Кабаков Владимир Дмитриевич
Очерки христологии. Иисус Христос и современность. Часть-4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь и смерть Иисуса Христа, и его потивостояние Сатане - Владыке Смерти!
  ...Сегодня нельзя себя назвать культурным человеком, если вы не знаете историю жизни Христа и не стараетесь следовать нравственным принципам христианства.
  Перепечатываю здесь, с небольшими исправлениями и добавлениями, книгу очерков об Иисусе Христе и христианстве.
  
  
  
  
   Сятель. Современный апокриф. Окончание
  
  
  ...Иисус и ученики его шли в Иерусалим, поспешая на праздник опресноков.
  Жара стояла над горами и зной, удушливыми волнами разливался по долинам, причудливым маревом поднимался над нагревшимися камнями гор.
  Иисус как всегда шёл впереди, утирая ладонью капли пота со лба и воспалёнными от яркого света глазами вглядывался вперёд, ожидая появления на горизонте крыш селения.
  Вдруг неподалеку, над рощицей чахлых диких олив, чёрной стрелой мелькнул стремительный сокол - пронзительно посвистывая он призывал свою подругу.
  Тут же с ветки сорвался, испуганная соколом горлица, и часто - часто маша крыльями, попыталась ускользнуть от хищника, однако тот уже увидел жертву. Резко развернувшись, мгновенно набрал высоту, и пикируя, кинулся вдогонку, Настигая горлицу, сокол вытянул вперёд когтистые лапы, и поравнявшись, сверху, ударил когтями по длинной шее обезумевшей от страха птицы и поразил её насмерть. Голубь комком окровавленных перьев упал к ногам идущих. Иисус, остановившись, наклонился, поднял мёртвого голубя, повернувшись к подходившему Андрею Первозванному, произнёс спокойным голосом: "Птица ранена только". Расправив тушку голубя, поправил повреждённые перья, он дунул на ранку, и окровавленное место тут же, на глазах ошеломлённых учеников, заросло, затянулось, покрывшись новой кожицей. Молодая горлица подняла головку, моргая яркими бусинками испуганных глаз, окружённых по периметру оранжевыми ободочками.
  Иоанн проводил взглядом исчезнувшего за гребнем горы сокола. Иисус, ощущая сквозь перья частое биение птичьего сердечка, полюбовался ещё немного на успокоившуюся красивую птицу, взмахнул рукой и выпустил горлицу в жаркое небо.
  - Божьи твари иногда очень живучи, - ответил он на немой вопрос учеников, - иногда и с человеком вот также бывает. Кажется, что мёртв, а вглядишься, сожалея и любя божье создание, захочешь, чтобы жил, и по вере в нашего Бога , желание воплощается...
  Иисус вновь зашагал вперёд и через какое-то время, завидев зелень рощи впереди, обернулся назад и подбодрил всех:
  -Скоро будет колодец! Попьём воды, отдохнём немного...
  И действительно, вскоре показались зеленеющие листвой деревья вокруг источника. Из-за каменной гряды проявились, плавающие в жарком мареве, крыши селения и на удивление пышные плодоносные сады рядом.
  Иисус направился в сторону строений приютившихся у подошвы высокой каменистой горы, с растительностью, обожжённой беспощадным солнцем.
  Напившись воды из рукотворного колодца, путники сели отдыхать в тени деревьев. Оглядывая селение, Иисус думал: "Как всё-таки удаётся человеку отвоевать у природы вот такой оазис? Ведь не будь человеческого трудолюбия, упорства, способности противостоять капризам природы - не было бы этих садов, не было бы этих виноградников на каменистых склонах... Ничего бы не было кроме чахлых диких олив и этого долгого зноя".
  Он увидел как из селения за водой, с кувшинами за спиной прибежали весело щебечущие девочки подружки, в ярких лёгких одеждах. "А ведь и эта красивая одежда и эти лёгкие, но прочные кожаные сандалии - всё сделано тоже руками человеческими...
  И когда видишь всё это, понимаешь, почему наш Отец небесный по прежнему любит бедных людей. Ведь богачи ничего не делают своими руками, а только приказывают и распоряжаются через своих жестоких помощников.
  Умники - книжники, угождая богатым, тоже только пишут тексты или толкуют написанное, а простые, бедные люди работают, создавая среду жизни и поддерживая эту жизнь во всём и везде.
  Истинно говорят - через труд человек спасется!"
  Иисус огляделся, увидел своих спутников, одетых в простые, полинявшие под солнцем одежды, загоревших до черноты, с глубокими морщинами на лицах и подумал:
  "И ещё, правильно говорят, что нищие духом и работающие будут блаженны, и что их, будущее Царствие Небесное...
  
  ... Когда, в последний год вместе, Иисус и его ученики находились за Иорданом, зимние дожди зачастили не на шутку с мрачного неба целыми днями закрытого тяжёлыми, серыми тучами, постоянно проливалась вода: то мелким, сеющим дождём, а то крупными, частыми каплями ливня...
  Иногда к полудню, промозглый, порывистый ветер разрывал облачность и в дыры между обрывками туч, проглядывало холодное, неяркое солнце, освещая серо-коричневую, покрытую лужами долину реки, и голые, каменистые горы по краям и на горизонте.
  Иисус с учениками жил в заброшенной деревеньке, в доме старушки вдовы, чей умерший недавно муж, был плотником и знал когда-то плотника Иосифа.
  Старушка приютила Иисуса и его последователей в непогоду, ни о чём не спрашивая и не любопытствуя.
  По вечерам, сидя за длинным дубовым столом, при свете свечи, трещавшей и коптившей неярким пламенем, Иисус беседовал с учениками и вспоминал недавнее опасное посещение Иудеи и то, как хорошо всё начиналось.
  Совсем недалеко от этого места, три года назад Иоанн Креститель в водах иорданских крестил своих сторонников и в один из ярких дней встретил Его, тогда никому неизвестного сына плотника из Назарета.
  Сидя за столом Андрей и Иоанн тоже вспоминали, как после крещения Иисуса, после загадочных пророчеств Иоанна Предтечи и чудесных видений, они догнали Иисуса на дороге...
  - Тогда, потрясённые всем увиденным и услышанным, поспешили за Учителем и впервые заговорили с ним, открыто и наивно спросив:
   - куда идёшь Равви?
  Иисус Христос, всё это время тихо грустивший, по непонятной апостолам причине, слушая их рассказ, вдруг улыбнулся и заговорил: - Прошло три года, а кажется, что мы вместе прожили целую жизнь, и теперь я знаю, что когда меня не будет рядом с вами, вы понесёте свет Нового завета, во все концы земли!
  Он замолчал надолго и сосредоточенно глядел в одну точку, думая о чём-то невесёлом, словно вглядываясь в открывающуюся перед его внутренним взором картину будущего страдания.
  Ученики, насторожённо умолкнув ждали.
  - Впереди, нас ждут печальные времена - проговорил Иисус и тяжело вздохнул - на всё есть воля Отца Пославшего меня в мир, и уклониться от предписанной участи никак невозможно!
  В это время в дом постучали и вошёл молодой человек, устало поклонился Иисусу и присел на скамью.
  - Говори, что привело тебя сюда, - спросил Иисус, узнав в нём слугу в доме Марии и Марфы.
  - Учитель! - начал тот, ещё раз поклонившись:
  - Меня прислала Марфа, чтобы я сказал тебе о тяжёлой болезни её брата Лазаря, который был при смерти. Когда я уходил.
  Иисус внимательно посмотрел на говорящего и произнёс загадочную фразу:
  - Но эта болезнь Лазаря, не к смерти - и тут же приказал накормить посланца и снарядить назад, в Вифанию.
  - Скажи сёстрам, Марфе и Марии, что я скоро буду, хотя не сразу...
  Он снова вздохнул и глянул в окно: серое небо вновь потемнело и полил привычный мелкий дождик, а слуга, несмотря на это, тотчас отправился назад...
  
  Через два дня, Иисус сказал, что идёт к Лазарю, в Вифанию и Апостолы испугались - совсем недавно они поспешно покидали пределы Иудеи, в которой и не один раз, фарисеи и саддукеи из Синедриона сговаривались убить Учителя.
  И вот предстоят новые испытания!
  Иисус поглядел на их взволнованные, обеспокоенные лица, понял, что они боятся возвращаться в Иудею и проговорил успокаивая:
  - Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днём, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним...
  Потом, словно разговаривая сам с собой закончил:
  - Лазарь уснул! - а ученики поняли это как хорошую новость и возрадовались, а иисус прдолжил: - Если уснул, значит выздоровеет! Однако чуть позже, Иисус разочаровал их, пояснив со вздохом:
   - Лазарь умер и нам надо быть там...
  
  Поблагодарив старую хозяйку за гостеприимство, все окружили Иисуса и тронулись в длинный путь.
  Когда Иисус ушёл по тропинке немного вперёд, ученики его сгрудились вместе и Фома - Близнец произнёс решительно то, что у всех было в мыслях:
   - Пойдём и мы и умрём с ним!
  Придя в Вифанию, вошли в дом и увидели горько плачущих Марфу и Марию, а рядом соседей и друзей которые их утешали.
  Марфа заметив Иисуса вскочила, зарыдала и потом упав перед ним на колени проговорила:
   - Господи! Если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что если ты попросишь Бога, то даст тебе бог!
  Иисус поднял её с пола и грустно глядя, ответил:
  - Воскреснет брат твой! Я есмь Воскрешение и жизнь, и верующий в меня, не умрёт во век...
  Вновь глянув Марфе в глаза, спросил: - Веруешь ли сему?
  И Марфа, вновь упав на колени перед ним воздела руки вверх и плача проговорила:
  - Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир!
  Иисус спросил потрясённую этим Марию:
  - Где вы положили его?
  Мария поклонившись, поцеловала руку Его и повела к пещере, в которой был захоронен Лазарь, а люди последовали за ними чуть поодаль, в трепете нетерпения и ожидания чуда.
  Погода внезапно успокоилась, дождь перестал и солнце весело проглянуло с синего. яркого неба.
  Пещера была прикрыта тяжёлым камнем и подойдя Иисус приказал:
  - Отнимите камень!
  Но Марфа выйдя вперёд предостерегла:
  - Господи! Уже и запах пошёл. Ибо четыре дня уже, как Лазарь во гробе!
  Иисус внимательно посмотрел на неё и ответил:
  - Не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию!
  Лик его вдруг переменился, словно осветился изнутри и глаза сделались бездонно глубоки и он вновь приказал:
  - Отнимите камень!
  И когда люди с трудом это сделали, он Иисус, стал на колени и на глазах застывшей толпы и притихших сестёр, поднял лицо к небу и громко произнёс:
  - Отче! Благодарю тебя, что Ты слышишь меня! Ибо ты послал меня и народ стоящий здесь должен это знать. Уже близятся сроки!
  Проговорив это, он обратил взор на вход в пещеру и воззвал громко:
  - Лазарь, выйди вон!
  От этих слов люди в толпе вздрогнули и чёрный, необычно крупный ворон, сидевший на сухой ветке на дереве растущем над пещерой, каркнул и сорвавшись с ветки, маша тяжёлыми крыльями улетел.
  И тут, путаясь в погребальных пеленах и протирая моргающие глаза, из пещеры вышел Лазарь, развязывая платок, которым была повязана его голова.
  Толпа ошеломлённо охнула в один голос, а потом люди недоверчиво заулыбались и заговорили громко и возбуждённо - они, не решаясь сдвинуться с места, смотрели то на воскресшего Лазаря, то на неподвижно стоящего, побледневшего Иисуса...
  - Развяжите его! - приказал Он и сёстры, Марфа и Мария, уже с радостными слезами бросились навстречу недоумевающему брату, словно только что проснувшемуся, и стали его обнимать и целовать!
  Когда Иисус Христос пошёл назад в дом, люди в толпе шептались и падая на колени, старались коснуться рукой хотя бы краешка его одежд...
  - И тогда многие уверовали в него!
  
  ... В большой пещере горел костер, треща и разбрасывая искры. Было давно за полночь и природа замерла в предрассветной тишине и неподвижности, но эта тишина была особенной. Словно ужас скопился вокруг горы, и даже шум упавшего с обрыва камня или движение шуршащего щебня на крутом склоне, не нарушало молчания.
  Тем отчетливее были звуки в пещере, где Сатана возлежал на возвышенности у огня, который не смел дымить в его сторону, и потому, дым завитками, цепляясь за гранёный потолок пещеры, выбирался наружу.
  Вокруг костра возлежали гости Сатаны, его верные вассалы и сподвижники, его воинство отпавших от Бога Отца и низвергнутых в бездну, бунтующих ангелов.
  Опаленные страшным подземным огнем, покрытые темной смертной пылью, они были черны и крылья их почти не выделялись в полутьме пещеры - лишь темные лица, насупленные брови, горящие злой непримиримостью глаза, выступали из тьмы, в отблесках пламени меняя выражение, заостряя мрачные тени глазных провалов и морщин...
  
