Вацек поднялся с рассветом. Путь в город неблизкий, а рынок собирается рано, чуть припозднился и хорошего места на площади тебе не видать, загонят в какую-нибудь подворотню, а оттуда дуди не дуди, никто твою дудочку не купит. Да ещё беда в том, что он вчера у дудочек одну лишнюю дырочку высверлил, а ну как теперь пойдет торговля-то? Вацек умылся росой с жасминового куста, не стал утираться рукавом - пусть сохнет лицо на только что проглянувшем меж деревьев солнышке. Птички уже приступали к пению - настраивали горлышко и издавали чарующие звуки.
Вернувшись в дом, пробрался на кухню и увидел, что баба Йола уже встала, приготовила ему кукурузную кашу с сыром и поставила рядом крынку молока, прикрыв ржаной ковригой.
- Вот ты где, разбойник! Встал ни свет ни заря, а котомку собрать и не подумал,- проворчала бабуля и добавила,- пойдёшь через лес, у перекрёстка тропинок не останавливайся, не отвлекай пана Бенарека, шмыгай мимо и на переправе не задерживайся, с моста не плюй - один в прошлом году поплевал, теперь в реке рыбы нет, одни лягушата, а сам он уже козёл, даже не козлёнок. Вот что бывает из-за праздных плевков...
- А какие ещё плевки бывают, баба Йола? - Вацек уже забросил на плечо котомку с дудочками, слушать, что ещё прокричит баба Йола, он не пожелал.
А когда добрался, наконец, до сторожки пана Бенарека,то шмыгнул мимо, как и велела баба Йола, но пан Бенарек успел записать в коленкоровую тетрадку: "Мимо меня шмыгнул Вацко-дудочник, на этот раз бабку свою послушал, интересно: как же он вляпается в приключения?"
Бенарек так задумался, что упустил двух драконов, четырёх рыцарей и одну спящую красавицу и, если хоть на секунду поднял бы от тетради голову, то заметил ещё десяток ковров самолётов, управляемых джинами.
Вацек добежал до моста и, конечно, с большим удовольствием плюнул в реку и подудел в маленькую дудочку, что спрятал подальше в карман, так как была она бракованная ,- с лишней дырочкой, а затем в тщетной надежде оглянулся по сторонам: "Вдруг меня сейчас услышит пани Звонарекова и примет в свою школу?"
Но никаких пани поблизости не было, только Царевна-лягушка Ружичка улыбнулась и даже заговорила, однако паренёк уже бежал дальше...
Рынок шумел и кипел, наливался опаздывающими торговцами и первыми покупателями, а Вацек ещё не прошёл в ворота. Он стоял в очереди, крутил в руках монетку, чтобы отдать стражнику, и страшно волновался, вдруг ему не достанется места. Так и вышло. Когда он попал на площадь, все лучшие места были заняты, и наполнены чем душе угодно, ведь чего тут не навезли!
Гончарные ряды, казалось, дотрагивались до самого неба крышками горшочков и носиками кринок. Всё это гудело и звенело, потому как продавцы и покупатели непрерывно стучали по горшкам палками; первые, чтобы доказать отсутствие, вторые - выявить скрытые трещины. Овощные и фруктовые повозки, украшенные свежим сеном, наполняли площадь чудесным ароматом, а чуть подальше, у самых стен, расположились торговцы молодым вином - они предлагали покупателю сесть на лавку, раскладывали перед ним закуску и уж не давали ему уйти, пока не попробует вина из разных кувшинов. Иные так и останутся сидеть до самого вечера, пока с них не потребуют платы за всё выпитое и съеденное.
Вацек едва умастился рядом с шорниками, заняв небольшой промежуток между хомутами и сёдлами, но покупатели, желавшие осмотреть сбрую, отделанную серебряными гвоздиками и колечками, очень мешали и норовили отхлестать по щекам кожаными концами, только Вацек не обижался - торговля дело суетливое. Осмотревшись вокруг, познакомившись с соседями, пожелав им доброй торговли, парень приступил к собственному делу. Достал, не выбирая, наощупь дудочку из котомки и принялся наигрывать весёлую мелодию. Так уж получалось, что последняя, совсем новая дырочка в игре не участвовала, а может быть, он и не знал толком, как её пустить в дело, ведь не приноровился ещё к её звучанию.
- Эй, мальчуган, почём твоя дудка? - выслушав цену, толстенный цыган в кожаной жилетке, которая давным-давно не могла застегнуться над его животом,- очумел что ли от своей музыки? Я таких сам нарежу сто штук до обеда!
Однако не уходил, видно, песенка Вацека ему нравилась, да и сомнения в том, что он сможет сам нарезать таких сто штук, тоже имелась - этот народ в музыке разбирается.
