Аннотация: Предлагаю Вашему вниманию лекцию 15 Александра Дугина из цикла Фундаментальная психология. Брентано: психогнозия, дескриптивная психология
Александр Гельевич Дугин о современной психологии
Психогнозия. Дескриптивная психология.
Предлагаю Вашему вниманию лекцию 15 Александра Дугина из цикла Фундаментальная психология.
Брентано: психогнозия, дескриптивная психология
Здравствуйте. Вы смотрите очередную лекцию из цикла фундаментальная психология. Сегодня мы поговорим о таком мыслителе, философе и психологе, как Франц Брентано.
Здесь мы несколько отклонимся от той линии, которой были посвящены несколько предыдущих лекций, где мы говорили практически об экологии, понятой с точки зрения физиологии. Т.е. о материалистической психологии, отрицающей душу, отрицающей всякую автономность психического по отношению к физическому. Где у истоков психической деятельности безусловно и однозначно помещались физиологические процессы.
Брентано и его теория отличается от этих взглядов на материалистическую природу человека, либо как на машину, либо как на зверя. И это делает Брентано уникальным. И его место в истории психологии тоже является уникальным. Поэтому давайте сегодня мы поговорим о Брентано, немного отложив тот вектор рассмотрения становления психологии как науки, который у нас наверняка после предыдущих лекций стал складываться. Что психология формируется как материализм. И неважно, рассматривают ли психологи и психиатры человека как машину, или как зверя. Но в любом случае они настаивают на нормативной, и даже прескриптивной предопределенности психических явлений некими материальными факторами, или внешними стимулами, или патологией в случае психических заболеваний тех или иных внутренних органов. Т.е. материальная природа психических расстройств, и собственно материальная, механическая или зоологическая природа становления сознания и психической деятельности.
Брентано не подходит под эти категории. Поэтому он стоит в стороне. И одновременно он играет в психологии особую роль.
Давайте на этом сосредоточимся. В первую очередь надо сказать, что Брентано уникален тем, что именно его идеи легли в основу философии и феноменологии. Т.е. его учеником был Гуссерль,
его последователем был Мартин Хайдеггер. Соответственно значение Брентано как отца, основателя, или вдохновителя всей феноменологической традиции - это колоссальная роль. Потому что феноменология фактически предопределила самые важные стороны философии 20-го века. И Гуссерль, и Хайдеггер - это такие грандиозные имена, которые изменили практически все в философии. Соответственно все эти идеи восходят к Брентано, и его значение для феноменологии и философии колоссально.
Кроме того, учениками Брентано были кроме Гуссерля такой философ и онтолог, как Алексиус Майнонг, Антон Марти, Казимир Твардовский, а через Гуссерля - Хайдеггер. Такие политики, как первый президент Чехословакии Томаш Масарик, такие психологи, как Карл Штумпф, или тот же основатель психоанализа Зигмунд Фрейд. А также основатель гештальт-философии Христиан фон Эренфельс. Даже известный мистик, основатель антропософии Рудольф Штайнер, был учеником Брентано.
Т.е. Бретано повлиял на философию, на психологию, на политику, на мистику. Т. е. удивительно многомерные и очень глубокие определяющие влияния оказал на представителей разных направлений мысли.
Но все-таки сам Брентано был именно психологом. И его основной труд, откуда и берет начало феноменология как таковая, называется "Психология с эмпирической точки зрения". Казалось бы, название работы вполне современное, в духе Фехнера, в духе Гербарта. И кажется, что Брентано продолжит эту традицию применения физических закономерностей к исследованию психических процессов. Т.е. повторит ту самую механическую, психо-физическую модель, которой руководствовались и другие философы, как Фехнер и Гербарт, так и другие материалисты, психиатры, которых мы рассматривали в предыдущих лекциях.
Соответственно само название работы Брентано нам ни о чем не говорит. Работа рассматривалась как первый том. Вторым томом вышла работа "Классификация психических феноменов", уже спустя много лет, а первую свою книгу Брентано опубликовал в 1874 году. А второй том появился в 1911 году.
Но тем не менее в понимании Брентано на всех этапах есть четкое единство его взглядов. Он строит вполне определенную, однозначно психологическую теорию. Теорию психики, сознания, которую мы сегодня рассмотрим.
