит и сделать вид, что он морально поддерживает выступающих, а вовсе не пытается немного вздремнуть, пристроившись в зале на зрительских местах, страдая жутким похмельем.
  Остальные теперь куда больше походили на шайку разбойников, чем на благородную свиту своего сюзерена.
  Расфуфыренные девчонки, с должной ответственностью отнесшиеся к мероприятию, расстраивались недолго, быстренько загримировав одногруппников, благо издалека были не слишком заметны их помятые лица. Правда, не слишком уверенная походка 'благородных рыцарей' походила на сошедших с палубы матросов после долгого плавания, но это детали.
  Гораздо хуже было то обстоятельство, что претендента на главную мужскую роль желающих не нашлось. Как ни уговаривали девушки и хором, и по отдельности, ссылаясь на то, что реплик-то у 'принца' практически нет, а если что забудет, дескать, суфлер подскажет, как ни грозились больше не давать списывать лекции, стесняющиеся облажаться при всем честном народе парни, наотрез отказались замещать товарища. Не помогли и посулы сходить на свидание. И даже обещание, сброситься ради такого случая, и проставить ящик пива.
  
  Оксана жутко опаздывала к началу генеральной репетиции, сердито косясь на старающегося сохранить невозмутимый вид Тёму, сидевшего за рулем Ромкиной машины, на которой он ездил по генеральной доверенности. Из-за аварии, случившейся впереди, они наглухо застряли в пробке. Но Артем все равно не согласился выпустить ее у ближайшего метро, чтобы она толкалась среди толпы народа, добираясь до универа самостоятельно.
  - Я пИсать уже хочу! - возмутилась Ксюшка, страдальчески поморщившись, прикидывая, что несколько рядов авто, плотно 'заперли' их машину так, что даже дверь не откроешь, чтобы выйти. - И это пока только пятый месяц. Что дальше-то будет?
  - Золотко, в следующий раз надевай памперсы. Ну чем я могу тебе помочь? - посочувствовал Артем. - Была б ты парнем, предложил бы бутылку, - кивнул он на полупустую полуторалитровую бутыль чая 'Nestea', как раз с широким горлышком. - Тебе вредно волноваться, Ксю. У нас еще вагон времени. Ну подумаешь, на репетицию опоздаешь. Ты же свой текст помнишь. А здоровье важнее. Не нервничай!
  - Я народ подведу, - огорченно вздохнула Ксюша.
  - Не расстраивайся, пожалуйста...
  - Хорошо тебе говорить, - снова поморщилась она, ёрзая, чтобы усесться поудобнее.
  
  Впрочем, у Артема появился повод сожалеть о том, что они все-таки успели, лишь только он вошел вместе с девушкой в маленькую аудиторию, выделенную им под гримерку, таща в руках ее упакованный в чехол наряд.
  - Ксюха, выручай! - не сговариваясь, кинулись к ним девчонки, сходу оценив 'экстерьер' ее спутника, и, словно стая хищников окружив свою жертву, чтобы не имела возможности сбежать.
  Артем, пару раз присутствующий на репетициях, ожидая чтобы забрать Оксану домой, попробовал было отказаться от подобной чести, но Ксюха, воодушевившись идеей фикс, заявила, что, как он справедливо заметил, нервничать ей нельзя, а сейчас получается, на волоске висит их удачное выступление. Впрочем, тут речь шла даже не о неудаче или удаче - просто срывалось мероприятия, от которого зависели 'автоматы' в зачетке по французскому.
  Надо было выручать не только ее одну, а достаточно большой коллектив, причем с которым Артем уже несколько раз встречался, когда Ксюшка таскала его за собой развлечься, развеять тоску.
  
  Увидев, во что его собираются нарядить - Артем поменялся в лице.
  Представить, что он влезет в эти узкие бархатные брючки, едва достающие ему с его ростом до щиколоток (только от долгов бегать), щегольские сапоги (явно маловатые ему, т.к. реквизит подбирали для предыдущего горе-актера) и романтического покроя свободную рубаху (благо, что она действительно была свободной) - он не мог.
  К уговорам подключились и ехидничающие парни, которым заглянувшая кураторша напомнила, что за срыв мероприятия будет наказана вся группа.
  Главным аргументом 'за' стал умоляющий взгляд Ксюшки и ее шантаж-напоминание о том, что нервничать им с детенышем вредно.
  В штаны Тёмка с горем пополам втиснулся, сапоги пришлось одолжить у одного из участников предстоящего шоу. Хорошо, что они были высокими и, как раз стало не видно, что штаны слишком коротки и больше похожи на бриджи. Рубаха оказалась впритык в плечах, пришлось слегка расстегнуть верхнюю пуговицу, чтобы не жала.
  В результате видок у 'принца' получился слегка расхристанный, но вместе с тем необыкновенно романтический.
  
  Пообещав Ксюхе на ушко прибить ее за это, когда родит (Оксана посоветовала записать, чтобы не забыл - ведь еще не скоро), раскрасневшийся как вареный рак под заинтересованными взглядами обоих полов, Артем согласился выступить. Предупредив всех, что, дескать, если облажается - сами виноваты! А сам юноша успокаивал себя мыслью: 'Хорошо хоть несколько минут позора предстоят не в стенах родного университета'.
  
  Зал был в восторге от современной интерпретации сказочной истории. Подбадриваемый аплодисментами, поначалу скованно двигавшийся по сцене Артем вошел в раж, стараясь не смотреть в сторону зала. Выход с репликами 'принца' нашли такой, что более-менее приведенный в чувство студент, который готовил роль, подавал их в микрофон, стоя в кулисах, а грациозно двигавшийся по сцене Тёмка, только имитировал речь, которую не знал.
  Парень почему-то никак не мог заставить себя не коситься в сторону ослепительно-интригующей Оксаны в красивом платье по моде феодальных времен...
  Вот только в самом конце он действительно облажался по полной программе, категорически не сумев побороть в себе иррациональное нежелание целовать постороннюю девчонку, пусть он эту Настю, разодетую, как истинная принцесса, в нежные шелка и бархат со стразами (имитирующими драгоценную вышивку), и видел уже пару раз.
  Под завывания улюлюкающей и гогочущей публики, в финальной сцене Тёмка 'выбрал' коварную соперницу главной героини, безотчетно потянувшись к привычному теплу ауры Анькиной дочери.
  И лишь когда, спасая ситуацию, 'рыцари' ринулись сражаться за сердце оставшейся в одиночестве 'принцессы', Артем смущенно выдавил (обнимая утирающую глаза от смеха Ксюху, понявшую, что вряд ли им поставят зачет, но зато повеселились знатно), на чистейшем французском, которого он не знал:
  - C'est la vie...
  
  Ржали все: и Настя, поначалу слегка обидевшаяся на такой вот пердимонокль, и студенты, и будущие абитуриенты, и присутствующие в зале преподаватели...
  В общем, группе, конечно же, пришлось потом объясняться с куратором, признавая, что они недостаточно ответственно отнеслись к порученному мероприятию.
  Правда, кураторша, втихушку то и дело просматривающая запись представления, ушедшую 'в массы', и любуясь красавчиком, доставшимся ее ученице, договорилась о том, что зачеты поставят всем. Даже страдающему похмельем обалдую, из-за которого и пришлось аврально менять актерский состав.
  
  А Рома долго потом ехидничал, разглядывая своего любовника 'в образе', в коротких роликах (снятых находчивыми студентами с разных ракурсов, и выложившими их в сеть), которые Роману анонимно пришли на электронную почту.
  Потом-то, конечно, Артем взломал адрес 'отправителя', оказавшийся 'левым' Оксанкиным. И теперь строил коварные планы, как отомстить вредной подружке.
  Но пришлось юноше пережить немало ироничных замечаний, когда оба на пару глумились над 'принцем', вынужденным заниматься какими-то бытовыми мелочами, невзирая на то, что 'не царское это дело'...
  Заряд позитивных эмоций благотворно повлиял на Ксюшино настроение.
  Девушка уже представляла себе, как удивятся и, скорее всего, позавидуют девчонки, узнав, что она за этого 'принца' выходит замуж.
  Вот только на самом деле завидовать было нечему. Она хотела получить предложение руки, сердца и 'прочего ливера' совсем от другого парня...
  
  ***
  
  А в тот вечер, когда Артем выступал в необычном для него амплуа, потакая прихотям мамочки своего будущего наследника, Рома вернулся домой рано. Не слишком он любил поездки даже с личным шофером их фирмы, несмотря на его многолетний опыт, предпочитая самолично находиться за рулем, чтобы контролировать ситуацию. Худо-бедно, мужчина еще мирился с тем, когда за руль его машины время от времени усаживался Артем, прекрасно понимая, что парню нужна практика вождения в городе. И как раз сейчас она пригодилась. Хотя, прежде чем вручить Тёмке ключи от машины, на которой тот должен был отвезти Оксану на выступление, Роман Сергеевич долго и нудно инструктировал его, будто в первый раз доверял сопровождать девушку.
  Артем уже мысленно начал сетовать на то, что нельзя Ксюшку прокатать на байке.
  Отправив молодежь восвояси, Рома послонялся по пустой квартире, и собрался позвонить Ане.
  Только на всякий случай решил испросить разрешение на это мероприятие. Нарываться или вставать между Егором и соседкой почему-то больше не хотелось. Он и так до сих пор чувствовал себя неуютно, хотя никто из заинтересованных сторон специально не упоминал о прошлых ошибках.
  
  - Добрый вечер, Ань, - бодро произнес он в трубку.
  - А он добрый? - мрачно ответила Анна, пытающаяся справиться с очередным отчетом, машинально взглянув на время. Часы показывали, что до конца рабочего дня осталось не более часа и двадцати минут. Впрочем, в период отчетности график в их бухгалтерии становился ненормированным.
  - У тебя что-то случилось?
  - У меня случились семейные обстоятельства, которые не дают мне покоя, - принялась вдохновенно перечислять Аня.
  - Ань, я же сказал, не волнуйся, все будет нормально, - поморщился Рома, сомневаясь, а не погорячился ли он, позвонив.
  - Это не нормально, Ром. И ты сам прекрасно понимаешь.
  - Вот только не начинай снова себя накручивать, Анют. Теперь-то уж зачем? Все, насчет наших с тобой семейных неурядиц я понял и проникся. Ну давай, жалуйся дальше.
  - Ага, ладно, - усмехнулась соседка. - Тогда слушай: после очередного обновления 1С поменялся интерфейс, и я трачу уйму времени, чтобы найти, где у меня теперь что находится!
  - Э... - растерялся Рома. - А что, разве нет инструкции в приложении? Наша бухгалтерия вроде не жалуется...
  - Ага, мне сейчас только инструкции читать. Тем более что обновили только часть отчетов. Через пару дней еще добавят, как всегда в конце квартала. А когда я сами отчеты буду делать?! Лучше уж методом тыка, так привычнее, но все равно долго.
  - Ясно, - удовлетворенно хмыкнул Роман. - И это все твои проблемы?
  - Нет. Классная позвонила, снова родителей в школу вызывают. А я не хочу! Только недавно была! Между прочим, по вашей милости.
  - А при чем тут мы-то?
  - А при том, что нечего было моему сыну Тёмкины вещи подсовывать. За неподобающий для школьных занятий вид и ругали, дескать, неужели не можете обеспечить ребенка одеждой в офисном стиле? Не буду же я объяснять, что народ у нас в здании еще и не так в самую жару летом ходит, в тех офисах, чье начальство на кондиционеры не разоряется.
  - Он что, у тебя совсем без головы?
  - Что ты каждый раз спрашиваешь? - раздраженно огрызнулась Аня.
  - Да ладно, не огорчайся. Подумаешь, не смог устоять от искушения покрасоваться перед друзьями-подружками, - понимающе хмыкнул Роман.
  - Видимо, да. Блин, у самого куча барахла!
  - Ань, в таком возрасте хочется привлекать внимание. Чем Димка хуже других?
  - Но он же не девка! И не... кхм...
  - Вот только не надо о нашем дурном влиянии на неокрепшую психику ребенка. Он же, надеюсь, даже не догадывается...
  - Да при чем тут вы? - вздохнула Аня. - Я с мамашками часто общаюсь. У всех почти одно и то же, пацанов как подменили - мальчики не хуже девочек за собой следят.
  - Ну, в таком возрасте достаточно много всяких комплексов и страхов, которые отчасти компенсируются желанием вызывать восхищение в девичьих глазах и самоутверждаться друг перед другом между собой.
  - Да помню я, и в наше время старались следовать веяниям моды, то стрижками, то тряпками эпатировали, если уж не могли поразить привозным шмотьем... Но все-таки это ведь не главное.
  - Однако все равно создает определенное впечатление, помогает чувствовать себя независимо и раскрепощенно.
  - Куда-то мы с тобой не туда уже ушли от темы, - опомнилась Аня. - В общем, не хочу я в школу идти...
  - Ну... пусть отец сходит.
  - Так я и сказала, я - не могу. Пусть Азарову-старшему звонят. Димка уже закидал смс-ками, хочет, чтобы я пошла.
  - Мало ли чего он хочет. А что в этот раз-то натворил?
  - Петарды на крыльце школы взрывали с приятелем.
  - Кхм... - поперхнулся Рома, сдерживая смех, чтобы не раздражать женщину, - ну, это не так страшно...
  - Тебе смешно! - возмутилась Анька. - А я тут вынуждена была лепетать оправдания: и где он их взял, когда после Нового года уже столько времени прошло; и кто его подучил пугать малышню с продленки, дескать, чуть все не оглохли от их визга... Господи, когда только у парня ума прибавится, а? - задала она риторический вопрос.
  - Да не переживай, Ань. Прибавится когда-нибудь.
  - Но в школу-то идти все равно нужно. Азаров, зараза, завтра не может. Ему новую жену с младшеньким надо в какую-то поликлинику сопровождать. Мои-то уже выросли... - убито произнесла Анна.
  - Хочешь, я схожу? - великодушно предложил Роман.
  - Серьезно?
  - Ну...
  - Хочу, конечно! - обрадовано подтвердила Анька, пока он не передумал.
  - Вот... ну ладно, так и быть, схожу, - вздохнул Роман. - Когда надо? С утра могу зайти?
  - Да, вполне нормально будет. Только в качестве кого тебя представить? Впрочем, 'дядей' побудешь.
  - Дядя так дядя, - послушно согласился Рома. В принципе, даже интересно попробовать в роли 'родителя' нашкодившего оболтуса. - Галстук к костюму потребуется?
  - На твое усмотрение, - хихикнула Аня. - Думаю, классная и так очаруется. Главное, директора не соблазняй. Я так понимаю, намечается приватная встреча избранных - директор, классный руководитель, виновники переполоха и их родители.
  - Тьфу-тьфу... - испугался Рома. - Видел я вашего директора у Димки на общем снимке класса.
  - А еще Егор уехал на свою дурацкую конференцию... и обещал у нее остаться переночевать, - уныло пошутила Анна.
  - Ааа, - понимающе протянул Роман Сергеевич. - Так с этого бы сразу и начинала. Ну вот зря ты себе опять придумываешь всякие фантазии. Ань, Егор - человек слова. Если он тебе ничего не обещал, то глупо и надеяться, - честно признался Рома. - Но если пообещал...
  - Мало ли чего он мне обещал...
  - Аня, прекрати его сравнивать со своим Азаровым. Я точно знаю, что он для себя решил.
  - Как ты можешь ручаться за постороннего человека?
  - Я за себя не всегда могу поручиться, а за Панова...
  - Да ладно тебе, Ром...
  - И не думай, что это мужская солидарность или желание выгородить... друга, - слегка запнулся сосед, видимо все-таки припомнив, что у него есть повод сомневаться в том, что по-прежнему может считать себя другом. - А потом, он всего на три дня уехал, Ань. Каких-то несчастных две ночи...
  - Он в Израиль со своей Жанночкой укатил. А откуда ты знаешь, что он вообще уехал?
  - А откуда ты знаешь, что он с Жанной?
  - Ром, у тебя в роду евреи были? Только не спрашивай, были ли у меня... - предупредила Аня. - Йес! - неожиданно радостно воскликнула она (потому что наконец-то нашла в новом интерфейсе бухгалтерской программы, где теперь находится нужная функция).
  - Что там у тебя? - удивился чуть не оглохший собеседник.
  - Все нормально, жизнь налаживается, - рассмеялась Аня, живенько уничтожая мешающиеся ей операции.
  - Ну и слава богу, - облегченно выдохнул Роман. - Так ты не ответила.
  - А... ну я, это... список видела. Он вместе с приглашением прямо на столе валялся. Честное слово! - ляпнула она и только потом сообразила, с какой стати вообще оправдывается?
  Наверное, потому, что увидела этот список, действительно, случайно. Вряд ли Егор имел целью заставить ее поревновать. Но и допустить халатность в том, чтобы нечаянно оконфузиться, оставив компромат и лишний повод для подозрений на видном месте - Панов не мог. Скорее всего, Ромка прав. Егору просто в голову не пришло ничего скрывать.
  Но все-таки Анна ревновала. Душила в себе это разрушающее чувство, пыталась убедить, что она вовсе не собственница. Но безумно скучала по этому мужчине и не хотела, чтобы он спал в чужих постелях. Пусть даже в одиночестве персонального гостиничного номера.
  - Ох, как все запущено, - усмехнулся Рома.
  - Молчи лучше!
  - Молчу, молчу, - дурашливо сымитировал он зашуганного старика из сказки 'Морозко'.
  - То-то же. А чего ты мне вообще-то позвонил? - опомнилась Аня. - Тёмка с Ксюхой уехали?
  - Да уж, наверное, на месте. Только еще не отзванивались. Ты лучше скажи, у тебя все жалобы и пожелания закончились?
  - Шутишь, что ли? Это только навскидку припомнила, - иронично отозвалась Анна. - Из глобальных проблем - у меня еще ужина сегодня нет.
  - Супер! - обрадовался Рома, уже отчаявшийся подвести женщину к тому, что он собирался пригласить ее в ресторан, обещанный едва ли не год назад. Разумеется, с ведома Панова, который все-таки разрешил, хоть и явственно скрипнул зубами. - Ань, ты во сколько заканчиваешь сегодня?
  - Понятия не имею, - вздохнула она. - У нас же отчеты...
  - Ну тогда тем более, хорошо, - пробормотал он. - Так! Сиди там, никуда не уходи, я за тобой заеду.
  - Рома, я начинаю паниковать, - предупредила напрягшаяся Анна. - Что у ТЕБЯ стряслось?
  - Да ничего не стряслось. Просто так.
  - 'Просто так' ты в прошлый раз приглашал меня в кафешку, где мы изображали шпионов. Опять ты со своей паранойей? Что на этот раз? И кто будет ужин готовить?
  - ДетЯм на ужин будет рыба, а мы с тобой идем в ресторан.
  - Издеваешься? Я даже утром голову не мыла.
  - И?
  - Да не люблю я так...
  - Не выдумывай, я тебе ни разу с грязными волосами не видел.
  - Ну они не то что бы сальными паклями висят, просто примялись слегка, утром капюшон набрасывала, пока на работу добиралась... Ром, в ресторан я не готова идти.
  - Поздно, милочка. Считай, что я сегодня освободил тебя от готовки, но всего три стейка запек.
  - Семгу или форель? И когда ты успел?
  - Семгу, она не такая жирная. И... в общем, они сейчас допекаются, а я как раз собираюсь. Димку предупрежу, что сегодня ужинает у нас. Кстати, а чего это он дома сидит, а не усвистел на улицу?
  - Так пролетел же...
  - А, ну точно!
  - Ром, мне не очень хочется идти, потому что...
  - У Егора я благословение получил, - понял правильно Ромка. - Жди!
  - Рома... - простонала Аня в трубку, откуда уже слышались короткие гудки. - Ну какого хрена, а?
  
  Естественно, никто ей не ответил. Анна судорожно набрала номер частной парикмахерской в соседнем с офисом здании.
  - Добрый день, Арам, выручайте, - попросила женщина. - Мытье головы и укладка...
  - ...
  - Хорошо, прямо сейчас бегу! Через три минуты буду, - подскочила Аня с места. - Девчонки, я на двадцать минут испарюсь.
  - Опаньки, Андреевна куда-то опять намылилась... - съехидничал коллега, найдя повод оторваться от проведения накладных и счетов-фактур, высившихся огромной стопкой на краю его стола. - До конца рабочего дня, между прочим, еще дофига времени.
  - Между прочим, ты бы помолчал, сачок, - погрозила Аня единственному среди женского коллектива бухгалтерии парню. - Я все субботы работала, а ты где прошлые две был?
  - У меня уважительная причина! - невозмутимо парировал он.
  - И у меня уважительная! - откликнулась Аня, хватая с вешалки плащик и скрываясь за дверью.
  Вряд ли Рома просто так звал ее. Небось, снова одолели тараканы. У него их, оказывается, тоже полно. И парню непросто мириться с тем, что он собственными руками устраивает свадьбу своего любимого с ее дочерью, как бы Роман ни старался хорохориться перед Тёмкой. Придется поддержать. В конце концов, его принципиальная позиция действительно решила множество казалось бы неразрешимых проблем, свалившихся в одночасье...
  
  ***
  
  Егор тупо пялился в планшет, пытаясь сосредоточиться на последней статье с описанием новейшей методики удаления геморроидалых узлов с минимальным риском при операбельном вмешательстве в организм пациента.
  Аня хоть и иронизировала по поводу того, что можно найти принципиально нового у людей в заднем проходе, но дурашливо, просто подначивая. Видимо, опасаясь пространной лекции-отповеди с приведением серьезных аргументов, благо в данном вопросе он хорошо разбирался.
  Вот сколько раз уже напоминал себе о том, что Ромыч хоть и козел, каких поискать, и другом вроде бы уже не считается, но все равно зачем-то согласился на то, чтобы он позвал Аню на ужин. А теперь переживал, что запустил этого козлика к себе в огород. Скорее всего, мужику просто требуются свободные уши, потому что своими проблемами ему не к кому идти. А с Анной вроде бы объединяют общие. И все равно на душе было неспокойно...
  
  Вообще-то можно было еще посидеть с коллегами в фойе шикарного отеля, в котором они разместились на время короткой командировки, но тратить время на пустой треп не хотелось, и кроме всего прочего одолевали всякие неуместные мысли о сугубо личном...
  Раздавшийся звонок мобильного в тишине гостиничного номера заставил погруженного в себя мужчину вздрогнуть от неожиданности. А затем рывком подняться, чтобы схватить трубку, потому что играла мелодия, установленная на Анины звонки.
  - Аня! - выдохнул он, едва поднеся ее к уху и заранее улыбаясь.
  - Егор... Добрый вечер, радость моя... Я уже дома.
  - Почему ты мне об этом сообщаешь? - машинально взглянул он на часы, прикидывая разницу с Московским временем, и морщась, потому что голос прозвучал сухо, выдавая его недовольство.
  - Ну... - растерялась она, - я надеялась, что ты волнуешься, переживаешь...
  - А должен?
  - Как тебе сказать?
  - Скажи как есть.
  - Ладно, - вздохнула Аня. - Меня бы грела мысль о том, что ты хотя бы чуточку переживаешь не случилось ли со мной чего по дороге из ресторана домой. И самую малость ревнуешь, потому что я ужинала с посторонним мужчиной. И в то же время очень хочется, чтобы ты мне абсолютно доверял, и у тебя не было бы поводов расстраиваться и переживать за надежность тылов. Эк я завернула... - пробормотала она себе под нос. И уже более внятно:
  - И не заставлял говорить такие вещи!
  - Ты угадала.
  - В смысле?
  - В смысле одного чуть больше, другого чуть меньше, но все ингредиенты перечисленного тобой присутствуют.
  - Егор, ты издеваешься?
  - Ничуть.
  - Зачем ты меня вынуждаешь все время правдиво говорить то, что я думаю?
  - Потому что иначе я начинаю себе придумывать невесть что...
  - Как же мне с тобой непросто.
  - Крепись, родная. Я все равно тебя никому не уступлю.
  - Я тебя тоже люблю, Егор, хоть ты и невыносимый тип.
  В трубке послышался довольный мужской смех.
  И хотя от смягчившегося голоса Панова буквально веяло располагающим теплом, Анька все равно возмутилась:
  - Что такого смешного я сказала? Ты специально меня провоцируешь, да? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке?
  - Так Ромка тебя не только ужином кормил, но еще и спаивал? - дурашливо негодуя, воскликнул Егор.
  - Еще и сказки рассказывал. Грустные, - призналась Аня. - Хреново ему, Егорушка...
  - Ты его еще пожалей! - зло отозвался Панов. - Что ты от меня хочешь, Аня?
  - Для начала хочу, чтобы ты сейчас был рядом...
  - Я тоже, солнышко моё. Я уже так соскучился! - моментально оттаял мужчина.
  - Потом еще кое-чего хочу... раза два, не больше, а то мне завтра на работу, - невинно перечислила она, но при этом (наверное, представляя процесс), произнесла намек таким сексуальным голосом, что у Егора заныло в паху.
  - Анька, прекрати, иначе мне придется сейчас лезть под ледяной душ и отсиживаться там до посинения, - рассмеялся он.
  - Эх... ну ладно, - не слишком уверенно согласилась она больше не провоцировать любовника. И серьезно произнесла. - Хочу, чтобы ты поговорил с Ромкой, поддержал его. Наверное, не все свои страхи можно выболтать женщине.
  - Анечка... - простонал Панов, - ну почему ты его жалеешь, а не себя? Не Оксану?
  - Наверное, потому что у нас, женщин, психика более гибкая. И стрессовые ситуации мы переносим легче. Оксанку с Тёмкой и их ребенка мне больше всех нас жаль.
  - Вот именно! А тебя еще хватает и на более широкий круг сочувствия. Ну вот в кого ты такая, а?
  - Какая?
  - 'Гибкая'!
  - В маму с папой?
  - Вряд ли... Но как же мне все-таки повезло...
  - Это признание? - кокетливо спросила Анна.
  - Конечно. Даже не сомневайся, - твердо произнес мужчина.
  - Так ты поговоришь с ним, или снова мне придется оказывать этому деятелю моральную поддержку?
  Ответить Егор не успел, потому что в этот момент в дверь его номера требовательно постучали.
  - Аня, одну минуту, - попросил он, открывая.
  На пороге стояла Жанна Аркадьевна с бутылкой местного вина Margalit в одной руке и двумя изящными бокалами в другой.
  - Шалом* (привет!*)... - проворковала она, выразительно помахав бутылкой перед его носом, вынуждая отступить вглубь номера.
  - Эрэв тов* (добрый вечер*) - машинально ответил Панов на приветствие заученной фразой на иврите, но тут же опомнился, - давно не виделись?
  - Уже почти полтора часа, - кивнула она, проходя в номер, будто невзначай, задев его бедром, туго обтянутым узким коротким платьем.
  - Жанна?
  - Ты уже прощаешься? - выразительно кивнула она на зажатый в его руке мобильник.
  - Да, - неохотно выдавил он, поднося трубку к уху и буравя нежданную гостью тяжелым взглядом. - Аня, извини, пожалуйста. Я перезвоню, радость моя. Целую.
  Жанна Аркадьевна довольно улыбнулась, плавно развернувшись на высоких каблуках, танцующей походкой подошла к небольшому столику, поставила бутылку и призывно обернулась.
  Панов оставался стоять на прежнем месте, только сложил на груди руки в отгораживающемся жесте, так и зажимая в ладони телефон.
  - Егор Александрович, так и будете там стоять?
  - А какие будут предложения? - прохладно поинтересовался он.
  - Для начала помогите даме открыть вино.
  - Разве Вам, милая дама, не предложили открыть его в баре? - съехидничал Егор, не двигаясь с места.
  - В баре не продают бутылками. Я не поленилась сходить в местный магазинчик элитных вин. Ну так что? Поможете? - понизив голос до чарующего сексуального шепота, поинтересовалась бывшая любовница.
  - С удовольствием, - кивнул Егор.
  Стремительно шагнув к мини-бару, он достал штопор и ловко перехватил бутылку, умудрившись не коснуться рукой изящных пальчиков Жанны, которыми она намерено придерживала горлышко.
  Умело накрашенные глаза женщины недобро прищурились, но все-таки она не сдавалась, протянув бокал.
  Панов молча налил ей. Жанна поставила второй бокал на столик:
  - Себе тоже налейте, - предложила она, следя за его реакцией в то время, как ее пальчики нежно, медленно и плавно скользили по тонкой ножке бокала вверх-вниз.
  Естественно ее намек не остался незамеченным, но губы Егора лишь тронула едва заметная улыбка. Он просто покачал головой:
  - Благодарю Вас, милая дама, но вынужден отказаться.
  Раньше он не смел игнорировать ее так явно. Но неприятный осадок после расставания постепенно рассеивался, и Жанна хотела взять реванш.
  - Отчего же? Неужели глоток виноградного вина способен навредить Вашему драгоценному здоровью?
  - Не хотелось бы выяснеть это путем эксперимента.
  - Вот как...
  - Жан, ты выбрала не слишком удачное время для ведения светских дискуссий, - прямо высказался Егор, выразительно взглянув на мобильник.
  - Не хочешь заставлять ее нервничать? - правильно оценила она.
  - Не хочу.
  - Твоей нынешней... женщине все равно когда-нибудь придется привыкнуть к тому, что она не единственная.
  - Я не буду тебя разубеждать, Жан.
  - Хм, а меня и не надо ни в чем убеждать. Мы же... друзья?
  - Хорошо, что ты об этом помнишь.
  - Егор, а ты сам-то себе веришь?
  - Она мне верит. И я не намерен обманывать ее доверие. Так более доходчиво?
  - Хм... - залпом осушила Жанна Аркадьевна свой бокал. - Значит, и моя попытка пригласить тебя в качестве кавалера, чтобы сопровождать даму на прогулке по ночному городу, обречена на провал?
  - К сожалению, вынужден отказаться от столь лестного предложения.
  - Отчего же?
  - Перспективы слишком неоднозначны, - кивнул он на бутылку.
  - Скотина ты, Панов! - обиделась Жанна.
  - Милая, разве раньше ты заблуждалась на мой счет?
  - Видимо, да! - с неподдельным вздохом сожаления выдавила Жанна.
  Егор взял бутылку и 'свой' пустой бокал, умудрившись удерживать в одной руке, подошел к женщине и протянул свободную руку.
  - Пойдемте, милая дама, я провожу Вас до дверей.
  - Это уже не смешно, Егор. Красивая женщина вечером сама приходит к тебе в номер...
  - Разве я смею смеяться? - парировал он. - Если тебе так будет легче, то знай - в глубине души я ужасно сожалею, что не могу воспользоваться столь щедрым предложением поистине красивой женщины... - галантно произнес Егор, только Жанне все равно в его тоне почудились издевательские нотки.
  - Все-таки - сволочь, - уныло констатировала она. - Что мне теперь, идти спать в такую рань?
  - Мой совет вряд ли тебе понравится, так что пусть это будет твое решение, - мягко напутствовал Егор, доведя свою гостью до дверей и вручив ей початую бутылку и пустой стакан. - Лайла тов* (доброй ночи*) - поупражнялся он еще раз изъясняться на местном языке.
  Во взгляде, которым окинула его Жанна на прощание, было понамешано столько всяких эмоций, что Панов, прежде чем позвонить Ане, отправился в ванную, желая смыть с себя порчу...
  
  ***
  
  Анька же, невольно понявшая по восклицанию Егора, кто именно приперся к нему в номер, из-за чего он поспешно распрощался с ней, уже легла.
  Поначалу она просто будто ослепла и оглохла оттого, что сбылись ее неясные страхи, а потом словно задеревенела, почему-то уверенная, что он уже не перезвонит сегодня, но отчаянно желавшая услышать родной голос подлого изменщика.
  За что ей такое? Почему ее снова предают? Оказывается, предполагать, что однажды Панов устанет обхаживать ее и снова вспомнит о былых пассиях, было гораздо легче, чем знать наверняка. Жанночка, эта 'Жаба Аркадьевна', действительно была хороша собой, яркой, хищной красотой. Самодостаточна и самоуверенна. Подстать Егору. И на несколько лет моложе... И наверняка, зная Панова, как облупленного, имеет на него влияние. И учитывает его предпочтения в постели...
  А он так же будет нежничать, покрывая ласковыми поцелуями шикарное тело или жадно сминать его ладонями... И так же добиваться следующих раз за разом оргазмов. Панов... Он такой, ненасытный в постели... Может быть, именно потому, что они не прожили вместе двадцать лет, и пока еще новизна отношений подстегивала сорокалетнего мужчину на героические подвиги, достойные молодого парня...
  
  Анька машинально смыла косметику, и так и улеглась на постель поверх покрывала, не переодеваясь и крепко зажав безмолвный мобильник обеими ладонями. Ей даже дышать было больно.
  Почему-то перед глазами, как живая, стояла та сценка, нечаянно подсмотренная ею почти год назад, когда Панов выходил вслед за своей Жанночкой из ординаторской, плотно и недвусмысленно притираясь к упругой женской попке...
  Анна отчаянно не хотела сейчас ни о чем думать, пытаясь уснуть, но благословенное забвение никак не наступало.
  Обычные посторонние звуки с улицы и из-за стены, где все еще никак не мог угомониться сын, отошли куда-то на задний план. И поэтому звонок, взорвавший тишину квартиры, показался ей каким-то жутко неуместным. В первое мгновение, она просто выпустила завибрировавший телефон из рук, а потом судорожно пыталась прижать его к уху не верх тормашками.
  - Анют...
  - Ты...
  - Конечно, я. А чьего звонка ты еще ждала в такой час? - нарочито строгим голосом сбил Егор ее с толку.
  - Ты один? - вырвался у Ани самый главный вопрос.
  - Как перст, - серьезно ответил Панов. - И весь - твой, родная. Расскажешь, как прошел твой день?...
  
  ***
  
  Засыпала Аня с чувством глубокого удовлетворения, только почему-то вспомнился коротенький эпизод в ресторане, заставивший просить Егора поддержать Ромку.
  
  Сначала, пока дожидались заказа, разговор, как обычно в последнее время, зашел о приготовлениях к предстоящей свадьбе Артема и Оксаны. После того, как слегка перекусили, и Рома внезапно спросил, что еще мучает спутницу, Анька неожиданно призналась - Егор намекал на совместного ребенка.
  - И что? - пожал плечами Роман. - По-моему, это нормально, если ваши отношения перешли на закономерный уровень.
  - Рома, это ненормально.
  - А почему - нет?
  - Ты чего, Ром? Только не хватало мне на пару с дочерью... Да собственные родители сожрут, скажут, совсем на старости лет из ума выжила.
  - Ань, ты глупости говоришь. Что на самом деле тебя пугает?
  - Знаю, что и в таком возрасте рожают вполне здоровеньких детишек, к тому же, сознательный шаг позволяет родителям уделять им достаточно времени на воспитание. И детки, как правило, успешно учатся в школе и вообще достаточно целеустремленными получаются.
  - Я явственно слышу 'но', - подбодрил Ромка.
  - Ты прав, это 'но' перевешивает все плюсы. Просто есть несколько хороших знакомых, которые рискнули, и... в общем, дети получились с отклонениями и в физическом, и в умственном развитии, - тяжело вздохнула Анна. - И счастливые семьи перестали быть таковыми. Мужья не выдержали подобного испытания. Финансово помогают несчастным матерям, которые не соглашаются сдавать инвалидов в интернаты, но жить, как прежде, и возвращаться в домашний ад не могут...
  - Действительно серьезное испытание, - согласился Роман.
  - Жаль их всех до безумия. Тут и чувство вины, и разочарование, и крушение всех надежд, и главное - одиночество... Мужики так и не женились... Да и старшим детям несладко. Никого в гости не приведешь, чтобы не было потом неприятных расспросов. И потенциальные друзья-подружки не строят серьезных планов - вдруг это в семьях наследственное? Вот этот пример подспудно жутко пугает, - созналась Аня.
  - Сейчас делают анализы, которые могут выявить аномалии в такой вот возрастной группе риска еще на стадии беременности, чтобы можно было прервать.
  - Надо же, какая осведомленность, - хмыкнула Анька. - Напрашивается вопрос - с какой целью ты интересовался?
  - Да так. А тебе что, салат не нравится? - внезапно перевел он тему, указав на ее почти полную тарелку.
  - Да нет, почему? - пожала соседка плечами. - Нравится.
  - Твое здоровье, - подняв свой бокал, сбил Роман Аньку с крутившейся в голове мысли, которую женщина намеревалась озвучить.
  Разговор на время затих, и Аня уделила пристальное внимание салатику, запивая его вином. Но через какое-то время, подняв голову, поразилась внимательному изучающему взгляду Романа. Решив, что ей почудилось, Анька поспешно опустила глаза, дивясь причудливой игре свето-тени, создающей странную атмосферу в уютном ресторанчике.
  Снова покосилась на спутника и поняла, что ей не кажется, будто Рома 'завис'.
  - Ты чего, Ром? - забеспокоилась она.
  - Вот думаю, - медленно, словно нехотя выговорил сосед, - может, зря я тогда презерватив напяливал, куда бы ты делась...
  Анька, в этот момент пригубившая вино, чуть не подавилась.
  Причем буквально поперхнулась. Во-первых, представила себе такое позорище - как залететь по-глупому от парня-гея, который моложе ее почти на добрый десяток лет. Во-вторых, что же за чудо-юдо у них получилось бы после употребления странной выпивки, после которой и сама не понимала, что вытворяла, перепутав сон с явью? А 'в-третьих' она сразу и не придумала, но заранее перепугалась. Судорожно отставила бокал в сторону и прижала ко рту салфетку.
  - Солнце, да у тебя все признаки панической атаки, - напрягся Рома. - Ань, водички? - приподнялся он со своего места, чтобы постучать ее по спине.
  Аня замотала головой, выставив руку в предупреждающем жесте - не трогай!
  - Кхм... Рома, ты... кхе... идиот... клинический. Кхм-кхм, - подняла она вверх обе руки, потому что напрочь забыла, что при первой помощи в таком случае достаточно лишь задрать кверху лишь одну руку.
  - Ань, ты придуриваешься? - недоуменно спросил Роман, глядя на выступившие слезы, натужно покрасневшее лицо спутницы, пытающейся откашляться, прикрывая рот салфеткой - не поверив в искренность ее демонстративного отношения к данному вопросу.
  Анна промокнула слезящиеся глаза, никак не в состоянии прийти в себя от его идиотской шутки, и смущения, что их парочка привлекает всеобщее внимание.
  - Я тебе этот ресторан кхе... припомню, вредитель. Лучше бы и дальше только обещаниями кормил! Сейчас уже... кхм- кхм... пальцами на нас показывать начнут.
  - Да ладно, Ань, не парься. Мне, например, плевать.
  - Во-во, и я о том же. Кхм... Эгоист ты махровый, Рома. Люди, может, сюда пришли на романтический ужин, а тут такая... кхе... некрасивая сцена, портящая аппетит. Тебе всегда на всех плевать. Так нафига тебе ребенок?
  - Извини, что напугал, Ань, - смерив женщину взглядом, повинился сосед. - Я и забыл, что ты такая впечатлительная.
  - Неудачная шутка, Ром.
  - Угу, шутка, - невесело пробормотал спутник.
  - Угу... 'киргуду', - огрызнулась Анька, передразнивая.
  Что-то в выражении его лица сказало Анне о том, что 'шутки-юмора' в этой шуточке было от силы на треть...
  - Рома, откуда вообще у тебя могла родиться подобная идея? Вино-то вроде слабенькое? - на всякий случай принюхавшись, отодвинула Аня свой недопитый бокал в сторону.
  - Ты, меня прости, Ань. Так что-то накатило... - отвел глаза Рома. - Ты... красивая, хорошая, добрая, отзывчивая, искренняя, теплая, душевная. Ну, не без недостатков, конечно... с тараканами в голове... - разбавил он слегка свои дифирамбы. - И, честно скажу, жить с тобой я бы не стал. Твоих таракашек дрессировать под силу только Панову. Он способен на великие подвиги. Но почему ты исключаешь то, что я могу хотеть иметь детей?
  - Нафига они тебе нужны, Рома? Ты слишком идеализируешь отцовство. А это каторжный труд - растить и воспитывать нового человека. Жить его заботами, радостями и горестями, которые могут тебе показаться смешными и глупыми с высоты прожитых лет, заморачиваться его проблемами, не спать ночами, когда болеет, изменить привычный график свободной жизни, режим дня, круг интересов. А потом наступает один далеко не прекрасный момент, когда оказывается, что ты для самого родного человечка на свете не такой уж авторитет, и вы говорите на разных языках. И ты судорожно ждешь, когда возраст отрицания и максимализма пройдет, и снова можно будет общаться нормально... Хотя, может, у вас, у мужиков немного не так ощущается, как у женщин?
  - Да нет, похоже, наверное, - нехотя согласился Ромка. - Отец мне что-то в том же духе втирал.
  - Но только твои гипертрофированные страхи, сомнения, переживания и все остальное воспринимаются окружающими как самое обыденное... - продолжила Анна. - В общем, тяжко это Рома. Я считаю, в твоем случае, желание поиграть в отца - это утопия чистой воды. Я даже не сомневаюсь, что жена тебе не нужна...
  - Нимб не жмет? - сердито перебил Ромка соседку.
  - Что?
  - Я всегда считал, что без сомнений на свете существуют только праведники. Ты настолько самонадеянна, Ань? - ехидно уточнил он.
  - Прекрати! - отмахнулась женщина. - Ты прекрасно знаешь ответ. Просто высказываю мое мнение.
  - Твое мнение - не истина в высшей инстанции. С твоего позволения, я останусь при своем, - желчно добавил Роман.
  - И все-таки дай мне договорить, - поморщилась Анька, чувствуя, что просто распирает высказаться.
  Сосед развел руками и кивнул, дескать, давай, дерзай.
  - В какой-то мере я понимаю твое желание. Вам, мужикам, удобнее, когда уверены, что осуществили свое предназначение, удовлетворяя свой инстинкт к размножению, так сказать, оставили свой след на земле. Пусть ребенок растет где-то там, главное осознавать, что твое семя не пропало даром. И можно охотиться дальше, это же гораздо интереснее...
  - Ты как-то слишком обобщаешь, свалив все в одну кучу, - недовольно скривился Роман, снова перебив.
  - Тебе нужны конкретные примеры? Да даже далеко ходить не надо - мой бывший выбрал женщину, оставив родных детей...
  - Твой бывший - козел.
  - Но-но, давай без обидных ярлыков.
  - Что, ты уже и его простила? - выразительно закатил глаза Рома, изображая крайнюю степень возмущенного изумления.
  - Не простила, просто мне неприятно осознавать, что была замужем за козлом. Кто же тогда я получаюсь? Так что давай впредь более уважительно об отце моих детей, пожалуйста. И потом, у нас же было с ним что-то хорошее.
  - Ты все-таки непостижимая женщина, Анька.
  - Странно... в твоих устах это почему-то не выглядит комплиментом.
  - А это не комплимент вовсе, а констатация, - съехидничал Роман Сергеевич, кивнув на бокал, - пей, не бойся.
  Аня с сомнением взглянула на бокал, а затем снова на спутника:
  - Я тебе нажаловалась на жизнь, теперь твоя очередь.
  - У меня все просто зае... Извини, - опомнился Рома, что он все-таки не с приятелем по душам треплется. - Все нормально, Анюта.
  - Нет, Ром. Не нормально. Ты сильный духом...
  - И телом, - машинально вставил сосед.
  - Хорошо, согласна, - кивнула Анька. - В здоровом теле - здоровый дух, и все такое. Но именно этот момент и настораживает. Ты не привык жаловаться, потому что некому.
  - С чего такие выводы? - скептически хмыкнул Рома.
  - Вернее, не потому что нет 'свободных ушей', а из-за того, что живешь на два мира. В одном не поймут твою нежную голубую ориентацию, а в другом - твои серьезные намерения насчет семейных ценностей.
  - Зря ты думаешь, что мы с Тёмкой исключение.
  - Да ну, брось. Тем людям, которые тусуются по специфическим клубам на фиг не нужны любовь, верность, дети, какие-то взаимные обязательства. Разве что, это приходит в определенном возрасте?
  - Ты не владеешь вопросом, поэтому эту тему лучше не трогать, - предупредил Роман.
  - Хорошо. Вернемся к нашим баранам, - вздохнула Аня, снова беря в руки бокал с вином. - Друзей, которые тебя поймут и поддержат во всем - раз-два, и обчелся. С Егором уже не так просто поделиться наболевшим. Родителей не станешь расстраивать и не захочешь выслушивать нотации. Остаюсь я. Так что еще мучает тебя, Ром? Кроме упущенного призрачного шанса стать отцом с моей помощью, - ехидно добавила Анька, передернув плечами.
  - Ладно. Уела, - нехотя согласился молодой мужчина. - Это было наивно. Итак... Ты понимаешь, что Артема я Оксанке не отдам насовсем? - в лоб спросил он.
  - Артем - не вещь.
  - Ты зришь в самый корень, - кивнул Роман. - Именно это меня и пугает, Ань. Я боюсь, что своими руками ставлю крест на наших с ним отношениях. Но я не намерен делить своего парня даже с твоей дочерью. Особенно с ней.
  - Скорее всего, твои страхи необоснованны. Ксюха к Тёмке относится как к брату. И, заметь, они оба пошли у тебя на поводу с твоей замечательной идеей насчет брачного союза. Но, положа руку на сердце - в качестве мужа Артем ей не нужен. В общем, если перефразировать - то Оксане нужен не Артем. Кстати, а что не так с моей дочерью?
  - Она твоя дочь.
  - Исчерпывающе, - скептически поджала губы Анна. - Я не отказываюсь, и что с того, что она моя дочь?
  - Догадайся сама.
  - Только не говори, что ты его и ко мне ревнуешь.
  - Не скажу.
  - Ром, это смешно.
  - Ты хотела откровенности? - подался он вперед, буравя ее вызывающим взглядом.
  - 'Н-на, получи!' - дурашливо передразнила соседка, машинально откидываясь на спинку своего стула, чтобы увеличить дистанцию.
  - Не смешнее, чем твои отмазки про возраст, не позволяющий иметь с Паном общих детей, - серьезно произнес Роман.
  - Это не то же самое! - запальчиво возразила Анна. - И Егор меня понимает... - не слишком уверено добавила она.
  - А ты его понимаешь? - словно между прочим, обронил Ромка и, не дав женщине ответить, сменил щекотливую тему. - Еще вина?
  
  ***
  
  До намеченного дня свадьбы оставалось всего ничего. Костюм для жениха и платье, чудесно скрывающее положение невесты, а так же удобные туфли для Оксаны, в которых она не должна бы была устать за целый день - приобретены. Машины для поездки в ЗАГС и по традиционно памятным местам, а так же ресторан для проведения самого застолья - заказаны. Осталось лишь купить кольца, подтвердить количество приглашенных персон и оплатить вторую часть заказа. И пора было уже рассылать оставшиеся приглашения, чтобы заранее уведомленные гости могли скорректировать свои планы на эту дату.
  Оксана до последнего колебалась с тем, приглашать ли отца на свадьбу. Но Анна оставила это решение на совести дочери, молчаливо согласившись с доводами Егора, нечаянно оказавшегося свидетелем их спора.
  Ксюха не хотела сообщать отцу о том, что выходит замуж. Аня покрутила у виска.
  - Ты вообще как себе этот момент представляешь? Думаешь, бабушка Оля сохранит втайне от своего единственного сына подобный секрет? Это некрасиво, Ксюш. Не по-людски как-то.
  - Ну, конечно, очень правильно было заводить вторую семью втайне от первой! - парировала дочь.
  - Ксюш, - тяжело вздохнула Аня, присаживаясь напротив девушки, - тебе, наверное, пока еще тяжело понять или принять, что такие вещи случаются сплошь и рядом. Больно чувствовать себя преданным человеком, которому ты доверял. Но, помнишь, я тебе говорила, что порой отношения просто изживают себя. И моей вины, скорее всего, ничуть не меньше в том, что мы расстались с твоим отцом. Я не настаиваю на том, чтобы ты приглашала его на свадьбу. Тем более с этой его... новой женой, - выдавила Анька. - Но поставить в известность, мне кажется, было бы правильно. Он, в любом случае, хочется тебе того или нет, останется твоим отцом. Не забывай и о том, что твою учебу спонсирует папа.
  - Представляю, что он мне скажет по поводу ребенка в конце четвертого курса, - тоскливо вздохнула Ксюшка.
  - Ну... это да, - не стала отрицать Аня. - Скорее всего, вряд ли обрадуется такой новости. Но его это уже не касается напрямую. Так что подумай, как следует. Жизнь длинная, и неизвестно еще, какой стороной к тебе повернется. Может быть, когда-то и потребуется участие родного по крови человека. Близкими родственниками не разбрасываются. И потом, на свадьбе обычно упоминают о родителях, так что если мы оба будем присутствовать...
  - Кстати, да, - спохватилась Оксана, - интересно, а ты себе как представляешь, что будет и отец, и Егор?
  - Девочки, к вам можно присоединиться, или секретничаете? - заглянул на кухню Панов, услышав упоминание своего имени.
  - Заходите, - пригласила Оксана. - Чай будете?
  - Буду, - согласился мужчина, переведя задумчивый взгляд с одной расстроенной женщины на другую. - О чем спорите? Арбитр нужен?
  - Да так, - отмахнулась Аня, не желая при нем обсуждать семейные проблемы, невольно затрагивающие прошлое.
  - Ну, не знаю, может, и нужен, - протянула Оксана, поднимаясь, чтобы налить чай. - Егор Александрович, можно задать личный вопрос?
  - Спрашивай, - покосившись на Аню, напрягся Панов.
  - Я вот интересуюсь, как Вы себя будете чувствовать, если я на свадьбу приглашу отца? - выдала в лоб Оксана, ставя полную чашку для Егора на стол, и снова опускаясь на свое место.
  - Я не понял, Оксан, - нахмурился Панов, - при чем тут я? Свадьба - твоя. Отец - тоже твой. Право на эту женщину, - приобнял он сидевшую Аню за плечи, - Анатолий потерял. Вряд ли у меня есть повод ревновать. Может быть, немного неприятно встречаться с человеком, которого, скажем так, не слишком уважаю за то, что ушел из семьи. Но с другой стороны - не сделай он этого, вряд ли я мог бы теперь надеяться на то, что мы когда-нибудь поженимся с твоей мамой.
  - Егор, перестань, речь не о нас, - осадила его Аня.
  Оксана ухмыльнулась:
  - Кстати, а когда речь пойдет о вас? - склонив голову к плечу, поинтересовалась девушка.
  - Прекратите оба! - смутилась Аня. - Давай сначала с твоей свадьбой разберемся, а потом уже будем думать, как нам с Егором дальше жить.
  - Ну вот, уже какая-то конкретика, - удовлетворенно улыбнулся Панов, благодарно подмигнув Ксюхе. Но тут же посерьезнел. - А ты вообще-то из каких соображений интересуешься? Если что-то смущает, говори, не стесняйся. Я могу вообще не ходить. К Артему я никакого отношения не имею, а тебя я и дома поздравлю.
  - Но как же, - растерялась Оксана, - разве вы с Тёмкой не друзья?
  - Другом числится Роман, - возразил Егор. - А Артем - просто его парень.
  Аня вздохнула. Одной неосторожной фразой, которую Оксана восприняла совершенно нормально, Панов расставил акценты, невольно выдав свое отношение к соседям. Впрочем, он и не скрывал, что былых дружеских отношений между ним и Ромкой уже никогда не будет. Из-за того, что Тёма умудрился переспать и с ней, и с дочерью, парню, видимо, уже не светит подняться в глазах Егора. А к Роме у него свои счеты. Может быть, так и должно быть? Это она, слабая женщина с мягким сердцем, все время находит в себе силы на понимание и прощение поступков людей, которые стали близкими, и с которыми не может не общаться в силу целого ряда причин. А у таких волевых мужчин, как Панов, совсем другие жизненные принципы. Которые, кстати, он нарушил благодаря ее участию. Плохо это или хорошо - время рассудит...
  Анна опустила свою ладонь поверх Егоровой, лежавшей на ее плече, и задрала голову вверх, чтобы встретиться с ним взглядом, одарив своего мужчину теплой благодарной улыбкой. Пусть знает, что она ценит его за великодушие и умение идти на уступки.
  - Я тоже тебя люблю, - склонившись, шепнул он ей на ушко, заставив вспыхнуть.
  - Эх... - завистливо вздохнула Оксана, любуясь на эту идиллию. - Ну поцелуйтесь уж, что ли... Могу зажмуриться. И, кстати, чай остывает, - кивнула она на Егорову чашку.
  - Извини, Ксюш, - ничуть не смутился Панов, присаживаясь за стол. - Спасибо за чай. Так в чем суть твоей проблемы?
  - Я не хочу приглашать отца.
  - Кхм... - взял паузу Егор, внимательно глядя на девушку. - Это вряд ли мое дело, Оксан. Но, понимаешь, какая штука... Традиции свадебных церемоний уходят корнями в далекое прошлое. Давай сейчас рассматривать счастливый вариант, по которому соединяются, скажем так, два любящих сердца, а не вынужденные изображать жениха и невесту, сведенные вместе обстоятельствами и чувством долга, люди.
  - Хорошо, - согласилась Ксюха, - давайте.
  - Ну так вот. Считается, что во время бракосочетания рождается молодая семья. На этом торжестве присутствуют родные и близкие люди, чтобы разделить с молодоженами первые счастливые моменты их совместной жизни. Гости традиционно поздравляют молодых и высказывают свои пожелания, которые по содержанию могут быть разными, но по своей сути подразумевают нажитый многими поколениями настоящий клад семейной мудрости. В них, как правило, отображается психология семейных отношений в своем идеальном варианте, способная помочь в разрешении различных вопросов, касающихся дальнейших отношений. Естественно, самые родные и близкие и с той, и с другой стороны желают вам всяческих благ искренне и от души. По идее, присутствие обоих родителей жениха и невесты - обязательная традиция. Их напутствия считаются самыми важными. Я не берусь судить, насколько ты глубоко травмирована разводом родителей...
  Оксана неприязненно фыркнула, выражая свой скептицизм.
  - Ну вот и я так думаю, - невозмутимо продолжил Егор, - что не настолько сильно. Просто вы с Димкой не видели, переживал ли, сомневался ли ваш отец, делая выбор... а для нормального мужика, уверяю тебя, тоже не проходит бесследно разрыв отношений с семьей, даже если в ней больше не осталось любви и взаимопонимания... А вот эмоции, боль и слезы матери, близкого тебе человека, с которым ты связана сильнее в силу природных закономерностей, ты наблюдала. И подсознательно заняла ее сторону. Повторяю еще раз - решать тебе. Но я бы не стал лишать отца возможности поздравить и порадоваться счастью единственной дочери. Если ты, конечно, не собираешься рассказывать о подоплеке ваших истинных отношений с Артемом. Вряд ли в таком случае он окажется за тебя рад.
  - Нет, конечно, не собираюсь! - вздрогнула Оксанка, не представляя, как она сможет объяснить то, что случилось.
  - Только сообщать папе будешь сама, - вставила Аня.
  - Мам...
  - Ксюша - это традиция! - отрезала Анька. - Можешь взять с собой Артема, представишь своего жениха...
  - Чтобы испросить у папеньки благословения? - желчно съехидничала дочь.
  - Ну, что-то в этом духе, - кивнула Аня. - В конце концов, может быть, вам повезет, и Толя сам не сочтет нужным свое присутствие...
  - Блин! Я так и знала... - огорчилась Ксюха. - Ладно, пошла я... домой. Тёмку 'порадую'. Пусть морально готовится... Одна я отдуваться не собираюсь.
  - Умница какая, - съехидничала Аня. - Только помни о том, что и Артему потом придется подыграть перед его родителями.
  - Знаешь, как утешить, - досадливо отмахнулась Ксюшка.
  - Кстати, Ксюш, - окликнул девушку Егор, - я все собирался тебе предложить, но как-то не получалось.
  - Что? - заинтересованно остановилась Оксана.
  - Если уж вы собрались и дальше разыгрывать этот спектакль, так проявите артистизм. Понимаю, что для вас с Артемом эта свадьба - совсем не тот повод, чтобы по-настоящему радоваться жизни. Но ты вообще можешь считать это репетицией перед настоящей.
  - Ну да... - грустно усмехнулась Оксанка.
  - Напрасно ты так. Я уверен, что ты обязательно встретишь еще человека, который будет ценить свое счастье. Уважать тебя и любить, как ты того заслуживаешь. Откуда такой скептицизм у красивой, умной девушки? Вот родишь, доучишься, и все у тебя еще будет.
  - Когда именно?
  - Ну, точную дату я тебе сказать не могу. Главное, верь, что все будет хорошо. И Артему скажи, чтобы не маялся дурью. Или пусть признается родителям, что у вас определенная договоренность из-за ребенка. Или не воспринимает это все как личную трагедию. Вот у него-то, скорее всего, повода для того чтобы пойти в ЗАГС с такой красавицей и умницей не будет. В нашей стране брачные союзы гей-пар не регистрируют. Так что... делайте выводы. Устройте себе и гостям настоящий праздник, чтобы было потом приятно вспоминать.
  - Ладно, мы подумаем, - пообещала немного повеселевшая Ксюха. - Пока!
  
  ***
  
  Чтобы не откладывать в долгий ящик объяснения с отцом, Оксана решила назначить ему встречу в ближайшие дни. Артем мужественно согласился ее сопровождать. Только для начала надо было согласовать дату.
  Набрав отцовский номер, Оксана попробовала зайти издалека:
  - Добрый вечер, пап, - поздоровалась она.
  - Что случилось? - встревоженно задал вопрос мужчина вместо ответного приветствия.
  - А почему должно было что-то случиться? - прикинулась девушка удивленной.
  - Сама-то как думаешь? Когда ты мне в последний раз звонила? - язвительно упрекнул Анатолий.
  - Ну... впрочем, ты прав, случилось. Я замуж выхожу! - выпалила она и замерла в ожидании реакции.
  - Во как... - откликнулся мужчина, и после продолжительной паузы, видимо, осмысливая заявление дочери, выдавил, - а с чего такая поспешность? Тебе еще доучиваться почти полтора года, не забыла?
  - Не забыла, - тяжело вздохнула Оксана. - В общем... хотела с тобой встретиться, заодно могу с Тёмкой познакомить.
  - А Тёмка у нас кто?
  - Жених, - терпеливо пояснила Ксюха.
  - Еще интереснее, - подозрительно спокойно протянул мужчина. - Я думал... ты замуж собралась за этого твоего, Кирилла...
  - Нет! - отрезала Оксана. - Так ты хочешь познакомиться с моим будущим мужем или как? - с затаенной надеждой, что отец не сочтет такой пустяк обязательным, задала она вопрос в лоб. - Мы уже заявку подали.
  - Естественно я хочу посмотреть на того, ради кого ты поменяла свои планы, - занервничал Анатолий.
  - Когда?
  - Да хоть сегодня.
  - Сегодня? - растерялась Оксанка, но потом решила, что, пожалуй, это идеальный вариант.
  Мать не обрадуется, если позвать его к ним домой. В квартиру к ребятам приглашать, по понятным причинам, вообще было нельзя. К бабушке Оле - слишком поздновато для незапланированного визита родственников. Да и вообще Ксюху вполне устраивала какая-нибудь нейтральная территория. Если вдруг дойдет до скандала, можно беспрепятственно покинуть место словесных баталий. - А ты где сейчас?
  - На работе.
  - Допоздна сегодня?
  - Да, но у меня в десять перерыв. Минут на сорок примерно.
  - Давай тогда в кафе, которое за прудом. Оно еще сохранилось?
  - Да. По-моему круглосуточно работает. Но до двенадцати ночи точно. А...
  - Не волнуйся, мы на машине.
  - И все-таки, почему вдруг сейчас? Сессия на носу... До лета никак подождать не могли? - задал мучающий его вопрос отец. - Он хоть что из себя представляет? Сколько лет, кем работает?
  - Давай, при встрече, пап, а то нам собраться надо, чтобы по пробкам к десяти успеть добраться... - заюлила Оксана.
  - Может быть, тогда завтра пораньше и поближе к дому? - не слишком уверенно предложил отец. - У меня возникло много вопросов.
  - Нет. Лучше уж сегодня, - решилась Оксана, побоявшись, что, оттягивая встречу, она растеряет весь свой запал и желание объясняться.
  
  Заглянув в комнату к соседям, чтобы ангажировать Тёмку для свидания с родителем, Оксана застала привычную картину. Артем сидел в самом уголочке дивана, пытаясь вникнуть в содержание своих конспектов. А Роман, удобно развалившись на весь диван, и пристроив голову на коленях своего парня, просто тихо млел, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за ним.
  В последнюю неделю эта тихая идиллия ей порядком надоела. Потому что умиляла и заставляла чувствовать себя узурпатором, посягнувшим на чужое счастье. А это было неприятно.
  Упрекнуть ребят в том, что, выделив ей целую комнату в безраздельное пользование (о таком раздолье дома она не могла бы и мечтать), они и забыли о ней, Ксюха не могла. Роман с Артемом и так непозволительно много времени уделяли ее персоне. И притом обеспечивали ей комфортные условия существования, избавив от домашних обязанностей коммунального проживания. Да еще и баловали в меру своего понимания ее запросов и исходя из интересов малыша, которого она носила под сердцем.
  Совсем недавно, например, Рома отвез обновить гардеробчик.
  Получилось спонтанно. Анна сразу же попыталась настроить на то, что нужно купить что-то более подходящее беременной женщине, но Оксана все откладывала поход в магазин.
  А тут уж вышло само собой.
  
  ***
  
  Собираясь на работу, Рома заглянул к девушке в комнату напомнить, чтобы поторапливалась и обязательно успела нормально позавтракать.
  Тёмка в этот день усвистел рано. У него была нулевая пара. А Рома терпеливо ожидал, пока соседка соберется, чтобы подкинуть ее до универа.
  Честно сказать, расстроенной донельзя Ксюше было не до еды. Она и так не влезала уже ни в одни брюки, и ни в одну юбку (которую приходилось подтягивать под самую грудь, чтобы пояс не передавливал живот). Настроения выходить куда-либо из дома, переодевая удобный спортивный костюмчик или длинную футболку, и облачаться в привычную одежду, не было. Но в университете сегодня надо было непременно показаться, хотя бы на второй-третьей паре.
  И поэтому, мысленно пообещав себе, что завтра-послезавтра обязательно устроит себе вынужденный шоппинг, Оксана теперь усердно втягивала животик, пытаясь уместить его в ставшие тесными джинсы, решив, что под длинным свитером не будет заметно, что ширинка не застегивается до конца. Вот только надо было проковырять новую дырочку на ремешке, которым она собиралась подержать противные штаны, чтобы при ходьбе не пришлось их все время подтягивать или вообще поддерживать.
  Ксюшка так и не узнала, что там Рома себе вообразил, застав ее в такой пикантный момент - полуодетой, готовой расплакаться от огорчения и безуспешно пытающейся справиться с невыполнимой задачей.
  Отругав девчонку за дурость, Роман велел предупредить свою старосту, что она будет только ко второй паре, заставил снова переодеть спортивный костюм и отправился вместе с ней покупать обновки. Правда, сначала заехали в какое-то ателье, где, как оказалось, работал... нет, точнее, творил свои эксклюзивные шедевры Ромкин приятель-модельер.
  
  Первое впечатление от знакомства с грузным, но удивительно подвижным мужчиной, (легко порхавшим по мастерской среди кусков и рулонов тканей, бобин с нитками, манекенов, столов с разложенными выкройками, швейными и оверлочными машинками, и еще какими-то станками непонятного непосвященному человеку назначения, делая замечания мастерам), у Оксаны сложилось неоднозначное. Если рассматривать его черты лица по отдельности - скорее можно было назвать его некрасивым, но общее восприятие вовсе не производило отталкивающего эффекта. Наоборот, его манера поддерживать беседу, завораживающая плавная жестикуляция и радушная улыбка располагали к открытости, заставляли расслабиться. И вообще под конец визита, когда с нее уже аккуратненько, с профессиональной деликатностью сняли необходимые мерки, Ксюха решила для себя, что он очень даже обаятельный.
  Широко известный в узких кругах модельер сначала потрясенно разглядывал спутницу Романа (впрочем, и остальные сотрудники ателье, оказавшиеся молодыми ребятами в весьма экстравагантных нарядах, словно сами подрабатывали моделями на подиуме - тоже были крайне изумлены визитом в их обитель человека женского пола), но, услышав просьбу Ромы придумать что-нибудь именно для будущей мамашки, неожиданно заинтересовался идеей. Причем с азартом, словно бы ему предложили интересную и сложную задачу. Хотя может, так оно и было, по крайней мере, определенно женских нарядов Оксана на манекенах не заметила. Скорее, это огромное помещение студии-ателье напоминало мастерскую изготовления эксклюзивных театральных костюмов.
  - Все будет в лучшем виде, 'рыба мОя', - коверкая слова неправильной расстановкой ударения на манер эксцентричного и тщеславного Милко из телесериала 'Не родись красивой', пошутил 'Мирко', то есть Мирослав, пообещав до конца недели обеспечить Ромкину подопечную интересными дизайнерскими тряпками именно для беременных.
  
  - Как ты думаешь, Ром, он действительно справится? - скептически спросила Оксана, когда они, распрощавшись, вышли на улицу.
  - Уверен, что да. В крайнем случае, подключит свою сестру, она сообразит, что нужно учесть, делая скидку на женскую фигуру. Как закройщица, она, пожалуй, покруче его будет. Только Мирко не проболтайся, что я так считаю.
  - А почему мы приехали сюда, а не к ней?! - удивилась Оксана нелогичности поступка.
  - Ну... - замялся Рома. - Вряд ли я бы мог обратиться к ней так запросто...
  - Вы не представлены друг другу? - съехидничала Ксюха.
  - Наоборот, - поморщился Рома, - мы одно время тесно общались.
  - Насколько тесно?
  - Настолько, насколько может подсказать тебе твое неиспорченное воображение, - ухмыльнулся молодой мужчина.
  - Хм... - подавилась смешком Оксанка. - Ром, а она такая же... большая? - постаралась деликатно охарактеризовать внешность неизвестной особы девушка.
  - Не-а, она, скорее, субтильная, как мальчишка-подросток. Даже не скажешь, что Мирослав и Стаська родные.
  - Все-таки ты извращенец.
  - Еще скажи - педофил, - скривился Роман. - Интересно, кем бы ты меня назвала, если бы я сказал, что она похожа на... ну не знаю, на Памелу Андерсон?
  - Если ты имеешь в виду то время, когда снимался сериал "Спасатели Малибу" - то одобряю твой выбор, - съехидничала Ксюшка. - Но по мне так у Дженифер Лопес фигура все-таки более соответствует идеалам женской красоты. Хотя, на вкус, на цвет... Чем же ты ее так обидел, что теперь даже встречаться боишься?
  - Ничего я не боюсь, - поморщился Рома. - Просто она замуж хотела и детей. А у меня были совсем иные планы. Я и сейчас очень трепетно отношусь к своей свободе.
  - В итоге она замуж-то вышла?
  - Три раза подряд. И родила четверых.
  - Мать моя! - ахнула Ксюшка. - Вот это я понимаю! Человек - сам творец своей мечты! Ром, а у вас хоть чувства-то какие-то были или просто интим?
  - Да какие там чувства? - пожал плечами Роман. - Во-первых, я младше Стаськи лет на шесть. Во-вторых, ей просто нужен был красивый и здоровый племенной самец... Хотя, по словам Мира, последний ее муж страшный, как смертный грех. Но живут душа в душу уже лет десять.
  - Не жалеешь, что не согласился помочь девушке? По крайней мере, сейчас у тебя хотя бы ребенок был. А...
  - Ладно, - жестко перебил любопытную девчонку сосед, - хватит обсуждать мое небезупречное прошлое, поехали теперь в какой-нибудь магазин.
  - Зачем?
  - Купим что-нибудь из тряпок на первое время. Не будешь же ты сидеть дома в ожидании, пока маэстро сотворит свой очередной шедевр? - рассмеялся Рома, уходя от неприятной темы. - Я тут нашел несколько адресов этих, которые для беременных.
  - Давай, в какой поближе. На вторую пару успеть все-таки хочется.
  - А я думал, наоборот, поближе к универу.
  - Без разницы, - согласилась Оксана, усаживаясь в машину.
  
  Слава богу, в первом же магазине, в который они заехали, удалось найти несколько вещей - удобных, практичных и удачно маскирующих интересное положение будущей мамочки, которые устроили придирчивую девушку.
  Пока Ксюха выбирала одежду, Рома 'висел' на телефоне, с комфортом расположившись в одном из низеньких кресел для покупателей. Хотя, скорее всего, кресла предназначались для спутников покупательниц. Потому что самостоятельно подняться с этого удобного с виду предмета мебели без посторонней помощи женщине на приличном сроке беременности было бы крайне затруднительно.
  Насколько Оксана поняла, слушая краем уха содержание беседы, по своему шефу соскучился "любимый" Артемом менеджер. Рома на удивление терпеливо выслушивал информацию и давал своему подчиненному ЦУ. А потом позвонила его секретарша, которая тоже не знала, что отвечать заявившимся с самого утра клиентам. Им, похоже, очень срочно требовалось забрать какие-то документы, которые должен был подписать Роман Сергеевич, а не его отец или кто-либо из заместителей руководства фирмы.
  Но, видимо, и у Ромы был свой предел терпения. В конце концов, он раздраженно предложил своей помощнице собрать все необходимые документы и самой подъехать к нему по этому адресу. Тем более их офис находился не так уж далеко.
  Как потом оказалось, Рома снова воспользовался моментом, совместив рабочий момент с собственным интересом.
  
  Оксанка практически определилась со своим выбором одежды, сделав, наверное, дневную выручку магазину. Подойдя к Роме, который как раз с интересом разглядывал стенд с нижним женским бельем, предложила ему оценить масштаб финансовых затрат. Мало ли, вдруг ее спонсор решит, что надо быть скромнее с запросами.
  Рома обернулся:
  - Ксю, глянь-ка какие труселя интересные, - хмыкнув, указал он на изображение беременных женщин, демонстрирующих нижнее белье на ярких упаковках.
  - Что тут интересного? Специальные, с эффектом поддержки живота. Я и в простых похожу.
  - В этих своих треугольных полосочках? - нахмурился Рома, припомнив, как буквально на днях Оксанка выгребала свои трусики из стиральной машинки, попутно очень эмоционально и доходчиво объясняя Тёмке, что нельзя стирать нижнее женское белье вместе с мужскими носками, несмотря на то, что оно тоже черного цвета. - Нет.
  - Что значит, 'нет'? - изумилась Ксюха.
  - Вам что-нибудь подсказать? - появилась рядом девушка-консультант.
  - Помогите, пожалуйста, определиться с выбором, - обратился к ней Роман, мельком взглянув на вошедшую в двери магазина эффектную молодую женщину с пухлой папкой для документов в руках, рассеянно заозиравшуюся по сторонам, будто не могла понять, что она тут делает. - Насколько я понимаю, простой хлопок предпочтительнее этих вот, с кружавчиками?
  - Ром, прекрати! - прошипела Ксюшка, покраснев. - Я сама разберусь со своими трусами!
  - Вы знаете, здесь представлены очень удачные модели отличного качества. У нас все белье сертифицировано, - защебетала продавщица вроде бы для потенциальной клиентки, но при этом беззастенчиво пожирая глазами Ромку. - Но вообще-то берут в основном не хлопок, а бамбук. Оно по ощущениям очень приятное для кожи, шелковистое такое...
  Ксюша попыталась отойти, чтобы не мешать им общаться, но стоявший позади нее Рома отрезал пути отступления, нагло обняв и демонстративно погладив ее животик:
  - Нам подходят. Покажите, пожалуйста, самые удачные модели, - кивнул он девушке-консультанту. - Так и быть, с цветом можешь определиться сама, - интимно шепнул Ромка в покрасневшее ушко своей 'пленницы', забавляясь реакцией остановившейся неподалеку от них Анжелы, пребывающей в легком шоке. - Извини, радость моя. Я буквально на пять минут отойду. Мне тут по работе кое-какие вопросы решить надо. Расплатишься сама? Держи... - протянул он Ксюхе свою кредитку.
  Оксане очень хотелось пнуть ногой, или хотя бы стукнуть этого интригана. Она уже сообразила, что Рома ведет какую-то свою игру. Но мог бы и предупредить, вместо того, чтобы использовать 'втемную'. Уж, наверное, не отказалась бы подыграть соседу - чего только не сделаешь в благодарность за то, что он столько возится с ее проблемами. Понятно, что Роман Сергеевич старается в первую очередь для своего ненаглядного Тёмочки. Но и ей просто грех было жаловаться за то, что со своей беременностью неожиданно оказалась, как у Христа за пазухой.
  Здраво рассудив, что препираться с Ромкой (решившим, что в ее положении следует носить более удобные трусики, чем те, к которым привыкла), бесполезно, Оксана все-таки соблаговолила взять несколько упаковок.
  
  Девушка на кассе, оценив по карте Visa Platinum перспективную клиентку, разулыбалась настолько радушно, предлагая заполнить какие-то анкеты для будущих скидок, что Ксюхе захотелось предложить ей лимон. Противно было видеть игру этой плохой актрисы. А то она не заметила, пока прогуливалась по магазину, насколько та пренебрежительно и с нескрываемой завистью, скучая в отсутствие других покупателей в столь ранний час, разглядывала их парочку, наверное, представляя именно себя счастливой спутницей этого красавчика. Наивная. Мысли и сердце Романа Сергеевича прочно заняты. Но кассирше необязательно знать, что не ею.
  
  Расплатившись на кассе, нагруженная пакетами с покупками, Оксана обернулась в замешательстве, не зная, стоит ли ей постоять в сторонке, пока Рома уладит какие-то дела со своей помощницей, или, наоборот, обозначить свое присутствие?
  Снова расположившийся в кресле Ромка, будто почувствовав ее взгляд, поднял голову от бумаг, на которых проставлял размашистую подпись, улыбнулся и призывно махнул рукой. Оксана двинулась было в их сторону, но Роман что-то буркнул своей помощнице, отложил непросмотренные документы и, поднявшись, быстро подошел сам:
  - Давай, я возьму, - забрал он у девушки из рук пакеты.
  - Рома, я тебе прибью когда-нибудь, - тихо процедила Анина дочь сквозь зубы, продолжая мило улыбаться. - Твоя, не знаю, кто она тебе там, кажется, готова кого-то придушить, - заметила Оксана прищуренный взгляд глядящей на них в упор молодой женщины, к которой Рома оказался стоящим спиной.
  - Отлично! - обрадовался Роман, заговорщицки подмигнув. - Уповаю на то, что хоть теперь Анжела оставит насчет меня свои матримониальные планы.
  - Надеюсь, ты знакомить нас не собирался? Если что, я - против! Потому что из нас двоих придушить она явно хочет меня.
  - Не обольщайся, Ксюш, - негромко рассмеялся Рома. - Это в мою импровизацию не входило. Боюсь без должной репетиции, мы с тобой ее не проведем. Так что иди в машину. Ключи в кармане, достань сама, - слегка приподнял и отвел в сторону локоть мужчина, чтобы она могла залезть в карман его брюк.
  - А в карман куртки не догадался засунуть? - ехидно поинтересовалась Оксанка, поняв, что он намеренно делает вид, что не может подержать ее покупки одной рукой, чтобы самому достать ключи от машины.
  - Я их специально переложил, в надежде, что трюк удастся, - признался сосед.
  - Ты страшный человек, Ром.
  - Я знаю, так что кредитку не забудь отдать, - самодовольно ухмыльнулся он, разворачиваясь, чтобы вернуться к ожидающей его Анжеле и закончить с подписями на документах.
  
  В ожидании спутника, усевшись в машину, Оксана достала телефон, решив проверить пришедшие сообщения. Одна смс-ка была от Лерки, и две от Кира...
  Радужное настроение, поднявшееся после удачного шоппинга, вмиг испарилось. Очень хотелось все-таки прочитать, что же так настырно Кирилл пытается донести до нее, раз не оставляет попыток дождаться ответа, и бередит сердечко. Но начала все-таки с Леркиного послания. А потом пришел Роман.
  Закинув пакеты с покупками в багажник, он крикнул Анжеле, садившейся в свою машину, что появится на работе в течение часа, и уселся за руль.
  - Ну что, сработало? - поинтересовалась Оксана, поспешно удаляя сообщения от бывшего парня, чтобы не было соблазна прочесть их.
  - Надеюсь, повторной демонстрации в том, что у меня есть личная жизнь, и в услугах Анжелочки я не нуждаюсь, не потребуется, - оптимистично улыбнулся Рома. - Ну что, в универ?
  - Пора бы уже. А то и ко второй паре не успеем, - согласно кивнула Ксюшка.
  
  ***
  
  - Ром, отпустишь Тёмку со мной сегодня? - заискивающе улыбнулась Оксана. - Я с отцом договорилась. Он нас ждет.
  - Ну раз ты уже договорилась... - нехотя поднялся Роман, давая возможность Артему встать. - Может, мне с вами съездить?
  - В качестве группы поддержки, или прикрытия? - нервно усмехнулся Тёмка.
  - Ну, смотря по обстоятельствам... - замялся Рома, стараясь завуалировать шуткой свое беспокойство за любимого парня, чтобы его предложение не выглядело навязчивой заботой или чрезмерной опекой, ущемляющей достоинство и гордость Артема.
  Почему-то представляя себя на месте Ксюхиного отца, Рома допускал самые непредсказуемые сценарии встречи. Вплоть до того, что Оксанке придется разнимать сцепившихся мужиков.
  - Сам справлюсь, не маленький, - фыркнул Артем, сожалея, что Рома и впрямь не может запретить ему это знакомство с Ксюшиным отцом, о котором был только наслышан.
  - Тогда срочно собирайся, выходим через двадцать минут. Иначе из-за 'пробок' к десяти не успеем! - подбодрила Оксана, отправившись одеваться.
  Больше всего из заказанных у Мирослава обнов ей понравились два шикарно продуманных комбинезончика, сидевших точно по ее фигурке. В одном из которых, джинсовом, можно было расшнуровывать 'корсет' на нужное расстояние и носить всю беременность. И даже после. Удачный крой предполагал, что 'лишняя' ткань просто распределится на животе удобной внутренней складкой под шнуровкой. Никто и не подумает, что это было сшито для беременной женщины. А второй, из свободно струящейся, приятной по ощущениям ткани, предполагал, что в нем не стыдно пойти и на светский раут.
  Неизвестно, подсказывала ли Мирко что-либо его сестра. Или он сам догадался 'подглядеть' в каталогах для беременных женщин пользующиеся спросом модели. Но Оксана осталась очень довольна приобретением.
  
  - Знаешь... мой папа бывает несдержан, может и наорать сгоряча. Ты не принимай близко к сердцу, ладно? - сочла Ксюшка своим долгом предупредить друга перед самым выходом из дома.
  - Ну вот и пусть поорет, - пожал плечами юноша, убирая в карман ключи от Ромкиной машины. - Глядишь, и тебе меньше достанется, - нервно пошутил он.
  - Эх, Тёмыч, жаль, я не могу вместо тебя сходить, - посетовал Рома, глядя на мандражирующую девушку, недовольный тем, что Ксюхе предстоит очередное испытание нервотрепкой. Анька могла бы и сама каким-то образом решить этот вопрос. Тем более, денег у отца на свадьбу Оксанка просить не собиралась. - Короче, Тём, если вдруг и впрямь беседа пойдет на повышенных тонах - Ксюшке там не место, понял? Воспитывать надо было раньше. А теперь уже нечего девке мозги промывать. Помни о том, что она носит ТВОЕГО ребенка. И ты защищаешь интересы СВОЕЙ семьи. Пусть Оксана идет в машину и ждет тебя там. Ну ни пуха вам, - помахал Роман жениху с невестой.
  
  ***
  
  Как ни странно, но к новости, безусловно, слегка шокировавшей бывшего Аниного мужа, Анатолий Викторович отнесся весьма сдержано. Вернее сначала, конечно же, вспылил, поняв, почему нельзя откладывать срок свадьбы:
  - Да вы совсем охренели, ребята? Ты о чем думал?! - стукнув кулаком по столу, вперил он тяжелый взгляд в будущего зятя.
  Несмотря на напутствие Ромы, стойкое осознание того, что они с Ксюшкой уже не несовершеннолетние, и все организационные вопросы со свадьбой вроде бы утряслись благополучным образом, Артем все равно волновался перед встречей с ее отцом. Парень старался сохранить хладнокровие, мысленно накручивая себя, что тот сам не ангел, но от резкой смены тона мужчины сначала побледнел, а затем покрылся нездоровым румянцем. Поднявшись из-за столика, за которым только что расположились, он загородил Оксанку от гнева ее родителя, и постарался спокойно произнести:
  - Да, я виноват. Так получилось. Но теперь уже все равно ничего не изменить. Если Вы хотите лично мне что-то сказать, я готов выслушать. Беременной женщине волноваться вредно. Она может подождать меня в машине.
  - Тёма... - подергала его Ксюха за край карман джинсов, но, видя, что спутник пока что не реагирует, рискнула высунуться из-за его спины:
  - Пап, перестань. Мы оба слегка увлеклись...
  - Я много чего хотел бы тебе сказать именно тебе! - вспылил Анатолий, прожигая Тёмку ненавидящим взглядом. - А от тебя, Оксан, я вообще не ожидал такой безответственности!
  - Будем считать, что разговор не задался, - поднялась девушка, встав рядом с набычившимся Тёмкой. - Извини, что побеспокоили.
  - Сядь! - рявкнул мужчина, заставив дочь вздрогнуть.
  Артем вытащил из кармана ключи от машины и молча протянул спутнице.
  - И ты сядь, - перевел тяжелый взгляд Анатолий на парня.
  Стиснув челюсти и упрямо вздернув подбородок, Артем обнял Оксану со спины, прикрыв ладонями выпирающий животик в ожидании ее решения - уходить им или оставаться.
  - Хватит демонстрировать мне свой норов, - уже более спокойно произнес мужчина, смерив их взглядом, и осознав, что взрослые детки, действительно, могут развернуться и просто уйти. - Наломали дров, бестолочи... Думали я от восторга теперь прыгать буду? Рассказывайте, как дальше жить собираетесь.
  - Ладно, - сдалась Оксанка, почувствовав себя немного увереннее в объятиях друга. - Первую попытку будем считать неудачной, - похлопав Артема по руке, чтобы отпустил, взяла она в руки папку с прейскурантом на предлагаемые напитки и уселась за столик. - Что именно ты хочешь услышать?
  
  Встречались они в небольшом кафе возле работы Анатолия. Он видел, на какой машине прибыл будущий зять, правильно сопоставил возраст и возможность самостоятельно заработать на такую дорогую игрушку (даже если учесть, что она взята в кредит) и, сделав соответствующие выводы, теперь скептически разглядывал представленного 'жениха'.
  Несмотря на располагающую внешность молодого симпатичного, в меру накачанного парня, которому Оксана доставала едва ли до плеча, Анатолий не мог отделаться от мысли, что ему категорически не нравится этот кандидат. И дело вовсе не в том, что этот красавчик с периферии. Хотя, возможно, именно поэтому паршивец 'забыл' надеть презерватив, чтобы наверняка был повод сделать предложение 'залетевшей' подружке с московской пропиской. Просто такой тип мужчин всегда пользовался вниманием противоположного пола. Пусть даже не с целью выскочить за него замуж, а именно 'поохотиться' и затащить к себе в постель. Сложно представить, что Артем станет каждый раз отбрыкиваться от желающих закрутить с ним хотя бы легкую интрижку. А Ксюха будет ревновать, мучиться, подозревать во всех смертных грехах, и, в конце концов, рано или поздно такая семейная жизнь опостылеет им обоим. Нужно ли его дочери такое 'счастье'?
  Анатолий понимал, что от его желания или нежелания - мнение Оксаны вряд ли изменится, тем более, раз уж они подали заявку. Но как-то странно было смириться с тем, что Ксюха из маленькой девочки превратилась в привлекательную девушку (к этому он тоже долго привыкал), а теперь уже и в женщину, ожидавшую собственного ребенка. Гордость за взрослую красавицу боролась с возмущением, что она еще слишком молода, чтобы устраивать личную жизнь. Образование не закончила. Где и как жить дальше - не определились. И к тому же, осознание собственного возраста, того, что он совсем скоро станет дедом, вносила диссонанс и сумбур в мысли мужчины. Было гораздо приятнее принимать на работе поздравления от коллег, в связи с рождением младшего ребенка, появившегося во втором браке. А вот спустя совсем немного времени проставляться за внука, как-то не совсем то...
  И еще очень неприятно удивило, что Оксана не стала обсуждать финансовую сторону предстоящих расходов. Честно говоря, Анатолий пока и не откладывал денег на подобное мероприятие, хотя отдавал себе отчет в том, что должен будет обеспечить дочь достойным праздником в ее жизни. Но считал, что это событие состоится никак не раньше того, как Оксанка закончит универ.
  - А как же вы обходитесь? - недоуменно поинтересовался Анатолий, буравя взглядом потупившуюся молодежь. - Мать в долги влезла, да? А ко мне обратиться Ане, как всегда, гордость не позволила?
  - Пап, ну не начинай, - поморщилась Оксана. - Давай сейчас не будем о ваших сложных отношениях с мамой, ладно? У тебя теперь другая семья и все такое...
  - Нет, не ладно! - снова разозлился мужчина. - Неважно, сколько у меня семей! Она что, думает, я для своей единственной дочери не найду денег на свадьбу? Впрочем, ладно. Этот вопрос я сам с ней решу. Вы-то сами хорошо подумали? Что-то не выглядите слишком счастливыми...
  - Как ты сам считаешь, стоит ли нам дальше раздумывать? - демонстративно погладила свой животик Оксанка, проигнорировав вопрос по поводу счастья на лицах в преддверии торжественного события.
  - А, ну да... - вздохнул Анатолий. - Посидите здесь минут десять. Я сейчас вернусь, - резко поднялся он из-за столика.
  - Заказать тебе еще кофе?
  - Не надо, - бросил отец, не оборачиваясь.
  - И что это было? - недоуменно посмотрел ему вслед Артем.
  - Кто знает? - пожала плечами спутница. - Я вообще уже с ним сто лет не встречалась. Квитанцию на оплату за семестр у бабушки Оли оставляла и все. Ну и по телефону благодарила за то, что он оплатил.
  - Ксюх, а папа твой тебя все равно любит, - задумчиво протянул Тёмка.
  - Какая разница, кого он любит?! - досадливо поморщилась Оксана. - А потом, чего ему меня не любить? Я - его первенец. К тому же единственная дочь - умница и красавица! - (припомнила она лестные отзывы Егора). - Это сыновей у него теперь двое...
  - Ну не знаю, - посмурнел Тёмка. - Я у своего биологического отца, по слухам, первый и единственный, однако, он меня даже видеть не желает.
  - И ты до сих пор паришься по этому поводу? - несказанно удивилась девушка.
  - Нет, - смутился Артем, - просто...
  - А чего просто-то? Просто кто-то готов к появлению детей, а у кого-то родительские инстинкты атрофированы.
  - Это ты сейчас на меня намекаешь? - тихо спросил юноша. - Потому что Ромка больше радуется нашему ребенку?
  - Да ни на что я не намекаю! Я пытаюсь тебя взбодрить! - фыркнула Оксана.
  - Смешная ты, - улыбнулся Артем, невольно подумав о ее матери. - Это я должен тебя утешать и подбадривать...
  - Кто же тебе мешает? - съехидничала вредная подружка. - Можешь прямо сейчас начинать. Я и не думала, что ты так глубоко переживаешь, что твой настоящий отец не интересуется твоим существованием. Я все время забываю, что у тебя не отец, а отчим.
  - Он мне как отец. А это... ну так... как-то к слову пришлось, - скомкано попытался оправдаться Артем.
  - Да ладно, не переживай, - искренне улыбнулась Ксюша, потрепав его по руке, и прижавшись к плечу, выражая свою поддержку. - Зато мамка моя тебя за что-то любит...
  - Ты так считаешь? - напрягся Артем, чувствуя, как учащенно забился пульс, и от смущения лицо заливается краской.
  Что именно Ксюха вкладывает в это понятие? Она ведь не знает о том, что они с Аней занимались любовью, отдаваясь этой порочной страсти безраздельно до самоотречения...
  Ромка велел забыть ту ночь, но разве такое можно когда-нибудь забыть? И если поначалу он еще мог помечтать... так, гипотетически, беспредметно, что Аня тоже помнила все, и уже не так сильно ужасалась тому, что они вытворяли, то теперь старался гнать прочь подобные мысли. Начав встречаться с Егором, и фактически живя с ним под одной крышей, вряд ли Анне теперь интересны воспоминания о бывших любовниках. И потом, несмотря на то, что соседка его в очередной раз великодушно простила, могла ли она по-настоящему смириться с тем, что он снова нагадил ей в душу, искалечив жизнь ее дочери?
  Артем оттянул горловину свитера, стараясь справиться с накатившим волнением.
  - Жарко? - участливо поинтересовалась Оксана, взглянув на спутника.
  - Да, - кивнул Артем, - что-то душно тут... Хочешь еще сока?
  - Не-а. Хочу определиться, в каком направлении местный сортир, - призналась Оксана, оглядываясь по сторонам.
  - Кто о чем, - усмехнулся Тёмка, чмокнув девушку в щеку. - Туалет при входе, напротив раздевалки. Иди уже, я покараулю столик.
  - Думаешь, его унесут?
  - Думаю, если мы все уйдем, не расплатившись, то наш официант очень расстроится, - указал Артем глазами на косившегося в их сторону парня, обслуживающего эту часть столиков.
  - Ой, у тебя деньги-то есть? - спохватилась Оксана, хватаясь за сумочку. - Мама мне оставила...
  - У меня кредитка есть, - остановил ее Артем. - Иди, не переживай. И, если можно, поскорее, а то твой папа вернется, а я тут один...
  - Я мигом! - пообещала Ксюха.
  
  Анатолий пришел обратно буквально за пару минут до возвращения Оксаны из туалета.
  Мужчины успели обменяться лишь несколькими фразами. Артем признался, что родители проспонсировали его на семьдесят пять тысяч, переведя деньги на следующий же день после его звонка домой.
  
  ***
  
  Честно говоря, Тёмка не ожидал, что, едва услышав о причине скорой свадьбы, мать примется причитать, что же он раньше-то молчал, что встречается с девушкой с серьезными намерениями?! Уж за несколько месяцев они с мужем наскребли бы более приличную сумму. В крайнем случае, продали бы машину. Все равно собирались менять на будущий год.
  Артем, не ожидавший такого поворота событий, потрясенно умолк.
  Наверное, все-таки правильным было его предположение, что родители надеялись на то, что он себе отхватит 'столичную' невесту.
  - Тёма, сынок? Ты чего затих-то? - обеспокоенно спросила мама в трубку. - Я тебя не слышу.
  - Я тут, мам...
  - Ты... расстроился, что так мало, да? - огорченно спросила женщина. - Я понимаю, что по московским меркам - это не деньги... Вы кольца-то уже присмотрели?
  - Нет, мам. С кольцами пока не определились. Но платье Ксюхе купили...
  - Ох! Надеюсь, платье без тебя покупали?
  - Ты тоже в приметы веришь? - улыбнулся Артем.
  - Ну... верю, не верю, - неопределенно протянула она, - но традиции не просто так придумали. Ты только не смотри! Нельзя раньше времени жениху невестино платье видеть.
  - Ладно, не буду, - согласился Артем. Тем более платье Ксюша, от греха подальше, отнесла к Аниным родителям.
  - А ведь и тебе же костюм надо приличный... Что? Тём, вы пока там как-нибудь уж перебейтесь... Да погоди ты!
  - Что?
  - Я не тебе, сынок. Вот, отец тут под руку бубнит, что в выходные к своей матери съездит, попросит взаймы. Она пенсию сейчас хорошую получает. Так что на книжке-то есть сбережения. Ой! И у дядь Лёши еще можно спросить. Он вроде на новую машину копит-копит, никак не накопит. Все равно, небось, еще не скоро наберет нужную-то сумму. А мы как раз перекантуемся. Только его тоже на свадьбу приглашать придется. А то еще обидится...
  - Мама, не надо! На костюм я себе заработаю сам, честное слово! - чуть не взвыл Артем, даже не представляя, что родители готовы были устроить массовый сбор средств по родственникам (кстати, мать отчима ему даже и родственницей-то не являлась, по сути).
  - Сынок, а, может, вы сюда приедете свадьбу праздновать? В доме-то, правда, много народу не поместится. Но могу договориться с тёть Наташей. У нее брат в кафе работает. Может небольшую скидку организовать. Вот только в феврале она племянницу замуж выдавала. Говорит, приличные столы накрывали. У них человек семьдесят было. Все как положено - и закуски, и деликатесы, и жульены, и торт свадебный в три яруса... Правда, кроме водки и шампанского вроде не было ничего. Но так это, свое же можно принести. Я, конечно, не знаю, что столичная молодежь-то нынче предпочитает. Заходила как-то в винный - всякие красивые бутылки заоблачных денег стоят. А по мне, так лучше уж водки нормальной выставить, чтобы всем гостям хватило... Ой, а кого звать-то будем? Со стороны невесты много родственников?
  А потом трубку отобрал отчим, и вопросы вообще посыпались как из рога изобилия. Начиная с того, что из себя представляет его избранница, в смысле, хороша ли собой, кто ее родители, про социальное положение семьи девушки, про то, как она себя чувствует, нося под сердцем ребенка, не обижают ли его будущие родственники? Не гнушаются ли тем, что он не москвич? И прочие, по мелочи...
  На робкую попытку возразить, что пока, дескать, денег дают Оксанины родители, и можно будет вернуть половину со временем, отчим возмутился:
  - Ты у меня один, Артем! Сам знаешь, у меня других детей нет. Что же я на свадьбу единственному сыну денег не наскребу?! По своим соберем, не будем у новых родственников одалживаться. Нехорошо это. Все! И разговор короткий. Разберемся!
  Потом эстафету снова перехватила мать, пообещав поддержать молодую семью дарами сада-огорода, выделить две подушки, туго набитые отборным пухом, и проспонсировать покупку коляски. И только затем мама осторожно спросила, как же теперь его учеба, и где они с Оксаной и малышом собираются жить после рождения ребенка.
  - Ох, мам, давай по порядку... - смирился Артем, устраиваясь поудобнее на диване и показав кулак Роме, пытавшемуся подкрасться к нему с видом змея-искусителя. Прикрыв трубку рукой, Тёмка злобно прошипел:
  - Сгинь!
  - Я осторожненько, - шепнул Ромка, пытаясь пристроиться рядышком.
  - Дай с родителями пообщаться, будь человеком, - взмолился Артем и так не зная, куда деваться от неудобных вопросов и как сказать матери, что не нужно продавать никакую машину и занимать деньги. Было нестерпимо стыдно врать родителям, но и признаваться в том, что свадьба будто бы 'понарошку', он теперь тоже не мог. Слова отчима и забота матери тронули до глубины души. И в горле до сих пор стоял ком. Он еще не представлял себе, как теперь озвучить то, что согласился взять фамилию жены. Не хватало только, чтобы Ромка, пользуясь его занятостью серьезным разговором, залез в штаны и заставил кончить, задыхаясь, словно астматик. То-то родители еще будут переживать, что у него с голосом проблемы, уж не приболел ли?
  Ромка понятливо ухмыльнулся, чмокнул его в макушку и ушел в комнату к Оксане. И буквально через минуту оттуда послышались возмущенные вопли девушки:
  - Рома, мне не до детских сказок! У меня еще три страницы перевода технического текста по немецкому! Я половины слов не встречала... Ладно, чай буду. И бутерброд с икрой тоже... два!
  Артем улыбнулся.
  - Да, мам, ну что тебе еще рассказать?
  - Скажи, сынок, - замялась мама, - а ты-то ее хоть любишь?
  - Почему ты спрашиваешь? - напрягся Тёмка, холодея. Говорят, материнское сердце не обманешь - неужели, почувствовала? И еще стало смешно, потому что мама забыла поинтересоваться, любит ли его невеста? Видимо, априори считала, что от такого "гарного хлопца" невозможно не потерять голову.
  - Не знаю, - смутилась мать... - Как-то не слышу я восторженных ноток в твоем голосе, вроде того 'она у меня такая разэтакая... умница, красавица, хозяюшка...' да не знаю я, чего ты там особенного разглядел? Глаза, фигуру, ножки? Душой-то к ней тянет, сердцем?
  - А! Это... - с облегчением выдохнул Артем, поспешив успокоить родительницу. - Все как ты представила, мам: Ксюха у нас умница, красавица, готовит отлично - пальчики оближешь. И глаза красивые. И фигурка тоже. Только роста мелкого, - не стал он кривить душой.
  - Насчет этого не переживай. Как в народе говорят: маленькая собачка - до старости щенок, - рассмеялась мать. - Зачем тебе гренадерша-то? Главное, чтобы по хозяйству управлялась, дом в чистоте и порядке содержала, вкусной едой баловала, здоровых детишек рожала, и ночью еще силы оставались мужу ласки дарить.
  - Да все нормально, мам. Характер - отличный. В меру вредная. Ну, как все девчонки, сама понимаешь. Но зато отзывчивая, не злопамятная, веселая, общительная, - прикрыв глаза, пытался он припомнить еще что-нибудь про Ксюху, только перед глазами почему-то стояла Аня. - А еще ласковая, нежная, страстная, волнующая... мне рядом с ней на душе тепло становится... Блин! Мам!!! - опомнился Артем, почувствовав себя крайне неловко. - Что ты меня на такие откровения-то разводишь?!
  - Да, ладно-ладно, сынок, не кипятись, - рассмеялась женщина. - Я заслушалась просто.
  - Я самую лучшую тут из московских девчонок выбирал, ясно? - все еще злясь и на мать, и на самого себя за внезапное желание исповедаться в сокровенном, сердито буркнул Тёма. - И очень ее люблю... 'как сестру', - добавил он уже мысленно, теперь ярко представляя себе именно Ксюшку.
  И даже не соврал.
  
  Самым сложным оказалось сказать отчиму о том, что он берет фамилию жены. Жалкий лепет про традиции в семье невесты или ее капризы казался крайне неуместным. Однако других идей у Артема не было. Можно было попробовать объяснить про гипотетические опасения того, что в школе к их с Оксанкой ребенку прилипнет обидная кличка. Но отчим всю жизнь проживший с фамилией Кашкин, вряд ли поймет глубину проблемы.
  Попросив мать еще раз передать трубку отчиму, Артем запинаясь, тщательно подбирая слова, поведал ему про свое решение, уже по гнетущему молчанию с той стороны, понимая, что смертельно обидел человека, заменившего ему родного отца. Пусть резковатого в своих суждениях о смысле жизни, с грубоватыми манерами, но того, кто был рядом в то время, пока он рос и взрослел...
  - Спасибо, сынок. Не ожидал... - наконец выдавил Валерий Николаевич. - Деньги я тебе перешлю, как обычно. До встречи, - сухо попрощался он.
  - Пап, подожди! - воскликнул Артем, приготовившись оправдываться, убеждать, утешать, наконец... но в ответ уже послышались короткие гудки. - Черт! - стиснул Тёмка трубку так, что она едва не треснула.
  Отшвырнув телефон, запищавший, что его следует поставить на зарядку, в угол дивана, юноша согнулся пополам, обхватив голову, не представляя, как все исправить.
  Сколько он так сидел, бездумно раскачиваясь взад-вперед, пытаясь переключиться на что-то позитивное, Артем не засекал. Перед мысленным взором почему-то стояли отрывочные воспоминания детства...
  Как ходил с отчимом на рыбалку, за грибами, а мамка после беззлобно ворчала на 'добытчиков', потому что ей потом полдня приходилось чистить рыбу или возиться с грибами. Вспоминал, как новый мамкин муж учил постоять за себя, уверяя, что за правое дело и схлопотать от более сильного противника не стыдно. Главное, не трусить, малодушно оставаясь в сторонке. Как отчим гордился им, хвастаясь перед своей родней, дескать - вон какой у меня парень растет! - не замечая, как за глаза родственники шептались, дескать, были б свои детки - было б чем гордиться, а так, велика ли заслуга? И почему-то винили мать в том, что отчим оказался однолюбом и дождался-таки, когда она останется одна. Вспоминал, как у них в семье стало весело и уютно с появлением в доме нового папы Валеры.
  Да много чего хорошего Артем успел вспомнить из прошедших тринадцати лет, на протяжении которых Кашкин-старший был рядом. Вот только было и то, что вспоминать совсем не хотелось - это о хлестких высказываниях Валерия Николаевича по поводу разных пидоров-извращенцев, которые не хотят жить по-человечески...
  Артем в который раз уже за последнее время остро сожалел о том, что совесть - это нечто такое эфемерное, нематериальное. И ее нельзя удалить операбельным путем, словно аппендикс или желчный пузырь - практически без ущерба для функционирования остального организма. Сейчас очень не помешала бы обширная блокада. Или хотя бы бутылка водки, чтоб напиться до бесчувствия и забытья.
  Жаль, что это не вариант в его случае. И назавтра с похмелья будет только хуже...
  Артем разогнулся и снова потянулся за телефоном, понимая, что еще не придумал, что сказать отчиму, точнее ОТЦУ, но потребность в том, чтобы его услышали, назрела.
  
  Рома заглянул в комнату как раз в тот момент, когда Тёмка с убитым видом тихо разговаривал с матерью, сообщившей, что, дескать, расстроенный Валера отправился за сигаретами в ближайший ларек...
  Мать также была обескуражена неприятной новостью, которой поделился с ней муж, но видимо, почувствовав, что сыну тоже плохо, пока еще не определилась, чью сторону занимать, поэтому держалась нейтрально.
  - Эта твоя Оксана хоть стоит того, чтобы ты шел у нее на поводу в таком серьезном вопросе? - устало спросила женщина. - Как-то не по-людски это, сынок... Обидно...
  - Наверное, стоит, - тихо прошептал Артем.
  Сказать ему было больше нечего. Мать тоже молчала. Потом в попискивающей трубке что-то зашуршало, видимо, мама прикрывала ее рукой.
  - Отец пришел? - встрепенулся Артем. - Мам, дай ему трубку, пожалуйста.
  - Попробуй завтра позвонить, Тёма, - замялась мать. - Он сразу спать пошел. Говорит, вставать рано...
  - Мам, но...
  - Все, Артем. Утро вечера мудренее. Пойду я к нему. Попробую поговорить. И ты спать ложись. Поздно уже, небось, не высыпаетесь, как следует со своей учебой, да личной жизнью... - отключилась она прежде, чем Артем успел что-либо подтвердить или опровергнуть.
  - Блин! Ксюха, Ксюха... - едва слышно простонал юноша, решительно поднимаясь. - Ну почему же ты - не Аня...
  - Тём, ты чего? - шагнул Рома в комнату, перехватив удрученного парня у порога. - Пошли чай пить?
  - С бутербродами! - добавила Оксанка, выглядывая из-за спины хозяина квартиры.
  - Я лучше кофе. Покрепче, - покачал головой Артем.
  - На ночь? - удивилась девушка.
  - Мне домой надо съездить.
  - Сейчас? - нахмурился Роман. - Что-то случилось?
  - Да. Отец не хочет со мной разговаривать. А я не могу так...
  - Так... - посуровел Рома. - Раз никто не умирает, это может подождать и до завтра. А лучше до выходных. Я тебя на машине отвезу.
  - Ром, на байке я часа за три доберусь, может, чуть раньше. И завтра вернусь уже. Так только один день пропущу в универе...
  - При хорошем раскладе - за три часа, пожалуй, доберешься. Только не забывай, что у вас там не такие трассы, как в Подмосковье.
  - Мне надо, Ром... Правда, - поднял глаза Артем, выдержав пристальный взгляд любовника.
  - Тём... это из-за меня, да? - робко спросила поникшая Оксана, машинально обняв живот... - Из-за свадьбы?
  Впрочем, чему удивляться-то? Какой свекрови или свекру понравится, что невестка такая беспринципная. Несмотря на нынешнюю свободу нравов, наверняка же неприлично считается выходить замуж, когда 'пузо на нос прет'... Пока, правда, почти и незаметно. Да и белое плате такого фасона, что может, не все догадаются. Ну не объяснять же, что на эту свадьбу никто и не рассчитывал...
  - Не из-за свадьбы, - коротко ответил Артем, не взглянув на девушку.
  - А из-за чего?
  - Тебе-то какая разница, Оксан? - раздраженно огрызнулся Тёмка, собравшись пройти в кухню, чтобы заварить себе кофе.
  - Тёмыч? - заступил ему дорогу Роман, молча требуя пояснений.
  - Не из-за свадьбы, - еще раз глухо повторил юноша. - Этому обстоятельству родители как раз несказанно обрадовались. Из-за того, что беру фамилию жены. Отец... в общем, мне надо как-то объяснить ему...
  - И про нас с тобой? - напрягся Роман.
  Артем опустил голову, тяжело вздохнув. Пожалуй, сразу несколько потрясений в один вечер - для родителей это слишком.
  Ромка вздохнул и грустно усмехнулся, принимая 'ответ'.
  - Как твоего отца по отчеству? - вдруг спросила Оксана.
  - Николаевич.
  - Давай я позвоню? - предложила девушка.
  - Зачем? Не стоит, Оксан. Сам разберусь. Тем более, он все равно трубку не возьмет, увидев мой номер...
  - А я со своего позвоню, - решительно выхватив у растерявшегося Артема сотовый телефон из руки, Оксанка быстро ретировалась в свою комнату и захлопнула дверь.
  - Ксюха, не надо! - опомнился Артем, кинувшись вслед за ней, заколотив кулаком в дверь. - Отдай мобилу! Оксан, слышишь?! Чокнутая! Что ты ему скажешь?! Не смей звонить!
  Но Оксана не откликнулась, проворно отыскивая номер Тёмкиного отца в записной книжке его телефона и набирая цифры на своем.
  - Подожди, не вопи, - оттащил его от двери Рома, - ничего ж не слышно, - пояснил он, обнимая раздосадованного, возмущенного самоуправством нахальной девчонки парня.
  - Валерий Николаевич, добрый вечер. Извините, что так поздно Вас беспокою. Это Оксана Азарова... - только и удалось разобрать затаившим дыхание молодым людям, потому что разговаривать Оксанка ушла на лоджию.
  Она и так волновалась, запоздало испугавшись собственной наглости, а тут еще и из-за двери доносились Тёмкины вопли, мешая сосредоточиться на серьезном разговоре. И хоть девушка прекрасно понимала, что от того, полюбят ли ее новые родственники, ей не станет ни горячо, ни холодно (благо живут они за четыреста с лишним верст от Москвы), но Артему портить отношения с родителями не следовало. Нельзя же так по-свински поступить с человеком, который является отцом ее ребенка. Раз уж ее каприз оставить свою девичью фамилию, и навязать ее жениху, то и отдуваться тоже ей.
  - Блин! Не слышно ни фига, - в сердцах хлопнул ладонью по двери Артем. - О! Пусти-ка, - отпихнув Романа, рванул он к окну на кухне. Распахнул его и, высунувшись чуть ли не до половины, пытался теперь по обрывкам долетавших фраз определить характер беседы. Честно говоря, он здорово сомневался, что Оксане удастся убедить отца в необходимости того, чтобы он взял фамилию жены.
  Как нарочно по дороге возле дома ползла уборочная машина, громко шурша по асфальту щетками, создавая достаточно шума, чтобы заглушить Ксюхин голос.
  От досады Артем едва не застонал, витиевато выругавшись и на свою вредную, упрямую невесту, и на дурацкую машину коммунальщиков, и на жизнь в целом. Почему-то едва выпутавшись из одной проблемы, тут же возникали новые... Да еще Ромка в очередной раз утвердился в своем мнении, что связался с трусом, который не в состоянии признаться родителям, что любит парня...
  - Вывалишься, чудовище мое, - подошедший сзади Роман крепко ухватил его за пояс штанов и втянул обратно. - Угомонись. Теперь уж все равно позвонила. Посмотрим, что получится.
  - Я ее придушу, - обреченно прошипел Артем.
  - Я добавлю, - согласно кивнул Роман. - За то, что раздетая на балкон выскочила. На улице не май месяц.
  - О! Кажется заглохла! - встрепенулся Тёмка, внезапно поняв, что на улице стало тихо.
  Уборочная техника и впрямь теперь стояла на месте, тревожно мигая в темноте желтыми огнями.
  Ромка моментально сориентировался, снова для страховки вцепившись в парня обеими руками, потому что Артем опять рыпнулся к окну, и просто завис, не веря своим ушам - Ксюха, оказывается, премиленько беседовала с его отчимом. И, похоже, все самое главное он уже пропустил, потому что беседа явно носила радушный характер, чего юноша никак не мог ожидать после своего разговора.
  Правда, Тёмка мог слышать лишь часть происходившего диалога. И только по фразам Аниной дочери старался догадаться, что отвечал или спрашивал отец.
  - Да нет, что Вы, Валерий Николаевич?! Это я его иногда обижаю... Не нарочно... Ну да, все бывает... Вы не волнуйтесь, мамка моя всегда за Артема заступается, так что... Что? А! - рассмеялась Ксюха. - Да, с тёщей, думаю, Тёмке повезло. У Вас замечательный сын. Он Вас очень любит и уважает... Серьезно? Ну тогда Вы не признавайтесь, что я его сдала. Может, когда-нибудь сам дозреет... Он знает... Ужасно переживает. Вы, если хотите, на меня обижайтесь, но...
  Дальше последовала длинная пауза. Видимо, Оксана только слушала, и изнывающий от волнения Артем напрасно напрягал свой слух. Хорошо хоть, что любимый отнесся с пониманием, и не дергал его. Хотя, Роме самому, наверное, было не менее интересно, как Ксюха выкрутится из этой авантюры, которую сама и затеяла. Наконец, он снова услышал голос Оксаны.
  - Да, я с Вами полностью согласна. Это главное... Я потому Вам и звоню, что не могу его отпустить в такую даль на ночь глядя. Сами понимаете, в моем положении... Нет-нет, Вы меня успокоили. Не буду волноваться... Да, честное слово! И Тёмке скажу, чтобы не нервировал... Конечно! Только Вы можете ему сами сказать, что без обиды принимаете его выбор? Боюсь, он меня прибьет за то, что я Вам позвонила... Нет-нет! Шучу. Это образно, - снова рассмеялась Ксюшка. - Я же говорю, это я его иногда нечаянно обижаю. Артем - он славный. Внимательный, ласковый, заботливый, надежный... Я Вам очень благодарна за воспитание сына... Да, сейчас передам ему трубку, - послышался удаляющийся голос девушки.
  Потрясенный Тёмка 'ввалился' обратно в помещение, умудрившись извернуться в объятиях любовника, чтобы оказаться к нему лицом.
  - Ромыч, ты слышал?! Она его уболтала! - недоверчиво пробормотал Артем. - Он хочет со мной говорить.
  Рома улыбнулся, отпуская парня и отступая в сторону.
  - Иди, солнце. Ни пуха! - кивнул он.
  - К черту!
  У двери в комнату невесты Тёмка оказался быстрее нее.
  Оксана опасливо приоткрыла дверь и, протараторив:
  - Тёмочка, это тебя! - сунула ему в руки сотовый и снова попыталась закрыться.
  Но подоспевший Рома оказался проворнее, подставив ногу:
  - Замерзла?! - строго спросил мужчина, краем глаза наблюдая за вцепившимся в телефон Артемом, удаляющимся в большую комнату. Очень хотелось наплевать на тактичность, и услышать, что же скажет отчим самому Тёмке. Но следовало уважать право любимого парня на что-то личное... Пожалуй, только семья каждого из них и была именно таким, личным...
  - Упс... - дурашливо подняла Оксанка руки над головой, сложив 'крышу'. - Не ругайся, Ром. Я 'в домике'.
  - Иди сюда! Я тебе задницу надеру, заодно и отогреешься, - поманил он старательно пытавшуюся изобразить виноватый вид, довольную девушку.
  - Ну честно, не замерзла! Мне до сих пор жарко. Я, между прочим, жутко волновалась! - заканючила Оксана.
  - Ладно, пошли чай пить. А то остыл уже... - все еще недовольно пробурчал Роман, распахивая дверь шире.
  - Имей в виду, меня обижать нельзя, иначе Валерию Николаевичу нажалуюсь, - предупредила Ксюха, прошмыгнув мимо повеселевшего хозяина (на всякий случай прикрывая попу руками, чтобы не схлопотать по ней обидный шлепок от блюстителя интересов ребенка за свою безалаберность и попытку простудиться).
  - С чего это вдруг? - недоверчиво покачал головой Рома.
  - Он сказал, что его невестку обижать нельзя.
  - Раскатала губу! - хмыкнул Рома. - Ты еще не замужем. А, следовательно, не невестка, - поддразнил он.
  - Да без разницы! - беспечно отмахнулась Ксюшка. - Он внука хочет. Правда, на внучку тоже согласился... Так что, будет свадьба или не будет - это принципиального значения не имеет. Для них с женой главное, чтобы Тёмкин ребенок здоровеньким родился... Хочешь, я за тобой поухаживаю? - попыталась подлизаться Оксанка. - Тебе сахара сколько, Ром?
  - Садись уже, сказочница. Я сам за собой поухаживаю. Ты и меня уже заболтала. А с будущей свекровью-то не удалось пообщаться?
  - Ой, нет... мне пока и Тёмкиного папки хватило. Удивляюсь, как он меня сразу не послал.
  - Да он, наверное, просто слова не мог вставить от неожиданности. И, как вежливый человек, перебивать тебя не стал, - съехидничал Рома.
  - Не, ну нормально?! - возмутилась Оксана, надувшись. - Я тут, понимаешь, стараюсь уладить конфликт поколений, а ты вместо благодарности мне гадости говоришь?
  - А кто спровоцировал этот конфликт, радость моя? - насмешливо уставился Рома на девушку, подвигая к ней ближе тарелку с бутербродами, щедро намазанными красной и черной икрой. - Ты думала легко ломать привычные традиции?
  - Ну... - сразу стушевалась она. - Просто... блин, где там Тёмка-то? - живенько свернула Ксюха неприятную тему, попытавшись незаметно перевернуть тарелку к себе той стороной, где лежали бутерброды с красной. - Тёма, иди чай пить. Остыл уже! - крикнула она громко, чтобы он услышал из дальней от кухни комнаты.
  Артем как раз заканчивал говорить с отчимом, прощаясь:
  - Да пап. Обязательно... Да выдумывает она все. Никто меня не обижает. Я тут как сыр в масле... Обязательно передам. Ага... И поцелую. Спокойной ночи... - растроганно пробормотал он, передумав устраивать Ксюхе удушение собственными руками.
  
  - Тёмочка, давай меняться? - заискивающе улыбнулась Оксанка, увидев показавшегося в дверях кухни Артема. - Я тебе один с черной икрой отдам, а ты мне свой - с красной, а?
  - Не-а, все лучшее - женщинам и детям, - усмехнулся парень, подсаживаясь к столу.
  - Ну не люблю я черную икру! - горестно воскликнула Оксанка.
  - Разве тебя здесь кто-то спрашивает, чего ты любишь? - съехидничал Рома. - Ешь давай!
  - Ладно, Ксю, - сжалился Тёмка. - Я тебе просто так отдам. Только сначала съешь свои два с черной.
  - Издеваетесь, да? Я всего два бутера просила!
  - А это - бонус, - нашелся Артем, рассмеявшись. А затем посерьезнел:
  - Спасибо, тебе, Ксюх...
  - Да ладно, - смутилась девушка, - стоило же попытаться... Главное теперь на свадьбе всех убедить, что мы с тобой просто созданы друг для друга, - грустно вздохнула она.
  - Ага, два сапога - пара, и оба на левую ногу, - ревниво поморщился Рома, понимая, что Оксанка в данном случае права - уж гулять, так гулять! Но все равно ему было немного не по себе от предстоящего спектакля...
  
  ***
  
  Отец выложил перед Оксаной четыре бумажки номиналом по пять тысяч:
  - На карточке пока больше нет, - немного смущенно признался Анатолий Викторович. - Зарплата через три дня...
  - Да не надо, пап, как ты сам-то будешь?
  - Перебьемся. Завтра насчет халтуры поспрашиваю. Вроде должна быть пара проектов. Правда, выездные... Не люблю в передвижной студии работать, - поморщился Анатолий.
  Ксюха вспомнила, как отец, еще живя дома, жаловался, что в напичканном аппаратурой трейлере ему трудно с его высоким ростом, мол, хочется вытянуть затекшие от долгого сидения за пультом ноги, а некуда.
  - Да ладно, пап. Я же говорю, пока что мы сами справляемся, - покривила она душой, мысленно попросив прощения у главного 'спонсора' - Романа Сергеевича. - Я просто хотела поставить тебя в известность.
  - Считай, что поставила, - криво усмехнулся мужчина. - Ты моим родителям уже сказала?
  - Нет. Только маминым. Бабушка Оля и дед Витя пока не в курсе.
  - Они что, тебя не видели? - выразительно покосился он на округлившийся животик дочери. - Сколько уже?
  - Почти пять месяцев.
  - А чего такой маленький? - нахмурился отец.
  - Уже не маленький! Еще две недели назад вообще почти незаметно было. У нас, скорее всего, девочка будет. Правда, на УЗИ так и не удалось разглядеть. Ребеночек как раз перевернулся. А попки у всех одинаковые, - улыбнулась Оксана, нежно погладив свое пузико. - А бабушке Оле пока не афиширую. Но теперь все равно уже скажу. Приглашения буду вручать. Кстати, хотела у тебя спросить... - замолчала она на половине фразы и обернулась к Тёмке, сообразив, что соседу необязательно присутствовать. - Тём, будь другом, оставь нас на пять минут?
  - Конечно, - поднялся Артем. - Пяти минут хватит?
  - Вполне, - кивнула спутница.
  Дождавшись, пока юноша отойдет подальше (он как раз тоже отправился в сторону туалета), Оксана обернулась к отцу:
  - Пап, за деньги тебе, конечно, большое спасибо, но ты, надеюсь, понимаешь, что твою нынешнюю жену я видеть на нашей свадьбе не хочу?
  - Понимаю, - нехотя проглотил условие мужчина. - А мать твоя одна будет?
  - Какое это имеет значение?
  - Думаешь, так правильно? Меня ты приглашаешь без жены, а ее с сожителем? - выдавил он неприязненно.
  - Мы сейчас не морально-этическую сторону вопроса о возможности внебрачных отношений обсуждаем, - зло прищурилась Оксана. - Я очень уважаю Егора... Александровича, - поспешно поправилась она. - И думаю, так будет правильно. Ты ушел...
  - Я не хотел от вас уходить! Аня настояла на разводе. Решила, что вам без меня будет лучше. Я не говорю о тебе, но какого черта она Димке внушает, что я вас бросил?!
  - Ничего она ему не внушает.
  - Ну конечно, - скептически ухмыльнулся мужчина. - А то я не вижу...
  - Тебе в голову не приходит, что Димка уже не маленький мальчик, чтобы поверил матери на слово? Он тоже все понимает. Да и вообще, к чему теперь эти разговоры? Вы бы все равно вместе уже не жили. Вспомни последний год - лаялись по любому поводу, как собаки, которые не могут поделить одну кость. Или вообще не разговаривали. Зачем такие отношения? Счастлив ты теперь со своей...
  - Ксюша! - предупреждающе повысил голос Анатолий.
  - ...новой женой, - продолжила Оксана. - Ну и бог вам судья. Но я эту женщину видеть не хочу!
  - Я понимаю, что тебе тяжело, - вздохнул Анатолий. - И ты все еще меня не простила. Но у тебя, между прочим, брат есть.
  - Я в курсе.
  - Я не про Диму, а его ты даже не видела... - с горечью произнес отец.
  - Мне и одного хватает.
  - Оксан, мы с матерью не вечные. Без родных людей рядом плохо... Ну откуда в тебе столько неприязни к ребенку, который не сделал тебе ничего дурного? Максим тоже твой брат. Родная кровь. Пусть наполовину. Знаешь, какой забавный? - невольно улыбнулся Анатолий, подумав о младшем сынишке. - Хочешь, покажу? - потянулся мужчина достать мобильный телефон.
  - Нет. Этот твой 'забавный' ребенок фактом своего рождения развалил мою семью, - жестко произнесла девушка. - Мы с Димкой были уверены, что у нас есть родной дом, мама и папа, которые всегда будут рядом - НАША семья! А оказалось, что это только иллюзия. Дом вроде бы остался. А все эти сказки про семейные ценности, любовь, супружескую верность, чувство долга, ответственность перед женой и детьми, и прочую лабуду - ерунда!
  - Ксюш, ну что ты как маленькая девочка? - досадливо поморщился мужчина. - В жизни всякое может случиться. Бывают разные обстоятельства... Интересно, как же ты сама-то собираешься замуж с такими мыслями?
  - У меня тоже... обстоятельства, - тяжело вздохнула Оксана, отчасти соглашаясь с отцовскими доводами.
  - Честно говоря, мне уже надоело перед всеми вами оправдываться, - устало произнес Анатолий. - Аня, вон, не долго одна горевала по нашему общему прошлому, почему ты к матери претензии не предъявляешь?
  - А надо? - желчно поинтересовалась Ксюха.
  - Не надо, зачем? - съязвил мужчина. - Разве Анечка может в чем-то быть не права? Это только я - бессовестный негодяй и предатель, бросивший жену и детей. Мне и мать моя уже всю плешь проела, и старший сын - словно не родной, а теперь ты еще? Можем мы хотя бы с тобой, как взрослые люди встретиться, поговорить нормально?
  - О чем? - пожала плечами Оксана. - Кстати! Мне вот очень любопытно - если бы мама не настаивала на разводе, ты бы ушел к своей... нынешней? Или если бы мама позвала обратно сейчас, вернулся?
  Мужчина встрепенулся, но, взглянув в лицо дочери, опустил глаза:
  - Думаешь, оставить одного маленького ребенка легче, чем двоих почти взрослых?
  - Нет. Это выглядело бы еще некрасивее, - вынуждена была признать Оксана. - Мне просто интересно, так... для общего развития, - поспешно пояснила она, - это потому что твоя жена сидит в декрете и совесть не позволяет снова предать, или ты действительно его больше любишь?
  - Я могу не отвечать?
  - Твое право, - махнула Ксюшка маявшемуся неподалеку Артему (который как раз расплачивался за кофе и сок), чтобы он подошел.
  Выяснять больше ничего не хотелось. Наверное, отец поступил мудро, не ответив. Любой ответ Оксану не устроил бы. Потому что, если бы он выбрал ее и Димку - не поверила бы в искренность. А услышать, что Максимка теперь папин любимчик - было бы обидно. Причем, не за себя, а за родного по отцу и матери брата.
  Оксанка не ревновала папу с мамой к Диме. Наверное, есть все-таки своя прелесть в том, что в семье разнополые дети, и им не приходилось доказывать друг другу или родителям, чем девочка лучше мальчика, или наоборот. А вот братьям, пожалуй, пришлось бы посоперничать.
  Теперь можно думать все, что угодно, вплоть до того, что отец привязан ко всем своим отпрыскам одинаково. Но, как ни странно, такой вариант взрослую девушку тоже не устраивал. Все-таки еще слишком живы были ее воспоминания о своем счастливом безоблачном детстве под крылышком обоих родителей, души не чаявших в своей малышке.
  
  Ксюха не хотела бы признаваться никому в том, что время от времени она думает об отце. Неужели он сейчас с теми же самыми чувствами гордости и восторженного умиления возится с Максимом, трепетно наблюдая за тем, как подрастает самый младший сын, которого ему родила другая женщина? А вовсе не та, которая когда-то была единственной и желанной, с которой он собирался вместе прожить до глубокой старости...
  С мыслей о родителе она перескакивала на Кира, не понимая, как они могли с ним расстаться, всерьез поругавшись из-за какой-то ерунды. И в то же время прекрасно отдавала себе отчет в том, что так оно даже лучше. Пока не обзавелись собственными детьми и общим бытом...
  Сколько недель она ждала его звонка, попеременно ненавидя и мысленно прощая. А Кирилл все не объявлялся, лишь снился практически каждую ночь...
  Зато названивает теперь, тревожа покой, и заваливает смс-ками, которые девушка методично удаляла от греха подальше, даже не прочитывая, чтобы не соблазняться пустыми надеждами.
  Оксанку глодало чувство чудовищной несправедливости... Но за свои ошибки каждый платит сам. И мать, и отец, каждый по-своему заплатили за то, что не могли сохранить семью. А она расплачивается теперь за то, что предала свою любовь. Или за то, что не смогла выковырять это ненужное уже никому чувство из сердца...
  Впрочем, даже если и был у них с Киром какой-то призрачный шанс на примирение, то теперь его точно нет. Потому что выглядеть в глазах парня, не желающего убираться из мыслей и сердца, жалкой глупой курицей, которая нечаянно залетела от гея, влюбленного в мужчину, доставив не только себе, но и всем окружающим близким людям массу проблем, не хотелось. Отчего-то было очень стыдно за такой вот пассаж. Да и зачем ворошить прошлое, когда нет общего будущего?
  
  В это время зазвонил отцовский мобильный.
  Пока Анатолий скупо что-то отвечал в трубку, Оксана, порывшись в сумочке, достала 'приглашение' и положила перед ним на стол.
  - Это тебе. На одну персону.
  Закончив разговор, мужчина проделал какие-то манипуляции с телефоном, отыскивая нужный файл, и протянул его дочери:
  - Посмотри...
  Оксанка упрямо помотала головой:
  - На СВОЕГО брата я и дома полюбуюсь, а другие мне не интересны, извини.
  Артем успел увидеть изображение смеющегося малыша. Детские фотографии своих детей Аня ему показывала, и в первый момент он даже подумал, что это действительно Димка, но затем вспомнил, что в то время, когда пацану был всего годик, плазменных телевизоров, на фоне которого ребенок был изображен, еще не было. В смысле, наверное, кое у кого уже были, но уж точно не в семьях со средним достатком, в которых двое малолетних детей.
  - И впрямь похож на Димку... - удивленно вырвалось у Артема.
  - Заткнись! - огрызнулась Ксюха, но тут же спохватилась, что сосед не виноват в том, что ей неприятно это сравнение, и налицо явные признаки Азаровской породы, которые, по слухам, проявляются и у этой малявки. Если бы не дурацкая фамилия "Кашкин", удачно рифмующаяся с "какашкиным", точно взяла бы фамилию мужа... - Прости, Тём, - буркнула она. - Что удивительного в том, что дети похожи на своего папашу? И, пап, перестань пытаться нас познакомить! У тебя куча родственников - Азаровых. Вот пусть они с ним и тетешкаются.
  - Действительно, - вздохнул Анатолий. - Родни-то достаточно...
  За столиком повисла гнетущая пауза, но никто не решался прерывать ее первым.
  - Ты или плохо знаешь свою мать, или все еще строишь иллюзии, - наконец тихо произнес мужчина, откладывая в сторону сотовый телефон и беря в руки 'приглашение'.
  - Ты о чем? - не поняла Ксюха.
  - О том, что Аня могла бы... - замолчав, рассеянно вертел он в руках белоснежный прямоугольник мелованного картона с изысканным тиснением каких-то вензелей и контрастно изображенной парой золотых колец, будто не решаясь открыть, чтобы прочитать содержание.
  - Ладно, пап, нам пора... - поднялась Оксана из-за столика, опираясь на протянутую руку Артема.
  - Я позвоню, как соберу еще денег, - ровно, старательно сохраняя нейтральный тон, пообещал Анатолий.
  - Не надо, пап. Спасибо за эти, - подтолкнула девушка своего спутника к выходу.
  - Перестань, Оксан, - с болью в голосе произнес отец, взглянув на нее, будто чего-то ждал. - Дочь все-таки у меня одна. А матери твоей я сам позвоню...
  
  Уже в вестибюле, помогая Оксане надеть куртку, Артем хмуро заметил:
  - Глупо, Ксюш... Зря ты так.
  - Как? - огрызнулась она, чувствуя, что у самой кошки скребут на душе. Может, надо было малодушно оставить пригласительную открытку у отцовских родителей?
  Тёмка молча развернул девушку за плечи, указав сквозь стеклянные двери в зал, где все еще оставался ее отец, замерший над недопитой чашкой двойного черного кофе.
  Анатолий сидел за столиком сгорбившись, поставив локти на стол и опустив голову на сцепленные руки.
  - Считаешь, у тебя есть право судить, кто из твоих родителей больше виноват в том, что ваша семья распалась? Я почему-то представлял твоего отца совсем другим. Думаю, не нам с тобой брать на себя роль третейских судий, Ксюш. Когда мы с тобой разведемся...
  - Погоди, мы еще не успели пожениться, - хмыкнула Оксана.
  - Так вот, когда мы выполним все пункты наших ближайших планов, - допустил язвительную иронию Тёмка, - и ты встретишь человека, от которого у тебя будут другие дети, как наш ребенок будет относиться к брату или сестре?
  - Ты о чем? Я же... - заткнулась Ксюха, видимо, сообразив, какую аналогию Артём провел, став невольным свидетелем ее очень личного разговора с отцом.
  - Ладно, извини, что вмешиваюсь. Это не мое дело, - вздохнув, протянул руку Тёмка, чтобы открыть перед спутницей входную дверь.
  - Блин! - с чувством выругалась Оксана, внезапно почувствовав острое сожаление о своих злых словах, о несдержанности и желчи, выплеснутой ею на отца...
  Да, уходил он из семьи и впрямь тяжело, и наверняка, они с Димкой не знали и половины того, что происходило в тот период между отцом и матерью. И времени вроде бы уже прошло достаточно, чтобы смириться с их разводом... но тогда почему же все равно еще больно за себя, за Димку, за мамку? И больно видеть его таким. Со своим фамильным бзиком о сплоченности кровных уз.
  Оксана не хотела быть похожей на мать, временами просто ужасно злясь на нее за мягкосердечие, за попытки понять и оправдать окружающих ее людей. Еще пять минут назад она была уверена в собственной правоте, подсознательно пытаясь причинить боль человеку, который делал больно ее семье... словно мстя за предательство, за то, что пришлось пережить ей, брату, матери... но слова Артёма, постороннего человека, упрекнувшего ее в бездушности, черствости и эгоизме оказались словно отрезвляющей пощечиной... Скорее всего, будь свидетелем ее разговора с отцом Рома, он оказался бы на ее стороне, но перед Тёмкой отчего-то было совестно. Как и перед отцом, снявшим, наверняка последние на сегодняшний день деньги, и вынужденным оправдываться, что пока больше нет. Почему-то вспомнилось, как мать рассказывала о том, что в не слишком легкое для семьи время, папка мог не есть целый день на работе, чтобы на сэкономленные от обедов деньги порадовать ее какой-нибудь игрушкой, вернувшись домой с сюрпризиком для своего "солнышка". Димке посчастливилось родиться и расти в более легкое для семьи в финансовом плане время... Наверное, потому и запросы у братишки были гораздо серьезнее. Он воспринимал подарки как само собой разумеющееся, да еще мог прямо в лоб выдать, дескать, рассчитывал на что-то другое...
  Поддавшись импульсивному чувству, девушка еще раз обернулась на двери, ведущие в зал, и, решительно взглянув на спутника, процедила:
  - Подожди меня еще чуть-чуть, пожалуйста, Тём, - направилась она к занятому отцом столику, бубня себе под нос:
  - Ну не убудет же от меня, в конце концов, а человеку приятно...
  
  Мужчина не обратил внимания на то, что кто-то подошел, и только когда сообразил, что человек не проходит мимо, а чего-то ждет, поднял голову. И удивленно вскинулся:
  - Ксюш...
  - Я передумала. Показывай... брата.
  - Серьезно? - напрягся Анатолий.
  - Мне что, теперь тебя надо упрашивать? - раздраженно произнесла Оксана.
  - Что случилось, Ксюш?
  - Ничего не случилось. В моем положении перемены настроения - это нормально. Так покажешь?
  Лицо Анатолия просветлело, но улыбаться он пока не спешил. Настороженно, будто ожидая подвоха, подвинул дочери свой телефон:
  - Разберешься сама?
  - Надеюсь.
  
  Найдя папку с фотками, Ксюха живо пролистала несколько снимков: Максим с дедом Витей, со своей матерью, и, наконец, один... улыбающийся ясно и солнечно годовалый малыш, восседающий среди ярких игрушек на расстеленном на полу посреди комнаты одеяльце. Довольный жизнью... Хотя, чего ему не радоваться-то? Его крохотный мирок пока что ограничивается скромными запросами: вовремя накормили, сменили памперсы, подсунули новую игрушку. Папа-мама рядом... Сплошная идиллия...
  Машинально девушка пролистнула еще пару файлов, отметив на той, где Макса отец сфотографировал спящим, что мальчишка удивительно похож на родного Димку. Который, порой, раздражал своим хныканьем, требуя внимания родителей к своей персоне, или мешал ей делать уроки. Она тогда училась в начальной школе и очень старалась, чтобы в тетрадках не было помарок. А брат скандалил, еще не слишком твердо держась на ножках, упрямо ковылял к ее письменному столу и лез под руку со своими пластмассовыми игрушками... Но стоило ему уснуть, прикрыв пушистые реснички и раскинув ручки с зажатыми в кулачки ладошками - и тут же накатывало умиление, что-то стискивая в груди от избытка эмоций и ощущения причастности к этому маленькому чуду - ее собственному родному брату!
  А вот над следующей фоткой Оксана буквально зависла, потому что на ней была изображена она сама. Примерно шестилетней давности - то есть вроде бы уже не ребенок, но еще и не полностью оформившаяся взрослая девица. Ксюха прекрасно помнила эту фотку под ёлкой у отцовских родителей, где она дурачилась, как маленькая, чтобы подыграть брату, который в то время еще верил в Деда Мороза. Это было еще тридцать первого декабря. Семейный фотик стараниями любознательного Димки приказал долго жить. И отец снимал их с братом на старенький, дедушки Витин, в который надо было вставлять пленку.
  И только первого января, когда они, чудесно встретив Новый год, вернулись в свою квартиру, под домашней ёлкой папа нашел новенький цифровой Canon с огромным объективом, о котором прожужжал мамке все уши...
  Видимо, он специально отсканировал эту фотку, чтобы "залить" в телефон.
  Оксана сглотнула... Зачем отцу понадобилось хранить это фото в телефоне? Глупо...
  Ей внезапно стало жарко... в груди защемило - никогда уже не будет детства, и таких безоблачных дней, до краев наполненных счастьем, теплом домашнего уюта и ощущением волшебного праздника...
  Скорее всего, Димкина фотография у отца тоже была. Впрочем, он может любоваться и своим младшеньким, представляя себе образ старшего сына. Очень похожи...
  'Интересно, нравится ли такой выкрутас природы его новой жене?' - вдруг с каким-то злорадным удовлетворением подумала Оксана. Но, взглянув на отца, с непроницаемым лицом глядящего на нее в упор, словно пытаясь угадать, о чем она думает, девушка устыдилась.
  Поспешно закрыла все 'окна', и протянула ему телефон, шагнув ближе.
  Анатолий будто только и ждал хотя бы этого крохотного шага навстречу со стороны дочери. Мужчина поспешно встал и порывисто обнял ее. Оксана сначала растерялась от неожиданности, но потом неуверенно обняла его за талию, спрятав лицо на его груди.
  Говорить она не могла, чтобы не разреветься. Да и что тут следовало сказать?
  И отец почему-то молчал, только крепко обнимал и нежно, ласково, как маленькую, гладил по голове...
  - Мне пора... Так и быть, если хочешь, приходи с женой... Маме попытаюсь объяснить... - выдавила Оксанка, смущенно отстранившись.
  Отец не ответил, только кивнул, непонятно с чем соглашаясь - то ли прийти с новой женой, то ли просто принял к сведению, и кивком поблагодарил за великодушный жест.
  - Пока, пап... - круто развернувшись, Ксюха быстро пошла к выходу.
  Эмоции переполняли, да что там - просто раздирали на части. И пока она не была готова озвучить - каких именно было больше.
  - Пока, солнышко, - вздохнул мужчина, убирая телефон в карман и глядя вслед дочери. Его перерыв закончился, пора на работу...
  
  Вылетев из дверей зала, Оксана "зацепила" Артёма и потащила его на улицу, прошипев:
  - Пошли!
  - Иду я, иду, это ты бежишь...
  - Доволен? - всхлипнула она, замедляя шаг возле машины. - Тебе надо было на мамке моей жениться!
  - С ума сошла? - чуть не споткнулся Артём.
  - Какого фига ты меня спровоцировал?! - нашла 'крайнего' Оксанка. - Мне же волноваться нельзя, а у меня вон руки трясутся, - пожаловалась она, утирая слезы, которые сами по себе катились, независимо от ее желания.
  Артём подошел ближе, обнял:
  - Чшшш, ничего такого ужасного не произошло, Ксюх... Эй? Ну ты чего? Ксю?
  - Да ну тебя! - всхлипнула подруга, пряча лицо у него на груди. - Я злюсь!
  - На кого? - улыбнулся Артём.
  - На себя, на отца, на тебя!
  - Я-то причем? - изумился парень.
  - Тёма, нельзя так давить на совесть! Я теперь вообще не понимаю, кого предаю...
  - Себя не предавай... Аня поймет. Даже, если сначала обидится. Оксан... нормальные родители не с детьми разводятся, а друг с другом...
  - НОРМАЛЬНЫЕ - вообще не разводятся. И мы с тобой такие же, ненормальные... - грустно всхлипнула она.
  - Не будем разводиться? - напрягся Артём.
  - Испугался? - сквозь слезы, рассмеявшись, съехидничала Оксана.
  - Да ну тебя, - отмахнулся Тёма. - Поехали домой. Ромка там один...
  - Ладно, поехали, - согласилась девушка, садясь в машину и доставая свой мобильник.
  Усевшись на водительское сиденье, Тёмка тоже потянулся за телефоном.
  - Рули давай. Я сама Роме позвоню... отчитаюсь, что мой папа тебе ноги не выдрал за то, что ты мне ребенка заделал.
  - Спасибо, что заступилась, - серьезно кивнул Артём.
  - Какие счеты между своими? - насмешливо улыбнулась Оксана, протянув левую руку в его сторону вверх ладошкой.
  Артём, дурачась, легко ударил по ней, словно закрепляя удачную сделку. И оба заговорщика облегченно рассмеялись, радуясь растаявшей напряженности, грозившей испортить дружеские отношения. Им сейчас никак нельзя конфликтовать друг с другом, чтобы и дальше было легко и просто общаться. Они теперь не только добрые соседи и случайные любовники, но и будущие родители, которые желают своему ребенку безоблачного счастливого детства. Малыш не обязан расплачиваться за их ошибки молодости...
  - Салфетки в бардачке, - улыбнулся Артём, опустив 'козырек' с зеркальцем, чтобы спутница сама увидела свое заплаканное лицо.
  - Упс... - мельком взглянув на свое отражение, поспешно принялась Оксана рыться в бардачке.
  Сначала ей попался моток автомобильных зарядок для мобильников и планшета, потом на колени шлепнулась начатая пачка презервативов, в которой явно уже осталось меньше двенадцати штук, указанных на упаковке.
  Тёмка смутился, густо покраснев, но Оксана даже не стала ехидничать по поводу соседских стратегических запасов защиты во время их 'экстремального' секса, на которые постоянно натыкалась в самых неожиданных местах и в квартире. Спасибо, что хоть от вида использованных парни ее деликатно избавляли.
  Закинув обратно пачку с презервативами, она наконец-то нашла салфетки. Тщательно вытерев щеки под глазами, девушка обернулась к своему спутнику:
  - Теперь лучше?
  - Гораздо, - кивнул Артём. - Как ты себя чувствуешь? - поправил он на ней ремень безопасности, мимоходом осторожно погладив животик Ксюхи.
  - МЫ чувствуем себя нормально, - благодарно улыбнулась она. - Поехали, Тём. А то Ромка и впрямь там один. Не хочу, чтобы он злился и обижался на меня за то, что я отнимаю ВАШЕ время...
  - Повезло мне... - задумчиво протянул Артём, выруливая со стоянки...
  
  ***
  
  Аня в который раз безуспешно пыталась разбудить ребенка, наверняка полночи игравшего в свои игрушки в телефоне.
  С одной стороны, Димке, оставшемуся полноправным хозяином в своей комнате, которую они делили с сестрой на двоих, сейчас никто не мешал по ночам спать. Над своими домашними заданиями для универа дочь теперь корпела в своих личных апартаментах, великодушно выделенных ей соседями. А с другой - никто и не гонял подростка, напоминая, чтобы немедленно выключал свои игры и ложился спать. Потому что это только с вечера кажется, что спать совершенно не хочется, а вот утром от подушки бывает просто невозможно оторвать тяжелую голову, чтобы на автопилоте отправиться на утренние гигиенические процедуры.
  Нет, Аня, конечно, по мере сил старалась контролировать режим дня своего младшенького. Но и Димка уже наловчился на всякий случай прикидываться сладко спящим, слыша, как кто-то (мама или Егор Александрович) выходит из большой комнаты поздно вечером.
  - Значит так, Дим, - наконец лопнуло Анино терпение, - если не хочешь по-хорошему, буду применять драконовские меры. В одиннадцать вечера просто буду отбирать у тебя сотовый, ясно?
  - Ты что?! - моментально вскинулся подросток. - Я в одиннадцать не буду спать ложиться!
  - А в твоем возрасте положено быть в кровати в 23.00!
  - Издеваешься, мам? Да в одиннадцать только-только начинают все в сеть выходить...
  - Ну и пусть себе выходят. Почему в журнале опоздавших ты занимаешь стойкие призовые места? - рассердилась Анька. - В классе двадцать с лишним человек, но тебя отмечают с завидным постоянством! Последнее китайское предупреждение! Если еще хоть раз мне позвонит твоя классная с требованием купить исправный будильник, ночью у тебя телефона не будет, ясно?! А будильник я тебе Ксюхин буду заводить, который и мертвого поднимет.
  - Ну нет уж, этого счастья не надо. Каждый раз с утра такой стресс. В принципе, на то, чтобы в одиннадцать ложиться в кровать, я согласен, - хитро прищурился Димка.
  - Я имела в виду - спать, а не лежа играть, - спохватилась Анна.
  - Хорошо, я подумаю над твоим предложением, только сейчас уже не ругайся, - зевнул мальчишка.
  - Это не предложение, мальчик мой, а ультиматум! - буркнула Аня, успокаиваясь.
  - Ты ущемляешь мои права, лишая возможности выбирать альтернативу, - не собирался, оказывается, сдаваться подросток.
  - А права качать будешь, когда школу закончишь и сможешь сам себя содержать, и ни от кого не зависеть.
  - А как же ювенальные права?
  - Ты можешь на меня пожаловаться, - пожала плечами Анна. - Только имей в виду, что если ты даже передумаешь трепать мои нервы, никто тебе не поверит, что соскучился по извергу-мамаше, поправшей твои права, несчастненький мой. Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что соответствующие службы набирают работников, которые хотят получать зарплату и ни в чем себе не отказывать. Естественно, чтобы продемонстрировать свою занятость и нужность, тратя деньги налогоплательщиков, доказательства жестокого обращения в семье и повод для того, чтобы осуществить "изъятие" ребенка, они найдут.
  - Да ладно? - скептически хмыкнул сын.
  - Да-да, зря не веришь. Как-нибудь на досуге поинтересуйся обыденной судебной практикой Запада, регулирующей семейные отношения между детьми и родителями. Например, в холодный день ребёнка нельзя заставить одеться теплей - насилие над его правами. Нельзя запретить есть сладкое перед обедом - попрание его прав. После одиннадцати(!) лет нельзя запретить ребёнку смотреть порнофильмы, это, дескать, нарушение его "права на получение информации". Нельзя повлиять на поведение ребёнка лишением карманных денег - это стеснение финансовой свободы...
  - Ух ты, круто! - развеселился мальчишка.
  - Ага, несказанно повезло детишкам. "Праздник непослушания" Михалкова помнишь? Что из этого вышло, когда детям довелось испытать пьянящее чувство свободы от принятия самостоятельных решений и упразднения правил поведения, которые формировались годами и опытом прошлых поколений? Представь, что, согласно этим ювенальным законам, - поморщилась Аня неприязненно, - родитель, оставивший дома десятилетнего ребёнка под присмотром пятнадцатилетней сестры рискует лишиться обоих детей за "недосмотр"?! И это притом, что в таком возрасте уже не только старший ребенок, но и младший в состоянии приготовить себе яичницу, пельмени или пожарить картошки, если уж не справится с супом. Не говорю уж о том, что вполне способен помогать по дому, чтобы получить хоть какие-то навыки самостоятельной жизни. Интересно, как вообще представляют себе эти службы семейную жизнь таких несчастных детей, которые не научились самостоятельно убирать кровать, мыть посуду, ходить за хлебом и молоком в магазин, пылесосить полы или выносить мусор? Думаешь, на следующий день после совершеннолетия, когда родители наконец-то освободятся от своих "обязанностей", молодые люди будут в состоянии оплатить эти "услуги" своей прислуге?! Люди со среднестатистическим доходом такую роскошь себе позволить вряд ли смогут. А если учесть возраст, то студенты и тем более! И как тогда будут договариваться о своих правах и функциональных обязанностях в семье нынешние мальчики-девочки? Оформляя юридически каждый пункт возможной бытовой ситуации?
  - Абсурд какой-то, - нахмурился Дима. - А что это тебя так пробрало?
  - Не знаю, - отмахнулась Аня. - Вчера на статью наткнулась, до сих пор в шоке.
  - А... понятно... Лучше бы свои сказочки писала, пока Егора Александровича не было - ухмыльнулся сынок.
  Аня смутилась. А ведь и впрямь, из-за того, что Егор работал сутки, она не знала, куда себя деть. Нет, как порядочная, села за комп, но потом, ища какую-то информацию, наткнулась на эту статью и просто зависла, не понимая, то ли возмущаться от всей души, то ли не принимать близко к сердцу эти "перегибы".
  - В общем, так! Пока тебя не отобрали - живо встал, умылся, оделся, позавтракал тем, что я приготовила, и марш в школу! И одевайся тепло! - нарочито сердито приказала Аня.
  - Мам, ты сейчас по всем пунктам нарушила мои права! - притворно возмутился ребенок, но, не выдержав, заржал. - Да помню я, помню. И про то, что кровать убрать надо - тоже...
  - Ну слава богу... - вздохнула Анька, глянув на часы.
  Очень хотелось дождаться возвращения Егора, прежде чем уйти на работу.
  
  Панов сегодня сменился рано, и они все-таки успели пересечься, прежде, чем она поехала на работу, а Егор завалился спать поле суточного дежурства.
  Утро было холодным. И мужчина, оставивший машину под их окнами, а не у подъезда, успел пройтись по двору и принести с улицы свежесть нового весеннего дня.
  Аня пока еще никак не могла привыкнуть к недолгим разлукам, и едва заслышав звяканье домофона внизу, кинулась переодевать домашний халатик, чтобы уже потом не тратить ни минутки на сборы, удивляясь самой себе, как это она могла обходиться без этого мужчины раньше. Управилась за три минуты, пока Егор поднимался в лифте. Переоделась, схватила духи, быстренько подушилась и вышла в прихожую, чтобы открыть дверь, встречая дорогого человека.
  Егор, улыбаясь, убрал приготовленные ключи обратно в карман и, перешагнув порог, подхватил кинувшуюся к нему на шею женщину.
  - Я соскучилась, - только и успела прошептать Анька, пока он не накрыл ее губы своими, даря долгий чувственный поцелуй.
  Нежно поглаживая спину, Егор игриво скользнул ладонями на ее ягодицы, мысленно посетовав, что она уже успела переодеться, и до аппетитной попки (под халатиком обычно прикрытой лишь кружевами трусиков), ему не добраться... Несмотря на усталость, почувствовал, как просыпается собственное желание обладать. Но, чтобы самому не было обидно оставаться неудовлетворенным, так как времени на уединение в спальню уже совсем не оставалось, прижал ее плотнее, давая почувствовать это желание.
  По еле сдерживаемому всхлипу поняв, что эффект достигнут, Егор улыбнулся и, наконец, отстранился. Его тело сообщило, как он тоже успел соскучиться, и по-прежнему желает ее. Теперь, по крайней мере, до того, как Анечка окажется на работе и погрузится в рутину своих профессиональных обязанностей, она тоже будет думать о нем...
  - Я еще не завтракала, но у меня есть пятнадцать минут, чтобы посидеть с тобой рядышком. Раздевайся скорее. Я тебе чай сделала.
  - Анют, ну ты же знаешь, по утрам я люблю кофе, - сморщился Панов.
  - Отоспишься, встанешь и выпьешь свой кофе, не волнуйся. Чизкейк будешь?
  - Откуда у нас на завтрак сладости?
  - Ребята вчера готовили, - кивнула Аня на стену, разделяющую ее и прихожую соседских парней, в квартире которых теперь обитала и дочь. - У Ксюхи приступ энтузиазма случился.
  - Ну, не всё же ее мальчикам баловать.
  - Примерно в том же духе они и высказались, - усмехнулась Аня. - Ну давай уже, проходи! Соловья баснями не кормят.
  - Давай лучше я тебя до метро подброшу, пока не переодевался? - спохватился Егор.
  - Не выдумывай, - отказалась Аня. - Я потом стану переживать, сколько времени ты будешь по пробкам обратно добираться.
  - Анют, ты пойми, для меня это нормально - не спать сутками. За много лет я привык к такому режиму.
  - Нет, я на маршрутке прекрасно доберусь. А ты отдыхай. Лучше встретишь меня вечером.
  - Ну смотри, - сдался Егор, который и впрямь уже неосознанно расслабился, добравшись до дома. - Мне бы руки помыть...
  - Только на кухне. Ванна занята. Димку лишь недавно удалось растолкать, - вздохнула Аня.
  Панов неодобрительно покачал головой. Самое интересное, в те дни, когда он был дома, два раза Ане повторять ребенку не приходилось. Полусонный мальчишка без лишних уговоров выползал из-под одеяла и топал умываться. Другое дело, что он еще столько времени потом колобродил по квартире, когда взрослые уходили на работу, что каждый раз опаздывал к первому звонку, после которого считался опоздавшим...
  
  Но не успели они усесться за стол (Аня как раз допивала кофе, на который завистливо косился Егор), как в прихожей раздалась мелодичная трель звонка.
  - Сиди, сиди, я открою, - легко поднялась она, чтобы открыть дверь.
  Оказалось, что пришел Роман. Молодой мужчина пребывал в мрачно-раздраженном состоянии.
  - Привет, Ром, что случилось?
  - Доброе утро, Ань. Пока ничего непоправимого, - буркнул Роман, но, заметив, как у Ани испуганно расширяются глаза, поспешил успокоить. - Ничего серьезного не случилось, честно! Можно у вас шампунь попросить?
  - Эм... - слегка зависла Анька, припоминая, что у соседей в ванной было достаточно всяких гелей и шампуней, а уж после того, как Ксюха переселилась к парням, и вообще глаза разбегались от изобилия вариантов, каким воспользоваться.
  - Проходи, - отступила она от входной двери, приглашающе кивнув.
  - А Егор уже приехал? - замялся Ромка, не желающий, чтобы Пан с утра пораньше застал его у своей женщины. Вряд ли Егор примется воображать что-то лишнее, но зачем создавать прецедент?
  - Приехал. Не бойся, проходи, - понимающе ухмыльнулась соседка. - Стесняюсь спросить, а что случилось с вашими шампунями? - еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, задала она вопрос.
  - Но-но, попрошу без намеков. Запас нормальной смазки пополняется регулярно, - не оценил шутки Рома.
  - Да кто вас знает, может быть, так приспичило...
  - Ань, ну хватит ёрничать! - пресек ее попытки поглумиться над его проблемой сосед.
  - Ладно, как скажешь. Будешь с нами кофе? Я, правда, уже убегаю...
  - Так и нам пора бы выдвигаться, но некоторые... - выразительно кивнул он в сторону своей квартиры, - очень долго намывают свою голову, а потом еще и сушат два часа. У Тёмки сегодня опять 'нулевка', ему пришлось на кухне под краном голову мыть, чтобы не опоздать, - наябедничал Рома на Анину дочь.
  - Как же он без шампуня обошелся?
  - Я не видел.
  - У вас на кухне какое моющее средство, "фери"?
  - А ты что, серьезно думаешь... - замолчал Ромка, видимо, пытаясь вспомнить название средства, затем тяжело вздохнул. - Фери.
  
  - ЗдорОво, Ромыч, - вышел Егор из кухни, услышав разговор. - Чего не проходишь?
  - Я на минутку. За шампунем...
  - Ты по принципу сигарет, что ли - сначала покурим твои, а потом всяк свои? - съехидничал Панов, пожимая протянутую руку молодого мужчины. - Я вот слышал, что по-соседски обычно за солью заходят, ну или за стаканом муки...
  - Ты-то еще не издевайся, - обиделся Рома. - И вообще, твои сведения устарели. Сейчас соседи вообще редко общаются. У нас счастливое исключение.
  - Думаешь, счастливое? - иронично выгнул бровь Егор.
  - Я уже не уверен, - буркнул Роман.
  - Что случилось-то? - поинтересовался старший мужчина.
  - Да Ксюха, блин! Хоть бы дверь не закрывала на замок! Можно подумать, меня возбуждают голые беременные женщины за занавеской... Главное, с вечера вопила, что она первая, а сама еле проснулась, ванну заняла и торчит там уже второй час...
  - Сочувствую, - хлопнул Панов Романа по плечу.
  - Вот поэтому я и не женюсь! Мало мне было с Тёмкой по утрам ванну делить...
  - Ну, допустим, если бы ТЫ женился, Артёму-то в твоей ванной делать было нечего, - заметил Егор.
  - Очень смешно, - непроизвольно вздрогнул сосед. - Типун тебе на язык.
  - Да какие проблемы? - пожал плечами Панов, не обидевшись. - Предложи Оксане постричься. Будет за пять минут управляться.
  - Не надо! - практически хором ответили Аня и Рома.
  - Беременным женщинам нельзя стричься, - пояснил Ромка.
  - Ты что, тоже в приметы веришь? - недоуменно взглянул на друга Егор.
  - Ну, - замялся Роман, - верю-не верю... Не рекомендуется.
  - Кем?! - несказанно удивился Панов.
  - Кем-кем - РАМН! - огрызнулся Ромка.
  - В самом деле, - пришла на помощь соседу Аня, - считается, что если будущая мама пострижёт волосы, то это укорачивает ребёнку жизнь или вызывает преждевременные роды. А еще не рекомендуется красить волосы во время беременности, так как пары краски негативно влияют на состояние женщины, и, соответственно, ее малыша.
  - Ребятки, вы меня убили. Оба. Это все бабкины сказки и суеверия! - поднял их на смех Егор. - Вы знаете, что в Китае женщина стрижет волосы сразу, как только узнает о беременности? А ведь каждый третий на Земле - китаец. Делайте выводы сами. Существует, конечно, еще такое мнение, мол, после стрижки волосы начинают бурный рост, на что нужен кальций, который так же необходим для формирования косточек плода. И вроде как на организм беременной женщины увеличивается нагрузка. Но это воздействие настолько минимально, что практически незаметно! Если Ксюшу напрягает внешний вид, или вам с Артёмом так сложно мириться с ее прихотью приводить себя в порядок, прежде чем выйти из дома, то нет никаких проблем - пусть стрижется и не парится по этому поводу!
  - Я и не знала про китайцев... - удивленно покачала головой Аня.
  - Про китаянок, - поправил Егор.
  - Да без разницы. В Китае побывать не доводилось.
  - Какие наши годы, радость моя? - улыбнулся Егор. - Давай туда в отпуск съездим? В этой стране есть на что посмотреть, помимо лысых беременных китаянок.
  - Может, как-нибудь и съездим. Только вряд ли в ближайшее время. В этом году придется брать отпуск, когда Оксанка родит...
  - Ладно уж, потерплю как-нибудь, - буркнул пристыженный Рома, - пусть все-таки не стрижется.
  - Я тебя не убедил? - насмешливо поинтересовался Егор. - Или боишься, что китайчонка родит?
  - Береженого бог бережет, - увильнул от ответа Роман. - И твоя шуточка неуместна.
  - Ладно, Ром, подожди пять минут, сейчас Димка выйдет, я тебе дам шампунь, - пообещала Аня, постучав сыну в дверь ванной. - Дим! Вылезай, ты не один в доме! А то позавтракать не успеешь.
  - Ща... - откликнулся подросток, и в самом деле буквально через минуту освободив помещение.
  - Кстати, ты можешь воспользоваться нашей ванной. Я тебе полотенце чистое дам, - великодушно предложила соседка.
  - Да нет, Ань, спасибо. Я уж как-нибудь у себя, - отказался Рома, машинально поскребя потемневший от пробивающейся щетины подбородок. - Побриться бы еще...
  - Слышал, Егор? - обернулась Анька к приобнявшему ее сзади мужчине. - А ты хочешь, чтобы я отрастила волосы. Тогда и у нас такая же 'очередь' по утрам будет.
  - Я готов на жертву вставать на пятнадцать минут раньше...
  - Да ну тебя, - отмахнулась Аня. - Я не готова. Мне-то тогда так же, как Оксанке, пришлось бы не за десять-пятнадцать минут управляться, а тоже два часа промывать, просушивать, укладывать... сейчас раз-два - и готово...
  - Ага, живенько так... - иронично хмыкнул Роман, покосившись на соседку. - Блин, проектировщикам, которые придумали, что для семьи одной ванной хватает, головы следует поотрывать.
  - Во-во, ты учти, когда свой дом достраивать будешь... - посоветовал Панов.
  - Я уже учел... У меня и в гостевых комнатах душевые кабины есть, - серьезно кивнул Роман.
  - Рома, раньше люди по утрам не мыли каждый день головы. Честное слово, как сейчас помню. Ни шампуней ежедневных, ни таких мощных фенов и всяких плоек не было. Так что...
  - Мне от этого в данный момент не легче, - пожаловался Ромка, прервав Анины ностальгические воспоминания.
  - Если хочешь, и в самом деле иди, - предложил ему Егор, кивнув на ванную.
  - Нет уж, я лучше тоже... у себя на кухне, - тяжело вздохнул Рома, забирая шампунь. - Спасибо. Я потом занесу.
  - Можешь оставить до вечера. Мы с Димкой уходим, а Егор спать ляжет. Не беспокой его. Кстати, а сколько уже натикало? - спохватилась Аня.
  - Восемь ноль пять.
  - Упс... Мне пора. Дима! Ты позавтракал, собрался?
  - Позавтракал. Кровать заправляю, - отозвался ребенок из комнаты.
  - Молодец, сынок, - машинально похвалила Анька. Метнулась в комнату, схватила сумочку, и снова вышла в прихожую, обуваться.
  Егор потянулся за ее плащиком, чтобы поухаживать, помогая одеться.
  Обернувшись к Ромке, соседка выразительно кивнула ему в сторону входной двери. - Ну иди уже, раз ни помыться, ни кофе не хочешь...
  - О господи, - рассмеялся Рома, закатив глаза и направившись к выходу, крепко зажимая в руке вожделенный шампунь. - Да не смотрю я, не смотрю, прощайтесь. Не нацеловались еще?
  - Не-а, - за двоих ответил Егор, заключая любимую в объятия, и за Аниной спиной показывая заржавшему другу кулак.
  
  - До вечера? - еле нашла Аня в себе силы оторваться. До чего же не хотелось уходить из домашнего уюта, который как-то особенно остро ощущался с возвращением с работы Егора.
  Панов чуть отстранился и молча глядел на нее, улыбаясь, словно видел в ее лице что-то, что она сама не могла разглядеть в отражении зеркала. Покрасневшие глаза мужчины выдавали его бессонную ночь, значит, дежурство было не слишком спокойным, но разве признается? Да и на лице лежала печать усталости. Вот только лучистый взгляд дарил тепло и нежность, так приятно было понимать, что он и в самом деле очень соскучился. И не поленился приехать к ней, а не к себе домой, куда гораздо ближе было добираться от места его работы.
  - Почему ты так смотришь на меня? - немного смущенно спросила Аня. - Опять губы красить надо?
  - Ты и так у меня самая красивая, - покачал головой Панов.
  - Обветрят, потрескаются, как у старшеклассницы... - растерялась она.
  - Тогда крась, - нехотя расцепил он свои руки, лежавшие на ее талии. - Я просто соскучился, и не люблю, когда я прихожу, а ты уходишь, никак наглядеться не могу...
  - Я кровать не убирала, - снова обернулась Аня к мужчине, быстро проведя перед зеркалом помадой по губам.
  - Я позвоню, как проснусь, - пообещал Егор в предвкушении отдыха.
  Ему не нравилось, что Аня уходила, но, с другой стороны, у нее дома было гораздо приятнее нырять в постель, которая, казалось, все еще хранила тепло ее тела... Уж нежный аромат тонких духов или какой-то иной парфюмерии - точно. И почему-то очень нравилось засыпать именно на ее подушке...
  
  За свою холостяцкую жизнь в последние десять лет Егору много раз доводилось засыпать и просыпаться в чужих квартирах и в чужих кроватях. Были и такие, где задерживаться после секса вовсе не хотелось, но ради эксперимента он все-таки пробовал. А вдруг привык бы, компенсируя моральное неудовлетворение комфортной заботой со стороны радушной хозяйки? Но нет... Всё время что-то раздражало, не устраивало, гнало на поиски...
  Наверное, кем-то там, наверху (несмотря на атеистические убеждения Егора), ему было предначертано встретиться с Аней.
  Почему-то нигде он не чувствовал такой уютной теплой ауры, в которой буквально купался здесь - в обычной типовой 'двушке' со стандартной мебелью и вовсе не дизайнерским распределением жилого пространства. Разве что когда-то давно, еще со своей первой женой, с той первой любимой женщиной, которая оставила неизгладимый след в его жизни и подарила сына... Но та боль от расставания уже утихла, зарубцевалась. И теперь Панов был готов попробовать снова примерить на себя роль образцового мужа, главы семейства, взвалив на себя заботу и ответственность за своих близких.
  С уходом законных хозяев на работу и на учебу, Анина квартира погружалась в сонную тишину. За плотно прикрытыми шторами вступал в свои права новый день. А он, блаженно растянувшись на кровати и проваливаясь в сон, мысленно поторапливал наступление вечера. С возвращением любимой женщины с работы, квартира оживала, наполнялась звуками ее легких шагов, мягкого голоса, счастливого смеха, льющейся воды, гремящей на кухне посуды, ароматами готовящейся еды...
  Егор любил наблюдать за тем, как Аня с кажущейся легкостью справляется с традиционно женскими домашними обязанностями. Нравилось даже участвовать, предлагая посильную помощь, хотя она и смеялась, что он больше мешается, время от времени 'распуская руки' и отвлекая. Вот только Панов прекрасно чувствовал, что Анюта и сама была не прочь отвлечься. Особенно, если Димка отсутствовал, уходя на вечернюю тренировку или на прогулку.
  В этом доме Егору было хорошо. Даже легкие перебранки Ани с ее сыном не раздражали. Дима пока еще был сильно привязан к матери, и, как и положено было бы в идеале, совершенно нормально воспринимался Егором частью ее семьи, в которую его пусть пока и не официально, но приняли. Конечно, на взгляд Егора, Анна избаловала младшего ребенка (хотя, скорее всего, всё многочисленное семейство старалось, включая бабушек-дедушек), но, к счастью, подросток рос не глупым, не злобным и не подлым мальчишкой. Может быть, чересчур безалаберным и эгоистичным для своего возраста, но время постепенно исправляло эти изъяны. Егору нравилось общаться с любознательным, ироничным подростком.
  Почему-то все реже хотелось куда-то выбираться по вечерам. И вовсе не потому, что с Аней было скучно посещать светские мероприятия или устранять пробелы в культурно-образовательной программе. Ему с этой женщиной было хорошо и дома: на кухне за столом, ужиная и делясь новостями прошедшего дня или обсуждая какие-то глобальные мировые проблемы; на диване перед телевизором, молча или иронично комментируя происходящее на экране. А самое главное - Панову было упоительно хорошо с Анной в кровати... Хотя, может, это даже и не самое главное. Просто это была ЕГО женщина, рядом с которой Егор мог быть настоящим, не притворяться лучше или хуже, чем есть на самом деле. Присутствие Ани и мобилизовало его, заставляя соответствовать идеалам женских грез, и в то же время помогало расслабиться. Потому что он точно знал - любимая обязательно поймет его слабости и поддержит в трудную минуту...
  Именно поэтому Егора неудержимо тянуло к ней снова и снова. Обыденность совместных будней и ежедневное решение общих бытовых и житейских проблем не напрягали. Анин дом с ее чадами, домочадцами и даже с назойливыми соседями, как-то незаметно стал восприниматься более родным, чем собственная двухкомнатная квартира, находившаяся в единоличном распоряжении. В его доме Егора никто не ждал и не радовался его возвращению. Только перед сложными плановыми операциями он уезжал ночевать к себе. И эту его 'прихоть' Аня тоже воспринимала абсолютно спокойно, не обижаясь и не начиная изводить необоснованными ревнивыми подозрениями...
  
  - Суп грибной в холодильнике, - поспешно перечисляла Анна, застегивая плащик, - на второе...
  - Солнце мое, клянусь, я до глубины души тронут твоей заботой, и тем, что ты до сих пор меня балуешь. Но не забывай, что я самостоятельный мужчина и хорошо ориентируюсь в твоем холодильнике, - мягко перебил хозяйку Панов. - Иди, не переживай. Голодным не останусь. И Димку заставлю первое поесть.
  - Спасибо, родной! - благодарно улыбнулась Аня. - Дима, ты снова опоздаешь! - крикнула она громче в сторону маленькой комнаты.
  - Да иду я уже, иду, - волоча за собой рюкзак, показался в прихожей подросток, благоухая изысканным туалетным парфюмом.
  - Сынок, ничего не забыл?
  - Учебники согласно расписанию уроков, тетрадки, пенал, деньги на столовку, Choco Pie, пропуск, телефон заряжен... - методично перечислил пацан.
  - Умничка моя, только рубашку заправь, - все-таки нашла к чему придраться дотошная мать.
  - Не надо, так лучше смотрится, - отмахнулся Димка.
  - Ладно, пижон. Иди сюда, чмокну.
  - Ну мам! - смущенно скривился сын, но все-таки чуть склонился, подставляя щеку для поцелуя.
  - Тебе успехов в учебе, а тебе сладких снов, - попрощалась Анна со своими мужчинами. - Все, я умчалась, пока-пока!
  
  ***
  
  Бабушки-дедушки по-разному отнеслись к новости о том, что любимая внученька выходит замуж на четвертом курсе университета, причем по такой прозаической причине, как ожидание ребенка, а вовсе не из-за долгой красивой романтической истории любви. Нет, конечно, никто из обладающих знаниями об истиной подоплеке отношений Оксаны и Артёма не думал признаваться пожилым людям в том, как вляпались оба 'виновника' переполоха в их семьях. Аня подозревала, что если бы женихом и отцом будущего ребенка оказался Кирилл, это было бы гораздо логичнее, по мнению старших родственников.
  Анины родители (видимо, припомнив, как тяжело пришлось Ане с ее Толиком, когда родилась Ксюшка), распереживались, как же молодежь будет теперь доучиваться, ведь ребенок, который появится в конце лета, будет требовать внимания, а, значит, Ксюхе придется брать академический отпуск. Да и Артёму, как мужчине, надо содержать свою семью, а учась на дневном отделении это довольно проблематично. Вставал даже вопрос о том, чтобы Ане совсем бросить работу или найти такую, пусть с минимальным окладом, чтобы только шел трудовой стаж для будущей пенсии. Кто, как не родная мать обязана помогать дочери, раз уж не уберегла девку?
  В принципе, и Анина мать, и ее бывшая свекровь (как потом выяснилось) готовы были побыть няньками правнуку или правнучке, вот только в силу возраста боялись брать ответственность за такую кроху. Ладно бы ребенку было уже года три-четыре...
  Анька молча скрежетала зубами, не находя достойных аргументов для вразумления старшего поколения. Тот факт, что она вовсе не собиралась терять нормальную работу, обеспечивающую ей финансовую независимость, и то, что у нее помимо беременной дочери, не закончившей высшее образование, еще есть сын, которого тоже следует достойно содержать, кажется, никого 'на совете стаи' особенно не интересовал. Мало того, Ане еще досталось и за Егора, с которым она пока что не спешила оформлять официальные отношения.
  Мысленно порадовавшись, что Панова (отправляясь к родителям 'сознаваться' в том, что учудила внучка), они с собой не взяли, хоть в этом вопросе Анька решительно заявила, чтобы мать с отцом не вмешивались в ее личную жизнь. А если уж она и уйдет с работы в декрет, то только по факту рождения собственного ребенка. Правда, она тут же пожалела о своей опрометчивости в высказываниях. Мало того, что возмущенные и перепуганные перспективой родители ее обвинили в недопустимом эгоизме, так еще и наперебой стали уверять, чтобы она выкинула подобные мысли из головы - совсем, что ли, уже с ума сошла - в сорок лет рожать?
  Оксана, как ни странно, оказалась солидарна с Анной, и даже попробовала заступиться за мать, высказавшись, что сейчас и позже рожают. Тем более, если мать выйдет замуж за Егора Александровича, то почему бы им ни обзавестись общим ребенком?
  Собственные страхи и сомнения по поводу нового замужества Ане не хотелось вытаскивать наружу. Пока что ей с Егором было хорошо и так, в гражданском браке. Почему-то казалось, что официоз безнадежно испортит романтический флёр и нарушит хрупкое равновесие, ощущение безграничного счастья, которое буквально затапливало ее сейчас.
  Ей казался ценным именно тот факт, что они с Пановым ничем друг другу не обязаны, не связаны штампами в паспорте, общим имуществом, детьми, и в любой момент могут просто безболезненно (Анька так надеялась) разойтись, если однажды Егору надоест возвращаться к ней. Недавнее упоминание в разговоре с Ромкой о том, понимает ли она, что на самом деле хочется самому Егору, в зависимости от собственного настроения воспринимался то так, то иначе.
  Анне безумно хотелось верить, что ее любовь не омрачится подозрениями (не говоря уж о фактах) в изменах мужчины, захватившем ее сердце. Это слишком унизительно для самолюбия, и к тому же больно восстанавливаться, переживая очередное разочарование. Кредит доверия к сильной половине человечества все-таки даже у нее не безграничный. Но, с другой стороны, Аня давно уже не была наивной девочкой, верившей в любовь до гроба. Понятно же, что даже если Егор действительно подавит свою самцовскую сущность, диктующую мужикам время от времени смотреть на сторону, существует еще множество обстоятельств, которые способны охладить отношения супружеской пары, превратив их тяжкие обязательства, которые окончательно убьют все самое светлое и дорогое.
  Но в данный момент, все-таки хорошо, что Егор не присутствовал при этом разговоре. Потому что родители почему-то извернули это так, будто то ли Панов такой необязательный человек, который вроде бы еще по осени озвучил свои намерения, а теперь пошел на попятный. То ли она, дожив почти до сорока лет, кобенится и капризничает в таком серьезном вопросе, как брак, подавая дурной пример детям. Дескать, вон, даже Анатолий по-честному женился второй раз. Что за распущенность нравов - матери двоих детей жить с мужчиной, который незнамо кем ей приходится?!
  Виновато понурившиеся Оксанка с Артёмом старались не встречаться с расстроенной и возмущенной Анной взглядами. Потому что она в данный момент была готова то ли наорать, тыкая их, как нашкодивших щенков носом, дескать, она же с самого первого мгновения предполагала, что так обернется! То ли разреветься от бессилия что-либо объяснить своим родителям, или наговорить им тоже много всяких гадостей, чего просто не могла себе позволить в силу воспитания и уважения к старшему поколению, которому нелегко было мириться и с реалиями настоящего времени. А уж понять ее логическую цепочку рассуждений, согласно которой Анна находила себе оправдания в том, что живет с Пановым вне брака, и того тяжелее.
  В общем, женщине как следует, влетело и за недогляд за дочерью, и за беспутную собственную жизнь.
  Зато самой Оксанке Анины родители сообщили, что так даже лучше (может быть, произнося вслух такие убедительные речи, пожилые пенсионеры успокаивали не столько расстроенную девушку, сколько себя самих). А то, дескать, ишь, нынешняя молодежь моду взяла - сначала учатся, затем на работе карьеру делают, а потом уж о детях думают. Понятно, когда амбиций много и начинают чувствовать свою самостоятельность и независимость, прилично зарабатывая, то потом начинают копаться, перебирая кандидатов: этот не такой, тот не хорош. А семейная жизнь - это не только романтические прогулки под луной, но и серьезное испытание на человечность, постоянная работа над собой, готовность учитывать интересы своей второй половинки, ну и так далее. А то потом и вовсе разочаровываются, потому что идеальных людей без недостатков попросту не существует. Вот и мужики предпочитают холостяцкий образ жизни вместо того, чтобы нести бремя ответственности за семью. И женщины детей рожают "для себя", да еще с кучей болячек, так как к тридцати годам женский организм, особенно у городских жительниц, уже не такой, как у двадцатилетних.
  В общем, в результате встречи, Оксанкины бабушка с дедом с материнской стороны, пообещали, что пока ребятки учатся, будут по мере сил помогать им со своей пенсии и выручать их семейный бюджет дарами урожаев с приусадебного хозяйства.
  Единственное, Аниным родителям почему-то больше по душе был Кирилл, которого они также знали. Правда, тот факт, что Артём из глубинки почему-то примирил их с тем обстоятельством, что Ксюха сменила одного жениха на другого. Возможно, бабушку с дедом подкупило то, что Артём мог поддержать разговор об урожае с подсобного хозяйства, так как его ежегодно призывали к земляным работам дома. И то, что парень не понаслышке знает, что такое крестьянский труд, и умеет держать в руках и топор, и молоток. Может быть, родители Ани мечтали, что внучка с мужем будут приезжать на лето в деревню, и, стало быть, можно будет "припахать" Тёмку к садово-огородным работам и у них. Вон, какой здоровый бугай - и дров наколоть сумеет, и вместе с дедом покосившийся забор сможет подправить...
  Внука Димку на такое 'развлечение' разводить не удавалось. Пацан считал помощь старшим в огороде и по хозяйству тяжкой трудовой повинностью, от которой, к сожалению, никак нельзя было увильнуть, иначе взрослые застыдят. Но энтузиазма и гордого удовлетворения от проделанной работы, избалованный городским комфортом пацан явно не испытывал.
  - Бабуль, спасибо, конечно, - растроганно обняла Оксана бабушку Веру. - Но мы с Тёмкой пока обходимся.
  - Да как же? - удивилась Анина мать, - я помню, сколько всего на свадьбу нужно. Это у матери твоей все было скромненько - время было такое, да и родственники только самые близкие, а остальные приглашенные - дружки-студенты. Много ли можно было собрать?
  - Зато весело было, - вставила Аня.
  - Ну, весело, не спорю, - согласился дед Андрей. - Да только это ж не нами придумано - исстари люди приходят разделить радость, погулять, а заодно и дарят что-то нужное и полезное в бюджет новой семьи. У нас, вон, с матерью еще ложки-вилки со свадьбы хранятся, да лоскутное одеяло живо.
  - Еще про самовар, который на чердаке, вспомни, - вздохнула Аня.
  - Да, а что? Его бы только почистить, да запаять чуток по шву - и хоть сейчас на стол выставляй. Вот помню...
  - А у нас сервиз... Недобитый, - усмехнулась Анна, перебив отца.
  - И хрустальные фужеры, - вспомнила Оксана, - которые ты нам трогать запрещаешь.
  - Ага, надо было их Толе отдать...
  - Не надо. Пусть у нас стоят, - не согласилась Ксюха. - На память.
  
  Несмотря на то, что приняли его вроде бы радушно в доме Аниных родителей, и даже не слишком попеняли им с Оксанкой за безответственное планирование семьи, Артём чувствовал себя сковано и неловко. За Аню, которая была вынуждена прикрывать их, да еще оправдываться за свою собственную личную жизнь, которая, как Тёмке казалось, уж никак не должна была становиться предметом обсуждения, было обидно. Все-таки Анна - самостоятельная взрослая женщина. Впрочем, наверное, все родители одинаковы. Им всегда виднее, как надо правильно жить. И его мать в свое время пилили родственники за то, что не смогла удержать первого мужа и его отца. Вернее, за то, что отхватила себе мужика 'не по зубам'. Надо было сразу выходить замуж за ровню, и не смешить людей...
  
  К счастью, разговор как-то плавно перешел на то, в чем нуждается молодая семья в первую очередь. Андрей Михайлович припомнил какие-то свои первые покупки, пока они еще с Верочкой были молодыми... И Артём попросил Оксаниного деда показать ему хранившийся дома раритетный радиоприемник, за которым пришлось лезть на антресоль.
  Бабушка Вера, решив, что на личную жизнь дочери она попеняет и попозже, переключилась на внучку, воспользовавшись временным отсутствием мужчин, и принявшись выспрашивать про всякие насущные вопросы: ее самочувствие, дальнейшие планы, как она думает называть Артемовых родителей - папа/мама или же по имени-отчеству, про фасон платья. А так же выбрали ли имя будущего сна или дочки, про список приглашенных гостей, программу свадебного мероприятия...
  К счастью, не коснулись очень щекотливого вопроса на тему того, кем же приходится Артему хозяин квартиры, в которой юноша проживает в данное время? И как это 'невеста' до замужества уже перебралась в квартиру к 'жениху'?
  Аня старалась обходить этот момент, да и Оксана с Артёмом, по понятным причинам - тоже.
  Расставаясь, дед Андрей все-таки всучил Ксюхе пятитысячную бумажку 'на туфли'.
  Пришлось взять, не рассказывать же дедушке, что туфли, которые выбирал Ромка, стоили гораздо дороже. Оксана искренне не понимала, нафига тратить такие большие деньги, чтобы покрасоваться один день. Она готова была взять 'разовые'. Все равно в белых и на высоких каблуках потом ходить некуда. Хорошо, хоть у этих, которые все-таки купили, была очень удобная колодка, и даже в ее положении существовал огромный шанс, что она не устанет. Но у великодушного спонсора, Романа Сергеевича, видимо, были свои причины для подобной щедрости, о которых можно было только догадываться.
  
  В общем, по общему мнению 'заговорщиков', с облегчением покинувших квартиру Аниных родителей, визит обошелся малой кровью...
  - Мам, а ты серьезно думаешь о том, чтобы завести с Егором ребенка? - не выдержала Оксана, когда они уже ехали в лифте.
  Поочередно взглянув на обоих спутников, и отметив живой интерес на мордашке дочери и странное выражение лица Артёма, Анна кивнула.
  - Ну и? - подбодрила дочь.
  - Все, Оксан! Замнём эту тему. Ты правильно сказала, что если бы я вышла замуж, то... Да и вообще, какие могут быть сейчас дети, когда неизвестно, как с внуком будем управляться?
  - Но время-то идет! Возраст все-таки, - не сдавалась девушка. - Тём, скажи!
  Артём только что-то невнятно буркнул - то ли соглашаясь с Оксаной, то ли поддерживая сомнения Ани в целесообразности этого обсуждения.
  - Ксюша, перестань, - отмахнулась Анна, - думай о себе. Кстати, к отцовским родителям сами пойдете. Хватит с меня нравоучений.
  
  Делиться новостями со свекровью Анька не рискнула, выпроводив к Азаровым-старшим невестушку с ее женихом.
  Мать бывшего мужа в тот же вечер позвонила, спросить, не разыгрывают ли ее дети, а затем разобиделась, поняв, что все это время ее водили за нос, в самом начале знакомства с Артёмом представив ей парня, как дальнего родственника с Аниной стороны. Целых четыре дня Ольга Игнатьевна не разговаривала с бывшей невесткой, не звонила, и не заходила в гости, соскучившись по любимому внуку.
  Пришлось Ане самой отправляться мириться. Во-первых, она чувствовала себя виноватой за свое враньё. Но кто же знал, что все так обернется? Хотя, наверное, не зря люди подметили, что все тайное когда-нибудь становится явным. Но, следуя этой версии, значит, и про Ромку с Артёмом когда-нибудь родне станет все понятно. Какой скандал разразится тогда, ей страшно было вообразить. Даже сейчас Анна не могла рассказать всей правды и объяснить пожилым людям, что так иногда бывает. Извращенцы ли парни, а может, просто несчастные (или, наоборот, счастливые) люди - кто смеет судить их, если они осознанно сделали свой выбор, никого не принуждая шантажом или силой?
  Перед свадьбой дочери не хотелось бы омрачать друг другу настроения.
  Ну, а во-вторых, из-за чего Анька, наступив на горло собственной гордости, отправилась в гости к свекрови 'объясняться' - мать ее бывшего мужа за почти двадцать лет тесного общения, действительно стала близким человеком, которого не хотелось обижать. Сколько раз, несмотря на язвительную, порой, критику Анны, Ольга Игнатьевна все-таки занимала ее сторону в разногласиях с Анатолием, вставая на защиту интересов любимой невестки, вместо того, чтобы традиционно соблюдать круг интересов родного сына.
  В результате Аниного визита холодок обиды со стороны пожилой женщины растаял. И хотя свекровь искренне не понимала, куда Анька смотрела, проворонив дочь (но сейчас уж, как говорится, ничего не поделаешь), теперь почему-то решила, что виновата она сама. Потому что, как мать, плохо воспитала Толика, оставившего первую семью. Но самым поразительным было то, что Ольга Игнатьевна под четвертую рюмочку домашней наливки озвучила свое мнение - Анне надо снова выходить замуж, и не маяться дурью, раздумывая. И родить своему Егору ребенка. Дескать, понятно уже, что хороший мужик попался. Нельзя упускать свой шанс на запоздалое женское счастье...
  
  Хуже всего обстояло дело с бывшим мужем, который прямо высказался по поводу Анькиной безответственности и безнравственности. Причем, как-то все повернул так, что Анна почувствовала себя глубоко оскорбленной. Он, дескать, мужик, что с него взять - кобель. Но она - мать, а уподобилась незнамо кому. И вообще, мол, ей должно быть совестно, что она таким образом ему 'отомстила' за измену. Как она могла наплевать на детей, закрутив собственный роман, и не увидеть, что творилось у нее под носом?!
  Слушать этот полубред из обвинений и ревнивых претензий от человека, с которым теперь ее связывали только общие дети, Ане совершенно не хотелось, но пришлось.
  Толик более предметно расспрашивал о Тёмке: кто такой, откуда, чем по жизни увлекается, какие планы на будущее, как он намерен устраиваться на работу, содержать свою семью? Во сколько выльются расходы на свадьбу, как Оксанка собирается заканчивать университет? Будет ли брать академический отпуск. Кто будет сидеть с ребенком? Живет ли Егор у них и на каком основании? И уделает ли Аня достаточно внимания младшему сыну? Судя по тому, что учудила дочь - на старшую она просто махнула рукой.
  Анна понимала, что не готовый к столь резким переменам в жизни старшего ребенка и вынужденный теперь тщательно и скрупулезно планировать свой семейный бюджет Анатолий, тоже возмущен и растерян. Ему безумно хотелось найти хоть кого-то крайнего для обвинений. По инерции, по многолетней привычке, бывшему мужу снова подвернулась именно она. Ксюха уже взрослая, и не терпит, когда ее начинают прессинговать. Не считая оплаты за обучение, от отца Оксанка уже никак не зависит. Да и на окончание универа, в случае серьезной ссоры с родителем, можно было бы взять кредит.
  Кстати, о кредите. Аня не совсем хорошо себе представляла, как сейчас и под какие гарантии молодые берут деньги на свадьбу в кредит, если они пока что не работают. Но это была хорошая идея. По крайней мере, именно так хоть частично можно было бы объяснить расходы на свадебное мероприятие, большую часть которых взял на себя Роман.
  
  Но и на этом оповещении ближайших родственников о предстоящем торжестве, и общение с ними не закончилось. В пятницу утром на пороге Аниной квартиры объявился младший сосед и нервно сообщил, что его родители собираются приехать в субботу, как положено, знакомиться с семьей невесты.
  Вообще-то Аня подозревала какую-нибудь каверзу в этом духе, и не сказать, чтобы была шокирована новостью, но тоже ощутимо занервничала. Несмотря на то, что дети сходись по предварительной договоренности, и их последующее расставание было практически предрешено, лицом в грязь перед посторонними людьми, которые так же являются бабушкой и дедом ее будущего внука, ударяться не хотелось. Кто знает, как сложится жизнь и как потом придется общаться? А значит, надо соблюсти минимум традиций. И проявить положенное гостеприимство.
  - Не переживай, Тём, что-нибудь придумаем, - выдавила Аня. - Надеюсь, мы не сильно нарушим каноны, если обойдемся простыми посиделками, без всяких там положенных случаю реплик, шуток-прибауток? - уточнила она.
  - Я тоже надеюсь, - не слишком уверенно 'утешил' парень.
  - Честно говоря, я уже толком не помню, как меня сватали...
  - Ань, ты только не переживай. Все уже ведь решено. Вы просто поговорите...
  - Поговорим, Артём. И стол я организую. Вот только ты же понимаешь, что речь наверняка зайдет о свадебных расходах. Что мы будем врать? - глядя в упор, спросила Аня.
  - Я пока не знаю, - честно признался понурившийся юноша. - Мы с Ксюхой по сетям полазили, посмотреть, как обычно такие обряды проходят...
  - И?
  - Она не хочет никаких 'смотрин'. Ань... - переминаясь с ноги на ногу, все-таки озвучил Артём их общее решение, - может, нам сказать, что у нас дополнительные пары в эту субботу?
  - Ну конечно! - возмутилась Анна. - Хочешь это мероприятие на воскресенье перенести? Или, по-вашему, я невесту буду изображать? Не выдумывайте. Как пройдет, так пройдет. В любом случае, это нормальное желание твоих родителей увидеть, кого ты собираешься взять в жены. Что Ксюшка делает?
  - С Ромкой ругается. Он тоже считает, что вы, то есть родители, должны встретиться...
  - Ну вот и передай ей, чтобы морально готовилась. Все, Тём, спасибо, что предупредил. Мне собираться на работу надо. Вечером еще поговорим.
  - Спасибо, Ань, - воспрянул духом парень.
  - Угу, помни мою доброту, - буркнула она, закрывая дверь.
  
  На работе Аня выпросила себе полдня отгула, напрягла своих мужчин (благо, Димка вернулся из школы рано, а у Егора был выходной) с генеральной уборкой, а сама вместе с вернувшейся из универа Ксюхой принялась продумывать праздничное меню и готовить стол. За недостающими продуктами в магазин отослали Артёма.
  Решив, что Анатолию все-таки будет уместно поприсутствовать, Анна не прочь была позвать бывшего мужа на эту встречу. Только не знала, как бы потактичнее намекнуть Панову, что им с Азаровым, наверное, все-таки лучше познакомиться (если вообще стоит это сделать) в другой раз, а не одновременно с посторонними людьми. Но Егор и сам поднял эту тему вечером, мягко сообщив, что в субботу ему бы надо заехать к своей матери. Так что, если Аня точно уверена, что обойдется без его моральной поддержки, то он бы предпочел навестить мать.
  
  Сама встреча прошла в довольно позитивном ключе. Родители Тёмки, явившиеся с цветами, тортом, бутылкой дорогого коньяка и огромной сумкой домашних заготовок, заметно волновались.
  Мать Артёма, Елена, худенькая милая женщина в нарядном платье, казалась моложе своих лет на фоне мужа - бывшего одноклассника. Отчим Артёма, Валерий Николаевич, напротив, оказался крепким, суровым с виду мужчиной, и, как Аня охарактеризовала бы свое первое впечатление - просто воплощением самых ярких образов для художников, рисующих плакаты на рабочую тематику в бывшем СССР. Надень на него робу вместо костюма (в котором тот чувствовал себя заметно неуютно), сунь в руки гаечный ключ - и получится готовый образец основательно стоящего на ногах рабочего человека, знающего себе цену и гарантирующего качественный труд на благо общества.
  Такой вот стереотип, отложившийся с детства. А Артём, наверное, все-таки получился похожим на своего биологического отца.
  Перезнакомившись и усевшись за празднично накрытый стол в комнате, начитавшийся инструкций по соблюдению традиций Артём, объявил собравшимся о своих намерениях. Оксанка неожиданно смущенно зарделась, как и положено настоящей невесте. А уж когда Тёмкины родители подключились к сватовству, с шутками, прибаутками (делая скидку на то, что невеста-то уже в положении), то напряженная было атмосфера, как-то сама собой разрядилась, и завязалась непринужденная, доброжелательная беседа. В ходе которой родители дружно решили перейти на 'ты' для более доверительного и неформального общения.
  Немного посидев со взрослыми за столом, от души поглумившись над сестрой и ее женихом, вынужденными изображать скромную сладкую парочку, Димка сбежал гулять, а родители наконец-то подняли вопрос о совместных затратах на грядущее торжество.
  Аня заметно занервничала, покосившись на бывшего мужа.
  Естественно, Толя не стал игнорировать ее приглашение. Явившись незадолго до приезда Артёмовых родителей, он прошелся по квартире, молча надев тапки 'для гостей' и делая для себя какие-то выводы. От комментариев по поводу обнаруженных мужских вещей в квартире бывшей жены, Анатолий благоразумно воздержался.
  
  Как выкручиваться, рассказывая, что дети затеяли скромное торжество, и им хватает на это выделенных родителями средств, когда на свадьбе обнаружится, что затраты-то гораздо серьезнее, не впутывая сюда 'спонсора', Аня не представляла.
  Но тут Артём неожиданно объявил, что ему дал кредит будущий работодатель под совершенно смешные проценты.
  Валерий Николаевич ощутимо напрягся, заподозрив, что парень по незнанию жизни мог попасть в долговую кабалу. Но Тёмка лишь пожал плечами, мол, он этого человека знает, и у него есть все основания доверять ему, так как уже было несколько мелких предварительных заказов на разработку рекламных сайтов для этой компании. Естественно, когда он закончит свое обучение, его обещали взять поначалу не ведущим специалистом, но перспективы объявили хорошие, так что трудоустройство ему обеспечено. И он вполне мог рассчитывать на быструю отдачу долгов.
  Объяснения Артёма выглядели вполне убедительно, и Аня лишь на всякий случай уточнила название фирмы. А, услышав, вздохнула с облегчением. Скорее всего, даже если в стране случится кризис и очередной разгул безработицы, Ромка найдет в своей фирме для любимого парня какую-нибудь подходящую должность.
  Толя, неожиданно проявивший сочувствие к будущему зятю, тут же залез в планшет и 'пробил' названную организацию, успокоив Тёмкиных родителей, что это не фирма- 'однодневка', и на рынке строительного бизнеса держится почти уже четверть века, а это приличный срок.
  
  - Тём, ты серьезно подписал какие-то обязательства? - спросила Аня, улучив момент, когда Артём отправился вместе с ней на кухню, помочь отнести поднос с чайными приборами и торт для предстоящего после сытой трапезы чаепития. Оксана было попыталсь сама помочь матери, но Валерий Николаевич, которому невестка пришлась по душе (еще с того памятного разговора про смену фамилии), остановил девушку, намекнув сыну, дескать, нехорошо гонять беременную женщину.
  - На полном серьёзе, - кивнул Артём. - Вчера. Только, честно сказать, не понимаю - это Рома меня так защищает, или пытается гарантировать себе, что я никуда от него не денусь? - вздохнул юноша.
  - Ты обиделся? - сочувственно поинтересовалась Аня, склоняясь ко второй версии.
  - У меня двойственное состояние - с одной стороны приятно, что Ромыч нашел такой выход, с другой обидно - я ведь и так никуда не собираюсь уходить. Мне и самому так было бы гораздо выгоднее. Ненавижу чувствовать себя иждивенцем, - попытался объяснить Артём свою позицию. - Когда это касается меня и Ромки - то тут как бы еще прокатывает... Он столько раз клялся, что ему нравится меня баловать... Типа, он просто проявляет заботу о близком, и за то, что я с ним, ничего сверх ординарного мне не предлагает, что я почти верю. Рома и раньше обещал, что мы вместе с ним будем вкладываться в наш общий бюджет, когда я пойду работать. Но вот этот его альтруизм насчет свадьбы меня пугает. Честно, Ань... Я не знаю, как объяснить... - замялся Артём.
  - Чужая душа - потемки... Но мне кажется, что не стоит тебе заморачиваться по этому поводу. Может быть, Роме просто надо 'расплатиться' за то, что лишает тебя возможности нормальной жизни в традиционном брачном союзе?
  - Да нет...
  - А почему - нет? Ксюшку он поддерживает только из-за того, что она вынашивает ТВОЕГО ребенка, Тём. Я говорила с дочерью на эту тему. Она взрослая девочка, и не обольщается. А Ромка, по-моему, просто очень боится тебя потерять, вот и клинит его устроить вам праздник.
  - Ну, не знаю, - задумался Артём, нахмурившись. - У меня почему-то возникает ассоциация про пир во время чумы...
  - Не поверишь - у меня тоже мелькают подобные мысли. Но если самому Роману нравится так развлекаться, то пусть уж потешится. Хуже, если снова сорвется в запой.
  - Это точно, - передернул плечами Тёма, мысленно отметив, что все-таки надо попытаться выведать у Ромки истинную причину, а не успокаиваться на его версии, что, дескать, столь пышное торжество - только для того, чтобы будущая мамочка ощущала себя комфортно и на память остались красивые фотки с их свадьбы.
  Анна шустро металась по кухне, убирая ненужную посуду и собирая необходимое к чаепитию. Наконец остановилась, заваривая чай.
  - Ты сегодня великолепно выглядишь, - неожиданно признался Артем, оказавшись слишком близко от женщины и сумев различить тонкий аромат ее духов среди витающих в кухне запахов еды, невольно вызвавший неуместные сейчас видения давно минувшего. - Извини, что тебе приходится прикрывать нас.
  - Не подлизывайся, - фыркнула Аня, неосознанно отступив, чтобы увеличить между ними дистанцию, - и не смущай меня.
  - Я думал, женщинам нравятся комплименты, - покраснел Тёмка.
  - Нравятся, - не стала отрицать Анна. Вот только не нравится, когда молодой мальчишка, который вскоре должен стать зятем, волнует что-то внутри. Того, что не должно быть в принципе! Но, вслух, разумеется, в этом она не призналась.
  - Так, чай заварился... - удовлетворенно отметила Аня, ставя заварной чайник на поднос, на котором уже были приготовлены чашки с блюдцами. - Солнце, достань другие чайные ложки, пожалуйста, - попросила она, стараясь, чтобы голос звучал буднично.
  - Праздничные? С верхней полки? - уточнил юноша, мысленно поблагодарив хозяйку за то, что она сменила тему.
  - Да. Табуретку возьми.
  - Я и так достану, - отмахнулся Артем.
  - Аня, помочь чем-нибудь? - спросила Елена, появившаяся в дверях кухни.
  Анька непроизвольно вздрогнула, пытаясь сообразить, когда мать Артема успела бесшумно подойти, и что могла услышать и понять из их тихой беседы на опасную тему.
  - Нет, Леночка, благодарю. У меня, вон, какой удобный помощник, - не могла удержаться Аня от улыбки, кивнув в сторону высокого парня, без лишних усилий дотянувшегося до верхней полки, чтобы снять коробку с не используемыми ежедневно столовыми приборами.
  - Давайте я возьму поднос - он тяжелый, - предложил Артем, намереваясь как можно скорее ретироваться с кухни.
  Он тоже был не слишком рад, что мама так неожиданно оказалась невольным свидетелем их с Аней разговора, и очень надеялся, что она не смогла ничего понять. В крайнем случае, можно сказать, что ей почудилось то, что не могло быть произнесено. Но вот за 'неуважительное' обращение к будущей тёще на 'ты' да просто по имени, могло прилететь сразу.
  К счастью, Лена услышала только ту часть диалога, когда Аня просила достать ложки. И теперь уже гораздо более склонна была поверить, что Тёмке с тёщей (как уверяла мужа Оксана по телефону), действительно, повезло. Не заметить теплоту в голосе Ксюшиной матери, когда она обращалась к Артему, так легко ориентирующемуся на чужой кухне, Лена не могла.
  Проводив взглядом сына, отправившегося с подносом в комнату, Елена обернулась к хозяйке квартиры:
  - Аня, я хотела извиниться за то, что Тёмка так долго скрывал от нас, что нашел девушку... Мы старались воспитывать его ответственным...
  - Мы с мужем тоже старались правильно воспитывать своих детей, - понимающе кивнула Анна. - Но, видимо, недостаточно.
  - Ой, Анют, да я же не в упрек! - спохватилась Елена смущенно. - Господи, детки-то до свадьбы - дело житейское. Я вот тоже не без греха, неужто буду невестку попрекать? Просто мы с Валерой очень переживаем, как Тёмка тут, в Москве, один... Понимаешь, мой муж... он считает Артема родным сыном. А родной отец...
  - Лена, не переживайте, - улыбнулась Аня, перебивая женщину, поняв, что ей не слишком приятна тема того, что настоящий отец парня даже не интересуется его судьбой. - Тёма здесь не одинок. У него есть друзья, любимый человек, - не соврала Аня, просто не стала расставлять акценты. - И в этом доме, как бы ни сложилось у них с Оксаной, для Артема всегда найдется тарелка супа и место для ночлега. Я почти год знакома с ним. У вас с мужем вырос очень хороший парень. Я бы гордилась таким сыном.
  - Ох, спасибо тебе за добрые слова, - растроганно пробормотала Лена. - Я так рада, что Тёмка попал в хорошую семью...
  - Я тоже рада, - сдержанно вздохнула Аня, смирившись уже с тем, что именно Артем будет отцом ее внука или внучки.
  - Аня, извини, что любопытствую, но я так поняла, что Анатолий...
  - У Толи сейчас другая семья, - поняла ее вопрос Анна. - У меня тоже есть любимый человек. Просто мы посчитали, что на встрече с вами должен присутствовать отец Ксюши.
  - Конечно, это правильно, - поддержала Елена. - Хорошо, что ты не одна, а то я уж грешным делом, переживать начала. Думаю, ну как же так, вроде все при тебе, а... ой, прости, что-то я разболталась совсем... - смущенно умолкла Елена.
  - Да все нормально у нас. Пойдем к столу, а то Оксана там одна мужчин развлекает, - рассмеялась Аня.
  - Анют, давай, я чайник захвачу?
  - Лучше торт возьми. И вон те салфетки. А то на столе закончились, - кивнула хозяйка в сторону начатой пачки салфеток с красивым рисунком, подхватывая электрический чайник и нож для торта.
  
  В то, что 'молодые' сами взяли кредит, и, чтобы показать свою ответственность и самостоятельность, собираются сами же расплачиваться с долгами, взрослые поверили. Причем, Артем явно поднялся в глазах мужчин, оценивших его поступок. От Ксюхи же требовалось родить крепкого, здорового ребенка и обеспечить мужу приятное возвращение в дом, когда он будет отрабатывать потраченное на их свадьбу.
  На осторожные пожелания, мол, может, все-таки им стоит ограничиться более скромным праздником, оба - и Артем, и Ксюшка только вздохнули - от них ничего не зависело. Рома хотел праздника, он его и заказывал. А они были лишь статистами в его постановке.
  Но об этом не стоило распространяться.
  В общем, ничего особенно страшного в этих смотринах и сватовстве не произошло. Вначале немного скованные и напряженные, присматривающиеся друг к другу, родители в целом остались довольны встречей. А все, что осталось за кадром, не имело особого значения.
  Ксюха с Артемом не были похожи на воркующих голубков, зато удивительным образом предугадывали желания (например, передать вот тот салатик, подать салфетку или поменяться соками), продолжали начатые другим фразы... Заподозрить их в том, что будущие родители не столько любовники, сколько близкие друзья, успевшие изучить привычки друг друга, оказалось сложно.
  Анатолий вскоре уехал домой.
  И Артемовы родители, обратные билеты на поезд у которых были лишь на десять вечера, застали возвратившегося от матери Егора. У Елены оказался еще один повод убедиться, что Аня и впрямь не слукавила, что у нее есть любимый человек, при появлении которого она буквально расцвела.
  Познакомившись с еще одним потенциальным родственником с Оксаниной стороны и посидев немного за заново накрытым столом, родители Артема, наконец, собрались откланиваться. Тёмка поехал провожать их на вокзал, а Аня, распрощавшись с будущей родней, которая теперь должна была появиться только накануне свадьбы, вздохнула с облегчением. Еще один предсвадебный этап пройден.
  Оказалось, что она все-таки устала от суеты прошедшего дня. Но надо было еще накормить нагулявшегося сына, убрать со стола, перемыть посуду и остаток вечера можно посвятить Егору.
  Правда, убирать со стола ей не пришлось. Оксанка с Димкой перетаскали всю грязную посуду в кухню, Егор обещал помыть, а ее отправили отдыхать.
  Какое же все-таки счастье иметь взрослых детей и любящего мужчину, готового взять часть домашних забот на себя...
  
  ***
  
  Проводив родителей, Артем вернулся домой, застав на кухне Ксюху, приставшую к Ромке с какой-то анкетой, которую она отыскала в его планшете.
  - Ром, я не хочу есть, - уверяла Оксана. - В меня, наверное, еще теперь дня два ничего не влезет. Мама, если ждет гостей, вечно готовит на целую роту... Ну, давай доделаем, осталось всего четыре вопроса.
  - Ксюш, черная икра - это не еда, а в твоем случае - просто витамины, - терпеливо объяснял Ромка, намазывая хлеб тоненьким слоем сливочного масла, прежде чем выложить на получающиеся бутерброды икру. И игнорируя попытки девушки его протестировать.
  - Белый хлеб есть на ночь вредно, - не сдавалась Оксана.
  - Да какие проблемы? Бери ложку и ешь так! - подвинул Ромка начатую банку черной икры ближе к девушке.
  - А без хлеба я это точно не смогу проглотить! - простонала Ксюха, снова отодвигая дорогой деликатес в сторону. - Я красную люблю. С чего ты взял, что мне надо есть черную икру в таких количествах?
  - Потом что у тебя понижен гемоглобин.
  - Рома, почти у всех беременных понижается гемоглобин... но не всех же пичкают икрой!
  - Ксюх, ну что ты как ребенок? Потому что не все могут себе такое позволить. Я - могу. Еще вопросы есть? Просто так будешь есть или все-таки с хлебом?
  - С хлебом. И с чаем.
  - Чай так и быть сама себе налей. И мне заодно, - великодушно разрешил Ромка, добившись своего.
  - И мне тоже! - появился в дверях Артем.
  - Вот и счастье твое вернулось, - съехидничала Ксюха.
  - Что так долго? - вскочил Ромка навстречу парню. - Все нормально, проводил? Я тебе уже обзвонился.
  - Проводил. Все нормально. Извини, Ромыч, батарея села, - поморщился Артем виновато. - Ксюх, родители мои просили передать, что очень за нас рады.
  - Я старалась понравиться, - улыбнулась девушка. - Кстати, Тём, а какие цветы тебе нравятся?
  - Чего?
  - Ну... какие цветы тебе нравятся?
  - А мне должны нравиться цветы? - завис Артем.
  - А почему бы и нет?
  - Что я, девчонка, что ли?
  - Да причем тут девчонка или нет! Просто ответь на вопрос.
  - Тём, не слушай ее, а то такие глупые вопросы начнет задавать. И вообще, Ксюха, отдавай мой планшет, ты там какую-то дрянь нашла.
  - Не отдам, пока тест не пройдешь, - завредничала Оксана, вцепившись в портативное устройство. - Ты свой вопрос слышал, Ром. У тебя еще четыре пункта. Тём, ну так вспомнил?
  - Блин! Оксан, ну не знаю... Гладиолусы нравятся. А еще у нас на участке такие синенькие растут... Высокие. Бывают разных оттенков - голубые, там, синие, лиловые...
  - Кхм...
  - Что?
  - Нет-нет, ничего, - подавилась Ксюшка смехом.
  - Это она намекает на нашу ориентацию, - просветил Рома, укоризненно покачав головой.
  - Ладно-ладно, не буду, - пообещала Оксана, стараясь прогнать глумливую улыбку. - А как называются, помнишь? Дельфиниум?
  - Кажется, да.
  - Ром? - переключилась Ксюшка на старшего парня.
  - Отстань от меня! У тебя чай остывает и бутерброды обветрятся.
  - Ладно, - отложила Оксана планшет в сторону. - А ты вообще дарил когда-нибудь Тёмке цветы?
  - С какой стати?
  - Просто так, - пожала плечами девушка. - Я вообще удивляюсь такому подходу, что подарить мужчине букет - это что-то вульгарное, с грязным намеком. Почему юбиляру, спортсмену, артисту можно дарить цветы, а просто парню - не прилично?
  - Да не нужны мне никакие цветы! - вспыхнул Артем.
  - А ты здесь не единственный парень, - парировала Оксана. - Ром, а тебе дарили цветы?
  - Один раз.
  - Интересно... - уставился на него Артем.
  - Ничего интересного, - поморщился Ромка. - Цветы и впрямь красивые были. Белые розы и лилии, с какими-то зелеными ветками.
  - Прямо букет невесты... - заметила Ксюша.
  - Угу. Только тот козел, что вздумал мне их преподнести... в общем, послал я его и с цветами, и с его предложениями. И все! Тема закрыта. Пейте чай - и по кроватям.
  - Я еще спать не хочу...
  - У тебя режим, Ксю. Давай, пятнадцать минут на гигиенические процедуры, и приду сказку читать.
  - Господи, и за что мне такое наказание? - закатила глаза Ксюшка. - И, кстати, сегодня Тёмкина очередь.
  - Ага, - подтвердил Артем, зевая.
  Не согласиться с тем, что именно отцу следовало читать книжки будущему ребенку, который, согласно исследованиям ученых, уже способен воспринимать звуки с семнадцатой недели внутриутробного развития, Артем не мог. Только почему-то у Ромки получалось лучше справляться с этой обязанностью - с чувством, с малейшими оттенками интонаций голоса, с расстановкой акцентов. Следуя мыслями за голосом 'диктора', полностью погружающего в повествование, в голове возникали волшебные образы происходящего. А едва Тёмка начинал читать вслух детские сказки, как тут же их обоих с Оксаной разбирала зевота и накатывала дрема.
  - Мы с Тёмычем завтра рано утром на трек собрались. Так что ему тоже спать пора.
  - Вау! А возьмите меня, а? Я никогда на мототреке не была, - загорелась Оксана.
  - Нет, Ксюш. Не обижайся, но там слишком громко. Для ребенка вредны такие децибелы. Ты и дома-то вздрагиваешь, когда под окнами слышишь рёв проезжающего мимо мотоцикла. А там тебе деваться некуда будет.
  - Эх... я так и знала... - понурилась Оксанка.
  - Не расстраивайся, мелкая. Зато завтра ванная в полном твоем распоряжении до обеда.
  - Я как раз к обеду и встану.
  - Я тебя пораньше разбужу, чтобы ты до ночи со своими уроками не затягивала.
  - Только попробуй! - возмутилась Ксюшка, глядя на ухмыляющегося парня. - У меня и так с этим сватовством единственный выходной получился.
  
  ***
  
  Несмотря на то, что утром в воскресенье Оксану все-таки никто будить не решился, проснулась она довольно рано. Попытавшись раскрыть слипшиеся от слез ресницы, девушка недовольно выругалась. Сердце все еще билось в учащенном ритме, задыхаясь от наслаждения и щемящей тоски по ускользнувшему сновидению, кожа под тоненькой, просторной ночнушкой хранила тепло прикосновений того, кто снился каждую ночь - изнурявшего чувственной лаской, державшего за руки, топя в сером омуте долгого взгляда, обещавшего вечное блаженство... Но каждый раз неизменно исчезавшего, растаивая легкой дымкой. Почти каждую ночь - одно и то же. Кирилл...
  Сделав над собой героическое усилие, Ксюша поднялась и поплелась умываться, решив сразу же занялась домашним заданием. Следовало немедленно отвлечься и выкинуть ночные видения из головы прочь. Что бы там они не обещали - это ложь и обман, а суровая реальность отражается в зеркале ванной, занимающем полстены, напоминая округлившимся животом - она ждет ребенка от другого парня. От доброго, отзывчивого, ответственного красавчика. Но не любимого парня.
  Словно подслушав ее невеселые мысли, ребенок обиженно толкнулся, напоминая недовольной жизнью матери, что она не одна.
  - Не переживай, моя ягодка, тебя-то я очень люблю, - прошептала Оксана, умилившись и нежно погладив свой животик ладонями.
  Незаменимая подружка предлагала вечером пойти прогуляться вместе. Хоть они и общались по нескольку раз на дню по сотовой связи и в виртуальном пространстве, все равно в преддверии свадьбы и бурной личной жизни подруги, Ксюхе и Лере было о чем посплетничать с глазу на глаз. К тому же Лерка обещала где-то раздобыть таблицу, согласно которой, зная возраст будущих родителей и примерную дату зачатия, якобы можно было с уверенностью в девяносто восемь процентов определить пол ребенка, который Оксана до сих пор не знала.
  
  Немного посидев над заданием и послонявшись по пустой квартире, Ксюха отправилась к матери в надежде полакомиться чем-нибудь, оставшимся со вчерашнего застолья. Сама она вряд ли захотела бы есть, но маленькое чудо, растущее внутри нее, требовало подкрепиться. Причем хотелось именно чего-то такого, из 'запрещенных' беременным продуктов. И вовсе не возникало желания разрушить красивый натюрморт из свежих и уже даже вымытых фруктов в вазе, оставленных для нее ребятами на столе в кухне.
  Оксана старалась не слишком распространяться об условиях своего содержания на иждивении, потому что и так хватало завистливых взглядов от одногруппниц по утрам и после занятий, когда кто-то из парней, в квартире которых она жила, привозил ее к дверям универа или забирал на Ромкиной машине. Она прекрасно понимала, что обязана своими привилегиями ребенку, которого носила под сердцем, и вовсе не обольщалась мечтами о том, что заслуживает повышенного внимания сама по себе, как личность.
  
  В надежде, что в доме матери все еще спят, пользуясь воскресным правом понежиться в кроватях подольше, Оксана аккуратно открыла входную дверь, стараясь не греметь связкой собственных ключей. И на цыпочках пошла в сторону кухни, невольно радуясь, что любимый братец еще дрыхнет. Если Димка застанет ее у холодильника, то потом долго будет издеваться, дескать, все всегда попрекают его за неуемный аппетит, а сама-то?!
  Дверь в кухню была плотно закрыта. Матовое стекло с выпуклым рисунком водяных потеков не позволяло разглядеть силуэты людей, оказавшихся в помещении. И поэтому, тихо распахнув дверь, от неожиданности Оксана замерла на пороге.
  Колоритная парочка, не ожидавшая, что ее застанут врасплох, с упоением целовалась, тесно прильнув друг к другу, и не замечая, что они уже не одни. Кофеварка была заправлена свежей порцией молотого кофе, но включить ее не удосужились, отвлекшись на более интересное занятие. А мать, видимо, полезла в холодильник за сливками (потому что в руках у нее, обвивающих шею мужчины, был пакетик). Вряд ли Егору было комфортно время от времени ощущать прикосновения холодного пакета к шее, но он не роптал. Кстати, руки Панова, вышедшего на кухню в одних боксерах, тоже были заняты. Мужские ладони с упоением исследовали женскую попку, нежно поглаживая и ласково сминая гладкие упругие ягодицы, бесстыже забравшись под задравшийся коротенький халатик.
  Несмотря на то, что Оксана прекрасно понимала, что ничто человеческое и старшему поколению не чуждо, и ханжескими замашками по поводу аморального поведения любящих людей, не страдала, сейчас девушка пребывала в легком ступоре. Почему-то было жутко неловко за взрослых, тискающихся, как влюбленные подростки (скорее всего, подсознательно это их поведение просто не желало отождествляться именно с матерью). И в то же время, смотрелась эта 'композиция' весьма органично, заставляя жутко завидовать такому вот обыденному домашнему счастью. Когда только что поднявшиеся с одной постели люди, которых наверняка прогнал на кухню голод, не насытившись друг другом за ночь, предпочитают сперва удовлетворить желания сердец или чего там еще участвует в процессе, а не примитивные позывы своих голодных желудков...
  Конечно же, представить, что они зайдут дальше, чем поцелуйчики и почти невинное тисканье, когда в соседней комнате мирно дрыхнет подросток, и устроятся на кухонном столе для того, чтобы завершить начатое, Оксана не могла.
  - Кхм... - решила она все-таки обозначить свое присутствие в эгоистичном желании разбить это наваждение, вызывающее ревнивую зависть к чужому счастью. Ей-то не с кем было по утрам целоваться! Да и в другое время суток - тоже. Не в ее положении искать хотя бы временную замену Киру, чтобы выкинуть его, наконец, из своих мыслей. - Доброе утро. Давайте, я хоть пакет подержу...
  - Ой! - пискнула Анька, спрятав лицо на груди Егора, поспешно одернувшего ее халатик, и мгновенно переместившего ладони на талию женщины, но не спешившего отстраняться.
  - Доброе утро, Оксан, - улыбнулся мужчина, кажется, совсем не смутившись. - Мы не слышали, как ты вошла.
  - В следующий раз буду трубить в фанфары. Извините. Я не стала звонить, думала вы еще спите.
  - Можешь просто погромче топать, - вздохнула мать, обернувшись, и со смесью укоризны и вины, взглянув на нее.
  - Договорились, - кивнула Оксана. - Можно мне чем-нибудь попотчеваться из вашего холодильника? Какой-нибудь салатик остался?
  - Конечно! - спохватилась Аня, слегка отстраняясь от своего мужчины. - Будешь с нами завтракать? - сдернув с крючка фартук, сунула она его в руки Егора. (Тот без лишних слов, понятливо, отработанным движением обвязал им талию).
  - Девочки, располагайтесь, - предложил Панов, проходя мимо посторонившейся Оксаны. - Я сейчас вернусь, кофе сварю.
  Ксюха невольно скосила глаза, провожая взглядом подтянутую фигуру полуобнаженного мужчины. Соседи ее бесплатным стриптизом не баловали. То ли стесняясь чужих глаз, то ли оберегая ее от лишних импрессий.
  - Ксюша, - предупреждающе погрозила Анна пальцем. - Не слишком много впечатлений с утра пораньше?
  - Боишься, глаза сломаю? - ухмыльнулась Оксанка, потешаясь над тем, что мать невольно выдала, что ревнует Егора даже к ней.
  - Надо сказать ему, чтобы больше не экспериментировал со своими эксбиционистскими наклонностями, - досадливо пробормотала женщина. - Димка-то точно еще часа два будет дрыхнуть, а тебя мы не ожидали.
  - Сдается мне, что Егор просто хочет привязать тебя покрепче, произведя на тебя незабываемое впечатление, мам, - иронично фыркнула Ксюха. - Тем более, есть чем похвастаться. К сорока годам не у каждого мужчины такое шикарное тело.
  - Да ладно тебе выдумывать-то, - вспыхнула Аня.
  - А чем не вариант? Ты вот почему в таком коротком сексуальном халатике ходишь? Потому что можешь себе это позволить. А если бы страдала целлюлитом, вряд ли бы стала мозолить глаза своему Егору по утрам, и тщательно прикрывала бы проблемные места. Тем более у тебя есть халатик чуток подлиннее. И, кстати, эксбиционизм - это немножко другое.
  - Ну... не знаю, может, ты и права, - вздохнула Анна. - Но в следующий раз все-таки обозначь свой приход погромче, чтобы мы успели сориентироваться. А то до сих пор как-то неловко.
  - Да ладно, мам, забей! - рассмеялась Оксана. - Вы здорово смотритесь вместе.
  - Ксюша, ну что у тебя за слова-паразиты? - поморщилась Аня. - Димку ругаю-ругаю...
  - За собой ты не замечаешь.
  - Да от вас же и нахваталась...
  - Еще раз с добрым утром, - появился на пороге кухни Панов, облаченный в старые джинсы и футболку. Впрочем, простая домашняя футболка тоже красиво облепляла брутальный торс мужчины.
  Оксана подавила ехидную улыбочку и отвела от него взгляд.
  - Я, пожалуй, с вами завтракать не буду. Мам, дай мне каких-нибудь салатиков с собой.
  - Ты бы вчерашними салатиками не увлекалась, Ксюш, - заметил Егор, вспомнив, что надо все-таки включить кофеварку.
  - У меня желудок крепкий, - отмахнулась Оксана. - Если только вы туда кинзы не накидали. До сих пор ее снова не полюбила.
  - Дочь, возьми все, что тебе нравится. В обед доедите. И мясо забери. Я разморозила, хотела борщ сварить, но мы к Егору с ночевкой уедем через час. Покараулишь Димку?
  - Куда ж я денусь? Попасу братца, - вздохнула Оксана. - И первое мне варить? А впрочем, давай. Давно я уже у плиты не стояла. А готовой заправки для борща нет?
  - Там еще полкладовки. Я и сама делала, и бабушка Оля приносила. Возьми любую, - предложила Аня. - Дотащишь за один раз, или помочь?
  - Дотащу, конечно, тут не больше трех килограмм получится. Только дай пакет, во что сложить.
  - Держи. Кажется, твой, - взял Егор яркий пакет, отдельно лежавший на холодильнике, и протянул его девушке. - Только 'студенческий' вынь, красавица. А то потом и не вспомнишь, куда его подевала, - усмехнулся мужчина, еще вчера позабавившись, читая прикольную надпись на синей обложке: 'Студентка, спортсменка, комсомолка и, наконец, просто красавица'. Во времена их обучения в вузах тоже находили повод поразвлекаться, но в основном это были эксклюзивные изделия hand-made. А тут явно дело поставлено на поток. Видимо, есть спрос.
  - О! Точно, мой! - обрадовалась Оксана. - А я была уверена, что "студак" в сумку кинула, а не в пакет. Вот бы завтра обыскалась на входе в универ. Спасибо!
  - Да не за что, - подмигнул Егор.
  
  ***
  
  Борщ успел свариться и даже настояться, а соседи по квартире что-то не слишком торопились вернуться домой.
  Проснувшийся брат честно сдал Оксане оставшиеся недоделанными уроки, был накормлен обедом и отпущен гулять. Она уже успела доделать все свои задания, когда услышала, что в прихожей открывается входная дверь.
  - Ммм, я же говорил, что это у нас так вкусно борщом пахнет! - радостно объявил Рома. - Ксюш, ты дома? Ты не представляешь, какие мы голодные!
  Оксана вышла в прихожую, придерживая свое пузико. Последнее время ей стало казаться, что крохотный человечек внутри нее, начинает бурно реагировать именно на Ромкин голос, проявляя активность или, наоборот, замирая.
  - Привет, гулены.
  - Привет, как вы тут? - положив Тёмкин шлем на тумбочку, Рома протянул руку, молча спрашивая, можно ли погладить ее живот.
  Ксюшка не понимала этой странной зависимости Романа, слегка повернутого на ее беременности, но возражать не стала. Благо не по голому же животу он гладил. Пусть удостоверится, что с детенышем все в порядке.
  - Это тебе! - слегка замявшись, протянул Артем букет и чмокнул девушку в щеку.
  - За то, что борщ сварила? - ехидно поинтересовалась Оксана, бережно приняв цветы и гадая, что бы этот неожиданный подарок значил. - Благодарю. Руки мойте и идите за стол.
  - Мне бы сначала в душ, - заметил Артем, расстегивая гоночный комбинезон.
  - Давай по-быстрому, - кивнул Рома, убрав ладонь с ее живота. - Ксюш, я, наверное, две порции осилю.
  - Хорошо, - приняла к сведению девушка. - Сейчас организую. Только цветы поставлю. А чего успехами не хвастаетесь? Как ваши гонки прошли?
  - Второе место, - поморщился Тёмка, усевшись на скамеечку в прихожей, чтобы стащить комбез с ног.
  Рома воздержался от комментария, лишь закатил глаза, красноречиво показывая свое отношение к ситуации.
  - Не поняла? Второе место - тоже ведь призовое. Это что, не повод для радости? - искренне удивилась Оксана.
  - Кому как...
  - Тёма, да ты что, расстроился? - подошла Ксюха ближе к парню, чтобы заглянуть ему в лицо. - Посмотри на меня.
  - Ничего я не расстроился, - буркнул Артем, не замечая, что сбоку за его спиной, Рома усиленно кивает, дескать, на самом-то деле расстроился, да еще как.
  - Целых двадцать секунд прос... проиграл, - желчно прокомментировал он.
  - Непомерные амбиции - это плохо, - констатировала Оксана, утешающе погладив жениха по коротко стриженным волосам. - Не переживай, солнце. Сезон только начался.
  - Ты лучше меня успокой, - хмыкнул Роман. - Я, наверное, больше переживаю, пока он по трассе гоняет, как сумасшедший.
  - Кстати, да! - спохватилась Оксана. - Тёма, ты не имеешь права рисковать, потому что тебе еще ребенка воспитывать. Да и Рома может поседеть раньше времени. Нафига тебе седой любовник? Пойдете куда-нибудь вместе, и будут его за папика принимать, бррр...
  - Я учту, Ксю, - вымученно улыбнулся Артем, поднимаясь и направляясь в сторону ванны.
  - Не огорчайся, все равно ты для нас - самый лучший! - крикнула юноше в спину Ксюшка, - правда, Ром?
  - Конечно! Я ему всю обратную дорогу это пытался объяснить.
  - Наверное, придется доказывать, - улыбнулась Оксана. - Мама к Егору уехала. Хочу Лерку позвать с ночевкой. Мы к нам пойдем. Квартира в вашем распоряжении на ночь. Только в моей комнате оргий не устраивайте.
  - Спасибо, Ксюх, - прочувственно отозвался Рома. - С меня причитается.
  - Рома, я с тобой и так не знаю, чем расплачиваться буду, - вздохнула девушка.
  - Тёмку не обижай, - серьезно произнес сосед. - И помни, что я тебе его не уступлю насовсем.
  - Да помню я, помню. Дашь только на свадьбу 'попользоваться'.
  - Не язви, вредина.
  - Не переживай, Ром. Все по-честному, - невесело улыбнулась Оксана.
  - Ксюш, - аккуратно обнял Рома девушку, чтобы не смять букет, который она держала в руках. - Все у тебя еще впереди.
  - Да-да. Будет и на моей улице праздник.
  - Обязательно будет! - торжественно пообещал сосед. - А теперь давай уже, погрей супчику, а?
  
  - Почему ты их здесь поставила? - поинтересовался Рома, зайдя в кухню и увидев букет посреди стола, сервированного к обеду. Осталось лишь разлить по тарелкам разогретый борщ, но сосед ждал Артема, все еще плескавшегося под душем.
  - Ром, скажи честно, это ведь не для меня букет был? - обернулась девушка к смутившемуся парню.
  Она не собиралась уличать ребят, проявив великодушие, и специально пристроила цветы на кухне, чтобы ими могли любоваться все домочадцы. Но раз уж сам спросил, хотела убедиться в своей догадке.
  - Почему ты так решила?
  - Потому что букетик-то явно 'мужской'. И, как я понимаю, ты расслышал вчера про любимые Тёмкины цветы? - кивнула она на лаконично оформленный, но, тем не менее, красивый букет, состоящий из высоких, синих соцветий 'махрового' дельфиниума, коротеньких белых роз и бамбука, с какими-то экзотическими зелеными веточками. - Для гладиолусов, видимо, не сезон?
  - Не сезон, - кивнул он. - Извини, Ксюш. Только Тёмке не говори, что догадалась, - попросил Рома. - Он и так не знал, куда с ним деваться. Хорошо, в лифте вспомнил, какие мы с ним козлы - надо было и тебе букет купить, вот и...
  - Да, ладно, - рассмеялась Оксана. - Я знаю, что вы обо мне время от времени вспоминаете. Ему самому-то хоть понравились?
  - Кажется, да. Только, похоже, я его здорово шокировал.
  - Ну зато будет что вспомнить. Ладно, я забираю один салатик и ухожу. Только не забудьте меня разбудить утром.
  - А ты не забудь, что крайний срок ваших посиделок - двенадцать ночи. Иначе в следующий раз не отпущу. Даже с Леркой.
  - Хорошо, папочка, - хмыкнула Оксана.
  - Ксюха, не наглей! - возмутился Роман. - Я о тебе забочусь, между прочим!
  - Ладно, ладно, прости. Я помню о соблюдении режима. Пока!
  - О! Кстати! - спохватился Рома. - Может быть, ты завтра с утра дома голову помоешь?
  - Хорошая идея, - согласилась Оксана. - Только тогда надо мой фен и плойку забрать. Я не люблю мамкиным пользоваться. И буди пораньше. Лерке же тоже ванная с утра нужна.
  - Ох, девочки, как же у вас сложно жизнь устроена, - посочувствовал Рома не слишком искренне.
  - И не говори, - согласилась Оксанка. - Когда пообедаете, пусть Артем мне фен и плойку занесет, ладно? До завтра!
  
  ***
  
  Последним штрихом перед свадебной кутерьмой был еще разговор Романа с его родителями, на который он отправился без Артема, так как не представлял, как отец с матерью, только-только смирившиеся с тем, что у них теперь два сына, отреагируют на 'измену' Тёмки...
  
  ***
  
  Предупредив отца, что навестит их вечером, Рома купил любимые мамины конфеты и подъехал к дому, пока еще не совсем представляя, в каком тоне пройдет непростое объяснение.
  Возле квартиры привычно потянулся за связкой собственных ключей, но в последний момент передумал, надавив кнопку звонка. Из-за двери доносились вкусные ароматы приправленного пряностями мяса. Голодный желудок свело, Рома сглотнул слюну, и решил, что разговор все-таки стоит отложить на некоторое время, чтобы не портить аппетит ни себе, ни родителям. Вообще-то он надеялся, что информация о прибавлении в их с Тёмкой семействе родителей (особенно маму) обрадует. Вот только сюда плохо вписывалась свадебная церемония, официально делавшая его парня чужим мужем.
  Дверь открыла радостная, разрумянившаяся у плиты мама:
  - Добрый вечер, а мы уж заждались! - выпалила она. - А... ты что, один? - растерянно отодвинула Лидия сына в сторону, чтобы убедиться в том, что Артем стеснительно не прячется за его спиной.
  - Добрый вечер, мам, - хмыкнул Рома, не ожидавший такой прохладной встречи собственной персоны. Обычно мать, не избалованная его визитами, непременно первым делом обнимает, а потом уж начинает разные вопросы задавать.
  - Ну вот, - расстроено произнесла Лидия Николаевна. - Я полдня старалась, думала вас чем-нибудь вкусненьким побаловать... Парень-то тоже, небось, голодный. Ну ладно, Артёмкину порцию с собой заберешь. Рома, а вы не поругались? - спохватилась она.
  - Да нет, мам, все нормально, - поспешил утешить мать Роман, наконец-то перешагнув порог и обняв родительницу. - У него домашних заданий полно. Пусть лучше сейчас сделает, чтобы потом полночи над учебниками не сидеть.
  - Тоже верно, - не слишком удовлетворенно согласилась женщина. - Только как-то неправильно. Семья здесь, а он там один, голодный...
  - Не переживай, мам, он у меня самостоятельный. Если уж не приготовить, то разогреть ужин вполне способен.
  - Ну давай, раздевайся скорее, руки мой, - поторопила Лидия. - Отец вокруг стола уже давно ходит, но я не разрешаю ему кусочничать.
  - Это тебе, - вручил Рома женщине конфеты.
  - Ой, спасибо, сынок. Мои любимые! - обрадовалась мать. - А к чаю у нас сегодня 'берлинское' печенье.
  
  Рома ясно сказал Сергею Романовичу еще днем, что заедет, но отец почему-то был уверен, что ребята нанесут визит вместе. Пришлось второй раз за вечер рассказывать версию того, что у Артема сегодня слишком много университетских заданий, и по гостям разгуливать некогда.
  - Ну ладно, пусть учится. Это же хорошо, когда из-под палки загонять не надо, - одобрительно кивнул Сергей Романович. - У Дубковых, вон, сын уже из второго института вылетает. А они все носятся с ним, как с писаной торбой. И справку ему купили, чтоб в армию не загремел. И все уговаривают его взяться за ум. Пускай бы шел работать, раз учиться не хочет, - пробурчал отец осуждающе.
  - Да сейчас полно таких, непутевых лодырей. Не только у Дубковых. Вон и у соседей наших, с третьего этажа, такой же. Как Галину ни встречу, все жалуется. То одного репетитора сменили парню, то другого. А толку чуть. Самостоятельно тоже трудиться нужно, а то никакие репетиторы не помогут. Ром, ты Артёмку поддерживай. Без высшего образования в наше время все-таки трудно.
  - Я помню, мам. И Артем тоже прекрасно это понимает. Кстати, мясо выглядит очень аппетитно, - решил Роман сменить тему, а заодно похвалить старания хозяйки дома.
  - Да ты не смотри на него. Кушай, давай, - довольно улыбнулась Лидия. - И с собой вам еще останется.
  Запеченное в духовке мясо у мамы получилось и впрямь изумительным. Большие, порционные ломтики отбивной свинины укрывал тонкий слой картофеля, вперемешку с грибами и репчатым луком. На каждом куске красовался кружочек помидора, сверху все это было щедро сдобрено тертым сыром, запекшимся золотистой румяной корочкой. И для красоты каждая порция была посыпана свежей зеленью укропа и петрушки. Мясо получилось сочным, нежным, и просто таяло во рту.
  Рома давно уже не баловал Тёмку такими вкусностями. Из-за Оксанки приходилось обходиться блюдами попроще, чтобы не дразнить девчонку, которой не рекомендовалось сейчас употреблять 'вредную' пищу.
  - Салатик попробуй. Сегодня вот этот по новому рецепту делала, - порекомендовала Лидия, кивнув на одну из салатниц.
  Салат с крупными креветками выглядел более заманчиво, чем с отварными телячьими языками, но Ромка предпочел отдать дань более сытному.
  - Обалденный салатик, мам. Я, наверное, весь съем. Мне сегодня за целый день только пару чашек кофе удалось выпить. С утра - на объекте, после обеда по чиновничьим инстанциям пришлось пробежаться, зато наконец-то предварительный план утвердили. Теперь пусть юристы дальше занимаются.
  - Рома, нельзя же так! Я понимаю, что ваша работа - это сплошная нервотрепка, и порой перекусить некогда. Но желудок испортить легко, а вот потом всю жизнь на диетах сидеть будешь. Спроси отца, если мне не веришь!
  - Верю, мам. Отчего же не верить? Давайте, я за вами поухаживаю, - предложил Рома. - Мам, тебе какого салатика положить? А то даже попробовать не достанется.
  - Я напробовалась, пока готовила, - улыбнулась Лидия. - Отцу предложи.
  - Пап, давай свою тарелку. Эх, жаль Тёмки нет. Он хоть ливер и не слишком любит, но от такого салатика точно не отказался бы, - ловко накладывая салат с языками отцу в тарелку, нахваливал Роман стряпню хозяйки. - Мам, может, все-таки соблазнишься, пока я весь не доел?
  - Да ешь на здоровье, - отмахнулась Лидия.
  - Ты мне рецептик дай, я дома такой сварганю.
  - Я тебе ссылку пришлю на тот сайт, где я этот рецепт отыскала. Там столько много всего! А главное, не слишком затратно и вполне доступно. А то, знаешь, иногда такие ингредиенты перечислят - попробуй, отыщи их в наших магазинах. Вот и приходится голову ломать, каким аналогом заменить тот или иной продукт. Но ведь вкус уже не тот будет. И к чему такие вывешивают? - неодобрительно покачала женщина головой.
  - Гурманы, мам.
  - Да ну, - отмахнулась Лидия. - Мне не нравится тратить много времени, отыскивая среди всех этих рецептов для богатых гурманов, по-настоящему достойные. Ну да ладно, ты лучше расскажи, какие новости у вас? Где были, что видели? У Артема ведь сессия скоро. На спорт-то время остается?
  - Сессия только в июне. Правда, в мае будут уже зачеты сдавать. В спорт-клуб ходим регулярно. Хотелось бы чаще, но не получается. А! Мы же в это воскресенье на мототреке были! Тёмка второй пришел, - похвастался Роман победой своего парня.
  - А что ж не первым? - поддел отец с добродушной усмешкой, удивляясь тому, как оживился сын, обрадовавшийся возможности поговорить о своем парне.
  - Ну, в этот раз не первым, в другой раз постарается, - вздохнул Роман. - Ты бы видел, как он расстроился. Каких-то двадцать секунд разницы...
  - Перестань, Серёж! - одернула мужа Лида. - Все равно Артем - молодец! Ты ему передай, пусть не расстраивается. Надеюсь, ты-то не упрекал за то, что не первым пришел?
  - Нет, конечно, - удивился Рома. - Я и так чуть не поседел, пока он там круги наматывал. Спасибо, что не слетел с трассы, сам не покалечился, и байк не угробил. Двое притерлись. Повезло, что 'защита' у них хорошая, отделались легкими ушибами. А железки - дело наживное.
  - Ох, отчаянный он у тебя, - покачала головой Лидия, запоздало переживая. - И какая необходимость, такие экстремальные виды спорта выбирать?
  - А какие надо, мам? Мотоспорт - это азарт, адреналин, драйв, возможность доказать себе и другим, что ты лучший.
  - А если шею свернет, не дай бог? - не сдавалась хозяйка. - Кому этот драйв и адреналин будет нужен?
  - Знаешь, а в шахматы играть - тоже мозги могут набекрень съехать, - парировал Роман, с удивлением поняв, что его самого мать почему-то больше не пилит за увлечения травмоопасными видами спорта, будто в семье действительно появился младший брат.
  - Не выдумывай! Я же не предлагаю твоему парню научиться крестиком вышивать. Но вот плавание там, или теннис? А?
  Мужчины переглянулись и пожали плечами, дескать, тебе не понять, если ты не ощущала этого кайфа.
  - Сколько человек в заезде участвовало? - полюбопытствовал Сергей Романович.
  - В этот раз много - двадцать. Больше мешались друг другу, - поморщился Ромка. - Ладно, мам, про нас все понятно. Вы-то как? А то с отцом-то всё больше по работе общаемся.
  - Да у нас тоже все нормально. Ничего нового. Ты на машине?
  - Да, - кивнул Рома, уплетая за обе щеки и мясо, и салат.
  Сегодня стол и впрямь был сервирован не столь помпезно, как в ожидании первой встречи с избранником сына. И вполне располагал к задушевной беседе в теплой семейной обстановке за ужином.
  - Ну вот, я думала угостить тебя вишневой наливочкой. Мне Маришка всучила. Мать ее невестки сама делает. Вкусная... Надо рецептик попросить. А то тётя Вера вечно летом ведрами вишню сует, куда мне столько? Варенье еще прошлогоднее не доели. Да компота пять банок осталось. Раньше-то еле-еле до марта дотягивали. А теперь уж новый урожай скоро, - посетовала Лидия. - О! Сынок, раз ты на машине, заберешь с собой пару банок. И варенье возьми.
  - Мам, да у нас есть еще. И Тёмкины родители привезли целую сумку всяких разносолов.
  - Они что же, навещали вас? - заинтересовалась Лидия Николаевна.
  Ромка напрягся, поняв, что раньше времени сболтнул лишнего. Хотя, с другой стороны, все равно надо же было с чего-то начинать разговор.
  Прожевав очередной кусок мяса, парень выдавил:
  - Ну... не совсем нас. Понимаете, тут такое дело... Впрочем, давайте, сначала уж поужинаем, а потом будем чай пить...
  - Нет уж, - отложил вилку с ножом отец. - Сказал 'А', говори 'Б'. Что еще за 'такое дело'? Что у вас еще случилось? - нахмурился он.
  - Да что ты к словам придираешься, - заюлил Роман. - Ничего у нас страшного не произошло. Наоборот...
  - Вот теперь и я начинаю нервничать, - заволновалась Лидия. - Как-то ты слишком издалека заходишь.
  - Хорошо! - кивнул Рома, отправляя в рот еще один кусочек мяса, и понимая, что вечер, как говорится, перестает быть томным. - В общем, событие у нас скоро намечается.
  - Не томи, - строго велел отец.
  - У нас с Тёмкой будет ребенок! - выпалил Роман.
  За столом повисла оглушающая тишина. И поэтому сдавленной ойканье матери, изумленно уставившейся на сына, показалось очень громким. Взгляд женщины заметался от одного мужчины к другому. Поверить в такое чудо ей очень хотелось, но что бы это значило? Уж не задумали они усыновление? Кто же разрешит двоим мужикам брать ребенка? Да и куда им? Сами еще не насладились вволю своей грешной любовью, чтобы принимать на себя такой груз ответственности. Но Рома так никогда не шутил, и для розыгрыша было бы слишком жестоко.
  Лидия беспомощно уставилась на сына, молча требуя объясниться.
  - Позволь поинтересоваться, каким это способом он у вас появится? - наконец нарушил отец тишину глухим голосом.
  - Ну, пап, как обычно дети появляются? Родится, конечно. В конце августа.
  - У кого? - еле слышно спросила Лидия.
  - Так! - решительно отрезал Роман еще кусочек от ломтя мяса, отправив его в рот.
  Родители, как завороженные, глядели на него. И Рома понял, что он зря погорячился. Под такими взглядами нежнейший кусочек жаркого грозился встать поперек горла. - Мам, пап, давайте, доедим сначала.
  - Нет, не давайте, - передразнил отец, переглянувшись с матерью. - Выкладывай, что ты опять затеял?
  - Ну почему сразу я? - напрягся Роман.
  - Потому! - отрезал Сергей Романович. - Не мальчишке же твоему могло такое прийти в голову!
  - Ладно... - сдался Ромка. - Вам какую версию - краткую или с подробностями?
  - Давай уже какую-нибудь! - не выдержала мать.
  - Хорошо, тогда краткую... Но начну издалека, - тяжело вздохнул молодой мужчина. - В общем, помните, в прошлом году я немного загулял... Артем ушел, вот и...
  - То есть, вы друг от друга 'погуляли'? - догадался отец.
  - Пап, это даже не измена... поверь...
  - Ну, конечно, мне-то не рассказывай! Я пока еще из ума не выжил, чтобы поверить, будто ребенка могло кому-то ветром надуть. Это ж тебе не ОРЗ подхватить.
  - В общем, ладно, считайте, как хотите, но у Тёмки будет ребенок, - резко объявил Роман.
  - У Артема? - ахнула Лидия Николаевна. - А при чем тут ты?
  - Девчонка...
  - Ах, все-таки, 'девчонка', - нехорошо ухмыльнулся отец. - Значит, не совсем вы еще конченые гомики. А уверял-то, что на баб ничего не шевелится. Дескать, не приставайте вы со своей женитьбой! Чем тебе Анжелка не хороша была?
  - Пап!
  - Серёжа! - тоже возмущенно шикнула на мужа Лидия. - Так что там с этой девушкой?
  - Эта девушка, ну то есть женщина, теперь беременна, и ждет малыша. Родители, ну хватит вам на меня смотреть, как на сумасшедшего. У моего Тёмки будет сын или дочь.
  - Это у Артема будет, - трагическим голосом прошептала мать. - А как же ты, Рома? Как же ВЫ?!
  - И что это за девица, откуда она взялась? - снова пошел в атаку отец.
  - А Артем вообще-то уверен, что это его ребенок? - засомневалась Лидия.
  - Мам!
  - А что? Сейчас, знаешь, какие девицы ушлые пошли.
  - По срокам все совпадает. Да Ксюха и не такая, чтобы подобными вещами шутить.
  - Откуда ты знаешь?
  - Знаю, мам. Я ее теперь хорошо знаю.
  - Так вы знакомы, что ли? - снова удивилась женщина.
  - Мам, как ты думаешь? Девушку зовут Оксана, и она переехала к нам.
  - Что?!
  - Ты что там у себя за бордель развел?! - рявкнул отец. - Мало тебе было одного? Так теперь еще и девок натащил в дом?!
  - Пап, прекрати на меня орать! - заледенел голос Романа. - И не стоит нас осуждать, не будучи в теме. Я хочу быть уверен, что Ксюшка нормально выносит Тёмкиного ребенка. Ей нужны положительные эмоции, нормальное питание, режим дня, наконец. Мне так легче контролировать этот процесс. Да и...
  - Господи! Она что согласилась стать суррогатной матерью? Рома! Это чудовищно! - возмутилась Лидия, а потом засыпала вопросами. - Сколько ей лет? Откуда она взялась? Кто ее родители? Что за семья? Может, у нее куча наследственных болячек! Вы хоть проверяли...
  - Мам, ты что?! Успокойся, - одернул мать Роман. - Нет. Речь о суррогатном материнстве не идет. Семья у нее нормальная. Девушка учится еще. На четвертом курсе. И хотела бы продолжить учебу со своей группой, чтобы не брать академический отпуск. Я и хотел спросить, можем ли мы на вас, точнее на тебя, мам, рассчитывать?
  - На что рассчитывать? - ёкнуло сердечко у Лидии, которая судорожно вспоминала, что именно она просила у Всевышнего, мечтая о маленькой девочке с косичками?
  - На то, что ты будешь помогать нам с ребенком?
  - Я-то при чём, Рома? Кто же мне доверит чужого ребенка? А потом, что это за будущая мать, которая заранее хочет отвязаться от грудного младенца?!
  - Вот, паршивец! - выругался отец, думая о чем-то своем. - Ты, видно и впрямь ослеплен, раз не только своего мальчишку приютил, так еще и девку его на содержание взял. Надо было все-таки мне с ним поговорить по-мужски, раз у тебя язык в заднице застревает, как только речь о твоем Тёмочке заходит! Вот ведь, напасть какая! В парня втюрился так, что совсем мозги в кисель превратились. Да ладно б, еще, просто пользовался, как остальными своими подстилками. Так ведь...
  - Пап, перестань!!! Артем - не остальные! Не надо ничего никому говорить. Ксюхина мать уже все сказала, что она по этому поводу думает. Хватит! Все уже случилось. Все смирились, нашли положительные моменты...
  - Какие?!
  - Как, какие? Оксанке не надо делать аборт на большом сроке...
  - Какой аборт, ты о чем? - схватилась мать за щеки, ужасаясь от одной только мысли о подобном кощунстве.
  - Уже никакой, мам. Это Тёмка с Ксюхой чуть было не удумали, как им безболезненно разбежаться, чтобы не создавать друг другу проблем. Они же не любят друг друга. Просто так получилось. У нее проблемы с ее парнем были. У Артема - со мной. В общем, они один раз всего и... поутешались-то...
  - Это они тебе так представили? - желчно спросил отец, с нескрываемой жалостью глядя на него.
  - Пап, я верю Артему. Да и смысла нет им придумывать. Ксюха, вон, до сих пор по своему бывшему слезы льет. Да и тот деятель тоже 'мириться' приходил. Пришлось спровадить, пока он Оксанку ни на какие глупости не подбил. Ей нельзя волноваться, а то снова в больницу загремит.
  - Ну так и мирились бы на здоровье. Ты-то чего встреваешь?
  - Мне только не хватало, чтобы он сейчас девчонку будоражил и нервы ей трепал. Кир сам пацан еще несамостоятельный, папе с мамой в рот смотрит, нафига ему чужой ребенок?
  - Так, может, ребенок-то этому парню вовсе и не чужой...
  - Это Артемов ребенок! - упрямо повторил Роман. - Тёмка - мой. Значит, и ребенок тоже мой.
  - Рома... - горестно прижала Лидия ладонь к губам, - сынок, да опомнись... Что ж вы делите шкуру неубитого медведя? Девушка может, вообще, кого угодно отцом записать.
  - Пусть только рискнет! Мам, пап, ставлю вас в известность - Артем через неделю женится.
  - Час от часу не легче, - прокомментировал Сергей Романович.
  - Так надо, - укоризненно взглянув на него, пояснил Рома. - Я уже все продумал. Во-первых, ребенок официально будет признан родившимся в законном браке. Во-вторых, Тёмкины родители и дружки всякие успокоятся, что все у него по уму, как у людей - жена, ребенок и всё такое. Ну а в-третьих, девчонку выручаем, не дав взять грех на душу, и развязывая ей руки. Пусть доучивается, если хочет. Насколько я помню, ты всю жизнь учил меня не бегать от подобной ответственности, пап, - с вызовом взглянул Роман на отца. - Артема тоже хорошо воспитывали.
  - Если бы мы вас хорошо воспитывали, то нашли бы вы оба себе по нормальной бабе, строгали бы СОБСТВЕННЫХ детей, и не маялись дурью! - взорвался Сергей Романович. - Мало ли мужиков просто так дружить умеют?! Обязательно, что ли, в одну постель нырять? Не хватает адреналина и, как его... драйва, на ваших мотогонках, горных лыжах или еще черт знает где?! Непременно надо отличиться, да? Хотя, вот, гляжу, Артем-то все-таки в большей степени мужик, чем ты - мой родной сын - моя гордость и надежда! Кем мне гордиться и на кого надеяться в старости, сынок?
  - Сергей, прекрати унижать сына! - вмешалась Лидия. - Не заводись, может, мы что-то не так поняли...
  - В-четвертых, что бы ты сейчас не говорил, пап, - совершенно нейтральным, каким-то неживым голосом, произнес Рома. - Мы с Тёмкой будем вместе. Вопреки досужим сплетникам и завистникам. Короче, назло врагам, - невесело усмехнулся он. - И у вас есть шанс или принять все, как есть, или не вмешиваться в нашу жизнь. Другими внуками я вас вряд ли порадую... Предлагаю любить и жаловать этого.
  - Ох, Ромка, сыночек мой... - всхлипнула Лидия, не выдержав накала противоречивых эмоций.
  - Нет, Лида, ты только глянь! Он все придумал... - продолжал возмущаться Сергей. - Рома - ты авантюрист! Да разве можно подобные комбинации придумывать в таком деле, как человеческие судьбы? Это ведь тебе не схемы отмывания бабла рисовать!
  - Ну так вот, - стараясь не сорваться, продолжал Роман. - Артем с Оксаной распишутся. А потом... ну, может через год, или чуть позже, чуть раньше, они с Ксюхой разведутся.
  - А ребенок? - робко напомнила мать.
  - Ребенка не отдам!
  - Да это же не твой ребенок!
  - Тёмкин. Мы справимся. Если что, няньку наймем.
  - Какую няньку?! Постороннего человека?! Да вы с ума сошли! - возмутилась Лида. - Не знаю, что это за девица вам головы заморочила. А вдруг она аферистка какая-нибудь?
  - Нет, мам. Это моя соседка.
  - Все авантюристки - чьи-нибудь соседки, - не сдавалась мать, не в силах смириться с новостью.
  - Кстати, а она знает про вас? Про ваши голубые отношения? - задал вопрос Сергей.
  - Знает. И мать ее знает.
  - И вот так спокойно...
  - Нет, не спокойно... И мне приходится доказывать всем и вся, что это охрененно здоровский вариант, - тяжело вздохнул Роман. - Мам, пап, ну неужели только Анька и понимает, что я тоже, как бы живой, и умею чувствовать, а?
  - Анька?
  - Анюта. Она же - Анна Андреевна, моя соседка. Она же - мать Оксаны. И, скорее всего, будущая жена Панова.
  - Ох, вы еще и Егора втянули? Но он-то здравомыслящий человек... Как же он-то вляпался во всю эту историю? - поразился отец.
  - Что-то не то вы затеяли. Неправильно это. И мне кажется, девушка эта дурит вас. Или обоих, или тебя в большей степени, - поддержала Лидия Николаевна.
  - В общем, думайте, что хотите. Я задал вопрос.
  - Да тут и думать нечего, - сердито буркнув, Сергей Романович поднялся из-за стола. - Очередную свою блажь потешить захотел? И нас с матерью сюда впутать пытаешься? Хоть бы мать пожалел, знаешь ведь... Эх... да что с тобой говорить, - обреченно махнул рукой мужчина, отправляясь на кухню, "отдышаться".
  - Погоди, сынок, - посмотрев вслед мужу, за которым готова была сорваться, все-таки осталась Лидия за столом. От приятной располагающей атмосферы семейного ужина не осталось и следа. - Нам, действительно, надо все переварить, и подумать. Мне кажется, что ты, в самом деле, не понимаешь, как твоя душещипательная история выглядит со стороны.
  - Думайте, а мне пора, меня Артем ждет. Мам, мясо было восхитительным, и салат тоже удался.
  - А чай как же? - спохватилась хозяйка, хотя, по правде сказать, ей самой уже было совсем не до радушного застолья.
  - В другой раз, мам...
  - Ну тогда, подожди, хоть с собой тебе все соберу... Тебе же теперь такую ораву кормить...
  - Мам, не надо так... Если бы ты познакомилась с Оксаной, сама бы поняла.
  - Надо же, - невесело усмехнулась Лида. - Раньше ты мне не разрешал навещать тебя, чтобы не столкнулась с твоими пассиями.
  - Раньше были те, с кем тебе не следовало знакомиться, мам. Я не их оберегал от твоего праведного гнева, а тебя от лишних впечатлений, которые тебе ни к чему.
  - А сейчас?
  - А сейчас ситуация изменилась. Я не думаю, что встреча с Ксюхой может тебя шокировать или вызвать стойкий негатив.
  Роман поднялся, из-за стола и чуть не столкнулся в дверях комнаты с возвратившимся отцом.
  - Ладно, родители, благодарю за внимание. Спасибо, что выслушали и высказались...
  
  Несмотря на попытки сына, расстроенного визитом, отказаться от "сухого пайка", Лида все равно всучила ему банки с вишневым компотом и вареньем. И еще лоток с оставшимися запеченным мясом.
  
  ***
  
  Ожидать, пока Рома познакомит ее с девицей, утверждающей, что является беременной от Артема, Лидия Николаевна не собиралась. Благо, запасные ключи от Ромкиного жилища хранились у них дома. И буквально на следующий день испереживавшаяся женщина подгадала так, чтобы появиться в квартире сына до его возвращения с работы, якобы навестить, а заодно привезти 'берлинское' печенье, которое в расстройстве забыла отдать сразу. Зря, что ли, напекла целую гору?
  Всю дорогу и даже выходя из машины Лидия жутко нервничала, накручивая себя в предвкушении встречи с подозрительной девицей, вторгшейся в чужую квартиру и втеревшейся в доверие к парням. И только перед самой дверью подумала о том, что той попросту может не оказаться дома. Неизвестно, какое у этой Оксаны расписание занятий. И куда молодая девушка, хоть и в положении, может отправиться со своими друзьями-подружками после учебы.
  А еще матери Романа хотелось взглянуть в глаза Артема, которого они с мужем уже было начали воспринимать частью своей семьи. А бессовестный провинциальный мальчишка вдруг подкинул всем такой непредсказуемый сюрприз. Предательство Ромки, пусть и оправданное сыном, ослепленным своей неправильной любовью к парню, все равно оставалось мерзким поступком. И факт измены подтверждался наличием посторонней беременной девицы с какими-то претензиями.
  Очевидные для Ромы доводы, что на момент этой измены они с Тёмкой находились как бы в ссоре, в глазах Лидии Николаевны, заранее настроенной против безобразного треугольника отношений детей, не имели такого весомого значения. Почему-то было очень обидно за Ромку, у которого какая-то девица смогла увести Артема.
  И пусть это было правильным и логичным по законам природы, Лидию просто разрывало от противоречивых чувств. По-человечески - да, именно так и должно было все закончиться. И если бы Рома нашел себе женщину, которая от него забеременела, она бы наверняка безмерно порадовалась за родного сына и долгожданных внуков. И от души посочувствовала бы Артёмке, жалея чувства брошенного парня. Но вот обратная ситуация... вернее, вообще эта абсурдная ситуация с ребенком Артема, которого Рома почему-то решил считать своим, просто по-настоящему пугала, заставляя сомневаться в его вменяемости. Это было выше понимания женщины, и никак не укладывалось у нее в голове. И в то же время в душе тлела сумасшедшая надежда, не дававшая уснуть минувшей ночью, а вдруг? Вдруг, это именно тот единственный шанс, о котором она отчаянно молила, прося о внуках? Боги любят шутить над теми, кто их беспокоит, отвлекая своими низменными проблемами.
  Сергей тоже крутился полночи, горестно вздыхая и не желая обсуждать эту тему. Но Лидия чувствовала, что мужу также не по себе. Он переживает, да еще как! Не стоило ему все же ставить Ромке в пример мужскую состоятельность Артема. Много ли в том заслуги парня, если зачатие ребенка произошло случайно? Или он на подсознательном уровне отпустил тормоза, не подумав о способе предохранения? А, может, решил самоутвердиться хотя бы в собственных глазах таким вот самцовским методом, не сумев устоять перед животным инстинктом к размножению?
  Девушку, которая как уверял Ромка, тоже оказалась не столько виноватой, сколько 'пострадавшей', Лидии почему-то не было жаль. И она не могла признаться даже себе, что в случившемся невольно обвиняет 'разлучницу', ревнуя Ромку к этой девице, которая отнимала у сына его Артема. И ревновала Артема, как привередливая свекровь, оберегающая интересы собственного дитятки, несмотря на то, что прекрасно понимала, что с ее 'сокровищем' не каждый еще сможет ужиться и сделать его счастливым. Почему-то казалось, что Артёмка мог. И вдруг такая странная история...
  
  Осторожно открыв дверь, Лидия Николаевна хотела было сразу обозначить свое присутствие, но со стороны кухни послышалась какая-то возня и дружный смех. Шагнув в квартиру, Лида аккуратно прикрыла дверь за спиной, стараясь не производить шума. Щеки и уши пылали, как у школьницы, застуканной за просмотром взрослых журналов. Но сейчас откуда-то из груди поднималась волна негодования. И хотелось вывести всю эту шайку на чистую воду. Ишь, устроились за Ромкин счет - весело им!
  Укоряя себя за малодушие и некрасивый поступок, Лидия все-таки решила немного послушать, о чем разговаривают на кухне парень с девушкой. Чтобы уличить их в сговоре, убедиться в собственной правоте и интуиции, которая твердила, что оба водят Ромку за нос, и потом голословно не утверждать, будто им нельзя верить.
  Или удостовериться, что все ее страхи надуманы, и на самом деле все обстоит именно так, как радужно нарисовал себе Роман.
  
  - Тём, прекрати таскать безешки, иначе не из чего тортик будет делать! - послышался возмущенный девичий голосок.
  - Еще испечешь, - безмятежно отозвался Артем.
  - Испеку, если ты сдашь мне свой несчастный vocabulary.
  - Ромка не любит, когда ты выражаешься в доме, - ехидно заметил парень.
  - Если ты сейчас еще скажешь, что тебе незнакомо это слово, будем весь вечер заполнять пробелы в твоем знании инглиша, - припугнула собеседница.
  - Ксюх, я пошутил! Да помню я, что надо сдать лексический минимум по последнему юниту.
  - По трем последним, - уточнила Оксана.
  - Ыыы... - несчастно взвыл Артем. - Ксюш, ну не дави на меня. Не могу я запомнить все дурацкие правила и столько слов! Единственная четверка по английскому мне погоды не сделает. Я же не на бюджете, и не только на повышенную стипендию, но и на обычную рассчитывать не могу. Главное, что по специальности у меня "отлично".
  - Тёма, это дело принципа. Я вообще удивляюсь, как Рома сподобился тебе байк на днюху подарить, если свою тройку ты только на четверку исправил? - явно подтрунивая над юношей, произнесла Оксана. - Ты задеваешь мою профессиональную самооценку репетитора. Я, что, почти три с половиной года даром в универе просиживала, и не в состоянии подтянуть своего единственного ученика? Тащи стикеры, расклеим по всей квартире, чтобы тебе глаза намозолила схема правила. И заодно выпиши все те слова, которые не запоминаются.
  - Опять?! Я в прошлый раз потом с мебели еле оттер липкие полоски.
  - Ну что мне теперь, на лоб тебе их наклеивать? Возьми мои стикеры. От них вроде ничего не остается.
  - Ну как ты не понимаешь? Иностранный язык в моей специальности - не главное!
  - Не говори глупости, Тёма! Без английского сейчас - никуда.
  - Тогда уж без китайского. У нас в стране почти вся техника китайской сборки, и схемы-описания как шифровка разведчика выглядят.
  - Нет, с китайским у меня тоже не очень. На это я пока и не замахиваюсь. Мне трех языков хватает выше крыши. Для изучения иероглифов тебе придется искать другого репетитора. Я вот еще хочу испанский попробовать поучить... - мечтательно произнесла девушка.
  - Ты лучше свой немецкий подучи.
  - Да... тут ты уел, - со вздохом согласилась Тёмкина собеседница, поднявшись и подойдя к холодильнику, - технические термины как-то с трудом удается запомнить. О! Крем до нужной кондиции охладился. Давай последний слой теперь намажем. Не тронь безешки! - прикрикнула она снова, видимо, уличив мелкого воришку в попытке слямзить приготовленное для дела лакомство.
  - Жадина! А шоколад зачем растапливали?
  - Сверху-то украшать не будем? - напомнила Ксюша.
  - По мне и так хорошо. И вот эти оставшиеся - явно лишние. Можно я все-таки съем?
  - Ты случайно от моего братца обжорством не заразился? - насмешливо поинтересовалась девушка.
  - Ксюх, я просто безе обожаю, - признался Артем. - Почему ты раньше не делала?
  - Лениво было. Ладно, ешь, - сдалась Оксана. - А украсить все равно надо. Тем более, Рома любит с шоколадом.
  - С горьким, - уточнил Артем. - А ты обе плитки смешала - и горький, и молочный.
  - Ну что делать, если не было двух плиток горького? Мы ему не скажем, может, не догадается? - предложила заговорщица.
  - У меня от моего парня секретов нет. Но я могу просто не ябедничать, если ты разрешишь мне не сегодня заниматься лексикой, а отложишь до выходных.
  - Ага, давай уж лучше до свадьбы. И будешь зубрить всю брачную ночь...
  - Все равно нам придется, наверное, в одной комнате ночевать, вот и занятие у меня будет, - воодушевился Артем.
  - Не выдумывай! Я из-за тебя буду с включенным светом спать, что ли? - возмутилась Оксана.
  - Какая ж мне сварливая жена достанется, - нарочно сокрушенно вздохнул Тёмка.
  - Зато хозяйственная, - отмахнулась Оксана. - Правда, это явление случается приступами... Авось, со временем совсем пройдет, - съехидничала она.
  - Ничего себе заявочки накануне свадьбы, - рассмеялся Артем. - А вдруг я передумаю на тебе жениться?
  - Кто же тебе позволит передумать, дружочек мой наивный? А, потом, какая тебе разница, у тебя Ромка есть, - беспечно отмахнулась Анина дочь, - с ним не пропадешь. Кстати, ты смотри, а то свидетельница моя на Рому облизывается. Такие мужчины на дороге не валяются - и красивый, и обеспеченный, а главное, ответственный и заботливый. Мечта просто!
  - Лерка твоя обойдется! - напрягся Артем. - Пусть губы закатает. Ромка вообще не по девочкам, ясно?!
  - Ну... мало ли чего в жизни не бывает. А разница в десять лет - самое оно, - продолжала дразнить Оксана. - Говорят, мужчин это заводит. Они себя сразу и мужем, и отцом ощущают, безропотно терпя капризы и потакая прихотям избранницы. Представь, если он над нашим детенышем так трясется, как обожал бы собственного. А Лерка - молодая, здоровая. К тому же у них в семье, в основном все по двойне за раз приносили. Вот счастье-то...
  - Ксю, прекрати! Мне неприятно. Ромыч, конечно, умеет и женщинам удовольствие доставлять, но не факт, что сам получает от этого то, что ему надо.
  - Ладно, не грузись, - сжалилась Оксана. - А то я не вижу, что ты для него - единственный свет в окошке. Если бы Кир так ко мне относился... Блин!
  На некоторое время девушка замолчала.
  - Забудь ты про него! - не выдержал Артем. - И не вздумай реветь!
  - Да ничего я не реву, - тихо огрызнулась Оксана. - Просто в глаз что-то попало...
  - Давай, посмотрю.
  - Не надо, все уже... кажется, - шмыгнула она носом.
  - Ксюш, ну прекрати, пожалуйста, - попросил Тёмка. - Отыграем мы эту дурацкую свадьбу, родишь, и...
  - И что потом, Тёма? - грустно спросила она.
  - Не знаю, - вздохнул он сочувственно.
  - Жизнь-то одна, и набело потом черновой вариант не перепишешь, сделав работу над ошибками...
  - Ксю, ну давай поменьше трагизма, побольше энтузиазма и оптимизма, ладно? - устало попросил парень, а потом попытался снова перевести неприятный разговор в шутливую плоскость. - Главное, не раскисай и не ленись баловать нас чем-нибудь вкусненьким. Нам же с Ромычем тебя еще надо будет пристроить в хорошие руки, как-то красиво преподнести, расписать все твои достоинства...
  - Бантиком перевяжите - и достаточно, - хмыкнула Оксана, гремя какой-то посудой. - Вот! Готово. Тём, перенеси тортик в холодильник, пожалуйста. Только аккуратно. И грязную посуду в раковину покидай. Я потом помою, после отдыха.
  - Да ладно, я сам помою, - великодушно предложил парень. - В прошлый раз ты тоже наобещала...
  - А кто виноват, что Ромка так рано вернулся? Я просто не успела. Сами же мне распорядок дня установили. С непременным отдыхом.
  - Да меня просто совесть заела. Я знал, что Ромыч пораньше придет, а в доме такой бардак. Как-то неудобно.
  - Ладно, так и быть, чтобы тебя не мучила совесть, можешь сам помыть. Только давай сначала поедим уже, а? Освобождай стол скорее. Тебе мяско разогреть или борщ?
  - Борщ я вечером с Ромкой поем. Сваришь нам еще такого? Очень вкусный получился.
  - Спасибо, солнце, - улыбнулась Оксана, довольная похвалой. - Потом сварю. Третий день одно и то же первое блюдо - надоело, - призналась она. - Завтра будет лапша на курином бульоне, если мама не приготовит что-нибудь с вечера, и не поделится с нами. Кстати, курицу надо разморозить...
  
  Лидия совсем потерялась в своих ощущениях. Что-то подсказывало ей, что Рома, все-таки прав. Как-то беседа его подопечных не слишком походила на воркование влюбленных голубков, которые облюбовали квартиру ее сына для того, чтобы морочить ему голову. И в то же время по интонации голосов, по действиям, о которых могла только догадываться, не видя собеседников, было понятно, что ребята чувствуют себя вполне комфортно, 'как дома'... Обыденно так, привычно...
  И все-таки наличие посторонней девицы в Ромкиной семье Лидию здорово напрягало. Пора было уже как-то обозначать свое присутствие, но женщина все оттягивала этот момент, пообещав себе, что еще пять минут, и...
  Все еще оставались сомнения, а вдруг есть шанс услышать что-то такое, что окончательно разрешит ее сомнения в ту или иную сторону. Снова напрягая слух и воображение, Лида аккуратно опустилась на стоявшую в прихожей скамеечку, порадовавшись, что сегодня надела кашемировое пальто, которое не выдавало ее шуршанием ткани, и молодые люди на кухне, не подозревая о присутствии посторонних, продолжали свой безмятежный диалог.
  Глаза Ромкиной мамы уже привыкли к полумраку прихожей, куда проникало совсем немного света из открытой кухонной двери. Женщина сумела различить чистоту и относительный порядок.
  В последний раз, когда она была здесь, Ромкина прихожая выглядела значительно аскетичней. А теперь она приобрела более обжитой вид.
  На вешалке висели мужские куртки и женский плащик 'на плечиках'. Вряд ли верхний гардероб здешних обитателей ограничивался этими вещами. Остальные, наверное, были убраны в шкаф-купе, занимавший полстены. С полки над открытой вешалкой небрежно свешивался край пестрого шелкового платка. На тумбочке перед зеркалом пристроился яркий мотоциклетный шлем. Лидия не слишком хорошо разбиралась в атрибутах байкерской экипировки. Но обтекаемая форма 'монолитного' головного убора, оберегающего не только затылок, но и лицевые кости, казалась внушающей доверие. Впрочем, сомневаться в том, что Рома позаботился о самой лучшей и качественной безопасности своего ненаглядного, не приходилось. Рядом со шлемом валялись две связки ключей с оригинальными брелоками. Один из которых явно был 'девчачьим'.
  И обуви значительно прибавилось. Рядом с мужскими кроссовками и ботинками сорок третьего размера пристроились три пары миниатюрных женских сапожек. Коротенькие были на низком каблучке, и лишь одни, высокие, замшевые - на высокой сплошной платформе. Когда сама Лидочка была молодой девушкой, она предпочитала обувь на высоченном каблуке. Хотя, если учесть, что девица беременна... наверное, ей в такой обуви комфортней, - смирилась она еще с одним 'минусом' квартирантки.
  
  - Мне и одного куска хватит, - заметил Артем.
  - Я тоже хочу...
  - А ты сырники свои ешь, пока свежие. Зря, что ли, к бабушке Оле заезжали?
  - Ну Тёмочка... - заканючила Оксана, добавив жалобных ноток в голос. - Я тоже хочу это мяско, которое Ромка от мамы своей привез.
  - Ксюха, ну тебе же надо творог есть! - укоризненно попытался убедить девушку Артем. - Смотри, какие красивые, румяные сырнички. Они даже еще толком остыть не успели! Бабушка твоя старалась для любимой внученьки.
  - А давай их все Димке сбагрим? Какая бабуле разница - для внучки или для внука, главное, что не пропадут...
  - Нет! - твердо ответил Артем.
  - Что вам для меня одного кусочка мяса жалко? - обиженно надулась Ксюшка.
  - Давай, только на жалость не дави, - усмехнулся Артем. - Тебе отварное мясо положено есть. И лучше телятину или крольчатину, а не свинину. Не веришь - иди почитай в своей памятке, которую в больнице дали, или в Инете.
  - Ну Тём, давай тогда пополам поделимся? - сменила Оксана тактику. И вместо дурашливых слез в голосе девушки послышались вкрадчивые, мурлыкающие нотки. - Я тебе четыре сырника отдам. Или пять. Хотя, нет, Димке тоже парочку оставим. А ты мне хоть кусочек вкуснятинки дашь попробовать, ладно?
  - Не-а.
  - Тебе тоже, между прочим, творог надо есть! Ты тоже еще растешь!
  - Ксюша, не переводи стрелки. Кто у нас беременный? Я или ты?
  - Жаль, что не ты, - беззлобно огрызнулась Ксюша, поняв, что не удалось пронять бессердечного друга, не желающего выслушивать ее капризы и потакать ей по таким пустякам. - Ой!
  - Что? - тут же насторожился Артем.
  - Толкается, - сообщила Оксана с теплотой в голосе. - Чудо мое...
  - Есть хочет, - авторитетно постановил Тёмка. - Ребенку для строения крепких косточек нужно много кальция. А он содержится...
  - Неужели в сырниках? - подхватила девушка не без иронии.
  - В твороге, - поправил Артем. - Но раз ты его в натуральном виде не любишь...
  - Я его ни в каком виде не люблю!
  - Ксю, поверь, я тебе сочувствую. Но есть такое слово 'надо', - терпеливо пояснил парень.
  - Как же вы меня с этим словом достали! - страдальчески вздохнула Анина дочь.
  - Я вот рыбу не люблю, но ем же, - продолжал увещевать подругу Артем. - Ладно, дам тебе разок откусить, - сжалился Тёмка.
  - А я тебе три сырника!
  - Один! - отрезал Артем. - Кстати, попробуй с вишневым вареньем. Очень вкусное. И даже без косточек. Мы с Ромкой ночью банку открыли.
  - Без меня?!
  - Ты уже дрыхла без задних ног, а нас что-то на чаепитие разобрало...
  - И с чего бы это вам по ночам не спится? - с нескрываемой, но добродушной завистью, съехидничала девушка, но Артем предпочел пропустить мимо ушей ее риторический вопрос.
  
  Некоторое время до Лидии доносились только обычные звуки и шорохи - хлопанье холодильника, аккуратное позвякивание складываемой в раковину посуды и легкий шум включенной СВЧ печи, в которую что-то поставили разогревать.
  По сложившемуся у нее первому впечатлению, девчонка ловко манипулировала Артемом, хотя представить, что так же Оксана ведет себя и с Ромкой, Лида не могла. Все-таки сын был намного жестче своего парня, если не сказать, деспотичнее. И, что уж греха таить, эгоистичней в соблюдении собственных интересов в ущерб другим.
  
  - Ммм, как вкусно пахнет, - не выдержала Ксюша, учуяв поплывший по кухне аромат жаркого, вытесняющий сладковато-горький аромат шоколада, из которого делали глазурь для торта.
  - Пока не съешь сырник, мяса не дам! - предупредил Тёмка.
  - Ты шантажист, Артем. Впрочем, скажи мне, кто твой друг, - хихикнула она, намекая на хозяина квартиры.
  - Точно, с кем поведешься - так тебе и надо, - припомнил он расхожее выражение. - Но мяса все равно не дам.
  - Как же мне с вами тяжело, Тём.
  - Аналогично, Ксю. Ладно уж, держи, пока теплое, - сжалился парень.
  - Какая же вкуснятина! - сообщила Оксана, отрезав кусочек и проглотив его, почти не разжевывая, настолько оно было нежным и сочным, несмотря на то, что готовилось накануне.
  - Все! Все, хватит! - спохватился Артем. - Острое же все и жареное!
  - Хнык... - с сожалением отодвинула девушка вожделенный кусок. - Тигру мяса не докладывают...
  - Бедненькая, несчастненькая, - поддразнил Тёмка. - Не ной, ты уже взрослая девочка, - фыркнул он, подвигая тарелку с куском жаркого к себе ближе. - Хочешь, я тебе отварное разогрею?
  - Ой, нет... я лучше сырник, - вздохнула Ксюха. - Тащи варенье. И как в следующий раз увидишь Ромину маму, обязательно передай ей мой восторг.
  - Не буду я ничего передавать. Я вообще не уверен, что меня теперь захотят видеть в доме Ромкиных родителей.
  - Он тебе так и не рассказал о результатах вчерашней встречи? - посерьезнела Оксана.
  - В общих чертах. Но я же его знаю. Раз без подробностей, значит, не так хорошо, как он надеялся. Да и судя по его настроению... - тяжело вздохнул Артем.
  - Блин... Тём, мне, правда, очень жаль. Но не переживай, солнце. Главное, чтобы у вас с Ромой было все в порядке. Вы - взрослые, самостоятельные люди, так что обойдетесь без благословения родственников... Хотя если разобраться, то Ромкины родители тебе свекром и свекровью приходятся, - вдруг выдала она.
  - Прекрати издеваться! - возмутился юноша. - Я иногда просто не успеваю за ходом твоих дурацких мыслей.
  - Да ладно, что такого-то? - усмехнулась Оксанка. - У меня вон, еще хуже вариант. Я для Кирюшкиной мамы вообще не подходящей партией оказалась. Хоть я и не парень...
  - Зато ты моей маме понравилась, - решил подбодрить Артем. - А отец так и вообще сказал, что шею намылит, если тебя обижу...
  - О! теперь я знаю, кому могу пожаловаться на то, что вы меня впроголодь содержите, - съехидничала девушка. - У меня и телефончик Валерия Николаевича имеется.
  - Ах ты бессовестная! - чуть не поперхнулся Тёмка. - Впроголодь?! Когда ты последний раз дома черную икру ложками ела?
  - Так я ее и не люблю! - парировала Оксана. - Это, вообще, можно расценивать, как пытку, отягощающую вашу вину, потому что издеваетесь над беременной женщиной!
  - Ксюха, у меня просто нет слов...
  - Читай побольше художественной литературы, - ехидно посоветовала вредная девчонка.
  Юноша подарил ей красноречивый укоризненный взгляд, в надежде усовестить.
  - Ладно, ладно, я пошутила! - рассмеялась Оксана. - А вообще-то мне тоже страшно и жутко неудобно, что приходится врать. Родители у тебя такие милые, приятные люди. Что будет, когда они узнают, что я для тебя лишь ширма, Артем?
  - Ксюш, перестань. Я не знаю, что будет. Даже представить боюсь, - честно признался он. - Но ты для меня не ширма, не надо так думать. Я к тебе очень хорошо отношусь. И на меня можешь всегда рассчитывать. Не только из-за нашего ребенка... Что ты делаешь? - удивился Тёмка, наблюдая, как Оксана сосредоточенно соскабливает толстый слой варенья, которым полила свой сырник.
  - Сладко слишком. Это я пожадничала.
  - А...
  - Варенье, кстати, тоже обалденное. Хоть я больше с косточками люблю. Но мама много не делает. Говорит, что его не стоит долго хранить из-за синильной кислоты.
  - Да ерунда это все. Какая там концентрация-то? Тем более после тепловой обработки?
  - Согласна. Но переубедить не могу. Все, кажется, мы объелись, - сыто погладила Ксюха свой животик. - Спасибо Роминой маме. Ну что ж, по крайней мере, когда мы разбежимся, я буду спокойна, что вы без меня не пропадете.
  - Мы без тебя и раньше как-то жили... - вырвалось у Артема непроизвольно.
  - Вот это сейчас было мало похоже комплимент, вызывающий положительные эмоции, - нейтрально произнесла Оксана.
  - Прости, Ксюш...
  - Кто же на правду обижается? Это глупо, - желчно ответила девушка.
  - Оксан... я, правда, не хотел тебя обидеть, - грустно произнес Артем. - Просто...
  - Да ладно, не грузись, - перебила его девушка. - Я прекрасно понимаю, что мы друг другу усложнили жизнь.
  - И не только друг другу, - согласился Артем. - Хочешь, я тебе дам еще кусочек мяска откусить?
  - Не подлизывайся, - фыркнула подруга. - Я уже объелась сырниками. Тём, скажи, а ты тоже считаешь, что мне необходимо брать академический после рождения?
  - А кто еще так считает?
  - Да все мои, включая маму с Егором. Но особенно бабушки. Честно сказать, не представляю, как смогла бы оставить такую кроху, и в тоже время всего на четыре месяца... зато была бы отличная практика.
  - А на следующий год не будет?
  - Тём, ты же понимаешь, что каждый раз утверждается ограниченное количество претендентов на зарубежную практику. В этом году одну группу из трех собирают. И на следующий год, скорее всего, так же будет. Но на третьем курсе сейчас и своих студентов хватает. Мне тогда вообще придется из кожи вон лезть, чтобы доказать, что я достойна быть в списках. А представляешь, как будет тяжело, если я целый год дома просижу? Группы укомплектованы. К четвертому курсу уже все неуспевающие отсеялись. Так что, ты же понимаешь, что я могу поехать на следующий год только вместо кого-то... Как тогда ко мне будут относиться?
  - Да какое тебе дело до других? Тебе с ними детей крестить? Один семестр практики вместе побудите, и потом сразу за написание диплома засядешь.
  - Все равно не по себе как-то. Сейчас у нас нормальная, дружная группа. Староста не вредная, если что, прикроет запросто. Куратор наша вообще мировая тётка. Ну да ты ее видел на спектакле.
  - Ну, будешь поменьше прогуливать, - улыбнулся Артем, - делов-то.
  - Я и так не злоупотребляю. Только если уж совсем невмоготу на нулевые пары утром вставать. Да и вообще привыкла я к своим за три с половиной года. Ты вот и то предпочитаешь с моими одногруппниками тусоваться. У нас на параллели еще одна такая же, как наша, сплоченная группа, а третья - все сами по себе, не пойми кто собрался - какие-то стремные ботаны да прогульщики, которые только во время сессии и объявляются...
  - Ладно, Ксюш, не переживай ты раньше времени. Если к началу учебного года родишь и будешь себя нормально чувствовать, лучше тебе и впрямь академический не брать. Справимся как-нибудь. Аня говорила, что в сентябре отпуск возьмет, и в ноябре может за свой счет дополнительно отпроситься, без сохранения содержания. Нам бы тогда только октябрь продержаться, пока у нее отчеты... Мамка моя, может, на пару недель приедет. У нее один отпуск уже был в этом году, а за свой счет вряд ли отпустят. У нас там с работой не очень. Проще совсем уволить и на это место взять человека, который будет пахать за три копейки и "спасибо" говорить.
  - Ладно, не будем загадывать, - сдалась Оксана.
  - Иди, отдыхай, Ксюшонок. Я посуду помою.
  - Ага, пасибки, Тём. Я только в тубзик зарулю. А ты про стикеры не забудь. Кстати, я там тебе на почту ссылок накидала, закачаешь мне музыку?
  - А сама?
  - А мне отдыхать надо, - хихикнула Оксана.
  - Куда ж я денусь с подводной лодки, - усмехнулся Тёма.
  
  Лидия поспешно вскочила со скамеечки, стараясь производить как можно меньше шума. Панические мысли, что ее застанут здесь врасплох, заставили женщину поспешно ретироваться. К счастью, она только прикрыла входную дверь, и теперь (пока девушка шла из кухни по своим надобностям), успела выскользнуть из квартиры, тихонько прикрыв ее за собой. Гулко бившийся пульс казался настолько громким, что щелчок сработавшего замка не заглушал его.
  - У меня такое впечатление, что у нас тут кто-то ходит! - донеся из квартиры приглушенный девичий голос.
  Лидия поспешно отступила от двери в сторону, сообразив, что не успеет добежать до железной, которая перекрывала общий коридор, и ее обязательно засекут, если догадаются посмотреть в 'глазок'. Вжавшись спиной в соседскую дверь, она затаилась, как мышка. И поэтому расслышала, что через несколько секунд подошедший к Оксане Артем, иронично произнес:
  - Ксю, это слуховые глюки. Говорят, у беременных бывает.
  - Тёма, у меня хороший слух! - возразила Оксана.
  - И голос тоже. Я знаю. Нет тут никого, сама посмотри.
  - Может, у нас барабашка завелся?
  - Иди, отдыхать, - успокоил парень. - А то и не такое почудится.
  
  Мать Романа напряженно прислушивалась, надеясь уловить звук удаляющихся шагов, но, скорее всего, у ребят домашние тапки были на мягкой подошве, поэтому жильцы сына отошли от входной двери бесшумно.
  Переведя дух и чувствуя себя, по меньшей мере, резидентом разведки, чуть не провалившим задание, Лида поспешила уйти, хотя ей до безумия хотелось посмотреть на эту загадочную Оксану. Сейчас, услышав небольшой диалог, она почему-то уже не могла так однозначно обвинить девушку в соблазнении Тёмки. И от сумбурных мыслей в поисках виноватого, женщине было не по себе.
  
  Сев в машину, и кинув пакет с так и не отданным печеньем, Лида поняла, что в таком состоянии, когда эмоции через край и очень медленно отпускает напряженный страх быть разоблаченной и уличенной в некрасивом поступке, лучше пока никуда не ехать. Приоткрыв стекло, женщина с удовольствием глотала свежий весенний воздух, постепенно проясняющий сознание. И что на нее накатило с этим 'расследованием'?
  У Лидии сложилось впечатление, что теперь вопросов появилось больше, чем ответов.
  Близился вечер. Сергей скоро приедет домой, а ее нет. Надо хоть до ближайшего магазина смотаться и купить что-нибудь, чтобы предъявить мужу алиби на время своего неурочного отсутствия... Обычно она старалась к его приходу всегда находиться дома, управившись со своими хозяйственными делами днем, пока любимый мужчина на работе.
  Почему-то признаваться Серёже в том, что она решилась на столь отчаянный и опрометчивый поступок, было неловко. Как отнесется муж к ее прихоти? Посмеется над одолевающими страхами, которые наверняка преследуют теперь и его, или отругает за то, что позволила себе снова вмешаться в судьбу сына? Но что делать, если материнское сердце кровью обливается от переживаний?
  
  Пока Лидия ходила по супермаркету, рассеянно складывая в корзину продукты и какую-то мелочевку бытовой химии, мысли об упущенной возможности немедленно познакомиться с Артемовой невестой, не давали ей покоя. У нее все еще оставался повод зайти к сыну в гости - забытое им накануне вечером печенье. И женщина решилась-таки на повторный визит. Тем более, Ромка и впрямь должен был уже скоро вернуться.
  Посчитав, что покупать еще один тортик в дом (где и так приготовили угощение к чаю, и вдобавок к своему печенью) не стоит, Лидия взяла несколько видов экзотических фруктов. Благо в этом супермаркете был хороший выбор. По ее твердому убеждению, натуральные витамины, содержащиеся в маракуйе, манго, тамарилло - подойдут всем, в том числе и будущей мамочке. Ну а кумкват - пригодится ребятам. Как раз недавно пришлось сопровождать мужа на встречу с каким-то партнерами по бизнесу. И вот один из них утверждал, что этот фрукт, поданный на закуску к коньяку и виски, очень популярен в Азии, как быстрое средство от похмелья. К тому же эфирные масла, содержащиеся в кожице кумквата, оказывают бактерицидное действие. В самой мякоти тоже много всяких полезных противовирусных веществ. А еще он улучшает работу пищеварительной системы и просто отлично подходит, как один из ингредиентов для фруктовых салатов или соусов к мясным и рыбным блюдам.
  Впрочем, пусть ребята сами пробуют, раз у них есть теперь, кому готовить помимо Ромки.
  
  В этот раз, выйдя из лифта на нужном этаже с двумя пакетами гостинцев, Лидия Николаевна решила больше не рисковать, экспериментируя с запасной связкой ключей от квартиры сына. Сердце взволнованной женщины билось в учащенном ритме. Почему-то вся ее решимость в правильности поступка снова начала подвергаться сомнению. Она малодушно позволила себе минутную передышку, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Что такого, если мать заехала в гости к собственному сыну? Должна ли она заботиться о том, чтобы не нервировать тех, кто его окружает? Обойдутся!
  Но только она собралась позвонить, позади послышался лязг разъезжающихся дверей второго лифта, прервавший оживленный разговор прибывших в нем, шаги, и изумленный мужской возглас:
  - Лидия Николаевна?
  Лида непроизвольно вздрогнула и обернулась. А, признав знакомого, улыбнулась:
  - Добрый вечер, Егор. Вот уж не ожидала тебя здесь встретить, - кивнула она, приветствуя и его спутницу, мельком отметив, что женщина рядом с другом сына довольно привлекательна, хотя и не вышла росточком. Впрочем, для женщины, если она не в модельном бизнесе и не занимается определенными видами спорта, невысокий рост вовсе не недостаток. Просто по сравнению с высоким Егором она смотрится миниатюрно.
  - Добрый вечер, - сдержанно отозвалась подруга Панова, доброжелательно улыбаясь, но при этом цепко и внимательно разглядывая Лиду, видимо, не понимая, кто перед ней, и откуда они знакомы с Егором.
  Ромкина мать усмехнулась про себя, заметив собственнический жест женщины, которая вроде бы машинально взяла его под руку, но, тем не менее, дала понять потенциальной сопернице, что это ЕЕ мужчина. (Эта женщина невольно польстила Лиде - получается, что она неплохо выглядит, раз ее все еще можно записать в соперницы). Егор не проигнорировал такую демонстрацию, тут же накрыв ладонью пальчики спутницы, погладив их с признательной нежностью, признавая за ней это право собственности.
  - Ой, девушки, разрешите мне вас представить друг другу, - спохватился Панов. - Лидия Николаевна, это Анна Андреевна. Пока еще Азарова. Но, надеюсь, в скором времени сменит фамилию на мою.
  - Егор! - мило, но не слишком искренне смутилась спутница. Видимо, уже привыкла к такой рекомендации.
  - Очень приятно, - выдавила Лида, только теперь поняв, что эта Анна и есть та самая соседка Ромы, к которой неравнодушен Егор, почти десять лет не помышлявший сменить свой холостяцкий статус, живя в свое удовольствие и не зная отказа со стороны женского пола. И, значит, именно она же является матерью Оксанки, соблазнившей Артема. Неудивительно, что мальчишка не смог сопротивляться такому обаянию, если дочь Анны похожа на нее.
  - А это - Лидия Николаевна, мама Романа, - представил Панов Лиду, не дав той опомниться, и сосредоточиться на своих выводах.
  - И мне приятно, - вроде бы с облегчением (что эта женщина не какая-то из бывших пассий Егора), произнесла Аня. И в то же время снова напряглась. Ромкина мать не бывала частым гостем у сына. Интересно, что она здесь забыла? И как отнесется к тому, что у него, помимо собственного парня, поселилась еще какая-то девчонка? Анина интуиция подсказывала, что Ромкиной матери не следует рассказывать сказки про скорый счастливый союз двух юных сердец. Зачем создавать Ромке с Артемом дополнительные проблемы? Хватит и того, что невольно вводят в заблуждение родителей юноши.
  - Я вот собралась в гости к сыну заехать, - почему-то решила обозначить цель своего визита Лидия, мысленно отругав себя за слюнтяйство. Кому какое дело, зачем она явилась?
  - А разве Рома уже приехал с работы? - удивился Егор. - Впрочем, ребята, наверное, дома. Машина вроде бы стоит.
  - Если никого нет, заходите, у нас подождете, - неожиданно предложила Анна. - Мы вас чаем или кофе угостим. Ужин пока не готов. Часика через полтора...
  - Благодарю, я ненадолго, - рассеянно отказалась Лида, понимая, что уже почему-то не может неприязненно думать о Ромкиных соседках, как о хладнокровных аферистах, устраивавших свое благополучное существование определенным способом, мороча мужчинам головы. Оксану она пока что не видела, только слышала ее диалог с Артёмкой. А вот Анна выглядела достойно, и неожиданное радушное предложение новой знакомой здорово подкупало.
  - Лидия Николаевна, если передумаете, заходите, будем рады, - улыбнулся Панов, открывая железную дверь в предбанник на четыре квартиры, и галантно пропуская обеих женщин вперед.
  
  Немного выбитая из колей неожиданной встречей, Ромкина мать подождала, пока Анна с Егором зайдут к себе, и только затем позвонила в дверной звонок квартиры сына.
  Дверь открыл Артем:
  - Лидия Николаевна? - удивился парень, отступив вглубь. - Добрый вечер...
  - Добрый, - кивнула она, успев заметить, как по лицу мальчишки пробегают тени смены эмоций. Самое смешное, что он искренне обрадовался встрече, и, видимо, теперь только до него дошло, что она уже знает об их с Оксанкой свадьбе, и ему становится неловко. И тем не мене, он выдержал почти полминуты, прежде чем виновато потупиться.
  - Проходите, пожалуйста. Только Ромы еще нет... - тихо произнес Артем.
  - Ну ничего страшного, я подожду, - решительно шагнула Лида в квартиру. - На, разбирай сумки. Я с гостинцами. С невестой познакомишь?
  - Д-да, - запинаясь, отозвался парень, отчаянно краснея.
  'Ну хоть совесть у него осталась', - машинально отметила про себя Лидия, расстегивая пальтишко, и еще раз оглядывая прихожую уже при включенном свете.
  Впрочем, здесь ничего не изменилось за время ее недолгого отсутствия. За исключением того, что и в прихожей, и на стенах кусочка коридора, ведущего вглубь квартиры, которые ей были видны с того места, где она стояла, красовались яркие квадратики стикеров с надписями иностранных слов и транскрипцией под ними.
  - Тём, ты чего там застрял? Хватит миловаться! Тебе всего два предложения осталось. И мне тоже своим заданием пора заняться, - недовольно крикнула Оксана из дальней комнаты, не подозревая, что это вовсе не Рома вернулся с работы.
  - Ксюх, - позвал Артем, смущенно взглянув на кусающую губы, чтобы не рассмеяться, Лидию, - подойди, пожалуйста.
  - Иду, что там у вас еще...
  - Извините, - буркнул юноша. - Давайте, я повешу, - предложил он забрать у матери Романа снятое женщиной пальто, чтобы повесить его на крючок вешалки, прикрученной довольно высоко, под рост парней.
  - Ой! Здравствуйте, - застыла Оксана, появившись в конце коридорчика.
  - Добрый вечер. Я - Лидия Николаевна, мама Романа, - внятно, невольно используя приемы с модуляцией голоса из прошлой учительской жизни, произнесла женщина. - А вы, простите, кем ему приходитесь?
  - Упс... - еле слышно пискнула Ксюшка, метнув быстрый взгляд на Артема.
  - Это Оксана. Она моя... невеста, - выдавил парень, шагнув ближе к девушке и взяв ее ладошку в свою. Другая рука все еще была занята всученными матерью Романа пакетами с гостинцами.
  Артем понимал, как вся эта сцена нелепо выглядит. Ему хотелось защитить подругу, и было крайне неловко чувствовать себя полным идиотом перед матерью любимого человека, в глазах которой явно читалось неодобрение.
  - Лидия Николаевна, - быстро сориентировалась девушка, отойдя от первого потрясения, - невеста я только номинальная, вроде как понарошку. И ни на что не претендую. А...
  - А это тоже понарошку? - кивнула Лидия на небольшой животик, еле заметный под свободной туникой девушки.
  - Нет, это по-настоящему, - обняла Оксана свой живот, машинально закрывая его от недоброго взгляда женщины. - Извините, но за это я перед Вами оправдываться не буду, - холодно отчеканила она. - Тёма, невежливо держать гостью в прихожей. Проходите, пожалуйста, Лидия Николаевна. Пока Романа нет, мы тут за хозяев, - пояснила девушка на всякий случай. - Хотите - в комнату, - вежливо кивнула Ксюша на большую комнату, где обитали парни, - хотите - на кухню. Будем пить чай. У нас как раз тортик сегодня есть, домашнего исполнения.
  Лида удивленно покачала головой в некоторой растерянности. С одной стороны, девчонка была права - Рома вполне мог оставить такое распоряжение, чтобы квартиранты чувствовали себя достаточно расковано в его отсутствие. А с другой стороны, отчего-то возмущала ее вопиющая наглость. Хоть бы покраснела для приличия, что ли...
  Впрочем, молодежь сейчас не стесняется добрачных половых отношений, и за словом в карман не лезет. Но все равно, Ромкиной матери казалось, что это Тёмка может так запросто вести себя в квартире своего любовника, а не какая-то... соседская пигалица.
  Как Лида и предполагала, Оксана оказалась похожей на свою мать. Такая же миниатюрная, с правильными чертами лица и ясным взглядом выразительных глаз, только темненькая. Длинные волосы девушки были все еще заплетены в сложную косу. Только несколько прядок выбивались из сделанной, по-видимому, еще утром прически. Довольно симпатичная, несмотря на отсутствие косметики. И в этой простой тунике, с невнятным рисунком каких-то зверушек, трикотажных лосинах и ярких пушистых носочках казалась такой домашней, уютной, чистенькой...
  Как-то немного не так она представляла возможную невестку...
  'Господи, что я несу?' - мысленно спохватилась Лидия, опомнившись, что если это и чья-то невестка, то уж никак не ее. Разве что на подсознательном уровне посчитала сыном и Артема. Но рядом с Ромой всегда крутились или холодные расчетливые стервы, вроде Анжелы, или и того хуже - вульгарные шлюхи, которых он цеплял в своих клубах, время от времени для разнообразия и полноты ощущений сексуальной жизни заменяя на них своих многочисленных смазливых мальчиков.
  Артем значительно выигрывал на фоне всех этих 'предыдущих'. Но эта девица вообще не вписывалась в то представление о Ромкиной семье, с которой Лида уже мысленно смирилась.
  - От чая не откажусь, - решительно кивнула женщина, не желая признавать, что, несмотря на неприязнь, мысленно поаплодировала девчонке, обозначившей свою позицию в этом доме. - Могу я руки сполоснуть?
  - Да, конечно, - перевел дух Артем. - Я Вам сейчас чистое полотенце принесу, - пообещал он, скрываясь в большой комнате, и заставляя Лиду снова теряться в догадках, почему это не Оксана изображает кастеляншу, хозяйничая в отсутствие настоящего владельца квартиры.
  - А хотите, я кофе сварю? - предложила девушка. - Правда, вряд ли у меня получится такой вкусный, как у Романа...
  - Нет, спасибо, лучше чай, - отказалась Лидия. - Для кофе уже поздновато. А то не усну ночью.
  'Хотя, может, и без кофе не усну', - поморщилась она, понимая, что новых, противоречивых впечатлений снова оказалось чересчур много.
  
  ***
  
  Вернувшись домой, Лидия сдержано поделилась о своих впечатлениях, а потом внезапно разревелась, уткнувшись в плечо мужа, закончившего ужинать.
  - Ну что такое, Лидусь? Ты же говорила, что тебя хорошо встретили? Что не так? - растерялся Сергей, отодвинув пустую тарелку и обняв супругу.
  - Все не так, - всхлипнула Лида. - И Оксана эта... симпатичная... За такими парни обычно толпами ходят, а она дома сидит...
  - Так в ее положении было бы странно с чужими парнями время проводить, - попытался урезонить Сергей Романович, чуть не рассмеявшись над нелепыми выводами.
  - Вот именно, - нелогично согласилась Лида. - Гуляла бы, да гуляла, кто сейчас так рано рожает? И не верю я, что не нужен ей ребенок, - подняла она голову, чтобы удостовериться, что муж внимательно слушает. - Ты бы видел, как она свой животик наглаживает. Нежеланных детей так не ласкают, даже не задумываясь, машинально...
  - Да ну что ты воображаешь, - покачал головой мужчина, - наверное, обычный, как его, материнский инстинкт срабатывает. Женщин так природа устроила, чтоб, значит, заранее привыкала.
  - Не скажи, - не согласилась Лида, мысленно вспоминая ставшую уютной квартиру сына, где за столом с возвращением Ромы (к счастью для его домочадцев, заявившегося минут через двадцать после ее прихода), как-то сама собой окончательно разрядилась напряженная обстановка. И у нее появился шанс более внимательно присмотреться к отношениям всех троих сразу. Очень странно было наблюдать, как ребята, подтрунивая друг над другом, мило, непринужденно общаются, уступая Ксюше в мелочах, но соблюдая интересы будущего малыша, несмотря на ее капризы и привередливость в еде, например.
  - Ну, не знаю, тебе, наверное, виднее... - не стал спорить муж.
  - И мама у Оксаны такая душевная женщина. Я думала, ей лет тридцать с небольшим, но не в тринадцать же она дочь родила. А оказывается, Анне уже под сорок... А! ты себе можешь представить, чтобы Ромка вечером борщ ел? Его и днем-то трудно было уговорить на супчик.
  - Милая, к тридцати годам мужики уже начинают думать о том, чтобы желудок нормально работал, - усмехнулся Сергей, не слишком удивляясь. - А уж если не только полезно, но и вкусно, отчего же не поесть вечером супчику?
  - Вот, кстати, она им еще и готовит! И не только супчики.
  - Оксана?
  - Да! Теперь мальчишек вообще к нам не заманишь...
  - Ну и не переживай, родная. Соскучимся, сами съездим. Кто нам запретит?
  - Ну да... - всхлипнула Лидия, успокаиваясь.
  - Но рецепт свой фирменный я Ксюшке не отдам! - заявила Лида. - Вот если дадут мне с Тёмкиным малышом понянчиться... - тихо добавила она, словно опасаясь спугнуть сумасшедшую надежду. - Ой, Серёж, я ведь тебе кусок торта привезла, который Оксана с Артемом днем делали. Только, кажется, в машине пакет оставила, - расстроилась женщина. - Я сейчас схожу.
  - Не надо, - удержал Сергей попытавшуюся было подняться жену. - А, знаешь, пойдем-ка вместе, гостинчик мой заберем и прогуляемся заодно.
  - Сейчас? - удивилась женщина.
  - А что такого? Когда мы с тобой просто так вечером гулять ходили последний раз? Весна на дворе, романтика...
  - Ой, да наговоришь тоже, - смутилась Лида, украдкой вытирая слезы, но отчего-то жутко довольная предложением мужа.
  - Лидусь, любви, как говорится, все возрасты покорны. А мы с тобой и не старые вовсе. Только все равно одевайся потеплее, а то ревматизм-то нынче тоже всех подряд косит - и молодых, и... наше поколение не щадит, - тактично закончил он свою мысль.
  - Так там тепло сегодня.
  - Днем тепло было, а сейчас уже ночь почти. Собирайся, мой ангел.
  - Кстати, а Егор-то, кажется, и впрямь решил остепениться, - вспомнила еще об одной новости Лида, выйдя в прихожую. - Они с Анной так хорошо вместе смотрятся... - поделилась своим впечатлением мать Ромы. - Смешные такие, светятся оба...
  - Ну вот, а ты говоришь, 'все не так', - передразнил Сергей Романович. - Хороший пример. Да только нашего вряд ли вдохновит... Не судьба нам, видно, собственную невестку дождаться.
  - Не судьба... - эхом подхватила Лида, печально вздохнув, но уже смиряясь в душе.
  
  ***
  
  Анна великодушно разрешила дочери потратить все двадцать тысяч, которые первоначально дал ей Анатолий, на кольца. Как отец с матерью договорился насчет остального 'взноса' на свадьбу с его стороны, Оксане не сказали.
  Тёмкины деньги, которые дали ему родители, Рома тратить не разрешил, добавив двадцать пять тысяч от себя, до сотни, и велев положить их в банк, типа, на всякий случай. Но Оксана подозревала, что Ромка специально не стал задействовать эти деньги. Чтобы Артем мог их вернуть своим родителям в случае, если они когда-нибудь узнают всю правду, и разразится скандал из-за обмана. Что уж он наплел Артему, и как смог убедить парня, переживающего не только из-за своего вранья отцу с матерью, но из-за того, что даже свадьбу ему устраивает любовник, Ксюша так же не знала. По возможности ее оберегали от таких 'мелких' забот. Скорее всего, Тёмка смирился из-за кредита, который выделил ему будущий работодатель, в лице все того же Романа Сергеевича.
  Кстати, как потом выяснилось, Сергей Романович одобрил единоличное решение своего компаньона, и даже подсказал лазеечку, как провести эти 'левые' расходы по бухгалтерии до конца финансового года.
  Первая вспышка негодования на беспутного любовника сына прошла. Отчасти, то, что негативные эмоции постепенно вытиснились более позитивными, и, если образно выражаться, крайне неприятная ситуация поменяла свою полярность с 'минуса' на 'плюс', было заслугой Лидии.
  Пару дней после визита к Роме, женщина все еще приходила в себя, укладывая в сознании слишком уж непростую обстановку в семье сына, отчаянно подавляя робкую надежду на чудо, о котором мечтала. Но потом все-таки сдалась окончательно, решив, что в любом случае, она имеет право поучаствовать. Артем ей уже не чужой!
  Вернувшись как-то с работы, Ромкин отец застал смутившуюся, но жутко довольную жену, буквально светящуюся от радостного предвкушения, перебирающей яркие детские тряпки на грудничка нейтральной расцветки: нежно-салатный комбинезончик со смешными ушками на капюшоне; крохотные, будто на большую куклу, трикотажные кофточки с кнопками на плечиках; странные (какие-то несуразные, на взгляд Сергея, 'коротконогие') ползунки с разноцветными медвежатами и зайчиками. Отдельной стопкой лежало несколько пеленок. И парочка упакованных в прозрачный пластик погремушек: ярко-желтая и красно-желтая.
  - Милая... - растерялся Сергей Романович, - чем это ты занимаешься?
  - Серёж... ты только не смейся, ладно? Я тут в магазин для новорожденных забрела, и не смогла устоять...
  - Лида? - нахмурился Сергей. - Тебе не кажется, что ты торопишь события?
  - Ну что, Лида? - надулась она. - Плохая примета, если сами родители покупают вещи еще не рожденному ребенку, а другим - можно. Они пока у нас полежат до времени.
  - Лида! - рассердился Сергей. - О чем ты думаешь?! Во-первых, ты говорила, что ребята сами еще толком не знают пол будущего ребенка. Во-вторых, у Тёмки с его девчонкой...
  - С Оксаной, - подсказала женщина машинально.
  - Какая разница - хоть с Оксаной, хоть с Марусей - есть собственные родители! Думаешь, они не накупили заранее всего этого шмотья? - указал он на разложенные по всей огромной супружеской кровати детские вещички.
  - Серёж, если ты из-за лишних трат, то я могу себе что-то не покупать. Не горячись. И хранить буду на своих полках в шкафу, - глубоко обиженная тем, что муж вовсе не разделяет ее оптимизма, произнесла Лида, кусая губы, чтобы не расплакаться.
  Заметив задрожавшие губы, и наполнившиеся слезами глаза любимой, сердце мужчины не выдержало. Подойдя и обняв ее, Сергей тяжело вздохнул:
  - Ну что же ты за дуреха у меня такая, Лидусь, а? Да я не из-за потраченных копеек сержусь...
  - Ничего себе 'копейки', - всхлипнула Лида, прижавшись щекой к его груди, - ты даже представить себе не можешь, как дорого сейчас стоят детские одежки.
  - Да ну что я не заработаю и для тебя, и для твоего нового хобби, что ли? - добродушно уже усмехнулся он. - Я просто переживаю, родная моя. Ромка тебя с панталыку сбивает. А вдруг твое участие ребятам вовсе не нужно, а ты уже губы раскатала? Потом еще больше будешь расстраиваться. Тебе это надо?
  - Поживем - увидим. Не отнимай у меня надежду, - тихо попросила она.
  - Ох, Лида-Лидочка... Да если бы от меня что-то зависело... - нежно погладил он прильнувшую к нему женщину по спине, еще крепче сжав в объятиях. - Ты мне только скажи, а нормальных ползунков не было? Мне кажется, тебе какие-то бракованные подсунули.
  - Ой, - вытерла Лидия Николаевна выступившие было слезу, обрадовавшись проснувшемуся интересу мужа, - это же специально такие сейчас делают, учитывая, что совсем маленькие детки больше времени в памперсах проводят. Кстати, а ты в курсе, что первые яркие цвета, которые различают новорожденные к трем месяцам - это желтый и красный?
  - Теперь в курсе. Судя по всему, ты подошла к этому вопросу со всей ответственностью, - улыбнулся он, кивнув на погремушки.
  - Конечно, - не заметив его иронии, согласилась воспрянувшая духом женщина. - Когда Ромка был маленьким, как-то не слишком задумывались о таких мелочах. Так, кто-то где-то что-то подскажет... А о таких удобных и красивых вещах для крошечек и вообще речи не шло.
  - Ты решила учесть все свои упущения?
  - Да, решила. И прекрати ёрничать, - шутливо рассердившись, оттолкнула Лида мужа. - Пойдем, я тебя покормлю. Голодный?
  - От ужина, конечно, не откажусь. А спать мы с тобой, где теперь будем?
  - Не бойся, - пообещала женщина, покосившись на кровать, - я потом все уберу. Ох, Серёж, если бы ты видел этот отдел! У меня просто глаза разбежались. Там все-все есть, что нужно таким крохам - от самого рождения и до трех лет: коляски, кроватки, манежи, кресла-трансформеры, развивающие игрушки, одежда, обувь. Все по отдельным секциям - для мальчиков, для девочек... В другой отдел, где одежда и игрушки на детишек постарше, даже заглядывать не стала.
  - Железная сила воли, - рассмеялся Сергей. - Но ты бы пока не усердствовала, Лид. Ведь еще неизвестно, кто у них родится - сын или дочь.
  - Да девочка, конечно! - уверенно заявила Лида.
  - Почему ты так решила? - удивился Ромкин отец.
  - Я так загадала, - фыркнула Лидия. - Раз уж не для Ромки, а для нашего 'младшенького' удалось вымолить ребеночка, надеюсь, там, - выразительно указала она пальцем вверх, - уступят моей просьбе хоть в этой малости.
  - Я серьезно, Лидусь.
  - Я тоже серьезно, - улыбнулась Лидия Николаева. - Да просто у Ксюшки животик такой аккуратненький - точно девочка будет, девяносто девять процентов! Но ты прав, пока больше не буду ничего покупать. Новорожденные слишком быстро растут. И остальные родственники наверняка тоже всего надарят. Так что лучше мы потом с ними согласуем, что будет для малыша необходимо... - продолжала щебетать женщина, легко порхая по кухне, накрывая стол к позднему ужину.
  Сергей только диву давался, наблюдая за буквально на глазах помолодевшей женой, будто это ей объявили о том, что она сама носит долгожданного ребенка. Сеять дальнейшие сомнения в том, что ее помощь может и не понадобиться Ромкиному парню и Оксане в уходе и воспитании их будущего малыша, он не рискнул. Пусть наконец-то в их доме поселится радость надежды, окрыляющая любимую женщину. Главное, чтобы эти ее мечты сбылись. Он не раз убеждался, что жизнь любит подбрасывать не только приятные сюрпризы. Разве что, для гарантии успеха самому сходить в церковь... Но это уж на самый крайний, безнадежный случай...
  
  ***
  
  К выбору обручальных колец Рома подошел основательно. Оксанка с Артемом решили, что вполне обойдутся самыми обычными, простенькими, только чтобы соблюсти формальные традиции. Ни тот, ни другой после развода носить их не собирались.
  Но Роман посчитал иначе, заявив, что поедет выбирать кольца вместе с будущими молодоженами. В результате, раскритиковал все те, что они себе присмотрели, и уговорил согласиться на индивидуальный заказ. Правда, выяснилось, что минимальный срок изготовления составляет целых пять дней, и забирать кольца придется прямо утром в день свадьбы.
  Оксана поморщилась:
  - А если что-нибудь пойдет не так, и мастер не успеет? Мало ли, всякое же бывает? Из конфетной фольги сплетем? Утром нам уже будет не до того, чтобы мотаться по ювелирным магазинам.
  - Не выдумывай мрачных прогнозов, - успокоил Рома. - В крайнем случае, я сам быстренько смотаюсь и куплю какие-нибудь дешёвенькие, только чтобы было чем в ЗАГСе обменяться.
  - Ну тогда вообще какой смысл выстраивать такую сложную схему, Ром? Кольца - просто символ. Свадьба наша...
  - Все, Ксюш, прекрати! Свадьба ваша, в отличие от нежных чувств, настоящая. Значит, и всякие символы и атрибуты должны быть тоже настоящими.
  - Ты сам себе противоречишь, - попытался убедить его Артем. - Если кольца в день свадьбы будут 'временными', то какой смысл вообще потом менять их на дорогие?
  - Я хочу, чтобы их было приятно носить, даже когда переоденете на левую руку. А сама свадьба пусть оставит в памяти приятные воспоминания об этом мероприятии, - не терпящим возражения тоном, заявил Роман. - К тому же, кольца будут указывать на то, что вы 'заняты'.
  - Кольцо на левой руке, наоборот говорит, что ты свободен. По крайней мере, в нашей стране, - поправила Ксюшка. - А многие вообще после развода обручальных колец не носят. Мамка моя, например...
  - Ксюш, во-первых, это ваше дело - переодевать кольцо с одной руки на другую, или нет. Тёмка может и не переодевать, чтобы к нему никто не приставал вроде той землячки, которая имела на него виды.
  Переглянувшись с Артемом, который тоже не знал, как убедить Романа в том, что его все-таки 'заносит', Оксана кивнула:
  - Окей, кто платит, тот и заказывает 'музыку'. Тебе надо было самому жениться, Ром... Ладно, я пошутила, - быстренько поправилась девушка, невольно поежившись под сердитыми взглядами обоих парней, не оценивших ее юмор.
  Наверное, правы те, кто утверждает, что если очень любишь человека, хочешь, чтобы он был счастлив, даже если тебе от этого становится плохо. Но Ромка, по мнению Оксаны, как-то уж слишком рьяно пытался доказать свою любовь и сделать своего парня счастливым. Спасибо, что учитывает и ее потребности, а не избавился от 'соперницы' кардинальным способом, как в какой-нибудь драме про любовные треугольники.
  
  В результате проигранного Роману спора о целесообразности больших затрат, заказали красивые парные кольца, комбинированные из белого и желтого золота высшей пробы. Артему - брутальное мужское, состоящее из пяти полосок, чередующихся в сочетании: желтый-белый-желтый-белый-жетый благородный металл. Вроде бы довольно простое, но в то же время смотрелось очень красиво. Может быть оттого, что поверхность белого золота решили сделать матовой, и оно очень выгодно оттеняло отполированный блеск желтого.
  А Ксюше заказали очаровательное, женское, которое она могла бы носить и после развода на любой руке, не слишком заморачиваясь, подходит ли оно к другим украшениям или нарядам.
  Отличие от кольца жениха, помимо размера, заключалось в том, что на средней полоске желтого золота расположились как бы утопленные в него бриллиантики, занимавшие половину поверхности - два мелких, три крупных и снова два мелких. Сомневаться в том, что это именно парные обручальные кольца, не приходилось. Ну а то, что цена за индивидуальный заказ, сроки исполнения и дизайн оказалась чуть ли не в три раза выше той, которую ребята изначально готовы были потратить на эти символы брачного союза, Роман решил проигнорировать.
  
  ***
  
  Накануне свадьбы Рома объявил, что вечер жених с невестой проведут отдельно. Ксюху такой вариант вполне удовлетворял, она собиралась устроить традиционный девичник. Анна не возражала уступить на один вечер девчонкам свою квартиру. Но потом вопрос решился еще удачнее. Отец одной из однокурсниц Оксаны был владельцем небольшого уютного кафе, правда, далековато от их дома, но хозяин пообещал сделать солидную скидку, почти в пятьдесят процентов, если они полностью снимут один из трех залов на весь вечер.
  Озабоченный состоянием будущей мамочки Тёмкиного детеныша Рома лично ездил с Оксаной и ее институтской приятельницей договариваться об этом. Оформление зала и представленное меню Роман Сергеевич признал приемлемым для своей подопечной. И со своей стороны пообещал 'подарочек' девушкам, взяв с Оксаны слово, что она, независимо от того, захотят ли подружки продолжать банкет или нет, отправится домой не позже двенадцати ночи.
  На свадьбу были приглашены лишь близкие родственники с обеих сторон и несколько друзей-подруг. Из своих университетских одногруппниц Оксана приглашала всего двоих, поэтому всем остальным, с кем она поддерживала приятельские отношения, пришлось довольствоваться девичником. Впрочем, обиженных не было. Все прекрасно понимали, что Ксюха могла бы не разоряться и на эти 'проводы' девичьей жизни. Свое 'интересное положение' теперь уже скрывать не имело смысла, все равно растущий животик прятать скоро будет невозможно.
  Артем был вообще против того, чтобы приглашать своих приятелей-земляков. Слишком трудно оказалось отбирать кандидатуры, никого не обидев. Проще было бы при следующем визите к родителям, как положено, 'проставиться' сразу всей честной компании. Так обычно и делали, если не было возможности позвать на свадьбу. У некоторых молодоженов одних только родственников набиралось столько, что даже при скромном бюджетном варианте подобное мероприятие влетало в копеечку. Но, в конце концов, этот момент благополучно утрясся. Двое лучших друзей с Тёмкиной малой родины не смогли приехать по объективным причинам. Один со дня на день ждал прибавления в семействе, второй служил в армии. И представителями друзей с его стороны оказалась лишь пара одноклассников, с которым он тоже дружил с самого детства. К счастью, они, прибыв за два дня до торжественного события, остановилась у кого-то из своих московских родственников, решив совместить свадьбу Артема с культурно-развлекательными мероприятиями и традиционным шоппингом. И пока парни развлекались самостоятельно, возмущаясь кусающимися ценами мегаполиса, Тёмка и Ксюха догуливали свои последние денечки, упиваясь свободой и страшась грядущих перемен в собственной личной жизни.
  
  'Подарочком' от Ромы оказались двое шикарных стриптизеров, работавших в паре, явившихся за пару часов до полуночи. Ксюха смутно догадывалась, откуда у соседа такие знакомые артисты, выступающие в специфическом амплуа, да и мнения девчонок по поводу ориентации приглашенных парней разделились. Но никакого явного выпячивания и подчеркивания их 'небесной окраски' со стороны стриптизеров не было. Ребята безупречно отработали свою программу, вызвав бурный восторг зрительниц. Ну еще бы - модельная внешность, брутальная грация, кажущаяся легкость пластики движений (тем, кто хоть когда-то занимался спортом или танцами, было понятно, сколько времени и сил требует поддержание тел в отличном физическом состоянии и репетиция таких отточенных номеров). Чувственная и одновременно воспламеняющая эротическая составляющая танцев, действительно, была возведена в ранг настоящего искусства. Наверное, так действуют гейши, заставляя задыхаться от желания и восторга, соблазнения и обещания - на самой грани, не переходящей в непотребную похоть.
  Правда, эта синхронизация и понимание парней друг другом буквально с полувзгляда, с начала движения, вызывала и некоторую ассоциацию с любовниками, изучившими свою вторую половинку вдоль и поперек. Но в данном случае, это вызывало, скорее, острую зависть, чем неприязнь.
  Ксюшка похихикала из-за предположения девчонок, что пока они любуются выступающими мальчиками, ее жених тоже пожирает глазами какую-нибудь фигуристую стриптизершу. Она была уверена, что если уж соседи и отрывались сейчас на своем мальчишнике, то у них в программе наверняка также был мужской стриптиз.
  Подружки Оксаны (и официантки, подглядывающие из-за завешенного гардинами дверного проема за прибывшими парнями, представившими соблазнительные номера) остались весьма довольны веселой вечеринкой, откровенно развязавшей языки под легкую выпивку, закуски и 'культурную программу'. Ксюха тоже не жалела, что устроила это скромное мероприятие. Помимо традиционных напутствий и пожеланий для молодой семьи, с шутками прибаутками ей вручили 'набор молодой жены'. Включающий празднично упакованную сковороду и симпатичный полупрозрачный пеньюарчик - 'регуляторы семейных отношений', а так же набор стикеров со смешными и прикольными надписями-предупреждениями на все случаи жизни, которые обычно освещаются в анекдотах про семейные отношения и бытовые неурядицы. Примерно такой же набор стикеров только 'для молодого бойца семейного фронта', то есть для новоиспеченного супруга, был преподнесен и для Артема. Благо девчонки сочли уместным подарить презентик и ему, раз уж симпатичный парень засветился перед всей группой, выручив их на дне открытых дверей в постановке спектакля на французском языке.
  Кроме прикольных наклеек в подарок жениху еще была передана дюжина носков, упакованная в красивую корзинку, с инструкцией, предлагающей не раскидывать грязные носки по всей квартире, а складывать именно в нее.
  И, наконец, обоим перепало по футболке с фотографиями (как раз с той самой костюмированной постановки). На женской футболке было Тёмкино изображение. На мужской - Ксюхино. И соответствующие надписи гласили: 'Муж вот этой красавицы', 'Жена вот этого красавчика'.
  Оксана посмеялась от души, поблагодарив довольных девчонок, но про себя все-таки решила, что не будет отдавать футболку Артему в присутствии Ромки. Мало ли, как этот махровый собственник среагирует на подобный прикол?
  Портить отношения, живя с парнями под одной крышей, становясь невольным яблоком раздора между ними - не в ее интересах. И уж точно не в интересах ее будущего малыша.
  Так же Аниной дочери были вручены традиционные напутствия молодым, (в частности - для новоиспеченной жены), на красивом свитке, стилизованном под старинную берестяную грамоту.
  Но все хорошее когда-то заканчивается. И без пять двенадцать в зал к веселящимся девушкам вошел мужчина средних лет. Без труда определив виновницу торжества, он подошел к ней и, отрекомендовавшись Георгием Семёновичем (о котором предупреждал Рома), вежливо произнес:
  - Оксана Анатольевна, Роман Сергеевич просил Вас доставить домой в целости и сохранности. Мне тут подождать, пока вы соберетесь, или в машине?
  Благодаря щедрости матери, согласившейся проспонсировать посиделки в кафешке, и презенту от Ромы, Ксюхе удалось развеяться и на время отключиться от забот завтрашнего дня и предстоящей свадьбы с человеком, с которым они друг другу были не нужны. Но, несмотря на празднично-приподнятое настроение, она уже чувствовала себя уставшей. И теперь мысленно искренне поблагодарила соседа за заботу.
  - Вы можете подождать меня в машине, я только распрощаюсь и загляну в дамскую комнату, - улыбнулась Оксана. - Или, может быть, пока выпьете чай или кофе? Девчонки фигуры берегут - у нас почти половина торта осталась и пирожные, - посетовала она, кивнув на стол.
  - Благодарю, - попробовал отказаться водитель.
  - Ой, а мы же можем кого-нибудь захватить до метро? - спохватилась Оксана, вспомнив, что Лерке, которая завтра должна была стать 'подружкой невесты' на свадьбе, вообще с ними по пути почти до самого дома.
  - Как скажете, Оксана Анатольевна. Ваше место - на переднем сидении. Сзади можно разместиться втроем, - согласился водитель, подозрительно косясь на собирающих свой реквизит молодых парней, затянутых в черную кожу.
  - Отлично! - просияла девушка. - Георгий Семёнович, Вы все-таки пока угоститесь тортиком. Хотите сок?
  - Вот сока, пожалуй, выпью, - согласился шофер. - Только вы с девчатами определяйтесь поскорее. А то шеф позвонит проконтролировать, забрал я Вас или нет, что ему отвечать-то? На часах уже двенадцать.
  - Все! Буквально пять минут! - пообещала Ксюха, поспешно огласив приглашение для желающих прокатиться вместе с нею и попросив Леру, чтобы та собрала пакеты с презентиками от девчонок.
  Дочь хозяина и еще одна девушка перешли в другой зал, не собираясь так рано покидать кафе. Остальные девушки все-таки посчитали мероприятие состоявшимся, и засобирались по домам. Правда, Оксана подозревала, что не все одногруппницы, разогретые парнями-стриптизерами, покидают кафе с намерением добраться до дома и сразу лечь спать.
  Ее предположение подтвердилось наличием их кавалеров, встречающих своих подруг на машинах во дворе кафе. Две девчонки, жившие на другом конце города, заказали такси. Оставшихся 'беспризорными' она забрала с собой. Школьную подругу - само собой. И еще троих нынешних приятельниц по университету. Георгий Семёнович великодушно разрешил затолкаться на заднее сидение хозяйского джипа всем четверым, решив, что худенькие девчонки разместятся без ущерба для собственной безопасности. Зато на смущенной Оксане (согласно полученным от шефа инструкциям) самолично пристегнул ремни безопасности.
  
  Сев в машину, Ксюха позвонила матери, сообщить, что ее доставит водитель с Ромкиной работы.
  - Ну хорошо, что ты уже возвращаешься, - с облегчением вздохнула Аня. - А то Егор уже собирался сам за тобой ехать, чтобы не пришлось вызывать такси.
  - Нет, не надо. Спокойной ночи, мам.
  - Да какая там спокойная ночь, - вздохнула Анна. - Мы только-только Тёмкиных родителей проводили.
  - Они не слишком возмущались, что мы с Артемом на девичниках-мальчишниках? - забеспокоилась Оксана.
  - Ну, скажем, так - они не в восторге от вашего времяпрепровождения накануне такого серьезного события. Но, вроде бы, не слишком сердились на непутевую молодежь, - усмехнулась Аня.
  - Ну и ладно.
  - Все-таки, я считаю, вам с Артемом надо бы признаться, что ваш брак - сплошная фикция.
  - Мам, ну не начинай! - взмолилась Ксюха. - Его родители - пусть он сам и признается, когда посчитает нужным. Все, пока!
  
  Анна обернулась к Егору, пристроившемуся сзади, обнимая ее за талию:
  - Все, милый, отбой. Можешь раздеваться. Оксану Ромкин водитель привезет.
  - Интересно, кто их самих привезет? - пробормотал себе под нос Панов. - Иди, ложись, Анют. Я помою посуду.
  - Да ладно, - отмахнулась Аня, - что здесь мыть-то? Только чашки остались, - нехотя отступила она от мужчины, чтобы подойти к раковине.
  Чмокнув женщину в щеку, Егор взял мобильник, ушел с кухни в комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Судя по первым фразам, Аня догадалась, что он звонит Роману.
  Оба соседа зависали сегодня в одном из своих специфических ночных клубов, прощаясь с холостой Тёмкиной жизнью, тоже устроив ему что-то вроде мальчишника, на который они пригласили своих приятелей нетрадиционной ориентации. Димку соседи не взяли из понятных соображений, что несовершеннолетнему пацану вовсе нечего делать в подобном заведении. Егор не пошел сам. Собственно, ему там тоже было неинтересно. Своим давнишним друзьям, приехавшим на свадьбу, Артем даже не сообщил о том, что этот вечер он проводит вне дома. От небольшого сабантуйчика парни вряд ли бы отказались, но при них ему не удалось бы уделить Ромке внимания, чтобы не возникали ненужные вопросы и подозрения.
  
  ***
  
  Несмотря на то, что парни расположились в приват-зоне на втором этаже, отделенной от общего зала с бильярдной, двухуровневым танцполом и барными стойками толстым стеклом, прозрачным лишь изнутри, громкая клубная музыка, приглушенная стенами, доносилась и сюда. Мельтешение разноцветных огней, не в состоянии пробиться через зеркальную внешнюю поверхность, не сбивала уютный акцент рассеянного света от зажженных свечей. Внизу, на танцполе тусовалась не только экзальтированная публика, эпатирующая своими нарядами и манерой поведения, но и довольно невинно выглядевшие парни, про которых, встретив их в любом другом месте, и не подумаешь, что они увлечены отношениями со своим полом.
  Небольшая компания давних приятелей, знавших об их ориентации, с которыми Рома с Артемом время от времени пересекались в подобных заведениях, расположилась на удобных низких диванах, расставленных вокруг изобилующего дорогой выпивкой и легкими закусками столика.
  Анины соседи решили, что вдвоем провожать последний вечер 'свободы' будет слишком непросто. И сейчас, несмотря на теплую душевную атмосферу, разряженную шутливыми подначками над обоими со стороны приятелей, и Тёмка, и Рома, уже тяготились опрометчивым решением. Пожалуй, надо было остаться дома, сделав вид, что их нет, отключить телефоны, и остаток дня посвятить друг другу.
  
  За три часа вшестером уже успели потоптаться на танцполе, перемыть косточки знакомым, попенять на измену Артема, отколовшегося от их коллектива, и 'кинувшего' Ромку. Посоветовали Тёмке полазить по Инету в поисках информации о психологии и физиологии загадочных женских существ, не имеющих члена. Попеняли Роме на то, что он отослал 'братьев-акробатов' на девичник, вместо того, чтобы пригласить их станцевать на мальчишнике. Посочувствовали еще одной парочке, до сих пор вынужденной скрывать свою принадлежность к секс меньшинствам от родных.
  Причем жена Игоря, верхнего в паре парня, была свято уверена, что он в данный момент зависает где-нибудь с мужиками с работы в сауне, со всеми причитающимися непотребствами - выпивкой и продажными девками. Но готова была мириться с беспутным кобелем, обеспечивающим ей безбедное существование. Несчастный парень старался мириться с существующим положением дел, добросовестно укладывая благоверную в кровать и выполняя свой супружеский долг, чтобы она не догадалась о теневой стороне его интимной жизни. Потому что легче было пережить очередной скандал из-за бабы, и ублажить сердитую женщину, чем подставиться по глупому и подставить своего партнера. Хотя, с другой стороны, жена своими сплетнями невольно поддерживала его имидж, обеспечивая надежное 'алиби' перед остальными знакомыми и родней. И ни в какую не соглашалась заводить детей, лишая его возможности увильнуть от совместной постели под предлогом ее беременности.
  Его партнер-ровесник, настоящего имени которого никто (наверное, за исключением Игорька) из собравшихся не знал, вообще старался ничем не выдать своей причастности к голубому сообществу. Иначе оба старших брата, люто ненавидевших геев, могли и покалечить, невзирая на родственные узы, чтобы тот их не позорил. Партнер Игоря откликался на прозвище 'Савва'. То ли оно 'приклеилось' производным от имени или фамилии, то ли из-за носимых им очков в оправе, как у мультяшного мудрого совенка, но все привыкли, и никто уже особо не интересовался его тщательно сохраняемым инкогнито.
  Зато у второй парочки было все 'в шоколаде'. Ринат и Олег только-только вернулись из Норвегии, зарегистрировав однополый брак, и сейчас наслаждались друг другом на законном (правда, не по Российским законам) основании, о чем оба юриста разных успешных компаний были в курсе. Вопрос с нажитым совместным имуществом и недвижимостью, ребята решили, грамотно состряпав какой-то хитрый договор. И теперь, тесно прижавшись друг другу на свободном диване, время от времени, будто забывшись, они переплетали пальцы рук, теребя новехонькие кольца.
  Рома с досадой ловил себя на мысли о том, что этим действием они невольно раздражают его. Завтра 'окольцуют' и его парня. И неважно, что он сам помогал выбирать символы брачного союза. Главное, что это не он наденет кольцо Тёмке на палец. Хотя вообще когда-то считал подобные цацки излишними.
  
  Раздавшийся звонок телефона ненадолго отвлек Романа от появившегося в их комнатке еще одного гостя, который смог освободиться со своей работы с ненормированным графиком только сейчас.
  Переговорив с Егором, и торжественно пообещав к утру быть в форме (раз уж сами затеяли эту игру), Рома взглянул на часы, и аккуратно перехватил из рук Тёмки очередной стакан виски, разбавленный кока-колой. Притянув любимого за шею, шепнул на ухо:
  - Хватит пить, солнце мое, а то завтра плохо будет.
  - Мне и сегодня не слишком хорошо, - криво усмехнулся Артем, выпуская стакан из рук.
  - Не грузись, - посоветовал Рома, потершись носом о его щеку. - Все будет нормально.
  - Хотелось бы верить...
  Мимолетная сценка не укрылась от пристального внимания к парочке со стороны остального узкого круга приглашенных. И шуточки посыпались по новой.
  - Здорово, Дэн. Долго же ты добирался, - отсалютовал Рома Тёмкиным стаканом прихрамывающему молодому человеку, тяжело опиравшемуся на палку. - А это что за атрибут? - кивнул он на довольно элегантно трость.
  - А без этого, Ромыч, я пока не могу передвигаться на дальние расстояния, - невесело ухмыльнулся симпатичный парень, лет двадцати пяти, осторожно присаживаясь на край дивана и вытягивая поврежденную ногу.
  - Что-то ты паршиво выглядишь, и что с ногой? - осторожно заметил Рома. - Доплясался?
  - Долгая история...
  - Почему я не в курсе?
  - Ну так вы слишком давно не появлялись, - пожал плечами вновь прибывший.
  - Да мы специально не говорили, думали, сам увидишь, - смущенно пояснили приятели, умолчавшие о деталях, пока сплетничали об общих знакомых.
  - А чего один? Санька твой где?
  - Говорю же, долго рассказывать, - заледенел Денис. - Ладно, речь не обо мне, а о вас. Что за повод-то для экстренного сбора?
  - Тёмка завтра женится, - буднично произнес один из парней.
  - Что?! - не поверил Дэн. Но, обведя присутствующих пристальным взглядом, решил, что шутка не слишком умная. - И ты отпускаешь его? - уставился он на Ромку. - Вот так вот, устроил пышные 'проводы'? - кивнул Денис на щедро выставленный алкоголь. - Что с тобой, Ромыч?! Ты же глотку готов был перегрызть за этого мальчишку любому. И вдруг отдаешь какой-то тёлке?
  - Не какой-то, - твердо вставил напрягшийся Артем.
  Рома только поморщился, непроизвольно стиснув прильнувшего к нему Тёмку сильнее:
  - Будь, пожалуйста, повежливее насчет нашей невесты. Нормальная девчонка. Сама не рада, что так вляпалась.
  - Как так? Залетела, что ли? - сразу сообразил Денис. - Так это вы тогда так неосторожно покувыркались втроем?
  - В смысле?
  - Ну, ты сказал 'наша', а Зюзя как-то по осени еще рассказывал, что был у тебя на даче... - слегка растерялся Дэн, поясняя цепочку своих логических выводов. - Только ему никто не поверил.
  - Вот пизденыш! - выругался Роман, стиснув плечо дернувшегося Тёмки. - Нет. Все не так. Это другая.
  - Охренеть... Н-да, Артем... - неприязненно покосился Денис на юношу, - не ожидал от тебя такой прыти по чужим койкам.
  - Дэн, остынь! - осадил его Рома.
  - Какого хера?! Как? - кипятился молодой мужчина.
  - Бля, ты что, до сих пор не в курсе, как бабы от нас залетают? - ухмыльнулся Игорь.
  - От НАС бабы не залетают! - отрезал Дэн. - А уж как этот процесс происходит, даже с моим незаконченным медицинским образованием, я в курсе.
  - Ну вот, теперь будет повод закончить, - невесело пошутил Игорь.
  - Угу, только переведусь на кафедру психиатрии...
  - Нафига? - удивился Артем.
  - На всякий случай, - буркнул Денис.
  - Дэн, забей, - встрял Савва. - Санька уже все равно не вернуть...
  - Я все-таки не понял, что у вас приключилось? - подался вперед Рома, только сейчас заметив звериную тоску и затаенную злобу на весь белый свет в глазах парня с покалеченной ногой.
  - Ну... скажем так, мы... - сглотнул он, потому что никакого 'мы' отныне не было, - слегка потеряли бдительность... запалились перед его родаками... Я отделался реанимацией и сломанной ногой, а Сашка... - вновь проглотил он горький ком, застрявший в горле, - вены резал, придурок... его - в психушку... три месяца держали... долбанных три месяца!!! Загубили пацана... мальчика моего... как овощ... даже не узнал... - уйдя в свои воспоминания, простонал Денис, закрыв лицо ладонями.
  - Дэни? - позвал Тёмка, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки.
  Санькину личность 'стерли'? Задавили какими-то нейролептиками? Смешливый балагур, с вечной улыбкой до ушей и россыпью веселых веснушек, огненно-рыжими непослушными лохмами и зелеными глазищами в пол лица - просто овощ? Только из-за того, что природа поглумилась над его неспособностью кончить с девкой? Не говоря уж о том, что сердцу не прикажешь...
  А Денис, претендующий со своей сестрой - постоянной партнершей по бальным танцам (что являлось для парня любимым хобби) на класс 'S' - следующий в профессиональной уже классификации этого вида спорта... сможет ли он теперь вообще выступать со своей травмированной ногой?
  Артем беспомощно оглянулся на посуровевших парней, которые уже, оказывается, все знали, и потому не так остро среагировали на кошмарную новость.
  - Не надо, оставь, - предупреждающе шепнул Олег, один из счастливых супругов, не скрывающих своей ориентации.
  - Когда? - тихо спросил Роман, с ужасом глядя на вздрагивающие плечи тихо, на одной ноте воющего Дениса. Он впервые видел его таким надломленным, а уж напоказ свои чувства тот никогда не выставлял.
  Рома был в этой компании самым старшим. И, наверное, быстрее всех осознал, насколько непросто таким, как они, особенно не способным примерить на себя роль 'нижнего', найти любимого человека, с которым комфортно не только в постели, готовым ответить взаимностью.
  - В начале декабря, - отозвался Савва, отводя виноватый взгляд от Дэна. И оттого, что помочь ему ничем не мог, и потому, что боялся, что если его с Игорем застукают, то психушкой он вряд ли отделается. А что братья сделают с его партнером - вообще страшно подумать.
  - Почему мне не сказали?
  - А зачем? - желчно поинтересовался Олег. - Тебе, по-моему, в то время было не до посторонних проблем. Видели мы тебя, да и наслышаны, как ты куролесил по клубам...
  Артем вздрогнул, отгоняя непрошеные воспоминания об их с Ромой затяжной ссоре, собственно, которая и явилась косвенной причиной завтрашней свадьбы.
  Роман виновато вздохнул, попытавшись перехватить Тёмку, чтобы снова прижать к себе, молча извиняясь за минувшее. Но тот мягко, но непреклонно высвободился и, обойдя столик, присел перед Денисом на корточки. Безуспешно попытался отнять ладони молодого человека от его лица.
  - Дэни, не отчаивайся, слышишь? - с горечью произнес он, внезапно поняв, как, наверное, сложно было Ане в больнице уговаривать его не отчаиваться, не впадать в уныние, прекрасно догадываясь, насколько ему было в те дни хреново. Только вот где же взять нужные слова? - Пройдет время, и... как-нибудь все наладится... - не слишком уверенно пообещал Артем.
  - Вот именно, 'как-нибудь', а не так как хочется, - заметил Игорь. - Дерьмо!
  Денис, вовсе не ожидавший участия со стороны Ромкиного парня, на которого только что 'наехал' за измену, и сам уже пытался взять себя в руки. И теперь смущенно, как-то неловко вытирал глаза ладонями. Первый раз за прошедшее время он так расклеился на публике. Пусть среди 'своих', тех, кто способен понять его привязанность к мальчишке, которому не хватило лишь нескольких недель до совершеннолетия, и поэтому по настоянию родителей удалось пристроить его на принудительное 'лечение'.
  Рома налил полный стакан коньяка и протянул Артему, стоявшему перед Дэном.
  - На, передай. Пусть выпьет.
  Денис залпом опрокинул коньяк в себя, задохнулся, затем более осмысленно посмотрел на всю компанию и решил извиниться за срыв, и за то, что омрачил своими проблемами вечеринку.
  - Забей, - отмахнулся Рома, тихо добавив:
  - Ну что ж за сволочная жизнь...
  - Налей еще, - попросил Дэн, злобно пнув здоровой ногой опостылевшую трость.
  - Тём, ты кого там углядел? Иди сюда, - позвал Ромка, чувствуя себя осиротевшим без любимого мальчишки под боком.
  - Сейчас, Ромыч, - обернулся Артем, прогоняя кровожадное выражение с лица и мило улыбнувшись. - Только отлить схожу...
  - Твою мать, - выругался Рома, поднимаясь следом. - Я тоже пойду, 'отолью'... - не решился он отпускать своего парня в туалет ночного клуба одного.
  - Кого он там увидел-то? - напрягся Игорь.
  - Думаю... Зюзю... - предположил оторвавшийся от Олега партнер, поднимаясь, чтобы потянуться. - Он сегодня зажигает, и в своем экзотическом костюмчике а-ля 'мадам Баттерфляй' вряд ли сумеет затеряться в толпе, - заинтересованно подошел он ближе к стеклянной стене. - Да точно. Тёмыч как раз в его сторону направляется...
  - Думаешь, за клевету спросит? - грациозно потянулся Олежек, разминая слегка затекшие от долгого сидения мышцы и суставы.
  - Эти могут, - кивнул своим мыслям Игорь, имея в виду Ромку с Артемом. - Зря ты им про тот дачный 'тройничок' упомянул, - попенял он Дэну. - Если помнишь, Зюзя тогда еще уверял, что бабенка вовсе не шалавой оказалась, и поутру скандалить вздумала... Хотя этому пизденышу верить... Интересно, кем она им приходится, что честь дамы защищать поперлись?
  - ХэЗэ, но Тёма-то у нас всегда был правильным, идейным мальчиком, - вставил Савва.
  - Не у нас, - ревниво поправил его Игорь.
  - Я имел в виду самый 'чистенький' из нас всех, тут собравшихся, - поспешил успокоить партнера Савва.
  - Ну, для природного равновесия, Ромычу и нужна была ходячая совесть, - сострил Ринат.
  - Судя по всему, Ромкин мальчик, как и он сам, и с девочками согрешать не гнушается...
  - Фу-фу-фу! - передернул плечами Савва, интонацией голоса подражая Быкову из телесериала 'Интерны' и невольно разряжая обстановку.
  Уж настолько ярыми женоненавистниками собравшиеся здесь молодые люди не были.
  - Любопытно... - протянул Ринат, невольно любуясь, как Артем легко сгреб ошалело взмахнувшую крыльями 'бабочку'-Азиза, порхавшего в танце перед какими-то солидными мужчинами (видимо, не определившись, кто ему больше импонирует), и в принудительном порядке поволок Зюзю в сторону туалетов, что-то резко ответив попытавшимся было вмешаться мужчинам. Однако один из них оказался не из робкого десятка, и все-таки с первого раза не понял.
  Напрягшийся было наблюдатель собрался пойти посмотреть, не требуется ли их помощь в урегулировании конфликта, но увидел, что подоспел Рома, страхующий Тёмку, и расслабился.
  - А с другой стороны - молодец пацан, - задумчиво протянул Ринат. - Раз - и готово!
  - Ты о чем? - вскинулся Олежка.
  - Ну как же? Деревья-то, небось, Артем сажал. На школьном дворе, по-моему, все хоть когда-то что-то сажали. Теперь вот ребенок будет... Осталось только дом построить... Молодец, настоящий мужик... О, как красиво!
  - Чего ты там завис? - заинтересовался Савва, оборачиваясь.
  - Да вот любуюсь ювелирной работой бывшего наемника, - хмыкнул Ринат.
  Артем, волокущий в сторону туалетов упиравшегося и что-то верещавшего Азиза, даже не оглянулся назад, уверенный в своем праве напомнить местной 'проститутке' о том, чтобы тот поменьше трепался своим поганым языком об Ане. Но один из мужчин, из-под носа которого умыкнули красивого мальчика экзотической азиатской наружности в ярком блестящем костюме, вовсе не желал делиться добычей на ночь. И Ромке пришлось вмешаться. Находившиеся рядом, кажется, даже не поняли, отчего это вдруг здоровый бугай, мимо которого прошел Ромка, вдруг покачнулся и свалился на колени под ноги танцующим. Второй, более понятливый, поспешил ретироваться подальше от намечающегося скандала.
  Правда, до драки так и не дошло. Кто-то поспешно расступился, кто-то наоборот кинулся поднимать, отряхивать завалившегося мужика. А Ромка, будто ни в чем не бывало, двинулся следом за Артемом, придерживаясь на расстоянии, только чтобы не потерять своего агрессивно настроенного мальчишку из вида.
  Денис тяжело поднялся с низкого дивана, на котором было удобно сидеть (и даже заниматься любовью), но никак не садиться/вставать, с его изувеченной ногой. Прихрамывая, подошел к Ринату, глядящему сквозь стеклянную стену в общий зал:
  - Я все равно не могу понять, какого хрена они устроили? И Ромыч так спокойно относится к свадьбе к этой... Как он мог отступиться от своего драгоценного Тёмочки? Странно... Теперь снова в свободном поиске или перебьется услугами Витька?
  - Кто его видел-то с прошлого лета? - скептически отозвался Олег.
  - Кстати, да, - задумчиво пожевал губу Денис. - Витюнчик как в воду канул... Ничего о нем не слышно?
  - Да только слухи - кто говорит, дескать, плохо кончил, нарвавшись на каких-то отморозков. Кто уверяет, что наконец-то вытащил свой счастливый билетик и теперь ублажает очередного папика. Он же хоть и таскался за Ромкой хвостом, но до бабла жадный, ему пофиг под какого старого пердуна стелиться, лишь бы на всем готовом.
  - Всеядная мразь, - покивал Денис, соглашаясь.
  До того, как в позапрошлом году встретил Сашку, он пытался 'приручить' Витька. Чем-то цеплял этот типаж капризного избалованного мальчика, всегда с душой отдающегося процессу. Была в нем какая-то неповторимая изюминка, заставлявшая поверить в искреннюю страсть. Да только Денис сам был в то время на мели, и баловать Витю не мог. А у парня были свои амбиции и непомерные запросы, и Роман в этом плане Витюнечку устраивал гораздо больше. Вот только Ромка довольно быстро раскусил гнилую натуру рокового красавчика и побрезговал его растраханной задницей, указав тому на дверь. А потом нашел того, кого слишком долго искал - Артема.
  - А невеста-то Тёмкина знает о том, что он с Ромычем вместе?
  - Кажется, да.
  - Да ну? - изумился Дэн. - И что, искренне надеется, что сможет перевоспитать 'заблудшую овцу', женив на себе и привязав ребенком? Вот дуры-бабы!
  - Честно говоря, мы не совсем поняли, - осторожно вставил Игорь. - Но, кажется, у них какая-то договоренность.
  - В смысле? Она что 'розовенькая'? - скривился Денис.
  - Да нет же, там как-то все запутано. Ты лучше сам спроси. Они не слишком о подробностях распространялись. И, кстати, у меня вообще сложилось впечатление, что в этой свадьбе больше заинтересован сам Ромыч, - пояснил Олег.
  - Ну ясно. Рома, как всегда, сел на своего любимого конька, и что-то задумал, - ухмыльнулся Дэн.
  - На какие только жертвы не пойдешь ради прикрытия, - тяжело вздохнул Игорь, вспоминая, что ему еще предстоит 'оправдание' своего сегодняшнего загула перед дражайшей супругой. - Нет, я все-таки куплю себе спиннинг и буду сваливать по выходным 'на рыбалку', - в отчаянии прошептал он.
  - А живую рыбу будешь в ближайшем магазине покупать? - переключились на его проблему парни.
  - Только смотри, чтобы не свежезамороженную и не готовую селедку, - съехидничал Олег.
  - И еще ту, которая в местных водоемах может водиться, а то лоханешься, как в анекдоте... - поддержал Ринат.
  - Очень смешно, - надулся Игорек. - Уж как-нибудь сам соображу.
  - Ты у меня умный и осторожный, - слегка польстил Савва, подлизываясь. Призывно погладив партнера по колену, извернувшись, он ловко подлез к Игорю под мышку, чтобы тот его обнял.
  Ринат сочувственно посмотрел на вынужденную скрывать свои предпочтения в постели парочку и опустился на диван рядом с Олежкой. Тот тут же склонил голову ему на плечо, и обеими ладонями захватил в плен окольцованную руку.
  - Не натискались еще? - развернувшись к ним, раздраженно и немного завистливо упрекнул Денис. - Лучше давайте выпьем еще?
  
  Рома с Артемом пропустили всего один тост, вернувшись довольно быстро. На вопросительный взгляд приятелей, отмахнулись - дескать, все нормально.
  Мало-помалу, но беседа вернулась в позитивное русло.
  Никто не желал думать о том, что их ждет в дальнейшем. На это есть время наедине с самими собой. И сейчас не хотелось больше омрачать дружескую встречу - проводы холостяцкой жизни Тёмки.
  Рома источал оптимизм, невольно заставляя и скептически настроенного Артема верить в чудо. Что им надо потерпеть всего немного - от силы год, пока все не утрясется, чтобы спокойно развестись с Ксюхой, объявив родственникам и непосвященным, что не сошлись характерами...
  
  Расстались примерно через час, на прощание снова поглумившись над парочкой:
  - Да, ребята, ну и удивили вы нас... - признался Савва. - Не ожидал, что вы такую комбинацию замутите.
  - Высокие, высокие отношения! - патетично воскликнул Олег, заржав.
  - Держись, Тёмыч! - сочувственно похлопал Игорь Артема по плечу, решив, что парню придется так же нелегко, как и ему самому жить впредь 'на два фронта'.
  Ринат просто по очереди дружески обнял обоих.
  Денис фыркнул:
  - Тебе, 'предателю', даже руки подавать не хочется, вдруг это поветрие заразно, и меня тоже к женщинам потянет? - шутливо подмигнул он растерявшемуся Тёмке, но все-таки пожал руку на прощание.
  
  Олег и Ринат отправились домой, Игорь с Саввой решили задержаться в chill-out, воспользовавшись тем, что этот кабинет, снятый Ромкой для вечеринки, остается в их полном распоряжении еще на пару часов. Денис тоже вызвал такси.
  
  ***
  
  По возвращении домой Артем чувствовал себя довольно странно, какое-то нервно-возбужденное состояние и волнение не давали ему спокойно и сосредоточенно смириться с мыслью, что это его последняя ночь в статусе 'холостяка'. С одной стороны теплилась надежда, что свадебное мероприятие каким-то чудесным образом отменится. И в то же время хотелось, чтобы оно поскорее прошло - чего уж тянуть кота за хвост.
  Готовиться и ожидать - чего хуже можно придумать?
  У Романа были сходные мысли. И еще он мучительно соображал, как ему вручить подарок Артему, точнее молодой семье. Своим решением он снова пытался достигнуть решения сразу нескольких насущных вопросов. Вот только опасался, что демонстративный жест вызовет множество кривотолков со стороны старшего поколения родичей с обеих сторон.
  Как он будет переживать следующую ночь, отправив молодых 'в опочивальню', чтобы ни у кого из непосвященных в эту авантюру не возникло сомнений в подлинности союза, он себе представлял слабо.
  Но эта ночь накануне свадьбы, полностью принадлежала ему.
  Следовало выспаться, чтобы на фотографиях не выглядеть зомби, но ему было не до снов... Решив, что фотошоп делает чудеса, Ромка решил не упускать свой шанс.
  Только бы не забыть таблетки от похмелья (мало ли) и те, которые помогают справиться Артему с приступом. Не хватало еще, чтобы головная боль и спазмы сосудов после бессонной ночи и из-за нервного возбуждения омрачали торжество.
  
  Ромка не знал, как выразить при помощи имеющегося у него словарного запаса свое отчаяние и надежду, что между ними с Артемом все останется по-прежнему, несмотря на женитьбу парня. Ему казалось, что все, что бы он сейчас ни сказал - все останется снаружи, не сумев проникнуть в самую душу и навечно заарканить сердце отчего-то притихшего Тёмки, тенью слонявшегося по квартире, совершенно без определенных целей, словно также не зная, что принесет им обоим близившееся утро.
  Хотелось, чтобы любимый запомнил эту их последнюю ночь, в каком-то смысле она была прощальной. И хотя бы сейчас не думал о том, что будет завтра.
  Роман жалел о том, что вечер они провели в клубе. Встретиться с приятелями можно было и как-нибудь потом. История Дениса и Сашка оставила тяжелый осадок. Хотя ему не впервые приходилось слышать о чем-то подобном. У геев не слишком сладкая жизнь, и всегда надо быть готовым к определенным жертвам во имя своей порочной страсти.
  А вот на Артема трагедия, произошедшая со знакомыми парнями, произвела гнетущее впечатление. Да и слова о предательстве настоящих чувств (хоть обвинение в адрес Тёмки было брошено полушутливым тоном), видимо, тоже не давали парню покоя.
  