- Точно не уступишь? Ладно, гони свою дудку, на монетку!
Вацек очень обрадовался первому покупателю, поплевал на монетку - на счастье - и сунул за пазуху. Счастье в торговле переменчиво, но уж как попрёт, так попрёт - не успел оглянуться, как дудочки у него взяли: жирная торговка свиным салом; королевский сборщик податей; маленькая девочка, похожая на царевну лягушку; высохший от стояния у печи плавильщик; монастырский послушник и многие, многие другие...
Дудочки и закончились. Лишь одну дудочку никто не купил - отвлёкся на птичек Вацек, когда скос на пищике делал, чуть испортил её видом и снабдил чересчур низким звуком, вот и не стал её никто покупать, но расстраиваться не стоило - редкая удача, до полудня распродать весь товар!
Он раскланялся с соседями, ещё раз пожелал им удачи, выслушал похвалу в свой адрес, как удачливого торговца, и начал пробираться к городским воротам. Вдруг услышал какой-то шум - да не тот обычный гул, который стоит над рынком и шумом не считается, а другой - похожий на бурную ссору, а не на традиционную перепалку, без которой никакой торг не обходится.
- Убери свою дурацкую дудку! Как ей горшок проверишь? Стучи палкой, как всегда делаем! - кричал красный как рак продавец горшков.
- Так для себя ж беру, проверить хочу на звук, нечего рукой прижимать горлышко, будто не знаю, как ты торгуешь, - возражал старый, сухой как осенний лист, плавильщик, недавно купивший у Вацека дудку.
- Вот ноту правильную возьму, горшок мне и ответит, а не захочет отвечать - так не куплю его! Не желаю, чтобы сыр, который в горшок положу, не дошёл до моего дома в лучшем виде!
Не слушая никаких возражений, плавильщик прижал пальцем последнюю дырочку на дудке, наклонился над горшком и дунул...
- Сеял, сеял глину ты, но не видел черноты, уголёк во мне лежал - получай теперь скандал!
Все зеваки, привлечённые перепалкой, разом ахнули: дудочка пела и пела прямо из горшка, а тот словно взвизгнул и треснул ровно пополам. Тут уж все увидели, что в самой середине трещины чернеет большущий уголёк - он-то и повредил горшок.
- Бракодел! - воскликнул плавильщик, - я такими горшками свою печь топлю! И двинул половиной развалившегося горшка в ухо торговцу-гончару, но тот в долгу не остался. Схватил вторую половину горшка и отправил на голову плавильщику. Потасовка захватила кучу народа, всё успокоилось только с приходом стражников, которые забрали всю выручку гончара и дудочку у плавильщика, а их самих вывели за ворота.
"Надо сматываться", - сообразил Вацек, но...
Не успел он сделать и пары шагов, как наткнулся на живот цыгана. Обойти эту гору мимо не представлялось возможным. А Цыган и не собирался отходить в сторону, он был страшно занят, ему удалось охмурить какого-то деревенского парня, который теперь торговал у цыгана осла.
- Посмотри какие уши! Такими ушами услышишь папскую проповедь из Ватикана, сидя в Палермо в винограднике! А когда в столице звонят во все колокола, этого осла невозможно удержать на рыси, так и рвёт галопом, сколько ни нагрузи!
- Ох, и загнул ты, чёрная рожа, небось, и дудочки твоей не услышит, не то что колокола! Глух как тетерев на току!
- А ну, проверим! - цыган, тряхнув животом, достал из-за пояса дудку. Вацек замер от страха.
Дудочка исчезла в жирных цыганских губах и издала нежнейший свисток, похоже, опять на маленькую дырочку цыган надавил.
Бедный покупатель даже отшатнулся от ослика, до того момента заботливо угощая животину морковкой и поглаживая между упругих ушей. Осёл в ответ вышиб сенную пробку из-под хвоста и стал испускать дух в унисон дудочке, на глазах худея и показывая всему миру, что такое неправильное и редкое питание, а главное, старость, правильнее будет сказать - древность. Зрелище было редким.
Цвет его шкуры тоже изменился. Благородный серый цвет изменил глубокое благородное содержание на соломенное, с оттенком зелёного гусиного навоза. Хвалёные ослиные уши всем присутствующим напомнили страду географических открытий, чаще приводившую к порче парусов, чем к несчитаному богатству - уши несчастного животного повисли так низко, как и дрессированный слон не мог бы опустить, встав на колени.
Сцена со стражниками повторилась почти в точности, с той лишь разницей, что цыган, размахивая полным кошельком, успел скрыться в толпе, никакой живот не помеха, если всю жизнь тренируешься в уходе от погони. Меньше повезло деревенщине - его насильно усадили на осла, головой к хвосту и проводили до ворот под свист и улюлюканье зрителей.