Интересно, что вначале Брентано пользовался термином психология, считая свое направление одним из направлений психологии в целом. Но постепенно, по мере осмысления психологических взглядов, практик, школ других психологов и психиатров, он пришел к выводу, что все-таки он рассматривает что-то иное, что в сфере психологии, психиатрии существует два различных направления. Не взаимоисключающие, но просто различные.
И то, что Брентано понимал под психологией, позднее он стал называть дескриптивной психологией, т. е. психологией описания, либо психо-гнозией. Термин психо-гнозия не прижился. Но на мой взгляд, он является очень точным для определения того, что сам Брентано имел в виду под той стороной психологии, которую изучает он. Если психологических теорий и школ было много уже во время жизни Брентано, то психо-гнозия - это то, что разработал и создал именно он.
Хотя и в этом контексте у него были предшественники, но Брентано предложил разделить всю психологию, включая психиатрию, на два направления. Одно - психо-гнозия, или дескриптивная психология. И это теория самого Брентано. Т.е. сам Брентано является разработчиком психо-гнозии, или дескриптивной психологии.
А второе направление, которое сложилось в психологии, сложилось помимо Брентано, параллельно Брентано, это то, что Брентано называл генетической психологией.
Генетическая психология сопряжена со сферой, которая включает в себя исследование влияния внешней среды на психику человека. А также физиологию, психо-физику, изучение того, какие стимулы вызывают какие реакции. Функционализм, школа Вундта, Гельмгольц, теория унитарного психоза. Практически всю психологию Брентано помещает в раздел генетическая психология. Т.е. это психо-физиология, где речь идет о том, как внешний по отношению к человеку мир, мир физических явлений, как он влияет на психику человека, и как он отзывается в психике, как он ее формирует, как он с ней взаимодействует, как он в ней отражается. Или как он ее предопределяет в случае сведения психических процессов к физиологическим, проходящим в теле человека или в одном из внутренних органов. Например, в мозге.
Так вот все это поле классической психологии Брентано называет лишь частью психологии. И предлагает назвать генетической психологией. А то, чем он занимается, ту модель, которую он строит, он называет психо-гнозия. Психо - душа, гнозис - знать. Душепознание, или исследование психики.
Сейчас мы подробно посмотрим, как он понимал психогнозию, что он вкладывал в это определение. Но к такому четкому разделению генетической психологии и психогнозии Брентано пришел в более поздний период своей жизни. Однако, когда он изучал собственно психологию и психологию с эмпирической точки зрения, он уже имел в виду именно психогнозию. Можно сказать, что постепенно, постфактум на применение терминов Брентано поставил перед собой цель создать учение, или теорию школы психогнозии. Это он и сделал.
В то время психогнозия не исключала и не отвергала генетическую психологию, т. е. ту психологию, которая к тому времени сложилась, и получила какой-то институциональный статус. Но тем не менее Брентано занимается совсем не этим. Он занимается отдельным направлением, которое он впоследствии назвал психогнозис. Изначально можно сказать, что он занимался психогнозией и ранее, до того, как стал использовать сам термин.
Что является для Брентано предметом психологии, или психогнозией? Брентано находился под сильным влиянием Аристотеля, посвятил ему несколько работ, свою диссертацию, которая является аналогом кандидатской и докторской. Он написал великолепную книгу об активном интеллекте у Аристотеля. ("О многозначности сущего по Аристотелю"). Т.е. учение Аристотеля о душе, о сознании, о мысли, онтология и гносеология Аристотеля оказали на Брентано огромное влияние.
Но тем не менее, когда Брентано говорит о предмете психологии или психогнозии, он цитирует трактат Аристотеля "О душе", при этом сразу же подчеркивает, что представление о душе Аристотеля исходит из некоторого онтологического постулата. Бытие души, как некой формы субстанции.
Здесь Брентано, в отличие от Гербарта и Фехнера, говорит, что мы не должны рассматривать априорию души в качестве в качестве главного предмета психологии. Психология изучает нечто иное, нежели душа. И т.о. Брентано выносит за скобки в качестве главного предмета своего исследования религиозное представление о душе, свойственное традиционному обществу. О чем мы говорили в первых лекциях нашего курса.
