Аннотация: Великий Боже, позволь сохранить иронию до "последней берёзки".
Палата No
(зарисовки во время лечения в отделении "Неврология")
В 87-ом году, когда у нас была машина, я в длительной поездке при открытом ветровике застудил себе щеку. И вот с этой, как сейчас сказали бы, байдой меня направили в медгородок в приёмное отделение. Я пришёл к концу рабочего дня и оказался последним на приёме. Врача в приёмной не было, и медсестра предложила мне посидеть и подождать его. Недалеко от меня на медицинской тележке лежал больной, поступивший по скорой и ожидавший решения своей участи. Он всё время жутко стонал и, находясь в сумеречном сознании, между стонами бредил: "Врачи, спасите, бл... Врачи, где вы? Су*и, спасайте скорее, бл...". При этом две медсестры, сидевшие за столом, увлечённо о чём-то своём разговаривали, не обращая ни малейшего внимания на бедолагу. Через минут десять, когда в разговоре сестёр возникла небольшая пауза, я рискнул спросить:
- А нельзя дать ему что-нибудь успокаивающее?
- Так он безнадёжный, вопрос считаных минут - у него перелом позвоночника и травма спинного мозга не совместимая с жизнью. А не надо было пить и вываливаться с окна четвёртого этажа, - чуть повысив тон, наставительно упрекнула доходягу медсестра и, повернувшись к своей собеседнице, непринуждённо продолжила спокойный бытовой разговор.
Меня определили в неврологию. В окружении серьёзно больных людей очень скоро я почувствовал себя редким сачком, занимающим не своё место. В палате было шесть довольно тяжёлых больных. Рядом со мной лежал парень 27-и лет после инфаркта. Были инсультники ходячие и один лет 60-и лежачий и, к сожалению, не говорящий, бывший лётчик, как мне подсказали. По его взгляду мне казалось, что он был умнее всех остальных молчаливых или говорящих тривиальности. Когда к нему пришли родственники, жена и сын, я убедился в том, что это интеллигентная семья. С сыном лётчика мы вскоре разговорились, и по какой-то ассоциации он рассказал мне короткий, но философический анекдот с диалектической подоплёкой о переходе количества в качество, анекдот, который больше ни от кого я не слышал. В этом анекдоте присутствует и правило трёх поколений, т.к. в одном поколении, как мы знаем "можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки нельзя".
Молодой англичанин спрашивает у пожилого:
- Сэр, скажите, пожалуйста, что нужно для того, чтобы стать настоящим джентльменом?
- Пожалуй, нужно иметь за плечами три колледжа, - ответил пожилой.
- Да, это не просто, но вы думаете это будет достаточно?
- Вполне. Но первый колледж должен закончить ваш дед. Второй - ваш отец. А третий - вы.
Как-то ночью я проснулся от мычания бедняги, бывшего лётчика.
Подойдя к нему, я понял что ему нужно судно. Выйдя в коридор, я не увидел никого, даже за столом дежурного по этажу. Тогда я обошёл весь коридор от начала до конца, но все двери оказались закрытыми. Чтобы не стучаться, не поднимать шум, не будить людей, я принял простое человеческое решение: зашёл в туалетное помещение, взял утку, зашёл с ней в палату, подложил под страдальца, подождал результата и вынес утку. На следующий день спасённый мною от унижения человек не сводил с меня взгляда наполненного собачей благодарностью.
Уже на второй день моего пребывания в больнице медсестра, разнося таблетки для больных, обошла меня стороной. Удивлённый я спросил:
- А вы меня не забыли?
- А вам отменили назначение.
- Почему?
- А это вы у врача спросите во время утреннего обхода.
Видите, - показывает мне сестрица лист назначения, - ваш лист перечёркнут.
Дождавшись обхода и ответив лечащему врачу на вопрос о своём самочувствии, я естественно поинтересовался дальнейшим лечением:
- Вы хотите изменить схему лечения?
- Почему вы так решили?
- Мне утром медсестра сказала, что мне ничего не положено, т.к. мой лист перечёркнут красной полосой.
- М-да... - подняла брови врач, - И каких же медиков мы готовим? Красная полоса означает, что вы болели Боткина, и медперсоналу следует быть особо внимательным со шприцом, которым вас кололи, чтобы не дай бог, не заразиться.
Однако вскоре я снова был озадачен, когда через пару дней в комплекте моих таблеток появилась новая жёлтенького цвета.
- Хм, мне всё же изменили назначение? У меня лишняя таблетка - обратился я к медсестре.