  - И решил я, - пророкотал Сатана, и его мощное лицо перекосила ухмылка - гримаса самодовольства, - и решил я развратить и настроить против Создателя прародителей человеческих.
  Я, конечно, не обращался в Змия, не вползал шурша чешуей в Эдем, не обвивал блестящими кольцами Древа Познания добра и зла. Конечно, если люди увидели в образе наслаждения змия, вечно искушающего человеков, то здесь нет ничего антихудожественного. - Думаю, что образ вполне соответствует содержанию - вьется, изгибается, плавно течет словно не касаясь земли!
  И ведь верно, - у змия нет ног.
  Лиыцо Сатаны вновь перекосило подобие саркастической улыбки и слушатели вокруг тоже мрачно и зло осклабились, оценив шутку владыки - бесы были не лишены чувства юмора.
  - Да, я совратил Еву, ибо Господа потянуло на благотворительность и создал он подругу Адаму, которому было скучно одному.
  И создав её, олицетворяя в ней чувство нежности, хотел Создатель развлечь Адама.
   Сатана обвел испепеляющим взглядом слушателей, невольно поежившихся.
   Сатана вновь ухмыльнулся:
  - А я, неслышно, невидно, среди птичьего щебета и гомона тварей земных проник в этот мир блаженства и неявно, через мысли, стал внушать, искушая женщину невиданными и неслыханными наслаждениями, если она с Адамом переступит порог Завета.
  Сатана перешел на шепот и еще заметнее стала обморочная тишина, наступившая в мире:
   - Я обещал ей права и значение Бога, если она соблазнится познав корни, сущность добра и зл и предстанет равной Богу. А рядом с ней Адам...
  И я нашептывал ей, уговаривал, рисовал картины и она уступила, ибо была молода и доверчива от самоуверенности и самомнения. И уступив мне, увлекла Адама и вместо наслаждения!
   Сатана захохотал:
  А вместо, был Адам изгнан из Рая и Я овладел его будущим и судьбой его потомства!
  Пламя костра взметнулось и погасло, каменные стены пещеры дрогнули и где-то с грохотом обрушились скалы, рокоча и стуча каменными глыбами.
  Сатана повел рукой, пламя вновь встрепенулось осветив бесовские, оскаленные лица. Ударившись о потолок пещеры, столб дыма вырвался наружу, поднялся над безжизненным хаосом каменистого ущелья.
  - И тогда - подолжил Сатана - разумный Адам, который души не чаял в своей подруге уступил, оправдывая себя тем, что такое существо, как Ева не может плохо ни думать, ни говорить.
   Сатана замолчал, поворочался с крыла на крыло, и будто вынырнув из далеких картин воспоминаний, закончил, - и уже потом совершился явный грех, первый блуд, но обусловлено все было тайным грехом, той отравой, которую я влил в чувства прародительницы...
  Он помолчал и после долгой паузы продолжил:
  - И свершивши грех, эта пар устыдилась своей наготы и это был первый признак внутреннего осквернения, а Бог-Создатель, увидев их в таком состоянии, вознегодовал и наказал их изгнанием из страны блаженства, хотя свершение греха непослушания, одолевающая их жажда запретных удовольствий, уже были той границей, за которой начиналась жизнь страстная, злая, страдающая, заканчивающаяся смертью!
   Сатана сверкнул мрачными глазами:
   - И повторяю, я овладел ими, стал царем смерти и Бог попустительствовал этому, ибо считал, что надо наказать непослушных!
   И еще, Бог наказал их за безответственность, потому, что создавая людей, наделил их правом свободы воли, то есть правом выбора, не желая делать их игрушкой - безвольной и несамостоятельной!
  В пещеру просочился холодный утренний воздух и в отверстии входа в пещеру забрезжил рассвет, а когда развиднелось, то в пещере уже никого не было - костер погас и чуть фиолетово, сквозь серость золы и пепла, светились последние угольки.
  Иуда, кряжистый, средних лет мужчина, с необычайно сильными ногами и толстыми икрами.
  Голова его, с кудрявыми, чёрными, жёсткими волосами росла на короткой, крепкой шее, с продольными глубокими кольцевыми складками - морщинами, особенно заметными, когда он наклонял голову. Лицо круглое, нос большой, мясистый, с горбинкой.
  Брови густые, тоже чёрные, сросшиеся на переносице. Глаза тёмно-карие, без блеска, глядели мрачно.
  Он разочарованно вздыхал, когда приходилось объяснять людям, на его взгляд очевидные вещи. Был не женат, но женщин любил и до того как пошёл за Иисусом, покупал рабынь-служанок и жил с ними несколько месяцев, а потом продавал и покупал новых.
  Выпив вина, любил бороться и меряться силой - в молодости, на спор, поднимал и носил на плечах лошадь!
  Иуда сидел в уличной лавке и ел, когда с головой его что-то произошло - ему вдруг показалось, что Сатана проник в его мысли и убеждал Иуду в том, что он не верит Учителю и даже завидует ему черной завистью:
  - Ты Иуда, ведь никого не любишь, а Его в первую очередь. Твои друзья - Его ученики, вовсе не друзья тебе, а враги, хотя ты это скрываешь, даже от себя!
  Видение пошевелилось, черты жестокого угрюмого лица словно таяли в полумраке лавки.
  "Приснилось, что ли, - подумал Иуда, но лицо вновь появилось и опять раздались его твердые, внушительные слова:
  - Но тот, кого ты, притворяясь зовешь Учителем, говорит о любви, как основе спасения, а ты ведь любишь только деньги и все, что связано с деньгами. Его притчи тебя не волнуют и ты их не понимаешь - ты всего лишь слуга, но не ученик!
  Бестелесное лицо, сверкая огненными глазами, качаясь заскользило по воздуху и Иуда, забыв о еде, поворачивал голову, то налево, то направо, пытаясь не потерять его из вида.
  - Если Учитель умрет, а он рано или поздно будет предан властям и казнен, ты можешь встать на его место, ибо ты умен и имеешь характер. Кроме того, тебе обещано, что выдав Христа, ты перестанешь быть сотрудником Каиафы - видение ухмыльнулось.
  - Я ведь знаю, что ты иногда оказывал услуги особого толка главе Синедриона, и не бесплатно! - голос вдруг приобрел лисью мягкость.
  - Но когда ты предашь учителя в руки властей - видение вновь ухмыльнулось - тогда, сможешь купив кусок земли, осесть наконец в святом городе и заняться проповедничеством.
  Ты лучший среди учеников, которого так приветил Христос что доверил деньги Общины!
  При слове "Каиафа", Иуда вздрогнул и огляделся.
  Голос же заговорщически продолжал:
  - После ареста и казни Учителя, все ученики его разбегутся, ибо они также не понимают Его. А ты, оставшись один, сможешь стать Пророком, великим Пророком - ведь ты Его хорошо знал и внимательно слушал!
  Лицо двигалось то по кругу, то зигзагами и голова Иуды закружилась.
  - Ты один! Ты один достоин!.. Ты...Ты..
  Иуда, теряя сознание упал, зацепил рукой скатерть со стола и уронил на себя кувшин с водой...
  
  Иисус лежал в ночи без сна, после очередного поста и спокойно-сосредоточенно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию.
  И вспомнились ему наставления Бога-Отца и подумал он:
  "Не мир, а меч внесу я в мир и произойдет разделение. И брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом и лучшие спасутся. А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе, не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник и антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший Ангел.
  Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют - там где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной, вместе с искусившимися и отягощенными злом.
  Зло - это недостаток или отсутствие добра.
  И если люди, уверовавшие в Меня будут братолюбивы, будут стойки в правде ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшится и тогда, настанут времена, когда в муках и борениях со злом победит добродетель и настанет черед Страшного Суда.
  И восстав на небесном непорочном престоле, буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни - страдания и правда, когда человеку дано выбирать и по выбору его буду судить его".
  
  ... А между тем время шло и близились сроки. Дьявол бесновался, изобретая способ как погубить Христа.
  И вспомнил Сатана - Дьявол, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых он называл Апостолами новой Церкви.
  И увидел он внутренним взором своим, дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов.
  Восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа нестойкого в вере.
  И дрогнул Иуда Искариот и захотелось ему своего дома на земле купленной за деньги; захотелось своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал Христос ему, простому уличному торговцу, избрав его в число 12-ти.
  И подумалось ему в оправдание своего предательства, что не будет Христос убит, а будет только осужден, к вящей его славе, и он - Иуда, будет среди тех, кто встретит освобожденного, в чести и славе Учителя. И никто не будет знать, что он предал Иисуса Христа, с условием его, при договоре с первосвященниками, будет, требование, чтобы как можно меньшее число людей знало об его разговоре с Сатаной, о предания Иисуса властям.
  Иуда рассуждал, в своё оправдание, что если Учитель сын Бога, то ему ничего не будет, и ведь Иисус сам говорил, что Создатель его Отец!
  Сатана не сомневался, видя эти колебания Иуды, и договор с Иудой, с его ослабевшей совестью, радовал Сатану:
  - Все люди одинаковы, - повторил он, криво усмехаясь.
  
  Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса, омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого в кошельке лежали тридцать сребреников.
  Нет, Иуда землю уже купил себе у полунищего горшечника, а теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем.
  Он был сыт общиной, братскими откровениями, проповедями Христа. Ему хотелось иметь что-то своё, здесь, на земле, в Иерусалиме, а то что будет потом, после смерти, этого никто не знает!
  - Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти. А Учитель говорит, что там будет вечная жизнь, но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями - вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать!
  А ради чего?
  А может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью, за ту жизнь хоть и вечную, но никем пока не подтвержденную.
  И эта боль!!! - Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе - а ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся цепляясь за жизнь.
  Ужас сковал Иуду. Ладони вспотели. Грязные ногти больно врезались в кожу ладоней.
  - Нет, не я, только не я. Пусть этот каменный Петр или Андрей - Путешественник, но только не я.
  Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
  - Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу... Каиафа будет из этого предателя веревки вить - он это умеет.
  А потом оттолкнет, и поделом!
  Дьявол от удовольствия потер руки и притопнул ногой.
  Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, затряслась как при землетрясении - посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
  - И Иисус умрет, и люди, увидев, что он умер от него отвернутся и скоро забудут. Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше, унося в облака с собой крест, но он этого не сделает, потому что хочет пострадать!
  Сатана этого понять не мог:
   - Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия...
  Он конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы, из которых состоит и тело человека, и камень, и дерево, и вода, всё это переходит из одного состояния в другое, и конечно знал о чудесном дуновении Богом на созданного им первочеловека.
  Но поди объясни это людям!
  -Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело превращается в труп, и уже без души начинает гнить и разлагаться, и их конечно это ужасает.
  Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, соблазняющая мужчин стадами, через два дня после смерти гниет и смердит, как свиная туша под солнцем!
   Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать, и тот, кто даст им это, завладеет их умами навсегда!
   Я не должен позволить этому случиться и Бог-Создатель не ожидает, что я в очередной раз смогу погубить его любимчиков - род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
  - Один раз такое уже было, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его.
  И тогда, спасая Древо человеческое, он утопил нераскаявшихся грешников и спас на ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем, и каждой твари по паре.
  Я помню, что тогда он меня переиграл - от спасшегося Ноя вновь пошел род человеческий.
  Но ведь и я не дремал и теперь люди более послушны мне, нежели Ему.
  Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии, и тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц!
  И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды, а я буду смеяться! О, как я буду смеяться!..
  Земля вновь дрогнула и на Синае, с грохотом обрушилась вниз громадная скала и земля разломилась километровой трещиной...
  
  Бывший первосвященник Анна - худой горбоносый старик с серыми птичьими глазами, глядящими пристально из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд состоящий из фарисеев и книжников.
  Вернее проводить будет Каиафа, его зять и преемник, но Каиафа всегда делал то, что говорил Анна.
  А сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом и уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме - оплоте Божьего закона и Заветов отцов.
  Народ роптал и римляне насторожились - Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск.
  Три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том, что он лечит и говорит о загробном воскрешении.
  Анна поправил подушки, поморщился от боли в плече, лег повыше и пробормотал:
  - И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень этот Иисус из Назарета тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас - первосвященников и фарисеев.
  Договориться с ним не удасться - его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен и тем хуже для него!
  Совсем недавно в провинции появился лжепророк, но его убили и стронники его давно рассеялись...
  Анна хлопнул в ладони и прислужник неслышно появился из-за ширмы.
  - Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде. Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
  - Что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту.
  Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядок, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол.
  Что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта.
  Что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина!
  ...Да, надо его убить, пожертвовать одной жизнью ради жизней сотен, а может быть и тысяч.
  Я его не видел и не слышал и это хорошо - тяжело убивать человека, которого знаешь и ещё представлять его мертвым...
  Анна снова потер плечо и хлопнул в ладони.
  Прислужник услышал: "Вина!" и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...
  
  Предутренний туман клубился в глубоких каменных морщинах скал.... Поднимаемый ветерком, он просачивался сквозь зубчатые гребни и струйками стекал вниз, в черную бездонную пропасть...
  На скальном уступе видна была угольно-черная фигура Сатаны и его могучие крылья за спиной, касались холодной поверхности камня...
  "Анна сделает, как я ему велю. Он не посмеет ослушаться даже если Синедрион оправдает Иисуса, и даже если Пилат будет против казни. И потом, в толпе всегда будут люди, чтобы кричать "Убей его, убей!".
  Каиафа не хочет потерять власть - он марионетка в руках тестя, а Анна мой человек. Они оба считают иудеев своими подчиненными, а Назарянин, не скрывая говорил, что пришел чтобы отделить одних от других, что не мир принес он, а меч.
  Конечно, говорил он и другое: что люди должны любить друг друга, как в хорошей семье братья и сестры любят друг друга, и ещё, что надо возлюбить врагов своих. Но в начале он хочет отделить моих сторонников от сторонников Отца, Бога Всевышнего.
  И поэтому я хочу его смерти и он будет казнен, и примет смерть в муках на кресте, в назидание моему Великому противнику.
  Пусть Он знает, что люди мои рабы, что они злы и бессердечны, склонны ко лжи и обману, медолюбивы и сладострастны, и что их нельзя любить, а можно только через боль и страдание, вызывающее в них страх, повелевать ими.
  Человеческий род - это большое стадо лишенное свободы и боящееся этой свободы.
  Я выберу им путь к пропасти самоуничтожения и они пойдут этим путем не рассуждая, а повинуясь страстям и прихотям, побредут во мрак и забвение.
  И я буду прав, а Он нет - этого мне достаточно.
  Я буду наравне с Ним и Он вновь приблизит меня к себе".
  
  Дьявол зашевелился, крылья зашуршали оперением о камни и Земля отозвалась из пропасти далеким гулом.
  Постепенно, звезды на небе стали меркнуть и исчезать и только утренняя звезда светилась по-прежнему ярко
  - Пора уходить туда - Дьявол бросил взгляд в дымящуюся туманом пропасть - Пора!
  Могучая его фигура встала во весь свой гигантский рост, широкие сильные крылья подняли его на воздух и он черной молнией исчез в провале гор...
  