Т.е. Брентано не осуществляет возврата к представлению о душе, которое доминировало до возникновения психологии. Следовательно, его прочтение Аристотеля и использование им термина душа, которое иногда встречается в его текстах, имеет смысл метафоры. На самом деле Брентано, как и все современные психологи, не рассматривают и не исследуют душу, откладывая ее, как это делают более последовательные и жесткие материалисты. Но он ее и не утверждает. Он изучает не душу, а что-то другое.
Сам Брентано дает в книге "Психология с эмпирической точки зрения" то, что является предметом исследования уже современной психологии. И он говорит так: современная психология изучает, конечно, не душу. Она изучает некоторого субстанциального носителя представлений и других свойств, которые основаны непосредственно на представлениях и внутренних опытах, и которые определяют сферу восприятия, ощущений, включая фантазии, способность мыслить, и такие чувства, как надежда, страх, жадность, отвращение, и т. д.
Субстанциональный носитель этих свойств в современной психологии понимается под душой. Или является объектом исследования. Конечно, это не бессмертная душа в традиции, в религии, или невидимая сила в архаическом обществе. А это некий субстрат. Физиологи и психологи-материалисты под субстратом понимают тело, или механизм. То, что мы понимаем под машиной Гельмгольца.
Но кто-то может подозревать другую реальность под этим носителем. Носителем восприятий, представлений, ощущений, чувств и мыслей. Сам Брентано говорит, что надо отказаться как от религиозного, априорного представления о душе как о бессмертном начале. Отказаться от представления о душе как пустой субстанции у Гербарта, или как неопределенной пан-космической живой души у Фехнера. И он говорит приблизительно так: мы должны рассматривать не носителя души, например тело, или физиологическое начало, но и не душу саму по себе как некую самостоятельную субстанциальную модель. Мы должны вообще оказаться от любого представления о субстанции при изучении психологии. Он говорил, что у психологии есть предмет исследования, но нет субстанции, нет носителя этого предмета. И именно в этом смысле психогнозия, или подлинная психология, и может быть чистой и строгой наукой, считает Брентано. Поскольку эмпирическое изучение свойств психической жизни и психических аспектов может и должно строиться совершенно независимо от утверждений, есть ли внешний или внутренний мир, есть ли душа как вечная субстанция, как некая внутренняя сила. Либо это есть проекция неких внешних импульсов, некий субстанциальный носитель. Любые представления о субстанции для определения предмета психогнозии Брентано предлагает вынести за скобки. Позднее Гуссерль назовет эту операцию феноменологией эпохэ. Т.е. мы отбрасываем какую-то догматику того, что есть и как оно есть, и исследуем чисто эмпирическим образом то, что непосредственно дано нам как безусловная, очевидная и наглядная сфера изучения.
Соответственно эмпирические методы, т. е. исследование, рассмотрение, индукция, дедукция, классификация, фиксация, все эти методы психогнозии прикладываются к психическим феноменам. А чьи это феномены, кому они принадлежат, какова из причина - все это Брентано предлагает вынести за скобки. Он это не рассматривает. Он рассматривает лишь сам внутренний опыт. И это очень важно. Этот внутренний опыт определяется не в силу того, кому он принадлежит, чей это внутренний опыт, и не того, под воздействием чего он формируется, т. е. что индуцирует этот внутренний опыт. А Брентано предлагает изучать сам внутренний опыт. Вот он нам дан. И, мол, давайте не будем дальше углубляться. И исследуя этот внутренний опыт как таковой, таким, как он нам дан, Брентано и предлагает строить точную науку. И поэтому, с его точки зрения, психогнозия, или собственно психология, является самой точной наукой. Если мы правильно изучим данность психического, данного нам как такового, не вынося суждения, является ли это проекцией материальных процессов или проявлением бытия трансцендентной души, нам это неизвестно, и мы не будем делать заключения. Мы признаем эту сферу психических процессов как самостоятельную.
И дальше интересно, что тогда этот внутренний опыт становится самодостаточным. Самодостаточным полем исследования без того, что мы говорили, опыт относительно чего, и чей этот опыт. Чьим опытом является наш внутренний опыт, и какую действительность вне этого опыта мы воспринимаем в самом этом опыте, мы не знаем. Мы это откладываем. И просто исследуем и изучаем максимально точно сам этот опыт и его территорию.
