НА ЖИВЦА известные истории неизвестной войны ГЛАВА ПЕРВАЯ Пришел с тренировки и сразу же, в прихожей получил письмо. Последнее доставил рядовой чин жандармерии и содержало оно непонятные дела, ему Павлу Андреевичу Ильину предлагалось явиться в жандармское управление сегодня после обеда. Взглянув на часы в прихожей я понял что времени мало и нужно просить сестру выделить мне коляску. Ехать то недалеко, а пешком не успею. Сестра не отказала и когда вышел на крыльцо Макарыч уже подкатил коляску. Он старый солдат, раньше служил ездовым в артиллерийской бригаде сестриного мужа. Зять после отставки забрал его с собой и он ему служит истопником, кучером и сторожем. Жена его Меланья тоже служит у сестры горничной и кухаркой. Придерживая свою шашку воцарился в коляску. Шашка у меня дедовская, он подарил её мне на окончание училища с отличием. А ему подарил его дед в тысяча восемьсот шестидесятом году и сказал что эту шашку ширванку он взял трофеем в бою возле нашей станицы Наурской. Тогда нападали чечены чуть не каждый месяц. Вот и получился такой дуван. Так трофеи с боя называют терские казаки. Станичный атаман позже просветил деда насчёт этой шашки. Такие шашки оказываются жуткая редкость. Во первых булатная, во вторых её отковали в семнадцатом веке. После падения Ширванского ханства в тысяча семьсот двадцать пятом булатные шашки перестали выпускать, видимо мастера умерли. Сами шашки то выпускали, но не булатные. По дороге вспоминал за собой различные прегрешения за которые его могли к себе жандармы и не находил. После училища я попал в пограничную стражу КВЖД и мне очень понравилась эта аббревиатура. В четвёртом году я впервые выстрелил в живого человека при нападении хунхузов на поезд. Но никаких душевных терзаний как предупреждали его многие он не испытал. Даже шашкой помахал и зарубил парочку китайцев. Они пёрли невзирая на выстрелы и после боя мой десятник сказал что они накурились опиума и не соображали ничего кроме приказа своего атамана. С этого боя ему достался карабин Маузера. Хорошая вещица, ствол длиною в четырнадцать дюймов, а это поболе поларшина будет. Да и магазин на десять патронов. Вес большой, но зато может стрелять на добрых две сотни саженей. По французски это будет триста метров примерно. И скорострельность хорошая. За второй бой именно благодаря карабину я получил звание подпоручика. Уже в пятом году, в феврале месяце тоже шел по Харбину и какой-то ходя выхватил из своей телеги винчестер и открыл по мне огонь. Успел выхватить свой Смитт-Вессон и даже начал поднимать револьвер , но сильный удар в руку выбил его на мостовую. Благо рядом проходили два казака и нашинковали неудачного убийцу своими шашками. Прибежавший городовой сказал что этого ходю он не знает, но судя по татуировкам он из банды Черного Вана. Позже, когда купил казакам две косушки водки и обсуждал с ними поломанный револьвер, подошел их подхорунжий Шестаков и местный городовой. Городовой сказал что в полиции узнали где засел Черный Ван. От города в шести верстах. Но место открытое и незаметно подойти затруднительно. Шестаков сразу вызвался помочь. У него полусотня казаков и пулемёт Максима на бричке. Я поднял свой десяток и таким кагалом мы выдвинулись к месту. За версту оставили пулемёт на пригорке и начали ползком выдвигаться к еле виднеющимися из-за кустов фанзам. Когда осталось две сотни саженей я велел открыть огонь. Следом застучал пулемёт и за фанзами забегали. А когда казаки пошли в атаку с тыла, хунхузы выскочили и помчались на нас. Магазин Маузера быстро кончился и пришлось отбросить карабин и вытащить свою ширванку. Успел зарубить двоих выскочивших прямо на меня и все бандиты кончились. Мой десяток вёл образцовый штыковой бой и местные бандиты со своими мечами против них не выстояли. Тут мне стало не хорошо отчего-то и я присел прямо на траву. Прибежал десятник и доложил что все мои живы, правда трое легко поранены. И закатав мне левый рукав гимнастёрки забинтовал руку. Этот последний бородатый бандит задел таки меня по запястью. Решили отвести меня на бричке. При попытке приподняться ощутил сильную боль и чуть не заорал, но сдержался кое-как. Тут подошел подхорунжий и видимо как более опытный приказал положить и расстегнув ремень задрал гимнастёрку. - Эй Гантимуров, сюда давай. Прискакал казак и слетев с коня подбежал к нам. Посмотрел и перекинул из-за своего плеча кожаную сумку, скомандовал моим чтобы приподняли и вытащив моток белого полотна начал меня бинтовать. Потом меня подняли на бричку и я озаботился вдруг о своём карабине. Десятник оказывается время не терял и собрал в баул, ранее притороченный к седлу моей лошадки, мой уже разобранный карабин и шашку. Сняв с меня планшетку тоже засунул туда же. Появился Шестаков и засунул мне за расстёгнутый ворот гимнастёрки узелок шепнув на ухо что это моя лафа с бандита Черного Вана и что я убил его в честном бою белым оружием. Потом я потерял сознание и очнулся уже в поезде, когда меня перебинтовывали врачи. На следующий раз очнувшись я узнал от санитара что я в Чите, лежу в лазарете, после операции. Пришел врач и отрекомендовался Войно-Ясенецким Валентином Феликсовичем. Он рассказал что мне пулей пробило левый бок навылет и поэтому он не может мне подарить вытащенную пулю. Заверил что ничего жизненно-небходимого не задело. А вот моя левая рука его беспокоит. Режущая рана была заштопана качественно, но сухожилие могло быть задето и тут он бессилен. Но у него есть для меня адрес одного тибетского целителя. Правда он живёт и практикует в Иркутске, вдобавок берёт дорого - серебряный рубль за визит, но лечит хорошо. Я ему сообщил что в Иркутске живёт моя сестра. Хирург попросил мой блокнот , чтобы записать адрес , но я только беспомощно развёл руками и сказал что не знаю где мои вещи. Он сказал что мигом разрешит этот простой вопрос. Ближе к вечеру пришел санитар и пожилой мужчина, отрекомендовавшийся кастеляном и предъявил мне мой баул. Хотели уйти, но я попросил помочь мне сесть и вытащить всё из баула. Меня осторожно усадили и начали на лавке раскладывать содержимое моего баула. Вытащили скатанную шинель, сложенные гимнастёрку и бриджи. Гимнастёрку отстирали и починили. Фуражка тоже была целой. Потом достали мою ширванку и свёрток с карабином. Следом была извлечена планшетка с узелком и кошелёк. Проверил кошелёк. Всё на месте. В одном отделении было восемьдесят рублей ассигнациями и восемь серебряных рублей. Медных денег рубля на два. Вот блин , а ещё говорят о воровстве в лазаретах. А тут всё цело, ещё отстирали и заштопали. После осмотра мою форму и шинель повесили на плечики в шкаф и по моей просьбе туда же убрали оружие. После этого я одарил обоих по рублю и они вышли . На кровати же развязал узелок и начал осматривать. В узелке были серебряные китайские монеты, десятка три и пять бронзовых многогранных с квадратной дыркой посередине. Ещё была золотая бонбоньерка с драконами. Внутри было кольцо из витых ниток с синим камнем. Сразу видно женское. Материал золото, а камень уж больно на сапфир похож. Кольцо лежало на кучке бело-серого порошка. Тут зашел врач и забрав у меня из рук бонбоньерку, сразу осведомился не курю ли я опиум. На что я ответил что нет и он забрал с собой бонбоньерку, заверив меня что очистит и вернёт. Потом рассказал что у него есть знакомый аптекарь который изготовит из опиума морфин, препарат для обезболивания. Осмотрев кольцо выразил своё мнение о том что оно изготовлено в технике русской скани и имеет платиновый поддон под сапфиром. Поддон увеличивает отражение света и камень безусловно из Индокитая, сияет сильнее. Но ювелирная работа несомненно русская. Увидев китайские серебряные деньги изъявил желание их мне поменять по выгодному курсу, но только если я отдам ему бронзовые монетки-многогранники. В свободное время он занимается монетами, собирает их и просветил меня насчёт такой науки как нумизматика. Я конечно же согласился и врач меня покинул. Вообще-то нумизматика не наука, а занятие и по английски звучит куда как занятней - хобби. Через день приволок мне за них пятьдесят рублей серебром. На рождество мне прислали приглашение в местное дворянское собрание. Причём заранее, за две недели и я поняв все правильно заказал парадный мундир. Лежал я в госпитальном лазарете в местечке Антипиха. Это в пяти верстах от Читы. Пришлось ехать в Читу и там заказывать. Заранее заказал извозчика и он отвёз к дворянскому собранию.Там мне вручили орден Святой Анны, в виде значка для крепления на темляке шашки и грамоту о личном дворянстве. Обычно орден награждённый покупал сам в ювелирной лавке, но мне его выдали за особые заслуги. Через неделю выдали документы о выходе в отставку и я поехал к сестре. В документах значилось что я выхожу в отставку в чине поручика. На прощание купил врачу бутылку коньяку и про кастеляна санитаром не забыл. Сводил их в трактир и угостил хорошо водкой. Собрал небогатые пожитки и поехал в Иркутск. Там меня родня приняла хорошо и разрешили проживать в своём доме. Вечером во время ужина Павел подарил сестре кольцо, а зятю бонбоньерку, сказав что китайцы носят в таких нюхательный табак. Зять отдарился позолоченным портсигаром под двадцать папирос и потом помог устроиться в картографическую службу. Сестра тоже отдарилась наручными часами путешественника. На крышке стекла у них был компас и чтобы узнать который час, нужно поднять крышку с компасом. Во вемя дальнейшей службы они очень пригодились. Целитель, к которому я обратился по протекции врача - хирурга , вылечил руку, хотя я и не верил что втыкания иголок, пусть и золотых помогут. Целитель только улыбался на моё неверие и говорил что их сделали шесть веков назад и они помогли многим людям. А раньше плохих иголок не делали. Потом научил меня особой гимнастике цигунь и вот уже четвёртый год я служу в картографах. Провёл три похода по Саянам и один вокруг Байкала. Мой начальник даже похлопотал об оплате установки орденского значка на шашку. Меня ценили на службе и вот приглашение в жандармское управление. Пока вспоминал, думал да гадал незаметно и приехали. Макарыч сказал что подождёт, помог вылезти из коляски и оглядев меня перекрестил. ГЛАВА ВТОРАЯ Войдя в управление сразу же привлёк внимание дежурного офицера и он поручил нижнему жандармскому чину проводить меня до кабинета господина начальника. В кабинете сидели два господина, один в форме, другой в партикулярном. Представились. Граф Коковцев Владимир Николаевич, министр финансов. Бывший мой главный начальник всей пограничной стражи. Второй, по видимому хозяин кабинета отрапортовался: Познанский Михаил Игнатович, начальник иркутского управления жандармов. Усадили меня в кресло и потекла беседа. - Павел Андреич вы ведь не высказываете как другие предубеждение жандармам. Почему? И как долго вы воевали на КВЖД. - Начал в четвёртом году. После окончания Павловского училища с отличием, меня направили в пограничную стражу Китайской Восточной Железной Дороги. В первом бою поучаствовал уже через неделю после прибытия. Дислоцировался в Харбине. Но по делам бывал и в Цицикаре, Муданьцзяне, Дацине и Цайдзягоу. В самих городах я почти не находился, потому как был пограничником. Именно поэтому мы работали по обе стороны дороги примерно вёрст на тридцать. А местами на пятьдесят. Участвовал в двенадцати крупных столкновениях с хунхузами, в последней стычке был ранен, получил орден и личное дворянство. Так же за одно столкновение был повышен в звании до подпоручика. После ранения мне дали следующий чин поручика и вывели в отставку. В следствии ранения, повредившего левую руку. Сейчас вылечился и служу картографом. Был в четырёх экспедициях, нареканий по службе не имею. А почему так отношусь к жандармам. А как нужно относиться к людям вылавливающих людей, которые плохо относятся к нашей империи. Да и с их стороны я видел всегда только хорошее. Всегда помогут и информацией и делом. С тремя жандармами отношения переросли в дружбу, надеюсь обоюдную. - А почему не пошли служить в жандармы. - Понимаете, я довольно умный человек и понимаю что мой склад ума не совсем подходит для жандармской службы. Там нужен Спиноза по крайней мере. Или как мифический сыщик Шерлок Холмс, английского писателя Конан Дойля, вот совсем недавно читал. Это не по мне, я скорее скорохват. Как вам объяснять, я не стратег, я скорее тактик. Как там сказал кто-то - Мне бы шашку, да коня, да на линию огня. Видимо сказывается родовое. По отцу я терский казак. Дед мне как-то говорил, что наш род очень древний и уходит корнями в то время когда было ещё Тьмутараканьское княжество и мои предки во всю воевали с хазарами. А это без малого восемьнадцать веков назад и с тех самых пор живёт мой род на Кавказе. И он взял с меня клятву служить отечеству и родине. Её у нас все казаки в отрочестве дают. Моя родина Кавказ, но после училища я стал воспринимать за родину всю Россию. - Да ответили вы развёрнуто и доходчиво. Вот вы нам и нужны милостливый государь в качестве так сказать скорохвата. Нам нужен человек, который возглавит некий вооружённый отряд для противодействия банде и очень даже возможно что не одной. А вы изрядно повоевали. - Но я служу картографом и не могу просто уйти, на носу очередная экспедиция на север Иркутской области. - Мы это знаем и даже уговорили ваше начальство отпустить в экспедицию в Сиам. Одобрено императором и министром финансов. По окончании миссии вы получите все подтверждающие документы и даже изрядное количество фотографий тех мест. - Я согласен, но должен знать в чём дело и каков будет отряд. Где будем действовать и сколько - Похвально. А дело вот в чём. Не далее как вчера нам стало известно что в одном игорном доме, или как там эти шалманы называются, один пьяный господин по пьяной лавочке проболтался за игорным столом, что с одного прииска скоро повезут караван золота. В этом шалмане был наш человек и он обратил внимание на того, кто активно расспрашивал этого пьяницу. По результатам слежки выяснилось, что этот любознательный господин состоит в боевой секции так называемой партии эсеров. Они устраивают много покушений и им очень требуются деньги для обеспечения своих проделок. Закупать оружие и химические вещества. Также они практикуют нападения на банки и состоятельных господ, не брезгуя ничем. У них этот грабёж зовётся экс, от слова экспроприация. Очень уж беспринципные и изворотливые люди, если их можно назвать людьми. Также нам стало известно, что одна китайская официантка этого заведения найдена мёртвой по месту проживания. Всё было сделано так, что она повесилась. Только полиция не нашла на месте табурета или стула и написала в рапорте, что