  
  Вечером Иисус и апостолы вышли из Иерусалима и ночевали неподалеку от селения.
  Сев у ручья, они начали говорить.
  - Есть закон дел, - говорил Иисус, сидя на камне и греясь под лучами заходящего солнца.
  Мелкие струйки воды набегали на каменистый берег, дул легкий, тёплый ветер и оглядывая покрытые лесом холмы, зеленую сочную траву на пустынном пологом склоне, Иисус радовался жизни.
  Мысли в его голове выстраивались чередой, одна поддерживала и подталкивала другую, а ученики ждали:
  - Но есть закон веры. И когда законники настаивают на фарисейском исполнении закона - не верьте им. Только тот, кто верует, тот исполняет Божественный закон.
  А фарисеи в закон дел не верят, да и не хотят верить, и потому убеждают, что не надо бросать эту сладкую богатую жизнь и сознательно окунаться в мир страданий и бедности, потому что без лишений и самообуздания нет веры, а есть лицемерие и похоть!
  Иисус прервался и кинул взгляд на учеников.
  Петр сидел, опершись о большой камень, вросший в землю. Он неотрывно смотрел на учителя и ловил каждое его слово, правая рука его теребила длинную густую бороду.
  Иоанн что-то писал, быстро, изредка вглядываясь в Иисуса и его молодые глаза зорко все примечали.
  Иуда считал деньги и что-то отмечал у себя на учетном листке. Потом он поднялся, поклонился и не дослушав Учителя, пошел в сторону деревни, крыши которой едва виднелись далеко в долине - ему надо было купить еды для утренней трапезы.
  Остальные ученики расположились полукругом вокруг Иисуса и слушали привычно внимательно. Иногда казалось, что некоторым из них непонятно волнение Учителя.
  - И я думаю, - возвысил голос Иисус, - что именно они - законники и фарисеи будут самыми лютыми и свирепыми врагами веры, ибо они живут не верой, а Законом и под сенью этого Закона, делают свои делишки.
  Иисус вспомнил знакомого левита, который тайно содержал меняльную лавку в храме Соломоновом.
  - И вы должны быть готовы, что вослед моей смерти, начнут гнать и гнушаться вами, при одном упоминании имени моего. Вы должны быть готовы, что вслед за мною казнят и вас, одних раньше, других позже!
  Голос его прервался, Он замолчал, а ученики взволновались и испугались, стали подсаживаться поближе к нему, словно птенцы ища защиты у наседки.
  Руки Петра то судорожно сжимались в кулаки, то разжимались. Иаков дрожал и было непонятно от вечерней ли прохлады или от страха смерти.
  Когда Иисус замолчал - все вполголоса заговорили, уверяя себя и других, что смерть за правое дело не так страшна...
  После длинной паузы, Иисус, очнувшись от тяжелых дум и предчувствий, закончил:
  - Вы должны знать: кто погубит тело, но душу сохранит в вере - тот спасется и навсегда будет взят на небо в день Страшного Суда. Но тот, кто душу погубит, тот и тело не спасет, ибо плоть без души тленна и душа его будет мучиться в Аду - вечно!
  Иисус рисовал что-то прутиком на земле, обдумывая следующие слова:
   - И я избрал вас для дела веры и любви, и будете вы прославлены за ваши праведные подвиги, и увековечатся имена ваши в памяти народов всей земли, как борцов за веру в Отца нашего и веру в Меня, сына Его, воплощенного в теле человеческом!
  Ученики взволновались, разговорились, вскочили, окружили Учителя и каждый хотел, хотя бы прикоснуться рукой к его одежде.
  Они вдруг возрадовались, как дети - на них снизошла благодать и они уже не боялись умереть. Они готовы были - сегодня, сейчас пойти за Учителем куда он позовет и верили ему беспредельно и беззаветно.!
  Видя их вдохновенные лица, чувствуя их порыв Иисус подбодрил их:
  - И ещё скажу вам: Возмездие за грех - смерть и власть безбожного Сатаны, а дар Божий - жизнь вечная!
  При этих его словах вода в ручье забурлила, поднялась большая волна и с яростью обрушилась на берег, ударив в камни обрыва так, что брызги воды долетели до Иисуса и его учеников.
  - Им за меня ещё придется пострадать, - смахивая воду с хитона пробормотал Иисус и направился в деревню, широко и ровно шагая впереди спешащих за ним учеников.
  
  Вечером, после трапезы, Иисус, сидя у костра, во дворе дома, продолжил беседу с учениками:
  - Без закона - грех мертв: Что скажем? Неужели от закона грех? Нет! Но если есть понятие радости, то значит появляется и тот, кто приносит страдание. Если есть понятие доброты, то значит уже явилось в мире зло. Ибо Адам и Ева до грехопадения не знали ни добра ни зла, ни страданий, ни избавления от них - они были безгрешны.
  Но вот Сатана соблазнил их и в мир вошел грех, и в первый раз заплакал человек и отчаялся, ибо Бог изгнал его из Рая, как нарушившего заповедь и познавшего добро и сопутствующее ему зло. И поэтому говорю вам, что дети Божие те, кто согрешил, но покаялся, однако книжники и фарисеи от веку говорят о себе в гордыне: "Я-то безгрешен".
  И потому они противны Богу, ибо после грехопадения нет безгрешных, все люди отягощены злом, которое соперничает в них с добром - Иисус вздохнул, и продолжил:
  - И потому, владыкой зла явлен Сатана!
  В воздухе что-то блеснуло, высоко в горах пронесся гул горного обвала и ещё долго шатались скалы...
  - Верно сказано, что Бог-Отец не искушается злом, - не обращая внимание на происходящее, продолжал Иисус, - и сам не искушает никого, ибо от Отца Небесного исходит всякий дар и всякое деяние доброе и каждый из человеков сам искушается, увлекается и обольщается собственной гордыней и похотью.
  Похоть же, зачавши, рождает грех и потому, со времен Адама и Евы люди отягощены злом. Потому, пока торжествует Владыка смерти - Сатана, человек умирает, ибо он, Сатана, соблазняет человека золотом, плотскими удовольствиями, гордыней и потом улавливает в сети смерти согрешивших...
  Иисус помолчал, сдвинул густые брови и помрачнел:
   - И потому, послал меня Отец наш бороться с кознями Сатаны и жертвой своей, искупить человеческие грехи во веки веков...
  
  Костер почти погас и стали хорошо видны звезды на черном небе.
  - Все люди грешны, но через покаяние и молитвы к Отцу нашему, могут они возвратиться на путь добра, любви и истины, и предав себя в руки Божие, они могут надеяться на воскрешение в день Страшного Суда.
  Симон-Петр сидел и слушал то сжимая, то разжимая кулаки и на высоком лбу, на блестящем, загорелом, лысом темени выступал пот. Иногда, он автоматически поправлял правой рукой седые длинные волосы, торчащие по краям лысой головы и оглаживал темную густую жесткую бороду, закрывающую почти все лицо и растущую даже на шее и большом кадыке. Его темные глаза смотрели строго и угрюмо...
  Совсем еще молодой Иоанн сидел рядом с Иисусом и смотрел снизу вверх на него, напряженно слушая и запоминая. Его лицо с широко открытыми глазами выражали радость и восхищение перед Мессией, в которого он верил с восторгом молодости.
  Он был счастлив и горд, что сидит рядом, что видит Иисуса, что внимает его мудрым, сегодня не очень понятным, но всегда высоким словам о любви, дружбе, добре и зле...
  
  Иисус устал за последние дни и потому делал длинные паузы:
  - Призываю вас быть нелицеприятными - не кланяйтесь и ничего не просите у богатых и не водите с ними дружбы, - Иисус помолчал и посмотрел учеников.
  Все они были простыми людьми, тружениками и даже состоятельными они не были. Их ветхие одежды, их загорелые, обветренные лица были покрыты преждевременными морщинами. Тела их были худы и жилисты...
  Иисус возвысил голос: - Не богатые ли притесняют вас, не они ли влекут вас в суды, не они ли бесславят ваши имена за вашу веру в Отца и преданность мне. Они будут гнать и преследовать вас впредь, потому что хотят, чтобы все осталось по старому, чтобы вместо веры была ложь и лицемерное выпячивание фальшивого благополучия.
  Истинно говорю вам: бедных мира сего избрал Бог-Отец быть богатыми верою, и наследуете вы царствие которое Он обещал.
  Его возлюбите больше всего на свете!
  Иисус поднялся и повел учеников ночевать в дом, молчаливо белеющий стенами в наступившей темноте. Вслед за ним вереницей шли ученики и позади слышалось взволнованное, частое дыхание самого молодого ученика - Иоанна...
  Когда все ученики и даже неугомонный Иоанн, смежили веки, Иисус поднялся, вышел из дома и тихонько прикрыл входные двери. Пройдя через освещённый луной двор, вышел в маленький садик. Было тихо, тепло и в ночной тишине, напряженно и пронзительно звенели цикады. Сев на скамью, под вишнёвым деревом, Иисус откинувшись на её спинку, долго и пристально вглядывался в звёздное небо и думал:
  "Мир так велик, так необъятен, а люди живущие на Земле, так слабы и нестойки. Казалось бы, перед лицом этого величия, кто может суетиться, думать и добиваться мелких, сиюминутных целей?..
  Но увы! Они это делают!.."
  Иисус сел поудобнее, вздохнул глубоко, несколько раз, сосредоточился и когда из сознания ушло ощущение окружающего мира, начал молиться:
   "Бог - Отец мой! Помоги пересилить леность духа и непонимание окружающих!
  Дай силы убеждать повседневно и постоянно, закосневших в мелочных грехах, людей!
  Дай мне терпения и настойчивости в этом трудном деле, ибо я вижу, что обуял их Сатана, и бессильны дети Израилевы противостоять лукавому соблазнителю!
  Чувствую, что виноваты эти несчастные в своём неверии только наполовину, так как слушают, убеждающих их псевдо-учителей, требующих соблюдения Законов, но не ставящих во главу угла, веру в Отца Небесного, как цель и смысл этих законов.
  Ибо привыкли действовать не зная, и тем самым, забывая древнюю истину, гласящую, что действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему".
  И потому строят, торгуют, заводят семьи - без веры, а это все равно, что строить дома на песке...
  И когда эти их предприятия разрушаются, остаются люди разочарованы и обессилены и рождается в их душах зло, ибо винят в происшедшем не себя и своё маловерие, а причины внешние, и винят даже Создателя, Тебя упрекая в несовершенных законах бытия, которые сами же нарушили; винят в несправедливостях
  - которые сами же и плодят в мире, через сребролюбие, алчность и непослушание Твоим Заветам!.."
  Иисус, сквозь прикрытые веки увидел вдруг яркий свет и услышал любимый, мягкий голос:
   - Терпи, Сын мой любимый! Ибо только через страдания и жертву можно вернуть этим несчастным, хотя бы искру богоподобия, каковой обладал Адам, во времена до грехопадения!..
  Над головой склонившегося в размышлении Иисуса Христа, засиял серебристо-туманный свет и листья на вишне, над его головой, обрели нежно зелёный цвет и на ветках мгновенно распустились розовые цветочки...
  Голос продолжил:
  - И глядя на их падение, не захотел я победы Лукавого Противника в душах их и послал Тебя в среду их, чтобы научил, что только любовь и созидание, могут противостоять злу и насилию, охватившему Землю, которую создал Я быть Раем...
  - Любовь и Жертва - вот путь по которому пойдёшь Ты, давая пример им. И только тогда будет побеждён Сатана...
  Потому Ты, часть Меня, умрешь в муках на кресте, искупая грехи человеческие, а потом воскреснешь, создавая Церковь нашу на земле..."
  Иисус открыл горящие ясным светом глаза, выпрямился, встал, раскинул руки, глянул в небо и низко поклонившись, ответил: "Сделаю всё, как ты велишь, Отец Небесный! Ибо Твоя Воля и моя цель - едины!"
  И долго ещё стоял Иисус неподвижно, обливаемый серебряным лунным светом, словно купаясь в его лучах.
  Благоухая, распустились алые садовые розы и их аромат пропитал и одежду, и густые волосы Сына Божия.
  В дальней стороне сада, проснулась громадная сторожевая собака и повизгивая, как маленький щенок, подползла к ногам Иисуса, лизнула их, а когда он, наклонившись ласково погладил крупную голову, вскочила, и завиляла хвостом глядя на него.
  И в глазах собаки сверкнули две яркие искры света - отражение серебряной ауры вокруг головы Иисуса...
  
  Когда на рассвете, Иисус вернулся в дом, луна уже зашла за горизонт и синяя полоска зари проявилась на востоке, над гористым горизонтом.
  Ученики по прежнему крепко и мирно спали. Иисус лёг на деревянную лавку, укрылся с головой хитоном и мгновенно заснул, глубоко и неслышно вдыхая прохладный предутренний воздух...
  Пётр заворочался во сне, улыбнулся - он видел в видениях райский сад наполненный чудными ароматами, видел знакомую фигуру Учителя под зелёным деревом и даже во сне радость охватила Петра и ему захотелось крикнуть: "Господи! Благослови!"
  Утром, с учениками вошёл Иисус Христос в Иерусалим.
  Встретившие их люди хотели Его слушать, и проповедовал Христос жизнь вечную, тем, кто уверует в Новый Завет и слушая, дивились люди, ибо говорил Он как власть имеющий!
  Служки Каиафы донесли первосвященнику о прибытии Иисуса в Иерусалим и обеспокоен был он...
  
  ... Но близился вечер и послал Христос учеников своих к тому старцу, которого знал еще с 12 лет, когда ночевал у него в доме, недалеко от Гефсимании и просил сказать тому старцу:
  - Время моё близко и поэтому совершу у тебя Пасху с учениками моими.
  Ученики пошли, нашли дом вблизи Гефсимании, увидели того старика несущего кувшин с водой и сказали ему, что велел Иисус.
  Обрадовался старичок - хозяин, показал ученикам комнату большую и светлую.
  Стали они приготавливать Пасху и пока Ученики готовили, а Иисус был в доме прокаженного, Иуда отлучился, побежал к первосвященникам и передал им:
  - Сегодня предам Вам Его после Вечери, когда будут все спать!
  И получил от них свои тридцать сребреников...
  
