Константинов Алексей Федорович
Луисон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Согласно индейскому преданию, седьмой сын седьмого сына обречён обратиться в чудовище-оборотня - луисона. Социальный работник Алехандра Родригес едет в небольшую деревушку гуарани, где по сообщениям стали пропадать люди люди. И началось всё с того дня, когда у седьмого сына родился седьмой сын...
  Алехандра Родригес проснулась на рассвете, заправила кровать, ополоснулась холодной водой в подобии душа - ванная комната представляла собой пустое крошечное помещение с небольшим, зарешеченным канализационным отверстием, в которое стекала вода из резинового шланга, натянутого на торчащую из стены изрядно поржавевшую металлическую трубу - после сложила свои привычные юбки и сарафаны в чемодан, надела более практичные и подходящие для предстоящий поездки брюки темно-коричневого цвета, салатовую майку, поверх неё легкую куртку под цвет брюк. Повседневные вещи сложила в объемный чемодан и спрятала под кроватью. Комнату в гостинице она оплатила на две недели вперёд - благо цены в этом захолустье были более чем доступные - на плечи накинула увесистый рюкзак, а на голову натянула соломенную широкополую шляпу, после чего покинула номер, замкнула дверь и спустилась на первый этаж гостиницы, где располагался небольшой бар.
  Народа почти не было, этим Алехандре и нравились утренние часы. В какой-то период её жизни человеческое общество стало её раздражать. И чем старше она становилась, тем сильнее становилось это чувство. Людей, которых она выносила, было немного, тем больше она их ценила.
  Единственный посетитель бара - хмурый бородатый мужчина - сидел в темном углу с бутылкой спиртного и рюмкой в руках. Он был средним во всём: среднего роста, среднего возраста, средней внешности. Идеальный шпион. Хотя не для этих краёв. Кожа слишком светлая, губы тонкие, глаза то ли серые, то ли светло-голубые. Всё это сильно контрастировало с местными бронзовокожими, большеротыми, кареглазыми обитателями, потомками испанцев, но не без изрядной примеси крови гуарани. А ещё мешали абсолютно седые волосы - они совершенно не шли достаточно молодому мужчине.
  - Кто этот человек? - тихонько спросила Алехандра у бармена, когда тот открывал ей газировку.
  - Не знаю, сеньора. Он приезжий, как и вы.
  Незнакомец не сводил глаз с Алехандры. Это раздражало. Но хуже всего - ей казалось, что она где-то видела этого человека. Уж не следил ли он за ней последние несколько дней, пока она добиралась сюда? Не нравилось ей всё это. Хотя понимала, на что шла, когда ввязывалась в историю с исчезновениями и убийствами. Или должна была понимать.
  - Здравствуйте, сеньора Родригес, - улыбчивый низкорослый Лукас как всегда подкрался к ней незаметно. Его густые темные с проседью волосы были взъерошены, кустистые брови изогнулись, а лукавый прищур выдавал удовлетворенность достигнутым результатам - Алехандра вздрогнула, услышав голос старого знакомого.
  - Лукас, привет! - она улыбнулась и, позабыв о приличиях, обняла пожилого мужчину.
  Тот охотно ответил на объятия и после короткого обмена привычными при такого рода встречах любезностями, Лукас сделался серьёзным.
  - Вы не передумали? - спросил он. - Та деревня, в которую мы едем, не похожа на другие. Тамошние гуарани почти не контактируют с цивилизацией. Ваши законы там не работают. И, поверьте, это не первое убийство, которое там совершено. Это первое убийство, о котором так громко говорят.
  Алехандра вздохнула и задумалась, прежде чем дать ответ. Информация о страшном убийстве в деревне гуарани недалеко от границы с Парагваем, разлетелась по СМИ в прошлом месяце. Был убит глава многодетного семейства - целых семь детей. Причём все мальчики. Но не просто убит - с него сняли кожу, вскрыли грудную клетку, откуда вытащили сердце. Пошли досужие слухи о ритуальном убийстве, культе кровавых богов, скрывающимся где-то в джунглях. Дров в костёр подбросило исчезновение детей убитого. Сначала пропал самый младший, потом следующий по старшинству и ещё один. Судьба детей была неизвестна. Полиция заявляла, что ведёт расследование, но всё это было болтовней: гуарани не слишком жаловали аргентинские власти, на контакт не шли, полицейских игнорировали, испанского не знали. Да и сама история стала достоянием общественности только потому, что труп убитого обнаружили недалеко от ближайшего к деревне городка. В общем, дело было загадочным и грозило таковым остаться, потому что шансов раскрыть его не было.