  Сняв рубашку и носки, Рома завел будильник (потому что потом уже вряд ли будет до таких мелочей), выключил свет и подошел к наконец-то усевшемуся на диван полураздетому любовнику, поднявшему на него вопросительный взгляд.
  Свет уличных фонарей проникал сквозь окно, волшебно преобразив погрузившуюся в темноту комнату, оставляя возможность различать силуэты друг друга.
  - Ты же еще не слишком хочешь спать? - присел молодой мужчина на корточки перед Тёмкой.
  Тот покачал головой. Сглотнул. Поднял безвольно лежавшую на коленях руку. Сначала осторожно, словно робея (а вдруг получит отказ), пробежался пальцами по затылку смотревшего на него снизу вверх Романа, то ли ероша волосы, то ли даря нежность. Затем юноша порывисто соскользнул на пол, сбив замершего под его лаской старшего парня, отчаянно обнимая его обеими руками за шею и вжимаясь всем телом.
  - Чудовище мое... - задушено выдохнул Ромка, перехватывая Тёмку за талию, и позволив ему немного побыть сверху, прежде чем, с усилием перекатившись, подмять его под себя, упершись ладонями в пол.
  Но своей главенствующей роли Роман радовался недолго. Хватка у Артема была железной. Хорошо, что оставалась возможность кое-как дышать, хотя хозяин квартиры и сам не желал избавляться от этого капкана жадных рук любовника, с упоением наслаждаясь прильнувшим сильным телом. Кожа Артема казалась чересчур горячей, словно была оболочкой пылающему огню, который не поддается укрощению. Рома слышал учащенное сердцебиение, сбивающееся дыхание юноши, с удивлением отмечая, что они еще и не завелись, как следует, а с ним тоже творятся какие-то странные метаморфозы. Собственный пульс сходит с ума, сознание плывет, а сердечный ритм так и, вообще, явно нуждается в наблюдении врача-специалиста.
  В паху, тесно прижатом к бедру любовника, потяжелело, грудь стискивала какая-то щемящая тоска, пытавшаяся вырваться наружу, но в этот раз Роман не мог позволить ей себя одолеть. Все потом, после. Сейчас важно, чтобы Тёмка был рядом, и не почувствовал эту сквозящую, сводящую с ума боль предстоящей потери. Только любовь, нежность, страсть - все то, что их связывает воедино.
  Роме показалось, что он отвлекся всего-то на мгновение, сосредоточившись на собственных внутренних переживаниях... но почти неуловимое движение, и мир снова перевернулся. Над Артемовой головой вновь оказался потолок, а собственный затылок мягко приземлился на расстеленный на полу ковер.
  Мужчина увидел близко-близко глаза парня, внимательно вглядывающиеся в его...
  Не в силах больше сопротивляться соблазну, Рома лукаво улыбнулся, прикрыл веки, не давая Тёмке прочесть в его глазах то, чего ему не следовало знать, чтобы не мучиться угрызениями совести. И расслабился, позволяя юноше вести эту партию (до определенного момента, само собой).
  - Так нечестно, - прошептал Артем, догадавшись о причине такой поспешной капитуляции.
  Но отказываться от предоставленной форы и не подумал. Разговаривать сейчас было бы намного сложнее. И вообще, неизвестно, до чего они с Ромой смогут договориться, даже взглядами, обуреваемые сомнениями в своем будущем. Несмотря на то, что уж много раз обсуждали свое дальнейшее существование после свадьбы с Оксаной и даже после рождения малыша, завтра будет проведена некая определенная черта, разделяющая их жизнь на 'до' и 'после'. Слишком много свидетелей будут знать, что они официально больше не принадлежат друг другу. Хотя звучало это абсурдно. Только самые близкие были в курсе того, что их с Ромкой вообще связывало.
  
  Рома тихо млел, наслаждаясь мучительной пыткой. Губы любовника обжигали, скользя по скулам, шее, едва прикасались к его рту, призывно распахивающемуся навстречу, но снова ускользали, уделяя внимание ключицам, плечам, шее, груди... Пальцы юноши окончательно зарылись в жесткие пряди на голове, лаская кожу круговыми движениями. Ниже Артем не опускался, то и дело возвращаясь к лицу, поддразнивая, вновь лишая полноценного глубокого поцелуя. Его прикосновения очень скоро перестали быть нежными, а поцелуи-укусы скорее клеймили, чем ласкали, распаляя страстное желание.
  В какой-то момент Рома не выдержал, перехватив юношу, и сам впился в мучившего его любовника отчаянным поцелуем, одновременно пытаясь просунуть руку между их животами, чтобы расстегнуть молнию на джинсах. Без разницы на чьих... Главное, перейти к следующему этапу.
  Получалось плохо, потому что Артем тоже сообразил, что от штанов следует избавиться. В кои-то веки они больше мешали друг другу, чем помогали.
  И когда перестало хватать воздуха от нарастающего желания обладать этим сильным, гибким телом, бесцеремонно придавившим его к полу, Рома с сожалением разорвал затяжной поцелуй:
  - Давай все-таки разденемся...
  - Согласен, - улыбнулся Артем, тяжело дыша и облизывая припухшие губы.
  Обычно после такой разминки, Тёмка легко вскакивал, как на тренировке, помня о том, что некогда разлеживаться, если удалось опрокинуть спарринг-партнера. Но сегодня поднялся с трудом, пошатываясь, будто с похмелья, не понимая - то ли тело перестало слушаться его, то ли просто не в состоянии хоть на мгновение отлучиться от Романа, к которому притягивало словно магнитом.
  Рома вскочил гораздо проворнее, и в мгновение ока избавившись от штанов, стянув их вместе с бельем, обнял все еще пытавшегося избавиться от джинсов Артема, заваливая юношу вместе с собой на диван. Пружины разложенного ложа жалобно скрипнули, но, как обычно, выдержали очередное испытание на прочность.
  Рома приподнялся, властно придавив ладонью грудь дернувшегося было сесть Артема.
  - Теперь моя очередь, наслаждайся... - вкрадчиво и многообещающе произнес он чуть севшим голосом.
  
  Временное помутнение сознания, подстегивающее к жесткому сексу, прошло, и теперь хотелось довести Тёмку до изнеможения, выматывая его ожиданием окончательного слияния.
  Рома провел ладонью по груди смирившегося парня, намерено обойдя вниманием гордо дыбившийся член, медленно-медленно скользя по стройному бедру, огладил колено, и наконец добрался до застрявших на щиколотках спущенных вместе с боксерами джинсах. Освободив ступни любимого от одежды, Рома закинул его ноги на диван, устраивая удобнее, и, наконец, сам уселся сверху, лишив Тёмку возможности вырваться из-под него.
  Ладони Артема тут же прижались к его бедрам, пока не сминая, а оглаживая, словно подбадривая продолжить.
  Но Роман не слишком спешил. Последняя ночь...
  Слишком много всего надо было передать через прикосновения - всю свою любовь, только позитивные чувства и эмоции, внушая уверенность и обещая, что все у них будет если и не по-прежнему, то еще лучше, только бы Артем поверил в эти посулы...
  И Рома старался, терпеливо покрывая поцелуями, пробуждая каждый нерв стройного гибкого тела любовника, согревая дыханием, и все-таки срываясь на невнятный, почти бессмысленный шепот о том, как он ему дорог, как бесконечно любим и желанен... А потом снова умолкал, увлекаясь процессом исследования изученного уже вдоль и поперек тела любимого парня.
  Переместившись, Ромка устроился между согнутых в коленях, широко, бесстыдно разведенных ног Артема, и только гладил, и ласкал теперь уже везде, докуда сумел дотянуться, чувствуя, как тот раскрывается навстречу. Преодолевая некоторую скованность и слабое сопротивление юноши (надеявшегося тоже поучаствовать в процессе умелого соблазнения друг друга, и теперь пытавшегося осуществить лишь одно желание - забрать как можно больше того, что Рома предлагал).
  Едва заметно дрожа от нетерпения, Артем призывно выгибался навстречу, тихо постанывал, признавая полную победу в этом раунде за Ромой. Но старший любовник все еще чего-то выжидал, стараясь не обращать внимания на потребности собственного тела, изнывающего от сладкой, мучительной пытки, наслаждаясь этим совершенством, которое ласкали его губы и руки...
  И лишь когда почувствовал, что еще немного, и он успеет только войти и сразу последует разрядка, сдался. Все-таки так бездарно закончить этот процесс было бы нелепо обидно.
  
  Это было уже даже не похоже на долгожданное обоюдное удовольствие, а, скорее, на охватившую их яростную страсть слияния, грозившую самоуничтожением, испепелявшим их горящие огнем, переплетающиеся тела, самозабвенно предающиеся порочной страсти.
  Сейчас Ромке казалось, что он способен обуздать штормовой ветер, нырнуть в Марианскую впадину или покорить любую сверкающую белоснежной шапкой горную вершину. Теперь он не думал ни о чем, все мысли из головы вытеснило желание любить, наслаждаться этим пьянящим чувством охватывающей эйфории и дарить бесконечное удовольствие своему партнеру.
  Любовью парни занимались, как в последний раз в жизни накануне апокалипсиса. Их личного апокалипсиса. Восторженно, нежно, торжественно-печально и обреченно, даруя взаимные обещания, подкрепленные страстными заверениями говорящих за них тел, сливающихся в шальном экстазе...
  
  Утомленные, обессиленные, они даже не сумели добраться до душа, медленно погружаясь в сон, покачиваясь на волнах распространявшейся по телам блаженной неги и постепенно охватывающей апатичной усталости посреди разворошенной кровати.
  Сумасшедшим усилием воли Рома сумел подвинуться ближе к разметавшемуся морской звездой посреди дивана Артему, и, обняв его поперек живота, смежил веки. Губы тронула улыбка, когда он почувствовал, как Тёмкины пальцы привычно переплетаются с его...
  Спать им оставалось не больше пары часов...
  
  ***
  
  От звонка будильника Роман проснулся первым, не в силах сообразить, что случилось. Под боком у него все еще безмятежно дрых Артем, кажется, даже и не слышавший надрывающейся мелодии. Парень только перевернулся на другой бок, что-то сонно пробормотав.
  Рома благодушно улыбнулся, потянувшись поцеловать любовника в отпечатавшуюся складку от подушки на его щеке. И вдруг, словно током пронзило - это последнее утро, когда Артем по праву считался ЕГО. Всего через несколько часов надо будет изображать свидетеля, бурно радующегося счастью молодых... Анька отговаривала его от этой почетной должности, пытаясь мягко подсказать, что им обоим с Артемом придется нелегко. Но он хотел до последнего оставаться рядом...
  Только бы выдержать с достоинством оказанную честь, и ничем не выдать того, что творилось у него на душе. И пусть Роман знал, что предстоящий брак изначально обречен на провал, все равно не покидало чувство тревоги и безотчетной ревности. Умом Рома понимал, что эта свадьба нужна. Так будет лучше для всех. Но сердце упрямо ныло, захлебываясь от отчаяния, что он не сумел найти какой-то иной выход.
  Ромка готов был остановить Время, чтобы бесконечно долго оставаться наедине со своим спящим сокровищем, любуясь совершенными чертами парня, изгибами обнаженного тела с расслабленными сейчас мышцами, жалея, что подобный трюк ему не подвластен. Бодрствующий Артем выглядел на все свои двадцать, не позволяя сомневаться в его мужественности, а сейчас, в сонной неге, казался гораздо моложе, беззащитнее. И уж никак не походил на мужчину, готового стать главой семьи.
  Очень хотелось обнять юношу, и, уткнувшись в макушку, просто наслаждаться теплом его тела, вдыхая такой знакомый, родной запах его волос и кожи, слушать размеренное сердцебиение, буквально сходя с ума от сумасшедшего счастья быть просто рядом... Но не следует расслабляться и травить себе душу.
  Поборов чудовищное искушение, Рома тихо поднялся, решив дать Тёмке еще несколько минут побыть в блаженном забытьи, и поспешил в ванную. Помимо утренних процедур приведения себя в божеский вид после бессонной ночи, нужно было приготовить на завтрак что-нибудь легкое из того, что можно заставить себя проглотить, когда кусок не лезет в горло. И позвонить менеджеру ювелирного магазина, который обещал доставить изготовленные по индивидуальному заказу обручальные кольца.
  
  В ванной его застал звонок 'свидетельницы', Лера хотела уточнить какую-то мелочь в намечающемся сценарии. Обычно Ромкин мозг живо переключался для общения с посторонним. Но сегодня молодой мужчина соображал с трудом, никак не в силах вынырнуть из плена своих мыслей и воспоминаний о минувшей ночи.
  Валерия осталась недовольна, ехидно поинтересовавшись, помнит ли он вообще о том, что сегодня за знаменательный день, и не забыл ли 'свидетель' жениха на вчерашнем мальчишнике.
  Получив моральный пинок от девушки, Рома устроил себе контрастный душ, чтобы прогнать остатки сна и сбросить тягостную меланхолию.
  Тщательно побрившись, он немного погримасничал перед зеркалом, репетируя радостно-бодрое выражение морды лица, и отправился будить своего ненаглядного. Очень надеясь, что Артем не забыл про наставления и обещания как можно достовернее отыграть свою роль счастливого жениха перед многочисленной публикой.
  По его настоянию, Артему приобрели еще один костюм, хотя и Тёмка, и Оксана, и даже Аня с Егором убеждали, что вполне хорош и тот, в котором Артем приходил 'свататься'. Тем более, пока учится, на всякие торжественные или официальные мероприятия одного костюма вполне достаточно. А после армии, когда выйдет на работу, если надо будет соблюдать дресс код, купленные сейчас костюмы могут оказаться малы в плечах, да и вообще выйти из моды, хотя и выбирали классику. Тёмка смотрелся в своем наряде жемчужно-серого цвета сногсшибательно... и недоступно. Роман очень надеялся, что на фотографиях жених и невеста будут выглядеть отлично.
  
  Пробуждение оказалось трогательным и щемяще-нежным, но ровно до тех пор, пока полусонный Артем не сообразил, зачем его поднимают в такую рань, дразня легкими скользящими поцелуями. Рома подавил вздох сожаления, наблюдая, как знакомо запульсировавшие зрачки любимого, привычно реагирующего на утренние ласки, вдруг испуганно расширились.
  - Тём, все будет нормально, - утешил Роман. - Я же рядом. Поднимайся, счастье мое. Ступай в душ. И не забудь побриться. Что хочешь на завтрак?
  - Ничего не хочу, - сел Артем в кровати, пытаясь сбросить остатки сна и блаженной неги. - Думаешь, бриться обязательно? - с сомнением пощупал юноша свое лицо, ощутив под пальцами лишь мягкий пушок над верхней губой.
  Многие приятели-ровесники с темным цветом волос начали бриться еще в школе. А ему генетически повезло не подвергать себя подобной процедуре почти до девятнадцати лет. Да и сейчас вполне обходился этой экзекуцией раз в месяц, а то и реже. Если только самого начинал раздражать этот дурацкий светлый пушок, вместо нормальной щетины, которая могла бы сделать его лицо мужественнее.
  Но и отчим, и Ромка в один голос советовали не торопить события, чтобы этот ритуал не превратился в ежедневный. Еще успеется. Все в свое время. Наоборот, надо радоваться, что пока что избавлен от необходимости частого бритья.
  - Сегодня, считаю, что да. Нужно. Впрочем, тебе целоваться с невестой. Надеюсь, Ксюха не станет хихикать, если ей покажется щекотным...
  - Фу! - сморщился Артем. - Блииин... я совсем забыл... И как мы с ней будем целоваться? - убито обернулся парень к Ромке.
  - Я постараюсь не ревновать, - честно ответил Роман. - Но ты же догадываешься - вам будут кричать 'Горько!'... так что придется увАжить собравшуюся публику.
  - Просто песня... - вздохнул Артем, понимая, что придется как-то постараться.
  Чисто теоретически ничего невозможного в том, чтобы поцеловать девушку, он не видел. Тем более что они уже целовались. Один раз. Как раз перед тем, как сорваться в более тяжкие прегрешения перед своими любимыми... Вот только перед глазами у него все плыло, и сознание дурманил аромат Аниных духов, от напяленного Ксюшей материного халатика.
  Самое неприятное заключалось в том, что Тёмка воспринимал Оксану сестрой, и целоваться взасос, удовлетворяя пожелания гостей, в этом случае, смахивало на извращение. Что-то внутри протестовало против подобного кощунства... И очень ощутимо.
  Вместо душа расстроенный безвыходной ситуацией Тёмка отправился в туалет. Внутренности живота скрутило немилосердным спазмом.
  
  Когда явился Егор, буквально за полчаса до приезда обоих друзей Артема, тот все еще продолжал заседать там. Рома уже начал волноваться, не он ли стал невольной причиной выведения из строя главного действующего лица на предстоящей свадебной церемонии, слега увлекшись ночью.
  - У тебя есть что-нибудь от живота? - первым делом поинтересовался хозяин квартиры, едва поздоровавшись с другом.
  - Что у вас опять не так? - нахмурился Панов. - То понос, то золотуха?
  - Что-то вроде того, - покаянно признался Роман, сочувственно покосившись на дверь туалета.
  - Ни с того, ни с сего?
  - Кажется, да.
  - Тогда лучше тащи свою аптечку. Таблетки валерианы есть в доме?
  - Не помню. Сейчас посмотрю.
  - Сам-то как? - взглянув в больные глаза бывшего друга, спросил Егор.
  - Нормально, - отмахнулся Ромка.
  - Выдержишь?
  - Куда я денусь?
  Панов кивнул. Рома слишком заинтересован, чтобы затолкать подальше собственнические чувства, и, сцепив зубы, отыграть свою роль.
  
  Услышав посторонние голоса, и отчаявшись получить облегчение своим страданиям, и нервничая еще больше, Артем наконец-то соизволил выйти.
  - Тём, ты как? - внимательно посмотрел Панов на младшего соседа. - Моя врачебная помощь требуется?
  - Не знаю, - честно признался сконфуженный парень. - Вроде не болит ничего, ну, как обычно, когда... но... Не знаю!
  - Давай-ка, выпей пару таблеток, - посоветовал Егор, кивнув ему на пузырек с таблетками.
  - Что это? - прочитал юноша название. - Да не буду я это пить!
  - У тебя, скорее всего, на нервной почве такой эффект. Это, между прочим, нормально. Я первый раз по большой любви женился, да и то психовал. Так что ничего ужасного с тобой не происходит. Таблетки без запаха, никто и не догадается, что ты дрейфишь.
  Артем перевел укоризненный взгляд на 'сдавшего' его Рому, но тот ободряюще улыбнулся, протягивая стакан воды.
  - Если хочешь, я тоже выпью, ради солидарности.
  - Ладно уж, обойдусь без лишних жертв с твоей стороны, - буркнул юноша, быстренько запив подсунутые заботливым любовником таблетки, и направившись в душ.
  
  На удивление, и впрямь, то ли от контрастного душа, то ли под действием таблеток валерианы все неприятные симптомы прошли довольно быстро. И своих приятелей, явившихся поддержать его в такой ответственный день, взбодрившийся и воспрянувший духом Артем встречал уже при полном параде и боевом настроении.
  
  ***
  
  Оксана, вокруг которой суетились мать, ночевавшая у нее подруга Лера, бабушка Оля и заявившийся спозаранку стилист, с недоверчивым интересом разглядывала в зеркале отражение какой-то совершенно незнакомой девушки, едва уловимо похожей на нее.
  - Ну как? - с затаенной надеждой спросил парень у столпившихся вокруг невесты женщин, явно рассчитывая на похвалу.
  Ксюха пока еще молчала, скептически склоняя голову то к одному плечу, то к другому, пытаясь понять, нравится ли ей. Вернее не так. То, что получилось - оказалось превосходно. Умело подобранной косметики практически не было заметно на ее лице. И в то же время грамотно расставленные акценты, делавшие глаза более выразительными, а губы - чувственными, заставляли усомниться в целесообразности такого макияжа - узнает ли ее жених в этой незнакомой красавице?
  - Феерично! - вздохнула 'свидетельница', с ноткой легкой зависти. - Костя, а можно попросить у тебя визитку? Буду выходить замуж, обращусь только к тебе.
  - Конечно, обращайтесь, Валерия, - расплылся Константин в довольной улыбке, польщенный оценкой своих трудов. - Сейчас найду.
  Ольга Константиновна, перевела увлажнившийся взгляд с внучки на ее подругу:
  - Лера, а у тебя жених-то хороший на примете имеется?
  - А то как же! - кивнула девушка. - Даже не один. Никак не могу определиться, - пошутила она. - Но я пока не готова к серьезным отношениям. А вдруг еще лучше найдутся? Что мне потом, локти кусать?
  - Это правильно, - одобрительно кивнула Анина бывшая свекровь. - В таком серьезном деле нельзя торопиться. Но и сильно не затягивай, а то всех хороших разберут. Костя, а Вы, я смотрю, тоже не женаты? - вскользь отметила Ольга Константиновна отсутствие у парня обручального кольца.
  - Да я как бы... - слегка смутился молодой человек, - тоже еще не готов...
  Оксана невольно улыбнулась, встретившись с парнем понимающим взглядом. То, что красивого ухоженного мальчика-стилиста порекомендовал Роман, о многом говорило. Вряд ли Костя вообще имел намерение создавать традиционную семью в ближайшие годы.
  - Да ладно, - беспечно отозвалась Лера. - Я погуляю еще лет пять на свободе, может, как раз Димка подрастет.
  - Хм. Неужели ты еще помнишь, как мой брат в третьем классе пообещал на тебе жениться? - удивилась Ксюха.
  - Ой, да наговоришь, - встрепенулась Димкина бабушка. - Куда ему жениться-то? Ему бы за ум взяться, да с учебой своей успешно управляться, чтобы потом получить хорошую специальность, которая может семью прокормить.
  - Это точно, - вздохнула Анна, поморщившись.
  - И вообще считается, что семейные отношения будут более крепкими, если муж ненамного старше... - продолжила свою мысль пожилая женщина.
  - Что это вы тут про меня говорите? - появился в дверях Анин сын, сидевший до этого на кухне вместе с Егором.
  Мальчишка сонно хлопал глазами, несмотря на выпитый кофе. Ночевал он в комнате вместе с девушками, и его подняли ни свет ни заря, чтобы убрать высокий надувной матрац, который на ночь размещали поперек комнаты. Лера в последний момент передумала ехать ночевать домой, а потом в несусветную рань бежать к подруге, чтобы помочь той со сборами.
  Развезя всех остальных попутчиц, слегка напрягшийся водитель (из-за того, что девушка, которую ему велели доставить домой в срок, все еще находится в салоне его машины), немного поворчал, но согласился подождать у подъезда, пока подружка Оксаны Анатольевны сбегает домой и заберет платье, туфли и свою косметику.
  - Да вот вспомнили кое-что, - пожала плечами Лера. - Ты как, Дим? Еще не раздумал меня замуж звать?
  - Эм... да я как бы не отказываюсь, - ухмыльнулся пацан, не слишком смущаясь и уже вполне осмысленно окидывая оценивающим взглядом ладную девичью фигурку. - Только мне еще рановато, - многозначительно покосился он на мать с бабушкой.
  - О, сразу проснулся! - хихикнула провокаторша. - Если уж совсем отчаюсь, я Косте пораньше позвоню. Пусть из меня красавицу такую же сделает. Как выйду на улицу, так мужики и попадают к моим ногам, - мечтательно протянула она.
  - Только выбирать из такого количества еще сложнее окажется, - поддела Оксана подругу. - Придется еще и разбираться, кто только что упал, а кто там так и валялся, какой-нибудь бомж или алкаш с хорошего бодуна...
  - Вот вечно ты все испортишь, - дурашливо упрекнула Лера. - Ладно, буду пока обходиться теми, что имеются на сегодняшний день.
  - Я что-то не понял, меня-то будешь ждать или как? Мне бы хоть школу закончить сначала, - уточнил Димка дурашливо.
  - Не бойся, мелкий. Это серьезный аргумент. Так и быть, заканчивай, я подожду, - рассмеялась Лера.
  - Ничего себе мелкий, - обиделся Дима.
  Подойдя, он встал рядом с подругой сестры, при этом демонстративно выпрямившись и расправив плечи, невольно радуясь, что занятия в спортивной секции, куда с благословения соседей его пристроили еще по осени, не прошли даром. Девушка оказалась ниже его почти на целую голову. Лерка, как и Оксана все еще щеголяла в свободной домашней пижаме. От Ксюхиной подруги приятно пахло каким-то фруктовым гелем для душа. Длинные волосы, уже закрученные в тугие спиральки отдельных локонов, но еще не собранные в законченную прическу, мягко струились по ее спине. Не удержавшись от соблазна, он просунул палец в одну из спиралек и мстительно потянул вниз.
  - Ай! - возмутилась Валерия. - Димка! Испортишь же, поросенок! Рано тебе еще жениться, раз не отучился девчонок за косички дергать, - прошипела она, лихорадочно проверяя, не распрямился ли завиток от столь бесцеремонного обращения.
  - Дима! - укоризненно покачала мать головой, пряча улыбку.
  Братишка Оксаны пользовался вниманием ее подруг с самого детства. Он даже не слишком сильно отбрыкивался, когда те с умилением тискали симпатичного мальчишку, прощая ему мелкие проказы и пакости. При Ксюхиных подругах он почему-то никогда не позволял себе капризничать. А если чувствовал, что довел девчонок своими приставаниями, и запахло жареным, тут же начинал обаятельно улыбаться и щедро делился с ними сладостями. Благо стараниями бабушек, гостинцы в доме не переводились. Лишь Оксана обиженно возмущалась, пытаясь прогнать младшего брата играть в свои игрушки, мотивируя тем, что это ее подружки! Дескать, она же не пристает к его друзьям, когда те заходят в гости.
  Так что сейчас мальчишку вовсе не смутило замечание Леры и ее грозный взгляд, который девушка метнула в его сторону. Она на него все равно долго сердиться не умеет.
  - Дим, вот когда у тебя ума будет прибавляться такими же темпами, как и роста, - поддела сестра, - так и быть, замолвлю за тебя словечко.
  - Да я и сам могу уговаривать, - хвастливо произнес подросток, вызвав добродушные улыбки присутствующих в комнате взрослых, решивших оставить его заявление без комментариев. Успехом у противоположного пола Димка пользовался и в своем, и в параллельном классе. Но чтобы представлять действительный интерес для более взрослой девицы, следовало обладать еще многими достоинствами, отличающими пацана от мужчины. Развивать щекотливую тему не стали.
  - Спасибо, Костя. Получилось безупречно. Мне очень нравится, - наконец высказалась Оксана, понемногу свыкнувшись с отраженным совершенством преобразившихся черт лица. Главное только убрать тоскливое и немного испуганное выражение из глаз, чтобы никто не догадался, как ей тяжело, несмотря на то, что она практически настроилась на 'премьеру' спектакля.
  - Ой, девоньки, что-то я засиделась здесь с вами. Не буду больше под ногами мешаться, днем встретимся, - засуетилась Ольга Константиновна, поднимаясь со стула, на котором сидела.
  - А знаете что, девушки, у нас ведь осталось еще немного времени до прибытия жениха?
  - Почти два часа, - кивнула Анна. - Мы еще и подруг невесты ждем.
  - Хотите, я и с вами поработаю? - неожиданно предложил Константин, которого просто разбирало любопытство. - В виде бонуса, совершенно бесплатно!
  Он очень хотел увидеть Романа сегодня. У молодого человека до сих пор не укладывалось в голове то, что Ромка не просто женил СВОЕГО парня, но еще и собирался стать свидетелем Артема на его свадьбе.
  Он бы точно не смог оставаться сторонним наблюдателем, бушующие эмоции ревнивого собственника, выдали бы их с партнером с головой. Многие знали, как трепетно Рома относится к своему мальчишке, ради которого практически забыл привычную тусовку. Также ни для кого из нетрадиционного сообщества, в котором парни засветились, не было секретом, насколько Артем привязан к своему партнеру. И слух о том, что Тёмка женится, показался просто невероятным.
  - В принципе, я не против, - задумчиво произнесла Анна, невольно оглянувшись в сторону кухни, где не пожелавший поспать еще пару часиков Егор гремел чашками, убирая со стола остатки спешного завтрака. - Только сначала пусть Лера преображается. Я-то с женихом и невестой кататься по Москве и в ЗАГС не еду. А сколько это займет времени? - спохватилась она.
  - Я постараюсь уложиться как можно быстрее, - пообещал Костя, порадовавшись, что у него появился шанс задержаться.
  - Мам, как думаешь, платье пора надевать? - поднялась Оксана, придерживая животик. Детеныш, смирно дождавшийся окончания манипуляций над внешностью мамочки, начал проявлять неудовольствие ее долгим сидением в одной позе.
  - Давайте, я помогу? - встрепенулась Анина свекровь.
  - Бабуль, мы сами справимся, - уверила Оксана. - Да я даже одна могу в платье облачиться, только боюсь прическу задеть. И молнию сзади мне не застегнуть самой.
  - Ну ладно... - вздохнула Ольга Константиновна. - Давайте, управляйтесь тут. А то дома дед, небось, проснулся уже и недоумевает, куда это я с утра пораньше подевалась...
  - Пойдем, - кивнула Аня дочери. - Пока платье наденем, все складочки расправим, как раз и подружки подтянутся.
  - Ой, надо Роме позвонить! - спохватилась Ксюха. - Что там с нашими кольцами?
  - Я позвоню, - кивнула Аня, мысленно прикидывая, встали уже ребята или нет. - Впрочем, заодно и разбудит, если до сих пор спят. Сами затеяли этот маскарад. Пусть уж идет по задуманному сценарию...
  Усевшаяся на Оксанино место Лера, над лицом которой уже принялся колдовать стилист, покосилась на подругу:
  - А моя помощь точно не нужна?
  - Сиди уж, наслаждайся, - фыркнула Оксана. - Тебе с нами еще до вечера мотаться...
  
  ***
  
  Апрельский день выдался солнечным, ясным, невольно развеивая мрачное, 'траурное' настроение жениха и невесты. Оксана мечтала обойтись без дурацкого ритуала выкупа, но собравшиеся подружки, которых молодые брали с собой в ЗАГС и на традиционную прогулку по городу, возмутились, не желая лишаться веселого представления.
  К удивлению Оксанки и огорчению Артема, и так чувствующего себя не слишком комфортно в новом костюме и под столь пристальным вниманием собравшихся, гостьи со стороны невесты прибыли уже с заготовками каверзных заданий. Так что жениху и его друзьям все-таки пришлось пройти шутливый обряд, разрядивший обстановку и задавший позитивный тон праздничному событию.
  Началось все с того, что вездесущие бабки с противоположного конца межквартирной площадки, которые еще не успели разъехаться по своим дачам на лето, заслышав веселый гомон на этаже, бдительно высунулись поглядеть, кто тут спозаранку нарушает порядки. А поняв, что предстоит свадьба, быстренько подсуетились, добавив веселой кутерьмы перед дверью в квартиру невесты. Перегородив пояском от халата вход жениху, пенсионерки потребовали выкуп за такую красавицу-дивчину, которую они знают с малолетства.
  Парочке пожилых соседок предложили на выбор бутылку водки или кагора (специально приобретенного для такого вот 'непредвиденного' случая). Старушки выбрали кагор, несмотря на бурчание мужа одной из них, который подошел полюбопытствовать, куда это так спешно посеменила дражайшая супруга, скинув фартук у плиты, и велев доваривать пшённую кашу самому.
  Дедок оказался охоч до веселья, и неожиданно встал на сторону жениха, напутствовав его ироничными (но не лишенными житейской мудрости советами) и перекидываясь шутками-прибаутками с заливающимися смехом девчонками, как раз пристающими к жениху с новыми придирками:
  Настя, Оксанина одногруппница, стараясь сохранить сосредоточенно-серьезное выражение лица, будто ее и впрямь одолели сомнения, произнесла, придерживаясь стихотворного сценария:
  - А жених-то не хромой?
  Ну-ка, топни ногой!
  Артем оглянулся на дружков, но те одобрительно закивали - традиция-с, терпи, брат...
  Предчувствуя очередную подставу, Тёмка все-таки притопнул.
  - Ты народ-то не смеши,
  Нам цыганочку спляши, - подключилась Лера, подначивая.
  Артистизма и куража развеселившимся девушкам было не занимать. Вроде бы и сценарий стянули с просторов Инета чуть ли не в последний момент, слегка подправив под ситуацию, но получилось на удивление гармонично, как будто тщательно репетировали.
  Соседские пенсионеры оживились, подхватив требования подружек невесты, решив поаккомпонировать мнущемуся жениху хлопками в ладоши. Кто-то из девушек догадался включить музыкальный фрагмент 'цыганочки с выходом' (видимо, специально для этого действа записывали на смартфоне).
  Понимая, что он выглядит шутом гороховым, но не желая портить веселья остальным, Тёмка изобразил несколько залихватских па.
  - Невеста прекрасная любит веселье,
  Пляши не один, а вместе со всеми! - ободряюще взмахнула руками Настя, приглашая ухохатывающихся друзей Артема принять участие в общем развлечении.
  Рома первым показал пример. Друзья Артема, прекрасно понимая, что если отказаться от очередного испытания, придется снова раскошеливаться, также подключились к исполнению танцевальной программы. Егор, которого выставили из квартиры невесты, пока что сохранял нейтралитет, решив, что моральной поддержки в виде напутствия жениху и его свидетелю перед выходом из дома, вполне достаточно.
  Оставаться безучастными зрительницами девушки не смогли. Один только Димка, взявший на себя роль хроникера и записывая весь этот балаган на камеру, радовался, что его не заставляют кривляться, и старался, чтобы руки не дрожали от смеха.
  Следующий этап вымогания выкупа девчонки озвучили хором:
  - За невесту-милочку -
  Шампанского бутылочку.
  За красавицу-женушку -
  Шоколад "Алёнушку".
  За платье длинное -
  Бутылочку винную.
  Чтоб не ходил к чужой милашке,
  Давай денежки-бумажки! - выразительно изобразив шуршание банкнот, требовательно протянули они изящные ладошки.
  Тёмка рано обрадовался, решив, что так легко отделается. Благо все вышеперечисленное имелось в наличии. Дверь в свою квартиру Роман не закрывал, на всякий случай, приготовив в прихожей стратегический запас того, что может потребоваться для выкупа невесты.
  Под глумливые и ироничные подбадривающие выкрики, жених и его друзья принялись потрошить карманы, пакеты с бутылками и конфетами, и складывать требуемое на появившийся откуда-то огромный поднос с жостовской росписью.
  - Мало платишь, наша красавица дорого стоит! - подбадривали вредные девчонки.
  - Не скупись, больше давай!
  - Видать, хочешь к чужой милашке ходить, проказник?!
  - Ого! Asti Martini! - оживились девушки, глядя, как к бутылкам добавляется огромная шоколадка 'Алёнка' и россыпью еще несколько крохотных, с такой же картинкой на обертке.
  - А невеста-то не одна, за ребеночка тоже выкладывай!
  - Ха! По двойному тарифу Тёма попал! - ухмыльнулся Димка.
  Один из приятелей только сочувствующе похлопал юношу по плечу.
  - Вот именно! Наша невеста вдвойне дорогая! - глумились Ксюшины подружки.
  - Но ребенок же и так мой?! - изумился Артем.
  - Мало ли, что твой, у нас в стране демографический кризис! С готовым ребеночком наша Ксюха вообще нарасхват среди потенциальных женихов будет.
  - Вот именно, да еще и с такими шикарными генами, - красноречиво окинули девушки взглядом высокого ладного парня, неожиданно засмущавшегося от полученного комплимента.
  - Так что не упусти шанс сам растить и воспитывать свою кровиночку, - слегка припугнули они.
  - Это даже не обсуждается, - улыбнулся Артем, быстро взглянув на напрягшегося Романа. - Естественно, своего ребенка буду воспитывать сам!
  - Так что, давай, Тёмочка, выкладывай, что там у тебя еще осталось - не стесняйся!
  - Погоди, Тёмыч! Мы невесту еще и не видели, стоит ли она сама такого выкупа? - парировал земляк Артема.
  - Мало ли, это ему сейчас милее девушки нет на свете, а мы трезво оценить хотим, - поддержал его товарищ.
  - От, молодцы! - одобрительно вставил соседский дедок. - Правильно, сынки! А то подсунут кота в мешке, и майся потом всю жизнь, - с опаской покосился он на свою супругу. Но к счастью, женщина не обратила внимания на ехидный намек.
  - Да! Предъявите нам хоть фотку-то! - уперся Матвей, придержав руку Тёмки, готового выложить очередную денежную купюру за свое потомство.
  - Ну это запросто! - обрадовалась Лера возможности перейти к следующему этапу издевательства над женихом.
  Девушка развернула рулон ватмана, на котором в виде коллажа было размещено множество отсканированных и специально обработанных в фотошопе детских фотографий (чтобы убрать предметы, окружающие изображенных детей, дезориентируя его во временном промежутке съемки). - Угадаешь, где твоя суженая, считай, откупился.
  Под дружное хихиканье девиц и громогласный ржач дружков, крайне смущенный Тёмка полез за очередной купюрой, 'угадав' вместо Оксаны свою будущую тёщу. А ведь был уверен, что на снимке не мать, а дочь, сфотографированная в нежном возрасте.
  И все-таки Артем порадовался, что пригласил друзей-земляков. Парни очень быстро сориентировались, и за ответным словом в карман не лезли, остроумно отшучиваясь. Разве что старались в запале не сорваться на пошлости, от которых, по их мнению, у столичных красоток ушки свернутся в трубочку.
  В ход пошли не только бумажные купюры, но и пара увесистых мешочков с монетами. После чего поднос пришлось перехватывать уже двоим 'вымогательницам', иначе было бы не удержать такую тяжесть.
  Артем только укоризненно покосился на 'подготовившегося' любовника, поняв, что Рома или был в сговоре со свидетельницей, или более тщательно изучал форумы, на которых делились своими впечатлениями те, кому удалось поучаствовать в подобном шоу.
  В одном туго набитом под завязку мешочке, стилизованном под настоящую мешковину, оказались новехонькие десятирублевые монеты, которые Ромка специально наменял в ближайшем банке. А в другом - целая куча иностранных монет разного достоинства.
  Смотрелось прикольно и внушительно.
  Заглянув во второй мешок с деньгами, девчонки завизжали от восторга.
  - Чур, первая выбираю! - спохватилась Настя, помешанная на коллекционировании монет из разных стран. - Девчонки, если у меня какой-то нет, я готова выкупить по двойному тарифу!
  - Да ладно, потом покопаешься, не отвлекайся, - одернула ее Валерия.
  - Итак, продолжим! - смутилась Настя, с тихим восторгом косясь на вожделенный мешочек, в котором можно будет отыскать что-то ценное для своей коллекции.
  Еще одна Оксанина одногруппница протянула жениху лукошко с капсулами от Kinder Surprise, внутри которых были скрученные бумажки со словом "выкуп", и лишь на одном клочке было красиво выведено: "ключ".
  Артем добрался до капсулы с правильной бумажкой только с четвертого захода.
  Настя передала ему связку ключей (которые еле насобирали, чтобы они были похожими):
  - В этой связке - ключ от двери,
  Ты сумей его найти,
  Если взял не тот - плати!
  Артем усмехнулся. С тех пор, как он жил в квартире у соседок, Аня не меняла дверные замки. И он слишком хорошо помнил характерные бороздки на стальном полотне ее ключей. К разочарованию девушек и радости одобрительно присвистнувших друзей, он не ошибся с первого раза.
  Неизвестно, сколько бы еще продлилось это веселье, если бы Лера вдруг, принюхавшись, не сообщила:
  - Фууу... Кажется, у кого-то молоко убежало.
  - Господи! Ты кашу-то выключил? - опомнилась пожилая женщина, толкнув в бок своего мужа.
  - Да я ее вроде на тихий огонек поставил, - почесал лысоватый затылок, обрамленный ежиком седых волос, пенсионер.
  - Ох ты батюшки! Ну что ж ты у меня за наказанье такое? - всплеснула старушка руками, спешно направляясь домой и причитая на ходу. - Совсем памяти нет! Или уж из ума выжил? Того и гляди квартиру спалит, ирод...
  - Доживи до моих лет, - беззлобно фыркнул дедок, подмигнув второй пожилой соседке:
  - Пойдем, Гавриловна, за здоровье и счастье молодых по чарочке пропустим... - выразительно кивнул он на бережно прижатую к ее пышной груди бутылку кагора.
  - Маша твоя сейчас нам пропустит, - хмыкнула та. - Вот как остынет чуток, да кастрюльку от сажи отскребет, так и зовите в гости. За молодых выпить - святое дело! - слегка остудила его пыл соседка.
  Пожелав жениху удачи добраться до своей невесты, оба отправились по домам, решив, что и так хорошо повеселились, и нечего путаться у молодежи под ногами.
  
  В комнату к невесте Артема тоже не сразу впустили. Коридорчик, ведущий из прихожей вглубь квартиры, оказался перегорожен паутиной цветных шерстяных нитей, к которым были подвешены крохотные колокольчики. Идея была такова, что жених должен преодолеть это препятствие, не задев звонких 'стражей'.
  Как девчонки за такой короткий срок умудрились приготовиться к его приходу, Артем не понимал. Но делать нечего. Просочиться сквозь эту путаницу нитей, не потревожив колокольчики, просто не представлялось возможным.
  Как-то очень быстро шутливое противостояние из незнакомых между собой парней и девушек перешло в общую радость. Артем был очень благодарен Ромке, который, вроде бы участвуя в таком шоу тоже впервые, поддерживал, вовремя подсовывая под руки то, что требовалось, шутливо скрашивая его первоначальную растерянность и застенчивость и незаметно гася невольное раздражение. Тёмка не прочь был бы повеселиться в роли статиста, но приходилось исполнять главную партию, и это досадно нервировало.
  Сначала пришлось выкупать ножницы, которыми можно было бы проложить путь в этой паутине, натянутой поперек коридорчика.
  Вырезая себе проход в нитях, на каждый новый звоночек будущий муж должен был тут же произнести какое-нибудь ласковое слово, которым он будет называть свою жену. Не сумел быстро среагировать, задумался - плати штраф!
  Предпоследним заданием оказалась 'ромашка', на лепестках которой были написаны разные вопросы о членах семьи невесты, на которые он должен был ответить правильно или откупиться.
  На комплименты для Оксаны Артем не поскупился, и даже исполнил парочку артистических номеров, опасаясь, что ушлые подружки раскрутят его не только на специально разменянные полтинники и сотенные купюры, которыми щедро пришлось платить штрафы за неправильные ответы, и Рома, как свидетель, будет расплачиваться более высоким номиналом.
  Правда, парень сорвал бурные аплодисменты, среди множества ответов безошибочно угадав и с днем рождения будущей тёщи, и с ее любимыми духами. За вопросы о тесте штраф заплатить пришлось...
  Следующим этапом испытания оказалось, что друзья должны были похвалить жениха, громко поведав о его достоинствах, чтобы слышали не только заботливые подружки, но и невеста за дверью комнаты, в которой она ожидала своего суженого.
  После того, как отзвучали оды в честь гарного хлопца, чьи доблести и качества настоящего мужика наперебой расписывали земляки Тёмки, и Рома в заключение проникновенно добавил от себя несколько эпитетов про душевную чистоту и порядочность, безупречность и бесконфликтный ангельский характер, школьный дружок Артема в порыве ляпнул:
  - Блин, Тёмыч, сам бы на тебе женился, какой ты весь замечательный, оказывается!
  Но, сообразив, почему все с таким ехидством уставились на него, парень вспыхнул, поспешив пояснить:
  - Я имею в виду, был бы ты девушкой!
  Но его оправданий уже никто не слушал. Квартира вновь потонула в приступе веселого смеха.
  - К тому же я категорически против, - шепнул Ромка беззвучно, поймав взгляд своего любимого.
  - Да хватит ржать-то, - возмутился Юрка, заподозренный в порочных помыслах. - Не буду я на нем жениться, даже не уговаривайте! У него один огромный недостаток имеется.
  - Зачем нам жених с недостатками? - подхватила Настя. - Не, нам нужен идеальный экземпляр.
  - Так это же для меня - недостаток, - спохватился незадачливый дружок. - А для жены у него ого-го какое достоинство... Впрочем, что я тут распинаюсь? Раз уже ребеночка состряпали, значит, невеста знает не понаслышке!
  С этим весомым аргументом не могли не согласиться, дружно решив, что испытания подошли к концу. Осталось самое последнее - потянув за одну из разноцветных лент, концы которых Настя торжественно вручила Артему, выудить из-за двери комнаты именно свою невесту. Судя по количеству ленточек, вариантов было пять.
  Тёмка мученически скривился. Так и знал, что его ждет очередная подстава!
  Настина подруга зачитала очередной стишок-напутствие:
  - Дерни ленточку одну -
  Вытяни свою жену.
  Если вытянешь других,
  Нам заплатишь отступных.
  Или женишься на той,
  Что потянешь за собой.
  
  Первой Артем вытянул Аню, которой пришлось тоже поучаствовать, жалея, что отпустили Ольгу Константиновну восвояси. Пожилая женщина очень бы пригодилась на роль одной из подставных невест.
  Костя уже успел поработать и с ее внешностью. Но Егор, которого прогнали поддерживать жениха, Аню еще тоже не видел. В сумбурных мыслях женщины, переживающих за то, чтобы свадьба доченьки прошла удачно, все-таки присутствовала и затаенная надежда в очередной раз ненавязчиво напомнить Панову, какое сокровище ему досталось. Результат работы стилиста Анне пришелся по душе, но все-таки самым главным критиком сейчас для нее оставался любимый мужчина.
  Тёмка хоть и подозревал подвох (причем готов был даже допустить мысль, что если он угадает с первого раза, все равно для смеха ему сначала подсунут кого-то другого, не Оксану), от неожиданности растерялся, вперившись взглядом в зардевшуюся мать своей невесты. Парень пытался понять, что с ней не так?
  Артем как-то и не заморачивался никогда данными нюансами, воспринимая Анин образ целиком, не разделяя ее привлекательную зрелую внешность и молодость ее души на отдельные составные. До того злосчастного дня, когда она предложила ему свою помощь, Тёма даже не слишком обращал внимание на соседей по этажу, а потом уже не получалось воспринимать Анну посторонней, потянувшись к этой женщине душой, всем своим существом. И оттого особенно горько и обидно было осознавать, что их единственная близость вызвала у нее негативную реакцию, совершенно противоположную той, на которую рассчитывал Роман и надеялся сам Артем. Впрочем, хорошо, что та досадная оплошность не поставила крест на их дальнейшем общении. Но все-таки мелькнувшие воспоминания оказались совершенно неуместными. Тёмка с неудовольствием отметил, что у него перехватило дыхание и сердце забилось часто-часто, а подсознание выдало совершенно невозможную картинку развития сюжета. В груди защемило от понимания, что если бы он мог выбирать между двумя соседками, то выбор даже и не стоял. Но у Ксюхи было два неоспоримых преимущества - девушка носила под сердцем их ребенка и родилась всего на год раньше его...
  Артем смотрел в глаза женщине, которая сумела отвоевать себе кусочек места в его душе, будто окунувшись с головой под толщу воды, потому до сознания сейчас просто не доходил смысл ехидных и ироничных комментариев свидетелей, стебающихся над его первой попыткой-проколом.
  - Эй, - подтолкнул его слегка напрягшийся Егор, приводя в чувство, - это твоя будущая тёща, несмотря на то, что выглядит сегодня просто обворожительно, - (мимоходом сделал комплимент Панов любимой женщине).
  Тёма снова подвергся шутливому осмеянию.
  - Такой прокол требует серьезного откупа! - заявила Лера.
  Рома молча выложил из кармана пятитысячную купюру, а Егор тут же собственнически обнял Анну, оттеснив ее от гомонящей толпы и намерено загородив собой от сконфуженного жениха.
  Следующий вариант Артема тоже совершенно не устраивал. Потянув вторую ленточку, дверь в комнату невесты слегка приоткрылась, явив взорам собравшихся ехидного ухмыляющегося Костю, с энтузиазмом согласившегося поучаствовать в развлечении. Потому что Димка наотрез отказался напяливать на себя длинную юбку и заматываться в пожертвованные бабушками Оксанки тюль для имитации фаты подставным невестам.
  - Ну нет! На этом я точно жениться не намерен! - возмутился Артем, вовсе не ожидавший застать сейчас здесь Костика, хотя и знал, что именно его Рома пригласил поработать по специальности. Юноша сердито буравил взглядом знакомого по тусовкам в гей-клубе парня под дружное хихиканье девчонок и ржание ребят - свидетелей его ошибок. - Отдайте мою суженую!
  - Да кто же тебе мешает - вытягивай правильную! - посоветовали Артему.
  - За такую фатальную ошибку пятерки мало будет!
  - Обойдется, - глумливо хмыкнул Рома, - а то я сейчас на нем сам женюсь.
  Причем, почему-то в его исполнении эта угроза прозвучала весьма правдоподобно, и тем пикантнее было то, что только часть присутствующих понимала, насколько это смелое обещание вообще реально. И кто знает, не был ли Костик когда-нибудь одним из временных мальчиков Романа в те далекие дни, когда он находился в поисках своего единственного.
  - Упс... - покосился Константин на свидетеля жениха. Впрочем, скорее заинтересовано, чем испугавшись грозного многообещающего тона мужчины.
  - Ты, Костенька, какого фига в чужой команде? - укоризненно процедил Ромка.
  - Да не виноватая я, - заржал ряженый, - он сам пришел! - обвиняюще указал он на Артема.
  Отшучиваясь, стилист пытался понять по тщательно скрываемым другим эмоциям Ромы - неужели никто не замечает, что тот ни на миг не спускает с Артема глаз? Наверное, все-таки удачное прикрытие выбрали парни, представив свидетелем именно Романа. Его поведение в этом случае было вполне объяснимо, он и должен быть внимателен к малейшим нюансам, стараясь соблюсти интересы жениха на свадебных мероприятиях.
  
  Третья попытка Артема оказалась удачной.
  Распахнувшаяся дверь предъявила Оксану в ослепительно-белом довольно-таки узком платье. Покрой выгодно подчеркивал достоинства невесты, мягко обтекая силуэт стройного стана сзади. Шелковые кружева едва прикрывали плечи и спину девушки, не столько закрывая, сколько акцентируя внимание на этих деталях. А спереди, сразу под высокой грудью (соблазнительно притягивающей взгляды аккуратной ложбинкой между двумя холмиками), нежными струящимися складками тончайший шифон драпировал округлившийся животик, делая его вообще незаметным. Сложная прическа, собранная из отдельных локонов, нежный макияж и выделенные тенями выразительные глаза, казалось, придавали невесте совершенно невинный образ, ассоциирующийся с земным воплощением кроткого ангела. И в то же время не могли не волновать воображение свободных парней.
  - Вау, Тёмыч, ты где такую красавицу отхватил? - завистливо произнес стоявший рядом с Артемом Матвей.
  Он пока был не готов к созданию собственной семьи, и даже сочувствовал Тёмке, вынужденному жениться 'во цвете лет'. Но, глядя на эту миниатюрную девушку, теперь срочно пересматривал свое отношение к поспешному браку школьного друга. Чтобы удержать такую рядом, и надо было состряпать ей киндера, так сказать, для гарантии. А то мало ли? Любовь-морковь и все такое - это только на первых порах. Артем пока что учится, и не может обеспечивать все ее запросы, которые могли бы предложить другие парни. К тому же ему еще предстоит отслужить в армии. А так, пока Оксана крутится с малолетним ребенком, тут уж не до конфетно-букетного периода, и некогда будет красоваться перед посторонними мужиками и искать партию повыгоднее. А там, глядишь, и Артем закончит свой универ, отслужит и найдет хорошую работу, чтобы нормально обеспечивать свою семью.
  Как бы Матвей не спорил со своими матерью и бабкой, твердившими ему об осторожности в выборе, дескать, гляди - в кого ни попадя не влюбляйся, и не вздумай осчастливить очередную подружку дитём, мол, нынешние девки слишком меркантильные и ленивые, а то будешь потом всю жизнь маяться, но в душе был согласен. Не только подруги-ровесницы, но и друзья, и он сам не желали 'прозябать в нищете'. Хотелось всего и сразу - и жену-красавицу, и чтобы рукодельная была, и чтобы жили безбедно, не считая копейки от зарплаты до зарплаты, ютясь вместе с родителями, бабкой и младшими сестрами в одной квартире. Но, к сожалению, родился Матвей не в семье олигарха. И соблазнить дочку состоятельных родителей, готовых выдать ей в приданое квартиру, машину и прочее, или хотя бы пристроить его на приличную должность, на которой он сам мог бы заработать на достойное существование своей семьи, увы, пока не получалось. Бескорыстная любовь нынче в дефиците. И рай в шалаше хорош только в песнях.
  Пожалуй, если бы ему довелось познакомиться с такой же красавицей (да со слов Артема, еще и замечательной хозяюшкой с расчудесным характером), и он бы срочно озаботился воспроизведением потомства. Так хоть часть его мечты осуществилась бы.
  
  Костя довольно ухмыльнулся, польщенный признанием своего мастерства. Хотя, с Оксаной работать было одно удовольствие, не пришлось скрывать никаких изъянов внешности, только лишь подчеркнуть достоинства, доставшиеся ей от родителей.
  Девушки тут же подхватили, дескать, эх, продешевили с выкупом дорогой подружки.
  - Ты хоть представь нас, - подтолкнул озадаченный Юра вновь 'зависшего' Тёмку, разглядывающего Ксюху так, как будто он вообще ее впервые увидел.
  Юрий пока что мысленно переваривал странную реакцию Артема на первую из подставных невест - в первое мгновение он грешным делом решил, что дружку больше по сердцу старшая сестра его невесты. Но оказалось, что женщина вовсе не сестра, а мать Оксаны. Видимо, он ошибся с поспешными выводами. Но еще раз облажаться не хотелось бы, чтобы ненароком не поздравить не настоящую невесту, а очередную 'подсадную утку'.
  - Ах, да! - спохватился Артем. - Моя любимая девушка Оксана, согласившаяся стать моей женой.
  Взяв довольно улыбающуюся произведенным эффектом младшую соседку за руку и притянув к себе ближе, юноша представил своих земляков невесте, очень надеясь, что скромного поцелуя в щеку будет достаточно, чтобы свидетели их встречи поверили в искренность пылких чувств. Он и в самом деле любил Ксюху... но только как сестру, которой у него никогда не было...
  - Ксюшонок, какая же ты сегодня... - вручая ей изысканный 'букет невесты' (который, правда, выбирала сама Оксана, не доверив такой ответственный момент соседским парням), вдруг совершенно успокоился Артем, поняв, что вдвоем они справятся с тем, что им предстоит изображать перед гостями и родственниками.
  - Какая? - пытаясь спрятать довольную улыбку за поднесенным к лицу букетиком, потребовала пояснений Ксюшка.
  - Самая красивая...
  - Я тоже сама себе завидую... Что у моего малыша папочка такой красавчик, - улыбнулась Оксана парню, заботливо поправив торчащую из кармана его пиджака скромную бутоньерку, 'созвучную' одному из цветов в ее шикарном букете.
  
  После бурных поздравлений с успешным окончанием церемонии выкупа и воссоединения сладкой парочки, все наконец-то спохватились, что уже пора рассаживаться по машинам и двигать в сторону ЗАГСа, чтобы не застрять в пробках, и не опоздать ко времени росписи.
  Сгорающий от любопытства Матвей, заглянул в комнату, чтобы поинтересоваться, кто же еще там был 'привязан' за две оставшиеся ленточки, и не смог удержаться от смеха, подтолкнув Юрку, чтобы тот тоже потешился.
  Одна длинная лента была привязана к запястью какой-то малявки в нарядном платье (наверное, чьей-то племянницы). Девчушка сидела на кровати в позе лотоса, не обращая внимания на царившую вокруг кутерьму, потому что была целиком поглощена какой-то игрушкой на отданном ей на растерзание планшете, чтобы не скучала в ожидании, пока взрослые нарезвятся.
  Вторую ленту ехидные подружки Тёмкиной суженой привязали к надувной резиновой кукле. Целомудренно прикрыв ее стратегически важные места длинными трикотажными панталонами (которые явно позаимствовали у какой-нибудь очень пожилой родственницы, потому что в магазинах сейчас днем с огнем такие не отыскать), и хлопчатобумажным лифчиком с огромными чашечками, широкими бретелями и четырьмя пуговицами на застежке. Видок этой 'невесты' напрочь убивал всякое, наверное, даже самое извращенное желание провести с ней первую брачную ночь.
  Да уж, вытяни Артем эту куклу, глумились бы над его предпочтениями гораздо дольше, чем над первыми двумя неудачными попытками угадать свою суженую.
  Парни дружно порадовались, что не они сегодня подверглись подобному испытанию на выдержку самообладания, и не им пришлось выступать доморощенными клоунами.
  Но Тёмка молодец - справился!
  Правда, неизвестно, что их с Оксаной еще ждет на самой свадьбе от родственников с обеих сторон, которым тоже хочется повеселиться, раз уж выдалась такая возможность.
  
  ***
  
  Пока собирались, пытаясь вспомнить, ничего ли не забыли, и рассаживались по машинам, поднявшийся ветер нагнал тучи. И ясное с утра небо теперь хмурилось, грозя пролиться настоящим дождем, а не только слегка окропить землю. Оксана расстроилась, но подъехавший фотограф, решивший начать фотосессию прямо от дома невесты, польстил загрустившей было девушке, дескать, это ее красота затмила небесное светило. Да Анины родители, спустившиеся проводить в ЗАГС молодых, успокоили, мол, дождик на свадьбу - это хорошая примета, жаль, что вообще не обильный снегопад, обещающий богатство молодой семье.
  Скептически улыбнувшись бабушке с дедом, Ксюха взглянула на небо. Снегопада в конце апреля и впрямь ждать не приходилось. По крайней мере, по прогнозам синоптиков, обещавших резкое потепление и прекрасную погоду на майские праздники на радость дачникам. Да и дождик, едва было начав накрапывать, передумал разойтись настоящим ливнем. Зябко закутавшись в короткую тонкую шубку из белой норки от все усиливавшегося ветра, девушка порадовалась, что небо на горизонте снова начало проясняться.
  На семейное счастье и богатство в этом браке она и не рассчитывала. Будь что будет. Главное, что в данный момент она и сама считала этот выход единственно возможным в их с Тёмкой ситуации. Ради их будущего ребенка, который не виноват, что у него такие безалаберные родители.
  Хотя, кто знает, не передумала бы она в последний момент, появись сейчас Кирилл и предложи ей... Хотя, что он мог предложить - молодой, красивый парень, свободный от обязательств? Кому нужны проблемы с усыновлением чужого ребенком, когда непонятно даже, какие чувства остались между ними? И осталось ли хоть что-то? Это она все еще никак не могла отпустить свою первую настоящую любовь, а парни к таким романтическим глупостям относятся гораздо проще...
  
  Димка мучительно соображал, в чью машину ему сесть - поехать в ЗАГС с сестрой (все-таки родственник со стороны невесты), или же с парнями, в чисто мужской компании. Два лимузина, одни за другим удачно припарковались во дворе напротив подъезда, потому что прочие автовладельцы уже разъехались на работу. В лимузине цвета топленого молока, украшенного гирляндами из живых цветов и свадебными кольцами на крыше, успеет еще прокатиться. После росписи Ксюха с Артемом, их свидетели и фотограф собирались уместиться в одном автомобиле. И шестое пассажирское место было пока вакантным. Хотя, на взгляд подростка, можно было бы обойтись и вообще одним длинным автомобилем. Подумаешь, немножко потеснились бы все.
  Но Рома посчитал иначе, заказывая машины, чтобы всем чувствовать себя комфортно. Все равно в ЗАГС, по обычаю, жених и невеста должны были прибыть на разных машинах. Гостям, которых брали с собой на церемонию заключения брака, как раз тоже будет приятно не сидеть друг у друга на коленях. Две университетских подружки Оксаны, два Артемовых друга с его малой родины и Ксюхин двоюродный брат с женой, чья дочь изображала одну из подставных невест - как раз полный комплект на вторую машину.
  Егору (когда пришли подружки Оксаны, его выставили из квартиры в домашних тапках) удалось наконец-то переобуться в ботинки. И теперь он чувствовал себя более уверенно, хотя с самого утра облачаться в костюм, когда до праздничного застолья в ресторане еще уйма времени, казалось излишним.
  Мужчина снисходительно наблюдал за всей этой кутерьмой со сборами, время от времени пытаясь успокоить суетившуюся Анну. Женщина волновалась (впрочем, наверное, как и любая мать на ее месте), переживая, ничего ли молодежь не забыла, чтобы весело провести время.
  - Ань, да не беспокойся, все мы взяли: и шампанское, и стаканчики, и бутерброды с конфетами. Даже салфетки не забыли, - утешил Рома. - И цветы тоже, - кивнул он на лимузин, предупреждая очередной вопрос соседки.
  - Ну хорошо. Только будьте, пожалуйста, на связи и по времени ориентируйтесь, чтобы не утомить гостей ожиданием. Ой, главное - паспорта и кольца, не забыли? - все-таки уточнила Анна.
  - Кстати, да! - обернулся Роман, поймав Валерию, собирающуюся занять местечко в лимузине рядом с невестой, за локоток и задержав девушку:
  - Ксюхин паспорт у тебя?
  - В сумочке, - похлопала Лерка по висевшему у нее на плече клатчу.
  - Давай сюда, - распорядился свидетель, решив, что во внутреннем кармане его пиджака документы сохранятся надежнее. - Так, девочки-мальчики! Все, кто едет с нами - просьба занять свои места. А провожающих отойти от машин, иначе мы точно опоздаем к своему времени.
  
  ***
  
  Выпроводив детей и шумную компанию молодежи, наконец-то рассевшуюся по машинам, оставшиеся люди начали расходиться. Анины родители тоже направились к подъезду. Мать растроганно всхлипывала, утирая слезы умиления и радуясь за внучку, а пожилой мужчина, прежде чем уйти, красноречиво покосился на свою дочь, но, поймав невозмутимый взгляд Панова, только сдержано вздохнул.
  У Ани комок стоял в горле, и она так же, как и мать, готова была расплакаться от какого-то странного чувства не то облегчения, что с одним этапом задуманного справились, не то смутной тревоги, не представляя, чем же в результате обернется вся эта эпопея с фиктивным браком.
  Обернувшись к Егору, она попала в его объятия.
  - Продрогла? - сочувственно спросил тот.
  - Не совсем, - зябко поежилась Анька, противореча своим словам. Рядом с мужчиной, прикрывшим ее своей спиной от порывов ветра, стало гораздо уютнее.
  - Радость моя, только не плачь, - прижал Панов любимую к широкой груди.
  - Как-то не так я представляла это событие. Не знаю, отчего слезы наворачиваются - то ли от радости, что сбагрила свою кровиночку под венец, то ли потому, что сочувствую им обоим, - призналась терзающаяся сомнениями женщина, имея в виду Оксану и Артема.
  - Не расстраивайся. Пусть все идет, как идет...
  - Ладно, пойдем домой, - покосилась Аня на соседей по дому, оказавшихся во дворе по своим делам, и остановившихся поглазеть на молодую пару. Все-таки свадьба у кого-то из знакомых не каждый день происходит. - Скоро Тёмкины родители приедут. И Юлька там у нас одна сидит.
  - Вряд ли девочка скучает со своими игрушками, - усмехнулся Егор, подавив зевок. - Главное, чтобы зарядки в планшете хватило, а так твоя племяшка еще три часа и не заметит, что осталась одна в квартире.
  - Кстати, да. Хватит ей уже глазки ломать, - спохватилась Аня. - Ее родители, как я поняла, не против такого развлечения. Но вот пусть и играет дома. А то у меня сердце кровью обливается. Ребенку на обед хоть суп сварить надо.
  - Что-то я сомневаюсь, что она согласится на суп. Я видел, девчонки ей отдали большую шоколадку из выкупных даров.
  - Надеюсь, Юлька ее всю не осилила, - передернула Аня плечами. - У нее вроде только-только диатез прошел.
  - Я бы точно не удержался на ее месте.
  - Ты в детстве был таким сладкоежкой?
  - Ну... одно время я тоже страдал диатезом, и мама строго дозировала сладости, - снова подавил зевоту мужчина. - Так что соблазн был очень велик.
  - Бедненький, - посочувствовала Аня. - Егор, ты извини, что не дали тебе сегодня как следует отоспаться...
  - Глупости не говори, - одернул Егор. - Я и не рассчитывал, что смогу спать до обеда в такой важный день. Вот только за то, что утром выставили меня, как нашкодившего щенка - ты мне еще ночью ответишь.
  - Егор! - не слишком правдиво возмутилась Анна. - Думаю, сегодняшней ночью я буду дрыхнуть без задних ног, так что вряд ли смогу удовлетворить твою жажду возмездия. И, потом, я вовсе не хотела тебя обидеть! Я сама не ожидала, что девчонки устроят такое шоу. Вроде бы договаривались обойтись без церемонии выкупа.
  - Да нет, интересно получилось, - улыбнулся он. - Жаль, что ты не видела. Могла бы учесть недочеты, чтобы потом...
  - Что 'потом'? - уцепилась Анька за оговорку. - Ты же не думаешь, что...
  - Не, - перебил Егор, хитро улыбаясь, - это ты, наверное, не думаешь, что детки позволят мне тебя по-тихому похитить.
  - В смысле?
  - Мне Артем прямо сказал, что сам лично поучаствует с придумыванием каких-нибудь каверз, когда ты дозреешь до согласия стать моей женой. Да и Димка как-то предвкушающе кровожадно на меня косился сегодня. В общем, без выкупа мне тебя точно не отдадут...
  - Да ладно, - хихикнула Аня, - это Тёма, наверное, сейчас, сгоряча ляпнул. Пока самому обидно отдуваться. И Димка за компанию. Я вообще-то думала про Ксюшку. Хочется же для моей девочки настоящего счастья...
  - Не переживай, родная моя. Каждому родителю хочется счастья для своих детей. Все у твоей дочери еще будет. Какие ее годы? Ты лучше о нас с тобой подумай.
  - Да ну тебя! - нахмурилась Аня. - Чем тебе так-то плохо?
  - Хорошо, - спокойно ответил Панов. - Но хочется еще лучше.
  - Лучшее - враг хорошего, - машинально парировала Анна.
  - Не всегда. Хочу определенности. И еще мне стыдно перед твоими родителями. И перед собственной матерью тоже. Слышала бы ты, как она меня пилит за то, что я все еще не окольцевал тебя, - лукаво подмигнул Егор.
  - Не может быть! Ты наговариваешь. Такая милая женщина... - с сомнением покачала головой Аня. - Я думала, твоя мама, наоборот, считает, что не следует торопить события. Тем более что с первой невесткой она в хороших отношениях. Зачем ей еще одна, официальная? Главное, чтобы ты был сыт, одет, обласкан...
  - А мама боится, что ты передумаешь...
  - Узнав тебя получше? - съехидничала Анна. - Скажи маме, чтобы не переживала. Я к тебе уже слишком сильно привязалась, так что по доброй воле с тобой расставаться не намерена. А на наш брак я еще не давала согласия, поэтому незачем торопить события.
  - А я еще не устал надеяться, - снисходительно фыркнул мужчина, намекая, что у него просто ангельское терпение для подобных капризов.
  - Егорушка... я даже не знаю, как объяснить... - замялась Аня, - тебе самому не кажется, что неофициальные отношения стимулируют...
  - Стимулируют что, солнце? Опасаешься, что как только ты сменишь фамилию...
  Анна красноречиво покосилась на мужчину.
  - Да-да, милая, я приверженец того, чтобы жена носила фамилию мужа, - кивнул Панов, чувствуя, как накатившая было сонливость, внезапно отступила. - И не надо мне по десятому кругу рассказывать, что слишком утомительно менять целую кучу документов в связи со сменой фамилии. Ты справишься, - утешающе поцеловал он ее в щеку.
  - Мне бы твою уверенность, - буркнула Ромкина соседка, в душе уже давно смирившись с неизбежным. Устраивать Егору неприятную сцену, наподобие той, что дочь устроила Тёмке, вынудив парня взять ее фамилию, Аня не собиралась. Огорчить или уязвить самолюбие дорого сердцу мужчины вовсе не входило в ее планы.
  - Так вот, - продолжил Егор свою мысль, - может, ты подозреваешь, что буду ходить по дому в растянутом трико и майке, ворчать из-за недосоленного борща, разбрасывать грязные носки, где ни попадя, и перестану бриться на ночь?
  - А ты точно не будешь так кардинально меняться? - вопросительно выгнула Аня бровь, поддразнивая. - Я уже привыкла к тому, что ты у меня такой замечательный.
  - Ах ты, лиса, - рассмеялся Егор, нежно потершись кончиком носа о ее щеку, опасаясь, что Аня расстроится, если он 'съест' ее помаду, пристав с настоящими поцелуями. - Понимаешь, золотко, я уже в таком солидном возрасте, что и мне трудно менять свои привычки. Тем более, я абсолютно точно уверен, что тебе перемены придутся не по вкусу. Или боишься...
  - Я с тобой ничего не боюсь, - перебила Анна. - Разве лишь одного, что с непривычки семейная жизнь наложит психологическую травму, и тебе снова захочется свободы. Сейчас ты чувствуешь себя независимым, поэтому и ценишь наши отношения. А если будешь задыхаться от неволи...
  - Так... приехали, - с неудовольствием констатировал Егор. - Тараканы атакуют. То 'привычки', то 'непривычки'... Сколько можно убеждать тебя в очевидном? Во-первых, я сам хочу этой 'неволи', глупая ты моя женщина.
  - Егор!!!
  - Хорошо, не глупая... заблуждающаяся, устроит? - живо поправился он, и, дождавшись ее неуверенного кивка, продолжил. - Во-вторых, если ты когда-нибудь устанешь баловать меня домашними разносолами, я могу себе позволить питаться в ресторанах, главное, чтобы ты все равно меня встречала с таким же энтузиазмом, как сейчас... И меня не смущает даже твой легкомысленный халатик вместо кружевного пеньюара.
  Аня потупилась, пряча довольную улыбку. И ведь понимала, что уже пора успокоиться, и не вылетать каждый раз в прихожую, как влюбленная школьница. Радостно оживая при возвращении Панова с работы и кидаясь к нему на шею, чтобы, соскучившись за день (а нередко и за сутки), вдоволь нацеловаться, жадно подставляя собственное тело под ласку мужских ладоней. Ночью им никто не мешал делать все, что заблагорассудится, но...
  Она сама не понимала, почему чувствует эту потребность 'отблагодарить' его за то, что он каждый раз возвращается именно в ее дом. Анна опасалась утомить его этой глупой восторженностью, которая любимому пока что льстила и умиляла, ведь взрослые же люди!
  - В общем, тут не столько от меня зависит, сколько от тебя, моя радость, - догадался Егор о причине ее смущения, крепко прижав к себе. - Ты только оставайся такой же, пусть твое сердце, которого я так долго добивался, не остывает, ладно? Я все равно не смогу отпустить тебя...
  - Звучит как угроза, - счастливо вздохнула Аня, обняв его за талию. - Ну, если все-таки будет совсем кисло, запишешься на прием к Рахили, ладно?
  - Договорились, - согласно кивнул Егор. - Я знаю, чего ты по-настоящему боишься, Анюта, - шепнул он на ушко напрягшейся в его объятиях женщины. - Я тебя не предам, даже не мечтай...
  Наплевав на опасение нарваться на возмущение, он впился губами в ее губы.
  - Ммм... - протестующе замычала Анька.
  Впрочем, сопротивлялась она только в первое мгновение и для вида.
  Егор знал толк в поцелуях, чудесным образом, усмиряя расшалившихся тараканов в голове любимой женщины.
  - Ладно, солнце, пойдем, - с сожалением отстранилась Анна, осторожно потрогав припухшие губы. - Может быть, тебе удастся пару часиков подремать. Наелся помады?
  - Надеюсь, она у Костяна не ядовитая, - довольно облизнулся Панов.
  - Я тоже надеюсь. Теперь заново красить надо, да? - расстроено спросила она.
  - Ты у меня и без макияжа самая красивая, - польстил Егор. - А сегодня так и вообще глаз не отвести. Я вот думаю, не заставить ли тебя умыться, чтобы не изводиться от ревности весь вечер...
  - Не выдумывай! - рассмеялась Анька. - К кому ревновать-то? К бывшему мужу или родственникам?
  - Ну там же не только твои родственники будут, - резонно возразил мужчина.
  - Егор, согласно социологическим исследованиям, ревнуют только неуверенные в себе мужчины. Ты не такой. И у тебя уже давно нет повода для ревности. Я тебя люблю.
  - Я тебя тоже люблю, родная. И полностью доверяю. А социологам я не слишком верю. Каждый случай индивидуален. А у них слишком формальный подход к опросу населения. И потом, я даже не знаю, как тогда назвать это чувство, если не ревностью. Когда меня распирает гордость, за то, что ты выбрала меня...
  - Хм... а раньше ты утверждал, что это ты меня выбрал? - поймала его на слове Аня.
  - Это уже не столь актуально, - улыбнулся Панов. - Главное, что мы вместе. Но вот помимо желания похвастаться, как мне повезло, еще присутствует и досада, что ты настолько привлекательна...
  - То есть?
  - Ань, ты просто не обращала внимания, или делаешь вид, что не замечаешь взгляды посторонних мужчин, но я-то сам мужик, и хорошо умею распознавать, о чем они мечтают, завистливо глядя на тебя.
  - Ну, следуя твоей логике, они должны тебе завидовать...
  - Это само собой...
  - Да ну тебя! - шутливо оттолкнула Аня Егора, догадываясь, отчего вдруг стала такой привлекательной. Просто рядом с Егором она ощущала себя счастливой. Наверное, эти флюиды радости и солнечного счастья распространялись невидимыми волнами, невольно притягивая чужое внимание. Она о таком явлении читала, но как-то не примеряла по отношению к себе. - Собственник! Не разыгрывай из себя ревнивца и самодура. Ты мне еще паранджу предложи нацепить.
  - А что, это хорошая мысль... Кстати, я придумал, как ты будешь оправдываться за утреннее жестокое обращение.
  - В смысле?
  - Ну, за то, что выгнала меня из дома в одних тапках...
  - Ты так говоришь, как будто на тебе, кроме тапок, и не было ничего, - фыркнула Аня насмешливо. - Ну ладно, это детали. И как же я должна буду вымаливать прощение?
  - Помнишь, ты мне обещала танец живота в приватной обстановке?
  - Не-а...
  - Аня! - возмутился Егор. - Ты обещала! Зря, что ли, хвасталась, что когда-то ходила на занятия? Ты же сама рассказывала...
  - Эх... и кто меня за язык дернул, - досадливо покачала она головой. - Это так давно было... Я уже забыла все движения...
  - Ничего страшного. Я не буду сильно привередничать. Импровизация даже лучше, - великодушно поспешил согласиться Панов на небольшие уступки.
  - Ладно, уговорил, - вздохнула Анна, пытаясь припомнить, куда за ненадобностью, бросив это развлечение, засунула свой 'арабский' костюм. Преподавательница восточных танцев была настолько строга в плане соблюдения малейших деталей соблазнительной экипировки, что даже не допускала на занятия тех, кто являлся 'без формы'. - Но только не сегодня, Егор. Думаю, ты и сам к вечеру согласишься, что силы останутся лишь на то, чтобы добраться бы до ближайшей подушки...
  
  ***
  
  Едва услышав звук проворачивающегося в замке входной двери ключа, Юлька кинулась навстречу Анне с ее телефоном в руке:
  - Тёть Ань, твой телефон уже нагрелся от звонков!
  - Давай, - подхватив девочку, забрала Анна свой мобильник. - Кто тут жаждет со мной пообщаться? - поинтересовалась она, включая просмотр пропущенных звонков.
  Оказалось, что звонила и Оксана, и несколько раз Артемовы родители.
  - Господи, что у них случилось? - забеспокоилась женщина, набирая номер дочери.
  Ксюха сразу ответила:
  - Мам! Мы в пробке застряли! - досадливо сообщила девушка.
  - Ксюш, не переживай, - поспешила успокоить невесту Анна. - Время-то еще есть. Вы же специально пораньше выехали.
  - Да я, собственно, и не переживаю. Это наш свидетель нервничает.
  - А Роме скажи...
  - Ты ему лучше сама скажи, он же в другой машине, - фыркнула дочь. - Блин! Как будто сам жениться собрался... Небось и Тёмку уже накрутил.
  - Ксюша, главное ты не расстраивайся.
  - Я помню, мамуль, мне вредно, - хихикнула девушка. - Но жалко же мальчиков... Зря ты с нами не поехала...
  - Ты серьезно? - неожиданно растерялась Анна. - Я как-то и не рассчитывала... С нами родители в ЗАГС не ездили...
  - Это что, традиция такая? - удивилась Ксюшка. - Мы тут с девчонками на эту тему говорили, и мнения разделились.
  - Да нет, я о таком не слышала. Наверное, нашим родителям просто не до того было. Мы же с твоим отцом дома свадьбу справляли. А им надо было столы накрывать, ранних гостей встречать...
  - Вот именно. Сейчас совсем другая ситуация, - вздохнула девушка. - Ладно, мамуль, кажется, пробка наконец-то рассосалась, и мы тронулись дальше.
  - Ну счастливого пути, - с облегчением вздохнула Анна.
  Теперь надо было выяснить, зачем так настойчиво звонила Елена.
  Оказалось, что родителей Артема одолевают те же мысли, почему же они не согласовали заранее свое присутствие на церемонии бракосочетания детей? Дескать, как же так, неужели ей самой не хочется быть рядом с дочерью в такой торжественный день?
  Они и звонили предупредить, что решили поехать прямо к ЗАГСУ, надеясь, что молодые не расстроятся из-за подобного сюрприза.
  От справедливого упрека Ане даже стало совестно перед матерью Тёмки. Его родители искренне надеялись на то, что свадьба детей - следствие глубоких настоящих чувств, и радовались, что Артем встретил хорошую девушку, с которой будет счастлив. И так противно было становиться невольной соучастницей грандиозного обмана, а тут еще и по мелочам такие неприятные проколы, за которые даже не нашлась, чем оправдаться.
  Анна с удивлением вспомнила, что вопрос о присутствии родителей на росписи молодоженов действительно как-то даже и не поднимался в суматохе остальных обсуждений предстоящего события.
  - Леночка, да я вовсе не против, что ты... - с сожалением произнесла Аня, жестом попросив обождать напрягшегося рядом Егора с расспросами. - Конечно, поезжайте! Это ваше право быть рядом с сыном в такой день... Созвонимся потом...
  - Что случилось, Анют? - вцепился внимательным взглядом Панов в лицо огорченной женщины.
  - Егор, я не мать, а ехидна, - расстроено констатировала Аня.
  - Кто тебе сказал?
  - Ксюха. И Елена...
  - Так и сказали? - недоверчиво улыбнулся Егор, приобнимая ее, чтобы утешить.
  - Не дословно, но намек более чем красноречив, - остановила его Анна, увернувшись.
  - А причина? - нахмурился мужчина.
  - Потому что я не поехала в ЗАГС...
  - Ты же и не собиралась, - удивился Панов.
  - Вот именно!
  - Какие проблемы, родная? Давай отвезу? - предложил Егор. - Выглядишь ты прекрасно, букет по дороге купим или возьмем из тех, что есть, а еще один купим потом. Остальные подарки обычно уже на свадебном пиру вручаются. Я только документы на машину возьму...
  - А Юльку куда девать? - покосилась Аня на крутящегося под ногами ребенка, которого ей оставили на несколько часов молодые родители, пока не приедут родные дед с бабкой девочки, Анин двоюродный брат с женой.
  - Ой, а возьмите меня с собой! - зажав наполовину разряженный планшет под мышкой, воодушевленно загорелась девчушка.
  - Ну, наконец-то хоть нормальная реакция, - с сарказмом заметила Анна, погладив внучатую племяшку по голове. - Я уж думала, современным девочкам неинтересны всякие свадебные мероприятия. Наигралась?
  - Не-а, - помотала головой Юля. - Я планшет с собой возьму. Поехали?
  - Вряд ли, моя хорошая. Кресла-то детского у нас нет. А твое у родителей в машине закрыто.
  - Ну вот... - надула губы девчушка. - А с кем я тогда останусь?
  - Не переживай, я маму позову.
  - Ладно. Тёть Ань, только скажи бабушке Вере, что я суп сегодня есть не буду!
  - Это уж как вы договоритесь, - улыбнулась Анна, живо набирая домашний телефон своих родителей, чтобы попросить покараулить 'бесхозного' ребенка, пока она будет выполнять свой материнский долг.
  
  ***
  
  Наверное, если бы не задержка с предыдущей, немного опоздавшей к своему времени парой, Аня так и не успела бы застать торжественную речь и церемонию обмена кольцами между Оксаной и Артемом.
  Наблюдая виртуозное вождение сосредоточенного Егора по каким-то дворам и закоулкам, объезжая утренние пробки на столичных магистралях, Анька ловила себя на мысли, что не надо бы затевать эту гонку. Она уже успела понервничать из-за своей безалаберности - что стоило сразу поехать вместе с женихом и невестой? Места-то в лимузинах еще были! И мысленно отругать себя за то, что вымотанный предыдущим рабочим днем Егор, вместо того чтобы отсыпаться, сейчас вынужден сидеть за рулем, рискуя загреметь в ДТП. И из-за боязни опоздать на торжество, длящееся от силы пятнадцать-давдцать минут - собственно, зачем тогда было вообще ехать?
  Но Егор был рядом, не упрекнув ее в недальновидности ни словом, ни взглядом. Наоборот, беззлобно подшучивал над ее нервозностью, вселяя уверенность, что все будет хорошо.
  
  Бросив машину неподалеку от забитой перед зданием ЗАГСа автостоянки и подхватив пышный букет, они вошли внутрь и поняли, что все-таки немного не успели. Но Панов живо объяснился с распорядителем, пропускавшим в закрытые уже за очередными брачующимися двери, что они опоздавшие гости именно этой пары, которая расписывается сейчас. А увидев удивленные и обрадованные взгляды обернувшихся детей, и одобрительное выражение на лицах Тёмкиных родителей, которые оказались здесь даже раньше молодоженов, Аня мысленно отметила, что Егор заслужил не один приватный танец... Но только не сегодня.
  Постаравшись больше не оттягивать на себя внимание собравшихся, опоздавшие быстро встали рядом с остальными гостями со стороны невесты. Аня благодарно сжала пальцы Егора, все еще держащего ее за руку, и невольно залюбовалась парочкой...
  Несмотря на постановочную сцену, на то, что оба прекрасно знали причину, продиктовавшую им официально соединить свои судьбы, ребята держались отлично, не позволяя посеять в головах присутствующих подозрение в обмане и мистификации искренних чувств. Анна не слишком хорошо себе представляла, что в этот момент должен был ощущать Роман (если ему видится все это так же, как и остальным). Но почему-то не могла оторвать затуманившийся невольными слезами взгляд от молодоженов, чтобы удовлетворить свое любопытство и взглянуть на старшего из своих соседей по квартире.
  Может быть, чисто интуитивно она боялась увидеть то, что было слишком личным для молодого мужчины, и так пошедшего на неслыханную для этого эгоиста жертву.
  При обмене обручальными кольцами произошла небольшая заминка, но что именно тихо сказали друг другу жених и невеста, после чего уже уверенно завершили церемонию, никто не услышал.
  
  Самим виновникам задержки церемонии показалось, что никто даже и не обратил внимания на этот досадный момент.
  Внешне державшаяся просто великолепно, Оксана вдруг с ужасом поняла, что стиснутые в кулачок пальцы от волнения просто одеревенели и не желают разжиматься.
  Может быть, причиной все-таки был не тот парень, которому она хотела принадлежать. Не Артем должен был стоять сейчас рядом и надевать ей кольцо на палец...
  - Ксюш, я дам тебе свободу, как только ты захочешь, - отчаянно прошептал юноша. - Обещаю!
  Словно завороженная, девушка сглотнула, глядя в глаза отца своего ребенка, и медленно разжала ладонь. Артему также было нелегко. И, возможно, в какой-то мере даже труднее сейчас, чем ей.
  - Я тоже обещаю не создавать вам проблем, Тём... - выдавила она ободряющую улыбку.
  - Спасибо, - искренне поблагодарил юноша, бережно беря изящную ручку невесты в свои ладони, чтобы надеть обручальное кольцо. К сожалению, не в их случае ободок драгоценного металла символизировал вечную и бесконечную верность в любви.
  
  После небольшой напутственной речи, которую, как правило, уже никто и не выслушивает, поздравив новоявленных мужа и жену, ведущая регистрации брака разрешила молодым поздравить друг друга, и гостям присоединиться к поздравлениям.
  
  Аня дождалась, пока дочь высвободится из отеческих объятий сияющего свекра Оксаны, и обняла сама свою кровиночку.
  - Поздравляю, доченька.
  - Мам, спасибо, что ты приехала, - пробормотала Оксана растроганно. - Ты извини, что мы как-то сразу не додумались вас позвать... Я как увидела Тёмкиных родителей, почему-то так обидно стало, что тебя рядом нет... Я же все-таки не сирота...
  - Господи, какие глупости, - умилилась Анна, - не извиняйся, все в порядке, милая моя. Потом поговорим... Не раскисай только.
  - Не буду! - пообещала Ксюха, отцепившись от матери и попав в объятия Егора, ожидавшего своей очереди произнести подобающие случаю пожелания и вручить девушке букет.
  - Тёма, поздравляю! - притянула Аня новоиспеченного мужа дочери, чтобы чмокнуть его в щеку.
  - Аня, спасибо, что ты пришла. Ксюшка переживала. И я думал, что ты просто не хочешь... - сумбурно пробормотал он ей на ушко.
  - Не говори ерунды, - улыбнулась Аня, отстраняясь. - Я же тебе уже объясняла, чем именно меня не устраивает такой зять, как ты. А в остальном я смирилась, солнце мое. Вот только не вздумай называть меня 'мамой'.
  - Ты серьезно? - сосредоточенно нахмурился Тёмка, как раз мучительно раздумывающий над тем, в какой момент следует толкнуть ответную речь родителям. - Но ведь традиционно...
  - Более чем серьезно, - кивнула Анна. - Ничего страшного, если будешь при посторонних, как и прежде, называть по имени-отчеству. Я не обижусь... - поспешно отступила она в сторону, уступив остальным желающим гостям поздравить молодоженов.
  Собственно пора было освобождать помещение торжественно убранного зала для следующей пары желающих стать полноправной ячейкой общества.
  
  ***
  
  Аня с улыбкой наблюдала, как не только девчонки украдкой теребят Оксану, пытаясь рассмотреть ее новое колечко, но и Артемовы друзья не удержались от любопытства. Не сказать, что в их взглядах проскальзывала зависть к новому статусу друга, да и оценить стоимость полоски металла, обхватившего безымянный палец Артема, вряд ли они сумели на глаз. Но дизайн парных колец и впрямь вызывал восхищение. Пожалуй, лишь Рома нарочно старался не акцентировать свое внимание на этой детали. Впрочем, он уже имел возможность рассмотреть оба кольца.
  
  Шумно и радостно гомонящая толпа подошла к машинам. Прежде чем расстаться с родителями, решили сразу отметить состоявшееся событие. Егор и Валерий Николаевич руководили процессом разлива шампанского по симпатичным пластиковым фужерам, Аня попыталась достать захваченные с собой канапе и конфеты, но все дружно решили, что сейчас они не обязательны. Чисто символически разлитые две бутылки на четырнадцать человек не требовали закуски. Фотограф предупредил, что на работе не пьет, но если ему дадут бутылку чего-нибудь согревающего 'на вынос', он не откажется. Егор не пил, потому что сам был за рулем.
  Под дружные поздравления, слившиеся в нестройный хор пожеланий новоявленным молодоженам, фужеры были опустошены, рокировка Артема и Ромы с подружками Оксаны состоялась. Молодежь вновь расселась по машинам, родители помахали вслед отъезжающим от ЗАГСа лимузинам, увозившим детей и их друзей кататься по Москве. А сами они отправились к Анне, чтобы скоротать время до отбытия в ресторан.
  
  Женщины уселись сзади, уступив переднее пассажирское сидение Артемову отчиму.
  Елена все никак не могла угомониться, делясь впечатлениями из разряда: а наши-то были самой красивой парой! Аня лишь довольно улыбалась, поддакивая сватье и выслушивая краткий ликбез, кто теперь кому кем приходится. В свое время она так и не запомнила точное название новых родственных отношений, и теперь пыталась заполнить пробелы. Самое простое - тесть, тёща, свекровь, свекор, невестка и зять - были понятны и логичны. Но вот дальнейшие - золовка, деверь, шурин и прочие... это лучше было бы нарисовать на бумажке в виде шпаргалки. Впрочем, слишком сильно Анна не заморачивалась по этому поводу. Уж лучше послушать шутливую перебранку Елены с мужем, включившимся в ее 'просвещение', чем отвечать на какие-то каверзные вопросы, касающиеся далеких планов детей.
  Анька ужасно неловко чувствовала себя, прикрывая Артема с Оксаной. Тёмкины родители ей очень понравились, и обманывать их было крайне неприятно.
  Женщина надеялась, что детям удастся сохранить хорошие отношения, основанные на взаимном уважении интересов друг друга. Порой такая дружеская связь оказывается прочнее, надежнее и гармоничнее, чем та, которая зарождалась на пылкой влюбленности. Им обоим придется растить и воспитывать своего ребенка, стараясь окружить его заботой и теплом, поэтому личные взаимоотношения родителей очень важны. Раз уж так случилось, и им не суждено стать настоящей семьей, не получится полюбить друг друга, потому что сердца принадлежат совсем другим, право оставаться близкими по духу людьми, чтобы в трудную минуту поддержать друг друга, никто ведь не отнимает.
  
  Оставшееся время до того, как отправиться в ресторан, чтобы отдать последние распоряжения и проконтролировать процесс накрытия столов, а так же встречать гостей, которые должны были явиться прямо туда, пролетело как-то совсем незаметно. Егора женщины все-таки отправили отдыхать, торжественно заверив, что если понадобится грубая мужская сила, они немного поэксплуатируют Валеру. Тёмкин отчим был вовсе не против такого положения дел. Правда и Егор не позволил себе филонить больше чем пару часов, чувствуя, что Анне нужна моральная поддержка.
  Как бы там ни было, и как бы Рома не постарался облегчить заботы своей соседки по устройству свадебного торжества, а все равно оставалась куча мелочей, которые Анна непременно хотела учесть самолично.
  
  ***
  
  К приезду молодых, слегка задержавшихся на фотосессии, благо погода снова разгулялась, все гости уже собрались.
  Оксана видела фотографии, которые делал их приглашенный фотограф для тех, кто справлял свадьбы ранней осенью. Конечно, антураж из ярких осенних цветов и багряной листвы был более впечатляющ, чем сейчас, когда на большинстве деревьев еще даже не распустились листья. Но все-таки им удалось снять много красивых моментов. Фотограф пока еще не показывал весь отснятый за сегодня материал, но на парочку снимков расщедрился. Очень романтичный кадр державшихся за руки молодоженов получился на фоне фонтана и взлетающих с булыжной мостовой в ярко-синее небо белых голубей.
  
  Родители Артема встречали молодых традиционным караваем, символизирующим хлеб-соль, на богато вышитом рушнике. Как оказалось, не покупном, а самолично вышитом Еленой в надежде, что когда-нибудь он пригодится.
  Пожалуй, на такой подвиг, Анька была не способна. Потому что если думать о том, что в будущем она тоже окажется чьей-то свекровью, когда Димка приведет в дом свою невесту, надо было начинать заниматься рукоделием уже сейчас. Такая тонкая и аккуратная вышивка была ей не по зубам, несмотря на то, что в детстве она немного увлекалась подобным старинным искусством. Мама даже где-то до сих пор хранила трогательную память - салфетку, на которой крестиком был вышит букетик анютиных глаз.
  
  Благодаря радостной, доброжелательной обстановке, профессионализму распорядителей, ведущих свадебное торжество с традиционными приветствиями молодоженов, заздравными тостами, смешными и каверзными конкурсами, обыгрыванием сбора подарков, само пиршество в ресторане получилось ярким, динамичным, веселым.
  Егор косился на пополняющуюся кучу всевозможных даров, которые складывали на отдельный столик, и украдкой вздыхал. Скорее всего, именно им с Аней и Тёмкиным родителям придется забирать домой все это хозяйство. Многочисленные букеты цветов и конверты с деньгами можно будет сразу всучить молодым, но остальное точно придется собирать родителям.
  Ну, ладно, еще набор керамической кухонной утвари и столовый сервиз на двенадцать персон - авось да пригодятся в хозяйстве. Но вот как запихнуть в багажник такси объемную коробку с кондиционером, преподнесенным с шутливым комментарием - дескать, чтобы не было слишком жарко от любви?
  Перевязанный гламурной ленточкой символический кирпич 'на постройку собственного дома', мыло и лампочку - символы чистой и яркой любви, можно пристроить в ту же корзину с овощами, которые тоже поучаствовали в шутливом напутствии молодым.
  Оксана откровенно ухохатывалась, подталкивая в бок слегка смущенного Артема, потому что именно его родственник, подражая колоритному говору селянина, представлял урожай с собственного огорода, вынимая один за другим аграрные дары:
  'Дарим мы молодым морковь, чтобы невестку любила свекровь, а еще вам дарим лук - пусть спасет вас от разлук, а вот вам и капуста - чтобы не было в доме пусто, а вот еще и огурцы - чтоб родились сорванцы, а еще вам редька - чтобы ссорились редко...'
  Послушав разговоры выходивших покурить мужиков, Егор порадовался, что родственники не стали оригинальничать, всучив молодоженам шестнадцать килограммов соли - тот самый пресловутый пуд, который мужу и жене положено съесть вместе, чтобы хорошо узнать друг друга.
  Зато смеялись все гости, когда опять же Артемовы родственники разыграли молодых, вручив обоим по вилку капусты, предварительно разобранному на листочки, а потом опять собранному и перевязанному ленточкой.
  Сопровождается этот подарок словами: 'Кто первый разберет свой кочан и найдет там пупсика, ребенок такого пола у вас и родится'.
  Надо ли удивляться, что устав от неведения в таком важном вопросе, как пол их малыша, который пока так и не определили, ни Ксюха, ни Артем даже не уловили скрытого подвоха, живо принявшись разоблачать подарочки.
  Естественно, ободрав кочаны до самой кочерыжки, ничего они внутри не обнаружили.
  Поэтому уже оба смеялись, слегка раскрасневшись от конфуза под насмешливыми репликами родни, типа: 'Такие большие, поженились, а до сих пор верите, что детей в капусте находят!'
  Кто-то из приглашенных подарил огромную 'семейную' подушку, зачитав по бумажке стыренные где-то на просторах Интернета стихи:
  Молодым в постель под ушко
  Дарим пышную подушку.
  Чтобы жили вы дружней,
  Подарка не найти важней!
  Ближе будете друг к дружке,
  Лежа на одной подушке.
  На пушистой-то на ней
  Ночь и слаще, и милей.
  Ксюша, тайны не подружке
  Доверяй - только подушке,
  Чтоб проблемы и печали
  Только муж с подушкой знали.
  Тёма, ты ж с любой пирушки
  Приползай к своей подушке.
  Мягче нет нигде, ты знай,
  На чужих не засыпай!
  Еще подушка хороша,
  Положить чтоб малыша,
  С двух сторон над ним лежать,
  С умиленьем наблюдать.
  Подушка есть - налажен быт!
  А у нас вино горчит!
  Горько!!!
  Целоваться Ксюхе с Артемом все-таки пришлось...
  Рома мужественно старался не отводить взгляда, пряча бушующие в его душе чувства, лишь 'радостная улыбка' свидетеля больше напоминала оскал. Но об этой тонкости знали совсем немногие из собравшихся за уставленным яствами и выпивкой столом...
  
  Но в основном дарили конверты с деньгами. Ромка же вручил молодым плотный конверт формата А4 с указанием вскрывать не раньше вечера, по прибытии домой.
  Под дружные аплодисменты и одобрительные возгласы и шуточки, Артем пообещал поступить согласно полученной инструкции.
  Ни он, ни Оксана даже не догадывались, что в нем лежит. Почему-то казалось неправдоподобным, что Ромка, и так спонсирующий излишества этого мероприятия (хотя можно было обойтись скромной росписью и ограниченным кругом гостей), набил его деньгами...
  Переглянувшись, молодые поняли друг друга без слов - обоим срочно захотелось оказаться дома, чтобы удовлетворить свое любопытство. Да и за весь суматошный день, начавшийся для них сегодня слишком рано, они уже порядком устали.
  
  Однако пиршество продолжалось.
  Домой отправились лишь Оксанины дядя с женой и внучкой, оставив родителей Юльки (успевшей обляпать нарядное платье вишневым соком), погулять подольше.
  Провожать рано покидающих торжество гостей отправились Аня с Егором. Натанцевавшаяся молодежь снова уселась за столы. Старшее поколение, воспользовавшись перерывом в музыкальном репертуаре ведущих, затянули застольные песни. Ксюха ангажировала Лерку сопроводить ее в дамскую комнату. А Артем с Ромой вышли вместе с мужиками на улицу немного освежиться.
  Вызванное такси для отъезжающих прибыло быстро. Аня перецеловала родню, помахала Юльке и, зябко передернув плечами, направилась обратно в зал.
  Егор выразил желание постоять еще немного на улице.
  Аня не стала возражать. Слава богу, с бывшим мужем, все-таки явившимся с теперешней женой, никаких эксцессов не предвиделось. Анатолий сдержано представил свою супругу, (которой, как показалось Ане, было не слишком уютно на свадьбе его дочери), и скромно сидел с ней рядом, не претендуя на излишнее внимание остальных гостей. Спасибо, что ведущие ограничились тем, что заставили показывать традиционный пример молодым танцевальным номером родителей, а не поцелуями, как изредка практиковалось на таких торжественных мероприятиях.
  Целоваться с отцом своих детей Анна уж точно не собиралась. Почему-то в душе не осталось совсем ничего к человеку, вместе с которым прожили почти двадцать лет. Даже ощущать его руки на своей талии во время танца было уже непривычно. Она лишь слегка поморщилась, почувствовав обволакивающий запах туалетной воды бывшего мужа, который ей когда-то нравился.
  Этот мужчина стал в ее жизни совсем чужим...
  Еще год назад Анька даже не могла себе представить, что ей будут настолько безразличны его странные взгляды-касания, когда, усевшись за стол, тот принялся украдкой рассматривать ее и Егора. Для Толика больше не было места в ее сердце и душе.
  Отныне их связывали только общие дети и фотографии, оставшиеся от совместной жизни. И Анне нравилось такое положение дел. Гораздо больше, чем если бы она теперь так же исподтишка придирчиво пыталась отыскать, разглядывая его спутницу, что же бывший муж нашел в этой женщине, решившись на разрыв семейных отношений, которыми дорожил раньше. Удивительно, но, увидев ее воочию, Аня с неудовольствием и в то же время с каким-то мрачным удовлетворением отметила, что они действительно чем-то неуловимо похожи. Видимо, Анатолий подсознательно выбирал один и тот же типаж.
  Впрочем, сейчас Анну занимали совсем другие проблемы, нежели анализ своих эмоций по отношению к этим двум 'посторонним' людям.
  
  Столкнувшись в дверях с Димкой, Аня посторонилась:
  - Сын, ты куда раздетый собрался?! - возмутилась она.
  - Мам, да мне жарко!
  - Иди, накинь хотя бы куртку. Жарко ему! Весной, знаешь, какая коварна погода? Это днем было тепло. А вечером еще довольно прохладно. Враз продует, и не заметишь.
  - Ну ма... - заканючил подросток. - Я ненадолго. Вон, смотри, уже все обратно идут, - кивнул мальчишка на возвращающихся с перекура мужчин.
  - Ну тогда и вообще не ходи.
  - Да там еще Рома с Тёмкой остались. Я с ними постою. Проветрюсь чуток... - не согласился сын, попытавшись проскользнуть мимо, пока Аня отступила в сторону, пропуская внутрь тамбура помещения кого-то из гостей.
  - Куртку надень! - успев схватить мальчишку за рукав, строго повторила женщина, загородив собой входную дверь.
  - Блин! Ну почему ты вечно на ровном месте какие-то проблемы ищешь? - надулся великовозрастный ребенок.
  - Не создавай их ни мне, ни себе, - хмыкнула Аня. - Я и придираться к тебе не буду.
  - Так я тебе и поверил, - буркнул Димка, разворачиваясь в сторону гардероба, чтобы взять верхнюю одежду.
  
  С чувством выполненного долга Аня вернулась к столу. Она уже успела пообщаться с возвратившейся из туалетной комнаты дочерью, с гостями, подхватила пару душевных песен, а близкие ее мужчины что-то задерживались на улице.
  Гости даже стали отпускать беззлобные шуточки вроде того, что на этой свадьбе, кажется, не смогли определиться, кто же выглядит лучше, и вместо невесты, жениха украли...
  Оксана своего неудовольствия по поводу отсутствия жениха не высказывала. Но отчего-то вдруг почувствовала легкое смятение, словно в предчувствии чего-то необъяснимого, растревожившего ее душу.
  С одной стороны Ксюшке рядом с Тёмкой и Ромой было уютнее. А с другой, ее даже устраивало то, что мужа сейчас нет поблизости. Иначе неугомонные гости, не владеющие вопросом их взаимоотношений, снова пристанут с требовательными криками 'Горько!'
  Все-таки целоваться на публику, когда не испытываешь и половины тех чувств, которые оживали рядом с Кириллом - задание не из легких.
  Сегодня Оксана старалась не допускать упаднических мыслей, чтобы не соскользнуть в глухой омут отчаяния и безысходности, жалея свои разбитые вдребезги мечты. Ей было ради кого поступиться своими желаниями: Тёмка, разделивший ее проблемы; Рома, взявший бразды правления по устройству торжества в свои руки и трясущегося над ее беременностью, наверное, больше, чем родная мать; само это представление, которое они затеяли для отвода глаз родни. Ради самой себя и своего будущего малыша. Пожалуй, в первую очередь - из-за ребенка, которому вовсе незачем переживать вместе с нею весь спектр чувств, стараясь аккумулировать вокруг себя только положительные эмоции.
  Детеныш и так уже беспокойно толкался, напоминая, что мамочке, за режимом которой бдительно следили заинтересованные лица, пора отдыхать...
  К сожалению, сегодня Оксана не могла себе позволить такой блажи. Хотя и мать, и Рома, поддерживаемые Егором, настаивали на том, чтобы молодожены отправились 'в опочивальню' пораньше. В конце концов, это в духе традиций. Гостей же из-за столов никто не выгоняет...
  
  ***
  
  В последние дни Кирилл пребывал в вялотекущей депрессии, все глубже и глубже погружаясь в беспросветную тоску. Несмотря на витающие в весеннем воздухе волнующие флюиды новых обещаний и предвкушения чего-то радостного, отчего у молодых здоровых людей обычно сносит мозги и отправляет на поиски второй половинки. Или он уже не мог считаться юным, или в сознании "вторая половинка его души" прочно зафиксировалась на образе Ксюшки. Вот только, к сожалению, девушка, к которой безудержно тянуло всем сердцем, не желала даже выходить на связь, не то что выслушивать извинения и оправдания. Вообще-то Кирилл не был слишком уверен в том, что ему надо за что-то извиняться, но морально был готов поступиться своими принципами. В конце концов, если от его извинения им обоим станет только легче понимать друг друга, оба лишь выиграют. А уязвленная гордость как-нибудь переживет. Потому что нынешнее положение дел, неуместные страдания и сожаления об упущенном доставляли парню гораздо больше дискомфорта, нарушая гармонию его мироощущения.
  Но Оксана упорно не брала трубку, игнорировала смс-ки и его сообщения в соцсетях...
  Понятно, что накануне свадьбы невесте было бы неприлично поддерживать свои отношения с бывшим парнем. Но он не хотел оставаться 'бывшим'!
  Противоречивые чувства раздирали Кирилла на части. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что Ксюха ему банально мстит за неосторожно высказанное пренебрежение к их отношениям, за свои несбывшиеся девичьи грезы. Но он просто не думал на тот момент, что для девушки, с которой было легко и просто общаться, все это настолько серьезно. Оксанка никогда не казалась ему охотницей за женихами, спешившей сменить свой статус свободной девушки на замужество. И Кир находился в полной уверенности, что она адекватно воспримет его неоспоримые аргументы против собственнических замашек. По крайней мере, на данном этапе их отношений. Изменять он ей не собирался, но и официально оформлять приятные отношения было несколько преждевременно.
  С необъяснимой щемящей тоской разглядывая снимок, который оказался не нужен ей, где они с Ксюхой просто искрятся счастьем оттого, что рядом друг с другом, Кирилл не верил, что с Артемом девушку связывают такие же глубокие и искренние чувства. Хотя, с другой стороны... соперник в лице смазливого соседа любимой действительно был серьезным, несмотря на его придирки к яркой внешности юноши. Тёмка тоже был высок и спортивно сложен. И, пожалуй, недостатками можно было посчитать лишь его слишком правильные для парня черты лица и юный возраст. Однако, пообщавшись с ним в свое время, нельзя было не признать, что этой разницы практически не чувствовалось... Интеллектом Артема Матушка-Природа также не обделила.
  Неужели Ксюха все-таки всерьез увлечена пацаном, который даже еще не служил в армии? Не может быть!
  
  Мать Кирилла сокрушенно вздыхала, пытаясь вытянуть сына из затянувшейся депрессии, надеясь, что в скором времени это пройдет само собой. Но Кир только еще больше замыкался, отгораживаясь от родных и друзей, будто не замечая образовавшуюся полосу отчуждения, потому что невольно сеял вокруг себя только глухое раздражение, переживая внутренний раздрай чувств и тихо сгорая от ревности. И оттого, что его попытки что-то изменить, не приносили желанного удовлетворения.
  Чего только он не передумал после безуспешного визита к Оксане домой, неудачной попытки осадить Тёмкиного дружка и разговора с Егором Александровичем.
  Уязвленная гордость и попранное самолюбие требовали сатисфакции. Теперь практически каждый вечер Кирилл посвящал изнурительным занятиям с личным тренером, который взялся поднатаскать парня в навыках самообороны, небрежно заметив, что для победы в боях без правил у него не достаточно жесткий характер. Синяки и ссадины, полученные на серьезных тренировках, ноющие и дергающие мышцы, слишком рьяно участвовавшие в процессе, пока что свидетельствовали дополнительным аргументом в пользу правоты тренера. Несмотря на внутренние убеждения, что сейчас-то как раз подходящее время этот самый характер закалить, Кирилл все-таки был согласен с объективной оценкой профессионала.
  Он бы предпочел договориться мирным путем, и вовсе не из-за страха еще раз получить по морде или нарваться на очередной коварный прием защитника, стоявшего на страже Тёмкиных интересов и лезшего не в свое дело.
  Но словно злой рок не давал ему встретиться ни с Оксаной, ни с Артемом. И ощущение собственного бессилия и обреченности в так и не решенном важном вопросе жутко угнетало.
  
  Матери Кира становилось страшно, когда опустошенный, уставший взгляд сына во время беседы вдруг застывал на одной точке. Он то элементарно не слышал вопросов родителей, обеспокоенных происходящими с ним переменами, то отвечал невпопад. Интуитивно женщина чувствовала, что сын снова погружается в свои мрачные переживания. У нее просто в голове не укладывалось, как можно взрослому, самодостаточному, привлекательному молодому мужчине страдать из-за какой-то девчонки?! Да было бы из-за кого!
  С целью немного отвлечь Кирилла и переключить на более позитивное мышление, родители даже предложили спонсировать его внеплановый отдых где-нибудь на заграничном морском побережье, несмотря на то, что на работе у парня, который только недавно устроился, отпуск предвиделся еще не скоро.
  Отдохнуть и попытаться со стороны взглянуть на проблему (может, и впрямь, просто переклинило, и надо как следует отвлечься?) Кирилл бы не отказался. Да только сердце молодого человека отчаянно сопротивлялось доводам разума.
  Свадьба - это серьезный повод, чтобы похоронить былые отношения.
  Только нафига она нужна Ксюшке именно теперь? Она же ведь сама вскользь как-то упоминала, что не планирует серьезных перемен, пока не закончит учебу... И почему теперь, а не после сессии, до летних каникул осталось всего ничего?
  Как нарочно, преданные подружки, в полной уверенности, что соблюдают интересы девушки, упрямо отмалчивались, не желая делиться с ним информацией о личной жизни Оксанки и ее ближайших планах. Единственным шансом быть хоть чуточку в курсе событий оставалась возможность по крупицам собирать фрагменты, опираясь на снимки, выложенные ими в Instagram, на которых изредка присутствовала и Ксюшка. Сама любимая отчего-то не злоупотребляла модным сейчас поветрием 'селфи', и даже не была зарегистрирована на этом сайте.
  Кстати, именно там Кирилл неожиданно обнаружил убийственный компромат на Оксанкиных соседей. Правда, поверить в то, что парни не просто друзья, он почему-то так и не смог. Пусть он общался с ними не так уж долго и часто, но даже мыслей о том, что эти два самца могут иметь нетрадиционные предпочтения в постели, Кир не допускал. Скорее всего, кто-то из их окружения умышленно решил приколоться, сфабриковав в фотошопе отвратительный кадр обнимающихся и тянущихся друг к другу парней вроде как для поцелуя, запечатлевший их на фоне ночного клуба, пользующегося весьма сомнительной репутацией...
  
  ***
  
  Пятница, которая для большинства сотрудников была долгожданным предвкушением наступающих выходных, Кириллу таковой не казалась. Скучные обязанности, которые в отделе свалили на него, как на новичка, утомляли своим однообразием и рутиной. Обещанная работодателем прибавка к зарплате после истечения трехмесячного испытательного срока все равно оставляла желать лучшего. За щедрый подарок родителей к его возвращению из армии - машину, которую взяли в кредит, хотелось расплатиться самому. Как-то интуитивно молодой человек желал стать независимым от мамы с папой, активно вмешивающихся в его жизнь со своими представлениями о том, как ему следует распорядиться ею. Может быть, наконец-то, действительно повзрослел и созрел до того, чтобы чувствовать потребность быть самостоятельным и независимым от их мнения, чтобы у них не было повода упрекать его в черной сыновней неблагодарности?
  
  Погода, с утра радовавшая солнышком, несмотря на сильные порывы ветра, сменилась за окнами офиса унылым пейзажем, больше напоминавшим осень, чем середину весны. По стеклам зашелестел дождь. Противная изморось добавила беспросветной тоски парню, погруженному в свои невеселые мысли. Пора было расставаться со многими юношескими иллюзиями...
  Но Ксюху забыть не получалось...
  Коллеги потянулись на перекур. Кир тоже нехотя поднялся, но затем передумал отправляться в курилку. Налил кофе и уселся на свое место, свернув рабочую программу и решив пока, без посторонних глаз, слазить в Instagram.
  Вот только появившиеся там буквально несколько минут фотографии, выложенные Оксанкиной подругой Валерией, которая стала свидетельницей на свадьбе его любимой девушки, оказались полной неожиданностью.
  Кирилл, словно получивший обухом по голове, тупо пялился на снимки, и никак не мог поверить в их реальное существование, потому как был уверен, что у него еще есть возможность успеть расстроить свадьбу Оксаны с Артемом...
  
  ***
  
  Чужая невеста... впрочем, судя по комментарию к фотке, уже законная жена, была непростительно хороша в своем белом платье, струящиеся складки которого создавали ощущение легкости и воздушности ее наряда. Надо отметить, что удачный покрой скрывал некоторые нюансы изменившейся в районе талии фигурки девушки, иначе Кира ждало бы еще одно пренеприятнейшее открытие. Но пока что парень находился в спасительном для него неведении.
  Увеличив фотографию до предела возможностей, Кирилл тщетно пытался рассмотреть сожаление о своем поступке в глазах бывшей девушки, и не находил его... Впрочем, немного отойдя от первого потрясения, он попытался сообразить, что же ему теперь остается?
  К сожалению, царивший в мыслях молодого человека сумбур мешал здраво оценить обстоятельства.
  Раньше истории о пылких мачо, готовых умыкнуть невесту уже даже после церемонии бракосочетания, прямо со свадебного пира, Кирилл воспринимал с легкой пренебрежительной иронией. Не понимая, какой смысл пытаться кому-то что-то доказать, если женщина уже сказала 'да' другому. Ну ладно еще, потешить собственное самолюбие, оставив соперника, предвкушающего услады брачной ночи, с носом. Ну, возможно, что-то благородно-романтичное было в том, чтобы спасти девушку от навязанного ей жестокими родственниками ненавистного жениха... Но он даже и помыслить не мог оказаться в шкуре такого вот 'спасителя', когда ярость поражения застилает разум, когда ревность иссушает душу, выжигая внутренности.
  Так не должно быть! Это какая-то вселенская несправедливость, трагическая, случайная ошибка!
  
  Если бы чуть позже кто-то пытался попросить его описать свои чувства и мысли в тот момент, Кир, скорее всего, не смог удовлетворить чужое любопытство, потому что этот день ему самому запомнился с трудом. Мысли путались, внутренняя уверенность, что он в своем праве, подстегивали к активным действиям на грани сумасшедших идей и поступков.
  Он просто понял, что не в состоянии оставаться безучастным свидетелем творившегося безобразия, оказавшись выкинутым за борт Оксанкиной жизни.
  Неважно, были ли Ксюхины соседи сожителями или нет, но сейчас он люто ненавидел обоих этих пидоров. Артема за то, что он оказался рядом с ЕГО девушкой, а Рому за то, что тот блюдет какие-то там интересы! Козлы! Да плевать он хотел на их интересы и чаяния! Пусть бы искали себе таких, как Ксюха, где-нибудь в других местах! Она нужна ему!
  Понимая, что в ЗАГС он безнадежно опоздал да и, судя по снимкам, свадебный кортеж уже уехал кататься по традиционным местам паломничества молодоженов, Кирилл решил попытать счастья, пойдя от обратного.
  Однако сообразил, что верные подружки, стоявшие на страже интересов Оксаны, вряд ли выдадут маршрут их передвижения, чтобы не спровоцировать никому ненужный в такой торжественный день скандал. Пресловутая женская солидарность. Дурехи! Если бы они только знали, как ему нужна была Ксюха! Обзавидовались бы таким страстям, достойным бразильских сериалов!
  Впрочем, что взять с этих куриц...
  Кирилл позвонил на домашний телефон Оксаны и, выслушав долгие гудки, пришел к выводу, что на праздничное пиршество гостей собирают явно не дома.
  К счастью, номер Леркиного домашнего телефона он тоже знал. Вот только там в будний день с утра также никого не было дома. Оставалась надежда на ее младшего братишку, который вскоре должен был прийти из школы.
  Однако немедленно уйти с работы, сославшись на семейные обстоятельства, ему не удалось, так как начальник подкинул срочное задание, на которое в авральном режиме накинулся весь небольшой коллектив, вернувшийся с перекура. Обеспокоенные коллеги, заметив смятенное состояние парня, пристали с вопросами, что у него случилось?
  Признаться в собственной беспомощности и таком позоре, как безнадежный проигрыш более счастливому сопернику, Кир не мог.
  И поэтому, сцепив зубы, старался поскорее разделаться с так не вовремя подвернувшейся работой, выполняя ее на автомате. И даже успешно переделал кучу поручений, подавляя дикое желание вновь открыть заветный сайт, чтобы в он-лайн режиме отслеживать перемещение интересующего его объекта, как в низкобюджетном детективном фильме с претензией на экшн.
  Оставшиеся без объяснений причины дурного настроения ребята молча сочувствовали ему, но дальнейшие попытки разговорить оставили, заваленные кучей своей работы, и опасаясь нарваться на неприятности. Обеденный перерыв пришлось проигнорировать, зато ближе к трем часам дня общими усилиями удалось справиться с возникшей проблемой. И сердобольный начальник сжалился, отпустив не слишком адекватно настроенного парня домой пораньше.
  
  ***
  
  Словно в тумане, движимый целью Кирилл, уселся за руль и помчался в сторону Леркиного дома, надеясь перехватить мальчишку, пока тот, придя из школы не сбежал гулять. Благо домашнее задание можно было сегодня не делать, так как впереди целых два выходных дня. Вообще-то они никогда не были представлены друг другу, Кир просто знал, что у Валерии есть родной младший брат. Но это сейчас было только на руку парню, чувствующему себя охотником за желанной дичью.
  Одержимый манией всеобщего заговора против него, опасаясь, что ребенку на всякий случай дали четкие инструкции на предмет общения с отправленным в отставку бывшим парнем Оксаны, Кирилл решил не рисковать. И представился десятилетнему пацану новым старостой группы из Леркиного универа, которому якобы срочно требовалось подписать какие-то ведомости.
  - Ты же понимаешь, что она, мягко выражаясь, сегодня просто забила на универ, и банально прогуливает лекции? - строго спросил он, усилием воли загоняя внутрь свое раздражение и еле сдерживаясь от искушения выбить ногой приоткрытую на длину надежной цепочки дверь. И выудить из квартиры настороженно глядящего на него пацана, хорошенько встряхнув, принуждая к сговорчивости.
  - Я бы не стал утверждать так категорично, - бойко ответил шкет.
  - Да ладно! Я же не собираюсь сдавать твою сестру! Наоборот, готов прикрыть ее перед преподами, но надо исполнить небольшую формальность. Ты ведь знаешь, что Лера на свадьбе у подруги?
  - Ну, допустим... - заинтересованно протянул мальчишка, испытывая терпение Кирилла.
  - Где именно отмечают это событие? Неужели не знаешь?
  Уловка сработала, мальчишка поверил в придуманную на ходу сказку. Однако современный ребенок оказался до безобразия меркантильным. Сходу ответив: 'я не знаю, где она!', немного подумал, интуитивно почувствовав, что Лерка почему-то этому парню нужна больше, чем он ей, и хитро прищурившись, продолжил:
  - Но за тысячу могу вспомнить...
  - За сколько?! - опешил Кир от расценок малолетнего вымогателя. - Может, пятисот с тебя вполне хватит?
  - Не... за пятьсот могу и ошибиться. Пацаны сегодня идут в МакДак и в кино. А меня на днях лишили карманных средств за... впрочем, это личное... - с прискорбной мордашкой сообщил мальчик. - Пятисот мне явно не хватит, - с сожалением вздохнул он.
  - Слушай, давай, ты мне просто так сейчас скажешь, где эта улица, где этот дом, а я съезжу, проверю? И если тебя память не подводит, то тогда и рассчитаемся? - попробовал урезонить мальчишку Кирилл.
  - Не... я из-за этого прикола: 'утром - деньги, вечером - стулья', с сеструхой знаешь сколько раз нарывался? К тому же мне надо успеть вернуться до прихода мамки с работы.
  - Окей, - полез Кирилл за деньгами в карман. - Адрес, живо! И если не дай бог, что перепутал, вернусь и оборву твои... уши.
  - Даже не знаю, стоит ли мне так рисковать? Пожалуй, за риск...
  - На, держи! - перебил его Кир, сунув под нос тысячную купюру, но не выпуская ее из рук, пока не получил вожделенной информации...
  
  Однако, выйдя из подъезда, Кирилл с прискорбием отметил, что сегодня день явно не задался. Слишком в смятенном был состоянии, чтобы обратить внимание на то, что бросил машину под знаком, запрещающим остановку на этой стороне улицы по четным дням. Машины в зоне обозрения не наблюдалось.
  То, что он ее закрыл и поставил на сигнализацию, молодой человек помнил четко. За время пользования собственным средством передвижения эта часть ритуала происходила уже на автомате. Так что, в первое мгновение слегка опешив, парень наконец-то обратил внимание на знак и смачно выругался. На всякий случай позвонив в службу перемещения транспортных средств и убедившись, что его автомобиль благополучно отбыл на штраф стоянку при помощи оказавшегося поблизости эвакуатора, Кир выдохнул и, еще раз выругавшись, принялся набирать номер вызова такси.
  Для того чтобы вызволить своего четырехколесного друга теперь придется полдня гемороиться, поочередно следуя по различным инстанциям. Первым делом следовало получить справку в районном отделении ГИБДД об отсутствии задолженностей по штрафам. Потом письменное разрешение на получение авто со штрафстоянки и копию протокола с перечислением технических характеристик автомобиля и описание существующих поломок и дефектов, чтобы, если эвакуатор при транспортировке повредил автомобиль, потребовать компенсации. Затем проставить печати на все документы. И лишь после этого ехать совсем в другой район и забирать свою несчастную машину, умыкнутую практически из-под носа законного автовладельца. Блин! Он и отсутствовал-то не больше десяти минут! И надо же так было облажаться!
  Убивать сейчас время на эту процедуру Кир себе позволить не мог. Желание как можно быстрее увидеть Ксюху... нет! Не просто увидеть, а отобрать ее у Артема, который не имел права называть ее своей, было уже навязчивой идеей, завладевшей им полностью...
  Потом! Все потом! Сейчас главное вернуть себе Оксану!
  В кои-то веки до мозга костей городской житель, привыкший к благам, которые предлагала столица, сетовал на то, что живет в огромном мегаполисе. Адрес ресторана оказался совсем в другом округе. Если бы знал заранее, гораздо быстрее было добраться прямо от своего офиса, чем ехать туда теперь, когда народ, радуясь короткому рабочему дню пятницы, пополнил ряды счастливчиков, закончивших рабочую неделю. На трассах случился настоящий коллапс, потому что многие уже спешили на свои садово-огородные участки открывать дачный сезон, хотя до майских праздников оставалось еще несколько дней.
  Бедному парню казалось, что время утекает как сухой песок сквозь пальцы, а он просто не в состоянии как-то обойти этот дурацкий закон подлости. Такси, правда, приехало относительно быстро, но пока они добирались до места назначения, намертво застряв в пробках, Кирилл уже окончательно распсиховался. Он уже даже готов был выйти и дальше добираться на метро. Но тот район, где располагался небольшой ресторанчик, в котором чествовали молодоженов, был совсем незнаком. Кто знает, сколько придется искать его, и как далеко это заведение находится от ближайшей станции? Ему нужна была машина. Кир даже не собирался отпускать такси, пока еще не имея четкого плана, но рисуя в своем воображении что-то такое дерзкое и решительное, вроде похищения невесты. Каким образом ему удастся умыкнуть Ксюху у жениха, и куда потом везти девушку - пока еще было слишком туманно, но именно эти идеи и подстегивали Кирилла, едущего навстречу с любимой...
  
  ***
  
  Ресторанчик и впрямь оказался далековато от метро. Спасибо благам цивилизации - навигатору, который позволил не петлять долго по улицам со странной разметкой на недавно уложенном асфальте и взаимоисключающими дорожными знаками (лишние, видимо, просто не удосужились убрать). Витиевато ругающемуся таксисту пришлось пару раза крутануться вокруг какого-то скверика, чтобы не нарушить правила движения, прежде чем заехать во дворик и пристроиться на парковке. Кир порадовался своей предусмотрительности, что не рискнул бросать такси.
  
  Небольшое, с виду уютное заведение было закрыто на приватное обслуживание единственной свадьбы, и о том, что сегодня вход строго по приглашениям, на дверях сообщала красочная табличка.
  Такси Кирилл не отпустил, велев ждать его. А сам пошел пытать счастье, надеясь убедить охранника, что просто забыл свое 'приглашение'. В кои-то веки парень жалел о том, что предпочитает неформальный стиль в одежде. Если бы сейчас был в костюме, уловка наверняка сработала бы. Надо было купить хотя бы букет цветов!
  Однако наметанный глаз профессионала, застывшего в дверях, не обманул его бдительности. Жалкие попытки слишком припозднившегося 'гостя' убедить в своей лояльности бессердечного стража охраны порядка ресторана, со скептической ухмылкой выслушавшего проникновенную историю, впечатления, видимо, не произвели. Максимум, на что тот согласился, так это позвать заказчика банкета, чтобы он подтвердил версию Кира и поручился за него.
  К сожалению, Кириллу и в голову не могло прийти, что заказ был оформлен Романом, и поэтому, произнеся фамилию Азаровых, вместо усыпления бдительности, только усилил подозрительность серьезного мужика, рьяно относящегося к своим обязанностям. О чем был немедленно проинформирован с пожеланием убираться подобру-поздорову, и не нарываться на неприятности.
  Огромные пластиковые окна заведения были занавешены плотными гардинами, и то, что происходит в стенах ресторана, с улицы разглядеть было невозможно. Лишь только громкая музыка, еле различимые обрывки фраз и дружные взрывы смеха, приглушенные качественными стеклопакетами, давали смутное представление о том, что люди внутри веселятся на всю катушку. Скорее всего, если даже он сейчас во всю мощь своих легких попытается вызвать Оксану, его голос никто из находившихся внутри не услышит.
  Кирилл вовсе не разделял мнение оптимистично настроенных гостей ненавистной ему свадьбы на счастливое начало семейной жизни этой конкретной пары.
  Но что он мог еще предпринять? Судя по выправке, охранник явно не из гражданских. И, скорее всего, до сих пор не пренебрегал занятиями в спортзале. Лишней суммы, которая смогла бы заинтересовать подобного кадра и заставить покинуть свой пост хоть на несколько минут, у молодого человека при себе не было. В карманах вместе с мелочью осталось лишь около трех с половиной тысяч рублей, часть из которых он должен еще заплатить за такси. Вряд ли мужик будет рисковать репутацией и своим рабочим местом за такую мизерную мзду. Его запросы наверняка не ограничиваются походом в Макдоналдс и ближайший кинотеатр.
  Но все-таки надо было срочно найти приемлемое решение проблемы. Кирилл отошел в сторону, нервно закурил и попытался взять себя в руки, чтобы осмотреться и сориентироваться. Ну ведь можно было еще что-то придумать!
  Несчастному парню, на которого в один день свалилось столько неприятностей, теплый и ясный весенний вечер казался холодным и мрачным, словно его поглотила беспросветная мгла. И обиднее всего, что он был буквально в двух шагах от цели своего вояжа. Прорваться с боем внутрь вряд ли удастся, хотя можно оставить этот вариант на самый крайний случай. Но не факт, что придется просто сцепиться с охранником. Вполне вероятный исход, что тот просто вызовет ментов, и за устроенный дебош его упекут на сутки 'до выяснения личности'.
  Не слишком радостная перспектива слегка охладила горячую голову. Кирилл судорожно затянулся сигаретой, пытаясь попробовать рассуждать здраво и логично.
  Где-то на краю сознания возникла мысль, что Ксюхина родня будет крайне недовольна срывом банкета. И вряд ли Анна Андреевна встретит 'замену зятя' с распростертыми объятиями. Женщина одна тянула семью, и напрасные расходы наверняка ее огорчат. Да и вообще... перед родней неудобно... По крайней мере, его родители бы точно возмутились, если бы моральные и финансовые затраты по устройству такого празднества пошли псу под хвост и возник повод для сплетен. Но, в конце концов, сейчас это было не самым важным! На кону стояли их с Ксюхой судьбы. Разве можно измерить подобный урон по привычной шкале стандартных расходов?
  К тому же Кирилл ощущал внутренний подъем и желание доказать, что он будет лучшей кандидатурой Оксанке в мужья, чем этот молокосос непонятной ориентации.
  Небольшая передышка позволила Киру вынырнуть на поверхность из своих невеселых раздумий, и до его слуха донеслись какие-то посторонние девичьи голоса. Поначалу молодой человек даже не придал им значения - ну, подумаешь, персонал заведения вышел на очередной перекур, пристроившись от начальственного взора администрации за стоявшим сбоку от стены ресторана мусорным контейнером.
  Однако сам разговор его неожиданно заинтересовал, потому что официантки как раз перемывали косточки своим сегодняшним клиентам...
  Из обрывочных восклицаний Кирилл понял, что жених произвел на женский персонал ресторана неизгладимое впечатление. Впрочем, его свидетель тоже. А вот мнения насчет невесты разделились на диаметрально противоположные. Одна из девиц утверждала, что невеста какая-то невыразительная, мелкая, дескать, так себе, средненькая. И чего только такой красавчик в ней нашел? Вторая же, наоборот, придерживалась точки зрения, что невеста-то как раз, практически без косметики, которой нередко грешат виновницы подобного торжества, очень мила и обаятельна. И молодые просто идеально смотрятся вместе.
  Кир был согласен со второй девушкой, но только отчасти. Потому что Ксюха нравилась ему и под толстым слоем макияжа, и совершенно без косметики. Оказывается, он настолько глубоко успел привязаться к девушке, что ему практически не было дела до того, как она экспериментирует со своей внешностью, потому что притягивало именно родство душ и желание находиться рядом с близким человеком. Вот только он сам бы еще лучше смотрелся в качестве Оксаниного мужа, чем Артем.
  Но долго размышлять на эту тему Кириллу не позволила реплика третьей собеседницы, которая, хмыкнув, поставила точку в этом споре:
  - Девки, вы бы поменьше рассуждали, подходят они друг другу или нет. По мне, так вообще от таких красивых мальчиков следует держаться подальше, или держать их на коротком поводке в строгом ошейнике. У мужиков главное не внешность, а то, что в штанах и в лопатнике. А тут вообще все прозрачно - молодуха-то беременная, неужто не заметно?
  - Да ладно?! - удивилась одна из официанток.
  - Хм, а ведь и впрямь, похоже... - согласилась вторая... - Вот, блин! Залетела, захомутала парня, и вся недолга...
  - Ха! Да с такими красавчиками только так и надо. А то будут ходить, телиться, пока кто-нибудь из-под носа не уведет...
  - Не скажи, сейчас и девки-то не торопятся замуж выскочить. Если только не приспичит, как вот этой, - поделилась наблюдениями старшая из троицы. - Все! Заканчивайте перекур, я пошла...
  Женщина отправилась куда-то за угол ресторана, видимо, к черному входу, а прибитый сногсшибательной информацией Кирилл, подсознание которого упорно не желало допускать подобной слишком очевидной мысли до и так готового взорваться от навалившихся неприятностей мозга, остался тупо стоять на ватных ногах, переваривая новость. Бушевавшие в нем эмоции боли, гнева, усталости и отчаяния смешались в убийственный коктейль, затапливая глухой злобой на вопиющую несправедливость.
  И только когда из-за высокого контейнера для мусора выскользнули оставшиеся девушки в униформе официанток, и поспешили в ту же сторону, что и их собеседница, Кир стремительно двинулся им наперерез, собираясь уточнить кое-какие детали. Вдруг, ему все же послышалось, или он что-то неправильно понял? Может, они говорили о ком-то другом, а не о его любимой?
  Однако и эти его намерения потерпели фиаско, потому что из его сумбурной полубессвязной речи, девушки сделали вывод - с буйно-помешанными лучше не связываться. И бочком-бочком, отмахнувшись от назойливого молодого мужика, от которого неизвестно что ожидать, попятились в сторону дверей запасного входа.
  Когда Кирилл, уже отчаявшись получить вразумительный ответ, просто попытался напроситься зайти с ними внутрь помещения, официантки в два прыжка заскочили на небольшое крылечко и суматошно захлопнули дверь прямо перед его носом. Услышав звук запираемого кодового замка, Кир навалился на дверь, но где там! Железная преграда оказалась надежной. С досады стукнув кулаком по добротной двери, парень чуть не взвыл, почувствовав отрезвляющую боль в поврежденной конечности.
  Попытки уговорить персонал хотя бы выслушать причину столь настойчивой просьбы пробраться внутрь зала ресторана, также оказались безнадежными. Да он сейчас готов был вывернуть всю душу наизнанку, чтобы они прониклись сочувствием, или даже встать на колени перед черствыми к чужому горю курицами! Но чуда не случилось, и унижаться еще больше, чем он уже позволил себе, парню не пришлось.
  Вдобавок, официантки пригрозили вызвать охранника или вообще полицию...
  Пометавшись перед черным входом, Кирилл снова отправился к парадному. И мысленно выругался, увидев, что пока он терял время на уговоры, гости, выходившие на улицу слегка освежиться и перекурить, как раз собираются снова вернуться в зал. Ведь он мог бы смешаться с ними и проскользнуть мимо отошедшего в сторонку охранника!
  Кинувшись к входу, Кир вдруг обратил внимание на троих мужчин, стоявших чуть поодаль от ступеней крыльца и о чем-то непринужденно беседующих, развернувшись в сторону припаркованных на стоянке машин. Они находились к нему спиной и поэтому не увидели грозившей им опасности.
  В голове у молодого человека будто что-то перемкнуло, когда он распознал в них тех, кто и был косвенным виновником его несчастий...
  Черная завеса глухой, непримиримой ярости на противника упала, словно забрало на шлеме рыцаря перед решающим боем, отрезая остальные эмоции и чувства. Влекомый желанием поквитаться со счастливым соперником, посягнувшим на его любовь, Кир ринулся прямо на ничего не подозревавшего Тёмку...
  
  А дальнейшие события, которые заняли всего несколько минут, смешались в какой-то калейдоскоп отрывочных фрагментов, которые то неимоверно растягивались во времени, то занимали лишь какие-то мгновения, нарушая все законы физики.
  Кирилл был слишком заведен и взбудоражен, чтобы попытаться облечь в доходчивые слова свою обвинительную речь, полную 'справедливых' претензий, решив не размениваться на бесполезные убеждения. В данный момент ему и нужен был Артем, чтобы спустить пар. Потому что теперь парень сам не знал, что именно сказать Ксюхе, как убедить ее бросить жениха и поверить в искренность былых чувств. Ведь он и мысли не допускал, что причина столь внезапной свадьбы девушки, которая не могла потерпеть до летних каникул, окажется столь прозаичной... Именно Артем казался Кириллу главным виновником всех его несчастий в данный момент.
  Что именно он выкрикивал, перемежая отборный мат с более-менее литературными выражениями, вкладывая всю злость и ненависть в каждый удар, достигший цели (потому что растерявшийся от неожиданного нападения расслабившийся жених не сумел сразу среагировать), Кир не помнил. И в тот момент не осознавал, в чем конкретно обвинял парня.
  Однако фора в виде неожиданного нападения очень скоро утратила свои преимущества. Распознав в налетевшем внезапно придурке знакомую личность, Артем попытался что-то сказать разъяренному парню, объясниться. Ведь он прекрасно осознавал, по кому страдает сердечко Оксаны. Но Кир не оставил ему этого шанса, намереваясь добить своего соперника.
  Может быть, Тёмка и ограничился бы отработкой защитных блоков во внеурочном спарринге. Но Кир перешел на словесное оскорбление личности и достоинства, припомнив компромат, увиденный им на пикантных фотографиях соседей Оксанки. Страх прилюдного разоблачения своей тайной личной жизни застил Артему глаза. Только не так! Не теперь, когда неподалеку находятся его родственники и друзья, не подозревавшие об 'извращенных наклонностях'. Ведь они могли выйти в любую минуту, чтобы узнать, куда подевался жених, и тогда... Какой скандал последует за разоблачением его пристрастий, Артем даже представить себе не мог. И поэтому просто не видел другого выхода, кроме как заткнуть оголтелого борца за справедливость и чистоту нравов...
  Роли парней стремительно поменялись. И теперь Кир отстраненно порадовался, что не зря он убивал вечера на тренировках, едва-едва успевая ставить защитные блоки, парируя скупые, четко выверенные удары опомнившегося соперника, не замечавшего в пылу драки сочившейся из разбитой губы крови, которая алыми лепестками расплывалась по кипенно-белой рубашке под распахнувшимся пиджаком.
  Вот только, видимо, недостаточно долго Кирилл отрабатывал свои приемы, уйдя в глухую защиту, потому что сдерживать натиск противника с каждой секундой становилось все труднее. Тёмку вел звериный инстинкт самосохранения. Который в данный момент означал не допустить распространение непотребной информации дальше ограниченного круга присутствующих при инциденте, которые и так были в курсе его приватной жизни.
  Сама драка не заняла много времени. Все-таки тренер Артема и Романа тоже не даром кушал свой хлеб. Коронный удар, над которым Тёмка упорно работал, и который так и не удалось опробовать на вполне заслуживающим хорошую трепку любовнике, отправил незадачливого бывшего ухажера Оксаны в нокаут.
  Вот только и после этого Артем не смог угомониться. Впрочем, Кир благодаря молодости, крепкому здоровью и твердости духа очухался довольно быстро и даже сумел снова самостоятельно подняться на ноги, скрестив непримиримый, полыхавший жгучей ненавистью взгляд с таким же взглядом напротив.
  Парни, подстегнутые выплеснувшимся в кровь адреналином, снова закружили на небольшом пятачке, собираясь сцепиться, чтобы окончательно расставить все точки над 'i' в их нелепом споре за территорию, которую уже никто из них не мог однозначно признать своей. Ксюшка любила Кирилла, но под сердцем у нее билось маленькое сердечко Тёмкиного малыша... Так что совсем неизвестно, чья правда была правдивее...
  Но тут наконец-то очухались невольные свидетели, почему-то в первое мгновение не сговариваясь, решившие дать ребятам выяснить отношения самостоятельно. Когда-нибудь, это непременно должно было случиться. Пусть уж лучше сейчас... К тому же, видно, недаром есть такая народная примета, мол, что это за свадьба без драки?
  Да и охранник, отлучавшийся со своего поста по зову природы на несколько минут, уже спешил на подмогу, выяснить, что за безобразие тут происходит?
  Кивнув мужику, чтобы не вмешивался в чужие разборки, Роман с Егором подскочили к дерущимся, растащив упирающихся, всклоченных парней в стороны.
  - Уводи его! - рявкнул Панов Ромке, еле удерживая кое-как обездвиженного Кирилла, проявившего недюжинные способности к сопротивлению жесткому болевому захвату.
  - Тёмыч, все, остынь! Пойдем...
  Заведенного Артема, который тоже наконец-то нашел, на ком можно сорваться за последние дни сплошной нервотрепки, только глухо рычал, пытаясь отстоять свое право на воздание справедливого возмездия и отомстить за первые мгновения растерянности, которые привели к позорно пропущенным ударам. После серьезной встряски, атрофировавшиеся было чувства активировались, и теперь он ощутил все прелести занывшей челюсти и костяшек пальцев. Зубы, правда, за разбитыми в кровь губами оставались на месте, что не могло не радовать.
  - Все! Разошлись оба! - еще раз твердо произнес Панов, сделав подлую подсечку Кириллу, и уже чуть ли не за шкирку волоча его подальше от места инцидента.
  
  Водитель такси с отстраненным любопытством наблюдавший за метаниями вокруг ресторана нервного клиента даже приоткрыл окно, чтобы не пропустить ничего интересного. Вмешиваться в конфликтную ситуацию и разнимать неадекватных от избытка тестостерона парней он с самого начала не собирался. Главное, чтобы не расплатившийся пока за проезд клиент был в состоянии рассчитаться с ним после драки. Так что теперь мужчина даже слегка напрягся, не собираясь выпускать из поля зрения жертву более серьезного противника, вполне профессионально скрутившего его клиента. Но вроде бы мужик не собирался добивать бедолагу, отбуксировав его в сторонку...
  Таксист расслабленно откинулся на сиденье и небрежно прикурил еще одну сигаретку, покосившись на таксометр, планомерно фиксирующий пройденный километраж и время вынужденного простоя...
  Чтобы перебить воинственный настрой, Ромка с силой сжал Артема в своих объятиях, не обращая внимания на то, что может перемазаться в крови, растекшейся по рубашке жениха, вынудил его склонить голову к своему плечу, и слегка прикусил мочку уха, напрочь дезориентируя ошалело выдохнувшего юношу. Иногда, для разнообразия в занятиях любовью, они, таким образом, заканчивали свои жесткие прелюдии...
  Этого оказалось достаточно, чтобы Тёмка сначала замычал что-то вроде протеста, но затем очень быстро взял себя в руки и поспешил отстраниться, уверяя, что он уже пришел в себя достаточно, чтобы контролировать свои поступки. И вообще, он в полном порядке.
  - Отлично, - удовлетворенно прошептал Рома, охватив цепким взглядом любимого.
  Не найдя смертельно серьезных визуальных повреждений, он, наконец, вздохнул с облегчением, пытаясь унять глухое раздражение на никак не желающего угомониться бывшего парня младшей соседки, и неприязненно покосился в сторону Кирилла, которого увел Егор. Он бы с удовольствием повторил сейчас свой урок, раз тот не запомнил с первого раза. Но следовало заняться Артемом. Их долгое отсутствие могли превратно истолковать собравшиеся в банкетном зале гости. А привлекать излишнее внимание вовсе ни к чему.
  Развернувшись к охраннику, Роман попросил проводить их на кухню, чтобы привести в порядок одежду Тёмки и хоть на несколько минут приложить к уже довольно сильно заметно опухшей скуле юноши лед.
  Сообразив, что возникший конфликт исчерпан, и нарушители порядка угомонились, охранник с готовностью кивнул, пообещав незаметно провести их в подсобные помещения, минуя основной зал.
  
  Парни были слишком сосредоточены на только что пережитом, чтобы обратить внимание на смущенно застывшего в шоке от откровенного проявления чужих страстей Димку, вышедшего на улицу в самый пик выяснения отношений. Остановившийся у одной из псевдо колонн, удерживающих козырек крыши над крыльцом заведения, подросток пытался уложить в голове то, что услышал и увидел, только получалось из рук вон плохо...
  Сначала Димка удивленно присвистнул, поняв, кто заявился на свадьбу сестры. Почему-то стал более понятен смысл выражения: 'Спокойно, Маша, я Дубровский!', которого, собственно, в романе Пушкина и не было. Зато долго прикалывались над этой фразой, вставляя ее к месту и не к месту, после принудительного просмотра экранизации этого произведения на литературе, слегка сочувствуя незадачливому романтическому разбойнику, опоздавшему со своим освобождением чужой невесты, то есть уже жены...
  Интересно, что было бы, заявись Кирилл перед тем, как Ксюха с Тёмкой вошли в ЗАГС?
  Но эта странная связь была практически тут же вытеснена из сознания подростка более серьезными размышлениями, когда он услышал, что именно проорал Кир, воинственно налетев на Артема.
  Ему и в голову не приходило, что их соседей могут связывать столь неприемлемые в обществе отношения, уж слишком они оба не походили на представителей секс меньшинств, с которыми у него ассоциировались образы нетрадиционно ориентированных извращенцев. Да и то, что Артем умудрился заделать сестре ребенка, тоже добавляло сумбура в скачущие мысли пацана... Неужели Ксюха не догадывалась? Или мать? Но тогда получается, что и Егор Александрович тоже из этих, голубеньких, раз он дружит с ними? Хотя представить Панова, развлекающегося с кем-то из жеманных мальчиков было совсем дико... Да и к его матери мужчина относился именно так, как тётки любят изображать в своих любовных романах...
  Может быть, Кирилл специально обзывался, чтобы побольнее уязвить своего соперника? Хотя, с другой стороны, если припомнить все мелочи, на первый взгляд, не заслуживающие внимания, наверное, все-таки в чем-то он и прав. Ведь не бывает дыма без огня... То, что Рома с Артемом везде и всюду вдвоем, вместе, наверное, о чем-то должно было сигнализировать... Эта ухоженная внешность, стильная одежда, отсутствие посторонних девушек рядом с такими яркими парнями, у которых должно было быть не по одной подружке... Но тогда, что же получается...
  Димка неприязненно передернул плечами, словно невольно вляпавшись во что-то жутко неприятное, за версту попахивающее омерзительной гнильцой.
  Сходу сообразить, как сейчас вести себя дальше и как вообще теперь относиться к соседям в свете вскрывшихся фактов, Дима не мог. Ему надо было крепко подумать, стоит ли немедленно бежать к Оксанке, чтобы и ей открыть глаза на нелицеприятную сторону скрытой личной жизни ее новоявленного мужа, или попробовать сначала самому разобраться в ситуации. Родители в свое время твердили - не спеши рубить с плеча, если что-то очень тревожит, попробуй переспать с этой проблемой ночь. Не зря говорят, утро вечера мудренее. Вдруг да найдется единственно верное решение, которое не повлечет за собой непоправимых последствий. Вполне вероятно, что Кир все-таки заблуждается в своем убеждении о том, что Рома и Тёмка - гомики. И тогда он сам со своим обличительным голословным заявлением будет выглядеть смешно и нелепо...
  Почему-то веселое торжество уже больше таковым не казалось. Димка пока что даже не представлял, как теперь сможет без стыда посмотреть в глаза своим соседям. Хотелось очутиться дома в тишине и спокойствии, чтобы еще раз прокрутить в памяти только что произошедшие на его глазах события и постараться проанализировать их.
  Почему-то было неприятно вспоминать, как ему льстило внимание обоих парней, да и их прикосновения, дружеское похлопывание по плечу или шутливая борьба, когда возились, дурачась и стараясь сбить друг друга с ног, теперь представлялись чем-то иным, скользким и пошлым... Понятно же, что в любом случае, взрослые мужики пока еще сильнее и ловчее, чем подросток его лет... Но они поддавались, было весело и смешно, когда удавалось завалить кого-то на пол (справедливости ради надо отметить, что побежденным чаще всего оказывался все-таки сам Димка). Теперь эта возня, рассматриваемая через призму новых впечатлений от полученной информации, выглядела совсем иначе и реально напрягала.
  Пожалуй, лучше всего соврать матери, что у него внезапно разболелся живот или голова, и уехать домой вместе с бабушкой Верой и дедом Андреем. Или, в крайнем случае, напроситься с отцом и его женой, чтобы подбросили до метро. Они вроде бы не собирались долго рассиживаться...
  
  ***
  
  Убедившись, что Ромка благополучно увел Артема, Егор ослабил хватку, выпустив полупридушенного Кирилла:
  - Ну и нафига ты это устроил? - зло и устало спросил мужчина набычившегося парня, подрастерявшего боевой запал. - Ты не сейчас опоздал, Кирилл! А как минимум на пять месяцев. Дошло, наконец?!
  То ли Кир подозревал что-то в этом духе, то ли просто умел хорошо держать удар, но опасающийся за его душевное равновесие Егор, смог уловить лишь, как еще больше закаменело лицо молодого человека, и в глазах отразилась невыносимая боль утраты. По точеным скулам парня заходили желваки. Но Кирилл только молча кивнул и упрямо процедил сквозь стиснутые зубы:
  - Я все равно хочу увидеть ее.
  - Зачем? Ну вот скажи, зачем будешь мучить и себя, и ее? - досадливо проворчал Панов. - Ты в состоянии принять женщину с чужим ребенком?
  - Не знаю... - тихо ответил парень.
  - Вот именно. Разберись сначала со своими желаниями и возможностями. И потом, даже если переступишь через себя, куда ты ее приведешь? К своим родителям?
  Кирилл опустил голову. Нет. К родителям теперь он точно Оксану привести в дом не смог бы. А 'своего' кроме работы, у него пока ничего не было. Даже машина, которая была оформлена на его имя, все равно была куплена на деньги родителей. И он только начал расплачиваться за нее, решив для себя, что это необходимо, чтобы чувствовать себя независимым.
  Но квартирный вопрос...
  Пока не расплатится за машину, и думать нечего, чтобы снимать комнату на троих с грудным ребенком. Хозяева съемного жилья не слишком жалуют подобные семьи, или заламывают нереальную цену. А они с Ксюхой даже и не удосужились стать семьей... И еще этот ребенок! Чужой чертов ребенок! И в то же время - Ксюшкин...
  Половинка-то точно ее...
  Но одно дело забыть, как страшный сон, измену любимой девушки с другим парнем, и совсем другое - ежедневно видеть рядом напоминание о том, что жена, его женщина, хранительница очага и мать ЕГО детей была с другим...
  Сможет ли он непредвзято обращаться с чужим ребенком, воспитывая, играя, укладывая спать, выводя на прогулку? Сможет ли полюбить, как родного?
  Ничего себе дилемма...
  Какой же он идиот! Сам... своими руками, сорвавшимися неосторожными словами оттолкнул любимую девушку, которая, оказывается, так много значила.
  Зато другой не растерялся, подсуетился по-соседски. Ублюдок!
  Мир вокруг сделался каким-то нереальным, будто все краски выцвели. Несмотря на то, что апрельский вечер и так не баловал слишком богатой палитрой цветов, теперь все вообще казалось серым.
  Кирилл зябко передернул плечами. На улице было не так уж холодно. Противный мороз, покрывающий инеем все внутренности, зарождался в нем самом, притупляя боль от вновь отбитой печени, чудом не выбитой челюсти и перенаправлял ее к растоптанному сердцу, раненой душе, которая сейчас корчилась в агонии выгорающих чувств и эмоций, но они не желали превращаться в пепел. Наоборот, почему-то переплавлялись во что-то более сильное, мощное, которое его ломало и корежило, заставляло ревновать и ненавидеть... и все равно любить...
  Как же больно...
  - Я тебя уже по-человечески просил, не связывайся с ними, - донеслось до Кирилла откуда-то словно издалека. - Рома сегодня не вмешивался, но как ты справедливо подметил, Тёмка ему слишком дорог. Может ведь и покалечить ненароком...
  - А мне плевать, кто кого опекает! Пока я сам не поговорю с Оксаной, я все равно не отступлюсь! - запальчиво воскликнул молодой человек, рыпнувшись в сторону ресторана.
  - Кирилл... - мягко и как-то устало начал Егор, преградив ему путь.
  - Что?! - совсем взбесился парень, перебивая. - Почему каждый норовит влезть в мою жизнь и указать, как мне будет лучше и легче?! Кто вам дал такое право? Я сам решу!
  - Вот когда ты будешь САМ решать, и когда у ТЕБЯ будет что предложить Оксане, кроме рая в шалаше, тогда и будешь качать права! - резко повысил тон Панов. - Я хотел предостеречь тебя от опрометчивых поступков. Против тебя лично я ничего не имею. Скорее всего, ты именно тот, кто и нужен Ксюхе. Но на данном этапе у тебя за душой, кроме твоей любви, ничего нет. Один раз ты уже предал ваши чувства. И вот что из этого вышло. Никто не даст гарантию, что ты не струсишь повторно, столкнувшись с новыми трудностями и заботами.
  - Не смейте! - набычился Кирилл. - Вы ничего не знаете!
  - Остынь! - осадил его Егор ледяным взглядом. - Раз ты не нуждаешься в добром совете, запомни, пожалуйста, мое предупреждение: если ты появишься на горизонте в ближайшее время, пока Анина дочь вынашивает ребенка, будешь иметь дело лично со мной!
  - Почему?! Ксюха же Вам никто? Не родная дочь!
  - Она - дочь моей женщины. А я тоже свято соблюдаю интересы моих близких, - жестко осадил его Егор.
  - И что мне прикажете делать? - убито прошептал Кирилл, даже не осознавая, что произнес это вслух.
  - Думай... и прежде всего подумай о том, нужна ли Оксана тебе теперь. Прими взрослое взвешенное решение, потому что ответственность за него будет лежать на твоих плечах. Это по-мужски, Кирилл... Другого напутствия у меня для тебя нет.
  Кир судорожно, глубоко втянул воздух. В чем-то Егор был прав... Но разум противился признать чужую правоту. К сожалению, достаточных аргументов в пользу своего упрямого хотения хотя бы просто увидеть Оксану, у парня сейчас не было.
  Возникшая пауза напрягала, но Панов не спешил уходить.
  - На чем ты сюда добирался? - спросил вдруг мужчина.
  - На такси, - кивнул Кирилл в сторону машины с работающим двигателем, стоявшей чуть поодаль.
  - Давно катаешься? Наличности хватит расплатиться?
  - Какая Вам разница? - процедил парень.
  - Не быкуй, - хмыкнул Егор, сочувствующе окинув взглядом сгорбленного под гнетом навалившихся несчастий молодого человека. - Знаешь, между нами, я тебя прекрасно понимаю. И даже ценю твой поступок. Оксана к тебе до сих пор неравнодушна...
  - Да? - загорелся надеждой вспыхнувший взгляд Кирилла.
  - Да. И именно поэтому настойчиво прошу, не мучай сейчас девчонку. Она только-только обрела душевное равновесие, смирившись. Артем ей не пара. Просто друг, взявший на себя ответственность за единственный неосторожный поступок. Если решишь, что Ксюшка - твоя судьба, возвращайся на тех условиях, что я озвучил. Думаю, пара-тройка лет у тебя есть в запасе...
  - Плохая шутка... - горько усмехнулся Кирилл. - Кто знает, что с нами будет через несколько лет? Я не могу ждать так долго. И будет ли она меня ждать, пока я заработаю кучу бабла?
  - Откуда я могу знать, я только предполагаю.
  - А почему Тёмка не пара? Он, в самом деле, гей? - неприязненно скривился Кирилл.
  - Давай оставим эту тему без комментариев, - поморщился Панов.
  - Вы скажете ей?
  - Что? О том, что вышла замуж за альтернативно ориентированного парня? - усмехнулся Егор. - Оксана в курсе. Они не спят вместе, если тебя это утешит.
  Неожиданно для самого себя и своих принципов, выдав 'секрет', Панов посетовал на свою опрометчивость. Кирилл ему импонировал, правда, не настолько, чтобы помогать парню в принятии судьбоносных решений, до которых тот должен дойти своим умом. Но отчего-то хотелось поддержать его сейчас. Кто знает, вдруг в недалеком будущем он и впрямь станет зятем?
  - О том, что я вернусь за ней? - пропустив интересную информацию мимо ушей, вцепился отчаянным взглядом Кир в непроницаемое лицо стоявшего напротив мужчины.
  - Нет. Пусть уж лучше будет приятный сюрприз, чем в очередной раз вдребезги разбитые мечты... Любимых женщин следует беречь от серьезных потрясений, - пояснил Панов свою позицию.
  - Это жестоко. По отношению к нам обоим, и...
  - Это жизнь, - перебил Егор парня, дружески хлопнув его по плечу. - Я тебе пока что не слишком доверяю. Но все в твоих руках. Дерзай! - и, наконец-то развернувшись, пошел в сторону входа в ресторан...
  
  ***
  
  Обеспокоенная долгим отсутствием мужчин, Аня уж было собиралась сходить посмотреть, что их задержало на улице, отметив, что даже сын, вышедший подышать свежим воздухом позже, уже вернулся за стол. Сердце почему-то было не на месте. Но, едва постаравшись, не привлекая к себе внимания, выскользнуть из зала, в дверях она была подхвачена Егором, заключившим ее в ласковые объятия:
  - Далеко собралась? - улыбнулся Панов, наслаждаясь уютным теплом женского тела.
  - Ты что так долго? - машинально обвила Анна его талию, засунув руки под распахнутый пиджак. - Замерз?
  - Не успел, - хмыкнул мужчина.
  - А жених-то где запропастился? Тут уже народ волнуется, строя разные предположения.
  - Не знаю, - соврал Егор, не собираясь расстраивать любимую. - Может, по естественной надобности отлучился?
  - Ты же с ребятами оставался? - засомневалась Аня.
  - Да мы и постояли-то всего ничего, что я их в туалет сопровождать буду? - осторожно заметил Егор, увлекая женщину обратно к столу. - Не волнуйся, вряд ли они додумаются воспользоваться кабинкой не по назначению.
  
  Ведущие, решив, что застольные песни уже потеряли актуальность, так как среди присутствующих было достаточно молодежи, снова поставили зажигательную танцевальную музыку, предлагая им слегка размяться...
  Молодые люди с воодушевлением откликнулись на смену репертуара, живо поднимаясь и выходя на свободную площадку, отведенную для танцулек.
  - Тёть Ань, давайте к нам в кружок! - перехватив собравшуюся было усесться за стол женщину, загородила ее стул Валерия. - Егор Александрович, Вы тоже!
  - Лера...
  - Ничего не знаю, - отмахнулась неугомонная свидетельница, - пошли, пошли! На пенсии отдохнете, а пока еще молодые!
  Анна беспомощно оглянулась на оставшуюся в одиночестве дочь, сидевшую во главе стола, но Ксюха лишь отсалютовала ей бокалом с соком, ухмыляясь и полностью разделяя замысел подруги. Остальные гости далеко не молодежного возраста тоже решили размять косточки, ну и что, что не умели двигаться так, душевный подъем и разбавивший кровь алкоголь требовали действия. Лерка хотела было перехватить и Димку, с мрачным лицом усевшегося за стол и залпом допившего оставшееся в его бокале мартини, но подросток ловко увернулся от цепких девичьих ручек и отправился к сестре, возле которой уже пристроились обе бабушки, желавшие немедленно прояснить какой-то вопрос.
  Встав позади стула невесты, Димка обнял девушку за плечи, мучаясь вопросом, сказать ли ей про то, что приходил Кирилл, да еще и про одолевающие его сомнения об отношениях Артема и Ромы, или не стоит? Оксана удивленно задрала голову, пытаясь сообразить, что это накатило на любимого братца, тесно прижавшегося к ее спине? Наконец-то дошло, что отныне она не только его вредная сестра, но и чужая жена? Но Димка не собирался пояснять мотивы своего внезапного порыва. Просто молча прижался щекой к ее щеке и, будто не замечал умильных вздохов обеих бабушек, любующихся взрослыми внуками.
  Это неожиданное проявление чувств ревнивого собственника растрогало девушку, уставшую за долго тянущийся день. Подняв руку, она погладила Димку по волосам, а он даже и не возмутился.
  Вообще-то, проявление телячьих нежностей было для них не в новинку, хотя Анины дети чаще беззлобно сцеплялись, подтрунивая друг над другом и ведя шутливую словесную дуэль (а иногда не только словесную, но и с применением мелких подручных средств, счастливо избегая настоящего членовредительства).
  Но сейчас Оксана была благодарна младшему брату за эту толику молчаливой поддержки. Весь день ее преследовало странное предчувствие чего-то неожиданного, которому она не могла дать определение - то ли радостное предвкушение какого-то чуда, то ли предвещавшего какие-то неприятности. Впрочем, наверное, это было нормально для ее статуса невесты.
  Время от времени где-то на краю сознания мелькали неясные образы и обрывки непонятных надежд на то, что в самый последний момент эта свадьба каким-то дивным образом расстроится. И она окажется свободной и независимой, чтобы строить дальнейшую жизнь по своему усмотрению, а не так, как вынуждают обстоятельства.
  Наивно, конечно, рассчитывать, что в роли романтического спасителя окажется Кирилл, но... глупое девичье сердечко продолжало надеяться на какое-то чудо, поэтому Ксюхе приходилось бороться с одолевающими ее противоречивыми эмоциями, загоняя поглубже нереальные надежды и пытаясь мысленно уговорить себя смириться со своей участью. Не хватало только, чтобы кто-то заметил ее душевное смятение...
  Правильно Егор советовал, раз уж решили устроить спектакль для большинства присутствующих родственников, пытаясь увильнуть от вразумительного объяснения причин, по которым поступили именно так, следует отыграть свои роли, как профессионалам. Кирилл не появится... Откуда ему знать, что она ждала его все это время, отчаянно придумывая оправдания и не находя их? Да и вообще слишком поздно мечтать о том, что было бы... Как там говорят: 'История не терпит сослагательного наклонения...' Их недолгая история большой и светлой любви закончилась совсем не так, как ей хотелось бы... Теперь у каждого своя собственная дорога по жизни... Пора отпустить Кира из своего сердца, предать забвению все то светлое, яркое и чувственное, что было связано с ним. И сегодняшний день вполне подходит для того, чтобы наконец-то выкинуть в помойку воспоминаний бесперспективные девичьи грезы.
  И все-таки сердце Оксаны отчаянно трепыхалось, особенно в последние полчаса. И беспокоилось оно вовсе не из-за неприлично долгого отсутствия жениха... то есть уже законного мужа рядом, а именно из-за того парня, который сначала так небрежно отмахнулся от их отношений, пытаясь проявить независимость, а потом принялся одолевать настойчивыми просьбами пообщаться...
  Скудный опыт девушки по восстановлению разбитого сердца подсказывал лишь одно приемлемое решение - забыть обо всем, что огорчает... надо жить без оглядки на прошлое. Как ни прискорбно это осознавать, но Кирилл был гораздо зависимие от родителей, чем тот же Тёмка, который хоть и жутко страшился разоблачения их с Ромой связи, осознанно стремился быть рядом с любимым человеком. А Кир... испугался возможных трудностей, раз его выбор спутницы не одобрила мать. Следует называть вещи своими именами и не искать оправданий поступкам героя своего короткого романа. Если она не оказалась ему достаточно дорога, пока была одна, то теперь-то, с чужим ребенком - и подавно...
  И настойчивость бывшего парня, продолжавшего забрасывать смс-ками, которые Оксана не читала, и сообщениями в соц.сетях, в которые она время от времени заглядывала, с просьбами о встрече, удивляла девушку. Хотя и приносило некоторое удовлетворение, греющее задетую гордость. Не зря ведь говорят: что имеем - не храним, потерявши - плачем. Так ему и надо!
  Может быть, и стоило разок удовлетворить просьбу Кирилла встретиться, чтобы он увидел ее интересное положение. И посмотреть, что он скажет теперь, но Ксюха не была уверена в собственном душевном равновесии. В том, что она отстраненно сможет полюбоваться его растерянностью и обидой. Скорее всего, одно единственное презрительное замечание, дескать, недолго же ты без меня страдала, сметет напрочь все тщательно выстраиваемые бастионы на руинах былых чувств, отсекающие боль утраты.
  Она должна быть сильной и гордой. Ради самой себя, потому что уязвленное самолюбие отвергнутой все еще страдало, разрушая что-то в душе, загоняя в беспросветную тоску. Упиваться этим состояние было чревато. Пусть будет лицемерием, но Кириллу не удастся больше потоптаться на ее чувствах, пользуясь тем, что она все еще неравнодушна к нему.
  Встреча с бывшим парнем не нужна. В очередной раз наступать на одни и те же грабли не стоит.
  Оксана пыталась убедить себя, что ей несказанно повезло оказаться под надежной защитой от жизненных невзгод, очутившись под крылышком Артема, или, что более справедливо - Романа, пусть и преследовавшего свои собственные цели. Ее оберегали и баловали, а ругали лишь за разгильдяйство в отношении собственного здоровья, от которого сейчас зависела жизнь ее малыша.
  Тёмка был замечательным парнем и прекрасным другом, ну а некоторые недостатки их дальнейшей семейной жизни можно списать на законы равновесия в Природе. Не бывает так, что кому-то было отмерено счастья по самые уши...
  Конечно же, хочется, чтобы близкие люди окружали не только теплом, вниманием и заботой, но отношения еще удовлетворяли бы и физиологические женские потребности быть любимой и испытывать чувственные наслаждения, но, увы...
  Хорошо еще, что гормоны не подстегивали ощущать непреодолимое влечение к противоположному полу, наверное, в связи с беременностью.
  Стоило уже смириться и искать новые радужные перспективы, которые не дадут ей зачахнуть от невеселых дум. Москва слезам не верит. А при поддержке мужа и его любовника, перед ней сейчас, несмотря на скорое рождение ребенка, открываются такие шикарные перспективы, что будет просто преступлением, если она не воспользуется ими.
  Мальчики не против продолжения ее учебы. Значит, следует закончить универ и заняться карьерой. Финансовая независимость предполагает множество приятных бонусов. Может, когда-нибудь удастся наладить и личную жизнь...
  Вот только продержаться бы еще немного, радушно поддерживая беседу с родственниками, не подозревающими о том, что у нее творится в душе.
  И, честно говоря, уже очень хотелось поскорее оказаться дома и переодеться в свою любимую свободную пижамку. А потом, свернувшись калачиком и обнимая свой животик, можно даже выслушать обязательную сказку на ночь. Лучше, конечно, в исполнении Ромки, но и Тёмка вполне подойдет, если не вырубится раньше, чем уснет она...
  Хотя вряд ли им сегодня будет до детских сказок - оба слишком устали. Максимум, на что должно хватить, это удовлетворить свое любопытство, заглянув в большой конверт, который преподнес в качестве свадебного подарка Роман. Ромка вообще мог ничего не дарить, его участие в организации свадьбы и так превышало все мыслимые возможности...
  
  ***
  
  Лишь сцепившись с Кириллом, выскочившим неожиданно, как черт из коробочки, Артем наконец-то в полной мере осознал, что значит защищать СВОЕ...
  Он не раз задумывался над тем, что вовсе не против, если Кир вдруг нарисуется на горизонте и попробует помириться с Ксюхой. Честно говоря, Тёмку больше устроил бы такой исход всей этой истории, в которую они с Оксанкой нечаянно влипли. Страшило лишь то, что Рома слишком серьезно увлекся идеей заполучить от него наследника. Одержимость Ромки в этом вопросе откровенно смущала, и в то же время здорово подкупала. И в свете этих фактов, казалось просто немыслимым огорчать любимого парня, уступив женщину, вынашивающую этого самого наследника, другому. Хотя вряд ли Кирилл обрадуется перспективе растить и воспитывать чужого ребенка, заменив ему отца.
  В связи с этим Артем снова и снова возвращался мыслями к своему отчиму, который оказался лучше настоящего биологического папаши. Пусть и не писаный красавец, от которого мать в свое время потеряла голову, влюбившись, как кошка. Валерия Николаевича отличали грубоватые мужские манеры и не слишком мягкий характер. Он шел по жизни с твердыми убеждениями в том, что правильно, а что - нет. Не умел мириться с серьезными чужими недостатками, такими как, например, нетрадиционные предпочтения партнеров в постели. Но именно отчим, придя в дом после дезертирства первого мужа матери, взял на себя ответственность за их быт, за по-прежнему, как и в юности, любимую женщину. И за ее ребенка, который служил постоянным напоминанием о коварстве и непостоянстве, да еще был как две капли воды похож на соперника. Но Валерий Николаевич воспитывал его, как считал нужным воспитать собственного сына...
  Нет, Тёмка не собирался отрекаться от своего ребенка, беспрекословно уступив право на него кому бы-то ни было, готовому осчастливить Ксюху настоящим замужеством. Просто пока еще малыш был для юноши чем-то абстрактным - непонятным и пугающим существом, который заставлял его помнить о предательстве своих настоящих чувств и вынуждал связать судьбу с девушкой, которую рядом с собой видел просто другом...
  Но сегодня, именно во время стычки с Кириллом, Артем почему-то вдруг почувствовал себя настоящим защитником своего рода. И пусть в первые мгновения его до колик напугала перспектива разоблачения их с Ромкой отношений, но настоящей причиной, которая требовала дать жестокий отпор противнику, была именно потребность защитить своих близких. Не допустить крушения планов любимого парня, не дать повода для волнений и переживаний молодой жене, и не делиться правом на СВОЕГО ребенка с претендентом на любовь девушки. Артем уже привык к своей роли, смирился с тем, что в скором времени станет отцом. И собирался не повторять ошибки своего настоящего папаши.
  Пожалуй, Тёмку слегка удивило и неожиданно задело, что Рома не стал даже вмешиваться в разборки. А ограничился тем, что просто оттащил его в сторону, не позволив продолжить драку. Манера Романа, на правах старшего, защищать своего любимого, во что бы он ни ввязался, обычно раздражала Артема, отстаивающего свое право на самостоятельные разрешения возникающих конфликтов. Но в то же время давала ему моральную подпитку и уверенность в своей значимости для Ромки. И сейчас больно кольнуло то, что он не вмешался, потому что Тёмка не смог сразу сообразить, что послужило причиной. Может быть, его статус чужого мужа? И Рома специально дистанцировался, обозначая свою принципиальную позицию?
  Но дурацкие мысли выветрились из разгоряченной головы юноши, едва охранник провел их в подсобное помещение и, притащив лед, оставил наедине. Потому что не надо было даже слов, достаточно было красноречивого обеспокоенного взгляда любовника и искренней заботы чутких пальцев, ощупавших его повреждения, от прикосновения которых к саднящей коже покалывало электрическими разрядами и одновременно веяло умиротворяющей нежностью. Ромка уж точно не остался равнодушен к спонтанно возникшей драке, а значит, милый друг в очередной раз хотел преподнести ему урок. На мужество, на выдержку, на то, что, приняв ответственность за свое решение, надо быть последовательным в своих поступках. А значит, Роме было ой как непросто удержаться в стороне, в кои-то веки уступив возможность самостоятельно разрешить проблему.
  Вместо раздражения и иррациональной обиды, Артем почувствовал прилив благодарности и признательности. Сможет ли он когда-нибудь расплатиться со своим невозможным любимым за все то хорошее, что он дал ему?
  Плохого, конечно, тоже хватало, потому что Рома оказался далеко не ангелом, но оно просто меркло по сравнению с тем, что Артем считал главным в их отношениях.
  
  - Ромыч, заканчивай ее сушить, под пиджаком все равно не видно будет, - все еще держа завернутые в полотенце кусочки льда у скулы, раздраженно произнес Артем. - Гости наши, небось, уже неизвестно что думают.
  - Да влажная же еще, - с сомнением протянул Ромка, сосредоточенно хмурясь и сетуя на то, что вроде бы мощная сушилка в туалете для персонала ресторана так медленно высушивает застиранное от крови пятно на рубашке жениха.
  - Фигня, не замерзну! - решительно потянул обнаженный по пояс Тёмка свою рубаху из рук любовника.
  
  В зале они появились спустя еще несколько минут. Зажигательные ритмы сменились медленной, волнующей танцевальной мелодией, и на освобожденной от столов площадке топтались несколько пар. Ксюха тоже оказалась среди них. Ее партнером в данный момент являлся младший брат девушки. Рома подтолкнул Артема, собравшегося было подождать, пока закончится танец, в сторону невесты.
  - Димон, смена партнеров! Уступи законному мужу право потанцевать с женой, - окликнул сосед подростка.
  Тот неприязненно покосился на молодого мужчину, но, заметив, как оживилась сестра при виде жениха, нехотя отпустил ее.
  
  Отойдя в сторонку, Димка лениво осмотрелся вокруг. Верхний свет был приглушен, создавая полуинтимную уютную атмосферу, и сейчас только мелькающие огни цветомузыки, вспыхивающие в такт звучавшей мелодии, скользящие по лицам и фигурам людей, освещая находившихся в зале.
  Так странно и непривычно было видеть танцующих со своими партнерами отца и мать, которые не только практически не разговаривали друг с другом весь вечер, но еще и делали вид, будто едва знакомы. Дима не мог понять, что именно раздражает его в этой ситуации. То ли то, что мамкин ухажер каким-то боком связан с соседями и их постыдными тайнами в личных отношениях. (Пусть он сам раньше и не подозревал ничего такого, но мало ли?) То ли из-за того, что отец притащил сюда, на их семейное торжество постороннюю тётку... То ли потому что, глядя на обе эти парочки взрослых, Димка как никогда ясно понял, что в детство уже никогда не вернуться. И папа с мамой никогда не будут вместе. И сестра, с которой он, порой, чуть ли не до драки делил территорию детской, тоже уже не принадлежит ему полностью. И непонятно даже, кого бы он сам предпочел видеть рядом с ней - Кирилла, Артема или еще какого-нибудь достойного орла...
  Никогда не думал, что это так обидно. Вроде бы никого не терял, наоборот, каждый из самых родных и близких с детства людей 'притащил в семью' еще по одному кандидату в родственнички. Но от этого в данный момент почему-то было тошно. Или от духоты и выпитого игристого вина, к вкусу которого он не привык? Вот, право слово - легкое пиво было бы лучше. Да только за столом, уставленным бутылками с дорогим алкоголем, этого простого снадобья не было. Мать вообще была против того, чтобы он дегустировал любые содержащие градусы напитки хотя бы до шестнадцати лет, правда, подчеркивала, что в идеале, лучше бы вообще воздержаться до двадцати одного. Но кто из нормальных пацанов в его возрасте беспрекословно слушается родителей? Главное ведь не злоупотреблять и не быть уличенным в подобном пролете...
  И все-таки вечер в понимании ностальгирующего по прошлому подростка, пытающегося справиться с глухим раздражением и непонятной, отчаянной тоской, навеянной чем-то, ускользавшим от его разумения, был испорчен безвозвратно. Наверное, это и есть пресловутая детская ревность. Вот только с эмоциями, терзавшими мальчишку, пожалуй, было тяжеловато справиться и взрослому человеку.
  - Дим, ты чего не танцуешь? - внезапно обняла его за талию подкравшаяся сзади Валерия.
  - Не хочу! - буркнул вздрогнувший от неожиданности подросток.
  - Пошли, я тебя приглашаю, - потянула она его за собой на танцпол.
  - Да чего я-то? - уперся Анин сын, вовсе не настроенный больше веселиться. - Иди, вон, со своим свидетелем танцуй.
  - Еще успеется, - беспечно отмахнулась Лерка. - А ты чего такой кислый? Обидел кто?
  - Никто меня не обидел! Я сам кого хочешь могу обидеть, - вскинулся Дима. - Просто голова разболелась.
  - А, ну да, встали-то мы сегодня рано, - посочувствовала Лера. - Не выспался?
  - Не-а, - подтвердил подросток, обрадовавшись подсказанной отмазке.
  - Ладно, впереди выходные. Отоспаться успеешь. Пойдем! - все-таки вынудила его девушка выйти потанцевать.
  Димка тяжело вздохнул, но близость Ксюхиной подруги нешуточно волновала. Обернувшись, чтобы убедиться, что бабушка с дедом, с которыми он хотел уехать домой, пока еще вроде не собираются покидать банкет, Дима успокоился. Значит, можно не отказывать себе в удовольствии прикоснуться ладонями к гибкой девичьей спине, почувствовать теплые округлости ее груди, когда подружка старшей сестры без всякого подвоха прижалась, слегка забывшись, что высокому подростку всего четырнадцать. Главное теперь, вдыхая аромат Леркиных духов, от которых слегка туманился рассудок, ничем не выдать, что будет ловить каждый миг этой короткой близости у всех на виду, о которой можно помечтать, оставшись с самим собой наедине. И, может быть, ночью снова приснятся приятные сны, полные необъяснимого томления и весьма красноречиво указывающие на то, что его мужская физиология в порядке.
  
  Артем же, заполучив внимание жены, поймал себя на мысли о том, что ему приятно чувствовать, что она рядом - невозможно красивая сегодня, и словно ставшая чуточку родней... Женщина, которая родит ему мальчика или девочку, ребенка, о котором мечтает Рома...
  Тёмке приходилось сейчас сдерживать себя, чтобы не сжать Ксюху в своих объятиях крепче. Ему хотелось, чтобы девушка поняла, как он ею дорожит, и в то же время Артем опасался невольно причинить вред их малышу, чересчур неаккуратно сдавив Анину дочь, прижимая к себе.
  
  Пока жених отсутствовал, а она предавалась рассуждениям о собственных жизненных перипетиях, Оксанка сама успела прочувствовать потребность в том, чтобы рядом оказался хотя бы этот парень, с которым ее связывал общий ребенок. Поэтому доверчиво прильнула к нему, прижавшись щекой к его груди.
  - Ой! - пискнула она, отпрянув. - У тебя рубашка мокрая? - не поверив ощущениям, требовательно распахнула девушка его пиджак, чтобы убедиться, что ей не почудилось.
  - Извини, я просто забыл тебя предупредить, - уклончиво отмахнулся напрягшийся Тёмка
  - Ты облился чем-то, что ли?
  - Да все нормально, Ксю...
  - Тёма? - нахмурилась девушка, интуитивно чувствуя, что он что-то недоговаривает, и поэтому требуя пояснений.
  - Кровь носом пошла, на рубашку попала, вот и...
  - Ты плохо себя чувствуешь? - встревожилась Оксана. - Голова болит? Надо было таблетки твои взять...
  - Да все нормально уже. У Ромки мои таблетки. Я нормально себя чувствую, не волнуйся, - попробовал улыбнуться Артем, чтобы убедить жену в своем прекрасном самочувствии. Но тут же понял, что зря он это сделал. Только недавно переставшая сочиться кровь из разбитой Киром губы, выступила снова.
  - А что у тебя с лицом, ну-ка повернись, - заволновалась Ксюха, тщетно силясь рассмотреть в свете мерцающих огней слегка подпорченную красивую внешность спутника жизни.
  - Ксюш, ну перестань, давай лучше потанцуем, а то сейчас музыка кончится...
  - Не кончится, я этот трек знаю, он минут десять идет - хоть обтанцуйся. Что случилось?
  - Ладно! - сдался юноша, поняв, что когда-нибудь все-таки включат яркий свет, и она увидит последствия драки на его лице. Вот только рассказывать в подробностях о том, что произошло, Рома категорически не советовал. Врать Артем не любил и практически не умел, поэтому решил ответить полуправду. - Там на улице какой-то муд... мужик докопался, вот и... - предложил Тёмка додумать исход встречи самой Оксане.
  - И где, интересно, в это время был твой свидетель? - сердито посмотрела девушка в сторону Романа.
  - Он не успел вмешаться, да и охранник подоспел, так что...
  - Ну надо же, как его угораздило из всех гостей, выходивших на перекур, докопаться именно до тебя, - вздохнула Оксанка, укоризненно покачав головой.
  - А что удивляться-то? Я сегодня выгляжу, как павлин, - отшутился Тёма. И, поморщившись, покосился на слегка подвядший и пострадавший в ходе короткой схватки с Кириллом цветок в бутоньерке.
  - Горе ты мое луковое, ты сегодня отлично выглядишь... выглядел, - усмехнувшись, поправилась Ксюха.
  Порывисто обняв мужа за талию, девушка снова прильнула к его груди, слушая размеренное биение его сердца, уже не обращая внимания на влажное пятно. Главное, что ничего непоправимого с отцом ее ребенка не случилось, а остальное - ерунда.
  Артем, не ожидавший такого участия, растерялся, облегченно выдыхая и надеясь, что его маленькая недоговоренность потом не обернется серьезным скандалом и ссорой с Оксанкой. Если Кирилл не оставит своих попыток добиться встречи с Аниной дочерью, он ведь может сказать ей, что был сегодня у ресторана, куда его не пустили...
  Впрочем, сейчас это неважно. Важно то, что и Ксюха, и его ребенок остались рядом с ним.
  Молодой человек снова нежно обнял свою женщину, наслаждаясь снизошедшим состоянием гармонии и надеясь, что она чувствует его невысказанную вслух благодарность за эту заботу о нем. А потом невольно вскинул глаза, отыскивая взглядом ее мать...
  Аня, оказавшаяся неподалеку, лишь на миг, словно почувствовав на себе его взгляд, обернулась, чуть отстранившись от Егора, мельком улыбнулась зятю, и снова переключила свое внимание на партнера.
  Но даже этого мгновения было достаточно, чтобы Тёмка ощутил знакомое обволакивающее тепло, разливающееся внутри, словно Анин взгляд коснулся не его кожи, а самой души. Вот как у нее это получалось?
  Он снова перевел взгляд на ту, которую держал в объятиях, подавив сожаление, что Осанка все-таки гораздо жестче матери, но, может быть, то, что ему нравилось в характере старшей соседки, придет с годами? Хотя, какая ему от этого выгода, если у него уже есть любимый человек, который обещал, что вместе они справятся со всеми невзгодами.
  Найдя взглядом Романа, чинно беседующего с его отчимом, юноша улыбнулся шальной, счастливой улыбкой, забыв про разбитые губы, на которых снова выступила кровь.
  Аня же, украдкой скользнув по жениху с невестой, не то что не танцующим, даже не топтавшимся на одном месте, а просто покачивающимися из стороны в сторону, застыв в обнимку, только тяжело вздохнула. Как жаль, что такую красивую пару связывает лишь общий ребенок...
  
  ***
  
  Димка, как и планировал, уехал со свадьбы сестры вместе с родителями матери раньше, чем начали расходиться остальные гости. Аня не возражала. Она тоже уже порядком устала. Но застолье продолжалось, и под благовидным предлогом можно было спровадить лишь жениха с невестой, а родителям надлежало развлекать оставшихся родственников.
  
  Всю дорогу до дома Дима прикидывался полусонным, чтобы бабушка с дедом не отвлекали его от размышлений. Как проверить правоту или неправоту заявления бывшего парня сестры на тему, являются ли геями их соседи, он не знал. Но теперь уже очень хотелось раз и навсегда выяснить для себя этот вопрос. Потому что даже здороваться за руку со всякими гомиками среди его друзей считалось зазорным, несмотря на уроки толерантности, которые им пытались навязать в качестве дополнительных лекций в школе. Там как раз было и про расизм по этническому признаку, и про свободу выбора в плане полового партнера. Но почему-то никто из пацанов не спешил объявлять себя относящимся к секс меньшинствам. Наоборот, чтобы убедить своих одноклассниц, что они вовсе не 'милые няшки', которых, начитавшиеся яойного чтива девчонки, пытались разоблачить, все самые смазливые парни из класса дружно ринулись доказывать, что они очень даже правильно ориентированы. Кое-кто огреб за распускание рук по башке тяжелым рюкзаком, а потом еще и добавили, за то, что косметичка от удара об дурную голову рассыпалась. Димке повезло. Во-первых, его черты лица все-таки были довольно грубы, а девчонкам он всегда нравился, очаровывая их не столько внешностью, сколько обаятельной улыбкой и умением вовремя сказать то, что они хотят слышать. Так что проблем с тем, чтобы найти, с кем целоваться, у него не возникло. На остальное он пока что не замахивался, хотя сам процесс будоражил его воображение.
  Понятное дело, с приятелями-то они обсуждали все тонкости интимной взрослой жизни с пафосом опытных знатоков, но вот перспектива практики Аниного сына слегка напрягала - а вдруг да облажается в чем-то, дойдя до дела? Как потом жить? Засмеют ведь, фиг отмоешься... К тому же и Егор, и Рома уже проводили с ним разъяснительную беседу на тему того, что для самого первого раза все-таки лучше договориться с девушкой, а не девочкой. Дескать, тебе самому до себя будет, и не стоит брать на себя ответственность еще и за ее дефлорацию. А вот когда получишь достаточно опыта...
  Эх... когда его только получишь-то? Уже четырнадцать! А до столь серьезных отношений Димка пока не доходил... И это немного удручало подростка...
  Но если соседи - гомики, как тогда относиться к их дружеским советам и вообще стоит ли слушать то, что они говорят и требуют? Естественно, он не собирался выслушивать от них какие-то претензии и поучения, если парни и впрямь окажутся 'голубыми'.
  Вот только как тогда Артем мог заниматься любовью с его сестрой?
  Димка терялся в догадках, строя предположения одно нелепее другого, время от времени даже холодея от того, до чего успел додуматься. Вообще-то он не боялся всяких извращенцев, благо вырос в счастливом неведении, что похотливые насильники не спрашивают своих жертв, желают ли те поучаствовать в развлечении. В личном опыте с насилием против личности, у него за плечами была лишь утрата двадцати рублей. Еще в третьем классе, которые отобрали старшие. Все-таки то, что Ксюха училась в той же школе, в какой-то мере оберегало его от подобных эксцессов в начальных классах. А он умел заводить друзей разного возраста. Так что к тому времени, когда сестренка закончила школу, его все равно никто не трогал. Димка не был жадным, мог и сам поделиться оставшейся от завтраков наличностью, если видел, как старшие друзья шарят по собственным карманам, сетуя на то, что выделенных родителями средств не хватает на завтраки, потому что часть уже потратили на сигареты или энергетики.
  Сам он, конечно же, тоже уже попробовал курить, но пока не находил в этом обещанного приятелями удовольствия. Да и слишком много опекунов с хорошим обонянием оказалось на его голову после развода родителей. Выслушивать нудные нравоучения по поводу недопустимости приобретения подобной дурной привычки, а то и вовсе получить затрещину, чтобы поскорее дошло, он не желал.
  Пожалуй, это тоже можно было отнести к насилию...
  А все, что показывали по телеку или в роликах, выложенных в Интернете, было все-таки абстрактным и лично к нему не относящимся. Слишком много информации на тему физического или морального насилия над личностью проходило. Бабушки с дедушками, глядя злободневные передачи на эту тему, или слушая новости, всерьез тревожились, ахали, охали, сопереживали, возмущались... А для него и его сверстников, да что там говорить, даже для родителей - это было чем-то обыденным, как непонятная война на Востоке, природные катаклизмы на других материках или вирус Эбола. Вроде они есть, но эти пострадавшие люди - однородная масса, обезличенные кадры телевизионной хроники. Наверное, не зря существует такое мнение, что порой беда одного конкретного знакомого человека заставляет сопереживать сильнее, чем, например, геноцид целой нации. Или человеческий разум самостоятельно отсекает лишние эмоции, чтобы не свихнуться от проявления сострадания и жалости, от возмущения и жажды справедливого возмездия лиходеям, творившим беззаконие...
  
  В общем, как бы там ни было, но злободневный вопрос Димка для себя так и не решил, уже даже прикидывая, а не позвонить ли Кириллу, чтобы напрямик спросить у него, с чего он решил, что Артем - гей?
  Но потом передумал. Киру, скорее всего, сейчас не до разговоров. Он тоже огреб будь здоров. Зачем только приезжал? Если хотел расстроить свадьбу, раньше надо было чухаться...
  Как показывают в фильмах, обычно получивший отставку жених или уходит в запой, или пускается во все тяжкие, ну или накладывает на себя руки. Однако представить Кирилла опустившимся забулдыгой или совершившим суицид, Димка не сумел... Ну а вот насчет девиц, согласных скрасить его одиночество, пожалуй, да...
  Может, и хорошо, что Ксюха выбрала Артема? А то потом страдала бы от ревности, закатывая ему скандалы? Хотя, опять же, надо все-таки понять, почему это у Тёмки не было постоянной подружки до Оксаны?
  
  Наконец-то очутившись дома и включив комп, Димка привычно пробежался по сообщениям, а затем полез в Instagrám смотреть новые фотки друзей. А заодно и свои, со свадьбы сестры, радуясь, что Лерка не поленилась выложить их так много. Все-таки камера на ее телефоне оказалась покруче, и фотки получились более качественными...
  С мыслей о соседских парнях, подросток плавно перешел на приятные воспоминания о медленном танце с Ксюхиной подругой, сожалея, что Валерия на целых шесть лет старше его. Сейчас это слишком большая разница. Плавные изгибы стройного девичьего тела его волновали гораздо сильнее, чем пока еще угловатые формы ровесниц.
  Юную кровь, разбавленную выпитым мартини, теперь будоражили самые разнообразные желания. Пользуясь отсутствием взрослых, захотелось полазить по другим сайтам, о которых нежелательно знать матери, но только Тёмка, зараза, совсем недавно снова поставил 'родительские запреты'. Что ему жалко, что ли? Впрочем, в Instagrám при большом желании и упорстве в поисках тоже можно было отыскать много пикантных снимков, которые не успел удалить модератор, и потешить свое воображение, загораясь от лихорадочного возбуждения и стыдясь быть застигнутым за просмотром непотребных картинок. Какие-то откровения Димку здорово возмущали и ставили в тупик, но в основном он довольствовался вполне невинными, лишь с намеком на эротику...
  И, наверное, по чистой случайности, пролистывая странички с выложенными фотками, он забрел туда, куда не собирался...
  И надолго завис, будто получив поддых сокрушительный удар, скривившись от гадливого отвращения и пытаясь осмыслить увиденное.
  Получалось плохо. Слишком много противоречивых эмоций нахлынуло.
  Только сейчас он сообразил, что в комнате, которую соседи выделили сестре, он ни разу не видел Артемовых вещей, хотя был уверен, что родители его будущего племянника спят вместе. А вот в большой комнате, где обитал Роман, стоял всего один огромный диван...
  Единственная фотография сместила его идеалы с пьедестала в один момент, заставив протрезветь окончательно и подстегнув злорадную решительность немедленно избавиться от всего того, что, так или иначе, связывало его с соседями.
  Буквально через десять минут пластмассовый ящик, в котором пылились собранные из конструктора 'Лего' модели (время от времени он еще увлекался подобными игрушками, отлынивая от домашнего задания), был заполнен. С футболками, которые Артем постирал в неправильном режиме, после чего они безнадежно сели и годились теперь только Димке, подросток расстался без сожаления. Складной швейцарский нож было жаль, но он тоже являлся презентом от гомиков после их поездки заграницу на Рождественские каникулы, так что Дима заставил себя разжать руку и уронить его в ту же корзину. Остальное, по мелочи, хоть и высилось небрежной горкой над краями корзины, все-таки уместилось в ней. Он сложил все - вплоть до дисков с компьютерными игрушками и даже половинку шоколадки, доставшуюся ему буквально на днях, которую не успел схарчить...
  Осталось лишь всучить это барахло парням.
  Дима попытался представить свою обличительную речь, полную негодования и презрения, старательно раздувая свои мелкие обиды и унизительные замечания, припоминая все незначительные моменты, когда эти воспитатели хреновы навязывали ему свою волю. Когда напоминали ему о том, как следует вести себя с матерью и сестрой, о том, что он мужик, который должен отвечать за свои слова и поступки, о его обязанностях, и вообще...
  И лучше всего, наверное, кинуть все это барахло под ноги Артему, вызывающему у него более негативные ассоциации теперь, когда тот испоганил жизнь его сестры. Рома и раньше пользовался бОльшим авторитетом и уважением подростка, уязвленного сейчас вскрывшимися нелицеприятными фактами приватной жизни соседей...
  Вот только перед глазами почему-то то и дело мельтешили совсем не те образы, которые он старался представить. И вместо отвращения испытывал глубокое сожаление о том, что больше не сможет общаться с ними, как прежде. Слишком многое соседи дали ему, появившись в их с матерью и сестрой жизни. И совместные походы на всякие спортивно-развлекательные мероприятия, куда он и не мечтал попасть, и доверительные мужские беседы, которые не стоило вести с женщинами, а с отцом по причине его отсутствия, тоже не получалось.
  И обучение каким-то хитрым приемчикам, чтобы чувствовать себя более уверенным на улице и в школе. Не говоря уж о помощи в нахождении лазеек для любимых компьютерных игрушек и в починке самого компа, без которого Дима не представлял себе полноценной жизни современного пацана. И помощь в учебе, и совместное отмечание праздников с хлебосольным застольем... Столько всего, что и не перечислишь...
  По идее, оба 'наставника' заменили ему старших братьев... И от того, что оказались не теми, кем он их себе представлял, на душе становилось только горше. Хотелось побиться башкой о стену, как же он раньше не замечал очевидного? Просто и мысли не допускал по своей глупости и наивности...
  Вот дурааак... только бы никто из знакомых не узнал, ведь не оправдаешься потом, что ни сном, ни духом...
  Насчет отношения Ксюхи к соседям, Димка терялся в догадках, вполне допуская, что она купилась на это поветрие, которому подвержены некоторые девицы, перечитавшие романтических историй, считая геев способными на более трепетные чувства, чем обычные мужики нормальной ориентации. Впрочем, она взрослая девочка - сама разберется. Понятно, что сейчас сестре просто надо слега реабилитировать свое положение перед родней старшего поколения, дескать - все честь по чести, теперь она замужняя женщина, а не просто так 'в подоле принесла'...
  Но почему же мать и Егор Александрович не гнушаются общением с гомиками?
  Димка покосился на собранное в корзину барахло и загрустил, тщетно пытаясь представить реакцию Тёмки. Что тот будет испытывать? Испугается из-за того, что все открылось или презрительно рассмеется, обозвав предателем? Или будет прятать глаза от стыда? Или пошлет куда подальше с претензиями, посоветовав не лезть в его частную жизнь да еще и начистит морду за поклеп?
  Вот гадство какое...
  Почему-то Диме самому вдруг стало совестно, будто это не соседи его сознательно обманывали столько времени, жалея детскую психику, а он оказался предателем настоящей мужской дружбы... Но разве кто в здравом уме и твердой памяти будет себя осквернять подобными знакомствами и изгоями общества? Здесь не морально разложившаяся заграница, а матушка Россия...
  Помаявшись еще немного, Димка пришел к неутешительному выводу, что, глядя в глаза Артему, он все-таки не сможет вернуть ему все, что собрал. Оставлять подарочек на пороге - тоже не вариант. А вдруг мать с Егором вернуться раньше, чем молодожены, и поинтересуются, что это такое стоит у дверей соседской квартиры? Наверняка ведь спросят, что сие значит... Как с ними объясняться? Противно вообще поднимать эту тему в разговоре с матерью. Да и перед Егором как-то неловко. А вдруг, он не в курсе, что из себя представляют его друзья? Может, они так хорошо шифруются...
  Отыскав ключи от соседской квартиры, и чувствуя себя домушником, впервые вышедшим на незаконный промысел, Анин сын решил подкинуть презентик прямо к ним в большую комнату. Пусть эти 'голубки' сами додумывают, что с этим делать теперь.
  Мальчишка чертыхался, путаясь трясущимися руками в связке ключей, но упорно решил довести свою задумку до логического конца, чтобы никто не помешал. Почему-то никак не удавалось унять необъяснимую нервозность, от которой тряслись поджилки (причем, не от страха, а именно от какого-то дикого коктейля убеждения в правоте собственных действий и жгучей обиды). Но все-таки он справился, и, избавившись от ненужного ему теперь барахла, отправился в ванную, чтобы смыть с рук остатки скверны.
  На душе было муторно. Улегшись спать, Димка ворочался с бока на бок, в сотый раз пытался понять, что не так с его соседями? Как могут здоровые нормальные с виду парни увлекаться друг другом? Что это - блажь, похоть, распущенность нравов или психические отклонения? Вроде бы это поветрие не заразно. А не предается ли оно по наследству? А что, если Ксюшкин ребенок тоже будет слегка того... Соседи - это одно, а вот знать, что с твоим племянником нелады - это уже совсем другое... И зачем только Ксюха связалась с Артемом?
  Димка неожиданно разозлился на мать. Если бы не ее дурацкое милосердие, может, ничего бы и не было! А то пожалела соседа, разрешив Тёмке пожить у них, когда он захлопнул свои ключи в то время, пока Рома был в очередной командировке. И сестра не была бы теперь замужем непонятно за кем...
  А, может, Кирилл все-таки голословно обвинял Артема в том, что он гомик, и фотка, где Рома с Артемом готовы поцеловаться, кем-то нарочно выложена ради прикола? Мало ли как парни могли дурачиться на своем мальчишнике перед свадьбой?
  Терзаемый сомнениями относительно ориентации соседей и правильности своего спонтанного поступка с избавлением от вещей, доставшихся ему от Тёмки с Романом, Димка наконец-то уснул, надеясь, что утром не пожалеет о своей опрометчивости...
  А если он не прав, и парни перестанут с ним разговаривать, обидевшись и оскорбившись, так переживет! Раньше же как-то обходился без их компании...
  
  ***
  
  Руки у обоих молодоженов, вернувшихся домой, были заняты букетами. Карманы Артемова пиджака топорщились конвертами с дарами от родни. Да еще и под мышкой был зажат неформатный конверт с подарком от Тёмкиного любовника. Хорошо еще домой они добирались на машине со знакомым Ксюхе водителем, которого вызвал Рома.
  
  - У Вас ненормированный рабочий день получается, - посочувствовала Оксана мужчине, накануне забиравшем ее с девичника. - Совсем начальство Вас не бережет.
  - Что делать? - философски пожал тот плечами, предупредительно открывая двери автомобиля. - Работа у меня такая. Зато с оплатой сверхурочных Роман Сергеевич не обижает, - кивнул он в сторону ухмыляющегося, стоявшего поодаль работодателя.
  - Ну это, конечно, компенсирует неудобства, - улыбнулась Оксанка, собираясь устроиться на заднем сидении рядом с Артемом, но водитель машины покачал головой:
  - Оксана Анатольевна, Вы - на переднее сиденье, как обычно.
  Ксюха обернулась к Артему, еле удерживающему охапку букетов, виновато взглянув на мужа. Несмотря на то, что оба прекрасно знали о том, что эта свадьба не для них, а для родни, девушка не собиралась демонстрировать свое независимое положение. Практически весь день, стараясь соблюдать традиции и разные приметы, они держались за руки, за исключением отлучек по естественной надобности. Она ловила себя на мысли, что если бы ее мужем стал Кир, наверное, и в туалет ее сопровождал именно он, а не подружки. Впрочем, это лишь предположения, которыми не стоит травить душу. Помимо прочего, Ксюха до сих пор переживала, что Тёмка сцепился с каким-то придурком, который слегка подпортил безупречную внешность красавца-жениха, хоть Артем и уверял, отчего-то жутко смущаясь ее заботы, что ему вовсе не больно, и не стоит переживать по этому поводу.
  Перед раздачей праздничного двухъярусного торта, сентиментально украшенного двумя лебедями, склонившими головки друг к другу так, что изящные шеи гордых птиц образовали символическое сердечно, в полутемном зале добавили освещения. И пришлось пересказывать притянутую за уши версию о незнакомом драчуне остальным взволнованным неприятным происшествием гостям. Друзья возмущенно зароптали, мол, чего сразу не сказал, мы б этому мужику живо рыло начистили. Тёмка поблагодарил за поддержку, пообещав, что позовет их на помощь в следующий раз. А пока и сам справился. Отчим просто похлопал по плечу, собравшись, как обычно подбодрить, дескать, до свадьбы заживет, но мать одернула, мол, ты что говоришь-то, старый? Больше не наливать? Валерий Николаевич сконфуженно рассмеялся, опомнившись, что свадьба их сына как раз сегодня. Гости развеселились из-за этой оговорки, напряженная было обстановка разрядилась.
  Правда, Роме, как свидетелю, не уберегшему подопечного, все-таки досталось от Ани. Но Егор быстренько успокоил свою женщину, прошептав ей на ушко, что у ее любимого зятя теперь собственная жена есть, пусть она о нем и заботится.
  
  - Ксю, не спорь, забирайся на переднее сидение, - кивнул Тёмка. - Может, цветы в багажник сгрузим?
  - Да, конечно, - согласно кивнул шофер, слегка обескураженный тем, что единственная девушка, к которой сын Сергея Романовича проявлял невиданный доселе интерес, оказывается, вовсе ему никто, даже, как удалось выяснить, не родственница...
  Жених с невестой помахали ручками на прощание вышедшим их проводить гостям, и машина плавно тронулась с места...
  Рома предупредил, что сегодня поедет к своим родителям. Этот вопрос был обговорен заранее. На всякий случай, чтобы не будоражить воображение слишком любопытных, дескать, нафига молодым в квартире сосед-свидетель в первую брачную ночь? Судя по тому, что Ксюха уже на сносях, Артем отлично знает, что нужно делать с женой, и свечку над ними держать не требуется.
  
  - Может, Димке позвоним, чтобы двери открыл? - предложила Оксана Тёмке, пока они ехали, с сомнением прикидывая процесс отмыкания препятствий на пути к вожделенному дивану и любимой пижамке, когда руки заняты букетами.
  - Сами справимся, - отмахнулся парень, шаря по карманам в поисках ключей. - Ребенок, небось, уже дрыхнет без задних ног. Умаялся, наверное, сегодня с нами мотаться. Совсем без настроения был, когда уезжал.
  - 'Ребенок', скорее всего, мечтал очутиться дома, пока никого нет, - возразила Оксана, гораздо лучше изучившая родного брата. - У Димки лучшее лекарство от всех недугов - это сеанс компьютерной терапии.
  - Ну пусть немного расслабится, - хмыкнул ее муж. - На сайты с порнушкой я запрет поставил...
  - Надолго ли?
  - Недели две помыкается, - уверенно ответил Артем, - а потом обновлю.
  - Благодарности от него не дождешься за эту подлянку, - рассмеялась девушка.
  - Аня попросила... - смутился Тёмка. - Мне-то не жалко, пусть бы развивал воображение.
  - Можно подумать, что если дома не получится удовлетворить свое любопытство, ему что-то мешает к дружкам в гости сходить.
  - По крайней мере, мамка ваша будет спать с чистой совестью, что дома он этим безобразием не занимается.
  - И то верно, - вздохнула Оксана, с наслаждением скинув туфельки и пошевелив пальчиками ног, надеясь, что ей просто кажется, будто ноги отекли. Мальчикам об этом знать необязательно, а то снова всполошатся и отправят сдавать анализы, подозревая, что почки не справляются с двойной нагрузкой. Как бы ни было хорошо в комфортной палате Егоровой больницы, где она лежала на сохранении, а дома все-таки лучше.
  
  К счастью железная дверь тамбура на их этаже была открыта. Так что Оксана, которой довелось тащить лишь часть букетов, смешно вытягивая шею, чтобы бутоны и травинки, выглядывающие из цветочной обертки, не щекотали лицо, сгрузила свою охапку на стоявший в коридоре ящик из-под картошки, и открыла дверь.
  - Чур, я первая в ванну! - предупредила она.
  - Ксюш, стой!
  - Что? - удивленно обернулась девушка, собиравшаяся переступить порог.
  Артем небрежно скинул остальные цветы и неформатный конверт на тот же ящик. Пара букетов, соскользнув с высокого 'стожка', свалились на кафельный пол, но парень не стал их подбирать. Вместо этого он стремительно шагнул к жене, внезапно подхватив ахнувшую от испуга девушку на руки, и перенес через порог, чтобы аккуратно опустить ее на ноги уже в прихожей квартиры.
  - Традиция, забыла? - пожурил Тёмка, нежно чмокнув все еще растерянно моргавшую от неожиданности подругу в кончик носа.
  - Блииин, забыла... - растроганно призналась Оксана, благодарно обняв его. - Спасибо.
  - За что?
  - За то, что ты вспомнил о такой мелочи.
  - Это не мелочь, Ксю. Ты же мне не чужая. Жена как никак, - слегка смущенный собственным порывом, Артем, перехватил ее ладошку и поднес к лицу, демонстрируя новенькие кольца, опоясывающие безымянные пальцы их правых рук. - Видишь? То, что мы с тобой знаем друг про друга, вовсе не повод остальным считать, что мы не пара. Раз уж тебе достался такой никчемный муж, пусть хоть что-то будет правильным.
  - Ты не никчемный, Тёма, - возразила Оксана. - А очень даже замечательный. Просто нам с тобой не повезло... но все будет хорошо! - оптимистично закончила она, высвобождая свою ладошку из его руки.
  - Ты себя утешаешь, или меня? - фыркнул парень, бережно развернув Ксюху, и прижавшись грудью к ее спине, чтобы обеими ладонями обнять выпирающий животик. - Ух ты, толкается...
  В кои-то веки, детеныш принялся пинаться, почувствовав руки отца. Обычно он настороженно затаивался, будто не совсем доверяя тому, кто стал виновником его зачатия. Зато Ромке практически всегда демонстрировал, что тот не зря заботится о его благополучном развитии.
  - Нас обоих, - ласково погладила девушка теплые ладони мужа.
  - Ксю, я сделаю все, чтобы ты не пожалела о том, что так получилось, - сдавленно произнес он, борясь со спазмом, перехватившим горло.
  - Я знаю, Тём. Я тоже постараюсь облегчить тебе жизнь... - тихо прошептала Анина дочь. - Только в ванную я все равно первая!
  - Да иди-иди, - рассмеялся Артем, выпуская девушку из своих объятий. - Надеюсь, голову ты мыть сегодня не будешь?
  - Не, на такой подвиг я не способна. Ой! Только помоги расстегнуть платье, а то я из него самостоятельно не выпутаюсь.
  - Прикольно, - хмыкнул Артем, галантно помогая избавиться ей от короткой норковой шубки. - Тогда, может быть, сначала я пойду, пока ты возишься?
  - Ну Тёмааа... - обернулась Ксюха, чтобы убедиться, что он ее просто поддразнивает, но на всякий случай уже состроив обиженную мордашку.
  Минутная откровенность заставила их обоих почувствовать свою уязвимость, так что привычная небрежность обычных отношений, разбавленных беззлобным дружеским подтруниванием друг над другом, пришлась весьма кстати, чтобы обрести душевное равновесие.
  - Да ладно-ладно, шучу. Женщин и детей обижать не годится, - улыбнулся Тёмка, сосредоточившись на поисках аккуратно скрытой молнии на спинке свадебного платья. - Блин, как она открывается-то?
  - Как обычно, милый...
  - Можно подумать, я спец в таких вопросах, - пробурчал юноша, включив свет в прихожей, чтобы лучше видеть свои действия.
  Ксюха хихикнула, но не стала озвучивать пришедший на ум совет, дескать, какая разница - на платье ты расстегиваешь молнию или на Ромкиной ширинке?
  - Что ты хихикаешь? - поинтересовался Артем, напрягшись.
  - Щекотно, - слукавила Оксана, демонстративно поежившись от его чересчур осторожных прикосновений.
  - Ура! - найдя наконец-то крохотный замочек, парень потянул его вниз, заворожено наблюдая за обнажением спины смирно стоявшей подруги.
  Оксана машинально выпрямилась, склонив голову. А Тёмка вдруг сглотнул, глядя на трогательно выпирающий шейный позвонок под нежной гладкой кожей, к которому хотелось прижаться губами, как тогда в темноте комнаты в Ромкином загородном доме, когда так же доверчиво Аня находилась к нему спиной на огромной разворошенной кровати...
  Рома велел забыть давний 'инцидент', едва не поставивший точку в добрососедских отношениях, но он так и не смог стереть из памяти ту единственную ночь с Анной, показавшей ему, что из себя представляет настоящая женская нежность и страсть. От которой плавились не только их тела и уплывающее сознание, но еще и душа ликовала, пытаясь разорвать грудную клетку, в стремлении выплеснуть необузданные эмоции, чтобы поделиться этой радостью со всем миром...
  Они с Ромкой больше не поднимали запретную тему, и сейчас перед юношей была совсем другая женщина, но она была дочерью той, которая слишком многое отдала ему...
  Артем аккуратно расстегнул молнию на платье до самого конца, опустил ладони на хрупкие плечи жены, придержав свободно поползшее вниз кружево ее наряда, и помотал головой, прогоняя неуместное наваждение.
  Не та, единственная...
  И это к лучшему, потому что ему не нужны женщины. У него есть любимый парень.
  И, несмотря на совсем непонятную ревность к Егору, которому теперь принадлежала Аня, был рад, что все обернулось именно так. Она, как никто другой заслуживает своего простого женского счастья быть любимой и желанной. Наверное, Анюта права, что не разрешила сегодня назвать себя матерью, как традиционно принято у молодоженов, иначе трудно было бы прийти к согласию со своей совестью. Тёмка только сейчас понял, как выглядит их рандеву на троих, о котором он никогда не забудет...
  - Дальше справишься сама?
  - Конечно! - бодро кивнула Ксюша. - Ты пока цветочки в воду поставь, чтобы не завяли.
  - У нас столько ваз не найдется, - скептически покачал головой Артем, обернувшись на 'стожок' из букетов, виднеющийся в приоткрытую входную дверь квартиры.
  - В тазики или кастрюльки какие-нибудь пристрой. Завтра разберемся, - зевнув, посоветовала Оксана, с наслаждением избавляясь от платья прямо в прихожей. - И без меня в Ромкин конверт не заглядывай!
  - Не буду, - пообещал Тёма.
  
  ***
  
  Выйдя из душа, закутанная в уютный махровый халатик, девушка зашла в кухню и убедилась, что Артем пристроил цветы, согласно полученной инструкции. Весь стол был заставлен большими кастрюлями, в каждой из которых, тесно прижатые друг к другу, стояло по нескольку букетов. Прямо залюбоваться можно необычным натюрмортом.
  - Тём, ванная свободна! - крикнула Ксюша в глубину квартиры, доставая бальзам 'Спасатель' из аптечки с намерением полечить боевые раны отца своего ребенка.
  Ответом ей послужила тишина.
  - Хм, прямо так, что ли, вырубился? - умилилась Оксана, направляясь в большую комнату, чтобы убедиться, что Артем услышал ее, и мог в свою очередь сходить принять душ.
  
  Тёмка не спал, почему-то стоя посреди комнаты застывшим изваянием.
  - Тём, ты слышал? - нахмурившись, подошла к нему девушка и дотронулась до напряженной спины.
  Не оборачиваясь, он сдержано кивнул.
  Удивленно взглянув на мужа, по припухшим, со следами ссадин скулам которого ходили желваки, а в глазах застыла смесь разочарования, обиды, недоумения и растерянности, Оксана встревоженно затормошила его:
  - Тёма, что случилось, пока меня не было?
  - Я не знаю, - процедил он, зло пнув стоявший у его ног ящик, на который девушка только теперь обратила внимание.
  - Опаньки... - озадаченно присела она на корточки, убрав в карман халата 'Спасатель' и запустив руки в знакомые вещички, недоумевая, как и почему они тут оказались. - Это же Димкины... а зачем он их приволок?
  - Ты у меня спрашиваешь? - склонился Артем, бережно подхватив под мышки, заставляя ее подняться из неудобной для беременной позы.
  - Вообще-то, да. Странно...
  - Думаешь, странно? - старательно пряча горечь за нарочитой язвительностью, переспросил Ромкин любовник.
  - Ну, насколько я знаю братца - этот жест вряд ли обозначает, что он не желает иметь с нами ничего общего, потому что я вышла замуж... Если бы он был настолько категорично настроен против твоей кандидатуры, сказал бы прямо. За ним не заржавеет. Но для того, чтобы расстаться с этим ножичком... - склонившись еще раз, Оксана выудила складной армейский нож из-под яркой футболки, и попыталась открыть его, - должна быть веская причина.
  - Осторожно, - перехватил Тёмка опасную игрушку из рук девушки, небрежно кинув его обратно в корзину.
  - Пойду-ка я спрошу! - решительно развернулась Оксана, собираясь немедленно сходить домой и вытрясти из брата причину его поступка
  - Стой, - поймал ее Артем за руку, - не ходи! Я, кажется, догадываюсь, в чем дело, - припомнил он, что Димка был весел и беззаботен до драки во дворе ресторана, а потом подростка словно подменили. Даже не попрощался с ним, когда уезжал домой, чмокнув в щеку только сестру. Неужели Димка видел Кира и слышал, как тот разорялся, уличая их Ромкой в порочной связи?! Вот черт! Надо было все-таки как-то подготовить пацана. Что он теперь себе навоображал? Хотя, по правде говоря, было очень обидно и горько...
  Но если видел и слышал Ксюшкин брат, может, кто-то еще? Но сейчас почему-то это имело второстепенное значение.
  Они с Ромой и не собирались выпячивать свои отношения напоказ. Не только из-за того, что Аня крайне отрицательно отнеслась бы к тому, чтобы ее сын мог узнать об этой связи, но и вообще хотели бы избежать потрясений для соседского подростка на эту щекотливую тему. В таком возрасте у детей слишком болезненно происходит перестройка мышления. Юношеский максимализм, от которого он и сам еще не вполне избавился, цветет махровым цветом. Тинейджеры воспринимают все слишком контрастно, разделяя поступки других людей на черное и белое, не видя пока что полутонов и оттенков, которые все ярче проступают с приобретением мудрого житейского опыта.
  - Ксюш... не надо, не спрашивай. Мне кажется, он узнал, что мы с Ромычем... - досадливо замялся юноша.
  - Что?! - ахнула девушка, поняв невысказанную вслух мысль. - Но откуда?
  - Какая разница? - раздраженно поморщился Артем, с видимым усилием пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. - По крайней мере, не горит выяснять это немедленно. Иди отдыхать, котенок, ты и так сегодня вымоталась, - смягчившись, ласково убрал он со щеки взволнованной подруги прядку расколотых и рассыпавшихся по ее плечам темных волос.
  - Как это какая разница?! - возмутилась Оксанка. - Я пойду и спрошу!
  - Нет! - жестко ответил Артем. - Я сам в состоянии спросить. Завтра. А сегодня ты идешь спать. Пойдем, я вам сказку почитаю, - приобняв жену, вынудил он ее отправиться в другую комнату.
  - Ладно, Тём, - смирилась действительно уставшая за долгий день Ксюшка, смерив его сочувствующим взглядом. Артем еще до сих пор даже не переоделся, скинув официальный наряд жениха. - Давай быстренько в душ, а я пока кровать разберу. Тебе разобрать?
  - Спасибо, не надо. Сам справляюсь, - отмахнулся юноша.
  - Рубашку только сразу в тазу с холодной водой замочи, вдруг плохо кровь отстирали. Жалко же...
  - Хорошо, - кивнул Артем, скрываясь в ванной.
  
  Оксана сначала хотела предложить ему и вовсе забить на ежедневный ритуал, и обойтись без чтения на ночь, но потом решила, что не стоит Тёмке сейчас раз за разом прокручивать в голове свинский поступок ее брата. Пусть хоть немного отвлечется. В конце концов, если и хотел побольнее уколоть, открещиваясь от дружбы с соседями, следовало бы выразить свое отношение, глядя парням в глаза, а не вот так, подленько, исподтишка.
  За Тёмку почему-то было очень обидно. А за Димку - сжигал стыд, будто и ее вина присутствовала в том, что недостаточно чутко и терпимо к чужим недостатками воспитали мальчишку. В общем-то, младший братец не был злобным дурачком, но иногда его заносило. И следовало все-таки вправить ему моги, пока не стало слишком поздно. Какое право он имеет осуждать других? Тех, от кого видел одно только хорошее. Неизвестно вообще, куда бы скатился, отбившись от рук после развода родителей, если бы соседские парни не приструнили его, взяв неофициальное шефство и заставляя взяться за ум.
  Вот мелкий поросенок! Хотя, вряд ли он осознает всю значимость их поистине героического поступка, сулившего соседям сплошной геморрой и минимум бонусов. Как часто кто-то вмешивается, поступаясь своими интересами и не ожидая благодарности? По пальцам одной руки можно перечислить знакомых. Некоторым и собственные дети не нужны, что уж говорить о чужих!
  Ксюша прекрасно понимала, что Артем изначально вряд ли отважился бы взвалить на себя такую ответственность, потому что сам был еще слишком молод. А вот от Ромки она и впрямь не ожидала серьезной мужской поддержки. Он никогда и ничего не делает просто так... Даже мать не верила в странную благотворительность, слишком осторожно относясь к Ромкиной прихоти помочь с воспитательным процессом. Другое дело, быстро привыкла к хорошему. К тому, что самой не надо ежедневно трепать нервы, скандаля и настраивая младшего ребенка на путь истинный.
  Вот только брат, не ведая всей подноготной, не может оценить, как выглядит со стороны его отвратительный поступок. Как предательство!
  И в какой-то мере, мама виновата в том, что скрывала от Димки нетрадиционные предпочтения соседей. Можно же ведь было найти какие-то слова объяснения, достучаться, донести до сознания подростка, что геи - тоже люди. По-своему несчастные и требующие уважения к их выбору. Чтобы он научился различать плохое и хорошее! Есть отморозки, склонные к физическому и моральному насилию, растлению малолетних жертв, а есть вполне себе нормальные, адекватные личности, над которыми поглумилась матушка-Природа. Что им теперь, и не жить?
  
  Артем отсутствовал совсем недолго. Быстренько сполоснувшись и переодевшись в спортивные брюки и свободную футболку, парень зашел к Оксане в комнату. Убедившись, что девушка уже улеглась, он взял с полки очередную детскую книжку.
  - Сегодня - Чуковский, - объявил Артем, собравшись усесться в стоявшее у окна кресло.
  - Иди сюда, - похлопала Ксюша ладонью по своей кровати, отодвинувшись к самой стене.
  Ей хотелось чувствовать человеческое тепло рядом. Да и Тёмке не мешало бы расслабиться. Он правильно сказал, что они не чужие друг другу. Поэтому очень хотелось поддержать и его. Ничего криминального больше не случится. Оба достаточно целомудренно одеты, к тому же между ними отсутствует физическое влечение, так что вряд ли даже ревнивец Рома смог бы осудить их за этот маневр поделиться душевным теплом, устроившись рядышком.
  Немного поколебавшись, Артем пересел ближе, Ксюша взяла его за руку, переплетая пальцы.
  - А как я страницы буду перелистывать? - усмехнулся он, благодарно пожимая прохладные девичьи пальчики.
  - Чего там перелистывать? Я Чуковского наизусть помню. Что там у нас на повестке дня?
  - 'Айболит'.
  - О! Тем более. Начинай! Если что, я подскажу, - улыбаясь, уверенно пообещала Оксана.
  - Может, тогда и свет выключить сразу? Я начало помню, - рассмеялся Тёмка, на всякий случай заглянув в книгу:
  Добрый доктор Айболит!
  Он под деревом сидит.
  Приходи к нему лечиться
  И корова, и волчица... - процитировал юноша.
  - И жучок, и червячок,
  И медведица! - подхватила Оксана. - Выключай! Эх кто бы видел, чем мы с тобой занимаемся в первую брачную ночь...
  - А чем обычно занимаются? - напрягся молодой муж.
  - Как чем? Деньги считают! Кстати, о Ромкином подарке... - делано безразлично произнесла девушка.
  - Блин, я забыл! - нетерпеливо дернулся Артем, собираясь вскочить с кровати, но в последний момент виновато обернулся. - Сейчас посмотрим, или после сказки?
  - Шутишь, что ли? Конечно сейчас! - хлопнула его Оксанка по стройному бедру, придавая ускорения. - Тащи скорее!
  
  А потом им стало не до сказок, и даже не до остальных конвертов с деньгами, потому что оба, распотрошив Ромкин конверт, теперь пытались осознать степень его щедрости и прикинуть, как преподнести новость своим родителям.
  Некоторое время, выхватывая бумаги друг у друга из рук, чтобы еще и еще раз перечитать строки официально заверенной нотариусом Дарственной на эту квартиру, в которой они сейчас находились, Оксана с Артемом, наконец, взглянули друг на друга.
  - Эм... похоже, что это не розыгрыш, - наконец, выдавила девушка, ставшая, как и ее новоиспеченный супруг, обладательницей ½ соседской жилплощади. - Думаю, мама оценит гарантию для моего ребенка.
  - Нашего, - машинально поправил потрясенный Артем.
  - Ну да, - легко согласилась Оксана, продолжив свою мысль, - ...в том, что меня никто не собирается обижать или ущемлять после его рождения. Тём, ты же понимаешь, что мое имя здесь стоит именно из-за ребенка? - осторожно спросила она, постучав пальцем по выделенным жирным шрифтом строчкам в Дарственной, пытаясь разглядеть на застывшем лице Артема что-нибудь еще, кроме растерянности. В конце концов, она-то ни с какого бока не заслужила такой щедрый подарок, и у Тёмки могут возникнуть все предпосылки для ревности.
  - Почему?
  - По-хорошему, твой Рома, если уж слегка сошел с ума, должен был сделать дарственную только на тебя, Тём. Смотри, сколько сразу проблем снимается, если ты пропишешься сюда...
  - Я не просил его... - перебил воодушевившуюся девушку Артем, мучительно пытаясь сообразить, рад ли он или, наоборот, удручен нелогичным поступком любимого? Хотелось немедленно позвонить Ромычу, чтобы спросить его, какой смысл было устраивать подобное? В последнее время Ромка обзавелся собственными тараканами, которые здорово мешали жить им обоим.
  - Я уверена, что ты и не заикался, - успокоила Оксанка. - Это его пунктик - покрепче привязать тебя к себе. Но, согласись, Тёма, он в чем-то прав. С московской пропиской у тебя не возникнет проблем с будущим устройством на работу. И ребенка можно будет прописать сразу к тебе...
  - Оксан! - укоризненно покачал головой парень, вскинувшись.
  - Артем, я не меркантильна. Я сюда прописываться не собираюсь. И ребенка обычно сразу к матери прописывают. Как ты скажешь, так и будет.
  Юноша вздохнул, скорее всего, Оксана права. Рома очень хотел, чтобы ребенок жил именно с отцом, то есть с ними... Но конкретно ничего не обсуждалось. Интересно, как сказать с трудом пережившему новость о смене фамилии на фамилию жены отчиму, еще и о том, что ДРУГ облагодетельствовал их таким, поистине королевским подарком?
  Голова просто шла кругом. Тёмка оттянул воротник футболки, будто ему не хватало свежего воздуха...
  - Солнце? Все в порядке? - дотронулась Ксюшка до его груди, озабоченно нахмурившись.
  - Не уверен, - нервно усмехнулся парень, аккуратно сгружая лежавшие у него на коленях документы на руки жены. - Мне надо срочно позвонить Роме...
  - Ага, правильно! Поблагодари его и от моего имени. А заодно скажи этому городскому сумасшедшему, что мы очень ждем его утром. Надеюсь, он не рассчитывает, что мы позволим ему съехать отсюда?
  Артем резко обернулся. Ему даже и в голову не пришла подобная крамола. С Ромкой он не собирался расставаться, будь хоть трижды женат!
  Но Оксанка только рассмеялась, интуитивно почувствовав его состояние:
  - Тёмка, я серьезно! - уверила она. - Мне вполне хватит обычного вашего внимания и заботы, из-за штампа в паспорте ничего не изменилось. Иди, звони! Он, небось, тоже сейчас там мается, не зная, как мы отреагируем. Если что, зови, я ему сама объясню политику партии.
  Артем просиял, облегченно выдохнув и еще раз убедившись, что с женой ему невероятно повезло. Осталось лишь немедленно прояснить кое-какие недоразумения с любовником...
  А решение всех остальных проблем - и с Димкой, и с родителями - завтра!
  Для одного дня и так слишком много впечатлений и потрясений, выпивших все эмоции...
  
  ***
  
  
  
  
  Конец третьей книги
  
  
  ***
  
  
ПРОСТАЯ СЛОЖНАЯ ЖИЗНЬ - 4.
  
   КНИГА 4
  
  
  ***
  
  В ночь после свадьбы Артем остался в комнате Оксаны. Он не собирался стеснять девушку, намереваясь отправиться на привычное спальное место в их с Ромой комнате. Правда уже от одной мысли, что Ромки рядом не будет, в груди поселился неприятный холодок необъяснимой тоски. Несмотря на усталость и эмоциональную выжженность из-за событий долгого дня, слишком свежи были воспоминания о прошедшей, последней холостяцкой ночи вдвоем с любимым.
  Оксана, будто почувствовав его неприкаянность, а, может быть, тоже нуждающаяся в том, чтобы кто-то близкий был рядом, сама попросила Тёмку не уходить, невесело пошутив, что они имеют законное право на разделение совместного ложа. А уж как интерпретировать это право - их личное дело.
  Колебался Артем недолго, не сумев объяснить самому себе, почему не смог найти достаточно аргументов для отказа, потому что дело было не только в жалости к подруге по несчастью любить другого.
  Рома действительно ждал его звонка, это было заметно по напряжению в голосе молодого мужчины, когда тот взял трубку. И Тёмка, собирающийся устроить любовнику допрос с пристрастием, вместо того чтобы передать благодарность от них с Оксаной за сказочный подарок, моментально сдулся со своими претензиями.
  - Ром, не хочу по телефону обсуждать эту тему. Ты приезжай, как только выспишься, ладно? Если хочешь, Ксюшка сама объяснит тебе, что ничего не изменилось...
  - Я рад это слышать, - сдержанно ответил Роман. - Я люблю тебя, Мелкий. Больше жизни...
  - Аналогично, - улыбнулся Артем, чувствуя, как с души свалился камень. - Мы ждем тебя. Я жду...
  
  А потом Артем долго не мог уснуть, слепо пялясь в темный потолок маленькой комнаты, машинально перебирая жесткие, слипшиеся от лака темные пряди волос жены, прильнувшей к нему, и думал, думал, думал...
  О том, во что выльются их с Ксюхой фиктивные брачные отношения. О том, как теперь общаться с Аниным сыном, потому что прикипел к мальчишке сердцем, воспринимая его младшим братом и чувствуя, что будет совсем небезразлична его неприязнь. И даже если когда-нибудь они найдут точки соприкосновения и Димка примет их с Ромой такими, как есть, эта неприятная выходка пацана не забудется. И Роман еще не знает, что за все хорошее, на что он оказался способен, подросток отплатил черной неблагодарностью. С одной стороны - ну что взять с ребенка? А с другой - Димка невольно продемонстрировал общую тенденцию отношения к таким изгоям общества, как они с Ромой. И если так чувствительно ранила выходка мальчишки, с которым знаком всего около года, то как же больно будет, если отвернутся те, кого он знал с самого детства?
  Мысли перескакивали с одной на другую. Будущее виделось не слишком ясно. Артем уже с нетерпением ждал, когда сможет взять на руки маленького человечка, в котором течет его кровь. И страшился своей неуклюжести - а вдруг малыш окажется таким хрупким и уязвимым, что он невольно причинит своему сыну или дочери непоправимый вред?
  Дойдя до подобного абсурда в рассуждениях, Тёмка зябко передернул плечами и постарался переключиться на что-то более позитивное.
  Еще ему очень хотелось бы посмотреть на Ромку, дождавшегося рождения ребенка. А вдруг он покажется ему не таким прекрасным созданием, о котором мечтал любимый? Насколько сам Артем помнил - крохотные младенцы со своими несуразными пропорциями тел, с требовательным ором, о причинах которого следовало только догадываться родителям, беспрестанно пачкающие пеленки - то еще испытание для чужих нервов...
  А в перспективе еще маячил долг Родине, который не столько пугал его суровыми армейскими буднями, сколько лишением права на частые встречи с теми, кто ему дорог. Вот это будет настоящим испытанием выдержки и верности чувств. Может, и хорошо, что Ромке будет чем заняться в его отсутствие. Малыш к тому времени выйдет из грудничкового возраста, пусть Ромыч помогает Оксане воспитывать кроху.
  Главное не завалить экзамены, чтобы нечаянно не придвинуть сроки получения повестки. Впрочем, учеба давалась Тёмке легко. И на этот счет можно было особенно не тревожиться.
  А еще он думал о том, каково теперь Кириллу, проворонившему свое счастье? Он так и не удосужился спросить у Егора, о чем тот беседовал с разъяренным парнем, предпринявшим отчаянную попытку все исправить. Что именно крылось в упрямом желании Кира встретиться со своей бывшей девушкой, даже узнав, что она беременна? Высказать какую-нибудь гадость напоследок, чтобы потешить уязвленное самолюбие? Или заверить, что пылкие былые чувства не угасли, и пообещать, что она все равно нужна ему?
  Как ни крути, а насильно мил не будешь. Юноша ясно отдавал себе отчет в том, что Оксане нужен не он, а мужчина, который подарит ей нормальное женской счастье, со всеми радостями полноценной супружеской жизни. Тёмка прекрасно помнил, как тосковало сердце от ощущения, что потерял свое самое дорогое на свете, пока был в ссоре с Ромкой. Если и нормальные пары чувствуют хотя бы половину подобных сильных эмоций, то остается только посочувствовать. Это Артем усвоил прекрасно. И препятствовать устройству нормальной личной жизни Аниной дочери он не хотел. Просто так сложились обстоятельства. Сейчас он не мог допустить, чтобы его женщине причиняли лишние волнения. Пока еще Тёмка не был уверен, что Кир именно тот, кто достоин Оксанкиной любви. И пусть он сам прошел через измену и предательство, и теперь слишком трепетно ценил вновь обретенную целостность их с Романом отношений, Артем был парнем, который общался с ровесниками. И имел некоторое общее представление об их насущных потребностях, вере в идеалы и прочие современные ценности. Слишком цинично и легко они отказывались от борьбы, сталкиваясь с трудностями и предпочитая лечить сердечные раны новыми необременительными связями.
  В представлении Артема Кирилл пока еще ничем не удивил его и не доказал, что Оксана дорога бывшему парню настолько, что он не оступится снова, причинив девчонке новую боль и принеся разочарование.
  
  Ксюха давно уже сладко посапывала, пристроив голову на его плече и обняв поперек живота. Так близко, так непривычно... Но мягкие девичьи формы Тёмку не волновали, в трогательной позе молодой красивой женщины не было ничего искушающего его мужское естество. И еще Артему было немного некомфортно засыпать в одежде. Скорее всего, Оксана не стала бы возражать, если бы он скинул и спортивные брюки, и футболку, оставшись в одних боксерах, потому что сама девушка была облачена в целомудренную пижаму. Его тело тоже не будоражило чувства молодой супруги. Просто он очень надеялся, что Ромка примчится ни свет, ни заря, и если и застанет их все еще спящими, пусть у любимого парня не будет даже малейшего повода для ревности.
  
  Вскрытие остальных конвертов со свадебными дарами родственников и друзей, молодожены, не сговариваясь, решили оставить на утро. И малодушно отказались от чтения детских стихов, решив, что один вечер уж как-нибудь обойдутся без привычного ритуала.
  Что снилось Ксюхе, время от времени тяжело вздыхавшей во сне, Тёмка не ведал. Лишь интуитивно чувствовал, что именно его едва ощутимые, скупые прикосновения заставляют девушку выныривать из каких-то тягостных видений и снова погружают в спокойные грезы. И в то же время, размеренное дыхание Оксаны, почти невесомая тяжесть ее головы на его плече, тепло девичьего тела, плотно прижатого к его боку, приносили долгожданное умиротворение.
  Артем не считал часы и минуты, которые провел рядом в ожидании забвения, и не заметил, как сон сморил и его...
  
  ***
  
  Но не только Тёмке плохо спалось этой ночью.
  Кирилл снова оказался на перепутье, не понимая, как ему быть дальше. Пока ревнивое чувство собственника отобрать свою Оксанку у ее жениха гнало его к ресторану, в котором ничего не подозревавшие молодожены справляли свою свадьбу - все было гораздо проще. А теперь, когда вскрылись еще некоторые факты и причины столь поспешного замужества его бывшей девушки, Кирилл был растерян и зол, не находя виноватых. Вернее, в его представлении, виновных было выше крыши, но вот конкретизировать свои претензии он почему-то не мог. Положение оказалось отчаянно серьезным. Следовало или отступиться, постараться забыть Ксюху и научиться жить заново, надеясь, что когда-нибудь все чувства перегорят, и его перестанет терзать жгучая обида и отравляющая ревность, или продолжать бороться за то, чтобы они были вместе.
  Вот только еще одна составляющая теперь здорово путала все планы и надежды. Ребенок...
  Не просто ребенок (пока что Кирилл вообще не думал о наследниках), а ЧУЖОЙ ребенок...
  К такому сюрпризу молодой человек готов не был. И следовало тщательно взвесить все 'за' и 'против' дальнейшей борьбы за мать этого пока еще абстрактного младенца.
  
  Постепенно остывая от вспышки агрессии, Кирилл пытался припомнить состоявшийся разговор с Ксюхиным отчимом, или кем он ей там приходится, раз живет с ее матерью. И теперь жалел, что не расспросил Егора Александровича более подробно и тщательно, откуда он вообще взял, что Оксанка сможет променять своего нынешнего мужа обратно на него? Подумаешь, остались какие-то чувства. Сколько девок выходят замуж, вспоминая свою первую любовь и романтизируя былые отношения, но не собираясь разводиться?
  Но тут же одергивал себя, не позволяя провалиться в пучину отчаяния, судорожно цепляясь за оговорки, которым он сразу не придал значения, замирая от невозможной надежды на чудо. Что значит, 'они не спят вместе'? Правильно ли он понял намек?
  Оксанка и в самом деле просто вынуждена теперь узаконить отношения с парнем, от которого залетела, или ей врачи временно запрещают интимные контакты?
  Как было бы здорово, чтобы эта ее беременность, оказавшаяся препятствием к тому, чтобы просто бросить Артема, каким-то волшебным образом рассосалась...
  Кирилл готов был выть, чувствуя непоправимость того, что произошло. Он вовсе не был настолько безжалостным эгоистом, и даже в сердцах не мог пожелать Оксанке, чтобы у нее случился выкидыш. Причинять вред той, без которой, оказывается, достаточно яркая жизнь молодого парня потеряла краски, было невозможно.
  Но как быть теперь с этим условием?
  Одно дело позвать за собой свободную девушку, пусть и успевшую сменить фамилию в паспорте, предложив ей всего себя и все остальное в перспективе, и совсем другое - поманить неподкрепленными ничем обещаниями женщину, которая ждет ребенка. Какая мать отважится на столь крутые перемены в жизни, заранее обрекая свое чадо на более худшие условия существования? И выдержит ли он сам такую обузу, содержать троих? Как ни крути, а первое время, если уведет Ксюшку у ее законного мужа, придется одному заботиться о хлебе насущном.
  Почему-то мысль о том, что Артем может платить алименты на ребенка, Киру и в голову не приходила. То ли из-за того, что он прекрасно понимал, что Тёмка пока что учится, а не работает. То ли из-за собственной гордыни, запрещающей ему принимать подачки от человека, которого он ненавидел всеми фибрами своей души за то, что тот оказался рядом с ЕГО Ксюшей.
  На фоне всего остального даже нетрадиционные отношения Тёмки и Романа, если они вообще имели место быть, не представляли достаточно весомого значения для шантажа. Настолько низко опуститься Кирилл не мог. И, потом, Егор Александрович упомянул, что Оксана в курсе... И, значит, ее этим не заденешь, и за утешением в своих разбившихся мечтах о прекрасном блондинистом принце, она к нему не прибежит...
  
  Нынешнее положение было не просто серьезным, оно выглядело отчаянным, потому что Кирилл не видел никакого выхода.
  Странно, что Егор Александрович так рьяно, по-отечески печется о благополучии Оксанки. Ведь, по сути, она для него чужая дочь, чужой ребенок...
  Как он там говорил: 'Оксана - дочь МОЕЙ ЖЕНЩИНЫ. А я тоже свято соблюдаю интересы моих близких...', и еще: 'любимых женщин следует беречь...'. Странная ситуация. Неужели когда-нибудь, если они с Ксюхой будут вместе, он так же будет соблюдать интересы ее ребенка... Потому что Кирилл чувствовал, Оксана - ЕГО женщина, что бы там себе Тёмка и этот его сожитель или друг не навоображали. Что бы там ни думала даже сама любимая.
  И такая формулировка, услышанная от взрослого мужика, наверняка произносящего эти слова не просто так, а опираясь на жизненный опыт за плечами, что главное это его женщина, и поэтому ему дорого все, что с ней связано, все, что ее так или иначе касается - будоражили мозг, заставляя принимать на веру эту аксиому...
  Два-три года... Бесконечно много для разлуки и бесконечно мало для наращивания капитала, который может обеспечить их приемлемое, независимое от родителей существование.
  Хотя, что-то в этом есть. По крайней мере, младенец за это время родится и чуток подрастет. Все-таки, наверное, будет легче и в моральном, и финансовом плане. Никаких тебе детских пеленок, бутылочек и бесконечного плача по ночам, пока живот пучит от газиков или режутся молочные зубы...
  Но все-таки это практически нереально... Сейчас не лихие 90-е, когда можно было бы податься в бандиты... А куда еще? Воровать? Заняться криминальным бизнесом? Какой из него бизнесмен? Для подобных дел надо иметь авантюрный склад характера, хотя бы как у дяди Бори, отцовского брата, которого мать еле терпела. Правда и любимый дядька не слишком преуспел на этом поприще. В их семье не принято было поднимать эту тему, но по обрывкам фраз, незначительным оговоркам, Кир все-таки имел смутное представление, о том, как все драматично обернулось.
  В то далекое время, когда Кирилл только появился на свет, дядька сумел хорошо подняться, пользуясь общей суматохой и вседозволенностью в стране, в которой ежедневно шел передел собственности. А потом что-то не поделил со своими тогдашними партнерами, из-за чего лишился не только полузаконного бизнеса, но всей своей семьи - жены и маленькой дочери, погибших при невыясненных обстоятельствах. То ли для устрашения зарвавшегося и несговорчивого партнера, то ли по чистой роковой случайности. Они разбились на машине, в которой должен был находиться Борис Королёв, а не его девочки...
  Мать Кирилла до сих пор тихо радовалась, что Борис не подключил тогда младшего брата к своим делишкам, понимая, что тому пока больше подходит роль молодого отца, чем любая из должностей в его непонятной фирме.
  В общем, потеряв все, дядя Боря почти утратил и смысл жизни: уходил в запой, пытался кому-то мстить, затем вообще пропал на несколько лет на бескрайних просторах огромной, некогда единой страны, не подавая о себе вестей. Потом вновь объявился все такой же надломленный, но мало-помалу пытающийся цепляться за жизнь. Жениться еще раз Борис так и не удосужился, хотя, по его словам, женщины его любили. Может быть, даже где-то росли и двоюродные братья-сестры, Кир об этом не знал.
  В каких только профессиях дядя Боря себя потом не пробовал - и лес валил, и с рыболовными артелями в море ходил, и на всевозможных стройках работал, и даже гонял в заграничные рейсы дальнобойщиком, но почему-то нигде подолгу не задерживался. Последнее время вроде как подался в золотоискатели, но много ли прибыли принесло это занятие, как-то неловко было спрашивать. А по его внешнему виду было незаметно, что тот купается в роскоши.
  Похожий на геолога из старых советских фильмов, небрежно одетый в удобный свитер и потертые джинсы, заросший щетиной, он объявлялся в квартире неожиданно, заставляя злиться и нервничать мать, не смевшую заявить прямо, что он не слишком желанный гость в доме, задерживался на пару-тройку дней, подолгу о чем-то беседуя с отцом на кухне под скромную закуску и крепкий алкоголь... Какой-то нелюдимый, неприкаянный, независимый... А потом снова исчезал примерно на полгода...
  Вот и этим утром мать просила заехать в магазин, потому что в выходные отцовский брат обещал заглянуть с родственным визитом.
  Но в связи с последними событиями у Кирилла напрочь вылетела из головы просьба матери. Да с полутора тысячью в кармане, оставшимися после расплаты за информацию о местопребывании Лерки и с таксистом, да еще и без машины, которую он так не удосужился забрать со штраф. стоянки, было не до того.
  Нет, для ведения сомнительного бизнеса Кирилл был непригоден, это он осознавал совершенно четко. Рыбный промысел, на котором, по слухам, можно было заработать за пару хороших сезонов достаточно бабла, парня тоже не привлекал. Во-первых, еще неизвестно, будет ли сезон удачным, а во-вторых, он не слишком доверял водным просторам, на которых случались и штормы. На спокойной воде Кир чувствовал себя довольно уверенно, а вот морская качка вызывала крайне неприятные ассоциации. Наверное, еще с детства, когда выезжая летом на море, брали экскурсию на катере... И ему в тот единственный раз было очень и очень плохо, так что вместо положительных эмоций остались крайне неприятные впечатления даже на следующие пару дней...
  Стройки... Составить конкуренцию гастарбайтерам из Средней Азии, выполняя черные работы, за которые те получали не такие уж большие деньги, тоже не вариант. Но подобного опыта работы у Кира не было вообще, так что сразу на место прораба рассчитывать не приходилось.
  Что делать, как выполнить дурацкие условия Егора Александровича, где найти достойный заработок, чтобы можно было обеспечить финансовый тыл на первых порах, который позволит обзавестись хотя бы временным съемным жильем для себя и Ксюхи с ребенком, Кирилл не представлял.
  Хотелось напиться и забыться, чтобы все свои проблемы отложить на потом. Кажется, у отца в запасниках где-то был хороший коньяк, который быстро приносит забвение... Вот только впервые в жизни Кириллу казалось, что Время неумолимо играет против него. И если он не надумает отказаться от Оксанки (что, возможно, было бы самым правильным решением, чем готовность тащить груз чужой ответственности на своих плечах), то надо немедленно что-то делать. Иначе будет безнадежно поздно, произойдет что-то непоправимое, о чем он будет весь остаток своей жизни горько сожалеть.
  
  Находившийся в настоящем раздрае чувств, все еще злящийся на свое унижение у ресторана, на то, что не смог встретиться с Оксаной, чтобы убедиться в том, что у любимой остались к нему хоть какие-то чувства, парень почти не ощущал голода. Но обеспокоенная его подавленным состоянием мать уже несколько раз заглядывала в комнату, упорно предлагая разогреть ужин, так что Кир все-таки решил удовлетворить ее настырную заботу, стараясь не сорваться и не наорать на искренне беспокоящуюся о непутевом сыне женщину.
  Иногда ему казалось, что именно мать, настроенная против его Оксанки, виновата в том, что все так обернулось. Какой-то частью сознания он понимал, что это обычная материнская ревность и эгоистичное нежелание делиться сыновней любовью с кем бы то ни было. Но легче от этого понимания не становилось. Пора бы ей понять, что он уже вырос и не нуждается в опеке и постоянных советах.
  В очередной раз сокрушенно покачав головой, мать угрюмо поплелась на кухню. Кирилл, вырванный из своих тяжких раздумий, услышал обрывок фразы, приглушенный закрытой дверью: '...эта ведьма приворожила...'
  Отец с выводом матери не согласился, что-то пробурчав о том, дескать, оставила бы ты парня в покое - сам разберется.
  Кир усмехнулся, тяжело вздохнув... Вот уж не ожидал, что мамка вообразит такое, хотя перед мысленным взором он словно воочию увидел свою Оксану...
  Такой, какой его Ксюшенька была в один из последних вечеров, который они провели вместе. В полумраке его комнаты, довольствуясь только отблесками огней за окнами, скинув одежду, искать друг друга на ощупь, ориентируясь на дыхание, аромат предвкушающих занятия любовью жарких тел, учащенному сердцебиению, было упоительно интересно... А потом глаза привыкли к темноте, и их единение стало казаться еще более нереальным и в то же время единственно правильным. Его руки ощущали гладкость и теплоту кожи, кажущейся в сумерках молочно-белой, дрожали от желания немедленно обласкать каждую клеточку совершенного гибкого и стройного тела своей изящной девочки, а изнывающий от нетерпения член пульсировал в ожидании погружения в жаркое, влажное и узкое лоно...
  Тихий бархатный смех, блестевшие от предвкушения, сияющие счастьем глаза испытывающей его терпение озорницы, ее распущенные волосы, тяжелым шелком упавшие на девичьи плечи и спину, и впрямь делали Ксюшку похожей на очаровательную ведьмочку, против чар которой он не мог устоять...
  Как он умудрился ее потерять?
  Отчаяние буквально душило, осознание собственной глупости, уничтожившей их отношения, угнетали... Может, и впрямь, напоследок, бросая его, Ксюха навела какие-то чары?
  Вот только отворотное зелье или что там полагается пить в таких клинически запущенных случаях, Кир употреблять не хотел.
  
  Тяжело вздохнув, молодой человек спрятал заветную фотку подальше с глаз, чтобы мать случайно не нашла и в порыве заботы о его душевном благополучии не уничтожила, и отправился на кухню.
  Обидевшись на мужа, за то, что тот не поддержал ее бредовое предположение, женщина суетливо разогрела сыну ужин и гордо удалилась в свою комнату. Отец допивал чай, лениво поглядывая на экран телевизора. Там шла очередная, кажется, заключительная серия советского фильма 'Место встречи изменить нельзя'.
  Кирилл проглотил ужин, не почувствовав вкуса, благодарно покосился на отца, не ставшего докучать ему вопросами, все ли у него в порядке? И быстро ушел обратно к себе.
  Развернутый ответ, насколько все хреново, давать не хотелось, а врать родителям он как-то не привык.
  
  Оставшийся вечер и половину ночи Кир провел за компом, лазая по сети в поисках подсказок, читая отзывы и комментарии к заинтересовавшим его предложениям, и пытаясь понять, приемли мы ли они для него...
  Но под утро, все еще в полном смятении чувств, ощущающий себя бесконечно уставшим и несчастным, парень рухнул прямо поверх не разобранной кровати и забылся тревожным сном.
  Остаток ночи Кирилла тревожили какие-то безрадостные сны, полные туманной неопределенности и неведомых опасностей. И только под самое утро приснилось, что он наконец-то вырвался из этой бездушной, затхлой пелены серого тумана, и вошел в какое-то помещение, смутно напоминающее кадр из фильма, когда Шарапов приходит к Варе и видит ее с усыновленным ребенком на руках. Только черты девушки вдруг поплыли, и перед глазами Кира предстала его Оксана с очаровательной крохотной девочкой на руках, трогательно льнущей пухлой щечкой к щеке матери. Не чужая, удочеренная от каких-то там неизвестных родителей. Ксюшина.
  Сердце защемило от невыносимой нежности, а к горлу подступил ком. Он силился что-то сказать, но так и не смог...
  А обе самые дорогие на свете девочки, будто светившиеся изнутри теплым светом, тоже молчали, и счастливо улыбались ему так, как будто он был самым долгожданным и единственным гостем в их доме...
  
  ***
  
  Естественно, как Аня и предполагала, никакого приватного танца очам Егора в ее исполнении вечером после свадебного пиршества не получилось. Максимум, на что она оказалась способна, так это разместить в холодильнике кое-какие деликатесы, оставшиеся на общих тарелках от застолья и собранные официантами в пластиковые контейнеры. Еще хорошо, что половину всучила родителям Тёмки (которые вместе с несколькими своими родственниками снимали номера в недорогой гостинице). С новой родней распрощались тепло и сердечно. Родители Артема уехали, и Аня с Егором, нагруженные подарками для молодоженов и этими контейнерами, наконец-то тоже могли отправляться домой.
  На следующее утро она не слышала не только, как в квартиру заходила Оксана, желающая поговорить с братцем в другой комнате и выяснить настоящую причину его выкрутаса с возвратом вещей, полученных от соседей, но даже будильника на мобильном телефоне, который лежал под подушкой.
  Проснулась Анька уже в десятом часу, жутко завидуя Егору, который мирно дрых рядом, да еще и машинально попытался удержать ее, когда она старалась аккуратно выбраться из постели. Кто бы знал, как она мечтала сегодня вообще не покидать уютное ложе, но, к сожалению, эта суббота, как впрочем, и все предыдущие в марте и апреле, была рабочей.
  Единственное послабление - необязательно было появляться на работе строго к девяти утра.
  Кое-как приведя себя в порядок, женщина даже не стала наводить марафет, натянув удобные джинсы и легкий свитерок. Сил прихорашиваться как в обычные будни, когда в здании офиса полно народу, а также клиентов именно их компании, не было.
  Заглянув в комнату к сыну и убедившись, что тот с мрачным видом играет в своем мобильном в какие-то игрушки, Анна чмокнула младшего ребенка, не пожелавшего озвучить причину своего дурного настроения, и уехала на работу, надеясь, что ее мужчины с голоду не умрут. Благо весь холодильник забит не только холодными закусками.
  Даже три дня, взятые за свой счет, которыми Аня пожертвовала во время отчетного периода, оказались решающими. Она категорически не успевала справиться с объемом работ, и поэтому пришлось отказаться от встречи с родней Артема на второй день, так как проторчала на работе до поздней ночи. Впрочем, угрызения совести недолго мучили женщину. Судя по неутешительным прогнозам, ей предстояло работать и в воскресенье. Так что и отдых и танцевальная программа для любимого мужчины откладывались до грядущих майских праздников, а то и еще дальше.
  Положа руку на сердце, Ане совсем не хотелось покидать город с предоставляемыми им благами цивилизации - доступом в Интернет, горячей водой, теплым туалетом, в который не надо было бежать из дома через улицу.
  Родители ее уже 'сидели на чемоданах'. Собрав вещички в узлы и коробки, и оставив подробную инструкцию о том, что необходимо привезти им в первую очередь, Вера Семёновна с Андреем Михайловичем уехали в деревню на рейсовом автобусе налегке, открывать дачный сезон, сетуя, что и так непривычно долго нынешней весной задержались в городе. Единственное, чем они утешались, так это тем, что погуляли на свадьбе у любимой внученьки.
  
  А вот предстоящие долгие выходные Аню слегка пугали обилием мероприятий, которые придется проводить, хотелось ей того, или нет. Во-первых, надо было перевезти все барахло, которое кочевало за ее родителями к месту их пребывания весной из города - в деревню, осенью из деревни в Москву.
  Во-вторых, садово-огородные работы, от которых никак не отвертеться, хотя очень хотелось предаваться ленивому созерцанию просыпающейся природы, сидя на лавочке и жмурясь на яркое ласковое солнышко. Слишком она устала от своих отчетов, чтобы чувствовать бодрость духа и подъем энтузиазма. Ну и, в-третьих, наверняка придется проставляться за замужество дочери их многочисленной дальней родне, которую не приглашали на свадьбу, и своим давним друзьям, которые тоже не преминут выехать на природу в майские праздники.
  К счастью, бухгалтерские балансы, срок сдачи которых истекал тридцатого апреля, по всем своим фирмам Анна умудрилась сдать еще двадцать восьмого числа, вместе с последними отчетами по прибыли, и поэтому сбежала домой уже после обеда.
  Панов отсыпался после суток, уверив, что барахлишко ее родителей они сумеют уместить в машину за один раз, и он ее ни за что не бросит одну отдуваться на праздники ни с огородом, ни с организацией посиделок с шашлыком. Благо его мать обещал вывезти на дачу сын, который собирался провести у бабушки все праздники со своей девушкой и еще парой их уже женатых друзей.
  
  К Аниному возвращению домой, Егор все еще спал. Было немного обидно, что обедать придется в одиночестве, так как и сын где-то задерживался по дороге из школы, но будить любимого женщина не решилась. Однако и отказать себе в удовольствии посидеть несколько минут рядом с ним, прислушиваясь к ровному дыханию, любуясь разгладившимися во сне суровыми чертами лица, почти невесомо погладить его по щеке с пробивающейся суточной щетиной (которую он непременно сбреет к вечеру), Аня не могла. Было приятно, что Егор помнит о том, какая нежная у нее кожа, на которой появляется легкое раздражение, даже если ласково и нежно потереться о нее такой вот щетиной.
  Хотелось раздеться и, несмотря на белый день за окном, нырнуть к нему под бочок, прильнуть к разомлевшему горячему телу и ощутить ласковые руки, заключающие ее в собственнические объятия.
  
  Анна поражалась способности Панова, не просыпаясь, проделывать такой фокус. Поначалу даже слегка сомневалась, что именно она вызывает подобную 'хватательную' реакцию. Но в результате нескольких экспромтов, из-за которых Егор до сих пор беззлобно подтрунивал над ней, женщина успокоилась.
  Первый раз, для чистоты эксперимента чуть ли не до скрипа отмывшись под душем, она специально воспользовалась другими духами, из тех, которые давным-давно разонравились, но было жаль выбросить почти половину дорогого флакона.
  Удивительное дело, но, закутанный почти по самую макушку Егор, машинально потянувшись к теплу опустившегося рядом с ним на кровать тела, успел уже высвободить руки из-под легкого одеяла, но в самый последний момент вдруг приоткрыл глаза. Тонкие ноздри хищно затрепетали, сонный прищур был настороженным, и лишь сообразив, что рядом - Аня, Егор уже уверенно подгреб ее ближе, удовлетворенно закрыв тяжелые веки, и улыбнулся, пробормотав:
  - Ты по-другому пахнешь...
  Анька беззвучно затряслась от смеха, потому что, похоже, сознание мужчины вновь отключилось, а вот мужская ладонь на всякий случай все-таки бегло ощупала все ее выступающие прелести, скользнув вдоль тела, и только потом привычно замерла на груди.
  Второй раз ее неуемная фантазия разыгралась еще больше. Идея для подобного эксперимента родилась, когда Анна, разбирая ненужные вещи, наткнулась на старый бюстгальтер. Пожертвованный ей свекровью для того, чтобы использовать его в качестве основы для какого-то маскарадного костюма, когда Ксюшка еще училась в школе, и девчонки ставили какую-то комедию в школьном драмкружке. Почему его не выкинули после того, как он стал не нужен, Аня уже не помнила. Может быть, собиралась его вернуть, но, сунув в мешок с другими тряпками, напрочь забыла об этом.
  Зато теперь он ей мог бы пригодиться. Предмет женского туалета оказался велик чуть ли не на пару размеров, но это ее не смутило. Туго набив чашечки мягкой марлей, она пристроила его на себя. Затем умудрилась затянуть на талии корсет, найденный в том же мешке с заброшенным барахлом. Дышать, правда, было сложновато, но она готова была немного пожертвовать своим здоровьем. Натянув поверх этого безобразия длинную тунику, Аня на цыпочках прокралась в комнату, убедилась, что плотные шторы создают приятный полумрак, и аккуратно пристроилась на краешке кровати.
  В этот раз ее кожа источала аромат привычных духов, и спящий лицом к стене Панов почти сразу же среагировал, перевернувшись к ней и уткнувшись в основание шеи. Глубоко вздохнул и замер, расслабившись...
  Аня тоже притихла, ожидая следующий акт привычного ритуала. И он не замедлил состояться. Егор обнял ее поперек ставшей слишком узкой талии, потом мужские руки заскользили вверх по тунике, добрались до внушительной 'груди', и шокировано замерли.
  Она чуть было сама не осталась заикой, когда вроде бы спящий мужчина вдруг подскочил, будто ужаленный, и одним плавным движением отодвинулся к самой стене. Запихнув ладони себе под мышки и ошалело хлопая сонными глазами, Егор уставился на узурпаторшу его ложа, на котором он хотел видеть только свою любимую...
  Анька даже не знала, смеяться ей или уже бежать прятаться от праведного гнева наконец-то признавшего ее мужчины.
  Было невероятно приятно, что Егору оказалось не все равно, кого обнимать, и в то же время невыносимо стыдно за свою глупую детскую шалость, за то, что разбудила уставшего после суточного дежурства человека, заставив его испытать несколько неприятных минут. Видимо Панов слишком комфортно чувствовал себя в ее доме, позволяя себе полностью отключиться и расслабиться, и поэтому до его сознания слишком медленно доходило, что эта 'красотка' с необъятным бюстом и есть его Анюта...
  Сбежать, спасаясь от справедливого возмездия за такое вот издевательство, Аньке не удалось. Егор живенько избавил ее от излишеств внешнего вида, щекоча и попутно объясняя хохочущей горе-экспериментаторше свое желание непременно убедиться, что под нелепой одеждой скрываются ее привычные формы, которые вполне устраивают лично его.
  Ане все-таки пришлось доказывать, что она глубоко раскаивается в содеянном, потому что Егор заявил, что теперь ни за что не сможет уснуть. Потом, пользуясь отсутствием ребенка, который был на вечерней тренировке, Панов еще раз жестко 'наказывал' проверяльщицу его чувств, старательно закрепляя свой урок.
  Впрочем, немного грубоватый секс, когда любимый мужчина, которому она научилась доверять, словно клеймил ее плечи и шею поцелуями-укусами, глубоко врываясь в ее тело, Анну вполне устраивал. Тем более что на нежные и томные ласки уже не оставалось времени, сын должен был вскоре вернуться домой.
  И уже потом, когда получившие бурную разрядку, влажные от выступившей испарины обнаженные тела обессилено рухнули на кровать, Егор ласково обнял ее и, прижавшись к виску, тихо попросил:
  - Больше так не делай, пожалуйста...
  - Тебе не было весело? - пошутила она, чувствуя, как щеки и кончики ушей от стыда за свою глупость стали горячими.
  - Сначала совсем не весело, - фыркнул Панов добродушно. - Правда, потом развеселился... Вставать-то будем?
  - Не хочется, но надо, - вздохнула Аня, погладив его ладонь, лежавшую у нее на груди.
  - Извини, что не дала тебе выспаться.
  - Не переживай, счастье мое, - подавил Егор зевок. - Ночью доберу. Неужели ты думаешь, что такой шикарный внеплановый секс я променял бы на сон? Я был не слишком груб? - вдруг встрепенулся Панов, приподнявшись на локте и пытаясь рассмотреть, не осталось ли на ее теле следов, уличающих его в несдержанной страсти.
  - Ты был великолепен! - утешила Анна его совесть. - Впрочем, как всегда.
  Польщенный мужчина довольно улыбнулся, нежно поцеловав ее все еще горевшее от его предыдущих поцелуев плечико.
  - Я первая в душ?
  - Иди, - нехотя расцепил Егор руки, выпуская свое сокровище из объятий.
  - Может быть, еще поспишь?
  - Нет, Анют. Теперь, кажется, я уже и проголодался...
  - Неудивительно, - усмехнулась она. - Мы с тобой столько калорий сожгли...
  - А что у нас на ужин?
  - Не знаю. Сегодня не наша очередь. Тёма готовит, - кивнула Аня в сторону соседской квартиры.
  - Надеюсь, под чьим-нибудь чутким руководством, - пробормотал Егор, смиренно вздохнув.
  - Я тебе сейчас по-быстренькому что-нибудь изображу, - пообещала Анна. - Потерпишь минут пятнадцать-двадцать?
  - Ты иди в душ, а я пока чайник поставлю, - согласился Егор, радуясь, что в ближайшее время его накормят хотя бы вкуснющими горячими бутербродами.
  
  ***
  
  Анну грела мысль о том, что как-то неожиданно пришедшая в голову идея использовать грубую мужскую силу в обработке огорода, подготавливая его к посадкам будущего урожая, нашла отклик. Зря, что ли, в семье появилось столько здоровых мужиков?
  Вообще-то, поехать в деревню на длинные первомайские выходные всем вместе, было предложено в виде шутки, но Ксюха жарко поддержала эту идею (за что Анна оказалась очень благодарна дочери) и Рома, хоть и скрепя сердце, но все-таки согласился поучаствовать в благородном деле.
  Димка же, жаждущий встречи со своими деревенскими друзьями, заметно сник, но Анна так и не смогла добиться вразумительного ответа, что не так?
  Она не слышала, как Оксанка перебрехивалась с братом, популярно объясняя ему, что он может оставаться в Москве, отправившись к отцу (потому что четырнадцатилетнего ребенка никто так надолго не оставит одного дома, а родители их отца тоже должны были уехать к себе на дачный участок). А если ему так зазорно будет выйти в огород вместе с Ромой и Артемом, так может сам помогать деду Андрею и бабушке Вере от зари до зари, вместо того, чтобы поучаствовать в работе импровизированной артели и затем свалить со своими дружками на прогулку. Димка прикинул перспективы и согласился, заявив, что поедет вместе с Егором.
  Анна только головой покачала на это заявление, недоумевая, почему ребенок не желает отправиться вместе с молодежью, если раньше так и таскался хвостиком за ребятами.
  Но у Панова не только еле закрывшийся багажник машины, но и заднее сидение немаленького автомобиля оказались под завязку забиты 'всем необходимым' ее родителям на первое время.
  Естественно, Ане хотелось поехать с Егором, но выспавшийся мужчина пребывал в благодушном настроении. Окинув пацана задумчивым взглядом, Панов попросил ее не раздувать скандал на ровном месте. Дескать, немного поскучают в дороге друг по другу, а мысленно он все равно будет с нею.
  Ругаться и выяснять у младшего ребенка, в чем заключается причина подобного каприза, Ане и впрямь было невмоготу. Поэтому разместились по машинам, Егор с Димкой и родительские пожитки - в одной, а она с дочерью, соседями, сумками с продуктами и постельным бельем - в другой, и тронулись в путь.
  Оксану без возражений Артем усадил на переднее пассажирское сидение, заботливо пристегнув удобными ремнями безопасности. Ромка, к удивлению женщины, уселся рядом с ней, назад. За рулем оказался Тёма.
  Представив, каково Роме, привыкшему контролировать ситуацию, находиться не просто в роли пассажира, а еще и во втором ряду, Анька даже посочувствовала молодому мужчине, но комментировать не стала.
  
  Выехали они не слишком рано, надеясь, что основная масса любителей отдыха на природе уже успела уехать к местам своей временной дислокации, но, едва съехав с МКАД, наглухо застряли в огромной пробке рвущихся из города дачников.
  Накопившаяся многодневная усталость давала себя знать. Анька удобно пристроилась на плече пытавшегося расслабиться Романа и задремала, не обращая внимания на шутливые замечания ребят по поводу создавшейся ситуации на автомагистралях, мысленно радуясь, что никто из них, даже Оксана, для которой несколько часов в дороге будут нелегким испытанием, не растеряли оптимизма.
  
  Примерно минут через сорок из дремоты женщину вывела неожиданная остановка. Привыкшая к шуму работающего двигателя, и плавному, хотя и очень медленному продвижению по намеченному маршруту, Анна среагировала на полную остановку и хлопнувшую дверцу. Оказалось, что одну из первых пробок, о которых предупреждал навигатор, они проехали, и теперь сделали вынужденную остановку по необходимости. Ксюхе приспичило сбегать в кустики.
  Тёмка попенял жене на то, что она не приняла к сведению его давнее предложение запастись памперсами, но Оксана, беззлобно огрызнувшись, гордо удалилась в чахлые пока что без пышной листвы кусты.
  - Ты только далеко не уходи! - крикнул Артем ей вслед, выбравшись из машины, чтобы помочь девушке спуститься с обочины в овражек с крутыми склонами, и понимая, что его предложение проводить законную супругу, вряд ли будет воспринято ею благосклонно. Почему-то не хотелось отпускать девушку из вида, глядя, как из выстроившихся в шеренгу вдоль обочины машин поспешно выходят такие же натерпевшиеся в пробке страдальцы. Пара мужиков, не стесняясь того, что на улице еще довольно светло, облегчились прямо не отходя от своих автомобилей, лишь отвернувшись в сторону леса. Маленьких детишек тоже далеко не повели. Но несколько человек углубились в лесочек по той же едва заметной дорожке, протоптанной, наверное, еще в прошлом сезоне.
  - Не бойся, Тём, меня не украдут. Если что, я громко кричать буду, - беспечно отозвалась Оксана, удаляясь.
  
  - Ань, ты пойдешь? - обернулся Ромка, заметив, что прикорнувшая на его плече соседка проснулась.
  - Нет, я же не беременная, мой организм не требует столь частого выведения лишней влаги, чтобы чувствовать себя комфортно.
  - И куда только Егор смотрит? - хмыкнул Рома.
  - В смысле? - нахмурилась Анька.
  - В том самом, - неожиданно закруглился сосед, не став развивать щекотливую тему про неумолимо тикающие биологические часики. - Тебе удобно?
  - У тебя плечо жесткое, - пожаловалась Аня, потерев немного затекшую шею. - А тебе удобно?
  - Нормально, - улыбнулся мужчина. - Пить хочешь? - протянул он ей бутылку с минералкой.
  - Не-а, пожалуй, я рисковать в дороге не буду. Хватит вам и того, что из-за Ксюшки останавливаемся.
  - Мы другой дорогой поедем, в объезд, - сообщил Ромка, отхлебнув большой глоток прямо и горлышка. - Сейчас только Егора дождемся, чтобы согласовать, кто будет штурманом.
  - Он вроде сразу за нами ехал, - забеспокоилась Аня, встревоженно оглядываясь.
  Почему-то ей было спокойно за Оксану, рядом с которой практически неотлучно пребывали два таких орла, как Ромка с Артемом, а вот за самых близких ее мужчин сердечко волновалось. Неприятным осадком на душе еще стала явно проглядывающая прохладца в отношениях сына и соседей. Она могла бы заподозрить все, что угодно, но в ее версию как-то слабо вписывалось то, что и Ксюшка едва разговаривает с братом. Видимо, сын 'пролетел' в чем-то, и теперь мается, не желая извиняться и признавать свою ошибку.
  - Пана вежливо оттерла какая-то дамочка, теперь плетется в хвосте, - пояснил Роман. - Да вон он, видишь, позади бордового 'чероки'? Вон, перестраивается за 'тойотой', - глядя в зеркало заднего обзора, прокомментировал сосед.
  - Еще бы понять, какая из них 'тойота', - прищурилась Аня, разглядывая машины, с трудом лавирующие в общем потоке проезжающих мимо.
  - Позорище, - поддел Ромка, - ты вообще в марках автомобилей не разбираешься?
  - Не-а, - подавила Аня сладкий зевок, - это что, так критично?
  - Да нет, просто странно...
  - Знаешь, я неоднократно хотела пойти поучиться вождению, но как-то все не складывалось, так что и это умение вроде бы ни к чему. Ну машина и машина...
  - Ну и правильно, у тебя и так шоферов хватает, вот Димка еще права получит...
  - Это еще не скоро... Но все равно, когда сама умеешь водить и машина под рукой, никого просить не надо, сел и поехал. Вот мама у тебя водит...
  - Мама водит, а отец переживает.
  - Почему?
  - Да кто его знает, просто привык все сам контролировать.
  - Это у вас семейное, - вскользь заметила Аня, но Рома или не услышал, или не придал значения ее словам, потому что как раз подъехал Егор, и вышел из машины, чтобы согласовать маршрут дальнейшего передвижения.
  - Между прочим, тут не так уж много дорог, не одни вы такие умники, чтобы по навигатору путь прокладывать, - скептически заметила Аня.
  - Однако не все решаются сворачивать с прямой дороги, - кивнул Панов на бесконечную вереницу автомобилей, медленно проезжающих мимо. - Лучше лишнюю сотню махнуть, но все время ехать, чем плестись, как черепахи, да жечь бензин.
  - Ну не знаю... - пожала плечами Аня, предоставив решать этот вопрос мужчинам. В конце концов, она просто пассажирка, и подсознательно согласна с тем, что лучше ехать, не напрягаясь, чем лавировать из ряда в ряд, практически впритык к нервничающим владельцам других авто, рисково сокращающих необходимую дистанцию. По времени выйдет одно и то же, если не быстрее.
  
  Артем дождался, пока Оксана выйдет из перелеска, и спустился в овражек навстречу девушке.
  - Держись, - предложил он ей руку, - или тебя сзади подталкивать?
  - Перестань, я пока еще не совсем похожа на... - фыркнув, помахала Ксюха в воздухе ладошкой, пытаясь найти подходящее определение, но на ум почему-то лезли всякие глупости.
  - На тыковку? - подсказал Артем, с улыбкой наблюдая за подругой.
  - Еще раз так назовешь, прибью! - возмутилась девушка. - Я и так комплексую, что талии не видно!
  - Ладно, не обижайся, - добродушно рассмеялся Тёмка, - ты все равно у нас самая красивая...
  - То-то, же, - смилостивилась Оксана, благодарно принимая помощь мужа. Забота и внимание были приятны. - Только напоминай мне об этом почаще.
  - Всенепременно, - торжественно заверил Артем. Что ему, жалко, что ли? От комплиментов матери своего ребенка язык не отсохнет.
  
  ***
  
  Вновь задремавшая было Аня даже не заметила, как они съехали с основной трассы на какую-то второстепенную дорогу, проснувшись оттого, что машину несколько раз едва заметно тряхнуло на стыках бетонных плит.
  Кругом был незнакомый, какой-то слишком уж густой и подступивший близко к дороге лес. Голые стволы и ветви деревьев, на которых едва начали распускаться почки, изредка мелькающие между разлапистыми елками, вызывали неприятные ассоциации с глухой чащей. И это впечатление усиливалось тем, что на этой дороге практически не оказалось других машин.
  Вроде бы совсем недавно было еще довольно светло, на западе догорал оранжевый закат, затопив половину темнеющего неба. Но это на трассе, часть которой пролегала среди бескрайних полей и мерцающих веселыми огнями поселений. Да и нескончаемая вереница машин, словно живая река огней, не позволяла себя чувствовать в одиночестве, раз уж влился в общий поток.
  Здесь же, казалось, ясный вечер давно минул, и наступила ночь, полная невнятных опасностей, которые таятся в ее глубине, поднимаясь туманами из тянущихся вдоль дороги оврагов.
  Да еще и фары, ярко освещая определенный участок дороги в радиусе немногим более ста метров, создавали дополнительный, таинственный и мрачный антураж окружающей картине.
  - Господи, это куда нас занесло-то? - удивилась Аня. - Тём, у тебя навигатор не сломался? Я первый раз здесь еду за все свои...
  - Восемнадцать, - подсказала Ксюшка.
  - Ну да... - согласилась Аня с дочерью, решив не озвучивать свой истинный возраст.
  - Да нет, Ань, не сломался, - улыбнулся Артем. - Просто мы не поехали по старой волоколамке, а решили проверить 'дублер'. К тому же нас Егор 'ведет'.
  - А ты точно уверен, что мы не заблудились?
  - Не слишком. Но, судя по компасу... - взял трагическую паузу Тёмка, решив пошутить. - Мы движемся все в том же направлении, строго на северо-запад.
  - Издеваешься? - занервничала Аня, порадовавшись, что машина Егора едет впереди, и ей не придется сворачивать шею, чтобы убеждаться, что ее мужчины не отстали и не затерялись в этом неприветливом лесу.
  - Анют, ну что ты переживаешь? Еды у нас полный багажник. Выпивки тоже на неделю хватит. Даже одеяла есть. Ты когда-нибудь в турпоходы ходила?
  - Конечно, ходила. Да ну тебя! - отмахнулась Анна. - Я просто переживаю, что родители волноваться начнут из-за того, что мы так долго едем.
  - Вот был бы у нас вертолет... - мечтательно произнес Рома.
  - Будем подъезжать к деревне, километров за пятьдесят предупредим, пусть готовятся, - успокоил Тёма.
  - Ага, может быть, даже ужином нас накормят. А то уже есть хочется, - погладила Оксана свой животик.
  - На, Ксюшонок, держи, - обернувшись назад, взял Рома приготовленный пакет, который специально сунул в салон, а не убрал в багажник, и передал его Ксюхе.
  - Что тут у нас? - полюбопытствовала девушка, заглянув внутрь. - Вау! Бананчики, - обрадовалась она, достав один. - Ромка, я тебе обожаю! А кто-нибудь еще хочет? Тут много...
  - Кушай, милая, - усмехнулась Аня, покосившись на соседа.
  И кто бы мог подумать, что в лице этого эгоиста пропадает такой заботливый папаша?... Тёмкиному ребенку...
  
  ***
  
  До своей деревни добрались уже в сумерках, с некоторым удовлетворением отметив, что пока еще не у каждого дома стояли машины прибывающих на праздники односельчан, видимо тоже застрявших в многочасовой пробке, и не решившихся поехать окружным путем.
  Съехав с дороги на полянку перед забором их участка, Артем пристроил машину рядом с Егоровой, который уже припарковался, и заглушил двигатель. Димка побежал радовать деда с бабушкой сообщением о том, что они приехали.
  Громкая музыка, пульсирующими толчками вырывающаяся из мощных колонок, казалась здесь неуместной. Артем выключил приемник, и на гостей буквально обрушилась окружающая благодатная тишина. Наверняка это обманчивее впечатление, и днем в деревне тоже царит оживление, но контраст после привычного шума большого города был очевиден. Словно в подтверждение этого предположения, по дороге одна за другой проехали две машины, тихо прошелестев шинами по гладкому асфальту. Одна из них свернула к дому напротив, вторая проехала дальше, в конец деревни, и вскоре скрылась из вида. В свете редких фонарей, стоявших вдоль единственной улицы, было видно, что дорога плавно изгибается. Наверное, облагораживая это поселение, дорожные службы заасфальтировали изначальную грунтовую, которая была здесь испокон веков.
  Тёмка хорошо себе представлял, как она могла выглядеть когда-то. Дождливым летом или в межсезонье наверняка тут раскатывали глубокие колеи, заполненные мутной глинистой жижей, по которой могли проезжать лишь местные трактористы, не рискуя застрять всеми четырьмя колесами в чавкающей грязи. А засушливым летом глина превращалась в монолит, над которым вились клубы пыли. Хорошо еще, если бульдозер разровняет то месиво, которое оставалось после весенней распутицы, а то попробуй старым бабкам перебраться с одного посада на другой, преодолевая баррикады причудливо застывших ям и колдобин.
  В деревне у матери отчима, где он часто бывал, совсем недавно только решили навести порядок перед очередными выборами в местные власти.
  А здесь чувствовалось, что деревня процветает. Как он успел заметить - старых домов, постройки прошлого века, было совсем мало. Но оно и понятно - в Подмосковье народ быстрее ориентируется, шагая в ногу со временем, да и доходы, чтобы построить новую дачу для семьи, совсем иные...
  
  Анна выпорхнула из машины и очутилась в объятиях подошедшего Егора.
  - Соскучилась? - тихо спросил он, склонившись к ее ушку.
  - Безумно, - обняв мужчину, подтвердила Аня, зная, что если и не поверит, то все равно ему будет приятно. Губы сами потянулись за поцелуем.
  Егор с готовностью ответил, наслаждаясь короткой лаской. Анька стеснялась смущать своих родителей, и при них нежничать не станет.
  - Господи, не виделись после последней остановки всего пару часов! - поддел Рома, позавидовав целующейся парочке.
  Очень хотелось хотя бы обнять Тёмку, пусть без поцелуев, которыми парни не злоупотребляли. Но даже в такой малости пришлось себе отказать. Не следует давать повод для сплетен и пересудов посторонним людям. Их грешная любовь требовала жертв, кто бы только знал, как надоело постоянно помнить о том, что надо жить с оглядкой, скрывая свои предпочтения.
  - Перестань, что ты к ним цепляешься? - толкнул его в бок Артем, с интересом оглядывая окрестности незнакомого места.
  - Завидую, - простодушно признался Ромка, все-таки на миг прижавшись к любимому парню и скользнув губами по его точеной скуле. Со стороны могло показаться, что он просто что-то быстро шепнул ему на ухо.
  
  Губы Ани оказались мягкими, сочными, зовущими. Переплетение языков и волнующее тело любимой, льнущее к нему, вызвало у Егора немедленный отклик. Однако сейчас было не время и не место продолжать приятное занятие. Панов разорвал затянувшийся поцелуй и отстранился с легкой досадой:
  - Где нам постелют?
  - Эм... - растерялась Анна, все еще судорожно цепляясь за мужчину. - Честно сказать, пока не знаю, но постараюсь как-то утрясти этот вопрос.
  - А вот если бы ты уже была моей женой...
  - Знаю-знаю, - поспешно перебила она, в данный момент и впрямь сожалея о том, что пока еще не созрела для законного оформления отношений. - Не занудствуй, радость моя.
  - Не буду, - вздохнул Панов, нехотя выпуская ее из объятий. - Куда что разгружать?
  - Сейчас поздороваемся с хозяевами, и я распоряжусь, ладно? - обернулась она к спутнику, видя, что из дома, торопливо вытирая руки о передник, уже спешит мать.
  
  - С приездом! - радушно поздоровалась подошедшая пожилая женщина.
  - Бабуль, мы наконец-то добрались! - сообщила Ксюха, обняв бабушку.
  - Ну и славно. Давайте, разгружайтесь скорее, сейчас ужинать будем. Отец там у меня за сковородками следит, чтобы картошка не подгорела, - засуетилась она. - Ой, Ксюшенька, а у нас сегодня днем тюльпанчики распустились. Аккурат к вашему приезду!
  - Правда? А чего так поздно? В Москве уже почти неделю на клумбах цветут.
  - Так то в городе. А мы еще на прошлой неделе с дедом последний снег раскидывали. Там за домом в тенечке сугроб остался... Давайте, я что-нибудь в дом захвачу?
  - Не надо, мам, мы сами, - отозвалась Аня. - Ты лучше скажи, ваши вещи куда нести? Мы все привезли, по твоему списку.
  - Ой, как хорошо! - порадовалась Вера Семёновна. - Я уж думала за один раз все и не поместится. Я сейчас только взгляну, что там у меня дед накашеварил, - пообещала она, развернувшись в сторону калитки...
  
  По дороге снова проехала машина, коротко посигналив, приветствуя все еще топчущихся на полянке перед палисадником людей, и свернула к соседнему дому.
  - О! - обрадовалась Анна. - Соседи приехали!
  - Сейчас начнется, - поморщилась Ксюшка, собравшись ретироваться, пока тётя Галя с дядей Колей не пристали с расспросами.
  Но только что приехавшие друзья матери уже выбрались из машины.
  Анна помахала им рукой, приветствуя.
  - Добрый вечер! Анют, у тебя шикарный эскорт, - поддел друг детства. - Ничего себе, какую бригаду привезла! - кивнул он на ее спутников.
  - А то! - хмыкнула Аня.
  - Как на своем огороде управитесь, к нам приходите, - пригласила Галина, выглянув из-за распахнутого багажника, откуда она вытаскивала сумки (из тех, что полегче), пока муж, потягиваясь, разминал затекшую от напряженной езды спину.
  - Погоди, не пугай, а то сбегут обратно, - рассмеялась Анна.
  - Да я, наоборот, заманиваю, - ответила подружка. - Завтра будет шашлык. Можем и баньку организовать. Правда, хотели на послезавтра это мероприятие отложить. Приходите!
  - Обязательно. Потом заскочу, обсудим, - пообещала Анька.
  - Кстати, ходят слухи, что ты дочь замуж выдала.
  - И когда только успели распространиться? - улыбнулась Анна. - Это я и хотела обсудить. Мы проставляемся. И тоже шашлык привезли.
  - Ух ты, и кто из них твой зять? - заинтересованно направился в их сторону мужчина, чтобы познакомиться поближе и обменяться рукопожатиями.
  - Дай хоть людям в себя прийти! Тоже, небось, пять часов в дороге были! - окликнула жена укоризненно, но, поставив выгруженные из багажника сумки прямо на землю, тоже поспешила подойти ближе, сгорая от любопытства.
  - Угадаешь? - ехидно кивнула Анна в сторону спутников, развернувшихся к соседу лицом.
  - Ну, вот этого я знаю, - подошел Николай. - Здравствуй, Егор, - радушно протянул он руку невозмутимо ожидающему 'смотрин' мужчине.
  Не успевшая сбежать Оксана оказалась как раз между Ромой и Артемом, но облегчать соседу задачу подсказкой пока не собиралась, с интересом наблюдая, угадает или нет?
  - Блин, девки, где вы таких мужиков шикарных находите? - выдала подруга, рассмотрев приехавших с Аней.
  - Ничего себе? - возмутился Коля. - А я у тебя что, не красавец, что ли?
  - Ты у меня вообще вне конкуренции, - поспешила уверить женщина, добродушно усмехнувшись и похлопав его по солидному брюшку, - вот только эти запасы скинешь...
  - Не трожь святое! - перехватил он ее руку. - Я специально всю зиму копил!
  - Ага, так я тебе и поверю, что за лето само по себе пройдет.
  - Конечно, пройдет, - уверил Николай. - Ты же разве дашь лодырничать? То копать, то газон косить, то дом красить...
  - Угу, еще и крыльцо переделать надо в этом году. И к бане терраску хотели пристроить.
  - Во-во. Это я еще недостаточно массы накопил, - отшутился Анин друг.
  - Я думаю, что вот этот светленький, - цепко охватив взглядом обоих улыбающихся парней, решила Галина.
  - Угадали, тёть Галь, - подтвердила Ксюха. - Знакомьтесь - тётя Галя, дядя Коля. Мой муж Артем. Наш очень хороший друг Роман.
  Перезнакомившись, немного потрепавшись о переменах в личной жизни, поохав, поахав и поздравив молодых со скорым прибавлением в семействе, Николай вдруг повернулся к Егору:
  - А за вас-то когда будет повод порадоваться?
  - Да я хоть завтра готов ее под венец отвести, - прямо взглянув в лицо мужчины, ответил Панов, собственническим жестом приобняв Аню.
  - Коль, прекрати провоцировать, - смутилась Анна, виновато прижавшись щекой к плечу Егора, словно почувствовав упрек в словах друга, причем он явно относился к ее спутнику.
  - Что я слышу? - деланно удивился Николай. - Так это ты, что ли, жмотничаешь собственную свадьбу справлять?
  - Нууу, подруга, так не годится, - подхватила Галка. - Дочь замуж выдала, теперь можно и личную жизнь устраивать.
  - Так у меня еще сын... - попробовала слабо возразить Анна, понимая, что друзья просто прикалываются.
  - А что сразу на сына стрелки переводишь? У него еще женилка не выросла.
  - Правильно, вы бы с этим не затягивали, а то потом и впрямь Димка невесту приведет, и снова недосуг будет... Или тебе жених чем-то нехорош? - в лоб спросил Николай, порой отличающийся прямо-таки обезоруживающей прямотой, граничащей с бестактностью. Правда, знакомые все давно привыкли к такой манере, зная, что тот не умеет кривить душой. Другом, готовым прийти на выручку в любой ситуации, Колька и впрямь был отличным. - С виду вроде справный мужик, все при нем.
  - Коля! - встрепенулась Аня, вовсе не желая, чтобы кто-то даже намеком обижал ее мужчину, который вовсе не заслуживает такого обсуждения своих достоинств или недостатков. Тем более при таком скоплении народа. (Роман с Артемом под руководством Ксюшки принялись разгружать машину, но явно с интересом прислушивались к завязавшемуся разговору).
  Сдвинувшись чуть в сторону, Анна обняла Егора за талию, прижалась плотнее и, сердито сдвинув брови, буркнула:
  - Всем хорош! И вообще, лучше еще не встречала! Боюсь своему счастью поверить.
  Панов только улыбнулся довольно, понимая, что Анины друзья сейчас банально развели ее признаться в том, что у них за отношения. Чего в этом было больше - обычного любопытства или дружеского участия - неважно.
  Склонившись, он нежно чмокнул свою женщину в макушку, молча заверив в своей признательности за бойкое заступничество.
  Но неугомонная подружка не успокоилась на демонстрации этой идиллии:
  - Егор, ты смотри, нашу Анюту не обижай!
  - А то мы ей другого жениха живо подыщем, как я и обещал, - вставил Николай.
  - Когда это ты обещал? - изумилась Анна, подняв голову.
  - В прошлую нашу встречу, осенью, - пояснил Егор коротко.
  - А я почему не знаю? - удивилась Анька.
  - А зачем тебе было знать? Главное, что я принял к сведению. И уступать тебя никому не собираюсь! - хмыкнул Егор, крепче обняв ее.
  - Ну и? - с видом подстрекательницы, заговорщицки подбодрила Галина.
  - Разберемся, - пообещал Панов невозмутимо. - Вот рождения внука дождемся, и я с нее живой не слезу.
  - Ух-ха-ха, вот это заява! - первым заржал Николай, а за ним подхватили и остальные, до которых дошла двусмысленность фразы, слетевшей с языка Аниного спутника.
  - Я вообще-то не совсем то имел в виду, о чем ты подумал, - сквозь смех выдавил Егор, - но этот вариант мне тоже нравится.
  - Блин! Взрослые люди! - попыталась Аня высвободиться из крепких объятий хохочущего мужчины. - Хоть бы детей постеснялись!
  - А чего они не знают-то, скоро у самих дети будут, - парировал друг детства, никак не в силах справиться с новым приступом смеха.
  Может быть, они еще долго тренировались бы в остроумии, подначивая друг друга, но тут на улицу вышел Анин отец, поторопить гостей за стол, дескать, мать там уже ужин по тарелкам раскладывает, а они тут лясы точат, как будто завтра не успеют пообщаться.
  Пришлось быстренько прощаться с соседями, договорившись завтра с утра обсудить, где и как соберутся отметить сразу несколько событий.
  
  Дружно разгрузив обе машины и поужинав на летней кухне за наспех накрытым столом, Анна отправилась застилать кровати постельным бельем, чтобы устроить всех на ночлег. Димка, едва доев, сбежал на улицу, решив проведать, кто из друзей-ровесников уже успел приехать.
  Бабушка Вера попыталась отмахнуться от помощи внучки, велев ей пока что развлечь мужиков, но Оксана сказала, что вдоль деревни можно прогуляться и попозже. Все равно уже сегодня никаких дел по хозяйству не предвиделось, а спать ложиться так рано они не привыкли.
  - Андрей Михайлович, может, Вам чем-нибудь помочь? - вежливо поинтересовался слегка осоловевший от обильной трапезы Артем, проводив взглядом Егора, отправившегося в дом вслед за Аней.
  - Да нет, ну что прямо с дороги, что ли? - засомневался дед. - Вот завтра с утречка...
  - Дедушка, если есть что-то срочное, то лучше сегодня, - вмешалась Оксана, собирая грязные тарелки. - Мы ж не привыкли в шесть утра вставать. В кои-то веки отоспаться хочется.
  - Ну что же вы, до обеда будете бока отлеживать? - не поверил Андрей Михайлович.
  - Ну что ты пристал, - встряла Анина мать, укоризненно покачав головой. - На свежем воздухе сладко спится. Пусть спят, сколько влезет, пока молодые. Вот как бессонница начнет мучить, тогда и будут с рассветом пониматься...
  - Да нет, правда, - решительно поднялся Рома. - Давайте прямо сейчас поможем, что нужно делать-то?
  - Ну пойдемте... - вздохнул пожилой мужчина, недовольный тем, что приходится эксплуатировать неугомонных гостей в день приезда, как будто выходных дней впереди мало. Но с другой стороны, рациональнее, конечно, было воспользоваться предложенной помощью и перенести тяжелые рамы из сарая поближе к парнику. А завтра, пока молодежь спит, он бы уже начал прикручивать их на место. Благо крутить шурупы с помощью электрического шуруповерта даже в его годы было по силам.
  
  ***
  
  Долгие выходные пролетели практически незаметно. Погода, как по заказу, стояла теплая, солнечная. Родители Ани не могли нарадоваться на спорую работу помощников, привезенных дочерью, потому что успели переделать много дел: и вскопать огород позади дома, чтобы посадить раннюю картошку, и соорудить разобранный на зиму парник, и покрасить огромные металлические бочки для сбора дождевой воды. Остался лишь огород за забором, опоясывающим земельный участок сзади дома. Но там земля еще была слишком холодная и влажная после зимы, напитанная талыми водами. И практически никто из односельчан не рискнул обрабатывать основные огороды на первомайские праздники, надеясь, что постоит хорошая погода, и к следующим длинным выходным, приуроченным к девятому мая, как раз будет самое время. Все равно природный цикл не обмануть. И в прогретой на солнце земле, посадки нового сезона проклюнутся быстрее, чем те, которые посеяли в мерзлую почву.
  Аня немного настороженно косившаяся на своих, не слишком привыкших к крестьянскому труду спутников, с удивлением констатировала, что они, похоже, не слишком приуныли и не чувствовали себя разбитыми и перетрудившимися. Скорее, Анна сама умаялась топтаться у плиты, готовя еду. Но мать лучше ориентировалась в планировании садово-огородного хозяйства, только и успевая придумывать парням новый фронт работ. А Оксана была на подхвате у Ани, жалеющей дочь, что той и так вместо полноценного отдыха тоже пришлось торчать с нею на кухне.
  Хватило времени и на огородные работы, и на застолье с родственниками, и на шашлыки с друзьями, и даже на посиделки в бане, организованной соседями.
  С ночевкой определились согласно официальному статусу гостей. Артема с Оксаной поселили на втором этаже, выделив молодоженам широкую софу и целую комнату в полное распоряжение.
  Димка спал на своем диване в доме, вместе с бабушкой и дедом, которые предпочитали уютное тепло жарко натопленной печки, жалея свои старенькие косточки.
  Анне досталась комнатка с полутороспальной кроватью, в которой раньше обитала Ксюшка, приезжая к бабушке с дедом на лето. Панов было отважно согласился на то, чтобы разделить это узкое ложе с Аней, но выяснилось, что оно коротковато для его роста. К тому же старенькие пружины жалостливо принимались скрипеть, даже если просто переворачиваться с боку на бок. Что уж говорить о том, чтобы использовать этот предмет мебели для более интересных занятий, чем ночной отдых.
  Так что пришлось Егору с Ромкой поселиться на веранде. Там стояли кровать и диван, которые вполне могли приютить брутальных мужчин, без опасения, что им придется спать в три погибели, поджимая ноги.
  В помещении веранды, пока еще не слишком хорошо прогревшемся после зимы было довольно прохладно, но мужчины уверили, что они не замерзнут, благо старенький калорифер, включенный на ночь, давал достаточно тепла, хоть и безбожно жрал электроэнергию.
  Наверное, Анины родители были бы весьма удивлены, если бы только могли догадываться, как хотелось приехавшим гостям провести рокировку спальных мест по своему усмотрению, но приходилось прикидываться, что всех все устраивает. Незачем сеять смуту и давать повод для разных домыслов пожилым людям.
  
  ***
  
  Накануне отъезда решили еще поправить покосившийся пролет старого забора с северной стороны участка, который зимой сильно повело. Видимо, ветры нагнали высокий сугроб тяжелого мокрого снега, вот старые слеги и не выдержали напора.
  Анина мать копалась в только что сформированных грядках, сажая репчатый лук 'на зелень' и какие-то семена, для которых, согласно лунному садово-огородному календарю, сегодня был благоприятный день. Оксану отправили на послеобеденный отдых. Димка покрутился возле деда, но пока тот неспешно и основательно подбирал инструменты для ремонта забора, подросток, воспользовавшись предлогом проводить девчонок, которые с родителями уезжали на день раньше обратно в город, сбежал на улицу, пообещав, что ненадолго.
  Накануне вечером, спровадив гостей-родственников, Аня с Егором сама сбежала к соседям, с участка которых приятно тянуло жареным мясом и дымком, вьющимся из трубы над баней.
  Шашлыки после собственного обильного застолья казались лишними, но вот посидеть в хорошо протопленной баньке, чтобы как следует пропариться после тяжелых физических работ на огороде, было бы самое то. Ромка с Артемом хотели было отказаться, вроде как они толком никого не знают для такого неформального общения, но Оксана выдала обоим парням по простыне и посоветовала сходить:
  - Вы просто мамкиных друзей еще не знаете. Они же приглашали. А то сами за вами заявятся, да еще упрекнут, что вы просто ломаетесь.
  - Да как-то неудобно... - с сомнением протянул Тёмка.
  - Не бойся, всякими непотребствами там не занимаются, все пристойно и даже без алкоголя.
  - Да? - удивился Роман.
  - Ну... дядя Коля считает, что если уж и выпить, то после лучше после бани. Мало ли, вдруг поплохеет от жары? Еще не хватало кого-нибудь откачивать. Кому такой отдых нужен? А так все цивильно и культурно...
  Сама девушка осталась помогать убирать бабушке со стола, пообещав заглянуть попозже. Ей все равно париться не рекомендовалось.
  Да и Рома с Артемом быстренько ушли, едва только освободившаяся Оксана пришла за ними.
  А вот Аня с Егором долго еще сидели в приятной компании. Наслаждаясь тем, что, не связанные законными узами, хотя бы среди ровесников могут тесно жаться друг к дружке обнаженными плечами и коленями, не вызывая неодобрительных взглядов ее родителей.
  
  Анна уныло покосилась на стоявшие на едва пробивающейся зеленой травке возле летней кухни огромные кастрюли с присохшими остатками еды, которые вчера даже никто не додумался залить водой. Видимо, их вынесли на улицу, чтобы не мешались в кухне, пока там толпилась куча народу, и мать спрятала под лавку позади строения ценный алюминий, чтобы не дай бог не увели. Вот и опомнились лишь спустя почти сутки.
  Пунктик насчет изделий из алюминия появился у родителей еще в позапрошлом году. Когда в одну ночь почти вся деревня лишилась предметов быта из легкого металла, неосмотрительно оставленных на ночь под открытым небом. Грешили на артель каких-то приезжих, строивших дом в соседнем поселке. Дескать, небось, сдали как лом, нехристи! Впрочем, ни пропавший реквизит, ни какие другие улики у гастарбайтеров так и не нашли, но потом еще долго судачили про количество умыкнутых ворюгами тазиков, бидонов, кастрюлей, рукомойников (причем только старых, еще советских времен), которые сто лет никому не были нужны, и вот, поди ж ты, кому-то понадобились! И ведь что обидно: вроде недорогие вещицы-то, но в крестьянском хозяйстве привычные и необходимые.
  
  Но в любом случае эти две кастрюли надо было отмывать. Во-первых ими редко пользовались, только когда надо было что-то приготовить на большое количество народа, а во-вторых, не оставлять же матери с отцом возиться с грязной посудой, им и своих забот хватает.
  Аня тяжело вздохнула, притащила 'фейри', мочалку, ведро теплой воды, залила ею кастрюли в огромном тазу и, засучив рукава, присела на корточки...
  
  Егор тоже вызвался помогать с починкой забора, но дед решил, что там и без него пока хватает помощников. Собственно, он только руководил процессом, Артем же с Романом, снисходительно внимали стариковским поучениям, так или иначе двигая доски и пристраивая очередной гвоздь, не собираясь спорить с пожилым человеком. В конце концов, это его забор. Андрей Михайлович действительно даже к такой несложной задаче подходил с душой, приговаривая, мол, никто не будет помнить СКОЛЬКО вы это делали, зато будет видно КАК сделали.
  Артему было привычно держать инструменты в руках. Отчим частенько припахивал его в помощь, когда что-то мастерил, считая, что рукастый мужик всегда себя прокормить сумеет. А вот Ромке скорее было любопытно, что у них получится, потому что давным-давно уже не приходилось заниматься подобным занятием самому. Благо в его распоряжении была не одна бригада строительных рабочих.
  
  Оставшись бездельником, Егор уселся на лавочке неподалеку от солнечной полянки, на которой устроилась Аня с кастрюлями, и блаженно расслабился.
  Над головой по всему небосклону разлилась прозрачная синева и лишь где-то далеко на горизонте проплывали легкие белые облака. Свежий весенний воздух, пронизанный лучами солнца, доносил медовые ароматы цветущих в саду яблонь и первоцветов, высаженных вдоль дорожки от дома к летней кухне, над которыми кружили пчелы. Несколько клумб, на которых потом будут красоваться однолетники, сейчас пестрели тюльпанами и нарциссами, раскрывшимися навстречу ласковому теплу. В скворечнике, пристроенном на высоком шесте к одной из яблонь, птицы устроили какую-то возню, возбужденно гомоня. На соседних участках слышалось урчание мини-тракторов, громкая музыка, отдельные фразы перекликающихся людей. Но это все было фоном, не мешающим наслаждаться ощущением какой-то внутренней свободы и гармонии.
  Умиротворяющую картину просыпающейся природы не портили даже обширные квадраты вскопанной черной земли на фоне изумрудно-зеленых полянок с нежной травкой.
  Но главное, сквозь прикрытые ресницы Егору безумно нравилось смотреть на Аню, которая сегодня была одета в весьма провокационные старенькие лосины, туго обтягивающие аппетитные бедра любимой женщины, оказавшейся к нему спиной...
  
  С хорошими помощниками забор удалось починить быстро. Осталось каких-то несколько досок, кода вернулся Димка, а дед как раз отправился в сарай за новой банкой с гвоздями.
  Рома взглянул на все еще драившую кастрюли Анну, млеющего на лавочке под солнцем Егора, хмыкнул, и поманил подростка:
  - Димон, поди-ка сюда.
  Димка, собиравшийся проскользнуть в дом, чтобы посмотреть телек, нехотя подошел.
  - На-ка подержи! - всучил ему Рома молоток. - Я сейчас! - живо обогнув перекопанный участок огорода, сбегал он на кухню, где оставил свой планшет.
  
  - 'Милая, я пронесу тебя через всю Вселенную! Я подарю тебе эту звезду...', - ехидно процитировал он знаменитую фразу из старого советского мультика, быстро делая снимки и стараясь не рассмеяться, чтобы не тряслись руки.
  Анька подняла голову, только что заметив, что именно она, а не окружающая пастораль сельского пейзажа оказалась объектом пристального внимания Романа.
  - Рома! - возмутилась раскрасневшаяся от работы женщина, запустив в него грязной мочалкой, потому что сообразила, как действительно выглядит со стороны комичная сценка распределения их с Егором обязанностей.
  Ромка ловко увернулся от мокрого 'снаряда', продолжая глумиться:
  - Вот это кадры! Я вам их потом перешлю. Или лучше выложу сразу в Инстаграм.
  - Только попробуй! Я лохматая и не накрашена! - кинулась она к Роме, надеясь отобрать планшет. Или хотя бы поднять мочалку, чтобы еще раз запустить в насмешника, поточнее прицелившись.
  Панов лишь добродушно усмехнулся, подобрав ноги, чтобы раздосадованная подставой Аня не споткнулась об них. Когда она сердилась вот так, не по-настоящему, становилась такой забавной.
  - Анют, ты шикарно смотришься, честное слово! - дразнил Ромка, отбежав подальше. - В настоящем искусстве ценится натурализм...
  - Эй, ну-ка постой! Я что, за тобой по всему участку бегать буду?! - завелась Аня, стараясь не рассмеяться, слыша, как остальные невольные свидетели этой сценки уже тихо угорают. Похоже, что сочувствия и понимания от них не дождаться. Остается разве что перевести все в шутку.
  - О, сколько эмоций! Какой накал страстей, какая фактура! - ехидничал Ромка, ловко уворачиваясь на небольшой полянке между клумбами с тюльпанами и не давая до себя дотронуться.
  - Рома, удали немедленно! Кому говорю! - наконец остановилась запыхавшаяся женщина. - Иначе без ужина оставлю, так и знай!
  - Ни за что! - покачал головой Рома, бочком отходя ближе к Егору, чтобы показать ему получившиеся снимки. Он почему-то был уверен, что Панов поддержит именно его, не позволив удалить интересные, не постановочные кадры.
  - Блин, ну вот что ты за человек такой! - топнула Аня с досады, запустив все-таки ему вслед мочалку.
  Попала.
  - Полегчало? - хмыкнул Рома, брезгливо подняв пальцами мокрую губку и метко метнув ее обратно в таз с грязной водой.
  - Значительно, - сдалась Аня, вновь присаживаясь на корточки перед почти отмытыми кастрюлями.
  - Все, Ань! Мир? - сунув Егору планшет, чтобы он полюбовался снимками, миролюбиво поднял Рома обе руки вверх. - Хочешь, я тебе чистой воды принесу? Или грязную вылью?
  - Ничего мне от тебя не надо. Иди отсюда, пока еще не получил, - замахнулась она губкой и злорадно улыбнулась, увидев, как Роман машинально пригнулся, втянув голову в плечи. - Вон, отец уже гвозди отыскал, иди забор доделывай.
  - Да мы теперь и сами справимся, - увидев, что одного из добровольных помощников сменил родной внук, - отозвался Андрей Михайлович.
  - Анют, принести воды? - спохватился Егор, с сожалением откладывая планшет в сторону, потому что не успел просмотреть все получившиеся снимки.
  - Неси. Вот почему ты за меня не заступился? - укорила она.
  - Прости, родная, - обезоруживающе улыбнулся Панов, разведя руками. - Когда бы я еще заполучил такие редкие кадры?
  - Спелись, - хмыкнула Аня, вновь сосредотачиваясь на своем занятии. - Неси воду, а то и тебя без ужина оставлю.
  - Ты не сможешь, Ань, - уверенно возразил Рома.
  - Почему ты так решил?
  - У тебя сердце доброе и вообще...
  - Наблюдательный какой, - беззлобно огрызнулась Анна, подавив вздох. Кроме всего прочего, еще и законы гостеприимства положено соблюдать...
  
  А, в общем и целом, первомайские праздники удались. Как говорится, было весело, сыто и пьяно... и потрудились на славу, переделав уйму пусть не неотложных, но необходимых дел.
  Тепло распрощавшись с родителями Анны, растроганно благодарившими ребят за ударный труд, все вновь расселись по машинам, и тронулись в обратный путь в сторону Москвы, предполагая, что дорога вновь будет долгой. Только теперь уже Аня прогнала сына на заднее сидение, устроившись рядом с Егором в его машине, гадая, что же за черная кошка пробежала между соседями и Димкой, которые едва разговаривали между собой. Но ребенок упрямо отмалчивался, а спросить Рому или Артема как-то не было подходящего повода.
  Решив в ближайшее время все-таки прояснить недоразумение, Анна взглянула на Егора и расслабилась, мечтая поскорее очутиться дома. Впрочем, не только она. По крайней мере, еще одна пара из их большой компании мечтала о том же, чтобы, наконец, можно было насладиться тесным общением друг другом без оглядки на обстоятельства и не ощущая на себе осуждающие взгляды.
  
  ***
  
  Димке не удавалось примириться с мыслью о том, что их соседи оказались совсем не теми, кем он их считал, возведя на некий пьедестал. Слишком много качеств молодых мужчин, которые раньше нравились подростку, вызывая невольное восхищение и желание подражать, теперь виделись в ином, весьма негативном ракурсе. Будто то, что происходило между парнями за закрытыми дверями их квартиры, в один момент перечеркнуло все те положительные моменты, выделяющие их из толпы прочих взрослых, к чьему мнению Дима мог бы прислушаться, пытаясь сориентироваться в реалиях своей насыщенной мелкими и значительными событиями личной жизни.
  
  Утром на следующий день после свадьбы его разбудила сестра, чтобы хмуро поинтересоваться, какого фига он вчера устроил эту эскападу с возвратом вещей когда-либо подаренных ему Тёмкой или Романом.
  Спросонья Дима даже не сразу сообразил, что от него хотят, и отчего это Оксанка очутилась дома, пребывая не в духе. Но, сообразив, что именно сестра имеет в виду, мальчишка набычился:
  - Я не собираюсь с тобой обсуждать эту тему! - буркнул он, закутавшись с головой в одеяло и попытавшись отвернуться к стене. Честно сказать, вчерашний поступок, еще с вечера казавшийся единственно верным решением, теперь слегка отдавал каким-то неприятным душком. - Дай поспать, сегодня выходной день!
  - Потом поспишь, - не собиралась сдаваться девушка, дернув его за край одеяла. - Поговори со мной!
  - Чего вам всем от меня надо?! - раздраженно засопел подросток, понимая, что сестра не отстанет. Если уж ей что-то затесалось в голову, проще удовлетворить интерес, чтобы оставила его в покое.
  - Я хочу понять, что ты за человек, Дим. Объясни, в чем дело? Зачем...
  - А ты сама не догадываешься? - досадливо перебил он. Почему-то ни с матерью, ни с Оксанкой обсуждать неприятную тему не хотелось. А с соседями, как он малодушно надеялся, и вообще объясняться не придется. Насчет ума и сообразительности Артема он не сомневался. Да и Рома далеко не дурак, и наверняка поймет, что именно послужило причиной его демонстративного демарша.
  - Свои догадки я оставлю при себе. Хочу услышать твою версию.
  - Ну и хоти дальше, почему я тебе что-то должен объяснять и разжевывать? - разозлился Анин сын.
  - Дим, ты же понимаешь, что каждый наш поступок имеет те или иные последствия?
  - Понимаю, так же как и ты! - усевшись на кровати, с вызовом уставился он на сестру, красноречиво окинув взглядом ее выступающий животик. - И что?
  - Речь сейчас не обо мне, а о тебе, - холодно отозвалась Ксюха, интуитивно прикрыв ладонью живот. - Ты хорошо подумал о том, как твоя выходка выглядит со стороны?
  - Естественно, подумал! В отличие от некоторых, я не желаю иметь никаких дел с ЭТИМИ! - презрительно выплюнул он.
  - С 'этими'? - прищурилась Оксана. - Ну, продолжай...
  - С гнойными пидорами! С твоим муженьком и его мужиком!
  - Оу, - заледенела сестра, немного растерявшись от такого похабного определения. - Твой словарный запас настолько скуден, что ты не в состоянии найти более приемлемое выражение?
  - А зачем им какое-то другое определение? - хмыкнул подросток. - Если суть от этого не меняется?
  - Хотя бы затем, чтобы у тебя самого язык не отсох повторять словечки из лексикона уголовников. Ты вроде бы воспитывался в нормальной семье. Понятно, что на улице со своими дружками вы не упражняетесь в изящной словесности, но дома вовсе необязательно употреблять подобные выражения.
  - Предъявишь мне иск за оскорбление личности и не толерантные высказывания? Я говорю то, что думаю, и ты меня не переубедишь.
  - Я и не собираюсь переубеждать. Боюсь, мне это не по силам, - съязвила Оксана.
  - Хочешь сказать, что я такой идиот, что ничего не в состоянии понять? - оскорбился Димка.
  - Я говорю именно то, что хочу сказать, а уж как ты воспримешь в силу своего интеллекта - твое личное дело. Но, во-первых, предупреждаю - если ты и впредь позволишь себе неуважительные высказывания в адрес моего мужа - я с тобой вообще разговаривать не стану. А во-вторых, с чего ты взял, что Тёмка с Романом... геи?
  - Да по ним и так видно.
  - Неужели? - саркастически вздернула Оксана бровь. - Что-то ты долго разглядывал, прежде чем прийти к такому неутешительному для себя выводу. Хотя, знаешь, если судить по внешним признакам - желанию парня содержать тело в хорошей физической форме, стильно одеваться и благоухать дорогой туалетной водой, а не потной козлятиной, - ты не слишком отличаешься от них.
  - Ничего подобного! - возмутился Дима. - Я вовсе не такой, как... эти! И я не сосусь с мужиками!
  - Где же тебя угораздило увидеть, как они сосу... целуются? - нахмурилась девушка.
  Живя с ребятами в одной квартире, ей такого зрелища ни разу застать не удалось. Соседи при ней не демонстрировали своих нежных интимных отношений. По крайней мере, таких, которые вызвали бы брезгливое сочувствие к их порочной связи. Почему-то представить себе яростную страсть между парнями она была в состоянии, а вот трепетную нежность, априори делавшую брутальных мужиков слабыми - ну никак. Особенно 'французские поцелуйчики', отключающие сознание, заставляющие веки наливаться тяжестью, колени превращаться в желе, кровь в жилах - в жидкий огонь, а в животе ощущать трепыхание крыльев бабочек...
  С Киром у нее именно так и было, а вот воспоминания от практического опыта близости с Тёмкой остались какие-то смазанные, невнятные. Может быть, потому что оба были морально сломлены и погружены в собственные переживания, даже мысленно не имея в виду возможные последствия своего отчаянного шага, подтолкнувшего их к постели. Они не занимались любовью, а именно на каких-то животных инстинктах искали живого тепла для своих замороженных душ...
  Может быть, именно потому она не почувствовала волшебства внутреннего преображения и отклика, что Артем не ее половинка? Наверняка у парней между собой не возникает подобных осложнений, иначе вряд ли Ромка с его темпераментом стал бы удерживать Тёмку рядом, а озаботился поисками того, кто в постели его устраивает больше.
  Впрочем, Оксана была не в обиде на то, что соседи оберегали ее психику от подобных потрясений и причин для зависти чужому счастью в личной жизни.
  
  - Где надо, там и увидел... - буркнул Дима.
  - А ты уверен в том, что именно видел? - поинтересовалась Ксюша, напрягаясь. - Мало ли, что могло почудиться? Это называется оптическим обманом зрения.
  - Не веришь?! - сердито сверкнув глазами, Димка решительно поднялся и включил комп. - Ща загрузится, и я тебе сейчас покажу! - воинственно пообещал он. - А со слухом и зрением у меня в порядке, между прочим.
  - Ну хоть чем-то бог не обделил, - съязвила сестра, усаживаясь в компьютерное кресло и теряясь в догадках, что же ей предстояло увидеть. Ей не нравился этот разговор, да и сама ситуация в целом. Что за компромат брат мог нарыть на довольно осторожных в своих пристрастиях соседей, не желающих, чтобы им перемывали косточки все, кому не лень? И насколько все это чревато последствиями для самих парней и лично для нее? Как бы хорошо она не относилась к своим добровольным опекунам, не пожелавшим остаться в стороне от ее проблем, но объясняться со старыми знакомыми, уверяя, что она знала, за кого выходит замуж, было уж как-то слишком неприятно, и немного стыдно за то, что так лоханулась...
  Воспользовавшись возникшей паузой, Димка натянул спортивные штаны и отправился умываться, но вернулся довольно быстро, все еще желая доказать сестре свою правоту.
  Фотка из Instagrám, которая и сподвигла его на спонтанное решение раз и навсегда избавиться от всего, что его связывало с соседями, никуда не делась. Правда, и небольшое сомнение в том, что это просто глупое позерство прикалывающихся на мальчишнике парней, тоже. Какая-то крохотная часть сознания подростка все еще надеялась на то, что это просто недоразумение, потому что разочарование в авторитете старших товарищей было слишком велико, и причиняло моральный дискомфорт.
  Однако Оксана, внимательно рассмотрев компромат, не развеяла его 'заблуждений', а наоборот, подтвердила факт того, что Роман с Артемом являются любовниками.
  - Ну и где ты увидел, что они целуются? - пожала она плечами, мысленно поставив себе на заметку, что надо непременно просветить Тёмку о подобном проколе. Если его это волнует - пусть разбирается, можно ли каким-то образом вычислить человека, который выложил эту фотографию, и попросить ее убрать от греха подальше. А то мало ли, кто еще может увидеть и сделать соответствующие выводы.
  - Ну так собираются же! - не сдавался брат.
  - У тебя богатое воображение, дружок. Однажды оно может сыграть с тобой злую шутку... Хотя, наверное, надо было раньше тебя просветить, что в жизни бывает много всяких неожиданностей... - задумчиво произнесла девушка, машинально пролистав еще несколько фоток. Убедившись, что на остальных совершенно незнакомые ей люди, она равнодушно закрыла файл, и отвернулась от монитора.
  - Еще вопросы будут? - насмешливо спросил Димка, чувствуя и легкую досаду, и некое удовлетворение оттого, что оказался прав. - Меня, между прочим, куча народа вместе с ними видела! Предупреждать же надо! А так подставлять западло! - разгорячился он.
  Оксана смерила брата тяжелым взглядом, понимая, что вряд ли удастся объяснить подростку то, что он сейчас просто не в состоянии постичь в силу своего возраста и убеждений, основанных на его небогатом жизненном опыте и общении со сверстниками. Они и сама, скорее, придерживалась нейтралитета в суждениях по этому щекотливому вопросу о правомочности подобных взаимоотношений, а вовсе не была ярой поборницей прав сексменьшинств. Но и промолчать, проглотив Димкину эгоистичную 'правоту', позволившую ему просто откреститься от знакомства с соседями, в данный момент не могла. В конце концов, должно же быть что-то еще, помимо общественного мнения, отличающего человека от толпы? И брат, скорее, не черствый и неблагодарный эгоист, который в одно мгновение позабыл все хорошее, что давало ему общение с ребятами, а просто еще молодой, бестолковый и слишком импульсивный. Естественно, что он здорово перепугался возможности того, что его знакомые узнают о близком общении и дружбе с 'голубыми' парнями. Это с экрана телевизора смешно слушать коротенькие репризы или хихикать над перлами ведущих радиостанций, зачитывающих народные афоризмы из серии: 'Все женщины мечтают о нежных и ласковых парнях, но, к сожалению, у всех нежных и ласковых парней уже есть парни...'
  А реалии, увы, далеко не так радужны. Наше общество пока еще не готово мириться с подобным явлением, которое с переменным успехом существовало испокон веков. Впрочем, оно и к лучшему, потому что во все времена нестандартные пристрастия все равно осуждались, как противные самой человеческой природе, являясь отклонением от нормы. Не зря же в парах, способных воспроизводить потомство, должны участвовать особи противоположного пола. Без этих животных инстинктов к размножению люди давно бы вымерли, как вид. Склонные к однополым связям сами себе обрывали возможность продолжения рода. Наукой, кажется, до сих пор не доказано, что это вообще за напасть - отклонение в мозгах или еще какой генетический сбой? Все, что не поддается логическому объяснению - опасно. Страшно, что и ты можешь нечаянно подцепить эту 'заразу', раз никто не знает надежного средства лечения.
  Оксана легко могла просчитать логику рассуждений брата, столкнувшегося с проблемой. Позорное клеймо 'гей' (и это еще самый нежный эпитет) с легкой руки кого-нибудь из приятелей запросто прилепится и к нему самому. И никто уже не будет разбираться в тонкостях непростых взаимоотношений. Начнут издеваться, задразнят, загнобят и, в конце концов, превратят в изгоя... Такой напор общественного мнения способен выдержать даже не каждый взрослый человек, не то что неокрепшая психика подростка. У них и так проблем выше крыши с их гипертрофированной мнительностью насчет собственного места в иерархии сверстников. Желание выделиться из толпы и в то же время чувствовать себя 'в стае' - то еще испытание...
  Оксана молчала, мысленно пытаясь подобрать нужные и правильные в данной ситуации слова, но ей казалось, что все это не совсем то, что она хотела бы выразить.
  Димка же, решив, что сестра вообще лишилась дара речи, сраженная наповал представленными неоспоримыми аргументами, натянул домашнюю футболку и вздернул подбородок:
  - Так что, надеюсь, тебе все ясно?
  - Мне кажется, что ты, такой крутой и взрослый, до сих пор упускаешь из вида некоторые нюансы отношений между людьми, - медленно произнесла Оксана, заводясь. - Ты хоть понимаешь разницу между порочной сладострастной похотью и чувствами, которые идут от сердца? Когда ничего не можешь с этим поделать, хотя умом и понимаешь - это неправильно, так не должно быть! Потому что ощущаешь, что тот, кого ты любишь - единственный человек на Земле, который нужен именно тебе, - невольно вздохнула она, мысленно представив Кирилла, но тут же прогнала его образ, чтобы не расстраиваться понапрасну. - Ты хоть раз задумывался над тем, каково это? Изо дня в день? Впрочем, пока ты сам не столкнешься с подобным, тебе не понять! И ты еще слишком мал, чтобы иметь собственное, независимое мнение. То, что скажут твои дружки или приятели, конечно, для тебя важнее. Легче отвернуться, и сделать вид, что тебя ничего не касается, правда? И Артем с Ромой тебе неподходящая компания. Хотя, не спорю - по возрасту и впрямь неподходящая. Только почему-то ты со своими дружками вечно влетаешь в какие-то неприятности, а соседи хоть раз подбивали тебя на что-то такое, за что следовало бы надрать уши? По-моему, наоборот, промывали тебе мозги, стараясь уберечь от глупостей, о которых потом приходится жалеть! Что молчишь, ответить нечего?
  - Жду, пока ты выскажешься... - недовольно пожал плечами брат, злясь на то, что 'ответов' у него была целая куча, но явно не для женских ушей.
  - Они хоть раз делали какие-то непристойные намеки или домогались твоей большой и светлой любви?! Или ты считаешь, что их требования: уважать мать, заниматься спортом, и нормально учиться - это и есть самое поганое, что с тобой могло приключиться?
  - А что, за моральное унижение не сойдет? - огрызнулся пацан.
  - Не настолько ты мал и наивен, Дима!
  Ксюха била словами наотмашь, словно пощечинами. Пунцовый от возмущения Димка где-то на интуитивном уровне чувствовал, что поступил дурно, наверняка обидев и оскорбив соседских парней, которые и впрямь лично ему не сделали ему ничего такого, за что можно было бы их люто ненавидеть или презирать. Но инстинкты тут же восставали против принятия слов сестры на веру. Что-то в ее обвинении казалось неправильным и вообще каким-то абсурдным. С какой радости он должен поступаться своими принципами? Понятно, что Ксюха защищает своего мужа и Романа Сергеевича, в квартире которого она живет. Ну так ей и деваться некуда. Сама виновата! А он-то при чем?
  Да, он без зазрения совести пользовался тем, что ребята время от времени брали его с собой на какие-нибудь технические выставки, зрелищные мероприятия или спортивные соревнования, где было действительно очень интересно. Ну и что? Теперь по гроб жизни им будет обязан?
  - Ничего они не домогались, - вынужден был признать пацан. - Да пусть бы только попробовали! - самонадеянно заявил он. - Я не нанимался любить этих извращенцев и извиняться не собираюсь! Мне теперь вообще противно с ними даже разговаривать!
  - Боже упаси тебя от такой любви, Дим. Да и не нужны никому твои извинения, - устало вздохнула Оксанка, стараясь успокоиться. - Артем переживет, не маленький. Но вот как ты потом будешь договариваться со своей совестью? - горько вздохнула девушка, понимая, что ее пламенная речь не произвела на брата практически никакого впечатления.
  - Договорюсь, не переживай, - убежденно произнес он, смутно чувствуя какой-то подвох. Почему-то очень обижало осуждение со стороны сестры не этих двоих 'голубков', притворявшихся нормальными мужиками, а его, родного брата!
  Да, пожалуй, его поступок выглядел подленько. На душе было омерзительно, и подросток страстно желал отмотать несколько часов назад, чтобы не поддаться искушению раз и навсегда избавиться от того, что его связывало с соседями. А еще лучше было бы не входить на улицу возле ресторана ни в куртке, ни без куртки (как и предлагала мать), а остаться в зале и ничего не знать. Как хорошо и понятно было раньше...
  Насчет отсутствия угрызений совести, это он, возможно, погорячился. Все-таки не так просто вытравить из памяти действительно яркие или забавные моменты общения с соседями, разговоры по душам, совместные поездки, обсуждение каких-нибудь компьютерных игровых примочек или, например, игру в пейнтбол... И тем безжалостнее сейчас он давил малейшие сомнения в своей правоте, не соглашаясь с сестрой и ее неуместной толерантностью.
  - Скажи, так ли важна ориентация человека, если в остальном он совершенно обычный? Тот, с кем приятно общаться? Тот, кто в трудный момент может прийти на помощь?
  - Я тебе уже все сказал. Удивительно, что ты не понимаешь разницы между НОРМАЛЬНЫМИ парнями и теми, кто спит друг с другом. Как тебе самой-то не противно с ними жить в одной квартире?
  - Вот это уже тебя точно не касается! - отрезала Оксана. - Твоя позиция по данному вопросу мне понятна. И переубеждать я тебя не буду. Надеюсь, со временем и сам разберешься. Но то, что ты трусливо подкинул свое барахло, даже не удосужившись сказать все, что ты думаешь, Тёмке в лицо, очень характерно для тех, кто готов предать ближнего при малейшем поводе. Своя шкура всегда ближе к телу. И чем же тогда ты лучше?
  - Да всем! - нахально заявил подросток. - Я хотя бы не гомик, в отличие от некоторых.
  - Это здорово поможет тебе в жизни, даже не сомневайся, - насмешливо кивнула сестра. - А вот трусам и подонкам тяжко приходится... И ты практически в шаге от того, чтобы стать тем, кого презирают и гнобят хуже геев.
  Оправдываться Дима посчитал ниже своего достоинства, тем более что Ксюха и не убедила его в том, что 'голубым' быть вовсе не зазорно.
  - Знаешь, я, пожалуй, пойду, а вот ты подумай на досуге, как тебе дальше быть, - произнесла Оксана.
  - Я уже подумал...
  - Подумай еще... Только не забудь о том, что Артем - мой муж, и в любом случае тебе придется иногда пересекаться с ним, пока мы вместе. И мамка наверняка спросит, что между вами произошло. Впрочем, ты можешь повторить ей все, что сказал мне. Она в курсе того, что Рома и Тёмка - пара. Именно поэтому и не хотела видеть его зятем, хотя, подозреваю, он ей больше нравится, чем Кирилл.
  - Кстати, Кир... - хотел было Димка просветить сестру насчет неугомонности ее бывшего парня, но злая и расстроенная неприятной беседой Оксана не захотела его больше слушать:
  - Все, забудь о Кире! Я - сама по себе, он - сам по себе! - резко ответила она и вылетела из комнаты, хлопнув дверью.
  - Да и пожалуйста! - в сердцах пнул Димка свой носок, оказавшийся не на стуле, а рядом с ним, и снова завалился в кровать. - Вообще ничего тебе больше не скажу!
  Вся эта ситуация подростка дико злила. Никогда бы не подумал, что сестра окажется на другой стороне, встав на защиту каких-то 'недомужиков'. Да и мать, оказывается в курсе, что вообще не укладывалось в голове. Может быть, и следовало дать Ксюхе достойный отпор, заодно предъявив претензии за то, что разбудила не по делу со своими дурацкими нравоучениями, но теперь уже поздно. Она ушла, оставив его 'осознавать и делать выводы'. Он для себя уже все выводы сделал...
  Спать совершенно расхотелось. Зато захотелось есть. Организм требовал срочно восстановить силы после нервной встряски. Причем хотелось не просто бутербродов, а чего-нибудь вкусненького. Для души... чтобы не чувствовать себя так мерзко и отвратительно. Нифига себе - в шаге от предательства! Была бы Ксюха парнем, схлопотала бы по морде за такой гадкий намек!
  Димка легко поднялся с кровати, мимолетно порадовавшись послушным мышцам тела. Еще года не прошло с тех пор, как начал посещать серьезные тренировки, а результат не замедлил сказаться. Бонусами за убитое в духоте спортзала время (вместо упоительного воздуха вечерних гулянок по окрестным дворам) стали более выразительная брутальная внешность, способность завалить соперника в спонтанно возникающих дружеских (и не очень) потасовках с приятелями на переменах или возле школы, и, естественно, интерес со стороны симпатичных одноклассниц. Не зря все-таки Рома заставил его ходить на тренировки и в бассейн, решив ограничить его беспечный образ жизни после того, как вызволил из ментовки. Наверное, к лучшему, потому что по слухам, та компания недавно здорово влетела и вроде как на кого-то из них даже завели уголовное дело. Такие приключения ему были совершенно ни к чему. И так в школе учителя постоянно цеплялись по поводу и без, привыкнув, что он 'крайний' во всех проказах и шалостях, в которых даже не принимал непосредственного участия.
  Но чувство мимолетной благодарности тут же стерлось мрачной решимостью не поддаваться на провокации скребущейся совести.
  Димка раскрыл полку, на которой обычно хранились сладости к чаю, и предвкушающе сглотнул слюну, решая, с чего бы ему начать восстанавливать душевное равновесие.
  - Доброе утро, - неожиданно раздался от двери кухни хрипловатый спросонья голос Егора Александровича. - Ты чего вскочил в такую рань, дверьми хлопаешь? Дал бы маме выспаться...
  - Здрасте, - буркнул Анин сын. - Это не я. Ксюха приходила, - невольно по привычке постоянно оправдываться, даже когда был не виноват, сдал он сестру, и прикусил язык. '...до предательства один шаг...' - пронеслось в мыслях, заставив помрачнеть еще больше.
  - А чего такой смурной? Не выспался или случилось что? - поинтересовался Егор, залпом проглотив налитую в стакан кипяченую воду.
  - Да ничего у меня не случилось! Это у вас под носом черте что происходит, а никому и дела нет! - огрызнулся Димка, чувствуя, что аппетит даже на сладости пропал окончательно.
  - Постой, присядь-ка, - напрягся Егор, кивнув на стоявший рядом со столом табурет. - Поговорим?
  - Не хочу я с Вами разговаривать! Мне Ксюхиных нравоучений хватило по горло! - попытался Дима улизнуть с кухни.
  - Дмитрий, в чем проблема? Я могу чем-нибудь помочь? - нахмурился Панов, заслонив дверь перед взбудораженным мальчишкой.
  - Ни в чем! Ни мамка, ни Вы уж точно ничем тут не поможете, - стараясь не встречаться с внимательным взглядом мужчины, досадливо произнес Димка.
  - Ты озвучь суть, а я уже решу - смогу помочь или нет, - серьезно предложил Егор, прикрыв дверь, окончательно отрезая подростку пути к отступлению, и чтобы их голоса нечаянно не разбудили Аню.
  - Да не хочу я разговоры разговаривать! - протестующе возмутился Дима. - Я лучше пойду еще посплю.
  - Давай лучше кофейку попьем, - миролюбиво предложил Панов. - Доставай, что ты там приглядел на полке. И заодно излагай свои претензии. Обещаю, что дальше меня они не уйдут.
  - Блин! - с чувством высказался мальчишка, плюхнувшись на указанный табурет, хотя на языке вертелось более неприличное слово. - Обойдусь без сладостей.
  - Уважаю твое решение, - усмехнулся Егор. - А кофе или чай будешь? - взяв с сушилки для посуды две чашки, уточнил он.
  - Буду... - подпер Димка щеки руками, мрачно наблюдая за тем, как Егор невозмутимо занимается приготовлением завтрака. Похоже, от разговора ему и впрямь не отвертеться. Ну и ладно! Держать в себе такую мерзкую новость, поселившую раздрай в его душе, и которой просто невозможно поделиться с друзьями, было невыносимо. Его распирало от обиды и негодования на сестру, которая вовсе не увидела проблемы. Да что с нее взять - девчонка! А вот Егор Александрович - настоящий мужик, он должен понять...
  
  ***
  
  Разговор с Егором получился долгим и обстоятельным, и не сказать, что удовлетворил Димкины ожидания полностью, однако заставил о многом задуматься.
  Матери, к счастью, вообще ничего объяснять и не пришлось (да он и сам оказался не готов обсуждать эту тему щекотливую с матерью), потому что соседи не стали выяснять причину его демонстративного поведения. И Димка малодушно решил, что Ксюха им все доходчиво объяснила. Несмотря на готовность отстаивать свое мнение, Анин сын почувствовал некоторое облегчение и даже легкую досаду за то, что Роман и Артем (по крайней мере, внешне) равнодушно отнеслись к его выходке. И стало вообще непонятно, кто кого игнорирует!
  Егор предложил ему самому осмыслить то, что он испытывает теперь, и решить для себя, как ему удобнее жить с этим.
  Димка не слишком хорошо себе представлял, что такого должно произойти, чтобы он кардинально поменял свое мнение, поэтому не собирался сдавать своих позиций по столь принципиальному вопросу. Так что первомайские праздники, на которые отправились к ним в деревню на двух машинах, пригласив и соседей, оказалось неприятной неожиданностью.
  Но хуже всего было то, что приходилось себя постоянно одергивать, чтобы забывшись, случайно не обратиться к ребятам, словно и не чувствующим за собой никакой вины из-за позорных пристрастий. Необходимость ехать на машине с Егором, с которым было очень интересно, но не так весело общаться, тоже не добавило радужных ощущений и заставляло злиться, завидуя, что мать и Ксюха оказались в долгой дороге в более веселой компании. А уже в деревне, от желания поделиться с Артемом пришедшей на ум мыслью, или переспросить интересующий вопрос, настроение вообще упало. Димка боялся признаться себе даже мысленно, что скучает по нормальному общению с соседями, которые, к слову сказать, здорово маскировались на людях. И, как он ни приглядывался исподтишка к их взаимоотношениям, придирчиво ища доказательства их порочной связи, ничего предосудительного так и не обнаружил. Тёмка достаточно убедительно изображал примерного мужа сестры. А Роман Сергеевич - друга семьи. Правда, непонятно чьей - Егора с матерью или Артемовой.
  Только это обстоятельство, по мнению подростка, вовсе не снимало с них вины за его внутренние мучения, а, наоборот, раздражало и возмущало еще больше, заставляя сожалеть о том, что не раскусил их гнилую сущность гораздо раньше, не успев как следует привязаться. Уязвленная гордость мальчишки страдала, заставляя огрызаться, хамить или цедить слова сквозь зубы в ответ на скупые реплики Артема и Романа, которые и обращались-то к нему только по необходимости.
  Единственной отрадой оказалось то, что злосчастная фотка из Instagrám, обличающая соседей и невольно бросающая тень лично на него, компрометируя былой дружбой со старшими парнями, куда-то исчезла. Да и общение с деревенскими приятелями и подружками, по которым успел соскучиться за долгую зиму, слегка компенсировало его неудачный отдых...
  
  ***
  
  На следующие долгие выходные, приуроченные к девятому мая (Дню Победы), Анна снова собиралась поехать к своим родителям в деревню, только уже малочисленным составом, потому что Артем с Ксюхой решили съездить к нему на родину. Несмотря на то, что ни Ане, ни Роме не нравилась эта идея из-за того, что путь был неблизкий, молодежь решила, что надо хотя бы разочек побывать в местах, где прошли Тёмкины детство и юность, не дожидаясь летних каникул. Пока еще Оксанка относительно хорошо переносит дорогу. Ехать в незнакомое место в такую даль летом, когда живот будет огромным, девушка абсолютно не горела желанием. Честно сказать, она и сейчас не испытывала особого энтузиазма, но чувствовала, что Артему этого бы хотелось. Все-таки нельзя сбрасывать со счетов то, что у него там помимо родителей есть и прочая родня, друзья и знакомые, которым было бы интересно посмотреть на московскую кралю, на которой он женился. Тёмке неплохо бы было помочь родителям с посадкой картошки - святое дело! И ее присутствие позволило бы мужу скромно 'проставиться' для тех из своих друзей-приятелей, которые не попали на их свадьбу. А самому не слишком увлекаться процессом, ссылаясь на чувство солидарности с молодой женой, ждущей скорого прибавления в их семействе.
  Оксана понимала, что, скорее всего, она ограничится этой единственной поездкой. Потому что потом действительно ей будет слишком тяжело переносить дорогу, ну а после родов и вообще говорить нечего. Тогда уж пусть Тёмкины родители изредка навещают внука или внучку.
  
  Пара вечеров прошла в обсуждении щекотливого вопроса, решая, стоит ли брать с собой 'свидетеля'. С одной стороны, Роман был совершенно лишней фигурой, а с другой - вполне вписывался вариант, будто бы близкий друг семьи согласился отвезти их на своей машине. Так даже проще, чтобы не вызывать ненужных вопросов, откуда у молодого студента при скромном бюджете его семьи такая дорогая четырехколесная игрушка. Главное, чтобы парни стойко перенесли 'лишения', вынужденные притворяться просто друзьями-приятелями и не более того.
  
  ***
  
  Ксюха любовалась проплывающим за окном пейзажем, радуясь, что на трассе сегодня относительно мало машин. Все-таки очень много народа осталось на майские выходные за городом, приурочив отпуск или отгулы к долгим выходным. Вот поездка обратно вызывала опасение наглухо застрять в пробках, так что заранее решили не задерживаться одиннадцатого числа с отъездом, а рвануть в Москву с раннего утра. Тем более что к концу праздников погода обещала испортиться. Но пока что радовала теплом и ярким солнцем. А взгляд, невольно цепляющийся за изумрудную зелень молодой травы и распустившейся листвы деревьев, веселые пятна желтых одуванчиков и цветущей мать-и-мачехи на солнечных склонах вдоль дороги, поднимал настроение. Сама лента автотрассы то просматривалась далеко-далеко, то наоборот - небольшими кусками, когда машина плавно ныряла с холма на холм, оказываясь в низинке. Правда, таких участков было относительно немного. Ксюха даже не успела испытать все 'прелести' подобного маршрута и состояние кратковременной невесомости, радуясь, что сейчас все-таки не первый триместр ее беременности, и организм, подвергшийся весьма неоднозначному воздействию, не взбунтовался.
  Впрочем, ей и так грех жаловаться. Никаких серьезных недомоганий, преследующих будущих мамочек по утрам в самом начале (не считая непереносимости запаха кинзы), у нее было.
  Леса сменялись холмами, перелески - полями с взошедшими озимыми культурами и чернеющей пашней, по которой деловито ползали трактора и другая сельскохозяйственная техника. А над всем этим великолепием в вышине лазурного неба величественно висели густые ослепительно-белые облака, в причудливой подсветке солнечных лучей казавшиеся обрамленными перламутром. Именно здесь, над полями, когда горизонт неожиданно отступил далеко-далеко, и купол неба выглядел огромной перевернутой чашей, облака, отбрасывающие на землю пятна тени, казались застывшими произведениями искусства. Оксана залюбовалась завораживающей картинкой в стиле 3D. На приличной скорости создавалось впечатление полного погружения в эту иную реальность.
  Чем дальше они отъезжали от мегаполиса, тем чаще вдоль автомагистрали попадались не современные дачные поселки, а обычные деревеньки, умиляющие старыми постройками бревенчатых домиков с резными наличниками, заставляющими девушку уплывать мыслями в свое детство. Оксана любовалась незнакомыми окрестностями и невольно предавалась ностальгии. Она почти не принимала участие в оживленном разговоре спутников, оставляя его на краю сознания, наслаждаясь негромкой музыкой и этой беседой, создающими уютный фон для созерцательной релаксации.
  За рулем снова был Артем, Ромка устроился на заднем сидении, удобно расположившись посередине. Ксюхе было без разницы, кто ведет машину. Оба парня уверенно чувствовали себя на дороге, их манера вождения не вызывала ощущения дискомфорта даже на участках, оставляющих желать лучшего, заставляя недобрым словом вспоминать халатность дорожных служб.
  Не слишком представляя, каким образом будет происходить ее знакомство с Тёмкиными друзьями, девушка утешалась мыслью о том, что, по крайней мере, родители мужа будут рады их видеть. Так что, если в новой компании ей что-то придется не по душе, она всегда может сослаться на неважное самочувствие и сбежать домой, отпустив парней дальше развлекаться самостоятельно. Хотя вряд ли это будет выглядеть красиво. Все-таки, пока у нее с Артемом все еще не закончился 'медовый месяц', по идее, им должно не хватать общества друг друга.
  Невольно вспомнив напряженные отношения с родителями Кира, Оксана не могла не порадоваться, что для Тёмкиных родителей она оказалась подходящей невесткой, и общение с матерью и отчимом Артема сулило только приятные бонусы.
  Главное, чтобы спутники сами нечаянно не увлеклись и не выдали бы своего самого огромного секрета, который до сих пор скрывали от Тёмкиных родичей...
  
  Звонок мобильного телефона, требовательно завибрировавшего в ее сумочке, которую девушка небрежно держала на коленях, вывел Ксюху из благостной задумчивости.
  - Мамка, наверное, интересуется, доехали мы или нет, - прокомментировала Оксана, роясь в поисках телефона.
  - Что-то рано она, - хмыкнул Рома. - Нам еще пилить и пилить.
  - Ага, - согласился Артём, - часа два, как минимум.
  - А нет, не мама, Лерка... Алло! - поднесла она наконец-то выуженный мобильный к уху. - Привет, подруга! Соскучилась? Не, не дома, уже в машине...
  - Мы тоже только что выехали. Включи 'Авторадио', тут один товарищ своей бывшей девушке просил поставить песенку...
  - В смысле? - с замиранием сердца, переспросила Оксана, уже догадываясь, о ком речь.
  - Ты послушай, я тебе потом кое-что расскажу. Перезвони мне, когда будет удобно разговаривать, - немного замявшись, ответила Валерия и поспешно отключилась, терзаясь, правильно ли она поступила.
  - Тём, что мы слушаем? - перебив мужа, что-то отвечающего Роману, обратилась Оксана к Артёму, - приемник или записи на флешке? Можно станцию 'Авторадио' включить? - кинув взгляд на панель магнитолы, спросила она.
  - Ага, - быстро проделав какие-то манипуляции, отозвался Тёмка.
  Песня, зазвучавшая из динамиков, разливаясь по салону, была уже на середине:
   '...Не смей забыть любовь -
   И пожалей, я жду звонков.
  
   Ответь, я жду звонка! Ответь, я жду.
   Ты не молчи, скажи: "Скучаю, сердцу больно, не бросай!"
   Я без дождей промок, и ночи в дрожь.
   Я в одиночестве страдаю. Чувства плачут - не сотрёшь!
  
   Дни бегут за днём. Прошу - не остывай.
   Год заменит год. Ты жди, не уставай.
   Два в одном, нежней, я жду звонка.
   Ты набери, - любовь сильней...' *
   *(это все-таки лучше слушать, в виде стихов как-то странно выглядит)
  
  Почему-то довольно простая музыка и слова пронзали насквозь, заставляя трескаться хрупкий кокон вокруг тщательно загнанных и запрятанных в глубину души чувств, вынуждая вспоминать и переживать заново свою утрату. Ксюха сидела, словно в оцепенении, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в мобильник и не замечая катившихся по щекам слез...
  - Зачем теперь... - тихо прошептала она, невидяще уставившись на дорогу сквозь лобовое стекло.
  Гремучий коктейль эмоций, замешанный на светлой грусти, безысходности и отчаянной надежды, теснил грудь девушки...
  Ее спутникам, в первое мгновение не обратившим внимания на перемены в ее настроении, но теперь резко замолчавшим, не надо было спрашивать, что случилось.
  Артем покосился на жену, взглянул на отразившееся в зеркале над лобовым стеклом перекошенное от злости, потемневшее лицо Ромки, мысленно костерившего Ксюхину подругу за ее звонок, и плавно притормозил, съехав на обочину. Он разделял мнение любовника по поводу неугомонных бывших парней, и был вполне солидарен с ним насчет умственных способностей Лерки, додумавшейся позвонить. Хотелось придушить обоих. Вот только в юноше сейчас тоже боролись сразу несколько завладевших им эмоций. Укоренившееся в сознании острое чувство вины из-за понимания собственной беспомощности что-либо изменить, и гадкое ощущение несправедливости запоздалых или, наоборот, преждевременных претензий этого мудака, которого просили оставить Оксанку в покое хотя бы на время. Чувство собственности, желание оградить Анину дочь от душевных метаний преобладало, но было еще что-то, что заставляло его поступиться собственными желаниями и честно предоставить Оксане право решать самой.
  - Ром, выйди из машины, - попросил Артем, с трудом отцепив руки от руля и выключив злополучную станцию на приемнике.
  - Зачем? - процедил Роман в наступившей гнетущей тишине, не собираясь двигаться с места, и вообще недоумевая, какого фига остановились?!
  - Пожалуйста, выйди из машины! - с нажимом повторил Артем, резко выбравшись из салона и распахнув заднюю дверь, не приглашая, а требуя.
  Рома мрачно взглянул на все еще сидевшую в прострации Оксанку, на судорожно, но безуспешно шарившего по карманам в поисках сигарет Артема, и раздраженно выбрался наружу.
  - Звони, Оксан, если считаешь нужным, - твердо произнес Тёмка, захлопывая дверь.
  Роман был категорически не согласен с единолично принятым и совершенно неуместным в данном случае решением. Но Артем остался безучастным к попытке Ромки остаться возле машины. Подхватив его за рукав, рискуя оторвать, он отволок его дальше, чуть вперед, давая Оксане возможность поступить так, как девушка считает верным.
  - Какого черта?! - возмутился Рома, отцепив, наконец, его руку. - Зачем? Кому будет легче? Ей? Тебе? Мне? Или этому недоумку?!
  - Пусть, - упрямо мотнул головой Артем, отчаявшись отыскать сигареты, которых не было. Как только Ксюха поселилась в их квартире, Рома настоял на избавлении от вредной привычки. Правда, они и баловались-то не часто, именно в таких вот стрессовых ситуациях, но это, по его мнению, было принципиальным вопросом, касающимся здоровья ребенка.
  
  Досадливо пнув ногой мирно лежавший на обочине дороги камушек, Артем выругался сквозь зубы. Что он мог ответить Роме? Как объяснить интуитивное ощущение правильности, когда и сам не был до конца уверен, что можно и нужно дать Оксанке шанс самой решить, стоит ли говорить бывшему парню, что тот вполне может рассчитывать на взаимность, если не боится ожидающих его трудностей? А легко Кириллу точно не будет. Потому что просто так Тёмка оказался не готов уступить ему жену, которая никогда не будет счастлива в нынешнем браке. Не говоря уж о будущем ребенке, с появлением которого Артем уже настолько свыкся, что даже не рассматривал вариант своего неучастия в его воспитании. На своего биологического папашу, который с радостью самоустранился, согласившись с предложением нового мужа матери даже на смену фамилии единственного сына, Тёма походить не хотел.
  Юноша повернулся к любовнику спиной, задрал голову вверх, подставляя гуляющему на просторе ветру пылающее лицо, и прикрыл глаза. В данный момент посторонние мысли отошли на задний план и в голове свербело только одно - позвонит Оксанка Киру или нет? И, если позвонит, о чем они договорятся? Лишь бы не закатила истерику, чтобы немедленно отвезли ее обратно в город, мириться...
  Артем не доверял Кириллу, который, кажется, еще не слишком хорошо осознал, что пока он является лишней фигурой в этой сложной партии, которую все они разыгрывают сейчас. Импульсивность необдуманных поступков бывшего парня Оксаны просто бесила. Хотя его собственный 'жест доброй воли' тоже трудно назвать продуманным шагом. Но если Аниной дочери так будет легче, пусть так и будет. Только бы не видеть несчастное выражение на лице жены и обреченность в ее глазах, наполненных слезами.
  Артем прекрасно помнил, как его преследовало навязчивое желание быть с Ромкой, невзирая на все его гнусные поступки. Ненавидя его за это, но прощая сердцем, изнывающим в глухой тоске от разлуки с несносным любимым. Вот ведь не зря в народе говорят: 'любовь зла...'. Теша уязвленную гордость, умом тогда понимал, что поступил правильно, решив уйти. Но как же тяжело было не сойти с ума оттого, что как ни старался отвлечься, все мысли были только о нем. О том, кто, по мнению большинства знакомых, вовсе не заслуживает таких пылких чувств. Вернее заслуживает, но вовсе не большой и чистой любви... Мятущаяся душа, корчившаяся в агонии, и привыкшее лишь к одному партнеру тело, отчаянно тосковали вдалеке от Ромы. И никакие здравые рассуждения не помогали справиться с этим состоянием, которое разрушало изнутри, еще глубже загоняя в депрессию, высасывающую жажду к жизни. И чем больше проходило времени с момента ссоры (и как бы ни старался поддерживать, тешить и холить свои обиды и претензии), тем явственнее негативные эмоции постепенно стирались. Оставляя на память только те, которые бережно лелеял и хранил в самых дальних закоулках души, ревниво оберегая от посторонних. И тем горше было осознавать свою утрату целостности мироощущения.
  Вот и у Ксюхи так же... Казалось бы - живи да радуйся, наслаждайся тем, что имеешь. Но для полного счастья ей не хватает того единственного человека, рядом с которым остальные жизненные невзгоды кажутся не такими ужасными...
  - Темыч, ты сейчас здорово сглупил, - 'утешил' юношу Рома, оглянувшись назад и прищурившись. - Вот только интересно, кому она звонит...
  Артем напряженно застыл, почувствовав сосущую пустоту в животе и, вместо ожидаемого облегчения, на которое надеялся, уступив внезапному велению сердца, - почему-то неимоверную тяжесть, буквально придавившую его к земле. В голове билась только одна мысль:
  'Вот и все...'
  Медленно открыв глаза, он тоже обернулся, с сожалением глядя на подругу, которая, всхлипывая и пытаясь вытереть тыльной стороной ладоней бегущие по щекам слезы, что-то говорила в трубку. Голоса Оксаны, оставшейся в машине, издалека не было слышно. Тёмка пытался разобрать по выразительной мимике лица и артикуляции девушки, о чем идет речь, но не слишком преуспел. Почему-то никак не получалось сосредоточиться. Взгляд постоянно расфокусировался, стремясь охватить не только лицо жены, но и всю ее аккуратненькую ладную фигурку, расположившуюся на переднем сидении Ромкиной машины, отчаянно не желая мириться с тем, что та, которую он уже считал своей женщиной, принадлежит не ему. Эта необоснованная ревность была неправильной, и Артем как никогда ясно понимал это. Но от этого сознания истинного положения дел почему-то не становилось легче. Вопреки всему хотелось немедленно утешить Ксюшку. И вовсе не так, как уже один раз 'поутешались', а просто обнять девчонку, укрывая ее от всяких бед и несчастий, от глупых подруг и нахальных бывших кавалеров... и пообещать, что она по-прежнему может на него рассчитывать, как на друга... Всегда!
  Вот только каждой женщине нужен не просто друг и отец ее детей, а свой мужчина, который будет принадлежать только ей...
  'Скотство, почему же так сложно все устроено...', - пришел к неутешительному выводу Артем.
  Сочащийся ядом голос Ромки что-то прокомментировал рядом, но Тёмка не вникал, пропустив мимо ушей. Никогда не думал, что так больно расставаться с тем, что считал своим, пусть это было лишь временным явлением...
  