  А когда наступил вечер, то сели они вокруг стола и ели и разговаривали между собой. Лишь Иуда Искариот, один из двенадцати учеников, не ел и не разговаривал, а смотрел на Учителя, не отрываясь, и тайно щупал деньги, которые заплатил ему Каиафа за голову Иисуса. И когда он так думал, тень пробегала по его лицу и мучил его страх и подступало раскаяние, но шевелилась в душе его страсть алчности, сребролюбия и черной зависти, ибо Сатана, чтобы сломить его дух, внедрил в него гордыню.
  Разрушила гордыня все препоны в душе его и стал он думать:
  "А чем я хуже Иисуса?
  Родители мои знатные, из священнического сословия. Я рос умным и послушным. Все люди меня любили и уважали.
  Поддался я влиянию Иисуса, но сейчас вижу, что я сам об этом много думал и только ждал удобного случая, чтобы начать учить.
  Но Ученики его меня не уважают за то, что я с деньгами, а сами вокруг него сидят, слушают, пока я хлеб им промышляю и ночлег устраиваю. Для них, для всех это делаю, а они редко когда меня отблагодарят, как будто так и должно быть.
  Учитель любит Петра, который всегда ошибается, любит Иоанна и Иакова, которые всегда молчат, а я бегаю, с ног сбиваюсь, следы путаю, чтобы ищейки первосвященников не прознали, где мы ночуем..."
  
  Иуда вздрогнул, когда занавесь на окне шевельнулась и чья-то тень неслышно скользнула в темный угол. А он смотрел на Учителя и в сердце его копилась злая решимость!
  Иисус долго молчал, опустив голову и в наступившей тишине, думал о грядущих страданиях, которые уже близко.
  И потом, словно очнувшись сказал ученикам, взяв в правую руку чашу с вином и подняв её:
  - Очень желал я вместе в вами есть пасху и пить вино. Но уже не буду пить от плода сего виноградного после этого вечера, до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего!
  
  Багровые тучи поднялись над Елеонской горой и, чем ближе были сумерки, тем более сгущались они к центру небосвода, тревожа души и умы горожан непонятной угрозой. Паломники, входя в городские ворота, обменивались приветствиями со стражниками и повторяли:
  - Не к добру такой закат, завтра будет ураган и ветреный день.
  Птицы рано замолкли, беспокойно ворочались в ветвях деревьев. Боевые кони римской конницы громко топтались в своих стойлах.
  Ночь наступила, но прохлады не принесла, и деревья стояли неподвижно, опустив ветви и не один лепесток не шелохнулся и темнота установилась такая, что с трудом можно было видеть собственную руку, вытянутую перед собой...
  
  С грустной улыбкой смотрел Иисус на своих учеников: кряжистого, лысого, но по-молодому горячего Петра; на преданного, обожающего его Иоанна; на сухого и сдержанного Андрея; на Филиппа, внимательного, почти бесстрастного и умного собеседника, умелого спорщика; Иуду из Кариот, криво улыбающегося и всегда думающего о чем-то своем, часто недовольного, молчаливого и хитрого. Он даже сейчас сидел со своим денежным ящиком, прижимая его к груди.
  - Я знаю - это он! - вдруг подумал Иисус.
  И когда ученики увлеклись беседой, Иисус попросил у хозяина умывальницу, наполнил её водой, снял верхнюю одежду, перепоясался полотенцем и стал мыть ноги всем своим ученикам по очереди. Когда подошла очередь мыть ноги Петру, тот воспротивился, считая, что не достоин такой чести.
  И тогда сказал Иисус:
  - Что я делаю сейчас ты не знаешь, но уразумеешь потом! Омытому нужно только ноги умыть, потому чист весь, - он посмотрел на Иуду и добавил, - А вы чисты... но не все...
  Иуда скорчился, отвернулся и не мог смотреть в глаза Учителю и спрятал омытые ноги под одеждой.
  Иисус омыл всем ноги, надел одежду, сел за стол и объяснил ученикам свои действия, как пример того, как надо относиться друг к другу и к тем, кто поверил в Него:
  - Ибо уверовавший в меня уверовал в пославшего меня, - его голос неожиданно задрожал, - и знаю я, что один из вас предаст меня!
  Но из-за шума, поднятого учениками, никто его последних слов не расслышал и только Иуда зашевелился и отвел глаза свои в сторону...
  А Иисус продолжил:
  - Ваши слова, через ваши чувства, дойдут до сердец ваших собеседников; придет время, когда меня среди вас не будет, но вино, как кровь моя, и хлеб, как тело моё, будут вам напоминанием обо мне и Евхаристия будет светлым таинством, когда выпитое и съеденное будет объединять вас в вере в Меня, Отца и Святого Духа.
  Будут напоминать среди тревожной жизни о той жертве, к которой я готов и которую предложил мне Бог-Отец, во искупление грехов человеческих.
  Иисус говорил:
  - Вино - это настой из языков и сердец. Если хотите, чтобы вас услышал и понял другой человек выпейте с ним вина, преломите хлебы и собрания ваши будут проходить в святости, в окружении соратников Но придет время и будет страдание и тогда жертвуйте собой во имя любви и вам воздастся.
  Иисус продолжил:
  - И воспоем совместно песнопение, которое настраивает души в святой вере на один лад и помогает молитве вашей достичь ушей Божества. И свист ветра в поле, шум волн на море будут ваше пение сопровождать.
  Ученики замолчали и, придвинувшись, смотрели на Учителя во все глаза, внимательно слушая его и пытаясь вникнуть в скрытый смысл сказанного. А когда Учитель передал чашу, стали отпивать друг за другом, передавая чашу по кругу.
  Иисус Христос ещё раз внимательно осмотрел апостолов и поднял руку призывая к вниманию:- Сегодня, дети мои, Великий Канун! Да свершится предначертанное Богом-Отцом.
  Обведя взглядом внимательные, чуть раскрасневшиеся лица, он продолжил.
  - И я вижу, что настало время сказать вам о цели моего пребывания здесь. Вы, уверовали в Меня и в пославшего Меня. И сегодня, накануне страданий моих, жертвы моей за всех людей, хочу открыть вам, что начинаются новые времена, когда старая вера, будет сменена Новым Заветом, в котором прежние жестокие законы будут заменены, законами основанными на любви, ибо зло можно победить только любовью, ибо отвечая злом на зло мы только умножаем количество зла.
  Отныне, старайтесь быть добрыми и любите тех, кто рядом с вами и тех, кто далеко.
  Отныне и жертвы ваши сотворяйте без крови, ибо это язычество и ложная вера, что Богу приятны ваши жертвы, сопряженные с убийством живых существ.
  Пётр вдруг посмотрел на кусок мяса в своей руке, часть пасхального Агнца и, словно испугавшись чего-то, положил его назад в блюдо.
  - Завтра свершится!- после длинной паузы продолжил Иисус, - а сегодня, в день когда полагается начало новой, Христовой церкви, предвидя то что свершиться, хочу вам, как ученикам моим и продолжателям и провозвестникам, принять жертву, которая станет знаком и символом нового Завета. Отныне жертвуйте собой во благо овец стада Христова, как я пожертвую собой за ради всего грешного, ветхого человечества!
  Помолчав, Иисус закончил торжественно:
  - И, да воцарится новая Церковь посреди нас и внутри сердец наших!!!
  Иисус, взял хлебы, преломил их на двенадцать частей и дал каждому ученику по кусочку говоря:
  - Примите, ядите, сие есть Тело Мое, которое за се предается.
  
  Строго и грустно посмотрел он на Иуду Искариота и тот, понимая, что речь идет о нем, спрятал глаза, задрожал, но пил вино и ел хлебы.
  - А чаша сия есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставления грехов!
  Он вновь глянул на Иуду Искариота:
  - И вот рука предающего Меня, со мною за столом.
  И встревожились ученики и стали взволнованно спрашивать друг друга, как можно даже подумать об этом.
  Больше всех кричал, суетился, не сходя с места, Иуда Искариот. А Петр, который Симон, хватался за меч, спрятанный под одеждой, и кричал, вращая глазами:
  - Господи! С тобой я готов идти хоть в темницу, хоть на смерть!
  Учитель посмотрел на Петра, и произнёс:
  - Еще не пропоет петух сегодня, как трижды отречешься от меня.
  Ибо, когда я с вами, это одно, а когда меня не будет с вами, это другое. Но я молился за тебя, Петр, ибо ты самый горячий из учеников моих, дабы не оскудела вера твоя и ты, обратившись, утвердил братьев твоих. А я выбираю тебя, потому что Отец любит горячих, но равнодушен к теплым.
  И он вновь глянул на Иуду.
  "Ах так! Снова этот Петр впереди! А обо мне даже не вспомнили" - подумал Иуда.
  Тень в углу пошевелилась, но Иуда, уже ничего не видел и не чувствовал, кроме обиды своей на Учителя и учеников и уязвленной, в очередной раз, своей гордыни.
  - Хорошо! Посмотрим, кто из вас будет защищать Учителя. Все вы бьете себя в грудь, пока опасности нет!
  И сказал им Иисус, прервав шум:
  - Истинно говорю вам: Сатана не дремлет, - тень в углу зашевелилась, но никто этого не заметил, - и как сказано в писании: буду я причтен к злодеям и тогда вам не за что будет винить убийц и будете вы в сомнении, пока я не воскресну и не явлюсь вам снова...
  Иисус помолчал, обдумывая что-то и продолжил:
  - Моё воскресение покажется вам чудом, но вы не должны забывать, что я хоть и воплотился в человеческом облике, но Отец мой на небесах...
  Иисус ещё помолчал и продолжил:
  - И вы не должны думать, что Бог-Отец - Вседержитель похож на человеков. Ибо Господь создал Человека уподобляя его себе, но в ипостаси духовной, а не в телесной. Когда он вдохнул в сотворенного Адама душу, он тем самым одухотворил его, дал возможность и право размышлять и дал право видеть красоту и безобразие, а главное, наделил его свободой воли, то есть ответственностью за содеянное!
  
  Иисус обвел взглядом всех учеников, вглядываясь в каждого. Глаза его потемнели, выражение лица, от усталости и беспокойства, сделалось грустным и даже скорбным.
  Ученики притихли и только неистовый Петр-Симон, порывался что-то сказать, приподнимаясь на ложе и взмахивая правой рукой, но каждый раз удерживался, ожидая паузы.
  Его круглое, загорелое лицо пылало румянцем возбуждения, высокий лоб и лысина блестели, он разгорячился и только хотел выразить свое и товарищей преклонение перед Учителем, словно хотел этим поддержать его в трудную минуту.
  Юноша Иоанн доверчиво оперся рукой о ложе Христа и преданно, с полуулыбкой восторга глядел огненными глазами снизу вверх, сознавая и отдавая себе отчет, может быть единственный из учеников, что с ними рядом Бог, Сын Бога, страдающий и смиренный, еще не совсем понятно почему и зачем появившийся здесь на Земле, среди них.
  Черные густые волосы обрамляли его молодое лицо с первой, еще не длинной и редкой бородкой. Он был самый молодой, но может быть поэтому верил Учителю самозабвенно, как могут верить только молодые, не изуродованные ещё тем, что люди называют жизненным опытом...
  Иуда смотрел вниз: то на стол, то вправо, на входные двери, стараясь не встречаться глазами с Иисусом.
  Он хотел быть спокойным и потому выделялся среди взволнованных, испуганных предчувствием трагедии учеников, чьи жесты, фигуры, лица в порыве сострадания были устремлены в сторону Учителя.
  Иисус откусил кусочек хлеба, пожевал и, вновь подняв глаза, продолжил:
  - Но Вседержитель не только Бог и создатель природы, он Бог человеков и тем самым Он отличен от Богов языческих, которые выступают как властители природы и всего, что в ней живет и произрастает. Он, Мудрый, не только создал род человеческий, но и являет себя среди них, чтобы явить свою волю, указать пути или говорить о наказании за неправедность.
  И даже если мы, говоря о Нем, представляем Его в образе человеческом, совсем не таков он есть, ибо и слова и мысли наши не могут передать правдиво его облик, а тем самым его мысли и его чувства. Пути Его неисповедимы и замысел Его воплотится и явится пред лицом спасенного человечества, лишь только в день Страшного Суда!
  Иисус устало умолк, потер пальцами правой руки лоб и глаза, и завершил:
  - А теперь надо бы пойти в сад, погулять и, уединившись, помолиться Ему, который один ведает все, что делается во Вселенной!
  Ученики зашумели, а Иисус встал, вышел из дома и пошел на гору Елеонскую, в Гефсиманский сад, а за ним и ученики его гурьбой, споря и крича.
  Тут, Иуда воспользовавшись темнотой, незаметно отстал и, свернув в переулок, вдруг быстро побежал, спотыкаясь в темноте о камни...
  И когда они отошли вглубь сада, остановил Учитель своих учеников взмахом руки и отошел подальше. Встал на колени на твердые камни и дрожа от переживаний, в предчувствии великих страданий, молился говоря:
  - Отче! О, если бы ты благоволил пронести чашу сию мимо меня! Но не моя воля, но твоя воля да будет!
  И долго молился Иисус, укрепляя себя, предчувствуя страдания так, что пот выступил на лице Его крупными каплями, и падая на землю, становился этот пот, кровью!
  Встав от молитвы, Он пришел к своим ученикам и застал их спящими. Разбудил он их касанием руки и укорил:
  - Что же вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение страха.
  Говоря это, Он посмотрел назад, откуда они пришли, и увидал огни факелов и услышал громкий говор стражников и толпы.
  Вместе с толпой шел и Иуда, который прятался за спины, а когда толпа приблизилась, он, дрожа всем телом, выступил вперед, подошел к Иисусу и поцеловал его приговаривая:
  - Учитель! Учитель...
  Горько стало Христу и сказал он, глядя в черные глаза предателя:
  - Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?
  Но не успел договорить, как заслонили Его ученики телами своими и схватили за руки стражей, пытавшихся арестовать Учителя. Сделалась тут суета и толкотня среди ночных деревьев. Вскрикнул, выхватывая меч, неистовый Петр и отсек ухо одному из рабов Каиафы.
  Видя это, Иисус поднял руку и сказал громко:
  - Оставьте, довольно! и коснувшись уха, излечил раба. И уже тише продолжал: - Так Сын Человеческий идет по пути, который предсказан...
  Подошли к нему стражи первосвященников и старейшины с мечами и кольями.
  И сказал им Иисус:
  - Как будто на разбойников вышли вы с мечами и копьями, чтобы взять Меня, - и помолчав, добавил, - но теперь ваше время и власть ваша!
  