  Алехандра, служившая социальной работницей, заинтересовалась этой историей из-за упоминания о том, что у мужчины было семь детей. Она позвонила Лукасу - креолу, отец которого сам был гуарани - помогавшему ей когда-то с пересылкой гуманитарных грузов индейцам, и попросила узнать, сколько у убитого было братьев и сестёр. Тот охотно согласился помочь и уже на следующий день сообщил по телефону:
  - Не поверите, сеньора, у его родителей тоже было семь детей, и все тоже были мальчиками!
  - Он самый младший?! - Алехандра не смогла сокрыть охватившего её волнения.
  - Да, - подтвердил Лукас худшие опасения женщины.
  Когда-то давно Алехандра дала обещание умершему четырнадцать лет назад человеку, что будет следить за многодетной семьей гуарани. На тот момент у них было четверо детей, все мальчики.
  - По местным поверьям седьмой сын седьмого сына станет луисоном, - сказал тогда человек, без которого Алехандра пропала бы. - Оборотнем, который безжалостно убивает людей. Если вдруг я не доживу до того момента, когда это произойдёт, прошу тебя, проследи, чтобы ничего страшного не произошло. А если всё-таки луисон объявится, постарайся отыскать того, кто его остановит.
  Алехандра обещания не сдержала и только из-за репортажа в новостях узнала, что у той семьи, за которой она должна была следить, родились ещё трое, все мальчик. И когда на свет появился седьмой сын седьмого сына, погиб отец семейства, а после пропал и сам ребёнок с братьями.
  Именно эта драматическая цепочка событий привела её сюда, в захолустный городишко на границе с Парагваем, в пятнадцати километрах от которого располагалась деревня, где вполне возможно пряталось смертельно опасное чудовище.
  Зачем ей разбираться во всём этом? Зачем бросать всё и куда-то ехать?
  "Потому что для него это было важно", - напомнила себе Алехандра об умершем человеке. После чего посмотрела на Лукаса и кивнула.
  - Не передумала.
  - Ваше дело. Хочу, чтобы вы осознавали все риски, сеньора. Гуарани дикие, упрямые и недоверчивые люди.
  Алехандра улыбнулась.
  - Не ласково же ты о своём народе.
  - Я просто повторяю слова своего отца, сеньора. Да и сам кой чему за шестьдесят лет жизни научиться успел.
  - Тем не менее, я рискну. Хотя бы попытаюсь разобраться, что там произошло.
  - Вы известная упрямица, - улыбнулся Лукас, - но я хотя бы должен был постараться. Хорошо, тогда заканчивайте завтрак и давайте отправляться - дорога в один конец займёт часа три, потом ещё полчаса идти пешком. Не хотелось бы оставаться на ночёвку в той деревне.
  После этих слов Лукас заказал себе гамбургер и, завернув его в салфетку, сказал "Жду вас на улице", после чего вышел.
  Алехандра доела лёгкий суп с зеленью, выпила газировку, расплатилась и направилась за Лукасом. Выйдя во двор гостиницы, она увидела, как мужчина подкармливал своим гамбургером бродячую суку, судя по обвисшему вымени, недавно ощенившуюся. Алехандра с укором на него посмотрела, он лишь пожал плечами.
  - Знаю-знаю, плохо подкармливать бродячих животных, но ничего поделать с собой не могу. Они же безмолвные, молча страдают, молча умирают. Жалко их, не могу отвернуться, если есть еда - обязательно разделю.
  - Твоё дело, я не санинспектор в этой гостинице, - сказала Алехандра и пошла на стоянку, где легко отыскала знакомый джип Лукаса, заскочила в него и стала дожидаться владельца.
  Её проводник пришёл через пять минут, лицо его озаряла лёгкая улыбка, но настолько искренняя, что, казалось, он светится.
  - Она щеночков своих запрятала в ящиках у подвалаю. Семеро! - сообщил Лукас, усевшись в джип. - Показала мне эту прелесть в благодарность за еду. Животные они же как люди, всё понимают, просто сказать не могут.