Но эта территория внутреннего опыта, в отличие от психофизики Фехнера, или применения Гербартом законов физики и механики к процессам мышления, тут Брентано говорит: не надо переносить закономерности внешнего мира на исследование внутреннего опыта. Потому что он другой. Давайте исследовать этот внутренний опыт как таковой. Без аксиоматического утверждения, что он подвергается точно таким же точно закономерностям, как физический мир. Это будет некое априори, пусть материалистическое, физическое, но априори. Которое не убедительно, не доказано. Давайте, говорит Брентано, изучать этот опыт сам по себе. И если мы изучим этот психогнозисный опыт, т. е. структуру того, как устроена психика, ее явления и процессы, если мы корректно исследуем эту сферу, тогда и наши представления о внешнем мире, т. е. естественные науки, и наши метафизические заключения относительно этики, эстетики, логики приобретут дополнительную строгость.
Потому что пока мы не изучили то, как устроено наше сознание или наша психика, рано слишком строго говорить о структурах мышления или о структурах внешнего мира. Давайте сначала изучим, что находится между условным внешним миром и условной метафизической душой, т. е. именно между, в этом промежуточном состоянии. И если мы корректно и правильно изучим внутренний опыт, тогда мы можем на этом основании уже строить достоверную и точную чистую науку относительно внешнего мира, и относительно метафизических измерений бытия.
Это совершенно уникальное предложение, с точки зрения Брентано. И он как раз считает, что генетическая психология, т. е. психология, которой занимаются все кроме него, является неточной. Потому что применяя законы физического мира к психическому миру, или пытаясь объяснить физическими причинами события и процессы внутреннего мира, возникает очень много натяжек и необоснованных гипотез, неточных наблюдений, неверных опытов. Брентано потом объяснит в ходе становления своего учения, в чем состоит эта неточность, откуда она проистекает.
Но с самого начала он говорит, что необходимо построить точную психологию, психологию как точную науку. И вот именно точной наукой в рамках психологии может быть только психогнозия. Потому что здесь мы изучаем психический мир его же собственными методами. Мы его описываем, мы его отслеживаем, фиксируем, эмпирически исследуем его же собственными методами. И благодаря этому мы строим строгую психологию.
А вот на этой строгой психологии, или психогнозии уже можно основывать менее строгую генетическую психологию, метафизику. И правильно изучив законы психического мира, законы сознания, мы и сможем только построить полноценный, непротиворечивый мир науки, утверждает Брентано.
Позднее эта идея была подхвачена Гуссерлем, который говорил о кризисе европейских наук, продолжая эту инициативу Брентано, строя свою феноменологическую философию, и позднее Хайдеггером в его попытках реформировать Фрайбургский университет за короткое время его лекторства. Чтобы придать корректное философское обоснование естественным наукам.
В этом Гуссерль и Хайдеггер являются прямыми наследниками главной мысли Брентано: изучить психологию, а для Брентано это именно психология, или психогнозия, изучить таким образом, чтобы на этой психогнозии построить полноценную философию и полноценную науку.
В обоих направлениях - во внешнем и внутреннем, знания о психогнозии и корректное понимание психогнозисных элементов и структур является необходимым условием.
Почему, с точки зрения Брентано, естественная наука и метафизика являются неточными науками? Потому что в своих суждениях о внешнем мире или абсолютных принципах, высших метафизических началах человеческое сознание слишком быстро проскальзывает область промежуточной психической сферы. Слишком быстро мы воспринимаем представление о том, что за пределом нашего восприятия есть объективный мир. Слишком сильно и наивно мы доверяем нашим чувствам. Брентано говорит, что это может быть правильно. Но доверять чувствам - это одно, и восприятие чувственного опыта достоверно, потому что это восприятие. Потому что это внутренний опыт, внутренний феномен. Но так уж быстро заключать, что феномен относится к тому, что находится вне нас и там вне нас имеет свое вечное самобытное существование, такой вывод не следует из этого опыта. Вернее, это наивная проекция, которую Гуссерль позднее назовет естественной установкой. Слишком быстрое доверие к нашему восприятию, и утверждение, что если мы что-то воспринимаем, то это так оно и есть, независимо от того, идет ли речь об объекте или о галлюцинации.