  И взявши его грубо за руки, повели в дом первосвященника через спящий город.
  Ученики же, испугавшись авторитета первосвященников рассеялись, дрожа и недоумевая и только Петр шел издали вослед и смотрел, как стражи, прикрываясь темнотой сначала робко, а потом все более нагло издевались над Христом, видя его кроткость и терпение.
  А рано утром повели его в Синедрион и устроили над ним не суд, а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: "Судить его! Судить!".
  Иисус шел, говоря толпе непонятные слова:
  - Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
  При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и, словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен. И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль, словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей по сторонам от себя!
  Выбежав за город, стражник преобразился и чёрной, громадной птицей взмыл-взлетел в небо...
  
  ...Планируя, убавив скорость полёта, Сатана мягко приземлился у входа в пещеру, подошёл к кострищу, раздул огонь, прилёг подле на мягкую ковровую подстилку. Тяжело вздыхая, он засмотрелся в переливы ало-фиолетового пламени, вспоминая и тайную Вечерю, и ночной Гефсиманский сад, и скорбное лицо Иисуса Христа...
   - Я там был и запомню это на все времена - пророкотал он, сурово сдвинув брови...
  
  
  ...Вечер надвигался тьмой и пока день, уходя ещё светился на вершинах, снизу ползли лиловые синие сумерки ночи. Но она, ночь, медлила, словно боялась победить, ибо предчувствовала свое грядущее поражение на рассвете...
  Всё застыло на время, содрогаясь и пророчествуя!
  А незримый Сатана беседовал с первосвященником Анной:
  - Я говорю тебе - мир создан Богом безгрешным, но человек, наделенный Им свободой воли, постоянно тяготел к облегчению, как ему казалось, своей жизни забывая, что именно необходимость толкает его вперед, во времена истинной безопасности.
  На Земле похолодало - я это ещё хорошо помню и именно этим холодом подталкиваемые, ваши предки стали охотиться на мамонтов и приручили волка и коня.
  Именно тогда, они впервые осознали присутствие во Вселенной её Творца и стали в разных формах, сочетая религиозность и искусство, представлять себе, казалось навечно забытые, времена безгрешных прародителей...
  
  Анна смотрел в угол и ему казалось, что темнота там шевелится, то приобретая неясные формы, то вновь преобразуясь в ничто.
  - Может быть, для тебя это слишком умно - Сатана сделал паузу, - но без этого ты не сможешь понять всей сложности взаимоотношений того, что человек называет добром и злом. Грех повис на людях, как провинность, избавиться от которой не смогут человеки до Страшного Суда.
  Ты удивляешься? Ты не знаешь ничего о Страшном Суде? Так слушай. Если коротко, то это время преобразования и искупления...
  Что? И эти понятия тебе не ведомы? Ах, время тебя волнует?..
  Ты скоро умрешь и кости твои истлеют!..
  Когда? Когда? Этого не знаю даже у - Бога таких дней, как сегодня, не сосчитать. По человечески - это значит вечность!
  Старик потер усталые глаза...
  - Но я отвлекся, - прорычал голос из пустоты, - одним словом, каждый должен делать свое дело в жизни: добрый-доброе, а злой-злое, так как добро переходит в зло и обратно. Это вопрос развития...
  Последовало молчание, во время которого Анне показалось, что он задремал.
  - Но ты должен делать своё дело, ибо не зря же Иуда предавал и не зря же в плотницких мастерских, - голос хрипло рассмеялся, - он тоже плотник!.. И не зря же сделан уже крест, на котором Назарянин будет распят...
   Анна проснулся через полчаса с болью в голове и тошнотою в желудке. Он умылся над медным тазом, стараясь не разбудить прислужника, который ему мешал своим присутствием.
  Было ещё темно и прохладно - подвинув к себе два светильника, Анна сел за стол, перечитал написанное ещё вечером обвинение против Назарянина и задумался, вспоминая свои ночные видения. Потом одел ритуальный наряд и, перейдя из одной половины дома в другую, приказал служителю будить Каиафу.
  Сатана, видя, что Анна заснул, прошел сквозь стену, вышел в дворцовый сад, присел на скамейку.
  Хотелось додумать недосказанное:
  - Эти дикие люди даже не понимают, что такое Космос. Они думают, что Земля - это дикое, статичное, неразвивающееся тело. Они думают, что время существует везде и всегда, называя этим словом некую последовательность событий, случающихся вокруг них - они даже представить себе не могут, что такое вечность.
  Их мозги пока не могут переварить это и вместо того, чтобы, развиваясь, уходить дальше от схем и абстрактных на их взгляд понятий: добро - зло, верх - низ, правое - левое, благодаря которым мир для них становится понятен и потому в нем можно жить.
  Но они упорствуют в заблуждениях и постоянно цепляются за привычное, а остальное считают чудесами: летать, ходить по воде, появляться и исчезать, воскрешать мертвых, владеть словом как рычагом, которым можно землю перевернуть - все это для них чудо, доступное только Пророкам.
  Однако они не знают, что через веру в Отца можно стать чудесником и воплотить самую безумную мечту.
  Сатана вдруг задумался и после длинной паузы произнес:
  - Если бы знать, что все эти истины кому-то нужны?
   Он вздохнул и продолжил:
  - Они не знают, что Земля для них - место ссылки, что родина Адама и Евы до грехопадения - это Космос, в котором, даже пралюди заживут счастливо, воскресшие в нужный день и час.
  - Сад Эдема - это аллегория, означающая Космос, его свободу, славу, красоту. Просто автор осмелился в Завете произнести все это, но не смог внятно объяснить...
  Пройдет время и люди уйдут с планеты Земля в Космос!
  - Что же касается прародителей, то они вообще не видели Бога. Он не говорил с ними словами, не делал для них одежд и не одевал их. Таково лишь Святое Писание, рисующее действительность неизвестную из опыта при помощи того, что находится и выражается в человеческом опыте. Но ведь с детьми самые мудрые старцы начинают лепетать на их детском языке и это кажется нормальным...
  Силуэты белых домов, щербатых стен каменной кладки проявлялись в предрассветных сумерках. Иисус тоже не спал. Он стоял, прислонившись к стене, и вглядывался на восток, туда, где поднимался над Елеонской горой утренний свет.
  Небо, постепенно, из черного, звездного, становилось темно-синим, потом светлым. Над горизонтом появлялось серо-розовое марево теплого воздуха, поднимающегося над холмами.
  Иисус, избитый, усталый, страдающий, любовался красотой нарождающегося дня и беззвучно молился. Ни побои, ни унижения прошедшей ночи его уже не волновали.
  Запах дыма от погасшего костра щекотал ноздри, вдалеке был слышен крик одинокого дрозда в дворцовом саду. Служители устали и стража дремала, сидя на каменных ступенях и опершись на длинные копья, страшные блеском, отточенных лезвий.
  Израненный терновым венцом лоб Иисуса саднило, сухие струйки запекшейся крови черными потеками прочертили землисто-серую кожу на лбу и на щеках...
  
  Синедрион собрался судить Иисуса и Каиафа требовал торопиться - наступала Пасха и сторонники новоявленного Мессии могли помешать суду и казни.
  Сквозь теплые туманные испарения проглянуло солнце и дворец, его серые мрачные стены осветились розовым и золотым.
  Иисус вздыхал, ощупывая руками разбитое лицо и думал:
  "Боже! Как прекрасен мир! Свет наступающего дня, запах цветущих деревьев, птичье пение - все это великолепно и неповторимо. Но что люди сделали с этим миром и со своей жизнью. Они превратив её в адские страдания, изувечили красоту мира злобой, алчностью, честолюбием и завистью. Так прекрасна Земля и так ничтожен и жалок род человеческий".
  
  Черная тень отделилась от угла и придвинулась ко Христу:
  - Отрекись! - раздался рокочущий голос.
   Отрекись от них, они не стоят твоих страданий!
  Я сделаю так, что ты сохранишь свою жизнь - ты сам видишь как они ничтожны, продажны и глупы!
  Прислужники, пытавшие Христа всю ночь, дремали и тень, придвинувшись к Иисусу еще ближе, рокотала:
  - Я сделаю тебя царем Вселенной! Поклонись мне и я сторицей воздам за твои муки! Они будут целовать тебе ноги, плакать и просить о прощении.
  Отрекись!
  Иисус негодующе поднял руку и произнес:
  - Изыди, Сатана! Бог-отец послал меня и смертью своей я должен искупить их грехи, плоды твоего разврата. И спасутся праведники, а ты и слуги твои погибнут в адском пламени!
  Стражи, заметив движение, зашевелились просыпаясь - вдали послышался гомон толпы, иерусалим готовился к суду над Иисусом из Назарета!
  
  Иисус давно стал задумываться, как передать сложность мыслей, представлений и видений о Боге.
  Никто из людей не видел Его воочию, исключая случаев, когда Он являлся пророкам в их видениях. Но ведь это было видение, вложенное Богом в головы праведников и потому доступное для их понимания.
  Никто из людей, кроме избранных, не слышал Бога, но и в этих случаях Он вкладывал в души праведников слова, произнесённые на языке слушающих, ибо для Бога это не сложно.
  Сам же Иисус знал Бога молчащего, неизмеримо величественного, но и совершенно не от мира сего. Его связь с Богом была похожа на поток мыслей, чувств, образов и слов, в который Иисус входил иногда, сосредоточившись в молитве.
  Потом, когда все заканчивалось, Иисус, словно после сна, с трудом возвращался к жизненным заботам. Он терял силы, ему начинало казаться, что здесь на Земле жить невыносимо.
  После чистоты и сложности, силы и гармонии Божественного потока, реальность представлялась ужасной суетой, полной бессмысленности, царством лжи и посредственности, существованием бесцельным и диким.
  И ученики его не радовали, когда он видел их эгоизм и косность чувств, себялюбие и безбожие...
  Но проходил день-другой и Иисус примирялся с их несовершенством и еще больше загорался желанием передать им часть своих чувств, часть Божьего Света, наставить на служение Ему, "Великому Молчащему", о котором они, в простоте своей, сочиняли легенды и сказания.
  
  ...Однажды, неслышно проснувшись, Иисус слушал разговоры своих учеников у ночного костра на берегу моря Галилейского, в глухую, тёмную полночь.
  Ему вдруг показалось, что небо, раскинувшее свой звездный полог над притихшей водой, пульсирует, словно дыхание Вселенной, являющей себя в эти минуты.
  Но ученики его, полулежа у горящих ярким пламенем сухих веток костра, слушали Симеона-Петра, рассказывающего о том, как он впервые, во сне услышал слова пророка Илии о пришествии Мессии:
  - Я, конечно, слышал их до этого в синагоге, но не запомнил, а во сне всё было иначе...
  Тогда, - говорил он, потирая правой ладонью лысину, - я многие слова не понял, но смысл, смысл сказанного меня поразил до глубины души!
  Иоанн, Иаков, Андрей напряженно следили за выражением его лица, ловили каждое слово, не обращая внимание на дым от костра мешающий дышать.
  - Я, минуя сложность слов, уловил их смысл и на всю жизнь запомнил эти речи, - закончил Петр, - именно через смысл, а не через отдельные слова...
  И понял я, что Мессия - Господь явится на Землю, чтобы искупить грехи людские, и что его не признают вначале и будут гнать, мучая! Пётр помолчал, оглянувшись на Иисуса лежащего в полутьме, вне света костра...
  - И думаю я, - полушепотом произнёс он - что Мессия, это наш Равви!
  ...На рассвете Сатана невидимой тенью облетал просыпающийся подготовленный к празднованию Пасхи Иерусалим. Он смотрел на узкие улочки, на громаду Храма Соломона, на мрачно голую вершину Голгофы и размышлял:
  - Сегодня свершится! Будет казнен Сын Божий!
  Но что мне до этого? - в сотый раз задавал он себе этот вопрос и поёживался.
  - Что-то здесь не так! Отец Промыслитель задумал что-то, но даже я не в силах проникнуть в его замыслы.
  Почему он попустил людям мучительной Смертью убить Сына единородного?
  Попустил, чтобы страдал Бог-Сын на глазах толпы, мучался, изнывая от боли и страданий?
   Нет, мне с этим сейчас не разобраться - залечу-ка я в Геенну, хоть на минутку, посмотрю как там "грешники" мучаются.
  А потом - смотреть, слушать, присутствовать, там, у Анны, у Каиафы, у Пилата!
   Слушать толпу на площади, смотреть и впитывать картину страданий Назарянина, а потом, воздать по заслугам людишкам и может, - он запнулся, - может после наказания виновных, я смогу вновь приблизиться к Отцу?
  Посмотрим, посмотрим, - проговаривал он внутренний монолог и, мелькнув над краем оврага, скрылся внизу в клубах едкого вонючего дыма...
  
  Это была Иерусалимская Геенна - овраг, куда сбрасывали городской мусор и нечистоты. Здесь жили бездомные и отверженные: прокажённыё, больные дурными болезнями, просто опустившиеся люди, калеки.
  Сатана приземлился на дне оврага, чтобы понаблюдать "жизнь", кишащую на грудах городских отходов.
  Стоя в дыму, среди горящих куч мусора, он с остротой всепроникающего зрения любовался полуобнаженными, уродливыми телами нищих: сидящих, лежащих, стоящих группами и в одиночку в этом смрадном ущелье, громко крикливых и злых.
  - И это венец Создателя? Бред! Это хуже смрадных хищников в лесах. И все это последствия бунта против Бога!
  Я хотел сделать людей своими союзниками в борьбе с Богом, но получил рабов: трусливых, эгоистичных, сластолюбивых.
  И вот, наконец, по моему наущению и просто по своей природе, они сегодня казнят Назарянина и чаша терпения Всевышнего переполнится - Он уничтожит наконец-то это лживое, алчное племя. И тогда Ему, Величайшему, вновь понадоблюсь я, как вечный его оппонент.
  Сегодня все решится!
  