  Алехандра рассеянно кивнула, все её мысли были заняты делом. Лукас это понял, завёл машину, выехал на трассу, которая вела к границе в Парагваем и принялся рассказывать подробности.
  - Это племя проблемное, сеньора. Большинство гуарани уже давно и охотно торгуют с нами, но те ребята, к которым мы едем, застряли в каменном веке. Если обычный гуарани похож на простого бродягу, и встретив его у шоссе вы не сразу поймёте, что это индеец, вполне себе примете его за среднестатистического парагвайца, - недолюбливавший жителей соседнего государства Лукас сам расхохотался от своей шутки, - поняли, да, сеньора? Бродягу от парагвайца! - отсмеявшись, продолжил. - Эти бегают чуть ли не голышом, живут в примитивных самодельных хижинах, кормятся за счёт охоты и собирательства. Дикари, одним словом. Так что будьте начеку и предельно аккуратны, предоставьте мне возможность вести переговоры.
  - Хорошо, - согласилась Алехандра. - Расскажи мне подробнее о луисоне, Лукас.
  - Да я сам толком ничего не знаю. Отец рассказывал мне предания гуарани. Я слышал и про луисона. Истории про него отличались от тех, которые сейчас рассказывают. В рассказах отца луисон был чуть ли не богом смерти, отвратительным, заживо гниющим, питающимся только трупами. С людьми он почти не контактировал. Сейчас для большинства луисон и оборотень по сути синонимы. Разница только в том, что оборотень нет-нет, да и превращается в человека, а вот луисон обречён быть чудовищем вечно, - Лукас нахмурился. - Сейчас только вспомнил. Истории историями, но как-то раз, когда мы с группой ездили в племя гуарани, со мной разговорился один старичок, который жил обособленно от остального племени и почему-то потянулся именно ко мне. Вот он луисонами называл какое-то страшное племя. Не знаю, как это точно перевести на испанский. Я язык гуарани знаю плохо, уловил лишь смысл. И он меня напугал! В общем, старичок тот утверждал, что в джунглях живёт племя луисонов, которое поклоняется смерти и страданию. Якобы несколько сотен лет назад с севера сюда пришёл страшный бог, спасавшийся от белых людей. Большинство племён его не приняли, а луисоны приняли и стали ему поклоняться. Пока он им покровительствовал, они быстро наращивали своё влияние в регионе. Творили ужасные вещи, не просто человеческие жертвоприношения, нет, перед тем, как убить, они запытывали людей до полусмерти. И только в самом конце лишали жизни. Якобы этого от них требовало северное божество. Но потом белые люди проникли и сюда, страшный бог ушёл, а луисоны решили, что чем-то прогневили его, по сегодняшний день ищут способ вернуть его благосклонность, поэтому изощряются в своих жертвоприношениях. Такая вот история. И ладно, можно было бы подумать, что выдумки. Но я-то давно езжу по джунглям. Много трупов повидал, сеньора. Не все они умерли своей смертью или от зубов хищника. Некоторые вещи не объяснить даже убийством. Изуродованные тела с содранной кожей, заживо сожжённые, с выколотыми глазами, вырезанными половыми органами... Нет, такие вещи не объяснить. Когда находил таких, вызывал полицию. Мне казалось, что в этом могут быть как-то замешаны наркокартели, только они способны на подобную жестокость. А вот сейчас заговорили про луисона, и мне вспомнилось, как старик рассказывал про племя луисонов. И мысль крутится: а что, если всё это было их рук дело? Не узнаешь же, джунгли не любят чужаков, тем более любопытных чужаков, сеньора Родригес. Неохотно открывают им свои тайны, но даже когда открывают, требуют за это непомерно высокую плату. Имейте это в виду.
  От слов Лукаса Алехандре стало не по себе, она промолчала, решив, что лучше ехать в тишине, чем слушать подобного рода истории. Поэтому она решила просто любоваться мелькавшим за окном пейзажем, а если Лукасу захочется пусть сам разговор и заводит. Так и случилось минут через десять.
  - Не нравится мне это, - пробормотал Лукас.
  - Что такое? - спросила Алехандра.
  - Видите белый автомобиль? Он едет за нами от самой гостиницы.
  Алехандра глянула в боковое зеркало и убедилась, что Лукас говорит правду. Она сразу же вспомнила седого мужчину, который сидел в баре и поглядывал в её сторону. Наверняка это он их преследовал. Но зачем?
