Баньши
Быть вечно живым - награда или наказание?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Триаста даже немного покоробила реальность маски. Хоть она давно срослась с личностью вампира, неприятно было осознавать, что настоящий Триаст почти исчез. Вскоре наступит время, когда истинная личность исчезнет навсегда. Больно? Нет, привычно. Только холодное, окаменевшее сердце слегка щемит.
[]
  Триаст кинул взгляд на наручные часы и недовольно поморщился. Этот громко тикающий механизм его ужасно раздражал. Чуткий слух вампира улавливал каждый звук часовых стрелок, а это, знаете ли, отвлекает. Но с начальством не спорят, его приказы не обсуждаются.
  Вампир поджал губы и надел белую рубашку. Однако главной проблемой был галстук: Триаст за всю свою долгую жизнь так и не научился управляться с этим вредным клочком ткани. Вот и сейчас молодой мужчина, злобно шипел, стараясь завязать его правильно. Наконец ему это удалось. Триаст вновь вернулся в бодрое расположение духа. Он давно научился прятать свои эмоции, выдавая окружающим желаемое. Начальству не понравится раздраженный подчиненный, поэтому вампир натянул на лицо доброжелательную улыбку. Все же отсутствие отражения в зеркале весьма неудобно. Позвать, что ли, Тень?
  Триаст поправил воротник рубашки и накинул на плечи пиджак. Немного подумав, он подошел к большому старинному зеркалу и хлопнул в ладоши. По гладкой поверхности пробежала мутная рябь. Когда она рассеялась, в зеркале, склонившись в почтительном поклоне, отразился двойник вампира.
  - Прояви меня, - вежливо приказал Триаст, одев на себя маску доброго аристократа.
  На миг на губах двойника мелькнула понимающая усмешка, но она тут же скрылась, будто ее и не было. Отражение приняло нынешний облик хозяина. Триаст внимательно рассмотрел себя. Светло-русые волосы, водопадом стекающие на плечи, были аккуратно уложены. На гладко выбритом лице отсутствуют изъяны. Высокий, гордый лоб выдает в вампире аристократа; на тон темнее, чем волосы, брови вразлет. Внимательные пронзительно-голубые глаза, похожие на замерзшие озера, настораживали и даже пугали. Длинный и узкий орлиный нос с трепещущими ноздрями, словно насмехался над всеми, а ироническая усмешка, почти никогда не исчезающая с тонких бесцветных губ, сейчас сменилась доброжелательной улыбкой. Триаста даже немного покоробила реальность маски. Хоть она давно срослась с личностью вампира, неприятно было осознавать, что настоящий Триаст почти исчез. Вскоре наступит время, когда истинная личность исчезнет навсегда. Больно? Нет, привычно. Только холодное, окаменевшее сердце слегка щемит.
  Вампир тряхнул головой, отгоняя философские мысли на задворки мозга. Триаст - Карающий Меч. Триаст - хладнокровен и жесток.
  Настроившись на нужный лад, молодой мужчина обул черные кожаные туфли и, захватив дипломат, вышел из дома. Сад, окружавший жилище вампира плотной стеной от любопытных соседей, качал зелеными головами и приветствовал тихим шелестом листвы. В другое время Триаст бы задержался, чтобы пообщаться с мудрыми дубами, нежными и тихими березами, гордыми красавицами соснами, но сейчас он лишь улыбнулся уголками губ и кивнул головой.
  Закрыв за собой железную дверь, Триаст вышел на узкую дорогу. Путь ему предстоял недалекий, так что вампир не стал брать машину, а пошел пешком. Ночь, только-только вступившая в свои права, легла на землю плотным покрывалом, словно скрывая ее в своих нежных объятиях. Уличный фонарь ворчливо мерцал, жалуясь на своих нерадивых хозяев, которые не могут протереть его тряпочкой хотя бы раз за месяц. Тихие, крадущиеся шаги вампира были не слышны. Лишь иногда, задумавшись, Триаст задевал ногой камешек, и тот весело скакал вперед по дорожке.