она подпрыгнула и просунула голову в петлю. Как бы смешно это не выглядит, но это признак того что этим караваном заинтересовались крайне зашифрованные структуры, в которые входят хунхузы как таковые. И мы естественно небезосновательно полагаем что будет вдобавок и ещё одни нападающие. Пьяный господин работал у купца Грошова приказчиком. А купец этот золотопромышленник. Приказчика нашли на утро мёртвым. Врач говорит что накурился опиума и сердце не выдержало. А на его работе говорят что с сердцем у него всё было в порядке. Вот такие дела. Теперь об отряде. Мы подумали что большой отряд будет очень заметен. И решили собрать пятерых опытных казаков, таких же скорохватов что и вы. На вооружении будет шесть гранат системы штабс-капитана Лишина, но уже немного модернизированный вариант с тринитротолуолом вместо пироксилина. Это позволяет не боятся отказов при воздействии влажного воздуха в виде туманов, которые не редкость в тайге. Далее будет один ружьё-пулемёт системы Мадсена с четыремя магазинами на тридцать патронов и одним на сорок. Так же вам выделяется два ящика винтовочных патронов и ящик револьверных. Ещё дадим пять казачьих карабинов и семь револьверов системы Нагана тысяча девятьсот десятого года. Два это для вас, некоторые видели вас на стрельбище с двумя кабурами на бёдрах по американскому образцу и знаем что вы стреляете с обеих рук. Как там по научному это называется Михаил Игнатич. Я вот что-то запамятовал. - Амбидекстер Владимир Николаич. И давайте дальше я расскажу всё поручику. Так вот Павел Андреич про золото. Его будут везти караваном из прииска Любавин купца Грошова до Троицкосавска. Дальше там будет большая охрана и я не думаю что нападут. Самое уязвимое в этом караване путь от прииска до Мензы. От Мензы идут полусотня казаков со всех караулов на смотр прямо в Селенгинскую станицу через Троицкосавск, как раз в тоже самое время. Повезут много, караван будет около тридцати вьючных лошадей. По французкой системе мер - почти две тонны. Их будет охранять два десятка казаков под командованием хорунжего Дьякова. Вы встречались на КВЖД, он был там командиром у Шестакова. В Алтане его усилят пятью казаками. Сам купец Грошов выделил две тысячи рублей для дополнительного обеспечения и нарочный уже скачет от Акши. Купец дал приказ своим людям на прииске выделить деньги телеграммой. Ну ещё и вы. Вам самому решать как вы будете действовать. Вольётесь ли в команду Дьякова или будете действовать автономно, на живца так сказать. А может ещё как. Ещё раз повторю это вам решать самому. По своему опыту знаю что на месте виднее. Самое главное доставить караван по возможности без потерь до Мензы. Вы поедете завтра утром на поезде в Читу. Вернее проедите дальше до станции Кручина. Там вас переправят на другую сторону реки Ингода и вы встретитесь с тремя вашими подчиненными. Далее на лошадях проследуете в Акшу по вьючной тропе, мы посоветовались и нашли самую короткую. В Акше вас усилят ещё двумя казаками и продовольственными припасами. Потом идёте до Алтана и ждёте караван. Переговорите с хорунжим и выработайте свою тактику действий. Получите сейчас карту, билет на поезд, свои два револьвера, два бинокля и подзорную трубу. Она правда старая, но у неё хорошее достоинство. Свойство её стёкол позволяют разглядывать обозреваемые объекты в сумерках, а это в вашем случае немаловажно. А сейчас я вам дам одну бумагу. Называется мандат, на гербовой бумаге, две печати, от нас и министерства финансов с нашими подписями. И самое главное, там подпись императора. Помните мушкетёров Дюма с бумагой от кардинала, так вот, а эта бумага даже пострашнее будет. Вы с её помощью можете расстрелять губернатора Москвы и вам ничего не будет. Самое главное - доставить караван. Можите ввести в курс дела акшинского атамана. Он конечно ворует потихоньку, но честен и принципиален. Идите с богом, бумаги и остальное получите у адъютанта. Да вы помните что неделю назад вы фотографировались. Так вот, без вашего ведома мы заказали у фотографа уменьшенную копию для документов. И получите сразу триста рублей, вот пересчитайте. - Понятно господа, я постараюсь и приложу все силы. До свидания. Честь имею. Поклонившись головой, я вышел из кабинета и попал в лапы адъютанту. Заодно и познакомились, он мне отрекомендолвался Милюковым Сергеем Васильевичем. Выяснилось, что он тоже по происхождению казак, правда донской. Адьютант заставил меня расписаться в десятке бумаг, вручил конверт с документами и кожаный баул. У выхода меня ждал Макарыч и мы поехали в оружейный магазин купца Яковлева, я у него хороший нож недавно покупал. Внутри народа почти не было, не считая пары зевак и ко мне сразу подошел приказчик. Он меня помнил и увидев при параде сразу понял, что я буду что-то покупать. Я ему сказал что еду в экспедицию и мне необходимы некоторые консультации. А пока куплю патронов к своему карабину. Продали и сразу в обоймах. Купил шесть и ещё сто двадцать взял россыпью. Потом зеркальце в деревянной оправе, и побриться и глянуть за угол при случае. Приказчик показал мне походную куртку из брезента. С капюшоном и большими накладными карманами и одинарным на животе, даже наган войдёт и не видно будет. На рукавах были нашиты патронтажики под семь нагановских патронов каждый. Что приказчик сразу тут же мне продемонстрировал напихав в них патроны. И ещё показал что внутри имеются ещё два кармана. Понизу имелся шов с просунутым по кругу шнурком. Таким образом шнурок можно затягивать и завязывать. Потом пытался мне пропихнуть одну испанскую охотничью штуку. Большой темно-зелёный платок который повязывают на голову. Бандана называется, в переводе с испанского означает повязывать на голову. Чтобы комары не кусали. Я сразу заинтересовался и мигом приказчик завязал мне его на голову. Посмотрелся в большое зеркало, да неплохая вещь для тайги и спросил как дорого. Вспомнил, в станице деда так бабы голову платками повязывают. Ещё раз спросил за цену. Оказалось семьдесят копеек. А если я десять куплю. Отдал после торга десять платков-бандан за три рубля ассигнациями. После этого я торговался за охотничью куртку и даже обещание что возьму шесть штук не помогло. Вернее помогло, но мало. Первоначальную цену в три рубля смог сбить до двух рублей ассигнациями за штуку. Но сказал при этом что беру за эту цену семь курток. Прикупил заодно десять пачек папирос " Гусарские" по пять копеек за пачку. Приказчик от себя добавил ещё одну пачку. Сказал что это бонус. По русски означает подарок хорошему покупателю. Потом он мне посоветовал купить суконное одеяло всего за рубль. Согласился, но купил шесть и ещё рубль ушел на десять больших носовых платков. Следом последовала пара портянок. Купил по настоятельной просьбе приказчика зажигалку на бензине. Приказчик божился своей матерью что хватит на три недели без новой заправки бензином. Добавил жестянку с этим бензином. Следом купил охотничьё кресало и десять коробков спичек. Чтобы спичечные коробки не мялись в кармане, каждый был заключен в обойму из толстой жести с вырезами под спичку. Перед уходом купил английский непромокаемый плащ фирмы Макинтош. Добрая прорезиненная вещь. Хватит покупок на сегодня. Наконец с Макарычем доехали домой и я начал собираться. Надо всё уложить и расфасовать. Зять был уже дома и узнав что мне нужно на поезд утром к четырём часам, сразу озадачил Макарыча. А я пошел укладывать свои богатства. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Проводник в поезде завёл меня в купе и тут же следом Макарыч принёс мои вещи. Дал ему рубль, а он не берёт. Взял после того как сказал ему что примета такая, для того чтобы я доехал хорошо. Потом поднял мягкую лавку-лежанку и сложил весь свой багаж. Оставил только планшетку с картой и бумагами. Ещё оставил корзинку с завтраком, данную кухаркой. Меланья помнила что я любил по утрам хорошо позавтракать, а тут некогда. Вот и положила мне свои пирожки. Зазвенел станционный колокол и мы тронулись. Макарыч помахал мне, а я ему в ответ. Постучались и дверь купе открылась и проводник поинтересовался насчёт чая. Я ответил утвердительно и расположился за столиком, разложив явства положеные мне Меланьей. Принесли чай и я предался чревоугодию. Через полчаса проводник забрал стакан и я убрав остатки пиршества вытащил карту. Да, подробная, рядом железной дорогой примерно вёрст на тридцать местами. В других местах только реки и те выглядят схематично. Благодаря лупе всё читается, но там куда я отправлялся не было почти ничего. Так местами можно увидеть кое что, в основном реки. Ну да меня уверил граф, что казаки эти места знают. Как говорил мой дед, будем плясать от печки. Поговорю с казаками и решим как идти. А то напридумываю не зная ни местности, ни дороги. К семи утра прибыли на станцию Порт-Байкал. Раньше сплошной железной дороги не было. Так вот в этом порту вагоны грузились на пароходный паром и перевозились через Байкал. Теперь построили круглобайкальскую ветку и ездят по ней. Убрал карту и потихоньку задремал. Иногда просыпался, потом опять засыпал. К обеду прибыли в Култук, где была большая стоянка и нас пригласили в местный ресторан. После обеда тронулись и я стал смотреть в окно. Хоть и вид только на Байкал, но не надоедало. На станции Мысовая было остановка на ужин в буфете на станции. Прийдя в купе увидел кучу баулов и мешков. Выяснилось что ко мне заселили попутчика. Отрекомендовался он купцом второй гильдии Затевахиным Акимом Фроловичем. Оказалось он держит две лавки в Чите, куда и направляется. На этом он вытащил коньяк, а я вынул остатки моего пиршества. Но ничего хватило на двоих, да ещё проводник приволок две копчёные рыбины и мы до самой темноты ели и попивали чай и коньяк. Утром проснулись перед Петровским заводом. Часов шесть и светает. Проводник посоветовал сходить в станционный ресторан и позавтракать. На что мы согласились, всё-таки стоянка длительная, пока воды зальют, пока уголь погрузят. Поели, купец ещё коньяк с собой взял, правда всего бутылку и устроились обратно на свои места. В окно уже не смотрели потому что вид тайги он приедается сразу и видно что речка меняется лесом, а лес речкой и всё вокруг похожее. Сели пить коньяк и купец разложил свои вещи. Начал предлагать мне купить и то и это. Заинтересовал монокуляр фирмы Цейс. Хоть Аким Фролыч и хвалил товар, я нашел неопровержимые доказательства, что передо мной половинка разбитого бинокля и за счёт этого удалось сбить цену с двадцати до восьми рублей. Вместе с чехлом от него. Потом купец достал немецкий пистолет системы Люгера. Он так расписывал достоинства пистолета. И два магазина и патроны на десять перезарядок и маленькая жестяная маслёнка в подарок. В общем сердце дрогнуло и я отдал ему за него тридцать пять рублей. Да ладно, не обеднею. В кошельке ещё три сотни ассигнациями. Перед Читой он продал мне за пять рублей занятную сумку под фуражку. Фуражку запихиваешь и слева - направо тянешь латунный язычок. И сумка закрывается. Есть два кожаных ремня для крепления к ранцу и красивая надпись чёрной краской по оливковому фону - Аmerican Zipper. Понравилась штучка и я поинтересовался а что за ранец упоминул купец. За ранцем дело не стало и спустя не сильно большой промежуток времени, между станциями Сохондо и Могзон я купил этот ранец. Сначала купец просил двенадцать рублей, а я давал восемь. Но потом решили выбрать золотую середину и я выложил десятку. После продал мне пионерскую лопату в аршин длиной. Спросил почему пионерскую и узнал что она немецкого производства, а по немецки пионер это по нашему сапёр. Тут я пошутил, а маленькая потому чтоб незаметная была. Похохотали и он мне её так подарил. Допили коньяк, доели принесённую проводником ещё одну копчёную рыбу и прибыли наконец в Читу. Купец тут выходил и всучил мне визитку с адресом своих лавок. Его уже ждал приказчик на телеге и он споро освободил купе от купеческих баулов и мешков. Помахав ему рукой я пошел в ресторан. Стоянка опять была большой. Перед посадкой мне всучили пару петушков на палочке за пять копеек. Купить петушки меня толкнула жалость к продавщице, уж больно оборвана. Позже проводник меня просветил что они так одеваются специально, чтобы продать товар. Так и сказал - на совесть давят. На станции Кручина проводник помог мне с вещами и пришлось отдариться двумя серебряными рублями. Только снял фуражку и вытер платком лоб как нарисовался угрюмый мужик и спросил я ли это поручик Ильин. И после утвердительного кивка отобрал половину вещей и повёл к телеге. Далее он отрекомендовался приказным Пинчуковым и мы поехали к реке. Возницу изображал молодой парнишку лет девять-десять на вид. На мой не заданный вопрос приказной сказал что это его средний сын Федька. А у лодки ждёт старший - Ванька. На берегу и правда была лодка. Загрузили мой багаж и я всучив обоим пацанам петушки расположился на носу. Течение у реки довольно сильное , наверное вёрст семь в час. Приказной не гребёт а только подправляет лодку. Ветра нет , солнышко греет, благодать. По левому борту, а после и по правому показались сёла, но мы не пристали и проплыли мимо. А вот когда сёл не стало видно ни с одной стороны, ни с другой стороны, мы причалили на правый берег. Вытащив свои вещи я хотел расплатиться, но Пинчуков отказался наотрез, говоря что за всё заплачено. Но я всё-таки вручил ему два алтына для пацанов . Потом он достал из фуражки пять рублей передал мне со словами- передай моему брату в Оленгуе. Вы всё равно у него будете ночевать. Потом оттолкнулся веслом, перекрестил меня и поплыл на другую сторону реки. Из кустов вылезла наглая серая собачья морда и тявкнув подбежала ко мне. Я почесал собаку за ухом, следом из кустов вышли три казака. - Ваше благородие приказной казак Чиндантской крепости Баранов Анатолий. - Ваше благородие казак Акшинской крепости Зимирёв Фёдор. - Ваше благородие казак Акшинской крепости Букукунского кордона Чупров Василий. Я вскинул руку к околышу фуражки и отрекомендовался - Поручик Иркутского картографического управления Ильин Павел Андреич. Потом я поинтересовался где мы будем располагаться и когда будем ужинать. Забрав все мои вещи они повели меня через кусты на полянку. По середине горел костёрчик с тремя котелками и плоским ведром. В таком же мой десяток варил чай. Расположились и я достал из ранца бутылку водки. Сразу появились кружки и я разлил всю водку по ним. Выпили за царя и отечество. Потом потянулся к закуске. В одном была отварная картошка, в другой солёные грибы. В третьей отваренные куски мяса. Приказной призвал допить водку и сказал что он не колеблясь погибнет за царя и отечество. Я решительно возразил: - Неправильно