  - Что ты предлагаешь делать?
  - Пока ничего. Через тринадцать километров будет развилка, трасса ведёт к пограничному посту, а боковая дорога в деревню к гуарани. Если наш преследователь не свернёт, вы достанете мою винтовку из-под сидения, соберёте её, я приторможу и, если наш преследователь тоже остановится, подстрелю водителя, кем бы он не был.
  - Прямо на смерть? - ужаснулась Алехандра.
  - Ну что вы, сеньора! Винтовка заряжается транквилизатором. Кто даст простому леснику боевое оружие?
  Алехандра несколько успокоилась, хоть больше не любовалась пейзажами, а неотрывно следила за преследующей их машиной. Впрочем, на развилке они разошлись - мнимый преследователь поехал к пункту пропуска в Парагвай, а джип Лукаса свернул на пересохшую и потрескавшуюся от засухи красную почву.
  - Простое совпадение, - заметил водитель и улыбнулся.
  По плохой грунтовке они медленно ехали минут десять, после дорога уперлась в тропинку, уходящую в джунгли.
  - Дальше пешком километра три и мы на месте, - сообщил Лукас, повесив винтовку себе на плечо.
  Они выбрались из машины и двинулись вперёд. Для Алехандры это была дорога на встречу с неизвестностью.
  Тропинка была узкой, плохо хоженной, по сторонам дикая растительность, вайи которой напоминали гигантские спинные гребни давно вымерших чудовищ, некогда обитавших в этих землях. Под ногами краснозём, словно бы окроплённый кровью тысяч завоевателей, пытавшихся покорить эти места, но нашедших здесь лишь гибель, по обе стороны от тропинки сплошная рельефная зелёная стена, за которой ничего не разобрать. Как знать, может быть там, в глубине джунглей и спрятались древние чудовища, которых въедливые учёные так и не смогли отыскать, потому что понимали - если сделают шаг в сторону джунглей, навсегда останутся там, а их крики растворятся в тихом перешёптывании качающихся на ветру ваий.
  Атмосфера сгущалась, Алехандра ощущала себя неуютно, Лукас, похоже, тоже чувствовал беспокойство, поэтому решил разрядить обстановку и заговорил. Звук человеческого голоса подействовал успокаивающе, разогнал рисуемые воображением жуткие образы.
  - Знаете, сеньора, а ведь в чём-то я их даже могу понять. Многие говорят, что они привыкли к такой жизни, просто не могут перебороть себя и влиться в цивилизацию, но я думаю, всё гораздо сложнее. Здесь, в джунглях, они хозяева себе. Нет ни врачей, ни полиции, ни школы. Ты с детства занимаешься, чем хочешь. Никакого насилия. Родители с малых лет перестают вмешиваться в жизнь детей. Сколько я видел мальчишек-гуарани, пробовавших охотиться. Как ни крути, сеньора, а мы с вами люди подневольные. Нас с детства принуждают и учат подчиняться. Да, мы живём в комфорте, мы живём долго, но гуарани выбирают свободу. Подлинную свободу, а не ту, о которой болтают политики, потому что их свобода - это всё равно та или иная форма диктата. Ходи на работу, иначе лишишься крыши над головой, соответствуй требованиям общества, иначе тебя арестуют, посадят и будут перевоспитывать, здесь передвигаться нельзя, это частная собственность, а здесь можно, но только с девяти до двенадцати, потому что комендантский час. Это пей, то не употребляй, к этому вообще не прикасайся! А гуарани делают, что пожелают. Чтобы прокормиться, им достаточно отойти в джунгли и нарвать каких-нибудь ягод, поймать зверька в ловушку, сходить к реке, закинуть сети и вытащить их полными рыбы. Крыша над головой - простой шалаш. Требования общества? Да тут и общества-то нет, только его зачатки. Никаких тебе костюмов, ни обновок, ничего. В чём-то я их понимаю, сеньора...
  - Как я читала у кого-то - кажется, у Бодрийяра в "Обществе потребления" - к богатству можно прийти двумя путями: многого желать и много зарабатывать, чтобы соответствовать своим желаниям, или мало зарабатывать и почти ничего не желать. Со стороны может казаться, что человек, идущий первым путём, богаче человека, идущего вторым путём. Но внутри каждый из них одинаково богат, потому что у них есть всё, чего они желают. А разве это не есть подлинное богатство?
