Старик сидел на мехах и внимательно строгал мясо для похлёбки.
- И надо же тебе под руку сказать.
Он не поднял лица и потому не видно было, нахмурился он или шутит. Нож методично снимал с мяса тонкие стружки. Огонь в очаге приплясывал и потрескивал. Братья спали, набегавшись за день. Девочка подобрала колени и смирно сидела, глядя в огонь. Язычки его танцевали вокруг сучковатой смолистой коряги, словно озорники, дразнившие старого ворчуна. А коряга фыркала на них, бросая горсти искр.
Звук железа, скользнувшего по жестянке, вернул её в дом. Нож покачивался, успокаиваясь на перевёрнутом старом ведре. Дед сидел у огня и прищуривался после долгого кропотливого дела, но озорные огоньки из костра перебрались в его глаза и плясали теперь в них. Он кашлянул и хитро улыбнулся, а девочка не смогла удержаться и просияла улыбкой в ответ.
- Давно-предавно, когда люди не знали пороха, - начал он свой рассказ, - жила в наших местах одна девушка.
Род её звался родом Лисицы, потому как верили люди в то давнее время, что первые из их рода обратились в людей из лисиц. Девушка жила у отцова очага и, как положено девушкам, помогала семье сбором ягод и всего, что росло в их округе. Звали её Ручпи. Из всех подруг своих она была самой отважной и ловкой. Когда ни грибов и ни ягод уже не оставалось вблизи стойбища, одна лишь она решалась пойти далеко, за ручьи и за топи, на дальнюю тундру и всегда возвращалась, неся едва подъёмный короб, когда её сверстницы едва покрывали ягодой дно.
Так однажды она собирала морошку. Набрав полный короб, пошла было к дому. Да только устала сверх меры и ноги её глубоко проваливались, тяжела была ноша. Медленно долго брела она так, одна-одинёшенька по чужой тундре, обходила трясины, и вот набрела на лесистый пригорок.
Густо росли на нём ёлки, на том пригорке. Твёрдая почва была под ним, даром что кругом болото. Добрый пригорок. В самый раз отдохнуть. Но видит: над ёлками дым поднимается. Дело недоброе: ходит-то она по тундре чужого рода. Лучше уйти потихоньку, ведь кто знает, кто там сидит у костра? Можно морошки лишиться, уйти налегке, а можно и... ещё чего-нибудь. Меж тем вечерело. Была не была, говорит про себя, человек не страшнее же зверя.
Хелги сидел у костра - юный охотник из рода Куниц. Зайцы попались в его силки, куропатку настигла стрела Хелги - будет сегодня свежее мясо у него дома. Славный охотник, Хелги всегда приносил добычу. Люди любили его и уважали. У Хелги было с собою сушёное мясо и котелок. Долго бродил он по тундре с луком и верным ножом, вот и решил на дорогу домой подкрепиться похлёбкой. Мерно гулял в его руке нож, пока он сидел у костра и строгал оленину. Только на шорох шагов поднял он глаза и увидел девушку красоты невиданной. То Ручпи вышла с коробом на треск его огня. Так обомлел тогда Хелги, что верный друг сорвался и порезал ему ладонь левой руки. Рана эта потом долго заживала, а след от неё остался до самой его смерти.
Ручпи увидела кровь, что брызнула по её вине, и хотела было уже бросить морошку и бежать без оглядки. Но парень не вскрикнул и даже не заворчал. Он радостно гикнул и рассмеялся своей неудаче.
- Верно говорят: лучший друг - друг проверенный. А лучшей проверки для друга, чем девушка - не сыскать! Что ж ты меня укусил? Никак загляделся на красоту небывалую да соперника в сторону двинуть решил? - так говорил он с ножом, грозя ему пальцем и озорно поглядывая на Ручпи.
Улыбка охотника была простой и открытой, а в глазах его подрагивали языки костра. Ручпи помялась было с ноги на ногу, но потом успокоилась и рассмеялась в ответ.
Недолго, но весело парень и девушка посидели тогда у огня на пригорке. Хелги похвалил смелость девушки, бродившей так далеко от своего дома, а про себя приметил красоту и старательность Ручпи. Стали прощаться, с пригорка спускаться - он показал ей короткий и верный путь меж трясин до её родной тундры.
- А будет какая беда - помогу. Приди на этот пригорок и разожги огонь. Да шишек побольше подбрось в него и сырого мха. Я дым увижу из стойбища - никто так далеко не увидит - прибегу тот же час. Ну, а нет беды, так и просто придёшь, как сегодня.
На том и простились.
И много раз они там встречались на этом пригорке. То Ручпи придёт и вызовет друга, то Хелги придёт и её поджидает. А потом и вовсе договариваться стали, когда снова встретятся. Так осень прошла, и зима прошла, так весна к ним пришла.