говоришь казак. Нужно сделать так чтобы враги наши погибли за своего царя и отечество. А нас русских и так мало и вам нужно ещё детей подымать. Дети то есть или нет. Оказалось что есть, и у Толи их двое. Скоро трое будут. Но тут же задали вопрос : - А как же быть с бурятами и тунгусами, они ведь тоже живут с нами ваше благородие. - Давайте сразу договоримся, вы будете сражаться под моим командованием и я попрошу сразу об одной вещи. Зовите меня просто командир, а то в бою пока будете мне благородить, и вас и меня убить три раза смогут и мы не выполним задание. А на второй вопрос я отвечу так. Если ты говоришь на русском и думаешь на русском, то ты и есть русский. И не важно кто ты по народности бурят, еврей, тунгус или русский. Вот к примеру начальник жандармского управления Иркутска по происхождению поляк, а думает как русский. А есть и обратные примеры, вроде бы русские, а похуже врага будут. Враг то вот он, иди и бейся с ним. Вот раньше были тут на каторге офицеры, которые предали свою страну и свои семьи. Хотели свергнуть царя и отдать власть в стране англичанам. Польстились на деньги и вот. Сами они были дворянами, а дворяне должны защищать царский престол. Их ещё прозвали декабристами и три из них были на поселении в Акше. Я по происхождению терский казак со стороны отца. По матери я ингерманландец. Она дочь одного барона из Ревеля. И я думаю и говорю по русски, сражался за Россию значить я русский. Я даже читал одного немца, его Бисмарк зовут. Патриот своей страны и был он у нас как-то в гостях и пишет что понять не может никак такой казус. Генерал с которым он общался был грузином, интендант - полковник был евреем, а человек которого к нему приставили был вообще по происхождению шотландец. А на вопрос кто они такие, все отвечали - мы русские. Я сам служил после училища в пограничной страже и гонял своих подчинённых в хвост и гриву. Зато в первом же бою им это пригодилось и они перестали роптать и поняли почему говорил граф Суворов - тяжело в учении, легко в бою. Он до восьмидесяти лет воевал и не разу его никто не мог победить. А были разные в моём десятке и евреи, и поляки, и русские, а один был вообще бурят. И все мужики хорошие, когда меня ранило, они меня на руках к бричке притащили. После ранения я перешел в картографическую службу. Тоже не сахар, вооруженные стычки каждый поход. Вот теперь буду воевать с вами. Много не знаю, молодой ещё. Поэтому буду спрашивать, но и вы подсказывайте. И рассказал им то, что мне рассказали в кабинете жандармского управления. Потом занялся своей экипировкой. Почистил оружие и казаки глядя на меня занялись своими карабинами, а приказной почистил пулемёт и набивал магазины патронами. Позже достал купленные куртки и три отдал ребятам. Для примера одел свою куртку и показал им патронтажи на рукавах. Все согласились что это убыстряет перезарядку револьвера. Заодно показал как перезаряжать. Всем понравилось. Обычный наган перезаряжаешь где-то минуту, а тут секунд двенадцать-пятнадцать и готово. Заодно проверили все карабины. Распечатали второй ящик с винтовочными патронами. Те оказались в пачках и снаряжать не надо. Каждый получил по шесть пачек. Потом открыли ящик с револьверными и я раздал по двадцать одному патрону каждому. После попили чай завалились спать. Я было заикнулся о ночном дежурстве, а мне ответили что на это есть Серый. Если чё, так предупредит. Сразу же спросил чья собака. А мне ответили что приблудился сам и судя по тому как лежит рядом со мной, то и собака моя. ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ Раздал одеяла и носовые платки. Покурили. А потом завернулся в своё одеяло и завалился спать. Утром умылся у реки, потом попил чаю с остатками вчерашнего ужина. После этого начал собираться. Одел куртку, затем бандану, засунул подзорную трубу в левый торцевой карман ранца. В правый я вчера напихал обоймы к карабину. Вошло четыре штуки. На пояс сзади подвесил флягу и пристегнул на ранец сверху но в ножнах. Ко мне подвели лошадку монгольской породы и сказали что величать её - Кыска. Достал из кармана бриджей кусок хлеба, посыпал солью и дал животине. Та с видимым удовольствием схрумкала всё. Цвет вроде вороной, но не совсем. После приторочил баул сзади к седлу, одел ранец, потом справа через плечо портупею для шашки и осмотрев последнюю засунул в ножны. Слева направо зеркально одел планшетку. Потом взяв в руки карабин вскочил на лошадь и потрепал Кыску по шее. На груди ещё висел бинокль и я окликнул казаков и спросил кто самый глазастый. Выяснилось что это Зимирёв и я отдал ему бинокль вместе с чехлом. Спросил доводилось ли ему пользоваться подобной штукой. Федя заверил что умеет смотреть через него и мы тронулись. Спереди Федя, за ним я. За мной идёт Толя с привязанной вповоду лошадкой с вьюком. Там патроны и пулемёт. Замыкает наш маленький караван Чупров ведя вповоду цугом оставшиеся три лошади. Часа через три разглядел на другой стороне реки домишки какого-то села. Узнал у Толи что за деревня. Он сказал что это станица Елизаветинская, на вопрос насчёт реки сказал что её зовут Оленгуй. Часом к шести вечера прошли деревню по правую руку. Вася сказал что деревня зовётся Сыпчегур и тут роют золото. Пройдя ещё верст восемь, увидели дом с двумя амбарами на берегу реки. На противоположном берегу стояли дома караульного посёлка Оленгуйского. Вокруг было огорожено жердями большое пространство и на въезде нас встречал мужик и четверо ребятишек годами от восьми- девяти до тринадцати- пятнадцати. Спешились и разгрузили лошадей. Тут ребятишки их у нас отобрали и стали рассёдлывать и потом повели куда-то. Хозяин успокоил меня, сказал что выводят сначала, помоют и назвался. Словоохотливостью он не страдал и сказал просто что он Пинчуков. Я ему сразу же отдал деньги от брата и он повёл нас в баню. После бани пригласил нас за стол. Там уже стояли картошка, грибы, капуста квашеная и малосольные огурцы. Потом хозяйка принесла жаровню с мясом и мы начали пир после довольно трудного дня. Я так до этого так много в седле не сидел. Максимум полдня. А тут с раннего утра и до вечера. Следом покурили и обсудили дела в мире. Потом виды на урожай. Потом пришла хозяйка и принесла самовар, за ней девчонка с кружками. Потом она притащила противень с ватрушками. Следом её мать притащила другой противень, с другими произведениями местного кондитерского творчества. Попробовал оба, вторые были более закрытыми, навроде пирожков, но не совсем. Бока открыты и верхушка чуть - чуть. А внутри было смородинное варенье. Толя мне растолковал что ватрушки зовутся шаньгами, а те вторые, называются тарки. Тут я расспросил Пинчукова как золото добывают в Сыпчегуре. Он посмеялся в бороду, но рассказал. Роют большую яму кайлами, доходят до камня в котором золото видно, колят его и собирают эти куски. Их потом греют на костре и толкут в каменной ступе. А потом землю под костром и дроблёный камень промывают. На этом и закончили расспросы и пошли спать. Поспали хорошо, в амбаре. Вот небольшая крыша над головой и мы не заметили что ночью был дождь. Наутро пока все пили молоко с оставшимися шаньгами и тарками, ребята оседлали наших росинантов, я им за это сунул медяков. После мы навьючив их вьюками и собственными телами, покинули гостеприимный двор. Глянул на часы, уже шесть утра. На другой стороне реки в тумане угадывались только крыши. Шли ходко, временами переходя на рысь. Солнце поднялось и вокруг стали взлетать жаворонки и петь во всё своё птичье горло. Перед обедом сбавили темп и начали подыматься в хребёт. Пару раз какие-то птицы целым табуном взлетали из под копыт зимирёвского коня. Мне пояснил Толя что эти птицы - рябчики. Сидят до последнего, хоронятся в траве. Был бы дробовик, так постреляли бы. Вкусные заразы. Ладно , поверю, но думаю как-нибудь попробую. Самих птиц я не увидел, больно быстро улетели. Но зять мой на них охотился. Идти стало тяжелее и лошадки перешли на шаг. Потом тропа стала покруче и исчез ручеёк, по которому мы шли. Следом кончились кусты, совсем. После четырёх пошли под горку, опять переходя временами на рысь. Появились кусты и вода в виде маленького ручейка. Потом мы полезли на косогор по правую руку и перевалили через него. Тут тоже бежал небольшой ручеёк, но кустов было поменьше. Часам к шести встали табором на берегу речушки Иля, текущей перпендикулярно нашему пути. Это Федя сообщил что так речку зовут. Снял сапоги и разделся до пояса. А после зашел в реку по колено и вымыл торс, шею и лицо. Стало легче. Пока ребята рассёдлывали коней, я начистил картошки, которую дал Пинчуков. Видимо отблагодарил, когда увидел что сунул его пацанве пару полтинников. Дал полмешка картошки четыре больших луковицы и краюху хлеба. Почти целый каравай. Пока мылся в речке, ребята достали сало и остатки солёных грибов. Пришлась ко двору и фляжка с подсолнечным маслом. Тут его называют постным. Покрошил лук и добавил к грибам. Сверху ещё полил маслом и всё объедение готово. Зимирёв ещё набрал вокруг дикого лука. Поработав ложками и попили чаю, как раз поспел. Было ещё светло, но мы решили ложится. Потом завернувшись в одеяло немного поговорил с казаками. Толя рассказал как он воевал на КВЖД. Он служил на бронепоезде в охотничьей команде. Правда бронепоезд это громко и страшно сказано. На самом деле это был действительно бронированный паровоз и три обложенные брусом и мешками с песком платформы. Называли их блиндированными. На передней было три пулемёта Максим, за ней платформа с пушкой Барановского и двумя пулемётами. Пушка была заделана на настиле, располагавшимся по центру платформы и могла с этой платформой крутиться по сторонам. Позади паровоза была платформа с охотничьей командой из двенадцати человек с двумя пулемётами Мадсена. В конце стоял ещё пулемёт Максим, смотрящий назад. Ещё там было четыре шпалы и четыре рельса для ремонта полотна железной дороги. А также выдавали каждому по паре гранат. За два года команда потеряла четверых убитыми и восемь ранеными. Толя даже получил за храбрость георгиевский крест пятой степени, но он лежит дома. Вот там он научился обходиться с гранатами. Прибежал Серый и пристроился в ногах. Потом как-то незаметно совсем уснул. Зимирёв проснулся раньше всех и запалил костёр для чая. Остальные потихоньку поднялись следом. Я достал свой бритвенный набор, налил в чеплашку горячей воды и побрился, а то щетина уже явно выступала на лице. Потом выщелкнул обойму из карабина и зарядил по новой. От кого-то слышал что так устраняется просадка пружины магазина. Вышли на маршрут в шесть часов. Серый тут же выскочил из кустов и побежал рядом. Морда довольная, наверно сожрал кого-нибудь. Тоже позавтракал выходит. Тропа шла в гору и по всему чувствовалось что скоро будет перевал. Постепенно перешли на шаг. И точно, сначала исчез ручеёк под ногами лошадей. Потом спустя версты три почувствовалось, что они начали двигаться под горку. Появился ручеёк под ногами и невольно посмотрел на часы. О, уже двенадцать и спросил у Фёдора едущего впереди как зовут этот ручей. Зимирёв ответил что это река Урей. Под горку лошадки пошли быстрее, местами шли рысью. Через полчаса где-то подошли к тому месту где в Урей впадает поперечный ручей. Речка стала побольше и уже надо было сделать два больших шага, чтобы её пересечь. Серый убежал вперёд, сначала хвост в траве мелькал, а теперь даже не видно. Так вот перед впадением мне вдруг захотелось попить. Снял с шеи ремень карабина. И держа его в левой руке, достал флягу из кожаной сетки закреплённой на седле сзади. Потом запрокинув назад голову сделал хороший глоток. И вдруг флягу вырвало из рук и следом донёсся звук выстрела. Я передёрнул затвор сразу, когда фляга ещё не долетела до земли. И потом начал стрелять примерно в то место где был услышан выстрел. Да ещё маленькое облачко серого дыма указывало на место стрелка. Быстро отстреляв обойму, спрыгнул с лошади и перезарядился. Пока перезаряжался, сбоку заработал Толя короткими очередями. Пока он стрелял, Зимирёв и Чупров на лошадях подскакали поближе и два раза стрельнули их карабины. Потом там засвистели и пришлось доставать подзорку. В неё увидел Чупрова, машущего над головой карабином и скомандовал Толе, поменявшему магазин на пулемёте: -Ты здесь побудь, а я схожу посмотрю, там нам Васька карабином своим машет. Подбежав к казакам на пригорке увидел под ногами Чупрова яму и в ней троих неподвижно лежащих людей. Парочка была китайцами. И косы и одежда говорила за это. И один гладко бритый в суконном армяке. На голове картуз. Пройдя дальше глянул, там пригорок плавно переходил в понижающийся распадок. В распадке лежали ещё один китаец и бурят. Ещё дальше лежала убитая осёдланная лошадка . Ещё подальше спокойно стояли четыре осёдланные лошади и четыре с вьюками. Только вьюки у них были большими, чуть не в сажень высотой. И по два скаждой стороны. Толя с Васей стали разделывать убитую лошадку, а Федя стал потрошить убитых. Ну в смысле всё снимать, даже опорки с китайцев. Так сказать лафа во всей красе или полная лафа. Принёс тюк одежды и обуви. Потом постелил бурятский халат и вывал на него добычу покрупнее. То что было в кушаках у китайцев, в кармане или сапоге. Итог этих поисков как раз передо мной. Так пятьдесят три китайских деньги. Как называются не знаю , но серебряные. Мне такие в лазарете читинского госпиталя меняли. Потом насчитал тридцать два серебряных рубля и семь золотых червонцев. На закуску остались золочёный нож с богато украшенными ножнами и крупный золотой католический крестик на золотой цепочке. Да забыл ещё три штуки непонятного назначения на шелковых шнурках. Подошедший Толя сказал что это китайская пайцза, вроде как знак указывающий на принадлежность к определённому клану или роду. Ну пойдёт ребятам, эти штуки из серебра. Хоть Толя и сказал что в них серебро худое. Если что так переплавят. Разделывать окончили и уместили всё на лошадей. Даже мне один тюк сзади седла привязали. Потом Толя попросил у меня пионерскую лопату, я им про неё рассказывал и пошёл зарывать нападавших. Ребята решили что негоже бросить их так и стаскали тех двоих в яму. А Толя сейчас идёт засыпать. Пока он засыпал, потихоньку у остальных выяснил кто кого застрелил и отдал крест с цепочкой Фёдору, а ножик Васе. Тут подошёл Толя и я им указал на разложенные кучки. Досталось им по тринадцать китайских денег, по восемь русских рубля и по червонцу. Все видели командирскую кучку и знали чем она отличается от остальных. Оружие было в виде японской винтовки с сорока тремя патронами, двух дробовых ружей и одного маленького дамского пистолета с запасным магазином. Это у одного китайца был в