  - И то верно, - улыбнулся Лукас, вытирая пот со лба и взбираясь на очередной пригорок.
  Тропинка здесь ширилась и очень скоро вывела их к совершенно пустому поселению.
  Джунгли расступались, образуя широкую прогалину, в центре которой высилось примитивное строение, напоминавшее очень просторную беседку. Крыша держалась на вкопанных в землю палках, а прямо под ней широкий стол, перед которым тлели уцелевшие в пламени костра деревяшки. На столешнице миски, некоторые с едой, рассыпчатая почва усеяна следами человеческих ступней и соседствующими с ними отпечатками собачьих лап.
  По сторонам от строения, у самой границы джунглей располагается два-три десятка шалашиков, сложенных из палок, листьев и вайи. Там тоже никого, вокруг лишь следы - человеческие и собачьи.
  Собачьи ли? Алехандра присмотрелась и осознала, что если это действительно псы, то очень крупные, настоящие волкодавы. Седьмой сын седьмого сына обречён стать луисоном, вспомнилось ей. Сейчас это уже не казалось дремучими фантазиями. Сейчас легенда обрастала чертами пугающей реальности.
  - Нам нужно уходить, - сказала Алехандра Лукасу.
  Мужчина качнул головой, снял с плеча винтовку.
  - Куда уходить, сеньора? Вы не видите, здесь что-то случилось.
  - Вижу, конечно. Поэтому нам нужно вернуться в город и связаться с властями. Расскажем, что видели. Гуарани не кочующий народ, они переезжают с места на место только в случае угрозы. Обычно экологической, но в этой деревне проблема явно не в том, что земля перестала родить, а охотники не могут поймать добычу. И эти следы... Откуда собаки в джунглях?
  - Гуарани прикармливают собак, любят их. Но не таких крупных, - вздохнул Лукас. - Дело не в этом, сеньора. Дело в том, что если мы вернёмся с одними россказнями, никто ничего не сделает. Вы слишком высокого мнения о нашей бюрократии.
  - Я сама работаю в департаменте, ко мне прислушаются.
  - Какой уж тут департамент, сеньора Родригес, - с укором произнёс Лукас. - Сюда полицию нужно звать. Сначала убивают мужчину, потом пропадают его дети, а потом всё племя... Давайте хотя бы попробуем проследить, куда они могли уйти. Смотрите, - он указал на стоявшие на столе миски, - там еда. Они бежали отсюда в спешке, даже не закончив обед. Их что-то очень сильно напугало.
  Алехандра вздохнула и хоть считала, что Лукас ошибается, решила ему помочь. Но прогнать мысли о луисоне у себя из головы так и не смогла. Всякий раз, замечая следы звериных лап, её воображение рисовало образ чудовища, наполовину волка, наполовину человека, которое затаилось в джунглях и поджидало удобного момента, чтобы выпрыгнуть и напасть.
  Лукас же, вооружившись винтовкой и медленно продвигаясь вперёд, внешне выглядел уверенным. О том, что творилось у него внутри, Алехандра могла только догадываться. Они добрели до края поселения и остановились у широкой дороги, уводящей в джунгли.
  - Уходили здесь, - сообщил Лукас. - Всё выглядит так, будто на них напала стая крупных псов, и они решили спастись в джунглях. Но глупость же! Проще забраться на деревья.
  - Какой у тебя план, Лукас? - спросила Алехандра.
  - Давайте хотя бы чуть-чуть углубимся в джунгли? Если ничего не найдём - так и быть, возвращаемся в город и сообщаем о том, что видели. Но мне почему-то кажется, что впереди нас ждёт страшное открытие.
  - Пойдём, - вздохнула Алехандра.
  Чутье не подвело Лукаса - через триста метров они обнаружили первое тело. Женщина с разорванным брюхом, погрызенными руками, окровавленным лицом, валялась посреди дороги.
  Алехандра отшатнулась. Да, за время работы она всякое повидала: неблагополучные семьи, домашнее насилие, истощённых до крайности детей. Но к подобного рода кровавым зрелищам не привыкла. Попятилась, сначала шёпотом, потом всё громче, стала повторять:
  - Лукас, надо уходить!