  Хлопнувшая дверь машины привела Оксану в чувство.
  Благородный порыв Артема девушку вовсе не порадовал. Наоборот, заставил Анину дочь почувствовать себя еще несчастнее, потому что гораздо легче представлять, что от ее собственного решения ничего не зависит. Под влиянием временного помутнения рассудка Ксюха не хотела бы ошибиться в выборе того, что ей и ребенку сейчас нужнее. Привет из прошлого пробил огромную брешь в ее самообладании. Что скрывать, когда-то уязвленное самолюбие только что получило глубокое удовлетворение и вообще готово было выплясывать танцы с бубнами от радости, что Кирилл до сих пор не может забыть ее. Но теперь это уже не имеет первостепенного значения. Не стоит сейчас травить себе душу надеждами на счастливое будущее с человеком, который, видимо, до сих пор не знает, что она носит под сердцем чужого ребенка. И вообще как-то некрасиво получается - ощущение, что она будто бы обманывает не только себя, но и Кира... Зря не решилась на встречу, не ответила ни на одну из его смс. По крайней мере, давным-давно расставили бы все точки в этой грустной истории, а не продолжали бы мучить друг друга во сне и наяву... хотя бы наяву...
  Почувствовав изменение сердцебиения взволнованной и расстроенной матери, малыш начал беспокойно толкаться. Оксана всхлипнула, прижав ладонь к животу:
  - Тише-тише, радость моя... Все хорошо, мой ангел... Все у нас с тобой будет хорошо... - оптимистично пообещала она вслух.
  Затем опустила затуманенный слезами взгляд на все еще зажатый в ладони телефон. Позвонить? Или нет?
  Сглотнула, представив, как наконец-то услышит до боли родной, глубокий голос Кира, по которому ужасно скучала, и... Нет, Кириллу она звонить не будет, потому что горло перехватывает только от предвкушения, но исход диалога известен лишь Господу Богу. Возможно, будет только хуже...
  Дурацкие гормоны! (По крайней мере, Оксана предпочитала думать, что это именно из-за них сейчас такое невменяемое состояние полного раздрая в мыслях и испытываемых эмоциях).
  А просто разреветься в трубку, озадачив Кирилла тем, все ли у нее в порядке с головой - тоже не вариант. Лерка, бестолочь! И зачем только позвонила, растравила душу. До звонка сердобольной подруги было легко, просто и понятно, и что теперь?
  Оксана набрала последний входящий:
  - Лер... - постаралась Анина дочь взять себя в руки, но голос все равно прозвучал гнусаво, выдавая то, что она недавно ревела.
  - Азарова, ты что плачешь? Что случилось? - занервничала подруга.
  - Песенку послушала...
  - Ой, Ксю, прости... я идиотка, расстроила тебя, да? - покаянно призналась Валерия. - Ну-ка прекращай сейчас же слезы лить! Слышишь? Извини, я как-то не подумала, что песня заденет тебя за живое. Просто нечаянно услышала, думала, наоборот, порадуешься...
  - Да все нормально уже. Рассказывай...
  - А ты можешь говорить? - с подозрением спросила Лера. - Ты сказала, что в машине...
  - Могу, - всхлипнула Оксана, утирая все еще бегущие сами собой слезы. - Мальчики благородно предоставили мне такую возможность.
  - Блииин... ты что, с Артемом сейчас?
  - 'Блин' - это не то слово, - грустно пошутила Ксюха. - И с мужем, и с Ромкой. Мы к Тёмкиным родителям на праздники едем. Можешь коротко и по существу, пока я одна?
  - Да в общем-то... - растерялась Лера, но быстро взяла себя в руки, и возбужденно затараторила:
  - Короче, я даже сначала и не среагировала, мало ли кто там какую романтическую чушь зачитывает из присылаемых смс. Я даже похихикала над комментарием ведущих, мол, вот еще одна просьба поставить песню 'Я жду звонка' и довольно самонадеянное заявление, но девушке остается только позавидовать. Ну и дальше что-то вроде: 'для моей бывшей девушки, которая недавно вышла замуж. Дескать, желаю ей всего самого лучшего, но хочу, чтобы она знала, что я все еще ее люблю и надеюсь вернуть ее любовь'. И вдруг по ушам резануло: имя и фамилия - твои! А главное, что не постеснялся подписаться - Королёв Кирилл. Я просто припухла, и давай скорей тебе набирать... Эй, Ксю, ты еще тут? - насторожилась Лера, не слыша подруги.
  - Ту... - всхлипнула Ксюха, - тут я... Пытаюсь осмыслить...
  - Ха, да что тут мыслить? Тоже мне, 'жаних' нашелся! Поздно опомнился дружок... Оксан? Мне кажется, или ты там опять хлюпаешь?
  - Тебе кажется, - соврала Оксанка, снова давясь слезами. Такого жеста от Кира она уж точно не ожидала. Или это просто какое-то роковое совпадение. Ну, всякое же бывает... Хотя такие поразительные совпадения с именами и событиями в личной жизни встречаются не так уж часто... Значит, Кирилл все-таки в курсе, что она вышла замуж? А про причину знает?
  Голова шла кругом от предположений...
  - Странные у тебя какие-то помехи связи, - недовольно буркнула Лера. - Значит так! Давай-ка ты прекращай там убиваться. А то мне даже перед твоим мужем неудобно. Извини, Ксю, зря я тебе вообще сказала...
  - Да нормально все. Лер... Знаешь, у меня к тебе огромная просьба. Ты ведь телефон Кира знаешь?
  - Ну, допустим, - напряглась Валерия.
  - Позвони ему, пожалуйста, и передай, чтобы...
  - Ты чего там удумала? Не буду я ему ничего передавать! - оборвала ее собеседница.
  - Ты мне подруга или как? - обиделась Ксюха.
  - Боюсь, что если я буду встревать в твою семейную жизнь, Артем меня к вам на порог не станет пускать.
  - При чем тут Тёмка? - поморщилась Оксанка.
  - Потому что мне этот парень нравится.
  - Мне уже пора волноваться? - невесело пошутила Анина дочь.
  - Не, мне брюнеты больше по вкусу. В крайнем случае шатены.
  - Гурманка... Но на Ромку губы не раскатывай, его сердце прочно занято.
  - Эх... Придется ждать, пока твой брат подрастет.
  - Ну совсем-то уж не отчаивайся, - усмехнулась Ксюша.
  - И все-таки не стоит обманывать мужа, Оксан, - серьезно сказала Лера. - Мне кажется, он не заслуживает к себе пренебрежительного отношения.
  - Именно поэтому я и не буду звонить Кириллу. 'Хотя очень хочется', - добавила она мысленно. - Так вот, если ты мне все-таки подруга, позвони, пожалуйста, и скажи... что я...
  - Господи, Азарова, - ахнула Лерка, 'прозрев', - ты ведь не любишь своего бывшего... или все еще... да?
  - Какой ответ тебя устроит? - язвительно уточнила Ксюха.
  - Пипец... - удрученно произнесла Валерия. - Вот это я понимаю! - съехидничала она растерянно, - сколько там после свадьбы-то прошло? Почти две недели?
  - Лер, прекрати ёрничать, не смешно! - возмутилась Оксана.
  - Какой тут смех? - согласилась бывшая одноклассница. - И все равно... А как же Артем?
  - Артем знает о моих сердечных привязанностях. Мне достался самый замечательный муж, у нас с ним практически нет секретов друг от друга. Лер, ну прекрати придуриваться!
  - Ладно, побуду почтовым голубем. Что сказать-то?
  - Главное, что не 'испорченным телефончиком', - хмыкнула Оксана сквозь слезы. - Скажи, что я помню каждую нашу встречу. И сожалею о том, что у нас с ним все получилось именно так. Но прошу меня не тревожить, потому что теперь...
  - Ну понятно, теперь-то уже какой смысл? - поддержала собеседница. - Скоро у тебя появится масса новых обязанностей, некогда будет родному мужу время уделять, не то что ностальгировать по всем своим бывшим парням...
  - Ну, может, оно и к лучшему, - философски заметила Ксюша, поморщившись от неприятного писка в трубке.
  - Поживем-увидим... - согласилась Валерия. - Только вот сомневаюсь, что Кир мне поверит. Я же его последнее время чуть ли не открытым текстом посылала, чтобы не обрывал телефон, разыскивая тебя...
  - Скажи, что я слышала песню, но звонить не готова. Может быть, потом... Если мой звонок все еще будет актуальным...
  - После таких заявлений на полстраны ты все еще сомневаешься? - удивилась Лерка.
  - Не преувеличивай. Сколько народу слушает эту радиостанцию-то?
  - Не знаю, не интересовалась. Так мне обнадеживать, или как?
  - Я ничего не обещаю! - спохватилась Оксана. - Я сама не знаю, что дальше будет. У меня сейчас одна забота - родить здорового ребенка, а не залечивать сердешные раны.
  - Пусть спит в обнимку с телефоном в ожидании? - ехидно уточнила подружка.
  - Лучше с телефоном, чем с какой-нибудь... - неожиданно ревниво подтвердила Оксана.
  - Аха-ха, я ему так и передам! Ой, это у тебя или у меня пищит?
  - У меня полная зарядка...
  - Блииин... у меня батарея садится! И автомобильной зарядки нет... Все, Ксюшонок, как только будет какая-нибудь инфа, я позвоню. Только не реви больше, ладно? Пока-пока!
  - Пока... - вздохнула Оксана, опомнившись, что она немного увлеклась. Не стоит сейчас думать о том, что будет когда-то, и будет ли вообще.
  
  Устыдившись минутной слабости, она подняла заплаканные глаза и нашла взглядом хмурых парней, стоявших на обочине чуть поодаль по ходу движения. Они о чем-то напряженно, но негромко спорили между собой, даже не глядя в ее сторону.
  Ксюха поняла, что чувствует себя очень и очень скверно, как будто и впрямь сейчас, дав волю хлынувшим наружу чувствам, невольно предала и обидела Тёмку. И Рома, небось, теперь выговаривает ему за это. А ведь так хорошо день начинался... И настроение у всех троих было на подъеме... А теперь?
  Почему-то захотелось срочно все исправить, вернув непринужденную легкость в их общении.
  Сначала она хотела просто посигналить, чтобы ребята возвращались в машину, и даже уже протянула руку к рулю, но потом почувствовала острую необходимость в другом.
  Кое-как отцепив ремни безопасности, выбралась наружу. Не смея поднять глаз, медленно подошла к развернувшимся в ее сторону и с какой-то обреченностью взирающим на нее соседям, почему-то упорно молчавшим, видимо, ожидая ее реплики.
  - Ксюш... - начал было Рома, собираясь сказать, что не стоит решать сгоряча. Но Оксана его перебила, подняв голову и глядя только на бледное лицо своего мужа. Выдавила тихо:
  - Тём, извини меня, пожалуйста... я сорвалась...
  - Ты... что? - заморгал сбитый с толку Тёмка.
  - Просто сорвалась, - подойдя вплотную и виновато ткнувшись лбом в его грудь, еще тише повторила Оксана,
  - Ксюшка, ты... ты... - растерялся Артем, неловко погладив ее по голове.
  - Ну не тормози, солнце, - фыркнула она, - обними, пожалуйста, а то я себя чувствую наказанной...
  - Чудо ты наше, - наконец-то правильно среагировал Артем, бережно прижав к себе Анину дочь. - Не пугай так больше...
  - А ты... Ты тоже не пугай... - всхлипнула Ксюха, и, обняв парня за талию, сцепила ладони в замок на его пояснице. - Я не Кириллу звонила, - почему-то решила она признаться. - Лерке.
  - Ты вправе сама решать, кому звонить, кому нет...
  Рома укоризненно взглянул на младшего парня, не одобряя такого великодушного попустительства, но Артем только стиснул челюсти, надеясь, что такого больше не повторится. У Ксюхи было немало ценных качеств, и, несмотря на то, что иногда ее и впрямь переклинивало (как, например, со сменой фамилии), но все-таки можно было попробовать договориться. А еще Романа почему-то очень задело, что эта "сладкая парочка" замерла монолитной скульптурой, оставив его в стороне. Впрочем, в приоритете было вернуть Ксюшке нужный настрой, и для этого он был готов уступить ей все внимание Тёмки. Но несмотря на правильные мысли, не смог удержаться от спонтанного желания не только визуально убедиться, что его семья снова обрела свою целостность. Рома порывисто обнял обоих, интуитивно чувствуя, что поступает совершенно верно.
  - Поедем дальше? - шмыгнула носом Оксана, сетуя на свой непрезентабельный заплаканный вид.
  - Поехали, - обрадовался Артем.
  - А ты чего дрожишь, замерзла? - отмер Роман, нехотя расцепляя объятия.
  - Понервничала просто, - нехотя признала девушка очевидное, прижавшись к мужу еще крепче, словно кутаясь в его объятия. Ей сейчас вполне хватало дружеского участия обоих. На этих мужчин она не собиралась предъявлять свои права.
  - Пойдем скорей в машину, я обогрев включу, - забеспокоился Тёмка.
  - Мне бы еще... - замялась Оксана, чуть отстранившись и с тоской оглядев чистое поле.
  - Кто бы сомневался, - усмехнулся Рома. - До ближайшего лесочка потерпишь?
  - Придется... Поля-то голые...
  - Только теперь я поведу, - заявил Роман.
  - Ты же дороги не знаешь, - попробовала возразить Оксанка.
  - Не волнуйся, Ксю. Я умею по навигатору ориентироваться, - успокоил сосед снисходительно. - Тём, а здесь поблизости какой-нибудь забегаловки не найдется? Честно говоря, уже и есть охота.
  - Километров через тридцать небольшой городишко. Если уж при автостанции какие-нибудь пирожки не продают, то наверняка продуктовые магазинчики есть.
  - О! А на станции нормальный туалет должен быть! - обрадовалась Оксанка.
  - Кто о чем... - рассмеялся Артем. - А ты столько вытерпишь?
  - Смотря с какой скоростью поедем, - быстренько попыталась прикинуть Ксюха в уме, вспоминая формулу расчета из школьной программы. Вышло около двадцати минут.
  - И, кстати, не факт, что нормальный. Я как-то раз заходил - там обычные дырки в полу... А уж запах...
  - Да ладно? - не поверила Оксана. - Хочешь сказать, что за границей московской области народ все еще по-старинке нужду справляет?
  - Не везде. Но здание этого автовокзала, кажется, с советских времен не модернизировали. А построен он еще при царе Горохе...
  - Может, все-таки у лесочка остановить? - поглумился Рома, усаживаясь за руль.
  - Потерплю! - решительно мотнула головой Оксана, кивком головы поблагодарив мужа, открывшего перед ней дверцу.
  - Кстати, Аня нам какой-то пакет с собой сунула в дорогу. Может, там что-нибудь вкусненькое? - мечтательно протянул Роман.
  - А, точно! - спохватилась девушка. - Он в багажнике. Достать?
  - Не, потом. Пока ты пойдешь осматривать местные достопримечательности, мы как раз подкрепимся.
  - Там тортик печеночный. И термос с чаем, - проявила осведомленность Ксюха.
  - Лучше бы бутерброды обычные, - сморщился Тёмка досадливо.
  - Сам бы и сделал тогда, - усмехнулся Роман, зная 'горячую любовь' своего парня к мясным субпродуктам.
  - Это вместо 'спасибо' маме? - ехидно уточнила девушка. - Я так и передам ей от тебя.
  - Не надо! - смутился Артем. - Но ты же сама не любишь печень.
  - И что теперь? Я одна должна отдуваться, когда вам все можно, а мне - только полезные продукты? Мамка из-за меня и делала. Знает, что я только в таком виде ее обожаю...
  - Не переживай, Ксюшонок. На двоих разделим. Нам больше достанется, - успокоил Роман.
  - Между прочим, там на въезде в город заправка будет. Вот она новая. Так что и сортир наверняка цивилизованный, - припомнил Артем, меняя тему.
  - Ха! Жизнь-то налаживается... - удобно устроившись на сидении, блаженно зажмурилась Ксюшка в предвкушении.
  Артем улыбнулся, а Ромка наконец-то расслабленно выдохнул, радуясь, что намечающаяся катастрофа благополучно миновала, не спровоцировав конфликта интересов. И, честно сказать, он не взялся бы утверждать, кто из них - он или Артем, сильнее переживали, предоставив Ксюшке выбор самостоятельного решения...
  Не факт, что при ином исходе инцидента он не стал бы вмешиваться, но пока что не следовало вообще больше цеплять опасную тему, касающуюся взаимоотношений Оксанки и Кирилла. Сейчас не время, и не место... Да и Артем оказался не слишком надежным союзником в далеко идущих планах "великого комбинатора". И это следовало учитывать в дальнейшем...
  
  ***
  
  Вернувшись из деревни, Димка пребывал в приподнятом настроении, радуясь, что хоть эти праздники прошли удачно. Жаль только, девочки, которая нравилась ему, и с которой в прошлый раз даже успел поцеловаться, в эти выходные не было. В соц.сетях похваставшись всем знакомым, что уезжает с родителями в Турцию на неделю, этой информацией она, естественно, расстроила Аниного сына. Впрочем, уже вечером девятого мая ему удалось познакомиться с новыми девчонками. Честно сказать, Дима не особо рассчитывал на подобное, но душа требовала приключений, и он их себе нашел.
  Впрочем, умные мысли, что мог бы и обойтись без подобного опыта, пришли гораздо позднее, спустя пару недель. А пока что он просто наслаждался жизнью...
  
  Если бы только кто мог знать, как он завидовал двум своим приятелям, которым родители к новому летнему сезону купили скутеры! Одному, правда, уже исполнилось пятнадцать, и эта игрушка оказалась подарком на день рождения. Второму вообще презентовали просто так. И тем обиднее было, что собственная мать категорически оборвала его робкие попытки намекнуть, какой подарок хочет он на свой день рождения, который у него в самом начале лета.
  Анна считала, что подобное средство передвижения слишком ненадежно, дескать, у нее один сын, и она не хочет поседеть раньше времени, переживая, где его носит по ночам. Димка злился и расстраивался. Откуда такая нелюбовь у мамки к скутерам, он знал.
  Только у них в деревне в позапрошлом году парень разбился, не вписавшись в крутой поворот на мокром после дождя асфальте. Несмотря на то, что был в шлеме, все равно получил сотрясение мозга и потом еще почти год щеголял в корсете, поддерживающем позвоночник. Это не говоря уж о мелких травмах и постоянно сбитых-содранных 'до мяса' коленях и локтях, будто эти хилые дебилоиды не в состоянии удержать руль и не пропахивать потом асфальт, помогая тормозить собственными конечностями. В летнюю жару, когда экипировка ограничивается максимум шортами и футболкой, все 'боевые травмы' выставлены на всеобщее обозрение. Вот мать и насмотрелась.
  А в соседней деревне семнадцатилетнюю девчонку вообще какая-то шальная машина в прошлом году сбила насмерть. И даже не ночью, а в сумерках.
  Димка сочувствовал, но не слишком глубоко был потрясен случившейся трагедией. Эту девчонку он не знал совсем. Ее семья была не из старожилов, а из новых 'дачников'. Как раз по весне купили свободный участок и даже начали строиться. Водителя, сбившего девушку, кстати, так и не отыскали. А мать погибшей, говорят, сбрендила. Она у нее была единственным ребенком. Одна воспитывала, без мужа.
  В отличие от Димки, Аня с бабушкой Верой (которая и привезла новость, съездив в соседнюю деревню за молоком), переживали, и очень сильно. А бабушка Вера так и вообще заявила, что возьмет внука к себе на лето только при условии, что родители никогда не купят ему подобное средство передвижения. Вот, дескать, есть 21-скоростной велосипед, и достаточно. А если этот не устраивает (который покупали специально в деревню, чтобы не возить за собой на летние каникулы из города в город), то пусть из Москвы привозят еще один.
  Как Димка ни уговаривал родню, как ни убеждал в том, что он достаточно сильный, чтобы удержать не только какой-нибудь легенькую, но и достаточно серьезную модель скутера (весом более ста кг), как ни клялся соблюдать правила дорожного движения, не забывать надевать шлем, наколенники и жилет со светоотражающей полосой, чтобы в бархатной темноте летних ночей его было видно издалека, мать стойко придерживалась выбранной позиции. Да и отец в кои-то веки поддержал ее. И запретил кататься даже с приятелями. Можно подумать, родители в свое время не катались на мопедах и мотоциклах. Сам фотки видел! Правда, мать (совсем еще молоденькая девчонка) на всех снимках была запечатлена пассажиркой.
  Вот просто зла не хватало на родню, которая не желала понимать его потребности. Жизнь-то вообще проходит мимо! Не на велике же ему гоняться за друзьями - счастливыми обладателями вожделенных скутеров, чтобы бороздить окрестные просторы по дорогам от деревни к деревне. Да на гоночном велосипеде и девчонок не покатаешь...
  Даже Егор Александрович не смог повлиять на мать. Вернее не захотел, соглашаясь с мнением общественности, что на управление скутерами тоже нужны права. Мол, тогда и у самих подростков, разгильдяйски относящихся к тому, что они становятся участниками дорожного движения, провоцирующими аварийные ситуации, появится больше ответственности.
  Впрочем, родителям ведь необязательно знать, что он все равно катается. И не только в качестве пассажира. Его аккуратная манера езды уже на достаточно приличном уровне, поэтому друзья доверяют ему и самостоятельно поездить, и прокатить какую-нибудь подружку.
  
  Вот и в эти выходные в своей деревне сидеть не хотелось, и троица юных искателей приключений, пока родители, как обычно своей дружной компанией приглашенные к тёте Гале и дяде Коле, собрались пожарить шашлыки, на двух скутерах отправилась покататься по ближайшим окрестностям. Правда, уже в дороге их планы в первоначально выбранном направлении поменялись. Попавшиеся навстречу приятели возбужденно сообщили, что в паре километров отсюда, на развилке стоит машина ППС, и менты требуют документы на любое транспортное средство, кроме велосипедов.
  Дескать, они тоже собрались погонять на скутерах компанией, но, к счастью, оказались в хвосте процессии, и успели развернуться и слинять, решив подождать в сторонке, пока остальные договорятся и подтянутся. Но оказалось, что ППС-ники придрались к каким-то нарушениям, и так как с подростков взять нечего, арестовали их транспорт, пообещав отдать скутеры только родителям. Вот это была настоящая подстава! Потому что их предки в данный момент, как все нормальные россияне в День Победы, уже 'отметили' очередную годовщину под сочный шашлычок...
  Может быть, на то и был расчет, что кто-нибудь из папаш усядется за руль, чтобы вызволить непутевое чадо, и тогда уже штрафовать можно будет его, а то и вообще пригрозить лишением прав за вождение в нетрезвом состоянии.
  Так что теперь оставшимся 'безлошадными' дружкам придется или пешком топать домой (впрочем, для молодых ног несколько километров пройтись ножками, вовсе не составляло проблемы), или ждать, пока объявятся вызванные по мобильной связи родители и заберут их. Проблема была в другом: хитрые ППС-ники сослались на закон, запрещающий детям до восемнадцати лет находиться вне дома после двадцати двух часов без сопровождения взрослых. И получалось, что все равно арестованными оставались и транспорт, и сами малолетние нарушители. Вот это было просто возмутительно! Ладно еще в городе (там и Димку мать все время 'прессовала', если он начинал выдумывать отмазки, чтобы погулять подольше), но в деревне всю жизнь молодежь гуляла чуть ли не до рассвета. Здесь даже 'домашним' мальчикам-девочкам, не склонным к поискам приключений на свои задницы, у которых были строгие родители, разрешали гулять до часа ночи!
  Поблагодарив приятелей за своевременное предупреждение, Димка со своими друзьями развернулся в обратную сторону от греха подальше, и отправились разведывать новые пути-дороги, благо их в округе было множество. А хорошая погода позволяла проехать не только по автотрассе, а даже по большинству грунтовых дорог, успевших просохнуть после весенней распутицы.
  
  Покуролесив немного, они собрались возвращаться, решив немного передохнуть на одной из остановок возле какой-то деревни, остановившись по вполне прозаической причине - отлить, 'пометив' чужую территорию, и отогреть замерзшие на ветру руки.
  Сооружение с козырьком и лавочкой радовало глаз белизной стен. Видимо, перед праздниками местные власти решили освежить его. Потому что к концу лета обычно все остановки в округе оказывались вдоль и поперек раскрашены юными арт-дизайнерами, приезжающими отдыхать к родственникам на каникулы. Причем надписи не ограничивались банальными: 'лето такого-то года', 'здесь был Вася' и названиями любимых музыкальных групп... Иногда встречались и настоящие шедевры.
  Димка немного поколебался, решая, отказываться ли ему от предложенной Вовкой сигареты, но потом посчитал, что мать все равно не учует, просидев несколько часов у костра. Ее одежда пропитается ароматным дымом шашлыка, и он может с легкостью отмазаться, что, дескать, ей чудится. Да и за полтора часа, оставшиеся до оговоренного времени возвращения домой, сигаретный дым выветрится.
  Остановка стояла чуть поодаль от деревни, жители которой, несмотря на позднее время, пока и не думали укладываться спать. С огородов ветер доносил слабый запах жарившихся шашлыков, обрывки громких разговоров, смеха и музыки, представляющей замысловатую какофонию звуков. Впрочем, в начале мая, подобным нарушением общественного порядка в дальнем Подмосковье, наверное, никого не удивить. Кто-то у себя на огороде даже додумался запускать фейерверки в честь Дня Победы.
  Пока подростки, отогрев закоченевшие руки за пазухой, деловито перекуривали, красуясь друг перед другом и обсуждая, как им повезло, что не нарвались на ППС-ников, в отличие от некоторых, на остановку подтянулась парочка местных девчонок, которые весьма благосклонно восприняли предложение познакомиться. Оказывается, кто-то из взрослых парней (естественно без ведома родителей) привез с собой много выпивки отмечать не только народный праздник, но и свой день рождения. И, решив щедро 'проставиться' за свое восемнадцатилетние, пригласил всех местных приятелей, невзирая на возрастные ограничения. Парни немного увлеклись, и теперь девушки просто побаивались оставаться в компании не слишком адекватных кавалеров, часть из которых оказалась в положении 'не кантовать, при пожаре выносить первым', часть довольно агрессивно принялась выяснять, кто из них круче и почему. Но девчонок больше не устраивали оставшиеся, которым захотелось романтичных отношений, грозящих зайти гораздо дальше невинных поцелуев и петтинга.
  Насколько Димка смог понять, эти две девицы (оказавшиеся шестнадцатилетними, что впрочем, не смутило высокого, почти пятнадцатилетнего подростка), имели собственные принципы. И удовлетворять похоть пьяных ухажеров не собирались, по-тихому слиняв, чтобы не стать нечаянно участницами спонтанной оргии. Ксюха тоже в свое время, когда еще училась в школе, так делала. Только он в то время был слишком мал, чтобы сообразить что к чему, и недоумевал, почему это сестра то с удовольствием идет гулять с Леркой в компании одноклассников, то нагло врет, что родители или бабушка ее за что-то наказали, и не опускают, когда мальчишки обрывали телефон или сразу заходили домой. До тех пор, пока она не стала встречаться с Кириллом. Вот тогда уже ни запреты отца с матерью, действительно наказывающих Оксанку за какой-то пролет, ни какие-то другие причины не могли удержать ее дома. Теперь она уже дурила головы не нежеланным ухажерам, а родителям, уверяя, что нужно написать какой-то срочный доклад или еще какое-то совместное задание, отпрашиваясь 'позаниматься к Лерке'.
  
  Местные девчонки оказались обаятельными веселыми хохотушками, не лишенными интеллекта. Поэтому пацаны спохватились о том, что давным-давно пора быть дома только после звонков их родителей, прозвучавших почти одновременно.
  - О! Наконец-то вспомнили! - хихикнул Вовка.
  - Наверное, шашлык доели и собрались расходиться, - снисходительно отозвался второй приятель.
  - Блин! Димон, нам же обещали оставить, если вернемся вовремя, - припомнил Вова, взяв мобильный телефон в руки и отходя в сторонку. Чтобы не ронять перед новыми подружками лицо, оправдываясь перед отцом за то, что опаздывает. Даже если прямо сейчас распрощаться, до своей деревни, оставшейся в пятнадцати километрах отсюда, еще добраться надо. А они и так уже 'проштрафились' с опозданием почти на полчаса.
  - Теперь вместо шашлыка втык дадут, - сник Димка, сообразив, что забыл поставить будильник на полдвенадцатого, как обещал матери, чтобы она не звонила напомнить о возвращении к полуночи домой.
  Ему тоже досталось от Ани, переживающей, где его до сих пор носит. Ведь обещал же, поросенок, не задерживаться и не кататься на дурацких 'табуретках'. Дима хотел было соврать, что он вовсе и не на скутере, а вроде как тусуется в соседней деревне, и уже как раз собирался идти домой. Но мамка не поверила, возразив, что она еще не страдает маразмом, и прекрасно помнит все возможные отговорки, которые взрослые детки обычно придумывают в подобных случаях. И, мол, ей надоели его постоянные сказки и вранье по делу и не по делу. А если он настаивает на своей версии, то она не поленится 'тряхнуть стариной' и прогуляться пару километров до соседней деревни. Тем более и Егор не против пешего моциона перед сном. Вот только если его там не обнаружит, то достанется ему уже по полной программе.
  Горестно вздохнув, пришлось подростку сознаваться, что они сейчас далеко. Димка клятвенно заверил сердитую мать, что они уже как раз и сами собирались ехать домой, так что ей волноваться не о чем.
  Но, в общем и целом, оказалось все не так печально. Новое знакомство что-то будоражило в душе мальчишки, обещая перерасти в нечто большее (тем более, успел обменяться с одной из девушек координатами для связи). Богатое воображение подростка уже нарисовало радужные картинки будущих летних встреч, а, может, даже удастся встретиться и в Москве. Оказалось, девушки живут буквально в соседнем районе. Так что мимолетное знакомство вполне можно будет продолжить.
  
  Пару дней по возвращении из деревни Димка просиживал в соц.сетях, переписываясь с новой подружкой, потому на следующий день им не удалось съездить на свидание с девушками, так как родители проштрафившихся сыновей поставили скутеры на прикол возле дома. Вообще-то троица дружно решила, что предки поступили слишком жестоко за опоздание на сорок три минуты (а вовсе не на час) после оговоренного времени, но деваться было некуда. После того, как на следующий день подростков припахали еще и к садово-огородным работам, вымотанные пацаны решили, что на великах пилить в такую даль их как-то не вдохновляет. К тому же местные кавалеры тех девчонок, может, уже оклемались с похмелья, и у них снова получилась своя дружная компания, а залетные ухажеры и потенциальные соперники за внимание местных красоток, с которыми приятно скоротать вечерок, вовсе не нужны.
  Инстинкт самосохранения подростков все-таки предлагал не рисковать. Потому что, например, если бы к девчонкам из их деревни зачастили посторонние парни, драка была бы обеспечена. Ибо, нефиг тут заводить всякие амуры. И не потому, что взыграла ревность или на подруг имелись какие-то определенные планы, а чтобы впредь не было повадно, самим пригодятся! Эта прописная истина соблюдать интересы СВОИХ (впрочем, не факт, что интересы девушек не шли вразрез с представлениями ребят), свято поддерживалась и стала практически традицией, передаваемой парнями из поколения в поколение.
  Одно время Димка пытался понять, как это так - сами пацаны всю жизнь гуляли не только с местными, но и умудрялись устраивать свидания в соседних деревнях, а вот девчонкам почему-то с трудом прощали подобные 'предательства'. Но потом решил, что не им это придумано, не ему и устанавливать новые порядки...
  Насчет того, чтобы немного размяться, если уж дойдет до драки, Анин сын был не против. Скопившаяся агрессия за эти пару недель, которая аккумулировалась внутри из-за новости про соседей, требовала выхода. Димка хотел было даже бросить тренировки для того, чтобы нечаянно не сталкиваться с Ромой или Артемом в спортклубе, но Егор его отговорил, сказав, что об этом он точно будет потом жалеть. Потому что тренер по рукопашному бою у него толковый, да и сам клуб пользовался достаточной популярностью, и просто так 'со стороны', без протекции кого-нибудь из завсегдатаев, потом в него будет сложно попасть. Все-таки залы не резиновые, и даже за приличные деньги не могут вместить всех желающих.
  Но в данном случае, Анин сын не слишком хорошо представлял себе количество и потенциал возможных соперников, а друзья и вообще не горели желанием почесать кулаки с шестнадцати-восемнадцатилетними парнями. А просто получить по морде и убраться восвояси, совсем не улыбалось.
  Так что оставшиеся выходные после Дня Победы, к облегчению их родителей, мальчишки тусовались в собственной деревне.
  Впрочем, Димка тоже не слишком расстраивался, что свиданий больше не получилось. Юлька, которая больше понравилась ему, чем ее подружка, и с которой он с огромным удовольствием вел по ночам виртуальный диалог, кажется, была уже не девочкой, а значит отличной кандидатурой на САМЫЙ ПЕРВЫЙ РАЗ. Подростку самому хотелось почувствовать, что же испытывают парни при интимной близости, рассказывая невероятные истории о своих победах.
  С одной стороны, Димка еще не был на сто процентов уверен в том, что это ему позарез необходимо, но и оставаться 'девственником' в пятнадцать лет по нынешним временам как-то не круто. Пацаны засмеют, снисходительно поглядывая свысока и пытаясь дать авторитетный ценный совет из собственного не такого уж богатого опыта. Так что на грядущее лето Димка строил грандиозные планы.
  Надо бы еще как-нибудь на досуге потренироваться натягивать презерватив, чтобы не облажаться в самый ответственный момент. А то вдруг девчонкам не преподавали нехитрую науку на уроках полового воспитания. У них в школе, например, родители устроили целый скандал, когда на один из таких уроков пришли волонтеры, раздавшие 'резинки' бесплатно и показавшие на макете, как правильно следует натягивать их. Было смешно и неловко, а за шуточки вроде тех, что надо тренироваться сразу на живом материале, предложение 'помериться' и проголосовать за выдвинутых кандидатов на эту почетную миссию, всем мальчикам в классе поставили по 'паре' за поведение и срыв урока. А потом и вовсе к огромному разочарованию семиклассников, под давлением родительского комитета, администрация школы заменила 'половое воспитание' дополнительным часом по информатике.
  Его мать тогда не пошла подписывать петицию с требованием возмущенных родителей прекратить развращать малолеток, заявив, что тринадцати-четырнадцатилетние детки, имеющие доступ к Интернету, наверняка успели просветиться по многим вопросам самостоятельно. И что она вовсе не против того, чтобы специально обученные люди озвучили правила пользования средствами защиты и продемонстрировали наглядно (естественно на макете), как это вообще делается. Потому что, дескать, лучше объяснить подобные вещи мальчику или девочке на год раньше, чем на час позже...
  
  ***
  
  Ночные бдения романтического характера для клюющего на уроках носом пацана не прошли даром, отразившись на его успеваемости, что было крайне нежелательно в преддверии окончания учебного года.
  Поэтому, получив пару за контрольную по алгебре, расстроенный Дима в компании еще двоих неудачников, упросил учительницу дать ему шанс исправить неудовлетворительную оценку, дескать, он даже готов решить другой вариант, пока результаты не выставили в электронный журнал.
  Впоследствии он даже радовался тому, что так сложились обстоятельства, иначе вообще трудно представить, чем могла бы закончиться неприятная история, заставившая его все-таки пересмотреть свое отношение к тем, кто предпочитает нетрадиционный секс, и кто по жизни является самым настоящим 'пиндосом'.
  Впрочем, эта история оказалась настолько банальной и вместе с тем отвратительной, принесла столько нервотрепки и разочарований, что хотелось ее поскорее забыть.
  
  Собравшись с мыслями и сконцентрировав внимание на задании, Димке все-таки довольно быстро удалось разделаться с новым вариантом контрольной работы. Порадовавшись, что он все успел, Димка сдал свою работу и покинул классную комнату, чувствуя необычайный душевный подъем. Потому что математичка, уже нервно постукивающая карандашом по своему столу, напоминая, что она из-за этих восьмерых оболтусов (трое из Димкиного класса и пятеро из параллельного) не собирается опаздывать на свои курсы вождения. Наталья Григорьевна просто собрала листочки у всех остальных, невзирая на слезные просьбы дать еще хоть пять-десять минут, заявив, что дополнительное время их уже все равно не спасет.
  Тренировки у Димы сегодня не было, поэтому он решил не торопиться домой, наслаждаясь обретенной свободой. Тащиться вдоль аллеи декоративного кустарника от корпуса к воротам было лениво, и он поддался соблазну срезать путь через выломанные прутья в ограде школьной территории. К тому же неподалеку тусовались несколько ребят из параллельного класса, обступив новенький скутер одного из них и что-то бурно обсуждая. Решив, что не имеющие собственного транспортного средства пацаны, как обычно, выясняют, чья очередь теперь сделать пару кругов вокруг школы под окнами ближайших домов, где днем практически не ездили машины, Димка подошел ближе...
  
  А вот дальнейшие события получились какими-то смазанными, слишком быстро все произошло и закрутилось.
  После обмена приветствиями и вопроса, можно ли и ему поучаствовать в обкатке, пацаны заткнулись, дружно переглянулись и неожиданно уступили ему очередь. Уставший после восьми часов пребывания в духоте классных комнат мозг Аниного сына не среагировал на эту странность. Но только обрадованный Димка, не заметив подвоха, уселся на скутер и собрался трогаться с места, откуда ни возьмись, как в репортаже из хроники происшествий, вдруг подлетели полицейская машина и какой-то навороченный джип, перекрыв небольшой тупичок, в котором и собрались подростки. Большинство пацанов тут же бросились врассыпную, включая и хозяина скутера. Растерявшийся Димка только и успел соскочить с него, недоумевая, как же можно бросить такую дорогую вещь. Ведь родители наверняка спросят, где скутер?
  Возможно, если бы он последовал примеру ровесников 'сделать ноги', ничего бы и не было. Но его растерянность оказалась фатальной...
  
  ***
  
  Роман Сергеевич пребывал в благодушном настроении, возвращаясь с объекта. На сегодня он уже управился со всеми необходимыми делами и теперь вполне мог позволить сократить рабочий день, порадовав себя ранним возвращением домой. Тем более что сегодня была его очередь готовить ужин, и он собирался побаловать Тёмку с Ксюхой чем-нибудь вкусненьким.
  Рома уже стоял на повороте с проспекта на параллельную улицу, ожидая сигнала светофора, когда неожиданный звонок с незнакомого номера заставил его изменить свои планы.
  Оказалось, что звонила классная руководительница Аниного сына, которой он на всякий случай оставлял номер своего сотового, когда ходил в школу разбираться по поводу инцидента с петардами, по просьбе соседки изображая 'дядю' пацана.
  Женщина сбивчиво поведала про то, что Дима Азаров вместе то ли с одноклассниками, то ли с ребятами из параллельного класса попал в какую-то неприятную историю. Мол, она не может дозвониться никому из родителей. Но и что делать, тоже не знает, потому что в школе сейчас уйма посторонних людей: полиция, вызванная на место инцидента; женщина, чью собаку задавили или только собирались задавить; и 'потерпевший', владелец джипа. Который, по ее словам, орет благим матом, выясняя, кто будет возмещать причиненный его охрененно дорогой новой машине ущерб?
  Классная руководительница пыталась выяснить, что ей-то делать? Мол, если никто не явится за ребенком, то вообще неизвестно, чем все это разбирательство закончится. Скорее всего, заведут дело на малолетнего правонарушителя, потому что Димка уже запутался в показаниях, он ли поцарапал машину и сбил собаку, или все-таки не он.
  - Почему он сам не позвонил? - поинтересовался Рома, припомнив, что Аня утром звонила дочери, когда он вез Оксану в универ, предупредить, что забыла дома свой мобильный, чтобы они ее не теряли, и в случае чего и звонили на рабочий номер.
  Отец Димки, Анатолий, скорее всего, на очередной записи, поэтому в студии звук телефона отключен. Интересно, звонили ли Егору, впрочем, у него по вторникам и четвергам плановые операции практически весь день, так что вряд ли он берет с собой мобильник в операционную.
  Н-да, похоже, что именно ему предстоит выручать парня. Пока не догадались позвонить беременной сестре Анькиного оболтуса. Ксюхе совсем ни к чему нервотрепка.
  - Так у них директор отобрал все сотовые. Они у него на столе лежат, - пожаловалась классная руководительница.
  - Дайте ему трубку, - потребовал Рома.
  - Но Вениамин Павлович сейчас занят, - растерялась она.
  - Мне не нужен ваш директор, - раздраженно произнес Рома. - Азарову трубку дайте! Я буду у вас через десять минут, разберемся.
  - Да, хорошо, сейчас попробую...
  - Але... - услышал Ромка спустя несколько секунд.
  - Димон, что за очередная хрень? - поинтересовался он, трогаясь с места, потому что наконец-то на светофоре загорелась стрелка поворота.
  - Да не знаю я! Я вообще только что вышел из школы, а тут эти... Предложили прокатиться, я сел, а потом менты и мужик... и бабка... Я сначала сказал, что катался, но я не катался, а они теперь все друг на друга и на меня валят... - в голосе путающегося в показаниях пацана отчетливо слышалась нарастающая паника. - А директор говорит, мне уже четырнадцать есть, так что...
  - Так, стоп! Сейчас ты замолкаешь и больше ни одного слова не произносишь, пока я не приеду, понял?
  - Но я...
  - Я спрашиваю, ясно?! - рявкнул Роман. - Пока на тебя всех собак не навешали, и ты сам себя оговорить не успел, просто заткнись! Как несовершеннолетний, имеешь полное право отвечать на вопросы только в присутствии родственников или опекунов. Побуду еще разок твоим дядькой. Все, жди! - отключился он, стараясь взять себя в руки и не превышать скорость.
  Рома ненавидел такие ситуации, потому что очень хорошо себе представлял, чем могут обернуться шалости подростков, которые готовы пакостить вместе, но отвечать за последствия никому не хочется. С тех пор, как Аня развелась с мужем, отбившийся от рук пацан, успел уже зарекомендовать себя не с самой положительной стороны. Мальчишка, конечно, не ангел, но и не законченный подонок. Но так уж исторически сложилось, что если оказываешься виноват несколько раз подряд, то потом уже и не разбираются в каждом конкретном случае, делая козлом отпущения. Особенно в школах, где учителя и так шалеют от предметной нагрузки и раздолбайства современных детишек, на которых нет управы.
  Первой мыслью Ромки было позвонить Ане, которая, наверное, не успела или забыла сообщить в школу, что совсем недавно у них в офисе поменялся номер АТС. Но потом решил сначала сам выяснить, что случилось. В любом случае, даже если Анюта отпросится с работы, появится в школе не раньше чем через полтора часа.
  
  Романа очень огорчила гнусная выходка Димки с возвратом подарков, о которой он узнал наутро после Тёмкиной свадьбы, вернувшись домой. Артем вообще хотел выкинуть все барахло, которое оказалось никому не нужным. Оксана, потерпевшая фиаско, не сумела переубедить брата в том, что он слегка погорячился, поспешив откреститься от знакомства с геями, и не стала возражать, считая, что Тёмка вправе поступить по своему усмотрению. Как ни крути, но рано или поздно пацан должен был догадаться и сам, что за отношения связывают соседей. Рома и предполагал подобную реакцию, жалея, что все получилось так глупо. Надо, наверное, было как-то подготовить подростка к такому неприятному сюрпризу.
  Он не собирался расписывать все прелести подобных нетрадиционных отношений, наоборот, не преминул бы рассказать о подводных камнях, если Димка вдруг надумал бы поэкспериментировать со своей интимной жизнью, которой, кажется, у него до сих пор еще вообще не было. Счастливых сказок о том, как хорошо живется нетрадиционным парам в любви и согласии до самого гроба, Роман практически не знал. Даже у них с Артемом время от времени возникают разные недопонимания и конфликты, однажды чуть было не приведшие к окончательному разрыву отношений. И это еще Тёмкины родственники не в курсе...
  Зато драматических примеров Роман Сергеевич мог поведать Аниному сыну на целое собрание сочинений, вот только жаль было нагружать психику пацана такими вещами, которые даже не каждый взрослый человек в состоянии переварить и усвоить.
  
  Рома очень тщательно отбирал людей, которых допускал в свой ближний круг. Анюта вошла в него легко, по-соседски откликнувшись на беду, приключившуюся с Тёмкой, хотя на данный момент она оставалась самой неоднозначной фигурой. Рома и сам тянулся к соседке, ловя себя на шальной мысли, что не упусти он возможность, мог бы получить то, о чем уже давно мечтал. И ревновал к ней Артема, понимая, что отчасти и сам виноват, что нечаянно 'запечатлел' любимого именно на эту женщину, неправильно рассчитав комбинацию, при которой все трое остались бы довольны небольшим приключением, не имея претензий в дальнейшем. Кроме того, именно Аня стала причиной разрыва давней дружбой с одним из лучших людей в его окружении. И с этим ничего уже невозможно было поделать...
  Ксюха, вынашивающая ребенка Артема, теперь вообще считалась частью его семьи. Ну и Димка, к которому успел привязаться, как к младшему брату, был Роману по-своему дорог.
  Молодой мужчина никогда не замечал за собой излишней сентиментальности и альтруизма. То ли с возрастом приходит подобная фигня, порой здорово мешающая жить, то ли существует какая-то иная причина. Заставить Димку поверить в то, что они с Артемом белые и пушистые, а вовсе не злостные извращенцы, он был не в состоянии. Подростковый максимализм делит все на черное и белое, не допуская полутонов в суждениях о непостижимых для них явлениях. Может быть, со временем, Ксюхин брат сам поймет, что к чему.
  Но пока Ромка испытывал лишь горькое сожаление и легкую грусть, оставшись без предмета опеки и наставничества. Как ни странно, ему не хватало этого общения с мальчишкой, который по возрасту приходился ему почти сыном. Чем-то Анин ребенок - своенравный и в то же время мягкий и отзывчивый, в меру ленивый и всегда готовый поучаствовать в какой-нибудь авантюре - зацепил его душу, заставляя жалеть о том, что он не озаботился продолжением своего собственного рода. Не сейчас, а гораздо раньше, когда было еще практически все равно, кем могла оказаться его мать. Только он тогда вообще не готов был нести ответственность за новую жизнь...
  Зато теперь Роман Сергеевич готов отвечать не только за себя...
  Жаль, что в жизни столько несовпадений между желаниями и возможностями...
  Он не разрешил Тёмке выкидывать коробку с вещами, подкинутыми Димой, убрав ее в шкаф на лоджии, чтобы не мозолила глаза. На что он надеялся, Ромка, наверное, не смог бы объяснить даже самому себе.
  Несколько раз за прошедшие после свадьбы дни даже ловил себя на мысли, что думает о том, куда бы сходить втроем, чтобы и Димке было интересно и познавательно. Но потом вспоминал, что Анин сын решил игнорировать их дружбу, и огорченно гнал прочь неуместное в данном случае сожаление. Он в няньки не нанимался! В воспитании Димки какое-никакое участие принимает и родной отец, и Егор вполне справляется с обязанностями, которые добровольно принял, решив избрать спутницей жизни женщину с чужими детьми.
  Но оставить сейчас пацана наедине с его проблемой, Роман просто не смог.
  Подъезжая к школе, он набрал номер одного из приятелей-адвокатов, поинтересовавшись, можно ли рассчитывать на срочную консультацию, если такая понадобится, и, получив заверение в поддержке, уже уверенно припарковался.
  
  Стоянка напротив ворот ограды школьной территории была оккупирована агрессивно настроенной толпой представителей общественности в лице местных жителей, преимущественно пенсионерками (видимо, не имеющими своих приусадебных хозяйств, поэтому до сих пор торчащими в городе, а не на своих фазендах) и молодыми мамашками с колясками. Народ возмущался распустившимися подростками и их родителями, которые понакупали своим оболтусам 'мопедок' - житья от них нет! Гоняют целыми днями под окнами, детей пугают. А у кого-то вот на прошлой неделе кошку насмерть задавили.
  В данный момент, насколько понял Рома, народ решал, идти ли им к администрации школы, чтобы накатать коллективную жалобу или милиция сама разберется?
  Патрульная машина полиции стояла тут же. Внутри сидел водила, со скучающим видом наблюдая за народным волнением, но благоразумно не вмешивался.
  На боку новенького, не слишком аккуратно припарковано, раскорячившегося сразу на два парковочных места черного джипа красовалась небольшая вмятина и характерная кривая полоса свежесодранной краски.
  Рома сочувственно присвистнул. Неприятно, конечно, но не смертельно. В нормальном сервисе восстановят так, что повреждения будут незаметны.
  
  На выходящего из почти такого же огромного монстра, что и уже припаркованный джип, молодого мужчину столпившийся народ взглянул настороженно, с явным осуждением, дескать, вот и еще один буржуй подкатил. И откуда только деньги берут на такие машины?
  Правда, укоризненное, желчное выражение в основном присутствовало на лицах пенсионерок. В глазах молодых женщин оказалось больше любопытства и заинтересованности. Одна даже смущенно улыбнулась, встретившись взглядом с красивым, прилично выглядевшим молодым мужчиной, подавив завистливый вздох. Но тут же смутилась и принялась с удвоенным усердием трясти коляску, хотя ребенок вроде бы не требовал к себе внимания, мирно посапывая в безмятежном сне на свежем воздухе.
  Рома мысленно усмехнулся. Ему было абсолютно фиолетово мнение этих людей о себе, любимом. Преимущества красивой брутальной внешности помогало производить впечатление на окружающих независимо даже от его настроения. Не всегда, правда, выручало, порой создавая определенные проблемы. Как, например, с Витюнечкой, или с Анжелой, которая хоть и поняла, что может забыть о планах по окольцовыванию перспективного жениха, но, кажется, не растеряла последней надежды.
  Ромка не слишком парился по этому поводу, привыкнув решать такие вопросы по мере необходимости. Сейчас первостепенной задачей стояло выручить из неприятной истории Аниного сына.
  Заблокировав центральный замок, Рома небрежно сунул ключи в карман и направился в сторону школьного здания, чувствуя устремленные в его спину взгляды, от которых ему было не горячо и не холодно...
  
  ***
  
  Разбирательство вышло не слишком долгим, но нудным.
  В приемной кабинета директора уже находился кто-то из вызванных учителями родителей виновников инцидента, которых удалось отловить полицейским. Тут же присутствовала и упомянутая классной руководительницей пенсионерка со своей собакой. Животина жалобно скулила, пытаясь облизать покалеченную лапу, которая на дилетантский взгляд Романа была сломана. Какого фига хозяйка приперла пса сюда вместо того, чтобы немедленно отправляться с ним к ветеринару, оставалось загадкой. Впрочем, псина, кажется, был помесью с каким-то 'двортерьером'. Может быть, бабка и не собиралась раскошеливаться на лечение бедолаги, а просто хотела получить моральное удовлетворение, потребовав наказания для несносных мальчишек, гоняющих на скутере под окнами ее дома. Дети, по-видимому, были в кабинете директора вместе с полицейскими и еще одним потерпевшим (чьи машины по-прежнему стояли на парковке возле школы). Родители, естественно, переживали за исход инцидента и были полны энтузиазма защищать своих отпрысков. Сложившаяся неприятная ситуация никому не нравилась.
  Рома коротко поздоровался с нервно ожидавшими, когда их вызовут, родственниками шалопаев, и решительно зашел внутрь. Первым делом, оказавшись в кабинете директора, он нашел взглядом Димку.
  Ссутулившийся подросток, на которого наседали сразу несколько взрослых, выглядел совсем неважно. От обычной, вызывающей бравады не осталось и следа. На бледном лице горел лихорадочный румянец, пылающие уши, затравленный взгляд и трясущиеся, искусанные в кровь губы указывали на то, что пацан на грани истерики.
  Остальные напуганные перспективой вылететь из школы заодно с Димкой, дружки-приятели в количестве четырех человек, выглядели не лучше, даже можно сказать, откровенно жалко. Двое так и вообще уже едва не всхлипывали, шмыгая носами.
  Судя по всему, разбирательство шло полным ходом. Полицейские равнодушно вели запись какого-то протокола, директор раздраженно буравил взглядом молчащего, словно партизан на допросе, Димку, а здоровый бугай лет тридцати пяти нервно расхаживал по кабинету, все еще пытался высказать, что он думает о таких вот щенках, которых надо было душить еще в материнской утробе. Время от времени на него шикали, напоминая, что он не на стрелке со своими братками, а в учебном заведении, и должен вести себя прилично, если не хочет, чтобы родители учеников предъявили ему встречный иск за оскорбление личности и человеческого достоинства. И вообще намекали, что он может подождать за дверью вместе с остальными, пока напишут протокол. Дескать, всех потом пригласят скопом. На что тот возмущенно возражал, что никуда не уйдет, потому что еще неизвестно, что тут понапишут в его отсутствие. И грозился обратиться к своему адвокату, который, в состоянии засадить этих 'недоносков', по которым тюрьма плачет, и стрясти столько бабла с их родителей за порчу иномарки, что пойдут по миру.
  Еще один мужик с бейджиком на лацкане, согласно поддакивал, отпуская короткие реплики...
  Оценив обстановку, Рома быстро подошел к Димке, на лице которого отразилась крайняя степень растерянности пополам с виной. Выбрав принципиальную позицию презрительного пренебрежения, скорее всего, пацан не ожидал, что придется когда-нибудь обратиться за помощью 'к гомику', и теперь не знал, как себя вести. Опустив голову он уставился на носы своих кроссовок, не смея больше взглянуть на 'дядю', явившегося его выручать вместо кого-нибудь из настоящих родственников.
  Пожалуй, в другой обстановке, Рома дал бы ему время еще поразмыслить над замысловатыми перипетиями жизни, но сейчас личные отношения отодвигались на второй план.
  Подвинув плечом 'потерпевшего', который в очередной раз, брызжа слюной, пытался высказать что-то нелицеприятное Аниному сыну, Рома положил ладонь Димке на плечо, слегка сжав его.
  Мальчишка судорожно вздохнул, радуясь хоть этой незначительной поддержке. Его уже и впрямь заклевали, требуя признаться в том, чего он и не совершал. Но, помня о приказе Ромы не открывать больше рта до его прихода, не имел даже возможности отрицать свою причастность и огрызаться. Что остальными было воспринято за банальное, хамское упрямство хулигана и демонстративное пренебрежение к учителям и представителям власти.
  
  ***
  
  Димка вообще пребывал в каком-то странном состоянии полутранса, задыхаясь от негодования и обиды, чувствуя, что ему долго не продержаться. Оказаться один на один против толпы обвинителей, было непросто. Но самое поганое, что он понимал - его банально подставили, дружно свалив на него всю вину за неаккуратное вождение скутера, будь он трижды неладен! Пусть не верные друзья, но те, с кем он был знаком чуть ли не с первого класса, с кем часто гулял в одной компании, кого собирался выгораживать...
  Так глупо он еще ни разу в жизни не подставлялся.
  Причем, отрицать, что был за рулем скутера, бесполезно. Слишком много свидетелей оказалось в тот момент, когда он слезал с него. Да и вообще растерялся, не понимая, что происходит.
  
  Когда собрав всех, кого успели поймать патрульные полицейские, у детей отобрали мобильники и ненадолго оставили виновников инцидента в приемной перед кабинетом директора, Дима недолго колебался, решив благородно выручить приятеля. Это же по-мужски!
  Серёжка Воронцов судорожно цеплялся за его рукав и умолял взять вину на себя - дескать, все равно ты засветился, уж не выдавай! Ну, скажешь там, прокатился на скорости по соседнему двору - не убьют же за это!
  Его одноклассники возбужденно вторили на разные голоса:
  - Димон, да ничего криминального, честно!
  - Там бабка какая-то просто от испуга разоралась. Да этот козел чокнутый, чью машину нечаянно 'подрезали', развопился.
  - Да он сам виноват! Раскорячился на своем джипе на полдвора - ни пройти, ни проехать!
  - Ты же сам же говорил, что отец с вами не живет, а отчим и пальцем не тронет.
  Объяснять всем, что Панов ему никакой не отчим (по крайней мере, пока), Димка не стал, чтобы не вдаваться в подробности личных взаимоотношений матери и Егора Александровича.
  - А мне мать сказала, что если еще раз вызовут в школу, о планшете могу забыть, - трагическим голосом сообщил его приятель.
  - Дим, ну, пожалуйста! Мать-то все равно тебя сильно не накажет, а с меня батя шкуру спустит, - поёжился Воронцов.
  - Димон, да не ссы, все обойдется! Главное, чтобы всем одно и то же говорить, - убежденно заявил Федька.
  - А, может, вообще сказать, что кому-то из пацанов соседней школы покататься давали? - выдвинулась очередная версия.
  - Ну да! А если фамилию спросят? - скривился Дима.
  - А мы их, типа, толком не знаем, только по кликухам, а?
  - Да не, не прокатит, - тоже засомневался Воронцов.
  Строгий отец не раз предупреждал, чтобы никому постороннему не давал кататься (как раз затем, чтобы не случилось подобной фигни, когда не понятно, где потом искать крайнего). Но как не дашь? Жмотов всю жизнь гнобили. Кроме того, завистливые вздохи не имеющих подобной игрушки, восторженные отзывы счастливчиков, которым перепала честь сделать пару кругов вокруг школы, и ажиотаж из желающих пополнить список претендентов, грели душу и тешили самолюбие пацана. Обидно только, что одноклассники катались аккуратно, а влетел именно сам.
  Вообще-то все и впрямь вышло неожиданно. Он просто шарахнулся от выскочившей непонятно откуда собаки, попавшей под колеса, и, не удержав тяжелый скутер, нечаянно 'бортанул' припаркованный у соседнего подъезда джип. Но лучше бы, наверное, было самому навернуться, пропахав асфальт, чем оказаться в гуще разборок. Или надо было сразу мотать домой, но Серёжка решил, что следует предупредить приятелей, ждавших очереди, что на сегодня сеанс проката закончен.
  Надрывный скулеж пострадавшей собаки, противный скрежет металла о металл и пронзительный вой сработавшей сигнализации резанули по ушам. Скутер чуть не заглох, а вокруг сразу же послышались испуганные и возмущенные вопли жителей дома, оказавшихся в тот момент неподалеку, и Воронцов даже не стал разглядывать, сильно ли поцарапал чужую машину, на чистом адреналине стремясь как можно скорее смотаться с места происшествия. Пусть поищут, мало ли в округе подростков примерно такого возраста, которые гоняют на мопедах? В конце концов, не человека же сбил. Подумаешь, бездомная собачонка попала. Их в микрорайоне полным-полно бегает. А если чья-то, так хозяева сами виноваты - надо на поводке водить на прогулку. Да и машины надо ставить на парковку, а не перегораживать полдвора.
  Но вообще-то очень хотелось, чтобы этот инцидент произошел с кем-нибудь другим. Лучше бы он Федьке уступил, который не скрывая злорадства, не преминул упомянуть этот нюанс. Так что Воронцов уже мысленно был готов к тому, чтобы свалить со своих плеч тяжелый груз вины на кого-то другого. Подошедший к их компании Димка Азаров оказался как нельзя кстати. Ему все равно вечно доставалось за дело и за просто так. Какая разница - одним выговором больше, одним меньше?
  
  Наверное, в тот момент, когда Аниному сыну в голову пришла такая дурацкая идея, согласиться на весьма сомнительную авантюру, он был все-таки не в адеквате. Пострадавшее ухо, за которое его прихватил здоровый бугай, чуть не оторвав напрочь, горело огнем. Глаза застил гнев, в груди все клокотало от негодования за прилюдное унижение. Димка настолько был поражен тем, что кто-то вот так среди бела дня запросто мог применить насилие по отношению к его личности, что на какие-то мгновения просто потерял связь с реальностью происходящего. На вбитых на тренировках инстинктах тело подростка само среагировало вывернуться, со всей дури пнув обидчика в голень и ударив по руке, с наслаждением выкручивающей его ухо. А нефиг тянуть свои конечности, куда не просят!
  Весовые категории, конечно, были неравные, и если бы дошло до настоящей драки, Димке пришлось бы худо. Но мужик, взревев от боли и возмущения, от неожиданности выпустил свою жертву. Он-то был уверен, что в своем праве слегка выпустить пар, устроив самосуд над этим шкетом. И жалел только о том, что не успел вытрясти из него душу. Потому что в этот момент подоспел один из патрульных, оттеснив разъяренного мужика и прихватив подростка за шкирку, чтобы тот не сбежал.
  Димка отстраненно порадовался, что короткой сценки учиненной над ним расправы, никто из разбегающихся дружков не видел. Даже гулявшие на продленке младшеклассники, которых за что-то отчитывала учительница, собрав их вокруг себя на детской площадке, не обратили внимания на творившийся неподалеку беспредел. Такого количества свидетелей своего позора он бы точно не пережил. Его даже мать так не унижала, только словесно угрожая надрать уши, если уж очень здорово выводил ее из себя.
  Никакой вины за собой Анин сын не чувствовал, наоборот, острое чувство несправедливости требовало срочной сатисфакции. Смачно высказав придурку, что он о нем думает, потирая пострадавшее ухо, мальчишка нехотя поплелся в школу под конвоем патрульного полицейского, надеясь, что инцидент быстро разрешится, и он наконец-то отправится домой, обедать. Задействовав скрытые резервы организма на переписывании контрольной и понервничав сейчас, Димка ощутил, что успел здорово проголодаться.
  
  Взбудораженного происходящим, замороченного сбивчивыми уговорами приятелей не выдавать их, мальчишку немного утешало присутствие остальных 'подельников', и согревало душу пресловутое ощущение чувства локтя товарищей.
  Прикинув, что и впрямь, максимум, что ему грозит, это нагоняй от мамки и запрет на прогулки и компьютерные игрушки на пару недель, Димка согласно кивнул, пообещав, что не станет отпираться, что именно он катался, а не только успел сесть за руль скутера. Воспрянувшие духом друзья тут же поклялись давать одинаковые показания, и потом, если и впрямь не удастся отвертеться от наказания, сброситься на поход в Макдональдс...
  
  Но когда дело дошло до разбирательства, и выяснилось, что все не так просто, как Димке обрисовали дружки из параллельного класса, отпираться стало уже бесполезно - никто ему не поверил.
  Взрослые и не собирались его выслушивать, игнорируя жалкие попытки растерянного и возмущенного вопиюще несправедливым обвинением чуть ли не во всех смертных грехах подростка хоть слово вставить в свое оправдание. Лишь меняли тактику давления, совсем заморочив голову, то вкрадчиво интересуясь, как же он докатился до такой жизни, то откровенно упрекая в безобразном и безответственном поведении, которое в конечном итоге приведет его на скамью подсудимых вместе со всей этой компанией, в данный момент находившейся 'на ковре' в директорском кабинете.
  Перед глазами Аниного сына мельтешили лица людей, словно играющих в этом сюрреалистическом спектакле определенные гротескные роли. Отражение в мимике и жестах собравшихся неприкрытой злости, яростного негодования, усталого раздражения, показного равнодушия, трусливого опасения и досады казались Димке чересчур преувеличенными. Хотелось проснуться, чтобы наконец-то закончился этот затянувшийся кошмарный сон.
  Димкина классная, Ирина Вячеславовна, устало вздыхала:
  - Молчи уж, Азаров! С чего это мы должны тебе верить, что такого больше не повторится? Выходка как раз в твоем духе - сначала сделать, а потом думать о последствиях.
  - Про поведение и дисциплину я вообще молчу! - горячился директор. - Не ты ли совсем недавно именно здесь, у меня в кабинете, клялся больше ни во что не вляпываться и вести себя примерно? Чуть ли не ежедневные опоздания на занятия, замечания на уроках, на переменах! Куда это годится?! Ну теперь уже все, хватит! Пусть у кого-нибудь другого голова болит! У меня вас семьсот душ. Если каждый будет творить, что ему вздумается, во что это выльется? Здесь школа, а не детский сад. Я не собираюсь с тобой нянчиться, Азаров! Раз родители не хотят заниматься твоим воспитанием, пусть сами и мучаются. А если не справляются, так можем походатайствовать в органы опеки и надзора!
  - Правильно, Вениамин Павлович, - поддержала его классная руководительница параллельного класса, переживающая за своих подопечных. - Дурной пример заразителен. Что одному сходит с рук, завтра и другим захочется повторить.
  - Какой повторить?! Вы чего здесь политесы-то разводите? - возмущенно встрял водитель джипа. - Разбирайтесь, давайте, кто мне ущерб платить будет? Распустили тут, понимаешь! Воспитывать раньше нужно было!
  Представитель страховой компании лишь поддакивал, соглашаясь. Примерная картина была ему уже ясна, и клиенту ничего не светило, потому что у пацанов полиса ОСАГО на скутер не было. Однако в интересах мужчины было не доводить дело до суда, а разбежаться полюбовно. Что с того, чтобы немного приукрасить возможные последствия, слегка припугнув виновников инцидента? Все равно вправления мозгов подросткам хватает ненадолго. Но так, глядишь, и другим неповадно будет так безалаберно относиться к соблюдению чужих интересов на дорогах, когда в следующий раз соберутся погонять на своих мопедах.
  - Родители и заплатят, - мстительно вставил директор. - Не школа же будет возмещать ущерб. У нас финансирование ограниченное. А то, вон, вечно возмущаются, что за дополнительные занятия деньги дерут, а на уроках ничему не учат.
  - Вот именно! - поддержала училка. - Если бы нормально вели себя на уроках, успевали бы программу усвоить. А то на дополнительные занятия денег жалко, а как зарубежные экскурсии организовываются, так от желающих отбоя нет. Азаров вообще еще ни разу ни одной не пропустил.
  - А при чем тут экскурсии? - огрызнулся Димка, припомнив, как мать все только грозилась больше не оплачивать его познавательно-развлекательный отдых на каникулах, сетуя на поведение в школе или успеваемость. Но потом слышал, как она разговаривала с бабушкой Олей по телефону, оправдывая свое мягкосердечие, дескать, кто знает, как дальше жизнь повернется. Вдруг по какой-то причине не представится возможность посмотреть мир, пусть уж ребенок развивается, пока она в состоянии обеспечить ему это.
  Где мамка брала денег, успевала скопить к очередной поездке или просто перезанимала у кого-то, Димку особо не интересовало. Но важен был лишь результат. Он точно знал, что к отцу после развода она за помощью принципиально не обращалась. И теперь отчего-то стало совестно перед матерью и обидно за то, что кто-то посмел упрекнуть ее за это нормальное родительское желание не ущемлять интересы своего ребенка, чтобы он не чувствовал себя хуже, чем ровесники, живущие в полных семьях.
  
  Димка и сам понимал, что кругом оказался виноват сам. Во-первых, репутация у него и впрямь не ангельская, ярлык 'хулиган' приклеился уже давно, и неважно, что не считая последней двойки по алгебре (которую он надеялся сегодня исправить), учился он, в общем-то, неплохо и практически не прогуливал. Разве что время от времени опаздывал на первый урок, если мать вовремя не выпихивала в школу, или уходила на свою работу раньше его. Независимое поведение уже раздражало учителей, а уж вкупе с остальными пролетами, так и вообще выходила грустная картина.
  Во-вторых, как никогда ясно, Дима понимал, что совершил очередную глупость, согласившись поучаствовать в авантюре, потому что было жутко неудобно перед пацанами теперь идти на попятную, но и вылететь из школы совсем не улыбалось.
  - Все, хватит! - повторился директор. - Здесь вам не детский сад, и не исправительная колония! Азаров, с завтрашнего дня ты здесь больше не учишься! Надоело! Вчера петарды взрывал на крыльце, сегодня собаку задавил, ДТП устроил, а завтра что? Ларек ограбишь или еще что похуже?
  - Не собираюсь я никого грабить и убивать! - огрызнулся Димка. - И я не вчера петарды взрывал, это уже давно было. И вообще я просто рядом стоял.
  - А почему не остановил своих товарищей? Тебе все равно, да? Нельзя же быть таким равнодушным и безответственным! - на два голоса подключитесь учительницы.
  - При чем тут это? Я говорю, что никакую собаку не давил и ни в чью машину не врезался! Это-то вы хоть слышите?!
  - А кто тогда?
  - Я не знаю. Я не видел!
  Впрочем, он отчетливо понимал, что даже если бы видел, то не стал бы никого сдавать. Не смог бы указать пальцем, потому что это попахивало стукачеством, а настоящие пацаны так не поступают.
  - Ну, значит - ты! - сделал вывод владелец джипа, раздраженно сбрасывая очередной вызов со своего мобильника.
  - Блин! Я же говорю, я не видел!!! - в отчаянии заорал Димка.
  - Он еще и врет, не краснея, бессовестный! И не смей повышать голос на старших! Забыл, где находишься?
  Подросток заткнулся, закусив губу и насупившись, пытаясь взять себя в руки. Его просто бесила вся эта ситуация и особенно пренебрежение к его словам.
  Дима надеялся, что кто-нибудь из ребят все-таки признается сам. Но они, напуганные тем, что директор не собирался разбираться, кто из пятерых виноватее, и грозился выгнать из школы всю компанию, не единожды уличенную в нарушениях дисциплины и общественного порядка, чтобы другим было неповадно повторять аналогичные 'подвиги', единодушно молчали, упорно отводя взгляды. Мало того, когда он попытался воззвать к совести, cпросив, мол, как же так, дескать, мы так не договаривались, приятели вообще сделали вид, что не понимают, о чем речь.
  - Гад ты, Ворон! Вы ведь клялись-божились, что ничего серьезного, а сами просто подставили, - обличающе прошипел Димка.
  - Да ладно, Димон, не отпирайся, - заюлил Воронцов. - Ведь все так и было, скажите, пацаны? - обратился он к одноклассникам за поддержкой.
  Те вразнобой закивали, подтверждая правоту утверждений Серёги Воронцова. От такого откровенного вранья, грозившего ему серьезными неприятностями, Димка чуть не потерял дар речи. И срочно захотелось дать в морду Ворону и всем его прихлебателям. Один только Никита Андреев мучительно краснел, поддакивая наговору, а остальные хоть и отводили взгляды, 'валили' Азарова вполне убедительно, стараясь унять трясущиеся поджилки. Очень уж не хотелось мальчишкам попасть под такой же прессинг собравшихся, как лоханувшийся Димон.
  А стоило кому-то из взрослых ненадолго ослабить пристальное внимание, как они скопом начинали шептать:
  - Димон, ты чё? Договорились же по-человечески!
  - Лучше соглашайся и извинись. Скажешь не нарочно. Так получилось. Они просто пугают!
  - Ты обещал не сдавать! - попытался пнуть его Серёга.
  - А мне планшет не купят...
  - Да пошел ты в жопу со своим планшетом! Я не хочу вылететь из школы! - возмутился Азаров.
  - Да мы за тебя попросим, - неуверенно пообещал Федя, прикидывая, как бы за самих себя не пришлось умолять...
  - Да точно, не ссы, просто попугают и все... Никто никого не выгонит.
  - Ты хочешь, чтобы нас всех выперли, что ли?
  - Я за вас тоже попрошу, - мрачно съязвил Анин сын. - Куда я пойду, если заставят документы забрать после восьмого класса? Да даже и восьмого не закончив? Метлой махать? Что я матери скажу?
  - Ты все равно ничего не докажешь, - стоял на своем Серёга, очкуя. В то, что все обойдется устным выговором от отца, он уже и не надеялся. Об остальном предпочитал вообще пока не думать. Слишком мрачные вырисовывались перспективы.
  - Блин! Мы же договорились, Димон, а ты!
  - Ссыкло ты после этого! - попытался снова толкнуть его Воронцов.
  Димка машинально отбил его попытку, выставив простенький 'блок', и Серёжка вскрикнул, баюкая ушибленную конечность.
  И надо же именно в этот момент кому-то из взрослых обернуться, чтобы зафиксировать попытку потасовки, и возмущенно воскликнуть, пресекая безобразие.
  - Все! Мое терпение окончательно лопнуло! - хлопнул ладонью по столу Вениамин Павлович, заставив вздрогнуть всех присутствующих. - Дожили! Это переходит уже все мыслимые границы! Устроить драку в кабинете директора! Сейчас ваши родители соберутся, и я выдаю всем документы на руки. Катитесь к черту из моей школы, ясно?! - раздраженно пугнул он, поднявшись из массивного кресла и подойдя к металлическому шкафу, где хранились личные дела учеников. - Вы всем родителям дозвонились? - обратился он к классным руководительницам.
  - Мать Никиты Андреева будет с минуты на минуту, остальные уже здесь, - отчиталась одна, выглянув в приемную.
  - С родителями Азарова никак не могу связаться, - доложила Ирина Вячеславовна. - Сейчас еще наберу, где-то у меня был номер...
  - Да уж, пожалуйста, сделайте одолжение, - перебив, буркнул Вениамин Павлович.
  Димка похолодел, неприятно засосало под ложечкой, ладони и ступни сделались мокрыми. Серёжка и еще один его одноклассник совсем побледнели, поняв, что окончательно разозлили мнительного директора.
  - Все из-за тебя, Азаров, - обвинил Воронцов, стараясь не расплакаться от бессильной досады.
  - Да он первый начал, - заканючил Федя, кивнув на стиснувшего кулаки Димку. - А мы так больше не будем...
  
  Димка и сам был на грани отчаяния, не видя достойного выхода. Хотя речь шла уже не о том, чтобы остаться порядочным в глазах приятелей-придурков, тупо подставивших его, а просто спасти свою задницу. С этими же парнями не раз заводился разговор о дружбе, о мужских поступках, да они первые твердили, что надо свято ценить такие вещи, а тут, пользуясь преимуществом, что их голосов больше, окончательно топят его, козлы! Даже если приедет мать или отец, он ничего не сможет доказать!
  Сколько раз отец, Егор, Рома и даже Артем объясняли ему про стадное чувство и ложную дружбу, а он не слишком верил. Своих ведь не сдают... Получается, или он никакой не нормальный пацан, а стукач, или дружки его дерьмовые - именно те, чью дружбу он только и заслуживает... Что так, что иначе, а вывод напрашивался неутешительный. На душе было омерзительно противно.
  
  Мужик, чью машину поцарапали скутером, видел пацана со спины в чем-то синем, детали не разглядел. А на нем сейчас и была именно синяя толстовка. Кто сегодня еще был в подходящей по цвету под описание одежде, Димка не помнил. Слишком много народу стояло в тесной компании, когда он вышел из школы, и, минимум у четверых было еще что-то синее... Вот только большинству удалось слинять. А Серёжка Воронцов, который и просил не выдавать его, сейчас вообще оказался в одной футболке, непонятно куда задевав свою ветровку, тоже, кажется, темно-голубую...
  Сбитую собачонку, с которой на руках возмущенная пенсионерка приперлась в школу, было очень жаль. Но себя Димке почему-то было жальче, потому что так нечестно! Он вообще ни при чем, а мамке потом опять наговорят, что она детей воспитывать не умеет. Расстраивать и огорчать мать, и разочаровывать Егора Александровича было совестно.
  Ведь обещал же им больше не встревать никуда хотя бы до окончания учебного года.
  Оказалось, что тут не отделаться устным выговором от школьной администрации и родительским наказанием. Мужик требовал возместить ему расходы на ремонт, а пожилая тётка - на лечение пса и моральный ущерб. На сколько потянет сумма 'итого' Димка не представлял, но очень хорошо понимал, что мать не обрадуется незапланированной в семейном бюджете статье расходов.
  Но что она скажет, если его и впрямь выпрут из школы, как грозился директор? Причем, это вряд ли было пустой угрозой. Вениамин Павлович очень не любил таких неудобных учеников, которые портили все показатели для разных проверок свыше по успеваемости или поведению. Директорское кресло досталось ему всего пять лет назад, и он не собирался его покидать.
  Вот это уже было слишком! Димка и сам не хотел уходить в другую школу. Его вполне устраивала эта. Да и комиссия по делам несовершеннолетних, которую грозились организовать, чтобы она взяла на учет 'беспризорного ребенка', который творит после школы, что хочет, как-то не вдохновляла. Как же некстати ему припомнили и недавнее происшествие с петардами, и кое-что остальное, по мелочи...
  Да еще и менты вместе со страховщиком подключились, нагнетая обстановку, дескать, тут уже не просто какая-то комиссия, а целое судебное разбирательство может быть, как 'любезно' сообщил страховщик.
  Насколько его заявление правдиво, Димка не знал. Как и не представлял реальную сумму, которую запросит 'потерпевший' за ремонт дорогой машины. С одной стороны - вроде бы речь шла о небольшой вмятине и безобразной царапине, но ведь и сервисные услуги на разные марки машин, скорее всего, различны.
  - Какой суд? Мы еще несовершеннолетние... - попытался опротестовать он.
  - Ну и что? - удивленно пожал плечами патрульный. - Родители помимо ремонта еще и штраф заплатят, или сам будешь отрабатывать на общественно-полезных работах...
  - Бред какой-то, - не поверил Дима.
  - А что ты хотел? Все, четырнадцать исполнилось, за свои поступки будешь сам отвечать.
  А то привыкли! Как сигареты или пиво покупать, так они уже взрослые, а чуть что - сразу несмышлеными детьми притворяются...
  - Вот именно! - согласно кивал головой представитель страховой компании.
  Дружки, напуганные перспективой также получить свои документы на руки, чтобы навсегда покинуть стены родного учебного заведения, все еще наперебой галдели, невольно 'топя' друг друга, и демонстрируя жизнь обитателей тесного террариума...
  На момент, когда Ирина Вячеславовна дозвонилась до Ромы, и тот дал ему ЦУ, Димке было уже все равно, что тут нарешают. Только бы уже все поскорее закончилось...
  
  ***
  
  - Роман Сергеевич! - защебетала Димкина училка, кинувшись навстречу вошедшему в кабинет молодому мужчине. - У нас настоящее ЧП! Понимаете, тут...
  - Подождите! - прервал ее один из полицейских. - Ваши документы, гражданин, - потребовал он у нового персонажа, появившегося на сцене действия.
  Роман молча протянул ему водительское удостоверение.
  - А кем вы приходитесь Азарову?
  Рома только открыл было рот, как учительница опередила:
  - Это близкий родственник. Я знаю. Он уже приходил. Отец мальчика два года назад оставил семью, вот и результат... - скорбно поджав губы, развела она руками, предлагая, видимо, принять во внимание смягчающие обстоятельства.
  Димка вспыхнул, кому какое дело, кто кого оставил? И, между прочим, это мать развелась с отцом, а не наоборот!
  - Я думаю, в данном случае это к делу не относится, - резко перебил Роман. - Я хочу услышать, что тут произошло.
  - Да вот, сейчас допишем протокол, и все распишутся, что ознакомлены... - буднично произнес молодой человек в форме полицейского.
  - Дмитрий ничего подписывать не будет.
  - То есть? - вскинулся директор, которому порядком надоели все эти люди, оккупировавшие его кабинет.
  - Пока я не услышу внятную версию, мой... племянник ничего подписывать не будет, - ровно повторил Роман. - Кто будет объяснять?
  - Да что тут объяснять, и так все понятно! - взорвался потерпевший. - Давайте уже покончим с моим вопросом, а дальше разбирайтесь, как хотите! Я на встречу опаздываю!
  Услышав разговор на повышенных тонах, в дверь заглянул чей-то отец, возмущенный тем, что их заставили ждать в приемной, а кто-то уже оказался внутри.
  - Заходите и пригласите, пожалуйста, остальных, - обреченно кивнул Вениамин Павлович.
  Родители с похоронными лицами гуськом просочились в кабинет и неловко расположились на стульях, указанных одним из присутствующих преподавателей. Рома остался стоять, сложив на груди руки. Тётка со своей собачкой на руках тоже было сунулась в дверь, но бедный травмированный пес аж взвыл, вызывая у присутствующих мороз по коже, когда его потревожили, и директор замахал обеими руками:
  - Ради бога, угомоните как-нибудь Ваше животное!
  - У нее лапка повреждена... - попыталась было возразить Димкина классная, намекая, что собаку вообще надо было давным-давно отвезти в клинику, а не заставлять мучиться в ожидании, чем кончится это дело.
  - Действительно, - согласился Вениамин Павлович, поморщившись. - Может быть, Вы все-таки займетесь собакой? - почти без надежды спросил он хозяйку несчастного пса.
  - Куда же я с ней пойду? - желчно возразила та. - Сначала решите, кто оплачивать лечение будет. У меня пенсия маленькая, а доктора для животных нынче дорого стоят. Вот у меня соседка...
  - Про соседку потом, - оборвал ее директор. - Присядьте уже куда-нибудь!
  Дописавший протокол полицейский, откинулся на стуле, лениво почесал мочку уха, бегло пролистал получившуюся стопку листов и взглянул на Рому:
  - Ну что, зачитывать?
  - Давайте, - раздраженно подал голос директор, неприязненно взглянув на Романа, который милостиво кивнул, будто это он был здесь главным.
  Ромка внимательно слушал зачитываемый текст, все больше хмурясь, и уже прикидывая, не пора ли, действительно обратиться к адвокату, иначе и впрямь выходило, что нужно заплатить приличную сумму компенсации. Естественно, до судебного разбирательства он не собирался допускать. Но и платить Ане огромный штраф за порчу сыном чужого имущества, тоже было как-то не айс...
  - Блин, не так все было! - негодующе прошептал Димка. - Я контрольную переписывал и только успел выйти...
  - Стоп! - поднял руку Рома, призывая 'чтеца' остановиться. - Я не услышал, где были показания моего племянника о том, что он только вышел из школы, после того как переписывал контрольную работу.
  - Да он со всеми вместе вышел! - припомнил Воронцов, ежась под тяжелым взглядом своего отца.
  - Ну да, мы еще на крыльце стояли, Маринку Лужину ждали... - поддержал приятеля одноклассник.
  Рома вопросительно взглянул на Аниного сына.
  - Я сначала вышел, а потом вспомнил, что мне контрольную переписывать, и вернулся. Да можете у математички спросить!
  - А почему до сих пор не спросили? - удивился Роман.
  - Натальи Григорьевны уже нет в школе, - вставила Димкина классная.
  - Ну так позвоните ей.
  - Она сейчас на курсах вождения, - проявила осведомленность учительница из другого класса. - Неудобно все-таки...
  Рома скрипнул зубами, постаравшись сдержаться от упоминания, что действительно неудобно делать.
  - А вот моему племяннику неудобно здесь стоять, ожидая, когда наконец-то кто-нибудь удосужится выслушать его версию, - процедил он.
  - Я сам позвоню, - решил директор.
  Рома хотел было предложить еще и звук поставить на громкую связь, но потом решил не усугублять. Воспользовавшись паузой, пока мужчина звонил своей коллеге, он заставил Димку поднять голову.
  - Ты действительно не виноват в том, в чем тебя пытаются обвинить? Только честно, Дим... - тихо спросил он.
  - И ты мне не веришь? - обреченно вздохнул пацан.
  - Я должен понять, как мне выстроить свою защитную речь, - терпеливо пояснил Рома.
  - Я писал контрольную. Сдал ее. Вышел из школы, увидел ребят. Спросил прокатиться. Мне тут же уступили очередь. А потом налетели менты. И этот вот, - с ненавистью покосился Димка на владельца поцарапанного джипа и машинально потер горевшее огнем и слегка припухшее ухо.
  Рома прищурился, перевел взгляд на злорадно ухмыльнувшегося мужика, и... решил промолчать. Пожалуй, не стоит топтать и так уязвленную гордость пацана, заявляя при всех, что может выдвинуть встречный иск за рукоприкладство. Но за причинение вреда своим близким, Рома всегда спрашивал строго. Сам.
  - И что дальше?
  - Все, - пожал плечами Анин сын. - Потом стали вызывать родителей...
  - А собака и машина? - уточнил сосед.
  - А это я уже сам сначала сказал, что катался, потому что даже не знал, что что-то случилось... Да, знаю, что сам идиот, можешь не произносить это вслух... - сглотнув горький ком в горле, вновь повесил пацан буйную голову.
  - Осознание проблемы - первый шаг к ее решению, - процитировал Роман Сергеевич, дружески похлопав мальчишку по плечу.
  
  - А вы уверены, Наталья Григорьевна? - напрягся Вениамин Павлович, слушая ответ математички. - Это очень важно. Точно без пяти четыре, а никак не раньше? Дело-то серьезное...
  В директорском кабинете наступила тишина.
  Димка затаил дыхание, потому что уже не слишком верил, что 'любимая' училка тоже не подставит, припомнив все их предыдущие 'разногласия'.
  - Ну ясно... - покивал Вениамин Павлович своим мыслям. - Нет-нет. Оказывается ничего не натворил. Не успел просто... Да, благодарю Вас...
  - Я же говорил! - встрепенулся Димка, почувствовав огромное облегчение, как будто с его плеч сняли неподъемную тяжесть.
  Директор положил трубку и обвел всех моментально притихших мальчишек, сообразивших, что Азарову только что подтвердили алиби, тяжелым взглядом.
  - Ну, и как это понимать? - сдерживая гнев, строго спросил глава школы.
  Полицейский закатил глаза, представив, что теперь придется переписывать весь протокол заново. Второй представитель власти, услышав очередной вызов по рации, вышел в коридор.
  Родители уличенных во лжи и наговоре на товарища детей, возмущенно зароптали. Их тоже можно было понять. С одной стороны было стыдно за плохо воспитанных чад, а с другой - крайне неприятно, что проблема с материальной компенсацией теперь была на ком-то из них, раз 'крайний' оказался ни при чем.
  - Не, позвольте, чё за дела?! - вновь влез владелец джипа. - Я не могу у вас тут торчать целый день! Меня люди ждут!
  - Я вообще не понимаю, с какой стати Вы до сих пор здесь, - насмешливо заметил Рома. - По-моему, рядовой страховой случай. По КАСКО предусмотрено возмещение любых повреждений.
  - Да я, бля, не успел еще оформить! Я машину только сегодня взял. На свои кровные, между прочим, а не в кредит! - красуясь, насколько он крут, хвастливо заявил он. - И КАСКО в своей компании собирался оформлять. Тем более у них там в салоне комп завис, а мне домой срочно надо было смотаться!
  - Тяжелый случай... - недоверчиво покачал головой Рома, не слишком поверив в такую историю. Где это видано, чтобы новую машину продавали без оформления страховки? И каким надо быть идиотом, чтобы забрать ее, вместо того, чтобы для срочной поездки вызвать такси или тормознуть попутку, если не помнишь, как пользоваться проездным талоном в общественном транспорте.
  - Чё ты лыбишься-то? - набычился мужик. - Я из-за ваших сопляков на нормальные баблосы попал!
  - Твои проблемы, - небрежно усмехнулся Роман.
  - Как бы они твоими не стали, - процедил мужик. - Увижу кого-нибудь из них еще раз рядом с машиной, шею сверну.
  - Только попробуй, тронь! - приподнялся Воронцов-старший. - Своих заведи, и воспитывай!
  Женщины тоже немедленно встрепенулись, занервничав из-за произнесенных угроз. Вряд ли потерпевший всерьез собирался покалечить мальчишек, но материнский инстинкт протестовал даже против словесных угроз в адрес любимых чад.
  Патрульный полицейский напрягся, расправив плечи, решая, стоит ли призывать заведенных мужиков к порядку, или они и сами сообразят, что устраивать личные разборки в школьном здании да при таком скоплении свидетелей, неуместно.
  - Кстати, да, - кивнул своим мыслям Рома, смерив бугая оценивающим взглядом. - Зря ты распускал руки...
  - Чего?
  - Головой иногда думать надо, говорю, - пояснил Тёмкин любовник и отвернулся, проигнорировав злобный взгляд мужика, пытавшегося сообразить, на что он намекает.
  - Я предупредил, - на всякий случай добавил потерпевший.
  - Я тебя услышал, - не оборачиваясь, ответил Ромка и обратился к директору:
  - Мы уже можем уйти?
  - Идите... - недовольно отозвался Вениамин Павлович, невольно сожалея, что придется потратить еще кучу времени, заново выясняя, кто же из оставшихся шкодников все-таки виноват в произошедшем инциденте. Из-за толпы собравшихся в его кабинете людей, стало невыносимо душно. У него уже голова разболелась от всего этого бардака. Да еще и покалеченная собака жалостливо скулила под причитания старухи, безумно раздражая.
  - Только извольте этот протокольчик уничтожить, - напомнил Рома, - в моем присутствии.
  Полицейский с сожалением взглянул на плод своих трудов, прикидывая, может, не все страницы нужно переписывать, но настырный родственничек Азарова не собирался уходить, пока не убедится в том, что с его племянника сняли все несправедливые обвинения. Нехотя, сложив листы пополам, мужчина порвал их.
  - Благодарю, - сдержанно произнес Роман. - Дима, идем, - кивнул он Аниному сыну.
  Димке настолько хотелось поскорее убраться отсюда подальше, что он сразу же метнулся к двери.
  - Ты без рюкзака? - окликнул сосед.
  - Блин, забыл... - спохватился пацан, вернувшись за сиротливо стоявшем рядом с одним из стульев рюкзаком.
  Проходя мимо пенсионерки, Роман брезгливо сморщился, вынул из лопатника пятитысячную купюру и всучил тётке:
  - Держите. Надеюсь, хватит.
  - Это на что? - удивилась она, однако деньги уже зажала в узловатых пальцах, не собираясь с ними расставаться.
  - Разовая прибавка к пенсии, - съязвил Рома, но все-таки снизошел до пояснения:
  - Собаку к ветеринару свозите, пока она от болевого шока не издохла.
  - Да что ее... - начала было тётка, но спохватившись под недоуменными, осуждающими взглядами остальных присутствующих, живо поднялась. - Да вот теперь-то, конечно, можно. Свожу, отчего же не свозить, - попятилась она к двери, слегка встряхнув собаку, пытаясь перехватить ее поудобнее. Псина снова громко тявкнула и тут же протяжно заскулила на тонкой ноте.
  Рома поморщился, придержав дверь, чтобы выпустить их. Димку тоже пропустил перед собой. И вышел следом, чувствуя спиной злые взгляды оставшихся родителей, завидующих, что они покидают 'лобное место', и, наверное, тому, с какой легкостью он швыряется деньгами, проявляя неуместную благотворительность. Впрочем, Вениамин Павлович, как ни странно, был сейчас безмерно благодарен дяде Азарова, который избавил всех от издевательства над их ушами и нервами...
  
  - Все! Я тоже пойду, - решительно заявил потерпевший. - Вы тут разбирайтесь, я через пару часов заеду, погляжу, что тут нарешали, - мрачно предупредил он.
  - Что и заявление писать не будете? - с надеждой спросил полицейский.
  - Ды щас! Сегодня тачку помяли, поцарапали, а завтра, они колеса снимут или лобовое стекло расколотят? Нет уж, заявление-то как раз накатаю! Да такое, чтобы впредь неповадно было...
  
  Выйдя на крыльцо школы, Димка судорожно вздохнул, поежившись, чувствуя, как его колотит от внутреннего холода, хотя на улице воздух успел достаточно прогреться за день. На смену яростным, раздирающим в клочья ощущениям из-за чужого предательства и человеческой подлости, не знающей предела, пришло эмоциональное опустошение. Не передать словами, как он был признателен соседу за то, что тот выручил его из некрасивой истории, но вот именно даже простое банальное 'спасибо' выдавить оказалось чрезвычайно трудно. На душе подростка все еще было муторно, и в сумбурных мыслях о смысле жизни, царил настоящий раздрай. Как же так? Те, кто до усёру уверял, что они настоящие мужики, повели себя как настоящие пидоры. А тот, кто, по сути, и являлся этим самым словом, не поленился отложить все свои дела и приехать... А ведь Роман ему вообще никто. Просто сосед, которому он ясно дал понять свое отношение к таким, как они с Тёмкой...
  Совесть ворочалась внутри, заставляя мучиться и переживать. Димка несколько раз пытался было открыть рот, чтобы извиниться, но так и не смог...
  К счастью, Рома, кажется, и не ожидал ни извинений, ни благодарностей. В гробовом молчании оба дошли до парковочной стоянки.
  
  Патрульной машины уже не было на месте. То ли оставшиеся в ней сотрудники поехали на очередной вызов, то ли просто куда-то по своим делам, в ожидании, когда освободятся их коллеги, составляющие протокол. Представители интересов общественности из соседних домов тоже успели разбрестись по домам.
  Дима взглянул на машину пострадавшего автовладельца. Вмятина на джипе, который протаранили скутером, была не такая уж и глубокая, а вот процарапанная борозда и впрямь слишком кричаще выделялась на боку новехонького четырехколесного монстра.
  Однако у Димки эта композиция не вызвала должного сочувствия. Рука машинально потянулась к все еще ноющему уху, и он поспешно одернул себя. Не хватало только, чтобы Ромка обратил на это внимание и принялся задавать неудобные вопросы.
  Жаль, что теперь, в очередной раз засветившись, придется до конца года вести себя тише воды, ниже травы... А то образы отмщения, если уж не здоровому кабану, с которым ему явно не тягаться силами, то хотя бы его 'железному коню', уже нарисовались в воображении разобиженного и разозленного унижением подростка...
  
  - Расслабься уже, дерьма по жизни везде хватает... - посоветовал Рома, открыв перед Аниным сыном дверь, предлагая пацану занять переднее пассажирское сидение.
  Усадив мальчишку, Роман обернулся, слегка прищурился, что-то прикидывая, и удовлетворенно кивнул своим мыслям. Димке хотелось поскорее убраться восвояси, но сосед не торопился. Вставив ключи в замок зажигания, Рома завел двигатель и включил обогрев салона.
  - Опаньки... - вдруг пробормотал он:
  - Жди здесь. Грейся. Я быстро.
  - Ты куда? - встрепенулся Димка.
  - На пару слов, - пообещал мужчина, поспешно выбираясь из машины. - Расслабься...
  Подросток проводил соседа удивленным взглядом, заметив, что тот отправился навстречу вышедшему вслед за ними из дверей школы владельцу джипа, разговаривающему по своему мобильнику, помогая себе активной жестикуляцией. В исполнении брутального качка 'пантомима' выглядела довольно угрожающе.
  Что за короткий разговор состоялся у Романа с тем мужиком, Анин сын не увидел, потому что встретились они как раз напротив трансформаторной будки, загораживающей сидящему в машине Димке весь обзор. Только какие-то вездесущие пацаны лет девяти-десяти, вдруг вынырнули из-за будки, и, пробегая мимо машины, возбужденно восклицали, делясь впечатлениями:
  - Не, ты видел? - захлебываясь от восторга, спросил один.
  - Ага! Этот такой попер на него, а тот ррраз - по ушам! - слегка притормозив, изобразил второй мальчишка 'в лицах'.
  - И тот с копыт! Бац! - дурачась, подхватил третий, комично дергаясь, изображая падение и предсмертные корчи.
  - Вот это да!
  - Крутяк! - подтвердили приятели.
  - Да мой папка тоже так может...
  - Да конечно, заливаешь! - поддразнили хвастуна оба пацаненка.
  - Ой, вон он идет! - спохватился мальчик, взглянув за спину зазевавшихся приятелей. - Сказал же, чтобы мы испарились! Бежим!
  - Шухер!!! - сорвались они с места, хохоча на бегу, и обгоняя друг друга.
  И почти тотчас скрылись за углом школьного корпуса, откуда уже через мгновение принялись выглядывать, наверное, чувствуя себя шпионами на ответственном задании.
  Димка невольно усмехнулся, проводив мальчишек взглядом, с удивлением отмечая, что вроде бы совсем недавно был таким же. И круче родного отца никого не мог себе представить... Прошло совсем мало времени, привычные идеалы здорово пошатнулись, а 'прозрение' принесло море разочарований. Да и вообще, при всех своих бонусах, взрослеть оказалось совсем непросто. Не оставляли сомнения, а не кинули бы его собственные друзья-одноклассники, представься такой случай, как это сделали пацаны из параллельного класса? Хотелось бы верить, что нет, но теперь он уже не был уверен на сто процентов.
  Он вроде бы только на минутку отвлекся, а когда обернулся, Рома уже невозмутимо возвращался к машине. Усевшись за руль, сосед спросил:
  - Согрелся?
  - Почти. Можешь выключить печку... Спасибо, Ром.
  - За что? - усмехнувшись, уточнил сосед.
  - За все... - смутился Дима, увидев, как из-за будки наконец-то показался мрачный водила джипа.
  Походка мужчины была немного странной, как будто он то ли только что проснулся, то ли слегка перебрал, и не в состоянии четко координировать свои движения.
  Остановившись, мужик потряс головой, дотронулся ладонями до ушей, сморщился. Постоял немного, сплюнул в сердцах, еще раз потряс головой. И уже более уверенно двинулся в сторону припаркованных машин, решив, что не стоит ему связываться с Азаровым и его придурочным дядей.
  Поначалу он даже обрадовался, увидев, как тот, где-то оставив своего племянничка, снова зачем-то топает в сторону школы. Быстро распрощался с абонентом, свернув неприятный деловой разговор, и преградил Роме путь, решив прояснить некоторые вопросы и слегка припугнуть нарывающегося красавчика. А в результате даже не понял, как сам оказался на коленях, оглушенный, дезориентированный, с гудящей, как пустой котел, башкой и плавающими перед глазами темными мушками. А когда внезапный шок отпустил, подкатившая к горлу тошнота отступила, и в глазах слегка прояснилось, возвышающийся над ним Роман, равнодушно бросил:
  - Еще раз увижу рядом с моим... племянником, сделаю тебе по-настоящему больно.
  И, спокойно развернувшись к нему спиной, отправился обратно.
  Водила джипа уважал разговоры с позиции силы, и в данном случае оказался понятливым...
  
  Димка только сейчас сообразил, что мальчишки, видимо, пересказывали увиденный 'разговор' Ромы и его обидчика.
  - Фига себе... - со злорадным удовлетворением присвистнул он, уважительно покосившись на своего спутника. Даже собственное пострадавшее ухо как будто начало меньше беспокоить.
  Ромка сделал вид, что не заметил его взгляда.
  - И... извини меня, Ром. Я был не прав... - опустил голову Анин сын, нервно сцепив в замок пальцы.
  Роман быстро взглянул на подростка, но промолчал, выруливая со стоянки.
  Димка понял так, что его извинения не приняты, и огорченно вздохнул. Обидно... Отвернувшись к окну, раздосадованный мальчишка уставился на мелькающий за окном пейзаж, будто ничего интереснее в совей жизни не видел, изо дня в день шагая по тротуару вдоль той же самой дороги по пути из школы в компании приятелей. В школу он обычно опаздывал, и срезал путь через дворы жилых домов.
  
  На машине ехать до дома оказалось совсем недолго. Буквально через пять минут они очутились у своего подъезда.
  - Приехали, - сообщил Роман очевидное, припарковавшись и выключив двигатель.
  Димка почему-то не спешил ломиться из машины. Ссутулившийся пацан, насупившись, буравил взглядом свои руки.
  - Мне в самом деле неприятно, что так получилось... - наконец выдавил он.
  - Да, - согласился Ромка, - все могло закончиться для тебя гораздо хуже. В следующий раз будешь умнее.
  - Я не про сегодняшнее, - уточнил Ксюхин брат. - Прости, что повел себя, как свинья...
  - Ты уверен? - расслабленно откинувшись в кресле, поинтересовался Рома, прекрасно понимая, что сейчас под впечатлением миновавших неприятностей, эти слова продиктованы все еще бушующими эмоциями подростка, а не здравым смыслом. Хотя, признаться по совести, на душе потеплело, как будто он ждал этого признания, на которое не стоило рассчитывать.
  Димка кивнул.
  - Не передо мной надо извиняться, Дим... Чего я только в своей насыщенной жизни не наслушался. И не только от посторонних людей, на чье мнение абсолютно плевать, - медленно произнес сосед. - Знаешь, я слишком долго искал человека, на которого не только член встает, а становится приятно от мыслей о нем вот тут и вот здесь, - дотронулся он поочередно до своего лба и сердца. - Кому-то везет найти свою традиционную половинку, кому-то... просто везет... - задумчиво сообщил он. - Я бы на твоем месте извинился перед Артемом и сестрой. Их ты обидел совершенно напрасно. Впрочем, каждый волен иметь собственное мнение.
  - Я все равно не могу представить, как это... почему вы... - замялся подросток, покраснев.
  - И не надо, - согласился Рома, усмехнувшись. - Тебе это точно ни к чему, Димон. Поверь на слово...
  - Нет, я не о том... - сбился с мыслей Анин сын. - Я хотел сказать, что иногда, оказывается, бывает наоборот... Блин, не знаю, как точнее выразиться... Ну вроде того, что оболочка не отражает внутреннего содержания, - наконец-то подобрал он подходящее сравнение, рискнув взглянуть на соседа.
  - Неужто ты только сейчас прозрел? - съехидничал Роман Сергеевич, с неподдельным интересом разглядывая мальчишку, на лице которого отражался целый спектр обуревающих того переживаний. - Впрочем, опыт, полученный в результате собственного эксперимента, порой гораздо ценнее, чем выводы, хоть десять раз услышанные со стороны... Но знаешь, что я тебе скажу, Дим? Не воспринимай это как аксиому. В каждом конкретном случае думай своей головой, анализируй и делай выводы. Потому что приятные исключения часто лишь подтверждают правила...
  - Блин, ты меня совсем запутал, - огорчился сбитый с толку Дима.
  - Ничего, ты парень не глупый, со временем сам разберешься, что к чему, - утешил Ромка. - Ну что, по домам?
  - Ром, а можно тебя попросить мамке пока ничего не говорить? Ведь все обошлось же, а? - заискивающе спросил пацан.
  - Я и не собирался... Единственное, на твоем месте я бы все-таки хоть кого-нибудь предупредил. А то мало ли, в следующий раз вызовут Аню в школу, а она и не знает ничего про твои 'подвиги'. И тебе снова влетит.
  - Ром, хватит... Не смешно, - скривился подросток.
  - Прости... - снисходительно улыбнулся сосед.
  - Я Егору Александровичу скажу, пожалуй, - решил Димка. - Он все-таки более лоялен, чем отец. А мамке вообще ничего говорить не буду.
  - Только не преувеличивай моих скромных заслуг, - недовольно пошутил мужчина, которому было бы проще вообще не выпячивать свой поступок ни перед Аней, ни перед Егором.
  В глубине души Романа огорчало отсутствие былой теплоты в отношениях с лучшим другом и старшей из соседок. И он уже не раз ловил себя на мысли, что ему хочется реабилитироваться в глазах этих двоих... Вот только как?
  
  ***
  
  А короткую стычку между Романом и мужиком, так неосмотрительно для своей безопасности попытавшимся открутить Азарову ухо, оказывается, видели двое Димкиных одноклассников, забредших на школьный двор в ожидании, пока еще кто-нибудь из приятелей подтянется на прогулку. И тоже здорово впечатлились, оценив техничность короткой схватки, хотя на первый взгляд предполагался совсем другой расклад.
  В таком возрасте трудно ориентироваться в реалиях, и преодолевать привычные предубеждения, но то, что уважали пацаны во все времена - это позиция грубой силы.
  Пожалуй, заставь их объяснять, за что лично они так категорично настроены против 'голубых', они бы не сумели точно сформулировать свои главные критерии. Визуально раздражало несоответствие внешнего вида парней-геев и общепринятого поведения по гендерному принципу - стандартизированному, эмоционально насыщенному, ценностно-определенному устойчивому представлению о 'мужественном' и 'женственном' поведении. Самцы должны оставаться самцами, а не жеманными нечто. Мужчине положено быть сильным и смелым, не ища поблажек и снисхождения. Только тогда они могут претендовать на преимущественное право разума, физической силы и логики, взваливая на свои плечи ответственность за принятые решения...
  
  Роман Сергеевич же вполне вписывался в привычный образ крутого мужика, который и внешне соответствовал всем стандартам представлений о мужественности, и роль свою на людях исполнял очень четко. А что там творилось за закрытыми дверями его с Артемом спальни - их личное дело.
  Так что даже если бы мальчишки и сумели изобличить весьма существенный порок этого мужчины, вряд ли он слишком низко пал в их глазах...
  
  ***
  
  Димка помог дотащить пакеты с продуктами до дверей соседской квартиры, хотя Рома вполне мог справиться и самостоятельно. Но мужчина не стал обламывать инициативу парня. Правда, в дом, хозяев которого оскорбил и обидел, подросток все-таки зайти не решился. Роман был прав - стоило извиниться и перед Тёмкой. Вот только Анин сын интуитивно чувствовал, что это будет непросто сделать. При всех своих внешних достоинствах, Артем отличался от своего толстокожего партнера большей ранимостью души, хотя раньше Дима вообще считал подобный термин идиоматическим оборотом речи.
  А в данный момент Ксюхиному брату вообще хотелось поскорее остаться одному, чтобы переварить пережитое унижение и пренебрежение со стороны его инквизиторов, попробовать смириться с предательством тех, в ком ему не приходилось сомневаться раньше.
  Разговаривать ни с кем не хотелось, и пока что он не был готов вообще обсуждать подробности, хотя мобильник надрывно извещал о все новых и новых входящих смс и не принятых звонках. Звонили одноклассники, которые видели схватку между Ромкой и потерпевшем, заметив в проезжающем мимо джипе Димку именно с этим мужчиной, который в глазах впечатлившихся подростков выглядел супер-мачо и, оказывается, был знаком с Азаровым. Кроме того, слухи о том, что произошел инцидент возле школы, распространялись с пугающей быстротой, обрастая все новыми 'подробностями', и любопытным мальчишкам хотелось узнать все из первых уст.
  - Ты голодный? - поинтересовался Рома, прежде чем расстаться с юным соседом. - Будешь со мной обедать?
  Димка, на какое-то время утратив чувство голода, сейчас уже снова ощутил позывы голодного желудка, требующего порцию пищи для восстановления затраченной на нервотрепку энергии, но побоявшись, что с минуты на минуту заявятся Оксана с Артемом, которую тот обычно забирал из универа, благоразумно отказался.
  - Не, спасибо, Ром. Я в школе обедал, - приврал Анин сын, частенько пользуясь такой отмазкой, когда не хотелось есть приготовленный матерью суп. - Ща немножко приду в себя и сяду за уроки.
  Рома скептически улыбнулся, но комментировать свое недоверие не стал.
  Димке было совсем не до уроков, хотя пережитая встряска заставила его принять решение по поводу усердия при выполнении домашнего задания.
  
  Едва очутившись в тишине собственной квартиры, подросток разулся, скинул рюкзак, зашвырнул злополучную синюю толстовку в корзину для грязного белья и тщательно умылся, стирая ладонями прилипшую скверну. Пройдя в комнату, завалился в кровать и укрылся с головой пледом. Яркий солнечный день почему-то не давал ощущения тепла. Внутренний холод постепенно таял, но мальчишка все равно чувствовал себя некомфортно.
  В кармане джинсов снова завибрировал телефон. Дима раздраженно вырубил звук и устало прикрыл глаза. Горечь разочарования в человечестве в целом и в конкретных людях (слегка разбавленная приятным удовлетворением от примирения с Романом), отравляла, заставляла переосмысливать свое отношение ко многим вещам и явлениям, о которых раньше у Димки были вполне конкретные представления. Хотелось разложить все по полочкам и найти компромисс, потому что примириться с подобным оказалось, ох как непросто.
  Эмоционально истощенный и опустошенный подросток смежил веки и вскоре забылся тяжелым сном без сновидений...
  
  ***
  
  Забыв дома мобильный, Аня спохватилась об этом, придя на работу, собираясь по привычке выложить телефон на стол, чтобы был под рукой.
  В офисе практически ежедневно толкалось куча посторонних, постоянно трезвонили рабочие телефоны, а радио в зависимости от настроения коллектива (но, как правило, громко) создавало бодрящую атмосферу. Кроме того, сотрудники небольшой фирмы то и дело подтрунивали друг над другом, выясняя рабочие моменты или личные вопросы, невольно вовлекая в обсуждение и остальных коллег. В этой суете и какофонии звуков немудрено было не услышать звонка собственного сотового, затерявшегося в недрах сумочки.
  Чертыхнувшись, Анна не слишком расстроилась. У Егора сегодня был плановый операционный день, так что ему точно не до личных разговоров, по крайней мере, до четырех вечера. С родителями и свекровью, пребывающими за городом, она общалась накануне. А дети все равно полдня проводят в своих учебных заведениях. Димке напомнить городской номер рабочего телефона было уже поздно. Занятия в школе начались. А вот дочери, которая, по идее, должна была все еще находиться в пути к университету, Аня на всякий случай позвонила, чтобы предупредить - она вовсе не потерялась...
  В первой половине дня материнское сердце не беспокоилось об отпрысках, и Анна благополучно ушла с головой в работу. А вот ближе к четырем часам она почувствовала смутное беспокойство неопределенного характера. Вроде бы ничего не предвещало неприятностей. За окном сияло солнце, по радио не сообщалось ни о каких магнитных бурях, ни о каких происшествиях, но Анька все равно утратила чувство безмятежности.
  Младший ребенок, с которым буквально на днях была проведена очередная беседа по поводу самостоятельности и чувстве ответственности, пока что не отзванивался. В сотый раз объясняя свою настойчивую просьбу о том, чтобы он звонил, возвращаясь из школы или с вечерней тренировки, Аня давила на то, что это не тотальный контроль, а элементарное желание убедиться, что с ним все в порядке. Дескать, она не может с этим бороться, потому что беспокойство о потомстве у нее, может, слегка и гипертрофировано, но развито на подсознательном уровне, сродни инстинктам. Поэтому сыну надо быть снисходительным к подобным отклонениям и просто из чувства сострадания облегчить ей жизнь. Ему ведь не трудно позвонить и сказать, что все в порядке. С его стороны это тоже элементарная забота и уважение к чужим слабостям, то, что отличает взрослого ответственного человека от эгоистичных амбиций ребенка, желающего, чтобы весь мир крутился вокруг него.
  Димка пытался найти поддержку в лице Егора, снисходительно относившегося к мамкиным закидонам, но Панов только покачал головой, не соглашаясь с его доводами.
  - Психология женщин отличается от нашей, Дим, - серьезно просветил он подростка. - Не заставляй маму нервничать по пустякам. Если она пребывает в хорошем настроении, не раздражена, не издергана от переживаний, нам же с тобой в конечном итоге от этого легче.
  С этим замечанием Дима не согласиться не мог.
  Но, помня о том, что сын пообещал внять ее просьбе, Аня целенаправленно давила в себе порыв самой набрать номер мобильного ребенка, хотя по расписанию у Димки сегодня было семь уроков, и закончился уже восьмой, а этот поросенок все еще никак не удосужился вспомнить о том, что следует отметиться. Но когда она все-таки не выдержала, и набрала номер, сотовый сына 'порадовал' ее длинными гудками.
  Откуда же ей было знать, что разбирательство в школе, благодаря своевременному вмешательству Романа Сергеевича, закончилось практически благополучно для ее сына, и ребенок уже благополучно дрыхнет, вырубив звук?
  
  В половине шестого уже всерьез распсиховавшаяся Анна набрала номер дочери, которая уже должна была вернуться из универа, и с облегчением выслушала информацию, что ее младшая кровиночка уже давно дома.
  В принципе, женщина удовлетворилась этим сообщением, и чувство безотчетной тревоги начало потихоньку отпускать.
  Назавтра она планировала взять себе выходной, хотя и старалась не злоупотреблять до поры до времени скопленными за время сверхурочной работы отгулами, чтобы использовать их после рождения внука или внучки. Совесть слегка мучила тем, что до сих пор так и не порадовала любимого человека обещанным приватным танцем.
  У Егора в ближайшее воскресенье по графику выпадало суточное дежурство, так что затягивать не стоило. Хотелось побыть с любимым мужчиной наедине, когда ничего не отвлекает их друг от друга. На романтический вечер именно сегодня Анна и не рассчитывала, у Панова сегодня операционный день, так что вечером вернется уставший. Но зато завтра...
  Мысли о нем постепенно вытесняли скопившийся негатив и раздражение на безалаберного ребенка. Ксюха обещала приглядеть за взрослым братцем, которого вечером надо было накормить ужином, проследить, чтобы вовремя вернулся домой, если сбежит на прогулку и утром разбудить, чтобы не проспал в школу. Дочь пообещала выполнить ЦУ. И Аня уже начала фантазировать, продумывая меню на ужин с Егором и планируя завтрашний день...
  
  ***
  
  Вернувшись из университета, Оксана с Артемом застали Романа дома в благодушном настроении, шаманящим над каким-то блюдом на кухне, из-за чего по всей квартире, несмотря на мощную вытяжку, разносились умопомрачительные ароматы жарящегося мяса, свежих овощей и молодой зелени.
  Сегодня девушку из учебного заведения забирал водитель фирмы Романа Сергеевича, так как у Артема было четыре пары. Но на пути из универа Ксюшке надо было заехать в книжный магазин за очередным пособием (о чем водитель был оповещен заранее и поэтому даже не подумал опротестовывать изменения в привычном маршруте), потом они ненадолго застряли в пробке. И в результате Тёмка на своем байке въехал во двор дома практически одновременно с машиной, в которой находилась Анина дочь, так что в квартиру ребята поднялись одновременно.
  Из-за громкой музыки, под которую Ромка что-то мурлыкал себе под нос, перемещаясь по кухне, он не услышал прихода домочадцев, и чуть не обрезался ножом, вздрогнув от неожиданности, когда сзади вдруг крепко обняли, прижимаясь всем телом.
  - Тёмыч! - возмутился любовник, выпуская нож из рук и разворачиваясь в объятиях младшего парня. - Сейчас бы могло случиться непоправимое...
  - Так не случилось же, - немного сконфужено пробормотал шкодник, виновато потершись холодной щекой о его щеку, и обжигая шею теплым дыханием. - Ну извини...
  От такой откровенной близости, из-за температурного контраста их кожи, от ворвавшегося в его личное пространство родного желанного запаха любовника, Романа тряхнуло так, что по спине пробежали мурашки.
  - Угу, вместо овощного, получился бы салат с сырым мясом, - хмыкнул он, млея от удовольствия.
  - Нам бы больше досталось, Ксюшка не любит подобные деликатесы, - мурлыкнул Артем, словно не замечая, какой сумбур в ощущения Романа привнес он своим появлением на кухне.
  Быстренько сориентировавшись, что Ксюха по заведенному в последнее время ритуалу первым делом после долгой дороги отмечается в туалете, Рома скользнул ладонями по крепким поджарым ягодицам Тёмки, весьма недвусмысленно огладив их, отвлекая внимание, а потом крепко стиснул, прижимая его к себе еще ближе. С удовлетворением услышал рваный выдох проникшегося моментом парня и, довольно рассмеялся, прикусив зубами заалевшую мочку уха партнера.
  - Прекрати дразнить, - возмущенно зашипел Тёмка, поёрзав, но тем самым лишь еще больше усугубил свое положение, потому что почувствовал, что не только его тело моментально откликнулось на грубоватую ласку, и едва оживший член стал наливаться. У провокатора почти тотчас образовался такой же стояк.
  Ромка замер, прислушиваясь к своим ощущениям, понял, что слегка перестарался с демонстрацией своей радости от встречи с любимым мальчишкой, и с сожалением ослабил объятия, позволяя Артему отступить.
  - Проголодались? - постарался он произнести нейтральным голосом. - Еще буквально десять минут, я только салат дорежу и все по тарелкам разложу.
  - Не знаю, как Ксюха, а я жутко проголодался, - признался Артем, ловко поднырнув под руку Ромки и утащив с разделочной доски недорезанный огурец, облегчая ему задачу. - Всё! Дорезать больше нечего, давай уже поедим чего-нибудь посущественнее?
  - Эй, троглодит, а руки помыть? - укорил молодой мужчина, умиляясь на активно двигающего челюстями любовника.
  - Больше грязи, толще морда, - привычно отмахнулся Тёмка.
  - Угу, или глисты...
  - В смысле?
  - Или глисты будут бройлерные, - пояснил старший парень.
  - Блин, придурок! Скажешь тоже! Фу, гадость какая! - передернулся от отвращения Артем, представив кошмарное видение.
  Зато тут же развернулся и, едва не столкнувшись с Оксаной, уже выходившей из ванны, помчался мыть руки, преследуемый громким ржачем потешающегося Романа.
  
  - Вау, как нас сегодня балуют, - восхитилась притормозившая в дверях кухни Анина дочь, залюбовавшись красиво сервированным столом. - Привет, Ром.
  - Привет, Ксюшонок, - тепло отозвался мужчина, подходя ближе и радуясь, что возбуждение из-за теплой встречи с Тёмкой уже практически сошло на нет. Естественно, если бы в квартире сейчас не было посторонних, ему не пришлось бы тщательно подавлять свои плотские желания. Но, с другой стороны, зато есть повод поупражняться в самоконтроле. - Как день прошел? Как вы?
  - Лучше всех! У меня уже два зачета автоматом! - похвасталась девушка, машинально убирая ладошки от своего выступающего животика, чтобы позволить свершиться ежедневному ритуалу, с которым она уже смирилась.
  Не сказать, чтобы она наслаждалась подобным священнодействием, но мужественно терпела прихоть бывшего хозяина квартиры, каждый раз давясь смехом, наблюдая с какой восторженностью, словно ему доверили прикоснуться к величайшей тайне, Ромка благоговейно касается ее живота большими теплыми ладонями. Как будто ему не хватает визуального осмотра, что Тёмкин малыш на месте. В зависимости от собственного настроения, иногда становилось тесно в груди, и горло перехватывал спазм от острого, но, увы, невыполнимого желания, чтобы на его месте очутился... Кирилл.
  Родной папочка вызывал меньше противоречивых эмоций. Артем в этом плане оказался более уравновешенным и адекватным. С ним рядом Ксюшке было просто тепло и уютно, душевное равновесие приходило в норму, действительно, как при общении с лучшим другом.
  Оксана и сама не знала, как бы вел себя Кир, очутившись на месте будущего отца. По слухам, многие замечательные парни, испытывающие теплые чувства к жене, своих детей начинают воспринимать только спустя какое-то время после их рождения, когда младенцы уже не только агукают и улыбаются, узнавая своих близких, но и произносят первые осмысленные слова.
  Временами Оксана даже ловила себя на мысли, что жутко завидует той, от которой у Ромки могли бы быть дети, совершенно серьезно ревнуя его. Но тут же сконфуженно вспоминала, что у ее ребенка нет конкурентов за внимание Романа Сергеевича, и при его образе жизни вряд ли когда-нибудь появятся. И, как бы больно ей не было разрываться от этих внутренних противоречий, терзающих душу, отказаться от заботы этого мужчины, посчитавшего своим долгом взять ее под опеку, уже не могла. Словно заядлый наркоман, прочно подсевший на вкусный наркотик из положительных эмоций, которые дарил Ромка.
  Отвлекшись на очередной внутренний монолог, Ксюха пропустила мимо ушей воркование Ромки, наконец-то нехотя оторвавшего ладони от ее пузика. Впрочем, нежное, ласковое приветствие предназначалось не ей, а маленькому, растущему в ее утробе человечку...
  - Присаживайся, Ксюшонок, - радушно пригласил Ромка девушку к столу, любезно подвинув стул.
  - Только не вздумай сказать, что мне жареное мясо есть не рекомендуется! - воинственно предупредила Ксюха, у которой уже слюнки текли в предвкушении снятия пробы с аппетитно выглядевшего и одуряюще вкусно пахнущего мясного блюда.
  - Не буду, - согласился Рома. - Я ж не изверг какой. Я тебе самый постный кусочек приготовил, вот этот, - переложил он действительно самый невзрачно прожаренный кусок из всех, лежавших на большом блюде, девушке в тарелку. - Гарнир будешь?
  - Нет, благодарю. Лучше салатику побольше.
  Рома подвинул ближе к ней большую салатницу с середины стола:
  - На здоровье.
  - Это ты зря, - хмыкнула Оксана. - Вдруг я увлекусь и одна все съем? Я лучше отложу себе, - решила она.
  - Не переживай, я еще нарежу, - успокоил Ромка.
  Артем влетел на кухню:
  - Ого! Тут уже кормят. Кладите мне скорее всего и побольше! - с воодушевлением распорядился он, плюхаясь на свое место. - Ром, выглядит просто изумительно, - похвалил он стряпню любовника.
  - А на вкус еще лучше, - облизнулась Оксана, отправляя в рот очередной кусочек.
  - Хвалите меня, хвалите, - поощрительно закивал польщенный Рома, радуясь непринужденной атмосфере раннего ужина, щедро накладывая в Тёмкину тарелку мяса и жареной картошки.
  - От скромности ты не умрешь, любимый, - хмыкнув, поддел Артем.
  - Еще чего! - согласился мужчина, рассмеявшись. - Не дождетесь! Кому сок налить?
  - Мне! - хором отозвались благодарные иждивенцы, которых Ромка таковыми вовсе не воспринимал.
  Для своего парня он готов был не только приготовить вкусный ужин, но и луну достать с неба. Хорошо, что благоразумный Тёмка не задавал ему такую трудновыполнимую задачу. Впрочем, наверное, именно за это он его и любил, стараясь лишний раз не задевать гордость и самолюбие пока что зависящего от него мальчишки.
  А Ксюха... сначала она просто шла в приложении к ребенку, воспринимаясь Романом как неизбежное зло, вторгшееся на их с Артемом личную территорию, но чем больше он общался с Аниной дочерью, тем все крепче привязывался к ней, как к младшей сестренке, ставшей частью его странной семьи. И с удивлением проникался мыслью, что ему нравится опекать и заботиться о своих близких. Хотя бы потому, что он видел отклик искренней благодарности, а не привычную алчность урвать побольше, пока дают возможность, как в глазах своих бывших мальчиков-девочек, с которыми удовлетворял сексуальные потребности молодого здорового организма. Цинично оценивая с тем или иным партнером перспективы (точнее, отсутствие таковых) на дальнейшую совместную жизнь.
  Что бы он делал сейчас, кого время от времени грел в своей постели, исправно оплачивая удовольствие за разовый секс, если бы почти два года назад разминулся с Артемом?
  Сколько еще таких, как Витюнчик могли бы пятнать его и без того небезупречную репутацию? Самому противно было пользоваться услугами дорогой и чересчур ревнивой для подобного рода занятий шлюхи. Ромка слишком хорошо знал такую породу людей. И вся Витькина любовь, о которой он пытался рассказать, закончилась бы с появлением на горизонте более щедрого папика...
  Несколько раз Артем загонялся вопросом, чем же, по его мнению, он сам отличается от такой же 'содержанки', подставляя свою задницу для удовлетворения похоти партнера, заставляя Романа нервничать и тщательно подбирать слова для объяснений этой самой разницы, размером в целую пропасть. А если заканчивались словесные аргументы для внимательно внемлющего Артема, которому, похоже, как воздух нужно было подтверждение, что он в нем действительно нуждается, в ход шло более весомое убеждение. В постели (ну, или где придется). Чтобы выбить всю чушь, приходившую в голову правильному совестливому парню. И только когда в изнеможении оба отключались, даже засыпая после нежного или бурного секса, не в силах расцепить переплетенные пальцы, обоих отпускало, накрывая ощущением важности момента и правильности выбора. Когда тела, переплетаясь, исполняют танец любви, а не какой-то суррогат из похоти и сладострастия, души обнажаются до предела, и сердце нельзя обмануть...
  
  ***
  
  - Ты выглядишь довольным, - заметил Артем, когда, поблагодарив за ужин, Ксюха ушла с кухни к себе в комнату.
  - В какой-то степени так и есть, - подтвердил Рома.
  - А подробности будут?
  - Пожалуй, - кивнул партнер, воровато оглянувшись на едва прикрытую дверь в маленькую комнату, где обитала девушка. - Только позже.
  - А если в двух словах? - заинтригованно подвинулся ближе Тёма.
  - Димка снизошел до объяснений...
  - Тебя это так воодушевило? - скептически поинтересовался Артем, утрачивая интерес к неприятной теме.
  - Представь себе, да. Это лично мое отношение. И я вовсе не собираюсь просить тебя об одолжении отнестись к нему со снисхождением, если вдруг придет извиняться, - серьезно ответил Роман.
  - Думаешь, придет?
  - Надеюсь, - кивнул мужчина. - Надо дать ему время.
  - А, предупреждая, что ты не собираешься на меня давить, даешь мне шанс самому принять верное решение и доказать свою зрелость? - насупился задетый Тёмка.
  - Не передергивай, Тёмыч. Жизнь постоянно всех нас чему-то учит, невзирая на возраст и былые заслуги.
  - Наверное, - нехотя согласился Артем. - Но иными словами, ты хочешь донести до меня, чтобы я ненароком не оттолкнул отважившегося на подвиг пацана?
  - Он еще ребенок, Тём. Несмотря на то, что почти догнал тебя ростом. И думаю, что для него признание своей неправоты сродни подвигу. Мне вон, до сих пор извиняться перед кем-то, как серпом по яйцам... - выразительно скривился Роман Сергеевич.
  - Справедливое замечание, - невольно улыбнулся Артем. - Ну хоть самокритика в тебе иногда просыпается. Это уже дает надежду, что не все так печально, как порой кажется.
  - Не дерзи, Мелкий! - возмутился Рома. - Не ты ли мне сегодня ночью рассказывал, что я у тебя самый замечательный?!
  - Я и не отказываюсь от своих слов, - парировал Тёмка, подтрунивая. - Тем более, мне же сравнивать не с кем.
  - Только попробуй! - хищно вскинулся партнер, буравя ухмыляющегося любовника заледеневшим, колючим взглядом.
  - Расслабься, родной, - вздохнул юноша, пересев совсем близко и накрыв ладонями сжавшиеся в кулаки руки Романа, - как же ты бываешь предсказуем. Ну вот скажи, куда я от тебя денусь, чудовище ты мое любимое? - укоризненно покачал он головой.
  Ромка сконфужено опустил глаза в пол, понимая, что его просто-напросто развели, как школьника.
  Артем соскользнул с табуретки и присел на корточки возле мужчины, пытаясь поймать его сердитый и одновременно расстроенный взгляд.
  - Сколько раз еще будем экспериментировать, пока ты научишься различать шутки? - спросил парень.
  - Я ненавижу шутить на эту тему, Тёмыч, - глухо отозвался Рома. - Я слишком боюсь потерять тебя. Меня это бесит, и... вот... - косноязычно объяснился он, рывком подняв охнувшего от неожиданности юношу и усадив к себе на колено. Для верности еще и зафиксировал свободной ногой его ноги. Затем крепко стиснул едва не хрустнувшие ребра незадачливого экспериментатора, уткнулся ему в шею, и только после этого удовлетворенно замер, вдыхая родной запах и успокаиваясь.
  Младший парень с трудом перевел дух и осторожно поинтересовался:
  - Полегчало, милый?
  - Почти.
  Тёмка рискнул немного извернуться, чтобы дружески похлопать по плечу ревнивого собственника, тот лишь крепче стиснул медвежьи объятия. Сдавленно охнув, Артем осторожно прижался щекой к склоненному затылку любовника:
  - Прости, Ромыч...
  - Проехали, - недовольно процедил Рома, понимая как глупо выглядит со стороны явная демонстрация его безосновательной ревности.
  Артем тоже жалел, что спровоцировал эту ситуацию, и попытался спасти момент, небрежно заметив:
  - Я думал, ты после ужина подобреешь и...
  - Ты снова издеваешься?! - прорычал Ромка, подхватывая игру. - Покусаю! - немедленно исполнил он свою угрозу, аккуратно прихватив зубами кожу на шее заржавшего Артема, попытавшегося отбиться.
  В результате дурашливой возни оба чуть не посшибали со стола неубранные после ужина тарелки, а потом и вовсе очутились на полу, сверзившись с опрокинутой табуретки.
  На созданный ими шум, встревоженная Оксана выглянула из комнаты:
  - Мальчики, вы живы?
  - Относительно, - просипел Рома, придавленный сверху еле удерживающим его в этом положении Тёмкой.
  - Ну слава богу, - хмыкнула девушка понимающе, оценив дислокацию. - Мне поплотнее закрыть у себя дверь и сделать музыку громче?
  - Не надо! - в один голос отозвались соседи.
  - А вообще-то сразу после еды физическая нагрузка вредна, - добавила она ехидно, удаляясь на свою территорию.
  - Слышал, что тебе жена говорит? Слезай с меня! - воспользовавшись тем, что Артем на мгновение отвлекся, Ромка коварно ткнул его пальцами под ребра, и пока партнер корчился от весьма чувствительной 'щекотки', быстро выбрался из-под него и поднялся на ноги.
  - Блин, откормил борова на свою голову! - демонстративно потирая живот, притворно бурчал Ромка (заодно незаметно поправляя ширинку, чтобы Тёмка не глумился еще и над вновь образовавшимся стояком).
  Ну что поделать, если сегодня такой дурацкий день, когда самоконтроль летит к черту, едва Тёмка оказывается в непосредственной близости...
  Чтобы поскорее отвлечься, Рома принялся собирать грязную посуду.
  Артем тут же поднялся, чтобы помочь, отряхивая с одежды невидимые соринки:
  - Давай, я помою.
  - Твое 'дежурство' завтра, солнце, - ехидно напомнил старший парень, впрочем, с удовольствием готовый уступить эту миссию Тёмке.
  Готовить Роман и впрямь любил, но вот гора посуды в раковине после приготовления еды основательно портила благодушное настроение.
  - А ты мне завтра поможешь? - закинул удочку Артем, заранее зная ответ.
  - Вот же ты выдумал, - не согласился Ромка, подтверждая правильность прогнозов младшего парня.
  - Я так и знал! - притворно огорченно вздохнул юноша, взяв в руки губку и включив воду.
  - Тёмыч, я на это не подписывался. Давай лучше все-таки стол выкинем и купим посудомоечную машинку? - предложил щедрый спонсор.
  - Хозяин - барин, - иронично хмыкнул Артем. - А где ты будешь хранить свои кастрюльки? В стиральной машине? - кивнул он на единственный рабочий стол, сделанный на заказ, и поэтому плотно прилегающий к холодильнику и стиральной машине, не оставляя даже щелки просвета.
  - Ну, не знаю, - задумчиво почесал подбородок Роман, окинув взглядом восьмиметровую кухню.
  Одно время у него была мечта переселиться в квартиру поудобнее и побольше. Разумеется, после того, как достроит и отделает загородный дом. Но теперь это было не столь актуально. Точнее, нерационально съезжать отсюда накануне рождения ребенка. Если только сразу искать варианты переселения вместе с Анютой. Несмотря на некоторые моменты слишком сильной привязанности старшей соседки и своего любимого парня друг к другу, которые тревожили Романа, он прекрасно понимал, что Ксюшке с ребенком гораздо удобнее будет рядом с матерью, которая всегда готова выручить. Да и самим им гораздо спокойнее жить с нынешними соседями. Не следует забывать, что их с Тёмкой семейная идиллия - далеко не эталон для этой страны. Не стоит искушать судьбу. Она и так подарила им слишком много бонусов.
  
  ***
  
  Егор вернулся домой не слишком поздно, и действительно полностью вымотанный, хотя сегодня было всего три операции вместо запланированных четырех. Одному из мнительных пациентов приснился дурной сон, и он упросил перенести день операции на более поздний срок. Состояние его организма по части, требующей оперативного вмешательства, было вполне стабильным, и в срочной помощи нуждалась лишь нервная система, давшая внезапный сбой. Перепоручив устроившего демарш мужчину заботам Рахили Абрамовны, Панов невозмутимо занялся непосредственными обязанностями, облегчая жизнь остальных своих пациентов.
  
  Во второй половине дня еще организовали срочное внеплановое совещание, требующее присутствия всех заведующих отделениями, на котором не оказалось возможности расслабиться. А под конец рабочего дня вдруг активировалась Жанночка, очень некстати еще разок собравшаяся попытать свое счастье и возобновить более тесные отношения, чем дружеские, на которые был готов Егор, отправив бывшую любовницу в отставку. Панов не представлял, на что надеялась эта женщина, которую он привык считать благоразумной. В своих чувствах к ней был предельно откровенен. Ни разу во время их связи не давал надежды, что она сможет рассчитывать на долгие прочные отношения на основе постоянной подруги, и уж тем более занять вакантное место официальной спутницы жизни. Копаясь в собственной душе, мужчина с легким раздражением отмечал, что такая преданность чем-то льстит его мужскому самолюбию, теша эго, но все-таки это скорее тревожило, чем доставляло удовольствие.
  Егора не отпускало ощущение, что, отчаявшись, Жанна сподобится выкинуть какой-нибудь фортель. Вряд ли способный основательно испортить ему жизнь, но он не хотел даже малейших потрясений для своего теплого, уютного и радостного мира, в котором ему было так комфортно находиться с Анютой. Слишком долго он искал подобную женщину, и теперь искренне наслаждался обретенным счастьем, несмотря на проблемы с детьми в ее семье. А у кого их нет совсем?
  Конечно, для того, чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым человеком, которому не о чем больше и мечтать, не мешало бы исключить некоторые моменты, но, увы, это уже невозможно сделать.
  Самым главным источником негатива, омрачавшим ощущение гармонии, для Панова оставался мерзкий поступок лучшего друга, и горечь того поражения, от которого, несмотря на все испробованные методики повышения самооценки, Егор так и не смог пока избавиться. Вот умом он прекрасно понимал, что на тот момент, когда имел место безобразный адюльтер на Ромкиной даче, Анна действительно не собиралась с ним общаться, старательно избегая любых контактов, предпочтя разовый секс со своими соседями. Вместо того чтобы позволить себе завести роман с таким, как он. Понятно, что предательство мужа тогда прочно не давало Ане доверить кому-либо свое сердце, но до чего же обидно! И это почему-то огорчало обычно уверенного мужчину еще больше, хоть и задним числом. С одной стороны вообще было глупо ревновать любимую к ее прошлому. А с другой - отчего-то задевало его гордость тогдашнее пренебрежение его персоной, пусть он сам в то время еще и не определился окончательно, что именно хотел от возможной связи с Аней. Он не был уверен, а лишь только предполагал, что нашел именно ту, которая позже стала необходима как воздух.
  Если бы не Анна, сумевшая найти какие-то тайные струны его души и перестроить их так, что получившийся компромисс удовлетворял все стороны, позволяя почти так же мирно общаться с ее соседями, как и в прежние времена, проверенной годами дружбе настал бы бесславный конец...
  И пусть теперь уже не было того тепла и доверия, но Егор не жалел, что нашел в себе силы примириться с самим собой. Не простить поступок Романа (настоящие мужчины такого предательства своих интересов не прощают), а понять...
  Жизнь, порой, подкидывает неприятные сюрпризы...
  Осадок от пережитого, наверное, навсегда оставил в его подсознании страх снова потерять Аню, вот только он никогда не собирался признаваться в этом кому бы то ни было, самолюбие не позволяло. И именно этот страх прочно сковывал его уста, не разрешая сорваться с них даже намеку на темное пятно в биографии любимой женщины.
  Впрочем, наверное, оно и к лучшему, ни к чему ворошить былое. А настоящее его вполне устраивало.
  Пока что его целью было преодолеть еще парочку рубежей, не дающих ощутить безмятежное счастья, но Панов не терял надежды воплотить в жизнь поставленные цели. Первой из них было официальное узаконивание фактических семейных отношений с Анной, второй - рождение совместного ребенка. Впрочем, Егор не слишком привередничал, прекрасно понимая, что исполнение его второго желания автоматически повлечет за собой и свадьбу.
  
  Выпитый после работы 'на дорожку' крепкий чай не спасал от чувства голода, и Егор постоянно одергивал себя, стараясь соблюдать скоростной режим, торопясь домой. Аня обещала приготовить паэлью из морепродуктов. Впрочем, Егор не отказался бы утолить голод и другого характера, потому что на целых четыре дня был отлучен от тела любимой по уважительной причине, довольствуясь лишь почти целомудренными поцелуями, засыпая с ней в объятиях. Иначе Аня принималась смущаться и возмущенно шипеть, чтобы он прекратил издеваться. От 'настоящих' ее отзывчивый на ласку организм реагировал совершенно адекватно, причиняя хозяйке еще больший дискомфорт, чем она уже имела. Медицинское образование позволяло Егору очень хорошо представить себе физиологические процессы при сексуальном возбуждении женщины во время месячных, поэтому он ей даже слегка сочувствовал, однако смириться с таким положением вещей было непросто. Но Панов мужественно выдержал испытание, с удовлетворением отметив утром, что открытая пачка с женскими прокладками, несколько дней стоявшая с самого края в туалетном шкафчике, снова перекочевала к дальней стенке, и это значило, что его вынужденный целибат наконец-то завершился.
  Самое смешное, что в обычные дни, они с Аней, как и нормальные взрослые люди их возрастной категории, могли себе позволить устроить 'постные дни' аж двое-трое суток подряд, но когда вмешивались настоящие обстоятельства, это вызывало раздражение и огорчало обоих.
  Вот только день, в самом деле, выдался тяжелым, и Егор опасался, что на половину ночи секс-марафона, как обычно бывало после вынужденного воздержания, он просто физически сегодня не способен.
  
  Подъехав к своему дому, Егор вышел из машины, с удовольствием потянулся, расслабляя мышцы спины, взглянул наверх и расплылся в широкой улыбке. Присутствие в его квартире Анны выдавали настежь распахнутые окна на кухне.
  Какое же все-таки счастье возвращаться в дом, где тебя ждут! Неважно, в чью квартиру, лишь бы там присутствовала его женщина...
  Подхватив пакет, в котором была пристроена маленькая корзиночка с ландышами, купленная у какого-то старичка на выезде из ворот с территории больницы, Панов поспешил в подъезд. Честно говоря, он негативно относился к сторонникам уничтожения флоры, занесенной в Красную Книгу, и не хотел быть одним из тех, кто создает спрос на преступные предложения. Но в данном случае его подкупило то, что цветы росли прямо в миниатюрной корзине. Дедок клятвенно заверил, что выращивает их сам у себя в теплице на приусадебном участке, и в качестве доказательства даже предложил потянуть за стебелек, чтобы убедиться, что он не просто воткнут в грунт, а имеет корни.
  Егор дергать не стал, но все равно скептически скривился. Дедок проворно ухватил его за рукав и потянул ближе к стоявшим на обочине стареньким жигулям, открыл багажник и продемонстрировал еще парочку миниатюрных корзин. Цветы в них были полураспустившимися. Поколебавшись, Егор все-таки взял ту, которую старичок предлагал изначально. Еще неизвестно, пригодна ли атмосфера городской квартиры для нормального цветения, может, они так и загнутся, не раскрыв бутончики. А эти вовсю благоухали, расточая вокруг дивный, тягучий аромат. Аня совсем недавно упоминала о том, что ей нравятся ландыши...
  Из-за двери квартиры просачивались аппетитные запахи, и хотя Егор больше уважал мясные блюда, уловив аромат морепродуктов и пряностей, словно окунулся в жаркий зной испанского лета, где пару лет назад удалось отдохнуть. Для полного соответствия не хватало только одуряющего запаха жасмина, растущего по периметру открытой террасы небольшого ресторанчика в Барселоне, где он дегустировал блюда и напитки испанской национальной кухни.
  
  Не успел Егор достать ключи, как дверь приглашающе распахнулась, и сияющая улыбкой Аня очутилась у него в объятиях, обвив шею руками.
  - Я соскучилась, - шепнула она, целуя в шею, потому что выше миниатюрная шатенка просто не доставала.
  Панов счастливо улыбнулся, поспешно убрав руку с пакетом в сторону, чтобы не помять цветы, а второй рукой обнимая все еще по-девичьи стройный стан. Чуть склонился, давая возможность дотянуться до его губ, и мысленно укоряя себя за нерасторопность. Знал же, что именно так, вылетая навстречу, будто не виделись целую вечность, Аня привыкла его встречать.
  И это было упоительно здорово! Те, кто считают подобное проявление чувств искренней незамутненной радости непозволительной роскошью для взрослых самодостаточных людей, пусть катятся ко всем чертям со своей моралью или молча давятся завистью в сторонке. Ему нравилась такая непосредственность, но, положа руку на сердце, именно в ней, в его Анечке.
  - А уж как я соскучился... - невнятно шепнул, не отрывая загоревшегося, шального взгляда от манящих губ.
  Шагнув в квартиру, не выпуская женщину из объятий, Егор аккуратно опустил пакет с ландышами на тумбочку возле вешалки, захлопнул ногой дверь и они еще долго с упоением целовались в прихожей, плотно прильнув друг к другу телами, скользящими ладонями стирая усталость и напряжение минувшего дня, делясь теплом и молча подтверждая свою радость от встречи после разлуки почти на четырнадцать часов. Кто бы ему сказал раньше, что в сорок лет будет считать часы и минуты до очередного столкновения, как влюбленный подросток, измученный игрой гормонов. Да еще и не на первых свиданиях с объектом обожания, а спустя несколько месяцев совместной жизни в гражданском браке.
  Дверь в комнату была распахнута, и прихожая сейчас оказалась залита светом начавшего клониться к закату весеннего солнца. Анька не могла утверждать, что чувствует Егор, но сама она просто плавилась под его губами и ладонями, окутанная солнечным теплом, упиваясь контрастными ощущениями прохлады, принесенной Егором с улицы и жаром его тела, пышущим сквозь тонкую рубашку под распахнутым пиджаком. Голова кружилась от аромата дорогой туалетной воды, смешанной с собственным запахом кожи мужчины и едва различимым отголоском чистоты, ассоциирующимся у нее с процедурным кабинетом. То ли чистого спирта, то ли еще какого-то препарата дезинфекции. И где-то едва на грани слышимости, по прихожей с появлением в ней Егора поплыл аромат ландышей и майского леса, переплетаясь с витающими в квартире запахами приготовленного ужина, добавляя в уютную атмосферу жилья новую изюминку.
  А, может быть, просто от чувственных, наполненных страстью и нежностью поцелуев колени подгибались, и приятная слабость разливалась по всему телу, заставляя петь в радостном предвкушении каждый напряженный до предела нерв, и внизу живота просыпалось желание, настойчиво требующее вместо ужина отправляться сразу в спальню. Она едва нашла в себя силы сопротивляться зову плоти.
  В какой-то миг расслабившейся Ане удалось поднять потяжелевшие веки, и разглядеть печать усталости на любимом лице. С трудом стряхнув наваждение, она отстранилась первой, переводя сбившееся дыхание:
  - Ужинать будем, Гош? У меня все готово...
  - А есть другие предложения? - слегка поморщившись от возвращения в реальность и ощущения утраты целостности, севшим голосом уточнил Панов, позволив женщине немного отстраниться, но так и не убрав ладоней с ее... поясницы, машинально поглаживая плавный изгиб, и понимая, что если позволит своим рукам скользнуть чуть ниже, вариантов точно не останется.
  Склонив голову к плечу, стараясь абстрагироваться от зудящего желания все-таки погладить-сжать туго обтянутую черными брючками женскую попку, Егор залюбовался шальным блеском в глазах любимой, ее румянцем на разгоряченной, нежной коже щек, заалевшими и заметно припухшими от его поцелуев губами. В собственных штанах стало тесно. Панов мысленно поаплодировал себе, порадовавшись, что после тяжелого дня способен заводится вот так быстро.
  - Есть и другие. Но сначала все-таки ужин, - вздохнув, решила Анна. - Раздевайся, счастье мое, руки мой. Я пока стол накрою.
  - А у меня для тебя кое-что есть, - спохватился Егор. - Золотко, закрой глазки.
  - Зачем?
  - Так интереснее, Анют, - нетерпеливо отмахнулся он. - И не подглядывай! Попробуй угадать.
  Убедившись, что Аня честно выполнила условие, он живо освободил корзиночку с ландышами от пакета и поднес ближе, с улыбкой наблюдая за выражением лица любимой. Доверившись обонянию, Анна вдохнула тонкий аромат, удивленно ахнула, и на ее лице отразилось такое блаженное выражение благодарности, что Панов поймал себя на мысли, что в следующий раз пошлет подальше свои принципы и не станет колебаться, даже если будет точно уверен, что цветы надрали из заповедника.
  - Ландыши... - прошептала Анна, глубоко вдыхая всей грудью, красиво обтянутой тонкой трикотажной блузкой.
  Егор гулко сглотнул, и, наверное, ужин все-таки переместился бы на второе место в сегодняшних совместных мероприятиях. Но Анька почему-то также, не раскрывая трепещущих век, подняла голову, ориентируясь на источник наслаждения, смешно привстала на цыпочки и вытянула вперед ладони.
  Не выдержав столь умиляющего и вместе с тем комичного зрелища, Егор искренне рассмеялся, не став больше мучить.
  Вручил корзиночку в подставленные ладошки и чмокнул в щеку:
  - Умничка, угадала! Кстати, глаза уже можешь открывать.
  - Спасибо, Егор. Ой... какая прелесть! - подивилась Аня, распахнув глаза и зарываясь носом в цветы. - Всегда любила ландыши, а в последнее время у меня такое чувство, будто они меня успокаивают...
  - Ты серьезно? - напрягся Егор.
  - Ага, - беспечно отмахнулась Анька, не заметив помрачневшего взгляда Панова, встревоженно поставившего себе на заметку, что ее нервная система все-таки нуждается в дополнительных стимулах, чтобы прийти в норму.
  Как он ни старался облегчить жизнь любимой, практически излечив ее от душевной раны после ухода из семьи бывшего мужа, но проблемы с собственными детками не давали Ане расслабляться.
  - Спасибо тебе, родной, обожаю эти цветы! Где ты только нашел такой компромисс с собственной совестью? - добродушно поддела она, лукаво взглянув на мужчину, прекрасно зная его отношение к подобным презентам.
  - Места надо знать, - уклонился Егор от прямого ответа, впрочем, она и не ждала.
  - Иди скорее руки мой, - опомнилась Анна, прижав к груди вожделенную корзиночку. - Куда их поставим? Можно в спальню?
  - Куда хочешь, радость моя, - улыбнулся Панов. - Голова не заболит?
  - Не-а, это же не черемуха. Мне еще нравится, когда сиренью пахнет.
  - Не вопрос, Анют, - рассмеялся Панов. - Как только зацветет, надеру тебе огромный букет, хорошо?
  - Договорились! - обрадовалась Анька обещанию и поднялась она цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, но тут же отпрянула, ойкнув. И недовольно сморщилась, наткнувшись ставшими слишком чувствительными губами на легкую щетину, проступившую на скулах Егора к концу дня.
  - Я сейчас побреюсь, - виновато пробормотал хозяин квартиры.
  - Потом побреешься, а то ужин остынет. Догоняй, - шустро развернулась она в сторону кухни, по пути зарулив в спальню, чтобы оставить там цветы.
  
  - Я тебя обожаю, Анют, - с удовольствием окинув взглядом красиво сервированный на две персоны стол, признался Панов, усаживаясь напротив Ани. - А что у нас сегодня на десерт? - полюбопытствовал он.
  - Секрет, - заговорщицки улыбнулась женщина.
  - Мне придется угадывать? - вопросительно поднял бровь Егор.
  - И... нет, не скажу, а то неинтересно будет, - завредничала драгоценная гостья.
  - Неужели приватные танцы? - наобум озвучил Егор свое давнее желание, просто машинально зафиксировав в прихожей более объемную сумку, чем обычно сопровождала Аню в поездках к нему на квартиру. И, глядя на то, как расстроено вздохнула она, молча признавая его правоту, от души рассмеялся.
  - Егор, ну так нечестно! - притворно возмутилась Анька. - Я хотела тебе сюрприз сделать...
  - Милая, тебе в покер нельзя играть...
  - Почему?
  - Да у тебя на лице вся гамма чувств отражается. Не огорчайся, пожалуйста, родная моя. Хочешь, я прикинусь безмерно удивленным, когда ты наконец-то усладишь мой взор обещанным танцем? - великодушно предложил мужчина.
  - Нет уж! - решительно вздернула подбородок Аня. - Я хочу, чтобы ты не прикидывался, а по-настоящему удивился...
  - Все в твоих руках, о свет моих очей, - съехидничал Егор, любуясь проступившим румянцем на щеках сидевшей напротив него женщины.
  Вечер обещал много сюрпризов...
  
  ***
  
  Подъезжая домой в предвкушении встречи с Аней, Егор практически выкинул из головы неприятные мысли по поводу внезапно проснувшихся претензий экс-любовницы, а теперь и вообще расслабился в уютной домашней обстановке рядом с любимой женщиной, на которую реагировало не только его тело, но и душа, заставляя сердце сладко петь в груди. Прошел почти год с тех пор, как увидел ее впервые, но и теперь ощущал себя влюбленным подростком, благодаря судьбу за такой подарок, принесший столько изменений в привычную холостяцкую обыденность.
  Конечно, если придираться слишком строго, с Анютой оказалось далеко не так просто, как он привык общаться с противоположным полом в последнее десятилетие, но, с другой стороны, это было даже интереснее. Древние инстинкты мужчины - охотника и завоевателя, вынужденные время от времени проявляться, добавляли пикантной горчинки в их отношения, приправляя обыденность новыми вкусными эмоциями. К тому же никогда неизвестно, в какой момент придется подавлять очередной бунт ее личных тараканов, так что скучать ему рядом с Анютой точно не приходилось.
  Иногда Егор ловил себя на мысли, что его волнует даже простое прикосновение. Например, невозможно удержаться от соблазна дотронуться, встав за спиной чем-нибудь занятой у кухонной плиты или раковины Ани, или, усевшись вдвоем на диванчик перед телевизором, взять ее ладонь в свои руки, млея от того как она льнет к его плечу, будто ласковая домашняя кошка.
  Нравилось вдыхать аромат ее волос, слушать, как сбивается дыхание. Приятно было обсуждать серьезные темы и говорить о разных пустяках, спорить и даже иногда неожиданно уступать в этих спорах, наслаждаясь недоверчивым выражением на ее лице, словно Анюта все еще ждет от него какого-то подвоха.
  Егору нравилось заниматься со своей женщиной любовью. Потому что даже некоторые моменты технического плана, выполненные небезупречно, с лихвой заменялись искренним стремлением вернуть ему сторицей все, что он предлагал сам, ублажая свою любимую. Эта откровенность и честность в кровати без труда компенсировала былое разнообразие партнерш, которое он предпочитал раньше.
  А еще Панову приятно льстило, если Аня находила какой-нибудь предлог зайти к нему в ванную, когда он принимал душ, чтобы лишний раз полюбоваться его поджарым торсом, за сохранностью которого в презентабельном виде мужчина не забывал следить. И не только для собственного здоровья, уверенности в себе и энергетической подпитки от восторженных поклонниц его харизматичности. Может быть, даже в большей степени ради того шального блеска в Аниных глазах, который она и не думала прятать, облизывая взглядом каждый сантиметр его тела, по которому струились капли воды.
  Что в этом зрелище такого притягательного или эротичного, Панов не понимал, потому что его-то как раз привлекала красота и изящество именно женского тела, но отказывать в удовольствии своей любимой не спешил, тем более Аня сама иронизировала по этому поводу, пытаясь оправдать свои 'порочные пристрастия'.
  Ей хотелось дотрагиваться до его тела, лаская и изучая, словно не доверяла своим глазам, ослабленным миопией, подтверждая свое право на владение этой роскошью. Как он догадывался, она уже и не рассчитывала на подобное, посчитав, что почти в сорок лет смешно надеяться на романтику в отношениях с мужчиной, обладающим практически безупречной внешностью. У Егора складывалось ощущение, что Анна все еще никак не могла насытиться им, все больше и больше подсаживаясь на этот наркотик.
  Мужчину немного смущала такая непосредственность, но, в общем и целом, черт возьми, ему нравилось! Самцовскому самолюбию льстило неподдельное восхищение в глазах временных спутниц, но раздражал нездоровый интерес, неприкрытая жажда единоличного владения его телом, душой, мыслями и... кошельком. И если с первым и последним пунктом Егор еще соглашался, считая это справедливой моральной компенсацией за временные отношения, то стремление завладеть его душой и помыслами воспринимал как самую настоящую угрозу и бесцеремонное вторжение в его личное пространство. Расставаться со своей независимостью Панов не торопился. Развод с женой, которая была его первой (и до встречи с Аней единственной) любовью, оставил слишком много противоречивых воспоминаний. И, несмотря на то, что все кругом твердили, убеждая его в равнозначной доле вины за это, до сих пор считал развод именно личной неудачей. И повторять эксперимент не спешил. Вот только столкновение с Аней породило в душе надежду, что снова может позволить себе попробовать стать абсолютно счастливым, реализовать заложенное природой стремление обрести жизненный якорь рядом со своей половинкой. Жаль, что Анна пока не разделяла его оптимизма, не ответив категорическим отказом, но оставив врученное ей кольцо на его территории, чтобы у него была возможность отступления.
  Дезертировать Панов не собирался, и аккуратную коробочку из темно-бордового бархата, хранившую в своих недрах изящное колечко, словно раковина - драгоценную жемчужину, специально выставил на самую видную полку напротив кровати в спальне. Чтобы она служила немым укором его нерешительной возлюбленной, которая пообещала когда-нибудь дозреть до подвига принять его кольцо - символ чистоты намерений именно ее сделать своей спутницей по жизни, как говорится, в болезнях и здравии...
  Но пока что Анна стойко придерживалась выбранной позиции относительной независимости, лишая его права расслабиться. Егору было смешно наблюдать за сменой эмоций на лице желанной женщины, когда приезжая к нему, она принималась хозяйничать.
  Если было известно заранее, что они будут коротать время в его холостяцкой берлоге, Панов старался навести порядок в квартире, специально оставляя нетронутой пыль на этой полке, которая отчего-то раздражала Аню.
  Обычно недовольно нахмурившись, она вздыхала и, взяв метелочку, принималась самолично исправлять его огрехи. А он каждый раз с замиранием сердца, исподволь, стараясь не показывать свою заинтересованность, наблюдал, как Аня почти благоговейно смахивает пыль с его подарка, украдкой заглядывая внутрь, и со вздохом сожаления, ставит коробочку на место.
  Это уже стало напоминать какой-то чудной ритуал, но Панов все равно не терял надежды, что однажды она соблаговолит надеть его кольцо на свой безымянный пальчик. Мужчина интуитивно чувствовал, что давить и поторапливать не стоит. Невозможно было не заметить, насколько соблазнительно было и для Ани касаться этого колечка. И Егор очень надеялся, что тайком Аня все-таки примеряла украшение, когда была уверена, что он не видит. В конце концов, за исключением штампа в паспорте, они и так фактически жили одной семьей.
  Интимная жизнь доставляла Егору достаточно радостей. В том, как этот процесс происходил с Анютой, ему нравилось абсолютно все. И, положа руку на сердце, он действительно хотел принадлежать лишь ей, надеясь, что это связано именно с тем, что он наконец-то обрел свою половинку, а вовсе не с возрастными изменениями в сознании, устав от необременительных отношений. И если поначалу оставалась какая-то скованность, вполне объяснимая с точки зрения психологии, потому что они уже отвыкли засыпать в одной постели с кем-то посторонним, то теперь Аня даже во сне оплетала его тело руками и ногами, будто опасаясь, что он может куда-то исчезнуть.
  Наивная. Куда же он денется, если становится не по себе только от подозрения, что она немного охладела к нему? И потом еще долго не может успокоиться, когда, наступив на горло самолюбию, сам обнимает, отвлекая почти невесомыми поцелуями, выпытывая причину, по которой она устроилась на своей половине широкого дивана, и с неимоверным облегчением узнает, что ей всего лишь слишком жарко...
  Признаваться в том, насколько обескураживает и заставляет чувствовать себя дураком подобная информация, Егор не собирался, слишком уж непредсказуема была реакция его вредной возлюбленной. И вместо сочувствия вполне мог удостоиться ехидного смешка за излишнюю мнительность.
  Где-то в глубине души Панов гордился своей стойкостью скрытничать в подобных вопросах, мужественно переживая их в одиночестве. Слишком льстило Анино (в порыве откровенности) признание, что она просто преклоняется перед его невозмутимостью и спокойствием, обезоруживающе-наглой и прямолинейной манерой называть явления своими именами и добиваться поставленных целей, в общем, его самодостаточностью и несгибаемой силой воли. Очень не хотелось разочаровывать свою женщину, соорудившую ему слишком высокий пьедестал. Хватало и других маленьких слабостей, в которых мог признаться, будучи точно уверенным, что Аня их оценит, засчитав в плюсы, оттеняющие этим несовершенством его безупречность, и делавшими его более человечным и осязаемым в ее реальности.
  Творческому человеку, у которого постоянно в сознании идет переосмысление той или иной ситуации в зависимости от настроения, трудно угодить, но Егор чувствовал, что пока еще справляется с нелегкой миссией.
  Ему было интересно преодолевать возникающие трудности, закаляющие его и наполняющие привычную жизнь новым смыслом. От этого приятные бонусы общения с Аней казались еще более желанными и необходимыми именно ему.
  Отказаться от своего персонального и порой строптивого сокровища с именем Анюта и пока что с чужой фамилией, он уже тоже был не в состоянии.
  
  Покончив с легким ужином, и благосклонно приняв положенные дифирамбы ее кулинарным способностям от восторженного дегустатора, Аня заговорщицки улыбнулась:
  - Ну что, солнце мое, готов к танцевальной программе, или отложим ее на завтра?
  - Ну нет уж, - не согласился Егор. - Ты обещала мне целый вечер маленьких радостей...
  - Разве ты не слишком устал? - лукаво уточнила она.
  - Устал, - сознался Панов. - Но ты волшебным образом вернула меня к жизни. Так что я буквально на пять минут в душ... и побреюсь заодно, - досадливо потер он подбородок.
  - Хорошо, я тогда пока переоденусь в сценический костюм. Только мне тоже в душ надо. И посуду помыть...
  - Я понял твой намек, радость моя, - обреченно вздохнул Егор. - Я мою посуду, ты принимаешь душ, а потом уже я...
  - Точно! - рассмеялась Аня, проходя мимо, на мгновение прижавшись щекой к его плечу. - Ты пока настраивайся на нужный лад.
  - Думаешь, моя грязные тарелки, у меня получится настроиться на более интересные вещи? - скептически уточнил он.
  - Я в тебя верю, Егор. У тебя обязательно получится все, что ты захочешь, - подбодрила женщина, скрываясь в дверях ванной.
  
  Пока устраняли остатки вечернего пиршества и омывали уставшие за день тела, готовясь к ночи, солнце уже успело скатиться к горизонту, и квартира погрузилась в приятный полумрак, создающий волшебную, чарующую атмосферу.
  Скрестив ноги и устроившись на диване на манер восточного царька, чему предавал сходство накинутый прямо на голое тело свободный халат из мягкого темно-синего велюра, Егор предвкушающе расслабился. Он надеялся, что поставленная Аней композиция будет соблазнительной, тихой и нежной, как тягучая патока. Но оказалось, что он глубоко заблуждается.
  Когда закутанная в покрывало Аня вошла в комнату и милостиво кивнула, разрешая нажать на дистанционном пульте от стереосистемы кнопку 'play', тишину квартиры буквально взорвали первые же аккорды зажигательной музыки. В барабанный бой, задающий основной ритм, гулко прокатившийся от одной колонки к другой и обратно, тут же акцентирующий все внимание, сначала вплелась пронзительная, чарующая мелодия, выдаваемая каким-то незнакомым музыкальным инструментом, отдаленно напоминающим древнюю флейту, а затем подключились основные яркие аккорды, определенно восточного стиля, но в современной аранжировке, оставляющей убойное впечатление. Угадывать, какие музыкальные инструменты могут рождать подобные звуки, Панову стало некогда, все его внимание оказалось сконцентрировано на танцовщице.
  Каким-то неуловимым движением покрывало соскользнуло с закутанной фигурки на пол, и кокетливо было отброшено в сторону мыском женской ножки, являя взору опешившего мужчины соблазнительное создание, задрапированное легкими яркими лоскутами нежного не то шёлка, не то шифона (Панов в этом был не силен). Крохотный топик прикрывал грудь, но как-то так выразительно обрисовывая ее, что создавалось ощущение явной провокации. Женские плечи были так же прикрыты струящимися лоскутами ткани, напоминающими крылышки летнего платья. При движении рук, разлетаясь в стороны, лоскуты открывали соблазнительную покатость плеч, которые хотелось обнять. По нижнему краю расшитого стеклярусом лифа прямо под грудью была пришита бахрома из мелодично звенящих арабских монет (как потом Егор смог убедиться, вполне себе настоящих, а не искусных подделок) мелкого достоинства. Которые продавались на заграничных курортах скорее в качестве сувениров, потому что по настоящему на них уже ничего нельзя было купить. О том, откуда Аня их привезла, чтобы украсить свой наряд, думать почему-то было неприятно. Скорее всего, из-за взыгравшей ревности. Понятно, что в отелях Египта и Турции, где она отдыхала, Анна вряд ли щеголяла в таком откровенном костюме, но вот в том, что под музыку, которую ставили аниматоры для развлечения отдыхающих, она могла продемонстрировать свои танцевальные навыки, почему-то практически не сомневался, запоздало злясь на тех особей мужского пола, кто оказался свидетелем этого зрелища.
  Егор машинально подался вперед, опустив на пол скрещенные ноги. Миниатюрная фигурка любимой, по-девичьи гибкая и по-женски соблазнительно округлая в нужных местах, вызывала непреодолимое желание прикоснуться. И он только усилием воли заставил себя остаться на месте, чтобы не поломать игру. В конце концов, Аня не каждый день устраивала ему персональное шоу.
  Легкие шальвары с разрезами по внешней стороне ног каким-то образом были прихвачены на тугих бедрах, у колен и у щиколоток, не давая лоскутам ткани разлететься при движении. Сверху их поддерживал широкий, расшитый стеклярусом пояс, украшенный монетами подобным образом, что и короткий топик, и неизвестно каким образом удерживающийся на ее бедрах, полностью открывая живот. Аня вышла к нему босиком, заманчиво позвякивая браслетами на запястьях, какими-то фенечками на цепочке, опоясывающей одну из щиколоток. Нижняя половина лица соблазнительницы также была прикрыта полоской прозрачной ткани, как-то крепящейся к налобному украшению из монет на уровне ушек...
  Панов хоть и ожидал чего-то подобного, но видеть наряд гаремной наложницы на своей Анечке оказалось непривычно и волнующе.
  Егор моментально утратил чувство сонливости, несмотря на специально принятый контрастный душ, начавшее одолевать его, пока ждал переодевающуюся в сценический наряд Анюту. Где-то в районе сытого желудка звучали отголоски ритмичной музыки, взгляд из слегка осоловелого моментально ставший заинтересованным происходящим, неотступно преследовал извивающуюся в соблазнительном, зажигательном танце женщину.
  Размеренное дыхание участилось, поддавшись ритмичным ударам сердца, которое подстраивалось под звучавшую музыку, наращивающую темп, заставляя его кровь быстрее бежать по жилам. Взбадривая и прогоняя усталость минувшего дня, и исподволь настраивая на многообещающую ночь. В принципе, Егору неожиданно оказалось достаточно и одного танца, чтобы почувствовать просыпающееся желание, ощущавшееся приятной тяжестью в паху, только он почему-то был уверен, что одним Аня не отделается. Решив, что если у нее не запланирована обширная программа, то будет еще минимум пару раз вызвана на бис, Егор предался восторженному созерцанию.
  Анечка могла не волноваться за неискренность его эмоций. Эмоции как раз оказались яркими и настоящими, переполняя и захлестывая: приятное возбуждение, живой интерес, все более оформляющееся желание обладать ее гибким телом. А также непонятная зависть самому себе и даже капелька самодовольства за собственную проницательность и дальновидность, не позволившую отступиться от этой женщины после первых неудачных попыток привлечь ее внимание к своей персоне.
  Второй танец также был заводным и обещающим. К тому же Аня неожиданно сократила расстояние, как бы приглашая его поучаствовать, но не распускать руки. Егор подался еще немного вперед, потянувшись навстречу, но она жестом заставила остаться на месте в сидячем положении, продолжая поддразнивать. Не выдержав подобной провокации, он все-таки притянул ее за талию, заставив практически усесться к нему на обнаженное под распахнувшейся полой халата колено, лицом к лицу, причем так, чтобы ее движения провоцировали взаимную ласку. Для чувствительной женской кожи на внутренней стороне бедер, пусть и едва прикрытой нежнейшим шелком, очутиться в такой непосредственной близости к объекту желания, оказалось сладкой пыткой.
  Дав Панову почувствовать иллюзию полной власти над собой, Аня обхватила его затылок ладонями, покачивая бедрами в такт музыке и ёрзая попкой по его чуть подрагивающей от напряжения голой ноге. Поддерживаемая мужскими руками под поясницу, будто невзначай прижималась ноющей грудью с затвердевшими сосками к его груди. Призывно откидывалась назад, выгибаясь навстречу ищущим губам, но не позволяя задерживаться, чтобы касания были лишь мимолетными, скользящими. Сбивающееся дыхание мужчины и так опаляло кожу, а уж в сочетании с прикосновениями к обнаженному животу его клеймящих губ, так и вообще пронзительно сладко отдавалось аж в позвоночнике, растекаясь по всему телу и сладко замирая внизу живота...
  Похоже, Егор уже едва сдерживался, чтобы не прервать ее шаманские пляски. Честно говоря, Анька не слишком рассчитывала на подобный эффект, прекрасно понимая, что вряд ли способна поразить воображение именно этого индивидуума, и от этого вдвойне было приятно чувствовать ответную реакцию, которая красноречиво подстегивала продолжать, не отвлекаясь. Постель никуда от них не денется, но ласки в горизонтальной плоскости будут чуть позже... Сама не ожидала, что настолько заведется. Крохотные стринги, являющиеся частью танцевального наряда (которые было даже не заметно под широким поясом), теперь точно придется стирать, кажется, они промокли насквозь. А ведь она не слишком усердствовала с плотным телесным контактом. Даже легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы между ними заискрило, жарко опаляя ставшую слишком чувствительной кожу, заставляя собственные тела ощущать сплошной эрогенной зоной...
  Решив для себя актуальный вопрос, с последними звуками затихающих аккордов, Аня соскользнула с колена Егора, нехотя разжавшего пальцы рук, но вынужденного подчиняться желанию женщины, устроившей ему приватную программу соблазнения.
  Гостья хозяина квартиры вернулась на середину комнаты, стараясь не замечать бешено колотящегося сердца, пытаясь восстановить дыхание, и унять не в меру разыгравшееся собственное либидо, настраиваясь на следующий танец.
  Музыка вновь сменилась, и последний танец был как раз медленным, тягуче-соблазнительным и волнительным, заставляющим мужчину заворожено замереть. Он боялся даже моргнуть, чтобы не пропустить какое-нибудь движение, наполненное скрытым сакральным смыслом. Где-то на краю сознания Егор прекрасно понимал, что это выступление непрофессиональной танцорки, и придирчивые судьи могли бы найти кучу огрехов в жаркой импровизации, но сейчас он был единственным судьей, восторженным зрителем и просто мужчиной, осознающим, какой подарок ему подготовили. И не замечал ничего предосудительного, вглядываясь в разгоряченную движениями миниатюрную фигурку и прислушиваясь к отголоскам своих собственных желаний...
  Движения Ани стали плавными, а не резкими и энергичными, как в первых двух танцах, и напоминали какой-то волшебный ритуал гипнотического воздействия. Выразительный взгляд специально обведенных черным карандашом глаз и умело заретушированных тенями век на манер восточных красавиц, призывно блестел, когда она словно украдкой поднимала ресницы, уверяя в своей кротости и покорности, но он-то прекрасно знал, насколько это видение обманчиво, и какой вулкан страстей скрыт внутри.
  Необычный для их встреч антураж - музыкальное сопровождение, движения, жесты, взгляды, улыбки - будили в мужчине непонятные чувства. Они заставляли раздуваться от гордости, порождали фантастические ассоциации, Егор представлял себя господином, воле которого готова покориться гордая красавица. И в то же время настойчиво напоминали, что эту хрупкую женскую красоту нужно беречь, холить и лелеять, прятать подальше от завистливых глаз. Чувство собственника просто зашкаливало...
  Аня не переставала удивлять, приковывая к себе его взгляд, соблазняя не только жестами тела, но и мимикой, загадочной улыбкой под прозрачным лоскутом невесомой ткани, прикрывавшим нижнюю часть ее лица, взмахом ресниц, опаляла взглядом-обещанием... Выдержать такой темп физической нагрузки при отсутствии регулярных тренировок далеко не просто, но она справлялась.
  Егор давно потерялся в чувстве времени, и это значит, что каждый трек длился более трех минут. И в то же время не покидало ощущение, что все происходит слишком быстро, и на краю сознания мелькало сожаление, что не догадался записать это шоу хотя бы на планшет, чтобы потом прокрутить еще не один раз...
  Хотя, нет, видеооператором в такой ситуации он точно не смог бы выступить, слишком притягательно было зрелище на импровизированной сцене посреди его комнаты...
  Неизвестно, смог бы он практически безучастно выдержать еще пару номеров, чувствуя, как на смену клокочущей внутри страсти приходит умиротворение. Ладони буквально зудели от желания прикоснуться снова, освобождая Анюту от лоскутов символической одежды, приласкать каждый миллиметр гладкой, на ощупь теплой кожи, выцеловывая на ней узоры. Буквально до дрожи хотелось довести ее до изнеможения нежной лаской, наслаждаясь податливостью женского тела, плавящегося под его губами и руками, почувствовать, как его изнывающую от сладкой истомы плоть обхватывает бархатистое нутро жаркого влажного лона, готового принять его...
  А потом неторопливо, но целенаправленно слиться в страстном, древнем как мир танце, переплетая тела и души, стараясь стать еще чуточку ближе, хотя ближе уже и некуда. И вместе с любимым человеком, устремляясь к вершине наслаждения, прислушиваться к сладким тихим стонам, бессвязному шепоту, просившему то ли о чем-то большем, то ли, чтобы просто не останавливался...
  Егор готов был вывернуться наизнанку, выполняя просьбы любимой, отдавая всего себя, чтобы достигнуть этого ослепительного мига освобождения. И неважно, что нежные поглаживания чутких пальчиков и теплых ладоней в пароксизме страсти сменяются вполне себе чувствительными отметинами от длинных ногтей на его спине и плечах, ну или на ягодицах (в зависимости от того, в какой именно момент застанет их обоих кульминация сего волшебного действа абсолютного единения).
  Ему нравилось, уже практически отключаясь, но все еще оставаясь внутри ее тела, радоваться настигающим волнам чужого оргазма, виновником которого являлся он сам... И, опустошенно проваливаясь в сладкую полудрему, ощущать, как постепенно успокаивается гулко бухающий пульс, слушать дыхание родного человека рядом, чувствовать, как остывают пресытившиеся занятиями любовью тела, и, растворяясь в окружающем пространстве, уплывает умиротворенно-счастливое сознание, покачивая на невидимых энергетических волнах только что пережитого блаженства...
  Распаленное воображение подстегивало к немедленным действиям, и охватившее видение продолжения вечера оказалось настолько реальным, что мужчина невольно зажмурился, отгоняя его. Но как только Анюта оказалась в зоне захвата, придвинувшись в танце неосмотрительно близко, Егор поймал ее в объятия, принявшись методично исполнять свою только что родившуюся фантазию, послав к лешему все свои намерения дождаться, пока она сама выдохнется и объявит окончание концертной программы для единственного зрителя.
  Аня ойкнула от неожиданности, жадно отвечая на упоительный поцелуй, еще ближе прильнув к Егору. В оголенный живот уперлось внушительное мужское достоинство в полной боевой готовности, но, к счастью, все еще скрытое полой халата, иначе, наверное, они бы никуда и не перебрались с дивана в гостиной.
  Титаническим усилием воли преодолев желание немедленно добраться до него шаловливыми пальчиками, Анна все-таки благоразумно сдвинулась немного назад, давая Егору возможность опомниться.
  Панов судорожно вздохнул, промычав что-то нечленораздельное, затем вдруг резко подхватил ее на руки и рывком поднялся с дивана. Аня машинально обняла сильную шею своего мужчины, смиряясь с ролью драгоценной пленницы, и покорно позволила унести себя в спальню, уткнувшись в его плечо и счастливо хихикая, представляя, как неудобно Егору передвигаться с таким стояком.
  А потом, за исключением первых нескольких минут (пока Егор, мысленно чертыхаясь, самостоятельно искал, как расстегнуть хитрые застежки на издевательски звенящем монетками поясе и лифе давящейся смехом Ани, и морщился от сводящего с ума желания просто порвать все эти яркие тряпочки, прячущие от него желанное тело любимой), все случилось в точности так, как он и задумал...
  
  ***
  
  Удивленная тем, что слегка помятый после внеурочного дневного сна брат привычно не рвется на улицу погулять, раз матери нет дома, а прилежно корпит над уроками, зашедшая проведать подопечного, Ксюха решила составить ему компанию, хотя все еще злилась на Димку за мерзкую выходку, оскорбившую и обидевшую Артема и Ромку. По ее мнению, ребята вовсе не заслуживали к себе подобного отношения от человека, которому старались делать только хорошее, несмотря на то, что сам Димка порой считал, что они в чем-то ограничивают его свободу.
  Но, с другой стороны, немного понимала и причины, по которым брат отважился на столь примитивное выражение своей непримиримой позиции.
  Оставив квартиру в распоряжении сладкой парочки, мысленно усмехнувшись неподдельной радости, промелькнувшей на лицах парней, когда она сообщила им о своем решении, Оксана собрала свои учебники и отправилась в родительскую квартиру.
  К сожалению, Лерка отказалась среди недели приходить к ней с ночевкой, но Ксюха не слишком расстроилась, что не удастся всласть поболтать с подружкой. К концу учебного года в универе прибавилось домашних заданий, да и несколько 'хвостов' необходимо было ликвидировать, чтобы появилась возможность получить еще парочку зачетов 'автоматом'. Но самым большим стимулом была, конечно же, перспектива не вылететь из списков тех, кого в следующем семестре планировали отправить за границу. И хотя Оксана уже с трудом верила, что в ее положении эта мечта осуществима, но пока что старалась не сдаваться. Рома поддерживал ее в этом плане, уверяя, что здоровые амбиции еще никому не вредили, хотя сама девушка находилась в подвешенном состоянии, не слишком хорошо себе представляя, готова ли она в самом деле оставить крохотного младенца на попечение родни и учиться дальше, не воспользовавшись академическим отпуском.
  Почему-то самым трудным оказалось принятие собственного решения, и в зависимости от настроения, аргументы 'за' и 'против' постоянно подвергались жесткому анализу. С одной стороны, Оксане хотелось выжать максимум из того, что давала ей учеба в университете (включая и практику в стране носителя основного изучаемого языка), чтобы в будущем резюме для работодателя было что указать, расписывая свои достоинства, и рассчитывать на приличный заработок. Какой-никакой, а все-таки стимул проявить большую прилежность.
  А с другой стороны, древние инстинкты женщины, дающей жизнь, вопили о том, что она не имеет права оставлять ребенка пусть даже и всего на три-четыре месяца, когда ему требовался чуткая материнская забота. Ксюха не сомневалась в том, что ее кровиночку не обидят, и организуют самый лучших уход, но вдруг интуиция не связанных напрямую с младенцем людей, не подскажет, в чем именно нуждается ее малыш?
  Насколько она помнила, никто, кроме матери, не мог стопроцентно угадать, что именно требовалось заходящемуся басовитым ревом крохотному братишке - поменять пеленки, накормить, погладить животик или просто чтобы его взяли на руки.
  Благое намерение Оксаны как следует позаниматься, оказалось воплощено лишь частично, благодаря Димке. Наверное, подростку нужно было с кем-то поделиться своими неутешительными выводами по поводу неприятной ситуации, возникшей в связи с предательством людей, которых он считал приятелями. И, скорее всего, Диму вряд ли бы прорвало на откровенность с матерью, а вот напряженные отношения с любимой сестрой, огорчали их обоих, что и поспособствовало попытке вновь найти точки соприкосновения. Ксюху приятно удивил поворот сознания упертого братца, и то, что мальчишка наконец-то понял, что следует судить людей по их поступкам, а не по внешним признакам и принимая на веру мнение посторонних.
  Заболтались, делясь сокровенным, далеко за полночь, и спохватились о том, что уже очень поздно, только почувствовав, как слипаются глаза. Пожелав друг другу спокойной ночи, Анины дети улеглись спать, чувствуя, как отпускает возникшее было напряжение в отношениях и удивляясь тому, что мать была права, утверждая, что никого ближе и роднее друг друга у них никогда не будет, потому что любовь к своим спутникам по жизни, это нечто другое, не связанное кровными узами...
  
  ***
  
  Ночью Ксюхе вновь приснился Кирилл. Сладкий сон был наполнен тихой радостью и приятным томлением, согревающим душу девушки. Казалось, в этой призрачной, иной реальности, они успели побывать везде, методично обходя, держась за руки, как дети, все свои самые памятные местечки свиданий и встреч, где было так радостно и уютно вдвоем... И поутру, вместо привычной тяжести на сердце и ощущения невосполнимой потери осталось щемящее чувство нежности и смутной надежды на какое-то чудо в ее туманном будущем.
  Стараясь сохранить это ощущение целостности и душевного комфорта, Оксана легко порхала по квартире, собираясь на учебу. И даже утреннее ворчание брата, не желавшего вылезать из-под одеяла и собираться в школу, не смогло испортить ей начало дня.
  Ее мобильник, который забыла поставить на ночь на зарядку, окончательно сдох, а включив его в сеть, Оксана удивилась пропущенному звонку от Лерки во втором часу ночи.
  Быстренько озвучив напутствия брату и получив в ответ ехидное: 'Хорошо, мамочка, буду вести себя примерно', Ксюха фыркнула. От заслуженного подзатыльника, чтобы не ёрничал, брат легко увернулся, затем покровительственно приобнял (благо рост долговязого подростка позволял ему совершить такой маневр), чмокнул ее в щеку и, пожелав хорошего дня, отправился в школу.
  Оксана досадливо вздохнула. Она вовсе не собиралась копировать мать, но почему-то, оставшись за старшую, интуитивно выбрала именно такую манеру, чтобы Димка не расслаблялся, чувствуя себя безнадзорным. А теперь растерянно замерла, глядя на захлопнувшуюся входную дверь. Проявленная забота взрослеющего брата в этом, каком-то очень мужском и собственническом жесте, отозвалась в груди, теплым солнечным лучиком согрев сердце. Пожалуй, со временем, из этого оболтуса все-таки выйдет отличный парень...
  Однако время поджимало, и ей самой пора было выходить из дома. Быстренько перезвонив подруге, чтобы выяснить, что у нее случилось ночью такого срочного, Ксюха так и не получила вразумительного ответа. Выпытывать было уже некогда, Тёмка зашел забрать ее, чтобы подкинуть на машине до универа.
  Обменявшись 'дежурным' поцелуем в щечку, Ксюха высвободилась из ласковых (но, увы, дружеских) объятий мужа и с удвоенной энергией заметалась по квартире, надеясь ничего не забыть.
  Артем выглядел немного осунувшимся, но под чуть припухшими веками синие глаза ясно сияли, взгляд время от времени становился мечтательным, и обращенным куда-то внутрь себя, и на красиво очерченных губах появлялась загадочная улыбка. Видимо, оставшись одни, мальчики этой ночью постарался воплотить все свои эротические фантазии. Ксюхе было чуточку завидно видеть последствия близости парней, и в то же время забавляло то, что она знает истинную причину этого преображения, и не собирается делиться ею с кем бы то ни было. Это их семейный секрет. Мало ли у кого какие скелеты спрятаны в шкафах.
  А посторонние, может быть, и не догадаются о тайных пристрастиях, потому что высокий, спортивно сложенный парень всегда был внешне привлекателен. По крайней мере, Ксюшка с удивлением отмечала рождающееся внутри чувство собственницы, замечая, какими восторженными взглядами провожают Артема девушки. И это притом, что Тёмка всегда для нее оставался лишь просто другом. Бедный Рома, интересно, как он воспринимает подобное отношение к своему партнеру? Хотя ему и самому жаловаться на недостаток женского внимания грех. О том, насколько оба красавчика-соседа привлекательны для особей своего пола, девушка предпочитала не думать вообще, у нее и других тем для размышлений хватало.
  
  ***
  
  Недаром говорят, что утро вечера мудренее, и те идеи, которые казались изначально замечательными, утром воспринимаются немного иначе.
  Лера и впрямь готова была среди ночи поделиться с заинтересованной подругой сногсшибательной новостью, но когда Оксана перезвонила, девушка приняла благоразумное решение промолчать о причине своего внеурочного звонка, чтобы не получилось неловкой ситуации, как совсем недавно. Лишний раз расстраивать будущую мамочку не хотелось. Гормональная перестройка организма все-таки накладывала свой отпечаток. Несмотря на обывательское представление о разного рода капризах и истериках при перепадах настроения во время беременности, Ксюха держалась молодцом, но все-таки подруга предпочитала не рисковать.
  После памятного разговора, состоявшегося у Леры с Киром по желанию Оксаны, бывший парень подруги больше не осаждал ее просьбами устроить им 'нечаянную встречу'. Судя по ожившему голосу молодого человека после полученной информации о том, что надежда еще не сдохла окончательно, Кирилл будто бы успокоился.
  Но минувшей ночью, извинившись за поздний звонок, вновь оказался на связи, сумбурно сообщив о том, что уезжает из города. Надолго. На заднем плане, подтверждая его слова, слышался характерный вокзальный гул, разговоры множества людей, неразборчивый бесстрастный голос, объявлявший не то отправление, не то прибытие очередного поезда дальнего следования.
  Про конечный пункт своего путешествия Кир умолчал. А когда Лерка, движимая неуемным женским любопытством, попыталась выпытать информацию, просто отшутился, что еще и сам не знает.
  - Эк тебя угораздило, - съехидничала Валерия. - Это что, добровольное изгнание для излечения от меланхолии?
  - Не издевайся, Лер, - благодушно отозвался Кирилл. - Но насчет добровольного и осознанного решения ты права.
  - Извини, но почему-то сразу возникла ассоциация с не обремененным обязанностями потомком древнего аристократического рода, решившим отправиться в путешествие, чтобы разогнать снедающую грудь тоску-печаль... Ты стихи писать не пробовал, кстати?
  - И кстати пробовал, и некстати, - вздохнул Кирилл. - Но тебя это не касается, так что давай не будем вдаваться в подробности.
  - Кто бы спорил, - фыркнула она. - Мы оба знаем, кто является твоей музой. Ладно, эту тему замнем, но все-таки мне не совсем понятно твое скоропалительное решение. А как же работа, семья?
  
  Про то, с каким скепсисом в офисе отнеслись к его заявлению об уходе по собственному желанию, Кирилл предпочитал не вспоминать. Но вот семейный скандал, когда он заявил, что уезжает на заработки с дядей Борей, получился нешуточным. Отец, правда, переговорив с братом с глазу на глаз, неожиданно поддержал сына, благословив его стремление научиться самостоятельности и независимости, а заодно попытаться заработать средства, чтобы достойно содержать будущую семью. Когда, как не в молодости, можно попробовать поэкспериментировать с собственной жизнью? В конце концов, всегда может вернуться к тому, с чего начал, и снова получить родительскую поддержку. Единственный и горячо любимый ребенок, все равно остается родной кровиночкой, независимо от того, сколько лет ему стукнуло...
  А вот мать категорически не желала слушать никаких разумных доводов. Сначала она попробовала лить слезы, причитая, что же он вытворяет, и где же его совесть? Дескать, не для того его рожали, растили-воспитывали, дали возможность получить высшее образование и пристроили на тепленькое местечко, чтобы он теперь в угоду своим 'хочу' трепал им нервы и заставлял переживать, отправляясь в несусветную даль, где практически отсутствовали элементарные блага цивилизации. Нормальные люди рвутся в Москву, чтобы хоть как-то пристроиться в большом городе, а этому приспичило заработать легких денег, неблагодарный!
  Впрочем, про 'легкие заработки' - это она слегка загнула, прекрасно понимая, что Борис никогда не искал легких путей, чтобы забыться в своем горе после гибели семьи. И сын, похоже, пошел характером в мужнину родню - вместо того, чтобы напрочь выкинуть из головы и из сердца непутевую девку, которая, по ее мнению, была ему вовсе не парой, оказался однолюбом.
  Поняв, что воззвание к совести Кирилла не нашли должного отклика, женщина решила сменить тактику и принялась саботировать сборы, демонстративно самоустранившись от помощи в поисках по дому в недрах шкафа, кладовки и антресолей необходимых походных вещей, которые Кириллу требовалось взять с собой.
  Грешным делом, мать Кира жалела, что вмешалась в свое время в его отношения с Оксанкой. Пусть бы себе встречались, лишь бы не торопились с женитьбой, по крайней мере, сын оставался бы рядом. Но, глядя на то, какими влюбленными глазами преданного пса, Кирюша пожирал свою подружку, ее не на шутку пугала перспектива в самом скором времени стать бабкой. А к появлению даже абстрактных внуков сорокапятилетняя женщина была пока не готова морально, не говоря уж о том, чтобы в доме по-настоящему поселились посторонние. Слишком тяжело было привыкать к мысли, что сын вырос и больше не нуждается в ее опеке и заботе. А уступать это почетное право какой-то там пигалице, к мнению которой любимое чадо прислушивается, и вообще оказалось сущей пыткой. Она уже заранее убедила себя, что ни одна из современных девиц не будет в состоянии должным образом позаботиться о доставшемся одной из них сокровище.
  Разве что дочь подруги более-менее отвечала строгим требованиям Кирилловой матери, да и то с большой натяжкой. Но обычно рационально мыслящий сын, ее воспитанный, вежливый, почтительный мальчик, уважающий мнение родителей, вдруг взбунтовался, решив кардинальным образом перекроить свою жизнь, и не желая уступать ее мольбам и требованиям.
  Отец переживал молча, стараясь сгладить конфликт и утихомирить жену, и с искренним сочувствием взирая на сына, мучающегося угрызениями совести.
  Присутствующий при сборах Борис тоже помалкивал, ехидно наблюдая небывалое в семье брата шоу, и прикидывая, не сорвется ли парень под моральным гнетом материнской любви и эгоизма, но старался не вмешиваться. Им в артель действительно нужен был еще один человек для полной комплектации команды, и желательно тот, на кого можно было бы положиться в любой непредвиденной ситуации, которых, к сожалению, оказывалось предостаточно. Естественно, он бы предпочел проверенного временем товарища, но когда встал выбор, взять ли рекомендованного, но никому неизвестного приятеля заболевшего старателя или собственного племянника, ищущего выход из ситуации с проблемами в личной жизни, Борис предпочел родственника, выторговав для новичка поистине льготные условия. Всего лишь пятипроцентный взнос в общий котел при распределении долевой выручки каждого из внесших свой вклад, когда будут подсчитывать очередной сезонный заработок артели. И хотя мужчина понимал, что принимает на себя огромную ответственность, сманивая домашнего мальчика, пусть и прошедшего армейскую школу, вкусить суровой таежной романтики, он все-таки хотел дать ему шанс. Настоящий мужик не должен бояться лишений и трудностей, чтобы уважать себя, тогда и остальные будут уважать и считаться с его интересами. Твердое и обстоятельно взвешенное решение племянника пришлось Борису по душе.
  Уже перед выходом из дома, мать встала в дверях, напоминая незабвенную Маргариту Павловну из культовой комедии восьмидесятых 'Покровских ворота', являя собой смешную и одновременно трогательную карикатуру на женщину, готовую к самопожертвованию тащить по жизни нелегкий крест материнской любви.
  У Кирилла внутри все переворачивалось от противоречивых эмоций. Жутко раздражала досада за встреченное со стороны матери непонимание, и жестоко мучили угрызения совести за то, что довел ее до такого, почти невменяемого состояния. Но перед глазами стоял 'вещий сон' с возвращением к СВОИМ ДЕВОЧКАМ, и сердце молодого парня согревала надежда, пустившая новые ростки после разговора с Леркой о том, что Оксана к нему до сих пор неравнодушна.
  Кир никогда не собирался всю жизнь держаться за материнский подол, как бы ей этого не хотелось, а уж теперь, когда надо было срочно спасать свою любовь, требующую материальных вливаний, молодой человек был настроен весьма решительно довести свою задумку до логического конца. Ну а если уж ничего не выгорит из этой авантюрной затеи со сменой рода деятельности, чтобы поскорее приобрести стартовый капитал, гарантирующий достойное содержание будущей семьи, по крайней мере, не будет повода сожалеть, что даже не попытался попробовать. Правда, неудовлетворительный результат Кирилл старался не рассматривать, очень надеясь, что переменчивая фортуна окажется благосклонной к его персоне.
  
  Выворачивать в очередной раз душу перед Леркой Кир считал неуместным, поэтому просто отшутился:
  - Ты угадала, мнение родни оказалось неоднозначным, но это в данный момент уже не актуально.
  - Сочувствую, - хмыкнула девушка.
  - Лер, я хоть и не на необитаемый остров уезжаю, но теперь неизвестно когда окажусь на связи, ты не удаляй меня из 'друзей' в соц.сетях, ладно?
  - Да я и не собиралась, - слегка удивилась Лерка.
  - И еще... - замялся Кирилл, - дело твое, захочешь ли ты передавать Оксане наш разговор...
  - Сказать, что в твоем сердце по-прежнему пылает костер? - поддела вредная девчонка.
  - Надеюсь, что Ксюха об этом и так догадывается, - грустно вздохнул молодой человек, стараясь не замечать издевки. - Может быть, действительно, не стоит ее волновать, если, конечно, эта информация ей вообще небезразлична...
  - Это ты верно заметил. Лучше не волновать, - согласилась Валерия.
  - Я хотел попросить тебя о другом, - решился Кирилл (все равно, иных вариантов добраться до любимой девушки у него не было). - Выложи, пожалуйста, сообщение, когда у Ксюхи родится дочка... Можешь приватное, я разберусь.
  - Эм... - слегка зависла Лерка. - А с чего ты взял, что именно девочка будет? Насколько я знаю, Ксюшка еще сама не в курсе пола ребенка.
  - Ну... - усмехнулся Кир, - я так загадал! А сына я и сам сумею сделать. Потом, когда вернусь.
  - Ну и самомнение у тебя, Королёв! - искренне восхитилась непрошибаемостью уверенного в своем праве на чужую жену Валерия.
  - Ага, не жалуюсь, - рассмеялся Кирилл, но тут же посерьезнел. - Я на тебя очень рассчитываю, Лер.
  - Хм, рассчитывает он... - скептически хмыкнула девушка. - Ладно, обещаю. Надеюсь, что мне это когда-нибудь зачтется на Небесах добрым делом.
  - Обязательно, даже не сомневайся, - похвалил сговорчивость подруги Кирилл. - Все, Лерчик, мне уже пора, - признался парень, взглянув на призывно махнувшего рукой Бориса, стоявшего вместе с несколькими их спутниками неподалеку, возле кучи сваленных прямо на пол баулов и огромных рюкзаков с походной экипировкой. - Удачи тебе, хороший человечек!
  - И тебе удачи, Кирюш, - искренне пожелала Валерия. - Береги себя, раз уж ты собрался Ксюху назад отвоевывать.
  - Обязательно!
  - А то, знаешь ли, обидно будет, если ты подведешь ожидания сделать мою лучшую подругу счастливой.
  - Я не подведу, Лер. Ты только не давай ей сомневаться в том, что я вернусь, ладно?
  - Ничего обещать тебе больше не буду, но постараюсь, - согласилась заговорщица. - Счастливого пути, Кир!
  - Пока!
  
  - Н-да... жизнь полна удивительных сюрпризов, - опустив замолкнувшую трубку, тихо прошептала взбудораженная ночным звонком и свалившейся на голову информацией, девушка.
  Не сказать, что она хотела бы оказаться на месте подружки, жизнь которой за последние полгода сделала слишком крутой вираж. Но вот именно сейчас по-доброму завидовала Ксюхе, сокрушаясь, что той достались сразу два великолепных образчика мужчин. Один красавчик безропотно женился, узнав, что скоро станет отцом, а второй романтик, опомнившись, что упустил свое счастье, теперь рискнул оставить беспечную городскую жизнь, чтобы попытаться вернуть свою любовь...
  И все-таки Лерка искренне желала удачи бывшему парню Оксаны. Хоть подружка и не делилась подробностями взаимоотношений в их семье, Валерия интуитивно чувствовала, что там скорее взаимная дружеская привязанность, основанная на уважении и доверии, чем действительно бушующая страсть большой любви. Кирилл приятно удивил своей одержимостью отбить любимую девушку у соперника, Лерка уж и не верила, что такие книжные страсти можно встретить в повседневной жизни.
  Удастся ли ей самой когда-нибудь испытать что-то похожее? И надо ли подвергать свои чувства серьезной проверке - тот еще вопрос.
  Впрочем, пока что все равно ни одного подходящего кандидата поблизости не наблюдалось. Ни на вакантное место спутника жизни, ни на роль генетического донора для ее потомства...
  А с другой стороны, отчаиваться не стоит - двадцать лет для привлекательной и уверенной в себе девушки еще не тот возраст, когда можно записывать себя в старые девы...
  
  ***
  
  Для майского дня темень, внезапно окутавшая город в четвертом часу дня, казалась неуместной, но с другой стороны, вполне вписывалась в представление о весенней переменчивости погоды. С утра светило яркое солнце, а полчаса назад неожиданно разверзлись хляби небесные, хотя вряд ли это выражение было подходяще в данной ситуации. Злой, порывистый ветер трепал ветви деревьев, тугие струи дождя яростно бились в лобовое стекло Ромкиной машины, но были не в состоянии проникнуть внутрь салона. Из-за начавшегося ливня видимость снизилась почти втрое, и как следствие, сразу же замедлилось движение транспорта. Похоже, что до дома и до нормального обеда они доберутся теперь не скоро.
  Артём поморщился, с завистью взглянув на жену, вскрывшую бутылку с йогуртом. Собственный желудок недовольно напомнил о том, что ему тоже не мешало бы проявить предусмотрительность, и в следующий раз брать с собой легкий перекус. Мысль о том, чтобы перестроиться из крайнего левого ряда, прижаться к обочине и сбегать в какой-нибудь из попавшихся по пути следования магазинчиков, чтобы купить себе хотя бы булку, не слишком грела. Гроза бесновалась, рассекая небо тревожными вспышками молний, и угрожающе рокотала близким громом. Даже если на минуту высунуться из машины, почти гарантированно сразу же окажешься промокшим до нитки. Зонт никто из молодых людей с утра взять не догадался, а, впрочем, при таком порывистом ветре, постоянно меняющем направление, зонтик вряд ли оказался бы полезен.
  Ксюшка, как обычно, словно почувствовав его мимолетный взгляд, сориентировалась, протянув ему бутылку с йогуртом:
  - Давай-ка пополам. Проголодался?
  - Все лучшее - женщинам и детям, - сглотнув голодную слюну, смутился Тёмка, великодушно отказавшись.
  - Перестань, - отмахнулась Анина дочь. - Я все равно одна столько не выпью. К тому же в дороге рисковать не хочу. Не люблю общественные туалеты.
  - Тогда сначала пей сама, - не согласился Артем, подозревая, что Ксюшка слегка лукавит.
  Но если девчонка что-то втемяшивала себе в голову, переубедить ее было крайне затруднительно.
  Сделав пару глотков и всучив спутнику оставшийся йогурт, Ксюха удобно откинулась на сидении и прикрыла глаза. Дождливая погода нагоняла сон, и очень хотелось сейчас оказаться дома под пледиком. Но, к сожалению, они были лишь на полпути к вожделенному счастью.
  
  Тёмка подогнал машину к самому подъезду, чтобы девушка не успела сильно промокнуть, добираясь до входной двери.
  Отогнав машину на стоянку, успевший насквозь промокнуть парень, несмотря на то, что мчался до подъезда со спринтерской скоростью, шумно перевел дыхание и потряс головой, по-звериному отряхиваясь от излишков влаги.
  - Тём, давай скорей, - позвала Оксана, оказывается, ждущая его в открытой кабине лифта.
  - Одну минуту, Ксю, - пообещал Артем, забирая корреспонденцию из почтового ящика.
  Помимо рекламных листов, которые парень сразу выкинул в стоявшую в углу картонную коробку (как раз для этих целей), в ящике оказались сразу две квитанции на оплату коммунальных услуг. Быстренько вскрыв их, Артем убедился, что реквизиты владельцев квартиры сменились, и, взглянув на итоговую сумму, помрачнел. Почему-то остро резануло осознание того, что теперь, после Ромкиного свадебного подарка, совестно подсовывать бывшему хозяину квартиры эти квитанции для оплаты. В конце концов, он сам в состоянии заработать на то, чтобы оплачивать жилье собственной семьи.
  И этот вопрос нужно было решать в срочном порядке. На разовых халтурах вряд ли удастся заработать сразу шесть с половиной тысяч.
  - Ксюх, мне надо будет уйти вечером, - сообщил Артем, пропуская Оксану в квартиру.
  - Что случилось? Вы же с Ромой собирались...
  - В другой раз сходим, - отмахнувшись, перебил парень, опередив попытавшуюся согнуться девушку, чтобы развязать затянувшийся на ее удобных спортивных тапочках шнурок.
  Причем вышло это настолько органично, что Ксюха невольно улыбнулась - такая ненавязчивая забота вызывала благодарный отклик.
  - Спасибо, - улыбнулась Оксана, погладив мужа по светлой макушке и поймав себя на мысли сожаления о том, что Ромка заставил его обкорнать волосы. На самом деле с короткой стрижкой Артем стал выглядеть взрослее и брутальнее, но ей нравился его образ с хвостиком. - Обедать будешь?
  - Да, только пару звонков сделаю, - взяв у Аниной дочери легкую курточку, Тёмка повесил ее на вешалку.
  - Я разогрею пока, - пообещала девушка, отправляясь на кухню. - А ты сразу переоденься в сухие вещи, потом уже звонить будешь.
  
  - И все-таки, что случилось, Тём? - попробовала выпытать Оксана, складывая тарелки после обеда в раковину.
  Пока она крутилась на кухне, разогревая суп и второе, слышала обрывки разговора Артема. Похоже, что у него не слишком срасталось задуманное, но, в конце концов, до чего-то удалось договориться с четвертым или пятым абонентом. Внезапная перемена планов парня слегка напрягала.
  Немного поколебавшись, Тёмка вытащил из кармана джинсов квитанции и протянул ей:
  - Я думаю, что неправильно заставлять Ромку платить за нашу квартиру, Ксюш. Тем более в этом месяце дофига получается.
  - Согласна, - кивнула девушка, взглянув на бумаги. - Не забывай, что мы тут не прописаны, поэтому тарифы за услуги повышенные, к тому же теперь какие-то умножаются на два. Ты на халтурку пойдешь?
  - Да. Ты пока квитанции у себя в комнате положи, чтобы Ромычу на глаза не попалась.
  - А ты за вечер сможешь заработать почти шесть с половиной тысяч? - засомневалась Оксана.
  - Это вряд ли, но там написано, что надо до десятого числа заплатить, так что время еще есть. Блин, как нарочно, пока ни одного предложения о создании сайта, - досадливо поморщился Тёмка.
  - Бррр... в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выведет, - передернула плечами Ксюха.
  - Не выгонит, Ксю, - поправил Артем, усмехнувшись. - А если животинку не выводить, то она или в квартире нагадит, или сдохнет в мученьях.
  - Пожалуй, - улыбнулась девушка. - На машине поедешь? Представляю, какой фурор произведешь, подъехав на джипе, чтобы перебиться случайным заработком.
  - Нет, - хохотнул Артем. - На байке.
  - На улице дождь идет!
  - Ксюх, он, во-первых, почти закончился, а во-вторых, в пробках торчать не придется.
  - Далеко ехать?
  - Склад в Химках.
  - Да уж... - согласилась Оксана, - не близко. Но как ты все-таки на байке-то? Там же лужи кругом.
  - Не переживай, я комбез натяну. И мне уже пора отчаливать...
  - А мотоцикл не страшно бросать?
  - На стоянку загоню.
  - Думаешь, твой монстр будет смотреться менее странно, чем джип?
  - Естественно! Мало ли, может, мне родители купили, а на бензин зарабатывать самому приходится. Это нормально.
  - Ну, как скажешь, - скептически хмыкнула Оксана. - Сделать тебе бутерброды с собой? Может, кофе?
  - Не надо, спасибо. Там кофе в автомате продается. Только ужин мне оставьте, пожалуйста.
  - Ты допоздна, что ли?
  - Как получится, - пожал плечами Тёмка, облачаясь поверх обычной амуниции еще и в комбинезон-дождевик из нейлона с ядовито-желтыми вставками.
  Выбирал его Рома. Артем хотел обычный, полностью темный, чтобы не слишком была заметна грязь и мокрые потеки. Собственно, он и нужен был именно для езды по бездорожью или в дождливую погоду. Но у партнера оказались свои представления о том, что важнее. Ромка считал, что яркий 'кислотный' окрас сделает его заметнее на дороге для прочих участников движения. Спорить с ним оказалось бесполезно.
  - А заниматься когда будешь?
  - У нас завтра, к счастью, не семинар, а лекции.
  - А топик по инглишу? - не унималась наставница.
  - Ксюш... там таблицу надо сделать, - поморщился Тёмка.
  - Угу, ее еще неплохо бы выучить, - поддела она.
  - Да ладно, мы же похожую с тобой учили. Просто повторить придется. Ночью посижу, - отмахнулся парень.
  - Ромка будет счастлив, - съехидничала Оксана. - Ладно, солнце, удачи!
  - Ага, давай, пока! - чмокнул Артем девушку в щеку.
  На самом деле очень не хотелось никуда идти, потому что действительно рушились намеченные на сегодня планы, но завтра была тренировка в спортклубе, так что вечер в любом случае пропадал. Ничего, Ромка немножечко поскучает, зато самого не будет грызть совесть. На покупку квартиры для собственной семьи ему, конечно же, в ближайшем будущем, нереально заработать, но уж осилить оплату коммунальных услуг он в состоянии.
  
  Выпроводив мужа, Ксюха подошла к окну, за которым и впрямь гроза почти совсем утихла. Один край неба заметно просветлел. Распахнув дверь на лоджию, девушка с удовольствием вдохнула полной грудью влажный, наполненный озоном и ароматом свежей листвы, воздух.
  Оксана постояла на балконе, наслаждаясь упоительной прохладой, зябко передернула плечами и поспешила вернуться в комнату. Взгляд зацепился за мягкий плед, манивший устроиться под ним на уютном диване, и вздремнуть пару часиков.
  Однако она мужественно прошла мимо, решив тоже внести свой вклад в семейный бюджет. Было бы очень странно предлагать Тёмке деньги, подсунутые матерью, поэтому девушка позвонила своему куратору, которая как-то предлагала подзаработать переводами. Надо упомянуть, такие предложения поступали не всем сокурсницам, а только тем, за кого, по словам преподавательницы, ей было бы не стыдно поручиться. В результате все стороны оставались довольны - вроде и языковая практика, да еще и небольшая денежка в придачу. Ксюха, правда, никогда не интересовалась, преследует ли какую-либо выгоду посредница, или это все основано на голом альтруизме с ее стороны.
  
  Ксюшке повезло, клиент готов был скинуть небольшой текст, за который обещал полторы тысячи рублей, а если получится быстро перевести и превратить в удобоваримый вариант, то и все две.
  Отложив задания универа в сторону, Оксана с воодушевлением принялась за дело. Усложнялось все тем, что текст был сугубо специфический, что-то о нанотехнологиях в области металлургической промышленности.
  Перелопатив кучу справочников и информации в Интернете, и, на всякий случай, скинув черновик куратору с просьбой указать на грубые ошибки, она все-таки справилась, заодно получив похвалу от наставницы, нашедшей всего пару мелких простительных огрехов.
  Отослав текст заказчику, Ксюшка довольно улыбнулась пришедшему сообщению, что на ее банковскую карту зачислено две тысячи рублей.
  Однако ее лепта в общий бюджет обескуражила вернувшегося вечером Артема, который заартачился, категорически отказавшись принимать ее материальную помощь, и велел потратить заработанное 'на булавки', дескать, у них в семье - он мужик и добытчик! И в нормальных семьях так вообще-то принято.
  
  Ксюха была с ним, в общем-то, согласна, ей и самой нравился такое распределение ролей и ход мыслей парня. Но разве же в их случае, когда у них формальная семья, и, скорее, партнерское соглашение, оформленное официально?
  В результате долгих прений Артем все-таки согласился принять единовременный вклад, предупредив, чтобы она даже и не парилась по поводу того, где и как он заработает на оплату коммунальных услуг в будущем.
  Но когда новые хозяева жилья пошли сознаваться хмурому Роману, не понимающему, что за причина вынудила Артема поменять планы на сегодняшний вечер, и гордо выложили квитанции и деньги, тот просто выпал в осадок. Приличных слов у Ромки не находилось, потому что сияющие ребята явно нуждались в похвале, а не в порицании. И пока он собирался с мыслями, как бы подоходчивее объяснить (так, чтобы не обидеть) своим близким 'политику партии', в гости заглянула Анна.
  Сегодня после работы Егор должен был заехать на дачу проведать свою мать, и, видимо, немного загостистился, потому что позвонил лишь десять минут назад сообщить, что он уже выехал в сторону города. Аня вообще отговаривала его мотаться по дорогам на ночь глядя. Лучше бы нормально выспался, и с утра сразу поехал на работу. Но Панов предпочитал ночевать с ней в одной постели. Это льстило и согревало женщине душу, заставляя давить на корню сомнения по поводу рациональности подобной самоотверженности.
  Пользуясь отсутствием любимого и тем, что сделавший уроки сын уселся за комп, Аня напекла слоеных пирожков с яблоками и корицей, разделила получившееся на две части, и отправилась к соседям, проведать старшего ребенка, по которому успела соскучиться, не видев дочь целых два дня.
  
  ***
  
  - Ань, скажи им! - потребовал Ромка, негодующе кивнув на злополучные квитанции и деньги, едва женщина переступила порог кухни, где собралось все семейство. - Они что с ума посходили, думают, я не в состоянии 'коммуналку' оплатить?
  - Прости, не совсем поняла, в чем проблема? - удивилась Анька такому странному приему. Обычно ее встречали более радушно, тем более с гостинцами.
  - Что непонятного? Вместо того чтобы заниматься своими уроками, они решили облегчить мне жизнь! Один, блин, приполз еле живой, и вторая вместо отдыха корпела над переводом! И как я себя теперь должен чувствовать, когда они у меня за спиной решили заняться трудовой деятельностью?
  - Эээ... - растерялась Аня, поочередно окинув взглядом обитателей соседской квартиры. - Ром, успокойся. Ничего непоправимого не произошло. Это теперь их собственность, вот пусть и учатся распределять доходы-расходы. По-моему, они молодцы, - ободряюще улыбнулась она насупившимся Тёмке и Оксане.
  - Это неправильно! А я тогда на что? - не унимался Роман Сергеевич.
  - Ты им не папочка, Ром. Они взрослые люди, дай им почувствовать свою самостоятельность и повод уважать себя. Пусть тяжело, но зато будут знать, что на халяву не проживешь.
  - И ты туда же? - укоризненно покачал головой Ромка.
  - Я, например, одобряю их решение, и как они разберутся между собой - это их дело.
  - Что значит - их дело?! Ничего подобного! Ксюхе и так нагрузки хватает в ее положении...
  - Рома, прекрати. Не передергивай. Ну потренировалась девочка с переводами вместо того, чтобы посмотреть пару-тройку серий очередного фильма. Это еще не повод бить тревогу. В конце концов, не каждый день такое происходит, - обойдя стол, оказалась Аня за спинами сидевших рядышком молодоженов и ободряюще приобняла сразу обоих - дочь и зятя.
  - Спасибо за поддержку, мам, - кивнула Оксана. - Я им то же самое говорила. А то вдвоем на меня накинулись, редиски!
  Анино прикосновение, совершенно без какого-либо 'злого умысла', для напряженного парня оказалось похожим на электрический разряд. Артем непроизвольно вздрогнул. От теплой мягкой ладони женщины, к которой у него было неоднозначное отношение, вкусно пахло пряностями. Тёмка машинально перехватил ее ладонь, мягко опустившуюся ему на плечо, и поднес ближе к своему лицу. С наслаждением вдыхая приятный аромат, мимолетно коснулся губами ухоженных пальчиков, непреднамеренно заставив теперь замереть в ступоре Аню. В этом жесте юноши вряд ли было что-то эротическое, скорее, молчаливое выражение благодарности сразу за все: и за поддержку в его самостоятельном решении, и за угощение к чаю.
  Ксюшка даже не обратила внимания на короткий обмен не к месту проявившимися эмоциями между матерью и Тёмкой. Зато эта невинная сценка не оставила равнодушным Романа. Полоснув взглядом по скульптурно застывшей композиции из троих оппонентов, Рома попытался взять себя в руки, понимая, что его никто не собирался дразнить, и тем более заставлять подозревать что-то лишнее. Но все равно пришлось стиснуть челюсти, чтобы не вырвалось недовольное замечание женщине, позволившей себе слишком близко подойти к ЕГО парню.
  Интуитивно почувствовав флюиды негодования, направленные на нее, Аня подняла голову и встретилась с предупреждающим взглядом мужчины. Удивленно приподняв бровь, она уже собралась прямо спросить о причине ярко выраженного раздражения, но тут на нее снизошло озарение. Закусив губу, чтобы не рассмеяться внезапной вспышке ревности старшего соседа, женщина укоризненно покачала головой, заставив бедного страдальца, встретившего непонимание со стороны близких, смущенно отвести глаза. Не желая добавлять Ромке еще один повод для расстройства, она поспешила мягко высвободить попавшую в плен ладошку и отступить назад.
  Молодежь даже не заметила короткой 'дуэли' взглядов старших.
  Оксана кивнула на пустой стул:
  - Присаживайся, мам. Я сейчас чайник поставлю, - поднялась девушка.
  - Я сам, - остановил ее жестом Артем, сидевший ближе к электрическому чайнику.
  Приподнявшись, Тёмка нажал кнопку и снова уселся на место рядом с женой. Выставленное на стол блюдо с пирожками источало аппетитные запахи, наполняя кухню ароматом свежей выпечки, яблок и корицы, и невольно смягчая накалившуюся атмосферу в доме.
  Роме не хотелось сдавать свою принципиальную позицию в обсуждаемом вопросе, но он уже и сам почувствовал, что слегка перегибает палку с претензиями к Артему и Ксюшке.
  Обведя собравшихся хмурым взглядом, Роман Сергеевич вынес вердикт:
  - Значит так, девочки-мальчики, я до глубины души тронут тем, что вы приняли такое решение и проявили немного самостоятельности, но я не хочу, чтобы эта прихоть оказалась в ущерб вашей учебе. Пока я в состоянии оплачивать коммуналку, я это буду делать сам. А ваша задача - успешно учиться и не создавать мне моральных комплексов, ясно? Вот сдадите сессию, захочется поработать - вперед!
  - Рома... - скривилась Ксюшка, - твой speech бесподобен, но...
  - Я уже тридцать лет "Рома"! На правах старшего, я решил и постановил. Единогласно. Всё! Дискуссии и жаркие прения откладываются до успешной сдачи ваших экзаменов.
  - Деспот... - хмыкнул Артем, встав, чтобы заварить чайные листья крутым кипятком.
  - Задавил авторитетом... - буркнула Оксана. - Ром, ты путаешь понятия 'единогласно' и 'единолично'. А я все равно согласна с Тёмкой! Уже двое против одного! Мам?
  - Я воздержусь, пожалуй, - задумчиво улыбнулась Аня. - В глубине души я согласна с вашим решением, детки, но предложение Ромы на данный момент мне кажется более рациональным.
  - Ну вот, значит так и будет! Давайте пить чай, - устало предложил мужчина, решив сменить животрепещущую тему обсуждения.
  На некоторое время воцарилась благодушная атмосфера чайной церемонии, но Ромка все еще никак не мог расслабиться.
  И после того, как Анна отправилась к себе домой, завелся по-новой:
  - Да я вообще не понимаю, зачем нужно было убивать так бездарно свое время?! Тём, много ты заработал за четыре часа? Да еще на дорогу сколько времени потратил.
  - Да на дорогу в общей сложности около часа всего. Ром, скажи честно, тебе просто было без меня скучно, - лукаво улыбнувшись, попытался пошутить Артем.
  - Точно, - сдала Ксюха старшего парня, - он весь вечер слонялся по квартире, как неприкаянный.
  - И это тоже, - не стал отрицать Роман, не собираясь признаваться в том, что успел не только соскучиться, но и придумать кучу разных версий, побудивших Тёмку сорваться куда-то в неизвестном направлении.
  - Ну, допустим, за один раз я на квартплату не заработал, - досадливо подтвердил Артем. - Это только на съемках для каталогов человеку без опыта работы фотомоделью платят нормально, лишь бы внешность соответствовала. Но пока никаких предложений, кроме как сняться для рекламы нижнего белья не поступало...
  - Убью, - 'ласково' обнял Рома любовника, слегка сдавив его шею.
  - Я не согласился, кхе... - поспешил откреститься полузадушенный Артем, страдальчески поморщившись. - Отцепись, Ромыч, кхе... я пошутил!
  - То-то же... - нехотя расцепил объятия Роман.
  - Ну, разве что еще на мойке можно... - поочередно склоняя голову вправо-влево, потянул сдавленные мышцы шеи Артем, постаравшись незаметно потереть ноющее плечо, на котором наверняка остался синяк после небольшого инцидента на складе.
  - На какой мойке? - подозрительно прищурился Рома. - Где клиентам не только машины моют, но и показывают эротическое шоу, 'невзначай' обливая друг друга из шланга, чтобы мокрые футболки красиво облепляли тела? И где тебе обязательно надо было выйти из машины, чтобы тоже попасться на глаза каким-то престарелым барышням, которые едва слюной не захлебнулись?
  - Угу, и еще двоим козлам на BMW M6 Convertible, - вздохнул Тёмка. - Помнишь?
  - Ага, - злорадно ухмыльнулся Рома. - Особенно то, как они расстроились, когда поняли, что... - резко заткнулся он, опомнившись, что они обсуждают свои воспоминания при заинтересованно притихшей Оксанке. - В общем, фиг тебе! Никаких съемок и моек машин!
  - Ну что ты так категорично-то? - поддразнил Артем. - Зато, небось, какие чаевые пацанам отстегивают...
  Но Рома уже совладал с собой и не купился на дешевую подначку, прекрасно осознавая, что Тёмка только языком горазд трепаться про прилюдный стриптиз. И лучше уж еще раз отправится разгружать какие-нибудь ящики-коробки, чем выставит себя напоказ похотливым любителям поглазеть на выразительный контур молодых тел под мокрой одеждой смазливых парней.
  - Если очень хочешь подработать, в воскресенье в коттедж заскочим. Надо систему отопления проверить. Заодно и машину мою помоешь, - великодушно предложил Рома. - Но в субботу, как и договаривались - на трек...
  - Уже можно кричать 'ура!'? - поинтересовался Артем, опасаясь спугнуть радостную новость.
  Поводов было целых два: первый - посещение мототрека, а второй - завуалированное предложение Романа о горячем свидании подальше от посторонних глаз. Последний раз мойка машины 'в домашних условиях' почти достроенного подземного гаража в Ромкином коттедже закончилась весьма интригующе.
  Секс на первобытных инстинктах... пожалуй, ту вспышку необузданной страсти занятием любовью все-таки не назвать, но сумасшедшие впечатления и даже пара дней общего недомогания (а не только проблем с наиболее поюзаной частью тела - задницей) того стоили.
  - Иди таблицу свою учи, - вздохнул Рома, слегка подтолкнув партнера в сторону их комнаты. - И Ксюхе спасибо скажи, что уже нарисовала ее.
  - Правда? - обрадовался Тёмка, обернувшись к девушке. - Спасибо, Ксюшонок!
  - Да мне не трудно, - пожала она плечами.
  - Конечно, не трудно, - передразнил Роман. - Но...
  - Не занудствуй, Ром, - поморщилась девушка, перебив очередную порцию нравоучений. - Мамка рассказывала, что когда они с отцом поженились, она вообще для него лекции переписывала, пока он зимой по вечерам платформы от снега чистил.
  - Да ну? - удивился Тёмка.
  - В то время это и впрямь нормально было, - припомнил Рома. - Вместо гастарбайтеров из Средней Азии на неквалифицированную и временную работу предпочитали нанимать студентов. Особенно тех, кто гарантированно будет заинтересован в обеспечении молодой семьи...
  - Ладно, мальчики, экскурс в историю двадцатилетней давности весьма познавателен, но я уже, наверное, спать пойду, - сладко зевнула Оксана, прикрыв рот ладошкой.
  - Блин! Уже первый час ночи, а ты еще не в кровати, - спохватился Рома. - Давай скорее укладывайся, я тебе сказку почитаю.
  - Ром, - улыбнулась Оксана, погладив себя по животику, - мы сегодня и без сказки на ночь заснем за две минуты.
  - Устала? - сочувственно спросил мужчина.
  - Есть немного. А ты лучше Тёмку по таблице погоняй, - посоветовала Анина дочь.
  - А, может, лучше у меня спросим? - заметил Артем.
  - Не вредничай, Тём. В следующий раз обязательно поинтересуемся твоим мнением, - подмигнула Оксана мужу, понадеявшись, что тот и сам догадается, как заставить Ромку расслабиться и отпустить ситуацию, которой он предает слишком большое значение.
  
  Таблица употребления всех шестнадцати времен в английской грамматике была составлена грамотно и существенно облегчала закрепление очередной трудной темы. Но Тёмка выдержал лишь полчаса и неожиданно вырубился, пока Рома брал паузу на обдумывание очередного каверзного вопроса по изучаемой теме.
  - Чудовище! - буркнул Роман, невольно зевнув, глядя на сладко посапывающего парня. - Говорил же, разденься сначала...
  Хотя да... Это была не лучшая идея. Если бы разделись сразу, вряд ли смогли бы выучить хоть часть задания.
  Будить любовника для того, чтобы продолжить выносить ему мозг, показалось слишком жестоким. Старший парень захлопнул толстую тетрадь и отложил ее в сторону. Честно сказать, ему и самому уже лениво было шевелиться, но мысли о том, чтобы спать в одежде, он отмел. Ночью будет некомфортно, да и с утра не останется удовлетворительного чувства полноценного отдыха.
  Кряхтя, Ромка приподнялся и принялся разоблачать равнодушного к данной процедуре Артема. Младший парень, не желающий, чтобы его хоть как-то кантовали, лишь недовольно морщился во сне, не помогая, но и не сопротивляясь. Роптать на неудобство выпавшей ему миссии Рома не стал, Артему тоже не раз приходилось бывать ему нянькой. И наверняка любимому мальчишке приходилось труднее. В расслабленном, бессознательном состоянии создается ощущение, что подвергающееся экзекуции тело становится раза в два тяжелее и неповоротливее.
  Домашние спортивные штаны сползли с узких бедер Тёмки вместе с боксерами, но натягивать трусы обратно Рома не стал. Даже если Ксюхе приспичит утром зайти и что-то спросить, девушка деликатно постучит в дверь, дав им возможность одеться или хотя бы прикрыться.
  Хорошо, что кровать они все-таки успели разобрать, и теперь Ромка просто перекатил обнаженную сонную тушку на свободное место, выдернув из-под нее одеяло.
  Однако Тёмка тут же снова раскинулся на матрасе морской звездой, пробудив в любовнике сразу несколько противоречивых желаний.
  - Двигайся давай, - аккуратно пихнул Роман парня подальше от края дивана, мужественно решив ограничиться самым правильным из возникших желаний - просто лечь спать.
  - Не пихайся, Ромыч, и так все ноет... - сонно пробормотал Артем, сделав попытку отодвинуться, но не слишком преуспев в своем порыве.
  - Я так и знал, - укоризненно заметил Рома. - Давай укладывайся на живот, хоть мышцы разомну, что ли...
  - Угу, давай... только понежнее... - согласился Тёма, усилием воли все-таки заставивший себя перевернуться.
  - Как получится! - отрезал Рома сердито. - Это еще что за фигня? - осторожно прикоснулся он пальцами к лиловому пятну, расплывшемуся от правого плеча до лопатки, которое было заметно на светлой коже парня даже в сумерках погруженной в темноту комнаты.
  - Сшшш... - непроизвольно дернулся Тёма, - аккуратней...
  - Откуда эта 'красота'? - настойчиво повторил вопрос Роман.
  - Неудачно прислонился... - зевнув, нехотя отозвался Артем.
  - Где?! - прошипел Рома.
  - На работе... - пробормотал юноша, снова отрубаясь.
  - А поподробнее? - потормошил его любовник.
  - Ромыч, давай завтра... - поморщился Тёмка. - Ничего интересного, чесслово...
  - Сто рублей убытка, - прокомментировал Роман. - Ты хоть чем-нибудь намазал?
  - Не парься, Ром. Само пройдет. Давай уже поспим, а? - с трудом приоткрыв припухшие веки, умоляюще взглянул Артем на обеспокоенного мужчину.
  - Ага, а завтра на тренировке тебе добавят, и рука плетью повиснет, балбес! - досадливо посетовал на беспечность любовника старший парень, поднимаясь, чтобы сходить за средством от ушибов.
  
  Вернулся он с тюбиком мази буквально через пару минут, но Артем уже снова сладко спал, зарывшись лицом в подушку.
  Рома усмехнулся, постоял в нерешительности, соображая, будить его или не стоит, но решил, что все равно бесполезно. Включив ночник и аккуратно намазав огромный синяк, (который при свете все-таки оказался не таким пугающе-жутким), молодой мужчина завернул крышку тюбика и сходил помыть руки. Вернувшись в комнату Рома быстро разделся, забрался на кровать, осторожно устроившись над Тёмкой, упираясь коленями в матрац.
  Несмотря на предосторожности мужчины, старавшегося не задеть пострадавший участок плеча, от грубоватого массажа (а как иначе промять все натруженные мышцы?) Артем все-таки вырвался из плена сновидений. Страдальчески сморщившись, юноша завозился под любовником, бессознательно пытаясь увернуться от сильных пальцев, разминающих его спину и шею.
  - Лежи смирно, - велел Рома, - скоро будет легче.
  - Уже...
  - Что, полегчало?
  - Почти. Спасибо, Ром.
  - Вот, помни мою доброту, - переключился Ромка с жесткой разминки на более щадящую, почти ласку, заставляя Тёму снова расслабиться. - Ну, раз ты проснулся, расскажи, что с тобой приключилось?
  - Издеваешься? - зевнул Артем. - Ты специально меня так тискал, чтобы я проснулся? - предположил парень.
  - Как тебя угораздило так приложиться? - терпеливо повторил свой вопрос Рома, проигнорировав подначку.
  - Да фигня, Ром. Там два придурка гонки на погрузчиках устроили. Ну и один не вписался в пролет между стеллажами...
  - И? - напрягся Роман.
  - Стойка стеллажа слегка погнулась, пара коробок сверху слетели...
  - Ну, а дальше?
  - Все остались живы.
  - Да плевать мне на всех! - взорвался Ромка. - Откуда у тебя синячище?!
  - Я успел отскочить, чтобы коробки на голову не шмякнулись, но зато плечом припечатался к какой-то железке в другом ряду стеллажей...
  - Твою мать! - в сердцах высказался Роман. - А если бы все-таки по башке прилетело? Кто-нибудь за технику безопасности там отвечает?
  - Откуда мне знать? Наверное, отвечает. Ромыч, вот только не начинай нагнетать, - досадливо поморщился Артем, жалея о том, что проговорился об инциденте. - И маму мою не трогай... Давай лучше спать.
  - А мне не спится теперь, - судорожно выдохнул Рома, чувствуя, как запоздалый страх за жизнь Тёмки неприятным холодком растекается по позвоночнику, затихая в кончиках пальцев легким покалыванием. Чья-то халатность и преступная глупость могла запросто изувечить единственного человека, которым он дорожил, или вообще лишить его жизни. - В задницу твои случайные подработки, понял?!
  - Все нормально, Ром, правда, - попытался утешить его Артем.
  - Нет, не нормально. И ты это сам прекрасно знаешь...
  Хорошенько промятые мышцы приятно ныли, а уж в совокупности с все более замедляющимися поглаживаниями и прикосновениями просто уносили Тёмку в сладкую нирвану. Ссориться и спорить с Романом сейчас не было ни сил, ни желания.
  - Перестань, - неловко обернувшись, из-под густых ресниц взглянул Артем на любовника, усевшегося на его бедра. - Вот он я - живой и почти невредимый. И весь твой... - слегка поёрзал юноша, подтверждая свою живучесть.
  - Я с тобой с ума сойду, - непонятно к кому обращаясь, вслух пожаловался Ромка, устало ткнувшись лбом в спину раскинувшегося под ним парня.
  С одной стороны было бы очень заманчиво воспользоваться расслабленным, разнеженным от массажа телом, а с другой все-таки хотелось живого отклика, чтобы видеть и чувствовать, что и партнер испытывает полную гамму ощущений, а не просто позволяет утолить проснувшееся желание.
  Теплая кожа любовника источала едва слышный цитрусовый аромат геля для душа, к которому примешивался терпкий запах мази от ушибов. Глубоко вздохнув, втягивая странный, но почему-то волнующий букет запахов, Ромка почувствовал, как захлестнувшая волна негодования на каких-то козлов, из-за которых Артем получил синяк, начала отступать.
  Прижавшись губами к ложбинке позвоночника, мужчина на какое-то мгновение замер, будто энергетический вампир, нуждающийся в подпитке эмоций. А затем начал медленно подниматься вверх, оставляя кончиком языка влажную дорожку и заставляя Артема довольно ежиться от нехитрой ласки.
  Однако добравшись до шеи, Рома скользнул губами к уху парня:
  - Спокойной ночи, чудовище мое родное, - прошептал он почти нежно.
  Укрыв обоих одеялом, старший парень аккуратно обнял младшего и замер.
  - И это все? - осоловело пробормотал обескураженный Артем. - Вот это облом-с...
  Впрочем, на большем он не настаивал. Действительно очень хотелось спать. Видимо, Рома интуитивно чувствовал его состояние, поэтому так легко отказался от продолжения активного действия. Но смутное чувство вины за то, что заставил своего парня понервничать этим вечером, подстегнуло Тёмку придвинуться еще ближе, и, устраиваясь удобнее, вклинить согнутую в колене ногу между ног любовника.
  Рома гулко сглотнул, неоднозначно относясь к такой искушающей близости, переместил ладонь на поясницу парня, машинально скользнув чуть ниже. Он очень надеялся, что не придется вставать и искать для Артема трусы, чтобы не поддаваться соблазну, и ограничиться почти невинной лаской. Слишком непросто было удержаться от едва ощутимого поглаживания самого начала ложбинки между упругих ягодиц мирно сопевшего на ухо юноши. Неизвестно, чувствовал ли что-нибудь Тёмка, снова провалившись в сладкую дрему, но Рому это действие однозначно успокаивало и приносило долгожданное умиротворение. В самом деле, повода для беспокойства теперь нет. Тот, кто дороже собственной жизни - находится рядом...
  
  ***
  
  Как и подозревал Димка, помириться с Артемом оказалось далеко не так просто, как с Ромой. Впрочем, он сам интуитивно чувствовал, что Тёмку он оскорбил и огорчил своим поступком гораздо глубже, чем Романа.
  Собраться с духом и просто прийти к соседям домой, чтобы поговорить с Артемом, Дима так и не смог. И неожиданно столкнувшись на межквартирной площадке, когда Тёмка заходил домой, а Димку мать отправила с поручением к бабушке, подросток не сумел выдавить ни слова, кроме короткого 'привет'.
  Почему-то очень задевало равнодушное выражение в синих глазах Ксюхиного мужа. Димке казалось, что Артем едва удерживается от того, чтобы облить его презрительным взглядом, как смотрят на предателей. Странно, что когда сам Дима был крайне зол на обманувших его ожидания соседей, ничего подобного он не ощущал.
  Мучаясь непростым вопросом, заслужил ли он, в самом деле, к себе такое отношение, Анин сын, все пытался собраться с духом и рискнуть. Чего он теряет? В лучшем случае, снова можно будет нормально общаться с интересным человеком и не чувствовать себя изгоем, которому закрыт доступ на соседскую территорию, где было весело собраться всем вместе за кухонным столом - мать с Егором, Ксюха, Ромка, Артем...
  В худшем, Артем просто выскажет все претензии, которые накопились у него, и подтвердит, что он ему больше никто. Не приятель и не друг, а просто муж его сестры, с которым волей-неволей придется сталкиваться и в дальнейшем.
  Почему-то такой вариант развития событий огорчал подростка, пересмотревшего свою жизненную позицию.
  Неизвестно, сколько еще времени он малодушно давал себе на отсрочку серьезного разговора, но случай решил все за него.
  Впрочем, предысторию следует осветить чуть более подробно.
  
  Неожиданное знакомство на майских праздниках с новыми девушками из деревни, которая находилась в пятнадцати километрах от той, где отдыхал Димка, получила продолжение. Переписка в соц.сетях с Юлькой приобретала все больший интерес в мыслях подростка, озабоченного серьезностью вопроса где, как и с кем попробовать заняться настоящим сексом в первый раз.
  Ему почему-то не приходило в голову, что девушка может его просто поддразнивать, польщенная вниманием симпатичного мальчика. И вовсе не собирается строить долгоиграющие планы на ближайшее время.
  Окрыленный надеждой на многообещающее свидание, на которое Юлька все-таки дала добро, хоть и было заметно, что она немного колебалась с принятием окончательного решения, Димка поехал на вожделенную встречу.
  Перед уходом он долго крутился перед зеркалом, приводя в порядок почему-то никак не желавшие сегодня нормально ложиться после сушки феном волосы, потом пожалел, что избавился от футболок Артема, в которых он смотрелся весьма привлекательно и более взросло. Затем долго стоял перед полкой в ванной комнате, мучительно выбирая между своей туалетной водой и Егоровой, не в силах отдать предпочтение определенному аромату. Кто их, этих девчонок знает, может, конкретно этой больше нравится густой древесный аромат с нотками пачули вместо цитрусового фреша? Решив все-таки воспользоваться своей туалетной водой, нервничающий Димка наконец-то признал свой облик удовлетворительным.
  Проверив наличие карманных денег, которых скопилась приличная сумма (считая выпрошенные у матери тысячу рублей на поход в кино и сэкономленное на школьных завтраках), подросток решил, что их вполне хватит и на шикарную розу (как на свидание без цветов?), и на кино или кафе.
  А еще Димка долго колебался, пытаясь понять, стоит ли брать с собой на первое свидание пару заветных пакетиков? Вряд ли понадобятся сразу два презерватива, но вдруг что-то пойдет не так, не в аптеку же бежать в самый разгар действия? Хотя, с другой стороны, приличная девушка вряд ли согласиться на интимную связь с едва знакомым парнем на первом же очном свидании. Виртуально-то они все смелые, и не только пацаны запросто обсуждают любую пикантную тему. Димка это и по себе знал. Иногда не так просто выдавить из себя что-то слишком личное и интимное, глядя в глаза собеседнику. И вот собираясь на настоящую встречу, чувствовал, как от волнения потеют ладони...
  
  Впрочем, волновался он напрасно. Свидание и впрямь можно было признать состоявшимся. Юлька была приятно удивлена презентику в виде алой розы на длинном толстом стебле, видимо, не ожидая от подростка, который был младше ее почти на пару лет, проявления подобной галантности.
  Да и на поход в кино согласилась с радостью, пробормотав что-то вроде: 'все лучше, чем мотаться по их району, а заодно...'
  Димка не придал значения небольшой оговорке. И только когда уже стояли в фойе перед входом в зал, в ожидании начала сеанса, слегка напрягся, заметив большую компанию ребят возраста шестнадцати-семнадцати лет, кидающих странные неприязненные взгляды в сторону их парочки.
  Впрочем, неприятное чувство, отвечающее за инстинкты самосохранения, быстро улетучилось, вытесненное позитивными эмоциями от общества спутницы. Юлька, поначалу как-то напряженно оглядывающаяся по сторонам и державшаяся на небольшой дистанции, вдруг неожиданно чему-то развеселилась и начала буквально льнуть к нему, не обращая внимания на то, что в фойе полно людей. Вместо того чтобы насторожится, Димка совсем потерял голову, решив, что его обаяние наконец-то произвело на девушку правильное впечатление. Приобняв новую подругу, он заворожено смотрел ей в глаза, еле улавливая смысл речи девчонки. Впрочем, она несла какую-то чепуху про все на свете...
  Как Димка удержался от того, чтобы поцеловать ее, он и сам не понял. Впрочем, в кино ему пришлось пережить еще много волнительных, приятных и не слишком приятных моментов. Ладошка девушки, по которой она позволила ему водить пальцем, выписывая замысловатые символы, оказалось маленькой и почти ледяной. Так что пришлось отогревать ее в своих ладонях. А потом и вовсе обнять, хотя самого уже слегка лихорадило. И было совершенно непонятно, отчего - то ли замерз, то ли наоборот, слишком жарко и как-то тревожно-сладко на душе. А на обратном пути, провожая Юльку до ее подъезда, Дима снова увидел во дворе дома смутно знакомые личности нескольких парней, которые были вместе с ними в кино.
  В общем и целом, можно было считать, что вечер удался. Решив, что наглеть особо не стоит, чтобы не спугнуть потенциальную партнершу для осуществления своей мечты, Димка потянулся чмокнуть девушку в щеку. Но она неожиданно сама перехватила инициативу, порывисто обняла его и поцеловала. По-настоящему! Под неодобрительное освистывание нечаянных свидетелей и какие-то не слишком лестные выкрики в их адрес. Впрочем, напрягшемуся Димке вскоре стало совсем не до комментариев местных парней. Он совсем потерялся в своих ощущениях, оглушенный эмоциями: мягкие губы со вкусом земляничного блеска, теплое дыхание, трепет ресниц совсем близко, легкий аромат нежной кожи... Горячее девичье тело в объятиях едва заметно дрожащих рук и ощущение прижавшихся упругих холмиков груди к его, в которой гулко бухало сердце, и в то же время дикий контраст Юлькиных прохладных пальцев, зарывшихся в его взлохмаченные на затылке волосы - сумасшедшее сочетание впечатлений. Наверное, именно из-за этого мурашки дружно маршировали вдоль позвоночника, заставляли подростка уплывать отключающимся сознанием и бурными фантазиями в другую реальность...
  
  Стоит ли удивляться, что уже на следующую встречу, через день после первого свидания, Димка, у которого из головы не выходил Юлькин образ, снова оказался в районе проживания девушки. Правда, в этот раз ее компания, состоявшая из пятерых ребят и двух девчонок, не осталась в стороне, и пожелала присоединиться, разбив уединение державшейся за руки парочки, гулявшей в местном скверике. Димка не придал особого значения тому, что Юля выругалась сквозь зубы и поспешила выдернуть ладошку из его руки. Осталось легкое чувство досады, но и только.
  Обступившие их ребята не спешили уходить по своим делам, словно испортить чужое свидание и было главной целью. Впрочем, особой агрессии в поведении местных представителей молодежи не прослеживалось. Разве что один из парней, Игорь, мрачно отмалчивался, буравя взглядом занервничавшую Юлю. Димке это не слишком понравилось. Может быть, ему не стоило придавать значения этой неприятной мелочи, мало ли, какие трения происходили между этими двумя? Но самолюбие слегка задевало то, что Юлька демонстративно выбрала странную позицию, будто он не именно к ней приехал, а так... просто проходил мимо, и именно он сейчас здесь был лишним.
  Разговоры вроде бы были нейтральными, как обычно, ни о чем, и обо всем сразу. Заодно вскользь прошлись по вопросу о том, кто он такой и откуда взялся, так далеко от своего района. Краткий ответ вроде бы удовлетворил особо любопытных. Правда, Игорь слегка насмешливо спросил, где учится Димка, и, услышав, что тот еще школьник, невзначай уточнив номер учебного заведения, кажется, потерял к нему интерес.
  Теплые сумерки сгущались, окутывая небольшой скверик неподалеку от Юлькиного дома. Гулявшие с детьми спешили по домам, а аллеи и детские площадки постепенно заполнялись группами подростков и молодежи. Димка завистливо косился на безнадзорных ровесников, четко понимая, что самому ему уже пора отчаливать, иначе до установленного регламентного времени он домой не успеет, и мать будет ругаться, что он заставляет ее нервничать. А то и вообще не ближайшую неделю накажет, лишив прогулок. Это обстоятельство просто выбешивало. Несмотря на то, что в душе подросток понимал причину материнской заботы и участия, сам виноват, постоянно нарываясь на мелкие неприятности, из-за которых ее потом вызывали в школу, ему отчаянно хотелось большей свободы. Особенно сейчас, в данный момент, потому что при таком скоплении посторонних, этих Юлькиных приятелей, слегка высокомерно и чуть насмешливо косившихся на него, просто язык не поворачивался сказать, что ему пора возвращаться. Чувство ответственности и вины перед матерью, которую клятвенно обещал не расстраивать, угнетали. Кроме того, он прекрасно отдавал себе отчет, что и Егор будет крайне недоволен, если у мамки испортится настроение. Эти мысли и угрызения совести довлели, но еще хуже было провалиться от стыда, заявив, что у него вышло 'детское время'. Димка очень хорошо представлял себе, последующие за этим злые насмешки.
  В общем, милое свидание оказалось отравлено наличием посторонних, бесцеремонно распугавших намечавшуюся романтику. Димке стало неуютно, несмотря на то, что обычно он легко сходился с незнакомыми компаниями.
  Впрочем, тусовались вместе они недолго. Юля и сама решила, что уже хватит развлекаться за их счет, 'неожиданно' вспомнив, что у нее еще остались недоделанными уроки. Димка был очень признателен девушке за эту возможность улизнуть без особого ущерба для собственного самолюбия.
  Быстренько распрощавшись с новыми знакомыми, Дима проводил подругу до ее подъезда, снова получил поцелуй (правда, какой-то 'дежурный', в этот раз не пробравший до самых печенок, как накануне), и был вынужден отправиться домой.
  У единственного входа в метро (второй был закрыт, там шел мелкий ремонт вестибюля), его поджидали трое парней во главе с Игорем, решившие просветить заезжего кавалера, чтобы он не раскатывал губы на их подругу. И лучше поискал личного счастья среди своих ровесниц, практически открытым текстом намекнув, что в противном случае кое-кто может пострадать, если не внемлет голосу разума и не прислушается к интуиции. Ссориться с приятелями Юли, Димке показалось неуместным, тем более, эти ребята превосходили его числом и были на пару лет старше. Однако чтобы не растерять чувство собственного достоинства и не показать, что стало немного не по себе, Димка нахально отмахнулся от предупреждения, послав доброжелателей с их советами в пеший эротический тур. Благо, в это время возле метро было еще полно народу, неподалеку была припаркована патрульная полицейская машина, и подросток, исходя из небогатого жизненного опыта в таких делах, сообразил, что немедленно затевать драку никто не станет.
  - Ну гляди, дело твое, я тебя предупредил, - мрачно процедил Игорь, зло прищурившись.
  - Я тебя услышал, - хмыкнул Димка, старательно изображая полную безмятежность и отсутствие неприятного чувства страха из-за неоправданного риска.
  
  Настроение было порядком испорчено. Димку пока еще распирало от гордости за то, что он с достоинством вышел из неприятной ситуации, но где-то на подсознательно уровне свербела мыслишка, что он все же слегка погорячился. Не стоило так наглеть в чужом районе. Хотя, кто бы на его месте стал прислушиваться к чьим-то советам и тем более к своей собственной интуиции? В молодом подростковом организме вовсю гулял жуткий коктейль из адреналина и расшалившихся гормонов, требуя от хозяина подвигов во имя нового и неизведанного доселе чувства.
  
  Вряд ли Димкины неоднозначные чувства к Юле можно было назвать любовью. Скорее это была смесь влюбленности, жгучего интереса к неизведанному, заставляющему его постоянно думать о близости с этой девушкой. Она манила, дразнила его воображение, и заставляла истово желать новой встречи. Не было щемящего замирания сердца от переполняющей нежности, бурные фантазии подростка не распространялись на их совместную взрослую жизнь. Но занимательные 'картинки' возможных радостей не оставляли сомнений, что именно с ней хочется быть сейчас. Было очень обидно, что ему не хватает определенного опыта.
  Мечты о Юльке - о ее зовущих губах, о стройной фигурке с высокой упругой грудью, о дразнящем аромате нежной кожи, раззадоривали подростка, опаляя разум туманными фантазиями и вытесняя прочие привычные мысли о новых крутых девайсах и компьютерных игрушках, тусовках с друзьями, и, естественно, об учебе...
  Наверное, Димкины жаркие мечты, от которых становилось неловко поутру, все-таки были услышаны кем-то на небе, потому что в грядущие выходные родители Юльки собирались отчаливать в деревню не в пятницу, как все нормальные работающие люди, а в четверг. Чем и решили воспользоваться ушлые подростки.
  Какими разумными доводами руководствовалась девушка, сообщая подобную новость потерявшему голову мальчишке, непонятно. Хотя инкриминировать ей предумышленную провокацию, наверное, было бы все-таки несправедливо. Она и сама не обладала достаточным опытом в таких пикантных ситуациях. До Юли не сразу дошло, что Димка настроен чересчур серьезно, и она к такому развитию событий оказалась не готова. Слишком много нюансов затрагивали эти обременительные отношения с малолеткой. В таком возрасте большое значение предается мелочам, особенно, если за вспыхнувшие чувства отвечает не разум, а именно физиология, которую чрезвычайно трудно держать под контролем.
  Девушке было гораздо интереснее проучить своего бывшего парня, заставив его пожалеть о ссоре и помучиться ревностью, чем заморачиваться сомнениями, как это скажется на чувствах какого-то смазливого мальчишки, с которым она не так давно познакомилась. Конечно, в идеале, надо было закрутить роман с кем-то постарше. Но Юля уже сталкивалась с последствиями проявления задетого мужского самолюбия, и это ей не слишком понравилось. В прошлый раз едва удалось избежать крупных неприятностей, грозивших ей унижением, если не физическим, то уж точно моральным. Осенью целый месяц вообще пришлось отсиживаться дома, чтобы нечаянно не попасться на глаза взбешенному обманом парню, которого она мастерски продинамила, предварительно накормив многообещающими авансами и благосклонно принимая его грубоватые ухаживания. Юлька очень надеялась, что в армии он слегка поостынет и позабудет прошлые обиды и претензии. Впрочем, сейчас шел май, и у нее оставалось еще почти полгода безмятежной жизни, пока тот вернется. Самым логичным было бы вновь помириться с Игорьком, к которому ее тянуло, и которого, к сожалению, так и не смогла выкинуть из своего сердца, несмотря на попытки закрутить романчики с другими парнями.
  Димка же, окрыленный своими переживаниями о чистом и светлом чувстве (к которому прилагаются разные удивительные бонусы), наконец-то подкараулившем его так внезапно, несмотря на то, что увлекался одноклассницами, вообще не подозревал о поджидавших его неприятностях из-за связи с взрослой девицей.
  Отпросившись у матери переночевать у приятеля, уверяя, что утром они не проспят в школу, Димка оставил рюкзак с учебниками у одноклассника, а сам отправился к подруге. Главное не забыть самому пару раз за вечер отзвониться мамке, чтобы она убедилась, что с ним все хорошо, и не принялась названивать самолично. А то ей хватит сообразительности позвонить напрямую родителям Вовки по домашнему телефону и спросить, не слишком ли ее сын стесняет людей. Вот тогда скандала точно не миновать, и можно будет забыть о выклянченной самостоятельности, так как не оправдал ожиданий и не выдержал экзамена на ответственность и честность.
  
  Пожалуй, у Димки еще не было ни одного такого дня, чтобы он остался в памяти странным похмельным туманом, хотя они и выпили всего лишь по бокальчику экспроприированного в родительском баре Бейлиса со льдом, закусывая его принесенными Димкой конфетами. Какие-то моменты напрочь растворялись в необычных, впервые в жизни испытываемых шальных впечатлениях, какие-то напротив резко до малейших мелочей, казалось, навсегда врезались в память.
  Романтика майского вечера в чужой квартире, в окружении незнакомых запахов и собственных ярких ощущений, оказалась для него слишком коварной.
  Противоречивые эмоции буквально душили - ему хотелось изведать новое, доселе недоступное. И в то же время было почто до дрожи в коленях страшно облажаться, выставив себя неумехой. Он еще не успел толком насладиться робкими и нежными чувствами, переплетающимися в сознании со страстными мечтами, не насытился неожиданной близостью с девушкой, о существовании которой буквально месяц назад даже не имел представления.
  С упоением отвечая на поцелуи, Юлька обвивала его шею руками, дразняще поглаживала ладошками его напряженную спину, слишком медленно, по мнению Димы, уступая его напору, но, все-таки плавясь в кольце его жадных рук, которые подросток не знал, куда девать, потому что хотелось трогать, мять, поглаживать не только стройный стан но и все остальные выступающие части гибкого юного тела. Благо, у Юльки, в отличие от большинства одноклассниц, и впрямь было за что подержаться...
  Веки наливались свинцовой тяжестью, а если и удавалось приподнять их и встретиться с таким же хмельным, сумасшедшим взглядом, в котором помимо паники плескался жадный интерес готового на смелые эксперименты естествоиспытателя, он буквально тонул в глубоком омуте ее глаз. Может быть, не стоило так торопиться и подгонять события, нагнетая и без того накаливающуюся с каждой секундой обстановку, обостряющую чувство восприятия, не следовало поддаваться наваждению волшебного момента, но физиология оказалась сильнее здравого смысла...
  В какой момент Юлька устроила ему экскурсию по трехкомнатной квартире, и каким образом они умудрились почти полностью раздеться и оказаться на широкой кровати в спальне ее родителей, Анин сын, пожалуй, не вспомнил бы даже под страхом смертной казни. Напрасно Димка, подминая девушку под себя, боялся сделать что-то не так, наверное, дремлющие в крови инстинкты продолжения рода подсказывали модель самцовского поведения. Он почти добрался до осуществления мечты, позабыв об оставшихся в кармане джинсов презервативах, правда, в самый ответственный момент вдруг раздался телефонный звонок его мобильного (естественно, про благие намерения позвонить матери, он и не вспомнил).
  Звонок родительницы вдребезги разбил все очарование момента, отрезвляя обоих. Кое-как заплетающимся языком уверив мать, что с ним все в порядке, Димка обернулся к подруге. Но девушка вдруг напряглась, напрочь отказываясь продолжать, сославшись на какие-то несущественные причины.
  Димка впервые чувствовал такой подъем настроения и в то же время сокрушительный облом. Взбудораженная кровь гулко билась в висках, низ живота болезненно пульсировал неудовлетворенным желанием, в трусах, оставшихся последней преградой до вожделенного воссоединения, стало тесно. Юлька тоже осталась лишь в одних кружевных трусиках, смущенно стараясь не обращать внимания на то, что они совсем промокли между стройных ножек.
  Но решиться на более смелые действия девушка все-таки не отважилась. Димка ей нравился, милый мальчик оказался не робкого десятка, хотя и с огромным самомнением в отношении правильности своих действий. Но в последний момент сработала чисто женская психология - и что дальше? По большому счету он был ей не нужен, но, судя по тому, с какой настойчивостью тот шел к своей цели и насколько успел продвинуться в ее осуществлении - ей еще предстояло каким-то образом отвязаться от него. Свою роль Димка уже сыграл. Игорь, ее постоянный парень, отношения с которым не заладились, вдруг снова активировался, взревновав к ее новому воздыхателю. Юля пока что наслаждалась одержанной победой, решив помурыжить бывшего ухажера, чтобы не думал, что ее благосклонности так легко добиться, но вообще-то не хотела проблем ни с тем, ни с другим.
  Перспектива нести ответственность за влюбленного, озабоченного малолетку, которого все еще опекали родители, ее совсем не прельщала. Она немного запуталась в своих играх, и теперь хотела бы притормозить стремительно разворачивающиеся события.
  - Дим, давай в другой раз, - облизывая зацелованные губы, с трудом отпихнула она от себя еле понимающего, что происходит, парнишку. - В другой раз, Дим. Я не могу так сразу... Правда, не надо... пожалуйста...
  Мелко дыша от охватившего волнения и возбуждения, подросток не хотел понимать, что момент уже упущен, пытаясь сообразить, что именно не устраивает подругу. Смысл просьбы девушки, близость с которой сводила с ума, сквозь шум крови в ушах едва проникал в его затуманенный разум. Но ее весьма красноречивая попытка отбиться все-таки возымела действие. Где-то на краю сознания Дима понял, что должен уступить. Он теперь как никогда ясно представлял себе, каково это, оказаться неудовлетворенным. Это оказалось весьма неприятно не только в моральном плане, но доставляло и определенные физические неудобства. Причем он сейчас затруднялся даже выбрать - от чего ему было хуже.
  Вечер, расцвеченный радужными фантазиями, перестал быть очаровательным, и как-то вдруг померк. Димка будто очнулся от наваждения, почувствовав себя неуютно в чужом доме, где все теперь казалось незнакомым и настораживающим. Терзаться сомнениями из-за собственной несостоятельности не приходилось. Наоборот, хотелось каким-то образом избавиться от ужасного дискомфорта, пусть не душевного, но хотя бы физического. Заявиться домой в таком виде, когда член стоит колом и трусы чуть ли не трещат по швам, он точно не мог. Путь не близкий, и даже мысли о его преодолении в таком состоянии, вызывали стойкий негатив. К сожалению, на продолжение волшебной ночи, судя по настроению девушки, рассчитывать не приходилось.
  Димке жаль было потраченного вечера, хотя он и старался не показывать вида, как обидно было несолоно хлебавши убираться восвояси. В каком-то смысле он понимал девчонку. Очень огорчало, что сам был на волосок от осуществления мечты, но разве можно настаивать в таких вещах? Он видел, как оказалась напряжена подруга, и не стал усугублять ситуацию. Мало ли, может, у нее канун критических дней - вот и сама не знает, чего ей хочется...
  Про тяжкие испытания, которым подвергаются женщины (и их окружение) раз в месяц, мальчишка знал не понаслышке, и относился к этому явлению философски.
  
  То ли он выглядел слишком несчастно и растеряно, то ли Юля, на правах старшей и более опытной барышни, посчитала своим долгом скрасить его незавидное положение, но на то, на что решилась девушка, все еще раздетый Димка, рассеянно оглядываясь в поисках разбросанных повсюду вещей, даже не смел и рассчитывать.
  Честно сказать, он чуть было не вцепился в свои трусы обеими руками, когда она вдруг решительно потянула их вниз, плавно опустившись перед стоявшим посреди комнаты подростком на колени.
  То, что случилось дальше, Димка, пожалуй, не сумел бы описать словами - в его лексиконе не находилось однозначного определения. Сначала, когда мягкие горячие губы обхватили его гордо торчавшее достоинство, мальчишку пронзило будто электрическим разрядом, послав короткий чувствительный импульс по всем нервным окончаниям. Как он удержался на ногах, а позорно не шлепнулся от неожиданности и непередаваемых эмоций прямо там, где стоял, оставалось загадкой. А потом все его ощущения оказались сконцентрированы в одном месте, и отнюдь не в миг опустевшей голове, которой (исходя из его познаний в анатомии) явно не хватало приносимого вместе с нормальным кровообращением живительного кислорода из-за того, что вся кровь устремилась к детородному органу.
  Но улетные ощущения оказались выше всяких похвал. Ему не с чем было сравнивать их, как и то, насколько профессионально действовала смелая партнерша. По правде сказать, Димка чуть было не забыл собственное имя... К тому же девушке не пришлось даже очень долго стараться довести возбужденного мальчишку до пика, до разрядки, скрутившей его внутренности в тугой узел и вдруг вспыхнувшей ослепительным взрывом высвобождения энергии. Наверное, так зажигаются звезды...
  По крайней мере, у вмиг ослепшего и оглохшего пацана, сбилось дыхание и сердечный ритм, едва ли не вызвавший острый коллапс. К таким слишком резким нагрузкам и контрастным переживаниям подросток попросту оказался не готов. Димке показалось, что буквально офигевший от впечатлений организм вдруг разбалансировался, не оставляя ему возможности управлять своими действиями. Чумовые впечатления прошибли до испарины, вмиг ослабевшие колени отказывались держать. Димка даже не мог сообразить, отчего подруга, так и оставшаяся сидеть на полу, заходится хриплым кашлем, прижав обе руки ко рту...
  Запутавшись в собственных спущенных до щиколоток трусах, стреноживших его, подросток рухнул рядом с девушкой на мягкий светлый ковер, отстраненно пообещав себе, что сейчас посидит немного, чтобы очухаться, и тогда уже будет думать, как следует себя вести дальше...
  Юлька впервые отчаявшаяся на подобное услаждение парня (по слухам, мужчинам такие действия приходились по душе), сама была буквально раздавлена свалившимся на нее откровением. Во рту оставался довольно специфический привкус постороннего присутствия и наспех проглоченного семени, уголки губ пощипывало, к горлу неприятно подкатывала тошнота. Все-таки она не ожидала столь бурной реакции. Но, пожалуй, эксперимент того стоил. Чувствовать, как плавилось и подрагивало под ее губами и ладошками тело мальчишки, как его лихорадило во время орального секса, да и теперь просто ломало (вон, до сих пор не сумел собрать в кучу расползающиеся конечности, ошалело пялясь в потолок расфокусированным взглядом), оказалось неожиданно приятным.
  Вот только хотелось поскорее прополоскать рот и самой сполоснуться, избавляясь от чужого запаха и ощущения влажных ладоней, которыми Дима довольно чувствительно цеплялся за ее плечи, пока она играла языком и губами с его плотью.
  Да и как объяснить ему, что не захотела стандартного развития событий, но сама предложила неожиданный выход, было теперь непонятно. И ужасно неловко.
  - Дима...
  - У?
  Пожалуй, на более связные и многословные предложения Димка был пока не способен.
  - Дим... тебе надо домой, - непреклонно заявила Юля, наконец-то справившись с тошнотой и поднявшись с колен, целомудренно прикрывая ладонями ноющую грудь.
  - Угу, - согласился Димка, ленивой медузой раскинувшийся на хозяйском ковре и смежив веки.
  Честно говоря, двигаться не хотелось, точнее, не было никаких - ни моральных, ни физических сил. Он вообще уже потихоньку начал соскальзывать в красочный мир грез, сонливость одолевала со страшной силой. Вот бы оказаться чудесным образом сразу у себя дома, в собственной кровати...
  Слегка потерявшись в реальности, Димка поморщился оттого, что наконец-то тянущий из-под дверей в спальню сквознячок стал ощутимым для остывающей кожи тела. Машинально пошарив вокруг себя рукой, но не найдя одеяла, подросток вздрогнул от возмущенного окрика:
  - Дим!
  - А? - недовольно поморщился он, широко распахивая глаза.
  - Собирайся, пожалуйста, тебе надо ехать домой, - настойчиво повторила коварная подружка.
  - Почему? - удивился Анин сын, облизав пересохшие губы. - Ты же сказала, что родители уехали?
  - Дима, не будь ребенком, - устало произнесла девушка, невольно уязвив его гордость. - Мне... мне нужно побыть одной... Ясно? Иди, пожалуйста, домой. И не звони мне пока, ладно?
  Нехорошее предчувствие катастрофы закралось в душу мальчишки. Он чувствовал какой-то подвох, но никак не мог вычленить, что теперь оказалось не так и не устраивает капризную подругу? Да, до традиционного секса так и не дошло. А то, что случилось... пацаны называли грубовато и емко - 'отсосала'... Может быть, Юлька поэтому теперь стесняется своего порыва, подарившего ему так много приятных впечатлений? Вот только почему тогда присутствует еле заметное разочарование и не оставляет неясное ощущение, что это не он без зазрения совести (до которой в тот момент не было абсолютно никакого дела) воспользовался щедрым предложением, а что девчонка его просто использовала?
  Впрочем, заморачиваться сейчас серьезностью данного вопроса не было ни сил, ни желания. Диме хватало собственных переживаний.
  Юлька спешно закуталась в махровый, мешковатый халат, не оставляющий простора для воображения, и вяло, будто нехотя ответила на прощальный поцелуй, отдающий горечью скорой разлуки.
  Димка остро чувствовал необходимость сказать что-то ободряющее. Может быть, даже признаться в любви, но почему-то и сам понимал, что это сейчас прозвучит недостаточно искренне. Юлька ему нравилась. Очень. И еще больше понравилось то, чем они занимались. Но, судя по тому, как девушка теперь нервно теребит воротник халата, не зная, куда деть руки, и старается не встречаться с ним взглядом, его признание для нее окажется в тягость. Навязываться Димка не любил. Да и подходящих случаю слов не находилось. В голову лезли всякие пошлые глупости из низкосортных фильмов, вроде: 'детка, ты была бесподобна...'
  Пожалуй, отважься он таким образом польстить ее навыкам в искусстве любви, можно было схлопотать заслуженную пощечину от оскорбленной стороны.
  Димка даже не сомневался, что Ксюхе или Лерке такая оценка не понравилась бы. Пусть сестра и ее подруга не были идеалом девушки, о которой мечтал Анин сын, но они все-таки служили ему неким эталоном правильных, достойных девчонок, с которыми просто невозможно вести себя по-хамски развязно. По идее, Юлька была из той же категории. Вот только обидно, что что-то в их отношениях сломалось, так и не успев толком начаться. Впрочем, Димка истово надеялся, что это обманчивое впечатление, вызванное неожиданным и необъяснимым поступком подруги. Может быть, действительно, им стоит просто побыть наедине со своими мыслями, чтобы успокоиться и тогда уже будет ясно, как вести себя дальше?
  
  Скомкано распрощавшись, Юлька с горем пополам все-таки вытурила его из дома, надеясь, что мальчишка не наделает глупостей. И не пропадет на ночь глядя, сразу отправившись домой, благо, на часах было только без четверти двенадцать, и Дима вполне успевал на пересадку в метро. Ну а до того, что от его станции до дома уже не ходит никакой транспорт - так на дворе, чай, не зима, - добежит, не замерзнет, и не заблудится...
  О том, что Димка поделится с кем-то своими ощущениями, она старалась не думать. До его дружков-приятелей девушке не было никакого дела. Этот короткий романчик пора было заканчивать. Даже если он кому-то из ее знакомых и расскажет о том, как именно она его ублажала, вряд ли поверят пацану, посчитав, что тот просто хвастается. Да и вообще представить себе абсурдную ситуацию, которая вынудит Димку трепаться о том, что между ними произошло, обсуждая эту тему с ее друзьями, странно было представить.
  В крайнем случае, она намерена была все отрицать. Этот ее первый опыт орального секса нужно было сначала пережить самой. Если бы не специфический привкус спермы, которой чуть не подавилась, от неожиданности проглотив солоноватую жидкость, в общем и целом, можно было признать попытку удачной. По крайней мере, осталось ощущение, что это она контролировала ситуацию, невзирая на двусмысленное положение...
  
  Несмотря на принесшую существенное облегчение разрядку, Анин сын все равно чувствовал себя немного странно. Все мышцы приятно ломило, а в голове царил полнейший сумбур от пережитого.
  До метро, слегка пошатываясь, будто пьяный, Димка добрался без проблем. На его губах продолжала блуждать мечтательная улыбка. Думать о том, когда будет следующая встреча, и будет ли она вообще, сейчас было неактуально. Решив для себя, что непременно стоит продолжить как-нибудь в другой раз, Димка успокоился на этой мысли, вновь вернувшись к своим внутренним переживаниям. Нацепив наушники и закрыв глаза, он снова и снова под оглушающую музыку прокручивал в памяти отдельные эпизоды, смакуя их на новый лад... Так, что чуть было не проехал станцию, на которой следовало делать пересадку.
  Добравшись до своей станции, Димка вышел на улицу, вдохнул полной грудью упоительную прохладу майского вечера, отстраненно ощущая, что это не принесло облегчения ни пылающим ушам, ни щекам, ни его фантазиям, продолжающим жарко терзать воображение, и вытащил телефон. Следовало позаботиться о ночлеге...
  Приятель, у которого он якобы собирался ночевать, смущенно поведал, что его родители еще не спят и как объяснять появление одноклассника в столь поздний час на пороге своей квартиры с намерением переночевать, он себе представлял слабо.
  Димка досадливо выругался. Перспектива объясняться с матерью представлялась еще хуже. Но его сейчас все-таки больше прельщала кровать в родном доме, чем поиск пристанища на ночь среди несовершеннолетних друзей.
  На его счастье, мать, всполошившаяся было при его неожиданном появлении, заподозрив по слегка расхристанному и немного помятому виду, что что-то случилось, оказалась удовлетворена коротким объяснением, что они с Вовкой просто повздорили. Дескать, он психанул, и ушел домой.
  - А почему ты не позвонил? Почти час ночи!
  - Мам, да тут идти-то всего через два двора, - искренне возмутился Димка. - Ты что, меня встречать бы отправилась?
  - Дима, горе ты мое луковое, я же волнуюсь... Я была в полной уверенности, что вы тихо-мирно сидите у компа, если Вовины родители не разогнали вас по кроватям. Все, давай быстренько ложись, а то в школу проспишь, - укоризненно покачала она головой, радуясь в душе, что ребенок дома. И так ей гораздо спокойнее. - Кстати, а рюкзак-то твой где?
  - У Вована остался.
  - И как ты завтра в школу без учебников пойдешь?
  - Мам, ну только не надо мне допрос устраивать. Я завтра пораньше встану и сбегаю к Вовке, он вынесет...
  - Надеюсь, что не выставил твои шмотки следом за тобой за дверь... - вздохнула Анна.
  Ее ворчание перебила мелодия вызова мобильного на телефоне сына.
  Одноклассник все-таки переживал за друга, как тот добрался до дома.
  - Да, Вован, ага. Я уже дома... Угу, до завтра! Я ровно в восемь подойду к твоему подъезду...
  - Хм... - подозрительно уставилась Аня на сына, придвинувшись чуть ближе, неосознанно втягивая аромат явно женских духов, переплетающийся с Димкиной туалетной водой и еще чем-то едва уловимым, чем от ребенка вроде бы пахнуть было не должно. Но мысль не успела сформироваться в сознании полусонной женщины. - Как-то странно вы разругались...
  - Ма, ну не начинай, - смекнул подросток, что ему следует поскорее испариться из поля зрения проницательной родительницы. Живо избавившись от обуви, и обойдя мать по широкой дуге, мальчишка скрылся в ванной. - Я только душ приму и сразу спать. Ложись, мам. Не переживай. Я же дома, - уверил он ее уже из-за закрытой двери.
  - Н-да... - покачала головой Аня, почему-то не желая допускать мысли, что младшая кровиночка тоже уже выросла и, похоже, занялась поисками личного счастья... Хотя, чему удивляться - парню почти пятнадцать лет.
  Настаивать сейчас на том, чтобы Димка проболтался, где и с кем его носило, было бессмысленно. Судя по довольной мордашке, его не обижали. И это главное. А остальное, пожалуй, может подождать и до завтра...
  Сделав мысленную пометку напомнить ребенку о необходимости защиты от неприятных болезней и нежелательных беременностях, тяжело вздохнув, Анна отправилась в свою комнату, где уже было задремавший Егор наверняка мужественно боролся со сном. Без крайней необходимости, по ее собственной просьбе, Панов не вмешивался в процесс воспитания ее детей, но и оставлять все на самотек был не склонен.
  
  Вопреки ожиданиям, что будет вспоминать всю ночь о пережитом, эмоционально вымотанный Димка вырубился практически сразу, едва его голова коснулась подушки.
  Последующие несколько дней принесли ему много новых поводов для размышлений и переживаний. Юля как-то заметно охладела, это чувствовалось даже по переписке, не говоря уж о личном разговоре по телефону и отказе девушки от дальнейших встреч в ближайшее время под благовидными предлогами.
  Димка же, потерявший сон и аппетит в предвкушении хотя бы еще одного такого же жаркого свидания, просто осаждал ее звонками и смс-ками, не подозревая, с каким огнем играет.
  Испугавшись ненужных отношений с подростком, Юлька постаралась отвязаться от его внимания и помирилась с Игорем. А парень, зайдя за ней (пока она наводила марафет перед тем, как отправиться с ним на прогулку, неосторожно оставив свой мобильник в комнате), не смог удержаться от соблазна ознакомиться с перепиской ветреной возлюбленной, заставившей его ревновать к какому-то сопляку.
  К несчастью, у Юльки больше не было близких знакомых по имени Дмитрий. Да еще и аватарка с фотографией подростка красноречиво выдавала занудного оппонента, закидавшего ее сообщениями с весьма наглыми намеками и настырными звонками.
  Игорь ничего не стал пока говорить подруге, с которой буквально на днях помирился после продолжительной ссоры, а решил расставить все точки над 'i', как принято в мужской компании, а именно провести разъяснительную беседу с неугомонным 'Ромео'. Нахальная настырность малолетки задевала самолюбие юноши. Раз Димон не внял нормальному предупреждению, придется объяснить более доходчиво, чтобы тот забыл о существовании Юли. Благо номер школы, в которой учился пацан, Игорь на всякий случай запомнил при их короткой встрече.
  
  С каждым прожитым днем вдали от девушки, занимавшей его мысли, на душе Димки становилось все тяжелее. Сердце подростка обливалось кровью и разрывалось на куски от понимания, что его скоротечный роман закончился. Временами он скатывался до отчаяния, силой воли напоминая себе, что он парень, а парням не пристало лить предательские слезы из-за сердечных мук. (Ну, или не совсем сердечных, а от того, как болезненно сладко сжималось что-то внизу живота, стоило ему только представить ту незабываемую ситуацию, когда она опустилась перед ним на колени). Как он мог превратиться в такую размазню? Он очень надеялся, что Юлька испытывает к нему хотя бы в половину такие же пылкие чувства, какими был переполнен сам, но, увы, его ждало горькое разочарование. И гнетущее предчувствие окончательного разрыва отравляло мятущуюся душу и кровь, вселяя неуверенность в своем обаянии и умении заинтересовать конкретную представительницу противоположного пола. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что вниманием одноклассниц Дима не был обделен. Но это не шло ни в какое сравнение с той, которая подарила ему надежду почувствовать себя настоящим героем-любовником, а потом отняла ее.
  Все еще слишком яркими оставались впечатления о несостоявшейся ночи. Тех переживаний, которые доставила ему девушка, с лихвой хватило на то, чтобы все остальные мысли были временно вытеснены из головы. Мать ругалась на его рассеянность, странную депрессию, пытаясь вызвать на откровенный разговор и понять причину его мрачного настроения и вновь безалаберного отношения к занятиям в последние дни учебного года. Но разве Димке было до таких мелочей, когда рушилась его жизнь, оставляя пустоту и холод, чувствуя, что его предали в самом сокровенном, только зарождающемся чувстве, от которого трепетало где-то в районе сердца, становилось тесно в штанах и хотелось улыбаться и обнимать весь мир... или предаваться светлой грусти...
  
  А между тем, время не остановилось, и все отчетливее сказывалось приближение долгожданного лета. Высокое небо радовало своей пронзительной синевой. Еще совсем недавно молодая и сочная зелень листьев на кустах и деревьях теперь потемнела и приобрела густой оттенок, лениво трепеща от порывов теплого ласкового ветра, разносившего дурманящий аромат сирени. Одуванчики, расцветившие зеленые лужайки желтыми глазками, постепенно отцветали и легкие зонтики созревших семян носились в воздухе, пугая аллергиков тем, что уже начался период цветения тополей...
  Димка глядел на умиротворяющий пейзаж за окнами школы, а на душе подростка скребли кошки. Предчувствие, появившееся в момент расставания с Юлей, не обмануло, и теперь только усугублялось ее нежеланием встретиться... Пусть не для любовных утех, а просто так - сходить в кино или погулять в парке...
  Сестра, которой он поведал лишь часть своих приключений, убеждала, чтобы он не зацикливался на ветреной подружке. Тем более что она старше, и в любом случае их встречи закончились бы точно так же, просто чуть позже. Димка и сам понимал в душе, что Ксюха права, но не мог не сокрушаться, сетуя на свой юный возраст, и считая, что это одна из причин, заставивших девушку разорвать зарождающиеся отношения.
  Никому из своих приятелей, он не стал рассказывать правдивую версию этой истории. Признаться, что до сих пор так и остался девственником, было неловко. А откровенничать про неземное наслаждение, полученное весьма пикантным способом, тоже не хотелось, чтобы не слышать пошлых шуточек в адрес той, которая все-таки ему продолжала бередить душу, несмотря на предательство...
  
  ***
  
  Димка столкнулся с Игорем совершенно неожиданно, даже мысли не допуская, что тот запомнил номер его школы и сумел разузнать расписание занятий, застав его врасплох после уроков. Позитивное настроение, не балующее его в последние дни, мигом исчезло.
  Юлькин бывший парень пришел на встречу не один, а с группой поддержки. Этих двоих ребят Димка уже видел, только не помнил имен. Но, судя по мрачным физиономиям, с которыми они поманили его пальцем якобы поздороваться и перекинуться парой слов, разговор не сулил ничего приятного. В кои-то веки Димка почувствовал на своей шкуре, как, что называется, играет очко.
  Как нарочно, оба его боевых проверенных друга, готовых поучаствовать в спонтанно возникающих разборках, сегодня злостно прогуливали последние уроки и давно уже слиняли по своим делам. И рядом с Димкой оказался лишь один из приятелей, который торопился домой. А Вована не стоило впутывать в свои неприятности, потому что потом греха не оберешься, если пострадает дружок - его родители снова будут вопить, чтобы 'не смел дружить с этим Азаровым, от которого вечно одни проблемы!'. Очередное разбирательство в кабинете директора, неодобрительно относившегося к нарушителям дисциплины и порядка на территории учебного заведения, честно говоря, пугало. Перспектива вылететь из школы абсолютно не прельщала. Правда, Вова усомнился, что может спокойно идти по своим делам, но слегка побледневший Димка мужественно уверил, что все под контролем.
  
  Бросив рюкзак на площадке перед входом в вестибюль (там обычно оставляли свои рюкзаки и мешки со сменкой те, кто не торопился домой, ошиваясь возле школы после занятий), Анин сын неторопливо, стараясь не выдать своего мандража, подошел к нежданным визитерам.
  - Слышь, как тебя там, Димон?
  - Ну?
  - Тебя предупреждали, чтобы я не видел тебя возле моей девушки? - вместо приветствия начал Игорь.
  Оба парня, приехавшие вместе с ним, сохраняли тягостное молчание, с интересом наблюдая за развитием событий, но не вмешиваясь, что было отрадно и вселяло надежду, что они соблюдают определенный кодекс чести и предоставят им возможность разрешить конфликт один на один.
  - Юлька не твоя! И когда это ты меня видел? - чуть приободрившись, с вызовом парировал Анин сын, остановившись в нескольких шагах от юноши.
  - Неважно! Земля слухами полнится. Ты о чем вообще размечтался-то? Ровесниц не хватает? Нефига тебе увиваться вокруг Юльки, ясно?! Ты ей не нужен.
  - Пусть она сама мне об этом скажет! - заявил Димка, чувствуя, как начинает слегка потряхивать от выделяющегося в кровь адреналина. - Может, это ты ей не нужен!
  Игорь буквально опешил от наглости и дерзости долговязого подростка, но сумел быстро взять себя в руки, придав лицу надменное, слегка презрительное выражение. Вынув руки из карманов, он зло прищурился и процедил:
  - Значит, сам виноват, что нарвался на неприятности.
  - Гарик, - тихо одернул его дружок.
  - Все нормально, - нехотя мотнул тот головой.
  - Ты мне угрожаешь?! - прищурился Димка, отчаянно ища приемлемый для себя выход из создавшейся ситуации. Связываться с Игорем ему вовсе не хотелось, но и молча проглотить унижение и сбежать - тоже не улыбалось.
  - Расценивай это как хочешь, отойдем в сторонку? - покосился Игорь на училку, которая вывела группу продленного дня на прогулку и теперь с некоторой подозрительностью кидала настороженные взгляды на стайку незнакомых подростков, тусующихся во дворе школы. Видимо, интуитивно чувствовала назревающий конфликт.
  Дело принимало скверный оборот. Первой мыслью, промелькнувшей в голове Аниного сына (и, наверное, самой мудрой) появилось острое желание сделать ноги, и уж точно не реагировать на сомнительное предложение, Но это оказалось просто невозможным. Потом и сам себе не простит демонстрацию трусости, и уж точно навсегда уронит себя в глазах ухмыляющихся приятелей девушки, которая ему нравилась. Сглотнув, и пытаясь мысленно подбодрить себя, мол, не идиоты же они, чтобы попытаться покалечить, Димка нехотя кивнул, принимая 'приглашение'.
  - Какого фига ты ее смс-ками забрасываешь? - толкнул Игорь мальчишку в спину, едва угол школьного здания прикрыл компанию от любопытных взглядов случайных свидетелей. - Я тебя предупреждал, чтобы ты вообще исчез с горизонта, не так ли?
  - Что-то я не припомню такого... - независимо дернул плечом Дима, резко разворачиваясь.
  - Я тебе освежу память, - практически без размаха попытался ударить Игорь.
  Только тренировки в течение года даром не пропали, и пацан успел увернуться от кулака, летящего в лицо, лишь слегка по касательной задевшего сразу засаднившую губу, разбитую об острые края зубов.
  - Ну все, сопляк! - рассвирепел Игорь, досадуя на незавершенность своей задумки, решив не щадить.
  Однако приятель его опередил, сделав подростку подлую подсечку и уронив того на землю. Из-за стремительной встречи с асфальтом из кармана джинсов мальчишки вывалился мобильник. Игорь со злорадным наслаждением ногой отшвырнул недешевую игрушку подальше от поверженного соперника.
  Вся троица радостно заржала, наслаждаясь мимолетным триумфом. (Димка, правда, довольно удачно сгруппировался и почти сразу вскочил на ноги, не отвлекаясь на отряхивание пыльной одежды).
  К сожалению, приятель бывшего Юлькиного парня знал, как Гарика заносит, если затронуты его интересы. Тогда остановить его в поисках справедливого возмездия становится уже довольно трудно. Мало чести связываться с малолеткой. Он и поехал-то с Игорем, скорее, не из мужской солидарности с уязвленным претендентом за внимание девчонки, а чтобы вовремя одернуть, если возникнет конфликт. Ну и на всякий случай, если вдруг соотношение сил окажется не в пользу Игорька. Подростковые компании, ошалевшие от своих гормональных всплесков, собираясь в стаи, не ведают пределов жестокости и не думают о последствиях, уверенные в своей безнаказанности и не соображая, что творят. Они сами еще совсем недавно были такими же. И жажда сомнительных подвигов, чтобы доказать самому себе и друг другу, какие они крутые, все еще время от времени гуляла в молодой горячей крови. Правда теперь, когда часть агрессии удавалось направить в мирное русло, получая сексуальную разрядку и смакуя прелести взрослой жизни, оказалось легче контролировать свои инстинкты в утверждении превосходства по половому признаку.
  А Юлька и сама хороша штучка. Она прекрасно знала, что Игорек к ней до сих пор неравнодушен. Так не стоило его провоцировать, втягивая в свои отношения с бывшим парнем мальчишку. То, что тот держался независимо, несмотря на патовую ситуацию, невольно заставляло уважать сопляка. Но другом все-таки был Игорь, а не этот пятнадцатилетний шкет. И лучше уж пусть немножко пострадает самолюбие пацана, чем его физиономия или конечности. В гневе разошедшийся Гарик непредсказуем, но и проблемы с законом ему не нужны, если нечаянно покалечит незадачливого ухажера.
  Юноша досадливо покачал головой. Лучше бы Димон не показывал своей прыти. По неписанным дворовым законам, лежачих не бьют...
  - Да пошли вы! - сглотнув выступившую на губе кровь, запальчиво выкрикнул подросток, чуть отступив назад, чтобы попытаться контролировать сразу всех обступивших его, агрессивно настроенных парней.
  То, что он не продержится против всех сразу и пяти минут, было ясно с самого начала. Но в памяти отчетливо всплывали не единожды обсуждаемые с соседями советы - если не можешь дать отпор всем, выбирай одного и бей первым. Потом, кажется, все равно следовало быстренько ретироваться, полагаясь на скорость собственных ног.
  Но и это преимущество он уже упустил. Подножка была выполнена мастерски, и голень, куда пришелся удар Игорькова дружка, имени которого Димка не помнил, противно ныла. Оставалось только надеяться, что эта встреча все-таки будет носить характер превентивных мер, и на этой демонстрации превосходящих сил они успокоятся. Главное не показывать хотя бы толику страха, который присутствовал, сковывая внутренности и мешая сосредоточиться. Бояться было стыдно, и Димка готов был презирать себя за это гадкое чувство. Но с другой стороны, совсем не думать о том, что эта встреча может закончиться для него плачевно, - просто глупо. И почему-то жаль было огорчать мамку...
  
  - Гарик! - уже более весомо окликнул Игоря другой приятель, переместившись и невольно помешав ему еще раз ударить мальчишку.
  - Оставь его! Он уже все понял. Не дурак же, - неожиданно пришел на помощь Димке именно тот, кто заставил его позорно растянуться на земле.
  Нехорошо улыбнувшись, так, что его улыбка оказалась похожа на оскал, в глазах Юлькиного парня промелькнул кровожадный блеск.
  Игорь стремительно подался в сторону школьника, подросток инстинктивно отпрянул назад, сжимая кулаки. Но тот, остановившись совсем близко, давя авторитетом, зло и как-то вкрадчиво прошептал:
  - Что ты о себе возомнил, мелочь? Лучше не рыпайся, мало не покажется. И скажи спасибо... - кивнул он назад, намекая на неожиданное заступничество спутников.
  Димка сглотнул, стараясь вытерпеть пронзительный взгляд и не отвести своего. Очень неприятно было чувствовать себя бандерлогом под гипнотизирующим взглядом Каа, и это противостояние хотелось выдержать хотя бы из чувства противоречия и досадливой злости на свою беспомощность. Отвлекшись всего на мгновение, успел лишь заметить стремительное перемещение своих противников. Но новых подленьких неожиданностей пока не последовало.
  Получить по морде вот так, среди бела дня возле собственной школы было до чертиков обидно. Но чувство самосохранения велело заткнуть пострадавшую гордость и благоразумно промолчать, проглотив насмешку.
  - Если тебе не достаточно, мы еще продолжим этот занимательный разговор, - пообещал Игорь.
  Одернув воротник рубашки (наверное, этот жест должен был что-то обозначать, но Димка не догадался), Игорь засунул руки в карманы. Небрежно сплюнув (дескать, связываться неохота), Гарик кивнул своим приятелям, грамотно обступившим пацана, беря его в кольцо, чтобы те двигались за ним. И, не оглядываясь, направился в сторону выхода с территории школы.
  - Не огорчайся, мелкий, найдешь себе другую, - тихо пробормотал один из парней, поравнявшись с напряженно замершим подростком, пока еще не поверившим в счастливое спасение от более тяжких последствий неожиданных переговоров с соперником за коварное Юлькино сердце.
  Второй что-то тихо сострил, и оба благодушно рассмеялись шуточке, поспешив догнать все еще взвинченного Игоря.
  Димка продолжал смотреть им вслед, сгорая от ревности, ярости и своего бессилия что-либо противопоставить превосходящему числу противников.
  - Молись, чтобы это была последняя наша с тобой встреча, - вдруг обернувшись, притворно мягко произнес Игорь. И гораздо жестче, приказным тоном, не терпящим возражений, добавил:
  - Чтобы я больше о тебе не слышал, понял?! Иначе яйца откручу. Я всегда держу свои обещания.
  - Гарик, угомонись, - похлопал его по плечу приятель, отвлекая внимание на себя.
  Ответить на подобный ультиматум Димка посчитал ниже своего достоинства, хотя непроизвольным жестом прикрыл ладонью самое дорогое.
  Компания, возглавляемая Игорем, вразвалочку, будто чувствуя себя хозяевами положения, отправилась восвояси. А Анин сын еще долго стоял, сверля их спины ненавидящим взглядом, машинально отряхивая бок от приставшей к одежде асфальтовой пыли.
  
  Сплюнув кровь из разбитой губы, морщась от солоноватого привкуса во рту, Димка провел языком по зубам и порадовался, что вроде ни один не шатается. Он до сих пор с содроганием вспоминал, как приятель Вовка еще в пятом классе нечаянно лишился переднего зуба во время шутливой возни, спонтанно затеянной на перемене. К сожалению, уже не молочного. И некоторое время щеголял щербатой улыбкой. Ему еще и от родителей досталось, когда пришлось делать новый зуб в дорогой клинике. С тех пор, кстати, его мать приходила на разборки в школе, едва только на любимом чадушке появлялся незапланированные синяк или царапина. Над единственным сыном и поздним ребенком в семье тряслись, считая, что не сам он постоянно вызывается в сомнительные авантюры, в большинстве своем заканчивающиеся неприятностями, а просто попал под влияние плохих одноклассников. Димка был в числе персон, с которыми Вовкины родители пытались ограничить общение сына. В той возне так и не удалось выяснить, кто именно виноват в потере Вовкой переднего зуба, потому что все толкались и пихались. В запале и азарте борьбы он сам неудачно налетел на чей-то выставленный локоть. Но переубедить родителей в собственной неосторожности ему так и не удалось.
  Уязвленное самолюбие и гордость Аниного сына страдали немилосердно. Злость за треснувший экран мобильного зашкаливала. Хорошо хоть остальных своих функций телефон не потерял, а дисплей можно попытаться заменить, чтобы мать не заметила ущерба и не начала ворчать, что он не бережет вещи.
  Но самое обидное, что и противопоставить здоровым бугаям было нечего. Судя по Юлькиному настроению, лишним в неожиданно образовавшемся треугольнике является именно он, а не этот чертов Игорек...
  Интересно, знает ли он, что у них с Юлькой кое-что уже было? Или нет? Может быть, свято верит, что семнадцатилетняя девушка не могла снизойти до малолетки, и до постельных отношений они еще не добрались? Впрочем, в любом случае, повезло сравнительно легко отделаться. Только что же дальше?
  Димка слишком туманно представлял себе будущее рядом с этой девчонкой. Хотя в душе увлеченного подростка теплилась надежда. Все-таки лето впереди. Юлька вроде бы собиралась в деревню. Он тоже. Расстояние между населенными пунктами не более двух десятков километров. На велике, конечно, не наездишься, а на скутере вполне. Жаль только мать ни в какую не соглашалась приобрести такую игрушку.
  Хотя, с другой стороны, может, оно и к лучшему... Московского ухажера там точно не будет, но кто знает, не станут ли местные парни тоже предъявлять свои права на общительную девушку? Судя по тому, что тогда, в начале мая, когда ее деревенские приятели слегка перебрали, она предпочла избежать тесного общения, наверняка подбивали к ней клинья.
  С одной стороны Димке хотелось верить, что Юлька была только с ним одним, а с другой он очень сомневался в том, что она до сих пор девственница... И это обстоятельство почему-то начало казаться отталкивающим. Вроде бы ему никто ничего не обещал, но все равно захотелось стать первым и единственным...
  Впрочем, сейчас мысли о девушке все-таки были второстепенны, на первое место выползала досада на испытанное несколько минут назад унижение, от которого продолжало лихорадить.
  
  Злоба застила взор, забыв об ушибленной голени, Димка легко взбежал по ступенькам крыльца, чтобы забрать свой рюкзак, и надо же было такому случиться, что при спуске, перепрыгивая сразу через две ступеньки, чуть не упал, неловко опустив подвернувшуюся ногу на последнюю ступеньку. Чудом удержавшись на ногах и не грохнувшись, рискуя свернуть шею, он здорово потянул связки колена. И теперь, когда пронзительная боль отступила, вызвав звездочки в глазах и вышибив слезы, он понял, что не может опираться на ступню без того, чтобы болезненное эхо не растекалось по всей ноге. Сгибать-разгибать колено вообще оказалось сущей пыткой.
  Вот это было по-настоящему обидно!
  Во-первых, надо было как-то добираться до дома, а каждый шаг оказался сродни подвигу. Во-вторых, очень хотелось есть. А вожделенный обед тоже стал недостижимой мечтой.
  Ну и, в-третьих, вечером должна быть тренировка, а он оказался недееспособен.
  А в довершение к его неприятностям позвонила Ксюха (лишний раз кольнув тем, что экран телефона покрыт трещинами), и недовольным голосом поинтересовалась, где его до сих пор носит. Она уже опаздывала к назначенному времени в поликлинику на очередную консультацию, и ждала его, чтобы исполнить поручение матери и накормить непутевого братца, будто он сам не в состоянии разогреть в микроволновке еду.
  
  - Ксюх, тут такое дело... - начал было Димка, но опомнился, что расстраивать и волновать сестру не следует. - Я в школе обедал, ты не жди, ладно?
  - Дим, блин! Какого фига! Договаривались же. А потом опять будешь ныть, что живот болит. Питаться надо по-человечески.
  - Да я, правда, обедал! - возмущенно заявил подросток, на мгновение поверив в собственную ложь. - Иди, куда тебе там надо, я сам справлюсь.
  - Ну и фиг с тобой! - сердито припечатала сестра, отключаясь.
  
  До школьных ворот Димка ковылял долго. Очень долго.
  Чья-то сердобольная мамашка, забирающая ребенка с продленки, поинтересовалась у хромавшего мальчика с разбитой губой, все ли с ним в порядке, но он лишь огрызнулся в ответ, не желая постороннего участия.
  Все больше отекающая коленка ныла и дергала, горя огнем. Казалось, что даже сквозь джинсы чувствуется лихорадочное тепло кожи в поврежденном месте. Димка был сосредоточен на своей боли, не обращая внимания на движение автотранспорта, благо в дневные часы по второстепенной дороге, дублирующей основную на параллельной улице, машин почти не было. Да и пешеходный переход с обеих сторон был подстрахован 'лежачими полицейскими', заставляющими воителей притормаживать, чтобы нечаянно не подавить безалаберных школьников.
  Переходя проезжую дорогу, которая находилась сразу за оградой территории, Димка целеустремленно ковылял, мечтая оказаться на другой стороне, а лучше вообще возле собственной квартиры. Опаздывая по утрам к первому уроку, он преодолевал расстояние от дома до школы буквально за три-пять минут. А вот сейчас, похоже, этот аттракцион окажется растянут на целый час...
  Занятый своими невеселыми мыслями, хромающий подросток вздрогнул, услышав позади визг тормозов, испуганный женский вскрик, и инстинктивно дернулся. Впрочем, поврежденные связки колена тут же отомстили ему новой порцией болевого импульса, вышибив слезы. По мгновенно взмокшей спине поползли ледяные капли выступившего пота.
  Зажмурившись, пережидая, пока отпустит, Димка абстрагировался от посторонних шумов. Как-то отстраненно отметил, что женщина, ставшая свидетельницей несостоявшегося наезда на школьника, заругалась, причитая. Тяжелая машина остановилась, но вместо отборного мата, которым, по идее, шофер должен был прокомментировать его беспечное поведение на дороге, мальчишка уловил, как хлопнула дверца и послышались быстро приближающиеся шаги.
  - Димон!
  Димка вздрогнул от звука голоса, который он меньше всего ожидал сейчас услышать здесь.
  - Дим, что с тобой? Ты чего хромаешь? - аккуратно дотронулся выскочивший из машины парень до его напряженного плеча.
  - Тём... - обернулся Димка.
  Слова оправдания застряли в горле. Ему и так было тошно, и перспектива объясняться с человеком, перед которым испытывал смутное чувство вины, совершенно не грела. Взгляд взвинченного подростка сделался колючим, предупреждающим не лезть с неуместными расспросами.
  Однако Тёмка проигнорировал это выражение, отчетливо понимая, что нахохленный, растрепанный мальчишка не слишком адекватен. Достаточно было взглянуть на его бледное лицо с выступившей на висках испариной и растекшимся лихорадочными пятнами румянцем на скулах. Впрочем, разбитые губы красноречиво указывали на причину его состояния.
  - Где это тебя так угораздило? - нахмурился Ксюхин муж, оценив степень повреждений на лице Аниного сына.
  - Да так... - уклончиво отмахнулся подросток, остро ощущая, как жаль, что так и не помирился с соседом.
  Поравнявшаяся с ними тётка, с подозрением уставившаяся на сценку неожиданной встречи, хотела было что-то прокомментировать про неаккуратное вождение и наезд, но оба парня так неприязненно зыркнули на нее, что она благоразумно заткнулась и поспешила удалиться.
  Димка с тоской кинул взгляд на припаркованный неподалеку джип, на котором было бы заманчиво домчаться до дома с ветерком, но эта мечта оказалась неосуществима. Некстати проснувшаяся совесть не позволяла напроситься пассажиром.
  Мысль о том, что Артем вообще здесь делает в это время, тут же сменилась пониманием - наверное, подбрасывал Оксанку в женскую консультацию районной поликлиники и срезал обратный путь к дому.
  Мальчишка досадливо вздохнул. Лучше бы Тёмка поехал долгим путем, чтобы не соблазнял и не искушал теперь. Язык не поворачивался попросить об одолжении...
  Но парень и не собирался бросать Аниного сына наедине с его проблемами.
  - Красавец! - покачал головой Артем, отбирая тяжелый рюкзак и протягивая руку. - Пошли в машину.
  - Тём... - стало невозможно совестно за проявление искренней заботы, и Димка на какое-то мгновение даже забыл о собственной боли.
  Почему-то нестерпимо захотелось прижаться к сильному плечу взрослого друга. И плевать, как это будет смотреться со стороны! Не пожаловаться на свои неудачи, нет... хотя бы просто получить молчаливую поддержку. Какое тут может быть утешение, когда все так скверно?
  - Зубы-то целы? - участливо спросил Ромкин любовник, неожиданно приобняв, прижимая его к своей груди.
  - Угу... - судорожно выдавил пацан, уткнувшись лицом в его плечо.
  Странное ощущение теплого дружеского объятия, о котором не смел и заикаться, и которое оказалось так кстати, словно прорвало плотину сдерживаемых эмоций. Димку затрясло от запоздалого понимания, каких серьезных неприятностей от встречи с Игорем он избежал, и от неловкости, что сейчас демонстрирует свою слабость, но не может отказать себе в этой малости. Попытался было дернуться, чтобы отстраниться, но Артем только крепче стиснул его, заставляя успокоиться:
  - Тихо-тихо, Дим. Все нормально. Подрался, да?
  Димка перестал рыпаться, горько усмехнулся, нервно вздрогнув, и процедил:
  - Если это можно так назвать...
  - Ясно. Тебе досталось больше, - сделал вывод Тёмка, ободряюще похлопав его по спине. - Ну ничего, с кем не бывает. Стоит вмешаться?
  - Нет...
  - Ну нет, так нет, - покладисто согласился Ромкин любовник, прекрасно понимая, что влезать в разборки подростков не всегда уместно. Своим вмешательством можно оказать медвежью услугу пацану, которому требуется самому утвердить свой авторитет среди приятелей, даже если еще неоднократно будет огребать от более сильного соперника, претендующего на лидерство.
  - Пойдем, - развернул он его в сторону брошенной у обочины тротуара машины.
  Не подозревая обо всех тонкостях конфликта, возникшего с кем-то у Аниного сына, Артем интуитивно чувствовал, что сейчас не стоит углубляться в поисках истины и пытаться вытрясти из мальчишки настоящую причину. Лучше просто отвлечь того от мрачных мыслей.
  - А что с ногой?
  - Не знаю, - втянув воздух сквозь стиснутые зубы, пожал плечами Димка, - вроде потянул. У меня так уже один раз было, когда в бассейне поскользнулся...
  - Матери звонил? - встревожено нахмурился Артем, глядя на то, как сильно хромает ковыляющий рядом сосед.
  - Нет... Да и чего она сделает? В травмпункт потащит? - сглотнул Димка, закусив губы, чтобы не заскулить от нового приступа, накатившего волной, когда оступился в крохотной трещине асфальта. Кто бы мог подумать, что будет настолько остро реагировать на малейшую неровность.
  - О! Хорошая идея, - одобрил Тёмка, внимательно взглянув на подростка, глаза которого помутнел от боли. - Мы и сами справимся. Нечего ее пока пугать. Где тебе удобнее будет сесть, спереди или на заднее сидение? - подвел он его к машине.
  После первой же попытки усесться впереди, Димка понял, что согнуть колено, не заорав при этом, не в состоянии, так что лучше все-таки перебираться назад, чтобы можно было свободно устроить ногу на сидении.
  - Надо кроссовок снять, а то испачкаю обивку...
  - Я тебе пакет постелю, - успокоил Артем, покопавшись в багажнике. - Вот, как знал, не стал выкидывать, - захлопнув багажник, довольно продемонстрировал он большой пакет из супермаркета, который тут же разодрал, чтобы закрыть часть светлой обивки сидения в салоне. - А то Ромыч вечно ворчит, что у него целая помойка скапливается после того, как я беру машину.
  - Как у моего деда, - невольно улыбнулся Дима. - У того в багажнике тоже чего только не найдется на все случаи жизни.
  Артем лишь хмыкнул, не став комментировать. Свою 'привычку' он тоже перенял от отчима, который основательно подходил к вопросу обеспечения всеми необходимыми подручными средствами при поездках. А про машину Аниного отца, какого-то лохматого года выпуска (чуть ли не ее ровесницы), она сама шутила, что, дескать, из барахла в его багажнике можно собрать запасную модель жигулёнка. И если пожилой пенсионер сам куда-то рисковал выезжать на своей 'трешке', то менты останавливали машину на дороге чисто из любопытства - вблизи поглядеть на раритет, который еще в состоянии пройти ТО для получения страховки.
  
  А дальше началась эпопея...
  Скинув Ксюхе смс, чтобы по возвращении домой не волновалась, где их обоих носит, Артем повез пострадавшего сначала в детскую поликлинику, при которой был травмпункт, подбадривая совсем сникшего мальчишку обещаниями, что все будет в порядке, и чтобы он не расстраивался и не вешал нос. С кем не бывает. Мужик же! Надо только немного потерпеть.
  Но в детской поликлинике даже не стали задерживаться, оценив многочасовую очередь из страждущих получить первую помощь. К тому же рентген кабинет был закрыт на ремонт и всех нуждающихся отправляли во взрослую, которая находилась неподалеку. Из-за этой неразберихи народ постоянно терял, кто за кем стоял в очереди, и кто отходил сделать снимок и теперь вроде бы должен был идти на прием. То тут, то там между взволнованными родителями вспыхивали перепалки, выясняя, чьему ребенку врачебная помощь нужна в первую очередь, а кто может подождать и отсидеть 'второй круг'. Маленькие дети капризничали, более взрослые мужественно смирялись с ненавязчивым сервисом медицинских услуг. Стоявших вдоль коридорчика банкеток на всех ожидающих вызова в кабинет травматолога не хватало. Если бы у Димки была повреждена рука, то еще можно было ловить удачу, пристраиваясь в хвосте длинной очереди, и терпеливо подпирать стену. Но стояние на одной ноге, потому что на вторую больно было опираться, все-таки походило на пытку.
  Скептически переглянувшись, ребята отправились попытать счастья во взрослую поликлинику, где иногда тоже принимали местное население, не достигшее восемнадцатилетнего возраста. Артем проверил состояние наличности, понадеявшись, что консультацию специалиста можно будет получить и частным образом. Им же необязательно официально оформлять карту, главное, выяснить - есть серьезный повод для тревоги за Димкину коленку, или жить будет?
  Во взрослой поликлинике тоже оказалась очередина. Причем, из большинства желающих попасть на вторичный прием. После майских праздников пострадавших от собственной глупости или беспечности оказалось почти столько же, сколько бывает после новогодних каникул. И хотя на первичный прием, по идее, должны были пропускать вне очереди, выяснилось, что дежурный врач-травматолог имеется в единичном экземпляре, и прием ведется 'через одного', то есть, даже при всяческих льготах, очередь до Димки дойдет еще не скоро.
  - Димон, а поехали-ка мы к Егору? - предложил Артем.
  - Думаешь, там примут?
  - За деньги-то? Точно примут!
  - А у меня всего пятьдесят рублей осталось...
  - Не ссы, у меня наликом есть две тысячи с мелочью. И еще на карте около десятки. На первичный прием точно хватит. В крайнем случае, Егору позвоним. Он же сегодня работает?
  - Угу, с утра рано ушел. У него операционный день сегодня, - подтвердил Дима.
  - Ну вот и ладушки. Думаю, тут ловить нечего, - кивнул Тёмка на хмурые лица людей, уныло дожидающихся приема врача.
  - Блин, так жрать охота, - чуть ли не всхлипнул Димка, покосившись в конец коридорчика на дверь с выразительной табличкой туалета.
  - Странные у тебя ассоциации, - хмыкнул Артем, проследив за его взглядом. - Давай, цепляйся, провожу.
  Пожалуй, еще пару недель назад Димка возмутился, заподозрив какой-то подвох от человека неправильной ориентации, но сейчас взглянул на зятя с теплой благодарностью.
  - Спасибо...
  - Да брось, - отмахнулся Тёмка, осторожно перехватив руку подростка, забрасывая ее себе на плечо и принимая его вес на себя, чтобы тот минимально нагружал пострадавшую конечность. - В кабинку с тобой не попрусь, - на всякий случай ехидно предупредил он. - Сам справишься.
  - Вполне справлюсь, - буркнул покрасневший Димка, понимая, на что намекает Артем...
  
  По дороге за город, Тёмка остановился возле Макдональдса, чтобы купить пару гамбургеров и стакан колы. Протянув вредную еду маявшемуся на заднем сидении пацану, не знавшему, как пристроить ноющую ногу, чтобы не беспокоить поврежденное колено, пожелал приятного аппетита. Глядя на то, с какой жадностью Димка набросился на угощение, позабыв о треснувшей губе, тут же великодушно всучил ему и вторую коробку с Биг-Маком.
  - А ты? - спохватился Димка.
  - Кушай, деточка, - снисходительно хмыкнул Артем. - Я не голоден. А тебя-то обед дома дожидается, да?
  - Ну... я специально сказал, что в школе поел, чтобы Ксюха не нудела, - признался Анин сын.
  - Я так и подумал, - кивнул своим мыслям Тёмка, решая, стоит ли позвонить Егору и предупредить, что они приедут, или нечего раньше времени поднимать панику?
  
  От свежей горячей булки с котлетками и зеленью исходил умопомрачительный запах, который для голодного, успевшего понервничать пацана, казался сейчас самым желанным. На какое-то время даже боль притупилась, отступив под натиском других эмоций. Вот только в странных взглядах Артема, которые тот бросал на него через зеркало заднего обзора было что-то такое, непонятное и щемящее, отчего Димка вдруг почувствовал, что не может проглотить жадно отхваченный кусок, потому что спазм сдавил горло.
  - Тём, - кое-как прожевав и хлебнув кока-колы, оценив бескорыстную заботу и участие, растроганный Димка вдруг подумал о том, каким ущербным он сам выглядит в глазах Ксюхиного мужа. - Я хотел извиниться за свое свинство... - произнес он севшим голосом, чувствуя, что если Артем его немедленно не простит, то давиться халявной едой и пользоваться услугами личного шофера будет просто невыносимо.
  - Да? - без энтузиазма отозвался Артем, теперь не отрывая взгляда от дороги.
  Димка увидел, как напряглась спина парня, а руки сильнее стиснули руль, и глубоко вздохнул.
  - Тём, ты не думай, что это из-за того, что ты со мной возишься. Я давно дозрел... просто мне так неудобно было...
  - Серьезно? - не слишком поверил Ромкин любовник. - И что повлияло на изменение твоего мнения о таких, как я?
  - Артем... - заткнулся Дима, не зная, как выразить словами то, о чем он много думал. Не понять, что сейчас Тёмка просто вредничает, отыгрываясь за свое недавнее унижение и попранное самолюбие, было невозможно. Роман... он оказался более снисходителен к его ошибкам. Но Димка прекрасно понимал, что виноват, и заслужил теперь такой 'допрос'. Артем вообще мог проехать мимо, сделав вид, что не узнал, не заметил. Но нет - остановился поинтересоваться, что случилось, поддержать, и теперь таскается с его проблемами, будто своих дел нет...
  - Тём, мне, в самом деле, было тогда так... будто обухом по башке долбанули... Я никак поверить не мог. И представить тоже. Да я и сейчас с трудом представляю...
  - Ладно, забыли, - кивнул Артем, снова через зеркало бросив взгляд на подростка, застывшего в ожидании своего приговора.
  Подспудно он давно уже ждал чего-то подобного, но и делать первый шаг навстречу почему-то не мог, хотя и обещал Ромке, что не будет кочевряжиться.
  
  Всего два слова, а с Димкиных плеч будто свалился многотонный груз. Казалось, атмосфера в салоне машины сразу потеплела на несколько градусов. Почувствовав неимоверное облегчение, и почти забыв про травмированную коленку, подросток с легким сердцем снова вернулся к своей трапезе.
  Тёма улыбнулся, стараясь не поддаваться эмоциям. Но в его груди тоже разливалась теплая волна признательности за то, что Димка наконец-то отважился произнести слова извинения. Как ни крути, а понимание близких дорогого стоит. И Анин сын входил в круг тех, чье мнение о собственной персоне оказалось для юноши небезразлично.
  Жаль, что с собственными родителями он вряд ли придет к такому же консенсусу. Пусть и никогда не одобрят они его увлечение парнем, но хотя бы не стали ненавидеть за собственные порушенные надежды, и не отвернулись, презирая за то, что подвел...
  На эту неприятную тему думать не хотелось вообще, и Тёмка сконцентрировал свое внимание на дороге.
  
  На КПП Артем получил пропуск и напутствие от охранника не занимать место у дверей приемного покоя, и поставить свою машину на стоянку частного транспорта, которая находилась чуть в стороне.
  И все-таки мальчишку Артем высадил у самого входа, оставив стоять опирающимся на стену, пока быстро перегонял машину на стоянку, чтобы не мешала другим.
  Несмотря на то, что здание этого корпуса клиники снаружи было чем-то похоже на обычные стандартные лечебные заведения, внутри все-таки разительно отличалось уже при входе какой-то парадной и вместе с тем уютной чистотой. Тем более по свежим впечатлением от тех, в которых побывали совсем недавно, было с чем сравнивать.
  Вместо потрепанного линолеума или отбитой плитки на полу, выщебинки которой были залиты бетонным раствором, здесь лежала добротная и даже не скользкая плитка, выступы декорировали пластиковые уголки под цвет стен, выдержанных в пастельных тонах. Окна первого этажа не были замазаны белой краской, а оказались с эффектом зеркального отражения. Так что любопытствующим снаружи все равно не удалось бы разглядеть, что таилось внутри этих стен. И, на удивление, здесь даже присутствовала зеленая растительность в больших кадках, стоявших по углам просторного холла и возле окошка регистраторши. Правда, непонятно - настоящая или декоративная.
  Усадив Димку в удобное кресло, Артем отправился к окошку регистратуры оформлять их прибытие.
  Миловидная девушка доброжелательно выслушала причину, приведшую их сюда, и пообещала содействие. По прейскуранту, вывешенному для удобства посетителей рядом с окошком, стоимость первичного приема у ортопеда-травматолога выходила всего в две тысячи рублей.
  Тёмка с готовностью полез в карман, но девушка, заглянув в компьютерную базу, вдруг уточнила:
  - Полные имя-фамилия мальчика Азаров Дмитрий Анатольевич?
  - Да, - подтвердил Тёма.
  - А у вас страховка есть, - улыбнулась она. - Оплачивать ничего не надо. Подождите пять минут. Пройдите пока во вторую смотровую. Доктор сейчас спустится. Сегодня как раз Ефим Борисович дежурит, он один из лучших наших специалистов.
  - Спасибо, - слегка обескуражено протянул Артем, пряча деньги обратно. Видимо Егор позаботился о своих близких на всякий случай, - мелькнула уважительная мысль.
  - Если будете сопровождать, не забудьте надеть бахилы, - предупредила девушка.
  - Да-да, конечно, - рассеянно оглянулся Тёмка в поисках контейнера с одноразовыми бахилами.
  В это время у распахнутых дверей приемного покоя притормозила машина скорой помощи с логотипом частной клиники. И Артем посчитал, что им не следует мешаться в холе под ногами людей, которым, может быть, действительно нужна серьезная медицинская помощь. Быстренько натянув бахилы себе и Димке, он отвел прихрамывающего пацана в указанную смотровую.
  
  - Прикольно, - озвучил Ксюхин брат, когда Артем поделился с ним своим предположением о том, что это стараниями Панова им повезло не расставаться с деньгами.
  Оказавшись в прохладном стерильном помещении с едва ощутимым запахом лекарств и дезинфекции, Димка заметно занервничал. Нет, лечебные заведения его не пугали, даже в детстве не боялся ходить на прививки или сдавать анализ крови. Мамка умела находить нужные слова, чтобы он чувствовал себя героем, способным перебороть желание зареветь белугой, когда 'укус комарика' оказывался довольно болезненным. Но все равно ему стало как-то неуютно. Особенно, когда в кабинет вошел огромного вида грузный дядька-травматолог с пудовыми кулаками, до самых фаланг пальцев поросшими знойной порослью темных волосков. Глядя на него, скорее можно поверить, что он с легкостью ломает чьи-то кости, чем способствует их заживлению.
  Радости не добавило и сообщение неожиданно аккуратно осматривающего и ощупывающего его ноги доктора, подтвердившего, что это, действительно обыкновенное повреждение связок коленного сустава первой степени. Не удовлетворившись пальпированием, врач сказал, что обойдутся без рентгена, но на всякий случай отправил мальчишку на магнитно-резонансную томографию, объяснив, что это исследование помогает получить четкий снимок таких мягких тканей, как коллатеральные связки колена.
  Ни Димка, ни Артем не разбирались в тонкостях, но прониклись уважением к серьезному подходу в установлении диагноза. По результатам которого Димке все-таки вкололи раствор новокаина и запеленали колено в гипсовую лангетку, уверив, что это всего на пару недель. Чтобы не подвергать конечность никаким физическим нагрузкам и не спровоцировать осложнение на мениск и долгое заживление.
  Расстраиваться было отчего. Во-первых, на днях должен был состояться финальный матч на первенство школьных команд по футболу, во-вторых, теперь ни о каких тренировках в спортклубе не шло и речи. А, в третьих, и самых главных - пресловутые две недели, как раз захватывали дискотеку, которая должна была состояться в конце последней четверти, то есть ровно через полторы недели. А в свете последних событий, чтобы каким-то образом переключить свои помыслы с Юлькиной персоны на какую-нибудь более реальную девчонку, на дискотеку сходить стоило...
  Единственно отрадой послужило лишь предложение доктора освободить пострадавшего на ближайшие два-три дня и от школьных занятий. Но тут, хмыкнув, вмешался Артем, заметивший, что, дескать, в школу и из школы его найдется кому забирать.
  Димка хотел было возразить, что с этажа на этаж, перебираясь из одного кабинета в другой - тоже нагрузка немалая, но врач, спрятав улыбку, согласился с доводами юноши. У него самого было двое детей, чуть помладше Димки, так что он прекрасно понимал, что в конце года не стоит отлынивать от учебы без достаточных на то оснований.
  - Блин, вот я так и знал! - огорченно вздохнул подросток. - Никаких бонусов - сплошные минусы...
  - Ну-с, молодые люди, - обернулся к ним врач, присаживаясь за компьютер, - в принципе, рекомендации вы получили, сейчас только оформим анамнез, и можете быть свободны.
  - Упс... - расстроено поднял Димка глаза на Артема, попытавшись натянуть узкие джинсы на загипсованную коленку.
  - Хм, - оценив масштаб катастрофы, сочувственно присвистнул тот. - Не переживай, Димон. Твои труселя гавайской расцветки сойдут за шорты. Я тебя к самому подъезду подвезу, никто не увидит.
  - Издеваешься? - с тоской оглядел Дима свои ярко-бирюзовые боксеры с сочным рисунком ракушек, морских звезд и экзотических рыбок. - Вот спасибо мамке...
  Тёмка комментировать не стал. Обычные темные боксеры тоже вряд ли можно было счесть за спортивные трусы для занятий спортом.
  - Слушай, там при въезде на территорию, кажется, есть какой-то магазинчик. Может, там и пижамы продают или какие-нибудь спортивки есть. Давай я по-быстрому сгоняю? - предложил Артем.
  - Давай! - тут же согласился Димка.
  - Иди, - кивнул Ефим Борисович. - Там из одежды точно что-то продается. А мы пока историю болезни заполним. Азаров, значит... А маму твою случайно не Анной звать? - поинтересовался врач, когда Артем ушел.
  - Анна Андреевна, - подтвердил Димка недоуменно.
  - А Панов, значится, тебе...
  - Ну он... типа отчима, - поймал его мысль подросток.
  - Ага. Ты ему сказал, что здесь?
  - Нет. У него же сегодня операционный день.
  - Думаю, в это время уже освободился, - подмигнул доктор. - Сейчас проверим, - набрал он внутренний номер. - Привет, Саныч. Ты свободен?
  Выслушав краткий ответ, Ефим Борисович кивнул:
  - Вот и отлично! У меня тут один пациент интересный нарисовался. Зайдешь взглянуть?
  ...
  - Нет, не по твоей части. Боковое повреждение связок коленного сустава. Азаров Дмитрий...
  ...
  - Ага, давай, жду! - отключив связь, обернулся он к подростку. - Сейчас будет.
  - Вот, блин... - нахмурился Димка, потрогав губу. Про колено даже и врать не придется - сам неловко навернулся. Но не придумывать же версию, что и ступеньки мордой лица пересчитал?
  
  Панов и в самом деле объявился буквально через несколько минут, быстро прошел в смотровую, стремительно пересек кабинет, остановившись рядом со своим подопечным:
  - Живой, герой? - оценив его нахохленный вид, ободряюще улыбнулся Егор Александрович.
  - Угу... - облизнул Димка разбитую и припухшую губу, отводя взгляд.
  - Чудненько, - ухватив пальцами за подбородок, повернул Егор его к свету, внимательно рассматривая ссадину. - Но ничего ужасного. Дня через три и не заметно будет. А ты с кем приехал?
  - С Артемом.
  - Мама знает, что ты тут?
  - Не-а.
  - Хорошо. Давай пока не будем ее расстраивать. Пусть Аня спокойно дорабатывает. Своей героической версией событий поделишься потом, - кивнул Панов.
  Димка скривился. Рассказывать не хотелось, но ведь не отстанут же. И именно из-за разбитой губы.
  Мысли подростка сменили направление. Ему было очень интересно, как среагировала бы Юлька, узнав, что из-за нее случилась драка. Стала бы переживать или, наоборот, обрадовалась бы, что парни решили прояснить, кому она больше нравится?
  - Как общее самочувствие-то? - вновь обратился Егор к подростку.
  - Терпимо, - отозвался Дима.
  - Я имею в виду, внутренние повреждения есть? Куда еще 'прилетело', помимо лица и ноги?
  - Больше никуда, - уязвлено буркнул Димка. Все-таки обидно было, что досталось только ему, а соперник ничуть не пострадал.
  - Снимки вон там, - кивнул травматолог Панову на негатоскоп.
  Егор тут же отправился изучать их, включив подсветку и подавив желание разломать лангетку и самолично ощупать колено мальчишки. Не доверять коллеге у него не было оснований. Он бы и собственные травмы поручил именно Ефиму, но речь шла о ребенке его женщины...
  Тот, слава богу, отнесся с пониманием к чрезмерной опеке, поэтому лишь добродушно перечислил все симптомы и назначенное лечение. Внимательно рассмотрев результаты томографического обследования, Панов оказался с ним полностью согласен.
  - Ладно, раз уж ты тут, подпишешь за представителя? - вспомнил травматолог о бюрократических нюансах обслуживания по страховке несовершеннолетнего пациента.
  - Конечно, - кивнул Егор, ободряюще подмигнув насупившемуся пацану, грустно сгорбившемуся на кушетке под гнетом неразрешимых подростковых проблем.
  
  Ефим Борисович не стал дожидаться возвращения спутника пациента, оставив его на попечение почти родственника. О том, что 'Саныч' наконец-то остепенился, хоть до сих пор и не оформил официальные отношения со своей женщиной, так или иначе в клинике прознало уже немало народу. Ефим оказался одним из тех, с кем Егор поделился своей радостью самолично. И, судя по тому, какой на его глазах состоялась встреча потенциальных отчима и пасынка - Панов не обманул и не преувеличил, что отношения в новой семье сложились теплыми, дружескими и с детьми его любимой женщины. Так что можно за них всех только порадоваться.
  
  Артем возвратился довольно быстро. И к огромной радости Димки, уже покрывшегося крупными мурашками в прохладном помещении смотровой, не имея возможности натянуть узкие джинсы, с добычей. Недорогие трикотажные спортивные брюки оказались Ксюшиному брату великоваты, но все-таки этот вариант был лучше, чем возвращаться домой вообще без штанов.
  От предложенного Егором чая с вкусными конфетками ребята отказались. До кабинета Панова, который находился в другом корпусе, нужно еще было как-то доскакать. Обезболивающее уже начало действовать, но напрягать колено Димка не решался. Ему хотелось лишь одного - оказаться дома. И кто его отвезет - Артем или Егор Александрович (у Панова, правда, еще не закончился рабочий день) - без разницы.
  
  На обратном пути Димка все-таки устроился спереди, о чем пожалел уже через несколько километров, когда нога начала затекать от неудобного положения. Но просить Тёмку остановиться и помочь перебраться ему на заднее сидение, он не решился, посчитав, что ему, небось, и так уже осточертело мотаться с ним, убивая собственное время. Артем же старался держаться бодрячком, никак не высказывая своего недовольства, и почти без умолку болтал, пытаясь отвлечь Аниного сына от невеселых мыслей и найти массу позитивных моментов в его теперешнем незавидном 'инвалидном' положении.
  
  Димка почти и не заметил, как они оказались возле собственного дома. Но самым приятным, снова растрогавшим чуть не до слез, оказался визит Артема, притащившего болезному свой планшет с кучей новых игрушек, чтобы тот не страдал в одиночестве, изображая несчастного и всеми покинутого.
  Радостной новостью оказалось и то, что Тёмка договорился со своим одногруппником, который взялся поменять треснувший экран Димкиного мобильного телефона.
  - Это дорого? - забеспокоился подросток, прикидывая остатки своей наличности.
  - Не-а, он просто так сделает. Только за сам дисплей придется заплатить. Среди его залежей запчастей для всякого барахла нет такой модели. Завтра он обещал купить, так что послезавтра я твой телефон заберу.
  - На целый день?
  - Ну ничего, денек походишь с моим стареньким. Главное, чтобы Аня смогла до тебя дозвониться.
  - А как же работа? - не унимался Димка.
  - Это ерунда. Я ему тоже иногда что-то просто так чиню, - отмахнулся Артем. - Ладно, не скучай, - потрепал он мальчишку по макушке. - Скоро Аня придет, ужином тебя накормит.
  - И уроки будет спрашивать, - вздохнув, подхватил подросток.
  - Упс... это я как-то упустил из вида, - опомнился сосед. - Может, ты сначала займешься уроками, а потом поиграешь?
  - Не, я не могу... нога болит, надо отвлечься... - лукаво улыбнулся хитрюга, обеими руками прижимая к груди Тёмкин планшет.
  - Окей, сегодня можешь посачковать, - усмехнулся Артем. - Только вечером его заберу. У меня на нем все файлы с заданием для универа, - предупредил он. - Все, Димон, мне пора.
  - На тренировку?
  - Ага. И я обещал на машине забрать Ромыча с работы. Боюсь, что в пробках теперь застряну. Может, на байке поехать? - задумчиво взглянул Артем на потемневшее за окном небо. Далеко на горизонте формировалась сизая туча, обещающая скорый ливень, возможно с грозой. - Нет, пожалуй, рисковать не буду, - решил он.
  - Тём, спасибо тебе за все...
  - Да ну, брось, - отмахнулся юноша, подмигнув. - Свои же люди!
  - Свои... - кивнул Димка, сожалея, что это недоразумение, которое отравляло им жизнь несколько недель, все же было. И как бы теперь не сложилось, ни он сам, ни соседи, не забудут о том, как он малодушно поступил, узнав неприятную правду об их истинных взаимоотношениях. Что ж, пусть будет уроком на будущее...
  Нельзя даже мысленно предавать тех, кто волею судьбы стал близким человеком и кто готов прийти в трудную минуту на выручку, даже если им от этого нет абсолютно никакой выгоды...
  
  ***
  
  Ночная прохлада приятно освежала лицо, спать, несмотря на раннее утро, не хотелось. В кои-то веки Аня не волновалась, подъезжая к зданию аэропорта. Как, оказывается, приятно, когда все организационно-оформительские хлопоты берет на себя мужчина.
  Последний раз она выезжала заграницу с сыном и чувствовала груз ответственности на своих хрупких плечах.
  В этот раз Егор уверил, что она может полностью расслабиться и наслаждаться отдыхом.
  В аэропорт их повез Тёмка, заявивший, что такси вызывать необязательно, потому что ему вовсе не трудно сделать доброе дело. Все равно потом можно было отоспаться и с чистой совестью взяться за подготовку к очередному экзамену, который состоится сразу после праздников. А вот у Ромы, который выдвинул свою кандидатуру побыть шофером, сегодня намечался трудный день на работе. Отец поручил ему встречу партнеров, прибывших в Москву, приурочив деловое сотрудничество к экскурсионным мероприятиям.
  Ромка с удовольствием провел бы эти несколько выходных дней дома, точнее, за городом, в недоотделанном коттедже, куда он намеревался вывезти свое семейство. Ксюхе и Артему надо было готовиться к своим экзаменам, и это благое дело вполне можно было совместить с отдыхом на свежем воздухе. К тому же он давно обещал свозить девушку, заинтересовавшуюся фотками с унылым ландшафтом долгоиграющей стройки. Ксюшка загорелась идеей посадить там цветочки, что обоими ребятами было встречено довольно скептически. Не в ее положении возиться в грядках. Однако если ей очень уж хочется внести свою лепту в оформление участка и придание загородному дому жилого вида, Рома был не прочь ублажить эту прихоть.
  Димку, у которого начались каникулы, Аня уже отправила на дачу. Причем, подросток сам вызвался поехать к родителям отца, а не в деревню к ее родителям, куда он еще совсем недавно рвался, так и не озвучив истинную причину, почему вдруг резко передумал. Но, по крайней мере, теперь Ане не нужно было пасти оставшегося под присмотром бабушки и деда пацана, умевшего на пустом месте находить себе неприятности.
  Анна давно мечтала побывать в Чехии, полюбоваться архитектурными шедеврами и памятниками старинной Праги, которая считается одним из самых красивых городов мира. Маршрут, рассчитанный на четыре дня, был насыщенным и многообещающим в плане культурных впечатлений. Помимо Праги сюда входило посещение достопримечательностей Чешски-Крумлова и Брно. Отдых обещал быть интересным и запоминающимся. Эта страна славится своими старинными памятниками архитектуры времен Средневековья и многочисленными оздоровительными курортами. Про оздоровительные процедуры речи пока не шло, но Аня надеялась, что получится совместить экскурсионный и шоппинг-тур, не ограничиваясь приобретением лишь мелких сувениров, которые обычно привозила из-за границы.
  
  Романтическая поездка на два лица была подарком Егора ей на день рожденья, который отпраздновали совсем недавно. Анька не хотела акцентировать внимание на очередной дате, считая, что после тридцати пяти лет женщине следует отмечать лишь круглые юбилеи, но домашние оказались не согласны с ее мнением.
  Чтобы уж совсем не расстроить жаждущего повода для поедания тортика сына, Анна надеялась обойтись праздничным чаепитием в узком семейном кругу.
  Каково же было изумление женщины, когда она, вернувшись с работы, застала не только своих домашних, но и соседей за приготовлением блюд для праздничного застолья.
  Подивившись интриганам, даже не проболтавшимся о том, что они готовят подобный сюрприз, Аня хотела было подключиться к организации, но ей мягко дали понять, что она сегодня выступает в амплуа чествуемой личности и поэтому освобождена от всяких забот. Егор отвечал за нарезку колбасно-мясных деликатесов. Димка, пристроивший все еще загипсованную в лангетку ногу на второй табурет, с несчастным видом сражался со шкуркой молодого картофеля. Ксюха с Артемом накрывали на стол, попутно дорезая салатики, а Роме поручили приготовление основного горячего блюда.
  Сюрприз был приятным, потому что на работе все-таки пришлось проставляться. И сейчас Ане, оценившей выставленные на стол горячительные напитки, хотелось только одного - усесться на почетное место в качестве гостьи и налечь на закуски, чтобы окончательно не захмелеть. Идти на кухню и вставать у плиты попросту не оставалось сил.
  
  - А вот и наша виновница торжества явилась! - обрадовался Егор, первым встречая вернувшуюся хозяйку, так как утром они не успели пересечься после его суточного дежурства...
  Остальные присутствующие в квартире деликатно выдержали пятиминутную фору, затем сын возмущенно крикнул в сторону прихожей:
  - Егор Александрович, Вы не один, уступите очередь желающим поздравить!
  Панов хмыкнул, нехотя опуская цепляющуюся за него Анну, у которой вполне себе ощутимо закружилась голова, и хмельное состояние теперь было непонятно отчего - то ли от трех маленьких рюмочек коньяка, выпитого с коллегами на работе, то ли от поцелуя любимого мужчины, по которому успела жутко соскучиться.
  Пожалуй, лучшим подарком (несмотря на подспудное ожидание от Панова хотя бы какого-то крошечного презентика), было именно то, что Егор сейчас с ней, и никуда не собирался исчезать из ее жизни.
  Анька порой пугалась собственных мыслей о том, что этот мужчина, завладевший ее душой и сердцем, мог оказаться не таким настойчивым и упрямым, и просто махнуть рукой на ее нежелание верить, что у них может получиться что-то стоящее...
  
  Помимо соседей, за столом оказались еще две гостьи - Анины подруги детства, бывшие одноклассницы, с которыми она поддерживала дружеские отношения уже больше тридцати лет. Несмотря на прошедшие годы и то, что жизнь все-таки развела их по разным сторонам, осчастливив получением квартир с других районах города, женщины старались встречаться хотя бы изредка, как раз на дни рождения.
  Аня собиралась предложить девчонкам посидеть где-нибудь в кафе или ресторанчике на следующей неделе, но у одной из них начинался отпуск, и она уже в эту пятницу отчаливала из города. Затягивать с традиционной встречей подружки посчитали неправильным. К тому же им жутко хотелось посмотреть на Аниного мужчину, о котором та старалась не распространяться в телефонных разговорах, скупо выдавая информацию о том, что все хорошо, и пока что из суеверных предрассудков не будет вдаваться в подробности отношений, чтобы не спугнуть свое счастье.
  Впрочем, приготовленного угощения было предостаточно, так что присутствующие в доме просто слегка потеснились за празднично накрытым столом.
  Море цветов, для которых не хватало имевшихся в доме ваз, теплые сердечные поздравления, искреннее внимание кружили голову имениннице, создавая благодушную, располагающую атмосферу неформального общения. Правда, эта же ситуация заставляла Аньку слегка ревниво коситься на развеселившихся подруг, бесцеремонно разглядывающих ее любимого мужчину. Панов галантно поддерживал беседу с обеими женщинами, решившими утолить свое любопытство и задающими не слишком удобные вопросы по поводу его дальнейших планов, мотивируя заботой о любимой подружке.
  Именно в тот день Егор и вручил четырехдневный авиатур на двоих в Чехию на долгие июньские выходные, приуроченные к Дню России. Аня чуть не визжала от радости - давно мечтала побывать там. В прошлый раз, когда Димка с классом ездил на экскурсию, ей не удалось отпроситься с работы, чтобы сопровождать сына. Отлично организованные и вполне укладывающиеся в бюджет поездки от школы были гораздо выгоднее, чем самостоятельные. А теперь она сможет увидеть древнюю столицу, сохранившую средневековую архитектуру вместе с любимым человеком. Егор бывал там неоднократно, и тем приятнее было то, что он осуществил ее давнюю мечту.
  Но это было не единственным пунктом, заслуживающим особого внимания.
  Аня не рассчитывала, что подарки от соседей окажутся отдельными. Рома вручил ей абонемент на посещение салона красоты, обещавший двадцать процедур трехчасового сеанса незабываемого тайского массажа и полной релаксации, живо озвучив для нахмурившегося Панова, что это проверенное приличное заведение. Аня хотела поблагодарить обоих парней, угадавших одно из ее пожеланий, но Рома покачал головой:
  - Это от нас с Ксюхой, - удивил молодой мужчина.
  - Везет тебе, Ань. Надо мне и своих озадачить, - заметила одна из подруг. - Я тоже хочу абонемент на такие процедуры. Обожаю разные массажики, - мечтательно закатила она глаза.
  - А ты знаешь, сколько это удовольствие стоит? - тихо шепнула вторая. - Меня, например, жаба давит отвалить такие деньжищи даже за один сеанс. Я тут как-то узнавала, хотела себя побаловать.
  - Ну так абонемент, наверное, дешевле выходит...
  - Угу, а ты готова выложить такие бабки? Я - нет. Мне еще второй этаж на даче отстраивать...
  - Вот вечно ты как-то приземлено мыслишь, - вздохнула женщина. - А нам надо ремонт в ванной делать и дедов участок по завещанию на сына переоформлять. Блин, сплошные расходы...
  - Что, в этом году даже отменяется отдых в Турции? - удивилась Аня.
  - Нет, - рассмеялась разведенная подруга. - Турция - это святое! Раз уж тайский массаж в Москве дорого стоит, придется довольствоваться услугами турецких банщиков в хамаме при отеле...
  - Ну... тоже вариант, - хмыкнула Анна, многозначительно переглянувшись со второй подругой. - Ну что, за турецкий хамам?
  - Я за это пить не буду! - возмутился Ромка. - Девушки, давайте вы уж как-нибудь без нас, потом обсудите все достоинства восточных мужиков...
  - Да, пожалуй, - поспешно согласилась Анина подружка, слегка смутившись под снисходительным и каким-то понимающим взглядом Егора.
  - Тогда, снова за хозяйку этого замечательного хлебосольного стола!
  - Сегодня не могу принимать незаслуженные комплименты, - улыбнулась Аня. - Я даже участия не принимала в приготовлении и сервировке. Благодарить нужно дочку и моих мальчиков...
  - Прекрати хвастаться! - шутливо одернула ее подружка. - А то слишком завидно становится...
  Еще немного посмаковав эту тему, присутствующие снова заметно расслабились. Когда очередь дошла до Артема, парень встал произнести тост, и, слегка волнуясь, провозгласил:
  - Анна Андреевна, - бодро начал он, памятуя о присутствующих посторонних на их семейном банкете, но почему-то сбился, зацепившись взглядом и буквально утонув в глазах тёщи, - Аня...
  - Я не волшебник, а только учусь... - иронично шепнула Ксюха, с улыбкой глядя на мужа (который успел ей показать подарок для ее матери), и невольно выводя его из внезапного ступора.
  Естественно, Оксана и не догадывалась, насколько близкие отношения связывают обоих соседей и ее мать. Но не почувствовать и не заметить, что эти двое (мама и Тёмка) по какой-то причине слишком трепетно, почти нежно, относятся друг к другу, девушка не могла. К счастью, у нее и в мыслях не возникало ревновать Артема к собственной родительнице. Тёмку, рядом с которым становилось тепло и радостно всем домашним, действительно трудно было не любить и не поддаваться его солнечным чарам.
  - Не подсказывай! - шикнул Роман на захихикавшую девушку.
  - Да... только учусь, - эхом повторил Тёмка. - И к моему глубокому сожалению, не могу пока достать звезду с неба, но... в общем, я считаю огромным упущением, что о твоей доброте, отзывчивости, замечательном характере и огромном сердце знают только родные и близкие, и поэтому решил зарегистрировать сей факт... - снова сбился он, поддерживаемый раздавшимися аплодисментами, - в общем, Аня, это тебе! - вручил он яркий пакет, имитирующий звездное небо, в котором находилось несколько рамок: Сертификат на металле, выполненный по технологии металлографии в бархатном футляре; карта созвездия с указанием месторасположения звезды и гравюры созвездия в мерцающей папке с тиснением; свиток с пожеланием- поздравлением, вложенным в тубус; фотография звезды в рамке 10х15.
  Судя по именному сертификату, теперь на небе вместо безымянной звездочки, которую при удачных метеоусловиях можно было разглядеть в обычный бинокль, красовалась звезда с именем 'Анюта', о чем свидетельствовала запись в реестре с указанными координатами.
  - Тёма... - растроганно ахнула Анна, прижав рамочки к груди и в порыве благодарности обнимая немного смутившегося, но жутко довольного произведенным эффектом Артема.
  - Вот блин... - тихо пробормотал Егор, со смесью восхищения и невольно вспыхнувшей ревности наблюдавший трогательную сценку.
  - Уел он тебя, - ехидно констатировал Рома, сидевший рядом с другом.
  - Как я не догадался сам... - досадливо поморщился Панов.
  Оба мужчины быстро понимающе переглянулись, почти синхронно вздохнули и снова уставились на замершую парочку. Оба прекрасно понимали, что между Аней и Тёмкой нет ничего, кроме странной платонической привязанности, но все равно эта связь невольно задевала. Роме напоминая о том, что не все его 'дальновидные' поступки были удачным решением, а Егору о том, что благосклонности Ани пришлось добиваться, в отличие от остальных барышень, которые с радостью соглашались стать его пусть даже временными любовницами. И самое обидное, что соперничать пришлось с мальчишкой, годившимся ему в сыновья.
  - Вот это я понимаю - зять! - хором озвучили общее мнение собравшихся Анины подружки, поаплодировав юноше, и не услышав тихий зубовный скрежет двоих мужчин, старательно делавших вид, что они безумно рады видеть искреннее восхищение на лице чествуемой именинницы.
  - Тёма, солнце, спасибо, моя радость! - чмокнула Аня парня в щеку, прежде чем заставить себя отойти от него.
  Этот мальчишка заставлял ее чувствовать себя на много лет моложе, будоража душу, вгоняя в смятение и вместе с тем буквально окрыляя...
  Не ей он должен был дарить звезды с неба, но и отказаться от такого знака внимания Анна оказалась не в силах. Слишком трогательным вышел дар.
  Она покосилась на Романа, который старательно изображал улыбку, и поняла, что Ромка был не в курсе. Значит, его белобрысое сокровище сам заработал ей на такой романтический подарок.
  - Шикарный тост, Артем! Предлагаю всем выпить за нашу очаровательную звездочку! - предложил Егор, едва заметно подмигнув любимой женщине, чтобы уверить ее, что он вовсе не раздосадован подобным знаком внимания со стороны ее зятя. Аня интуитивно, сердцем чуяла, когда он чем-то недоволен. И сегодня Панов не собирался портить ей настроение. Сам виноват, что не догадался, как порадовать символическим презентом любимую, мысля более рационально и приземлено.
  Аня же, все еще под впечатлением, усевшись на свое место рядом с Егором, на мгновение прижалась щекой к его плечу, и решила, что ночью постарается развеять все сомнения, возникшие в его голове. Прошлого уже не изменить, и, наверное, это будет тянуться бесконечно долго, слегка омрачая их безоблачное счастье. Хотя, с другой стороны, если ни Рома, ни Егор не будут реагировать так болезненно остро, обоим пойдет только на пользу пребывание в тонусе, чтобы стимулировало крепче ценить то, что они имеют сейчас...
  
  
  ***
  
  В июле Анна, как обычно, погрязла в своих бухгалтерских отчетах, работая и по субботам. Егору, у которого намечался очередной плановый отпуск, такое положение вещей не слишком нравилось, но разговор о том, чтобы она нашла себе более удачный вариант или вообще бросила неблагодарное занятие, дескать, он вполне способен обеспечить своей семье финансовое благополучие, Аня пресекла на корню. Она по-прежнему очень ценила независимость, которую ей обеспечивала собственная работа.
  Посокрушавшись по поводу несговорчивости упертой любимой, и не слишком поверив в искренность заявления, что ей будет вовсе не до него, с тяжелым сердцем Панов все-таки уехал со своими давними приятелями, бывшими сослуживцами, давно соблазняющими его отправиться в Астрахань. Он никогда не причислял себя к заядлым рыболовам, но полудикий недельный отдых и общение с друзьями выглядели заманчиво. Почему с ними не поехал Рома, Аня не уточняла. То ли ему не предлагали, то ли он сослался на скорую сдачу объекта, поэтому не мог проигнорировать свою работу, или из-за Тёмки. Так и осталось ее собственным предположением.
  Мужчину умиляла искренняя забота Анюты, беспокоившейся о его комфорте и, собирая его в поездку, пытавшейся всучить кучу разного барахла чуть ли не на все случаи жизни, уверяя, что даже если не пригодится, ей так будет спокойнее. И потом, не на себе же попрет, а повезет на машине.
  - Я же не на своей поеду, а с Ником! - пытался отстоять минимум снаряжения Егор. - У него и личных вещей будет полно. Анюта, мне даже неловко... Да ты Димке с собой меньше собирала!
  - Мой сын, в отличие от тебя, поехал к родным бабке с дедом, в добротный деревенский дом, обеспеченный всеми условиями проживания, включая газ, свет, биотуалет, скважину с питьевой водой и возможность держать скоропортящиеся продукты в холодильнике, а ты едешь в чистое поле. Ладно бы хоть на базу отдыха, а то в голую степь с палатками!
  - Вот именно! - горячился Панов, с тоской оглядывая разложенные по всему дивану вещи, которые Аня предлагала ему взять с собой.
  Насчет подбора лекарств в аптечку первой помощи она благоразумно не полезла, понадеявшись на его медицинское образование, но зато ссыпала в кучу все, по ее мнению, необходимые походные прибамбасы, которые только отыскала в его квартире. Ну ладно еще второй налобный фонарь на случай если с первым что-то случится (хотя он взял и запасной светодиод, и батарейки), и даже против компаса не стал возражать, хотя в его водонепроницаемых и противоударных дорогих часах была встроена эта функция. Маска с трубкой и ластами тоже были лишними, потому что Егор предпочитал любование подводным миром в прозрачных водах экзотических морей. Но несколько смен нижнего белья, дюжина носков, теплая штормовка, крем то ли для загара, то ли от загара, и второй спальник (и это притом, что по прогнозам Гидрометцентра сейчас в Астраханской области даже ночью температура не опускалась ниже +25) - все-таки были явным перебором.
  - Аня, угомонись! Ты мне еще предложи взять пляжный зонтик, чтобы голову не напекло, и кресло-качалку...
  - Ага, отличная идея, - хихикнула Анька. - Так и быть, вместо зонтика можешь взять соломенную шляпу.
  - У меня есть бандана и бейсболка, - сдержанно напомнил Панов.
  - Егор, ну ты же говорил, что сама по себе рыбалка тебя не слишком вдохновляет, а вот спокойное созерцание водной глади... Короче, в кресле-качалке будет гораздо комфортнее.
  - Издеваешься? - уточнил Егор.
  - Немножко, - призналась Анна. - А вообще-то, у меня отличный навык по укомплектованию вещей, чтобы они плотненько уместились в багажник машины... - отмахнулась она от его укоризненного взгляда, представив себе добродушного Никиту, который как-то помог им выручить из клуба Ромку, пошедшего в разнос во время ссоры с Артемом.
  - Я даже знаю, что этот навык тебе по наследству достался, - саркастически хмыкнул Панов, припоминая, как она рассказывала о бывшем муже.
  Толик терпеть не мог переезды тёщи с тестем из города в деревню и обратно, потому что его жутко смущало участие в погрузке-разгрузке перевозимого барахла, каких-то сумок, коробок, пакетов, мешков, ящиков, узлов... удивляя соседей по дому, как же это все помещалось в старенький жигулёнок Аниного отца. А уж когда ему приходилось возить скарб родственников на своей машине, кипятясь, Азаров категорически отказывался брать что-то сверх того, что помещалось в багажник.
  Убеждать свою женщину в том, что ему все-таки не пятнадцать лет, и такие сборы для него, бывшего военнослужащего, не в новинку, оказалось неблагодарным занятием.
  Ее, похоже, даже не смутило подтрунивание искренне веселящегося Никиты, который, войдя в квартиру и оглядев внушительное скопление багажа, удивленно присвистнул.
  Отлучившись на кухню, чтобы приготовить мужчинам кофе на дорожку, и возвращаясь позвать их за стол, Аня услышала обрывок разговора.
  Никита действительно от души глумился над потерявшим чувство меры другом, дескать, никак не возьмет в толк, что это - собрался переселяться на ПМЖ, признаки надвигающейся старости или как? Мол, с виду еще вполне себе мужчина в полном расцвете сил, но эта перестраховка с лишним барахлом - верный признак надвигающихся возрастных проблем.
  - И что дальше, Пан? Скоро придется на ночь молиться: 'Господи, направь и укрепи'? - грубовато пошутил он.
  На что Егор послал его совершенно по определенному адресу и резонно возразил, что не собирается расстраивать свою женщину. Все равно же будут заезжать на дачу к его матери, где хранились рыболовные принадлежности, так что просто оставит лишнее барахло там, зато Анина душенька будет спокойна.
  На это Никита не нашелся, что возразить, а Анька, замершая в коридорчике, осмысливая услышанное, тихонько ретировалась обратно на кухню, прижав ладони к пылающим щекам, пока ее присутствие не обнаружили. Противоречивые чувства зашкаливали. Она злилась на Ника, бессовестно вмешавшегося в их с Егором отношения. Хоть и понимала, что Никита знает его гораздо дольше, чем она, все равно было ощущение, что друг не имеет права лезть с советами. Это она - жена! Ну, почти...
  Кроме того, Анна сердилась на Панова, который собирался ее обхитрить, пусть и в искреннем порыве не расстраивать. И в то же время, чувствовала себя виноватой в том, что невольно выставила Егора перед другом каким-то бесхребетным подкаблучником, что для гордости сильного волевого мужчины, привыкшего к принятию самостоятельных решений, было наверняка болезненно.
  Действительно, соваться со своей дурацкой опекой к человеку, побывавшему в разных переделках в бытность своей службы в армии, было глупо. Уж наверняка опытный сорокалетний мужчина не забудет о необходимом минимуме мелочей, которые могут понадобиться в подобной поездке.
  Почувствовав себя уязвленной, будто ее чувствительно щелкнули по носу, Ане стало стыдно за то, что подвела любимого, выставив его перед другом в нелепом положении и дав повод для ехидных шуточек. Но и идти на попятную, тем самым признавая, что подслушивала (пусть и невольно) их приватный разговор, не предназначенный для женских ушей, было неловко.
  
  Выйдя к подъезду проводить мужчин, еле оторвавшись от Егора, который глядя на ее несчастное выражение лица, уже сомневался в целесообразности расставания, Аня обернулась к умиляющемуся сценкой прощания Нику, усевшемуся в машину:
  - Никита, я Вам доверяю самое ценное, - серьезно произнесла она. - Верните, пожалуйста, моего мужчину в целости и сохранности.
  - Ну что Вы так раскисли, Анюта? - вновь съехидничал друг. - Неужто Егор такое бесценное сокровище? Что-то мне не верится. Иначе давно бы уже заставили его отвести Вас в ЗАГС, - невольно задел он 'запрещенную тему'.
  - Заткнись, а, - устало попросил Егор.
  - Он для меня и так больше, чем муж! - надулась Анька. - Не подзуживайте, пожалуйста.
  - О как! Ладно, не буду, сами разбирайтесь, - уважительно кивнул Никита своим мыслям, глядя на сладкую парочку. - Обещаю присмотреть, - искренне порадовавшись за друга, который, кажется, действительно нашел свою любовь, пообещал мужчина.
  - Все, счастливого пути! - отошла Аня, позволяя Егору наконец-то подойти к машине. - Только выходи на связь, не забывай, ладно?
  - Там мобильная связь не везде ловит... - попытался было предупредить Ник.
  - Как это? - удивилась Аня. - Там же вроде степь кругом, никаких блокирующих объектов...
  - Зато и вышки не везде понатыканы. Я в прошлый раз проверял - буквально пятьдесят шагов в сторону, если находишься на границе соты, и все - хоть 'ау' кричи - нет связи!
  - Анют, у нас армейская рация будет, - успокоил Егор, укоризненно взглянув на друга. - Если сотовая связь прикажет долго жить, попрошу, чтобы тебе все равно сообщили, что со мной все в порядке...
  - Прости, что сею панику, - виновато вздохнув, шепнула Анька, снова порывисто прижавшись к Панову, - просто такое чувство дурацкое, что мне больно с тобой расставаться так надолго...
  - Родная моя, ну хочешь, я не поеду?
  - Нет, что ты! - испугалась Аня, отпрянув. - У тебя отпуск, а мне действительно некогда будет предаваться унынию... Все, поезжайте спокойно...
  
  Видимо, со связью и впрямь возникли какие-то проблемы, потому что в один из вечеров на ее мобильном высветился незнакомый номер, и строгий голос связиста четко, по-военному произнес:
  - Здравия желаю. Вы - Анна Андреевна?
  - Да, это я...
  - Докладывает рядовой срочной службы Агеев!
  Вцепившись в мобильный побелевшими пальцами, перепуганная до чертиков Аня опустилась на табуретку, сердце испуганно ухнуло в пятки в ожидании ужасной информации. Целый день Егор не звонил, хотя обычно отмечался по два раза за сутки, и вдруг звонит какой-то посторонний мужик. К счастью, связист не дал ей время запаниковать по-настоящему.
  - Я уполномочен сообщить Вам, что отдых Вашего мужа, подполковника медицинской службы в запасе Панова, проходит без происшествий, - лаконично отрапортовал он.
  - С-спасибо, - выдавила Аня дрогнувшим голосом.
  - Да не за что, - вдруг совершенно по-простому улыбнулся ее собеседник. - Полковник Крохин предупредил, что Вы будете переживать, вот и распорядился, чтобы обязательно сообщили Вам, что с ними все в порядке. Они на какой-то дальний ерик поехали. Завтра снова будут в лагере и на сотовой связи. До свидания!
  - До свидания... Спасибо огромное, - спохватившись, искренне поблагодарила Аня. Глупая улыбка растянула губы, она действительно почувствовала, как отпускает липкий страх, стиснувший грудь.
  Не стоит нагнетать, представляя себе всякие ужасы, подкарауливающие расслабившихся и потерявших бдительность рыбаков-любителей. Армейские друзья Егора вряд ли растеряли свои навыки по выживанию в спартанских условиях дикого отдыха. В конце концов, они не изнеженные барышни и не какие-нибудь мажоры, не представляющие себе иного отдыха, кроме all inclusive, а взрослые мужики, тертые в различных ситуациях, которые и не снились большинству гражданского населения.
  По телу разливалось приятное тепло благодарности своему мужчине, который позаботился о том, чтобы она не волновалась. Наверное, пришлось 'загрузить' действующего полковника, чтобы тот отдал распоряжение своим людям сообщить ей, что все в порядке. Наверняка под добродушные насмешки своих друзей. Ничего, Панов переживет как-нибудь, отбрешется. А она ему тоже потом что-нибудь приятное сделает...
  Пожалуй, стоит позвонить Егоровой матери, чтобы женщина, мудро не накручивающая себя лишними тревогами, также спала спокойно и не переживала за сына. Чем старше становилась Анна, тем все больше убеждалась в правильности утверждения, что и до самой старости дети для родителей будут оставаться детьми...
  
  Уезжал Егор с друзьями на десять дней, а вернулся уже через неделю. Загоревший, посвежевший, с отросшей щетиной, делавшей его похожим на геолога из советских фильмов. Импозантную бороду и усы, которые, кстати, шли ему, Панов, сбрил в тот же день, повеселив Аню новым контрастным обликом, и расстроившись, что смотрится с белым подбородком весьма неоднозначно.
  - Надо было бритву с собой брать, чтобы загар равномерно распределился, - поддела она, целуя его в гладковыбритую скулу, - а не оставлять у матери.
  - Ты знаешь? - напрягся Егор, виновато отводя взгляд.
  - Да ладно уж... Извини, что лезла с советами...
  - И ты меня извини, Анют... Я не хотел лишний раз ссориться и тебя расстраивать, - неопределенно отозвался Егор, непонятно за что именно извиняясь.
  Панов вздохнул, крепко стиснув ее в объятиях, словно она могла куда-то деться:
  - Радость моя, я безумно соскучился...
  - Я тоже...
  
  Никита, помогавший разгрузить вещи, не высказал своего недовольства сокращенной программой отдыха и тем, что пришлось уехать раньше, бросив дружную мужскую компанию. Благо рыбалка удалась, и оба привезли богатый улов - по огромному пластиковому ведру с рыбой, пересыпанной большим количеством соли. Помимо 'полуфабрикатов', Панов привез какую-то 'благородную' копченую рыбу и связку жирненьких вяленых лещиков.
  Впрочем, до расфасовки привезенного улова в тот вечер так и не дошло. Аня едва дождалась, пока Егор выгрузит свое снаряжение, и Никита отчалит, оставив их наедине...
  
  Несмотря на усталость, сопутствующую отчетному периоду, Аня с удовольствием вспоминала потом эти дни, в конце июля.
  На следующий день, разделавшись с рыбой, пока она была на работе, Егор уговорил ее перебраться на дачу к матери, дескать, и ей повеселее будет, и Аня хотя бы по вечерам будет дышать свежим воздухом.
  Ссылаясь на скуку и свою незанятость во время остатка отпуска, по утрам Панов отвозил ее к ближайшей конечной станции метро, а вечером забирал, подхватывая у здания офиса, чтобы отвезти на дачу. Все-таки расположенность загородного дома в семидесяти километрах от Москвы было гораздо выгоднее, чем за полтораста верст.
  К плите Егорова мать потенциальную невестку вообще не подпускала, заявив, что ей нечем заниматься целыми днями, кроме как кухней, так что нечего лишать ее этого удовольствия.
  По выходным дням большой дом наполнялся гостями, приветливо распахивая двери для подруги Егоровой матери - Рахили Абрамовны и его сына, который недавно обзавелся собственной семьей.
  Антон справил свадьбу в конце июня. Аня не присутствовала на этом знаменательном событии, мотивируя тем, что ей нужно навестить собственных родителей, которых потом не удастся повидать аж до августа из-за ее работы по субботам. Но истиной причиной было ощущение, что парню не слишком понравится ее присутствие на семейном торжестве, где ему хотелось бы видеть лишь мать и отца, а не их новых спутников.
  Егор заметно расстроился, но уговаривать не стал, из чего Анна сделал вывод, что оказалась права в своих предположениях. Она старалась не ревновать к прошлому своего мужчины, но все равно в день свадьбы Егорова сына не находила себе места, понимая, что он находится рядом с той, которая ему по-прежнему дорога. Она уважала Егора за то, что он сохранил теплые отношения с некогда любимой женщиной и матерью своего сына. И в то же время не могла не чувствовать отголоски ревности, гложущие ее сердце, пытаясь прогнать эгоистичные, недостойные мудрой женщины мысли, что он должен принадлежать лишь ей одной не только телом, но и душой, и помыслами! Это было бы слишком просто. И, к сожалению, в реальности так не бывает. Панов далеко не юноша, впервые застигнутый настоящим чувством, а взрослый, самодостаточный мужчина, с богатым опытом сексуальных отношений с шикарными женщинами, и с этим приходилось мириться. Это только в фэнтезийных любовных романах, прожившие не одну сотню лет нелюди вдруг оказываются подвержены неземным чувствам, и околдованы чарами какой-нибудь не слишком хорошо воспитанной попаданки с авантюрным складом характера.
  Анька мужественно старалась абстрагироваться от глупых мыслей, и старательно изображала безмятежное веселье на посиделках с друзьями детства Николаем и Галиной, устроившими очередной банный день с поеданием шашлыков и воспоминаниями о минувшей молодости, но все равно ощущение неправильности не покидало ее. Ей хотелось быть рядом с Егором.
  Правда, домой в воскресенье вечером, несмотря на предварительную договоренность с друзьями, обещавшими захватить ее в Москву, она уезжала с Пановым, который приятным сюрпризом явился на следующий день после свадьбы.
  Не ожидавшая его приезда Анька и не скрывала своей радости, вскочив из-за стола, за которым обедала ее семья, и молча повиснув на его шее, наслаждаясь близостью, слушая стук его сердца в груди и вдыхая родной аромат его кожи. Пока дед Андрей, косившийся на скульптурно застывшую композицию, ворчливо не заметил, что негоже держать голодного и уставшего с дальней дороги мужика на пороге. Не забыв желчно добавить, мол, даже если он и не является мужем.
  Намек на справедливый упрек Анна проглотила, не став в очередной раз разубеждать отца, что это не Егорова вина, а ее предубеждение. По большому счету дед был прав, отмахать сто с лишним верст после состоявшегося накануне мероприятия, пожалуй, можно было счесть за геройский поступок. Так что ее мужчина вполне заслуживал быть накормленным и обласканным. Накормить следовало немедленно. Ну а о второй части она позаботится вечером, когда вернутся в город...
  В общем, неприятный осадок из-за свадьбы Егорова сына, как-то незаметно стерся...
  
