Аннотация: Воспоминания служащего Воткинского заводоуправления Казенова о Воткинских профсоюзах, о командире воткинских повстанцев капитане Юрьеве, о терроре учредиловцев в Воткинске
КОМИТЕТУ ПАРТИИ.
Союз заводских служащих был организован за период революционный. Союз был самостоятельной организацией, независимой от союза металлистов, имел свой устав. Союз ведал приёмом служащих, ведал тарифно-нормировочным бюро, а следовательно по функциям располагал правами, как и указано - принимать, увольнять и назначать соответствующее жалование. Особенно сильно работа развернулась во время начальника Пшеничного.
Работу союза возглавлял комитет, который состоял из трёх товарищей - председатель, пом.председателя и секретарь. Союз имел связь, как равный с равным, с союзом металлистов и торговыми служащими, которые всё время стремились влиться в союз заводских служащих. Нужно заметить, что опасаясь конфликтов, которые всё время происходили у торговых служащих с нанимателями, мы принуждены были отказать в их просьбе. Союз металлистов также устраивал несколько заседаний, дабы влить наш союз в союз металлистов, но мы смотрели тогда на это слияние отрицательно.
Памятным всему Воткинску героем предателем от союза служащих был, безусловно, Юрьев. Личность Юрьева на Воткинском горизонте появилась для нас прямо случайно. Но только в одно прекрасное утро таковой оказался принятым в союз и в то время, когда мы стали делать в заводоуправление нажим, на основании чего таковой принят, то на общем собрании служащих, куда был вызван Пшеничный и Першке, нам дали объяснение, что Юрьев есть работник и работник, поработавший на фронте настолько, что принуждён за сильной головной контузией идти на заработки в мирной обстановке, что мы, мол, и так много отдали вам своих прав, так в данном случае, как исключение, просим принять Юрьева в число сотрудников, т.е. в ваш союз. Ребятки растаяли от сладких слов начальства и постановили принять такового в союз. Как работник Юрьев очень быстро выделился из общего числа и стал в скорости нашим секретарём союза. Но служил очень незначительное время, так как был отозван управлением Коллегии Заводоуправления на работу секретарём коллегии.
Наш союз заводских служащих, во время прихода с фронта лиц, которые были демобилизованы, должен был принять бывших сотрудников. Конечно, сделать это безболезненно мы не могли и принуждены были обратить внимание на сокращение лиц, занимающихся вместе (муж и жена), следовательно получающих два жалования. Было предложено союзом или жене оставить должность или мужу - на выбор. [25] Под эту же статью подвели и жену Юрьева, которая работала в больнице Воткинска зубным техником. Союз постановил, и таковая была уволена.
Вот тут-то и началась война Юрьева с союзом. "Вашему союзу проклятье. Союз работает неправильно. Такому союзу присуща скорее красная рубаха палача. Я стыжусь, что я был членом вашего союза, прошу меня исключить". Мы, получив такую бумагу, устроили общее собрание и торжественно исключили Юрьева из членов. На этом же собрании было постановлено за оскорбление Юрьевым целого союза собрать против Юрьева материал и передать таковой Ревтрибуналу, председателем которого был член нашего союза Юрасов. По передаче материала были уполномочены члены союза: Казенов, Веретенников и Земощев. Материал был собран и передан в суд. Юрасов тотчас же написал повестку Юрьеву и в виду поступившего дела обязал его не выезжать. Возбудивши дело, мы этим не успокоились. Сейчас же на основании своего постановления об исключении Юрьева из членов союза, постановили немедленно же снять такового с работы Коллегии Заводоуправления. Но оказалось выполнить означенное нам не удалось только потому, что Юрьева взял под свою защиту союз металлистов, который совершенно не хотел считаться с нашими доводами. В то время председателем такового был Швецов Иван. Устраивались заседания, где комитет союза металлистов и союза служащих по отношению Юрьева выступали: союз служащих доказывал и требовал от своей родственной организации союза металлистов немедленное же снятие Юрьева с должности как подсудимого и не члена союза, которого если и зачислили в члены союза металлистов, то неправильно, не согласуя вопроса с нами.
Союз же металлистов обвинял комитет союза служащих в неправильных и пристрастных действиях и к сожалению, благодаря крепкой защите союза металлистов, нам не удалось сбить Юрьева с занятой им позиции и он остался секретарём Коллегии до совершения переворота, т.е. до момента, когда власть в Воткинске перешла в руки белых. Когда союз фронтовиков развернул свою работу, то в числе Мехоношиных и Ко оказался и Юрьев.