  Мужчина не слушал её, как загипнотизированный шёл к телу, наклонился, пощупал пульс - будто бы в этом был хоть какой-то смысл! - тяжело вздохнул, поднёс левую руку к голове, запустил пальцы в свои густые волосы. Он скорбел.
  Алехандра замотала головой, попятилась, развернулась, намереваясь бежать обратно, в деревню, а потом через джунгли к машине, но тут вдруг увидела, что прямо перед ней стоит бесшумно подкравшийся со спины низкий, измазанный чёрной и красной краской индеец с искривлённой ненавистью физиономией. В руках у него дубинка, которую он занёс для удара.
  Алехандра отпрянула, завопила, Лукас пришёл в себя, растерялся, а индеец уже бросился на женщину, безжалостно ударил её по локтю, которым она закрывалась, по предплечью, по шее... Он метил в затылок, на закрывающаяся руками Алехндра мешала ему попасть.
  Тихий хлопок, индеец отступил, у него в груди торчит патрон-транквилизатор. Он пытается бороться со снотворным, но силы явно неравны. Падая, кричит, но крик этот захлебывается, резко обрывается.
  Лукас подбегает к Алехандре, помогает ей подняться, вместе они бегут обратно, слышат позади лай, из джунглей доносится шум ломающихся ветвей - за ними кто-то гонится.
  До деревни добираются быстро, но сейчас уже шум и лай со всех сторон, создаётся впечатление, что они окружены.
  - Скорее, сеньора! - вопит Лукас, который в действительности отстаёт от Алехандры.
  Из джунглей выскакивает громадный чёрный пёс, изукрашенный красным красителем, его раззявленная алая пасть обрамляется пеной, словно у бешеного животного. Лукас стреляет, промахивается, попадает лишь со второго раза.
  Бегут дольше, почти добегают до тропинки, когда появляется больше солдат.
  - Бегите, сеньора, вот ключи! - Лукас буквально запихивает женщине в руки ключи, становится на одно колено, вскидывает винтовку и начинает стрелять в животных. Алехандра несётся прочь, слышит, как до неё доносятся поскуливания, крики. Собаки отстали, сцепились с Лукасом, но её все ещё кто-то преследует. Быстрый, безжалостный, ловкий, он нагоняет Алехандру, ей не спастись!
  Внезапно, тропинка обрывается, она выбегает прямо на грунтовку, где впереди стоит джип, а прямо за ним белый автомобиль, преследовавший их на трассе. Ей не выехать отсюда! Дорогу перекрыли! В отчаянии она бросается обратно к автомобилю, но тут цепки жилистые руки обхватывают её за талию, бросают на землю - двое индейцев подходят к ней, бьют. Поначалу она пытается сопротивляться, но быстро становится понятно, что силы неравны. Странное безразличие охватывает Алехандру. Наверное, похожее чувство испытывает антилопа, когда лев вцепляется в её глотку. Она пока ещё чувствует боль, пока ещё может отбиваться, но какой в этом смысл? Жизненно-важные артерии уже повреждены, антилопа уже мертва, так к чему всё это? Единственное, о чём можно мечтать - так это о скором конце.
  Поэтому Алехандра просто отстранилась от происходящего, насколько это вообще было возможно. Индейцы связали её, вставили в рот тряпичный кляп и унесли обратно в деревню, там она обнаружила связанного Лукаса, ногу которого погрызли жуткие псы, двое из которых валялись уснувшими посредине поселения. Вокруг них собралось около дюжины индейцев, активно жестикулировавших, но не произносивших ни слова. Ненадолго они разошлись, а когда вернулись, принесли две длинных палки, на которых подвесили Лукаса и Алехандру и унесли куда-то прочь из деревни, в глубины джунглей.
  Дорога заняла несколько часов. Ремни на руках и ногах Алехандры поначалу больно впивались в кожу, в какой-то момент - это стало казаться невыносимым, а потом резко прекратилось. Алехандра вообще перестала чувствовать свои конечности.
  Когда их, наконец, принесли в новую деревню, с каменными строениями, нехарактерной для гуарани архитектурой, бросили на землю и развязали, Алехандре показалось, что она умрёт от боли, так запылали руки и ноги, когда в них снова прилила кровь. Но времени передохнуть им не дали, развязали ноги, руки завели за спину и связали по новой, повели вверх, на земляную насыпь на вершине которой построили небольшое прямоугольное каменное сооружение с плоской крышей. Стены были изрисованы жуткими сюжетами: примитивно изображённого человечка привязывают к столбу, к нему подходит нечто большое, чёрное, широкоплечее, но с очень тонкими, ручками, от которых в виде лучей тянутся огромные когти. На следующих в ряд картинках чудовище поэтапно разрезает пленника на части.