  На даче у Егоровой матери Анна чувствовала себя немного сковано в присутствии 'посторонних'. Вернее, с Рахилью-то у нее сложились замечательные отношения, и она порой даже забывала, что эта пожилая женщина вовсе не является родственницей семейства Пановых. А вот Антон все-таки насторожено общался с новой пассией отца, по какой-то причине все еще не слишком доверяя ей. Рахиль пыталась убедить Аню, что это просто защитная реакция парня, который не привык видеть своего отца настолько открытым и довольным жизнью, опасаясь, что если они расстанутся, родитель будет здорово переживать и вновь метаться в поисках своего счастья.
  На резонное возражение, дескать, до их встречи Егор не выглядел недовольным жизнью холостяка, ищущего, с кем бы связать себя узами Гименея, Рахиль только загадочно улыбалась, не комментируя.
  Обижаться на Антона Анна не могла. Возможно, несмотря на то, что Панов не жил с первой семьей уже много лет, между отцом и сыном осталась более теплая привязанность, чем у Ксюшки и Димки с ее бывшим мужем. Хотя Анатолий и любил своих детей, но, видимо, они так и не сумели простить ему предательства и рождения братика в новой семье Азарова. Вполне возможно, что Панов-младший в период взросления тоже имел к родителю много претензий, однако время примирило его с образом жизни отца. И теперь, своим появлением в жизни Егора, Анна снова невольно нарушила это устоявшееся явление. Может быть, подспудно, Антон боялся, что она вытеснит его совсем, особенно если они все-таки сподобятся обзавестись общим ребенком. Меркантильный подход к наследству недвижимости (шикарная двухкомнатная квартира и дача Егора выглядели достаточно заманчиво) она не исключала совсем, хотя и не чувствовала за парнем шкурного интереса.
  Впрочем, эти неприятные моменты не слишком отравляли Анино существование рядом с любимым мужчиной. Ради Егора Анна готова была потерпеть некоторую неприязнь в общении с его сыном, благо невестка опасений мужа не разделяла. Милая добрая девочка, почти ровесница ее дочери, нравилась Ане, так что по большому счету, жаловаться ей было не на что.
  
  По воскресеньям Анна добросовестно помогала 'свекрови' делать заготовки на зиму, хотя мать Егора пыталась отказаться от добровольной помощи. Но малосольные огурчики по Анькиному рецепту разлетались на ура, так что сохранение избытка урожая все-таки доверили ей.
  Несмотря на общее состояние усталости от напряженной работы, лишенная прочих домашних обязанностей, Аня посвящала вечера и короткие летние ночи любимому мужчине. И с удовольствием окуналась с головой во всякие безумства, свойственные юным девицам, а не почти сорокалетней тётке, вроде купания голышом под покровом ночи в местном озере, или занятий любовью в стогу сена посреди чистого поля.
  Правда, такое безобразие случилось лишь единожды. Эксперимент со стогом дружно признали не слишком удачным. Вроде не предавались безумному кувырканию, словно резвящиеся селяне, но поутру оказалось, что и в волосах, и на одежде осталась куча улик, да и изнеженная Анина кожа на спине и ягодицах потом пару дней неприятно зудела от раздражения.
  
  Димка теперь обитал у ее родителей, Ксюха тоже не осталась без внимания опекающих ее ребят, так что Анна могла вдоволь наслаждаться собственным счастьем, сожалея лишь о том, что в этом году не может уехать с Егором куда-нибудь на настоящий полноценный отдых, и невольно заставляет его проводить время в Подмосковье.
  Однако Панов отнесся к одолевающим ее сомнениям философски, уверив, что ему ничего не нужно кроме ее присутствия рядом хотя бы по ночам, так что ее совесть могла спать спокойно.
  Бесконечно тянущийся июль, неожиданно пролетел почти незаметно, заставляя сожалеть о скоротечности времени.
  В начале августа, когда ночи стали заметно холоднее, и по старым поверьям уже не следовало злоупотреблять купанием в открытых водоемах, Аня с Егором опять перебрались в город. По-прежнему предоставленные сами себе, расставаясь только на время рабочего дня и редких суточных дежурств Панова, снова заменяющего кого-то из коллег в период летних отпусков.
  Анька была неприлично счастлива, стараясь не нарушать это состояние души тревожными размышлениями о собственных детях и будущем внуке. Взрослеющий Димка все больше отдалялся, пытаясь оградить свою личную жизнь от опеки проницательной родительницы, догадывающейся, что у подростка появились тайны, которыми не принято делиться со взрослыми до поры до времени. Аня старалась смириться с этим обстоятельством, вспоминая себя в его возрасте. И молилась лишь о том, как бы не стало слишком поздно вмешиваться, чтобы что-то исправить. Она до сих пор не могла себе простить, что со своей любовью, сделавшей ее слепой и глухой к назревающим в собственной семье проблемам, она проворонила Оксанку. Искренне хотелось, чтобы дочь была счастлива. А, несмотря на трогательную опеку и поддержку со стороны обоих соседей, настоящего женского счастья с мужем, предпочитающим нетрадиционные отношения, ей не видать...
  И даже смелое заявление бывшего Ксюхиного парня, что он не отступится, не внушало оптимизма. Кирилл чисто по-человечески нравился Ане, но и простить несостоявшемуся зятю предательства их отношений, повлекшее за собой кучу проблем и круто изменившее планы дочери на ближайшее будущее, она не могла. По хорошему, Ксюхе следовало бы выкинуть из головы и сердца свою неудачную любовь к Киру, и найти себе другого. Надежного, верного мужчину, уважающего ее интересы и готового взвалить на свои плечи заботу не только о любимой женщине, но и принять ответственность за ее ребенка.
  К сожалению, в ближайшем окружении Оксаны таких пока не наблюдалось...
  Самым разумным в создавшейся сейчас ситуации было не вмешиваться даже с умными материнскими советами. Как правило, детки предпочитают набивать собственные шишки, а во всех неудачах потом винить добрых советчиков.
  Возможно, после рождения ребенка что-то изменится. Оксанка не выглядела несчастной. Да и Анна не раз убеждалась, что Артем всерьез отнесся к необходимости нести ответственность, раз уж так получилось. По крайней мере, с этой стороны, Анна могла не беспокоиться о будущем дочери. Поначалу очень напрягало странное участие Романа, как обычно, увидевшего много положительных моментов в том, что случилось, но теперь Анна почти смирилась с этим. Сознание тридцатилетнего мужика не переделать, а то, что у Романа Сергеевича, оказывается, есть и светлые стороны души, которые неожиданно проявились в отношении мамки будущего Тёмкиного ребенка, оказалось приятной неожиданностью. Хотя Анну несколько обескураживала и напрягала маниакальная одержимость соседа, будто это ему выпала честь в скором времени стать счастливым отцом...
  Впрочем, оттого, что Анна волновалась и переживала за судьбы собственных отпрысков, ничего не менялось, и реальность все равно вносила свои коррективы в мечты женщины. Не всегда приятные, но кто говорил, что будет легко?
  Кроме всего прочего, она теперь должна была думать не только о благополучии собственных взрослых детей. Егор все еще ждал ее согласия на заключение официального брака. И еще беспокоило то, что он так и не выкинул мысли о совместном ребенке. Аня мучительно искала выход, понимая, что для любимого мужчины это важный и осознанный шаг. Да что греха таить, ей и самой хотелось ощутить счастье материнства, вот только рожать в сорок лет было очень страшно... И оттягивать с этим вопросом, памятуя о неугомонно тикающих 'биологических часиках' - не следовало...
  Пообещав себе, что непременно попробует взвесить все 'за' и 'против' после рождения внука, Анна на время абстрагировалась от животрепещущей темы невеселых размышлений, заставляющих ее расстраиваться и испытывать чувство неясной вины перед Егором, мужественно принимавшим ее позицию.
  Думать в ближайшее время о собственном наследнике от Панова, было бы верхом беспечности. Еще неизвестно, как они будут управляться с маленькой крохой, если Оксана все-таки не станет брать академический отпуск, а отправится доучиваться.
  Роман Сергеевич, видимо, все-таки не слишком хорошо представляющий себе множество нюансов ухода за новорожденными младенцами, настаивал на том, чтобы Ксюха не бросала учебу, ведь он обещал, что ее личная жизнь и амбициозные планы насчет скорейшего приобретения выбранной профессии не пострадают из-за отказа от аборта.
  С одной стороны, Анна понимала Ромку, решившего, что другой возможности понянчится с ребенком от любимого человека у него не будет, а с другой злилась на его бескомпромиссность, надеясь, что Оксана все-таки сама примет взвешенное решение, о котором не пожалеет впоследствии...
  
  ***
  
  Середина августа радовала теплой погодой. Изнуряющая жара после пары ненастных, дождливых дней, напитавших пожухлую траву, поникшую зелень кустов и деревьев упоительной влагой, наконец-то пошла на убыль. И хотя на березах золотым вкраплением появились первые желтые листочки, оповещая о грядущей осени, ощущение свободы, которая бывает только на летних каникулах, не отпускало.
  За три недели, проведенные у бабушки в деревне, Оксанка успела соскучиться не только по верной подружке Лерке, которая уезжала на Селигер со своими институтскими одногруппниками в турпоход, но и по городу. Ромка с Артемом вместо того, чтобы наслаждаться неожиданно обретенной свободой, исправно навещали ее по выходным, что приятно удивляло и даже умиляло растроганную Оксану. И радовало родителей Анны, которые не отказывались от посильной помощи ребят.
  
  Но сейчас девушке хотелось окунуться в атмосферу цивильного мира, прошвырнуться по магазинам, посидеть в кафе. Народ, разъехавшийся из города в отпуска (или благодаря середине буднего дня, когда основная масса все-таки находилась на рабочих местах), не толпился, создавая бестолковую суету, и в бутиках ближайшего торгового центра царило приятное запустение. Зато стеллажи и вешалки ломились от количества предлагаемого товара с сезонными скидками. Ну просто грех было не воспользоваться возможностью приобрести себе что-нибудь, способное поднять настроения и получить порцию позитива.
  На девятом месяце Ксюшка вполне сносно чувствовала себя, несмотря на подспудное желание поскорее уже доходить положенный срок и вздохнуть полной грудью. Ночами теперь приходилось очень тяжко. Спать можно было лишь на боку, подкладывая по живот небольшую подушечку. Только тогда она не чувствовала выматывающего дискомфорта. Таскать свое сокровище, несмотря на поддерживающий бандаж, было уже тяжеловато. К тому же в нем было жарко, а без бандажа сразу начинало ломить поясницу. Так что Оксана отказалась от идеи 'забыть' про эту деталь необходимого ежедневного обмундирования. Ей казалось, что живот стал просто огромным. Правда, любимый сарафан, который можно было носить и на голое тело, и с какой-нибудь футболкой, частично скрывал изъяны округлившейся фигуры, но это служило слабым утешением.
  Ксюха и сама извелась от недовольства своим внешним видом, и подозревала, что ребята еле терпят ее капризы и нытье по поводу того, что она стала похожей на атрибут для истинно русской чайной церемонии, а именно на 'бабу на чайник'.
  
  Впервые услышав такое заявление, Ромка впал в ступор и попытался вообще сообразить, что это такое. Вместо того чтобы призвать в помощь Google или хотя бы картинки, размещенные на Яндексе, Тёмка озорно подмигнул куксившейся девушке, с неприязнью разглядывавшей в прихожей свое зеркальное отражение, и попросил ее пока не переодеваться.
  Недоуменно посмотрев вслед умчавшемуся на кухню Артему, Рома с Оксаной остались в ожидании обещанного сюрприза.
  Видимо, у Тёмки как раз было благодушное, дурашливое настроение. Действительно не прошло и пяти минут, как он смог продемонстрировать ошарашенным близким на что похожа упомянутая 'баба'.
  Опустошив все запасы баранок на полке, парень нанизал их на блестящую ленточку, которую не успели выкинуть после того, как распаковали тортик. Прихватив в прихожей платок с характерным Павлово-Посадским узором, который Ксюха повязывала зимой вместо шарфа, он велел девушке зажмуриться и произвел несколько манипуляций.
  - Все, Ксю, можешь открывать глаза, - удовлетворенно провозгласил юноша. - Ромыч, гляди. В общем, как-то так... - склонив голову, залюбовался Артем получившейся композицией.
  У распахнувшей глаза Оксанки, убедившейся, что в отражении зеркала ей ничего не мерещится, отвисла челюсть. В накинутом на плечи платке, поверх которого висела связка баранок, имитирующая бусы, и сооруженной из банданы косынки, завязанной на лбу с торчащими, будто рожки кончиками, она теперь действительно являлась ну очень похожей на увеличенную копию грелки для заварного чайника.
  Тёмка улыбался широкой улыбкой, приглашая оценить его импровизацию.
  Ромка поперхнулся, не зная, стоит ли ржать в голос, или уже начинать лихорадочно придумывать слова оправдания для любовника, чтобы молодая жена того сгоряча не прибила.
  Оксана тоже не сразу смогла сообразить, как отреагировать на подобный прикол.
  Набрав в грудь побольше воздуха, она воинственно уперла руки в бока, готовясь разразиться обличительной речью, в которой хотела призвать к совести веселящегося за ее счет парня, но увидела согнувшихся от хохота ребят, и не смогла не улыбнуться.
  - О! Полная иллюзия образа! - все-таки загоготал Артем, на всякий случай отодвигаясь подальше от благоверной.
  - Прическа моя! - простонала Ксюшка, представив, что с трудом заплетенная коса теперь обязательно растреплется.
  Честно говоря, с каждым днем по утрам становилось все труднее и труднее изображать косичку. Поднятые вверх руки почему-то очень быстро затекали, а внизу живота, наоборот, начинало немного тянуть, намекая на необходимость немедленного прекращения экзекуции. Не сказать, чтобы критично, но неприятно.
  В распущенном состоянии густые, длинные волосы раздражали девушку. А с косой, туго заплетенной от самого затылка, было значительно проще переносить устоявшуюся летнюю жару. Включать кондиционер, когда она находилась дома, Ромка категорически запрещал, опасаясь коварных сквозняков. Ксюха пыталась спорить, уговаривать, обижаться, доказывать, что это полнейшая чушь, и она вовсе не простудится. Но у Тёмкиного любовника был своеобразный бзик в отношении здоровья будущего ребенка, так что ругаться с ним оказалось бесполезным занятием.
  - Ксюш, не надо, замри! Не развязывай! - искренне веселящийся Роман предупреждающе перехватил потянувшуюся к бандане руку девушки. - Я еще не налюбовался. Блин, Тёмыч, это офигительно! Просто шедеврально!
  - Ксюш, давай я тебя сфоткаю, а? - предложил Артем. - Честное слово, прикольно получилось. Живописьненько так...
  - Вот придурки! - возмутилась она, поняв, что всерьез рассердиться на ребят не получается. - Не хочу я в таком виде фотографироваться!
  - Ну пожалуйста, сама потом посмеешься, - заканючил Тёмка, загоревшись идеей.
  - Угу, - скептически скривилась Оксана. - Если только потом эту фотку на шкафчик в кухне прицепить, чтобы Димка сладости с полок не таскал.
  - Вот видишь, одно полезное применение уже нашлось. Давай же уже, соглашайся скорее!
  - Хватит глумиться, я на вас мамке вечером пожалуюсь! - пригрозила она, надувшись. - Нет, лучше Валерию Николаевичу, где мой мобильный?
  - Ксюнчик, мы же любя, - не поверил угрозе Тёмка, состроив невинную физиономию.
  Получилось у него не слишком убедительно.
  - Или нет, - мстительно прищурилась Оксана, выразительно погладив живот. - Давай, фотографируй, компромат будет. Я потом кое-кому покажу, как вы надо мной издевались на восьмом месяце...
  - Упс... - попытался изобразить раскаявшегося Роман. Подскочив к девушке и, обеими ладонями накрыв ее живот, быстро склонился к выпирающему пузику, шепнул:
  - Детеныш, не верь, вовсе мы не изверги. Твоя мамка на нас наговаривает!
  Артем метнулся в комнату и притащил фотоаппарат.
  - Готова?
  - Эх, - сдалась она. - Ладно, давай только по-быстрому пару фоток и все! А то мне жарко, - обмахнулась Анина дочь кончиком шали.
  Фото-сессия оказалась короткой, но плодотворной. Для полноты выбранного образа, Оксанка даже разрешила намалевать себе щеки яркой помадой, потому что румян такого сочного свекольного оттенка в ее косметичке просто не водилось.
  - Не, ха-ха, Ксюха, ты не прынцесса, - оценив улучшения колоритности фотомодели, взвыл Ромка, не в состоянии больше ржать.
  - А кто же? - старательно подражая капризному тону Марфушеньки-душеньки из 'Морозко', подхватив дурашливую пикировку, обернулась Ксюшка.
  - Королевна! А-ха-ха! Как есть королевна! - убежденно заявил Ромка.
  - В общем, я пока не придумала, как, но будьте уверены, зверски отомщу обоим! - зловеще пригрозила Оксана, стараясь оставаться серьезной.
  От расстройства из-за с каждым днем все более оплывающей фигуры, не осталось и следа. Просто удивительно, как вроде бы ехидная ирония оказалась вовсе не обидной и получилась живительной порцией позитива.
  С наступлением лета она почему-то стала плохо спать по ночам. Успешная сдача сессии осталась позади, оставив свободным время для разного рода мыслей, упрямо лезущих в голову. Неясное беспокойство с приближением срока родов усиливалось. Ромка запретил ей читать про всякие ужасы неудачного разрешения от бремени и возможных случаев неожиданных неприятностей, поджидающих мамочку и новорожденного, заявив, что у всех все строго индивидуально. И раз она так остро реагирует, мнительно примеряя на себя, то нечего вообще увлекаться подобным занятием. Артем в этот раз не поддержал ее сторону, а оказался согласен со своим любовником. И вообще пригрозил, что заблокирует не только на ее компе и телефоне, а вообще в доме выход на всякие посторонние сайты, оставив доступ только на просмотр безобидных мультиков и канала Дискавери.
  Кроме вполне объективного беспокойства, свойственного большинству женщин на последних месяцах беременности о собственном положении и о здоровье своей будущей крошки, Оксану несколько ночей подряд преследовал один и тот же сон. Про Кира, который, плутая, ищет ее под сводами каких-то мрачных подземелий, но вместо того, чтобы двигаться навстречу к ней, уходит все дальше, в темноту, пропадая из вида, растворяясь во мгле. Их разделяет едва различимая прозрачная, но непробиваемая стена, в которую она, отбивая ладони, колотит руками, крича, что она рядом, только обернись! Но он ее не слышит...
  Странное дело, бывший парень не звонил и не писал, не осаждал больше ее своим вниманием, и Ксюха понемногу успокоилась, примиряясь с действительностью и принимая данное обстоятельство философски. Тогда по весне, услышав посвященную ей песню, она действительно оказалась словно на распутье. Но сейчас будто бы определила бывшему парню уголок в своем сердце, загнав туда все чувства к нему и тщательно запечатав их, не желая в тысячный раз проживать все снова и снова, сожалея о том, что так глупо расстались. Вскоре все изменится самым кардинальным образом.
  Наконец-то врачи объявили Оксане пол ребенка, который малышка старательно скрывала, каждый раз на УЗИ умудряясь поворачиваясь попкой к специалисту, исследовавшему мамин живот. Последний раз перед тем, как приоткрыть свой секрет, перевернулась прямо в тот момент, когда Ксюша уже улеглась на кушетку.
  Врачиха рассмеялась маневренности шустрого ребеночка, успокаивая раздосадованную Оксану, что она не является исключением, хотя на таком приличном сроке, как правило, у большинства беременных уже не остается сомнений, для кого счастливым родителям покупать приданое - для сына или для дочки.
  И теперь ожидание чуда, которое должно вскоре появиться в их доме, занимало две трети Ксюхиных мыслей. А оставшуюся часть поровну делили воспоминания о Кире и тревожное чувство какой-то неопределенности и подвешенности из-за так и не принятого решения насчет продолжения учебы в университете. Закончить вместе со своей группой пятый курс и воспользоваться тем, что ее пока не вычеркнули из списков кандидатов на заграничное обучение в следующем семестре, оказалось крайне заманчивой перспективой. Но девушка под натиском своей родни все-таки была готова взять академический отпуск.
  
  Ничего страшнее, чем заставить Тёмку переплетать ее слегка растрепавшуюся косу 'как было', удобно устроившись в кресле, Оксана сходу не придумала. И потом наслаждалась вниманием обоих ребят, изображая разобиженную, и не торопясь проявлять великодушие и прощать охальников.
  Усевшись прямо на пол, Ромка принялся аккуратно и старательно разминать ее ступни, заставляя вредничавшую девчонку млеть от удовольствия. А бедный Артем, пыхтя и чертыхаясь сквозь зубы (что несколько портило установившуюся идиллию), сражался с непослушными тяжелыми локонами жены, пытаясь изобразить нечто похожее на первоначальный вариант пострадавшей из-за напяливания банданы прически.
  Процедура релаксации длилась долго. Тёмка боялся причинить ей боль, сильно дергая пряди, а слабое плетение расползалось под неуклюжими пальцами юного куафера, который умел делать лишь хвостики, да и то в бытность, когда сам красовался с длинными волосами.
  Ксюха разве что не мурлыкала от наслаждения, упиваясь приятными ощущениями, опасаясь просто уснуть, разомлев от охватившей неги...
  И хотя мышцы живота слегка ныли, натруженные смехом, пока ребята наперебой глумились над ее видом, изображающим 'бабу на чайник', она не жалела о том, что повеселила их. Когда бы она сама еще получила столько приятных бонусов?
  
  В середине июля Оксану все-таки выпроводили в деревню, постановив на большом семейном совете, что ей пойдет на пользу побыть на природе, подышать свежим воздухом, наслаждаясь последними недельками беззаботной жизни, пока не родилась малышка.
  Правда, этим летом вынужденный отдых и достаточно много ограничений, продиктованных ее интересным положением, оказался довольно скучным. Ни тебе съездить на речку, ни позагорать, ни пообщаться с повзрослевшими ровесниками, предпочитающими культурный летний отдых вдали от мест босоного детства. Даже в грядки полоть сорняки бабушка не пускала, разрешив только собирать ягоды с кустов. Впрочем, это занятие тоже оказалось нудным и утомительным, потому что из-за погожей погоды ягоды вызревали как на дрожжах, и собирать их приходилось чуть ли не ежедневно на всякие компоты и варенья.
  Димка, паршивец, отлынивал от скучного занятия. Просыпаясь ближе к обеду, днем уматывал с пацанами на речку, и появлялся лишь к ужину, помочь деду с бабушкой с поливом огорода и переодеться в теплые вещи. И только его и видели - пропадал чуть ли не до рассвета, наслаждаясь каникулами и беззаботной свободой, которая бывает лишь у подростков. Ксюха даже в чем-то завидовала братцу, который только познавал вкус взрослой романтики...
  И хотя девушка, по привычке опекать младшенького, время от времени пыталась поучить его уму-разуму, радовалась, что он напрочь выкинул из головы свой быстротечный роман с неподходящей ему по возрасту девицей.
  Весь июнь Димка проторчал у родителей их отца на даче. Как он потом заявил, чтобы не было соблазна поехать к кинувшей его девчонке, которая, оказывается, летом отдыхала в расположенной неподалеку деревеньке.
  Брат так и не рассказал никому, что же у них на самом деле приключилось, огрызаясь на приставания с расспросами. Ксюха только убедилась, что все контакты непостоянной в своих сердечных привязанностях девицы он удалил.
  И здорово расстроился, узнав от приятелей, что его спрашивала какая-то Юля, прикатившая с подружкой на скутере к ним в деревню в один из июньских вечеров, но естественно, не заставшая его. Конечно же, пацану было интересно узнать, зачем ей это понадобилось после того, как сама избегала встреч...
  Но подросток быстро утешился в привычной дружеской компании, благо его ровесников обоего пола, приехавших на каникулы к родственникам, было в избытке и в их деревне, и в ближайших населенных пунктах...
  
  В общем, вернувшись из деревни, Оксана очень хотела отвлечься и развеяться. И верная подруга Валерия, составившая ей компанию, оказалась как нельзя лучше подходящей для этой цели партией. Правда, спустя пару часов променада Ксюха почувствовала, как икры ног наливаются тяжестью, да и вообще усталость все больше расползается по всему телу. Впрочем, они уже приобрели кое-что из не слишком необходимых вещичек по завлекательным ценам распродаж, и теперь с чистой совестью отправились в местное кафе, слегка передохнуть.
  Тёмка совсем недавно отзвонился, побеспокоившись, не пора ли ее забирать? Дескать, он обещал встретить Романа с работы на машине, и мог бы сначала заехать, забрать ее и подбросить до дома. Ребятам вообще не слишком нравилось отпускать ее куда-то одну. Но Ксюху время от времени раздражала их постоянная гиперопека. Наверное, сегодня был как раз такой день. К тому же она отправлялась погулять не одна, а с подругой, так что волноваться было абсолютно не о чем.
  Погода стояла шикарная, чувствовала девушка себя относительно хорошо, с Леркой пока еще не успели обсудить все животрепещущие темы, и Оксана беспечно отказалась.
  
  В ожидании сделанного заказа, сбегав в 'дамскую комнату', Ксюха с увлечением слушала подругу, и немного рассеянно скользила взглядом по залу. Каково же было ее изумление (на ум тут же пришла поговорка 'мир тесен'), когда буквально через столик от того места, где сидели девушки, Оксана увидела ту, из-за которой пришлось пережить немало неприятных минут. Свою 'соперницу' Риту. Подругу Кирилла, которую прочили ему в невесты.
  Анина дочь невольно поморщилась, расстроившись - она сейчас здорово проигрывала по всем параметрам яркой, стройной красавице, облаченной в белое короткое платье, выгодно облегающее ее изящные прелести и оттеняя безупречный ровный загар, который можно получить только на морском пляже.
  Девушка была не одна. А в компании двух оживленно болтавших женщин, оказавшихся сидевшими спиной к Оксане и Лере. Судя по одежде, женщины явно были постарше Кирилловой подружки. Ксюха предположила, что они, наверное, какие-то родственницы. К их столику были придвинуты четыре пластиковых кресла. Четвертое было заставлено яркими пакетами с логотипами местных бутиков. Видимо, женщины тоже совмещали дружеские посиделки и шоппинг. Впрочем, удивляться нечаянной встрече не приходилось. В их микрорайоне этот огромный торговый центр был самый ближайшим, рядом с которым проживала и Ксюшка, и подружка Кирилла.
  Изумленно выгнув бровь, Оксана уже хотела было отвернуться, сделав вид, что не узнала старую (и не слишком приятную знакомую), но та вдруг тепло улыбнулась и приветливо кивнула. Ксюха машинально кивнула в ответ, опешив от неожиданности. По правде говоря, что бы Кир там не рассказывал, дескать, Ритка - всего лишь подруга детства, Оксана не могла отделаться от грызущего чувства ревности и легкой зависти. Они задевали за живое, бередя прошлое и заставляя в который раз сожалеть о глупой ссоре, после которой последовала череда событий, вообще перевернувших привычный мир. Причем развернулись они так стремительно и беспощадно, сокрушая все их совместные надежды, что не оставалось и шанса что-то исправить...
  
  Одна из женщин обратила внимание на жест Риты, и, не сумев побороть любопытства, обернулась. Недоуменно оглядев девиц за соседним столиком, она вновь отвернулась к своей молодой спутнице и что-то негромко уточнила, кивнув назад.
  Видимо, Ритка уточнила, с кем именно поздоровалась и откуда она знает Оксану, потому что за их столиком воцарилась немая сцена, и вторая женщина медленно повернула голову.
  Ксюха как раз пытаясь понять, отчего же ей не пришлась по душе нечаянная встреча, ведь ей не должно быть ни горячо, ни холодно от того, что эта девица тоже облюбовала ближайший к дому торговый центр, и так неудачно выбрала время отдохнуть, прежде чем озадачиться очередной порцией покупок или отправиться домой...
  Оксана вдруг с удивлением замерла. Третьей спутницей оказалась мать Кирилла.
  Ксюха моментально почувствовала себя неуютно. Уши и щеки отчего-то сразу запылали, и сердце пустилось вскачь, сбившись с размеренного ритма.
  Мысли лихорадочно заметались, пытаясь восстановить какие-то крохи информации. Кажется, Кир упоминал, что мать Ритки и его - давние подруги. Так что вполне очевидно, что они втроем могли отправиться прошвырнуться по магазинчикам. Или это своего рода такая встреча... когда женщины выбирают покупки к будущей свадьбе?...
  Откуда появились подобные ассоциации (может быть, сыграло роль белоснежное платье 'невесты'), Ксюха так и не поняла, но почему-то стало вдруг до слез обидно из-за лезшей в голову ереси...
  Видеть женщину, которая ясно дала ей понять, что она не пара ее сыну, было неприятно. А еще неприятнее оказался ее колючий, неприязненный взгляд, которым та уставилась на ее живот, будто на что-то омерзительное и достойное осуждения.
  Привыкнув к доброжелательной теплой атмосфере, которой ее окружили близкие в ожидании пополнения в семействе (да что там близкие, даже прохожие люди невольно улыбались, нечаянно встречаясь взглядами с молодой будущей мамочкой, а тут...), Оксана даже растерялась. И, машинально прикрыв ладошками изобличающее ее положение пузо, лихорадочно принялась вспоминать, приколота ли к ее сегодняшней одежде булавка 'от дурного сглаза'.
  Она не слишком верила в приметы, но гормональные всплески при беременности, видимо, каким-то образом влияет на подсознание, заставляя совершать странные, нелогичные поступки.
  Оксана старалась не смотреть фильмов со всякими ужастиками, но ночные кошмары продолжали мучить девушку. Помимо неприятного осадка от снов, в которых она не могла встретиться с Кириллом, грезилась еще какая-то лабуда про зверей, похожих на лохматых кошек-переростков, преследующих ее. Насколько она помнила, по 'соннику' это сулило встречу с врагами, предупреждая о грядущих неприятностях. А еще эти кошкообразные монстры охотились и за Киром. То в каких-то катакомбах, то в непроходимой лесной чаще, окружая или загоняя до жути согласными действиями. Впрочем, чем заканчивались подобные сцены, Ксюха не помнила, каждый раз просыпаясь за миг до жуткой расправы. Эти чудища словно задались целью помешать им встретиться, хотя бы по ту сторону реальности, когда на землю опускается ночь. И кошмарные видения заставляли Оксану судорожно просыпаться в холодном ознобе, хватая ртом воздух, и радоваться, что это лишь сон, игра воображения. Но чувство неясной тревоги и необъяснимого волнения потом долго не отпускали.
  Бархатные июльские ночи под небом, по которому были рассыпаны звезды, хотелось проводить не в одинокой девичьей постели, а тая в страстных объятиях любимого человека... Но увы, приходилось коротать их в одиночестве, устраиваясь поудобнее в ожидании, когда же наступит солнечное утро и прогонит гнетущее чувство собственной ущербности... Сама виновата... Испортила жизнь себе и Тёмке. Может, и не следует так говорить, но Ксюше почему-то не слишком верилось, что когда-нибудь и у нее настанет счастливая пора взаимной любви... Хотелось не просто дружеского участия и поддержки, а именно того окрыляющего чувства, которое воспевалось древними менестрелями и современными поэтами...
  Хотелось стать любимой, счастливой и страстно желанной женщиной не когда-нибудь в неопределенном будущем, а прямо сейчас...
  
  Глаза Кирилловой мамаши хищно сощурились, она привстала с места, что-то процедив сквозь зубы, отчего обе ее спутницы невольно отпрянули. Правда, тут же принялись что-то горячо убежденно втолковывать ей, вроде попытавшись удержать. Но женщина не слушала, стремительно поднявшись. Приятные черты исказились от проступившего гнева, а Оксана, поняв, что та целеустремленно движется к ним, лишь вжалась в спинку ставшего вдруг неудобным кресла и заторможено смотрела, не в силах двинуться с места, будто завороженная. Хотя инстинкты вопили - уходи! Не надо тебе связываться с этой фурией. Зачем лишний раз трепать нервы?
  Лерка, наконец-то опомнившись, что собеседница потеряла к ней внимание и интерес, обиженно обернулась, чтобы узнать причину, заставившую Оксанку пренебрежительно отнестись к душещипательной истории ее летних приключений. И с удивлением вскинула бровь, так же узнав мать Кирилла, которую видела пару раз.
  - Ты! - от возмущения подлетевшая женщина даже не могла вымолвить слово... Ее спутницы смущенно полуобернувшись, не стали вмешиваться, оставшись на месте, но с явным неодобрением поглядывая на разворачивающуюся на их глазах некрасивую сцену... - Ведьма проклятая! Приворожила парня! Как ты смеешь смотреть мне в глаза, тварь бесстыжая?! Зачем тебе мой сын?! Погубить его жизнь вздумала? Ты не нужна ему!
  - Простите, я не понимаю, - пролепетала Ксюшка, инстинктивно обхватив живот обеими руками.
  Вроде бы притихшая малышка, удовлетворенная тем, что беспечная мамаша, устроившая себе внеплановую физическую нагрузку, наконец-то присела отдохнуть, как нарочно принялась отчаянно толкаться. Наверное, ей пришлись не по вкусу эмоции, испытываемые матерью.
  - Да знает ли он, что у тебя пузо на нос прет? - продолжала разоряться женщина, не обращая внимания на немногочисленных свидетелей безобразной сцены. - Нагуляла, так и держись того, кто тебя обрюхатил! Не получишь моего мальчика! Костьми лягу, а выбью всю любовную дурь из его головы, ясно? Не смей к нему приближаться! Не то найду бабку и такую порчу на тебя наведу, век не забудешь!
  Лерка пребывала в культурном шоке. Вообще-то она была девушка не робкого десятка, и за словом в карман не лезла, если обижали ее близких, но сейчас она оказалась просто поражена той ненависти женщины, которая переливалась через край. Причину для подобных обвинений в адрес Оксаны в каком-то там привороте она не находила. Но язык почему-то не поворачивался нахамить тётке в ответ. Кто знает, может когда-нибудь надежды Кирилла осуществятся, и он-таки вернет свою Ксюшеньку. Не зря же намекал, отправляясь куда-то далеко и надолго, чтобы Оксанка не теряла надежды. И тогда, по идее, его неадекватная мамаша станет свекровью подруги. В свете таких событий обливать женщину матюгами как-то некрасиво...
  Оксана же, пораженная услышанным, будто оглохла, и последующие перлы "изящной словесности" от беснующейся тётки, которая, того и гляди, готова была выцарапать ей глаза, доходили до растерявшейся девушки словно через многотонную толщу воды...
  - Хорошо устроилась! Тепло, светло и мухи не кусают! А мой сын сейчас неизвестно где! Голодный, холодный! Помчался на край света, бросив дом, семью, работу... Денег ему, видишь ли, надо, чтобы такую тварь содержать! Брюхатую!!!
  - Слушайте Вы, дамочка! - отмерла Лера, вскочив и загородив собой подругу, невольно заставив придурочную скандалистку отступить назад. - Прекратите свои грязные инсинуации! Эта девушка замужем, и на вашего сына не претендует! Как не стыдно?! Взрослая приличная с виду женщина, а ведете себя как пьяная торговка с базара!
  - А ты вообще не лезь, оторва! Небось, сама хороша!
  - А Вы мне не тыкайте, женщина! А то в свой адрес сможете услышать много нелестных рекомендаций! - разошлась Валерия.
  - Пожалуйста, прекратите безобразничать! - подлетела к ним одна из официанток. - Идите скандалить на улицу!
  - Вызовите лучше охрану, - посоветовала Лерка, не удостоив служащую кафе взглядом.
  Опомнившиеся Ритка со своей матерью поспешно подошли, пытаясь урезонить свою знакомую. Подхватили ее с обеих сторон, стыдясь безобразного скандала, и попытались увести прочь.
  Оксана слышала лишь обрывки непонятных обвинений и угроз. А в голове билась только мысль о том, что Кир уехал... куда-то на край света... бросив все... уехал... и плутает там, как в ее кошмарных снах, в своем мрачном лабиринте... голодный, холодный... неприкаянный... из-за нее...
  Ксюха почувствовала, как кровь отлила от щек, закружилась голова, а перед глазами заплясали темные точки. Солнечный свет стал стремительно пропадать, будто светлое помещение уличного кафе при торговом центре вдруг заволокло набежавшей грозовой тучей.
  Ребенок судорожно затрепыхался в утробе. Низ живота потянуло...
  Ей не следовало нервничать и подвергать организм подобному стрессу, но Ксюшка просто не могла взять себя в руки... Слишком неожиданной вышла неприятная встреча.
  - Лер, давай уйдем, - прошептала она непослушными губами, судорожно утирая салфеткой выступившую испарину.
  - Ксюнчик, как ты? - склонилась Лерка к ней, тревожно вглядываясь в бледное лицо подруги.
  - Что-то мне нехорошо... - призналась Анина дочь.
  - Может, Тёмке позвоним? - предложила Валерия.
  - Да... только на улице. Давай поскорее уйдем отсюда! - резко поднялась Оксана, стремясь оказаться как можно дальше от недоуменных, сочувствующих и презрительных взглядов невольных свидетелей безобразного инцидента.
  Похоже, что мнения разделились, и кое-кто поверил нелепым обвинениям Кирилловой матери в то, что она причастна к злоключениям ее ненаглядного сыночка. И теперь с осуждением и неприязнью буравил ее взглядом.
  Ксюха чувствовала себя ни за что, ни про что облитой помоями...
  Такая слепая материнская любовь, возможно и заслуживала уважения, но у Оксанки было сейчас до того мерзко на душе, что на великодушное прощение любящей родительницы бывшего парня не оставалось сил. Да и мысли о Кирилле, острое сожаление о том, что она явилась косвенной причиной его странного поступка с отъездом, отошли сейчас на второй план. И ее саму очень беспокоило собственное непонятное состояние. От резкого движения, низ живота пронзило оглушительной болью. Оксанка охнула, схватившись за спинку кресла, страшась сделать следующий шаг.
  - Ксюха, что с тобой? Тебе совсем плохо? Может, присядешь? - перепугалась Лерка.
  - Нет... - прислушиваясь к внутренним ощущениям, отказалась Анина дочь. - Домой хочу...
  - Хорошо, как скажешь, - поспешила согласиться Валерия, подхватывая их пакеты с покупками. - Давай, держись за меня.
  - Домой, срочно! - повторила Ксюха убежденно, мечтая оказаться в своей уютной комнате, на диванчике, под мягким пледиком в цветочек, подальше от людей, удушающей атмосферы большого города, равнодушного к чужим переживаниям и проблемам...
  
  Но домой ей в этот день было не суждено вернуться...
  Когда девушки с горем пополам уже преодолели расстояние до выхода из торгового центра, сзади вдруг послышалось лязганье тележек и зычный голос:
  - Дорогу!
  Ксюха инстинктивно резко отпрянула в сторону. Мимо, едва не задев их, промчались пустые тележки, резво подталкиваемые облаченным в униформу, невысоким крепышом азиатской наружности
  - Куда прешь?! - сердито буркнула Лера.
  - А что вы в дверях затор устроили, - огрызнулся парень, - раскорячились тут...
  - Давай, катись отсюда! - напутствовала подруга сердито. Обижаться на него Лера посчитала ниже своего достоинства.
  Ксюха вдруг снова ахнула, подхватив живот и вцепившись другой рукой в запястье подруги, зашипевшей от боли.
  - Мамочки... - прошептала Оксанка, чувствуя странную резь в промежности, а между ног внезапно стало горячо и мокро, и по внутренней стороне бедер что-то потекло.
  - Что с тобой?
  - Не знаю... - выдавила Оксанка, покрываясь малиновыми пятнами.
  Румянец смущения за неожиданный конфуз, залившей краской стыда бледное лицо, выглядел пугающе. Лерка и сама взбледнула, подозревая худший вариант развития событий, решив, что надо срочно звонить Артему...
  Первой мыслью Ксюшки была та, что она зря не заглянула на обратном пути в 'дамскую комнату', но потерять контроль над организмом вот так внезапно, показалось диким. А вторая мысль напугала девушку еще больше, но озвучить ее она просто не успела.
  - Тебе чего надо? - вдруг вызверилась вскинувшая голову Лерка, глядя куда-то за спину Оксаны.
  Та машинально обернулась и наткнулась на подошедшую Риту. К счастью, одну, без сопровождения своих старших спутниц.
  - Я просто извиниться хотела за тётю... - начала было подруга Кирилла, но вдруг встревожилась:
  - Господи, Ксюша, с тобой все в порядке?
  - Вашими молитвами, - огрызнулась Лерка. - Нам твои извинения до лампочки. Иди уже... куда шла, - отшила она невольную провокаторшу скандала.
  - Да на ней лица нет! - возмутилась Рита. - Ксюш, ты случайно не рожать прямо тут собралась?
  Лерка испуганно сглотнула, ощутив, как вздрогнула Оксана, ошарашено переведя взгляд на свои ноги, по щиколоткам которых, выглядывающих из-под длинного сарафана, ползли тоненькие прозрачные струйки, подбираясь к босоножкам на плоской танкетке...
  - У меня, кажется, воды отошли... - пролепетала она осипшим голосом.
  - К-какие в-воды... - заикаясь, уточнила Лерка, почувствовав вдруг неподъемный груз ответственности. - Какие воды?! Не смей тут устраивать внеплановые роды! Тебе еще как минимум две недели ходить! - запаниковала верная подруга, хватаясь за сумку, в недрах которой надо было срочно отыскать сотовый телефон.
  - Не ори! Ты ее пугаешь, - подхватила Рита пошатнувшуюся Оксану, которая внезапно почувствовала слабость в коленях.
  Рожать ей было рано, но живот ходил ходуном, детеныш брыкался, ноги были мокрыми и низ живота не отпускала тянущая боль...
  - Надо ее мужу позвонить! - судорожно роясь в сумке, причитала Лера. - Вот, заррраза! Да где же этот долбанный мобильник?!
  - Ты что, дура? Он у нее акушер? В скорую надо звонить! - решительно заявила Ритка.
  Ксюхе было уже все равно за кого цепляться, лишь бы не упасть.
  - Ксюша, до банкетки сможешь дойти? - прикинув на глаз расстояние до ближайшей лавочки, поинтересовалась Рита.
  - Не знаю...
  - Ну давай, потихонечку... - поддерживая ее за локоток, ласково заворковала Кириллова подруга, стараясь не показать, как сама напугалась, разворачивая девушку в сторону лавочки. - Тебе надо присесть, или лучше прилечь...
  Марго училась в медицинском. Правда, по родовспоможению у них было всего несколько занятий, но кое-что она помнила. И было очень похоже, что Ксюшка и впрямь собралась рожать... Девятый месяц весьма коварный. Но, возможно, она благополучно доносила бы свою беременность, не случись внезапного стресса. Будущие мамаши такие мнительные. У кого-то железные нервы и здоровье, а кому-то достаточно легкой встряски, чтобы попасть на принудительное сохранение на больничную койку.
  Рита искренне переживала, чувствуя свою вину за возникший инцидент (ведь если бы она сделала вид, что не узнала Кирюшкину бывшую, и не привлекла бы внимание сходящей с ума от беспокойства, как там ее кровиночка, Кирилловой матери, ничего бы не случилось). Кир не простит ей, если узнает, что Ксюха или ее ребенок пострадали...
  Малодушные мысли, промелькнувшие в голове о том, что если Оксана потеряет ребенка, то Кириллу, намеревавшемуся вернуть себе бывшую любовь, меньше хлопот, Ритка с позором прогнала, устыдившись малодушия. Кир, в самом деле, был ее хорошим другом, и девушка от души желала ему счастья... Если он видит свое счастье с чужой женой и ребенком - так это его и только его выбор...
  - Вот! Нашла! - с видом победительницы, выудила, наконец, Лерка свой мобильный. - Тёма... Тёма... тьфу ты! Ромке позвоню! - решила она, наткнувшись сначала на номер парня, который был свидетелем на свадьбе подруги.
  - Может, не надо их пугать раньше времени? Лучше скорую? - робко предположила Оксана.
  - Да плевать! Мы тут с ума сходим, пусть тоже понервничают. Мужикам полезно! - безапелляционно заявила Лерка, решительно набирая номер Романа.
  - В скорую звони! И маме твоей, наверное, надо сообщить? - внесла рацпредложение взволнованная Рита, с тревогой глядя на Оксану, чувствующую себя беспомощной, растерянной и донельзя напуганной перспективой преждевременных родов, влекущих за собой массу осложнений и для роженицы, и для ребенка. Зря она все-таки читала разную лабуду на форуме...
  - Лучше Панову... - опомнилась Ксюха, уповая на врачей из его клиники, способных творить чудеса. Почему-то она была свято уверена, что услуги обычной скорой помощи окажутся не такими волшебными...
  
  Остальные события для чуть не подвывающей от страха Ксюшки, не готовой к преждевременным родам ни морально, ни физически, прошли словно в тумане. Какие-то сердобольные посетители торгового центра и пара охранников подходили узнать, что случилось, и лезли с советами или просто тихо причитали. Дескать, жалко-то как, молоденькая какая и бестолковая. На таком сроке надо дома сидеть, а не магазинам шляться, и куда только родня смотрит...
  Девчонки наперебой уговаривали ее, что все будет хорошо, надо только расслабиться и немножко потерпеть, пока не прибудет скорая... А захватившая паника все никак не отпускала, леденящий страх за ребенка для Оксаны теперь перекрывал все остальные эмоции...
  
  ***
  
  Анька на такси примчалась в клинику, куда доставили дочь, едва узнав, что Ксюху забрали в больницу. Лерка, стараясь не разрыдаться в трубку, сбивчиво поведала о внезапном недомогании Оксаны и о том, что ее не взяли даже в качестве сопровождающей, велев позвонить родным пациентки, и уверив девушку, что ее подруга в надежных руках.
  - Егор Александрович всю клинику на уши поставил, наша бригада просто ближе всех оказалась. И в гинекологии ее уже ждут, - улыбнулась молоденькая акушерка, проворно забираясь в машину вслед за врачом, хлопотавшим вокруг уложенной на носилки Ксюхи. - Все будет хорошо. Не волнуйтесь!
  Тревожно взвыв сиреной, расчищая дорогу для сторонившихся автомобилей, скорая с логотипом частной клиники стремительно рванула с места...
  Образовавшаяся толпа любопытных начала расходиться, поняв, что ничего интересного больше не предвидится.
  Рита повернулась к застывшей столбом Лерке:
  - Я на машине. Тебя подбросить?
  - Не надо.
  - Лера, позвони мне, пожалуйста, когда узнаешь, как там Оксана...
  - С какого перепугу я буду тебе звонить? - окрысилась Валерия. - Я вообще тебя видеть не хочу! Если с Ксюхой или ее ребенком из-за вас что-то случится... - не закончила она фразу, с ненавистью взглянув на собеседницу.
  - Зачем ты так? - огорченно вздохнула Марго. - Я не хотела... И Кирюшкина мать тоже сорвалась. Она же не всерьез...
  - Я тоже ничего подобного не хотела! А Оксанка тем более! - отвернулась Валерия от девушки, не желая продолжать бесполезную дискуссию.
  - Мне очень жаль... - тихо произнесла Рита, разворачиваясь, чтобы уйти.
  
  Когда Аня добралась до оперблока, оба соседа были уже там. Рома размашистыми шагами мерил длинный коридор перед операционной, а Тёмка сидел на банкетке, нервно обгрызая ноготь и уставившись в одну точку на полу перед собой. Мысленно костеря себя на все лады, за то, что не уберег, отпустил одну, не настоял на том, чтобы загнать домой, пока с женой было все в порядке. Но кто мог предвидеть такое нелепое и стремительное развитие событий?
  - Анюта! - вскинулся Роман, быстро подходя к женщине.
  - Как она? Что-нибудь известно? - вцепилась Анька в его руку, тревожно вглядываясь в обеспокоенное лицо Романа.
  - Не знаю. Угроза преждевременных родов. Нам пока велели ждать здесь и не лезть под руку. Все равно дальше этого коридора не пускают. Там вход по магнитным картам, - поморщился Ромка, покосившись на закрытую дверь.
  - Господи, ну почему все так... - тихо простонала Аня, жутко переживая за своих девочек. - Егор не появлялся?
  - Он там, внутри, - кивнул Рома. - Правда, не знаю, зачем он там нужен, - нервно пошутил он.
  - Аня, - подошел Тёмка, - ты только не волнуйся, - неуверенно попросил он. - Здесь же хорошие врачи, ведь правда?
  - Я надеюсь, - судорожно всхлипнула она, утыкаясь в грудь юноши лицом.
  Артем обнял ее, погладил по вздрагивающим от еле сдерживаемых слез плечам.
  - Ну-ну, Анюта, хорошая моя, ты только не разводи мокроту. Все будет хорошо, вот увидишь! - добавив в голос уверенности, пообещал парень.
  Он как-то слабо себе представлял, как надо успокаивать женщин. Все его попытки отчего-то с треском проваливались, а то и имели непредсказуемые последствия, как с Оксанкой...
  Артему хотелось верить, но на сердце у Ани почему-то было тягостно, не отпускало ощущение чего-то непоправимого, происходившего за закрытыми дверями, в которые не пропускали посторонних, даже близких родственников. Она держалась изо всех сил, мысленно перебирая молитвы. Правда, она и знала-то всего парочку, но сейчас готова была повторять их снова и снова, будто цепляться за соломинку, только бы с дочерью и внучкой все было в порядке.
  
  На характерный писк сработавшего магнитного замка, сопровождавший открывающуюся дверь, все трое обернулись, как по команде. И со смесью страха и надежды уставились на вышедшего из нее, сосредоточенного, хмурого Панова, одетого почему-то в хирургическую робу, хотя у него сегодня не было плановых операций.
  - Егор! - кинулась к нему Аня, отлепившись от Артема. - Что с Ксюшкой?
  - Анюта, родная моя... - перехватил ее Егор, быстро прижав к себе, но тут же отстранив, удерживая за плечи:
  - Все будет хорошо! - ровно произнес он, глядя ей в глаза. - Положение серьезное. Воды отошли. И пытаться сохранить...
  - Нет! - ахнула Анна, не дослушав.
  - Я имел в виду - на сохранение класть уже бесполезно, ей пока вкололи успокоительное, - быстро добавил он, пресекая панику.
  - Но ведь рожать рано еще! Ты мне что-то недоговариваешь, да? - тихо прошептала женщина.
  - Ань... боюсь, придется делать кесарево... Ксюшка здорово перенервничала и ослабла... Давление нестабильно. Ребята считают, что лучше не рисковать, мучая мать и ребенка...
  - А ты? - сглотнув, выдавила она.
  - Аня, я сторонник естественных родов, но не акушер-гинеколог! Я доверяю мнению специалистов...
  - Хорошо. Я или Артем должны где-то подписать, что не возражаем против кесарева сечения?
  - Нет, она совершеннолетняя и находится в сознании, - пояснил Панов.
  - Сколько будет длиться операция? - заставив себя подавить эмоции, будто заморозив посторонние чувства, сухо произнесла Анна, внутренне мобилизуясь. Сейчас, когда ее ребенку плохо и требуется помощь, она просто не имела права расклеиваться. Пусть даже рядом с тем, с кем можно оставаться слабой женщиной.
  - Стандартная - минут сорок. Прогнозов давать не могу, - осторожно ответил Егор.
  - Я помню о предрассудках медиков, - отозвалась она безучастно, просто констатируя факт.
  - Аня, здесь сейчас лучшая бригада, - произнес Панов, обеспокоенно вглядываясь в ее осунувшееся лицо.
  - Я не сомневаюсь, - слабо улыбнулась Аня, кусая губы.
  - Я буду рядом, - твердо пообещал Егор.
  Правда, не уточнил - с ней или с ее дочерью...
  
  ***
  
  
  
  
  Конец четвертой книги
  
  
  ***
  
  
ПРОСТАЯ СЛОЖНАЯ ЖИЗНЬ - 5.
  
   КНИГА 5
  
  
  ***
  
  Аня так и не смогла расслабиться, несмотря на уверения Егора, который снова ушел на территорию родильного блока, куда не допускались посторонние. Где-то на другом этаже здания приглушенно слышался плач детишек, на который она вначале даже не обратила внимания. Хотя, может быть, просто подошло время кормления, вот груднички и активировались...
  Злющий Ромка, на скулах которого ходили желваки, отойдя к дальнему окну, с кем-то жестко общался по мобильной связи. Сначала, кажется, была Лерка. Задав ей несколько уточняющих вопросов, Роман сухо сказал, что пока ничего неизвестно, и он ей перезвонит, как только будут новости. Затем мужчина позвонил еще кому-то. Судя по его тону, разговор был не слишком приятным.
  Анна не прислушивалась, занятая своими мыслями. Лишь отстраненно отметила, что несколько раз в весьма нелицеприятных и непечатных выражениях сосед упомянул мать Кирилла, кажется, на полном серьезе собираясь предъявить ей иск за клевету и предумышленное нанесение моральной травмы, повлекшее за собой угрозу здоровью и жизни Оксаны и ее малышки. То ли абонент был не согласен с формулировкой, то ли требовал какие-то уточнения, чтобы приступить к составлению искового заявления, но Ромка еле сдерживался, чтобы не наорать на бестолкового крючкотвора, уверяя, что это дело он так не оставит, сколько бы ни стоили услуги адвоката. И ему наплевать, что тётка могла быть в состоянии аффекта. И, мол, пусть эта стервозина еще скажет спасибо, что она ему в тот момент не попалась под горячую руку, иначе он тоже мог бы сослаться на свое состояние невменяемости, вырвав ее поганый язык прямо там, где она имела неосторожность высказаться. Сосед грозился еще и Киру ввалить, чтобы держал свою мать подальше от Ксюхи...
  Отговаривать Ромку от его затеи (по крайней мере, в данный момент) Аня не посчитала нужным. Во-первых, может быть, она что-то не так поняла, рассеянно пропуская через себя эту обрывочную информацию, и только догадываясь об истинном значении его фраз. Во-вторых, пусть мужчина выпустит пар. Честно говоря, сейчас она готова была сама накатать подобное заявление на злобную тётку. И наплевать на последствия, и как к этому отнесется Оксана.
  Женщину не отпускал страх за дочь и внучку. Конечно же, идеально было бы отходить сорок недель, но и плюс-минус две недели - еще не критично. Ее и саму кесарили с Димкой из-за проблем со зрением и миомы матки. Спираль, поставленная после рождения дочки, оказалась палкой о двух концах. С одной стороны, не приходилось беспокоиться о том, чтобы нечаянно не залететь, но с другой доставляла много неприятных моментов во время затяжных и обильных месячных и, как оказалось, спровоцировала развитие миомы. Больше Анна на подобные эксперименты не отважилась.
  Но Димку вытащили ровно день в день, едва (по подсчетам специалистов) развитию плода сравнялось тридцать восемь недель. У Ксюшки же тридцать восьмая неделя только началась... По мнению обывателей, лучше уж ребенку родиться семимесячным, чем восьмимесячным, дескать, на восьмом месяце у плода снижается концентрация вещества, которое отвечает за раскрытие легких при рождении и за самостоятельное дыхание. У семимесячного ребенка концентрация этого вещества выше...
  Понятно, что раз отошли околоплодные воды, о сохранении беременности речь уже не идет, но почему врачи не стали стимулировать естественные роды? Только ли из-за слабости после нервного срыва и нестабильного давления? Насколько уместно в данном случае кесарево сечение? Или политика медучреждения, оказывающего платные услуги, подразумевает, что операция стоит дороже, поэтому и рекомендовали именно ее?
  Но ведь, пациентка не 'с улицы', должны же коллеги Егора понимать, что на своих не наживаются, мало ли, когда придется попросить за родственника, у которого найдутся проблемы, находящиеся в компетенции Панова? А Егор всем ясно дал понять, что считает ее семью своей...
  Впрочем, рассуждать на эту тему, не имея достаточных аргументов за и против, Ане оказалось не под силу. Оставалось только уповать на порядочность людей, от которых зависели чужие жизни.
  Думать о патологических последствиях, спровоцированных преждевременными родами, оказалось очень страшно. От жалости к крохотной малышке, о существовании которой ее безалаберная мамочка догадалась лишь незадолго до того, как та начала шевелиться в утробе, сердце заходилось тупой болью. В голову полезли всякие ужасы. Несмотря на утверждение врачей, наблюдавших беременность Ксюшки после ее выписки из клиники, где ее некоторое время продержали на сохранении, что сейчас с ребенком все в порядке, снова закрались мысли о том, что они могли что-то нечаянно пропустить или не придать должного значения. И пусть Егор уверял, что клиника оснащена прекрасным современным оборудованием, но человеческий фактор тоже нельзя исключать. И даже самые лучшие специалисты - всего лишь живые люди, с множеством своих личных проблем, от которых не всегда удается абстрагироваться на работе. Да мало ли что - не выспались, оказались подвержены метеозависимости, были эмоционально взвинчены в момент обследования пациента...
  Нет, Анька не искала коллегам Панова оправдания. Когда речь шла о жизни и здоровье собственных самых близких людей, она оставалась непримирима. Но на подсознательном уровне понимала, что это не спасает.
  Почему-то в памяти всплыл давнишний разговор с подругой.
  В стране тогда многим задерживали выплату заработной платы. Причем, если бюджетников еще как-то старались поддержать, то рабочим и служащим, имевшим несчастье оставаться на своих разваливающихся предприятиях, приходилось ох как несладко. Серьезный завод по выпуску продукции для ВПК, на котором в то время работала свекровь, вообще распустил своих работников в отпуск за свой счет на неопределенное время. Оставшиеся без средств к существованию люди хватались за любую возможность хоть что-то заработать, чтобы прокормить семьи. Люди с высшим образованием и многолетним опытом работы на сложном оборудовании, устраиваясь продавцами в ларьки, всеми фибрами души презирая подобное ремесло, и зачастую 'прогорая' из-за неприспособленности к подобному роду занятий. Впрочем, тогда многим, не имеющим коммерческой жилки и склонности к авантюризму, приходилось нелегко.
  Как раз накануне памятного спора с подружкой Аня была в районной поликлинике и нечаянно стала свидетельницей разговора расстроенной врачихи и медсестры. Интеллигентного вида немолодая врачиха жаловалась, что рушится личная ее жизнь из-за дурацкой невозможности сдать пальто в химчистку (на новое у нее банально не было средств). И мужчина, с которым у одинокой женщины намечался серьезный роман, страшно обиделся, что она вторую неделю 'динамит' его со свиданиями, выдумывая какие-то несущественные отговорки. Но она просто не могла ему признаться в том, что едва сводит концы с концами, не желая показаться ему обузой и какой-то нищенкой, не способной прилично одеться, чтобы пойти с ним в ресторан. Насколько Аня поняла из обрывочных фраз, этот предприниматель как-то обмолвился, что презирает женщин, ищущих в отношениях только материальную выгоду.
  В какой-то мере Аня понимала его позицию. Среди ее бывших одноклассников, которые в смутное время подались в свободное плавание, был парень, весьма успешно сумевший не просто удержаться на плаву, но путем сложных махинаций, поднявшийся до вполне приличного (или, скорее, даже до неприличного, по сравнению с остальными невезунчиками) уровня благосостояния. Природа обделила его яркой внешностью (из-за чего бедняга здорово страдал в детстве и подростковом возрасте, нажив кучу комплексов), зато расщедрилась на остроту ума и сообразительность. Самое смешное, что не обремененный личной жизнью, он и впрямь посвятил свободное время поискам несовершенства законов тогдашнего времени. И, проанализировав экономическую ситуацию, сделал правильные ходы, ограничив свое участие в сомнительных полукриминальных сделках, зато давшие прекрасный финансовый результат и принесшие вполне ощутимую прибыль. Так сказать, заработал начальный капитал для будущего бизнеса, который, к слову сказать, процветает и по сей день.
  При нечаянной встрече и банальном обмене вопросами 'как жизнь?', Аня прекрасно помнила сквозящую в его голосе неподдельную горечь. Парень скупо упомянул о том, как нелегко разобраться в девушках, которые раньше его ни во что не ставили (и ладно бы просто игнорировали, так ведь и брезгливо морщились, с презрительной жалостью глядя на его невзрачную внешность), а теперь будто и не видят, что внешне он остался таким же... И даже не стесняются делать недвусмысленные намеки о создании прочных семейных отношений в расчете на житейские блага, которыми ополоумевший от нечаянной радости мужик должен осыпать великодушных барышень, готовых принести свою красоту и молодость в жертву законному браку с таким, как он...
  Внешность бывшего одноклассника была действительно не просто серой, а даже в чем-то отталкивающей непропорциональными чертами лица, сутуловатостью и тщедушностью тела, делая в глазах ровесниц убогим и ущербным. Но только дураком он никогда не был...
  Так что поверить в подозрительность ухажера врачихи, который вроде бы тоже только недавно хорошо поднялся и не желал, чтобы его финансовое благополучие заслоняло от претенденток на роль спутницы его собственную личность, Аня могла. А также могла посочувствовать и опасениям женщины, у которой кроме оконченного мед.вуза, гордости и чувства собственного достоинства (чтобы не опускаться до оправданий причин ее уклонения от свиданий в зимнее время года) ничего не осталось. Это подружке-коллеге она могла запросто пожаловаться, дескать, вторую неделю, как ни зайдет до начала приема или после работы, в единственный оставшийся в ближайшей округе приемный пункт химчистки, он оказывается закрыт. Пришлось специально отпрашиваться с работы на два часа раньше, чтобы наконец-то застать приемщицу.
  А разведенная подруга, как раз и прозябающая в этом приемном пункте приемщицей (потому что из-за маленького ребенка не могла устроиться в более подходящее по графику работы место, но, не имея возможности оставить сына с няньками, была обязана предоставить в отдел соцобеспечения справку с места работы для выплаты субсидии), разорялась, что в кои-то веки нашла возможность пристроить сына у соседки и пойти в поликлинику, а врача на месте не оказалось!
  По мнению подружки, сравнивать ее отношение к ненавидимой работе, и отношение мед. работников к своим обязанностям и тому, что они позволили себе заняться решением личных вопросов в рабочее время - нельзя. Анька тогда еще пыталась поспорить с подругой, подтрунивая над ее отношением. Дескать, она-то не заморачивалась опозданиями на работу или уходом пораньше, потому что ошалевала со скуки в отсутствие клиентов, сокрушаясь о том, что вынуждена прозябать за копейки в этой конуре (большую часть помещения бывшего приемного пункта сдавали в аренду какому-то ИП).
  От мыслей о проблемах далеких 90-х, Аню отвлекло оживленное движение. В родильный блок, судя по мельтешению теней за стеклянной дверью с магнитным замком, привезли еще одну роженицу. Видимо, молодую женщину доставили на этаж каким-то другим путем. А перепуганного мужчину, облаченного в одноразовый халат, шапочку и бахилы, сопровождала медсестра, с которой они поднялись из приемного покоя на лифте и теперь торопливо шагали по коридору мимо ее соседей. Папашка, наверное, желал присутствовать при рождении наследника. Посторонившись, пропуская их, Аня невольно покачала головой. Анатолий не изъявлял желания наблюдать за таинством рождения детей. Да она и сама была категорически против подобного зрелища.
  Оба соседа проводили сосредоточенно шагавшего парня удивленными взглядами. Судя по всему, и Рома, и Артем тоже были противниками родов в присутствии мужчин, имеющих непосредственное отношение к появлению на свет последствия любовной связи.
  Впрочем, в Оксанином варианте, раз она дала согласие на кесарево, их бы все равно не пустили в операционную.
  Ненадолго уплыв мыслями в прошлое, Аня судорожно вынырнула из них, чтобы снова окунуться в невеселые переживания о насущной проблеме.
  Если с ребенком все в порядке, значит, проблемы с состоянием самой Оксаны? Что значит, она слишком ослабла? Отчего? Ведь не мучилась схватками сутки напролет, как некоторые несчастные.
  Представить, что ее жизнерадостная и достаточно выдержанная девочка настолько впечатлилась из-за скандала, устроенного Кирилловой матерью, Ане было сложно. Если только это не явилось последней каплей. Ксюхе нелегко дались внезапные перемены в собственной жизни и далеко идущих планах. Несмотря на поддержку родни и соседских парней, личная неустроенность загоняла девушку в эмоциональный вакуум, заставляя подавлять бушующие в душе страсти из-за расставания с любимым человеком, и переживать из-за непоправимой ошибки. С появлением ребенка Ксюшка смирилась, но она не могла не понимать, что это не спасение от одиночества. Она еще слишком молода, чтобы успокоиться на мыслях о том, что этот ребенок будет рожден 'для себя'. Естественно, как и всем нормальным людям ее возраста, хочется любить и быть любимыми. Фиктивное замужество и добрые дружеские отношения с благоверным не спасают от упаднических мыслей и самоедства. Анька от всей души сочувствовала дочери, но не представляла, насколько та была близка к грани, за которой последовал срыв.
  Конечно, скорее всего, виной тому общее нестабильное состояние нервной системы во время беременности...
  И, тем не менее, она не ожидала, что подобное потрясение извне способно спровоцировать преждевременные роды. Ведь, по сути, мать Кира, несостоявшаяся свекровь, для ее дочери - никто! Да наплевать на ее мнение с высокой колокольни! Собака лает - ветер носит...
  Или, наоборот, именно из-за того, что грязью обливала мать человека, которого дочь продолжала любить, и спровоцировало этот шквал эмоций, который оказался фатальным?
  Жаль, что она не присутствовала при подлых обвинениях. Желание вцепиться мерзкой гадине, не постеснявшейся трепать нервы беременной женщине, в морду лица, заставляло что-то внутри клокотать от негодования. Только попробовала бы в ее присутствии рот открыть на ее девочку!
  Чувствуя, что заносит куда-то не туда, Аня судорожно выдохнула и медленно разжала пальцы. На ладонях остались лунки от длинных ногтей...
  'Господи, только бы обошлось. Прошу тебя, будь милостив к моим девочкам...' - прикрыв глаза в сотый раз, прошептала Аня в бессильном отчаянии помочь чем-то еще. Сейчас уже от нее ничего не зависело. Оставалось только уповать на профессионализм опытных врачей...
  У Аньки в голове не укладывалось, насколько надо быть озлобленной и непримиримой к ситуации, что взрослый сын не желает забывать бывшую подружку. А вдруг это самая настоящая любовь? Кто может гарантировать и делать стопроцентные прогнозы? Почему бы не отступить в сторону и не позволить совершить ему поступок, продиктованный велением сердца? Если Кир прав, и не обманывается в своих чувствах - значит, будет счастлив. Какая мать не желает счастья своему ребенку? Если же она окажется права - и у Кирилла с Оксаной нет будущего, не в чем будет упрекнуть за то, что из-за ее вмешательства ничего не вышло. Может, сын и сам пришел бы к ней за утешением. Разве не отличный шанс доказать, что она всегда готова поддержать и излить свою нерастраченную материнскую любовь?
  Вообще-то Аньке трудно было представить себя на месте Кирилловой мамаши. Как бы безмерно она не любила своего младшенького, но острое чувство несправедливости, когда поняла, что какая-то, скажем так, чужая девчонка сможет отобрать ее кровиночку, проступило лишь однажды, заставляя задыхаться от беспомощности и ужасая перспективами.
  Сейчас Аня уже с улыбкой вспоминала творившийся в душе раздрай. Слава богу, со временем смирилась с тем, что когда-нибудь сыночка придется отпустить от своей юбки. То ли это из-за того, что у нее все-таки было двое детей, то ли просто природой так заложено, что со временем взросления ребятишек, крепкая незримая связь, которую специалисты разграничивают на три этапа, ослабевает... Неважно. Главное, что такого ужаса от потери эмоциональной связи со своим чадом, который будто и забыл на тот момент о ее существовании, Аня больше никогда не испытывала.
  
  ***
  
  Сейчас, по прошествии стольких лет, Анна уже спокойно относилась к Димкиным сердечным привязанностям, наверное, еще тогда, в детстве сына, получив 'прививку' от синдрома эгоистичной собственницы, или просто в одночасье исчерпав отведенный ей предел переживаний по данному вопросу.
  Впрочем, к остальным мужчинам в ее жизни это не относилось. Сын - это сын, такой удел матери, отпускать повзрослевшее дитятко на поиски личного счастья и мириться с его выбором. А вот муж - это совсем другое дело. Наверное, именно поэтому она так и не смогла простить Толю, хотя по-человечески понимала, что изжившие себя отношения следовало закончить. А уж про Егора и говорить нечего. Раз уж он влез в ее жизнь, когда она уже и не ждала чудесного дара проказника Амура, даже мысли о том, чтобы отпустить СВОЕГО любимого мужчину, уступив другой женщине, если вдруг возникнет необходимость, приводила женщину в отчаяние.
  Анна раньше как-то не задумывалась о том, каково было матери Толика, когда единственный сыночек объявил о своем намерении жениться, потому что откладывать на потом это событие стало невозможно.
  Сраженные внезапно нахлынувшими чувствами, как и любая молодежь, они с Толей наслаждались любовным угаром, но ее родители слишком негативно были настроены против добрачных отношений. Может быть, Ане не приходило в голову раньше рассуждать на эту тему, потому что свекровь приняла выбор Анатолия и никогда не высказывала невестке своего 'фи'. И всю свою материнскую любовь, беззаветную привязанность и готовность к самопожертвованию перенесла на внуков?
  Над бабушкой Олей подтрунивали из-за ее чрезмерной привязанности к детишкам, которых она беззастенчиво баловала. Но с этим все домочадцы как-то мирились. Ее желание постоянно опекать детей, словно дотошной наседки над неугомонными цыплятами, вызывало понимание и умиляло. Даже несмотря на болезненный развод, у Ани с бывшей свекровью сохранились теплые, доверительные отношения. Слишком светлой и искренней оказалась привязанность Ольги Игнатьевны к внукам, и, видимо, к той, которая подарила ей это счастье.
  Интересно, какой бабушкой она сама окажется для собственной внучки? Несмотря на свою недавнюю категоричную неготовность становиться бабкой в тридцать с хвостиком, Ксюхину малышку Аня уже любила всей душой, и мечтала взять на руки крохотное продолжение своей родной крови...
  Очень хотелось, чтобы ребенок был здоров и счастлив. Смогут ли Ксюшка с Артемом окружить свою дочку заботой и вниманием в такой степени, чтобы девочка как можно дольше не догадывалась об истинных взаимоотношениях родителей?
  И какую роль в ее жизни отвел себе Роман? Временами Ане казалось, что Ромка больше всех остальных вместе взятых ждет появления этого ребенка на свет...
  По идее, радужное будущее, все равно казалось неясным. И Анино воображение просто пасовало перед возможным развитием событий. Но это сейчас было не главным.
  Только бы операция прошла успешно, и обе девочки оказались живы и здоровы...
  
  ***
  
  Внезапно относительную тишину коридора нарушил надсадный крик женщины, раздавшийся из-за дверей родового блока: 'Аа-а... мамочки-и-и... аа-а...'
  Аня непроизвольно вздрогнула и резко обернулась. Оба соседа замерли, в смятении глядя на закрытую дверь. Душераздирающих криков не последовало.
  Ромка застыл посреди коридора, в котором после разговора по телефону продолжал наматывать круги. А Тёмка аж привстал с банкетки, видимо, готовый кинуться на помощь жене.
  Аня невольно улыбнулась.
  - Со звукоизоляцией у них слабовато... - пробормотала она, отлепляясь от окна в конце коридорчика и направляясь к ребятам.
  - Это же не Ксюшка так кричит? - обернулся Артем, услышав ее шаги.
  Отчаяние, сквозившее в глазах Тёмки, было таким выразительным, что Аня поймала себя на мысли, что не призналась бы ему, даже если бы это действительно стенала в муках ее дочь.
  - Нет, Тём. Кесарево сечение обычно делают под общим наркозом... При удачном... - запнулась она, - стечении обстоятельств, мы, скорее всего, услышим лишь крик новорожденного.
  - Ааа... - с огромным облегчением выдохнул парень.
  Но новый крик заставил его снова оцепенеть и поежиться, будто мороз драл по коже.
  - Господи, что они там с ней делают? - выдавил он, бледнея.
  - Насколько я компетентна в подобных вопросах, женщина вот-вот родит. Обычно орут во время схваток, а раз они такие частые...
  - Не продолжай, пожалуйста, - нервно сглотнул Артем, рухнув обратно на банкетку. - Как-то мне уже нехорошо...
  - Да, Тём, вот такая несправедливость... - иронично заметила Аня, чтобы хоть как-то абстрагироваться от нервирующей обстановки. - При зачатии ребенка удовольствие обычно получает мужчина, а вот отдуваться приходится женщине. Хорошо бы отцы ценили муки, через которые приходится проходить женщине, рожая.
  - Аня... - укоризненно зыркнув на тёщу, опустил глаза парень, приняв едкое замечание на свой счет.
  Удовольствие его было сомнительным, потому что в расстройстве от свалившихся тогда на его долю огорчений, было как-то не до любовных утех... просто так получилось... И, справедливости ради надо сказать, что он готов был разделить с Ксюхой ответственность и как-то облегчить ее теперешние страдания. Только вот как? Природой же такого не предусмотрено...
  При своем нынешнем состоянии, покраснеть как полагается, Тёмка не смог, зато бледные скулы окрасил румянец. И юноша перестал походить на свежее умертвие.
  - Дочерей Евы подобным образом Бог наказывает за ослушание. Мало того, что сама нарушила запрет трогать плоды с Древа Познаний, так еще и Адаму подсунула... - заступился за мужиков Роман, присев рядом с любовником и ободряюще приобняв его.
  - Рома, чья бы мычала... - нервно усмехнулась Аня. - Тот грех, которому подвержены вы...
  - Ладно, признаю! - вскинул Роман руки в жесте проигравшего. - Мы этот философский вопрос как-нибудь в другой раз обсудим.
  - Боюсь, я не настолько сильна в казуистике, чтобы спорить на подобную теологическую тему, - поморщилась Аня, снова вздрогнув от неожиданно раздавшегося затяжного крика, в этот раз более мучительного.
  - Ну когда она уже разродится-то? - закрыл уши руками Артем. - Чувствую себя узником в застенках гестапо, ожидающим своей очереди на допрос...
  - А ты представь, Тёмыч, каково там этому герою, который решил посмотреть, как жена рожает, - заметил Ромка.
  - Очуметь! - рассеянно согласился Артем, поднимаясь.
  - Ты куда? - обеспокоено спросил старший парень.
  - Не знаю... Подышу пойду, - кивнул Тёмка на окно в конце коридора.
  Рома удивленно перевел взгляд на закрытую форточку (в клинике была хорошая система климат-контроля), но останавливать юношу не стал, наверное, интуитивно почувствовав, что тот хочет побыть один.
  - Анют, сядь-посиди, еще только двадцать минут прошло, - взглянув на часы, кивнул Рома на банкетку.
  Поколебавшись, Аня опустилась рядом с молодым мужчиной. Панов пока не появлялся. И Аня не могла понять - хорошо это или плохо. С одной стороны, ему и не следовало гулять туда-сюда, таская невидимую грязь из общего коридора в стерильное помещение операционной. А с другой стороны, вдруг что-то пошло не так, и акушерам понадобилась его помощь? И хотя Анна понимала, что по сегодняшней специальности Егор вряд ли может что-то предложить, но с его армейским опытом (в том числе и в горячих точках, когда хороший хирург способен на разные чудеса, чтобы спасти жизни бойцов), верила, что Панов справится с любой поставленной задачей. В том числе и самостоятельно сделать женщине кесарево сечение.
  От очередных мучительных мысленных вопросов их отвлек новый душераздирающий крик, сменившийся неразборчивыми причитаниями.
  А буквально через минуту распахнулась дверь и в коридор вывели парня, который все-таки не справился со своей миссией. Здоровенный бугай в униформе медицинского работника, поддерживающий бедолагу, подвел его к дверному проему и передал с рук на руки подставившей плечо медсестричке.
  Аня почему-то решила, что этот здоровяк - анестезиолог. По крайней мере, такой же 'габаритный', с пудовыми кулаками, работал в свое время у них в роддоме, где она рожала своих детей. А соседки по палате хихикали, дескать, это если на кого наркоз во время кесарева не подействует, то, заполучив от такого бугая хук с левой, гарантированно снова окажешься в отключке...
  Почему-то выходить в коридор мужчина не стал, тут же поспешно исчезнув с горизонта в недрах внутренних помещений.
  - Ром, помоги девушке, - опомнилась Анька, вскакивая.
  Банкетки стояли на достаточном расстоянии от дверей, поэтому медсестре и впрямь приходилось нелегко кантовать полубессознательное тело вдоль коридора.
  
  Спустя несколько минут, когда потенциального папашку усадили на скамейку и сунули под нос ватку с нашатырем, тот немного очухался.
  - Ну что, пойдете еще раз? - сочувственно спросила девушка, обеспокоенно вглядываясь в его бледное лицо. - Или хватит с Вас впечатлений?
  - Я... я лучше тут... - смущенно признался парень, машинально стискивая пальцы, чтобы избавиться от противной нервной дрожи в конечностях.
  - А по мне, так это самое верное решение, - добродушно усмехнулась медсестричка. - Держите, вдруг еще раз пригодится, - сунула она ему в руки вату с нашатырем и упорхнула обратно.
  Рома потряс головой, устало провел ладонями по лицу, запустил пятерни в растрепавшуюся шевелюру и усмехнулся:
  - Давай, братан, держись! Все будет нормально...
  - Я сам не знаю... Я вроде крови не боюсь, а тут... - попытался оправдать свою позорную потерю сознания будущий папаша. - Знал бы, что Ленка моя так будет мучиться...
  - Не стал бы детей клепать? - съехидничал Рома, стараясь отвлечься от собственных тревог.
  - Нет, ну... нет, конечно... - растерялся молодой мужчина. - Просто оплатил бы кесарево... А что? Сейчас вон каждой второй просто так, без всяких показаний делают... А она: сама буду, сама! Блин! Думал, все! Не довезу до больницы, в машине родит... Извините... - закрыл он лицо ладонями, судорожно всхлипнув.
  Видимо, впечатлений и переживаний ему и впрямь хватило с лихвой.
  А за стеклянной дверью вновь женщина зашлась в крике и почти сразу же последовал обиженный рев новорожденного младенца.
  Анька встрепенулась, но тут же поняла, что вряд ли таким жизнеутверждающим баском может голосить их девочка. Да и сорок минут, обозначенного Егором минимума, еще не истекли. К тому же неизвестно, сразу ли приступили к операции, как только он вернулся в операционную.
  Зато парень, на лице которого промелькнула целая гамма противоречивых эмоций, подскочил, будто подброшенный пружиной. Рома благоразумно отступил в сторону, освобождая проход. Счастливый папашка метнулся к двери, безуспешно подергал. И обернулся к оставшимся с отчаянным выражением:
  - Меня же пустят туда? Да? Я же должен быть сейчас рядом с женой и ребенком!
  Затем снова подергал руку и заколотил в дверь кулаком:
  - Эй! Эй, кто-нибудь! Впустите меня, пожалуйста! У меня только что ребенок родился!
  На его вопли персонал пока почему-то не реагировал, и молодой мужчина снова обернулся к невольным зрителям.
  Рома указал ему глазами на ватку, которую тот до сих пор держал в руку. Дескать - вдохни, а то от переизбытка чувств опять свалишься в обморок.
  Тот так и сделал, машинально скопировав жест советчика. Но тут же отшатнулся, откинув прочь ненужный мусор и сердито глянув на шутника.
  - Рома! - укоризненно выдавила Аня, одернув веселящегося за чужой счет соседа.
  - Я же от души, - не моргнув глазом, соврал пакостник. - Просто жалко мужика. Вот ведь, готовился, наверное. Жене, небось наобещал, что держать за ручку будет, но самый ответственный момент проворонил...
  Кто-то из хлопотавших вокруг роженицы акушерок, наконец, освободился или над парнем просто сжалились. Дверь распахнулась, и его впустили внутрь.
  - Везет же! - с завистью пробормотал Ромка.
  - В смысле?
  - Ну, он уже отмучился... - объяснил Роман Сергеевич, обернувшись в сторону застывшего изваянием Артема, который все так же созерцал пейзаж за окном, обхватив предплечья ладонями.
  Аня проследила за взглядом старшего соседа. Первой мыслью было вскочить и подойти к напряженному юноше. Почему-то сердце защемило то ли от жалости, то ли от нежности. Не понять, что Тёмка переживает, чувствуя себя кругом виноватым, было невозможно. Но так и не решилась нарушить выбранное им одиночество. Возможно, именно сейчас в этих стенах, где в муках корчившихся от боли женщин появлялись на свет новые жизни, он познавал для себя что-то новое, сокровенное. По-человечески хотелось утешить, но сейчас ее материнский инстинкт был не слишком уместен. Для закалки характера время от времени полезно давать мальчишкам время на осмысление своих поступков, чтобы из них могли получиться жизнеспособные мужчины, рядом с которыми надежно и уютно. Можно расслабиться и почувствовать себя слабыми женщинами.
  - Анют, ты посидишь одна, я на минутку? - повернулся к Ане мужчина.
  - Куда же я денусь, - слабо улыбнулась Анна.
  Мужская поддержка для Тёмки, действительно, гораздо уместнее в такой ситуации.
  Роман направился было в сторону Артема, но тут зазвонил его мобильный.
  У Ани, глядевшей ему вслед, создалось впечатление, что сосед не желает сейчас ни с кем общаться. Но телефон трезвонил с завидной настырностью. Чертыхнувшись, Ромка выудил мобильник из кармана и поднес трубку к уху:
  - Да, пап...
  ...
  - Пока ничего конкретного...
  ...
  - Нет, не сама. Кесарево делают.
  ...
  - Да, держимся.
  ...
  - Об этом потом! Мне нужно будет задействовать твоего ушлого знакомого. Мои законники...
  ...
  - Нет, не оставлю!
  ...
  - Да, хорошо подумал! - сорвался он на рык. - У меня было время поразмыслить! Ты меня знаешь! Мою семью лучше не трогать! Ладно, все, пап... потом... а то снова заведусь... Сейчас не до этого.
  ...
  - Зачем ты ей сказал? Чтобы и мать еще с ума сходила?! Ну ты даешь! Не ожидал от тебя...
  ...
  - Ладно, ты ее успокой как-нибудь. Как будут новости, позвоню. Да-да, обещаю!
  Не дойдя до безучастного к окружающему миру Артема, Ромка постоял посреди коридора, запихнул мобильник обратно в карман и вернулся к Ане.
  - Что стряслось, Ром? - встревоженно спросила она соседа.
  - Мать неожиданно позвонила, а отец возьми и ляпни, что у нас тут такие дела...
  - Зачем же он так неосмотрительно?
  - Да он сам не ожидал, она его врасплох застала - сразу в лоб спросила, что с Ксюхой.
  - Откуда Лида-то узнала? - удивилась Аня.
  - Не представляю... - пожал плечами Ромка. - Наверное, эта, как ее, ваша женская интуиция, - предположил он. - В общем, отец ей возьми да и выложи, что меня прямо с совещания выдернули...
  - Господи... - сочувственно покачала головой Анна. - Ты хоть позвони ей, небось, волнуется. Скажи, что как только что-то прояснится...
  - Она в церковь отправилась и мобильник отключила, - досадливо перебил Рома. - Отец сейчас туда поехал...
  Анна вздохнула. Как же все-таки странно устроен мир. Люди, которые, по идее, должны бы проявить если уж не любовь к ближнему, то хотя бы великодушие, на деле совершают мерзкие поступки. А тот, кому вообще не должно быть никакого дела до посторонних проблем, настолько близко к сердцу принимает чужую беду.
  Хотя, если родители Романа приняли выбор сына и считают Тёмку членом семьи, неудивительно, что Лидия отправилась просить милости для младшенького...
  Аня растроганно смахнула выступившие слезы.
  - Эй, Анюта, ты чего? - забеспокоился Рома, заглядывая ей в лицо.
  - Нет, ничего... просто... - всхлипнула Аня.
  - Анька, да ты чего раскисла-то? Ну-ка прекращай немедленно. Все будет хорошо! Давай-ка, радость моя, соберись! Блин! Ну, Ань! Я же не умею утешать... - занервничал Рома, не придумав ничего лучшего, кроме как крепко стиснуть ее в объятиях. - Все, Анют... Все нормально, успокойся... - тихонько похлопал сосед ее по спине. - Давай-ка подумай о чем-нибудь приятном...
  - Издеваешься? Я пока ни о чем, кроме как о дочери и малышке, думать не могу, - гнусаво пробормотала всхлипывающая женщина, и впрямь успокаиваясь в надежных мужских объятиях. Рома, конечно, далеко не Егор. И у Ани слишком много претензий осталось к соседу. Но не оценить его спонтанный жест дружеской поддержки, она не могла.
  - Вот и думай о том, что с нашими девочками будет все хорошо...
  - Я стараюсь...
  - Старайся лучше, - посоветовал Ромка, аккуратно усаживая ее на банкетку, мысленно закончив: 'я же тоже не железный'.
  Позволив Аньке привалиться к своему сильному плечу, Рома постарался расслабиться. Хотя, по совести говоря, самому бестолково рассиживаться (когда внутри все кипело от желания поквитаться с виновницей этой катавасии), вовсе не хотелось. Сейчас приоритетной задачей было выдержать испытание на тягостное ожидание вестей. И хотя какое-то внутреннее чутье ему подсказывало, что с Ксюхой и ребенком все будет в порядке, мужчина все равно нервничал. Подобное состояние было нетипично, причиняя жуткий дискомфорт. Ромка привык контролировать ситуацию, а сейчас от него ровным счетом ничего не зависело. Хотелось как-то поддержать совсем сникшего и ушедшего в свои переживания Артема, но Роман чувствовал, что Аньке он в данный момент нужнее.
  
  Изнуряющее, томительное ожидание все больше нагнетало и без того нервозную обстановку. Казалось, что кто-то там, на Небесах, просто издевается, приостановив размеренное течение Времени и превратив его в густую, вязкую патоку. Секунды никак не хотели перетекать в минуты, и воцарившееся напряжение с каждым мигом становилось все ощутимее. Голосистые младенцы, чей плач доносился с другого этажа, немного поутихли или просто слух перестал реагировать на ставший привычным шум... А известий все не было и не было. Они жадно прислушивались к звукам, доносившимся из-за двери, стараясь уловить хоть малейший шорох, но пока что все заглушал только близкий плач недавно родившегося малыша. Счастливый папашка, в самый неподходящий момент лишившийся сознания, тоже не торопился покидать родильную палату. Видимо, ему разрешили немного побыть с семьей или выпустили через другой вход.
  Аня молчала, боясь нарушать относительную тишину. Ромка тоже не находил тем для разговоров, снова предавшись мрачным мыслям о возмездии стервозной дуре, вздумавшей накинуться на Ксюху с обвинениями и угрозами...
  
  И когда дверь в очередной раз распахнулась, выпустив Панова с территории родильного блока, оба вздрогнули от неожиданности.
  Анна почувствовала, как внезапно ей перестало хватать воздуха. Ослабли колени, и сердце провалилось в пятки, лишив возможности вскочить на ноги и кинуться мужчине навстречу. В сознании стремительно пронеслось - не может же быть, что они просто не услышали столь долгожданных криков второго младенца, который должен был появиться в соседней родовой? Но это значит, что... духу не хватило, чтобы озвучить даже мысленно свои ужасные предположения.
  Узрев откровенную панику, исказившую черты побледневшего лица Ани, улыбка вышедшего мужчины слегка померкла:
  - Солнце, ты как себя чувствуешь? - стремительно подошел Панов, опустившись перед ней на корточки.
  - Что? - непослушными губами выдавила Анна, не узнав собственный голос, похожий на слабый шелест ветра. - Говори...
  - Милая, все хорошо! - взяв ледяные пальцы любимой женщины в свои ладони, поспешил уверить Егор. - Ксюша в порядке. Умничка, наркоз перенесла хорошо. Состояние стабильно...
  - Да не томи уже! - взорвался Ромка, вскочив на ноги. - Как ребенок?!
  - У нас девочка, - просиял Егор. - Вес два восемьсот пятьдесят, сорок девять сантиметров. Красавица!
  - Дюймовочка... - слабо улыбнулась Аня, как-то вдруг обмякнув и не замечая хлынувших из глаз слез облегчения. - А почему мы не слышали плача?
  - В смысле, не слышали? Она хорошо голосила. Восемь баллов по шкале Апгар - это норма, Ань.
  - Я не слышала... Там недавно еще одна женщина родила... - кивнула она на закрытую дверь в род.блок.
  - Солнышко, так это родильная палата рядом находится, - наконец сообразив, что обеспокоило Аню, пояснил Панов, целуя ее в мокрые щеки. - А операционная в самом торце. Тут же еще две родовых палаты сначала идут. Неудивительно, что не слышали. Все хорошо, ангел мой. Поздравляю, ты теперь можешь гордо носить имя бабушки!
  - Хоть прабабушки, - на удивление покладисто согласилась Аня, обняв Егора за шею и снова расплакавшись от облегчения, от избытка радостных эмоций, вытеснявших теплой волной леденящий страх нависшей беды. - Господи, спасибо тебе...
  Панов добродушно рассмеялся, не став острить по поводу ситуации, и что он не претендует на столь громкое звание Творца.
  Честно сказать, он и акушерам-то не мешался, оставаясь сторонним наблюдателем. Пару раз хотелось подсказать коллегам, как надо правильно производить рассечение передней брюшной стенки... Но он благоразумно промолчал, усовестившись. Если абстрагироваться от того факта, что режут близкого человека, коллеги провели операцию на твердую пятерку.
  - Анют, вас к Оксане сегодня не пустят. Она сутки пробудет в интенсивной терапии под наблюдением. Завтра, как переведут в палату, можно будет переговорить с ведущим врачом.
  - Переговорить? А, да, конечно...
  - Могу попросить, чтобы показали девочку, хотите?
  - Конечно! - тут же встрял Ромка. - Ты чего спрашиваешь-то? Сам налюбовался...
  - Через окошко! - предупредил Егор. - Ребенка сейчас готовят к перемещению в палату. Ладно, тогда ждите здесь. Я предупрежу, а то увезут... И это... счастливого папашу в норму приведите, - кивнул Егор в сторону Артема, про которого все почему-то на время забыли. - Малышку на пару минут к стеклу поднесут, нечего такую кроху таскать по всему отделению.
  Аня нахмурилась.
  - Может, тогда вообще не надо... - робко спросила она.
  - Как это не надо?! Надо, конечно. Только ты уж проследи, чтобы ни один микробчик даже близко не подползал, - попросил Рома.
  - Обязательно, - хмыкнул Егор, поднимаясь с корточек. - Я скоро, - пообещал он, направляясь к двери в род.блок.
  
  - Тёмыч! - развернулся сияющий Ромка к любовнику. - У тебя дочь родилась, слышал?! Солнце... - обескуражено остановился Роман, наконец, сообразив, почему Артем все еще стоит у окна, а не приплясывает рядом от радости.
  Плечи парня, запрокинувшего голову к потолку, сотрясались в беззвучном рыдании. Видимо, он не хотел показывать никому свою слабость. Для его нервной системы сегодняшний день тоже не прошел бесследно.
  - Тёмка, дуралей... - хмыкнул Рома, бросив быстрый взгляд на Аню, предупреждая, чтобы не вмешивалась.
  Она и не собиралась. Несмотря на легкий укол совести - как бы столь эмоционально напряженный день не спровоцировал Артему очередной приступ жестокой мигрени (отголоска прошлогодней трагедии, произошедшей с юношей), сейчас на первом месте все-таки были мысли о здоровье родных девочек - Оксане и ее крошке.
  - Зови его скорей, а то дочку сегодня и не увидит, - шепнула Анька, резво поднимаясь на ноги, чтобы подойти поближе к дверям.
  Радостная новость, что все обошлось, буквально окрыляла. И уж бабкой-развалюхой, которой Аня почувствовала себя совсем недавно, до колик перепугавшись дурных вестей, она себя больше не ощущала.
  Господи, какое же счастье, когда с близкими все в порядке! Мир снова засиял, заискрился радужными красками, наполняя душу ликованием и радостью!
  Очень хотелось немедленно увидеть Ксюшонка, поздравить ее с тем, что она теперь тоже мама... Но Аня помнила свое состояние после кесарева. И уж первые часы после наркоза точно прошли как-то мимо одурманенного сознания. Егор сказал, что с обеими девочками все в порядке. Значит, так оно и есть...
  Теперь бы отдышаться, прийти в себя, как-то организоваться, собираясь с мыслями, позвонить родне, позаботиться о передачке разрешенных продуктов и вещей для Ксюши. И оставить ЦУ ошалевшим от радости парням, замершим сейчас в обнимку у окна.
  
  - Артем?! - все-таки окликнула Анна, забеспокоившись, что ребята упустят свой шанс увидеть малышку.
  - Ща идем! - отозвался Рома, разворачивая Тёмку, который как-то по-мужски неловко вытирал мокрые глаза. Ну оно и понятно, не так уж часто мужики дают волю эмоциям.
  За стеклянной дверью наметилось какое-то движение, и Аня поспешила подойти ближе, услышав за спиной торопливый топот приближающихся парней.
  
  ***
  
  Девчушка, которую улыбающаяся акушерка предъявила столпившейся по другую сторону дверей родне, и впрямь показалась невозможно маленькой. Светлый пушок на головке, едва заметные бровки и реснички на плотно сомкнутых, блестящих от мази веках, крохотный носик-кнопка и аккуратно очерченный ротик вызвали у Ани восхищение и умиление. Тело малютки было запеленато под самую шейку.
  - Вау! - восторженно выдохнул оказавшийся справа от Анны Роман, и подался вперед, загораживая обзор остальным. - Какая славная малявочка... - благоговейно прошептал он.
  Аня отчасти понимала желание соседа получше рассмотреть это чудо, но все равно сердито отпихнула молодого мужчину. Ей и самой не терпелось подольше полюбоваться на девочку, которую вот-вот унесут.
  - А... а они всегда такие? - сиплым от волнения голосом произнес Тёмка.
  - Какие 'такие'? - Аня скосила глаза на зятя.
  - Страш... странные, - дипломатично поправился юноша.
  На лице Артема отражалась целая гамма самых противоречивых эмоций, стремительно сменявших друг друга: недоверие, смутное разочарование, искренняя радость, что-то напоминающее сочувствие и жалость... Похоже, на Артема зрелище новорожденного произвело не лучшее впечатление. Впрочем, неудивительно, ведь сознание привыкло фиксировать видеоролики про здоровых розовощеких крепышей-ангелочков с огромными ясными глазками, рекламирующих современные памперсы или какие-нибудь детские смеси и фруктовое пюре. И вид только что народившегося ребенка со светло-голубыми прожилочками под тонкой светлой (видимо, в отца) кожицей, откровенно говоря, был не слишком утешительным. Это еще повезло, что крохотное личико не было морщинистым и не носило ярко-выраженного оттенка красного или желтушного цвета. Да и плотно зажмуренные глазки, выпачканные в тетрациклиновой мази, не украшали ребенка.
  Когда Ане первый раз показали дочь, которую рожала сама, в положенные сорок недель, она показалась ей сущим ангелочком. Сына принесли лишь на третьи сутки, когда сама немного оклемалась после кесарева сечения. И она вот так же, как сейчас Артем, тоже довольно скептически отнеслась к заявлению врачихи, что мальчик у нее красавец. В отличие от дочери, у Димки были явно выраженные 'мужские' черты лица. Нос казался вообще огромным. Да и сурово нахмуренные бровки на кривящемся личике готового разреветься младенца, не внушали достаточного оптимизма.
  Но эти мысли пронеслись, не оседая. Материнское сердце все равно захлебывалось от счастья и радости в связи с рождением сыночка. А куда деваться от нормальных женских инстинктов?
  Анне трудно было определить, что именно расстроило Артема. То ли он ожидал, что ему сразу предъявят маленькую прекрасную принцессу, унаследовавшую гены довольно привлекательных внешне родителей, и теперь сомневался в собственных возможностях, опасаясь, что Ксюха или Ромка обвинят 'бракодела' в том, что не оправдал их надежды. То ли ощутил укол совести за то, что не в состоянии сразу проникнуться к родной доченьке безграничной любовью, и жалел малышку, неповинную в его спящих чувствах...
  Выражение Тёмкиного лица показалось до того комичным, что Анька не выдержала и рассмеялась:
  - Тём, не переживай, только что народившиеся детки обычно такими страшненькими и бывают. Месяцам к четырем-пяти будет выглядеть обворожительно.
  - Ты уверена? - покраснел он, тщетно пытаясь скрыть смущение и неловкость от вырвавшегося откровенного сомнения.
  Неосознанно подавшись вперед и приложив ладонь к стеклу, словно хотел ласково дотронуться до ребенка, юноша уверенно произнес:
  - Я в любом случае буду ее любить и как следует заботиться о своей дочке!
  - Катюшка и сейчас у нас самая лучшая! - поддержал Рома ревниво, будто кто-то помимо Тёмки вздумал оспаривать этот факт.
  - Кто бы сомневался, - улыбнулась Аня, ободряюще погладив взволнованного зятя по плечу.
  Она верила в то, что он будет хорошим отцом для ее внучки, но сам парень, похоже, произнес эти слова вслух для собственной пущей убежденности. Это Рома уже дозрел до осознанного принятия столь ответственного шага, как появление в его жизни ребенка, а Тёмка пока еще выглядел напуганным мальчишкой, у которого в запасе оставался почти месяц, чтобы свыкнутся с ролью отца. И теперь в его душе, скорее всего, царила настоящая паника. Но ничего, Аня интуитивно чувствовала, что Артем справится и без поддержки любовника. Хотя самой почему-то было спокойнее из-за того, что Роман Сергеевич будет рядом с молодыми родителями.
  На удивление, она не ощущала соседа 'третьим-лишним' в семье своей дочери. Слишком уж нетипична оказалась вся эта ситуация.
  
  ***
  
  Дальнейшие события этого дня, полного сюрпризов, оказались немного смазанными и суматошными.
  Малышку довольно быстро унесли, едва медсестричка убедилась, что все заинтересованные лица смогли рассмотреть ребенка.
  Ребята все еще пребывали в эмоциональном трансе, возбужденно делясь впечатлениями. Рома, на какое-то время забыв о планируемой мести, был просто в неописуемом восторге, невольно пугая Аньку своей брызжущей во все стороны, хмельной радостью. Можно подумать, что это у него только что родился долгожданный наследник. Артем оказался чуть сдержанней, видимо, испытывая неловкость за недавний демарш.
  Сразу после того, как девочку унесли, вышел Егор. Он поздравил молодого папу и извинился, что не может немедленно уехать домой. У него еще не закончился рабочий день. К тому же сегодня у него оставалось еще два пациента, которым заранее было назначено время приема во второй половине дня. Внутренняя политика этого учреждения не позволяла врачам заставлять клиентов, платящих за комфортное медицинское обслуживание приличные деньги, себя ждать. Понятно, что сегодня у Панова оказались чрезвычайные обстоятельства. Но его пациенты со специфическими болячками вряд ли готовы были проникнуться от всей души чужими проблемами. Конечно же, ряд кресел для ожидающих очереди перед кабинетом Панова был удобным, но... не стоит забывать о том, что этим несчастным проще 'пешком постоять', чем пытаться комфортно пристроить свою пятую точку в долгом ожидании...
  - Да-да, радость моя, иди, конечно. Вечером отпразднуем, - обняла Аня любимого за шею, еще раз безмолвно благодаря мужчину за то, что он оказался в ее жизни. И сейчас, в такой сложный момент был рядом.
  - Спасибо тебе огромное, Егор! - от души поблагодарил Артем, крепко пожимая Ромкиному другу руку.
  - Да брось, мне-то за что? Это вон бригаду благодарить надо, - кивнул он назад.
  - Тебе - за то, что так оперативно поставил всех своих на уши, и все обошлось...
  - Да это нормально, - улыбнулся мужчина, нехотя ослабляя объятия на талии все еще льнущей к нему Ани. - И потом, Ксюха мне ведь самому как родная дочь. Как же иначе?
  - С нас причитается, - обмолвился сияющий, как новенький золотой, Рома.
  - Само собой, - хмыкнул Панов. - За такое значимое событие и мне придется здесь проставляться.
  - А что предпочитают твои коллеги? - деловито осведомился сосед. - Коньяк, виски, какую-нибудь экзотику?
  - Вечером поговорим. Вы с именем-то определились? - спохватился Егор.
  - Конечно! Катюшкой назовем! - тут же отозвался Роман.
  - Может быть, все-таки Анечкой? - влез Тёмка.
  Анна закатила глаза, поймав смеющийся и немного ревнивый взгляд своего мужчины. Тему имени для девочки обсуждали уже не раз. Из-за суеверного предубеждения Анька была категорически против того, чтобы всего через поколение имена прямых родственников повторялись. Ксюша, как ни странно, оказалась солидарна с матерью. Других вариантов Артем почему-то не рассматривал, а Оксана ничего не имела против предложенного Романом имени 'Катюшка'.
  - Екатерина Артемьевна Азарова... - посмаковал Панов на языке. - Красиво звучит. Ладно, девочки-мальчики, мне действительно пора бежать. Кстати, ты сам за рулем?
  - Нет, с водилой. Отец не пустил за руль. Семёныч внизу дожидается.
  - Отлично. Я хотя бы за Аню буду спокоен, - кивнул Егор.
  - И Тёмку с собой возьмем, - внесла рац.предложение Анна, с беспокойством оглянувшись на младшего парня.
  - Я на байке! - запротестовал тот.
  - Правильно! - поддержал Рома соседку. - Завтра заберешь. Никуда он со стоянки не денется.
  - Но...
  - Я тебя завтра утром захвачу, когда на работу поеду, - пообещал Егор и, быстро распрощавшись, отправился в свой корпус.
  - Блин! Ну что вы со мной, как с маленьким? - надулся Артем.
  - Не гунди, солнце, - устало попросила Аня, примирительно сжав ладонь насупившегося парня. - Тём, ты сейчас в облаках витаешь. Не хочу переживать, что на дороге окажешься невнимательным. Пожалей мои нервы, пожалуйста. Я тебя очень прошу, не упрямься.
  Отказать Ане Артем не мог, с нежностью взглянув на женщину, с которой его связывало и разделяло слишком многое. Тем более, отчасти она была права. Череда неожиданно произошедших событий, основательно потрепавших всем нервы, слегка дезориентировала. Внутри (он толком и не определился - на сердце или в желудке) все еще вибрировала лихорадочная дрожь. Подвергать себя возможной опасности попасть в аварию не следовало. Ведь у него только что родилась дочь! И он собирался доказать Ане, Ромке, Ксюхе и самому себе, наконец, что он достоин быть прекрасным отцом самому родному и пока совсем беспомощному существу, которое нуждается в его любви и заботе.
  
  ***
  
  Остаток дня прошел в приятной суматохе. Конечно же, первым делом выйдя из здания, все схватились за телефоны, отзваниваясь родным, чтобы сообщить о радостном событии.
  Пришлось по нескольку раз вкратце пересказывать события, из-за которых Катюшка появилась на свет раньше положенного времени, но радость от того, что с молодой мамочкой и новорожденной девочкой, по уверению врачей, все в порядке, затмевала остальное и сглаживало сопутствующий негатив и беспокойство.
  Георгий Семёнович, водитель, истомившийся в машине в ожидании 'хозяина', выскочил навстречу. Вообще-то он был весьма тактичным товарищем, не позволяя себе проявлять излишнего любопытства в делах, непосредственно его не касающихся (за что и ценился своими работодателями), но в данном случае, заметив, что Роман Сергеевич и его спутники выглядят довольными, не выдержал:
  - Ну как? Все в порядке?
  - У нас девочка!!! - просиял Роман. - Семёныч! Ты прикинь?! Такая классная! Вес - два восемьсот пятьдесят, рост - сорок девять!
  - Ой, какая малюсенькая, - ахнул водитель.
  - Ничего, вырастим, откормим! - оптимистично пообещал Рома.
  - Да ладно, девка ж - не парень, зачем ей двухметровой дылдой вымахать? А ваша красавица, наверное, в Оксану Анатольевну миниатюрной уродилась, - покосился Георгий на высокого Артема.
  - Дефилировать по подиумам невысоким девушкам не дано, - поддела Аня, тихонько вздохнув, вспоминая одно из своих несбывшихся мечтаний юности.
  - Да и ладно, - беспечно отмахнулся Ромка. - Не такое уж и благодарное занятие. Там столько грязи в этой кухне высокой моды, Ань. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я бы туда своей дочери вообще запретил соваться!
  - Начинается, ну, держись, Тёмочка, - едва слышно хмыкнула Анна, а вслух произнесла:
  - Но решающее право голоса имеют все-таки непосредственные родители, Ром, так что расслабься. Если Катя вообще станет прислушиваться к мнению 'предков'.
  - К счастью, у нас еще достаточно времени, пока Катюшка вырастет, - пожал он плечами, уверенный, что Артем его поддержит.
  - Угу. Только, мудрые люди говорят, что детей надо начинать воспитывать, пока они поперек лавки умещаются, - парировала Аня.
  На это у Ромы не нашлось, что возразить, и он согласно кивнул, прекращая невольно возникшую пикировку.
  - Поздравляю! От всего сердца поздравляю! С девочками все-таки попроще, чем с пацанами, - авторитетно заявил Семёныч, поочередно пожав мужчинам руки. - Анна Андреевна, Вас тоже поздравляю с внучкой. Вот же какая бабушка молодая...
  - Это точно, - улыбнулась Анна, невольно вспомнив, как свекровь ее подруги несколько лет назад шипела на внука, чтобы он не смел орать на весь морской пляж: 'баба Лена!', а называл ее просто Леной. Тогда ей было смешно, а сейчас она ловила себя на мысли, что не прочь подольше оставаться просто Аней, без всяких официально принятых в обществе приставок, обозначающих родство. Впрочем, до того времени, как малышка начнет разговаривать, еще долго, авось, и свыкнется с этим 'титулом'.
  
  В дороге Анна, которой Рома великодушно уступил переднее пассажирское сидение, она порадовалась, что настояла на том, чтобы Тёмка поехал с ними. Эмоции у перенервничавшего парня перехлестывали через край. Впрочем, Рома и не давал ему прийти в себя, то и дело радостно толкая локтем в бок своего любовника или обнимая его, грозя придушить от избытка чувств и нечаянно оставить новорожденную Тёмкину дочь сиротой.
  Анька и сама пребывала в блаженной нирване. Ликование в душе от благополучного исхода операции заглушали вполне понятную тревогу о том, что все-таки Катюшка появилась на свет так неожиданно рано.
  
  По дороге заехали в продуктовый супермаркет, чтобы устроить небольшой пир в честь новорожденной. Аня только подивилась размаху Ромкиной щедрости, потому что сосед оставил в отделе элитных вин внушительную сумму.
  Первым делом упорхнув домой, чтобы собраться с мыслями и приготовить все, что Ксюше может понадобиться в больнице, и сообразить, не надо ли за чем-нибудь сбегать в магазин или что-то из вещей дочери постирать-погладить, Аня ненадолго распрощалась с ребятами, пообещав, что вскоре придет, чтобы как следует отметить событие. Обмыть пяточки - это же святое дело!
  Семёныча парни тоже хотели позвать, но тот благоразумно отказался, сославшись на то, что, скорее всего, завтра утром его услуги снова понадобятся начальству. Вручив
  Георгию бутылку с наказом выпить в ближайший выходной за здоровье Катюшки, Рома отстал от подчиненного.
  Ребята еще порывались сразу же отправиться за недостающей мебелью для переделки Ксюхиной комнаты в детскую, но Аня охладила их пыл, пообещав, что все успеют. Не стоит пороть горячку. Сегодня уже не до этого. Тем более после кесарева девочек не выпустят раньше чем через неделю. И парни могут даже не жертвовать своей работой, сделав необходимые покупки и собрав кроватку для малышки в грядущие выходные.
  Телефон разрывался. Сначала позвонили переживающие коллеги с работы, узнать, как дела (Аня же сорвалась посреди рабочего дня), потом позвонил Димка, который отправился гулять без мобильника, и только что вернувшись, узнал от деда с бабушкой, что стал дядей. Немного посокрушавшись по поводу того, что никто не догадался сфотографировать его племяшку, сын дал себя уговорить не срываться в Москву немедленно. Ане удалось его убедить, чтобы отдыхал и набирался сил в последний месяц летних каникул, пообещав, что позже отец или она с Егором приедет за ним, чтобы забрать сразу со всеми вещами.
  Потом позвонили Тёмкины родители, наперебой выхватывая друг у друга трубку, чтобы еще раз поздравить с внучкой и уточнить, точно ли не надо приезжать прямо сейчас, а подождать, пока Оксану с Катей выпишут из роддома. Уверив их, что сами справятся, Аня подтвердила, что помнит о том, что коляску покупают они, и тепло распрощалась с недавно обретенными родственниками.
  Потом снова позвонил Анатолий, тоже никак еще не в состоянии осознать, что уже стал дедом. Аня толком и не поняла, что бывший муж хотел от нее услышать, кроме поздравлений с новым членом огромного клана Азаровых.
  За непривычной суетой и постоянно отвлекаясь, Анна даже не обратила внимания, как незаметно пролетело время, и раздался звонок от соседей, сообщивших, что они уже все извелись в ожидании застолья. Дескать, у них все готово и ждут только ее с Егором.
  - Но Егор еще...
  - Он уже отзвонился, едет! - перебил Роман. - Давай, приходи скорее, и Егор сразу к нам зайдет. Ждем!
  
  Живенько собравшись, Аня чуть нос к носу не столкнулась в дверях с родителями Ромки, заезжавшими поздравить ребят и уже собравшимися уходить.
  - Анечка, поздравляем Вас! - обрадовалась ее приходу Лидия Николаевна, крепко обняв.
  - Спасибо! - просияла Анна, немного неловко чувствуя себя от проявления чувств женщины, с которой была едва знакома. - А вы что, уже уходите?
  - Да мы только так... на минуточку, мальчишек поздравить, - смущенно призналась Лида. - Вы уж тут сами, по-семейному...
  - Мам, ну что ты выдумываешь? Места всем хватит! - недовольно произнес Рома, отчаявшийся уговорить родителей присоединиться к празднику.
  Отец, правда, уже выпил пару рюмок за малышку и ее родителей, а Лидия Николаевна была за рулем, и собиралась отвезти мужа домой. Женщина опасалась, что с их стороны слишком нетактично присутствовать на семейном торжестве по сути чужой семьи. Это они с Сергеем приняли выбор сына и считают Тёмку своим младшеньким. Но как к этому вопросу отнесется официальная родственница - Ксюшина мать, и по совместительству - тёща Артема?
  - Вот еще глупости какие! - перебила Анна, загородив выход. - Оставайтесь непременно! Такое событие следует отмечать на широкую ногу. Тем более что не чужие люди. Лида, Сергей, даже слушать ничего не хочу, давайте-ка за стол! - распорядилась Аня. - Ром, ну ты-то куда смотришь? Рассаживай, давай родителей. Если надо, можно у нас в квартире пару стульев захватить. А скоро Егор-то появится?
  - Да с минуты на минуту. Только что звонил. Он уже к дому подъезжает, спрашивал, не надо ли в магазин заехать, вдруг мы на радостях что-нибудь забыли, - откликнулся с кухни Артем.
  
  ***
  
  Тостов в честь виновницы торжества, ее родителей и новоявленных бабушек-дедушек с пожеланиями всяческих благ, здоровья и счастья было произнесено в этот вечер, наверное, больше, чем какому-нибудь заслуженному юбиляру. Выяснив, что из суеверных соображений, заранее не приобрели даже 'конверт' для новорожденного на выписку, Лида заявила, что этот подарок за ней.
  - Вот Ксюша вернется, тогда сами будете покупать, какой нравится. Тем более зима впереди, и еще один точно не помешает. А я тут недавно такой изумительный летний вариант присмотрела. И как раз для девочки!
  - С рюшечками и бантиками? - глумливо уточнил Рома.
  - Представь себе! - с вызовом ответила Лида. - Впрочем, Ксюше должно понравиться. Анечка, он такой нарядный, воздушный! Кипенно-белый атлас и жемчужная вышивка кружев, - мечтательно прикрыла она глаза, не замечая понимающих улыбок собравшихся.
  Отказать в такой малости Ромкиной матери, которая умудрилась преподнести необходимость внесения своей лепты в семейный бюджет Тёмкиной семьи одновременно и заискивающе-просительно, и в тоже время безапелляционно, никто не посмел.
  В чем-то Аня даже понимала эту женщину, отчаявшуюся дождаться собственных внуков.
  - Анечка, Вы не стесняйтесь, если нужна моя помощь, я всегда свободна, - предложила Лида. - Надо ведь подготовить комнату к приезду девочек. Может быть, лампу для кварцевания помещения купить? У меня приятельница работает агентом по продаже медицинского оборудования...
  - Лидия Николаевна! - встрял Егор. - А, может, без фанатизма обойдемся? Если уж действительно понадобится, я через своих поставщиков закажу. Не переживайте, пожалуйста.
  - Ну ладно, как скажете, - слегка сникла Ромкина мать.
  - Егор, а чуть потактичнее нельзя? - стукнула Аня коленкой Панова под столом.
  - Анют, ну в самом деле! Ксюшу не выпишут, пока хирург не убедится, что ее шовчик в порядке. Я сам проконтролирую, если хочешь. А других показаний к применению этого агрегата в доме я не вижу, честно. Нормальному ребенку не обязательно расти в инкубаторских условиях, чтобы потом не пришлось болезненно адаптироваться, когда пойдет в сад или в школу. Рома с Артемом столько времени не зарастали грязью при своей холостяцкой жизни, неужели поленятся проводить влажную уборку и проветривать помещение, когда в доме появится грудной ребенок?
  - Ладно-ладно, Егорушка, ты меня почти убедил! - сдалась Лида.
  
  За кухонным столом (ломившемся от выставленной снеди), который парни не удосужились разложить, чтобы увеличить полезную площадь, из-за чего все теснились рядышком, царила уютная непринужденная атмосфера теплой радости. Женщины ударились в воспоминания о том, как сами рожали и совершенно в других условиях, нежели теперешние. Были бы средства заплатить за комфорт и внимание медперсонала. Мужчины снисходительно внимали, не забывая запивать воспоминания, вворачивая очередной подходящий тост и с аппетитом налегая на выставленные закуски. Мельком прошлись по смешным и курьезным случаям из младенческих лет детишек. Заставив Ромку краснеть и укоризненно одергивать мать, а Артема, жадно ловившего информацию о детстве своего любимого парня, собственной жены и Аниного младшенького, откровенно ржать. Благо, его мама за столом не присутствовала и рассказать что-либо компрометирующее из его сопливого детства не имела возможности.
  Ребята очень сокрушались, что не догадались запечатлеть первые минуты жизни Катюшки на планшет или хотя бы на мобильники. Роме не терпелось похвастаться своим родителям получившейся у Ксюхи с Артемом красавицы-дочки. Анна подозревала, что хоть Роман и не кричал об этом вслух, он вполне мог гордиться своим участием в непростом деле поддержки Оксаны во время беременности. И хотя дочь не слишком капризничала, но все-таки время от времени привередничала в предпочтениях в еде и прочих житейских мелочах, способных основательно отравить жизнь мужчинам в ожидании, пока будущая мамочка разрешится от бремени.
  - Анечка, не переживай, я уверена, что теперь все будет хорошо! - оптимистично щебетала Лида, не замечая, от какой рюмки по счету делает глоток французского коньяка.
  Ромка затарился Remy Martin основательно, и поэтому на стол была выставлена уже третья бутылка. Разлитые по рюмкам предыдущие две, собравшиеся гости вынуждены были выпивать 'до дна'. Впрочем, никто и не думал отказываться. Не каждый день происходит такое грандиозное событие, как рождение ребенка.
  - Ты знаешь, Серёжка меня как ошарашил новостью, я чуть в обморок не упала... Вот честное слово, Анюта! Никогда не думала, что буду так переживать! Не помню даже как до церкви долетела... Ничего не видела кругом... Из машины выскочила, даже не подумав закрыть, чтобы не угнали.
  Анька слушала признание Лиды, мысленно поражаясь, насколько близко к сердцу Ромкина мать восприняла ситуацию. И насколько небезразличны ей оказались чужие дети. Не зная, как выразить ей свою признательность за поддержку и участие, просто погладила по плечу, успокаивая - все позади.
  - Дай ей бог здоровья, женщина-служка в храме оказалась сердобольная, и косынку какую-то сунула, чтобы голову повязать, и к иконе Богородицы Федоровской под руку подвела, и вместе со мной молитвы шептала. Ох... не могу... - всхлипнула Лида, поспешно вытерев увлажнившиеся глаза. - Прости... просто не думала даже, что так остро будет сердце болеть... ну да ладно... А потом вдруг так легко на душе стало, спокойно... не знаю даже, как словами передать, будто и впрямь благодать снизошла... - все пыталась высказаться Лида, снова переживая недавние ощущения. - А тут как раз и Серёжа подъехал... Ну а потом Ромка отзвонился... Господи, Анечка, как же я за тебя рада! Дождаться внуков - это же такое счастье, - искренне произнесла Лидия. - Давай, дорогая, за наших девочек! С мальчишками столько проблем... Ой, да что я тебе рассказываю, у тебя же и сынок есть, - спохватилась она.
  - Давай, за женщин, - благодушно согласилась уже основательно захмелевшая Аня. - За бабушек и внучек, за мамочек и дочерей, за сестер...
  - Ооо, дамы уже без нас соображают! - возмутился Сергей Романович, уличив жену и ее соседку в том, что они втихаря устроили междусобойчик.
  - Присоединяйтесь! - быстро сориентировалась Лидия, приподняв свою рюмку. - Мы тут за женщин пьем...
  - Ну так и мы не против, - улыбнулся Ромкин отец.
  - За женщин - это святое! - поддержал Егор, поднимаясь и подавая пример остальным вскочившим 'гусарам'.
  - Я вообще не помню первые три дня, когда у меня сын родился, - признался Сергей Романович, опрокинув рюмку и снова усевшись.
  - Правда? - изумилась Лида. - А как же ты умудрялся ко мне в роддом приезжать?
  - Как-как... на автопилоте, наверное, - пожал плечами Ромкин отец. - Я же знал, что ты меня ждала, а, значит, должен был хоть ползком приползти. Когда есть цель, настоящий мужик всегда найдет средство для ее достижения. Правда, я себе на всякий случай еще в первый день записку с адресом в карман положил. Ну, мало ли, вдруг чего...
  - Чтобы добрые самаритяне тебя домой доставили? - хмыкнул Ромка.
  - Ну, сынок, - пожал плечами мужчина, - не будь таким убежденным пессимистом. Все-таки мир не без добрых людей... По крайней мере, во времена моей молодости это явление было очевидным...
  Ромка быстро взглянул на Аню, видимо вспомнив о том, что исключения случаются и настоящее время, и тепло улыбнулся сидящей напротив соседке.
  - Ты мне в этом раньше не признавался! - шутливо укорила мужа смущенная Лида.
  - Да зачем тебе еще и за меня было волноваться, Лидусь? - добродушно рассмеялся Сергей. - На свиданках я старался держаться огурцом! Тем более что ты там могла разглядеть-то, с пятого этажа? А на фоне остальных счастливых папаш, отметивших рождение своих отпрысков, я вроде выглядел вполне достойно.
  - Ну ничего себе, вот так живешь с человеком столько лет...
  - Срок давности уже истек, Лидия Николаевна, - улыбнулся Артем.
  - И то верно, - прижалась она щекой к плечу мужа, молча благодаря его за прожитые вместе годы и за то, что он старался оберегать ее от лишних волнений.
  - А отмечал я со всеми подряд: с соседями, с родней, с коллегами, с друзьями-соратниками... кажется, даже, с какими-то санитарами.
  - Опаньки? Я что-то такого не помню, пап, - поддел Ромка, предлагая продолжить сеанс откровенных признаний про давно минувшие дни.
  - Ну, тебе-то с чего помнить? - усмехнулся Сергей. - С санитарами - это я когда ночью уж очень одиноко почувствовал себя в четырех стенах и отправился Лиду с ребенком проведать, - пояснил он для остальных невольных слушателей. - Споил заразам бутылку 'Столичной', а они меня все равно к Лидусику не пустили. Дескать, в палате десяток баб лежит, они такой визг поднимут...
  - Серёжа! - укоризненно поморщилась Лида.
  - Ну, женщин, то есть, - быстро поправился он. - Это не я так неуважительно сказал, а санитары! - попытался оправдаться он. - Ну и вот... Ромку, правда, показали... - улыбнулся он, уплывая мыслями на тридцать лет назад. - Такой забавный был пацанчик, я чуть не расплакался от гордости и умиления, - сконфуженно признался Сергей Романович. - Хотел, как водится, пальчики пересчитать, да нянечка распеленывать не стала. Разворчалась старая грымза, мол, сейчас разбудим, а ей потом полночи всю ораву успокаивать. У них же там, как цепная реакция - один заголосил, а тут и другие подхватывают... И поди разбери, чего им надо-то, таким крохам - то ли титьку дать, то ли пеленки менять. В общем, быстренько выпроводила меня вон, пригрозив, что если сам не уберусь подобру-поздорову, то сдаст меня в милицию на пятнадцать суток, и жену с ребенком некому будет из роддома забирать. Вот такие дела...
  - А мы у Катюшки тоже не пересчитали... - задумчиво нахмурился Тёмка, выслушав ностальгические воспоминания мужчины.
  - Егор?! - стремительно обернулся к Панову Роман. - Ты же видел Катю...
  - Да все у нее на месте, полный комплект, - усмехнулся Егор.
  - Я все боялся, как бы не перепутали моего сына с чужим мальчишкой, - продолжал вспоминать Сергей Романович. - Мало ли случаев...
  - Да я тоже боялась, - призналась Лида. - Понятно, что нарочно никто не будет, но вдруг нечаянно...
  - Рома, ты чего напрягся так? - рассмеялась Анька. - Не волнуйся. Деткам на запястье бирки вешают с фамилией матери.
  - Да-да, это обязательно, - закивала Лида, подтверждая сей факт. - В мое время был просто квадратик медицинской пеленки на бинтиках. Ой, я тут недавно читала, что сразу после родов организм женщины вырабатывает огромную дозу окситоцина. По мнению ученых исследователей, это приводит к сокращению матки и включению определенных участков головного мозга, отвечающих за сохранение потомства. Однажды услышав и увидев СВОЕГО ребенка, женщина почти никогда не ошибется и не возьмет по ошибке чужого.
  - Но Ксюхе-то кесарево делали! - забеспокоился сосед, заставив мать смущенно умолкнуть из-за неудачно приведенного примера. - А нашей девочке точно повесили? Под пеленками не видно нифига.
  - Аж три штуки, - кивнул Егор. - Розовенькие. На каждую ручку и на щиколотку.
  - Ты уверен? - всерьез озадачился Рома.
  - Ромыч, прекрати паниковать, ну хочешь, я сейчас позвоню, уточню? - пошутил Панов.
  - Да, хочу! Звони! - без всяких скидок на иронию, кивнул Ромка.
  - У меня мобильник в кармане пиджака, а пиджак в коридоре остался, - попытался увильнуть Егор.
  - С этого позвони, - тут же протянул Ромка лежавшую на рабочем столике трубку домашнего телефона. - Ни за что не поверю, что номера справочной клиники наизусть не знаешь.
  - Правда, Егор, позвони, пожалуйста, - попросил Артем, невольно заразившись от Ромкиной паранойи.
  - Рома, Артем, да вы что?! Прекратите уже сеять панику на ровном месте, - попыталась одернуть их Аня.
  Но соседи ее и не слушали. Да и Егор, видимо, посчитал, что проще будет удовлетворить искреннее беспокойство изрядно принявших на грудь парней, чем оставшееся до завтрашнего свидания с девочками в роддоме время уговаривать их не беспокоиться понапрасну.
  - Только вы тогда потише галдите, а то я ничего не услышу, - предупредил Панов, набирая номер клиники.
  Впрочем, собравшиеся и без всякого предупреждения мгновенно замолкли. Аня и Лида недоуменно переглянувшись, до последнего надеясь, что это просто розыгрыш. Сергей Романович - с интересом, но тоже, видимо, не слишком веря, что Егор пойдет на поводу у молодого отца и его мнительного партнера.
  А Ромка и Артем напряженно застыли в ожидании достоверной информации.
  
  Аня закусила губы, стараясь сдержать смех, представив реакцию оператора из справочной службы, когда ей звонит заведующий отделением колопроктологии и требует немедленно соединить с род.блоком.
  Потом, правда, выяснилось, что звонил Егор все-таки своим непосредственным подчиненным, озадачив медсестричку на посту поиском по внутреннему справочнику необходимого номера. А потом еще и повеселил дежуривший в послеродовом детском отделении медперсонал, когда попросил девушку подойти к детям, родившимся сегодня днем, и прочитать, что написано на их бирках. При этом Панов демонстративно перевел настройки телефона на громкую связь, чтобы все собравшиеся за столом убедились, что он не искажает информацию. Впрочем, пока что был слышен лишь разноголосый ор младенцев.
  - А что случилось, Егор Александрович? - озадачилась медичка, быстро затараторив, отчитываясь:
  - У нас сегодня всего пятеро детишек народилось. И еще одна мамочка уже второй час в родилке тужится...
  - Да ничего серьезного не случилось, Валюша. Это частная просьба, - успокоил Панов.
  - Так, что тут у нас... Ага, двойншки-пацаны у Алексеевой, еще один мальчик, мать - Ракитина, девчушка-кесаренок - мать Азарова...
  - Нет, Валюша, Вы не по журналу регистрации сверяйте, а по деткам, - попросил Егор. - Нас девочки интересуют, - хмыкнул он.
  - А... сейчас! - спохватилась девушка, (сквозь детский плач послышался торопливый звук шагов). - А девочка у нас сегодняшняя только одна, у Азаровой. Та-ак, вот она. Хорошенькая такая кроха, светленькая, голубоглазая.
  - Что там у нее на бирочках, можете вслух зачитать?
  - Да, конечно, сейчас разверну ребенка. Подождите минутку.
  - Изверги, зачем же теребить малышку лишний раз? - фыркнула Лида недовольно. Однако и сама она теперь уже замерла в нетерпении.
  В трубке послышался сначала какой-то шорох, затем недовольное кряхтение и, наконец, протестующий плач, перемежаемый воркованием женщины, уговаривающей младенца не капризничать.
  - Тише, тише маленькая, вот умничка... Хорошая девочка... Ну-ка, что тут у нас?
  Девочка на уговоры не соглашалась и успокаиваться не собиралась. Только вот для родни, которая так и не услышала крика новорожденной несколько часов назад в род.доме, ее вопли были сейчас вроде райской музыки.
  - Ох, да что же ты так разошлась-то, артистка? - мягко пожурила Валентина свою подопечную. - Ну все-все, крохотулечка, чшшш... тише-тише, моя хорошая... я аккуратненько... Алло, Егор Александрович, Вы слушаете?
  - Да-да, - подтвердил Панов.
  Тёмка непроизвольно подался вперед, как будто боялся пропустить хоть слово. Рома тоже сейчас походил на охотничьего пса, сделавшего стойку, учуяв дичь.
  - Все бирки идентичны: ФИО матери - Азарова Оксана Анатольевна. Пол ребенка: девочка. Вес - 2850, рост - 49 сантиметров... Дата рождения, время рождения... - дотошно перечислила медсестра все данные.
  - Спасибо огромное, Валюша, Вы меня очень выручили! - поблагодарил Егор. - Теперь отец ребенка будет спать спокойно, - окинул он выразительным взглядом поочередно обоих соседей.
  - Ой, - развеселилась недоумевающая девушка, - Вы бы сразу сказали, что Ваш родственник такой мнительный. Педиатр был час назад, все показатели в пределах нормы. Никаких дополнительных указаний и рекомендаций нет.
  - А пальчики? - спохватился Рома.
  В полнейшей тишине квартиры его голос прозвучал довольно громко.
  Видимо, несмотря на то, что недовольная незапланированной воздушной ванной Катюшка всерьез раскапризничалась, медсестра его услышала, потому что рассмеялась и произнесла:
  - Не волнуйтесь, пожалуйста, папочка, по пять пальчиков на каждой ручке и ножке. И все складочки симметричны! Настоящая красавица получилась, поздравляю Вас! Ой, а можно мне уже заняться ребенком?
  Артем покосился на Рому, которого обозвали 'папочкой', но тот лишь удовлетворенно хмыкнул. Главную для себя информацию он все-таки получил.
  - Да-да, конечно, Валентина, - поспешно согласился Панов. - Не только можно, но и нужно! До свидания!
  - Ладно, - облегченно выдохнул Рома, приобняв Артема когда Егор нажал отбой. - Будем надеяться, что преждевременные роды не принесут нам больше никаких неприятных сюрпризов. Но, блин! Я как представлю... - передернул он плечами, припомнив пытку неизвестностью и свой страх за девчонок, граничащий с отчаянием. - Я все-таки этого дела так не оставлю! Ксюха могла бы сама родить, а теперь у нее на всю жизнь шрам останется. И вообще...
  - Рома... на теле иногда не так больно иметь шрамы, как на душе, - тихо заметила Анна.
  - Пап, ты мне визитку дашь завтра, ладно? Я с твоим Поланским хочу побеседовать, - продолжал гнуть свою линию Рома. - Мои крючкотворы что-то воду мутят, дескать, пострадавшая сама должна иск подавать. Ксюхе сейчас не до того. Но у нее Тёмка есть. Вот как муж и отец ребенка, чья жизнь подверглась опасности...
  - Я вообще-то тоже за то, чтобы это дело не спускать на тормозах! - воинственно заявила Лидия Николаевна, удивив собственного мужа. - Таких, как эта бессовестная дрянь, учить надо! Иначе не проймет. А то и гляди, еще что-нибудь учудит, раз грозилась. Ну как же можно?! Ведь сама она - женщина, и ребенка носила, должна же была хоть немного понимать, что нельзя так поступать! - горячилась Ромкина мать. - Я, конечно, не знаю, насколько серьезные отношения связывали Оксану и ее сына. Но даже если мальчик по-прежнему любит Анину дочь, что уж тут сделаешь? - вздохнула она, украдкой одарив грустным взглядом свою собственную 'невестку'.
  - Мам, прекрати проводить неуместные аналогии, - недовольно попросил Роман, крепче обняв виновато опустившего глаза в пол Артема. Все-таки обсуждение их приватной жизни с партнером приняло слишком личный характер. И хоть за столом собрались самые близкие, и, так сказать, 'сочувствующие и понимающие', стало обидно за любимого парня. - Наши отношения пусть и нестандартные, зато настоящие. Всякое в жизни бывает.
  - Да это верно... А, может, это я плохая мать, раз не стала бороться за тебя всеми средствами, вплоть до скандалов в общественных местах? - задумчиво прошептала она.
  - Ну все, этой даме больше не наливать, - резюмировал Рома, отставляя опустевшую рюмку из-под коньяка от матери подальше.
  - Тёма! - спохватилась Лида. - Артем, посмотри на меня, пожалуйста! - потребовала она, невольно применив свой коронный фокус с модуляцией голоса, хорошо поставленный еще со времен ее учительской карьеры.
  Юноша непроизвольно встрепенулся. Что уж говорить о нем, не так давно оставившем школьную скамью, если даже Роман все еще покупался на такой коварный прием в исполнении собственной родительницы. Дождавшись Тёмкиного внимания, Лидия Николаевна быстро произнесла:
  - Сынок, ты только не подумай, что я что-то лично против тебя имею. Я тебе уже раз сказала, что ты нам как родной, то так оно и есть. Говорю при всех, ты всегда можешь рассчитывать на нас с Серёжей.
  Сергей Романович, гонявший по опустевшей тарелке последний маринованный грибочек, наконец-то поймал его и, запихнув в рот, на этих словах жены слегка поперхнулся, но возражать любимой женщине не стал.
  - В общем, на МЕНЯ ты в любом случае можешь рассчитывать, - уверенно закончила Лидия. - А то и впрямь это еще неизвестно, кого из вас надо было в свое время спасать от другого.
  - Спасибо, - благодарно улыбнулся Артем, мельком поймав странный взгляд Анны.
  Тёмке даже показалось, немного ревнивый, хотя, наверное, померещилось после столь обильных возлияний за здоровье Оксаны и дочки. Но Ксюшина мать тоже оставила заявление Лидии Николаевны без комментариев, и Артем выкинул свои беспочвенные подозрения из головы. На Анину-то поддержку и сочувствие он, действительно, мог рассчитывать. Убеждался в этом уже не раз.
  - Вот это уже ближе к истине, мам, - фыркнул Роман, прекрасно понимая, что если бы не его настойчивость, вряд ли он бы заполучил свое любимое сокровище.
  - Предлагаю тост за любовь! - предложила Аня, чтобы разрядить обстановку.
  - Точно! - поддержал Рома. - Во всех ее проявлениях.
  - Это как-то обтекаемо звучит, - заметил Егор, поморщившись.
  - Ну, тогда за проявление искренности и взаимности в своих чувствах к любимым людям, - тут же подредактировал тост Ромка.
  - Согласен! - поддержал Панов. - В такой интерпретации - совсем другое дело!
  - Я все-таки даже представить себе не могу, что у этой тётки в голове творилось, если на женщину в положении набросилась, - вновь вернулась Лида к беспокоившей ее теме. - Она вообще-то вменяемая?
  - Не переживай, мам, я разберусь, - пообещал Рома. - Бланк искового заявления мне на почту скинули, вечером набросаем черновик. Да, Тёмыч? - встряхнул он о чем-то сосредоточенно размышляющего парня.
  - Ром... - замялся Тёмка, - мне кажется, это не совсем правильно...
  - В смысле? - не понял Роман.
  - Ну, насчет того, чтобы немедленно иск подавать. - Как-то... не знаю, давай все-таки Ксюху в известность поставим?
  - Да ты что, серьезно, что ли, сомневаешься?! - возмутился Ромка. - Тебе наплевать, что твоя жена и ребенок пострадали из-за этой суч... сумасшедшей скандалистки? - в последний момент заменил он подходящее слово из уважения к сидящим за столом женщинам.
  - Так, мальчики! Давайте, не будем сейчас обсуждать этот момент, - встряла Аня. - А то неизвестно еще до чего договоритесь. Завтра на трезвую голову спокойно обсудите, хорошо?
  - Ань, а ты что, тоже против? - с подозрением уставился Роман Сергеевич на соседку.
  - Нет, не против. Я довольно-таки заинтересованное лицо, если ты помнишь. Это не на меня Маринка нарвалась, я бы нашлась, что ей ответить! Честно говоря, вообще не ожидала подобной выходки. Кир производил впечатление воспитанного молодого человека из интеллигентной семьи.
  - А ты знаешь, как ее зовут?
  - Конечно, - кивнула Анна. - Должна же я была иметь хоть некоторые данные о родителях парня, который встречается с моей дочерью. Мы хоть и не были представлены, но Кирилл в свое время упоминал, мать - Марина Львовна. Вот отчество отца не помню. Глеб Королёв.
  - Ничего, сам узнаю, - зловеще пообещал Рома.
  - Зачем тебе? Знаешь, в данном случае я солидарна с Артемом. Не поговорив с врачами, которые нам обозначат ситуацию, с самой Оксаной, наконец, не следует предпринимать поспешных действий. Мне кажется, что это был импульсивный спонтанный срыв, и других не последует. Ну не идиотка же она, в самом деле.
  - Да Ксюхе-то только от этого объяснения не легче, - уперто гнул свою линию Роман. (Лида тоже хотела было высказаться, но лишь кивнула, молча поддерживая мнение сына). - Мне наплевать, что там у нее случилось - материнская любовь взыграла или ПМС зашкалил! Или ты думаешь, что Лерка все выдумала, приукрасив? А, может, рассчитываешь, что Кирилл еще раз попытает свое счастье? Раз на свадьбе не получилось... - осекся он, резко замолчав.
  - Неважно, на что рассчитываю я, - устало вздохнула Аня, не обратив внимания на последнюю фразу. - Как-то не верится мне в серьезность угроз Марины. Но если Кирилл все еще... любит Оксану, и надеется, что у них что-то получится, представь, каково им будет общаться? Не думаю, что он вообще в курсе безобразной выходки своей мамы.
  - Да пошел он в... лесом вместе со своей мамашей! Пусть и дальше держится за ее юбку. Ксюхе такой козел не нужен! - безапелляционно заявил сосед.
  - Ром, остынь. Ты не разбираешься в загадочных женских душах, - мягко улыбнулась Анька.
  - С чего это вдруг? Ааа, ты намекаешь, что любовь бывает зла... Но только, Анют, со стороны-то оно виднее. Так что я даю вполне объективную оценку, - уперся Рома.
  - Давай лучше завтра поговорим на эту тему, - примирительно предложила Аня. - Сегодня мы все взвинчены, перенервничали...
  - Да, поздно уже, - спохватилась Лида, коря себя за несдержанность.
  Не следовало ей начинать этот разговор, тем более на нетрезвую голову. Для одного дня произошло слишком много событий. И теперь она непозволительно расслабилась, пытаясь прийти в себя и не замечая, что хватила лишнего, потеряв контроль над чувствами. Честно говоря, и не ожидала, что так остро воспримет вопиющую несправедливость по отношению к Ксюше. А ведь совсем недавно сама готова была предъявить малолетней аферистке кучу претензий в том, что девчонка умышленно окрутила Тёмку, переспав с нетрадиционно ориентированным парнем. Аня права, наутро наверняка проблема будет выглядеть немного иначе...
  - Предлагаю еще раз тост за наших девочек, и - по домам. Завтра как-никак рабочий день, - внес конструктивное предложение Егор, переживая за Аню. - Пусть Оксана с Катюшей будут здоровы и счастливы - это главное. И пусть жизнь пореже сталкивает их со всякими мегерами.
  - Лучше уж вообще без подобных встреч, - проворчал Сергей Романович неодобрительно.
  - Это верно, - кивнул Панов. - От дураков и буйно-помешенных хамов лучше держаться подальше.
  - Тут как раз на один тост и осталось, - попытался разглядеть на свет бутылку Артем, поднимаясь, чтобы разлить остатки коньяка собравшимся гостям.
  - У нас еще есть, - кивнул Рома на пакет из супермаркета с горячительными напитками, стоявший на полу возле окна кухни.
  - Достаточно на сегодня. Цель - отметить торжественное событие, а не подогреться до подходящего настроя, чтобы немедленно отправляться бить морды виновникам, - прохладно заметила Аня.
  - За новорожденную и ее мамочку! - озвучила Лида, приподняв наполненную рюмку. - В самом деле, засиделись мы совсем. Только теперь придется такси вызывать, - спохватилась женщина.
  - Может, Семёныча дернем? - потянулся Сергей за своим мобильником.
  - Перестань, Серёжа. Дай человеку отдохнуть. Он и так у вас по ненормируемому графику пашет.
  - Зато и получает нормально, - фыркнул Ромка.
  - Ничего, машины здесь оставим, на такси доедем, - решила Лидия Николаевна. - У Георгия тоже семья есть. Пусть хоть сегодня со своими домочадцами побудет...
  
  ***
  
  Придя домой после того, как распрощались с соседями и семейством Поляковых-старших, Аня еще раз проверила сумки с приготовленными вещами для Ксюши. Успокоившись, что ничего не забыла, женщина быстренько ополоснулась под душем и забралась под бочок к уже совсем засыпающему Егору.
  Панов довольно сдержано высказал свое мнение по поводу претензий Оксаниных родственников к мамаше ее бывшего парня. Правда, пообещал в ближайшие дни выяснить у своих медицинских коллег, специализирующихся по детским недугам, каковы прогнозы в перспективе здоровья и развития ребенка, вынужденного появиться на свет раньше положенного времени. Панов не стал лишний раз пугать Аню, но его самого больше беспокоило состояние Оксаны, в своем благостном положении опекаемой всю беременность родными и близкими, и оттого оказавшейся морально не готовой к встрече со злобными реалиями окружающего мира.
  Егор был согласен с Романом, что безнаказанным оставлять подобное вопиющие безобразие ну никак нельзя, вот только и подзуживать друга, способного и без благословения Ксюшкиных близких осуществить задуманное возмездие, тоже не горел желанием.
  Ромка в экстремальных ситуациях привык поступать спонтанно, руководствуясь какими-то велениями своей далеко не безупречной души, а разум хирурга предпочитал холодно-взвешенные решения, максимально выверенные, чтобы впоследствии не пришлось жалеть о жертвах своего скальпеля или других подручных инструментов.
  
  Покрутившись немного, Аня почувствовала, что долгожданный сон, готовый восстановить силы после эмоциональной встряски, который начал одолевать еще у соседей за столом, куда-то испарился. Поёрзав немного, она вновь мысленно вернулась к животрепещущей теме привлечения к ответственности виновницы сегодняшних событий. Ромкина непримиримая позиция, откровенно говоря, ей импонировала. Она и сама была бы не прочь проучить хамку, посмевшую оскорбить ее дочь и довести до нервного срыва, спровоцировавшего преждевременные роды.
  О какой-то там лояльности по отношению к родительнице Кира речи не шло, но Анну смущало внутреннее убеждение, что им следует учитывать позицию Оксаны, все-таки в данном случае именно ее дочь - самое заинтересованное лицо. И вполне возможно, что страх за здоровье собственной малышки, продиктованный материнским инстинктом, перекроет все остальные морально-этические доводы. И тогда уже со спокойной душой можно будет отдать бразды правления в деле возмездия Роману Сергеевичу Полякову с его отцовскими связями, не опасаясь, что Ксюха потом обидится на своих заступников, обвинив их всех в неуместном рвении.
  Анна сама была матерью двоих детей и прекрасно понимала, что родная кровиночка для нормальной среднестатистической женщины всегда будет оставаться объектом обожания, который сложно подвергнуть конструктивной критике. Несмотря на поступки, из-за которых в первую очередь матери укоряют себя 'за недогляд', за издержки воспитания, находя оправдание для своих чад и ища злой умысел в отношении чужих детей. Пытаясь защитить и оградить всеми возможными и невозможными способами от их тлетворного влияния. И с пресловутой материнской ревностью к избранникам детей была знакома не понаслышке.
  Да, матери ревнуют, переживая за любимое дитя и считая, что оно достойно самого лучшего партнера для долгой, благополучной и счастливой совместной жизни, но насколько далеко можно зайти в подобных рассуждениях?
  В памяти снова невольно всплыл давнишний случай, теперь уже даже просто смешной. Но в тот момент Ане вовсе так не казалось, потому что на обливающемся кровью сердце скребли кошки, и удручала собственная беспомощность в изменении ситуации.
  
  ***
  
  После очередной ОРВИ, подхваченной младшим ребенком в детском садике, выздоровевшего сына участковый педиатр благополучно выписала. На улице, несмотря на морозец, стояла погожая погода. Во дворе детской районной поликлиники весело искрился под яркими лучами утреннего солнышка выпавший накануне снежок, и Аня решила, что можно не ждать автобуса, а неторопливо прогуляться до дома пешочком. Ребенку полезно подышать свежим воздухом перед обедом. К сожалению, дворники пока еще не успели управиться с уборкой снега во дворах, поэтому они не стали сокращать путь, а пошли по расчищенному мини-трактором тротуару вдоль главной улицы.
  Аня надеялась, что сумеет отвлечь пятилетнего сына разговорами, и тот не обратит внимания, что путь проходит мимо магазина детских товаров, но ее надежды не оправдались. Едва заметив витрины 'Детского мира', ребенок категорически уперся, не желая продолжать путь. Никакие уговоры про 'другой раз' и объяснения, что до зарплаты осталось несколько дней, и сейчас они не могут позволить себе непредвиденные траты, на сына не подействовали. Димка горячо убеждал, что не станет ничего клянчить, как в предыдущие разы. Дескать, он все понимает, и они только одним глазком посмотрят на игрушки.
  Материнское сердце, глядя на умоляюще состроенную мордашку и жаркие заверения в благоразумии, дрогнуло...
  Но, естественно, клятву свою маленький Димка не сдержал.
  Впрочем, это надо было предвидеть, раз в отделе игрушек целая витрина была заставлена новинками наборов LEGO. Сынок с упоением возился с конструктором с трехлетнего возраста и лет до тринадцати, собирая сложные модели, порой, без всяких схем, просто по вдохновению души. Правда, семейство радовало это увлечение, так как проблема с выбором подарков для мальчика на всякие праздничные даты была решена. А под горы деталей конструктора была даже выделена огромная выкатная тумба под его кроватью. Кроме того, Аня подозревала, что сын и читать-то научился очень рано благодаря своему увлечению. Потому что незадолго до пятого дня рождения застала его за сосредоточенным складыванием мелких букв в рекламных каталогах конструктора в слова, пытаясь прочитать сагу про легендарных Биониклов.
  Увидев очередную фигурку робота (рекламируемого в предыдущем каталоге), сын вцепился в прилавок обеими руками и заревел белугой, уверяя, что три дня до зарплаты ждать никак не может, потому что он давно мечтал именно об этом Бионикле.
  Аня пыталась призвать его к совести, и не позориться перед тётей-продавцом и другими покупателями. Старалась отвлечь уговорами, лихорадочно обшаривая взглядом витрину в надежде увидеть компромиссное решение возникшей проблемы. К сожалению, денег с собой действительно было слишком мало на то, чтобы купить что-то, способное заинтересовать маленького привереду. И в то же время страдала от понимания, что идти на поводу у капризов сына - крайне непедагогично. Расстройства добавляли мысли о том, что Димка сейчас наревется, вспотеет, а потом на улице глотнет холодного морозного воздуха и снова подхватит простуду.
  В отчаянии Аня решила поступить уж совсем непедагогично - за шкирку вытащить сына из магазина и на улице отшлепать за безобразное поведение. В конце концов, уже не такой и маленький, чтобы устраивать подобные сцены, заставляя ее краснеть перед посторонними людьми.
  Правда, до рукоприкладства так и не дошло.
  Неожиданно ребенок успокоился сам. Причем так внезапно, как будто просто выключили звук. Утерев рукавом мокрый нос, Дима еще разок всхлипнул и смущенно заулыбался. Слезы, зависшие на слипшихся ресничках, моментально высохли. (Сыну почему-то достались даже более густые и длинные ресницы, чем дочери, впрочем, может, так оно было и задумано, ведь девочкам проще подкорректировать это упущение Природы, воспользовавшись хорошей тушью).
  Аня удивленно обернулась, проследив за завороженным взглядом дитятки, и усмехнулась.
  Оказывается, рядом с ними оказалась маленькая девочка (наверное, ровесница Димки) со своей мамой и младшим братиком-грудничком в коляске.
  Дети буквально застыли, внимательно изучая друг друга.
  Аня снисходительно улыбнулась маме девочки, которая покупала какие-то погремушки для младшенького.
  Быстро управившись с покупками, молодая женщина подхватила дочь за руку и покатила коляску с младшим ребенком к выходу из магазина.
  Димка тут же вложил свою ладошку в Анину руку и потянул ее следом.
  От радости и облегчения, что удалось прекратить безобразную сцену, Аня поспешила уйти из магазина, едва успев в тамбуре натянуть на пританцовывавшего от нетерпения ребенка шапку и болтающиеся на резинке варежки.
  Вот только на улице оказалось, что Димка благополучно забыл, что они направлялись в сторону дома, где его ждали сладости на кухонной полке и обещанный мультик на DVD.
  Не реагируя на робкие попытки напомнить о том, что им в другую сторону, Димка целенаправленно потопал вслед за маленькой незнакомкой, будто зомбированный ослик на невидимой веревочке, привязанной к девочке.
  Вот тогда-то Аня и ощутила, что она неожиданно перестала существовать для собственного ребенка. Для своего ласкового котеночка, который, даже если отправлялся с бабушками-дедушками на прогулку, спустя ровно час требовал немедленного возвращения домой, потому что невозможно соскучился по любимой мамочке.
  Ему достаточно было только прижаться к Ане, понежиться в материнских объятиях, и получить поцелуй в румяную щечку, чтобы вновь чувствовать себя счастливым и готовым расстаться, снова отправляясь на прогулку... Счастье, что в детский сад он ходил без истерик при расставании. Зато какими теплыми и трогательными были встречи по вечерам!
  И вдруг вот так, в одночасье... будто мать вдруг стала совершенно не нужна...
  Для Ани нетипичное поведение ребенка оказалось настоящим потрясением, шоком! Она чувствовала себя глубоко несчастной и покинутой женщиной, ужасаясь от такой перспективы. Слишком сильна была ее привязанность к сыну, которого буквально обожала.
  Надо сказать, что девочка (в самом деле, весьма симпатичная, похожая на прелестную куколку: огромные ясные синие глазки в обрамлении светлых ресничек, удивленно-восторженно вскинутые бровки, крохотный курносый носик, чарующая полуулыбка и алые щечки), скорее всего, уже догадывалась о возможностях своих чар, которыми покоряла воображение юных поклонников. То ли просто, подчиняясь интуитивным порывам загадочной женской души, шла впереди рядом со своей матерью, то и дело оглядываясь, чтобы сориентироваться. И если ей казалось, что мальчик немного отстал, она специально притормаживала свою родительницу, удерживая ее, и мешая толкать коляску по плохо отскобленному от снежной наледи тротуару. При этом она так невинно и вместе с тем порочно-забавно бросала призывные взгляды из-под ресниц, что Аня невольно ассоциировала эту сценку с диснеевским мультиком 'Книга Джунглей'. Когда Маугли буквально ошарашила встреча с прекрасным существом у водопада, заставившим человеческого детеныша на время позабыть о существовании своих серых собратьев, Балу, Багиры и иже с ними...
  К счастью, женщину с детьми встречал муж. И появление взрослого мужчины рядом с предметом своего слепого обожания, маленького Димку слегка обескуражило и охладило.
  Воспользовавшись замешательством сына из-за впечатления от встречи счастливо завизжавшей девочки, повисшей у отца на шее, Аня быстренько утянула Димку за ближайший угол какого-то здания, и повела домой. Крепко вцепившись в маленькую ладошку и понимая, что не готова отпустить его от себя не только сейчас, но и в обозримом будущем. Даже ради его счастья.
  Смятенное сознание отказывалось подчиниться доводам разума, что Димка живой человечек со своими потребностями и желаниями. Чувство собственницы, готовой зубами перегрызть глотку любому, кто посягнет на ее семейную идиллию, буквально зашкаливало. Противно было осознавать, что ревность к посторонним настолько сильна, потому что просто наивно и глупо надеяться, что для сына она навсегда останется единственной любимой женщиной.
  Но в тот момент Ане было не до копания в собственной душе, пытаясь нащупать предпосылки внезапной вспышки необоснованной ревности к невинной малышке.
  Было просто плохо от осознания того, что когда-нибудь это произойдет, и сыну дороже будет какая-то посторонняя девчонка, а не собственная мать. И еще накрывало огромное облегчение от того, что это наваждение кончилось. И ее мальчик снова с ней...
  Надо сказать, что ребенок переключился довольно быстро, и уже подходя к подъезду дома весело чирикал о своих планах 'пообедать' сладостями и первым делом посмотреть обещанный мультик, а не разобраться в ящике с игрушками.
  Анька же до самого вечера ходила под гнетущим впечатлением, не зная, плакать ей или смеяться из-за собственной непредсказуемой реакции на забавную ситуацию. И потом еще несколько дней вспоминала свое угнетенное душевное состояние, приглядываясь к поведению ребенка...
  А ту девочку, из-за которой Ане пришлось пережить немало неприятных минут, с тех пор больше не встречали, скорее всего, ее семья перебралась в другой район Москвы.
  
  Сделав нелицеприятные для себя выводы из той давней истории из Димкиного детства, Аня очень надеялась, что когда придет время, она сумеет справиться с собственническими инстинктами и отпустить сына, лишь бы ее драгоценный мальчик был счастлив в своем выборе.
  
  ***
  
  Наконец-то распрощавшись с гостями, Рома, которому, несмотря на навалившуюся усталость, не терпелось немедленно начать действовать, вновь вернулся к беспокоившей его теме обсуждения иска против Кирюхиной мамаши.
  - Рома, перестань, пожалуйста, а то я начинаю чувствовать себя Павликом Морозовым, - устало попросил собиравшийся отправиться спать Артем.
  Рома шагнул ближе, обняв нахохлившегося юношу со спины:
  - Тёмыч, ну ты сам посуди, кто, если не ты, должен быть заинтересован в том, чтобы на твою семью не наезжал кто попало?
  - Ром, меня и самого еще толком не отпустило. До сих пор киплю от негодования. И все же присутствует внутреннее убеждение...
  - Так абстрагируйся, - посоветовал Роман, не дослушав. - Ты же мужик, Тёмыч! Решения должен принимать мужчина.
  - То, что ты меня трахаешь, а не наоборот, не дает тебе право сомневаться в том, что я не баба! - резко вывернулся Артем из объятий партнера.
  - Тогда не давай повода, - желчно заметил Роман, с вызовом складывая на груди руки.
  - Хочешь кулаки почесать - я к твоим услугам, - зло прищурился Тёмка.
  - Хочу. Но не об тебя. От тебя я хочу добиться понимания, что ты просто обязан доказать способность самому позаботиться о своих девчонках...
  - В любом другом вопросе! - вскипел юноша. - Но тут речь не о моем желании и амбициях, а о том, что мы можем влезть туда, куда Ксюха нас не просит! А вдруг, Кир - ее судьба?
  - При чем тут судьба, когда речь идет о жизни и здоровье? - завелся старший парень.
  - При всем, Рома. Взгляни чуть дальше своего носа. Тебе бы понравилось, если бы она стала лезть со своими советами, регламентируя наши отношения, посчитав, что делает благое дело?
  - Ты куда-то не в ту степь заехал, - недовольно фыркнул Роман. - При чем тут наши с тобой отношения?
  - Ром, я не хочу проворачивать такие дела за ее спиной. Клянусь тебе, если буду уверен в том, что Ксюха жаждет сатисфакции, я обязательно поддержу эту идею с иском.
  - А без ее 'одобрям' никак? - съехидничал мужчина. - Пора избавляться от своей инфантильности, Тёмыч, тебе уже двадцать лет!
  - Ну давай еще скажи, что ты в мои годы готов был армией командовать, - огрызнулся уязвленный Тёмка, невольно проехавшись по их десятилетней разнице в возрасте.
  - Представь себе, морально был готов, - посмурнел старший парень, почувствовав болезненный укол. Время от времени он сам задавался мысленным вопросом, насколько скоро наступит пора задумываться над разницей в возрасте с партнером. - Только кто бы мне дал развернуться...
  - Пришлось ограничиться коллекционированием адептов иной веры в идеальных мужиков, - вырвалось у Тёмки неожиданно для самого себя.
  Вообще-то он старался не заморачиваться тем, сколько парней у Романа было до него. Во-первых, потому что у каждого человека может быть собственное небезупречное прошлое. А, во-вторых, дать понять любимому человеку, что подвержен такому убогому недугу, как ревность - это недопустимо, и зачастую приводит не к убежденности в глубоких чувствах, а доставляет массу ненужных проблем обоим. Негативно окрашенное, болезненное чувство, обычно возникающее при ощущаемом недостатке внимания, любви, уважения или симпатии со стороны человека, которого ценишь, теперь уже отсутствовало. Им обоим хватило одной затяжной ссоры для того, чтобы понять, как тошно друг без друга. А разжигать и подпитывать в душе отрицательные эмоции, желание безраздельно распоряжаться всем временем, душевными и телесными силами любимого человека, выражая недоверие и подозрительность, ни к чему хорошему не приведет...
  Только к саморазрушению личности.
  - А вот этот выпад был сейчас продиктован вовсе не гуманными соображениями, - резко посерьезнел Роман.
  - Извини, вырвалось, - стиснул челюсти Тёма, коря себя за несдержанность.
  - Ладно, проехали, - неожиданно согласился Рома, решив, что обязательно позже поднимет еще и этот вопрос. Ему вовсе не нужно было, чтобы у Тёмки закрались хоть малейшие подозрения и повод сомневаться в том, что он единственный и неповторимый. Именно тот, кого он и пытался отыскать среди множества предыдущих претендентов, с которыми оказалось интересно занимался лишь сексом. - Речь не обо мне. Хорошо, допустим, ты учитываешь чувства собственной жены к другому парню... хотя, если честно, Тём, это звучит бредово, - вскользь заметил провокатор. - А если из-за преждевременных родов со здоровьем твоего ребенка в будущем начнутся проблемы?
  - Не каркай!!! - взвился Артем. - Я сам до колик боюсь даже думать на эту тему. Тут вообще без вариантов! И все-таки я хочу, чтобы Ксюшка мне по-прежнему доверяла. Я люблю свою дочь, и волнуюсь о ее будущем, но уважаю и ее мать. Попробуй просто меня понять, не бросаясь голословными и обидными обвинениями в том, что мне наплевать на близких. А то наворотим дел...
  - Не знаю, как твой демарш расценивать. Честное слово. У меня просто в голове не укладывается занятая тобой позиция, - сокрушенно вздохнул Роман, отчаявшись достучаться до разума зациклившегося на своем Тёмки.
  - Я тоже ужасно чувствую себя. Не дави на мое самолюбие.
  - Если это самолюбие, а не что-нибудь другое... - оставив за собой последнее слово, удрученно махнул рукой Ромка, но не выкинул из головы мыслей об этой непростой ситуации.
  - Я и так чувствую себя кругом виноватым: не был рядом с Ксюшкой, не смог оградить ее от нелепых претензий... Не я придумал план мести... Я вообще-то без тебя что-нибудь стою? - горько усмехнулся младший парень.
  - Да! - тут же уверенно отозвался Роман.
  - Тогда учитывай, пожалуйста, мое мнение в своих макиавеллевских комбинациях, - попросил Артем, впрочем, не особо надеясь, что ему удалось переубедить Ромку. - Мне плевать на этику в отношении Кирюхиной матери, и на самого него, если честно - тоже. Но мне не безразлична Ксюшка. Ради нее прошу.
  
  ***
  
  На следующий день ребята чуть не извелись в ожидании звонка от Ксюхи, которую обещали во второй половине дня перевести из палаты интенсивной терапии в послеродовую. Рома удивился, что ей выделили не VIP- палату, а попроще, на две персоны. И хотел уж было наехать на Егора, чтобы он посодействовал в передислокации. Но Оксана уверила, что это ее инициатива, дескать, так хоть поболтать с живым человеком будет возможность, а то совсем скучно целую неделю прозябать в четырех стенах. Почему-то всего несколько одноместных палат были заняты мамами, находившимися вместе с новорожденными. Остальные женщины пока что могли позволить себе небольшую передышку от забот о малышах, прежде чем вернутся домой и окунутся в повседневную жизнь, посвященную ребенку.
  Рома с Артемом, на несколько часов задвинувшим временную работу, на которую, как и собирался, юноша устроился летом, поехали к девушке днем, не дожидаясь вечерних часов посещения. Тем более, вечером после работы должна была заехать Аня, а всех посетителей скопом вряд ли пустят в палату одновременно.
  
  Без животика, осунувшаяся после суток, проведенных на одной минералке, да еще и на фоне больничной койки, застеленной бельем веселенькой расцветки, Оксана выглядела непривычно худенькой и болезненно бледной. Однако девушка нашла в себе силы улыбнуться растерявшимся от жалкого зрелища и чуть замявшимся на пороге парням, облаченным в одноразовые медицинские бахилы, халаты и маски. Одной из позиций, запрещенных для передачи в палаты роженицам, оказались цветы, поэтому ребята заявились только с разрешенными соками и молочными йогуртами.
  Поговорить обо всем как следует не получилось, потому что Тёмка с Романом пришли навестить Оксану в неурочный час. Успели лишь поздравить молодую мамочку, обменяться бурными впечатлением о Катюшке, которую удалось увидеть накануне, как заявилась дежурная медсестра. И попросила посетителей удалиться, ссылаясь на то, что в тихий час пациентам положено отдыхать, дескать, если уж не сочувствуют собственной родственнице, то следует уважать хотя бы права ее соседки по палате.
  Артем поцеловал жену, пообещав приехать на следующий день и в указанное для посещений время. Рома же задержался рядом с Аниной дочерью чуть дольше, отослав Тёмку поставить йогурты в холодильник, находившийся в холле.
  Вышел он буквально спустя три минуты, крайне недовольный.
  Оксана холодно осадила соседа с его предложением подать исковое заявление, процедив, что в данный момент даже слышать не хочет ни о Кирилле, ни о его придурочной матери, однако, категорически запретила всякие претензии против невменяемой тётки от чужого имени.
  
  Девушке очень не хотелось распространяться о том, что творилось у нее на душе. Первым делом оказавшись в послеродовой палате и добравшись до мобильного, она позвонила Лерке, закидавшей ее смс-ками с вопросами о ее самочувствии. После положенных поздравлений, охов и ахов, подружка, наконец, виновато призналась, что у Марины Львовны были все основания подозревать Оксану в том, что именно из-за нее Кирилл куда-то уехал. Ксюшка была еще слишком слаба, чтобы подробно обсуждать полученную информацию к размышлению, и почему подруга скрытничала столько времени о том, что Кир не угомонился и не забыл ее. Сейчас Оксане было вовсе не до бывшего возлюбленного и причин, которыми он руководствовался, принимая столь решительные действия, которые трудно было ожидать от разумного парня.
  Анестезия давно отошла и Ксюха пыталась понять, стоит ли просить еще обезболивающего, или можно терпеть ноющую боль в области шва.
  Минувшие сутки остались в памяти полубредовым кошмаром. Мало того, что ее все еще лихорадило и трусило после стресса и операции, а беспокойство о ребенке не давало впасть в спасительное забытье, так еще надо было переворачиваться с боку на бок. Первый раз, после того, как сняли лед, и пришел хирург с требованием перевернуться, Оксана даже ушам своим не поверила, решив, что у нее слуховые галлюцинации. Девушка не то что пошевелиться, она и дышать-то боялась глубоко, опасаясь, что шов разойдется от мелкой вибрации тела, и внутренности выпадут наружу. В области шва припекало и горело огнем, а вот в груди разливался леденящий душу холод. Она почти не чувствовала своих коченеющих пальцев рук и ног. И лишь слабое попискивание подключенной аппаратуры убеждало ее в том, что она жива и относительно здорова.
  Однако с горем пополам ей удалось осилить необходимое физическое упражнение. Хирург остался доволен, оставив ее на попечение дежурных сестер. Немного придя в себя и озвучив свои страхи заплетающимся языком, Ксюха здорово повеселила медичку, расплывчато успокоившую ее, мол, это обычная практика для ускоренной реабилитации после операбельного вмешательства.
  Утром приходил Егор, и, выслушав ее жалобы, авторитетно подтвердил, что ее состояние вполне нормально. Причин не доверять мнению Панова у Оксаны не было. Его визит благотворно повлиял на Анину дочь.
  Но после ухода потенциального отчима, Ксюшка вновь загрустила, пытаясь абстрагироваться от болезненных ощущений в ожидании, когда истекут положенные сутки ее нахождения в интенсивной терапии.
  И теперь, хоть она и была рада навестившим ее Артему и Роме, больше всего Оксане хотелось увидеть свою малышку, которую обещали принести вечером. Правда, не на кормление, а просто показать. Пока еще у Ксюхи держалась незначительная температура, и девушка терялась в догадках - это последствия кесарева сечения или признаки того, что скоро придется сцеживать невостребованное молоко. Наливающаяся грудь нещадно ныла...
  
  Побоявшись еще больше расстраивать помрачневшую Ксюшку, Рома поспешно согласился не предпринимать никаких шагов до того момента, когда она немного оклемается, понадеявшись, что уже в ближайшее время Оксана передумает. Тепло распрощавшись с девушкой, Ромка настоятельно рекомендовал ей побольше отдыхать, набираясь сил, и думать о чем-нибудь приятном.
  - Если что-нибудь понадобится, звони в любое время, привезу, - обронил сосед, выходя из палаты.
  - Не волнуйся, Ром, конечно позвоню. Ты же знаешь, я не постесняюсь, - улыбнулась Ксюха, слабо помахав ему рукой, и не заметив любопытствующий взгляд соседки по палате, которая старательно делала вид, что крепко спит.
  
  ***
  
  Тёмке Роман решил пока не стал озвучивать приватный разговор с Ксюхой. Тем более и одному, и второму нужно еще было появиться на работе. Артем забрал оставленный накануне на стоянке возле клиники байк и уехал.
  Однако уже вечером, вернувшись домой, Роман снова вернулся к щекотливой теме, решив, что Ксюху можно и не ставить в известность, чтобы ее не терзали моральные аспекты данного вопроса.
  
  - Ну так в чем дело, я что-то не пойму? - остановился Ромка, вновь обернувшись к Артему. - Именно ради Ксюшки и Кати все и затеяно. Не ради же себя.
  - Ром... Я не знаю, как тебе объяснить, но мне просто как-то не по себе. Вот представь, что мои родители на тебя наехали... или твои - на меня.
  Роман скептически скривился.
  - Ты только гипотетически представь такой вариант, - не сдавался Артем. - И как мы с тобой после этого можем общаться, когда дошло до судебного разбирательства? Это же столько гадости всякой, столько грязного белья натрясут... Все-таки родители - это...
  - Я не понял? Что тебе дороже - мнение Кира или здоровье собственных жены и ребенка? Тебе что, плевать на них? Или ты испугался, что...
  - Прекрати выставлять меня трусливой свиньей! - возмущенно перебил Артем. - Я тебе совершенно о другом говорю. Здесь особый случай! У тебя твое 'хочу', как обычно, реальный мир застилает, а ты не подумал о том, что ей сейчас вообще не до этого? В общем так: если Ксюха не против того, чтобы мы вмешивались, то я обеими руками - за! А если мы влезем в ее отношения с Киром...
  - Да ты всерьез решил, что этот мудак способен на серьезный поступок из-за того, что пару раз попытался добиться встречи с ней?
  - Не знаю... Я почему-то верю, что у него к Оксанке ничего не перегорело.
  - А, может быть, просто взыграло в одном месте, когда он ее бросил, а она быстренько замуж вышла? И без него не пропала, а, наоборот, оказалась в шоколаде?
  - Думаешь, удобно жить просто 'в шоколаде', когда на сердце пустота? И сидя рядом с нами, завидовать подружкам, у которых есть настоящие, а не фиктивные отношения со своими парнями? Дурак ты, Ромыч.
  - Ну конечно, один ты только с тонкой душевной организацией, а у меня шкура, как у бронтозавра, и души нет ни фига, и принципов никаких, так, что ли? - язвительно спросил Роман.
  - Все равно, я считаю, что нельзя так...
  - Нельзя на людей в общественных местах бросаться, да и вообще нельзя трогать моих близких, ясно?! Пусть эта дура, как там ее, Марина Львовна, в наморднике ходит, если не умеет себя вести. Я бы по-другому с ней поговорил, не прибегая к цивилизованным методам, не будь она бабой. Ну ничего, я этому сучонку объясню, чтобы и сам подальше держался и мать свою приструнил!
  - Я бы тоже объяснил! - с вызовом вскинулся Артем. - Я уже пытался с ним связаться через Лерку. Но она сказала, Кира вообще в городе нет. Он еще в конце весны уехал куда-то, далеко и надолго. Может, поэтому его мать и бесится.
  - Ну вот и хорошо, что умотал, хоть мельтешить рядом не будет. Может, Ксюха и вообще о нем думать забудет. И мне, честно говоря, насрать, по какому поводу эта стерва бесится. Но я буду не я, если она не перестанет спать спокойно.
  - Ром...
  - Последний раз спрашиваю, будешь писать исковое заявление?
  - Пока не поговорим с врачами и Ксюшкой - нет.
  - Не ожидал я от тебя такого малодушия! Да я бы за собственную дочь голыми руками удавил!!!
  - И что дальше, Ром? Ну затеем мы это дело...
  - И правильно! Чтобы в другой раз неповадно было.
  - А если Оксанка против? Если потом будет всю жизнь нас упрекать, что мы с тобой виноваты, что Кир...
  - Да что ты докопался до него? Свет на нем клином не сошелся! Другого найдет! Да и не найдет - неважно. Девичью мечту выйти замуж осуществила, программу-минимум по поводу материнства реализовала.
  - Ага, и всю жизнь меня за это добрым словом поминать будет. За то, что я ей эту самую жизнь сломал! Доучиться нормально не получилось, а теперь с ребенком на руках! Кого и где Ксюшка искать будет? Много ли ты найдешь тех, кто готов чужого спиногрыза воспитывать?
  - Не смей так говорить про Катю! Я вообще не собираюсь отдавать нашу малышку какому-то там потенциальному...
  - Я тоже не собираюсь Катю никому отдавать! Именно поэтому хочу, чтобы Анина дочь мне доверяла. Ты сам подумай - какая нормальная мать откажется от своего ребенка, чтобы устроить личную жизнь? А я хочу, чтобы Ксюшка могла мне доверять в любых вопросах, касающихся ее и нашего ребенка!
  - Значит, ты хочешь быть кругом хорошим, только я получаюсь кровожадным монстром, жаждущим мести?
  - Я такого не говорил.
  - А знаешь, если тебя так волнует этическая сторона вопроса, я ведь, в крайнем случае, могу и сам выступить родственником со стороны отца ребенка, и накажу абсолютно постороннего человека за оскорбление чести и достоинства, повлекшие за собой угрозу жизни ребенка и матери...
  - И кем же ты мне приходишься, родственничек? Думаешь, если дело зайдет так далеко, у Кировой мамаши или ее родни не найдется смышленого адвоката, который снова Ксюху изваляет в грязи за то, что с геями связалась? Ты такой 'всемирной' славы для нас хочешь?
  - Ох, я же чуть не забыл, что ты до сих пор шифруешься! - ехидно бросил Ромка. - Да, конечно, пусть грязью жену и дочь обливают, главное, чтобы собственные родители не узнали, что их сын...
  - Заткнись! Иначе сейчас наговоришь то, о чем потом будешь жалеть... или просто огребешь по морде, - еле сдерживаясь, процедил Артем.
  - Последний раз спрашиваю, будешь мне помогать?
  - Пока сам не поговорю с Ксюшкой - нет.
  - Вот, блин! - сплюнул Ромка. - Правду в народе говорят - муж и жена - одна сатана.
  - А ты чего ожидал?
  - Ты - мой парень!
  - А Ксюха - не только моя жена, но и мой друг. Нельзя с друзьями так поступать, за их спинами свои амбиции тешить... - в сердцах хлопнув дверью, ушел Артем ночевать в Ксюхину комнату.
  
  ***
  
  Оставшись в одиночестве, Рома долго не мог уснуть. Внутри молодого мужчины все кипело от негодования на непробиваемость Артема. Прокрутившись полночи и слегка остыв, он все-таки нашел в себе силы признать, что доля рационального подхода к этой неприятной теме в словах любовника есть. По уверению специалистов, с которыми Рома уже успел переговорить сам, с новорожденной девочкой при должном уходе должно быть все в порядке. Это обстоятельство несколько примиряло его с Тёмкиной позицией. Но все равно Кирюхину мать стоило как следует припугнуть, иначе, почувствовав себя безнаказанной, она и впрямь может возомнить себя орудием справедливости. И если Кир не оставит попыток добиться Ксюхиного расположения в будущем, не даст она им спокойной жизни.
  Впрочем, судьба Кирилла Романа трогала мало. Гораздо важнее было ублажить собственное 'хочу', как верно заметил любимый парень, и учесть пожелания дорогих и близких сердцу людей.
  Наверное, не было еще такого случая, чтобы Ромкин изворотливый ум не нашел подходящего решения проблемы.
  
  И буквально на следующий день в присутствии отцовского знакомого, имеющего в определенных кругах великолепную репутацию удачливого адвоката, состоялась встреча Романа с мужем возмутительницы спокойствия.
  Оброненная Егором фраза о том, что с более уравновешенными эмоционально мужиками договориться всегда проще, невольно нашла подтверждение и из уст Поланского, одобрившего предложенную Романом Сергеевичем версию решения вопроса.
  
  Продемонстрировав Глебу запись из кафе с камер наблюдения в торговом центре, которые доставили Поланскому через два часа после того, как тот пожелал иметь материал для ознакомления, адвокат ненавязчиво объяснил расстроенному и растерянному отцу Кирилла возможные негативные последствия безобразной выходки его жены, ссылаясь на пункты и статьи Уголовного и Гражданского Кодексов РФ.
  Рома аж заслушался, поежившись, до того у Поланского складно выходило запугивать невольную жертву.
  Поначалу, правда, Королёв-старший даже пытался возмутиться, дескать, он понятия не имеет, что они тут пытаются инкриминировать его семье, подсунув какую-то фальсификацию. Мол, Марина никогда себе подобного бы не позволила. Но чем дольше и внимательнее он вглядывался в довольно приличную запись компромата, тем больше понимал, что респектабельно выглядевшие и серьезно настроенные мужики, заявившиеся к нему в офис, ничего не приукрашивают.
  Он ведь еще несколько дней назад почувствовал, что Маринка из-за чего-то жутко расстроена. Жена ничего ему так и не объяснила, сославшись на неприятности на работе. Лишь из обрывочных фраз ее разговора по телефону с подругой, дескать, она сама сожалеет о такой глупости, и не знает, что это на нее накатило, заподозрил, что проблема вовсе не на работе. Тем более что Марина отгуливала последние денечки отпуска.
  В чем-то Глеб понимал жену, сильно сдавшую после отъезда Кирилла. Ей никогда не нравился образ жизни его брата Бориса, пытавшегося заглушить давнюю боль потери, перебирая мужские профессии с подоплекой суровой романтики. Она не хотела, чтобы сын становился таким же неприкаянным и несчастным, чтобы мотался по огромной стране за длинным рублем. Жена вбила себе в голову, что Кирилл губит собственную жизнь, бросив престижную работу в Москве, оставив семью, отказавшись от цивильных условий уютного теплого дома. Он тоже не слишком одобрял авантюрную задумку единственного ребенка. Но решил, что сыну надо попытаться попробовать пожить по-другому, чтобы точно понять, чего тот хочет.
  Видимо, у Марины просто долго скапливалось, вот и накипело так, что прорвало. Не настолько уж она и ненормальная мать. Она-то была уверена, что Кир просто сохнет по бывшей девушке, а тут выясняется, что его пассия вовсе и не в такой же грусти-тоске, а вполне себе живет припеваючи, и даже в положении. В то время как их сын где-то там, на чужбине на что-то надеется. Вот и подействовала эта злополучная встреча с объектом семейных разногласий на Маринку, как красная тряпка на матерого быка.
  Просто сорвалась. Наверняка уже жалеет, раз виновато избегает привычных уже рассуждений на тему привязанности сына... даже жалко ее, дуреху. Особенно если представить, что Кирюшка узнает про безобразную сцену и встанет на сторону Оксаны.
  Матерям, говорят, очень тяжело мириться с тем, что любимая женщина для мужчины становится ближе родной крови...
  
  - Надеюсь, Вы сумеете убедить свою супругу в том, чтобы она...
  - Извините, надеюсь, с Ксюшей и ее ребенком сейчас все хорошо? - перебил Глеб, очнувшись от невеселых раздумий.
  - Пока что трудно сказать, - неопределенно отозвался адвокат, напуская тумана.
  - Мне ужасно неловко за этот инцидент. Может быть, я могу как-то компенсировать моральный ущерб? Или лучше сначала Марине Львовне самой извиниться? В каком роддоме Оксана находится? Можно ее навестить?
  - Советую Вам и в особенности Вашей жене держаться от Оксаны Анатольевны как можно дальше! - прорычал Ромка, жалея, что Артем не видел этой записи. Тогда бы, наверное, не стал так радеть за отношение Ксюхи к ее бывшему парню. - И имейте в виду, если, не дай бог, злонамеренное действие Вашей жены аукнется Оксане или ее ребенку впоследствии, ее муж...
  - Роман Сергеевич, - холодно напомнил разгорячившемуся Роме адвокат, который привык действовать по собственному сценарию, - мы с Вами договаривались, что обсуждать данный вопрос буду я, а Вы просто присутствуете при нашем разговоре.
  - Хорошо, - сдержанно отозвался Рома, скрипнув зубами...
  
  Выслушав заверения от Королёва-старшего, что он проникся серьезностью вопроса и оставив подавленного клиента поразмышлять над тем, как ему дальше быть, мужчины забрали компромат и ушли.
  Ромка не мог сказать, что получил истинное удовлетворение от провернутого дела, но на душе стало легче. Глеб клятвенно пообещал приструнить любимую супругу. А уж как он будет объясняться со своей женой - пожалеет и посочувствует своей женщине или подробно растолкует ей, какая она дура, раз так подставилась - плевать. Хотя, судя по первому впечатлению, отец Кирилла вполне себе адекватный мужик, и наверняка выскажет своей благоверной, чтобы она подумала, как будет оправдываться перед сыном, которого пыталась защитить от мнимых посягательств Аниной дочери...
  
  ***
  
  Свою квартиру к выписке Оксаны с ребенком из роддома ребята буквально вылизали. И что удивительно, не прибегая к помощи Ани, которая пока что не могла взять даже полноценный отгул, так как работала на двух участках, подменяя находящуюся в отпуске коллегу. Кто же мог предположить, что ей самой отпуск, запланированный на сентябрь, понадобится немного раньше.
  Впрочем, Ромка с Артемом, почему-то пару дней едва разговаривающие друг с другом, без женского надзора не оставались. Лидия Николаевна добровольно взвалила на себя некоторые обязанности, удивляя Анну своим энтузиазмом.
  Больше всего времени занял сбор детской кроватки и пеленального столика. Купив детскую мебель и мужественно отказавшись от услуг сборщика, ребята решили, что справятся сами, благо весь необходимый монтажный инструмент в доме имелся.
  Глядя на их мучения в попытке прочитать нелепую инструкцию и раскиданную по всему полу головоломку из различных комплектующих будущей конструкции, Ромкина мать попеняла обоим за скаредность. За что была изгнана пристыженным и сердитым сыном в помощь Ане на кухне, с пожеланием не лезть в чисто мужские дела.
  К счастью, вскоре приехали Тёмкины родители. И Валерий Николаевич без всяких инструкций за полчаса управился с возникшей проблемой, укоризненно высказав сконфуженному Артему, дескать, совсем он в своей Москве позабыл, откуда у нормального мужика должны руки расти.
  В предвкушении скорой встречи с малышкой, женщины быстренько навели порядок. Протерли дезинфицирующим раствором установленные на заранее оговоренные с Оксаной места столик и кроватку. Застелили ее приготовленным бельем и разложили детское приданое по ящичкам комода.
  Оставив Лидию 'за старшую', Аня отправилась устраивать Тёмкиных родных (до сих пор находящихся во власти заблуждения о роли Романа в жизни их сына), у себя в квартире. Благо Димка все еще отдыхал в деревне, и комната детей оказалась свободна для приема дорогих гостей, тоже жаждущих увидеть свою внучку...
  
  ***
  
  Оксану выписали только на одиннадцатый день вместо седьмого, как она надеялась. Девушка очень расстраивалась из-за врачей-перестраховщиков. Сначала им не нравилось, что так долго держится температура. Вроде бы и шов хорошо заживал, но, видимо, все равно какие-то внутренние воспалительные процессы присутствовали. Егор уверял, что, к сожалению, так бывает, потому что при всем старании врачей, они все-таки не боги, и не умеют творить чудеса. А у разных людей, независимо от пола и возраста, организм по-разному воспринимает постороннее вмешательство в естественные процессы.
  Сама же Ксюха грешила на то, что это все-таки из-за шва, который она нечаянно намочила, решив самостоятельно принять душ в тот же вечер, когда ее перевели в послеродовую палату. Или из-за молочного йогурта прямо из холодильника. Впрочем, тут она утверждать не решалась, потому что горло першило и после операции, из-за введения в трахею интубационной трубки.
  Обидно, что назначили сильнодействующие и, как показалось Оксане, не привычной к подобным процедурам, жутко болючие антибиотики. Про то, каково было передвигаться, пока не сняли швы, согнувшись в три погибели и шаркая ногами по полу, как древняя старуха, это отдельная песня. Да и остальные прелести, сопровождающие послеоперационное состояние, тоже заслуживали отдельной оды, о которой, впрочем, Оксана могла поговорить лишь делясь 'страстями' с соседкой по палате и подругами по несчастью. Плакаться не то что мужу, но даже и родной матери девушка стеснялась.
  Потом выяснилось, что Катюшка, ее крохотное голубоглазое чудо, не набирает в весе. А самым большим расстройством стал вердикт педиатра, настоятельно рекомендовавшего вообще отказаться от кормления грудью из-за этих самых антибиотиков, способных наградить ребенка жестоким дисбактериозом.
  О подобной проблеме Ксюха знала не понаслышке. Она смутно помнила, что мама сама вначале кормила брата. С Димкой матери делали кесарево сечение и потом пичкали антибиотиками. Летняя жара того года держалась в районе +35, поэтому всем, кому делали операцию, антибиотики назначали без вариантов. Оксана помнила, как все семейство переживало, сочувствуя маленькому Димке, который и есть-то толком не мог, потому что постоянно крутило животик. А от дисбактериоза грудничку прописали какие-то сладкие капли перед едой, которые нельзя было разбавлять водой, и он давился из-за приторного сиропа. В общем, 'веселуха' была еще та... До тех пор, пока маме ее гинеколог категорически не запретила кормить грудью, отругав и ее, и заодно педиатра из детской поликлиники, придерживающегося традиционной методики. Сама гинеколог семьей была не обременена, и свободное время посвящала изучению инновационных методик по ведению беременности и выхаживанию новорожденных.
  Собственно, ее вмешательство и решило проблему. У Димки примерно через месяц наладилось нормальное пищеварение, а мать еще полгода страдала от последствий лечения антибиотиками.
  И в данном случае, Оксана не желала вреда своему ребенку. В конце концов, хоть и считается, что грудное молоко способно укрепить иммунитет, но если оно приносит больше вреда, чем пользы, зачем упираться? К тому же сейчас можно купить любые детские смеси, были бы средства или такие спонсоры, как их Ромка.
  Егор, правда, сказал, что сам закажет необходимое питание для новорожденной, чтобы точно быть уверенным в том, что оно качественное, а не контрафактная подделка. Да и цены по оптовым поставкам значительно отличаются от тех, которые накручивают при розничной продаже.
  
  Накануне выписки Аня передала дочери одежду и косметику, намекнув, чтобы Ксюша позаботилась о том, в каком виде предстанет перед объективами фотокамер на ступеньках роддома. Дескать, дублей-то переснимать не будут, и чтобы самой на себя потом можно было взглянуть без слез, лучше перестраховаться.
  
  Провожали Оксану и Катю растроганные и, видимо, как следует отблагодаренные врачи и медсестры с пожеланием непременно приходить еще. Оксана скромно улыбалась и кивала, опасаясь зарекаться, но в ближайшие лет пять-десять, уж точно не хотела вновь проходить через эту почетную процедуру. Теперь она прекрасно понимала, что значит для женщины родить ребенка. И даже не могла определиться (наслушавшись разговоров с соседками по палатам), что лучше - самой рожать, может быть, мучаясь несколько часов подряд, а потом еще неделю ходить с красивыми звездочками лопнувших сосудов на лице, или вот так, когда сам процесс извлечения ребенка прошел мимо сознания?
  
  Накормленная перед выпиской и переодетая в сухие памперсы Катюшка блаженно покряхтывала, давая себя нарядить в красивые одежки. В отличие от орущего во всю мощь легких ребенка, которого пеленали на соседнем столике, тоже готовя вручить счастливому папаше.
  Оксану встречала целая делегация: Артем со своими родителями, Анатолий, Аня с Егором, и даже Роман с Валерией. Ромка еле уговорил свою мать, которой не терпелось увидеть девочку, остаться дома. Если еще его присутствие, как свидетеля со свадьбы молодых родителей можно было объяснить (тем более, он находился за рулем машины, на которой собирались забирать Оксану с дочерью), то присутствие 'дальней родственницы' непонятно с чьей стороны вызывало некоторое недоумение. Лида и сама понимала абсурдность своего желания увидеть крошку хоть одним глазком, поэтому постаралась взять себя в руки, успокоенная обещанием сына, что тот обязательно пришлет ей фотку сразу же, а воочию она сможет познакомиться с ребенком чуть позже в ближайшие дни.
  И чуть в сторонке, стараясь не мозолить глаза взволнованной предстоящей встречей родне и друзьям - Марго с огромным букетом.
  Лерка недобро косилась на подругу Кирилла, но не горела желанием затевать скандал в столь радостный день. Хотя искренне считала, что, несмотря на поддержку девушки в тот злополучный день, ей тут вообще делать нечего. Ксюхе вряд ли нужны Риткины поздравления и извинения 'за тётю Марину'.
  
  Валерия долго размышляла, написать ли отсутствующему в социальной сети Киру, что тут произошло, и что у Ксюхи действительно родилась девочка, но потом твердо решила, что не станет. Девушка сама настолько оказалась шокирована выходкой его матери, что теперь уже вовсе не была уверена, что у Оксаны с Кириллом когда-нибудь может выйти что-то путное. Эта мегера точно не даст им спокойной жизни, или постоянно будет попрекать и сына, и невестку чужим ребенком. Ну нафиг таких родственничков.
  
  Лерка хоть сама и сгорала от нетерпения увидеть дочку подруги, но ей было до ужаса забавно наблюдать за парнями. Тёмка превратился в натянутую струну, то и дело проверяя какие-то настройки в фотокамере, вяло отмахиваясь от родителей, наперебой дающих ему наставления, как надлежит вести себя молодому отцу, в надежде, что они ему непременно пригодятся в самое ближайшее время. Лерка недоумевала, почему фотик у него в руках, ведь обычно папочке вручают новорожденного. Впрочем, по ее прикидкам, пока еще в запасе было около четверти часа до того, как выпустят Оксану, поэтому она не стала уточнять, как Артем выйдет из положения.
  Аня с Егором тихонько ворковали о чем-то своем, обнявшись в сторонке. Ксюхин отец, стараясь не слишком откровенно пялиться на бывшую жену, украдкой разглядывал счастливую парочку. Лерке было немного жаль мужика, видимо, так и не забывшего о прожитых с Анной Андреевной годах. Ей пока было сложно представить, отчего люди перестают любить друг друга и пытаются построить новую семью, оставив в руинах прежнюю любовь и детей. Ведь когда-то и Ксюхины родители любили друг друга, и считались вполне себе крепкой ячейкой общества. Впрочем, на собственной шкуре Валерия не хотела бы узнавать цену предательства чувств. Слишком хорошо помнила наигранное веселье тёти Ани в желании не показывать, как обидно и больно оказаться брошенной женщиной. А особенно пробирало от играющей на губах улыбки, сочащихся сарказмом реплик и при этом потухшего, какого-то безжизненного взгляда в глазах Анны Андреевны, в то время, пока тянулся бракоразводный процесс и первые полгода после него. Напускное безразличие давало Ксюхиной матери иллюзию независимости и умения держать удар. И многие покупались. Но Лера слишком часто бывала в семье подруги, чтобы не отметить перемены, происходившие с Анной Андреевной тогда. Сейчас же женщина будто получила вторую молодость. Как же все-таки преображает взаимная любовь, пусть даже и настигшая в зрелом возрасте.
  Валерия по-доброму завидовала Ане и Егору, надеясь, что самой ей не придется ждать почти до сорока лет, чтобы прочувствовать подобное.
  Среди всей этой толпы друзей и родственников Оксаны, ожидающих ее выписки, Роман Сергеевич казался самым невозмутимым. Лерка украдкой вздохнула - нравился ей этот молодой мужчина. И чисто внешне, и манерой держаться и вести беседу, привлекал какой-то харизматичностью, оказываясь в центре внимания. Жаль, что он не рассматривал ее в качестве хотя бы временной подруги, пожалуй, закрутить романчик с таким выдающимся самцом, она бы себе позволила. Но и он тоже нервничал, стараясь не показывать вида. И эксклюзивный букет, который Роман теребил, поправляя то лепестки бутонов, то листочки, выглядывающие из шикарной упаковки, Лерка все-таки на всякий случай у бывшего свидетеля отобрала, чтобы цветы дожили до вручения Оксане.
  
  На фотографиях оказалась запечатлена огромная толпа, в центре которой стояли счастливые родители в окружении дедушек-бабушек Кати, и сияющий Артем держал 'конверт', внутри которого едва можно было рассмотреть утопавшую в пене белоснежных кружев малышку, забавно жмурящую глазки от яркого солнца.
  
  Посовещавшись, решили отметить возвращение девочек из роддома у соседей, хотя первоначально Аня предлагала свою квартиру для проведения праздничного застолья.
  Дом встречал молодую мамочку и ее дочь идеальной чистотой и порядком.
  Первым делом, скинув балетки, Ксюха захотела посмотреть, как все устроено к их приезду, и отправилась осматривать комнату. Артем все еще не готов был выпустить свое сокровище из рук. И украдкой, с каким-то мальчишеским превосходством бросая взгляды на партнера, посмеивался над Ромкой, у которого, видимо, тоже чесались ладони, чтобы подержать долгожданного ребенка. Но любовник мужественно крепился - приходилось старательно придерживаться легенды, что он всего лишь близкий друг семьи и не претендует на большее.
  Ксюха вошла в свою комнату и восхищенно замерла, остолбенев.
  И вовсе не от вида шикарной детской кроватки под роскошным балдахином и нового комода с пеленальным столиком, на котором высился импровизированный многоярусный 'торт' из детских подгузников. Вся комната была заполнена разноцветными воздушными шарами, удерживаемыми между полом и потолком мягкими игрушками, привязанными к длинным тонким ленточкам.
  Зрелище пронизанного солнечными лучами светлого помещения, казалось нереальным, будто кто-то взмахом волшебной палочки заставил наполненным гелием шарики замереть, не дав им взлететь под потолок, и не позволяя опуститься под тяжестью игрушек, согласно законам притяжения.
  Когда завороженная Оксана вошла, колебание воздуха слегка взволновало композицию, девушка провела ладошками по ленточкам, заставив прийти всю 3D-шную картинку в движение... Такую инсталляцию нужно было обязательно запечатлеть и выложить в Instagram.
  Естественно, шарикам в детской не место. Надо бы их вынести отсюда, но Ксюха все никак не могла налюбоваться зрелищем. Как же красиво получилось, и как приятно внимание, даже трогательно до слез... Ведь не поленились же взрослые парни надувать шары и привязывать игрушки в ожидании их возвращения.
  Пожалуй, тех игрушек, которые уже здесь есть, Катюшке хватит на все ее детство, но Оксана подозревала, что кое-кто на этом не успокоится. Невероятно, до чего махрового эгоиста Романа Сергеевича изменила возможность прикоснуться к чуду рождения желанного ребенка от любимого человека.
  Стало немного грустно от размышлений о том, как Кирилл бы отнесся к появлению Катюшки? В голове всплыли строки песни, которую Кир заказал на радио в надежде, что она услышит его отчаянное признание-просьбу:
  '...Я в одиночестве страдаю.
  Чувства плачут - не сотрёшь...
  Дни бегут за днём, прошу - не остывай.
  Год заменит год, ты жди, не уставай...'
  Стоит ли ей чего-то ждать? Тем более долгое время... год или еще дольше?
  Одно дело отбить у соперника девушку, которую когда-то любил, совсем другое - женщину с чужим ребенком...
  Способен ли Кирилл на такую самоотверженность? И хотела бы она стать его призом в соперничестве с Артемом, которому, собственно, нужен был лишь ребенок и просто статус женатого парня, чтобы не привлекать внимание к своей нетрадиционной ориентации?
  Пожалуй, в свете последних событий - нет. Кир слишком любит и уважает своих родителей, и в частности мать, чтобы не прислушиваться к ее мнению. А свое мнение по поводу того, кем считают ее, Марина Львовна обозначила предельно ясно. До сих пор противно и мерзко от ушата грязи, который та выплеснула прилюдно...
  Оксана неприязненно поежилась.
  Она настолько была шокирована неожиданными (и как Оксана считала, будучи не в курсе предыстории, безосновательными) нападками несостоявшейся свекрови, что тогда просто растерялась, не сумев постоять за свои честь и достоинство. А потом даже думать не хотела о бывшем парне, из-за мамаши которого чуть не произошла трагедия. Катюшкины интересы для Оксаны были в приоритете. Переживания о жизни и здоровье доченьки затмевали все остальное.
  Но после признания подруги сердце снова оказалось не на месте, Леркины слова разбередили душу. Да еще и Маргарита, которую Оксана точно не ожидала увидеть возле роддома, внесла лепту в раздрай чувств.
  
  Марго дождалась, пока схлынет первый ажиотаж накинувшейся на Ксюху родни с поздравлениями. На ее счастье молодую мамочку слегка оттеснили, сгрудившись вокруг маленькой крошки на руках довольного отца. И Рита поспешила воспользоваться суматохой, быстро подойдя к Оксане и протянув свой роскошный букет из белых роз и нежно-розовых гербер:
  - Это не от меня, от Кира, - поспешно произнесла девушка, внимательно вглядываясь в дрогнувшее лицо Оксаны, машинально отшатнувшейся от неожиданного презента.
  - Не стоит, - холодно произнесла Кирюшкина зазноба, у которой и так в руках была целая охапка цветов. - Обойдусь без поздравлений от посторонних.
  Рита, которой довелось присутствовать при безобразной сцене в кафе и провожать жертву обвинений тёти Марины в больницу, слишком хорошо понимала чувства Оксаны, чтобы обидеться на нее и гордо удалиться восвояси.
  - Подожди, Оксан... я так и думала, что ты не возьмешь. Кирилл очень просил все равно попробовать. Он... не думай, что он не огорчен, что у вас с ним все так вышло, но он просил передать, что рад за тебя.
  Оксана скептически фыркнула.
  - И что бы ни случилось, желает тебе только счастья, Ксюш, - гнула свою линию Марго.
  - И все-таки ты зря беспокоилась, - резко ответила Оксана, начиная злиться.
  - Оксан, я хотела еще раз извиниться за тётю Марину...
  - Ты всерьез считаешь, что мне нужны извинения за то, что произошло?!
  - Нет, конечно, я очень сожалею. Я уверена, и она не хотела подобного. Кирилл не знает, какую роль мать сыграла...
  - Предлагаешь не рассказывать ему? - неприязненно спросила девушка. - Впрочем, мы давно не общаемся, и вряд ли станем в будущем, - выразительно оглянувшись на сгрудившуюся вокруг Артема с дочерью на руках родню, добавила Оксана.
  - Оксан, он считает иначе. Кир надеется, что сумеет тебя вернуть.
  - Рит, тебе-то какое дело до того, на что он там надеется? - устало спросила Анина дочь.
  - Кирилл - мой старый друг, он мне почти как брат.
  - Надо же, - не поверила Ксюха. - А мне его мать представила ваши отношения иначе.
  - Я говорю тебе, как есть, твое дело - верить или нет.
  - А зачем я в его семье с чужим ребенком и, вообще, зачем им я?
  - Не им, Оксан, ЕМУ.
  - Сейчас не время и не место для таких разговоров, - поморщилась Ксюшка, не желая развивать болезненную тему, вносившую смятение в ее сознание.
  - Я понимаю... - поспешно согласилась Марго. - Может быть чуть позже? Можно я тебе позвоню?
  - Ты знаешь мой номер? - удивилась Анина дочь.
  - Кирилл дал.
  - Не думаю, что это хорошая идея...
  - У тебя есть время передумать, он еще не скоро вернется.
  - Не надо, не звони, - покачала головой Оксана. - Мне все равно...
  - Ксюша... - начала было девушка, но тут народ опомнился, что Ксюшку на время оставили без внимания и потребовал маму Кати на первый план. Пора было сделать памятные снимки и везти уже новорожденную домой.
  - Девушки, хватит секретничать, идите сюда поближе, - позвал Анатолий, радующийся за дочь, внучку и за то, что, учитывая кровное родство с крошкой, его не игнорируют, - общий снимок сделаем.
  - Извини, - обрадовалась Оксана неожиданной помощи в прекращении неприятного, расстраивающего ее разговора.
  - Держи! - все-таки всучив огромный букет замешкавшейся Оксане, которую уже тянули ближе к Артему, Рита быстро ушла.
  - Чё ей-то надо было? - шепнула Лерка недоуменно.
  - Потом, - отмахнулась Оксана, пытаясь удержать охапку тяжелых (для ее нынешнего состояния) букетов.
  
  Валерия к Оксане домой не пошла, там и так слишком много народу собралось. Договорившись, что как-нибудь заскочит в ближайшее время, когда Ксюха немного пообвыкнется, близкая родня налюбуется на внучку и гости разъедутся, девушка чмокнула подругу в щеку и распрощалась с ними у подъезда.
  Анатолия на правах родного деда на семейное торжество позвали. И Аня мысленно порадовалась, что сын, ее родители и родители бывшего мужа все еще за городом, иначе точно не хватило бы места, чтобы всем гостям разместиться за кухонным столом соседей.
  
  ***
  
  Катюшка в машине снова задремала. Артем все не мог насмотреться на свое сокровище, пытаясь потеребить ребенка, чтобы добиться хоть какой-нибудь реакции. Но девочка продолжала сладко посапывать. Тёмка даже немного разочаровался, что она такая безучастная к происходящему вокруг.
  Оказавшийся за рулем Роман вел машину настолько аккуратно, будто вез не ребенка, а вот-вот готовый взорваться боевой снаряд, невольно позабавив Ксюху, заметившую разницу с его обычной манерой вождения.
  Зато дома, едва малышку успели развернуть, Катя показала, что голосочек у нее будь здоров, какой звонкий. Мужчины занервничали, женщины тут же засуетились, заохали, заахали, наперебой предлагая варианты возможного недовольства крохи. Но ровно до тех пор, пока Ксюха не помчалась (насколько было возможно в ее пока еще не слишком мобильном положении) переодеваться, и Тёмка не отправился срочно выносить шарики, чтобы освободить помещение для своей маленькой принцессы.
  Рома взял орущую Катю на руки, не придумав ничего лучше, чем рассказать ей привычную сказку. Ребенок еще пару раз всхлипнул и замолк.
  - Ой, ну надо же чудеса какие, - удивилась Тёмкина мама, переглянувшись с Аней, придирчиво косящейся на соседа в готовности перехватить внучку. - Вот это я понимаю! Рома, у тебя просто талант обращаться с детьми, - похвалила она молодого мужчину.
  Ромка польщено улыбнулся, удивляясь, что уловка сработала. Не зря же он всю беременность рассказывал сказки, порой раздражая Ксюху, которой надо было заниматься переводами или просто хотелось спать. Но рассказывать секрет своего успеха Анин сосед Елене не стал. Подходящего случая, чтобы объяснить, что Артем с Ксюхой вовсе не снимают у него комнату, а теперь являются полноправными владельцами этой квартиры, у ребят не нашлось. Впрочем, и для объяснения всех остальных тонкостей в их взаимоотношениях, тоже.
  Роман млел от удовольствия и наслаждался непривычными ощущениями причастности к появлению на свет этого маленького голубоглазого чуда. Ему страшно было представить, что он мог не придать значения нечаянно подслушанному разговору Артема с Оксанкой, когда девушка, страшась признаться матери, отважилась на поздний аборт и металась в отчаянии, собирая необходимую сумму. Этот ребенок в какой-то степени именно ему обязан своим появлением на свет. И Ромка в полной мере чувствовал свою ответственность за Катю. Он и сам не понимал, откуда в нем такая странная потребность защищать и заботиться о маленьком человечке. Неужели, действительно, это всего лишь срабатывают возрастные инстинкты, заставляющие мужчину думать о продолжении собственного рода?
  Пожалуй, попробуй сейчас кто-нибудь отнять у него ребенка (причем из самых добрых побуждений - накормить-искупать-уложить спать), он бы не отдал. Следовало срочно взять себя в руки и перестать расплываться в глупой умильной улыбке, не сводя глаз с удивленно таращившейся на него малютки. Анька поймет, хоть уже и так с неодобрением косится на наглого узурпатора, поправшего права родных бабушек-дедушек. Но Тёмкиным родителям ни к чему подозревать его в странной привязанности к чужому ребенку. Слишком много здесь собралось сегодня претендентов, чтобы понянчиться с виновницей торжества.
  - Вот все-таки что значит зрелый подход, - заметил Анатолий, помогавший Артему перетащить шары в большую комнату, немного ревниво покосившись на свидетеля со свадьбы дочери. - Артем-то, сдается мне, испугался, когда увидел, насколько Катюша мала. Я и сам первое время боялся детей на руки брать. До того они мне казались хрупкими и уязвимыми.
  - Ничего, привыкнет, - не согласился Рома. - Отец он или кто? Ксюшке пока тяжело купать ребенка, вот и будет у Тёмыча сразу 'боевое крещение'.
  Аня хмыкнула, вспомнив, как после первых родов вообще боялась самостоятельно купать дочь.
  Толик в тот вечер отправился на подработку, которая помогала молодой семье позволять себе иногда всякие приятные излишества. А Аня, отпустив мужа, в последний момент перепугалась, что одна в воде просто не удержит крохотное скользкое тельце. И когда бабушка Вера предложила свои услуги обрадованной молодой мамаше, то только стояла рядом, трясясь от волнения, комкая в руках приготовленную пеленку, и причитала, чтобы та не утопила ее малышку. Анина мать лишь посмеивалась, самостоятельно и ловко управляясь в детской ванночке с пятидневной крохой, несмотря на то, что давным-давно уже не практиковалась в подобном занятии.
  Но озвучивать компрометирующий ее, как мать, факт из собственной биографии Анна сейчас не стала.
  Честно сказать, Рома и сам опешил, когда нарядный конверт 'распаковали' и развернули малявку. Слишком крошечными показались ручки-ножки, пока еще, как и положено у младенцев, смешные и непропорциональные по сравнению с головкой, покрытой длинным пухом светлых волос.
  Он вполне мог понять впавшего в ступор Артема, до которого с легким запозданием дошло, насколько хрупко и ранимо это существо, которое он так крепко прижимал к себе по дороге домой.
  Теперь же парень просто боялся даже дотронуться дрожащей рукой до крохотных пяточек, не говоря уж о том, чтобы погладить сжатые в кулачки пальчики на ручках.
  
  - А крестить-то Катеньку будем? - задалась вопросом Лена, когда отзвучали первые застольные поздравления молодым родителям и пожелания их дочери.
  Девочку пытались уложить в кроватку, но она, убаюканная знакомым голосом, теплом рук и, наверное, завороженная стуком сердца, которое у Ромки просто заходилось от нежности и переполняющих эмоций, позволила себя забрать лишь спустя час.
  - Ну, видимо, с крестным папой мы определились, - задумчиво произнесла Оксана, осторожно забирая дочь у Романа, чтобы отнести в детскую.
  - Всегда готов! - отозвался тот, с сожалением расцепляя руки.
  - Рома, только сразу предупреждаю - никаких золотых крестов грудному ребенку - серебро лучше успокаивает. И покупай самый малюсенький из возможных предложений, ладно?
  - Почему? - удивился сосед.
  - Ой, а я тоже слышала, что чем меньше крестик, тем меньше грехов по жизни нести, - похвасталась эрудицией Елена под снисходительным взглядом мужа.
  - А в крестные кого - Валерию?
  - Нет. Я Ирке обещал, - покачал головой Артем, вспомнив о троюродной сестре.
  - Да она ж в Москве-то бывает раз от раза, - нахмурилась Елена. - Хотя, конечно, крестными все-таки лучше родню брать. Раньше-то ведь оно как было - если что с родителями, так именно крестные родителей и заменяли, отвечая за нравственность и духовное воспитание крестника.
  - А тут еще и кровные узы. Стыдно детей-то обижать было, - кивнул Валерий Николаевич. - Тем более обычно подбирали хорошо обеспеченных в материальном плане родственников, чтобы ребенок не считался в семье, еле сводящей концы с концами, лишним ртом.
  - Ну, наша Иришка вполне подходит на роль крестной, - согласилась Елена. - Вот только бы жила поближе к вам.
  
  Катю решили окрестить в ближайшее время, как только будут уверены, что пуповинка хорошо зажила и никаких неожиданностей не случится. Хотя Рома, который, как крестный отец собирался оплачивать обряд (он же и выбирал храм), уверял, что купель серебряная и значит, по идее, вода в ней подействует только благотворно.
  Единственное, что крайне смутило Ромкину мать, которой сообщили, что он будет крестным, так это нравственные критерии, по которым ее сын ну никак не подходил на роль крестного отца. Однако и Артем, и Оксана решили, что его личная жизнь не окажет негативного влияния на девочку.
  Сам же Рома, подойдя к вопросу ответственно, но как обычно, подстраховавшись, выбрал красивый, уютный храм, убедившись, что именно в нем исповедоваться перед обрядом не обязательно. Требуется только свидетельство о браке родителей ребенка. Не хотелось ему шокировать батюшку подробностями личной жизни. А насчет всех остальных правил - поголодать и воздержаться от секса накануне таинства, Роман был согласен.
  
  ***
  
  Первые дни после возвращения Ксюхи из роддома пролетели для нее почти незаметно.
  Оксана надеялась, лежа в больнице, что родные стены помогут ей поскорее прийти в себя. В какой-то мере так оно и произошло. Забота и внимание близких благотворно сказались на самочувствии. Однако настроение все равно было странным. Эйфория от кардинальных перемен в ее жизни стала сходить на нет. Радостное возбуждение от поздравлений и счастливого щебетания родни уже несколько утомило. Дни стали казаться похожими один на другой, постоянная суета и никакого прогресса к упорядочению событий.
  Болезненные симптомы в районе послеоперационного шва, правда, с каждым днем девушку беспокоили все меньше. Разве что вызывало недоумение странное онемение вокруг шва. Но Анна уверила дочь, что у нее подобные ощущения длились вообще почти полгода. Грудь Оксане разрешили больше не перетягивать - молоко перегорело, но все равно следовало следить за диетой. Таблетки, которыми пичкали для скорейшего прекращения процесса лактации, угнетающе действовали на печень. Надо было ограничивать себя в продуктах, которые обычно помогают поддерживать у кормящих женщин эту функцию.
  К тому же, после того, как более подробно удалось пообщаться с Леркой на тему бывшего парня, и та призналась, сколько времени Кир обивал ее порог, пытаясь отыскать Ксюху, в голову Оксаны снова полезли всякие посторонние мысли. Молодой жене и матери такие вовсе были неприличны.
  Девушка понимала, что с матерью своего бывшего парня она не желает больше общаться ни под каким предлогом. Но сердцу не прикажешь, и Кира не получалось выкинуть из своей жизни.
  
  ***
  
  Родители Артема остались гостить до ближайших выходных, благо Анин сын все еще был в деревне, и свободная комната оставалась в их распоряжении. Они старались предложить свою помощь Оксане, пока коллеги Анны не вернутся из отпусков и она не сможет уйти в свой законный отпуск, запланированный на сентябрь. К тому же нужно было купить коляску и автомобильное кресло для перевозки грудничка, если придется куда-то ездить с Катей на машине.
  Артем тоже пока еще дорабатывал последние дни по трудовому соглашению на временной работе. Вняв Ромкиной страстной речи по поводу того, что он сам в состоянии оплачивать квартплату, Тёмка все-таки считал себя обязанным вносить посильную лепту в семейный бюджет, тем более во время летних каникул. Он всего на неделю съездил к своим повидаться с друзьями, родными и немного помочь родителям. Парень надеялся закончить работу, съездить к родителям еще раз, помочь выкопать картошку и вернуться к Ксюхиным родам. Но все вышло иначе. Мать с отчимом и слышать теперь не хотели о его помощи, решив, что они еще сами в состоянии справиться с огородом. И Артем уличил их в том, что раньше они просто прикидывались, внушая, что никак не в силах обойтись без его участия.
  Валерий Николаевич лишь посмеялся:
  - Естественно, раньше ты просто так болтался бы без дела со своими друзьями-приятелями. А то, глядишь, и нам подмога, и сам ощущал свою полезность. Но теперь я за тебя спокоен, сынок. Семейному человеку уже некогда дурью маяться, убивая свободное время в сомнительных компаниях. Так что не переживай, ты здесь, жене и ребенку, больше нужен.
  Ксюхе отдыхать было некогда. Надо было показаться у гинеколога, встать на учет в районной детской поликлинике, отвезти в отдел соцобеспечения документы на пособие, хотя Рома и предлагал вообще забить на эти копейки, дескать, волокиты больше, чем весомого вклада в семейный бюджет.
  Оксана не согласилась. И вовсе не из жадности урвать от государства хоть какие-то крохи. Просто в будущем может вдруг понадобиться что-то. И возникнет неразбериха, где же она была раньше и почему не обращалась, как все нормальные люди, за положенным по закону пособием.
  Хорошо хоть регистрировать ребенка в ЗАГСе ее не делегировали. Ходили Артем с мамой. А заодно и прописывали девочку тоже Ксюшины муж и мать. Естественно, даже не обсуждалось, что Катя будет прописана в квартире, которая раньше принадлежала Роману.
  К концу недели Оксана уже ловила себя на малодушной мысли, что в роддоме ей было даже уютнее, когда она была предоставлена сама себе.
  Пока Аня была на работе, мать и отчим Артема искренне пытались помочь невестке управляться с внучкой, но Ксюшка стеснялась показаться перед Тёмкиной родней ленивой и неприспособленной к своей роли жены и матери. Постоянно присутствие посторонних людей в доме почему-то раздражало и напрягало девушку. Хотелось остаться снова лишь втроем, точнее, вчетвером с центром их маленького мира - с Катей.
  Ксюха не могла расслабиться, лишний раз позволить себе полежать, даже если чувствовала усталость и тянущую боль в районе шва. Ей очень хотелось произвести на Тёмкиных родителей приятное впечатление, чтобы они радовались за сына и хорошо отзывались о своей невестке.
  Почему она чувствовала такую потребность - необъяснимо. То ли из-за отголосков нападок несостоявшейся свекрови, то ли из-за того, что ее саму пугали мысли о том, что она плохая жена и никудышная мать, раз все еще в глубине души мечтает поехать в Англию. Пора бы с розовыми мечтами распрощаться, но их реально было жаль...
  А теперь вымотанная и физически, и морально замученная угрызениями совести, Ксюха очень расстраивалась из-за своего состояния, начиная психовать и раздражаться по любому поводу. День казался похожим на другой, суматоха с организацией регистрации, прописки, вставания на учет в поликлиниках и привыкания с каждодневному ритуалу кормления-купания-прогулок, жутко утомили...
  Несколько раз в течение дня хотелось отрешиться от всех забот, отдохнуть и немного подремать, но, как назло, именно в то время, когда Катю пора было кормить или укладывать спать, а потом девушку снова захватывала круговерть домашних дел.
  Оксана бродила по своей комнате, бросая грустные взгляды на сиротливо стоявшие на полке над письменным столом исписанные лекциями тетради, учебники и пособия, которые приобретались в личное пользование помимо тех книг, которые выдавались в университетской библиотеке. Когда они ей теперь пригодятся? И не забудет ли она потом все, что учила предыдущие четыре года?
  А затем еще приехали бабушки-дедушки, не выдержав искушения поскорее познакомиться с новорожденной.
  Аня с Егором ездили за Димкой в деревню, и ее родители, раз уж случилась такая оказия, непременно пожелали взглянуть на правнучку и попросились в город вместе с ними. Аня пыталась отговорить, уверяя, что и через пару-тройку недель будет не поздно, наоборот, Катя еще немножко подрастет и станет только интереснее. Но отец, переглянувшись с матерью, предупреждая ее возражения, упрямо повторил, что им непременно надо срочно в Москву, дескать, все равно нужно в поликлинику сходить, выписать рецепт на бесплатные лекарства...
  Аня усмехнулась, поняв, что если она не согласится с доводами родителей, то они все равно приедут своим ходом 'на перекладных' - а это три разных маршрутных автобуса, два с половиной часа трястись в электричке и еще час в метро.
  Конечно же, основной причиной их желания было не посещение участкового врача (потому что в период их отъезда, она сама ходила вместо родителей за необходимыми им лекарствами), а в том, чтобы полюбоваться маленькой правнучкой. Да и подспудный страх пожилых людей, что они могут и не дожить до встречи, тоже необходимо было учитывать.
  Родители Анатолия тоже не стали откладывать свой визит, вернувшись с дачи.
  Так что хоть Оксана и была рада встрече со своими дедушками-бабушками, и с удовольствием принимала поздравления и выслушивала восторженные отзывы родни о ее маленькой красавице, на девушку это все равно действовало утомляюще. Да и живот постоянно тянуло, несмотря на то, что она носила специальный бандаж, поддерживающий поврежденные мышцы.
  Остальным, желающим посмотреть на нового члена семьи, сославшись на суеверные предубеждения, было категорически отказано в посещениях до тех пор, пока Кате не исполнится месяц.
  
  Утром в день отъезда Елены и Валерия Николаевича, прежде чем отправиться провожать родителей, Артем помог Ане вытащить коляску на улицу. Как ни сокрушались жильцы дома, имеющие маленьких детей, но постройка семидесятых годов не позволяла обеспечить крутые ступени, ведущие из холла подъезда к лифтовой площадке, специальными полозьями, потому что не хватало узкого пространства лестницы, чтобы остальные жильцы могли беспрепятственно передвигаться, не спотыкаясь на этих 'полозьях'.
  
  Оставшись дома в одиночестве, Ксюшка перемыла детские бутылочки, приготовив их к следующему кормлению, закинула очередную порцию белья в стиральную машину, перегладила сваленные в кучку на гладильной доске Катины пеленки, распашонки и ползунки.
  Вообще-то глажкой она могла бы и не заниматься, приданого из детских вещичек неожиданно оказалось в избытке. К тому же Тёмка не брезговал сам упражняться с утюгом. У Оксаны сложилось впечатление, что парень, предпочитающий в отличие от Романа, удобные джинсы, рубашки-поло и джемпера, которые необязательно было гладить после стирки, воспринимал это священнодействие в виде увлекательного эксперимента. Было, конечно, опасение, что Тёмка по своему обыкновению умудрится что-нибудь прожечь от усердия и из-за нехватки необходимого опыта в обращении с утюгом, но умная бытовая техника сама реагировала, 'распознавая' тип ткани и начиная тревожно попискивать, если выставленный режим не подходил для глажки очередной вещи.
  Сочувствуя Оксаниному нынешнему состоянию, ребята категорически запретили ей самой развешивать постиранное белье (за что Ксюха была искренне благодарна им, потому что тянуться к высоко подвешенным бельевым веревкам и в обычное время для человека с ее средним ростом было проблематично). Пока еще даже поднимать руки вверх, чтобы прибрать длинные волосы в косу или в хвост, было тяжело. И по утрам ей помогал Артем, в рекордно короткий срок научившийся вполне сносно справляться с этой непростой миссией.
  
  Переделав дела, Оксана осталась удовлетворена своим посильным вкладом и, наконец, вспомнила о приближающемся дне рождения Лерки. Подруга сказала, что непременно желает ее видеть у себя, хотя бы на пару часов. А значит, нужно поискать в своем гардеробе необходимый наряд среди платьев, которые теперь наверняка снова окажутся впору. Перебрав вешалки, Ксюшка извлекла из недр платяного шкафа свое любимое, которое подразумевало отсутствие бюстгальтера. В конце августа все еще держалась теплая погода, и платье с открытой спиной вполне походило для намеченного мероприятия. В конце концов, после стольких месяцев облачения в мешковатую одежду хотелось вновь почувствовать себя стройной девушкой, которой идут облегающие фигуру красивые наряды.
  Воспрянув духом, Оксана живо скинула халатик и осторожно, стараясь не задеть шов, переоделась. Каково же оказалось разочарование отдышавшейся после экзекуции облачения в узкое платье Ксюхи, со слезами на глазах разглядывающей свое отражение в зеркале, не передать словами. Без подходящего бюстгальтера эту вещь теперь носить оказалось невозможно - вытачки в районе груди оказались заметно выше.
  Попытавшись оттянуть ткань вниз или приподнять грудь, чтобы форма и содержание совпадали, Оксана окончательно убедилась, что, замерев в одном положении, этот номер еще проходит, но стоит только пошевелиться, как сразу становится очевидно несоответствие.
  Вдоволь погоревать по этому поводу девушке не удалось, потому что позвонила их староста, только вернувшаяся в город с летнего отдыха, поздравить с рождением ребенка и уточнить, что Оксана планирует дальше - брать академический отпуск или как? Заодно напомнила, что сегодня последний день для регистрации и окончательного утверждения списков уезжающих на один семестр в Англию. Дескать, ее и так уже отругали в деканате за безответственность, пригрозив, что не успеют для группы 'англичан' оформить все должным образом для выезда студентов по обмену за оставшиеся две недели до начала занятий. Насколько Оксана была в курсе, списки готовились для трех стран, по направлениям изучаемых в университете трех основных иностранных языков. 'Немцы' и 'французы' уже сидели на чемоданах, у них обучение начиналось с первого сентября. А у 'англичан' из России - с пятнадцатого числа.
  На всякий случай подав вместе с остальными счастливчиками с потока документы на оформление выезда еще в начале лета, Оксана до последнего момента оттягивая свое решение взять академический отпуск после рождения ребенка, уступив тем самым шанс кому-то из оставшихся одногруппников поехать вместо нее. И сейчас, растерявшись от необходимости немедленно принимать непростое решение, Ксюха пообещала перезвонить через пару часов, ссылаясь на срочную потребность заняться грудным ребенком. Причина была уважительная, и староста, хоть и неудовлетворенная информацией, распрощалась с девушкой на время.
  
  Расстроившись окончательно, Ксюшка решила принять душ, чтобы немного взбодриться и прийти в себя. В конце концов, от ее решения сейчас зависело очень многое в планах на ближайшее время, и, кто знает, может быть, и на всю оставшуюся жизнь...
  В кои-то веки снова захотелось стать маленькой маминой-папиной дочкой, за которую все решат взрослые...
  Придирчиво рассмотрев себя в большое зеркало, Оксана почувствовала, что настроение только еще больше упало. Грудь заметно изменила форму, опустившись. Не говоря уж про безобразный шрам, щедро выкрашенный зеленкой, и от этого пугающий еще больше. Края поврежденных тканей тянулись друг к другу и между ними участки новой розовой кожи напоминали ноздреватый весенний снег. Видеть подобный эффект заживления на своем теле было омерзительно.
  Девушка горестно вздохнула. Некогда красивое тело потеряло былую привлекательность. Обидно, что рождение ребенка произошло именно так, а не иначе, заодно лишив Катюшку возможности питаться грудным молоком. Да еще и дальнейшая учеба коту под хвост. Ксюха считала, что практика общения с непосредственными носителями основного изучаемого ею языка была бы хорошей рекомендацией при устройстве на работу. Но если возьмет академку, на будущий год вряд ли ей удастся снова оказаться в списках счастливчиков 'на обмен'. К тому же в университете ходят слухи о сокращении финансирования подобных проектов. Кто знает, вдруг это последний шанс? Или такую практику оставят, но все затраты на обучение и проживание за рубежом лягут на плечи самих студентов? Вряд ли отец согласится раскошеливаться еще и на эту прихоть. Спасибо, что до сих пор оплачивает каждый семестр, ведь и так немалые суммы с каждым разом возрастают минимум на десятьпроцентов.
  С горем пополам, чуть не поскользнувшись, Ксюха перебралась через высокий бортик ванной, запоздало сообразив, что чудом избежала увечья.
  - Неудачница... - тихо прошептала Оксана, окончательно разочаровавшись в своей жизни.
  Девушка действительно оказалась в полнейшем смятении, понимая, что и винить-то в своем нынешнем состоянии особо некого, кроме себя самой. Если бы не тот злополучный вечер 'утешения', подаривший им с Тёмкой дочь, сейчас не приходилось бы ощущать себя настолько опустошенной и беспомощной. Видимо, круговерть последних дней, не дающая ей возможности взять небольшой тайм-аут, сказалась на душевном состоянии. Потому что в данный момент Оксане казалось, что собственная жизнь больше никогда не будет принадлежать ей. Достаточно вспомнить лишь давний разговор между матерью и бабушкой Олей, естественно, не предназначенный для ее ушей, но нечаянно подслушанный. Когда Ольга Игнатьевна отчитывала невестку, чтобы та прекратила переживать и забыла про личную жизнь, мол, это мужикам позволительны измены, а женщины в первую очередь принадлежат детям. Дескать, все, Аня, тебе уже не двадцать лет. И про себя забудь. Вот вырастишь детей, а там уже и...
  Смешно и грустно, ну кому нужна тётка предпенсионного возраста, обремененная детьми и внуками?
  Да и мамины родители постоянно попрекали Анну тем, что не сумела сохранить семью, а уж когда на горизонте нарисовался Панов, то и вообще не одобрили подобной связи, считая, что она не должна думать о личной жизни, пока Димке не исполнится восемнадцать.
  По их логике получается, что и ее личная жизнь теперь принадлежит лишь Катюшке. Вряд ли старшее поколение одобрит ее желание найти свою пару. Не объяснять же родне все тонкости ее брака с Артемом. Тёмка - хороший парень, и вполне подходит на роль заботливого отца, вот только счастливой семейной жизни у них никогда не будет. Разве она не достойна такой малости - почувствовать себя любимой и желанной женщиной? Даже не обязательно официальной женой...
  До того вдруг стало жаль себя, что Оксана горько расплакалась, не ощущая жгучих слез, текущих по щекам, смешивающихся с теплой водой из душевой лейки.
  
  Неизвестно чем бы закончилось Ксюхино душевное самокопание, потому что девушка была предоставлена сама себе на несколько часов. Погода на улице стояла хорошая и Анна не намерена была скоро возвращаться с прогулки, прихватив с собой порцию молочной смеси для Кати, решив, что пребывание на свежем воздухе в парке для малышки предпочтительнее, чем нахождение в квартире. Осень с ее непредсказуемой погодой - не за горами, вот тогда и можно будет ограничиваться 'прогулками' на лоджии во время сна девочки.
  Зато вернулся проводивший родителей Артем. За шумом льющейся воды и сквозь собственные всхлипы, Оксана не услышала, как хлопнула входная дверь в квартиру. А вот Тёмка, проходя мимо двери ванной на кухню, прекрасно расслышал слишком характерные звуки горьких рыданий. В груди парня неприятно потянуло:
  - Ксю? - растерянно позвал он, осторожно постучав. - Что случилось?
  - Ни-ничего, - всхлипнула Оксана, постаравшись справиться с рыданиями.
  - Ты в порядке? - уточнил Артем, лихорадочно соображая, кто мог расстроить или обидеть девушку.
  - Да.
  - Ты меня обманываешь! - решительно заявил Артем, приникнув ухом к двери. - Я же отсюда слышу, как ты плачешь.
  - Тём, уйди, а? - безнадежно попросила Оксана, не желая рассказывать о своих горестях. Не хотелось показаться перед мужем слабой размазней, не умеющей держать свои эмоции в кулаке.
  - Ксюнчик, радость моя, открой дверь, поговорим, - попытался дозваться жену Артем.
  Но Оксана на контакт идти не желала, а из-за двери ванной только слышались приглушенные шумом льющейся воды рыдания.
  Встревожившийся не на шутку Тёмка не придумал ничего более действенного, чем метнуться за шилом, чтобы вскрыть нехитрый замок.
  Манипуляции с замком Ксюха пропустила мимо ушей и потому едва успела машинально прикрыть низ живота и грудь, когда дверь неожиданно распахнулась, и парень влетел в ванную.
  - Ксюшка... - тихо выдавил он, замерев напротив нее будто в ступоре.
  Больше всего Артема поразила не нагота мокрого женского тела, не Ксюхино зареванное лицо, а страшный пока еще шрам внизу живота, измазанный зеленкой, который ей не удалось прикрыть рукой.
  Сердце зашлось от жалости и сочувствия к Аниной дочери. Тёмка впервые увидел последствия появления Кати на свет. Парень побледнел, пытаясь взять себя в руки. Сейчас не стоило давать волю собственным переживаниям.
  - С ума сошел? - слабо возмутилась Оксана, затравленно взглянув на него. - Уйди! Только п-подай полотенце, п-пожалуйста...
  Одной рукой сдернув с вешалки полотенце, второй отключив воду, Артем быстро закутал почти не сопротивляющуюся его помощи все еще вздрагивающую от сдерживаемых рыданий девушку, бережно обнял, прижав к своей груди:
  - Ксю, девочка моя, ну что стряслось?
  Неожиданно почувствовав себя еще более уязвимой в кольце надежных рук, подкупленная неподдельным участием и тревогой, звучавшими в голосе Артема, Оксана, вместо того, чтобы успокоиться, снова разревелась. Ничего не отвечая, лишь горько, надсадно всхлипывая, судорожно обвила Тёмкину шею обеими руками, цепляясь за этот островок сочувствия, как утопающий за соломинку.
  - Радость моя, кто тебя обидел? Ксюш? - безуспешно пытался достучаться Артем до сознания жены, осторожно поглаживая ее по вздрагивающей спине. - Или ты плохо себя чувствуешь? Шов болит? Ну скажи мне, Ксюш... ты меня пугаешь, не плачь, пожалуйста... Ксюнчик... - крепко прижав к себе, тихо просил Артем, лихорадочно соображая, что следует предпринимать в таких случаях. Успокаивать плачущих девчонок он не умел. Да и пока не знал причины, заставившие Оксану сорваться.
  И Ксюшка сдалась.
  В смятении, перескакивая с пятого на десятое, девушка сбивчиво высказывала основные тревоги, вогнавшие ее в глухую тоску. И про то, как теперь жалко выглядит, и про то, что не кормит ребенка, и про то, что душа буквально разрывается от желания быть с дочкой и продолжить учебу со своей группой, и про загубленную личную жизнь, перспектив в которой она, откровенно говоря, не видела...
  Слишком хорошо Оксана теперь понимала мать, когда та сокрушалась по поводу измены отца. Ну кому из ровесников в здравом уме нужна женщина с малолетним чужим ребенком, когда вокруг полно молодых, красивых и свободных от всяческих обязательств? Явно уж не бывшему парню, по которому все еще плакало ее сердечко. Что бы там Ритка не рассказывала, Кирилл слишком уважает мнение своих родителей. И, по их мнению, ей в жизни их сына не место...
  А строить отношения с кем-то еще, не страшась снова обжечься, почему-то не получалось даже мысленно.
  Повинуясь острому чувству, диктующему немедленно выразить ей свое участие, Тёмка бережно подхватил Оксану вместе с полотенцем, вытащил ее из ванной и поставил на теплый резиновый коврик. Не обращая внимания на забрызганный водой пол, парень опустился на колено, прижавшись щекой к ее бедрам, опасаясь причинить боль, но в то же время готов был губами целовать страшный послеоперационный рубец.
  Если бы он мог что-то изменить! В голове промелькнуло, что сам лично насобирает нужную сумму на пластику. Не стоит ей из-за шрама делать трагедию. Пусть не сейчас, немедленно, все-таки такая процедура, наверное, стоит недешево... Но, может быть, Ромка согласится дать взаймы.
  Артем готов был отказаться от всяких бонусов, щедро предлагаемых любовником, лишь бы Ксюха не чувствовала себя такой несчастной и не расстраивалась по пустякам. Хотелось подбодрить жену, рассказать, что она все равно у него самая красивая, и это напоминание о рождении их ребенка когда-нибудь сойдет на нет. У Ани ведь шов едва заметен...
  Но вовремя прикусил язык. Знать, что у Ани есть тонкий, едва заметный шовчик, ему, по идее, не положено. Пусть даже они вместе были в бане. Раздельный купальник хоть и едва прикрывал ее тайну, но все-таки прикрывал...
  - Спасибо тебе за дочь, родная моя. Мне так жаль, что тебе приходится отдуваться за нас обоих, - признался Тёмка. - Ты самая лучшая девчонка на свете, Ксюш. Вот увидишь, скоро все образуется, и ты почувствуешь себя счастливой. Я все для тебя сделаю. Ты мне веришь? - поднял он сосредоточенное лицо, глядя на Оксану снизу вверх.
  - Тём, ну ты чего выдумал? - удивилась Ксюха его порыву. - Поднимайся, давай, - сквозь слезы улыбнулась девушка.
  Заставлять себя упрашивать Артем не стал. Ксюшка и так уже мелко дрожала, хотя в помещении ванной комнаты было довольно тепло, даже зеркало запотело от влажного пара.
  Решив воспользоваться тем, что слегка вывел Ксюшку из ее состояния, Артем поспешил закрепить успех, накинув на ее плечи еще одно полотенце. Обняв, он выпроводил ее из ванны в комнату.
  Осторожно усадив к себе на облепленные влажной тканью джинсов колени охнувшую девушку, снова обнял, прижимая к своей груди:
  - Перестань расстраиваться, Ксюшонок, - ласково, успокаивающе погладил Артем жену по спине, стараясь не морщиться от холодных капель воды, стекающих с мокрых волос Оксаны ему на шею и плечо. - Не изводи себя, пожалуйста. У нас с тобой замечательная дочка. Вдруг она чувствует сейчас твое настроение, и тоже будет плакать?
  Ксюха вздрогнула, еще сильнее прильнув к мужу.
  - Ой, я не подумала...
  - Ничего, Аня справится, - уверенно пообещал Артем, прижавшись губами к мокрому лбу жены, склонившей голову к его плечу, - главное, ты не плачь больше. Все будет хорошо, вот увидишь. Я тут подумал... - немного замялся юноша, стараясь придать свои словам убедительности. - Я ведь могу взять академку, а ты сможешь доучиваться в этом году.
  - С ума сошел? - не поверила Ксюша, отстранившись и внимательно взглянув на парня.
  - А что, прецеденты были, я узнавал, - жарко подтвердил он, поддернув повыше наброшенное на плечи Оксаны полотенце, заботливо прикрывая ее мокрую голову, чтобы не простудилась. - Любой родитель имеет право уйти в отпуск по уходу за ребенком, тем более ты не кормишь.
  - И что, бросишь свой универ? Ты не боишься, что тебе сразу вручат повестку в армию? - забеспокоилась Анина дочь.
  - Пока ребенок до года - вряд ли, - не слишком уверенно возразил Артем, снова привлекая девушку к себе.
  - Не выдумывай, Тём. Я просто сорвалась, - тяжело вздохнула Оксана, вновь пристроив голову на его плече и обняв в благодарность за его поддержку. - Прости, Тём. У меня, наверное, послеродовая депрессия...
  - Так рано? - поразился Артем. - Я читал, что она не сразу наступает...
  - Так и у меня не сразу, я почти месяц держалась, - всхлипнув, сквозь слезы снова улыбнулась Оксана, чувствуя себя крайне неловко за демонстрацию истерики. Как ни странно, физически она сейчас ощущала неимоверную слабость, но вот выплеснутые эмоции действительно принесли облегчение на сердце.
  - Ксюш, я серьезно - готов, - мужественно повторил Тёмка, чувствуя внутренне убеждение, что действительно справится.
  Ксюхе и так уже досталось сполна за их непростительную слабость в тот день, когда два одиночества искали утешения для своих сердечных бед. Теперь его очередь идти на жертвы. Хотя, какие это жертвы, если разобраться? Катюшка - его маленькое голубоглазое чудо, принесшее столько радости в дом... Он - мужчина, в конце концов, муж и отец. Его обязанность не допустить, чтобы его девочки чувствовали себя несчастными. Ребенку нужен человек, который будет заботиться о нем, который будет угадывать его нужды. Неужели он не справится с поставленной задачей? Пока она еще слишком крошечная, чтобы перенимать какие-то чисто женские навыки, копируя манеру поведения матери. А потом Оксанка вернется и перехватит эстафету...
  Артем сейчас действительно не видел весомых причин, которые могли бы помешать такому развитию событий. На его взгляд, его предложение было лучшим и едва ли не единственным выходом из сложившейся ситуации. Нельзя загонять Ксюшку в угол, оставляя ее один на один с морально-этическими терзаниями. Оба виноваты в том, что так случилось, вот и ответственность следует разделить на двоих.
  Аня поймет... Должна понять. А перед остальными родственниками, и с Ксюхиной стороны, и со своей, Артем готов был держать оборону и не допустить, чтобы хоть кто-то посмел осудить его жену за ее желание отправиться на учебу вместо того, чтобы сидеть в декрете.
  Присутствовал, конечно, слабенький росточек обиды за Катюшку, которой необходимо материнское внимание. Тёмка придерживался традиционных взглядов на то, что маленькими детьми должны заниматься женщины. Но разве Ксюха, несмотря на все их с Ромкой старания, чувствующая себя несчастной, сможет в полной мере окружить дочку той любовью и заботой, которая Катюшке необходима?
  Буквально вчера вечером, они с Ромкой (вместо того, чтобы заняться любовью, уверившись, что Оксана с Катей сладко спят в соседней комнате), читали статью о психо-эмоциональном развитии детей. Там было большое пространственное рассуждение на тему того, что первые эмоциональные проявления ребенка связаны с физиологическими потребностями: в еде, питье, температурном комфорте, движениях, в отсутствии болевых ощущений, удобстве положения тела и тому подобное. Новорожденным детям свойственны простейшие положительные и отрицательные эмоциональные реакции, но им также присуща и потребность в ощущениях - зрительных, слуховых, тактильных, вкусовых, обонятельных. И благодаря эмоциональному общению взрослого с ребенком физиологические и эмоциональные реакции преобразуются в социально значимые эмоции, что способствует успешности развития, воспитания и обучения ребенка в будущем. О том, что этот эмоциональный контакт взрослого с ребенком первоначально возникает на основе первых ориентировочных реакций на взрослого (его мимику, голос, движения), которые благодаря их частому эмоциональному контакту прочно закрепляются. Взрослый становится значимым и необходимым объектом, с которым ребенок начинает эмоционально контактировать, реализуя свои познавательные потребности. Отсутствие же контактов с матерью, ощущения ее любви, своей нужности, желанности приводит к задержке эмоционального развития и неблагоприятно влияет на психическое здоровье ребенка...
  Статья оставила неоднозначное впечатление. И теперь он мучительно раздумывал о том, как Ксюха сможет создать необходимый для гармоничного развития Катеньки радостный эмоциональный фон, если сама не чувствует себя удовлетворенной жизнью?
  Сколько еще может последовать таких срывов в ближайшее время? Артем практически забыл, глядя с какой любовью и нежностью Ксюха наглаживала свой животик, погружаясь в благостное созерцание чего-то тайного, ведомого только ей, что этот ребенок изначально для Аниной дочери был нежеланным, ломая все ее планы.
  Он ни капли не сомневался в том, что Оксана любит Катюшку, и останется заботливой матерью. Но как же быть с этим дурацким эмоциональным настроем?
  
  Честно сказать, накануне вечером Артем в кои-то веки с тех пор, как родилась Катя, оказался настроенным на секс. Поначалу, как только Ксюша попала в роддом и потом, когда приехали его родители, такого острого желания заняться с Ромкой любовью даже не возникало. Как-то не до того стало. Тёмка вообще грешным делом ловил себя на мысли, что у него все атрофировалось, и неизвестно, вернется ли ощущение потребности в столь низменных желаниях - чисто физиологическом процессе удовлетворения. Ромка был рядом, и ему вполне хватало просто дружеского тепла и участия, этой надежной поддержки от любимого парня.
  Но, видимо, стресс в связи с рождением ребенка, наконец-то отпустил, и природные инстинкты потребовали компенсации за почти месячное воздержание. Да и Рома был совсем не прочь возобновить более тесные отношения.
  Пока Артем принимал душ, Роман лениво листал статьи в Твиттере. Когда Тёмка вернулся и, скинув намотанное на бедрах полотенце, развалился рядом на кровати, Рома привлек младшего парня к себе ближе, предлагая вместе почитать интересные выводы психологов, прежде чем заняться друг другом.
  Ромка казался немного озадаченным после прочтения той статьи. Запихнув выключенный планшет под кровать, чтобы не раздавить потом, забыв, куда его кинули, он откинулся на спину и уставился в потолок, о чем-то глубоко задумавшись. Тёмке тоже было над чем поразмышлять, и поэтому он просто улегся рядом, прижавшись боком к теплому боку Романа, но стараясь не провоцировать его своим обнаженным телом.
  До секса вчера так и не дошло.
  Спустя какое-то время, уже засыпая в обнимку с любовником, Артем тихо рассмеялся, ткнувшись носом в его плечо.
  - Чё ты ржешь? - сонно спросил Роман.
  - Не представлял себе раньше, что Катюшка для тебя значит больше, чем я...
  - Дурак ты, Тёмыч, - добродушно фыркнул пристыженный Ромка, чмокнув младшего парня в висок и крепче обняв. - Ты и твоя дочь - для меня самые любимые существа на свете. Не обижайся, пожалуйста, я тебя завтра отлюблю за все это время, ладно? Давай сейчас просто поспим...
  - Не, сразу за весь месяц не надо, - затрясся в беззвучном смехе Тёмка. - Боюсь, моя задница твоего энтузиазма не выдержит.
  - Я постараюсь сдерживаться, - пообещал Рома, нежно и многообещающе погладив обнаженное бедро любовника.
  Артем мгновенно напрягся:
  - Поляков, убери руки с моего зада, пожалуйста, - глухо попросил он.
  - Почему?
  - Потому что продолжение - завтра, а мне второй раз в душ не хочется. Так и быть, давай просто поспим, - отодвинулся он на всякий случай на свою сторону кровати.
  И уже проваливаясь в сон, ощутил, как прогнулся матрац под тяжестью тела, придвинувшегося к нему вплотную Романа.
  - Тём... - осторожно позвал Ромка, пытаясь разглядеть в полумраке комнаты выражение лица Артема, - ты ведь не думаешь, что я... ну, что я тебя просто не хочу?
  - Не знаю, что и думать, - завредничал Артем, ощутив в груди теплую волну благодарности за то, что Ромке небезразлично его мнение насчет демарша в кровати. - Однако, странная тенденция, не находишь?
  - Вот только попробуй вспомнить о моем почтенном возрасте, - с угрозой шепнул Ромка, слегка прикусив ухо охнувшего от неожиданности парня.
  - Блин, Ромыч, придурок! Больно же, - зашипел юноша, пытаясь натянуть одеяло на голову, чтобы Рома больше не покушался на его чувствительные органы.
  - Прости, - шутливо повинился Роман, выпутывая Тёмку из раковины одеяла, которую он успел соорудить над головой. - А ты меня не расстраивай своими дурацкими намеками на мое половое бессилие и не провоцируй на агрессию.
  - Угу, и будет мне счастье, - вздохнул Артем, снова оказавшись в объятиях любовника и смиряясь со своей участью.
  - Тёмыч, я тебя люблю, солнце...
  - Аналогично, - потерся Тёмка щекой о жесткое плечо старшего парня.
  - И никогда в этом не сомневайся.
  - Не буду, - пообещал Артем, расплываясь в блаженной улыбке.
  
  ***
  
  Заехавший в обеденный перерыв домой Роман застал удручающую картину, хотя все самое душещипательное он уже пропустил. Притихшая Ксюшка теперь просто молча сидела на коленях мужа, обессилено опустив голову на его плечо, обтянутое насквозь промокшей тканью футболки, но оба словно и не замечали этого.
  - Тёмыч, что случилось? - остановился в дверях комнаты Рома, с недоумением уставившись на парочку. - А где Катя? - обшарив взглядом детскую и не найдя ребенка, встревожился Анин сосед.
  - С ней Аня в парке гуляет, - поспешил предотвратить панику Артем.
  - А у вас что за трагедия успела произойти? - невольно выдохнув, сосредоточился теперь Ромка на девушке. - Меня всего полдня не было. Ксюш? - присел он перед Оксаной на корточки, целомудренно одернув полотенце, прикрывая ее голые колени.
  - Да все нормально уже, - слабо улыбнулась девушка, потрепав его по руке.
  - Ты замерзла уже! - возмущенно заметил Ромка. - Чего не одеваешься?
  - На самом деле, НЕ нормально, - сдал ее Тёмка, крепче обняв, когда Ксюха попыталась возмущенно дернуться. - Не до одевания было, - упрямо повторил он. - У нас тут возникло сразу несколько проблем, которые я знаю, как решить, но мои аргументы, видимо, недостаточно убедительно звучат.
  - Ладно, я готов внимать, - выпрямился нахмурившийся Роман, всем своим видом выражая готовность выслушать суть проблемы. - Одну минуту! - метнулся он в ванную за феном...
  
  - Поезжай, Оксан. Мы справимся, - деловито уверил Рома, когда Артем озвучил главные пункты. - Ты не волнуйся за дочь, Ксюш. Ты же знаешь, что никто ее здесь не обидит. За твоим сокровищем организуем самый лучший уход. Честно. Тем более Аня рядом. Сейчас она в отпуске, потом я отпуск могу взять, да из мамки моей отличная няня выйдет. Потом Анюта обещала еще за свой счет взять месяц в ноябре. А потом твои бабушки...
  - Они уже не в том возрасте, чтобы нянчиться с грудничками, - покачала головой Оксана.
  - Да кто их заставляет нянчиться?! Но просто присмотреть-то могут. Даже из кроватки необязательно тягать. Сказку там рассказать или колыбельную спеть? Бутылку с водой дать?
  - Ну да, конечно. Даже пеленки менять не надо...
  - Вот и я о том же! - воодушевился перспективой Роман. - Ксюш, ну что ты думаешь, такая команда не справится с одним ребенком? Да Тёмке даже не придется академку брать! Всего полдня в универе, и все остальное время при Кате будет. Ему-то ты доверяешь?
  Оксана покосилась на напрягшегося мужа, улыбнулась и кивнула.
  - Кому же доверять, если не ему, - взъерошила она Тёмкины волосы на затылке, заставляя юношу расслабиться. - Но, Ром, а как же ваши спорт-клубы и другие разные увлечения? Ты готов вот так запросто похоронить себя на полгода в домашнем рабстве?
  - Как ты сама-то думаешь, что для меня важнее? - усмехнулся молодой мужчина. - Ксюш, поверь, это не тот случай, когда чувствуешь, что идешь на великие жертвы. И потом, не на полгода, а всего на четыре месяца.
  - Ну да, разница, конечно, несравнима... - неуверенно кивнула Оксана. - Но все равно, куда мне теперь? Я уже ничего не успеваю. Сегодня окончательные списки утверждают, чтобы билеты выкупать.
  - Значит, иди умываться и одеваться. Что там тебе еще нужно, документы какие-то? Я с тобой съезжу.
  - А Катя? Мама же скоро вернется уже.
  - Артем останется. И заодно Анюте все объяснит.
  Тёмка поежился, не представляя, как Аня отреагирует на новость, но решительно кивнул, поцеловав в щеку и аккуратно спихнув жену со своих коленей:
  - Давай, Ксюш, шевелись. Сама сказала, рассиживаться некогда.
  - Мне накраситься надо, - горестно вздохнула Оксана, представляя, как жутко выглядит зареванное лицо.
  - Не обязательно. Не на кастинг идешь. Солнечные очки надень, и нормально, - утешил Ромка, не давая ей времени на раздумья и возможности отказаться от затеи. - И босая по полу не ходи, простудишься!
  - Хорошо, папочка, - фыркнула Оксана, чувствуя внутренний подъем и в то же время холодок в районе солнечного сплетения от волнения. Почему-то не оставляло ощущение авантюры, в которой она добровольно согласилась участвовать.
  
  Пожалуй, без сопровождения прущего как танк Романа Сергеевича, уверенно пресекающего ее малейшие попытки дезертировать, Оксана так и не доехала бы до университета, сомневаясь в том, что поступает правильно. Но Ромка был достаточно терпелив и убедителен.
  Отметившись в деканате и получив уверения, что больше беспокоиться не о чем, дескать, дополнительную информацию и наставления отъезжающим сообщат чуть позже, Рома решил провернуть еще одно дело.
  Интуиция подсказывала, что следует перекрыть малейшие лазейки для Ксюхиных сомнений. И сейчас как раз самое время подтвердить готовность Лидии Николаевны выступать в качестве няни, чтобы Ксюшкина душа была спокойна за дочь. Ведь получается, что она оставляет свою кроху не на двух мужиков, не обузой своей матери (Анна пока не собиралась увольняться с работы и могла лишь временно помочь нянчиться с внучкой), а на вполне компетентного человека, желающего взвалить на свои плечи этот груз забот. В идеале, конечно, было бы, если бы мать имела медицинское образование патронажной сестры, но и педагогическое наверняка чего-то стоит, пусть она давно и не практиковалась. Главное ведь отношение к ребенку. А нерастраченной любви и какой-то одержимой надежды оказаться нужной и полезной 'бабушкой', поучаствовать в процессе ухода и воспитания, Ромкиной маме было не занимать.
  Вызвав Артема и свою мать, Рома позаботился о посещении нотариальной конторы и о заключении официального договора с няней, оговорив в соглашении такие условия ответственности за несовершеннолетнего ребенка для Лидии, что, пожалуй, она могла бы и вывезти его из страны, не вызвав вопросов на таможне.
  Сама Лида, боясь спугнуть забрезжившее счастье и осуществление мечты, старалась как можно более тактично и убедительно объяснить колеблющейся Оксане, что она готова соблюдать интересы ребенка и в первую очередь его матери, т.е. Оксаны, а не своего деятельного сыночка.
  - Ксюшенька, ты не переживай, пожалуйста. Хочешь, можешь сама оставить мне необходимые инструкции и пожелания по уходу за твоей дочуркой. Когда мне приступать? Может быть, уже сейчас, пока ты не уехала, хоть ненадолго появляться, чтобы ты могла убедиться, что я справлюсь? - тревожно заглядывала Ромкина мать в лицо девушки.
  - Да, наверное, хоть ненадолго, но надо. Пусть и Катюшка немного привыкнет, - рассеянно отвечала Оксана. - Я Вам все покажу-расскажу. В крайнем случае, мама рядом. Вы ведь нормально общаетесь с моей мамой? - забеспокоилась девушка.
  - Анна Андреевна - очень приятный человек, отзывчивый и открытый душой. Я рада, что мы с ней познакомились. И рада за Егора. Жаль, Ромка наш не встретил такую женщину, - немного грустно произнесла Лида, украдкой кинув взгляд на сына, стоявшего неподалеку, рядом с Артемом.
  
  ***
  
  Аня, хоть и подозревавшая, что сосед исполнит свое обещание дать Ксюхе возможность доучиться, как он грозился, уговаривая не делать аборт, все-таки надеялась, что у него хватит благоразумия понять, что грудному ребенку прежде всего нужна собственная мать, а вовсе не отец или вообще посторонние люди. Пожалуй, сказать, что Анна оказалась шокирована, было бы неправильно. В душе женщины бушевали самые различные противоречивые эмоции - от благодарности за сдержанное обещание сделать ее дочь счастливой до гневного возмущения, мол, какого лешего Рома постоянно лезет со своими аферами в чужую семью?!
  Хотя против кандидатуры Лиды в няни для Катюшки, Анна не могла найти достойных аргументов. Разве что слегка кольнуло чувство досады, похожее на ревность, к тому, что Катя может привязаться к чужой женщине, которая будет проводить с ней досуг в дневное время, пока близкая родня ребенка на работе или учебе.
  Пока перспектива отъезда Оксаны не простиралась дальше разговоров, Анна все-таки чувствовала себя более спокойно, но сейчас сердце разболелось из-за переживаний за дочь и внучку.
  Егор высказался более определенно, но не столько из-за Кати (невольно польстив самолюбию готового взвалить на себя ответственность папашу), сколько из-за безалаберного отношения парней к состоянию Оксаны.
  
  - Так, давайте немедленно рассказывайте, что вы еще придумали? - возмущенно потребовала Аня, едва вся троица заговорщиков вернулась домой.
  Егор в этот момент ходил по квартире с полотенцем на плече, ожидая, когда Катюшка, наглотавшаяся воздуха, срыгнет и ее можно будет укладывать спать. Аня, может, и не доверила бы ему внучку, но Панов сам зашел к соседям, объяснив, что очень соскучился за день, и не хочет ужинать без нее. Тем более Димка все равно где-то до сих пор гуляет. А потом и вовсе отобрал ребенка, накормленного молочной смесью, сказав, что от нее сейчас слишком веет негативом.
  Аня не очень поверила мужчине в такое объяснение, но малявку все-таки отдала, почувствовав укор совести. Слишком уж трогательно смотрелся Егор, бережно прижавший к груди ребенка, с неподдельной нежностью принявшийся ворковать с капризничающей малышкой. Ему еще не поздно было иметь собственных детей. От нее. Вот только в ближайшее время Аня была не готова осчастливить своего любимого мужчину, и именно поэтому было так больно, что не оправдывает его ожидания.
  
  Ксюшка быстренько чмокнула сердитую мать в щеку, юркнула в ванную помыть руки и забрала Катю у Егора.
  - Тём, помоги мне, пожалуйста! - крикнула она из комнаты, спасая мужа от гнева родительницы.
  Оксана была уверена, что мать немного покипятится и остынет, вот только прямо сейчас объясняться с ней не было никакого желания. Девушка и так чувствовала себя предательницей: и по отношению к дочери, и по отношению к Тёме, и даже к Ромке, которого оставили одного на растерзание родни. Впрочем, ему не впервой, раз великий комбинатор затеял всю эту канитель с отъездом, пусть попробует выкрутиться.
  
  - Анют, Тёмка ведь рассказал тебе основное? - осторожно спросил Рома, глядя на женщину и опасаясь встречаться взглядом с вставшим за ее спиной Егором.
  - Я хочу услышать твою версию. В твоем исполнении все звучит гораздо убедительнее, - сердито прошипела она, мотнув головой, уклоняясь от успокаивающего поцелуя Панова.
  - Анют, да не переживай. Не принимай все слишком близко к сердцу. Все будет хорошо.
  - В твоем понимании 'хорошо', это как, Рома?
  - Блииин, Ань, я не знаю, как тебя убедить, - уставший сегодня за целый день всех уговаривать, сдался Ромка. - Ну прибей меня, если тебе будет легче.
  - Не поверишь, иногда так и хочется придушить тебя собственными руками.
  - Очень даже поверю. Но, Ань... Ну вот все-таки ты какая-то непоследовательная, - укоризненно покачал он головой, радуясь, что Егор не встревает в их разборки, а только обнимает свою женщину, молча оказывая ей поддержку.
  - Интересно, на основании чего ты пришел к такому неутешительному выводу? - вздернула бровь соседка.
  - Потому что сама говорила, что твоей дочери учиться надо!
  - Надо БЫЛО БЫ! - подчеркнула Анна.
  - Ань, ну если бы Оксана сразу сделала свой выбор, тогда Катюхи не было бы. Ну смотри, какая у нас лялька хорошенькая, неужто ты...
  - Это не кукла, а живой ребенок, - холодно поправила Анна. - И, естественно, я как-то уже не представляю жизни без Кати. Только лучше бы она родилась через год.
  - Еще скажи, что лучше бы не от Тёмки, - набычился Рома.
  - Не знаю... - вздохнула Аня. - Может быть, и лучше. Хотя генетический материал бесспорно, качественный.
  - Я бы даже сказал, уникальный, - не преминул похвалиться Роман. - Вот, видишь сколько плюсов.
  - Ром, вместо того, чтобы радоваться чужим достижениям, завел бы своего. Ну хотя бы помог какой-нибудь несчастной, став донором.
  - Э, нет, Ань. Я не хочу чужих, и считаю, что это аморально - плодиться, даже не зная, где и в каких условиях будет расти твой ребенок. К тому же, слышала, по телеку передавали, что возникают прецеденты с установлением отцовства?
  - Как это? Донорство спермы вроде как анонимная процедура? Ну разве что прикладывается описание этнических особенностей внешности, так сказать, характерные признаки 'породы'.
  - Угу, а анализ ДНК?
  - Да ты шутишь?
  - Клянусь, тут недавно статью одну читал - столько разных мнений по этой щекотливой теме. Дети имеют право знать, кто их биологические родители. А мужики, исправно относившие семя для того, чтобы, как ты говоришь 'осчастливить' желающих стать родителями, могут оказаться атакованы исками о взыскании алиментов, если факт отцовства установлен.
  - Офигеть! - присвистнул Егор.
  - Не то слово, - согласился Рома, стараясь увести разговор подальше от своей неприятной темы.
  - Знаешь что, ты мне зубы не заговаривай. Лучше скажи, каким местом ты думал, что Ксюхе надо сейчас возвращаться в универ? А тем более куда-то ехать? Ей ведь еще вредны физические нагрузки, - опомнилась Аня. - По-хорошему, она бы еще до сих пор на больничном была. Ты это понимаешь?
  - Аня, ты думаешь, депресняк лечится проще?
  - Рома! - повысила голос Анька, начиная кипятиться, - вам-то балбесам, конечно, все пока фиолетово. Главное, что ты свое обещание исполнил, да?
  - Ну Анют, что-нибудь придумаем. До отъезда-то еще почти две недели. Что ты раньше времени переживаешь?
  - Ксюшка - моя дочь, как я могу за нее не переживать?
  - Но ты же не слишком возражала, когда мы раньше эту тему обсуждали.
  - После нормальных родов естественным путем гораздо легче восстанавливаться. А как она свой багаж тягать будет, если ей не больше трех килограмм поднимать можно? Как она чемодан свой потащит?
  - Так не нужен ей ваш допотопный.
  - Минуточку...
  - Ну Ань, ладно, не будем заострять. Я ей свой чемодан отдам, который с нормальными колесами.
  - И я могу, - неожиданно поддержал Егор. - У меня тоже вполне пристойный и небольшой. Да, в конце концов, купим ей, какой нравится. Потом когда-нибудь пригодится еще.
  Анька даже отшатнулась от Панова, посчитав его замечание предательством своих интересов. И снова сердито сверкая глазами, уставилась на Романа, надеясь пробудить в нем если уж не совесть, то хотя бы чувство сострадания к ближнему.
  - Блин! - в сердцах высказался Рома, проникнувшись под пылающим взглядом соседки. Да и мать, отведя в сторонку возле нотариальной конторы, ему всю плешь проела по поводу того, что Оксане тяжести таскать нельзя. - Ладно! Анют, считай, что уговорила! Я сам ее провожу. Легче тебе будет?
  - Как это? - скептически усмехнулась Аня.
  - Обычно. Узнаю, каким рейсом студенты улетают, куплю билет...
  - А визу?
  - Ань, ты сомневаешься в том, что если мне надо, я не сумею всех на уши поставить, но сделать так, как хочу?
  - Не сомневаюсь. И это временами пугает.
  - Все, значит, договорились. Справитесь без меня три-четыре дня?
  - Куда же мы денемся с подводной лодки, - вздохнула Аня, чувствуя удивительное облегчение. Ей действительно будет спокойнее, если не будет переживать, как Оксана доберется до места временного проживания. Понятно, что мир не без добрых людей. И она не одна едет. Но однокурсники сами будут нагружены вещами. Все-таки не на неделю уезжают. На целых четыре месяца!
  - Пожалуй, это самое разумное твое решение, - одобрил Егор друга, под шумок снова привлекая Аню к себе и обнимая поперек живота. - А я попробую договориться с одним знакомым тамошним коллегой. У него жена-гинеколог в частной клинике. Так что при малейших подозрениях насчет шва или всяких проблем по женской части, Ксюша сможет обратиться непосредственно к ним. В студенческую страховку вряд ли входит подобная услуга.
  - Обложили со всех сторон... - вздохнула Аня, устало прислонившись затылком к груди Панова. - Мне все равно как-то не по себе...
  - Анюта, родная моя, сейчас на дворе двадцать первый век, и спутниковая связь существует, и с авиарейсами в этом направлении, слава богу, проблем нет. В крайнем случае, заберем Ксюшку домой, и все, - успокоил Егор. - А сейчас пойдем домой ужинать, а?
  - Ой, пойдем, конечно, - согласилась Аня. - Пусть тут родители сами теперь управляются, как хотят.
  - А вы с нами ужинать не будете? Мамка целую кастрюльку перцев фаршированных передала, - попробовал соблазнить Роман.
  - Не сегодня! - отрезал Панов, сдернув с плеча и кинув в друга скомканное полотенце и увлекая Аню к входной двери. - Спокойной ночи молодежи сам передашь, - кивнул Егор Ромке, закрывая за собой дверь в соседскую квартиру.
  
  ***
  
  Лида решение Романа проводить Оксану одобрила. Сергей Романович тут же сориентировался, надавав поручений по работе. Мать только махнула рукой:
  - Ром, главная твоя задача обеспечить Ксюше комфортный перелет, а в интересах бизнеса пусть тебе фирма командировку оформляет. Ты понял?
  - Конечно, мам, - подмигнул Рома. - Я так и прикидывал.
  - Мне иногда кажется, что тебе надо было не строительным бизнесом заниматься, а чем-нибудь, к чему у тебя больше способностей, - поддел Поляков-старший.
  - Ничего, пап, одно другому не мешает.
  - Лишь бы не мешало окружающим, - фыркнул Сергей Романович. - Но в данном случае, я с матерью солидарен. Доставишь Оксану в целости и сохранности, а потом уже и нашими делами займешься. Если что, в командировку потом съездишь, или я сам смотаюсь. Но если получится совместить - в первую очередь нужны оригинальные подписи Ольшанского на контракте.
  - Да помню я, помню, - отмахнулся Роман.
  
  
  Последняя неделя перед отъездом промелькнула незаметно.
  Ромка с Артемом вполне освоились и с кормлением, и с купанием, и даже с оздоровительным массажем для новорожденных, но днем все-таки большая часть забот ложилась на Аню. Лидия Николаевна появлялась несколько раз, но пока не торопилась принимать бразды правления в свои руки, считая, что Оксане самой нужно как можно больше времени проводить в общении с дочкой, пока она еще не уехала. Анна видела, какими глазами Лида смотрит на Катюшку, как расцветает, беря малышку на руки, и как сдерживает себя, стараясь не навязывать хозяевам свою помощь. И Анька была очень благодарна Роминой матери за эту тактичность и понимание момента. Оксане вовсе ни к чему чувствовать себя 'отодвинутой' от ребенка, близкую разлуку с которым девушка ощущала все явственнее.
  
  Порадовав в первые осенние дни погожими денечками, погода неожиданно испортилась. Уходящее лето и так у большинства людей вызывает приступ меланхолии, а уж в совокупности с настоящей осенней слякотью: пасмурным небом, затянутым серыми тучами, из которых беспрестанно моросит противный дождь; холодным, порывистым ветром и увяданием зелени, и вообще подавляет хорошее настроение.
  Готовой к отъезду Ксюхе в эти дни почему-то было особенно тоскливо.
  Вернувшийся из университета Артем зашел в комнату, увидев ее свернувшейся на диване в комок, рядом со спящей дочкой.
  - Привет, Тём, как дела? - вяло среагировала девушка на появление в дверях своей комнаты мужа.
  - Нормально.
  - Обедать хочешь? - приподнялась она на локте.
  - Я в универе перекусил, - тихо ответил он. - Как вы тут?
  Не желая объяснять причину своей хандры, Оксана просто пожала плечами, снова укладываясь в прежнюю позу.
  Видеть Оксанку подавленной Тёмке не нравилось. Но он прекрасно понимал ее состояние. Ее мечта практически осуществилась, но внутренние сомнения продолжали терзать Анину дочь. Впрочем, было бы странно, если бы Оксана вела себя по-другому. Любой нормальной молодой матери страшно расставаться со своим ребенком надолго. А некоторым так и вовсе немыслимо. Хорошо хоть Ксюха была довольно рациональным человеком, и понимала, что глупо не использовать выпавший ей шанс.
  Тёмка постоял немного в дверях, но, видя, что Оксана не горит желанием общаться, вздохнул и вышел.
  Правда, вернулся он буквально спустя пять минут, переодевшись в домашние спортивные штаны и простую белую футболку. Как Аня подшучивала - в униформу. Это Ромкина мать надоумила ребят обзавестись несколькими комплектами домашней одежды, дескать, нельзя подходить к ребенку в той, в которой они общаются с множеством людей, чтобы не спровоцировать какой-нибудь вирус, ведь у малышки еще слабенький иммунитет к болячкам из внешнего мира.
  Артем прилег рядом, взял Ксюшкину ладонь, сжав тонкие пальчики жены, молча выражая поддержку.
  - Я не представляю, как оставлю Катю... - призналась Оксана, в очередной раз терзаясь моральными сомнениями. - Она еще такая маленькая...
  - Ксю, мы справимся, - ободряюще подмигнув жене, пообещал Тёмка. - Даже хорошо, что она пока маленькая и не понимает, что тебя не будет рядом несколько месяцев.
  - А вдруг она меня не вспомнит потом? - вздохнула Ксюша, озвучивая свои затаенные страхи.
  - Хочешь, я какую-нибудь твою фотку увеличу и на стену повешу? - предложил парень.
  - Да ну тебя, - улыбнулась Оксана.
  - А что такого? Ксюш, я серьезно! - загорелся идеей Артем. - Выбери, какая тебе больше нравится. Или давай я тебя специально сфотографирую? Вон и место как раз подходящее, - кивнул он на свободную стену рядом с детской кроваткой.
  - Ладно, я подумаю над твоим предложением, - прижалась она к плечу подвинувшегося ближе Артема. - Осторожно, котенка нашего не раздави.
  - Ни за что! - покосился Артем на сладко посапывающую под боком дочку.
  
  Вернувшийся с работы Роман застал семейную идиллию. Проснувшаяся Катя, будто купаясь в ауре своих родителей, чувствовала себя вполне довольной жизнью. И даже не скандалила из-за мокрых ползунков. Женщины дружно решили, что вредно постоянно держать ребенка в памперсах, и облачали Катюшку в них только во время прогулки и ночного сна.
  Артем старался привлечь ее внимание яркой, приятно шуршащей шариками погремушкой. Катя пыталась сфокусировать взгляд на раздражающем слух предмете, но надолго ее пока не хватало, если Артем усложнял упражнения, сдвигая игрушку чуть в сторону. Впрочем, на разных форумах по теме развития грудничков, ее способности считались вполне достойными для месячного возраста.
  Пройти мимо комнаты с приоткрытой дверью Рома не смог. Слишком соскучился за целый день по своим домашним.
  - Ну что ты там партизанишь, Ром? - усмехнулась Оксана, заметив его силуэт. - Иди сюда.
  Второй раз приглашать соседа не пришлось.
  - И где тут наша красавица? - улыбаясь, склонился он ближе к ребенку. - Ой, кажется, кто-то у нас уплыл... Чего ребенка не переодеваете, изверги?
  Оксана так и не могла понять, на что именно реагировала Катя: на его голос, в котором появлялись чарующие, бархатные нотки; узнаваемые черты лица или на его собственный аромат. Но малышка сразу засучила ручками-ножками, часто задышала и разулыбалась во весь беззубый рот.
  - Ты моя прелесть! - растроганно прошептал Ромка, протянув руки к девочке. - Привет, мой ангелочек, - погладил он ее по животику. - Как ты тут, не капризничала без меня? Маму с папой не обижала?
  - Не тискай ребенка, Ром, - пресекла Ксюшка попытку Полякова немедленно взять девочку на руки. - Пока лежит, на ручки не просится, не провоцируй.
  - Ну и строгие же у тебя родители, Катерина, - пожаловался Роман девочке. - Придется послушаться, да? Да, моя ласточка? И вредные. Не переодевают нашу девочку... Я тоже по тебе весь день скучал, - улыбаясь и нежно поглаживая крохотные пяточки в смешных носочках, поведал Рома.
  - Эх... а мы с тобой тут вроде мебели, Тём, - съехидничала Оксана, умиляясь на взрослого мужика, дорвавшегося до любимой игрушки. - Ни тебе сказать: добрый вечер, мои домочадцы, ни спросить, как ваши дела...
  - Эм... я, что, забыл поздороваться? - изумился Ромка, выпрямляясь.
  На что Катя моментально среагировала, начав хмурить бровки и кукситься.
  Оксана погладила ее по животику:
  - Да никуда теперь Рома не денется, не вздумай плакать, котенок мой.
  - Вы еще не ужинали?
  - Нет, тебя ждали. Мама предлагала накормить, но мы ее отпустили. Разогреть? - приподнялась на локте Оксана.
  - Я сам разогрею, - вздохнул Ромка, заставляя себя отойти от дивана, на котором расположилось все семейство Азаровых.
  - Давай я помогу? - встрепенулся Артем.
  - Не надо. Побудьте с Катей. Я позову, когда на стол накрою, - великодушно разрешил Роман. Хотя на самом деле предпочел бы, чтобы Ксюха отправилась на кухню, а он занял ее место рядом с малявкой.
  Почти весь репертуар детских сказок и колыбельных Роман успел выучить наизусть. Ему казалось, что Катя уже различает интонации, прислушиваясь к произносимым словам. То начинает беспокоиться, издавая какие-то непонятные и совершенно бессвязные звуки, то, наоборот, успокаивается, почти замирая...
  Понятно, что месячный ребенок пока еще практически ничего не умеет, но Ромке почему-то не надоедало наблюдать за ней. С момента рождения Катюшка набрала почти килограмм веса, взгляд стал уже более осмысленным, да и черты лица немного изменились. Особенно это было заметно по фотографиям, сделанным при выписке из роддома и на крестинах. Разница в каких-то двух неделях, а все равно она уже другая.
  
  После того, как Рома ретировался на кухню, так и не потискав свое маленькое сокровище, его принцесса отказалась и дальше благодушно терпеть мокрые пеленки, и обижено заревела.
  - Ну вот, я так и знала, - вздохнула Оксана, приподнимаясь.
  Лежавший с края Артем моментально скатился с дивана, подхватив скандалившую Катюшку на руки. Бережно прижав орущего ребенка к груди одной рукой, парень подал вторую руку жене, предлагая опору.
  - Хочешь, я поменяю ползунки? Полежи пока...
  - Да я уже отдохнула, Тём, спасибо. Я поменяю, клади ее на пеленальник. И помоги лучше Ромке с ужином, ладно?
  - Хорошо! - поочередно чмокнув дочь и жену в щечки, воодушевился Артем. Он и сам за целый день успел соскучиться по любимому парню. И сейчас немного задевало справедливое замечание Оксаны, что все внимание Ромки сконцентрировано в первую очередь на ребенке.
  Артем понимал, что ревновать партнера к собственной крохотной дочери абсурдно, и старался прогнать дурацкие мысли о том, а нужен ли он сам Роману?
  Странно чувствовать себя несправедливо обделенным, и в то же время почему-то распирает от гордости, что именно благодаря его участию теперь есть на свете человечек, который покорил сердце любимого парня, мечтающего о таком чуде. Кто бы мог подумать, что ситуация, которая должна была развести их по жизни в разные стороны, рассорив всех, наоборот еще больше сплотила. И не только троих главных участников, принимающих решение о рождении Катюшки, но и близких людей, нашедших общий язык с родней с каждой из заинтересованных сторон.
  Вот только тяжким грузом на душе лежат вынужденный обман собственных родителей, которые вряд ли посчитают подобный союз и сложившиеся отношения нормальными...
  Артем уже жалел, что не признался им давным-давно. Ну не убили бы его, в конце концов! По крайней мере, не насмерть... А если бы и заставили вернуться в родной город, подальше от столичных соблазнов, все равно мог бы сбежать...
  Тогда пугала предсказуемая реакция отчима на это непотребство. Как бы он ни был привязан к сыну любимой женщины, считая своим, но гомиков Валерий Николаевич не жаловал и в этом вопросе был категоричен.
  Семнадцатилетнего Тёмку в то время пугал сам огромный город, в котором он чувствовал себя чужим, неопределенность и неуверенность в завтрашнем дне, если вдруг Ромке надоест с ним встречаться и опекать, не позволяя хлебнуть дерьма, которое поджидало бы его, пустись он в свободное плавание...
  Нет, не надоел бы. Теперь Артем в этом точно был уверен. Вот только время и возможности упущены. И как теперь распутывать все это, он не знал. Скверно обманывать людей, которые искренне верят, что ты счастлив, и все у тебя в порядке - получение высшего образования, семья... Жаль разбивать надежды и чаяния родителей, и невыносимо неловко за то, что поступил как последний трус... и перед родителями, и перед Ромкой, который не заслуживает того, чтобы стыдиться связи. Даже Аня, хоть и не заикается больше о том, что некрасиво врать самым близким людям, наверняка молча осуждает его за малодушие и подсознательный, какой-то парализующий страх пережить скандальные разбирательства...
  
  Поменяв дочке ползунки, уложив малышку в кроватку и включив диск с классической музыкой, Оксана вошла на кухню, чтобы закинуть мокрые пеленки и ползунки в стиральную машину.
  - Мальчики, у вас ничего не горит? - хихикнула девушка, кивнув на шкварчащую подгорающим маслом сковородку, на которую увлеченные обнимашками парни забыли выложить ужин.
  Поспешно отлепившись друг от друга, слегка смущенные тем, что их застукали, ребята живо засуетились.
  - У нас все под контролем, Оксан! - уверил Рома, опрокидывая на разогретую сковородку макароны и котлеты.
  А Тёмка, мило алея покрасневшими кончиками ушей, молча отобрал у нее мокрые пеленки и ползунки, чтобы ей не пришлось наклоняться, запихивая детские тряпки в стиралку.
  - Ты очень тихо передвигаешься, - упрекнул Рома девушку, пряча улыбку.
  - Ну, прости, я не подкрадывалась, - усмехнулась Оксана. - Я думала, что ты действительно проголодался и накрываешь на стол.
  - Еще как проголодался, - согласился Ромка, бросив шкодливый взгляд на Артема, молча сверкнувшего глазами, но проглотившего пошловатый намек. Ему было приятно, что соскучился любовник не только по маленькому чуду, с недавних пор поселившемуся в их доме.
  
  ***
  
  Накануне отъезда, наблюдая за сборами Романа, Аня вскользь заметила:
  - Страна на пороге кризиса, пора укреплять партнерские связи с местными патриотами, а не с зарубежными партнерами, - намекнула она на его запланированную встречу, о которой распорядился Поляков-старший.
  - Так Серёга Ольшанский местный, Ань. У него жена - англичанка. Они вместе уехали к ее родителям и живут там уже больше полугода. Какое-то дедово наследство все никак не поделят. Или наоборот какие-то его пункты выполняют.
  - Есть чего делить? - поинтересовалась Анна.
  - Скорее всего, я не вникал. Сама понимаешь, расспрашивать как-то неудобно было. Мы не настолько близкие приятели.
  - Как же он здесь бизнес бросил без присмотра?
  - Он старается оттуда контролировать. И, видимо, жена молодая важнее.
  - Или наследство приличное.
  - Твои слова не лишены здравого смысла, - кивнул Ромка, скептически рассматривая свой полупустой чемодан.
  - Что с собой берешь? Джентльменский набор: черную икру и водку?
  - Водку - само собой, а вместо икры Серёга просил привезти тульских пряников и банку соленых огурцов.
  - Он что, настолько соскучился по русской закуске? В Англии нет приличных кондитерских? И с огурцами проблемы?
  - Не знаю, - усмехнулся сосед. - Может, человек ностальгирует по Родине. Только не знаю, какие выбрать? В магазине такое разнообразие всяких корнишонов, что глаза разбегаются. Но мне больше нравятся те, которые Тёмкина мама присылает. И твои. Может, какие подороже взять?
  - Не думаю. Я сама порой теряюсь. Иногда можно нарваться, хотя вроде одна и та же фирма на этикетке. В разное время покупала, а будто по другой технологии засолены. Сплошной уксус. А ты возьми домашней засолки, Ром.
  - Мы позавчера последнюю банку Тёмкиных вскрыли. За следующей партией надо ехать, или ждать, когда родители снова гостинцы привезут, - досадливо вздохнул Роман.
  - У меня на балконе полно. Сходи, выбери. Димка дома, и покажет тебе, где взять.
  - Не жалко?
  - Я в этом году каких только не назакрывала: и соленые, и маринованные, и ассорти с помидорами и патиссонами.
  - Не, а это идея! - обрадовался Роман. - Тебе, правда, не жалко, Ань?
  - Да бог с тобой, Рома. Не жалко, конечно.
  - Ну все! Тогда осталось сложить только презенты, - вздохнул он, с облегчением захлопывая крышку чемодана. - Водку и пряники Семёныч вечером завезет.
  - Как ты с двумя чемоданами поедешь? - усомнилась Анна.
  - И еще сумка спортивная будет, - подсказала Оксана, появляясь с Катей на руках на пороге большой комнаты.
  - Справлюсь! - безмятежно заявил Роман, улыбнувшись девушке. - Что я, не мужик? Дай-ка мне Катюшку сюда, - требовательно протянул он ладони к ребенку.
  - Подожди, я только покормила, не надо ее тискать, - ревниво прижала Оксана дочь к себе еще крепче.
  - Тебе можно, а мне нет? - шутливо упрекнул Рома.
  - Я - мать и имею право! - ворчливо парировала Оксана.
  - А я - крестный отец!
  - Может, посчитаетесь? - проходя в комнату, съехидничал Тёмка, мимоходом чмокнув жену в щеку и подмигнув своему любовнику.
  Аня только головой покачала, глядя на это почти ежедневное представление. Хорошо хоть Артем старался не встревать, мужественно дожидаясь 'своей очереди' подержать дочь на руках.
  
  ***
  
  Уезжала Оксана с тяжестью на сердце, клятвенно заверив родных, что как только узнает, сразу же вышлет график занятий, и будет прилежно учиться, не позволяя себе расслабляться и вестись на всякие глупости, на которые могут подбить друзья-приятели из числа одногруппников. И потребовала подтверждение, что ребята будут держать с ней связь в любое время дня и ночи. Благо сейчас планшеты у всех и по скайпу можно было переговариваться он-лайн. И даже Катюшке визуально предъявить родную мать-кукушку, оставившую такую кроху на попечение родственников.
  Провожали Ромку с Ксюхой в Домодедовский аэропорт Егор и Аня, оставив Тёмку с Катей дома под присмотром Лидии Николаевны.
  Без слез распрощаться не получилось. Егор вручил Оксане визитку с номерами телефонов и переведенной самой девушкой выпиской из ее медицинской карты. Правда, ей пришлось просить Егора расшифровать кое-какие значения медицинских терминов. Кроме того, Панов передал для своих знакомых из Лондона какой-то презент, который пока находился в багаже Романа.
  - Я так странно чувствую себя с одной дамской сумочкой, - поежилась Оксана, стоя рядом со своими.
  Впрочем, народ пока что тоже тусовался со своей провожающей родней, отметившись у сопровождающего преподавателя, но не торопясь проходить таможенный досмотр. Лишь трое ребят, скинувшись на такси, приехали в аэропорт самостоятельно и теперь неприкаянно топтались поодаль, не решаясь навязывать свое общество одногруппникам, занятым прощанием с родственниками.
  - Ксюш, если вдруг будешь чувствовать недомогание, просто очень соскучишься, или 'фунтики' закончатся, да неважно... в общем, звони, хорошо? - серьезно напутствовал Егор Александрович девушку. - Ты только помни, что самочувствие сейчас для тебя главное. Поучиться-то никогда не поздно, а вот здоровье потом, бывает, и за деньги не восстановишь.
  - Не грузи, Егор, - нахмурился Рома, потянув девушку от цепляющейся за нее Ани, приобнял он младшую соседку. - Все будет хорошо. Но за здоровьем все-таки следи, Ксюх, тут Егор прав.
  
  В привычной суете аэропорта, фоном звучащих объявлений о прибытии, отлете и задержках каких-то рейсов, обрывочных фраз и смеха толпящихся вокруг людей, шума от колес чемоданов и тележек, внутреннего волнения от предстоящей разлуки и бурлящего в крови адреналина от встречи с неизвестным, Оксана вдруг остро почувствовала, как хорошо, что Ромка летит с ней. Все-таки испытание перелетом для ее состояния пока на грани возможного. А ведь еще и до универа, который расположен на юго-западе Англии, в полутора часах езды от Лондона (с вокзала Паддингтон) придется трястись в поезде.
  На инструктаже для отъезжающих им выдали информацию, что Университет находится примерно в полутора километрах от города Бат. Автобусы часто курсируют между кампусом, городом и основными местами проживания обучающихся. Так что студенты всегда могут без проблем добраться до места временной подработки или до дома и вести активную социальную жизнь. Про сам город сказали, что он входит в тройку городов мира, включенных в список всемирного наследия ЮНЕСКО, что само за себя говорит о том, что там наверняка есть великолепные музеи и галереи. И за культурную жизнь (если на это останется время во время сжатого до одного семестра учебного процесса), можно не переживать. В Интернете Ксюха нашла информацию о том, что там есть приличные рестораны, кафе и пабы, огромное количество магазинов, расположенных в центре, и блошиный рынок. Кроме того, в ссылках на достопримечательности Бата упоминалось, что его пригород изобилует множеством интересных мест. И из этого городка легко добраться до Стоунхенджа, Солсбери, Уэлса, Гластонбери, ущелья Чеддер, Оксфорда и Бристоля.
  
  Дождавшись объявления об отбытии рейса Домодедово - Хитроу, Егор утянул вмиг погрустневшую женщину в машину:
  - Все-все, пойдем. Анюта, ну что ты, радость моя, не раскисай. Через пять часов они отзвонятся...
  - Четыре часа лететь.
  - Ну, хорошо, - покладисто согласился Егор, открывая перед ней дверцу автомобиля. - Четыре часа двадцать минут, да прибавь еще, пока выйдут из самолета, получат багаж...
  - Они и с вокзала обещали позвонить. И потом, когда уже на место прибудут.
  - Куда денутся, конечно, позвонят! - уверил мужчина, помогая Ане усесться на пассажирское сидение. - Ну все, родная, хватит слезы лить.
  - Я стараюсь, - всхлипнула она, украдкой утирая бегущие по щекам слезы. - Просто как-то... неспокойно у меня на душе. Может, все-таки лучше было не отпускать?
  - Ох уж эти женщины... - рассмеялся Панов добродушно. - Перестань себя изводить. Ксюша уже взрослая, разумная девушка. Не можешь же ты всю жизнь держать ее возле своей юбки. Пусть почувствует самостоятельность, страну посмотрит. Там есть на что взглянуть.
  - Будет ли у нее время на осмотр достопримечательностей?
  - Милая, лишь бы самочувствие позволяло. Ну себя вспомни в ее годы, наверняка ведь лишним часом сна пожертвовала бы, лишь бы получить новые впечатления?
  - Пожалуй...
  - Ну вот, наконец-то убедил, - с облегчением выдохнул мужчина. - Поехали домой. Тебя там еще одна девочка ждет.
  - Да! - спохватилась Аня. - Конечно! Надо позвонить, узнать, как там Лида с Тёмкой справляются...
  
  ***
  
  В первый день, оставшись без матери, уже к вечеру Катя раскапризничалась всерьез, отказываясь от еды и пустышки и не желая успокаиваться. Никакие уговоры Артема, Ани и даже Димки с Егором не помогали. Видимо, Ксюха (которая благополучно отзванивалась из каждого пункта передвижения) нервничала, переживая за дочь, и девочка интуитивно это чувствовала.
  Отправив сына и Егора домой спать, Аня вспомнила об уловках своей матери, когда той приходилось подменять ее. И облачилась в домашний халатик дочери, радуясь, что не успела постирать его, и на ткани сохранился тонкий аромат Оксаниных духов. Почувствовав родной запах, или уже просто утомившись рыдать, малышка, наконец, соизволила покушать и уснула, так и не доев обычную порцию.
  Затишье длилось чуть более часа, а затем последовал новый всплеск обиды ребенка, обманутого в своих ожиданиях.
  Аня сама находилась на грани истерики, с трудом сдерживая стоявшие в глазах слезы. И держалась, наверное, только потому, что на маявшегося рядом Артема, пытающегося сдержать отчаянную зевоту, вообще было жалко смотреть. Парень переживал за всех сразу.
  - Тём, иди тоже ложись, - сжалилась она над ним. - Тебе же завтра на занятия идти.
  - Ну как я тут усну? - с тревогой глядя на ребенка, потер он ладонями осунувшееся лицо, в слабом свете ночника казавшееся не просто бледным, а вообще лишенным красок.
  - Вторую подушку на ухо положи и овец посчитай, - невесело пошутила соседка, переложив на другую руку всхлипывающую внучку, набирающуюся сил, прежде чем снова разразиться громким отчаянным плачем.
  
  Через некоторое время девочка все-таки успокоилась, но при первых же попытках уложить ее в кроватку, малышка вновь начинала громко протестовать.
  - Давай я покачаю, а ты хоть перекусишь? - предложил Артем.
  - Не хочу есть. Сделай мне чай, пожалуйста.
  - Сейчас! - опрометью бросился Тёмка выполнять распоряжение.
  Аня пересела в кресло-качалку, поглаживая ребенка, специально тихонько и монотонно шепча ей всякие нежности, мужественно решив просидеть хоть всю ночь в кресле, только бы не чувствовать, как разрывается сердце от жалобного плача крохи.
  
  Естественно Ксюшке никто не признался, что все совсем не так благостно, как парням представлялось. Плотно прикрыв дверь в комнату, где Аня возилась с Катюшкой, Артем в очередной раз уверил жену, что ребенок прекрасно себя чувствует и вообще у них все под контролем. Пожелав ей спокойной ночи и успехов в предстоящей учебе, Тёмка распрощался с девушкой и отправился звонить Роману, докладывать настоящую обстановку.
  Рома расстроился, но велел держаться выбранной тактики, и ни в коем случае не признаваться Оксане, насколько все хреново.
  Настроение у всего семейства было подавленным, зато Оксана, успокоенная заверениями, наконец-то вздохнула свободно, решив, что и впрямь не стоит себя изводить понапрасну. Ее маленькое сокровище осталось под присмотром самых близких и любящих людей. Неужели они не смогут достойно позаботиться о ее дочке во время ее отсутствия? Но полностью отрешиться от мыслей о малышке ей удалось только глубокой ночью, когда сон все-таки сморил девушку.
  Наверное, именно то, что Ксюшка наконец-то успокоилась, каким-то образом по недоступным обычным людям каналам космической связи передалось и Кате. Ведь не зря же уверяют, что между родителями и детьми существует некая полумистическая связь?
  
  - Анют, чай готов, - шепотом доложил Артем, опасаясь спугнуть наступившую внезапно тишину квартиры. - Давай, я попробую переложить ее в кроватку?
  - Я боюсь рисковать, - честно призналась Аня, покосившись на распластавшуюся на ней девочку.
  Ей самой казалось, что ребенок лежит не слишком удобно. Зато Катюшке, видимо пришлось по душе, что она оказалась прижата крохотным ушком к ее левой груди, прямо к теплой коже в вырезе распахнувшегося халатика. Может быть, биение сердца подействовало умиротворяюще, или перестали мучить газики, или просто уже не было сил плакать, но Катя теперь беззастенчиво дрыхла. А Аня все равно боялась даже переместить ладони, которыми придерживала внучку, опасаясь новой порции ночного скандала.
  - Я сейчас! - пообещал Артем, вновь скрываясь в кухне.
  Вернулся он буквально через пару минут с термо-кружкой в руках.
  - Не побрезгуешь из моей попить?
  - Конечно, не побрезгую, что ты выдумал? - улыбнулась соседка благодарно.
  - Просто подумал, что из чашки пить тебе в таком положении неудобно будет. Пей, я придержу, - поднес он кружку к ее губам...
  
  Прежде чем послушаться и пойти спать, раз уж наступило затишье, Артем поставил рядом бутылочку с теплой водой и укрыл расположившуюся в кресле с ребенком Аню пледом, заботливо подоткнув со всех сторон. Повинуясь какому-то наитию, прижался щекой к щеке измотанной женщины. Оба замерли от неожиданности и спонтанно возникшего понимания момента истины. Странная нелогичная привязанность на духовном уровне, подкрепленная давним и единственным физическим контактом, продолжала существовать, вопреки тому, что у каждого была своя собственная и довольно счастливая личная жизнь. Анька почувствовала, что ее бросило в жар от ставшей такой же горячей щеки парня, медленно, словно нехотя, заставившего себя отстраниться.
  - Извини... - выдавил он непослушными губами, внимательно вглядываясь в ее лицо, опасаясь увидеть укор или неприязненное удивление от проявленной вольности.
  - Все нормально... - эхом отозвалась она, смущенно опустив ресницы.
  - Ты все-таки была права, не разрешив называть себя матерью...
  - Иногда я бываю права, - кивнула Аня, пытаясь угомонить пустившееся вскачь сердечко. - Спокойной ночи, солнце мое...
  
  ***
  
  Утром, ни свет ни заря, приехала Лидия. Прокравшись на цыпочках в Ксюшкину комнату и убедившись, что и Аня, и Катя крепко спят, Ромкина мать не разрешила пошатывающемуся после бессонной ночи Артему будить их.
  - Катюшку кормить пора, - напомнил он.
  - Тём, у меня, конечно, не слишком большой опыт, но поверь, если бы Кате сейчас важнее была пища, она бы ее потребовала.
  Припомнив, что как-то раз, строго соблюдая трехчасовой интервал, они уже пытались накормить полусонную кроху и потерпели фиаско, Артем нехотя согласился.
  Пока парень принимал душ, собираясь в универ, Лидия Николаевна пожарила ему яичницу и сварила крепкий кофе, а перед выходом из дома, отобрала ключи от байка, велев отправляться на учебу на общественном транспорте.
  - Лидия Николаевна! - возмутился Артем, буравя сердитым взглядом вредную женщину. - Да я, честное слово, нормально себя чувствую и не засну по дороге! На байке в два раза быстрее доберусь, и в пробках стоять не придется.
  - Хорошо, если тебе мало моего авторитетного мнения, давай разбудим Анну Андреевну, и с просим ее, - уперла Лида руки в бока, демонстрируя свою непреклонность в данном вопросе.
  - Так нечестно, это шантаж, - рассмеялся Артем, сдаваясь. - Вы прекрасно знаете, что у меня совести не хватит будить Оксанину маму. Она же всю ночь с Катюшкой маялась. Я думал, что Ромка характером в отца пошел.
  - Ну что ты, милый, - улыбнулась Лида. - От осинки не родятся апельсинки. Успехов тебе, сынок. Мелочь на дорогу есть?
  - У меня студенческий проездной.
  - Тем более! Поезжай спокойно, мы тут без тебя управимся.
  
  ***
  
  Аня проснулась от аппетитных запахов готовящейся еды, проникающих с кухни в едва заметную щель под дверью комнаты. С трудом разлепив глаза, она с удивлением обнаружила, что за окнами уже светло. Ей казалось, что когда она, еле выпутавшись из-под пледа, перекладывала Катюшку в кроватку, впереди еще была добрая половина ночи. Ребенка давно пора было кормить, но Катя почему-то не подавала признаков нетерпения.
  Перепугавшись не на шутку, Анька, будто подкинутая пружиной, вскочила с дивана и подлетела к детской кроватке.
  Катя уже не спала, обиженно дуя губки. На милое ангельское личико время от времени набегала тень недовольства, но пока она еще держалась, занятая серьезным процессом и слегка покряхтывая. Анна склонилась к ней, испытывая неимоверное облегчение, и Катюшка, наконец, определилась, громко заявив о своей обиде на взрослых, плохо выполняющих свои обязанности.
  - Доброе утро, мой зайчик! Сейчас все исправим, моя девочка, - бережно подняв орущую внучку на руки, повинилась Анна. - И переоденем, и накормим. Тшшш, не плачь, мой воробышек...
  - Анечка, доброе утро! - заглянула в комнату Лида. - Проснулись, наконец?
  - Доброе утро, - кивнула Оксанина мать, обрадовавшись присутствию няни. - Лида, приготовь, пожалуйста, смесь, пока я переодену Катюшку.
  - Не ходи босиком. Давай я переодену.
  - Да тут салфеткой не обойтись, - поморщилась Анна, принюхиваясь к специфическому аромату памперса. - Надо попку обмыть.
  - Не переживай, я справлюсь, - улыбнулась Лида. - Смесь уже готова. Ксюша оставила мне ЦУ. Девяносто грамм, правильно?
  - Да. Спасибо!
  - Анют, ты не обидишься? - замялась Лидия. - Я немножко похозяйничала, пока вы спали. Мне все равно заняться было нечем. Я там щи поставила варить и плов почти готов.
  - Да ну, какие обиды? - изумилась Аня. - Я в этом доме тоже не хозяйка. Наоборот, только благодарна буду, что ты об обеде позаботилась. Вчера с проводами некогда было готовкой впрок заниматься.
  - Егор просил перезвонить ему, когда проснешься. Он заходил утром, но не стал тебя будить.
  - Да, позвоню, конечно, - кивнула Аня, гадая, приснился ей поцелуй Панова или он, в самом деле, заходил в комнату, где они с Катюшкой ночевали?
  Вот ведь как иногда странно бывает. После развода с мужем она была почти уверена, что никому теперь не нужна, а сейчас, даже получив статус бабушки, все еще может похвастаться, что нравится мужчинам, о которых можно было только мечтать...
  Пустячок, а как на душе приятно...
  
  В четыре руки быстренько обеспечив ребенку комфорт, обе женщины теперь с умилением сидели рядышком на диване, наблюдая как Катя с аппетитом, слишком торопливо уплетает молочную смесь.
  - Ох, жадинка маленькая, опять воздуха наглотаешься, - укоризненно покачав головой, посетовала Аня, поджимая замерзшие пальцы босых ног.
  - Иди уже сама умывайся, одевайся, я покормлю, - пыталась прогнать Аньку Лида, сочувствуя ей.
  - Да ничего. Сейчас Катюшка поест, тогда уже и собой займусь, - не сдавалась Аня, с ужасом припоминая минувшую ночь. - А у тебя там на кухне ничего не сгорит?
  - Ой! - вспорхнула Лида с дивана. - Я вроде на тихий огонь ставила. Ребятам надо все-таки индукционную плиту приобрести. Я уже отвыкла от газовой, - причитая, умчалась она спасать готовящийся обед.
  Аня улыбнулась, глядя ей вслед. Удивительно, как легко и непринужденно Лида вписалась в их жизнь.
  - Ну что, красавица моя, - обратилась она к внучке, - видишь, жизнь с отъездом твоей мамочки не остановилась. Так что давай-ка ты, больше не скандаль по ночам, ладно? А то и меня надолго не хватит, и папа твой будет спать на лекциях. Никто не собирается обижать нашу любимую крошку, да?
  То ли успокоенная интонациями ласкового голоса, то ли пригревшись в тепле рук родной бабушки, переодетая и накормленная Катюшка, уверившись, что ничего кардинально в ее распорядке дня не поменялось, решила пока не капризничать и благосклонно разулыбалась.
  - Кушай-кушай, баловница, - усмехнулась Аня, аккуратно промокая мягкой салфеткой уголки ротика девочки. Из-за улыбки молочная смесь в два тоненьких ручейка полилась по пухлым щечкам.
  
  Выпроводив Лиду с Катей на прогулку, Анька приняла душ, закинула грязное белье в стиральную машинку, мысленно еще раз поблагодарив Ромкину мать за приготовленный обед. И снова легла подремать. Полусонное состояние напрочь отбивало желание вообще шевелиться. Прошедшая ночь помогла вспомнить одну из причин, из-за которой она не хотела больше детей. Бессонные ночные бдения и грудное вскармливание в первые месяцы оставили не самые приятные воспоминания о материнстве, когда, покормив малыша, которому пока не требовалось столько питания за один раз, нужно было идти и сцеживать остатки молока, чтобы не застоялось. И дело было даже не в лени, а в том, что физически не оставалось сил. Особенно по ночам. И что такое мастит у кормящей матери (слава богу, в легкой форме), Анна знала не понаслышке.
  Однако и нескольких бессонных ночей кряду, способны подарить ей не менее неприятные симптомы жуткой мигрени, когда становится вообще ни до чего, происходящего вокруг.
  Все-таки возраст берет свое...
  Аня только что в полной мере оценила подарок судьбы, посланной им в виде альтруистки Лиды, которой не суждено было дождаться собственных внуков, и всю свою нерастраченную любовь она могла выплеснуть на Тёмкину дочь, раз уж Ромка объявил ее своей наследницей.
  Как сложится дальше - никто не ведает. Может, когда-нибудь и Рома пересмотрит свою ориентацию и решит обзавестись собственными детьми, или влетит нечаянно, как Артем. Но на данном этапе Аня успокоилась. Лида оказалась дипломатичной в вопросе о том, какое место она занимает по отношению к ребенку, и больше не вызывала безосновательной ревности.
  
  Пара часов неурочного сна вернули женщине способность радоваться жизни. По крайней мере, к еще одной бессонной ночи к возвращению Лиды с Катюшкой с прогулки, Аня оказалась готова.
  
  ***
  
  Прежде чем расстаться с Оксаной и ее группой, Ромка отловил какого-то крепкого однокурсника своей подопечной, пообещав пацану много бонусов, если тот избавит девушку даже от малейших напрягов с багажом, который ей не следовало тягать, и пообещал потом отблагодарить парня. Тот слегка удивился, потому что оказался из параллельного потока, с которым Оксана в родном универе практически не пересекалась.
  - Не бойся, это ни к чему тебя не обязывает, - великодушно сообщил Ромка, сетуя, что на территорию кампуса посторонних не пускают, и он сам не может проводить Ксюху до дверей выделенной ей комнаты. - Она замужем. Просто после операции нельзя физически напрягаться.
  Парнишка проникся и, уверив Романа Сергеевича, что непременно поможет, раз такое дело, отправился к своей группе. Сопровождающие преподаватели как раз договаривались с встречающей стороной, как лучше организовать остаток дня.
  Порешили на том, что сначала всех разместят по комнатам, чтобы студенты могли оставить багаж и немного отдохнуть. И через час снова всех соберут в холле, чтобы проводить на ужин, после которого состоится беглое ознакомление с внутренней территорией.
  
  Рома, у которого на сегодня больше не было никаких мероприятий, отправился обратно в Бат, решив переночевать в местной гостинице.
  Сообщение из дома его напрягало. Он малодушно гнал мысли о том, что Анька его прибьет по возвращении домой за очередную аферу. В кои-то веки молодой мужчина почувствовал угрызения совести, но постарался отмахнуться от них, выискивая положительные моменты. Не может быть, чтобы Аня не придумала, как успокоить грудного ребенка. Понятно, что крошке предпочтительнее присутствие родной матери, но ведь и Анна Катеньке не чужой человек!
  Конечно же, перевешивало давнее Ксюхино желание закончить учебу вместе со своим курсом, предварительно побывав на этой практике. Так что не стоит сомневаться.
  Девушка заметно оживилась после утомительного перелета, подремала в шикарном поезде, увозившем их из Лондона в Бат. И совсем воспрянула духом, разглядывая мелькающие за окнами автобуса, следующего в сторону Университета, пейзажи и сохранившиеся практически в первозданном виде старинные постройки. Несмотря на то, что Аня не жалела средств на поездки детей на заграничные экскурсии, в Великобритании ни Оксане, ни Димке бывать еще не доводилось.
  
  Однако все равно на душе у Романа Сергеевича было неспокойно.
  Пообщавшись с приятелями, Рома выяснил, что, оказывается, в самом Бате обитает один из знакомых по гей-тусовке. Вполне себе адекватный парень. И если быть уж совсем точным, один из его бывших, о связи с которым остались не самые неприятные воспоминания...
  Вот такому, как Витюнчик, он бы никогда не доверил девушку. Впрочем, Витьку уже никто и никогда ничего не доверит... Да и черт с ним!
  Рома грязно выругался, отгоняя мрачные воспоминания о бывшем любовнике. Жизнь продолжается! За все свои грехи он будет отвечать позже, лишь бы они не замарали тех, любимый и дорогих, кто сейчас рядом...
  
  Иван, как ни странно, обрадовался звонку из своего далекого прошлого, сразу согласившись на встречу, и даже предложил приехать к нему, чтобы у его нынешнего партнера не возникало поводов для беспокойства и ненужных сомнений.
  Ромка слегка удивился, но предложение принял. Ему и самому было любопытно посмотреть, ради кого Ванька оставил Родину и укатил за бугор. Неизвестно, обрадуется ли его позднему визиту сам хозяин дома, но раз ему так проще ориентироваться в вопросах доверия, Рома был не прочь подыграть.
  Надо отдать должное сожителю Ивана, не слишком симпатичному внешне, но обладающему приятной располагающей манерой общения, почти сорокалетнему мужчине, деликатно оставившему их наедине. Немного посидев с ними в гостиной, после того, как стороны были представлены друг другу, он, извинившись, ушел, предоставив им возможность поговорить без посторонних.
  Роман не слишком много распространялся о своей нынешней личной жизни, вкратце упомянув, что девушка, за которой он просит приглядывать, ему почти как сестра. На удивленный вопрос Ивана, как, если она не суррогатная мать, женщина смогла оставить крохотного ребенка, Рома жестко ответил, что не бросила, а доверила ему.
  - Не, Рома. Я все-таки не могу тебя представить в роли отца... Ты уверен, что справитесь? А то и в нормальных-то парах с рождением ребенка до развода доходит? - участливо спросил Ив.
  - Справимся, - уверенно отозвался Роман. - И ты, пожалуйста, хоть раз в три дня сам позванивай Оксане, а то вдруг постесняется тебя беспокоить. Мне надо, чтобы она нормально училась и не впадала в депресняк.
  - И все-таки вы отчаянно поступили...
  - В крайнем случае, просто заберем ее обратно, и все.
  - А может и впрямь, лучше сразу забрать? - слегка испугался ответственности за незнакомую девушку Иван. С девчонками он вообще предпочитал не связываться. Слишком уж они непредсказуемы оказались для его понимания.
  - Даже не думай в этом направлении! - пресек неуместные советы Рома. - Можешь ее на выставку какую-нибудь сводить, культурные мероприятия разрешаю. В общем, все, что может ее порадовать и помочь отвлечься. А мы с Тёмычем...
  - Рома, неужели ты наконец-то остепенился? - склонив голову к плечу, с интересом разглядывая Романа, спросил парень. - Неужели нашел того единственного, и не тянет больше на сторону?
  - Да, - уверенно кивнул Поляков.
  - Хотел бы я на него взглянуть...
  Ромка вздохнул и полез за сотовым телефоном.
  - Так и быть, покажу, - решил он.
  Иван долго листал фотографии, придирчиво разглядывая симпатичного светловолосого парня. Как он ни старался придраться к слишком смазливой внешности, но точеные черты лица, волевой подбородок и широкие плечи никак не вязались у него с образом 'девочки'.
  - Красивый мальчик, - сдержанно отозвался Иван. - Такой, небось, дорого обходится?
  - Ты не поверишь, - хмыкнул Ромка, отбирая телефон. - Боюсь, я все-таки никогда не расплачусь с ним за то, что он дарит мне...
  - Вот сейчас не совсем понял, - выгнул бровь собеседник.
  - Это слишком сложно передать словами. А если вкратце - я его люблю. И это взаимно.
  - Потрясающе... - растерянно протянул Иван, в голосе которого смешалось сразу несколько оттенков: тоски, неверия, легкой зависти и одобрения. - Я даже и не мечтал от тебя услышать подобное признание. Пусть даже адресованное кому-то.
  - Ладно, хватит анализировать мою частную жизнь, - опомнился Ромка. - В общем, пока Ксюха здесь, мы будем проходить очередное испытание на прочность нашего союза, как-то так. Я достаточно убедительно обрисовал свою позицию?
  - Вполне, - кивнул парень.
  - Спасибо за понимание и благодарю за внимание. Мне, наверное, уже пора. Не стоит злоупотреблять гостеприимством этого дома, - поднялся Роман, кивнув на лестницу, ведущую на второй этаж, куда удалился партнер Ивана.
  - Конечно. Мы же еще увидимся завтра, - вежливо подхватил молодой человек, вставая с кресла.
  Ромка по его глазам видел, что тот хотел бы еще о многом поболтать, но все-таки действительно не стоило напрягать его друга. Да и сам он уже мечтал только о том, чтобы очутиться в кровати гостиничного номера.
  - Обязательно увидимся. До завтра!
  
  ***
  
  На следующее утро, как только Ксюха сообщила, что получила учебники и расписание, и теперь у нее есть немного свободного времени до тех пор, пока вся группа не отправилась на организованную экскурсию для ознакомления с ближайшей прилегающей территорией и местными достопримечательностями, Рома связался с Иваном.
  Так что Ромка встречал вышедшую к воротам девушку не один, а вместе с симпатичным худым парнем лет двадцати пяти.
  - Знакомься, Ксюш. Это Ив. Он свободный художник и уже года три обитает здесь, так что побудет твоим личным гидом, если вдруг надумаешь куда-то отправиться без своих.
  
  Парень произвел на девушку приятное впечатление, хотя она прекрасно догадывалась, откуда у Ромы такие знакомые.
  Молодой мужчина уже говорил по-русски с едва заметным акцентом. Видимо, сказывалось трехгодичное проживание в Англии.
  Он предусмотрительно привез Оксане карту с подробным маршрутом проезда к клинике, адрес которой дал Егор. Причем даже указал все номера общественного транспорта, посоветовав, если боится заблудиться, просто вызвать такси. И вообще пообещал по первому требованию свою помощь по сопровождению или просто поболтать, оставив все координаты для связи.
  Когда у него зазвонил мобильный, и он, извинившись отошел, Оксана полюбопытствовала:
  - Это, конечно, далеко не Артем, но все-таки приятный тип. Случайно не из твоих бывших?
  - Как ты догадалась? - опешил Рома.
  - Ну... Он как-то по-особому на тебя смотрит...
  - В смысле?
  - Я даже не знаю, как бы это поточнее выразить... - замялась она, подбирая определение. - Не с вожделением, желая переспать и заценить, а скорее с сожалением об упущенном... Чем он тебя не устроил, Ром, если не секрет?
  - Это я его не устроил.
  - Да быть не может! - не поверила Оксана.
  - Угу, - усмехнулся Роман. - Я для него оказался слишком темпераментным.
  -Это ты сейчас так ненавязчиво хвастаешься? - поддела она.
  - Ну... расценивай, как хочешь. Ксю, он творческая личность, а мне нужен драйв. Мне интереснее ходить не на выставки модернизма и амбициозных непризнанных талантов, а на тот же мототрек, на скалодром... Но вообще-то у Ваньки есть настоящий талант. Он рисует потрясающие пейзажи. А раньше еще и матрешек на заказ раскрашивал, но это так, скорее не для души, а для заработка.
  - А! Так все-таки не Ив, а Иван?
  - Ну... сама понимаешь, быть в нашей стране геем по имени Ваня, как-то не комильфо. К тому же Ив - красивый творческий псевдоним. Вот так и прижилось... Не стесняйся, на первый взгляд, не слишком уж он закостенел здесь, в туманном Альбионе. И вообще, Ванька мне всегда казался серьезным, вдумчивым, порядочным...
  - Как же он семью оставил?
  - Семье не нравилось ни его увлечение рисованием, ни тем более ориентация, которую он и не думал скрывать. Так что сейчас он живет с вполне респектабельным мужчиной.
  - Интересно, как мне его представлять своим друзьям, чтобы не приставали с расспросами, не буду же я говорить, что он 'замужем'.
  - И не надо, скажи, что состоит в браке. Ксю, в русском языке так много определений на все случаи жизни... Кстати, он обещал тебе обеспечить культурную программу. Если будешь чувствовать себя нормально, можешь помотаться с ним по выставкам или по историческим местам. Все равно его партнер с утра до вечера на работе, а у Ваньки свободный график.
  - Звучит заманчиво, - благосклонно кивнула девушка, впитывая информацию.
  - Только в злачные места с ним не суйся, от греха подальше. Все-таки это не Тёмка с прекрасной физической подготовкой. Наваляют Ванюше на раз-два, а тебе проблемы с законом чужой страны ни к чему, согласись.
  - Даже спорить не буду, - поспешно кивнула Оксана.
  - А в остальном, все будет хорошо, Ксюшонок, выше нос... - подбодрил мужчина.
  
  Успокоившись насчет того, что представленные друг другу Оксана и Иван поладили, Ромка распрощался с девушкой. Всучив ей кредитную карту, специально оформленную на ее имя (на всякий пожарный случай), Роман крепко обнял соседку, поцеловав в висок:
  - Ксюнчик, в общем, если что, звони, я приеду и заберу тебя, хорошо?
  - Ты издеваешься? - отшатнулась Оксана возмущенно. - После стольких мытарств и сомнений? Ром, я подыхать буду, но не позвоню. У меня совести не хватит подвести ваши ожидания.
  - Глупая ты...
  - Главное, если вы не будете справляться, обязательно дайте знать. В конце концов...
  - Все, даже не думай об этом! Учись спокойно. Связь будем держать. Твой планшет исправен. Так что и Катюшку увидишь, и маму с братом. Можешь даже на ночь колыбельную дочке петь...
  - Ты сейчас в Лондон вернешься?
  - Не в сам Лондон, в пригород. Я договорился на вечер о встрече с нашим партнером. Ох, забыл спросить, какой презент матери твоей купить, помимо магнитика и Бейлиса?
  - Даже не знаю, - растерялась Оксана. - Сам что-нибудь придумай. Она тарелочки собирает.
  - Ладно, сам решу, - кивнул Рома, резко развернувшись и направляясь к машине, за рулем которой его ждал Иван, чтобы отвезти обратно в городок и проводить на лондонский поезд.
  
  ***
  
  Утром на четвертый день пребывания в Великобритании Рома позвонил:
  - Ань, ты меня подвела под монастырь, - убито произнес он.
  - В смысле? - перепугалась Аня.
  - Все три банки огурцов уже вскрыли и, попробовав, потребовали рецепт. И теперь Серёга не подписывает мне договор, уверяя, что родичи его не простят, если он упустит такой шанс.
  - Блин, Рома! - возмутилась Анька. - Ну и шуточки у тебя!
  - Какие шутки?! Лучше бы я эти несчастные огурцы в магазине купил.
  - Ага, в местном, чтобы было куда послать адресно, если пришлись по вкусу, - рассмеялась Аня, не до конца поверив в искренность бредового заявления соседа, но жалея его деньги, потраченные на международную связь, сдалась. - Ладно, записывай, только кто переводить будет?
  - Я тебя умоляю, что там переводить? Даже я справлюсь. Или там секретный ингредиент присутствует? Типа собирать голышом в полнолуние ночью...
  - Не знаю, не пробовала. Может, и еще вкуснее при таком условии. Есть несколько нюансов, но в основном это относится к исходным материалам - сорту огурцов и химическому составу воды для рассола. Если взять воду из родника, а не водопроводную, вкуснее получаются. И обязательно в холоде подержать хотя бы пару часов перед засолкой.
  - Тогда напиши подробненько, пожалуйста, и инструкцию скинь мне.
  - Прямо сейчас?
  - Ну да. Мне через два часа уже в аэропорт выезжать. Хотелось бы еще в гостиницу за вещами успеть заехать.
  
  ***
  
  Вернулся Роман с полным чемоданом презентов. Домой он привез несколько сортов изысканного английского сыра, элитные сорта чая с этикетками известного лондонского магазина, несколько бутылок Шотландского скотча и Ирландского виски. Катюшке - смешную грелку-медвежонка и пару погремушек. Себе и Артему - по теплому пуловеру. Матери, которая на днях собиралась отмечать день рожденья - чайный сервиз из Веджвудского фарфора. Отца он облагодетельствовал одной из бутылок с алкоголем.
  Ане, помимо магнитика и Бейлиса, достались теплый плед, фарфоровая тарелка с изображением знаменитых достопримечательностей Великобритании и сувенирный набор английских монет достоинством от одного пенни до двух фунтов.
  Егор и Димка тоже оказались охваченными щедростью соседа...
  
  На третий день после возвращения Романа, Аня уже собиралась ложиться, когда услышала, как хлопнула входная дверь у соседей.
  Рома с Артемом уверяли, что ночью справятся сами, и поэтому сердце оказалось не на месте, куда это кто-то из них отправился на ночь глядя? Первым делом подумалось, что с Катей что-то случилось, и один из соседей помчался в аптеку.
  Предупредив Егора, что она сходит узнать, в чем дело, Аня отправилась в соседнюю квартиру.
  Артем выглядел встревоженным:
  - Анют, ты чего примчалась?
  - А что у вас случилось?
  - С Катюшкой все нормально. Покушала, покакала, спит, - скороговоркой отчитался Тёмка.
  Не слишком поверив, Аня все-таки прошла в Оксанину комнату и, убедившись, что девочка, действительно, безмятежно спит, бочком прижимаясь к теплой грелке, обернулась к зятю:
  - А куда это Рома отправился на ночь глядя? Вы что, поругались?
  - Нет, с чего нам ругаться? Ромке позвонили - у них на стройке какие-то проблемы. Я хотел с ним поехать, но он не разрешил тебя беспокоить, так что я при ребенке остался.
  - Иди-ка ты тоже ложись, - вздохнула Анна, поежившись и сочувствуя Роме, которому в такую мерзкую погоду пришлось выходить из дома. За окнами хлестал проливной дождь, и даже при закрытых пластиковых окнах было слышно завывание ветра. - Ты вряд ли чем сумеешь ему чем-нибудь помочь сейчас. Лишь отвлекать будешь. Я побуду с Катюшкой, только Егора предупрежу.
  - Ань...
  - Иди-иди. Тебе завтра в универ, - отправила она парня спать.
  
  Рома явился среди ночи, промокший насквозь, притащив на ботинках кучу грязи со стройки.
  - Заходи уже, - выйдя в прихожую, поторопила Аня замешкавшегося на пороге мужчину, пытавшегося разуться на коврике перед входной дверью.
  Тёмка тут же тоже выскочил из своей комнаты, зябко кутаясь в одеяло, и вопросительно уставился на любимого.
  Ромка вяло, скорее, по привычке, чмокнул его в висок, стараясь не прижиматься мокрой одеждой к чистому белью. И, развернув Тёмку на сто восемьдесят градусов, без разговоров отправил обратно спать.
  - Ром? - обиженно нахмурился Артем, не ожидавший такого обращения. Ведь он же искренне беспокоился и хотел поддержать, если требуется.
  - Потом, Тёмыч. Не обижайся, - слабо улыбнулся Рома. - Погрей лучше местечко, я скоро приду.
  - Хорошо, - процедил уязвленный парень, ретируясь обратно в комнату.
  
  - Замерз? - участливо спросила Анна.
  - Устал, - признался Ромка.
  Выглядел он и впрямь неважно. Предыдущие полубессонные ночи с Катей, которой пока требовалось обязательное ночное кормление, да еще и сегодняшняя нервотрепка, видимо, все-таки добили. Серый цвет осунувшегося лица его совсем не красил, а ставшая заметной складка между бровей и мрачный взгляд делали его старше.
  - Сейчас чайку горячего, а-аанглицкого хлебну... - мечтательно произнес Рома, брезгливо стягивая мокрую одежду прямо в прихожей.
  - Мне отвернуться, или ты трусы оставишь? - зевнув, поинтересовалась Аня.
  - Господи, чего ты там не видела? У Панова все то же самое.
  - У Егора лучше, - мстительно парировала она.
  Ромка только хмыкнул в ответ на ее ехидное замечание, но все-таки оставил уже расстегнутые джинсы, слегка подтянув их на узких бедрах.
  Выглядел молодой мужчина, следившей за своей физической формой, сногсшибательно. И хотя в соседней квартире, буквально за стеной, у Ани в кровати сейчас спал любимый мужчина, она поспешно отвела взгляд от соблазнительных кубиков пресса на упругом животе соседа. Хорош, зараза. И прекрасно знает о том, какое впечатление производит на окружающих...
  - Только свежезаваренный не пей, а то вообще не уснешь. Я лучше тебе сейчас с мятой и мёдом сделаю, - выдавила она. - А свой "англицкий" утром выпьешь.
  - Анют, да не надо, я сам...
  - Сам за собой грязь вытри и ботинки помой. Я все равно уже проснулась. Катю кормила... - тихо пояснила она, отправляясь в сторону кухни.
  
  Обнаженный по пояс Ромка уселся на табуретку, устало вытянув ноги.
  - Ну, жалуйся, что у вас стряслось? - участливо спросила соседка, колдуя над отваром мяты. - Как дела?
  - Хреново. Эти уроды, которых понабрали по объявлению, зарплату обмывали и в какую-то драку ввязались. Ладно хоть не до смерти друг друга поубивали, мне только смертей и тяжких телесных не хватало... Честно говоря, я так и не понял, кто там прав, кто виноват, кто первый начал. По-таджикски плохо разумею...
  - Я думала, у вас на стройке в основном русские и украинцы...
  - Всяких хватает. Сама понимаешь, сейчас время такое... - поморщился Роман. - В общем, менты понаехали, всех построили... Бля! Прости, Ань... Просто зла не хватает! Нет бы сказать, что безработные, без регистрации, так они, заразы, вспомнили, где зарплату получали. Так бы просто пару дней в КПЗ посидели, а теперь нам с иммигрантскими службами разбираться.
  - Я думала, что народ в основном приезжает, чтобы заработать, да своим, оставшимся дома семьям деньги отослать.
  - Большинство так и пашет, но в каждом стаде паршивая овца найдется.
  - И что, договориться никак?
  - Сходу не получилось. Там какие-то менты принципиальные больно. Или разнарядку выполняют, или прямой заказ получили, хрен разберешь. В общем, грозят еще и налоговиков натравить...
  - О как! Это уже хуже.
  - Сам знаю, - досадливо кивнул Роман.
  - Ладно, Ром. Утро вечера мудренее. Пей чай и иди, поспи, что ты сейчас среди ночи решишь? Срочный аудит устроишь?
  - Ну, бухгалтершу-то нашу я с постели поднял, - признался сосед. - Та уверяет, что последний аудит не выявил никаких нарушений. Разве что за прошлый квартал была пара сделок, по которым до сих пор нет оригиналов подписанных документов. Бля, говорил же, не надо связываться с ненадежными клиентами! - стукнул он кулаком по столу.
  - Тише ты! - одернула Анна.
  - Но нам же, как обычно - подешевле и побыстрее, - будто и не заметив ее слов, продолжал сетовать Рома. - Хорошо хоть у Ольшанского как раз все дооформил. Вот там контракт был на несколько миллионов. За это точно бы уцепились.
  - Большие суммы-то, по которым нет документов?
  - Она навскидку не помнит. Обещала с утра к восьми на работу приехать и пошерстить, где чего не так.
  - Ну, ночь ты своей бухгалтерше тоже испортил, - резюмировала Анна.
  - Ань, ну не могу же я все сам контролировать! Она за это приличные бабки получает. И нехилую премию ежеквартально и при сдаче очередного объекта.
  - Бухгалтерия - это такая область, где даже в самых лучших, образцовых учреждениях трудно навести порядок, - заступилась Анька за коллегу. - Все равно найдется хоть какая-то паршивая овца, особенно при таких оборотах, как у вас, которая непорядочно относится к своим обязанностям и пофигистически к документам.
  - У вас тоже так?
  - У некоторых клиентов еще хуже, - вздохнула Анна. - Но сколько не объясняй, им - фиолетово. - Люди на словах договариваются, живые деньги видят, нафига им бумажки? А как жареный петух клюнет, сразу начинают просить, чтобы бухгалтерия что-нибудь придумала. А нам-то нафига этот геморрой? Одни "уточненки" только задушили именно из-за того, что вовремя документов не предоставляют, а потом всю отчетность переделывать приходится.
  - Ладно, Ань. Спасибо за терапию. Мне вроде чуток полегчало, - улыбнулся Рома. - Хочешь, я с Катей останусь, а ты можешь к себе идти. Я все равно пока не усну.
  - Нет уж, нечего рядом с ребенком негатив распространять, - не согласилась соседка, поднимаясь с табуретки. - Пойду, Катюшку проверю...
  
  Ромка молча тянул вкусный чай, который и впрямь успокаивал, прикидывая, как переиграть то, что уже заварилось, с минимальными потерями для интересов бизнеса.
  Анна вскоре вернулась с предложением, чтобы он точно узнал, каких именно документов не хватает, на стройматериалы или на выполненные работы и услуги. У них обслуживалось много разнопрофильных фирм, в том числе и желающих оптимизировать свои налоги. Многие хозяева предпочитали показать лишнюю реализацию, чтобы заплатить минимальный налог, лишь бы не показать убыток по налогу на прибыль, или НДС 'к возмещению', грозящие немедленной камеральной налоговой проверкой. Не секрет, что оригиналы документов от нерадивых клиентов поступали действительно с огромным опозданием. Руководители и учредители фирм предпочитали уплатить налоги и спать спокойно. Были и такие, у которых 'разовые' клиенты исчезали насовсем. И теперь они вполне могли заинтересоваться, помогая не только Ромкиным проблемам, но и своим, задним числом оформив документы от реально существующей фирмы.
  - Если не больше ста тысяч, чтобы можно было уложиться в один договор и расплатиться наличкой по авансовому отчету, я, скорее всего, тебе помогу, - пообещала Аня. - Как быстро сумеешь уточнить и передать реквизиты?
  - Наши реквизиты я тебе сейчас скину, - воодушевился идеей Рома, открывая планшет. - Тебе на рабочую почту или в личку?
  - В личку, конечно. Я сначала переговорю кое с кем, потом тебе уже сообщу, получится или нет.
  - А сумму уточню утром, когда бухгалтерия заработает. Не знаю, честно, товарных накладных или актов на услуги не хватает.
  - Хорошо. И дай мне на всякий случай телефон вашего главбуха. Думаю, мы быстрее договоримся на своем профессиональном языке. И иди, ложись, Ром. Я тебя разбужу.
  - Я будильник на полседьмого заведу.
  - Не надо. У нас живой будильничек есть. Уж до семи-то Катюшка точно еще раз кушать захочет. И сходи-ка ты в душ, - поморщилась соседка, выразительно опустив взгляд на его мокрые носки.
  - Сил нет, честно...
  - Притащить тебе тазик с водой сюда?
  - Ты серьезно? - чуть не поперхнулся чаем Роман.
  - А что такого?
  - Благодарю тебя, добрая женщина. Но я, пожалуй, воздержусь. А то еще ляпну, хвастаясь где-нибудь, как ты меня обихаживала, а Панов меня потом придушит.
  - А ты не трепли языком, где ни попадя.
  - Вот за что я тебя люблю, Ань, так это за твою отзывчивость, - признался сосед.
  - А ты меня любишь? - удивленно изогнув бровь, усмехнулась Анна.
  - Сам удивляюсь, откуда в тебе такая способность располагать к себе людей. Я же знаю, как ты ко мне по-настоящему относишься. В твоих глазах я никогда не стану безупречным, белым и пушистым. Но зато, когда ты видишь, что мне хреново, готова протянуть руку помощи, - разоткровенничался Роман.
  - Поляков, ну какая тебе разница, как я на самом деле отношусь к тебе? - удивилась Анька.
  - Ну... - неопределенно пожал он плечами.
  - Нет, я не спорю, какие-то вещи я тебе, наверное, никогда в жизни не прощу. Но я вижу, как ты относишься к моей дочери, к Артему, к Катюшке. И не могу не уважать тебя за то, что ты идешь на значительные жертвы.
  - Когда знаешь, во имя чего, это и не жертвы вовсе, Анют, - серьезно ответил Роман.
  - Да, наверное, ты прав... - вздохнула она, закрывая щекотливую тему.
  - Блин, отец небось теперь снова распереживается из-за этой нервотрепки... - немного помолчав, вслух подумал Ромка. - Как-то чувствую себя... будто это я дело всей его жизни завалил. Мерзко...
  - Ром, что зависело лично от тебя? Самому проверять все бумажки, которые поступают в бухгалтерию? Или лично проверять отдел кадров, который понабрал работников без регистрации? Знаешь, как говорят, где тонко - там и рвется. Надо было прописывать инструкции, согласно вашей специфике работы с людьми, а потом уже и со своих служб отчет спрашивать.
  - Работу-то я проверял. Качественно делают. Иначе прораб давно бы уже истерил, обивая пороги кабинетов начальства. Он у нас мужик крутой, и начальников участков гоняет в хвост и в гриву, чтобы на местах проявляли бдительность.
  - Ничего. Понятно, что ситуация неприятная. Но, в конце концов, штрафы заплатите и в следующий раз будете более внимательны.
  - Ты представляешь, какие штрафы могут поиметь с нас?
  - Примерно, - кивнула Аня. - Смотря, какой оборот, и насколько страшны нарушения. Надеюсь, шестизначной цифрой все-таки обойдетесь.
  - Утешила, - хмуро усмехнулся Рома. - Не забывай, что это все-таки частная собственность, и собственники мы с отцом, а не чужой дядя.
  - Рома, я все прекрасно понимаю. И поверь, я тоже знаю счет деньгам, даже тем, которые только на бумаге, потому что в руках одновременно сразу столько денег ни разу не держала. Но здоровье и душевное равновесие важнее. С голоду не пухнете. В конце концов, на гостинцах от Тёмкиных родителей все ваше семейство перезимовать сможет. Да и я поделюсь дарами с приусадебного участка.
  - Это ты уж какой-то совсем мрачный вариант нарисовала, хорошо хоть про сухари, которые будешь передавать, не упомянула, - нахмурился Рома. - Но все равно спасибо тебе за поддержку.
  - Не за что, Ром, обращайся, - улыбнулась соседка, дружески потрепав его по плечу.
  - Блин... Ань, ты права, - поймав ее ладонь, благодарно сжал пальцы Ромка. - Завтра с утра подниму связи, посмотрим, как можно уладить это все с минимальными потерями для нервов, расчетного счета и черной кассы. Ты прости, пожалуйста, я тебя подвел, - повинился он. - Видишь, какой хреновый из меня помощник Тёмке будет в ближайшее время. Наверное, снова придется к тебе обращаться.
  - Рома, это все ерунда. Не бери в голову. Мы с Катей обойдемся без тебя.
  Ромка вскинулся, негодующе взглянув на женщину.
  - Конечно, Катеньке будет не хватать твоих сказок, - поспешно польстила Аня соседу, для которого участие в заботе о ребенке было принципиальным вопросом, - но мы справимся. Я справлюсь. Артема не дергай, пусть втягивается в процесс учебы. Я для чего отпуск брала? Вам в октябре достанется, когда я в своих отчетах погрязну. Ты уж постарайся со своими проблемами на работе разобраться поскорее. И мать пусть отца поддерживает, а то ему опять на таблетках придется существовать. Родители-то год от года не молодеют.
  - К сожалению, - согласился Рома, с ностальгией вспоминая те времена, когда отец сам разруливал все возникающие проблемы и неурядицы, связанные с семейным бизнесом.
  - С Тёмкой сам объяснишься, - продолжила Аня, - он мальчик разумный, не будет придумывать себе лишнего, почему ты на работе зависаешь. И, кстати, зря ты с ним так сейчас. Я понимаю, ты не хочешь его грузить тем, в чем он тебе ни помочь, ни посоветовать ничего не сможет, но он давно уже не ребенок, Ром. Не ущемляй его самолюбие. Или потом не удивляйся, что не получается делить "печали и радости".
  - Ты думаешь, он всерьез обиделся? - обеспокоенно выпрямился Роман.
  - Тебе видней.
  - Вот, блин! - с чувством высказался сосед, сдержав более грязное ругательство. - Ладно, скажу, что ему спросонья черт знает что померещилось... - вслух решил он.
  - Неужели прокатит?
  - Я постараюсь быть убедительным, - самоуверенно кивнул Роман.
  - Ну вот и договорились... - зевнув, прикрывая рот ладонью, подвела итог беседы Анна.
  - Панов меня прибьет, - вспомнил вдруг о еще одной проблеме сосед.
  - Егор тоже взрослый мужчина. Он должен был догадываться, что раз хочет жить с женщиной, имеющей детей, то ее внимание будет распределено между всеми членами семьи, - вздохнула Анька.
  - Ты все-таки боишься, что он заскучает?
  - Да ну тебя, психолог доморощенный, - отмахнулась Аня, не желая признаваться в собственных сомнениях. - С Егором я разберусь. Главное, чтобы Димка не почувствовал свою безнадзорность и не решил, что мне до него нет дела, раз я вожусь с внучкой, а не капаю на мозги с учебой и поведением.
  - Ань, твой сын уже взрослый парень.
  - Если бы еще рост соответствовал разуму, - грустно вздохнула она. - Себя-то вспомни в пятнадцать лет...
  - В пятнадцать лет я вообще бесился, если мне кто-то пытался указывать, как надо правильно жить, - нехотя согласился Рома, с трудом подавив зевоту.
  - Все, закончили эту неприятную тему, - спохватилась Анна. - Отправляйся ноги мыть и спать. Осталось три часа всего.
  
  Ромка поднялся и поплелся в ванную.
  Аня быстренько сполоснула пустую чашку и вспомнила про курицу, которую надо было разморозить еще с вечера.
  Пока она покрутилась на кухне, Рома уже ушел к себе в комнату.
  Посетив перед сном туалет, Аня не удержалась, кинув взгляд на постель, виднеющуюся за полураспахнутой дверью в комнату ребят.
  Рома притулился с края, потому что Артем 'грел местечко' посередине широкого разложенного дивана, замотавшись в одеяло, словно гусеница в кокон. Здоровый молодой (и наверняка разобиженный) организм успокоился на том, что любимый парень вернулся домой.
  Видимо, будить свое сокровище Рома не решился.
  Сходив в Оксанину комнату, Анна взяла плед и аккуратно укрыла соседа.
  - Спасибо, Анют, - сонно пробормотал Роман. - Ну как тебя не любить после этого?
  Анька не удержалась и погладила его по волосам:
  - Спи уже, неугомонный. И перестань болтать ерунду, а то Егор и впрямь решит, что меня у вас в квартире не только внучка держит.
  
  ***
  
  Егор мужественно выдержал целую неделю вынужденного отсутствия Ани по ночам, прежде чем высказать ей свое недовольство.
  Пока ребята утром собирались на работу и учебу, Анька оставляла Катюшку под присмотром папаш и сбегала к своим мужчинам, разбудить и накормить их завтраком. Сын был не слишком доволен ранней побудкой. Зато Егор радовался этим встречам, будто не виделся с любимой женщиной целую неделю, а не всего лишь со вчерашнего вечера.
  Но потом все-таки внес предложение переместить Катю к ним. Как-то странно было ночевать в квартире женщины в ее отсутствие.
  - Нет, это не здорово ты придумал, - покачала головой Анна. - Ребенку надо находиться в привычной обстановке. А тебе по ночам необходимо высыпаться, чтобы не заснуть во время операции.
  - Не засну.
  - Егорушка, родной мой, потерпи еще немножечко, пожалуйста. Надеюсь, Рома скоро уже со своими проблемами разделается, и я снова буду коротать ночи у тебя под боком.
  - С одними разделается, другие начнутся. Не у Ромки, так у Артема, - недовольно проворчал Панов, лишенный привычного уже ночного общества. Ладно бы потерпеть без секса пару недель, все-таки он не юный пацан и вполне способен силой воли подавить зов природы. Но хоть обнять и поласкать-потискать разомлевшую во сне любимую женщину он ведь имел право? - Слушай, Анют, а давай ко мне переедем, а? Подальше от твоих проблемных соседей?
  - А Катя? А Димка?
  - И Катюшку заберем. А Димка... ну придется ему на час раньше вставать, чтобы в школу мотаться.
  - Честно говоря, мне тоже привычнее в родном доме с ребенком нянчиться, - вздохнула Аня. - Но так нам Катю и отдали, размечтался...
  - Правильно, наверное, - серьезно ответил мужчина. - Нам свой собственный ребенок нужен.
  - Егор... - смутилась Анна, занервничав. Разговор серьезный, вот только время неподходящее, да и ситуация какая-то неправильная. - Давай немножко подождем? Вот Оксана вернется, тогда и подумаем насчет собственных детей, ладно? Не могу я сейчас разорваться между всеми вами. И перед тобой неловко, и дочку жалко. Хочется, чтобы у нее душа не болела, пусть себе спокойно учится. Подождешь?
  - Потом еще что-нибудь придумаешь. Годовой отчет, например... - не поверил мужчина.
  - Да нет... - не слишком убедительно возразила она.
  - Обещаешь, что займемся устройством личного счастья, как только приедет Оксана? Прямо в новогодние каникулы?
  - Хорошо.
  - Конечно, это я хорошо придумал, - похвалил сам себя Панов. - Но ты обещаешь?
  - Обещаю!
  - Пальцы покажи, вдруг ты фигушку сложила? - шутливо поймал Егор ее в объятия.
  - Чесслово, обещаю! - рассмеялась Анька, обвивая его шею руками и целуя в губы. - Ой, колючий... Все, радость моя, я вам бутерброды сделала, кофе сварила. Попинай Димку, пожалуйста, чтобы не опоздал. Мне бежать пора, а то...
  - А то соседи опоздают по своим делам, - с сарказмом закончил фразу Егор, нехотя выпуская Аню из объятий, чтобы она могла еще разок сбегать в комнату к сыну. Чмокнуть и его, пожелать успехов в школе и поторопить, чтобы быстрее просыпался.
  - Не вредничай, я все равно тебя люблю, - усмехнулась она, обернувшись в дверном проеме и послав сидящему на разворошенной постели мужчине воздушный поцелуй.
  
  ***
  
  Дыхание осени, с каждым днем становившееся все ощутимее, принесло с собой неповторимое очарование увядающей природы, напоследок расщедрившейся на яркие краски.
  До конца отпуска Анны оставалась всего несколько дней. Сентябрь промелькнул почти незаметно. Сегодня она сама гуляла с внучкой в парке. Девочка безмятежно спала, убаюканная свежим прохладным воздухом и тихим покачиванием катящейся по аллее коляски. А Анька пыталась разобраться в собственных чувствах и переживаниях. Личная жизнь, которая сейчас оставляла желать лучшего, наверняка скоро снова войдет в привычное русло. Странно, что с Егором они и знакомы-то всего ничего, чуть больше года, но казалось, что этот мужчина настолько прочно вошел в ее жизнь, будто она знала его всегда. Удивительно терпеливо отнесшийся к ее занятости с ребенком, Панов определенно заслуживал поощрения. И разговор об их собственном ребенке не давал женщине покоя. Но до нового года, когда придется выполнять свое обещание, еще оставалось время, и Аня старалась пока не загадывать, как все сложится. Наверняка, как обычно, просто не будет. Бывшая свекровь, Ольга Игнатьевна, понимает, что общий ребенок сплотит их союз еще крепче, но собственная мать вряд ли одобрит желание почти в сорок лет обзаводиться еще одной 'проблемой'. Ане и самой было немного неуютно от грустных мыслей, что когда этот пока что абстрактный ребенок пойдет в школу, ей будет уже за сорок пять... Каково ему будет, если одноклассники поинтересуются, почему у него такая 'старая мама'? Хорошего настроения подобные размышления не прибавляли. Аня слишком хорошо помнила собственное любопытство, когда встречалась на родительских собраниях в школе, где училась дочь, с женщиной в летах с печатью усталости на некрасивом лице. Молодые мамашки (вроде нее самой в то время) все гадали, почему же не видно родителей мальчика. И удивлялись, насколько глубоко 'бабушка' пытается вникнуть во всякие тонкости учебно-воспитательного процесса. Обычно пожилые представители семейств тщательно записывали все на бумажке, чтобы потом отчитаться занятым родителям, добросовестно сдавали деньги на разные мероприятия, и отбрехивались от принятия каких-либо важных вопросов, которые следовало немедленно решить путем голосования.
  Лишь спустя какое-то время кто-то бестактно задал той женщине вопрос в лоб, и выяснилось, что это вовсе не бабушка, а мать...
  Трагедия унесла жизни ее первой семьи и взрослого сына. Не представляя, как вообще дальше жить, она решилась найти себе новый смысл жизни, цепляясь за привычные для нормальной женщины инстинкты о ком-то заботиться, кому-то дарить всю оставшуюся нерастраченную любовь, чтобы приглушить боль от перенесенной потери. Про отца толком оказалось ничего неизвестно. Но, к слову сказать, мальчишка у нее удался на славу - симпатичный внешне, хорошо физически развитый для своих лет, умненький, живо интересующийся происходящим вокруг, вежливый... Видимо, она уделяла достаточно времени и сил на его развитие и воспитание характера сильной личности... Впрочем, оно и понятно... Молодым женщинам нужно уделять внимание мужу, карьере, подругам и не забывать о собственной привлекательности... Если детки здоровы и не слишком ленивы в учебе, можно себе позволить и прочие радости...
  И все-таки многие были шокированы. Молодость бывает жестока, и осознание настоящих ценностей приходит лишь со временем, с приобретением собственного, порой не слишком радужного жизненного опыта.
  Для Анны проблемы, о ком заботиться и кому отдавать всю свою любовь и нежность, не стояло. Димка время от времени не давал забывать, что он все еще ребенок, и нуждается в опеке взрослых. Да и Катюшка - маленькое ясное солнышко, объединившее вокруг себя столько людей, радовала своим появлением на свет.
  Аньке общий с Егором ребенок был нужен для еще большего единения с любимым человеком, утверждения каких-то незыблемых основ настоящей семьи. А значит, она обязана обеспечить своего мужчину наследником или наследницей.
  В конце концов, она и сейчас еще не выглядит на свои тридцать девять. Так что, возможно, не будет вызывать нездоровое любопытство родителей одноклассников своего будущего ребенка, и их с Егором сын или дочь не станет стесняться возраста родителей, с недоумением сравнивая их с молодыми родственниками своих друзей-приятелей.
  В данный момент Аню больше беспокоило будущее собственной дочери. Оксана теперь оказалась так далеко от дома... Каково ей на самом деле было принять решение о расставании со своей малышкой так скоро после ее рождения? Настолько ли хорошо самочувствие дочери, как она пытается убедить на сеансах ежедневной связи? Легко ли дается учеба, ведь преподают им на иностранном языке? Успокоилось ли Ксюшкино сердечко, тоскующее по бывшему парню?
  Мысли о Кирилле и его родственниках расстраивали Анну. Ей нравился этот парень, и где-то в глубине души жила надежда, что Оксана не напрасно не может забыть его. Да и настойчивые попытки Кира вернуть былые отношения, чем-то подкупали. Но теперь вряд ли вообще стоит заморачиваться на эту тему. Не даст его мать им с Оксаной спокойной жизни. Не такую свекровь Анна хотела бы для своей девочки.
  Но как все сложится дальше, когда Ксюшка вернется обратно? Как долго просуществуют ее формальное замужество, и как они с Артемом будут делить Катюшку, если Оксана встретит достойного ее любви парня и захочет устроить нормальную личную жизнь? Ромка настолько сильно привязан к Тёмкиному ребенку, что вряд ли обрадуется возможности сбагрить Катю на попечение Ксюхи. Соседу, неожиданно оказавшемуся чуть ли не важнее родного отца для Катюши, этот ребенок слишком дорог.
  Эта ситуация ужасала и восхищала одновременно. Но Анна даже боялась представить размер катастрофы, которая может разыграться, попробуй кто-нибудь объявить Ромке, что он, в сущности, по отношению к Катеньке - никто. И даже его нынешний статус крестного отца не сможет дать ему никаких прав на этого ребенка.
  Как они будут объяснять взрослеющей и задающей неудобные вопросы девочке о том, что за отношения сложились в их неправильной семье?
  Думать обо всем этом, в общем, и в частности, становилось иногда просто невыносимо и даже страшно. И Анька малодушно старалась переключаться на насущные вопросы и заботы. Жизнь порой полна разных сюрпризов. И лучше бы они оказались приятными...
  Неспешно, торжественно-медленно ступая по разноцветному ковру опавших листьев, Аня любовалась их ажурным узором, прислушиваясь к тихому шелесту под ногами, едва слышному звуку поскрипывания каких-то частей детской коляски. Запутавшийся в ветвях деревьев ветер, раскачивая их, шепотом жаловался на неумолимо тающие теплые дни и приближение зимних холодов... Вдалеке за деревьями, над прудом перед дворцом бывшей графской усадьбы (вокруг которой собственно и располагался теперь городской парк, любимое место прогулок жителей этого микрорайона), слышалась прощальная перекличка гусей или уток, припозднившихся с перелетом на юг...
  Сюда в глубину парковых аллей почти не долетали звуки большого города. Только лишь старички-пенсионеры да женщины с колясками или малыми детьми, еще не посещающими детский сад и школу, в будний день время от времени попадались навстречу.
  Отпуск в этом году пришлось провести в городе, и Анну, привыкшую уже коротать время в заслуженном отдыхе если уж не на заграничном курорте или экскурсиях, то хотя бы на даче или в деревне, это слегка обескураживало. Но она не жалела... Все-таки, несмотря на заботы и хлопоты, которые доставляла Катя, это было самым настоящим чудом, пронзительно ярким и вскрывающим в глубине души что-то до боли знакомое, трепетное. Наверное, просто заставляло вспоминать свои ощущения, когда Аня сама становилась молодой матерью. Сколько необъяснимой распирающей радости, гордости, восторга и умиления, неясных тревог, надежд на будущее детей сопровождало ее в те дни, когда Ксюха и Димка были совсем крошечными. И она сама даже представить себе не могла, что когда-нибудь расстанется с мужем...
  
  А между тем, пока наступившее недавно бабье лето радовало теплыми солнечными днями, бывший муж неожиданно зачастил в гости. Первопричиной, как подумалось Аньке, было, конечно же, его негодование о том, что Оксана уехала. И хотя он сам поначалу возмущался Ксюхиной безответственностью по отношению к обзаведению детьми на последнем курсе университета, сейчас Анатолий был слегка шокирован решением дочери, которая оставила грудного ребенка на попечение Ани и Артема, и укатила доучиваться.
  Анна была уверена, что родная кровь и впрямь толкала Толю на желание повидаться с 'осиротевшей' внучкой. Но тем не менее его визит без предупреждения ее сильно удивил.
  
  Неохотно пропустив мужчину в свою квартиру, она все-таки предложила кофе, пока Анатолий ждал возвращения Лиды с девочкой с прогулки. Сама Аня была занята приготовлением обеда на всю их большую дружную 'коммуну'.
  Разговор не клеился. Обсуждать с Толиком последние новости, спрашивать о его новой семье, успехах в работе, встречах с общими друзьями, желания не возникало. Особенно неприятно было бы в очередной раз оправдываться, что она не сумела повлиять на решение дочери. Удивительно, что в этот раз Толик хоть удержался от обычного набора упреков о том, что она увлечена собственной личной жизнью и до собственных детей нет дела. Дескать, именно поэтому и не отыскала нужных, убедительных слов, несмотря на все прочитанные книги и претенциозные потуги авторши, размещающей свои 'нетленки' на СИ. Оправдания перед бывшим мужем, с которым уже давно ничего не связывает, вызывало у Ани глухое раздражение и неприязнь.
  - Вообще-то ты и сам должен помнить дорогу в парк. Обычно Лидия Николаевна гуляет по центральной аллее, так что если приехал повидаться с внучкой, вполне можешь отыскать их, - намекнула она не слишком вежливо. - И избавь, пожалуйста, от вынесения мне мозга. Мне и родителей хватает.
  - Ань, я же работаю через день, - не захотел Толик понимать, или просто не придал значения ее намеку, горячо отстаивая свою позицию о доверии внучки постороннему человеку. - Зачем было нанимать няню? Могли бы просто попросить меня.
  - А что, тебе заняться нечем? - удивилась женщина. - Насколько я знаю, твой младшенький еще мал для детского сада. Неужто прогулки с сыном менее важны?
  - Жена справляется, - пожал плечами Толя. - К тому же у нее куча подруг с малолетними детьми. Вот они все в одно время и выгуливают детей, заодно и сами общаются. Что мне там делать?
  - Ну, не знаю... - слегка растерялась Анька, потому что его объяснение выглядело вполне логично. - Дома чем-нибудь займись.
  - Я иногда жутко скучаю по нашему дому...
  - НАШЕГО больше нет, Толик, - напряженно отозвалась она.
  - Но оно было, - упрямо продолжал он настаивать, жадно следя взглядом за колдующей над плитой Аней.
  Поднявшись, мужчина подошел вплотную, встав за ее спиной так, что занервничавшей Ане стало неуютно и даже вдруг жарко. Оказывается, когда прошлое так неожиданно пытается повернуть время вспять, волнуя мелькающими фрагментами когда-то приятных и дорогих сердцу ощущений, выясняется, что еще не все перегорело начисто. И какие-то отголоски памяти пытаются напомнить, как когда-то волновал его голос, аромат любимой туалетной воды, тепло крепких больших ладоней, осторожно, почти тактично, словно спрашивая разрешения, опустившихся на плечи.
  - Толь, отойди и сядь на свое место, пожалуйста, - глухо попросила Анна, пытаясь справиться с наваждением.
  - Я могу помочь. Хочешь, картошку почищу или лук порежу? - понимающе хмыкнул мужчина. Но нарываться на более жесткий отпор не стал, отступив и вновь усевшись на свое бывшее место главы семейства.
  - Я справляюсь, Толь. Пей свой кофе, пока не остыл, - судорожно дернула плечом Анька, прогоняя неуместные воспоминания и злясь на неловкую ситуацию.
  Муж и раньше мог помочь на кухне. Только вот чтобы он сам добровольно предложил свою помощь, особенно с самым нелюбимым занятием? Это было странно и вызывало смутное чувство дискомфорта.
  - Грибного супчика хочется... - мечтательно произнес бывший, принюхиваясь к аппетитному аромату пара, поднимающегося над кастрюлей.
  - Жена не балует? - поинтересовалась Аня, мысленно посетовав на то, как язвительно прозвучал ее слова, будто ее и впрямь все еще задевает что-то.
  - У нее не такой наваристый получается, как у тебя... - польстил мужчина Аниным поварским способностям.
  - Ну, не переживай, - слегка усмехнулась она. - Со временем привыкнешь. Тебе же тоже поначалу не вся моя стряпня нравилась. Хотел, чтобы я тебе готовила, как твоя мама.
  - Я много чего хотел... - вздохнул Анатолий.
  Обняв обеими ладонями кружку с кофе, но так и не притрагиваясь к самому напитку, уставился он в чашку пустым взглядом...
  Молчание затягивалось, но никто из них не торопился нарушать возникшую неловкую паузу...
  К счастью, вскоре вернулась Лида, избавляя Аньку от необходимости развлекать бывшего мужа, ударившегося в воспоминания, бесполезными теперь разговорами, пока он ждет встречи с младшенькой представительницей огромного семейства Азаровых.
  
  Суп из белых грибов уважали все, включая соседей. А Тёмка с Димкой так и вообще могли попросить двойную порцию добавки. Так что супчику Анна наварила с запасом. Да и картошки (хоть она и сама понимала, что это не совсем полезное блюдо в рационе) с домашними котлетами нажарила аж две сковороды. Так что вполне могла поделиться с незваным-нежданным гостем. Доброе сердце и природное радушие хозяйки дома не позволило Ане оставить отца своих детей без обеда.
  Сосед, плотно занятый на работе, сегодня не смог выбраться на обед домой, Артем с Димкой пока что были на учебе. Решив их не ждать еще полтора-два часа, пообедали втроем. Лида тактично старалась поддерживать ничего не значащую беседу за столом, и сразу после трапезы, отправилась укладывать Катю, сославшись на свои прямые обязанности няни. Анна осталась у себя в квартире встречать сына из школы, не понимая, почему Толик не торопится так же убираться восвояси. С внучкой он повидался и даже успел пообщаться с проснувшейся девочкой, весьма успешно справившись с ее кормлением молочной смесью. Тарелку любимого некогда супа 'выпросил'. Пора бы и честь знать...
  Но мужчина все-таки остался, мотивируя тем, что хочет дождаться встречи с сыном...
  Найти серьезных аргументов против, после того как сама пустила бывшего мужа на порог, Анька не смогла.
  
  Вернувшийся из школы Дима неожиданному присутствию в доме отца не слишком обрадовался. На этой неделе он уже успел схлопотать замечание на истории и 'пару' по литературе. Обидно, что двойку влепили всего лишь за забытую тетрадь с выполненным домашним заданием, из-за того, что утром собирал рюкзак впопыхах. У Егора Александровича было суточное дежурство, а мамка не сумела так же быстро, без лишних уговоров, как это получалось у Панова, поднять его утром с кровати. Так что порадовать родителя, неожиданно заинтересовавшегося успехами своего отпрыска, было пока что нечем. Не считать же достижением сразу две пятерки по физкультуре за упражнения на отжимание и подтягивание на турнике...
  Анатолий считал само собой разумеющимся, что парень по физ-ре должен иметь 'отлично'. Правда, за эту легкость в нормативных упражнениях для школьника, приходилось благодарить, скорее, тренера по рукопашке, к которому его 'сосватал' Роман еще осенью прошлого года. Сосед тогда решительно перекрыл ему возможность слоняться после школы по улицам в поисках приключений на собственную задницу в компании таких же дружков-приятелей, у которых были проблемы с отцовским вниманием и влиянием.
  В общем-то наука, полученная на серьезных тренировках, Димку уже не раз выручала. И теперь он уже не бесился из-за необходимости посещать эти самые тренировки, когда в погожий денек хочется все-таки улизнуть на улицу и почувствовать свободу и независимость от взрослых. И только теперь начал понимать, насколько Рома был прав, не дав ему в тот переломный момент сорваться во все тяжкие. Мать действительно просто уже не справлялась, не находя убедительных слов, чтобы достучаться до его сознания, пытающегося отрицать прописные истины и подстегивающего пацана проверить рамки дозволенного. А Димка, хоть и сочувствовал ей, все-таки, наверное, в глубине души (под влиянием причитаний бабушек) винил ее в том, что не сумела сохранить семью, удержать отца. Отца он тогда просто ненавидел за предательство, за слезы матери, за ее уход 'в себя', и все равно скучал, безумно тоскуя о том времени, когда жил в атмосфере любви и заботы, ощущая себя счастливым и полноценным. А, может быть, просто тосковал по уходящему беззаботному детству...
  Время действительно лечит...
  В общем, как бы там ни было, но сейчас собственный отец для Димки оказался далеко не на первом месте в списке тех мужчин, мнение которых было для него действительно важным. И его запоздалые нравоучения и даже искренний интерес к его жизни, скорее, напрягали пацана, чем вызывали ответный отклик и благодарность за участие. К тому же настойчивое желание постоянно таскать Димку на встречи с родней и новой семьей, тоже не добавляли мальчишке понимания к проявлению любви со стороны отца.
  