В поднявшейся суматохе Вацек и не заметил, как оказался в мясных рядах. Тут было чисто и опрятно, по крайней мере с виду - все туши, подвешенные на крюки, продавцы прикрыли белыми полотнищами, а на прилавках разложили аппетитные куски разделки, но никакое мясо по красоте не могло соревноваться с салом. Оно тут было любого сорта - на вкус и размера - на роток: от копчёного на персиковых косточках и веточках, в аккуратных брикетах, до белейшего и нежнейшего или иного, которое уже бекон - с розовыми прожилками мяса, нарезанного крупно, щедро обмазанного чёрным, красным и зелёным перцем или слегка золотистого, какое (но ещё без перца) появляется у хрюшки, когда в зерно добавляют душистых полевых трав. Но на то и торг, и возможный выбор, что был такой товар не у всех.
- Попробуйте! Не пожалеете! - пела торговка раскрывшему рот покупателю, - кормила свинок исключительно белыми сдобными булками! А в хлеву играла музыка, послушайте...
Вацек прикрыл голову руками, он уже боялся всяких музыкальных происшествий, но торговка приладила дудочку в бантик губ и уже подула в неё...
- Была хозяйка у меня, щедра в пинках-затрещинах, гоняла в зад и в пятачок, за что такая сила? Ведь я на смерть обречена, старалась, польза чтоб была детишкам, старичкам и воинам мужам, но что я получила? Картошки пуд и сена клок - теперь пожуй, попробуй! Оставишь зуб-другой во мне, о сытости не думай! - пела отрезанная свиная голова, моргая красными глазками без ресничек.
Поднялся страшный визг, и мигом создалось столпотворение. Хозяйка так и хлопнулась
на землю, открыв рот от удивления. Все спешили покинуть торговку с дудочкой и мёртвую голову свиньи - кто знает, что от их голов ещё можно ожидать, кроме вранья и пения! На землю валились прилавки, нарезанное мясо оказывалось в пыли, с крючьев падали туши, сорванные толпой со своих мест, всё вокруг визжало и вопило, будто бы всех на рынке резали и разделывали на кусочки.
Вацек тоже кинулся к воротам. На городском валу собралась огромная толпа, и не разобрать: кто тут лишь час назад был покупатель, а кто продавец. От ворот одна за другой отъезжали, в страшной спешке, повозки, арбы и даже господские экипажи - в городе поднялась паника. Растерянные стражники повисли на стенах и не знали, что им делать - все начальники засели в кабаках и заливали свой страх конфискованным вином.
Паника продолжалась не час и не два, но всё проходит рано или поздно. Наступила тишина. Уходящее солнце позолотило городские башни, тихий ветерок лениво трепал полотнища знамён, спущенные вниз со стен.
Стражники готовились разойтись по домам, уступив дежурство ночному дозору. Главный сторож проверял колотушку, чистил её мыльным камнем, добиваясь ясного и длинного звука, а свой голос, которым он станет сообщать горожанам о времени суток, тренировал иным образом. Он прикладывался к большой плетёной фляге, которую постепенно опустошит до восхода солнца, экономя свои силы и заботясь об общественной пользе. Солнечным утром закончится содержимое во фляге - наступит конец смены и сторож отправится спать, окончательно спутав естественный ход своей истории, но сохранив её направление для сограждан.
Убежав подальше, Вацек сидел на пригорке, не решаясь ступить в тёмный лес. Он не боялся великанов и гномов, как раз в это время выходивших из пещер на прогулку, но очень боялся своей бабки Йолы, которая ни за что ему не простит долгое отсутствие внука. Знатная трёпка ему гарантирована. Однако, сколько ни сиди, земля вращаться и не подумает в нужную тебе сторону, если ей не помочь собственным ходом. Он встал, проверил, глубоко ли запрятал кошель с выручкой, на месте ли за поясом его последняя дудочка и удобно ли повешена пустая котомка на плечо. Бабка Йола будет его ругать ещё и за то, что он не купил себе провизии на ужин, а ей шерстяных ниток на чулки, но куда там что-то покупать при таких-то событиях.
Лесная тропинка ещё светилась отражённым от вершин высоких деревьев солнечным светом, но он уже угасал, становился тонким и прозрачным, будто готовился принять в себя лунную пищу, взамен солнечной, но и до этого было ещё далеко: попробуй дождись луны, и ещё дождись, когда она достигнет удобной высоты. Как ни рассчитывай, впереди час сплошной темени, а потом надо выбраться к заливным лугам и плюнуть с моста в лунную дорожку на счастье.