  Другой сюжет повествовал о том, как тот же чёрный силуэт вынимает из привязанного к огромному валуну человека сердце и пожирает его. Но самой жуткой картинкой Алехандре показалась та, где чёрное чудовище прикасается к голове своей жертвы, на следующих же картинках фигура человека обведена ярким жёлто-золотым цветом. Заканчивается этот своеобразный комикс тем, что чудовище резким движением отрубает жертве голову.
  Из строения доносилось монотонное пение, сквозь которое можно было различить плачь младенца. Когда Алехандру и Лукаса ввели в здание и заставили сесть на пол, они увидели стоявших полукругом разодетых в чёрные балахоны и напоминавших мумий стариков, лежавшего перед ними на огромном валуне, плакавшего, размахивающего ручками младенца.
  Алехандра и Лукас переглянулись, они не понимали, что происходит и что их ждёт, но теперь хотя бы знали - нет никакого луисона, всё это выдумки. Ребёнка похитили те же безумцы, что убили его отца, что прогнали гуарани с их земель, что напали на Алехандру и Лукасу, которых тоже ждала смерть...
  - Простите, сеньора, нужно было слушать вас и уходить сразу! - произнёс Лукас, когда его схватили, развязали, вытащили кляп изо рта и поволокли к младенцу, положили рядом с мальчиком, опять замотали руки ремнями, которые крепились к каменному постаменту, после чего один из стариков встал, взял покрытый запекшейся кровью заострённый каменный нож, подошёл к Лукасу, взглянул на младенца, произнёс что-то на неизвестном языке, вскинул руки вверх, ухватившись за рукоять оружия, и резко опустил их вниз, вонзив остриё прямо в грудь несчастному мужчине. Лукас вскрикнул, застонал, а старик ловко пилил его грудину, закончив, отбросил нож в сторону, сунул руки прямо внутрь Лукаса, дернул вверх, раздался противный треск костей, дыхание жертвы перехватило, ему было невыносимо больно, но он даже закричать не смог. После всего этого старик вытащил всё ещё сокращающееся, дрожащее в его ладони сердце мужчины, поднёс его к лицу младенца так, чтобы Лукас - всё ещё живой, осознающий весь кошмар происходящего - тоже увидел орган, бывший частью его самого, но теперь безжалостно оторванный от него. Старик передал сердце своим помощникам и начал монотонно напевать что-то себе под нос. Вскоре Лукас умер, его тело стащили с каменной глыбы, настал черёд Алехандры.
  Она даже не пыталась сопротивляться, понимала - всё кончено. Это из-за неё. И визит сюда, и смерть её близкого человека. Она его так любила, но не сумела уговорить его отказаться от безумной идеи, которой он был одержим! А теперь ещё и смерть Лукаса. Увы, ничего не исправить, остаётся лишь принять свою участь.
  Её положили на глыбу, и она увидела, что на потолке есть ещё одно изображение того же чудовища, что и на стенах. Только здесь оно смотрело на будущую жертву своей отвратительно-уродливой мордой. Овал лица напоминал человеческий, но вместо глаз чернота, а вместо рта круглое зубастое отверстие, обрамлённое мелкими острыми зубами. Очевидно, её приносили в жертву этому кровавому божеству, а во младенце это чудище должно было воплотиться.
  Алехандра с безразличием наблюдала за тем, как её одежду на груди рвут, как другой старик занимает место убийцы Лукаса, встаёт над ней встаёт и берёт в руки нож, как он звонко начинает произносить слова какого-то заклинания молодым зычным голосом...
  Стоп! Это говорил не он, кто-то другой. Алехандре даже стало немного интересно, вот только внезапно напавшая на неё сонливость перебарывала любопыство. Индейцы вокруг засуетились, но почему-то не могли держаться твёрдо на ногах, пошатывались, падали. Младенец, что заливался криками, тоже успокоился. Тихо, мирно и хочется спать. Тревоги ушли куда-то далеко, смерть Лукаса стёрлась из памяти, только блаженная темнота, только покой, только нега...