  Впереди горела золотыми куполами церковь. Уж давно отзвенели колокола вечернюю службу, и послушные христиане разошлись по домам. Вид церкви вызвал у Триаста невольную радость, он даже недовольно поморщился, заметив, что невольно ускорил шаг. Однако замедляться вампир не стал, решив, что иногда потакать своим маленьким слабостям простительно.
  Место постройки церкви было выбрано не случайно. В давние времена устье реки Д**** являлось своеобразными судоходными воротами в N-ской области. Взору всех заезжих купцов открывалась удивительная, наполненная гармонией картина - белокаменная церковь, возвышающаяся над деревней на высоком холме. Ныне же река изменила свое русло.
  Триаст любил приходить сюда. Возможно, для вампира это звучит немного странно, но это правда. Ему нравилось приходить в церковь, где висел плотный купол грехов человеческих. Их под силу ощутить лишь нелюдям. Эти грехи толпились, визжали, дрались и прыгали по святым образам. Вампира они приветствовали как высшего по социальному положению и расступались перед ним, склонившись в подобострастном поклоне. Триаст брезгливо скривил губы и повелительно махнул кистью. Грехи мгновенно скрылись с глаз господина, очистив среднюю часть церкви. Широкие грубые скамьи, стоящие возле стен с фресками немного портили внешнюю торжественность святого места.
  Триаст прошагал по нефу*, намеренно делая поступь более громоздкой, чтобы его услышали. Вскоре из боковой дверцы вынырнул тихий прислужник и вопросительно взглянул на грозного господина. На его лице была заметна подобострастная услужливость, присущая людям низких чинов. Триаст склонил голову и тихо сказал:
  - Я пришел исповедаться к отцу Марку.
  Прислужник также безмолвно исчез в недрах церкви.
  Этого странного человека здесь знали уже давно. Он приходил лишь ночью, раз в месяц, и исповедовался только перед отцом Марком. Их беседа длилась недолго: ровно 45 минут, как школьный урок. А после этого вежливый господин тихо исчезал и появлялся уже в следующем месяцем. Среди послушников и монахов прошел слух, что велики прегрешения сего человека и не может он их искупить лишь одной беседой и покаянием. А, может, он совершает грехи до сих пор, приходя в церковь лишь для замаливания старых грехов, и идет на свершение новых. Говорили даже, что отец Марк принял на себя все прегрешения этого господина. Однажды ему, Николаю, удалось услышать имя этого странного человека - Триаст. Нечистое и неизвестное имя, что же говорить про его обладателя?
  Вскоре прислужник привел отца Марка. Это был пожилой и всеми уважаемый человек. Его седые волосы всегда находились в небольшом беспорядке, что придавало ему немного растерянный и невинный вид. Добрые, с морщинками в уголках глаза были карими. Хоть их яркий цвет к старости немного выцвел, небольшой огонек горел в них, притягивая взгляд. Прямой нос выказывал живой ум этого необыкновенного человека и тягу к новым знаниям. Ему было не место в церкви, которая погрязла в пороке.
  Отец Марк бодро прошествовал к Триасту.
  - Приветствую тебя, сын мой.
  - Здравствуйте, отец Марк, - склонился в полупоклоне вампир. - Рад видеть вас в добром здравии. Я пришел исповедаться.
  - В ногах правды нет. Пойдем, сядем на скамью.
  Старый священник слегка подтолкнул Триаста вперед своей морщинистой рукой. Они прошли к скамье и сели.
  Запах свеч вскружил голову вампиру. Он поднял взгляд на потолок. Неизвестный Триасту святой слегка расплывался, а к его губам приклеилась повелительная насмешка. По крайней мере, так казалось вампиру. Он ухмыльнулся в ответ и повернул голову к терпеливо ожидающему отцу Марку.