кармане халата, я его сразу первым выстрелом убил оказывается. У него винтовка и была. А дробовики у поляка и бурята. У китайцев ещё были какие-то ножики, но гнулись от руки. Сталь никчёмная, как выразился Федор и закинул их в кусты. Отдал казакам китайские нашейники. И ещё чем-то знакомым пахло. Вот знакомо и всё. Пошел на запах и уткнулся в кусты сирени. Только цветки розовые. У сестры в садочке растёт куст сирени, но цветочки белые. Спросил у Феди что за растение, а он пригляделся и ответил: - Так тож трескун. Посадиш ево в садок, а он глянь через год - другой цветёт белым. Землю с тайги на перевале возьмёш, притараниш и кинешь ему. И опять год али два, чуть алый. А потом опять белет. - А почему трескун. - Да в костёр бросиш, горит добро, тока трешит и искрами плюётси. Но ежели дрова сыры, то на растопку браво идёт. Потом я посмотрел на часы, час пополудни и мы увеличившимся караваном пошли вперёд. Феде, мне и Толе добавилось по лошади. Остальных вёл Чупров. Федя мне по дороге стал рассказывать что видел раньше этого поляка и бурята в одной лавке в Дульдурге. Они приказчиками работали. Наверно шли от Дульдурги , через Соктуй на Джилу и дальше к Ингоде. А вот почему напали неизвестно. К четырём дня вышли к стоящим на берегу реки двум шалашам. Около них стояли две бабы и два мужика. Один был с дробовиком. Судя по приветливым крикам, Фёдор был им знаком. Все спешились. Вытащил папиросы и закурил выслушивая подошедшего мужика. Он вытащил кисет и высыпал мне на ладонь четыре небольших самородка золота. За это просил помочь продовольствием. У какие слова знает, но вроде всё в порядке. Федя сказал что они с Акши, моют тут золото. Ладно сгрузили им две ноги, переднюю и заднюю. Разгрузив этим мою Кыску. Отсыпали полмешка муки. Картошку отдали всю, только мешок забрали. Ну ещё по мелочи: остатки сала, пару луковиц и немного чая. Раздал казакам самородки, ну маленькие совсем, весом наверное не более золотника и отряд двинулся вперёд. К семи вечера вышли к деревушке в восемь дворов. Зимирёв назвал его Урейский Юр. Видимо потому что она находилась на небольшом пригорке. Самый дальний двор был больше всех и мы направились к нему. В отличие от остальных у него вдобавок к забору из жердей, вокруг дома был забор из брёвен. Так называемый здесь заплот. За ним кроме дома виднелась крыша большого амбара. Вышел человек в казацкой фуражке. Он открыл внешние ворота и наш караван зашел внутрь. Казаки сняли вьюки и тут набежавшие пацаны расседлали наших лошадей и повели их на речку. Мужик подошел поближе и я узнал в нём Гантимурова, который перевязывал меня под Харбином . Пообнимались и узнал что его зовут Иван. Мы разделись и искупались в большой запруде. Вокруг летали голубоватые большие стрекозы и наверно поэтому комаров не было. Достал мыло и вымыл голову, как хорошо, даже голова варить начала. А то на жаре она и не соображала. Появилась жена Ивана крикнула мужу и нас повели за стол. Обрадовала яичница с салом и уха с местной рыбкой - хариузом. После чая с молоком Иван отвёл в сторону и мы присели закурить. Я его угостил своими папиросами. - О никак гусарские папиросы. Помню, помню агаж ты. Токо дороги заразы. Да ладно, слыш ваше благородие. Продай мне двоих ваших лафандинских коней и оружье ишшо хотелася бы. У наса тута ондна винтовка, моя, да у Петки ишшо дробовик. Ежли чо случись, то чо делать бум и незнаю куда бежать. Однако тута у нас и медведюки и волки ходют, да разно быват. Да и сами то отрядом целым столкнулси с кем. Вот вся казна - сорок рублей. За мясо я отдарюся и патронов бы для драгунки моей. А то смех один, токо два и остались. - Хорошо, есть у нас винтовка японская, но патронов к ней штук сорок всего. Два дробовика дам. Патронов там десятка два, но есть стреляные гильзы немного, десяток точно. Так что перезарядишь. Ну за коней и оружие я возьму у тебя три десятка рублей. Да вот ещё трофей, но патрон слабенький. Дамский же пистолет несерьёзный, пугать только и патронов всего дюжина. - Я его бабе отдам. Ездит сама в Акшу, бляха муха. А оружжа тока дрын один. Отучу как обходиться и пущай завсегда берёт. Если чё, хоть напугат. Иван убежал в дом и притащил кожаный кошель. Отсчитал мне три десятка серебром. Потом достал небольшой самородочек золота и показал мне. Весом наверно меньше золотника, но в комке золота угадывались голова с ушами и закрученный хвост. Казалось собачка прилегла отдохнуть. Красота. - Глянь какой бравый. Энто табе за бабин пистоль. Глядишь и оборонит когда Машурку мою. Не говоря ни слова, я полез в карман бриджей и достал пистолет, из другого достал магазин. Сходили к вьюкам и я отдал ему оружие и патроны. Заодно отсыпал три десятка патронов из ящика. Предупредил чтоб время от времени магазины на пистолете он разряжал. Так пружина не ослабнет. А через день опять зарядить. А можно заряжать перед поездкой. Патронов вот только мало. На это Иван ответил что а Акше есть в лавке, сам видел. Так чот купит. Ночевали мы тут же, на летней веранде. Пацаны натащили сена и мы расстелив одеяла, улеглись. Я начал спрашивать про Урейский Юр. Когда возникла деревня и зачем. Зимирёв так и сказал что она на вьючном пути стоит. А деревня когда возникла незнает, но стояла когда ещё казачества в Акше не было. И издавна тут на Урее золото моют. Да и караванная тропа тоже издавна тут идёт. Сено свежее скошенное, пахнет изумительно и спросил про него. Сейчас как раз его и начали косить. На новокошенном то и лежим. Трава выросла и её скашивают. Тут ещё ничего, тайга вокруг. А вот в Нарасуне и Мангуте в августе трава выгорит на солнце и пожухнет. Поэтому там уже давно косят, недели две. Да и здесь начинают косить. Тут тоже свои законы. Скашивают, а потом переворачивают, по местному ворошат. Чтобы сохло. А потом метают в стог, а если у хозяина два коня, то и зарод ставят. Вот с такими вопросами и уснул незаметно. И сон снился изумительный про сено. ГЛАВА ПЯТАЯ Утром перевьючили лошадей. Иван нам добавил мешок ржаной муки, картошки насыпали в наш мешок. Добавил нам сала непростого, а копчёного. Фунтов пять наверно. Ещё дал шесть копчёных рыбин с локоть размерами. Хайрюзов этих. Пахнет здорово. Мне добавили ещё одну лошадку и мы подались вниз по реке. По дороге я расспрашивал казаков обо всём. Так узнал как солят грибы и капусту. В лавках соль дорогая. Местные нашли выход. Они находят в тайге выход соли из под земли. Их так и зовут солонцы, там и олени местные приходят полизать, изюбры их зовут. Там их и стреляют. Так вот, нагребают эту землю с солью и заливают водой в чане. Назавтра цедят через материю и разливают по битюхам. Битюхи делают из толстых брёвен расколотых напополам. Потом долбят по всей длине и ширине на глубину двух ладоней, оставляя борта в половину ладони шириной. Затем затаскивают на крышу сарая, здесь они зовутся стайками. Потом наливают процеженную воду и ждут когда солце выпарит всю воду. Если случится дождь, то закрывают берестой, снятой с дерева одним куском. За этим пацаны смотрят. Как Федя сказал урок им дают. Потом в бочке солят грибы допустим или что другое. Тут оказывается солят и дикий лук мангыр и дикий чеснок. Позже солят грибы, потом капусту. Некоторые солят мелкие местные дикие яблоки - ранетки. В августе созревают местные абрикосы и из них варят компот и варенье. По местному они зовутся бурлэшками. Их смотреть нужно каждый день в конце августа. Если созрели сразу собирают, потому как висят они зрелые один день и падают потом. А паданки уже всё и вкус не тот и расплывается. И пацаны местные имеют задание в конце августа, как здесь говорят - урок. Вовремя сообщить о поспевании плодов. Хотя некоторые ухитряются собрать эти перезрелые размазни и ставят из них бражку. За неделю с небольшим доходит и вкусная зараза. И голова даже не болит назавтра . Варенье варят и из других диких ягод: земляники, малины, голубицы, брусники, смородины и черёмухи. Самое редкое - это из костяники. Его предлагают почётным гостям. Ягода мелкая, да и редкая. Варенье варят в медном тазу сутки напролёт, а то и двое, непрерывно. Потом и добавляют в тарки или пирожки. Ещё подают в берестяном туеске к чаю. Когда простынешь зимой так сразу надо пить чай с малиновым вареньем и брусничным. Малину лесную ещё сушат и добавляют в чай при заварке. Чай дома тут пьют с молоком и многие добавляют масло. Дошли до речки Акша и я всех снабдил пятью серебряными рублями, сказав что это Гантимуров дал за двух коней и оружие. Покурили и поехали дальше. Жаворонки проснулись и поют, красота. А я и дальше расспрашивал про местный быт и тренировался в местном говоре. Многие слова мне были неизвестны. Допустим вы знаете что значат слова: чупурки, сулой, морока, вехотка, курмушка. Это на корточках, крахмал, грязь и одежда верхняя. Последнее я узнал когда выдал казакам брезентовые куртки. Меня сразу ошарашили сообщением - добрая курмушка командир. Другая одежда на местном - лопатина. И в разговоре местами торопятся - грит или делат, вместо говорит или делает. В некоторых местах наоборот не торопились, говоря - ищщо или таперича, как бы нараспев . Ещё или теперь означают. Похожее звучание у слова откель. Ещё добавляют слово однако, видимо что бы подчеркнуть сказанное. Вот такой оригинальный местный говор. И ведь эти места давно обжиты, так сказать цивилизованы, вон даже в Акше есть телеграф и скоро протянут телефон. Уже ставят столбы у станицы Бальзинской и до холодов дойдут наверно до Дульдурги. Акша имеет статус города. Ну и крепости конечно, хотя саму крепость так и не достроили, только валы насыпали, а обещанные ранее пушки так и не пришли. Вернее пришло половина от нужного, а перед тем как Акше дали статус уездного города, их увезли. Тем более что в середине прошлого века отослали назад в Читу артиллеристов. Часам к одиннадцати вышли к озеру и решили поесть. Копчёное сало с хлебом уняли немного голод и мы поехали дальше. Лошадки немного отдохнули и шли ходко. К обеду вышли к Урейску. Непонятно как-то. Река то Урей впадает в реку Акша вёрст за двадцать отсюда. Да, загадка покрытая мраком. Да и сама Акша стоит на другом берегу Онона и выше по течению верстах в двух от впадения реки Акша в реку Онон. Правда говорят что всередине восемнадцатого века деревню Акша разорили и сожгли мунгалы. И после наверно отстроили новую деревню чуть подальше. А мунгалы это монгольское племя, раньше воевавшее с русскими. Которые сюда переселились из Тотьмы в семьнадцатом веке. Да глубокая история. С самого краю стояло большое подворье и мы завернули туда. Нас встечали станичный атаман и два казака. Познакомились с атаманом. Он встал передо мной и назвался - Воробьёв Фёдор Степаныч. Я представился в ответ и пошли пить чай. Местные зовут его затуран. Его варят, потом добавляют немного обжаренной ячменной муки, коровьего масла и солят. Потом белят молоком и подают к столу. У бурят говорят ещё добавляют овечий курдюк. Потом наливают в блюдце и пьют, дуя на него. В случае с атаманом добавилась берестяная сахарница с наколотым сахаром. Казаки пошли рассёдлывать и обихаживать наш табун. Сразу рассказал всё атаману и показал бумагу. Потом поговорили за чай. Атаман посоветовал отдать по вьюку каждому и один вьюк отдать новым двум казакам Вместе с лошадью. На остальные двенадцать он мне даёт четыре золотых червонца. И возьмёт двух лошадок по пятнадцать рублей серебром. Больше дать не может. И не рассусоливая достал кожаный кошель и отсчитал серебро и золото. Поблагодарил и посоветовался как действовать в местном регионе. Тут атаман посоветовал слушать своих казаков, потому как он нездешний. После я пошел знакомиться с новичками, которых очень хорошо отрекомендовал атаман. Отличились при уничтожении банды в Куранжинской пещере. Одному даже приказного дали. Выйдя тут же наткнулся на новичков и узнал что одного зовут приказной Убур-Тохторского маяка Акшинской крепости Янов Елизар. А второй казак Убур-Тохторского маяка Акшинской крепости Ташлыков Прохор. Представился сам и озадачил отправкой одного тюка чая на трофейной лошадке домой и посоветовал обратиться к Зимирёву. Он знает где стоит караван и поможет. Дал десятку на караван. Потом прошел дальше где стояла вся команда представил новичков и отдал приказание выделить лошадь и вьюк с чаем. Потом посоветовал Толе и Феде пристроить свои трофеи. Сегодня идёт караван в Убур -Тохтор из Урейска, потом он идёт в Акшу, потом в Нижний Цасучей и далее. И по дороге в Борзю зайдут в Чиндант. А Васин повезём до самого Букукуна. Сразу все рассосались не известно куда и я пошёл пошурудить со своими вещами. Это я про себя местный говор тренирую. Пошурудить значит покопаться в вещах. Приготовил одеяла, куртки, платки и банданы. Потом порылся в толином вьюке. Порывшись, добыл два карабина и два револьвера. Добавил патроны и вытащил монокуляр. Тут подошла вся казацкая пятёрка и доложилась что всё отправили. Выяснил кто из новеньких самый глазастый. Оказалось приказной. Отдал ему монокуляр,судя по тому как поглядел на прибор приказной и прикинул глядя на сопку, понял что учить его не надо. Следом отдал чехол для него и объяснил что купец продавал как специальный прибор задорого, но я его поймал на вранье и покупка обошлась в два раза дешевле. А чехол от целого бинокля и прибор занимает половину. Поэтому другую половину можно использовать для чего другого. Завернул что-то в тряпочку и положил. Потом вручил одеяла и остальные причиндалы, включая оружие. Всей кучей сразу пошли перетряхивать вещи и распределять груз, а я пошел в лавку за флягой. Нет, Иван запаял хорошо. Но лучше куплю новую, а эту отдам кому-нибудь. Посреди Урейска была лавка, вот я её и посетил. Первое что бросилось в глаза это гусарские папиросы по десять копеек пачка. Да дела, цена вдвое, но делать нечего, растряс мошну и купил четыре пачки. Потом подумал и приобрёл ещё столько же. Приказчик сказал что если куплю десять, то одна пачка в подарок. Когда я от подарков отказывался, купил. Прикупил ещё небольшой туесок с диким мёдом и четыре пары портянок. Флягу сторговал за рубль ассигнациями. Уже на выходе купец чтобы не давать мне сдачи дал мне полотенце. На улице купил масло постное и недорого. По приходу поглядел на часы . Уже шесть , надо поесть и спать, спать, спать. После ужина, за чаем поговорил с новенькими и остальными. А чай с диким душистым мёдом. Нектар просто. Первым решил поставить Янова. Дорогу он хорошо знает. Два раза до Алтана ходил. Для связи с нами, с ним едет Ташлыков. Далее Зимирёв с вьючной лошадкой. За ним еду я, тоже с вьючной. Далее идёт Толя с вьючным пулемётом. В конце Чупров с последней нашей вьючной лошадкой. Огласил порядок действий и условные