  Алехандра сама не заметила, как её глаза закрылись, и она провалилась в глубокий крепкий сон, которому никак не помешали громкие крики, доносившиеся снаружи.
  ...
  Она не знала, когда пришла в себя, но обнаружила, что висит на чьём-то плече, сложенная пополам, как мешок картошки. Чужая пятерня по-хозяйски уверенно прижимается к её ягодице, а костлявое плечо больно давит в живот.
  И тут пережитой ужас вернулся. Её ожидает участь Лукаса! Алехандра запаниковала, завизжала, стала дрыгаться, пытаться вырваться.
  - Сдурела что ли! - заорал похититель на языке, которого она уж точно не ожидала услышать посреди джунглей на границе Парагвая и Аргентины.
  Её совсем неделикатно поставили на землю, голова закружилась, она упала на четвереньки. Но грубые слова, вырвавшиеся из уст похитителя и донесшийся следом плач ребёнка, подействовали лучше любого успокоительного. Родная речь напомнила Алехандре, что много лет назад она была никакой не Алехандрой Родригес, а Сашей Яковлевой, облапавший её похититель никакой не похититель, а её одноклассник Генка Желваков, который сидел на "камчатке", на уроках плевал в неё смятыми бумажками из разобранной ручки, а на переменах дёргал за косички. Именно его она повстречала в гостинице. Саша никогда бы его не узнала, уж больно сильно он поседел. Генку выдал совсем неизменившийся голос, такой же молодой и звонкий, как много лет назад, когда она звонила ему в Россию и просила помочь с поисками пропавшего дяди. Только вот откуда Генка взялся?
  Справившись с головокружением, Саша подняла голову и посмотрела на своего спасителя, в руке он сжимал ребёнка, а на его груди висел объёмный чехол со спрятанной в нём старинной книгой, исписанной символами, напоминавшими глаголицу.
  - Чего орёшь? Не признала что ли? - игриво спросил Генка, как всегда пытаясь скрыть взволнованность напускным весельем.
  - Признала, - выдавила запутавшаяся Саша. - Привет, Гена.
  - Врёшь же, в гостинице ты меня точно не узнала. А я ещё расстроился, что на глаза тебе попался. Нехорошо забывать старых друзей. Помог бы тебе подняться, но у меня на руках ребёнок, а ты изрядно прибавила в весе, сеньора Родригес. Разъелась на аргентинских щах?
  Фраза прозвучала настолько задорно-нелепо, а висевшее в воздухе напряжение было настолько высоким, что пробой эмоционального конденсатора в виде взрывного искреннего смеха оказался неизбежным. Саша расхохоталась, Гена подхватил, а младенец успокоился, сообразив, видимо, что там, где так искренне-заразительно смеются, с ним не приключится ничего страшного.
  Отсмеявшись, Саша встала, улыбка сползла с её лица, она вспомнила Лукаса и посмотрела на бывшего одноклассника.
  - Гена, что там произошло? Это ты нас спас? Но как?
  Желваков вздохнул, хлопнул свободной рукой по чехлу, висевшему у него на груди.
  - Отреченная книга. Писание Луноликого. Мне жаль, что я не успел спасти твоего друга, заплутал в джунглях и без помощи заклинания поиска не выбрался бы к вам. На это ушло время.
  - Луноликий? Заклинание? Что ты такое говоришь, Гена? Что за чушь? - ужас снова охватил Сашу. Она вспомнила дядю, вспоминала все те беды, которые обрушились на неё на родине. Но главное, вспомнила ужасы, которые ей пришлось пережить и чудовищ, с которыми пришлось столкнуться.
  - Хотел бы я, чтобы это было чушью, Сашенька, - взгляд Гены стал блуждающим, он тоже что-то вспоминал, и воспоминания были не самыми приятными. - Пойдём скорее отсюда, если ты проснулась, то и те индейцы уже очухались и отправились за нами в погоню.
  - А что потом?
  - Потом пристроим ребёнка в приют и отправимся в Россию.
  - В Россию? Зачем? Если я откажусь? - Не откажешься. Слава просил передать, что ты ему должна. А теперь ты должна и мне. Ты не имеешь права отказаться, Саша. Нам предстоит разобраться со всем тем, что натворил твой дядя.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"