1.
И снова тот же маршрут... Миновав ржавый виадук, возвышающийся над железнодорожными путями, пройдя мимо двух наспех собранных фруктовых магазинов, покрытых синим хрустящим тентом, из которых доносились возбужденные и объёмные, но тем не менее добрые голоса как и продавцов, так и покупателей, я вышел к соприкосновению колёс и дороги, шума моторов и безмолвия грунта, а позади выглядывала шляпка кинотеатра "Владивосток". Палило солнце. Стенки ноздрей мягко и плотно обнимала духота. У корней волос вспыхивал пот. По пешеходному переходу прохожу в сторону больнично-зеленого забора, за котором в белых старых домах и домиках сидят психи, доктора и отчаянье... А хотя может и печаль. Прохожу мимо. Иду в сопку. Тяжко, тяжко, тяжко... Вот уже и остался позади магазинчик с приятным холодком от кондиционера. Устремился в глубь улицы Спиридонова. Старые, скисшие девятиэтажки. Обвитые растениями. А между ними стоят зелёные-зеленые деревья, из которых проступают длинные ветки, как слезами выпадающие нити из клубка... Изумрудные. Изумрудные деревья. Именно влага даёт им этот изумрудный оттенок. Подхожу к своей девятиэтажке. Чёрные кнопки на домофоне. А слева забор, и через него виден закат... Город скисших брёвен. Твой голос заглушается шумом моря. Ты песня. Песня оборванной струны. И песня волны. Именно в тебе так уместно сочетаются нервность и безмятежность, безумие спокойное и безумие дикое. Ты одновременно изящен и груб. Ты высыхающий и увлажняющий. Момент спотыкания. Ты, может, высыхавший и увлажнявший.