Конечно, находясь в активных работниках союза служащих, я всячески старался не попадать на глаза Юрьеву и в то время, когда даже посадили в баржу председателя, я был предупреждён, чтобы не вздумал ходить на свидание к Коробейникову, а то немедленно посадят туда же в баржу. Наполняли баржи, хватая и арестовывая всякого виновного и невиновного, достаточно было указания кого либо: вот большевик - и немедленно же сажали. Таким образом посадили через контр-разведку столько [26] лиц, что в баржах было (по передаче очевидцев) набито арестованных, как сельдей. Сильное впечатление на меня произвело, когда последовал расстрел моего двоюродного брата Кости Казенова, его сестры и отца.
Я сам был очевидцем, когда из-за за пруда на "Стрелке" (пароходик) приехал Юрьев, поп и отряд техников, расстреливающих указанных лиц. Фамилия Казеновых была первой жертвой зверства белогвардейцев.
Военная организация стала немедленно же приступать к вооружению всех, кто только мог носить ружьё. Крестьяне прибывали партиями и вооружались. Оружия было привезено откуда-то очень много. Привозили целыми ящиками. На заводе приготовляли пики, пули, оболочки для патронов. Вообще техника по вооружению была доведена до максимума. Работали доморощенные казаки. С пиками уезжали на фронт и опять возвращались с фронта.
Наконец вся белогвардейщина ушла за Каму. Я, из состава счётных служащих заводоуправления, в возрасте 35-36 лет остался только один и человек пять служащих заводских. Нужно было немедленно же организовать производство, пришлось набрать стариков и женщин. Работа в заводе пошла быстрым темпом, но по отчётности она совершенно не могла двигаться, так как все основные книги были увезены, а также и все бланки для продолжения отчётности. Нужно было что-то предпринимать и нам пришлось при совершенном отсутствии бланок делать выемки из старых архивных книг для того, чтобы продолжать работу. Меня ввели в коллегию Заводоуправления зав.финансовым отделом. Оставался в этой должности до 4-х месяцев и потом был переброшен по организации отдела труда, заведующим какового был Семен Шлюхин. Нам пришлось принять все зависящие от нас меры к переброске и подготовке служащих личного состава, подготовки эвакуации необходимых материалов и потом выехать с Коллегией Заводоуправления отступая на Москву. Служащие, эвакуированные вместе с нами, и я жили на станции Воткинск в вагонах.
Отступление было подготовлено хорошо. Предполагалось эвакуировать могущих носить оружие и квалифицированных рабочих, но почему-то отступление приняло паническую форму и очень многие желающие эвакуироваться остались в Воткинске и стали жертвами белого террора.
При обратном возвращении в Воткинск положение не улучшилось, и количественный состав служащих не увеличился, т.е. опять все служащие, способные работать, снова отступили с Колчаковскими войсками.
Проработав в бухгалтерии до 6 месяцев бухгалтером я был снова переброшен с т. Наумовым на организацию аппарата госконтроля и впоследствии [27] Р.К.И. Прослужил там в должности пом.управляющего до момента ликвидации отдела РКИ и потом снова перешел в завод в качестве счётного работника. Дальнейшее уже не представляет интереса.
КАЗЕНОВ.
Выделяющимися фигурами в Воткинске, с которыми мне пришлось иметь дела в революционное время были: Баклушин Ф.А., Бердников Гр., Е.М. Шлюхин, С.М. Поскрёбышев, Коробейников.
Я желаю остановиться на биографии Коробейникова Ивана Степановича. Очень пылкий, горячий парень, сын рабочего, имевший семью. Активность его проявлялась в том, что он из союза служащих сделал боевую организацию, сламывающую на своём пути всё то, что относилось к отживающему и хилому. Стойко боролся с косностью, как руководитель производственного союза. Несмотря на общий развал, умел влиять на служащих и заставлять работать с полным напряжением. Причём отчетность, а это уж можно считать благополучным, отставала только на два месяца. Построена была артель из служащих, которая на огородах обсеменила то 5 десятин картофелем и другими огородными растениями.
Погиб Коробейников исключительно из-за личных счетов с Юрьевым и другими лицами из союза фронтовиков. [28]