сигналы рукой. Напомнил про свой свисток и ещё раз предупредил о том что если я свистну неожиданно, значит нас обнаружили что называется грудь в грудь. Если свистну длинно после боя, значит нужно выходить и добивать. Затем поговорили о сигналах руками. Если рука подымается над головой - значить внимание, стерегись. Если рука поднята с кулаком значит стерегись и приготовся к бою. Если рука ладошкой тихо опускается значить надо спешиться. Пока при памяти, спросил новичков на наличие фляг. У Ташлыкова не было. Вот и отдал свою пробитую. Постелили нам на улице и я сразу провалился в сон. Даже не слышал как рядом улегся серый. И никаких снов совсем. Наутро встали в шесть и поев мы оседлали наше конское стадо. Да пожалуй десять лошадок можно считать за небольшой табун. Не забыл скормить посоленную горбушку Кыске. Дал ещё редиску, схрумкала и не поморщилось наше конское наглое величество. ГЛАВА ШЕСТАЯ Шли ходко, местами под горку переходя на рысь. За час проходили чуть ли не десять вёрст. Может и поболее. Ну а чё, тайги нет, сопки только на горизонте. Можно обозвать ландшафт открывающегося глазам мира двумя словами - холмистая степь. Прерывается небольшими по губине ручейками или высохшими речками. Лошадки наши отдохнули , как и мы сами. Одни косогоры и ручьи. Трава ещё не пожухла и поэтому косят во всю. Все и везде. Косят конными косилками, сушат дня два и конными граблями сгребают. Местами косят вручную. Потом ставят сани - сделанные из брёвен конструкции с двумя заострёнными брёвнами внизу, играющие роль лыж зимой при перевозке. На сани самые опытные мужики укладывают сено. Потому как нужно укладывать правильно. Когда весь стог становиться большим, но его могут увезти лошади, верх складывают особым образом. Чтобы не замочил дождь. Вот такие стога называют зароды. Так любуясь косарями и зародами и шли весь день. Ещё не было десяти прошли станицу Нарасунскую. Прошли низом, у Онона. Онон тут разделяется на пять рукавов. К часу дня прошли Ульхун- Партию. Но прошли верхом. Через два часа с небольшим слева вдали замелькали домики. Спросил и узнал что это Мангут. Спросил, а что такое мангут. Мне ответили что это местный пушной зверь с собаку размером бывает. После пяти остановились покурить невдалеке от Верхнего Ульхуна.К вечеру прошли Тырин, а потом и Гавань. Сами деревни видно не было, просто мне махали рукой, показывая в какой стороне деревня находиться и всё. Наконец пересекли по броду речку Кыра. Рукавов на реке было три. Последний самый глубокий. Думал сейчас плыть прийдётся, но ничего, обошлось.Переправились и решили встать прямо на берегу. Совсем рядом с впадением её в реку Онон. Наверно верстах двух. Вот так встали табором на правом берегу. Стали распрягать наших росинантов, а Ташлыков убежал на речку. Янов сказал что рыбак он известный. Пока я чистил картошку , Зимирёв развёл костёр и расставил две железные загогулины, он их называет тычки. Нашел толстую ветку и подвесил котёл над костром. Толя сразу закинул туда ячменя и посолил. Ячмень зерно твёрдое и его долго нужно варить. Потом сели за чистку своего оружия. Янов всё крутился около Толи и он показывал ему как собирать пулемёт. Я с умным видом давал советы и не удивился как ребята растребушили магазины. Потом растянули пружины и сказали что утром опять набьют магазины патронами. Появился Ташлыков с уловом. Рыбу он уже почистил и сразу завернув в материю вроде марли мелких, чуть больше ладони рыбёшек и закинул в котёл. Конец тряпки привязал к дужке котла. Потом начал резать остальную рыбу кусками. Поинтересовался сразу названием рыбы. Первую мелкую зовут гальян, вторую - ленок. Вот этого ленка он поймал четыре штуки. А рыба была побольше локтя, так что наш котёл будет наполнен доверху.Ташлыков тем временем вынул тряпку и развязав её вывалил содержимое под куст. Я глянул, а там одни скелетики. Серый даже и не посмотрел. Понятно, при разделке на берегу голов наелся. Прохор тем временем закинул нарезанную рыбу в варево и помешал. Взяв в руки подзорку отвлёкся от готовки ухи. За Ононом сразу вставали большие сопки бесконечной грядой. На севере горы только угадывались. Тем временем Прохор забросил картошку. Значит минут через пятнадцать уха будет готова. Тут он взял недогоревшую ветку в костре и потушил в кипящей ухе. После этого Толя снял котёл, накрыл его свёрнутым одеялом и начал нарезать хлеб. А я стал крошил помидоры с огурцами на салат. Недалеко от Верхнего Ульхуна мы по дороге наехали на выселки китайцев. У них тут были парники и мы быстро купили у напуганных китайцев берестяной короб с огурцами и помидорами. Остановились покурить и я на китайском поинтересовался у выскочившей китаянки есть ли огурцы с помидорами. Она приволокла берестяной корб с ними и следом вышли два китайских мужика. Потом я поприветствовал их и заплатил главному китайцу серебряную китайскую деньгу. Может он и не был главным, но у него были самые длинные косы. Повидимому серебряная монета и выученные мной китайские слова оказали своё действие и китаец сначала поклонился и чего-то прокричал на своём языке. Появилась китаянка и положила в короб зелёный лук и петрушку. Я поклонился в ответ и мы продолжили свой забег. Вот я их сейчас и крошил. Взял для этого у Ташлыкова деревяшку на которой он резал рыбу. Только перевернул. Потом полил подсолнечным маслом и посолил. Ещё в Урейске, идя от лавки, наткнулся на продажу прямо на улице подсолнечного масла. Подумав прикупил маленький туесок. Спросил где делают и удивился когда мне объяснили, что делали здесь сразу перед рождеством. И подсолнухи тут оказывается растут и вызревают, не знал. Вот и получилось попробовать. Салат вышел на славу, как и немного остывшая уха. В общем королевский ужин, что тут скажешь. Как говорил мой друг по военному училищу - праздник для живота. Утром по холодку выдвинулись на запад и ещё до обеда вышли к реке Агуце и отыскали место на реке, где небольшой и вытянутый холм создавал хорошее место тайной стоянки, скрывая её с трёх сторон. Оставив ребят заниматься лагерем, мы с букукунским поскакали рысью вверх по течению реки. К вечеру мы добрались до Алтана и остановились на краю кордона у дядьки Чупрова. Два дня ели, пили чай и не показывались на улице, ведь бережёного бог бережёт. В бога я и не особо верил, а вот маячить на глазах не хотелось. Вот уже влияние местной речи начало сказываться. К обеду третьего дня пришел караван. Я сразу отрядил Васю на встречу с хорунжим и наказал ему сразу привести его в гости к дяде. Через полчаса хорунжий приехал и мы с ним уединились в бане. Там я изложил Дьякову всю диспозицию и предлагаю способ действия. Хорунжий посетовал на то что он лишился пятёрки лошадей, один коновод их уморил по дороге и сбежал. Перегрузили груз на остальных и поэтому скорость каравана уменьшилась. Договорились что мы дождёмся его в Букукуне и сразу с Васей поскакали к своим. К сумеркам вышли на табор. Поужинали и я довёл до всех свои мысли о будущем движении нашего маленького отряда. Тут букукунский высказал хорошую мысль. Всё тут знает, надо его послушать. Он рассказал что рядом есть речка Барун. Она впадает вот в эту на берегу которой мы сейчас сидим. Напротив нас. По долине этой речки можно подойти почти прямо к речке Букукун. До неё там останется немного, буквально через сопку. Есть там и высокая сопка и с неё можно углядеть далеко-далеко. На том и завалились спать. Немного поговорили ещё впотьмах, как здесь говорят. Толя рассказал что серый загнал и сожрал курицу. Я удивился рядом ведь нет деревень. Мне объяснили что так зовут местную степную птицу покрупнее домашней курицы. Она не летает, зато хорошо бегает. Окрас у неё рыже-коричневый на шее, голова и тушка серые. А шея у неё длинная. Буряты её тоодог зовут. Федя ещё сказал, что станичный атаман её дрофой зовёт. Ну он нездешний, да и учился где-то. Ему можно. Потихоньку на этом я и уснул. Утром поели и оседлали весь наш невеликий табун. Янов с Зимирёвым ушли первыми. Потом потянулись мы. Мне привязали сзади ещё три лошадки с вьюками. Местность хорошая, видно далеко. С обоих сторон долину речки, долину кстати казаки называли падь. Так вот долину окружали сопки с обеих сторон и мы двигались как по коридору в домашней квартире. Никуда не свернуть. К обеду подошли к широкой пади, где нас дожидались наши разведчики. Они забрали наших вьючных дальше мы ехали с Чупровым впереди всего каравана. Вдруг кусты впереди затрещали и из кустов на нас выскочил небольшой олень. Я скорее со страху выстрелил навскидку и попал прямо ему в лоб. Следом выбежал Серый. Вот же собака, никто не просил его, а надо же сам выгнал этого дзерена. Вот оказывается как зовут мою добычу. Вася сказал что здесь можно пообедать, заодно разделать добычу. Часам к шести уже поели и попили чай. Подумав я послал Зимирёва и Васю на ближайшую сопку для осмотра окрестностей. Действительно она выглядела повыше остальных. Потом занялся чисткой карабина и заодно почистил и смазал остальное своё оружие. Даже шашку свежим жиром протёр. Часов в семь вечера спустились наши зоркие соколы и доложили что через реку вдали на юге переправляются люди. Причём много, с полусотню численностью. Вася добавил что лошадей у них много, больше сотни. Потом поведал мне что идут они по Букукуну. А сейчас уже поздновато и они скоро станут на ночь. И он даже догадывается где. Дальше по речке есть хорошее место для ночёвки большой группы. Рядом через сопку есть хорошее место для нашей стоянки, на речке Хапчеранга. И для лошадей далеко, не заржут ненароком и для нас рядом, можно наблюдать. Дал добро выступать и Вася повёл нас на новое место. К девяти часам мы прибыли на место. Казаки стали устраиваться и распрягать наших лошадок, а мы с Васей поехали в пологую сторону этой сопки. Спустя полчаса подъехали к вершине. Спешившись оставил Васю с лошадьми, а сам поднялся на сотню саженей и вышел на вершину. Огляделся, сопка была как бы похожая на растопыренную руку, причём немного согнутую в локте. Вот и я сейчас находился на месте верха ладони. Достал подзорку и обернул её куском бересты, завязав верёвочкой. Бересту я вырезал тут же на месте, а верёвочка на всякий случай лежала в малом кармане куртки. Солнце заходило и я не хотел чтобы кто-нибудь внизу увидел блик стекла. Хоть и стоял немного боком. На берегу разглядел сорок семь человек, три больших костра и шатёр. Он стоял по центру. Богатый такой шатёр, цвет вроде как красный с синим. Толком не видать, уже стемнело немного и цвета как бы теряются. Из шатра вышел человек и к нему подтащили кого-то связанного. Потом он у него что-то спрашивал по видимому и после раздраженным жестом махнул в сторону. И его потащили на берег. Посмотрел южнее и увидел в сгущающихся сумерках большое количество лошадей. На этом я свою рекогносцировку закончил почти. Нужно бы ещё взглянуть на место засады и мы с Васей поехали шагом почти по гребню на север. Высота сопки понемногу уменьшалась. Деревья вокруг почти исчезли и гребень был почти голый. Проехали с версту и вышли на сам гребень. Хотя и стемнело немного, но было видно тропу и расстояние от гребня до неё. Местами сажён двести с хвостиком, а где и поменее. Проехали дальше и немного спустившись вышли на наш табор. Казаки уже расседлали и накормили овсом лошадей и сейчас они паслись на берегу стреноженные и мирно щипали травку и кусты, окружавшие речку. Вообще монголки, говорят казаки, очень неприхотливые лошадки. Могут из под снега копытить траву зимой или объедать кусты. Даже видели как они схрумкивают птенцов, если найдут гнездо в траве. Говорят что бывало и на волков кидались, а те от них врассыпную. А по весне едят прошлогоднюю траву, пока новая не отрастёт и грызут кору на молодых осинках. Попили чай и завалились спать. Вот ещё незадача думал я засыпая, а если это мирный караван. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Утром поднялись чуть свет. Помыл лицо и поглядел на надеваемые часы. Полпятого утра. Попили вчерашний холодный чай с остатками мясного изобилия. Потом оседлали и навьючили лошадей. Подпруги только не затягивали. После стреножили и я назначил в наше отсутствие старшим каравана Серого. Причём сказал это вслух. Мужики втихомолку начали посмеиваться в кулак. Это нервное перед схваткой. Поэтому и сказал, как говорил мой начальник по географической службе штабс-ротмистр Разгуляев, чтобы разрядить обстановку. Серый в отличие от казаков видимо воспринял мои приказания на полном серьёзе и важно стал прохаживаться мимо стреноженных лошадок уже щиплющих траву. Уходя прихватил одеяло и пионерскую лопатку. Вышли на гребень и я расставил казаков. По центру поставил Толю. Левее него саженях в семидесяти залёг за дерево Ташлыков. За ним ещё в сорока устроился за деревом Янов. Толя уже облюбовал небольшую впадину и установил пулемёт на сошки. Справа и слева установил камни со свою голову размером и начал набивать свои магазины. Правее решил разместиться я сам. За мной правее на сорок саженей, за деревом разместился Зимирёв. Он взял у меня лопатку и расширил природную ямку в корнях старой сосны. Букукунский устроился от меня справа саженях в ста, за большим камнем размерам с коня. Спустился пониже и решил устроиться за большим кустом. Мне нужно видеть предстоящее место битвы, потому как мой выстрел будет сигналом для остальных. Федя вернул мне лопатку для сапёров и я стал выкапывать себе окоп. Скорее окопчик. Для стрельбы лёжа. Рядом по правую руку расстелил одеяло и выложил на него четыре снаряжённых обоймы. Ещё одну защёлкнул в карабин и проверил револьверы. Потом достал подзорку, оглядел местность и приготовился ждать. Караван появился только через час. Поглядел на часы, почти семь часов утра и осторожно просунул подзорку между ветками. Спереди идёт десяток, вооружённый американскими винчестерами. Патрон у них слабый револьверный, видел такие у хунхузов. Сажён на сто пятьдесят прицельно можно стрелять. Дальше как повезёт, всё-таки патрон слабый. Следом шли основные силы, уже с нормальными винтовками, человек тридцать. Что характерно винтовки на плече у всех. Впереди у них ехал видимо главарь. Уж больно одежда вычурная, за спиной у него двое с винтовками наизготовку. Охрана наверное. В конце шли видимо коногоны, так как у каждого идущего сзади были по пять или у некоторых шесть лошадей. И сёдла у них вьючные, пустые.