  Однако Анатолий или не хотел замечать очевидного, или просто догадывался, что другой вариант событий вряд ли теперь возможен, и довольствовался тем, что есть. Его почему-то тянуло к бывшей семье, к атмосфере привычного домашнего уклада (двадцать лет все-таки огромная часть осознанной жизни). В квартире многое было сделано его собственными руками, на кухне витали аппетитные запахи любимых блюд, готовящихся женщиной, которая казалась изученной до последней строчки книгой, и в то же время ставшей вдруг такой незнакомой и интересной...
  Не понимая, что творится в собственной душе, желая избавиться от возникших мучительных сомнений и разобраться в себе, Анатолий зачастил по два раза на неделе под предлогом свиданий с внучкой и сыном. Аня нервничала. Бывший муж раздражал, не понимая намеков на то, что внучка обитает в соседней квартире. А с сыном он может видеться на нейтральной территории или у своих родителей. Ольга Игнатьевна только рада была, когда ее приходили проведать дети и внуки...
  Как-то раз бывший муж приехал, когда Анна кормила малышку у себя дома, в ожидании представителя компании по замене счетчиков воды.
  Анатолий застыл в дверном проеме, прислонившись к косяку, с тоской глядя на эту картину.
  - Что? - подняла голову Аня, будто почувствовав его пристальный взгляд.
  - Ничего, - мотнул он головой, отгоняя нахлынувшее наваждение.
  - Не маячь в дверях, иди сюда. Только сядь сбоку, пожалуйста, чтобы Катя не отвлекалась, - велела хозяйка, вновь возвращая свое внимание девочке.
  Покормив ребенка, Анна поднялась, собираясь вручить пустую бутылочку деду, чтобы он отнес ее на кухню.
  - Давай я лучше Ксюшку подержу, - протянул Толя руки.
  - Держи! Только это не Ксюшка, а уже ее дочь, Катерина. Очнись, Толь. Что с тобой творится?
  - Сам не знаю, - смутился мужчина, виновато взглянув на внучку, одетую в шапочку из тонкого трикотажа.
  Наверное, именно эта деталь одежды и ввела его в заблуждение. Оксана от рождения была темненькой, в Аню. Катюшкина внешность являлась отражением обоих родителей. От Артема девочке достались светлые волосы и ясные синие глазки. И под шапочкой цвета волос не видно. А вот все остальное...
  Грудной ребенок на руках как-то по особенному расцветающей Ани, когда она смотрела на увлеченно сосущую бутылочку малышку, тихая аура умиротворения, привычный уют квартиры, в которой он прожил с бывшей женой много лет, и в которой она не слишком многое изменила после развода, вызывали у Толи странные приступы настоящей ностальгии. Что-то переключалось в его мозгу, затуманивая разум. В груди становилось тепло и тут же начинало тянуть, покалывая под левой лопаткой. Может быть, конечно, это состояние можно было списать на характерные возрастные признаки и служило сигналом обращения к врачам, но Толик отмахивался от неприятных мыслей. Слишком уж он дорожил этими встречами, и тратить свободное от нынешних семейных обязанностей время на визиты в поликлинику вместо поездок сюда, в этот дом, не считал возможным.
  - Чего ты хочешь, Толь? - поставила вопрос ребром Анна, понимая, что следует поскорее разобраться со странной ситуацией.
  - Сам не знаю...
  - Новый брак уже приелся? Или ты, наконец, догадался, что бытовуха всегда приходит на смену романтике?
  - Да не то что бы... просто прошлое тянет...
  - Забудь! - уверенно посоветовала Анна. - Иди вперед, не надо оглядываться. И меня не тяни.
  - Но у нас же было много хорошего...
  - У нас было много всего разного! А теперь у каждого своя жизнь, - не согласилась Анька, удивляясь, что теперь эти слова Толи, которые ей так хотелось услышать два года назад, уже не греют самолюбие. Скорее, наоборот, напрягают, заставляя нервничать и испытывать смутное чувство вины, хотя вроде себя ей упрекнуть было не в чем.
  - Ты меня прогоняешь?
  - Не создавай мне, пожалуйста, проблем, - уклончиво попросила Аня.
  - Этот твой ревнует? - вдруг неприязненно произнес Анатолий.
  - У 'этого моего' есть имя. И Егору незачем сомневаться. Поводов нет...
  На этом в тот день неприятная тема оказалась исчерпана. Маленькая внучка потребовала внимания, и оба, кажется, вздохнули с облегчением, что этот разговор сам собой завершился.
  С Егором, на чьи вещи он постоянно нарывался взглядом, ощущая его незримое присутствие, Анатолию пока что пересекаться не удавалось, но он и сам не горел желанием видеть своего соперника, занявшего в жизни некогда дорогого человека ЕГО место.
  
  Но однажды Егор вернулся рано, Аня, как обычно, вылетела его встречать, схватив полотенце, чтобы по пути из кухни в прихожую вытереть мокрые руки. Толик вышел в следом, впоследствии кляня себя за неуместный мазохизм.
  Сцена встречи бывшей жены с ее сожителем оказалась болезненной занозой, застрявшей в сердце мужчины. И хотя когда-то давно Аня так же встречала его приход, да и нынешняя жена частенько баловала, соскучившись за целый день возни с Максимкой, Толе стало неприятно - горько и завидно.
  Егор, не ожидавший застать соперника, хотя Аня и не скрывала, что бывший муж иногда заезжает 'в гости к сыну', заметно напрягся. Взгляд вернувшегося домой мужчины, еще секунду назад затуманенный нежностью, вдруг затвердел, приобретя бритвенную остроту, словно предупреждая. Панов сдержанно кивнул, здороваясь, но так и не подал ладони для рукопожатия. Может быть, соскучившись, пока еще был не в силах отцепить ладони от Аниной талии... Но что-то подсказывало огорченному Толе, что причина кроется совсем в другом.
  Мужчины примерно минуту мерялись взглядами. Один сейчас на правах хозяина возвращался в этот дом. Но в то же время его положение все еще оставалось неофициальным. В то время как Анатолий сейчас номинально был в таких же дурацких условиях... И оба интуитивно почувствовали, что им тесно на этой территории вдвоем.
  Правда, Ане не пришлось говорить открытым текстом, что мужу не стоит и дальше на что-то надеяться, и пытаться реанимировать их общее прошлое. Сцена встречи впечатлила Толика, который вдруг затосковал по бывшей семье. То, что Аня не захлопнула дверь перед его носом и несколько дней подряд терпела его визиты, говорило лишь о том, что и она помнила, что у них было это общее прошлое и совместно нажитые дети. В настоящем и будущем ему места рядом с ними нет...
  Как ни тяжело было смириться с этой горькой истиной, но пришлось признать свой окончательный проигрыш...
  Может, оно и к лучшему. То, что было, уже отболело, а разрываться заново между новой семьей и очаровательным сынишкой, в котором души не чаял, и рваться сюда, к той, рядом с которой прошла половина жизни, безумство. Не стоило тешить себя пустыми надеждами и мучиться угрызениями совести, что снова невольно предает кого-то из близких...
  
  - Я все-таки буду заезжать иногда, - тихо произнес Анатолий, прощаясь и внимательно глядя на Аню, как будто стараясь запомнить каждую черточку ее лица, каждое движение...
  - Только предупреждай заранее, - нехотя согласилась она. - С детьми не разводятся, Толь. Но я не слишком рада нашим встречам. Постарайся меня понять, пожалуйста.
  - Я понимаю.
  - Вот и хорошо, - с облегчением вздохнула женщина. - Ты здорово облегчишь жизнь и мне, и самому себе.
  
  ***
  
  Неожиданно для самого себя, обычно уверенного в своем обаянии и превосходстве, успехе у женщин, Егора очень задело поведение соперника, который вдруг замаячил на горизонте. Даже мелькнула мысль вызывать Анатолия на серьезный мужской разговор, но что предъявить тому, кто имел право на встречи с сыном и внучкой? Первая жена Панова никогда не отказывала ему во встречах с их сыном. И ее новый муж относился с пониманием к этой ситуации.
  По идее и ему сейчас нужно было спокойно 'самоустраниться' и не забивать себе голову всякими глупостями, от которых пропадал сон и аппетит. Но почему-то не получалось. Обычно хладнокровия и выдержки, присущей хорошему хирургу, вполне хватало, но в данном случае отчего-то подобная ситуация не давала Панову покоя.
  
  - Что это было? - поинтересовался Егор, не выдержав и пары дней после столкновения с бывшим хозяином этого дома.
  Сама Аня эту тему поднимать не хотела и, честно говоря, даже немного страшилась объяснений, надеясь, что они вовсе не потребуются. Потому что внятно объяснить то, что она интуитивно чувствовала, вряд ли сумела бы. Вот на бумаге выходило излагать гораздо складней. Но на занятия любимым творчеством пока просто не оставалось времени...
  - Я не знаю... - замялась она, отвернувшись и принявшись с удвоенным рвением надраивать и так уже сияющую чистотой кастрюльку, в которой варила макароны на ужин. - Толя обещал больше не беспокоить частыми визитами.
  - Я предпочел бы, чтобы он вообще не беспокоил, - честно признался Панов. - Но я понимаю, что у него тут дети...
  Егору не нравилось, что Аня не хотела встречаться с ним взглядом. Но разговаривать на такую животрепещущую тему с ее спиной он не собирался. Резко поднявшись с табурета, он шагнул к ней ближе, порывисто обняв свою женщину, лишая ее возможности спрятаться за остервенелым скопившейся после приготовления ужина мытьем посуды. - Ань?
  Судорожно вздохнув, Анна выпустила из рук намыленную губку. Закрыла кран и попыталась развернуться в его объятиях, чтобы оказаться лицом к лицу. Но хватка Егора оказалась железной, не позволив совершить этот маневр.
  - Солнце, я ТЕБЯ люблю, и только тебе по-настоящему рада, - погладила она влажной ладошкой его руки, сомкнувшиеся на ее животе. - Расслабься уже. И не думай об этом, ладно?
  - Мне все-таки хочется...
  - Егор, если я начну сейчас перечислять, чего хочется мне... - поморщилась она. - Я вот не хочу, чтобы ты со своими бывшими любовницами в одном месте работал. Особенно с Жанной.
  - Почему именно с ней? - безмерно удивился мужчина, наконец, разворачивая хозяйку и пытаясь понять, шутит она или нет.
  - Я только ее и знаю, и с остальными знакомиться не хочу, - Аня попыталась отпихнуть его, но тщетно. - Согласись, у меня тоже может быть масса поводов для сомнений!
  - Пора навестить Рахиль? - поддел неожиданно развеселившийся Панов. - Я могу тебя записать на ближайшую дату.
  - Себя запиши! - рассердившись, все-таки оттолкнула она его довольно резко. - Или обоих... - неожиданно сдалась Аня.
  - Может, обойдемся? - вновь распахнул мужчина объятия, приглашая мириться.
  - Обойдемся, - прильнула она к нему сама, крепко прижавшись, обняв за талию, и не собираясь признаваться, что, несмотря на легкую размолвку, все равно было приятно, что Егор слегка приревновал ее к бывшему мужу. Значит, по-прежнему не хочет терять. Конечно, если рассматривать этот вопрос тщательнее, то и выглядит этот эпизод по-разному: то ли Панов до сих пор не доверяет и сомневается в ее чувствах. То ли не уверен в самом себе... В любом случае, это стимулирует его не расслабляться.
  - Пойдем-ка, моя звездочка, закрепим достигнутую договоренность, - нежно поцеловав в уголок рта, потянул Егор ее в комнату.
  - Посуда же не домыта, - попыталась пискнуть Аня, не собираясь слишком уж упираться. - И Димка скоро вернется...
  - Вот вернется, поужинает и домоет, - решительно оборвав ее жалкий лепет, резюмировал Егор. - Не будем терять времени, пока никого нет дома.
  - Мы с тобой как два подростка, оставшихся без надзора родителей, - хихикнула она, торопливо семеня за ним в комнату.
  - Ага, - безмятежно согласился Панов. - И я постоянно ловлю себя на мысли, что и ощущения схожие.
  - В смысле?
  - В том смысле, что у меня постоянно стоит, стоит только подумать о тебе.
  - Правда, что ли? - вспыхнули Анькины щеки от этого грубоватого, но достаточно откровенного признания, приятно согревшего душу. Предложение любимого и впрямь было слишком заманчивым, чтобы искать повод для отказа. И до возвращения сына оставалось чуть больше часа...
  - Когда я тебе врал? - неожиданно прижав ее ладонь к своему паху, чтобы убедилась в правдивости слов, хмыкнул он.
  - Ой!
  - Не просто "ой", а "ой-ё-йой"! - передразнил он, пропуская ее в комнату первой и сразу подталкивая к кровати.
  - Бедненький, несчастненький... - фальшиво посочувствовала Анька, плюхнувшись на кровать и игриво принимая соблазнительную позу.
  - Да, уж... особенно тяжко приходится на работе, - пробормотал Панов, пожирая загоревшимся взглядом ее ножки под развратно распахнувшимися полами коротенького халатика...
  
  ***
  
  К началу октября Поляковы утрясли возникшие проблемы, и Ромка с чистой душой посвятил свободное время семье. Лида тоже повеселела. Как Аня ни пыталась заставить Ромкину мать поверить, что мужу и сыну ее поддержка нужна больше, Лидия старалась не отлынивать от своих обязанностей няни, и хотя бы на несколько часов приезжала побыть с Катюшкой, давая Ане время на личные дела. На удивление, 'большим колхозом' получилось пережить непростое время почти безболезненно.
  Аня с радостью перебралась ночевать обратно к себе. А уж как радовался Егор, в ближайшие выходные устроивший ей незабываемые сутки 'постельного режима', увезя в свою квартиру...
  
  Оксану, ежедневно выходившую на связь, старались не расстраивать своими неурядицами, бодро рапортуя скучающей вдалеке от семьи девушке, что все в порядке.
  За прошедшее время она почувствовала заметное улучшение физического состояния и не горела желанием ехать в клинику к знакомым Панова, чтобы пройти обследование, за что получила нагоняй от Егора Александровича и клятвенно пообещала в ближайший выходной все-таки договориться о встрече с доктором.
  Поначалу ей тяжеловато приходилось втягиваться в учебный процесс из-за посторонних мыслей о дочке, о доме и не слишком хорошего самочувствия. Но Ксюха старалась не расклеиваться из-за слабости и жалости к себе, переживая непростое время с достоинством, раз уж семья позволила ей воспользоваться шансом продолжить учебу.
  Помня о просьбе Романа не оставлять Ксюшу без внимания, Иван каждые три дня добросовестно созванивался с подопечной.
  Буквально через неделю после знакомства, парень сумел уговорить Оксану выбраться в город. Оба остались довольны совместным времяпрепровождением, успев поглазеть и на интересную дизайнерскую выставку, и немного прогуляться по великолепному ландшафтному парку, и наговориться всласть, посидев в местном пабе.
  Однокурсники, приехавшие в Университет вместе с Оксаной, предпочитали проводить свой досуг более динамично и развлекаться на полную катушку, благо городок Бат предоставлял студентам такую возможность. Она немного завидовала своим бесшабашным друзьям, почувствовавшим полную свободу вдалеке от дома, но внутренние ощущения появившейся ответственности не позволяли Ксюхе допускать былого сумасбродства. Будто с рождением дочери она внезапно повзрослела на несколько лет. Может быть, это было лишь отражением ее нынешнего эмоционального состояния, но девушку это не обстоятельство не слишком огорчало. Наоборот, удивляло и радовало.
  И теперь Ксюха с нетерпением ждала следующей встречи с интересным молодым человеком (пусть и неправильной ориентации), чтобы плотнее приобщиться к ознакомлению с местной культурой и достопримечательностями в сопровождении навязанного ей Ромкой 'гида'. С ним действительно неожиданно оказалось легко и просто общаться практически на любую тему. Разница в несколько лет, удивительная тактичность парня, проявление некоторой старомодной галантности и вместе с тем покровительства с его стороны, несмотря на не слишком внушительную внешность, чем-то подкупали. А еще Ив обещал пригласить ее в галерею на выставку собственных работ, которая намечалась в начале декабря. И Оксана теперь с нетерпением ожидала повода познакомиться с его творчеством. Пока что он, хоть и приглашал ее к себе домой, чтобы познакомить со своим партнером, отчего-то забавно стеснялся хвастаться своими картинами перед бывшей соотечественницей.
  
  ***
  
  Ветер глухо подвывал за окнами, заглушая доносившийся с улицы привычный шум города. Отопление в домах еще не включили, но в квартире Аниных соседей было тепло. Ребята посчитали, что не стоит ребенка кутать в теплые одежки и врубили приобретенный по случаю рождения Катюшки калорифер, поддерживающий уютное тепло в доме.
  Холодное осеннее небо хмурилось сгущавшимися тучами. Настроение у Анны было соответствующим. Первая шестидневка октября успела вымотать. И хотя в эту субботу она ушла с работы не слишком поздно, едва закончив с имеющейся в наличии на сегодняшний день первичкой, ощущение усталости не проходило. Привычная задержка с документацией раздражала. Уж лучше бы она сегодня проторчала на работе до позднего вечера, внося данные с накладных, счетов-фактур и актов в бухгалтерскую программу, чтобы уже в понедельник можно было начать подбивать итоги и рассчитывать налоги хотя бы по нескольким фирмам. Но, увы, ни одна из них пока не радовала полным комплектом. Впрочем, это обычное явление. Видимо, снова в последние дни отчетности придется задерживаться допоздна.
  Однажды на неделе, в очередной раз забежав после работы к соседям, чтобы повидаться с внучкой, к которой успела прикипеть всем сердцем, Анна стала свидетелем интересного разговора.
  Пока она баюкала девочку, оттаивая после тяжелого дня рядом с этим крохотным светлым существом, Артем поинтересовался, почему бы Ромке не устроить ее к себе на работу. Анька уже было открыла рот, чтобы озвучить свое мнение по данному вопросу, но ей стало любопытно, что ответит сосед.
  Обычно невозмутимый Ромка даже слегка растерялся. Но Артем ждал ответа, и старший парень, недовольно взглянув на любовника, задавшего неудобный вопрос, пояснил:
  - Наша бухгалтерия меня вполне устраивает. По штатному расписанию свободных единиц нет.
  - Ну ты же сам хозяин, введи еще единицу... - продолжать гнуть свою линию Тёмка, удивляясь, почему эта светлая мысль не пришла ему в голову раньше. Ведь появляется сразу столько положительных моментов. Ромка мог захватывать соседку на работу на машине, и ей не пришлось бы добираться на перекладных маршрутке-метро-автобусе. И помимо зарплаты, в семейной фирме Поляковых случались частые премии. Да и режим дня был вполне приемлемым, в отличие от того, как работала Аня, когда во время отчетного периода он становился ненормированным.
  - Я - не единственный хозяин, а всего лишь соучредитель. Это, во-первых. Во-вторых, Аня вряд ли согласится быть просто ведущим специалистом. Обычно увольняются с предыдущего места, уходя на повышение, - покосившись на соседку, произнес Роман. - Я прав, Ань?
  - Продолжай, - милостиво кивнула она.
  - Наш главбух поднаторела в тонкостях ведения бухучета в строительстве. У Анюты сейчас немного другая специфика, и на самостоятельное обучение уйдет много времени. Так что в любом случае, у нее поначалу тоже будет ненормированный график и куча нервотрепки.
  - А что, нельзя сначала поучиться? Например, побыть замом у той же главбухши?
  - Тёмыч, 'зам' у нас тоже нормальная, грамотная тётка. Тем более, эти две хорошо сработались, а характер у обеих не сахарный.
  - Я согласна с Ромой, - кивнула Анька, утешая разочарованного Артема. - Отношения в коллективе очень многое значат для качества самой работы и желания по утрам отправляться на нее. А уж работать со знакомыми или родней, поверь, солнце, удовольствие сомнительное. Не хватало нам ругаться из-за рабочих моментов, выясняя, чей косяк - руководства или бухгалтерии - привел к нештатной ситуации. Хватит нам с Ромкой и домашних трений.
  - Почему ты думаешь, что будут косяки? - не сдавался младший парень.
  - Потому что они встречаются в любом бизнесе, а уж в строительном, наверняка, не реже, чем в остальных отраслях.
  - Но, Ань, а приличная зарплата?
  - Всех денег никогда не заработать, - философски пожала она плечами. - К тому же, строительство и впрямь не та область бухгалтерского и налогового учета, в которой я отлично разбираюсь.
  - Ну и, в-третьих, - воодушевился Роман, обрадованный тем, что Анька не слишком обиделась на его нежелание устраивать ее к себе на работу, - не забудь, что Панов хочет детей. Я больше чем уверен, что он своего добьется. И кого я потом буду искать на Анино место, когда она уйдет в декрет? Не, Тём, при всем моем трепетном отношении к Анюте, я просто не вижу достаточно веских аргументов за осуществление этой сомнительной рокировки.
  Судя по хмурому виду Тёмки, Рома его своей пламенной речью не убедил, зато Аня не удержалась, аккуратно придерживая дрыгающую ножками, ручками и улыбающуюся Катюшку, поаплодировав старшему соседу:
  - Браво, Ром! Ты практически идеально изложил свои соображения. Я придерживаюсь того же мнения.
  - Правда? - внимательно взглянул на нее Роман, пытаясь понять, действительно ли соседка во всех вышеперечисленных вопросах согласна с ним. - И не припомнишь мне потом, что я такая свинья неблагодарная, не захотевшая помочь с трудоустройством?
  - Ром, свинья всегда найдет, где вляпаться, так что, конечно же, я что-нибудь тебе да припомню, - съехидничала Анька. - Но в качестве работодателя ты меня и впрямь не слишком устраиваешь.
  - Не хочешь оказаться зависимой? - догадался сосед.
  - От тебя - не хочу, - выдержала Аня его пристальный изучающий взгляд.
  - Я что-то пропустил? - подал голос Артем.
  - Да нет, это все отголоски прошлого, - качнула головой Анна, поднимаясь и предлагая закрыть тему. - Я уложу Катю.
  - А сами мы никак не справимся? - чуть уязвлено спросил сосед.
  - У вас впереди целая ночь, - хмыкнула Анна. - Еще нанянчитесь.
  
  Катюшка в этот вечер долго не могла угомониться, Ромка пару раз заглядывал, предлагая свою помощь, но Аня никак не могла найти в себе сил расстаться с девочкой, маленьким родным существом. По-прежнему очень болезненно реагируя на то, если кто-то упоминал ее статус бабушки, женщина испытывала почти материнскую любовь и нежность к этому ребенку. Пару дней после отъезда Оксаны, когда внучка устраивала ночные скандалы, пытаясь заполучить внимание отсутствующей родной матери, Аня даже ловила себя на мысли, что у нее затяжелела, заныла грудь. И вокруг сосков появились какие-то странные полупрозрачные выделения. Она где-то читала о случаях, что у некогда рожавших женщин, кровных родственниц новорожденного, может вырабатываться лактация. Такой 'радости' Анна не хотела ни в коем случае. Становиться 'кормящей бабкой' на время отпуска было бы глупо. Да и вряд ли эта еда смогла бы заменить малышке полноценное питание, которое Катюшка получала от искусственного вскармливания качественными молочными смесями. Кроме того, Аньку чуть ли не до холодного пота прошибли мысли о том, что это не описанный где-то редкий случай насмешки природы крепкой родственной привязки, а всего лишь вполне себе обычный признак патологии, встречающейся у многих женщин после сорока. И сигнализирует о немедленном посещении маммологического центра. Известно же, что все болезни от нервов и неблагоприятной экологии. Проживание в огромном мегаполисе наверняка накладывала свой отпечаток на здоровье. Да и несмотря на то, что хоть сейчас жизнь ее и была весьма насыщенной, и все-таки носила позитивный характер, не признать, что за последние пару лет пришлось перенести немало стрессов, Анна не могла.
  К счастью, Катюшка быстро прекратила испытывать нервы родственников на прочность и больше таких серьезных скандалов не устраивала, странные выделения на ареолах сосков пропали. И Аня, мысленно перекрестившись, благополучно выкинула из головы тревожившие ее симптомы, о которых никому не сказала.
  
  Переложив уснувшего ребенка в кроватку, Аня устало выпрямилась, с удовольствием потянув затекшие мышцы, и только теперь, словно очнувшись от своих мыслей, ощутила за спиной чужое присутствие.
  Медленно повернув голову, уверенная, что снова столкнется с неугомонным Ромкой, желающим самолично проконтролировать процесс укладывания обожаемой крестницы, она поняла, что на этот раз в комнату зашел Артем.
  - Спит... - шепотом сообщила очевидное женщина, намереваясь уходить.
  Дома ее уже наверняка заждались Егор и Димка. Но Артем почему-то не отступил поспешно в сторону, пропуская. И, сделав шаг, она неожиданно оказалась стоящей совсем вплотную к парню, близость с которым действовала на нее странным образом.
  Несмотря на наличие любимого мужчины, во взаимности чувств которого у Анны не оставалось сомнений, чужой парень все еще волновал какие-то струны в ее душе. Егор дарил ей по-настоящему фееричное наслаждение от занятий сексом, и был хорош не только в постели, но и показал себя надежным, верным и заботливым спутником, с которым удивительно гармонично удавалось существовать рядом. И у Аньки не находилось приемлемого объяснения, что с ней происходит в непозволительно близком присутствии Артема. Это походило на волшебное наваждение, которое не мешало ей жить, но в то же время тревожило своей абсурдностью. Испытывать к собственному зятю подобное чувство, неподдающееся разумной трактовке, временами здорово смущало взрослую женщину, беспокоящуюся, что у нее все-таки непорядок с головой.
  Совершенно обычные жесты юного соседа, принимаемые спортивной фигурой позы, живая мимика лица, его голос, выразительный взгляд, отражающий настроение парня, в исполнении Артема временами просто завораживали ее. И услаждали взор, как при созерцательном любовании произведениями настоящего искусства. Хотелось дотрагиваться до него, лаская ладонью совершенные черты лица, ерошить светлые волосы, проводить кончиками пальцев, повторяя изгибы стройного, в меру накачанного тела. Впрочем, так было и в самом начале их знакомства. Но почему же до сих пор не отпускало? Как такая напасть могла приключиться с ней, взрослой, вроде бы самодостотаточной женщиной, имеющей регулярный умопомрачительный секс с шикарным мужчиной, Анна не понимала. Столько всего успело произойти с той единственной ночи, когда она, одурманенная коварным алкоголем и странным сигаретным дымом, занималась с этим мальчишкой любовью...
  Почему она не чувствовала той же самой восторженности и трепета, когда в поле зрения попадал старший сосед? Зрелая красота тридцатилетнего мужчины, которому досталось от природных щедрот не меньше бонусов, чем любовнику, вовсе не меркла на фоне Тёмки. И многие девушки, ровесницы Артема, мечтательно представляли себя рядом с брюнетом из этой парочки, а вовсе не с красавчиком-блондином. Но на Анну Ромкина внешность все-таки не действовала таким разрушающим сознание образом. Может быть, виной тому был непростой характер и не всегда поддающиеся ее пониманию поступки старшего соседа, вызывающие стойкое неприятие?
  И в данный момент, когда теплые ладони не отступившего с пути Артема коснулись ее плеч, будто пронзив все нервные окончания посланным электрическим импульсом, Анькино сердечко сделало отчаянный кульбит и снова затрепыхалось пойманной пташкой, выдавая ее состояние.
  - Тёма, солнце... - сглотнув, пролепетала Аня, стараясь справиться с неуместным проявлением чувств.
  Очень хотелось вложить в интонацию голоса упрек за эту провокацию с его стороны. Но, вышло, скорее всего, как обычно, тепло и поощряюще, потому что вместо того, чтобы поспешно отдернуть руки, парень обезоруживающе улыбнулся. Склонился ниже, окутав ароматом туалетной воды, запах которой ему безумно подходил, едва ощутимо дотронулся губами до ее щеки, обжигая теплым дыханием, и прошептал:
  - Спасибо, Анют...
  И только после всех этих манипуляций, вызывающих слабость в Аниных коленях, будто нехотя отстранился, напоследок скользнув ладонями от плеч к ее локтям.
  'Твою же мать!' - мысленно выругалась Аня, непроизвольно поежившись от этой словно украденной нежной и мимолетной ласки. Всего лишь выражения признательности за посильную помощь, скорее всего ничего и не значащей для Артема, но так убийственно действующей на нее саму...
  - Да не за что, - пытаясь взять себя в руки, хмыкнула Аня. - Мне пора домой.
  - Да, конечно, - согласно кивнул Ромкин любовник, поспешно отступая в сторону. - Пойдем, провожу...
  - Боишься, не найду выход? - немного грубовато пробормотала Анна, с досадой отмечая, что и в самом деле слегка дезориентирована в пространстве. Просто безобразие какое-то! Ладно был бы серьезный повод растекаться лужицей, а что такого особенного в этом дружеском, невинном поцелуе в щеку за то, что уложила ребенка спать?
  - Я ничего не боюсь, Анют. Но лучше уж все-таки сдам тебя Егору с рук на руки, чтобы он не бухтел потом, что ты одна колобродишь поздно вечером, - проболтался сосед.
  - Не наговаривай на Панова. Быть не может, чтобы он беспокоился, как я добираюсь из одной квартиры в другую, пройдя пять шагов от двери к двери в закрытом от посторонних людей предбаннике.
  - И все-таки он беспокоится... Так что лучше уж я провожу, а то в следующий раз не отпустит тебя так поздно.
  - Куда же он денется? У меня же тут внучка!
  - А Егор считает, что раз я отпустил Ксюху, то теперь сам должен выполнять отцовские обязанности по отношению к Кате, не слишком напрягая остальную родню.
  - Он тебе прямо так и сказал?! - опешила Аня.
  - Нет, не в ультимативной форме, конечно, - поспешил уверить Артем, хитро прищурившись и сверкнув в полумраке белозубой улыбкой. - Но намекнул, чтобы в октябре мы с Ромкой на тебя не слишком-то рассчитывали.
  - Я сама решаю! - возмутилась она громким шепотом.
  - Тише, - покосился Тёмка на детскую кроватку. - Ань, не сердись на него. И не сдавай меня, пожалуйста, что я тебе тут наябедничал. Он просто проявляет заботу, разве тебе не приятно?
  - Ну... - замялась Аня, пытаясь понять, что перевешивает - возмущение на Панова из-за его попытки внести какие-то ограничения, или все-таки радостная признательность за его внимание? По всему выходило - второе.
  - Ладно, не сдам, - кивнула Анна, прислушиваясь к звуку воды, льющейся в ванной комнате. Видимо, старший сосед уже отправился принимать душ перед сном. - Пойдем, проводишь...
  
  Женщине и в голову не приходило, что Артем, который невольно вызывал у нее особенные чувства, может испытывать нечто подобное и по отношению к ней. Ведь у него есть любимый человек, с которым они уже успели испытать и радость, и разочарование от порицаемой обществом нетрадиционной связи, да вдобавок красавица-жена, подарившая Тёмке счастье стать отцом, что с его ориентацией при иных обстоятельствах оказалось бы крайне проблематично.
  Вот только Артема тоже удивляло и тревожило собственное отношение к Анюте. Слишком хорошо он помнил ее осознанную поутру реакцию на их близость, которая до сих пор вызывала некоторое недоумение.
  Но как бы он ни старался, все равно не получалось абстрагироваться от мыслей, что близость с Аней для него вовсе не забавный и не досадный эпизод в его жизни. И очень огорчало, что теперь нужно воспринимать эту удивительную женщину не иначе как доброй соседкой, тёщей и бабушкой его дочери. Выбор богатый, и Артем старался придерживаться общепринятых правил. Но в глубине души парень сожалел, что ничего нельзя изменить...
  То, что он чувствовал по отношению к Ане, для него и самого оставалось неясной загадкой. Вот с определением своих чувств к Роману, юноша ни капли не сомневался. Ромка для него всегда оставался тем человеком, расставание с которым лишило бы его смысла жизни, оставив в душе непроходящую боль и на месте разбитого сердца зияющую дыру. Этот эксперимент уже ставился. Хватит. Повторять его, чтобы проверить отношения на прочность, не ослабли ли чувства, Артем не хотел. К еще одному близкому человеку, к собственной жене, Тёмка испытывал теплую дружескую привязанность, готовность многим пожертвовать ради этой связи, но не физическое влечение...
  А вот какой-то патологический щенячий восторг, желание понежиться от прикосновения ласковых теплых рук нравившейся ему женщины, и в тоже время уверенной внутренней готовности уберечь и защитить ее от каких-то, наверное, даже и не существующих в природе невзгод, обескураживали парня, лишая его привычной ориентации.
  Анька хоть тысячу раз могла повторять, что она ровесница его матери, и во многих вопросах ее рассуждения действительно перекликались с отношением к жизни его собственной матери и Лидии Николаевны, но соседка почему-то все равно оказывалась вне этой возрастной категории. И Артема не смущало номинальное родство после заключения брачного союза с ее дочерью.
  Что с этим раздраем собственных чувств делать, парень не знал, принимая как должное и не желая лишаться этого странного душевного трепета и теплого света, которым озаряли его мысли о соседке.
  Его отношение к Анне не было похожим на страстное физическое влечение к партнеру, скорее, на удивительную платоническую привязанность, покрытую флером чувственных переживаний.
  И, поддаваясь какому-то внутреннему задору, Тёмка не мог отказать себе в искушении лишний раз произвести на нее хорошее впечатление, чем-то удивить, заинтересовать, чтобы удовлетворенно подловить момент, когда она сердито отводит вспыхнувший ясный взгляд, стараясь справиться с собственным смущением. Ему нравилось дразнить Аню, радуясь, что не одному приходится бороться с этим наваждением, влекущим их друг к другу.
  И еще безумно хотелось заставить Анюту забыть о том, как жалко и убого он выглядел, когда впервые им пришлось познакомиться ближе.
  Никто из окружавших Артема, знавших о произошедшей с ним трагедии, старался даже не намекать о том случае, старательно избегая запретной темы, щадя его самолюбие и гордость. Тёмка был очень благодарен своим близким за эту тактичность, но иногда все-таки пытался размышлять, как на самом деле они воспринимают случившееся? Как парень ни убеждал себя, что ни в чем не виноват, и не мог никак воспрепятствовать насилию, получив подлый удар по темечку, лишивший его сознания и позволивший связать и поиздеваться над безучастным к происходящему телом, до сих пор накатывала черная ненависть к ублюдку. И бессильная злость на бывшего любовника Романа, посмевшего так унизить его человеческое и мужское достоинство, которому не удалось отомстить лично, накрывала с головой.
  Артем не мог простить себя за естественный в подобных обстоятельствах срыв, за свои слезы перед Аней, продемонстрировавшие слабость духа...
  Сеансы психотерапии с Рахиль Абрамовной не прошли даром. Черное марево отчаяния и ненависти, отравляющее душу так и не состоявшейся местью подонку Витюнечке, со временем притупилось, или просто оказалось заперто где-то глубоко в закоулках подсознания. Но до сих пор было невыносимо стыдно за то слюнтяйство, которое видела Аня, приезжая в клинику, чтобы изо дня в день находится рядом, морально поддерживая его до возвращения Ромки...
  К счастью, отравляющие существование воспоминания терзали Тёмку не слишком регулярно, и близкие люди вроде бы и вовсе не замечали, что время от времени они все еще его тревожат.
  
  ***
  
  Октябрь пролетел почти незаметно. Пропадая с утра до ночи на работе, Аня безумно скучала по внучке, стараясь хоть ненадолго поздно вечером заглянуть к соседям, чтобы полюбоваться на спящую кроху. Ребята держались молодцами, умудряясь справляться ночами самостоятельно, хотя оба осунулись и ходили с красными, припухшими от недосыпа глазами. К сожалению, Аня им помочь сейчас не могла. Даже одна бессонная ночь во время отчетности грозила ей страшной мигренью на следующий день. И рисковать она не решалась.
  Лида, получившая свою 'снегурочку' в полное распоряжение в течение дня, пока Артем был в универе, буквально лучилась счастьем, сожалея лишь о том, что октябрь так быстро закончился, и Аня взяла отпуск за свой счет, чтобы подменить ее. Правда, на работе отпустили с трудом, выторговав, что Анна Андреевна хотя бы раз в неделю будет показываться, разгребая свой стол и решая вопросы по своим фирмам, в нюансах которых разбирается лишь она сама.
  Впрочем, Ромкину мать это обстоятельство только обрадовало. А Аня была спокойна насчет ребенка, купающегося в любви и заботе, наверное, самой лучшей няни, о которой они все могли бы только мечтать.
  В ноябре Катюшку практически совсем перестали мучить колики по ночам. И можно было делать большой перерыв на сон между кормлениями. Развивалась девочка в соответствии с возрастом, кое в чем даже обгоняя сверстников, что давало повод радоваться и гордиться ее успехами.
  
  Еще в сентябре, как только Катюшке исполнился месяц, педиатр предложила посещать бассейн при детской поликлинике.
  Первый раз Анна сама ходила получать инструктаж водных процедур, пока Лида, подвозившая их на машине, ездила в магазин. Медсестра показала нехитрые упражнения в огромной ванне, которые Ане (в свое время занимавшейся с двумя своими детьми), не составило труда повторить.
  Похвалив 'мамочку' (Анна не стала поправлять женщину-инструктора, что она является бабушкой), ей разрешили сразу переходить в мелкий бассейн, где молодые мамы плавали вместе со своими грудничками.
  Первый раз в бассейн Аню сопровождал Артем. Их время, как начинающих, было самым ранним. И они оказались поначалу единственными клиентами кабинета ЛФК.
  Тёма жутко перепугался, когда увидел, как запросто переодевшаяся в спортивный закрытый купальник Анна, поддерживая кроху лишь за подбородок и страхуя макушку, разрешает девочке барахтаться в мелком бассейне. Но это еще было полбеды. Едва очухавшись от первого потрясения, парень чуть сам не кинулся в воду прямо в одежде, когда увидел упражнения с нырянием. Самое смешное, что Кате нравилось бултыхаться в воде, и даже нырять с открытыми глазками, задерживая дыхание, а совсем неприлично раскапризничалась она лишь когда ее вытащили и понесли одеваться.
  Пожалуй, вряд ли бы натерпевшийся страха за ребенка Артем отпустил Аню еще раз, если бы не увидел, как спустя некоторое время пришли другие мамаши, и как их детки (чуть постарше Кати) вообще самостоятельно плавают, вполне уверенно держась на воде и под водой. Конечно же, матери их страховали, да и в каких-то роликах на форуме он видел подобные чудеса, но как-то не очень верил, что так может почти каждый обычный маленький ребенок, которого правильно познакомили с водяной стихией...
  Орала Катюшка знатно. Практически без перерыва, не обращая внимания ни на какие уговоры бабушки, отца и медсестры-инструктора. Слыша ее вопли, кое-кто из детишек тоже попытался вторить, вместо того, чтобы наслаждаться плаванием...
  И пока вытирали Катю нежным полотенцем, и пока избавляли ушки от лишней влаги, и пока кутали в памперсы и теплые одежки. В общем, когда Аня всучила взмокшему, перенервничавшему папаше кулек с младенцем и бутылку с молочной смесью, к которой малышка жадно припала, наконец-то заткнувшись, все присутствующие вздохнули с огромным облегчением.
  Выпроводив Артема с девочкой за дверь кабинета, Аня переоделась, собрала вещи и уже собиралась присоединиться к Тёмке, когда подошла медсестра и смущенно попросила больше не приводить мужа на занятия. Дескать, пусть в следующий раз ожидает вас в коридоре.
  Анна сначала вспыхнула от предположения, что Тёмку приняли за ее мужчину. Все-таки разница в возрасте не могла не бросаться в глаза, пусть даже и в слегка затуманенном теплым паром помещении (впрочем, инструктор, наверное, слышала, как тот называл ее просто по имени). И только потом до нее уже дошел смысл просьбы, вызвав понимающую улыбку.
  И впрямь, красивый, молодой, атлетически сложенный парень в чисто женской епархии вызвал массовый ажиотаж. Кое-кто из мамаш вместо того, чтобы заниматься детишками, бессовестно косился на интересного мужчину. Инструктору, отвечающему за безопасность младенцев на вверенной ей территории, наверняка ни к чему были разные неприятные неожиданности, пусть и по вине слишком ветреных мамаш.
  Судя по всему, ни Артему, ни Роме не светило заменить ее. И это Тёмка был еще полностью одет...
  Впрочем, думать о том, кто будет ходить на занятия с Катей в бассейн в октябре, не пришлось. Неожиданно в детской поликлинике объявили карантин в связи с вспышкой краснухи, и на семейном совете постановили, что рисковать здоровьем полуторамесячного ребенка не стоит. В конце концов, Катерина еще настолько мала, что вполне свободно может поплавать и в домашних условиях. Единственный минус, что каждый раз перед подобным купанием в общей ванне, придется отдраивать ее дезинфицирующими средствами.
  
  ***
  
  К середине ноября все уже настолько приноровились к особому режиму и привыкли к тому, что в доме маленький ребенок, что, кажется, даже уже и не помнили времена, когда Кати не было на свете.
  Тёмка зависал в большой комнате над своими университетскими заданиями, Романа отправили в магазин, вручив длинный список необходимых покупок. Димка увязался с ним за компанию, типа помочь потом донести многочисленные пакеты с едой, но на самом деле в надежде присмотреть себе новые наушники, пока Рома будет выбирать продукты.
  Панов, только что вернувшийся от матери, зашел к соседям, чтобы позвать Аню домой.
  - Егор, чай будешь? - засуетилась Лида. - Мы только что попили, даже не успели со стола убрать.
  - Не откажусь, - обрадовался мужчина, расслабленно усаживаясь на табурет возле Анны, тискавшей внучку. - Но лучше кофе.
  - Анют, давай-ка, я подержу Катюшу, а ты поухаживай за своим мужчиной, - ловко устранила 'соперницу' за внимание девочки Ромкина мать.
  Егор расхохотался, оценив маневр, но Лидию Николаевну это вовсе не смутило. Обе женщины, чувствующие взаимную приязнь, взглянув друг на друга, просто улыбнулись.
  Лида пока что вела в счете в их негласном соревновании за право понянчиться с ребенком. И это еще хорошо, что удалось временно устранить главного 'узурпатора' Рому.
  
  Выставив перед Егором чашку ароматного кофе и десерт, Анна снова было уселась рядышком с Пановым, собираясь отобрать внучку обратно. Но Лида вдруг вспомнила о том, что неподалеку от их дома вскоре закрывается на ремонт приличный обувной магазин, и в связи с этим уже неделю висит объявление о распродаже сапог.
  - Анют, прости, совсем из головы вылетело. Вы бы хоть съездили, посмотрели, вдруг чего приглядишь? Я себе две пары взяла, уж очень колодка удобная.
  Анна хотела было отказаться, заявив, что она лучше поспит пару часиков, чем будет мотаться по бутикам.
  - На пенсии отоспишься, - строго сдвинула брови Лида, но тут же прикусила язык, решив, что не совсем поняла значение намека. Но, взглянув на невозмутимого Егора, видимо, не рассчитывающего на что-либо иное в эти пару часиков Аниного отдыха, уже более уверено добавила. - Для женщины лучший отдых - это хороший шоппинг. Анют, ну в самом деле, ну что такое одна пара сапог?
  - У меня не одна пара - и осенние есть, и зимних целых две, - неуверенно возразила Анька.
  - Ну и что? Осенние-то - одни на все случаи жизни - и в пир, и в мир? Пусть даже они будут такие замечательные, как у тебя. Когда вы последний раз куда-нибудь выбирались вместе? Побалуй себя, не жадничай. Егор? - обратилась Лидия Николаевна к мужчине, решив надавить на совесть 'спонсора'.
  Аня, покраснев, взглянула на ухмыляющегося Панова, присутствующего при деликатном обсуждении.
  - Классику посмотрим? - предложил он, зная ее вкусы и скромные запросы. - Действительно никуда не годится, что у тебя всего одни осенние сапожки.
  - Ладно, так и быть, - согласилась Анна, нехотя поднимаясь и признавая очередное поражение.
  В чем-то Лида была права. Эта осень не сулила ей массу культурных развлечений. С маленьким ребенком не очень-то получается выделить время на свидания. Впрочем, у них с Пановым уже был конфетно-букетный период, так что жаловаться нечего. Егору, который все-таки предпочитал светский образ жизни, наверное, нелегко было отказаться от большинства интересных мероприятий, на которые он раньше выделял время, выводя в свет то одну, то другую свою пассию. А теперь мужчина послушно коротает вечера дома, не заикаясь о том, что мог бы культурно и интересно провести свой досуг. И хотя бы ради него следовало позаботиться о достойном гардеробе. Вдруг придется куда-то сопровождать? Некрасиво получится, если окружающие знакомые будут сравнивать ее вкусы со вкусом женщин, которые были рядом с Пановым до нее.
  
  От обилия предлагаемого ассортимента шикарных сапог, с действительно достойной скидкой, у Ани разбегались глаза. Егору понравились аж четыре пары, и он предлагал взять их все. Анна колебалась между двумя - из кожи и замши, потому что даже с учетом приличной скидки, цены все равно были немалыми. Хотя, и из мягкой коричневой кожи казались ей очень даже привлекательными. И она с тоской бросала взгляды на висевшую неподалеку сумку и перчатки, идеально гармонировавшие с этим оттенком сапог из новой коллекции, на которую скидки оказалось не предусмотрено.
  Взяв себя в руки и мысленно уверяя, что со своей зарплаты она не может позволить себе такого изобилия 'излишеств', женщина мужественно отложила в сторону коричневую пару. Она и так уже нервничала, переживая, как там Лида справляется с малышкой? Анина душа рвалась домой, к маленькой внучке. И совесть грызла за то, что дочь доверила ей свою кровиночку, а она занимается шоппингом.
  От Егора, видимо, все-таки не укрылись ее колебания, и он уговорил взять одни классические из черной замши, из прошлой коллекции со скидкой. И эту пару из нынешней коллекции. Вместе с сумкой и перчатками.
  Несмотря на то, что с Пановым Анна уже была больше полугода, но все до сих пор никак не могла привыкнуть к мысли, что мужчине приятно тратиться на подобные покупки, балуя ее. Единственным утешением стало то, что ему тоже купили 'обновку' - новые домашние тапки...
  Довольная и немного смущенная, Анна не смогла отказать обвешенному пакетами с покупками Егору в посещении кафе, куда Панов заманил ее под предлогом того, что жутко проголодался.
  Посидев в кафе, немного отдохнули и расслабились. Поймав загадочный взгляд Егора, забывшего про недопитый остывающий кофе, Аня не выдержала:
  - Почему ты на меня так странно смотришь?
  - Я жутко соскучился...
  - Когда успел? Мы с тобой вместе уже несколько часов, не расставаясь.
  - Мне все равно мало, - вздохнув, признался Панов. - Скорее бы ночь...
  - Да ну тебя, - смутилась Анька, опуская ресницы.
  - Мне бы еще вечер пережить, пока ты с Катей понянчишься, - добавил он немного ехидно.
  - Мы ненадолго заглянем к соседям, и сразу домой, - пообещала Аня, спохватившись, что слишком расслабились. - Допивай кофе, поехали уже...
  - Ладно, - вынужденно согласился мужчина, предвкушая более интересное занятие, чем шоппинг и посиделки с соседями.
  
  Вернувшись и даже не заходя к себе в квартиру, Анна первым делом заглянула к соседям, узнать, как они без нее справлялись.
  Лиду уже отпустили домой, Артем гремел какими-то кастрюлями на кухне. Ромка сам нянчился с Катей.
  Анна потребовала с порога:
  - Ром, отдавай ребенка.
  - Обновку примерь сначала, - прижав к себе ее внучку, предложил ухмыляющийся нахал.
  - Ты издеваешься? - возмутилась Анька. - Я устала, как собака. Сил нет еще раз все перемерять.
  - Ничего я не издеваюсь. Нам с Катей интересно, где вы столько времени пропадали, и заодно оценим ваш вкус, да моя маленькая? - улыбнулся Рома девочке, тут же откликнувшейся на его улыбку.
  - Завел бы своего, - фыркнула Анька ревниво.
  - Могу тебе то же самое предложить, - парировал сосед, поспешно ретируясь в свою комнату, пока не отобрали его сокровище.
  Со стороны кухни послышался звон упавшей крышки с кастрюли, потом приглушенное ругательство обжегшегося парня и, наконец, он сам выглянул в коридор с шумовкой в руке, на которой чудом удерживалась огромная картофелина.
  - Ой, как хорошо, что вы вернулись! Анют, можешь попробовать, нормально ли я посолил в этот раз? Только подуй, горячая, зараза...
  - И тебя отстранили от детеныша? - посочувствовала Аня зятю, аккуратно принимая из его рук предмет для дегустации.
  - Он соскучился, Ань, - добродушно улыбнулся Артем. - Сейчас еще искупаем, накормим. Вот сказку расскажет, тогда и угомонится.
  - Солнце, так нечестно. Отец-то - ты!
  - Слава богу, хоть это не оспаривает, - рассмеялся Тёмка. - Ну и еще, пожалуй, плюс в том, что ночью впереди меня бежит, если Катя проснулась... Хоть отсыпаюсь.
  - С ума сойти, кто бы мог подумать о такой самоотверженности, - покачал головой топчущейся с пакетами в руках за Аниной спиной Егор.
  - Вот и я о том же, - кивнул юноша. - Я уж тут переживать начал, что Катюшка вырастет, а я так и не успею прочувствовать свое отцовство.
  - Не переживай, золотце, - успокоила соседка. - Хорошо, что у тебя такой Ромка есть. А то некоторые только пнут ночью - угомони ребенка! И крутись, как хочешь...
  - Ну как, нормально или еще посолить? - вернулся к более актуальной теме парень.
  - Угу, вполне, - одобрила Аня, чуть надкусив картофелину. - Молодец, в этот раз не облажался.
  - Стараюсь! - просиял довольный похвалой Тёмка.
  - Да пора бы уже научиться, - ехидно заметил Панов, слегка приглушив восторг юного повара.
  - Егор, не придирайся. У них в доме есть, кому готовить, - заступилась за любимчика Анна.
  Панов только хмыкнул.
  - Не спорьте. Лучше позовите Димона и раздевайтесь, сейчас ужинать будем, - радушно предложил Артем, убегая в кухню, где у него что-то вдруг зашипело, зашкворчало на плите.
  - Какой же все-таки Ромка молодец, что подбил меня в свое время на эти совместные трапезы, - обернувшись к Егору, тихо шепнула Анна. - Веришь, никакого желания сейчас нет готовить ужин. Все-таки шоппинг - очень утомительное занятие.
  - Ты только Ромычу поменьше комплиментов отвешивай, а то загордится, - посоветовал Егор, опустив пакеты с покупками на пол и расстегивая куртку. - И после ужина сразу домой, хорошо?
  - Конечно, как скажешь, родной, - игриво потерлась Аня щекой о плечо своего мужчины.
  - Подлизочка моя... - ласково погладил он ее по голове, как маленькую девочку.
  
  ***
  
  К началу декабря соседи Ани вновь почувствовали себя вполне счастливой семейной парочкой, втянувшись в монотонный и беспокойный процесс ухода за грудным ребенком. Наверное, в этом была не только ее заслуга и неоценимая помощь добровольной дневной няни Лиды, но и Ксюхино участие. Девушка подстроилась под выработанный ребятам алгоритм, дающий им возможность урвать немного времени для себя.
  Оксана скучала по оставшейся дома дочери, растущей вдали от нее, и парни взяли за правило ежедневно хотя бы в течение нескольких минут показывать маленькой Кате 'живую маму', проецируя путем каких-то манипуляций с проводами и подключением компьютера к телевизору изображение с веб-камеры Ксюхиного ноута на огромный экран, стоявший в большой комнате.
  Катюшка удивленно таращила глазки, пытаясь определить источник ласкового, полного любви и нежности женского голоса, обращавшегося к ней по имени. И, наверное, теряясь в ощущениях, потому что нежилась она на сильных мужских руках отца или крестного, во время сеанса сидевших с нею на диване напротив телевизора.
  И если маленькому ребенку, которому вовсе незачем было проводить время перед телеком, этого суррогатного общения пока хватало, Ксюха явно испытывала дефицит в своем влиянии на формирование сознания ребенка. А, может быть, глубоко в душе раскаивалась, что променяла радость этих первых месяцев связи с главным сокровищем своей жизни на бонусы к будущей карьере.
  Катюшка уже активно гулила, пытаясь воспроизвести некоторые слоги, ловко переворачиваясь со спинки на животик, поднимала головку, с интересом рассматривая поменявшие положение предметы, тянулась к разбросанным вокруг погремушкам. И, ухватив их, могла подолгу играть, ощупывая форму, разглядывая яркие цвета, прислушиваясь к издаваемым игрушкой звукам. И хотя девочка предпочитала быть в центре внимания, а не примерно вести себя, лежа в своей уютной, обвешанной погремушками кроватке, удавалось все-таки иногда оставить ее одну.
  И Оксана, весьма болезненно задетая за живое, потому что первым слогом Катя произнесла 'па', а вовсе не 'ма' и не 'ба', подолгу разговаривала с маленькой дочкой, пела смешные песенки на двух языках, развлекая ее.
  Артем пристроил мобильную веб-камеру над детской кроваткой, а отличные колонки (презентованные зятю Анатолием, одобрившем идею хотя бы с таким вот общением) воспроизводили изумительный живой звук, создавая иллюзию присутствия Оксаны в комнате.
  Видимо, эти 'разговоры' не пропали даром, потому что уже через четыре дня Катя произнесла такое долгожданное для Оксаны 'ма', заставив расчувствовавшуюся Анину дочь разрыдаться от счастья. И перепугав соседок по комнате в университетском кампусе, решивших, что у Азаровой какие-то неприятности дома.
  
  ***
  
  Из сладкой утренней дремы Артема вывел какой-то шорох и ритмичное, но уже тяжелое дыхание, доносившееся из-за спины, со стороны расстеленного на полу ковра.
  Парень потянулся расправляя задеревеневшие за ночь в неудобной позе мышцы, пошарил рукой по все еще теплой постели, но, не наткнувшись на партнера рядом, разочарованно вздохнул. Ромка уже сбежал...
  В приоткрытую форточку тянуло сквозняком. Артем зябко поежился, плотнее укутываясь в одеяло, через силу заставил себя перевернуться на другой бок и приоткрыл глаза, с трудом разлепив длинные пушистые ресницы.
  В комнате по-зимнему времени еще было сумеречно, и поэтому лаконичный комплекс утренних отжиманий Романа, старавшегося поддерживать шикарное тело в тонусе, вызвал у Тёмки интересные ассоциации, не имеющие никакого отношения к спорту.
  Видимо, Рома уже давно поднялся. Судя по начавшему сбиваться дыханию, он уже заканчивал с добросовестной зарядкой. Движения сильного упругого тела, с красиво переливающимися мышцами под кожей, которую уже щедро орошал выступивший вдоль позвоночника пот, навевали отнюдь не те мысли, сродни легкой зависти к силе воле молодого мужчины, старающегося сохранить свою физическую форму в безупречном состоянии.
  Тёмка почувствовал наливающуюся тяжесть в паху, знакомое предвкушение слегка занывшего и запульсировавшего сфинктера, и поспешил улечься на живот, крепко зажмурившись. Времени на занятия упоительным утренним сексом совсем не оставалось. Будильник уже давно оповестил, что пора встречать новый трудовой день.
  С кухни доносилось ласковое ворчание Ани, выговаривавшей Катюшке за нежелание кушать молочную смесь. Совсем недавно в рацион ребенка начали вводить фруктовые соки, и пока что Катин организм по-разному реагировал на новинки питания. Лидия Николаевна, которая до рождения 'снегурочки' нянчилась с грудным ребенком почти тридцать лет назад, переживала, пугаясь каждого 'внепланового' пачканья подгузников. Но слава всем святым, неотложку 'на каждый пук' вызывать не пыталась...
  Ромка наконец-то легко поднялся с пола и шагнул ближе, обдав жаром вспотевшего, славно потрудившегося над поддержкой рельефа мышц тела.
  - Солнце мое, подъем!
  - Угу, и тебе с добрым утром, - промычал Артем, уткнувшись лицом в подушку и вцепившись пальцами в одеяло.
  Хотелось переждать нахлынувшее возбуждение, чтобы Ромыч не ржал, будто у него в трусах гномики пытаются поставить палатку. Тёмке больше импонировало самому глумиться над партнером, подловив его на этой утренней особенности половозрелых особей мужского пола.
  С Ромкой никогда неизвестно, каким образом он станет будить дальше. То ли, нежничая, чмокнет в подставленную неосмотрительно холку, вызывая приятные мурашки по всему телу, из-за чего захочется лужицей талого снега растечься по простыне. То ли просто и без затей сдерет одеяло, придавая вектор ускорения живительным пинком, чтобы поторапливался с утренними процедурами и не опаздывал в универ. К сожалению, с приходом зимы, любимый байк, на котором так удачно удавалось избежать пробок и заторов на городских магистралях, пришлось отправить в гараж загородного Ромкиного коттеджа. Зато теперь Артем частенько по утрам ездил в метро с Аней, ловко впихивая ее в переполненный вагон подземки и вполне обоснованно, загораживая от толчеи толпы, обнимал, плотно прижав к себе. И тихо млел, уткнувшись лицом в ее макушку, вдыхая аромат волос миниатюрной женщины, щекочущих его подбородок.
  Жаль, что Анюте надо было выходить уже через две станции, а ему ехать дальше, в центр. Он бы с удовольствием наслаждался этой 'законной' близостью гораздо дольше...
  
  Сегодня снова оторвать голову от подушки сил не было. Полубессонные ночи с просыпающейся и требующей еду Катей, накапливаясь, все-таки срубили и Тёмкин здоровый молодой организм. Этой ночью он первый вскочил, услышав в передатчике 'радио-няни' предвещающее скандал недовольное кряхтение проснувшейся дочери.
  И потом, когда она уже удовлетворенно заснула на его руках, выпив всего половинную порцию молочной смеси, еще долго не мог заставить себя переложить ее обратно в кроватку.
  Маленькое сопящее (особенно молчащее) чудо вызывало в нем бурю эмоций. Такая крошечная (действительно, как Аня и обещала, еще более похорошевшая и ставшая похожей на карапузов из рекламы детских товаров), Катюшка выглядела для Артема настоящей красавицей, и казалась молодому отцу целой неизведанной Вселенной. Пока что ее потребности были вполне примитивны, но размышления о том, какая она будет, когда чуть подрастет и примется с жадным исследовательским любопытством, свойственным всем маленьким детям, изучать окружающий мир, открывали простор для полета его фантазий...
  Время от времени, когда все семейство терялось в догадках, чего маленькой капризуле (переодетой, накормленной, выкупанной и прочее...) не хватает, Тёмка с раздражением вздыхал, удивляясь, как они с Ромой могли сами подбить Оксанку на то, чтобы она уехала? Уж мать бы точно догадалась, как утешить родное дитя. Но вот в такие часы очаровательной тишины, наступающей вслед за громким ревом наконец-то удовлетворенного чада, сердце замирало от любви и нежности, которые охватывали вроде бы беспричинно, ошеломляя глубиной этих чувств и эмоций, зарождающихся словно из ниоткуда и мощным потоком направленных на дочь.
  Попытки Тёмки как-то обосновать для себя странную зависимость, проваливались с треском. Наверное, это и есть бессознательный родительский инстинкт, проявляющийся к потомству, заставляющий априори считать своих кровиночек самыми-самыми расчудесными. Повелевая заботиться, холить и лелеять, защищать их, не считаясь с собственными желаниями и возможностями...
  Что уж говорить о нем, родном отце, когда даже Ромка надышаться не мог на свою крестницу, которая порой заставляла ревновать. Правда, Артем так и не смог определиться к кому именно: то ли Ромку к Кате, то ли дочь к своему любимому парню...
  
  И снова приходили странные мысли о том, почему же у его родного папаши отсутствовал этот самый отцовский инстинкт? Может быть, какой-то сбой на генетическом уровне? Почему для отчима он, чужой сын, стал роднее и ближе в духовном плане, чем для своего биологического папаши, даже не интересующимся с тех пор, как ушел от матери, как они без него обходятся? Глупые детские обиды и смутная вина непонятно за что (что было с ним, маленьким мальчиком, не так, раз отец бросил его?), снова поднимались из глубин подсознания. И Тёмка стеснялся своих переживаний, пытаясь изжить давнишнюю боль потери. Разумом он понимал, что союз скромной провинциальной девочки Лены из очень среднестатистической семьи и столичного красавца-студента Валеры с самого начала выглядел мезальянсом. Должно быть, никогда его родной папа не питал настоящей любви к девчонке, которая втюрилась по самые уши, и просто позволял любить себя со всей пылкостью неиспорченной открытой души. И рано или поздно ушел бы, будь у него даже не один ребенок, а семеро по лавкам. Возможно, всем было бы еще проще, если бы он ушел сразу, а не издевался над чувствами матери, пытающейся сохранить неудачный брак. Особенно выбешивала отцовская наглость из-за его блядских интрижек с малолетней соседкой-профурсеткой.
  Кто знает, может быть, именно из-за этого неприятия ее бессовестного поведения, он так и не смог испытать положенную подростковую влюбленность в ровесниц, когда пацаны-приятели начали обращать внимание на одноклассниц или девчонок, живущих во дворе по соседству. Тихие забитые скромницы вообще как-то проходили мимо Тёмкиного восприятия девчонок, как личностей, с которыми могли пересекаться его интересы. Зато боевые, развязные девицы вызывали стойкое неприятие, ассоциируясь все с той же прошмандовкой, которая, невзирая на разницу в возрасте и семейное положение, совращала взрослого мужика. Чьей вины в этом было больше - ее распущенности из-за недостатков семейного воспитания или же похотливой натуры дорогого родителя, купившегося на бесстыжее предложение, Тёмка не знал. Да и, честно говоря, знать не хотел.
  Однако, наверное, именно эта детская психологическая травма и не позволила ему познать первые радости близости с противоположным полом с девушкой, за которой бегала половина класса... Неизвестно, чем закончилась бы попытка первого взрослого опыта с Ольгиной сестрой. Может быть, полнейшим провалом, опозорившим его мужское начало и задевшим самолюбие и гордость, пресловутое мужское эго. Или переросло бы в более серьезную влюбленность, и он остался бы в своем городке, как честный человек, предложив пожениться. Кое-кто из ребят не видел особых перспектив и вполне довольствовался тем, что женились, плодились и оставались на малой родине, утешаясь обычными повседневными радостями семейной жизни, как и родители, и родители их родителей... В общем-то тоже вариант. Пусть с заранее предсказуемым финалом...
  Забавно, что его первой женщиной, если можно считать не совсем правильное физиологическое занятие любовью, стала Анна, прочно запечатлевшая его именно на свой образ. Образ нежной и страстной, очаровательно раскованной в своем внезапном откровении, идущим из самого сердца, естеством и честностью в занятии любовью, желанной женщины...
  Если бы его первый удачный опыт был с такой, как она (хотя иррационально Артем был уверен, что таких женщин вообще больше не существует в природе), то, скорее всего, и не решился бы на секс с парнем...
  Впрочем, Ромка - это вообще отдельная история. Отношения с партнером, завязавшиеся явно с подачи каких-то неведомых сил, отключивших на время его мозг, были сродни взрыву сверхновой. Интригующие, лишающие собственной воли и в то же время дарящие необыкновенное чувство свободы и понимания, что он может свернуть горы ради того, чтобы быть вместе с Романом...
  Сначала ошеломление от глубины собственного падения (щедро приправленное болевыми ощущениями в разных непривычных местах) здорово деморализовало. Но с организмом творилось что-то невообразимое. Сердце сбивалось с ритма, душа ликовала и рыдала одновременно, а каждая нервная клеточка, кажется, все еще откликалась на прикосновения теплых губ и ладоней, стоило лишь прикрыть глаза, и снова окунала в безумства произошедшего (страшно представить) между двумя парнями! И этот убойный коктейль эндорфина и серотонина вызывал настоящую эйфорию, затмевал все разумные доводы, глуша жгучий стыд за свое нравственное разложение...
  А на смену самоедству и моральному страданию снизошло озарение и спокойное принятие случившегося, как необходимая данность. Да, он не такой, как большинство, но он счастлив. До неприличия, до свинячьего восторга...
  Жаль только, что поделиться своей радостью со всем миром не может. Большинство его знакомых просто не захотят понять и станут презирать...
  Про родителей уж и вообще думать не хочется. Жаль их разочаровывать. Нет, даже не так... Скорее, просто невозможно...
  Как с этим жить, Артем не знал, и пытался абстрагироваться от неприятных мыслей, но все чаще замечал, как из-за размышлений на подобную тему, в районе солнечного сплетения рождается холодный комок, неприятно сосущий внутренности. Когда-нибудь нелицеприятная правда вылезет наружу... Не зря говорят, что все тайное однажды становится явным...
  
  ***
  
  В прошлые выходные приезжали Тёмкины родители. И чуть было не застукали его в одной кровати с любовником.
  Накануне Аня с Лидией Николаевной отпускали их с Ромкой развеяться. Из ночного клуба, где, по старой традиции, собирались компанией, парни вернулись далеко за полночь, и, естественно, продрыхли почти до обеда. У Панова в тот день было суточное дежурство, поэтому Лидию Анька отпустила домой, оставшись ночевать с внучкой в квартире ребят.
  И когда раздался звонок в дверь, именно соседка, не ожидавшая гостей так рано, открыла свату со сватьей, согнувшимся под тяжестью сумок с гостинцами с собственного приусадебного хозяйства.
  Видимо, Анна быстрее сообразила, как спасти щекотливую ситуацию, чем вскочивший спросонья Артем, которого покрыла ледяная испарина при мысли, что сейчас будет?!
  Реакцию отчима на подобное безобразие Тёмка даже боялся представить. Валерий Николаевич не постеснялся бы не только высказать в непечатных выражениях все, что он думает по поводу небесно-голубых отношений между двумя мужиками, но и самолично мог 'подлечить' обоих от 'пидорской зависимости'. Благо, силушки в матером сорокалетнем мужчине было еще ого-го сколько, и Артем четко осознавал, что отчим, заменивший ему отца, не спарринг-партнер, и драться с ним, даже защищаясь, он не станет. А Ромка вряд ли останется в стороне, наблюдая за 'избиением младенца'. У любимого парня, в свое время прошедшего суровую армейскую школу в спец.войсках и получившего весьма специфические навыки по выживанию, вообще сносит крышу, если кто-то пытается обидеть тех, чью защиту он считает своим долгом. В общем, картина вырисовывалась страшная в своем непредсказуемом финале, сродни грядущему апокалипсису...
  Про реакцию матери, придерживающейся определенной точки зрения по вопросу нетрадиционных отношений между людьми обоих полов, тоже думать не хотелось. Несмотря на то, что Тёмка, как сыр в масле катался, купаясь в теплой атмосфере любви и доброжелательности, привязавшись к людям, ставшим в чужом городе семьей, родители все равно занимали в сердце парня особое значимое место, как и положено у любящих, уважающих своих предков, сыновей.
  От страха немедленного разоблачения родителями постыдной тайны, у Тёмки по всему телу пробежали ледяные мурашки. К горлу подкатил ком тошноты, а в ушах загрохотал пульс, мешая сосредоточиться на доносящемся из прихожей, приглушенном закрытой дверью в их комнату, радостном обмене приветствиями между новыми родственниками.
  Впрочем, 'постыдным союзом' для взрослеющего и становящегося все более независимым от чужого мнения парня, его отношения с Ромкой казались почему-то только в присутствии родителей. Артем уже мысленно готов был отстаивать свое право на личную приватную жизнь даже перед друзьями детства, несмотря на возможность получить в ответ полное непонимание, неприятие, презрительные насмешки или просто по морде. За то, что не сказал раньше, как низко он пал, и они волей-неволей общались с 'гнойным пидором', не догадываясь о его пристрастиях. Но вот мать с отцом оставались теми, кому просто невозможно было признаться в том, что он гей...
  Перед Ромкой Артем испытывал почти болезненное чувство неловкости. Особенно, когда вспомнил, как судорожно, словно их уже уличили в предосудительной связи, скинул с голой ляжки теплую сухую ладонь, ободряюще сжавшую его бедро, призывая успокоиться и не паниковать. А, взяв себя в руки, по-тихому отыскать хотя бы штаны, чтобы выйти из комнаты и поздороваться с родственниками. Кто же знал, что они домчатся так быстро, появившись на пороге ни свет ни заря, ведь раньше обеда их и не ждали...
  Путаясь с штанинах домашних спортивных брюк, судорожно сдергивая напяленную наизнанку, затрещавшую по швам футболку, Артем чувствовал, как его колотит нервная дрожь. Уши, наверняка ставшие малиновыми, выдавая его с головой, заныли, готовые вообще отвалиться...
  Какое же он все-таки ничтожество! И в данный момент, неизвестно, что было хуже - врать родителям, вдребезги разбивая их надежды и чаяния, или же предстать перед любимым человеком в таком неприглядном виде. В очередной раз обрекая Ромку на горькое разочарование из-за того, что выставил себя слабохарактерным трусом и подонком в его глазах. Ведь это только со стороны могло казаться - как удобно пользоваться всеми благами, которыми обеспечивает щедрый партнер, помимо самого настоящего чудесного счастья ощущать себя любимым и исключительным. Но это все не так! Не в удобстве дело. Вовсе нет. И Артем ценил именно духовную и физическую связь, значившую для него несоизмеримо больше, чем материальная сторона вопроса "удобного" сожительства с партнером.
  Тёмка чувствовал себя прескверно: незрелым, обгадившимся щенком, готовым, поджав хвост, тихо поскуливать в уголке, лишь бы не выволокли за шкирку и не натыкали носом в зловонную кучу искусственно созданных проблем.
  Вранье и обман близких удручали юношу, но язык не поворачивался признаться в горькой правде про свои 'неправильные' отношения в личной жизни.
  И еще ужасно страшило то, что Ромка, со свойственной ему склонностью к многоходовым импровизациям по урегулированию спонтанно возникающих конфликтов, придумает какую-нибудь каверзу, раз и навсегда разрубив этот Гордиев узел, чтобы положить конец бесконечной лжи. Артем мысленно молился всем богам, обещая когда-нибудь придумать приемлемый выход, но только чтобы сейчас Поляков промолчал, не встревая и не обостряя и без того взрывоопасную ситуацию. Пусть побудет просто близким другом, или соседом, у которого молодая семья снимает комнату...
  Только бы не скандалить при Ане. Только не так...
  
  Анна, надо отдать ей должное, быстренько провела уставших с долгой дороги родственников в кухню, велев Валерию оттащить туда сумки, и вручив едва раздевшейся Елене, не успевшей опомниться и заподозрить неладное, внучку. И пока молодые бабка с дедом умилялись сменой гримас на хорошеньком личике малютки, удивленно таращившейся на них, пытаясь определить 'свои' они или 'чужие', Аня прикрыла дверь в кухню, давая возможность Артему выскочить из большой комнаты и сделать вид, что только что поднялся с кровати в комнате дочери.
  
  Честно сказать, Анька и сама была напугана возможной перспективой разборок вопиющей ситуации в семье соседей. Как-то уж очень не хотелось присутствовать при подобном скандале возмущенных и шокированных открытием родственников. Да и ребят, откровенно говоря, было жаль. Анна никогда не ратовала за права гей-меншинств, считая подобные союзы извращенной шуткой природы, но это касалось общей массы. Познакомившись настолько близко с представителями нетрадиционных предпочтений в любви, она вполне искренне принимала этот союз, решив для себя, что исключения как раз и подтверждают правило. Чего только в жизни не бывает. Отношения Романа с Артемом, несмотря на их неоднозначность и на то, что их чувства уже проходили проверку на прочность, не вызывали иррационального отторжения, наоборот, очень гармонично ассоциировались в сознании женщины с каким-то светлым и чудесным волшебством.
  
  К счастью, в тот злополучный день для Артема обошлось без эксцессов и нервотрепки, родительская бдительность притупилась рядом с обожаемой внучкой.
  Роман вел себя корректно, сдерживая свои собственнические замашки в отношении Кати, и Елена даже не преминула пару раз поставить положительного во всех отношениях соседа в пример сыну, порадовавшись, что у него вдалеке от родного дома есть такой хороший друг, хоть и немного старше по возрасту. Валерий Николаевич и вовсе был покорен серьезным и в то же время очень по-свойски близким по характеру мужиком, с которым нашлись подходящие темы для мужских обсуждений и добродушных застольных споров.
  Немного посидев с гостями, Анна устроила приехавших на выходные Тёмкиных родственников у себя дома, а сама уехала ночевать к Егору, который сразу после дежурства тоже отправился отсыпаться к себе домой.
  
  Вечером, жалея сына, Елена велела ему ложиться спать. Она сама, меряя шагами небольшую, погруженную в темноту комнату, пыталась уложить хныкавшую без привычной, рассказанной Ромкой сказки, Катюшку. И Артему ничего не оставалось делать, как улечься на Ксюхину кровать, в которой предыдущую ночь спала Аня...
  Подушка хранила нежный аромат ее духов, будоража сознание парня, на которого за целый суматошный день свалилось слишком много впечатлений. Совесть терзала из-за обмана родителей, хватало переживаний из-за Ромкиного отношения к этой ситуации вынужденного вранья. И сквозь этот коктейль досады на самого себя прорывалось умиротворяющее наслаждение, дарящее покой и тихую волшебную радость, волнующую и согревающую мятущуюся душу... Ромыч велел забыть ту единственную ночь с соседкой, но разве можно забыть те ощущения, которые заставила испытать близость с Анютой?
  Под тихую, знакомую с детства колыбельную, вплетающуюся в канву ночи убаюкивающей мелодией, вдыхая едва ощутимый аромат женщины, которую боготворил, сознание юноши уплывало в радужные дали, где все было понятно и правильно, где не было обмана, предательства и лжи. Только радость бытия, в которой так приятно и легко было растворяться печалям и невзгодам...
  
  По правде говоря, Артем даже обрадовался откладывающемуся разговору с Романом. Перед ним стоило бы извиниться за свое малодушие в очередной раз прикинуться шлангом, избегая объяснений с родителями.
  Рома великодушно делал вид, что все в порядке, оставляя этот груз на совести любовника, но Артем чувствовал, что это далеко не так. И придется снова доказывать, что между ними все по-прежнему.
  
  Проводив родителей, и уверив, что обойдутся с ребенком без помощи Ани, Артем наконец-то уселся за свои домашние задания, оккупировав компьютерный стол, на котором высилась стопка тетрадей с лекциями.
  Ромка довольно быстро уложил Катю, по памяти зачитав ей отрывок из 'Айболита', сходил в душ и вернулся в комнату, завалившись на разобранный диван с планшетом в руках.
  Стоило сосредоточиться на конспектах, но Артем время от времени терял смысл вычитываемых строк текста лекций, щедро перемежаемых схемами, пытаясь сформулировать модель предстоящего объяснения с любовником. По всему выходило, что инициатива должна исходить именно от него. Рома просто отыграл роль соседа - доброго приятеля семьи. Надо сказать, как всегда, практически безупречно...
  Разозлившись на себя за то, что так и не придумал, с чего начать, и без толку просидел над не запомнившимся конспектом, Артем с раздражением отшвырнул тетрадь и взял другую...
  Покосившись на любовника, с досадой отметил, что тот так же невозмутимо устроился на диване, бесстыже изображая античное божество на отдыхе, прикрытый всего лишь обернутым вокруг бедер полотенцем. Кто бы знал, как хотелось завалиться к нему под бочок... Нет, даже лучше повалить окончательно, оседлав его торс, лишая самодовольной ухмылки превосходства, деморализуя преимуществом силы, навалиться сверху своим весом и зацеловать, заласкать до потери пульса, чтобы он и не вспомнил вчерашний подъем 'по тревоге'...
  Но Рома продолжал лениво листать какие-то статьи и картинки в планшете, а Артем безуспешно утешать свою неугомонную совесть. Утром они едва успели скомкано перекинуться парой фраз, и пришли к выводу, что не стоит усугублять, давая родичам Артема пищу для размышлений. Пока не вернулась Оксана, лучше и впрямь не обострять. А то еще решат, что Тёмка из-за отсутствия законной супруги пустился во все тяжкие. Заодно и Ане достанется, что не уберегла для своей дочки любимого зятя от происков коварного соседа...
  Немного поглумившись по этому поводу, не сговариваясь, щекотливую тему свернули. Но с отъездом источника волнений, она вновь стала актуальной.
  
  Артем все-таки постарался абстрагироваться от невеселых дум и погрузиться в процесс зубрежки лекций. Однако его намерения вскоре были прерваны весьма наглым, но, пожалуй, самым приятным способом.
  Увлекшийся чтением Тёма не заметил, как неслышно поднявшийся с дивана Роман подошел ближе к креслу, на котором он сидел. И, склонившись, провокационно лизнул его ухо.
  Тёмка передернул плечами, довольно зажмурившись. Руки сами собой выпустили шлепнувшуюся мимо стола тетрадь и взметнулись вверх, останавливая собравшегося было разогнуться Ромку.
  Крепкие объятия мужчины, обрадовавшегося, что на него наконец-то обратили внимание, стиснули Артема поперек груди.
  - Ром, извини... - покаянно пошептал Тёмка.
  - Ладно, проехали, - великодушно отозвался Роман, скользя губами по изгибу подставленной шеи.
  Артему многое хотелось сказать: и о том, что он по-настоящему дорожит их отношениями, и как признателен за проявленное терпение и снисходительность, и о том, как больно, что приходится скрывать свои чувства от посторонних. Но от неожиданности в голове все перемешалось, и пока он пытался поймать ускользнувшую умную мысль, подходящую случаю, Рома уже произвел ловкий маневр, в результате которого Артем оказался сидящим у него на коленях, плотно прижатый спиной к голой груди любовника.
  Добротное кожаное кресло, немного откатившись от стола, жалобно скрипнуло под весом двух атлетически сложенных мужских тел, но ни одному, ни другому в голову не пришло пожалеть бездушный предмет интерьера.
  Ладони Ромки забрались под свободную футболку, пройдясь по гладкой коже твердого живота Артема, и скользнули выше. Кончики пальцев игриво сжали моментально затвердевшие горошины сосков.
  - Мрр, - словно проказливый кот, собравшийся полакомиться свежими сливками, издал Рома какой-то странный мурлыкающий звук, и слегка прикусил мочку уха парня, откинувшего голову ему на плечо. - Тёмыч, ну вот какого фига ты у меня такой соблазнительный, а? - задал Ромка риторический вопрос в пустоту комнаты.
  Честно сказать, дезориентированный ласковой интонацией голоса, ставшего глубоким и вкрадчивым, будто с вкраплением бархатных ноток, Артем даже толком и не понял смысла произнесенной фразы. Вроде бы целых два дня были на глазах друг у друга, но под бдительным оком родни, не смея хоть как-то проявить свои симпатии, он тоже успел жутко соскучиться. И теперь просто тихо млел, позволяя любовнику оторваться. Ромка честно заслужил поощрение.
  Судя по всему, Роман, по идее обязанный обладать большей выдержкой хотя бы в силу старшинства, тоже молча страдал от невозможности прикоснуться вот так, без оглядки.
  И теперь явно будет с наслаждением измываться, мстя за пережитое.
  Очень хотелось забить на лекции и переместиться из кресла на удобную кровать или хотя бы на более надежный пол. Прошлого раза, когда в самый неподходящий момент коварное компьютерное кресло выскользнуло из-под них, чуть не приведя к травме, с которой неловко обращаться к врачам, хватило. И жестоко прерванный акт, и отбитые колени-задницы-локти оказались еще только цветочками, вызвав лишь нервное ржание, когда прошел первый шок, по сравнению с "ягодками". Потому что грохот упавшего кресла и дружные матюги, сопровождавшие стремительный полет и жесткое приземление, разбудили спавшую в соседней комнате Катюшку...
  Кое-как разобравшись, где чьи конечности, Артем помчался успокаивать дочь. Ну как помчался... похромал, в чем мать родила, тихо охая и держась за поясницу. Ромка же, оторжавшись, тоже кое-как поднялся с пола и поковылял искать чудодейственный бальзам 'Спасатель'. Эрекция под впечатлением от казуса, сошла на нет...
  И ни в эту ночь, ни в две последующие, пока пострадавшие в результате падения тела напоминали любовникам о приключении, экстремального секса как-то не хотелось.
  
  То ли забыв о недавнем происшествии, то ли решив, что, авось, пронесет (ведь не падает же снаряд два раза подряд в одну и ту же воронку), Рома снова предпринял попытку предыдущего сценария.
  Слегка сдвинув Артема чуть ниже и широко разведя ноги любовника, пристроив стройные конечности на мягкие подлокотники, Ромка беспардонно, не спрашивая разрешения, залез к нему в штаны, ухватив ладонью через тонкую ткань трусов уже налитый ствол. Тёмка судорожно выдохнул, доверчиво подаваясь бедрами навстречу теплой ладони. Кресло угрожающе качнулось назад.
  Артем машинально зацепился болтающейся в воздухе ступней за низ столешницы, пытаясь удержать равновесие.
  Рома, дорвавшийся до желанного тела, которое сводило его с ума, казалось, даже не обратил внимания на подозрительные симптомы, продолжая вдохновенно и ритмично наглаживать, скользя ладонью по пульсирующему, уютно расположившемуся в его ладони члену.
  Прикрыв глаза, прислушиваясь к чему-то, ведомому ему одному, словно пытаясь уловить какой-то глубокий сакральный смысл в этом единении, растворяясь в своих ощущениях, в предвкушении, он едва ли не капал слюной на задравшуюся к самой шее Артема футболку. И из последних сил пытался оттянуть момент, когда не выдержит, срывая дурацкие тряпки с узких бедер все еще одетого партнера, или же Тёмка, уже рвано вздыхающий, отключаясь от реальности, разденется сам.
  Ёрзание крепких ягодиц младшего парня по собственным бедрам, болезненно сладко стискивая зажатый между телами член, доставляло Роману какое-то особенное мазохистское наслаждение. Нежность, присутствующая в самом начале, отступала, и на смену ей, как случалось чаще всего, приходило страстное желание немедленно переходить к следующему этапу. На краю уплывающего сознания промелькнула мысль о том, куда же в последний раз сунули коробку с презервативами, но тут же пришло воспоминание, и Роман вновь переключился на внутреннее созерцание энергетических потоков. Которые сейчас стремились навстречу, пронзая тела любовников крохотными электрическими разрядами. На уровне интуиции ощущаемые обоими парнями эти невидимые обычным смертным колебания, будто по камертону подстраивали их друг под друга...
  И все-таки Рома не выдержал первым. Досадливо рыкнув, он оттянул широкую резинку Тёмкиных трусов и жадно обхватил бархатистый, бугрящийся налитой кровью венами ствол, аккуратно провел подушечкой большого пальца по головке, размазывая выступившую капельку предэякулянта, осторожно, почти нежно скользнул по уздечке, обвел пальцами венчик и снова туго обхватил у основания.
  Артем глухо всхлипнул, облизав приоткрытые пересохшие губы.
  - Не так быстро, родной, - удовлетворенно хмыкнул Рома, чуть пережав возбужденный уже до предела орган парня и чувствуя, как у самого внутренности скручиваются в тугой узел от нахлынувшего желания.
  Тёмка недовольно выругался, пытаясь развернуться к нему лицом.
  Компьютерное кресло угрожающе поехало назад, норовя, как и в прошлый раз, скинуть занимающихся непотребством парней.
  - Ром, давай без изысков, а? - изогнувшись, судорожно вцепился Артем в край стремительно отдаляющейся столешницы.
  - Ладно, уговорил, - нехотя убрал Рома руки от Тёмкиного сокровенного, позволяя ему сползти со своих коленей и перебраться на более устойчивую поверхность.
  Пошатываясь, будто пьяный, Артем неловко поднялся и развернулся к вставшему с кресла Роме:
  - Я хочу быть сверху, - обняв, прошептал он ему в губы, лаская затуманенным взором любимые черты лица.
  Ромка по привычке вздрогнул, но тут же взял себя в руки, вспомнив, что это просто оборот речи, и Артем наверняка имеет в виду вовсе не доминирующее положение Верхнего. Этот вопрос обсуждался уже неоднократно, и он каждый раз находил слова для категорического отказа, смягчая свою принципиальную позицию вроде бы убедительными доводами. Поначалу, когда Тёмка только осмелел и захотел попробовать себя в новой роли, парень всерьез обижался за это неравноправие, свято полагая, что именно безоговорочное доверие Нижнего своему партнеру и есть высшая степень проявления чувств в союзе равных. Но потом, раз за разом натыкаясь на отказ, выслушивая какие-то, порой уж совсем притянутые за уши причины, смирился с Ромкиным пунктиком в этом вопросе.
  Вот только для самого Романа эта тема была почему-то болезненной, и самолюбивый эгоист никак не хотел попробовать хотя бы разок уступить в виде эксперимента или внесения пикантного разнообразия. Впрочем, на разнообразие поз, мест соития и прочих атрибутов, сопровождающих занятия любовью, Поляков не скупился, пытаясь компенсировать задетому в своих чувствах Артему заморочку из-за своих собственных тараканов в голове.
  
  До дивана, который находился всего в нескольких шагах, стоило лишь пересечь комнату, любовники не добрались. Пнув бесшумно отъехавшее в сторону пустое кресло, Артем повис всем весом на Роме, вынуждая его опуститься на ковер. Когда в руках Ромки появился заветный квадратик с презервативом, никто уже потом и не вспомнил, главное, что как-то умудрились про него не забыть.
  Распаленные страстью парни уже не нежничали, жадно, требовательно забирая то, что принадлежало им по праву. Затяжные поцелуи взасос и просто торопливые поцелуи в губы, лицо, шею, грудь, плечи, в общем, куда смогли дотянуться в таком положении, перемежались объятиями и прикосновениями рук, скорее, на грани боли, чем ласки. И вскоре они цеплялись друг за друга так отчаянно, словно кто-то пытался растащить их в стороны. Хриплое, сбивчивое дыхание, оригинальный, ритмичный звук шлепков обнаженной плоти, смачное чмоканье отлипающей и вновь прилипающей при слиянии кожи, покрытой испариной, и бессвязный шепот взаимных признаний и претензий создавал поистине убойную атмосферу...
  Рома, добросовестно отрабатывающий свое право совать член в чужую задницу (а не наоборот), глядя из-под прикрытых век (когда удавалось все-таки разлепить их, с трудом выныривая в реальность, чтобы полюбоваться восхитительным, страстным и завораживающим танцем оседлавшего его гибкого молодого тела), забывая себя, приближаясь к долгожданной разрядке, уже терялся, кто все-таки из них кого трахает...
  Впрочем, это грубое, емкое слово было неуместно. Как-то вот не подходило оно к тому определению, которым оба считали этот физиологический, противоестественный человеческой природе процесс.
  И когда апогей долгожданной разрядки все-таки накрыл обоих, а обессиленный Артем, на мгновение позже последовавший в блаженную нирвану за своим партнером, распластался на нем, Рома только сдавленно хрюкнул. Ему пока что было сугубо фиолетово, что по животу расплылось горячее липкое пятно спермы, которое слишком быстро остывало, просачиваясь из-под ставшего вдруг тяжеленным Тёмки, и стекало противными потеками по бокам. И не слишком комфортно было в промежности, где под расслабленные уже ягодицы тоже немного просочилось из-под презерватива, съехавшего с опавшего члена, когда Артем пошевелился, избавляясь от чужеродного органа в своем теле.
  Рома лишь отстраненно порадовался, что все улики их безудержной страсти останутся на полотенце, которое успел только развязать, а не откинуть в сторону. И не придется утром отчищать светлый ковер от неуместного 'орнамента'.
  А пока что он все еще судорожно цеплялся за Артема, пытаясь так же, как и его горячий любовник, восстановить сбившееся дыхание, унять сумасшедшее сердце и утихомирить клокочущий где-то у горла пульс...
  До ночного кормления Кати осталось всего пара часов, и надо бы отпинать себя в душ, перебраться на кровать и хоть немного вздремнуть. Но не было ни сил, ни желания подниматься, расставаясь хоть на миг с тем, кто только что дарил безумную радость единения. Даже не физического, а где-то на другом уровне бытия - духовного, бессознательного, приносящего упоительное ощущение гармонии и счастья...
  
  ***
  
  Первый зимний месяц выдался суматошным.
  Еще в начале казалось, что жизнь вошла, наконец-то, в нормальное русло, но к концу декабря оказалось, что семейство маленькой Кати Азаровой ждет еще много сюрпризов.
  На работе у Анны образовался аврал. Все-таки ноябрьский отпуск за свой счет оказался непозволительной роскошью, и теперь она наверстывала упущенное, погрязнув в документах, стопками громоздившихся у нее на столе. Нужно было провести горы первички, проконтролировать недостаток документации, подергать руководителей фирм, чтобы побеспокоили своих нерадивых партнеров и потребовали предоставить недостающие накладные, акты, счета-фактуры, договора в преддверии годовой отчетности.
  У Егора в клинике тоже уплотнился сезонный график плановых операций, так что домой они оба приползали еле живыми. Ни о какой серьезной светской жизни, да и просто о нормальном отдыхе не шло и речи. Анька еле успевала управляться с домашними делами по вечерам и стремительно проносившимся выходным дням. Димка, к счастью, не слишком огорчал поведением и школьными оценками, так что хоть из-за сына не приходилось лишний раз волноваться и переживать.
  Один из двух выходных на неделе, с молчаливого одобрения Егора, Анька все-таки посвящала внучке, отпуская ребят, позволяя им хоть немного развеяться. Она еще помнила, каково это, когда ломается привычный ритм жизни. Лида своим 'выходным' не слишком радовалась, но не упиралась, настаивая на ежедневном присутствии возле Катюшки. Все-таки собственный дом тоже требовал ее внимания. Не говоря уж о муже. Правда, Сергей Романович в последнее время, если удавалось пораньше уйти с работы, сам по вечерам заезжал за женой.
  Отпустив личного водителя, мужчина не упускал возможности пообщаться с подопечной Лидии. Дочка у Артема оказалась забавная. И Сергей Романович, смирившись, старался воспринимать девочку своей внучкой, хотя до сих пор помнил то ощущение безмерного удивления и негодования, когда Ромка огорошил новостью, что у НЕГО с АРТЕМОМ будет ребенок.
  Сергей так и не смог бы сформулировать, что же он по-настоящему чувствует, глядя на то, с каким слепым обожанием Ромка носится с чужим ребенком. Правда, малышка платила своему крестному взаимностью. А у Ромкиного отца кошки скребли на душе от осознания того, что у сына могли быть и собственные дети. И самое главное, что и особых усилий-то прилагать не надо было. Это с головой, в смысле с ориентацией, у Ромки непорядок, а так-то - нормальный физически здоровый мужик, весьма недурен собой и материально обеспечен. Только свистни, тут же образовалась бы очередь из молодых баб, желающих завести потомство от такого племенного жеребца... Даже далеко ходить не надо - Акимычева дочка, хоть и присмирела немного в своих притязаниях, до сих пор на своего шефа облизывается. Ан нет, не нуждается паршивец в женском внимании...
  И пусть бы мать ребенка Роме была не нужна. Нравятся ему мужики в постели, да и бог с ним. В конце концов, можно же подойти к такому деликатному вопросу с выдумкой. И по примеру цивилизованной заграницы заключить контракт на совместное воспитание общего потомства. Хотя черт его знает, может, это и впрямь выглядит более абсурдно и аморально, когда предметом сделки служит живой человечек, нуждающийся в заботе и внимании. Нормальные родители детей растят в уютной атмосфере привычных семейных ценностей, подавая собственный пример ежедневного общения и прививая крохе понятия об уважении чувств и интересов, о взаимовыручке, о терпении и понимании.
  Сергей переживал молча, опасаясь даже заикаться на подобную тему в разговорах с женой. Один раз как-то намекнул, так получил от Лиды такую отповедь, что тут же сделал вид, что пошутил и смирился с имеющейся данностью.
  Видимо, Лида более ясно представляла себе, что такая кощунственная идея неосуществима. Для нее теперь существовало два сына. И внучка. И, кажется, единственная женщина, которую она представляла рядом с ребятами - Оксана, которая не вносила разлад в отношения Ромки и Артема, являясь матерью ее драгоценной 'снегурочки'.
  Каждый раз, взяв Катю на руки, Сергей Романович вглядывался в личико гримасничающей девчушки и с удивлением признавал, что в ней неуловимо есть что-то и от Ромки. Внешностью Катя удалась в своего биологического отца, но вот влияние крестного на ее характер явно прослеживалось. Казалось бы, ну что взять с такой крохи? Но этот лукавый взгляд, обезоруживающая беззубая улыбка, вызывающая способность добиваться желаемого, манипулируя многочисленной родней - этого у Катюшки было не отнять.
  И старший Поляков тяжело вздыхал, признавая, что не всем его мечтам и надеждам суждено осуществиться в этой жизни. И, пожалуй, и впрямь нечего гневить богов, а, наоборот, благодарить Небо хоть за то, что имеет.
  
  ***
  
  В этот субботний день с самого утра стояла прекрасная погода. Яркое солнце хоть и абсолютно не грело, зато выпавший накануне снег под его лучами красиво искрился, переливаясь перламутровым блеском. Голые ветви деревьев и тонкие прутики высаженных вдоль парковой аллеи кустов гнулись под тяжестью снежных шапок. А отсутствие ветра создавало очарование нереальности сказочных декораций.
  Несмотря на выходной день, народа в утреннем парке пока что было совсем немного. И Аня радовалась этому обстоятельству, потому что пришлось гулять по центральной аллее. Только ее ответственные за это дорожные службы успели расчистить. Грейдер как раз урчал где-то вдали, заканчивая свою работу.
  Несмотря на то, что детская коляска была оснащена надежными колесами, они с Егором все-таки не рискнули свернуть в одну из боковых аллей, чтобы испытать, не застрянут ли колеса в нетронутом снегу.
  Поначалу Катюшка, которой с каждым днем на сон требовалось времени все меньше, пыталась капризничать, не желая лежать в коляске. Но Аня уже не готова была к такому подвигу, чтобы закутанную в зимние одежки девочку носить на руках, давая ей возможность глазеть по сторонам. И с удивлением припоминала свою жертвенность, когда крохотный Димка вынуждал ее таскаться с ним на руках. Она отчаянно завидовала всем встреченным мамашкам, у которых дети спокойно выгуливались в колясках. Ей же приходилось носить свое сокровище в 'кенгурятнике', да еще и каким-то образом толкать перед собой коляску, от которой было больше мороки, чем пользы. На послеобеденных прогулках Ксюха частенько выручала, но утром, пока дочка была в школе, приходилось тяжко. Временами казалось, что спина просто отвалится. Но ничего, как-то пережили то нелегкое время...
  Растущая в самом начале аллеи березовая рощица сменилась посадками сосен. Благотворный хвойный аромат и размеренное, слегка пружинившее качение коляски сделали свое дело. Катюшка наконец-то угомонилась и прикрыла ресницы, на которых все еще дрожали прозрачные капли слез горькой обиды на неумолимых взрослых. Трагично сложенные бантиком губки постепенно расслабились, и ребенок заснул.
  - Господи, какое счастье, - благоговейно прошептала Аня, любуясь ангельским личиком своей любимицы.
  - Да здравствует тишина! Аллилуйя! - поддержал Егор. - Давай теперь я повезу, - мягко оттеснил он Аню в сторону, одной рукой крепко ухватившись за ручку коляски, а второй ободряюще приобняв спутницу. - У меня такое ощущение, что Катя специально концерт устраивает, возмущаясь, что ее папаши посмели в свой выходной заняться друг другом, а не ею.
  - Надеюсь, что ты ошибаешься, - поморщилась Анна. - Одного эгоиста в нашей семейке вполне достаточно. Ромка, конечно, ее жутко балует. Хорошо хоть Тёмка лишен предрассудков и старается соответствовать статусу нормального родителя.
  - Артему ничего не остается, как пытаться быть противовесом от перекосов Ромкиного воспитания. На мой взгляд, Тёмка не меньше привязан к Кате. Вот только наверняка соображает, чем может обернуться в дальнейшем, если не будет занимать принципиальную позицию строгого, но справедливого отца. Ромыча уже не переделать. Не думал, что его так может переклинить на ребенке...
  Аня промолчала, обдумывая услышанное. Медленно брести по аллее, наслаждаясь окружающими красотами, относительной тишиной зимнего парка рядом с любимым человеком было безумно приятно, но не слишком удобно. Она мягко высвободилась из объятий и взяла Егора под руку.
  - Знаешь, я в чем-то Ромку понимаю, - неожиданно признался Панов. - По молодости наличие детей воспринимается как-то немного по-другому. По крайней мере, я быстро избавился от эйфории и ощущения того, что обзавелся наследником - какой я молодец! Боюсь, что сейчас буду тоже не слишком адекватным отцом. И хотя теперь за плечами кое-какой опыт, и на многие вещи смотрю под другим углом и, наверное, догадываюсь, как надо правильно поступать в той или иной ситуации, мое отношение будет не объективным...
  - Ты на себя наговариваешь, - улыбнулась Аня, не слишком поверив.
  - У мужчин со временем меняются приоритеты. Не у всех, конечно, - поспешил добавить Панов.
  Анька снова поморщилась. Наверное, Егор не имел в виду ничего такого, и озвучил именно собственные ощущения. Но почему-то стало неприятно. Ведь и бывший муж, слава богу, оставивший свою затею с воспоминаниями об общем прошлом, надышаться не мог на своего 'последыша'.
  Почему-то снова стало обидно за собственных детей. Понятно, что они уже выросли, но иррациональное чувство собственничества не давало ей смириться с тем, что для Толи, подошедшего к сорокалетнему рубежу, рождение 'внебрачного' ребенка, которого он и не планировал с любовницей, но именно из-за его появления и потерял семью, все-таки оказалось подарком.
  И еще появилось странное чувство вины перед Егором, который непроизвольно признался в том, как хочет еще раз испытать отцовские чувства. Наверное, им и впрямь следовало обзавестись общим ребенком. Но многочисленные страхи и сомнения не оставляли Анну в покое. Вроде бы она все прекрасно понимала: общий ребенок для людей, переживших горечь предательства и разочарования в предыдущем браке, пытающихся построить новую семью - это же самая большая драгоценность. Воплощение их надежды на лучшую долю и, в какой-то степени, подтверждение удачности нынешнего союза.
  Панов стал ей слишком дорог, чтобы она не учитывала его интересы.
  А, значит, именно она должна смириться, отмахнуться от своих страхов и утихомирить неугомонных тараканов, которые время от времени начинали донимать.
  Осталось как-то пережить декабрь, дождаться возвращения Оксаны и заняться наконец-то устройством личного счастья.
  Сама Аня старалась не поднимать волнующую ее тему, так до конца и не определившись в своих ощущениях от предстоящего...
  
  ***
  
  Димка сегодня оказался в няньках. Лидия Николаевна отправилась к стоматологу, сетуя на неудачно назначенное время и пообещав, что вернется сразу, как только посетит врача. Мать все еще пропадала на работе. А у Артема, который, по идее, должен был уже вернуться, неожиданно образовалась дополнительная пара. Преподаватели - тоже люди. Пришлось, конечно, срочно перекраивать свои часы лекций, чтобы донести до студентов необходимый материал, и тогда уже со спокойной совестью отпрашиваться у руководства свалить перед праздниками на пару дней раньше. Решая свои личные проблемы в преддверии новогодних праздников, они поломали планы и студентам.
  
  От посильного участия бабушки Веры и бабушки Оли присмотреть за Катей, пока остальных нет дома, Димка мужественно отказался, и теперь сожалел о необдуманном решении, безуспешно пытаясь договориться с племяшкой, чтобы та хоть немножко полежала спокойно. Он уже перепробовал все средства для развлечения вредной крохи: завалил Катюшку игрушками, включал ей классическую музыку в специальной обработке для детей, пытался накормить. И даже поменял мокрый подгузник, не решившись облачить девочку в памперс, раз уж взрослые строго регламентировали этот вопрос. Пацану просто зудело поскорее добраться до компа. При матери или Егоре Александровиче такой свободы уже не будет. Сначала потребуют предъявить сделанное домашнее задание, потом начнут приставать, интересуясь, как вообще прошел очередной день.
  Димка всерьез расстраивался. И дело было вовсе не в несделанных назавтра уроках и отмененном вечером свидании с очередной подружкой, ради сегодняшнего мероприятия. Просто в сетевой Игре как раз сегодня намечалось грандиозное сражение, обещавшее призы и разные другие полезные бонусы. Поэтому мысленно Димон уже сидел перед монитором экрана своего компьютера, намереваясь посвятить время до возвращения матери с работы именно этому болезненно-прекрасному увлечению, отказываясь от настоящего мира с бесконечными возможностями, но ограничивающими его свободу различными правилами и обязанностями. Дитя своего века, Дима с легкостью готов был променять несколько часов своей жизни на увлекательный виртуальный мир, погружаясь в иллюзию своего всемогущества и пытаясь именно там, в Игре, доказать самому себе и остальным участникам, что он способен на многое...
  Отчаявшись договориться с племянницей полюбовно, забрав девочку, Димка отправился в свою квартиру.
  Уложив неугомонную кроху на расстеленную поверх покрывала пеленку на диване в большой комнате, он прилег рядом, елейным голосом принявшись убеждать Ксюхину дочь, что ей очень-преочень хочется спать.
  Утомившаяся скандалить Катя, утонув в мягких складках одеяла на широкой постели, поддаваясь почти гипнотическому воздействию голоса безалаберного дяди, который чуть ли ни наяву грезил вожделенной компьютерной игрушкой, наконец-то уснула.
  С всевозможными предосторожностями Димка сполз с дивана, выложив по краю 'бортик' из подушек и подперев их на всякий случай стульями. Со скоростью метеора переодевшись и разложив на письменном столе учебники и тетради в живописном порядке, чтобы создать видимость усердного выполнения домашних заданий, парнишка наконец-то плюхнулся в кресло перед монитором и включил компьютер. Вот только, не иначе как по закону подлости, Анин сын забыл проверить, подключены ли напяленные на голову наушники. Как оказалось, разъем был вставлен не до конца, и громкий звук раздался не в наушниках, а из стоявших на полу колонок стереосистемы.
  Недовольная резкой побудкой Катя обиженно заплакала, испугавшись. Димка, не ожидавший такой подставы, и сам подпрыгнул в кресле. С ожесточением сдернул с головы наушники и помчался успокаивать кроху, забавно перемежая смачные эпитеты по поводу собственной безголовости и припоминая самые ласковые слова утешения для маленькой капризули. В этот момент Димка как никогда ясно решил для себя, что пока категорически не готов брать на себя ответственность за детей, доставляющих столько неудобств. И твердо решил помнить о безопасности интимных отношений с подружками. Собственная свобода оказалась подростку слишком дорога. Племяшку он любил всем сердцем, но одно дело уделить ей немного времени, повозившись с забавной малышкой, а потом, сбагрив ее родне, заняться более привычными делами, и совсем другое - потакать ее потребностям и капризам ежедневно изо дня в день.
  
  Вернувшийся из универа Артем, обнаружив отсутствие дочери в квартире, тихонько зашел к соседям (Катюшка в это время должна была спать), и застал комичную сцену.
  Димон, отчаявшийся снова уложить ребенка спать и не имеющий возможности с ней на руках предаться любимому времяпрепровождению у компа, вслух с выражением читал параграф из учебника по биологии, развалившись на родительском диване рядом с играющей собственными пальчиками Катей.
  Девочка милостиво внимала, решив для разнообразия перестать скандалить, и только что-то лопотала на своем птичьем языке.
  Димка время от времени отвлекался, пытаясь добиться от ребенка не только бесконечного агуканья, и отдельных слогов 'ма', 'па', 'ба', но и 'дя'.
  - Катя, скажи: "дя-дя", - придерживая открытую страницу в книге рукой, уговаривал Дима. - Я же твой родной дядя! Скажи: дя-дя Ди-ма. Это же так просто!
  Катя забавно морщила лобик, собирала губки бантиком, вздыхала, концентрируясь, но снова выдавала обычную бессвязную тираду и расплывалась в беззубой улыбке...
  - Эх... - огорченно вздыхал Димка, снова утыкаясь взглядом в учебник:
  - Ну, тогда слушай дальше... Строение сердечнососудистой системы...
  - Кхм... - подал голос Тёмка. - Как вы тут?
  - О! Наконец-то! Катюха, твой папа пришел! - обрадовался Димка возможности спихнуть ответственность за ребенка тому, кому от этой почетной обязанности ну никак не отвертеться. - Терпимо! Забирай свое сокровище.
  - Утомила?
  - Ну... не так чтобы очень, - уклончиво отозвался Анин сын. - Но такая же вредина, как ее мама.
  - Ксюха-то при чем? - удивился Артем.
  - Вот когда Катюшке можно будет сидеть, я ей тоже привяжу баранку к креслу, и пусть сидит, ловит, - неожиданно и как-то не совсем логично, объявил Димон.
  - В смысле?
  - Мне Ксюшка так делала, чтобы я не приставал, пока мама спит в выходной день. Мамка не разрешала ей долго смотреть телек, а по утрам всегда мультики показывали. Я просыпался и, пока не начинал требовать маминого внимания, Оксанка меня быстренько выуживала из кроватки, утаскивала на кухню, пристегивала в детском кресле. И подвешивала баранку на ленточке над креслом, а сама в это время смотрела мультики. Потому что, если бы разбудил маму, то все веселье заканчивалось.
  - Как сейчас помнишь? - съехидничал Артем, не поверив, что годовалый ребенок мог что-нибудь помнить из своего счастливого детства.
  - Нет, конечно, - хмыкнул Димка. - Просто часто об этом вспоминали. У нас где-то даже фотка такая есть. Мамку как-то раз телефонный звонок разбудил, она и застукала нас...
  - Как-то мне не верится, что Аня по утрам могла спокойно спать, если ее дети уже проснулись.
  - Ну так я же ночью ей спать не давал, - скромно потупился Димон. - В будни мама рано вставала, чтобы Ксюху в школу собрать. А по выходным пыталась отсыпаться. Отец-то у нас по скользящему графику работал и не всегда мог ее подменить...
  - Твоя история, конечно, интересна, но баранки на веревочке будешь своим детям привязывать, когда обзаведешься ими, - не согласился с Димкиными коварными планами Артем, поднимая потянувшуюся к нему дочь на руки.
  - Да и пожалуйста, - не обиделся Анин сын, с облегчением захлопывая учебник с недочитанным параграфом. - Я пока не тороплюсь впрягаться в семейную жизнь. У меня других забот полно.
  - Ты бы все-таки сначала уроки доделал, озабоченный, - хмыкнул Тёмка, кивнув на погасший экран работающего компа. - А то потом опять от матери влетит.
  - Чуть позже, - не стал спорить Димка, сожалея, что Артем прекрасно догадался о его ближайших планах, но выслушивать нравоучения от Ксюхиного мужа не хотелось. Впрочем, как и спорить с ним. А то мамка и впрямь обратится к 'семейному специалисту', чтобы временно заблокировал доступ к компьютерным играм. К сожалению, Тёмка, не собираясь терять статус любимого зятя, почему-то больше прислушивался к просьбам тёщи, чем к желаниям шурина, а еще друг называется!
  
  ***
  
  Новогодние праздники неумолимо приближались. Несмотря на усталость от работы, Аня чувствовала необыкновенный душевный подъем. Совсем скоро должна была вернуться дочь. Она безумно соскучилась по Оксане, хоть и общались с ней по нескольку раз в неделю. Очень интересно было посмотреть, как малышка отнесется к появлению мамы не на экране телевизора, а вживую. Единственное, что ее огорчало в настоящее время - Артем провалил зачет. И женщина переживала за своего любимчика, едва ли не больше чем он сам.
  Несмотря на то, что Тёмка усердно готовился к зачету, это его не спасло от неудачи после бессонной ночи с Катей, у которой резался первый зуб. Если бы хоть кто-то догадался, в чем дело, можно было бы обойтись без подобной жертвенности с его стороны, но, увы. Ромка укатил в командировку, и Артем самонадеянно решил, что вполне справится ночью с грудным ребенком и сам. И действительно в первую ночь после отъезда крестного, девочка вела себя вполне достойно, дав отцу выспаться. А уже на следующую, вдруг, раскапризничалась.
  Артем постеснялся будить ночным звонком Лидию Николаевну и тем более Анну, у которой как раз накануне была новогодняя корпоративная вечеринка на работе. Да, честно сказать, просто не догадался, что Катя, то беспокойно хныкающая и не находящая удобного положения на его руках, то, наоборот, замирающая в какой-то вялой апатии и постоянно мусолящая кулачок, не просто скучает по Ромке. И только под утро, чуть ли не валясь с ног от усталости и переживаний, Тёмка все-таки не выдержал и разбудил соседку, попросив прийти. У Кати к тому времени уже поднялась температура и помимо обильного слюноотделения, насквозь промочившего уже третью распашонку, появились сопли.
  - Ань, Катюшка, наверное, простудилась, - удрученно признался Артем. - Ума не приложу, где? Я вроде сквозняков в квартире не устраивал и не перегревал ее, укутывая потеплее. И никто из нас не болеет... А еще с животиком беда. Как думаешь, надо участкового врача вызывать или неотложку?
  Померив у девочки температуру, Аня покачала головой.
  - Неотложку не надо. Парацетамол мы сами в состоянии дать, а потом все равно пошлют к участковому педиатру. Ты сам-то как? - сочувственно покосилась она на бледное замученное лицо соседа. Артем старался подавить отчаянную зевоту и пытался держать открытыми тяжелеющие, припухшие веки. - Спал хоть немного?
  - Не помню...
  - Ложись, подрыхни. Примерно час у тебя еще есть. Я разбужу. Сдается мне, что у Катюшки просто зубки режутся.
  - Ты уверена? - вскинулся юноша с надеждой.
  - Тёма, не переживай, все будет хорошо, - подбодрила Аня расстроенного и измученного бессонной ночью парня.
  - Ань, мне ее так жалко, - признался Артем, трогательно целуя обслюнявленный кулачок изнывающей от недомогания дочери. - Лучше бы у меня что-нибудь болело, честное слово!
  - Не выдумывай, - одернула его соседка. - Я побуду, пока Лида не приедет. Заодно и в поликлинику дозвониться попробую. В крайнем случае, вызовем врача из детского отделения Егоровой клиники. Но, скорее всего, это именно зубки, - решила Аня, глядя с каким остервенением Катя набрасывается на пустышку, к которой оказалась довольно равнодушна с самого рождения. Но, едва взяв в рот, девочка тут же обиженно выплевывала силиконовую игрушку. Видимо жевательно-сосательные движения болезненно отзывались на воспаленной десне.
  - Мне уже некогда спать. Сегодня к восьми надо. Я лучше в душ пойду, может, хоть взбодрюсь, - отрицательно покачал головой Артем.
  - Иди. А я пока кофе тебе сварю... Тише-тише, моя хорошая... - приголубила Аня внучку, обессилено склонившую головку к ее плечу. - Устала, маленькая моя? Сейчас папе завтрак сделаем и пойдем баиньки, хорошо?
  Катюшка снова жалобно захныкала - понимай, как хочешь...
  
  ***
  
  Артем почему-то никак не мог сосредоточиться на доставшемся ему задании. Мало того, что полусонный мозг отказывался активироваться, так еще и мысли постоянно крутились вокруг дочки - как она там? Точно ли это зубки или чего похуже? И еще Тёмка очень переживал, из-за того, что кто-то из огромного семейства мог решить, будто он недобросовестно заботился о собственном ребенке. Дескать, стоило только Роману отлучиться, как Катя сразу заболела. И сразу понятно, кто у них в семье более ответственный мужик. Утешить уязвленное самолюбие было нечем. В общем, в голову лезли всякие дурные мысли, которые вовсе не способствовали нормальной сосредоточенности на поставленных вопросах для сдачи зачета.
  И в результате вместо заслуженной оценки 'отлично' или, на крайний случай, 'хорошо', Артему объявили 'удовлетворительно'.
  Наверное, половина его группы была бы рада тому, что вообще не завалила этот чертов зачет, результат которого шел в диплом, и экзамена по этой дисциплине не предвиделось. Но в том-то и дело, что по остальным предметам у Тёмки пока что выходили красивые результаты. Даже английский язык, стараниями Оксаны, удалось подтянуть.
  И Тёмка решился на отчаянную аферу, попросив возможность пересдачи.
  - Молодой человек, Вы же прекрасно знаете политику нашего университета, - скрипучим голосом укоризненно выговаривала преподавательница, возглавляющая троицу экзаменаторов. - Возможность пересдачи у нас предусмотрена только для 'неудов'. И для того чтобы со второго захода получить четверку, Вы должны с блеском сдать зачет на пять баллов.
  - Я прекрасно знаю, что за вторую попытку баллы снижаются, - устало буркнул Тёмка. - Я готовился.
  - Результат мы все видим, - хмыкнул молодой аспирант, вальяжно откинувшись на спинку стула и со скучающим видом 'отбывая' свою повинность быть включенным в состав экзаменационной комиссии.
  - Вот именно! Если бы Вы действительно готовились, всю ночь повторяя материал, шансов было бы куда больше. Но, судя по Вашему помятому виду... - прозрачно подхватил Альберт Игоревич, третий преподаватель, который как раз и читал лекции в этом семестре у будущих программистов по обсуждаемому предмету.
  Тёмка неприязненно взглянул на него. Этот мужик неопределенного возраста почему-то ужасно раздражал его своими странными маслеными взглядами, хотя вроде бы имел стандартную ориентацию. По крайней мере, ничего такого, что прямо указывало бы на его отношение к гей-сообществу, Артем за ним не замечал.
  - Да у него семейные обстоятельства! - не побоявшись санкций, не выдержал возмущенный наговорами приятель, сидевший в первом ряду столов в аудитории и поэтому невольно слышавший разговор.
  - Позвольте узнать, что за семейные обстоятельства? - подался вперед Альберт, пристально уставившись на своего студента.
  - У меня грудной ребенок заболел, - нехотя выдавил Артем.
  - А при чем тут Вы? - удивился аспирант.
  - Потому что маленькие дети, когда им плохо, имеют свойство плакать, мешая спать! - сорвался Артем.
  - Можно было бы подушку на ухо положить. Знаете, эм... Азаров, - заглянув в ведомость, уточнила преподавательница, - Вы не первый и не последний, кто обзаводится семьей, не закончив учебы.
  - Так он сам - 'кормящий отец', - хохотнул кто-то из Тёмкиной группы.
  - По-вашему, всем семейным теперь надо делать одолжение? Университет отвечает за качество выпускаемых специалистов. А устранение личных проблем, мешающих учебе - Ваше личное дело. Не справляетесь с программой дневного обучения - переводитесь на вечернее отделение или на заочку, - подхватил Альберт Игоревич. - В крайнем случае, всегда можно договориться о дополнительных занятиях по предметам, в которых Вам самостоятельно трудно разобраться.
  Артем мысленно передернулся. С какой это стати Альберт почти откровенно намекает на готовность подтянуть отстающих путем частных уроков во внеучебное время? На стесненного материальным положением человека, препод вовсе не походил. Достаточно взглянуть на его дорогой прикид и соответствующие аксессуары - вполне приличные часы и гламурный зажим для галстука. Или это такой 'ход конем' для возможности пообщаться в приватной обстановке пустой аудитории или вообще на дому?
  Почему-то никаких других вариантов в Тёмкину голову в этот момент не пришло. Да и этой информации для размышления пока что оказалось выше крыши для уставшего после бессонной ночи мозга.
  - А вот интересно, что же тогда делает мать Вашего ребенка? - донеся до Артема голос преподши.
  - Моя жена тоже студентка, и в этом семестре ее учеба проходит за границей. Так что, да, в какой-то степени, я - 'кормящий отец', - процедил Тёмка сквозь зубы. - Днем, пока я на учебе, с ребенком сидит няня. И мать жены помогает по мере сил. Но ночью мы не можем позволить себе такую роскошь...
  В этот момент 'ожил' один из сваленных на преподавательском столе мобильных телефонов, отобранных у студентов перед зачетом, так сказать, для чистоты проверки знаний.
  Взвинченный неприятным обсуждением его частной жизни, Артем не мог не узнать рингтон, поставленный на звонки соседки. Наплевав на то, что это вызывающе самонадеянно, не спросив разрешения у комиссии, парень подскочил и схватил свой вибрирующий телефон, судорожно нажав соединение:
  - Да?!
  - Тёма, солнце, не волнуйся, у Катюшки всего лишь режется зуб, как я и предполагала, - отчиталась Анна. - Врач уже была. Лида в курсе. Все, я на работу помчалась. А тебе успехов!
  - Спасибо, Анют, - невольно улыбнулся Артем. В данный момент ему уже было не до зачета. Главное, с Катюшкой ничего непоправимого не происходит.
  - Хорошие новости? - желчно поддел аспирант, ухмыльнувшись. Видимо, тоже не слишком верил в то, что Азаров всю ночь таскался с ребенком на руках, а не кувыркался с какой-нибудь подружкой. Такие красавчики обычно пользуются большой популярностью у противоположного пола. И вряд ли наличие законной жены служит достаточно веским аргументом в таком возрасте, когда хочется иметь все, что шевелится...
  - Да! Всего лишь режется зуб, - облегченно выдохнул Тёмка, растерев ладонями усталое лицо.
  - А сколько вашему сыну или...
  - У меня дочь. Четыре с половиной месяца, - сухо проинформировал юноша.
  - Удивительно... - задумчиво окинув Артема взглядом, потеплел голос сжалившейся над ним преподши.
  У нее самой была дочь-студентка, у которой тоже вот так головокружительный роман закончился рождением бэбика. Только зять, засранец, и не думал включаться в воспитательный процесс, пока сынок не вырастет из пеленок и памперсов. Дочери пришлось взять академический отпуск, потому что бессонные ночи, по словам ее благоверного, у кроватки должна проводить мать, а его дело, дескать, зарабатывать. А то, что сам сидит уже полгода на шее у родственников жены, только катаясь на многочисленные собеседования, не дающие положительного результата, вроде как не в счет.
  Мужественно подавив в себе некрасивое чувство зависти к счастью и взаимопониманию в чужой семье, женщина тяжело вздохнула.
  - Давайте так, - строго взглянув на своих спутников, решила глава комиссии, - естественно, в виде исключения, - чуть повысив голос, чтобы остальным в аудитории было слышно и не возникло неуместных вопросов. - Азаров, даем Вам три дня на решение домашних проблем. И тридцатого придете вместе с параллельной группой. Но учтите, что все условия - прежние. Чтобы получить 'хорошо', нужно постараться на 'отлично'. Готовы рискнуть? Иначе нет смысла. И если при пересдаче покажете худший результат, то за допуск к экзаменам придется платить, - не удержалась она от напоминания.
  В конце концов, если бы не подобные мелкие 'приработки', которые преподавателям обеспечивали нерадивые студенты, ей проще было бы самой сидеть с внучкой, чем содержать семью дочери.
  - Да, я готов рискнуть! - обрадовался Артем. - Благодарю за понимание и за предоставление еще одного шанса.
  - Можете идти. В этой ведомости мы ставим 'неуд'. Вы точно решили? - все еще колеблясь, прежде чем отрезать пути к отступлению, кисло уточнил Альберт Игоревич.
  - Да! Я приду тридцатого декабря, - уверенно кивнул Артем, поднимаясь.
  Он не любил, когда вмешивались в его личную жизнь, но в данный момент даже был благодарен своим одногруппникам, неожиданно заступившимся за него. Сам бы он вряд ли решился озвучивать настоящую причину своей неудачи. Это его проблемы, что он оказался не в состоянии сосредоточиться на зачете. И при всем желании обвинить свою любимую крошку, у которой выдался тяжелый, но обязательный этап взросления, не мог. И неважно, что у нее там - зубки режутся, или просто день перепутала с ночью, он - отец, а, значит, должен сам справиться со всеми проблемами...
  Упускать свой шанс исправить оценку Артему не хотелось. К тому же Рома должен был вернуться двадцать девятого числа, и Тёмка мог рассчитывать на него.
  Ксюха сообщила, что ее встречать придется днем тридцать первого. Их группа улетала из Москвы позже всех, но и обратно 'немцы' и 'французы' вернулись двадцать четвертого, как раз накануне католического Рождества. А 'англичан' почему-то задержали...
  Но на Новый год все семейство будет в сборе.
  
  ***
  
  Новогодние каникулы, на которые Панов возлагал большие надежды, удались на славу. Вернувшаяся Оксана, успевшая безумно соскучиться по Кате, от дочери практически не отходила, успешно "реабилитируясь" в глазах старшего поколения (своих бабушек и дедушек), недовольных ее решением немедленно после рождения ребенка продолжить учебу. Но Ксюшка и в самом деле чувствовала потребность быть рядом с дочкой, которая с каждым днем становилась все более интересной личностью, и уже не просто спала-ела-пачкала пеленки. Как раз начался самый интересный возраст, когда каждый день случается какое-то пусть крохотное, но новое достижение в развитии обожаемого ребенка.
  К тому же ребята в этом году никуда не умотали на каникулы. Так что участие Ани и даже Лидии Николаевны было обитателям соседской квартиры на данном этапе не нужно. Сергей Романович обрадовался возможности отдохнуть вместе с женой подальше от городской суеты.
  Димку отправили в спортивный зимний лагерь, куда он рвался сам. Как подозревала Аня, чтобы оказаться подальше от родительского надзора. И уповала лишь на то, что за подростками все-таки будет надлежащий контроль со стороны наставников-воспитателей-тренеров. Димка уже не впервые отправлялся туда. И в самый первый раз Анины переживания сводились к тому, как бы ребенок не заболел, вспотев и не переодевшись после тренировки, не остался бы голодным со своими привередливыми предпочтениями в еде, и не забыл потом, при возвращении, собрать все свои манатки. Зарядки для телефона, оставленные в розетке гостиничных номеров или зимние ботинки, сиротливо пристроенные сушиться возле батареи или любимая футболка в сушилке душа - это хоть и малые потери, но все равно неприятные...
  Теперь она переживала за повзрослевшего сына уже по другому поводу, прекрасно помня о том, как сама в пятнадцать лет, будучи в лагере, умудрялась вместе со своими ровесниками дурить вожатых, нарушая правила и режим дня после объявленного отбоя. Только бы не учудили что-нибудь непристойное, типа распития алкоголя или скоротечного романа под воздействием бушующих подростковых гормонов. Такое случалось с безалаберными подростками во все времена. И не важно - пионерский лагерь это или современный спортивно-оздоровительный.
  
  Аня с Егором оказались предоставлены сами себе, и с удовольствием упивались этой свободой от посторонних обязательств. Правда, у Панова выдалось суточное дежурство, а у нее, как обычно, в середине каникул - несколько сверхурочных, чтобы вовремя сдать отчетность после окончания долгих выходных. Ну и пришлось, конечно, нанести несколько обязательных визитов родне. Почему-то в этом году общение с родственниками воспринималось не праздником, а досадным недоразумением, вынудившим их выбраться из уютного гнезда, которое они устроили в кровати в квартире мужчины.
  Аня невольно ловила себя на мысли, что эта тяга друг к другу здорово смахивает на неудовлетворенность молодоженов, хотя такое определение для их с Егором довольно долгих отношений было сомнительным.
  
  Наверное, следовало бы, как показывают в порядочных заграничных фильмах, перед запланированной беременностью сдать необходимые анализы, но перед Новым годом у Анны просто не оставалось для похода в поликлинику свободного времени. Да и чувствовала она себя вполне хорошо, никаких особых жалоб на собственный организм не имела. И поэтому обидно стало, что после восхитительных каникул, посвященных не просто друг другу, а далеко идущим планам, месячные снова пришли точно в срок по лунному календарю.
  Решив, что это подсознание все еще тормозит внутренние естественные процессы зачатия из-за ответственности перед имеющейся семьей и страхом токсикоза (который уж очень неуместен во время отчетности, плавно растягивающейся аж до конца апреля), Аня не слишком расстроилась. Лишь почувствовала легкую досаду, сожалея о сожженных нервных клетках в переживаниях о том, уместно ли вообще в ее возрасте желание обзаводиться детьми. Скорее всего, честно было бы признать, что она ощутила некоторое облегчение, что собственная беременность откладывается.
  Егор вообще посмеялся, дескать, не переживай, родная, будем работать тщательнее над этим вопросом. Столько, сколько потребуется.
  Сам процесс Аньке безумно нравился - нежные ласки умелого и желанного мужчины сменялись страстными занятиями любовью, даря пьянящее ощущение собственной значимости и полноценности, наполняя ее жизнь радостными красками и чувственными переживаниями.
  
  Январь и февраль пролетели практически незаметно. В марте у Панова в клинике настали напряженные дни в связи с какой-то аттестацией всего их лечебного комплекса. Аня погрязла в своей годовой отчетности, радуясь, что получила передышку в разговорах с Егором о ребенке, потому что очень уж ее напугало оброненное вскользь замечание Панова, что, в крайнем случае, он готов даже на ЭКО.
  Аня особо не интересовалась темой экстракорпорального оплодотворения. Проблем с зачатием для нее никогда не существовало. Скорее уж, наоборот, всегда страшилась залететь по неосторожности. И подтверждением тому в прошлом женщины имелась и парочка абортов. Наверное, закон подлости в действии. Ни одного, ни второго ребенка Аня с Анатолием не планировали - так получилось. А теперь, когда собственный малыш, в котором откровенно нуждался любимый мужчина, солнечная радость в доме, скрепляющая союз людей, сознательно готовых стать родителями, был необходим - результата нет...
  Вообще-то, Аня немного кривила душой, раздумывая над 'необходимостью' рожать почти в сорокалетнем возрасте. Может быть, стоит успокоиться на том, что у обоих уже есть внуки? У сына Егора не так давно родился очаровательный здоровый мальчишка.
  На крестины Аню не звали, и Егор ездил один. Она не слишком расстраивалась по этому поводу, понимая, что для бывшей семьи Панова она по-прежнему остается посторонней женщиной. Пожалуй, ей было бы неприятно, если бы Анатолий, считавший своим долгом поддерживать отношения с детьми, притаскивал на домашние семейные торжества свою нынешнюю женушку. И только странное злорадное удовлетворение грело душу. Анна надеялась, что Толиковой жене, так же как и ей, когда Егор уезжает повидаться с сыном, становится немного грустно и волнительно от того, что у него есть свое собственное 'прошлое'.
  
  На всякий случай Аня решила все же проверить свое здоровье. Тем более из женской районной консультации уже неоднократно и настойчиво приглашали на профилактический прием. Гинеколог и стоматолог не самые любимые врачи у большинства женщин, обычно к ним на прием люди ходят только, когда уже совсем приспичит, а последний раз она была там аж пару лет назад...
  В результате профилактического осмотра и осторожных вопросов про возможность беременности, выяснилось, что давнишняя миома, приобретенная ею после нескольких лет ношения вживленной спирали, аборты и застарелый шрам от кесарева сечения, вряд ли поспособствуют благополучному зачатию. Но про эти неблагоприятные факторы Аня и сама была в курсе.
  Врачиха слегка удивилась смущенному любопытству Азаровой, удастся ли ей забеременеть, но снисходительно обнадежила, дескать, если действительно решили, несмотря на критический возраст, стать матерью, то ничего невозможного нет. Стоит лишь пройти интенсивный курс терапии, и у нее появится вполне серьезный шанс. А для начала можно попробовать обойтись 'витаминчиками'. Впрочем, заодно посоветовала не слишком расстраиваться из-за неудачи - двое-то детей у Анны уже есть.
  На прямой вопрос Ани, что это за новомодные витамины, уж не опостылевшие ли в своих рекламах очередные БАД, гинеколог слегка стушевалась и быстренько перевела разговор дальше.
  
  О том, что она ходила в районную поликлинику, Аня Егору решила не говорить.
  Отчасти принятому решению способствовал нечаянно услышанный обмен мнениями гинеколога с медсестрой, когда она вышла из кабинета врача и остановилась, отыскивая в недрах сумочки номерок от сданной в гардероб верхней одежды.
  
  - Нет, я все-таки не понимаю этих баб под сороковник, - философски рассуждала врачиха, не удосужившись проверить, плотно ли прикрылась дверь за очередной пациенткой, - на что рассчитывают-то, собираясь рожать? Тут и у двадцатилетних через одну патологические проблемы, а все туда же! А нам потом объяснительные строчи зав.отделением и глав.врачу, почему на участке столько проблемных беременных, будто это мы работать с населением разучились. Сначала на профилактический прием на аркане затаскивать надо, а как приспичит - потом удивляются своим диагнозам.
  - Все женщины хотят немножечко счастья, - миролюбиво отозвалась медсестра. - В таком возрасте уже сознательно идут на определенные жертвы и с собственным здоровьем, и с материальными затратами. Ну, или чтобы просто удержать мужика рядом. Я так поняла, что эта женщина в разводе.
  - Свет, ты сама-то понимаешь, что потом с этим 'счастьем' по врачам замучаются таскаться? - устало поинтересовалась немолодая врачиха. - И, поверь мне, еще не каждый нормальный мужик выдержит такое испытание, если не дай бог с ребенком что серьезное. А уж из-за пресловутой городской экологии или возраста родителей - какая разница! У нас сейчас вообще нет стопроцентно здоровых людей. И кому она нужна потом будет со своим ребенком? Жила бы себе, радовалась, внуков нянчила, если уж так приспичило с детьми повозиться. А то и вовсе для себя бы пожила по-человечески. Я вот наоборот только и мечтаю, чтобы мои оглоеды поскорее отучились и женились, наконец! Хоть вздохну свободно. А ведь мы с ней почти ровесницы!
  - Мне кажется, Людмила Филипповна, Вы как-то однобоко рассматриваете ситуацию...
  - Да нет, Свет, не подумай, что я ей завидую, - перебила врачиха недовольно. - Выглядит-то Азарова, безусловно, получше меня...
  - С нашими окладами...
  - И с нашими мужиками... - грустно подхватила гинеколог. - Ладно, вызывай следующую...
  
  Замершая было Анна, невольно став свидетельницей собственного обсуждения, окончательно расстроилась. Она и сама до жути боялась возможной патологии, а тут вместо утешения, как нарочно, такой неприятный прогноз. Понятно, что врачи перестраховываются, и обязаны предупредить о возможных последствиях, ссылаясь на статистические данные, но все равно очень неприятно. И особенно обидно то, что обсуждают вот так, за глаза, словно старушки-сплетницы на лавке возле дома...
  
  Свое депрессивное состояние после посещения районной поликлиники Аня пыталась объяснить усталостью на работе. Уж лучше бы она съездила к Егору в клинику. Все-таки врачи, принимающие пациентов по дорогой страховке, более тщательно следят за своими языками и соблюдением определенной этики. Да и Рахиль Абрамовна, заманив на чашку ароматного чая на травах, наверняка нашла бы слова поддержки для совсем упавшей духом подруги своего 'крестника'.
  
  ***
  
  В конце апреля, несмотря на относительно здоровый образ жизни, специальную диету и прочие изыски, не принесших Панову ожидаемого положительного результата своих стараний по улучшению демографической обстановки, Аня уже не на шутку занервничала. Особенно когда, убираясь в квартире Егора, нечаянно наткнулась на результаты его анализов, сделанных, судя по дате, буквально на днях. Из заключения следовало, что с его репродуктивной системой все было в полном порядке, и, значит, проблемы, действительно, у нее самой.
  Почему он ничего не сказал ей о том, что обследовался, и как допустил, чтобы она увидела эти справки, Аня спросить не решилась. Просто сделала вид, что и в глаза их не видела. То ли Егор все еще собирался с духом, чтобы поставить ее в известность, то ли, полагался на милость природы, давал им обоим шанс обойтись без вмешательства медицины...
  Мысли о стремительно тикающих биологических часиках неустанно преследовали Аньку, мешая радоваться каждодневным мелочам. Снова поселился страх, что разочарованный, расстроенный неудачами и ставший задумчивым Егор, которому захотелось зрелого отцовства, охладеет к ней. Потерять этого мужчину Аня не могла. Она верила ему в том, что он действительно успел прочно привязаться к ее семье за время их знакомства. И в то же время сомневалась, прекрасно понимания, насколько хрупко бывает безоблачное счастье. Бывшего мужа не удержали рядом ни почти двадцать лет совместного брака, ни наличие двоих детей. И насколько оправданы подготовкой к аттестации задержки Егора допоздна работе? Или это уже следует считать определенным тревожным сигналом к предстоящему расставанию?
  
  ***
  
  В марте на несколько дней в Москву приезжал бывший Ромкин парень Иван со своим партнером. Иван собирался проведать свою родню, а заодно провести для своего сожителя ознакомительную экскурсию по историческим и злачным местам столицы.
  С согласия Романа Оксана пригласила их к себе в гости. Так сказать, в благодарность за услугу поддержки, за которую она была безмерно благодарна парням, решившим вопрос с ее опекой вдали от родного дома.
  Артему визит из прошлого Ромки дался не слишком легко, но он постарался ничем не выдать своего недовольства ситуацией. Однако неоднократно ловил себя на мысли, что непроизвольно наблюдает за каждым взглядом, которыми обменивались Рома с Иваном. Ревновать было глупо, ведь прошло уже много лет с тех пор, как они расстались. Да и Ромка всегда уверял его, что никогда прежде не испытывал со своими партнерами ничего подобного тем чувствам, которые возникли к нему. Но Артем ничего не мог поделать с болезненной занозой, застрявшей в сердце, и ощутил искреннее облегчение, когда нежданные гости покинули их квартиру.
  Ромка, кажется, не заметил этого напряжения. Льстить его самолюбию или давать повод для беззлобных подколок у Тёмки не имелось ни малейшего желания.
  
  Ив привез Оксане расписных матрешек, подтвердив свое умение и мастерство в области почти позабытого прикладного искусства. Бум на сувениры подобного плана давно прошел, и в стране хватало своих умельцев для поделок, интересных лишь иностранным туристам.
  Иван сказал, что это презент для Катюшки, но Оксане откровенно было жаль отдавать семимесячной дочери на растерзание такую красоту. При одной из встреч Ив просил ее рассказать о семье, и заинтересовался фотографиями Ксюхиных родственниц. Фотки давно оставившей этот бренный мир прабабушки у нее с собой не было, но Тёмка отсканировал старый снимок, взятый у Ани, и прислал.
  Оксане тогда и в голову не пришло, зачем Иван интересуется ее родословной по женской линии. Но теперь, глядя на стилизованные под обычную манеру росписи 'одежки', но искусно, с филигранной точностью выполненные портреты женщин - ее прабабушки Полины, бабушки Веры, матери Анны, ее собственный и Катюшкин - наконец-то догадалась. Видимо, он еще тогда задумал сделать ей свой подарок. А ведь Ромка говорил, что Ив больше не занимается подобным баловством...
  Отдавать матрешек Кате, у которой появилась манера все пробовать на зубок или выкидывать из кроватки, Ксюхе стало откровенно жалко. Поэтому до поры до времени преподнесенный от души авторский сувенир переместился на почетное место на полку с книгами.
  
  ***
  
  Несмотря на весеннее пробуждение природы: яркое солнце и молодую зеленую поросль, по-особенному упоительный апрельский воздух, будораживший все живое, обещая радостные перемены после долгого зимнего сна, Ане казалось, что ее душа все еще остается запертой в белых холодных и равнодушных чертогах минувшей зимы.
  Отчаяние разъедало изнутри, чужие радости не вызывали обычного отклика порадоваться вместе. Ощущение собственной ущербности и неполноценности угнетало. Былая легкость и ощущение распахнутых за спиной крыльев сменилось депрессией и какой-то апатией, пригибающих ее к земле. Да и вообще, происходящее вокруг воспринималось, словно через призму из мутного стекла. Даже находясь не просто среди людей, а рядом с теми, кто ей по-настоящему дорог, Анька ощущала себя лишней. И наблюдала за суетой будто бы из-под купола, оставаясь среди людей наедине с собственными тяжкими раздумьями и страхами.
  Егор пытался отвлечь ее от невеселых дум о собственной ущербности, не совсем понимая, что именно с ней происходит. Старался растормошить ее, погружающуюся все глубже в пучину отчаяния из-за невозможности осчастливить любимого мужчину долгожданным ребенком. Но на его расспросы Аня неизменно отвечала, что это всего лишь весенний авитаминоз и усталость из-за отчетного периода на работе.
  Признаться, что у нее, как выяснилось, проблемы по женской части, почему-то не хватало смелости. Она подозревала, что Егор с энтузиазмом примется их решать, благо хороших гинекологов среди его знакомых коллег-врачей хватало. А если 'решит', то какова вероятность из-за диагноза 'старородящей' все-таки произвести на свет ребенка с физической или умственной патологией? И остаться потом со своей проблемой один на один, как и прогнозировала эта бесчувственная тётка из районной гинекологии?
  Все чаще Ане хотелось избежать общения и просто побыть наедине сама с собой. Желание писать свои опусы куда-то улетучилось вместе со сбежавшим вдохновением, не хотелось смотреть телевизор, слушать музыку, даже читать...
  Анька на автомате интересовалась успехами сына, немного оттаивала рядом с внучкой, ловя себя на мысли, что завидует собственной дочери из-за того, что та подарила соседям такое счастье - почувствовать себя папашами. А сама она до ужаса боялась, что не сможет преподнести Егору, который был для нее не просто сожителем, не просто другом, но самым любимым человеком, такой же бесценный подарок - здорового ребенка.
  Этот навязчивый страх поддерживался еще и вынужденным общением со старой знакомой, которая в свое время 'рискнула' родить в тридцать восемь, и теперь расхлебывает в одиночку последствия своего решения, мучаясь с больным ребенком. Стараясь оградить себя от негатива, Анна даже перестала сама звонить ей. Но той время от времени требовалась привычная 'жилетка', и послать ее со своими жалобами на жизнь к кому-нибудь другому, у Ани не хватало духа. А ведь подруга когда-то тоже старалась не думать о плохом варианте и мечтала о радости в семье, которая появится с рождением еще одного ребенка, и даст им с мужем повод выбраться из затянувшей рутины семейных будней.
  В результате теперь - ни мужа, ни нормальной семьи, ни приличной работы. И гражданская совесть, и материнское сердце не позволяют ей отказаться от пожизненной обузы, сдав неудавшееся чадо в спец.интернат...
  Аня бессчетное число раз спрашивала саму себя, стоит ли и ей рисковать всем, что она имеет сейчас?
  
  ***
  
  В конце мая Егор укатил в командировку - то ли делиться опытом, то ли, наоборот, набираться. Расставание хоть и ненадолго, всего на несколько дней, вызывало у Ани противоречивые чувства. С одной стороны женщина понимала, что им надо немного отдохнуть друг от друга из-за возникшего напряжения в отношениях, а с другой очень уж не хотелось отпускать своего любимого мужчину надолго.
  Прощание накануне его отъезда вышло долгим и безумно нежным. Они практически и не спали той ночью. Тем более что в четыре утра за Егором уже пришло такси, чтобы отвезти его в аэропорт на семичасовой рейс.
  Крепко обняв полусонную Аньку, оставляя ее нежиться в теплой кровати, Егор посоветовал немного отвлечься, пока его не будет. И даже 'благословил' на посиделки с подружками, с которыми она в последнее время редко встречалась.
  Впрочем, повод тут же нашелся. Бывшая одноклассница как раз пригласила подруг отметить свой день рожденья.
  
  Возвращалась из уютного ресторанчика, Аня чувствовала себя и впрямь бодрой и помолодевшей, радуясь, что любимый зять вызвался встретить ее в столь поздний час.
  Не дожидаясь, пока Артем выйдет из машины и откроет дверь со стороны пассажирского сидения, Анька неуклюже выбралась сама. Подхватив сползший с голых плеч палантин и чуть не уронив прямо в лужу у ног клатч, она сладко потянулась, разминая все косточки и наслаждаясь прохладой наступившего вечера.
  - Устала? - сочувственно спросил Тёмка, любуясь миниатюрной аппетитной фигуркой соседки, облаченной ради похода в ресторан в весьма интригующее платьице, открывающее колени. Высокие каблуки туфель выгодно подчеркивали стройность ног. Может быть, он всегда необъективно оценивал эту женщину, по стечению обстоятельств оказавшуюся его тёщей, а, может, просто волшебство опустившейся на город ночи скрадывало возрастные изъяны, но как ни придирался Артем, почему-то никак не получалось представить, что Аня ровесница его матери. Наверное, и Ксюха будет так же хорошо выглядеть в ее возрасте.
  
  Тёмка мысленно похвалил себя за то, что забрал соседку из ресторана, потому что на компанию симпатичных веселящихся дам бальзаковского возраста, чувствующих себя довольно вольготно и раскованно, уже с интересом поглядывали мужики с соседних столиков. Вряд ли Анна дошла до той кондиции, чтобы знакомиться с посторонними мужчинами в отсутствие Панова, но ему отчего-то неожиданно неприятна оказалась сама мысль, что кто-то разглядывает его первую настоящую женщину, рисуя в своем воображении пикантные сценки продолжения знакомства.
  И еще Артему почему-то польстило удивленное и слегка завистливое выражение лиц Аниных подруг, когда он объявил сияющей улыбкой соседке, что 'любимый зять' приехал за ней. 'Собутыльницы' Ксюшкиной матери (кстати, распивающие бутылку, присланную с одного из соседних столиков) отправились по домам на такси.
  
  - Нет... Наверное, просто слегка укачало. Пить надо меньше... - вздохнула Аня, признавая за собой грешок.
  Полезла в сумочку за жвачкой, но чуть не выронила выскользнувший мобильник, предпочла поймать его, а совсем новая пачка Орбита шлепнулась в лужу под ногами. - Вот, блин! Тём, у тебя жвачка есть?
  Артем пошарил в карманах, достал начатую пачку и вытряхнул на ладонь пару мятных подушечек. - Держи!
  - Спасибо, солнце, - обрадовалась Анька, забирая одну.
  Не хотелось, чтобы сын, выйдя в коридор чмокнуть загулявшую мамашу, учуял запах коньяка. И зачем только она 'шлифанула' сверху каким-то итальянским игристым вином, которое имениннице прислали кавалеры с соседнего столика? На этикетке было что-то про 'Франчакорта Сатен Брют...', и оно очень смахивало на привычное шампанское. Именинница решила не отказываться от знака внимания, тем более что солидные мужики вели себя пристойно. Видимо, не искали легких развлечений, а собрались на деловую встречу или просто решили скоротать вечер с друзьями. И после парочки танцев не возомнили, что имеют право присоединиться к женщинам, предпочитавшим ненадолго забыть, что у каждой из них дома есть семьи.
  - Может, прогуляемся? - предложил парень, взглянув на светящиеся окна в своей квартире. - Заодно и проветришься...
  - Давай, - неожиданно для самой себя согласилась Анна, решив, что полчаса особой роли не сыграют.
  Катюшку уже должны были уложить спать, так что присутствие Артема в данный момент его семье вряд ли было крайне необходимо. Димку она загнала домой еще в половине одиннадцатого, и ругаться с сыном, если он сейчас снова у компа, а вовсе не занят уроками, желания не было. В такой приятный вечер не хотелось портить настроение ни себе, ни окружающим.
  
  Фонари вдоль улочки, которую они выбрали для променада, видимо, в целях экономии электроэнергии, горели через один. Уцепившись за локоть Артема, чтобы не навернуться на высоких каблуках по причине злоупотребления алкоголем, Аня наслаждалась неспешной пешей прогулкой. Тёмка весело отчитывался за прошедший день, рассказывая о прикольной лекции в универе, о дочке, а она просто радовалась теплому вечеру, недавней встречей с подругами и ощущению свободы и легкости из-за отошедших на задний план собственных проблем...
  Проходя мимо очередного скверика, Аня непроизвольно приостановилась и с наслаждением вдохнула ароматный воздух распустившейся сирени.
  Артем сначала растерялся, не сообразив, чем вызвана внезапная задержка, а потом улыбнулся, аккуратно отцепив пальцы соседки от своей руки и ломанулся в затрещавшие под его весом кусты.
  Анька и ахнуть не успела, как он уже неуклюже спускался, надрав охапку сирени. Мокрые после недавнего дождя листья весьма щедро оросили его рубашку. Сегодня Артем был облачен в черные джинсы и темно-серую рубашку навыпуск, плотно облегающую безупречный торс. На запястье тускло поблескивал подаренный ею серебряный браслет, с которым Тёмка не расставался. Несмотря на мрачноватый стиль, выглядел парень сногсшибательно. Впрочем, в Анькиных глазах он и в растянутом на коленях трико, и рваной майке не растерял бы своей привлекательности.
  Обрывая кусты, Тёмка умудрился оцарапаться об ветки, обломанные предыдущими 'мародерами'. Но эти неприятные мелочи, казалось, нисколько не огорчили юношу, довольного реакцией соседки.
  Беспечно облизнув выступившую из царапин на руках кровь, сияющий Тёмка всучил ей сирень и теперь чувствовал себя героем, наблюдая за по-детски восторженной улыбкой Ани, зарывшейся лицом в цветы.
  Вдоволь налюбовавшись на это зрелище и сжалившись над героическими попытками Аньки сохранить равновесие в не слишком удобной для прогулок обуви, Артем потащил ее на детскую площадку, решив, что подышать свежим воздухом можно и здесь.
  Вот только обе деревянные лавочки были изгвазданы в песке. Наверное, днем дети лепили куличики (теперь сиротливо размокшие из-за дождя и разъехавшиеся неопрятными кучками), а безмозглым мамашам в голову не пришло объяснить чадам, что лавки здесь вовсе не для подобных забав. Пластиковая поверхность сидения качелей тоже оказалась мокрой.
  Скептически покосившись на короткое платье спутницы, Тёмка небрежно провел ладонью по сиденью, стряхивая излишки воды, вытер руку об джинсы, плюхнулся на качели сам и решительно притянул соседку, усадив ее на свои колени.
  - Ммм... - неопределенно прокомментировала Аня такое самоуправство, с наслаждением скинув туфли и боком привалившись к груди Артема. - Не могу сказать, что я сильно против, но это как-то...
  - Не ёрзай только, - перебив формирующуюся в затуманенной алкогольными парами голове соседки мысль, рассмеялся Тёмка и аккуратно обнял ее за талию, чтобы не соскользнула босыми ногами на землю. - Надеюсь, твои ровесники уже спят и нас не осудят.
  - А твои? - поддела Аня, кивнув на компанию подростков, проходящих мимо них по тропинке, ведущей наискосок через площадку.
  Те с глумливыми ухмылками покосились в их сторону, но слишком невнятно что-то обсуждали между собой, чтобы обижаться или огрызаться в ответ на непристойные замечания. Аня понадеялась, что в полумраке плохо освещенной фонарем детской площадки, пацаны не поймут, что 'подружка' в романтической парочке, устроившейся на качелях, в два раза старше своего спутника.
  - Это, скорее, ровесники твоего сына, у которых более беспечные родители, - съехидничал Артем. - Ребенка домой загнала, а сама допоздна гуляешь, вредина.
  - Так я не одна, не беспризорная, - парировала Аня. - Ты же встанешь на защиту моей девичьей чести, если кто-нибудь будет приставать, не рассмотрев в темноте, что 'молодая была уже не молода'? - процитировала она слегка кокетливо.
  - Не сомневайся, - без тени улыбки кивнул парень. - И в темноте, и при свете дня, и вообще...
  - Эх, Тёмка, Тёмка... - задумчиво пробормотала Аня, приобняв Артема за шею и рассеянно взъерошив волосы на его затылке. - Какое же ты сокровище, солнце наше... И почему только ты выбрал парня?
  - Не знаю... может, потому, что он выбрал меня? - открыто улыбнулся юноша, млея от нечаянной ласки нежных женских рук и с удивлением отмечая в голове странный шум, как будто успел пригубить крепкий напиток.
  Аромат веток сирени, бережно прижатых Аней к груди, плыл в вечернем воздухе дурманящей, почти осязаемой дымкой, перемешиваясь с запахами мокрой земли, травы и листвы, дразнящим ароматом женской горячей кожи и утонченных духов.
  Артём поёрзал.
  - Промок? - спохватилась Анна. - Может, пойдем домой? А то отморозишь что-нибудь важное.
  - Не волнуйся, Анют. Не промок и не отморожу. У меня джинсы плотные, - успокоил Тёмка. - Давай посидим еще немного. Я же тебя выгуливаю, забыла?
  - А! Точно! Нехорошо показывать дурной пример несовершеннолетнему сыну. Гуляем дальше, пока не протрезвею, - рассмеялась Аня, беспечно болтая босыми ногами.
  Артем подавил вздох сожаления, потому что она убрала пальцы с его затылка, чтобы двумя руками поддерживать рассыпающийся букет. Он чуть было не пожалел, что наломал веток сирени, но потом вспомнил, как она радовалась, и смирился.
  На взгляд Тёмки Аня была не так уж и навеселе, скорее, просто отпустила себя, наконец-то, позволив расслабиться. И ему нравилась ее сегодняшнее настроение. В последнее время соседка выглядела подавленной, будто что-то тревожило ее, не давало покоя. Сначала Артем искренне верил объяснениям, что она просто жутко устает на работе, потом подозревал, что что-то не складывается в отношениях с Егором. Но, пристрастно наблюдая за дорогими ему людьми, которым желал счастья, решил, что Панов, как всегда, безупречен. И, значит, причина Аниного мрачного настроения кроется в чем-то другом...
  Может, следовало просто спросить в лоб? Вдруг в его силах помочь исправить ситуацию и вернуть искрящуюся радость ее глазам? Тёмке нравилось, когда Аня улыбалась. Вот так же легко и открыто, как сейчас, а не скупо, мимолетно, будто пугаясь, что за каждую капельку радости ей придется вдвойне заплатить чем-то важным...
  Артем прижался щекой к затылку притихшей в его объятиях женщины, вновь зарывшейся лицом в сирень.
  - Тебе так нравится этот аромат?
  - Люблю сирень, - кивнула Аня. - Жаль, она долго не стоит, и, сорванная, быстро вянет...
  - Хочешь, я тебе целый куст выкорчую? Посадишь на лоджии в ведро и будешь пару недель нюхать, пока не отцветет? - дурачась, предложил парень.
  - Вот придумал, - хмыкнула соседка. - А потом ее куда, к вам притащу? Будете Катюшкину коляску летом в тенёчке ставить...
  - Да нет, стрёмно Катю уже в коляске на балкон выставлять. Не дай бог, эта егоза проснется и молча поднимется. Еще кувыркнется через бортик, - серьезно рассудил ответственный папочка.
  - И то верно, - спохватилась Анька. - Я так однажды Ксюху чуть не проворонила, не услышала, как она проснулась. Хорошо, она в зимнем комбинезоне была, неповоротливая. Еле успела подхватить, а то тоже могла бы из коляски сигануть.
  - Хорошо хоть не с балкона, - машинально пробормотал Тёмка.
  - Ты что! Я же все-таки не совсем мать... в смысле не мать, а ехидна... Тьфу! Не ехидна, а нормальная мать! - наконец высказалась Анька, развернувшись к зятю и возмущенно уставившись на давящегося смехом парня. - Ну что ты ржешь-то?! Я окна всегда прикрывала, только форточки оставляла! У меня паранойя с первым ребенком была почище, чем сейчас у Лиды.
  - Ой, не могу... Прекрати меня смешить, 'не совсем мать', - передразнил Артем, перехватив сползающую с коленей Аньку поудобнее. Его рука оказалась под ее теплой полной грудью, и парень аж вздрогнул от неожиданности, почувствовав легкое возбуждение и смятение. Поспешно сдвинул ладонь ниже, на талию, надеясь, что Аня не придала нечаянному прикосновению особого значения. - Что-то как-то странно язык у тебя заплетается. Похоже, ты не слишком быстро выгуливаешься. Не замерзла еще? - заботливо поправил он палантин на ее плечах, чтобы скрыть дрожь собственных пальцев.
  - Не-а... - буркнула Анька обижено, снова прильнув к его груди, чуть ли не зарывшись носом в расстегнутый ворот рубахи, пахнущей дорогим парфюмом. Подобная ароматерапия ей безумно нравилась. Ссориться по пустякам не хотелось, слишком хорошо ей было сейчас нежиться в теплых, целомудренно-бережных объятиях молодого человека, защищающего ее от дуновений свежего ветерка. - Я вообще могу заткнуться! - пригрозила она, но тут же встрепенулась:
  - Слушай, Тём, расскажи лучше, как тебя угораздило познакомиться с Ромкой?
  - Зачем тебе? - удивился юноша.
  - Интересно, - неопределенно пожав плечами, призналась Аня. - Ромку бесполезно пытать, для него ваши отношения слишком... интимны, что ли...
  - Так тебе с постельными подробностями? - съехидничал Артем, изобразив изумленное негодование.
  - Не, с подробностями не обязательно. Не стоит выносить сор из избы...
  - Какой сор?!
  - В смысле, я хотела сказать, что у меня и так воображение хорошее. Можешь в общих чертах...
  - Представляю, что ты там себе в таком состоянии нафантазируешь, - хмыкнул Артем.
  - Предлагаешь мне умереть от любопытства? - заискивающе осведомилась соседка, лукаво взглянув из-под полуопущенных ресниц.
  - Ты же не кошка, - миролюбиво погладил Тёмка ее по спине, надеясь отвлечь. Как-то не готов он был сейчас откровенничать на такую тему, да и вообще не собирался делиться с кем-нибудь своим сокровенным. Даже с Аней...
  - Муррр... - не согласилась слегка дезориентированная ситуацией Анька с его выводом, томно прогнувшись под его ладонью и продемонстрировав грацию тянущейся кошки.
  - Упс, - сглотнув, снова напрягся Артем. Непроизвольно замер, каменея. Как-то неожиданно не к месту услужливая память выдала интригующую картинку их единственной ночи. Не следовало ворошить прошлое, к которому участники междусобойчика отнеслись так неоднозначно.
  Тёму до сих пор мучило возникшее наутро недопонимание. Сколько раз он порывался поговорить начистоту, но каждый раз что-то останавливало и мешало объясниться. Может быть, стоит попытаться еще раз?
  - Ань, - охрипшим голосом произнес Артем, - я давно хотел тебе сказать... Вот только не уверен, что и сегодня подходящий случай...
  Анна удивленно подняла голову, выражая готовность внимать. Правда, то ли от такой близости нравившегося ей мальчишки, к которому питала нежную привязанность, то ли под воздействием коварного игристого вина, в ее затуманенном разуме происходили странные вещи, и этот вечер казался ей не совсем реальным...
  - Анют, я... ты только пойми меня правильно, я вовсе не претендую ни на что, - накрыл он на всякий случай ее руки своими ладонями, чтобы соседка сгоряча не звезданула пощечину, вообразив себе какую-нибудь пошлятину, ведь горазда же раздувать из мухи слона. - Ань, ты, наверное, и сама догадываешься, как я к тебе отношусь...
  - Как? - тупо переспросила она, все еще не понимая, куда он клонит.
  - Ты мне нравишься... - обреченно признался Артем.
  - В смысле?
  - Очень нравишься. Как человек и как женщина, - терпеливо повторил парень.
  - А женщина - не человек?
  - Я не договорил, - не купился он на ее провокацию увести разговор в другое русло.
  - Тёма-а-а... - чуть ли не простонала Анька в полнейшем смятении, - не мели ерунды...
  - Нет уж, послушай, - неожиданно упрямо продолжил Артем. - Я прекрасно понимаю, как нелепо мое признание выглядит со стороны...
  - Думаешь, я настолько пьяна, что завтра сможешь отпереться, мол, у меня приключились слуховые галлюцинации? - попыталась пошутить Аня, хотя ей самой стало совсем не до шуток. - Или я на тебя надышала алкогольными парами, и у тебя помутился рассудок?
  - Отпираться от своих слов не буду, - твердо пообещал парень, - несмотря на твое постоянное подчеркивание огромной возрастной пропасти. Я просто хочу тебе объяснить, что тогда, у Ромки на даче...
  - Стоп! - решительно прервала Анька, попытавшись встать, но Артем ее удержал неожиданно властно. Только клатч шлепнулся на землю рядом с туфлями, но Аня и не вспомнила в этот момент, что в сумочке лежал ее мобильник. - Кто старое помянет, тому глаз - вон!
  - Хорошо, - покладисто вздохнул парень, погладив ее пальцы. - Просто знай, что ты меня не совращала. И не мучайся, пожалуйста, из-за того, что мы... были вместе... И прости меня, нас...
  - Артем... мне не нравится эта тема. Будем считать, что уже давно простила...
  - Честно? - стараясь скрыть громадное облегчение, все-таки с подозрением уточнил он.
  - Мамой клянусь! - дурашливо подтвердила Анька, но тут же спохватилась:
  - Только Полякову не проболтайся нечаянно! Ни к чему ему знать, что я больше не держу на него обиды.
  - Спасибо, Ань... Веришь, будто и впрямь камень с души свалился...
  - Верю, моя радость... Спасибо тебе, Тёмка, за то, что ты такой... - обернулась Аня, пытаясь разглядеть выражение его глаз. Свет фонаря, стоявшего возле подъезда дома еле достигал детской площадки, и на лицо молодого человека падали причудливые тени.
  - Какой? - улыбнулся заинтригованный Артем, склонившись совсем близко.
  - Такой... - Анька лихорадочно перебирала в голове подходящие эпитеты, но никак не могла сформулировать фразу. Мечта, с которой она разминулась во времени, и потому утешением может служить лишь платоническая любовь. И никакие признания ни к чему. - Такой светлый, ласковый, добрый, красивый... солнечный... моя мечта... - тихо повторила она, прошептав прямо в его губы, неожиданно оказавшиеся чересчур близко, позволяя смешиваться их дыханиям.
  И так почти ничтожное расстояние между их лицами неумолимо сокращалось, но Аня не могла, да и не хотела сейчас сопротивляться магнетическому притяжению. Еще один миг и... На краю сознания мелькнула мысль о предусмотрительности с мятной жвачкой...
  Женщина моргнула, невероятным усилием воли прогоняя безумное наваждение, и, быстро схватив ладонями его лицо, поцеловала парня в кончик носа.
  Зрачки Артема обиженно сузились, но в затуманенных глазах мелькнуло понимание.
  - И тебе спасибо, Ань, - сконфуженно пробормотал Тёмка, поспешно выпрямляясь.
  - А мне-то за что? - вздохнула Аня, опустив глаза и принявшись судорожно теребить рассыпавшиеся по ее коленям ветки сирени.
  - За то, что не дала разыграться своему воображению, - с легкой грустью произнес Артем, признавая ее правоту.
  Так им обоим проще. Следует и впредь держать при себе то, что не должно усложнять никому жизнь - ни им, ни их близким и дорогим людям...
  - Так какие подробности ты хотела услышать? - нарочито бодро произнес он, спешно меняя тему.
  - Уже никакие, - великодушно отмахнулась соседка, все еще оглушенная чуть было не случившимся. - Я и впрямь не кошка. Это слишком личное. Твое, Тём, ваше с Ромкой...
  - Ты точно не умрешь от любопытства?
  - Не дождешься! Сама придумаю, что и как, - пообещала Аня беспечно.
  - Мне уже страшно неловко, - съехидничал парень, вновь обнимая ее, слегка раскачиваясь, словно баюкая свою беспокойную подопечную, выводящую его из равновесия.
  Умиротворенная Аня притихла, прислушиваясь к постепенно укладывающемуся волнению, отрешенно отметив, что в ее состоянии в уютных объятиях недолго и отключиться...
  Артем покосился на прикорнувшую на его плече спутницу и глубоко вздохнул. Сама того не подозревая, Аня всколыхнула в его памяти события, к которым юноша относился неоднозначно. Стараясь теперь принимать их как данность, иначе, при попытке проанализировать, и представить, что было бы, если... мозг начинал вскипать.
  
  ***
  
  Как-то по весне внимание Романа, неоднократно наблюдавшего в загородном клубе на автодроме за группой байкеров, привлек высокий стройный блондин, участвовавший в паре заездов новичков. (Сам Рома время от времени развлекался, принимая участие в любительских гонках на внедорожниках). Но все не было удачного момента, чтобы подойти и познакомиться поближе. К тому же парень явно не выглядел не то что сторонником, но даже и просто сочувствующим определенному кругу любителей нетрадиционного секса. Байк у него был клубный, взятый на прокат, защитная экипировка вообще оставляла желать лучшего. Эконом-минимум, без которой устроители просто не допустили бы его к соревнованиям. Впрочем, 'упаковка' Ромку волновала мало, а вот хорошая физическая форма, в которой парнишка содержал свое тело, да и смазливая внешность - очень даже.
  На лето Рома потерял этого юнца из вида, но почему-то не выкинул из головы, как он чаще всего поступал со всеми прочими симпатичными парнями, если не видел перспективы в развитии отношений. В принципе, Роман нередко обращал внимание на интересных молодых людей. Как обычно мужики пялятся на женские прелести, так Ромке нравилось ласкать взглядом молодых, здоровых парней. Все-таки в мужской стати есть что-то притягательное, сродни эстетической красоте античных статуй. Впрочем, женщинами время от времени Рома тоже интересовался, когда от их внимания и притязаний было лень отбрыкиваться или случалось подходящее настроение.
  Никто из тех, у кого Роман пытался получить хоть какую-то предварительную информацию, толком не смог пролить свет на то, откуда красавчик-блондин появился в этой тусовке. Кто-то упоминал, что в прошлом сезоне он сюда приходил с приятелем, но потом начал появляться один. И никто не смог внятно ответить, по какой причине парень до сих пор плотно не прибился ни к одной компании, держась несколько независимо. Видимо, сам 'безлошадный', но одалживаться не привык, а чтобы регулярно участвовать в заездах, скорее всего, не было лишних средств. Как получается накопить или перезанять, так и объявляется на треке. До одержимого фаната байк-клуба, парнишка явно не дотягивал. Те любыми правдами и неправдами готовы заполучить очередную дозу адреналина, которая выплескивается в кровь, когда ввязываются в рискованную игру.
  Правда, Поляков мимоходом выяснил, что юноша иногда делал вклад по минимальной ставке на лидера гонок, и только. Роме понравилось это благоразумие, потому что сам прекрасно знал, как тяжело отказываться от призрачного шанса сорвать большой куш на тотализаторе.
  К концу лета давняя встреча притупилась в памяти, и Ромка постарался выкинуть из головы все, что было связано с объектом его интереса. К тому же летом этот парень вообще ни разу не появился на треке. Скорее всего, приезжий, и на каникулы или в отпуск отправился в родные пенаты. А то и вовсе в армию загремел. По возрасту вроде похож на призывника.
  Но как-то осенью в субботний выходной Роме вдруг снова померещился красавчик-блондин, моментально заставив екнуть сердце и почувствовать легкое возбуждение. Ему показалось даже, что хмурый день стал немного ярче. Поляков не собирался анализировать причину вновь вспыхнувшей заинтересованности. На легкий путь к тому, чтобы заполучить этого парня к себе в постель Ромка не особо рассчитывал. Почему-то сначала хотелось просто пообщаться, хотя бы перекинуться парой слов. Вполне возможно, что внешность обманчива, и за красивой оболочкой ничего путного не присутствует. Сколько раз он уже обжигался на мальчиках-красавчиках? Особенно на тех, что с виду выглядят не слишком порочно. Уж совсем развязных шлюшек мужского пола Ромке претило допускать в свою постель.
  В тот день Поляков здесь находился с приятелем. Но едва они закончили собственные соревнования, надеясь потом, вернувшись в город, устроить дружеские посиделки в каком-нибудь кабаке, как того вызвонила недовольная супруга, учинив благоверному скандал и велев немедленно возвращаться домой.
  Ромка снисходительно покивал головой на неловкие оправдания недавно женившегося мужчины и, сочувственно похлопав по плечу, кивнул:
  - Ничего, в другой раз как-нибудь пересечемся...
  Приятель поспешил отчалить, чтобы не усугублять домашнюю обстановку, а Поляков остался поглазеть на заезд байкеров по усложненной трассе автодрома 'Профи'.
  В этот раз блондинчик оказался среди толпы зрителей. Роман наблюдал за ним издалека, с интересом изучая сменяющиеся эмоции на лице парня, переживающего за то, что происходило на треке. Заметно было, что ему жутко хочется поучаствовать, но, видимо, оказался совсем на мели, поэтому и довольствовался малым, заряжаясь энергией болельщиков.
  Рома протиснулся сквозь плотный срой азартных зрителей, переживающих за своих друзей или просто за участника, оказавшегося в этот день в фаворе у публики, на которого сделали ставку.
  Вблизи парнишка показался Полякову еще привлекательнее, аж кончики пальцев зачесались, как захотелось дотронуться, например, чтобы стянуть резинку с его длинных волос, собранных в стильный хвостик. Причем это странное ощущение вызывало у Романа недоумение - как-то раньше не случалось ему мандражировать, заводя поверхностные знакомства. Молодой мужчина привык контролировать ситуацию, и поэтому слегка разозлился на себя. Глубоко вздохнув, беря себя в руки, дождался, когда участники заезда промчатся мимо и, разбрызгивая грязь из-под колес, переместятся на дальний участок автодрома (потому что за ревом моторов и визгом шин было не расслышать друг друга).
  - Почему сегодня не участвуешь? - непринужденно поинтересовался Рома, придвинувшись еще ближе.
  
  Артем даже не понял сначала, что обращаются именно к нему.
  Но остановившийся рядом взрослый парень вновь заговорил:
  - Я видел тебя несколько раз на треке... Так чего сегодня за ограждением?
  Артем неопределенно пожал плечами.
  - На мели, что ли? - подсказал Рома, не желая оставлять попыток разговорить юношу.
  Тёмка быстро смерил взглядом словоохотливого парня. Высокий брюнет с правильными чертами мужественного лица был облачен в короткую черную кожаную куртку, тертые джинсы, явно не турецкого пошива, крепкие армейские берцы (самое оно для сегодняшнего прохладного дня). Артем, обутый в любимые старенькие кроссовки, даже позавидовал, у него самого ноги уже основательно замерзли. Да и бейсболка не слишком спасала от порывов холодного злого ветра. Он как раз собирался натянуть поверх нее капюшон толстовки, когда парень заговорил с ним.
  Образ собеседника дополняла черная трикотажная бандана, придавая молодому мужчине очарования и легкого изящества, ассоциировавшегося у юноши почему-то не с завсегдатаем байкерской тусовки, а с пиратом. Еще он заметил мельком дорогие наручные часы спортивного типа на его запястье. Марку разглядеть Тёмка не успел, но судя по тому, что там наворочено - явно не дешевый бренд. Из серии тех (как шутил один из его друзей), что показывают даже направление ветра...
  Вообще-то Артем не собирался распространяться на тему своего затруднительного финансового положения. Мало ли в Москве провинциалов, приехавших сюда на учебу или в поисках лучшей доли, но бестолково спустивших родительские 'отступные'. Развлечение мотогонками было не из дешевых, и Тёма уже исчерпал свой лимит свободных средств на месяц. А до следующей передачки 'пособия' из дома надо было протянуть еще две с половиной недели.
  Артем и сам перебивался случайными подработками (то курьером, то упаковщиком на каких-нибудь складах, то промоутером сомнительных салонов красоты, вновь открывающихся бутиков или стоматологических клиник), но, к сожалению, именно случайными. Стабильного источника дохода у юноши не было.
  Теплый взгляд незнакомого брюнета, странное завораживающее сияние насмешливых и в то же время каких-то порочно притягательных глаз в сочетании с радушной улыбкой, располагали к откровению. (Впоследствии Артем не раз обвинял Ромку в том, что он его просто загипнотизировал. Впрочем, Рома и не отказывался, правда, в зависимости от ситуации и настроения то принимался все отрицать, то, наоборот, подкалывал, дескать, даже усилий прилагать не надо было - сам виноват, что попался).
  Решив, что, в конце-то концов, он и видит этого взрослого парня в первый и, скорее всего, в последний раз, так что ничего не теряет, Артем нехотя ответил...
  - Рискнешь выйти, если проспонсирую? - неожиданно предложил новый знакомый.
  - Простите, не понял? - слегка опешил Тёмка, напрягаясь.
  Вообще-то поговорку о бесплатном сыре в мышеловке, причем только для второй мышки, парень помнил. Только, видимо, Рома уже тогда расточал свои флюиды обаяния, гипнотически подействовавшего на Артема, подавляя его инстинкт самосохранения.
  Язык у Романа был хорошо подвешен, и поэтому для него не составило особого труда наплести с три короба: и про меценатство, и собственную блажь, и про давний спор с приятелем. Который, дескать, утверждал, что любой пацан из новичков на треке при огромном желании не сможет сделать привычного лидера гонок, даже если есть потенциал. Рома же придерживался мнения, что, профессиональный опыт тут ни при чем, лишь был бы азарт и капелька удачи.
  Артем был в корне не согласен с утверждением, что опыт необязателен, но и отмахнуться от слов о переменчивой фортуне тоже не мог.
  Он немного поколебался, удивляясь столь странному заманчивому предложению, но здоровые амбиции взяли верх. Очень хотелось доказать самому себе и этому верившему в его потенциал парню, что он способен на многое. На профессиональную трассу его, конечно, никто и не допустит, но вот на вторую, средней сложности...
  - А если я продую гонку? - на всякий случай поинтересовался юноша.
  - Не обеднею! Кто не рискует - не пьет шампанское, - беспечно пожал плечами Роман, стараясь отогнать наваждение.
  У мальчишки оказались пронзительно-красивые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Цвета мартовского неба в солнечный день. Темно-голубые, ясные радужки, и затягивающие, словно в омут, бездонные зрачки...
  Поляков старался выглядеть невозмутимо, чтобы притупить бдительность насторожившегося пацана, колеблющегося в принятии окончательного решения, нужного ему.
  В душе Ромки творилось что-то невообразимое. Хотелось позволить парнишке проявить себя и, чем черт не шутит, почувствовать радость победы. Он прекрасно помнил, как в таком возрасте хочется всем и вся доказать свою крутизну, независимость и превосходство. Нормальные амбиции настоящих мужчин, закаляющих характер и волю к победам, помогающие впоследствии успешно двигаться по жизни. Впрочем, и в случае проигрыша Роман рассчитывал, что сумеет найти слова поддержки и утешения.
  И еще почему-то было страшно выгонять это наивное синеглазое чудо на трек. Хотя в этот день вроде бы не было тех, кто обычно без зазрения совести нарушает правила, не гнушаясь подлыми приемчиками, выпихивая неопытных соперников с достаточно сложной трассы. Ромке не хотелось бы, чтобы его вмешательство ассоциировалось у парня с неудачей.
  Поляков отчаянно боялся спугнуть свою 'добычу'. И чувствовал себя настоящим хищником, охотившимся на осторожную дичь. Интуиция подсказывала, что в этот раз он не ошибся в своем выборе, и этот парень может стать тем человеком, с которым захочется встретиться еще не единожды. Если уж и не в постели, то хотя бы просто чтобы пообщаться.
  Хотя, положа руку на сердце, Ромка уже давно повзрослел и не слишком верил в чудеса.
  - Следующий заезд для новичков через час сорок, - деловито произнес он. - Пошли, тебе следует подать заявку и подобрать экипировку, - потянул Ромка парня за собой, схватив за руку.
  Тёмкина ладонь оказалась твердой, сухой и холоднющей. Молодого мужчину точно искрой обожгло от простого прикосновения, хотя в данный момент он не витал в эротических фантазиях и не испытывал потребности немедленного удовлетворения плотских желаний.
  Артем напрягся, вырвав свою ладонь, и удивленно притормозил.
  - О! Извини, - обезоруживающе улыбнулся Рома, спохватившись, что слегка увлекся и поторопил события. Приходилось повышать голос, потому что кругом народ бесновался, подбадривая мотогонщиков, заходящих на очередной круг. - Будем знакомы - Поляков Роман. Коренной москвич. Жен и детей не имею. Не был, не состоял, не привлекался... - слегка рисуясь, отрекомендовался он, пристально глядя в лицо собеседника.
  Губы парня скривились, стараясь сдержать улыбку. С чувством юмора, похоже, у мальчишки все в порядке.
  - Артем... - коротко представился юноша в ответ, назвав только имя и город, откуда родом. После чего протянул ладонь для рукопожатия.
  Скупая, минимальная информация была моментально оценена Романом. Впрочем, здесь никто фамилий не спрашивал, Лишь бы платили бабки, а назваться можно было любым 'погонялом', типа Властелина Дорог. У кого на что хватит полета фантазии и непомерных амбиций.
  - Последний круг... - с сожалением оглянулся Артем на трек, вдруг снова останавливаясь.
  - Окей, - кивнул Поляков понимающе. У самого у него приоритеты уже оказались расставлены, и воплощение собственной прихоти затмевало зрелищное действо, отошедшее на второй план. - Пять минут роли не сыграют!
  
  Артем заметно волновался, чувствуя себя не в своей тарелке. Он впервые выступал в подобном амплуа чьего-то персонального ставленника. Все-таки груз ответственности, что не справится и не оправдает оказанного доверия, слегка давили на психику. А еще присутствовали некоторые сомнения: вдруг окажется, что он уже разгубастился, настраиваясь на соревнование, а странный спонсор скажет в последний момент, что это все шутка или проверка на вшивость. И поднимет на смех, дескать, купился, дуралей...
  Как-то не хотелось Тёмке оказаться клоуном среди толпы незнакомых людей.
  Но Роман торопливо и деловито таскал его за собой, о чем-то с кем-то договаривался и, в конце концов, привел его в раздевалку, сунув комплект подходящей экипировки. Подождал, пока Артем переоденется, чтобы пойти в ангар, служивший гаражом стальным двухколесным коням, принадлежащим клубу.
  - Дерзай, я в тебя верю! - напутствовал Роман, покидая стартовую площадку, на которой выстраивались участники намечающегося заезда.
  Для членов клуба, участвующих в профессиональных гонках, призовой фонд исчислялся в денежном эквиваленте. Впрочем, суммы даже за первые места были не такими уж и заоблачными. Для любителей, нерегулярно выходящих на трассу автодрома, предполагались недорогие имущественные призы.
  
  По сторонам Тёмке глазеть было некогда, и он не знал, как реагирует на его потуги Рома, оставшийся вместе с остальными зрителями за ограждением. Удовлетворяет ли мужика вложение денег или тот уже пожалел, что подобная блажь пришла в голову. Надо было сосредоточиться на заезде, и Артем готов был рвать жилы, чтобы превзойти самого себя в жажде победы и довольно нелепой, на первый взгляд, надежде на одобрение и похвалу от постороннего человека.
  Цель была лишь одна - драка за призовые места. Достаточно было и 'бронзы', чтобы выйти в ноль и не остаться обязанным незнакомому парню, сделавшему на него ставку, заплатив взнос за участие и прокат принадлежащего клубу имущества.
  Отец, точнее отчим, всегда приучал Артема к самостоятельности и к тому, что мужик может надеяться только на себя и на лучшего друга. Впрочем, не забывал подчеркивать, что в амурных ситуациях к друзьям все-таки не следует обращаться. А то останешься без девчонки и без друга.
  
  Артем немного сожалел о своем спонтанном решении слепо довериться Роману. Вообще-то он редко шел у кого-то на поводу, стараясь думать о последствиях принятия того или иного шага. Эта сделка выглядела чистой воды авантюрой, и Тёмка не мог понять, отчего он удостоился подобной милости. Это ж нарочно не придумаешь, чтобы так совпали желания и возможности. На Крестную фею, готовую выполнить заветное желание, Роман Поляков как-то мало походил. Разве что ровно с двенадцатым ударом курантов, следуя сказочному жанру, карета превратится в тыкву. Впрочем, до полуночи было еще далеко, вместо кареты у Артема был мотоцикл, взятый напрокат в клубе, а казенное имущество придется сдать сразу после заезда. И желательно в презентабельном виде, чтобы не выплачивать хозяевам указанную в договоре неустойку за порчу собственности. Какой-то незначительный урон, вроде царапин при столкновении на треке, учитывался в страховке, которая входила в сумму взноса.
  Но что-то все-таки в этом взрослом парне было такого, отчего Артем с недоумением отмечал - его потянуло к Роману, как будто он знал его много лет. Тёмке нравилось с ним общаться, приятно было окунаться в какое-то магнетическое обаяние этого мужчины с его самоуверенной жизненной позицией.
  Артему иногда не хватало этой уверенности в себе и своей правоте, хоть он и не признался бы никому в подобной слабости характера. Это его внутренние противоречия. И, возможно, они сами собой пройдут со временем, когда он окончательно повзрослеет и будет твердо стоять на ногах, не завися ни от чьего мнения, даже от родительского. Впрочем, Тёмка и сейчас чувствовал себя достаточно взрослым, отстаивая собственные интересы и позиции. И лишь спустя какое-то время стыдливо признавал, что вновь погорячился в какой-то ситуации, проявив юношеский максимализм и несдержанность.
  Почему-то Роману хотелось доверять и оправдать его надежды на успех.
  
  За рулем байка Артем чувствовал себя не слишком комфортно. Честно сказать, он не ожидал, что для заезда ему достанется такой мощный зверь. И дело было даже не в габаритах мотоцикла и объеме двигателя, потому что, устроители соревнований старались соблюдать более-менее честные условия между возможностями участников. Но этот чужой байк был для него тяжеловат, особенно без предварительной обкатки и ознакомления с техническими возможностями и капризами двухколесного монстра. Лишь бы на сложной трассе не оказалось каких-либо сюрпризов. И это касалось как самого трека, так и поведения участников, а оно порой бывало совершенно непредсказуемым.
  На крутых виражах, вписываясь в поворот, Артем еле удерживал его, зато на прямой трассе автодрома байк показал себя выше всяческих похвал.
  Впрочем, Тёмка все равно предпочел бы более легкий и маневренный. Жаль, у него не было вообще никакого собственного.
  Нацепив шлем, Артем еще раз убедился, что Рома выбирал экипировку со знанием дела. Впрочем, выбирал не он, но именно Поляков дергал тех людей, которые в этом безупречно разбирались, и не собирались прекословить тому, кто только и отстегивал бабки.
  О такой одежде для подобных развлечений Артем не смел и мечтать. Самому быстро на такое шмотье не заработать, а смысл приобретать что-то, если потом не так часто сможешь воспользоваться по назначению? В какой-то мере Тёмка все-таки был практичным человеком.
  Гаденькую мысль о странном расточительстве нового знакомого, арендовавшего байк и экипировку для совершенно постороннего человека, Артем малодушно изгнал, чтобы не портила настроение. Сейчас некогда было распыляться на такие мелочи, главное не облажаться и войти хотя бы шестерку призеров. К тому же приблизительная оценка наручных часов 'заказчика банкета' слегка успокоила совесть юноши.
  
  Удача благоволила, а, может, собственное желание победить и сила воли позволили сделать почти невозможное. И хоть руки тряслись от напряжения (байк и впрямь оказался тяжеловат), но адреналиновая подпитка являлась чем-то вроде блокады для остальных чувств, отводя физическую усталость на второй план.
  Сам заезд Артем в тот раз почему-то запомнил очень смутно: легкий мандраж, ликование в груди от предвкушения бешеной скорости... онемение судорожно вцепившихся в руль пальцев... мысленная затрещина, чтобы внутренне собраться... надрывный рев моторов, скандирование толпы зрителей... визг буксующих в грязи колес, дымовая завеса из выхлопных труб... стартовая прямая... первый поворот... успеть увернуться от столкновения... снова поворот... выровнять байк... увернуться... оценить ситуацию... обогнать мчащегося впереди... снова вираж...
  Несколько кругов по автодрому для зрелищности и накала страстей у наблюдающих со стороны... финишная прямая... иии-и-и... Йес!!! Бинго!!!
  Победа была оглушительной. Каких-то несколько секунд разницы, но они имели значение. Тёмке досталось первое место в заезде!
  И в качестве приза - вполне приличная экшн камера в комплекте с автомобильным видеорегистратором.
  Он стремился к успеху и готов был рвать жилы ради этого, но честно сказать, и сам не ожидал такой удачи.
  Запоздало начало потряхивать от воспоминаний, когда он пару раз буквально на волосок оказывался от травмоопасной ситуации. И не помогли бы сложенные высокими штабелями старые покрышки вдоль трассы, выкрашенные веселой краской. Если на такой скорости тебя со всей дури впечатает в закостеневшую на холоде твердую резину, да еще и придавит мотоциклом, вряд ли получится отделаться лишь синяками и шишками.
  Смертельных случаев, конечно, на его памяти, на этом автодроме не происходило, но покалечиться самому гонщику или раздолбать байк - это обычное дело для столь экстремального вида спорта.
  Впрочем, одна нога (которой пришлось рефлекторно взять на себя роль дополнительного тормоза, выравнивая мотоцикл при входе в очередной вираж) все-таки пострадала. Но это, скорее, даже не вывих, а обычное растяжение. (Спасибо обувке, входящей в комплект экипировки, а то и до перелома было бы недолго). Наверное, в ближайшее время придется похромать, и разориться на эластичный бинт, ну это все пустяки...
  
  А пока что на победителе, облитом откуда-то взявшимся шампанским и пивом (что гораздо уместнее на подобных мероприятиях), висели визжащие девчонки. Тёмка пожалел, что расстегнул казенный комбез, распарившись после гонок, и брызги пойла попали на его повседневную одежду, но это было лишь досадной мелочью, не заслуживающей в данной ситуации особого внимания. Какие-то совершенно незнакомые парни и даже здоровые бородатые и мужики с пивными пузами пытались пожать руку и от всей души (или, скорее, со всей дури) хлопнуть по плечу, а то и просто облапить до хруста в костях, чуть не придушив медвежьими объятиями.
  Тёмка впервые получал столько внимания к своей персоне. Было и приятно, и довольно напряжно. Сердце все еще заполошно качало бурлившую кровь, голова трещала от разноголосого гомона толпы, а на плечах наверняка останутся синячищи...
  Но среди мельтешения этой оравы болельщиков перед глазами и оглушительного гвалта разрозненных фраз, терзающих уши, Артем хотел отыскать того единственно, благодаря кому у него и появился хороший шанс испытать себя. И понежиться в лучах неожиданной и в то же время честно заслуженной славы. Жаль, что это мимолетное состояние. Буквально до следующих выходных, когда состоится очередная гонка, в которой определится новый фаворит. На постоянное подтверждение высокого статуса у него банально нет средств и времени. Это сейчас, пока учеба только началась, он мог себе позволить побалбесничать в выходные, но проживание отдельно от родителей, да и вообще выживание в условиях негостеприимной к приезжим столице, требовало иных развлечений - поиска стабильного заработка и полной отдачи сил на ниве образования. Артем понимал, что так или иначе от армии ему не отвертеться. И, в общем-то, не собирался отлынивать от почетной обязанности дееспособных граждан мужского пола послужить Родине. Просто опасался, что после службы учиться будет намного труднее, поэтому предпочитал сначала закончить хороший вуз.
  
  Неизвестно, сколько бы продолжалась эта вакханалия с желающими сфоткаться рядом с симпатичным парнем, тем более что свинцовое небо наконец-то обрушило на землю тонны воды. Осенний холодный дождь перемежался с колючей крупой, больше похожей на град, чем на слипшийся снег, и поспособствовал быстрому остыванию страстей.
  Да и этот заезд на сегодня был последним. Обычно самые сильные впечатления народ получает, наблюдая заезд гонщиков в категории 'профи'. Но те будут соревноваться в мастерстве лишь завтра. На сегодня они тоже откатали свое время...
  Кто-то поспешил ретироваться, кто-то из подогретой пивом молодежи продолжал, не обращая внимания на погодные условия, радоваться жизни.
  Артем почувствовал, как постепенно успокаивается пульс и просыпается зверский аппетит...
  Но следовало еще сдать арендованное имущество местной администрации и найти способ добраться до дома. Общественный транспорт в виде раздолбанных маршруток ходил довольно редко. А до остановки рейсового автобуса надо было топать почти пару километров пешком. Поврежденные связки голеностопа все больше давали о себе знать.
  Нужно было поторопиться, пока нога окончательно не распухла и не разнылась, чтобы успеть дохромать до родной общаги и отлежаться. Хорошо, что завтра воскресенье и можно будет с чистой совестью полдня проваляться в постели, забив на набег в столовку. Может быть, кто-нибудь из сердобольных приятелей поделится жратвой из собственных запасов. Он же всегда, как положено, 'проставляется' на этаже, когда родители присылают домашние гостинцы...
  
  Рома оказался поблизости неожиданно, когда Артем уже было отчаялся отвязаться от настойчивых притязаний каких-то ушлых девиц. С одной стороны это внимание было приятным, а с другой - обременительным. Чем обычно заканчиваются такие спонтанные проявления эмоций и свидания без взаимных обязательств, Артем знал (правда, понаслышке). Что с этими девчонками делать, когда разговаривать станет не о чем, он теоретически тоже представлял. Только пугала неопределенность: во-первых, куда с ними пойти, если наличности кот наплакал, а, во-вторых, как его привередливый организм отреагирует в самый последний, ответственный момент, если, конечно, дойдет до него? Предыдущий неудачный опыт близости с девушкой принес разочарование и массу комплексов. Видимо, что-то внутри противилось против мимолетных отношений, а на серьезные у Тёмки не было подходящих кандидаток.
  Аккуратно, но непреклонно Рома вклинился в его окружение, отстранив мимоходом кого-то из толпы новоявленных поклонниц:
  - Пойдем, провожу, - предложил мужчина, выручая оккупированного приятеля. - С победой тебя! Молоток!
  - Спасибо! - зарделся довольный Артем, удостоившийся крепкого рукопожатия.
  - А что с ногой? Мне показалось, ты прихрамываешь?
  - Растяжение, наверное, - предположил юноша, преисполненный благодарности за избавление от обременительного общения с болельщицами и болельщиками.
  - Засада... - нахмурился новый приятель. - Ну ничего, потерпи. Или в травмпункт заедем? Тут, кстати, тоже есть мед.кабинет. По идее, там кто-то должен дежурить в дни соревнований.
  - Да не надо, Ром, само пройдет. На мне, вообще, все, как на собаке, заживает, - похвастался Артем, поправив запихнутую за пазуху коробку с призами.
  - Ты здесь с кем-то?
  - Да нет. Сам по себе...
  - Тогда я тебя до дома подброшу, - решил Роман.
  - Я в общаге университетской живу на юго-западе. Можно просто до ближайшего метро, если тебе не по пути, - на всякий случай предупредил Артем, обрадовавшись неожиданному предложению.
  В такую мерзкую погоду ковылять под дождем с поврежденной ногой пару километров до остановки автобуса, который привезет его лишь до автостанции на окраине города, а потом еще осилить несколько пересадок в городском транспорте, не было никакого желания.
  - Да пофиг, - пожал плечами Рома. - Я не тороплюсь никуда.
  
  У Полякова оказался приличный внедорожник (участие в гонках он принимал на клубной машине). Артем даже постеснялся в своей мокрой от дождя, слегка пропитавшейся брызгами шампанского и пива одежде ломиться в салон.
  - Давай-давай, - подбодрил Ромка, усмехнувшись, заметив смятение на лице юноши. - Все равно пора в сервис гнать, заодно и почистят все. Проголодался?
  - Ага, - не стал скрывать Тёмка, просто не видя смысл притворяться.
  - Оно и понятно, - кивнул Рома своим мыслям. - В приличный ресторан нас вряд ли пустят в таком виде, - скептически окинул он взглядом спутника. Да и сам молодой мужчина был одет более чем демократично. - Можем заехать в пиццерию, тут неподалеку есть вполне пристойная забегаловка.
  - Может, лучше в МакАвто? - застеснялся вдруг Артем своего непрезентабельного вида, представив, как их сторонятся посетители, или охрана попросит удалиться, окинув взглядом одежду в пятнах от пива. Как-то неловко получится. Унижаться Артем терпеть не мог. К тому же в его представлении, Биг-Мак и стакан колы стоили примерно, как половина пиццы, а на целую коробку разоряться слишком расточительно при его стесненных средствах.
  Рома кивнул, уверенно выводя машину на трассу с разбитой многочисленными авто-мото средствами импровизированной стоянки (на заасфальтированной площадке не всегда хватало места желающим). А такому четырехколесному монстру, как у Романа, раздолбанные, размокшие от грязи колеи были нипочем.
  'Как на танке или на тракторе...' - с невольным уважением подумал Тёмка, немного расслабляясь в тепле салона.
  Поначалу он даже и не почувствовал, что из-за мокрой одежды начал мерзнуть. И только когда, избавившись от арендованного имущества, и в толпе других, спешивших сегодня покинуть трек, вышел на открытую местность к стоянке машин, почувствовал, как ледяной ветер пробирает до костей, а за шиворот сыплется снежная изморось.
  Его курточка 'на рыбьем меху', как шутил отчим по поводу синтепоновой подкладки, совсем не спасала от такой поганой погоды. Надо было все-таки забирать из дома пуховик. Но Тёмка надеялся, что до зимы еще далеко, и он успеет смотаться домой. Или родители приедут проведать его и захватят зимние тряпки. Все равно толком хранить негде. В их комнате в общаге (впрочем, как в других) постоянно тусуется куча народа. И никто особо не заморачивается в том, чтобы что-то 'одолжить на время'.
  Ромка даже не спрашивая, нужен ли подобный сервис, включил обогрев салона и подогрев сидений.
  - Кресло можешь отодвинуть назад, - кивнул он. - Ногу вытянешь. И кроссовок расшнуруй и сними.
  - Да нормально и так, а то потом не натяну, - смущенно улыбнулся Артем, с приязнью взглянув на своего спутника. Любимые кроссовки он таскал, что называется, и в пир, и в мир третий месяц подряд. Да и носки были не первой свежести. Дождаться своей очереди, чтобы постирать вещи в единственной работающей на два этажа общаги стиральной машине, было крайне проблематично. Так что лучше уж как-нибудь обойдется без подобного стриптиза.
  Хотя из-за участливого замечания стало веселее. Мелочь вроде бы, но эта неожиданная забота приятно удивила. Пока что Тёмка чаще сталкивался с тем, что здесь, в большом городе, каждый сам за себя в ответе, и особо рассчитывать на дружескую поддержку не приходится. Да и то верно, кто они друг другу - так, жизнь столкнула на некоторое непродолжительное время в подходящих условиях, а затем развела в стороны. И, скорее всего, пути-дороги и интересы больше не пересекутся, зачем распыляться по мелочам? Так никакого душевного тепла не напасешься, слишком расточительно получается. За прошедший год самостоятельной жизни в столице Артем успел многому научиться и избавиться от розовых очков.
  У него абсолютно не было причин доверять этому молодому мужику, и все-таки он ему почему-то доверял и ловил себя совершенно на идиотской мысли, что именно таким другом, который его понимает с полуслова, с полувзгляда, хотел бы обзавестись.
  Вот только друзья с неба не падают, и для того чтобы можно было переводить кого-то из статуса приятеля в верные товарищи, следовало сожрать не один пуд соли, и пройти проверку временем...
  Пока что Артем просто расслабился, наслаждаясь приятной ломотой натруженных мышц, из которых постепенно уходило напряжение и холод, а задницу уже ощутимо начало припекать. Тёмка расстегнул куртку и стянул с головы бейсболку. Длинная прядь, выбившаяся из прилизанной челки, упала на лицо. Парень недовольно фыркнул, пятерней заправив ее за ухо, но через мгновение она снова загородила ему глаза. Артем привычным жестом стянул резинку с куцего хвоста и снова собрал волосы в опрятную прическу.
  Свои манипуляции он проделал на автомате, даже не задумываясь, какое впечатление эта сценка произвела на его спутника, поспешившего сосредоточиться на дороге. Вообще-то Ромке было по-барабану, какой длины волосы предпочитали его временные дружки, лишь бы их прическа не раздражала его чувство прекрасного, и выбранный ими образ не вызывал внутреннего отторжения.
  А вот в случае с этим парнем Поляков даже не нашел, к чему именно придраться. Нет, по мелочам, конечно, можно было бы отыскать кучу изъянов, но, в общем и целом, не получалось. И стильный, аккуратный хвостик, в который были собраны светлые прядки, довольно гармонично вписывался в созданный юношей образ. Ничуть не умаляя внешних достоинств мужественности, а, наоборот, придавал ему некоторой пикантной бунтарской индивидуальности.
  
  Рома с живым интересом наблюдал за непосредственной щенячьей радостью, с которой усевшийся в машину Артем первым делом принялся потрошить свой приз. Раскрыв упаковку, он вытряхнул себе на колени камеру, и теперь с интересом вертел ее в руках, время от времени заглядывая в прилагающееся описание технических характеристик.
  Полякова самого слегка потряхивало. И Роман даже не мог определиться от чего именно - то ли от холода, забравшегося и под его куртку, то ли из-за присутствия в непосредственной близости этого парнишки.
  - Ром, а можно обогрев сидений уменьшить? Или лучше совсем убери, - не выдержал Тёмка, состроив умоляющую рожицу. - Иначе яйца вкрутую сварятся.
  - Да легко! - отключая функцию, загоготал Роман. Слишком уж много вариаций на тему спасения аппетитной задницы и прочих мужских причиндалов у него возникло после этой фразы Артема.
  - Фух... - блаженно откинулся юноша на спинку кресла. - Вот это кайф!
  - Помни мою доброту, - хмыкнул Рома.
  - Век не забуду, - машинально отозвался Тёма.
  Видимо, наигравшись с экшн-камерой, он аккуратно упаковал ее в коробку, любовно погладил ладонью яркий картон и, словно спохватившись, обернулся к сидящему за рулем:
  - Слушай, Ром, это же, в общем-то, твой приз...
  - В смысле? - не понял Роман, покосившись на спутника. - Ты же выиграл.
  - Ну... - замялся юноша, - если бы ты не дал мне возможности поучаствовать...
  - Да ну, не выдумывай! - отмахнулся Поляков. - Ты размялся, я - развлекся, и не ошибся, поставив на тебя. День прожит не напрасно. Не парься, Тём. И у меня уже есть одна, - указал он на девайс в собственной машине, великодушно умолчав о том, что у него-то покруче будет, - зачем мне вторая?
  - Да мне, честно говоря, ее и прицепить-то не на что, - вздохнул юноша. - Разве что на велик? Да и тот дома остался. Лучше бы за первое место, а не за второе давали мойку высокого давления...
  - Чем лучше?
  - Можно было бы отцу отдать. А такие 'игрушки', - кивнул Артем на камеру, лежавшую у него на коленях, - он себе в машину вряд ли поставит. Да и объясняться придется, откуда она взялась, зачем на такие прибамбасы потратился... - задумчиво почесал он кончик носа.
  - А правду сказать? - поддел Роман. - Что ты ее не покупал, а честно выиграл?
  - Боюсь, вместо благодарности, получу порцию 'дюлей', - криво усмехнулся Артем. - Родители вообще против того, чтобы я близко к мотоциклу подходил. Сколько раз клянчил, обещая примерное поведение, - пожаловался Тёмка, - на все будущие дни рождения и праздники разом - один единственный подарок просил, блин!
  - Не убедил? - хмыкнул Рома, любуясь разоткровенничавшимся парнишкой.
  - Не-а, - сокрушенно вздохнул спутник. - Уперлись, как... не знаю кто! Заладили, дескать, я у них один - надежа и опора на старости лет... Эх... Да ладно, что-нибудь придумаю! - будничным тоном продолжил он. - А ты точно не претендуешь на эту приблуду?
  - Да нет, конечно, - уверил Роман. - А на родителей не обижайся, Тём. Мои - такие же. До сих пор на мозги капают по любому поводу, хотя и живу отдельно, и в долг не прошу, сам достаточно зарабатываю.
  - Да ладно? - слегка удивился Артем. - Теперь-то за что на тебя наезжают?
  - Находят причины, - уклончиво отозвался Роман, не собираясь вдаваться в подробности щекотливых тем пререканий с предками. - Тёмыч, любые нормальные родители будут беспокоиться за своих детей, даже когда у тех собственные дети появятся. Это сродни инстинктам. А уж про то, сколько случаев нелепых и обидных смертей байкеров-любителей...
  - Вот тут я с тобой не соглашусь, - заупрямился Артем, видимо, для него это все-таки была болезненная тема. - Если брать статистику, то автомобильных аварий гораздо больше...
  - Но не забывай, что в основном на мотоциклах гибнут и калечатся молодые парни, - перебил Поляков. - Отсюда и сострадания у людей больше к таким несчастным случаям. Толком-то даже и не пожили, детей не успели завести. Естественно, что родители переживают, как бы что-то не произошло с собственным отпрыском.
  - Нуу, не знаю... Если рассматривать с этой точки зрения...
  - Вот именно! Когда у тебя появятся собственные дети, наверняка лучше поймешь своих предков.
  - Вот и они мне так же говорят, - вздохнул Тёмка, провожая в боковом зеркале взглядом стремительно отстающий рейсовый автобус, который они только что обогнали.
  Тёма успел заметить, что тот был забит битком. Многие из молодежи, готовой проводить досуг на загородном автодроме, пока еще не имели личных транспортных средств, и не всегда удавалось напроситься с кем-нибудь за компанию на машине или на мотоцикле. Так что по выходным выручку на этом маршруте они автопарку обеспечивали.
  Несколько раз Ромкину машину, следовавшую на приличной скорости, в легкую обходили на мотоциклах. Но Артем сейчас совсем не завидовал беднягам, в такую отвратительную погоду вынужденным гонять без надежной крыши над головой. Байкерский сезон уже заканчивался, пора ставить двухколесных коней на прикол до самой весны.
  Все-таки хорошо, что Поляков предложил его подкинуть. На этот автобус он бы точно не успел дохромать с поврежденной ногой. А следующий должен был подъехать с интервалом в сорок минут. Дожидаясь, околел бы на остановке от холода и злого ветра.
  Парень невольно порадовался своему везению. А уж когда Роман свернул к одноэтажному строению с яркой вывеской, изображающей аппетитную пиццу, отогревшийся и разомлевший Тёмка почувствовал себя просто счастливчиком.
  
  В пиццерии они все-таки не стали усаживаться за стол, забрав с собой четыре огромные коробки. Артем удивился, но промолчал. Потому что у него самого настолько подвело желудок, что он готов был сожрать три из них самостоятельно.
  От протянутых Тёмкой денег, чтобы купить еду вскладчину, Рома отказался, удивленно мазнув по купюрам мелкого достоинства взглядом.
  - В другой раз ты угощаешь, - бросил он небрежно, дав понять, что не собирается довольствоваться разовой встречей.
  С одной стороны эта самоуверенность Артема немного покоробила, а с другой дала повод порадоваться, потому что все, что он наскреб по карманам на добровольный взнос, было на самом деле и всей его наличностью на ближайшее время. Так что Поляков невольно избавил его от угрызений совести и бесславной смерти от голода.
  
  Роман взял пиццы с разной начинкой. Одну 'Четыре сыра' они по-братски разделили прямо в машине, съехав на обочину и жадно накинувшись на еду, пока расплавленный сыр еще не остыл и смачно тянулся длинными полосками.
  Набрасываясь на один и тот же облюбованный кусок и нечаянно встречаясь пальцами, Ромка шутливо возмущался, но уступал голодному проглоту лучшие куски, а Артем давился дармовой едой и тоже был до неприличия доволен. Почему-то с этим парнем, с которым знаком всего несколько часов, было очень легко и свободно. А, может, он просто интуитивно почувствовал зарождающуюся духовную близость.
  И ни один тревожный звоночек не дребезжал, когда он согласился доедать оставшуюся пиццу, запивая купленным в придорожном магазинчике пивом (Рома расщедрился на целую упаковку), когда тот пригласил его к себе, напомнив, что живет отдельно от родителей.
  В университетское общежитие Тёмке немедленно возвращаться не хотелось. Хотя следовало бы переодеться в чистые тряпки и отлежаться хотя бы сутки. Но в выходные наверняка в общаге царил кавардак. А вещи уже практически высохли прямо на нем.
  Даже поврежденная нога, находясь в относительном покое и тепле, не так сильно ныла.
  
  ***
  
  Выйдя из машины у высокой типовой башни из светлого кирпича, стоявшей в окружении пятиэтажек спального района, Артем даже не особенно приглядывался к месту, куда его занесло. Никаких посторонних мыслей о том, как он будет отсюда выбираться поздно вечером, чтобы добраться до места своего временного пристанища тоже не посетило.
  Рома вручил ему ключи, велев закрыть машину, а сам загрузился коробками с пиццей, упаковкой пива и небольшим пакетиком из аптеки, в которую они зарулили буквально возле дома.
  
  Первым делом хозяин квартиры отправил прихрамывающего парня в душ, выделив ему чистое полотенце. Артем без всякой задней мысли и не подумал запереться. Скинув свои тряпки, юноша шустро забрался в ванную, задвинул полупрозрачную занавеску. И теперь, нежась под теплыми струями воды, льющимися из исправно работавшей лейки, наслаждался изумительной чистотой небольшого помещения (по сравнению с общаговскими душевыми), размышляя, каким бы из выставленных на полочке гелей и шампуней воспользоваться...
  Рома, видимо, тоже не страдал излишней щепетильностью, потому что без стука вошел забрать Тёмкины вещи, оставив взамен джинсы и футболку из личных запасов. И буквально застыл, чувствуя, как оживает собственный член, когда узрел силуэт парня, нежащегося под струями воды за занавеской.
  Тому и в голову не пришло стесняться мужского взгляда. Что он, никогда не был в мужской раздевалке и душевой, что ли? После тренировки в университетском спортзале вид голых парней, в плотном облаке специфического амбре мокрых тел, потной одежды и вонючей обуви, как-то не способствовали посторонним фантазиям. Рома ничуточки не выглядел озабоченным мужскими прелестями, а Артем не имел никаких внешних физических изъянов, из-за которых мог бы страдать парень его возраста, и как-то не часто встречался с людьми нетрадиционной ориентации, чтобы побеспокоиться о безопасности собственной задницы.
  Тёмку все еще не отпускало пережитое на автодроме: радость победы, избыток внимания от непостоянных поклонников, знакомство с приятным человеком... Все эти события вместе будили в его душе что-то странное. Возбуждающее, подталкивающее к дальнейшим подвигам.
  Наверное, надо было все-таки вернуться в общагу и влиться в привычную тусовку. Можно было завалиться в койку и до одури порезаться в какую-нибудь игрушку на планшете соседа. Или, например, присоединиться к компании студентов, проживающих на его этаже. По выходным, если некуда было податься в такую мерзкую погоду, они обычно устраивали спонтанные сабантуйчики с выпивкой, картишками или нардами. Или вообще напроситься с одногруппниками в женский корпус. Может быть, и ему перепало бы сегодня радости плотских удовольствий. Когда-то же надо начинать. Смешно сказать, что он, дожив до восемнадцати, еще не трахнул ни одну телку. Естественно, об этой пикантной подробности, уязвляющей его мужское самолюбие, не догадывались даже старые друзья, оставшиеся в родном городе, не говоря уж о просто приятелях из универа. Потому что оставаться девственником было как-то даже неприлично и вызывающе при нынешних временах и нравах. И наводило на определенные мысли по поводу его неполноценности и несостоятельности.
  
  Рома сглотнул, поправив болезненно упершийся в туго натянувшуюся ширинку член, и заставил себя отвести глаза от соблазнительного силуэта юноши.
  Уловив чужое присутствие, Артем высунул голову из-за занавески. Длинные, потемневшие от воды пряди висели сосульками, занавешивая красивое лицо, и Ромке страсть как захотелось дотронуться до них пальцами, чтобы убрать за ухо и любоваться точеными чертами.
  Тёмка был еще по-юношески строен, даже скорее, худощав (впрочем, с чего бы нормальному студенту, оторванному от папы с мамой и родительских харчей, жировать?), но чувствовалось, что высокий парень обретет приличную форму, заматерев, потому что хорошо и пропорционально развит физически. И Роману это безумно нравилось. Субтильные парни (а Нижними чаще всего и оказывались именно такие), хоть и не спутаешь их с девушками, уже приелись. Все его предыдущие мальчики были симпатичными на мордашку. Разве что кроме художника Ивана, но тот брал другим. Рядом с ним было тепло и спокойно, но в то же время сферы их интересов вне постели разительно отличались, и поэтому отношения были хоть и стабильными, но скучными и, наверное, тяготили обоих.
  Вот с последним его любовником, Витюнчиком, скучать не приходилось. Красивый мерзавец, беззастенчиво пользовавшийся привилегиями фаворита, чем-то даже забавлял Рому. Интересно было бы приручить этого змееныша. Но чем дольше они встречались, тем больше Ромка убеждался, что горбатого только могила в состоянии исправить. Витя был требовательным и жадным не только в постели, но и вне ее, к тому же понятие о верности, хотя бы во временных отношениях, он не имел.
  А вот подобного пренебрежения к собственной персоне Рома терпеть не мог. И едва уличив Витька в двуличности, расстался с ним, сожалея о потраченном на неблагодарного любовника времени, хотя отдавался тот самозабвенно и вполне профессионально. Впрочем, для дорогой шлюхи это нормальное качество. Во время секса Рома не испытывал неприязни, погружаясь в процесс и абстрагируясь от всего остального. Но вот после сексуальной разрядки оставалось горькое послевкусие и отвращение к тому, что опять не смог справиться с собственной слабостью: '...и лучше уж один, чем вместе с кем попало...' - это не про него. Отказывать себе в мелких радостях, вроде снятия сексуального напряжения, он не считал нужным. И в то же время...
  Может быть, пора уже перестать быть таким наивным? Мать утверждала, что большинство людей просто не знают, как демонстрировать свои положительные черты или умело преподносить их. А вот весь негатив так и прет, вызывая отторжение у окружающих. В конце концов, все живые люди со своими тараканами в головах и понятиями о добре и зле, и идеальных просто не существует в природе. Пороков великое множество, ну и как тут устоять от соблазнов...
  Но Ромка не хотел держать рядом с собой человека, который, не задумываясь, предаст. На которого невозможно рассчитывать, который не разделяет твоих повседневных интересов и увлечений, не понимает твоих возможностей и потребностей... Нет, хорошо, что он дал Витьке от ворот поворот. Это не тот человек, который достоин его внимания и того, чтобы тратить на него свое время и немалые средства.
  
  Тёмка слегка запаниковал:
  - Ром, ты куда поволок мои вещи?!
  - В стирку кину. Я тебе чистые принес, - хрипло пробормотал Роман, стараясь абстрагироваться от неуместных мыслей и умерить пыл разыгравшегося воображения.
  - Да ладно, я бы и так походил. До вечера не успеют высохнуть, а мне в общагу до 23.00 надо вернуться, а то на вахте не пустят.
  - Во-первых, твоя одежда все еще влажная после дождя со снегом, во-вторых, когда засохнет - будет противной и с заскорузлыми пятнами там, где пивом заляпана. А, в-третьих, от твоих тряпок просто жутко воняет, - демонстративно поморщился Рома. - У меня стиральная машина с хорошим отжимом. К вечеру уже все высохнет, не беспокойся.
  Тёмка и сам чувствовал противный запашок смеси пота, пива и несвежих носков, поэтому неохотно сдался, соглашаясь с вескими доводами.
  Быстренько приняв душ, Артем порадовался, что на нижнее белье ретивый знакомый не покусился. Облачившись в свои труселя и слегка великоватые ему джинсы и футболку хозяина (Рома все-таки был чуток посолиднее в плечах и бедрах), Артем выбрался из ванны.
  
  Роман уже загрузил вещи Тёмки в стиральную машину, стоявшую в кухне (лишив его возможности передумать остаться в его доме на ближайшее время), запихнул банки с пивом в морозилку и теперь ожидал парня, чтобы оказать своему гостю, коварно заманенному в логово, первую помощь.
  Артем вышел, заметно прихрамывая. Хозяин квартиры вытряхнул из аптечного пакета эластичный бинт и какую-то мазь. Едва увидев замявшегося в дверях комнаты парня, Роман с чистой совестью велел ему усаживаться на постель и закатать штанину, чтобы он мог наложить тугую повязку, обеспечивающую неподвижность травмированного голеностопа.
  Проявление заботы со стороны Полякова Артему было странно, но в то же время приятно, и отказываться он не спешил. Утолившее первый голод, разомлевшее от тепла и чистоты тело требовало отдыха. Что уж отказываться от комфортного сервиса, раз предлагают?
  Да и подсознание настойчиво советовало расслабиться, пока есть возможность.
  Достаточно профессионально упаковав Тёмкину конечность в повязку, Рома удовлетворенно выпрямился.
  - Сиди здесь, я сейчас по-быстрому в душ смотаюсь и пиццу разогрею, - велел он, кинув гостю в руки пульт от телевизора.
  - Оки, - отозвался Артем, с интересом озираясь по сторонам.
  
  Рома и впрямь отсутствовал не больше десяти минут. Артем только краем уха отметил характерный писк микроволновки, заглушаемый льющейся в ванной комнате струей воды.
  - Ща еду притащу, - сообщил Ромка, появившись в дверях одетым лишь в домашние спортивные брюки.
  Тёмка скользнул взглядом по его обнаженному торсу, невольно почувствовав легкую зависть к превосходной физической форме следящего за собой парня.
  - Да пошли на кухню, чтобы не мусорить в комнате, - запротестовал было Артем, наконец-то бегло рассмотрев и оценив интерьер холостяцкой квартиры.
  Не похоже было, что здесь хотя бы время от времени обитает женщина, а, значит, и убираться Ромке приходится самостоятельно. Тёма терпеть не мог производить уборку, хотя и не противился тому, когда это действительно надо было делать.
  Домашнее хозяйство вела мать, а у них с отчимом были вполне себе мужские обязанности - наладить-починить, если что-то сломалось в доме по части сантехники, электрики или плотницкому делу. Помочь дотащить сумки с покупками, встретить мать, если та возвращалась поздно вечером со смены, когда ее временно переводили на другой участок, чтобы уж совсем не сидеть дома или отправиться в отпуск за свой счет, когда распустили несколько цехов на комбинате. Семья Кашкиных никогда не бедствовала, но и лишней копейки практически не водилось в доме.
  Так что Артем умел ценить чужой труд.
  Рома отмахнулся от предложения, достал из шкафа футболку, чтобы не смущать мальчишку, щеголяя перед ним раздетым, и скрылся в кухне.
  
  А потом они сидели на полу, привалившись спинами к ребру сиденья разложенного дивана, снова шутливо отбирали друг у друга куски разогретой пиццы, чокались запотевшими банками с пивом, вяло обсуждая передачи спортивного канала (сначала шел бокс, потом футбол, затем кикбоксинг...) и довольно оживленно припоминая какие-то случаи из собственной жизни. Причем обоим одинаково нравилось и слушать друг друга, и делиться своими впечатлениями, мыслями, эмоциями относительно того или другого момента, всплывавшего в беседе.
  А потом пиво кончилось, и Рома достал коньяк из своих стратегических запасов. В бутылке оставалось меньше половины, зато забористый благородный напиток, смакуя его маленькими глоточками, оказалось приятно перекатывать на языке, наслаждаясь богатым букетом послевкусия.
  Честно сказать, по мнению Артема, водка была бы уместнее, но юноша решил, что не стоит привередничать. Да и когда и где еще он попробует дорогущий напиток?
  Тёмке нравилось в гостях. Он уже вполне освоился в этой атмосфере гостеприимного дома, привык к чужим, незнакомым запахам, приглушенным звукам, доносящимся сквозь стены многоэтажки. Приспущенные жалюзи на окнах большой комнаты не позволили заметить, что ночь уже совсем близко. Они приехали домой, когда темно-серое небо пасмурного дня походило на вечернее. А пока отогревались, трапезничали, болтали и смотрели телек, и вовсе потеряли счет времени.
  В очередной раз сподобившись дохромать до туалета, чтобы освободиться от излишков пива, Артем кинул взгляд на окно кухни, видневшееся в приоткрытую дверь, и встрепенулся, судорожно пошарив по карманам в поисках сотового телефона. Если его не подводило зрение, то за окном уже давно царил поздний вечер.
  В чужой одежде его мобилы не наблюдалось. Артем вышел в коридор, пошарить в кармане своей куртки, но выяснилось, что верхнюю одежду Рома тоже постирал. Правда, все, что было в карманах, вынул (Артем время от времени забывал про подобную предусмотрительность). И все его невеликие пожитки теперь были свалены кучкой на тумбочке в прихожей: мобильник, несколько купюр мелкого достоинства, горсть мелочи, студенческий проездной, полупустая пачка сигарет и новенькая зажигалка.
  Сотовый телефон окончательно разрядился, и не то что позвонить, даже просто узнать время оказалось невозможно.
  - Ром, который час?
  - Да еще рано, - удивился Ромка, глянув на наручные часы, - без двадцати десять.
  - Мне в общагу пора, - с сожалением признался Тёмка, занервничав, потому что не слишком хорошо себе представлял, сколько по времени будет добираться до нужного места. А принявший на грудь Рома уж точно не повезет его. И как тут обстоят дела с общественным транспортом в субботний вечер, Артем тоже представлял слабо.
  
  Расслабившийся было Ромка, наслаждался безмятежной болтовней с парнем, с которым, оказалось, пересекались многие интересы (в частности, увлечение экстремальными видами спорта, походами, желанием проверить потенциал собственных возможностей, толкающим на разные авантюры, из-за которых по молодости не раз влетало от родителей), и откровенно блаженствовал. Ситуация умиротворяла и одновременно возбуждала молодого мужчину. Как выяснилось, у них даже предпочтения в жанрах фильмов были общими. Правда, вот музыку любили разную. Но это не так уж важно...
  Обсуждая различные темы, Роман отчаянно боялся что-нибудь ляпнуть, выдавая свои нетрадиционные наклонности. Этот мальчишка нравился ему, хотя Поляков предпочитал более взрослых приятелей. Десять лет разницы, как выяснилось, могло стать большой проблемой в разрезе взаимопонимания людей из разных поколений. И в то же время, еще ни с одним из своих временных любовников Ромке не удавалось настолько проникнуться к ним расположением буквально с первых слов, с первого взгляда...
  В конце концов, даже если этот парень останется для него хорошим приятелем...
  'Нет! - кисло признался самому себе Рома. - Просто приятелем Артем быть не может хотя бы потому, что он сам не выдержит издевательства над собственной природой. Не настолько же он мазохист, чтобы быть рядом с человеком, к которому отчего-то тянет как магнитом, и держать себя в руках, даже не пробуя соблазнить на большее?'.
  Этого эгоистичный товарищ, привыкший, так или иначе, добиваться желаемого, позволить себе не мог.
  Но не мог и отпустить мальчишку, который, может быть, уже завтра пожалеет о том, что убил вечер с ним, вместо того чтобы свалить с какой-нибудь симпатичной девчонкой в клуб или кафешку, а потом затащить ее к себе и вдоволь покувыркаться (дело-то молодое). Поляков еще помнил себя в таком нежном возрасте, когда хотелось кидаться на все, что шевелится...
  Осознав, что настал переломный момент, Роман резко поднялся и отправился проверять сохнувшую в ванной одежду. Батареи центрального отопления пока еще не затопили, и самое теплое место в его квартире оказалось именно в ванной, где воздух нагревался от трубы с горячей водой.
  Высохли лишь туго обмотанные вокруг змеевика Тёмкины носки. Надо было так же намотать и джинсы, но их просто повесили, аккуратно расправив. Остальные вещи все еще оставались влажными, и расстроившийся Артем обескуражено потянулся снять свои джинсы с батареи, надеясь, что не отморозит по дороге домой ничего важного.
  - Ты куда? - удивился Ромка, остановив его порыв. - Оставайся уже до завтра. Места хватит. У меня два дивана в квартире, так что ночлег обеспечен.
  Возможно, будь Артем более трезв, он бы и не согласился на подобное предложение, но от выпитого пива, сверху отшлифованного коньяком, жарко обжегшим внутренности и теперь, казалось, приятно растекающимся по всему телу, парень уже слегка осоловел.
  - А... и ладно! - решительно махнул он рукой. Предупреждать своего соседа по комнате в общаге, что не придет ночевать, Тёмка не посчитал нужным. Тот, небось, только обрадуется возможности воспользоваться его отсутствием в личных целях. Бывало и такое, что приятель просил среди ночи свинтить куда-нибудь в соседнюю комнату, чтобы позабавиться со сговорчивой подружкой.
  Съеденная днем пицца давно уже усвоилась, и Рома отправился инспектировать свой холодильник на предмет чего бы еще пожрать. Он пока еще не чувствовал голода. Потому что его мучил голод совсем другого плана, а вот своего гостя, страдающего нормальным для его роста и возраста метаболизмом, и, соответственно, аппетитом, следовало подкормить.
  Потом они снова пили, болтали о какой-то ерунде, пытались философствовать с умным видом, изрекая пьяные банальности и заумности...
  В какой-то момент, поднявшись, Ромка поставил бокал с коньяком на телевизор. А потом, рассказывая очередную байку из своей бурной жизни 'в лицах', размахивая руками для пущей наглядности происходивших событий, задел его, и содержимое недопитого бокала пролилось на внутренности, через щели над задней крышкой кинескопа. Сразу послышался треск закоротивших микросхем, от поврежденных деталей завоняло характерным душком оплавленных проводов. И во всей квартире вырубился свет.
  Ромка смачно выругался, моментально, в отличие от впавшего в ступор Артема, сообразив выдернуть шнур из розетки, и отправился проверять пробки, надеясь, что их просто выбило, и не придется вызывать дежурную бригаду электриков. К счастью, пакетник просто автоматически вырубило и, после того как он передернул тумблеры, в квартире снова воцарилось электрическое освещение.
  Артем распахнул форточку и, скинув хозяйскую футболку, пока что пытался разогнать ею едкий дым. Парень здорово расстроился из-за инцидента, но вернувшийся с лестничной площадки в квартиру Рома, заставший полуодетого гостя, сглотнул и поспешил успокоить юношу.
  - Говно вопрос, Тём! Я все равно собирался менять его. Этому телевизору уж лет не знаю сколько. Еще в 90-х покупали. Представляешь, даже ни разу не чинили его. Вот же раньше делали вещи! Мне просто нравилась цветопередача, для глаза приятно, не раздражает. А то есть такие, что фиг настроишь, как хочется. Да и не было у меня первоочередной необходимости в приобретении новой техники. Родители купили себе новый телек, а этот мне сбагрили. Я хотел потом отвезти его на дачу. Там все равно еще не достроено, так что пока вполне перебивался.
  - Надо попробовать починить. Я немного разбираюсь, - уверенно произнес Артем. - У тебя фен в доме есть? Давай просушим внутренности?
  - Да ладно тебе, - усмехнулся Рома беспечно. - Фен-то в доме, естественно, есть. Но, думаю, это уже не поможет. Да и древние платы к этому ящику будет сложно разыскать. У меня даже схемы от него нет. Хотя, может, у родителей в квартире где-нибудь валяется Но, боюсь, ремонт встанет ненамного дешевле, чем купить такой же новый. К тому же, точно таких, небось, уже и в продаже-то нет. Разве что на ebay полазить?
  - Ром... я, правда, могу попробовать, - Артему показалось важным как-то компенсировать негатив, разрушивший приятную атмосферу уютной ауры квартиры из-за этого инцидента.
  Он почему-то чувствовал и собственную вину, будто сам угробил хозяйский любимый раритетный телек. Впрочем, у Тёмки дома был почти такой же, хоть и попроще, и показывал вполне исправно. И в том, что у Sony Trinitron и впрямь были приятные глазу цветовые характеристики, Артем был согласен. От чудовищного контраста ярких красок некоторых не менее известных марок, перевирающих настоящее положение дел, у него самого начинали уставать глаза, когда приходилось смотреть телевизор дома у кого-нибудь из приятелей. Не зря же говорят, на вкус, на цвет...
  К тому же, ведь если бы не его присутствие в доме, вряд ли Роман сам себе принялся рассказывать смешные и забавные случаи, бродить по квартире, распивая коньяк и размахивая руками.
  - А необходимые платы можно на радио-рынке поискать, только не знаю, сколько они стоят, - замялся Тёмка, мысленно сетуя на свою ограниченность в средствах.
  - Тебе, правда, хочется возиться с этим? - приятно удивился Рома. Вообще-то он уважал людей, у которых имелось какое-то серьезное хобби.
  - Ну да. Руки у меня вроде не из жопы растут. По крайней мере, в этой области, - немного красуясь, произнес Тёмка.
  Насчет ремонта бытовых приборов он и впрямь на многое годился, ему нравилось реанимировать полезные в доме вещи.
  Вот только упоминание про филейную часть парня всколыхнуло в Ромке совсем иные мысли, нежели надежу на восстановление угробленного нечаянно телевизора.
  - Да ради бога, ковыряйся, - великодушно предложил Роман, откровенно любуясь своим гостем, которому, похоже, было невдомек, какие желания он вызывает своим полуодетым видом, - только не сегодня.
  - Ну, сегодня-то я точно внутрь не полезу, - благоразумно отозвался Артем. - У меня с собой ни тестера, ни паяльника, ни, опять же, нужных плат нет. Давай, тащи фен и отвертку, что замер?! - прикрикнул он на хозяина.
  
  Развернув многострадальный телевизор и сняв заднюю крышку, Тёма принялся высушивать внутренности, скептически прикидывая предстоящий объем работы. На первый взгляд выходило, что заменять придется всего две платы (хорошо, хоть коньяка было немного, и он не столь щедро оросил внутренности). Но, как правило, во время ремонта выясняется куча неприятных нюансов, к которым следовало быть готовым. Иногда, конечно, все обходилось просто профилактической пропайкой отвалившихся ножек микросхем, у которых высох припой, но в данном случае на чудо рассчитывать не приходилось. И Артем готов был рискнуть. Ему почему-то хотелось еще раз прийти в этот дом, и повод был как нельзя кстати благовидный...
  Пока не удосужившийся натянуть футболку Тёмка, склонившись над внутренностями телевизора, колдовал с феном, Рома решил занять себя уборкой пустых коробок из-под пиццы и пива, в живописном порядке раскиданных по полу. Потому что вид обнаженной спины, поясницы с очаровательными ямочками, плавного изгиба аппетитной задницы, с которой чуть ли не до половины сползли великоватые без поддержки ремнем джинсы, бросало Рому в жар. Он то и дело незаметно поправлял рвущийся на волю болезненно пульсирующий член, и надеялся, что Тёмка не заметит его 'почесывания' в паху и не решит, что он недостаточно хорошо помылся. Благо свободная домашняя футболка прикрывала бедра и не позорила владельца квартиры, выдавая его возбуждение. Мало ли мужиков, не стесняющихся прилюдно почесывать свое хозяйство?
  Вскоре Артем отложил фен и заявил, что больше пока ничем 'пострадавшему' помочь не сможет. Дальнейшие манипуляции по реанимированию откладываются, по крайней мере, до завтрашнего дня, когда можно будет смотаться на радио-рынок и заехать к нему в общагу за тестером и паяльником.
  
  Без работающего фоном телека стало неуютно, Рома скачал какой-то фильм на комп, и парни снова уселись рядышком на полу, пристроившись напротив раскрытого ноутбука. Просмотр очередного шедевра сопровождался поеданием наскоро сварганенных бутербродов, заказанного в 'Планете Суши' самого большого сета роллов и допиванием коньяка.
  То ли фильм был подобран не слишком правильно для совместного просмотра мужчин, то ли сказавшееся за день события все еще возбуждающе действовали на нервную систему обоих, то ли выпитого было слишком много... но так или иначе Артем потом не мог понять, в какой момент все изменилось.
  Во время очередной шутливой возни на палочках (хаси) для поедания китайско-японской пищи, обычной между мальчишками, возомнившими себя Кунг-фу Пандами (но вряд ли приставшей едва познакомившимся взрослым парням), отвоевывая себе более приглянувшийся ролл, после какого-то замечания о сюжете фильма, Артем запальчиво возмутился безобразием, творящемся на экране. Странное возбуждение, интерес и отвращение, гремучий коктейль эмоций готов был выплеснуться через край.
  Рома отреагировал не менее странно. Вместо того чтобы поржать, поддержав мнение младшего товарища, он вдруг перехватил рукой Тёмкины палочки, аккуратно изъяв их у него из пальцев, отложил вместе со своими в сторону. Затем взял его за руку, заставляя развернуться к себе лицом. От неожиданности Артем не успел уклониться от подобной вольности, да и отползать было некуда, в спину упирался мягкий край дивана.
  - Ты когда-нибудь целовал парня? - огорошил Рома его вопросом.
  - Чего?! - округлились глаза у Артема, а сердце сделало кульбит, потому что Ромка словно подсмотрел его мысли, от которых сам Тёма пришел в ужас.
  - Нет, конечно!!!
  Про то, что когда большой компанией лет в двенадцать-тринадцать играли 'кис-мяу' или 'в бутылочку', и там уж приходилось выполнять условия игры, и чмокать того, на кого укажет горлышко раскрученной бутылки, независимо от половой принадлежности, он благоразумно промолчал.
  - Вот так, например... - Рома не дал ему возможности приподняться. Резко переместившись, он уселся сверху на колени закаменевшего Артема и впился губами в его губы.
  Тёмка замычал, попытался оттолкнуть, но в голову будто шибануло. Внизу живота разлилась огненная лава, вдоль позвоночника пронзительно шарахнуло, словно голыми руками притронулся к оголенным проводам. Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Пусть его опыт в постели был плачевен, да и поцелуями не слишком злоупотреблял, но эти ощущения не шли ни в какое сравнение с тем, что юноша испытывал ранее.
  
  Артем машинально вскинул руки, намереваясь то ли оттолкнуть ополоумевшего спьяну мужика, то ли придушить его, чтобы не оставлять свидетелей своего конфуза. Но Рома вдруг ослабил напор, сменив тактику натиска на едва ли не робкие попытки простого ознакомления, осторожно, едва касаясь дыханием, целуя припухшую губу, уголок приоткрытого в немом изумлении рта... И привычный мир для Тёмки перевернулся с ног на голову. И почему-то стало так незначительно чужое мнение, презирающее подобный опыт общения двух особей одного пола, если его сознание помахало ручкой, и противоречивые ощущения оглушали, а тело безбожно предавало мужское естество.
  Внутри что-то вопило и корчилось от восторга и ужаса, а просторные чужие штаны вдруг сделались тесными в районе паха. Наверное, если бы Тёмка не знал вообще, что из себя представляет спонтанное возбуждение, решил бы, что у него что-то приключилось с желудком, сделавшим немыслимый кульбит. Например, приступ аппендицита, правда, какой-то неправильный, не с правой стороны, а прямо посередине над лобком. В животе что-то заполошно трепыхалось, пульсировало и плавилось: то ненавязчиво щекоча, будто именно там сконцентрировался клубок нервов, которые кто-то тихонько гладит; то формируясь огненным шаром, готовым взорваться, достигнув пика.
  Артем сам не понял, в какой момент потянулся за добавкой порции дикого адреналина, замешанного на безрассудстве и возбуждении, когда Рома на миг отстранился для того, чтобы убедиться, что ему тоже не снится ответный порыв...
  Меньше всего тот хотел бы напугать этого парня своим натиском. И в то же время понимал, что с трудом удерживается от того, чтобы не разложить его прямо здесь, на полу. Потому что сам уже чуть ли не постанывал от болезненно-сладких ощущений возбуждения.
  Взгляд глаза в глаза, и как в зеркальном отражении - такая же шальная муть, огромные зрачки, затопившие всю радужку, то ли из-за полумрака (комната освещалась лишь сияющим экраном монитора ноута, отбрасывая причудливые тени на их лица), то ли из-за разгорающейся неуемной жажды удовлетворения, когда уже нет сил остановиться и отыграть назад. Ни одному, ни другому уже не было дела до того, что происходит на экране...
  Слишком яростным и необузданным стало желание немедленно получить нечто другое, не эстетическое наслаждение от просмотра вполне себе прилично смонтированного фильма с претензией на красивую эротику, а такое, сродни удовлетворению животных инстинктов, которые глушат все остальное. Наверное, как у самцов во время весеннего гона.
  У Ромы никого не было уже больше месяца, и этот парень, от которого веяло юностью и невинностью, по-настоящему сводил с ума.
  У Артема же, положа руку на сердце, и вообще никого по-настоящему не было. И оттого ошеломление от новых ощущений оказалось сногсшибательным. Хорошо, что он все-таки сидел, иначе не уверен, что ослабевшие в коленях ноги позорно бы не подкосились. Слишком сильным было то, что настигло его, лишая возможности рассуждать здраво.
  И оба упивались этим странным, охватившим их состоянием, не задумываясь, кажется, во что выльется их несдержанность необузданного желания. В этот момент вряд ли хоть один думал головой, а не другим местом, подаваясь ближе друг другу навстречу. И если несколько минут назад затянутая в тугую повязку нога Артема немного ныла, отвлекая его, то теперь неожиданная анестезия в виде приводящих в смятение поцелуев отключила эту незначительную боль, убрав дискомфорт. И даже тяжесть тела, усевшегося на его бедра Ромы, не казалась неприятной, наоборот. Артем почему-то не хотел освобождаться из этого плена. Хотя вполне мог бы отбиться. Просто другие, дремавшие до поры до времени и проснувшиеся совершенно не к месту инстинкты подавляли все прочие.
  Молодая кровь бурлила, запуская химические процессы, отвечающие за выработку соответствующих гормонов и стимуляцию мозга, повелевающего совершать определенные действия. В свое время Тёмка наткнулся на статью, в которой просто и доступно были разложены по полочкам все эти 'неземные чувства'. Биохимический процесс был сложным и поэтапным. На первом этапе обычно вырабатывается гормон фенилэтиламин, отвечающий за увлечение и заинтересованность партнером. Если увлечение взаимно, в кровь поступает один из самых сильных гормонов - допамин, вызывающий любовный экстаз, который люди обычно испытывают в пылу романтической влюбленности. Он заряжает силой, энергией, толкает на рискованные, безрассудные поступки и возбуждает до крайности. Пожалуй, по своему воздействию, он в чем-то сравним с наркотиком, который непременно вызывает привыкание. И нужны все новые и новые дозы допамина. Но если взаимности нет, то человек испытывает 'наркотическую ломку', изводит себя ревностью и самоуничижением, не понимая, чем же он не хорош для выбранного объекта обожания. Неразделенная любовь - одно из самых сильных и разрушающих потрясений для организма, люди могут впасть в сильнейшую депрессию и даже решиться на суицид. Обычно, отчаявшись добиться взаимности, человек просто ищет нового партнера, и все повторяется сначала...
  К счастью (или к несчастью), Артему пока что не доводилось испытывать на собственной шкуре ничего подобного, так что проверить верность утверждений автора данной статьи не представлялось возможным.
  Однако были и следующие этапы: если отношения переходят в иную плоскость и подразумевают физическую близость, в силу вступает гормон окситоцин, который вызывает очень сильные эмоции. Без него, оказывается, невозможен оргазм и сексуальное удовлетворение. Причем, утверждалось, что у женщин выделение этого гормона запаздывает, в отличие от мужчин, этим и объясняется, почему представительницам слабого пола требуется длительная прелюдия и откровенные разговоры-уговоры.
  Артем даже отстраненно удивился, что именно сейчас так четко представилась информация из той статьи, о которой он практически и не вспоминал до сегодняшнего дня.
  Во время интимной близости, прикосновений, поцелуев, гормон окситоцин вырабатывается во всё больших количествах, и способствует поступлению в организм такого мощного болеутоляющего, как гормон эндорфин. По своему составу и действию этот гормон напоминает морфин, он успокаивает нервную систему, дает человеку чувство умиротворения и безопасности. Гормон эндофрин часто называют 'гормоном счастья'.
  Вывод - чем чаще человек оказывается в постели с предметом своей страсти, тем больше эндорфина вырабатывается, и тем сильнее он привязывается к своему партнеру, 'подсаживается' на этот наркотик. Естественно, что после такого пьянящего гормонального напитка, люди уже совсем теряют разум и жаждут получить все новые и новые порции. Возникает необходимость постоянно видеть, слышать, прикасаться к партнеру, чтобы опять привести в действие механизм по выработке гормона эндорфина. Мозг просто привыкает к раздражению и требует новой порции гормонов. И даже уже неважно, отвечает твой партнер взаимностью чувств или нет.
  Против физики и химии не попрешь...
  Правда, в той же статье оговаривалось, что такое состояние эйфории длится от силы три года, после чего выработка эндорфина прекращается и, собственно, 'прошла любовь, завяли помидоры...'
  Но если за это время в семье появляется ребенок, то партнеры могут продержаться еще несколько лет, не нуждаясь в особых химических добавках, так как остается привязанность и потребность заботиться о совместном потомстве.
  Именно этим и объясняется, что теперешнее большинство семей, почувствовав кризис отношений, пускаются на поиски новой 'дозы', разрушая старые связи. Благо, в наше время никого уже не удивишь несколькими браками или внебрачными отношениями без обязательств...
  Единственное, что может поспособствовать крепким связям некогда любящих пар, это состояние влюбленности, когда нужно постоянно стимулировать мозг - нескучным общением на разные темы, совместными мероприятиями и новыми интересными впечатлениями...
  Впрочем, в Тёмкином случае, ни о каких прочных и дарящих 'гормон счастья' связях на долгие годы, не могло идти и речи.
  Но в данный момент это все стало совершенно неважно!
  В ушах раздавался глухой набат, и словно через толщу воды, до сознания доносилось учащенное сбивчивое дыхание, перемежаемое тихими стонами получаемого удовольствия, подстегивающее эти самые инстинкты проявляться еще ярче, напрочь отключая сознание.
  
  Никогда ни при каких обстоятельствах Роман Сергеевич Поляков, доживший почти о тридцатника, не испытывал еще такого, как с этим парнем, который, похоже, и целоваться-то взасос толком не умел, зато проявил недюжинное желание научиться, мило смущаясь, но добросовестно осваивал новые для себя отношения между парнями.
  Рома только мысленно молился, чтобы инстинкты не отрезвили беснующиеся гормоны партнера, напомнив, что он тоже мужчина. Сколько это наваждение продлится? Да хоть целую вечность!
  А еще Роман четко осознавал, что если они остановятся и не доведут все до логического конца, он потом будет на стену лезть со своим стояком или придется топать под ледяной душ и удовлетворять себя вручную. Причем, этот мальчишка был настолько притягателен, что Роман подозревал - не удастся ему так просто отделаться от мыслей о Тёмке. Тот станет все равно являться к нему в эротических фантазиях, и тогда ладони рискуют покрыться мозолями...
  Поняв, что сопротивляться Артем не намерен, наоборот, подался вперед, теперь уже вцепившись в его затылок, будто опасаясь, что Рома отстранится, молодой мужчина, что называется, тоже отпустил вожжи, позволяя своим рукам шарить по телу юноши, тактильно убеждаясь в крепости мышц, гладкости разгоряченной кожи.
  Занятая им позиция оказалась не слишком удобной для продолжения. Невнятно выругавшись, Ромка рывком поднялся, чуть не оставив в крепких пальцах Артема часть своей, затрещавшей по швам, измятой футболки. Резко выпрямился, рывком стягивая мешающуюся тряпку, и протянул руку, предлагая подняться.
  Все еще дезориентированный Артем доверчиво вложил свою ладонь в протянутую руку хозяина, и был вздернут на ноги. Тут же сморщился от боли, прострелившей ногу в районе растянутых связок, на миг трезвея и ошарашено вглядываясь в лицо Романа, волосы которого в живописном беспорядке торчали во все стороны. (Скорее всего, его собственными стараниями, слишком он взлохматил их, увлекшись в процессе поцелуев). Наверняка собственная прическа (Тёма не только не удосужился высушить свою шевелюру феном, но даже и расчесать их) теперь была похожа на воронье гнездо из соломы.
  Но, похоже, Романа вовсе не смущала эта досадная мелочь.
  Очутившись на ногах, Тёмка с удивлением понял, что с его коленями творится что-то не то. Да и в зоне растяжения все еще ныло, потихоньку отпуская. Пошатнувшись, потому что неожиданно повело в сторону, Артем решил, что не стоит больше злоупотреблять алкоголем - как-то не хочется выглядеть слабаком перед этим образчиком мужественности и притягательного обаяния. На всякий случай Тёма опустился на диван пятой точкой и почувствовал себя намного уверенней.
  Рома, на какой-то миг испугавшийся, что наваждение минуло и сейчас последует разбор полетов с грязными обвинениями в домогательстве, подобрался, судорожно разыскивая аргументы в пользу только что произошедшего.
  - Что это было? - потряс головой вспыхнувший как переспелый помидор, обескураженный Тёмка, отчаянно ища на лице нового знакомого признаки отвращения или насмешки.
  Но ничего хоть отдаленно похожего не разглядел. Пожалуй, только азарт и неудовлетворенную жажду. Вот только чего именно хотел Роман? То ли продолжения соперничества в устроенной шутливой потасовке, отстаивая свое мнение по поводу все еще идущего сериала, то ли более интересного, но не подобающего двум мужикам занятия...
  Пока Артем со скрипом соображал, пытаясь осмыслить, что это они вообще устроили, Рома не дал ему возможности опомниться. Опустившись рядом с юношей на кровать, обыграв, как показ демонстрации очередного приемчика, быстро завалил его на спину, прижав коленом обе его нижних конечности, которыми Тёмка пытался взбрыкнуть, как резвый жеребенок. Но Роман тут же ослабил хватку на запястьях парня, который явно не привык проигрывать, а до настоящей драки Поляков доводить не собирался.
  А потом они рычали, катаясь по широкой поверхности дивана, сбивая покрывало, стремясь отвоевать главенствующее положение сверху. С каким-то исступленным воодушевлением терзая губы друг друга поцелуями, довольно чувствительно прихватывая зубами обнаженные плечи или неосмотрительно подставленную шею. Впрочем, к этому отчаянному безумию примешивалась и толика нежности. Пострадавшее местечко тут же заглаживалось пальцами или касанием губ, словно извиняясь за излишнюю жестокость.
  От слишком тесного соприкосновения тел обнаженными животами и грудью, от вполне чувствительных тычков острыми коленями куда придется, возбуждение и не думало схлынуть, наоборот нарастало, хотя казалось, что дальше и некуда. Руки уже беззастенчиво оглаживали упругие задницы друг друга, то и дело соскальзывая к животу и дотрагиваясь до оттопыренных ширинок. Болезненная потребность получить разрядку диктовала теснее прижаться пахом друг к другу, одновременно ловя кайф от этого пленения оплетенными руками и ногами, и с тайным злорадным удовлетворением отмечая, что 'спарринг-партнер' тоже практически на грани. Кто кому расстегивал пуговицы и молнии, чтобы облегчить собственные страдания и дать доступ чужим ладоням к сокровенному, вряд ли отложилось в затуманенных безудержной страстью головах парней.
  
  В какой-то момент оказавшийся сверху Артем распластался на Ромке, пытаясь восстановить дыхание и глотнуть пересохшими губами глоток воздуха. Больше всего Тёма опасался конфуза кончить прямо в трусы. А все к тому и шло.
  Пора было ретироваться в туалет или душ, и заканчивать это издевательство над организмом вручную, потому что иного развития событий по своей наивности он как-то не допускал, несмотря на довольно многозначительное начало этого охрененного эксперимента.
  Рома обманчиво расслабился, усыпляя бдительность юноши, но вдруг резко дернулся, выскальзывая из-под ойкнувшего от неожиданности Артема. Придавив его, молча навалился сверху, обнял за плечи и уткнулся лбом в его лоб, покрытой испариной.
  - У тебя когда-нибудь был секс с парнем? - тяжело дыша, глухо поинтересовался Рома, понимая, что даже если Артем сейчас очнется от своего наваждения и пошлет в пеший эротический тур, он все равно будет не в состоянии просто отпустить его. Только не его, с кем так сладостно замирает сердце, захлебывающееся от захлестывающих эмоций, и аж яйца звенят от желания оприходовать вожделенную задницу. И было помимо этого желания еще что-то менее приземленное и более возвышенное. Потому и целовался он с парнем, хотя обычно предпочитал менее интимную прелюдию. Хотелось выпить до донышка чистую незамутненную похотью страсть, которую сумел разжечь в мальчишке.
  - Охренел? Я не пид... м-м-мать! - высказался Тёмка, проглотив конец непристойности, почувствовав, как крепкая ладонь сжала его член сквозь трусы. - О-у... - задохнулся он от пронзившего позвоночник наслаждения.
  - Учту, - коротко пробормотал Рома, по-хозяйски запуская руку в трусы своего гостя.
  - Постой! - спохватился Артем, зажимаясь и отчаянно красней от пришедшей в голову мысли, - я же не... наверное, надо как-то... - так и не смог выдавить он слово 'подготовиться'.
  Рома, сначала было нахмурившийся и почувствовавший легкую панику из-за невольной отсрочки, догадался сам:
  - Не волнуйся, человеческий организм устроен довольно органично... - ему не хотелось сейчас отвлекаться на ликбез о нетрадиционных способах занятий любовью, но следовало немедленно усыпить не к месту проснувшуюся мнительность дилетанта, - в общем, не парься, Тём. Ничего непоправимого не произойдет. А если что лишнее и прилипнет к презервативу, так это пустяки, дело житейское, - дурашливо прикусил он пылающую мочку напрягшегося мальчишки.
  Хотелось переключить его, и Роман тихонько подул ему в ухо, вызывая щекотные мурашки. Артем поежился, пытаясь увернуться от дурацкой ласки. Как-то вот слова Ромки про то, что всякое может случиться, не внушали оптимизма и должного доверия. Оконфузиться перед кем бы то ни было, Тёмке вовсе не улыбалось. Вместо того чтобы расслабиться и отпустить ситуацию на самотек, юноша только еще больше зажался, деревенея всем телом.
  - Тёма, солнце, это мои проблемы, слышишь? - вложив в свой проникновенный голос максимум уверенности, подбодрил Рома, играя пальцами с восхитительно гладким, прямым и твердым членом партнера. Бархатистая нежная кожица ласкала его ладонь, и Роман едва ли сам не готов был замурлыкать от удовольствия тактильных ощущений.
  У Тёмки отчего-то потолок закружился перед глазами, и он малодушно прикрыл веки, машинально подаваясь бедрами навстречу чужой теплой сухой ладони.
  Да и собственные руки вдруг осмелели, нахально пытаясь нашарить ширинку на джинсах Романа, чтобы доставить ему взаимное наслаждение. Артем сейчас не заморачивался морально-этическими терзаниями, идя на поводу своих неудовлетворенных инстинктов. Мужчина чуть приподнялся, упершись локтем и коленями в матрац, разрешая своевольничать с его гениталиями. И в то же время, не теряя преимущества момента, сдернул штаны с Тёмкиных бедер, вместе с бельем. Артем что-то протестующе замычал, попробовав зажаться, но Рома снова навалился сверху, накрывая его губы своими. И юный партнер снова расслабился, разводя подрагивающие от напряжения колени в стороны (насколько позволили 'стреножившие' его джинсы).
  Но Романа все равно не устраивала такая неудобная позиция. Приспущенные до коленей штаны не давали ему преимущества маневренности своих поползновений. Честно сказать, он сейчас сам с трудом соображал, чего же ему хочется больше - расслабиться и дать Артемовым шаловливым ручкам довести дело до логического завершения, потому что от еле сдерживаемого возбуждения уже звездочки плясали перед глазами, или продолжить самому старательно измываться над выдержкой нечаянного любовника.
  
  Победило второе. Дав себе мысленную затрещину и напомнив, что из них двоих, все-таки он взрослый мужик, а не озабоченный подросток, Рома со стоном отстранился, аккуратно высвободив свой член из Тёмкиной ладони, и рывком сдернул с него штаны до щиколоток, в последний момент опомнившись, что у того повреждена нога. Аккуратно высвободил из штанины ступню, поправил чуть сбившийся из-за их борьбы эластичный бинт и, резво стянув собственную одежду, подполз обратно, вклинив свое колено между ног парня, шире разводя его длинные стройные ноги в стороны. Тёмка снова потерялся в своих ощущениях, позволяя чужим рукам ласкающими движениями мять и оглаживать свою задницу. Чувственные наслаждения зашкаливали, мешая сосредоточиться на том, что последует дальше.
  А между тем, чуткие пальцы коварного соблазнителя, оказавшегося в ловушке собственных эмоций, беспардонно раздвигали ягодицы вожделенной 'добычи', нежно обводя чувствительные складочки слишком узкого сфинктера, явно не готового к вторжению каких-либо посторонних предметов. Но Рома хотел этого парня, просто до безумия, до рези в животе. И следовало его хоть немного растянуть, чтобы свести на нет болезненные симптомы, и не отвадить раз и навсегда от желания когда-либо повторить смелый эксперимент с сексуальным партнером.
  Прежде чем двигаться дальше, Ромка вдруг вспомнил о парочке необходимых вещей, порадовавшись, что не переложил их куда-нибудь в другое место.
  Отвлекая постанывающего Артема, теряющего связь с реальностью, Ромка нащупал под матрацем полупустой тюбик лубриканта и начатую пачку презервативов.
  Усевшись ягодицами на пятки, Ромка перехватил руку Тёмки, усердно дрочившего его ствол, потому что сам уже был почти на грани разрядки. Но в Ромкиных наполеоновских планах преобладали совсем иные фантазии и последовательность действий.
  - Погоди, - выдохнул он. - Подожди минуту. Сейчас... - стиснув у основания свой член, переждал Рома опасный момент, и на всякий случай вообще отстранил ладонь Тёмки подальше от своего хозяйства.
  Живо открутил аккуратную крышечку и щедро выдавил смазку на пальцы.
  Ему еще ни разу не приходилось иметь дело с девственниками, и он намеревался оставить только приятные впечатления от чужеродного проникновения в святая святых податливого тела парнишки.
  От ощущения прохладной скользкой субстанции на горячих пальцах, которые беспрепятственно по одному скользнули в узкую дырочку, Артем выгнулся, испуганно уставившись на бесстыдника. Но Рома быстренько вновь отвлек парня, перехватив ладонь, пытавшуюся оттолкнуть его руку и утвердил ее на собственном члене, чтобы Тёмке было чем заняться.
  Контраст ощущений от растекающегося холода (лубрикант у Ромы был качественным, с приличным процентным содержанием анестетика) скользкой смазки и горячих пальцев, уверенно, со знанием дела ласкающих анус и простату, заставляли Тёмку ужасаться собственной порочности и уносили в иную плоскость бытия. Да и подрагивающий от напряжения гладкий ствол молодого мужчины, увитый налившимися кровью сосудами вен, доставлял странное удовлетворение собственного могущества и осознания, что ощущения партнера подвластны его воле.
  Артем не был безгрешен, и к своим восемнадцати годам успел изучить основы рукоблудия, упражняясь в самоудовлетворении, поэтому примерно представлял себе, что именно может испытывать мужчина от ласки в определенной последовательности. Впрочем, никакой особой схемы действий у парня не было, он действовал, скорее, на чистых инстинктах, отрешенно представляя, что его ладонь ласкает самого себя. И то, что Рома поддается на эту провокацию, шипя сквозь зубы и периодически перехватывая его кулак, придерживая неуместное рвение, чтобы все не закончилось слишком быстро, доставляло Тёмке не меньше удовлетворения, чем то, что происходило с собственным телом.
  В какой-то момент Рома все-таки резко отстранился, боясь не выдержать. Кто знает, выпадет ли второй шанс за ночь довести задуманное до логического завершения?
  Артем невыразительно хмыкнул, принимая признание партнера, чуть было не испытавшего поражение. И обхватил неожиданного любовника за шею, поглаживая плечи. Парню хотелось поцелуев, от которых кружилась голова хуже, чем с перепоя. Тёмка наконец-то достиг такого состояния, о котором, хвастаясь, болтали друзья-приятели, а он никогда не испытывал подобного.
  И Артему сейчас было глубоко наплевать, что упражняется он с парнем, а вовсе не с симпатичной девчонкой. Рома ему нравился. И это было где-то на грани подсознательных рефлексов. Нравилась внешность следящего за своим телом парня, нравился его запах, будораживший что-то внутри, его улетные поцелуи, отключающие сознание. И даже прикосновения рук, нахально и в то же время бережно исследовавших его тело в самых неожиданных местах. Это ничуть не походило на похоть и вожделение, а на самую настоящую одержимость, идущую откуда-то из сердца, словно ведомую какими-то древними первобытными инстинктами. Отдавая и забирая столько, сколько в состоянии выдержать. Не спаривание, а желание принадлежать друг другу, подчиняя своей воле и подчиняясь. На равных. Пусть недвусмысленное его положение 'низложенного на лопатки' и походило на капитуляцию. Он просто шестым чувством ощущал, что Рома испытывает такую же потребность, и будет готов на все, чтобы заполучить желаемое. Но если они хотят одного и того же, какой смысл в данную минуту устраивать разбор и выяснять, кто круче?
  У Артема не было опыта подобных отношений, а, судя по умелому Ромкиному обращению, тот знал, что надо делать. И следовало просто довериться более умелому в таких деликатных вопросах партнеру.
  Тёмке импонировали в Роме и его манера общения, без бравирования возрастным превосходством и успешности, и подкупала легкость и откровенность, с которой он рассказывал какие-то забавные истории и случаи из своей жизни. И в то же время молодой мужчина был благодарным слушателем, умело задавая наводящие вопросы. Ему почему-то хотелось рассказывать обо всем на свете... Оказывается, что у них были даже общие увлечения и интересы! Правда, у Артема (в виду отсутствия достаточных средств для осуществления своих задумок) некоторые области увлечений так и оставались теоретическими, а заподозрить Ромку в том, что он говорит, не имея за плечами достаточного личного опыта, было нельзя.
  Казалось бы, они знакомы меньше суток, но странное родство душ, потянувшихся навстречу друг другу, не оставляло возможности к сопротивлению.
  Может быть, те, кто познал любовь с первого взгляда, ощущают схожие симптомы?
  Насчет таких сильных чувств Артем, конечно же, был скептически настроен, но чем еще объяснить необъяснимое, он не знал. Разве что собственным спермотоксикозом, сыгравшим с ним дурную жестокую шутку. Но в этом некого винить, кроме самого себя. Если бы не был таким переборчивым, давно бы уподобился своему соседу по общаге, которому для самоутверждения было важно не качество, а количество партнерш, пропущенных через казенную раздолбанную койку.
  
  Наверное, было бы гуманней поставить Тёмку на четвереньки, в пресловутую колено-локтевую позу, все-таки такая позиция менее травматична для последствий, но Рома хотел видеть его лицо в самый ответственный момент. Да и потом тоже. Чтобы успеть среагировать на изменение эмоций и подкорректировать собственную технику, угол проникновения, ритм...
  Несмотря на то, что обычно Поляков слыл махровым эгоистом в постели и предпочитал заботиться в первую очередь о собственных интересах и лишь, во-вторых, о том, чтобы его партнер тоже получил свою порцию удовольствия, сейчас Роман отчаянно сдерживался, чтобы ублажить доставшееся ему нежданно-негаданное непорочное сокровище.
  Слишком деликатна была его миссия. Следовало исполнить свою партию с ювелирной точностью, чтобы можно было рассчитывать на продолжение. Чересчур уж лакомым кусочком оказалась попавшая в его сети добыча.
  
  Тёмка плохо помнил дальнейшую последовательность событий, скорее, на уровне необычных ощущений, после того как Рома аккуратно пристроил его ноги у себя на плечах, а к растянутому и пульсирующему от возбуждения сфинктеру прижалась твердая головка члена, казавшаяся огненной на фоне обильно вымазанной прохладным лубрикантом кожи.
  Вожделение... смущение... нетерпеливое ожидание... запоздалый страх, который подавлялся сумасшедшим желанием единения... Оглушающая боль, выдавившая из-под зажмуренных ресниц невольные слезы... Наполненность, распирающая изнутри... Солоноватый привкус во рту из-за до крови прикушенной губы, чтобы не заорать, и теплые твердые губы, собирающие влагу с висков, покрывающие его застывшее лицо невесомыми извиняющими поцелуями. Невнятный шепот каких-то ласковых глупостей, которые обычно предназначаются для девичьих ушей, но неожиданно приятно отзывающихся в душе...
  Разум постепенно вытесняет эти несоответствия, по мере того, как удручающе болезненные ощущения тают, уступая место неохотно возвращающемуся возбуждению. Прикосновение чужих чутких пальцев к опавшему было члену, вновь заставляя его ожить, и игривое поглаживание поджимающихся яичек, не кажутся развратным и отвратительным посягательством. Еще присутствовало странное ликование от осознания того, как же нелегко приходится и его коварному партнеру, соблазнившему на такое непотребство, который мелко дрожит от напряжения, пытаясь обуздать свое неуемное желание продолжить немедленно. И эта легкая вибрация странным образом тоже возбуждает, отключая от ощущения неприятных симптомов.
  Вообще-то Тёмка и сам до конца не осознавал, чьей вины в происходящем было больше. То ли Ромкиной (ведь он первый начал!), то ли его собственной, потому что ему посмели предложить подобное, а он вовсе не нашел в себе силы отказаться...
  В страшном сне не могло привидеться такое... И все-таки это уже происходило...
  Но дальше отстраненного удивления, Артем не стал копаться в причинно-следственных связях, повлекших такую нестандартную для его мироощущения ситуацию, потому что Рома посчитал, что уже можно переходить к следующему этапу. Впрочем, в кои-то веки Роман чутко реагировал на партнера, а не на свои собственные желания. И едва Артем неосознанно сам подался ему навстречу, лишь обозначив движение, Рома воспользовался этим, медленно начиная раскачиваться по нарастающей амплитуде. Очень осторожно наращивая темп, будто поддразнивая и раззадоривая, предлагая проявить инициативу. Впору самому было прикусить себя за запястье, чтобы отвлечься и суметь удержаться в определенных рамках.
  Вот только Артему и так было не сладко, и Роман старался максимально облегчить нагрузку на неподготовленный к таким перипетиям организм парня, полностью удерживая свой вес, упершись коленями и одной рукой в матрац, потому что вторая была задействована интимной лаской. Рома не собирался давать Тёмке возможности прийти в себя именно теперь.
  Артема же бросало то в жар, то в холод. Под спиной чувствовалась сбитое в азартном процессе возни покрывало, позвоночник был мокрым от выступившего пота, а предплечья и ноги, наоборот, покрылись гусиной кожей.
  Тёмка ощущал, как его тело напряженно, и в то же время остро реагирует на каждый толчок внутри, постепенно подхватывая предложенный ритм. Подкатывающее удовольствие болезненно-приятно затапливает каждую клеточку, концентрируясь внутри живота, затрагивая простату, спазмами отдается в крестце... Он уже почти ничего не соображал, ведомый одним желанием получить разрядку. Пальцы рук до боли впивались в спину Романа, пальцы ног рефлекторно поджимались, а колени, обхватившие Ромкины бедра, сжимались теснее, стараясь заполучить его полностью, вобрать в себя, и невольно мешая мужчине, взявшему на себя ответственность за их первый раз.
  Но Рома не роптал, сам приближаясь к пику, и отчаянно надеясь кончить одновременно с Тёмкой...
  И когда мальчишку, уже не владеющего собой, отдаваясь и забирая, выгнуло дугой в пароксизме наслаждения, а горячий жемчуг изверженного семени оросил животы их обоих, Ромка зажал в кулаке медленно опадающий член Артема и сразу последовал за своим нежданно обретенным сокровищем. Рассыпаясь на мириады осколков рассеивающегося по телу блаженства, заставляя пусть на краткий миг, но раствориться сознанием в бесконечности Вселенной, сливаясь с неизвестным и загадочным, чему нет объяснения в человеческом языке...
  У него даже не хватило силы воли, чтобы рухнуть рядом с обессилившим юношей, который, похоже, пребывал в полнейшей прострации от произошедшего. Так и навалился на него сверху, придавив немалым весом расслабленного тела, прижался ухом к груди, в которой глухо бухало сердце, и расплылся в блаженной улыбке.
  Тёмка только крякнул от неожиданности. Попытался спихнуть, упершись руками в Ромкины плечи, но оставил безрезультатные попытки, зарывшись пальцами в волосы своего нечаянного любовника, такой же умиротворенный и отрешенный от всего на свете...
  Добраться до ванной пока что не было сил, ни у одного, ни у второго, но все-таки следовало бы избавиться от использованного презерватива и разобрать кровать. Может, еще постелить Тёмке на диване в маленькой комнате. Ясно же, что он не привык спать с мужиками...
  Впрочем, Рома тоже не жаловал отдых, с кем-то деля свое ложе. Одно дело - секс, и совсем другое сон рядом с тем, к кому ты не испытываешь больше никаких особых чувств. Вот только сегодня ситуация была неординарной. И все дело было в этом парне, кажется, проваливающимся в безмятежный сон, так и не выходя из своего сладкого забытья. Скорее всего, завтра он не сможет подняться - натруженные в непривычных местах мышцы жестоко отомстят... Но это будет завтра, и Рома уже заранее ему сочувствовал и прикидывал, как бы облегчить страдания несчастного. Но сейчас он просто хотел спать. Рядом с этим мальчишкой, обнимая его во сне и прислушиваясь к дыханию, чтобы в любой момент можно было дотронуться и вдохнуть неповторимый запах утраченной невинности, от которого у Романа ехала крыша. Может быть, и впрямь не врут, когда говорят, что люди рефлекторно реагируют на чужие феромоны, невольно подсознательно ища себя идеального партнера, как элементы пазла, со всеми его выпуклостями и неровностями характера и привычек, подходящего именно им?
  
  Засыпал Артем на разобранной постели неожиданного любовника, чувствуя приятный холодок между натруженных, зудящих ягодиц и неприятный дискомфорт от прилипших к скользкому лубриканту трусов. Ромка настоятельно рекомендовал намазать задницу, так сказать, во избежание неприятных утренних симптомов.
  И застеснявшийся Артем, снова доверился более опытному приятелю, на настойчивые расспросы буркнув, что все в порядке, и он точно не порвался, потому что ничего не кровит, а только немного зудит и чешется. Наверное, просто растянутые мышцы стремятся занять привычное положение.
  - Ты уверен?
  - Хочешь сам взглянуть? - ехидно парировал Артем, густо покраснев.
  - Я... ладно! - неожиданно махнул рукой Рома, понимая, что не стоит давить в таком деликатном вопросе. - Не буду тебя грузить. Я же не из простого любопытства спрашиваю, Тём. Я был сверху, и значит, я должен был себя контролировать...
  - Да какая теперь-то разница?! Контролировал или нет, уже все позади. Все в порядке.
  - А у тебя точно нет аллергии на латекс?
  - Откуда я знаю?! - возмущенно прошипел Артем, осторожно усаживаясь на край постели. - Я же тебе сказал, я впервые кого-то подпустил к своей заднице.
  - То есть, как это не знаешь? - удивился Рома. - Ты что с девушками без защиты спал?! Это же, как игра в русскую рулетку...
  - Ни с кем я еще не... - рявкнул Тёма, но тут же прикусил язык, испуганно уставившись на взрослого парня, у которого буквально отвисла челюсть от подобного откровения. - Ну, давай, скажи, что в наше время таких, как я, не бывает, если только не законченный урод и не ботан... - зло прошипел Артем, понимая, что уже проболтался о том, что у него не было настоящего сексуального опыта.
  - Прости, котенок... - покаянно вздохнул Рома, присев на корточки возле обиженно сопящего парня и обняв его колени, стараясь сдержать неуместный смех. - Ты только не дуйся, как мышь на крупу. Я вовсе не смеюсь, просто, действительно, немного удивился...
  - Не лезь в мою личную жизнь, пожалуйста, - буркнул Артем, с подозрением покосившись на расположившегося у его ног парня, но тот хорошо владел своим лицом, чтобы выдать истинные эмоции.
  - Не буду, - поспешно согласился Рома, мысленно порадовавшись, что у Тёмки никакой 'личной жизни' толком и не было. В мозгу сразу же возникла масса вариантов того, хорошая это новость или плохая. Пока что выходило, что очень даже великолепная!
  - Ну что, будем спать укладываться? - похлопал он его по коленям.
  - Ты уверен, что я тебя не потесню? - накрыл Артем Ромкины руки своими ладонями, слегка сжав их. - Я, правда, могу поспать и на другом диване.
  - И будешь всю ночь корчиться в три погибели. Он короткий, тебе и мне не по росту, - отрицательно мотнул головой Роман. - Ложись уже, не выпендривайся.
  - Надеюсь, ты не громко храпишь...
  - Я вообще не храплю! - возмутился хозяин.
  - Поверю на слово, - кряхтя, неловко перебрался Артем на указанное место.
  - Ну а что тебе остается? - хмыкнул Ромка.
  Улегшись рядом и заботливо укрыв обоих одеялом, он подвинул юношу к себе ближе.
  Тёмка сначала было напрягся. То сумасшествие, накрывшее с головой и бросившее их в объятия друг к другу, сошло на нет. И теперь он отчего-то застеснялся проявления лишних эмоций. Но затем как-то расслабился и задышал ровнее, уткнувшись лицом в ключицу парню, так и не отпустившего его отодвинуться на свою половину широкого дивана.
  Понимал ведь, что так неудобно и вообще глупо вешаться на шею тому, кто позволил испытать радости плотских утех. Вот уж, правда, через тернии - к звездам. В многострадальной заднице до сих пор были странные ощущения... Но сладостный миг окрыляющей и пленительной разрядки, скорее всего, тоже никогда не сможет забыть...
  Наверное, хорошо, что не знал заранее, насколько болезным будет первый этап. Удивительно, как вообще получилось отключиться и кончить. Хотя, Ромка уверенно подвел его к черте, уводящей за грань возможного - этого не отнять. Почему-то кольнула неуместная ревность - и где он только таким фокусам научился? И много ли было у Полякова подопытного материала для отточки мастерства?
  Пришедшие в голову мысли Артема удивили. Рома не тот объект, к которому можно предъявлять какие-то претензии...
  Но в данную минуту очень хотелось спать. Слишком много эмоций было потрачено за сегодняшний день. И сейчас Тёмка просто нежился в объятиях любовника, бережно прижимающего его к себе, будто и впрямь он был великой драгоценностью. Глупо, конечно, не бывает таких чудес... Но с другой стороны, Артему и самому не хотелось избавляться от этих утешающих, надежных и обещающих еще много чего-то необычного объятий.
  Его затуманенный событиями минувшего дня и выпитым алкоголем разум терзался все-таки не чудовищным вопросом, как он докатился до подобного, чтобы переспать с парнем. Наоборот, ему казалось немыслимым, если окажется, что сегодняшнее ему лишь пригрезилось и завтра утром он проснется в общаге. Все такой же неприкаянный, не прибившийся ни к одной из групп однокурсников, избегающий интимных контактов с девушками (которые всячески показывали, что они вовсе не прочь, чтобы он поучаствовал в спонтанных оргиях), и в то же время мечтающий наконец-то попробовать - каково это переспать с кем-то по-настоящему.
  
  Раскаяние пришло к Артему под утро, когда проснулся будто от толчка извне. Некоторое время приходил в себя, пытаясь сообразить, где он находится и как тут очутился.
  Осознание произошедшего пополам с разъедающим стыдом за совершенное накануне безумство повергло юношу в пучину отчаяния. Тёмка возненавидел самого себя, судорожно хватая воздух пересохшими, саднящими от поцелуев губами, стараясь угомонить бешено застучавший пульс. Парень похолодел, представив, как унизительно опозорился.
  Спросонья Артем не мог толком соображать и полагался только на органы чувств. Его тело, пока не задеревенело от ужасного открытия, блаженно нежилось, ощущая приятное тепло, обнаженное бедро недвусмысленно прижималось к такому же мускулистому и явно не женскому.
  Опасаясь разбудить своего подельника по непристойностям, Артем медленно повернул голову. К сожалению, видение спящего рядом парня не спешило рассеиваться... А значит, ничего не приснилось...
  Лежавший рядом мужчина все еще безмятежно дрых. На красивом, породистом лице его с едва начавшей пробиваться щетиной, застыло довольное умиротворение. Тёмка судорожно сглотнул, скользнув взглядом по припухшим губам, волевому подбородку, по сильной шее, украшенной смачным засосом (неужто он сам вчера так увлекся?!) по широким плечам, по рельефу расслабленной сейчас руки, лежавшей поверх одеяла.
  Не признать, что этот взрослый парень чем-то по-прежнему привлекал его, Артем не мог, будто попробовал наркотик, от которого получил жестокую зависимость, и от осознания этой беспомощности, как теперь жить дальше, пребывал в полном ауте.
  
  Решив, что объяснения ни к чему, Артем потихоньку отодвинулся. Совершенно не было желания слушать, как подбирая слова, чтобы не обидеть, нечаянный любовник намекает ему, что ночь невероятных чудес и неприятных открытий о собственной сущности, миновала, и им пора разбегаться в стороны, потому что у каждого своя собственная жизнь. Позабавились и хватит...
  Сколько у Полякова таких 'разовых мальчиков на ночь' здесь побывало?
  От этих прискорбных мыслей стало так горько, что защипало в носу. И ощущение, что извалялся в дерьме, не проходило. Артем настолько глубоко оказался потрясен случившимся, что пронзительная боль в крестце, отдающая в поясницу, когда он резко поднялся, даже не отвлекла его от желания как можно скорее покинуть этот дом. В котором он оставил нечто важное... если уж не честь и совесть, то что-то очень близкое к этому понятию.
  Естественно, свое унижение и уязвленное самолюбие Тёмка не собирался выставлять на обсуждение, и об этой его глупой прихоти наконец-то заняться хоть каким-то сексом, никто никогда и ни за что на свете не узнает! Достаточно и того, что он сам будет помнить. Потому что это сегодня выглядело как обычное извращенное половое сношение, а еще вчера было пронизано тысячью роившихся в теле ощущений и потрясающих эмоций. И отказаться от предлагаемого наслаждения не представлялось никакой возможности.
  На душе было горько и муторною. А главное, ведь, по здравому рассуждению, некого обвинить. Роман его не насиловал. Разве что умело соблазнил... А что до того, дескать, мог бы устоять, но спьяну переклинило, так ведь просто надо меньше пить. Особенно с красивыми незнакомыми мужиками, выступающими в роли спонсоров...
  Надо же, попался, как доверчивый малолетка сексуально-озабоченному маньяку... 'Деточка, хочешь посмотреть на котеночка, он у меня дома...'
  Артем передернул плечами от омерзения к себе и ситуации в целом.
  Не надевая выделенных ему 'гостевых' тапочек, юноша успел сделать пару шагов к двери, чтоб забрать свою одежду из ванной, быстро одеться и ретироваться прочь из этого дома, пока хозяин не проснулся.
  Честно сказать, Артем просто не представлял, как при свете дня посмотрит ему в глаза, а уж если тот примется насмешничать... Но что-то не отпускало его, словно оплетая невидимой паучьей сетью, в которую он попался как беспечная муха. Тёмка даже пару раз оглянулся, пытаясь избавиться от наваждения, заставляя себя запомнить черты человека, которого следовало безжалостно вытравить из памяти, стыдливо преподносящей ему разрозненные картинки вчерашнего безумства.
  Он уже был возле двери, когда Рома неожиданно открыл глаза, убедился, что любовника рядом нет, рывком сел на постели и обернулся в сторону двери.
  Оба замерли.
  Артем вспыхнул и первым опустил взгляд на свои босые ноги.
  - Ты куда? - спросонья хрипло спросил Роман.
  - Домой.
  - Тём, стой! - выскочил Ромка из-под одеяла, и успел перехватить решительно направляющегося в сторону ванны парня, крепко обняв, прижимая к себе.
  Тёмка дернулся было вывернуться, но Рома держал крепко и в то же время бережно. Только что терзавшие сомнения потихоньку развеивались, уступая странному чувству. Артем ненавидел себя за это проявление бесхарактерности, замерев, сжимая кулаки, потому что ладони чесались обнять это горячее спросонья тело, бесстыже прильнувшее обнаженной кожей к его собственной. Такая близость дурманила рассудок, которому все-таки следовало уже определиться, чего на самом деле испытывает и чего хочет.
  - Как ты себя чувствуешь, солнце? - проворковал Рома на ухо, щекоча дыханием.
  - Погано, - честно ответил Артем.
  - Что, так плохо? - нахмурился Рома, чуть отстранившись, пытаясь заглянуть в лицо любовника, занавешенное растрепанными волосами. Потянулся убрать непослушные пряди за ухо, но Артем увернулся от прикосновения. - Лубрикант на столе. Намажь еще. Точно крови нет, Тём?
  - Ты что, доктор, что ли? - окончательно вывернулся Тёмка из его объятий, набычившись. - Я не хочу обсуждать эту тему!
  - Ага... Ясно... - пришел к какому-то выводу Рома, опечалившись, потому что внезапно осознал, что если сейчас отпустит это мнительное чудо, то потом уже не заманит обратно никакими коврижками. - Значит, тебя терзают смутные сомнения...
  - Вовсе не смутные, а совершенно омерзительные! - вздернул подбородок Артем, но, встретившись с серьезным взглядом хозяина квартиры (в котором не было ни грамма насмешки или презрения к падшей личности, которую банально отымели, а только искренне участие), беспомощно сник. Обхватил себя руками за плечи, почувствовав, что стало как-то холодно и неуютно, и ссутулился.
  Наверное, видок у него еще тот: стоит тут в одних трусах, переминаясь босыми ногами (на одной из которых съехал сбившийся за ночь бинт, будто гольфы у неряшливой двоечницы). Тёмка разозлился на ситуацию, поставившую его в заведомо невыгодное положение против этого уверенного в себе парня. Хотя куда уж невыгодней?
  - Иди сюда, поговорим, - примирительно предложил Рома и, взяв за руку, потянул его за собой к кровати, надеясь предъявить серьезные аргументы.
  - О чем тут говорить? - вырвал свою ладонь Тёмка, остановившись в двух шагах от дивана, на котором вчера предавался пороку, и потом сладко дрых всю ночь, не терзаемый муками совести и не загоняясь моральной стороной вопроса.
  - Обо всем... Мы же взрослые люди, неужели не найдем тему для беседы? Например, о нас с тобой.
  - Рома, ну ты сам-то в это веришь? - скривившись, как от зубной боли, скептически усмехнулся Артем. - Какие МЫ? Я - парень. Ты - парень. Это же ненормально! Зачем тебе это надо?
  Ромка неожиданно дернул его на себя, усаживая на колени. Артем зашипел от пронзившей спину боли, стиснув челюсти, чтобы не заорать в голос. Рома спохватился, перехватив за талию, положил горячие ладони на поясницу, будто точно знал, где именно у него болит. А, впрочем, почему бы не знать? Судя по его умелому обращению, он проделывал подобные фокусы с партнерами по постельным забавам неоднократно.
  Артему вовсе не хотелось выглядеть жалко и несчастно. В конце концов, что бы вчера ни произошло - он мужик, и не собирается плакаться о легком недомогании в некоторых частях тела. Но приятное тепло, расползающееся от поясницы, в которой болезненные ощущения и впрямь стали менее заметны, заставили его замереть, боясь спугнуть это хрупкое равновесие.
  Ромка пробежался пальцами по позвоночнику ссутулившегося юноши, едва касаясь, легко поглаживая, снова спустился к пояснице. Его прикосновения стали более уверенными, словно это уже была не ласка, а мануальная помощь.
  
  А потом Роману пришлось приложить немало красноречия, привести достаточно серьезных убедительных аргументов, что ничего ужасного, зазорного и омерзительного не произошло. И вовсе они с ним не моральные уроды, и не извращенцы, а очень даже обычные люди со своими специфическими потребностями в занятиях сексом.
  - Я - не пидор! - твердо произнес Артем, пытаясь убедить скорее Рому, чем себя самого, оттого что, несмотря на строгие заветы, по которым жил до вчерашнего вечера, теперь готов был запаниковать. Потому что, черт возьми, ему невероятно трудно было заставить себя отлепиться от этого парня, будто отравившего его существование каким-то приворотом. Все в нем вызывало какой-то эстетический восторг и легкую зависть. Начиная от густой шевелюры темных волос, правильных черт лица и заканчивая красивыми ступнями с аккуратно подрезанными ногтями. Нравилось меняющееся выражение глаз, то иронично-насмешливое, то внимательное и серьезное. Казалось, от проницательного взгляда нового знакомого невозможно скрыть то, что творится в душе, будто он видит тебя насквозь. Может быть, оттого, что Роман намного старше. Хотя поначалу Артем даже не догадывался, насколько.
  Тёмку завораживали полноватые, четко очерченные губы, растягивающиеся в белозубой открытой улыбке, абрис точеного профиля, тембр голоса... Нравилось его тело, которое сам лапал вчера, где хотел и как хотел, шалея от необычных ощущений.
  У Ромы были по-мужски красивые руки... Хотя раньше Артему и в голову не приходило разглядывать у кого какие. Впрочем, раньше-то его чужие ладони не трогали с целью доставить интимное удовольствие.
  Пожалуй, он вообще никого не мог вспомнить, кто обращался бы так вольно с его телом. От отца и потом от отчима, гладящих по голове, или хлопавших по плечу, выражая одобрение за какой-то поступок, или утешая в детских обидах, иногда доставалось и по заднице. За дело. Не столько больно, сколько обидно. Но ни биологический родитель, ни отчим никогда не злоупотребляли своим авторитарным правом в вопросах воспитания. От отчима чаще 'прилетало' ремнем, а не здоровой мозолистой ручищей. Все-таки к тому времени, как мать второй раз вышла замуж, Артем уже считался большим мальчиком. А все прочие 'близкие контакты' сводились к дружеским потасовкам с приятелями и одноклассниками (с целью выяснения, кто круче), шутливой возне на реке (там, правда, в детстве даже сдергивали друг с друга плавки), и обычным дворовым дракам среди подростков за раздел контролируемой территории. То, что происходило вчера, ни в одну из этих категорий не вписывалось, и поэтому в душе и чувствах парня царил полнейший раздрай.
  Невольную брезгливость у Артема вызывало, если у парня оказывались мягкие пухлые руки, какие-то изнеженные, безвольные, похожие на женские. И такое же невольное уважение - когда ладонь, как лопата, с разбитыми костяшками суставов пальцев, в мгновение ока сжимающихся в кулаки, которые знают, как и куда бить. Еще пять раз подумаешь, прежде чем задирать хозяина таких рук...
  У Ромки явно была не крестьянская кость, и, тем не менее, не покидало ощущение, что силушки ему не занимать. И, самое ужасное, предавшему Артема телу нравились эти прикосновения сильных и одновременно нежных мужских рук. Будоражили и приводили в уныние, потому что так неправильно, так не должно быть... И все-таки было...
  А еще Тёмке нравились кубики пресса на поджаром животе хозяина квартиры. Движения, похожие на ленивую грацию матерого хищника, который точно знает, что можно прикидываться неповоротливым и вдруг метнуться и сделать выпад, чтобы притупившая бдительность добыча не ускользнула...
  Артем сглотнул, прикрыв ресницы, продолжив мысленное созерцание: перед глазами проплыл образ твердых подтянутых ягодиц, стройных ног с крепкими мышцами... Даже на лобке волосы у Романа в идеальном порядке, будто он и там строго следит, не допуская дремучести, пожалованной от природы.
  Сам Тёмка никогда не экспериментировал не только с бритьем собственной интимной зоны, но и с подмышечной областью. Как-то не принято было среди его друзей, оставшихся дома, изгаляться подобным образом. Враз на смех поднимут, замучаешься отбрехиваться от глупых шуточек. Вот здесь, в городе, в душевой спортзала универа, он не раз отмечал, что бритые подмышки у парней не такая уж редкость, да и от излишков пота, чтобы на одежде не оставалось белесых разводов при усиленной физической нагрузке или в знойную жару, говорят, помогает...
  Артем надеялся, что когда-нибудь обязательно встретит стройную, симпатичную, добрую, нежную и веселую девчонку, которая украдет его сердце. Естественно, юноша рассматривал вариант взаимности, а как же иначе? Но пока что все эти сочетания условий не находились, сконцентрированные в одной-единственной кандидатке. Или оказывалось, что у подходящих под его стандарты девушек уже есть свои парни.
  Тёмка не падал духом, хотя иногда на душе становилось погано, и в голову лезли всякие вопросы, что с ним не так? Почему жаждут общения только хабалистые развязные девицы, которые сегодня с одним, а завтра уже с другим? Вроде и не шлюхи, так, любительницы-коллекционерки. И симпатичные, и веселые, но на этом все...
  Артем не понимал, что у них за душой, за демонстрацией взбалмошного характера. И именно этой непредсказуемостью они пугали парня, жаждущего чего-то чистого и светлого, чтобы дух захватывало. А с этими фифочками, пожалуй, только потусоваться вместе и можно, и ни о каких глубоких чувствах речи нет. Оказаться в чьем-то 'списке' Тёмке не хотелось, а для того, чтобы привлечь и удержать кого-то рядом, предложив взамен не только разделить постель, но интересы и увлечения, банально не хватало свободной наличности. Девочки, соглашающиеся на эксклюзивные отношения, хотели красивого ухаживания, свиданий, подарков, демонстрации чувств, чтобы можно было похвастаться перед менее удачливыми товарками. А когда ему ходить на свидания? Учеба, подработка, где и как придется...
  В чем-то Артем их понимал и не торопился осуждать. Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. И пока они не определились, находятся в поиске. Наверняка у этих девушек тоже куча требований к тому, кто удостоится их настоящей любви и верности.
  Но эти сакральные знания ничем не могли помочь в его личной проблеме. И теперь Артем загонялся от пришедшей в голову мысли, а что если все его прежние неудачи и придирчивое копание по поводу девушек были отрицанием женщин на подсознательном уровне? Может быть, он как раз относится к категории латентных геев? Иначе чем объяснить, что вчера согласился на секс с парнем, которого видит первый раз в жизни. А сегодня, как ни в чем не бывало, пытается найти в нем изъяны, и не находит...
  Тёмка мог бы сейчас соврать вслух, что вовсе не нужен ему этот парень, но перед самим собой врать было как-то глупо.
  А Роман Поляков ему действительно нравился. Аромат его кожи, щекочущий обоняние, его глубокий, проникновенный голос, смех, манера разговора, эрудированность, отсутствие жлобства...
  И ощущения от секса вчера были улетными, сродни виражам на треке, и даже лучше. Может, оттого, что впервые, или потому, что вчера весь день был наполнен эмоциями под завязку?
  Но как бы там ни было, а, так или иначе, эти события связаны именно с Ромкой.
  Перечислять достоинства этого парня - пальцев рук не хватит. Так не бывает, наверняка есть какие-то подводные камни, о которых ему пока неизвестно. И не станет известно, если он немедленно уйдет. Рома казался практически идеальным. Если бы не один недостаток. Самый главный. Этому баловню судьбы нравились мальчики...
  И Тёмка себя чувствовал обманутым, оттого что повелся на это обаяние, и, кажется, серьезно влип. Потому что до сих пор не испытывал ни к кому ничего подобного с тем, что сейчас творилось в его мятущейся душе.
  
  - Угу, конечно, - фыркнул Ромка. - Один раз - не пидарас... Тёмка, котенок...
  - Перестань! Я не девочка, чтобы меня уговаривать и называть уменьшительно-ласкательными прозвищами, - заявил уязвленный Артем.
  - Ты лучше, чем любая девочка, - обхватив лохматый затылок ладонью, удержал Роман голову Тёмки и прижался губами к виску возмущенно вскинувшегося парня. - И даже лучше, чем многие мальчики, уж поверь моему богатому опыту...
  - Так тебе все равно, с кем ты трахаешься? - неприятно поразился Артем, снова попытавшись отстраниться, но Ромкины объятья сомкнулись стальной хваткой, не позволив ему совершить подобный маневр.
  - Нет, не все равно, - серьезно произнес Рома. - Поэтому я не делаю вид, что сладко сплю, и не слышу, как ты дезертируешь, а пытаюсь убедить тебя в том, что ты - особенный, уникальный.
  - Рома, я хоть и приехал из глубинки, но все-таки немного ориентируюсь в реалиях окружающего. Слова - это просто слова, сотрясение воздуха. Я - не восьмиклассница, которой нужно утешение, после того, как рассталась с девственностью. Как-нибудь обойдусь без крайностей. И вообще, почему я должен тебе верить?
  - Мне интуиция подсказывает, что это так. А она меня редко подводит, - самодовольно хмыкнул Роман.
  - И как же ты раньше не догадался следовать своей интуиции? И до сих пор не нашел кого-то особенного? - поддел Тёмка, для удобства положения высвободив зажатую между их телами руку. Девать ее было некуда, и он, просунув свою руку ему под локтем, машинально обнял Рому.
  - Я живой человек, Тёмка, - довольно зажмурился Роман, почувствовав прикосновение ладони юноши к своей спине, но не стал акцентировать внимание на этой вольности, довольствуясь ничтожно малым. - И достаточно молод, чтобы не обращать внимания на характерные нам, мужчинам, потребности. Но...
  - С чего ты решил, что у нас с тобой тоже не банальный перепихон с целью удовлетворить эти самые потребности, а нечто возвышенное? - насмешливо уточнил, задетый за живое Артем.
  - Просто поверь мне... - вздохнул Ромка, уткнувшись лбом в его плечо. - Ну вот куда ты сейчас собрался, чудовище? Как тебе вообще не стыдно было бросать меня спящего, даже не попрощавшись? Я тебя чем-то обидел, оскорбил?
  - Н-нет, - нехотя выдавил Артем, признавая правоту его укоризны.
  Темные пряди Ромкиных волос приятно щекотали обнаженную кожу, но Артем не хотел поддаваться чувствам. Слишком уж они диссонировали с его разумом и шли вразрез с его понятиями о том, как должен себя вести настоящий мужик.
  - Что я должен был подумать, проснувшись и обнаружив, что тебя нет? - увещевал Рома, поглаживая Тёмку по спине, выписывая пальцами замысловатые вензеля и волшебные узоры, отвлекая, расслабляя и неимоверным образом заставляя Тёмку чувствовать себя виноватым не в том, что изменил природе своей сущности, а в том, что чуть не предал их зарождающиеся отношения.
  Артем тяжело вздохнул. В голове крутилось много всяких мыслей, но приемлемых оправданий на этот случай у него пока что не было.
  - Хорошо, я тебя отпущу сейчас, но когда мы снова увидимся? Я жутко тебя хочу, Тёмыч... - для наглядности в том, что не врет, Рома взял свободную ладонь парня и прижал к своему стоящему по стойке смирно члену.
  - Я, п-пожалуй, пока завяжу с выпивкой. Особенно с дармовой, - невесело сострил Артем, слегка запинаясь. В голове снова воцарился сумбур оттого, что это признание пролилось бальзамом на сердце, заставило покраснеть до корней волос, а перед глазами калейдоскопом снова замелькали картинки творящегося накануне непотребства. Которое еще вчера, не выглядело таковым, и лишь при свете дня и на трезвую голову пришло раскаяние в содеянном.
  - Между прочим, мне тоже бывает больно, - тихо произнес Рома, отстраняясь и пытаясь заглянуть парню в лицо. - И обидно, что ты даешь мне понять, будто наша встреча вышла случайно, и не была божественно предопределена, - не поскупился он на некоторую пафосность заявления, делавшего его немного ироничным, - а переспали просто по-пьяни...
  - Прости, - устыдился Артем, чувствуя, что незаслуженно оскорбил парня, возможно вполне искренне полагающего, что прав в своих заблуждениях.
  - Знаешь, давай-ка попробуем заново... - оптимистично закончил Рома давить на совесть гостя.
  - Это как? - насторожился Артем, недоверчиво покосившись на хитрый, гипнотически притягательный прищур глаз хозяина квартиры.
  - А вот так... - осторожно ссадил Рома его со своих колен, но все еще удерживал в кольце рук, - во-первых, отправляйся в ванну, и минут двадцать-тридцать поваляйся в воде, погрей спину. Станет легче, проверено. А я пока организую нам завтрак. Яичницу с грудинкой будешь?
  - Буду!
  - Кто бы сомневался, - добродушно усмехнулся Рома. - Надеюсь, пяток яиц тебе хватит?
  - Не знаю, не знаю, - прижал Артем руку к своему животу, намереваясь продемонстрировать втянутое пузо. Но неприятный дискомфорт от подобного действия из-за растревоженных накануне внутренностей, заставил его поморщиться.
  Рома тут же скользнул ладонью на его живот, сочувственно вздохнув:
  - Потерпи, солнце. День-два не слишком комфортно будет, потом все пройдет. После завтрака смотаюсь за продуктами, а то уже и нечем тебя потчевать, кроме консервов...
  - Да ладно, я же пошутил! - смутился Тёмка. - Я вообще-то не привередливый...
  - Это радует, - улыбнулся Рома, мимоходом не удержавшись от соблазна погладить его бедро, и наконец-то отпустил восвояси. - Иди в ванну, Тём. Достать чистое полотенце или вчерашним вытрешься?
  - Проверяешь? - хитро улыбнулся Артем.
  - В смысле?
  - Ну, то, что я не привередливый, - ехидно подмигнул мальчишка.
  - Иди уже, чудовище! - заливисто рассмеялся Рома, подтолкнув юного любовника к двери. Пока что необязательно мальчишке знать, что он готов потакать его незначительным капризам.
  - А потом? - остановился Артем на пороге.
  - Потом посмотрим, что у тебя с ногой, и...
  - Поедем на радио-рынок? - заметавшийся взгляд Тёмки вдруг зацепился за покореженный телевизор со снятой задней крышкой.
  - Зачем? - удивился Рома.
  - Ну... я же обещал попробовать починить твой телек...
  - Упс... Я и забыл, - покаялся Роман. - Ты вообще-то уверен, что надо этим заниматься? Я давно уже хотел 'плазму' и домашний кинотеатр приобрести...
  - Почему, нет? Одно другому не мешает, - пожал плечами Артем. - Если у меня получится, будет что отвезти на дачу. На помойку-то всегда успеешь выкинуть...
  
  Пока Артем нежился в наполненной до краев теплой водой ванной, Рома на спринтерской скорости сгонял в ближайший магазин, потому что при инспектировании холодильника обнаружил, что запасы нормальной еды практически иссякли. Не кормить же, в самом деле, своего мальчика консервами. Надо было купить ему что-то более существенное, вкусное и полезное для организма, подвергнувшегося нехилому стрессу. А тратить драгоценные минуты общения на совместную прогулку в магазин за продуктами было просто глупо.
  Местечковый магазинчик был из категории эконом-класса, и в первый момент Рома, впервые сюда заглянувший, даже не смог сориентироваться, чем именно можно здесь отовариться. Но ехать в более пристойный супермаркет, например, в тот же 'Ашан', не рискнул. Вдруг за время его долгого отсутствия Артему надоест отмокать? Выйдет, обнаружит, что остался один, напридумывает себе всяких глупостей и сбежит. Ищи потом ветра в поле. Не подкарауливать же его потом возле универа, чтобы объясниться. Кроме названия вуза, Ромка еще даже не выяснил, на каком тот факультете и не узнал номер группы...
  Итак, самый ближайший магазин хоть и оставил убогое впечатление, но другого варианта у Романа Сергеевича не было. Зато здесь, на соседних полках располагались и продукты, и предметы первой необходимости, например, зубные щетки. Запасной, для непредвиденных гостей, которых он бы с удовольствием поселил у себя дома, у Ромки в хозяйстве не было.
  Придирчиво разглядывая даты изготовления и реквизиты производителя, молодой мужчина торопливо покидал в корзину лучшее из предлагаемого ассортимента: хлеб, ряженку, несколько видов йогуртов, упаковку ветчины, палку сырокопченой колбасы, несколько сортов сыра, свежую куриную тушку, упаковку яиц, два пакета натурального сока, бутылку минералки, кусок фасованной парной телятины, какие-то сладости, фрукты.
  Покрутил в руках упаковку мужских трусов, брезгливо пощупав ткань. Как-то не верилось надписи на этикетке, что здесь действительно 95% чистого хлопка и лишь 5% лайкры. Рома считал, что честнее было бы написать 50/50. Да и качество отделочных швов оставляло желать лучшего. Впрочем, насколько он успел обратить внимание, на Тёмке были практически такие же. Бедный парень вынужден был носить их вторые сутки. Вряд ли его труселя не пострадали от соприкосновением с остатками лубриканта на коже, нанесенного уже в профилактических целях перед сном.
  Нет, когда-то давно Рома тоже не заморачивался по поводу нижнего белья, довольствуясь тем, что находил на полке в шкафу. Но с тех пор, как начал получать вкус от своей интимной жизни и переехал от родителей, ему гораздо больше нравилось покупать белье настоящих известных марок, продающееся в дорогих магазинах, дающих стопроцентную гарантию, что товар на прилавках - не контрафактная подделка.
  Самому Роме больше нравился покрой 'боксеров', а не 'плавок'. Нежная прочная ткань приятно охватывала бедра и остальные интимные детали мужского естества, обеспечивая комфортный теплообмен и не сковывая движений.
  Вот только ближайший брендовый бутик, в котором обычно отоваривался Поляков, когда возникала необходимость обновить гардеробчик, находился еще дальше, чем нормальные продуктовые магазины. А ему уже следовало немедленно мчаться домой. Обещал ведь Артему успеть пожарить яичницу
  Повезло, что в карманах оказалась наличка. Почему-то здесь не работали терминалы для считывания с кредитки информации и, соответственно, списывания денег. Рома неуютно чувствовал себя в одной очереди с пенсионерками, традиционно посвящавшими утро закупке продуктов, на которых красовались 'ценники дня', то есть товар подлежал срочной реализации, так как буквально на днях истекал его срок годности.
  
  К счастью, Рома управился с покупками за двадцать минут. Даже успел заскочить в аптеку за хорошей зубной щеткой. Ни одна из тех, что продавались с магазинчике, не впечатлили мужчину. Заодно затарился новым тюбиком смазки (на всякий пожарный случай).
  И когда распаренный, разомлевший и слегка повеселевший Тёмка вышел из ванной, Роман уже выливал яйца на сковородку, на которой, шкворча и распространяя по кухне умопомрачительный аппетитный запах, поджаривалась порезанная тонкими ломтиками грудинка.
  - Не уложился? - хмыкнул Артем, с удовольствием втягивая тонкими ноздрями дразнящие ароматы готовящейся еды.
  - Ты все равно еще зубы не чистил, - парировал Рома. - Щетку бери и топай, как раз все будет готово.
  Артем перевел взгляд на стол, на котором были свалены купленные Ромкой продукты, упаковка трусов и новая зубная щетка.
  В животе неприятно ёкнуло от запоздалого понимания, что хозяин квартиры бросал его одного, а вдруг в это время кто-нибудь приперся бы из Поляковской родни или знакомых, а он ни сном, ни духом, голышом в ванной?! Но в то же время приятно удивила подобная оперативность. Ромкина забота (надо же, не только про жратву вспомнил, но и про зубную щетку!) чем-то неуловимо подкупала.
  - Оки, - кивнул юноша, не став спорить.
  Зубы по утрам и вечерам он чистить привык. И если вечером еще мог себе позволить 'забить' на эту процедуру, то утром все-таки старался следовать рекомендациям стоматологов и совету родителей. А уж сегодня сам бог велел поскорее избавиться от не слишком приятного привкуса вчерашних возлияний (все-таки пиво с коньяком настоящее извращение). Тёмка уже и так, насколько сумел, выдавив немного пасты на палец, успел поскрести налет на эмали белоснежных зубов.
  Пока гость продолжал утренние процедуры, Ромка покидал продукты в холодильник, оторвал ценники на трусах и запихнул их в стиральную машинку в режиме блиц-стирки, чтобы затем быстренько высушить на батарее и отдать Артему. Роман был твердо уверен, что чистые, хоть и сомнительного качества, все равно лучше, чем перепачканные засохшим гелем для смазки. Вообще-то, он бы мог предложить Тёмке не только джинсы и футболку, но и нижнее белье из собственных запасов, но посчитал это моветоном.
  Заправив кофеварку и расставив тарелки, Рома собрался выкладывать подоспевшую яичницу, но в этот момент у него зазвонил мобильный.
  
  Вышедший из ванной Артем, услышав обрывки приватного разговора, из которого до его слуха долетела только пара фраз, деликатно не стал ломиться в кухню, а, сцапав в прихожей сигареты, отправился на лоджию курить. Ему следовало взять небольшой тайм-аут на осмысление полученной информации (которая выглядела, мягко говоря, неоднозначно), прежде чем решить, что делать дальше.
  Щеки и уши юноши пылали от негодования из-за слов хозяина этой хаты: '...нет, Сань, сегодня в клуб никак не смогу... Да, не один... Нет, не 'снял' на ночь. Ты же знаешь, таких я вообще к себе никогда не вожу. Тут абсолютно особый случай... Иди ты в жопу! И туда тоже иди, придурок! Дэнчику привет!' - рассмеялся Рома, торопливо заканчивая разговор, отвлекающий его от священнодействия приготовления пищи для дорогого гостя.
  Наверное, его фраза про 'абсолютно особый случай' должна была польстить самолюбию любовника, но молодому парню резануло слух Ромино хлесткое 'снял'... как будто какую-то дешевую проститутку. И неважно, что Рома употребил отрицательную частицу 'не' перед этим словом.
  Осознание того, что его, действительно, вчера очень умело и профессионально 'сняли', наполнило голодный желудок Тёмки желчью, а душу горечью. Обидное слово, вычлененное из контекста разговора, жгло сознание парня каленым железом.
  Одной сигареты, которую нервно выкурил буквально в три затяжки, показалось мало. Тут же прикурил вторую, мучительно соображая, как бы теперь уйти из этого дома, окончательно не потеряв человеческого достоинства и не показав, как его огорчил и деморализовал нечаянно подслушанный разговор. Пожалуй, даже утром, спросонья не было так плохо на душе, как стало теперь.
  
  Рома отложил мобильный, ничуть не жалея о том, что отказался от встречи в гей-клубе. Приятная компания, с которой Поляков поддерживал отношения среди парней, предпочитавших нетрадиционный секс, обойдется сегодня без его присутствия.
  Живо настрогав колбасу и сыр, нарезав ломти свежего душистого хлеба, Ромка распределил приготовленную яичницу по тарелкам, налил кофе и озадачился, куда это запропастился Артем? Пока разговаривал, ему показалось, что какая-то тень промелькнула мимо распахнутой двери в кухню, но, обернувшись, он уже никого не увидел. Раскочегаренная кофеварка громко фырчала, наполняя готовым напитком подставленные кружки, в раковине лилась вода, да и сам разговаривал по телефону, так что сразу даже и не понял, что в ванной уже никаких посторонних шумов нет.
  Отправившись разыскивать Тёмку по квартире, Роман учуял запах сигаретного дыма, тонким шлейфом тянущегося из-под двери в маленькую комнату, через которую был выход на лоджию.
  
  Юноша даже не обернулся на звук рывком открывшейся пластиковой двери. Ссутулившаяся поза парня, облокотившегося на перила в проеме раздвинутых фрамуг, выражала глухую оборону одновременно с вселенской скорбью.
  Поляков нахмурился - что еще-то приключилось за пять минут? Может быть, зубная щетка ядовитой оранжево-салатной расцветки не устроила эстетический вкус 'не привередливого' мальчика?
  Роман шагнул на балкон, обнял со спины мгновенно напрягшегося и повернувшегося к нему с искаженным лицом парня. Все еще не понимая, что произошло, Рома отобрал сигарету, ловким движением перехватив ее из Артемовых пальцев, и мягко произнес, объясняя подобное самоуправство:
  - На голодный желудок курить вредно, солнце.
  - Какое тебе дело до здоровья того, кого снимаешь на ночь? - желчно поинтересовался Артем, изо всех сил стараясь сохранить самообладание и ничем не выдать, как его потряхивает от унижения и негодования. Отбиваться от объятий старшего парня, отстаивая свою свободу и независимость, надо было еще вчера, когда этот двуличный мудак полез с поцелуями. А сейчас юноша надеялся, что до того дойдет, что притворяться добрым дяденькой уже не обязательно, и сам уберет свои клешни. Хотя Тёмке очень хотелось вывернуться и от души звездануть по этой наглой красивой роже, на которой он не сумел прочитать 'правильной' реакции на свою отповедь.
  - Никакого, - ровно ответил Роман, прямо глядя в бездонную синь гневно пылающих глаз оппонента.
  Артем даже растерялся от противоречивых ощущений.
  Юноше почему-то показалось, что хозяин квартиры примется как-то оправдываться или хотя бы сделает вид, что удивлен предъявленным упреком. Но Роман так и не убрал руку с его спины, и горячая ладонь мужчины обжигала кожу даже сквозь толстовку (Тёмка был уже облачен в свою одежду), мешая абстрагироваться от противоречивых эмоций.
  Выдержав достойную театральных подмостков паузу, Рома так же ровно и спокойно продолжил:
  - До тех, кого я снимал и тупо трахал, мне нет абсолютно никакого дела, - сделав затяжку экспроприированной сигаретой, щелчком пальцев старший парень ловко отправил ее в свободный полет с балкона.
  Лицо мальчишки сначала побледнело от гнева, затем на скулах вспыхнули малиновые пятна. Артем дернулся, что было сил, и все-таки освободился из плена ненавистных объятий. На автомате замахнулся ударить, отвечая на явное оскорбление, но Роман ловко перехватил его кулак, вывернув руку каким-то хитрым приемом, и толкнул спиной к стене лоджии, чувствительно приложив Тёмку лопатками к холодной кирпичной кладке.
  Младший парень моментально ощетинился, внутренне собираясь и готовясь дать достойный отпор. Роман, бесспорно, был в лучшей физической форме, да и весовые категории не равны, но и Артем был не лыком шит, закаляя характер в дворовых потасовках. К тому же уязвленное самолюбие, несмотря на ощущение недомогания из-за ночных страстей, требовало сатисфакции, невзирая на проигрышную ситуацию.
  Однако Рома тут же отпустил его руку, сделав шаг назад и освободив немного личного пространства. Упер ладони по обе стороны головы набычившегося Артема и твердо произнес, не отводя взгляда:
  - С тобой я занимался любовью, Тёма. Может быть, тебе без должного опыта трудно понять, в чем разница, но, поверь мне на слово, она существенна.
  Такое откровенное и обезоруживающее признание повергло юношу, неискушенного в интригах и общении с лицемерами, в шок. Однако заподозрить случайного любовника в неискренности его слов Артем не сумел, и почему-то сразу поверил. Вся его злость на себя, на Ромку и на пикантную и некрасивую ситуацию в целом сдулась, как старый воздушный шарик, и улетучилась в мгновение ока. Взгляд Артема панически заметался, выдавая душевное смятение.
  - Все еще хочешь ударить? - беззлобно поинтересовался Поляков, приходя на выручку.
  - Не знаю, - процедил Тёмка сквозь зубы, чувствуя себя идиотски глупо. Тяжело вздохнул, признавая этот раунд за любовником.
  - Пойдем завтракать, чудовище. На голодный желудок тебе со мной точно не справиться, - фыркнул Ромка, на мгновение прижавшись щекой к пунцовой щеке обретенного вчера сокровища.
  - Как ты вообще ладишь с людьми, Ром? - проглотив застрявший в горле ком, тихо спросил Артем, все еще не двигаясь с места.
  - С разными людьми по-разному, солнце, - чистосердечно признался Роман. - Кто-то считает меня эгоистичным чудовищем, кто-то чуть ли не святым.
  - Ну, это они тебе беспардонно льстят, - не удержался от шпильки Тёмка. - До святого ты явно не дотягиваешь.
  - Ну, не знаю, не знаю... - задумчиво протянул Рома. - Может, и впрямь, со стороны виднее... После завтрака я тебе о себе поподробнее расскажу. А ты мне о себе, лады?
  - Думаешь, мне стоит задержаться после завтрака?
  - А сам-то ты что думаешь? - напрягся Рома, но тут же, испугавшись неудобного для себя ответа, оборвал открывшего было рот Артема на полуслове. - Пошли, а то замерзнешь совсем, - приглашающе махнул он рукой на балконную дверь.
  Тёмка нехотя, нарочно демонстративно медленно и независимо отлепился от стены и шагнул через порог в комнату. Рома поплелся следом, успокаивая бешено стучавший пульс и проклиная Рыжего, которому срочно потребовалось подтверждение предварительной договоренности о том, состоится ли сегодня встреча приятелей в ночном клубе.
  Полякову сейчас не было никакого дела ни до гей-тусовки, ни до нескольких старых приятелей, с которыми пересекались интересы, и поэтому сохранялись почти дружеские отношения. Ни до кого и ни до чего, кроме этого чересчур мнительного на свой счет мальчишки, ради которого он был готов объяснять свои поступки и действия.
  
  Естественно, ни на какой радио-рынок они ни после завтрака, ни после обеда не поехали... Слишком сложно оказалось выбраться из дома. Наверное, не зря говорят, что любовь - это болезнь, при которой требуется постельный режим...
  Так и провалялись почти до самого вечера на диване, по очереди рассказывая о своих жизнях до эпохальной встречи. Пока еще не слишком откровенно, взахлеб, стараясь все-таки подсовывать внимательному слушателю такие эпизоды, которые способствуют составлению приятного впечатления. Отчего-то оба парня неосознанно дорожили зарождающимися отношениями и не хотели вытаскивать сразу всех своих скелетов из шкафов, опасаясь нечаянно оттолкнуть, не понравиться, вызвав интуитивное неприятие или подсознательное отторжение. Впрочем, Тёмке-то особо скрывать было нечего. Не так уж много успел он нагрешить за свои неполные восемнадцать.
  Обнимались, разговаривали, делали набеги на кухню, вместе наскоро готовили перекус, снова говорили, целовались и обнимались, лапая друг друга как озабоченные подростки, впервые оставшись без надзора родителей. Снова занимались любовью, потому что доведенный до предела Артем оказался способен на подобный подвиг, а Ромка не нашел в себе сил отказать глупому мальчишке, хотя и знал, что несколько ближайших дней его лучше не мучить... И снова просто разговаривали... Или уютно молчали, тесно прижавшись друг к другу, переплетя пальцы и едва обозначая легкие прикосновения-поглаживания, немного стесняясь проявлять откровенную нежность. Вернее, для Ромки это ощущение было пока что непривычным, а для Артема и вовсе казалось недостойным мужчины чувством...
  Не включая свет с наступлением осенних ранних сумерек утомленные, умиротворенные, эмоционально переполненные парни тихо млели от ощущения странной гармонии, охватившей обоих. Страшно было нарушить наступившую благоговейную тишину. Не хотелось вспоминать о том, что время неумолимо отсчитывает мгновения, приближая воскресный вечер, а с ним и необходимость расставания в преддверии рабочей недели...
  
  Артем не позволил себя подвезти до проходной на территорию университета, попросив его высадить из машины у метро. Не хотелось запутавшемуся в своих чувствах юноше, чтобы у случайных знакомых возникли какие-то вопросы.
  Душа Тёмки, впервые столкнувшегося с чем-то пугающе прекрасным и таким же ужасно неправильным, заполошно трепыхалась, сердце рвалось на части, эмоции переполняли... Вот только поделиться своей радостью, надеждами, сомнениями и страданиями, было абсолютно не с кем. Никто из приятелей-одногруппников не поймет. Да он и сам бы не понял, расскажи ему кто-нибудь из ребят, что связался с парнем.
  Но его невменяемое состояние не укрылось от проницательного соседа по комнате.
  Понаблюдав вечером за передвигающимся будто сомнамбула Тёмкой, за его мечтательно-отсутствующим выражением лица, лихорадочным блеском сияющих глаз и блуждающей на губах улыбкой, сосед сделал вывод:
  - Все! Наконец-то влип наш красавчик! Втюрился, не иначе...
  Артем и сам уже догадывался, что окончательно погиб, подсев на сладкий, сводящий с ума наркотик по имени Роман Поляков, но признаваться и рассказывать подробности своего спонтанно возникшего романа не собирался...
  
  Какие чувства испытывал на протяжении почти целых суток до следующей встречи Рома, история умалчивает.
  Вряд ли, несмотря на опыт прежних отношений, ему оказалось легче пережить недолгую разлуку, ведь он искал свою половинку души много лет. А для эгоистичной и собственнической натуры мужчины выпустить обретенное сокровище хоть ненадолго, оказалось настоящей мукой...
  
  ***
  
  Из глубокого мысленного экскурса в прошлое Тёмку вывел звонок Романа, показавшийся чужеродным в относительной тишине теплого вечера. Роме позвонил Егор, потому что не смог дозвониться Ане. И теперь уже встревожившийся Анин сосед разыскивал Артема, на машине отправившегося забирать любимую тёщу с девичника. И хотя Роман доверял навыкам вождения своего партнера, все равно, мало ли на дорогах возникает непредвиденных ситуаций. Сам однажды попал в аварию, преспокойно ожидая на светофоре, когда загорится зеленый свет, а водитель небольшого грузовичка, разогнавшийся на всех парах по соседней полосе, вдруг понял, что сейчас вылетит на перекресток, и надумал тормозить. Вроде адекватный мужик, и не новичок за рулем, но уходя от столкновения с фурой, шофер почему-то резко вильнул вправо (хотя слева можно было свой грузовик хоть поперек полос поставить), и по касательной протаранил его машину. Хорошо хоть только железо покорежило, а участники ДТП отделались легким испугом.
  
  Оксану грузить своими надуманными страхами Рома не стал. Не дождавшаяся папы Катюшка мирно уснула у него на руках, а Ксюха наконец-то уселась за свои институтские задания. Два из трех гос.экзаменов девушка сдала на отлично, за один получила четверку. Впрочем, пятерок по этому предмету в их группе вообще не было. А теперь Ксюшка корпела над дипломной работой. На предзащите ей указали на некоторые недочеты, которые срочно следовало исправить.
  Рома плотнее прикрыл дверь в комнату девочек и ушел к себе, собираясь узнать, что могло задержать Артема с Аней так надолго.
  
  Коротко обрисовав ситуацию с решением о спонтанной прогулке, Тёмка натянуто рассмеялся. Потому что Рома высказал свои опасения по поводу некоторых неадекватных женщин, которые в нетрезвом состоянии любят заморачиваться всякими глупостями и наутро горазды устраивать никому не нужные разборки.
  - Тём, я надеюсь, у тебя голова на плечах присутствует? - осторожно поинтересовался Роман. - А то Анюта инкриминирует тебе завтра и эту блажь с прогулкой, и букеты, и все остальное...
  - Что ты имеешь в виду под понятием всего остального? - напрягся парень, плотнее прижав трубку к уху, чтобы Анна, очнувшаяся от своего апатичного созерцания окружающего, не услышала чего лишнего.
  - Да так... к слову пришлось... - поспешно отмазался Рома, поумерив не к месту взыгравшую ревность. - Смотри, вот Панов вернется и спросит с тебя по полной...
  - За что?!
  - Да за все! Где вы? - деловито поинтересовался мужчина.
  - Мы на детской площадке, во дворе... - рассеянно отозвался Тёма.
  - Возле дома?
  - Нет, между пятиэтажками, напротив школьного двора, - уточнил Артем. - Не вижу отсюда номер дома...
  - Ладно, сейчас буду! - заявил Ромка, отключая связь.
  
  - Чего это он? - обескуражено уставилась Аня на озадаченно нахмурившегося Артема.
  - Сказал, сейчас придет...
  - Ох! - хихикнула Анька, озаренная догадкой. - Ну тогда давай не будем провоцировать твоего Отелло, - ловко соскользнула она с коленей младшего соседа.
  - Ты куда босая?! - возмутился Артем, не успев перехватить ее.
  Резво поднявшись, подхватил ахнувшую от неожиданности Аню и бережно усадил ее на качели. Сунув подобранный с земли клатч в руки женщины, сам опустился перед ней на корточки. И, удерживая за щиколотку, поочередно принялся отряхивать от прилипшего песка небольшие аккуратные ступни, обтянутые тонкими чулками, чтобы можно было обуть сброшенные ранее туфли.
  - Щекотно, Тём, - попыталась Анька освободить свою конечность из ладоней Артема, как-то уж слишком долго и нежно проводящего простую процедуру. - Достаточно уже, можешь туфельку примерить, - стараясь скрыть охватившее ее смущение, поддела она.
  На самом деле щекотно ей не было ни капельки. А вот приятные ощущения прикосновений снова не к месту взбудоражили улегшееся было трепетное возбуждение.
  Не стоит поддаваться искушению. Да и в Золушку и ее пажа играть как-то несолидно.
  - Ты же не боишься щекотки, - буркнул Артем, видимо, тоже поняв тщетность попытки держать ситуацию под контролем.
  Быстренько обув на нее туфли, подал руку, помогая встать.
  Утвердившись на ногах и целомудренно одернув подол платья, Аня вновь уцепилась за услужливо оттопыренный локоть спутника, прижимая букет и сумочку к груди свободной рукой. Но не успели они выйти на тропинку, ведущую к дому, как увидели спешащего к ним Романа.
  Тёмка воздержался от ехидного комментария, и Аня тоже решила промолчать, не став шутить по поводу того, что сосед, не иначе, как бегом бежал. Вряд ли прошло более пяти минут после его звонка.
  - Добрый вечер, Ром. Решил тоже совершить вечерний променад? - улыбнулась она.
  - Ага. Говорят, на ночь полезно дышать свежим воздухом, - кивнул Роман, бросив быстрый оценивающий взгляд на обоих. От молодого мужчины, многозначительно закатившего глаза, не укрылись и свежие царапины на руках любовника, и букет сирени в Аниных руках. - Тебя, кстати, Егор потерял, - мстительно объявил он соседке. - Потому что у тебя телефон недоступен.
  - Ой! - спохватилась Анька. - А который час? У меня, наверное, зарядка окончательно сдохла... Мне надо срочно позвонить ему!
  - Держи! - великодушно сунул Ромка ей в руки свой мобильник. - Давай пока твой веник подержу.
  - Это не веник! - возмутилась она, неловко прижимая ветки сирени к груди, пытаясь удержать и их, и снова съехавший с плеч палантин, и норовящую выскользнуть из рук сумочку.
  - Давай, подержу! - все-таки забрал лишнее у нее из рук сосед. - Помни мою доброту.
  - Спасибо! - пискнула она, судорожно вызывая абонента, которого страсть как захотелось немедленно услышать, чтобы вытеснить из головы и сердца неуместные ощущения и переживания, вызванные иллюзорными мечтами сегодняшнего вечера.
  Ну зачем ей морочить голову молодому парню и потом терзаться ощущением вины за то что чуть было не поддалась искушению? Когда у нее уже есть тот, рядом с кем хочется провести оставшуюся жизнь...
  Артем с Романом деликатно отошли в сторонку, но бдительности не теряли, иронично поглядывая на воркующую со своим любимым соседку, видимо и впрямь решив, что несут за нее определенную ответственность, и обязаны доставить загулявшую женщину домой в целости и сохранности. Какие-то из прошлых жизненных уроков все-таки откладываются в памяти...
  
  ***
  
  Ксюшка успешно окончила университет, благополучно сдав гос.экзамены и защитив диплом. Повод для радости, действительно, был. Две девушки из ее группы умудрились завалить экзамены на пятом курсе, хотя слабеньких студентов безжалостно отчислили еще на третьем году обучения. Одногруппники были шокированы принципиальностью администрации. И деморализованных девчонок было откровенно жаль - теперь их родителям придется проплачивать еще целый год обучения, а ведь сумма не маленькая. И это только финансовая сторона вопроса. А ведь существует еще и моральный аспект. Ксюхе было даже неловко, когда преподы и куратор группы ставили ее в пример, дескать, несмотря на случившуюся у студентки Азаровой любовь и рождение ребенка, она-то голову не потеряла и на учебу не забила.
  Объяснять каждому, что ей просто необыкновенно повезло с родней и соседями, девушка посчитала неуместным. Собственно, если бы не поддержка Романа, с подачи которого все и потакали ее капризу доучиться вместе со своей группой, она могла бы оказаться третьей неудачницей, оставшейся на второй год...
  Родители и Тёмка приезжали на торжественное вручение дипломов. Потом родственники чествуемых выпускников разъехались, а Артем остался сопровождать Ксюху на неофициальную часть спонтанно устроенной вечеринки.
  Сначала Оксана подумала, что будет не слишком красиво выделяться на фоне не обремененных браком приятелей, таская за собой мужа. Но оказалось, что кое-кто также пригласил своих друзей-подружек. То ли чтобы те не ревновали, выдумывая невесть что, то ли просто похвастаться, мол, в личном плане у них все в порядке.
  В отличие от одногруппников, у Ксюхи с личной жизнью как раз ничего в порядке не было, но только кто сумел бы догадаться о такой проблеме, если Тёмка, волей-неволей перезнакомившейся практически со всеми, пока вынужден был сопровождать беременную Оксану, вел себя просто безупречно. Рядом с надежным другом Ксюшке было легко и радостно. Пожалуй, окажись на его месте Кир, она бы уже начала ревновать из-за пристального, подогретого возлиянием спиртных напитков, внимания подруг, осаждающих белобрысого красавчика. Но Артем на удивление элегантно выкручивался, снисходительно относясь к ситуации, оставаясь при этом галантным и вежливо напоминающим, что у него есть законная жена. Ксюша чувствовала, что вызывает безотчетную зависть, но по большому счету ей было плевать на чужое мнение. Тёмке она была благодарна за то, что он достойно держится и оказывает ей моральную поддержку.
  Главное испытание с гос.экзаменами и защитой диплома позади. И теперь она с чистой совестью могла все свое время посвятить Катюшке. Рома уже позаботился о том, чтобы она не беспокоилась насчет трудоустройства, оформив ее у себя на работе. Его отец вовсе не возражал, что в штат пришлось ввести новую единицу. По большому счету, еще одного переводчика для улучшения связей с деловыми зарубежными партнерами строительной фирме не требовалось. И новые должностные обязанности Ксюхе никто не навязывал, договорившись, что она просто время от времени будет заниматься переводами стандартных текстов контрактов и доп.соглашений к договорам. Просто, чтобы не расслабляться без языковой практики и не вызывать недоумения у прочих сотрудников семейной фирмы Поляковых.
  Такая постановка вопроса с решением ее проблем по трудоустройству после университета на ближайшее время устроила всех. Оксана хотела быть рядом с дочерью. По крайней мере, до тех пор, пока малышке не исполнится хотя бы полтора года. И тогда уже решить по обстоятельствам - сидеть ли в декрете до трех лет или вплотную заняться поисками интересной работы и карьерным ростом.
  И единственное, что омрачало ее нынешнее состояние - полное отсутствие нормальной личной жизни. Ее интимные отношения с мужчинами закончились в тот день, когда они так неосмотрительно утешали с Артемом друг друга...
  Не сказать, чтобы Оксане за прошедшее время никто не нравился. Вспомнить хотя бы рыжего красавчика Брендона, брата-близнеца ее новой знакомой из Великобритании. Брендон и Эшли были детьми доктора, которого Ксюхе 'сосватал' Панов, беспокоясь о ее состоянии после родов. Слава богу, настоящей помощи не потребовалось, и ее общение с врачами носило лишь характер планового медицинского осмотра. Оксана и не собиралась напрашиваться на странную дружбу с семьей Мендлеров. Но Эшли, дочь доктора, оказалась искренне заинтересована традиционными обычаями, многовековой и неоднозначной историей России и этнической культурой. И сама попросила Оксану стать ее гидом в понимании загадочной русской души. Ксюха с удовольствием приняла предложение новой подруги. И даже почувствовала легкое разочарование и светлую грусть, когда пришло время расставаться с ребятами и возвращаться домой.
  Иван, несмотря на то, что прожил несколько лет в Англии, все-таки в душе оставался русским. А Ксюхе было на самом деле интересно пообщаться с представителями коренных англичан. Несмотря на то, что на многие исконные ценности и события дети доктора Мендлера смотрели с современной позиции, все-таки старались сохранить некоторые традиции, уходящие корнями в древнее прошлое. Ксюхе было безумно интересно общаться с ними, узнавая для себя что-то новое, пытаясь проникнуться чуждым ей менталитетом, немного чопорной атмосферой английских семейных ценностей и манерой поведения людей, у которых в предках затесались даже аристократы.
  Она не скрывала, что замужем и имеет дочь. Это помогало сохранить некоторую дистанцию в отношениях с сыном доктора, которому она явно нравилась. На протяжении всего срока их недолгого знакомства, парень старательно изображал джентльмена. Но перед отъездом, понимая, что, возможно, судьба больше и не сведет их, оставив для связи Всемирную Паутину и мобильную связь, признался все-таки в своих чувствах, высказав, что ощущает какую-то неправильность в ее отношениях с мужем. Ксюха даже немного растерялась, не ожидая подобного откровенного разговора. Это объяснение было уже лишним, невольно переводя их ни к чему не обязывающий легкий флирт на иной уровень общения. А Брендон сказал, что если вдруг она поймет, что Артем не тот человек, который ей нужен, то будет счастлив предложить ей свои руку и сердце.
  К такому повороту событий Оксана оказалась абсолютно не готова.
  Двадцатипятилетний спортивно сложенный и довольно эрудированный рыжий красавчик казался ей более здравомыслящим парнем. Ксюха не слишком хорошо понимала, как он представляет себе их совместное будущее. Одно дело, когда они просто встречались, чаще всего втроем, и родители близнецов снисходительно смотрели на приятельские отношения великовозрастных отпрысков с русской девушкой, не претендующей на то, чтобы войти в их семью. И совсем другое, как восприняли бы чужеземку в качестве законной супруги сына. Кроме мороки с получением гражданства и оформлением кучи соответствующих документов, главным препятствием для рассмотрения соблазнительного предложения было то, что Брендон почему-то не принимал в расчет Катюшку. Видимо, считая, что чужой ребенок в его матримониальные планы никак не вписывается. Честолюбивый молодой человек серьезно подходил к вопросу о собственных законных наследниках.
  Ксюхе младший мистер Мендлер нравился и внешне, и было приятно поговорить с ним на разные отвлеченные темы. Помимо прочих достоинств, брат Эшли обладал изумительным чувством утонченного английского юмора. Но все-таки она предпочла бы видеть его в качестве друга, а не супруга. Живой огонь не разливался по жилам, когда Оксана находилась от парня в непосредственной близости, и сердце не трепыхалось, сладко замирая в предвкушении, стоило лишь подумать о нем или услышать его голос...
  Такая привилегия будоражить ее душу, была лишь у одного человека, о существовании которого Оксанка тщетно пыталась забыть...
  Кирилл...
  При регулярных сеансах связи с Леркой девушка умышленно не спрашивала, не слышала ли подруга каких-нибудь новостей о бывшем парне. И старалась пресекать попытки Валерии поковыряться в ее душевной ране.
  Ксюше казалось, что вдали от дома она быстрее забудет Кира, и в какой-то момент почувствовала, что почти избавилась от этой болезненной зависимости.
  Но стоило ей возвратиться домой, как вернулась и память о прошлом, освеженная прогулками по излюбленным местам их встреч, странными снами, в которых она снова была вместе со своим коварным любимым...
  Днем еще удавалось отрешиться от невеселых дум. Катюшка здорово справлялась с задачей занять все ее внимание. Да и окончание пятого курса требовало сосредоточенности. Как бы Ксюхе ни нравилось самой возиться с дочерью, но доучиться было необходимо. И помощь добровольной няни Лидии Николаевны оказалась поистине неоценима.
  Бабушки и мама, конечно, тоже помогали по мере сил. Но в начале нового года у Анны на работе, как обычно, случался аврал с отчетностью, а пожилые женщины старшего поколения уже не рисковали брать полную ответственность в заботе о крошке, которой не исполнилось и года, когда Оксане требовалось посетить занятия или консультацию в университете.
  
  ***
  
  Нежась ночами в уютных горячих объятиях Егора, ласково вычерчивая кончиками пальцев замысловатые узоры на твердых мышцах расслабленно раскинувшегося на кровати мужчины, Аня никак не могла отделаться от неясного чувства вины перед ним, ощущая себя в душе уже не двадцатилетней девчонкой, а настоящей старухой, чей поезд уже ушел, и попытки зачать ребенка от любимого смешны и нелепы.
  Она и не заметила, когда именно появилось раздражение, неясная, невысказанная обида на саму себя: почему сразу не сообразила, не согласилась на предложение Панова пожениться, тщательно следя за контрацепцией, а вдруг тогда еще был шанс... Но приближающийся сороковник воспринимался ею не как очередная дата дня рождения и повод для застолья с родными и близкими, а суровым приговором, исключающим помилование. Казалось, возникла какая-то внутренняя преграда, заслонка, отделяющая 'до' и 'после', упавшая с эффектом гильотины и отрезавшая какие-то невидимые узы, которыми успели сплестись их с Егором сердца и души...
  Возможно, попытайся они с самого начала подкрепить свой союз общими детьми и поняв, что их, скорее всего, не будет, не стали бы мучить друг друга, пока не слишком прикипели.
  Как все сложится дальше?
  С приходом лета недопонимание и размолвки стали частыми гостями в стенах Анькиной квартиры. Может быть, виной тому оказалась изнуряющая июльская жара, очередной отчетный период на работе или то, что Панов теперь снова допоздна пропадал в клинике. Егор уверял, что готовит себе подходящую временную замену, так как после очередных августовских отпусков персонала в сентябре ему предстоит длительная командировка, и должность заведующего отделением не слишком легкая ноша для его предполагаемого заместителя. Но в голову Аньки лезли всякие посторонние домыслы, весьма негативно сказывающиеся на их отношениях. Егор уже боялся шутить не только на болезненную для обоих тему все не наступавшей, несмотря на его старания, беременности, но и вообще. Потому что Анькина мнительность и подозрительность в отношении того, чем именно занимается Егор у себя в клинике, перешагнула все мыслимые пределы. Спасибо хоть не высказывалась прямо, упражняясь в язвительных пикировках.
  Попытки Панова каким-то образом загладить свою несуществующую вину, только подстегивали разыгравшееся воображение Ани из-за неуверенности в самой себе, в том, что она по-прежнему нужна ему, такая 'бракованная'. Вопрос об обследовании с ее стороны и, если потребуется, проведение ЭКО, поднимался уже неоднократно, но Анька под любыми предлогами пыталась избежать неприятной темы и сворачивала разговор. Страшно было признаться прямо, что она отчаянно трусит рожать. Она боялась обидеть гордость и самолюбие Егора, задеть честь мужчины намеком на то, чего она на самом деле опасается - будто он бросит ее, если вдруг...
  Или уйдет к какой-нибудь ушлой молодице, типа Жанны Аркадьевны, потому что она сама не может дать ему то, чего Панов хочет.
  И ведь понимала, что даже перед самой собой 'оправдания' звучат не слишком убедительно, и, возможно, вообще нелепо, но как по-другому объяснить свое нежелание предпринимать более серьезные попытки к решению проблемы, Аньке просто не приходило в голову.
  Почему-то Аня была уверена, что процедура ЭКО оправдана только в том случае, если у отчаявшихся пар действительно нет никаких шансов обзавестись потомством. Может быть, кто-то там, наверху, посылает им испытания за бывшие грехи? А то слишком уж хорошо было вместе, и так не бывает, чтобы кому-то было отмерено безоблачного счастья по самые краешки. Подспудно Аня ожидала всего чего угодно - от измены привыкшего к холостяцкой жизни Егора до обычной усталости друг от друга, как это случается и во вполне благополучных семьях.
  А, может быть, просто, не судьба? И пора, наконец, смириться?
  И еще раздражало непонимание ее сомнений собственной матерью, которая только пожимала плечами - дескать, и у одного, и другого есть уже взрослые дети, и даже внуки - занимайтесь ими и не придумывайте себе лишних проблем. Если нужны друг другу, то найдете и другие общие интересы, чего уж так убиваться, ишь, придумали себе блажь...
  Хорошо хоть не произносила вслух подразумевающегося конца фразы: '...на старости лет'... Хотя, какая это старость, а как же тогда поговорка про 'ягодку' в сорок пять?
  Аня пыталась взглянуть на ситуацию под разными углами зрения и пришла к выводу, что действительно, ссоры и взаимные упреки и подозрения ни к чему хорошему не приведут.
  Придется жить с грузом непонятной обиды и собственной вины. Потому что без Егора она свою жизнь теперь вообще не представляла.
  Но в начале августа, перед тем как отправиться в очередной отпуск, который намеревалась провести в деревне с детьми и внучкой, они с Егором все-таки всерьез рассорились практически на пустом месте, и уезжала она с огромной тяжестью на душе и неспокойным сердцем...
  Чтобы хоть как-то абстрагироваться от невеселых дум, вместо ленивого размеренного отдыха и любования пасторалью, Аня до изнеможения изводила себя, разыскивая все новые и новые занятия, которые, как известно, никогда не заканчиваются в хозяйстве. Родители, вначале с благодарностью принявшие энтузиазм дочери помочь в огороде и по дому, теперь всерьез забеспокоились ее гиперактивностью в желании занять каждую минуту свободного времени, ведь она находилась в законном отпуске. Но как ни странно, физически Аня не чувствовала особого дискомфорта, разве что с непривычки поначалу немного тянуло мышцы от качественной прополки огорода. Гораздо хуже было ночами, когда долгожданный сон все не шел, и она гипнотизировала свой сотовый в надежде, что Егор позвонит и предложит помириться...
  Но Панов почему-то предпочитал общаться с ее детьми, передавая через них скупые приветы маме. И Анька с ума сходила от мыслей, а что если по возвращении в город Егор, который пока что перебрался к себе в квартиру, не вернется обратно к ней.
  Но сама так и не решилась набрать его номер, не пытаясь разобраться в том, что ею движет - врожденное женское упрямство или уязвленная гордость. Слишком непростым оказался вопрос...
  
  ***
  
  Конец августа наконец-то снова порадовал погожим днем. Почти всю предыдущую неделю лил дождь. Слякоть и промозглая погода, сопровождаемая холодным ветром, прогнали Оксану с дочкой из Подмосковья в столичную квартиру. Матери, находившейся в отпуске, пора было выходить на работу, и Ксюха не решилась оставаться с бабушкой и дедом в деревне. Городские условия все-таки больше подходят для возни с маленькими детьми. Из брата оказался плохой помощник. У Димки на уме были друзья-приятели и собственные подружки. Впрочем, что взять с подростка?
  Егор приехал за матерью, и Оксана напросилась с ними, хотя Артем с Ромкой обещали забрать ее через несколько дней. Да и Лидия Николаевна, которая безумно соскучилась по своей подопечной за две недели вынужденного отдыха вдали от 'снегурочки', готова была приехать и забрать девочек на своей машине.
  Димка наотрез отказался уезжать в Москву, несмотря на то, что до школы осталось всего три дня. Перед тем, как Аня ушла в отпуск, она уже обеспечила вызванному в город младшему ребенку обновление гардероба, и теперь Дима с чистой совестью уверял недовольных его взбрыкиванием взрослых, что он успеет докупить необходимую канцелярию - тетради, ручки, обложки - и в последний день перед школой.
  Ругаться с сыном по поводу его 'самостоятельности' Ане не хотелось. Слишком злободневными сейчас для нее оказались другие проблемы. К тому же она прекрасно помнила свое состояние в конце каждого лета, когда безумно хотелось продлить каникулы хоть на один-единственный денек, чтобы еще разок потусоваться с друзьями, с которыми приходилось прощаться до следующего года. Правда, сейчас это уже не так актуально - мобильная и Интернет-связь на высоте. О таком во времена ее юности подростки даже и не мечтали. Да и общественным транспортом обеспеченные карманными деньгами детки умеют пользоваться. Так что при желании вполне могут встретиться и в городе. Другое дело, что в городских условиях не чувствуется атмосферы полной свободы, упоительной сельской свежести прохладного августовского воздуха и не видно огромного бархатного купола неба с россыпью мириадов звезд...
  Впрочем, в дождливые дни, этого чарующего неба не видно и в пригороде. Но главное же - настроение! Для довольных жизнью людей, как известно, у природы нет плохой погоды.
  Заручившись уверением давних знакомых односельчан, которые оставались до тридцатого августа в деревне, что они обязательно заберут в Москву и приятеля своего оболтуса, Анна разрешила Димке остаться еще на пару дней.
  Может быть, она и повредничала бы еще, но две недели вынужденной разлуки с Егором и бурное примирение, состоявшееся минувшей ночью, когда они уехали объясняться друг с другом подальше от дома, чтобы ее родители не заподозрили напряженности в их отношениях, сыграли свое.
  
  Аня думала, что в Москву придется возвращаться налегке с кем-нибудь из своих старых друзей, прихватив лишь самое необходимое. Остальные ее вещи и часть собранного урожая, который непременно всучат родители, могли забрать Артем с Ромкой, когда приедут за Оксаной. Но Егор позвонил в пятницу во второй половине дня, будничным тоном поинтересовавшись, не нужно ли чего захватить из продуктов, потому что он едет в деревню. У Аньки, уже и не ожидающе его звонка, аж дыхание перехватило, настолько успела соскучиться по родному голосу. Но она постаралась взять себя в руки, чтобы этот свинтус, вымотавший всю душу, не догадался о разбушевавшихся эмоциях. Хорошо ему с опытом десятилетней холостяцкой жизни манипулировать ситуацией. Небось, научился на своих многочисленных подружках, как правильно 'воспитывать' капризных женщин. Если, конечно, вообще заморачивался отношениями, которые начинали тяготить.
  Похоже, Панов, как примерный муж с приличным стажем совместной жизни, даже не рассматривал вопрос о том, что не приедет за ней. Ане на примере ровесников хорошо знакомы были подобные отношения. Даже если любовь давно осталась в прошлом, существуют еще и взаимные обязательства по совместному проживанию, заставляющие супругов следовать общепринятым нормам. Женщина, как водится, пусть уже без энтузиазма, а по привычке ведет домашнее хозяйство, а мужчина обеспечивает комфортное существование домочадцев, избавляя от проблем по мелкому бытовому ремонту, ну и заодно выполняя обязанности бесплатного извозчика...
  
  Честно сказать, семейный ужин, к которому как раз прибыл Егор, оказался для Ани сущей пыткой. Панову сразу же освободили местечко рядом с ней, усадив дорогого гостя слишком близко. Одного нечаянного прикосновения коленями под столом оказалось достаточно, чтобы ее начало потряхивать. Не говоря уж о том, когда встречались их руки, и Анину кожу будто пронизывало током. Егор вполне был способен проявить светские манеры и попросить кого-нибудь другого из домочадцев передать ему миску с салатом, кусок хлеба или соль. В конце концов, мог бы дотянуться и сам. Но ему будто бы доставляло удовольствие мимоходом, слегка небрежно просить именно ее!
  Оксана, торопливо доедая свою порцию, чтобы отправиться укладывать уже капризничающую Катюшку, косилась на мать и тихо ухмылялась своим мыслям. Димка, слава богу, вроде бы не замечал, что между матерью и ее любовником чуть ли не сыплются искры. Пацану хотелось скорее улизнуть на улицу к своим дружкам-подружкам. Родители Ани пытались поддерживать беседу, обсуждая с Егором последние телевизионные новости. И неодобрительно поглядывали на взрослую дочь, проницательно догадываясь, что раз явно нервничающая Аня не проявляет обычного радушия по отношению к этому мужчине, значит, не все так гладко стало в их отношениях.
  Видимо, за прошедшее время родители уже успели свыкнуться с мыслью о том, что Егор не посторонний мужчина для их дочери, потому что дед Андрей сердито позволил себе сделать взрослой дочери замечание. Да и мать после ужина пыталась что-то спросить, улучив момент, когда они остались в летней кухне наедине.
  Распространяться о том, что у нее творилось на душе, Аньке жутко не хотелось. И чтобы не отвечать на неудобные вопросы, она поспешно сбежала с кухни и позвала Егора прогуляться перед сном вдоль деревни.
  Однако пятничный вечер, когда по дороге все еще сновали машины припозднившихся дачников, плохо способствовал назревающему выяснению отношений. То и дело кто-нибудь из знакомых притормаживал, чтобы поздороваться и перекинуться парой слов о погоде, природе, и пожаловаться на то, сколько времени сегодня провел в пробке, выбираясь из города. Аня была к подобному ритуалу привычна, а вот сосредоточенно что-то обдумывающий Панов не выдержал и предложил немного покататься по округе.
  
  Впоследствии Анька даже не смогла вспомнить, что послужило катализатором дальнейших событий. И после какой именно фразы тяжелого 'серьезного разговора' об их совместной дальнейшей жизни, уставший от недомолвок мужчина просто выволок ее из остановившейся на опушке леса машины. И завалил на теплый капот, прервав ее необоснованные претензии, нелепые обвинения и жалкие оправдания крепким поцелуем. А потом долго и обстоятельно доказывал своей мнительной подруге, кто в семье главный, готовый тащить груз любой ответственности на своих сильных плечах, какие бы испытание не выдались им обоим. Они даже не заметили, как из низко плывущих над землей туч вновь заморосил надоевший за последнюю неделю дождик...
  Ненасытное, какое-то неистовое и вместе с тем полное отчаянной нежности (несмотря на не слишком подходящий антураж) 'убеждение' избавленной от лишней одежды Аньке понравилось. Хотя и немного покоробила ситуация, потому что Панов просто расстегнул и приспустил штаны (впрочем, в полевых условиях и при такой погоде оголяться полностью было бы странно). Пуговицы на его рубашке довольно чувствительно оцарапали ее поясницу, и она недовольно ойкнула.
  - Что? - хрипло спросил Егор, на миг замерев, вцепившись пальцами в ее бедра.
  - Всю спину ободрал... - лаконично пояснила она.
  - Прости, - сквозь зубы выдохнул мужчина, отстранившись.
  Аня снова машинально скривилась, подавшись назад за ускользающим теплом, и услышала довольный смешок. К спине тут же снова прижалось горячее мужское тело. Только теперь полы рубашки были расстегнуты, и Егор прижимался к ней оголенным животом и грудью.
  Они довольно долго просто катались по округе, а серьезный разговор не занял много времени. И капот машины был еще теплым. К тому же сюда они подъехали прямо по стерне скошенного поля, а не по разбитой уборочной техникой грунтовой дороге с колдобинами и ямами, заполненными дождевой водой, и поэтому машина оставалась относительно чистой (не считая налипшей на колеса грязи и крошева соломы). Но все равно не слишком приятно было прижиматься к металлической поверхности обнаженным животом. Видимо, сообразив, Егор подсунул свою ладонь, принимая на себя часть неудобств. Вторая рука властно путешествовала везде, где заблагорассудилось ее хозяину. Ну а так, как для более тесного тактильного контакта с обнаженной кожей оставалась лишь филейная часть Аниного тела, то больше всего ласки досталось ее бедрам и ягодицам. Очень уж позиция мужчины с замашками собственника оказалась подходящей именно для такой 'инвентаризации' своего сокровища.
  Анька и не запомнила момент, когда коварный соблазнитель добавил остроты ощущений, аккуратно скользнув пальцами между ее ягодиц. Казалось, что его губы и руки были везде, успевая согревать ее обнаженную кожу на прохладном ветру, не замечая нудно моросящего, похожего на морские брызги, дождя. И ее тело, зажатое между капотом машины и телом мужчины в распахнутой рубахе, подстраиваясь под единый ритм, плавилось от его прикосновений, пронизанное искрящейся энергией жизни, и каждая нервная клеточка ликовала от ощущения наполненности и все нарастающего удовольствия, грозящего превратиться в неземное блаженство.
  Обычно ей претили такие вольности со стороны Егора. В услугах проктолога она пока не нуждалась, и, как правило, пресекала его поползновения из-за своей мнительности. Но не сегодня. Почему-то сама ситуация - занятие любовью поздним вечером в чистом поле - жутко возбуждала и будоражила. Ее пальцы бессильно царапали гладкий капот, но Панов не позволял ей повернуться к нему лицом, продолжая неистово терзать ее тело, доводя до сладкого изнеможения.
  Только почему-то возникло ощущение, что Егор занимается с ней любовью в последний раз, будто прощаясь и желая навсегда запечатлеть в ее курином мозгу этот момент абсолютного единения, которого у нее уже ни с кем никогда и нигде больше не будет...
  От пришедшей в голову дикой мысли, что так и есть на самом деле, Аньке стало безумно страшно и горько. Но почти тотчас этот леденящий душу страх растворился в дурманящей разум и плавящей тело сладкой истоме, последовавшей за кульминацией страстного соития. Казалось, будто из нее выпили все силы и лишили способности что-либо соображать, и вообще желание шевелиться...
  
  И потом, когда оба, обессиленные только что случившимся, добрались до салона машины и упали в кресла, все еще переживая отголоски постепенно утихающей страсти, неожиданно для себя Анька вдруг разрыдалась, уткнувшись в плечо Егора.
  - Ну что опять не так, родная моя? Я был неосторожен? - всполошился любовник, попытавшись отстраниться и заглянуть ей в лицо.
  Переполненная неоднозначными впечатлениями, пресыщенная качественным, пусть и грубоватым сексом, Аня ощущала приятную ломоту во всем теле, а внизу живота все еще пронзительно пульсировал теплый комок постепенно затухающей страсти.
  - Да. Нет. Не знаю... - нелогично выдавила она, судорожно цепляясь за измятую, влажную от дождя рубашку спутника, кое-как застегнутую второпях не на все пуговицы, перемежая всхлипы полубессвязными признаниями в том, что просто не представляет своей жизни без него.
  Слегка опешивший от бурных признаний и весьма польщенный прорвавшимся откровением Панов, с трудом развернувшись, чтобы поудобнее обнять ее (все-таки даже в просторном салоне его машины сделать это так, как хотелось, оказалось весьма проблематично), поспешил воспользоваться минутной слабостью любимой женщины.
  Отнекиваться от очередного, практически ультимативного предложения узаконить брак в самое ближайшее время после душещипательного признания в собственных чувствах, Анька посчитала верхом глупости.
  Заодно Егор на всякий случай уточнил, что фамилию будет менять женщина. 'Жена берет фамилию мужа. Потому что такая правильная традиция существует в нашей семье', - съехидничал он, вспомнив не слишком приятную сцену, которую закатила Ксюшка Артему, категорически отказавшись брать его фамилию при замужестве.
  - Давай только без свадьбы обойдемся, - постепенно успокаиваясь под ласковым поглаживанием ладоней Егора, жалостливо шмыгнув носом, попросила Аня.
  - Да как скажешь, счастье мое, - покладисто кивнул улыбающийся мужчина, прижавшись губами к ее виску. Он и сам не горел желанием участвовать в предсвадебных мероприятиях, типа традиционного выкупа невесты, который грозились организовать Анины дети. Хотя устроить настоящий праздник для желанной женщины был не прочь. Вот только мнение самой Анны ему было хорошо известно. - Ань...
  Пауза затягивалась, и она вопросительно подняла голову, чтобы услышать продолжение.
  Егор, казалось, только и ждал момента, когда она лучше сконцентрируется, чтобы уяснить себе смысл произнесенных им слов.
  - Я тоже не представляю уже своей жизни без тебя, Анют, когда же ты это, наконец, поймешь и поверишь мне, а?
  - Ты мне напоминай почаще, - глубоко вздохнув, попросила она, теснее прижимаясь к его плечу.
  - Как сегодня? - ухмыльнулся Панов по-мальчишески озорно.
  - Можно и как сегодня, - слегка смутилась женщина. - Только это... как бы сказать... такое вольное, я бы даже сказала, грубоватое обращение слегка дезориентирует. Мы с тобой все-таки взрослые люди...
  - Хорошо, счастье мое, в следующий раз поберегу твои старенькие косточки, - поддел Егор, - буду любить тебя нежно и трепетно в теплой постели, при свечах и в более романтической обстановке...
  - Я согласна просто на постель, а то до сих пор дух захватывает от картинки, как мы с тобой со стороны выглядели...
  - Не беспокойся о потере нравственного облика, радость моя, - беспечно отозвался мужчина. - На небе сегодня даже луны нет, - кивнул он на припорошенное каплями дождя лобовое стекло, за которым клубились быстро сгущавшиеся сумерки, - так что вряд ли мы кого-то шокировали.
  - В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит... надеюсь, Димка не под дождем шляется, а хотя бы под козырьком остановки со своими дружками тусуется, - вспомнила Аня о сыне.
  - Дело молодое. Даже если и под дождем - не сахарный, не растает, - успокоил Панов, радуясь, что по основным жизненно важным вопросам пришли, наконец-то, к единому мнению. - Ну что, домой поедем или еще посидим?
  - Не знаю, мне и тут хорошо, - пригревшись и слегка осоловев, призналась Аня. - Главное, ты - рядом...
  - Ты не представляешь, как я успел соскучиться, - тихо прошептал Егор, скользя губами вдоль ее скулы, вдыхая аромат ее кожи и наслаждаясь показной покорностью подставляемой под неспешную ласку женской щеки и шеи.
  Выражение лица спутницы в сумраке пасмурного вечера было практически неразличимо, но Егор ощущал, что ей нравятся его прикосновения. На гладкой коже нежной щеки чувствовался привкус соленой горечи высохших слез, и его отчего-то безумно заводило это сочетание демонстративной беззащитности любимой женщины и мощной силы, сквозившей в ее спонтанном признании. Неужели она так и не догадывается до сих пор, какую власть имеет над ним?
  - Почему ты мне не звонил? - вдруг встрепенулась Аня.
  - Я мог бы задать тебе тот же вопрос, - быстро парировал мужчина, прихватив губами мочку ее ушка.
  - Значит, выбрал беспроигрышную тактику, бессовестный? - сердито ткнула она его локтем, пытаясь абстрагироваться от щекотных мурашек из-за его прикосновений. - Я места себе не находила...
  - Знала бы ты, что я пережил за эти две недели, - обезоруживающе улыбнулся Егор, даже не поморщившись от чувствительного, но вполне заслуженного тычка. - Квиты?
  - Не уверена... - вздохнула Анька, нахмурившись.
  От неудобного положения мышцы начали затекать, но отлепиться сейчас от Егора и отодвинуться, чтобы нормально устроиться на соседнем пассажирском кресле, казалось кощунственным нарушением какого-то волшебства, окутавшего их.
  - Придется еще раз постараться вымолить твое прощение, - не слишком расстроился Егор.
  - Только не на капоте, - живо сориентировалась Аня. - Он наверняка уже остыл, - передернула она плечами, представив, как ее голая задница касается холодного мокрого металла.
  - Ну не настолько уж у меня садистские наклонности, - усмехнулся Панов, с сожалением расцепляя объятия и мимоходом погладив аппетитное бедро спутницы. - А где мы сегодня ночуем?
  - Если хочешь, в пчельник уйдем.
  Егору уже как-то раз довелось коротать ночь в пропахшей медовым воском просторной постройке, в которую на зиму Анин отец заносил ульи.
  Матрац на широкой панцирной кровати оставлял желать лучшего, а из-за туго набитых пуховых подушек утром ломило шею, но зато в пчельнике почти до обеда царил приятный полумрак. Не отвлекало даже монотонное жужжание за окнами, затянутыми стальными сетками от проникновения внутрь работящих насекомых, старательно заполняющих соты медом. Ульи стояли неподалеку от пчельника, поэтому днем в этот участок огорода никто не рисковал соваться без москитных сеток, да и вообще старались лишний раз не тревожить эту домашнюю живность. А, значит, никто не нарушит уединения их временного приюта, пока сами не проснутся и не соизволят выйти.
  Егор мечтательно вздохнул в предвкушении предстоящей ночи.
  - Давай-ка пристегивайся, Анют, домой поедем, - многообещающе предложил он.
  
  Взбудораженная данным обещанием наконец-то пойти с Егором в ЗАГС, Аня вдруг задалась вопросом, кого из подруг выбрать свидетельницей? И тут же поинтересовалась, ляпнув прежде, чем сообразила, что сама знает ответ:
  - Егор, а кто у тебя будет свидетелем на свадьбе, Ромка?
  - Нет! - категорически отверг ее предположение нахмурившийся мужчина. - Никиту попрошу. Ты... Тебя устроит? - покосился он на спутницу, уже пожалев, что так бескомпромиссно озвучил свою позицию по отношению к бывшему лучшему другу, которому так и не смог простить предательства.
  - Вполне, - кивнула своим мыслям Аня и надолго замолчала, уставившись перед собой в лобовое стекло на танцующие в свете фар над дорогой тонкие нити дождя...
  
  Остановив машину возле дома, Егор вышел из машины и помог выбраться Ане.
  - Эх, жаль, поблизости нет автомоек, представляю, как завтра твои дети поглумятся, увидев это, - кивнул он на заляпанные грязью и травой колеса дорогой иномарки.
  - Предлагаешь сейчас помыть?
  - Нет уж, - сразу пошел на попятную Панов, приобняв ее и подтолкнув к распахнутой калитке, - спать идем.
  - Мне бы в душик сначала... - вспомнила Аня. И, обернувшись назад, спохватилась:
  - Ты только калитку не запирай, Димка еще гуляет.
  
