В отличие от живописи, пейзажная поэзия ограничена в средствах. У живописца на палитре всегда больше красок, чем у поэта. Много ли цветов мы в быту различаем по названиям? А живописцу просто: он может смешивать цвета на ходу, играя множеством оттенков. А ещё в его арсенале - композиция, светотень, игра с перспективой... Художник опрокидывает мир на холст (ну или создаёт альтернативный, свой мир, как отсылку к существующему или противопоставление ему).
Литератор (поэт, писатель) так не может. У него между зрителем (то есть читателем) и визуализацией мира стоят слова. Создаваемые им картины неизбежно опосредованы. У литератора в арсенале другое - образы, переклички смыслов. И если художник вдруг решит устроить такую перекличку, ему надо много потрудиться, чтобы она не затеняла самой картины, а писателю или поэту для этого достаточно несколько слов (правда, зримость образов зависит от таланта автора - в этом сложность, но технически тут ничего сложного нет).
При этом поэт может, как неизбежно это бывает с художником, оставаться вне нарисованной картины. Он (его лирический герой) стоит рядом с читателем-зрителем и показывает ему достойное внимания (заколдовывая или, наоборот, расколдовывая мир). А может и оказаться внутри пейзажа. Не визуализировать, а проживать его, не делая принципиальных различий между собой и тем, что изображается (передаётся) в словах.
Вот для сравнения два пейзажа: внешний есенинский, и внутренний - Александра Кушнера.