Чрезмерное доверие нашим чувствам и порождает неточное представление о внешнем мире. Потому что мы слишком быстро проскакиваем анализ наших представлений о мире, наших психических процессов.
Приблизительно то же самое происходит и во внутреннем мире. Заметив, что существует сознание, мыслящая вещь, мы слишком быстро от нее перескакиваем к мысли о субъекте Декарта, или о душе. Мол, вот есть мышление, есть и мыслящий. Или - если есть мышление, то есть и то, о чем оно мыслит. Два бытийных фактора, два квантора существования в отношении внешнего и внутреннего мира субъекта для Брентано проявляются слишком быстро. Он считает, что мы слишком быстро перескакиваем в обоих направлениях процесса сознания, или делая поспешный вывод об апперцепции, т. е. о субъекте нашего мышления, либо о нашем восприятии. Полагая за пределом нашего сознания, за пределом нашей психики две безусловно существующие вещи - субъект и объект.
И здесь Брентано требует остановиться. Прежде чем сформировать корректное представление о мире объектов и их взаимодействии, или о мире субъекта и его метафизических обоснованиях, давайте сосредоточимся на анализе деятельности сознания, психической деятельности, и лишь после этого будем строить наши научные представления о естественно-научной структуре онтологии, или о метафизической онтологии.
В этом смысл будущей феноменологии, и в этом смысл философии Хайдеггера. А у Брентано это основа его психологии, или психогнозии.
Брентано говорит: человек естественным образом выбирает близкое к нему. В этой сфере близкого и формируется представление о более далеком. Более того, представление о близком и становится прообразом нашего представления о далеком.
Соответственно представление о далеком от нас , находящего за пределом нашего имманентного сознания, мышления и восприятия, внешнем мире, является проекцией на него нашего внутреннего, домашнего психического мира.
Т.е. структура нашей психики проецирует себя за пределы самой себя, воспроизводит эти домашние наработки. Или делает то же самое в отношении более-менее верифицируемой,
(Верификация - это проверка достоверности информации, которая позволяет убедиться, что указанные данные соответствуют действительности) но на самом деле не менее важной сферы метафизики.
На этом, и на привлечении внимания к тому, что находится в непосредственном окружении человека, т. е. внутри его сознания, внутри его внутреннего опыта, и строится позднее феноменология, и представление Гуссерля о жизненном мире. На этом строится и дазайн Хайдеггера.
(Традиционно основателями дазайн-анализа принято считать швейцарских психологов Людвига Бисвангера и Медарда Босса. Его истоки лежат в экзистенциальной философии Мартина Хайдеггера, использовавшего понятие Dasein для обозначения "вот-бытия" или "здесь-бытия". По мнению этого философа, лишь осмысление бытия здесь-и-сейчас может пролить свет на причины нахождения каждой отдельно взятой личности в этом мире).
И это огромное направление в философской феноменологии начинается с Брентано и его психогнозии, с его дескриптивной психологии, с его замечательного судьбоносного трактата "Психология с эмпирической точки зрения".
Теперь давайте посмотрим на основные понятия дескриптивной психологии, или психогнозии Брентано. Основными понятиями психогнозии являются: психический феномен, представление, интенциональность (это главное открытие Брентано, и вся философская феноменология основана на этом понятии)
(Интенциональность следует рассматривать не только как философскую экзистенциально-феноменологическую категорию, но и как эмпирический ценностно-мотивационный и поведенчески-установочный статус личности. Виктор Франкл в своей знаменитой первой книге "Психолог в концлагере" (Сказать жизни "Да") охарактеризовал интенциональность как "упрямство духа". Интенциональность как бессознательный вектор целесообразного поведения человека восходит к смысловым категориям его индивидуальности, к его Предназначенности и Миссии.)