  Пока Аня возилась с кипятильником, чтобы подогреть воду, и плескалась в душе, Егор, не мудрствуя, окатился по пояс из бочки, стоявшей рядом с душевой постройкой. Стараясь не шуметь и не разбудить уснувших домочадцев, перетащил выделенное им постельное белье из веранды в пчельник.
  Только он закончил обустраиваться на новом спальном месте и разделся, как прибежала Аня, надеясь, что сегодня Панов не воспримет ее поспешность на счет нетерпения поскорее продолжить постельные забавы. Просто на улице, по сравнению с разогретым воздухом душевой, было ощутимо прохладно, а она решила, что вполне обойдется длинной свободной футболкой на голое тело, чтобы пробежаться по огороду к месту ночлега.
  - Гаси скорее свет, Анют, - прикрытый одеялом до пояса обнаженный мужчина приглашающе распахнул объятия.
  Выключив свет и оставшись в кромешной темноте, Аня на ощупь попыталась перебраться через уже улегшегося Егора.
  Он перехватил, лишив способности шевелиться, едва только она оказалась на нем.
  - Попалась? - благодушно мурлыкнул он ей на ушко.
  Ответить Аня не успела, потому что от кучи вещей, сваленных на лавке при входе в помещение, раздался характерный мультяшный возглас.
  Анька непроизвольно вздрогнула, теснее прижимаясь к мужчине:
  - О, господи, напугал... Ты чего себе такой дурацкий рингтон поставил? - негодующе воскликнула она.
  - Это не смс, - немного смущенно отозвался Егор, проворно поднявшись, чтобы выключить напоминалку. - Это Миньончики хотят, чтоб я в них поиграл...
  - Что? - недоверчиво переспросила Аня, решив, что ослышалась. Ну не будет же, в самом деле, нормальный взрослый мужик убивать время, развлекаясь подобной игрушкой. Или именно этим Егор и занимался по вечерам, сидя в своей квартире и ожидая, кто кого переупрямит и позвонит, сделав первый шаг к примирению? - И много миссий успел выполнить? - еле сдерживая смех, выдавила она.
  - Достаточно, - уклончиво отозвался Панов, плюхаясь обратно в кровать и подвигая ее к себе ближе, чтобы отвлечь, пресекая глумливые подначки.
  Секса Ане было на сегодня достаточно, но Егор, видимо, слишком соскучился за две недели в разлуке. Или просто хотел сгладить впечатление от сумасшедшего вечернего рандеву. И любил ее нежно, постоянно вслушиваясь в ее дыхание, перемежаемое тихими стонами, чувствуя легкую дрожь возбужденного ласками тела и ловя отголоски эмоций, овладевающих любимой женщиной. Будто настраивал музыкальный инструмент, благодарно откликающейся на прикосновения умелого настройщика.
  Вновь утомленная сладкой истомой Аня почти мгновенно уснула, свернувшись калачиком у него под боком, а Егор еще долго лежал, переживая сегодняшние впечатления, перебирал пряди ее волос, пропуская между пальцами, вдыхая аромат своей удовлетворенной женщины... В какой-то степени он понимал опасения разоткровенничавшейся Ани, высказавшей наконец-то свои претензии, и пытался привыкнуть к мысли о том, что готов уступить ей, чтобы не плодить лишних проблем. В конце концов, может, это и впрямь эгоистично - не считаться с ее затаенными страхами в желании зачать ребенка?
  Они взрослые, состоявшиеся, самодостаточные люди. И у обоих есть дети и внуки...
  Но как бы ни привлекательны были размышления о том, что они могут принадлежать только друг другу, расставаться с мечтой об их общем ребенке было подобно настоящей пытке...
  Так и не придя ни к какому выводу, Егор все-таки уснул...
  
  ***
  
  Вернувшись в Москву, Ксюха с интересом наблюдала за дочкой, в силу своего нежного возраста успевшей позабыть обстановку квартиры, в которой отсутствовала все лето, и теперь с познавательным интересом заново изучала место, куда ее привезли. Впрочем, для Кати главным было то, что рядом постоянно находились родные, заботливые люди: мама, папа, Лида, Аня с Егором, и, конечно же, обожаемый крестный.
  
  У Лидии Николаевны второй день гостила какая-то родственница, и Оксана сама отправилась с дочерью на дневную прогулку, мечтая о вечерней встрече с Леркой, с которой еще не успела увидеться с тех пор, как вернулась в город.
  Рома был на работе, Артем поехал в универ решать какой-то вопрос с общежитием. Оксана вообще считала, что ему не обязательно держать за собой место в университетской общаге, все равно Тёмка там не живет. Но муж предпочитал делать ежемесячный взнос за предоставление временной регистрации, чтобы не светиться перед своими предками наличием собственной жилплощади в Москве. Уж какие порывы на самом деле диктовали ему эту блажь - то ли чтобы у его родителей не возникало ненужный вопросов, то ли чтобы его местный военкомат не трогал с уточнением, действительно ли он является студентом, но раз Тёмке так спокойнее, она и не лезла со своими советами.
  
  Оксана неспеша направлялась домой после прогулки, надеясь, что зевающая Катя все-таки не уснет раньше того, как она успеет накормить ее обедом. Время от времени дочка предпочитала капризничать и отказываться от еды в пользу дневного сна.
  Несмотря на то, что на асфальте поблескивало отраженное в многочисленных лужах солнышко, Ксюха все-таки умудрилась найти сухой участок, чтобы выпустить Катюшку из прогулочной коляски и дать годовалому ребенку возможность размять ножки. Наверное, надо было чуть раньше сворачивать прогулку, но неугомонная Катя радостно носилась по скверику, гоняя голубей, слетевшихся на дармовое угощение специально прихваченной из дома булкой. Еле-еле удалось утащить ребенка, нашедшего себе забаву. Хорошо, что какой-то мужик вышел прогуляться с собакой, и та своим тявканьем разогнала осмелевшую голубиную стайку.
  
  Оксана была погружена в свои мысли и поэтому здорово перепугалась, машинально шарахнувшись вместе с коляской в сторону, подальше от края тротуара, потому что на проезжей части вдруг остановилось такси, истошно взвизгнув тормозами.
  Сердито покосившись на водителя, напугавшего и ее, и сразу встрепенувшуюся Катюшку, которая уже совсем было осоловела, умаявшись на прогулке, Оксана в первую минуту даже не обратила внимания, что из машины ломится какой-то мужик, и намеревалась продолжить путь к дому.
  Все еще взволнованно переваривая только что пережитый стресс, девушка склонилась к ребенку, чтобы убедиться, что дочка не слишком напугалась. А, выпрямившись и снова машинально взглянув в сторону причины беспокойства, пораженно замерла, не в силах допустить, что грезит наяву...
  Потому что бородатый мужик, оказавшийся молодым парнем, был уже в нескольких шагах от них.
  - Кир... - беззвучно прошептала оглушенная непониманием происходящего Оксана, чувствуя, как внезапно ослабли колени.
  Она оказалась совершенно не готова к встрече, хотя, признаться, сотни раз мысленно моделировала такую возможность...
  Вряд ли Кирилл услышал ее шепот, но он не в силах был остановиться в двух шагах от своей мечты. И поэтому просто подскочил, заключив замершую девушку в объятия, и крепко прижал к своей груди. Ему сейчас было глубоко наплевать на то, что подумают редкие прохожие, на то, как сама замужняя Оксана воспримет его нахальные претензии на близость, позволительную лишь близким друзьям. И даже на то, что дядя Боря пытался образумить его, цепляясь за рукав, когда Кирилл внезапно велел шоферу такси немедленно остановиться.
  Парень сам не ожидал, что именно сейчас, только что сойдя с поезда и проезжая неподалеку от дома бывшей девушки, увидит ее.
  Кирилл намеревался сначала показаться родителям дома. Потом привести себя в порядок: отмокнуть в нормальной ванной, сходить в парикмахерскую сбрить бороду и подстричься, чтобы не походить на бандита с большой дороги. А затем уже переодеться в цивильную одежду, купить цветы Оксане, огромного плюшевого медведя ее дочери и тогда уже отправиться с визитом к девочкам, мысли о которых согревали его все это время вдали от родного города.
  По большому счету надо было еще посетить стоматолога и вставить утраченный в жестокой драке зуб, но эту процедуру за пару часов не провернуть. Хотелось предстать перед Оксаной во всей своей былой красоте, чтобы у нее даже и мысли не возникло о том, что он теперь не дотягивает до идеальной смазливости ее блодинчика-мужа.
  Но лишь увидев ее и моментально узнав, Кир почувствовал, что из груди словно вышибло воздух, как от удара поддых. Все благие намерения тут же напрочь смело и осталось лишь одно единственное желание - немедленно прикоснуться к девушке.
  И теперь, намертво вцепившись в свое сокровище, все еще оглушенный эмоциями из-за неожиданной встречи, парень просто не мог заставить себя разомкнуть сведенные словно судорогой руки и хотя бы ослабить хватку. Сердце задыхалось от нежности, но вряд ли Оксана, едва имевшая возможность дышать, могла оценить это по достоинству.
  Девушка сейчас и сама пребывала в ступоре, уткнувшись лицом в колючий свитер грубой вязки, пропахший дымом костров и сигаретами, терпким мужским потом и едва различимым ароматом какой-то туалетной воды (а, может, и вообще обычного дешевого одеколона или средства от мошкары).
  Но на Ксюху эта убийственная смесь ароматов подействовала колдовским образом. Потому что, несмотря на странное амбре, этот запах проникал в ее подсознание, ассоциируясь с родным человеком, с тем, с кем ей когда-то было безумно хорошо и комфортно, несмотря на то, что потом пришло разочарование.
  Она все еще никак не могла поверить, что человек, которого она так и не сумела выкинуть из памяти и из сердца, вдруг материализовался белым днем посреди улицы. Оксана почему-то не помнила, как умудрилась выпустить коляску из рук, и опомнилась только теперь, чувствуя, как под ее пальцами жалобно потрескивают натянувшиеся нитки шерстяного свитера. Да уж, что говорить о Кирилле, когда она сама вцепилась в своего бывшего парня, точно лесной клещ - не отодрать.
  Лицо запылало от запоздалого смущения, и до слуха наконец-то долетел настойчивый лепет Кати, требующей внимания мамы к своей персоне. Но у ее щеки, под высоко вздымающейся мужской грудью, гулко бухало сердце. Точно также, как и у нее самой, то готовясь выскочить из грудной клетки, то замирая от восторга и страха - а что же дальше?
  Глаза предательски защипало, но Оксана даже не сообразила, что это от избытка эмоций.
  И лишь когда уставшая наблюдать странную картину девочка умудрилась извернуться в коляске и дотянуться до застывших взрослых, они наконец-то соизволили отлепиться друг от друга.
  - Ма! Ма! Ма-ма-ма-ма-ма! - пыталась дозваться Катя, сопроводив обращение весьма чувствительным тычком лопаткой, сунутой под колено Кириллу.
  Парень наконец-то обернулся, нехотя выпустил смущенную Ксюху, принявшуюся судорожно поправлять примятый льняной пиджачок, и присел на корточки возле прогулочной коляски.
  - Привет, малышка! Вот ты какая, красавица... - восторженно прошептал молодой мужчина, жадно вглядываясь в изумленное лицо девчушки и с сожалением констатируя, что от своего отца ребенку досталось во внешности больше, чем от матери.
  Но это промелькнуло на краю сознания и потонуло в ворохе других мыслей. Не так Кирилл представлял себе встречу с девочками, но сейчас просто пытался осмыслить, что чувствует. Ведь он давным-давно смирился с тем, что у Оксаны будет не его ребенок. Свыкся, простил, принял всем сердцем.
  Подруга детства изредка сообщала новости из дома. Но Ритка не уточняла подробности, объявив, что больше напрашиваться в подруги к Оксане не станет. Хватило и того разговора, когда Ксюху выписывали из роддома.
  Кирилл очень хотел заполучить расположение Оксаниной дочери, не совсем представляя, как надо общаться с маленькими детьми. По здравому рассуждению, годовалому ребенку уже поздно дарить погремушки, а куклы, наверное, еще рано. Именно поэтому он представлял себе, как заявится с визитом, притащив в подарок огромного белого плюшевого медведя с умильной мордой. И надеялся, что маленькая девчушка будет рада такому большому презенту, а ее мамочка не станет ворчать про очередной пылесборник в квартире, потому что наверняка у ребенка уже и так полно мягких игрушек. В чем, в чем, а в щедрости Ксюхиных соседей Кирилл нисколько не сомневался. И тем острее было его желание доказать, что он тоже вполне способен взять на себя ответственность за заботу и благополучие любимой женщины и ее дочери.
  Но сейчас Кир все равно ощущал смутное беспокойство и подспудный страх завалить главный экзамен. А вдруг он настроил себе воздушных замков, и все зря? Вдруг не сумеет абстрагироваться от мыслей, что эта очаровательная маленькая девочка - чужая ему?
  Но нет, похоже, в последнюю минуту он испугался напрасно. От визуального контакта щемящее чувство обретения целостности никуда не делось и не развеялось. И парень был этому бесконечно рад.
  Катюшка склонила голову набок и удивленно произнесла, неожиданно подавшись вперед и цепко ухватив пальчиками его за отросшую бороду:
  - Ба-ма-лей?
  - Что? - изумился Кирилл, отшатнувшись от неожиданности и едва успев увернуться от нового тычка лопаткой.
  - Катя! - спохватилась Оксана, испугавшись, что дочь нечаянно покалечит ничего не подозревающего, слишком доверчиво приблизившегося к ней Кира, и перехватила опасную для окружающих игрушку.
  - Ба-ма-лей! - решила девочка, с интересом рассматривая свои пальчики, к которым прилипло несколько безжалостно выдранных колючих волосков. Впрочем, ребенок совершенно не чувствовал себя виноватым в том, что бородатый дядя, морщась, потирает подбородок, до которого она умудрилась дотянуться.
  - Прости, Кирюш, - стараясь не рассмеяться, смущенно объяснила Ксюха. - Катюшка решила, что ты - Бармалей. Видимо, вчера ей снова рассказывали на ночь любимого 'Айболита', - нейтрально произнесла она, не вдаваясь в подробности, кто именно укладывал ребенка спать.
  Кирилл переглянулся с наконец-то вышедшим из машины дядей Борей, и мужчины рассмеялись, развевая неловкость от спонтанной встречи.
  Щеки Оксаны все еще были мокрыми от слез. Мельком взглянув на девушку, Борис укоризненно заметил племяннику:
  - Давай, Бармалей, заканчивай детей пугать. Поехали домой, хоть в порядок себя приведешь, а то, небось, от тебя такое амбре, что до слез прошибает, - грубовато пошутил он, кивнув в сторону Оксаны.
  Кирилл виновато взглянул на Ксюшку, но она уже и сама сообразила, почему окружающее видится словно сквозь туман, и отчего пылающие щеки студит прохладный ветерок. И поспешила стереть невольные слезы радости ладошками.
  - Исё? - озадаченно перевела Катя взгляд синих, как у отца глаз, на второго бородатого дядю, затем снова уставилась на Кирилла.
  - Что она говорит? - заинтересовался Кир.
  - 'Ещё', - перевела Оксана на понятный взрослым язык. - Видимо, имеет в виду - 'еще один Бармалей'.
  - Слышал? - съехидничал Кирилл, улыбнувшись простодушной крохе. - Устами младенца глаголет истина - еще неизвестно, кто из нас двоих больше на 'Бармалея' похож.
  - Да что тут гадать, оба хороши! - добродушно усмехнулся Борис, с любопытством разглядывая забавную девочку.
  Вместо того, чтобы разреветься от испуга, когда дернулась коляска от середины тротуара заехав чуть ли не на газон, и теперь оказавшись в окружении посторонних, она только с неподдельным интересом в ясных глазках разглядывает их. Видимо, у малышки даже и в мыслях не возникло, что кто-то может обидеть. А это говорит о том, что в семье у этого ребенка все благополучно и нет причин для подсознательного страха. Так обычно реагируют дети, которые купаются в любви и заботе взрослых, ограждающих их от жестоких реалий внешнего мира.
  Имеет ли Кир право вмешиваться в чужую уже семью? И как объяснить упертому парню, втемяшившему себе в голову, что только с ним Оксана будет по-настоящему счастлива, что его желания недостаточно?
  Хотя, с другой стороны, увидев спонтанную встречу, Борис невольно позавидовал молодым людям. Не похоже, что их былые чувства перегорели. Вот только хорошо это или плохо - кто знает?
  - Ксюш, я так рад тебя видеть, нам обязательно нужно поговорить... в пять минут я не уложусь, - взволнованно произнес Кирилл, жадно пожирая ее горящим взглядом.
  - Я тоже рада, - кивнула Оксана, мысленно посетовав на свою несдержанность и с облегчением понимая, что Кир даже не догадывается, насколько она рада его видеть. Почему-то все давнишние обиды пока что оказались блокированы незамутненным ощущением внезапного обрушившегося счастья.
  - Потом поговорите. Дай девочкам в себя прийти, - попробовал Борис достучаться до сознания племянника, понимая, что неловкость ситуации затягивается. И не желая, чтобы Оксана сейчас нечаянно выпалила Киру о том, что за скандал устроила его мать. Глеб сообщил ему о том инциденте прошлым летом... Но Кира решили пока не посвящать в подробности. Вдалеке от дома не стоило парня сбивать с панталыку.
  - Д-да, - запинаясь, произнесла Оксана, вспомнив, что ребенка следует покормить и уложить. - Нам действительно уже пора... Кате спать пора.
  - Бай-бай... - подтвердила девочка, протянув ручки, чтобы ее вытащили из коляски.
  - Сейчас пойдем домой, мой ангел, потерпи минутку, - пообещала Ксюха скуксившейся дочери.
  - Ксюш, позвони мне, как освободишься, ладно? Нет, я сам тебе позвоню... - запаниковал Кирилл, понимая, что Оксана сейчас уйдет, а он пока не готов расстаться.
  - Я позвоню, Кирюш. Обещаю, - улыбнулась девушка, хватаясь за коляску. - Я действительно рада была тебя увидеть. Катя, помаши дядям ручкой.
  - Пока-пока! - послушно продемонстрировала Катюшка привычный жест, которым обычно провожала Ромку на работу по утрам.
  - До свидания, умница, - растрогался Борис, помахав девочке широкой мозолистой ладонью.
  - Пока, Катенька, - чуть ли не с придыханием повторил Кирилл, все еще цепляясь взглядом то за одну, то за другую 'свою девочку'.
  Почему-то в данный момент он ни капли не сожалел, что не проехал мимо, постеснявшись своего непрезентабельного вида, и предстал перед теми, кого хотел видеть своей семьей, в полной красе 'а-ля геолог', больше похожим на лесного разбойника или на того же Бармалея из детской сказки...
  Душа парня ликовала и плакала одновременно. Он безумно надеялся на то, что Оксана окажется рада его видеть... Не ошибся! И желание отобрать у Артема незаслуженное счастье только окрепло. Пусть довольствуется своим наглым любовником, извращенец! Правда, почему-то Кир чувствовал смутную вину перед маленьким ангелом, чью семейную идиллию он собирался разрушить. Он был полон решимости компенсировать Кате внимание и заботу ее биологического отца. И был искренне уверен в том, что ребенку не место в семье, где он может увидеть нетрадиционные отношения мужиков. Вот только простит ли его девочка, когда подрастет и поймет его роль в своей жизни?
  Кирилл умел просчитывать ситуацию, и уже сейчас ему было что предложить Оксане. В этот сезон артель оказалась с солидной прибылью. И Кир не жалел, несмотря на некоторые неурядицы и откровенно серьезные проблемы, сопровождающие их на протяжении минувшего года, что подписался на это авантюрное предприятие. Обидно только, что для успешной задумки ему следовало отправиться на заработки еще минимум на один сезон. Пока что заработанных денег хватило бы лишь на голые стены в окраинной новостройке. На отделку собственного жилья и на приобретение предметов интерьера следовало подкопить. Именно об этом он и хотел поговорить с Оксаной. Прежде всего надо было убедить девушку в том, что потеряв ее, осознал, как он ее любит и очень нуждается именно в ней. А потом уже можно выкладывать козыри в пользу того, что он в состоянии обеспечить ей с дочерью нормальные условия для совместного проживания, которые в свое время выдвинул Ксюхин отчим.
  Кириллу очень хотелось услышать, что Ксюша обрадуется признанию и радужной перспективе, и будет его ждать, поверив, что только он сделает ее счастливейшей из женщин...
  
  ***
  
  Своим возвращением и открытой демонстрацией бурной радости от встречи Кирилл ураганом ворвался в размеренное течение Оксаниной жизни, заставив былые чувства к этому парню, устаканившиеся было страсти и страхи, встрепенуться с новой силой. Ксюша не находила себе места, мечась по квартире и удивляясь, как она вообще смогла вспомнить о нуждах ребенка и отпустить любимого человека, едва прикоснувшись к нему?! Оксана безумно хотела снова увидеться с Киром и в то же время отчаянно опасалась новой встречи и назревшего разговора по душам. До чего они договорятся? Есть ли у них хоть какой-нибудь шанс быть вместе? Знает ли Кирилл, как его мать относится к сердечной привязанности своего чада? Или до сих пор находится в блаженном неведении?
  Как он сам относится к Катеньке? Было ли внимание к ребенку продиктовано обычной снисходительной данью вежливости, чтобы польстить ее материнскому самолюбию? Или же простым обывательским любопытством, которым страдает большинство людей - бывших одноклассников, соседей, знакомых семьи, которые вечно хотят быть в курсе глобальных изменений, происходящих с теми, с кем приходится сталкиваться время от времени? Или ему действительно было крайне необходимо увидеть маленького человечка, который невольно стал причиной ее скоропалительного замужества. Искренне ли Кирилл был рад случайной встрече или теперь, немного поостыв и удовлетворив любопытство, будет рассуждать здраво?
  Сама Ксюха сейчас вообще была не в состоянии соображать и рассуждать трезво. Слишком многое осталось неясным и недосказанным.
  Кое-как уложив накормленного ребенка, девушка уселась на диван и замерла, будто бы впав в анабиоз. Хотелось куда-то бежать, что-то делать, но сил пошевелиться не было, ее словно парализовали сумбурно скачущие в голове мысли о будущем. Есть ли в ее будущем Кир? Строит ли он такие же воздушные замки, какие рисуются в ее воображении? Или, как принято у мужиков, воспользуется ее настроением, чтобы взять реванш за свое попранное самолюбие? Или Кирюша просто захочет потешить свое эго, благосклонно принимая ее вспыхнувшую с новой силой любовь?
  Сердцем Оксана чувствовала, что Кириллу совсем не до утешения собственных амбиций, но женское подсознание иногда толкает делать ложные выводы из разрозненных фактов, удивительным образом переиначивая их и придавая новый оттенок.
  
  Решив отвлечься, Ксюха попыталась заняться привычными домашними делами, но все валилось из рук. Ей определенно надо взять тайм-аут, чтобы уложились первые страсти. Не следует поддаваться эмоциям. К тому же, кинувшись в омут с головой, она рискует ни за что ни про что обидеть и оскорбить законного мужа. А уж Тёмка-то ей точно ничего плохого не сделал, и она просто не имеет права так бессовестно поступить с близким другом.
  Наверное, надо как-то пережить этот непростой момент, как говорят - 'переспать с возникшей проблемой, утро вечера мудренее', глядишь, и приснится какой-нибудь вариант, устроивший всех. Или, поостыв и придя в себя, успокоится на том, что два раза в одну и ту же воду в реке не зайти, и Кириллу нечего делать в ее жизни.
  Сейчас же Оксана ловила себя на мысли, что полна бурлящей жажды деятельности, как будто выпила целую упаковку адреналиновой гадости - энергия переполняла до краешков и требовала каких-то кардинальных решений и немедленных действий.
  Поддаваться эмоциям было проще, чем пытаться обуздать их... Но все-таки Оксана справилась. И когда Кир позвонил, не выдержав ожидания обещанного звонка от нее, Ксюха попросила перенести их встречу на следующий день.
  Суббота обещала порадовать хорошей погодой. Ребята собирались побыть дома, и Катю можно было со спокойной душой оставить под присмотром отца и крестного, чтобы не разрываться от необходимости обсудить с Кириллом все вопросы, которые накопились за время их разлуки, и не рваться домой, украдкой поглядывая на часы. И хотя Анна обычно без проблем оставалась с внучкой по субботам, Оксана почему-то в этот раз не хотела напрягать мать. Девушке казалось, что та без восторга воспримет новость о возвращении Кирилла.
  Аня, конечно же, была бы рада, устрой Ксюха свою личную жизнь по-человечески, но у умудренной опытом женщины были свои аргументы в пользу нецелесообразности возобновления былых отношений, в которых присутствовало предательство. Ксюхе почему-то казалось, что Тёмка в данном вопросе быстрее поймет ее, чем родная мать.
  
  ***
  
  Кириллу тоже нелегко далась вынужденная разлука после нечаянного столкновения. Из-за того, что Оксана перенесла 'свидание' на другой день, парня начали одолевать нешуточные сомнения в том, что она вообще захочет слушать его неоспоримые аргументы за возобновление былых отношений. Никогда не думал, что окажется настолько мнительным. Душу грело воспоминание о том, как Ксюха непритворно обрадовалась неожиданной встрече, все еще вызывала невольную улыбку реакция Катюшки на двух 'бармалеев', преградивших им с мамой путь домой... И хотя он мысленно был готов к тому, что добиваться расположения придется у обеих девочек, безумно обрадовался, что Ксюшкина дочь моментально покорила его сердце, невольно упрощая ему задачу, чтобы воспринимать чужого ребенка своим.
  Подсознательно молодой человек уже давно свыкся с тем, что ребенок любимой женщины - часть ее самой, но не все из его окружения разделяли точку зрения Ксюхиного отчима, в свое время открывшего глаза на эту простую истину. Кирилл был согласен с позицией Егора Александровича, но 'доброжелатели', скептически относившиеся к его радужным планам на чужую семью, приводили веские примеры обратной стороны медали при таком раскладе...
  Дядя Боря, с которым неоднократно возникали споры по этому животрепещущему вопросу, его выбор уважал. И Кирилл был благодарен отцовскому брату за моральную поддержку, которую не смог получить от собственных родителей. За прошедший год, который провел бок о бок с родственником, которого его мать старательно пыталась отвадить от дома, Кир, казалось, повзрослел на целую жизнь.
  Ему несказанно повезло, что дядя Боря не побоялся взять на себя ответственность и поручиться за племянника перед своими приятелями, которые крайне настороженно принимали в артель новичков. Слишком уж много подводных камней оказалось у этого непростого бизнеса, о котором Кирилл имел довольно смутное представление.
  Добывать золото оказалось совсем не так просто, как ему представлялось, уезжая из привычной городской среды обитания. Помимо романтики, доблести и удачи - это слишком тяжкий труд. Киру казалось, что надо только найти нужное место, где есть золотишко, и копай себе на здоровье. Этот вопрос его мало заботил. Он прибился к артели профессиональных старателей случайно. Можно даже сказать, от безнадеги и отчаянности своего положения, в которое его поставил ультиматум Оксаниного отчима. Но оказалось, для того чтобы найти это нужное место, где в границах месторождения золото лежит буквально под ногами, следует включать логику, чтобы тупо не перекапывать каждую пядь земли или с утра до ночи не ковырять определенную породу. Провернуть этот фокус просто физически невозможно.
  Открытое месторождение - огромное пространство сопок, непроходимой тундры, ледяных ручьев и быстрых речек, коварных озер и гнилых болот, иногда протяженностью от десяти и до тридцати километров. Значит, вначале необходимо определить места наиболее вероятного успеха...
  Старательство означает частную, в отличие от государственной, разработку месторождения. Частная добыча, несмотря на попытки жесткого контроля со стороны властей, была, наверное, во все времена: и при царе Горохе, и во время советской власти, и теперь... Правда, скорее всего, никто не мог точно сказать, сколько на самом деле было вольных рабочих казенного или частного золотого промысла - кто их считал? Старатели - в большинстве своем люди особого, в какой-то мере таинственного и оригинального образа жизни и труда. Наверное, в характере золотодобытчика должна присутствовать определенная авантюрная жилка любителей риска и искателей приключений.
  Кирилл, как, наверное, и большинство обывателей, раньше считал, что старателей привлекает возможность быстро разбогатеть или у них со временем входит в привычку жадное стремление заработать побольше. И его всегда поражала эта особенность - ведь на свете существует множество способов улучшить свое благосостояние, не подвергая свою жизнь и здоровье рискованным испытаниям. Но за последнее время Кирилл смог убедиться в ошибочности своих логических умозаключений, лично сталкиваясь с людьми, которых больше привлекало само золото, а не денежный эквивалент, на который обменивалось добытое.
  Для кого-то, как, например, для Бориса Королёва, важна была не материальная заинтересованность, а возможность сбежать из рамок обыденности, бессмысленности жизни, прозябания на одном месте, смертной тоски по погибшей много лет назад семье и от обычной скуки. Смерть жены и ребенка надломили его. Борис так и не сумел обзавестись новым якорем - собственным домом, семьей, стабильной работой от звонка до звонка... И все его метания по огромной стране и пробы себя в разных суровых мужских профессиях, по ненормированному графику, порой без выходных дней, если этого требовал вахтенный метод, - не что иное, как добровольное самоистязание, своеобразный рецепт выживания, чтобы не свихнуться от тоски по безвозвратно утраченному прошлому.
  Для Кирилловых родителей, особенно для матери, такой 'никчемный' и вредный для здоровья образ жизни был категорически неприемлем.
  Дядька терпеливо обучал Кирилла основам непростого ремесла, рассказывая и показывая тонкости, подавая собственный пример, выдавая какие-то хитрые секреты, начиная от погодных примет и до элементарного соблюдения личной гигиены в походных условиях. Заставлял просчитывать ситуации, проявлять наблюдательность и сноровку, не лезть на рожон, когда не просят, учил разбираться в людях и быть снисходительным или, наоборот, безжалостным к проявлению тех или иных людских слабостей, которые могут косвенно или напрямую задеть его и пагубно повлиять на всю дальнейшую жизнь. Вынуждал думать головой, принимая решения. Подталкивал проявлять и закалять характер, когда это крайне необходимо, чтобы завоевать определенный авторитет и уважение среди людей, с которыми волей-неволей приходилось находиться бок о бок продолжительное время. Но главное, все-таки разбираться в людях - кто ему действительно товарищ, к которому можно повернуться спиной или помочь в драке под лозунгом 'наших бьют!', а кого проще держать на расстоянии выстрела из дробовика. У отцовского брата был колоссальный опыт по выживанию в реалиях сурового климата, непростых взаимоотношениях с разными по складу характера и мировоззрению людьми. Все происходило как-то само собой, это был его привычный стиль жизни. Дядька исподволь обучал своего горячо любимого племянника каким-то незыблемым основам существования. И было в этом сакральном знании что-то дикое, первобытное, заставляющее вкалывающего до седьмого пота Кирилла более ясно понимать свое мужское начало и четче осознавать, чего он хочет от жизни. Ради чего он терпит лишения и проходит суровые испытания. И без кого не мыслит свое дальнейшее существование.
  Этот год, проведенный вдали от отчего дома среди старателей, охотников, немногочисленного местного населения, каких-то криминальных элементов неопределенного рода занятий, дал парню больше представлений о жизни, чем армейская служба в таком же сугубо мужском сообществе.
  Впрочем, службу в той военной части, где ему довелось коротать свой срок отдачи гражданского долга Родине, теперь и сам Кир считал пребыванием в санатории.
  Бесспорно, его личная физическая подготовка и кое-какой армейский опыт помогли держаться на определенном уровне, но без деликатного покровительства родного дядьки ему бы не выжить в этом полукриминальном бизнесе и не выдержать последствия всех тягот, последовавших за принятием авантюрного решения быстро заработать.
  Дядя Боря разом заменил ему и отца, и брата, и друга, и бесценного духовного наставника...
  
  Кирилл долго не мог уснуть, перебирая в памяти каждое мгновение встречи и мысленно репетируя свой предстоящий диалог с Оксаной. Да и сновидения его были полны робкой надежды и тревожных предчувствий, поэтому не удалось ему всласть выспаться на удобной кровати в родном доме. Проснулся парень в несусветную рань, разбуженный дружным храпом отца и дяди, которые долго еще сидели ночью на кухне вдвоем, довольствуясь остатками закусок с праздничного стола.
  Кир еле дождался, пока бесконечное, по-осеннему хмурое утро засияет солнечными лучами. Его душа рвалась немедленно отправляться на встречу с Ксюшей, но он мужественно пытался напоминать себе, что в выходной день людям надо дать шанс выспаться.
  Мать накануне настолько обрадовалась его возвращению - не знала, куда усадить, чем накормить, расспрашивая о новостях или сама принимаясь перечислять все, что произошло во время его отсутствия, что Кирилл всерьез опасался препятствий с ее стороны, чтобы выбраться из дома. Оба брата Королёвы-старшие не выдержали вчерашней суеты женщины и ретировались из-за празднично накрытого стола по случаю возвращения любимого чадушки в кухню, чтобы чувствовать себя более свободно в общении. Даже Борису она несказанно обрадовалась, ведь деверь, наконец-то, вернул ребенка домой практически в целости и сохранности. Марина Львовна надышаться не могла на свое великовозрастное сокровище, и Кирилл чувствовал острую вину перед ней за то, что ей пришлось пережить, пока его не было. Похоже, она так не изводилась даже, когда он служил в армии. Так что отчасти парень был благодарен Оксане за полученную отсрочку, ублажая интересы хлопотавшей вокруг него родительницы.
  
  Кирилл заявился к Ксюхе, лучась неподдельной радостью, чистенький, гладко выбритый, аккуратно подстриженный и одетый в рубашку с отцовского плеча - оказалось, он сам немного поправился. Или, скорее, возмужал, и многие вещи из своего привычного гардероба жмут в плечах. Видимо, физический труд на свежем воздухе благотворно повлиял.
  Молодой человек объявился с громадным белым плюшевым медведем, которого полночи (когда мать наконец-то, наглядевшись и насытившись расспросами, отпустила его спать) искал по Интернет-магазинам, и таким же, еле удерживаемым в руках букетом белых роз...
  Первоначально Кирилл не хотел ставить Оксану в неудобное положение перед имеющейся семьей, но затем решил, что следует сразу честно объявить о своих чистых намерениях.
  И еще не хотелось объясняться с матерью, куда он такой красивый намылился с утра пораньше. Почему-то интуитивно молодой человек чувствовал, что та его не поймет. И хотя отступать от намеченного плана был не намерен, ругаться и портить себе и ей настроение в такой погожий день у него не было желания. Хотелось сохранить эту хрустальную чистоту и восторженное предвкушение от встречи с Оксаной.
  Отец и дядька все еще спали. И Кирилл старался не шуметь, собираясь на свидание.
  Марина Львовна выскочила в коридор, когда он уже собрался выходить. Внизу его ждал курьер из Интернет-магазина с доставленной игрушкой.
  - Кирюш, ты куда в такую рань, сынок? А завтрак? Что же ты меня не разбудил? Я сейчас... - всполошилась полусонная женщина, наверное, впервые за последнее время выспавшаяся всласть, не мучаясь переживаниями, где и как ее кровиночка? Сыт ли, здоров, не попал ли в какие-либо неприятности?
  Кирилл проигнорировал первый вопрос:
  - Я не хочу завтракать, мамуль. Не переживай, с голоду не умру. У меня важная встреча.
  - Какая встреча, с кем? - встрепенулась Марина Львовна.
  - Очень важная, - быстро шагнув к матери, чмокнул он ее в щеку. - С любимой... и с еще одним замечательным человечком.
  - Кирюша...
  - Потом, мам! Пожелай мне удачи! - потребовал он, уже стоя на пороге.
  - Удачи... - машинально произнесла женщина, ощутив, как заныло сердце в недобром предчувствии. Но любимый сынок уже аккуратно прикрыл входную дверь снаружи.
  Марина Львовна обессилено прислонилась к косяку, надеясь, что интуиция ее подводит, но упрямо ноющее сердце твердило о том, что ее предположение верно.
  - Господи... к НЕЙ помчался, не иначе... Вот, дурной! Королёвская порода... ох, что же теперь будет-то... - прошептала она, поежившись и почувствовав, как ледяная ладонь какого-то суеверного страха сжала горло.
  Вчера не нашлось минутки, точнее, удобного момента, чтобы как-то намекнуть сыну, рассказать, представить историю годичной давности в выгодном для себя свете, а теперь уж поздно... Как Оксанка представит тот неприятный инцидент? Кому Кир поверит больше - родной матери или той, к которой рвется его сердце? Любовь слепа...
  Первым желанием было разбудить Глеба и Бориса, чтобы мужчины своим авторитетным мнением заставили ребенка вернуться и не принимать поспешных решений. Но пока она придумывала достойную причину, на которую поведется муж и его брат, драгоценные минуты были упущены. Она услышала, как на этаже глухо лязгнули створки лифта, подбирая пассажира. Теперь уж звони - не звони, Кирилл вряд ли вернется домой, пока не удовлетворит свою блажь.
  Кое-как по стеночке добравшись на ослабевших ногах до кухни, Марина Львовна накапала себе валерьянки. Чувствуя, что лекарство помогает слабо, открыла недопитую мужчинами бутылку водки и залпом махнула полрюмки. Задохнулась от крепкого напитка, ободравшего небо и гортань. Судорожно хлебнула воды прямо из чайника (хотя такого бескультурья себе никогда не позволяла). Затем рухнула на табуретку и неожиданно разревелась, чувствуя себя глубоко несчастной, покинутой, обманутой в своих ожиданиях и надеждах. Сотрясаясь всем телом, захлебываясь в слезах, закрывая лицо ладонями, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, раздирающими на части. Выплескивая наружу все, что носила в себе целый год: и то, о чем сожалела и раскаивалась, и то, в чем была свято уверена, считая себя правой. Как они все, даже муж, не понимают, что она вовсе не такая стерва, какой ее пытались выставить, а всего лишь любящая мать, желающая своему единственному ребенку только счастья? Да, при встрече с бывшей девушкой сына она проявила излишнюю эмоциональность и неприкрытое возмущение из-за того, что Кирилл все еще сох по своей подружке, а она, оказывается, и думать о нем забыла, устраивая личную жизнь.
  Марина Львовна просто хотела высказать свое отношение к сложившейся ситуации и вовсе не рассчитывала, что из-за устроенного скандала Оксана едва не потеряет ребенка... Подумаешь, какая ранимая барышня с тонкой душевной организацией выискалась!
  Просто Марина Львовна была свято уверена, что Кирюшке рано еще в двадцать три года всерьез думать о создании собственной семьи, пусть бы погулял в свое удовольствие, пока молодой. Остепениться-то еще успеет. А то много сейчас таких - сначала женятся, едва молоко на усах обсохло, детей наделают, а потом разбегаются в стороны, поделив имущество, с опаленной душой, сломленные неудачами в семейной жизни. И болтаются потом неприкаянные, перебиваясь связями с неподходящими женщинами или воспитывая чужих детей. Она хотела для своего сына настоящего счастья, крепкой семьи и радости в доме. Что-то похожее, как у нее с Глебом, а не как у большинства знакомых. Несмотря на то, что ребенок давно уже вырос, и при встрече со знакомыми приходилось обсуждать устройство личной жизни повзрослевших чад, женщину пугали грядущие перемены в собственном доме, не позволяя ей подсознательно смириться с круговоротом течения времени. Оксана показалась Марине Львовне хищницей, ставшей иметь слишком много влияния на вернувшегося из армии Кирилла. Отпустить обожаемого сына в свободное плавание и отказаться от участия в его жизни Марина была пока еще не готова морально.
  В голове несчастной, расстроенной женщины как-то все сумбурно перемешалось, мешая вычленить одну простую истину - сын стал совсем взрослым и самодостаточным человеком, не нуждающимся в гиперопеке родителей...
  
  ***
  
  Металлическая дверь на этаже оказалась распахнута, и Кирилл беспрепятственно подошел к квартире соседей семейства Азаровых, где сейчас проживала Оксана. Глубоко вздохнув, как перед прыжком с трамплина, молодой человек надавил на кнопку звонка. В глубине квартиры послышалась переливчатая трель и чьи-то уверенные шаги.
  Всю дорогу сюда Кирилл волновался и ощущал легкий мандраж от предстоящего свидания, предвкушая долгожданную встречу с любимой. Но теперь вдруг неожиданно успокоился - все, назад пути нет. Теперь, если хочет добиться желаемого результата - только вперед! Невзирая на возможные препоны со стороны собственных родителей, матери, отчима Оксаны и обоих парней, покровительствующих девушке.
  
  Открыл Артем, смерил с головы до ног долгим пронзительным взглядом, криво ухмыльнувшись при виде 'подношений', и лишь затем посторонился, разрешая пройти в квартиру.
  От неожиданности, что дверь ему откроет не Оксана, а кто-то другой, Кир немного растерялся, но быстро взял себя в руки - пришлось импровизировать. Потому что в прихожую, смешно семеня, примчалась Катя, спасаясь бегством от матери, пытающейся напоить ее кефиром. Девочка пораженно застыла, вперившись взглядом в игрушку, которая оказалась чуть больше ее роста.
  - Катерина, пока не выпьешь свой кефир, гулять не пойдем... - донесся из кухни недовольный голос Оксаны. - Кто там пришел?
  Ребенок проигнорировал предупреждение насчет условий прогулки, перевел взгляд на гостя. Милое личико удивленно вытянулось. Голубые глазенки широко распахнулись, а ротик сложился в правильную буковку 'О'. Наверное, малышке пока еще трудно было сопоставить облик визитера с одним из вчерашних 'бармалеев'. Произошедшие перемены во внешности были слишком кардинальны.
  - Ксюш, иди сюда. Тут гость пришел, видимо, по твою душу, - ровно произнес Артем, настороженно покосившись на возмутителя семейного спокойствия.
  - Иду! - отозвалась девушка. - Только руки сполосну... - послышался шум воды в раковине.
  Катюшка вдруг застеснялась, прижалась к ноге отца, подергала его за штанину, и, запрокинув голову, с неподражаемой вопросительной интонацией прошептала, указывая пальцем на медведя:
  - Кате?
  - Да уж явно не мне, - улыбнулся Тёмка дочери и выжидательно взглянул поверх ее головы на Кира, приглашая озвучить цель визита.
  - Привет, Катюша, - опустился Кирилл на корточки, чтобы лицо девочки оказалось на уровне его глаз.
  - Пивееет, - тихонько прошептала она, слегка порозовев и внимательно рассматривая его лицо, которое лишилось колючей растительности.
  - Я шел к вам в гости... - замялся Кир, растеряв вдруг все заготовленные фразы, но малышка терпеливо ждала объяснений, и парень неожиданно воодушевился:
  - Смотрю, а на лавочке во дворе мишка сидит. Такой грустный-грустный, чуть не плачет... Скучно ему одному без добрых друзей. Я его с собой позвал, ты не против? Мне почему-то показалось, что вам вдвоем будет веселее... Можно, он у вас поживет? Хочешь с ним подружиться?
  - Хотю! - радостно кивнула Катюшка, отлепившись от папы и вцепившись в игрушку. Справиться с медведем, чтобы утащить его в свою комнату, девочке оказалось не под силу. Впрочем, сейчас шел только первый этап знакомства, к которому любознательная малышка приступила немедленно: аккуратно пощупала мягкую светлую шерстку; осторожно ущипнула за кожаный нос; заворожено, склоняя голову то к одному плечику, то к другому, заглядывала в удивительно живые игрушечные глаза-бусины.
  - Слишком тривиально, - желчно прокомментировал Тёма, недовольный ранним визитом, но не считавший себя вправе вмешиваться на данном этапе. - Без выдумки: 'бабе - цветы, детЯм - мороженое'...
  И сам поразился, до чего грубо прозвучало. Честно говоря, Артему вовсе не хотелось, чтобы какой-то посторонний человек приходил к ним в дом с подарками для жены и дочери. Еле сдержал первый порыв оторвать ребенка от игрушки и, схватив на руки, унести подальше от претендента на дочкино внимание. И в то же время свербела мысль о том, что по большому счету он сам Оксане - посторонний. И разовый секс, подаривший им обоим обожаемого ребенка, на самом деле ничего не значит. Можно ли с уверенностью считать, что духовно он стал Ксюхе ближе, чем ее бывший парень? Все-таки даже самый близкий друг в большинстве случаев может проиграть любимому человеку...
  Именно поэтому, пока Оксана не вынесла окончательного вердикта, Тёмка старался держаться нейтрально и не чинить препятствия Кириллу в попытке наладить отношения не только с любимой девушкой, но и с ее 'бесплатным приложением', которое всем приходилось учитывать в запутанной формуле многогранных взаимоотношений взрослых.
  - Не язви, пожалуйста, - попросил Кир, стараясь не вестись на провокацию, отвечая на явное хамство.
  Чувства Артема он тоже старался учитывать. Вполне возможно, окажись он на его месте, и на порог бы не пустил соперника, хотя, по большому счету, делить им было нечего. Штамп в Тёмкином паспорте, подтверждающий его статус женатого человека, был лишь фикцией. С супружеским долгом, который порядочный мужчина обязан регулярно выплачивать жене помимо всего прочего, на что рассчитывают женщины, выходя замуж, Артем явно не справлялся. И поэтому просто не имел морального права стоять на его пути.
  Кирилл так и не принял в душе нетрадиционную любовь Ксюшкиных соседей, но теперь уже не брался оголтело осуждать парней, занимая непримиримую позицию ярого гомофоба. Не понять ему прелесть подобных отношений, ну и слава богу! Лишь бы забрать девочек, которые чувствуют себя под крылышком гей-парочки вполне комфортно, купаясь в заботе и внимании.
  
  В большой комнате Роман на повышенных тонах разговаривал по телефону, видимо, несмотря на субботний день, устроив разнос подчиненным за какие-то огрехи, из-за чего они не укладываются в рабочий график. Оправдания про какие-то нестыковки с вовремя неподвезенными необходимыми стройматериалами его не волновали, дескать, надо было правильно составлять смету, если предполагали такую накладку, а теперь уже до понедельника вряд ли чего можно решить. Выходит, получается почти двое суток простоя...
  Велев держать его в курсе событий, мужчина отключил связь, вышел в прихожую, удивленно воззрился на незваного гостя и неприязненно процедил:
  - Ооо, какие люди! Привет! А мама знает, куда ты с утра пораньше отправился? - ехидно уточнил он.
  - При чем тут моя мать? - нахмурился Кир, не понимая плоского юмора.
  В принципе, Рома мог бы уколоть и побольнее, но намек на то, что он все еще должен отпрашиваться у родителей, выходя из дома, слегка возмутил. Неприятно было уже то, что ни один, ни второй из парней не подали руки, хотя бы машинально не дернулись поприветствовать обычным мужским рукопожатием.
  'Впрочем, нашел из-за чего расстраиваться, - мысленно одернул себя Кирилл. - Гомик руки не протянул, велика честь!'
  Ксюха вышла из кухни в домашней одежде - в чем-то среднем между очаровательной пижамой и спортивным костюмчиком. Без грамма косметики, волосы небрежно собраны в хвост... Такая милая, домашняя, родная... Лицо девушки пылало от смущения, она уже поняла, что это не Лида и не кто-то из ее родни.
  - Ром, Артем, прекратите! - прошипела она сердито. - Кир, привет! Почему ты не позвонил?
  - Извини, Ксюш... - резко поднялся с корточек парень, вцепившись взглядом в лицо любимой. Кир не желал, чтобы она за него заступалась, хотя отчасти оказалось приятно. Просто прошедший год научил несколько по-другому смотреть на такие вещи. Там, где территория разборок самцов - женщина должна оставаться сторонним наблюдателем. - Испугался, что ты снова перенесешь разговор, - честно признался он. - Для меня он очень важен. Пожалуйста, удели мне немного времени... Это тебе, - вспомнил он про цветы, протягивая букет.
  - Спасибо, - довольно зарделась Ксюха. - Раздевайся, проходи... - пригласила девушка, машинально поправив прическу.
  Рома перевел взгляд с одного на другую и вопросительно вздернул бровь.
  - Может, лучше?... - выразительно кивнул Кирилл на входную дверь, приглашая уйти.
  - Мне все равно переодеться надо, - вздохнула Оксана расстроено.
  Не хотелось, чтобы Кир застал ее в таком по-утреннему непрезентабельном виде. Но теперь уже глупо метаться...
  Цветы источали нежный, изумительно свежий аромат. Она любила такие розы, с тугими бутонами, играющими оттенками от чуть зеленоватого у чашелистика до желтоватого у кончиков лепестков. И с мясистыми стеблями (с редкими, но внушительными шипами), на которых бутоны гордо удерживались несколько дней, не думая повиснуть в первый же вечер...
  - Может быть, я здесь тебя подожду?
  - Лучше за дверью, - хмыкнул Артем, неожиданно развеселившись. - Ну что застыл истуканом? Письменное приглашение требуется? Проходи уже, гость дорогой.
  - Кирилл, кофе будешь? Мы еще тоже не завтракали... - спохватилась Оксана.
  - Будет, - решил за него Роман, подхватив крестницу вместе с медведем в охапку. - Пойдемте на кухню, нечего в прихожей топтаться.
  - Я переодеться хотела...
  - Ну так иди, - милостиво кивнул Поляков. - Не съедим мы твоего гостя.
  - Кирюш, я мигом! - пообещала Оксана, исчезая в своей комнате. - Только цветы в воду поставлю...
  Кирилл немного замялся, чувствуя себя не в своей тарелке. Он и не особо рассчитывал на радушный прием со стороны парней, но и этого снисходительно-покровительственного тона не ожидал. Скорее представлял себе, что попытка вызвать Ксюху на свидание будет встречена мужской половиной обитателей этого дома более агрессивно.
  - Ты не слишком форсируешь события? - мимоходом поинтересовался Роман.
  - Надеюсь, что нет, - огрызнулся Кир.
  - Ну-ну...
  Неопределенность повисла в воздухе. Будто ни один из троих молодых мужчин не мог понять, как же следует себя вести...
  - Пути! - забарахталась Катюшка под мышкой у крестного, требуя отпустить. Ей так неудобно было тискать нового друга-медведя. - Ома, путиии...
  - Ох, егоза, уроню ведь! - пригрозил он девочке, слегка встряхнув, пугая.
  - Неть! - не поверила малышка, заливисто рассмеявшись.
  Кир невольно улыбнулся брызжущему оптимизму и радости девчушки.
  Роман ушел в кухню первым. Артем вежливо посторонился, пропуская нежданного гостя, и вошел замыкающим.
  Рома наконец-то отпустил вертящуюся ужом Катю в детское кресло и всучил кружку с крышкой-поилкой вместо соски. - Держи, ангелочек. Мама сказала, Кате надо выпить кефир. Ты же у нас послушная девочка? Пей скорее.
  - Мама казяла... - послушно повторила Катя, но чашку отодвинула в сторону обеими ладошками. - Ни хотю!
  - Ай-яй-яй, - укоризненно покачал головой Артем, как обычно выступая в роли строгого папы. - Как некрасиво Катя себя ведет... Какой же пример ты показываешь своему другу? Мишка посмотрит на такую капризную девочку и не захочет с тобой дружить. Придется дяде Кириллу отнести его на ту лавочку, где взял...
  - Эм... - попытался было возразить Королёв, чувствуя подвох. Забирать обратно подарки он был не намерен.
  - Неть! - нахмурилась девочка, вцепившись в кружку. - Мама казяла - пей!
  Пригубив кефир (который почему-то разлюбила сразу после того, как его перестали давать ей в бутылочке с соской и начали приучать к кружке), Катя забавно поморщилась. Затем перевела взгляд на усаженного на одну из табуреток медведя и хитро улыбнулась, протягивая кружку в сторону игрушки. - Мися, пей!
  - Вот, молодец. Добрая девочка, - похвалил Рома сообразительную крестницу. - Но кефирчик ты пей сама, солнышко. Маму надо слушаться. А Мишку мы сейчас тоже чем-нибудь угостим. Присаживайся, Кир, - небрежным жестом Роман ближе подвинул гостю табурет.
  Тот все еще топтался возле стола, потому что быстро прикинул, что табуреток на кухне только четыре штуки. И три из них уже заняты Тёмкой, его любовником и огромной мягкой игрушкой. Если он усядется на четвертую, то Оксане присесть будет некуда. Похоже, Роман специально продемонстрировал, что в этом доме ему места нет...
  И теперь, когда старший из Ксюхиных соседей, глумливо усмехнувшись, кивнул на оставшееся место, парень снова слегка растерялся.
  Все трое были насторожены, хотя старались явно не демонстрировать агрессию, но какие-то неуловимые жесты, напряженные спины, разворот плеч, старательно сдерживаемая мимика, не позволяющая читать собственные эмоции, нагнетали обстановку, вызывая обостренное чувство опасности, буквально витающее в воздухе...
  Артем полез в холодильник за сливками, колбасой и сыром для бутербродов. Рома занялся приготовлением кофе. Кириллу дали возможность передохнуть и осмотреться 'на местности', но он особо не обольщался. Парни наверняка молча терпят его присутствие, пока он не озвучил цель своего визита. Но сначала молодой человек хотел поговорить с Оксаной. Собственно, только от ее решения зависит, станет ли он рушить размеренную жизнь любимой прямо сейчас, немедленно, или будет проводить свой маневр по воплощению мечты в реальность постепенно и безболезненно для ее окружения.
  
  Вскоре кофе и бутерброды были готовы. Ксюша на удивление быстро переоделась и присоединилась к компании парней.
  Кирилл вскочил, собираясь уступить ей свой табурет. Девушка, оценив дислокацию, нахмурилась, и укоризненно взглянула на Артема. Муж невозмутимо отвел взгляд и поднялся:
  - Сейчас еще стул принесу.
  - Не ходи, - одернул любовника Роман, выдворяя игрушечного медведя с табуретки и усаживая прямо на пол рядом с Катиным креслицем. - Катюш, держи сухарик, - предложил он девочке. - Угости Мишу.
  - Ня, Мися, есь... - принялась лопотать она на своем птичьем языке, проявляя радушие и гостеприимство, тыча сухариком в добродушную звериную морду.
  Полюбовавшись на занятого ребенка, все наконец-то приступили к завтраку, хотя, откровенно говоря, аппетита, почему-то не было ни у одного из собравшихся за столом, несмотря на умопомрачительный аромат свежесваренного кофе и обилие выложенных на большое блюдо бутербродов.
  Анины соседи исподлобья пристально наблюдали за обоими, чувствующими себя не совсем свободно Ксюхой и Кириллом, подмечая, как те бросают жадные взгляды друг на друга, периодически выпадая из реала.
  
  Роман оказался не слишком доволен визитом вернувшегося в Москву Королёва. Причем не конкретно каким-то отдельным действием или его неосторожно сформулированной фразой, а на подсознательном уровне, видимо, понимая, что с появлением этого парня в их устоявшейся жизни грядут грандиозные перемены.
  Артем постарался больше не хамить незваному гостю, понимая, что рано или поздно такая ситуация все равно бы случилась. Он не ошибся в оценке характера бывшего парня своей жены. Судя по тому, с каким упорством Кирилл принялся воплощать свою угрозу вернуть Оксану, парень ни перед чем не остановится. Впрочем, Ксюше Тёмка сочувствовал и искренне желал ей нормального женского счастья, которым сам не сумел обеспечить Анину дочь.
  Ксюху же просто захлестнули противоречивые чувства. Долгожданное утро, на которое она уповала, дескать, решение, как поступить, придет само собой, ничем ей не помогло. Ее по-прежнему тянуло к Кириллу, но моральные терзания из-за ответственности перед мужем и дочерью не спешили испаряться бесследно.
  И только Катюшка, заполучившая новую интересную игрушку в безраздельное пользование, была всем довольна. В силу своего нежного возраста ни о чем не догадываясь и не ведая забот, тревог, сомнений и надежд, терзающих ее близких.
  
  ***
  
  Поговорить Оксане с Кириллом толком не удалось. Выйдя из дома, долго решали, куда податься, чтобы просто не слоняться по улице. И в результате отправились в ближайшее кафе, по случаю выходного дня работающее уже с одиннадцати утра.
  Кириллу не терпелось высказать цель своего настойчивого визита, но в заведении было не протолкнуться от семейных парочек с гомонящими детьми, что не слишком соответствовало его представлениям о том, как в такой обстановке обсуждать животрепещущие вопросы, решающие судьбу их обоих.
  К счастью, Оксана не торопила. Они уселись в дальнем углу за крохотный столик 'на двоих', напротив друг друга, и заказали мороженое. Присутствие постороннего предмета между ними оставляло иллюзию сохранения приличий, но колени соприкоснулись под столиком, и Ксюша не смогла отказать себе в небольшом удовольствии, и не отодвинулась. Даже сквозь ткань джинсов можно было ощутить тепло его тела, поднимающегося от ног к животу, заставляя что-то приятно и возбужденно трепетать внутри в предвкушении. Наверное, просто слишком давно у нее не было полноценного секса (не считать же те редкие моменты самоудовлетворения, когда просто невмоготу было отвлечься чем-нибудь от физиологических потребностей здорового организма, требующего разрядки). Перейти грань дозволенных замужней женщине отношений с кем-то из парней, с которыми так или иначе общалась в течение последнего времени (а это, без малого, почти два года), Оксана так и не решилась, хотя Артем вряд ли осудил бы ее за подобную слабость.
  И теперь девушка просто наслаждалась присутствием спутника, лелея надежду, что Кирилл находится примерно в таком же положении, и испытывает хотя бы наполовину похожие эмоции.
  Перебивая друг друга, смеясь и поминутно извиняясь, они пытались расспрашивать о том, что интересного происходило в их жизни в последнее время. Осторожно пытались угадать то, что не было произнесено вслух. Оба опасались невольно спугнуть волшебство момента или разрушить хрупкую атмосферу безотчетной радости, задав неловкий или неуместный пока что вопрос.
  Абстрагируясь от внешних раздражителей и царящего в кафе гомона от непоседливых детей, одергивающих их родителей и реплик персонала, им обоим одновременно хотелось и говорить, и слушать, не думая, не анализируя, просто наслаждаясь чарующими звуками родного до боли голоса, любоваться чертами любимого лица напротив, отдаваться во власть прикосновений, жадно впитывая эти эмоции, вызывающие ощущение правильности и целостности. В какой-то момент Кир накрыл ее ладони своими и уже не выпускал.
  Оксана и сама не стремилась вырваться из нежного плена теплых больших ладоней своего кавалера. Заказанное мороженое было позабыто и постепенно превратилось в странного вида молочную консистенцию с сиротливо плавающими в ней кусочками фруктов и шоколадной крошки.
  Находясь под впечатлением от долгожданной встречи, оба окончательно потеряли ощущение времени, все глубже погружаясь в свой собственный, созданный только для них двоих мирок...
  Оксана, будто загипнотизированная своим визави, уже слабо воспринимала смысл повествования, да и Кирилл периодически зависал, не заканчивая фразы, чувствуя себя тонущим в глубоком взгляде сидящей напротив девушки, которую мечтал назвать своей... Ощущение нереальности полета в бездонную, темную глубину вызывало трепетный восторг. Сердце в груди парня билось неровно, но под пальцами, ласкающими тонкое девичье запястье, он чувствовал такой же ритм. Здесь и сейчас они снова становились одним целым, будто настроившись в унисон на одну волну...
  
  Неизвестно, сколько времени продолжалась бы подобная идиллия, но она была прервана неожиданным появлением общих знакомых, узнавших их и пожелавших лично подойти поздороваться и выразить свой интерес по поводу встречи вроде бы расставшейся пары.
  Радостные приятели налетели, бесцеремонно вторгнувшись в личное пространство, внеся невольный диссонанс в их уютное уединение. Но отчасти Оксана оказалась даже рада компании, которая помогла сбросить возникшее наваждение. Солнечный день уже начал меркнуть, предвещая скорые осенние сумерки, а они и не заметили пролетевшие часы...
  Пока еще не следовало слишком забываться и расслабляться. Кирилл так и не произнес подспудно ожидаемого признания вслух, хотя его поведение, жесты, взгляды говорили сами за себя. Но девушка слишком хорошо помнила свои ощущения жгучей обиды, звериной тоски и разбитого сердца, которое так и не удалось полностью заключить в броню на случай повторных экспериментов с чувствами.
  Кто-то ляпнул, мол, знает ли Оксанин муж, где и с кем она в данный момент проводит время. Кирилл тут же помрачнел, внутренне подобрался, собираясь огрызнуться, но Ксюха опередила. Успокаивающе сжав его пальцы, она ехидно отбрила любопытного:
  - У Тёмы мы с Киром отпросились до вечера, не переживай.
  На слишком любознательного поборника нравственного облика общей подруги сразу же накинулись остальные, упрекая за бестактность, хотя Ксюшка подозревала, что им и самим не терпелось задать подобный вопрос.
  Обижаться на подобную беспардонность людей, которые давно и хорошо их с Кириллом знали, было просто глупо.
  Вежливо отвязаться от назойливых друзей не удалось. Так что пришлось отправляться всей большой компанией в караоке-клуб, отмечать радостную встречу чем-нибудь покрепче, чем предлагаемыми в семейном кафе безалкогольными напитками...
  
  ***
  
  На обратном пути, напевшись до хрипоты и слегка захмелев не столько от выпитого алкоголя (тем более, приехав к Ксюхиному дому на машине, парень не пил), сколько от теплой, душевной атмосферы дружеской встречи, Кир попытался вернуться к животрепещущей теме, ради которой он и пришел к Оксане с самого утра. Но получилось как-то сумбурно и сбивчиво, наверное, не передав и десятой доли тех эмоций, которые он должен был вложить в свою убедительную, пылкую речь.
  Девушка слегка опешила, оглушенная информацией, и занервничала. Как-то не готова она оказалась сразу дать ему однозначный ответ. Ей было безумно приятно услышать признание в любви, подкрепленное столь неординарным поступком Кирилла, который, оказывается, уехал из родного дома не зализывать душевные раны, а зарабатывать стартовый капитал для их будущей совместной жизни. Ксюша оказалась на распутье, погрязнув под лавиной нахлынувших чувств. С одной стороны - отрадно признать, что человек, которого не смогла вытравить из сердца, способен на такой серьезный мужской поступок ради нее, а с другой - отчего-то в памяти вдруг всплыли мелочные претензии и давние обиды. Прежде чем строить совместные планы, неплохо бы прояснить вопрос относительно несостоявшейся свекрови. Кир еще совсем недавно был образцовым любящим сыном, прислушивающимся к мнению родителей. Насколько крепко он уверен сейчас в том, что самостоятельно принятое решение не поколеблется после очередного вмешательства матери, которая однозначно считает, что она не пара ее драгоценному сыночку? И в то же время не хотелось портить такой замечательный, полный радостных и волнительных эмоций день. Судя по всему, Кирилла так никто и не удосужился просветить насчет скандала, который закатила Марина Львовна после его отъезда на заработки. Хотя в это с трудом верилось. Неужели даже подруга детства не просветила? Ведь Ритка оказалась невольной свидетельницей инцидента...
  Несмотря на то, что с ребенком, родившимся из-за отвратительного скандала и стресса раньше времени, ничего страшного не произошло, Оксана не могла простить женщине хамского пренебрежения к ее интересному положению и оскорбительных слов в свой адрес. Понятно, что дети не в ответе за поступки родителей, но в данном случае на карту поставлено слишком многое, чтобы не считать этот момент незначительным недоразумением.
  Отчасти Ксюха понимала мать Кирилла, которая по-своему разумению интерпретировала возникшую ситуацию, считая, что таким образом спасает своего сына от происков недостойной аферистки и вертихвостки. Но только отчасти...
  Но пока не будет ясно, способен ли Кир действительно сделать непростой выбор между родителями и ею, о дальнейших их отношениях придется забыть. К сожалению, других вариантов, например, просто смириться и сделать вид, что все в порядке, кротко терпеть косые взгляды Марины Львовны, которая не считала ее достойной партией, и молча глотать обиду, Оксана не видела.
  Как-то слишком много всего случилось в течение последних суток. Может быть, надо просто свыкнуться с мыслью, что Кирилл теперь после своего признания никуда пропадать не собирается? И стоит дать себе и ему еще немного времени, чтобы впоследствии глубоко не раскаиваться, что поддались эмоциям, безумно соскучившись друг по другу? Будет же еще возможность спокойно поговорить и обсудить все нюансы, чтобы не осталось недоговоренности и неопределенности. Тем более Кир пообещал завтра отправиться с ней и Катюшкой на дневную прогулку. Вот и поговорят в спокойной обстановке...
  Можно даже приурочить встречу с Кириллом к дневному сну дочурки, чтобы уж точно никто не отвлекал его внимание от серьезной темы. Хотя интересно было бы понаблюдать, как он отнесется к непоседливому ребенку без сторонних наблюдателей в лице Романа и Артема. Хватит ли ему выдержки и терпения не просто из вежливости делать вид, что сфера его интересов распространяется не только на нее, но и на дочку. Пока что Оксана старалась не обольщаться, что, собираясь утром на встречу, он не забыл о презенте и для ребенка. Но очень подкупало его не наигранное любопытство, с которым Кир вчера при случайной встрече возле дома разглядывал Катюшку и то, с каким серьезным видом старался добиться ответного расположения крохи сегодня утром.
  
  Кирилл выглядел заметно расстроенным, но упрекнуть в том, что девушка ушла от немедленного ответа, не посмел. У парня закралось легкое подозрение, что он чего-то не учитывает в сложившихся обстоятельствах, но что именно, помимо очевидной несвободы любимой от официального замужества, так и не понял. Слишком растерялась и вдруг помрачнела Оксана после его признания и расписывания дальнейших радужных перспектив, вместо того, чтобы обрадоваться.
  Он ведь так надеялся, что самое главное уже прояснили - их взаимные чувства не ослабли! Наоборот, будто только укрепились в долгой разлуке, засияли новыми гранями. Он не мог обмануться, глядя в глаза своей женщины, подмечая малейшие изменения живой мимики любимого лица, жадно ловя тончайшие оттенки интонации в ее голосе. Свидание, хоть и слегка подпорченное бесцеремонным вмешательством общих приятелей, было просто чудесным... до изложения его планов. Как будто время повернуло вспять и окунуло в самый лучший период их былых отношений. Хотя нет, теперь чувства Кирилла стали еще более глубокими и в какой-то мере осмысленными, хотя, говорят, чувства вообще не подвластны разуму.
  Молодой человек уже не просто самодовольно радовался, гордо лаская хозяйским взглядом спутницу, что у него такая симпатичная, умная и веселая девушка, вполне достойная такого гарного хлопца, как он. Родственники и, в частности, мать с самого детства внушали, что он особенный и заслуживает самой замечательной девушки в качестве избранницы. Теперь Кир четко осознавал, что хотел бы видеть рядом с собой не просто красивую девчонку (на зависть прочим парням), а именно этого конкретного человека со всеми своими достоинствами и недостатками, без которого не мыслил своего дальнейшего счастливого существования. И теперь уже ревниво прикидывал, соответствует ли он такой замечательной женщине? Захочет ли Ксюха доверить ему свою жизнь и жизнь дочери? Этот вопрос для молодого человека, успевшего всего за год вдали от дома повзрослеть на несколько лет, оказался первостепенной важности. Кириллу необходима была уверенность, что вся его затея не напрасна, что Оксана простит его за прошлые обиды, оценит искренность чувств и впечатлится его упорством в достижении намеченной цели. И обязательно дождется, пока он действительно сможет предложить ей достойное совместное будущее. Если следующий сезон будет таким же удачным, Ксюхе придется потерпеть свое фиктивное замужество и подождать его всего лишь год... Пусть хотя бы пообещает, что будет ждать, на большее он пока и не смел замахиваться.
  Проведенный совместно день - говорящие взгляды, трепетные прикосновения, заставляющее сердце сбиваться с ритма и гнать быстрее кровь - дали Кириллу почувствовать, как за спиной разворачиваются крылья, и душа ликует, трепетно вбирая в себя малейшие оттенки настроения любимой, даря надежду...
  Ксюха, казалось, даже не замечает приобретенных им физических изъянов: огрубевших от работы ладоней; покрывшихся тонкими шрамиками когда-то холеных, музыкальных пальцев рук; выбитого в жестокой драке зуба, который, естественно, не успел вставить за полтора дня. Поначалу Кирилл стеснялся даже широко улыбаться, но потом как-то забылся, тая под изучающим, ласкающим взглядом своей визави. Слишком расслабился, внезапно одурев от привалившего счастья снова, как прежде, быть просто рядом с Оксаной, держать за руку, вдыхать аромат ее кожи, слушать ее голос и смех.
  Это его женщина! Которая как-то незаметно стала родней и ближе всех на свете. Видимо, раньше он был просто слеп, раз для того, чтобы это понять, им и пришлось расставаться.
  И теперь, как ни горько было осознавать, уязвленное самолюбие снова крепко страдало из-за того, что наткнулся на невидимый барьер, гасящий радость. Неужели он поспешил? Что именно напугало Оксану, заставив замкнуться и уйти от, казалось бы, важного для обоих разговора?
  Непонимание ситуации здорово деморализовало, но парень постарался не показать вида, что огорчен.
  
  ***
  
  Провожал Кир Ксюшку до самой квартиры. Признание молодого человека в любви грело душу Аниной дочери, сметая оставшиеся барьеры. И в то же время его непоколебимая уверенность в том, что они совсем скоро будут вместе, невольно ломало Оксанино представление о правильности поспешных выводов. Кирилл однозначно дал понять, что видит их семью вместе с Катей. И это, бесспорно, подкупало девушку похлеще обещаний обзавестись отдельной квартирой, в которой они будут жить. Вопрос актуальный, и Оксане нравилось, что он так серьезно подошел к нему, думая о семье. Но, прежде всего, все-таки надо было понять, как надолго хватит его энтузиазма, и не перегорит ли Кир, столкнувшись с непониманием его желаний собственными родителями.
  Впрочем, в данный момент, у Ксюхи просто голова шла кругом от навалившихся новостей и неясных перспектив. Будет еще ночь (когда наедине сама с собой сможет взвесить все 'за' и 'против'), и отложенный назавтра разговор.
  Оксана очень надеялась, что уж к завтрашнему дню, она все-таки придет к какому-то разумному решению. Сейчас, рядом с любимым парнем, колени почему-то превращались в жидкий студень, пальцы леденели, щеки жарко пылали, а мозг вообще отказывался мыслить рационально, погружая девушку в состояние блаженной эйфории. Открытие о своих умственных способностях Ксюху скорее огорчало, чем радовало, и утешением служило лишь то, что ветреный любимый пребывал примерно в таком же незавидном положении.
  Обоим хотелось переступить определенную грань, все-таки не чужие люди, но отчего-то так и не решились даже на нормальный 'взрослый' поцелуй, целомудренно держась за ручки и молча вздыхая о большем...
  
  Домой вернулись притихшие со смутным чувством неудовлетворенности и вины друг перед другом. Но, несмотря на это недоразумение, какое-то ощущение недосказанности, расцепить переплетенные пальцы им едва хватило сил, прежде чем распахнулась дверь квартиры. Оксана даже не успела достать связку ключей. Видимо ее прихода ждали, и едва услышав, как звякнул набранный код домофона, уже караулили в прихожей.
  
  Катюшка снова выбежала в коридорчик, желая поделиться впечатлениями о новом друге-медведе, от которого не отходила, добившись разрешения уложить его в свою кроватку во время дневного сна. Так и спала с подаренной Кириллом игрушкой в обнимку, к ревнивому неудовольствию крестного.
  Оксана подхватила на руки дочь, расцеловав малышку в обе румяные щечки.
  Сценка была до того трогательна, что Кир невольно замер, откровенно любуясь и немного завидуя этой искренней привязанности самых родных людей. Почему-то вспомнилось собственное сопливое детство, как он, устав за целый день от поучительных нравоучений бабушки, приставленной в няньки, выбегал встречать родителей с работы. Отчего-то очень отчетливо проступили те воспоминания, как, счастливо повизгивая от радости, подхваченный сильными руками отца, он взмывал под самый потолок, не пугаясь высоты. Или нежился в ласковых объятиях присевшей перед ним на корточки матери, с тревогой оглядывающей его с головы до ног - ничего ли не приключилось с драгоценным сокровищем в ее отсутствие?
  Детские воспоминания были теплыми и какими-то очень правильными, до сих пор оставляя в душе благодарный след за эти светлые моменты. Впрочем, ему вообще было грешно жаловаться на свое детство - физическое наказание практически не применялось, мудро заменяясь на душещипательные беседы о том, что такое хорошо и что такое плохо. Да и в скромных детских запросах вожделенных подарков на всякие праздничные даты единственный сын практически не знал отказа.
  Хотелось, чтобы и у его детей остались лишь светлые воспоминания, когда повзрослеют. И Ксюхино поведение по отношению к дочке напрямую совпадало с представлениями Кирилла о радостной, теплой атмосфере в собственной семье.
  Счастливое материнство как-то незаметно сделало Оксану еще краше и привлекательнее в его глазах. Почти неуловимо изменило девичью фигурку, подарив женственности, томной притягательности, нежности и теплого внутреннего света. Или просто он приучил себя к мысли, что Ксюха теперь не одна...
  
  С кухни доносились умопомрачительные ароматы готового ужина. Кирилл только теперь почувствовал, что жутко проголодался. Духовная пища в виде развлечений в караоке-клубе и энергетическое истощение от непростого объяснения, так и не принесшего пока какой-либо определенности, оказались коварны.
  Он не ожидал, что его снова позовут за стол. В общем-то, наверное, не стоило соглашаться, но Кирилл, впечатленный сценкой встречи 'своих девочек', машинально кивнул на вежливое приглашение Тёмы, и теперь уже отступать было поздно...
  Неловкость от его присутствия на семейном ужине как-то незаметно сошла на нет. Катюшка, усаженная в свое креслице, очаровательно гримасничала, что-то лепетала, постоянно отвлекая внимание взрослых на себя и вызывая умиление. Роман и Артем на удивление вели себя подчеркнуто корректно, хоть и многозначительно переглядывались, пряча ехидные ухмылки.
  
  Оставшиеся полчаса до того, как Катюшке надо было отправляться купаться перед сном, Кирилл провел в детской, устроившись вместе с Тёмкой на покрытом ковром полу. Малышка металась между двумя парнями, родным отцом и претендентом на это почетное звание, подсовывая им свои игрушки и требуя покатать разноцветный мячик. Кирилл не мог без растроганной улыбки наблюдать за ней, брызжущей радостью довольного жизнью, любознательного и веселого ребенка. Присутствие Артема молодого человека немного нервировало, но открыто возмущаться он, конечно же, не решился. Спасибо, что ему вообще дозволили пообщаться с девочкой.
  Роман остался на кухне прибираться после ужина, но, управившись с этим неблагодарным занятием в рекордно короткие сроки, тоже присоединился к веселью в детской. Троим далеко не тщедушным парням и крохотному ураганчику, носящемуся между ними, едва хватало места для маневров на полу в маленькой комнате, так что Ксюше досталась роль наблюдателя за забавами мужчин, развлекающих любимое чадо.
  Девушка с ногами забралась в кресло и погрузилась в задумчивое созерцание какой-то сюрреалистической картины. Почему-то ей раньше даже в самых смелых мечтах в голову не приходило увидеть подобное зрелище воочию. Невольно отмечая, что Кирилл старается привлечь Катино внимание, нахально перехватывая его у Ромки, Оксана поморщилась. Посвящать Кира в то, с какой трепетной нежностью Тёмкин любовник относится к их дочери, она не сочла уместным, и теперь переживала, что этот недочет может выйти боком.
  Впрочем, беспокоилась она не напрасно. Время от времени, оказавшись рядом с Киром, девочка придирчиво вглядывалась в его лицо, протягивала ручки к гладковыбритому подбородку молодого мужчины, убеждалась в отсутствии колючей растительности и снова возвращалась к своим забавам с мячиком.
  Кирилл, не слишком избалованный детским вниманием за неимением таких мелких родственников или знакомых, буквально замирал, боясь спугнуть исследовательский интерес малышки. Цепкие и в то же время нежные крохотные пальчики, прикасавшиеся к его лицу, вызывали целый сонм непередаваемых ощущений, о которых раньше он не имел и понятия. Хотелось прижаться щекой к мягкой румяной щечке Ксюшиного ребенка, вдохнуть аромат чистоты и невинности, как это позволялось Оксаниным соседям по квартире. Но он старался держать себя в руках, почему-то стесняясь неведомо откуда взявшегося желания.
  Катюшка, своим детским сердечком чувствуя искреннее расположение к себе вчерашнего дяди-'Бармалея', заявившегося утром с подарком, открыто шла на контакт, что закономерно вызвало у Романа, и так еле терпящего присутствие Кирилла, приступ жгучей ревности.
  
  Пока Оксана наслаждалась свиданием, Анины соседи каких только не настроили версий развития событий. То, что Кир будет провожать девушку до самой квартиры в их предположениях занимало всего десять процентов. Но безумно хотелось сразу же узнать, как Ксюха решила вопрос с потенциальной свекровью, и как сам Кирилл оправдался за недостойное поведение матери, из-за которой чуть не произошла настоящая трагедия. По лицам возвратившейся парочки было непонятно, до чего они договорились, и именно поэтому Артем решил позвать соперника за стол.
  Однако во время ужина, парни пришли к неутешительному выводу, что до сих пор так ничего и не ясно. Похоже, Ксюха пребывает где-то на небесах от свалившегося на их головы 'счастья'. С одной стороны, они понимали состояние девушки, которая вновь почувствовала себя любимой и желанной, а с другой - не на шутку были взволнованы ее нетипичной реакцией на происходящее. Видеть ее несчастной и потерянной, если вдруг не сегодня-завтра, она наконец-то поймет, что вновь жестоко обманулась в своих ожиданиях от встречи с бывшим парнем, как-то не хотелось.
  И последней каплей в переполненный сосуд Ромкиного недовольства ситуацией, оказался наглый узурпатор внимания любимой крестницы, отчего-то проникшейся искренней симпатией к постороннему, в общем-то, человеку.
  Ласковые, ободряющие улыбки и общение с девчушкой были действительно доброжелательными и душевными, чего нельзя было уже сказать о тех колких фразах, которыми парни обменивались с Киром.
  
  - Вы прекратите, наконец, цепляться к человеку, который мне не безразличен? - не выдержала Оксана, нахмурившись. - Мы сами как-нибудь разберемся...
  - Ксюш, не надо за меня заступаться, - старательно сдерживая собственное раздражение, улыбнулся девушке молодой человек, не желая омрачать любимой этот вечер. - Я сам могу огрызаться. Просто не позволяю себе этого в присутствии женщин и детей, - язвительно намекнул он на более приличное воспитание.
  Тёмка многозначительно выгнул бровь и насмешливо хмыкнул, полоснув по сопернику потемневшим взглядом синих глаз, предлагая задуматься 'правильно воспитанному' над тем, что он вообще-то здесь на птичьих правах, и в гостях хамить вовсе некрасиво. То, что, не сговариваясь, они с Ромкой сами принялись подначивать нарушителя семейного спокойствия, почему-то не отложилось в сознании Артема и совесть не царапнуло.
  - Знаешь, Ксю, я как старший и более опытный товарищ, посоветовал бы тебе немного обуздать свои чувства, - с менторской интонацией заметил Роман.
  Кир вскинулся, нахмурившись, пока еще не имея права, но готовясь защищать СВОЮ территорию, и Рома припечатал, поймав Катюшку в объятия и становясь абсолютно серьезным:
  - Чего ты сама хочешь, Оксан? Если снова поиграть в любовь с этим парнем, - кивнул он на гостя, - дели его посулы надвое на всякий случай. Так потом всем будет проще.
  Кир возмутился:
  - Я, по-моему, не давал повода для подобного отношения. И мои намерения...
  - Ты просто запамятовал, - перебил Артем, подлив масла в огонь. - Ксюха тебя из армии ждала. А ты решил, что это не слишком веский довод, чтобы учитывать его в своем стремлении к свободному выбору.
  - Я не собираюсь ограничиваться обещаниями, - процедил Кирилл, на скулах которого заиграли желваки.
  - Угу, еще скажи, что это было давно и неправда, - поддел Рома.
  - Мои намерения сейчас более чем серьезны. Оксане я их озвучил. Вам тоже повторить? - желчно осведомился он.
  Катюшке не понравилось, что взрослые перестали обращать на нее внимание, и она закапризничала, вырываясь из объятий крестного.
  Спохватившись, Ромка отпустил девочку, кинув мячик, за которым она побежала, в сторону Артема.
  - Было бы интересно услышать все из первых уст, - согласно кивнул Тёма. Несмотря на то, что подсознательно он понимал, что рано или поздно этот разговор состоится, он почему-то не был готов к нему. - Мало ли, что ты там наобещал МОЕЙ жене.
  Катя поймала мячик, высоко подняла его, продемонстрировав всем, какая она молодец, и потянулась к отцу за поощрением. Артем обнял малышку, потерся носом о ее нос-кнопку и выпустил девочку, забрав у нее игрушку и подтолкнув яркий мяч обратно в сторону Романа.
  Кирилл скривился, будто от набившей оскомину кислятины, но все-таки выдавил:
  - Надеюсь, ты не станешь слишком рьяно цепляться за фиктивный брак?
  - Я еще не услышал вразумительной версии твоей конечной цели сегодняшнего визита, - парировал Артем. - Но, согласись, фиктивный или не фиктивный у нас союз, а я все-таки лицо крайне заинтересованное.
  - А ты уже решил вопрос с нежеланием твоей мамы видеть Ксюшу невесткой? - ехидно поинтересовался Рома. - К тому же с таким очаровательным 'довеском', - окинул мужчина крестницу любящим взглядом.
  - Так, мальчики! Хватит! - поднялась девушка с кресла. - Еще раз повторяю для особо непонятливых, - строго обвела она взглядом агрессивно насупившихся парней, - это наше личное с Киром дело.
  - Ты ошибаешься, Оксан, - чуть ли не хором ревниво отозвались оба Аниных соседа.
  - При чем тут моя мать? - разозлился Кир. - Не она же собирается жениться на Оксане. Я!
  - Ого! Какой ты прыткий, сразу жениться... - склонил голову к плечу Артем, пристально разглядывая парня.
  Впрочем, сейчас Тёмка почему-то ощущал себя не мужем, которого нахально, открытым текстом пытаются 'подвинуть', а близким родственником, почти что братом Оксаны. И в душе не слишком сопротивлялся этой абсурдной ситуации. Гораздо негативнее он отнесся бы к тому, что бывший Ксюхин парень не имел бы столь далеко идущих серьезных планов на девушку.
  - Я люблю Ксюху и сожалею, что не успел вернуть ее до того, как...
  - Как появилась Катюшка? - хмуро уточнил Роман.
  - До того, как мне выдвинули условия, на основании которых пришлось отступить на время.
  - Какие условия? - заинтересовалась Оксана. - О чем это вы?
  - Потом, Ксю! - дружно ответили парни, не желая вдаваться в подробности слегка сомнительной 'сделки'. Соседям не хотелось оправдываться за самоуправство и рассказывать девушке, что Кир неоднократно предпринимал попытки встретиться с нею до свадьбы и даже на самой свадьбе. А сам несолоно нахлебавшийся отставной 'жених', не горел желанием лишний раз терзать свою гордость и озвучивать постигшее его фиаско. Все-таки оба раза, когда сцеплялся с парнями, именно он проигрывал.
  - Интересно, как ты себе представляешь существование этих женщин рядом? - живо перевел тему Артем. - Вряд ли твоя мать захочет делиться.
  - В смысле? - не понял Кирилл. - В чем проблема? Ты бредишь, что ли? Зачем им меня делить?
  - Я что-то тоже не совсем понимаю, ты разве не в курсе, что твоя мамаша прошлым летом устроила целое шоу, прилюдно обвинив Ксюху в грязных домогательствах к тебе? Или тебя устраивает такое положение, когда любимую женщину втаптывают в грязь?
  - Ром, не надо! - попыталась встрять Оксана, но ее жалкие попытки не перетряхивать 'грязное белье', испортив свое хорошее впечатление от сегодняшнего дня, не возымели успеха.
  Пока атмосфера дискуссии накалялась, Катя отпинала мячик от крестного в сторону дяди-'Бармалея'.
  - А ты хоть знаешь, что у Ксюшки именно из-за этой истории случились преждевременные роды, и пришлось делать кесарево? - желчно поинтересовался Артем.
  - И, слава богу, что все обошлось! А если бы нет?! Твоей матери было плевать, что она устроила скандал девчонке на сносях, не пожалев ни ее, ни ребенка! - обвиняюще выплюнул Роман. - Что ты Ксюхе наобещал сейчас? Готов защищать от нападок дражайшей родительницы? Если нет - то и не морочь девчонке голову!
  - Чего вы несете?! Совсем охренели?! - вскочил Кирилл, машинально подхватив споткнувшуюся о раскиданные по полу игрушки малышку, не дав ей упасть. Его пальцы готовы были сжаться в кулаки от праведного гнева на подлый поклеп. Но, почувствовав невесомость детского тельца, молодой человек словно отрезвел, бережно прижав ребенка к груди, опасаясь навредить хрупким косточкам. Катя, не привыкшая к тому, что в ее присутствии кто-то повышает голос, испуганно насупилась. - Моя мать не могла опуститься до подобной гнусности!
  - Думаешь, я вру? Оставь ребенка! - потребовал Рома, тоже поднимаясь. - Оксан?!
  Ксюхе сказать было нечего, начатый парнями разговор принял совсем безобразный оборот и агрессивный настрой. Она не хотела, чтобы Кир узнал все вот так. В конце концов, он же не виноват, что у его матери случилось помутнение рассудка, когда он уехал. Но и парней, искренне беспокоящихся за ее судьбу (хотя, скорее всего, в первую очередь за судьбу Катюши), она тоже очень хорошо понимала. И все-таки было ужасно обидно, что испоганили такой хороший день. Девушка красноречиво нахмурилась, отводя взгляд.
  - Оксан, это правда? - попробовал получить ответ Кирилл от любимой.
  - Да.
  - Но она не могла, - растерялся он, не обращая внимания на попытки Кати освободиться от чужих рук. Аура дяди-'Бармалея' теперь не грела, а больно жалила, и девочка чувствовала себя некомфортно.
  
  Артем молча встал и, отобрав дочь у подавленного полученной информацией к размышлению соперника, что-то успокаивающе зашептал ей на ушко, отчего малышка снова пришла в хорошее расположение духа.
  Кирилл действительно почувствовал себя так, будто на голову вылили ушат помоев. В чудовищное обвинение, высказанное в адрес матери, он поверить никак не соглашался, но не могли же все втроем так вдохновенно врать? Ну ладно еще Ксюхины соседи, что взять с пидарасов? Но Оксана-то ведь точно не могла солгать!
  В сознании обескураженного парня промелькнула смутная догадка, отчего любимая не захотела отвечать сегодня на его предложение, но он тут же прогнал ее, как несостоятельную.
  - Я не верю! Моя мать хоть и бывает эксцентричной, но она никогда бы не опустилась до подобного! Вы что-то не так поняли, или...
  - 'Или' не было, Кир, - тихо перебила Оксана. - Марго присутствовала вместе со своей матерью. Можешь спросить у них... Я думала, твоя любимая подружка тебе уже все доложила...
  - Ритка знала? - изумился Кирилл, чуть не потеряв дар речи.
  Девушка молча кивнула.
  - Похоже, близкие оберегают твою нежную психику от разного рода потрясений, - вздохнул Артем уже почти примирительно.
  Слишком жалко выглядел сейчас соперник, чтобы добивать его окончательно.
  - Слушай, Тёма! - взвился Кир, резко шагнув к сопернику, но, наткнувшись взглядом на удивленный ясный взгляд Оксаниной дочери, устроившейся на руках у отца, чуть не споткнулся, устыдившись порыва. Пугать девочку он совсем не хотел. И хотя внутри все клокотало от возмущения и неверия, постарался взять себя в руки.
  - Спокойно, Кирилл, - участливо хлопнул его по плечу Роман. - Ты иди уже сейчас домой, а? Прояснишь все сам, подумаешь, взвесишь, стоит ли тебе действительно становиться камнем преткновения женских интересов, тогда и приходи, если уверен, что Ксюху в твоей семье никто не обидит.
  Кир неприязненно скинул чужую ладонь.
  - Да не кипишись, - хмыкнул Рома понимающе. - Мать у тебя одна, так что хорошенько подумай, стоит ли ввязываться в семейные склоки ради бывшей девушки и чужой теперь жены.
  - Ксюша у меня тоже одна! - процедил Кирилл упрямо. - Не волнуйся, я разберусь. Уверен, что это просто какое-то недоразумение, - произнес он, резко развернувшись и направившись в прихожую.
  - Я провожу, - устало вздохнула Оксана, направляясь следом.
  Больше всего ей сейчас хотелось расплакаться от отчаяния, что все так некрасиво вышло с этими выяснениями подробностей. Лучше бы они с Киром расстались у подъезда...
  - Ксюх, - окликнул девушку Артем, - извини, мы хотели, как лучше.
  - А вышло как всегда, - горько отмахнулась она, не оборачиваясь к мужу.
  Тёмка виновато скривился, взглянув на мрачного любовника.
  - Ну что ты так укоризненно смотришь? - огрызнулся Ромка, тоже чувствующий, что немного перегнул палку. - Сам ведь начал. А с другой стороны - как иначе? Ксюшка сейчас в облаках будет витать, а потом, если не срастется у них, в подушку выть по ночам? Жаль девчонку. К тому же Катеньке такая бабка, как Кириллова мать, и вовсе не нужна! Да, мое сокровище? - улыбнулся Рома растерянной девочке, не понимающей, что вокруг происходит. - У нас Аня есть и няня Лида, да, мой ангел?
  - И баба Лена, - подсказал Артем, целуя дочь в щечку.
  - Само собой! - поспешно подтвердил Ромка полномочия Тёмкиной мамы в качестве любящей бабушки.
  
  ***
  
  Не поверив, просто не желая верить наговору, Кирилл ушел, жалея о том, как закончился так хорошо начавшийся день. Точнее, он еще не закончился. Предстояло еще одно крайне неприятное объяснение. Киру не терпелось спросить у матери, в самом ли деле имело место какое-либо вмешательство с ее стороны, или это, действительно, чудовищное недоразумение? Только вот как начать непростой и крайне неприятный разговор? Как-то раньше не приходилось ему бросать родителям в лицо обвинения не пойми в чем и требовать ответа.
  У молодого человека в голове не укладывалась сцена прилюдного скандала, учиненного интеллигентной женщиной по отношению к его любимой девушке и имевшего такие ужасные последствия. А что если бы и впрямь с Ксюшей или с Катей случилось что-то непоправимое?! Эти мысли леденили душу, и он малодушно затолкал их подальше, словно опасаясь сглазить и навлечь на своих девочек беду.
  Кирилл не хотел верить в подобный поклеп на мать, и все-таки что-то подсказывало, что Оксанины соседи сказали правду. И как он ни пытался себя убедить, что им придется ответить за навет (спасибо дядиной школе по выживанию в суровых условиях, закаливших его и морально, и физически, теперь-то уж вряд ли он окажется проигравшей стороной, если дойдет до драки), но на душе было муторно.
  В какой-то момент пришла спасительная идея сначала позвонить Марго, раз уж она, по уверению Ксюхи, была в курсе событий. Почему, интересно, Ритка и словом не обмолвилась об инциденте?
  Он был благодарен подруге детства за то, что та все-таки отправилась поздравить Оксану с рождением ребенка от его имени и даже умудрилась украдкой сделать пару фоток на мобильник. Сколько раз он потом с мазохистским наслаждением разглядывал не слишком качественные снимки, пытаясь рассмотреть личико Оксаниной дочки в ворохе кружев. И страдая от невозможности ничего исправить, представлял, что это не Артем, а он стоит рядом с молодой матерью и держит на руках своего ребенка.
  Эти мечты вызывали глухую тоску и тупую, тянущую боль в груди. Они отравляли его и в то же время помогали держаться, служа материальным напоминанием, ради чего он ввязался во всю эту авантюру с быстрым заработком. Вкалывая на износ, день за днем преодолевая себя, ни физически, ни морально не готовый к насилию над собственным организмом, Кирилл упрямо испытывал силу воли и закалял характер, мечтая о том, как вернется и кинет к ногам любимой 'добычу', по древнему обычаю первобытных людей меняя ее на место у очага и заслуженную ласку.
  С сотовой связью были огромные проблемы, но он все равно с горем пополам заряжал телефон, довольствуясь мощностями старенького генератора, чтобы не нарушать ежедневный ритуал мысленной связи со 'своими девочками', с маниакальной настойчивостью снова и снова открывал папку с файлами фотографий и до рези в глазах глядел на дорогие сердцу лица. Помимо этих, возле роддома, у него были и другие Оксанины снимки. И глухими ночами Кир перебирал в памяти события, с которыми был связан тот или иной кадр, перекладывая их в своем воображении будто драгоценную мозаику, создавая свой собственный рисунок, чувствуя, как укрепляется его вера в то, что они снова будут вместе...
  Риткин мобильник оказался вне зоны действия сети. И автоответчик веселым голосом подруги предлагал изложить суть проблемы, оставив сообщение. Этот вариант парню не подходил. На всякий случай позвонив Марго на домашний, Кирилл нарвался на Риткину маму, но почему-то вдруг почувствовал себя неловко и постеснялся задать свой животрепещущий вопрос.
  
  Чем ближе подходил парень к родному дому, тем все больше замедлялись его шаги, и решимость прояснить все немедленно куда-то испарялась. Кирилл соскучился по привычному уюту и комфорту, окружавшему его с самого детства. Расслабился, разомлел от оказанного ему дома приема после долгой разлуки. И даже хлопоты матери, с ее навязчивой заботой, не столько раздражали, сколько умиляли, позволяя проявлять снисхождение к удрученной его долгим отсутствием родительнице.
  
  Из-за двери родной квартиры тоже доносились вкусные запахи приготовленной еды. Мать, небось, уже вся извелась, переживая, что он целый день где-то шляется голодный. Несколько раз за день пыталась дозвониться и заманить его домой, пообещав приготовить мясной террин (рулет из говяжьего фарша, грибов и овощей, запеченный в беконе). Но разве мог он поторопиться расстаться с Ксюшей ради того, чтобы устроить праздник своему желудку? Пообещал лишь, что постарается вернуться не слишком поздно. Мать, небось, и отца с дядькой еще не приглашала ужинать, дожидаясь, пока соберутся все вместе...
  Вот только на душе скребли кошки и аппетита у Кирилла теперь совсем не было... У Ксюшки дома накормили его по самое горлышко - аж тошнит... И явно не от приготовленных парнями домашних котлет с румяной корочкой, нежного картофельного пюре и салата из свежих овощей, а от информации, с которой Кир не знал, что и делать.
  
  ***
  
  - Ну наконец-то! - обрадовался Глеб, увидев входящего в комнату сына. - Давай скорее мой руки и садись за стол. А то мать без тебя и нас не приглашает. Уже желудки к позвоночнику прилипли.
  Борис тоже поднял голову, оторвав сосредоточенный взгляд от шахматной доски, и приветственно кивнул племяннику. Похоже, партия зашла в тупик, но дядька не любил сдаваться и теперь искал выход, чтобы слить ее хотя бы вничью.
  - Не выдумывай! - примчавшись из кухни, сердито отмахнулась Марина Львовна от ехидного замечания мужа. - Просто мясо сегодня что-то долго запекается.
  Кирилл слабо улыбнулся, угадав со своим предположением. Ждали только его.
  - Кирюш, сынок, ты чего такой хмурый? - осторожно спросила женщина, обеспокоенно вглядываясь в бледное лицо парня.
  Сердце снова, как и утром, когда он только что ушел, неприятно заныло в недобром предчувствии. Чего только она не успела передумать за целый день! Острое чувство вины за то, что влезла, куда не просили, и ощущение надвигающейся катастрофы раз двадцать сменялось твердым убеждением в своей правоте в борьбе за справедливость. До сих пор обжигала обида на несносную девчонку, которая успешно устроила свою личную жизнь в то время, когда Кирюша одним махом решил перечеркнуть свою. Да и какая бы мать не встала на защиту интересов собственного ребенка?!
  - Я не хочу есть, спасибо, мам, - ровно отозвался он.
  - Как это 'не хочу'?! - возмутилась Марина Львовна. - Я твое любимое блюдо сегодня приготовила. И не завтракал, и целый день без горячего - хочешь проблем с желудком? Вон, бледный какой! Взрослому мужчине требуется нормальное питание.
  - Вот именно! - дурашливо поддел Глеб, ласково приобняв жену. - Я, между прочим, у тебя тоже вроде как еще мужчина в самом расцвете лет. И Борька - хоть куда, а нас ты так не пичкаешь.
  - Вы оба - сознательные, - отмахнулась женщина.
  - Спасибо, мам, за сомнительный комплимент, - скривился Кирилл.
  - Ой, Кирюш, я вовсе не хотела сказать, что ты у нас все еще неразумное дитя, - смутилась Марина Львовна, - но для матери ж...
  - Я понял, мам, - оборвал ее оправдания Кир. - Ладно, на эту тему потом.
  - Пойдем, хоть просто за столом посидишь, - подержал Борис сноху, смутно догадываясь, что не все так гладко прошло у племянника на новом свидании с его зазнобой, с которой еще вчера у него на глазах они продемонстрировали свои горячие чувства друг к другу.
  Старания матери, полдня проторчавшей на кухне, чтобы приготовить его любимое блюдо, Киру как-то совестно оказалось проигнорировать. К тому же отец с дядькой вообще не виноваты в том, что он загостился.
  'Вот точно, надо было расставаться с Ксюшей на полтора часа раньше, не поднимаясь к ней на этаж, или отказаться от приглашения на ужин, и все были бы счастливы. Хотя бы сегодня...', - с досадой подумал Кирилл, с ожесточением намыливая руки и плеща в лицо ледяной водой.
  
  За столом, несмотря на богатую сервировку и выставленные угощения, царила натянутая, гнетущая атмосфера. Погруженный в свои невеселые размышления Кир, не желал принимать участия в поддержании разговора мужчин, не забывающих отпускать комплименты кулинарным способностям хозяйки. Даже от выпивки отказался, хотя, может и следовало немного принять на грудь, чтобы слегка отпустило. Но хотелось иметь трезвый взгляд на ситуацию при разговоре с матушкой. Откинувшись на спинку стула, Кир неосознанно закрылся, скрестив на груди руки, и теперь просто ждал, когда семейная трапеза закончится.
  Мать, кидавшая на него обеспокоенные взгляды, нервничая, что он вообще ничего не положил себе в пустую тарелку, становилась все немногословнее. Наверное, если бы не работающий фоном телевизор, хоть как-то оживлявший настроение, ужин и вовсе для семейства был бы испорчен.
  
  Вряд ли от обоих Королёвых-старших укрылась эта молчаливая дуэль взглядов матери и сына. Борис уже успел поделиться с братом своими умозаключениями на основании наблюдения за поведением племянника в течение последнего времени, и 'обрадовать', что Кирюшка и не собирался выбрасывать из головы 'блажь' вернуть себе бывшую девушку. Видимо, не такая уж это и блажь, какой ее пыталась себе и остальным представить Марина, не желая верить в серьезную сердечную привязанность сына. Тем более что Борис сам лично наблюдал за неожиданной встречей - такие чувства нельзя сымитировать. Похоже, тут все всерьез и надолго - и с той, и с другой стороны. Вот ведь, как бывает...
  А раз сегодня племяш вернулся чернее тучи, видно, что-то пошло не так. И Глеб подозревал, что Оксана все-таки рассказала Кириллу о давнем инциденте, виновницей которого стала его мать. И именно поэтому теперь парня грызет чувство вины. Не позавидуешь - оказаться на распутье между женщинами, которые хоть и по-своему, но одинаково дороги сердцу.
  - Ох, - отвалился Борис от стола, всем своим видом выражая состояние наевшегося 'до отвала', - как всегда, Марина, твоя стряпня на высоте! Благодарю за великолепный ужин. Замечательная у тебя хозяюшка, Глеб. Не был бы ты мне братом, увел бы такую женщину, как пить дать!
  - Хватит зубоскалить, болтун, - добродушно улыбнулся брат, прекрасно зная, что Борис хранит верность своей покойной жене.
  - Пошли-ка, партию доиграем, - предложил Кириллов дядька, чувствуя, что сыну с матерью надо остаться наедине.
  Глеб тоже ощущал нечто подобное, но в отличие от брата, его, наоборот, беспокоило это обстоятельство. И не хотелось бы, чтобы Марина ссорилась с сыном, но, похоже, все-таки повод назрел. И тут он ничего не мог поделать - ведь еще тогда, больше года назад, обозначил свою позицию, глядя как Кирюшка переживает расставание со своей девушкой. И убедительно просил жену не вмешиваться, опекая на свой манер взрослого парня, у которого собственная голова на плечах. Но она решила по-своему. Видимо, недостаточно убедительно изъяснялся, пытаясь понять и ее чувства.
  
  Мужчины удалились в гостиную, Марина Львовна подхватилась собирать опустевшие тарелки, но почему-то все валилось из рук. Чуть не грохнув блюдо от любимого сервиза, неловко сгружая его в раковину, она оставила это занятие и опустилась на краешек стула.
  - Сынок, что все-таки случилось? - страшась услышать ответ, но все-таки не в состоянии больше мучиться от неизвестности, поинтересовалась женщина. - Где ты был-то целый день?
  - С Оксаной.
  - А! Ну понятно, - ожесточенно поджала губы Марина Львовна. И тут же спохватилась, понимая, что немного неправильно ведет свою партию. - Зачем же ты вообще с ней встречался, Кирюш? Вы же расстались, сынок! Все! У нее - семья, ты себе тоже найдешь...
  - Мам! - резко перебил Кир, расцепив руки и уронив сжатые кулаки на столешницу, отчего жалко звякнула оставшаяся на столе посуда.
  Марина Львовна непроизвольно вздрогнула от неожиданности - раньше Кир не позволял себе подобных выходок демонстрации злости и недовольства.
  Но сейчас парень даже не обратил внимания, что ведет себя неподобающим образом. Безусловно, этот жест не был призван запугать родительницу тем, что растерял уважение к старшим и все приличные манеры, вдалбливаемые с детских лет, ему хотелось просто немного спустить пар накопившегося раздражения на мерзкую ситуацию. Кир чувствовал, что внутри все дрожит натянутой струной, клокочет, не находя выхода. И очень старался держать себя в рамках, чтобы получился конструктивный разговор, а не взаимные обвинения и упреки в бездушии и нежелании понимать сторонние интересы. Действительно, его положение сейчас - хуже не придумаешь. Обе - и мать, и Оксана - были ему очень дороги. И как, скажите на милость, он должен себя чувствовать, чтобы не оказаться предателем по отношению к обеим, какую позицию он должен занять в этом противостоянии? Он же не черствый, бессердечный эгоист. Матери он, минимум, обязан своим появлением на свет. Но и что же он за мужик, если не сумеет защитить свою женщину от любых нападок, от кого бы они не исходили!
  - А что, 'мам'?! Ну и что она тебе там нарассказывала? Что мать твоя - чудовище? Не постеснялась в глаза сказать то, что думаю по поводу женской верности и чести?! - покрывшись красными пятнами из-за праведного гнева, пошла в наступление Марина Львовна.
  - Нет, мам. Все гораздо хуже, - процедил Кирилл сквозь зубы, опасаясь сорваться. - Ксюха меня пожалела. И не выставила за порог сразу же, хотя имеет полное право.
  - Пожалела она! - неприязненно фыркнула мать. - Да какие права она вообще на тебя теперь может иметь?
  - Мама! Ты считаешь, узнав, что переживая за меня, ты отыгралась за свои истрепанные нервы на ней, я могу не считать себя виноватым? И, поверь, услышать столь потрясающую новость от посторонних людей было крайне неприятно. Я ведь до сих пор, пока ты сейчас не подтвердила, не хотел верить, что ты могла так поступить с человеком, который мне очень дорог! С чего ты решила, что Оксана должна была хранить мне верность, если я сам, идиот, отпустил ее?! - все больше горячась, повысил голос Кирилл. - Между прочим, я ведь с твоей подачи с ней расстался! Сколько ты на мозги мне капала, что она мною крутит, как хочет? А я и уши развесил, поверил, что еще не нагулялся вволю... - не удержался он, уколов мать упреком.
  - Значит, по-твоему, я одна виновата?! - возмутилась женщина.
  - Нет, мам, я не меньше тебя виноват, и даже больше. Особенно в том, что привык доверять вам с отцом, и впрямь засомневался из-за каких-то мелочей. Показалось мне, что слишком уж обременительны взаимные обязательства с кем и как нам общаться, раз мы считались парой.
  - Вот именно, считались! Да мало ли кто с кем гуляет по молодости, пока не найдет то, что нужно, - сердито произнесла Марина Львовна. - Да, мне с самого начала не слишком нравились ваши отношения. Но я-то хочу для тебя самого лучшего! А со стороны, знаешь ли, очень заметно было, как ты ей в рот смотришь! А если бы до свадьбы дошло? Села бы девка тебе на шею и ножки свесила? Ты этого хотел, превратиться в подкаблучника?
  - Нет, конечно... - растерялся сбитый с толку Кир.
  - А все именно к этому и шло! - желчно заметила мать. - Разве я тебе зла желала? Я хочу, чтобы ты женился на скромной девушке из интеллигентной семьи, с университетским образованием и...
  - Мам, у Ксюхи не три класса церковно-приходской школы, это, во-первых. Во-вторых, мы, извини, тоже не дворянских кровей, или я чего-то не знаю о своем генеалогическом древе? Да и причем тут вообще образование и происхождение?! Мне с человеком жить, а не с ее дипломами и метриками! Оксанка внешними данными и интеллектом не обделена, не белоручка, а самое главное - она любила меня, мам! Чего мне еще желать было?
  - Ну почему я вообще должна оправдываться? Да если бы твоя Оксана любила тебя, страдала-горевала бы, как вон в сериалах показывают, разве сразу выскочила бы замуж?
  - Да причем тут ОНА?! - сорвался на крик Кирилл. - Это Я испугался, что теряю свободу и независимость! Я ее оттолкнул от себя, а что ей оставалось делать? Ждать у моря погоды? У нее, знаешь ли, тоже гордость есть. А я слишком поздно догадался, что УЖЕ сделал этот выбор!
  - Кирюш, сынок, послушай... - пошла на попятную женщина, потрясенно глядя на неузнаваемого сына.
  Таким она его не привыкла видеть. Сейчас напротив нее сидел уже не мальчик, а мужчина, твердо осознающий свою позицию. И эта точка зрения кардинально отличалась от той, которую занимала она сама. Несмотря на существующую прочную родственную связь, Кирилл все-таки редко делился настолько сокровенными мыслями. Марина Львовна и не подозревала насколько серьезно его отношение к бывшей девушке, что он готов даже признать свои ошибки и взвалить на себя всю вину. Хотя со своим жизненным опытом женщина могла бы поспорить - наверняка виноваты оба. Не бывает так, чтобы ни с того ни с сего люди вдруг начинали тяготиться отношениями, значит, какие-то предпосылки все же были.
  Переживая за свою кровиночку и получая редкие скупые известия издалека, о том, дескать, что жив-здоров, Марина Львовна почти смирилась с тем, что Кирилл уехал на какое-то время. И втайне надеялась, что, согласно поговорке, все его сердечные и душевные раны (на ее взгляд, не заслуживающие таких острых переживаний) постепенно затянутся. Не зря же говорят: с глаз долой, из сердца - вон! И глупый мальчишка, хлебнув лиха вдали от комфортных условий привычной городской жизни, станет больше ценить то, что давала ему любящая и заботливая семья. И он не станет таким же неприкаянным и независимым, как отцовский брат. В конце концов, на Оксанке свет клином не сошелся. И даже если Маргариту Кир привык считать лишь подружкой и товарищем по детским забавам, не рассматривая дочь друзей их семьи в качестве будущей жены, в многомиллионной столице полно еще молодых, красивых, умных и достойных ее Кирюшки девушек. С которыми могла бы получиться приличная партия, надумай он жениться. Хотя Марина и считала, что сыну еще рано думать о собственной семье - пусть погуляет вволю, благо не девица, и современные реалии не требуют сохранять целибат в добрачных отношениях молодых людей.
  Но все ее надежды потерпели крах. Кирилл не жалел о своем спонтанном решении податься за длинным рублем, не сломался от выпавших на его долю трудностей, наоборот, будто бы закалил характер, неожиданно повзрослев. Марина Львовна даже не знала - радоваться этому обстоятельству или нет. И благодарить ли Бориса или проклинать деверя, всего за год с небольшим умудрившегося так повлиять на новую жизненную концепцию Королёва-младшего.
  И теперь женщина сидела напротив своего сына, оглушенная откровением, пылающая негодованием, придавленная ощущением собственной вины и растерянности, что же теперь делать ей, матери?!
  - Я даже не знаю, что именно хочу услышать от тебя, мам, - устало признался Кир. - Но уж точно не очередного очернения Ксюхи в моих глазах. Ты хоть представляешь, что должна была пережить беременная женщина, на которую внезапно и незаслуженно выливают ушат помоев и несуразных обвинений?!
  - Ишь ты! - обиделась уязвленная Марина Львовна, передумав раскаиваться. - Ее ты, значит, жалеешь и защищаешь, а ты подумал... представил хоть на миг, что чувствовала твоя родная мать, зная, чем ты пожертвовал ради этой девчонки? Своим существованием в нормальных условиях, приличной работой, своим здоровьем и жизнью, наконец! Я вообще чуть не поседела, узнав, куда ты собрался! Я что же, по-твоему, бессердечная стерва, которой нет дела до собственного ребенка? Да у меня сердце разрывалось на части, глядя на то, как ты страдаешь и маешься! Да было бы из-за чего и из-за кого! Если бы твоя Оксанка любила тебя по-настоящему, неужели так скоро смогла бы нырнуть в чужую койку и быстренько выскочить замуж? Да ни за что не поверю! Это ты, сынок, в своем слепом обожании, не хочешь замечать очевидного!
  - Мам, не смей! Как бы там ни было, - поморщился Кирилл, почувствовав, как болезненный словесный удар матери по его самолюбию достиг цели, - но ты все равно не имела права так поступить с ней. Ты хоть понимаешь, что Ксюшка могла бы проклинать и тебя, и меня всю жизнь, если бы тогда потеряла ребенка? Как, по-твоему, мне было бы жить без нее дальше? Как после такой трагедии заставить поверить, что она дорога и нужна мне, как воздух?
  - При чем тут ты? Это не твой ребенок, с чего такая забота о чьем-то душевном равновесии?
  - Мам, ты действительно не понимаешь, или просто прикидываешься? - вскочил Кирилл на ноги, нервно отмеряя шаги по кухне. - Ксюха для меня слишком дорога, чтобы я мог отделять одно от другого! Может, для тебя это будет открытием, но для большинства других женщин их дети также являются смыслом жизни. Я уже устал раскаиваться в том, что допустил роковую ошибку, и не я являюсь отцом Ксюшкиной дочке! Но представь, что ты могла бы потерять меня...
  - С ума сошел?! Типун тебе на язык, - испуганно округлились глаза у сидевшей за столом, резко побледневшей и схватившейся за сердце женщины.
  - Вижу, представила, - удовлетворенно произнес Кирилл, слегка усовестившись, что заставил мать напрячь воображение. - Я общался с Катюшкой. И мне становится не по себе только от одной мысли, что эта малышка могла погибнуть из-за осложнений при преждевременных родах. И это ты виновата в том, что довела Оксанку до такого состояния. Как ты могла, мам? У меня в голове не укладывается, ведь ты тоже женщина! Неужели даже ни капли не жаль было ни Ксюху, ни ее ребенка?
  - Ах, какая тонкая душевная организация у этой девицы. Да почему я должна была жалеть ее?! Тебя-то она не пожалела: не прибежала на вокзал, не вцепилась обеими руками, умоляя не уезжать на край света!
  - Мы с тобой говорим, как будто на разных языках, - с горечью высказался Кир, снова начиная заводиться.
  - Это ты не хочешь меня услышать! - возмущенно прошипела Марина Львовна. - Зачем ворошить прошлое? Неужели ты думаешь, что сможешь простить и забыть ее предательство по отношению к тебе?! Зачем ты сейчас пытаешься кинуть к ее ногам свою жизнь? Найдешь себе другую девушку, в сто раз лучше!
  - Мне не нужна другая!!! - взорвался парень. - Я люблю Оксанку и хочу быть с ней!
  - А ты думаешь, мы с отцом сможем смириться с тем, что именно ЭТУ ты приведешь в дом?! - не осталась в долгу Марина Львовна, скептически скривившись.
  - Не говори за отца! Я уверен, он поймет.
  - Ну, конечно, это же в крови у вас, у Королёвых! Втемяшить в голову, что на одной-единственной свет клином сошелся, и другие даже не заслуживают внимания, - разгорячилась мать. - Хорошо же Борька успел тебе мозги промыть. Сам всю жизнь мается, похоронив себя заживо, и ты туда же?!
  - Однако ты не слишком расстраиваешься, что отец такой же, как дядя Боря, - желчно парировал парень. - И всю жизнь ты для своего мужа - единственный свет в окошке. Мама, сними розовые очки. Таких, как мой отец и дядька - по пальцам пересчитать можно. Или ты думаешь, что сама такая особенная и неповторимая? Или правильно 'воспитала' своего мужчину? Так все мужики - кобели, мам. Это я тебе как человек, уже почти четверть века к их племени относящийся, говорю! Просто иногда нам везет, и мы встречаем свою единственную женщину, и даже понимаем это. А вот если вовремя не поймем тогда и... - выразительно-обреченно махнул Кир рукой. - Только почему об этом говорю я, а не ты - мне?! Ведь ты же, по определению, должна была поделиться со мной своей женской мудростью, мама!
  - А с чего ты вдруг решил, что именно Оксана твоя и есть та самая пресловутая половинка?! - едва сдерживая злые слезы, закричала Марина Львовна, забыв, что даже за закрытыми дверями мужчины в гостиной наверняка слышат их разговор на повышенных тонах. Но ее сейчас крайне мало занимало, что они там могли подумать, услышав практически небывалый в стенах этого дома прецедент скандала. Где-то на краю сознания проскользнула обида на мужа из-за того, что тот не явился ее поддержать, и она вынуждена вправлять сыну мозги сама.
  - Потому что я ТАК чувствую!
  - Сынок, это всего лишь... даже не знаю, как сказать, чтобы не обидеть, - снова резко сбавила обороты Марина, в панике от происходящего не понимая, как себя вести. - Может быть, ты сам все себе придумал? Я понимаю, там, где ты был, мужчины женским вниманием не слишком избалованы. Ну переключись ты хоть ненадолго, оглянись вокруг, и ты сам все поймешь...
  - Я не хочу переключаться на других! Мне нужна одна-единственная женщина - Оксана.
  - Но она-то уже не одна! Неужели ты готов воспитывать чужое отродье?! - в отчаянии достучаться до замутненного любовным дурманом разума, зло соскочило отвратительное определение с губ Марины, о чем, впрочем, она тут же пожалела, глядя, как закаменело лицо сына. Честно сказать, на самом деле она вовсе не хотела выплевывать подобные оскорбления, просто слишком переволновалась, и неприятная ситуация окончательно вышла из-под контроля. Марина боялась, что Кирилл наделает еще больших глупостей, чем уже совершенные, и тем самым окончательно погубит свою жизнь. Разве такой судьбы она хотела для своего любимого мальчика?
  - Да, мама, я хочу растить и воспитывать ребенка женщины, которую люблю, - еле сдерживая ярость из-за ее пренебрежительного тона, твердо произнес парень. - И готов взять ответственность за них обеих. Надо же, наивный, надеялся на то, что вы с отцом по достоинству оцените мой порыв и то, что воспитали из меня порядочного человека.
  - Да, наконец-то ты оценил, сколько мы с отцом вкладывали в тебя! Вот только склонность к дурацкому самопожертвованию ничего общего не имеет с порядочностью!
  - Извини, что неправильно понял и не оправдал ваших чаяний, - саркастически усмехнулся парень.
  - А если через полгода-год-пять лет ты устанешь от такой жизни, зависимости и взваленной на плечи ответственности? Что тогда будешь делать, и как будешь чувствовать себя?
  - Ничего, надеюсь, мой хребет выдержит.
  - Но, в конце концов, у тебя будут и свои дети...
  - Очень надеюсь, что Ксюшка захочет иметь детей от меня, а предыдущая беременность и кесарево не аукнется для нас с ней проблемами с ее здоровьем.
  - Вот видишь! Ты сам уже сомневаешься! - попыталась подловить на слове мать.
  - Я боюсь не ответственности, мам, а того, что Ксюха не захочет мне довериться... - ледяным тоном поправил Кирилл.
  - Бред какой-то, - расстроено призналась женщина, не скрывая неприязни и разочарования. - Я не хочу нянчиться с чужими детьми, не хочу и не могу видеть женщину, которая пренебрегла моим сыном. Зачем тебе подбирать объедки с чужого стола? Она вытерла об тебя ноги, а ты снова стелешься половичком? Где твоя гордость и самолюбие, Кирюша?! Представь только, как это выглядит со стороны? Почему ты не можешь понять моих чувств?
  - А должен был? - подняв голову, внимательно посмотрел Кир в глаза матери, заставив ее потупиться. - Знаешь, мам, я просто не ожидал, что ты, вместо того чтобы, как обычно, поддержать меня хотя бы добрым советом...
  - Это и есть мой добрый совет, - перебила мать, - забудь свою драгоценную Оксану. У нее есть муж. Это его головная боль - заботиться и о ней, и об их ребенке. А ты попробуй найти себе другой объект для обожания. Уверена, свободные и достойные девушки, как мухи на мед слетятся. И ты мне еще потом 'спасибо' скажешь, что уберегла...
  - Ну, спасибо...
  - Кирилл, я тебя очень прошу, подумай над моими словами, пойми, не смогу я мириться с этим... Я категорически против того, чтобы ты общался с этой девчонкой!
  - То есть, ты меня банально сейчас ставишь перед выбором - или ты, или она? - замер Кирилл посреди кухни, неверяще уставившись на мать.
  - Раз по-другому ты меня услышать сейчас не хочешь! - в запале высказалась Марина Львовна. - Надеюсь, совесть или хотя бы сострадание не позволят тебе угробить наше с отцом здоровье в переживаниях за твое будущее, и...
  - Хорошо, мам... я тебя услышал... - еле слышно выдавил побледневший Кирилл сквозь зубы, перебив ее на половине фразы. - Я не буду обременять ни тебя, ни отца своими проблемами. И расстраивать не буду, заставляя лицезреть тех, без кого не представляю смысла своего существования.
  Марина насторожилась, чувствуя подвох, но пока еще не успела сообразить, к чему ведет Кир. Парень же монотонно продолжал свой отчаянный монолог, стараясь снова не сорваться на крик, хотя очень хотелось:
  - Живите, как привыкли, по своим устоям и правилам, не стыдясь глядеть в лицо своим знакомым за то, что вырастили бессовестного, черствого и неблагодарного свинтуса, пожелавшего немного личного счастья вопреки твоим представлениям о нем.
  Высказавшись, молодой человек круто развернулся, вышел из кухни и аккуратно, даже как-то издевательски тщательно прикрыл за собой дверь. Вот только растерянно моргавшей женщине в ступоре глядящей на его удаляющеюся спину, показалось, что он захлопнул ее с оглушительным треском.
  Колени Марины подкосились, губы предательски задрожали, глаза заслонила пелена соленой влаги, и из груди готова была прорваться истерика.
  - Кирюша... - прошептала она непослушными губами, грузно опустившись на табурет и нервно ломая пальцы, - сынок, как же так...
  Не прошло и нескольких минут, как в кухню влетел обеспокоенный происходящим Глеб:
  - Марин, что происходит? Ты мне можешь объяснить?! Он вещи собирает!
  - Как? Зачем?! - испугалась она, но тут же с предельной ясностью поняла, что окончательно проиграла 'сопернице'.
  Молодой мужчина сделал свой выбор. И горечь невосполнимой потери затопила материнское сердце. Марина Львовна почему-то чувствовала себя подло и жестоко обманутой. От разочарования и боли хотелось кричать в голос и бить посуду, но она продолжала тупо сидеть, пялясь сквозь распахнутую дверь кухни на мечущегося по своей комнате Кирилла, собирающего какие-то вещи в большой рюкзак, с которым только вчера вернулся домой. Женщина почти не слышала ничего из того, что говорил ей собственный муж, пытаясь добиться хоть какой-то вменяемой реакции на происходящую катастрофу. Лишь чуть слышно бормотала словно мантру:
  - Нет-нет-нет, сынок... Я же не этого хотела! Не надо так, Кирюшенька... Что же ты творишь, дурачок? Нет-нет-нет... Она тебе жизнь погубит...
  
  ***
  
  Братья Королёвы, которым стало вовсе не до шахматной партии, услышав обрывки разговора на кухне, в данном случае проявили мужскую солидарность. Кириллу уже давно пора было повзрослеть, хотя, конечно, столь крутого виража в проявлении своей гражданской позиции ни Глеб, ни даже Борис от него не ожидали.
  Поняв, что от Марины в таком состоянии сейчас толку не добьешься, Глеб сунул в руки жены стакан с водой, в который накапал валерьянки, и решительно отправился в комнату сына, надеясь урезонить парня. Но даже Борис, к авторитетному мнению которого Кирилл прислушивался теперь, понимая, что у этого человека за плечами огромный жизненный опыт, не сумел убедить его не пороть горячку и не торопиться покидать родные стены. В конце концов, зачем уходить из дома на ночь глядя? Чай, не классовые враги собрались под одним кровом, а родные люди! Мало ли что наговорят сгоряча, о чем уже совсем скоро начнут жалеть и раскаиваться. Просто надо всем остыть и попробовать заново поговорить...
  Но в данном вопросе Кирилл оказался непримирим. Слишком задело его отношение матери, уперто не желающей понимать его чувства к любимой девушке. Кир не ожидал ничего подобного, даже представить себе не мог, что в их семье конфликты могут происходить на такой почве. И тем горше было на душе у парня, который сейчас многое терял и переосмысливал, понимая, что никаких гарантий на безоблачное будущее у него с Ксюхой нет. И даже не из-за его ослиной упертости и нежелании дать страстям немного остыть, прислушиваясь к матушкиному совету. Вряд ли мать сумеет скоро смириться с его выбором невесты, спасибо, что хоть отец занял нейтральную позицию... А у него просто нет этого времени на долгие размышления. Быть может, в данный момент Оксана тоже решает для себя что-то важное, что повлияет на их будущие отношения. Возможно, именно сейчас ждет его телефонного звонка. Но звонить Кирилл не решился. Ему очень важно, просто необходимо было видеть выражение ее глаз... И невозможность немедленной встречи сводила с ума.
  Как бы Кирилл не любил свой дом и семью, он ощущал себя уже не желторотым птенцом, а вполне оперившимся, значит, пора проявить твердость и определяться с жизненно важными приоритетами, если готов вить собственное гнездо.
  Парня раздирали противоречивые эмоции - он был практически в полушаге от того, чтобы окончательно сорваться, психануть, в приступе глухого бешенства высказать родне все, что накипело, в совершенно непечатных оборотах речи. Благо за прошедший год наслушался и запомнил всякого разного, порой весьма точно, емко и однозначно характеризующего различные неприятные ситуации. И затем гордо уйти, хлопнув дверью, сердясь на их непонимание.
  Но, стиснув зубы, продолжал методично собирать свой баул, пытаясь вспомнить, что из личных вещей ему может понадобиться на первое время на съемной квартире. Хорошо, что вопрос с кредитом на машину, который брали родители, уже снят. Как оба ни возражали, но Кир первым делом решил именно этот вопрос, закрыв свой 'долг' из тех денег, что успел заработать. И теперь без угрызений совести мог забрать автомобиль, зная, что никто не сможет упрекнуть его в том, что пользуется игрушкой, подаренной родителями к его возвращению из армии. Впрочем, наличие собственного средства передвижения в данный момент было не настолько актуально. Когда снова уедет с дядей Борей, машину все равно придется оставить в Москве.
  Сегодня он намеревался переночевать в гостинице, потому что напрягать своим визитом кого-либо из друзей-приятелей, не вызывая недоуменных расспросов, не представлялось возможным. А объясняться, выворачивая душу наизнанку или жалуясь на жизнь, сейчас уж точно не хотелось. Пожалуй, предпочтительнее было бы забиться в какую-нибудь берлогу, чтобы отлежаться и прийти в себя, не реагируя на попытки родителей достучаться до его разума или шантажировать материнскими слезами и мольбами.
  
  А еще хотелось немедленно увидеть Оксану, чтобы попросить прощения за безобразную выходку собственной матери, убедиться, что Ксюхина радость от встречи ему не приснилась.
  Парень буквально задыхался от невозможности немедленно стиснуть свою девушку в объятиях, ощущая сосущую пустоту не только в душе, но и в ладонях, истосковавшихся по телу любимой, к которой так и не посмел притронуться по-настоящему (не считая вчерашних объятий), несмотря на то, что хотелось этого до одури. И теперь маялся - а надо ли было так тщательно сдерживать себя, чтобы у Ксюхи не зародились неприятные ассоциации с только что откинувшимся с зоны зэком, истосковавшимся без женщин?
  И в то же время молодой человек с пронзительной ясностью понимал, что немедленно кинуться к Оксане - не вариант. Он пока еще не может предложить им с Катей ничего определенного. Да и поздним вечером баламутить чужое душевное равновесие, заявившись на порог к замужней женщине с собственными вещичками как-то неприлично и даже опасно для здоровья. Неизвестно, как отреагирует Ксюха, а уж ее соседи точно не проникнутся признательностью за такую выходку и окончательно растеряют всю лояльность. И вместо того, чтобы предложить раскладушку для ночлега, с превеликим удовольствием спустят его с лестницы. И будут по-своему правы...
  
  Отец не посмел удерживать, взвалив часть вины за происходящий в доме конфликт на свои плечи, и сожалея о том, что не успел подготовить сына к неприятному известию. Надо было еще вчера поговорить на эту тему, но не хотелось омрачать долгожданную встречу. Он надеялся, что Кирилл хотя бы пару-тройку дней подождет, сначала пообщавшись с друзьями, приходя в себя после длительного отсутствия и тяжелой работы, прежде чем рванет к своей любимой... Ошибся.
  Но и уговаривать практически взрослого парня, давя на совесть, дескать, пожалел бы чувства матери, не стал. Где-то в глубине души Глеб надеялся, что до Марины теперь быстрее дойдет смысл того, что она натворила со своей непримиримой позицией. Вместо того, чтобы найти союзницу в лице вероятной невестки, решила вести с ней войну и получила такой вот неутешительный плачевный результат. Сколько мужиков живут в семьях в ладу и согласии, воспитывая чужих детей, зачем упираться и навязывать свое видение благополучной ячейки общества?! Да и кто может гарантировать прекрасные супружеские отношения там, где нет настоящих чувств? Если Кирюхе не хватает для полного счастья именно этой девушки и ее ребенка, то просто преступно глупо сопротивляться его желанию. Пусть живет своим умом и набивает собственные шишки. Если и не скажет спасибо за то, что пытались предостеречь, по крайней мере, упрекнуть ему родителей будет не в чем. Все решил сам.
  Оглядываясь назад, Глеб мог с уверенностью сказать, что и сам бы не стал слушать ничьих мудрых советов, а действовал бы по велению сердца...
  А Кирилл не настолько черств и равнодушен, чтобы затягивать конфликт, если мать поменяет точку зрения. Значит, надо просто подождать, пока она признается самой себе, что ради благополучия и счастья сына готова пойти на некоторые моральные жертвы и компромисс со своими принципами.
  
  Выходя из своей комнаты, все еще не в состоянии проявлять милосердие к близким, Кир кинул лишь быстрый взгляд в сторону кухни и молча отправился в прихожую обуваться. На матери, что называется, лица не было. Ей даже не пришлось прикидываться нездоровой, имитируя серьезное расстройство от потрясения его поведением. Несчастная женщина, которая за прошедшее время практически приучила себя к мысли, что все обошлось и не стоит переживать и страшиться реакции Кира, если он узнает о ее вмешательстве в Оксанину жизнь, в полной мере убедилась в опрометчивости своих надежд. Что только она не успела передумать за то время, пока сын отсутствовал: и проклинала свой язык, раскаиваясь, и убеждала себя в правомерности выступления в защиту интересов Кирилла, и снова сомневалась, и боялась его реакции. В особенности такой непредсказуемой, как теперь, когда развитие событий пошло по самому мрачному сценарию.
  Она не могла его потерять вот так. Так же не должно быть! Она - самый близкий человек, желающий единственному сыну самого светлого счастья. Неужели он не понимает, что Оксана эта со своим ребенком повиснет у него ярмом на шее? Ну к чему связываться с замужней женщиной? Зачем ему все это? Она искренне недоумевала, и поэтому принять его решение оказалось почти неподъемной ношей, камнем легшей на сердце...
  
  - Проводить тебя до машины? - обратился дядька к Кириллу.
  - Не надо, - выразительно кивнув на большой рюкзак и кейс с ноутом, раздраженно мотнул головой парень. - Не развалюсь под такой ношей.
  - Позвони мне, как доберешься, - скорее потребовал, чем попросил Борис, понимая, что парню сейчас только до себя. Но, несмотря на злость и обиду, не следует все-таки заставлять родных сходить с ума от неизвестности, заставляя придумывать себе всякие ужасы, и переживать за его мрачное состояние духа.
  Именно Борис настоял на том, чтобы Кирилл, если уж не хочет переночевать у кого-нибудь из своих старых друзей, поехал не в гостиницу, а к одному из их общих знакомых, Михаилу, с которым были на приисках. Единственный, помимо них, москвич сейчас все равно проживал один в двухкомнатной квартире. А на попытку Кира возразить, что, дескать, тот может в данный момент наслаждаться обществом какой-нибудь подружки, наверстывая свое отсутствие вдалеке от нормальной сексуальной жизни в мужской компании, и он окажется при них третьим-лишним, дядька только насмешливо фыркнул. Оказывается, Кирилл был несколько невнимателен к своему окружению, погружаясь в мечты о встрече с Ксюхой и отказывая себе в маленьких радостях, которыми мужики все-таки скрашивали трудовые будни вдалеке от дома.
  А вот Михаил не удержался от соблазна переспать с собутыльницей, прибившейся к их компании на одной из остановок, уже на обратном пути. Знойная деваха имела пышные формы и весьма сомнительную репутацию. А он теперь пожинал неприятные последствия своей невоздержанности, проклиная свое либидо. Женского общества в суровом краю на всех не хватало, и тут вдруг приспичило так, что напрочь позабыл о мерах предосторожности при случайном сексе. К слову сказать, от прилипчивой девки, положившей на него глаз, убежденному холостяку все-таки удалось отвязаться, вот только домой мужчина привез о ней незабываемую память под дружные подколки спутников, догадавшихся, с чем связаны его неприятные симптомы, проявившиеся через несколько дней после любовных утех. Что уж говорить - таблетки от склероза или запас презервативов под рукой обошелся бы Михаилу куда меньшими моральными и финансовыми убытками, чем лечение у венеролога. А теперь на ближайшее время о постельных забавах пришлось забыть, что приводило крепкого сорокапятилетнего мужика в настоящее уныние. И в отсутствии оздоровительной трудотерапии в виду вынужденного отпуска, пока артель не уладит текущие дела и не соберется в очередную поездку за добычей благородного металла, грозило периодом тяжелой депрессии вплоть до запоя.
  Справедливо решив, что обоим не помешает компания для взаимной моральной поддержки, Борис позаботился о том, чтобы временно пристроить племянника, которому все равно где-нибудь придется снимать угол.
  
  Проводив мрачного Кирилла, братья Королёвы молча переглянулись и разошлись. Глеб отправился успокаивать жену, а Борис - разбирать выделенную ему в этом доме постель, мысленно прикидывая, не загостился ли он у брата. И не пора ли обзаводиться собственной берлогой, а не довольствоваться случайным приютом, время от времени возвращаясь в столицу...
  
  ***
  
  В расстроенных чувствах проводив Кирилла, Оксана искупала малышку и, всучив ребенка Роману, по сложившейся традиции уже приготовившемуся читать Кате сказку на ночь, сама отправилась в душ.
  Водные процедуры слегка охладили пыл ее негодования на вмешательство соседей, но, в то же время, девушка понимала, что ребята подспудно подстегнули Кира к определению своей позиции в связи с вскрывшимися фактами злонамеренных действий со стороны его матери. Теперь слишком многое зависело от его решения, а ей оставалось только маяться в ожидании.
  
  Выйдя из ванной, она застала ставшую в последнее время привычной картину: муж с дочкой, прижавшись щекой к щеке, дрыхли на ее не разобранной постели, Ромка задумчиво любовался ими обоими, монотонно раскачиваясь в кресле-качалке. Несмотря на разницу в возрасте и половой принадлежности, не обратить внимания на черты фамильного сходства Катюшки и Артема не получалось. Закрытая детская книга небрежно валялась у соседа на коленях. Возле дивана на полу сидел огромный плюшевый медведь, видимо, по желанию Кати тоже вынужденный слушать сказку на ночь.
  - Опять усыпил обоих? - усмехнулась Оксана, плотнее запахивая на груди халатик. - Освобождай мой диван - перекладывай Катю и забирай Тёмку. Я спать хочу.
  - Ты все еще злишься? - поинтересовался Роман.
  - Нет. Но и радоваться пока нечему... - вздохнула она, аккуратно подвинув игрушку и присаживаясь на краешек дивана.
  Честно говоря, спать ей не слишком хотелось. А любоваться умиротворенными белобрысыми сонями сегодня было отчего-то тяжело. Оксана только что вдруг остро ощутила, насколько она привыкла к этой уютной гармонии, царившей в их странной семейке. И Кирилл, увы, сюда точно не вписывался.
  Почему-то показалось, что стоит ей с Катей уйти к нему (если, конечно, Кир не передумает их забирать после разговора с матерью), то для Тёмки с Романом это будет серьезным испытанием. Вряд ли они обрадуются возможности снова остаться лишь вдвоем в этой квартире.
  Анина дочь не обольщалась на свой счет, но вот Катюша прочно вошла в жизнь ребят, наполнив их отношения новыми чувственными оттенками и охотно взятыми на себя отцовскими обязанностями, а также еще большей ответственностью по отношению друг к другу и к остальным членам семьи. Оксана дорожила этими отношениями, но, тем не менее, ее душа рвалась к любимому парню. И то, что мысленно строит планы на совместное с будущее с Кириллом и Катюшкой, отравляло ее сознание неясным ощущением собственной вины. Ведь, так или иначе, какая-либо сторона останется в проигрыше. Как хорошо, что хотя бы дочь пока не понимает, что является самым драгоценным семейным сокровищем, которое придется как-то делить...
  - Согласен, - кивнул мужчина. - Ксюш... я понимаю, может быть, вообще еще рано начинать этот разговор, но я хотел бы знать, что ты сама думаешь по поводу Кира?
  - Давай не сейчас, Ром, - устало попросила Оксана. - Боюсь, сейчас действительно рано что-либо обсуждать.
  - Хорошо... - нехотя согласился мужчина, поднимаясь, чтобы исполнить ее просьбу освободить спальное место. - Надеюсь, если завтра с утра он снова примчится сюда, ты не потащишь Тёмку сразу же разводиться?
  - Почему тебя так волнует этот вопрос? - изумилась Оксана, невольно накрыв ладонью обручальное кольцо. - Ты же сам убеждал, что наш с Артемом брак - вынужденная мера, чтобы к моменту рождения у ребенка имелся полный комплект родителей. Оговоренный год супружеской жизни уже давно минул. Разве ты не будешь рад?
  - Не знаю, - честно признался сосед. - Ладно, уговорила, давай отложим этот разговор на потом, - тихо произнес он, склоняясь над спящими. Аккуратно убрал Тёмкину ладонь с животика Кати, бережно поднял сонную девочку на руки и осторожно переложил в детскую кроватку. Затем обернулся к Оксане:
  - Будешь с нами чай пить?
  - Нет, спасибо, - отказалась девушка. - Тёма, подъем! - легонько пощекотала Ксюха свесившуюся с дивана пятку мужа.
  - Угум... - сонно отозвался он, смешно дернув ногой, стараясь избежать диверсии.
  - Просыпайся, солнце наше, - хмыкнула она, перехватив его руку, машинально шарившую в поисках исчезнувшего из-под бока ребенка.
  Не найдя искомого, Артем резко распахнул глаза и рывком уселся на кровати:
  - Блин! - с чувством высказался парень, укоризненно взглянув на еле сдерживающих смех домочадцев. - Сколько раз просил, чтобы сначала меня будили! Чуть инфаркт миокарда не получил!
  - Испугался, что Катя с кровати скатилась, пока ты бессовестно дрых? - поддела Оксана.
  - Испугался, - морщась от неяркого света ночника, признался Артем.
  - Ты хоть помнишь, на чем сегодня сказка закончилась? - иронично поинтересовалась девушка.
  - Шутишь? Он, как обычно, буквально через пять минут срубился, - хмыкнул Роман, подавая любовнику руку, чтобы помочь подняться.
  Вряд ли полусонный Артем нуждался в подобной помощи, но Ксюху невольно кольнула белая зависть к этой мелочи. Парни никогда не выставляли напоказ свои нежные отношения. Порой, наблюдая за их грубоватыми словесными перепалками или дурашливым обменом какими-нибудь ловкими приемчиками (будто забылись, что находятся дома, а не отрабатывают их на тренировке в своем спорт-клубе), Анина дочь ловила себя на мысли, что они вообще вот-вот подерутся по-настоящему. Естественно, до драки не доходило, но нервишки здорово щекотало. Впрочем, много ли она понимала в нетрадиционных союзах?
  Может быть, оттого что уже очень долго была одна, а, может, просто из-за предоставленной ей возможности хоть краешком глаза подсмотреть за чужим счастьем, Ксюха не могла осуждать Тёмку с Ромой за ту честность и искренность, которые они неосознанно демонстрировали своим отношением друг к другу...
  - Ладно, спокойной ночи, - грустно улыбнулась девушка, подставляя мужу щеку для невинного поцелуя.
  - Сладких снов, Ксюшонок, - отозвался Артем, привычно, по-дружески чмокнув ее.
  - Спокойной ночи, - эхом подхватил Роман, нетерпеливо подтолкнув любовника к выходу из комнаты.
  
  Подождав, пока парочка, отправившаяся на кухню пить чай, закроет за собой дверь, Оксана скинула халат, натянула пижаму. Прихватив сиротливо оставленную на полу игрушку, улеглась с ней в обнимку, уткнувшись носом в белоснежный мех. Ей почему-то казалось, что плюшевый медведь, с которым целый день играла Катюшка, пахнет Киром...
  Ксюша долго не могла уснуть и подсознательно, в самом деле, ждала звонка от Кирилла, мучаясь предположениями, выяснил ли он подробности, в которые ребята ткнули его носом. Злость на Артема с Ромкой уже почти прошла. Но на душе девушки все-таки было неспокойно.
  
  Стараясь отвлечься от расстраивающих ее тревожных мыслей, Оксана прикрыла глаза и начала перебирать в памяти каждую мелочь сегодняшней встречи. Кирилл изменился, почти неуловимо, но все же... Стал более мужественным, собранным, серьезным и немного циничным. Черты загорелого обветренного лица стали жестче, впрочем, это не умаляло его привлекательности в ее глазах. А уж когда, дурачась в караоке-клубе он совсем расслабился, комментируя выступления желающих покрасоваться на сцене, она и вовсе была околдована его заразительным смехом, искрящимися глазами, улыбкой, делавшими его снова тем самым мальчишкой, в которого она когда-то втрескалась по уши...
  Как она ни упиралась, Кирилл все-таки вытащил и ее к микрофону, уговорив спеть дуэтом...
  Первый куплет они еще подстраивались друг под друга, а потом незнакомые люди в зале уютного клуба и пришедшие с ними вместе друзья, будто бы вовсе перестали существовать...
  Это было сродни волшебной магии. Будто бы в процессе извлечения звуков участвовали не только их голосовые связки, а души и сердца... А взгляд глаза в глаза нес больше смысловой нагрузки, чем романтический текст известной песенки...
  Наверное, не зря их дуэт сорвал бурные овации невольных слушателей и просьбы подольше не передавать микрофон ожидающей своей очереди компании. Иногда действительно можно пожертвовать желанием самовыразиться, слушая чужое исполнение, приятно ласкающее слух. Сцену покидали с сожалением, но совесть не позволила им воспользоваться предоставленным шансом подольше наслаждаться появившимся ощущением колдовских чар, в которые они внезапно окунулись. Все-таки люди пришли в караоке-клуб именно для того, чтобы и самим получить возможность развлечься, держа в руках микрофоны...
  
  Кто бы знал, как ей хотелось снова оказаться в сильных и нежных объятиях, ощущая трепет и ликование в душе, как хотелось почувствовать тепло его огрубевших от физической работы ладоней, прижаться к твердой мужской груди, запустив собственные ладошки под его рубашку... Неужели эти мечты когда-нибудь осуществятся в обозримом будущем?
  Ксюхе было невозможно мало доставшихся на свидании прикосновений. Горько осознавать, что сейчас пальцы неосознанно ласкают плюшевый мех, а не тело любимого парня. Собственная кожа буквально зудела, все еще будто наяву ощущая чувственно переплетенные пальцы рук. Она вовсе не нуждалась в поддержке под локоток, когда спускались и поднимались по лестницам, но была признательна Киру за то, что тот не растерялся и проявил инициативу. И от почти невинного объятия за талию, будто машинально обозначая для всей компании, что только он имеет право так обнимать свою девушку, до сих пор бросало в жар и становилось трудно дышать. Что уж говорить о мучительно-сладкой пытке просто сидеть рядом, тесно прижавшись бедрами и коленями, даже сквозь одежду чувствуя жар и легкий тремор возбуждения, но пока что, увы, неосуществимого желания обладать. Хотя в какой-то момент Оксана была готова встать и уйти за ним, если бы предложил сбежать ото всех.
  Впрочем, хорошо, что не предложил, потому что неизвестно чем бы закончилась внутренняя борьба с собственной совестью. Только подсознательная убежденность в том, что замужней женщине не следует терять разум, и вдолбленные родителями нормы поведения и морально-этического облика девушки, которая заслуживает уважения, послужили сдерживающим фактором. Уж очень велик был соблазн самой повиснуть у Кирилла на шее. Как раньше, перебраться к нему на колени и, с глубоким чувством удовлетворения и предвкушения, с наслаждением наблюдать, как изменяется ритм дыхания парня, расширяются зрачки, затуманивая жадный взор, маняще приоткрываются губы, а под ладонями, ласкающими сильную шею, отчаянно бьется жилка...
  Оксане нравилось дразнить его, лаская, одаривая поцелуями любимое лицо, будто нарочно растягивая прелюдию. Впрочем, сама она тоже таяла в объятиях Кирилла, бесстыдно позволяя себя ласкать и нежить, как ему заблагорассудится. В эту игру можно было играть вдвоем. Они всегда интуитивно чувствовали потребности друг друга и тот момент, когда надо уступить или, наоборот, полностью перехватить контроль за удовольствием для обоих...
  Будет ли так теперь? Пусть даже не так упоительно сладко, до головокружения, но будет ли?
  Потому что все равно никого, кроме Кира, Ксюха не представляла с собой в одной постели...
  Девушка судорожно вздохнула, сдерживая всхлип, поспешно вытерла обожженную горячей слезой щеку о медвежью морду, и постаралась успокоиться, прислушиваясь к ровному, умиротворенному дыханию спящей дочки... Слезы не помогут, так стоит ли их лить...
  Ромка поднял вопрос с расторжением брака, и ему она не ответила, но если быть честной самой с собой - она готова... Да и Роман, наверное, задавал вопрос только ради проформы. Не может быть, чтобы он не мечтал заполучить своего ненаглядного Тёмочку обратно в полное и безраздельное пользование официально... Хотя, как их решение обосновать для родни, уверенной, что у них с Тёмкой счастливый удачный брак, Оксана пока не представляла...
  Впрочем, не стоит торопить события... Дождаться бы завтрашнего дня. Спросит ли Кир у матери о 'голословном' обвинении и придет ли, как обещал, чтобы сопровождать ее и Катю на прогулку днем?
  
  Не слишком радостные мысли становились все более расплывчатыми, обрывочными и в какой-то момент Ксюха все-таки провалилась в спасительный сон. Из царства Морфея ее вырвал невнятный шум, сопровождаемый непечатными выражениями и сдержанным мужским смехом. Слегка дезориентированная спросонья, она, наконец, сообразила, что эти звуки доносятся из-за стены, из комнаты, в которой обосновались парни.
  Сон пропал окончательно, острый укол зависти к тому, что эти двое получают плотские удовольствия (судя по доносившимся звукам, пусть и сопряженные с риском покалечиться, в запале страстей сверзшись с кровати), вновь заставили упиваться собственной иррациональной обидой за то, что она не имеет подобной возможности.
  В данный момент она была согласна даже на такой вот, судя по всему, экстремальный секс. Лишь бы утолить ставший невыносимым с возвращением Кирилла 'голод' собственной плоти. Слишком изуверской пыткой оказалась близость любимого из-за того, что приходилось соблюдать какие-то, нафиг никому не нужные приличия.
  
  Дождавшись, пока босые ступни соседей прошлепают по паркету из комнаты в ванную и обратно, Оксана выползла на кухню попить воды.
  В соседней комнате воцарилась тишина, видимо, удовлетворив свои нужды, ребята наконец-то тоже улеглись спать.
  Легче от глотка воды почему-то не стало, в горле по-прежнему ощущался горький ком. Ксюха уже и не знала, отчего - то ли из-за зависти к чужим утехам, то ли из-за того, что Кирилл так и не позвонил. Девушка уселась на табуретку, зябко обняв плечи, подсознательно оттягивая момент возвращения в свою одинокую постель. Ей было холодно, и этот холод шел откуда-то изнутри, вымораживая душу.
  В дверном проеме неслышно возник Артем, щеголяющий в одних трусах:
  - Ксюшонок, мы тебя разбудили? Прости, пожалуйста... - повинился юноша.
  - Главное, чтобы Катюшка не проснулась, - поспешно ответила Оксана, стараясь, чтобы голос не выдал ее душевных терзаний.
  Наверное, ей все-таки не удалось справиться с эмоциями, потому что Тёмка решительно переступил порог, подошел и опустился на корточки, заглядывая в глаза жены, в которых стояла мучительная тоска, не позволившая ему просто развернуться и пойти спать под боком у любовника...
  Оксана попыталась отвернуться, но Артем положил ладони на ее колени (целомудренно обтянутые пижамными штанами), слегка сжав их:
  - О чем грустишь?
  - Обо всем сразу... - судорожно вздохнула Оксана.
  - Все будет хорошо, - твердо пообещал муж.
  - Когда, Тём? - неожиданно почувствовав себя совершенно несчастной, всхлипнула девушка.
  Живительное тепло дружеской поддержки, наверное, было лишним. В носу засвербело, и слезы подступили вплотную, грозя прорвать хрупкую плотину, сдерживаемого недовольства происходящим вокруг. Она еще пыталась справиться, удержать рвущиеся наружу эмоции, устыдившись демонстрации своей слабости, но Артем уже поднялся и, обняв, потянул ее прочь с кухни, видимо считая, что не вправе бросить родного человека наедине с собственными страхами и сомнениями.
  Отведя в комнату, запихнул в кровать, плотно закутал и улегся рядом, крепко обняв поверх одеяла:
  - Все будет хорошо, Ксю, вот увидишь.
  - Я устала ждать, Тём, - уткнувшись ему в шею, прошептала Она, давясь все-таки хлынувшими слезами. - Если бы ты только знал, как я устала ждать и надеяться... Я хочу к нему... Почему он не позвонил? Не поверил? А вдруг он больше не вернется ко мне?
  - Глупышка моя, - чувствуя отголоски странной ревности и в то же время острого сочувствия девушке, улыбнулся Артем, - ну куда он от тебя денется?
  - Не знаю...
  - Вот и не придумывай то, чего не знаешь, - наставительно изрек он.
  - Вдруг снова послушает, что ему мамка напоет про меня? Или про Катю?
  - Не плачь, радость моя. Не послушает... А если послушает, то и нечего расстраиваться. Я сам тебя не отдам такому козлу, который не имеет собственного мнения и не знает, чего хочет. А Катюшку тем более!
  Ксюха испуганно притихла, внезапно осознав, что именно так и будет. При всем своем понимании абсурдной ситуации и вроде бы дружеских отношениях, Артем вполне способен проявить строптивый характер. И если решит, что Кир ей не подходит, то вполне может усложнить жизнь своим вмешательством. Фиктивный у них брак или нет - никого не волнует, но официально Артем имеет возможность отстаивать свои супружеские и отцовские права, препятствуя разводу. А у нее нет таких связей с хорошими адвокатами по семейному праву, как у Романа, который наверняка выступит на стороне любовника.
  Нет! Этот деликатный вопрос с прекращением фиктивного замужества ни в коем случае нельзя решать сгоряча, на эмоциях.
  
  Надо отдать должное Тёмкиному терпению, выдержке и такту, с которыми он почти полчаса выслушивал жалобы Аниной дочери на ее несчастья и страхи перед неясным будущим, убеждая, что все образуется в лучшем виде.
  - Спи, Ксюшонок, хватит себя накручивать. Утро вечера мудренее, - баюкая девушку в своих объятиях, наконец, велел он.
  Аккуратно стерев слезы с ее щек, нежно прикоснулся губами к мокрому виску жены.
  Оксана и впрямь послушалась. Наревевшись, пригрелась в коконе одеяла и объятиях мужа, и обессилено притихла.
  Артем осторожно выдохнул - можно подумать его не страшили грядущие перемены, которые он тоже остро и отчетливо ощущал...
  Кирилл не отступится и обязательно вернется. Если и не завтра, то чуть позже, когда примирится с самим собой и раздраем в душе. Судя по всему, ему придется сделать непростой выбор в пользу одной из любимых женщин, к которым очень привязан. И Артем в чем-то даже сочувствовал невольному сопернику, потому что сам был примерно в таком же незавидном положении. Ему тоже претила перспектива делать выбор между родителями и Романом, который все-таки однажды предстоит сделать, потому что ни мать, ни отчим не примут предосудительной связи с парнем.
  Тёмка точно знал, кого он выберет, но всеми фибрами души хотел как можно дольше отсрочить неминуемые объяснения. Все-таки родители слишком много значили в его жизни. Но Ромка теперь значил гораздо больше...
  
  ***
  
  Квартира Михаила оказалась не слишком уютной и по-холостяцки запущенной. Сразу видно, что постоянной хозяйки в доме не водилось, да и сам владелец жилплощади здесь бывает наездами. Мебель, стоявшая в доме, казалось, специально была собрана из разных эпох. О каком-либо стиле в простеньком дизайне интерьера не шло и речи. К тому же жилье оказалось захламлено не распакованной бытовой техникой на все случаи жизни. Видимо, покупалось с прицелом на будущее, но за неимением достаточных побудительных мотивов к задействованию ее в каждодневном использовании, так и не нашло рационального применения. И теперь помещения чем-то походили на импровизированный склад челночника 90-х годов.
  
  Несмотря на позднее время для приема гостей, Михаил неожиданно обрадовался компании, уверяя, что Кир его ничуть не потеснит. А об оплате за съем комнаты вообще не хотел слышать, по крайней мере, до конца уже текущего месяца. Дескать, если Кирилл и впрямь надумает не просто погостить пару недель, то тогда и будет предметный разговор об аренде жилья с первого числа следующего месяца. По выражению хозяина - 'чтобы считать удобнее'. Кир сделал вид, будто поверил, хотя точно знал, что хозяин вполне способен управляться с многозначными числами и без калькулятора.
  Отзвонившись дяде Боре и сообщив, что нормально устроился у их приятеля, Кирилл надеялся сразу улечься спать, но проклятое забвение, чтобы хоть ненадолго отключиться, наступать никак не желало.
  
  Мысленно прокручивая разговор с матерью, жалея, что сорвался в какой-то момент, а в какой-то не высказался более грубо и внятно, Кирилл то и дело переключался на воображаемое объяснение с Оксаной, раз за разом отметая его и придумывая диалог заново. Его извинения уязвленной девушке не нужны, это понятно, но, тем не менее, просить прощения придется. И с какими глазами он придет к ней, и что скажет? Попросит потерпеть еще немного... Звучит бредово. А позвать Ксюшку в снимаемую у Михаила комнату он не мог.
  Батареи еще не затопили. Зябко кутаясь в одеяло, Кир прислушивался к звукам и запахам чужого запущенного жилища. Сквозь щели в рассохшихся от времени деревянных рамах с противным свистом сифонили сквозняки. Покрытые желтоватой, местами облупившейся старой краской штапики, удерживающие стекла, казались парню анахронизмом. В их районе давным-давно в домах красовались пластиковые рамы. Даже у тех, кто считал подобное излишество слишком дорогим удовольствием. Муниципальные власти планомерно проводили замену, заодно украшая стены старых домов современными красочными панелями, 'отмывая' выделенные на капремонт средства. Со стороны и впрямь смотрелось симпатично. Ну кого волнует, что в 'бюджетном' проекте для окон использовался самый дешевый профиль, который из-за сезонных погодных условий вел себя ничуть не лучше, чем старые деревянные прототипы.
  Канализационные трубы и батареи центрального отопления тоже подверглись частичной замене. Кирилл помнил, как Ксюшкина мама сетовала на последствия 'улучшений', расстраиваясь, что им сменили аккуратную чугунную трубу в ванной на какое-то убожество, сваренное из отрезков разнокалиберных труб, из-за чего это помещение теперь напоминает бойлерную.
  Родители, посмотрев, что творилось во время 'капитального ремонта' у своих знакомых в соседнем доме, пришли в ужас от подобной перспективы. Хорошо, что в их многоэтажке проживал кто-то из больших административных шишек района. В их доме ремонт сделали в рекордно короткие сроки, качественно и с учётом пожеланий жильцов. Конечно, пришлось доплачивать за 'индивидуальные проекты', обошедшиеся в копеечку, но зато и плеваться не тянуло за такую вот благотворительность городских властей.
  У Михаила в доме трубы тоже требовали замены. Наверное, сгодился бы даже этот общегородской 'эконом вариант'. Равномерное шлепанье разбивающихся о дно ванны капель воды из подтекающего крана раздражало. Не говоря уж о том, что не получалось избавиться от ощущения брезгливости, глядя на ржавые потеки на вполне приличной сантехнике.
  Руки у дяди Миши росли откуда надо, да и слесарный инструмент в доме имелся. Вот только почему-то он не спешил самостоятельно устранить неисправности и заменить хотя бы прокладки в кране, да и работников РЭУ не жаловал.
  То ли пока приходил в себя после долгого отсутствия, то ли сейчас, в связи с непредвиденным 'недомоганием' крепкому мужику было не до подобных глупостей.
  Вообще-то друзья-приятели уважали его за дотошность в том, чтобы все в хозяйстве работало исправно. И без просьб и напоминаний Михаил находил себе занятие, осуществляя небольшой ремонт возникающих неполадок. Мелкие плотницкие и электромонтажные работы для мужчины так же не представляли затруднения.
  Может быть, все дело в том, что в этом доме не было женщины, которая ткнула бы его носом в существующую проблему, требующую мужских рук?
  Кстати, почему все-таки?
  Не встретил ту, единственную женщину, или когда-то разминулся с ней?
  Вообще-то Кириллу была не настолько любопытна чужая частная жизнь, чтобы искать ответы, просто бродившие в голове мысли в какой-то момент свернули не туда.
  А вот сам он встретил ту, рядом с которой хотел прожить долгие годы. Но тоже чуть было не разминулся. Но теперь-то уж приложит все усилия, чтобы удержать ее.
  И если Ксюхе надо доказать, что мужчина нужен не только в спальне, но и в хозяйстве пригодится - научится обращаться с газовым ключом (слава богу, гвозди забивать или заворачивать шурупы умеет с третьего класса). В крайнем случае, можно по специальности заработать достаточно денег, чтобы пригласить квалифицированных специалистов.
  Мечты, мечты...
  Наверное, можно было бы снять хотя бы однокомнатную квартиру в приличном состоянии, не требующем ремонта, и перевезти Ксюху с Катей туда. Но кто будет с ними рядом, когда он снова уедет? Вряд ли Оксанка согласится утомлять ребенка переездами и нервировать новой обстановкой на краткий срок. Да и как она будет обходиться с малышкой одна, без помощи родни, которая всегда под боком?
  Эх, как было бы здорово, если бы все проблемы с матерью и Оксаной сами собой рассосались чудесным образом. Ведь они могли бы пожить у него, пока обустраивают новое, собственное жилье... Места в просторной трешке вполне хватило бы на четверых взрослых и одного очаровательного ребенка.
  Ужасно хотелось обойтись без ссор и объяснений с близкими сердцу женщинами, но, увы, не сложилось.
  Невозможность просто пропасть еще на год, не предприняв хотя бы попытки что-то объяснить, Кирилла страшно огорчала, но он героически прогнал упаднические мысли.
  
  Покрутившись с боку на бок, прислушиваясь к легкому скрипу пружинного матраца, парень поднялся с выделенного ему дивана и теперь мерил шагами погруженную в полумрак комнату, натыкаясь на выступающие углы немногочисленной мебели, какие-то вещи, коробки, захламляющие большую часть помещения. И дело даже было не в том, что он не ориентировался пока в чужой квартире. Просто мысли были слишком далеки от того, чтобы помнить об инстинкте самосохранения и обращать внимание на несколько лишних синяков. Душа корчилась от боли - гнев и злость уже схлынули, оставив горькое сожаление с привкусом пепла. Если бы он не уехал, могло ли бы быть все иначе?
  Но ведь он не мог не уехать, лишив себя шанса предложить Ксюхе с дочерью свое покровительство. Ее соседи, отчим и, скорее всего, ее отец, придерживались каких-то ортодоксальных взглядов на распределение ролей в семье. И считали, что мужчина, претендующий на счастливую семейную жизнь с Оксаной, должен обеспечить свою женщину нормальными условиями. С одной стороны это напоминало какой-то нелепый фарс, как в мексиканских мыльных сериалах для домохозяек. Чушь какая - с милым ведь должен быть рай и в шалаше! А с другой - Кир понимал сейчас, пока ребенок совсем маленький, Ксюха крайне уязвима и зависима от своих близких. Ни нормальной работы со стабильным заработком для молодой матери сходу не найти; ни жилья, вздумай она взбрыкнуть, пойти наперекор родне и проявить характер, заявив, что готова уйти к нему. Понятно, что ситуации бывают разными и любовный дурман часто застилает молодым людям разум. Но они уже вышли из возраста Ромео и Джульетты, и следует твердо оценивать свои реальные возможности.
  Как долго они продержатся на голом энтузиазме, пустившись в свободное плавание? И не разобьется ли утлый челн их любви о скалистый берег бытовых проблем? Меньше всего Киру хотелось бы навернуться с высоты восхитительного полета, где парила его душа, и растерять это ощущение счастья единения, уверенности во взаимных чувствах. Не хотелось, чтобы Оксанка из самой замечательной девушки на свете превратилась в сварливую стервочку, пилящую его за неустроенный быт и недостаток денег. Ничто так не угнетает, как осознание собственной неполноценности и нереализованности мечты. Одних голых стен, на которые сумел заработать, для счастья маловато будет...
  Понятно, что многие семьи оказываются в гораздо худших бытовых и финансовых условиях, и ничего - как-то живут и чему-то радуются. Ищут способы справиться самостоятельно в борьбе против выпавших на их долю невзгод и неурядиц, а не просто выжить назло врагам.
  Нафига такие жертвы? Киру не хотелось, чтобы у них было 'как-то'. Хотелось, чтобы было если уж и не превосходно, то хотя бы хорошо.
  Жаль, Анна Андреевна не готова оставлять работу ради внучки. Представить, что Ксюха запихивает Катю на пятидневку в ясли (потому что, услуги хорошей няньки с безупречными рекомендациями обходятся слишком дорого), а сами они с ней пашут от зари до зари на работе, отказывая себе в малых радостях, чтобы 'когда-нибудь потом' в их светлом будущем обеспечить себе достойное существование, было сложно.
  
  (Про участие Лидии Николаевны в воспитании Кати Кирилл пока не знал, и поэтому не рассчитывал на то, что не просто хорошая, а отличная няня у них останется в любом случае. Ромкина мама не готова была отказаться от любимой снегурочки, которую нечаянно вымолила для 'приемного сына').
  
  Собственное воображение парня пасовало перед безрадостной картинкой унылого быта.
  А значит надо сейчас, стиснув зубы, добиться хотя бы начального старта. Вряд ли он достоин того, чтобы Оксанка жертвовала своим комфортом в угоду его амбициям, интересам и прочему.
  И, выходит, что Ксюхино семейство по-своему право - хочешь, чтобы любимые девочки были довольны и счастливы, не жалея о том, чего лишились, - будь любезен обеспечь их не хуже. Все обязательно вернется сторицей. С работы будет тянуть домой, где тебя ждут, где тебе рады и где по-настоящему отдыхаешь душой и телом, вкусно накормленный и обласканный вниманием. И не придется искать уважительные причины, из-за которых можно отсрочить возвращение.
  Как же обидно, что за один сезон не удалось заработать столько, чтобы снова не уезжать. Хотя дядька сказал, что нечего гневить богов - в этом году у артели вышел весьма удачный прибыток.
  Но внутри все протестовало против скорого расставания. Если бы не благородная цель с ее конечным результатом, было бы совсем невыносимо мириться с подобной ситуацией. Но он справится. Обязательно. Ради Оксаны с Катей. И не только.
  И мать не права - он вовсе не собирается превращаться в подкаблучника и потакать своей женщине во всем, что ей заблагорассудится потребовать. Во-первых, потому что Ксюха вполне адекватный человек, способный реально оценивать запросы и возможности. А, во-вторых, потому что эгоистичное желание и самому быть счастливым напрямую зависит от того, как Оксана и ее дочка будет себя чувствовать рядом с ним. Понятно, что абсолютно счастливыми людьми себя могут считать только неизлечимые идиоты, куда уж совсем без трудностей? Но если его девочки в целом будут довольны, значит, и сам он будет получать нехилые дивиденды со своего вложения в копилку семейного блага, и будет черпать от них позитивные эмоции. Так что это стремление с его стороны вполне логично, если не сказать - эгоистично.
  Как-то давно, кажется, еще в прошлой жизни, Ксюха обмолвилась, характеризуя старшего из своих соседей, что он законченный эгоист и поступает так, чтобы самому получить обязательную выгоду. Но глядя на довольного жизнью Романа, Кир сейчас лучше понимал его позицию. Вот вроде бы тот старался 'для себя', но ему впору позавидовать, потому что действительно так и получалось - наверное, у каждого зрелого человека должно быть место, куда хочется возвращаться день за днем долгие годы в любом состоянии души и тела. Для Ромки такой отдушиной служила семья, которую он каким-то невероятным образом создал, собрав вокруг людей, которыми дорожил. И кто посмеет осудить его за это?
  
  Но для начала надо объяснить Ксюхе, что он уже не отступится в любом случае. И его уход из дома - не просто акция протеста против авторитарной позиции недовольных его выбором родителей, а вполне себе осознанный и взвешенный поступок. Хоть и смотрится глупо, чем-то смахивая на поиски вселенской справедливости в юношеском возрасте. Он уже не бушующий подросток с замашками максималиста, а мужчина. А мужчина и обязан заботиться о своей семье. И, значит, иного выхода, чтобы получить Оксану с Катей, у него просто нет.
  Пусть девочки и принадлежат пока другому, но это ведь номинально, и вопрос времени, когда он сможет ввести их в СВОЙ дом. Главное, что Ксюха не высказалась против этой затеи. Значит, осталось доказать, что он заслуживает доверия и, если уж не любви до гроба (Кир очень надеялся, что со временем добьется и этого), то хотя бы стойкой привязанности. Странно, что он не замечал за сбой подобной потребности пару лет назад, когда семья в его воображении выглядела необходимым атрибутом взрослой жизни, но каким-то абстрактным...
  Встречи с друзьями-приятелями, которые проверяются временем, поиск себя, реализация каких-то планов - безусловно, важная составляющая в жизни каждого нормального человека, но семья - это особый якорь, помогающий зацепиться на месте, и как бы абсурдно не звучало - удержаться на плаву.
  Теперь Кирилл точно знал, что его душеньке угодно. И даже испытывал зависть к Роману и Артему, которым привычные рамки условностей были ни к чему. Парни, оказывается, с удовольствием коротали вечера дома. Вполне себе уютные часы досуга, какие-то мирные, пронизанные атмосферой любви и гармонии. Он же сам, придурок, лишил себя подобного удовольствия. Главное теперь было не упустить шанс все исправить. Мать поймет. Пусть со временем, но обязательно должна понять...
  На сердце все равно было тяжело, но, в то же время, надежда согревала и утешала. Только невозможно стыдно стало, что усомнившись, он снова невольно обидел Ксюшку.
  
  Кирилл несколько раз порывался позвонить ей, хватая мобильный, но одергивал себя, понимая, что извиняться надо только при непосредственном контакте, глядя в глаза.
  И пусть вина его была не явной, а косвенной, но последствия материнского поступка могли иметь необратимый характер. Представить себе, что Кати, солнечного котенка, несущего светлую радость всем вокруг, не было бы на свете, Кирилл не мог. Он очень надеялся на то, что ему удастся поладить с девочкой. По крайней мере, его душа моментально отзывалась, хоть и сидело занозой, что Катюшка слишком уж похожа на биологического отца, а, значит, забыть о его существовании не получится. Но зато она и Оксанина дочь... И это вполне перевесит все сомнения и негатив, которые могли бы отравить его жизнь и на подсознательном уровне.
  Он очень надеялся, что со временем появятся и собственные дети. Не сейчас, позже. Когда Оксана достаточно окрепнет поле рождения Кати. К тому же эгоистично хотелось наслаждаться ее вниманием. Понятно, что единолично и безраздельно уже не получится, но молодой человек даже помыслить не мог, что станет ревновать к Катюшке. Наоборот, у него теперь целых два источника вдохновения и объекта заботы. Скучать уж точно не придется...
  
  Кирилл остановился у окна, оперся ладонями на холодный камень широкого подоконника сталинской пятиэтажки, и прижался пылающим лбом к стеклу.
  Не стоит искать мотивы для оправдания или обвинения собственной матери. У нее своя правда. Виноват в разрушении отношений с любимой девушкой он сам и никто другой. Ксюха была его. И Катя могла бы быть его дочерью. И много еще чего могло бы быть...
  Или не быть...
  Можно было бы избежать или не допустить горьких последствий, которые приходится расхлебывать. Насколько же все было бы проще, если бы не было той нелепой ссоры из-за Ритки и последующего расставания...
  Тогда казалось, что он прав, а Ксюха разобиделась, устроив скандал на пустом месте. И в тот момент он действительно почувствовал некоторое облегчение, получив 'передышку' в их отношениях. Только как-то уж очень скоро обретенная свобода начала тяготить. И теперь именно ему почему-то в разы больнее, что все вышло так, а не иначе. Но так и надо, чтобы никогда не забывал взвешивать свои решения, не смел вымарывать эти ощущения из памяти, чтобы вновь не допустить ничего похожего, не повторить глупых и страшных ошибок.
  Сейчас появился шанс если уж и не начать все с чистого листа, то хотя бы в дальнейшем избежать досадных помарок...
  Парень чувствовал себя в состоянии справиться с этой задачей и торопил наступление нового дня.
  Представив, что скоро увидит Ксюху и Катюшку, губы сами собой растянулись в мечтательной улыбке.
  Побелевшие костяшки пальцев стиснули край пыльного подоконника, на котором в разнокалиберных горшках засох причудливый гербарий завядших без полива в отсутствие Михаила растений. Впрочем, похоже, они и изначально-то были какими-то чахлыми.
  Вот Ксюха любит цветы и такой печальной участи для домашней флоры никогда бы не допустила.
  Сочувственные мысли по поводу погубленных хозяйских растений были вытеснены из головы парня незабвенным образом Оксаны...
  И снова захотелось хотя бы просто обнять девушку и застыть неподвижно, вдыхая аромат ее волос... Такой родной, притягательный, дразнящий...
  Как же он уже опять успел соскучиться...
  Но камнем на душе лежит ссора с матерью, омрачая радость.
  
  Кир тяжело вздохнул.
  Надо взять себя в руки, отрешиться от посторонних мыслей и лечь спать. Завтра насыщенный день. Даже если Ксюха и не даст положительный ответ (из-за чего Кирилл нервничал, как влюбленный подросток, с которым старшеклассница может отказаться пойти в кино), он не собирался складывать лапки и сдаваться. Слишком высока была ставка. А вдали от дома хорошо мечтается о таком, как собственный дом, семья, уют, любимая, дети... И все эти понятия почему-то ассоциировались с образом лишь одной женщины - с Оксаной.
  Наверное, он и впрямь в отцовскую 'бракованную' родню однолюбов.
  Бедный парень, вымотанный физически и морально, лишь под утро забылся тяжелым тревожным сном. Батарея мобильного сдохла, но, перетряхнув все свое немногочисленное барахло, Кир убедился, что кабель для зарядки телефона (а также наручные часы) умудрился забыть дома. Чертыхнувшись, но стараясь не расстраиваться, он отложил бесполезную игрушку, понадеявшись, что завтра воспользуется хозяйским. Жаль только, что никакого другого будильника у него под руками нет.
  
  ***
  
  Бессонная ночь, проведенная парнем в тягостных раздумьях в чужой квартире, нелегко далась ему, измученный организм жестоко отомстил наутро ломотой в висках.
  Мысленно Кирилл то и дело возвращался к разговору с матерью, неприятно пораженный ее непримиримостью в отношении Оксаны. Однако это не помешало ему все так же твердо придерживаться собственного мнения. Вот только неприятное чувство потери не получалось выкинуть. Все-таки надежные тылы - любящая семья, куда можно возвратиться в любом состоянии души и тела, многое значит. А теперь даже непонятно, где его дом...
  
  Погода окончательно испортилась, и к утру холодный северо-западный ветер нагнал сизые, тяжелые тучи, которые, разверзнувшись, обрушили на город тонны воды. Дождь барабанил по стеклам, разбиваясь о скосы отливов, в приоткрытую форточку тянуло бодрящей свежестью. Под эту мерную дробь дождя, закутавшись в тяжелое ватное одеяло, выделенное Михаилом, спалось особенно сладко.
  А, может быть, дело в том, что негатив отступил на время, и Кириллу снилось воплощение его мечты: просторная и в то же время удивительно уютная собственная квартира, в которую Оксанка вошла хозяйкой, и пара-тройка чадушек, выбегающих наперегонки из детской, радостно галдя, чтобы встретить его возвращение с работы...
  
  Проснулся Кирилл словно от толчка извне, с гудящей будто с похмелья головой. За окном было по-утреннему сумрачно, но ощущение времени все-таки тревожило. Чертыхнувшись на вырубившийся мобильный, Кир посмотрел на висевшие на стене часы и выругался более витиевато - почти полдень!
  Надо было хотя бы предупредить Оксану, что уже не успевает ко времени прогулки. Впрочем, какая прогулка, когда за окном такое творится?
  Покрутив бесполезный телефон, Кир вышел из комнаты, убедился, что Михаил куда-то ушел, оставив записку, дескать, чувствуй себя как дома, буду поздно.
  Сотовый мужчины оказался вне зоны досягаемости, а домашний телефон - за дверью соседской комнаты. Входить в отсутствие хозяина квартиры в его апартаменты, показалось Кириллу неудобным, хотя замка на двери не было. Хоть отправляйся на улицу искать таксофон.
  Но телефонный разговор ничего не решит. Кир интуитивно чувствовал, что от его сегодняшних слов будет зависеть очень многое...
  В просторном холодильнике было пусто. Желудок недовольно заурчал, сетуя на отсутствие нормальной еды. Поставив чайник, чтобы заварить найденный на полках растворимый кофе, парень отправился в душ, надеясь, что не только освежится, но и мозг, наконец, проснется и будет на его стороне.
  
  ***
  
  Ксюха маялась в ожидании звонка. Ей почему-то казалось, что Кир должен позвонить с самого утра, и отчаянно боялась, что любимый не позвонит. Странные иррациональные страхи возвращались и множились. У нее все внутри обрывалось только от одной мысли, что несостоявшаяся свекровь смогла его убедить больше не встречаться с ней. Или же он сам сделал свой выбор в пользу сыновнего долга...
  
  К тому времени, когда Кирилл наконец-то проснулся, Ксюха совершенно извелась в ожидании, пыталась взять себя в руки. При каждом телефонном звонке сердце девушки замирало в радостном предчувствии, но эти звонки и сообщения были не от Кирилла. И она снова волновалась и тревожилась - а вдруг что-то случилось? Может быть, стоит позвонить первой? Потом уязвлено вспоминала о гордости и откладывала свой мобильник в сторону от соблазна. Что-что, а навязываться она никому не собиралась.
  Конечно, будет больно, если она, поверив и размечтавшись, обманулась в своих ожиданиях. Но не смертельно. Это только кажется, что сердце перестанет биться, если Кир не вернется. А на самом деле - не перестанет, и солнце не взойдет на западе, и не сядет на востоке... В глобальном масштабе никакой вселенской катастрофы не случится, а уж свой собственный Армагеддон чувств как-нибудь переживет - чай, не впервой...
  Девушка была благодарна Артему за ночное утешение. И особенно благодарна за то, что утром его рядом уже не оказалось. Все-таки не слишком удобно жаловаться собственному мужу на свою любовь к другому мужчине.
  
  Ромка с Артемом были отпущены еще с утра и на целый день по своим делам. И теперь Оксана радовалась, что они не видят ее в таких расхлябанных чувствах, из-за которых становилось неловко. Почему-то не хотелось показывать слабость, и уж тем более не хотелось, чтобы присутствовали свидетели ее метаний и переживаний. Не хотелось выглядеть в глазах ребят жалкой наивной дурочкой, ожидающей чуда или обломавшейся с ним...
  О прогулке на улице сегодня не было и речи - если бы просто моросил дождь, она бы могла отправиться. Но ветер налетал со всех сторон, то и дело меняя направление, трепал одежду и прически, выворачивал спицы, а то и вовсе вырывал у прохожих из рук зонты. И Оксана просто не видела критической необходимости мерить лужи, сражаться с природной стихией, грозящей обеспечить коварной простудой. Это Кате будет все равно в закрытой от ветра и дождя коляске, а вот 'водителю экипажа' придется несладко.
  Дочь, словно чувствуя ее нервозное настроение, капризничала, невзирая на попытки Оксаны отвлечь малышку. Наверное, было бы легче, останься Ромка с Артемом дома. Просто забрали бы Катю к себе, чтобы она не касалась негативных эмоций матери. Но, увы, сегодня девочки были предоставлены сами себе...
  Чтобы хоть как-то отвлечься, прогоняя глубоко затаившуюся тоску (пока Катюшка самостоятельно занималась игрушками, лишь время от времени привлекая внимание матери), Оксана приготовила обед, перевела несколько страниц очередного рабочего текста, и даже поболтала со свекровью.
  С родителями Артема ей было легко общаться - простые, открытые, искренние люди располагали к себе. И Анина дочь чувствовала вину за то, что они с Тёмкой невольно обманывают их ожидания. Как супруги Кашкины отнесутся к известию, что их ввели в заблуждение относительно большой и чистой любви детей? Будет очень жаль, если и мать, и отчим Артема презрительно отвернутся от нее, обидевшись за вынужденный обман.
  Елена чем-то неуловимо напоминала Ксюхе собственную бабушку Олю. Матери повезло со свекровью, которая даже после развода сына оставалась желанным гостем в доме бывшей снохи, приходя в гости не только, чтобы повидать взрослых внуков.
  
  С обедом вышло удачно - проголодавшиеся, промокшие и продрогшие ребята возвратились рано. Непогода помешала и их грандиозным планам на совместный отдых вне дома.
  Обратив внимание на угнетенное, нервозное настроение Оксаны, соседи пристали с расспросами. В результате которых она сдалась и раздраженно высказала, что ее беспокоит.
  Обменявшись многозначительными взглядами, Артем отправился укладывать накормленную дочь спать. А Ромка уселся рядом, приобняв нахохлившуюся, словно замерзший воробей, девушку.
  - Ксюх, радость моя, ну вот что ты дурью маешься, скажи на милость?
  - В смысле? - удивилась она.
  - Безо всякого смысла, - улыбнулся Роман. - Думаю, тебе уже просто необходимо расслабиться и получить хоть какое-то удовольствие. Долгое воздержание негативно сказывается на здоровье и общем тонусе, и такое состояние вредно как для мужчин, так и для женщин.
  Брови Аниной дочери поползли вверх. И на всякий случай она интуитивно попыталась отодвинуться. Ромкины шикарные идеи, рождавшиеся в голове парня спонтанно и с завидной регулярностью, как бы помягче выразиться, не всегда казались удачными для окружающих.
  - Не бойся, - рассмеялся сосед, - я вовсе не собираюсь предлагать свою или Тёмкину кандидатуру. Есть у меня один молодой, брюнетистый на примете...
  - Издеваешься?! - возмутилась Ксюшка, раздумывая, что лучше - гневаться или смертельно обидеться за насмешку над ее чувствами.
  - Ничуть, - не моргнув глазом, ответил Рома. - Думаю, Тёмычу просто неловко дать тебе свое благословение. Слишком он у нас с тобой правильный в некоторых вопросах. Так что эту неблагодарную миссию выполняю сам.
  
  Он невольно поморщился, вспомнив утреннее пробуждение в одиночестве. Всего несколько шагов до соседней комнаты, но что только не успел вообразить за эти пару минут. Но открывшаяся его взору картина заставила устыдиться собственных мыслей, прогнав мутную пелену совершенно неуместной ревности к Аниной дочери.
  Продрогший в прохладном помещении Тёмка, на котором из одежды присутствовали лишь трусы, во сне трогательно жался к закутанной в одеяло жене. Дислокация Катюшкиных родителей в кровати Оксаны Романа откровенно порадовала и успокоила, заставив усовеститься.
  Прокравшись на цыпочках к детской кроватке, он полюбовался на мирно посапывающую крестницу, поправил одеялко, мимоходом погладив сжатые в кулачки крохотные пальчики девочки, и неслышно отступил в сторону.
  Артем с удовольствием принял предложение пойти коротать остаток ночи на привычное ложе. Тем более что, озабоченный состоянием его окоченевших конечностей, Ромка не успокоился, пока лично не растер их, согревая теплом ладоней. А затем улегся рядом, прижавшись грудью к спине, оплетя руками и ногами тело любовника, и провокационно задышал в шею, заставляя того сомневаться в целесообразности сна в ущерб более интересным развлечениям.
  Тёмке хотелось поделиться своими сомнениями по поводу Ксюхиных переживаний, но Рома оборвал его, заявив, что не желает в своей постели обсуждать посторонних - ни девиц, ни тем более мужиков. В чем-то Артем понимал любовника, но игривое настроение окончательно пропало, и они все-таки решили поспать.
  
  А утром Тёмка проснулся оттого, что рядом с диваном слышалась какая-то возня и радостный дочкин голосок.
  С трудом приоткрыв ресницы, парень убедился, что ему не мерещится. Рома разлегся на полу, удерживая на вытянутых руках хохочущую крестницу, которой то позволял потоптаться по своей груди, то поднимал чуть выше, дразня. Катюшка что-то лопотала, смешно дрыгала ножками, пытаясь найти опору. Но Артем мог бы поклясться, что ей больше нравилось болтаться в воздухе.
  Оба были чертовски довольны, сосредоточенные на своей забаве, и даже не обратили внимания, что бодрствующих в комнате стало уже трое.
  Обижаться на раннюю побудку Артем не стал. Наверняка переодетой с ночи и накормленной Катюшке уже надоело сидеть на кухне, вот и перебрались в комнату.
  Представить себе, что однажды ребенок исчезнет из их с Ромкой повседневной жизни, которую дочь наполняла каким-то особым смыслом, юноша не желал.
  Решив, что в выходной день может позволить себе еще немного поваляться в потели, Тёма не стал окликать их, демонстрируя, что уже проснулся. И с затаенной нежностью еще долго наслаждался умиротворяющей взор идиллией, наблюдая сквозь прикрытые ресницы за этой нехитрой игрой двоих самых любимых существ, без которых он уже не мыслил своего существования.
  И только легкая заноза - напоминание о том, что в соседней комнате, в смятении чувств, находится Оксана, не давали ему ощущать себя в эти минуты абсолютно счастливым человеком. Ксюшка заслуживает быть любимой и желанной. А свое самолюбие и собственнические замашки, которые диктуют подсознанию никому не отдавать девушку, которая по-настоящему ему вовсе и не жена, а просто подруга, придется держать в узде. Это справедливо.
  
  Пока Ксюшка сосредоточенно раздумывала над тем, глумится сосед или, в самом деле, пытается войти в ее незавидное положение со своим экстравагантным предложением, вернулся Артем. Удовлетворенная тем, что полный комплект самых близких ей людей: папа-мама-крестный - снова в сборе, да еще и под умиротворяющий шелест дождя за окнами, малышка уснула очень скоро.
  - Дурак ты, Ром, - уже не так уверенно возразила Оксана, покосившись на мужа. - А, потом, где мне заниматься моральным падением? Сюда привести? - скептически усмехнулась девушка.
  По перекосившимся лицам парней поняла, что такой вариант они даже не предполагали.
  - В какой-нибудь гостинице? Или попросить кого-нибудь из подруг уступить собственную жилплощадь на пару часов?
  К удивлению Оксаны, Артем не вмешивался, молча кусая губы. Но выражение его лица вовсе не свидетельствовало о том, что он категорически возмущен или оскорблен обсуждением данной темы. Видимо, и впрямь у самого просто язык не поворачивался произнести подобное предложение вслух.
  - Бабушкина квартира пока свободна, - вспомнил Рома, рассеянно зацепив взглядом подоконник, уставленный цветочными горшками с пышной декоративной зеленью. Ксюха, увлекавшаяся озеленением их жилища, сама просила, чтобы ей напоминали о необходимости поливать цветы и в квартире материных родителей, которые все еще пребывали в деревне...
  - Точно! И как я сама не догадалась, - желчно буркнула она, поднимаясь с табуретки. - А то ведь скоро приедут, или Кирилл снова уедет на свой гребаный прииск. И к кому потом обращаться со своими сексуальными проблемами?
  - Ксю... - окликнул смутившийся Артем, чувствуя себя участником дрянной театрализованной постановки.
  - Да ну вас, - отмахнулась Оксана, выходя с кухни.
  
  ***
  
  Кир все-таки объявился ближе к вечеру.
  Оксана к тому времени успела несколько раз переменить свое отношение к ситуации с его долгим отсутствием.
  Но на этот раз ребята не стали высовываться из своей комнаты, предоставив возможность ей самой открыть входную дверь горе-ухажору и высказать ему все, что накопилось.
  - Привет... Извини, я снова без звонка, телефон сдох... Можно войти? - замялся Кирилл на пороге.
  В его жадном и в то же время тоскливом взгляде, читалось столько противоречивых эмоций: вина, любовь, сожаление, нежность, надежда, решимость, отчаяние и снова надежда, что девушка не смогла остаться равнодушной, как бы ей этого не хотелось показать.
  Естественно Ксюха выдавила: 'Да!'.
  
  Новый визит мрачного и решительно настроенного парня, опять заявившегося с букетом и какой-то большой яркой коробкой, впечатлял. Кирилл молча переступил порог, почему-то растеряв все заготовленные фразы в оправдание поступка своей матери, покусившейся на святое для него. В голове молодого человека все еще не укладывалось, как адекватная женщина оказалась способна на такое. Почему не подумала о его чувствах, о чувствах Оксанки, да хотя бы элементарно - о последствиях стресса в такой ситуации для беременной женщины?
  Ужасаясь мыслей о том, как могло все обернуться, Кирилл чувствовал, что Оксана с дочкой стали ему еще дороже. И эта незримая связь не истончалась, а будто бы укреплялась день ото дня, не теряя ни своей новизны, ни привлекательности.
  Хотелось забрать обеих девочек из этого чужого дома немедленно, будто только он один в состоянии оградить их от любых неприятностей и забот, укрыть от всего враждебно настроенного мира. Кир чувствовал, что выстрадал эти отношения и заслуживает награды, добиваясь права назвать их своими.
  Но едва Оксана открыла дверь - словно онемел и оказался дезориентирован воцарившимся хаосом в собственных чувствах.
  Дождавшись разрешения пройти, опустил коробку на пол и протянул Оксане букет.
  Девушка машинально приняла его, не разрывая взгляда, и вдруг сама сделала шаг навстречу.
  Только этой малости и не хватало. Кирилл сгреб ее в охапку и застыл, нимало не заботясь о состоянии зажатого между их телами несчастного букета нежно-коралловых ранункулюсов. Благо - не розы с их острыми шипами.
  Видя его замешательство в выборе, миленькая продавщица посоветовала купить именно эти цветы, чем-то одновременно напоминающие и купальницы (все реже и реже встречающиеся на лесных опушках), и на нежные розы.
  В голове парня билась теперь лишь одна мысль - не отпущу! Только и сумел выдавить:
  - Прости...
  - Тебе не обязательно извиняться за своих родителей, Кир, - придушенным шепотом отозвалась Оксана, не пытаясь высвободиться из тесного плена крепких объятий.
  - Ты слишком великодушна, - грустно улыбнулся он, прижавшись губами к ее макушке.
  
  Может быть, они еще долго не смогли бы отлепиться друг от друга, но из дальней комнаты подала голос проснувшаяся Катюшка, обнаружившая, что к моменту ее пробуждения никого из взрослых рядом нет. Вопиющее безобразие!
  На требовательный зов ребенка Артем выглянул из большой комнаты, старательно делая вид, что не замечает в прихожей ничего необычного. Следом за ним показался Роман, за пару часов успевший соскучиться по крестнице.
  Оксана было дернулась, но Ромка, проходя мимо скульптурно застывшей композиции, лишь махнул рукой, снисходительно ухмыльнувшись:
  - Мы сами справимся.
  - Ну вот... цветочки помялись... - смущенно пробормотала Оксана, нехотя отстраняясь и не решаясь поднять глаз. Стараясь скрыть волнение, девушка с жалостью расправила измятые лепестки и слегка потерявшие первоначальный привлекательный вид шарообразные бутоны.
  - Не расстраивайся, радость моя...
  - Как же не расстраиваться? - возразила она. - Красивые какие... были...
  - Завтра тебе принесу такие же, или еще лучше. Какие захочешь, - утешил Кирилл, с неприязнью разглядывая чужое обручальное кольцо на безымянном пальчике любимой девушки.
  - Не надо цветов, лучше сам надолго не пропадай. Я тебя так ждала... - призналась она, потупившись.
  - Прости, что я так долго не шел, Ксюшонок, - повинился молодой человек. - Сначала позорно проспал, а потом все никак не мог собраться с духом... Я не знал... Понимаю, что это не оправдание, и все же...
  - Все, замяли! - прижала она ладонь к его губам. - Не хочу вообще обсуждать эту тему. И уж точно не сейчас.
  Она врала ему и себе. Очень хотелось обсудить именно это. Но страшили ответы на так и не заданные вопросы. Хватило лишь бессонной ночи и половины дня в ожидании, чтобы понять, что она не готова никому уступать любимого человека. Даже его матери.
  Нет, Ксюша вовсе не собиралась объявлять войну женщине, без которой Кира не было бы на свете. И разве не лучшим ответом считается то, что он все-таки вернулся?
  
  Отказываться от очередного чаепития в этом доме Кирилл не стал...
  Вот только снова почти точь-в-точь повторилась дурацкая ситуация, когда вокруг оказалось слишком много лишних людей. Присутствие Оксанкиных соседей напрягало и ее саму, и его. Да и парни, которым они попали под пристальное перехлестье взглядов, кажется, были не в восторге от его визита. Непросто снова оказалось всем, за исключением безмятежного крутящегося под ногами ребенка, дорвавшегося до очередного подарка от дяди-'Бармалея'.
  Легкая застольная беседа не клеилась, слова застревали в горле, приступами накатывало удушливое волнение, расцветая на щеках лихорадочным румянцем. Но глаза сильнее всего выдавали чувства. Пылкие взгляды, которыми обменивалась влюбленная парочка, соблюдая условности, говорили сами за себя.
  
  По поводу подарка для Ксюхиной дочки - дорогой развивающей музыкальной игрушки, от которой Катюшка оказалась в восторге, несмотря на то, что у нее уже была подобная этой, морщившийся от громких звуков Артем высказался крайне негативно. И попросил впредь не делать такие подлянки остальным домочадцам. Кирилл, тоже уже слегка офигевший от какофонии извлекаемых ребенком звуков, поспешил согласиться с разумным требованием Катиного отца.
  А потом Тёмка к вящей радости присутствующих отвлек ребенка, уговорив малышку оставить новую игрушку и поиграть в прятки. Прихватив затисканного со вчерашнего дня медведя, прятаться они ушли в большую комнату, которую занимали парни.
  Роман же с заговорщицким видом всучил Аниной дочери ключи от квартиры ее бабушки Веры, уверяя, что ей прямо сейчас необходимо идти спасать домашние растения.
  - Я вечером схожу, когда Кирилл уйдет, - заупрямилась Оксана, испугавшись, что Кирилл воспримет это намеком, что ему уже пора и честь знать.
  - Никогда не откладывай на потом то, что можешь сделать сейчас, - слегка перефразировав поговорку, авторитетно заявил сосед. - Кир тебе поможет управиться с лейкой. Заодно и поговорите, - не слушая робких возражений, отрезал он. - Действуй по обстановке, Ксюшонок, - заботливо помогая девушке облачиться в легкий плащик, шепнул Ромка на ухо, незаметно что-то запихнув в карман.
  Трогательная забота не осталась без внимания Кирилла, ревниво взирающего на странную сцену.
  Честно говоря, он никак не мог сообразить, что же сие значит?! Их обоих фактически выставили за дверь. С одной стороны этот момент тревожил, а с другой - действительно обрадовал возможностью поговорить наедине.
  А через пять минут, когда они поднялись в лифте на верхний этаж, где находилась квартира Ксюхиных родственников, и девушка, сунув руку в карман, вместе с ключами вытащила пачку презервативов, картина более-менее прояснилась.
  - Сводник бесстыжий! - вспыхнув до корней волос, высказалась Оксанка, судорожно запихивая обратно в карман плаща коробочку, уличающую Ромку в безнравственности. Небось, щедро отслюнил из собственных запасов.
  Она просто не могла себя заставить поднять голову и посмотреть в глаза Кириллу. Вот что он теперь может подумать об их дурацкой семейке? Что они втроем периодически устраивают безобразные оргии? Рома - придурок! Как он мог так подставить ее?! Да и муженек, с чьего молчаливого попустительства, сосед позволил себе такую подлую выходку, не лучше! Оба - гады!
  Мысли лихорадочно заметались, а сама она, оглушенная коварным предательством парней, напротив, словно впала в ступор, судорожно зажав в руке связку с ключами и не решаясь открыть заветную дверь.
  Поговорить без посторонних ушей им с Кириллом действительно надо. Да, честно сказать, она не отказалась бы и от молчаливого общения, когда тела, сплетаясь в древнем, как мир, любовном танце, сами кричат об испытываемых чувствах. Но не так же откровенно, будто обухом по голове!
  - Ксюш... - мягко начал заинтересованный происходящими метаморфозами молодой человек.
  - Кир... это не то, что ты подумал... - пролепетала она, еще больше расстроившись, представляя, как убого смотрится со стороны ее жалкая попытка оправдаться в глазах любимого.
  Неизвестно, как Ромка умудрился угадать, что Кир воспримет именно так, как он и рассчитывал, но, видимо, у мужиков тоже есть какая-то собственная логика, недоступная женскому пониманию. Потому что, вместо того, чтобы разозлиться, устроив ревнивую сцену, или оскорбиться, начав подозревать незнамо в чем и соглашаясь с матушкиными доводами о полном отсутствии нравственности у некоторых особ, Кирилл неожиданно обнял. Отвлек невесомым поцелуем в пылающую щеку и аккуратно вытащил ключи из ее ладони.
  - Не драматизируй, Оксан, - посоветовал парень. - Все хорошо, родная моя. Этот ключ? - выбрав один из связки, показал он, смутно припомнив, какой замок она вскрывала пару лет назад, когда вот так же, только тайком, они использовали квартиру родителей Анны Андреевны для свиданий, полных чувственного наслаждения.
  Все еще крайне смущенная и раздосадованная спутница только кивнула.
  А у него пульс забился чаще, почти оглушая, и пальцы предательски дрогнули, выдавая отчаянное волнение.
  Думать о том, какую цель преследовал Роман, толкая Оксанку на прелюбодеяние, вовсе не хотелось. Кирилл сейчас был почти благодарен ее соседу за появившуюся возможность. И за то, что Тёмка сделал вид, будто ничего не замечает и не понимает.
  Значит, парни, действительно, не обманывали насчет того, что отпустят ее, если поверят, что он проникся ответственностью. Или, сам того не зная, прошел какой-нибудь из их дурацких тестов на вшивость? Слишком уж было непохоже на то, что гей-парочке смертельно надоело просто изображать, будто Ксюха не мешает их личной жизни. Тут действительно, что-то другое. Скорее, так заботятся о любимых младших сестрах...
  Вот только больно ранила Ксюшкина реакция. Он ожидал немного другую...
  Почему она выглядит такой подавленной? Неужели не рада, что они могут наконец-то прикоснуться друг к другу, ну и не только прикоснуться, украдкой сорвав поцелуй...
  Пусть так не принято, пусть их встреча с версией 'полить цветочки' звучит нелепо, но в данный момент Кир был согласен даже на эту малость, удивляясь, куда подевалась его выдержка, хладнокровие и готовность долгой осады, чтобы переубедить любимую, если она все еще сомневается в его чувствах.
  
  Справившись с замком, Кирилл пропустил девушку вперед, аккуратно прикрыл за собой дверь и остановился.
  Оксана тоже застыла, терзая собственные пальцы, видимо, психуя и не зная, как теперь себя вести.
  - Ксюш, - уронив связку с ключами на полочку под зеркалом, позвал Кирилл, - солнышко мое, повернись ко мне, пожалуйста?
  - 'Гюльчатай, открой личико', - нервно хихикнула она, передразнив, стараясь скрыть собственное волнение, и потянулась к выключателю. - Надо свет включить...
  - Не надо, - перехватив ее руку, Кир мягко потянул на себя, заключая девушку в объятия. - Я пойму, если ты скажешь, что идея с поливом цветов была идиотской.
  - Вот именно - абсолютно идиотской! - сердито подтвердила она. - Два имбецила! Кир, извини, я не думала, что они на такое сподобятся...
  Теплые ладони парня, сомкнувшиеся на ее пояснице, обжигали даже сквозь одежду.
  - Я не в обиде... - глухо пробормотал он, заводясь от ее близости все сильнее.
  - Зато я в обиде! - попыталась она отстраниться, но Кир не отпустил, чувствуя, как слишком поспешно и неукротимо оживает мужское естество. - Как ты не понимаешь? Это же выглядит, как... как... - задохнулась она от возмущения, не решаясь произнести непристойность вслух, чтобы слова и впрямь не обрели должный вес и негативный смысл.
  - Дурочка ты моя, - догадавшись, наконец, что именно ее тревожит и смущает, расслабился парень, тихо рассмеявшись. - Ничего предосудительного я не успел себе придумать, чесслово, Оксан! И не старайся убедить меня в обратном.
  - Ах, дурочка?!
  - МОЯ! - поспешил исправиться Кирилл, акцентируя внимание на другом слове из превратно истолкованной фразы.
  Оксана глубоко вздохнула, удовлетворенная пояснением и прижалась плотнее, радостно отметив, что его тело остро реагирует на такое тесное соседство. С этим утверждением она была согласна. И впрямь глупо отрицать, что ЕГО.
  И, наверное, в самом деле - дурочка, раз голова идет кругом, а колени превращаются в жидкий студень. И хочется в чем-то оправдаться, и в то же время послать все условности к чертовой матери и утянуть его за собой в комнату, чтобы там...
  Ох, от одних только мыслей снова бросило в жар...
  - Кир, у меня никого не было почти два года... - тихо призналась она, не зная, считать ли это признание добродетелью или же очередной глупостью.
  - У меня тоже, - эхом откликнулся парень, перехватив сразу обе ее ладони и прижав в красноречивом жесте к левой стороне груди, где под мягкой толстовкой глухим набатом то ликуя, то тревожно замирая, бухало его сердце. - Слышишь?
  Оксана кивнула, но, сообразив, что в темноте прихожей, он не сумеет различить ее жест, послушно повторила:
  - Да.
  - Оно принадлежит тебе, драгоценная моя девочка... - доверительно прошептал Кирилл ей на ушко, щекоча нежную кожу мочки теплым дыханием.
  Получилось немного торжественно и вместе с тем очень проникновенно, заставив Ксюхино сердечко также отчаянно затрепетать.
  - Ты - мое сокровище, одна-единственная, - поглаживая ее пальчики, продолжил уговаривать молодой человек, - такая нежная, любимая, такая желанная...
  - Серьезно? - уточнила Оксана, пытаясь сопротивляться обволакивающей магии его голоса, убаюкивающего уплывающее сознание. - Чувствую себя прямо-таки роковой женщиной...
  - Точно, - грустно улыбнулся он. Мать, скорее всего, теперь окончательно уверилась в этом.
  - Продолжай, мне нравится... - поощрительно потерлась щекой Оксана о тыльную сторону его ладоней, удерживающих ее руки.
  - Я пытался жить без тебя, родная, - медленно произнес парень, высвободив одну руку, чтобы обнять ее. Почему-то вдруг испугался, что она опять ускользнет, исчезнет, как бывало во сне, - но, оказывается, не могу...
  'И я не могу', - мысленно согласилась разомлевшая Оксана.
  - Совсем не могу без тебя, Ксюш. И не хочу... Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты снова научилась мне доверять... - отпустив и вторую руку, Кирилл снова стиснул ее в объятиях, не рассчитывая на ответное признание. - Я понимаю, ты совсем от меня отвыкла...
  'Не просто отвыкла, можно сказать, совсем одичала...' - стараясь сохранить рассудок, попыталась она мысленно сострить, но ирония вдруг показалась неуместной. Каждому его слову она сейчас безоговорочно верила. Видимо, не зря бытует мнение, что женщина любит ушами...
  Но соскучившийся по мужской ласке организм отчаянно требовал каких-то более решительных действий. В конце концов, он ведь может и потом рассказать о своих возвышенных чувствах, когда оба будут таять от сладостной неги, охватившей утомленные нежной страстью и удовлетворенные тела.
  Она вовсе не против такого признания. Какой женщине не понравится, что она в глазах любимого единственная и неповторимая?
  - ...и потребуется какое-то время... - глухо произнес Кирилл, сглотнув горький ком в горле.
  'Какое время? Кому? Зачем?!' - испугалась Оксана.
  Не в силах больше бороться с собственными желаниями, Ксюха скользнула ладошками под толстовку и замерла, наслаждаясь упругой гладкостью горячей кожи на его животе.
  - Ксюшааа... - опасно изменился голос партнера, - что ты творишь?
  Нет, Кир был вовсе не против инициативы со стороны любимой, просто хотел быть точно уверен, что девушка хорошо отдает отчет своим действиям и потом не пожалеет о своей сиюминутной слабости, поддавшись наваждению момента. Если ей необходимо, он потерпит. Во всяком случае, попытается отказаться от манящей возможности секса, хотя уже с трудом представляет, каким образом это осуществить. Но слишком велика цена за поспешные решения... Ему никак нельзя ошибиться и вместо того, чтобы упрочить свое положение рядом с ней, нечаянно оттолкнуть, разочаровав. В очередной раз.
  - Отвечаю тебе взаимностью, - мурлыкнула очаровательная соблазнительница, ласково скользнув разведенными в стороны ладонями, охватывая еще больший участок обнаженной кожи, до которого добралась.
  Кир задохнулся очередным глотком воздуха, чувствуя, что собственные джинсы стали слишком тесны в паху.
  - Ты, правда, этого хочешь? - с сумасшедшей надеждой уточнил он, боясь спугнуть неосторожным словом или движением ее решительный настрой.
  - Два сапога - пара, - нарочито удрученно вздохнув, прошептала она и тихонько рассмеялась.
  - Почему? - тупо переспросил обескураженный ее замечанием парень.
  - Потому что ты тоже - дурачок... - дразня, провела она пальчиком по кромке пояса его джинсов.
  Он нахмурился, но быстро сообразил:
  - Но ТВОЙ?
  - Мой... и только мой! - уверенно кивнула Оксана, подняв голову и заглянув в замутненные страстью глаза.
  - Ты разведешься?
  - Прямо сейчас? - опешила девушка.
  - Ну, сегодня воскресенье, вряд ли ЗАГСы работают...
  - Кирюш, а что, от моего ответа будет зависеть, пройдем ли мы дальше, "в опочивальню", или ты потопчешься в прихожей, пока я поливаю цветы? - уточнила Оксана, не представляя, плакать ей или смеяться над неуместной теперь уже щепетильностью.
  - Я серьезно... - тихо произнес Кирилл, пристально вглядываясь в ее лицо.
  - Давай, мы этот нюанс обсудим чуть позже, - мягко предложила она, чувствуя, что нить их разговора уходит куда-то не в ту степь.
  Вопрос с разводом стоял теперь как никогда остро, но только вот точно не в данный момент.
  - Ладно, я согласен... - наконец, выдавил он, видимо, смирившись.
  - Еще бы, - снова весело поддела Ксюха, красноречиво обведя пальчиками внушительную выпуклость на оттопыренной ширинке его джинсов. - В таком состоянии мужчины обычно на многое соглашаются...
  - Вредничаешь?
  - Ага...
  - Хочешь сделать из меня подкаблучника?
  - Думаешь, у меня получится? - усомнилась Оксана.
  - Боюсь, что у тебя - да, - признался Кир, удивляясь, что вовсе не против этой зависимости. Ксюха, кажется, и не осознает, насколько велика ее власть над ним. Но признаваться, пожалуй, не следовало... Может, и впрямь, в таком состоянии, когда мозг переместился совершенно в другую часть тела из положенного места, плохо соображается?
  - Я не буду часто пользоваться своими привилегиями и возможностями, - великодушно пообещала Анина дочь.
  - Спасибо... - совершенно серьезно поблагодарил Кирилл, склоняясь, чтобы накрыть ее манящие губы своими.
  
  Плащик, в кармане которого лежали злосчастные презервативы, да и остальные предметы туалета ужасно мешали осуществлению морального падения замужней женщины, но избавлялась от излишков одежды влюбленная парочка уже в комнате. Потому что у Кирилла, подхватившего Ксюху на руки, все-таки не хватило выдержки устоять против соблазна немедленно и со всем должным старанием доказать своей женщине, что она не ошиблась в выборе, и теперь, как честный человек, будет обязана развестись с Артемом.
  
  ***
  
  Комната встретила ввалившихся в нее нежданных гостей приятным сумраком. За окном по-прежнему стояла ненастная погода. Занавески оказались раздвинуты к стенам, и оконный проем прикрывал лишь легкий тюль с ажурной вышивкой. Глаза, привыкшие к полумраку прихожей, хорошо различали очертания предметов. Да и в интерьере с тех пор, как Кирилл здесь был в последний раз, ничего кардинально не изменилось. Сейчас парень, полагаясь на собственную координацию, не смотрел под ноги, наслаждался собственными ощущениями, не чувствуя тяжести прильнувшей к его груди Оксаны, которую бережно удерживал на руках. Волнующее предвкушение, затуманенный страстью взгляд девушки, обнимавшей его за шею, манящие губы, тянущиеся за поцелуем, сводили с ума, будоража кровь и вселяя уверенность в собственных силах и, если потребуется, в скрытые резервы, открывающие второе дыхание.
  Кир быстро пересек комнату и осторожно опустился на край низкой софы, стянул плащ с плеч девушки, пытаясь не выпустить ее из объятий. Получилось не очень ловко, но они все-таки справились. Ненужная деталь туалета упала на пол, но поднимать ее не стали. Отвлечься друг от друга хоть на мгновение показалось кощунством. Оксана лишь слегка поёрзала, удобнее устраиваясь на коленях спутника.
  Шаловливые пальчики осмелевшей девушки пробрались под распахнутый ворот его рубашки. Кирилл перехватил их, на мгновение замерев и завороженно залюбовавшись выражением лица недовольно сморщившейся Оксаны, внезапно лишившейся возможности делать то, что ей заблагорассудится.
  Ксюха озадаченно нахмурила брови, но поняв, чем вызвана умильная улыбка, иронично скривившая губы парня, немного смутилась, сердито боднув его в плечо. Затем нарочито покорно расслабилась, предлагая действовать самому.
  Кир испытал мимолетное разочарование, но тут же воспользовался предоставленной возможностью. Принялся ласкать легкими прикосновением, утешая, молча извиняясь за этот обломчик. И заставляя девушку в его объятиях окончательно разнежиться, маня обещанием грядущего наслаждения.
  И обоим хотелось, чтобы это наваждение длилось нескончаемо...
  Несколько месяцев грустившее по уехавшим жильцам помещение постепенно наполнялось теплом человеческих тел, и в воздухе уже отчетливо ощущались флюиды вожделения разгорающейся страсти.
  Осторожно скользя горячими ладонями по изгибу позвоночника, предумышленно задевая аппетитные ягодицы, Кир заставлял партнершу грациозно выгибаться, подставляя шею и грудь под ласку его ищущих губ. В какой-то момент желающая получить больше, Оксана прогнулась назад так опасно, что он поспешил подстраховать, крепче перехватывая талию девушки. Он просто не мог позволить ускользнуть ей, как в измучивших его снах. Не мог допустить, чтобы она вновь растаяла бесплотным призраком, оставив в одиночестве смаковать горькое послевкусие разочарования и унимать глухую тоску, стальным обручем сжимавшую грудь. Сколько раз за прошедшее со дня глупой ссоры время он просыпался с невыносимым чувством безвозвратной потери, утраты целостности души, лишившейся чего-то родного, светлого и радостного...
  Отвлечься встречами с друзьями, каким-то хобби или поиском замены Оксанке не получалось... И на приисках эта потребность вернуть ее себе ничуть не ослабла, наоборот, только крепла день ото дня...
  Несмотря на желание поскорее сорвать одежды, оба сдержанно и неторопливо наслаждались процессом, позволяя раздевать себя друг другу. Будто чутко прислушиваясь к собственным ощущениям, заново узнавая и оценивая их после долгой разлуки, исподволь пугаясь возможных перемен, страшась обмануться в своих ожиданиях и, в тоже время, с мазохистским наслаждением понимая, что конечный этап неожиданного рандеву все равно предполагает постель. Им обоим необходимо удостовериться, что они по-прежнему способны быть вместе... или же, наоборот, следует заняться любовью и поставить финальную точку, чтобы уже окончательно расстаться...
  И сам процесс чем-то напоминал неконтролируемую ядерную цепную реакцию, которую уже невозможно остановить...
  Понятия правильности и недопустимости происходящего для Оксаны тесно переплетались между собой, и эмоциональный накал, скручивающий внутренности в тугой жгут, грозил в любой момент прорвать плотину переполнявших девушку ощущений.
  
  Кириллу очень хотелось вернуть утраченное по собственной вине, чтобы между ними все было как тогда, раньше...
  Слишком хорошо он помнил свое состояние, когда осознал, что потерял Ксюху. Казалось, что ему не вынести подобной пытки. И это чудовищно удручало парня, который всегда с иронией относился к тем, кто воспевал 'неземные чувства'. Его любовь корчилась в агонии, но не желала умирать. Выжила и окрепла...
  А тогда, поначалу, от невозможности ничего исправить хотелось биться головой об стену, выть или кричать до срыва голоса. Но разве это помогло бы?
  В иные, особо поганые для него моменты парню казалось, что он разучился дышать без нее, и саднящее болью сердце кровоточило. Понимал, что это лишь игра воображения и приобретенный невроз из-за срыва, из-за утраты привычного образа жизни. Ему безумно не хватало ее ежедневно, ежечасно, ежеминутно. И мысли о том, где она и с кем, думает ли о нем, переживает ли их разлуку так же остро, сводили с ума...
  А в его жизни наступила серая полоса, будто ярко расцвеченная реальность с исчезновением Оксанки утратила радужные краски. День казался похожим на следующий, наполненный какими-то бессмысленными событиями, действиями, разговорами, встречами... Время от времени это ощущение отпускало, позволяя сделать вдох, взять паузу, но затем захлестывало с новой силой.
  Кирилл стеснялся проявлений слабости, стараясь избавиться от своей зависимости от девушки, не смея поделиться наболевшим даже с близкими друзьями. С кем-то из них, кто обязательно понял бы его состояние. Рассказать о том, как безнадежно вляпался, тому, кого когда-то высмеивал за подобную дурость. Друзьям, возможно, в свое время было так же погано, а он пытался поддержать их на свой лад, подшучивая или же вовсе зло высмеивая за то, что предавали чрезмерное значение чувствам, размягчающим мозг, разрушающим человеческую и в частности мужскую сущность.
  Ревность, обида, сожаление, робкая надежда заставляла мучиться, окунаясь с головой в топкую черноту безумства. Слава богу, обошлось, удержался на краю, не повелся на искушения, обещающие сладостное забвение и избавление от наваждения. Да и смог бы он заставить себя позабыть все, что было связано с Оксанкой? Однозначно - нет... Ведь пытался же...
  Может быть, действительно стоило пройти через все душевные мытарства, чтобы понять, что иногда боль укрепляет дух и заставляет мобилизоваться, заставляя идти дальше и добиваться желанной цели?
  Почему-то захотелось рассказать Ксюшке, поделиться с ней своим открытием, чтобы она прочувствовала и поняла, как туго ему пришлось вдали от нее, но, пожалуй, сейчас не время... Когда-нибудь потом... может быть... А, может, и вовсе не стоит лишний раз бередить прошлое, в котором они оказались предоставлены сами себе, пытаясь каким-то образом жить друг без друга.
  Он не хотел вызвать к себе у Оксаны чувство жалости.
  '...она вернется, она вернется,
  она мне ночью затмевает солнце,
  она услышит, она заплачет,
  и я надену ей кольцо на пальчик...' - почему-то всплыли вдруг слова привязавшейся песни, которую он уже ненавидел всеми фибрами своей души... потому что она стала чуть ли не навязчивым гимном в ожидании долгожданной встречи и получении шанса все исправить...
  Кирилл потряс головой, прогоняя наваждение.
  И все-таки накопившееся откровение буквально распирало. Чтобы не поддаться ему, Кир перешел к более решительным действиям.
  Бережно развернув Оксану, чтобы девушка оказалась к нему спиной, он зафиксировал ее руки, предупреждая возможное сопротивление, и поцеловал за аккуратным ушком, прокладывая влажную дорожку к нежной мочке с крохотной серьгой-гвоздиком. Ксюха блаженно прикрыла глаза, склонив голову к плечу, открывая его фантазиям еще больший простор.
  И Кирилл целовал... целовал... то почти невесомо скользя вдоль линии шеи, щекоча нежную кожу теплым дыханием, то осторожно прикусывая и заставляя ее зябко ёжиться. Заводился сам и чувствовал ответную реакцию, откровенно наслаждаясь своей властью, подчиняя, заставляя ее поступать так, как ему хотелось...
  
  Каждый миллиметр освобожденного от одежды тела Кир сначала исследовал прикосновением пальцев, затем губами, скользя по плечам, по выступающим косточкам ключиц, предплечьям...
  Нежность и желание переполняли Ксюху, заставляя преодолевать остатки смущения, продиктованного осознанием того, что это не слишком честно по отношению к Артему. И в то же время казалось, что поступить иначе просто невозможно потому, что предадут что-то более важное - самих себя. И если с совестью как-то можно договориться и оправдать себя в глазах окружающих, то прийти к внутреннему согласию гораздо труднее.
  Ксюха наконец-то поняла, что же это за определение - когнитивный диссонанс. Противоречия выворачивали сознание наизнанку, но физическая оболочка, бесстыдно подставляющаяся под неспешные ласки парня, и душа, которая сейчас трепетала от нахлынувших чувств, были против этого самого сознания, и рациональные размышления разбивались вдребезги о возникшую на пути разумных доводов против адюльтера скалу, под лозунгом: 'хочу и все тут!'
  Оксана льнула к парню, как ошалевшая от мартовских флюидов в воздухе кошка. А у Кирилла дрожали пальцы, и сбивалось дыхание от восторга и неверия, что то, чего он так долго ждал, чего вожделел, наконец-то происходит не в его воображении, не в тысячный раз перед мысленным взором в эротических мечтах, а по-настоящему.
  Ксюха не мешала ему наслаждаться процессом, лишь покорно поворачивалась, грациозно подставляя линию шеи и плеч под ищущие горячие губы. Он зачем-то стянул резинку с ее хвоста, и волосы рассыпались по плечам, мешая ему. Но, казалось, он этого и не замечал. Наоборот, ему нравилось перебирать длинные пряди, которые он осторожно сдвигал в сторону, чтобы добраться до свободного кусочка обнаженной кожи.
  Внутри был пожар, спровоцированный сотней крохотных костров, распускавшихся, словно розовые бутоны при быстром воспроизведении видеосъемки. Только-только расцветал один (пронизывая все тело насквозь через нервные окончания, словно корнями-ниточками уходившие куда-то вглубь, задевая потаенные струны, заставляющие душу петь), замирал на несколько секунд и начинал увядать, как рядом по соседству уже распускался новый, не менее чувственный и восхитительный. И, казалось, этому не будет ни конца, ни края.
  Самое ужасное (или прекрасное, смотря с какой стороны рассматривать проблему) заключалось в том, что она предполагала - именно так и будет. Потому что так реагировала на прикосновения Кирилла всегда, но, тем не менее, была приятно поражена, что ничего не изменилось. И в то же время приобрело некие новые оттенки, наложившиеся на дорогие сердцу памятные мгновения из прошлого, заставляя замирать от восторга и ужаса, от мыслей, что откажись она снова впустить Кира в свою жизнь, могла бы никогда больше не почувствовать этого восторга единения со своей половинкой.
  Собственный неповторимый запах кожи парня с ароматом горьковато-свежих ноток лайма его туалетной воды дурманил. Каждый жест, каждое уверенное прикосновение в обнаружении эрогенной зоны, изученной вдоль и поперек, вызывало бурю восторга и сладостной неги.
  Ксюха поражалась тому, сколько же у нее, оказывается, обнаружилось новых чувствительных участков кожи. Думать о том, откуда взялась такая милость природы, было лениво - может быть, повзрослела или же после рождения ребенка изменился гормональный фон. А, возможно, все гораздо прозаичнее - просто жутко соскучилась без секса, и эти восхитительные 'спецэффекты' - лишь игры подсознания и химических процессов, бушующих в организме, очнувшемся от спячки.
  Оксане хотелось немедленного продолжения, но в тоже время было безудержное желание отсрочить развязку, после которой наступит закономерное опустошение...
  
  Оставшись в одном нижнем белье, Оксана, прогнулась назад, томно подставляя все еще целомудренно прикрытую бюстгальтером грудь для ласки. Мысленно радуясь, что хоть и не надела в ожидании прихода Кирилла красивое кружевное белье, но и темно-синий трикотажный комплект спортивного, который частенько надевала под домашнюю одежду, ощущая себя в нем более комфортно, был в тон.
  Для соблазнения мужчины, конечно, не самый лучший вариант, но Кирилл, похоже, и так терял голову, смакуя удовольствие. Оксана не сопротивлялась, позволяя парню в полной мере получить то, чего он хочет. Ей нравились его настойчивые попытки доказать, что она не пожалеет о своем безоговорочном доверии умелым рукам и губам...
  А он все выцеловывал шею и плечи, оглаживая ладонями стройное тело, докуда мог дотянуться: спину и бедра, грудь, руки, живот, колени... Кожа девушки будто бы истончилась, став сверхчувствительной к неспешной, дразнящей ласке. Особенно вдоль кромки белья. Затвердевшие соски вызывающе выпирали сквозь трикотаж удобного бюстика, немного смущая и, в тоже время, заставляя удовлетворенно подмечать, что Кир шалеет от этой власти над ее телом и разумом.
  Ласкающие пальцы ни на миг не останавливались, то нежно скользя по коже и будто вытягивая за собой тонкие ниточки дрожащих от напряжения и возбуждения нервов, спеша очертить территорию, признанную собственностью. То довольно чувствительно впивались в кожу, в порыве прижать, притиснуть еще ближе, клеймя...
  В данный момент Оксана чувствовала потребность подчиняться, словно в трансе предугадывая желание партнера, выгибаясь и подставляясь, подчиняясь и невольно приручая его...
  Так и раньше было - они перехватывали друг у друга инициативу, поочередно исполняя ведущую роль, вот только теперь было не совсем понятно - кто ведущий, а кто ведомый в этой любовной прелюдии потому, что это оставалось где-то за гранью. Но молодые люди полагались на заложенные природой инстинкты...
  Сознание отключалось и уплывало, а все действия происходили то ли на самом примитивном уровне, то ли, наоборот, где-то в иных эфирных или астральных сферах, не доступных человеческому восприятию в обычном для него состоянии. Мыслительный процесс, казалось, тоже не участвовал в священнодействии, отдавая власть интуиции на уровне ощущений...хорошо - плохо, нравится - не нравится...
  Пылающее лицо с припухшими от поцелуев губами, трогательно открытая нежная шейка, высоко вздымающаяся грудь с одуряюще соблазнительной ложбинкой между упругими холмиками, возбуждающе затвердевшие соски, трепет ресниц, нежные, ласкающие прикосновения пальцев... Мягкая полоска ткани на крутом изгибе бедра, манящего дотронуться до восхитительно гладкой кожи...
  Кирилл пытался зафиксировать открывающееся его взору, но никак не получалось сосредоточиться на чем-то одном. И он сдавался, немного раздраженно принимаясь вновь представлять целостную соблазнительную картину, когда белье, все еще целомудренно прикрывающее интимные зоны, наконец-то можно будет сорвать...
  Никто и ничто не помешает им...
  Предвкушение распаляло, но осознанная отсрочка закономерной развязки, к которой собственно и шло дело, все же походила на изощренное издевательство.
  В какой-то момент Ксюха оказалась лежащей на спине поверх застеленной покрывалом софы. На краю сознания девушки промелькнула мысль, что надо было бы захватить собственное постельное белье, но тут же испарилась.
  Мама после отъезда ее родителей на полгода в деревню на всякий случай поменяла белье на свежее, чтобы бабушке или деду не возиться с этим, если приспичит приехать на пару дней для посещения поликлиники.
  Ну что ж, придется потом еще раз поменять...
  В какой момент они умудрились содрать жестковатое для обнаженной кожи гобеленовое покрывало, Ксюха не заметила. Как, впрочем, и то, как ловко у Кира получилось справиться с хитроумной застежкой на бюстгальтере.
  Горячие ладони накрыли ее грудь, подушечками пальцев кружа по линии ореола сосков, теребя и сжимая. Но, несмотря на уплывающее сознание, Оксана все-таки напряглась, когда его рука, сдвинулась с живота ниже, к резинке увлажнившихся между ног трусиков. Шрам после кесарева был незаметен, находясь как раз на линии резинки. Но именно визуально, стоит ему лишь дотронуться до истончившегося рубца...
  Ксюха подавила вздох сожаления - увы, ее тело теперь не слишком идеально...
  
  Кирилл все чаще замирал, нежа свое сокровище, покрывая легкими поцелуями лицо и грудь девушки - щеки, нос, глаза, подбородок, виски, губы... задерживаясь и углубляя поцелуй... желая растопить лед отчуждения, продолжая усыплять ее бдительность, отогревая жаром своей, неимоверным усилием воли удерживаемой страсти, уносящей последние остатки самообладания
  Ксюха вдруг отстранилась, соскользнув с его коленей. Кир не успел издать возглас недовольства и разочарования, как девушка уже обернулась лицом к нему, упершись ладонями в его плечи и толкая назад, вынудив опрокинуться на спину.
  Уселась рядом, расстегнула оставшиеся в петлях пуговицы на рубашке. Распахнув полы, с явным удовольствием огладила его грудь и твердый живот, заворожено гипнотизируя дорожку темных волосков, уходящую под пояс джинсов. Недовольно нахмурилась, заметив появившийся на левом боку небольшой шрам. Невольно потянулась потрогать:
  - Больно?
  - Уже нет, - усмехнулся он, накрыв ее пальцы.
  - Кир...
  - Ксю, только не начинай меня жалеть, - попросил он. - И, потом, шрамы же украшают мужчину, забыла?
  - Я тебя и так люблю, без всяких лишних 'украшений'...
  - И я тебя, безумно и безнадежно... - откликнулся мгновенно, приподнимаясь и высвобождая руки из рукавов рубашки. Перевернулся на бок, привлекая ее ближе и укладывая рядом. Прижал коленом ее ножки, а потом и вовсе перекатился, подминая девушку под себя.
  - Главное, что не безответно, - улыбнулась Ксюша, обвивая руками его шею.
  - Это точно, - согласился молодой человек.
  Ему нравилось то, что Оксана готова взять инициативу на себя, но пока просто сам оказался не готов к этому. Она официально принадлежала другому, а осознание этого факта приносило почти физические страдания. И Кир подсознательно старался стереть чужой запах с ее кожи, замещая его своим. Вроде бы и понимал, что интимной близости между его любимой и Тёмкой нет, и все равно инстинкты собственника вопили - не зевай, сделай ее своею!
  Нависнув над улыбающейся шальной улыбкой девушкой, попытавшейся удержать его лицо ладонями, Кир мотнул головой, высвобождаясь, и принялся методично вновь 'клеймить' ее поцелуями, утверждаясь на 'своей территории'. А затем прижался лицом к ее обнаженному животу, шепча всякие нежности, которые соскакивали с языка, прежде чем он успевал подумать, насколько они уместны. Ему нравилось, как она замирает под его бормотание, прислушиваясь, но вряд ли улавливая смысл, скорее ориентируясь на гипнотический тембр голоса, завороженная ласковым речитативом...
  Теплое дыхание, щекоча кожу, действовало на девушку одуряюще, парализуя собственную волю. Сладостное томление и возбуждение затапливало. Ее не оставляло ощущение, что Кирюшка совершает какой-то одному ему ведомый ритуал, но мешать она не собиралась. Ее ладони увлеченно гладили его плечи, пытаясь притянуть еще ближе, ласкали сильную шею, зарывались во взъерошенные на затылке волосы. Ксюха ловила себя на мысли, что готова в любой момент перейти от нежности к более действенным методам: вцепиться в него ногтями и не выпускать, если вдруг вздумает отстраниться. Потому что больше ни на миг не хотела оставаться одна. Без него.
  От невозможности выразить всю ту нежность и признательность за даримые мгновения наслаждения и надежды, под прикрытыми веками скопилась влага. Оксана хотела его до безумия, до немого крика, рождавшегося глубоко внутри. Если бы не иррациональный страх, что распугает своим неуместным восторгом всю романтику, наверное, все-таки нарушила бы относительную тишину квартиры...
  Он волновал ее, будоража все чувства. То и дело в памяти калейдоскопом всплывали различные моменты их предыдущих встреч: и дорогие сердцу, и те, которые навсегда хотелось бы вычеркнуть, но сейчас не время тревожить взаимные обиды и пытаться разрешить некогда возникшие недоразумения, заставляющие тешить страдания.
  Анина дочь хотела похоронить неприятные воспоминания, преследующие ее второй год подряд. Ни к чему ворошить и упиваться ими, главное - он ведь вернулся! Он рядом! Чего еще пожелать?
  Внизу живота тугой пружиной сжимался пульсирующий комок, учащенно бьющийся пульс захлебывался от накатившего желания.
  А Кир, будто нарочно, измывался, неспешными ласками, прикосновениями рук и губ вымаливая прощение за то, что оставлял одну, за все свои прошлые обиды и причиненные огорчения, не оставляя ей возможности для трусливого отступления...
  Ксюха снова вдыхала запах его кожи, перемешанный с ароматом парфюма, требовательно притягивая еще ближе, целовала уже чуть влажную шею, замирая от наслаждения. Губы Кирилла вновь накрыли ее, лаская языком, перемешивая дыхания...
  А потом обоим просто перестало хватать воздуха. От пронзительной нежности, от одуряющей страсти, от дикого вожделения близости...
  С трудом расцепившись, чтобы чуть отдышаться, парень продолжил ублажать любимую, опускаясь ниже вдоль стройного тела, выцеловывая сложный хаотичный рисунок на ямочках возле ключиц, не обойдя лаской грудь. Облизал твердые горошины сосков, втягивая их губами, слегка покусывая, и доставляя тем самым еще большее чувственное наслаждение. Затем дразняще легонько подул на все еще влажную кожу, остужая. Чуть отодвинулся, любуясь извивающейся под ним, старающейся сдержать вздохи-всхлипы партнершей, и снова принялся дразнить...
  Возбужденная, плавящаяся под его ласками девушка прогнулась навстречу, обхватила его бедра стройными ножками, судорожно выдыхая, сдерживая тихие стоны. Срывающимся голосом шепча его имя и что-то еще, еле слышное - то ли просила остановиться и прекратить сладостное издевательство, то ли обещая никогда не простить, если не перейдет к более действенному методу удовлетворения ее разбуженного либидо. И от этого откровения, одновременно беззащитной невинности и порочности, у самого Кира буквально сносило крышу и лихорадило, как в бредовом беспамятстве или глубоком трансе.
  Последняя преграда в виде увлажнившихся трусиков полетела в сторону. Кажется, они затрещали по шву, когда Кирилл стаскивал их, но Оксана не протестовала. В эту минуту ее занимали совсем другие проблемы, нежели утрата детали от удобного комплекта белья...
  Усилиями Ксюхи наполовину сдернутые с его бедер трусы, которые дальше он стаскивал самостоятельно, пытаясь проявить чуть ли не цирковые способности к подобному фокусу, последовали вслед за ее бельем на пол. Правда, из-за того, что ему не хотелось ни на миг выпускать Оксану из объятий, получилось не слишком изящно. Так что пришлось все-таки приподняться. А заодно и отыскать в кармане Ксюшиного плаща 'подарочек' от ее предусмотрительного соседа.
  Кирилл даже и помыслить не мог, что уже сегодня ему выпадет шанс заняться любовью. А на случайные связи молодой человек не рассчитывал, не считая нужным постоянно таскать в кармане средства контрацепции. Хотя Михаил на правах старшего товарища, на основании собственного печального опыта, назидательно советовал не пренебрегать такими вещами.
  Как только он оторвал зубами кончик фольги от вынутого из пачки с презервативами квадратика, грациозно поднявшись, Ксюха нетерпеливо перехватила его руку:
  - Я сама! - непреклонно объявила она.
  Кир и не думал возражать. Встав перед ней на матрас, прогнувшийся под его коленями, кусая губы, ждал, пока Оксана справится с резинкой, раскатывая ее вдоль возбужденного, гордо торчавшего члена. Судя по выражению лица девушки, мимолетно приласкавшей напряженный ствол, у нее возникло множество вариантов, как разнообразить их сексуальную жизнь, но в данный момент она оставила их при себе, молча соглашаясь на примитивный классический секс. Кир был благодарен ей за то, что не стала давать волю фантазиям. Все будет, только позже... потому что сейчас уже действительно нет сил сдерживаться, пока не случился конфуз от перевозбуждения. Лишить Ксюшу ожидаемого удовольствия от занятия любовью, он не считал возможным. Только не в этот раз!
  А его любимая девочка всегда интуитивно чувствовала подобные нюансы, и Кирилл был признателен ей за эту деликатность. Все-таки, когда лишний раз проезжаются по самолюбию, пусть и не из желания побольнее задеть и унизить, а в виде шутки, - все равно неприятно.
  Ксюшка же молча приняла условия, кусая губы, чтобы сдержать улыбку. И Кирилл мысленно поклялся обязательно чуть позже отплатить ей за это милосердие... Наверняка ведь одним 'заходом' не отделаются, чтобы погасить внутренний пожар, так что у него еще будет шанс реабилитироваться...
  Морально мобилизовавшись, парень едва сдержался от хриплого рыка, заваливая ее на спину, ловко раздвинув коленом ее ножки, и медленно, одним слитным движением проник в горячую влажную тесноту. От этого невероятно острого чувства эйфории, почти экстаза, опалило горячей волной, прокатившейся от самого паха к мозгу, на миг отключая его...
  Пульс захлебывался, сердце гулко долбилось в груди под ребрами, глухими дробными раскатами шаманского бубна отдавая в висках, клокотало в горле, и в паху сводило от невыносимого желания слиться в этом единении еще ближе... Настойчивое желание вытесняло все остальные мысли из сознания, заставляя захлебываться от дикого шального восторга, замешанного на чувственной, хрупкой нежности и пожирающей изнутри страсти, заставляющей сжиматься внутренности, отдаваясь во власть древнего, как мир, танца двух тел...
  
  ***
  
  Сонная тишина обнимала, ластилась, укрывая темным покрывалом. Причудливые тени скользили по стенам, по потолку, преломлялись на не слишком ровно уложенных плитах перекрытия, извивались от дуновения сквозняка, треплющего легкий тюль...
  Наконец-то во второй раз за вечер унялся бешено клокочущий пульс, и почти восстановилось дыхание. На обоих накатило нереально умиротворяющее блаженство...
  Оторваться друг от друга просто не было сил. С чувством глубокого удовлетворения, Кир мысленно поздравил себя с тем, что сдержал данное самому себе обещание, и Ксюхе теперь действительно не на что было бы посетовать...
  С трудом преодолев сопротивление не желающих больше напрягаться мышц, он приподнялся, облокотившись на согнутую руку. И теперь ласкающим взглядом скользил по изгибам совершенного тела, в котором лично для него не было ни одного изъяна. И до сих пор не мог поверить, что ему не снится чудесный сон. Разогретое страстными и нежными ласками, удовлетворенное тело любимой сейчас расслабленно наслаждалось полученной передышкой от затянувшегося марафона. Ему очень хотелось по полной программе ублажить свою девочку, и он геройски справился с поставленной задачей.
  Ее обнаженное загорелое тело со светлыми треугольничками в зоне бикини резко выделялось на кипенно-белых простынях. Ксюхины пожилые родственники придерживались старых традиций в выборе цвета постельного белья. И неожиданно этот контраст оказался потрясающе эффектным.
  Несмотря на то, что парень только что пришел в себя, ему вновь со страшной силой снова захотелось прикоснуться к ней, будто убеждаясь, что раскинувшаяся рядом роскошная девушка - не мираж, не бред его воображения, рожденный воспаленным мозгом.
  Пальцы ласкали теплую, чуть влажную от выступившей испарины кожу, повторяя изгибы изящного стана. Пусть он и так знал наизусть каждую черточку ее лица, каждый дюйм ее тела, каждую родинку, но Кириллу требовалось подтверждение ее принадлежности ему. Драгоценной собственности, доставшейся в полное его распоряжение, пусть всего лишь на несколько, удручающе быстро пролетевших часов.
  
  И теперь парень ласкал и нежил свою любимую, словно дорвавшийся до жертвы маньяк, совершая торжественный ритуал.
  Ксюхе надоело изображать безучастную к окружающему миру натурщицу под умелыми и чуткими пальцами скульптора, проверяющего степень идентичности со своим гипсовым творением...
  Утянув запротестовавшего было Кира улечься, сама опустилась к нему на грудь, щекоча длинными распущенными волосами, и принялась изучать его: очерчивала пальчиками абрис точеных скул, прямого носа, твердого подбородка, припухших от поцелуев жестких губ, разглаживала излом густых бровей...
  Киру не хотелось закрывать глаза, чтобы не лишать себя возможности видеть выражение лица развлекающейся девушки. Но веки сами наливались свинцовой тяжестью, прикрывались в немом блаженстве. Силы воли хватило лишь на то, чтобы приобнять ее, не позволив отодвинуться, даже если захочет, и медленно поглаживать поясницу, слегка заезжая на спину, ложбинку вдоль позвоночника, теряющуюся между аппетитных половинок гладких упругих ягодиц. Хотелось охватить ладонью все, но нет - сил сопротивляться нежной, убаюкивающей ласке, действительно, не осталось.
  Как же хорошо...
  
  За окном, разгоняя чудесное наваждение, взорвались несколько залпов фейерверка.
  - Блин, ну что за люди?! - невольно вздрогнув, недовольно фыркнул Кирилл, распахивая ресницы.
  - Ну извини, Кирюш. У нас тут не только в новогоднюю ночь устраивают салюты, - улыбнулась Оксана. - Погодные условия или неурочный час - народу не помеха. Свадьбу, наверное, играют, - предположила она. - Отсюда не слышно. А вот из окон мамкиной квартиры... В общем, на той стороне дома с нашего этажа отлично понятно - свадьбу гуляют или отмечают чей-то день рожденья...
  - Жильцам не позавидуешь, - заметил Кирилл.
  - Ага, - согласилась Ксюха. - Хорошо хоть не в будни празднуют. Обычно загулы до утра в выходные дни устраивают...
  Накинутое одеяло чудовищно мешало, и Кир сдвинул его в ноги. В комнате было прохладно, и контраст горячих тел, плотно прижатых друг к другу, и соприкасающихся кожа к коже, приносил упоительный комфорт и приятное наслаждение.
  Ребята ощущали себя на какой-то другой планете, затерянные вне времени и пространства. Точнее, для этих двоих пульсировали особые биоритмы...
  Все проблемы отошли на задний план. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но и Кир, и Оксана готовы были подчиняться чужим правилам, лгать самим себе и окружающим, чтобы сохранить это чувство единения, умиротворения, сонной неги и абсолютного счастья, которое накрыло их...
  - Как же хочется пить, - пробормотал Кирилл, облизав сухие губы. - Только вставать не хочу...
  - Принести? - участливо поинтересовалась Ксюха, которая мужественно давила в себе подобные симптомы жажды. - Кипячёной, естественно, нет. Но у моих продвинутых стариков отдельный фильтр стоит, - попыталась она встать.
  - Не надо, я сам.
  - Справишься?
  - Постараюсь, - улыбнулся парень, чмокнув ее в нос и нехотя отодвигаясь, чтобы подняться с постели. - Тебе принести?
  - Нет. Я все равно хотела...
  - Уже в душ? - упал духом Кирилл, хотя и понимал, что эта сказка для двоих вечно длиться не может.
  - Нет, пока лишь в дамскую комнату, - рассмеялась Оксана, вкладывая ладонь в его руку, протянутую, чтобы помочь ей подняться.
  Утвердившись на ногах, Ксюха прихватила одеяло, чтобы не разгуливать по квартире голышом. Не столько из-за стеснительности, сколько из-за того, что, покинув гнездышко, хранившее тепло их тел, ей стало зябко.
  - Только чур, я первый! - заявил Кирилл, с интересом наблюдая за ее попытками, в надежде, что Ксюшка все-таки оставит большое ватное одеяло в покое. К тому же он с трудом представлял, насколько удобно ей будет в кабинке туалета с накинутым на плечи двуспальным одеялом, которое сейчас волочилось по полу, не желая превращаться в легкое парео.
  - Эй, ты же пить хотел, а не наоборот! - шутливо возмутилась девушка.
  - Одно другому не мешает, - парировал он, поспешно разворачиваясь к выходу из комнаты.
  - Вредина! Женщинам и детям надо уступать! - безапелляционно объявила она, в сердцах отбросив непослушное одеяло обратно на софу.
  Кир резко развернулся и смерил ее внимательным взглядом, заставив Оксану стушеваться. Она настолько привыкла к тому, что дома ребята их с Катей безбожно балуют, что сейчас вдруг усовестилась - а вдруг Кирилл примет ее заявление за чистую монету и всерьез задумается, нужна ли ему такая избалованная эгоистка?
  Сердце испуганно сжалось, и Ксюша уже открыла было рот, чтобы торжественно заверить, что неудачно пошутила, но Кир вдруг добродушно рассмеялся:
  - Как я мог забыть?! - ужаснулся молодой человек, сдерживая смех. - Уговорила, радость моя, - иди первая.
  - Точно? - усомнилась она, недоверчиво глядя на хитро улыбающегося парня.
  - Чесслово! - уверил Кирилл, облегченно переводя дух.
  Мелочно ссориться из-за таких пустяков, он вовсе не собирался. Для того, кто целый год приучал себя к мысли, что любимые девочки в его жизни, которых он надеялся отвоевать у соперника, теперь - самое важное, так позорно проколоться было недопустимо. Видимо, придется еще поработать над собой. И Ксюха, безусловно, права. Ей незачем будет уходить от мужа, если он не собирается создать лучшие условия. Головокружительный секс - лишь одна из составляющих повседневной жизни брачных партнеров, но он не может затмить все остальные мелочи, из которых и состоит счастливая совместная жизнь. В конце концов, нормальные родители каждому пацану с детства внушают эту прописную истину о привилегированном положении слабого пола и малолетних чадушек.
  Его, в общем-то, тоже правильно воспитывали, делая акцент на половую принадлежность к сильной половине человечества, только мать никогда не позволяла забывать, что он у нее совершенно особенный.
  - Я погорячилась... пожалуй, я в состоянии потерпеть еще, - пошла на уступки Оксана.
  - Я тебя все равно люблю, - понимающе улыбнулся Кирилл.
  Подошел, обнял, зарылся лицом в ее спутанные, рассыпавшиеся по плечам, волосы. Ксюха обхватила его талию, извиняюще потерлась кончиком носа о его грудь.
  - У тебя нос ледяной! Давай-ка быстренько беги по своим делам и ныряй в постель. Попить тебе принесу, - велел Кир, решительно отцепляя ее от себя.
  
  ***
  
  Ксюха снова выбралась из-под одеяла, поднялась, подошла к окну, чтобы чуть шире открыть форточку. Кириллу пришлось отвести ставший масляным, загоревшийся взгляд. Обнаженный женский силуэт на фоне оконного проема смотрелся весьма эротично. Мужское естество стало вновь оживать.
  Неуемное желание боролось с рациональным размышлением о том, стоит ли уподобляться животному в период гона.
  Хотелось сохранить эту особую, светлую ауру, которая держалась сейчас, оставив на потом много сладких моментов.
  Оксана медленно вернулась, плавно ступая по скрадывающему звук шагов паласу. Забралась под приветливо откинутое одеяло, прижалась прохладной кожей к разгоряченному телу. И все-таки это было выше сил - сдержаться.
  Следующий раунд был более обстоятелен и нежен. И в то же время, будто для закрепления результата, более страстен...
  
  А потом, когда зверски проголодавшиеся ребята подкрепились найденными у бабушки с дедом стратегическими запасами консервов и поллитровой банкой клубничного варенья, и снова переместились на софу, Кирилл попытался снова заикнуться о разводе, но Ксюха накрыла его губы ладонью.
  - Позже, Кирюш... Слишком много нюансов...
  Кирилл и сам понимал, что Оксана права. Он же все равно скоро уедет, но иррациональный страх, что девушка потом по какой-то причине передумает, заставлял его маяться, ощущая сосущий холодок под ложечкой. Артем, который сейчас на пятом курсе, сразу после окончания универа уйдет в армию. А вдруг он не успеет вернуться с прииска, и они разминутся с ним? Хотя, собственно, его непосредственное участие и не нужно. Достаточно лишь согласия самих Оксаны и Тёмки.
  Или вдруг Анна Андреевна отговорит дочь, приведя в пример поступок собственного бывшего мужа. Дескать, один раз предал и может снова подвести. Все-таки мнение родителей что-то да значит...
  Невольно вспомнилась собственная мать, и снова нахлынуло чувство вины и раздражения, внося диссонанс в такую умиротворяющую атмосферу.
  Кирилл придвинулся ближе, накрыв ладонью тонкий, едва заметный рубец внизу Ксюшиного живота. Хотелось стереть его, портивший стройное, гибкое тело, разгладить... вот только пальцы дрожали от невозможности убрать вечное напоминание о том, чего могло бы не случиться, будь все немного иначе.
  Причин для сомнений и опасений было множество, но сходу не удавалось вычленить лишь одну, самую весомую причину среди тех, что лезли в голову, и это отнюдь не успокаивало парня.
  
  Грустную улыбку вызвала Ксюхина попытка не позволить ему дотронуться до операционного шрама. Перехватив его руку, изучающую плавный изгиб обнаженного бедра и соскользнувшую на живот, снова вернула ее к себе на бедро. Кирилл сначала поверил, что ей просто больше нравятся прикосновения к этому участку тела. Но после третьей неудачной попытки догадался. Не руками изучал, привыкая к этой отметине, - губами нашел, удерживая ее руки вдоль тела. И тщательно выцеловывал каждый миллиметр изувеченной кожи, словно вновь прося прощение, что допустил подобное...
  
  Над его собственной попыткой не позволить ей обнаружить выболевшие отметины от язв, некрасивыми пятнами украшающие его голени, Оксана просто посмеялась. Кир надеялся, что когда-нибудь они полностью исчезнут. Хорошо хоть не видела, на что они были похожи в самом начале. Кто же знал, что дядя Боря не просто так настаивал на том, чтобы он следил за состоянием ног и обувки. Почему-то не верилось, что суровые будни артельщиков настолько отличаются от армейских.
  Он сначала даже и не обратил внимания на натертые места. Так, неприятный дискомфорт, да и только. Не хотелось акцентировать ничье внимание на столь несущественной проблеме - что он, не мужик, что ли, не сможет потерпеть? Почти неделю терпел, пока расчесанные в кровь натертости не покраснели и не загноились, заставив не просто хромать, обливаясь потом из-за поднявшейся температуры, но шипеть от дергающей боли, аккуратно наматывая портянки и втискивая ноги в сапоги. Почему-то обычные трикотажные тряпки спасали лучше, чем удобные высокие носки, которые специально покупали вместе с прочим необходимым обмундированием для этой поездки. Они и сохли быстрее после стирки, и не жаль было их выкидывать, когда приходили в негодность.
  Получив от дядьки нагоняй за неуместную дурость, выслушав нелестные комментарии о своем умственном потенциале от остальных спутников, Кир, наконец, проникся ответственностью. В итоге, вместо завоевания авторитета (дескать, какой геройский парень), получил щелчок по носу, невольно подведя своего поручителя.
  Лечили язвы подручными средствами долго и муторно. Но хорошо хоть знали, как и чем, потому что почти каждый в свое время прошел через подобный конфуз. Видимо, на свете и впрямь мало умных людей, которые учатся на чужих ошибках, предпочитая набивать собственные шишки.
  Он попробовал отшутиться, уклоняясь от пристального внимания Оксаны к этой проблеме. И посмеяться-то Ксюха посмеялась, вот только веселье ее было наигранным. Девушка всерьез распереживалась, действительно ли у него теперь не осталось проблем, кроме памятных отметин? К тому же, скрывая явную досаду, обиженно отчитала, дескать, как он может сомневаться, что ее волнует лишь внешняя оболочка человека?
  'Оболочка' его и впрямь слегка пообтрепалась, но тем радостнее было слышать, что Ксюху не оттолкнули печальные перемены некогда лощеного облика.
  Занемевшая рука, на которой устроилась Оксана, затекла. Но он скорее бы допустил, чтобы конечность совсем отвалилась, чем намекнуть любимой слегка подвинуться, разрешив ему восстановить затрудненный кровоток.
  Кончиками пальцев почти невесомо скользя по упругой коже аппетитных ягодиц, на которой вырисовывал сложный орнамент, Кир млел от наслаждения. И разомлевшая Оксанка чуть ли не мурлыкала от удовольствия...
  Он уже вполне освоился в чужой квартире, с легким удивлением отмечая, что ни приятные мелодии, ни интимное световое сопровождение, запрограммированные на музыкальном центре, оставшемся дома в его комнате, не имеют значения...
  Неслышная посторонним музыка звучала у них в душе, а серый слякотный вечер наполнился удивительными яркими оттенками. Он не знал, как это можно было объяснить, наверное, все дело в особом настрое на того, с кем находишься рядом...
  
  Сквозь приоткрытую дверь балкона с соседнего этажа доносились звуки музыки.
  И если до этого момента любовники наслаждались своей собственной симфонией, звучавшей внутри и только для них двоих, то теперь, немного отойдя от пережитого, постепенно возвращаясь в привычную реальность. Но все равно все еще не хотелось расставаться со сказочным наваждением, навеянным близостью. Щемящая нежность распирала, грозя перелиться через край, и хотелось щедро делиться ею с самым родным существом, ютившимся рядом близко-близко...
  Разложенная софа была в их полном распоряжении, но воевать за 'свою' половину кровати не было нужды. Отодвинуться друг от друга не было ни желания, ни сил. Да даже сами мысли о подобном казались кощунственными.
  Правда, теперь стали различимы и посторонние звуки - где-то далеко внизу к подъезду дома подъезжали машины, время от времени хлопала входная железная дверь, еле слышно пищал домофон, кто-то где-то разговаривал, за стеной неразборчиво бормотал громко включенный телевизор. Кто-то на нижнем этаже слушал музыку. И в какой-то момент Кир машинально подхватил, потому что незамысловатый текст как нельзя лучше согласовывался и с его мыслями:
  - ...Никому я не открою, только тебе,
  Мне приснилось ночью долгой, день не придет...
  Осоловело млеющая на грани сна и яви, Оксана даже не сразу сообразила, что ей не мерещится тихий, едва слышный шепот, вплетающийся в звуки бередящей душу мелодии... Такой пронзительно нежной, заставляющей замирать сердце и буквально таять...
  Она медленно повернула голову, чтобы убедиться, что у нее не начались слуховые галлюцинации. Но Киру с его вокальными данными и музыкальным слухом нечего было стесняться. Он сейчас был предельно откровенен в своих чувствах, повторяя слова чужой песни, чужой истории любви:
  - ...Хай-нору-лэй,
  Ты - смысл жизни моей.
  Норулэй-норулай,
  Мое спасение, важнее солнца и неба.
  Хай-нору-лэй,
  И среди тысяч людей,
  Норулэй-норулай,
  Ты лишь одна, кто понимает мою печаль...
  - Ты лишь один, кто понимает мою печаль... - беззвучно прошептала Оксана, вновь прикрывая ресницы...
  Кажется, только что она поняла, какую песню следует сделать ИХ песней, если все-таки дойдет до свадьбы... впрочем, сначала надо получить развод, но думать об этой проблеме сейчас категорически не хотелось.
  Кирилл как-то давно (когда они мечтали безотносительно к дате торжественного события, просто потому что подвернулась тема) спрашивал, какие развлечения она предполагает на собственной свадьбе. И был согласен на исполнение песни дуэтом, и на традиционный "танец молодоженов", который наверняка потребуют родственники. Правда, участие в выкупе невесты у него и тогда вызывало зубовный скрежет...
  Впрочем, без выкупа она вполне обойдется. Один раз подружки уже повеселились за счет Артема, хватит с них.
  Да и вообще много чего лишнего можно опустить. Второй раз выходя замуж вовсе необязательно устраивать целое шоу. Вот только Кирилл вряд ли согласится просто на роспись. Ему почему-то важно "затмить" Артема и оказаться на его месте. Чтобы она вспоминала именно их свадьбу, а не первую свою 'репетицию'.
  А песня все-таки красивая... Да и несколько уроков мастер-класса можно взять, чтобы красиво станцевать постановочный вальс, не оттоптав друг другу ноги...
  У них обязательно получится!
  И пусть те, кто не верил, что они могут быть вместе, обзавидуются или просто примут, как данность...
  
  Возвращаться домой не хотелось теперь еще сильнее. Как можно расстаться с любимым, едва обретя долгожданное счастье и душевный покой? И как смотреть в глаза парням, оставшимся дома? И собственной дочке, между прочим.
  
  Оксана хоть и приняла душ, с жалостью смывая запах своего мужчины с кожи, но все равно чувствовала себя странно - одновременно до неприличия счастливой и, в то же время, неуверенной, что поступила правильно, поддавшись на провокацию Ромки, быстрее всех сообразившего, что ей нужно, чтобы достичь гармонии. Слишком давно она уже жила не в ладу сама с собой...
  А, может быть, эта встреча была необходима всем четверым...
  Но в любом случае, пора прощаться с чудесной сказкой и возвращаться к мирской суете... Катюшку следует накормить, искупать и уложить спать.
  Рома с Артемом, безусловно, справятся и сами, но... все-таки лучше будет, если она проявит сознательность и покажет своим домочадцам, что не забыла о дочке, с головой окунувшись в свою любовь.
  От них самих теперь зависит, чтобы эта реальность вновь стала похожа на сказку, в которой каждому из заинтересованных лиц будет хорошо и комфортно... только бы нечаянно не нарушить хрупкого равновесия, молчаливой договоренности, которая существует сейчас. И продержаться еще немного...
  Черт! Офигенно долго! Почти целый год!
  Плюс-минус на триста шестьдесят пять дней и ночей снова остаться одной, без Кирилла... пусть теперь и не стала бы игнорировать редкую возможность выйти с ним на связь, но этого короткого общения будет чудовищно мало!
  Ксюха вдруг отчетливо поняла, что не готова отпустить его... даже не на год, а на более короткий срок... на ночь, на час...
  Безумие какое-то...
  Вот только, скорее всего, умолять его остаться, будет бесполезно. Кир не поддастся на соблазн, для него слишком важна стала независимость и возможность доказать, что он - настоящий мужчина и в состоянии САМ обеспечить своей семье благополучие и стабильность...
  И вот что ей теперь прикажете делать?
  
  ***
  
  Закрывая дверь в квартиру родителей Оксаниной мамы, Кирилл вдруг досадливо хмыкнул.
  - Что? - удивилась Ксюха, возившаяся с ключами.
  - А цветы-то мы так и не полили...
  - Упс... - рассмеялась девушка. - Ну и ладно.
  - Нет уж, иди поливай, - остановился Кирилл, нахмурившись.
  Почему-то не хотелось даже в мелочах показаться безответственным. Понятно, что Роман не всерьез намекал на помощь в поливе растений, но ведь и уколоть не преминет при случае, что не справился с возложенной миссией.
  - Да ну! - отмахнулась Ксюха. - Возвращаться - плохая примета. Завтра сбегаю, полью. Вот Лида приедет...
  - Кто такая Лида?
  - Лидия Николаевна. Ромкина мама. Она нянчится с Катей днем, пока я занимаюсь переводами.
  - И ты доверяешь ребенка постороннему человеку? - удивился Кир, отобрав у нее ключи и вновь открывая замки.
  - Кирюш, наша няня Лида - вовсе уже не посторонняя. Она отлично справляется с малышкой. Поверь, если бы не Ромкина мама, нам всем пришлось бы очень туго. Я уж не говорю про то, что не смогла бы в этом году закончить универ.
  - Ну, не знаю... Где у тебя тут лейка? - деловито спросил он, включая свет в прихожей.
  - Вместо лейки - кувшин. Он на кухне, на подоконнике.
  - Оксан, а зачем тебе вообще сейчас работать? Разве тебе не положен отпуск? Как он там называется - декретный или по уходу за ребенком? - проходя в кухню, чтобы взять инвентарь для полива комнатных растений, вновь задался вопросом Кирилл.
  - Радость моя, размер пособия по уходу за ребенком до полутора лет составляет сорок процентов от среднего заработка. Я ни дня не работала.
  - Содержание семьи - забота мужчины, - не преминул уколоть Кир, старательно поливая растения.
  - Не наезжай на Тёмку, если бы так остро стоял вопрос с содержанием, он бы бросил универ и...
  - ...и сразу бы загремел в армию!
  - Не исключено, - вынуждено согласилась Оксана. - Но, к счастью, не перевелись еще альтруисты, готовые спонсировать своих близких, пока они сами не в состоянии как следует встать на ноги.
  - Роман?
  - Естественно. Он решил, что раз уж обзавелся такой большой семьей, то это ЕГО забота на ближайшее время.
  - Я его освобожу от лишних обязательств, - твердо пообещал Кир.
  - Я только - за! - улыбнулась Ксюха, оставшаяся сторонним наблюдателем спасения цветов от обезвоживания.
  - Блин! Солнце, тащи скорее тряпку! Я, кажется, перестарался с поливом этого горшка.
  - Сейчас! - кинулась она к раковине.
  Из переполненного поддона и впрямь весело потекла струйка воды, намереваясь сползти с подоконника на пол.
  - У нас дома только мама цветами занимается - никого больше не подпускает, - невольно вспомнил он, оправдывая свою косорукость.
  - Ясно.
  Спохватившись, что Ксюхе может быть неприятно упоминание о его матери, молодой человек запнулся и поспешил переменить тему.
  - Так зачем ты все-таки занимаешься переводами?
  - Без языковой практики потом будет очень сложно. Слишком быстро забываются какие-то важные нюансы. К тому же у меня уже стаж копится. Вдруг, к тому времени, как я соберусь на пенсию, ее еще не отменят? - пошутила она.
  - Да ну тебя, Ксюш. Как-то несерьезно, по-моему, - скептически поморщился Кир, отжав мокрую тряпку над раковиной и, с чувством выполненного долга, махнув в сторону прихожей. - Ну вот, теперь можно идти домой.
  - Не переживай, Кирюш, я сама хотела работать. И, поверь, я не перетруждаюсь - у меня очень удобный гибкий график. Рома мне предложил настолько выгодные условия сотрудничества, что отказываться было бы не то что неразумно, а просто грешно.
  - Ладно, допустим, на данном этапе тебя устраивает собственная карьера. Но зачем все-таки няня? Почему не ясли? - никак не мог успокоиться Кирилл, дожидаясь, пока Оксана вновь закроет дверь покинутой квартиры на все замки. - Я понимаю, твоя мама пока не собирается на пенсию, чтобы сидеть с внуками. Но там все-таки специалисты по работе с такими маленькими детьми, всякие развивающие методики... Я как-то видел сюжет по телевизору...
  - Шутишь? - обернувшись, перебила Оксана. - По телевизору обычно показывают или обличающий преступную халатность ролик, или, наоборот, хвалебный. Чтобы люди глядели и умилялись, до чего все здорово. Особенно во время какой-нибудь предвыборной компании. Смотря кто проплатил соответствующий заказ для целевой аудитории.
  - Мне кажется, что ты слегка преувеличиваешь, - усомнился Кирилл. - При чем тут ясли?
  - Ну, как бы там ни было, а Катю в ясли не отдам! Знаешь, я много чего понаслушалась уже, да и на форумах родители пишут всякие ужасы.
  - Да ладно, брось, - не поверил Кирилл, вызывая лифт, который тут же приветливо распахнул дверные створки. - Ты же сама в детский сад ходила...
  - Понимаешь, в детском садике дети постарше и все-таки более приспособлены к самостоятельности. И тогда, в своем нежном возрасте, я представляла себе все иначе, не замечая существующих проблем, которые должны волновать родителей. К тому же я и впрямь с удовольствием ходила туда, в отличие от многих, кто по два часа ревел после того, как оторвали от мамкиного подола. Я только тихий час зверски ненавидела. Но, знаешь, ты лучше сам по сайтам полазь, собственное мнение составь, - посоветовала Оксана.
  Они уже приехали на свой этаж, и тема разговора сама собой увяла.
  - Ты меня до дверей квартиры будешь провожать? - кокетливо спросила Ксюша, ластясь к нему в попытке урвать хоть еще минуточку времени, которое принадлежит им двоим.
  - Конечно, - улыбнулся Кир, обняв ее.
  - Блин, я ключи от дома забыла... Только бабушкина связка есть, - пошарив по карманам плащика, посетовала девушка. - Придется звонить...
  
  ***
  
  Пока Кирилл с Оксаной отсутствовали, Тёмка сгонял в магазин за кое-какими продуктами и теперь все втроем - Рома, Артем и Катя - участвовали в приготовлении мексиканской закуски (имеющей ацтекские корни) к начосам (чипсам из кукурузной муки). Столь неординарный выбор меню был спровоцирован звонком Рината, который буквально накануне вместе с Олегом вернулся из Мексики, и теперь горел желанием встретиться, чтобы похвалиться недельным отпуском с любовником, который наконец-то совпал у обоих парней.
  Рома в принципе был не против. В ночной клуб они с Артемом давно уже не выбирались. Да и остальные - Савва, Игорь и даже Дэн - вроде бы не прочь пересечься.
  Олег, находившийся рядом с Ринатом, пытался что-то комментировать по ходу разговора, а под конец и вовсе отобрал у партнера трубку и принялся по второму кругу взахлеб рассказывать о своих впечатлениях от этой страны.
  Рома всерьез сомневался, что на мексиканском курорте гораздо лучше, чем в Доминикане, например. Но тут, скорее всего, решающую роль сыграл совершенно другой фактор. Главное, чтобы компания подобралась удачная, а то любой отдых на самом лучшем курорте может быть загублен на корню.
  Судя по всему, у Олега с Ринатом никаких разногласий на личном фронте не возникало.
  Ромка слушал, поддакивал, удивлялся, давя зачатки зависти. Ему вдруг тоже безумно захотелось выбраться с Артемом куда-нибудь, чтобы отдохнуть только вдвоем. Пока Катюшка еще маленькая и столь резкая перемена климата вредна для ее нежного организма.
  Тёмка всегда был надежным и благодарным спутником. И наверняка с таким же восторгом, как Олег сейчас, радовался бы новым впечатлениям. Любимого парня так приятно удивлять и баловать. У самого в душе разливается ликование от того, что рядом именно тот, кто предан всем сердцем, кто полностью разделяет твои интересы и увлечения. Тот, кто значит гораздо больше, чем просто друг или сексуальный партнер.
  Слишком долго он искал себе именно его - одного-единственного...
  Осталось меньше года на то, чтобы осуществить какой-нибудь тур. Ведь потом будет разлука на целый долбанный год!
  Роман старался не думать о том, что он сам будет делать целый год, когда Артем отправится служить в армию. Нет, грандиозные планы достроить наконец-то загородный дом, у него присутствовали. И молодой мужчина утешал себя надеждой, что это и будет его спасением от тоскливого одиночества. Какое счастье, что теперь у них есть Катюшка, маленькое чудо с такими же темно-голубыми глазами, как у ее отца... Роман был уверен, что забота о любознательном и непоседливом ребенке не даст ему затосковать всерьез.
  
  Распрощавшись наконец-то с приятелями, Рома предложил устроить дегустацию блюд мексиканской кухни. Раз уж пока не получается попробовать стряпню настоящих Североамериканских аборигенов...
  Версий рецепта гуакамоле на просторах Интернета оказалось великое множество, и теперь ребята, выбрав три, показавшихся им наиболее интересными, пытались воспроизвести их в домашних условиях.
  Традиционно эту пюреобразную субстанцию - соус на основе спелого авокадо - полагалось употреблять с кукурузными чипсами, но среди рецептов мелькали предложения попробовать ее с обжаренными хлебцами из пшеничной муки и даже с креветками.
  Два больших пакета королевских креветок Артем тоже купил, решив, что ими можно с удовольствием полакомиться и без всяких соусов и салатиков. Правда, на всякий случай взял упаковку темного пива.
  
  Поставив кастрюлю с водой для креветок на плиту, перемыв овощи и подготовив необходимые специи, парни приготовили три миски и принялись резать все ингредиенты, периодически заглядывая в планшет, чтобы свериться, в какую миску чего и сколько требуется.
  Участие Катерины в процессе семейного кулинарного производства хоть и сводилось к минимуму, но все равно оказалось важным. Катя указывала на какой-либо овощ, Рома давал ей его подержать и торжественно представлял:
  - Катюш, это - помидор. Видишь, какой большой и красный? Скажи: 'крррасный!'
  - Кх...асний! - послушно повторял ребенок, еле удерживая в ладошках огромную тяжелую помидорину. - Тёстый...
  - Не толстый, а тяжелый, - улыбаясь, поправлял Ромка, - и крррасный!
  - Кх...кхасний... - попыхтев, но так и не выдавив недающийся пока звук 'р', нахмурилась Катя, потеряв интерес к этому овощу, и потянулась за зеленью.
  Ухватив с тарелки веточку, понюхала, забавно сморщилась, затем все-таки решилась попробовать на зубок. Так и не поняла - понравилось ей или нет, и вопросительно уставилась сначала на отца, диктующего последовательность нарезки, затем на крестного.
  - Эта травка называется кинза. Какой это цвет, знаешь?
  - Зеёний!
  - Умница моя! - похвалил Ромка, отобрав пучок слегка пожеванной травы.
  - А это - болгарский перец, - дав подержать в ладошках следующий овощ, терпеливо пояснил Поляков.
  Наблюдавший за этой сценкой Тёмка хмыкнул, процитировав:
  - Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса.
  - Ну и что? - не оценил иронии старший парень. - Мама говорит, для правильного и быстрого развития, детям очень полезно все исследовать самим - посмотреть, пощупать, попробовать. И словарный запас увеличивается, и другие полезные навыки приобретаются. Между прочим, твоя любимая Аня тоже солидарна с моей мамкой.
  - Я разве спорю? - стушевался Артем, решив не обращать внимания на замечание про его особое отношение к соседке, являющейся тёщей (интересно, в свете последних событий с появлением Кирилла, надолго ли у него сохранится статус Аниного зятя?). - Просто смешные ассоциации возникли...
  Катюшка покрутила сочный аппетитный перчик в руках, внимательно изучив со всех сторон, подергала за крючкообразный хвостик, погладила пальчиками гладкий глянцевый бочок, поковыряла впадинку на месте бывшего цветка. Попробовала укусить, но так широко не получилось раскрыть ротик. И с сожалением протянула обратно крестному:
  - На, куси!
  - Нет, спасибо, я кусать не буду, - вежливо отказался Ромка.
  - Папа?
  - Я тоже не буду, котенок, - помотал головой Артем. - Мы его сейчас порежем вместе с остальными продуктами, и тогда будем кушать.
  - Кате? - кокетливо склонив головку к плечу, уточнила малышка на всякий случай.
  - Эм... - замялся Артем, переглянувшись с Ромкой.
  - Я сначала сам попробую, ладно? А то, вдруг, эта еда только для взрослых, - серьезно объяснил пришедший на выручку Роман.
  - Вообще-то, во втором рецепте нет ни чеснока, ни жгучего перца, - задумчиво протянул Тёмка, перечитывая рецепт. - Смотри: болгарский перец, помидор, ½ репчатой луковицы, авокадо, сок лайма, соль...э... по вкусу, оливковое масло. Наверное, можно будет дать ей немножко лизнуть...
  - Дя! - согласилась девочка.
  Артем продолжил кромсать уже осмотренные ребенком ингредиенты, стараясь не перепутать, в какую миску в каких пропорциях ссыпать с доски нарезанные овощи и зелень.
  Очищенный чеснок Катя цапнула сама и сразу попробовала облизать.
  - Ой! Сипитца! - сообщила она, возвращая невкусный зубчик обратно на тарелку.
  - Конечно, щиплется, - рассмеялись парни. - Ты же уже пробовала его. Забыла?
  - Этя? - требовательно указала она на большую белую луковицу.
  - Это... О! Катюш, ну-ка отгадай загадку: 'Сто одежек и все без застежек. Кто его раздевает, тот слезы проливает'. Что это? Помнишь, мы с тобой картинки смотрели в книжке? (Правда, иллюстрация изображала золотистую кожуру на этом представителе семейства луковых).
  - Люк! - обрадовалась девочка подсказке.
  - Правильно, угадала - лук. Его лучше в руки не брать, - отодвинув луковицу в сторону Артема, пояснил Роман.
  Тёмка с тяжким вздохом принялся чистить коварный представитель флоры, запоздало догадавшись, как любовник в очередной раз провел его. Если бы сразу сообразил, что развлекать ребенка гораздо интереснее, чем изображать младшего поваренка, теперь не пришлось бы завидовать, что не Ромке придется проливать слезы.
  Однако справившись с кожурой, но не успев начать резать, Артем поднялся, чтобы засыпать в закипевшую в кастрюле воду партию креветок.
  Воспользовавшись минуткой, пока сползшая с его колен Катя отщипывала от мокрого пучка укропа веточки, Рома разрезал луковицу пополам. Жгучие фитонциды радостно вырвались на свободу, и у него тут же защипало глаза, а, заодно, освежило память. Решив, что, пожалуй, лучше ошпарить лук кипятком, чтобы слегка притупить неприятные свойства, Анин сосед отошел к раковине. Сполоснув нож и вручив его надеющемуся избежать резки лука Артему, который старательно перемешивал в кастрюльке креветок, будто ничего важнее этого в данный момент нет, Ромка отпихнул его бедром от плиты, молча указав на разделочную доску.
  - Я так и знал! - сокрушенно вздохнул младший парень, поняв, что его хитрость не удалась. И поплелся к столу, возле которого крутилась дочь.
  Рома ошпарил лук, и тут раздалась трель дверного звонка.
  - Это Ксюха. Я открою! - предупредил Артем, рванув в прихожую.
  Рома только хмыкнул вслед дезертиру, пытаясь проморгаться из-за выступивших слез. Ядреная луковица попалась.
  А когда повернулся к столу, только и успел крикнуть:
  - Катя, НЕТ!!!
  Ребенок, на минуту оставленный без присмотра, решил продолжить дегустацию самостоятельно. Благо тарелка стояла на краю стола. А измятая и слегка пожеванная веточка укропа стала уже неинтересна. Встав на цыпочки, Катя потянулась за очередной веткой зелени и нечаянно зацепила кое-что новенькое. Следующим, привлекшим ее внимание ингредиентом для 'взрослого' блюда, оказался стручок халапеньо (разновидность жгучего перца чили), так удобно уместившегося в маленький кулачок и идеально подходящего по размеру для детского рта, чтобы откусить острый кончик.
  Испугавшись окрика, вместо того, чтобы выпустить из рук поднесенный ко рту овощ, Катюшка живо сомкнула зубки на перце, пока не отняли.
  Дальше последовала немая сцена.
  Мужчина шокировано застыл, а Катя, почувствовав всю прелесть вкушаемого продукта, вытаращила глаза и закатилась в беззвучном крике.
  Ромка кинулся к ней, стремительно подхватил девочку на руки, бесцеремонно выковыривая пальцами коварный кусочек, чтобы она не проглотила его. И ребенок наконец-то завизжал на полную мощь легких, обидевшись на мерзкую 'бяку', из-за которой нежный язычок и нёбо теперь пылали огнем.
  В этот момент Артем, у которого в руках все еще был нож, распахнул входную дверь...
  
  ***
  
  Ничего не понимая в происходящем, но моментально среагировав на странную встречу и более чем странное звуковое сопровождение, Кирилл рывком задвинул растерявшуюся Оксану себе за спину, загораживая от возможной опасности. И тут же весь подобрался, приняв оборонительную стойку.
  Пожалуй, в спонтанном действии было не столько продуманного, сколько инстинктивного. Кроме того, что мужская сущность требовала защищать более слабых физически, так еще и Оксана занимала эксклюзивное место в градации близких людей. Ради благополучия любимой женщины не приходится думать о собственной шкуре. С Тёмкой Киру уже приходилось сталкиваться в драке. Правда, без применения холодного оружия. Тесак в руках Ксюхиного мужа выглядел зловеще-внушительно, но в то же время немного гротескно. В том, как выбить у противника нож, чтобы уравнять шансы, по просьбе дяди Бори парня натаскивал бывший десантник, оказавшийся среди артельщиков. Сам Илья не спешил заделываться добровольным инструктором, в свое время отмотав срок за превышение самообороны. Жена не дождалась его возвращения, подала на развод и с ребенком, которого теперь воспитывал посторонний мужик, видеться не разрешала. Ему теперь проще было среди таких же неприкаянных, чем-то обиженных жизнью, но отвечающих только за себя.
  Благодаря жесткой муштре (если уж Илюха брался за что-то, то делал это обстоятельно и методично), однажды Киру удалось избежать более серьезных последствий, чем выбитый зуб и неглубокий порез на левом боку. Да и в остальных стычках, в которых все-таки доходило до мордобоя, молодой человек с благодарностью вспоминал своих немногочисленных наставников. Даже Полякова, своим коронным ударом в печень заставившего корчиться у его ног, когда пытался качать права, добиваясь встречи с Оксанкой. Кирилл не забыл пережитого унижения и боли, но зла на соседа Азаровых уже не держал, понимая, что Роман таким образом (раз не доходят слова) пытался оградить беременную Ксюху от ненужных потрясений. В то время он, действительно, вряд ли бы адекватно воспринял ее 'предательство', и наверняка наговорил бы много лишнего, поняв, что безнадежно опоздал со своим предложением помириться.
  Артем, у которого и в мыслях не было пугать своим воинственным видом возвратившуюся парочку, только удивленно хлопнул ресницами, пытаясь сообразить, чем вызвано странное поведение Кирилла. Но тут раздался душераздирающий вопль разобиженной Катюшки.
  Услышав голос орущей благим матом дочери, сердце Оксаны ухнуло в пятки, и она машинально рванула вперед, собираясь прийти своему ребенку на помощь, несмотря на надежную преграду. Богатое воображение на этот раз напрочь отказывалось представлять возможные варианты происходящего. Слишком уж неправдоподобными выходили мрачные картинки, сродни сюжетам из криминальной хроники.
  - Катя!!! Господи, Тёма, что у вас случилось?! - перепугалась девушка, растеряв благодушный настрой после упоительного секса, и попыталась высунуться из-за надежной широкой спины своего любимого, но тот пресек ее попытку, качнувшись в сторону.
  - Не знаю! - вздрогнул побледневший Артем, бросившись обратно в кухню.
  - С ножом поаккуратнее! - крикнул вдогонку Кирилл, решительно входя в квартиру, в которой одуряюще аппетитно пахло готовящейся едой: весело булькавшими в кастрюльке креветками, мелко порубленной с чесночком сочной зеленью, соком лайма, которым поливали измельченную мякоть авокадо, чтобы не потемнела. На попытку смертоубийства по непонятной причине обстановка походила мало, но отнюдь не снимала возникшего напряжения.
  Ксюха, движимая материнским инстинктом, диктующим ей немедленно оказаться рядом со своей кровиночкой, его обогнала, неожиданно грубо отпихнув в сторону.
  - Ксюш, постой! - попробовал Кир удержать ее, но она вывернулась.
  - Все живы! - поспешил заверить Роман, пытаясь предотвратить панику среди домашних, в спешном порядке промывая под струей проточной воды рот ревущей и вырывающейся из рук малышки. Оба из-за брызг были уже с ног до головы мокрыми.
  - Ромыч, что случилось?! - потрясенно уставился на обоих Артем, оставивший Ромку и дочь одних на кухне всего на пару минут.
  - Перец чили, - виновато пояснил Рома ввалившимся практически одновременно в дверной проем родителям ребенка, умывая личико Кати над кухонной раковиной. - Тише-тише, маленькая моя, сейчас все пройдет. Потерпи, мой ангел. Тёмыч, поищи быстро какое-нибудь народное снадобье! - нервно распорядился сосед.
  Кирилл, оказавшийся за спинами Катиных родителей, с облегчением выдохнул, сообразив, что нож оказался в руках Артема случайно.
  Оксана прошла на кухню, молча отобрала у соседа ребенка, прижав мокрую, растрепанную дочь к груди, чтобы хоть как-то поделиться теплом. И, поглаживая по вздрагивающей, вспотевшей от надрывного рёва спинке, зашептала утешительные слова на ушко, перемежая уговоры поцелуями в мокрые щеки.
  - Ма-а-а-маа... - захлебываясь слезами, рыдала Катюшка, пытаясь пальцами залезть к себе в рот и оттереть пострадавший язык. В помощи крестного девочка разочаровалась и теперь искала утешения в материнских объятиях. Первый шок уже прошел, но заметного облегчения не последовало. Малышка доверчиво прильнула к Оксаниной груди, высунув розовый язычок и жалобно поскуливая.
  - Маленькая моя, ну как же ты так, птенчик мой? Не плачь, мое сокровище. Ну давай, подую? - предложила Ксюха, отчаянно ища выход. Как нарочно, варианты оказания первой помощи при подобных казусах напрочь вылетели из головы.
  Рома сдернул с вешалки полотенце и, подойдя к Оксане, попытался промокнуть мокрую кофточку, в которую была одета девочка.
  - Может, надо переодеть? - предложил Кир, растерявшийся от творившегося вокруг бедлама. Кого тут защищать и кому начистить морду за то, что обидел кроху - не совсем ясно.
  - Ничего страшного, не замерзнет, - отмахнулась Ксюха. - Главное, 'пожар' потушить. Эх ты, чудушко мое несчастненькое, - посочувствовала она дочке. - Тише, тише, мой воробушек, скоро станет легче... потерпи немножко...
  Саму малявку в данный момент и впрямь меньше всего волновала проблема мокрой одежды.
  
  Входная дверь квартиры так и осталась открытой. И Димка, который торопился домой, чтобы не влетело от матери за то, что снова опаздывает к оговоренному времени уже на двадцать минут, выйдя из лифта, не удержался от любопытства сначала заглянуть к соседям.
  - Ой, а чего это у вас происходит? Кто тут мою племяшку обижает?! - поинтересовался Анин сын, протиснувшись мимо прислонившегося к стене Кирилла, молча взирающего на происходящее. Парень не знал, чем помочь в этой ситуации, а толкаться вокруг Кати на оказавшейся не слишком большой для троих взрослых и одного ребенка кухне посчитал излишним. Беспомощность удручала, и отрадными мыслями были лишь те, что, слава богу, все не так страшно, как пригрезилось ему в первое мгновение. Все-таки представить себе, что Ксюху они с Артемом делят, устроив поножовщину - как-то уж совсем попахивает сюрреализмом...
  - Катя перец чили раскусила, - отмахнулся Тёма, лихорадочно набирая интересующий запрос в планшете.
  - Ух ты, жесть! - восхитился подросток. - Мамка мне, помнится, молоко давала, - небрежно заметил он, не особо надеясь, что переполошившиеся взрослые прислушаются к его замечанию.
  - Что-то я такого не помню, - скептически нахмурилась Оксана.
  - А тебя просто дома не было, - пожал плечами брат.
  - А ты-то откуда помнишь, или ты уже в сознательном возрасте экспериментировал? - поддел Кирилл.
  - Ну-у... - замялся Димка, не собираясь отвечать на провокационный вопрос.
  - Да! Точно. Вот здесь все советуют или молоко, или подслащенную воду, - согласно кивнул Артем, стремительно просматривая вывалившиеся по запросу сообщения. - Вот написано: 'молоко смешивается с капсаицином - веществом, которое содержится в разных видах стручкового перца и обеспечивает жгучий вкус - и помогает смыть его с рецепторов вашего языка...', - быстро дочитал он и кинулся к холодильнику доставать пакетик молока с детской кухни.
  - Блин, оно же холодное, зараза, - спохватился Роман.
  - Но там написано - сразу! - возразил Тёма.
  - Наливай, давай! Половину сюда, - протянул Ромка Катину кружку-непроливайку, - половину - подогрей.
  - Катюша, солнышко, посмотри на меня, доченька, - обратилась Оксана к не желающей ничего слушать, хнычущей девочке. - Сейчас мы тебя молочком полечим. Только ты его не глотай сразу, хорошо? А то горлышко заболит.
  - Ни хотю...
  - Надо, маленькая моя. В следующий раз не будешь всякую бяку в рот таскать без спросу.
  - Ни будю, - пообещала девочка, снова жалобно всхлипнув. - Дюй... - высунув язык, снова попросила она.
  - Котенок, давай я подую? - предложил Артем, сочувственно глядя на дочку.
  - Неть, мама... - не согласилась Катюшка, уцепившись обеими ручонками за Ксюхину шею.
  - Ну, мама так мама... - покладисто согласился Тёмка, протянув кружку с холодным молоком.
  - Катя, Катенька, - вновь попыталась достучаться до разобиженного ребенка Оксана, - просто подержи во рту, поняла? Не глотай!
  Ромка подвинул для Ксюши табурет, и сам устало опустился на соседний:
  - Пожалуй, методика исследования окружающего мира путем личного знакомства с некоторыми явлениями, имеет некоторые изъяны, - с неохотой признал он.
  - Просто кое-кто, наверное, забывает, что ребенку чуть больше года, - тихо заметил Кирилл, заработав недовольные взгляды обоих 'папочек'.
  Но, к сожалению, он был прав - не уследили! И оба молча проглотили желчное замечание еще одного претендента на воспитание Оксаниной дочери. С этой егозой действительно ни на минуту нельзя расслабиться.
  
  - Кир, а ты что тут делаешь? - наконец-то решил поинтересоваться Дима, крайне удивившись присутствию бывшего Ксюхиного парня в соседской квартире. Он хоть и подозревал, что такой вариант возможен, поверив Кириллу, когда тот пообещал вернуть себе его сестру, но не ожидал, что тот объявится так скоро и внезапно.
  - Отвечать обязательно? - поморщился молодой человек, не совсем представляя, как заявить собственный статус после только что состоявшегося свидания с Оксанкой. Да и вообще сейчас крайне неуместно обсуждение этого щекотливого вопроса. На повестке дня более серьезная тема - спасение несчастного ребенка, пострадавшего от безалаберности взрослых.
  - А тебе разве не пора дома показаться? - неожиданно пришел на выручку сопернику Артем.
  - Ой, вообще-то да! - спохватился Димка. - Если чё, я скажу, что у вас полчаса потусовался, ладно?
  - Ладно, да не играет, - покачала головой вредная сестра. - Сколько тебя прикрывать можно? Неужели так сложно вовремя домой вернуться и мамке нервы не трепать?! Иди уже, оболтус!
  - Я тебя тоже люблю! - хмыкнул подросток. - Племяшка - держись! Всем пока! Не провожайте, дверь за собой захлопну!
  
  Пока Ксюха с Тёмкой на два голоса уговаривали Катю не глотать холодное молоко, Рома уже приготовил на смену теплое. И, отобрав потянувшегося к нему ребенка у родителей, разрешил:
  - Все, конфетка наша, можешь теперь просто пить.
  Катя жадно припала к новой порции молока, приносящего облегчение. Через минуту в кружке остались лишь капли.
  - Исё! - попросила она жалобно.
  - Налей еще, - вздохнула Оксана. - Судя по всему, кашу она на ужин уже не будет.
  - И на ночь придется памперсы одевать...
  - Да уж... - снова поморщилась Анина дочь.
  Только-только начали приучать Катю и по ночам проситься в туалет, стараясь свести использование подгузников к минимуму.
  - Что-то мне уже ничего не хочется - ни начосов, ни креветок... - раздосадовано пробормотал Тёмка.
  - Нет уж! Давайте-ка вы тут все доделывайте, - встрепенулась Ксюха. - А мы в комнату пойдем. И, кстати, креветки отваривать надо не больше пяти минут, а они уже при нас минут десять кипят. Смотри, будут жесткими, как резиновая подошва.
  - Ой, точно! - засуетился Артем, хватая дуршлаг, чтобы откинуть на него переварившихся креветок. Выудил одну, обжигая пальцы, очистил от хитиновой оболочки. Попробовал и поморщился. - Пожалуй, в самом деле, жестковаты теперь... Ну ничего страшного, в крайнем случае, будем есть чипсы...
  - Братца моего угости, он любые сметет, даже после ужина, - посоветовала Оксана, снова забирая дочь. - Здоровый растущий организм требует постоянной подпитки. И куда только в него влезает?
  - Добрая ты женщина, - хмыкнул Тёма. - Катюшку переоденешь?
  - Да. Кир, поможешь мне? - неожиданно обратилась Ксюша к своему спутнику.
  - Конечно, - отозвался молодой человек, - только ботинки сниму, - смущенно опустил он глаза вниз, разглядывая обувь. Разуваться, когда тут что-то такое непонятное творится, было некогда.
  Артем так и остался стоять с возмущенно отвалившейся челюстью. Впрочем, высказаться он не успел, Оксана поспешно ушла, унося дочь, а Кирилл, живо оттащив обувь в прихожую и сполоснув руки, последовал за ней.
  Едва они скрылись в маленькой комнате, Тёмка почувствовал, как оказавшийся рядом любовник ободряюще сжал его плечо, выводя из ступора:
  - Мне не легче, солнце. Но...
  - Не уверен, что быстро привыкну к этому 'но', - тяжело вздохнув, тихо пробурчал юноша.
  - Тебе помочь убрать здесь все? - чмокнув партнера в висок, спросил Роман.
  Он прекрасно понимал, что присутствие Ксюхиного парня в их доме напрягает всех, но, к сожалению, ничего не поделаешь. И Оксана, наверное, права - Кир должен воспринимать свою девушку и ее дочь, как одно целое, чтобы почувствовать всю прелесть ответственности, возложенной на мужчину, собравшемуся обзаводиться семьей. Дети требуют слишком много внимания, которое будет отнято у главы семейства.
  Сам Роман дозрел до отцовства, пусть и такого странного, довольствуясь ролью крестного прелестного ребенка. Тёмка смирился с ранним подарком судьбы, неожиданно оказавшись папочкой, и не просто привык - прикипел к дочери. Отдавать Катю Королёву никто не собирался, но она, наверняка, по настоянию Ксюхи, будет проводить с ней и Кириллом какое-то время. А для этого надо убедиться, что ненаглядной крестнице будет хорошо и комфортно у мамы с отчимом.
  Не только Рома, но и Артем прекрасно понимал, зачем Оксана привлекает 'постороннего' к процессу ухода за ребенком, но ему и впрямь от этого знания не становилось легче. Его Тёмка тот еще собственник, хоть и не собирается признаваться в подобном грешке.
  - Сам справлюсь, - выдавил юноша, по привычке прижимаясь ближе, пока никто не видит проявления их предосудительных нежностей, но тут же брезгливо поморщился. - Бля, Ромыч, иди, переоденься, мокрый весь...
  
  ***
  
  Рома хмыкнул и отправился переодевать мокрую футболку. Раздосадованный откровенной отставкой жены Артем, на удивление ничего не перепутав и нечаянно не испортив, управился с приготовлением блюд за считанные минуты и переместил использованную в приготовлении гуакамоле посуду в раковину.
  Осталось лишь содержимое двух мисок прокрутить в блендере.
  
  Хныкающую Катю тоже переодели, но с маминых рук она слезать не пожелала. И согласна была еще на одну кружку молока. И сказку, и Рому...
  Кирилл отправился на кухню просить добавки.
  Озвучив требование ребенка, парень получил новую порцию теплого молока и поспешно сбежал, чувствуя себя крайне неловко наедине с мрачным и расстроенным Артемом. Впрочем, он бы на месте облажавшихся парней, не сумевших справиться с обязанностями нянек, тоже расстраивался.
  
  Отдав кружку с молоком девушке, Кир присел на корточки возле опустившейся в кресло Оксаны, аккуратно убрал прилипшую прядку волос со лба настороженно покосившейся на него малышки. И, подмигнув, ободряюще улыбнулся ей:
  - Все будет хорошо, маленькая.
  - Катя хоосяя... - сделав глоток, сообщила девочка. - Ома казал - неть... бяка сипица... хны-ы...
  - Конечно, Катя хорошая, и больше не будет всякую бяку в ротик брать, - улыбнулся молодой человек, удивленно вскинув глаза на Оксану. - Ксюх, я ее понимаю!
  - Это несложно, - улыбнулась она. - Просто надо было привыкнуть. Катя довольно хорошо для своего возраста изъясняется.
  - Да я вообще думал, что дети в год с небольшим только 'мама' говорить умеют.
  - Ну, некоторые и до трех лет молчат, а потом сразу предложения выдавать начинают. Судя по таблице в методичке, Катя у нас немного обгоняет сверстников, хотя, мама утверждает, что и я, и Димка в годовалом возрасте букву 'р' уже выговаривали. Но мы с Катюшкой постоянно разговариваем, книжки читаем, картинки рассматриваем, пытаемся 'не понимать', чтобы у нее был стимул объясняться более активно. Надеюсь, скоро и с этой проблемой справимся. Другое дело, раннее развитие речи еще не гарантирует, что она у нас в школе круглой отличницей станет.
  - А почему нет?
  - Да хотя бы в пример моего младшего братца взять. В детстве чуть ли не вундеркиндом прикидывался, а теперь из-под палки учиться заставляем. Всей семьей! Где это видано, чтобы у парня его возраста уроки проверяли?!
  - Он просто ленится, Ксю. На уме, небось, девчонки, чипсы и все такое... Возраст дурацкий...
  - Да причем тут возраст? Ты же, несмотря на гормональный взрыв, нормально учился? И большинство ребят стараются все-таки каким-то образом обуздать свои желания, потому что есть слово такое 'надо!' - не согласилась Оксана. - Чем он хуже?
  - Да ничем не хуже... Скажу тебе честно, в его годы и мне ужасно скучно было протирать штаны за партой. Не спорю - какие-то предметы, действительно, вызывали интерес. Но в большинстве своем все-таки действовали угнетающе. Мало того, что в школе полдня проторчишь, так потом еще и дома уроки делать надо.
  - Ага, а то стока дел, стока дел... - передразнила Оксана.
  - Естественно! - вполне серьезно кивнул Кирилл. - Хорошо хоть я уже в этом возрасте музыкалку окончил. Но, сама посуди - репетиция в группе, тренировка в спортивной секции, очередная баталия по сети, да и просто потусоваться с друзьями надо было успеть... Не забудь сюда еще постоянные мысли о девичьих прелестях.
  - Да уж, - иронично усмехнулась Оксана, припомнив, что насчет школьной формы у них в те годы в школах было послабление, а модные тенденции предполагали джинсы с заниженной талией, которые весьма аппетитно открывали взору мальчишек обнаженную поясницу, а иногда и чуть ниже.
  - Вот-вот. А тут еще и уроки на следующий день выучить!
  - И не с горем пополам, а на 'четыре' или 'пять'.
  - Само собой. Чтобы мамка похвалила, какой я у нее молодец, - слегка смущенно признался Кирилл, с удивлением отметив, что мать и отец, в самом деле, своей верой в его возможности подстрекали желание прыгнуть выше задницы.
  - Думаешь, наша мама не пыталась манипулировать Димкой? Сыграть на его самолюбии, амбициях, или не поощряла за отличные оценки и примерное поведение? К, сожалению, они с отцом не слишком преуспели. Видимо, пока сам не поймет, чему все-таки отдавать приоритет - своему 'хочу' или 'должен', и все-таки послушать старших и взяться за ум, - ничего не сделаешь. Сейчас, правда, стало чуть легче, но все равно обидно, что приходится каждый раз беседы для вправления мозга проводить.
  - Мне кажется, еще и от преподавателей многое зависит.
  - Ну, не знаю... Учителя вроде все те же остались, что и у меня были.
  - Девочки, как правило, более усидчивы и сознательны, - улыбнулся Кир.
  - Ну, конечно, это озабоченные мальчики их подбивают вместо утвержденных школьной программой предметов заняться изучением основ половой жизни, пока родители на работе, - хмыкнула она. - Коварные какие.
  - Не наговаривай на нас, - мечтательно прищурился Кирилл, - ты чаще меня подначивала.
  - Еще скажи, что это я тебя совратила, - притворно возмутилась Оксана.
  - Да я теперь уже и не помню, кто кого совращал, с тех пор много воды утекло, - лукаво прищурился Кирилл. - Мы же не будем ссориться по этому поводу?
  - Нет, конечно, - поспешно согласилась Оксана, чмокнув притихшую дочку в макушку.
  - Мне сейчас кажется, я думал о тебе тогда постоянно...
  В том, что невольно сравнивал свою новую подружку из другой школы с симпатичными одноклассницами, Кирилл признаваться не собирался.
  - А теперь?
  - И теперь, - серьезно кивнул собеседник. - Но тогда было по-другому, и приносило некоторые неудобства...
  - Неужели внешне проявлялось? - рассмеялась польщенная признанием девушка.
  - Бывали конфузы, - подтвердил Кир, - впрочем, я не один такой озабоченный в классе был. И слава богу, теперь уже перерос. Не переживай, Ксюш, еще пара-тройка лет - и Димон повзрослеет, перестанет доставлять вам столько хлопот.
  - Ну, будем надеяться... Знаешь, как часто я стала теперь задумываться о том, какой Катя вырастет? С кем будет дружить, чем увлекаться? Как будет меняться на разных этапах взросления... Мамка говорит, не торопи события, мол, сейчас, лет до трех, самый прекрасный возраст.
  - Ну, наверное, женщина, воспитавшая двоих детей, знает, о чем говорит, - рассудил Кирилл.
  Утомившаяся рыдать Катюшка судорожно всхлипнула и прикрыла глазки, больше не возражая против нечаянной ласки. Кир осторожно погладил детскую ручку, испытывая странную трепетную нежность к ребенку.
  До сегодняшнего дня он и не предполагал, что маленькие детки могут так громко и горько плакать. Иррациональная злость на парней, не уследивших за крохой, не отпускала:
  - Ксюш, ты не боишься Катю оставлять с ними? - кивнул он в сторону кухни.
  - В смысле? - изумилась Оксана.
  - Ну, я не в том смысле, что они, как бы это помягче сказать...
  - Кир, пожалуйста, чтобы больше не возникало недоразумений: они - геи, а не педофилы! - сердито вскинулась девушка.
  - Ну, я примерно это и имел в виду, - поторопился он уверить Оксану в своей толерантности, - но, может, они просто не в состоянии нести ответственность за маленького ребенка?
  - Артем с Ромой оказались в состоянии справиться с грудной Катюшкой, когда я уезжала в Англию. Конечно, и Лидия Николаевна днем помогала, и моя мама по вечерам заходила, но все равно.
  - Но откуда ты знаешь...
  - Кирилл, мне предъявляли сытого, здорового, ухоженного ребенка ежедневно!
  - Как это?
  - Мы по скайпу общались. Неужели ты думаешь, что я уж совсем не мать, а ехидна? - обиженно поджала губы Оксана.
  - Да нет, конечно! - поспешил заверить Кирилл. - Просто она такая маленькая и беззащитная... Блин! Не знаю, как выразить. Я, в самом деле, волнуюсь, а ты им так запросто доверяешь.
  - Конечно, доверяю, Кирюш, - улыбнулась Ксюха, оттаивая. - Ты же прекрасно понимаешь, что в сегодняшнем инциденте не было ничьего злого умысла.
  - Но почему они оставили опасные предметы в доступном месте? А если бы она стащила всю тарелку и уронила бы ее на себя? А если...
  - Кир, поверь, это досадная случайность! Катя обычно ничего без спросу не берет, особенно если вместе с ней рассматривать и объяснять, почему нельзя трогать. Все острые, колюще-режущие или мелкие предметы, розетки, лекарственные препараты, бытовая химия и прочее, прочее - вне зоны доступа. Но ведь никто не застрахован от досадной случайности. Уверяю тебя, они переживают не меньше твоего. Оба. И неважно, кто из них должен был контролировать Катюшку и не уследил...
  - Ну, тебе виднее, - нехотя согласился Кир, вспомнив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
  Катя пила молоко все медленнее и медленнее, время от времени по ее личику с горестно насупленными бровками пробегала легкая тень. Но девочка все-таки постепенно успокаивалась, впадая в полудрему и расслабленно обвисая на руках у матери.
  - А вдруг она прямо так уснет? - забеспокоился Кирилл. - Так и будешь всю ночь сидеть в кресле?
  - Своя ноша не тянет, - улыбнулась Оксана, любуясь своим угомонившимся сокровищем. - Хорошо, что уже переодели ее, не придется тормошить. Правда, не знаю, как она без каши дотянет до утра. Хотя вон как уже пузико надулось... - погладила она девочку по выпяченному животику.
  - Мне, наверное, уже пора, да? - с сожалением поинтересовался Кир из вежливости.
  На самом деле уходить от обеих девочек жутко не хотелось. Он готов был остаться здесь, чтобы сторожить их сон и любоваться умиротворяющим зрелищем. Все-таки есть что-то такое духовно-возвышенное в образе красивой молодой женщины с маленьким ребенком на руках... А, может быть, это озарение на мужчин снисходит в определенном возрасте или обстоятельствах.
  - Кирилл? - позвала озадаченная его выражением лица Оксана.
  - А?
  - Ты... это... с нами еще? А то у тебя такой взгляд странный...
  Признаваться в том, что готов молиться на 'своих девочек', Кир не стал, смутившись минутного наваждения. Торопиться особо было некуда, наоборот хотелось подольше оставаться с Оксаной. Тем более своих домашних он все еще не хотел видеть, и магазины, где можно было бы купить кабель для зарядки мобильного телефона, уже закрыты.
  Он отчаянно надеялся, что Ксюха начнет возражать, попросит задержаться еще. Но она только грустно кивнула, потянувшись навстречу губами.
  Видимо, он снова загостился в чужом доме, где обитали те, кому принадлежало его сердце. Пора уходить...
  
  Кирилл отступал к двери почти неслышно, но девочка все-таки почувствовала его уход. Приоткрыла глазки и сильнее вцепилась в опустевшую кружку-непроливайку.
  - Бона... - пожаловалась малышка. - Катя хоосяя...
  - Только не всегда послушная, - согласно кивнула молодая мать.
  - Мися не идет, - беспокойно вскинулась малышка, пытаясь отыскать взглядом среди множества игрушек недавно подаренного плюшевого медведя.
  - Не уйдет, - пообещала Оксана, аккуратно возвращая ребенка в горизонтальное положение. - Катя у нас самая хорошая девочка на свете. Мишка не уйдет. Спи, моя радость.
  - Казька?
  - А давай я тебе лучше песенки включу?
  - Казька. Ома! - опомнилась Катюшка, что крестный почему-то не торопится к своей ненаглядной крошке совершить обязательный вечерний ритуал с чтением сказки. Она, в общем-то, не возражала бы и против присутствия любимого папочки Артема. Но папа у Кати пытался быть строгим, и если уж она сама виновата, что потащила в рот всякую гадость без спросу, наверняка начнет журить. А ей было и без нравоучений тошно. Сама себя наказала. Хотелось простого участия и безусловного обожания. Поэтому однозначно в данный момент необходим тот, кто все эти вкусные эмоции ей обеспечит. Ни папа, ни мама, ни бабушка, ни замечательная няня Лида, - Рома!
  - Кто бы сомневался, - пробормотала Оксана, осторожно выбираясь из кресла.
  
  Выглянув из комнаты, чтобы позвать Романа, Оксана услышала голоса в прихожей и отправилась туда.
  - Кир, ты ведь не торопишься? - нарочито небрежно поинтересовался Артем, наблюдая за согнувшимся, чтобы обуть ботинки, гостем.
  - Да не особо... - выпрямился Кирилл.
  - Вот и чудненько, тогда проходи, разговор есть.
  - Мальчики, в чем дело? - напряглась Оксана, втискиваясь между мужем и любимым парнем, невольно закрывая Кира спиной.
  - Ксюш, - мягко обнял ее за плечи польщенный и смущенный заступничеством Кирилл. - Нам и впрямь пора поговорить...
  - Что прямо сейчас? Артем?
  - Можно и позже, - покосившись на жену, пожал плечами Тёмка.
  - Лучше сейчас, - решил Кирилл.
  - Артем, Кир, - растерянно переведя взгляд с одного на другого, заволновалась Оксана. - Рома?! - накинулась она на вышедшего из большой комнаты старшего парня.
  - А чё сразу Рома-то? - подражая ее младшему брату, включил дурачка Тёмкин любовник. - Ксюх, не уподобляйся наседке, - хмыкнул вредный сосед, забирая потянувшуюся к нему с маминых рук девочку. - Пойдем лучше Катюшке сказку читать. Да и, вообще, что для тебя может быть важнее интересов ребенка? Да, моя славная? - подмигнул он Кате.
  - Дя! - согласилась любимица.
  - О чем разговор? - не унималась Оксана, лихорадочно перебирая в памяти возможные претензии парней друг к другу. Даже по первым прикидкам выходило, что они есть. - В чем дело?
  - Ксюшонок, не волнуйся, нам с Артемом действительно пора кое-что обсудить.
  - Послушайте...
  Но никто ее слушать не стал. Мужчинам нужно было для начала решить вопросы между собой.
  Ребята скрылись на кухне, плотно прикрыв за собой дверь. Она было рыпнулась следом, но Рома заступил ей путь и выразительно кивнул в сторону маленькой комнаты, приглашая присоединиться к прослушиванию очередной сказки.
  Возмущаться беспределом парней было бесполезно. Даже если потом и надумают извиняться за свинское пренебрежение, то в данный момент все равно поступят по своему разумению. Уж за время общения с ними, она худо-бедно выучила манеру их поведения. Каждый из них троих (несмотря на то, что Артем в паре с Ромкой как бы 'ведомый'), пытается на себя примерить шкуру альфа-самца. Авторитета ее мамы, возможно, хватило бы, чтобы они тут же раскаялись в своем поведении и объяснили, что опять не поделили, хотя не факт. Но тревога от этого понимания никуда не испарилась.
  - Мама, Ома... казька, - напомнила Катя, ластясь румяной щечкой к гладко выбритой щеке крестного.
  Оксана сердито поджала губы, но все-таки прошла в их с Катей комнату, проигнорировав ослепительную улыбку Романа, вежливо пропустившего ее вперед.
  
  ***
  
  Ксюха хотела дождаться окончания разговора Артема и Кирилла, напряженно, но тщетно прислушиваясь к еле слышным звукам, доносившимся с кухни, но неожиданно оказалась усыпленной воркованием Романа, душевно, 'в лицах' рассказывающего очередную сказку. Кажется, она отключилась даже раньше сладко пригревшейся у нее под боком Катюшки.
  По крайней мере, когда очнулась, среагировав на требовательный зов ребенка, сообщавшего, что срочно требуется горшок, оказалось, что дочь уже переложили в детскую кроватку, а сама она заботливо укрыта пледом. Выбравшись из кровати, успела 'спасти' сухую пижамку, еще раз пожалеть малышку, все еще ощущавшую неприятные последствия от опрометчиво разгрызенного перчика, и отправилась разведать обстановку.
  Дома никого не оказалось. И у девушки не было ни малейшего представления, куда подевался народ. Правда, потом сообразила, что горстку креветок и треть пакета начосов с красиво разложенной в три небольшие пиалы закуской оставили ей. Со своими 'гостинцами' ребята могли свалить только в соседнюю квартиру. Видимо и впрямь вняли ее совету сбагрить 'резиновых' креветок Димке.
  Заглянув в холодильник и убедившись, что банку пива ей тоже оставили, Оксана с опаской очистила хитиновый панцирь. Но креветка оказалась вполне съедобной. Видимо, из другой партии, которую Тёмка не удосужился испортить.
  Девушка послала мысленную благодарность заботливым домочадцам и уселась лакомиться, гадая, о чем таком неотложно важном Артем говорил с Кирюхой. Очень хотелось немедленно выяснить, но, к сожалению, Кир предупредил ее, что на некоторое время остался без мобильной связи.
  
  Послонявшись по квартире, Ксюша разобрала кровать и улеглась спать, не зная, что перед уходом Кирилла, Артем слазил на антресоль и нашел в коробке среди запасов всякой 'нужной' всячины зарядку, подходящую к телефону Королёва, намекнув, что не следует больше заставлять Оксану накручивать себя в ожидании его звонков.
  Расстались они не слишком довольные состоявшейся беседой, но все-таки прояснившие основные моменты.
  Тёмка решил, что серьезный разговор лучше вести на трезвую голову, но гостеприимно предложил Киру пива, от которого тот вежливо отказался, так как был за рулем. Под трудно жующиеся креветки со злосчастной закуской Артем честно поведал, что препятствовать разводу он не собирается. Вот только им с Ксюхой предстоит пережить сопряженные с этим проблемы объяснения с родней, которая и с его, и ее стороны даже не предполагает, насколько их брак не соответствует привычному обывательскому представлению.
  Кир, грустно усмехнувшись, сказал, что они с Артемом находятся примерно в одинаковом положении - Тёмкина родня не захочет признавать его союз с парнем, а его родители, точнее, мать, не собирается мириться с тем, что он выбрал Оксану. Про то, что ушел из дома, Кирилл упомянул вскользь. На эту информацию Артем лишь многозначительно покачал головой, оставив без комментария. Непонятно - то ли одобрил, то ли, наоборот, не позволил слететь с языка очередной язвительной колкости.
  Мельком коснулись дальнейших планов: предстоящей Тёмкиной службы в армии, покупки Королёвым квартиры для троих человек с перспективой на расширение семьи, на которую следовало подкопить. Артем сразу же предупредил, что согласие на удочерение Кати Кир не получит. И даже не потому, что тот пока еще сам не пристроен, и все слова об отдельном от родителей жилье - пока что только слова.
  Королёв попробовал было возмутиться, попеняв ему на нетрадиционную связь с парнем. Дескать, если сильно постараться, то органы опеки однозначно присудят проживание ребенка в семье матери. За что чуть было не схлопотал от еле сдержавшегося после его заявления Артема по морде:
  - Я не собираюсь препятствовать Ксюхе забирать Катюшку, чтобы она какое-то время могла быть с вами, - процедил он зло, - но даже не пытайся подбить Оксанку на лишение меня отцовских прав, ясно?!
  Его биологический отец в свое время то ли сам внес рацпредложение, то ли с радостью согласился избавиться от ответственности, когда Валерий Николаевич, женившись на матери, захотел усыновить пасынка и дать ему свою фамилию, но уподобляться собственному папаше Артем не собирался. Слишком болезненно он переживал это пренебрежение, несмотря на то, что отчим оказался порядочным человеком и с лихвой заменил ему настоящего отца.
  - Я не собирался... Просто, действительно, не понимаю, зачем тебе лишние хлопоты?
  - Вы себе еще нарожаете, а я не собираюсь второй раз жениться. Вряд ли у меня когда-нибудь будут другие дети.
  - Бля, Тём, но это же ненормально! Подумай о Кате! Клянусь, я не обижу ее, буду относиться как к собственному ребенку. Ну всем же лучше будет, если девочка будет жить в нормальной семье, а с тобой лишь видеться!
  - Нет!
  - Ну почему?!
  - Я сказал - нет, - твердо повторил Тёмка. - К тому же ты не учитываешь Ромыча.
  - Причем тут он? - удивился Кирилл.
  - Кир, ты, в самом деле, не в курсе, что если бы не Роман, не было бы нашей Катюшки?
  - Поясни-ка, - напрягся сбитый с толку Кирилл. - Он-то каким боком? Катя - твоя копия... Или?
  - Эк, у тебя как воображение разыгралось, - рассмеялся Артем. - Катя - моя дочь. Ни Ксюха, ни я не то что совместных детей не планировали, но и вообще в страшном сне представить не могли, что окажемся в одной постели... - замялся юноша.
  - Короче! - поморщился Кирилл, не желая мусолить неприятную тему, заставлявшую до сих пор терзаться от необоснованной ревности. В то время, когда Оксана переспала с Тёмкой, они уже были в ссоре, так что формально он никаких претензий к сопернику иметь не должен. Но разумные доводы не всегда находят отклик в сердце и компромисс с собственными чувствами.
  - Оксанка была в панике, решив, что беременность создаст ей слишком много проблем, - глухо поведал Артем. - Представь себе: молодая девчонка, переживающая личную трагедию разбитого сердца, - с упреком взглянул он на собеседника, - а тут еще и эта проблема на голову свалилась...
  - Не ветром же надуло, - нервно перебил Кир, в сердцах отодвинув от себя подальше тарелку с начосами, которыми угощался. - Ты, мудак, постарался!
  - Постарался... - не стал спорить Артем. И даже бранное слово от наглого гостя пропустил мимо ушей, потому что не жалел теперь о том, что так получилось. Что у них теперь есть Катюшка.
  - Ну, и дальше? - чувствуя себя мазохистом, нетерпеливо произнес Кирилл, постаравшись взять себя в руки и услышать версию Артема.
  - Сначала - предыстория, - из чувства легкой мести все-таки продолжил по порядку Тёмка. - Во-первых, она сама сидела на шее у матери; во-вторых, на четвертом курсе брать академический, когда отец, заведший новую семью, платит за твою учебу, не слишком здорово; ну а в-третьих, ребенок от студента-гея - не предел девичьих мечтаний, сам понимаешь... Я тоже был в полном шоке, когда она сказала. Но к своему стыду, даже не попробовал отговорить от аборта, а попытался найти денег на прерывание. Если бы ни Ромка, нечаянно услышавший наш разговор, и не вправивший нам обоим мозги, она бы... - Тёмка не закончил фразы, передернув плечами.
  Даже сейчас, когда доченьке уже пошел второй год, он с содроганием представлял себе, что они с Ксюхой могли осознанно погубить ее в состоянии эмбриона, и чувствовал себя полнейшим подлецом, с молчаливой подачи которого Анина дочь взяла бы страшный грех на душу. Теперь это ощущение стало особенно ярко, когда осознал и прочувствовал, что такое твой родной ребенок, требующий заботы и внимания, заставляющий волноваться даже по пустякам и радоваться малейшим успехам. Пусть не желанный, но, безусловно, беззаветно любимый.
  - Да и вообще, львиную долю по обеспечению Ксюхи всем необходимым во время беременности, Ромка взял на себя. Ну а когда Катя родилась, стал ее крестным...
  - Ромыч, получается, герой? - с легким налетом сарказма заметил Кир.
  - Ну... в данном случае - да, - нехотя признал Артем, понимая, как на фоне благородно поступившего любовника проигрывает сам. - Рано или поздно ты все равно узнаешь правду. Так что...
  - Не судите строго?
  - Нет. Я с себя вины не снимаю. И не тебе все-таки нас с Ксюхой осуждать, - насупился Артем.
  - Н-да. На это есть Высший суд... Все там будем, - не слишком оптимистично рассудил молодой человек, слушая невольную исповедь. - Знаешь, я, порой тебя просто ненавижу так, что удавить хочется, а иногда... - оборвал себя Кир на середине фразы. Немного помолчал, затем продолжил:
  - Слушай, Тём, а, может, ты не совсем 'голубой'? Говорят, у них на баб вообще не встает, - задумчиво склонил голову к плечу Кирилл, пытаясь абстрагироваться от того, что речь косвенно идет о Ксюше. Впрочем, ничего удивительного в том, что Ксюха невольно умудрилась соблазнить даже красавчика-ненатурала. И хотя Кирилл считал себя уже достаточно опытным мужчиной, понимающим, что вкусы и представления о женской красоте и достоинствах у всех разные, все равно испытывал невольную гордость за свою Оксану. - Может, ты 'би'?
  - Тебе-то какая разница? - изумился невольно покрасневший Артем, будто его застукали на месте преступления, почему-то представивший себя не рядом с девушкой, о которой шла речь, а с Аней...
  Возможно, они с Ромычем и впрямь неправильные геи, но Королёву об этом рассказывать не стоит - перетопчется.
  - Да мне по-барабану, - примирительно отозвался Кир. - Просто подумал, а вдруг ты все-таки когда-нибудь встретишь такую девушку, что забудешь про всяческие извращения и захочешь завести нормальную семью.
  - И? Что-то я теряю ход твоей мысли?
  - И тогда у тебя будут другие дети. Ты же не захочешь, чтобы Катя росла с мачехой...
  - Сказок начитался? - невольно рассмеялся Артем. - А чем, собственно, роль отчима от мачехиной отличается - и тот, и другой вроде как заменяют родителей. Почему ты думаешь, что гипотетическая женщина будет относиться к моей дочери хуже, чем ты?
  Кир даже растерялся от подобного сравнения, вызвав усмешку у Артема. Впрочем, юноша тотчас стал вновь серьезным:
  - Кир, Ромка в Кате души не чает. Впрочем, ты сам видел, что это чувство взаимно. И как ты представляешь себе, что я позволю отобрать у нас это маленькое счастье?
  - Бред какой-то, честное слово! - все-таки не согласился с такими слабыми аргументами Ксюхин парень. - Мало ли кто в ком души не чает. В первую очередь надо думать о ребенке, а не о своих шкурных интересах!
  - И все-таки не советую тебе связываться с Поляковым. Он готов многим пожертвовать ради своего ближнего круга. Для остальных - это страшный и беспринципный эгоист и порядочная сволочь.
  - Но ты-то по-прежнему с ним. Чем он тебя так крепко держит, Тём? - неожиданно сочувственно спросил Кирилл.
  - Я его люблю со всеми его недостатками, закидонами и прочим. Ты в его ближний круг не входишь. Может быть, пока, а возможно и никогда не удостоишься...
  - Я должен расстроиться по этому поводу? - насмешливо уточнил Кир.
  Тёма неопределенно пожал плечами:
  - И, кстати, больше чем уверен - на первом месте у Ромыча не родители, и даже не я, а наша с Ксюшкой дочь. Не советую тебе с ним бодаться из-за Кати.
  - Неужели Ксюша согласится с тем, чтобы вышло по-твоему? - усомнился собеседник.
  Артем полоснул его взглядом исподлобья, и Кир осекся.
  - Вы уже говорили с ней на эту тему, да? - догадался он, чувствуя себя довольно странно. С одной стороны, вроде бы можно радоваться - 'чужое отродье' ему никто не собирается навязывать в довесок к неподходящей жене, как пугала мать. А с другой... Вся беда в том, что он уже не воспринимал Катюшку 'чужим ребенком'. У него было время привыкнуть к мысли о том, что Ксюха теперь не одна. А уж когда лично познакомился с очаровательной малышкой, та окончательно покорила его сердце. - Мы с тобой вдвоем ничего не решим, так?
  - Именно, - кивнул Артем.
  - Но ты можешь дать слово, что не будете препятствовать Ксюхе, чтобы она в любой момент могла пообщаться с дочкой?
  - Естественно! Катю вообще не должны коснуться наши взрослые проблемы.
  - Блин... но ведь она будет расти, общаться со сверстниками, - досадливо пробормотал Кирилл. - А вдруг кто-нибудь 'сердобольный' откроет ей глаза на то, кем вы с Романом являетесь? Поверь, в простонародном варианте это слово звучит совсем не политкорректно, а вульгарно и мерзко.
  - Охотно верю, - скривился как от кислого лимона младший парень, - но давай не будем заглядывать так далеко вперед. Может быть, к тому времени, как Катя подрастет, народ станет более толерантно относиться к чужим потребностям в интимной сексуальной жизни.
  - В свете последних событий этот вопрос довольно актуален, - желчно заметил Кир.
  - Значит, в основном договорились, - невольно выдохнул Тёмка. - Не хотелось бы устраивать вокруг нашей дочери безобразную свару, Кир, пытаясь поделить ее при разводе.
  - Согласен.
  - И, кстати, чтобы ты не расслаблялся, - нарочно медленно произнес Артем, чтобы до Кирилла хорошо дошел смысл сказанного, - после развода Ксюшка для меня останется не только матерью моей дочери, но и, по-прежнему, другом. Или, скорее, даже сестрой. Если обидишь...
  - Не надейся.
  - Хорошо, значит, тоже договорились, - удовлетворенно кивнул юноша.
  - Интересно, просто так, из чистого любопытства спрашиваю - что будет?
  - Башку тебе оторву, а Ксюху обратно замуж позову.
  - Да ладно?
  - Классными девчонками не разбрасываются. И у Кати снова полный комплект родителей будет.
  - А что ты с ней...
  - Всё! Хватит эту тему мусолить, - оборвал Артем, поднимаясь.
  Кирилл тоже поднялся из-за стола. Видимо, на сегодня аудиенция окончена. Пора и честь знать.
  
  ***
  
  После ухода Кирилла, освободившийся Роман, усыпивший обеих девочек, подговорил Тёмку взять креветок, чипсы, пиво и гуакамоле и отправиться к Ане, которая в последнее время что-то совсем расклеилась, жалуясь на усталость и полусонное состояние, наверное, навеянное осенней непогодой. Надо же ей было оказать моральную поддержку, пока Егор находился в командировке. Ромка, правда, подозревал, что причина ее хандры кроется вовсе не в осеннем ненастье, а в отсутствии Панова.
  Да и пребывающему в раздрае чувств Артему следовало немного отвлечься.
  После дегустации блюд (Димка и впрямь за милую душу смолотил все креветки из неудачно сваренной партии), уселись играть в Alias.
  Оказалось весело, несмотря на позднее время. Рома вволю поглумился, подначивая соседку шутками по поводу недостойности звания 'мастер художественного слова' (намекая на ее увлечение эпистолярным жанром), которая в паре с сыном проигрывает, отставая уже на два круга. Ну что делать, если блиц-общение Ромки с Артемом напоминало ментальное. Они практически с полуслова считывали друг у друга мыслеобразы. Видимо, у Ани с Димкой из-за принадлежности к разным поколениям, был разрыв шаблонов в мышлении. И за отведенную минуту на аллегоричное представление слова, которое надо было угадать, и сам ответ - не получалось настроиться.
  Ромка с Артемом хохотали от души, глядя на их потуги изобразить пантомиму, отчаянно жестикулируя, чтобы дополнить образ и донести свою подсказку.
  И все-таки, несмотря на то, что Аня злилась, заявив, что Рома с лихвой заменяет ей дурацкие подколки бывшего мужа, всем было весело, особенно комментировать чужие проколы и подтрунивать над тем, что в отчаянной попытке догнать соперников по игре, Димка решил смухлевать и 'походил' за ребят их фишкой в обратную сторону. Навстречу со своей.
  Полтора часа пролетели, как пять минут. Пока Анна не спохватилась, что завтра - рабочий день, а кое-кого потом не добудишься в школу, рискуя опоздать на работу.
  
  Закуска, от одного из ингредиентов которой нечаянно пострадал ребенок, по мнению подопытных дегустаторов (Ани и ее сына), получилась удачной. Причем Анна даже затруднялась ответить, какой из рецептов на ее вкус самый лучший. Почему-то в последнее время вся пища казалась женщине неострой и недосоленной. А, может, в отсутствие любимого мужчины просто не было аппетита. Она жутко скучала по Егору, стараясь отвлечься на домашние дела, но все валилось из рук.
  Ребят она ругать не стала, хотя и расстроилась, жалея любимую внучку, ворчливо пробормотав что-то вроде, мол, 'у семи нянек - дитя без глазу'. Дескать, у Лиды-то проколов не бывает. А они - трое взрослых - не уберегли.
  О том, что они были лишь вдвоем, а Оксана в это время безмятежно проводила время в обществе своего бывшего парня, не сговариваясь, оба заговорщика умолчали. Если Ксюха захочет - сама расскажет матери. А то мало ли, в чем Анька их еще придумает упрекнуть.
  
  А вот Катя потом целую неделю, прежде чем попробовать даже привычное кушанье, с неподражаемо серьезной мордашкой разглядывая предложенное лакомство со всех сторон, на всякий случай дотошно уточняла: 'тосьно ни бяка?'
  
  ***
  
  Возле дома, где Кир снимал квартиру, шел затяжной ремонт старой сталинской пятиэтажки и куска теплотрассы, проходящей рядом с этим зданием. Груды битого кирпича, обляпанная застывшим цементом бетономешалка, какие-то доски для опалубки вырытой траншеи, покореженные ржавые трубы и аккуратная горка новых виднелись сквозь щели в покосившемся низеньком заборчике, вокруг которого были развешаны красные фонари. И от этого местность казалась заброшенной и какой-то зловещей. Несколько чахлых деревьев с облетевшими листьями слегка оживляли унылый ландшафт. Детская площадка с погнутыми качелями и кривой горкой пребывала в ужасном состоянии. Да и до ближайшего приличного продуктового магазина, который находился в начале улицы, далековато. Аптека, правда, находилась прямо в подвале с торца дома Михаила.
  Невольно сбавив скорость, Кирилл аккуратно проехал к стоянке и припарковался. Выбрался из машины, придирчиво оглядел местность и пришел к неутешительному выводу, что Кате тут уж точно не место. Да к тому же квартиру он снимал на четвертом этаже в доме с трехметровыми потолками и без лифта. Ксюхе самостоятельно трудно будет затаскивать и коляску и маленького ребенка так высоко. Как ни обидно, как ни хотелось бы ему немедленно забрать девочек, но прав Артем в том, что Оксане с дочкой сейчас лучше оставаться в привычных условиях проживания. И без собственной квартиры в доме, вокруг которого будет приличная инфраструктура, нечего сбивать любимую девушку с панталыку.
  А ночью Кирилл все-таки залез на форум про ясли и детские садики. Почитав противоречивые отзывы родителей и сочувствующих, решил, что няня Лида, о которой услышал столько хвалебных отзывов, всяко лучше чужих посторонних тёток с дипломами, подтверждающими их право работать с малолетними детишками.
  А еще лучше, если бы Оксана сидела дома сама. Вряд ли Ксюхина натура позволит стать ей обычной домохозяйкой. В свое время его мать объясняла свое желание работать тем, что женщина обязана себя реализовать не только в семье, иначе будет чувствовать себя неполноценной и ущемленной в правах. А так, глядишь, и не скучно днем, реализуя свои амбиции и общаясь с коллегами, и радостно вечерами, когда все семейство собирается вместе...
  Если Ксюха и после рождения второго ребенка захочет работать - пусть. Только бы не слишком увлекалась карьерой. Хорошо все-таки, что она не бухгалтер, как Анна Андреевна, пожалуй, такой авральный режим во время отчетных периодов, которые с перерывами длятся почти полгода, ему не по вкусу.
  
  ***
  
  Долгие осенние ночи и короткие, но на удивление солнечные, хоть и прохладные дни пролетали стремительно, приближая момент расставания. В первой половине дня вместе с дядей Борей и хозяином квартиры Михаилом Кирилл докупал необходимые запасы и снаряжение для следующей поездки. Под добродушное подтрунивание мужчин он старался освободиться до обеда, чтобы остаток дня провести с Оксаной.
  Ксюха тоже старалась закончить со своими переводами побыстрее, усиленно налегая на работу в утренние часы, когда приезжала няня.
  Лидия Николаевна была просто счастлива снова заполучить свою 'снегурочку' в полное распоряжение, с неохотой сдавая свои полномочия, когда на пороге возникал Кирилл. С Королёвым женщина пожелала непременно познакомиться, но, несмотря на приятное впечатление, произведенное молодым человеком, держалась настороженно, чувствуя в его лице соперника за внимание Катюшки.
  И еще, интуитивно ощущая, что в отношении этих двоих, Оксаны и Кирилла, замешаны слишком серьезные чувства, Лида смирилась с тем, что Анина дочь предпочла Тёмке своего бывшего парня. Как женщина женщину она ее прекрасно понимала. Артем хороший друг, но все-таки не муж в обычном понимании этого слова. Но все равно терзалась странной ревностью за своего 'младшенького', хотя буквально полтора года назад считала Ксюху дерзкой 'разлучницей'. А теперь, не слишком скрывая хитроумного замысла подольше быть с Катей, подбивала Оксану, чтобы они не торчали дома, а проводили вместе с Кириллом больше времени только вдвоем, ведь ему скоро снова уезжать.
  Ксюшка и сама все прекрасно понимала, и тема его скорого отъезда была болезненной занозой в сердце.
  Почему-то категорически не хотелось отпускать его от себя, несмотря на разумные доводы парня, уже раз десять объяснявшего расстроенной подруге, что иным путем у него просто нет возможности быстро заработать на квартиру. А без собственного жилья, некуда их с Катей забирать. Пусть даже Артем будет отпускать дочь лишь на время. Но и в этом случае, ребенку надо создать комфортные условия. Это Ксюха готова была рискнуть примерить на себя роль жены декабриста и терпеть какие-то лишения, но дочь она за собой не потащит. Значит, будет сама раз за разом возвращаться к Ромке с Артемом. А Кирилл был категорически против такого расклада. Он опасался, что в один из далеко не прекрасных дней, она все-таки захочет снова жить в нормальных человеческих условиях и останется в квартире парней.
  Лучше уж еще год, в крайнем случае, два потерпеть...
  
  Оксана даже не скрывала своей грусти от предстоящей разлуки, радуясь, как ребенок, ежедневным встречам с Кириллом. Особенно совместно проводимым ночам в квартире родителей ее мамы, которые, на их счастье, все еще не закрыли дачный сезон.
  Млея в объятиях друг друга влюбленная парочка ощущала, как сознание плавится от невысказанной нежности, сторицей заменяя слова, выражая чувства любовными ласками. Но, увязнув в этой сладкой патоке приятных ощущений, Ксюхина душа рыдала - полынной горечью просачивалось понимание, что переполняющее ощущение счастья слишком быстротечно и будто бы висит на волоске. Потому что впереди еще целый год одиноких ночей с мыслями о том, как он там, вдалеке от нее? Как ей выдержать время вынужденной разлуки? И поздний осенний рассвет, возвещавший о начале еще одного дня, приближающего расставание, бил наотмашь по оголенным нервам девушки...
  
  Ксюхе не хотелось обманывать мужа, несмотря на его 'благословение' на встречи с Кириллом. И когда парни насели на нее вдвоем, чтобы призналась, что именно ее угнетает, вгоняя в депрессивное состояние, Рома просто расхохотался, а Артем, напротив, отнесся с пониманием, дружески обняв:
  - Ксюх, но ведь ты же не придираешься ко мне и не устраиваешь сцен ревности за то, что я с первого дня оставался с Ромкой, чего ты себя изводишь?
  - Ну я же знала, что так и будет... - смущенно попыталась оправдать она свое нелогичное поведение. Отказываться от Кира она не собиралась, но противоречия буквально душили.
  - Дурочка ты моя... - чмокнул муж ее в нос. - Ну что ты себе надумала про непорядочность, Ксюшонок? Ты молодая, здоровая женщина, твои желания вполне естественны...
  - Спасибо, Капитан Очевидность, - смущенно прошипела она сквозь зубы.
  - Моя вина, что я не могу обеспечить тебе полноценной сексуальной удовлетворенности, - погладив ее по голове, будто неразумное дитя, грустно улыбнулся Тёмка. - И, между прочим, меня это тоже здорово огорчает. Я хочу, чтобы мать моего ребенка была счастлива. Если тебе с Киром хорошо и радостно, я просто не имею права упрекать тебя в чем-то. Кирилл к тебе относится с уважением и любовью, очарован Катей. Мне не страшно доверять вас ему. Не придумывай лишних сложностей. Нам и так всем непросто.
  - И все-таки одно дело, если бы мы были в разводе, а другое - когда в глазах общественности я наставляю тебе 'рога', - вздохнула Оксана, прильнув к груди парня, к которому относилась, как к любимому брату.
  - Ну, Ромку же все воспринимают другом семьи. Почему же Киру пока не присвоить тот же статус в глазах твоей драгоценной общественности, состоящей, небось, из любопытных соседок. Я угадал?
  - Да заколебали уже! - в сердцах призналась Оксанка. - Они же все в курсе, что мы с Кирюхой встречались раньше. И теперь, естественно, если и не напрямую спрашивают, то взглядом прожигают, теряясь в догадках, почему это он снова рядом со мной и Катей крутится. Я в этом доме выросла. Жильцы знают бабушку с дедом, маму, меня с самого рождения...
  - Бесполезно, Тём, - покачал головой Рома. - Это, наверное, на генном уровне сбой, передающийся у них по женской линии, - хмыкнул он. - Я даже знаю, кому сказать спасибо за подобное 'правильное' воспитание.
  Артем нахмурился.
  Да уж, то, как Аня восприняла 'ужасное' приключение на Ромкиной даче, это нечто... До сих пор становится стыдно от тех обвинений в их адрес, которыми щедро сыпала соседка, осознавшая наутро, что чудесный сон 'на троих' - вовсе не сон, а реальность. Надо же так было все перевернуть с ног на голову и невольно опошлить.
  Ну ладно, Анюта - человек, чье детство и отрочество пришлось на времена СССР, в котором, как известно из учебников истории тех времен, не было места сексу, но Ксюха-то - продукт современной эпохи! Могла бы и не загоняться со своей правильностью в вопросах семьи и брака.
  - Даже не думай, котенок, и посылай всех куда подальше. Нечего совать нос в наши семейные дела.
  - Тебе-то хорошо советовать. Знаешь, мне тоже было бы плевать, если бы в этом же доме не жили мои ближайшие родственники...
  - Жениться надо было на сироте, - съехидничал Рома, припомнив крылатую фразу из кинофильма, но на него столь свирепо посмотрели оба, что он поспешил заткнуться, признав свою шутку не слишком удачной.
  
  ***
  
  Артем было успокоился, выяснив причину немедленного Оксаниного желания получить развод, и уповал на сознательность девушки, которой выгоднее бы было считаться замужней, когда Кирилл снова уедет. Вот только он не учел ее почти болезненную привязанность к парню и силу женской логики...
  На дне рожденья одного из друзей Кира, на который их пригласили вместе, помогая девчонкам убирать со стола, Ксюха вернулась в комнату за оставшейся грязной посудой. И нечаянно услышала обрывок разговора захмелевших ребят, вышедших покурить, неплотно притворив за собой балконную дверь. Кирилл как раз делился впечатлениями о реалиях своего житья-бытья в далеком краю. Ни Ксюхе, ни матери, ни даже отцу он не собирался рассказывать о неприятностях, которые в изобилии сопровождали их поход и вносили серьезную долю риска в авантюрной гонке за приобретением быстрого благосостояния. Он считал, что подробности ни к чему, чтобы не волновать и не пугать своих близких. Борис полностью разделял его точку зрения.
  Однако алкоголь развязал язык, да и с давним приятелем можно было пооткровенничать, слегка рисуясь... Было что-то в профессии старателей сродни покорителям Дикого Запада. А удачный сезон позволял себя чувствовать победителем, прошедшим трудности и достойным награды.
  Ну а то, что риск был достаточно серьезен, добавляло свою изюминку в повествование.
  Кир ни за что не стал бы откровенничать с Ксюхой, не желая ее волновать и расстраивать. Достаточно и того, что она переполошилась, увидев небольшой шрам на его теле, оставшийся на вечную память о предыдущей поездке на быстрые заработки.
  Ему откровенно повезло в тот раз. И потому что крепко вбитая Ильей наука по самообороне помогла, и потому что в их артели подобрались настоящие мужики, которые своих в беде не бросают. Кирилл Королёв, предупрежденный дядей Борей, что вдалеке от больших городов царят собственные порядки, старался лишний раз не нарываться специально, провоцируя кого-либо на выяснение, кто круче, но обстоятельства не всегда идут навстречу пожеланиям. С отморозками, кочующими по просторам сурового края, промышляя разбойными нападениями на небольшие группки старателей, старались вообще не связываться. Там, где, как говорили раньше 'царь - далеко, а бог - высоко', приходилось выживать собственными силами, смекалкой и надеждой на то, что в случае непредвиденных обстоятельств товарищ прикроет спину и придет на выручку. Кто-то из артельщиков откупался частью добытого собственным потом и упорством, кто-то, пользуясь разрешением на владение огнестрельным оружием, пытался сопротивляться откровенному рэкету, рискуя лишиться здоровья, а то и самой жизни...
  Вокруг добычи золота частным порядком всегда существовал криминал в том или ином его проявлении.
  Им повезло, стычка бандитов с их артелью обошлась минимальными потерями для здоровья, нервов и общей доли добытого на тот момент.
  Но кто мог гарантировать, что и в другой раз капризная фортуна будет благосклонна именно к ним? Или, если не лихие беспринципные типы, то природа сурового края окажется немилостива к рисковым мужчинам?
  
  Затаившаяся со стопкой грязных тарелок в руках, Ксюха вычленила из кусочка разговора, что Кир мог серьезно пострадать, и если уж не погибнуть, то получить увечье, гораздо худшее, чем скромный шрам.
  Страх за парня, дозировано скормившего ей информацию о том, как на самом деле было трудно зарабатывать на их будущую совместную счастливую жизнь в достатке, мгновенно выморозил остальные чувства. В том числе и здравые рассуждения о том, что он - мужчина, который должен заботиться о своей семье, не посвящая свою женщину в личные проблемы.
  Противоречивые желания немедленно закатить скандал с выведением обманщика на чистую воду и с тем, чтобы просто вцепиться в него и не отпускать, повиснув на шее, Ксюшка мужественно удавила в зародыше, решив не портить общему другу праздник.
  Вечером, довольный проведенным днем в обществе любимой девушки и друзей, Кир позаботился о том, чтобы у них не осталось времени на посторонние разговоры, предложив Оксане более интересное занятие...
  
  Помимо давления со стороны Оксанки Киру выпало нелегкое испытание для нервов из-за собственной матери, которая пыталась манипулировать сыновней привязанностью и то ли всерьез, то ли очень хорошо играла, изображая серьезное расстройство здоровья, вынуждая Кирилла мучиться нешуточными угрызениями совести. Шутка ли, если мамка даже задвинула любимую работу, слегла со скачущим давлением и взяла больничный.
  Хмурый отец раздраженно попросил отнестись с пониманием к женской слабости и настаивал на возвращении Кирилла домой. Хотя бы на время, пока Марина Львовна не поправится.
  Кирилл подозревал, что она и не собирается выздоравливать, пока отцовский брат не уедет на прииски один. Борис был с его мнением согласен, но не давил, не лез с советами, оставляя нелегкий выбор за племянником.
  Сыновний долг, несмотря на серьезные разногласия в вопросах его личной жизни, велел молодому человеку навестить испереживавшуюся за него родительницу, но встреча вышла тяжелой, гнетущей. Марина Львовна по-настоящему обрадовалась, воодушевившись его приездом, но, поняв, что сын остался верен своим убеждениям, снова принялась причитать, то хватаясь за сердце, то закатывая глаза, прося поднести стакан воды и лекарства. Умоляла, просила, грозила, плакала и снова умоляла не маяться дурью...
  Кир чувствовал себя последней сволочью, но все-таки не собирался поддаваться на шантаж, пытаясь успокоить мать и отстоять свое право на самостоятельные решения.
  Видя, что ничего из обычного арсенала женских уловок не помогает, Марина вдруг пошла на уступки и, скрепя сердце, дала добро, чтобы он женился на ком угодно, лишь бы не уезжал никуда. Правда, на то, чтобы его избранницу поселить в своей квартире, женщина все-таки не соглашалась. Возможно, надеясь на то, что если неугодная 'невестка' помыкается с ним по съемному жилью или будет ютиться в однокомнатной квартире со своим ребенком, то живенько отстанет от ее мальчика, и Кирилл непременно поймет, как он ошибся в своем выборе, а она - любящая мать - была права! Или Кирюша осознает, что подобная ноша не по его плечу, и опять же вернется в лоно семьи...
  Уходя в своих мечтах далеко вперед, Марина Львовна даже великодушно решила, что не станет попрекать его за несколько лет жизни, отнятых у нее из-за этой ужасной ситуации.
  В общем, Кириллу было впору хоть застрелиться. И самое ужасное, что обе женщины - и мать, и Ксюха, каждая по-своему, но пытались давить, заставляя его мучительно искать выход, но все-таки не видя иного, как поездка еще на один сезон с артелью золотодобытчиков. И хорошо бы, чтобы он оказался таким же удачным, как предыдущий...
  
  На следующую ночь после дня рождения Кириллова друга, Ксюхе приснился страшный сон, наверняка навеянный неприятными знаниями о реальных опасностях, подстерегавших любимого, не на шутку испугавший взволнованную девушку. Даже когда она вынырнула из тягостного сна, какого-то липкого кошмара, полного сюрреалистичных картинок неминуемой гибели Кира, мрачные видения остались неприятным осадком, тянущим сердце...
  Судорожно прижавшись к сонному Кириллу, стараясь унять бешено колотящийся пульс, ей никак не удавалось избавиться от нехорошего предчувствия, что не следует впредь расставаться. Дата планируемого отъезда неумолимо приближалось, а интуиция вопила - не отпускай! И Оксана не выдержала, закатив полноценную истерику, со слезами и причитаниями, льющимися непрерывным потоком, из которой Кирилл уяснил, что она на грани. И плевать ей на пожелания родни и собственные амбиции молодого человека. Дескать, она больше не может - и так уже три года выпали из жизни, пока она жила без него: то ждала из армии; то мучилась от пустоты в душе, переживая разрыв; то маялась надеждой, мечтая, чтобы он сдержал обещание, адресованное ей в прощальном привете перед отъездом, когда заказал песню на радиостанции... Хватит с нее! Смысл гневной, полной горечи речи Аниной дочери сводился к тому, что она хочет быть с человеком, которого выбрало ее сердце, уже сейчас, а не в необозримом будущем. Чтобы, как положено у нормальных пар: делить на двоих радости и горести, воспитывать и растить Катю наравне с Артемом, родить Кириллу сына или дочь и общаться регулярно, имея гарантированную возможность непосредственного контакта с любимым человеком, без которого она уже не могла обходиться. И желала видеть его если уж не ежечасно, то хотя бы ежедневно и в живую, а не посредством связи, которая наверняка в той 'жопе мира', куда он собирается, будет оставлять желать лучшего.
  Претензий было высказано много, пожеланий еще больше. И никаких разумных доводов, которые ранее держали ее, Ксюшка признавать не желала, соглашаясь даже на немедленный развод, лишь бы он не уезжал...
  
  Кое-как успокоив рыдающую девушку, Кир с тяжелым сердцем отправился на съемную квартиру, откуда его снова вызвонил отец, попросив заехать домой, дескать, матери снова плохо...
  Мрачный вид расстроенного парня, объявившегося на пороге отчего дома, заставил Бориса крепко призадуматься о целесообразности его упрямого желания поступить как должно, как требуют родные его избранницы, поставив в жесткие рамки предварительной договоренности, по условиям которой 'вернут' ему его Ксюшку.
  А вдруг Оксана права, да и Маринка слишком уж правдиво 'симулирует', проев им с Глебом всю плешь, - иногда женская интуиция, над которой столько потешаются юмористы-сатирики, бывает слишком чуткой, а жизнь потом заставляет жестоко пожалеть о том, что в свое время отмахнулись от предупреждения.
  С таким похоронным настроением Кирюшке уезжать не годилось. Брат уже колебался, устав от истерии жены, и собирался поговорить с сыном, чтобы предложить взять жилье в ипотеку. Правда, им придется оформлять ее на себя, так как Кирилл в данное время не имеет постоянного места работы...
  Борис не пытался отговаривать брата, считая, что этот вариант хоть и имеет слабые места, но вполне жизнеспособен. В принципе, по большому счету, их предприятие особо не пострадает, если Кир откажется от долевого участия в старательской артели. Мужик, вместо которого его племянника брали в прошлом сезоне, вроде бы утряс свои проблемы и теперь снова мог пополнить привычный, неоднократно проверенный, притершийся друг к дружке коллектив...
  Невольно наблюдая за метаниями Кира, Королёв-старший серьезно размышлял почти целые сутки, прежде чем сделал встречное предложение, которое могло бы существенно облегчить жизнь сыну родного брата. И не поставить его опять в зависимое от родителей положение.
  
  Удрученные душевным состоянием Оксаны, Артем с Романом тоже основательно задумались над перспективой прожить ближайший год с женщиной, находящейся в смятенных чувствах, колеблющихся от депрессии до агрессии. Дисгармония внутри семьи никак не входила в список их пожеланий и представлений о том, каким должен быть уютный домашний очаг.
  Следовало срочно вносить коррективы в такие расчудесные, вроде бы устраивавшие всех перспективные планы по устройству Ксюхиной личной жизни.
  Вызвонив Кира, парни позвали его на переговоры.
  Борис, не слишком хорошо уяснивший, что же за отношения у этой странной компании, отправился с племянником, к которому он был искренне привязан, переживая за него, за неимением собственных отпрысков. Точнее, присоединился чуть позже, исподволь выведав, где состоится встреча и этот их серьезный разговор. Слишком уж ему показалось подозрительной такая смена настроения, мало ли что на уме...
  Однако, к его глубокому облегчению, оказалось все не так страшно, как тертый жизнью мужчина уже успел себе предположить, невольно представляя самый неприятный сценарий развития событий.
  Плодотворно и вполне мирно побеседовав в небольшом уютном ресторанчике, мужчины отправились домой, чтобы еще раз попытаться переубедить непреклонную Ксюху, оставшуюся при своем мнении относительно прозябания в одиночестве, ожидая подвигов от нового кандидата в мужья.
  Совместными усилиями все-таки решили, что не стоит усугублять состояние девушки, а заодно и мамы Кирилла...
  
  Счастливая до безобразия Оксана, буквально прилипла к Киру. Впрочем, перенервничавший парень не возражал против демонстративной близости, крепко обняв ее. Они словно подпитывали друг друга энергией, пусть и, соблюдая приличия, старались не слишком тесно жаться друг к дружке под насмешливыми и понимающими взглядами невольных свидетелей.
  Новый расширенный 'семейный совет', к которому присоединились не только Ксюха, но и Аня с Лидой, решил не брать никакую ипотеку, чтобы не загонять себя в многолетнюю кабалу, и вторичное жилье в спальных районах не стали рассматривать, как альтернативный вариант. После многочисленных прений, большинством голосов решено было покупать квартиру в новостройке. Пусть она требовала бы отделки, потому что продавались практически 'голые стены', но пока Оксане было где жить, а Кир готов был и дальше продолжать снимать комнату у Михаила. Естественно, о том, чтобы Катя переехала в заведомо худшие условия, речи и не шло.
  И замирающая от страха Ксюха, как бы не передумали, сказала, что перебьются без всего готового, год-другой потерпят, чтобы заработать себе на нормальное жилье, вернее на его отделку, так чтобы можно было сразу заселяться, а не жить еще несколько лет в состоянии перманентного ремонта и обустройства. Так что больше она его на далекие заработки отпускать не намерена.
  Борис предложил интересный вариант, дескать, никого ближе племяша (не считая брата Глеба) у него нет, так что на старости лет надеяться не на кого, поэтому он готов финансировать из своих сбережений часть задуманного, чтобы приблизить заветную для молодежи цель. И предложил занять у него денег 'в долг' с отдачей по мере возможности, а вместо процентов хотел лишь, чтобы их квартиры были в шаговой доступности друг от друга. Ему хватило бы и хорошей 'однушки' в Москве. К тому же ребята могли в первую очередь отделать ее (учитывая его возрастные вкусы в выборе интерьера) и пожить в ней, пока он будет в отъезде, по мере сил и возможности обустраивая собственное гнездышко так, как им нравится...
  
  Рома скептически отнесся более чем к щедрому предложению Кириллова родственника, но явного подвоха не заметил. Да и Кириллу этот вариант показался гораздо интереснее, чем брать взаймы у родителей. Слишком неприятно было выслушивать упреки от матери, которая пыталась манипулировать его сыновним чувством долга, дескать - мы на все ради тебя готовы, а ты, неблагодарный, променял родительскую любовь и жертвенность на какую-то девку...
  Дядя Боря мягко, но настойчиво посоветовал, чтобы Кир хотя бы изредка показывался дома, постепенно приучая мать смириться с его выбором.
  А Марина Львовна как-то в одно из свиданий здорово удивила сына, предложив мировое соглашение. Дескать, в своей квартире она все равно Оксану с ее девочкой на постоянной основе видеть не желает, но не против, если он как-нибудь пригласит их на семейный обед, чтобы познакомиться поближе...
  Наверное, эту уступку можно было бы считать прогрессом в непростой ситуации, но молодой человек не слишком обольщался.
  
  Выслушав сбивчивый пересказ волнующегося Кира, Оксана холодно поблагодарила за приглашение, но встречаться отказалась, твердо заявив:
  - Извини, Кирюш, я не готова. Я постараюсь никогда не обсуждать твою мать ни в глаза, ни за глаза, потому что эта женщина подарила мне тебя, но и ты избавь меня от поводов для ненужных нам обеим встреч. Надеюсь, твоей фантазии и такта хватит, чтобы утрясти этот вопрос деликатно.
  Кирилл заранее подозревал, что из этой затеи ничего не выйдет, но все-таки здорово огорчился, столкнувшись с неожиданным упрямством Оксаны.
  Ох уж эти женщины...
  Он понимал ее, учитывая и высказывание матери в ее адрес, и невольное участие дражайшей родительницы в преждевременных родах, но, в то же время, ему хотелось мирного существования среди женского окружения, чтобы душа не разрывалась на части. И потом, на свадьбе все равно им придется увидеться... Как бы мать ни противилась его союзу с Оксаной, но такое событие в жизни единственного сына не может проигнорировать. Может быть, им стоит высказать накопившиеся претензии друг к другу или попытаться найти общий язык без невольных свидетелей со стороны приглашенных на торжественное мероприятие гостей?
  
  ***
  
  Для успокоения совести Оксана предложила немедленный развод, но Тёмка все же попросил повременить. Дескать, поживите так, а вдруг что-то не сложится? Он уже совершенно свыкся с мыслью, о том, что женат на самой чудесной девушке, с которой не было поводов для скандалов и серьезных ссор, о которых рассказывали ему женатые друзья, завидуя белой завистью благополучному внешне браку. И даже не женатые...
  
  ***
  
  Как-то раз бессовестно проспав утром из-за насыщенной ночи с любовником, собиравшийся впопыхах Тёмка забыл дома первую в этом семестре курсовую работу, которую надо было срочно сдать. Первой до нее, оставшейся сиротливо валяться на тумбочке перед зеркалом в прихожей, добралась вездесущая дочь. К счастью, Ксюха успела спасти курсовую из цепких ручек любознательного ребенка. И, дождавшись приезда Лиды, чтобы оставить малышку с няней, помчалась к Тёмке в универ.
  
  Его землячка, которой Артем и намекал, и объяснял открытым текстом, что он категорически не приемлет мнения, дескать, жена - не стена, подвинется, все еще время от времени предпринимала попытки заинтересовать блондинистого красавца, будто невзначай пересекаясь с ним на территории университетского городка. Да и не она одна. Одногруппницы бывшего Кашкина, а ныне Азарова тоже не верили в лебединую верность. А Тёмка, как на грех, вводил прекрасный пол в заблуждение, будоража девичьи сердечки. Высокий, спортивно сложенный, уверенный в себе, ироничный, открытый в общении и в тоже время загадочно-таинственный в том, что касалось его личной жизни. Не то что некоторые, имеющие сомнительную славу бросаться на все, что шевелится, теша собственное эго. Да еще, по слухам, и примерный семьянин, души не чаявший в маленькой дочке. Просто мечта, а не парень! Обидно ведь, что уже успела захомутать какая-то пигалица!
  А уж когда позапрошлой весной Артем начал приезжать на занятия то на спортивном байке, то на джипе (это когда он на Ромкиной машине подвозил беременную жену в ее университет) - окончательно покорил многих романтически настроенных барышень. Молоденьким девушкам во все времена нравились парни, выглядевшие круто. И неважно, на чьи доходы приобретались дорогие игрушки для взрослых мальчиков. Это потом уже приходит прозрение, чаще всего запоздалое...
  Для самого Тёмы необычайная популярность, которой он вовсе не искал, оказалась загадкой.
  Но девчонки продолжали украдкой вздыхать и на что-то надеяться. Если уж и не заполучить его в полноправное пользование, то хоть попробовать пофлиртовать, все-таки, когда такой парень пополняет список поклонников, это не может не греть женское самолюбие.
  Наивные... Но они и не догадывались до сих пор, что соперничать им надо вовсе не с Оксаной.
  
  Благостными солнечными днями по весне и ранней осенью на переменах между парами студенты вываливали из аудиторий на улицу, чтобы успеть потусоваться на свежем воздухе...
  Расстроенный из-за собственной безалаберности Тёмка стоял среди пестрой компании шумных сокурсников и прочих студентов возле университетского КПП, постоянно поглядывая на аллею, ведущую к автобусной остановке неподалеку от метро, в ожидании Оксаны. Получив смс от жены, сообщившей, чтобы он вышел к воротам на первой же перемене, он все равно нервничал, опасаясь, что она не успеет подъехать в перерыве между парами. Попробовал ей дозвониться, но в метро связь прерывалась. В данный момент Ксюха была недоступна.
  Погруженный в собственные мысли, парень не сразу обернулся на оклик Ольги. Отстав от своих спутниц, девушка радостно заулыбалась, желая пообщаться, раз выпал удобный случай.
  С некоторых пор Артем старался избегать этой девушки. Слишком уж интенсивно для всего лишь младшей сестры его бывшей одноклассницы (из-за неудачной близости с которой он здорово засомневался в своем мужском естестве), Ольга интересовалась его личной жизнью. Но, видимо, сегодня у него оказался не слишком удачный день.
  - Привет, Тёмчик, не меня ждешь? - кокетливо улыбнулась она, подходя ближе.
  - Привет, - рассеянно отозвался Артем, не обратив внимания на заигрывание. - Жена должна подъехать...
  - Ааа, - поскучнела она, но тут же сориентировалась:
  - Артем, а можно я на твоем байке сфоткаюсь? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуста.. - заканючила Оля, состроив просительную мордашку.
  - Иди. Вон он стоит, - кивнул Артем в сторону университетской стоянки, которая была рядом с КПП.
  - Не, лучше ты меня сфотографируй, чтобы хороший кадр получился, - продолжала наглеть знакомая.
  Решив, что проще дать Ольге, чего она хочет, чем отказать, чтобы побыстрее отстала, Артем кивнул ей. - Пойдем. Только быстро.
  - Конечно! - обрадовалась она, спрятав победную улыбочку.
  