  Недобрый огонек, горевший в глазах вампира, напугал священника. Пусть за долгие годы он привык к Триасту, но изредка проявляющаяся за вежливой маской иная скрытая личность до сих пор наводила на отца Марка сверхъестественный ужас. Мысль о том, что его постоянный посетитель не является человеком, появившаяся еще в начале их знакомства, уже твердо укрепилась в голове священника. Отец Марк хотел отказаться от такого грешника, несмотря на все свои твердые убеждения и принципы, но не смог.
  
  Однажды Триаст пришел к нему под утро. Уже не ночь, но еще не день - утренняя мгла не желала рассеиваться. Молодой мужчина выглядел немного странно. Обычно очень ухоженный - сейчас его волосы находились в беспорядке, а верхние пуговицы рубашки отсутствовали.
  Увидев отца Марка, он кинулся перед ним на колени:
  - Отец, отпустите мне грехи мои. Позвольте побыть с вами немного.
  Пораженный странным поступком сдержанного человека, священник невнятно согласился и попытался успокоить молодого мужчину. Его речи были сбивчивы и малопонятны, однако Триаст слушал его, не отрывая взгляда от потолка. Священник сомневался, что мужчина вникает в суть его речи, но продолжал говорить. В позе этого человека было столько страданий, что сердце Марка невольно щемилось из жалости к ближнему своему.
  Когда сорок пять минут вышли, Триаст оторвал взгляд от потолка и уже спокойно улыбнулся священнику.
  - Спасибо, - поблагодарил он Марка.
  И лишь приоткрыв дверь церкви, он повернулся к священнику и добавил:
  - Я этого никогда не забуду.
  За столь короткий промежуток времени отец Марк успел привязаться к этому странному господину и теперь с радостью ждал их следующей встречи, ожидая, что искупит все грехи несчастного. А их с каждым разом становилось все больше.
  
  Вот и сейчас старый священник, сгорбившись на скамье, терпеливо ожидал рассказа Триаста, испытывая к нему почти отеческую любовь.
  - Я грешил, отец, - наконец начал вампир. - Я врал, прелюбодействовал, крал и убивал. Я грешил и не понимал греха своего. Я истинно раскаиваюсь в прегрешениях своих, делал я их по своему решению. Никто не заставлял меня. Сможет ли Господь простить мне грехи мои, примет ли он меня к себе после смерти?
  - Я прощаю тебе грехи твои, дитя. Моли на коленях прощения у Господа, и он простит тебя, - повторил священник стандартную фразу.
  По давней негласной договоренности между ними Триаст должен был ответить: "Да, отец Марк" и стать на колени перед ликом Божьим, но мужчина нарушил традицию. Его губы растянулись в наглой усмешке, и он, слегка прищурившись, взглянул в глаза священника, словно в душу нырнул.
  - Боюсь, Господь уже не простит мне всех грехов. Сомневаюсь, что такое уж безграничное терпение Творца нашего.
  - Что ты говоришь, Триаст? - ошеломленно спросил священник. - Побойся Господа...
  - А я и так его боюсь, отец Марк, - лукаво сверкнул глазами вампир. - Но только правду не скроешь. Я знаю, что вера и преданность ваши безграничны, но вы - святая простота! - просто запутались в паутине, из которой нет выхода. Я уважаю вашу волю и выдержку, но не могу стать таким же. Вы искренне любимы мной, но я не могу принять вашей веры. Простите меня, если сможете, отец Марк.
  Триаст замолчал и отвел взгляд.
  - Я знаю, дитя мое, - неожиданно услышал он теплый голос священника и перевел на него недоуменный взгляд.
  Отец Марк улыбался, и была полна эта улыбка отческого тепла, которого Триаст никогда не испытывал за всю свою долгую жизнь, но догадывался, каково это - знать, что ты нужен и любим.
  - Я давно знаю, что наши взгляды на жизнь различны, - продолжил старик, улыбаясь, - но я никогда не желал тебе навязывать свою веру. Когда-нибудь ты придешь к этому сам.