  Внимание Сатаны было отвлечено дракой, начавшейся между нищими около свежее-сброшенного с обрыва мусора и мрачно - гордое лицо его исказила усмешка и он стал декламировать:
  - Ты печать совершенства, полнота мудрости и печать красоты.
  Ты находился в Эдеме, в саду Божием.
  Твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями.
  Ты был помазанным херувимами, чтобы осиять.
  Ты был на святой горе Божьей, ходил среди огнистых камней.
  Ты совершен был в путях своих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония... и ты был изгнан, как нечистый, с горы Божьей, херувим осеняющий, из среды огненных камней...
  Сатана вспомнил Адама, нагого и прекрасного, спокойного и сильного. Вспомнил Еву, подругу его, веселую, улыбчивую, любящую Адама девичьей чистой любовью.
  - Где я видел человека, похожего на того Адама? Безгрешно-тихого, уверенно-спокойного - вспоминал Сатана и вдруг вспомнил лицо Назарянина и искра сострадания мелькнула в темных его глазах.
  - Лечу, лечу! Уж время настает! - прошептал он и взмыл вверх, как черная птица похожая на клуб дыма...
  
  Сатана умел видеть будущее и иногда развлекался тем, что представлял, как это будет, а после сравнивал своё предвидение и свершившийся факт.
  Вот и сейчас он вообразил себе казнь Христа, сосредоточившись на будущем...
  
  ...Иисуса вели на казнь...
  Потом, на Голгофе, под яростными лучами солнца страдал Спаситель, распятый на кресте. Гвозди пробили плоть и тело, не в силах поддержать себя мышцами, повисло на кресте и раны от тяжести тела стали расширяться. Насмешек воинов и злословие, которыми осыпали его проходящие, он уже не слышал из-за нестерпимой боли.
  Мухи облепили его тело, мокрое от пота. Жажда и поднимающаяся жара добавляли муки Христа, а солнце поднимается все выше, становится все жарче!
  Сатана видел внутренним оком, как Иисус идя на казнь, ещё надеялся, что Бог - Отец отведет от него страдания и Он умрет быстро, без боли, но когда готовили гвозди и молотки, наконец осознал, понял что страдать придётся.
  А когда подняли Его на крест и мучительная боль пронзила всё тело, он стал молиться о прощении грешных людей, ибо они не ведают, что творят...
  Умирая, он уже не помнил утра, не помнил подробностей суда - всё это было уже позади, в другой жизни, в другом мире.
  В его умирающем сознании звучал только рев тысячеглавой толпы: "Распни его!"
  И видел он раскрытые рты, горящие ненавистью глаза, своим внутренним взором видел он и стражников, их зевание, ругань, равнодушие.
  И цепляясь мыслями за крохи здравого смысла, беззвучно плакал и умолял Бога завершить страдания поскорее. Сердце его не выдержало печали и боли и начало ворочаться в груди, прерывая ритм ударов тяжелой паузой боли.
  - Умираю, Отче! - тихо простонал Иисус.
  И тьма наступила среди белого дня - серая мгла поднялась из-за гор со стороны Мертвого моря и поглотила строения, сады, всегда отчетливо видимые с Голгофы.
  Возроптали люди и те, кто совсем недавно кричали: "Распни его!", кто пришел полюбопытствовать и смотреть страдания казненных, отходили от крестов бия себя в грудь, и проклиная свою доверчивость: "Не простой человек этот Назарянин, он точно Пророк, которого Бог послал. А мы, маловерные, послушались первосвященников и книжников, которые из зависти предали посланника Божьего смерти, ибо они, фарисеи, думают что Божий виноградник только их!".
  Разошлись они по домам и стали говорить домочадцам со скорбью и тревогой:
  "Умер посланник Божий в муках на кресте, преданный фарисеями и нами тоже, ибо они, фарисеи, обманули нас называя его лжепророком и приписывая ему преступления, которых он не совершал.
   И Он не говорил слов оправдания и вел себя как праведник, имеющий связь с Богом. И на кресте умер кротко и достойно, а мы и город наш будет наказан Всевышним за смерть святого.
  Истинно кровь сего Праведника на нас и детях наших!"
  
  В сознании Сатаны, умевшем видеть будущее, Иисус все еще страдал на кресте. И уже в беспамятстве, он вновь возопил:
  "Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" и испустил дух. Кончились его страдания!
  И тьму серую, идущую с Мертвого моря, пронзила молния и светлая, печальная тень взлетела с земли и устремилась в небо и содрогалась земля и посыпались большие глыбы камней со скал, грохот и пыль поднялась над горами.
  Испугались стражники и сотник их, доблестный воин, весь в шрамах, как в морщинах, огляделся, словно только что проснулся, и сказал окружавшим его:
  - Поистине это был Сын Божий! И гнев Бога падет на наши головы, ибо мы не сумели различить подлинное от ложного. Поверили фарисеям и будем наказаны мы и дети наши!
  
  ...Сатана был удивлен мужеством и страданиями Сына Божьего:
   "Но почему Бог-Отец отвратил лицо свое от страдальца. Даже я, который... который не верит людям, не любит людей, готов помочь ему сейчас.
  Но Вседержитель считает меня врагом людей и потому не любит. Однако этому Страдальцу, уже мертвому покажу, что и у меня есть понятия о справедливости"...
  
  А в грозной реальности было так...
  Шарканье сотен кожаных сандалий, звон оружия, гомон толпы, молчание Христа.
  Сатана сопровождал процессию по узким улочкам Иерусалима и появлялся то впереди идущих в черной накидке с опущенным покрывалом, то рядом с избитым, едва бредущим Иисусом, превращаясь в пожилого легионера с черными неподвижными глазами, заглядывающими в лицо своей жертвы.
  Он заметил, как от усталости бессонной ночи, от побоев, не утихающей боли в избитом теле, взгляд Иисуса помутился и синяки явственно проступили вокруг кровоподтеков.
  Он шел, шатаясь и замедлял ход всей процессии и тогда, центурион, возглавлявший охрану, увидел остановившегося на углу прохожего и заставил его нести крест Иисусов. Прохожего звали Симон, и он, сострадая, помог подняться Иисусу с колен и вместе они понесли крест, который до смерти Иисуса Христа был орудием пытки, а после - стал символом воскрешения Мессии!
  Сатана, блестя доспехами, отодвинулся в тень и словно растаял в сумраке утренней тени и появился уже в хвосте колонны, материализовавшись в виде крестьянина - зеваки, который спрашивал окружающих, суетился и толкаясь протискивался вперед...
  
  Иисус в последний раз шел по улицам Иерусалима.
  Он шел в окружении дюжих легионеров с длинными, ярко блестевшими на утреннем солнце остриями копий на коричневых полированных древках.
  Вслед приговоренным, вслед за несущими крест Христом и Симоном, шла разноликая толпа и те, кто еще так недавно кричал Пилату: "Распни его!" и грозил окостенело сжатым кулаком и белозубо-яростным оскалом, сейчас утихли и шли в толпе, переживая свое падение и начиная винить себя в послании на смерть праведника!
  
  ...Только Каиафа не раскаялся и глядя на процессию через щёлку в занавеске на окне, ворчал и сжимал побелевшими пальцами чашу с вином.
  Он видел опущенное к земле лицо Иисуса, изможденное в потеках крови и шрамах от побоев и шевелившиеся в самоотреченной молитве запекшиеся губы.
  Видел по сторонам Его двух разбойников, бодрящихся и вызывающе оглядывающихся по сторонам.
  Видел блестящие доспехи и копья стражников, оттесняющих толпу и понимал, что конечно неправ, потому что он первосвященник - заступник народа израильского перед язычниками-римлянами.
  А прав этот высокий и худой праведник, которому вдруг взбрело в голову говорить о воскрешении из мертвых всех, кто беден, нищ и жалок!
  - Ничего нового он не говорит - шептали губы Каиафа, - это все известно давно. Даже я - первосвященник, даже Пилат-наместник Рима в Иудее, даже Кесарь, живущий в богоподобной столице империи, - все мы жалкие червяки перед вечностью, неизбежной смертью и творцом всего - великим Богом Ягве!
  Но мы все живем здесь, на грешной земле и нам надо каждому отвечать за себя, а избранным от того же Творца, ещё и за паству, стремящуюся к эгоистическому насыщению своих желаний и похотей. И чтобы хаос не возобладал в этой толпе, необходимо выжигать язвы ересей каленым железом, пытками и казнями, в назидание непостоянной толпе!
   Десятками поколений избранные, воюя, враждуя и умирая, удерживали и укрепляли порядок законами и установлениями, вопреки хаосу и козням нечестивых.
  Каиафа, почувствовав боль в ногах, присел на краешек кресла, отпил глоток вина, показавшегося ему невкусным.
  Приподнявшись с кресла, пошаркал к окну, задернул штору и устало опустился на софу, размышляя:
  "Все мы умрем, одни раньше, другие позже!
   Моя вина или моя правота станут причиной мучений или покоя перед смертью.
  Поэтому надо делать свое дело, защищая "стадо" от смуты и соблазнов, а таким, как он, - Каиафа словно наяву увидел окровавленное лицо Иисуса, его укоризненный, но незлой взгляд, - таким, как он все равно не дожить до старости.
  Уж очень он праведен и бескомпромиссен - такие живут долго и приобретают славу святых когда молчат или пустынно-жительствуют. А этот стал учить и ему одна дорога - к смерти!
  Заболело глубоко в груди и, вздыхая, он лег на покрывало, закрыл глаза и снова явилось лицо этого странного человека, послышался его удивительный тихий, спокойный голос, ясно выговаривающий каждый звук в слове...
  
  Каиафе показалось, что кто-то вошел в комнату - струи воздуха коснулись его лица и он открыл глаза.
  Тяжелая, расшитая серебром и золотом занавесь шевельнулась, словно кто-то большой и сильный неслышно передвигался за нею.
  И тут Каиафа услышал голос, прозвучавший внутри его самого:
  "Да, ты прав! Этот Назарянин должен погибнуть, потому что он угрожает основам порядка той жизни, которая веками становилась здесь и везде на земле, где живет человек разумный.
  И не твоя вина, что он не захотел договориться с Синедрионом - отречься, а грубо молчал на допросах.
  От таких как он - тихих, скромных мудрых, происходят большие смуты, большие беспорядки и кровавые побоища.
  Он словно приговорен говорить правду и делать добрые дела, но нет чистой правды без примеси лжи, как и нет крупицы лжи без примеси правды и нет добра которое не приносило бы зла, и нет зла которое, в конце концов, не рождало бы и добро!".
  Голос говорил, говорил и первосвященник, убаюканный его монотонностью, задремал, а когда проснулся, то увидал косой луч солнца на темном ковре на стене и подумал: "Уже полдень и все уже свершилось".
  ...Вслед за толпой любопытных, следовали ученики его и женщины - Мать Мария, Мария Магдалина, которая плакала, не переставая и не утирая слез с распухшего лица. Мать Богородица плакала тихо, стирая слезы платком и молилась Богу ежеминутно, прося Его облегчить страдания Иисуса.
  В конце процессии, Симон Кирениянин влачил крест по дороге, взвалив его на свои плечи, ибо Иисус по слабости не мог нести крест, а только держался за него, тогда, как дюжие разбойники несли свои кресты сами и бодрились, криво улыбаясь и шутили с испуганными горожанами, теснившимися по сторонам.
  Утро было тихое, жаркое и где-то на востоке уже поднималось серое марево от раскалившихся гор.
  Иисус шел пошатываясь, босой, с разбитым лицом и расцарапанным лбом.
  По бокам от приговоренных, шли легионеры, мерно топча землю поношенными сандалиями, разгоняя громкими грубыми окриками толпы зевак, стоявших в проходах и улицах, выходящих на этот крестный путь.
  Для них, легионеров, Иисус, так же как и разбойники шедшие за ним с крестами на плечах были варварами, терзания которых не были достойны ни сожаления, ни сострадания.
  Все эти люди с их нелепыми законами, суетой, яростью и слезами, могли пробудить только презрение и брезгливость.
  Они, воины великого Рима, привыкли воевать, проливать кровь, казнить и миловать побежденных.
  Поэтому и смотрели с презрением: на первосвященников, на книжников в их длинных одеждах, на их гортанные крики, мало похожие на разговор, а больше на ругань.
  Их предупреждали, что могут быть столкновения и они, воины, были готовы к этому - поэтому так велик был конвой, поэтому так торопились поскорее закончить казнь, чтобы вернувшись в казармы, отдохнуть.
  Ведь была пятница, самый трудный день недели накануне праздника, на который в Иерусалим собрались тысячи паломников из Иудеи и всей страны Израильской.
  
  На Голгофе, перед местом на котором казнили приговоренных, большой отряд легионеров выдвинулся вперед, оцепил место казни плотным кольцом и пропустив внутрь конвой и приговоренных, вновь сомкнул свой строй.
  При движении колонны, копья легионеров угрожающе блестели острыми лезвиями, доспехи глухо звенели, но когда зачитывался приговор, сделалось очень тихо и только сзади, за оцеплением, слышались рыдания женщин.
  Палач в сопровождении помощников, не дослушав до конца обвинение двинулся к приговоренным, грубо сорвал одежды с Иисуса и вместе с помощниками повалили его на крест и заломив руки, прижали их к перекладине.
  Иисус молчал, смотрел куда-то в небо и после первого удара молотка по гвоздю, вошедшему в плоть, дернулся, вытянулся всем телом и глухо застонал.
  Помощники навалились на Иисуса и молоток застучал чаще. Женщины, замолчавшие, когда читали приговор, зарыдали вновь и теперь уже запричитала Мария Богородица...
  