  Трогательная сценка, как Артем со своего байка, осторожно за талию снимает Ольгу, пожелавшую сделать селфи, оказалась для Аниной дочери совершенной неожиданностью. В первый момент неприятно полоснуло ревнивое негодование. Она тут, понимаешь, приводила себя в порядок, побив все собственные рекорды по скорости укладки волос и наложения скромного дневного макияжа (чтобы Тёмке не стыдно было за свою женщину перед приятелями), ехала через половину Москвы, торопясь выручить его, а забывчивый бесстыдник нашел время развлекаться с девчонками! Но заметив на лице Артема неприязненное, обреченное выражение, девушка успокоилась. Ни ее интересы, ни тем более интересы Ромы, Тёмка попирать не собирался.
  Ольгу Ксюша недолюбливала еще с тех пор, как та пожелала восстановить справедливость, докопавшись до них с Киром в фойе кинотеатра, невольно заставив выкручиваться и оправдываться перед своим парнем за то, что ранее представлялась Тёмкиной девушкой.
  А уж понять, что эта сценка постановочная и устроена в ее честь, не составило труда. Как только Оля, заметив 'соперницу', сделала вид, что не может удержаться на ногах: обвила шею Артема руками, прильнув пышным бюстом, и звонко чмокнула парня в щеку, видимо, из переполняющего чувства благодарности.
  Выручать друга, ограждая его от назойливого внимания дотошных поклонниц, не желающих понимать намеков, что его сердце занято, Оксане было не впервой.
  Кое-кто из Тёмкиной группы знал ее в лицо и тут же шикнул, предупреждая товарища о появлении законной супруги. Артем дернулся, поспешно отцепляя Ольгины руки от своей шеи. Остальные притихли в ожидании шоу. На чужие скандалы всегда любопытно смотреть.
  Но Ксюха разочаровала половину собравшихся, а прочих заставила позавидовать Тёмке.
  Поздоровавшись с его одногруппниками и небрежно кивнув 'сопернице', девушка решительно оттерла Ольгу в сторону и, ластясь к смущенному Артему, у которого на щеке предательски алел след от губной помады, проворковала:
  - Привет, счастье мое, отойдем в сторонку?
  Артем безропотно последовал за ней:
  - Ксю, извини...
  - За что, солнце? Не устаю самой себе завидовать, что ты у меня такой... рыцарь. Не дал девушке осрамиться, растянувшись перед всей честной компанией, - отмахнулась Анина дочь, открыв вместительную сумочку, чтобы достать влажные салфетки. - Ты бы посоветовал своей землячке сходить к стилисту, пусть подскажет, что с раннего утра краситься яркой помадой, идя в учебное заведение, по меньшей мере, вульгарно, - не понижая голоса, посоветовала она, заботливо оттирая красный отпечаток чужих губ с его щеки.
  Позади раздались одобрительные и ехидные смешки, но Оксана не стала оборачиваться, чтобы убедиться, что Ольга вспыхнула от досады.
  В принципе, Оля была достаточно симпатична на мордашку, да и фигуркой обладала весьма аппетитной, так что Ксюха вовсе не кривила душой, считая, будто та сознательно выставляет себя в неприглядном свете, вместо того, чтобы пользоваться преимуществом перед другими девушками, дарованным ей природой.
  Помимо забытой курсовой работы Оксана притащила Тёмке несколько свежих пирожков, которые Ромкина мама умудрилась испечь рано утром, и пакетик его любимого сока. И настойчиво посоветовала оставить себе салфетки, во избежание лишних казусов.
  - Ксю, я тебе говорил, что ты самая лучшая девушка на свете? - тихо произнес Артем, глядя в смеющиеся глаза жены и расцветая в белозубой озорной улыбке.
  - Сто раз, но если повторишь в сто первый, мне будет приятно, - не удержавшись, погладила она ладонью очищенную от чужой помады скулу парня.
  И невольно поймала себя на мысли, что, кажется, понимает свою мать, время от времени допускающую вольности по отношению к любимому зятю, мимоходом, словно путая его с Димкой, одаривая ласковым прикосновением, будто ненаглядного сыночка. Почему-то, внутренне соглашаясь с тем, что Артем принадлежит Роману, Ксюха готова была благосклонно взирать только на нежности от своих домашних. Всем прочим хотелось надавать по рукам (или губам - неважно) - ибо нефиг лапать солнечного мальчика, который принадлежит ее семье!
  Показав всем, что нисколько не сомневается в порядочности любимого мужчины, Ксюха привстала на цыпочки, обвив его шею руками и заставляя склонить голову. И прошептала в самые губы (со стороны, скорее всего, должно было выглядеть нежным и страстным поцелуем):
  - Катя пыталась мне всучить пирамидку, чтоб тебе было чем заняться, но я не взяла, не обидишься?
  - Ага, детских игрушек мне явно не доставало, - поддерживая игру на публику, обнял Артем гибкую талию Аниной дочери, прижимая к себе ближе, - особенно на следующей паре...
  Перекрывая гомон молодых голосов, в здании пронзительно прозвучал фрагмент узнаваемой мелодии.
  - Звонок?
  - Предупредительный, - подтвердил Тёмка. - Спасибо, Ксюшонок.
  - Да не за что, - улыбнулась она, отстраняясь. - Все, тебе пора, солнце. Удачи!
  - До вечера!
  - Пока!
  
  Подождав, пока Оксана скроется в конце аллеи, Тёмка помчался догонять своих приятелей, спешивших возвратиться в аудиторию. Парни как раз оживленно обсуждали, как на месте жены или 'законной' подруги поступили бы их девушки, доведись им застукать пусть и не слишком опасную, но все равно достаточно двусмысленную ситуацию. Артему льстило то, что Оксана оставила о себе приятное впечатление, а заодно невольно подтвердила его гетеросексуальную ориентацию... Осталось уповать на то, что Ольге все-таки когда-нибудь надоест на него охотиться и она всерьез переключится на кого-нибудь другого.
  
  ***
  
  Рома, в отличие от Артема, которому развод, как оказалось, вовсе не был нужен, находился в двойственном состоянии. С одной стороны хотелось поскорее разорвать этот фиктивный брак, ведь именно так и задумывалось вначале всей грандиозной авантюры. А с другой, вроде как, действительно, и ни к чему. И ему спокойнее, когда заинтересованные взгляды посторонних, беспардонно облизывающие Артема на улице, натыкаются на обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки. Ксюшка оказалась идеальной женой для Тёмки, решив сразу множество возможных проблем с его нестандартной ориентацией. Сейчас всем спокойно и всё всех устраивает. Разумеется, кроме самих Оксаны и Кирилла, который собирается не просто жениться на Ксюхе, но и обязательно венчаться, будто этот шаг гарантирует ему, что тогда уж любимая от него точно никуда не денется.
  Артем считал, что, в идеале, разводиться следует, когда он уйдет в армию. Ему казалось, что это будет выглядеть вполне логично. Да и за грядущий год у Оксаны будет время все взвесить и еще раз подумать. И отсрочка объяснения с родней выглядит весьма привлекательно...
  
  Как-то раз присутствовавшая при их очередном обсуждении этой темы Аня возмутилась:
  - Интересно ты себе представляешь картину, мой зятек любимый! Как родителей обманывать столько времени, Ксюшка тебе была хорошим прикрытием, а теперь хочешь ее бессовестной вертихвосткой выставить, если не сказать более грубо?!
  - Ань, да ты что?! - опешил Артем. - И в мыслях не было!
  - А со стороны будет выглядеть именно так! - припечатала женщина, оскорбившись за дочь. - Вы уж как-нибудь этот вопрос решите, чтобы с наименьшими потерями для ее репутации получилось.
  - Хм... а ведь и правда, - нехотя признал Ромка, немного помолчав. - Не слишком красиво со стороны будет смотреться, хотя, действительно, очень логично. Блин! Анька, ты как обычно, всю малину обломала...
  Артем вообще расстроено поник, потом встал и ушел из комнаты, собираясь с мыслями.
  Внеся свои пожелания и не услышав немедленных встречных предложений, Аня засобиралась домой.
  - Как-то ты в последнее время и впрямь выглядишь неважно, - заметил Роман, поднявшись, чтобы проводить соседку в прихожую. - Анют, давай, не раскисай, скоро вернется твой ненаглядный Панов...
  - Хорошо бы, - вздохнула она, - да только это не так уж скоро - почти три недели еще...
  - И из-за Ксюшки не переживай, Ань. Мы сами разберемся, обещаю. Все будет хорошо, завтра отоспишься...
  - Завтра я работаю.
  - Так суббота же?
  - У меня отчетный период, забыл?
  - Забыл... - признался Ромка. - Голова кругом, - выразительно кивнул он назад, где в маленькой комнате резвилась Катя, развлекаемая Оксаной и Кириллом, а в кухне мрачный Тёмка, не включая света, пытался решить поставленную тёщей нелегкую задачу...
  
  ***
  
  В субботу Анька еле смогла оторвать голову от подушки. Ее отчаянно мутило.
  Решив, что из-за переживаний за Ксюху с ее идей развода и нежеланием отпускать Кира на прииск, от глухой тоски по Егору, несмотря на то, что они ежедневно созванивались и в течение дня обменивались смс-ками, поднялось давление, она со стоном снова откинулась на подушки, стараясь отдышаться. Хорошо, что сегодня необязательно являться на работу строго к 9.00.
  Надо все-таки зайти в аптеку и приобрести что-нибудь от этой возрастной напасти.
  
  Долго понежиться в постели не получилось. Поясница начала ныть в районе почек, и утренний зов природы давал о себе знать. Не стоило все-таки вчера у соседей налегать на маринованные огурчики по рецепту Тёмкиной матери. А потом три раза за ночь вставать попить водички.
  Лена с Валерой снова с оказией прислали две огромные коробки домашних разносолов. Забрав гостинцы, ребята еле дотащили их от машины до квартиры. Ромка, правда, ругался, дескать, нечего было и из багажника вытаскивать. Пусть бы Артем сразу половину вез в университетскую общагу, угощать своих вечно голодных приятелей. А их и так со всех сторон снабжают: и Тёмкина родня, и Аня от родителей из деревни урожай привезла, и Лида без запасов на зиму не осталась. Да еще и бабушка Оля с расчетом на семью внучки уйму банок накрутила.
  
  К вечеру Анька и думать забыла о неприятных утренних симптомах. Работы оказалось выше крыши, а голодный желудок, утром напрочь отказавшийся принимать пищу, теперь был согласен на что угодно. Даже на оставшиеся у соседей в трехлитровой банке маринованные огурчики без всякого гарнира...
  В аптеку возле дома Аня все-таки зашла на всякий случай. Пожилой дядька-провизор то ли из природного любопытства, то ли в силу профессионализма, прежде чем отпустить какое-то лекарство без рецепта, привык уточнять беспокоящие симптомы. Выслушав женщину, старичок сдвинул очки на кончик носа и деликатно посоветовал купить тест на беременность. А таблетки принимать уже после того, как она убедится, что утренняя тошнота, головокружения и общее вялое самочувствие не является причиной интересного положения.
  Хорошо, что в крохотном помещении аптеки в этот поздний час, кроме нее, не было других покупателей. Аня была в шоке - вот так просто? То есть, они с Егором старались больше полугода, чего только не перепробовав, и все безрезультатно. И вдруг? Даже не смешно. Особенно если учесть, что Егор уже второй месяц в командировке, а она точно помнит, что месячные в прошлый раз были... Или это было еще в начале августа?
  В полнейшей прострации Аня добралась до дома, не чувствуя вкуса еды перекусила холодным кусочком курицы (благо Димка столовался сегодня у соседей), приняла душ и сразу улеглась спать, торопя утро.
  
  На удивление, в воскресенье она проспала долго. И, возможно проспала бы дольше, не разбуди ее громкий шепот в прихожей.
  Высунувшись уточнить, с кем это беседует сын, Анна застала бывшую свекровь. Ольга Игнатьевна в своем репертуаре попеняла ей за то, что она еще дрыхнет, вместо того, чтобы приготовить ребенку завтрак.
  Анька слабо огрызнулась, дескать, не маленький - в чайник воды налить и сделать себе кофе и пару бутербродов парень вполне в состоянии. А она имеет право в воскресенье поспать подольше, снова целый месяц работая с одним выходным в неделю.
  - Ой, бросала б ты свою дурацкую работу уже! - завела свою песню пожилая женщина. - Всю жизнь у тебя эта бухгалтерия в ущерб собственному здоровью и интересам семьи.
  - И кто меня кормить будет?
  - Вот хорошего мужика завела, он пускай и кормит, - решила свекровь.
  - Егор-то не против, но Димку он содержать не обязан. Да и я - всего лишь гражданская жена... Мало ли как дальше наша жизни сложится... - зевнув, не согласилась Аня.
  Эта тема обмусоливалась уже не первый год, только раньше Ольга Игнатьевна пыталась переложить заботу о содержании семьи на собственного сына. А в связи с последующим разводом Аня только убедилась в правоте своей точки зрения, что женщина должна иметь независимый от мужчины источник дохода. Дискутировать и дальше было лень, и она постаралась переменить тему:
  - А чем это так вкусно пахнет?
  - Бабуля пирог принесла! - похвастался Димка, указав на завязанный пакет, в очертаниях которого угадывалось большое блюдо, источающее аппетитный запах свежей сдобы с яблочной начинкой. И бидончик с теплым клюквенным киселем.
  - Ничего себе, когда Вы успели? - удивилась Аня.
  - Да я уж сегодня с шести утра на ногах, - усмехнулась визитерша.
  - Ура! Сынок, ставь чайник! - обрадовалась Анна. - Будете с нами завтракать?
  - Нет, благодарю, - отказалась Ольга Игнатьевна. - Пойду обед готовить деду. Да у меня еще одна партия теста на подходе - Толик вечером заедет.
  - Ааа, ну привет ему, - поскучнела Анна.
  - А то заходите, он вроде один обещал заглянуть, - заискивающе предложила пожилая женщина, скучавшая по прежним порядкам, когда по выходным ее навещали сын с невесткой и обожаемые внуки.
  - Не, спасибо, я сегодня ленюсь... Что-то я в последнее время себя развалиной чувствую, надо хотя бы отоспаться, - пожаловалась Анька, чувствуя легкое головокружение и слабость.
  - Какие твои годы?! - пожурила свекровь. - Тебе еще рано! Что у тебя сегодня на обед?
  - Пока не придумала.
  - У нас пирог есть, - подсказал сын.
  - Вот, точно!
  - Ишь, разбежалась! Пирог - детЯм! - строго поджала губы свекровь.
  - Я так и знала! - притворно расстроилась Аня, до сих пор вынужденная отчитываться бабушке Оле, чем она собирается кормить ее внука. Впрочем, за много лет совместного общения, это уже вошло в привычку. И если на ритуальный вопрос Толиковой матери Аня опрометчиво упоминала, например, сосиски (хотя всю неделю разнообразила меню парной телятиной, свиными отбивными, котлетками из печени, курицей и рыбой, и домочадцы уже просто требовали сосисок), Ольга Игнатьевна возмущалась ее безалаберностью по отношению к здоровой пище. И начинала тут же предлагать варианты спасения желудков семьи. Могла сбегать домой и принести уже готовое мясо или паровые котлетки, или не ленилась сходить в магазин за свежим мясом, дескать, все равно выбралась из дома прогуляться.
  Анька и ругалась с ней, и возмущалась, и просто принимала, как должное, благодаря за заботу... Ну вот такая у нее замечательная свекровушка была, что поделаешь...
  - Ладно, заболталась я с вами. Дима, не забудь пирожка ребяткам занести, и половину киселя Катеньке отлей, - спохватилась Ольга Игнатьевна.
  - Мне и самому мало, - съехидничал внучок.
  - Вон мамку проси, пусть она тебе еще пирогов напечет и кисель сварит, а мне третий раз тесто ставить некогда. Клюква-то есть еще у тебя? - нахмурилась женщина, снова переключаясь на бывшую сноху.
  - Да, - обреченно кивнула Аня. - Крахмал только закончился.
  - Эх ты, а еще бабкой называешься! Ну вот что ты за хозяйка такая нерадивая? - всплеснула руками свекровь. - Пусть Димочка зарулит ко мне, как на гулянку пойдет, отсыплю.
  - Я просто купить не успела, только позавчера Катюшке кисель варила, последний крахмал истратила, - привычно принялась оправдываться Аня, не желая расстраивать пожилого человека. - Ребята обещали в список покупок включить, они на машине поедут...
  - Да ты бы хоть мне позвонила, у меня-то всегда запас!
  - Ба, ну что ты испереживалась так? - не выдержал Димка, заступаясь за мать. - Ты же наварила киселя, сегодня уже обойдемся. А завтра Тёмка купит и крахмал, и еще три сумки всякой всячины, мама ему о-го-го какой список накатала! Знаешь, раньше свитки такие были, которые глашатаи на площадях зачитывали?
  - Ну ладно, вы молодые - сами разберетесь, - примирительно махнула рукой Толикова мать. - Эх, хотела Катюшку застать, а они уже гулять ушли, - будто позабыв о нравоучениях, сокрушенно вздохнула Ольга Игнатьевна, кивнув в сторону стены, за которой располагалась соседская квартира.
  - Завтра заходите, - предложила Аня. - Они с десяти до двенадцати на прогулке обычно бывают...
  
  Распрощавшись с матерью бывшего мужа, Аня наконец-то вспомнила о насущной проблеме и решилась использовать тест...
  
  Несколько трепетных минут в ожидании результата дались ей с огромным трудом. А дальше, увидев заветные 'две полосочки', ее обуяли настолько противоречивые чувства, что задрожали колени, и пришлось присесть на край ванны, пережидая, когда уймется бешено зачастивший пульс. Самое время принять таблетки от повышенного давления, да только беременным они противопоказаны...
  Зачерпнув в дрожавшие ладони ледяной воды, она умылась, разглядывая свое ошалевшее отражение в зеркале, пытаясь унять целый шквал охвативших ее эмоций... Неужели у них получилось?!!
  Встав боком к зеркалу, собрала ткань ночной сорочки, чтобы она плотно охватила талию. Придирчиво окинула взглядом пока еще совершенно плоский живот, пощупала ладонями - вроде никаких изменений...
  Волнение, радость, страх, нервная дрожь - она хотела ребенка, и Егор безумно обрадуется... Наверное...
  Только следом за волной эйфории накатил удушливый страх. Слишком уж много всего навалилось на ее хрупкие плечи в последние дни. Казавшаяся еще недавно такой желанной беременность, вдруг показалась не слишком уместной в свете последних событий... Мало того, что не отпускало опасение, что почти в сорок лет будет трудно носить ребенка, а вдруг все-таки какая-то патология? Что если положат на сохранение? Кто будет заниматься домом и сыном? Да еще из-за дочки нервотрепка. Ксюхе нужны крепкие тылы, а она тут со своими проблемами.
  А как к сногсшибательной новости отнесутся коллеги на работе? Недавно одна из сотрудниц их фирмы ушла в декрет, еще одна девочка, недавно выскочившая замуж, отчаянно пытается забеременеть, методично обходя врачей. Обязанности одной разделили на всех, на место второй уже подыскивают замену, потому что объем работ не потянуть, даже раскидав ее обязанности на остальных сотрудников. И руководство, предложившее в виде стимуляции поднятия морального духа коллектива также поделить ее оклад, не слишком вдохновляет на такие подвиги. Со своим бы участком справиться... да уж, ее беременность среди коллег будет воспринята неоднозначно...
  Снова закружилась голова. Анька сдернула полотенце, намочила его под струей воды, прижала к пульсирующим вискам. Сердце предательски заныло.
  Вот теперь и думай - отчего: то ли от первого потрясения, то ли возрастное, то ли все-таки это не соматические проявления, а самые что ни на есть обычные симптомы беременной женщины. С Ксюхой и Димкой Анне удалось счастливо избежать непередаваемых неприятных ощущений, описываемых в медицинских справочниках и передаваемым из уст в уста перед кабинетом в женской консультации среди 'товарок по несчастью'. Перспективы ближайший триместр по утрам проводить в обнимку с унитазом, а потом толкаться в транспорте, добираясь на работу, ужаснула...
  А еще внезапное решение Кира (под давлением Оксаны) остаться и искать варианты с жильем, исходя из тех средств, которыми располагает на данный момент... и необходимый этим двоим развод... Ужас! Но, с другой стороны, хочется, чтобы и у дочки была нормальная семейная жизнь, а не жалкая пародия.
  Вот только что подумают об их семейке сватья со сватом? Девка наигралась в любовь с Артемом и нашла другого? Городская фифочка, что с нее взять... А мамаша ее, вместо того, чтобы вправить дочери мозги, сама захотела простого бабского счастья со своим сожителем, на старости лет решив родить... Хотя, Егор теперь-то уж точно настоит на оформлении отношений...
  Димка еще школу не закончил... В каких выражениях выскажут свое осуждение ее собственные родители? Ребенок будет младше внучки...
  Егорова мама, допустим, будет не против. А его сын, который с самого начала не слишком обрадовался серьезному папиному увлечению, вряд ли станет счастлив узнать о появлении братика или сестрички, младше его на двадцать с лишним лет. Впрочем, парень старается сохранить прохладно-вежливые отношения, и вряд ли его мнение будет учитываться, решая, сохранять ребенка Егора или нет.
  Аня понимала, что ее рассуждения не выдерживают серьезной критики, но... но слишком много этих 'но' заполошно заметались в голове растерявшейся женщины, матери двоих детей, позорно не догадавшейся о симптомах недомогания.
  И главное надо сообщить Егору... Или не стоит пока? А вдруг, это внематочная? - снова разволновалась Анька. В таком возрасте - запросто. Только вчера сдуру не переключила канал по телеку, где шел сюжет об этой проблеме. К тому же низ живота и впрямь тянуло несколько раз...
  Видимо придется все-таки в срочном порядке посетить гинеколога, чтобы подтвердить или опровергнуть показания теста.
  
  Выйдя из ванны, Аня отказалась от пирога, щедро предложенного сыном.
  - Не хочу, милый. Отнеси Ксюхе. И не забудь киселем поделиться с племяшкой.
  - Ма, с тобой все в порядке? - нахмурился подросток, с тревогой глядя на бледную мать.
  - Более-менее.
  - Голова болит? Может, таблеточку?
  - Нет, благодарю... я лучше еще пойду, полежу...
  - О! А я тогда гулять, ладно?
  - Дим, а уроки?
  - Потом, мам! - пообещал пацан.
  Настаивать на немедленном выполнении домашнего задания, пререкаясь с младшеньким, у пребывающей в растрепанных чувствах женщины не было ни малейшего желания.
  Свернувшись комочком, Аня улеглась под плед, спрятавшись от мира, будто могла таким образом спастись и от настигшего ее счастья, которое таковым в отсутствие Егора почему-то не казалось.
  Хотелось, чтобы он оказался рядом, поздравил, пожалел, поддержал, пообещал, что они со всем справятся вместе...
  Ее кидало из крайности в крайность. Радостное волнение и мысли о том, кто же будет - девочка или мальчик? На кого будет похож? - сменялось досадой на свое не слишком прекрасное самочувствие. Себя было жалко до слез. И Ксюшку, у которой тоже наметились грандиозные изменения в личной жизни. Даже Димку, которому волей-неволей будет перепадать меньше внимания. Сначала в доме появился чужой мужчина, теперь вот еще и ребенок... Хорошо, что с Пановым у Димки сложились теплые, доверительные отношения и Егор смог завоевать авторитет у пацана. Но как сын воспримет брата или сестру? По идее, взрослый уже парень, должен понять и принять... И в то же время, наверное, тяжело ему будет мириться с тем, что вдруг превратится в старшего брата из младшенького любимчика семьи, которого баловали все, кому не лень...
  Впрочем, один младший братик у ее детей уже есть. Спасибо Толику - постарался. Но Димка, не простив предательства родителя, относится к мальчику, как к пустому месту, несмотря на все потуги отца внушить им, что они - родные братья...
  А вдруг и к ее с Егором ребенку сын станет относиться так же, ревниво посчитав, что его совсем бросили? Мало ли, что уже не маленький и некоторые подростки в его возрасте умудряются своих детишек наклепать...
  И совестно было перед крошечным чудом, обитающим у нее в животе, из-за которого привычный уклад жизни придется кардинально поменять... Главное, чтобы не внематочная...
  Как быть? Кто бы дал точный ответ на все вопросы, роем рассерженных ос жужжащие в голове...
  Егору говорить раньше времени не хотелось. Предыдущие разочарования больно били по нервам обоих.
  На глаза навернулись слезы. Ну почему, когда он так нужен рядом, торчит в своей дурацкой командировке?!
  Вообще-то Аня не была склонна к беспричинному проливанию слез и постаралась взять себя в руки, надеясь, что это лишь начало гормональной перестройки организма, а не банальная истерика от страха перед неясным будущим.
  Свернувшись в позе эмбриона, женщина уткнулась лицом в стену, мучительно ища варианты развития дальнейших событий. Но спустя какое-то время, устав от череды нерешенных немедленно вопросов, ей и впрямь удалось уснуть.
  
  Вернувшись с прогулки, Дима застал мать с припухшими от слез глазами:
  - Мам, ты чего, плакала?
  - Да так, - отмахнулась Аня, позволив сыну себя обнять.
  - Что тебя расстроило? - удивился внимательный ребенок. - Я же вроде не поздно? Ща пообедаю и сразу за уроки, честно мам! Или ты снова своих сентиментальных книжек начиталась? - съехидничал вредный пацан, постоянно смеявшийся над ее эмоциональным восприятием нравившихся ей романов.
  - Сегодня обед подают в соседней квартире.
  - И чем там потчуют? - заинтересовался проголодавшийся мальчишка.
  - Я не ходила. Рома сказал, у них сегодня на первое борщ, на второе - плов, а на третье...
  - О! А можно только второе?
  - А можно вовремя приходить, чтобы для тебя отдельно не разогревать? - сердито заметила Аня. - И тихо там, Катюшка спит еще в это время.
  
  А когда ближе к вечеру позвонила свекровь, поинтересоваться, понравилась ли ее стряпня и спросила, что делает мать, сидевший за уроками, осоловевший после сытного обеда Димка ляпнул:
  - Плачет...
  - Господи, что у вас случилось?! - переполошилась Ольга Игнатьевна.
  - Пирог ты ей 'зажала', бабуль, вот она и обиделась, - сострил Димон без задней мысли.
  Ну нельзя же так с пожилым человеком, у которого обостренное чувство долга перед ближними...
  Ровно через два с половиной часа, когда Димка, пользуясь полусонным состоянием матери, опять свалил на прогулку, мать Анатолия снова очутилась на пороге их квартиры с горячим пирогом, испеченным специально для бывшей невестки.
  Анька растроганно обняла свекровь, пообещав открутить Димке голову за такие шуточки, когда тот соизволит вернуться с улицы...
  Чай уселись пить вместе, а потом Ольга Игнатьевна все-таки выпытала, отчего это у Ани глаза на мокром месте и такой потерянный вид.
  
  Выслушав сбивчивые восторги и сомнения в связи с интересным положением, пожилая женщина сама прослезилась и однозначно заявила, дескать, нечего маяться дурью - такой замечательный мужик, как Панов, заслуживает счастья, а, значит, надо рожать и точка! И нечего слушать тех, кто будет лезть с другими советами и пожеланиями. В конце концов, это их с Егором жизнь. Понятно, что легко не будет, ну ничего, и во время войны бабы рожали, и в гораздо более старшем возрасте. А сейчас, слава богу, мирное время и хорошее медицинское учреждение под рукой - неужто Егор не побеспокоится пристроить ее наблюдаться к себе в клинику?
  
  - Уж не знаю, смогу ли я, как раньше помогать тебе нянчиться с малышом, годы уже не те, но на мои пироги можешь смело рассчитывать, - хмыкнула на прощание Ольга Игнатьевна, обняв снова расчувствовавшуюся невестку.
  - Спасибо! - воспрянула духом Анна, получив нечаянную поддержку там, где и не надеялась.
  И благодарно обняла женщину, которая на протяжении многих лет принимала живейшее участие, вникая в семейные проблемы сына. Иногда деликатно, иногда не очень, но зато всегда искренне, переживая за них всей душой...
  
  Проводив мать Анатолия и позвонив Димке, чтобы топал домой доделывать уроки, она набрала Егору сообщение, пока он не вышел на привычный вечерний сеанс связи. Из-за разницы в часовых поясах, они старались выбрать оптимальное время для обоих.
  'Привет, счастье мое! Очень соскучилась, но жутко хочу спать. У нас все нормально. Позвоню завтра. Люблю. Целую. До связи.'
  Лаконично, но разговаривать она сегодня точно с ним не хотела - расстояние не спасет, а Егор поймет по эмоциям в ее голосе, что что-то произошло, и будет допытываться правды или переживать, что же случилось, накручивая себя. Пусть спокойно спит этой ночью...
  А вот когда она посетит гинеколога, и врач подтвердит или опровергнет ее предположения, тогда и...
  
  ***
  
  Сидящая в удобном кресле-трансформере мелкая капризничала и ни за что не хотела есть рисовую кашу. Рома терпеливо уговаривал Тёмкину дочь скушать еще ложечку 'за маму, за папу, за крестного...', и так далее, благо кровных родственников и особ, зачисленных в этот внушительный список приближенных, у малышки было предостаточно.
  Ребенок чаще всего покупался на ласковые уговоры обожаемого ею няньки, но сегодня было особенно сложно убедить полусонную капризулю в необходимости здорового питания.
  - Ома, сяма! - заявила Катя, пытаясь отобрать и вторую ложку, которой хитрый Ромка пытался накормить ее, пока девочка со скучающим видом ковырялась в тарелке собственной, крепко зажатой в крошечном кулачке.
  - Да не 'Ома', а Р-р-рома, - поправил ее Роман.
  - Ома! - согласилась Катюшка, хитро щурясь.
  Артем, сочувственно косившийся на безуспешные попытки партнера, пытался отвлечь свое чадушко примитивными приемами, типа: 'Катя, отрой ротик - летит самолетик' и тому подобной чушью, которую вешают на уши маленьким деткам.
  В прихожей требовательно зазвонил его мобильный.
  - Справишься? - одними губами прошептал Артем, боясь спугнуть достигнутый компромисс.
  То ли устав капризничать, то ли просто смирившись, Катя послушно открыла рот, глотая кашу, но теперь проказница не выпускала серебряную ложку, прихватив ее мелкими, острыми, как бритва, молочными зубами, которых к году с небольшим у нее оказалось аж целых восемь штук.
  Рома кивнул.
  Артем сбегал за телефоном, на ходу включая его, и вернулся в кухню, чтобы иметь возможность изобразить какую-нибудь очередную забавную пантомиму, отвлекая ребенка.
  И только потом пожалел, что взял трубку сам, а не сунул ее сразу Ромке.
  Звонила Лидия Николаевна, вынужденная оставить свою ненаглядную 'снегурочку' на целых четыре дня, сопровождая мужа на юбилей к его родственникам в другой город.
  Вообще-то приглашение получили на всю семью, включая Романа. Но мальчики посчитали, что Ромкина мама, здорово выручавшая их в этом году, взвалив на себя добровольные обязанности няни, имеет право на незапланированный отпуск.
  Правда, Поляков-старший, смеясь, пошутил, что для жены это, кажется, вовсе не поводом для радости, а наказанием. Для отдыха ей достаточно было и того времени, пока Оксана на целый месяц летом забирала девочку с собой в деревню к своей родне.
  - Добрый вечер, Лидия Николаевна, - вежливо произнес погрустневший Артем в трубку, глядя на закатившего глаза Рому, прекрасно представляющего, что сейчас последует.
  Как они оба и предполагали, пришлось отвечать на кучу въедливых вопросов и выслушивать нотацию о недопустимости нарушения режима дня. А они уже и так здорово проштрафились, потому что часы неумолимо показывали без четверти девять, а Катюха все еще сидела за столом, вместо того, чтобы видеть если уж не десятый, то хотя бы второй-третий сон.
  Проштудировав кучу соответствующей литературы по обращению с детьми от рождения и до трех лет, учитывая рекомендации педиатров, детских психологов, опытных мамашек и педагогов, а так же особенности характера ребенка, и прочие условия, Лидия подвела итоги проделанной работы. И составила несколько оптимальных, по ее разумению, графиков, стараясь четко соблюдать чередование кормлений, обязательные прогулки на свежем воздухе, с развивающими играми и дневным сном. Очередной примерный режим дня для ребенка двенадцати-пятнадцати месяцев (напечатанный крупным шрифтом на листе формата А4 и закрепленный магнитиками на холодильнике), гласил, что ужин должен быть в 19.00 - 19.30, а ночной сон, составляющий у детей этой возрастной категории не менее десяти часов - в 20.00 - 20.30
  - Лидия Николаевна, - постарался бодро произнести Артем, - мы уже заканчиваем ужинать. Буквально две ложки осталось, и на горшок - и спать!
  - А купать ребенка будете на полный желудок?! - возмутилась Лида, сердито поглядев на прикрывшегося газеткой мужа, усевшегося отдохнуть после экскурсионной прогулки, устроенной им принимающей стороной на второй день после празднования юбилея. Будто именно он виноват в том, что пришлось уехать.
  К сожалению, суматошная жизнь диктовала свои условия. И чем дальше, тем все реже становились встречи не молодеющих с годами родственников, собирая их только по серьезным (а порой и весьма прискорбным, в отличие от юбилеев) поводам.
  Целый день Лида мужественно держалась, пытаясь подавлять порывы каждый час контролировать ситуацию, напоминая себе, что оставила 'внученьку' не с посторонними людьми, а с родным отцом и собственным сыном, оказавшимся чуть ли не образцовым приемным родителем. Кроме всего прочего, в соседней квартире находилась Оксанина мать, так же не чаявшая души в своей родной внучке. Да и сама Оксана готова была по первому зову ребят прийти на выручку, благо ее любимый мужчина оказался понимающим в этом вопросе. Но иррациональное чувство неприятия подобной ситуации оказалось сильнее.
  Фанатичная преданность интересам ребенка, вкупе с требовательностью опытного педагога составляла чудовищный коктейль, но спорить с Лидией никто не решался. Пожалуй, лишь Оксана выпадала из этого списка побаивающихся замечаний Ромкиной мамы.
  Лидия опасалась, что если она станет давить на родную мать ее 'снегурочки', то будет лишена привилегии столько много времени проводить с малышкой.
  Она прекрасно видела, что Оксана разрывается между желанием жить с дочерью и своей сердечной привязанностью к парню, который упустил свой шанс подарить ей первого ребенка.
  Однако, совестливо вспоминая свою горячую молитву в храме, куда Лида чуть менее двух лет назад все-таки пошла выпрашивать себе с мужем внуков, почему-то не получалось по-настоящему раскаиваться в такой просьбе к Всевышнему, с поистине божественным юмором решившему наболевшую проблему. Косички годовалой крохе (родившейся, как по заказу, с довольно длинными волосами) заплетать еще было не из чего, зато забавные хвостики (в которые собирали светлые, как у Тёмки, волосенки, чтобы не лезли в глазки) получались отменными.
  А уж когда Лидия Николаевна вытребовала у своих мужчин официальный статус няни, оформленный ушлым юристом и закрепленный в договоре между заинтересованными сторонами, так и вообще теперь даже настоящие, кровные родственники Катеньки Азаровой, вряд ли могли отобрать у нее девочку, когда им вздумается.
  И пусть только кто-нибудь из соседей или слишком любознательных до чужих семейных дел знакомых попробовал бы косо посмотреть на маленькую крошку, которую она беззастенчиво величала внученькой, когда они выходили на прогулку!
  - Лидия Николаевна, мы гуляли долго, погода такая хорошая стоит...
  - Тёма, соблюдение режима дня...
  - ...залог правильного развития Кати и нашего будущего благополучного существования, когда она пойдет в школу, - заученно подхватил Артем. - Не волнуйтесь, у нас все хорошо. Она только раскапризничалась из-за рисовой каши...
  - А почему вы ей рисовую на ужин даете? - встревожилась Лида. - Животик слабит?
  - Немного... - признался Артем, глядя на Рому, (выразительно постучавшему себя по лбу, дескать, ты забыл, с кем разговариваешь, дурачина?)
  - Ну вот, я так и знала! - расстроилась Лидия. - Чем днем накормили ребенка?
  - Да ничего такого не давали, - пожал плечами Тёмка. - Разве что сок 'яблоко-слива'...
  - Точно? От этого вполне может, - нехотя согласилась женщина. - Со сливой пока больше не давайте. Лучше 'груша-банан'. Если у вас закончился, у Анны должен быть. Она мне говорила, когда Катеньку последний раз к себе забирала.
  - Да вы не волнуйтесь, отдыхайте там. Мы вполне справляемся, - снова попытался убедить Артем Ромкину мать. - Если что Анну Андреевну позовем или Ксюхе позвоним.
  - Ане свою личную жизнь устраивать надо, и ей сейчас вредно нервничать, не дергайте ее по пустякам. Да и Оксану не тормошите. - Лида все-таки очень боялась, что Ксюха примчится и заберет дочь, благо сейчас молодая женщина работала в режиме удаленного доступа, и сидела над переводами договоров, статей и составлением заказанных резюме дома. Ей проще самой возиться с ребенком, чем отвлекаться на инструктаж папашкам. - Лучше мне звоните, хорошо?
  - Да! - согласился Тёмка, не совсем понимая, чем же это лучше, когда она находится в другом городе.
  - И еще...
  - Ой, я сейчас Роме трубку передам, - наконец-то сориентировался Артем, как избежать следующего этапа полоскания мозгов, безмерно радуясь тому обстоятельству, что его тёща в отличие от 'свекрови' никогда не капала ему на мозг, практически всегда находя для него время пообщаться, поддержать добрым советом или просто дружеской беседой. Ласковая, ироничная, нежная, понимающая...
  Оксана была во многом похожа на мать, но все-таки он не испытывал к жене странной сердечной привязанности и не чувствовал такого всеобъемлющего душевного тепла, как к Ане.
  Наверное, Рома все-таки небезосновательно слегка ревновал его именно к старшей соседке. У Артема даже иногда возникали удивительно кощунственные мысли, что если бы не громадная разница в возрасте, он вполне мог бы влюбиться в нее, и на радость собственным родителям счастливо устроить семью с женщиной, а не с мужчиной.
  Хотя к чему вообще рассуждать на эту тему? У Ани есть Егор, а у него - непредсказуемый, эгоистичный, коварный, порой просто невыносимый, но бесконечно любимый Ромка, обожающий их с Катюхой...
  Чего еще желать?
  Погрозив кулаком ухмыляющемуся Артему, забравшему дочь из детского кресла и собравшемуся отправиться в ванную отмывать чумазую мордашку девочки от каши, пронесенной мимо рта, Рома взял трубку.
  - Да, мам?
  - Ома! - вцепилась Катя в своего второго папу.
  - Я сейчас приду, мой ангел, - поцеловал он пальчики крестницы, отцепив от своей футболки. - Да, мам, я уже снова весь во внимании... - проводил Роман завистливым взглядом Артема, скинувшего на него дальнейшие разборки с обеспокоенной 'бабушкой'.
  
  - Водичка, водичка, - привычным речитативом начал Тёма, открыв кран и настроив подходящую комфортную температуру, прежде чем собрать воду в ладонь, - Умой Катино личико, - аккуратно обтер он ротик и пухлые щечки, попытавшейся облизнуть его мокрые пальцы дочери:
  - Чтобы глазоньки блестели,
  Чтобы щечки краснели...
  - Сёцки, - смешно надув щеки, подхватила девочка.
  - Чтоб смеялся роток...
  - Оток, - заулыбалась она.
  - Чтоб кусался зубок.
  На последней строчке Катя, привычная к этому 'ритуалу', рассмеялась и демонстративно слегка прикусила папины пальцы.
  - Сшшш... - прошипел Артем, мужественно стараясь справиться с инстинктом самосохранения, и не выдернуть руку, чтобы не оставить чадушко без зубов. Слава богу, просто так Катюшка не имела дурной привычки кусаться. А вот этот момент в детской прибаутке почему-то вызывал у нее вдохновение побаловаться, проявляя максимальный артистический натурализм.
  Артем опасался, что за подобное попустительство ни Оксана, ни Лидия Николаевна его не похвалят, но отказать любимому ребенку в такой малости не мог.
  И хотя Катя веревки вила из Ромы, а его самого почему-то слушалась, признавая отцовский авторитет, Тёмка испытывал какую-то сентиментальную радость от того, что иногда она позволяла себе и с ним пошалить.
  - Водичка-водичка,
  Умой Катино личико.
  Катя кушала кашку,
  Испачкала мордашку.
  Чтобы чистенькой всегда
  Наша Катенька была,
  Помоги, водичка,
  Умыть Катино личико...
  - Мой лицико... - фыркала довольная проказница, пытаясь сунуть под струю воды и собственные ладошки, но вместо помощи отцу лишь намочила рукава домашнего платьица.
  
  - Уф... - появился в дверях ванной Роман, уверив мать, что они сделают все правильно, но сейчас вынужден попрощаться, сославшись на то, что ему нужно помочь Тёмке искупать ребенка. - Катя, иди ко мне?
  Девочка перекочевала с рук на руки.
  Поляков прижался лицом к ее шейке, вдыхая специфический детский запах своего сокровища, и расплылся в довольной улыбке, даже не поморщившись, когда мокрые детские ручонки обвили его шею.
  - Пижаму чистую найди. С медвежатами, - распорядился он, взглянув на любующегося парочкой Тёмку.
  Вроде бы прошло уже достаточно много времени, но Артему никак не удавалось привыкнуть к тому, что Ромка настолько привязан к их дочери. Кто бы мог подумать, что в этом человеке способны уживаться столько противоречий.
  - С какими? - уточнил Артем.
  - С сиреневыми.
  - Они лиловые, а не сиреневые.
  - Не придирайся. И воду проверь, - велел Рома, кивнув на плавающий градусник в уже приготовленной ванне (самолично отдраенной им перед приездом Катюшки домой, потому что ей было раздольнее принимать ежедневные водные процедуры в большой, а не в своей детской).
  - Хитренький какой, - уныло поплелся Артем в комнату разбирать кроватку и искать указанную пижаму в шкафу среди огромных стопок детского белья.
  Комната, которая по молчаливому согласию оставалась за Оксаной и ребенком, теперь практически полностью принадлежала Катюшке. В шкафу всего одна полка была занята Ксюхиными вещами, необходимыми ей на время, если ей приходилось задерживаться в их квартире.
  Остальное, несмотря на ворчание Оксаны, что маленькие дети не успевают изнашивать такое количество вещей, было забито именно детскими тряпками всевозможных моделей и расцветок. Благо сейчас не ограничивались распашонками и ползунками, и даже на грудничков можно было найти какую угодно модель, подражающую взрослой. А уж для девочки, которой шел второй год - и подавно!
  Рома оказался еще тем барахольщиком. Даже странно, что Тёмка считал когда-то, что любовник балует его. Честно сказать, он немного побаивался, что Ромка испортит ему дочь своим сумасшедшим рвением обеспечить ей счастливое детство, в котором она ни в чем не знала бы отказа.
  Наверное, это был своего рода фетиш мужчины, твердо решившего, что своих детей у него не будет. Или желание похвастаться, что у него тоже есть, о ком заботиться... Или своеобразная компенсация Кате за то, что именно он когда-то решил за всех (и за ее родителей в частности) вопрос с официальным оформлением отношений, которые по большому счету не нужны были ни Ксюхе, ни ему самому.
  Но если бы Поляков, имеющий непревзойденный дар убеждения (или манипулирования людьми), споря с соседкой и ее дочерью, не настоял на свадьбе, на том, чтобы Ксюха перебралась жить к ним, на том, чтобы полностью взвалить на свои плечи опеку над молодой семьей, сейчас Оксанка вполне могла бы просто свалить к своему драгоценному Королёву вместе с малышкой.
  А без солнечного, ласкового и проказливого котенка, Катеньки, их с Ромкой дом казался осиротевшим. Даже когда Ксюшка забирала дочь на выходные, оставляя им возможность наслаждаться обществом друг друга, вместо должного облегчения и эйфории свободы от ответственности, ощущали какую-то неприкаянность. В уютной атмосфере квартиры чего-то отчаянно не хватало. Чего-то (точнее кого-то) очень важного, необходимого для того, чтобы чувствовать себя полноценной семьей.
  Страшно подумать, в какую степень Рома возвел бы свою гиперопеку над родным ему по крови ребенком.
  Впрочем, кто его знает...
  
  Тёмке повезло, что искомая пижама оказалась не так уж далеко запрятана.
  Возвращаясь, он невольно скользил взглядом по детским фоткам, плотно завесившим стены коридора.
  Некоторые и впрямь получились бесподобными. Удалось запечатлеть живые эмоции ребенка, поймать интересные моменты, выбрать удачный ракурс и правильную композицию. И на каждой - Катюшка. С самого первого дня (благо разрешили снимать даже в родильном блоке частной клиники) и до недавнего времени.
  Одна. С мамой. С мамой и папой. С ним и Ромкой - обожаемым крестным. Остальные фотки, с многочисленными родственниками и особами, приравненными к ним, были записаны на диски, и некоторые распечатаны и вставлены в специально приобретенный по этому случаю альбом.
  Такое же трио (он, Оксана и улыбающаяся полугодовалая Катюшка) висело на почетном месте у его родителей дома, в стильной рамке 20х30...
  Вот только о том, какое место занимает в его жизни Роман, бывший на свадьбе 'другом жениха', они до сих пор не знают. И о том, что дата рассмотрения дела о разводе с Ксюхой уже намечена...
  И Аня, и Егор, и Оксана в один голос твердили - лучше расскажи сам. Негоже вводить близких в заблуждение. Но родители и так были шокированы скоропалительной свадьбой сына, который вроде бы уехал в большой город учиться, а не устраивать семейную жизнь.
  И Тёмка не смог. Слишком понравилась его матери и отчиму невеста, хоть и оказалась 'слегка беременной'. И они так искренне желали им всяческого счастья и долгих счастливых лет совместной жизни, что у него язык не повернулся рассказать правду об их непростых взаимоотношениях...
  А ведь, приняв решение о разводе, все-таки придется сказать, чтобы не тешили себя дальнейшей надеждой на то, что в гости он теперь (когда Катя чуть подрастет, чтобы нормально переносить дальнюю дорогу) будет приезжать вместе с женой и ребенком.
  Благодушное настроение из-за невеселых размышлений улетучилось.
  Артем поморщился, но снова невольно улыбнулся, услышав, как любимый мужчина воркует с Катюшкой:
  - Солнышко мое, мы будем купаться с уточкой или рыбкой? - предложил выбор Роман.
  - Утя! Ыба! - радостно согласилась Катя на обе игрушки, потянувшись к ним.
  - Рр-рыба. Дочь, скажи: 'рыба', - пристал к девчушке Рома, доставая с полки яркую резиновую рыбку.
  - Ыыы-ба! - послушно попыталась повторить девочка, хватая игрушку.
  - Уку, не так, - помотал головой Роман. - Рр-рыба!
  - Ыыы-ба.
  - Рррр... как тигр рычит? Рррр...
  - Ы-ба! - упрямо повторила Катя.
  - Ром, да успокойся, будет она 'р' говорить, - вклинился в очередной сеанс обучения Артем.
  - Анюта утверждает, что у нее оба уже к году 'р' выговаривали. И мама моя тоже уверяет, будто я рычал на всех.
  - Ты и сейчас рычишь, - хмыкнул Артем. - И, кстати, мама твоя и уверяла, что ничего страшного. Развитие в пределах нормы. А ей с логопедическим образованием - виднее.
  - Если бы кое-кто опомнился раньше, что ждет ребенка... - недовольно вздохнул Рома, нежно прижимая кроху и расстегивая на плечике тонкого трикотажного платьица кнопки, чтобы снять перед купанием, - может, она уже предложениями разговаривала бы.
  - Угу, вундеркиндом оказалась бы, - скептически хмыкнул Тёмка. - Перестань. Она и так короткими предложениями выражает свои потребности.
  - Катюш, ну скажи 'рыба'? - снова попросил Рома.
  - Утя! - решила девочка положить конец измывательствам, отбросив рыбку в сторону и потянувшись за уточкой.
  - Капризуля, врединка маленькая, - пожурил ее Роман, стараясь не рассмеяться находчивости любимицы, глядя на давящегося смехом Артема, помнившего о педагогическом моменте и не собиравшегося поощрять хитрюгу.
  
  ***
  
  Аню своими проблемами с разводом, поиском и покупкой квартир Оксане с Кириллом и его дяде Борису, а так же планами на новую свадьбу ее дочери и свою собственную, домочадцы и соседи старались не грузить. Егор строго-настрого запретил им волновать будущую жену. Правда, Анька категорически отказалась от грандиозного торжества, согласившись лишь на присутствие после росписи в ЗАГСе за праздничным столом в арендованном зале маленького уютного ресторанчика самых близких людей. Панов не слишком расстроился. И хотя готов был подыграть раздосадованным Аниным детям и Артему, которые жаждали шоу с выкупом невесты в его исполнении, вздохнул с облегчением. Счастлив ли был он узнать новость, которая и сама по себе замечательная, буквально окрылившая будущего папочку, так еще и приближает заветную цель окольцевать упрямую женщину? О, безусловно!
  
  На следующий день после того, как тест на беременность показал положительный результат, выбивший привычную почву из-под ног, Аня не смогла с утра пойти к врачу, чтобы не объясняться по телефону с начальством, почему это она в отчетный период просит полдня в счет отгулов. Которых у нее, к слову сказать, с учетом уже потраченных, оставалось к октябрю еще штук восемь. Но к вечеру женщина уже настолько накрутила себя, что снова разнылось сердце и преследующее с утра головокружение только усилилось. Какая уж тут работа, когда мысли совершенно не о том, чтобы прикидывать, как получше оптимизировать налоги клиентов. Да и обеспокоенный ее странной смс-кой Егор позвонил в неурочное время, чтобы узнать, как она себя чувствует.
  Как ни выкручивалась Анна, страшась обнадежить своего мужчину раньше времени, вновь невольно разочаровывая, Егор не слишком поверил в нарочитую бодрость голоса и уверения в том, что дома и конкретно у нее все в порядке.
  А вскоре после его звонка, позвонил Ромка:
  - Привет, дорогая. Колись, что с тобой? Панов мне на уши присел и велел в принудительном порядке отвезти тебя в клинику.
  - Зачем? - ахнула Анька. - Что ты ему сказал?!
  - Сказал, как есть, что ты в последнее время стала похожа на снулую рыбу. И если это не признак хандры из-за его отсутствия, то что-то более серьезное.
  - Блин! - расстроилась Анька, переживая за Егора. - Ну, Рома. Ну вот кто тебя за язык тянул? Я сама...
  - Ты сама - безответственная женщина.
  - Это я-то?!
  - Ну, не я же. Я все-таки, не женщина, - съехидничал он.
  - Ром, не грузи... и так тошно.
  - Вот-вот, и я о том же. Короче, во сколько за тобой заехать? Учти, после пяти из города будем выбираться по пробкам.
  - А зачем из города? Я в свою районную хотела сходить.
  - Интересно, зачем тебе тогда Панов страховку у себя в клинике покупал, если ты не пользуешься возможностью...
  - Ладно, тут ты уел, - перебила она соседа. - Ну не могу же я к тому врачу, к которому собираюсь, ехать прямо с работы... Мне надо подготовиться...
  - Морально? - сострил он.
  - Рома, не заставляй меня говорить открытым текстом, что именно мне нужно сделать, чтобы не стыдно было идти на прием. Давай, я попробую на завтрашнее утро отпроситься, а?
  В трубке послышалась напряженная тишина, затем, Рома, видимо, сообразил на что она намекает и осторожно поинтересовался:
  - А к какому специалисту ты собралась? Егор договорился с терапевтом...
  - Ну, терапевт, мне, наверное, тоже не помешает, - попыталась уклониться от ответа Анна, поспешив выскочить в коридор, пока любознательные коллеги не начали прислушиваться к ее разговору.
  - Постой-ка, тебе к женскому доктору надо, что ли?
  - Ну наконец-то, дошло! - иронично подтвердила она.
  - Анюта, ты ведь взрослая женщина, мать двоих детей, а ведешь себя как ханжа. Какие могут быть от меня секреты, дорогая? Что тебе там надо - подмыться, побриться? Часа хватит?
  - Блин, Ромка, засранец! Прекрати вгонять меня в краску, - запыхтела она рассержено, вызвав ехидный смешок собеседника. - Если ты сам все так хорошо знаешь-представляешь, зачем переспрашиваешь?
  - Радость моя, мне так нравится тебя злить, ты такая смешная...
  - Я - не твоя радость!
  - Ну, ладно-ладно, не кипятись - Пановская.
  - Вот-вот, и не забывай об этом, пожалуйста.
  - Не забуду, - поспешно уверил он. - А Егор-то в курсе? Хотя, нет, иначе бы не стал просить меня проконтролировать ситуацию.
  - Никто пока не в курсе. И ты не трепись. Я пока ни в чем не уверена на сто процентов.
  - Что, совсем-совсем никто?
  - Ну... свекровь... моя бывшая свекровь знает. Но пока больше никто.
  После непродолжительных дебатов, Рома велел не маяться дурью (а то, дескать, и он уже начал переживать из-за возложенной на него ответственности просьбой друга), и отпроситься на час пораньше уже сегодня, чтобы успеть заскочить домой.
  
  В результате, посещением врача женщина осталась довольна. На сегодняшний день Анна оказалась его последней пациенткой, и поэтому (и еще потому, что практически весь персонал знал, кем приходится эта женщина уважаемому в коллективе клиники коллеге), к ней отнеслись с особым вниманием. Единственное, что омрачало ее радость от долгожданного сообщения о том, что ее восьминедельная беременность вовсе не внематочная, а самая что ни на есть настоящая, был ворох направлений на всевозможные обследования. Как плановые, так и вызванные беспокойством гинеколога состоянием ее сердечных ритмов, ведь ее сердечку теперь приходится нести двойную нагрузку.
  Сама Аня считала, что это лишь результат тоски по отсутствующему в пределах досягаемости Егору и из-за переживаний о том, что творится в семействе дочери. Женщина была твердо уверена в том, что к сорока годам ей еще рано жаловаться на этот орган. Ну а то, что давление пониженное - так это у них семейная особенность, передающаяся по женской линии, и раньше почему-то головокружения не бывало. Наоборот, тошно было, если давление повышалось до общепринятой нормы 120/80.
  - Пока повода для серьезных волнений я не вижу, - с доброжелательной улыбкой сообщил врач, в свое время наблюдавший за течением Ксюхиной беременности, - но по результатам посмотрим, может быть, придется погостить у нас недельку-другую. Поколем витаминчики...
  - Но я сейчас... до конца октября никак не могу... - растерялась Аня, поймав себя на дурацкой мысли, что ее отговорки отчетным периодом на работе смахивают на анекдотичную ситуацию. Про второсортного артиста, неожиданно приглашенного сниматься в шикарном проекте, достойным премии 'Оскар', а он отказывается от единственного в жизни шанса, потому что ему надо 'бомбить' на рождественских ёлках, мотаясь по частным корпоративным вечеринкам и детским утренникам.
  - Что значит, 'не могу'? - удивился врач. - И, потом, что за несерьезный подход к такому ответственному и радостному событию? - пожурил он. - То расстраивались, что не получается зачать, то теперь вот капризничаете. Счастливый будущий папочка-то в курсе?
  - Пока нет, я хотела убедиться, чтобы наверняка. Он ведь тоже очень надеется. Разочаровываться раз за разом слишком больно.
  - Ну, по возвращении Гошку ждет приятный сюрприз, - заулыбался коллега Панова понимающе. - Анна Андреевна, но мы ведь, в случае чего, не будем с Вами дожидаться его приезда, чтобы прибегнуть к 'тяжелой артиллерии'?
  - В случае чего? - тут же испугалась она.
  - Если мне не слишком понравятся результаты обследования, - терпеливо уточнил гинеколог. - Вы ведь знаете, что у нас тут шикарные условия. Хотите - будет отдельная VIP-палата, или, наоборот, с соседкой, чтобы не слишком скучать.
  В тех редких случаях, когда Аня попадала в больницу, она и не предавалась тоске и меланхолии, скрашивая свой досуг чтением книг, а то и составлением плана-болванки к своим новым сюжетам. Признаться, соседки по палате, желающие потрепаться языками 'за жизнь', чтобы скрасить однообразное времяпрепровождение, в какой-то степени ей даже докучали. В кои-то веки и на законном основании можно было, отрешаясь от дискомфорта в связи с недугом, полностью окунуться в мир собственных фантазий, из которых домашние постоянно выдергивали ее, чтобы она, будучи женой и матерью, удовлетворила их нужды.
  Однако у доктора имелось свое видение:
  - Впрочем, теперь уж Вам скучать некогда: прежде всего, следует соблюдать режим дня, с обязательным дневным отдыхом, ну и, естественно, в рацион меню обязательно включить полезные для построения клеток эмбриона продукты. Памятку с примерной диетой я Вам вручил. После обследования, если успеете до конца недели - милости прошу ко мне в пятницу. Или прощаемся до следующей недели, хорошо?
  - Да! - с облегчением выдохнула Анна, любезно провожаемая доктором до дверей кабинета.
  - Вы как домой добираться будете? Я освободился, могу Вас отвезти, - предложил мужчина великодушно.
  - Благодарю. Я с сопровождением. Прямо до дверей квартиры, - улыбнулась Аня.
  - Ну тогда, счастливого Вам пути. Результаты будут поступать ко мне сразу же после обработки в лаборатории и расшифровки. Если вдруг что-то непредвиденное, я Вас вызову раньше. Номер Вашего мобильного в регистрационной записи не поменялся?
  - Нет.
  - Ну вот и славно. До скорой встречи, - попрощался врач.
  
  - Ну?! - нетерпеливо подскочил Ромка с кресла для посетителей, едва она вышла из кабинета гинеколога с кипой направлений в руках.
  - Можешь меня поздравить, - смущенно зарделась соседка. - Скоро я буду матерью троих детей.
  - Правда?! Анька! Какие же вы молодцы! - искренне обрадовался Поляков, в первом порыве бережно заключая ее в объятия. - Всё - с Панова причитается! Он, как я понял, пока не в курсе? А какой срок? Еще неизвестно, кто будет пацан или девочка? Что врач сказал, все в порядке? - закидал он ее вопросами.
  - Погоди, не части, - рассмеявшись, отмахнулась она. - Срок восемь-девять недель. Я сама думаю, что восемь. Егор еще не знает. УЗИ для того, чтобы определить пол, будут делать после двадцатой недели. На первый взгляд, все нормально, анализы сдам, специалистов пройду - буду знать, в порядке или нет. Все, хватит пока вопросов. Есть хочу. И поехали уже домой, Ром.
  - Да, конечно, Анют. Сейчас куда-нибудь заедем, перекусим. О! Тебе же теперь, наверное, не любая еда подходит, - слегка приуныл он, лихорадочно вспоминая, что из более-менее приличных забегаловок при въезде на МКАД будет у них по пути к дому.
  - Давай просто в какой-нибудь супермаркет зарулим, булочку и пакетик сока купим? - облегчила она ему задачу.
  - Как скажешь, радость моя, - машинально отозвался Роман.
  - Я - не твоя радость!
  - Как скажешь, - покладисто согласился сосед.
  - Ром, с тобой все в порядке? - обеспокоенно заглянула Анька в лицо спутника.
  - Да... а что?
  - Ты повторяешься...
  - Я? А... ну... это просто от потрясения, - выкрутился Ромка, подмигнув ей.
  - Точно-точно?
  - Ну, конечно, - подтвердил он, взяв себя в руки.
  На самом деле его в данный момент терзало двойственное чувство: настоящая, искренняя радость за давнего друга, за Анюту, которые хотели общих детей и наконец-то дождались этого чуда. И в то же время - приступ острой, душной зависти, мешающей этой непритворной радости. Рома никогда не страдал лицемерием. И потому сейчас чувствовал себя не просто неловко, а вообще раздавленным. Очень уж некстати припомнил он свои мысли о том, что и сам мог бы стать отцом, ненароком 'осчастливив' именно эту женщину...
  'Нет, так никуда не годится!' - дал Роман Сергеевич себе мысленную оплеуху. Он уже определился, сделав свой выбор в пользу Артема и Катюшки... Ни к чему бередить душу мечтами о гипотетических возможностях, которые безвозвратно упущены...
  А другие женщины, встречавшиеся в его жизни, все-таки до роли матери его детей никак не дотягивали.
  - Пойдем, НЕ МОЯ радость, - съехидничал он, отобрав ее сумочку и дружески приобняв за плечи. - А то гардероб закроют, и придется нам раздетыми топать до машины.
  - Здесь, как в хорошем ресторане - до последнего клиента, вряд ли закроют, - не поверила Анна в такую перспективу. На улице все-таки не май месяц, чтобы через всю территорию клиники до автостоянки частного транспорта идти без верхней одежды.
  - Будем надеяться на лучшее, - утешил сосед. - Домашним сегодня похвастаешься?
  - Сначала Егору, потом всем остальным, - улыбнулась Аня, прижав ладони к животу.
  - Справедливое решение, - одобрил Рома.
  
  ***
  
  Егор, истомившийся в ожидании вестей от Романа, которому он поручил во что бы то ни стало выяснить, что происходит дома в его отсутствие, не выдержал и перезвонил ему, едва Поляков с соседкой успели сесть в машину и тронуться в сторону Москвы.
  Ромка не глядя, поднес трубку к уху, и после короткого приветствия и подтверждения, что да, в клинику ездили, взял драматическую паузу:
  - Она рядом со мной. Сейчас трубочку передам, - хмыкнул он. - Анют, мне из машины выйти? Поворкуете? - тактично поинтересовался Тёмкин любовник.
  - Рули уже, - разволновалась Анька, протягивая руку к трубке сотового. - И магазин какой-нибудь приглядывай, а то свалюсь у тебя в машине в голодный обморок, будешь знать.
  Перспектива приведения бессознательной женщины в чувство Романа взбодрила. И он постарался выполнить ее пожелание, хотя безумно любопытно было послушать, как она станет преподносить своему любимому долгожданную новость. Как нарочно впереди показалась вывеска придорожного супермаркета, и пришлось заруливать на парковку, чтобы выйти и купить ей что-нибудь.
  - Егор... - голос предательски сел от волнения. - Добрый вечер... - судорожно собиралась она с мыслями.
  - Рад слышать тебя. Радость моя, что сказал врач? С тобой все хорошо? - в голосе мужчины явственно слышалось беспокойство.
  А Анька просто млела, машинально поглаживая себя по животу и слушая в его исполнении эти два слова: 'радость моя'. Его и только его, чья же еще? У него теперь целых две радости...
  - Сладкая, почему ты молчишь? Алё, Анют?
  - Ой, прости... - спохватилась женщина. - Гош, а ты сидишь или стоишь?
  - Стою... - озадачено отозвался он. - У нас тут фуршет. Помнишь, я тебе говорил...
  - Ну ты хоть к стене прислонись на всякий случай, - нервно хихикнула она. - У нас будет ребенок!
  - Что?! - задохнулся собеседник, боясь, что ослышался.
  - У нас с тобой будет малыш. Я беременна... - осторожно уточнила Аня, сама превратившись в слух, чтобы уловить малейшие оттенки его эмоций. Сердце колотилось, как сумасшедшее, пульсирующие виски мешали сосредоточиться. И она боялась пропустить его ответ. Рад ли он, счастлив? Или уже смирился с неудачами, и теперь неожиданная новость обрушилась на Егора, как ушат ледяной воды? Давно ли начался фуршет? Способен ли он адекватно оценить важность ее заявления? Судя по голосу - Панов пока еще абсолютно трезв...
  На заднем фоне стали отчетливо слышны посторонние звуки - обрывки фраз, резанувших слух иностранной речью, мужской и женский смех, звон какой-то стеклянной посуды...
  Ах, ну да, деловая вечеринка в разгаре...
  И тут же до ее слуха, благодаря отличной связи, донеслось судорожное сглатывание.
  Похоже, в руках у него был какой-то напиток, который он опрокинул залпом. Ну, эта новость заслуживает того, чтобы напиться. Лишь бы от радости, а не с горя...
  Напряженное волнение зашкаливало. Анька почувствовала, что из-за охватившего смятения ее начало лихорадить. Но, к счастью, Егор сумел справиться с первым потрясением и, наконец-то, подал голос:
  - Анечка, девочка моя... Я так рад, ты не представляешь, милая моя! - в голосе мужчины слышалось шальное ликование, заставляя Аню облегченно расслабиться. Она уже и так вцепилась в Ромкину мобилу обеими руками, волнуясь.
  - Солнышко ненаглядное... Спасибо, Анюта. Ты меня ошарашила, но я безумно счастлив. Слышишь?
  - Слышу... - эхом подтвердила она, довольно жмурясь.
  - Значит, это я оглох от счастья, - констатировал Егор. - Подожди секунду, найду местечко потише, а то вокруг слишком шумно, - попросил он.
  - Хорошо, - от нетерпения продолжить разговор Аньке не сиделось на месте.
  Но, к счастью, Егор достаточно быстро отыскал где-то уединенное местечко, чтобы ничего не отвлекало его от общения с женщиной, которая сумела заполнить пустоту в его сердце после развода с женой.
  - Я очень рад, что у нас с тобой будет ребенок. Как ты себя чувствуешь?
  - Терпимо. Теперь хоть знаю, отчего по утрам так тошно, - бодро ответила Аня.
  - Господи, ты там, а я - тут! - спохватился Егор с сожалением. - Я же должен быть рядом! - в отчаянии простонал он.
  - Угу. Ты обещал, - против воли прозвучало обиженно.
  - Анюта, ангел мой, не расстраивайся, умоляю. Тебе нельзя нервничать. Анечка, я тебя не просто люблю, я тебя обожаю! Слышишь, Анют? Я так счастлив... - сумбурно уверял Егор. - Ты у меня самая лучшая на свете! Сокровище мое бесценное, прости, что меня нет сейчас рядом с вами.
  - Я так соскучилась...
  - Я тоже, родная моя. Безумно скучаю! Аня, звездочка моя, я сразу же вернусь, как только смогу. Ты только потерпи немножко, ладно?
  - Целых полторы недели... - грустно вздохнула она.
  - Черт! И мое присутствие на собрании акционеров обязательно, иначе хрена лысого нам обломится этот контракт на поставку оборудования... - снова расстроился мужчина. - Тут столько всяких претендентов перехватить выгодный кусок облизывается. Евсеич мне не простит, если брошу его одного на растерзание. Как неудачно, что Жанки нет... - досадливо пробормотал он, - она бы живо провела нужную политику...
  - Жанна? - не поверила Анна, на которую бывшая любовница Панова не произвела должного впечатления.
  Вернее, на нее-то она как раз впечатление произвела, заставив позавидовать ее умению преподнести свои женские прелести в выгодном свете и вынудив приревновать к Егору. Но на людей, связанных с большими деньгами, вряд ли хватит ее обаяния. Здесь должно быть что-то другое - не столько роскошная внешность, сколько острый ум, интуиция, изворотливость и расчетливость, умение манипулировать мужскими амбициями, вселяя веру в воплощение их тайных желаний. И не всегда это грязные фантазии на тему секса. Она как-то читала, что некоторые получают изрядную долю оргазма именно от выгодных вложений своих капиталов, приносящих баснословные прибыли. Хотя, конечно, это не совсем удачный пример. Здесь все-таки не нефтяной бизнес... Но что им может предложить коллега Егора?
  Анна допускала, что у этой женщины тоже достаточно приличная деловая репутация отменного специалиста в своей области. Но речь-то шла не о современных методиках лечения пациентов, страдающих от наркотической зависимости во всех ее проявлениях, а именно о каких-то гарантиях от имени клиники. За которые ручался коммерческий директор (которого Анна знала под кодовым именем 'Евсеич') и Егор - своим именем среди людей, входивших в состав акционеров, знакомых с его статьями, докладами и практикой.
  - Вообще-то, когда нужно, Жанна умеет договариваться с такими людьми, - заступился за бывшую пассию Егор.
  Аня даже не успела почувствовать неприятный укол ревности, как он продолжил, переключившись:
  - Ну, ничего, - быстро просчитывая в уме варианты, ободряюще произнес Панов. - Анюта, ты только не грусти там, маленькая моя. Береги себя. А я что-нибудь придумаю. Обещаю!
  - Егор, не выдумывай, - великодушно остудила его деятельный задор Анна.
  Зная, насколько серьезно он относится к своей работе, и, в частности, ко всему, что связано с получением самого лучшего оборудования, специалистов, заказов и передовым технологиям лечения (не зря же руководство именно его посылает на ответственные столь ответственные задания представлять их клинику), не хотелось ставить его в какие-то жесткие рамки. Егору и так нелегко. Понятно, что не он один что-то решает, но, видимо, репутация грамотного специалиста, широко известного в узких кругах, тоже играет на руку, убеждая потенциальных партнеров, что сделка будет честной и взаимовыгодной. Ей очень польстила его готовность пересмотреть свои приоритеты в сторону собственной семьи. Но нужна ли лично ей подобная жертвенность? Пусть, как и предполагал, не нарушая своих планов, по-человечески закончит программу обмена опытом. Напишет, что там им полагается в таких случаях - какие-то отчеты и выводы...
  Панов обычно не грузил ее спецификой рутинной работы с бумагами и устными обсуждениями, поэтому Анна не слишком хорошо разбиралась в тонкостях его заграничных командировок.
  Кроме того, ее мужчина заслужил не только получить выгодный для клиники контракт, лишний раз утверждая свой авторитет и вызывая еще большее уважение руководства и своих сослуживцев, но и послушать дифирамбы от зарубежных коллег в свою честь на закрытии какой-то там грандиозной конференции, которая продлится неделю и закончится только через десять дней...
  Сердце защемило - еще целых десять дней без него! Это ужасно!
  Аня мужественно подавила порыв расстроиться и постаралась взять себя в руки. Она взрослая женщина. И не просто обязана отнестись с пониманием к тому, чем живет на своей работе ее мужчина, спасая чье-то здоровье, строя карьеру и занимаясь любимым делом, обеспечивая семейное благополучие, но и поддержать.
  Немного потешить тщеславие - для него совсем не грех. Разве нет повода гордиться собой и проделанной работой? Егор достаточно адекватен, чтобы его не одолела неуместная гордыня. Мужчины, как дети, им требуется признание и похвала. Тогда они способны и на большие подвиги.
  Немного перефразируя и примеряя конкретно к этому индивидууму - если Егор станет чувствовать себя победителем, будет уверен, что твердо стоит на ногах и в состоянии заработать и обеспечить свою семью всем необходимым для комфортной и сытой жизни, то будет ощущать себя окрыленным. А уж готовность делиться душевным теплом напрямую связана с его внутренним мироощущением. Таким мужчинам, как он, трудно мириться с неудачами, замыкаясь на них, лелея уязвленное самолюбие, по многу раз прокручивая эпизоды собственных промахов и безжалостно взваливая на себя слишком много ответственности. Такие, как он, не желают, чтобы любимые в них разочаровались и жалели. Значит, просто не стоит мешать ему добиваться намеченных целей.
  А она еще свое получит. И ласку, и нежность, и заботу, и повышенное внимание.
  'Вот Егор вернется и...', - мечтательно прикрыла Аня глаза.
  - Анют, милая моя, я постараюсь... - не услышал он ее робкого протеста.
  - Не надо, не рвись, я тут не пропаду, родной. Просто очень скучаю, и хочу, чтобы ты был сейчас рядом. Сам понимаешь...
  - Конечно, понимаю, ненаглядная моя, - подтвердил любимый мужчина. - Но меня не утешает то, что ты у меня такая славная и все понимающая...
  - У тебя будет возможность вымолить прощение, - улыбнулась она.
  - Анька-а-а... Меня просто распирает от гордости, - вдруг признался Панов. - Я тебя обожаю! И мне хочется сейчас объявить во всеуслышание, что моя любимая женщина сделала мне такой шикарный подарок.
  - Не надо, не рассказывай, - испуганно зашипела Ромкина соседка, суеверно опасаясь сглаза - мало ли кто позавидует их счастью. - Пока не рассказывай всем подряд, - уже более спокойно попросила Аня.
  - Хорошо... Евсеичу только скажу. Пусть морально готовится.
  - К чему?
  - К тому, что буду щедро проставляться. Потом потребую внеочередной отпуск. Ну и напоследок присовокуплю, чтобы не рассчитывал на меня, потому, я все-таки постараюсь свалить пораньше, оставив его отдуваться...
  - Егор...
  - Ладно, это мои проблемы. Лучше расскажи о себе. Сколько нам уже?
  - Восемь недель!
  - Ух ты! Здорово! Значит... рожать в апреле, да? Или в мае?
  - Да, по моим подсчетам, выходит так - в начале мая.
  - Это... погоди, это, получается, на нас так плодотворно подействовал деревенский воздух? Или все-таки предыдущее воздержание? - невольно припомнил Егор неприятную размолвку перед ее летним отпуском.
  - Ну, не знаю... Хотя, у нас там ведь экологически чистый район, вот и 'надуло', - хихикнула Аня. - Умираю от любопытства, мучаясь вопросом - в чистом поле, или все-таки в папином пчельнике?
  - Да какая разница, главное, что у нас получилось... Не, ну какой я у тебя молодец! Да?
  - Сам себя не похвалишь, - рассмеялась она. - Но не спорю - молодец, конечно! Мой герой! Люблю тебя...
  Наверное тысячу раз можно повторять эти слова и слушать даже повторяющиеся признания, улавливая малейшие оттенки интонации любимого голоса... Только хотелось слушать его не по телефону, а 'вживую', когда нежный, страстный шепот, заставляя ёжиться, обжигает теплым дыханием ушко. А собственное тело томно плавится от вызывающих приятные мурашки поцелуев. Хотелось льнуть к своему мужчине, открываться навстречу его ласке: его рукам, губам... трогать строгое волевое лицо, заставляя расслабиться, ерошить непослушные жесткие волосы, наслаждаться твердостью литых мышц...
  Анька судорожно вздохнула, вновь уплывая сознанием в пока что неосуществимые мечты, возникшая под прикрытыми веками иллюзия показалась такой реальной...
  - Анечка... А ты у меня - настоящее сокровище! И я сегодня самый счастливый человек! Если уж не на всем белом свете, то на этом фуршете, где народу просто не протолкнешься - точно! Сам себе завидую!
  - Хвастун, - пожурила она его добродушно.
  - Аня! - вдруг спохватился Панов. - Нет мне прощенья! Я же забыл сказать тебе самое главное!
  - Что? - невольно напряглась собеседница.
  - Ты же теперь выйдешь за меня замуж? Впрочем, отказ не принимается! - категорично заявил мужчина. - Мой сын или дочь не будут считаться безотцовщиной. Даже не возражай! В этом вопросе я придерживаюсь твердой позиции.
  - Ну куда уж я теперь денусь? - притворно досадливо протянула Анна, перебив его пламенную речь. - К тому же мне надоело стирать пыль с коробочки, в которой хранится кольцо.
  - Фух... я уж боялся, что никогда не дождусь, - с огромным облегчением, выдохнул он, не скрывая радости в голосе. - Анютка моя...
  
  Потом Егор интересовался подробностями посещения гинеколога, настоятельно требуя не затягивать со сдачей анализов и обследованием, и возмущался, почему это она не стала брать больничный, если прекрасно знает, какой эмоциональный напряг на работе во время отчетности. Затем снова признавался ей в своей любви (впрочем, это было взаимно), клятвенно заверяя, что уже нежно любит их будущего малыша, независимо от того, кто родится - сын или дочь. И, вообще, он согласен сразу на обоих...
  
  Наверное, они еще долго бы разговаривали обо всем сразу и ни о чем, забыв о том, что международная связь дорога, но тут вернувшийся Рома, успев замерзнуть на холодном ветру возле машины, не выдержал:
  - Вы скоро там начирикаетесь, голубки? - ехидно поинтересовался сосед, деликатно постучав по стеклу, прежде чем сунуться в салон своего джипа.
  - Ой... - смутилась застигнутая врасплох Анька. - Напугал! Кстати, голуби воркуют, а не чирикают.
  - Да мне без разницы! Я в клуб юных натуралистов вступать не собираюсь, - шмыгнул носом Ромка. - Блин, чуть не задубел совсем. И булка уже зачерствела, и сок прокис... Кто-то вопил, что с голоду умирает, - поддел он.
  - Ладно-ладно, не возмущайся... Давай сюда булку. Да, солнце моё, и я тебя люблю! - снова обратилась Анна к невидимому собеседнику. - И ты береги себя... Не буду грустить... Постараюсь... Ага, до завтра! Целую!
  Засунув замерзшие ладони под мышки, Рома закатил глаза в ожидании, пока сладкая парочка распрощается.
  - На! Егор тут хочет тебе что-то сказать, - протянула Аня трубку соседу.
  - Алё, Пан, поздравляю! От всей души! Рад за вас! - воодушевился Роман...
  
  Разомлевшая в тепле салона, захмелевшая от счастья, что Егор так радостно воспринял известие о долгожданной беременности, Аня с удовольствием принялась за уничтожение сдобной булки с изюмом, запивая ее яблочным соком. И уже только на краю сознания воспринимала отдельные реплики Романа, получавшего ЦУ.
  - Естественно, сочтемся... С тебя причитается, Гош... Ага, мой любимый, только не ноль семь, а пару литровых бутылок бери... Не боись, справимся... Да иди ты! У меня пока что печень крепкая... Конечно, помню... Да, прослежу, отвезу, проконтролирую... Думаешь?... Ну, Анюта, кажется, всякую икру любит... Да, завтра позвоню ему. Пусть имеет в виду, что в ближайшие семь месяцев у него будет постоянный клиент... конечно, только из свежей партии, обижаешь!... Не беспокойся, мы присмотрим. И волновать не будем... И ребятам скажу, чтобы мать берегли... Хорошо, договорились. Ну давай, иди... Аха-ха... И не напивайся там до беспамятства, не позорь перед державами, - напутствовал Ромка будущего папашу, который все еще никак не мог отойти от радостного эмоционального потрясения.
  Егор только что не пританцовывал от радости с телефоном в руках, спасаясь от шума зала, зайдя в служебное помещение. И удивляя возмущенный персонал ресторана гостиницы, в которой устраивалось мероприятие - дескать, этим русским хоть на каком языке пиши или вешай красноречивые таблички, запрещающие вход посторонним - им будто законы не писаны!
  Но, видя, что респектабельно выглядевший и казавшийся с виду безобидным мужчина прикидывается, что не замечает намеков (или действительно не понимает чужого языка), но все-таки не покушается устроить какое-нибудь безобразие, секьюрити вызывать не стали...
  
  Егор все-таки примчался раньше времени из своей затяжной командировки, едва узнав о том, что по результатам сданных анализов, через неделю Аню все же положили на сохранение...
  Впрочем, ему неожиданно так стало спокойнее. Ничего особо серьезного не случилось, и прогнозы гинеколога были хорошие, но отдохнуть от своих дурацких отчетов и семейных забот, наслаждаясь комфортными условиями VIP-палаты, получая полноценное наблюдение, соблюдая размеренный режим дня и дозу поддерживающих витаминов, полезных и маме, и ребенку, Ане было необходимо. Да и он, контролируя ситуацию, в течение дня мог несколько раз заглянуть в соседний корпус, чтобы убедиться, что она пребывает в благодушном, каком-то созерцательном настроении. Словно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, погрузившись в безмолвное единение с младенцем, настраивая невидимую остальным связь с дорогим родным существом, сейчас полностью зависящим от нее.
  Аня неуловимо изменилась в предвкушении чуда и ниспосланной им благодати... Но такой она стала Егору еще дороже...
  
  Панов представлял себе, как непостижимо изменится их жизнь после рождения ребенка, благо и у Ани была маленькая внучка, и у него - внук. Так что за последние полтора года им удалось подновить позабытые знания практическим общением с маленькими детьми, вспомнив, каково это нянчиться с малышами, не спать по ночам, и все внимание, которое раньше принадлежало только двоим, делить на троих, причем львиная доля доставалась именно ребенку. Но дети когда-нибудь вырастают из пеленок, и тогда можно будет показать им весь огромный мир и попытаться стать не только заботливым родителем, воспитателем и наставником, но и другом... Егор, которому в силу специфики его службы военного хирурга не удалось толком быть рядом со взрослеющим сыном от первого брака, очень надеялся восполнить этот пробел сейчас... И неизвестно, кому это было нужнее - будущему малышу или ему самому, чтобы чувствовать себя состоявшимся мужчиной, который оставит после себя не только добрую память в душах благодарных пациентов, излеченных от своих недугов, но живое наследие...
  
  ***
  
  Понедельник - день тяжелый, но для тридцатипятилетней Алевтины Игоревны Гореловой, районного судьи, он был вдвойне тяжелым, потому что после отпуска нужно было решать вопросы и заниматься делопроизводством судебных исков, которые она в глаза не видала. Хорошо было бы хотя бы предварительно ознакомиться с каждым, но эти вечные пробки на дорогах не оставили ей шанса прийти пораньше.
  Поднявшись на третий этаж, она кивнула охраннику и направилась к коллеге, которая должна была передать ей дела, рассматриваемые сегодня.
  По дороге на работу они созвонились, и Алевтина точно знала, что та будет буквально с минуты на минуту.
  Решив подождать коллегу у дверей кабинета, она невольно скользнула взглядом по людям, сидевшим в коридорчике возле ее двери. Несмотря на то, что каждому было назначено конкретное время, нервничающие люди все равно занимали очередь, появляясь загодя, чтобы решить свои спорные моменты. У кого-то был развод, у кого-то раздел имущества, доставшегося в наследство, или иные спорные моменты, которые не удалась разрешить в досудебном порядке. В общем, все обыденно и неприятно. Настроение районного судьи Гореловой и так было изрядно подпорчено неудовлетворенностью в личной жизни, так что от возвращения к работе и чужим проблемам вовсе не улучшилось.
  Ее внимание привлекла молодая пара - высокий, коротко стриженый блондин спортивного телосложения и миниатюрная шатенка с малышом на руках, едва ли намного старше годика. Судя по одежде нежных тонов, рюшечкам на кофточке, а главное смешному хвостику-пальмочке на макушке, в который были собраны светлые, как у отца волосенки, ребенок - женского пола.
  Девчушка беспечно лопотала что-то, привлекая внимание обоих родителей.
  Судья невольно улыбнулась, залюбовавшись этим трио.
  В этот момент ребенок довольно крепко вцепился матери в распущенные волосы. Девушка страдальчески поморщилась. Молодой парень, рассмеявшись, аккуратно расцепил детские пальчики, выпутывая локоны жены. И, собрав ее волосы, слишком ловко для мужчины заплел в косу, использовав вместо резинки узкий кожаный ремешок "фенечки" с собственного запястья. Часов на его руке не было. А на другом запястье красовался металлический браслет интересного плетения. Правда, издалека непонятно было - стальной он или из сплава благородных металлов.
  Молодая семья была поглощена друг другом и своим ребенком.
  Женщина что-то сказала спутнику. Тот достал из сумки детскую бутылочку с водой (правда, вместо соски из латекса оказалась пластиковая насадка-поилка, с несколькими крохотными дырочками), машинально капнул сначала на запястье, проверяя температуру, затем передал матери.
  Алевтина хмыкнула. Хотя своими детьми до сих пор не обзавелась (и уже склонялась в пользу подходящего кандидата в доноры спермы, чтобы без обязательств просто родить 'для себя'), но она не совсем поняла, зачем он это сделал. Обычно так проверяют, не перегрелась ли детская смесь. А в бутылочке и вовсе была вода. Наверное, в силу привычки. И вывод напрашивался сам собой - этот молодой папаша не отлынивал от заботы о своем потомстве, как некоторые, которые считают, что со своими отпрысками следует начинать полноценно общаться, когда им исполнится года три, а то и все пять...
  Тут же порывшись в сумке еще, молодой человек достал маленькую шоколадку, развернул ее и поднес к губам девушки. Та благосклонно кивнула, одарив спутника благодарной улыбкой, но откусила всего половинку, твердо отказавшись от оставшегося кусочка в пользу мужа. Судя по тому, что малышка, жадно вцепившаяся обеими ручонками в бутылочку с водой, не среагировала на сладость, шоколадками она была не избалована. Впрочем, в таком возрасте подавляющее большинство современных детей, родившихся в неблагоприятных условиях больших мегаполисов, как говаривала ее бабушка, страдают то поносом, то золотухой. А, значит, родители правы, оттягивая момент знакомства своего чада с продуктами, которые могут вызвать различные аллергические реакции.
  Сделав несколько глотков, девчушка вернула бутылочку отцу и, хитро улыбаясь, снова потребовала внимания обоих родителей.
  
  Подсмотрев крохотный эпизод чужих взаимоотношений, у Алевтины кольнуло в груди. Она мужественно подавила в себе росток острой зависти и попыталась сосредоточиться на других ощущениях. Глаз радовала такая светлая гармония в отношениях. Вроде бы ничего особенного не произошло - довольно обыденная сценка, но это семейство показалось одинокой женщине будто бы окутанным особым флёром тепла, заботы и взаимопонимания... Почему-то очень захотелось решить дело в их пользу, во что бы то ни стало, наплевав на клятву, принесенную Фемиде.
  Усевшись рядом с женой, мужчина забрал потянувшегося к нему ребенка, а она прильнула к его плечу. И они вдвоем снова сосредоточили все внимание на своем сокровище, оживленно и восторженно принявшемся что-то щебетать.
  
  В коридоре ждали своей очереди несколько человек. Еще одна пара негромко, но яростно переругивалась, видимо, так и не договорившись заранее, или уже по привычке... И, наконец, трое последних на этот час истцов и ответчиков просто игнорировали друг друга...
  - Аля! - окликнула ее коллега, поднявшись на этаж.
  Пришлось оторваться от созерцания чужих идеальных и далеких от этого понятия отношений, и наконец-то вспомнить, что рабочий день вот-вот начнется.
  Несмотря на умиление, Горелова не преминула напомнить семейной паре, что в зал суда дети не допускаются.
  Молодая девушка (точнее, женщина, конечно), улыбнулась:
  - Да-да, мы помним. Сейчас "нянька" подойдет.
  
  ***
  
  Когда дошла очередь до четы Азаровых, подавших на развод по обоюдному согласию, судья даже глазам своим не поверила, увидев, что вошли именно эти молодые люди, чьими отношениями она невольно любовалась. Правда, уже без ребенка, которого, видимо, оставили своей няне.
  
  Сообщать причину принятия столь поспешного решения, кроме банальной - не сошлись характерами (не собираясь даже просить отсрочку для испытания чувств), оба наотрез отказались.
  Поверить в то, что у них действительно такие плохие взаимоотношения, какие они пытались представить, Алевтина Игоревна просто не могла. Да и разница в возрасте, и опыт рассмотрения подобных дел, позволял ей сделать собственные умозаключения, на основании которых она просто считала себя обязанной раскрыть молодой паре глаза на то, как они не правы в своем решении.
  - Нет! Я считаю удовлетворение вашего иска нецелесообразным, а принятое решение слишком поспешным и непродуманным. У вас же маленький ребенок!
  - О содержании дочери, методике воспитании и графике встреч мы пришли к согласию. И имущественных претензий друг к другу не имеем, - глядя открытым взглядом, твердо произнес парень, машинально стискивая ладошку расстроившейся жены, интуитивно прильнувшей к его надежному плечу (до которого хрупкая девушка едва доставала). Даже не задумываясь, морально поддержал ее. Причем получился этот трогательный жест настолько привычным и гармонично-правильным, что у судьи Гореловой от белой зависти снова защемило сердце.
  Сумасшедшие! Да девяносто пять процентов пар, которые приходят разводиться, стараются не касаться друг друга, шипя сквозь зубы короткие фразы, неприязненно отшатываясь, интуитивно ограждаясь, оставляя между собой нейтральное пространство.
  Но эти-то!
  И не только сейчас впечатлили. У нее все еще стояла перед глазами сценка в коридоре. Почему-то не вызывало сомнения, что алименты на содержание ребенка женщине выпрашивать не придется, а мужчине - покорно ожидать, дадут ли ему пару часов в выходной на свидание с дочерью, шантажируя отцовскими чувствами...
  - Я не могу развести вас, не услышав истинной причины. Очень сожалею, что у нас нет принудительной процедуры правомерно направить вас обоих к семейному психологу. Большинство пар испытывает определенные трудности, особенно в первые годы, когда только притираются друг к другу и становятся молодыми родителями. Рождение ребенка накладывает определенные обязанности и ограничения, я понимаю, как вам может быть непросто, но развод...
  - Вы правы, у нас очень хорошие отношения, но для счастливой семьи этого мало, - перебил молодой человек. - У нас есть близкие люди, с которыми мы хотели бы...
  - А где гарантия, что через полгода вы не придете разводиться и с ними?! - неприязненно фыркнула Алевтина. - Брак - это не развлечение. Это тяжкий труд на протяжении всей жизни, это жертвенность и готовность идти на уступки, это воспитание характера, терпимость к чужим привычкам, учитывая мнение своего партнера...
  - Мы все это знаем, - поморщилась, как от оскомины, Азарова.
  - Наш брак был ошибкой, мы хотим вернуться к тем, кому принадлежат наши сердца, - немного пафосно произнес ее супруг.
  - То есть?
  - Так получилось, что мы решили сочетаться законным браком, узнав, что ожидаем ребенка, - нехотя пояснила женщина.
  - А наши... любимые люди ждали, пока малышка немного подрастет.
  - Смысл и дальше сохранять документы без официальной отметки, когда брак стал фикцией?
  - Вы не правы. Я не могу обозвать ваш порыв аморальным, потому что, видимо, присутствуют пылкие чувства. Но это все романтический флёр. А фактически это выглядит... весьма некрасиво, - пыталась усовестить пару Алевтина. - Сочетаясь законным браком, вы наверняка давали какие-то клятвы и обещания, а теперь получается, мысленно уже предаете друг друга?
  - Именно поэтому мы не хотим никого обманывать и дальше вводить в заблуждение.
  - Я вам не верю... - не сдавалась судья. - Это не аргумент.
  - Но вам придется...
  - Вы слишком хорошо смотритесь вместе. Знаете, вот когда говорят, что люди созданы друг для друга...
  - Мы привязаны друг к другу, но это не любовь. Может быть, в каком-то смысле, мы ближе, чем люди, прожившие душа в душу лет двадцать пять, но мы хотим настоящего личного счастья для каждого из нас. И имеем право на развод, согласно Семейному Кодексу. Сейчас мы не ощущаем себя счастливыми, и обрекаем на такое же полу-существование наших по-настоящему любимых людей.
  - И все-таки я хочу предложить вам время на примирение...
  - Ни через месяц, ни через полгода ничего не изменится, - раздраженно мотнула головой молодая женщина, - разве что копящееся раздражение подпортит наши взаимоотношения, потому что интуитивно не винить друг друга за то, что имеем сейчас, не получается.
  Но, противореча сказанному о неприязни друг к другу, муж Азаровой снова машинально поймал ее ладошку, успокаивающе погладив, и его спутница моментально оттаяла.
  - Вы будете устраивать свою личную жизнь, а ребенок?! О нем вы подумали?
  - Наше солнышко только выиграет от этого, - почти хором ответили горе-супруги.
  - Вашим партнерам будут нужны собственные дети...
  - У нас особый исключительный случай, иначе мы бы не торопились разбежаться, - стояли они на своем...
  - Когда-нибудь вы можете очень сильно пожалеть о столь опрометчивом решении, - с сожалением произнесла Алевтина Игоревна, беря себя в руки и мысленно ругая за неуместное вмешательство. Ее дело соблюдать законность процедуры, а не проводить сеансы психотерапии. - Правильно ли здесь указано, - постучала Горелова ногтем по папке с сопроводительными документами, - что после развода Азарова Екатерина Артемьевна, две тысячи тринадцатого года рождения, будет проживать с отцом?
  - Да.
  - Но... ладно, не скажу, что это эксклюзивный случай в моей практике, но все-таки вы хорошо подумали об условиях?
  - Естественно, в данном вопросе мы руководствовались исключительно интересами ребенка. У нас есть компетентная няня.
  - Хорошо. Еще один вопрос - после развода оставляете фамилии "Азаров", "Азарова"? - уточнила она.
  - Да! - хором ответили горе-супруги
  
  В общем, давно уже не было у Алевтины Игоревны столько противоречивых эмоций.
  Некоторых действительно хотелось поскорее развести, даже в обход установленным законодательством правилам, чтобы несчастные люди поскорее перестали друг друга мучить. Но эти...
  Что-то подсказывало ей, что они не обманывают. И это желание - не прихоть, а осознанное решение. И в то же время было пронзительно жаль, что они расстаются... Ужасно неправильно и несправедливо...
  
  Выпроводив их с Решением суда, подтверждающим, что с этого момента стороны официально находятся в разводе, и могут обратиться в ЗАГС по месту жительства, где им поставят штамп о разводе в паспорте и выдадут каждому из супругов Свидетельство о разводе, Алевтина ушла на перерыв. Нужно было уложить зашкаливающие эмоции.
  Прислонившись к стене в туалете с узеньким окошком, выходившим во дворы, приспособленном под курилку (хоть правила и гласили, что в казенных заведениях курить запрещено), она устало чиркнула зажигалкой и машинально бросила взгляд на улицу.
  На детской площадке, окруженной уже голыми кленами, выгуливали малыша в шикарной прогулочной коляске. Двое молодых мужчин (при взгляде на которых у Али, умеющей ценить самцовскую красоту, несмотря на прекрасное знание их кобелиной природы, заныла грудь и потяжелело внизу живота от желания хоть разок оказаться в объятиях такого, чтобы все косточки сладко хрустнули), оживленно обсуждали что-то.
  Вот ведь повезло же каким-то дамочкам... И тем сильнее ощущалось собственное неприкаянное существование.
  И где же такие мужики водятся, чтобы и сам - хорош, да еще и заботливым папашкой оказался? Вон и коляску развернул, почувствовав порыв ветра, поднявшего с асфальта ворох опавших багряных листьев...
  Как раз в этот момент мелкому надоело сидеть смирно, и он начал проявлять настойчивое желание выбраться.
  Оба мужчины, которые до этого мирно разговаривали, разом склонились к коляске. Тот, что постарше, красивый какой-то порочной красотой отъявленного сердцееда, оказался проворнее, бережно вынимая... девочку, которую еще недавно держали на руках Азаровы. Подкинув залившуюся счастливым смехом малышку на вытянутых руках, опустил, чмокнул в нос. Поправил капюшон нарядного комбинезона, съехавшую на бок тонкую шапочку... И, удобно перехватив, теперь указывал успокоившемуся ребенку на чинно прогуливающихся неподалеку голубей.
  Пока еще смутная догадка пыталась уложиться в голове Алевтины, а на тропинке, ведущей к площадке, как раз показалась сладкая парочка, так бестолково распорядившаяся тем, что им подбросила судьба. Самое смешное и абсурдное, что только что разведенные молодые люди шли, держась за ручки...
  Оба мужчины, которые были с ребенком, напряженно замерли, лишь только увидев их.
  Азаров отпустил бывшую супругу, и та с радостным визгом, достойным несдержанной фанатичной девочки-подростка, увидевшей своего кумира, кинулась навстречу красавчикам.
  Тот, что был помладше, расплылся в счастливой улыбке и рванул навстречу. Подхватил девушку на руки, обнимая за талию. И, закружив, теперь беззастенчиво покрывал лицо поцелуями. А она обвила его шею руками, счастливо смеясь, отвечая на хаотичные поцелуи, словно изголодалась по такой вот сумбурной ласке...
  - Ну и дела... - тихо пробормотала Горелова.
  Но это были еще не все потрясения ошарашенной женщины, увидевшей кусок чужой личной жизни, не предназначенной для посторонних глаз. Благо детская площадка в этот час была безлюдна. Школьники грызли гранит науки, пенсионеры ждали, когда холодное осеннее солнце прогреет лавочки в скверике, а мамашки с малолетними детьми еще не выползли на утреннюю прогулку.
  
  Бывший супруг гражданки Азаровой подошел к 'няньке' (оказавшимся мужчиной), бережно державшим на руках ребенка. Малышка тут же потянулась к отцу. Перехватив девочку, парень остановился рядом, ткнувшись лбом в плечо молодого мужчины. А тот не просто обнял обоих... Алевтина готова была поклясться, роняя сигарету, что мужчина мимолетно поцеловал парня, воровато оглянувшись на воркующую традиционную парочку.
  - Вашу мать, что же это делается-то... куда катится мир... неужто и впрямь "голубки"? - сокрушенно вздохнула Горелова, не понимая, почему, несмотря на брезгливое отношение, и подкатывающую к горлу тошноту от этого извращения, хочется плакать. Сволочи!
  А ведь этот старший гаденыш, словно сошедший с обложки модного журнала, как раз по возрасту ей очень подошел бы. Не говоря уж об экстерьере... и прочим параметрам, которые априори не могли оказаться хуже, чем она себе уже представила...
  
  ***
  
  Несмотря на прекрасные условия во время беременности, которые создал Егор (пытаясь перещеголять Рому, в свое время фанатично заботившегося о Тёмкином потомстве), а все остальное семейство старалось поддерживать, ограждая от стрессовых ситуаций, у Ани все-таки были поводы для волнений и переживаний. Плод развивался крупным, и врачи настоятельно отговаривали рожать самой в таком возрасте, настаивая на кесаревом сечении. Упрямая женщина, уже знавшая, что носит под сердцем сына, начитавшись соответствующей литературы, придерживалась мнения, что мальчик обязательно должен пройти родовые пути. В этой теории (снабженной красочными примерами) говорилось, что дети, рожденные естественным способом, гораздо более устойчивы к жизненным невзгодам и добиваются большего, словно закаленные самым первым своим испытанием...
  А теперь и вообще считала, что если бы Димку тоже рожала сама, сын был бы более собранным, ответственным, целеустремленным и амбициозным, что, между прочим, для мужчины является вовсе не лишними качествами характера.
  
  После того, как ее выписали из больницы в конце ноября, Егор настаивал на увольнении с работы. Аня колебалась. Коллектив ей нравился, а декретный отпуск пролетит так быстро... До пенсии еще минимум лет пятнадцать, и стаж терять не хотелось. Мало ли как там дальше сложится... В общем, после долгих споров, уговоров и отстаивания своего мнения, пошли на компромисс. Пониженное давление и другие не столь существенные мелочи позволяли держать ее на больничном.
  Анино начальство в преддверии годовой отчетности было не слишком радо потере дееспособного сотрудника, но тут уж ничего не поделаешь - дело-то житейское. Тем более коллега, которая планировала свою беременность, но пока так и не сподобилась 'обогнать' Анну Андреевну, почему-то на время отступилась от этой идеи, решив подождать еще годик-другой. Анька подозревала, что походы по врачам выявили у нее или у мужа какую-то патологию, которую следовало подлечить, прежде чем делать детей. Так что все худо-бедно с работой у Ани утряслось, и возвращаться после декретного отпуска ей было куда.
  Всю зиму и начало весны, окруженная нежной заботой Егора, балующего ее, словно молодую жену (впрочем, она и была новоявленной супругой, совсем недавно сменив фамилию 'Азарова' на 'Панову'), Анна проходила почти легко, вместе с Катюшкой отправляясь на обязательный моцион в ближайший парк и соблюдая тихий час после обеда. Лида, которой поручили контролировать режим дня будущей мамочки, с удовольствием блюла обеих. Внимания девочки хватало обеим женщинам, так что ссориться из-за того, кто из них 'настоящая' бабушка, не приходилось, да и сами они еще больше сблизились, сдружились, проводя вместе достаточно много времени.
  Но последние недели беременности дались Анне с огромным трудом. Крупный ребенок изнутри пинался нещадно, не давая выбрать удобное положение для отдыха ни днем, ни ночью. О дальних прогулках пешком без передышки на лавочках вдоль аллеи речи уже не шло. А вот подраставшую Катюшку, наоборот, невозможно было заставить сидеть в прогулочной коляске.
  И, конечно же, невзирая на старания домочадцев, Анюта умудрялась переживать за всех сразу.
  Во-первых, за Димку, готовящегося к школьным экзаменам, голова которого была забита вовсе не знаниями из учебников и планами на будущее, чтобы определиться с приоритетными направлениями для углубленного изучения предметов, требующихся ему для поступления в вуз, а мучительными раздумьями про выбор самой лучшей девчонки. Благо выбирать было из кого, а ошибиться не хотелось. И слушать кого-либо, что эти подружки у него не на всю оставшуюся жизнь, подросток не желал.
  Во-вторых, из-за Оксаны, которая вскоре собиралась осчастливить любимого мужчину сыном, и заодно подарить младшему братишке племянника и друга по детским играм, благо разница будет всего в несколько месяцев.
  Дочь, которую и Ксюха, и остальные взрослые сообща готовили к этому событию, уже извелась в ожидании обещанной мамой и Киром 'ляльки'. Правда, пока, скорее всего, Катюша с трудом представляла, что братишка будет оттягивать на себя часть внимания любимой мамочки и Кирилла, с которым Тёмка постоянно ругался, уверяя, что ему и Ромки хватает, чтобы избаловать девочку. Он настаивал, чтобы Кир относился к ней не как к принцессе, а как к собственной дочери, которой желает добра. Чтобы потом, когда она войдет в трудный подростковый период, не кусать локти...
  Впрочем, ни Ромка, ни Кирилл не верили, что из этого доброго, ласкового, открытого, в общем, чудесного золотого ребенка может вырасти ужасное эгоистичное и капризное чудовище, привыкшее, что все вокруг потакают его желаниям.
  В-третьих, Аня беспокоилась за Артема, у которого на носу были гос.экзамены, защита диплома и весенний призыв, в который он как раз попадал. Шансов на отсрочку не предвиделось. Она согласна была с мнением домочадцев, что, несмотря на нетрадиционную ориентацию, служба в армии ему не повредит, ведь не будет же он приклеивать себе табличку на лоб, что является геем. Но... знания - это одно, а подсознательные страхи беременной женщины за близких сердцу людей - совсем другое.
  Пожалуй, сильнее нее, предчувствуя скорую разлуку с любовником, тосковал только Поляков. Но Рома держался, стараясь ничем не выдать своего состояния. Тёмку не следовало грузить. Ему и так сейчас было непросто. Главное, успешно закончить университет, а решать остальные проблемы можно и по мере их поступления.
  
  Еще женщину не оставляли невеселые мысли из-за собственных пожилых родителей, которым не слишком понравилось ее интересное положение 'на старости лет', дескать, перед знакомыми как-то неудобно...
  'Жили-жили со своим Толиком по-людски, детей растили... А теперь вот, глядя на своего бывшего, и ты туда же - детей клепать? Назло ему, что ли?! Срамота! - ворчали Анины старики. - Ну, встретился тебе достойный мужик - и живи себе, радуйся, еще детей-то рожать зачем в таком возрасте? Успеть бы до выхода на пенсию теперь поднять их на ноги...'
  И, упиваясь своей обидой на непутевую дочь, они хандрили всю зиму, добросовестно посещая поликлинику и принимая лекарства, заставляя переживать за их здоровье и душевное состояние. Аня не могла отделаться от мыслей, что ее стремление обзавестись нормальной семьей и является косвенной причиной их обострившихся болячек, которые к концу апреля (с наступлением нового дачного сезона) прошли удивительным образом.
  
  Душа болела и за Кирилла, с утра до вечера пропадавшего на работе, с фанатичной целью доказать всем и вся, что он способен сам обеспечить свое семейство всем необходимым. И в первую очередь новый Анин зять собирался поскорее решить вопрос с отделкой квартиры, в которую можно будет привезти жену с грудным ребенком из роддома. Парень похудел, осунулся, разрываясь между всеми своими обязательствами, взваленными на плечи. Беременная жена тоже требовала внимания... Но Кир упрямо держался, не жалуясь, заставляя уважать его упорство. И Анне было по-человечески жаль мальчишку, которому так быстро пришлось повзрослеть.
  
  А в конце апреля, когда ходить было уже совсем тяжело из-за огромного живота, как нарочно, установилась нетипичная для этого времени года жара, заставляющая мучительно страдать, выбираясь на улицу. Хорошо хоть дома электроприборы поддерживали комфортный микроклимат.
  Ну и обычные страхи, неясные предчувствия и опасения каких-то непредвиденных моментов, отнимающие сон по ночам, преследующие женщину на сносях, тоже давали свои плоды.
  Она до такой степени успела накрутить себя, почему-то не поддаваясь на увещевания Егора и ведущего ее беременность врача, мол, все обязательно будет хорошо, что, наверное, 'накаркала'.
  Ей все-таки пришлось делать кесарево. А во время плановой операции, когда ребенка извлекали из утробы, у Анны произошла остановка сердца...
  
  Очнулась она в реанимации под тихий писк приборов, едва ощущая собственное непослушное тело и чувствуя неимоверную слабость. Левой рукой, в которой пристроилось что-то инородное, она вообще не смогла пошевелить. Лицо пылало, виски разламывались от тупой боли, а конечности, напротив, казались ледяными. Веки были тяжелыми, неподъемными, в глазах - резь, будто под ними перекатывался песок... Оставив безуспешные попытки разлепить веки, Анна попыталась сосредоточиться на дальнейшем изучении своего незавидного состояния. Ощущение времени тоже стерлось - то ли несколько часов, то ли целая вечность прошла с тех пор, как в стерильной операционной на ее лицо надели маску и велели вести обратный отсчет от десяти до одного...
  Потрескавшиеся губы пересохли от жажды... Внизу живота тянуло и припекало одновременно...
  Она, конечно, помнила, что оперативное вмешательство имеет неприятные последствия, но сейчас ей показалось, что они как-то чересчур беспощадно аукнулись ей. А вдруг она не выкарабкается? Но даже для паники не оставалось сил... Наверное, все-таки правы мать с отцом, и рожать детей надо в молодости...
  Мысли о результатах поверхностной инспекции собственного организма наконец-то приняли правильное направление, и Аня непослушными губами, не узнавая своего охрипшего голоса, попыталась выяснить:
  - ...ре...бенок...
  - Живой-здоровый сын. С ним все хорошо. Спи, любовь моя...
  Голос произнесшего самую важную сейчас информацию, благословенным потоком смыл ощущение боли, утешил всколыхнувшиеся было страхи. А легкое, невесомое прикосновение к щеке чего-то теплого, до боли родного, подействовало лучше всяких анестетиков...
  То, как в течение почти двух суток меняли капельницы и через каждый час кололи уколы, прошло мимо ее сознания...
  
  В следующий раз она очнулась уже утром, чувствуя себя гораздо бодрее, сразу же наткнувшись мутным взглядом на знакомый силуэт. Сфокусировав взгляд, признала Егора. Обрадовалась, слабо улыбнулась ему, забыв, что это только жалкое подобие попытки доказать, что с ней уже все в порядке.
  Он стремительно склонился, радуясь ее возвращению в реальность, готовый исполнить любую просьбу.
  Аня нахмурилась, не понимая, что с ним не так, не в силах отказать себе в желании немедленно прикоснуться...
  По-прежнему не доставало сил поднять руку, чтобы поправить прядь волос на его виске, на которую падал ослепительный солнечный свет. Неимоверным усилием она все-таки оторвала слабую конечность, лежавшую поверх легкого одеяла, но тут же, не донеся ее до его лица, безвольно уронила.
  Егор смущенно перехватил ее пальцы, нежно сжав в своей ладони.
  - Не оттирается... - пошептал он. - Я уже пробовал...
  - Что? - не поняла Аня.
  - Ничего страшного, любовь моя... Как ты себя чувствуешь, Анют?
  - Не слишком живой...
  - Ну, это бывает... Сейчас тебя немножко помучают, потом поговорим, ладно?
  - Не уходи!
  - Я тут, рядом, радость моя... - пообещал Панов, уступая место у ее кровати врачу, деловито с профессиональной ловкостью, чуткими пальцами принявшемуся обследовать ее, сверяясь с 'показаниями' пациентки и видимыми ему симптомами.
  Егор попытался сразу же о чем-то расспросить, но его коллега недовольно шикнул, велев подойти к нему чуть позже, чтобы поговорить предметно. И вообще посоветовал пока удалиться вон, выпить кофе, например, а лучше крепкого чая...
  - Иди... - отпустила Аня, - только возвращайся обязательно.
  - Непременно вернусь, - пообещал Егор, исчезнув из поля ее зрения.
  
  Удовлетворившись осмотром, гинеколог уступил место сестричке, живенько справившейся со своими обязанностями, и Аня наконец-то снова смогла наслаждаться обществом действительно вскоре вернувшегося мужа...
  Вроде бы свет из окон падал теперь по-другому, но в его волосах на его виске по-прежнему весело играл солнечный зайчик.
  Понимание того, что, оказывается, и сильные мужчины могут по-настоящему чего-то испугаться и испытать такой стресс, что поседели виски, пришло чуть позже... затопив грудь щемящей нежностью и чувством вины, что она стала невольной причиной подобной утраты...
  - Егор... - ахнула Анька потрясенная догадкой.
  - Прости, звездочка моя, - понятливо перебил Панов, грустно усмехнувшись, - Ксюха предлагала закрасить. Но, во-первых, я не мог оставить тебя даже на время. Во-вторых, мужик, красящий волосы, это как-то...
  - Слава богу, что седина не в бороду, а не то я сама тебе все ребра переломаю, на всякий случай, - пообещала Аня самонадеянно.
  Слишком неприятной осталась память о поговорке, примененной к бывшему мужу, которому 'бес ударил в ребро', подбив на роман на стороне, разрушивший их брак.
  Правда, сама она была пока в таком состоянии, что даже легкий пластиковый стаканчик с минералкой дрожал в ослабевшей руке. Егор ожидаемо усмехнулся, не поверив в реальность угрозы, хотя она и польстила его самолюбию. Но тут же посерьезнел:
  - Спасибо тебе за сына, любовь моя...
  - Я не слышу энтузиазма, - забеспокоилась Анна.
  - Анька, он чуть не погубил тебя! Вернее, это я чуть не погубил, настаивая, чтобы ты в третий раз стала мамой...
  - Совсем ошалел?! - от возмущения даже прибавилось сил, чтобы отругать. - Как ты можешь говорить подобные кощунственные вещи? Любая мать, стоя перед выбором, выберет жизнь ребенка. Раз уж у нас получилось зачать, я должна была подарить ему жизнь.
  - Да, но в обсервации существуют другие правила: прежде всего - жизнь роженицы, а потом уже спасение плода...
  - Циник, - сердито констатировала она. - Взгляни на это не с точки зрения врача, а с колокольни главы семейства.
  - Мне нужна ты, Анюта, - поджал губы Панов, не зная как выразить словами, но чувствуя свою правоту.
  - А сын? - встревожилась она не на шутку.
  - А сын - это прекрасный бонус. Прости меня за эгоизм, родная...
  - Дурак ты, Панов... - устало вздохнула Аня, чувствуя, что сердиться на него по-настоящему не может. То ли вспышка красноречия во время пререканий отняла силы, то ли просто не хочется.
  - Угу... дожил до седых волос...
  - Не зацикливайся, - слабо улыбнулась она, оттаивая. - Тебе идет, как ни странно. Смотришься так интригующе импозантно... Пожалуй, я за то, чтобы закрасить и не вводить в искушение твоих обожательниц.
  - Ну, слава богу, ты уже шутить способна, - с облегчением выдохнул мужчина, которого все еще не отпускала тревога.
  - Приходится как-то скрашивать свой досуг. Покажи мне нашего мальчика, - попросила Аня.
  - Он спит, я только что оттуда.
  - Какой он?
  - Славный! - гордо сообщил новоявленный папочка.
  - На кого похож?
  - Не знаю, на кого, девчонки уверяют - моя копия, - улыбнулся Егор, подозревая, что смешливые мед.сестрички просто пытаются ему польстить. - Он большей частью дрыхнет.
  - Хорошенький?
  - Лучше всех! - твердо кивнул он. - Настоящий богатырь, все показатели жизнедеятельности выше нормы. Аня, он просто чудо! А ты у меня умничка, раз произвела на свет такого крепыша.
  - А пальчики?
  - Полный комплект, лично пересчитывал. И вне всяких сомнений - сын, мужик! Бирочки на ручках-ножках тоже присутствуют, - припомнил он переживания за Катюшку, как бы не перепутали дочь Артема и Ксюхи с другими малышами по недоразумению.
  - Кушает хорошо? - забеспокоилась Аня, уже выяснившая, что кормить грудью она сама не будет.
  - Аппетит отменный. Не волнуйся за него, моя радость. Главное сейчас, чтобы ты поскорее восстановилась. Если бы только знала, как я испугался остаться без тебя... - сглотнув ком, тихо произнес Егор.
  - Я не нарочно... - пролепетала Аня, чувствуя, как обожгло глаза выступившими слезами.
  - Я надеюсь... Я тебе еще пригожусь, честно-честно, - осторожно стирая губами прозрачную влагу с ее висков, заискивающе (но почему-то вовсе не смешно, а очень трогательно в его исполнении), прошептал Панов.
  - Не сомневайся, ты мне... НАМ очень нужен, - уверила Анюта, сделав над собой невероятное усилие и обняв своего ненаглядного, такого надежного и родного человека. - Ты когда дома был в последний раз?
  - Позавчера.
  - То есть? Ты что не уезжал? - недоверчиво отстранила она его голову, чтобы заглянуть в лицо, хранившее следы недосыпа.
  - Куда же я от вас денусь? Здесь у меня два самых дорогих человека... - улыбнулся мужчина ободряюще.
  - И все-таки ты предпочел бы меня... - неожиданно нелогично обиделась Аня за ребенка.
  Может быть, когда-нибудь она и постигнет мужскую прямоту и четкость в изложении мыслей. Но в данный момент материнские инстинкты, подпитанные изрядной долей правильных гормонов, не допускали иного мнения. Егор должен был до потолка прыгать из-за долгожданного события рождения наследника, а он сидит, небритый, в несвежей хирургической робе, с печатью вселенской усталости на осунувшемся лице и со щенячьим обожанием в подозрительно блестящих глазах 'любуется' полутрупом жены.
  Она не привыкла видеть его таким беспомощным и откровенно растерянным, открытым. В конце концов, как же его авторитет среди персонала?
  Непостижимый мужчина, обожаемый ею. Хотелось бы, чтобы их мальчик стал похож на отца, когда вырастет.
  - Ты не передумал с именем?
  - Нет... Пусть будет еще один Тёмка. Только наш с тобой, - поцеловал он ее прохладные пальцы. - Панов Артем Егорович, по-моему, красиво звучит...
  Смирившись с нежной привязанностью Ани к любовнику друга, он сначала был категорически против того, чтобы малыша назвали 'в честь' соседа и бывшего зятя. Но потом решил, что пусть будет так, как она хочет, втайне надеясь, что любовь к родной кровиночке вытеснит трепетное чувство к парню, которого в свое время пожалела, повинуясь материнскому инстинкту к попавшему в беду мальчишке в два раза младше ее.
  - Отведешь меня к нему? Я так хочу подержать на руках нашего мальчика...
  - Нет, родная. Не раньше завтрашнего дня, когда тебя переведут в палату. Тебе еще нельзя ходить.
  - А в креслице-каталке?
  - Нет. Я сам принесу показать. Обещаю... А теперь отдыхай, я посижу рядом.
  - Езжай домой, Гош, переоденься, покушай, отоспись...
  - Не могу...
  - Ну почему?
  - Мне кажется, что я перестаю контролировать ситуацию, и тогда... - он не договорил, сглотнув горький ком.
  Аня представила, как ужасно, наверное, он чувствовал себя, когда у нее отказало сердце во время кесарева. Анестезиолог, на счастье, был самый лучший, опытный. Но такое не предугадаешь. Ее показатели перед началом операции были в пределах нормы...
  И чем Егор мог помочь бригаде квалифицированных врачей? Наверняка от осознания собственной беспомощности в предотвращении беды и поддался слишком сильному чувству, беспощадно окрасившему его виски белым инеем...
  Сорок лет мужику... и судя по фотографиям его родни, на генном уровне такое украшение не светило Егору еще минимум лет двадцать...
  Какие еще нужны доказательства его любви?
  
  ***
  
  Едва Анну перевели в палату и разрешили посещения родственников, первыми примчались Оксана с Димкой, которых Егор подбросил с раннего утра по пути на работу, строго-настрого наказав убраться до проведения утреннего обхода врачей.
  Младшего братишку старшим Аниным детям удалось увидеть уже на следующий день после рождения. Но вот к матери в реанимацию их не пустили. Вряд ли пустили бы и мужа. Но Панов воспользовался своим служебным положением одного из заведующих отделением клиники, и коллеги не решились портить с ним отношения. По-человечески они очень даже понимали его чувства. К тому же практикующий хирург (пусть и не по части гинекологии) представлял себе правила контакта с пациентами в послеоперационный период.
  Егор испытывал жгучее чувство вины перед обоими Аниными детьми, ведь из-за его сына они чуть было не остались сиротами.
  Ксюха утешала отчима, как могла, особенно увидев проступившую из-за переживаний за Анну раннюю седину, посеребрившую его виски. И он был безмерно благодарен девушке за эту поддержку. В вот Димкин взгляд заставлял внутренне ёжиться. Пацан интуитивно чувствовал, что до трагедии оставался лишь шаг, и Егор просто не мог заставить себя встретиться с ним взглядом, пока не уверился, что критическая ситуация полностью под контролем.
  
  Сын стремительно подошел, обогнав у порога сестру, и тут же обнял мать, полулежавшую на удобной ортопедической кровати с приподнятым изголовьем. Молча, крепко, почти до боли. У Ани, не посмевшей даже поморщиться, защемило в груди от такого искреннего порыва. Она просила Егора не говорить детям, что во время операции оказалась у Черты, но, видимо, тот не послушался. Ей вдруг опять стало страшно, что она могла бы оставить своих старшеньких одних... Димка по сравнению с малышом казался таким взрослым, но сейчас она готова была признать свою неправоту. Она все еще нужна ему. Ее любви, заботы и нежности должно хватить на всех...
  - Я так испугался за тебя, мам... - тихо прошептал млад... нет, теперь уже средний ребенок, не желая размыкать объятия.
  Ксюха нежно погладила свой наметившийся животик и покорно уселась на стульчик в ожидании, пока 'любимчик' выразит свою радость от встречи с родительницей. Впрочем, скоро Димкино привилегированное положение в семье кардинально поменяется. Пусть братишка потешится напоследок. Она вон тоже скоро станет матерью двоих детей, а вовсе не отказалась бы очутиться сейчас на месте здорового детинушки, ростом догоняющего отца.
  Анна гладила сына по волосам, по плечам, по спине, стараясь сдержать выступившие на глазах слезы. Не хотелось сейчас анализировать, вычисляя в процентном соотношении, чего именно испугался несовершеннолетний подросток - того, что ее действительно не стало бы, или изменения в связи с таким трагическим исходом собственного статуса. У Ксюхи теперь своя семья и своя личная, насыщенная событиями жизнь, а такое 'предательство' сначала со стороны ушедшего из семьи отца, а потом и смерти матери, для пацана было бы слишком большим потрясением и потерей. И она благодарно принимала его неловкое признание сыновней любви и сейчас чувствовала себя счастливейшей из женщин...
  Аня до сих пор не без содрогания вспоминала те два дня, когда Дима, потрясенный новостью о прибавлении в семействе, пытался примириться с этой мыслью, игнорируя попытки разговорить замкнувшегося в себе мальчишку. Не сказать, чтобы время от времени не заводились разговоры на эту тему, но пока рождение общего с Егором ребенка носило лишь характер фантазий, сын реагировал достаточно спокойно и мудро, фантазируя на предмет собственных полномочий над младшим братишкой или сестренкой. Но столкнувшись с действительностью, здорово струхнул, запутавшись в своих ощущениях. И, пытаясь разобраться в себе и неординарной ситуации, подросток отмалчивался пару суток, не реагируя на попытки поговорить по душам, успокоить его страхи, поддержать надежды и развеять опасения.
  В чем-то Аня его даже понимала.
  Как ни крути, а с появлением в доме нового человечка обязательно грянут перемены. Замужество любимой сестренки, с которой Димка делил комнату, и казалось, так будет вечно, здорово пошатнуло веру подростка, находящегося и так в непростом периоде взросления, в то, что все перемены к лучшему. Первое время, оставшись полноправным хозяином 'детской' Димка и радовался, и отчаянно тосковал по мирной болтовне и по частым пререканиям, и даже ссорам с Оксаной. Он ощущал Ксюху своей собственностью, неотъемлемой частью его существования, а она вдруг решила иначе, незримо отдалившись, поглощенная своими заботами, окунувшись с головой в новую жизнь...
  Слава богу, он быстро перерос эту неуместную ревность и чувство брошенности еще одним близким человеком. Оставалась лишь мамка, которая, несмотря на свое увлечение Пановым, всегда была рядом, порой даже утомляя своим контролем и желанием быть в курсе его проблем. А как же теперь? Будет ли ему уделяться столько маминого времени (когда этого хочется). По большому счету, надо бы радоваться, что мать будет вынуждена делить свое внимание между ним и грудным ребенком, ослабив контроль и подарив вольницу... Но куда деваться от мерзкого чувства зависти к будущей сестре или братику? И хотя по мере взросления, он чаще получал замечания и выговоры за свою лень и разные не одобряемые занудными взрослыми поступки, но ему по-прежнему нужно было видеть в мамкиных глазах теплый свет одобрения, слышать сквозившую в голосе родительницы нежность, ощущать ласку родных ладоней...
  Димка по-настоящему растерялся, пытаясь понять, насколько выгодно теперь его положение. Стоит ли молча смириться и выразить свою радость, или, пока еще есть время, поторговаться за будущие льготы в отношении собственной личности.
  Наверняка и мама, и отчим пойдут навстречу. В конце концов, он уже почти взрослый парень. А они вот пусть воспитывают свою собственную малявку.
  Рождение племяшки принесло в их семью радость - это бесспорно. Но и забот оказалось хоть отбавляй. Одно дело если малыш агукает, пускает пузыри, забавно дрыгая ножками-ручками и улыбается беззубым ртом... Даже испачканные пеленки поменять теперь не представляется таким уж ужасным поручением... Но совсем другое, когда хныкать по ночам маленькое чудовище, требующее чтобы его покормили, переодели и приголубили, будет не в соседской квартире, а за стеной соседней комнаты. Идеальным вариантом было бы, если бы мать с Егором Александровичем перебрались к нему на квартиру. Вот это была бы лафа... Димка даже готов был питаться одними бутербродами ради такого случая...
  Но, увы, оставить взбалмошного и не слишком ответственного подростка одного (даже с учетом соседского присмотра) Аня пока была не готова. И на такую жертву в ущерб старшему сыночку пошла только летом, когда у Димки закончился очередной учебный год.
  Жалея Егора, которому бессонные ночи могли аукнуться невниманием на работе, из-за чего пострадал бы кто-то из его пациентов, Аня предлагала мужу ночевать у него на квартире. Но Панов категорически отказался от такого щедрого предложения, считая, что все трудности, связанные с рождением ребенка, делить им необходимо поровну. В конце концов, он знал, на что подвязывается, и ни о чем не жалел.
  Похоже, решение хотя бы первое время пожить у него всем троим - Егору, ей и маленькому Тёмке, было единственным выходом, чтобы Егор мог отсыпаться хотя бы перед операционными днями в соседней комнате.
  
  Ксюха ревниво попыталась оттолкнуть брата, переживая за маму не меньше его, тем более она-то хорошо себе представляла первые дни после операции и самочувствие матери. И ей тоже хотелось получить причитающиеся знаки внимания и выразить сочувствие и радость, что все обошлось, поздравить с благополучным разрешением от бремени... Но ее попытки не увенчались успехом. Димка отрываться от мамки пока не собирался. Видно, и впрямь напугался больше, чем они все могли себе представить. И не удивительно - парень взрослел и не хотел выставлять свои слабые стороны напоказ, демонстрируя уязвимость. А сейчас, видимо, прорвало...
  - Димон, ну хватит уже, имей совесть! - не выдержала сестра, пристраиваясь рядышком, чтобы тоже прильнуть к маме.
  - Детки мои любимые... - срывающимся голосом из-за стоявшего в горле кома, прошептала Аня, поочередно целуя обоих в макушки. - Как же я рада, что вы сейчас со мной... Братика видели уже?
  - Ага, мам. Такой смешной, маленький... - поделилась наблюдением Ксюха. - Хорошенький мальчишка.
  - Я тоже такой был? - немного ревниво уточнил сын.
  - Конечно, - поспешила согласиться Анна.
  - Ничего подобного, - вставила вредная сестрица. - Ты был мельче. И на нашего отца похож. В Азаровскую породу. А Тёмчик точно копия Егора, скажи, мам?
  - Да, пожалуй, не спутаешь, - гордо кивнула Аня, довольная, что ее малыша похвалили. - Как вы там без меня обходитесь?
  - Справляемся, мамуль. Ты не переживай, - утешила Оксана. - Ваша комната уже преобразилась.
  - Ага, - буркнул сын, - моими стараниями.
  - Не приписывай себе чужих заслуг, - фыркнула сестрица.
  - А скажешь, не так? - запальчиво возразил подросток, которого припахали по полной программе к перестановке мебели, сбору детской кроватки и даже к уборке.
  - Егор больше тебя вкалывал...
  - Ну так он - папа, ему и положено, - не согласился подросток. - Вот когда у меня будут собственные дети...
  - Сначала школу закончи! - хором обломали его женщины.
  - Я так и знал! - рассмеялся Дима. - Не бойтесь, это я так, гипотетически...
  - Ну и ладно, - облегченно выдохнула Анька, на миг представив пугающую перспективу.
  - Да и куда бы я делся? - удрученно вздохнул сын. - Совесть бы замучила, если бы не помогал. А Егор сейчас такой чудной, мам, - хихикнул парнишка. - Ты бы видела, как переживает, правильно ли все сделал-подготовил.
  - Ну, время-то еще есть. Даже если что-то и забыл, ничего страшного. Нас здесь не меньше двух недель продержат, успеет исправить...
  - Да уж поскорее бы ты возвращалась, мамуль. А то ведь задергал уже всех - от Ксюхи до Ромкиной мамы, чтобы глянули свежим глазом, и вспомнили - ничего ли не упустил из виду, готовясь к вашей выписке, - наябедничал пацан.
  - Не придирайся к нему, - попросила тронутая заботой мужа Анна. - Вот когда сам окажешься на его месте, почувствуешь, каково ему сейчас приходится...
  - Ну нет уж, - помотал головой сын. - Сначала школу надо закончить. Потом институт какой-нибудь, нормальную работу найти, а там посмотрим...
  - Ты ж наша умничка, - ехидно похвалила сестра, издевательски погладив брата по голове.
  - Не порть прическу! - возмутился парнишка.
  - Ага, как маме, так можно тебя гладить и лохматить, а мне - нет? - шутливо надула губы Оксана.
  - Маме все можно, - кивнул Димка, чмокнув мать в щеку и наконец-то отрываясь от Ани, чтобы выпрямиться, потому что в неудобной коленопреклоненной позе уже спина затекла.
  Мальчишка чувствовал себя сейчас переполненным радостной энергией. Мать, хоть и выглядевшая не совсем здоровой, поделилась своим теплом, озаряя частичкой света его душу и прогоняя неясные страхи. Она по-прежнему любит его, это ли не главное? И он не собирается ее расстраивать всякими разными поступками. Все, кому не лень, уже уши прожужжали о том, чтобы он поберег нервы матери, но разве же он нарочно? Просто у подростков, к сожалению, обычно само собой "так получается"...
  
  ***
  
  Почувствовать всю прелесть материнства в сорокалетнем возрасте Ане пришлось сполна, едва она вернулась домой. В двадцать-двадцать пять лет все-таки гораздо легче переносить бессонные ночи с младенцем на руках. А теперь - пару ночей подряд бодрствования - и на целый день обеспечена мигрень. Однако маленькая чудесная радость по имени Артем не позволял усталой женщине роптать и сетовать на судьбу. Хорошо хоть не разрешили кормить самой, и не пришлось улучать время между частыми кормлениями на сцеживание в первые месяцы.
  Егор оказался внимательным и заботливым отцом, по мере возможности перехватив почти все ее домашние обязанности. Несмотря на полубессонные ночи, Панов лучился счастьем и энергией. Мужчины-коллеги подшучивали, дескать, стоит взять на заметку способ омоложения после сорока. Да и Димка не отставал, без напоминаний справляясь со своими обязанностями и пытаясь облегчить матери заботу о ребенке. Видимо, и впрямь здорово перетрухнул, испугавшись за ее жизнь. Аня не забывала отмечать его помощь, да и самому парнишке приятно оказалось, что взрослые смотрят на него с уважением, признавая духовное взросление.
  Впрочем, на остальных домочадцев и приравненных к ним личностей, обижаться тоже не следовало. И бывшая свекровь вызывалась побыть с малышом, пока тот большую часть времени проводил в сонном состоянии, чтобы Аня могла куда-нибудь отойти на пару часиков по своим делам. И Лида предлагала свои услуги, освобождаясь вечером от опеки над Катей, сдавая 'вахту' Ромке с Артемом или Ксюше с Кириллом. Роман с Артемом без инициативы со стороны соседки решили взять шефство над ними, освободив Панова от обязанности заезжать в магазины, чтобы после работы тот мог больше времени уделять обоим своим сокровищам.
  Но Аня с Егором, наслаждаясь своим счастьем больше времени проводить вместе, все-таки старалась особо не рассчитывать на чужие силы. Хотя даже ее мать с отцом (летом, правда, проживающие в деревне) и его мама (которая летние месяцы тоже проводила на даче, помогая Егоровой невестке присматривать за правнуком) предлагали помощь. На целый день оставаться с такой крохой пожилые люди уже вряд ли согласились бы (разве что в непредвиденной ситуации), а вот на несколько часов, когда очень хочется выбраться куда-нибудь только вдвоем, чтобы не ошалеть от однообразия режима дня в первый год жизни ребенка - и то хорошее подспорье...
  Егор просто души не чаял в сынишке, по какому-то одному ему известному принципу деля свое внимание между малышом и его мамочкой. Аня и ревновала его к сыну, стыдясь своих низменных порывов, ведь представить себе, что Егор проявляет к долгожданному отпрыску равнодушие, у нее просто не получалось. И умилялась этой трогательной восторженности мужчины, его счастливой улыбке, преображающей суровые черты лица, его одухотворенности во взгляде, когда Егор, не замечая зрителей, то нежно и ласково ворковал с сыном, то разговаривал с ним, как с сознательным существом... Часами бы глядела на эту идиллию, особенно, если уложить кроху на их кровать, чтобы оба были еще ближе. Чтобы можно было время от времени прикасаться к обоим, даря нежность и ласку, осязая ожившую картинку, которая была недостижимой иллюзией еще год назад... Чтобы чувствовать сладкий аромат детской чистоты и волнующий терпкий запах своего мужчины, подарившего им их маленькое чудо...
  
  ***
  
  Несмотря на посильную помощь Егора и окружающих, Аня все-таки умаивалась за день так, что еле доползала до кровати. В те дни, когда у Егора не было операций, по ночам кормить ребенка смесями он вставал сам и ни за что не хотел уступать это право Анюте, хоть она и ворчала, сетуя на неуместное геройство. Анька была счастлива тем, что имеет, не забывая мысленно каждый вечер благодарить бога за то, что тот милостив к ней и ее близким.
  Наверное, самое страшное потрясение за последнее время (не считая, конечно того, что она чуть было не отправилась на тот свет), было в день (еще до ее родов), когда Тёмка, уехавший объясняться с родителями по поводу развода с Ксюхой, вернулся, как и ожидалось, без 'родительского благословения'. А буквально следом позвонила Елена, его мать, в панике сообщив, что муж отправился в Москву 'восстанавливать справедливость' и покарать того, кто втравил его сына в гнусные непотребства.
  Вряд ли шокированная откровением сына женщина, в своей жгучей обиде на вранье, гневной ненависти к растлителю и покрывающих его личностей, соблаговолила бы разговаривать, но Валерий Николаевич взял с собой ружье, на которое у него имелось разрешение... Вот только на отстрел двуногих 'животных', предпочитающих нормальные отношения мужеложеству, к сожалению, не было лицензии.
  
  Как Артем ни откладывал объяснение с родителями, но после развода все-таки пришлось собраться с духом, чтобы предупредить возможные осложнения. Елена с Валерием Николаевичем как раз в конце месяца собирались выбраться в столицу, чтобы навестить драгоценную внученьку.
  Рома, чувствуя подавленное настроение любовника, очень не хотел отпускать его одного, предлагая поехать вдвоем и на машине. Но Артем, здраво рассудив, что если предмет столкновения интересов окажется в зоне внимания родителей, шокированных новостью о разводе и признанием, что сердце его принадлежит парню, то попадет под горячую руку не только сам, но и подставит Ромку. Зачем лишний раз 'дразнить гусей'?
  
  Обычно, возвращаясь в город, где прошло его детство и отрочество, Тёмка испытывал смешанное чувство ностальгии, щемящей светлой грусти и радостного предвкушения от встречи с друзьями и родственниками. Здесь, вдалеке от столицы, жизнь текла совершенно в другом ритме, и воздух был какой-то особенный, свежий, несмотря на то, что местные власти не раскошеливались на полив улиц, и в знойные летние деньки даже листва покрывалась налетом пыли.
  Зимними вечерами очищенные от снега центральные улицы сияли фонарями, пестрели нарядными вывесками магазинчиков, тешили слух гомоном праздношатающейся молодежи. Окраины, занятые частными одно-двухэтажными владениями и рабочими бараками, наоборот, утопали в высоких сугробах по обочинам узких дорог, погруженные в сонную тишину и темноту ранних сумерек. Наверное, сейчас, вкусив всю прелесть суетливой и насыщенной жизни в столице с финансовыми возможностями любовника, не дающего ему скучать, открывшего новые горизонты в плане развлечений и ярких впечатлений от совместных путешествий, Тёмке было бы здесь невыносимо скучно. Детство и отрочество, прошедшее в шумных компаниях приятелей-ровесников, вечно ищущих на свои задницы приключений, порой примитивных, порой опасных с точки зрения собственного членовредительства, но все равно веселых и впрыскивающих в молодую кровь адреналин, закончилось...
  Но Артем все равно любил свой город, с которым было связано столько насыщенных разными эмоциями воспоминаний.
  
  Выйдя из вагона на перрон, парень в нерешительности остановился, за что был тут же обложен матюками нетерпеливых земляков, спешивших со своей поклажей к автостанции и пытавшихся обойти неожиданное препятствие. Тёмка был налегке: рюкзак за спиной и объемный пакет со столичными гостинцами в руке. И юноша не слишком торопился отправиться прямиком 'на заклание'. Посторонившись, пропуская спешивших людей, Артем поплелся в сторону автовокзала, невольно вдыхая особенный железнодорожный запах поездов дальнего следования. Пригородные электрички пахнут совсем по-другому. Поезда, уносящие пассажиров за тысячи километров от родного города, имеют особенный запах. Этот запах ассоциировался у Тёмки с запахом дорог и путешествий, сулящих перемены, и почему-то с детством...
  Наверное, с тех самых пор, когда отчим устроил ему экскурсию на вокзал. Мама была чем-то занята в тот день, а, может быть, просто решила не мешать новому мужу искать общий язык с пасынком, и они с Валерием Николаевичем отправились вдвоем. Тёмка до сих пор помнил странное чувство защищенности рядом с этим человеком, который крепко держал его ладошку в своей огромной руке, подробно и обстоятельно рассказывая об устройстве и значимости железной дороги, о поездах, о людях, обо всем, что было интересно шестилетнему пацану, жадно впитывающему информацию...
  Ослепительно блестели на весеннем солнце рельсы, от поездов дальнего следования пахло выхлопами угольных печек, от нагретых теплым воздухом деревянных шпал - креозотом. Лязг вагонных сцепок и колес на стыках рельсов, людской гомон, паровозные гудки разной тональности, от которых пронзительно ёкало в груди, неразборчивые сообщения диспетчера вокзала по громкой связи - все это вместе дезориентировало мальчишку, но безумно радовало, словно его приобщили к чему-то очень важному, разрешив подняться еще на одну ступень взросления. Ему нравилось, что Валерий Николаевич обращается с ним, как с равным, не отмахиваясь от вороха глупых и уточняющих вопросов. Отца, которого Тёмка в последнее время видел не часто, бесконечные 'зачем?' и 'почему?' основательно раздражали...
  На самом перроне одуряюще вкусно пахло пирожками и шаурмой, совершенно невкусно - мочой и сигаретным дымом дешевого табака. К мешанине запахов и звуков примешивался терпкий аромат туалетной воды или одеколона и мимолетный тонкий запах духов от проходивших мимо людей. Дядя Валера (как мысленно называл его Артем, по первости обращаясь безлично, не в силах решить, можно ли называть его 'папой') предложил присмотреться к их лицам и угадать - встречают они кого-то или провожают. Тёмке стало интересно предложенное развлечение - наблюдать за чужими эмоциями: тоскливыми и грустными при расставании, и яркими, солнечными при встречах...
  Вместо того, чтобы после обеда, приготовленного мамкой за время их отсутствия, сразу отправиться во двор делиться с друзьями переполнявшими его впечатлениями, Тёмка уселся рисовать железную дорогу и поезда... Художественного таланта у него не обнаружилось, но это не мешало шестилетнему пацану самовыражаться.
  Валерий Николаевич до сих пор хранит его детские каракули на антресоли. Артем раньше не мог понять - зачем? Похвастаться этими абстрактными шедеврами вряд ли получится. И только теперь, с рождением дочери, Тёмка догадался - это необходимо стареющим родителям, любимый ребенок которых вырос и отдалился, и уже не нуждается в их заботе, опеке, знаниях...
  Для них дороги любые воспоминания о событиях, несущих отголоски радости и счастья, их надеждах и чаяниях, о безвозвратно утраченной собственной молодости, когда ребенок еще мал, и ты отмеряешь себе как минимум лет двадцать, чтобы успеть вырастить его, поделившись собственными знаниями, которые могут пригодиться ему в самостоятельной жизни...
  Вряд ли биологический отец хранит хотя бы его детские фотографии, а вот Валерий Николаевич с самого первого дня знакомства попытался стать ему и отцом, и товарищем, и человеком, к которому можно обратиться с любым вопросом... (ну, почти с любым) и получить исчерпывающий ответ или и вовсе реальную помощь.
  Пусть в памяти сейчас вплыл именно этот пример, с походом на вокзал, хотя их гораздо больше - значительных и не очень, но Тёмка был благодарен этому мужчине, взвалившему на свои плечи ответственность о чужом сыне.
  Конечно, в подростковом возрасте не обошлось без извечного конфликта поколений, нарушившего определенный психологический и эмоциональный порядок, воцарившийся в их семье с появлением отчима. Надо сказать, что процесс прошел не слишком болезненно для обоих. Вот только единственное, с чем закостенелый во взглядах на жизнь мужчина был сурово непримирим - так это нетрадиционные сексуальные связи...
  
  Тёмке надо было поторопиться на маршрутку, которая по расписанию, ходила раз в сорок минут в сторону их района, но почему-то сегодня хотелось отдалить неминуемую встречу с родителями. И он так и не смог заставить себя ускориться (правда, на маршрутку все-таки успел).
  И уже у дверей подъезда родного дома еще долго стоял, вдыхая хрустально-чистый запах поздней осени - прелой листвы, припорошенной снегом, и холодного ветра, беспрепятственно пронзающего голые кроны деревьев, мечущегося между рядами пятиэтажек...
  Хорошо, что под легкой курткой был теплый свитер, не позволивший холоду добраться до уязвимой плоти.
  Достав телефон, Артем машинально отметил значок почти разряженной батареи и отзвонился Роме, сообщить, что добрался до дома благополучно.
  - Ты мне пока не звони, я сам... потом позвоню, - попросил он.
  - Хорошо, - нехотя согласился Роман. - Ни пуха, котенок.
  - К черту! - отозвался Тёма.
  - Люблю тебя.
  - Аналогично, - слабо улыбнувшись, прошептал юноша и отключился.
  
  Артем любил возвращаться домой, но в этот раз груз необходимого признания бетонной плитой ложился на ссутуленные плечи парня. Как он и предполагал, становясь все мрачнее еще по мере приближения поезда к родной стороне, развитие событий пошло по самому худшему сценарию, и почти ничего из заготовленной в свое оправдание речи, не пригодилось. Точнее, не нашло отклика в сердцах его, казалось бы, самых близких людей.
  Поначалу родители, встревоженные и обрадованные внеурочным приездом сына, радушно засуетились, собирая угощение дорогому гостю на стол, (по ходу отругав за то, что тратился на гостинцы и деликатесы), засыпали вопросами о житье-бытье: о дочке, жене, родственниках, учебе. В квартире было тепло, батареи центрального отопления уже подключили. И Артем стянул теплый свитер, оставшись в футболке.
  
  Первая часть встречи прошла удачно. Тёмка передавал горячие приветы, рассказывал о дочери, об успехах в универе... Он честно собирался с духом, несколько раз уже было открывая рот, чтобы сказать о разводе, но кто бы только мог представить, как жаль ему становилось омрачать искреннюю радость родителей, и слова застревали в горле напряженного парня.
  И лишь слегка разомлев от сытой трапезы, Артем немного расслабился.
  Но мать, наверное, интуитивно по мельчайшим оговоркам и заминкам, почувствовала неладное, и велела выкладывать все, как есть...
  Чтобы не выставлять Ксюху взбалмошной вертихвосткой, Тёмка попытался скрасить свою заготовленную легенду (впрочем, основанную на реалиях), постарался объяснить родителям, что Оксана раньше встречалась с парнем, с которым, в конце концов, несмотря на взаимное чувство нежной и пылкой любви, они поссорились и расстались, решив, что отношения себя изжили и чувства угасли. А потом девушка познакомилась с ним, все как-то быстро закрутилось. Вспыхнула обоюдная страсть, результатом которой оказалось рождение Катюшки. А теперь вот бывший парень Оксаны решил вернуться... И, оказывается, у них не все перегорело. Да и сам он понял, что эта девушка - не для него. И что он любит ее вовсе не как женщину, а как близкую родственницу, сестру, например. И отношения у них останутся замечательными. Только вот штамп в паспортах будет другой...
  Впрочем, на каждое Тёмкино слово лжи, густо замешанной на основе правды, у родителей имелись свои взгляды, которые они тут же не преминули озвучить, опираясь на опыт прожитых лет.
  И мать, и отчим, хоть и допускали ничтожную возможность подобного развития событий, но все-таки категорически оказались против развода, огорченно и возмущенно наперебой принявшись отчитывать и давать советы, не понимая, как можно было оказаться такими безответственными?! Как он помог допустить подобное? Ведь растили-воспитывали, внушая уважение к семейным ценностям! Ладно - Ксюшка, девчонка родилась и выросла в столице среди соблазнов большого города, волей-неволей развращающих молодежь своей вседозволенностью. Впрочем, и в таких городках, как у них, где все друг друга чуть ли не в лицо знают, всякое бывает: и измены благоверных, и девки 'в подоле приносят', и дерутся супруги, особенно по пьяни что-нибудь не поделив или припомнив друг другу грешки. К кому-то грязная слава намертво прилипает, от кого-то отскакивает, но все же как-то объяснимо с житейской точки зрения обывателей. К тому же в основном-то эти явления происходят с людьми из неблагополучных семей...
  А тут нате вам - такое безобразие - ни в какие рамки не лезет! Хотел учиться в Москве - отправили. Хоть и переживали сильно. Вместо учебы (ну ладно, совместно с учебой) захотел любовь крутить, семью завести - и все честь по чести вроде бы шло. Захотел - ребенка заделал и женился. Помогли, чем могли, на свадьбу подбросили. А теперь вот захотел - развелся... Что это за блажь такая? Да, в конце концов, он мужик или тряпка? Надавал бы по шее сопернику - нечего чужих жен отбивать! Можно подумать, такие девушки, как его Оксанка, на каждом шагу встречаются!
  - Мне тебя в двадцать лет учить надо, как с бабами обращаться, чтобы только на тебя глядела, да о тебе думала? - желчно поинтересовался Валерий, буравя взглядом опущенную голову пасынка.
  - Не надо...
  - К тому же ребенок малой совсем - о нем подумал?! - сурово продолжал вопрошать отчим.
  - Любовь - это, конечно, аргумент, - вторила мать, - но не может же быть, чтобы за год вся любовь-то испарилась! Понятно, что с рождением ребенка (особенно в первое время) романтика уступает разочарованию под натиском суровых житейских будней, бытовая сторона брака заставляет меркнуть радужный фейерверк ощущений. Но, Тёма, совсем без житейских трудностей в простых семьях не бывает. Особенно, если детьми обзавелись. Неужто ты не знал?
  - Вот именно! А кому сейчас легко, сын? Во всех нормальных семьях люди друг к другу годами притираются, учатся уважать, считаться с чужим мнением, прощать, на что-то глаза закрывают, с чем-то борются, в чем-то идут на уступки, поддерживают друг друга... - перехватил инициативу отчим. - Всем трудно бывает, не одни вы через это прошли. Ишь, какие нежные, ранимые - чуть что - сразу разводиться удумали. Это эгоизм чистой воды!
  - Чем ты со своей Оксаной хуже других пар? Тех, кто живет по-человечески, сообща преодолевая трудности, как говорится, и в горе и в радости? Что молчишь? Ответить нечего?! - причитала мать.
  - Ну чего уж теперь-то говорить, мам... Но мы друг друга не любим. Мы хорошо подумали, правда... - пытался защититься Артем.
  - Каким местом-то думали, бестолочи? А уж про то, что кто-то там права качать явился и к твоей законной жене клинья подбивает - вообще говорить смешно! - кипятился Валерий Николаевич. - За свое бороться надо. Не этому ли я тебя учил, сын? А ежели сам не справляешься, могу и пособить!
  - Не надо, обойдусь, - буркнул Тёмка, сцепив руки в замок. Очень хотелось сказать, чтобы отстали. И не лезли ни в душу, ни со своими ненужными советами, которые в его случае вовсе ни к чему. Но парень прекрасно понимал, что расстроенные родители просто так не успокоятся. Придется хотя бы выслушать их мнение насчет развода.
  - Ох, и куда только Анна смотрела? - всхлипнула Елена. - У нее же под носом семья рушилась. Поговорила бы с дочкой по-женски, объяснила бы, что негоже так бросаться из крайности в крайность.
  - Мам, Анна Андреевна с Егором Александровичем прибавления ждут. Мы стараемся ее лишний раз не волновать, - признался Тёмка.
  - Ой, неужели?! - просветлела лицом мать, на миг отодвинув свои печали, порадовавшись за сватью. - Вот, молодцы-то! Ну да, конечно, ей-то теперь самой до себя. Все-таки возраст уже солидный детей-то заводить... Хотя вот Варька из соседнего подъезда в сорок пять родила, да сразу двойню...
  - А Иван 'от радости' чуть совсем не спился, - ехидно вставил Валерий Николаевич.
  - Да Ваньке-то только повод дай за воротник залить, - махнула рукой Елена. - Я, конечно, их не осуждаю, раз уж так получилось, все равно рожать надо, не грех же брать на душу из-за аборта, но Варька хлебнет еще горюшка... Старшего-то только-только в армию удалось спровадить, а то ведь чуть было уголовное дело не завели.
  - На Кольку? - оживился Артем.
  - На него. Устроили в компании какую-то драку с поножовщиной, но вроде все живы остались. Да я толком и не интересовалась. Соседки во дворе сплетничали, - поморщилась мать.
  - Вот балбес, - констатировал Артем. - Ну, может, в армии ума наберется.
  - Может и наберется. Но расслабляться-то родителям некогда - и девка от рук отбилась совсем, хотя и пятнадцати нет, и младший в третьем классе, а уже с папиросками видели... Куда еще-то рожать? Этих бы воспитать, в люди вывести... Ну да ладно - это их заботы.
  - А дядь Ваня все там же, на заводе?
  - Да там же все, - кивнул отчим. - Вот ведь, слесарей таких сейчас поди, поищи днем с огнем - руки ж золотые у мужика. А как сорвется, уйдет в запой - так неделю не просыхает... Кто ж за него поручится? А частные-то хозяева, которые хорошо платят за работу на современном оборудовании, барыши считать умеют. Им лучше молодого кого, да надежного под рукой иметь... А Ваньке-то куда здесь податься? Да от старого завода всего полтора цеха-то и осталось. Остальные помещения распродали давно. Какие - под склады, а какие так и стоят: стены трещинами пошли, стекла повыбиты, да бурьяном все зарастает. Столовую, правда, под шашлычную каким-то армянам отдали...
  - А как же акционеры? Им что, дела нет? - удивился Артем, впервые озадачившись этим вопросом. Раньше даже и в голову как-то не приходило поинтересоваться дряхлеющим заводом какого-то лохматого года постройки, на котором в свое время, по рассказам родни, работала чуть ли не треть взрослого населения их городка. - Не думают, что за счет прибыли цеха отремонтировать?
  - Какой прибыли?
  - Ну, хотя бы с аренды тех помещений, которые под складами.
  - Да их не в аренду отдали, а совсем продали, Тём. Уж как провернули - не знаю, судя по всему, еще и чуть ли не приплатили. Кто там сейчас хозяйничает - никому не ведомо, а генеральные раз в три года меняются, а то и чаще. Какая уж там прибыль бывает - только бухгалтерия знает. Дивиденды-то мне от двадцати четырех до шестисот рублей в год присылают, - горько усмехнулся Валерий Николаевич. - У меня вон дюжина этих акций осталась, когда увольнялся оттуда. С мужиками недавно разговаривал, так они уж давно их в сортир снесли - все равно никакого проку от бумажек. Если только на память оставить.
  - Не густо, - согласился Тёмка.
  - Некоторые, правда, в свое время удачно продали перекупщикам. Сразу после дележки (акции раздавали согласно отработанному на данном предприятии стажу из расчета - одна акция за каждый полностью отработанный год) по пятьдесят баксов выкупали.
  - Пап, а ты что же ты не продал? - поинтересовался Артем равнодушно, скорее, чтобы поддержать разговор, уводящий отчима в сторону от обсуждаемой темы его собственного семейного положения.
  - Да все думал, что и впрямь когда-нибудь они пригодятся. Не мне, так тебе...
  - Да ладно, пап, не переживай...
  - Из-за всего переживать, да водкой горе заливать - никакого здоровья не хватит, - здраво рассудил отчим. - Ничего, нам с матерью средств на хлеб с маслом хватает. Ты вот скоро отучишься, работу нормальную себе найдешь. Живы будем - не помрем с голоду. Да не о том речь...
  - Вот и верно, - спохватилась Елена. - Что о нас-то печалиться? Слава богу, у нас все благополучно. А вот как же вы теперь будете? Ну что же вы натворили-то, а? Ладно, Анне нельзя нервы трепать, так она хоть бы нам позвонила, сказала бы так и так, мол, беда над вашим домом нависла. Мы б с отцом приехали, мозги обоим вправили! И как только додумались-то до такого кардинального средства, как развод? Вот драть вас обоих надо, да вроде взрослые уже... - не выдержала Елена, расплакавшись от огорчения.
  - Ну ладно, мать, давай, не реви. Тут слезами-то горю не поможешь, - растерялся отчим, ласково приобняв жену и сердито взглянув на Тёмку. Дурные вести Валерия Николаевича тоже неимоверно расстроили, но негоже ему оставаться в стороне, когда парню необходимо на место вправить вывихнутые мозги, и он продолжил негодующе поучать подавленного юношу уму-разуму. - Давай-ка еще выпьем, да потолкуем, как дальше быть...
  - Может, лучше на трезвую голову? - робко предложила Елена.
  - Боюсь, на трезвую ничего уже не придумаем, - хмуро отозвался отчим, разливая по рюмкам коньяк.
  К сожалению, крепкий алкоголь не поспособствовал ясности в мыслях. В конце концов, после жарких дебатов, не придумали лучшего варианта, как Тёмке немедленно отправляться в Москву и улаживать отношения с женой.
  Обычно на кухне отчего дома Артем чувствовал себя уютно, но сейчас юношу почему-то все раздражало. И звук капель плохо закрытого крана, плюхающихся в сгруженные в раковину грязные кастрюльки, и запах жареной рыбы, навязчиво вплывающий в приоткрытую форточку из нижней квартиры, и лай чьей-то шавки во дворе дома. И чересчур сытый желудок, и невозможность сконцентрировать внимание на какой-то ускользающей мысли в пользу собственной позиции из-за шума в голове от выпитой практически на двоих с отцом бутылки коньяка. Но главное - убивала необходимость оправдываться. Он же взрослый человек. Самостоятельная личность. Почему родители не хотят верить в то, что развод - это не блажь, а серьезный, продуманный шаг? Неужели они так достоверно играли с Ксюхой комедь, чтобы все вокруг поверили, будто они женятся по любви? И теперь не желают слышать о том, что она могла любить другого парня?
  Вот так вляпались...
  Подняв голову, он наткнулся взглядом на икону, с которой на него укоризненно взирал лик Божьей Матери с младенцем на руках, и поспешил отвернуться. Да, обман - это один из грехов, порицаемых не только духовными наставниками, но и не приветствуемый в любом нормальном обществе. И час расплаты обязательно настанет...
  Икону подарила матери с отчимом его мать на их свадьбу. Хоть и не довольна была, что упертый в своей мечте жениться лишь на одной-единственной женщине, добился своего, да перечить не стала. Вот только никак смириться не могла, что его Елена распрекрасная не сподобилась родное по крови дитя сыну подарить, вынудив растить и воспитывать чужого ребенка.
  А родители, хоть оба были приверженцами атеистических убеждений, в дань уважения к семейной реликвии, поставили икону на полочку на видное место, потеснив фарфоровые статуэтки и декоративные вазочки, доставшиеся Елене еще от ее прабабки.
  
  Тёмке претило до тошноты признаваться еще и в том, какое место в его жизни занимает Роман, но пора уже было проявить силу духа и воли. Смысл откладывать объяснения, когда можно за один раз выложить все? Может быть, на фоне одной неприятностей с разводом, родители не так болезненно воспримут еще более худшую? Но третий год жить с тяжким грузом вины и перед родителями, и перед любимым человеком в страхе, что все когда-нибудь откроется... причем, не с его подачи, а приукрашенное чьими-нибудь грязными домыслами - это слишком чревато.
  Тёмка не стыдился этой связи. Но жалел чувства родни, понимая, что они со своими зашоренными, консервативными взглядами на некоторые современные явления, просто не способны понять, что он любит и хочет быть вместе не с каким-то абстрактным мужиком, лишь бы у него хозяйство в штанах имелось, а именно с Ромкой. С единственным парнем, который полностью отвечает его представлением о единении души и тела со своей половинкой, если это не просто красивая метафора. Но как донести свою правду и свое видение счастливых отношений до людей, презирающих серьезные отклонения от нормы?
  
  Как бы Роман не берег своего любимого мальчика от всякой грязи, окружающей приверженцев практики однополого секса, но Артем все-таки жил не сам по себе, находился не в информационном вакууме по поводу разного рода неприглядных явлений, происходящих в этой среде. Так что в чем-то понимал тех, кто всей душой ненавидит подобные извращения. Да и на собственной шкуре мог убедиться, как можно вляпаться, даже не ища острых ощущений, вдоволь наглотавшись дерьма из-за прихоти ревнивой и злопамятной сволочи, отмстившей так низко и коварно.
  Мерзкий случай насилия двухлетней давности хоть и не отравлял жизнь парню благодаря усилиям его близких и толкового психиатра, но и не желал растворяться бесследно среди воспоминаний. Тех, которые редко-редко, но выползали из дальних закоулков сознания. Он и сам был далеко не святым праведником, и за некоторые даже детские поступки и помыслы до сих пор было мучительно стыдно. Но разве у каждого человека не найдется такой крохотной ячейки памяти, где свято хранятся давние горькие обиды, отдавленное самолюбие и уязвленная кем-то когда-то гордость?
  Несмотря на здоровый оптимизм, гибкость мышления и прочие радости, облегчающие жизнь, Тёмка никак не мог искоренить в себе сомнения в правильности того или иного поступка, приносящего страдания или разочарования своим близким.
  Нагружать родителей еще одной новостью было бы жестоко. Но соберется ли с духом в другой раз? И не будет ли слишком поздно попытаться объясниться самому? Ромка, кажется, уже смирился с тем, что он 'неудачная партия', и оставил все на самотек, не только не попрекая, но даже и не упоминая о малодушии и трусости. Пора уже перестать обманывать веру любимого человека в то, что он способен признаться в своих чувствах и, если потребуется отстаивать их право на такой союз.
  Очень соблазнительно было бы преподнести все, будто он увлекся парнем, ища утешения в связи с разочарованием в женщинах из-за развода с женой. Может быть, родители проникнутся, начав сопереживать? Хотя в этом случае надо быть осторожнее с представлением, а то еще сочтут, что пора его упекать в психушку для восстановления душевного равновесия и отвыкания от дурных наклонностей.
  Красивый все-таки 'ход конем', возможно, сулящий малые потери для нервных клеток, но это было бы нечестно не только по отношению к Ромке и Ксюхе, но и к собственной совести... В конце концов, как и утверждал отчим - надо держать удары судьбы и крепко отстаивать то, что считаешь СВОИМ.
  Пока Тёмка предавался мучительным размышлениям, вполуха слушая наставления, Валерий Николаевич все-таки пришел к выводу, что ничего еще не потеряно и Оксанку можно вернуть. А ради такого дела вскрыл свои заначки, чтобы Артем мог потешить свою суженую подарочком. В отличие от многих своих знакомых приятелей, откладывал мужчина не на непредвиденное в статье семейных расходов пойло с мужиками, а на небольшие презентики жене, чтобы лишний раз порадовать свою любимую.
  - На вот, держи! Тут немного, но что-нибудь придумаешь, - попытался всучить несколько тысячных купюр отчим. - И про всякие страсти-нежности в постели не забудь. Это, брат, самое важное дело, когда женщину свою удержать-заинтересовать требуется. Да извиниться за все, даже если не прав, не погнушайся. От тебя не убудет, а ей приятно. В конечном итоге, все равно в выигрыше останешься, - проговорился Валерий, покосившись на жену. Но та вяло среагировала на откровенность. Елену сейчас больше занимала судьба единственного сына, чем то, что можно мужа подловить на слове, а потом как-нибудь при удобном случае припомнить.
  - Не надо, пап. Спасибо. У меня есть деньги, - растроганно отказался Тёмка.
  - Да что там у тебя есть? Что мы молодыми не были, не помним, как вечно на что-нибудь не хватает, когда хочется всего и сразу.
  - Бери-бери, - кивнула мать, одобряя порыв благоверного. - Мы тут как-нибудь, - прижалась она щекой к широкому плечу мужа. - Главное, чтобы вы с Оксаной помирились. Любовь любовью, а семья - это семья, и у вас дочь растет...
  - Мам, пап, но мы с Ксюхой и не ссорились, мы остались в прекрасных отношениях! И мы УЖЕ развелись! - попробовал Артем воззвать к их разуму, устав от нравоучений, соболезнований и уже не нужных советов. - Нечего уже налаживать. Просто не хотели вас ставить в известность и расстраивать раньше времени.
  - Ну да, а теперь мы будто меньше расстроены, - поджала губы мать.
  - Но что уж теперь. Все равно узнали бы... Ну не переживайте так. Мы с Ксюхой обо всем договорились мирно. Имущественного дележа не будет. Катя останется со мной.
  - Где останется? - насторожилась Елена.
  - Ну... со мной, там же, где и сейчас живем, - устало вздохнул Артем, надеясь поскорее закончить тянущий душу разговор и сбежать в свою комнату.
  - По чужим углам будешь с ребенком мыкаться? У тебя же армия на носу! - всплеснула руками Елена.
  - Ну это уж вообще ни в какие ворота не лезет! Как это малолетнего ребенка мужику оставить? Вы там что, уже совсем обалдели? - негодующе вскочил отчим, принявшись мерить шагами кухню. - А родная мать Катюшке тогда зачем нужна?
  - Родители, вы меня вообще-то слышите? - обиделся Тёмка за недоверие в собственные возможности и заодно за Оксану. - Ксюха не бросает Катю! Просто жить наша дочка будет то у нас... у меня, - быстро поправился Артем, - то у нее. И про армию помню. У нас Лидия Николаевна есть. Она вообще готова и днем и ночью при Катюшке находиться. Так что, пока я в универе, а потом на работу пойду, дочка под присмотром будет. Ну мы ж не изверги, и не враги своему собственному ребенку. Просто так получилось... Ну, не получилось у нас с Оксаной счастливой семьи, что мы одни такие?
  - Получилось - не получилось... Смотрю я на тебя, и понять не могу - чья все-таки инициатива-то была? Может, ты у нас подкаблучником вырос, сын? С виду вроде нормальный парень, правильный мужик... - скептически склонив голову к плечу и прищурившись, процедил Валерий, заставив Артема непроизвольно поежился, холодея внутри. - Ни фамилию свою отстоять не мог, теперь вот и на развод безропотно согласился, другому мужчине свою женщину уступил...
  - Пап, не обижайся, но я не стал обратно менять фамилию, чтобы проблем не возникало, если куда-то поедем или придется оформлять какие-то документы в различных учреждениях. Мы с Катей Азаровыми останемся. А про то, что значит для Ксюхи ее Кирилл, больше объяснять не стану. Хотя, ты-то как раз и должен понимать, раз мою мать столько времени ждал и на что-то надеялся, - пошел в атаку Тёмка, решив, что лучшая защита - это нападение. - Уж не знаю, как ты с моим папаней договаривался. Но неужели отступился бы?
  - Ты про нас с матерью не суди! Я ее всю жизнь любил, сколько себя помню, и ждал бы, сколько потребуется, - осадил Валерий. - Но я бы семью рушить не стал. Нечестно это. Не по-людски.
  - Да какая это семья была? Одна фикция. Батя мой по бабам шлялся, а мать его выкрутасы терпеть должна была? Или боялась, что мне без такого папки плохо будет?
  - Отец твой слишком хорош в молодости был, - тихо произнесла Елена. - Вот девки на него сами и вешались, велись на его смазливую морду, да обходительные речи... А он штаны застегнутыми держать не мог. И - да. Я боялась, что если уйдет, бросит нас - тебя будут дразнить безотцовщиной...
  - Мал еще, ты в таких вещах разбираться, - не слишком логично оборвав спорщиков, вступился отчим за свою женщину, которой досталось лиха в свое время. - В своей семье разберись, попробуй. Может, все-таки помиритесь. А сойтись-то, да снова расписаться всегда можно.
  - Нет. Мы уже все решили. Окончательно и бесповоротно. Так будет лучше для всех. И отношения нормальные сохранятся, и все довольны будут, - упрямо повторил Артем. - Я хочу, чтобы мать моей дочери была счастлива с человеком, которого любит. Не буду же я ее силой удерживать. Кому от этого легче, если только один в паре любит? - невольно снова уколол Тёмка мать.
  
  Елена насупилась, устыдившись. За давностью лет вроде и отболело все. И как ни с ней было. Но Артем привел 'удачный' пример. Не была она с первым мужем счастлива, хотя, казалось, и любила его, и все делала, чтобы удержать. На какие только ухищрения ни шла... А толку-то? Просто обидно за то свое унижение, за свои отвергнутые чувства, за то, что противилась судьбе, заставляя ревниво страдать друга детства, который любил ее по-настоящему, самоотверженно. Думала, если уж не ради себя, то ради сына она сможет терпеть все. Но первому мужу и сын оказался не нужен... И за Тёмку обидно, что выбрала ему неподходящего отца...
  Как ни странно, но она прекрасно помнила то свое ощущение неправильности: обиды, разочарования, безысходности и обреченности, раз за разом натыкаясь на холодную неприязнь или ранящее равнодушие в стремлении разбить стену отчуждения. За стеной прятался человек, с которым связывала лишь короткая вспышка бурного романа, по неопытности и неосторожности участников закончившегося рождением ребенка. Не нужного столичному студенту, поигравшему с провинциальной красавицей в любовь... Не нужного его родне, которая невестку и внука и вовсе видеть не захотела.
  
  - Ох, и беда с вами... - сокрушенно покачала головой женщина. - Ну, как знаете, Тём... Как говорят - раз своего ума нет - чужой все равно не вложишь. Будете потом локти кусать...
  - Мам, ну перестань. Ксюха - замечательная девчонка, но она не для меня. Ну что, надо было скандалы закатывать? И по морде Кир не раз получал. Он ведь еще и до нашей свадьбы уже пытался Оксану вернуть... Да нормальный он парень, и хорошо относится к Кате. А кому нужны бесконечные разборки? Дочь со мной будет. Чего мне еще желать?
  - Ну тогда пожелай семьи нормальной. Авось, и тебе встретится еще подходящая девушка. Вот только как она-то к Катюшке отнесется? Ей же своих детей захочется иметь.
  - Не нужна мне никакая женщина! - раздраженно мотнул головой Артем, пытаясь разогнать сонливый туман, обволакивающий сознание. Обилие домашних разносолов и выпитого коньяка, вкупе с усталостью после дальней дороги, а так же жара от батареи на небольшой кухне делали свое черное дело, заставляя невольно расслабиться и меньше следить за слетающими с языка словами.
  - А кто тебе нужен? Нынче в столице однополые браки в моде? - скривился Валерий Николаевич, пошутив. Только в утреннем блоке новостей показывали сюжет о гомиках, испортивший ему весь аппетит. - Так возвращайся сюда, здесь свободных девок навалом.
  - Ну как же? - растерялась Елена, сочувствуя раненому сердцу сына, жалея его. - Человек один не может, Тём. Не по-людски это. И чем старше, тем горше одиночество. Ты, смотри, как тёща-то твоя... бывшая расцвела, как только человека встретила, который по нраву... А то видела я ее фотографии в тот год, после развода. Взгляд потухший, обреченный какой-то... Нет, обязательно надо свою пару искать.
  - А я не один. У меня Катя есть. И Ромка...
  - Ну, милый мой, друзья - они тоже не вечно рядом будут. Вот женится твой Рома, семью заведет, и времени на тебя не останется - некогда будет пивка выпить, когда захочется... Семейные интересы все-таки на первое место ставят, - поделилась своим житейским опытом Елена. И, немного помолчав, добавила, - хотя бы поначалу...
  - Не заведет.
  - И что, как два бобыля будете век коротать? Так не бывает, сынок...
  - А если мы больше, чем друзья?
  - В каком смысле? - растерялась мать, и мыслях не представлявшая ничего такого предосудительного.
  - В том самом, мам, - устало провел ладонями по лицу Артем. - Люблю я его...
  - Ты чего говоришь-то, сынок? - покосилась женщина на пустую бутылку, решив, что Тёмка слегка перебрал. - Нечего нас тут пугать, и так тошно...
  - И он меня любит, - продолжал гнуть свою линию Артем. - И мы уже давно вместе... Еще раньше, чем я познакомился с Ксюхой. Я знаю, вам неприятно...
  - Как?! - ахнула Елена, с ужасом уставившись на сына, не в силах сопоставить не укладывающиеся в ее сознании явления с образом абсолютно нормально выглядевшего внешне парня.
  До Валерия Николаевича, который с трудом переварил полученную мозгом информацию, это признание оказалось последней каплей ко всему тому, что его ужасно раздражало и бесило в современной жизни. С телевизором, по которому совершенно спокойно, будто сводку Гидрометцентра, чуть ли не ежедневно показывали сюжеты об однополых связях, воевать ему, конечно, было ни к чему. Но в собственном доме услышать из уст сына подобные аморальные заявления оказалось уж слишком!
  Отчим подскочил, опрокинув табурет, сгреб Тёмку за грудки, вздернул на ноги, не заботясь о сохранности его футболки, затрещавшей у горловины, пережимая шею парня.
  - Ты... ты... - задыхаясь от возмущения, гневно процедил Валерий Николаевич, у которого было однозначное мнение по поводу возникшей темы обсуждения. Но красноречие вдруг почему-то иссякло, заставив его еще больше яриться от собственной беспомощности. Стиснув челюсти с перекатывающимися по ним желваками, отчим вплотную придвинулся к Артему, у которого от нехватки воздуха вздулись жилы на шее и покраснело лицо, - ты что несешь?!
  - Но это правда! - в отчаянии просипел парень, пытаясь отцепить руку мужчины от своей одежды. - Услышьте же меня, наконец! Вы - мои родители, почему не хотите принять мой выбор?
  - Какой выбор, сынок, окстись! - запричитала мать. - Это все блажь и непотребство! Наркоманы и алкоголики тоже про выбор твердят, но разве у них жизнь? А у их близких? И эти, прости господи, шалавы-проститутки, да гомики разные, долго ли они живут, подцепляя всякую неизлечимую гадость? Ты что, тоже таким изгоем хочешь стать?
  - Ты еще жизни не видел, щенок распутный! Баб вокруг - воз и маленькая тележка! С одной не повезло - другая найдется! - встряхнул пасынка Валерий Николаевич, все еще надеясь, что это какой-то кошмарный сон. - Зачем к мужикам-то в одну постель лезть? Совсем охерел, что ли? - перешел для пущей убедительности он на просторечные выражения.
  - Вот именно, Тёма! Твоя-то настоящая суженая, может, еще в куклы играет. Надо только подождать, - попробовала урезонить Елена. - Зачем же жизнь свою губить? Срам-то какой!
  - Да не нужна мне другая! - наконец-то выдрав пострадавшую в неравном бою с тяжелой мозолистой дланью родителя футболку, отшатнулся Артем. - Я его люблю. И хочу быть с ним!
  - Заткнись! Слышать эту мутотень про любовь между мужиками не хочу! - взорвался мужчина.
  Перед невидящим взором из-за бросившейся в голову крови и алкогольных паров почему-то вдруг мелькнуло лицо бывшего соперника. (Тёмка все-таки поразительно оказался похож на своего биологического отца). От бессилия что-либо изменить в удручающей ситуации, Валерий Николаевич, не смог удержаться от соблазна хорошенько врезать по красивой морде, чтобы на нее никто не зарился, чтобы парень никого не смущал и не вводил в искушение. Это ж надо, какое паскудство выдумал - задницу под чужой член подставлять!
  Почему уж, не уточняя интимных подробностей, мужчина решил именно так, для него самого осталось загадкой. Наверное, сработал стереотип. Видел он этот предмет сердечной привязанности сына. Красивый, сильный мужик, харизматичный, при деньгах, но явно старше и опытнее, потому догадаться, кто там кем верховодит в их тандеме, не ахти какая непосильная задача.
  
  Нос пудовый кулак отчима, в молодости занимавшегося любительским боксом, не свернул парню набок просто чудом. Артем едва успел отклониться, и удар пришелся по касательной - по скуле, хотя и этого хватило с лихвой, чтобы оглохнуть на одно ухо и перед глазами возник хоровод из разноцветных звездочек. Силой удара мужчины, вложившего в него свою злость и неприязнь, Тёмку откинуло в сторону, он задел плечом висевшую на стене полку, которая, не выдержав натиска, сорвалась с одного из удерживающих ее вес крючков. Стоявшие на ней декоративные статуэтки и вазочки посыпались вниз, и при встрече с полом, приказали долго жить, отметив сей печальный факт прощальным звоном вдребезги разбившегося фарфора, осколки которого разлетелись по всей кухне. Икона, кувыркнувшись, также полетела на пол...
  Артем попытался поднять ее, неловко опершись ладонью на край стола, потому что чувствовал себя на ногах не совсем уверено. Вряд ли Валерий Николаевич, продолжая разоряться, не стесняясь в выражениях, оценил эту попытку, как факт совершающегося святотатства. Скорее, все еще не удовлетворив свое негодование, хотел добраться до парня, чтобы закрепить полученный урок и напрочь выбить всякую дурь из башки и, если требуется - из других частей тела тоже.
  Снова сграбастав сына за шкирку, развернул к себе, заставляя поднять голову. Но тут, опомнившаяся от потрясения небывалой сценой разборок в доме, Елена подскочила, высоко по-бабьи заголосив. Повисла всем весом на вновь занесенной для удара руке мужа, причитая:
  - Не надо, Валера! Не трогай его, не смей! С ума сошел, покалечишь ведь! А тебя посадят... - заметалась она между мужчинами, пытаясь загородить собой взрослого сына. - Что же вы со мной оба делаете? Тёмка, уходи! Убирайся прочь!
  - Мам... - опешил Артем, все еще с трудом соображая. Перед глазами вместо звезд теперь плавали темные круги, в том ухе, которое поначалу оглохло, теперь противно звенело, не переставая. А немеющую скулу ломило от боли.
  Его тренер по рукопашке недаром получал зарплату, но Тёмка, находившийся с отчимом в разных весовых категориях, здраво рассудил, что блок вряд ли помог бы ему избежать серьезных увечий. Драться с человеком, с которым только что ели и пили за одним столом, всегда считалось как-то непорядочно (разве что старинные традиции начали нарушать на свадьбах, что уже само по себе является новой традицией - раз никому морду не набили, считай, свадьба не удалась).
  Но, тем не менее, бить человека, заменившего ему отца, по болевым точкам, чтобы вывести его хоть ненадолго из строя, рука у парня не поднялась. Оставалось полагаться на собственную изворотливость и здравый рассудок отчима, ведь не собирался же он его убивать насмерть?
  - Уходи от греха, Артем. Нет у меня больше сына! - в сердцах высказалась мать, глотая отчаянные, злые слезы, почти не понимая, что именно говорит, просто выплескивая свою боль и страх перед такой напастью. - Я рожала парня, а не девку! Лучше бы я аборт сделала или еще в колыбели своими руками удавила, чем сейчас сгорать от позора! Как ты мог так поступить с нами, ну как?!
  Праведный гнев клокотал в груди Валерия, и его самого все еще трясло от бешенства, но перед глазами слегка прояснилось. Голос жены врезался в помутившийся от негодования и обиды на сына рассудок. Правда, что именно она сейчас произнесла, он не понял, иначе очень неприятно поразился бы материнскому 'благословлению'. Выпустив измятую ткань у надорванной горловины футболки, мужчина брезгливо отряхнул кисть:
  - Ну и хорошо, что ты фамилию поменял - нечего мою позорить! Никакой гомосятины в своем доме не потерплю, так и знай! Хочешь и дальше жопу своему хахалю лизать да на член насаживаться - вали, откуда явился! И живи в свое удовольствие, но только и сюда дорогу забудь! Нечего нас с матерью перед людьми позорить! Ты о нас хоть немного думал? Ведь соседи здороваться перестанут, узнав, что сын в такое отребье превратился, нормальным мужикам западло будет руку мне пожать...
  Тёмкины губы побелели от унижения, а вот уши и щеки стали малиновыми от стыда и обиды, но ведь отчим хоть и грубо, но достаточно точно выразился. Возразить ему на грязные инсинуации было нечего. Отказываться от Ромки он не собирался. Зря все-таки признался... чувствовал ведь, всегда знал, что чуда не случится. Родители не поймут и не примут, и все будет именно так погано...
  Артем молча проглотил обидные, больно ранившие слова, ледяным комом провалившиеся куда-то в район желудка, чувствуя, как нервно подергивается пострадавшая щека, и выдавил, уточняя:
  - Это больше не мой дом?
  Красноречивое молчание послужило ему ответом. Мать так и не решилась сказать 'да'. А отчим не посмел, вспомнив, как обменивал свою квартиру и их комнату в коммуналке на эту квартиру, клятвенно заверив обоих, что вопрос жилья теперь решен. И когда-нибудь, эта квартира все равно достанется Тёмке в наследство.
  - Но я в этой квартире тоже прописан...
  - Квартиру разменяем, - решил отчим. - На две однушки вряд ли получится. Но ты все равно здесь редко бываешь, так что будешь довольствоваться комнатой. Мать твоя достаточно в коммуналке намыкалась, - с вызовом прищурился Валерий, не зная, что уж теперь ожидать от пасынка. Вдруг начнет качать права?
  - Справедливо, - кивнул Артем, соглашаясь, что это выход для родителей, не желающих иметь с ним ничего общего с этой минуты. Причем, комнатушка окажется где-нибудь на окраине города, потому что в центральном районе уже давно расселили все коммуналки.
  - Да... - эхом откликнулась Елена, - не хочу краснеть перед соседями, пряча глаза, не могу представить, чтобы на нас люди пальцем показывали, обсуждая, кого вырастили на свою голову...
  Переступив с ноги на ногу, женщина услышала хруст фарфора, перевела остановившийся взгляд на засыпанный осколками пол. Машинально подняла валяющийся табурет, села, зажала рот ладонями и расплакалась, покачиваясь из стороны в сторону. Кто бы только мог знать, как черно и пусто стало у нее на душе, как больно в груди... Вот только не из-за того, что памяти от ее прабабки больше не осталось. Прошлого пронзительно жаль, но еще больше мать Артема жалела о том, что вот так в одночасье не стало будущего...
  - Ох... вот ведь мразь какая... я думала, он тебе и в самом деле друг... а вот оно как... - тихо, почти неразборчиво причитала она, - и как только таких людей земля носит... бедная девочка... еще бы ей не бросить мужа, которого и мужиком-то нельзя назвать... Ой-ёй-ёй... Катенька, внученька моя родная... ааа... как же она теперь? Ооох... Ангелочек маленький... и матери не нужна, и отец родной с мужиком связалсяааа... Валера, да за какие такие грехи нам все это, а? И в чем я виновата... Ненавижу твоего отца, не-на-ви-жу! - подняла она зареванное лицо на оторопевшего от этих слов Артема, никак не в силах уловить логическую цепочку ее умозаключений, ведь он вроде бы все объяснил и про Оксану, и про Катю... И при чем тут его родной отец?
  - Всю молодость отравил, сволочь... - продолжала стенать Елена, - красавчик, мать его... охо-хо... да лучше бы я от первого встречного родила, - всхлипывала женщина, - косого, кривого... чем с такой-то внешностью, до которой и мужики охочими оказались...
  - Мам, прекрати, пожалуйста, - с трудом двигая челюстью, нервно произнес Артем, ужасаясь последствий своего признания.
  - Я мужика из тебя растил, учил тебя всему, чего сам знаю, - процедил отчим. - Души в тебе не чаял... Ты ж мне больше, чем родным был... Жил для вас с матерью, жилы рвал, чтобы вы ни в чем не нуждались... Гордился тобой... Тёма, - запнулся отчим, не сумев выдавить 'сын', - думал в старости помощь и утешение нам с матерью будет... эх ты... - обреченно махнул рукой раздосадованный мужчина. - Уйди с глаз долой, видеть тебя не могу больше...
  - Прости меня, Валера... это мой грех... не уберегла я сына, не уследила, когда от с прямой пути-дорожки свернул... должна была сердцем беду почуять, а не почуяла... теперь вот вовек от такого позора не отмыться нам...
  - Прекрати, Лен! - раздраженно прикрикнул мужчина на жену. - Не ты его на такое непотребство толкала! У самого уже голова на плечах иметься должна. Только, видно, башкой своей думать разучился! Ах, как жаль, что за подобное распутство статью отменили! Я вот читал, что раньше за мужеложество в Сибирь ссылали, лишая всех прав... А то и вовсе оскопляли... А сейчас распустили народ, кто как хочет, так и изголяется... Тьфу! - в сердцах сплюнул отчим, затем поднял тяжелый взгляд на все еще присутствующего на кухне Тёмку. - Убирайся к себе в комнату. И завтра, чтобы духу твоего здесь не было. Как варианты с обменом найдем, сообщу.
  Артем прекрасно понимал, что только время может рассудить их, заставив родителей примириться с его выбором или окончательно вычеркнуть из своей жизни, но сейчас чаша терпения юноши тоже переполнилась, и он психанул:
  - Да не нужна мне ваша квартира! Я хотел, чтобы у меня семья осталась - мать и отец! Есть у меня, где жить!
  - Интересно, где? У хахаля своего? А как надоешь ему - выставит вон, и приползешь обратно, - зло напророчил отчим. - Или дальше "по рукам пойдешь"?
  - Не выставит! Квартира на меня и на Катю записана, - выдал Тёмка, решив, что больше и этого скрывать не стоит. - Ксюха от своей доли в пользу дочери отказалась.
  - Боже мой... - вновь удивилась мать. - И ты только теперь об этом говоришь?
  - А что изменилось бы раньше?! Год назад вы бы прыгали до потолка, узнав, что ваш сын - гей? Что мой любовник заставил меня жениться, потому что у меня должен был родиться ребенок?
  - Заставил? - тупо переспросил отчим, перестав понимать логику поступков Романа.
  - Я тогда просто растерялся. Мы с Ксюхой не знали, что делать... Мы же не хотели, так получилось... Оба - студенты, сами себя прокормить не в состоянии, а тут еще и ребенок. Но Ромка живо напомнил, что мужчины должны отвечать за свои поступки, и других детей у меня может не быть... Я же вообще не собирался жениться, выбрав парня. Вы можете и дальше считать его беспринципным чудовищем, может, он и заслуживает в чьих-то глазах такого эпитета. Но только не в моих! И это он подарил нам с Ксюхой квартиру на свадьбу, чтобы Аня... Анна Андреевна была за свою дочь спокойна.
  - Анна знает, что ты 'голубой'?! - ахнула мать.
  - Знает, мам! И она отнеслась по-человечески к моей личной проблеме. Не обрадовалась, конечно, что мы с Ксюхой ребенка умудрились заделать... Но приняла меня, таким, как есть! И Ромкины родители тоже. Почему же вы, мои родные, знать меня не хотите?! - сорвался на крик Тёмка. - Разве я убил кого, ограбил? Я никому жить не мешаю, почему должен оправдываться перед всеми за свою любовь? Почему должен доказывать, что не больной извращенец?
  - Нет, Лена, ты слышала?! Это ж надо такое сморозить - любовник заставил его жениться! - возмущенно стукнул Валерий Николаевич кулаком по столу, сосредоточившись сейчас лишь на этой мысли. - А я тебе, паршивец, не говорил, чтобы башкой думал, когда девку в постель тащишь?! А уж если отличился - так умей и ответ держать! На мои слова можно положить с прибором? Так, значит?
  - Пап, я вовсе не...
  - Ну вот и убирайся туда, откуда приехал, нечего здесь свою гомосятскую пропаганду разносить! - вновь разъярился отчим, окончательно разочаровавшись в поступках пасынка и не желая выслушивать его жалкие оправдания. - А за то, что ты не сам что-то решаешь, а рот своему ёбарю смотришь, вообще знать тебя не желаю! Ничтожество!
  - А и ладно! И уберусь! - окончательно сорвался Артем, бросившись к двери. - Спасибо, что выслушали!
  Останавливать его никто не стал, хотя несчастный, надломленный неприятным объяснением юноша до последнего надеялся услышать хотя бы попытку...
  Он догадывался, что ничем хорошим признание в самом тяжком грехе перед родителями не закончится. Но все-таки надеялся, что они поймут... Как-то примут, смирятся...
  Обида за себя, а главное, за Ромку клокотала внутри, вызывая нервную дрожь. Пусть в чем-то отчим с матерью и правы. Не ангел этот человек, которому он вручил свое сердце и душу, но для него лучше нет... И что теперь делать - если половинка - вовсе не женщина, а парень? Почему он сам в одночасье превратился в ничтожество всего лишь признавшись в том, что ему нравится секс с парнем, с одним-единственным! Почему он или его родители перед кем-то должны отчитываться и оправдываться? Кому какое дело?
  
  Бросив ключи от родительской квартиры в прихожей и наспех обувшись, Тёмка выскочил из дома в чем был, накинув только легкую куртку и схватив так и не разобранный рюкзак.
  Все еще на адреналине лихо сбежал по ступенькам, вылетел на улицу и остановился. В таком состоянии видеть никого из знакомых не хотелось. Попроситься на ночлег к кому-то из приятелей, не объясняя, почему не ночует дома - увольте! Да и смысл ждать фирменного поезда (который по расписанию пойдет лишь в десять утра), удобного тем, что следует он экспрессом, всего с несколькими остановками до Москвы, когда можно договориться с проводниками за наличные бабки в любом обычном пассажирском? Он сейчас готов был покинуть этот город даже в вагоне товарняка, да кто бы его пустил в опечатанные вагоны...
  Впрочем, в данный момент Артему вообще было все равно, как он будет добираться до дома, где его ждут два самых дорогих и любимых человека на свете - Ромка и Катюшка. А еще Аня... И Ксюха, и Лидия Николаевна... Ему есть куда возвращаться. Туда - где любят и принимают его таким, какой он есть, со всеми достоинствами и недостатками, закрывая глаза на то, как именно и с кем он занимается любовью за закрытыми дверями в общей с Ромкой спальне. Разве этого мало? Мало...
  Еще пару часов назад у него были мать и отец...
  Все-таки жаль, что у него нет такого пульта, чтобы можно было остановить время или отмотать немного назад... Никому от его признания легче не стало, и медалькой не наградят за подобный подвиг...
  Несмотря на однозначное мнение отчима, в глазах которого Артем уронил себя окончательно и бесповоротно, он - мужчина. А, значит, надо сцепить зубы и принять удар судьбы достойно.
  Вот только вернуться к тем, кто не собирается от него отказываться, следует восстановив хоть как-то душевное равновесие.
  Поборов в себе желание обернуться, чтобы в последний раз взглянуть на окна родного дома, Артем зачерпнул пригоршню снега, прижал его к ноющей скуле, почувствовав лишь небольшое облегчение. Как же все дерьмово! Наверное, зря все-таки вывалил на родителей столько информации за один раз. Камень с души не свалился. По крайней мере, Тёма не чувствовал облегчения. Или просто не заметил, как один 'булыжник' заменился другим, еще более неподъемным. Но он справится. Должен... Иначе и быть не может!
  Хотелось побыть одному, разобраться в себе, пытаясь уложить в голове то, что никак не хотело укладываться. На душе было погано, как, наверное, еще никогда в жизни. Разве что немного похоже на то состояние, когда находился в ссоре с Ромкой. Но можно ли сравнивать такие вещи? Что для человека важнее - кровоточащие сердечные раны или потеря семьи, своих корней, на месте которых останется черная пустота? А, может, не пустота, а незаживающая язва, которая из года в год, ежедневно будет отравлять собственным чувством вины и жгучей, беспросветной обиды на мать, которая живьем похоронила его в своем сердце... Для Тёмки решить эту задачу немедленно оказалось не под силу.
  Проглотив горький ком, юноша поплелся в сторону железнодорожного вокзала, надеясь, что пеший променад поможет ему успокоиться. Но усилившийся к ночи мороз не располагал к столь дальним прогулкам. Особенно без теплого свитера, который так и остался на разгромленной кухне.
  Тёмка свернул во двор соседнего дома, надеясь выйти прямо на шоссе, чтобы поймать попутку до вокзала. Маршрутки в это время уже не ходили, да и на автобус надежды мало.
  Хорошо, что документы, кредитка и немного наличности оставались в рюкзаке, облегчив ему задачу с приобретением обратного билета. Вот только телефон не успел зарядить...
  
  ***
  
  Отправив Ромке смс, предупреждая, что едет домой, в ожидании поезда Артем уселся на скамью, отрешенно уставившись взглядом в выщербленный пол.
  Роман тут же перезвонил, сквозь противный писк, сообщающий об окончательной разрядке батареи, попытался расспросить, что случилось. Но подавленный Артем просто не мог говорить, не знал, как в двух словах объяснить свое состояние, когда совсем не до разговоров по телефону. Опухшая скула ныла все сильнее, в ушах все еще звенели злые, обидные слова обвинения в ничтожестве, ком стоял в горле, а на глаза наворачивались слезы. Вот только дать им волю парень не смел. Не хватало еще перед посторонними людьми, невольно ставшими его спутниками в зале ожидания, выставлять свои слабости. Хорошо, хоть никого из знакомых в этот час на вокзале не оказалось.
  - Я имел глупость сказать про нас с тобой... - через силу выдавил Артем, зная, что Роман все равно не отстанет.
  Судя по воцарившейся тишине (не считая попискивания в эфире), абонент оказался шокирован, не ожидая подобных подвигов. Артему вдруг стало страшно, и он поспешил добавить, холодея заранее:
  - И у меня больше нет ни дома, ни отца с матерью... Я им ТАКОЙ не нужен, Ром... Мне так хуёво... Примешь меня насовсем? - затаив дыхание выпалил он.
  - Тёмка, не дури! - отмер Поляков, лихорадочно прикидывая, что сейчас творится с мнительным парнем, привыкшим взваливать на себя непосильный груз вины, получившим нехилый пинок от жизни. - Что еще за хрень тебе в голову лезет?! Приму, конечно, даже не сомневайся! ТВОЙ дом здесь, сердце мое. Жду! Мы с Катюшкой жутко соскучиться успели. Давай я тебя встречу?
  - Нет... не надо, телефон подыхает. В смс номер поезда и вагона. Алё, ты еще слышишь меня?
  - Я слышу, Тёмыч, ты только не паникуй, ладно? Я утром тебя встречу. Люблю тебя, сол... - еще успел услышать Артем, прежде чем связь оборвалась, и экран мобильника окончательно погас.
  
  Как он сумел среагировать на объявление отправления своего поезда, о чем думал, прижимаясь пылающей скулой и раскалывающимся от боли виском к ледяному стеклу в тамбуре, Артем не помнил. Только мешанина одних и тех же черных мыслей по кругу, горечь от выкуренных сигарет на опухшем языке, сосущая пустота в душе, и крушение надежд и иллюзий... Вроде бы и не держал его уже родной дом связующей пуповиной, его сердце было рядом с Ромкой и Катей, а оказалось ужасно больно... Родственные корни... он теперь, как перекати-поле... как долго будет держаться это состояние: сожаление, обреченность, обида и разочарование...
  Почему чужие, посторонние люди пусть не одобряют, но приняли и мирятся с таким укладом его жизни не ради того, что кто-то что-то там скажет, осуждая. Ради него самого. Может быть, он такой никудышный человек, что посторонним просто все равно? Но неужели своим родителям так опротивел в одночасье? Пусть (хоть и обидно до соплей) взбесился Валерий Николаевич, он никогда не скрывал своего отношения к нетрадиционным связям. Но мать - родная кровь... а даже не попыталась понять. И заступилась лишь, испугавшись, что отчим прибьет его или покалечит... Но в чем его страшная вина? Ведь не убил никого, не насиловал, не ограбил, не предал... Хотя нет, предал и убил их надежды и веру в лучшее... Растоптал... И впрямь дерьмо он, а не мужик...
  
  Не замечая холода, идущего из щели кем-то открытой форточки, через которую сифонил сквозняк и залетали колючие снежинки, мелкими каплями тая на его лице и распахнутой одежде, Артем больше часа простоял в тамбуре, в мучительных раздумьях о смысле жизни...
  Это ему так казалось. А на самом деле просто раз за разом переживал последние часы и безобразный скандал...
  Окончательно промерзнув и вогнав свое сознание в спасительное оцепенение, Тёмка вернулся на свое место и свернулся калачиком, засунув ледяные ладони под мышки. Впрочем, это ему не слишком помогло отогреться, и к утру у парня уже зуб на зуб не попадал, так основательно его знобило, хотя в вагоне было жарко натоплено. Напротив него какой-то мужик беспрестанно кашлял, мешая отключиться совсем.
  
  Повезло, что Ромка, сходивший от волнения половину ночи, примчался встречать его прямо на платформу. Чуть-чуть опередив бдительный вокзальный патруль, который уже собрался проверить документы у подозрительно выглядевшего парня, со следами физического насилия на лице, лихорадочным блеском в слезящихся глазах и нездоровым румянцем на бледном лице, сошедшего с поезда дальнего следования лишь с тощим рюкзаком.
  Если бы Рома не был готов к печальному зрелищу, поняв в коротком обмене парой фраз по голосу, что Артем на грани срыва - не узнал бы, наверное. Краше в гроб кладут. Он бы и раньше его перехватил, но побоялся разминуться с поездом где-нибудь на промежуточной станции, потому что для координации действий не было связи. Батарея в Тёмкином телефоне окончательно сдохла.
  Нездоровый румянец во всю опухшую щеку, заплывающий синяком глаз, потрескавшиеся губы и безжизненный взгляд говорили о многом...
  - Совсем хреново? - крепко прижав к себе трясущегося в ознобе парня, уточнил Рома, еле сдерживая злость на собственную глупость. Не надо было отпускать одного!
  - С-сов-всем, - хрипло подтвердил Артем, пытаясь прижаться еще ближе, жадно вбирая тепло родственной души.
  - Держись, солнце, все будет хорошо, - коснувшись губами пылающего виска, прошептал Ромка, не слишком веря в собственные слова, потому что температура Тёмкиного тела, похоже, поднялась гораздо выше тридцати восьми градусов.
  - Н-не б-будет... - покачал головой Артем.
  В горле нещадно першило, но он старался сдерживать рвущийся наружу кашель, потому что каждое сотрясение отдавалось не только в пострадавшей от рукоприкладства отчима половине лица, но и тупой болью в затылке.
  - О! Еще как будет! - оптимистично пообещал Ромка, под удивленными взглядами патрульных и спешивших мимо прибывших этим поездом пассажиров, рванув молнию собственной куртки, чтобы закутать в нее свое окоченевшее сокровище. Сам Анин старший сосед остался в легком полувере, но холода он почти не чувствовал.
  - Эй, парень, может, скорую вызвать? Похоже, у твоего приятеля температура, - окликнув странную парочку, предложил один из патрульных.
  - Нет, благодарю, - отказался Роман. - Я на машине. Домой отвезу. У меня сосед - медик.
  - Ну гляди, как знаешь, - пожал плечами мужчина, кивнув напарнику, двинул он к головному вагону.
  - Ром, н-не надо, я т-так добегу д-до м-машин-ны, - запротестовал было Артем.
  - Молчи уже, бегун, - сердито хмыкнул Рома, пристраивая свою куртку поверх Тёмкиной. - Силы береги для забега. Держись, давай за меня, чудовище! И рюкзак отдай, - подставил он свое плечо пошатывающемуся от слабости любовнику. - Твою мать, Тёмыч! Ну как тебя угораздило простуду-то подцепить? - задал он риторический вопрос.
  - Н-не зн-наю...
  - Ладно, потом расскажешь. Все, рот закрой, а то еще наглотаешься холодного воздуха. Горе мое луковое.
  Потрескавшиеся губы юноши тронула слабая улыбка. Обычно так его обзывала Аня. Даже внутренний холод, заставлявший его трястись, как осиновый лист на ветру, на миг отступил, окатив теплой волной при мысли о соседке...
  
  Запихнув парня в машину, Ромка вырулил со стоянки и тут же схватился за телефон, надеясь, что в половине седьмого утра Егор еще не уехал на работу. Он, конечно, не терапевт, но первичный-то диагноз поставить сумеет...
  Только, к сожалению, оказалось, что у Панова было суточное дежурство, и он еще со вчерашнего дня не возвращался домой.
  
  Видимо, жизненный тонус у Тёмы был гораздо ниже нормы, потому что, несмотря на Ромкины старания отпоить его горячим чаем с малиной, чуда не произошло. А когда сунулся с градусником и увидел результат - помчался-таки звонить в скорую.
  Ксюха, которая с вечера забрала Катю к себе (чтобы Ромка мог встретить Артема рано утром), позвонила спросить, как дела. А услышав, отругала экспериментатора:
  - Рома, ты охренел? - возмутилась девушка. - Ты его угробить решил, чтоб не мучился? Если у человека температура за 38, нельзя поить ни малиной, ни медом. Это же элементарно! Надо было спиртом обтирать или уксусом, чтобы сбить температуру, и отпоить клюквенным морсом. Скорую вызывай!
  - Да вызвал уже. Минут через пятнадцать-двадцать будут.
  - Звони мне, ладно? У Кира в десять очередное собеседование, а мне надо будет рабочих встретить. Мы Катюшу маме привезем. Лидия Николаевна в курсе. А! И свою маму не подпускай к Артему, чего бы она там тебе не рассказывала, ладно? А моей мамке сейчас болеть вовсе нельзя. Короче, держи оборону, женщин к Тёмке не допускай. И не оставляй его, пока я не освобожусь, ладно?
  - А ты, что не женщина? - ехидно уточнил Рома.
  - Не смешно, Поляков. Мне в ближайшее время без разницы, где переводами заниматься. Могу сиделкой побыть. Главное, чтобы Катю изолировать. И про маму мою помни.
  - Да уж сообразил бы, - недовольно буркнул Рома, понимая, что Оксана права.
  Аню буквально на днях выписали из больницы после того, как две недели продержали на сохранении, а беременной женщине и впрямь не следовало общаться с потенциальным разносчиком заразы.
  Обидно только, что и Катюшку им теперь не вернут, пока не убедятся, что Тёмка выздоровел.
  А судя по симптомам, даже на его дилетантский взгляд, заболел тот всерьез и надолго.
  
  Ромка в очередной раз порадовался, что приехавшая бригада неотложки из частной клиники состояла из квалифицированных медиков, имеющих необходимое переносное оборудование. Рома подозревал, что по их адресу специально выслали эту машину (вряд ли каждая в парке оснащена именно таким набором). Видимо, Панов предупредил диспетчера, что помимо установления диагноза в связи с высокой температурой, надо будет оценить наличие травмы лицевых костей. Тёмке сделали рентген и, к огромному облегчению обоих парней, сообщили, что ни переломов, ни трещин в костях не обнаружено. Глядеть на страдальца, пока не сошла опухоль и наливающийся радужными красками синяк, все равно без слез казалось невозможно, да и болезненные симптомы пройдут еще не скоро. Но хоть одной проблемой меньше.
  Измерив температуру, давление, посмотрев горло и послушав легкие, Артему поставили предварительный диагноз - острый бронхит, утешив лишь тем, что чуть ли не четверть Москвы и области уже умудрилась поддаться коварному вирусу, побив рекорды статистики. Обычно в это время года свирепствовал грипп или ОРВИ. Плохо то, что чаще всего эта форма бронхита перетекает в воспаление легких.
  От госпитализации Артем отказался, вцепившись в одеяло и умоляя любовника взглядом брошенного щенка, чтобы тот не выдавал его. И Рома в этот раз был солидарен с любимым парнем, решив, что находиться в палате наедине с собственными упадническими мыслями, для Тёмки вряд ли окажется полезно. А самым скорейшим путем к выздоровлению будет домашний уход. Тем более что Ксюшка согласилась его подменять, если вдруг срочно потребуется отлучиться по рабочим вопросам, хотя Поляков-старший, услышав про болезнь Артема, согласился отпустить сына на целую неделю 'по уходу за больным'. Наверняка Лида со своей стороны провела правильную политику, доходчиво объяснив мужу, всю серьезность положения в семье детей.
  
  - Температура продержится несколько дней, - предупредил врач, велев сопровождающей его девушке отзвониться в клинику, чтобы прислали кого-нибудь взять анализы крови и мазок из зева. - Меньше тридцати девяти в первые пять суток не сбивайте, при высокой температуре наиболее эффективно работает иммунная система. Как только станут известны результаты анализов, терапевт нанесет визит и порекомендует дальнейшее лечение. А пока обязательно соблюдать постельный режим, пить много жидкости комнатной температуры. Можно малыми порциями, но постоянно. Следить за мочеиспусканием. Отток должен быть достаточным. Высокая температура сильно изматывает. Можно облегчить состояние обтираниями, компрессами к местам проекции крупных сосудов. Алёна, найди распечатку с памяткой, - обратился мужчина к спутнице.
  Медсестричка ловко выудила из кляссера лист бумаги и протянула Роману:
  - Вот, держите. А то некоторые по своему усмотрению начинают трактовать человеческую анатомию, - ехидно пошутила девушка. - Не у всех же подряд серьезные аномалии и патология.
  Рома взглянул мельком:
  - Колотый лед... защита сухой тканью... лоб, подмышки, область под коленями, паховые складки... ага, ну про расположение крупных сосудов, слава богу, еще помню, - удовлетворенно кивнул он собственным мыслям, - (в свое время у него в армейской учебке был курс анатомии, правда, с совершенно определенной целью - выявить наиболее уязвимые органы для лишения условного противника жизни), - не более пяти минут... Ясно. Спасибо, - поблагодарил Рома, откладывая памятку в сторону.
  - На здоровье, - улыбнулась девушка, лукаво стрельнув глазками.
  Несмотря на осунувшееся из-за бессонной ночи лицо, и усталый взгляд, Поляков все равно выглядел привлекательно в девичьих мечтах. Впрочем, ничего более серьезного Алёна себе не позволила. Флиртовать с красивыми парнями, к сожалению, положено лишь в нерабочее время, иначе суровый врач, с которым она обычно ездила на вызовы, живо напомнит ей про профессиональную этику и потребует другого напарника.
  
  Выпроводив медиков, Роман отзвонился Оксане, чтобы продиктовать название антибиотика, который надо было колоть Тёмке.
  - Спасибо, что... кхе-кхе... не отправил меня в больницу, - с трудом сдерживая сухой кашель, произнес Артем, зябко кутаясь в одеяло. - Бронхит... кхм... даже без пневмонии за неделю не вылечить... кхе-кхм... Прости, что подвел.
  - Перестань, - отмахнулся Рома. - Давай еще и из-за этого будешь себя поедом есть, других поводов мало? Прорвемся. Я недельку дома побуду, Ксюха обещала подменить, если что. Потом что-нибудь придумаем. Боюсь, ты теперь и впрямь на месяц из строя выбыл...
  - Будете метаться между Катей и мной? - с трудом удерживая сфокусированный взгляд на собеседнике, спросил Тёма. - Я же... кхм... заразен, наверное.
  - Во-первых, зараза к заразе не пристает, - пошутил старший парень. - Во-вторых, диагноз еще не подтвержден, так что не паникуй раньше времени. Аню на больничном держат. Она может ее к себе взять. Или Катюшка пока у моей мамы поживет. Зря, что ли, 'детская' у родителей пустует.
  - Я... кхм... кхм... Бля, башка раскалывается... кхм... соскучился по дочке... - раскашлялся окончательно Артем, хватаясь ладонями за голову, в тщетной надежде спастись от неприятного сотрясения при каждом приступе.
  - Молчи лучше. Не разговаривай, - сочувственно вздохнул Роман. - Вот в следующий раз помни о дочери, может, тогда будешь беречь здоровье, - не удержался он от совета. - Ты чего дрожишь? Опять знобит?
  - Угу.
  - Давай-ка, солнце, футболку поменяем, - потянул Рома за край одеяла, замотанного вокруг Артема в виде кокона.
  - Мне и так... кхм... холодно, давай потом, - слабо запротестовал юноша. - Лучше еще... кхе-кхе... одеялко какое-нибудь накинь, - прикрыл он слезящиеся глаза.
  - Пледиком обойдешься, - фыркнул Рома.
  Не слушая возражений, он вытряхнул Артема из его 'домика', переждав очередной приступ кашля, помог стянуть промокшую из-за обильного потоотделения футболку, напялил на вяло помогающего ему парню свежую. Перевернув одеяло влажной стороной наверх, укутал им любовника по самую макушку, сверху накинул шерстяной плед и улегся рядом, обняв со спины.
  - Спи, сердце мое, - прошептал он ему в затылок.
  Тёмка высвободил ладонь из-под одеяла и сунул ее в Ромкину руку.
  - Спи, лягушонок, - сомкнув ладонь, заключая в теплый плен ледяные пальцы болезного, повторил молодой мужчина.
  
  Ромку самого едва ли не трясло, просто выбешивала такая ситуация. Хотелось бы расспросить, выяснить подробности разговора с родителями, повлекшие такие серьезные последствия, но он понимал, что сейчас не самый лучший момент лишний раз бередить душу, да и говорить парень толком не мог, едва открывая рот, срываясь на кашель.
  Артем, конечно, погорячился, вываливая на своих предков столько неприятных новостей за один раз. Но простить его родителям такое отношение к любящему сыну Роман не мог. Валерий Николаевич уж лучше бы теперь вовсе ему на глаза не попадался. Хоть и предупреждал Артем, что у его отчима рука тяжелая, да только Поляков не слишком верил. Ведь общался с ним - вполне адекватный мужик. Да и Тёмка его отцом считал не просто потому что, носил его фамилию. Значит, отчим сумел взрастить в душе мальчишки ростки любви и уважения к себе. А это не каждому родному папаше удается. А потом вот так в одночасье - взял и вычеркнул из жизни человека, которого считал собственным сыном?
  Бред какой-то!
  А уж мать и вовсе не должна была отталкивать. Конечно, Тёмка уже не взбалмошный подросток, и не склонен к суициду, но ведь не только у тинэйджеров бывают неразрешимые проблемы. Некоторые и без видимой для остальных причины могут с моста сигануть. А если бы Артем не на вокзал отправился, а в смятении чувств пошел шляться по улицам, чтобы вдоволь порефлексировать о своей несчастной доле, стыдясь заявиться пред его светлы очи, пока не возьмет себя в руки? А если бы нарвался на компанию каких-нибудь пьяных или обдолбанных наркотой отморозков? А если бы остался в таком плачевном состоянии, в котором он предстал утром на перроне, без денег и документов? И даже если бы не замерз насмерть, местный патруль наверняка отправил бы его в какой-нибудь приемник для бомжей...
  Этих 'а если бы...' было предостаточно в разных вариациях развития событий - фантазия у Романа работала исправно, но он поспешил отогнать черные мысли, радуясь тому, что вот его бесценное сокровище - рядом. Пусть не вполне здоровое, но главное живое.
  И все-таки Роман здорово злился на Тёмкину родню и на свой идиотизм. Ведь прекрасно знал, что для Артема не столь страшна физическая расправа, сколько размолвка с людьми, которыми он дорожит. Ну вот так уж устроен его характер. И бойцовские качества тесно соседствуют с тонкой душевной организацией. Ничто больнее не ранит сердце, нарушая душевное равновесие, чем пренебрежение самых близких. Впрочем, большинство людей ломаются именно на этом, когда предают те, кого считают незыблемой основой своего существования.
  - Прости меня, солнце... - неслышно прошептал Рома, раскаиваясь в том, что и он не единожды грешил подобным по отношению к тому, без кого не мыслил своей целостности.
  По мере отогревания Тёмку все реже сотрясал сухой, надсадный кашель. Близость любимого человека, который и словами, и поступками подтверждал, что он ему необходим, заставила Артема довериться своим ощущениям, расслабиться и провалиться в более глубокий сон.
  Разомлевший Роман тоже почувствовал, как сознание потихоньку уплывает, и злобные мысли о недопустимости такого скотского отношения Тёмкиных родителей к собственному сыну приобретают более приятную окраску, уводя его в мечтах о будущем рядом с Артемом и Катей все дальше от негативных размышлений...
  Пользуясь передышкой надо было заставить себя оторваться от желанного тела, подняться и поделать кое-какие дела. Например, запихнуть в морозилку несколько пакетов для замораживания воды. Наверняка лед скоро понадобится - при высокой температуре обычно озноб чередуется с жаром. Затем надо приготовить какое-нибудь питье, сварить куриный бульон или картофельное пюре. Скорее всего, аппетита у Тёмки не будет, пока не спадет температура, но и голодным оставаться нельзя. Каши он терпеть не может. А что-то более существенное не полезет в раздраженное горло.
  Рома осторожно, боясь потревожить целебный в Тёмкином положении сон, раскрыл свою ладонь, отпуская согревшиеся пальцы юноши, аккуратно поднялся, подобрал влажную футболку и вещи, в которых Артем ездил к себе домой, и, не надевая тапок, на цыпочках вышел из комнаты. Про разряженный Тёмкин телефон он и думать забыл...
  
  Не успел Роман загрузить вещи в стиральную машину, как услышал шуршание возле входной двери.
  Желая предупредить визитера, чтобы не разбудил нечаянно Тёмку, Поляков опрометью бросился в прихожую.
  - Ага! - зловеще прошептал он, узрев осторожно открывающую дверь Аню. - Ты чего здесь делаешь? Тебе к нам нельзя пока.
  - И тебе здравствуй, Ром. Я клюквенный морс сварила, - так же шепотом принялась оправдываться соседка, протягивая бидончик с теплым питьем.
  - Спасибо, Анют. Я бы сам...
  - Сам в другой раз. Как он? - кивнула Аня на закрытую дверь в большую комнату.
  - Неважно, - поморщился Роман. - Спит пока.
  - Ясно. Егор звонил, сказал, скоро будет. Зайдет к вам. Я могу хотя бы дистанционно чем-нибудь помочь?
  - Да чем ты поможешь, - вздохнул Рома. - Если только пюрешечку сварить.
  - Сейчас или к обеду?
  - Лучше к обеду, - решил Ромка.
  - Хорошо. Все равно Катюшке варить буду, - пообещала соседка.
  - Ну все, радость моя, обниматься не будем, я, может, теперь уже тоже заразный. Иди домой.
  - Я не твоя радость! - возмущенно сверкнула глазами Аня.
  - Все равно уходи, - шире распахнул входную дверь Рома, красноречиво приглашая незваную гостью на выход. - Спасибо за морс.
  - Обращайся, - буркнула Аня, досадливо закусив губу.
  Женщина прекрасно понимала, что нечего ей сейчас делать в соседней квартире, потому что риск и впрямь был не оправдан в ее положении, но сердце обливалось кровью, сочувствуя любимому мальчишке, на которого свалилось столько всего и сразу.
  Подробностей поездки Артема к родителям она тоже не знала, но от этого легче не становилось. Не отпускало нехорошее предчувствие и тревожило, мешая отвлечься на что-то постороннее. И гинеколог, ведущий ее беременность, и собственный муж 'прописали' ей только положительные эмоции, но Артем уже давно стал для нее частью семьи, и не переживать из-за его проблем просто не получалось.
  
  ***
  
  Звук захлопнувшейся за изгнанным из родного дома сыном двери породил зловещую тишину в квартире Кашкиных. И хотя Артем, словно издеваясь, аккуратно прикрыл ее за собой, для Валерия Николаевича почему-то это прозвучало оглушающим набатом. И рвущим душу эхом - поспешно затихающие вниз по ступеням шаги...
  Сгорбившаяся, как-то вмиг постаревшая, сломленная Елена продолжала сидеть за столом, вцепившись пальцами в икону и отрешенно глядя в стену напротив. На болтающуюся на одном крючке пустую полку.
  - Лен... ну ладно, все, не терзай себя... - попробовала отвлечь муж, но она только помотала головой, поджав губы, чтобы снова не разреветься, предпочитая отмалчиваться, переживая, лелея собственное горе, почему-то решив обвинить саму себя и не сумев простить сына за то, что так наказал их, за то, что плюнул в душу.
  Так и сидели. Молча, думая каждый о своем, понимая, что сказать в утешение друг другу нечего.
  Из-за мужа Лена даже больше обиделась, чем из-за себя. Сердцем понимала всю абсурдность произошедшего, но закостенелое сознание отказывалось принимать неприглядную правду. Противоречия разрывали сердце женщины. Ее мальчик уже вырос, и вот так отблагодарил за все хорошее - и ее, и человека, которого она любила, который когда-то принял на себя определенные обязательства. И ни разу за все это время не подвел ожиданий...
  Душа болела за обоих, вот только за мужа, который чернее тучи сидел рядом, - почему-то сейчас болела больше.
  Может быть, сказывалось то, что Артем уже вырос и за последнее время, с тех пор как уехал в Москву учиться, бывал здесь лишь в качестве пусть дорого и желанного, но гостя? Не с сыном ей отпущенный век коротать... Тем более теперь, когда выяснилось, что и семьи-то у него нормальной нет... Как жить дальше? На что надеяться, о чем мечтать, во что верить?
  За что же им бог послал такое тяжкое испытание? Вроде и жив-здоров, а все равно будто и нет теперь ее ненаглядного мальчика... Того мальчика, которым она могла по праву гордиться, счастлива была считать себя матерью взрослого парня, радующего материнское сердце на зависть соседям и знакомым - доброго, ласкового, заботливого, внимательного, без дурных привычек и наклонностей... был...
  И с друзьями-приятелями всегда ладил - не подпевалой чьим-то был, а заводилой. Ведь мог же себя поставить в компании. Дети и подростки-то силу и характер уважают. За красивые глазки не завоевал бы он авторитета... Куда же все подевалось? И ведь внешностью бог не обделил, форма и содержание - в полной гармонии. От девок отбою быть не должно... А вот как-то не сложилось, - запоздало спохватилась она, пытаясь поймать ускользнувшую мысль... Неужто давно у него мозги набекрень съехали, а она не почуяла беды? Хотя в компании друзей у Тёмки и девицы крутись... А ведь как радовалась, что женился на хорошей девочке, внучку здоровенькую родили... Все вроде хорошо складывалось - живи да радуйся. А, оказывается, сплошной обман кругом...
  Елена совсем запуталась в причинах и следствиях такой неприглядной картины, которая вскрылась лишь теперь...
  Даже в голову не приходило, что молодые притворяются, изображая свою привязанность друг к другу... Поверила, что любовь, мир да лад царит в их семье. И в гостях у сватьи никакого подвоха не учуяла. Что Анна на зятя, что Оксана на мужа ни разу неприязненный взгляд не кинули, не упрекнули ни в чем... лучились доброжелательностью, даже какой-то нежностью, что ли, как на доставшееся сокровище. А она ведь специально по первости присматривалась, ревниво подмечая детали, страшась, что обидят сыночка ненаглядного вдали-то от привычного ему уклада. Пусть по достатку своему их семьи-то не слишком отличаются, однако, все равно какие-то взгляды на жизнь, на быт, на всякие социальные явления разнятся у столичных жителей и у провинциальных, мешая находить людям общий язык. Не зря ведь поговорки люди придумывают - где родился - там и пригодился...
  Вроде и не заметна разница была, а вот, как оказалось, и Оксана, и Анна, да и муж ее, поди, тоже знал, что приятель-то, у которого молодая семья живет, вовсе не друг, а... язык не поворачивается приличным словом обозвать...
  А ведь если кто узнает... Ладно, она и сама сумеет, если что, отбрить кумушек, а вот Валерины заводские приятели загнобят своими подколками да злыми шутками, а то и вовсе здороваться перестанут, дескать, яблочко от яблоньки... В своем-то глазу и бревна не замечают, не то, что соринки...
  Злые, желчные мысли не хотели убираться прочь из головы.
  Можно подумать, у всех все чинно да благополучно... У одного сын почти спился, у второго - сидит, у третьего гуляет напропалую, да все с какими-то шалавами. Уж под тридцатник парню, пора остепениться-то... Таких-то, у кого все по-людски, по пальцам пересчитать можно... У одного вот тоже в Москве учится... Еще и неизвестно, чему 'научат' столичные-то приятели...
  Может, оттого и злословят земляки, да в других изъяны ищут, что в своих семьях бессильны что-то исправить, как вот они теперь с Валерой?
  Ну не сможет же муж без старых своих приятелей. Негоже мужику без душевной компании. Надо где-то и от семейных забот отвлекаться. Тогда крепче домой тянуть будет... А если отвернутся товарищи, перестанут уважать, положение - хуже не придумаешь...
  'И ведь не объяснить никому, что дома-то у Тёмки - душа отдыхает... - с удивлением признала Елена. - Светло, уютно, радостно как-то...'
  Ведь была не раз в гостях у детей. И ни к чему приглядываться-то было, кто там кем верховодит... Вроде как не считаются ребята, деля обязанности по дому... Ничего не понятно, да только спокойнее от этих противоречий не становилось.
  Да уж, никогда в сознании женщины не было еще такой сумятицы...
  Решив, наконец, хоть на что-то отвлечься, Елена тяжело поднялась, решая, куда пока пристроить икону, наткнулась взглядом на брошенный Тёмкой теплый свитер:
  - Ох, свитер забыл, и на мороз-то, раздетый...
  - Ничего, не замерзнет, - сердито буркнул Валерий Николаевич, отправившись искать сигареты.
  - Куртка-то у него совсем легкая. Куда ж подался теперь, на ночь глядя?
  - Да куда он денется? Не пропадет - взрослый уже, самостоятельный, так его растак! - снова завелся отчим. - Ладно меня, но родную мать променять на какого-то... тьфу! Слышать не хочу! И ты реветь не смей! Не достоин он твоих слез, поняла?
  - Да не чужой ведь, - попробовала возразить Лена.
  Под ногами опять хрустнули осколки статуэток, больно полоснув слух, и женщина почувствовала, как глаза снова наполняются слезами. Чтобы не раздражать мужа, она поспешно вытерла выступившую влагу тыльной стороной ладони, и постаралась взять себя в руки. Как бы не злилась и не обижалась на сына, но на сердце стало совсем неспокойно.
  Осторожно переступая, чтобы острые края не врезались в тонкую подошву домашних тапок, Елена вышла с кухни, отыскала свой мобильный телефон и попробовала дозвониться до Артема.
  Но в ответ ей бесстрастный женский голос сообщил, что телефон отключен или находится вне зоны доступа...
  Звонить приятелям в столь поздний час огорченная неудачей Елена не решилась - неловко людей беспокоить. В конце концов, она теперь даже и не знала, с кем Тёмка продолжает поддерживать тесные отношения, чтобы мог попроситься переночевать. За четыре с лишним года, с тех пор, как Артем уехал учиться, многое могло измениться. Да и разговаривать с ним она пока не желала, лишь бы убедиться, что жив-здоров и без свитера не замерзнет...
  - Не доступен, - произнесла она вслух. - Может, он снова на вокзал подался?
  - А что ему здесь делать? Чай у нас таких забав, как в Москве, нет - отсталые мы. Если только какие 'петушары' с зоны откинулись, да об них никто из нормальных пацанов руки марать не станет...
  - Перестань употреблять жаргонные словечки, Валер, - поморщилась Елена. - И так тошно.
  - Да что уж... - вздохнул он, - слова и есть слова, но какая в них суть заключена...
  - Это ты о чем?
  - Да все о том же... - скривился он неприязненно. - Что геи, что пидоры - а суть все одна... Извращенцы!
  Елена нагнулась, подняв с пола отбитую фарфоровую головку от одной из фигурок пастушки... В детстве Артем с армией солдатиков частенько вызволял 'принцессу' из плена вражеской армии, если за окнами лил дождь, и носиться с дружками по улице его не отпускали...
  Яркая картинка из далекого прошлого, когда в доме жила радость, умершая сегодня, вновь всколыхнула в душе женщины целый пласт различных эмоций, главной из которых было острое сожаление безвозвратной потери чего-то главного. Ради чего стоит жить дальше, и она, опустившись на колени, разрыдалась опять - горько, безутешно.
  Валерий выругался вполголоса, подскочил к жене, отобрал злосчастный осколок, отволок несопротивляющуюся женщину в комнату и уложил в постель:
  - Ложись-ка ты спи, Ленусь. Утро вечера мудренее, - погладил он ее по вздрагивающему плечу.
  - Со стола надо прибрать...
  - Я сам уберу.
  - И пол подмести, - снова приподнялась она.
  - Все сделаю, родная. Раздевайся и ложись.
  - Да все равно не смогу уснуть...
  - А я тебе сейчас валерьяночки накапаю, - оживился муж, осененный идеей...
  
  Даже напившись валерьянки, Лена не сразу отключилась. Прислушиваясь к звукам сметаемых с пола кухни осколков фарфора, к шуму льющейся воды в раковине, ее мысли бродили по кругу. Тёмкина мать то злилась, насылая проклятья на тех, кто причастен к совращению Артема с пути, которым должен следовать нормальный мужчина, то ужасалась собственной кровожадности и просила у бога прощения, жалея всех, ведь сами себя обездоливают, выбирая осуждаемые да презираемые связи... и никак не могла успокоиться...
  Сердце снова разнылось, на душе было тяжко, будто и впрямь похоронила единственного сына, а слезы никак не хотели заканчиваться...
  
  Прибравшись на кухне, Валерий снова уселся за пустой стол и закурил прямо в помещении, чего обычно себе не позволял. К нему сон идти после всех этих событий никак не желал.
  Ну и что толку, если уляжется? Будет только вертеться с боку на бок, да мешать жене. Пусть уж хоть она отдохнет, только-только вроде уснула, бедная...
  У него самого мысли бродили в голове одна мрачнее другой, неудивительно, что Лена так буквально раздавлена горем из-за Тёмкиных откровений.
  От выпитого несколько часов назад и следа не осталось, а вот забыться хотелось.
  Поднявшись, Валерий Николаевич отыскал початую бутылку водки и еще долго сидел, приканчивая ее в одиночестве и горьких раздумьях.
  
  Проснулся Валерий Николаевич по прозаической причине - зову природы. Лена все еще спала, уткнувшись лицом в стену. Прислушавшись к мирному дыханию жены, мужчина тяжело вздохнул, страшась утра, когда вчерашняя беда снова предстанет перед ними обоими в полный рост...
  Посетив уборную, зашел на кухню, отметив мысленно, что все-таки водку с коньяком зря мешал - теперь вот сушняк замучает... Выпил воды из носика чайника, взглянул на опустевшую полку с одиноко стоявшей на ней иконой (полку он еще ночью на место пристроил) и решил, что негоже ему отказываться от сына. Другого-то у него все равно нет. А там, еще неизвестно, кто в чем виноват. Что же он за отец такой, если не предостерег, не уберег и отправил на все четыре стороны, обратно к поганому змею-искусителю, вместо того, чтобы помочь выпутаться из этой отвратительной истории. Может, полюбовничек голову парню задурил, припугнул чем или шантажировал. Почему-то все равно никак не хотелось верить, что Артем способен на такие пагубные, отвратительные пристрастия. Откуда бы им взяться?
  
  Проснувшаяся с раскалывающейся головой Елена с трудом поднялась. В припухших от вчерашних слез глазах будто перекатывались песчинки. Устало проведя руками по лицу, она все-таки заставила себя подняться.
  Хотелось, чтобы все случившееся поздним вечером оказалось лишь дурным сном, который можно рассказать текущей воде, чтобы не сбылся... Но что-то подсказывало ей - ничего не приснилось, и горе-беда побывала на их пороге...
  Мужа в комнате не было, и в квартире стояла странная тишина. Обычно в свой выходной день, если Валера просыпался раньше, он уходил на кухню и тихо включал телевизор. Вроде бы муж вчера не говорил, что выйдет на работу не в свою смену.
  Накинув халатик, Лена отправилась проверять свое предположение. На кухне, как женщина и думала, никого не оказалось. Только лишь в углу у раковины появилась еще одна опустевшая бутылка.
  - Валер? - позвала она, плотнее запахивая халатик, потому что вдруг стало зябко. Но никто не откликнулся.
  Женщина отправилась на дальнейшие поиски. Поочередно заглядывая в ванную, туалет и, уже взявшись за дверную ручку в Тёмкину комнату, вдруг обратила внимание на приоткрытую дверцу антресоли в прихожей.
  Включила свет и почувствовала, как слабеют колени. Металлический шкафчик, заменяющий сейф, в котором муж хранил охотничье ружье, оказался открыт. Коробки с патронами тоже не было.
  Сложить два и два оказалось простой задачей, только мать Артема до чертиков испугалась своего вывода...
  Заполошно заметавшись по квартире в панике решая, что делать, она все-таки сообразила, что в первую очередь надо попытаться дозвониться до Валеры и выяснить, что он удумал...
  
  Дозвонившись до мужа, но не убедив его отказаться от идеи покарать мерзавца, задурившего парню голову, а может и соблазнившего возможностями, которые доступны его деньгам, Лена в отчаянии вновь схватилась за телефон. Сын все еще был недоступен (никто же не вспомнил, что его телефон разряжен). Оксана, ехавшая в метро из квартиры Кириллова дяди, в которой рабочие заканчивали ремонт, - тоже. Ромку Артемова мать слышать не желала, да и номера телефона у нее его не было. Только домашний, к которому тоже почему-то никто не подходил.
  Возникала крамольная мыслишка вызвать полицию и сдать мужа - пусть бы задержали, чтобы не разбился где-нибудь на трассе по дороге в Москву. Кто его знает, в каком состоянии сел за руль - алкоголь-то, может, уже и выветрился, да судя по боевому настроению - смело попадает под статью 'убийство в состоянии аффекта'. Упрямство в достижении цели всегда было одной из характерных особенностей всех Кашкиных. За несколько часов в дороге, может, и проветрит буйную голову, да одумается, но гарантии нет. Уж хоть бы бог миловал, и не прибил бы Валера этого Ромку насмерть.
  Хотя вот это был весьма заманчивый вариант. Глядишь, и Тёмка одумался бы. Попереживал бы да смирился со своей потерей. Похоже, запутавшегося в своих сердечных делах сына не абы кто интересовал, не все подряд, а именно на Романе своем он помешался. А как источника умопомрачения не станет, может, вновь на девушек смотреть захочет...
  Но как бы искушающе не выглядел такой вариант развития событий, Тёмкина мать все-таки побоялась, что не только права отберут и охотничье ружье отнимут, а упрячут мужа в кутузку, да, не дай бог, навешают своих нераскрытых дел до кучи. Попробуй потом отмойся, да расскажи, что ни при чем. Денег, чтобы дорогих адвокатов нанимать, которые потом мужа из КПЗ вызволяли бы, в доме нет. Если только квартиру продать, да по миру пойти. Но неизвестно еще, как там с ним обращаться будут. Он же хоть и тертый калач, но не в криминальной среде. А таких вот правильных, как ее Валера, не везде любят. Как бы не сломали, выбивая показания, не покалечили...
  Выбирая из двух зол меньшее, Лена все-таки решила предупредить Анну, хоть не хотела она со сватьей даже разговаривать, обижаясь на то, что та покрывала ложь детей. Может, хоть Оксанкина мать сообразит, как перехватить его, или пусть соседа предупредит, чтобы на глаза не попадался паскудник, пока Валерка не остынет, не отойдет немного...
  
  ***
  
  Навестив неожиданного 'пациента', Егор с чувством выполненного долга как раз прощался с Романом в прихожей, чтобы наконец-то пойти домой. Обнять любимую женщину и улечься спать после суточного дежурства.
  Но только он открыл дверь Ромкиной (точнее, теперь уже Тёмкиной) квартиры, как из соседней выпорхнула перепуганная Аня, направляясь ему навстречу.
  - Привет, любимая, куда так спешишь? - перехватил он ее, улыбаясь.
  - Егор! - кинулась она к нему на шею. - Где Ромка?!
  - Упс... - шутливо нахмурился Панов, - так это ты не меня летела встречать?
  Рома заинтересованно высунулся из-за двери:
  - Пан, я ничего такого не знаю, чес-слово! - на всякий случай открестился он.
  - Нет, то есть, да! - сбивчиво не то опровергла, не то подтвердила Анька подозрения Егора. - Подожди, Гош, тут такое дело! Лена позвонила, говорит, муж вчера после того, как Тёма ушел, с горя еще на грудь принял. А пока она спала, забрал ружье и поехал в Москву!
  - И? - нахмурился мужчина.
  - Лена отговорить его не смогла, рыдает там, сидит. Просит, чтобы не допустили смертоубийства... - нервно выпалила Аня новости. - Меня что-то тоже всю трясти начинает...
  - Тише-тише-тише, моя хорошая, - опомнился Панов, крепко прижав к груди свою женщину. - Ну-ка успокойся. Какое еще смертоубийство?
  - Ромкино! Николаич, наверное, решил, как в 'Ворошиловском стрелке', покарать совратителя, - покосилась она на побледневшего Ромку.
  - Твою мать... - сглотнул Поляков. - Похоже, рано Артем разочаровался в своем отчиме.
  - Ну что, растлитель малолетних, страшно? - съехидничал Егор.
  - Ну... как бы да, - нехотя признал Роман. - Валерий Николаевич - крутой мужик. А если уж ему что в голову втемяшится...
  - Надеюсь, он солью ружье зарядил или хотя бы дробью?
  - Кажется, он последний раз на кабана лицензию получал, - прошептала Аня, холодея.
  - Иди, завещание составляй, - нервно хмыкнул Панов, лихорадочно прикидывая, как проверить, насколько достоверна информация, а то женщины вечно склонны все преувеличивать. Но, в то же время, уже успев перекинуться парой слов с Поляковым, полюбоваться на разбитую физиономию Артема, он понимал, что конфликт поколений в Тёмкиной семье возник нешуточный. Но все равно, в первую очередь надо было оградить Аню от всяких потрясений.
  - Чего его составлять? В любом случае у моих родителей наследница есть, - криво усмехнулся Роман. - Кате все достанется.
  - С ума сошел? - сердито обернулась на него Аня. - Ты живым всем нам больше пригодишься.
  - Спасибо, Анют, не ожидал, что ты моей смерти не хочешь.
  - Так! Отставить препирательства. Как старший по званию, командовать парадом буду я! - приписал Егор себе полномочия, оставляя шутливым тон, но внутренне подбираясь.
  Рома выразительно покосился на прильнувшую к груди 'командира' соседку.
  - Анют, а давно он уехал? - вкрадчиво поинтересовался Панов.
  - Лена не знает. Проснулась, а его уже нет. Может, еще ночью уехал. Лена тоже сюда рвется, но я отсоветовала. Вдруг, Валера передумает и вернется. И будет с ума сходить, что жена пропала.
  - Умничка, - похвалил Егор. - Но раз мы не знаем, скольким временем располагаем...
  - Ты голодный? - спохватилась Аня.
  - От кофе не отказался бы. Только тебе уже некогда готовить. Ромка из своих стратегических запасов угостит. Иди, собирайся, поедете с Ксюхой и Катей в гости к Лиде.
  - Зачем? Лида с малышкой на прогулке, они к нам домой вернуться должны. Я обед обещала Катюшке приготовить. И Артему. А Лида знать ничего не знает, она нас сегодня не приглашала...
  - Милая, женщины и дети в войнушку не играют. Приготовите обед у Лиды, неужели не найдется из чего? В крайнем случае, ребенку кашку сварите разок вместо овощного пюре на обед. Устроите себе девичник...
  - Можете даже стриптизеров пригласить, - оживился Рома. - Хочешь, позвоню?
  - Я тебе позвоню! - сунул кулак под нос соседу Егор. - А Кир вечером от себя добавит.
  - Если у него получится, - огрызнулся Ромка, но предупреждению внял. - Ладно, снимаю свое предложение, сами придумывайте себе развлечения.
  - А Димка? - спохватилась Аня. - Он же из школы только в четыре придет.
  - С Димоном вообще без проблем, - влез Рома. - Отпусти его к приятелям, потом домой не загонишь.
  - Точно, - поддержал Егор. - Он тут на днях на какую-то не то 'списку', не то "вписку" пытался отпроситься.
  - Так это с субботы на воскресенье, на ночь. А сегодня - пятница.
  - Да какая разница, главное, напиши ему смс, чтобы домой не сунулся без отзвона.
  - Да никуда я не поеду! - возмутилась Анна. - Что вы выдумали? Давайте, я попробую с Валерой поговорить? А то я, за вас волнуясь, быстрее с ума сойду.
  - Исключено, - отрезал Егор, - пойдем домой, любовь моя.
  - Егор...
  - Я тебе потом все расскажу, ладно? Ты только не переживай. Никто тут воевать не собирается по-настоящему. Просто нам нужна свобода маневра, чтобы за тылы не беспокоиться, понятно?
  - Больше половины! - огрызнулась Аня, понимая, что Егор прав. Как бы она не истерила, этот мужчина не станет слушать ее капризы, когда речь идет о серьезных вещах. А Ромка с Артемом вляпались по уши. И Егор не может просто отойти в сторону.
  - Ром, - обернулся Панов к другу, - звони матери, пусть возвращаются с прогулки, Анюту сейчас соберу, пусть ждут внизу у Лидиной машины. И Ксюхе позвони, скажи, чтобы не поднималась. Я сам спущусь, заберу лекарство.
  - Хорошо.
  - Да! И как все организуешь, не забудь мне кофе сварить...
  - Слушай, Пан, а давай, в следующий раз командиром буду я? - предложил Рома. - А то столько поручений...
  - Сначала доживи до следующего раза...
  - Егор! - возмутилась Аня.
  - Это шутка, милая, - повинился мужчина.
  Чмокнув жену в висок, он аккуратно подвел ее к оставшейся нараспашку двери:
  - В крайнем случае, я его опять подштопаю, и будет, как новенький.
  - Дурацкие у вас обоих шутки... - сердито буркнула Анна. - Давай без крайностей, ладно? Ты обещал мне воспитать из нашего сына настоящего мужчину, так что береги себя. И подопечных своих, - кивнула она на соседскую квартиру.
  - Всенепременно, - без тени иронии отозвался Панов.
  
  ***
  
  Попытка Панова устранить с предполагаемого поля боевых действий женщин и детей, клятвенно заверив волнующихся дам, что у них с Ромой все под контролем, осуществилась лишь частично. Приехавшая с лекарствами для Тёмки Оксана наотрез отказалась самоустраняться от ответственности за свою ложь перед бывшим свекром. И хотя девушка изрядно была зла на отчима Артема за такое отношение к проблемам человека, которого мужчина считал родным сыном, она отчасти разделяла чувства Валерия Николаевича.
  - Ксюша, ты понимаешь, в какое положение ты ставишь даже не Романа, а меня? - сердито выговаривал ей Егор. - Как я смогу смотреть в глаза твоей матери, если с тобой что-то случится?
  - Не переживайте, Егор Александрович, - выдержав пронзительный взгляд мужчины, ответила строптивица. - Мне есть ради кого заботиться о собственной безопасности. Вы не можете отрицать того очевидного факта, что маме сейчас волноваться нельзя ни в коем случае. Ромкина мама, даже при всем своем педагогическом опыте и обладании даром убеждения, вряд ли сможет оказать хоть какое-то влияние на Тёмкиного отца. Скорее послужит лишним катализатором для новой волны негатива. Мы с Тёмой врали его родным, нам и отвечать.
  - Один уже 'ответил', - раздраженно фыркнул Панов, теряя терпение, - теперь вся рожа синяя. Тоже хочешь если не физических, то моральных пощечин? Давно ли в мазохистки записалась, девочка моя? Поверь, мужчины в гневе редко ведут себя подобно джентльменам. И обидные слова порой ранят гораздо сильнее настоящих оплеух.
  - Это мой выбор. Я прекрасно осознаю, что виновата не меньше Тёмки. И Валерий Николаевич, надеюсь, все-таки не дерется с женщинами.
  - Аня, ну хоть ты ей скажи! - в бессильной попытке убедить падчерицу послушаться, обратился Егор к жене, стоявшей чуть поодаль.
  Лида, готовая самолично стать щитом для своих детей, прикрывая их грудью от возможной опасности, отдавала себе отчет, что и родной сын, и приемный - уже взрослые мальчики. И ее готовность к жертвенности не оценят должным образом, посчитав унизительны для самолюбия прятаться за ее спиной от жаждущего торжества справедливости Валерия Николаевича. Зная характер своих мужчин, Ромкина мать сочла за лучшее не мешаться им под ногами.
  Женщина убедилась в том, что детское кресло надежно закреплено на заднем сиденье ее машины и теперь, стараясь скрыть нервозность, проверяла сумки, чтобы удостовериться, что для Катюшки собрали все необходимое.
  Анна выслушивала радостный лепет внучки, спешившей поделиться впечатлениями от прогулки. Сегодня они с няней кормили пушистых белок, которые в парке совсем не боялись людей и брали предложенное угощение прямо с ладоней.
  - Гош... я бы на месте Ксюшки тоже осталась, - просто ответила Аня, несмотря на то, что в душе у нее все противилось этому. Естественно, ей было бы спокойнее, если бы дочь находилась подальше от эпицентра неприятностей, но в данном случае она уповала на мужчин, способных обезопасить ее старшее чадушко от беды.
  - Кто бы сомневался! - раздраженно высказался Панов. - Ладно, Ксюх, инструктаж получишь позже, а вы - живо в машину! И чтобы без моего звонка не смели возвращаться! - решительно скомандовал он остальным.
  - Деда седитый? - подняла малышка недоумевающий взгляд на бабушку.
  - Да, моя хорошая, - вздохнула Аня, нежно сжав маленькую ладошку уцепившейся за ее руку любимицы.
  - Целюй, - подвела Катя бабушку к 'сердитому деду', уверенная в таком безотказном рецепте для восстановления мира.
  Аня смущенно улыбнулась простодушию неразумного пока, но наблюдательного ребенка, который интуитивно чувствовал нервозную обстановку. Малышка, росшая в атмосфере любви и доброжелательности, уже уяснила для себя, что любые конфликты чудесным образом гасятся, когда взрослые позволяют себе проявить истинные чувства друг к другу, выражаемые объятиями, улыбками или поцелуями. И пусть даже не сразу накаленная атмосфера приходила в норму, но зато неприятно давящий воздух, сгущавшийся над готовыми поссориться людьми, становился прозрачнее, постепенно преображаясь, наливаясь вновь радужными искрами, принося душевное равновесие и радость в ее маленький уютный мир.
  Ее святая убежденность, что сердитого деда можно утихомирить с помощью волшебного средства, видимо, передалась и Ане. Егор, обнявший потянувшуюся к нему за поцелуем жену, на мгновение тоже оттаял, шепнув, что одним поцелуем второпях она не отделается.
  - Ты только береги себя, Ксюшу и всех остальных, - напутствовала Анна, усаживаясь в машину, опираясь на заботливо поддерживающего ее под локоток Панова.
  - Само собой, - кивнул он. - А ты пообещай, что не будешь сходить с ума от переживаний.
  - Я постараюсь, - честно ответила Аня и обернулась к Оксане, застегивающей ремни безопасности на усаженной в детское кресло дочери. - Ксюш, пожалуйста, только не лезь на рожон.
  - Не волнуйся, мамуль, - беспечно ответила девушка, чмокнув свою малышку в румяную после прогулки щечку. - Поезжайте спокойно.
  - Егор, может, все-таки позвонить Серёже? Пусть пришлет пару ребят из охраны...
  - Лидия Николаевна, Ромыч же просил никого не беспокоить, - укоризненно покачал головой Панов. - Не стоит. Сами справимся. Вы нервничаете, Сергей Романович тоже заведется, давление подскочит или сердце прихватит. К тому же незачем столько посторонних людей посвящать в наши сугубо семейные отношения. Все! Поезжайте уже...
  
  Посмотрев вслед машине, плавно выруливающей со стоянки к выезду из двора дома, Егор кивнул Оксане:
  - Попробуешь проявить излишнюю самодеятельность - запру в ванной, - пригрозил он, галантно открыв перед падчерицей дверь в подъезд дома.
  - Шутите? - с надеждой поинтересовалась девушка.
  - Ничуть. Ты меня знаешь. Оксан, я ценю твою готовность разделить с Артемом вину, как там: муж и жена - одна сатана, но, в самом деле, в твоем случае, это не слишком разумно. Тёмка тебе больше не муж...
  - Но он не перестал быть отцом моего ребенка и лучшим другом, - парировала девушка. - С моей стороны было бы просто свинством отплатить ему черной неблагодарностью за все те жертвы, на которые он пошел ради меня, когда мне было тошно жить.
  - Не приувеличивай его заслуг, - строго одернул мужчина. - Эх... пороть вас обоих некому...
  - Да и поздно уже, мы - взрослые, - улыбнулась Ксюша.
  - Вот именно, - вздохнул Панов, смиряясь. И радуясь в душе, что хотя бы Анюта повела себя сознательно. Скорее всего, не будь любимая в положении (которое заставляло женщину заботиться в первую очередь о зарождающейся в чреве драгоценной жизни), не удалось бы выпроводить от греха подальше и ее.
  
  Поднявшись в квартиру соседей, Егор потянул носом воздух. К ароматному запаху свежесваренного кофе примешивался едва уловимый запах лекарств, или, скорее, спиртового раствора, которым Поляков обтирал своего занедужившего любовника, стараясь облегчить его состояние из-за высокой температуры.
  Обернувшись к спутнице, мужчина поинтересовался:
  - Кофе будешь?
  - Нет, благодарю. Я лучше чай...
  Егор прошел на кухню, уселся за стол. На плите весело булькала кастрюлька с закипающей водой. На рабочем столике лежали несколько клубней картофеля, приготовленные Ромой для будущего пюре. Очищена была лишь половина.
  Оксана сполоснула руки, налила гостю готовый кофе, вытащила из стиральной машинки, характерным попискиванием сообщавшей об окончании цикла, мокрое белье. Развесила его на балконе. Вернулась, включила чайник и взялась за оставшуюся нечищеной картошку.
  Поблагодарив девушку за заботу, Егор пригубил кофе, с удовольствием зажмурился, почувствовав, как горьковатый, ароматный напиток прогоняет одолевающую усталость после суток без сна. И машинально отметил, как Оксана, не спрашивая, нужна ли парням ее помощь, сразу же принялась хозяйничать. Несмотря на всю абсурдность ситуации, этих троих, притершихся друг к другу за время совместной жизни под одной крышей, действительно можно считать семьей...
  
  Пока Ксюха разбиралась с едой для Артема, Рома вышел из комнаты, неся в руках пустую чашку из-под морса и миску с расплывшимися по ее дну пакетиками подтаявшего льда. На плече у него висела очередная потная футболка и пара влажных полотенец. Запихнув одежду в освободившуюся стиральную машину, Роман сполоснул пакеты под струей воды и снова затолкал их в морозилку, чтобы вода, распределенная в ячейках пакета, вновь превратилась в лед.
  - Опять горит весь, - тихо произнес он.
  - Это же нормально в его состоянии? - обеспокоенно обернулась девушка к Егору, набирая смс-ку старосте Артемовой группы, чтобы сообщить о том, что Азаров заболел и попросить скидывать лекции и домашние задания на ее электронную почту.
  С задачами и лабораторками она, конечно, вряд ли справится, все-таки ее специальность кардинально отличается от выбранной Артемом, но переписать конспекты лекций или найти какие-то материалы по теме для очередной курсовой работы в сети Интернета - вполне по силам. Хуже всего, что к Новому году Тёмка должен был сдавать какой-то этап преддипломной работы, но будет ли у него возможность вплотную заняться ею за оставшиеся три недели?
  - Нормально, - утешил Панов. - Только высокая температура здорово изнуряет. Не хочу отбирать хлеб у коллег, но целых пять суток мурыжить беднягу, ничего не предпринимая, кроме антибиотиков и народных средств... - поморщился он, явно считая рекомендации врача неотложки варварскими.
  - Бля! Бесит все! - в сердцах высказался Рома, от бессилия что-либо исправить.
  - Успокойся, сядь, - кивнул Егор на отставленный в сторону табурет. - И не выражайся при дамах.
  Оксана коротко кивнула мужу матери в знак благодарности. Впрочем, ее вряд ли можно было смутить несколькими грубыми словами. Девушку саму здорово расстраивала вся эта ситуация.
  - Что делать будем? Нику позвонить, предложить 'поохотиться'? - произнес Егор задумчиво, имея в виду верного товарища, который никогда не отказывался помочь старым армейским друзьям. К тому же Никита невольно стал еще ближе большому странному семейству, с радостью согласившись стать свидетелем на их свадьбе с Анной, хотя искренне удивился, что он предложил эту почетную миссию не Полякову.
  Ни Егор, ни тем более Аня не соизволили объяснить мужчине настоящую причину, по которой между Поляковым и Пановым в свое время 'пробежала черная кошка'. И пусть о том инциденте на Ромкиной даче никто из заинтересованных сторон старался не упоминать вслух, в глубине души у каждого остался осадок, не желающий исчезать бесследно.
  - Ты считаешь, Николаич и впрямь решил меня грохнуть?! - встрепенулся Роман, но тут же понизил голос, прислушиваясь к тишине в большой комнате. - Только Тёмке не говорите...
  - Боюсь, Артем сейчас потерял статус любимого сына, к чьим просьбам будут прислушиваться, - заметила Оксана, наливая себе чай.
  - Как знать... - пожал плечами Панов. - Если бы Валерию Николаевичу была безразлична судьба пасынка, не жаждал бы он заполучить твою шкуру, Ромыч.
  - Хреново, что Игоря нет в Москве. Он на несколько дней с Савкой свалил из-под бдительного ока родни с обеих сторон. А кроме Игорька, мне так, навскидку, не к кому обратиться с просьбой пошерстить по своим каналам, чтобы отследить маршрут передвижения машины с определенными номерами...
  - Он-то каким боком может посодействовать? - удивилась Ксюша, догадавшись, о ком идет речь. Однажды она видела этих парней нестандартной ориентации, заезжавших в гости к соседям вживую посмотреть на Тёмкиного ребенка, ради которого Роман сам подбил своего любовника на брачный союз с будущей мамочкой. Оксана помнила приглушенную зависть к их 'высоким отношениям', которые не напрягали троицу заговорщиков, и видела глухую тоску в глазах обоих парней, вынужденных скрывать тайные порочные пристрастия от своих родных и близких. Один - от ненавистной жены, второй - от братьев, презирающих любые проявления отклонений от стандартных интимных отношений между представителями обоих полов.
  - И где только не встретишь вашего брата, - желчно вставил Егор. - Неужто и в правоохранительных органах небесно-голубые веяния в моде?
  - Да при чем тут органы? Просто у Игоря есть определенные источники информации, - не вдаваясь в подробности, отмахнулся Рома. - Ладно, обойдемся. При условии, что Николаич выехал затемно, мог уже отмахать полпути, а то и больше. Значит, у нас в запасе пара-тройка часов...
  - Или нет, если он уехал еще ночью, как только Лена уснула и водка закончилась, - высказал сомнения вслух Егор, нервно барабаня пальцами по столу. - Знать бы, что у мужика сейчас на душе творится? То ли выветрилась дурь, то ли еще больше накрутил себя...
  - Да какого фига я тут должен сидеть трястись?! - рыкнул Роман, вскакивая на ноги. - Я сам сейчас кого хочешь порву на мелкие тряпки! Лучше пусть и на глаза мне не попадается, зараза! НИКТО не смеет трогать моих близких!
  - Угомонись! - призвал успокоиться друга Панов. - Развоевался! Валерка в своем праве. Скажи спасибо, что Артем совершеннолетний уже, а то подвел бы тебя под статью о совращении малолеток. А на зоне, знаешь, что с такими любителями однополого секса происходит?
  - Думаете, самосуд в исполнении моего свекра окажется более гуманным? - хмуро спросила Оксана.
  - Даже не знаю, - вздохнул Егор. - Ладно, чем меньше народа будет привлечено к нашей проблеме, тем лучше. Ментам сдавать нам его не с руки. Может, и вообще все обойдется. Ну, давай рассуждать по-другому, - взглянув на злющего Полякова, попробовал достучаться до его разума мужчина:
  - Если бы какой-нибудь, пусть даже любимый твой человек подставил твоего отца, смог бы ты и дальше доверять ему и относиться с благодарностью за такое вмешательство? Нет. И Артем 'спасибо' не скажет. Заметь, папа твой тоже готов был тебе и уши надрать, и задницу, чтобы выбить всю дурь. И наверняка ты на него был здорово обижен за слова и поступки, иначе не подписался бы на контрактную службу доказывать ему, что ты - мужик, а не озабоченный слюнтяй. И не свалил бы из-под родительского крылышка на отдельную жилплощадь. Но он твой отец, который хоть по-своему, но был уверен, что действует во благо. И его мнение ты по-прежнему уважаешь, стараясь не огорчать больше, чем это возможно, так?
  - По-твоему, сыну морду разбить - это нормально?
  - Ну... скажем так - непедагогично, - уклончиво ответил Панов. - Вот, веришь, я даже не могу представить, что бы я сделал со своим, заяви он мне, что жить без парня не может.
  - Гомофоб! - в сердцах сплюнул Рома.
  - Не скажи. Я достаточно толерантен... когда речь идет не о моем ребенке.
  - Уел... - нехотя согласился Роман, стараясь взять себя в руки.
  - А чувства Валеры я очень хорошо могу себе представить. Да и ты, пожалуй... Вот только представь, что Катюшке...
  Егор еще даже не успел обрисовать модель ситуации, как Роман живо вообразил себе, как какой-то козел посмел помыслить обидеть или совратить их девочку. Скорее всего, он даже не стал бы выжидать и нескольких часов, прежде чем прийти к решению покарать не собственного ребенка, а его обидчика... И самое смешное, что они с Тёмкиным отчимом практически в одном положении - дети не родные по крови, но от этого не менее дороги сердцу...
  - Катю не трогай!
  - Да я как пример...
  - И как пример не упоминай!!! - рассвирепел Рома, вскакивая и непроизвольно сжимая кулаки.
  - Стой! - подскочила Оксана, перехватив Полякова, нависшего над Егором, успокаивающе погладила его по спине. - Ром, ты-то хоть с ума не сходи! Вон, лучше картошку посоли, только не переусердствуй, - кивнула девушка на кастрюльку, в которой варились овощи для будущего пюре.
  Роман машинально обнял миротворицу, благодарно прижавшись щекой к ее макушке. Постарался отдышаться, хотя злость клокотала в горле. Но присутствие Ксюхи заставило мобилизоваться, устыдившись порыва выпустить пар на друге, не повинном в этой неприятной для всех ситуации.
  - Ты лучше сама посоли, - подтолкнул он Оксану в сторону плиты, снова усаживаясь на свой табурет. - И что теперь предложишь делать? Просто ждать? - сердито спросил он напрягшегося мужчину.
  - Теперь понадеемся на крепость металла в твоих дверных замках... - пошутил Егор, переводя дух. Сцепляться с агрессивно настроенным Ромкой, пребывающем в пограничном состоянии духа из-за страха за Тёмкину жизнь и желания хоть на кого-то выплеснуть скопившийся за последние часы негатив, ему вовсе не улыбалось. Особенно накануне более масштабных проблем, сулящих свалиться на головы с приездом Артемова отчима. Вообще-то Егор всегда считал Валеру адекватным мужиком, но мало ли? Может и впрямь у него какие-то личные проблемы, допекло все, а ошеломляющее признание сына оказалось последней каплей? Вот он и слетел с катушек, схватившись за охотничье ружье. - Ладно. Вы сидите тут, не высовывайтесь. Я пойду внизу покараулю. В машине.
  - Может, лучше я? - с готовностью привстал Поляков.
  - Ты лучше с Тёмкой побудь, - отмахнулся Егор. - Надеюсь, у Валерия Николаевича ко мне нет таких серьезных претензий, как к вам обоим. А ты, - обернулся он к Аниной дочери, - поищи что-нибудь и нам на обед, что ли... в НАШЕМ холодильнике.
  - Я оценила попытку, - усмехнулась девушка, к досаде Панова догадавшаяся о его желании убрать ее из соседской квартиры хотя бы на время. - Не волнуйтесь, Егор Александрович, я не собираюсь лезть под горячую руку неадекватному мужчине. И обед организую. Изысканности блюд не гарантирую, но с голоду не умрете.
  - Ладно, - буркнул недовольный Роман, посчитав предложенный Пановым вариант наиболее приемлемым. - Иди сам. За Ксюху не переживай.
  За себя Рома тоже не волновался. Выбешивала безысходность и собственное бессилие помочь Артему. Любимый мальчишка совсем сник под грузом сразу нескольких проблем. И если Поляков поначалу посчитал, что лучшим лекарством от тяжких душевных ран, нанесенных родными людьми, послужит их временное игнорирование, то теперь в этом не был так уверен. Парень замкнулся и погружался во все большее уныние и самоедство, раз за разом прокручивая в голове неприглядную сцену объяснений с родителями, пытаясь уложить в сознании злые, обидные слова в свой адрес, выбившие почву из-под ног. Может быть, именно поэтому и не находил в себе сил сопротивляться злобствующему в его организме вирусу, снедаемый чувством вины и интуитивно наказывающий себя.
  Хотелось растормошить его, заставить улыбнуться, но покрытый липкой испариной Тёма упрямо отмалчивался, отрешенно прикрывая слезящиеся из-за высокой температуры глаза. Впрочем, и вести беседы ему было тяжело - сразу же начинал душить сухой кашель. Гематома, расплывшаяся на половину лица придавала несчастному страдальцу еще более жалкий вид. И Ромке, у которого сердце кровью обливалось, глядя на свое сокровище, хотелось придушить Тёмкиного отчима собственными руками, а потом еще и попинать всласть, чтобы впредь неповадно было даже пальцем прикасаться к ЕГО любимому человеку. Свой ближний круг Рома был готов защищать от кого бы то ни было, невзирая на степень родства и их прежние заслуги...
  По отрывочным, каким-то полубессвязным фразам, которыми они успели обменяться с задыхающимся от приступов кашля Артемом, пока тот еще был в состоянии внятно изъясняться, Роман понял, что тот хочет вернуть родителям деньги, которые они давали на свадьбу с Оксаной. Порадовавшись своей предусмотрительности, что не разрешил тратить их, Поляков горячо поддержал любовника в этой идее. Хотя и промелькнула гнусная малодушная мыслишка оставить их в качестве моральной компенсации за 'радушный' прием, оказанный Артему в стенах отчего дома. Кроме того, чтобы успокоить совесть парня, корящего себя за утрату фарфоровых безделушек, представляющих памятную семейную ценность, Рома пообещал отыскать точно такие же где-нибудь на Avito или eBay.
  - Не переживай, Тёмыч, живы будем - все добудем, - оптимистично утешал он любовника, - ты же ведь помнишь, как они выглядят?
  - Да... кхм-кхм... каждую.
  - Ну вот, как только будешь в состоянии, поищешь, покажешь мне на картинке, а дальше уже моя забота. Только я тебя домой больше не отпущу. Посылкой отправим. Твой дом - здесь. Все, родной мой, хватит себя накручивать.
  - Мамку жаль, она так расстроилась...
  - Из-за разбитого фарфора? Да перестань! - пытался увещевать Роман, предполагая, из-за чего на самом деле убивалась Тёмкина мать. - Небось, не мировые шедевры известных мастеров. Раньше почти в каждом доме этого барахла навалом было. Найду я тебе подходящие. На сайтах не отыщется, в крайнем случае, можно поискать на развалах, стихийно устраиваемых старичками в подземных переходах или поблизости от рынков, сбывая уже ненужный им хлам в надежде выручить несколько сотен в подспорье к пенсии или на гостинцы любимым внукам.
  - Да понятно, что это кхм-кхе... не штучные экземпляры, но память от ее прабабушки еще...
  - Ничего, солнце, все обойдется... Давай, не раскисай только, ладно? Есть хочешь?
  - Ничего не хочу...
  - Ну тогда попей еще, тебе надо много пить...
  - Не хочу, Ром...
  - Надо, не капризничай. Мне тебя, как Катю уговаривать? Давай, пару глотков, мой хороший...
  - Ладно, - сдался Артем, понимая, что Ромка все равно не отстанет...
  
  ***
  
  Всю ювелирно проведенную операцию по захвату и обезоруживанию несчастного отца, собирающегося выступить за поруганную честь сына, Артем благополучно проспал, даже не представляя, какие тучи сгущаются над его домашними.
  Егор, дежуривший внизу, расположившись в своей машине на стоянке напротив подъезда к дому, чтобы перехватить Тёмкиного отца, героически боролся с одолевающей сонливостью. Он не должен был оставаться после операционного дня на сутки, но у дежурного хирурга случился какой-то форс-мажор дома, а еще один коллега взял отпуск за свой счет и уехал из Москвы, получив сообщение, что престарелый отец загремел в больницу с инсультом. Оставлять свое отделение на интернов и медсестер Панов не рискнул. К тому же одна из прооперированных им пациенток была в тяжелом состоянии, плохо перенеся наркоз. Несмотря на не располагающую к отдыху нервозную обстановку, все равно приходилось дополнительно стимулировать бодрствование. Он уже и обогрев салона выключил, и окошко приоткрыл, надеясь, что свежий воздух прогонит дрему, и теперь лениво листал странички Твиттера, вскидываясь каждый раз, когда какая-либо машина заруливала с улицы во двор дома. Конечно же, он успел выскочить из своей машины и не дал забрать решительно настроенному мужчине лежавшее в багажнике ружье.
  И когда Валерий Николаевич после продолжительной, крайне эмоциональной и содержательной беседы с Егором, все-таки потребовал, чтобы ему предъявили сына, Панов согласился, но с условием, что зачехленное охотничье ружье тот оставит у них в квартире (в машине его бросить не рискнули), мало ли что...
  
  Несмотря на неусыпное дежурство у постели больного, Артему становилось все хуже. Из-за изматывающего жара, сменяющегося жутким ознобом, парень слабел все сильнее.
  Лаборантка, присланная из клиники, взяла анализы и передала результаты врачу. В принципе, терапевт был согласен с назначенным бригадой неотложки лечением антибиотиками, но профессиональная этика требовала самолично осмотреть пациента, поэтому визита дежурного врача ожидали в ближайшее время.
  Довольствуясь инструкциями, Рома добросовестно исполнял обязанности сиделки. Тёмке было настолько фигово, что он лишь тихо постанывал, ожидая окончания экзекуции по смене белья, плохо соображая, что именно с ним происходит.
  Проваливаясь в тяжелое забытье, юноша снова попадал во власть своих видений.
  Почему-то грезилось детство. То, как, вдоволь наигравшись с друзьями, он возвращается домой, предвкушая встречу с родителями, расспросы и сытный ужин с простеньким, но непременным лакомством к чаю. Навстречу родным объятиям матери, ее лучистой улыбке счастливой женщины (наконец-то обретшей уверенность и покой за их с сыном будущее рядом с Валерой, другом детства, любившим ее все годы, которые она так бездарно потратила на первого мужа).
  Но только открывалась дверь, и Артем пытался кинуться навстречу маме, чтобы поделиться переполняющими его впечатлениями о прошедшем дне, как материнская улыбка превращалась в презрительную гримасу отвращения, губы симпатичной женщины зло кривились, доброта и радость в ласковом взоре таяли, уступая холодному колючему взгляду осуждения, искажая приятные черты лица. Потом ее заслоняла тень отчима с перекошенным яростной злобой лицом, он замахивался...
  И на его щеке почему-то начинал пылать след не от удара, а от пощечины...
  Он не понимал, чем вызвал такую агрессивную реакцию родителей, задыхался от растерянности, обиды и унижения... пытался спросить: 'за что?', но непослушный язык с трудом ворочался во рту, мешая просто дышать...
  И только ласковый бриз, прикасавшийся к горевшей огнем скуле немного утешал его боль... А потом все повторялось снова...
  И сквозь горячечный бред Артем с трудом различал чей-то тихий голос, зовущий его по имени, ощущал бережное прикосновение ласковых, теплых и таких надежных ладоней, отгонявших эти мучительные видения... Пытался удержать в своем сознании, вспомнить, кто этот неравнодушный к его горю человек, но снова отключался...
  
  Дождавшись, пока Егор закинет подальше на высокий платяной шкаф опасную игрушку, Валерий Николаевич под конвоем Панова позвонил в соседскую дверь. Несмотря на убедительные доводы в пользу того, чтобы он держал себя в руках и не порол горячку, позволив себе лучше разобраться в ситуации, слегка убаюканный сочувственной позицией Егора в отношении ко всей ситуации в целом, Валерий все равно чувствовал дикое желание начистить морду сожителю сына. Слегка притупив бдительность сопровождающего, мужчина постарался сделать вид, что вполне спокоен и благонадежен, надеясь, что Аниному мужу не слышно злобного скрежета его зубов.
  
  Дверь открыла Оксана. Но не успела пискнувшая от неожиданности девушка вымолвить и слова, как Валерий Николаевич, услышав странные стоны и увидев в приоткрытую в большую комнату дверь, как Ромка 'кантует' его сына (стаскивая с него очередную мокрую от пота футболку, чтобы обтереть мечущегося в полубредовом беспамятстве юношу), переменился в лице. Спертый воздух помещения, в котором находился больной человек, запах еды и спирта шибанул в ноздри, странные действия парней, не удосужившихся даже прикрыть дверь, показались вымотанному тяжкими раздумьями, долгой дорогой и все еще одержимому жаждой расправы над охальником мужчине верхом неприличия и вульгарной пошлости.
  Зарычав раненым зверем и оттолкнув невестку в сторону, он ринулся к бесстыжему извращенцу, бессовестно лапавшему обнаженного Артема. Лучше бы Ромке не знать, что творилось в голове у мужчины, самой невинной мыслью которого было оторвать мерзавцу руки.
  Тот интуитивно среагировал на движение за спиной, вскочил, загораживая собой Тёмку, зло оскалился в ответ, готовый защитить свое сокровище любой ценой.
  - Удав-в-влю... - умудрился прошипеть Кашкин-старший, хотя в этом слове-обещании не было ни одной шипящей согласной, и машинально оценив готовность противника к драке, рокочуще добавил:
  - Не смей прикасаться к моему сыну, паскуда!
  - Тебя сюда не звали! - сдерживая подступившую ярость, огрызнулся Роман, на мгновение скосив взгляд на Тёмку, переживая за то, как парень среагирует на эту свару.
  Валерий Николаевич тоже невольно покосился на распластавшегося по кровати сына, не узнавая его - безвольного, осунувшегося, с потрескавшимися губами в запекшейся корке, покрытого испариной. Стоявшему посреди погруженной в полумрак из-за прикрытых штор комнаты, ему не был виден страшный синяк, растекшийся по припухшей левой скуле Артема, намазанный заживляющей мазью, которая жутко поблескивала, вызывая невольную оторопь и сочувствие. Но и этой 'неполной картины' хватило Тёмкиному отчиму, чтобы проникнуться жаждой смертоубийства, позабыв об обещаниях, данных Егору.
  - Что ты с ним сделал, тварь?! - прорычал мужчина.
  - Я?! - чуть не подавился возмутительным предположением Роман. - От меня он в родительский дом уехал целым и невредимым, а вернулся уже таким!
  - Сынок... - сглотнул Валерий, растерявшись от столь нелепого обвинения.
  В голове мужчины совсем помутилось от гремучей смеси противоречивых желаний. Самым ярким было немедленно придушить мерзкого извращенца, предварительно затолкав в поганую глотку его слова. И в тоже время мужчине хотелось кинуться к Тёмке, потрясти за плечи, чтобы тот очнулся, ожил... улыбнулся ему, как обычно, открыто и радостно, чтобы увидеть в твердом взгляде синих глаз смесь уважения и доверия, отрадного любому нормальному отцу.
  - "Сынок"?! - язвительно передразнил Анин сосед. - А вчера, когда ты его выставил за дверь родного дома, он тебе не был сыном?! Убирайся...
  - Заткнис-с-сь! - не выдержал Валерий внутреннего накала беснующихся эмоций и кинулся на Ромку.
  
  - Мамочки! - ахнула Ксюха, ударившись плечом о выступавший угол стены и поморщившись от боли.
  Егор, мгновенно оценив обстановку, решил, что Оксане в данный момент его участие нужнее, и кинулся к девушке:
  - Ксюша, ты как? - тревожно спросил он, обняв ее, растирая ушибленное место. - Сильно ушиблась?
  - Терпимо, - прошипела та, стараясь абстрагироваться от неприятных ощущений. - Только синяк, наверное, будет.
  - Ничего, до свадьбы заживет, - утешил Панов. - Надо только 'Спасателем' намазать.
  - Потом... Егор! - взвизгнула Оксана, услышав рычание кинувшихся в драку мужчин, расширившимися от ужаса глазами наблюдая из-за надежного плеча мамкиного мужа, как те, сцепившись и рухнув на пол, теперь тщетно пытаются придушить друг друга. В минуту душевного волнения или говоря о Панове 'за глаза', она опускала отчество мужчины. Впрочем, Егор Александрович не возражал бы, если Ксюха называла его просто по имени. Но Оксана из уважения к этому человеку и удачному выбору матери старалась все-таки соблюдать субординацию в семейной иерархии. - Сделай же что-нибудь!
  - Ксюх, не паникуй, - нарочито ровным голосом произнес Егор, внутренне собираясь. Что-то вроде этого сценария развития событий он и ожидал, главное, не допустить непоправимых последствий. - Пусть пар выпустят.
  - Да они же прибьют друг друга! Что мы потом Тёмке скажем? - в отчаянии забилась Оксана в руках своего отчима. - Пусти! Ну пусти же! Их надо растащить!
  - Не лезь! - коротко осадил Панов, выпуская девушку. - Я сам!
  
  Артем (которого на время оставили в покое), рухнув обратно на влажные подушки, блаженно отключился. Доносившиеся до его слуха чьи-то вопли и непонятные звуки борьбы, были лишь продолжением кошмарных видений, терзавших воспаленный рассудок парня...
  Однако Егор переоценил свои возможности. Мужики вцепились друг в друга мертвой хваткой. И Рома, как ни странно для бывшего спецназовца, уже хрипел, полупридушенный ручищами крайне разгневанного увиденным (и неправильно понявшим суть происходящего) Кашкиным, пытаясь скинуть с себя разъяренного гостя.
  Оксана, видя, что летальный исход для одного из жаждущих праведного возмездия мужчин практически неизбежен, в панике не придумав ничего более удачного, схватила тазик с водой, приготовленной для обтирания Артема, и от души выплеснула его содержимое на обоих.
  Егору, не успевшему отскочить в сторону, тоже досталось, да и на ковер изрядно пролилось, но зато возымело эффективное действие.
  Ошарашенные внезапным ледяным душем мужчины, матерясь, раскатились в стороны и, все еще тяжело дыша, поднялись на ноги. Ромка согнулся, кашляя и пытаясь восстановить дыхание. Егор, предвидя, что действие водяных процедур не продлится долго, не растерялся, бодро схватил обоих за шкирки и вытолкал из комнаты, строго, не стесняясь в выражениях, призывая к порядку.
  Шум борьбы и ругань вырвали Артема из его состояния беспамятства. Приоткрыв глаза, он попытался понять, что происходит:
  - Ром...
  - Тише, милый, - кинулась Оксана к пытавшемуся приподняться парню. - Куда ты собрался?
  - Что здесь? Кхм-кхе... Ксюх, ты? А Ромка...
  - Я, солнце. Все нормально. Рома сейчас придет... Ложись, я оботру тебя и футболку надеть помогу.
  - Мне не холодно... - раскашлялся он вновь.
  - Это пока не холодно, температура немного спала, - непреклонно возразила девушка, дотронувшись губами до пылающего лба. - Ложись!
  - А кто там у нас так кх... кхм... разоряется? - нахмурился Артем, пытаясь разобрать в громком споре мужских голосов за дверью комнаты, о чем речь и что вообще происходит...
  - Валерий Николаевич приехал, - нехотя созналась Оксана.
  - Что?! - мгновенно, несмотря на плачевное состояние, сообразил Тёмка о том, какие последствия может повлечь за собой приезд отчима.
  И принялся выпутываться из-под одеяла. Оксана, с тревогой наблюдавшая за его действиями, лихорадочно прикидывая, чего еще ожидать, опомнилась:
  - Тём, ты-то куда? Без тебя разберутся!
  - Нет, Ксю, ты не кх-кх-кхм... - закашлялся он, - не понимаешь... - поднялся Артем с кровати и попытался сделать пару шагов. Его здорово шатало от слабости, но, судя по целеустремленному виду, он героически собирался идти выручать своего горе-любовника.
  - Да что мне с вами со всеми делать?! - взвыла Ксюшка, с силой толкнув его обратно на разложенный диван. - Лежи, кому сказала! Я мигом! - вылетела она из комнаты, подхватив опустевший тазик, сиротливо оставшийся валяться на мокром ковре.
  - Рома, иди сюда! Немедленно! - позвала Оксана соседа, метнувшись в ванную, чтобы снова набрать воды.
  Роман как раз ожесточенно пытался доказать не слушавшему его Тёмкиному отцу, горевшему желанием высказаться, как тот был не прав по отношению к Артему. Егор только изредка вставлял реплики, с трудом удерживая обоих на расстоянии вытянутых рук, заняв позицию между ними.
  Услышав Ксюшкин призывный вопль, Рома, стоявший ближе к порогу, круто развернулся и кинулся обратно в комнату. Отпихнув с дороги Панова, Валерий двинулся следом.
  Мужчина не видел дела своих рук на лице сына, вломившись в комнату и застав странную его разумению картину, когда Артем, безвольно обвиснув на плече у 'друга', позволял тому себя лапать.
  Потом ему стало как-то не до того, зато теперь, войдя практически одновременно с Ромкой, Валерий мог вволю полюбоваться синюшным оттенком огромного синяка, расплывшегося по припухшей скуле силившегося снова подняться с кровати Артема.
  - Сынок... - как вкопанный остановился Валерий Николаевич, почувствовав, как внутри все заледенело от раскаяния, неужели это он так его приложил?!
  - Тёмка, чудовище, ты куда?! - подскочил Ромка, плюхнувшись на кровать, чтобы удержать Артема от его героических попыток навредить себе еще больше.
  - Ромка... Ромыч... - судорожно вцепившись в любовника, повис на нем Тёма, ощупывая на предмет невидимых повреждений.
  - Да живой, я живой! - хрипло отозвался Роман, все еще чувствуя дискомфорт в горле, пострадавшем от соприкосновения с трудовыми ручищами Валерия Николаевича. - Что мне сделается? Ложись, давай...
  - У тебя кровь... - дотронулся Артем до его рассеченной губы, осторожно стирая выступившую кровь и с тревогой вглядываясь в лицо Романа, пытавшегося натянуть маску невозмутимости.
  - Да фигня! Зубы целы.
  Ксюха притащила тазик, сунув посторонившемуся свекру чистое полотенце:
  - Вытритесь, а то тоже простудитесь, - процедила девушка, проходя в комнату.
  Быстро умчалась обратно, вернувшись с кипой газет, кинула их на мокрое пятно на полу:
  - Иди, потопчись, - велела она Роме. - Ты потяжелее меня будешь. А я Тёмке помогу.
  - Сынок... - обреченно повторил Валерий, сжимая немеющие пальцы в кулаки.
  Ему хотелось отпихнуть этого наглеца, смеющего прикасаться к его сыну, но почему-то сейчас мужчина чувствовал себя не вправе вмешиваться. То, что происходило у него на глазах, ни в какие рамки не укладывалось. И в то же время, теперь стали понятны причины вопиюще бесстыжей сцены, которую он застал чуть раньше. Никто не покушался на честь его мальчика. Ему просто пытались помочь, облегчить его тяжелое состояние, связанное с болезнью, потому что Артем был совсем плох. И причиной подкосившей его простуды оказалось то, что парня накануне выставили из дома почти раздетым... Лена, как предчувствовала, переживая из-за забытого Тёмкой теплого свитера... А он-то хорош - даже не ёкнуло ничего... И как после этого считать себя отцом?
  - Я сам, - отрицательно качнул головой Рома. Прижал голову Артема к своему плечу, запустив пятерню ему в волосы, ласково поглаживая затылок и пытаясь успокоить:
  - Все, Тём. Все нормально, все хорошо... Не переживай...
  Панов тронул застывшего столбом Валерия Николаевича за плечо:
  - Пойдем на кухню, они сами справятся, не маленькие.
  - Тёма... - все-таки непослушными губами выдавил мужчина, не отрывая взгляд от парней. Присутствие в доме Оксаны, с которой сын вроде бы развелся, тоже здорово дезориентировало главу семейства Кашкиных.
  Артем поднял голову, мутным взглядом встретился с глазами отчима:
  - Зачем ты приехал?
  Валерий хотел было объяснить причину, побудившую его действовать спонтанно. Он же не мог так избить собственного мальчика, чтобы тот теперь выглядел, как жертва хулиганов из подворотни. Не мог! Лена с сыном - это святое! И если когда в педагогических целях и применял рукоприкладство к пасынку, так строго соизмерял силу, чтобы мальчишка не пострадал.
  Валерий Николаевич крайне скептически относился к утверждению, что детей в наказание бить нельзя. Сам никогда не был паинькой, постоянно нарываясь на наказания, на собственной шкуре испытав проверенный веками и поколениями метод, и считал, что мальчишек по-иному воспитывать просто не разумно. Не зря же розги не жалели даже для отпрысков аристократии. Главное, без перегибов, не унижая сверх меры, не калеча. Просто, чтобы в процессе взросления и самоутверждения чувствовали грань дозволенного, за которую нельзя заступать, иначе тут же последует возмездие. Ведь если ограничиваться только словесным порицанием, которое на большинство детей, уверенных лишь в своих правах и забывающих об обязанностях, практически не действует, они просто-напросто не будут готовы к тому, что во взрослой жизни придется столкнуться с теми, кто окажется сильнее физически или будет наделен определенной властью. Хочешь - не хочешь, не только женщинам приходится придерживаться общепринятых норм поведения в обществе. И в первую очередь, детям следует научиться жить в ладу с домашними, засунув свое 'хочу' куда подальше. А если и рассчитывать на компромиссы, то нужно заслужить поблажки, доказать поступками и делами, что достоин доверия взрослых.
  Он хотел извиниться перед Тёмкой за все то, что наговорили ему с Леной в сердцах, за то, что ударил... но горький ком застрял в горле, мешая вымолвить хоть слово...
  Только желваки ходили по скулам, да начала колотить противная дрожь, накрывшая мужчину от осознания, что он сам оттолкнул сына, отказался от своего единственного родного ребенка, пусть не по крови, но по особой духовной связи, которая возникает благодаря тесному общению. Детский образ Артема с его светлой улыбкой, горящими любопытством глазами, готовностью задавать бесконечные 'почему?', позволяющий радоваться его успехам, разделять мелкие и важные детские проблемы, быть рядом, делясь накопленным житейским опытом, накладывался на другой - суровый, непримиримый. Возводящий непреодолимую стену отчуждения...
  Неужели им больше никогда не удастся поговорить по душам, а ему не испытать благодарного чувства удовлетворения, что сын оправдал возлагаемые на него надежды, не обнять, не почувствовать крепкого, ставшего мужским рукопожатия...
  - Пойдем, - повторил Панов, мягко потянув несчастного отца за локоть. - Потом скажешь ему все, что надо... Жене позвони, она, небось, там с ума сходит...
  Валера нехотя позволил себя увести, пошатываясь, словно пьяный, хотя хмель давным-давно уже выветрился. Просто внезапно навалилась чудовищная усталость, в душе чувствовалось эмоциональное опустошение, а стискивающий грудь стальным обручем страх никогда больше не увидеть в глазах своего сына не только любви, но и уважения, ранил сильнее, чем вчерашнее признание запутавшегося мальчишки, которым он сам перечеркивал свою жизнь... Так не должно было случиться! Так неправильно...
  
  Находясь в странной прострации, Валерий Николаевич, опустился на предложенный табурет. Поставив локти на стол, ткнулся лбом в сжатые кулаки, по скулам ходили желваки. Хотелось рычать от злости и бессилия или просто выть... Да только разве стенаниями поможешь его горю?
  С его коротких волос после устроенного невесткой импровизированного душа уже не капало. Только прилипшая к телу мокрая рубаха стала совсем ледяной.
  - Сними рубашку и повесь сушить, а то и впрямь простынешь, - посоветовал Егор, доставая из кармана брюк сотовый и отходя к окну.
  
  Аня схватила трубку после первого же его звонка. До отчима Артема, погруженного в невеселые раздумья, доносились только обрывки фраз:
  - Анют, милая моя, как вы там?... Да все нормально у нас, не беспокойся... Да, приехал... Ну как... Да, угадала... Все так же... Врач еще не приходил, ты сама-то отдыхала?... Безобразие, я же тебя просил не волноваться, для этого у тебя есть я!... Да, и здоров, как бык. Мне можно за троих... Хитрая какая... Ладно, дома поговорим, возвращайтесь... Люблю тебя!
  Закончив разговор и обернувшись, Егор укоризненно покачал головой:
  - Валер, перестань терзаться. И Лене позвони, - вновь напомнил он, - скажи сам, что все в порядке.
  - Какой уж тут порядок... - угрюмо проворчал собеседник.
  Его негодование и растерянность никуда не делись. Просто неожиданно акцент питавшей его всю дорогу сюда ненависти и желание во что бы то ни стало вырвать сына из лап охальника, (желательно прикопав последнего), сместились, встретившись... или скорее, споткнувшись о совершенно нормальные с человеческой точки зрения дружеские отношения - тревогу, заботу, участие... Но можно ли назвать их семейной идиллией? Бред какой-то...
  - Относительный, - согласился Панов насчет 'порядка', смачно зевнув. Кто бы только знал, как ему хотелось упасть и проспать хотя бы несколько часов подряд. Убивать друг друга Роман с Валерием вроде бы больше не собирались, но кто знает... Пока расслабляться рано.
  Молчание, воцарившееся на кухне Аниных соседей, пропитанной ароматом приготовленного Оксаной обеда, состоящего из куриного супа, котлет с макаронами и салата из свежих овощей и зелени, было колючим, неуютным, но темы для разговоров у мужчин больше не находилось.
  Валерий Николаевич все-таки послушался дельного совета и достал свой мобильный. Егор деликатно вышел, чтобы не мешать разговору супругов.
  
  Из большой комнаты, где обитали ребята, послышался низкий гул работающего пылесоса, всасывающего излишки влаги с коврового покрытия. Оксана вышла, неся в руках кипу мокрых газет, послуживших абсорбентом для впитывания воды. Услышав, что бывший свекор разговаривает с женой, Ксюха трусливо кинула газеты возле кухни и поспешила ретироваться обратно. Панов, чувствуя себя здесь уже лишним, остановился в дверях комнаты:
  - Ксюш, могу чем-нибудь помочь?
  - Да нет, спасибо, мы уже справились, - слабо улыбнулась девушка, подбирая с пола сваленные кучей грязные Тёмкины вещи и Ромкину футболку, которую тот успел стянуть. - Обедать хотите?
  - Потерплю, - покачал головой Егор, - один не буду.
  - Пан, не мельтеши, иди, присядь, - приглашающе кивнул Ромка в сторону кресла, роясь в шкафу в поисках сменного белья. - Что ты так на меня странно смотришь?
  - Пытаюсь понять - как это ты умудрился чуть не отдать богу душу? - тихо произнес Панов.
  - А... недооценил жажду моей скоропостижной кончины, - нехотя признался Рома, слегка задетый замечанием друга. - Хорошо хоть полностью не отключил сознание, на инстинктах мог быть другой исход.
  - Я так и подумал, - кивнул Егор, с облегчением признав, что Поляков прав. Если бы он перестал соображать, что его 'спарринг-партнером' является родич Артема, мог бы убить, а так до последнего старался просто скинуть с себя рассвирепевшую тушу. Их, ведомых лишь инстинктом самосохранения, в свое время учили убивать голыми руками, забывая о гуманизме по отношению к объекту, подлежащему ликвидации. Роман не любил поднимать тему своей службы по контракту, но и редких, обрывочных фраз, мелькавших в задушевных разговорах один на один, Егору хватило, чтобы иметь представление о характере миссий группы, в которую тот входил.
  
  Переодетый в чистое Артем снова был укутан по самый подбородок. Парень пытался не выпускать из поля зрения своего потрепанного любовника, но эти усилия давались ему с большим трудом. Воспаленные глаза резал дневной свет, просачивающийся из-за неплотно прикрытых штор, и виски ломило от напряженных попыток уследить за перемещениями Романа. Да и внезапный приезд отца породил целый сонм вопросов, на которые у Тёмки не находилось теперь ответов. Помимо просто поганого состояния из-за пошатнувшегося здоровья, он чувствовал растерянность, неуверенность и тревогу. И гарантом его шаткого душевного равновесия, помогающего держаться из последних сил, чтобы горячечный бред снова не затуманил сознание, служило присутствие Романа рядом. Все остальное временно отходило на второй план.
  - Тёмка, солнце, да расслабься уже, - сочувственно произнесла Оксана, присев на минутку на краешек дивана. Погладила друга по здоровой щеке. - Я прослежу, чтобы с твоего ненаглядного ни один волосок больше не свалился, - оптимистично пообещала она. - Поспи лучше.
  - Угу, - согласился он, однако даже глаза не прикрыл, чтобы изобразить готовность последовать ее совету.
  - Может, в туалет надо? - предположила девушка.
  - Угу...
  - Что 'угу'?
  - Все - 'угу', - вяло пошутил Артем, снова раскашлявшись.
  - Пойдем, провожу.
  - Я сам! - твердо пресек он ее попытку помочь подняться. Почему-то в памяти вновь промелькнуло, как Аня практически таскала его на себе в больнице, и, пытаясь морально поддержать и приободрить, шутила про бойца и раненого комиссара.
  Тогда ему было не до шуток. Просто жутко неловко и стыдно за свою унизительную беспомощность. Ксюха, также как ее мать, никогда всерьез не упрекнет его за проявление слабости, вот только сейчас он категорически не был готов взваливать на хрупкие девичьи плечи тяжесть своего тела, ослабленного подкосившим недугом.
  - Ксюшонок, я провожу, - подошел Рома, отстраняя девушку. И с жалостью взглянув на перекошенное лицо любимого мальчишки, добавил. - Притащи лучше 'Спасатель', пожалуйста.
  - Хорошо, - легко вспорхнула Оксана с кровати. Ей тоже не мешало бы намазать плечо, которое хоть не сильно, но ныло. Придумывать оправдания для Кирилла, который наверняка поинтересуется, кто посмел ее обидеть, не хотелось. До свадьбы синяк непременно пройдет, но ей нужно было избавиться от него уже к сегодняшнему вечеру.
  
  Ромка доволок Артема до туалета, включил свет в кабинке и прикрыл за ним дверь:
  - Не запирайся, - напутствовал он парня.
  Обернувшись, встретился с тяжелым взглядом Тёмкиного отчима, который стоял в дверях кухни и с мрачным удовлетворением разглядывал его разбитую губу и след от пальцев на шее. Поляков непроизвольно облизал губу и с вызовом поинтересовался:
  - Полегчало хоть немного?
  - Незначительно, - лаконично ответил мужчина.
  - Тронешь Артема еще раз, не посмотрю, что он тебя считает отцом, - тихо произнес Рома, покосившись на прикрытую дверь туалета.
  - Он - мой сын! - с угрозой, но также тихим шепотом огрызнулся Валерий Николаевич.
  - Ты от него отказался, - прошипел Анин сосед. - Артем - моя половинка. Если что-то непонятно, в голове не укладывается, представь, что бы ты сделал с человеком, который обидел твою жену?
  Взгляд мужчины потемнел, выражая одновременно негодование (потому что Ромка невольно лишний раз прошелся по больному, сравнив Тёмку с женщиной), и в то же время понимание аналогии.
  Заметив, что дверь туалета приоткрывается, оба спешно заткнулись, не желая устраивать очередную сцену разборок при Артеме. Рома сразу же подхватил придерживающегося за косяк друга и, поддержав под локоть, распахнул перед ним дверь в ванную, чтобы тот мог сполоснуть руки. Снова прикрыл за юношей дверь и, обернувшись к незваному гостю, сухо пояснил:
  - Не ищи подвоха там, где его нет. Артем - не изнеженная барышня, и я вовсе не собираюсь делать из него нечто женственное. Просто хочу, чтобы ты уяснил на будущее, что причинение боли ему меня ранит гораздо больше, чем меня самого, и заставляет отвечать адекватно... или, наоборот, неадекватно.
  - Дай мне с ним поговорить.
  - Кто Вам запрещает? - вопросительно изогнул бровь Рома, снова переходя на 'Вы'.
  Померившись взглядами, мужчины синхронно отвернулись, каждый из них чувствовал за собой собственную правоту, но расстраивать Артема больше, чем он уже расстроен, не хотели. Не в том парень состоянии, чтобы усугублять его, невольно заставляя снова и снова делать нелегкий выбор.
  Рома подхватил за талию вышедшего из ванной парня, забросив его руку себе на плечо, и повел в комнату, не торопя, подстраиваясь под его нетвердый шаг.
  Валерий Николаевич, оставшийся на кухне вне зоны внимания сына, только горестно скрежетнул зубами, провожая их нечитаемым взглядом. Как ни старался, но не выходило узреть в этой дружеской поддержке ничего пошлого, даже несмотря на то, что Тёмка, облаченный лишь в одни трусы, тесно прижимался к боку своего любовника.
  И все-таки в голове у Валерия Николаевича не укладывалось, как такое возможно? Почему Артем втюрился в мужика? В красивую харизматичную сволочь, на добрый десяток лет старше его? Ведь он ему если не в отцы, то в старшие братья годится!
  Может быть, это его собственная вина? Не долюбил, не дообъяснил, чего-то важного не додал пасынку, пытаясь стать настоящим отцом, с которого следует брать пример, моделируя мужское поведение? Эх... жаль, не силен он в психологии... Кто же знал, что придется столкнуться с таким вот неординарным явлением в собственной семье?
  С безрадостных мыслей о сыне мужчина переключился на Оксану, деловито порхавшую по квартире. Ксюха, как раз пытавшаяся пройти мимо него на кухню со стопкой грязного белья, встретилась с пристальным, изучающим взглядом бывшего свекра и виновато потупилась.
  - Стыдно? - неодобрительно проворчал Валерий.
  - Неловко, - подтвердила девушка, усилием воли заставив себя посмотреть мужчине в глаза.
  - Вот то-то, - тяжело вздохнув, согласился он. - Зачем про любовь-то врать было?
  - Мы не со зла, правда... Не хотели вас расстраивать. Просто надеялись, как-то со временем само собой устаканится... но...
  - 'Так получилось'? - желчно передразнил Валерий Николаевич, припомнив жалкий лепет Артема, пытавшегося оправдать свою ложь.
  - Да.
  - Эх вы... - махнул он рукой, посторонившись.
  Ксюшка прошла на кухню, загрузила новую партию белья в стиральную машинку.
  - Обедать хотите?
  - Нет, - покачал головой Валерий Николаевич.
  Оксана пожала плечами - ее дело предложить. Вытащила из холодильника тюбик с мазью и отправилась обратно в комнату к ребятам.
  
  Валера не находил себе места. Запах еды дразнил обоняние, желудок подводило голодным спазмом, но в горле по-прежнему стоял ком, вызывая приступ тошноты от одних только мыслей о приеме пищи. Да и затылок начало ломить. Вообще-то, проблем с резкими перепадами давления у крепкого здоровяка пока не наблюдалось, но, видимо, всему есть предел. Вчерашний стресс во время безобразного скандала дома, бессонная ночь, переживания за сына и жену, непростая беседа с Егором по поводу вывертов мозга у современной молодежи, желающей жить по собственным правилам, а точнее, без всяких правил и оглядок на общественное мнение, короткая схватка с ненавистным дружком Артема - навалилось как-то все сразу...
  И почему-то не верилось в то, что Оксана развелась с Тёмкой. Непохоже было, что девушка безразлична к судьбе своего 'бывшего', слишком близко к сердцу принимая ситуацию.
  Увидев, что она прошмыгнула в ванную, не позаботившись прикрыть за собой дверь, Валера заглянул следом. Ксюха стояла перед зеркалом, задрав свободный рукав блузки, и сосредоточенно намазывала покрасневшее плечо.
  - Господи... - ахнул мужчина, до которого с запозданием дошло, откуда у нее эта вертикальная отметина:
  - Дочка... это я тебя так? - побледнел он, глядя на Анину дочь.
  - Да ничего страшного, - отмахнулась она беспечно.
  - Прости, дурака, Оксан... Не знаю, как я... что нашло... - запинаясь, прошептал он, испытывая отчаянную вину. - Никогда в жизни своей ни одну женщину пальцем не тронул... - бормотал Валерий Николаевич, шагнув ближе. В порыве раскаяния обнял девушку, прижал к груди, принялся гладить по голове, как ребенка, утешая. Вот только руки у него тряслись и голос срывался:
  - ...докатился совсем... дочка, ты не держи на меня зла... я ж не нарочно... дубина стоеросовая... не соображал ничего... ведь ты нам не чужая совсем... не чужая... неважно, что там у вас с Тёмкой... мало ли чего в жизни бывает... ты же с Катей все равно мне родная теперь на всю жизнь... Прости меня, Ксюшенька...
  Ксюха задохнулась от неожиданности, не зная, плакать ей или смеяться над нелепой ситуацией. На глазах выступили слезы умиления. Жаль было прически, наверняка пострадавшей от грубых мужских ладоней, но искренность в проявлении чувств Тёмкиного отчима того стоила. Она уважала родителей бывшего мужа (в отличие от потенциальной свекрови, которой в ближайшее время предстояло стать Кирилловой матери) и хоть злилась на обоих, переживая за друга, но и их чувства после всего того, что на них вывалили, пыталась учитывать.
  Девушке показалось, что мимо ванной кто-то прошел в сторону кухни, но она не разглядела кто именно - Егор или Роман. Впрочем, сейчас ее гораздо больше занимало объяснение с бывшим свекром.
  - Валерий Николаевич, ну что Вы? Не надо... не наговаривайте на себя лишнего... - пролепетала она, обняв мужчину за талию и успокаивающе похлопав его по спине. - Мне не больно, чесслово! - легко солгала она, свято уверенная, что эта ложь уж точно во спасение. От нее не убудет, а мужчина перестанет мучиться угрызениями совести. - Вы лучше не у меня прощения просите. Это я должна извиниться за то, что потакала вранью. Плохая из меня невестка вышла...
  - Да другой нам и не надо было...
  - Да не обо мне речь... Тёмку простите и скажите ему, что не презираете... Ведь нет? - подняла она на мужчину требовательный взгляд, но не увидев должного отклика, рассмотрев нешуточное сомнение в глубине потухших глаз на усталом от переживаний мужественном лице, расстроилась. - Вы не понимаете меня! Как же Вы можете так с ним? Это жестоко! Он же Ваш сын! Он вас с мамой любит и уважает, просто боялся признаться во всем раньше, зная, что огорчит, разочарует... Не хотел... А вы даже не захотели понять, выслушать! Вы - родители! По традиции - самые родные люди, к которым человек может вернуться, переживая свои самые черные дни в жизни! В любом состоянии, не только когда хорошо, но и оступившийся или униженный, отчаявшийся или затравленный, как зверь, чтобы зализать душевные раны...
  - Ксюша, но ведь... - начал было Валерий, но девушка перебила, всхлипнув:
  - И пусть ему не нужна была ваша помощь, слова поддержки, но вместо оплеух могли бы найти хоть какое-то доброе слово, хотя бы посочувствовать... Ведь он мучился из-за того, что приходилось скрывать свою связь с парнем, из-за того, что врал вам... Ну что поделать, если он не такой, как остальные? Для него это оказалось жестоким ударом.
  - Я не хотел...
  - Да не про фингал я! - с досадой произнесла Оксана. - Он крепкий. В смысле, физически. Только ранимый... Я имею в виду, его очень огорчила ваша реакция. Артем - светлый, искренний человек. Рядом с ним тепло и радостно на душе становится. Он ведь не сам по себе рос, как сорная трава под ногами. И я ничуть не умаляю ваших заслуг, как родителей, в том, что Тёмка такой: настоящий, надежный, порядочный, верный, чуткий, заботливый... Наше Солнышко... Плевать на то, с кем он спит! Разве это главное?! Разве сексуальные предпочтения характеризуют настоящую личность человека? Я никому не позволю оскорблять отца моей дочери, слышите? И никому не дам обижать его! - оттолкнула она мужчину, упершись ладонями в мокрую рубаху на его груди. - Не хотите его знать - и не надо! Вам же хуже. Тёма - часть моей семьи. Значит, мы его будем любить таким, какой он есть, и вместо вас, его родителей.
  - Ты так говоришь... - растерялся Валерий, сраженный неожиданной отповедью, пробравшей его до глубины души, - но... если он такой хороший, по твоим словам...
  - Так оно и есть! Мои слова лишь вывод, основанный на личных ощущениях и оценке его поступков. У каждого человека своя градация ценностей. У каждого из нас свои недостатки. Но достоинства Вашего сына перевешивают их. Очень жаль, что Вы этого не хотите признавать!
  - Оксан... но если... зачем же ты тогда развелась с ним? - задал он мучивший все это время вопрос. - И почему ты сейчас здесь?
  - Ребята были рядом со мной, когда я нуждалась в поддержке. А сейчас им нужна моя поддержка и помощь. Как я могла бы их одних бросить? Это нормальные отношения людей, которые не безразличны друг другу, разве нет? А Вашего сына я ценю как друга и люблю, наверное, больше, чем собственного родного брата, но сердцу не прикажешь. Артем дорог мне, я хочу, чтобы он был также счастлив в своем выборе, как я в своем...
  
  Сидевший на кухне Егор, блаженно прислонившись спиной к стене и закрыв слипающиеся глаза, невольно прислушивался к проникновенной, импульсивной речи Аниной дочери и невольно улыбался - Анюта могла бы гордиться своей девочкой.
  
  - Эх... дети-дети... - покачал головой Валерий Николаевич, не слишком-то убежденный пылкой речью невестки. Ну никак она не укладывалась в его сознании, не хотела мириться с опытом прожитых лет. - А какое оно, ваше счастье? - глухо произнес Тёмкин отчим. - О своем-то подумали. Оба. А о других? О дочери своей? Ей-то каково будет теперь?
  - И ей будет хорошо, - уверенно ответила девушка. - Ничего не изменилось. Мы оба ее обожаем и сделаем все зависящее от нас, чтобы Катя никогда не почувствовала себя хоть в чем-то обездоленной. Внимания, любви и заботы меньше не стало. А про то, почему мы не живем вместе, надеюсь, поймет со временем. И простит. Счастливый, уверенный в себе человек обычно становится щедр и на счастье для окружающих.
  Мужчина пытался найти существенные аргументы против ее оптимистичной уверенности в радужном будущем, но навскидку ничего умного и убедительного не приходило в голову. Да и беседа их прервалась неожиданно. В домофон позвонили.
  Понадеявшись, что это прибыл с визитом врач, которого заждались, Оксана встрепенулась:
  - Я открою!
  Валерий Николаевич посторонился, пропуская ее, и с грустью поглядел в спину миниатюрной девушке с ладной фигуркой. Как жаль, что не сложилось у Артема с Ксюхой, как обидно, что девчонка отдала свое сердце другому парню... Но, несмотря на содержательную беседу, невольно поспособствовавшую лучшему пониманию друг друга, и на существенные разногласия в видении одних и тех же явлений, мужчина не мог считать Оксану чужой теперь, даже после развода. Не выходило. И эта привязанность к невестке, как любимой дочери, которой у него никогда не было, тянула душу сожалением, и в то же время согревала благодарностью за то, что она так рьяно встала на защиту Артема, не убоявшись гнева его 'сурового родителя'. Не хотелось в ее глазах выглядеть черствым и бездушным... И как горько оказалось услышать мнение о себе со стороны. Он ведь и сам уже поедом ел себя за 'теплый' домашний прием, устроенный Артему. Но захочет ли сын выслушать его?
  Чтобы успокоиться, мужчина открыл кран и тщательно умылся ледяной водой, смывая усталость и тревогу самых кошмарных за последнее время суток. Оперся ладонями на край раковины и снова замер, погруженный в невеселые раздумья.
  Очнулся он, только услышав, как Оксана распахнула дверь визитеру и приветливо пригласила войти.
  
  Проводив врача в комнату больного, Ксюха мимоходом заглянула в ванную:
  - Я сейчас чистое полотенце принесу.
  - Да не надо, - поблагодарил Валерий Николаевич. - Я где-то на кухне бросил то, что ты мне уже давала, - вышел он следом за ней.
  - Так, мужчины мои дорогие - встав посреди кухни, уперла Оксана руки в бока, - пока все окончательно не остыло, садитесь-ка за стол. Буду кормить вас обедом.
  Егор не стал отказываться, отлепившись от стены и развернувшись на табурете, чтобы оказаться лицом к столу, бодро произнес:
  - Я готов, хозяюшка.
  - Ну и отлично! - улыбнулась Ксюша, выудив из недр холодильника закрытый пищевой пленкой салат. - Валерий Николаевич, прошу! - кивнула она свекру на свободный табурет, водрузив салатницу на середину стола и метнувшись к плите, живо доставая на ходу чистые тарелки и столовые приборы.
  Валерий решил, что и впрямь не стоит больше кочевряжиться. Как бы ни претило ему разделять кров и принимать пищу в доме человека с извращенными наклонностями, которого не за что ему было любить и уважать, но отказать невестке, явившейся сюда и взявшей на себя роль хозяйки просто потому, что она посчитала, будто не может поступить иначе, не посмел.
  - Ксюш, тебе помочь? - спросил Панов у суетящейся девушки.
  - Хлеб порежьте, если не трудно. Остальное все готово, - отозвалась она.
  
  Пока мужчины с неожиданно проснувшимся аппетитом обедали, Оксана тоже быстренько перекусила, ограничившись тарелкой супа.
  Тёмка все еще оставался голодным, довольствуясь лишь клюквенным морсом и лекарствами. Роман беседовал с врачом, но Ксюха и не торопилась звать соседа к столу, полагая, что ни у Тёмкиного отчима, ни у Романа, кусок в горло не полезет в присутствии друг друга.
  После осмотра больного и обстоятельной беседы с Ромой, врачиха слегка скорректировала назначенное лечение и удалилась.
  Оксана размотала завернутую в плед кастрюльку с пюре и отправилась кормить Артема.
  - Ром, обед на плите, сам за собой поухаживаешь, ладно? Остальных я накормила.
  - Спасибо, Ксюшонок, - дружески чмокнул девушку в щеку сосед, уступая ей место возле измученного долгим бдением Тёмки.
  
  - Я не хочу есть, - страдальчески поморщился юноша.
  - Надо, солнце. Если не будешь кушать, вообще обессилишь. Давай хоть пару ложечек съешь, - дождавшись, пока парень откашляется, помогла она ему приподняться, устроив повыше подушку.
  Артем и впрямь не смог осилить больше пяти ложек, но Оксана, видя, с каким трудом ему даются и эти, отстала.
  - Все, радость наша, отдыхай, - подоткнула она со всех сторон одеяло.
  - Жарко...
  - Потерпи, не высовывайся только, я немного проветрю комнату.
  - Спасибо, Ксю...
  - Не за что, солнце. Поправляйся скорее, - пожелала она ему, выходя из комнаты.
  
  Валерий Николаевич вопросительно взглянул на девушку, вернувшуюся на кухню.
  - Пока не уснул, не хотите поговорить? - спросила она осторожно.
  Мужчина тотчас поднялся. Роман было дернулся, но Панов остановил, положив руку на напряженное плечо друга:
  - Ешь, сиди. Пусть пообщаются.
  Рома нехотя подчинился, интуитивно чувствуя, что ничего плохого Николаич сыну не сделает. Да и вряд ли будет на мозги капать - не в том Артем состоянии, чтобы читать парню мораль.
  И все равно сидел, как на иголках, не замечая вкуса проглатываемой пищи, тщетно прислушиваясь к доносящимся из комнаты голосам, перемежающимся надсадным кашлем Тёмки.
  - Чай, кофе? - предложила выбор Оксана, пытаясь отвлечь Полякова. - Или компот откроем?
  - Без разницы, - прикрыв рот, зевнул Егор. - Можно кофе, мне кажется, я могу уснуть сейчас хоть стоя...
  - Идите-ка Вы спать, Егор Александрович, - посоветовала Оксана. - Думаю, самое интересное уже закончилось и никаких неприятных сюрпризов больше ждать не стоит.
  - Не-е, Аню подожду, - проведя руками по лицу, мотнул головой Панов. - Они уже скоро должны приехать...
  - А я, пожалуй, буду компот. Принесешь? - заискивающе спросил Ромка, чувствуя, что не в состоянии отлепиться от табуретки.
  - С балкона? - уточнила Оксана.
  Рома кивнул.
  - Вишневый принесу.
  - Может, лучше клубничный?
  - В другой раз. Тёмка вишневый любит. А морс ему уже надоел.
  
  Быстренько сгоняв на балкон, Ксюха притащила банку компота, водрузила на стол, достала три чашки:
  - Отрывайте сами, и мне налейте, а я пока постельное белье поменяю, - развернулась девушка к выходу, но резко остановилась и вопросительно уставилась на Ромку:
  - Ты ведь понимаешь, что его нельзя отпускать домой в таком состоянии? - кивнула она в сторону большой комнаты, имея в виду Тёмкиного отчима. - Шесть часов в дороге только в одну сторону...
  - Конечно, - нехотя согласился Роман. - Не дай бог что, Тёмыч себе не простит.
  - Хорошо, - кивнула девушка. - Но на всякий случай закрой на ночь свою дверь. Вдруг Тёмкин папа не совладает с искушением придушить тебя сонного.
  - Знаешь, как утешить, - хмыкнул Ромка. - Я еще и проволочные растяжки поставлю.
  - Вот только давай без фанатизма, - встревожилась Оксана. - Вы мне оба по-своему дороги. И Кате будет недоставать одного из вас - деда или крестного.
  - Не бойся, шучу! - подмигнул Ромка Аниной дочери. - Иди уже...
  
  Валерий пробыл наедине с сыном недолго, вышел оттуда бледный, с подозрительно блестевшими глазами. Скользнул взглядом по настороженно замершему Роману и произнес:
  - Я, пожалуй, поеду домой. Лена там одна...
  - Ну куда ты сегодня поедешь? - покачал головой поднявшийся из-за стола Егор, с удовлетворением прочитав полученную от Ани смс-ку о том, что они уже подъезжают к дому. - Пойдем к нам, сейчас Катюшку привезут.
  
  ***
  
  Валера и сам понимал, что ему здесь вроде бы делать больше нечего. Кровная месть за поруганную честь и достоинство Артема не состоялась, да, может, оно и к лучшему. Не пришлось брать грех на душу... С сыном объяснился, пусть и тяжело далось общение, но все-таки мужчина воспрял духом. Тёмка вроде проникся, поверил, что от души шли его слова, от самого сердца, обливающегося кровью из-за переживаний...
  Валерий Николаевич и помыслить не мог, что когда-нибудь придется на своей шкуре испытать, как в одночасье рвутся хрупкие ниточки, казалось бы прочных семейных уз, больно хлеща по живому огрызками лопнувших надежд и чаяний, нанося страшные, памятные раны. Сколько они теперь будут заживать в душе у каждого? Удастся ли все нити вновь связать надежными узелками? Или что-то утрачено безвозвратно? И как мириться с подобной потерей? У Тёмки-то вся жизнь впереди... А им с Леной как быть, если сын отдалится, лелея обиду и нанесенное в сердцах, в злобном помешательстве от собственного бессилия оскорбление, укоряя во всех грехах? И хоть никак не получалось примириться с удручающей действительностью, худой мир дороже доброй войны. Не будет в том ристалище победителей...
  Может, и впрямь, не блажь это у Артема в его привязанности к парню, а что-то сродни болезни? Можно ли отказываться от родного человека, даже если надежды на выздоровление нет? А, может, не стоит терять надежду, что со временем 'переболеет' этой гнилой напастью, да захочет жить по-человечески?
  Нет пока уверенности ни в чем, но появится ли? - Валерий Николаевич пока не мог ответить на свой же вопрос. Да еще чудовищная усталость и эмоциональная опустошенность навалились с новой силой. Тяжело в таком состоянии рассуждать на темы, о которых он так мало знал, не думая, что его семьи когда-нибудь может коснуться подобная беда.
  До сих пор неприятно сосало под ложечкой из-за первой реакции Артема.
  
  Не ожидавший, что отчим заглянет, Тёмка, приоткрыл глаза:
  - Ром...
  - Это я, сынок...
  - Отец?!
  Артем сначала машинально отшатнулся к стене, что не укрылось от пристального внимания отчима, больно резанув по сердцу и ударив по сознанию - сын шарахается от него, как от прокаженного! Видимо, заслужил...
  Но почти тотчас Тёма постарался выпутаться из-под заботливо подоткнутого со всех сторон одеяла и подняться.
  - Ты куда? - дернулся Валерий, чтобы удержать. - Окно открыто. Не высовывайся...
  - Что ты ему сделал? - разволновался Артем, закашлявшись.
  - Кому?
  - Где кхм-кх... Ромка? - борясь с мучительным приступом, потребовал Артем ответа.
  - На кухне сидит... - растерялся отчим. - Да ничего я ему... Тёма, сынок, погоди, выслушай меня...
  - Вчера наслушался. Зачем ты здесь? Разве еще не все сказал мне, что хотел? Или уже успели найти варианты с обменом?
  - Артем...
  - Мне ничего не надо. Маме скажи, если волнуется... у меня все в порядке... - тыльной стороной ладони вытер Тёмка выступившую на лбу испарину, - как видишь, не подыхаю под забором...
  - Артем, перестань! - повысил голос Валерий Николаевич. - Я извиниться хочу!
  - Извини... кхм-кх... извиниться?! Передо мной? Выродком? Вашим позором? - просипел Артем, задыхаясь от обиды.
  - Замолчи! Тём, ради бога прошу, не рви сердце, - тяжело опустился Валерий на край кровати, с болью глядя на парня, половину лица которого украшал синяк, расплывшийся на всю щеку, а на второй - горел лихорадочный румянец. - Ты сын мне, - нервно ломая снова немеющие пальцы, произнес мужчина. - Плохой ли, хороший ли - пусть другие судят. Я тебе не судья, сынок. Я тебя таким воспитал, а значит, и моя вина в том, что ты не такой, как другие...
  - Да вроде не урод, не калека... - горько произнес Тёмка, прикрывая глаза. Виски раскалывались от боли. Не стоило ему волноваться. Не хватало только, чтобы давнишняя травма дала о себе знать. - Внучкой вас с мамкой обеспечил...
  - Вот и жена твоя... бывшая мне так сказала... - согласился Валерий Николаевич. - Как же может быть, что ты им, - кивнул он в сторону двери, - дороже, чем нам с матерью стал? Я забрать тебя хотел... Думал всю ночь, как же так? Как это произошло, что он с тобой сотворил такое... Чем смог заморочить, подкупить? Удавить хотел, паскудника... Застрелил бы, как бешеного пса...
  - Что ты несешь, пап?! - опешил Артем, приподнявшись на локтях и застыв, неверяще уставившись на родителя, в душе которого, оказывается, разбушевались нешуточные страсти. - Ты... ты... не смей, слышишь?! Даже не думай! Не трогай его! - снова попытался подняться Артем, с трудом умудрившись перекатиться на край кровати, но отчим удержал:
  - Да не буду я его трогать... не буду. Хотя и отсидеть не жалко, если бы это только тебе помогло...
  - Не надо меня спасать, пап! Я не пропадаю. Ты не переживай, не буду я вас позорить, - снова зашелся юноша в приступе кашля, мучительно сотрясавшем все тело, пугая Валерия Николаевича, бессильного что-либо сделать, чтобы облегчить его состояние. - Спасибо, что не ненавидишь меня... Ты придумай там что-нибудь для своих... для тех, кто интересуется моей личной жизнью... не приеду я больше, чтобы языки не чесали...
  - Как, не приедешь? - нахмурился Валерий, чувствуя, что разговор все-таки идет в какое-то не то русло.
  Но Артем то ли не услышал, то ли сделал вид, что не расслышал вопроса, стараясь высказать то, что его тревожило:
  - Ты прости меня, пап. Знаю, подвел... мамку расстроил, разочаровал вас... вы надеялись... но я тебе деньги верну, которые на свадьбу давали, - вновь хрипло закашлялся Артем, багровея от натужного приступа. - Тяжело говорить... - отдышавшись, пояснил он, усаживаясь, хотя в вертикальном положении стало еще хуже.
  Взор туманился, очертания предметов расплывались, да и сами глаза, казалось, пощипывает из-за поднимающегося от пылающих лихорадочным румянцем щек жара. Футболка снова намокла от выступившей испарины, противно прилипнув к плечам, спине, подмышкам. Даже трусы в этот раз, скорее всего, придется менять, он чувствовал как сзади, вдоль линии позвоночника, переходившего в копчик, тоже все липкое, влажное... А пальцы на руках и ногах, казалось, совсем заледенели. И расслабленные мышцы, не желающие поддерживать тяжелый костяк, ломило и выворачивало. Артему казалось, что он превращается в студенистую медузу, выкинутую на берег и теперь скукоживающуюся под палящими лучами жестокого солнца...
  Едкий запах болезни - пота и лекарств, ощущение собственной немощи, уязвимости раздражали до тошноты. Гордо вскинуть подбородок не получалось, показать свою независимость - тоже, и это здорово уязвляло задетое Тёмкино самолюбие. Что-то очень важное сломалось между ним и родителями накануне, и теперь присутствие отчима раздражало, не давало расслабиться, довериться, как в детстве...
  Валерий, видимо, тоже интуитивно чувствовал выросшую преграду, вот только он не намерен был сдаваться. Только не теперь, когда и так все на грани...
  - Молчи, и не надо ничего говорить, сынок, - порывисто обнял Валерий Николаевич сына, крепко стиснув, покачивая, баюкая его будто малое дитя. Нащупал влажную ткань одежды, судорожно попытался натянуть съехавшее одеяло, чтобы уберечь от холодного воздуха, коварным сквозняком просачивающегося в открытую настежь форточку. Из-за стиснувшего горло горького спазма, хрипло зашептал:
  - Не надо мне ничего возвращать. Не обижай меня, сынок. Что я их в могилу с собой заберу, что ли? Здоровье будет - еще заработаю. Не со зла мы вчера тебе наговорили всего лишнего - забудь! Не бери в голову... Нет у нас никого дороже тебя. Не надо нам другого кого... Ты да Катя... Все - вам... Ты - мой сын, не откажусь от тебя, не дождутся! - как в горячечном бреду, убеждал он притихшего Артема. - Не думай... не надо ничего возвращать... Нам с матерью хватает... Ты тут один...
  - Не один я, пап... не один! - отстранился Тёмка, снова заходясь в приступе душившего кашля. - Ты же видишь все собственными глазами... не пропаду...
  - Не пропадешь... - согласился отчим. - Но если что, знай - тебе есть куда возвращаться.
  - И мама так думает? - недоверчиво, но с затаенной надеждой уточнил Артем.
  - И мама! - не моргнув глазом, подтвердил Валерий Николаевич, даже не сомневаясь, что Лена по-иному считать не может. Если уж он не способен вырвать из сердца и души человека, который стал значительной частью его жизни, как же родная мать осмелится? - Пообещай, что не будешь держать на нас зла, - дрогнувшим голосом попросил мужчина.
  - Не буду держать...
  - Ну вот и хорошо, вот и славно... - с облегчением выдохнул отчим, у которого огромный камень свалился с души. - Давай-ка, ложись, Тём... А то совсем застынешь на сквозняке... Что врач-то сказала? Может, лекарства какие особенные, дорогие нужны?
  - Жить буду, не переживай, пап. Ксюша привезла антибиотики. Если эти не помогут, более сильные пропишут. Бронхит лечится. Да я тут, как у Христа за пазухой, - через силу улыбнулся Артем, - даже неловко, что со мной все так носятся...
  - Любят они тебя, жалеют, - подтвердил Валерий.
  Тёмка нахмурился, пытаясь сообразить, нуждается ли он в жалости, но отчим поспешил добавить:
  - Это не та жалость, которая унижает, сын, это другое... сочувствие... нет, скорее, сострадание, желание поддержать, разделить с тобой твою боль... Дорогого стоит... - покачал головой отчим. - Ты не обижай Оксану. Хорошая она девушка...
  - Нет, конечно, даже в мыслях не было. Она отличная девчонка... И Катина мама. Нам нечего с ней делить, мы сумеем договориться...
  - Ну и хорошо...
  - И Ромка хороший, пап, что бы ты о нас ни думал... Ты не представляешь, сколько он мне всего дал, не в плане каких-то материальных благ, хотя и это тоже, а в другом, духовном...
  - Не хочу про него знать! - напрягся Валерий Николаевич, жалея, что не додушил 'благодетеля', пока был подходящий настрой.
  - Не про постель я сейчас... я расту с ним рядом... не знаю, как объяснить... Он меня тянет наверх, заставляет совершенствоваться, учиться, преодолевать себя, быть мужчиной, отвечать за свои поступки, принимать решения... Не злись... - нащупав сжавшиеся в кулак пальцы отца, накрыл Артем его руку своей ладонью.
  - Да я не злюсь, скорее, недоумеваю, слыша все это... эх... да что там об этом говорить... Ты, главное, поправляйся скорее. И звони, ладно? И матери позвони, как сможешь. Телефон-то твой не отвечает...
  - Зарядить забыл, - покаялся Артем, вновь заходясь в кашле. - Позвоню... потом... сил нет разговаривать...
  - Отдыхай... И это... пойду я, пожалуй, сынок... Домой надо ехать. Поздно уже, да и мать там одна...
  Валерий находился в таком раздрае чувств, что не мог больше оставаться рядом с сыном, чтобы опять не сорваться и не наговорить чего лишнего. Неужто Артем и впрямь верит во все, что говорит с такой убежденностью? Или хочет верить, защищая своего полюбовника? А ведь и впрямь не поймать на слове...
  Может, и ни при чем здесь вовсе этот Рома, возведенный сыном на пьедестал кумира, тоже мне 'гуру' нашелся. Просто взрослеет парень, у самого на место мозги встают, учится в жизни разбираться. Не только же со своим сожителем общается - чай, Москва-то не пустыня какая.
  'Разве я сам мало вкладывал в сына, желая вырастить из него настоящую личность?' - немного ревниво подумал задетый за живое мужчина, выходя из комнаты.
  
  ***
  
  - Катюшу увидеть хочу, - оживился Валерий, среагировав на предложение Егора. - Да только как же я к внучке без гостинцев? - спохватился он.
  - Пойдем, Аня что-нибудь в загашнике поищет. Она вечно что-то впрок покупает 'на всякий случай', - успокоил Панов. - И отдохнешь пока, и ребятам надо отдохнуть, вторые сутки на взводе. Завтра с утра домой поедешь.
  - А ночевать как же?
  - Катина комната свободна, - отозвалась Оксана. - Я Вам уже постелила чистое белье.
  Валерий недоверчиво перевел взгляд на Рому (всерьез рассматривая вариант с парой часов отдыха в машине перед долгой дорогой), но тот лишь пожал плечами:
  - Официальное приглашение нарисовать надо? Это Тёмкина квартира.
  - За какие такие особенные заслуги подобные подарки получают? Купил моего сына с потрохами?! - вновь начал заводиться мужчина.
  - Не угадали! - развел руками Роман. - Не поддается он на такие провокации. Слишком правильный мальчик. Разве солнечное счастье продается за деньги? Я хочу, чтобы два самых близких мне, любимых человека были рядом, и моя забота обеспечить им достойные условия. Пока справляюсь.
  - В чем подвох? - продолжая зло буравить взглядом собеседника, напрягся Валерий.
  - Не знаю, сами придумайте. Ладно, шутки в сторону. Выспитесь нормально, и завтра поедете. Хватит уже судьбу испытывать. И Тёмкины нервы пожалейте, Валерий Николаевич.
  Валера хотел было возразить, но промолчал, проглотив колкость. Поведение Романа ставило мужчину в тупик. Обаятельный мерзавец, знающий себе и своим словам цену. И, что самое главное, добивающийся поставленных целей. Наверное, женщина могла бы чувствовать себя рядом с таким мужчиной, как за каменной стеной. Но какая из Тёмки жена?! Он тоже мужик!
  - Все, пошли, а то договоритесь оба опять хрен знает до чего, - поспешил Егор увести раздосадованного гостя.
  
  - Я попозже приду, - пообещала Оксана, выпроваживая мужчин за порог. - Мне еще Тёмкины лекции переписать надо. И свою статью перевести.
  - Ты опять набрала 'халтурки'? - пожурил Панов. - Ты хоть укладываешься в срок или по ночам сидишь?
  - Официальная работа не страдает. Мое окружение - тоже. А халтурки еще никому не мешали. Что, я зря пять лет училась, чтобы и до сих пор у мамки 'на булавки' просить?
  Егор укоризненно покачал головой, дескать, не придумывай. Не только Аня, а он сам и даже Рома пытались подсунуть Ксюхе денег, понимая, что они с Киром крутятся, как могут, чтобы поскорее закончить отделку квартир. Как бы не выглядела первоначальная смета на ремонтные и отделочные работы, но на его памяти, еще ни один нормальный ремонт не укладывался в изначально отведенные рамки, образуя приличную брешь в бюджете семьи.
  Вот только Кирилл болезненно остро реагировал на эти 'спонсорские взносы', невольно чувствуя свою неспособность оправдать данные Оксане обещания, что справится со всеми трудностями сам. Решение этой проблемы было принципиальным выбором молодого человека. Он хотел самостоятельности и независимости от кого бы то ни было.
  Приходилось считаться с его гордостью и самолюбием. Ксюше оказалось проще убедить его, что она тоже имеет право вносить посильный вклад в семейный бюджет. Кириллу льстила ее готовность назвать их неоформленные пока что отношения семейными, и он, скрепя сердце, мирился с упрямством любимой.
  
  ***
  
  Валера остался сидеть на Аниной кухне за столом, когда Егор, услышав характерное звяканье домофона, отправился встречать вернувшихся женщин в прихожей.
  Катю вытряхнули из одежды первой, и девочка потопала на кухню.
  Увидев Тёмкиного отца, малышка разулыбалась, узнав родственника:
  - Деда пиехал! - радостно кинулась она к нему.
  Валера машинально подхватил внучку на руки, судорожно прижал маленькое сокровище к себе, целуя щечки, гладя по голове, спинке, плечикам.
  - Ой... колюций... - отпихнула она его, резко отклонившись назад, нисколько не сомневаясь, что ее удержат. Провела ладошками по выступившей щетине, повторила, укоризненно нахмурившись, - ай-яй, колюций.
  - Прости, маленькая, не побрился... не до того было, - повинился дед, чувствуя как защипало глаза от умиления.
  - Катюша, ручки пойдем мыть, - напомнила Анна, входя следом за внучкой на кухню. - Здравствуй, Валер, - сдержанно произнесла она, посторонившись, чтобы пропустить Егора с сумками.
  - Здравствуй, - поднялся мужчина, приветствуя хозяйку дома. - Не чаял я... - замолчал он, не зная, что сказать дальше. Наверняка ведь знала уже все сама...
  - Ничего, все нормально, - ободряюще улыбнулась Аня. - Сиди-сиди... В ногах правды нет. Сейчас чай пить будем. Вы есть хотите?
  - Нет, спасибо, Анют, нас Оксана накормила, - отозвался за обоих Панов.
  - Ну и хорошо, - кивнула Аня, протягивая девочке руку. - Сейчас только ручки Кате помоем...
  
  Вечер пролетел как-то скомкано, но в более радостном ключе.
  Вернувшиеся женщины привезли с собой снеди, которую только и осталось, что выставить на стол. Даже пирог с яблочно-клюквенной начинкой умудрились испечь, чтобы хоть как-то отвлечься от волнений.
  Праздновать, конечно, было нечего, но к чаю он пришелся весьма кстати.
  Егора отправили отсыпаться в Димкину комнату. Сын, отвернув настольную лампу, чтобы ее свет не мешал мужчине, бодрствовавшему вторые сутки подряд, пообещал потише шелестеть страницами учебников, делая домашнее задание. Впрочем, Панов, быстренько приняв душ, вырубился практически сразу, едва коснувшись щекой подушки. Аня подозревала, что он даже не почувствовал ее поцелуя - завершившего процесс его заботливого укутывания в теплый плед.
  
  Анна настояла на том, чтобы Тёмкин отец все-таки переодел практически высохшую на теле рубаху, всучив новую, угадав с размером, фасоном и любимым цветовым оттенком:
  - К Новому году что-нибудь другое куплю, - улыбнулась она удивленно-смущенному мужчине. - Иди, переодевайся. Я твою постираю, к утру высохнет.
  - Ань, ты думаешь, мы и дальше будем тесно общаться - в гости приезжать, подарки к праздникам дарить теперь, когда дети развелись? - задал он вопрос, прямо глядя в глаза женщины.
  - А что нам мешает? Только собственные амбиции, обиды и домыслы...
  - Ты с самого начала все знала, - осуждающе произнес глава семейства Кашкиных.
  - Знала. Прости, но Артем с Оксаной уже не малые дети, а взрослые и самостоятельные личности. И должны были научиться сами отвечать за последствия своих поступков. Покажи мне хоть одного, кто полагался бы на чужие суждения, вместо того, чтобы набивать собственные синяки и шишки?
  - И как тебе то, что... наш сын... Как ты относишься к таким, как он?
  - Слава богу, я к таким не отношусь, у меня ориентация стандартная, - погладила Анна свой, пока еще едва заметный животик. - А если серьезно, моральных извращенцев и разных других уродов хватает и среди 'натуралов'. Твой сын - замечательный человек. На этот счет ни я, ни Ксюшка вас с Леной никогда не обманывали. А к вам, родителям, он привязан, гораздо сильнее, чем бывают некоторые дети. И ваша неприязнь, неприятие его образа жизни, здорово его подкосила. Ты же понимаешь, что не прицепилась бы к нему никакая хворь, будь он в состоянии соображать, что делает. Ему есть, ради кого беречь здоровье. И то, что так оплошал, говорит само за себя. Про Романа могу только сказать, что за тех, кого считает своей семьей - костьми ляжет. Он на Тёмку с Катей надышаться не может. Но за что особенно уважаю этого человека, так это за то, что Артема считает мужчиной, не позволяя ни ему самому, ни кому-либо другому сомневаться в обратном.
  - Как же такое может быть? Ты сама себе противоречишь!
  - Отнюдь. Про равноправие слышал когда-нибудь? Они стараются. Поверь, я довольно тесно общаюсь со своими соседями и знаю, о чем говорю. Не кривись, Валер. Ты спросил, я ответила. Не без перегибов, естественно, но они справляются. А то, что Поляков берет на себя больше ответственности, так это нормально. Его так воспитывали. Он старший в паре, и обязательств у него больше. Как бы парадоксально это ни звучало, но твоему сыну повезло с другом.
  - Хорош 'друг'. Знаешь, таких друзей - за причинное место, да в музей!
  - Лучше сумасшедшим ученым на опыты, - улыбнулась Анна, отчасти разделяя чувства свата. - Но я говорю именно о партнерстве в повседневной жизни. В постельные дела не лезу. И вам с Леной не советую трогать эту тему. Попробуй просто абстрагироваться хоть ненадолго, посмотри на них со стороны.
  - Да на что там глядеть нормальному человеку?
  - Тёмка не просто увлечен, он любит. Его чувство глубоко и сильно. И, что немаловажно, - взаимно. Попробуете влезть в этот тандем, ничего хорошего не выйдет. Привязанность к Роману пересилит. Тёма тянется за ним, старается быть достойным 'наставника', равным партнеру. Пока ребята молоды, им нужен адреналин, драйв, движение, новые впечатления... Им все интересно.
  - Да что интересного в том, чтобы обжиматься мужику с мужиком? - не сдавался Валерий. - И что ЭТОТ может предложить? Развратный секс, вечеринки с выпивкой на дармовщину, наркоту какую-нибудь? Тряпки модные? Ну ведь не на пустом же месте Тёмка в постель к нему полез! Я понимаю, соблазн велик... Тьфу! Осталось только морду намазать. Но ни за что не поверю, что просто так! И сколько он будет забавляться с моим сыном, прежде чем тот ему надоест? А дальше что?
  - Ты хоть что-то предосудительное заметил в поведении сына за три года, пока они вместе? - раздраженно перебила Аня. - Разве их дом похож на притон? Рома далеко не ангел, но и не сволочь последняя. Те, кому все равно, с кем спать, не строят длительных отношений и планов на совместную жизнь, не обзаводятся общими детьми, не знакомят с родственниками. Да, не спорю, на одну стипендию и ваши вклады в его самостоятельную жизнь Тёма не смог бы шикарно одеваться, питаться здоровой пищей, заниматься дорогими видами спорта, ездить на заграничные курорты и экскурсии, турпоходы...
  - Что? - нахмурился Валерий.
  - Твой сын за то время, пока живет с Романом, много где успел поколесить: и по российским просторам, и за рубежом. Не знал? Видел бы ты их фотки из совместных путешествий, - вздохнула Анна, с белой завистью к шальной свободе и приключениям, припомнив счастливые лица парней на фоне экзотических природных красот: голубой лагуны кораллового островка; блестящего на высокогорных склонах девственно-белого снега; сероватой дымки над вершинами зеленых сопок; старинной ратуши маленького европейского городка. - Ромка поддерживает развитие его способностей, будь то увлечение спортом или интеллектуальной деятельностью. У Артема колоссальные задатки, но, увы, извини, вы с Леной просто не потянете материально реализацию таких запросов.
  - Ну куда уж нам... - хмуро подтвердил невольно уязвленный мужчина. - Но разве я или жена учили Артема втираться в доверие или подходить к дружбе с богатенькими мажорами с таким меркантильным интересом? Откуда это в нем? Убей, не понимаю!
  - Валер, не передергивай, - мягко пожурила Аня. - Твой сын очень принципиальный мальчик. Поверь, я знаю, о чем говорю. Речь не только о разборчивости в сердечных привязанностях. В том, что живет не по собственным средствам, он прекрасно отдает себе отчет. Вот только ты не учитываешь интересов Романа Сергеевича, которому есть дело до того, какую специальность получит его любовник и сможет ли реализовать потом себя в любимой и интересной работе. Да и с квартирой он решил кардинально вопрос, чтобы Артем мог не переживать насчет московской прописки...
  - Не знаю... все равно это как-то... будто в дерьме извалялся... - раздраженно поморщился собеседник. - Неужели ради тепленького местечка мужику стоит идти на такие жертвы? А как же принципы? Должно же быть у человека самоуважение, чувство собственного достоинства, гордость, в конце концов! Вроде правильные книжки в детстве читал...
  - Да попробуй хоть ненадолго абстрагироваться от того, что такая связь противоречит природе, Валер. Ты рассматриваешь эту ситуацию совершенно под другим углом. Не то, чтобы я считала твою позицию неправильной. Но тут частный случай, понимаешь? Или ты думаешь, Поляков к каждому из своих бывших пассий ТАК относился? Знаешь, а ведь именно Рома не позволяет Тёмке усомниться в том, что такой образ жизни приемлем для любящей пары, когда один в состоянии зарабатывать, а второй пока только учится, прежде чем найти нормальную работу, которая будет самостоятельно обеспечивать его запросы и потребности. Вернее - ИХ запросы и потребности. Чувствуешь разницу? Ромка и поощряет свое сокровище, лелея, даже в чем-то балуя, и не дает оступиться, потому что ему не все равно, кто с ним рядом. Он сам по себе неординарная личность, и пестует себе идеального спутника. К тому же, по моим наблюдениям, Артем - мерило его совести. Вряд ли он найдет еще одно такое же сокровище, как наше Солнышко. Еще неизвестно, кто из них больше выигрывает от этого союза.
  Валерий Николаевич, уже не впервые за сегодняшний день услышав ласковое 'домашнее' прозвище сына, удивился. Как же эти люди, несмотря на то, что знают такие ужасные, отвратительные вещи про пристрастия сына, не презирают его, а пытаются защитить, выгородить, выставив в наилучшем свете даже его порок... С такой искренней теплотой и заботой говорят о нем...
  'Значит, сын заслуживает к себе такого отношения', - с невольной отцовской гордостью, которая чуть было в жуткой агонии не скончалась еще вчера, вдруг подумал мужчина.
  - Такие встречи уникальны, - не заметив его задумчивости, продолжила Анна. - Хотя, может быть, со временем даже такая большая любовь сойдет на нет, и вздохнете спокойно. Не нужны Тёмке другие мужчины. Заклинило на единственном. Вот только вам он ни за что не простит, если насильно захотите заставить его бросить Романа и обратить внимание на девушек.
  - Тебе легко говорить... - заслушавшись Аниной речью в защиту соседей, сглотнул Валерий. - У Димки-то, небось, от девок отбою нет.
  - У моего сына пока что ветер в голове и ничего серьезного на горизонте. И, поверь, мне бы тоже не понравилось, если бы мой мальчик захотел поэкспериментировать в постели так радикально. И вряд ли я бы тогда прислушивалась к чьим-то 'мудрым' советам, ища способы избавиться от дурного влияния. Но одно дело секс ради секса и новых ощущений, и совсем другое, когда люди осознанно строят семейные отношения, разделяя ответственность за свой выбор... Эх... ладно, вижу, что не убедила, - вздохнула Анна, взглянув на мрачно кусавшего губы собеседника.
  - Время покажет, - уклончиво ответил он, пытаясь усмирить царящий сумбур в мыслях, устав отстаивать свою точку зрения, да и просто физически и морально устав от всего, свалившегося на его плечи за последние сутки.
  - Это верно...
  
  Валера чувствовал себя достаточно скованно в привычной вроде бы обстановке в квартире сватов. Может быть, от того, что устал, может, из-за присутствия Катиной няни, оказавшейся Ромкиной матерью. Валерий Николаевич никак не мог уложить в голове, как у такой обаятельной, культурной женщины мог вырасти такой порочный сын, который предпочитает однополый секс... А ведь Егор упоминал, что она со своим мужем тоже долго не могли примириться с предосудительными связями единственного ребенка... Да и Анна достаточно сильно смутила разум, выставив отношения Артема с Романом в каком-то ином контексте, вроде как не таком омерзительном, какой должна была выглядеть связь двух парней.
  
  После скомканного чаепития Катя с няней отправились на прогулку, а Анна предложила Тёмкиному отчиму отдохнуть или посмотреть телевизор в большой комнате.
  Как она и предполагала, пощелкав пультом, переключая каналы, Валерий отключился на второй или третьей рекламе, перемежающей какую-то публицистическую передачу.
  Удовлетворенно хмыкнув и накинув на сидевшего в кресле мужчину плед (благо в доме их было достаточно), Аня тоже отправилась отдохнуть.
  Димка всего на несколько минут опоздал с занятием горизонтального положения на собственной кровати, на которую улеглась Анна, красноречиво погрозив сыну пальцем. А ведь он только-только намеревался выбраться из-за стола и 'почитать' параграфы в учебниках по устным предметам. Правда, ребенок имел отвратительную привычку засыпать на второй странице неинтересного чтива, коими и считал школьные предметы.
  По крайней мере, сидя за письменным столом, у него появилось гораздо больше шансов выучить заданный параграф.
  
  ***
  
  Валерий Николаевич выключился надолго. Катя с Лидой уже вернулись с прогулки, и Ромкина мама, сославшись на скорое возвращение собственного мужа, распрощалась с хозяевами. Оксана, отправившая Ромку вздремнуть хоть часок, пока она с ними, закончила со своими делами и пришла в квартиру матери.
  Едва мужчина вышел из комнаты, чувствуя себя все равно разбитым и не выспавшимся, как приехал нынешний Ксюхин парень.
  Представленные друг другу, Тёмкин отчим и Кирилл обменялись настороженными взглядами и крепким рукопожатием, скорее меряясь силой, чем традиционно заверяя друг друга в чистоте помыслов.
  Кира тут же попытались усадить ужинать, однако у Катюшки имелись собственные планы на маминого друга. Девчушка с радостной улыбкой подлетела к застывшей в обнимку в ванной парочке, и молодой человек, виновато улыбнувшись Ксюхе (которая не прочь была еще немного пообниматься), подхватил ребенка на руки, чтобы тепло поприветствовать. Он успел соскучиться и по ней тоже. А потом, пока разогревался ужин, и женщины собирали на стол, катал счастливую малявку на спине, нарезая круги по комнате, изображая строптивую 'лошадку', которую постоянно приходилось то понукать, то, наоборот, придерживать. Оксана было посетовала на порчу новых джинсов, способных пострадать от трения о жесткий ворс коврового покрытия, но Кир только благодушно улыбнулся на ворчание любимой и махнул рукой - типа, не занудствуй и не лишай нас с дочкой радости.
  Кате нравилась забава, и по наблюдениям Валерия Николаевича, прислушивающегося к звукам веселой возни, доносившимся из большой комнаты, парню это развлечение доставляло не меньше азарта и удовольствия, чем ребенку.
  Пожалуй, Артем не покривил душой, уверяя, что Катины интересы при расставании с Ксюшей не будут ущемлены. Похоже, и впрямь, Кирилл души не чаял в дочери Оксаны и Артема. Да и ребенка, тонко, интуитивно чувствовавшего фальшь, ему не удалось бы провести, если бы все это представление было игрой на публику.
  И еще Валерий Николаевич ревниво наблюдал, как преобразилась Оксана, не сводившая с избранника сердца теплого, полного любви и нежности взгляда, когда наконец-то его удалось усадить за стол. На Артема она и впрямь глядела немного по-другому. И уж предвкушения игры на двоих, затаенного желания близости там тогда точно не наблюдалось.
  Кирилл довольно непринужденно чувствовал себя в кругу этой семьи, Катя крутилась вокруг него, хвастаясь 'дедушкиным' подарком (подсунутым Аней развивающим конструктором для малышей), и девочке уделялось внимания ничуть не меньше, чем ее матери. Как ни старался отыскать задетый за живое Валера подвох, но не увидел...
  
  Искупав и покормив дочь, Оксана с Кириллом вскоре уехали. Им надо было еще заскочить в 'Леруа' за краской, которой не хватило для окончания отделочных работ в квартире Бориса Королёва. Анна выпроводила детей, пообещав, что сама уложит малышку.
  Но едва Тёмкин отец с наконец-то доделавшим свои уроки Димкой уселись пить чай, ожидая, пока Аня справится с укладыванием внучки, зашел Роман.
  Темные волосы молодого мужчины были влажными после принятого душа, распространяя вокруг себя приятный аромат свежести. Вместо свободной домашней футболки на нем красовалась темно-серая водолазка с небрежно нерасправленным воротником, закрывающим горло под самый подбородок. Валерий Николаевич сначала удовлетворенно хмыкнул, понимая, что тот пытается скрыть отметины короткой схватки, появившиеся на шее, когда он его чуть было не придушил. Но потом усовестился - вряд ли Тёмкин дружок переживал за своих соседей, а вот ребенка пугать не хотел. Домашние брюки, в которых Роман возился с Артемом, он тоже переодел. Лицо с гладковыбритыми скулами выдавало скопившуюся усталость, но в глазах жило предвкушение.
  Тёмкин отец не успел сообразить, что и в этом доме забыл раздражающий его сверх меры человек, как тот с порога позвал:
  - Где тут моя радость? Не спит еще?
  - Ома! - взвизгнула Катя, кубарем скатившись с кровати, куда Аня усадила ее, переодев в веселенькую пижамку, пока сама принялась подбирать разбросанные по полу крупные детальки от конструктора, чтобы потом в темноте не наступить на них и не шуметь, когда внучка уснет. - Ома пиехал! Казьку кази!
  - Обязательно расскажу! - расплылся в широкой улыбке Роман, подхватив девочку на руки и целуя любимицу в кончик носа-кнопки.
  - Бона тибе? - требовательно спросила она, осторожно дотронувшись до его разбитой и чуть припухшей губы.
  - Пустяки, - улыбнулся Роман, облизнув ссадину, чтобы снова не треснула и не закровила.
  Но Катюша не слишком поверила в его оптимистическое заявление. Обхватив ладошками щеки крестного, тщательно подула на ссадину и только после этого удовлетворенно решила:
  - Пойдёт.
  - Спасибо, золотко мое, теперь обязательно пройдет, - поблагодарил Роман, еле сдерживая смех. В Катином исполнении слово 'пройдет' без буквы 'р', можно было истолковать двояко. - А ты игрушки уже убрала, егоза?
  - Месте! - заёрзала она в его руках.
  - Ну, вместе, так вместе, - согласился молодой мужчина, покорно опустив ее на пол и следуя за девочкой в комнату.
  Анна, выпрямилась, тяжело вздохнув. Ну вот что за магнетическое влияние имеют эти двое друг на друга? С ней вместе Катюшка категорически отказалась собирать свои же игрушки, захандрив и закапризничав после отъезда Оксаны. Зато теперь никто не нужен. И на все готова, лишь бы ненаглядный крестный папочка рассказал на ночь сказку.
  - Папа? - оглянулась Катя на входную дверь, подергав Полякова за руку.
  - Папа заболел, мой ангел, - присев на корточки, пояснил Роман отсутствие Артема. - Простудился.
  - О! - сразу погрустнела она, прижавшись щекой к гладкой щеке крестного (специально побрившегося и с остервенением отдраившего себя мочалкой под струями горячей воды, чтобы не дай бог, не прихватить каких-нибудь бацилл, собираясь нанести вечерний визит своей любимице). - Маму ни слусал?
  - И маму не слушал, и папу не слушал, - машинально подтвердил Ромка, все еще переживая последствия Тёмкиной поездки домой и мысленно прокручивая крайне неприятную для всех ситуацию.
  - Сапку ни девал? - пощупав свою голову, предположила Катюша, видимо, припомнив, как ее пугали простудой, уговаривая перед прогулкой, чтобы не капризничала, облачаясь в теплую одежду.
  - Точно! - спохватился Роман, поддакнув ребенку, чтобы не вдаваться в подробности, из-за которых захворал любовник. - Шапку не надевал, вот и простудился.
  - Папа хаосий, - нахмурилась Катя на всякий случай, заступаясь за родителя.
  - Твой папа у нас с тобой самый лучший, - подтвердил Поляков. - Никогда не сомневайся в этом, котенок.
  - Никада! - с придыханием заверила девочка, понизив голос до таинственного шепота, из-за чего это прозвучало торжественной клятвой.
  
  Валерий Николаевич, став невольным свидетелем этой трогательной сценки, вновь скрипнул зубами. Весь его опыт прожитых лет вопил об абсурдности происходящего, но глаза видели и уши слышали, доставляя информацию в мозг, который просто отказывался ее обрабатывать. Ему безумно хотелось прогнать прочь этого 'друга', чем-то недоступным его пониманию приворожившего окружавших его людей. Но как на это отреагирует непосредственный ребенок, видимо, успевший серьезно привязаться к своему крестному отцу, находясь практически постоянно в зоне его влияния, он не знал. И огорчать внучку, становясь в ее глазах каким-то монстром, обижающим ее родных и любимых людей, не мог, не имел морального права.
  
  - Ром, ты зачем Тёму одного оставил? - спохватилась Анна. - Как он?
  - Спит. Я ему Катюшкину 'радионяню' подложил. На, подержи у себя, пока Катю уложу, - протянул Поляков соседке рацию, чтобы надсадный кашель внезапно проснувшегося Артема нечаянно не потревожил засыпающую девочку.
  Парень и сам переживал, что оставил Тёмку одного. Но тот вроде бы крепко уснул. И, пользуясь возможностью, Рома решил все-таки навестить любимицу, с максимальной скоростью приняв душ, переодевшись и тщательно сбрив колючую щетину.
  
  Успокоив и ободрив малышку, Роман ей принялся помогать собирать игрушки, обратившись к хозяйке квартиры:
  - Анют, может, Катину кроватку перетащить к вам?
  - Завтра перенесешь. Я сегодня с ней на нашем диване посплю.
  - Вы вдвоем ее задавите! - забеспокоился Рома.
  - Не паникуй. Егор в маленькой комнате дрыхнет без задних ног, не претендуя на супружеское ложе. А я чутко сплю. Я у стены Катюшке местечко отгородила, и запасное одеяло сверну валиком, чтобы не уползла ночью.
  - Катя хаосяя, - на всякий случай сообщила кроха, услышав, что речь идет о ней. И, подойдя к крестному, как настоящий котенок, подсунула голову под мужскую ладонь, выпрашивая ласку. Ромка тут же погладил девочку по светлым, как у ее отца, кудряшкам, подарив Катюшке свою коронную улыбку, полную нежности и обожания, которой удостаивались только два его самых дорогих человека на свете.
  - Конечно хорошая, только шустрая, - улыбнулась и Аня, зная за внучкой привычку самостоятельно исследовать маршруты передвижения по квартире. Пару раз она уже выбиралась из своей кроватки, умудрившись перелезть через оградительную планку. Теперь на всякий случай ребята специально вынули один прутик из стенки, сделав в детской кроватке 'лазейку', чтобы ей невысоко было слезать. В сонном состоянии через такую щель она не выпадет, но зато и, бодрствуя, не покалечится, упражняясь в самостоятельных вылазках.
  - Казьку! - потребовала Катя, управившись с игрушками и потянув крестного к Аниной кровати, где ей уже устроили уютное 'гнездышко'.
  - Про кого сегодня тебе рассказать, сокровище мое? - поинтересовался он, с сочувствием глядя на безуспешные попытки пыхтящей малявки самостоятельно забраться на разложенную софу с высоким матрацем.
  - Зяйку...
  - Хм, - почесал затылок Рома, пытаясь сообразить, про зайца из какой сказки рассказывать.
  В этот момент очередная попытка Кати справиться с задачей с помощью лежавшего с края покрывала, увенчалось ее падением на пятую точку, накрыв с головой тяжелой тканью, которую она стащила, в попытке найти опору крепким пальчикам.
  - Ой! Смяк! - от неожиданности испуганно ойкнула девочка, но тут же заливисто рассмеялась, очутившись 'в домике'.
  Ромка расхохотался, Аня кинулась ее выпутывать, но Тёмкина дочь завопила:
  - Сяма! - и, кряхтя, но довольно шустро выползла из-под покрывала.
  Анна снова застелила край разобранной кровати, чтобы сосед мог присесть рядом с Катюшкой, рассказывая ей сказку.
  Рома незаметно подстраховал крестницу, подсунув ей ладонь под пяточки, создав импровизированную ступеньку, от которой она смогла оттолкнуться и наконец-то взобраться на спальное ложе.
  - Сёныско гуляля... - усевшись на кровати и смиренно сложив ручки на коленях, подсказала Катя, видя его замешательство по поводу репертуара.
  - Я, пожалуй, вас оставлю, - усмехнулась Аня, наблюдая полную взаимопонимания идиллию. - Спокойной ночи, моя радость, - склонившись к девочке, обняла она и поцеловала ее в щечку.
  - А меня? - шутливо поинтересовался Роман, присаживаясь рядом с крестницей.
  - Сяма! - категорично заявила Катя, ревниво покосившись на бабушку и потянувшись к крестному.
  Спорить с маленькой собственницей Анна не собиралась.
  - Пойду лучше деда Егора поцелую, - успокоила она настороженно косившуюся на нее кроху. - Ложись скорее, я свет выключаю, - предупредила она, выходя из комнаты.
  
  До Валерия Николаевича, сидевшего на кухне, донеслась только пара тихих фраз хорошо поставленным, проникновенным голосом Тёмкиного любовника, переплетающегося со звонким голоском любимой внучки, прежде чем Анна прикрыла за собой дверь.
  - Солнце по небу гуляло и за тучку забежало,
  Глянул...
  - ...зяинька, - подхватила Катя, радуясь вечернему ритуалу чтения сказки на два голоса, елозя вокруг крестного в попытке угнездиться поудобнее.
  - ...в окно, стало...
  
  - Не выспался? - сочувственно спросила Аня свата, заходя в кухню.
  - Нет, - мрачно подтвердил Тёмкин отчим, злясь на Ромку за то, что тот, вроде бы посторонний мужик, а не он, родной дед, сейчас рассказывает малышке вечернюю сказку, замирая от нежности и благодарности за детское доверие...
  - Может, еще чайку? С пирогом?
  - Давай, - согласился он, пытаясь разгадать, как Анна себя чувствует в этой ситуации - так же злится и ревнует, что ее мягко выставили вон, или же привыкла и воспринимает присутствие Романа в жизни своей внучки само собой разумеющимся? Но задать вопрос вслух так и не решился.
  
  Дима снова ушел к себе в комнату, чтобы, завалившись на кровать, вдоволь пообщаться с друзьями в чате.
  Но буквально через минуту, выглянув из-за двери, поинтересовался, что делать, если Егор будет ТАК храпеть всю ночь? - демонстративно распахнул мальчишка дверь в комнату, из которой доносились замысловатые рулады мощного храпа.
  - Сынок, будь снисходительным, он дико устал, - попыталась оправдать любимого Аня. - Просто тихонько попроси перевернуться на другой бок.
  - И он меня услышит? - засомневался подросток.
  - Если не услышит, можешь потрясти за плечо, только аккуратно.
  - Эх... ладно! Мам, а у нас в доме беруши есть, если что? Или мне в наушниках спать ложиться?
  - Дим, не выдумывай! Ты все равно еще долго не уснешь, а там, глядишь, и Егору полегчает, - успокоила Анна.
  
  Несмотря на выпитый чай, вместо прилива бодрости, Валерий ощущал дикую усталость. Аня сочувственно косилась на мужчину, пытавшегося подавить зевоту, но, в конце концов, сжалилась:
  - Оксана кровать застелила. Пойдем, я тебя к ребятам провожу. У меня есть ключи.
  - Да как-то неудобно, может, подождем, пока ЭТОТ Катю убаюкает? - скривился Тёмкин отчим.
  - Пойду-ка я взгляну, кто там кого убаюкивает, - поднялась Аня.
  А приоткрыв дверь в свою комнату, тихо рассмеялась:
  - Оба готовы, - прошептала она, поманив свата полюбоваться.
  Валера подошел, заглянув через ее плечо в комнату, благо света, проникающего от лампы в коридоре, оказалось достаточно, чтобы увидеть мирную картинку: Роман бессовестно дрых, развалившись поперек кровати. Катя умостилась у него под мышкой в совершенно неудобной позе, почти что сидя, пристроив светловолосую головку на его груди. Одну руку Ромка закинул под голову, второй аккуратно обнимал спящую девочку.
  На бесстыжего растлителя смазливых мальчиков этот парень, олицетворяющий сейчас образ заботливого отца, никак не тянул...
  - Сейчас разбужу, и пойдете, - шепотом сообщила Анна, крадучись пробираясь к кровати.
  Валера только молча кивнул, поспешно отворачиваясь. В голове мужчины вновь воцарился сумбур...
  
  Ночью он ворочался с бока на бок, снова и снова погружаясь в тяжкие раздумья о вывертах судеб людей, которые по привычным правилам не должны были бы быть вместе. С тяжестью на душе прислушивался к звукам, доносившимся из комнаты парней.
  Тёмка по-прежнему все еще был плох. Без конца кашлял, метался в горячечном бреду или ознобе, требуя к себе внимания сожителя. Вернее, по мере возможности, он пытался не беспокоить Романа, но, к сожалению, в его состоянии это оказалось почти невозможно осуществить.
  
  Ромка устроился коротать ночь в большой комнате прямо на полу, почти по-спартански, достав с антресолей лишь добротный походный спальник.
  