  - Благодарю вас, отец. - Голос Триаста прозвучал хрипло и резко оборвался к концу фразы.
  Они сидели на лавке в полной тишине. Однако эта тишина не была угнетающей, она была необходимой. Иногда молчание красноречивее всяких слов. В этой тишине Триаст и отец Марк осознавали узы, связавшие их уже давно, но проявившиеся только теперь.
  Время вышло. Триаст встал со скамьи, вежливо поклонился священнику и покинул церковь. Но тепло, которое передал ему отец Марку, осело мягким осадком на сердце, окутывая его плотной пленкой. Даже бездушному убийце нужно знать, что он кому-то нужен.
  Триаст широко улыбнулся. Непривычно. Но приятно. Однако не время придаваться эмоциям, пора работать. Вампир перевел взгляд на наручные часы - ровно полночь. Полная луна ярко блистала на небе, гордо задрав подбородок, и затмевала собой звезды. Триаст поудобней сжал дипломат и, снова сменив походку с человеческой на кошачью, двинулся к лесу, который находился на расстоянии полукилометра от церкви. Потом он перешел на бег и уже через минуту петлял между деревьями, высматривая врагов. Его дыхание нисколько не сбилось, а сердце не стучало бешено. Он же вампир, в конце концов.Эта мысль позабавила Триаста, и он коротко усмехнулся.
  Оборотни появились внезапно. Возможно, он просто отвлекся, уплыв в своих мечтах, и нападение оборотней застало его врасплох. Однако Триаст быстро сориентировался и запрыгнул на верхушку дерева. Два оборотня остановились под деревом, скаля клыки и рыча. Самка со своим детенышем. Триаст приветливо усмехнулся им, чем вызвал у псов еще большую бурю негодования. Все понятно, отшельники. Задача Триаста убивать их без капли жалости. Задача есть - значит, будет выполнена. Карающий Меч всегда держит свое слово. Вампир вытащил из дипломата два пистолета.
  
  Оборотни залаяли, смеясь над вампиром. Глупец, он надеется убить их простыми серебряными пулями. Они уже давно научились извлекать их. Жажда, которая привела их сюда, - это жажда мести. Перед глазами оборотней по-прежнему стояла жалкая кучка окровавленных истерзанных тушей самцов. С самого края, изогнувшись в неловкой позе, лежал вожак стаи - муж и отец. Потеря близкого затмила разум семьи.
  
  Откуда же глупые собаки знали, что пистолеты были заряженными специальными капсулами: они состояли из твердой непроницаемой оболочки, в которой плескалось расплавленное серебро. Достаточно всего лишь одной такой пули в сердце, чтобы оборотень умер.
  Триаст прыгнул вниз, выстрелив в одного оборотня. Детеныш болезненно взвыл изогнувшись дугой. На его морде выступила белая пена. Самка горько подвывала рядом, безуспешно пытаясь зализать рану. Неожиданно громкий вой детеныша прервался на высокой ноте. Тело в последний раз дрогнуло и замерло. После наступления смерти детеныш, медленно теряя животный облик, проявил человеческие черты. Остекленевшие ярко-голубые глаза созерцали иной мир, навсегда позабыв запах и шелест трав.
  Самка уставилась на детеныша с неприкрытой болью и, яростно взвыв, кинулась на вампира. Триаст легко уклонился от тупой атаки и выстрелил. Точный удар прямо в сердце настиг оборотня в прыжке. Самка издохла мгновенно, и вампир показалось, что на ее оскаленной пасти застыла радостная улыбка.
  Триаст спрятал пистолеты в дипломат. Поправил рубашку, пиджак и неспешно двинулся к жилому сектору.
  
  "Простите, отец Марк. Я бездушный убийца, который не умеет раскаиваться в своих грехах. Поистине раскаивающийся не станет более совершать грехи, а я совершал. Говорят, что у меня отсутствует совесть. Знаете, отец Марк, а они правы..."
  
  * Неф - средняя часть церкви.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"