- Ой, это к вам случайно попала ношпачка. Но это не страшно - она безвредная.
Мест в отделении не хватало и один особо беспокойный тяжёлый больной после инсульта, лежал в коридоре. Почти весь день он спал, а ночью беспрерывно стонал, надрывая душу. И надо же, его разместили как раз возле двери нашей палаты.
В неврологии и в травмпункте медгородка подрабатывал фельдшером студент мединститута Володя, снимавший в течение шести лет комнату в квартире моей мамы. Это был приятный в общении, во всём аккуратный (а иначе моей маме не угодишь) молодой человек. Он нередко меня выручал, когда я сочетал работу с учёбой на вечернем отделении КПИ и мне не хватало 24-х часов в сутки. Я мог позвонить ему в любой момент и попросить выписать мне справку, освобождающей от работы за свой счёт, в связи с травмой голеностопа или коленного сустава. Такую справку он выписывал сам или звонил дежурившему в этот день в травмпункте сотруднику.
А маме он давал советы в отношении здоровья, периодически приносил некоторые лекарства, всевозможные медицинские средства и витаминные комплексы. А главное раз в год он устраивал маму в неврологию медгородка для курса профилактического лечения.
Когда Володя закончил институт, то сразу, как молодой специалист, переехал в новую квартиру, в чём ему посодействовал его дядя, занимавший в минздраве не рядовую должность.
И вот тут мама обнаружила, что пропал молоточек, которым она пользовалась с тех времён, когда выйдя замуж вошла в дом в 31-ом году. Мама буквально замучила Володю звонками с требованием, чтобы он хорошо поискал молоточек и вернул его. Володя просил описать этот молоточек, чтобы купить такой, но мама сказала, что сейчас такие не продаются. Потом Володя звонил неоднократно моей старшей сестре и мне с просьбой как-то успокоить нашу маму - он боялся, что она в своей неугомонности узнает, где он работает и приедет на работу скандалить.
Но мама его "пожалела" - она всего лишь поехала в Нежин, где жили его родители, и потребовала повлиять на Володю, чтобы он нашёл и вернул-таки молоточек, который служил ей ещё с довоенных времён. Ну не любила мама, когда из дома пропадают вещи - уж очень тяжело и бедно она проживала свою сложную жизнь в жутком веке-волкодаве, как называл его Осип Мандельштам.
Когда Володя заступил на смену в неврологии, в силу сложившихся ранее отношений, для меня было не трудно открытым текстом попросить его:
- Привет, Володя. У меня к тебе слёзная просьба, от меня и всей палаты - можно ли дать какое-нибудь "суперубойное" успокоительное средство этому несчастному коридорному инсультнику, измучавшему нас по ночам своими стонами.
- Как я вас понимаю, - посочувствовал Володя, - но мы регулярно даём ему лошадиную дозу седативных, а у него привыкание - его уже ничего не берёт.
- М-да... А какие у него шансы на...
- Никаких.
Днём этот ещё живой, но уже без будущего условный человек просто изнывал от жажды. На тумбочке возле него стояла пустая кружка. И всех проходящих мимо по коридору он жалобно просил:
- Друг, подойди, принеси воды. Эй друг, ты коммунист? Возьми кружку, друг, принеси пить.
Он так долго и жалобно просил, умолял, и я не мог понять, что там за люди в коридоре без сердца. Я встал, вышел из палаты, подошёл к его тумбочке, взял кружку и вдруг с другого конца коридора раздался пронзительный окрик няньки:
- Не давайте ему ничего! Никакой воды!
Он уже обоссал все матрасы в отделении, зараза такая!
Был конец октября. Ночью с этого несчастного сваливалось одеяло, которое он не мог достать, и он замерзал. Тогда медперсонал принял соломоново решение, и его тележку приставили вплотную к радиатору. Однако, в одну из ночей кочегары котельной медгородка "щедро" дали на отопительную систему водицу температурой градусов 60. А наш инсультник был прислонён к батарее нечувствительным боком. На утро возле него собрался консилиум, решавший непрофильную для отделения задачу - чем лечить обширный ожёг.
Но этой ночью я встал, поднятый внутренним природным сигналом, вышел в коридор и увидел, что лежащий на тележке сердяга накрыт с головой простынёй. Когда я возвращался в палату, тележку из отделения уже выкатывали санитары. Я невольно с облегчением вздохнул.
P.S.
Боже милосердный, пощади меня грешного и оставь мне для последнего прости-прощай мой дом и мою кровать.