  И когда в очередной раз Валерий Николаевич услышал, как тот, проводив Тёмку до туалета и обратно, прошел в кухню, чтобы забрать из морозилки лед, не выдержал и вышел, предложить свою помощь 'сиделки'.
  - Благодарю, - отказался Поляков, вздрогнув от неожиданности и обернувшись, - я справляюсь.
  - Не доверяешь? Он ведь мне не чужой. Или придерживаешься принципа: 'любишь кататься, люби и саночки возить?' - криво усмехнулся Валерий, проникнувшись невольным уважением к упертости Артёмкиного 'приятеля'.
  - В точку! - согласился Роман, не став пояснять, к чему именно относится его утверждение. - Не волнуйтесь, у меня все под контролем. Идите отдыхать, Валерий Николаевич, - мягко посоветовал он.
  - Тебе бы тоже не помешало поспать хоть пару часов, - неожиданно возразил мужчина, глядя на сутулившиеся плечи парня, изможденную физиономию, хищная мужская красота которой заметно померкла от усталости, делая противника более уязвимым, человечным. Почему-то люто ненавидеть этого мерзавца, отобравшего у них с Леной сына, больше не получалось, хотя он честно старался.
  - Вот Тёмыч оклемается, и отосплюсь, - оптимистично парировал Роман.
  - Надолго ли тебя хватит? - скептически обронил Валерий.
  - В смысле?
  - В смысле, что будет с моим сыном, когда тебе надоест играть в семью? Я понимаю, когда жизнь сплошной праздник и феерия, а в таком состоянии он ведь для тебя только обуза...
  - Не надоест, - жестко возразил Роман. - Артем дорог мне в любом состоянии - пьяный, сраный, больной... - грубовато обозначил он свою позицию, берясь за дверную ручку в свою комнату, - добрых снов!
  
  ***
  
  Наутро Валерий Николаевич просыпался тяжело. Если бы не звонок жены, беспокоившейся о муже и сыне, наверное, проспал бы еще несколько часов кряду. Но после разговора со сходящей с ума от переживаний Леной постарался мобилизоваться, прогоняя сонливость. Надо возвращаться домой. У Артема, оказывается, тут целая толпа неравнодушных людей, готовых о нем позаботиться. А любимая женщина там одна. Лена рвалась приехать, взяв на работе отпуск за свой счет, но Валерий постарался убедительно отговорить. И одной из весомых причин, о которой он малодушно умолчал, был след от его кулака на Тёмкином лице. Мужчина отчаянно не хотел упасть в глазах жены еще ниже. Слишком уж оказалось впечатляющим это зрелище насилия над личностью. Хватит и того, что он сам себе никогда не простит причиненную ребенку любимой женщины боль, не столько физического плана, сколько унизительную морально.
  
  Заглянув в комнату к парням, Валера убедился, что пока что оба спят, вымотанные ночными бдениями, и постеснялся будить, чтобы попрощаться. Артем снова был в испарине и тяжело дышал, все еще борясь с коварным недугом, беспокойно ворочался, но не просыпался. Бледный Ромка, растянувшись на спальнике прямо в домашней одежде, подсунув под голову кучку использованных Тёмкиных футболок и полотенец, выглядел не краше сына. Разница была лишь в том, что лицо первого пылало от высокой температуры, а лицо второго было бледным, больше похожим на восковую маску.
  Глядя на старшего из парней, Кашкин криво усмехнулся пришедшей на ум ассоциации: будто верный пес у постели хозяина. Вот и, поди, разбери их, кто тут за кого держится и чем жертвует ради того, чтобы быть вместе.
  
  Обведя взглядом уютную комнату, пытаясь запомнить детали интерьера, Валерий Николаевич с грустью констатировал правоту Анны о том, что для Артема здесь действительно - его дом. Сейчас он не мог дать полный отчет, из-за чего именно создалось такое впечатление, несмотря на тяжелый, давящий воздух, пропитанный болезнью, но какие-то мелочи цепляли, не раздражая, а будто бы успокаивая...
  Рядом с небольшой фотографией Ромкиных родителей, стояла и их с Леной, которую Артем посчитал уместным пристроить в доме, где живет.
  В шкафу с одеждой Валерий вчера заметил несколько полок, отведенных под модные и добротные шмотки сына. На любой сезон... Удобное рабочее место за компьютерным столом у окна, заваленное учебниками, справочниками и тетрадями с лекциями и конспектами, тоже явно предназначалось Тёмке, а не Роману, который давно уже закончил обучение. И прочно стоит на ногах, обеспечивая и себе, и его сыну, и даже его внучке не только достойное существование, но и искреннюю заботу и... любовь...
  Отвратительную в своей неправильности, но, похоже, настоящую... которую дано испытать не каждой паре, вступившей в нормальный союз между мужчиной и женщиной...
  'Тьфу! Что же за напасть такая?' - в который раз мысленно посетовал Валерий, но как избавиться от нее, он теперь не знал, теряясь в том, что успел понять и увидеть, принять и отринуть...
  
  Наверное, он все-таки оказался не слишком осторожен, ковыряясь с чужими замками, потому что легкий шорох разбудил чутко спавшего Ромку, и тот, сонно пошатываясь и смачно зевая, вышел в коридор:
  - Уже покидаете нас? - лениво поинтересовался парень.
  - Не хотел будить, - смутился Валерий.
  - Правильно, не надо, - согласился Роман. - Я Тёмычу передам Ваше 'до свидания'. Как только будет в состоянии нормально разговаривать, сам позвонит.
  - И ты звони, если вдруг...
  - Все будет в порядке, - твердо пообещал Поляков, прямо глядя в глаза отцу своего любовника. - Я его выхожу. Обещаю.
  Валерий Николаевич первым отвел взгляд, но все-таки, прежде чем уйти, еще раз обернулся:
  - Обидишь моих - удавлю. Обещаю. Вот этими самыми руками! - потряс он кулаками перед Ромкиным лицом. - У меня нет своих детей...
  - У меня тоже нет, и другая семья мне не нужна, - спокойно перебил его Ромка. - Только эти двое:
  - Артем и Катя.
  Валера лишь кивнул, не соглашаясь в душе, но пока что принимая как данность позицию Полякова. Как ни крути, как ни бесись, а именно этот человек сейчас для Артема и Катюшки делает все, что в его силах, чтобы 'его семья' чувствовала себя семьей...
  
  Аккуратно прикрыв за собой дверь, мужчина отправился к соседям забирать ружье, которое, к счастью (или к несчастью) не пригодилось.
  Время рассудит, расставив все по своим местам. Может быть, он страшно пожалеет о своем малодушии, не доведя задуманное до логического завершения. А, может, будет благодарить провидение, которое не допустило кровавой расправы над человеком иной ориентации, не побоявшимся бросить вызов общественному мнению...
  Перекусив наскоро приготовленной яичницей с беконом у Анны, заявившей, что не отпустит его без завтрака (да еще и с собой нарезала бутербродов и сунула термос с крепким кофе), Валерий Николаевич тепло простился с 'бывшими' родственниками, крепко обнял внучку, чувствуя, как снова режет глаза от подступивших слез. Как больно давит в груди от смеси восторга, что у них с Леной все-таки есть это маленькое чудо, в котором течет Тёмкина кровь, и от сожаления, что брак сына с хорошей девушкой оказался фикцией... От горечи за истинный выбор сына...
  Потом забрал зачехленное ружье, пакеты, в которые ему сложили рубаху и снедь в дорогу, и отправился к машине в сопровождении до неприличия бодрого Егора. Который проснулся в несусветную рань, сходил к соседям сделать Артему укол антибиотика, а потом прогнав Анну досыпать на свое место в детской, забрал проснувшуюся внучку и все утро возился с ней в большой комнате, давая возможность жене понежиться в кровати подольше после испытанного накануне стресса.
  
  Никогда еще для главы семейства Кашкиных визит в столицу не был насыщен такими 'приключениями' и самыми противоречивыми эмоциями, переворачивающими его представления о плохом и хорошем с ног на голову... И сейчас его мысли метались между сыном и женой, которой, как он подозревал, было сейчас гораздо хуже, чем ему. Ведь она не видела собственными глазами то, что удалось разглядеть ему в отношениях парней, не слышала всех тех теплых добрых слов о Тёмке от его близких...
  
  ***
  
  Не помня себя от волнения и страха за мужа и сына, едва дождавшись звонка Валеры о том, что он отложил мысли о кровавой расправе над дружком Артема, Елена постаралась хоть чем-то занять себя. Подобрала Тёмкин свитер, машинально аккуратно свернула его у себя на коленях, поглаживая ладонью, будто лаская малого ребенка.
  Бесцельно блуждающий взгляд женщины упал на край отодвинутого от стены углового диванчика под осиротевшей полкой, на которой теперь стояла лишь икона. Решив вернуть гармонию хотя бы в интерьер помещения, Лена подошла ближе и с удивлением обнаружила, что муж при вчерашней уборке не заметил одну из пострадавших во время бурной ссоры с Артемом фарфоровых статуэток, которая свалилась не на пол, а удачно отлетела в самый угол сидения диванчика.
  У ангелочка оказался отбит лишь верхний краешек крыла. Тёмкина мать подняла нечаянно уцелевшую фигурку, прижала к груди и почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы.
  Затем неожиданно решила отыскать недостающий кусочек. Кинулась к мусорному ведру, вытряхнула его прямо на пол посреди кухни, пытаясь найти среди множества осколков именно этот. Занятие было почти безнадежным, но отвлекло целеустремленную женщину надолго. Правда, в процессе разбора осколков она нечаянно порезалась одним из них, даже не почувствовав боли. Только лишь увидев алые капли на белоснежной фигурке, за которую хваталась в попытке 'примерить' тот или иной кусочек, похолодела. Слишком уж показался символичным это сочетание - окровавленная, оскверненная чистота и духовное целомудрие...
  Обожгла страшная мысль - как она могла высказаться вслух о том, что лучше бы у нее не было сына? Да даже как могла подумать такое?!
  Машинально сунув палец в рот, чтобы остановить сочившуюся кровь, зажала в кулаке "падшего ангела" и снова уткнулась лицом в свитер, хранивший Тёмкин запах - взрослый, мужской... одуряюще приятный. На такую туалетную воду даже мужу никогда не разорялась - не по средствам. Все-таки, дорогой парфюм - не предмет первой необходимости для среднестатистической российской семьи.
  Не признать, что Артем, приезжая, выглядел ухоженным, холеным, Елена не могла... И почему раньше не задавалась вопросом, как обычный студент с периферии может не жаловаться на стесненность в средствах, обитая в столице, не имея близких, к которым можно было бы обратиться в случае крайней нужды или каких-то проблем?
  Наивная...
  Денег передавали Тёмке не так уж много, да снабжали продуктами подсобного хозяйства, а считали, что сынок не хуже прочих приезжих иногородних студентов устроен. Артем уверял, что ему хватает, к тому же ссылался на мелкие приработки. В студенческой зачетке, которую привозил домой похвастаться университетскими успехами, задолженностей не было, отметки радовали глаз, заставляли невольно гордиться им. Вот и тешили себя, что не пропадет самостоятельный взрослый мальчик...
  Как бы ни крутились ужасные мысли о том, что Тёмка "продался", позарившись на сытое и веселое существование, как-то не укладывалось у Лены в голове, что сын настолько неразборчив в связях и не имеет чувства собственного достоинства. По ее разумению, те, кто не прочь попользоваться своим телом, предлагая его в обмен на материальные блага, имеют только внешний лоск, и никакого внутреннего стержня, позволявшего им прямо смотреть честным людям в глаза. Несмотря на наглую самоуверенность, все равно неуловимо присутствует аура грязи... По крайней мере, она ощущала именно такое чувство, наталкиваясь иногда взглядом на девиц легкого поведения в родном городке. Правда, манерных парней, практикующих противоестественные интимные отношения, она видела только по телевизору.
  В обычном поведении сына, его манере разговора, в стиле одежды, высказываемых суждениях - ничего подобного сложившемуся стереотипному образу геев не было.
  Кто же мог представить, что их мальчик угодит в эту странную среду с собственной субкультурой?
  Вот ведь беда...
  А если Тёмка, обидевшись и оскорбившись, их вообще больше знать не захочет?
  Положа руку на сердце, что дороже - мнение соседей по лестничной площадке или подъезду, каких-то знакомых, их злые слова, или родная душа - единственное чадо, кровь от крови, плоть от плоти? Конечно, сын!
  Кто будет привязан к родителям по гроб жизни просто из чувства сыновнего долга, почтительности, уважения к семейным узам...
  Вот только есть ли за что их уважать теперь, когда предали... Родной отец исчез из его жизни, оставив неизгладимый осадок в душе ребенка, а теперь и мать туда же? Разве имеет значение, что Тёмка уже давно не шестилетка...
  Дети за родителей не в ответе, а вот, наоборот...
  Значит, где-то упустили, не доглядели с воспитанием, стараясь вложить все, что имели сами - любовь, заботу, житейскую мудрость...
  А потом вдруг, когда разочаровал, указали на дверь, практически отлучив от дома, семьи...
  А ведь Артем их никогда не забывал, пусть и приезжал не часто. Но теперь-то понятно, что не рвался домой не из-за того, чтобы лишний раз не тратиться на дорогу. Просто чтобы раньше не догадались, не заметили, не почувствовали, что с ним происходит, и какой скрытной, двойной жизнью ему приходится жить.
  Тёмка лишь отзванивался, справляясь о житье-бытье, и уверял, что у него все в порядке. Поверить, что эти звонки просто дань сыновнему долгу или желание притупить родительскую бдительность и собственную совесть - не получалось. Не было в разговорах долгих пауз и заминок, когда людям особо и нечего сказать друг другу. Выходит, душа у сына осталась та же - добрая, светлая, чистая, отзывчивая...
  Лена тяжело вздохнула, утерев бегущие по щекам слезы. Перед глазами несчастной женщины все расплывалось, как в тумане, да и на душе ее сейчас было муторно, темно, зыбко...
  И с Оксаной ей и мужу всегда было легко общаться. Пожаловаться на свою невестку Елена не могла, в отличие от многих. Даже не столько из-за того, что девчонки и впрямь чем-то не угодили в уходе за взрослыми сыновьями и домом, взвалив на себя обязанности молодых хозяек, а просто по привычке, потому что свекровям положено ворчать на невесток. Не бывает ведь идеальных...
  А ей, по большому счету, и придраться-то было не к чему. Разве что за смену Тёмкиной фамилии до сих пор немного обидно, но это, скорее, из-за того, что неловко перед мужем - мужчиной, который эту фамилию им с Артемом предложил сам, став надежной опорой брошенной женщине с малолетним ребенком на руках.
  
  Признание сына выбило у Лены почву из-под ног, лишая смысла жизни. Она мечтала дождаться внуков, и ведь дождалась! Но будут ли они общаться с московской родней теперь, дадут ли ей видеться с Катенькой? Или Оксана, узнав о том, как они обошлись с сыном, не разрешит девочке встречаться с бабушкой и дедом, опасаясь за своего ребенка?
  'Господи, и зачем он только все рассказал?! - внезапно подумала женщина. - Права ведь старая поговорка о том, что многие знания - многие печали'.
  Сына будто подменили...
  Конечно, Артем никогда не был настолько наивен, чтобы признаваться в мелких провинностях, но это обычная детская и подростковая житейская мудрость. Чтобы не расстраивать лишний раз, если набедокурил, но надеялся каким-то образом уладить недоразумение, пока оно не дошло до их слуха, и Тёмка успевал 'разрулить' конфликтную ситуацию без участия родителей. В мелких грехах сын не сознавался, но от серьезных проступков не открещивался, находя мужество признавать свои промахи.
  Но чтобы умолчать о ТАКОМ?! Да нет, не просто умолчать, а вполне осознанно лгать долгое время. Ведь понимал, насколько его "увлечение" предосудительно, мерзко, пошло для любого нормального человека, уродливо морально... но соврал...
  Врал, глядя в глаза, о том, что любит девушку... А ведь так тепло отзывался о ней... но теперь, в свете последних событий, уже и непонятно - об Оксане ли говорил?
  А они-то с Валерой переживали и радовались, что сын оправдывает их чаяния... Симпатичный, умный парень не связался с дурной компанией, не пил, не баловался наркотиками, не менял безрассудно подружек, оставаясь порядочным человеком, пользующимся уважением среди друзей. Отрадно было знать, что не надо ему постоянно промывать мозги по поводу учебы и личной жизни. Сам понимал, что нужно иметь голову на плечах, чтобы чего-то стоящего добиться в этой жизни... И то, что не струсил перед принятием ответственности, когда узнал, что Ксюша беременна, тоже заставляло уважать взрослое решение парня.
  Лена тяжело вздохнула - как же они с мужем любили предаваться мечтам, строить планы на будущее, в котором самым главным было то, что Тёмка устроен в жизни...
  Так жаль преданного доверия и обманутых надежд...
  Просто выворачивает наизнанку от беспомощности...
  Как же можно было строить семью, изначально зная, что это лишь блеф? Понятно, что у ребенка должен иметься отец на законных основаниях. Но зачем было играть пышную свадьбу, если проще и дешевле просто зарегистрировать брак. А ведь Валера готов был машину продать (несмотря на то, что ее приобретение им нелегко далось), лишь бы сына никто не мог упрекнуть в том, что он 'нахлебник', и недостоин новой родни. Хоть и воспитывали парня в духе того, что мужчина сам отвечает за себя и свои поступки, и, прежде чем заводить семью, должен представлять, как будет ее содержать и обеспечивать, однако раз уж 'приспичило', надо было поддержать парня. Не чужой ведь. Единственный... Кому все, для кого, если не для него, ненаглядной кровиночки...
  Не жаль было денег для доброго дела, хоть и занимать пришлось. Почему-то жалко стало сейчас, от недоумения и горькой обиды за обман...
  Но неужели эта горечь утраты чего-то светлого, настоящего в их отношениях никогда не уйдет? Почему оказалось возможным перечеркнуть все вот так, одним махом, почти отрекаясь в своем негодовании и неприятии реального положения вещей, и ничто вчера внутри не дрогнуло? Что с ней самой такое творилось?
  Временное умопомрачение от ошеломляющих новостей или душа зачерствела, а она и не заметила?
  Можно понять возмущение и злость сорвавшегося на рукоприкладство Валеры. Он, как и большинство из его приятелей, люто ненавидел любую пропаганду, узаконивавшую противоестественные отношения полов, но почему она-то так легко приняла сторону мужа?
  До сих пор мерзко на душе от осознания, что Тёмкина пагубная страсть, похожая на душевную болезнь (раз ему самому не противно), оказалась такой серьезной... Но ведь родной же сын... как от него отказаться?
  Страшно...
  За сына, за внучку, за будущее свое страшно, когда вокруг такие абсурдные дела творятся...
  Как же дальше получится жить, узнав столько неприглядного о своих близких и о самой себе?
  Но что она может сделать? Что?! Как убедить, упросить, умолить или потребовать, чтобы Тёма одумался, осознал, куда катится его жизнь? Чтобы бросил своего дружка да пересмотрел бы свои взгляды на выбор спутника жизни. Ведь столько хороших, свободных девушек вокруг... Ну зачем ему отношения с парнем?
  Сколько конфликтов бывает в семьях, если родители не одобряют выбор детей, но, пока Артем рос, Елена была уверена, что она не станет встревать в его личную жизнь. Умная мать должна понимать и мириться с тем, что жена сладкими речами да нежными или жаркими ласками по ночам окажется убедительнее "дневной кукушки", да и как соревноваться с ночною?
  А самодостаточный мужчина, не глупый (или хитрый) найдет компромиссное решение, как угодить и жене, и матери, чтобы не обидеть любимых женщин. Мать ведь - это святое, а любовь к женщине может иметь временный характер, да и женщин, проходящих через постель, может быть много, пока не найдет ту, единственную... потому что не поддается логике индивидуальный выбор...
  Ни логике, ни увещеваниям...
  Каждую утрату и расставание переболеть сам должен. Хорошо, если восстановится и не придется по крохам собирать разбитое сердце...
  Отрадно, если есть взаимность в отношениях, да и если девушка окажется подходящая...
  Не родителям приходится с невесткой жить, а самому. Лена не собиралась вмешиваться в выбор сына.
  Но как можно любить парня? Что за модное поветрие?
  За какие такие особенности желать однополой близости?
  То, что можно влюбиться в любого человека, испытывать духовную привязанность или симпатию - это Елена еще допускала... Не зря же ведь существует такое понятие, как платоническая любовь, не имеющая сексуальной подоплёки. Да и Артем со своим Романом дружили бы себе и все, если душой тянет и приятно общество друг друга... вон, как у Валеры. У мужа приятели есть и есть друзья, да такие, которые последнюю рубаху отдадут, если надо... хоть и грубоватые мужики, вузов не заканчивали, а души золотые нараспашку...
  Но ведь и в страшном сне не привидится в их многолетней дружбе что-либо непристойное, неприличнее совместной попойки. Вместе празднуют какие-то радостные события, делятся проблемами, выручают друг друга по мере сил и возможностей...
  Да разве какие-то иные мысли посещают? Нет, ради прикола могут и пошутить, но даже в пошлых шуточках меру знают, чтобы по зубам не получить за дурацкие намеки...
  Когда же Тёмка успел запутаться и увязнуть в таком отвратительном пороке? Может, хотел экзотики попробовать, или в дурной компании подбили 'на слабо', напоив да предложив какие-то психотропные препараты? Мало ли как нынешняя молодежь развлекается?
  Нет... вроде не падок сын на такие вещи, старался держаться подальше от всякой швали даже несмышленым подростком. А теперь-то уж и подавно должен голову на плечах иметь...
  И руки его она сама видела на сгибах локтей - чистые. И речь нормальная, правильная, без вульгарного молодежного сленга. Какая-то интеллигентная, что ли, выдающая хороший, правильный круг его общения. Хотя, конечно, Тёмка всегда помнил о том, с кем он разговаривает - в компании друзей-ровесников или дома с родителями.
  Но как же тогда в его жизнь вписывается серьезное увлечение парнем?
  Почему так случилось?
  
  Снова машинально сложив мягкий теплый свитер, Елена решила его убрать. А зайдя в комнату сына и увидев старые детские рисунки, которые муж зачем-то достал с антресоли, опять разрыдалась...
  Видимо, и Валера, прежде чем сорвался, одолеваемый жаждой мести негодяю, заморочившему голову молодому парню и склонившему его к противоестественной связи, бродил по квартире, мучительно рассуждал, как же такое могло случиться с их сыном? Вспоминал былое, счастливое время, перебирая в памяти разные мелочи, в том числе и свои ошибки и недочеты... думал... переживал, сокрушался...
  Елена тревожилась за сына, испытывая глухую боль, но, похоже, совсем перестала понимать его внутренний мир, зато очень хорошо чувствовала, что творится на душе у мужа...
  
  Вынужденное бездействие и одиночество угнетали. Пережитый страх за сорвавшегося с катушек Валеру, казалось, выпил все силы. Слишком тяжело было держать в себе эмоции из-за свалившегося на семью горя, не имея возможности с кем-либо поделиться своей душевной болью.
  Елена не смогла сегодня даже выйти на работу. Позвонила, отпросилась, сославшись на семейные обстоятельства, не вдаваясь в подробности. Да и говорить толком не могла - как о таком расскажешь? Не поймут, осудят, да еще и сплетни распустят такие, что потом вовек не отмоешься от позора...
  Но и поделиться своей раздирающей душу печалью, увы, не с кем. Даже подруги не поймут... Разве только рассказать урезанную версию, полуправду, дескать, Тёмка с женой развелся, поэтому и она дюже огорчена? А про то, что Валера 'поохотиться' собрался, так и вообще заикаться не стоит, еще подумают, что с головой у него непорядок, шарахаться начнут...
  Нет, совершенно не возникает никакого желания общаться с кем-то из привычного окружения.
  Вот с Оксаной или Аней она бы поделилась своим горем и сомнениями, поговорила бы по-душам, как привыкли за время знакомства, поплакалась бы...
  Но отчего-то, несмотря на обиду за то, что семейство Азаровых поддерживало Тёмкин блеф, покрывая ложь, стыдно как-то искать у них сочувствия...
  С Анной переговорили сухо, натянуто. В расстройстве чувств, в панике перед неизвестно чем грозящей закончится эпопеей с Валериной местью, Елена даже не поняла, что предупрежденная сватья намерена делать с полученной информацией. И есть ли ей дело до того, что происходит за стеной у соседей, раз ей сейчас важнее всего ее поздняя беременность...
  У Тёмкиной матери вообще сложилось впечатление, что Анне неловко с ней разговаривать после того, как лживый заговор огромных масштабов и грязных тайн стал достоянием гласности.
  Елена могла бы предъявить претензии к сватье и к невестке, да только никак не получалось сформулировать их суть, и главной проблемой на повестке дня стоял вопрос о том, как бы перехватить Валеру, чтобы не натворил дел сгоряча, и не усугубил ситуацию больше, чем есть теперь.
  
  Она почти не чувствовала голода, только чудовищную усталость и опустошение. Не в силах справиться с гложущей тревогой, снова побродила по квартире, вспомнила о рассыпанном в кухне мусоре.
  Присев на корточки, женщина еще раз поворошила осколки, да только снова порезала пальцы. Кусочек крылышка к фигурке ангела, к сожалению, так и не отыскался. Огорченно поднялась, тщательно смела белое крошево в совок и высыпала его в мусорное ведро.
  Все. На память о родственниках по маминой линии остался только этот покалеченный ангелочек...
  Вот только что именно она будет вспоминать теперь, глядя на него? Свою старенькую прабабушку, которую помнила довольно смутно, или то, как отрекалась от собственного ребенка?
  Лена хотела заняться какими-нибудь домашними делами: надо бы было сходить в магазин за свежим хлебом, приготовить хоть что-нибудь из еды, перегладить высохшие вещи, закинуть новую партию белья в стиральную машину, протереть пыль, но у несчастной, разбитой горем женщины все валилось из рук, которые стали будто чужими, ватными, безвольными. Глаза болели под воспаленными, опухшими от слез веками. Да и голова казалась чугунной, тяжелой от мрачных раздумий и противоречивых эмоций - терзающего чувства вины перед сыном, которого глубоко обидели, и не проходящая злость на него же, за его образ жизни и обман.
  Отчаявшись сосредоточиться на домашних хлопотах, постоянно 'подвисая', чувствуя, что мысли ускользают, возвращаясь к невеселым раздумьям о расхворавшемся сыне и о муже, который задерживался 'в гостях', женщина ушла в комнату, легла на кровать. Свернулась калачиком, зажав мобильный телефон в ладони, чтобы не пропустить звонок от Валеры, который обещал позвонить, когда соберется домой.
  Однако ночь ей предстояло коротать в одиночестве...
  К тому времени, когда Валерий Николаевич вернулся домой, Елена совсем раскисла, несмотря на оптимистичное уверение мужа, что с Артемом все в относительном порядке, дескать, дома расскажет подробнее.
  
  ***
  
  Пару дней Тёмкина мать мужественно держалась, помня о том, что Валера уверял, будто Артем сейчас просто не в состоянии разговаривать, и справлялась о его здоровье у Оксаны, но так и не смогла дождаться, когда же сын окажется готов к тому, чтобы позвонить самому. Да и, честно говоря, просто боялась, что первым он все-таки не позвонит.
  По нескольку раз на дню заглядывая в мобильный в страхе пропустить желанную весточку, Елена не выдержала и набрала заветный номер. Поднесла к уху телефон, крепко его стиснув, чтобы не чувствовать, как дрожат от волнения пальцы.
  А, услышав, что абонент ответил, слабым, почти неузнаваемым простуженным голосом, только собралась поздороваться, но вдруг начала давиться подступившими слезами. Молчание затягивалось, становясь напряженным, давящим...
  - Мам... - у Тёмки, который только первый день с тех пор, как начали пичкать антибиотиками, чувствовал себя относительно нормально после изнуряющего жара, сменявшегося ознобом из-за высокой температуры, у самого спазм сдавил горло. - Прости меня, мам, - первым успел произнести Артем, прежде чем зашелся в кашле, заставив Лену снова погрузиться в пучину раскаяния и разреветься, хотя вроде и не собиралась рыдать в трубку, прошептав: 'прости меня, сынок'. Вряд ли он даже сумел услышать.
  - Мам, ну не плачь, пожалуйста, - мучительно скривившись от раздирающей затылок боли во время приступа кашля, попросил Артем.
  То чувство, которое он испытывал сейчас, было одновременно огромным облегчением, будто с души вдруг свалился тяжелый камень. И в то же время чудовищно раздражало. Почему-то было ужасно стыдно за себя, за мать, за то, что им приходится друг перед другом в чем-то оправдываться. Неприятно. Получается, чтобы признать, что они по-прежнему родные люди, должны были пережить унизительную ссору... Те злые, жалящие в самое сердце слова, вдребезги разбили атмосферу уюта и тепла, ощущения родного дома, будто плетью прошлись по его обнаженной душе, когда делился сокровенным, посчитав, что нечестно больше таиться. Проникли сквозь поры кожи, глубоко впитавшись и застряв там, в груди - то ли в сердце, то ли где-то еще глубже, болезненной занозой, источающей яд, отравляя самое душу. Не мог он их забыть...
  Честно хотел, пытался, понимая, так всем им будет легче и проще, но не мог...
  Больнее всего ранит предательство самых близких. Оказывается, это в одинаковой мере можно отнести и к избраннику сердца, и к родной матери...
  Не нужно было матери просить прощения, сам же довел до такого, что заставил ее выплюнуть злые, гадкие слова. Лучше бы не было этого разговора вовсе, просто сделали бы вид, что ничего не случилось, слишком высока цена за восстановления прежних отношений...
  - Сынок, ты ведь приедешь к нам? - прошептала женщина, кое-как справившись с волнением. Получилось заискивающе и оттого как-то неестественно, будто эта просьба изначально предполагала категорический отказ.
  Артем поднял глаза на Ромку, заглянувшего в комнату с кружкой морса. Тот тревожно и цепко выхватил взглядом бледное лицо любовника, соображая, нужна ли ему поддержка хотя бы в виде молчаливого присутствия при приватном разговоре.
  - Не скоро, - выдавил Артем...
  - Я понимаю, милый... Только умоляю тебя...
  - Мам, перестань. Я же сказал, давай забудем! Просто, пока не оклемаюсь, никто меня никуда не отпустит. Слишком много хлопот доставил всем своей болезнью... И пока полностью не выздоровею, Катю мне не возвратят. А я жутко соскучился по дочке...
  Лена всхлипнула, почему-то почувствовав намек на упрек. Он, мужчина, скучает и тоскует по своему ребенку, а она?
  - Тёма, можно я навещу тебя? Я не боюсь заразиться, сынок...
  - Неужели ты думаешь, я тебя на порог не пущу? - неприятно удивился Тёмка. Но, машинально пощупав свою скулу, которая пока еще хранила следы гнева отчима, спохватился. - Не, не надо, мам, не рвись. По крайней мере, не раньше чем через недельку-другую. Я пока не в состоянии принимать гостей.
  - Как ты там, милый мой? - молча проглотив проскользнувшее замечание про 'гостью', смиренно приняла она его позицию.
  - Хорошо, мам... Гораздо лучше, чем был. Не переживай, ладно?
  - Постараюсь... - неуверенно ответила женщина. - Тёма... скажи, когда Анна Андреевна говорила мне, что у тебя есть дом... она уже тогда все знала?
  - Аня... кх-кхм-кхм... - закашлялся Артем поспешно поправившись, - Анна Андреевна с самого начала знала о том, что я живу с парнем. И она свой дом имела в виду, мам, не эту квартиру, которую Рома нам с Оксаной в подарок на свадьбу преподнес...
  - Почему она к тебе так по-особому относится? - задумчиво пробормотала Елена, не особо надеясь на ответ.
  Впрочем, точного ответа Артем и сам не знал.
  - Наверное, наши отношения ей немножко дороже, чем отношения с остальными соседями и знакомыми, у которых столь же негативное, как и у вас с отцом, мнение о таких, как я, - горько добавил Артем, невольно выдав гложущее его чувство глубокой обиды.
  Елена глубоко, судорожно вздохнула, что она могла возразить? Еще раз попытаться сказать, что это не так? Но она и впрямь не могла смириться. Да, пыталась переварить, ужиться с этой мыслью, что сын все равно останется самым родным существом, чего бы ни учудил, но мириться с его образом жизни все равно не получалось. Валера старался не задевать 'больную' тему и больше не обсуждать вслух то, о чем они имеют слишком смутное понятие.
  Может быть, на его восприятие повлияла та поездка, когда он увидел не показушную жизнь Тёмкиной семьи во время приема дорогих гостей, а такую, как она есть, без прикрас, со всеми нюансами и тонкостями странных отношений парней...
  - Анна Андреевна - хороший человек, они все хорошие люди... - произнесла мать.
  - Они обычные, мам, только для меня самые дорогие и близкие. Невозможно ко всем относится с одинаковой симпатией. Я убедился на своей шкуре... Я тебя тоже люблю, мам, не расстраивайся...
  - И я тебя, сынок... очень... прости меня, родной мой...
  
  ***
  
  К огромному облегчению Ани, которую так и не пускали к соседям, пока Артем окончательно не поправился, конфликтная ситуация в его семье сошла на нет, и хотя появилась прохладца в былых теплых отношениях, родители решили дать время сыну самому разобраться в своих чувствах. Очевидно надеясь на то, что за время службы в армии, когда Романа не будет постоянно рядом, Тёмка пересмотрит свою непримиримую позицию.
  
  Елена как-то раз спросила Артема, неужели и впрямь у него никогда не возникало никакого серьезного, глубокого чувства к какой-нибудь девушке, неужели не встретилась ни одна женщина, с которой он мог бы себя представить рядом на долгие годы? На что Артем, немного помолчав, все-таки признался:
  - Почему не возникало? Не знаю, насколько мои чувства серьезны и глубоки... впрочем, какая разница, все равно бы ничего не вышло.
  - Ну почему ты так говоришь?! - жарко принялась убеждать сына окрыленная надеждой Елена. - А девушка-то знала о том, что ты к ней неравнодушен? Вдруг ваши чувства взаимны? Тёма, сынок, может быть, еще не поздно ее вернуть? Я ее знаю?
  - Поздно, мам, - улыбнулся Артем, проигнорировав вопрос о знакомстве. - Я глубоко и безнадежно люблю Полякова, - отшутился он, не желая продолжать тему и ненароком проговориться о том, что она его слишком поздно родила, чтобы надеяться на счастье с той единственной женщиной, к которой он неравнодушен.
  
  'Свадебные' деньги Тёмке вернуть родителям так и не удалось, зато против новой шикарной 'бытовки', в которой устроили летнюю кухню на дачном участке, Кашкины возражать не стали. Тем более что Рома лично договаривался с кем-то из коллег по строительному бизнесу, специализирующихся на деревянных постройках, о планировке по индивидуальному заказу. Удивительно, что принципиальный Тёмкин отчим все-таки принял 'подарок', приуроченный Артемом и Ромкой к очередной годовщине свадьбы Кашкиных.
  
  А, как Рома и предполагал, большую часть утраченной коллекции фарфоровых фигурок все-таки удалось собрать, полазив в Интернете на специальных сайтах. Да и Оксана с Кириллом, отправившись гулять с Катюшкой в Измайловский парк, специально заглянули на Вернисаж, поискать 'на развалах' недостающие, и неожиданно нашли сразу несколько статуэток. Причем один ушлый дедок, видя явную заинтересованность молодых людей в приобретении 'винтажных' вещей, уперся, заявив, что не продает их по одной, а лишь комплектом. В результате оказалось, что коллекция пополнилась двумя одинаковыми фигурками и еще тремя новыми (каких у Артемовой мамы никогда и не было), но они здорово вписывались в этот ансамбль.
  Конечно же, Ксюха, вспомнив детство и с удовольствием выстраивая из статуэток различные инсталляции, прекрасно понимала, что они не послужат полноценной заменой невосполнимой утраты, ведь их не касались руки родственников Артемовой мамы, и новые фигурки не хранили особую ауру домов, кочуя из семьи в семью, передаваясь по наследству. Но все-таки хоть какое-то утешение...
  Неожиданно эти поиски оказались увлекательными и азартными, а Артем был просто преисполнен благодарности всем своим близким за эту поддержку и участие в решении его проблем...
  
  ***
  
  Аня родила в конце мая. Егор не рискнул отправить жену (после осложнений во время кесарева) с грудным ребенком в деревню к ее родителям, так что это лето Анна провела в Москве.
  Ромкин любовник благополучно сдал гос.экзамены и защитил диплом. Несмотря на удачное завершение обучения, оба были угнетены скорой предстоящей разлукой.
  В июне, дождавшись, пока Димка закончит учебу, Оксана с братом и дочерью отправилась в деревню к бабушке Вере и деду Андрею. Ей предстояло рожать только в октябре, так что пока она могла наслаждаться свежим воздухом и вольготной жизнью в тишине и спокойствии.
  
  Кирилл понимал, что не получится просто сделать вид, что Романа и Артема никогда не существовало в природе. Из-за Кати им приходилось часто общаться, и неожиданно для самого себя молодой человек понял, что не испытывает отвращения к их образу жизни. И, если не обращать внимания на их постельные предпочтения, то оба могут быть отличными, если уж не друзьями, то приятелями точно.
  
  Отмечать окончание учебы Артема и Димки, устраивать Оксану с Катей на отдых парни сообща отправились в деревню, намереваясь заодно отдохнуть от городской суеты хоть несколько дней.
  Причем Димка уговорил младшего соседа поехать на мотоцикле, чтобы не торчать в многокилометровой пробке на трассе, когда все дачники рванут в сторону области после рабочего дня. Рома не возражал, при условии, что к его приезду, они уже разожгут мангал...
  
  Долгая дорога далась беременной Оксане нелегко. Хотя бы в плане того, что на втором триместре она снова страдала от частых позывов к опорожнению мочевого пузыря. Подъехав наконец-то к дому, Ксюха первым делом выбралась из машины и помчалась в туалет.
  Артем с Димкой, накормленные бабушкой Верой и даже успевшие отдохнуть, колдовали над прогорающими углями в мангале.
  Проводив Ксюху сочувствующим взглядом, Тёмка отправился помогать Кириллу выгружать вещи из машины. Освободив сонную Катю из детского кресла, Артем взял дочь на руки:
  - Пойдем, красавица моя, бабушка с дедом тебя уже заждались! Как ты, моя маленькая? Выспалась?
  - Да она всю дорогу почти продрыхла, - добродушно улыбнулся Кир, выгружая сумки с вещами и пакеты с продуктами из багажника.
  - Не, ни всю! - не согласилась Катя. - Я видела телёнков. Вот таких, - развела она ручки в стороны, показывая, какие они большие. - И у них есть рррозки, - приставила она кулачки с оттопыренными указательными пальчиками ко лбу, - и цетыррре нозки. И хвостики исё, - попыталась она изобразить болтающийся хвост, повиляв попой.
  - Умничка моя, - похвалил Артем дочь, недавно научившуюся выговаривать букву 'р'. И хотя речь ее была еще по-детски мягкой и не всегда правильной, почти двухлетний ребенок довольно понятно для окружающих составлял осмысленные предложения. - Что еще видела?
  Катя нахмурилась, пытаясь припомнить что-нибудь интересное, и вдруг ее озарило:
  - Пап, смотррри, скока здесь слепнёв! - обхватив ладошками его лицо, повернула она его голову к машине.
  - Ух ты! И где это вы их умудрились наловить столько?
  - А это нам пришлось останавливаться после 'пробки'... у ближайших кустиков, - усмехнулся Кирилл. - Пока нашу мамочку ждали, сидели с открытой дверью...
  - Не, пап, ну ты видил, скока слепнёв?
  - Вижу, золотко, только не 'слепнёв', а 'слепней'.
  - Мне их так за-алко... - трагическим шепотом сообщила Катя.
  - Почему?! - хором изумились оба молодых человека.
  - У них у всех глазки плохо видют...
  - А-а... - подавился смехом Кирилл, предложив родному папаше объяснять, что эти крупные мухи семейства двукрылых из подотряда короткоусых на самом деле, вопреки заблуждению из-за их названия, обладают острым зрением, позволяющим им издалека приметить будущую жертву.
  Тёмка же или не знал этой информации, или решил, что Кате пока еще рано забивать столь глубокими энциклопедическими знаниями голову. Пробормотав что-то вроде сочувствия доброй душе, он подхватил дочь и одну из сумок и отправился в сторону дома.
  
  Оставив Катю на попечение Аниной матери, Тёмка снова вернулся к машине. Сделав последний заход, ребята уселись на лавку возле кухни в ожидании, пока Оксана разберет, в какой из сумок у них находится замаринованное для шашлыка мясо и куриные крылышки. Угли уже прогорели достаточно для того, чтобы мясо сразу можно было ставить жарить. Крылья решили оставить на потом, их можно было приготовить и на решетке, как раз к самому приезду Романа.
  Кирилл мечтательно прикрыл глаза:
  - Вот оно счастье! - с немалой долей иронии произнес он. - Всего четыре с половиной часа в дороге и ты уже на природе... Еще бы пивка холодненького...
  - В холодильнике, - улыбнулся Артем, не став дразнить Ксюхиного мужа, что на байке они с ее братом домчались всего за час с небольшим. - Мы с Димоном позаботились.
  - Тёмыч, я тебя почти обожаю! - обрадовано вскочил парень, чтобы забрать банку с холодным пивом.
  - Кирюш, ты только при Ромке не вздумай признаваться в нежных чувствах, - пошутила Оксана, - не то придется долго объясняться, что ты ничего такого не имел в виду.
  - Что я, сам себе враг? - хмыкнул Кир, машинально потерев правое подреберье. Он до сих пор не мог забыть коварного коронного удара в печень от Тёмкиного любовника.
  Скрывшись за дверями кухни, Кирилл вышел оттуда через пару минут, неся в руках открытую банку с пивом и хохоча.
  - Ты чего? - удивились Оксана с Артёмом.
  - Да Катя прикалывается там с бабушкой, - пояснил Королёв. - Вера Семёновна курицу целиком сварила, чтобы бульон для завтрашнего супа был. И вытащила тушку остужать. А перед этим обещала правнучку ужином накормить. Катюшка как увидела 'порцию', глаза испуганно вытаращила, дескать, бабуля, я столько не съем...
  - Блин, записывать надо, - улыбнувшись, вздохнула Ксюха. - Мамка за нами с Димкой все время наши перлы и разные прикольные моменты записывала.
  - А, между прочим, в самом деле, неплохая идея. Потом интересно будет почитать, когда дети вырастут, - согласился Кирилл.
  - Ох, как же я хочу томатного сока, - внезапно уселась Оксана на лавку, расстроено отодвинув оставшиеся неразобранными пакеты.
  Кир, только успевший сделать пару глотков из запотевшей жестяной банки, чуть не подавился:
  - Золотко, а ты не могла об этом сказать две минуты назад, пока я пива не хлебнул? Я теперь не могу за руль...
  - Так я не хотела тогда, - виновато вздохнула девушка. - Меня только что 'торкнуло'.
  - Ксюш, ты же вроде не очень любишь томатный сок? - осторожно спросил Артем.
  - Не люблю. Но сейчас так хочется... Теплого такого, жиденького и без соли, - мечтательно прикрыла она глаза, не заметив, как оба ее собеседника передернули плечами от отвращения, представив себе это 'пойло'.
  - А давай тебе из свежих помидорок надавим? - предложил Кир, у которого пропало все желание наслаждаться пивом, когда у жены, как бы это помягче выразиться, очередной приступ тоски по экзотическим лакомствам. И пусть томатный сок в это понятие не слишком вписывался, но Оксана не часто злоупотребляла своим интересным положением, чтобы игнорировать ее капризы.
  - Нет. Хочу настоящего.
  - Ксюш, вообще-то, это и будет настоящий. А то, что продают в магазине - наверняка и подкрасили какой-нибудь химией, и искусственно сгустили, - попытался убедить Артем.
  - Ну вот, наверное, какого-то химического элемента нам с детенышем и не хватает, - покладисто кивнула Ксюха, ласково погладив свой пока небольшой, но остренький животик. - Мы очень-очень хотим томатного сока. Просто-таки до слез... - огорченно вздохнула она, понимая, что с неба ей пакетик сока точно не свалится, и придется как-то перетерпеть.
  Тем более что, заезжая в магазин, Кирилл настойчиво допытывался, что помимо продуктов из списка для всей семьи, взять 'на всякий случай' именно для нее. Но ведь тогда она о томатном соке даже и не вспомнила!
  - Давайте Ромке позвоним, может, он заедет? - внес предложение Дима, услышав тему обсуждения.
  К сожалению, хоть Роман был уже в дороге, но все-таки слишком далеко от деревни, так же, как и остальные бедолаги вовремя не свернувшие по подсказке GPS-навигатора, наглухо застряв в еле движущемся потоке машин дачников, пытающихся преодолеть сужение дороги из-за ремонтных работ. И в том, что он не появится здесь с пакетом томатного сока в течение ближайшего получаса, не вызывало сомнений.
  - Я сгоняю, - поднялся Артем.
  - Я с тобой! - обрадовался возможности прокатиться до ближайшей деревни, в которой была продуктовая палатка, Димка.
  - Я не в соседнюю деревню, - покачал головой Артем. - Там неизвестно еще в каких условиях продукты содержатся. В совхозный магазин поеду. Или в местную 'Пятерочку'.
  - Ну и что, у меня и там знакомые есть. Они как раз неподалеку от магазина тусуются. Хоть посмотрю, кто уже приехал на лето, - не сдавался Димка, резво потрусив к крыльцу дома, где они с Тёмкой оставили свои мотоциклетные шлемы.
  - Ну поехали, - согласился Артем. - Кир, тогда шашлык на тебе. Ты пока разберись с шампурами, мы быстро, туда и обратно.
  - Хорошо... - отозвался молодой человек, пытаясь понять, что сейчас преобладает в его чувствах к бывшему мужу Оксаны - глубокая признательность за то, что тот выручает его, или же все-таки присутствует капелька ревности, заставляющая мобилизоваться рядом с обоими соседскими парнями, несмотря на то, что они вроде бы вообще не претендуют на женское внимание.
  
  Ребята и в самом деле вернулись довольно скоро. Артем на всякий случай взял не только томатный сок, но и несколько разных видов фруктовых.
  Чмокнув друга в щеку, изнывающая от нетерпения девушка с благодарностью приняла пакет с соками, поковырялась в нем и вытащила... цитрусовый.
  Переглянувшись с закатившим глаза Кириллом, Артем рассмеялся:
  - Что, уже перехотела томатный?
  - Ну, извини... - улыбнулась Оксана, с наслаждением потягивая кисло-сладкий напиток прямо из надорванного угла пакета.
  - Держись, братан! - на правах корифея покровительственно похлопал Артем будущего папочку по плечу. - Еще пара месяцев, и колебания вкусовых пристрастий пойдут на спад.
  - Куда ж я денусь, - философски пожал плечами молодой человек. - Выдержу как-нибудь.
  - Дим, а ты чего такой хмурый? - удивилась Оксана, заметив недовольную физиономию брата, молча отправившегося к мангалу. - Знакомых девчонок не встретил?
  - Наоборот! - буркнул Анин сын недовольно. - Вот только я с ним, - кивнул он в сторону самодовольно ухмыляющегося Тёмки, - больше никуда не поеду! Или пусть шлем в следующий раз вообще не снимает! - мстительно заявил мальчишка, страдающий от возрастных гормональных изменений, выраженных обилием прыщей на лицее и спине, от которых пока никак не удавалось избавиться. И неважно, что большинство его ровесников (не только мальчиков, но и девочек) постигла та же участь. Димка всерьез переживал, что этот этап перестройки организма никогда не закончится.
  - Чего так? - удивилась девушка.
  - А потому что они как увидели его, так и давай глазки строить! Да еще, пока Тёмыч в магазин ходил, просили меня с ним познакомить! - все еще кипя от обиды и возмущения, высказался пацан.
  - Чё, правда? - рассмеялся Кир.
  - Угу, - подтвердил Артем, давясь смехом, но стараясь не провоцировать обескураженного и обиженного парнишку еще больше. - А этот ревнивец сказал, что я женат, и у меня семеро по лавкам... Дим, да ладно тебе, не расстраивайся, девчонки, они вообще такие коварные создания...
  - Но-но-но! - строго погрозила Оксана пальцем. - Ты мне тут неправильную пропаганду не распространяй. Дим, не переживай, Тёмка все равно скоро в армию уйдет, так что его незабываемый образ сотрется из девичьей памяти. Она у нас короткая...
  - Ты лучше на турник сгоняй, чтобы самому в приличной форме быть, - посоветовал Кир.
  - Кстати, Лерка мне классный гель для умывания привезла. Думаю, тебе подойдет, - добавила сестра.
  - Да ну вас! - психанул Димка, но на турник все-таки отправился.
  А спустя полчаса, отдышавшись и обретя внутреннее согласие с самим собой, пришел спрашивать, не забыла ли Ксюха забрать в деревню этот чудесный гель, а вдруг и впрямь окажется панацеей от его проблем с прыщами.
  
  ***
  
  Артем получил повестку из военкомата в начале июля. Отправляться к месту будущей службы ему следовало из дома по месту прописки. Оксана с Катей находились в деревне, и Кирилл категорически воспротивился идее беременной жены отправиться к бывшему мужу на проводы, мотивируя тем, что в каких бы дружеских отношениях они не оставались, но нечего давать повод языкастым соседям Кашкиных точить лясы. Да и провести целый день в дальней дороге в ее-то положении - то еще удовольствие.
  Оксана была вынуждена согласиться с его доводами. К тому же Тёмка накануне отъезда домой приезжал в деревню проститься с ней и дочкой, благо на байке дорога заняла немного времени.
  С Аней парень тоже попрощался в Москве, зайдя к соседке перед тем, как выезжать из дома. Ромка на устраиваемых Артемовыми родителями проводах пожелал присутствовать. У него ведь на лбу не написано, что он не просто приятель. Ни Валерий Николаевич, ни Елена возражать не стали.
  
  Аня с Артемом долго стояли у нее в прихожей, молча обнявшись, словно и не надо было ничего объяснять друг другу. (Панов деликатно оставил возможность жене и соседу попрощаться наедине). И лишь почувствовав, что времени уже в обрез, Анна отстранилась первой и произнесла, стараясь сдержать слезы:
  - Что бы ни случилось, Тёма, двери нашего дома всегда для тебя будут открыты. Береги себя, солнце, и возвращайся, ладно?
  - Вернусь, - пообещал Артем. - Будешь мне писать или звонить?
  - Конечно! Только разве сейчас пишут письма?
  - Не знаю, - улыбнулся Артем. - Я сообщу, как выясню. Ты тоже береги себя и моего тезку, Анют.
  - Я позабочусь о них, - произнес Егор, выходя из комнаты с сыном на руках.
  Вручив Ане ребенка, Панов кивнул Артему:
  - Пойдем, провожу тебя до машины.
  Мужчины ушли, а Анька, крепко прижав своего полуторамесячного Тёмку, зашлась в беззвучном плаче, не замечая, что мальчик недовольно закряхтел, от слишком сильных материнских объятий...
  
  ***
  
  Оставшись в одиночестве, Ромка занялся обустройством коттеджа, чтобы за год отсутствия Артема привести все помещения в надлежащий вид и сделать жилыми. Однако он также скучал и по Катюшке, которая проводила это лето в деревне с Оксаной.
  Визитам Катиного крестного, как ни странно, было радо все семейство, стараясь отвлечь его от тоски по любимому парню. Кирилл вытаскивал его на рыбалку, с Димкой ходили в лес за черникой и грибами, хотя Рома был не слишком большим любителем подобного времяпрепровождения и лесные ягоды собирал исключительно для Кати, в отличие от Аниного сына, действующего по принципу - половину в ведерко, половину сразу в собственный рот. С гораздо большим интересом Роман бродил с металлоискателем по огороду и соседнему полю, 'гуляющему' без засева в этом году благородными злаками. Слишком соблазнительно Анины друзья, собравшие уже целые коллекции старинных монет, пуговиц от мундиров с гербами непонятно чьих армий, обломанных и почти целехоньких крестиков, 'бесогонок', предметов домашней утвари и прочих, неподдающихся идентификации обломков металла, бывших когда-то чьей-то собственностью, хвастались своими находками. Старинных кладов, правда, никто из них еще не находил, довольствуясь малым. Временной промежуток, к которому относились найденные 'сокровища', составлял несколько сотен лет! От монет довоенной поры до позеленевших от времени царских медяков и имеющих 'неправильную' форму, в виде не круга, а лепестка, копеек времен Ивана Грозного. Многие из них, конечно, имели непрезентабельный вид, частично стершись еще при эксплуатации, частично подвергнувшись коррозии за время нахождения в почве. Но сам по себе азартный поиск и эмоции при удачном 'улове', того стоили. Впрочем, и неудивительно, что эта земля хранила столько интересного, принадлежащего разным эпохам. Анин отец сказал, что их деревне, вернее этому месту, где сейчас большинство жителей отстроили уже современные дачи, уже более пятисот лет со времени первого упоминания поселения. И сколько бы раз ни менялась власть, ни перепахивались колхозные и совхозные поля и собственные огороды, каждый год кто-то из жителей что-то находил. Конечно, без современного оборудования 'улов' в основном составляли отстрелянные гильзы, оставшиеся после жестоких боев во время Великой Отечественной войны, но попадались и безобидные предметы - те же монетки и крестики, серпы, ложки, железные элементы конской упряжи...
  Продавать на аукционах или тащить их в местный краеведческий музей (переполненный подобными вещами) никто не торопился. Почему-то было интереснее хвастаться друг перед другом, теша свое самолюбие, дескать, смотри, что я тут на днях отыскал в собственном палисаднике...
  
  Кроме вышеперечисленных развлечений в выходные дни, в жаркое время Роман с удовольствием ездил с ребятами на озеро. Оксана из-за беременности не рисковала загорать и окунаться в воду, бродя только вдоль берега, а вот Катюшку, облаченную в специальные нарукавники, помогающие ребенку держаться на поверхности, еле удавалось вытащить из теплой прозрачной воды, в которой резвились серебристые стайки мальков.
  
  Полякову было немного грустно из-за того, что ни Аня, ни Егор в это лето не приезжали. Все-таки их ребенок еще слишком мал, чтобы жить с ним в условиях деревенского дома. Действительно, была бы банька, где и постирать, и помыться по-человечески, не таская воду ведрами в душ и не нагревая ее кипятильником. А с соседского огорода, где стояла ладненькая банька, куда они с Артемом ходили вместе с Аней и Егором к ее друзьям, каждый выходной слышался задорный смех и доносился запах жарившегося шашлыка или колбасок, а порой удавалось различить и шутки Аниных приятелей, вызывающие на его губах невольную улыбку...
  
  Погода на улице в эти выходные стояла прохладная. Всю предыдущую неделю лили дожди, да еще и с грозами. А в один из дней даже шел град, к огорчению Аниной матери, побивший всю картофельную ботву и листья садовых цветов, из-за чего и огород, и клумбы теперь казались какими-то неряшливыми.
  Катюше надоело качаться на качелях, и она потянула крестного гулять на улицу - 'мерить лужи' новыми резиновыми сапожками и искать смешных лягушат. После дождя они весело прыгали по асфальту, над которым кружилась мелкая мошкара.
  Выйдя из палисадника, Рома нос к носу столкнулся с Николаем, деловито направляющимся в сторону дома со своего огорода.
  - О, Роман! Привет, - протянул мужчина руку. - Видал, что у меня есть?
  - Что это? - заинтересовался Ромка, ответив на приветствие крепким рукопожатием. Он, наверное, минуту пытался сообразить, на что похож большой чугунный блин с ручкой, который Анин друг держал в другой руке. - Неужто тоже на огороде откопал?
  - Не, от этой штуки металлоискатель точно заклинило бы. И ты прикинь степень разочарования, если б запиликало, как будто там сундук с кладом, а на самом деле оказалась эта байда. Я ж уже не в том возрасте, чтобы испытывать такой сильный стресс.
  Поляков усмехнулся. Крепкий мужчина, которого, правда, уже коснулись возрастные изменения в виде наметившегося брюшка и залысин, вовсе не казался угнетенным своими "почтенными летами", с иронией относясь к ним. Сам он вряд ли был готов с таким же энтузиазмом подтрунивать над неумолимым временем, хотя, кто знает, как поменяется его собственное отношение к жизни лет так через десять-пятнадцать. Тот же Панов очень тщательно следил за своим физическим состоянием, несмотря на то, что тоже уже, как и Анин друг, разменял пятый десяток.
  - Я в старом парнике разбирался, - пояснил мужчина. - Там столько всякого хлама тёща насобирала...
  - Это на крышку для гриля похоже... - предположил Рома.
  - Ну да. Это когда 'цыпленка табака' делать или свиные ребрышки пожарить в печке - вообще незаменимая вещь! - подхватила Галина, жена Николая, вышедшая из дома на огород сорвать зелень для салата, и тоже остановившаяся поболтать.
  - Ты прикинь, сколько она весит! - все никак не мог угомониться Николай, всучив Полякову подержать кухонный инвентарь.
  - Ого! - удивился Ромка, чуть не уронив ее себе на ногу.
  - Дай Кате?! - подергала Катюшка его за штанину.
  - А тебе будет тяжело, мой ангел, - вернув крышку хозяину и подхватив девочку на руки (причем, Катя показалась ему гораздо легче, чем предыдущая ноша), отозвался крестный.
  - Вот, думаю, в следующий раз выкину ее, если гроза начнется. Нехай, стороной деревню обходит.
  - Зачем выкинешь?
  - Ты что, не знаешь такую примету? Если град идет, чтобы не побил посевы, таганку, ну или сковороду выставляют на улицу кверху дном.
  - Да ладно?! - изумился Роман. - Неужто помогает?
  - Ну... не знаю, как сейчас, а прабабка моя всегда так делала, - улыбнулся сосед. - Да ты у тёть Веры спроси или у Андрея Михайловича, они наверняка в курсе.
  - Ром, не слушай его. Моя бабка тоже так делала, правда, не помню, спасало это от града или нет, - ехидно вставила Анина подруга.
  - Не-е, должно помочь, - авторитетно заявил Николай, стараясь сохранить серьезную мину на лице. - Мне кажется, если такую вот выкинуть, гроза еще в Волоколамске остановится.
  - Так это же тридцать с лишним километров отсюда... а... аха-ха-ха... - рассмеялся Ромка, поддержав шутку.
  - Я смотрю, ты все один приезжаешь, а что подругу нашу с собой не зовешь? - сменил тему сосед.
  - Ну куда им, мелкий еще совсем мал, - улыбнулся Рома. - На следующий год приедут, наверное.
  - Не скучно тебе, Ром, с молодежью-то? - кивнул Николай в сторону дома, имея в виду Оксану с Кириллом. - А то заходи к нам вечерком: баня, водка, карты, шашлык... Правда, девок нет, все с женами, - радушно пригласил Анин друг Полякова.
  - Спасибо, - вежливо поблагодарил Роман, жалея, что и впрямь неловко как-то припереться в компанию к Аниным друзьям детства в одиночестве. - Может, как-нибудь загляну...
  Кате надоело слушать болтовню взрослых, и она потеребила крестного за ухо:
  - Подём узе!
  - 'Уже', - поправил Рома машинально. - Как пчелки жужжат?
  - Зуззжжзат, - старательно повторила Катя, но, судя по всему, над произношением шипящих букв ей предстояло хорошенько потрудиться.
  Лидия Николаевна, полагаясь на полученные знания в области логопедии, не приветствовала насилие над маленькой личностью. Да и многие ее коллеги в этой области чтобы поставить правильное произношение отдельных звуков, брались заниматься лишь с трех-четырехлетними детишками. Кате было почти два, но Рома не хотел ждать, при каждом удобном случае пытаясь заставить Катюшку не захлебываться эмоциями, выдавая целые предложения и проглатывая звуки, а стараться выговорить их правильно.
  - Жжж... жужжат, - терпеливо произнес Поляков.
  - А исё кусаюца! - вместо того, чтобы еще раз повторить, схитрила Катя.
  - Жулик ты мой, - пробормотал Рома себе под нос, но на время отстал от ребенка.
  - Куда идете-то? - поинтересовалась Галина.
  - Лягушек смотреть, - улыбнулся он.
  - О, Катюш! - оживился Николай. - Я сейчас такую здоровенную лягуху видел в парнике. Иди, тебе тётя Галя покажет, если не ускакала еще.
  Анина подруга, передернув плечами, жалобно скривившись:
  - Идите лучше сами посмотрите, пока я зелень рву. Я этих земноводных не слишком люблю.
  - Ой, идём скорррее, - нетерпеливо заёрзала девочка. - А то убизыт!
  - 'Убежит', - снова поправил Роман.
  - Убеззжжзыт! - поднатужилась Катя и, предупреждая новый 'урок', предложила альтернативу:
  - Ускацет.
  - У-ска-Чет.
  Катюшка тяжело вздохнула, скорчила неподражаемо укоризненную мордашку:
  - Убизыт, ускацет... совсем ни будит ее - и всё! - красноречиво развела она руками, дескать, пока мы тут упражняемся в красноречии, смотреть будет не на кого. - А исё лузы мерррить надо!
  Галя тихо угорала над умильной сценкой, стараясь не хихикать вслух.
  Муж ее тоже кусал губы, чтобы не расхохотаться над попытками молодого мужчины уговорить его крестницу повторять слова правильно.
  - Не, Катюш, на нашем огороде тебе точно не стоит замерять глубину луж, - скептически покосившись на крохотные яркие сапожки, покачал головой Анин друг, кое-как справившись с приступом веселья. - Там столько воды в межах стоит, что тебе по пояс будет.
  Отпустив Тёмкину дочь на землю, Рома поторопился следом за егозой, обогнавшей соседку в желании поскорее посмотреть на большую лягушку.
  
  Ничего не подозревающая жаба, нечаянно оказавшаяся в плену закрытого парника, пыталась выбраться обратно на волю. И едва Рома приоткрыл дверь перед нетерпеливо пританцовывающей крестницей, земноводное ломанулось наружу и прыгнула ей прямо на ногу. От неожиданности, что такая огромная агрессивная лягушенция окажется настолько близко, да еще и 'нападет' первой, Катя вытаращила глаза, отшатнулась и громко заверещала, уцепившись за его ногу.
  Галя, не ожидавшая подобной реакции любопытного ребенка, подхватила детский визг. Рома поднял девочку на руки, хохоча во все горло. Отсмеявшись, укоризненно пожурил:
  - Дамы, вы меня чуть заикой не оставили! Галь, насколько я помню, Аня рассказывала, что вы с ней с детства в деревне лето проводили, неужели ты лягушек боишься?
  - Ну прости, - смутилась женщина. - Я ни пауков, ни лягушек не боюсь... просто неприятные они.
  - Испугалась, зайчонок? - спросил Ромка, пытаясь отцепить ручонки Кати, намертво обхватившие его шею.
  - Уку. Катя ни трррусиска, - не захотела признаваться Катюшка, у которой сердечко колотилось, как у загнанного зайчонка.
  - Уже все, милая. Я тебя спас. Домой пойдем или других лягушек искать?
  - Нет, исё гуляим, - оказавшись высоко над землей на крепких руках крестного папочки, девочка успокоилась, осмелела и с любопытством теперь разглядывала диковинную лягушку.
  Галина же, обрывая укроп и петрушку, опасливо косилась на жабу, гадая, куда той вздумается держать путь. Очень уж не хотелось, чтобы эта бородавчатая тварь прыгала рядом, даже по соседней грядке.
  - Какая больса-ая... - удивленно таращила глазки Катюшка. - Но Катя ни боитца.
  Рома хотел опустить ее на землю, но девочка, лукаво улыбнувшись, еще крепче прижалась к нему:
  - Я здесь посморррю, на ррруцках.
  Поляков хмыкнул, устраивая ребенка поудобнее на сгибе локтя:
  - Хитрюга моя... Галь, я вот тут подумал, что лапки у этой лягухи, наверное, как куриные окорочка. У вас сегодня что на ужин? Может, поймать?
  - Фу, Рома! - подхватила Галина, понимая, что тот шутит, но воображение живо нарисовало перед женщиной возможное блюдо на ужин, и аппетит пропал напрочь.
  - А что такого? Из этой бройлерной жабы получится приличный французский деликатес... - продолжал прикалываться Ромка. - А если приготовить в виде "цыпленка табака", придавив ее той чугунной крышкой, которую Коля нашел в парнике...
  - Прекрати, Рома! А то Катюшка подумает, что ты всерьез...
  - Ангел мой, я шучу! - спохватился Поляков, поглядев на заинтересовавшуюся разговором взрослых девочку.
  - Ни надо забу есть, - серьезно произнесла малышка. - Пусть бегаит. Она зе тозе зывая...
  - Хорошо, милая, не будем. Пойдем, поглядим, что там нам бабушка Вера сегодня на ужин готовит?
  - Подём. Тока забу я ни буду! А кассшку буду!
  - Ладно, уговорила, - согласился Рома, посмеиваясь. - Так бабушке Вере и скажем. Вот они с твоей мамой обрадуются...
  
  Вот только сразу домой попасть не получилось. Едва Рома с Катей покинули соседский огород, как из калитки их палисадника вышла Оксана, намереваясь сходить за козьим молоком для любимой дочки. Молоко они брали у местной жительницы, державшей коз и жившей почти в самом конце деревни, растянувшейся примерно на полтора километра. Катя решила сопровождать маму, и Ромка отправился вместе с девочками в качестве 'ездовой лошадки' для Тёмкиной дочки, которая на обратном пути, напившись парного молока, устала топать самостоятельно. И, чтобы мама не журила ее за лень идти ножками, малышка вдруг 'вспомнила', что лягушка недавно оттоптала ей ногу, и поэтому надо срочно взять ее на ручки.
  Подхватив хохочущую Катюшку под мышки и 'пополоскав' испачканные подошвы ее резиновых сапожек в ближайшей луже, Ромка тут же усадил девочку к себе на шею и крепко обхватил ладонями ее лодыжки, чтобы не свалилась, ёрзая.
  Та, блаженно улыбаясь, прижалась щекой к его макушке, потеребила за кончики ушей:
  - Н-но, лосадка, паехали!!!
  - Я бы тоже сейчас согласилась прокатиться хоть на какой-нибудь кляче, а не на таком богатырском 'коне', - с чувством легкой зависти покосилась Ксюха на счастливую дочь, с комфортом разместившуюся на загривке обожаемого крестного.
  - Выпьешь молоко, я тебя тоже прокачу, - ухмыльнулся Поляков, прекрасно осведомленный о том, что беременная Оксана на дух не переносила запах парного молока. Они брали всего поллитровую банку с Катей на двоих. Но свою 'порцию', Ксюха выпивала только после того, как оно постоит хотя бы пару часов в холодильнике. Была бы ее воля, она и вовсе отказалась бы от этого полезного продукта, но ее врач рекомендовал пить именно козье, а не коровье...
  
  ***
  
  Аня же в это лето вынуждена была оставаться в Москве, впрочем, большой тенистый парк для прогулок с ребенком на свежем воздухе находился рядом с домом, а все остальные условия в городской квартире для такой крохи все-таки неизменно лучше, чем в деревне. Егор предлагал ей поехать к нему на дачу, в комфортабельные условия проживания. Да и мама его была бы рада понянчиться с внуком, но Аня отказалась. Пусть нянчится с правнуком. Старший сын Егора на все лето вывез свою семью к бабушке.
  Первые месяцы после рождения Тёмочки, промелькнувшие в эйфории счастья позднего материнства и постоянных хлопотах о малыше, пролетели незаметно. Аня немного устала от однообразия режима дня, появилась склонность к депрессии, и все чаще женщину начинали одолевать сомнения в том, что она остается по-прежнему привлекательной для мужа. Егор строго соблюдал наставления ее гинеколога о том, чтобы не злоупотреблять постельными утехами в первое время, оберегая жену от излишних физических нагрузок, и у Анькиных личных 'тараканов' появилось новое развлечение.
  
  В очередной раз придирчиво рассмотрев свое отражение в зеркале после душа, Анна с остервенением растерлась большим полотенцем и натянула ночную сорочку. Ребенок сегодня долго не мог уснуть, маясь с животиком из-за введения в рацион помимо кисло-молочных смесей фруктовой прикормки. Но наконец-то угомонился. И теперь с чистой совестью она могла тоже отправляться спать.
  Рухнув на постель рядом с задремавшим в ее ожидании мужем, она надеялась быстренько провалиться в долгожданный сон, но Егор на удивление сразу же активировался, подвинувшись ближе и собственнически приобняв.
  - Ммм... вкусно пахнешь, - шепнул он, прижавшись носом к изгибу шеи у плеча. - Так и съел бы...
  - Но-но, я тебя ужином кормила, - поежилась Аня от теплого щекочущего дыхания мужчины. - Мне надо сменить гель для душа? Или тебе просто тропических фруктов хочется?
  - Мне тебя хочется, недогадливая моя, - укоризненно пояснил Егор. - Как ты себя чувствуешь?
  К сожалению, в большинстве случаев, даже если она отвечала, что готова лететь в космос, Панов не слишком верил, ограничиваясь сдержанными ласками, присущими, скорее, подросткам, чем половозрелым особям. Про сбой сердечного ритма Аня практически не вспоминала, и ее ужасно огорчало нежелание мужа наплевать на рекомендации врачей, советовавших воздержаться от половой близости первые три месяца после родов. Где он сам брал выдержку, чтобы обойтись без полноценного секса, Аня не представляла, но Егору не нравилось развивать эту тему. Он лишь обронил, что уже давно не мальчик, а мужчина, и поэтому в состоянии пережить без традиционного полового акта какое-то время.
  Сейчас же Анне, огорченной видом своего отражения и уставшей за день, было не до ласк. Вернее, внимание мужчины льстило, но внутренние противоречия раздирали на части. Не хотелось отказывать ему в наметившейся близости, и в то же время претило желание Егора сдернуть с нее просторную ночнушку, под которой она прятала все еще растянутый над операционным швом после кесарева сечения живот, ставший мягким и каким-то дряблым. Ну какое удовольствие не просто трогать руками, а "любоваться" ее телесами при неровном свете ночника?
  Егора обижало ее нежелание демонстрировать тело, он считал, что имеет полное право на доступ к собственности в любое время суток и в любом месте, даже там, где сама Аня считает это неприемлемым. А объяснять свои страхи и сомнения, свой панический ужас перестать быть привлекательной в глазах любимого мужчины, у нее не хватало духа. Недоставало не только слов, но и мужества. Она опасалась тем самым спровоцировать и подстегнуть его мысли в "неправильном" направлении. Вдруг у Егора сейчас это просто в подсознании, а озвучив, она заставит всерьез взглянуть на проблему?
  Короткая борьба за ночную сорочку окончилась победой мужчины.
  Аня замерла, попытавшись втянуть непослушный живот и задержав дыхание.
  - Ладно уже, дыши нормально, - великодушно разрешил муж, недовольный ее зажатостью.
  - Гош...
  - Молчи лучше, - обиженно проворчал он, склонившись и самозабвенно выцеловывая ее грудь, втягивая губами затвердевшие соски, кружа кончиком языка по потемневшим ореолам.
  От неспешной, соблазнительной ласки внизу ее живота все сжималось и пульсировало, но Егор, словно не чувствуя охватившего ее возбуждения, не довольствовался малым, продвигался ниже, к злополучной причине Аниного расстройства - животу. Да ладно бы просто целовал, нет! Он, словно издеваясь, приостанавливался, приподнимался на локте, внимательно вглядываясь в эмоции на ее лице, окидывая довольным взглядом распластавшееся под ним женское тело, удовлетворенно отмечал учащенное дыхание партнерши и лишь затем снова продолжал свою сладкую пытку...
  Почему Анька воспринимала это 'священнодействие', как изощренное издевательство над собой, вряд ли могла бы внятно объяснить, но чувствовала она себя почему-то жутко некомфортно, раздираемая противоречивыми эмоциями. Тело жаждало продолжения ласк, а сознание противилось 'противоестественному' извращенному любованию мужчины ее телом, потерявшим былую пристойную форму.
  Сочтя, что дальше этот разговор откладывать никак нельзя, иначе она просто изведется от неразрешимых сомнений, Аня попыталась объясниться, кое-как сформировав мысль, чтобы донести до его сознания, что она вовсе не против того, чтобы отдавать себя без остатка и ублажать любые его запросы. Вот только, мол, мужчины любят глазами, а женщины - ушами, и она неосознанно ждет "утешения", подтверждения того, что по-прежнему дорога ему. Почему-то голос ее предательски дрогнул, и вместо нормального объяснения сути вещей, получился какой-то жалкий упрек в его невнимании. Уж чего-чего, а в этом недостатка она не испытывала и поэтому окончательно смутилась и заткнулась, обиженно засопев. Причем, обиделась она на свое собственное косноязычие, а на Егора лишь слегка - поскольку именно он и спровоцировал ее на этот трогательный 'спич'. Но, судя по реакции мужчины, не ожидавшего подобных камушков в свой огород, Панов не догадался о ее истинных мотивах.
  Муж замер, отстранился, а потом и вовсе, откинувшись на спину, устало и как-то обреченно пробормотал:
  - Открою тебе страшную тайну, Анют. Некоторые из нас, мужчин, любят не глазами, а сердцем.
  Оставшись без приятной ласки, Анна почувствовала себя покинутой и совершенно несчастной:
  - Ты специально, да? - тихо прошептала она, почувствовав, как в носу защипало в преддверии близких слез.
  - Что? - старательно сохраняя равнодушный тон, ровно поинтересовался Егор.
  - Специально ведешь себя так, чтобы я теперь себя чувствовала виноватой?
  - О, господи! - взмолился муж, перетягивая ее к себе на грудь и зарываясь пальцами в волосы. Ухватив несколько прядей, сжал кулак и довольно чувствительно оттянул назад.
  - Иногда так и хочется снять с тебя скальп, залезть в твою бестолковую черепушку и отловить всех твоих тараканов, чтобы передавить их раз и навсегда, - кровожадно прошипел он.
  - Уй-уй-юй, ты что?! - испугалась Аня, резко передумав устраивать тихую истерику. Слишком уж правдиво у него получилось изобразить закончившееся терпение и продемонстрировать осуществление маниакального желания поквитаться с ее комплексами. - Они же не настоящие, Гошенька. Рахиль Абрамовна подтвердит! Такие маленькие виртуальные 'тараканчики', понарошку...
  - А жизнь мне отравляют взаправду, - хмыкнул муж, выпуская ее локоны и утешающе приглаживая их ладонью.
  Аня на всякий случай отползла подальше, но вредный мужчина не стал удерживать ее, снова вгоняя в пучину раскаяния и недовольства.
  Полежав еще немного и поняв, что муж первым мириться не собирается, а того и гляди, вообще уснет просто так, вслепую нашарила его руку, уцепилась мизинцем за мизинец, подхалимски проворковала:
  - Гош, давай мириться?
  Егор молчал (Аня тешила себя надеждой, что он тщательно обдумывает ее предложение), но тут его начало тихонько потряхивать.
  - Ну что опять не так? - растерялась она.
  - Анька, - не выдержав, расхохотался Панов, - я не устаю удивляться! Ну как ты можешь мне настолько не доверять, думать, что не нравишься или когда-нибудь надоешь, когда мне с тобой просто некогда скучать, глупая ты моя женщина?
  - Ну вот...
  - Любимая моя женщина, - живо поправился Егор. - Я тебя так люблю, сокровище ты мое непредсказуемое, - крепко обнял ее мужчина, прижавшись щекой к щеке.
  - Я тоже, - счастливо вздохнула Аня, обвив его шею руками и наконец-то расслабляясь.
  - Любишь себя? - съехидничал муж.
  - Тебя! - уточнила она для особо непонятливых. - Будем заниматься сексом?
  - Завтра. До кормления осталось полтора часа. Спи! - нежно коснувшись ее губ, развернул он женщину к себе спиной, сзади прижался вплотную к ее обнаженному телу. Его ладонь тут же нашла крепкую, полную грудь, собственнически облапила и замерла.
  Довольная до безобразия примирением, Аня пятой точкой ощущала недвусмысленную твердость намерений мужа, великодушно отказавшегося от собственного удовлетворения в пользу ее отдыха. Все-таки здорово его напугала возможность остаться вдовцом во цвете лет...
  - А я хочу сегодня...
  - Тебе отдохнуть надо, Анют. Кстати, почему ты мне не сказала, что опять с мигренью маялась?
  - Так это днем было! - возмутилась она. - Кто меня сдал? Димка или Лида?
  - Внучка.
  - Блин, Катя... вот болтушка... - досадливо вздохнула Аня. Немного помолчав, решила прояснить еще один момент. - Гош, а ты не находишь странным, что голова у меня болит не во избежание близости, как у большинства женщин...
  - Ох, только не углубляйся в дебри, родная моя, - перебил Панов, лихорадочно пытаясь сообразить, куда заведут ее рассуждения. - Я сам себе завидую, честное слово. Но теперь давай просто поспим...
  - Я с тобой серьезно хотела поговорить, - надулась Анька. - А вдруг у меня именно от недотраха головные боли начались? Сам знаешь, неудовлетворенная женщина...
  - Интересное заявление, - снова перебил он, меняя дислокацию, чтобы очутиться над нею, - возможно, даже как-то объяснимое с медицинской точки зрения, - фыркнул муж, опускаясь ниже, и аккуратно коленом раздвигая ее ноги. - Жаль, не по моей части.
  Аня попробовала было приподняться, заинтересовавшись его дальнейшими действиями, но Егор властно удержал, положив ладонь на живот. Нарочито строгим голосом велел расслабиться и получать удовольствие...
  Против орального секса у Анны не было никаких возражений, тем более что Панов был отменным любовником и виртуозно владел умением доставлять женщине удовольствие лишь языком и губами, так что свою порцию неземного наслаждения она получила. И уже нежась в сладкой истоме, чувствуя, как сознание, мягко покачиваясь на волнах блаженства, уплывает, погружаясь в дрему, сонно пробормотала:
  - Гош, а ты?
  - А я потерплю до завтра. И чтобы ты себе не успела напридумывать ничего лишнего, повторяю - у меня, кроме тебя, никого нет.
  - Да я вовсе и не думала... - почувствовав, как загорелись щеки и кончики ушей, возразила она.
  - Врешь.
  - Вру, - вздохнула уличенная во лжи Анна. Все-таки муж уже слишком хорошо успел изучить ее, чтобы строить верные предположения. - А что прикажешь думать, если мне приходится выпрашивать у тебя исполнение супружеского долга?
  - Спи уже, врушка моя любимая... И думай о чем-нибудь приятном. О нас с тобой. О нашем сыне... Я не хочу, чтобы ты завтра снова маялась головной болью от недосыпа.
  Честно сказать, Анна была бы готова пожертвовать своим сном, но вынуждена была считаться со страхами Панова, как он считался с ее. Завтра, так завтра. Раз уж пообещал, то обязательно сдержит свое обещание. И, пожалуй, завтра не стоит экспериментировать с кормлениями ребенка. Ничего страшного не случится, если сынок свою очередную добавку в виде пары ложек фруктового сока получит на сутки позже, подарив ей с его папочкой чуть больше времени на личную жизнь.
  Какой же кайф даже просто находиться рядом с тем человеком, от которого голова идет кругом, когда эмоции вырываются из-под контроля и когда просто нереально славно нежиться в родных объятиях, зная, что этот мужчина тебя готов любить даже такую - с неидеальной фигурой, косноязычную и местами закомплексованную...
  Нежность и любовь затапливали сознание, а легкое возбуждение расслабляло тело... Как же приятно просто лежать, прижавшись обнаженной кожей друг к другу, когда каждый нерв поет от радости этого прикосновения, и слушать тихий, нежный шепот-признание в том, какая она у Егора самая любимая и расчудесная...
  
  ***
  
  На присягу к Артему приезжали его мать с отчимом и Ромка с Аней, которой, как и Оксане в свое время, запретили кормить новорожденного ребенка грудью, и поэтому она могла оставить свою кроху на целые сутки. Катю с собой не взяли, посчитав, что для маленького ребенка путешествие и само мероприятие будет слишком утомительным. Ксюха тоже изъявила желание поприсутствовать рядом с бывшим мужем и близким другом в такой знаменательный день, но родня категорически воспротивилась желанию молодой женщины, несмотря на то, что вторую беременность Анина дочь переносила даже легче первой. Осторожные прогнозы врачей, обеспокоенных тем, что вместо положенного перерыва в три-четыре года, они с Киром сподобились зачать через полтора после рождения первого ребенка, практически в день свадьбы (или в те две недели, когда наслаждались медовым месяцем на берегу теплого моря), пока себя не оправдывали. И близкие безответственной парочки надеялись, что ничего непоправимого и не случится. Но рисковать не хотели. В первую очередь сам Кирилл, испытывающий противоречивые чувства - вину за непростительную несдержанность и огромную радость, что Оксанка так скоро сдержала обещание одарить его наследником. Опираясь на досужие мнения, что существует особый цикл, во время которого есть благоприятные и неблагоприятные дни для зачатия, Ксюха была уверена, что верно рассчитала собственный график. Но резкая смена климата, когда из русской зимы вдруг попали в экваториальное лето, видимо, сбила 'настройки организма' и подарила беспечным молодоженам чудо.
  Ксюха не поддалась на уговоры гинеколога, предложившего прервать не слишком удачную для состояния ее здоровья беременность, дескать, стоит ли рисковать, когда организм не полностью восстановился после первого ребенка, она еще совсем молодая, так что время есть...
  Впрочем, Кир, как глава семейства, безответственно отнесшийся к переданному с рук на руки сокровищу, огреб от возмущенного и обеспокоенного новостью Артема в очередной раз. И не помогла наука бывшего инструктора по рукопашке, у которого брал уроки на приисках, потому что внутренне чувство вины грызло его и требовало искупления.
  Узнав, что Оксана снова ждет ребенка, орали на него Анины соседи в две глотки, обзывая словами, которыми неприлично выражаться в изысканном обществе. Самым скромным было: 'мудак!'
  Ксюхе тоже досталось словесных оплеух за то, что пыталась заступиться за мужа:
  - Прекратите уже, а?! Я сама хочу этого ребенка!
  - Ты же хотела строить карьеру? - раздраженно прошипел Ромка, обеспокоенный, скорее, не тем, что Ксюха осознанно оставила дитя, а тем, что неприятные последствия могут сказаться на Катюшке, которой матерью будет уделяться меньше времени, если, не дай бог, второй ребенок родится слабенький или у самой Оксаны будет основательно подточено здоровье.
  - А теперь хочу свой дом, семью! - упорствовала Ксюха, гневно сверкая глазищами на бывшего мужа. - Полную семью!
  - Катю не получите, - буркнул Артем, потирая разбитые костяшки пальцев. - Заррраза, у тебя что, челюсть стальная?
  - Это у тебя удар плохо поставлен, - не слишком внятно из-за опухшей скулы огрызнулся Кир, прикладывая завернутый в полотенце лед.
  - Придурки! - вздохнула Оксана. - Устроили тут... Мне нервничать не рекомендуется.
  - Точно! - спохватился Рома досадливо. - Очень удобная отмазка, Ксюх.
  - Естественно, - хмыкнула девушка, - с вами по-другому не получается.
  Старший сосед ехидно усмехнулся, переведя взгляд на насупленного Королёва:
  - Кирюх, а ты знаешь, сколько всего рекомендуется беременной женщине?
  - Опять икрой пичкать будете? - заинтересовалась Оксана, с удивлением обнаружив, что это лакомство не вызывает у нее стойкой неприязни, как было раньше. Видимо, у этого младенчика, который растет в ее утробе, другие вкусовые предпочтения, нежели были у доченьки.
  - Если твой муж в состоянии будет обеспечить тебе бесперебойную поставку этого деликатеса, - съязвил Роман.
  - И обеспечу! Еще на одну работу устроюсь! - уверенно заявил уязвленный Кир, болезненно воспринимающий малейшее сомнение в том, что он сможет обеспечить Ксюшке такие же комфортные условия, в которых она жила с парнями.
  Оксана горестно закатила глаза, показав кулак ухмыляющимся соседям. Со свекровью и так довольно напряженные отношения, а если Марина Львовна заподозрит, что ее мальчика собрались загнать, взвалив непосильную ношу и поставив в чересчур трудные условия, то и вообще спасу не будет.
  Хотя СВОЕГО внука или внучку мать Кирилла ждала. Видимо, женщина наконец-то дозрела до того, чтобы увидеть продолжение обожаемого сына в его детях.
  
  Ксюха до последнего надеялась, что Марина Львовна откажется от приглашения на свадьбу, хотя ей искренне было жаль Кира, переживающего из-за всей этой неоднозначной ситуации. Его мать то пыталась всучить ему денег, чтобы торжественное мероприятие прошло по высшему разряду. То снова начинала свою песню о том, чтобы он десять раз подумал, прежде чем жениться именно на этой девице. Угроза его отъезда на прииск миновала, и Марина, вздохнув спокойно из-за благополучного решения одной проблемы, теперь пыталась устранить и другую.
  Глеб устал от смен настроения жены и всерьез пригрозил оставить ее дома в день свадьбы сына, если она не прекратит трепать нервы всем окружающим, истязая и себя, и своих близких.
  Неожиданное предательство мужа больно стегнуло по самолюбию женщины, да и подруга не оценила степени ее тревоги и отчаяния, высказав все, что думала по этому поводу.
  - Ты, дорогая, уж определилась бы, чего тебе самой не хватает. Ну чего ты на девку взъелась? Не лезла бы ты к ним. Пусть живут, как им нравится. Скажи спасибо, что она твоего сына любит, да не настраивает его против тебя. Сама знаешь, ночная кукушка всегда дневную перекукует. Рассоришь, грех на душу возьмешь, а кто от этого счастливее станет? Кирюшка твой, или ты сама? Забыла, как он маялся, пока со своей Оксаной был в ссоре?
  - Не забыла. У меня сердце кровью обливалось. Придушила бы стерву за то, что так... присушила его к себе. Я-то надеялась, у них с Ритулей твоей...
  - Мало ли на что мы надеемся, - вздохнула подруга, которая в свое время тоже надеялась удачно пристроить дочку, но теперь, глядя, как бесится потенциальная свекровь, мысленно возблагодарила бога.
  Риточка у нее девочка с характером. Это дружить хорошо, а вот когда очередь дойдет до деления семейных обязанностей, на Ритку где сядешь, там и слезешь. Ссориться с Маринкой из-за детей женщине не хотелось. Да и не чувствовали их дети друг к другу чего-то более глубокого, чем дружеская привязанность, подпитываемая тем, что много лет общались семьями. Недостаточно такого для счастливого брака. Ритка еще не теряла надежды встретить мужчину своей мечты, высоко задрав планку своих требований к кандидату на роль супруга. Вряд ли среди ровесников отыщется такое чудо, которое будет и внешне годиться в модели, и обладать стальными нервами и волевым характером крутого мужика, умеющего зарабатывать серьезные деньги и одновременно исполнять любые прихоти ее доченьки. Идеальных людей не бывает, но разве ж в таком возрасте слушают родителей? Ритуля уже пару раз обожглась, но надежды не теряет. Впрочем, ей нравится собственная независимость, а на робкие попытки родителей напомнить, что уж скоро четверть века минет и пора бы о детях задуматься - дочь пожимает плечами, дескать, если приличного мужа не отыщется, рожу 'для себя'. Главное донора подобрать отменного, чтобы по всем статьям подходил...
  Ну вот что это? Вроде и распущенностью не назовешь, и на расчетливость не очень похоже. Это сейчас, пока молодость и здоровье позволяют, можно не задумываться о будущем... Но ведь и то, и другое не вечно, и даже детки, рожденные 'для себя', однажды вырастают и желают самостоятельности, порой забывая поздравить горячо любимую мамочку с днем рожденья... И вот когда одиночество вцепится в грудь острыми когтями, не давая вздохнуть, и захочется выть от отчаяния, оглядываясь на свои прожитые годы, винить, кроме себя, будет некого...
  И Маринка, по мнению ее подруги, была ой, как не права. Встретились два человека, которые и испытание прошли на прочность чувств - пусть живут, пусть сколько могут живут в любви и согласии, и даже если однажды устанут друг от друга, все равно в памяти их жизненной копилки останутся счастливые моменты, помогая жить дальше...
  
  На свадьбе Оксана с Кириллом исполнили 'свою' песню (не авторского происхождения, а ту, которая показалась им обоим весьма подходящим 'гимном' новой семье), отыскав минусовку 'Ты смысл жизни моей', в оригинале исполняемой Владом Дарвиным и Алёшей. *
  Проняло всех без исключения, царапая за души.
  Аня и Ксюшкины подружки расплакались от избытка чувств, мама Кирилла просто рыдала навзрыд (забыв о стоимости нанесенного в салоне макияжа), не в силах отвести взгляда от одухотворенно исполняемого детьми дуэта. Глеб и тот пустил скупую слезу, не рискнув в такой момент лезть к жене с неуместными утешениями. А, может, решил, что ей будет полезно получить подобную встряску чувств, вдруг да одумается гнобить невестку, глядя на счастливого сына?
  Остальные присутствующие на торжественной церемонии мужчины держались лучше, но их тоже зацепило. Друзья Артема и Оксаны тихо перешептывались, невольно завидуя сладкой парочке, которые обнажали сейчас свои чувства вроде бы перед всеми гостями, но обитали словно в своем мире, не замечая никого вокруг.
  Подруга детства Кирилла, Маргарита, умильно вздыхала, мечтая, что когда-нибудь и она найдет свою 'половинку', потому что сейчас, наверное, уже всем (включая тётю Марину) стало очевидно, что у нее с Киром ничего путного не получилось бы. Все-таки дружба дружбой, а любовь - это нечто другое.
  Рома стиснул челюсти, покосившись на грустно прикрывшего глаза Артема, которому не суждено было у Аниной дочери вызвать и десятой доли тех чувств, которые та испытывала к своему любимому... Но, к его чести, Тёмка искренне был за рад за Ксюху, что пристроил в хорошие руки драгоценную 'сестренку'...
  
  Сама свадьба была достаточно скромной, вместе с гостями и самыми близкими родственниками в ресторанчике собралось всего лишь около тридцати человек. Даже Борис Королёв ради свадьбы племянника приезжал на пару дней.
  
  Пожалуй, самым красивым, помимо исполнения 'своей' песни новобрачными и медленного вальса, поставленного специально для этого случая приятелем Романа, Дэном (который со своей искалеченной ногой теперь мог забыть о собственных выступлениях на танцполе), оказалось незабываемое зрелище вылета экзотических бабочек в финале танца. Судя по выражению лиц собравшихся, огромное пестрое облако, состоящее из лепестков свежих роз, мягко оседающих вокруг танцующих молодых под тающие аккорды мелодии под сводами банкетного зала, и множество порхающих бабочек всевозможных цветов и форм, кружащих и порхающих вокруг виновников торжества, казалось всем воплощением благословенного чуда. Этот завершающий штрих впечатлил всех без исключения.
  Идея и ее воплощение принадлежали Роме и Артему. Ксюшка была растрогана до глубины души романтичным жестом соседских парней.
  
  Правда, они не оставались до окончания торжественного застолья. Невероятно красивый в плане постановки танец молодых (благо и Ксюха, и Кир оказались достаточно пластичными для задумки Дэна), был в самом начале, сразу после первой торжественной части и заздравных тостов с пожеланиями для новобрачных. А едва дождавшись песни в исполнении Оксаны и Кирилла, парни забрали уставшую и осоловевшую Катюшку, нарядным ангелочком крутящуюся вокруг матери с ее новым мужем, и уехали домой.
  В отличие от первой 'репетиции', Ксюха теперь наслаждалась ролью невесты. Да и Кирилл не слишком тяготился своим статусом, несмотря на его убеждения, что свадьбы обычно устраиваются для услаждения гостей, жаждущих 'хлеба и зрелища', а жених с невестой служат 'клоунами' в этом развлечении для родни и друзей.
  Полезных и не очень подарков новой семье Королёвых надарили достаточно много. Но, подстегиваемые желанием обустроить новую квартиру по собственному вкусу, и Ксюха, и Кир, больше радовались конвертам с наличностью...
  
  * В приложении к этому файлу есть ссылка на 'свадебную песню'
  
  ***
  
  Рожала Оксана сама, несмотря на протесты врачей, родни и увещевания Кирилла, страшащегося, что тоже поседеет раньше времени просто от переживаний за нее. Однако, обошлось даже без разрывов, лишь немного надсекли промежность, опасаясь, как бы не подвел недавний шов после кесарева.
  Крепкого здорового мальчишку, родившегося в конце октября, назвали Ильей.
  Новая квартира, которую Оксана с Кириллом обустраивали по собственному вкусу, была еще не готова, но их вполне устраивала и просторная однокомнатная дяди Борина. В которой со всеми удобствами размещалось не только все необходимое молодой семье с грудным младенцем. Но и хватило места для кресла-трансформера, в котором спала Катюшка, если ее забирали погостить к себе с ночевкой.
  Сама Катя пока даже вопросов не задавала, почему они с мамой живут отдельно. Виделись довольно часто, при каждом удобном случае, и она даже особенно соскучиться не успевала, убежденная, что всем взрослым, кроме няни Лиды и бабушки Ани, почему-то надо уходить на целый день на работу или учебу.
  
  Конец осени, зима и начало весны пролетели почти незаметно в заботах о малышах, которые требовали постоянного внимания не только их матерей, но и всего семейства. Роман торопился устранить недоделки в коттедже. Кирилл, напротив, стараясь лишний раз побыть с женой и сыном, чуть сбавил заданный темп в желании поскорее закончить с обустройством собственного жилища, страшась пропустить какой-нибудь важный период в развитии своего ребенка. Все-таки Катюшку он застал уже практически самостоятельной личностью, а хотелось присутствовать рядом, наблюдая, так сказать, весь процесс. От практически беспомощного кулечка, постоянно спавшего, требовавшего еды и смены пеленок до того, как маленький человечек самостоятельно перевернется, сядет, встанет на ножки, произнесет первые осмысленные слова... Ну и в дальнейшем, конечно же, тоже...
  Оксана с радостью согласилась с доводами Кирилла, что переезд может подождать, а вот повернуть время вспять уже не получится.
  Дядя Боря, приезжавший взглянуть на Королёва-младшего, любезно согласился перекантоваться в полуотремонтированной квартире ребят. Да и жена Глеба звала в гости, в этот раз, к его удивлению, искренне.
  От себя лично за рождение наследника семейства Борис Королёв преподнес Оксане гарнитур, состоящий из платинового ожерелья, браслета и серег с бриллиантами - ограненными якутскими алмазами чистейшей воды.
  Ксюшка была просто в ауте от подарка, потому что совершенно не представляла, куда такие украшения можно надевать. Без сопровождения уж точно не рискнула бы выйти из дома. А светские рауты она посещала не так уж часто. Откровенно говоря, и вовсе не посещала. Впрочем, любоваться игрой преломленного в гранях камней света, держа на ладонях целое произведение искусства (и целое состояние), было тоже сродни какой-то завораживающей магии, вгоняющей в благостный транс. Кате дядя Боря привез аккуратные золотые серьги изумительно тонкой работы, видимо заказанные у частного мастера. Правда, Оксана пока была против прокола ушей малолетней дочери, но серьги были дивно хороши и подошли бы как ребенку, так и юной девушке. Могут и полежать до подходящего времени.
  Боль утраты собственной семьи стала для Кириллова дяди чуть тише с появлением в его жизни Оксаны и Кати. И за возможность хоть иногда быть рядом с ними, представляя, какой могла бы вырасти его собственная дочь, погреться в атмосфере уютного дома, в котором ему всегда рады, он готов был баловать Кирюшкиных девочек. Однако Ксюха просила его не слишком усердствовать, чтобы не заставлять Кира чувствовать себя неловко (он-то такие подарки не может себе позволить дарить им, по крайней мере, в ближайшее время). К тому же Анина дочь действительно была рада коротким встречам с этим родственником мужа, к Борису Королёву она чувствовала расположенность, которую никак не могла отыскать в закоулках своей души по отношению к родителям Кирилла.
  
  ***
  
  Конец апреля и начало мая радовали теплой погожей погодой, и Оксана с матерью решили навестить Аниных родителей, уехавших в деревню еще в конце марта.
  Хотелось не только вырваться на природу, но и совместить приятное с полезным. Вера Семёновна и Андрей Михайлович с каждым годом, увы, не молодели. Надо было бы помочь пожилым родителям управиться с посадками в огороде. Аня даже радовалась тому, что Егоров сын так часто ездит к своей бабушке, из-за чего самому Панову-старшему не приходится переживать, как там мать управляется с дачными хлопотами. Впрочем, эта Анина свекровь, в отличие от бывшей, на дачных сотках не убивалась. Огурцы-помидоры-зелень высаживала в шикарный парник, оборудованный по последнему слову техники. Нет, конечно, у них на участке тоже были плодовые деревья, кусты, пара грядок клубники и небольшой огородик с морковкой-свеклой, зеленью, чтобы можно было летом употреблять свежие витамины. Но в основном большая территория представляла собой зеленую лужайку, обрамленную декоративными цветущими многолетниками. Так что для Егорова сына приезжать к бабушке с семьей или друзьями было одно удовольствие. Скосил траву, не особо напрягаясь на ровном, дорогом газоне, и можно расслабиться.
  Аня не претендовала на эту недвижимость, которая должна достаться Егоровым детям в будущем. Пусть его первенец не волнуется. Достаточно и того, что Егор не рвался каждый выходной к пожилой матери, а соглашался ехать туда, куда надо было жене.
  
  Несмотря на хлопоты с детьми и толкотню на кухне (все-таки накормить большую семью и перемыть за всеми посуду - то еще удовольствие), первомайские праздники, по мнению Анны, прошли замечательно. Плодотворно и весело.
  Мать с отцом только и успевали придумывать новые задания бригаде здоровых лбов. Ромка, правда, немного поворчал, дескать, не ожидал от соседки такого коварства. Заманивала на шашлыки, а оказалось, что их еще надо заработать. Копать землю лопатой Роман хоть и умел, но ненавидел это занятие всеми фибрами души. Еще с вечера прикинув объем предстоящих работ, Поляков скрипнул зубами и уткнулся почти на целый час в планшет.
  Ане некогда было интересоваться, чем он так увлечен. Ксюшка пока что была ей не помощница на кухне. Полугодовалый сын отнимал все ее время.
  Сбагрив своего младшенького старшему отпрыску (поэтому на встречу с друзьями Димка отправился в компании братишки, припугнув, что если тот будет мешать его личной жизни, то он через час вернет его обратно), Анна окунулась с головой в домашние хлопоты.
  Вообще-то Димка с удовольствием возился с братом, но под настроение. Иногда мог и специально разбудить, чтобы потетешкаться, а временами вопил - уберите от меня это чудовище, я не могу сосредоточиться на уроках! А еще очень злился, что ему теперь постоянно напоминали, что он должен служить братику примером и поэтому вести себя достойно, и вообще в семнадцать лет балбесничать уже несолидно.
  Пока мужчины собирали кроватки детям и новенький велосипед Кате, Анна взялась разбирать привезенные с собой продукты, пристраивая их в холодильнике, а еще надо было позаботиться о спальных местах для гостей, чтобы мать не переживала, как все разместятся. Ну и, само собой, приготовить ужин на огромное семейство.
  
  На следующее утро Рома за завтраком всех интриговал своим загадочным видом, то и дело поглядывая на часы.
  Вера Семёновна украдкой вздыхала, прислушиваясь к звукам, доносившимся с соседских огородов, где приехавший на выходные народ уже вовсю занимался подготовкой к посадке, а кое-кто уже и сажал картофель в нарезанные гряды, стремясь поскорее управиться до наступления полуденной жары. Аня строго-настрого запретила матери проявлять излишнюю инициативу. Хватит главной хозяйке (которая, правда, с приездом дочери, старалась отдать бразды правления в ее руки) и хлопот по мелочам.
  Кирилл с Егором тоже не горели энтузиазмом примерить на себя шкурку агрария, но оба понимали, что им, как Роме, не отвертеться. Как-никак, а оба в этой семье были зятьями.
  Ездить на дачу к Королёвым Оксана отказывалась категорически, несмотря на то, что Марина Львовна, желавшая общаться с сыном и внуком, неоднократно, наступая себе на горло, приглашала неугодную невестку в гости.
  Анна пыталась объяснять дочери, что та могла бы хоть разок нарушить свои принципы и пойти навстречу пожеланиям свекрови, потому что хоть Кирилл ничего и не говорит, но наверняка в душе парень переживает разлад между двумя своими близкими женщинами. Но Оксана оставалась непреклонна в своем решении не переступать порог дома Королёвых. Не отказывала в приеме с хлебосольным столом родителям мужа, когда те навещали внука, но желанным гостем в их с Киром доме был лишь его дядя Боря. К сожалению, тот пока еще не собирался вести оседлый образ жизни и наносил племяннику с семьей редкие визиты. Оксана мечтала, что Борис Королёв все-таки дозреет в ближайшие годы до того, чтобы остаться в Москве и побыть любимым дедом растущего Илюшки, раз уж у него нет собственных детей и внуков.
  Вот с этим мужчиной у Ксюхи сложились практически такие же родственные отношения, как и с Тёмкиными родителями, с которыми она продолжала общаться и по сей день.
  
  Ромкино загадочное поведение прояснилось к десяти утра, когда он вышел встречать машину, привезшую в деревню заказанный им навороченный садовый мотокультиватор. Мужчины сразу же отправились опробовать новый инвентарь на 'полигон', истомившийся после долгой зимы, подтрунивая над Егором, дескать, вот это настоящий хозяйственный подход к проблеме обработки земли, дескать, из Ромы получился бы образцовый зять для Аниных родителей.
  - Ну хватит уже зубоскалить, - заступилась она за Панова. - Я же не родителям зятя присматривала, а для себя мужчину любимого хотела.
  - Спасибо, родная, - благодарно обнял ее Егор, показав кулак ухмыляющимся Роману с Киром.
  
  Правда, честь открытия сезона все равно досталась Полякову, видимо, надеявшемуся вовсе уклониться от почетной миссии. В первый час, правда, пришлось вдоволь поэкспериментировать, настраивая механизм и фрезы, пока дед Андрей не удовлетворился результатом вспашки.
  В результате совместных действий импровизированной артели, Анины родители к вечеру могли хвастаться соседям, что уже управились с основными посадками. Да и под свежий лук и те культуры, которые еще рано было высаживать в открытый грунт, гряды были нарезаны.
  Аня, пожалуй, была удовлетворена даже больше своих родителей, из-за которых переживала. Они-то, безусловно, привыкли к крестьянскому труду на заслуженной пенсии, особенно, когда не надо куда-то торопиться и планировать свой выходной день так, чтобы и поработать на благо семьи, и успеть отдохнуть перед предстоящими рабочими буднями. Но все-таки им уже физически было тяжеловато управляться с большим хозяйством.
  
  К вечеру ребята организовали посиделки с шашлыками, к которым дед Андрей выставил пару бутылок медовухи собственного производства (не пропадать же излишкам старого, прошлогоднего меда). Споро нарезая огурчики, помидорчики, сладкий перец для гарнира, Аня жалела лишь о том, что невозможно разорваться на части, чтобы успеть везде.
  Катя, счастливая обладательница нового велика, звала ее посмотреть, как она лихо гоняет по асфальтовой дороге, которая проходила вдоль деревни. Все остальные родственники и приравненные к ним члены семьи уже удовлетворили пожелания общей любимицы.
  Маленький Тёма, изгваздавшись в песочнице с ног до головы, требовал срочного купания и переодевания, а также стирки его одежды. И, если с первыми двумя пунктами справится и его папочка, то с одеждой, которую нежелательно было оставлять до возвращения в Москву, чтобы не стирать вручную, этот номер не пройдет.
  Друзья детства, тоже закончившие на сегодня садово-огородные дела, звали на посиделки. У них в меню сегодня были стейки из форели. К вечеру почти над каждым палисадником начали разноситься дымные ароматы жареного мяса, курицы, колбасок на гриле. Народ расслаблялся, открывая летний дачный сезон.
  Но пока сына не уложили спать, о том, чтобы ходить в гости по соседям и друзьям, не могло быть и речи. Тёма не желал сидеть в коляске или на руках, без устали, раз уж научился ходить, порывался исследовать новые направления. Ему все было интересно пощупать, потрогать, попробовать на зубок. У Димки наметились собственные планы на вечер, и нянькаться с младший братишкой второй день подряд в них никак не входило.
  Бросить младшенького на мужа, а самой отправиться поболтать с друзьями-подругами Аня посчитала неправильным. Егору нравилось бывать в компании ее друзей, в которой его принимали радушно, будто были знакомы давным-давно.
  А уложить малых детей спать пораньше, когда кругом громкая музыка, разговоры, задорный смех, рев моторов скутеров подростков, высыпавших на вечернюю гулянку, оказалось нереальным.
  Правда, на второй день, Ане все-таки удалось выбраться в гости к соседям вместе с Егором, оставив младшенького на попечение Романа, который вызвался уложить обоих детей - крестницу и Панова-младшего.
  Вера Семёновна, переживающая за то, что она вроде как осталась не при делах, объявила, что посуду после ужина сама помоет, а молодежь пусть идет отдыхать.
  Димка, похихикав над тем, что бабушка причислила мать с Егором к 'молодежи', так же улизнул, под завистливыми взглядами Ксюхи и Кирилла, которые, пока не уложат свое чадушко, не могли себе позволить романтичную прогулку перед сном, подышать упоительным ароматом цветущих яблонь, послушать звонкие соловьиные трели...
  
  На четвертый день мужчины засобирались в Москву, решив оставить женщин с детьми до следующих долгих выходных, благо погода стояла отменная, и свежий воздух малышам нисколько не повредит. Оксана не хотела оставлять Кира одного надолго, а Рома в середине мая собирался отвезти Катю с мамой в наконец-то отделанный коттедж.
  Клятвенно заверив, что они вполне справятся с холостяцким бытом в грядущие четыре рабочих дня, проследят, чтобы Димка не отлынивал от уроков в конце учебного года, мужчины уехали, нежно распрощавшись с остающимися. Площадка напротив дома Аниных родителей, на которой все праздники ютились целых три машины - Ромкина, Егорова и Кириллова, опустела. Да и в самом доме стало как-то неуютно, грустно.
  Анна держалась мужественно, все-таки не впервые ей оставаться с детьми и внуками в деревне, когда "ее половинка" отправлялась зарабатывать денежки на дальнейшее обеспечение комфортного быта своим домочадцам. А вот у Ксюхи глаза оказались на мокром месте. Она пока еще никак не могла приучить себя к мысли о том, что Кир не пропадет из ее жизни.
  Катя тоже загрустила, несмотря на уверения крестного, что он непременно вернется к ней через несколько дней. К великому изумлению Ани, ребенок, которому не исполнилось еще и трех лет, внезапно научился считать до пяти.
  Скорее всего, в этом была немалая заслуга няни Лиды. Но вот стимулом к тому, чтобы не просто заучить в виде считалочки 'раз-два-три-четыре-пять...', видимо, послужило тесное общение Катюшки с Ромой. Дед Андрей выточил им на циркулярном станке несколько брусочков, распилил их на одинаковые отрезки, и получилось что-то вроде счетных палочек, которые еще и выкрасил быстросохнущим лаком, чтобы любимая правнучка не нахваталась заноз.
  Рома объяснил Тёмкиной дочке, что если она будет перекладывать их по одной в день из одной кучки в другую, то как только получится в новой кучке четыре штуки, она может готовиться к его приезду.
  Ксюша похихикала, застав их за этим занятием, предположив, что как только Поляков уедет, Катя на следующий же день непременно переместит все палочки разом, чтобы приблизить час встречи с обожаемым крестным папочкой.
  
  Кататься на велосипеде Катюшке разрешили лишь по садовым дорожкам внутри палисадника, потому что вдоль деревни по широкой асфальтированной дороге без конца сновали машины отъезжающих дачников. И, несмотря на то, что одного ребенка никто, естественно, не выпустил бы на проезжую часть, нервничать и каждый раз заставлять ее сворачивать к обочине, никому не хотелось. К сожалению, до устройства тротуаров прогресс в их деревне еще не докатился. Спасибо местным властям, что теперь хоть не развозит грунтовую дорогу после ненастных дней так, что не перейти с одного посада на другой.
  
  Видя воцарившееся после отъезда мужчин уныние, Аня решительно отправила Оксану с Катей разбирать старые детские игрушки на чердаке. Маленький домик для детских игр, который Андрей Михайлович построил еще для нее самой, когда Анюте было года три, все еще был вполне пригоден для игр, хотя и пустовал с тех пор, как и Оксана вышла из возраста игры в куклы.
  Прошлым летом его привели в надлежащий вид, покрасили снаружи, переклеили внутри веселенькие обои (благо на крохотную 'конуру' можно было использовать обрезки, оставшиеся от ремонта в жилом доме). Осталось лишь повесить новые занавесочки на окошки из оргстекла (которые не стали вешать сразу, чтобы не выгорали на зимнем солнце), и расставить в шкафчике 'для посуды', сделанном из корпуса часов с маятником, игрушки.
  Собственно, чтобы Кате было чем занять себя, Аня и отправила девочек разбирать 'винтажные' вещи. У Оксаны в свое время осталось много 'добра' - куклы с одежками, коляски, игрушечная мебель, посудка... Среди Оксаниных и Димкиных игрушек попадались даже Анины, которые сохранились и до внуков.
  
  На следующие выходные мужчины вернулись тем же составом. Роман примчался самым первым, еще до обеда, успев проскочить все 'пробки' на трассе. Правда, ему пришлось сначала посетить праздничный пир, заботливо приготовленный крестницей, освоившейся в домике для игр, а уж потом идти обедать по-настоящему.
  Катя, с утра переложив очередную палочку из большой кучки в маленькую и сосчитав, что получилось 'четыре', потребовала новое платье, в котором и готовила 'праздничные блюда' из мокрого песка, камушков, листиков и одуванчиков к приезду Романа. Ксюха, увидев, во что превратилось платьице, заляпанное не отстирывающимися следами от сока одуванчиков, расстроилась. Но Аня посоветовала ей не переживать из-за этого. У Полякова был пунктик по поводу удобной и красивой одежды для своих любимых, и уж потратиться на еще одно нарядное платье для Катюшки, ему будет только в радость.
  Егор с Димкой и Кириллом подтянулись только ближе к вечеру, застряв в 'пробке' и вдоволь поприкалывавшись над комментариями водителей, которым тоже довелось застрять в многокилометровой 'пробище'. Среди всякого мусора, были и действительно смешные 'перлы', вроде тех: 'Куплю машину поближе к концу пробки)'; 'Чтоб у меня так стояло, как тут!!!'; 'Эх, прокатиться бы сейчас на троллейбусе, да с ветерком...', 'А-а-а, мы здесь все умрем!!!', 'Девушку из красной 'мазды' в третьем ряду, приглашаю на кофе. У меня большой... термос)'; 'народ, предлагаю сейчас расходиться по домам, завтра с утра достоим...', 'фуры, раздавайте wi-fi, что ли...', 'стану мужем на ночь или хотя бы на час, до дома точно не дотерплю...'
  
  Ксюха тотчас сунув Илюшку матери, едва Кирилл успел чмокнуть сына и Катю, утащила мужа в дом, откуда они вышли лишь спустя минут сорок, раскрасневшиеся, растрепанные, с припухшими губами, заговорщицки улыбаясь.
  - Без комментариев! - строго предупредила Оксана, показав кулак собравшемуся было съехидничать братцу.
  
  Вечер прошел сумбурно, и все рано разошлись по своим комнатам. Утром мужчины собирались сходить на рыбалку. Димка только оторвался от коллектива, заявив, что не может променять ночную гулянку на сон. Лучше уж он рыбалку пропустит, но будет гулять до рассвета.
  
  На следующий день после обеда Аня с Оксаной, разбредшись по разным помещениям дома, отправились укладывать детей, оставив разомлевших после рыбалки и сытного застолья мужчин нежиться возле летней кухни, наслаждаясь теплом майского солнышка.
  Катя угомонилась практически сразу, пообещав не капризничать, чтобы не беспокоить бабушку Веру, у которой разболелась голова. По крайней мере, девочка честно тихонечко лежала, положив ладошку под щеку, второй рукой обняв мягкого плюшевого зайца (очередной презент от Кира), а вот оба мальчишки капризничали, ни в какую не желая засыпать. Оксанин полугодовалый Илюша, взбудораженный тем, что вокруг после нескольких дней затишья, снова толпа народа, требовал повышенного внимания к своей персоне. Даже через толстую бревенчатую стену, обшитую оргалитом и обклеенную толстыми обоями, было слышно, как Ксюха пытается укачать сына, ублажая его то соской, то водичкой, то колыбельной песенкой.
  Анин Тёмка, недавно научившийся самостоятельно ходить, все пытался продемонстрировать новое умение, невзирая на полусонное состояние после кормления, напоминая игрушку-неваляшку.
  Упорства сыночку было не занимать, да и выглядели его попытки достаточно забавно. Но Ане, поделившей предыдущую ночь между сыном и мужем, по которому успела жутко соскучиться за четыре дня, очень хотелось урвать на послеобеденный сон для себя хоть часик. Увы, Панов-младший хотел иного. Уж на какие только ухищрения она не шла, но мальчик упорно не желал закрывать ясные глазки, улыбался, лопотал, снова пытался подняться, накручивал ее волосы на пальчик, но лишенный возможности проказничать (когда Аня прижала его ручки), недовольно захныкал, грозя разреветься по-настоящему.
  Анна сдалась, разрешив ребенку еще немного посамовольничать, засыпая.
  Но вот наконец-то его полусонное бормотание начало замедляться, и Аня уже сама готова была соскользнуть в блаженную нирвану короткого отдыха, как вдруг со стороны кухни, в открытое окно влетел дружный смех мужчин, больше похожий на ржание богатырских коней. В общем-то, ничего страшного не случилось бы, если бы дети УЖЕ спали. Свежий деревенский воздух действовал на них самым благоприятным образом. И иногда приходилось прилагать достаточно много усилий, чтобы добудиться после обеда, не давая дрыхнуть три часа подряд, чтобы не сдвигать вечернее укладывание на более поздний срок, стараясь придерживаться привычного режима дня.
  Глухое раздражение и иррациональная обида из-за того, что кому-то слишком весело, начали формироваться в районе груди, мешая расслабиться и абстрагироваться. Что уж за тему мужчины нашли, она могла только догадываться по обрывкам долетавших фраз - что-то про волосатость мужских ног. Похоже, глумились над вырядившимся в шорты Димкой, который в последний год как-то внезапно 'заматерел', еще больше вытянулся, раздался в плечах, да и 'волосатость' ног сына действительно повысилась. Должно быть, мужские гормоны вольготно себя чувствуют в организме подростка, что не могло не радовать.
  Пока она отвлеклась на мысли о старшем сыне, мужчины вновь что-то схохмили по поводу того, что в их семействе только одному Артему на зиму требуются теплые штаны. В общем-то, бывший зять тоже никогда не брил ноги, но он единственный из всех был блондином, и, выгорев на солнце, светлые волоски становились золотистыми, практически теряясь на фоне бронзового загара кожи.
  Анька прикрыла глаза, представив Ромкиного любовника перед мысленным взором.
  'Солнышко наше...', - неслышно сорвалось с ее губ, растянувшихся в мечтательной улыбке, невольно выдавая, что странная привязанность и особое отношение к этому парню никуда не делось. Несмотря на счастливую семейную жизнь в браке с Егором, и на то, что уже почти год она просто не имеет возможности общаться с Артемом воочию, только по мобильной связи...
  Но и эти ее мысли о том, каким Артем вернется, поменяет ли армия его характер и взгляды на жизнь, и, если поменяет, то насколько? - были жестоко прерваны новым взрывом хохота. Причем, судя по всему, к дурачившимся парням присоединился и ее пожилой отец, который тоже мог очень к месту поделиться своими замечаниями, полными житейской иронии. В общем-то, было простительно, что в отсутствии рядом женщин и детей, мужчины слегка расслабились, но вот только не учли, что неугомонные чадушки их все еще бодрствуют.
  Илюшка снова захныкал, Тёма, услышав за стеной плач племянника, тоже закряхтел, готовый подхватить эстафету.
  И словно в насмешку над безуспешными попытками мамочек угомонить детей, мужчины снова загоготали, забыв, что в теплое время года в доме открыты форточки, и их веселье мешает чадушкам спать.
  Анька не выдержала. Отцепив локон волос из цепких пальчиков мальчика и разомкнув объятия, переложила сына в кроватку. Выскочила из терраски и стремительно преодолела недолгий путь от дома к летней кухне, чувствуя себя разозленной мегерой:
  - Так, папаши! - сердито прошипела она, поочередно окинув гневным взглядом притихших при ее появлении мужчин. - Живенько подняли задницы и потопали укладывать своих наследников! Кто из вас претендует на лучшие волосатые ноги или звание хоббита, выясните позже.
  Димка хрюкнул, сдерживая смех.
  - Дим, я всерьез злюсь!
  - А у меня нет наследников, - нашелся пацан.
  - А ты иди, читай свою внеклассную литературу! Забыл, что сочинение скоро писать?
  - Ма... - сразу сдулся парень, - а, может, ты лучше меня спать уложишь? Я буду паинькой, не то что мелкий, честно-честно, - попробовал отмазаться от нелюбимого занятия старший отпрыск.
  Мужчины снова заржали.
  - В твои-то годы, Димон, пора уже девок укладывать, - ехидно заметил Рома. - А ты все 'ма' да 'ма', как теленок...
  - Ма! Вот что они говорят глупости разные? Вот пошляки, скажи, а? - попробовал поискать поддержки у матери возмущенный пацан, зная, что когда Рома с Кириллом начинали наезжать на него вдвоем (пусть необидно ехидничали, по-дружески подначивая), но всегда с одинаковым результатом - ему еще ни разу не удавалось выйти победителем из остроумных пикировок с парнями. Ну не доказывать же всем, что с девчонками он тоже научился договариваться.
  Правда, закаленному в домашних беззлобных баталиях Димке потом легко и просто удавалось поддержать свой авторитет на улице в компании ровесников, считавших его довольно эрудированным и остроумным парнем.
  - Ябеда, - фыркнул Кирилл, сладко потянувшись, надеясь, что тёща все-таки пошутила.
  - Ну все, мальчики, я свои пожелания озвучила, - уперев руки в бока, изобразила она нетерпеливое ожидание, демонстративно 'нервно' постукивая ногой.
  - А иначе что? - улыбаясь, спросил поднявшийся с садовых качелей Егор.
  - А иначе оставлю без сладкого, - поджала она губы.
  - К чаю? - ужаснулся Димка.
  - И к чаю тоже, - хмыкнула Аня, оттаивая, после мимолетного поцелуя мужа в щечку, с удовлетворением наблюдая, как Кирилл, Рома и Егор, практически беспрекословно отправились исполнять свои родительские обязанности.
  Димка нехотя пристроился в хвост процессии, понимая, что раз уж мать конкретно высказала свои пожелания, то слинять из дома по-тихому теперь уже не получится. Кто-нибудь - или Егор, или ребята обязательно напомнят, что мамку нельзя огорчать, а дружки-приятели подождут. К тому же сочинение и впрямь надо будет писать сразу же после праздников, а вот о чем речь в произведении, он помнил довольно смутно, потому что читал его еще прошлым летом в рамках заданной на летние каникулы внеклассной литературы.
  Опустившись на еще теплое местечко на качелях, нагретое Егоровым седалищем, Анна блаженно откинулась на мягкую спинку.
  А через несколько минут к ней присоединилась Оксана.
  - Может, кофейку, мам? - хитро улыбнулась девушка, скинув легкие сланцы и с ногами забравшись к ней под бочок.
  - Отчего же не испить? - мурлыкнула Аня, жмурясь на солнышко, как сытая кошка. - Сделаешь?
  - Ну, девки у меня! - не то возмущенно, не то восхищенно покачал головой Андрей Михайлович. - Где это видано, чтобы мужиков так строили?
  - Дедуль, не возмущайся, - хихикнула Ксюха. - Они обладают такими же родительскими правами... в смысле обязанностями, как мы с мамой. Разве что Ромка у нас временно 'и.о. Артема'. Вот пусть и развлекаются. А тебе чайку с мятой сделать? С булочкой? - соблазняюще произнесла она.
  - Давай, - согласился Анин отец, улыбнувшись. - Не откажусь.
  Вообще-то, судя по наблюдениям 'за молодежью', не похоже, чтобы мужья были недовольны своим положением 'построенных'. К тому же, он неоднократно уже убеждался, что там, где это принципиально, ни Егор, ни Кирилл, ни Роман, ни Артем не постесняются отстаивать свое мнение. Видимо, Аня с Оксаной уяснили для себя границы, через которые не следует переступать, ущемляя мужское самолюбие, поэтому и мужчины позволяют своим женщинам чувствовать себя столь вольготно, охотно идя на уступки в мелочах.
  
  Выпив кофе с молоком, который на нее обычно действовало лучше всякого снотворного, Аня не успела задремать, как вернулся Кирилл, первым справившись со своей миссией. Ему, наверное, было проще всего. Обладая хорошими вокальными данными, не мудрствуя лукаво, Кирилл просто пел сыну колыбельные песенки (иногда подыгрывая мелодию на гитаре), или баллады, под которые тот засыпал. Сегодня гитары под рукой у молодого человека не было, но Илюшка соблазнился и песенкой. А, может, просто уже устал капризничать.
  Роман вернулся чуть позже, хотя Катя заснула почти сразу же, как только обняла любимого крестного за шею (вторая рука малышки так и не выпустила плюшевого зайца). А Рома тихо млел под мерное посапывание Тёмкиной дочки, не в силах отказать себе в лишней минутке удовольствия.
  Егора все не было и не было.
  - Что-то я уже начинаю волноваться, - нехотя поднялась Анна с качелей, - неужели наш мальчик до сих пор не спит? Уже вставать скоро... Пойду посмотрю, как там мои. Кстати, мальчики, вы про рыбу не забыли?
  - А, может, все-таки ты почистишь, Ань? - на всякий случай спросил Рома, не слишком любивший возиться с уловом.
  - Я обещала пожарить, - отрицательно покачала головой вредная соседка. - Кто охотится, тот и разделывает добычу. А я предпочитаю готовое филе в магазине покупать. И, кстати, не затягивайте, а то протухнет к ужину, - припугнула она.
  - Блин! Я так и знал! - сокрушенно покачал головой Роман, глядя вслед удаляющейся Анне. - А, между прочим, Панов больше всех наловил...
  - Сдается мне, Ромыч, что где-то нас с тобой нае... обвели вокруг пальца, - задумчиво вздохнул Кир, покосившись на лениво развалившуюся на качелях Оксану, которая, предвкушая его вопрос про чистку рыбы, тоже отрицательно покачала головой.
  - Странная тенденция, однако, - фыркнул Поляков, засучивая рукава рубашки. - Ксюх, ты нам хоть тару-то найдешь, куда чищенную рыбу складывать?
  - Обязательно, - поднялась Оксана. - И доски разделочные найду, и тазики. И холодной воды накачаю. Даже ножи могу дать. Дедушка только утром наточил.
  - Не, у меня свой есть, - отказался Рома, - у меня там специальное лезвие. Я тебе разве еще не хвастался?
  - Не-а. Димка только все уши прожужжал, что ты себе новенький охотничий ножик крутой приобрел. Я, правда, не поняла, он разве для рыбы подходит?
  - Ладно, так и быть, и тебе покажу, - пообещал Рома, шаря в карманах джинсов в поисках ключей от машины. - Он у меня в бардачке остался. Ща притащу.
  
  - Кирюш, принести тебе старую футболку? - поднырнув под руку к мужу, пользуясь минуткой, пока никого нет, чтобы пообниматься всласть, заискивающе поинтересовалась Ксюха. Почему-то до сих пор, несмотря на то, что они снова вместе уже столько времени, она все еще чувствовала себя влюбленной без памяти девчонкой, которой требовалось прикасаться к любимому человеку хоть мимолетно, но постоянно.
  - Лучше фартук какой-нибудь найди, - обреченно вздохнул Кир, тем не менее, нежно обняв девушку. - В следующий раз точно все кошкам отдам. Ненавижу рыбу чистить!
  - В следующий раз не езди на рыбалку, - фыркнула Оксана, с трудом переживая его отсутствие в постели, но не пытаясь удержать, чтобы не лишать его этой забавы - посидеть с мужиками, встречая рассвет на живописном берегу тихой неширокой речки, находящейся в трех километрах от их деревни. Тем более что Кир не злоупотреблял этими посиделками, соблазняясь рыбалкой лишь в компании Егора и Романа, с которыми ему было интересно общаться. Он сам себе удивлялся, насколько им всем стало легко и просто, когда все недоразумения разрешились с его возвращением с прииска. Ксюху никто не собирался от него прятать, и любимую девушку не настраивали против его 'проштрафившейся' кандидатуры. А Ромкино отношение к Кате, Оксане и Артему, вообще заставляло уважать Полякова, несмотря на его особые предпочтения в сексе.
  - Посмотрим, - обнимая жену за талию, прошептал Кирилл ей в губы.
  И на несколько долгих минут мир перестал существовать вокруг них.
  
  - Блин! Не успел отвернуться, уже снова целуются! - шутливо возмутился Ромка, вернувшийся с новым ножом.
  - Ммм... - нехотя оторвалась Оксана от любимых губ. - Завидуй молча, - незаметно облизнувшись, огрызнулась девушка, все еще не чувствуя себя в состоянии отступить от мужа в сторону, чтобы позволить ему заняться делом.
  Отчасти из-за того, что ей было приятно так стоять, ощущая вздымающейся из-за возникшего легкого возбуждения грудью твердость его груди и восхитительно волнующую упругость ожившей плоти, стиснутую ставшими тесными парню в паху джинсами. Отчасти из-за того, что колени ослабли, и ей требовалась хоть пара минут, чтобы снова вернуть контроль над своим телом.
  - Я, между прочим, о тебе, Ксюшонок, забочусь, - съехидничал Ромка. - А то расслабишься и опять не поймешь, как так очередной киндер-сюрприз получился. Кир, ты помнишь, что ей строго-настрого запретили даже думать о детях в ближайшие три года? - вроде бы иронично поддел Рома, но глаза его остались серьезными. Полякова и впрямь заботило здоровье матери любимой крестницы.
  - Помню, 'папочка', - ухмыльнулся Кир, невольно польщенный реакцией жены на практически невинный поцелуй. Впрочем, собственная ему тоже очень нравилась. Жаль, что дневной сон у Илюшки не слишком крепкий, чтобы можно было позволить себе воспользоваться моментом, к обоюдному удовольствию с его мамочкой. Детскую кроватку в выделенной им с Оксаной и сыном комнате пришлось поставить вплотную к их разложенному дивану. Так что серьезная эксплуатация супружеского ложа, скорее всего, вызовет нежелательное сотрясение стенок кроватки со спящим в ней малышом.
  Придется все-таки устроить внеплановую перестановку. Правда, одному ему не справиться. Придется или Ксюху просить разобрать, а потом обратно сложить вещи в старинный неподъемный комод. Или звать в помощь Егора или Рому. Но у обоих наверняка сразу появится масса ехидных версий, с какой это стати ему потребовалась перестановка в доме тёщиных родителей, в котором они с Ксюхой бывают не такими уж частыми гостями.
  
  
  Сняв обувь еще на крыльце, и осторожно на цыпочках прокравшись через просторный холл к двери на веранду, которую они с Егором и Тёмочкой занимали, когда приезжали всем большим составом, Аня тихо рассмеялась.
  И Егор, и маленький Тёмка сладко дрыхли. Причем сын был в своей кроватке. Егор только сунул руку между прутьями, позволяя ребенку крепко ухватить его за палец.
  Аня не стала бороться с искушением, и с удовольствием заняла местечко рядом с любимым мужчиной, прижавшись грудью к его спине, обняв за талию и блаженно закрыв глаза. Наконец-то! Теперь действительно можно немного отдохнуть.
  - Анют, ты про рыбу парням напомнила? - сонно пробормотал Егор.
  - Естественно, - улыбнулась она, - расслабься, радость моя, они справятся без нас с тобой.
  
  ***
  
  Участок вокруг достроенного и отделанного Ромкой коттеджа выглядел уже довольно привлекательно, в чем была несомненная заслуга Лидии Николаевны и Оксаны, с удовольствием взявшим на себя инициативу по облагораживанию пустующих лужаек. Ксюхе всегда нравилось мечтать о том, каким бы она хотела видеть ландшафт вокруг дома, но, увы, собственной загородной фазенды у нее не было, а у обеих бабушек - на даче и в деревне, условия были малоподходящими для полета фантазий. Огородные грядки, плодоносящие деревья и кустарники занимали бОльшую площадь участков. К тому же обе бабушки предпочитали многолетние посадки декоративных растений, не нуждающиеся в особенном уходе в период, когда требовалось приложить усилия по выращиванию, сборке и переработке урожая съедобных культур, или традиционные астры, гладиолусы, которые радовали бы глаз ближе к осени, когда картофельная ботва побуревшими плетями укрывает грядки. И когда Лидия Николаевна предложила Аниной дочери вместе пофантазировать на тему ландшафтного дизайна, Оксана была просто счастлива. Ксюха подозревала, что Рома просто очень хотел, чтобы к возвращению Артема из армии, можно было похвастаться не только достроенным домом, но и созданием романтической обстановки в окружающем коттедж саду, чтобы любимый парень оказался сражен окончательно. Поляков даже фотки этапов отделочных работ в доме и на участке не посылал ему и не разрешал никому портить ожидаемый сюрприз.
  Задумок, что именно (помимо беседки с массивным столом и мангалом по соседству, зоны отдыха с качелями для взрослых и детской площадки) должно непременно присутствовать на участке загородного дома, было много. Но этим в основном занимался сам Роман. В цветочные композиции, кусты, клумбы, декоративные каскадные фонтанчики, альпийские горки, увитые плетистыми розами и диким виноградом арки, мужчины не лезли со своими советами. Лида с Ксюшей были довольны, к тому же бюджет на эту весьма затратную статью расходов тоже предполагался (спонсорами выступала мужская часть семейства Поляковых). Мужчины же просили по возможности избавить их от советов в том, в чем они разбираются лучше. Сообща решали лишь, где именно прокладывать дорожки, помимо основной, ведущей от ворот в сторону подземного гаража и к парадному крыльцу, и где лучше устроить детскую площадку для детишек.
  Само собой разумеется - для Кати, ну и для ее братишки, Илюши, которого со временем (как Лидия Николаевна и Сергей Романович надеялись) им ребята тоже будут подкидывать, когда мальчик немного подрастет. Комнат в доме (в том числе и гостевых) было достаточно. Так что при желании, можно было заманить даже Аню со своим младшеньким.
  Все-таки пятьдесят километров от Москвы - не полторы с лишним сотни. И Егор летом вполне мог бы навещать свое семейство не только по выходным дням, но и среди недели.
  Но пока это были лишь радужные мечты Ромкиной мамы. Обе соседки сына, пока что наслаждались собственным материнством, не спеша подбрасывать мальчишек добровольной няне, радующейся прибавлению в большом семействе. Разве еще несколько лет назад она могла мечтать о таком счастье, в отчаянии от образа жизни сына, выпрашивая в православном храме себе 'снегурочку'?
  
  Дача Панова, которую он покупал для своей матери, находилась неподалеку. Но Анна не слишком любила там бывать, не желая становиться 'еще одной хозяйкой на кухне'. Мама Егора хорошо ладила с женой его сына. Внук с семьей перебирались на лето к бабушке, довольной тем, что она дожила до появления правнука. Да и первая жена Егора заезжала проведать семейство. Так что Аня чувствовала себя там не слишком уютно. Причем, с женской половиной она очень легко нашла общий язык, а со взрослым сыном Егора от первого брака отчего-то чувствовалось напряжение, хотя молодой человек старался вести себя подчеркнуто вежливо, но, наверное, так и не сумел простить отцу его желание завести еще одну официальную семью. Хотя вроде бы от души поздравил Егора с появлением еще одного наследника в семействе Пановых.
  
  В середине мая Катя с любимой няней перебрались за город. Романа, с нетерпением ожидавшего возвращения Артема из армии, в московской квартире тоже пока ничего не держало. И он практически ежедневно возвращался в подмосковный дом ночевать. Даже если с работы возвращался поздно, и Катюшка уже спала, у него была возможность пообщаться с ребенком с утра. Катя, как большинство детей ее возраста, просыпалась рано, и, в предвкушении встречи с обожаемым крестным, радостно встречала новый день, независимо от того, какая погода была на улице. И первым делом, если Лида не успевала ее отловить и напомнить про утренний туалет и переодевание, девочка прямо в пижаме мчалась в комнату к Роману, игривым котенком донимая его, напрашиваясь на веселую возню и заставляя молодого мужчину подниматься с постели.
  Катя скучала без вечерних сказок в неподражаемом исполнении Полякова, но летний сезон в сфере строительства был довольно напряженным. К огромному огорчению Тёмкиного любовника, пренебречь рабочими обязанностями он не мог, потому что бизнес есть бизнес. И свалить все заботы по процветанию семейной фирмы на отца тоже было бы не слишком правильно. Лида же, несмотря на долгие световые дни, придерживалась строгих правил по соблюдению режима дня для любимой 'снегурочки'. Поэтому для общения с крестницей Полякову доставались в основном утренние часы.
  
  В один из июньских дней во время очередной познавательной прогулки возле коттеджа, маленькая Катя заинтересовалась цветущими клумбами. Ранние весенние цветы - тюльпаны, нарциссы, примулы, бадан, колокольчики уже увядали, уступая право любоваться собою летним цветущим садовым растениям. Лидия Николаевна вкратце, адаптировано для восприятия малышкой информации, рассказывала ей об этой особенности, предвкушая, как много интересного Катюше еще придется узнать, когда она подрастет хотя бы до возраста первоклашки.
  Оксана не была у них уже почти неделю, мелкий рассопливился, переживая появление очередного молочного зуба. Решив не ждать приезда ребят на выходные, когда Катюшка будет под присмотром родной мамочки и Кирилла, Лидия Николаевна посчитала, что с посадкой подросшей рассады бархатцев (у некоторых уже даже чуть приоткрылись ярко-желтые бутоны) они с Катей справятся самостоятельно.
  К тому же небольшой пятачок на изгибе вымощенной садовой плиткой дорожки, ведущей к детской площадке, так и просилось еще чуточку украсить. Хотелось немного оживить полянку с декоративными кустиками гейхеры и скромными пока еще кустиками хосты, которые через пару лет превратятся в пышные шапки, не требующие дополнительного ухода и облагораживания этого местечка. Да и вообще было жаль выбрасывать рассаду, которой получилось неожиданно много из-за того, что все семена оказались всхожими. А судя по подсказкам в лунном календаре, последующие дни считались неблагоприятными для пересадки.
  Катюшка с энтузиазмом принялась помогать. Хотя Лида и надеялась ограничиться словесным описанием своих действий и тем, что Катя потом польет высаженную рассаду из яркой детской леечки, любознательная девочка решила тоже принять непосредственное участие в увлекательном процессе. Отказать ребенку в инициативе у Ромкиной мамы не повернулся язык.
  Тёмкина дочка, внимательно прислушивалась к тому, для чего у растений существуют корешки, стебельки, листики и бутоны, как аккуратно надо заниматься пересадкой, что требуется бархатцам для того, чтобы они выросли и зацвели, для чего им нужны солнышко и полив, но стремилась сделать все 'сама'. Только в виду своего нежного возраста, немного не рассчитала силу, с которой маленькие цепкие пальчики выдирали рассаду из лотка, чтобы пристроить ее в подготовленные ямки. Лида сокрушенно морщилась, стараясь не расстраиваться, убеждала девочку быть аккуратнее, иначе весь их труд будет напрасным, умилялась старательности ребенка, увлеченного новым, но пока что слишком сложным для него занятием.
  Провозились Лида с Катей в саду почти весь вечер, до самого приезда Оксаны с семейством. Ромкина мама едва успела убрать садовые принадлежности и переодеть Катю, вымазавшую мокрой землей свою одежду. А через полчаса вернулись с работы и Рома с отцом.
  Лидия Николаевна оставила подопечную любимицу вновь прибывшим и отправилась готовить ужин, скептическим взглядом напоследок окинув результат совместных усилий по пересадке цветов и тяжело вздохнув. Вряд ли почти половина оставшихся без корешков и с передавленными стебельками растеньиц, несмотря на то, что сейчас выглядят вполне жизнеспособными, переживут грядущую ночь, но и расстраивать невероятно гордую своей 'помощью' Катюшку, женщина не решилась. В конце концов, неминуемая гибель пострадавших от усердия малышки бархатцев, для ребенка будет еще одним познавательным уроком.
  Катя же, обрадовавшись приезду мамы с братиком, Кира, крестного и деда Серёжи, по очереди водила всех полюбоваться клумбой и заодно посмотреть, не расцвели ли цветы.
  Уже ближе к ночи, когда неугомонную малышку и ее младшего братика наконец-то спровадили спать, можно было с прискорбием наблюдать, что часть бархатцев понуро повесили резные листочки. Лидия Николаевна только еще немного повздыхала над потерявшей привлекательность клумбой, и отправилась отдыхать, скептически высказавшись по поводу возможности того, что к утру цветы оживут. Чудес не бывает.
  Оксана отнеслась философски к возникшей проблеме. Она была согласна с Катиной няней, что хоть и жестоко будет на следующей день объяснять девочке, почему цветочки погибли, но другого выхода нет.
  
  Ночью, встав к проснувшемуся и раскапризничавшемуся Илюшке, Ксюха обнаружила отсутствие мужа в выделенной им в доме Поляковых спальне.
  То, что он приходил ночевать и, вкусно пахнущий гелем для душа, аккуратно укладывался с краю, стараясь не потревожить ее сон, это она помнила четко. Хотя и находилась в блаженной полудреме, уйдя из-за стола сразу после чаепития, организованного Лидой после того, как дети уснули. Ромка с Кириллом еще сцепились, поспорив кто кого 'сделает', забросив больше мячей в баскетбольное кольцо позади дома на специально оборудованной под это занятие площадке.
  Так и не придя ни к какому выводу, ребята немедленно отправились определять лидерство по броскам баскетбольного мяча на практике. Звали Ксюху с собой хотя бы в качестве арбитра, но она отказалась. Организм требовал компенсации отдыха за несколько предыдущих полубессонных ночей с Илюшкой.
  Но сейчас мужа не было. Причем, судя по тому, что место Кирилла уже успело остыть, супруг ушел давно. Явно не попить водички и не по естественной надобности организма. Если, конечно, у него не случилось приступа серьезного несварения желудка, требующего длительного процесса медитации в гордом одиночестве. Правда, вечером, перед тем, как ложиться спать, Кир вовсе не выглядел угнетенным проблемами со здоровьем, поэтому Оксана не сильно встревожилась. К тому же у нее сейчас была первоочередная забота - обеспечить комфортный сон своему младшему ребенку, чтобы он своим ревом не разбудил остальных домочадцев. Хорошо, хоть Катюшку уже оставляли ночевать в отдельной комнате, и девочка в своих личных апартаментах спала крепким здоровым сном. Но Ромкина мама все равно каждый раз дергалась из-за детского плача, приглушенно доносившегося до спальни четы Поляковых, пытаясь сообразить спросонья, надо ли ей мчаться к Кате, или же ночной покой нарушает младшее Ксюхино чадо, у которого под боком есть мама и папа.
  
  Поменяв сыну подгузник, Оксана взяла Илюшку на руки, надеясь быстренько уложить его снова. Ребенок на восьмом месяце жизни весил уже довольно прилично. Катя в таком возрасте, по сравнению с крепким мальчиком, казалась пушинкой. И Ксюха невольно пожалела о том, что Кирилла в данный момент нет рядышком. Счастливый папочка, несмотря на усталость после работы и контроля за последними отделочными работами уже в их собственной квартире, ночами частенько выручал, беря почетную миссию по убаюкиванию Илюшки на себя.
  Бабушка Оля добродушно ворчала, не понимая, за какие такие особые заслуги внучке и бывшей невестке достались такие ответственные мужчины, как Кирилл и Егор, готовые возиться с грудными детьми даже ночами. Насчет истинных отношений между Артемом и Романом, с которым осталась Катя, когда Артема призвали в армию, пожилая женщина, скорее всего, догадывалась, хотя никогда не спрашивала об этом напрямую. Но, как подозревала Анна, это было сродни ее 'защитной реакции' от серьезных потрясений, вряд ли бывшая свекровь хотела знать правду. С тех пор, как Артем объяснился со своими родителями, парни не считали уместным категорически открещиваться от любых намеков на их искренние чувства друг к другу и перед остальным кругом близких людей, с которыми вынуждены были общаться из-за Кати. Правда, по-прежнему старались не демонстрировать их при посторонних, выставляя напоказ.
  
  Ксюха осторожно мерила шагами комнату, легонько баюкая свое крохотное сокровище и напевая колыбельную. В очередной раз, когда оказалась у окна, ее внимание привлек мощный луч света от 'полицейского' фонарика, скользнувший из-за выступающего угла пристройки к дому и тут же снова спрятавшийся за ним.
  Илюшка уже тяжело обмяк, находясь на грани сна и яви, но крайне заинтригованная происходящим девушка, побоялась немедленно положить ребенка обратно в кроватку и идти выяснять, кто там у них гуляет по огромному участку, благо система защиты на окнах и дверях была на хорошем уровне. Ромка об этом позаботился в первую очередь, как только решили, что на это лето Катя с его мамой переедут в коттедж. Правда, вдвоем в огромном доме они еще ни разу не ночевали. Даже если Роман оставался в Москве, на ночь к жене и 'внучке' приезжал Поляков-старший.
  Дождавшись, когда сын сладко засопит, Оксана нежно поцеловала пухлую румяную щечку, аккуратно опустила мальчика в детскую кроватку, прикрыла легким одеяльцем и с удовольствием выпрямилась, разминая затекшую спину, поймав себя на мысли, что в ближайшие пять-шесть лет, пока Илья не пойдет в школу, Кир вряд ли уговорит ее на третьего ребенка.
  А вот теперь следовало бы поискать благоверного, отсутствие которого начало нервировать. Он, конечно же, взрослый самостоятельный мужчина и, улизнув ночью из супружеской спальни по какой-нибудь прозаической причине, не должен заблудиться в большом доме, но... без него Ксюха ощущала себя как-то неуютно на огромном ложе.
  Накинув поверх длинной свободной футболки, в которой спала, Кириллову флиску, она отправилась на поиски мужа.
  
  Методично обойдя помещения, Ксюха констатировала, что в доме его нет. А пока заглядывала на кухню, располагавшуюся на первом этаже, сквозь затянутое противомоскитной сеткой открытое окно, услышала доносившиеся с улицы обрывки голосов, принадлежащих Кириллу и Роману. Определившись с направлением, подстегиваемая желанием немедленно выяснить, что парни делают в саду ночью, крайне заинтригованная происходящим, Ксюха смело шагнула за порог дома и отправилась в сторону пристройки.
  
  Ночи в июне совсем коротенькие, и уже во втором часу чернильная мгла начала сменяться серыми утренними сумерками. Холодно не было, наоборот, едва заметный ветерок ласково и почти нежно касался теплой кожи лица и голых ног. Только комары, почувствовав новую жертву, окружили плотным коконом, противно запищав над ухом.
  Девушка аккуратно, стараясь раньше времени не выдать своего присутствия, подкрадывалась к заговорщикам, теряясь в догадках относительно их затеи. Воображение отказывалось рисовать картину, которая должна была предстать ее взору, потому что из-за обрывков фраз весьма двусмысленного толкования, звуков странного происхождения, из которых сквозь гнусный писк вьющихся вокруг нее комаров она смогла различить только шлепки ладонями по обнаженному телу, щеки и уши непроизвольно начали пылать огнем. Вообще-то здравая мысль о том, чтобы повернуть назад и сделать вид, что она даже не в курсе о временном отсутствии мужа, Анину дочь посетила, но она мужественно прогнала ее. Что бы там ни происходило, она должна увидеть собственными глазами, потому что поверить в то, что парни внезапно воспылали страстью друг к другу, казалось абсолютно абсурдным.
  И хотя она лично находила Кирилла не менее привлекательным, чем Тёмка, да и до Артема Роман, вроде бы предпочитал брюнетистых партнеров, но делиться с кем бы то ни было своим Королёвым она не собиралась. В плане собственнических инстинктов Оксана вполне могла посоперничать с Поляковым.
  Другое дело, если невероятное предположение, вызванное непонятной ситуацией с ночным свиданием парней, хоть в малейшей степени подтвердится. Как тогда поступить, она пока не знала и решила сориентироваться по обстоятельствам. Как бы она ни любила Кира, простить ему измену с парнем вряд ли окажется по силам. Но и просто молча проглотить обиду, развернуться и гордо уйти, оставив смущенных полюбовников тем, что их застукали, не получится. Жажда расцарапать обоим красивые морды отчего-то крепла к каждым шагом, приближающим девушку к цели. Да и за Артема, который вообще не подозревает о подлом коварстве, обидно!
  - Бля, Ром, ну куда ты это суешь? - кипятился Кирилл, укоряя напарника громким шепотом.
  - Расслабься, так нормально входит, как раз углубляем на два пальца...
  - Ничего не нормально! Видишь, тут надо глубже... - сосредоточенно огрызался Кир. - Черт, зажрали! - взвыл он, и следом послышался смачный хлопок по обнаженной коже. - Куда ты грязными руками?
  - А где я тебе чистые возьму? - ухмыльнулся Поляков, смачно зевнув. - Облизывать не буду...
  - Хватит зевать, я сам еле держусь. Ну все... вот так вроде нормально... Нет, Ромыч, стой, где стоишь! Не двигайся, а то затопчешь!
  - Я, так раскорячившись, долго не продержусь, - заметил Роман. - Давай быстрее ковыряйся...
  И снова послышалась какая-то возня и очередной шлепок ладонью. В этот раз, правда, по одежде...
  
  Распираемая самыми противоречивыми чувствами и эмоциями, снедаемая самыми ужасными предположениями о том, что увидит, Оксана на мгновение зажмурилась, прежде чем появиться в зоне видимости парней.
  Но когда она все-таки шагнула из-за угла пристройки к дому, в ступоре остановилась, зажав рот обеими ладонями, чтобы удержать рвущийся наружу смех.
  Решив, что никогда в жизни не признается никому в том, что она себе успела напридумывать, переждав приступ истерического ржача, девушка подошла ближе к парням, сосредоточенно копавшимся в клумбе с бархатцами. Рома и впрямь 'раскорячился', широко расставив ноги над клумбой, рядом с ковыряющимся в земле Кириллом, которому подсвечивал фонариком, время от времени шлепая ладонями по телу, чтобы прибить особо наглых кровососущих тварей.
  - О! Ксюшонок! - обрадовался Роман, увидев ее. - Как ты вовремя! Подержи фонарик, я за лейкой схожу.
  - Зая, мы тебя разбудили? - виновато спросил смущенный Кирилл, поправив кривовато пристроенный саженец. Выпрямился, пытаясь отряхнуть перепачканные в земле руки, попутно прихлопнув присевшего на предплечье комара. - Ой, Ксю, на спине! - повел он плечами, разворачиваясь к ней. - Убей, пожалуйста, а то зажрали совсем!
  - У тебя уже вся футболка грязная, - упрекнула Оксана, осветив фонариком спину мужа, на которой четко отпечатался след грязной ладони.
  - Это Ромыч поусердствовал, - сдал подельника Кир. - Ксюш, не переживай, я ее прямо сейчас в стирку закину. Ты же брала мне что-то на смену? А то я и джинсы умудрился изгваздать.
  - Что вы вообще тут затеяли? - потребовала она объяснений, хотя уже и так было очевидно, что парни решили побыть добрыми волшебниками для ее дочери, и заменили все погибшие саженцы бархатцев новыми, крепкими экземплярами.
  - Ну... ты понимаешь... - издалека начал подошедший с лейкой Роман, - я подумал, Катюша расстроится, если увидит, что няня была права, предупреждая, что без корней цветочки расти не будут.
  - И я с ним абсолютно согласен, - подхватил Кир. - Нельзя же ребенка обламывать так жестоко. Она старалась, радовалась, что сама сажала... Просто искрилась вся от гордости, что сделала такое полезное доброе дело, чтобы все могли любоваться...
  - Тёмки на вас обоих нет, - усмехнулась Оксана. - Как, интересно, Катя будет ориентироваться, какие из ее поступков имели фатальное последствие, чтобы в следующий раз быть аккуратнее, бережнее, если вы сейчас все исправите?
  - Ну, конечно, один твой Тёмочка обладает педагогическими навыками, - обиделся Кирилл.
  - Мой, - негромко поправил Роман.
  - Да какая разница, чей! - раздраженно поморщился Кир, прихлопнув очередного надоедливого комара. - Оксан, почему он для тебя авторитет, а мы - нет? Ты слишком сгущаешь краски. Успеет Катя повзрослеть, никуда не денется. Ну что тебе для собственной дочки жаль немного чудес? Ей еще трех лет нет!
  - Через два месяца исполнится, и что, 'чудеса' сразу закончатся? Да ну вас, - отмахнулась Ксюха, - вас обоих все равно не переспорить. А Тёмка и в самом деле более адекватен в вопросах воспитания. Вы оба только балуете нашу дочь.
  Парни заговорщицки переглянулись, усмехнувшись каким-то своим мыслям, но спорить не стали.
  - Ладно, валите спать, - великодушно предложил Ромка, отобрав у Оксаны фонарь и тщательно поводив лучом света по преобразившейся клумбе на предмет - не осталось ли где-либо компромата?
  - Мне кажется, завтра удивляться будет не только Катя, - хихикнула Ксюха. - Лидия Николаевна, скорее всего, тоже будет поражена, как это за одну ночь из тугих бутонов желтых бархатцев вдруг образовались вполне себе пышно цветущие оранжевые.
  - Да других просто не было на том крохотном рынке возле трассы. Не в Москву же ночью пилить, - признался Рома. - И потом, я тут на днях в OBI заглядывал, в ближайшем к нам какие-то они чахлые, еще хуже, чем эти, - кивнул он на сиротливую кучку несчастной повядшей рассады, которая теперь найдет свое пристанище на компостной куче.
  - Мы не волшебники, только учимся... - подхватил Кир, удивительным образом солидарный с Поляковым в плане разных сюрпризов для Кати.
  Ему очень хотелось обнять Оксану, чтобы она не сердилась на них, но руки были грязными, и он просто, шагнув ближе, положил голову ей на плечо, потерся носом о шею любимой.
  - Не подлизывайся, - фыркнула Ксюха, млея от наслаждения. - Лейку мы захватим, отнесем к сараю, Ром, а ты не забудь убрать этих 'задохликов' и ящички из-под рассады. А то снова придется выкручиваться. Катюшка вообще-то у нас сообразительная, - заметила Оксана, невольно прижавшись к мужу с облегчением, что все ее надуманные страхи про ночное рандеву парней просто смешны. - Спокойной ночи, Ром.
  - Ага, спокойной, - зевнул Ромка, собирая останки пострадавших от Катюшкиного усердия растений и пустые пластиковые ячейки.
  
  Но, как говорится, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
  Проснувшись раньше всех взрослых в доме, Катя самостоятельно переодела пижаму и прямо босиком побежала смотреть, как подросли ее цветочки. А с удивлением обнаружив на месте едва начавших распускаться бутонов красивые оранжевые шапки махровых 'благородных' бархатцев, радостно завопила и решила немедленно сообщить эту потрясающую новость всем домочадцам, включая обоих 'волшебников', не спавших из-за сотворения чуда половину ночи.
  Отвертеться от созерцания дива расчудесного, ссылаясь на невозможность оторвать голову от подушки, или хотя бы получить отсрочку до завтрака, ни Роме, ни Киру не удалось...
  
  ***
  
  П/ОБНОВЛЕНИЕ от 30.08
  
  ***
  
  По молчаливому соглашению мужской половины большого семейства о трудностях службы Тёмки в армии никому из женщин не рассказывали, расписывая армейские будни радужными красками, доходящими до абсурдной версии, дескать, Артем оказался чуть ли не на курорте. Пожалуй, о некоторых перипетиях самой посвященной из всех была лишь Ксюха. Анна не слишком верила побасенкам, тщательно поддерживаемым самим Тёмкой, который регулярно отзванивался и, с неизменным энтузиазмом в голосе, сообщал о своем житье-бытье. Единственное, чего он и не пытался скрыть, так это свою тоску по оставшимся на гражданке близким. Заглядывая время от времени на форум, на котором общаются мамы, жены и подруги солдат-'срочников', Аня только расстраивалась из-за кажущихся немыслимыми в организации современного общества примеров дедовщины, царившей в отдельных частях: избиения, насилие, убийства и членовредительство молодых парней, почти мальчишек, неготовых столкнуться с 'системой', ломающей привычный им порядок жизни, которые, не имея сил вынести все эти издевательства над личностью, либо сводили счеты с собственной жизнью, либо теряли границы, оценивая жизни своих невольных 'палачей', либо попросту дезертировали. В большинстве случаев все-таки этот произвол происходил с молчаливого попустительства офицеров, которых устраивал существующий порядок, когда старожилы самостоятельно поддерживали 'дисциплину' среди молодняка, таким вот иезуитским способом расставляя приоритеты. (Правда, и халатного отношения к своим должностным обязанностям, из-за которых страдали людские ресурсы, тоже хватало). Естественно, когда боль унижения срывает какие-то 'стоп-краны' в сознании, перевалив определенный временной рубеж, недавние жертвы пытаются отыграться за свое попранное самолюбие на таких же желторотиках, не подготовленных на гражданке к возможным трудностям неуставных отношений.
  
  Егор запрещал жене заглядывать на подобные форумы, уверяя, что это все-таки частные случаи, которые, к сожалению, действительно имеют место быть. Но не стоит паниковать и поддаваться общей истерии. Несмотря на свои особенные черты характера, проявляющиеся в основном в отношении близких людей, Артем вполне зрелая личность, крепко развит физически и сумеет завоевать авторитет, не став мальчиком для битья (и прочих издевательств, как моральных, так и физических) для собственных сослуживцев.
  Анне очень хотелось верить мужу. Еще больше хотелось верить самому Тёмке, но полностью избавиться от волнений и переживаний ей не удавалось. Рома со своей стороны также проводил разъяснительную беседу и с Лидией Николаевной, и с мамой Артема, Еленой, ругая обеих женщин за излишнюю мнительность, которая огорчала его самого, заставляя сжиматься внутренности ледяным комом. Поляков старался прогнать собственные упаднические мысли о том, что Тёмка и ему не рассказывает всей правды, чтобы и не огорчать, и не выглядеть слюнтяем в его глазах. С одной стороны, он гордился своим парнем, уважая его за мужественное решение оградить близких от неприятных известий, а с другой, невольно пугался - а вдруг женская интуиция права, и он потом будет себя жестоко корить за то, что не настоял на 'откупе' любовника от этой самой службы. Уж наверняка нашел бы способы убедить Артема отмазаться от армии. Да и никаких денег не пожалел бы на осуществление этого мероприятия. Другое дело, что этот вопрос так и оставался бы тогда открытым, становясь камнем преткновения при каждой их размолвке или серьезной ссоре. Скорее всего, в их случае, это тоже не панацея. Артем хотел всем и вся доказать, что он способен пройти армейскую "школу мужества". Им обоим, наверное, просто был важен этот момент. Так что приходилось прятать поглубже свои страхи и, безмятежно выслушивая очередной Тёмкин отчет, пытаться самостоятельно догадаться по недомолвкам, по малейшей интонации любимого голоса, что на самом деле творится вокруг его парня. И насколько безобидны шутки сослуживцев по отношению к новичкам, и каково на самом деле настроение любовника, оторванного от дома и попавшего в непривычные, суровые условия выживания...
  Никогда не думал, что будет действительно настолько кисло и тревожно, пока перед Артемом только маячила перспектива отправки к месту срочной службы. Роман искренне считал, что мужчина ДОЛЖЕН отслужить в армии. Но сейчас, как только Тёмка оказался в рядах защитников Отечества, ловил себя на мысли, что ему самому было бы проще отслужить еще срок по контракту, чем оставаться дома и думать о том, как там Тёмыч справляется со своими обязанностями...
  
  Как Тёмка и собирался, за пару месяцев до получения повестки из военкомата, скрепя сердце, перестал уничтожать растительность в интимной зоне, морщась от непривычных ощущений и время от времени брезгливо принюхиваясь к подмышкам - не пахнет ли от него 'козлом'.
  Ромка то бессовестно ржал над мытарствами несчастного парня, то сочувственно жалел своего котенка, привыкшего к ухоженности. В конце апреля и весь май стояла жаркая погода, и даже хороший дезодорант не спасал от некрасивых мокрых пятен, выступавших на одежде. В конце концов, подмышками Тёмка все-таки пожертвовал. И, как оказалось, мог бы не париться и с остальными частями тела. Чуть ли не треть призывников оказались приверженцами современных веяний моды, поддерживая гигиену собственного тела безжалостным уничтожением 'излишеств'. Кто-то объяснял тем, что его девушке нравится подобная "гладкая" внешность, иначе, мол, кочевряжится, отказывая в ублажении оральным сексом, кто-то гордо обозвал себя метросексуалом...
  В общем, Артем на их фоне выглядел вполне достойно, правда, не дотягивая до определения настоящего мужика, который, как говорится, должен быть могуч, вонюч и волосат...
  
  Физическая подготовка парня тоже оказалась на должном уровне, несмотря на то, что с появлением ребенка в доме, им с Ромкой пришлось пожертвовать чуть ли не половиной часов, которые они раньше проводили в спортзале, на скалодроме или других, требующих тренировки мышц, интересных местах.
  Впрочем, хлебнуть лиха, под ехидные и язвительные замечания дрессирующих новобранцев инструкторов, доводя выполнение команд до совершенства, до автоматизма на уровне инстинктов, ему пришлось наравне с остальными парнями, отобранными привередливой медкомиссией в ВДВ.
  Попав в часть, поначалу Артем решил, что 'дедовщина' здесь присутствует, но она была вполне терпима, благодаря адекватному отношению старших по званию, не допускавших произвола, лишь бы молодняк не наглел. И только позже понял, что первое знакомство - это лишь 'цветочки'.
  Бесконечные ночные побудки, отрабатывая подъем по тревоге, сменялись короткими часами снов без сновидений. Первый месяц после принятия присяги молодым бойцам давали на сон не больше четырех часов. Меньше просто не положено по уставу. Практически с первого дня новобранцам начали вбивать в голову (словами, руками, ногами) главную заповедь: ты круче всех! Наверное, это важный момент психологической подготовки, чтобы вчерашние мальчишки, попавшие в ВДВ, сами поверили, что так оно и есть. Конечно, бывали прецеденты, когда парни просто понимали, что им не выдержать подобный жесткий темп и просили перевода в другую часть, но такие случаи были единичными. Здоровое самолюбие и мужская гордость заставляли держаться до последнего.
  Но, честно говоря, Тёмка чувствовал себя на пределе возможностей. Ну еще бы, если после гражданки в поистине райских условиях, вдруг неожиданно попадаешь в сущий ад. Двадцать часов в сутки приходилось честно отрабатывать, получая необходимые навыки, вернее, оттачивая уже имеющиеся до совершенства. Занятия на стрельбище, бег, постоянные стычки с сослуживцами, вынуждающие обороняться от побоев. Причем, били не в смысле дедовщины и беспредела, о которых он имел некоторое представление по рассказам знакомых, сталкивавшихся с этим явлением. Никаких изощренных издевательств или незатейливых команд: 'принеси-подай' не было и в помине. Просто даже по казарме приходилось передвигаться, как по вражеской территории, виртуозно уворачиваясь от 'дружеских' подножек, пинков, затрещин, попыток накинуть на шею ременную удавку, мимоходом отрабатывая навыки ведения рукопашного боя в ограниченном пространстве. Впрочем, 'разминирование' собственной кровати от хитроумных растяжек тоже входило в перечень 'безобидных' шуточек. Но, с другой стороны, Артем не мог не признать, что такое положение вещей невольно заставляет думать, слушать, видеть, постоянно находясь в состоянии повышенной боеготовности. Их батальон, имеющий статус 'отдельного', что предполагало автономное существование, располагался на базе, где готовили будущих спецназовцев, и отказаться от привилегии именно здесь проходить службу он считал малодушным.
  Выносливость и устойчивость психики бойцов, которые претендовали на службу в спецназе, проверяли примерно каждые полгода. И выглядело это примерно так - группу солдат без провизии загоняли в ближайший лес на шесть-восемь дней. Командиры, сменяющиеся каждые двенадцать часов, гоняли несчастных бойцов (обязанных соблюдать собственную маскировку) по дремучему лесу, выискивая 'диверсантов' из числа старожилов, не давая спать, вынуждая изыскивать резерв скрытых сил в собственных организмах будущих спецназовцев. До подступающей рвоты, потери сознания и прочих 'неожиданных' радостей, которые в реальных полевых условиях могут стать фатальными не только для самого солдата, но и для всей группы. Таким образом, не выдерживая слишком суровой нагрузки и темпа, отсеивалась часть претендентов в потенциальные бойцы спецназа, и вакантные места как раз и заполняли за счет лучших десантников-'срочников' Тёмкиного батальона.
  Артему тоже хотелось бы попасть в эту элиту, но это уже другой уровень, требующей еще более серьезной и жесткой подготовки, как в плане физического состояния, психологической устойчивости к подобным стрессам, так и в обращении с различными техническими устройствами. И двенадцати месяцев службы срочного призыва, к сожалению, оказалось мало. Остаться служить по контракту, как минимум на три года, не входило в планы молодого человека на ближайшее время.
  
  Взбодрив новобранцев, поставленных в непривычные условия, 'экзаменационным' месячником на дальнейшую профпригодность, ритм муштры немного снизили. Сигнал к подъему теперь чаще всего раздавался лишь в шесть утра, им давали спокойно привести себя в порядок - одеться, умыться, сделать растяжку мышц, а потом уже наращивали темп: нагрузились амуницией и побежали... Со стороны это выглядело вовсе безобидной такой, ленивой пробежкой, главное, не наглеть, переходя на спортивный шаг. Но именно, что 'выглядело', потому что бегать 'лениво' вовсе не означало, что 'спокойно', в свое удовольствие. Командир постоянно изощрялся в выдумке вводных заданий: то это была 'засада', то стрельба, то еще какая-нибудь 'забава' в формате квеста. Поэтому пробежка получалась в рваном, изматывающем ритме: с кувырками и перекатами, ползанием по-пластунски, ходьбой гусиным шагом и прочими радостями для натужно ноющих мышц.
  По уверению командиров, подобные упражнения очень хорошо прорабатывают мелкие группы мышц и связки. Особенно 'приятным' развлечением было 'прохождение минного поля', когда боец распластывался на земле, руками прощупав оказавшиеся на пути неровности, подтягивался вперед, снова прощупывал неровности, и если что-то вызывало подозрение, смещался в сторону. И все бы ничего, вот только условно заминированный участок (в зависимости от утреннего настроения сержанта) иногда оказывался слишком широким, чтобы потом можно было бодро подняться и продолжать разминку.
  Стандартная тренировка бойцов занимала около полутора часов. После утренней десятикилометровой пробежки, на отдых и справление естественных потребностей давали пять минут, затем следовало пять-шесть кругов стандартных упражнений, выполняемых без передышки. Лишь между самими 'кругами', включающими в себя попеременный отжим на пальцах и кулаках, качание пресса и подтягивание широким хватом, следовал пятиминутный отдых. А сам стандартный круг потенциального спецназовца выглядел, как количество повторов в любом упражнении, пока приставленный к молодняку сержант не заскучает...
  Ну а уж после завтрака начиналась настоящая физ.подготовка, тактические занятия и огневая подготовка, тренировки по рукопашному бою, призывающие поддерживать постоянную боевую готовность. Артема радовало лишь то обстоятельство, что неспособность новичков сделать за раз требуемое количество упражнений, не влекло за собой наказания всего взвода, а лишь налагало ответственность на самих бойцов, которые были обязаны 'добрать' недостающее в течение дня. Откосить от такого доверия товарищам по оружию не получалось. Сам Тёмка пользовался данной поблажкой лишь первые полтора месяца, неожиданно быстро войдя в задаваемый командирами ритм.
  Насколько он понял, обычных ВДВ-шников гоняли еще в щадящем режиме, а вот потенциальных счастливчиков-спецназовцев на соседнем полигоне муштровали по полной программе. Тренировки сменялись очередными марш-бросками с полной выкладкой, ночным десантированием и стрельбой, фасадный альпинизм вновь заменялся тактическими занятиями, умением обращаться со сложной техникой или подготовкой саперов. Лучшим саундтреком для более энергичного выполнения приказов служил трехэтажный мат командиров, подбадривающих нерасторопных бойцов быть 'поживее', чтобы остаться живыми. По мнению Артема, десантников специально прессингуют, добиваясь погружения в психологическую готовность убить человека, в некое подобие состояния 'на войне, как на войне', дают прочувствовать угрозу жизни, чтобы, если возникнет необходимость, в реальных полевых условиях они смогли выполнить поставленную задачу, сохранив собственную шкуру.
  Впрочем, и к нереальным физическим нагрузкам, и к далекому от понятий изящной словесности обстоятельству новобранцы привыкли довольно скоро, воспринимая это как само собой разумеющееся.
  Конечно, временами накатывало острое чувство зависти к более удачливым приятелям-ровесникам, которым повезло проходить срочную службу в более спокойных родах войск, в которых и понятия не имели о подобном распорядке дня. Но это было лишь временной слабостью, которой парни не собирались делиться даже друг с другом.
  В общем, занятия в военной части, в которой служил Артем, были разнообразными, и на скуку никому вовсе не оставалось свободного времени.
  
  Наставники по рукопашке оказались поистине фанатиками своего дела. Временами парень подозревал, что они нарочно ставят такие задачи, когда выполнение практически нереально, но зато не признать, что подобные тренировки быстро отучают вообще бояться чьего-либо превосходства в физической силе и ловкости, Тёма не мог. Бойца-новичка заставляли надевать защиту и ставили против более сильного и опытного почти на порядок солдата. Тут уж поневоле приходилось собирать волю в кулак, вырабатывая бойцовский характер и решимость идти до конца. И, как ни странно, каждый из молодняка, оставшегося в части, понимал, что в этом нет ничего похожего на неуставные отношения. Им всегда давали не просто возможность отбиться, а строго следили за тем, чтобы это злое желание не угасло, потому что особенность рукопашного боя предполагала, что поединок должен свестись к тому, чтобы уничтожить противника.
  Интересными были занятия и с применением любых подручных средств: автомата, ножа, палок, камней, осколков бутылок, кусков стекла, даже плотно свернутых газет... Несмотря на участие в подростковых драках за влияние и авторитет на собственной территории, на последующие занятия в спорт-клубе с хорошими наставниками по рукопашному бою, Артем не мог не признать, что суровая армейская подготовка дала ему еще много ценных умений и навыков. Правда, вряд ли они пригодятся в дальнейшей мирной жизни на гражданке, но кто знает...
  Достаточно лишь вспомнить о том, что хотя бы однажды есть шанс оказаться один на один с бандой обкурившихся отморозков... Впрочем, один на один - это еще полбеды, но если потребуется защитить кого-то из близких...
  Артем искренне надеялся, что такой 'подставы', переменчивая фортуна не устроит. Даже мысленно не хотелось корчить из себя героя. Пусть уж родных и близких людей подобные ситуации обходят стороной. Зато теперь он стал гораздо лучше понимать, каким именно способом вбивались в Романа (в его бытность службы по контракту) имеющиеся у того бойцовские навыки, которыми на гражданке он пользовался лишь в случае крайней необходимости.
  
  Уже через полгода подобного ритма жизни, Артем вполне втянулся и даже начал получать некоторое удовольствие от происходящего вокруг, хотя первое время, особенно после пробежки, на финише шатался, ощущая в голове колокольный звон.
  Изучение теории ведения боя в зале сменялись практическими занятиями на местности, которую выбирал инструктор, раз от раза усложняя поставленные перед новичками задачи. Муштровали новобранцев нещадно, впрочем, по прошествии нескольких месяцев, подавляющее большинство парней были благодарны за нелегкую науку. Показательные выступления за честь части, сдача плановых зачетов и нормативов, показали неплохие результаты.
  
  Отдельной категорией можно было бы выделить занятия по устройству парашютов и порядку их укладки, а также обязательные прыжки с парашютом, когда при десантировании каждый боец имел задачу приземлиться на указанную площадку и выйти в район сосредоточения, где отрабатывались действия по ориентированию на местности и скрытому выдвижению к объектам условного противника.
  Все-таки это нереально завораживающее зрелище, когда в синеве неба над землей, похожей с высоты восьмисот метров на лоскутное одеяло, раскрываются 'патисонообразные' купола парашютов Д-10, предназначенных для совершения учебно-тренировочных и боевых прыжков из военно-транспортных самолетов, выполняемых отдельными парашютистами-десантниками или группами с полным и неполным табельным вооружением и снаряжением. В отличие от устаревших Д-6, новая система парашютов, принятых на вооружение совсем недавно, позволяет выбросить десант с высоты всего семидесяти метров при выходе самолета или вертолета из атаки наземного противника.
  
  Дух захватило от незабываемого ощущения полета - восторга и ужаса, когда 'благословленных' отборным заковыристым матерком, их вытолкали из вертолета первый раз. Но круче всего были ночные высадки, дезориентирующие, парализующие страхом и, в тоже время, мобилизующие все органы чувств, потому что в приоритете оказалось не выполнение учебного задания, а интуитивное, сидящее в подкорке мозга желание просто выжить. Даже тогда это мало походило на те ощущения, которые Тёмка испытывал, несколько раз посещая с Романом частный аэроклуб, чтобы набрать необходимое количество зарегистрированных прыжков с парашютом на гражданке...
  Отбор в ВДВ довольно суров. Артем боялся, что его все-таки могут 'срезать' из-за имеющихся записей о состоянии здоровья в тот период, когда мучился головными болями - последствиями травмы, полученной от Витюни - бывшего ревнивого любовника Полякова, сгинувшего непонятно куда. Время от времени на Артема накатывало чувство неудовлетворенности за то, что 'должник' просто-напросто испарился, как будто его и не было. Никто о его нынешнем местонахождении и роде занятий ничего толком не знал, но Тёмку все равно грызло неприятное ощущение какой-то подставы. Все-таки слишком по-свински этот мудила сбежал от заслуженной мести.
  Правда, была у Артема еще одна версия, причем, имевшая право на существование, но она его откровенно пугала. Причем не тем, что Ромка мог быть причастным к тому, чтобы Витька больше не отсвечивал в гей-тусовке, а тем, чтобы у Полякова не возникли определенные проблемы с правоохранительными органами.
  Но, в общем и целом, Тёмке скучать и предаваться унынию на службе оказалось совершенно некогда. Одна мечта - выспаться вдоволь - преследовала парня на протяжении первого полугодия...
  И все-таки Артем отчаянно скучал по дому, по Ромке с Катей, по Ане, родителям и друзьям, и даже по Ксюхе... но не мог не признать, что армия дала ему что-то новое, возможность проверить собственные силы, закалить дух, найти повод уважать себя, осознать себя мужчиной, защитником, отвечающим за покой родных и близких на гражданке... более полно прочувствовать, что такое патриотизм, несмотря на мелкие недоразумения, которые слишком хорошо виделись изнутри системы... Это было настолько значимо для парня, что он искренне благодарил судьбу за то, что не нашлось лазейки откосить от службы. За то, что Рома не искушал его возможностью оплатить 'белый билет', а, наоборот, всячески поддерживал и внушал уверенность, что ему по плечу вынести это испытание. К тому же попасть в десантные войска, чтобы потом на гражданке при случае упомянуть об этом факте или ненароком продемонстрировать тату на плече с характерной эмблемой - это ли не мечта каждого нормального пацана, завидующего независимому, лихому виду бравых молодчиков, имеющих право носить голубой берет...
  Ну и пусть уже много лет существуют ироничные высказывания, дескать, этим орлам не только море по колено, но и фонтаны, все равно связываться с парнями, прошедшими службу в ВДВ, не каждый рискнет.
  
  ***
  
  Единственный отпуск сроком на трое суток Артем получил по прошествии почти восьми месяцев со дня призыва, после выполнения какого-то задания. В чем заключалась поставленная перед бойцами-'срочниками' задача, когда в СМИ бодро рапортуют о том, что ни в каких серьезных операциях солдаты, призванные на действительную срочную службу, не участвуют, дескать, на это есть контрактники, Анне никто так и не проговорился. Хотя она и поняла по обрывам фраз в сугубо мужском разговоре, что отнюдь не за примерное поведение, успехи в боевой и политической подготовке или красивые глазки, как Тёмка пытался уверить мать, Лидию Николаевну и саму Аню.
  К сожалению, в общей сложности почти полтора дня Артему пришлось провести в дороге, так что на общение с родней и близкими ему осталось тоже всего полтора дня.
  Матери он отзвонился заранее, предупредив родителей, чтобы приезжали в Москву, если хотят увидеться. У самого Тёмки в приоритете была встреча с Романом, дочерью и соседкой...
  Помимо присутствия родителей, 'тонизирующим' фактором, заставляющим с оглядкой отнестись к встрече с любовником, стало и присутствие пары друзей-сослуживцев, Данилы и Макса, которым тоже были положены эти трое суток относительной свободы. Но оба здоровенных лба, на фоне которых возмужавший Тёмка выглядел 'изящно', были из далекого от расположения их части города, обосновавшегося на просторах нашей необъятной Родины. Так что, по здравому размышлению, приезжать домой 'на перекладных', просидев большую часть времени на местных вокзалах или в заштатных аэропортах в ожидании подходящего попутного транспорта, и всего на пару часов объявиться дома, чтобы затем выдвигаться в обратную сторону, рискуя опоздать в свою часть из увольнительной, им не хотелось. И оба парня решили воспользоваться случаем, чтобы поглазеть на столичные достопримечательности. Раньше они бывали в Москве, но всего несколько раз: со школьными экскурсиями или с визитом к дальним родственникам. Отказать в гостеприимстве приятелям у Артема не повернулся язык, а сами они и не догадались деликатно поселиться в гостинице, не напрашиваясь в гости к москвичу, по-простому рассудив, что для бессемейного, точнее для разведенного друга их визит не станет обременительной обузой.
  Узнав об увольнительной, позволявшей Тёмке побывать дома, Роман примчался на вокзал.
  Встреча была трогательной, почти щемящей, но никому из бравых спутников Артема и в голову не пришло, что крепкие объятия парней, подразумевают что-то большее, чем суровую мужскую дружбу. Но кто бы знал, как Ромке, отобравшему у Артема (красующегося уже в летней парадно-выходной форме ВДВ) баул, похожий на туристический рюкзак, немедленно хотелось остаться наедине...
  А пока они, замерев посреди платформы, просто не могли физически оторваться друг от друга, судорожно сжимая ткань одежды, чувствуя, как деревенеют мышцы, сбивается дыхание, и в хмельные от радости головы пьяняще-дразнящим дурманом бьет до боли знакомый и в тоже время какой-то новый, но не менее волнующий запах здоровых мужских тел, особый, присущий только им аромат кожи. Несколько мгновений такой тесной близости, и впору было опасаться выдать страшный секрет своих предпочтений в постели, что было бы нежелательно демонстрировать перед Тёмкиными спутниками...
  Слишком долгой для любящих людей была разлука, слишком радостной долгожданная встреча... И соскучившиеся тела среагировали должным образом, причиняя и физический, и моральный дискомфорт своим незадачливым хозяевам.
  Но, к счастью, слегка утомившиеся из-за бессонной ночи в поезде парни, так же как и Артем, красующиеся в 'парадке', сейчас с легким чувством превосходства оглядывались в поисках восхищенных девичьих взоров, которыми их щедро одаривали спешившие мимо женщины, невзирая на возраст. Да и оценивающие, уважительные и откровенно завистливые взгляды мужчин и тщедушных парней невольно тешили самолюбие молодых людей, на которых весьма ладно сидела форма элитных войск.
  
  Несмотря на опасения, что Артему придется нелегко в сугубо мужском коллективе, чтобы ни намеком, ни действием в какой-то ситуации не вызвать подозрения в своей нестандартной ориентации, год службы в рядах доблестных защитников Отечества прошел без эксцессов. На крепкие мужские задницы в душевой он не облизывался. Впрочем, это и неудивительно. Единственным парнем, которого признавали его тело и душа, которому принадлежало и сердце, всегда был Ромка.
  Так уж получилось...
  К тому же Тёма довольно резко пресекал любые намеки по поводу смазливой внешности в собственный адрес. Правда, чаще отделывался едкими отповедями, чем внеплановой отработкой имеющихся и полученных уже здесь навыков по рукопашке. Чего уж было в этом везении больше - милости божественного проведения, или закономерности, не столь важно. Главное, что ни у кого из сослуживцев даже и мысли не проскользнуло о том, что Азаров предпочитает в своей постели видеть мужчину, а не женщину.
  
  Оксане, естественно, тоже сообщили о том, что Артем приедет на побывку. Узнав новость, девушка тут же пообещала примчаться помочь собрать праздничное застолье, подкинув мелкого матери. Катюшка с няней уехали загород еще в конце марта, обосновавшись в наконец-то достроенном Романом в отсутствие Тёмки коттедже. У Ксюхи в этом 'поместье' оказалось аж две комнаты. Просторная солнечная 'детская', где она обитала с Илюшкой, когда Кирилл оставался в городе, контролируя процесс отделки их квартиры. И спальня, которую от душевных щедрот Роман выделил 'молодым', соблюдая интересы Катюшки. Девочка до сих пор даже и не подозревала, что является 'папиной' дочкой, несмотря на то, что ей мягко объясняли ситуацию с разводом родителей, потому что мама, младший братик и Кирилл частенько оказывались рядышком не только в выходные дни, но и среди недели...
  Лида пообещала к вечеру привезти свою 'снегурочку' для встречи с папочкой, с которым девочка все это время могла общаться лишь по мобильной связи.
  Ромке следовало еще показаться на работе, чтобы раздать ЦУ, но он обещал мухой вернуться обратно.
  
  Артем собирался выпроводить приятелей прогуляться по городу, пока будет готовиться праздничный ужин, и пока их не будет, зайти к Ане. Женщины, отправившейся с малышом на прогулку, не оказалось дома. Но зато, уже выходя из подъезда, Артем нос к носу столкнулся с ней.
  Тёмкины сослуживцы вынуждены были приостановиться и теперь скромно топтались чуть поодаль, дожидаясь, пока он поздоровается со своей знакомой и, наконец, покажет, где тут у них автобусная остановка. К тому же им было весьма любопытно наблюдать странную трогательную сценку.
  Совершенно неприлично повиснув у Тёмки на шее, мысленно отметив, что служба в элитных войсках пошла возмужавшему парню впрок, Анька оказалась не в силах произнести полагающиеся случаю приветствия. Прильнув к груди дорогого сердцу человека, не успевшего переодеться в штатскую одежду, она судорожно целовала его заалевшие от волнения и радости щеки и счастливо улыбалась, не замечая катившихся по собственным щекам слез.
  Сжавший ее в крепких объятиях Артем терялся в своих ощущениях - какое же счастье знать, что тебя так ждали и так рады твоему возвращению! Эта женщина, не утратившая своей привлекательности в связи с поздним материнством, по-прежнему вызывала бурю эмоций. Трогательную нежность, победное ликование в душе, признательность за ее искренность и еще много всего, не поддающегося немедленному осмыслению, всколыхнулось в его груди, мешая дышать свободно.
  И только когда окончательно проголодавшийся ребенок, недовольный задержкой на пути к вожделенной тарелке овощного пюре, требовательно подал голос, оба спохватились, что существуют свидетели их встречи, да и детские интересы требуют немедленного удовлетворения.
  - Ой! - опомнилась женщина, встрепенувшись.
  - Я тоже по тебе безумно соскучился, Ань, - прошептал ей Тёмка на ушко, прежде чем нехотя выпустить из объятий. - Ты же придешь вечером? Все приходите.
  - Приду, - пообещала она. - Егор обещал вовремя вернуться...
  - Извини, я не представил тебе друзей, - спохватился Артем, обернувшись к озадаченным парням, которые никак не в силах были сообразить, кем же является эта женщина для Артема.
  Слишком очевидной была радость обоих. Не мать, точно. Матерей ТАК не обнимают. И по возрасту никак не тянула на бывшую жену... А уж учитывая наличие почти годовалого ребенка мужского пола в коляске, и на верную подругу тоже не походила, потому что за Азаровым числилась только дочь...
  Наскоро перезнакомившись, Артем бережно вытащил из коляски хнычущего мальчишку, обидевшегося, что на него не обращают внимания.
  - Надо же, Панов-младший - вылитый папочка, - удивился он, с благоговением разглядывая подросшее Анино чадо. - Ух ты, легонький какой, а с виду настоящий крепыш... - невольно умилился Тёмка, тиская настороженно присмиревшего ребенка.
  - Ничего себе, легонький! - не согласилась Анна. - Я его еле поднимаю. И это он еще голодный сейчас.
  - Мамка на тебя наговаривает, да, золотой мой? Это мой тезка - Артем! - похвалился друзьям Тёмка, гордо развернувшись в сторону приятелей, демонстрируя чужого наследника, будто собственного.
  Уходя в армию, успев сдать гос.экзамены и защитить диплом, с самой последней партией весеннего призыва, когда Аниному младшенькому едва исполнилось полтора месяца, Артем тогда так и не смог определить, на кого же из родителей больше похож младенец.
  - Анют, а что ему от тебя досталось?
  - Не знаю, - улыбнулась она. - Да я не в претензии...
  - Может быть, еще поменяется.
  - Кто знает... Ладно, Тёма, не задерживай своих друзей. Иди, провожай и возвращайся. Я сейчас сына покормлю, спать уложу и поговорим, ладно? Я по тебе безумно соскучилась, солнце.
  - Две минуты, парни, - попросил Артем. - Я только коляску помогу занести.
  - Без проблем, - согласились спутники. - Мы поможем!
  Ане даже не дали придержать дверь, галантно пропустив ее вперед и лихо перенеся тяжелую прогулочную коляску-трансформер по ступеням, ведущим к площадке между лифтами.
  - Спасибо, мальчики! Дальше мы сами справимся, - расчувствовавшись, клятвенно заверила женщина, забирая своего малыша с Тёмкиных рук.
  - Это кто? - не выдержал один из спутников, едва они снова вышли из подъезда дома.
  - Это моя... мама моей бывшей жены.
  - Типа, тёща, что ли? - недоверчиво уточнил Данила, аж приостановившись.
  - Ну, в общем, да. Замечательная женщина и дорогой мне человек...
  - Тёмыч, а тёщи такими бывают? - съехидничал Макс.
  - Тёщи бывают разными, мне несказанно повезло.
  - А...
  - Все, проехали! - строго оборвал Артем щекотливую тему, поняв, что сейчас непременно последуют фантазии на тему отношений тёщ и зятьев. - Завидуйте молча!
  - Ну, ни фига себе... - все-таки вполголоса пробормотал Макс, никак не в силах уложить в голове странную сценку.
  
  ***
  
  Нагулявшись по центру города, парни вернулись к вечернему застолью уставшие, довольные и жутко проголодавшиеся. Несмотря на массу полученных от прогулки впечатлений, обоих так и распирало любопытство, какие же все-таки отношения связывают Тёмку и мать его бывшей жены. Слишком уж нестандартной оказалась встреча чужих вроде бы теперь людей. Впрочем, их немного сбивало с толку и то, насколько домочадцы рады встрече с Артемом, потому что и с Оксаной у него оказались прекрасные отношения, и даже с ее нынешним мужем, то бишь, соперником.
  Впрочем, в скором времени им стало не до размышлений, пришлось отдать должное мастерству гостеприимных хозяек, устроивших шикарное застолье. Царящая в доме атмосфера радости, веселья, душевной теплоты, буквально обволакивала, давя на корню любой негатив. Даже раскапризничавшиеся к вечеру малыши, которых давно пора было укладывать спать, не слишком раздражали.
  Приглашенные гости разошлись далеко за полночь. Кирилл забрал Оксану домой. Сонных детей Аня им не отдала. Катюшку уложили в Димкиной комнате. А малышей 'валетиком' в просторной кровати ее младшенького, сунув туда же 'радионяню', хотя все равно каждые двадцать минут кто-нибудь бегал в соседнюю квартиру проверять сладко сопящих чадушек.
  - Ничего, как-нибудь переночуем, - уверила она недовольных родителей.
  Егор поддержал, подколов, дескать, вместо того, чтобы пользоваться моментом, пока детей подкинули бабушке, они переживают, что все внимание целую ночь будет принадлежать лишь друг другу. Тёмкиных мать и отчима Анна устроила на ночь в квартире своих родителей, уже уехавших в деревню.
  Роман с Артемом и его сослуживцами просидели до самого утра, травя армейские байки, хотя спальные места можно было устроить в их квартире всем четверым. К сожалению для обоих любовников, демонстрация трепетной привязанности друг к другу Тёмке была не нужна. Стоило ли зарабатывать себе определенный авторитет, чтобы затем уничтожить его одним махом. Тем более, что до конца срока службы оставалось еще почти четыре месяца. Несмотря на хорошие приятельские отношения, оба Тёмкиных спутника были ярыми гомофобами, не подозревающими, что боевой товарищ причастен к так ненавидимому ими сообществу альтернативно ориентированных личностей.
  
  В очередной раз припоминая какие-то эпизоды из собственной службы в армии, Рома поведал о том, как в свое время в их части старшие по званию устраивали "экзамены". Одним из череды испытаний был тест под названием 'упражнение на дерзость'. Абсолютно голого претендента на сдачу теста закрывали в умывальне наедине с огромной голодной крысой. Задача бойца состояла в том, чтобы придушить эту крысу голыми руками. Такая вот пародия на бои без правил. Когда крыса понимала, что деваться ей некуда, начинала сама агрессивно атаковать 'помеху' к вожделенной свободе. Зрители и болельщики, глазевшие на представление сквозь узкие застекленные окошки в стене умывальни, расположенные под потолком, обычно оставались в восторге от разыгрывающейся на их глазах кровавой битвы. И не факт, что сослуживцы всегда 'болели' за товарища, а не за его четвероногого, хвостатого и зубастого противника...
  В общем, те, кто проходил этот тест без серьезных потерь для собственной шкуры, пользовался заслуженным почетом и уважухой со стороны сослуживцев. Да и никакая 'двуногая крыса' потом уже была не страшна...
  - Надо же, а у нас до такого примитивного способа не додумались... - впечатленный рассказом, протянул Данила, с восхищением взглянув на Полякова.
  - Ну и слава богу, - пробормотал Рома, слегка опомнившись и машинально потерев небольшой 'рваный' шрамик между большим и указательным пальцем левой руки.
  Второй Тёмкин спутник отнесся к этой армейской байке весьма скептично, всерьез не приняв версию того, что Поляков до сих пор, несмотря на то, что уже давно на гражданке, помнит полученные когда-то навыки.
  Может быть, его смутило слишком расслабленное состояние красавчика-брюнета, в течение вечера трогательно возившегося с детьми, позволяя Тёмкиной дочери (своей крестнице) в полном смысле этого слова сидеть на шее. Может быть, подсознательно задевало то, как Артем смотрит в рот своему другу...
  Распаленные алкоголем и молодецкой удалью, молодые люди сцепились в словесной дуэли, а затем и вовсе, когда аргументы оказались исчерпаны, на спор устроили спарринг.
  Тёмка пробовал отговорить обоих от этой затеи, Данила вторил ему, увещевая Макса, (признанного отличника взвода по многим дисциплинам, в том числе и по рукопашному бою), дескать, нехорошо устраивать дебош в доме хозяев, гости, мол, так себя не ведут.
  Но тут, видимо, уже нашла коса на камень. Максу требовалось 'сцедить' излишки тестостерона, от которых он обычно избавлялся на выматывающих тренировках в родной части. А Ромке тоже надо было хоть как-то сбросить скопившееся напряжение из-за соблазнительной близости любовника, которое никак иначе удовлетворить не получится. Он уже пожалел, что не уговорил Артема свалить на ночь в коттедж. Понятно, что за руль в состоянии подпития сами садиться не могут, но безотказный водитель фирмы мог бы выйти и отработать сверхурочно. Семёныч всегда шел навстречу пожеланиям хозяев, помнящих о том, что такое рвение заслуживает материального поощрения.
  Отодвинув стол, чтобы освободить середину комнаты, Тёмка с Данилой предусмотрительно отошли подальше, а спорщики сошлись в вожделенном поединке. Первая же атака со стороны Макса принесла ему немалое удовлетворение, но зато заставила Романа принимать парня всерьез. И... зрелищного поединка не получилось.
  Потому что уязвленный Поляков, получивший обидную оплеуху на глазах у Артема, практически молниеносно провел серию приемов, результатом которых стал полный и безоговорочный нокаут нахального мальчишки. Правда, падение почти двухметрового детинушки сопровождалось звоном посуды, посыпавшейся с задетого все-таки стола, но на это разгоряченные парни внимания не обратили.
  - Твою ж мать... - зачарованно произнес Данила, поняв, что продолжения красивого спарринга не предвидится.
  - Пипец, Ромыч... - запаниковал Тёмка, кидаясь к распростертому на полу изломанной куклой сослуживцу.
  Ромка выдохнул, небрежно встряхнулся и, склонившись, нащупал на шее Макса пульс. Ухмыльнулся своим мыслям, снисходительно похлопав соперника по щеке. И, убедившись, что тот с трудом приоткрыл глаза, удовлетворенно кивнул, выпрямляясь:
  - Не дрейфь, Тём. Жить он будет.
  Макс попытался сфокусировать мутный взгляд на Артеме, склонившемся над ним:
  - Тёмыч, твой друг - убивец... - со стоном прошептал он. - Наш сержант отдыхает...
  - Да уж, мастерство не пропьешь, - с облегчением выдохнул Артем, протянув руку товарищу, чтобы помочь подняться на ноги. Его почему-то распирала гордость за реванш любовника, но открыто демонстрировать свою радость он стеснялся. Да и поверженного Макса, получившего хороший урок из-за завышенной самооценки, было откровенно жаль.
  - Ром, - с видимым усилием проверив состояние еле гнущейся шеи, произнес Макс, - беру свои слова обратно. Похоже, во время твоей службы вас готовили не хуже...
  - Благодарю за комплимент, - хмыкнул Поляков, принимая искренние извинения. - Я ж тебе говорил, что поддерживаю форму.
  - Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - ехидно вставил свои пять копеек Данила. - Жаль, что не догадался записать на мобилу. Словами не передать, это надо смотреть в замедленной съемке...
  - Вот только сомнительной славы в YouTube мне и не хватало, - поморщился Рома, наконец-то переведя взгляд на разбитые тарелки от сервиза. К счастью уже опустевшие, и поэтому не нанесшие урон ковровому покрытию.
  Тёмка проследил за его взглядом, и парни одновременно досадливо взвыли:
  - Ксюха нас прибьет!!!
  - Спокойно, Тёмыч, - как всегда, деловито, остановил зарождающеюся панику Рома. - Завтра позвоню Иву, пусть добудет нам еще один английский сервиз. В ближайшее время торжественных мероприятий не намечается, так что успеем восполнить потерю. Ксюхе признаваться не обязательно.
  - Согласен! - поддержал предложение Артем.
  Макс с Данилой переглянулись, отказываясь понимать глубину взаимоотношений между бывшей женой Артема, им самим и другом семьи. Похоже, девушка, утратив статус законной супруги, все еще имела какое-то влияние на обоих парней. Иначе, отчего бы им озаботиться подобной проблемой? Подумаешь, расколотили тарелки от дорогого сервиза. Посуда бьется к счастью... Впрочем, большинство женщин придерживается иной точки зрения. Так что желание парней не огорчать Оксану, видимо, частенько бывавшую в этом доме, (или не нарываться на скандал), вполне естественно...
  - Ну, что, - поочередно взглянув на обоих спорщиков, подытожил Тёмка, - вам обоим льда для примочек наковырять?
  - И 'Спасатель' тащи, - скептически взглянув на морщившегося Макса, пытавшегося незаметно растереть бычью шею, велел Роман. - А то завтра он вообще не разогнется, а отлеживаться вам некогда.
  - Это точно, - нехотя подтвердил задира. - Иначе сразу завалю все нормативы... Кроме свидетельства о безвременной кончине, нашего сержанта не волнуют признаки недомогания на разминке, не говоря уж о полноценном занятии...
  Пока с шутками и подколками, приводили в порядок физическую форму, убирали последствия нечаянного разгрома, наступило настоящее утро.
  Устроив Данилу с Максом в маленькой комнате (пострадавшего в спарринге - на Ксюхиной кровати, а его приятеля - на надувном матраце), полусонный Рома поплелся в душ. Ложиться спать всего на час не имело смысла. Ему обязательно надо было сегодня появиться на работе в первой половине дня.
  
  Обернулся Поляков довольно быстро, удачно уладив какие-то рабочие вопросы. Не раздеваясь до нижнего белья, завалился под бок к Артему, мирно спавшему в одних трусах на разобранном диване в большой комнате, и они продрыхли практически до самого отправления обратно на вокзал, как два бревнышка...
  Ни одному из сопровождавших Артема парней в голову даже не закралась крамольная мысль о том, кем на самом деле приходится Тёмке старший приятель и крестный его очаровательной дочурки.
  
  ***
  
  Демобилизовался Артем летом, в начале июля. Он до последнего момента находился в неизвестности насчет даты официального увольнения в запас, поэтому заранее не стал беспокоить близких, чтобы не суетились с его встречей.
  Рома в тот день находился в служебной командировке по делам семейного бизнеса в Твери.
  Оказавшись в Москве ранним утром, Артем решил не терять времени и сразу рванул в деревню, где обитали Аня и Оксана с детьми.
  Несмотря на относительную близость расположения подмосковной деревни, без собственного транспортного средства добираться до места назначения было не слишком удобно из-за того, что прямого сообщения между населенными пунктами не было. Так что оказался он на автовокзале поселка лишь после полудня. До следующего автобуса, идущего мимо деревни Аниных родителей, ждать было долго. Местных такси поблизости не наблюдалось. А сажать попутчиком в машину здорового бугая в форме десантника почему-то желающих не нашлось. Но что такое двенадцать верст для человека, который в виде разминки ежедневно пробегал по утрам с полным обмундированием десять километров, а в 'праздничные дни' и все сорок? Сорок км 'до завтрака', правда, одолеть было нереально, но в нормативы к концу службы укладывались все. Первый свой 'марафон' Тёмка еле выдержал, ему казалось, что в теле задеревенели все мышцы, и желание было не добежать до финиша, а выпросить у кого-нибудь, чтобы пристрелили!
  От самоедства после позора, когда последние пару километров его буквально тащили за шкирку, спасло только то, что среди новичков он был такой не один. Разрешалась взаимопомощь, но передача оружия и снаряжения, без которых он, скорее всего, доплелся бы и сам, были строго запрещены. Время определялось по последнему участнику, пересекшему условную черту финиша. А в увольнительную хотелось всем.
  
  
  На повороте к дому Аниных родителей, Артем слегка срезал путь, пройдя через поле и, повинуясь предчувствию теплой встречи, надрав огромный букетище ромашек, васильков и полевых гвоздик.
  На засыпанной песком и гравием недавно расширенной площадке в одиночестве стояла Ксюхина машина. Королёвы решили, что Оксане тоже требуется средство передвижения, чтобы не одалживаться просьбами к родне, если куда-то надо срочно съездить вместе с детьми. Впрочем, считать деньги в чужом кармане Тёмка не собирался, и как уж Ксюха с Киром планируют свои расходы - не его дело. В свое время ни он, ни Рома не одобрял навязчивую идею Аниной дочери получить права, но Кирилл считал иначе. Или у Оксаны нашлись веские аргументы в свою пользу. А, может быть, она просто нашла способ уговорить любимого парня. И, скорее всего, такой способ никак не подходил бы по отношению к соседям.
  Тёмка ухмыльнулся пришедшим на ум мыслям и продолжил путь, предвкушая встречу.
  Открыв калитку и привычно согнувшись, проходя под аркой, оплетенной ветвями дикого винограда, Артем огляделся. Даже в полуденный зной в саду царила приятная прохлада. Тени от старых яблонь закрывали треть участка перед домом. Высаженные вдоль тропинки цветы на клумбах радовали глаз разнообразием форм и красок. Над пышными соцветиями деловито жужжали пчелы. Дом был погружен в непривычную сонную тишину, что было довольно странно, учитывая наличие троих маленьких детей, но, видимо, у них сейчас как раз был 'тихий час'. Старшего поколения хозяев не наблюдалось поблизости. Скорее всего, пожилые Анины родители тоже отдыхали после обеда. Предположив, что кого-нибудь да застанет на летней кухне, Артем решительно отправился дальше.
  Пройдя по выложенной плиткой тропинке, он очутился за домом и резко притормозил.
  Аня собирала клубнику в огороде. Большое блюдо было уже до половины наполнено соблазнительно крупными спелыми ягодами. В первое мгновение Артем решил, что это Оксана в коротких шортиках и свободном топике собирает урожай, но почти тотчас пришло понимание, что обознался. Ксюха все еще, несмотря на рождение двоих детей, выглядела девчонкой, а эти аппетитные формы явно принадлежали зрелой женщине.
  Увидев ее, стоявшую посреди клубничной плантации над широкой грядкой в весьма пикантной позе, Тёмка залюбовался, не в силах забыть единственной их ночи, а сейчас почему-то еще острее чувствуя волнующие воспоминания о том, с каким искренним обожанием дарила ему свою ласку эта женщина...
  Она, словно почувствовав пристальный взгляд, обернулась, ахнула:
  - Тёмка!
  Лицо Анны озарила искренняя радость, и Артем расплылся в ответной улыбке.
  Ссыпав горсть сорванных ягод куда-то мимо блюда, Анька рванула к нему, с резвостью горной козочки перемахивая грядки-препятствия.
  Артем выронил баул, шагнул навстречу, подхватил ее на руки, закружил, ощущая шквал нахлынувших эмоций - от нежного душевного трепета до ликования победителя, взявшего крепость. От Ани одуряюще вкусно пахло спелой клубникой, дурманя разум. Нежная шелковистость кожи ее щеки, которой она прильнула к его лицу (и, кажется, не собиралась отстраняться, тоже наслаждаясь моментом), теплые ладони, в беспорядочной ласке заскользившие по его шее и плечам, будто что-то переворачивали в душе, лишая парня самообладания. Опаленный чудовищным коктейлем собственных чувств, Тёмка тихо млел, упиваясь ощущением блаженства.
  Только вышедшее из-под контроля тело молодого человека вдруг внезапно, спонтанно, но совершенно однозначно среагировало на эту тесную близость.
  И что он мог поделать в такой ситуации?
  Надеясь, что Анна не догадается о его состоянии, Тёмка осторожно разжал объятия:
  - А я тебе цветы нарвал... - заплетающимся от хмельной радости языком, произнес он.
  Аня с явным сожалением отстранилась, смущенно улыбнулась, одергивая короткий топик, подозрительно обтянувший полную грудь с набухшими сосками. Тёмка нервно моргнул, надеясь, что ему мерещится. Ну не могла ведь она так же реагировать на него? Ведь не могла, у нее есть Егор!
  Анна приняла слегка растрепавшийся букет, на глазок разделив его на две части, прижала цветы к своей груди, неосознанно прикрываясь от жадного взгляда долгожданного гостя.
  - Ксюхе тоже будет приятно, - пояснила она, заставив парня слегка покраснеть.
  Почему-то, собирая полевые цветы и думая об обеих женщинах, которые будут искренне рады его видеть, Тёмка представлял себе, как вручит их именно старшей соседке.
  
  Катя отчего-то проснулась, словно тоже что-то почувствовав, хотя Артем, собираясь сделать всем сюрприз, сообщил лишь Лидии Николаевне, что не будет задерживаться в Москве.
  Девочка выглянула в окно, увидела отца, протерла глазенки, и, убедившись, что это не мираж, радостно завопила на весь дом:
  - Папа!!! Мой папоцка пррриехал!
  Малышка пока еще не слишком чисто выговаривала буквы. Справиться с шипящими у нее получалось только при концентрации внимания, которого явно недоставало из-за постоянного эмоционального подъема. А в словах с буквой 'р' она не картавила в истинном значении этого понятия, а смешно выделяла звук, очень напоминая манеру речи Буратино, небезызвестного многим уже поколениям по музыкальному детскому телефильму, снятому на Белорусской киностудии в 1975году.
  Лидия Николаевна решила, что раньше осени (Кате как раз исполнится три года) она ее нагружать серьезными логопедическими занятиями не станет, достаточно пока лишь игровой формы.
  - Пап, я бигу-у-у! Тока ни уходи никуда! - на всякий случай предупредила Катя из глубины дома, преодолевая ведущую в мансарду крутую лестницу, спросонья опасаясь, что видение растает.
  Меньше чем через минуту прямо в легкой пижамке (бриджиках и футболке) она слетела со ступенек крыльца и повисла на отцовской шее.
  Как бы Ане не хотелось единолично наслаждаться встречей с любимым солнышком, но у его дочери было эксклюзивное привилегированное право на общение с ним.
  К тому же вопли внучки разбудили маленького Тёмку, спавшего на веранде.
  - Катюша, займи пока папу чем-нибудь, - попросила Анна, вручая цветы девочке. - И цветочки в воду поставьте. Я скоро! - произнесла она, торопясь к своему малышу.
  К сожалению, маленький Тёма не собирался входить в положение и делать маме одолжение в виде продолжения 'тихого часа'. Раскапризничавшись, мальчик ни в какую больше не желал укладываться спать, и потом до самого вечера куксился, не выспавшись во время дневного отдыха.
  Оксане, отдыхавшей вместе со своим мелким в пчельнике, повезло. Она хоть и оказалась лишена зрелища незабываемой встречи, но зато Илюшка выспался, и ей не пришлось, как Анне, весь вечер ублажать своего сыночка, отвлекая от капризов.
  
  ***
  
  Переживая за сохранность Тёмкиной парадной формы, Аня предложила ему переодеться, благо вещей бывшего зятя здесь хватало. Но, оказалось, что Артем возмужал, и все старые футболки на нем теперь сидели просто 'в облипочку', разве что не трещали по швам, к огромной радости Димы, который надеялся, что теперь они достанутся ему 'по наследству'. Рома наверняка не расстроится - будет повод устроить своему парню очередной шоппинг.
  Убедившись, что гораздо комфортнее Артем чувствует себя в своей тельняшке, чем в старых футболках, Аня возмущенно упрекнула сына:
  - У тебя своего барахла полно!
  - А именно таких у меня нет, - беспечно возразил пацан, примеряя 'обновки', прикидывая, в чем отправиться на прогулку. Футболки и рубашки поло и впрямь жаль было выбрасывать. У Артема (стараниями Романа) образовался огромный гардероб брендовых вещей отличного качества. И носил их Тёмка аккуратно. Так что Димке действительно крупно повезло, особенно учитывая, сколько барахла, которое Артему теперь мало, осталось еще в московской квартире соседей.
  
  Самого Артема гораздо больше занимали совершенно другие мысли, и очень сильно смущало собственное состояние. Он не должен был ТАК реагировать на чужую жену, на женщину, которая была ему бесконечно дорога, но с которой у него не могло быть ни малейшего шанса на продолжение романтических отношений. Честно говоря, он был в полнейшем недоумении по поводу неожиданного конфуза, надеясь, что это лишь следствие долгого воздержания вдали от дома и своего любимого парня.
  Чтобы отвлечься, привычно нагрузив непослушное тело физической нагрузкой, Тёмка попробовал выпросить у Андрея Михайловича дело 'по плечу'. Анин отец обычно радовался предложению сугубо мужской помощи в хозяйстве, но сегодня, словно нарочно, никак не мог взять в толк, зачем же нагружать дорогого гостя в первый же вечер. Дескать, как-то это не по-людски.
  
  Катюшка зазывала папу поиграть с ней в дочки-матери, пообещав попотчевать чаем в компании медвежонка и пары кукол. Артем по-честному поучаствовал в мероприятии минут сорок, с искренним интересом наблюдая за тем, как серьезно и обстоятельно Катя погружается в процесс игры. Попавший в поле ее зрения Анин сын, пытавшийся выбраться из установленного на залитой солнцем полянке манежа, тоже был привлечен к игре.
  Годовалому малышу 'понарошку' пить чай из игрушечной посудки было не очень интересно, но он мужественно продержался несколько минут. А потом, решительно смахнув пустую чашечку со стола и, чуть не съев по-настоящему желтенький 'пирожок', который изображала оторванная головка одуванчика, сполз со стульчика. Взяв Катюшку за руку, Тёмочка настойчиво потянул ее в сторону валяющегося у песочницы мяча.
  - Ох уж эти мальцики! - подражая кому-то из взрослых, укоризненно вздохнула Катя, поднимая чашечку и снова водружая ее на кукольный стол.
  Однако в мяч играть отправилась.
  
  С умилением глядя на детей, Артем наслаждался полученной передышкой. У маленького Тёмки еще не слишком хорошо получалось управляться с непослушным мячом, так и норовившим выскользнуть из ладошек, но энтузиазма и целеустремленности у Панова-младшего было хоть отбавляй.
  Анна выглянула из кухни, где вместе со своей матерью перебирала собранные ягоды, убедилась, что дети под присмотром, и снова скрылась.
  Но даже этого мимолетного видения для Артема оказалось достаточно, чтобы вновь почувствовать некоторый дискомфорт пониже пояса.
  Чтобы отвлечься, он подключился к детской забаве, предложив сыграть мячиком в мини-футбол: он с Тёмкой в паре против Кати. Оба ребенка с воодушевлением приняли эту идею, радостно повизгивая от восторженного азарта.
  Еще недавно дочка, казавшаяся Артему совсем крохой, на фоне Аниного неуклюжего пока что малыша теперь казалась слишком взрослой и самостоятельной. С одной стороны, его безмерно радовало, что девочка растет и развивается так быстро, а с другой - вдруг стало грустно оттого, что его целый год не было рядом с ней, и он наверняка пропустил много интересных моментов ее жизни.
  - Девочки-мальчики, мойте руки и бегом за стол, клубника ждет! - объявила Аня, снова выглянув с кухни.
  Катюшка тут же помчалась к висевшему во дворе умывальнику, и Артем, подхватив своего тезку, отправился следом. Аниному сыну, наверное, пока еще не хотелось полдничать, потому что он возмущенно заверещал, не желая прерывать занимательную игру, так, что пришлось срочно вспоминать, чем бы отвлечь мальчишку.
  Артем поднял его на вытянутых руках:
  - Полетаем? - слегка встряхнул он его, осторожно, пружинистым движением подкидывая вверх.
  - Уй! - задохнулся от неожиданности мальчик, но тут же потребовал:
  - Исё!!!
  - И меня! И меня! - обернувшись, запрыгала вокруг отца Катя с мокрыми до локтей руками.
  - Ручки вытри, котенок, - улыбнулся Артем, еще раз устроив Аниному сыну 'воздушную яму' и аккуратно опуская ребенка на землю, чтобы удовлетворить просьбу дочери.
  - Ух ты! Я тоже так хочу! - донеслось со стороны тропинки, ведущей к пчельнику.
  Артем резко обернулся на голос Оксаны, которая наконец-то дождалась, когда проснется маленький Илюшка, и теперь, прижимая все еще полусонного сына, прильнувшего к ее груди, спешила подойти, чтобы обнять бывшего мужа.
  - Ксюшонок! - улыбнулся Артем. - Привет! Рад тебя видеть... Ничего себе, как Илюха подрос с тех пор, когда я его в последний раз видел! - ошарашенно уставился он на нахмурившегося полугодовалого мальчика, который явно не признал его, приняв за постороннего дядю.
  - Ну так! - гордо вздернула нос девушка, чмокнув сыночка в пухлую щечку. - Растем, стараемся...
  Артем подошел, аккуратно обнял Анину дочь, удостоившись поцелуя в щеку. Маленький Илюшка беспокойно заёрзал у матери на руках, требовательно отпихивая ладошками в сторону 'чужого дядю'.
  - Ух ты, какой собственник, - рассмеялся Артем, отступая, чтобы не нервировать малыша. - Не иначе, в папу Кирилла.
  - Ну... что есть, то есть, - не стала спорить Оксана. - Пойдем, солнце, расскажешь, как добрался. А что же ты не сообщил ничего? Я бы тебя встретила. Ромке позвонил? Он сейчас в Твери. Сказал, если поздно освободится, сразу сюда приедет...
  - Нет, еще не звонил, - вздохнул Артем. - Лидия Николаевна предупредила, что он в отъезде. Я надеялся ему сюрприз сделать.
  - Ну, тогда не будем портить вам удовольствие, - решила Оксана. - Мимо не проедет. До Москвы дальше пилить. К тому же завтра суббота...
  
  Предложенная на полдник клубника оказалась восхитительной не только по внешнему виду, но и на вкус. Артем вроде бы отвлекся, отвечая на расспросы домочадцев, но все равно нет-нет, да ловил себя на мысли, что близость Анны его тревожит. Что с ним происходит, он понять не мог, потому что ехал сюда, надеясь в первую очередь на скорую встречу с Ромкой. Да и сейчас он вовсе не собирался резко менять свою ориентацию, и именно это и напрягало.
  Что вдруг в одночасье поменялось? А, что, если бы первой, кого он увидел, была Ксюха? Интересно, неужели исстрадавшийся от недотраха организм, вынужденный 'поститься' целый год, среагировал бы так же? Ведь он равнодушен к женским прелестям...
  Видимо, все-таки стоит всерьез отнестись к проблеме, пока никто ничего не заподозрил. Артем помакал в густых сливках очередную спелую клубничину, отправил ее в рот и решительно поднял вопрос о немедленном привлечении его к общественно-полезным работам.
  Объяснить настоящую причину Тёмка не мог и поэтому спешно придумал себе оправдание, мол, нельзя так сразу забрасывать тренировку мышц, привыкших к серьезным нагрузкам. И поэтому колка дров, например, для него вовсе не тяжелая работа, а так, легкая разминка. Можно сказать, сочетание приятного с полезным.
  - Да у нас колоть-то нечего, - озадаченно почесал седую голову Анин отец. - Мы в прошлом году машину готовых дров завезли... Разве что пеньки, что за поленницей валяются...
  - Сделаю! - заверил обрадовавшийся Артем, поднимаясь из-за стола.
  - Вон, и Дима тебе поможет, - сориентировался дед Андрей, взглянув на прикинувшегося ветошью внука, у которого были совершенно другие планы на ближайшие пару часов. Он наконец-то определился с выбором футболки из бывшего Тёмкиного гардероба и уже созвонился с подругой, пообещав, что вскоре подойдет к месту назначенной встречи.
  - Не надо, я сам справлюсь, - отказался Артем, заработав благодарный взгляд от Аниного сына.
  
  Вот только разоблачившись до пояса, взяв в руки топор и лихо расправляясь с распиленными на пеньки стволами старых вётел, Тёмка не учел, какое впечатление производит своим голым торсом на домочадцев. Под загоревшей (особенно на плечах и шее, повторяя контуры 'полосатой майки' ВДВ-шников) кожей плавно перекатывались тренированные мышцы, вызывая невольное эстетическое восхищение их обладателем.
  Димка завистливо присвистнул и поспешил ретироваться, чтобы не ронять самооценку. Оксана, увидев незабываемое зрелище, невольно сглотнула слюну, вытащила из кармана шорт мобильник и засняла небольшой ролик, пояснив заинтересовавшемуся ее манипуляциями Артему, что будет этим шантажировать Полякова.
  - Каким образом? - еще больше удивился Тёма.
  - О, я придумаю! - заговорщицки подмигнула Оксана, и, поспешив оставить озадаченного парня, отправилась звонить мужу, по которому вдруг ужасно соскучилась. А если учесть то, что Кирилл в эти выходные работал и приехать не мог, то Ксюхино бегство от ходячего эталона красоты и мужественности, было вполне оправдано.
  Аня управилась с уборкой со стола и оставила мать следить за варившимся вареньем. К вечеру надо было бы накрыть праздничный стол. Как раз приедут и Рома с Егором, но пока что плита была занята, и она могла уделить внимание младшему сыну.
  Взяв ребенка на руки, она поискала взглядом Катюшку. Девочка на заднем дворе увлеченно строила 'колодец' из расколотых поленьев.
  Заинтересовавшись, Анна подошла поближе и тут же пожалела. Потому что издалека лихо машущего топором Тёмку не было видно за выступающим углом дома, а тут она воочию убедилась, что несмотря на наличие весьма серьезных причин, исключающих подобную возможность, Ромкин любовник волнует ее женскую сущность.
  Чтобы не маяться из-за противоречивых ощущений, она заставила себя отвести взгляд от завораживающего зрелища. Позвав Катю с собой прогуляться вдоль деревни, Аня поспешила уйти вместе с детьми, надеясь, что общение с малышами быстренько отвлечет ее от неправильных мыслей. Она ни на минуту не допускала, что может позволить себе что-либо предосудительное, но слишком уж был велик соблазн просто пофантазировать...
  И пусть тело парня сейчас уже не могло претендовать на образец для скульптурных изображений стройных юношей, скорее, теперь с него можно было лепить античных богов или воинов, Анина душа все равно трепетала от восторженного чувства теплой привязанности. В которой к платонической любви 'примешивалась' маленькая капелька самого что ни на есть настоящего влечения. Иначе, чем кризисом своего среднего возраста этот феномен про интерес взрослой женщины к молодому парню она объяснить не могла...
  
  Самому Тёмке значительно полегчало лишь после того, как он расправился с последним пеньком, сложил поленницу в указанном дедом Андреем месте и опрокинул на себя ведро только что накачанной из скважины ледяной воды, проигнорировав причитания Аниной матери, дескать, лучше бы пошел в душ, там вода в баке тепленькая, как парное молоко.
  Вот теперь в голове парня прояснилось, и он наконец-то мог спокойно ждать встречи с Ромкой, по которому ужасно тосковал все это время. На душе было приятное волнение в предвкушении долгожданного свидания. Кроме того, Артем очень хотел прояснить пару важных для него вопросов в их дальнейших взаимоотношениях, невольно переживая, как Роман воспримет этот разговор. Впрочем, осталось ждать совсем недолго, так что раньше времени не стоит себя накручивать, а там уж сориентируются по обстановке...
  
  ***
  
  Рома действительно приехал спустя несколько часов, словно предчувствуя, что его сегодня здесь ждут с бОльшим нетерпением, чем обычно.
  Какова же была его радость от неожиданной, но такой долгожданной встречи с любимым парнем!
  Катюшка, уже успевшая насладиться папиным обществом, теперь ни на шаг не отходила от обожаемого Ромы, светясь от радости, что наконец-то привычная компания в сборе. И оторвать ребенка от обоих ребят, которым хотелось хоть ненадолго остаться наедине, не представлялось никакой возможности.
  К чести обоих папаш - биологического и крестного - они мужественно принимали свой крест. Детская незамутненная радость подкупала и заставляла мириться с временными неудобствами.
  Ради такого события, как возвращение Артема, к тому же удачно совпавшего с концом рабочей недели, женщины собрали праздничное застолье, пригласив и Аниных друзей (и по совместительству ближайших соседей).
  Маленький Тёмка, не выспавшийся днем, 'сломался' еще до ужина, и его родители могли себе позволить потусоваться с друзьями подольше.
  
  Артему с Романом, как бессемейным особям одного пола, Анины родители под ночевку выделили пчельник. Разубеждать пожилых людей в их заблуждении насчет личных отношений 'друзей семьи', естественно, никто не стал.
  После веселого праздничного застолья, оставив Ксюху укладывать детей, Анна с Егором и Ромка с Артемом отправились в соседскую баню, уступив настойчивому приглашению Николая и Гали.
  Правда, парни сбежали уже после пары заходов в парную, надеясь, наконец-то, насладиться обществом друг друга. Аня с Егором, решив, что такой шанс в последнее время им выпадает редко, воспользовались свободой и остались 'догуливать'. Кирилл в эти выходные работал, так что Ксюшка была дома при детях. А в следующий раз можно будет отпустить Оксану с Кириллом съездить в гости к друзьям или на вечернюю прогулку без детей. Димка, как обычно, сразу из-за стола свалил к своим друзьям-подругам. И старшего сыночка можно было ждать домой только к утру.
  
  ***
  
  Распрощавшись с Аней и ее друзьями, парни отправились домой, слегка пошатываясь, не столько от выпитого за столом, сколько от охватившей неги, разомлев после хорошей парной. Баня стояла у соседей почти посреди огорода. Вокруг строения располагалась чудесная зеленая лужайка, за которой Николай тщательно следил, вовремя подстригая газон, и лишь еще дальше стояли два парника и начинались грядки с посадками. Вдоль забора у самого входа на огород были высажены кусты колючего крыжовника и разросшегося малинника. А тропинка между кустами, ведущая от бани к выходу, была узенькой и неровной. Пробираться по ней в темноте летней ночи - то еще удовольствие. Кое-как выбравшись с соседнего участка, обогнув ютившиеся перед собственным палисадником на площадке теперь уже три машины, и дойдя до своей калитки, оба облегченно вздохнули, невольно порадовавшись предусмотрительности Аниного отца, разместившего фонари вокруг дома на их участке так, чтобы они освещали дорожки от одной хозяйственной постройки к другой.
  
  Тёмка вошел в тамбур пропахшего медовым воском пчельника первым, пытаясь придумать, как именно преподнести Ромке те мысли, что невольно назрели, пока им приходилось быть вдалеке друг от друга. Тема была достаточно серьезной, и откладывать 'на потом' ее было никак нельзя, вот только сейчас в нем боролось два противоречивых желания: успокоить мятущуюся душу или удовлетворить потребности тела...
  Увлеченный дилеммой, Артем невольно вздрогнул, потому что Поляков, шагнувший следом за ним, кинул пакет с мокрыми полотенцами куда-то в угол, и, резко притянув его за талию, развернул к себе лицом, крепко стискивая в объятиях.
  Артем инстинктивно обвил любовника руками, прижавшись теснее, и оба замерли, соприкоснувшись шеями 'как лошадки', отчетливо ощущая как бешено клокочет бежавшая в жилах кровь.
  - Я так соскучился, - прошептал Артем, сильнее стискивая плечи Романа.
  Свет они не включали, ориентируясь в тамбуре пчельника, полагаясь лишь на проникающий сквозь небольшое окошко свет от подвешенного над углом строения уличного фонаря.
  - Я - не меньше, - подтвердил Ромка, забираясь горячими ладонями под его влажную из-за испарины майку. - Тёмыч, даже не верится, что ты дома...
  - Ром... - начал было Артем, чуть отстранившись, чтобы видеть лицо любовника в полумраке, но продолжить не успел.
  Ромка резко переместил ладони на его скулы, фиксируя лицо, и впился жадным поцелуем в губы. Не ответить на столь явный горячий призыв к действию Артем не мог, потому что и сам хотел того же...
  Кое-как справившись с первым порывом, возбужденные, взбудораженные парни наконец-то расступились, жадно хватая воздух истерзанными губами. В паху было тесно и в то же время сладостно, все посторонние мысли отсекались одним-единственным желанием немедленно продолжить начатое. Вот только слишком давно у них не было полноценного секса, и если такой 'откат' всего лишь при поцелуях, что же ждет, когда дойдет до кровати?
  Чувствуя слабость в коленях, Артем привалился спиной к дверному косяку, невольно дотронувшись до припухших губ. Верно истолковав его жест, Рома беспечно ухмыльнулся:
  - Скажем, дедушкины пчелы покусали...
  Представив, как они оба будут выглядеть наутро со своей версией, в которую могут поверить разве что дети, Артем невольно рассмеялся.
  - Пойдем, - потянул его Рома за собой, увлекая вглубь погруженного в чернильную темноту пчельника, потому что в 'жилой' комнате ставни были закрыты, чтобы внутрь не проникала дневная жара.
  Артему тоже было интересно, на чем им придется спать. Насколько он помнил, раньше здесь стояла двуспальная кровать, которую облюбовали Пановы, пока у них не было малыша. Но не могли же Анины родители предложить улечься им в одну. Вряд ли за год настолько прогрессивно продвинулись взгляды пожилых людей на особые предпочтения представителей сексуальных меньшинств.
  - Осторожно, порог! - успел пробормотать Рома, услышав, что Артем споткнулся о выступ в полу, про который, откровенно говоря, просто забыл.
  Но предупреждение запоздало. Только благодаря выработанным в казарменных условиях инстинктам, Артем удержался на ногах, метнувшись в сторону, и не рухнул сразу же. Однако задел локтем висевшие на стене рядом с дверью пустые рамки для вощины, на которой пчелы потом наращивают соты, и они дружно посыпались вниз. Пытаясь удержать их, чтобы не нанести урон пчеловодческому хозяйству Аниных предков, Тёмка резко согнулся, ловя рамки у самого пола, а Рома, не сориентировавшийся в темноте, что за странный маневр пытается изобразить его спутник, попытался удержать парня. И вот тут-то они уже, мешая друг другу справиться с нелегкой задачей, завалились вдвоем, попутно впечатавшись в огромный цилиндрический бак медогонки, отозвавшийся характерным сдвоенным: 'баммм!!!'. Вдогонку к затихающему звону послышался треск тонких деревянных пластин, составлявших остов рамок, не выдержавших веса здоровых мужских тел, стоны и заковыристый мат.
  - Жив?
  - Ты живой? - практически одновременно осведомились они о состоянии друг друга и, поняв, что в состоянии разговаривать, а, значит, самое страшное миновало, дружно расхохотались, представив, как комично выглядят со стороны, 'перепутавшись' руками и ногами.
  - Рома, хорош ржать, поднимайся, - сдавленно просипел Артем, попытавшийся самостоятельно спихнуть его с себя.
  - Тебе неудобно? - все еще не в состоянии заткнуть фонтан веселья, невозмутимо поинтересовался Поляков, удачно оказавшийся сверху.
  - Ну, как бы да... Ты мне все яйца отдавил.
  - О, извини, солнце. Я не нарочно, - сочувственно произнес Рома, силясь подняться, но с первого раз не получилось, и Тёмка взвыл:
  - Черт! Лучше вообще не двигайся!
  - Ну прости, - еще раз покаянно пробормотал Поляков, наконец, сориентировавшись куда опираться, чтобы избежать нежелательных травм, и все-таки поднялся.
  Артем со стоном тоже собрал конечности в кучу и поднялся на ноги, держась за ребра.
  - Ты точно цел? - обеспокоенно дотронулся до его плеча Рома, прогнав веселье.
  - Ага. Надеюсь, что это все-таки трещали не мои ребра.
  Рома щелкнул выключателем, и оба сморщились от резанувшего по глазам света. На полу сиротливо валялись обломки двух рамок. К счастью, остальные семь не пострадали.
  - Как ты думаешь, дед Андрей сильно огорчится? - досадливо попинав безнадежно испорченный реквизит, спросил Артем.
  - Ну-у, если мы под его чутким руководством сварганим новые... Ты скворечники когда-нибудь строил?
  - Конечно.
  - Ну, а это гораздо проще... я так думаю, - не слишком уверенно протянул Рома, косясь на обрывки проволоки, которая ранее была натянута поперек рамок, видимо с какой-то определенной целью.
  - Надеюсь, ты прав.
  - Ну и ладушки, - отпинав в сторону обломки и повесив уцелевшие рамки обратно на здоровенный гвоздь, решил Роман. - Иди, раздевайся.
  
  Артем обернулся, разглядывая небольшое чистенькое помещение. У дальней стены напротив двери все так же стояла двуспальная кровать, под которой валялся плюшевый дракончик с забавной мордочкой, видимо, забытый здесь Ксюшкиным сынишкой. Да на подоконнике стоял флакон с детским маслом (и наличие его здорово порадовало Артема, потому что лубрикантом Роман, не ожидавший встречи сегодня, не озадачился). Забыла ли Ксюха здесь этот пузырек или оставила специально, Тёмка не знал, но мысленно поблагодарил девушку за заботу. После годичного отсутствия практических занятий сексом он вновь ощущал себя девственником.
  Других детских вещей не наблюдалось. Похоже, для послеобеденного сна малышей пчельник используют не ежедневно.
  Под окнами вдоль одной из стен располагалась широкая лавка (на которую зимой ставили ульи). Сейчас на лавке лежал высокий матрац, застеленный постельным бельем. Видимо, предполагалось, что один из них будет спать тут.
  За дверью располагалась ниша, переделанная в шкафчик, в которой хранились ватные 'зимние подушки' для утепления ульев, источающие приятный медовый аромат.
  Тёмка шагнул внутрь, аккуратно переступив злосчастный порожек, и решительно взялся за майку. Вот только пострадавший бок и впрямь пекло нещадно, поэтому манипуляцию по разоблачению из одежды пришлось проводить осторожно. Хорошо хоть тельник не пострадал, не порвался. Честно говоря, непременный отличительный предмет обмундирования ВДВ-шника было бы жаль. Новобранцы носили обычные камуфлированные или же вовсе черные майки, и лишь после первого десантирования на воду, по традиции в качестве символа мужества и боевого братства тельняшки вручались тем, кто вслед за воздушным прошёл и "крещение" водой.
  Самый первый раз их десантировали в мерзких погодных условиях - шел дождь и был сильный, порывистый ветер, да и температура воды оказалась всего градусов двенадцать. Но, к чести бойцов и радости отцов-командиров, хоть и нахлебались воды, но выплыли все, не утопив подотчетного снаряжения, и потом никто даже легкой простудой не маялся. Впрочем, 'разогревали' их после ледяной купели, как обычно, погоняв так, что, несмотря на дождь, одежда прямо на телах высохла быстро.
  Рома, внимательно следивший за его потугами, подошел, помог стянуть майку, заставил выпрямиться, вдохнуть.
  - Да целы ребра, целы, - поспешил успокоить Артем, с облегчением поняв, что дыханию и впрямь ничего внутри не мешает.
  Но Поляков все-таки расстроено покачал головой, разглядывая покрасневшее место обширного ушиба:
  - Синячище будет...
  - Фигня! - отмахнулся Артем. - На мне, как на собаке, все заживает, а все мази всё равно в доме. Не пойдем же Аниных родителей и Ксюху будить.
  - Может, они еще не спят?
  - Свет-то у них уже не горит, - логично предположил Тёма.
  - Ну тогда, давай, в морозилке на кухне что-нибудь поищу. Если льда нет, кусок замороженного мяса подойдет...
  - Ром, угомонись! - раздраженно поморщился Артем, не желая показывать, что забота любовника все-таки тронула его.
  - О! Давай медом помажем? - изображал Поляков неиссякаемый фонтан идей.
  - Наслушался Колькиных баек? - скептически выгнул бровь Артем, чуть было не купившийся недавно на то, как Николай разливался соловьем, дескать, самое лучшее средство от укусов соседских пчел - толстый слой свежего меда в виде компресса на пострадавшее от жала местечко, и обязательно стакан медовухи внутрь. Для профилактики.
  - Да нет же! Я, в самом деле, вспомнил! Анюта говорила, как от гематом после курса уколов избавлялась, не помнишь?
  - Я и не знал.
  - Короче, есть два проверенных способа: первый - это водка или спирт пополам с вазелиновым или любым другим маслом, в виде компрессных примочек.
  - Но ни водки, ни спирта у нас с тобой под рукой нет.
  - Правильно! И поэтому нам идеально подойдет второй способ - мёд и капустный лист. Я ща притащу! - воодушевился Ромка, стремительно разворачиваясь к выходу, чтобы порыскать по огороду в поисках капустных грядок.
  - Ромыч, сейчас начало июля! На капусте, небось, только завязи, а не готовые кочаны.
  - А она у них ранняя. Да и не надо нам кочан, я просто самый большой лист оторву, никто и не заметит, - отмахнулся Рома, скрываясь за дверью.
  - Вот ведь... энтузиаст, - ухмыльнулся парень, присаживаясь на край жалобно скрипнувшей кровати. - Н-да... пожалуй, лучше не испытывать ее на прочность, - приподняв матрац, и убедившись, что панцирная сетка вполне еще пригодна, просто кое-где слегка поржавела, поэтому и выдает такие звуки, пробормотал вслух Тёма. Жаль, что вторая постель была рассчитана лишь на одного человека. И спать на ней можно было разве что 'бутербродиком'.
  Несмотря на саднящий бок, в голове у Артема все еще витал сладкий туман. Пытаясь избавиться от помехи к предстоящему неизбежному разговору, парень поднялся, освободил одно из окошек от ставней, чтобы дать доступ свежей ночной прохладе. Глубоко вдохнул и досадливо поморщился, поняв, что так и не придумал, как этот самый разговор начать. Захочет ли любимый человек его понять?
  
  Ромка вернулся довольно быстро, благо с подсветкой от экрана мобильника ему не составило труда найти на огороде в полной темноте искомый овощ.
  Правда, за медом пришлось идти в летнюю кухню, потому что там можно было взять расхожий, разлитый по маленьким банкам и вазочкам, а здесь они не нашли чем зачерпнуть немного из большого чана, прикрытого плотной марлей, в котором отстаивался свежеоткаченный мед. Не пальцами же лезть, не дай бог, потом прокиснет. Вот этого Андрей Михайлович им точно не простит.
  Заодно Ромка прихватил с кухни пару чистых полотенец и булавки, в изобилии болтавшиеся на каждом из фартуков Веры Семёновны, здраво рассудив, что если Тёмка будет ворочаться во сне, то импровизированный 'пластырь' из капустного листа на меду отвалится и перепачкает постельное белье.
  
  Небольшое приключение и устранение последствий, охладило пыл предвкушавших бурную ночь парней. Правда, пока пострадавший Тёмкин бок мазали медом, у Романа загорелись глаза из-за очередной идеи, каким образом можно еще использовать столь полезный продукт, особенно если напрячь воображение. Может быть, он бы и принялся тут же воплощать эти эротические фантазии в реальность, но только парни улеглись, как в тишине летней ночи над огородами начали разноситься не слишком трезвые голоса, вдохновенно выводящие русские народные и песни из репертуара 'дискотеки 80-х'. Похоже, народ из соседской бани переместился дальше, зарулив в гости к еще одним Аниным друзьям. У тех банька с шикарной жилой комнатой, переделанной из первоначального проекта террасы, стояла вообще на отшибе в дальнем углу огорода. Насколько Рома понял, в их старом бабушкином доме обитало слишком много семей, приезжающих на лето, и Анькины друзья устроили себе отдельное гнездышко, чтобы не толкаться среди родственников, самоустранившись от дележки доставшегося в наследство хозяйства. Такое автономное существование устроило все заинтересованные стороны. А уж когда парочка оборудовала себе гнездышко со всеми удобствами, включая газовый обогрев помещения, холодильник, стереосистему с караоке и даже массажное кресло, то и стало вызывать легкую зависть домочадцев. Теперь, пожалуй, они жалели, что устроили в свое время дележку дома, а в строительстве баньки не согласились поучаствовать. Впрочем, Ромку перипетии чужих родственных взаимоотношений не интересовали, он слышал эту историю краем уха.
  - Вот дают! Детей же перебудят, - удивился Артем.
  - Не, в доме практически не слышно, проверено, - успокоил Рома.
  Анька была в ударе. Но то, что и Егор поддерживал ее, послушно подтягивая мелодию под караоке, хотя обычно стеснялся своих вокальных данных, повергло ребят в пучину веселья. Какая уж тут романтика, когда на языке так и вертелись ехидные замечания и комментарии.
  Рома с Артемом неприлично ржали, (Тёмка периодически постанывал, вспоминая про отбитый бок), подстегивая друг друга, подтрунивая над своими соседями, пока не разболелись мышцы животов. Старенькая панцирная сетка раритетной кровати, которую давно уже пора было сдать в металлолом, вторила отчаянным скрипом...
  Поняв, что 'правильный' настрой окончательно увял, ребята поднялись и отправились на перекур.
  Теплый ветерок нежно обдувал разгоряченную кожу, хранящую духмяный аромат березовых и эвкалиптовых веников. Тела все еще ощущали приятную негу после бани и сброшенного стресса. Жаль, не тем способом, на который рассчитывали, но смех тоже бывает целительным.
  - Хорошо-то как... - пробормотал Ромка, осторожно, чтобы не сдвинуть повязку, обняв Артема со спины.
  На улице и впрямь было славно: ароматы разнотравья разливались в хрустально-чистом воздухе, который, казалось, можно пить, зачерпывая ладонями. Близость к природе, ощущение единения с самым близким человеком на свете, звездный купол неба над головой и сладкая безмятежность переполняющего счастья... Что еще нужно?
  Разве что умопомрачительного сексуального марафона не хватает... но эта ночь на двоих и так хороша...
  Тёмка задрал голову, опершись затылком на плечо стоявшего позади него Романа, разглядывая россыпь звезд, и довольно вздохнул:
  - Согласен...
  - Надо Егора подбить, пусть тестя уговаривает на баню... - неожиданно выдал Рома.
  - Думаешь, Егор захочет здесь строиться? Он матери только в прошлом году баню заказывал. И не так часто они здесь бывают, - скептически заметил Артем.
  - Я поучаствую. Сегодня у Зиновьева классные проекты видел. Потом тебе покажу картинки, - загорелся пришедшей в голову идеей Поляков. - Двухэтажные. Утепленные. Можно даже зимовать. Общая площадь под двести квадратов. Правда, с учетом террасы по периметру и лоджией...
  - Ты серьезно?
  - Вполне! И смотрится бревенчатая банька, как конфетка, и главное внутри места полно, все функционально. А рядом беседку сварганим, - размечтался Рома. - И печку с мангалом.
  - Печка-то тебе зачем на улице?
  - Чтобы была.
  - У тебя же есть.
  - Так то у меня, а то - здесь. Аньку к нам лишний раз не заманишь. А мне здесь нравится. Хочу, чтобы комфортно было.
  - Сноб...
  - Не-е.
  - Жлоб?
  - Издеваешься? - поняв, что Тёма глумится над его мечтой, прикусил Ромка кончик уха расслабившегося в его объятиях парня.
  - Слегка, - хмыкнул Артем, уворачиваясь от очередного укуса. - Только мы здесь с тобой в гостях. На птичьих правах, - осторожно напомнил парень.
  - Предлагаешь купить здесь отдельный участок? - нахмурился Роман. - Полтора лимона на баню 'под ключ' я еще наскребу, а если вместе с землей... Не, это если только кредит брать. Ладно, поговорю с Егором...
  Артем только головой покачал, не став переубеждать немедленно. Вообще-то он вовсе не покупку участка в этой местности имел в виду. Но если Роме что-то втемяшится в голову, пиши пропало. Особенно, если будет знать, что и он бы порадовался такому подарку.
  Почему-то стало неловко, словно он специально 'разводит' любовника на ненужные траты, несмотря на то, что безумно льстила готовность любимого парня устроить им собственное гнездышко с комфортными условиями.
  - Ладно, пошли спать, а то уже мурашки по телу, - поёжился Рома, спину которого никто не прикрывал от прохладного ночного воздуха.
  Отложив свои романтические планы до лучших времен, Анины соседи улеглись вдвоем на двуспальную кровать и просто уснули в обнимку, решив, что вернутся в Москву на следующий день, не дожидаясь окончания выходных. Слишком соскучились друг по другу...
  
  Естественно Аня даже и не предполагала, что Тёмка чувствует себя гостем в доме ее родителей, впрочем, они все здесь были любимыми, желанными, но гостями...
  И, когда за завтраком, поглумившись над вчерашним репертуаром доморощенных артистов, Ромка наконец-то озвучил довольному, словно кот, обожравшийся сметаны, (видимо, Пановы ночью вместе не только песни пели) Егору свою идею по постройке бани, тот горячо поддержал, внеся дополнения по поводу благоустройства незадействованной части участка позади огорода, предложив еще устроить спортивную площадку. Все-таки дети в доме растут, к тому же пацанам точно нужна площадка под футбольные игры. Да и они еще не старые пердуны, чтобы выходные проводить, сидя на лавочке.
  Ане тоже понравилась эта идея, и она взялась уговорить отца выкупить кусок земли позади огорода, который в данное время числился в аренде, чтобы можно было спокойно строить баню и все остальное, что их мужчины готовы профинансировать.
  Давным-давно, когда постоянные жители деревни держали скотину в подсобном хозяйстве и засаживали огромные картофельные плантации, позади огородов проходила грунтовая дорога, за которой начинались совхозные поля. Нынешним 'дачникам' вполне хватало почти половинной площади для необходимых посадок, чтобы не убиваться на своих фазендах в выходные дни. Собственно, когда местные власти в очередной раз приводили в порядок кадастровые документы, у жителей даже и не спрашивали, нужна ли им земля в аренду, просто всем подряд к приватизированным 'соткам' прибавили куски неудобно расположенной для совхозных нужд земли по льготной арендной ставке, как раз до границы той самой дороги. Видимо, решили, что это будет лучшим решением для всех заинтересованных сторон.
  
  Отец, на удивление, даже не стал брать паузу на раздумье и согласился, поворчав только, что надо бы сразу все оформлять на ее имя, чтобы потом не тратиться на всякие пошлины по завещанию.
  - Ну тогда уж сразу на Ксюху с Димкой, - пробормотала Анна.
  - Нет, нет, - не согласилась Вера Семёновна. - Нам с отцом дешевле обойдется. Нам же всякие льготы положены: и как родившимся в этих местах, и как пенсионерам и ветеранам труда... Пусть уж весь участок будет на деда оформлен. Потом поделите, если приспичит, - постановила пожилая женщина.
  А Рома, чтобы не терять время, тут же принялся названивать коллеге по строительному бизнесу. Зиновьев как раз специализировался по деревянному зодчеству и пообещал выделить самую лучшую бригаду для строительства бани и беседки. И даже порекомендовал взять печников для выкладки печки в другой фирме, дескать, там мастера лучше. Так же Ромкин приятель посоветовал несколько фирм на выбор, которые будут заниматься колодцем и отстойниками для использованной воды, предупредив, что лучше всего заниматься этими работами в осенне-зимний период, когда уровень воды самый низкий. А в остальном обещал сделать все в кратчайшие сроки "под ключ".
  Правда, выторговал себе персональное приглашение в гости, 'обмывать' новострой.
  Но пока что до открытия помывочного и 'обмывочного' сезона было далеко, Ромка договорился с приятелем, что тот пришлет специалистов, чтобы они уже на месте сориентировались, что тут и как. И пока будет оформляться земельный участок, как раз и утрясут все формальности и нюансы с самой предстоящей стройкой.
  После обеда Рома с Артемом уехали в Москву.
  
  ***
  
  А к вечеру, когда они наконец-то оказались дома, выяснилось, что Тёмка вернулся с новыми взглядами на совместную жизнь с парнем. И когда дошло по постели (впрочем, очень быстро дошло, потому что они и так уже почти сутки потеряли), довольно ловко вывернувшись из-под партнера и зафиксировав обездвиженного, но еще не понявшего, в чем прикол, Романа, полуобнаженный Артем объявил, что он хочет быть сверху.
  - Тёмыч, - все еще благодушно улыбаясь, мурлыкнул Рома, - ты же знаешь мое отношение к этому вопросу...
  - А ты не хочешь поинтересоваться моим мнением, любимый? - желчно спросил Тёмка.
  То, что они безумно хотели друг друга, наглядно демонстрировали оттопыренные в паху штаны. Да и ощущение жара бегущей по жилам крови и расширенные в предвкушении зрачки не могли скрыть взаимного притяжения не только в физическом плане, но Рома все-таки оказался не готов к такому повороту событий.
  - Тём, не дури, солнце, - попробовал скинуть его с себя Поляков.
  Но Артем не забыл еще хитрых приемчиков, которым Рома в свое время сам обучал его. Да и армейские наставники молодого парня недаром казенные щи хлебали. Захват и удержание 'условного противника' были качественными.
  - Тём, - напрягся Рома. - Ты, что, боишься, я тебя порву, забыв, что у тебя целый год не было секса?
  - Нет, Ромыч. Этого я как раз боюсь меньше всего. Нерастраханная задница - это временное явление, особенно рядом с тобой, - невольно польстил Артем партнеру.
  - Тогда, в чем подвох? - занервничал Роман, интуитивно чувствуя приближение катастрофы.
  - Ну почему сразу подвох, Ром? Вот скажи мне, если два человека любят друг друга... - медленно начал он, - следишь за ходом моих мыслей?
  Ромка молча кивнул.
  - Так вот, ЕСЛИ любят так, что постоянно хочется быть рядом каждую минуту, доверять, как самому себе, опасаясь обидеть неосторожным словом или действием, пытаясь найти компромиссы в решениях спорных вопросов и взглядах на какие-то явления... если хотят быть вместе долгие годы, несмотря на уверенность, что их ожидают не только совместные радости и удовольствия, но и преодоление трудностей, как думаешь, такие отношения должны подразумевать равноправие ВО ВСЕМ?
  Рома молчал, лихорадочно обдумывая слишком прозрачный намек.
  - Ромыч, ты не готов ответить однозначно, или твое молчание я могу расценивать, как знак согласия с моей проникновенной речью?
  - Я... Тём, ну ты же знаешь, что после своей 'первой большой и грешной любви' я никому не позволял...
  - Я - не никто. Я - твой парень, - холодно заметил Артем, начиная злиться.
  Он еще не отошел от жестких правил армейской жизни, и ему очень хотелось конкретики. Именно сейчас, в этот момент, больше не откладывая 'на потом'. Или он всю жизнь будет оставаться любимой и желанной игрушкой, или все-таки займет равное положение, поначалу хотя бы в постели, раз уж нет возможности сразу же вносить в семейный бюджет свою лепту, равноценную Ромкиным вложениям.
  Он действительно любил Полякова, и сейчас, может быть, даже сильнее, чем когда-либо, но черствый эгоизм привыкшего выворачивать все по-своему Романа больно задевал и ранил.
  Он бы без раздумий мог отдать свою жизнь за Ромку, а тот не хочет хотя бы раз поступиться своими дурацкими принципами, не понимая, что для него это тоже сейчас очень важно! Почему?
  Головой Тёмка этого понять не мог, а сердце ныло, словно в предвестии беды.
  - Любовь невозможна без взаимного уважения, Ром...
  - А еще без ответственности, заботы, верности... - подхватил Ромка.
  - Подожди, - нахмурился Артем, чувствуя, что теряет инициативу ушедшего куда-то не туда разговора, - я сейчас немного о другом пытаюсь тебя спросить.
  Нет, мысли Романа в плане этой части взаимоотношений Тёма вполне разделял, но сейчас важно было выяснить другое - готов ли Ромка пойти навстречу его пожеланиям?
  - Может, ты боишься чьего-то мнения? Не парься. О том, что творится в НАШЕЙ с тобой спальне никому знать необязательно. Об этом будем знать только мы - ты и я, - вперившись взглядом в застывшее неподвижной маской лицо Романа, твердо произнес Артем, понимая, что не отступится. Только не сейчас.
  Наверное, Рома увидел что-то особенное в выражении его лица, потому что вымученно улыбнулся и кивнул:
  - Ты прав, Тём. Давай попробуем.
  - Расслабься, я не собираюсь тебя насиловать, - облегченно выдохнул Артем, ослабив захват. У него самого все мышцы сводило от внутреннего напряжения в этом противостоянии интересов.
  Ромка и рад бы был последовать дельному совету, вот только сейчас речь шла не о физическом, а о моральном насилии, и этот момент Тёмка учитывать не желал.
  - Повернись на живот, я буду очень осторожен, обещаю.
  - Я вовсе не трушу.
  - Я знаю, родной... - сдвинувшись, чтобы Рома мог осуществить маневр, чмокнул он его в макушку. - И ляг, пожалуйста, по-человечески, вдоль кровати, а не поперек...
  Артем отчаянно боялся причинить партнеру боль, потому что одно дело теория, и совсем другое - практика, которой у него ни разу в жизни еще не было. Только интуитивное чувство правильности, основанное на собственных ощущениях, и судорожные воспоминания о том, что именно нравилось ему самому в роли пассива, помогали хотя бы выглядеть уверенным в своих амбициозных планах.
  
  Тёмка гладил ладонями поясницу все еще напряженного, уткнувшегося лбом в покрывало любовника, сжимал пальцами затянутые джинсами крепкие мужские ягодицы, целовал широкую спину, сильные плечи, неторопливо успокаивая, убаюкивая дурацкую паранойю партнера. Ромка держался долго, видимо, усмиряя своих тараканов, но все-таки сдался, расслабился, начал прогибаться в пояснице, следуя за лаской рук. Его пальцы, судорожно вцепившиеся в покрывало, теперь безжалостно сминали и терзали его. Артем понадеялся, что невинная ткань все-таки не слишком пострадает, и не стал акцентировать на этом внимание. На языке вертелась пара колких замечаний из репертуара их сержанта, весьма подходящих случаю, но он скорее откусил бы себе язык, чем позволил сейчас хоть капле яда сорваться с него. Ромка ему этого не простит, а обижать его Артем не собирался, потому что это было бы сродни глумлению над юродивым. И так низко падать в глазах любимого человека Артем просто не мог.
  Он вдыхал его запах, выцеловывая замысловатые узоры на уже чуть влажной шее, прикусывая выдающиеся позвонки, терся пахом о Ромкино бедро, закинув ногу на его ноги. И лишь когда тот окончательно поплыл, будто уверившись, что ничего более серьезного не предвидится, Тёмка двинулся ниже вдоль позвоночника, покрывая поцелуями спину до самых ямочек на пояснице, до впадинки между полушариями ягодиц, соблазнительно обнажившихся под съехавшим поясом расстегнутых джинсов.
  Приподнялся сам, пропихнув ладонь под живот Романа, вынудил его приподнять бедра и плавно потянул джинсы вниз вместе с бельем. Тот оперся на ладони, помогая, а потом положил согнутые в локтях руки под голову, снова пряча лицо.
  Артему хотелось бы видеть его выражение, считывая эмоции, но, к сожалению, для первого раза, коленно-локтевая поза была предпочтительнее...
  Вечернее солнце заливало комнату янтарным золотом, облизывая лучами обнаженное Ромкино тело так соблазнительно, что Артем непроизвольно сглотнул: жаль, у него нет художественно таланта, чтобы запечатлеть эту божественную красоту и потом воспроизвести ее по памяти на холсте. Оглянувшись в поисках мобильного, с досадой вспомнил, что оба их телефона остались на кухне. Пожалуй, Поляков не оценит, если он немедленно сорвется в поисках фотокамеры...
  
  Освободив партнера от одежды, Тёмка устроился между стройных ног, по-хозяйски огладив свое сокровище от коленей до бедер и улыбнувшись одуряюще приятному ощущению. Ноги Романа были покрыты темными волосками, щекочущими кожу ладоней.
  - Расслабься, Ромыч, я еще ничего не делаю, - шепнул склонившийся ниже Артем, обжигая своим дыханием кожу ягодиц любовника.
  Накрыл обе половинки ладонями, замер на мгновение, вдруг впился пальцами, почти причиняя болевые ощущения, и тут же снова отпустил, нежно оглаживая, дезориентируя и заставляя раскрыться.
  Роман ему не слишком поверил, но честно постарался внять распоряжению расслабиться. И сразу же почувствовал влажный язык, нахально вторгшийся между ягодиц, добравшийся до туго сжатых мышц сфинктера.
  Ромка непроизвольно вздрогнул, издал какой-то невнятный звук, но резко заткнулся, словно прикусил себе язык. Тёмке хотелось довести его до такого состояния, чтобы он стонал от наслаждения, не стесняясь, не помня себя.
  - Родной мой, сейчас в твой зад не пропихнуть и соломинку, - хмыкнул Артем, скрывая досаду.
  - Хорош ржать, извращенец, - смущенно пробормотал Ромка, поежившись.
  - Тебе холодно? - удивился Артем, собирая ладонью влажную испарину с его разгоряченной кожи. Самому ему сейчас было жарко, и сердце долбилось в груди о ребра, словно пойманная в клетку птица, весьма напоминая ощущения после марш-броска.
  Ромка обернулся через плечо, смерил укоризненным взглядом возвышающегося над ним любовника, остановившись на улыбающихся губах Артема, непроизвольно облизнул свои. Тёмка не выдержал, потянулся навстречу, прижался ртом к его рту, требуя впустить.
  Такому напору Роман сопротивляться не стал, вцепившись пятерней в короткие волосы на Тёмкином затылке, жадно ответил. И следующие несколько выпавших из реальности минут они целовались, как сумасшедшие, терзая губы, сражаясь языками, катаясь по кровати, сбивая покрывало в кучу, пытаясь подмять друг друга, путаясь конечностями и лаская руками везде, где смогли дотянуться. Артем даже не понял, как сам оказался полностью обнажен.
  
  Тёмка дарил Роману свою ласку, отдавая всего себя без остатка, словно позабыв о том, что еще буквально полчаса назад требовал главенства, пытаясь добиться понимания. Оба захлебывались в диком адреналиновом восторге, эйфории, внезапно накрывшей с головой, переходя от чувственной нежности к заставлявшей трепетать и сжиматься все внутренности страсти.
  В какой-то момент Артему стало абсолютно фиолетово, кто там сегодня опять окажется сверху, но Ромкины пальцы привычно скользнули между его ягодиц, надавливая, чтобы проникнуть глубже, и Тёма опомнился, резко замерев. Стиснул плечи Романа, мешая ему осуществить свою диверсию. Поляков тоже напрягся, все еще не веря, что хмельной дурман слетел. Руку от стратегически важного места он не убрал, продолжая ласкать круговыми движениями тугие мышцы вокруг крохотного отверстия любовника.
  - Пожалуй, и твою задницу теперь придется долго ласкать, пока...
  - Моя задница подождет, - твердо оборвал Артем, отодвигаясь. - И не надейся...
  - Ну, попробовать все-таки стоило, - плутовато улыбнулся Ромка.
  - Само собой, - покладисто согласился Артем. - Все, моя радость, поворачивайся тылом, продолжим...
  Роман нехотя исполнил просьбу, пробурчав:
  - Блин, чувствую себя, как...
  - Как? - напрягся Тёма.
  - Неважно, - отмахнулся Поляков.
  - Чувствуешь себя 'неважно', или 'неважно, как'? - все-таки уточнил слегка уязвленный Артем, заставив партнера перевернуться на спину и усевшись на его бедра, соприкасаясь пахом. Практически упираясь возбужденным членом в такой же гордо вздымающийся атрибут мужеской гордости. Нежно провел кончиками пальцев по тонкой сеточке аккуратных шрамов на боку и животе, оставшихся со времен Ромкиной контрактной службы. Может, когда-то в самом начале они и выглядели страшно, но сейчас Пановская работа смотрелась очень даже красиво, невольно придавая некий шарм совершенным мужским формам. Ведь не зря бытует мнение, что настоящих мужчин шрамы только украшают...
  - Тёмыч, не отвлекайся, пожалуйста, - искренне попросил раззадоренный Рома, который опасался, что у него все-таки не хватит запала выдержать над собой такое издевательство.
  Вот только Артему совсем не хотелось, чтобы Ромка чувствовал себя 'неважно', и поэтому он расстарался. Перехватив запястья Романа, завел его руки за голову, снова поцеловав в самый уголок губ, лизнул подбородок, прошелся по шее, спустился ниже, целуя ямочки возле выпирающих ключиц. Опускаясь ниже по его телу, вылизывал соски, кружа языком вокруг ореолов и вдруг неожиданно покусывая затвердевшие горошины, втягивал их, посасывая, выпускал, и снова прикусывал, дразня...
  Ромка замычал что-то нечленораздельное, запрокинув голову, зажмурив глаза, выгибаясь навстречу. Заёрзал под тяжестью навалившегося сверху Артема, пытаясь прижаться пахом еще теснее, переплетаясь ногами с ногами любовника, словно не чувствуя боли в стиснутом между их телами члене. Впрочем, младший парень собственную боль также воспринимал пикантным ингредиентом, оттеняющим получаемое удовольствие.
  И Тёмка только довольно улыбался, продолжая сладкое издевательство, словно решив довести партнера до изнеможения, до передоза в крови дофамина, или что там отвечает за состояние, близкое к экстазу во время занятий любовью...
  Но вовремя опомнился, поняв, что если они продолжат в том же духе, то он и сам кончит просто так, от одного только нечаянного прикосновения, не доведя задуманное до желанной цели.
  - Повернись, Ром, - шепнул Тёмка, помогая Роману повернуться на живот, потому что у того почему-то плохо получалось контролировать свои действия.
  На ощупь найти валяющийся на полу тюбик смазки и приготовленный презерватив, оказалось делом нескольких секунд. Артем очень спешил, не собираясь позволить Ромке очнуться от сладкого дурмана. Трясущимися, как в лихорадке руками, разорвал обертку презерватива и раскатал тонкий латекс по своему напряженно подрагивающему стволу, стараясь не слишком увлекаться, потому что возбуждение зашкаливало. Затем выдавил на пальцы лубрикант, щедро нанес на кожу любовника, размазывая ласкающими движениями...
  В первое мгновение Поляков вздрогнул, непроизвольно зажимаясь от контрастного соприкосновения холодного геля и горячей кожи, но тут же расслабился, подаваясь бедрами навстречу ласке чутких пальцев, медленно, со знанием дела (Артем помнил, как нравилось самому) растягивающих тугой вход, по одному проникающих в жаркую, тесную глубину...
  Ромка судорожно втягивал воздух сквозь сжатые зубы, но держался. Держался на собственном упрямстве или своих, тщательно взлелеянных страхах, но лишь до того момента, пока пальцы партнера не задели его простату.
  - Бляяя... Тёмка... Тёмм...мыч... ещщ...ще... Тём... - словно в беспамятной горячке забормотал Поляков, выпрашивая большего...
  
  Возбужденный, плавящийся под руками и губами младшего парня, отдающийся им на полный откуп, Ромка выглядел так откровенно открытым и беззащитным, что у его любовника начисто срывало крышу. Опьяненный успехом Тёмка оказался переполнен собственными ощущениями, всколыхнувшими такую бурю чувств и эмоций, что это казалось за гранью реальности и походило на священный транс во время проведения какого-то таинственного ритуала, недоступного простым смертным...
  Тёмка держался из последних сил, интуитивно чувствуя, что надо потерпеть еще немного, хотя во рту пересохло, в паху потяжелело, собственные яйца буквально звенели от напряжения, и казалось, что сперма вот-вот просто хлынет из ушей...
  Ему не составило бы труда заставить кончить Романа прямо сейчас, но каково ему потом будет пережить вторжение?
  Тёмка сглотнул, облизывая пересохшие губы, снова лаская потерявшего ориентиры в пространстве партнера. Наверное, сейчас со стороны их тесные объятия вкупе с хаотично снующими по телам ладонями, извивающимися телами походили на брачные игрища змей. Артем не хотел, чтобы все произошло быстро и грубо. Тот, кто взял на себя ответственность быть сверху, отвечает за удовольствие обоих, но дальше медлить не стоило...
  Полустон-полувздох, который издал Рома в тот момент, когда он медленно и аккуратно входил, ударил Артема по нервам, будто ошпарив кипятком. А потом Ромка резко качнулся назад, чтобы не мучить друг друга, растягивая сомнительное удовольствие. Первый раз, он и в Африке - первый. Как бы ни старались, но полностью избавиться от болевых ощущений не получилось бы, несмотря на долгую прелюдию и качественный лубрикант с анестетиком.
  Тёмка едва не взвыл, прикусив язык, от невероятно резкого, пронзительного чувства эйфории. Горячая волна прокатилась от паха до затылка, накрыла с головой, оглушая. Артем даже испугался за собственный мозг, решив, что получил короткое замыкание. Но это длилось не более мгновения, ослепительно-восхитительная волна экстаза схлынула, растекаясь по оголившимся до предела нервам до самых кончиков пальцев, и Тёмка понял, что больше не может сдерживаться...
  Кровь грохотала в висках беспрерывным ритмом шаманских бубнов, сердце стучало в груди, гулко бухая о ребра, а потом вообще, вопреки законам анатомии, начало биться то у горла, то где-то внизу живота, пульсируя ярко, нестерпимо сладко, почти до боли. Тёмка даже не понимал, то ли он поддерживает партнера, судорожно вцепившись в его бедра пальцами, то ли просто держится за него, как за единственный якорь, мешающий его сознанию улететь куда-то далеко от происходящего, потому что его тело, обезумев от долгого воздержания, действовало автономно, словно на автопилоте...
  Рома прикусил губу от пронзительной боли, к которой всего через несколько рваных движений, пока они с Артемом не вошли в единый ритм толчков навстречу друг другу, начало примешиваться приятное ощущение нарастающего томления в паху.
  Тела покрылись испариной, мышцы сводило от переизбытка адреналина, прилипающая кожа к коже при соприкосновении выдавала смачный 'хлюп', но это оставалось где-то за гранью восприятия. А потом обоим перестало хватать воздуха. Оба буквально захлебывались от пронзительной, одуряюще пьянящей страсти, от дикого, распирающего желания поскорее получить разрядку...
  Тёмке хотелось кричать во всю глотку, во всю мощь молодецких легких, вот только когда он почувствовал, что кончает, и в мозгу вспышкой ослепительного света взорвалась сверхновая, из пересохшего горла вырвался лишь странный хрип, больше похожий на протяжный стон...
  Как ни удивительно, но Поляков, шипя от боли из-за впившихся в его бедра судорожной хваткой Тёмкиных пальцев, практически сразу последовал за ним в спасительную нирвану.
  В те несколько мгновений, когда ошалевший от переизбытка эндорфина мозг не воспринимал боль, заглушаемую умопомрачительным удовольствием, Ромка находился почти в экстазе, чувствуя себя обдолбаным наркотой или пьяным в хлам. Блаженное состояние 'изумления', когда организм полностью дезориентирован и пока еще не отомстил жутким похмельем.
  Вот только осознание произошедшего очень быстро вернуло его с небес на землю...
  
  К Артему сознание возвращалось убийственно медленно, словно нехотя. Осознав, наконец, себя в реальности и поняв, что он так и продолжает прижимать к постели распластавшегося под ним Романа, придержав презерватив, Тёмка заставил себя сползти с желанного тела и растянулся рядом, приходя в себя окончательно. Пожалуй, такого умопомрачительного секса у него еще не было. Может быть, конечно, наложилось то, что у него вообще не было секса практически целый год... Но этот факт все равно не умалял охренительного ощущения от полученного удовольствия.
  Артем приоткрыл глаза, преодолевая сопротивление закрывающихся век, пытливо всмотрелся в лицо партнера и с неудовольствием отметил, что счастливым Рома уже не выглядел, несмотря на то, что тоже кончил практически одновременно с ним...
  Честно говоря, этот факт здорово ударил и по самолюбию самого Тёмки, которого, правда, этот момент не столько огорчил и расстроил, сколько разозлил. Интересно, и о чем тот теперь размышлял, бездумно пялясь в потолок?
  Тёмка приподнялся на локте, положив ладонь на затылок любовника, заставил повернуться к себе лицом:
  - Ромыч, ты как?
  - Нормально, - нехотя ответил Поляков.
  - В душ пойдешь?
  - Да.
  - Пойдем, - потянул его Артем, желая расшевелить.
  - Иди, я потом, - слегка качнул головой Роман.
  - Ром?
  - Что?
  Артем придвинулся ближе, обнял:
  - Ром, не пугай меня, я тебя не порвал?
  - Нет, все нормально.
  - Тогда в чем дело? - чувствуя, что слишком лаконичные, вроде бы ясные, однако не успокаивающие ответы начинают раздражать. Ромка словно издевался над его искренним желанием убедиться, что все в порядке.
  - Я просто устал.
  Тёмка вскинул бровь, предлагая дать более развернутый ответ.
  - С непривычки, - невнятно отмахнулся Роман.
  - Ну так это дело поправимое, глядишь, еще и во вкус войдешь. Я буду стараться, честно-честно, - попробовал сострить Артем, чтобы хоть как-то растормошить довольно странно ведущего себя Полякова.
  - В другой раз, ладно? - без тени иронии ответил Роман, рывком понимаясь.
  Лицо старшего парня перекосила гримаса, но он быстро взял себя в руки, не желая показывать, что физический дискомфорт ему тоже доставляет мало радости. Впрочем, о последствиях пассивной роли Рома имел представление, хоть и слишком давно не практиковался в этом амплуа.
  В душ он ушел один.
  
  - Ром, нам надо поговорить серьезно, - встретил его мающийся под дверью Артем.
  - Что-то еще более серьезное? - осведомился Роман, досадуя, что против воли прозвучало слишком ядовито.
  Впервые, кроме приятной усталости и опустошенности, как обычно бывало у него после хорошего секса с Артемом, присутствовало какое-то гнетущее чувство неправильности.
  Он не мог упрекнуть Тёмку в том, что тот не справился с активной ролью. Отработал любовник со всей ответственностью, которая налагается на ведущего. С полной отдачей, нежно и страстно, убеждая в своей любви и своем праве требовать что-то взамен. В заднице, не привыкший к подобным упражнениям, неприятно свербело, но это было вполне терпимо, потому что основные инстинкты были удовлетворены, невольно расслабляя и умиротворяя в смысле физиологии. Дискомфорт Полякову на уровне подсознания приносило его душевное состояние, весьма далекое от безмятежного.
  - Ромыч, я чувствую себя виноватым, не знаешь, почему? - обняв партнера, спросил Артем.
  - Не переживай, солнце, - усовестившись, попытался Роман уверить парня в его заблуждении, обняв в ответ. - Я в полном порядке. Просто действительно устал. Пойдем спать...
  
  ***
  
  Спал Тёмка без сновидений, как в армии, и первый раз проснулся (как и накануне) словно от толчка, ровно в 6.00. Попытался вскочить, но наткнулся на мирно спящего под боком, недовольно рыкнувшего Романа, и тут же улегся, обняв молодого мужчину со спины, со счастливой улыбкой на губах - он дома! Наверно, надо бы сделать хотя бы половинный комплекс упражнений, потому что привыкшие к нагрузкам мышцы чувствовали себя странно. Но парень решил, что еще успеется. А вот в будни уже не будет возможности подольше понежиться с любимым в постели.
  Уткнувшись носом в шею Романа, дурея от аромата его тела, казавшегося таким родным, домашним, желанным, Артем позволил своему сознанию вновь уплыть в страну грез.
  В следующий раз Тёма проснулся спустя пару часов, ощущая приятную томительную негу, что-то среднее между желанием растечься лужицей или немедленно заняться сексом. Однако в постели он оказался в гордом одиночестве. Почему-то это обстоятельство неприятно кольнуло холодком в животе. Бодро поднявшись на ноги, Артем отправился разыскивать Рому.
  Тот принимал ванну, закрывшись на замок.
  - Ромыч, ты как? - убедившись, что дверь не поддается натиску, поскребся Тёмка, решив отложить на потом немедленное выяснение, с чего это Поляков, не разделяющий пуританских взглядов, закрылся. Вполне вероятно, просто машинально, по привычке, чтобы не шокировать взрослеющего ребенка, проявляющего самостоятельность в передвижениях по квартире.
  - Живой, - глухо откликнулся Поляков. - Отмокаю...
  - Больно тебе? - сочувственно поинтересовался Артем, припомнив, как самому было 'весело' наутро после первого сексуального опыта с парнем.
  - Терпимо.
  - Хочешь, массаж сделаю?
  - Хочу, - немного подумав, решил Рома. - Позже.
  - Хорошо, - пожал плечами удовлетворенный ответом Артем. - Кофе тебе сварить?
  - Да.
  - А что будешь на завтрак?
  - Ничего не хочу...
  Тёмка снова напрягся, уловив усталое безразличие в голосе любимого:
  - Радость моя, может, дверь откроешь?
  - Тёмыч, шевелиться лень, - честно признался Роман, морщась от тянущей боли в пояснице. - Не бойся, вены вскрывать не собираюсь.
  - Придурок! - хмыкнул Артем. - Давай, вылезай, через десять минут кофе будет готов.
  Ромка в ответ пробубнил что-то неразборчивое, сопровождаемое плеском воды о стены ванны.
  - Повтори, пожалуйста, я не расслышал, - приостановился, направившийся было в сторону кухни Тёма.
  - Да ничего, все в порядке, - раздраженно отозвался Роман.
  - Ром, мне не нравится такая фигня. Давай, вылезай, поговорим нормально. Или я эту чертову дверь просто вышибу, ясно?!
  Вообще-то замок можно было вскрыть любой булавкой, только в этот момент Артем напрочь забыл о таком простом способе, слишком уж было велико желание кого-нибудь ударить или что-нибудь расколотить в щепки.
  Он действительно не понимал, что происходит. Или, точнее, запрещал себе стараться понять, потому что интуитивно чувствовал причину резкой перемены поведения Полякова. Вот только никак не хотел мириться с ней, иначе это переворачивало с ног на голову все его представления об их дальнейших взаимоотношениях, несмотря на взаимную любовь и обоюдное влечение.
  - Не надо. Уже выхожу, - с явным неудовольствием отозвался Ромка, и Артем, удовлетворенно кивнув, отправился варить кофе.
  
  ***
  
  Понимание того, что постельные утехи в новом качестве не принесли обоим желанного удовлетворения, пришло к Артему уже к полудню, и здорово расстроило и огорчило парня. Потому что Ромка даже самому себе толком не смог объяснить, что его гложет, а не только допытывающемуся, что случилось, растерянному Артему.
  Воскресный день оба решили провести дома, отказавшись от обеда у Лидии Николаевны, на который она их настойчиво приглашала.
  Разговор на нейтральные темы быстро увядал. Злободневная, тревожащая обоих тема, вызывала еще больше недопонимания, словно углубляя возникшую в отношениях трещину, потому что каждый придерживался собственных взглядов на произошедшее. Чувствуя, что лучше вообще заткнуться, чтобы не договориться до ссоры, парни заказали пиццу и вместе уселись смотреть сериал.
  Прикольный сюжет ненадолго развеял мрачную атмосферу, но довольно скоро Ромка, неважно чувствующий себя, просто срубился, убаюканный теплом ладоней, ласково поглаживающих его ноющую поясницу.
  В одиночестве Тёмке стало неинтересно смотреть сериал. Он бы с большим удовольствием повторил вчерашнее, закрепляя успех. Жаль, что Ромку теперь несколько дней не следует напрягать с сексуальными домогательствами. Впрочем, он теперь был согласен и снова поменяться местами. В конце концов, в пассивной роли он получал не меньшее удовольствие. Ромка удовлетворил его требование, пусть совсем без энтузиазма, как мечталось Артему, но все же уступил. Тёмка был очень признателен своему любимому за эту 'жертву', хотя неприятный осадок в душе остался.
  Растолкав свое хмурое сокровище, Артем разобрал кровать, и оба рано улеглись спать, раздевшись до белья. Поляков снова быстро вырубился, развернувшись спиной к любовнику. А Тёма еще долго огорченно крутился, гадая, что это Ромыч изображает? То ли демонстрирует обиду и молчаливый протест, то ли, действительно, ему так хреново, что удобнее лежать именно на левом боку. Или намеренно дразнит крепким задом, обтянутым тонким трикотажем боксеров, зная, что он не посмеет покушаться на его филейную часть из жалости и сочувствия к его нынешнему состоянию.
  Артем представил себе соблазнительную картинку орального секса, для которого наличие задницы вовсе не требуется, покосился на безучастного Романа, игнорирующего потребности возбужденного любовника и поскорее прикрыл одеялом объект вожделения.
  И вот как теперь спать с собственным стояком?
  Хорошо хоть в армии он научился справляться с проблемой сексуального влечения довольно быстро. Первое время на эротические фантазии из-за физических нагрузок просто не было сил, зато потом очень хорошо помогала избавиться от них обычная зубрежка устава, оказывая благотворное влияние на распределение кровотока...
  
  А в последующие дни Артем убедился, что между ними что-то сломалось, чего уже не восстановить. Этой утраты было безумно жаль, потому что она казалась ему неожиданной, как подлый удар под дых. Все-таки столько много всего вместе пережили, такая связь не может вдруг начать тяготить в одночасье. Как Артем ни искал причины, мысленно перебирая их в голове, ничего путного на ум не приходило. Пока он был в армии и имел возможность связываться с Ромкой лишь по телефону, ни единым намеком, ни фразой, ни интонацией голоса тот не дал понять, что между ними что-то не так. Наоборот, каждый сеанс долгожданной связи окрылял, заставляя помнить, как сильно тебя ждут дома.
  И вдруг из-за какой-то ерунды, на которую, например, Ринат с Олегом, слывшие 'универсалами', вообще не обращают внимания, не считаясь, кто сколько раз был в активной роли или в пассивной, устроить такое? Абсурд какой-то! Неужели он недостоин? Да половина гей-тусовки может примерить на себя любую роль! Ладно, те, кто перебивается временными связями и, чтобы котироваться, позиционирует себя однозначно. Но ведь у них-то с Ромкой семья! Семья из двух мужиков! Разве так трудно понять, почему ему тоже захотелось попробовать? Он же не настаивал оставаться 'верхним' на постоянной основе... Неужели для Ромки настолько унизительно отдаваться любимому человеку? Где же тут доверие и готовность идти на компромисс? И когда еще и в чем именно проявится следующий конфликт их интересов?
  Вот этого раздрая собственных чувств, не понимая, что у Ромки творится на душе, Артем ему простить не мог.
  Внятно не сумев объяснить, что именно его не устраивает, Рома окончательно замкнулся. А Тёмка, утратив в армии некоторые иллюзии и былую гибкость мышления (впрочем, по статистике, пребывание в сугубо мужском коллективе в течение долгого времени и жестких условиях многим молодым парням портит характер), приняв холодную отстраненность любовника на свой счет и не желая усугублять, решил уехать. Честно говоря, это решение не далось ему легко, но и оставаться рядом с Поляковым, которого он просто отказывался узнавать, Артем больше не мог. Ему тоже надо прийти в себя, повидаться с родителями и заодно встать на учет в военкомате по месту прописки. И всерьез подумать над своим местом в жизни. Над тем, что так покоробило Романа. Над тем, кто он сам и чего хочет.
  Ромка его решение воспринял стоически, словно предполагал именно такое развитие событий, что Артем для себя посчитал показательным и крайне неутешительным. Поэтому уезжал налегке, оставив кредитки, ключи от квартиры и мотоцикла, и большинство вещей, которые Поляков приобретал, рассчитывая на то, что эксплуатировать их будет любовник.
  Но в свете последних событий оскорбленный в лучших чувствах и уязвленный Тёмка не хотел себя чувствовать 'любовницей в отставке', получившей хорошие отступные.
  
  
  Дома родители тоже устроили ему шикарную встречу, на которой народу оказалось почти столько же, сколько и на проводах, включая родню, друзей и соседей. Зная, что парень теперь в разводе, захмелевшие родственники сначала в виде шутки, а потом и всерьез принялись наперебой сватать ему местных невест. Вариантов было много, но, в конце концов, не учитывая мнения самого Артема, дескать, сам-то уже обжёгся, теперь послушай доброго совета старших, сошлись на одной кандидатуре. Причем, присутствующей среди приглашенной компании друзей. Шанс быть одобренной и благословленной невестой выпал Ольге...
  На душе у Артема было тяжело из-за размолвки с Романом и своего подвешенного состояния в дальнейших планах на жизнь, но Тёмка отшучивался, народ забавлялся, дружки смеялись, девушка мило краснела и стреляла в потенциального жениха глазками. Тёма только диву давался, как говаривала мать отчима, до чего пути господни неисповедимы. Стоило ли так долго избегать отношений с этой девицей, с которой повезло общаться не только здесь, но и в универе, если в конечном итоге их все равно 'сосватали'?
  Но, в конце концов, затянувшееся за полночь застолье свернули. Кто-то отправился по домам, кто-то из родни принялся устраиваться на ночлег в их квартире. Родители разместили оставшихся ночевать гостей у себя в комнате и на раскладушке в кухне. Входная дверь постоянно хлопала, впуская и выпуская вышедших покурить на лестничную клетку отчима и его брата. Или тётку, пытавшуюся загнать уже захмелевших мужчин домой, чтобы те ложились спать и не колобродили, беспокоя соседей.
  Тёмка точно помнил, что когда ходил провожать свою компанию молодежи, среди уходящих гостей была и Ольга. Вот только ночью она почему-то оказалась в его постели, хотя он не слышал, чтобы кто-то впускал ее в дом. Впрочем, спустя какое-то время после того, как гости рассосались, он перестал обращать внимание на раздражающий звук посторонних голосов и прочего шума за стенами своей комнаты, постаравшись абстрагироваться от всего и невольно погружаясь в невеселые думы о будущем, которое вдруг стало слишком туманным и неопределенным. Артем представлял себе всего два варианта: или он вернется к Полякову, или нет. Вот только как понять, какой из них будет беспроигрышным для обоих? Как понять, разгадать, что подкинула им судьба - возможность начать виток новых отношений или вообще разбежаться и попробовать строить свою жизнь автономно друг от друга? Что это - путь к разрушению или к созиданию?
  Сам Артем был не в состоянии разобраться в этом. Даже Поляков, не мог бы, наверное, дать сейчас однозначный ответ и стопроцентную гарантию, что все у них будет как прежде...
  
  Может быть, если бы Ольга дала Тёмке шанс разобраться в себе и прийти к неутешительному выводу, что с Романом у него больше никогда не возникнет взаимопонимания и безоговорочного доверия, задремавший было Артем и соблазнился бы ласками практически обнаженной девушки, забравшейся к нему в постель. Формы женских прелестей у Олечки были что надо! Но она слишком торопила события, взяв инициативу в свои руки, и Артему это не просто не понравилось, а показалось отвратительным. Даже не в плане ее вульгарной распущенности, потому что ласкала красавица поддатого парня со знанием дела, и физическое удовольствие было очень даже приятным, но все портил моральный аспект... Стоило ли менять любовников, если ему сразу же предлагают поучаствовать в игре на двоих в пассивной роли? В конце концов, именно внутреннее противоречие, требовавшее позиционировать себя мужчиной в активной роли, сформировавшееся окончательно за последний год, когда приходилось ежедневно доказывать себе и окружающим, что он настоящий мужик, и привело к тому, чтобы выставить Ромке непременное условие дальнейших отношений, подразумевающих равноправие во всем.
  А Ольгины похотливые притязания были очень далеки от того упоительного восхищения, с которым однажды дарила свою нежность и страсть одурманенная Анюта, раз и навсегда задрав планку его требований к женской любви на недосягаемую высоту.
  Однако тело его среагировало 'правильно', и только чудовищным усилием воли Артем смог отказать себе в получении пусть не удовольствия, но хотя бы удовлетворения, просто запретив себе опускаться до примитивного уровня, потому что на утро может стать очень стыдно за собственное малодушие.
  
  Ольга оказалась уязвлена и глубоко обижена его категоричным отказом. Почему-то вдохновленная застольными речами и возомнившая о себе невесть что девушка в сердцах обозвала его импотентом, хотя все признаки того, что организм у Тёмки работает как надо и близости желает, были 'налицо'. Не удовлетворившись оскорбительными словами, еле сдерживая злые слезы, Ольга отвесила несостоявшемуся 'жениху' смачную пощечину. Артем, не ожидавший от разъяренной девицы такой прыти, даже не успел среагировать и увернуться, ошарашенно хлопая глазами и схватившись за пострадавшую щеку.
  Да уж... Видел бы этот пассаж его сержант - сначала в доходчивых выражениях высказался бы о недопустимости подобного позора элитного рода войск, а затем гонял бы и в хвост, и в гриву, заставляя оттачивать ловкость и изворотливость. Обычным увеличением количества 'кругов' дело бы точно не ограничилось.
  - Одевайся и вали отсюда, Оля. Надеюсь, мы с тобой друг друга поняли и больше к этому вопросу возвращаться не будем, - процедил Тёмка, резво поднимаясь с кровати.
  - Права была моя сестра! Ты только смазливой внешностью можешь похвастаться, а на деле... - все еще негодуя из-за провала своей миссии, прошипела Ольга, неопределенно взмахнув отбитой ладошкой, с ненавистью глядя на того, кого не хотело отпускать ее сердце.
  Желание заполучить именно этого парня было ее навязчивой идеей на протяжении вот уже нескольких лет. И, к сожалению, бороться с этим чувством получалось с переменным успехом. Она его любила, ненавидела и презирала, и в то же время готова была, засунув девичью гордость куда подальше, согласиться хотя бы на единственную близость, чтобы, наконец, перестать 'болеть' им.
  - Я выйду минут на десять, чтобы тебя не смущать, - не обращая внимания на ее эскападу, ровно продолжил Артем. - Потом - не обессудь, выставлю за дверь в том, что на тебе будет надето. Остопиздело все...
  Несмотря на свой боевой настрой, Ольга прониклась короткой речью, уловив, наверное, не столько смысл сказанного, сколько по интонации голоса догадавшись, что милый 'правильный мальчик' Артем действительно на грани, и вполне способен сделать свою угрозу реальностью.
  Хватит ей и камерального унижения один на один, к выступлению перед большой аудиторией она не готова. Тёмка вряд ли станет трепаться о том, что сегодня тут она пыталась устроить. Но вот оказаться на улице неглиже, чтобы дать пищу для ума и повод почесать языки местным кумушкам - увольте! Слишком маленький у них городок, и слишком много знакомых, которым будет потом невозможно показаться на глаза. Да и родственников не следует позорить, а то свои домашние же и заклюют упреками.
  Ольга затравленно взглянула в ставшее чужим, лишенное каких-либо эмоций лицо парня, сглотнула и резво соскользнула с кровати, чтобы судорожно подобрать разбросанные вещи.
  Артем удовлетворенно кивнул, круто развернулся и вышел из комнаты. Чаша весов резко качнулась в пользу Полякова.
  
  Оставшуюся ночь Тёмка просидел на полу, опираясь спиной на край разобранной кровати, 'оскверненной' Ольгой, сжимая в руках сотовый, но так и не решаясь первым позвонить Роме. Хмурое утро, под стать хреновому настроению, застало парня все в том же раздрае чувств. Поляков не объявился, кинувшись вслед за ним, чтобы вернуть, и даже не позвонил узнать, как он добрался до дома и что намерен делать дальше...
  
  Знал бы Артем, что его партнер тоже потерял аппетит и сон, окунувшись с головой в рутинные дела, 'закручивая гайки' на работе (впрочем, от этого качество строительных объектов только выиграло). А в ту ночь, после отъезда Тёмки домой, Рома точно так же сидел на неразобранной постели, гипнотизируя молчавший сотовый и ведя мысленные диалоги с любимым. Как жаль, что все его красноречие прорезалось только теперь, когда их разделяли сотни километров...
  Полякову казалось, что его личная жизнь замерла, вечный спутник сошел с орбиты, и теперь бестолково, хаотично он кувыркается в бескрайнем космическом одиночестве, в образовавшемся вокруг вакууме. Безнадега затягивала не хуже черной дыры. Ему, буквально раздавленному под прессом боли от расставания, страшно было даже шевелиться, чтобы затапливающая сознание чернота не выплеснулась через край и не поглотила его целиком, не оставляя крохотной надежды на спасение. Хотелось цепляться хоть за какой-то якорь, способный удержать на месте, пережидая это непростое время. После урагана бушующих чувств и эмоций в опустошенной душе и обескровленном с уходом Тёмки сердце наступил полный штиль. Романа это устраивало, но до жути пугало окружающих близких.
  Вот только постоянно свербело в мозгу, что такого в том, чтобы пойти навстречу Тёмкиным 'неестественным' пожеланиям? От него ведь не убыло? Да и ощущения были, не сказать, чтобы феерическими (трудно было ожидать от непривыкшей к подобному обращению задницы 'понимания'), но очень даже приятными, необычными, яркими...
  Поляков даже пожаловаться никому из друзей не мог, опасаясь встретить недоуменное непонимание именно своей позиции. Разве что Дэн посочувствует. А Олежка с Ринатом точно у виска покрутят, обозвав неприличным словом.
  Пожалуй, Рома впервые осознал, что пыталась объяснить ему Анна после незабываемого 'тройничка' на его даче, соглашаясь с тем, что секс, действительно, был по высшему разряду, но ее не устроил состав участников... Тогда он отказывался понимать, в чем состоит ее проблема, считая себя достаточно раскрепощенным в сексуальном плане. Да и Анька не прикидывалась пуританкой. Может, это вообще возрастное? Именно поэтому его так покоробило условие Артема? Он просто испугался сдавать свои позиции бесспорного лидера, главы семьи?
  И нахрена ему это лидерство, если семьи больше нет? Если любимого парня нет рядом?!
  
  Рома не представлял своего существования без Артема. И не недостроенный дом (точнее, шикарная баня в деревне Аниных родителей), не высаженные красивой аллеей деревья, и даже не зачатый ребенок не могли соперничать с тем, что он считал утратой смысла своей жизни...
  У него просто в глазах темнело, едва мелькали мысли о том, что Тёмка может встретить кого-то, с кем найдет взаимопонимание в постельных вопросах. Какую-нибудь девчонку, отдаленно похожую на Аньку, или просто переспит с кем-нибудь, чтобы доказать свою мужскую состоятельность, а потом...
  Что будет потом - Рома вообще запрещал себе думать, иначе в голову приходили слишком кровожадные мысли с вариантами расправы над возможным соперником.
  И в то же время он вспоминал давнишний разговор с Аней и, пожалуй, теперь соглашался с ней, что любящий человек способен отдавать, жертвуя собой и своим счастьем ради счастья любимого...
  Сколько еще он выдержит один, прежде чем поедет убеждать Тёмку вернуться обратно? И должен ли возвращать, или пусть Артем решает сам, хочет ли он вернуться?
  
  Только родные синие глаза на детском личике, нежный лепет, заливистый смех, ласковые ладошки Кати, выдергивающие его из липкого безумия, хоть ненадолго возвращали обратно в реальность. Заставляли чувствовать себя живым, несчастным и смущенным из-за вины перед ребенком, которому вызвался быть крестным отцом, а, значит, поддерживать и быть рядом хотя бы в период взросления.
  Не встретивший понимания своих претензий, выставивший слишком жесткие для партнера условия дальнейших взаимоотношений, Тёмка ушел, оставив право видеться со своей копией... Катюшка, дочь своего отца... Для Ромки она была светом в окошке, единственной отрадой и вечным напоминанием о том, как еще недавно он был счастлив с человеком, которого так долго искал и с которым надеялся никогда не расставаться...
  
  ***
  
  Елена, чувствуя настроение Тёмки, грешным делом даже обрадовалась тому, что сын вроде как охладел к своему парню, и позволила себе размечтаться о большем. И даже сделала вид, что не заметила ушлую девицу, проскользнувшую ночью в комнату сына в тот день, когда праздновали его возвращение из армии.
  Пусть уж для начала хоть такая его отвлечет. Авось Артем во вкус войдет и позабудет о своих пагубных пристрастиях... В качестве невестки, она, правда, эту девушку всерьез не рассматривала, но готова была бы смириться и с кандидатурой Ольги. Статью та не подкачала, а нахальство, как известно, - второе счастье. Да и тихие скромницы, по нынешним временам, совсем не в цене...
  Дни проходили за днями, но ни ушлой девицы, прочимой Тёмке в невесты, ни других представительниц прекрасного пола рядом с сыном пока не было. И Елена с грустью признала, что ее робкие надежды не оправдались.
  Мало того, Артем вообще впал в депрессию, перестав следить за своим внешним видом. Нет, на опустившегося бомжа он не походил, но привычный лоск и ухоженность, к которой даже родители привыкли за последние годы, куда-то исчезли. Образ обычного среднестатистического парня, который бреется раз в неделю, не гнушается ходить в несвежей футболке или 'суточных' носках, вызывал недоумение.
  Правда, больше огорчало его душевное состояние, потому что часами просто лежать бревном и бездумно пялиться в потолок под убойную рок-музыку, или возвращаться под утро, провоняв сигаретным дымом и с явным душком от употребления алкоголя, вообще никуда не годилось. В конце концов, молодой же здоровый парень! Руки, ноги, голова - все на месте. Высшее образование и армейская служба за плечами. Пора и о дальнейшей жизни подумать. О НОРМАЛЬНОЙ жизни, а не о ее жалком подобии. Пора на работу выйти, личную жизнь устроить, детей нарожать. Дочка-то хоть и имеется, но если он не собирается в Москву возвращаться, то вряд ли будет часто видеться с ней. А Ксюха не позволит увозить дочь в провинциальный городок, лишающий ребенка преимуществ столичных детских развивающих центров и медицинских услуг.
  
  Вняв причитаниям матери и упрекам отчима, Артем все-таки попытался взять себя в руки и попробовать вернуться в окружающую действительность трезвомыслящим человеком, у которого есть хоть какие-то цели.
  С работой в родном городке дела обстояли неважно. Все нормальные (по Тёмкиным представлениям) места, где он мог бы применить свои таланты, согласно полученной специальности, оказались заняты.
  Однако 'на шее у родителей' он сидел не больше недели, перебиваясь разовыми заработками, как и во времена студенчества. Впрочем, расценки за услуги тут были далеко не столичными, хорошо хоть и уровень жизни подразумевал меньшие расходы.
  И лишь в конце июля Артему удалось устроиться водителем в небольшую фирмочку, занимавшуюся перевозками и имеющую в автопарке несколько видов легкового и грузового транспорта, благо права у него были со всеми необходимыми категориями. Пара проблемных рейсов на раздолбанной машине (а кто новичку даст новую?), окончательно разочаровали парня в надежде на быстрый и стабильный заработок. Который мог бы приносить не только материальное удовлетворение, но и вообще желание по утрам отправляться на работу. Похоже, здесь, в родном городе, ему ловить было нечего, и это здорово деморализовало, накладываясь на незаживающую в душе рану из-за неладов и в сердечных делах.
  
  ***
  
  Катюшка, которую, естественно, не посвящали в сложности отношений взрослых, интуитивно чувствовала серьезный разлад в семье Аниных соседей. Как Ромка ни пытался держаться при встречах с ребенком, которого Оксана (к радости Кира, давно мечтавшего именно о таком варианте полного воссоединения) взяла к себе, видимо, у него выходило не слишком хорошо. Катюшка ныла и капризничала, признаваясь, что ей больно и грустно из-за того, что хоть папа и звонит, но снова куда-то уехал, и им с Ромой без него плохо. Ксюшка пыталась убедить дочку, что и папа, и Рома по-прежнему ее любят и тоже скучают, когда долго не видятся, просто так сложились обстоятельства... но ребенка такая ситуация категорически не устраивала. Помимо мамы, Кира, братика, ей НУЖНЫ были папа и Рома.
  
  А Роман, перебрав в уме уже все мыслимые и немыслимые варианты, почему-то решил, что повзрослевшему Артему, прошедшему школу мужества, он просто стал в тягость, надоел. Пресловутый 'возраст Христа', тридцать три года, когда подводится определенная итоговая черта и человек задумывается над своей жизнью, начинает осмысливать - чего достиг, что стоит, чего хотел, что искал, а правильно ли жил все эти годы, туда ли шел, того ли любил, видимо, настиг и Полякова.
  В большинстве случаев, на подсознательном уровне 'кризис' влечет за собой серьезные, немного пугающие своей неизвестностью, изменения в жизни, переоценку ценностей, возможность укрепления своей ниши во взрослой жизни. Исчезают нереальные цели, проходит наивность, накапливается опыт. За всем этим приходят уверенность в себе и желание подтверждения своего статуса зрелого человека, который стремится к безопасности и стабильности. Приобретаются новые обязанности, вырабатывается более зрелый взгляд на привычные вещи, иное понимание своего места в жизни, и тогда человек обретает мудрость. Все еще достаточно крепкое здоровье и нерастраченная энергия позволяют воплощать планы в жизнь. От этого человек чувствует себя довольным, чувство собственного достоинства оказывается удовлетворено.
  Скорее всего, существенная разница в возрасте не позволила Артему с Романом найти компромиссы в их нынешнем мировоззрении, и у Полякова случился 'сбой системы'.
  Не придумав ничего более умного, он просто съехал из квартиры, решив уступить ее Артему, чтобы ему было куда возвращаться. Ведь, она официально принадлежала любимому парню. Сам подарил. Правда, Поляков тогда думал совсем о другом развитии событий. Но надежда на то, что Артем будет жить и работать в Москве, поближе к дочке, не умирала. Наверное, он надеялся на то, что волей или неволей и у него появится шанс хотя бы изредка видеть любимого человека.
  С Катей Ромка продолжал встречаться, благо 'няня Лида' свой пост оставлять не собиралась, несмотря на разногласия и разлад в отношениях парней, и частенько забирала Катюшку к себе, где теперь и обитал Роман.
  
  Прошло меньше месяца с тех пор, как Артем с Ромкой не сошлись во взглядах на дальнейшую совместную жизнь. Подробностей Анна не знала, но жутко переживала за обоих. Она продолжала общаться и с тем, и с другим. И если Артем (с которым женщина общалась лишь по телефону) еще как-то держался, старательно обходя болезненную тему причины расставания, и старался обсуждать нейтральные вопросы, то на Ромку смотреть было больно. Не выдержав, Анька попробовала даже подбить мужа на помощь другу, дав благословение устроить совместную мужскую попойку, чтобы поддержать Ромку, хотя бы дать ему выговориться по пьяной лавочке. Но Панов только невесело хмыкнул, отшутившись, дескать, его печень столько не выдержит. Мол, Ромыч сейчас в таком состоянии, что ему цистерну надо вылакать, чтобы забыться и начать откровенничать. А насчет того, почему сосед не помчался следом за Артемом и не вернул его - наверное, все-таки, действительно, слишком любит и поэтому отпустил, позволяя Тёмке самому разобраться в своих чувствах.
  
  Устав наблюдать душевные корчи Романа, Ксюшка, взяв дочь, рванула за бывшим мужем, несмотря на недовольство Анны, которая просто не знала, стоит ли кому-нибудь встревать, пытаясь как-то помирить ребят, а вдруг это шанс, которым они обязаны воспользоваться, чтобы устроить нормальные, в обывательском понятии, семьи?
  Кир отпустил жену безропотно. Слишком он привык за последнее время к тому, что 'родственнички' его такие, какие достались в приданое Оксаны. И молодому человеку хотелось, чтобы в большом семействе снова царили лад и гармония.
  
  ***
  
  Тёмкины родители обрадовались приезду девочек, но узнав причину, по которой Оксана прикатила в гости с их ненаглядной внученькой, скисли. Елена даже попробовала провести с бывшей невесткой разъяснительную беседу, чтобы та не вмешивалась. Мать Артема очень надеялась на то, что со временем сын перестанет мучиться и изводиться, забыв про своего парня, выкинув из головы блажь, связавшую его с мужчиной.
  Ксюха не могла упрекать ее в бездушии и эгоизме. В конце концов, и Елену, и свою мать она могла понять. Обе женщины боялись вмешиваться в судьбы парней, опасаясь, что по прошествии времени тот же Артем, окончательно разочаровавшись в мужской любви, станет упрекать их в том, что сломали ему (или им обоим с Ромкой) жизнь.
  А ведь Поляков, упорно отказывающийся от идеи обзавестись собственными отпрысками, потому что обещал Артему, мол, у него будут только 'их общие' дети, мог решиться и на рождение собственных. Пусть даже и не вступая в официальный брак, и не заводя постоянную женщину, с которой стал бы воспитывать чадушек, а просто воспользовался бы программой суррогатного материнства...
  
  Артем не ожидал подобной самоотверженности от Ксюхи, которая в первый же вечер, сдав Катю бабушке с дедом, буквально приперла его к стенке и вынудила объясниться, что происходит...
  В ту ночь они даже не ложились спать, протрепавшись до самого утра, слишком много откровений вывалив друг на друга, но так ни до чего и не договорились...
  Артем твердо держался убеждения, что должен попробовать понять, чего он стоит сам по себе, не чувствуя за спиной поддержки Романа, которому оказался очень важен статус главы семьи (и прочие сугубо персональные заморочки).
  
  Оксана с дочкой провела в гостях у Артема целую неделю, не теряя надежды вернуть его в Москву. Кирилл жутко соскучился по обеим, но не торопил жену, понимая Ксюхино стремление вернуть все, как было, благо с маленьким Илюшкой ему помогали управляться Лидия Николаевна и Аня, взявшие опеку над Ксюхиной семьей, пока девушка выполняет задуманную миссию. Ему самому было страшно глядеть на Ромку, которого родня по возможности старалась не оставлять наедине с самим собой.
  К удивлению соседки, почерневший, словно в глубоком горе, Рома не пустился, как в прошлый раз во все тяжкие, чтобы забыться привычным способом, как говорится, вышибая клин клином. И это пугало Аню еще больше.
  
  ***
  
  Наверное, Ксюхины потуги по соблазнению бывшего мужа семейными радостями не прошли даром, Тёмке скучать было совершенно некогда. Днем Оксана с дочерью и находящейся в отпуске Еленой в основном проводили время у них на загородном участке, благо на машине туда можно было добраться всего за полчаса. Но едва Артем возвращался после работы домой, ожидавшие его девочки давали лишь принять душ и перекусить, а потом он работал гидом и папой, таская Оксану с Катей по всему городу, показывая места, где прошло его детство и юность. Впрочем, провинциальная красота расположенного в холмистой местности городка, с целыми кварталами старинных домиков, в котором нашлось место и современным зданиям с легко узнаваемыми брендовыми вывесками бутиков и специализированных магазинчиков, и живописность природы - завораживали. Ксюхе пришлось даже купить еще одну флешку, чтобы было куда сбрасывать красивые фотки с местными пейзажами или забавными семейными снимками.
  Знакомые, встреченные по пути, хоть и выражали неподдельное любопытство к гостям Кашкина-младшего (а ныне - Азарова), но проявляли искреннюю благожелательность и радушие. Правда, это касалось в основном парней и семейных пар. А вот девушки, которые, возможно, имели на 'свободного' Тёмку какие-то виды, оказались обескуражены и расстроены, воочию убедившись, что столичные жена и дочь, рядом с которыми тот явно чувствует себя вполне комфортно, существуют. И надежда на то, что слухи о его якобы женитьбе еще во время учебы, а потом о скором разводе, слегка преувеличены. Возможно, их сбивало с толку все еще носимое Тёмкой обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки, хотя у Ксюхи на пальчике теперь красовалось 'парное' с Кирилловым.
  
  А развлекаться с дочерью и бывшей женой (и по совместительству отличной подругой) для Артема оказалось даже интереснее, чем в собственном детстве...
  Они посетили все работающие аттракционы в небольшом парке, гуляли по липовым аллеям, держа висевшую на руках (поджав ножки) довольную-предовольную Катюшку. Смотрели мультики в центральном кинотеатре, ходили купаться на местный пляж и любовались изгибами блестевшей на солнце среди полей речки, с высокого холма вид открывался чудесный. А еще ели вкусные пирожки с различной начинкой в маленькой уютной чайной, лакомились мороженым, усевшись на нагретый за день солнцем камень бортика единственного на весь город фонтана... Всего и не перечислить...
  На паровозики с большого моста над железной дорогой тоже ходили смотреть. На вокзал Артем своих гостий не повел, решив, что покажет им что-нибудь более интересное именно 'для девчонок'.
  Катюшка была в восторге от новых впечатлений. Казалось, малышка, которой не исполнилось еще и трех лет, вовсе не уставала ходить пешком, ежедневно преодолевая довольно приличные расстояния. Правда, домой вечером она практически всегда возвращалась на руках у папы и засыпала, едва голова касалась подушки, даже без обязательных вечерних сказок.
  Ночевали Оксана с дочкой в Тёмкиной комнате на кровати, благородно уступленной девочкам хозяином. Сам Артем пару ночей довольствовавался спальником, расстеленным тут же на полу, но потом все-таки сбежал на раскладушку в кухне. И дело было даже не в том, что приходилось очень рано подниматься на работу (правда, и возвращался уже к пяти вечера), и он боялся беспокоить сладко, безмятежно спавших девочек.
  Раскладушка была ему коротка и приносила массу неудобств. Вот только нормального ночного отдыха все равно не предвиделось. По вечерам, рядом с Ксюхой и Катей, Тёмка невольно забывался, заражаясь от них позитивной энергией, зато все остальное время - и на работе, и по ночам, - изводился тоской по утраченному. Раздумывал, анализировал, искал выход, пытался понять, сможет ли он жить без Полякова? Его тянуло обратно к любимому человеку со страшной силой, и тоска разъедала душу, выворачивая ее наизнанку. Страшная обида на встреченное непонимание со стороны Ромки уже притупилась, и Артем теперь переживал, имел ли он право ставить своего парня в такие условия, ведь прекрасно знал, как трепетно Рома относится к этому вопросу о главенстве в постели. В конце концов, человек имеет право лелеять хоть какой-нибудь пунктик. Неужели так никогда и не получится найти компромиссное решение? Экспериментальным путем убедившись в несостоятельности данного метода получения взаимного удовольствия, Тёма резко охладел к желанию продолжить в том же духе. Стоило ли оно удовлетворения его амбиций, если теперь так тошно обоим? Наверное, нет...
  Да не наверное, а однозначно - нет!
  Почему-то мыслей о том, что Ромка кинется искать ему замену, не было... А вот о том, как безумно не хватает общения с любимым парнем, его иронии, его эрудиции, его язвительности и нежного внимания, совместных занятий... неважно чем, лишь бы вместе... о том, как недостает его любви, его жарких ласк, да хотя бы простого примитивного секса по-быстрому, думалось постоянно. И даже повторение заученного наизусть устава уже не спасало...
  Тёмка чувствовал себя ужасно несчастным...
  
  В конце недели отчим уговорил ребят съездить к его матери, жившей в небольшой деревушке неподалеку от города, чтобы представить ей 'правнучку'. И хоть в Катюшке не было ни капли родственной крови со стороны Кашкиных, Валерий Николаевич, даже мысли не допускал, что кто-то осмелится удивиться его желанию показать Кате ее родню.
  На вопрос любопытных старушек (тут же заглянувших к соседке, усмотрев, что к ее дому подъехала незнакомая машина, из которой вышли сын с женой, неродной внучек и девушка с ребенком), заданных малышке: "чья ж ты будешь, деточка?", Катя принялась бойко загибать пальчики:
  - Папина, кррреснина, мамина, Кирррина, нянина, бабАнина...
  Бабульки умилились разговорчивому ребенку, однако так толком и не поняли сложные хитросплетения семейных связей, решив, что девочка просто слишком мала, чтобы вразумительно изъясняться...
  
  На обратном пути заехали на местное старое кладбище в березовой рощице, на котором Артем не бывал уже очень давно. Помимо почивших родственников со стороны отчима, тут были похоронены и предки со стороны его матери. В виду нежного возраста, Кате, конечно, было необязательно любоваться на памятники и кресты над поросшими травой холмиками или ухоженными могилами, но Оксана решила, что ребенок не получит психическую травму, оказавшись на кладбище солнечным днем в окружении близких. В конце концов, они собирались не на похороны, а просто почтить память тех, кто уже навсегда ушел, но в ком текла та же кровь, что и в жилах ее друга и дочери.
  Пока Оксане устраивали небольшой экскурс, заодно наводя косметический порядок на могилках родичей, убирая поломанные ветром березовые ветки и листья, Катя все-таки умудрилась отстать, 'просочившись' в узенькую щель между близко установленными оградками. Кладбище было настолько старым, что в то время еще и не мыслили о каком-то планировании при захоронениях. И, когда девочку хватились, оказалась, она уже довольно далеко успела продвинуться в самостоятельной прогулке, с искренним любопытством, не ведая ни малейшего суеверного страха, прогуливаясь между оградками могил.
  Ксюха ахнула, и Катя, словно почувствовав материнскую панику, громко позвала, нарушая царившую на кладбище благоговейную тишину:
  - Папа!
  Тёмка хотел было немедленно сигануть через 'препятствия', благо после армейской муштры для него теперь даже полутораметровые могильные ограды с частоколом из остроконечных (антивандальных) прутьев преградой не были. Но Катя помахала родителям и бабушке с дедом ручкой совершенно спокойно, и Елена удержала сына от святотатства напрямик скакать по чужим могилам.
  Тёмка довольно быстро оказался рядом с дочерью, почему-то с бешено колотящимся сердцем, хотя даже не запыхался, лавируя в узких проходах, где мог протиснуться взрослый человек. Подхватил переполненного эмоциями ребенка, крепко прижал к себе, а Катюшка обняла его шею ручонками и доверительно прошептала:
  - Бабуска велела тибе возрррасяца...
  - Какая бабушка? - не понял Артем.
  - Вот тут на лавоцке сидела, - беспечно махнула Катя ручкой назад.
  Артем машинально посмотрел в сторону совершенно пустой лавки, обвел взглядом хорошо просматривающуюся во все стороны местность и невольно вздрогнул, чувствуя, как по спине поползли ледяные мурашки. Ни единого живого человека, кроме их семьи, в данный момент на кладбище не наблюдалось.
  А та лавочка, на которую указала малышка, располагалась внутри покосившейся от времени чугунной оградки, в которой находилось тринадцать могил. На центральном надгробии над свежим песчаным холмом, заваленным венками, красовалось изображение пожилой женщины, под которым были высечены годы жизни, насчитывающие без малого сто двадцать лет. По бокам в два ряда были могилы ее сыновей. Все до единого умерли в период с 1945 по 1946 год.
  Тёмка вспомнил местную байку о том, дескать, эта бабка каким-то образом отмолила своих детей у Войны, но что-то в проведенном ритуале пошло не так, и, вернувшись живыми с фронта без единой царапины, все ее сыновья один за другим ушли на тот свет в течение года. А было им от тридцати пяти до семнадцати. Жить бы да жить...
  Тёмка интересовался местными преданиями и мифами постольку-поскольку, но, говорят, кое-кто из жителей пользовался услугами столетней ведуньи, которая, оказывается, все-таки умерла.
  
  Крепче стиснув прильнувшего к нему ребенка, так что Катя даже недовольно пискнула, Тёмка поспешил оставить странное место, решив, что впечатлительность детской психики Ксюха все-таки переоценила. Если только не принимать всерьез утверждения некоторых людей, увлекающихся мистикой и эзотерикой, будто детям частенько открывается то, что не могут видеть взрослые...
  - Папоцка, я тибя так люблю... - вдруг доверчиво прошептала Катя, всхлипнув. - Поехали домой, а?
  - Ты скучаешь по мне, ангел мой? - глухо из-за сдавившего горло спазма, спросил Артем.
  - Оч-чень... - старательно выговорила Катя. - Нам с Рромой без тибя плохо...
  - Мне тоже без вас ужасно грустно и плохо, - сознался он, чувствуя себя предателем. - Катюш, только признайся честно, про бабушку на лавочке ты выдумала?
  - Уку, - отрицательно помотала головой малышка, крепче цепляясь за отцовскую шею...
  
  К немалому удивлению Артема Катюшка не стала больше никому рассказывать о своем 'видении', даже Оксане не проболталась, как будто напрочь забыла о странном эпизоде. И он не стал заострять внимание на этой диковинной истории.
  Впоследствии Артем так и не мог объяснить внятно даже самому себе, было ли его решение собственным, продиктованным сердцем и разумом, или оказало влияние Ксюхино недельное присутствие, или же 'добила' Катина просьба, но на следующий же день на работе он написал заявление об уходе по собственному желанию. И в понедельник, несмотря на огорчение матери, понявшей, что удержать она сына в родном доме ничем не может, вместе с дочерью и Оксаной Тёмка вернулся в Москву.
  
  ***
  
  Пока смущенный радушным приемом после выкинутого им фортеля Артем здоровался с Лидией Николаевной, Оксана разула дочь, и Катюшка сбежала в комнату крестного.
  В последнее время страдавший бессонницей, молодой мужчина сегодня рано завалился спать, практически сразу после работы, даже отказавшись от ужина.
  Катюшку, прекрасно выспавшуюся в машине во время шестичасовой поездки, самочувствие любимого крестного волновало не слишком сильно в отличие от его душевного состояния. Погладив ладошками осунувшиеся скулы с проступившей щетиной, Катя тут же потребовала от мужчины, чтобы он закрыл глаза, потому что его ожидает сюрприз.
  Ромка, которому не докладывали, куда именно уехали Оксана с Катей, чтобы не обнадеживать его раньше времени, к сюрпризам оказался не готов. И, безумно соскучившийся по маленькой егозе, выполнять требование не спешил, любуясь Тёмкиной дочкой, ее очаровательной детской улыбкой, ямочками на щеках, светящимися лукавством глазками. Катя даже рассердилась, притопнув ножкой. Но, решив, что уговаривать дольше, живо вскарабкавшись к Полякову на колени, сама попыталась пальчиками прикрыть его веки:
  - Так надо! А то сюприза ни будит! - пояснила она.
  Пришлось подчиняться.
  
  Девочка вывела Романа из комнаты за руку, подвела крестного к отцу, все присутствующие замерли в предвкушении...
  Но Катя, первой не выдержав драматической паузы, выпалила:
  - Ну сморрри скорррей, кого мы с мамой тибе пррривезли!
  
  Рома распахнул глаза и буквально утонул в синеве любимых глаз стоявшего напротив него парня...
  Словно притянутые мощным магнитом, оба синхронно сделали шаг навстречу друг другу и, крепко обнявшись, застыли.
  
  Чем ближе подъезжали к Москве, тем все больше Оксана ощущала, как внутри нее нервы натягиваются до предела. Ей почему-то казалось, что даже Артем, которому она уступила водительское сидение спустя три часа, проведенные в дороге (благо, в страховку на свою машину бывшего мужа Оксана предусмотрительно включила), нервничает гораздо меньше, хотя по нему тоже было заметно, что он напряжен. И теперь, глядя на обнявшуюся парочку, интуитивно ощущая, что она все-таки была права, решившись вернуть Артема, девушка облегченно выдохнула.
  Лидия Николаевна вообще украдкой смахнула выступившие слезы. Почему-то оторвать взгляд от застывших скульптурным изваянием парней, и деликатно оставить ребят одних, казалось невозможным. И только маленькая непоседа, как ни в чем не бывало, скакала вокруг папы с крестным, хлопая в ладошки, радуясь этому воссоединению едва ли не больше всех остальных, вместе взятых.
  - Возвращайся домой, Ром, нам без тебя - никак... - тихо шепнул Артем.
  Поляков был не в состоянии рассыпаться в ответных признаниях, лишь еще крепче, до хруста в костях, благодарно стиснул свое солнечное сокровище, молча выражая согласие.
  - Уррра! Пае-е-е-дим! - радостно поддержала Катя, услышав слова отца, и от избытка чувств обхватив обоих парней за колени, чтобы они уж точно не смогли разойтись в стороны. - Домой паедим!
  - А давай ты у нас останешься сегодня? - опомнилась няня, пытаясь переключить внимание девочки на себя. - Дед Серёжа скоро с работы вернется, мы с ним по тебе соскучились, золотко...
  - Или со мной к Илюше и Киру? - предложила Оксана, решив, что соседей и впрямь сегодня лучше оставить наедине друг с другом. - С кем останешься, Катюш?
  - С мамой! - решила Катя после минутного размышления, и, обернувшись к Лиде, обняла ее:
  - А завтррра гулять пойдем!
  - Конечно, пойдем, - согласилась Ромкина мама. - Я завтра пораньше с утра приеду, возьмем Илюшу, маму и пойдем в парк, хорошо?
  - Да! А бабаню с Тёмоцкой? - вдруг вспомнила Катя.
  - Дед Егор бабушку Аню с Тёмочкой вчера в деревню увез, - покачала головой Лидия Николаевна. - Вот осенью, когда они вернутся, будем снова все вместе в парке гулять, - пообещала она.
  Ксюха только хмыкнула, мысленно представив, как мамка кривится, слыша звонкое детское: 'бабаня'. У Кати почему-то получалось 'баба Аня' произносить в одно слово, а матери оно напоминало фразу: 'Ну, покедова, бабанька!', в неподражаемом исполнении 'Шарапова', прикидывающегося мелким уголовником.
  Уж как Ромкина соседка ни пыталась отучить внучку от такого обращения, уговаривая называть ее просто 'Аней', Катя периодически забывалась, веселя народ, потешающийся над реакцией Анны.
  
  ***
  
  Быстренько распрощавшись с хозяевами (Ромка кинулся собирать свои пожитки, чтобы уехать с Артемом в свою квартиру), Оксана с Катей поехали домой.
  
  Выйдя из машины и выпустив дочь, Оксана полезла за сумками в багажник, велев Кате стоять рядышком. Ксюха хотела взять только сумку с детскими вещами, потому что остальные гостинцы с домашними заготовками из собственного сада-огорода и подсобного хозяйства, навязанные Тёмкиными родителями, тягать ей было не под силу. Хорошо, что семейство у них большое, если поделить на всех, то есть шанс не умереть от обжорства. Но тут девочка увидела Кирилла, вышедшего встречать их к подъезду с мелким на руках, и, забыв мамин наказ, со всех ног кинулась к ним.
  Кир присел на корточки, подхватил подлетевшую девчушку, обнял, расцеловал в обе щечки. Илюшка от радости задрыгал ножками, разулыбался, потянувшись к сестре. Катя тоже была рада видеть братишку. Видимо, старания родни, культивирующие в сознании малышей ценность семейных уз и родной крови, не пропадают даром.
  Ксюха забрала Илюшу из рук мужчины, прижала мальчика к груди, замерла, млея от удовольствия долгожданной встречи. Она безумно соскучилась по мужу и сыну!
  - Все, что осталось в багажнике, в дом переносить тебе, - предупредила девушка.
  - А там много? - на всякий случай уточнил муж.
  - Ага. Неудобно было отказываться от таких вкусных гостинцев, - призналась Оксана, тиская хохочущего сыночка.
  - Хозяйственная моя, - иронично похвалил Кир. - А я не надорвусь?
  - Извини, родной, Тёмку тебе в помощь захватить не удалось, - повинилась Ксюша. - Ему сейчас не до таких приземленных вещей.
  - Мне вообще-то тоже, целую неделю тебя не видел. Ладно, потом перетаскаю, - покорно кивнул молодой человек. - Пойдем домой.
  Кирилл закинул объемную сумку с Катиными вещами на плечо, подхватил девочку на руки и обнял прильнувшую к нему жену. Как же он был рад, когда все семейство собиралось вместе. Была бы его воля, вовсе не возвращал бы Катю Роме с Артемом. Но девочке требовалось внимание отца и крестного, которого она, казалось, обожала больше всех. И с этим приходилось считаться...
  
  ***
  
  С возвращением Артема, к облегчению всех многочисленных домочадцев большого семейства, жизнь наконец-то вошла в нормальное русло, и вместо гнетущей атмосферы, сгустившейся над их домами во время ссоры парней, вновь воцарились лад и согласие, приятное ощущение душевного тепла и полного взаимопонимания.
  Как уж между собой Анины соседи уладили свои разногласия, никто у Ромы с Артемом не выпытывал, представляя процесс в меру собственных фантазий.
  Тёмка сразу же озадачился самостоятельными поиском работы, хотя Роман и звал его к себе, уверяя, что их строительной фирме крайне необходим еще один 'айтишник'. Сергей Романович эту информацию не подтверждал, но и не опровергал, из чего Артем сделал правильный вывод, что Ромкин отец не собирается встревать в этот злободневный вопрос, оставляя его решение на их совести. Поляков-старший, всю жизнь привыкший полагаться лишь на самого себя, как никто другой понимал Тёмку в стремлении к самостоятельности и независимости от своего слишком деятельного любовника с завышенной потребностью к гиперопеке по отношению к своим близким.
  К счастью, в столице на специалистов без серьезного опыта работы, но с дипломом и мозгами в голове, спрос был гораздо выше, чем в Тёмкином городке. К тому же с московской пропиской, на которую Артем все-таки дал себя уговорить, у него теперь появились хорошие шансы урегулировать этот вопрос с положительным результатом.
  А пока, придирчиво рассматривая предлагаемые вакансии, Тёмка согласился попробовать свои силы, стажируясь по предложению Рината в их солидной компании, в которую без серьезной протекции попасть было крайне сложно. Правда, взяли его на испытательный срок и по договору, а не по трудовой книжке, но Артем радовался и этому.
  
  Огорченный и слегка приревновавший любовника к другу из гей-туссовки Ромка, делал вид, что не понимает, в чем принципиальная разница между способом получения места работы, но Артем постарался доступно объяснить:
  - Ромыч, у Рината я просто буду опасаться подвести своего поручителя, а вот если бы пришел к тебе, пришлось бы еще и постоянно думать о том, не догадается ли кто-нибудь из твоих сотрудников о нашей связи. Согласись, это нервирует и напрягает, мешая сосредоточиться на должностных обязанностях.
  - Какое тебе до них дело?! - горячился Роман. - Если хочешь, я согласен и узаконить наши отношения, чтобы тебя не волновал моральный аспект. И пусть потом кто-нибудь попробует что-то вякнуть! Уволю к чёртовой матери!
  - Ты делаешь мне предложение руки и сердца? - сдерживая смех, деланно удивленно выгнул Артем бровь, удобнее устраиваясь на бедрах растянувшегося поперек кровати любовника.
  Не сказать, чтобы Рома его шокировал своим намеком, все-таки Поляков не раз уже не только разговорами, но и поступками доказывал свои чувства, и на растаявшей от удовольствия душе стало приятно-сладко, но все-таки это из разряда крайностей.
  - А ты согласишься? - тут же сориентировался Ромка, обняв ладонями талию Артема, жестко фиксируя его, чтобы не ёрзал и не отвлекал в такой ответственный судьбоносный момент.
  - Нет, я хочу иметь тебя всего целиком, а не по частям.
  - Я серьезно!
  - Милый, а ты уверен, что готов к брачным отношениям, подразумевающим полное равноправие партнеров? - все еще с улыбкой на губах, но без малейшей капли веселья во взгляде, уточнил Тёмка.
  - Да, - после секундной паузы кивнул Рома. - Теперь - да.
  - Ладно, я подумаю, - попробовал отшутиться Артем, склоняясь ниже, чтобы продолжить прерванную прелюдию.
  - Тёмыч, не увиливай, - уперся Рома в его грудь ладонями. - Я хочу услышать твой ответ. Положительный, - на всякий случай добавил он, чтобы исключить двоякое толкование его вопроса. - Или тебе требуются немедленные доказательства моей готовности? - невольно напрягся молодой мужчина.
  - Я не готов подвергать тебя такому серьезному испытанию, родной мой, - утешил Тёмка, снисходительно погладив его по взлохмаченной голове. - Я еще не отошел от прошлого раза демонстрации твоего отношения к этой проблеме.
  - Прости, солнце, - судорожно вздохнув, притянул Ромка парня к своей груди и крепко сжал, словно тот снова мог куда-то немедленно исчезнуть.
  - Уже простил... - просипел полупридушенный Артем, однако вырываться из плена объятий не спешил, наслаждаясь ситуацией.
  Ну не все же ему чувствовать себя виноватым в душевных терзаниях мнительного любовника, никак не желавшего мириться с тем, что поменяться на время активно-пассивными ролями в постели, не так уж страшно. Слишком хорошо он успел его изучить за время совместного проживания. И пусть Поляков теперь готов наступить себе на горло, лишь бы не потерять вновь обретенное счастье, и согласится на все что угодно, но 'ломать' его, внося диссонанс в подсознательные процессы любимого человека, Артем не собирался.
  - Тёмыч, счастье мое, я тебя так люблю... - машинально поглаживая татуировку с изображением парашюта между двумя самолетиками на плече Артема, признался Роман.
  - Аналогично, чудовище мое, - вздохнул младший парень, потершись щекой о его щеку. - Может, продолжим?
  - А на чем мы остановились? - лукаво улыбнулся счастливый Поляков, с готовностью переместив свои ладони пониже Тёмниной спины. С удовольствием сжал пальцами упругие ягодицы. Незамедлительно почувствовав пахом ответную реакцию придавившего его сверху парня и услышав над ухом его старательно сдерживаемый стон наслаждения, хмыкнул. Видимо, Артем вознамерился немного повредничать, подразнить, поэтому и сдерживался.
  Но в этой игре на двоих Ромка хорошо знал правила, и на откровенный вызов партнера доказать свое непревзойденное мастерство в активной роли, не мог отреагировать иначе, как с полной отдачей искусству любви немедленно приняться убеждать свое ненаглядное солнышко в разумности распределения 'обязанностей'. Тёмке не придется жалеть о том, что он благородно отказался от своих прав. Рома прекрасно понимал, что никакими скандалами, ссорами или уговорами он бы не добился своей привилегии, не будь Артем настолько великодушен.
  
  ***
  
  Забегая немного вперед, надо заметить, что задумка по поводу строительства для комплексного подмосковного отдыха в выходные дни, удалась. Посовещавшись и прикинув свои финансовые ресурсы, Рома с Егором устроили все по своему разумению (а, по мнению Аниных родителей, с непозволительным размахом). Впрочем, оба могли себе это позволить, в отличие от молодого поколения. Тёмка с Киром тоже хотели поучаствовать, но их дружно отговорили, убедив, что у них все впереди, дескать, еще успеется, какие ваши годы, не отнимайте 'игрушку' у старших. Естественно, самолюбие и гордость молодых парней никто и не пытался уязвить, учитывая то, что Кириллу надо было в первую очередь думать о содержании собственной семьи, а зарплата Артема пока еще соответствовала 'стажерской'.
  Теперь на оформленном в собственность участке ненужной Аниным родителям под огород земли красовался шикарный двухэтажный сруб, весьма напоминающий терем из декораций к русским сказкам, в котором, помимо русской парной, была и сауна. А рядом с баней - просторная беседка с огромным столом на большую семью, мангал под навесом из кованого железа (от уличной печки, правда, Рома впоследствии отказался) и удобные лавочки. Многофункциональная спортивная площадка была оснащенная и турником, и воротами для мини-футбола, и теннисной сеткой, и детской 'стенкой' со всякими лестницами, брусьями, горкой. Дренажную яму под настоящий бассейн рыть не стали, ограничившись пластиковой моделью купели, со стенками высотой всего в полтора метра, но зато его можно было убирать на зиму. Впрочем, искупаться в закрывающемся летнем сезоне успели всего пару раз, несмотря на то, что температуру воды можно было отрегулировать по желанию.
  Холодный, порывистый ветер, хмурое небо и низкие осенние тучи, того и гляди грозящие пролиться дождем, как-то не слишком вдохновляли на принятие водных процедур.
  Аня искренне недоумевала, зачем Ромке все это нужно, раз у него имеется прекрасный коттедж, в котором можно жить круглый год, но тот только загадочно улыбался, отшучиваясь. Дескать, у себя в коттедже они с Тёмкой бывают по будням, благо расположен он вполне приемлемо с точки зрения затраченного времени для поездки к месту работы. А в выходные им хочется быть рядом с большой компанией.
  
  Ромка с Артемом облюбовали себе второй этаж над помещением просторной бани, чтобы оградить народ от неожиданностей, связанных с их непривычными для остальных личными предпочтениями.
  Две комнаты из четырех теперь были их личной территорией. Две другие оставались под 'гостевые' апартаменты и бильярдную.
  Представляя, сколько средств Рома с Егором вбухали в свое общее детище, родители Ани только тяжело вздыхали. Их задачей было лишь оформить землю и не расстраиваться из-за того, что им не показывали смету проектных и выполненных работ. Взглянув на план-образец беседки, дед Андрей пытался убедить мужчин, что в состоянии и сам смастерить подобную. Вот только силы у Андрея Михайловича были уже не те, что раньше, и без добровольных помощников ему не обойтись.
  Ни в добровольном, ни в принудительном порядке почему-то желающих потратить выходные дни на стройку будущей беседки не нашлось. Так что дед ходил вокруг, по-хозяйски хмурился, выискивая недочеты строительной бригады наемных сил, если ему казалось, что они что-то делают недостаточно добросовестно, не как 'для себя'. Но личная просьба Полякова, видимо имела действие на его приятеля, который прислал действительно знающих свое дело людей, так что технология соблюдалась неукоснительно. Деловая репутация дороже.
  Искренне переживая за то, что нынешнее поколение молодых парней умеет зарабатывать деньги, но толком ничего не умеет делать своими руками (мало ли чего пригодится в жизни), Андрей Михайлович все-таки припахал Тёмку, Кирилла и Димку, категорически объявив, что уж лавочки-то под его руководством, они способны смастерить и установить, и сами.
  Возражать деду никто из парней не стал. Лишь Димка недовольно поворчал, но быстро сник под насмешливыми замечаниями Тёмки и Кира, усовестившись и решив доказать, что он тоже чего-то стоит.
  
  На 'новоселье' гостей собралось много, пришлось даже запускать их в баню 'партиями', благо остальные разместились, ожидая своей очереди или уже расслабленно наслаждаясь отдыхом после посещения парной на огромной террасе, лентой опоясывающей первый этаж...
  Ну а хозяевам получившегося шедевра осталось лишь немного облагородить все вокруг пострадавшего в ходе строительства участка, высадив декоративные кустики или разбив цветочные клумбы...
  
  Анна так и не догадалась, приурочил ли Анатолий визит с целью проведать детей и внуков к событию окончания строительства, или же просто так совпало, но бывший муж тоже напросился в гости. Причем вместе с Максимом, ссылаясь на то, что его жена занята, а сынишку девать некуда.
  Ну, конечно, так она и поверила, что Ольга Игнатьевна не в состоянии бросить все свои дела, чтобы посидеть с внуком. Бывшая Анина свекровь просто не способна на такой поступок, иначе потом сама себя изведет раскаянием. Видимо, Толик так и не оставил надежды видеть ВСЕХ своих детей вместе.
  Впрочем, Димка практически не показывался дома, пропадая с компанией друзей на улице, а Оксана смирилась с наличием у отца от второго брака еще одного ребенка, носящего фамилию Азаров. Сам Максимка много хлопот своим присутствием не доставлял, вполне мирно играя с Катей и не обижая младших мальчишек. А при расставании устроил форменную истерику, ни в какую не желая покидать облюбованную детскую площадку, на которой так славно было играть.
  Вера Семёновна даже растроганно предложила оставить его погостить на недельку, мол, одним ребенком больше, одним меньше, что они его не прокормят и не найдут, куда спать уложить?
  - Да и приглядеть за мальчиком есть кому, - выразительно кивнула она на Оксану, за которой Максим бегал хвостиком, словно чувствуя родную кровь.
  - Мама! - шикнула на нее Анна, у которой, в отличие от матери, не дрогнуло сердце, глядя на детское 'горе' ЧУЖОГО ребенка. - У Ксюхи у самой двое на руках. А у Макса собственная мать есть. Она, небось, уже все свои важные дела переделала и жутко соскучилась по сыну.
  Оказалось, что Анатолий невольно слышал эти пререкания, потому что, кое-как запихнув всхлипывающее чадо в детское кресло и подойдя попрощаться, ехидно заметил:
  - Ты меня все-таки еще ревнуешь, Анют?
  - И не надейся, - хмыкнула та.
  - А я все-таки тебе не поверю, - решил для себя Толик. - Ты не настолько черствый человек...
  - Твое право думать обо мне, что хочешь, - оборвала его Анна, заметив недовольный взгляд Егора, который смотрел в их сторону. - Счастливого пути, Толь.
  - И вам счастливо оставаться, - быстро склонившись, чмокнул бывший муж ее в щеку и поспешно отступил в сторону, на всякий случай.
  
  Сердиться на его выходку Анна не стала, в конце концов, Панову полезно чуточку поревновать. Самую малость. Тогда ночные доказательства не увядающего чувства между ними оказывались на порядок ярче, и любовные прелюдии (на которые она, впрочем, и так не могла пожаловаться), становились еще более нежными и сладострастными...
  
  ***
  
  
   ЭПИЛОГ
  
  Третий день рождения Азаровой Екатерины Артемьевны справляли в коттедже Романа. Народу было не слишком много, в основном, самые близкие люди: сама именинница, разряженная по случаю торжества не хуже настоящей принцессы; родители Романа - Лидия и Сергей; Рома и Артем; Оксана с Кириллом и их десятимесячным сыном Ильей, Аня с Егором и сыновьями. И еще Панов привез с дачи свою мать с гостившей у нее подругой Рахиль.
  По случаю жаркого августовского дня и отличной солнечной погоды стол накрыли в просторной беседке, вокруг которой была широкая круговая дорожка, выложенная садовой плиткой в виде оригинальной мозаики. На третьем часу празднования, когда официальная часть уже осталась позади и уставшие сидеть за столом гости, осмотревшие утопающий в поздних летних цветах сад, вновь подтянулись подкрепиться, занимая уже не свои места, а рассаживаясь, где придется, Кирилл и Артем оказались рядом с Аней.
  - Кирюш, положить еще салатику? - предложила женщина сидевшему слева от нее парню.
  - Спасибо, мам, лучше вон той колбаски передай, пожалуйста, - привычно отозвался Кирилл.
  Артем слегка поморщился. Аня не стала разжёвывать ему, почему она не разрешила называть себя "мамой", как традиционно было принято у молодоженов, обретающих с вступлением в брак вторых родителей, но он догадался - сам себя лишил такого права после того злополучного (и восхитительно классного) 'тройничка' в этом самом коттедже, который Ромка наконец-то достроил. Но отчего-то до сих пор задевали ее злые слова, брошенные им с Ромкой в лицо следующим утром. Впрочем, с другой стороны, может, и хорошо, что не получается думать о бывшей тёще, как о матери, иначе и впрямь это попахивает каким-то извращением.
  - Солнце мое, а тебе что-нибудь положить? - обернулась Аня к Артему.
  - Позволь, лучше я за тобой поухаживаю, - озорно улыбнулся парень.
  - Я и так скоро лопну, - кивнула она на Егора, который до этого сидел рядышком, строго следя, чтобы тарелка жены не пустовала, уверяя, что у нее и так совершенно потрясающая фигура.
  Анька знала, что он безбожно льстит, но мужчина делал круглые глаза и возмущался, дескать, как она может сомневаться в его словах - ведь он ни разу в жизни ей не соврал! И, дескать, на его вкус - самое то! А почему ее волнует еще чье-то мнение - очччень интересно, - ревниво хмурился он, хотя в глазах мужчины плясали искорки смеха.
  - Ну тогда, - отыскав глазами самое аппетитное румяное яблочко, сцапал Артем его из вазы и с видом змея-искусителя преподнес ей, - скушай фруктик - сплошные витамины и минимум калорий.
  - Спасибо, родной, - машинально погладила она его пальцы, забирая угощение. С первой попытки разломить крепкое сочное яблоко пополам у Ани не получилось. Видя ее тщетные потуги, Артем забрал его и, ни прилагая видимых усилий, справился с задачей, протянув обе половинки обратно на раскрытой ладони.
  Аня взяла одну:
  - Вторую сам съешь, мне достаточно...
  - Ну, конечно, ты же у нас любимый зять, - немного ревниво покосился Кир на Тёмку.
  - Зависть - плохое чувство, - поддразнив, пристыдил Артем. - Я тебе жену уступил. Хочешь еще, чтобы и тёща тебя больше любила? Ксюх, у тебя крем с собой есть, намажь ему пожирнее, пока рожа не треснула.
  - Тём, ну хватит! - рассмеялась Оксанка, порадовавшись, что остальные взрослые, находящиеся за столом, заняты своей беседой и не слишком прислушиваются к этому шоу. Потому что примерный сценарий она представляла, и он себя оправдал:
  - Если нет крема, могу одолжить, - продолжал паясничать Тёмка, заставляя Кирилла злиться.
  - Если это, как в прошлый раз - вместо крема, прости господи, смазка... Пошел ты сам знаешь куда... - пробурчал Кир и специально для соперника по перепалке повторил одними губами.
  - Эй, в моем доме прошу не выражаться, - вступился Рома, не давая скользившим по краю ребятам поругаться по-настоящему. Впрочем, по-настоящему парни и не ссорились, но в словесной перепалке сцеплялись довольно часто. - Но вообще-то я - за!
  - Ловлю тебя на слове! - ухмыльнулся Тёмка. - Пошли! Прямо сейчас! Давно хотел осуществить с тобой такое!
  - Эй, а куда он тебя послал? - спохватился Рома, подозрительно буравя взглядом довольного, что озадачил обоих, Кирилла.
  - Ром, я не могу повторить такое вслух, но поверь, не стоило так опрометчиво соглашаться, - угорала Ксюха, пробираясь ближе к мужу, чтобы закрыть его от гнева Романа. (Смотрелось весьма комично, так как она едва доставала Кириллу до плеча), - Рома, я полностью разделяю твое негодование, но держи, пожалуйста, себя в руках. Сейчас так сложно найти соответствующего моим требованиям мужчину, да чтобы при этом он оказался традиционной ориентации, - серьезно обосновала свое заступничество Оксанка, разряжая накалившуюся было обстановку.
  
  'Господи, спасибо тебе за то, что Кирюшка не в курсе, насколько он прав о моих взаимоотношениях с Артемом', - мысленно поблагодарила Анна небо.
  - Мальчики, не ссорьтесь, - шутливо пожурила женщина обоих, сидящих по обе стороны зятьев (бывшего и настоящего). - Я вас обоих люблю. Кирюш, хочешь яблочко? - с готовностью протянула она парню свою половинку, которую не успела надкусить.
  - Эу, мам! - возмущенно подскочил Димка сзади. - Я твой родной сынок! - обнял он ее, требуя внимания. - Я - твой любимчик.
  Аня запрокинула голову, чтобы чмокнуть его (вымахавшего за прошедшие четыре года под сто восемьдесят) в нос.
  - Ты теперь не самый младшенький, - напомнила она, ивнув в сторону Панова-младшего, которого Егорова мама ни за что не хотела отпускать от себя. Не так уж часто ей удавалось понянчиться с маленьким внуком.
  - Маменькин сынок, - поддразнил Тёмка.
  - Заведи себе собственную тёщу, - поддержал Кирилл, подмигнув Артему.
  - Ага, щаззз. Я не собираюсь губить свою молодость, - весело огрызнулся Димка. - Я еще не нагулялся, правда, мам?
  - Правда-правда, - поддержала Аня. - Набирайся опыта, чтобы не ошибиться, когда придет время выбирать на всю жизнь.
  - Да кто сейчас так надолго загадывает? - попробовал пошутить Дима, но ему тут же синхронно прилетело по затрещине от Кирилла и Артема, не разделяющих взгляды пацана.
  - Мам! Ну скажи им!!! - взвыл Димка. Не столько больно, сколько обидно оставаться самым младшим в семье, где каждый норовит поучать. Скорее бы уж братишка и племянники подросли, чтобы их не только тискать, но и воспитывать начали.
  - Кстати, Димон, - вмешался Рома, - если надумаешь здесь 'погулять', ты вон тот дом, который под зеленой черепичной крышей, стороной обходи. А то, говорят, там папаша у близняшек на всю голову отмороженный, в горячих точках служил, и потенциальных женихов за три версты гоняет.
  - Это который бывший спецназовец? - уточнил Артем.
  - Я, честно говоря, не интересовался, кем он раньше был, - признался Роман. - Но на той неделе скорая какого-то паренька забирала аккурат от их ворот. То ли руку ему сломали, то ли ногу.
  - Чё, серьезно? - не поверил Димка. - И этому мужику ничего за это не было?
  - Понятия не имею, как уж они этот вопрос разрешили, но девок своих он пасет похлеще гаремных наложниц. Может, обидел их парнишка, а может, папаша не вовремя вернулся и застал молодежь за неподобающим занятием.
  - А этот орел оказался не настолько благородным человеком, чтобы жениться? - хохотнул Кирилл.
  - Похоже на то. Девки-то уже совершеннолетние.
  - Ладно, учту предупреждение, - хмыкнул Анин сын. - На мой век подружек хватит. Не, ну а все-таки, неужели такие папаши бывают?
  - А почему, нет? Да далеко ходить не надо, - заметил Кирилл. - Представь, что Катюшка наша подросла, и вокруг нее всякие прыщавые подростки увиваться начали с разными непристойными предложениями?
  Димка, которому средство Ксюхиной подруги помогло избавиться от ненавистных прыщей, поочередно окинул взглядом невольно приосанившихся парней (готовых защищать честь дочери), и заржал, сообразив на что намекает Кир.
  - Слушай, Тём, все забываю спросить, а ты-то ходил второго августа в фонтанах купаться? - поинтересовался Анин сын.
  - В этом году искупаться в фонтане не довелось, - коротко ответил Артем. - Может, на следующий повезет.
  Кириллу, пребывающему в благодушном настроении, понравилась предложенная тема:
  - Ооо, представляю, - расфантазировался он, - Тёмка напялит голубой берет, возьмется с Ромой за ручки... ребят, а к какой именно процессии присоединитесь? - глумливо улыбнулся он, намекая на желающих острых ощущений представителей секс-меньшинств устроить гей-парад в день ВДВ.
  Рома хоть и не имел отношение к десантным войскам, но его подготовка была ничуть не хуже, в этом Кирилл смог в свое время убедиться на собственной шкуре.
  - А при желании, можно и там, и там засветиться, - лениво огрызнулся Тёмка.
  - Третьим будешь? - положив на плечо Кирилла руку, предложил Поляков. И вроде бы не сильно сжал, только обозначил намерения, но парень сразу же сморщился, почувствовав, что Рома безошибочно нашел болевую точку.
  - Не, вы чего? Я не могу, я все-таки женатый человек, - ловко вывернулся он, стряхивая Ромкину руку. Хоть с обоими парнями ему и не тягаться, но кое-какие уроки своего наставника по рукопашке, занимавшегося с ним, когда был на приисках, он усвоил.
  - Да ладно, соглашайся, Кир, - подхватил развеселившийся Артем. - Наверняка будет весело! Мы тебя, как Вицина в 'Кавказкой пленнице', за обе ручки возьмем... - заржал он.
  Естественно, никто не собирался искать на свои задницы незабываемых приключений, но ради общего веселья, представляя эту незабываемую сцену, парни готовы были поддержать щекотливую тему.
  Аня только тихо угорала над вечно сцепляющимися в словесной дуэли зятьями, радуясь, что ребята на самом деле тепло, по-родственному относятся друг к другу.
  - Улыбочки! - переключила внимание на себя Оксана, вернувшаяся на свое место за столом, напротив шутников.
  Сегодня она выполняла обязанности хроникера торжественного события. Нянек обоим ее малышам и младшему братишке Тёмочке хватало среди старшего поколения.
  Парни синхронно еще ближе склонили головы к Ане, словно опасаясь, что не уместятся в кадр.
  
  - Тёмыч, ты обещал похвастаться новым байком, - напомнил Кир, когда Ксюха, сделав снимок, удовлетворенно кивнула.
  - А, точно! Пойдем в гараж, - легко поднялся Тёма.
  - Блин! Ну вот где справедливость, спрашивается? - вздохнул Димка. - Днюха у Катюшки, а такие шикарные подарки дарят ее папаше.
  - И не говори, - хмыкнул Кирилл, не представляя, как они с Ксюхой повезут домой охапку цветов, которые парни подарили Катиной маме. - Ксюш, ты с нами?
  - А то! - подхватила Оксана своего мелкого из ходунков, в которых он лихо передвигался, желая самостоятельности, и ни за что не соглашаясь оставаться в выставленном на лужайке манеже.
  - Внука оставь! - велел Егор.
  - Егор Александрович, а Вы своего мальчика отберите у бабушек, а то ведь затискают, - рассмеялась Оксана.
  Только намеревавшийся влезть на мамины руки Илюшка недовольно скуксился, готовый зареветь. Но Егор легко подхватил мальчишку и, высоко подняв его, внимательно взглянул:
  - Это кто тут у нас собрался слезы лить? Ну-ка отставить! Одна принцесса в нашей семье уже есть. А из тебя будем настоящего мужика воспитывать! - твердо произнес он, не повышая голоса.
  Сильные уверенные руки и властный голос, не позволяющий сомневаться, что так оно и будет, заставил малыша передумать плакать. Дед подкинул его вверх, изобразив самолетик, и Илья разразился радостным смехом.
  - Ну вот то-то, - удовлетворенно усадил Егор смеющегося мальчика к себе на колено и сунул ему в руку сухарик.
  Маленький Тёма, до этого смирно сидевший у матери Панова на коленях, играя в 'сороку-воровку' на бабушкиной ладони, ревниво покосился на племянника (который лишь на несколько месяцев оказался младше 'дяди') и попытался слезть, чтобы любимый папочка взял на руки и его.
  - Сочувствую тебе, племянничек, - заржал Димка, улепетывая вслед за Артемом, Кириллом и Оксаной, которую муж периодически хватал за руку, словно она могла потеряться на огромном участке.
  - И я пойду байк смотррреть! - выгнулась, сползая со своего высокого стула, Катюшка, но была поймана Ромой, подхватившим ее на руки:
  - Радость моя, ты уже видела. Пойдем лучше на цветочки посмотрим, - вздохнул мужчина, считавший, что вдыхать пары бензина, пусть даже и в просторном гараже, ребенку вовсе не полезно.
  Катя на секундочку прижалась к щеке крестного, но тут же потребовала, чтобы он ее поставил на ноги, и, уцепившись ладошкой за палец мужчины, сама потянула его к шикарным клумбам, выбрав маршрут, проходивший аккурат мимо гаража. Что ни говори, но хитрюга стоила своего второго папочки, невольно перенимая премудрую науку манипулирования.
  
  - А, правда, зачем Артему второй мотоцикл? - удивилась Егорова мама. - У него вроде и старый на ходу?
  - Сдается мне, что Ромка хочет ему компанию составить, чтобы вместе гонять, - предположила Лидия Николаевна.
  - Господи, взрослые ж мужики... - пожала плечами пожилая женщина. - Я понимаю, если б пацаны, вроде Аниного Димы...
  Лида с Аней только переглянулись понимающе, но оставили замечание без комментариев. Кому какое дело, как нравится Ромке с Артемом вместе развлекаться?
  
  Егор тоже поднялся, удобнее пересадив вертлявую непоседу на руках. Илюшке было все равно куда отправляться, лишь бы сменить обстановку. Вертеться вокруг беседки, натыкаясь ограничительной панелью ходунков на препятствия, ему уже надоело. К тому же, это сестру сегодня оставили в покое, выделив персональное место во главе праздничного стола, как имениннице. А их с Тёмкой уже просто затискали.
  - Помаши бабушке Ане ручкой, - отцепил Егор кулачок малыша от обслюнявленного сухаря, решив, что еду можно оставить на столе.
  - Егор-р-р, - зарычала сквозь зубы Анька, улыбка, помимо воли расплывавшаяся на ее губах от благодушного настроения, превратилась в оскал.
  - Вот! Вот то, о чем я Вам говорил, Рахиль Абрамовна! - обличительно и совсем невежливо указал он пальцем на жену. - Как называется этот диагноз, когда человек отрицает очевидное? Ей срочно требуется Ваша консультация. У нас уже трое внуков. И я горжусь тем, что трижды дед! (На родных и чужих внуков Егор детей не делил). А она все еще не разрешает называть себя "бабушкой".
  - Я не хочу, чтобы меня называли 'бабаней', - тихо буркнула Анька, возмущенная коварством благоверного.
  - Ну-у, сходу я так не определюсь, - задумчиво взглянула Рахиль Абрамовна на насупившуюся женщину. - Это одна из разновидностей фобии. Но, Егорушка... - хитро прищурилась пожилая женщина-психиатр. - Я вот что тебе скажу, не как врачеватель человеческих душ, а как мудрая еврейская женщина, - сделала она многозначительную паузу. - Тут проблема гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Ну тебе-то самому зачем "бабушка"?
  Ромкин отец не выдержал и заржал:
  - А-ха-ха... Действительно, Егор! Ты, вон, какой видный мужик, к тому же снова молодой папаша - зачем тебе спутница, смирившаяся с тем, что лучшие годы уже позади? Ох! - крякнул он, получив чувствительный толчок локотком под ребра от сидевшей рядом супруги.
  - Да ну вас! - смутился Панов. - Это непрофессионально, - шутливо упрекнул он трясущуюся в беззвучном смехе подругу матери. - Я не просил Вас прилюдно обсуждать МОИ проблемы.
  - А они у тебя разве появились? - ехидно подколола Аня. - Милый, я и не заметила... Ты на себя наговариваешь.
  - Ооо! - взвыл Егор, - Илья, пошли отсюда, - попробовал он искать поддержки у непоседливого внука, которого еле удерживал на руках.
  - Оставь ребенка, - предложила мать Ромы.
  - Нет уж! - покачал головой Егор, крепче прижимая мальчишку. - Хватит с вас одной забавы. Не обижайтесь, но воспитание парней я вам не доверю, - стремительно развернулся он от стола, подхватив на другую руку сына, чтобы догнать Рому с Катюшкой, под дружный смех оставшихся.
  Аня вздохнула. Ну вот такой он по жизни прямолинейный. Хорошо, что собравшиеся за столом уже давно привыкли и прекрасно знают, что это был не столько упрек родителям Романа, выбравшего своей второй половинкой парня, а не девушку, сколько констатация факта и его собственная позиция.
  Но мать Егора все равно поспешила извиниться:
  - Лидочка, не обижайтесь на него, пожалуйста...
  - И не подумаю, - ухмыльнулась Лидия Николаевна. - Вот в следующий раз соберется в какую-нибудь командировку, сразу прибежит просить, чтобы Анечку с сыном одну не оставляли.
  - А он просил? - удивилась Аня.
  - Каждый раз, - кивнула Лида. - Но, Анют, неужели ты думаешь, что я и без его просьб не подумала бы предложить тебе свою помощь? Я же столько позитива получаю от общения с детьми. Мне и троих-то внуков мало.
  - Так что можете не останавливаться на достигнутом, - иронично вставил Сергей Романович.
  - Нет, я - пас, - тут же отказалась Аня. - Это молодежь пусть отдувается. Я все-таки не совсем поняла про Егора...
  - Да что тут понимать-то? Он просто хочет быть уверен, что даже когда его нет рядом, с тобой и сыном все благополучно, - пояснила свекровь снисходительно.
  - Ну вот, я-то думала, что это я сама по себе такая замечательная, что обо мне и дети, и соседи, и 'дальние' родственники пекутся, - пошутила Аня.
  - Ты у нас замечательная, Анют, даже не сомневайся! - уверила Лида зардевшуюся от удовольствия гостью. - Приезжала бы только сюда почаще. Места же в доме полно, и на улице детям - раздолье. Правда, Серёж? - обратилась она к мужу, с улыбкой поглядев на своего любимого мужчину.
  - Конечно, - улыбнулся тот, только что с удивлением осознав еще одну простую истину. Вот такой же взгляд - понимающий, прощающий, насмешливый и, главное, любящий, он уже видел не раз и не мог понять, что его смущало, казалось неправильным. Артем так же смотрел на Ромку, когда думал, что никто вокруг этого не замечает.
  Почему такое "счастье" выпало их сыну? Что за насмешка богов? Но парни вместе уже пять лет, пусть небольшой срок для проверки чувств, но традиционные пары частенько не выдерживают и года...
  - Кстати, в продолжение темы 'бабушек-дедушек', я считаю, что женщине столько лет, на сколько она чувствует свою внутреннюю гармонию с окружающим миром. Правда, Лидок? - заискивающе взглянул отец Ромы на жену, милостиво кивнувшую, соглашаясь. - Мы вот, например, ощущаем себя не бабкой и дедом, а молодыми родителями...
  - Девочки, не слушайте его, - отпихнула супруга, тянущегося чмокнуть ее в щеку, Лида. - Как говорила героиня одного из моих любимых фильмов: "После сорока жизнь только начинается!"
  - Милая, ты не поверишь, иногда это озарение приходит и позже, - вставила свои пять копеек Рахиль Абрамовна.
  - Знаете что, дамы, - поднялся Сергей Романович. - Пожалуй, вы тут почирикайте о своем, о девичьем, а я пойду с настоящими мужиками пообщаюсь, - узрел он, что Артем выкатил новенький байк из гаража. И теперь вся толпа, включая Рому с Катей и Егора с детьми, собралась вокруг игрушки для взрослого мальчика.
  
  Отец Ромы отговаривал сына дарить своему любовнику очередной мотоцикл, дескать, лучше машину - солиднее, но тот лишь загадочно улыбнулся:
  - Пап, в нашей семье по праву... старшинства, - нашелся он, - я должен выглядеть солидно.
  - Вот только не надо посвящать меня в подробности! - махнул рукой отец, оставляя выбор подарка на усмотрение отпрыска.
  
  Аня довольно жмурилась, наблюдая за пасторальной картинкой - нарядные, веселые, счастливые люди вокруг. Разные поколения, разные взгляды... Время примирило и расставило все по своим местам. И хотя за некоторые моменты, по молчаливому согласию больше не упоминающиеся вслух, ей до сих пор стыдно, но она могла с уверенностью сказать, что сейчас она счастлива. Кто бы мог подумать, что медленно угасая, поставив с предательством первого мужа крест на своем пути простого женского счастья, она еще встретит родственные души. Не по крови, а по своему мироощущению. Разрешит себе привязанность к мальчишке, годящемуся в сыновья, который будет ей платить такой же нежной привязанностью и верностью. Думала ли, что еще окунется в зрелую, но совершенно сумасшедшую и шальную любовь с головой, встретив мужчину своей мечты. О том, что снова испытает радость материнства, осчастливив сыном единственного и неповторимого мужчину, которому верит безоговорочно...
  Она причиняла боль и старалась справиться со своей собственной, корежившей ее душу, пыталась унять чужую боль, разделив с людьми, которые стали близкими, дорогими сердцу... И, чем дольше живет на свете, тем все больше убеждается, как же все-таки иногда бывает уместна емкая фраза классика: "Мы в ответе за тех, кого приручили"...
  
  
   КОНЕЦ
  
  
  
  
Оценка: 8.16*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"