Чтобы не скучать и не трусить, Вацек запел песню, потом другую и спел уже много: о старом солдате, идущем на костылях без ноги домой; о красной девице, не дождавшейся парня с войны; о ней же, но плачущей об уведённом подружкой женихе; опять о ней, но уже бедной сиротке, потерявшей отца и мать и отданной в услужение злой барыне, - потом более весёлые: о хрустальных туфельках (вот привязалась эта девица), о драконе, пожирающем рыцарей, а если после этого бывал ещё голоден, то сжирал и посевы, вообще всё что ему попадалось на земле и в воздухе.
Всех песен, что спел Вацек, и не перечесть, и дорога отвечала ему благодарностью, убегала назад с проворством травяной змейки. Долго бы он ещё нет, уж до луга перед мостом, точно, но вдруг понял, что кто-то жалобно ему вторит. Вторит где-то сзади и чуть в стороне от дороги.
- Стой, кто идёт? - резко обернувшись и делая вид, что он очень смелый и решительный, громко спросил Вацек.
В ответ на его оклик от леса отделилась тень и ступила на дорогу. Тень была такая маленькая, даже хрупкая, что пацан с удовольствием отметил - ничуть не страшно.
- Это я, Маричка, я шла за тобой, потому как остаться в городе не могла, я сирота, а куда теперь мне идти я не знаю, вот и пошла за тобой.
Он с удивлением узнал в тени девочку, купившую у него дудочку. Пока что он ничего не понял из её слов.
- Почему же тебе некуда идти, кроме как за мной?
- Мачеха послала меня на рынок, чтобы я купила ей напёрсток, обязательно золотой. Я обошла весь рынок, к каждому продавцу обратилась, даже в лавке "Всё для швей" понятия не имели о таких напёрстках. Я совсем отчаялась, а тут вдруг увидела тебя, услышала музыку, которая лилась из твоей дудочки и решила: будь что будет, но дудочку я куплю!
- И что же дальше?
- Да ничего... мачеха выгнала меня из дома, а твою дудочку сломала.
- Как это сломала? - возмутился Вацек.
- Вот так. Задрала подол, спустила чулок и сломала. Прямо о голую коленку!
- Ну тогда идём вместе?! - предложил Вацек - вдвоём всё веселее.
Они взялись за руки и таким образом легко и без приключений вышли к мостику. На лугу их встретила луна, ради такой встречи она даже немного принарядилась, избрав на выход золотой, прозрачный пеньюар и стала похожа не на луну, а на бледное солнышко. Идти было легко и приятно, но на мосту всё равно пришлось остановиться.
- Надо поплевать на лунную дорожку, шёпотом приказал Вацек.
Они долго-долго плевали на дорожку. Когда плевки у них закончились, дорожка стала походить на крапчатый ковёр, по которому ступают короли, когда хотят поразить собою всех подданных.
Время шло незаметно, ноги у ребят были молодые и, хотя немного подгибались, но несли их исправно, останавливаться не было причин, но вдруг одна и какая жуткая! преграда возникла.
Из-за кустов выскочил пан Бенарек.
- Ага, попались! Жених с невестой!улю-лю!
- Какие же мы жених с невестой? Мы только-только знакомы!
- А ты на дудочке ей играл, дурень?
- Нет. Я только на рынке играл - ох, что там было...
- Ты мне сказки не рассказывай, сам могу любую сказку рассказать, даже ещё никем не написанную, а лучше бери свою последнюю дудочку с важным изъяном и сыграй свадебный марш...
- Не знаю я никакого свадебного марша...
- ну хоть что на мосту играл...
Бенарек сложил руки на груди, иногда опуская их и потирая кругленький животик (извечный спутник любого настоящего ученого), будто на нём лежала любимая тетрадка, и улыбался, но даже он вынужден был воскликнуть, когда маленькая сиротка превратилась в красивую фею-невесту, а Вацек в прекрасного принца.
- О! Вот это то, что я так долго ждал, и о чем так давно думал!- воскликнул радостно пан Бенарек, пританцовывая.
- Идите же, идите, вас ждёт баба Йола - вот ей подарочек-то нагрянет!
Вацек и Маричка снова хотели взяться за руки, да тут увидели как оба изменились.
Маричка вспыхнула, глаза чуть опустила, а Вацек словно ещё вырос, выпрямил спину. И были это уже не двое несчастных детей, а пара влюбленных, Вацлав и Марика. Переглянувшись они вновь модели друг другу руки. Так и шли, никто и ничто им не мешало, даже птицы притихли, только белый голубь пролетел, обогнав немного.
Пан Бенарек ещё долго смотрел им вслед, потом вернулся в свою избушку, зажёг потухшую свечу и раскрыл коленкоровую тетрадку - то, что он в ней написал можно и сейчас прочесть в его книге, а вот записку, которую он привязал к ноге белого голубя уже не прочитать, но нам это неважно: главное, что баба Йола прочла. И встретила влюбленных хлебом и солью - как положено.