Далее - сознание и психический акт. Давайте посмотрим, что означают эти фундаментальные принципы дескриптивной психологии, или психогнозии. Отказываясь рассматривать в качестве главного предмета психологии душу, или телесного носителя сознания, Брентано определяет психологию как науку о психических явлениях. Физика - это наука о физических явлениях. Но здесь принципиальное различие. Если физика - это наука о физических явлениях, или вещах, которые сквозь эти явления являют себя, то для Брентано отличие между физическими и психическими явлениями в том, что психические явления обязательно должны быть восприняты (истинно приняты). Истинно принимать не означает, что мы знаем истину. Но это означает, что мы берем нечто как истину, не подвергая это вопросу. Это и есть восприятие.
И одновременно психическое явление, психический феномен обязательно должен быть воспринят. Он должен быть принят как истинное, но только не в смысле нашего размышления, а истинное в смысле восприятия. Он должен быть воспринят. Здесь очень сложная и почти непереводимая игра слов, которая в значительной мере предопределяет сущность метода дескриптивной психологии, или психогнозии. Мы должны сделать усилие и обратить на это внимание. Иначе мы не сможем понять структуру психологической теории Брентано.
С его точки зрения психическим феноменом является только воспринятое, или принятое за достоверное явление. Т.е. то, что нашей психикой воспринято, то, что находится в структуре внутреннего опыта, то и является психическим явлением. Если мы что-то не воспринимаем, то независимо от того, есть это или нет, это не является психическим феноменом.
Брентано не утверждает, что этого нет вообще, что наша психическая жизнь создает объекты и предметы внешнего мира. Он говорит, что когда мы строго рассуждаем или исследуем психические явления, мы исследуем то, что мы воспринимаем. Если не воспринимаем, то это не является психическим явлением.
Это принципиальный вопрос, и на этом строится феноменология. Если Брентано начинает с феноменов психической жизни, с феноменов сознания, то дальше у Гуссерля и Хайдеггера эти феномены будут восприниматься более объемно и полно. Вот главная мысль: психический феномен - это то, что мы воспринимаем. Если не воспринимаем, то этот феномен не психический.
Это строгое определение психического феномена, который должен быть воспринят, принят нашей психикой как достоверное. Здесь не важен его генезис, его происхождение, его соответствие с внешним миром. Если этот феномен есть внутри психики, значит он психически есть. Это не новая онтология, это просто определение сферы эмпирической психологии, или эмпирического подхода к психологии, по мысли Брентано. И, строя эту дескриптивную психологию, мы должны дальше корректно описать структуру этого психического феномена (или психических феноменов).
Иными словами, все, что есть в психике, все есть как психический феномен (или психические феномены).
Брентано утверждает, что мы не можем ставить под сомнение существование психического феномена, он сам себя обосновывает психической наглядностью и очевидностью. Т.е. феномен того, что мы воспринимаем, утверждает и доказывает свое бытие тем, что мы его воспринимаем. Восприятие является не критерием научной истины, но очевидной достоверностью феномена. Это не значит, что есть вещь, которую мы воспринимаем. Это открытый вопрос - есть ли на самом деле вещь, или нам кажется, что она есть.
С точки зрения Брентано это не имеет значения для психической структуры восприятия. Кажется или на самом деле есть - и то и другое создает идентичный психический феномен. Поэтому нельзя сказать, что психический феномен является ложным. Если мы воспринимаем, то с психической точки зрения процесс восприятия уже есть. Соотношение истины восприятия с внешним предметом может быть и ложным, и истинным. Но сам статус психического феномена не подлежит сомнению. Если мы что-то чувствуем, воспринимаем, о чем-то думаем, испытываем какую-то эмоцию, значит эта эмоция есть. Но это не значит, что есть предмет за пределом этой эмоции.
Этот статус психического феномена является ключевым и фундаментальным для всей структуры психологии Брентано, психогнозии.
Соответственно к психическим феноменам Брентано относит суждения, воспоминания, память, ожидания, исследования, перенос, мнения, убеждения, сомнения, движения чувств, радость, печаль, страх, надежду, мужество, ярость, любовь, ненависть, жадность, волю, отречение, удивление, презрение, и т. д. И ощущения, и чувства, и мысли, и состояния - все то, что принадлежит к сфере нашего внутреннего опыта, все это является феноменами, и должно быть исследовано.