Вышло же так той весной, что настала пора Ручпи выходить замуж. Отец же её в дружбе был с вождём рода Бобров. И так они сговорились меж собой, что пойдёт его Ручпи за сына Бобра. Время тогда было такое, что невест не спрашивали про их желания. Родители договаривались или жених себе невесту в драке добывал. Вот узнала наша Ручпи про сговор отца и прибежала в слезах на еловый пригорок. Запалила огонь, забросала сырьём, укрыла лицо руками и плачет сидит.
Прибежал тогда Хелги, разузнал о несчастье. Стал её успокаивать, шутками да прибаутками развлекать-веселить. Посмеялись они, у огня отогрелись, пора и на дело разговор вести.
- Весть твоя мне, Ручпи, как ножом по сердцу. И думать не могу, чтоб тебя вдруг Бобры заимели. К тому же вражда у нас кровная, у Куниц, с бобровым родом. Две зимы назад тому родича моего на охоте загубили, а выкупа дать отказываются. И деды наши, знаю, тоже враждовали. Дело давнее у нас с Бобрами.
- Что же мне делать, Хелги, разве бежать куда глаза глядят? Так ведь не выжить здесь одиночке, без рода. Нет страшнее кары, чем изгнание, разве только смерть. Ох, и измаялась я, Хелги, как отец мне объявил. Уже и трясину нашла глубокую...
- Не говори такого, Ручпи, заклинаю. Мне же без тебя и солнце не свет и ветер не прохлада, коли раньше меня ты к предкам уйдёшь. Да и не видеться нам тогда более, если я умру куницей, а ты лисицей. Не найти мне твоей тропы никогда.
- Что же делать нам, скажи? Отец мой суров. Случается, что и бивает меня. А если против воли его заупрямлюсь, так и сам меня в омут сведёт. То ли дело братья мои охотники, а девицу несправную кто беречь станет?
- Так. Скажу. Против силы лишь сила поможет. Завтра я соберу всех Куниц. Меня люди послушают, я в роду не последний. И отправимся драться с Бобрами. Много племя их нашей родне зла причинило. Пора расквитаться!
- Ох, Хелги, Хелги! Страшное время пришло. Страшное дело решил ты, всё из-за меня.
- Что ты, Ручпи, ты же меня отметила, помнишь? Моей же рукой. Твой я с тех пор и моей тебе быть!
Хелги поднёс к лицу Ручпи ладонь. Ту, где был шрам от ножа, в доказательство сказанного. Она же взяла её в руки и поцеловала тот шрам.
- Твоя, навсегда.
- К тому же шаман при рождении моём так поведал: хоть старости не встретит, позора не узнает! Так и быть тому.
Так и случилось, как решил Хелги. Да только горя им выпало больше, чем ждали они. Отправились на другой день Куницы воевать с Бобрами, да за тех вступились Лисицы. Ох, и долго они дрались, от зари и до самого вечера. Много крови пролили. И пали в бою вождь Бобров с сыновьями и вождь Куниц с сыновьями. Кровью решили они меж собою все давние споры. Но также погиб и отец Ручпи, из мужчин их семьи уцелел один брат её, сдавшийся Хелги на милость.
Хелги взял к себе Ручпи, Куницы избрали его новым вождём. Но недолго продлилось их счастье. Когда собрались перед свадьбой все в стойбище Хелги, брат Ручпи убил его спящего, его же ножом. И долго потом роды их враждовали ещё, припоминая друг другу то одного, то другого убитого родича. И много костей полегло прежде срока на этих вот землях...
- А Ручпи?
- Осталась одна, тосковала. Куда-то исчезла потом. Брат её после умом помутился: людям рассказывал, как она обратилась лисицей и умчалась на тундру.
Пламя костра догорало. Братья посапывали у стены. Красные угли устало мерцали в глазах старика. Девочка забиралась под шкуры, дослушав про Ручпи. В стойбище было тихо. Над тундрой сгущалась ночь.
- Правда, говаривают, - вдруг тихонько продолжил старик в темноте, словно сам для себя, - что парень и девушка снова родятся однажды. И, кто знает, возможно, они проживут свои жизни иначе. А пока на лесистом пригорке средь тундры люди то и дело встречают куницу. Странное дело. Что куница там ищет?
И больше ни слова не прозвучало в ту ночь. Лишь сопение внуков и тихие вздохи деда в темноте у погасшего очага да ещё иногда ворчание пса - вот и все были звуки.
Девочка долго бродила сегодня по тундре, пока собирала морошку. Сон и усталость давно простирали над ней свои крылья. Дедов рассказ один лишь держал её как тонкий мосток над ручьём. А потом уже ночью во сне она догоняла своего пушистого друга, играла с ним, кувыркалась, отряхивая от росы свой невиданной красоты рыжий хвост.