А в конце за одним коногоном сидел на лошади связанный, виденный мною вчера. Половина лошадок с вьюками, остальные нет. Точно собрались пограбить золотой караван и на эти свободные лошади можно спокойно перегрузить вьюки с убитых караванных лошадей. Ну а по дороге разграбить сам Букукун. Караван зайдёт в посёлок ничего не подозревая, а тут со всех сторон хунхузы. Ну кто к нам с мечом прийдёт, тому от меча по голове и достанется. Так почти дошли. Отложил в левую сторону подзорку и навёл карабин на караван. После второго выстрела услышал короткие очереди из пулемёта. Успел высадить две обоймы и перезарядиться, когда пулемёт замолк. Выпустил пол обоймы и услышал как пулемёт начал стрелять вновь. После подтянул подзорку и осмотрел поле нашей битвы. Практически все были на земле. Да и мёртвых лошадок хватало. Штук восемь подстрелили. Но ничего не поделаешь. Перезарядился последней обоймой и выдвинулся вниз. Глядя на меня и остальные вышли из своих укрытий и пошли вниз. Смотря во все глаза дошел почти на десять саженей. Закинул карабин за спину и выдернул револьверы. Казаки сначала стреляющие из своих карабинов, тоже вытащили наганы. Как и говорил им, они выстрелами проверяли лежащих на земле. Я тоже не отставал и отстреляв оба барабана перезарядился. Через полчаса к нам присоединился Толя и я отослал Ташлыкова и Зимирёва за нашими лошадьми. Подошёл Янов, ведя с собой связанного человека. Одет он был в монгольский халат. Елизар о чём-то по монгольски поговорил с ним и сообщил что он этого мунгала знает давно. Хороший человек и попросил отпустить его. Я заикнулся о тайне нашего похода. Янов сказал что мунгал не из болтливых и ему можно верить. Тем более был связанный. Мунгал что-то начал говорить Янову и тот перевёл. Его принудили быть проводником, грозясь убить всю семью. А шли хунхузы захватить Букукун и золото. А мне он благодарен за освобождение и готов принять меня дома со всеми почестями. Правда посетовал на то что юрта у него далеко, вёрст наверно сто и я подумав скомандовал отдать ему двоих коней с припасом и дать винтовку. Патронов тоже велел отсыпать с полсотни. В общем снарядили и монгол пожал мне руку и что-то сказал. Янов перевёл что род этого монгола всегда будет рад принять у себя в гостях очень доброго нойона и он обязуется убить трёх убежавших коноводов. Потом поклонился, а я что, не переломлюсь и тоже ответил поклоном. На востоке тут поклон это такой вежливый этикет. Вроде он сказал этим что меня уважает. Ну а я сказал своим поклоном, что тоже его уважаю. После мунгал сел на подаренную лошадь и ведя в поводу ещё одну с вьюком ускакал на юг. Это Янов ему наложил чего-то. Сходил за одеялом и подзоркой, прихватив заодно и пустые обоймы. Казаки сначала обыскали и раздели всех убитых. Деньги ложили мне на одеяло, а оружие складывали рядом с ним на травку. Мужики тем временем начали разделывать убитых лошадей. Их оказалось четырнадцать штук. Часам к десяти по тропе пришли четыре мужика. Чупров их знал, не казаки, но номальные мужик. Пошли мыть золото на речку Исжача. Это на той стороне Киркука. Они помогли в разделке лошадей и заработали себе одну на прокорм. Потом помогли похоронить всех этих хунхузов. Когда я увидел раздетые трупы я понял что не ошибся. У всех был татуировки. Когда закопали всех, старший из старателей попросил дать им немного оружия. Я самолично вручил ему два американских винчестера с сотней патронов и Фёдор дал им в караван две лошадки. А то у них всего одна и то вьючная. И мяса лошадиного они погрузили себе немало. За это он мне дал расписку, написанную в моём блокноте. Написано было чтобы его брат Пляскин Егор должен мне отдать сорок рублей. К обеду мы кое-как выдвинулись в Букукун. Даже я вёл за собой караванчик из двенадцати лошадей. Все с вьюками. И пятнадцать вёрст до Букукуна мы шли два с половиной часа. Сразу заехали домой к Васе и его отец распределил мясо на всю деревню. Домов в карауле было двадцать четыре и мясо ещё осталось. Пришлось поднапрячь Васю насчёт родни и распихать оставшееся мясо по ледникам и сразу мобилизовать все коптильни. Так что все в Букукуне разделывали мясо на ленточки, а пацаны подкидывали дровишки в коптильни. Да ещё не всякие дрова подходили. Мой отряд наверное изрубил все ивы на три версты вокруг. Доставшийся нам табун лошадей, общим числом в семьдесят две лошади, паслись рядом в полуверсте, под приглядом Серого. Хорошо к вечеру в кордон пришел караван. Хорунжий на радостях выкупил у меня лошадей по десятке на ассигнации каждая. Ему всегда нужно иметь запас коней. А водит караваны он уже лет семь. Оставит тут голов сорок под присмотром, а остальных с собой возьмёт. Потом сторговался на десять винчестеров за восемь рублей и две винтовки за десять. До вечера глубокого , то есть до двенадцати ночи ко мне подошли ещё шесть местных крестьян и купили остатки винчестеров, благо говорят в Алтане в лавке были патроны к ним. Брата этого Пляскина правда не было. Он держал лавку и уехал утром в Алтан за товаром. А так мы могли в придачу дать только по тридцать патронов каждому. Ушли американские поделки по десять серебром. Пришли ещё два местных казака и купили у меня по винтовке за восемь серебром, это вроде как своим. Казаки всёже. Патронов отсыпали по полсотни. Всё подбил итог всего семьсот двадцать рублей на ассигнации и девяносто восемь серебром. Сразу кликнул своих и узнал что на улице дождь и спать мы будем в бане выстилком. Оказывается по местному это на полу вповалку. Сена уже наносили и устелили одеялами. Пожевали мяса копчёного с пивом и на боковую. Пиво было неплохое. Хозяин нам сразу бочонок прикатил, с кочагу ёмкостью. Когда подъехали, я сразу велел Васе отвести дядьке двух лошадок. Пока не начали счёт трофеев, я решил две лошади отдать букукунскому, одну отцу, а другую дядьке, уж больно пиво у него хорошее. Дядя узнав такое вот дело и рассстарался ещё один бочонок притаранить. И все между делом весь оставшийся день попивали это пивко. Само собой я не отставал, пиво было изумительное и отрыгалось калёными кедровыми орешками. Я их тоже попробовал тут, занятное дело и вкусное. Уже лёжа в исподнем под одеялом поинтересовался у Васи откуда пиво у его дядьки взялось. Оказалось что родной дядя Васи сам варит, вот и угостил. А отца он по братски снабжает. Перед сном подумал что надо Васю расспросить как делают тут пиво, пиво я люблю. Но Вася тут не был знатоком. Знал что дядя сначала проращивает ячменные зёрна на подоконнике, под мокрой тряпицей. Потом сушит на сковородке и растирает в ступке в муку. Затем заливает водой. А сколько стоит раствор не знает. Знает только что в подполе, в темноте то есть. На свету пиво прокиснет. Потом дядя добавляет туда хмель. А вот сколько не знает. Знает только что посуда под пиво должна быть большой, в маленькой пиво не родится. Вот у дяди бочка стоит в подполе большая, почти под всем домом. Вёдер пятьдесят наверно. А кроме него и никто почитай и не ставит. А дядя из-за пива картошку хранит в подполе, в тепляке. Тепляк это по нашему флигель. Вася ещё припомнил что дядя добавляет в пиво кедровые орехи. Сначала поджаривает на сковородке, затем истирает в муку. Потом сыпет в пиво. А вот сосед ихний ставит бражку из берёзового сока. Тоже держит в подполе два месяца. Вот скоро уже поспеть должна. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Утром пошли смотреть поклажу во вьюках. Тридцать двойных вьюков пуда по три каждый. В десяти обнаружился рис. Сразу вспомнился лазарет где кормили рисовой кашей на молоке. Так я же видел мать Чупрова на улице. Поздоровался и рассказал мою сегодняшнюю мечту. Потом начал объяснять как нужно готовить. Она сказала что варить такую кашу умеет, но рису нету. Я сказал сейчас будет и принёс один вьюк. Та покачала головой и спросила на молоке хочу или на воде. Конечно сказал что на молоке. А пока пошел смотреть что там в других вьюках. Ко мне присоединился Толя. В семнадцати обнаружилось какое-то зерно, вроде проса. Толя сказал что это чумиза. На вкус не очень, но лошади её грызут даже лучше овса. Надо с собой взять. В двух оказалась соль и в одной перец чёрный. Тут поспела каша и мы пошли завтракать. Когда стол убрали я выложил каждому по сто десять рублей ассигнациями. Не успели утихнуть радостные вопли казаков, как я вытащил кожаный кошель и отсчитал каждому по шестнадцать серебряных рублей. После вытащил пистолет Браунинга и показал как с ним обращаться. В трофеях было восемь таких пистолетов и две сотни патронов. Показал казакам большой карман на сумке и предложил таскать в нём пистолет на всякий случай. Был ещё один немецкий пистолет Люгера. Я сразу отдал его Толе. Потом поговорили насчёт сопровождения каравана. Караван идёт со скоростью тридцать, местами от силы сорок вёрст за день. А мы и семьдесят вёрст проходили. И я предложил идти помедленней, но зато мы будем осматривать все сопки по пути. Да и с сопок видно далеко. Поэтому Янов и Чупров смотрят те сопки что слева, а Зимирёв и Ташлыков справа. А мы с Толей идём посередине и ведём весь обоз. На том и порешили. Но сначала нам нужно быстро добраться до Чикоя. Пояснил это тем что хунхузов мы перебили и у нас остался по идее один противник. А у этого противника есть свои люди на приисках, городах и сёлах. Вот в Акше по моей просьбе телеграф сломался и его смогут починить только сегодня. Это чтобы никто не смог посдать депешу о нашем проходе. Но есть большая вероятность что социалисты послали своих людей по Чикою или наняли кого- нибудь. А можетбыть и то и другое. На приисках много бывших каторжников, да и беглых там хватает. А по Чикою приисков много, десяток точно. Вот пока караван идёт своей дорогой, ну или тропой своей шествует потихоньку, нам надо мотнутся к Семиозёрью и поспрашивать народ. Казаки и там есть. Вася сказал что в Семиозерье четверо казаков живут и в Листвянке двое. Да и местность осмотреть, вдруг следы найдём. Караван пойдёт завтра утром, а мы вышли сегодня после обеда. После переправы мы пошли на север, а потом повернули на запад. Потом по пади какой-то мелкой речушке, под чудным названием Джермантай вышли к вечеру на длинное озеро. Вася назвал его Нарья. От него вышли по ручью к широкой пади реки Енда. Устроились на ночь. Спали по очереди. Последним был Толя и он скипятил чай. В пять встали и поев двинулись на север. Местами шли рысью и дорога наша была лёгкой. Правда к вечеру предолели перевал. Потом тропа пошла под горку и мы опять иногда переходили на рысь. Вышли по речке Большая Буреча к какой-то другой речки и встали на ночь. Букукунский сказал что на север деревня Листвянка, а на запад Семиозёрье. Там казаки есть. И туда и туда примерно одинаково. Ладно встали на ночь и я взялся за готовку. Варил что-то среднее между кашей и пловом. Под конец я туда ещё мясо копчёного закинул. Только перед этим нарезал кусочками поменьше. Потом поели и завалились спать. А Серый на охрану, даром что ли плов с мясом трескал. Утром Васе сказал что идём на Семиозёрье. К нему вышли когда ещё не было десяти утра. На берег Чикоя выходить не стали. Только я и Вася проехали к самой воде. Я достал из сумки фуражку, Вася глядя на меня тоже слазил в мешок за своей. Не доходя до самой реки обнаружили казака, судя по лампасам на штанах. Он сидел на берегу протоки и ловил рыбу. Подъехали и я отрекомендовался. Вася только поздоровался - Здоров дядя Иван. Казак представился - Потехин Иван, казак Бальджиканского караула Акшинской дистанции . Распросили его и выяснилось что к вечеру его сосед видел двенадцать конных, прошли они повыше на этом берегу и ушли в падушку. Шли в верховья, наверно в Ашингу. Поговорили, покурили, я подарил Ивану бумажную десятку , а он в ответ на это подарил четыре налима, уже потрошеных. Нам пригодится. На этом мы вернулись к своим. Там уже Зимирёв как самый глазастый обнаружил следы копыт. Зимирёв первый, за ним Ташлыков. Саженей через сто за ними шли мы. Шли ходко. Потихоньку Чикой мельчал, потом превратился в ручеёк и наконец совсем кончился. Тропа заметно пошла в гору и пришлось двигаться только шагом. Потом часов в шесть вечера прошли перевал и дорога пошла вниз и наконец вышли к речейку. Вася сказал что это не Ашинга. Это ручей Цыганок, а вот вёрст через двадцать будет Ашинга. Сделали привал и напоили всех наших лошадок. Потом двинули вперёд. Разведчики наши ушли вперёд на версту. Наконец уже в девятом часу они вернулись назад и сказали что за сопкой стали лагерем интересные нам люди. Вася сказал что рядом в трёх верстах есть речка Хайрюзовка и там можно встать. Далеко будет не унюхают и лошади не заржут, потому как через две сопки. С Федей поднялись на сопку, а остальной отряд пошел за Васей. Достал свою подзорку и выдвинулся на гребень вершины. Всё в тени видно плохо, но разглядел благодаря большому костру четырнадцать человек у огня прямо на берегу, на косе сидят. Понятно, сосед Ивана не видел дозорных. Спустились вниз и в наступающих сумерках пошли туда, куда ушел наш отряд. Через две сопки увидели впереди костёр. Ребята не только расседлали коней и насыпали каждому чумизу. Ладно думаю, сало есть, остатки хлеба и копчёная рыба не даст умереть с голоду. Но всё оказалось не настолько мрачно. Ташлыков в Букукуне достал сковородку и уже вовсю жарил на ней налимов. Потехин отдал нам налимов вместе с торбой, сделанной из мешка и в ней кроме рыбы была мокрая трава. Даже сейчас она была влажная и прохладная. Прохор время от времени окунал в холодную воду торбу и рыба сохранилась. Поели налима со страшным аппетитом и начали пить чай с мёдом. После сказал готовить чай назавтра и спросил кто встанет в пять часов. А лучше вообще в полпятого. Толя заверил что разбудит и мы устроились ночевать. Завернувшись в одеяло сразу уснул.Проснулся оттого что меня тряс за плечо Толя. Рановато ешё ничего не видать. Пошёл промыл в ручье лицо. Достал часы и перед тем как одеть поглядел под крышку. Молодец Бураков, половина пятого. А видно плохо из-за тумана. Видимость саженей сто пятьдесят. Толя уже всех разбудил и сели позавтракать . Ничего что чай холодный, зато сало есть. После тренировки зубных мышц, оседлали лошадок и Вася повёл нас в тумане. Одна падушка плавно сменилась следующей и наш проводник остановился. Оказывается осталось около версты. Хорошо ветерок, даже не ветерок, а лёгкое дыхание ветерка шло нам на встречу.Хорошо, лошади не учуют. Оставил с лошадьми Васю и дал наказ выдвигаться только после свистка. Туман катастрофически редел и рассеивался. Подошли почти к самому берегу. Огляделся. Сзади слева виднелся большой валун и указал Буракову на него. Ташлыкова послал левее, Янову махнул на левую сторону. Зимирёву указал на соседнее дерево. На берегу уже проснулись и готовили завтрак. Для себя я приготовил дерево с развилкой, на уровне чуть ниже плеча. Достал подзорку и оглядел сидящую кампанию. У костра сидели девять человек, какие-то косматые и заросшие. Ещё один колдовал над подвешенным над костром котлом. Это наверно их кашевар. Левее кучковались лошади и один мужик ходил между ними. Справа сидела кампания поменьше, всего трое и о чём-то спорили друг с другом. Одеты были по городскому. И бород не было. Местные вон все заросли, а эти нет. Потом один из них спор прекратил, решительно махнув рукой и достал из нагрудного кармана бумагу. Ясно кто главный. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Подошел к дереву, примерился. Отлично, весь берег видно. Достал три обоймы. Одну зарядил в карабин, а две засунул запазуху слева. Тихонько свистнул и услышал в ответ еле различимые свистки. Ладно начинаем и прицелился в сидящего в центре. Целил ему в правое плечо. Ба-бах и сразу переношу прицел на его соседа. Нажимая на спусковой крючок слышу выстрелы карабинов и потом бабахание нашего пулемёта. Выпустил обойму перезарядился и начал делать контрольные выстрелы. Тут Прохор начал кричать что один ушел. Я скомандовал чтобы они с Яновым пошли следом и те бросились через реку. Да какая там река, они даже в сапоги не набрали. По колено воды нет. Следом посылаю Зимирёва через реку с наказом обезоружить главного и ждать меня. Чупрову послал звуковой сигнал, проще говоря достал свисток и свистнул. Должен сейчас прибыть вместе с лошадьми. Сам пошел на тот берег. Главный был жив, но на вопросы не отвечал. Пришлось пару раз хлопнуть по ране. Узнал что они действительно шли за караваном, но его, в смысле караван, должны были пощипать другие. Тут он неожиданно выхватил маленький пистолетик и два раза выстрелил. Третий не успел, Федя застрелил его из нагана. Вот же какая фигня: больше ничего не успели узнать, так как пленник скончался. Приехали наши кони и я отправил Федю в помощь нашим, на поиски. На коне сподручней и пойманного привезут. Остальных озадачил обыском и расстелил одеяло главаря возле себя. Потом снял куртку и осмотрел свою левую руку. Пуля ударила в пистолет, лежавший в кармане на животе и отрикошетила в левую руку. Она засела неглубоко, чуть ниже локтя. Пулю даже видно. Подошедший Толя двумя ножами захватил за торчащий конец вытащил её. Потом достал из кармана дробовой патрон и вытащив затычку из мха, посыпал порохом ранку. А потом поджёг его моей зажигалкой. Порох вспыхнул и сразу же прогорел. Тут я почувствовал резкую боль . А вот до этого не чувствовал, просто рука онемела. Как мне рассказывал доктор в лазарете это болевой шок. От него или умирают,или организм получает от нервных окончаний много сигналов и как бы временно отключает чувство боли. Он сам сталкивался с подобным в прошлом году в Порт Артуре. А потом человек получает ещё большую боль, вроде того что задел эту руку или ещё чего. Вот вторая боль и включает чувства. Толя мне объяснял зачем насыпал порох и поджёг, бинтуя полотном мою многострадальную левую руку. Ему дед говорил что в рану может попасть кусочки одёжи, макусенькие такие и не разглядишь. От них руку разбарабанит и может приключится антонов огонь. А чтобы его не было, в рану сыпят дымный порох и поджигают. Порох всё выжигает. Осмотрели пистолет, на нём была только небольшая царапина, а боеготовность я проверил тем что передёрнул затвор и выстрелил. Вторая пуля чиркнула по шее справа. Совсем скользом и даже не кровила. Потом прибыли преследователи наши, убегавшего убили. Но он успел легко ранить Янова в левую руку и разбить магазин карабина у Ташлыкова. С оружием было просто прекрасно. Шесть новеньких карабинов как у нас нашлись у бандитов и шесть японских винтовок. Два пистолета Маузера. Правда ствол дюймов десять, а у меня четырнадцать. Толя заставил Янова помочиться на раненую руку и завязал полотном. Скользом задела пуля. Неглубоко, но страшно. Длиной рана была чуть ли не в пядь, но должно зажить. Вот был бы мёд, так намазали бы и зажило бы вдва счёта. У главаря нашли ещё дамский браунинг из которого он в меня стрелял. Золочёный, с перламутровыми щёчками рукоятки. И хранился вместе с запасным магазином в жёлтом кожаном кошельке с застёжкой "" поцелуйчик "" в кармане рубахи на животе. Я такие у знатных дам видел в Харбине. Они бывало приезжали на стрельбище. Так посмотрим что навалили мне казачки. У Феди опыта мало, а то бы обхлопал как следует пленника. Да и сам дурак, не приказал досмотреть. Ничего , на ошибках учаться. Денег, увы было немного: два десятка серебряных рублей и сто сорок ассигнациями. Сразу разложил на кучки. Были ещё шесть кожаных кисетов с золотым песком, весом каждый наверное с унцию. Заглянул во все. Наверное этим золотом наняли. Даже бинокль был. Наверно японский, потому как иероглифы на латунном корпусе были. Но видно через него было неплохо. Подумал и отдал Ташлыкову. Молодой, глазастый. Ребята тем временем проверили поклажу и доложили что есть в наличии Два мешка муки и мешок мяса-солонины с изюбря. Да ещё мешок ячменя. Четыре лошади были с вьками какого-то зерна и две с какими-то специями и подобной ерундой. Ещё в одном вьюке нашли пулемёт как у нас, с четыремя магазинами и ящик патронов. Точно хотели напасть на золотой караван. Толя взял мою удачную пионерскую лопатку и пошёл копать яму. Остальные, кроме Янова начали таскать к ней мёртвых. После того как закопали раздал деньги и кисеты с золотом и мы поехали вниз. Лошадок взяли с собой, даже мне досталось четыре. На одну загрузили всю снятую с бандитов одежду. Как говорит Толя - лопатина всегда пригодиться. Каша созрела и мы перед выходом её поели. Во время еды я немного попенял Зимирёву и сказал казакам, что учиться нужно не на своих ошибках, а на чужих. И теперь мы все знаем что пленных нужно сразу обыскивать. Вдруг пистолет или ножик где завалялся. Но не он один виноват. Виноваты все и прежде всего я. Попили чаю и тронулись в путь, Вася говорил что караул рядом совсем. Перед обедом прибыли в Ашингу. Караул тут представлял собой десятка два дворов и лавка. Я ещё и выстрелил из револьвера в воздух. Когда подъехали нам навстречу вышли пять казаков и один из них преставился наказным Ашингского караула Потехиным Александром. Отрапортовав ему как положено, даже фуражку одел одел заранее. Потом сообщил что побили бандитов, вёрст пятнадцать выше по реке. От одного тяжелораненого бандита узнали что на идущий караван может напасть ещё одна банда и поэтому навстречу каравану нужно послать помощь. А у меня люди едут давно, да ещё бой был. Потом показал приказному пулемёт и сказал что если что защитим караул. Упомянул что в Семиозёрье нам помог Потехин Иван, сообщив куда пошли бандиты. В заключении показал на левую руку висящую на перевязи. После этого приказной собрал ещё четверых и они ушли быстрой рысью на Бальджикан. Толя пошёл и договорился с двумя бабами на готовку для нас и унёс продукты. Ему помог Вася. Одна из баб оказалась его роднёй, какой-то двоюродной тёткой. Заодно договорился у неё на постой. Поскотина у неё была большая, всё наше стадо войдёт. Пока казаки рассёдлывали лошадей и обихаживали, я прошел на открытую веранду. Разделся до пояса и сел за стол, расстелив на нём бандитский пыльник. Начал разбирать и чистить пулемёт. Двух мелких пацанов послал в лавку за керосином, дав им рубль ассигнациями. Принесли я ещё и разобрать не успел и сдачу отдали. Ну сдачу я им обратно отдал и наказал принести по кружке молока нам. Янов сидел рядом и смотрел как я разбираю и чищу пулемёт. Его я планирую вторым пулемётчиком. Тут пришла тётка нашего следопыта звать на обед. Я ей вручил два серебряных рубля за готовку и десять бумажных рублей за постой. Ещё поинтересовался о продаже картошки и сала. Тётка согласилась дать четыре фунта сала, а картошки нет. Заодно поохала глядя на забинтованную руку. А я ещё показал на куртке куда пуля попала и куда потом полетела. Спросил может мёд есть. Оказалось есть и она сразу принесла чеплашку. Тётка забрала куртку с собой, я еле успел достать пистолет и извлечь кошелёк из карманов. Сказала зашьёт. А Толля занимался с нами перевязкой по новой и смазал раны мёдом перед тем как забинтовать. Её подруга узнав что мы будем продавать лошадок, разнесла эту новость по деревне. К вечеру пришел караван. Я поехал встреться с хорунжим и он мне рассказал что в пади Широкая, что в верстах в одиннадцати от Ашинги, их обстреляли и появилось двое раненых. Но тут в спину стреляющим ударили подошедшие казаки с Ашинги. А когда он узнал что их послал я, то очень удивился. На тропе он не видел свежих следов и подумал что я иду сзади. Я ему рассказал о своих рассуждениях и почему пошел на Чикой. А заодно рассказал что мы перестреляли банду размером в четырнадцать бандитов. Также упомянул что захватили пулемёт. И поведал ему что у нас тоже двое раненых, слава богу легко. Следом предложил такую тактику. Я иду впереди вёрст на десять- двадцать и вставать на ночёвку буду дальше. Дьяков одобрил мои действия и мою новую тактику. Потом я сославшись на усталость после боя и потерю крови, пошел назад. А там меня ждали все пять казаков уходивших на подмогу. Сообщил им что могу продать двенадцать лошадей за десять рублей каждую. А им отдельно, по восемь за лошадку. Они порядились между собой и сказали что купят пять и посетовали что одну лошадку у них подранили и им пришлось занимать лошадь в караване, а раненую вести вповоду. Но ничо старики смотрели и сказали выздоровет. Потом мне вручили пятьдесят рублей бумажными десятками. Следом я вывел их на поскотину, отвязал и передал им шесть лошадей. Они наперебой стали говорить мне что я ошибся. Я ответил что никогда не ошибаюсь. - Вы откликнулись когда я попросил помочь нашим казакам. Вы не отказали. Значить вы свои. А мой дед, терский казак меня всегда учил - своим надо помогать. Сам погибай, а товарища выручай. И спасибо за помощь казаки. Лошадок мы трофеями взяли. У зовут это лафа. Теперь вас я знаю и если нужно ещё помочь, то обращусь обязательно. Знаю наперёд - не откажите. Я им поклонился в пояс и они поклоном ответили. Потом была делегация по покупке коней и купили семь лошадок по десятке. У нас остаётся одна лошадь в обоз, но ничего, я думаю хватит и пошел ужинать. За ужином вручил каждому по две десятки и сказал что это вырученные деньги за лошадей. Потом после супа рассказал о нашей новой тактике. Сообщил всем что Янов теперь будет вторым пулемётчиком, а впереди будут Зимирёв и Ташлыков. После идут Чупров, я и следом наши два пулемётчика. У меня и Чупрова дополнительно ещё по две вьючных лошади. Оставшуюся лошадку прицепим к Янову. Позже тётка принесла починенную куртку. От денег отказалась, потом стесняясь попросила пять патронов для винтовки. Сказал букукунскому чтобы дал две пачки и что бы захватил моё одеяло. Потом покурил гусарских папирос и завернувшись в одеяло уснул прямо на веранде. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Выходим утром в пять утра. Тётка накормила нс молочной рисовой кашей. Чай пить не стали и собравшись выдвинулись. Во флягах у нас вчерашний чай, так что с жажды дикой не помрём. Тихонько сеет дождик, но ничего вытерпим. Надеваю капюшон и мы рысью уходим на юг, к Онону. За полчаса добрались и Вася сказал что река стала шире. Дожди где-то идут, как бы нам мелкие ручьи по дороге в реки не превратились. Ещё не было восьми , когда мы вышли к трём строениям. Оказалось это оловянный рудник строят. Ну что-то уже добывают, даже видно вдали большую кучу тёмного цвета. Спросил Васю и он ответил что у оловянщиков свои караваны. Возле одного здания увидел крытый такой навес с столами. Рядом печка дымится. Завернули попить чаю. Пока грели и пили я продал японскую винтовку представившимуся Эповым Михаил Петровичем, помощнику горного инженера. Ещё он добавил что является учеником великого Гиммерсена Григория Петровича. Пили чай и он появился из здания, наверное конторы и притащил деревянную плошку мёда. Да мёд был хороший, дикий с одуряющим запахом. Оказалось это была преамбула и после неё помощник горного инженера начал делать намёки на продажу ему винтовки. Свою оказывается он потерял, отправившись на охоту. Наверное пьяный был или ещё что. После половины плошки мёда согласился, но за тридцать пять рублей продать ему арисаку. Помощник начал торговаться и снизил цену до тридцати. Крикнул Толе чтобы принёс японскую винтовку и тридцать патронов. Потом пошутил что астрология превратилась из некого мистического увлечения в науку астрономию, а вот геология так этим мистическим увлечением и осталась. Шутку эту я узнал когда учился в училище и мы нередко пересекались со студентами геологами в трактирах и кафе. Похохотали и расстались оба довольные друг другом. О на прощание подарил мне парочку чёрных столбчатых криссталлов, обозвав их шерлом, и добавил что их ещё называют чёрным турмалином. Далее вышли к речке Куя и по ней пошли на северо-запад. Дошли до впадающей в неё речки Елантуй.