  Когда Иисусу прибивали ноги, он потерял сознание и очнулся уже от страшной боли, когда палачи поднимали крест и толчками, от которых сотрясалось все тело казнимого, опускали длинный конец креста в яму.
  Установив крест прямо, помощники забросами яму камнями, засыпали и утрамбовали её сверху землей, чтобы крест стоял неподвижно, когда казнимый будет биться и дергаться от боли и ужаса.
  Но Иисус был неподвижен - закусив язык он терпел и молился. Молился исступлённо и неистово, всей душой растворяясь в бездне любви к своим палачам и всему человечеству.
  Разбойников также прибили к крестам и подняли.
  Они стонали, плакали и сквернословили. Иисус же был неподвижен, так как любое, самое малое, движение отзывалось страшной болью в руках и ногах.
  Нестерпимо хотелось пить и, оглядывая помутившимся взором вокруг, он увидел цепочку римских солдат и за ними кучку женщин, среди которых он разглядел Мать Марию, стоявшего рядом Иоанна, сына Заведеева.
  Палачи привычно громко разговаривали, смеялись и делили одежду Иисуса, а он, видя это прохрипел с креста:
  - Боже! Прости их, ибо они не ведают что творят!
  Он хотел сказать это громко, так чтобы услышали его мучители, но из уст его вырвался только хрип и стон боли.
  Один из палачей обернулся к нему и засмеявшись сказал:
  - Говорят, ты спасал других. Попробуй теперь спасти себя сам!
  
  Время тянулось медленно...
  В шестом часу Иисус очнулся от забытья, неловко пошевелился, застонал от боли и прохрипел, глядя в небо:
  - Боже мой! Боже мой! За что ты меня покинул? - и потерял сознание.
  Небо потемнело. С востока надвигалось темное марево и быстро наступающая тьма испугала даже римских воинов, а сотник, услышав хриплый голос Иисуса, произнес:
  - Воистину должно быть это Сын Божий.
  Те из людей, которые еще оставались вокруг вооруженного кольца легионеров, испуганно бия себя в грудь кулаками, сожалея о жестокости и своей злобе к кроткому праведнику устремились к городу, в свои дома.
  Прошло еще какое-то время, и, очнувшись в последний раз, Иисус прошептал:
  - Отче! В руки твои предаю дух мой! - и произнеся это, скончался!
   Был девятый час дня пятницы.
  Спустя время, помощники палача взяли палицу и, перебив голени разбойникам, умертвили их, а подойдя к Иисусу, один из них взял копье и пронзил грудь ему. Из раны потекла кровь и вода и все увидели, что он мёртв!
  Был вечер, перед субботой и когда стемнело все разошлись и даже рыдающие женщины, падающие с ног от усталости ушли в город...
  
  Когда сумерки спустились на Голгофу, Сатана покинул место казни. Направляясь в противоположную от Иерусалима сторону, он пробрался между беспорядочно и густо растущими полу-засохшими деревьями, цепляющимися сухими, словно изувеченными подагрой, ветками за одежду.
  - Проклятое место, - ворчал он - здесь даже деревья не могут расти в полную силу...
  Выйдя на широкую поляну, он остановился, огляделся и мгновенно поменял "личину" любопытного крестьянина-деревенщину на свой натуральный образ - могучий и мрачный.
  Присев на поваленное сухое дерево он встряхнулся, поправляя большие крылья за спиной помедлил какое-то время, вспоминая мучения Иисуса на кресте:
  "А я то думал, что это Мессия - с облегчением вздыхал он - оказалось - лжепророк!".
  Глаза Сатаны сверкнули в полутьме: "Он умер как все люди, мучаясь и страдая!"
  
  В кустах, на другой стороне поляны, Сатана заметил какое-то неясное движение - это были дикие собаки, жившие неподалёку от Голгофы и питавшиеся человеческими трупами, если их оставляли незахороненными.
  Сатана замер и собаки, пробравшись сквозь кусты, выскочили на поляну. Впереди был крупный, злой пёс-вожак, со шрамами на морде и полуоткушенным, в драках ухом.
  Вожак вдруг остановился, принюхался и от страшного незнакомого запаха, шерсть на его загривке поднялась дыбом, и в этот момент Сатана встал во весь рост!
  Пёс в ужасе завизжал и рванулся назад, в кусты, но не успел - его настиг удар молнии и он, повалившись в сухую траву умер мгновенно. Остальные собаки с воем кинулись врассыпную, от страха поджав хвосты к брюху.
  Сухие кусты, после удара огненного заряда, задымились, а потом с треском вспыхнули жарким высоким пламенем!
   Сатана зло захохотал и, взметнувшись в небо, чёрной тенью промелькнув через небосвод, скрылся за вершиной горы.
  Пролетая высоко над дорогой, он различил торговый караван, спешащий на ночлег в селение. Сделав крутой разворот, Сатана вдруг озлившись, ухнул страшным голосом!
   Верблюды, словно сражённые громовым ударом попадали с ног, а погонщики, лёжа на земле, от ужаса прикрывали головы руками! Сатана продолжил путь, рассекая воздух сильными крыльями и ворча недовольно;
  - И эти жалкие создания утверждают, что они потомки Адама и Евы!
  О презренные!
  Но затем, он развернулся и захотел увидеть, как будут хоронить тело казнённого Иисуса.
  Иосиф Аримафейский и помогавший ему Никодим спешили - день клонился к закату, а завтра была суббота. Перенесли тело Иисуса к гробу - каменной пещерке, которая была неподалеку, почти рядом с Голгофой.
  - Он говорил, - бормотал Иосиф, приподнимая тело и оборачивая вокруг еще вложенные от мирра пелены - что не человек для субботы, а суббота для человека.
  Но кто здесь, в Иерусалиме рискнет разрушать закон и хоронить в святой день - только тот, кто не боится своей смерти!
  ...Последний луч заходящего солнца сверкнул из-за туч, когда Иосиф и Никодим привалили камень ко входу, и тяжело вздыхая, отирая пот со лба, побрели в сторону города...
  
  ...Сатана, молча наблюдавший за этим действием, отделился от столба и взлетел в темное небо - его мрачное, злое лицо смягчилось, но саркастичная улыбка даже сейчас не покинула его губ.
  - Тайна бытия в том, что зло и добро сосуществуют и вслед за злом приходит добро, - по-арамейски, на языке проповедей Иисуса, пророкотал Сатана:
  - И наоборот, - добавил он, облетая поднявшуюся в пустыне среди красноватого песка почти отвесную, гору, - мир, это гармония добра и зла. Уничтожьте зло и тот же час рухнет добро!
  Увидев внизу костер, у которого грелись пастухи, Сатана вновь ухнул и овцы, блея от страха разбежались, а пастухи упали на землю, полумёртвые от ужаса.
  Приблизившись к скалистым берегам Мертвого моря, Сатана затормозил полет и медленно вплыл в огромную пещеру, которая была на земле временным его обиталищем.
  Уже внутри, он продолжил свой монолог:
  - Каждый должен делать свое дело, - рыкал он и скала дрогнула под его тяжелыми шагами, - злые должны творить зло, ну а добрые в ответ, - он повторил "в ответ" два раза, - в ответ - должны делать добро. В этом и заключается суть учения Сына Божьего...
  Молчание длилось долго. Потом, резюмируя рассуждения, закончил:
  - Что-ж! Собой пожертвовать - это ново!
  Засыпая он думал:
  "Мало, кто из учеников Назарянина понял эту истину.
  Зло и добро неразделимы - это две стороны одной жизни, как день и ночь, и зло - это бич, который в моих руках гонит рабов Создателя- людишек, в будущее...
  Вслед за смертью Учителя, ученики начнут понимать кого они потеряли, но разве для этого нужно было убивать Его?"
  Сатана заворочался и каждое движение отзывалось гудением земли.
   Чуть погодя, Сатана продолжил:
   - Но так решил Создатель, а мы всего лишь орудие в его руках!
  - Злой Дух заулыбался, - в конце концов, мне будет интереснее жить, имея такого врага, как Сын Божий.
  Ягве слишком высоко и слишком далеко, а я для него букашка, а этот Праведник был здесь, спорил со мной и доказывал...
  - Не судите, да не судимы будете, - повторял Сатана, засыпая, бормоча слова сквозь черные заросли усов - так он говорил и что же?
  Вот его сегодня и били по щекам и бичом, и в конце концов, осудили таки на тяжкую смерть на кресте!
  
  Уже на рассвете Сатана вышел из пещеры и оглядел с высоты лежащую перед ним землю, города и села, сады и виноградники.
  Злобно улыбнувшись, он продолжил свой бесконечный монолог:
  - А они его осудили и распяли: сильного и непреклонного своей любовью.
  Но он на эти страдания пошел добровольно, а они, осудившие его, и даже те кто молчал, надеются осудив не быть осужденными сами, в надежде не отвечать за свои слова и свои дела!
  Сатана вышел из задумчивости, оттолкнулся от края обрыва и полетел среди облаков, закрывающих предрассветное небо, продолжая думать вслух и словно раскаты грома гремели в небесах:
  - Каждый в этом племени отвечает за прошлое и за этот суд, а народ Израиля ответит жертвами бесчисленными - они будут вспоминать меня еще тысячу лет! - гудел он, а в пустыне поднималась песчаная буря.
  Вид Сатаны был страшен: глаза горели фиолетовым светом, кустистые брови сдвинулись к переносице, громадные крылья шумели, со свистом разрезая воздух.
  Среди каменных холмов, изъеденных временем, он опустился на землю и войдя в отверстие в скале, исчез в темноте. Из отверстия пахнуло серой и горьким дымом - в подземном царстве его уже ждали падшие ангелы - его воинство...
  
  Воссев на огненный трон, Сатана подозвал Вельзевула, старшего из бесов и сказал ему:
  - Нашли - напусти откровение на одного из апостолов Его, пусть напишет, чего им, людишкам несмышленым, ожидать в будущем.
  Ибо достоин Господь славы, чести и силы и это даже я признаю!
   Он сотворил всё и всё по его воле существует и сотворено - Сатана наклонил черную страшную голову к лицу Вельзевула и пророкотал, - и даже мы в их числе...
  И казнённого страшной смертью Иисуса Христа, сотворил тоже Он!
  Сатана в ярости ударил кулаком по каменной стене и в горячей глубине Земли что-то взорвалось и громадный, черный зал подземелья содрогнулся.
  - Но они, лживые, Сатана - предали Сына Его позорной казни и конечно, да будет отомщен тот, кто явился пострадать на земле, чтобы воссесть на небе одесную Создателя!
  
  Пилат имел тонкое, гибкое и сильное тело с длинными рельефными мышцами.
  Спина его, расширялась снизу вверх почти треугольником - при узкой талии он имел широкие плечи.
  Роста Пилат был среднего, голова маленькая, с острыми чертами лица и плотно натянутой бледной кожей и поэтому, несмотря на свой солидный возраст, выглядел молодым человеком.
  Глаза узко и глубоко посаженные, серо-стального цвета, смотрели не мигая, чаще не прямо в лицо собеседника, а сквозь, как бы за собеседника.
  Долго живя в Риме и вращаясь в среде высшей администрации, Пилат привык ничему не удивляться, был вежлив, сдержан, как бывают большую часть времени спокойны, бешено гневливые люди.
  Прямой взгляд в лицо означал раздражение, а неотрывный сверлящий насквозь - сдерживаемый гнев.
  Ни друзей, ни фаворитов он не имел, а в свободное время читал философов и любил порассуждать об общих вопросах.
  Говорили, что в молодости он учился красноречию у одного из известнейших греческих софистов.
  Евреев Пилат не любил, презирал их за тягу к торговле и накоплению богатств, но отдавал должное их законам и твердой вере.
  Но вообще ему здесь не очень нравилось, но он не привык подчиняться и поэтому служил в Иудее, подальше от раболепного Рима.
  Пилат очень любил боевые доспехи, имел их в большом количестве и носил при каждом удобном случае.
  Он не считал себя старым человеком и что бы доказать это, себе самому, тщательно следил за своим здоровьем - каждую субботу, когда Иерусалим замирал в недеянии и молитве, он ходил в бани, устроенные для офицеров римского легиона, расквартированного в Иудее, которые размещались на задах дворца Антония.
  Там, раздевшись, он разминался, делая боевые упражнения с мечом и щитом. Потом, разогревшись и вспотев, отпускал учителя фехтования, а сам искупавшись в бассейне с прохладной ароматной водой, вытирался грубым полотенцем до суха, и набросив халат, садился за столик в библиотеке и читал римских историков: Тита Ливия, Страбона...
  После обеда он парился, в конце обливался ледяной водой и, вновь погрузившись в бассейн долго плавал.
  После этого римский наместник чувствовал себя молодым и сильным.
  Но все происшедшее накануне Пасхи, нарушило его распорядок и внутренний покой...
  
  Пилату не спалось - всё произошедшее ещё совсем недавно и этот еврейский пророк с кроткими глазами и проникновенным голосом, не давали ему покоя.
  Уверенность этого нового Пророка в своей правоте, злоба фарисеев и рев толпы: "Распни его!!!" - волновали и беспокоили Пилата.
  Ему, римскому представителю власти, просвещенному человеку, здесь, среди варваров иногда казалось, что он попал в другой мир, на другой земле.
  И потому, и в этот раз он за всем произошедшим видел только глупость и манифестацию чуждых, враждебных ему и римским гражданам сил.
  - Почему такая ненависть одних и такая любовь других к обычному человеку - сыну плотника и плотнику, вообразившего себя посланцем Бога на земле.
  И что значит этот Бог, почему он один и зачем евреи думают о себе втайне, как о народе особенном и даже римлян не считают достойными понимания тайны единого Бога...
  
  Уже под утро, Пилат поднялся со своего ложа, потребовал зажечь свечи за рабочим столом и сел, перебирая черновики донесений императору.
  Было тихо, но, вдруг он поймал себя на мысли, что вспоминает Назарянина, его избитое, окровавленное лицо и запекшиеся губы, произносящего внятно и решительно: "Царство Божие не от мира сего"!
  Свеча на столе затрещала и почти погасла, словно сильный порыв ветра ворвался в комнату и помимо воли, ход его мыслей внезапно изменился.
  Появилось вовне нечто мрачно-насмешливое, и вместо лица Назарянина он увидел другое: волевое, жесткое лицо с густыми бровями и пронзительными темно-бездонными глазами и услышал рокочущий голос:
  - Назарянин ошибся!
  Эти люди не хотят царства Божия потому, что некоторым из них и здесь и сейчас хорошо. Плохо здесь и сейчас тем, кто не сумел приспособиться к этому прекрасному, - лицо исказила саркастическая ухмылка, - и яростному миру; ну ещё тем, кто постарел и умирает - им страшна смерть. Я это знаю, можешь мне поверить! - глаза на лице сверкнули и Пилат откинулся в кресле, словно от удара.
  - Назарянин учил, - говорящий подумал и поправился, - учит, что Царствие Его не от мира сего.
  И действительно, мир сей не может вместить Его царства, ибо нужно искупление, раскаяние, преображение всего и вся на этой земле.
  Но люди верят и хотят рая сегодня и сейчас, как некоего добавления к тому хорошему, - говорящий усмехнулся, - что есть уже здесь - деньги, вино, женщины...
  Ожидание чувственного рая здесь и сейчас - в этом особенность этих существ: тех, кто доволен собой и тех, кто собой не доволен.
  Они ждали Мессию, который станет новым Царем и устроит им, народу израильскому, блаженную жизнь, поправ и победив другие народы силою Божьей.
  Но явился почти раб - всего лишь плотник, который в своей жизни мухи не обидел. Этот человек говорит, что он Сын Божий и его все возненавидели, потому что не такого Мессию ждали, который на молодом осле, въедет в город, приветствуемый детьми...
  Думали, что Он на боевом коне с чудесным, все поражающим оружием в руках ворвется в Иерусалим, врагов разя одним взмахом руки...
  
  Лицо, не мигая, смотрело на Пилата, неподвижного и испуганного, словно в кошмарном сне старающегося отвлечься от видения и не могущего это сделать.
  А голос продолжил:
  - И возбудить их ненависть было легко и напугать его учеников и рассеять их очень просто. Они сами почти хотели этого, потому что не хотели идти против всех...
  Назарянин заявлял, - голос замолчал, но поправляться не стал, - что весь мир, как он сам, должен пройти через распятие, через кровь и страдание умирания, чтобы иметь право сказать:
  - Боже, я готов возродиться в новом мире, ибо отряхнул прах прежнего...
  - Но я не хочу этого, - пророкотало видение и что-то словно дрогнуло в его голосе.
  И тут же свеча вновь мигнула пламенем, задымила.
  
  Дрожащими пальцами Пилат поправил фитиль. Стало светлее и видения - лицо Назарянина и страшное, волевое лицо Сатаны исчезли.
  Пилат позвал прислужника, выглянув в окно, увидел фигуру часового у входа с мечом на поясе и длинным копьем в руках, вздохнул с облегчением и, уже не отвлекаясь, стал править донесения императору...
  Сатана хотел побыть один - он покинул Преисподнюю и на время остался один, но на Земле.
  Здесь он видел всё и всех, следил за всеми и знал тайные помыслы и козни каждого.
  И здесь, на земле, он отдыхал, настолько просты и понятны были ему тайные злобы и явные ненависти людей - он чувствовал себя ясновидцем и в человеческом понятии был им.
  Вот и сейчас, сидя на одной из скал, красно-серым лезвием торчащей из высокого холма, он, обхватив могучими руками волосатые колени, мрачно глядел вниз, на расстилающуюся перед ним почти красную, изрезанную морщинами каменистую долину. Темные глаза его поблескивали из-под нависающих черных бровей, но он не замечал ни ярко-красного заката, ни бегущих вслед уходящему солнцу сумерек. Он предугадывал будущее:
  - Воодушевление и энтузиазм последователей Назарянина, позволяют им действительно овладеть многими сердцами и умами во всех уголках Римской империи.
  На смену причудливым и экзотическим верованиям пришла простая, понятная людям доктрина:
  "Люби сам и будешь любим. Жертвуй собой для других и спасёшься, воскреснув на небесах..."
  Сатана ухмыльнулся, вспомнив римские оргии, когда плоть человеческая, по его наущению, не знала границ дозволенного, а душа была изъята, изгнана из тела, как нечто никогда не существующее!
  - Но ведь там развлекались богачи и патриции, а народ, подавленный тревогами и заботами, работал и воевал и на крови и несчастьях многих, росла и крепла империя!
  Но вглядываясь в будущее, Сатана все больше и больше мрачнел и сердитая складка ярко обозначилась на его лице.
  Он видел сквозь дымку времени дряхлеющий, озлобленный, бессмысленный, сладострастный и жестокий Рим - власть императоров уничтожила остаток демократии и вместо мужества и патриотизма пришли алчность и любострастие.
  Обнищавший народ забыл величие и притягательность свободы, и требовал нагло и громогласно только: "Хлеба и зрелищ!!!".
  Римские бани стали центрами разврата, а на форумы, собирались толпы нахлебников и клиентов богатых "власть имущих".
  Где-то в Римских катакомбах собирались на ежедневные совместные трапезы и молитвы последователи Христа, называвшие себя христианами. Их гнали, преследовали, живьем сжигали на кострах и скармливали диким хищникам на арене Колизея под яростный рев толпы.
  Но глаза христиан горели светом веры и умирали они с именем Иисуса Христа на устах...
  Сатана в бешенстве, не сдержавшись, стукнул кулаком по скальному камню и далекий гул прокатился в ночной тишине.
  Мертвое море взволновалась и большие волны, в полном безветрии, обрушились на песчаный берег пугая чаек, устраивавшихся на ночлег в камышах!
  - Так хорошо все было задумано, - рычал Сатана, - и тут вдруг этот Пророк из Галилеи!
  Он помолчал, вглядываясь во тьму звездной ночи:
  - Я не верю, что он Сын Отца! Он еврей и сошел с ума, воображая, что может спасти людей, и ведь я Ему уже говорил: "Они мои!!!".
  Разъярившись, он встал на ноги, расправил крылья и взлетел в ночное небо, грозно шумя жестким оперением.
  Чуть успокоившись, Сатана вновь опустился на землю.
  Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул и спросил сам самого:
  - Ну а дальше что?!
  ...И увидел он своим внутренним взором дым пожаров, пыль, поднятую конями воинов Аттилы, развалины Рима, кровь и запоздалые слезы грешников и вдохновенные речи христиан, осуждающих грешников и спасающих святыни веры в тайных храмах и монастырях Греции, Малой Азии, Каппадокии.
  
  Сатана задумался и вдруг лицо его прояснилось:
  "Фанатизм и гордыня - главные враги Назарянина, а в людях они неистребимы. И ведь христиане тоже люди!
  Он внутренним своим взором "увидел" Апостола Павла, его послания и, усмехаясь, повторил:
  - Они, эти христиане тоже люди и ничто человеческое им не чуждо. Вожди, пастыри победившей веры, упьются властью и не захотят поделиться ею ни с кем, даже с посланцем Отца небесного, - он подумал, и закончил, - даже с Христом!
  А Кесари, затмив собою Бога новой веры, вновь станут главными, хотя Иисус ведь сказал, искушавшим и увещевавшим его фарисеям: "Кесарю - Кесарево, а Божье - Богу"!
  
  ...Пройдут времена и забудется, за кого и для кого пострадал Иисус. Все переменится и страждущие будут страдать и проклинать Бога-Отца, а богатые станут верующими и с Богом на устах будут копить деньги, под гул негодования толпы и стоны нищих и бездомных! Сатана сосредоточенно вглядывался в непроницаемую тьму:
   - А еще придут ревнители разума и посрамят веру своей логикой и своим бесчувствием - они поклонятся и уверуют в изобретенную разумом науку и на какое-то время поверят, что человек - царь Вселенной...
  - И все-таки, - Сатана прилег, укрылся крыльями и сквозь дремоту грустно заключил, - и тут я вижу свет в некоторых людях неподдающихся науке, и это свет веры в страдания, как избавления от мук смерти...
  
  Засыпая, он бормотал:
  - Мы еще посмотрим, кто победит?
   Я совратил Еву, а через неё и Адама и неужели не сумею обмануть маловеров лестью и словоблудием...
  Предательство и измена - ворчал он засыпая, и не закончил фразы...
  
  Когда на Востоке прорезалась светло-изумрудная полоса, а вслед за ней появились золотые и алые цвета, а когда в редеющих сумерках проступили очертания пустынных каменно-песчаных холмов, Сатана спал и видел войну - мышцы рук и ног его вздрагивали и пальцы, как когти шевелились...
  
  Проснувшись, Сатана вновь заворчал:
  - И всё-таки, меня обвели "вокруг пальцев", и сделал это Назарянин - с очевидным трудно спорить.
  Он отказывается от силы и призывает к любви, но люди?!
  Люди вряд ли удержатся на вершинах, которые он им нарисовал, потому что есть три силы - Сатана потер грязными пальцами слезящиеся от дыма глаза, - которые уведут человечество от принципов любви к вражде.
  
  - Первая сила - это магия, вера в то, что человек может обладать силами, благодаря которым он становится богатым и могучим - к этому приводят соответствующие формулы и обряды, - Сатана расхохотался, вспомнив римские гадания на внутренностях птиц и животных...
  - И эти люди -римляне называли себя владыками мира - какое суеверие! - он опять громко рассмеялся, показывая крепкие белые зубы.
  - Вторая сила - это превращение веры и любви в Отца небесного, в простой обычай, когда через несколько поколений человек не будет больше знать, кто такой Христос и почему его называют - Господь! Чувства восхищения жертвой Иисуса Христа, превратятся в привычку, вытесняя любовь и истину на задворки сознания.
  - Третья сила - это отделение Слова от Дела - будут множиться книжники и фарисеи, будут читаться молитвы и тут же будут грабить и убивать.
  Будут говорить о любви и тут же ненавидеть за любовь, самостоятельность мысли, за стойкий характер - эта сила, пожалуй, самая главная!
   Она была причиной забвения Бога и отпадения целых поколений от живительного источника истины - так что для меня ничего не потеряно! - бормотал Сатана, зевая, - еще посмотрим...
  Он закрыл глаза и уснул, убаюканный полуночной тишиной и потрескиванием затухающего костра...
  
  Сатана проснувшись, сидел в пещере и собираясь с мыслями, вспоминал.
  "Да! Я Его видел! Это Он! В полной Славе, в белых одеждах, окружённый сонмом ангелов!" - Сатана не мог поверить такому превращению...
  - Неужели Назарянин и вправду, Сын Создателя? - спрашивал он сам себя, и его лицо от злобы и усталости приобрело серо-сизый оттенок.
   - Я сам видел, как Иисус Назарянин наслал на апостолов Духа Святого, присутствие которого я не могу терпеть!
  Поэтому пришлось исчезнуть, сбежать, не досмотрев что происходило там до конца, а потом я видел Его летящим в бездонное небо!
  Сатана вскочил в ярости, заходил по пещере.
  Схватил кусок камня валявшегося на полу, сжал мощной рукой и камень, от страшного давления превратился в песок!
  "Да! Да! - бормотал он неразборчиво:
  - Когда я, в образе Змия, соблазнил Еву и Адама, то был уверен, что этот любимчик Создателя, вместе со своей подругой навсегда изгнан из Рая.
  И как я хохотал, когда увидел Адама, завернувшегося в тряпки, бредущего вон, плачущего и поддерживаемого своей легкомысленной подругой.
  - Даже слова осуждения, произнесённые тогда Богом в мою сторону, не смогли испортить настроение. Я уничтожил своего Соперника Адама, смешал его с грязью земной, из которой он и был сотворён!"
  
  Тучи, под обрывом над которым была пещера, сгустились, закипели беспорядочным движением, и хлынул первобытный ливень, загремел неистовый гром, заблистали во тьме молнии - казалось, неостановимые потоки воды пролились из разверзшихся небес. Природа в ужасе замерла!
  "И вот из бесовских донесений я узнаю,- продолжил мысленно мрачный монолог Божий Противник - что Иисус Христос создал Церковь на Земле и что не только Апостолы, вопреки физической смерти воскреснут и воссядут одесную от Спасителя, так они зовут теперь Иисуса Христа...
  Но теперь каждый верующий и живущий именем Иисуса, удостоится вечной жизни рядом с Троицей: Богом, Сыном и Святым Духом!.. Проклятье!!!"
  
  Сатана ударил молнией в дно ущелья под обрывом и зияющая расселина расколола скалы и пахнущий серой, чёрный дым клубами поднялся над горами:
  "Только теперь я понял смысл Божьего наказания за совращение Первочеловека!
  Через Спасителя, он, как и обещал тогда, предоставил людям возможность снова жить в Раю, но теперь уже не на Земле, а на небе!!!"
  
  Сатана в гневе, широкими шагами ходил по пещере, волоча крылья по каменному щебню, в который превращалась монолитная скала, под его тяжёлыми шагами...
  - Нет! Я ещё не побеждён! - рычал он и перья на крыльях вздыбились. - Я сделаю узкой тропкой путь в небеса для этих жалких людишек, а вход в Рай - Калиткой, в которую, самый измождённый земными испытаниями последователь Иисуса Христа, будет протискиваться с большим трудом!
  Остановившись, Сатана дунул на костёр и погасшие уже угли вспыхнули ярким пламенем.
  Он сел, мрачно уставился в костёр и забормотал:
  - Надо отдать Назарянину должное - Он победил меня!
  Победил слабостью - силой меня невозможно победить!
  И конечно, я не ожидал этого!
  
  Ещё долго в пещере горел костёр.
  Дождь перестал, так же внезапно, как и начался, и Сатана, обхватив колени мощными руками, сидел всматриваясь в игру языков пламени и о чём-то напряженно думал.
  На его страшном, горделиво-мрачном лице, внезапно прорезалась ещё одна морщина, а глаза горели зелёным светом и руки то сжимались в кулаки, то разжимались...
  На угольно чёрном небе проступили яркие звёзды. Подул ветер с Севера... Похолодало...
  
  ЭПИЛОГ.
  
  ... Человек не может знать намерений Бога - это гордыня. Действующая любовь - это вера в Отца нашего Всевышнего, ибо восхотев, родил Он людей словом истины, чтобы люди были некоторой вершиной Его созданий.
  И потому возлюбите ближнего, как самого себя.
  И поэтому же, молитесь за тех кто гонит вас и притесняет, ибо такова любовь верующего в Бога.
  Господь наш - Иисус Христос, пожертвовав Собой принял на себя все грехи человеческие и страдая умер и воскрес, и создал свою церковь на Земле и дал возможность людям веруя и исповедуя Христовы заветы, воссоединиться с Ним в Божественных чертогах, и пребывать там вечно!
  
  
  
  
  
  
   09. 2001. Лондон. Владимир Кабаков
  
  
  Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно- историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"