Через час я остановил отряд и приказал готовить обед. Зимирёва с Ташлыковым отправил на ближайшую сопку осмотреться. Вася приготовил картошку и нарезал немного сала и в одну миску положил солёных грибов, добавил что это подарок от тётушки. Вернулись наши вперёдсмотрящие и сообщили что ничего не заметили. Вроде всё в порядке, а не лезет кусок в горло. Насильно отобедал и предложил Толе приготовить пулемёт и держать его в руках. Толя вытащил свой и отщелкнув сошки обмотал их кожаным ремешком, виток к витку. Затем прищелкнул сошки назад и получилось импровизированное цевьё. Янов глядя на него сотворил такое же с сошками на своём пулемёте. После этого Бураков засунул за ремень пару магазинов и мы поехали. Толя теперь ехал в передней группе, чуть сзади наших вперёдсмотрящих. Сначала вроде было тихо, но когда мы прошли с версту от слияния Нижнего и Верхнего Кумыра то почувствовал сверлящий взгляд упирающийся прямо мне в спину. Карабин был наготове и я соскочив с лошади выстрелил два раза в направлении к ближайшему склону сопки. Она выгибалась как плечи натянутого лука и я стрелял примерно в середину. В ответ тоже раздались выстрелы и я скорее на слух выпустил остаток обоймы. Пока перезаряжался, увидел что наши уложили лошадей на траву за взгорком, а ко мне подбежал Вася и уложил моих. Я перезарядившись достал из ранца подзорку и оглядел склон справа. Один выпал из-за дерева и лежит, а вот слева от дерева камень и оттуда временами появляется голова. Наконец дождался и там сверкнула вспышка выстрела. Я уткнулся в землю взгорка, но наблюдать не перестал. В очередной раз выглянула голова и тут Янов долбанул по камню из своего пулемёта. А теперь подзорку в ранец и вперёд. Пробежал саженей двадцать и упал. Надо мной свистнула пуля и спереди донеслись выстрелы нашего первого мадсена. Я опять вскочил и пробежал на этот раз поболе. Саженей сто наверное. Справа увидел бегущего вверх по склону Васю и Янов добавил по камням и дереву пару очередей. Из-за камня вывалился человек. Спереди бухала канонада из двух японских арисак, двух наших карабинов и очереди пулемёта. На третий бросок я достиг гребня и справа выскочил Вася. Я опять вынул из-за спины подзорку и осмотрел склон слева и увидел как далеко за камнем скрывается человек. До него было больше двести пятидесяти сажен и я крикнул Васе по какому камню нужно стрелять. Мой карабин на такую дальность попасть может, но только случайно. Сам перебежал гребень и побежал налево. А сзади начал стрелять Чупров. А я нёсся вперёд. Обойду и если никого не убью, то напугаю и они отойдут. А мы сможем перегруппироваться. Пробежал саженей двести и передо мной бабахнул выстрел. Я сразу ответил в то место где стреляли. Потом присел и скинул ранец. Там у меня лежала граната. До большого валуна, из-за которого стреляли было саженей двадцать. Думаю доброшу. Повернул колпачок размахнулся и бросил. А сам спрятался за дерево и выглядываю. Хорошо перелетела, впритирку. Потом как бахнуло и там поднялся здоровенный пук дыма. Любоваться не стал и галопом побежал к камню. Взяв наизготовку карабин выскочил за камень и увидел только лежащее тело. Выстрелил в спину и побежал дальше. Увидел между деревьев как внизу парочка фигур садятся на коней. Пару раз выстрелил, но между нами деревья. Не попаду наверно, зато напугаю. Так, надо дать ребятам сигнал. Вот тройной свист это преследование. Достал из планшетного кармашка свисток и трижды свистнул. Вскоре услышал конский топот и немного погодя два выстрела из карабинов. Немного погодя ещё два. Ладно возвращаюсь и осматриваю того в которого бросал гранату. Кроме кожаного кисета, видимо с золотым песком, на трупе ничего не было. Винтовка японская и та повреждена взрывом. Патронов дополнительных нашел шесть штук в картузе, за подкладкой. Ладно перезарядился и закинул карабин за спину. Потом достал верёвку из кармана и продел её через подмышки трупа. Потом перевернул тело на спину и сделал перевязь на груди. Свободный, метра два конец привязал к своему ремню сзади и таким образом прибуксировал бандита к вершине и потом вниз. С горы вышло вообще хорошо. В общем дотащил до тропы и отвязал. Верёвка ещё пригодиться. Вася тоже тащил за собой одно тело. Янов уже поднял лошадок. Посмотрел вроде целые и приказал Елизару оставить пулемёт и сбегать вперёд, посмотреть что там. Но первыми вернулись наши разведчики, ведя за повод каждый по лошади с лежащими на них телами. Свалили рядом с притащенными. Тут Янов привёл лошадей и показался Толя. Подошел и разделся до пояса. Пуля пробила мочку левого уха и скользом чиркнула по спине. Неопасно, но неприятно. Ухо замотали полотном, а царапину на спине промыли самогоном. Везти этих мёртвых бандитов надо в Мензу, а время уже к вечеру. Решил в речку головой окунуть. Вода холодная, только головы надо обмотать, а то рыбы погрызть могут. Посоветовался с казаками, так и сделали. Сапоги правда сняли и ихними курмушками замотали головы. Наполовину опустили в воду и привязали верёвками к кустам. Потом занялись ужином, а я занялся осмотром добычи. Шесть кисетов. Распустил шнурок на одном и увидел ожидаемое. Песок золотой. По весу все с унцию. Как говорил мой знакомый харбинский жандарм - стандартно. Это наводит на определённо плохие мысли о некой общности или организации. Ладно, сосчитал ещё деньги, не особо и много, всего сорок два серебряных рубля и рубля три медной мелочью. Перед ужином раздал всем по кисету и по семь рублей серебрушками. Готовил Вася уху. Прохор за полчаса вытащил четыре рыбки фунта два весом каждая. Удивительно, речка тут по колено не будет. А Вася взял и порубил их и в котёл. Когда сварились вытащил и закинул картошку. Вроде бы вышел картофельный суп и на вторую перемену рыба. Собаке тоже досталось. Пока пили чай я поделился своими подозрениями. Также выразил догадку, что у бандитов есть поддержка в верхах. Поэтому со всякими полицейскими и другими не разговаривать. Да и на вопросы казачьего начальства в виде станичного атамана отвечать после моего разрешения. И ещё нужно быть ко всему готовым и держать пистолеты наготове. Пулемётчикам не расставаться с пулемётами и иметь за поясом три магазина. Почистили оружие и легли спать. Утром попили чай с копчёным мясом от прошлых бандитов и выдвинулись к Мензе. Тропа шла под уклон вдоль Нижнего Кумыра, без всяких перевалов. Поэтому к одиннадцати часам въехали в Мензу. Вася вывел на площадь перед станичной управой. Я одел фуражку и скомандовал сгрузить трупы и открыть им лицо. Видимо холодная вода и не сильно жаркое утро не повредили внешнему виду бандитов. Появился станичный атаман и поздоровался с Васей и со мной. Я ему сразу отрекомендовался и показал свою бумагу и документы. Атаман прочёл и отдал мне бумажки. Пока их складывал в планшетку, появился местный полицейский урядник в сопровождении стражника. Я тут же предложил атаману и уряднику осмотреть убитых. Может кого они знают. Местный начальник казаков опознал всех. А урядник закричал что он арестовывает меня и приказал стражнику меня связать. Стражник вытащил верёвки и больше ничего не успел. Воздух разорвали две очереди моих пулемётов в небо. После Толя уставил пулемёт на урядника, а Вася воспользовался приготовленными верёвками и скрутил урядника, просто примотав его руки по бокам. Ташлыков изъял шашку с револьвером и посмотрел на стражника. Тот глядя на наставившего на него пулемёт Янова отдал свою шашку и сказал что больше ничего нет. Я спросил почему, а тот ответил что говорят денег нет на револьверы, да и довольствие им не платят уже полгода. Пользуясь моментом опросил атамана. Оказалось один из убитых брат урядника, а остальные его люди. Они водят оловянные караваны и никто не думал, что они занимаются разбоем. Атаману в свою очередь рассказал где на нас устроили засаду. Также упомянул что это третья банда которую мы уничтожили за неделю. Вторую уничтожили не мы, но сообщили казакам в Ашинге и они пойдя навстречу золотому каравану, ударили нападавшим в спину. Вот теперь будем ждать встречный караван. Станичный тут меня прервал и сказал что встречный караван пришел вчера и сейчас их командир будет здесь. Действительно скоро подошлидвое и казак с погонами хорунжего отрекомендовался Белокрылов Иван Савельич, хорунжий Селенгинской дистанции. Второго я знал - это был адъютант Милюков Сергей Васильич. Он мне все бумаги оформлял. Отрекомендовался в ответ и показал им последний наш улов. Хорошо хоть для нас не смертельный. Потом мы все пошли к атаману пить чай, а бравого урядника увели в холодную и Белокрылов приказал выставить охрану. За чаем, в присутствии коньяка я рассказал про весь путь нашего отряда и показав кисет с золотом, рассказал что подобные кисеты были у двух банд. Следует расспросить Дьякова, может у тех кто напал на них перед Ашингой тоже были такие кисеты. Это наводит на мысли о координации всех нападений из одной точки. К сожалению все нападающие были убиты, так как имели численное превосходство. Ещё у нас трое раненых. Правда легко. Рассказал как ранили меня. Сказалась плохая подготовка и рассказал подробно как был одет стрелявший в меня. Потом припомнил что кисеты с золотом были у тех, у кого были японские арисаки. Остальные были вооружены карабинами как у нас и нашелся ещё пулемет системы Мадсена и ящик патронов. Номера пулемёта наверняка где-то записаны, да и номера карабинов тоже. И вытащил отдельный лист с номерами всего взятого в бою оружия. Даже того которое продали. После спросил что и когда сдавать. И добавил что одну гранату израсходовали. Адъютант сказал что пришлёт людей и им нужно отдать первый пулемёт и остатки патронов к нему, а также оставшиеся гранаты. Спросил у атамана где встать на постой. Тот достал план Мензы и показал крайнее восточное подворье. Хозяин Зинчуков имеет большое подворье, а сам казак. Заодно спросил про урядника. Адъютант сказал что для начала его доставят в Троицкосавск. Но предварительно стало известно что он присваивал присылаемое денежное довольствие своих подчинённых и уже один стражник ушёл из полиции. Очень даже может что для своих людей места в полиции готовили. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Покинул высокое собрание и собрав своих поехал на указанное подворье. Хозяин встречал на улице и показал куда ставить лошадей и на сколько людей готовить ужин. Его пацаны сразу повели лошадок под большой навес. Я придержал хозяина и сообщил о продаже доставшихся нам лошадей. После позвал Толю и поговорил с ним о сдаче пулемёта и гранат. Сказал ему что расход патронов - четыреста семдесят штук и что остатки вместе с ящиком нужно отдать. Когда придут за этим я не знаю, но нужно подготовить и поэтому он сейчас занимается только этим. В помощь пусть берёт Янова. Можно попробовать заиграть один магазин к пулемёту. Вроде как повредили и выбросили во время боя на Букукуне. Сам решил сходить в лавку и в помощь взял Ташлыкова. Купили кускового сахара два куска с кулак, потом масла подсолнечного бочонок. Судя по весу наверно штоф масла был. Соли взяли фунт. Увидал плоское ведро как у нас. Просили два рубля, но делать нечего, наше пробили примерно посередине. Ещё увидел маленькую фляжку,как раз во внутренний карман куртки войдёт. За три рубля ещё и коньяка налили и судя по отлитой бутыли вошло не менее двух чарок. Правда запросили за это великолепие пять бумажных рублей. И наконец взял баночку монпасье. Пригодиться. На выходе нас атаковала богато одетая баба и требовала отдать ей Орлика. Дальнейшие расспросы выявили то что она является вдовой брата урядника и хочет выкупить его лошадь. Я сказал что все лошадки продаются по двадцать рублей. Но её Орлик тянет на тридцать, потому как очень справная лошадка. Пришли на подворье и я поменял лошадь на тридцать серебрушек. Не ожидал, думал бумажными заплатит. Но промолчал. Как дед говорил - помолчи и за умного где-нибудь сойдёшь. До ужина нас посетили много людей. Всё распродали: лошадей, винтовки и даже сапоги. На руках у меня были девяносто серебрушек и сто восемьдесят рублей бумажными. Отсчитал всем по двадцать серебрушек и тридцать на ассигнации. Правда тридцать рублей мне вернули и не стали забирать. Неловко им что везде сам расплачиваюсь. Но я настоял. Если что, то попрошу у них. Они ведь не в Америку уезжают, а со мной дальше идут. Тут хозяин позвал на ужин и потихоньку поинтересовался самогон ставить или нет. Сказал ему чтобы налил всем по кружке и всё. Но он ещё попросил если есть винтовки, а то ему позарез свояку надо. У нас имелись четыре японских винтовки, из них одна немного покурочена взрывом. Патронов к ним наберётся сто двадцать. Поели на славу. Сначала борщ, потом кабаньи рёбрышки с картошкой. Праздник вкуса. Когда допивали чай, пришел адъютант. Я отдал ему рапорты за каждый день. Где проходили, что видели. Перечислял все трофеи и отметил потерю карабина как оружия. Так то он лежит во вьюках. Потом вернул карту. В Ашинге, когда услал подмогу каравану, я снял себе кроки. Ребята держали карту с наложенной на неё бумагой на стекле окна, а я копировал. Карта одна, а вот крок у меня четыре листа. Грозную бумагу адъютант не стал забирать, наоборот шепнул что есть информация что выше Былыры где-то есть зимовьё, в котором печатают запрещённую литературу. Из Китая привезли гектограф и печатают для всей сибирской сети революционеров. Если будет охота, то могу поискать. Всё равно я до октября буду в экспедиции. Потом свистнул в двери и зашел старший урядник который принял пулемёт, магазины и патроны. Выйдя провожать поручика, протянул ему браунинг с запасным магазином и сказал чтобы никогда не пригодился. На что Милюков ответил: - Спасибо поручик, я премного благодарен. И более того, восхищён. У нас на пути тоже была стычка. На самом перевале Арбат. Прямо наверху. Двенадцать бандитов убили и троих казаков потеряли. Двое тяжело ранены. А у вас кроме лёгких ранений и разбитой винтовки никакого ущерба и нет. Изрядно Павел Андреич, изрядно. Но вы всё же постарайтесь и найдите этих печатников. Может удастся захватить кого-нибудь жывым. - Видите Сергей Васильич. Мне лично жизни моих казаков дороги. Хоть они относительно молоды, они уже имеют большой опыт и необходимые ухватки. Я их не хочу терять. Мы кстати ещё одного магазина лишились в последней стычке и Толя- пулемётчик этим разбитым пулей магазином по голове хорошо получил. Контузия однако, уж долго он потом в себя приходил. Вторая пуля скользом ему по спине прошла. А насчёт этих неуловимых, какие данные вы используете. Агентурные или косвенные. - К глубочайшему моему сожалению только косвенные Павел Андреич. В Петровском Заводе появились прокламации. Провели расследование и в Верхнеудинске провели обыск в двух типографиях. Нашли отпечатанные статьи социалистического толка. Что характерно, они были отпечатаны на гектографе. А тут типография. Это совсем разные вещи. Значит не местного изготовления. Потом в Петровском Заводе взяли одного социалиста с экземпляром этой статьи. Он толком ничего не знает, но слышал что статью привезли поездом из Гыршелуна. Начали искать и выяснилось что недавно уволился сцепщик на станции и уехал в Читу. В местном станционном трактире наш человек слышал как один пьяный хвастался что они с друзьями проходили Улурийский перевал. Уточнили у местного стражника и он припомнил что недавно приходил караван с чаем из Китая через Гавань. В Гавани их должны были досматривать. Но сам знаю что литературу очень трудно обнаружить. Ну ладно сударь, до свидания. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ аннотация Это произведение было написано на основе реальных фактов происходивших в 1912 году с моими родственниками. Прадед по дедушке Янову Петру Елизаровичу - Янов Елизар был приказным в то время. Прадед по бабушке Яновой Евдокии Прохоровне - Ташлыков Прохор был казаком. Использовались для работы воспоминания моей бабушки, её старшей сестры Нины Прохоровны Кузьминой, моей матери Колпиковой Лидии Петровны, её брата Янова Валерия Петровича, младшего брата бабушки Ташлыкова Павла Прохоровича. А также использовались немногие оставшиеся документы Иркутского жандармского управления. Их совсем немного сохранилось в виде квартальных и годовых отчётов. Немного помогли книги по истории Забайкальского Казачьего Войска. С уважением к читателю Колпиков Сергей Петрович. 2025 год.

---

Оставить комментарий © Copyright Колпиков Сергей Петрович (serj.colpikov@yandex.ru) Размещен: 10/07/2025, изменен: 10/07/2025. 116k. Статистика. Статья: Проза

Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"