Само введение понятия психического феномена в качестве базовой категории мысли Брентано подталкивает нас к очень важной коррекции понимания психологии. Психология Брентано исследует психические феномены в каком-то смысле отвлеченно от их субъекта, которому это сознание должно было бы принадлежать, и от объекта, который якобы отражается в этих феноменах и их индуцирует. Может индуцирует, а может и нет, утверждает Брентано, может есть субъект, который осознает, а может и нет.
Эмпирика, или строгость дескриптивной психологии, строгость психогнозии как науки, подлинной для Брентано психологии, заключается в том, что неважно, найдем ли мы соответствие процессу сознания во внешнем мире, или в глубинах нашего я. И есть ли это я, есть ли внешний мир, принципиально скорее всего и то и другое есть, но это не научное утверждение. Мы можем перейти к научности существования внешнего мира или внутреннего субъекта только в том случае, если последовательно пройдем все операции психогнозии. В этом основная мысль Брентано и его теории.
Соответственно психический феномен воспринимается только внутренним сознанием, или внутренним восприятием. А внешние феномены воспринимаются только внешним восприятием.
Что такое внешнее восприятие? Брентано говорит, что пока мы не изучим внутренний опыт, мы не можем говорить о внешнем. Поэтому давайте обратим внимание на внутренние феномены, которые исследуются внутренним сознанием.
А внешнее сознание, или внешний опыт, или внешнее восприятие - это сфера генетической психологии, психофизиологии, или других естественно-научных, механистических, медицинских учений, верны они или нет, мы пока не знаем. Мы не можем говорить о внешнем опыте, о внешнем сознании ничего достоверного, пока мы не изучим внутреннее сознание.
Это показывает, как Брентано видит научность в психологии, в чем она состоит. В том, что мы изучаем психологию ее же методами. И одним из базовых, эвристических методов изучения психологии психологическими средствами является введение представления о психическом феномене.
И с этого феномена, только уже переставшего называться психическим феноменом, начинается вся феноменология. Это огромное направление. И если мы имеем какое-то представление о значимости феноменологии для философии, станет понятно, насколько грандиозным и головокружительным, переворачивающим все, является такой подход Брентано. Потому что констатация того, что сознание должно изучаться методами внутреннего сознания, эта мысль является революционной.
Главным критерием внутреннего восприятия является очевидность, т. е. сам акт внутреннего восприятия. Для Брентано, как и для Аристотеля, процесс мышления и процесс сознания - это чистая активность. Интеллект у Аристотеля отличается тем, что он активен. Поэтому психическая жизнь и психический мир есть мир активности. Все процессы, проходящие в психике, в контексте психогнозии, представляют собой именно действенные акты. И поэтому действенность психического феномена является критерием его наличия.
Конечно, интенсивность феномена может различаться. Их можно сравнивать. Существуют методики для этого. Но самое главное, что психический феномен никто не может подвергнуть сомнению, потому что он сам в себе несет свою очевидность.
На этом основан принципиальный подход. С точки зрения Брентано, и тут он принципиально расходится с Вундтом и классической психологией, и с функционалистами, и с физиологами. Так вот с точки зрения Брентано психический феномен невозможно наблюдать. Это означает, что психический феномен может только сам себя описывать, сам с собой соотноситься. Поскольку никто не может сказать, есть ли этот психический феномен внутри другого человека, или его нет.
Отсюда возникает еще один принципиальный закон психогнозии, что психогнозия строится исключительно на основании анализа своей собственной психики. По умолчанию считается, что это это сознание имеет общую структуру. Но в любом случае внешнему наблюдателю невозможно установить внешние критерии оценки самого наличия или качества психического феномена. О психическом феномене может судить психика, и никакой внешний наблюдатель, кроме самой психики. И наблюдение в психологии невозможно. А это прямо противоположно экспериментальной установке Вундта и физиологам, которые пытались индуцировать психические состояния, определить их действительность и их наличие,
( Индуцировать Способствовать появлению, усилению чего-либо; побуждать что-либо к действию, к жизни)
с помощью стимуляции внешнего по отношению к душе мира.
Т.о. Брентано говорит, что психология не может быть наблюдающей. Она может быть описывающей, и она может знать себя изнутри. Для того, чтобы быть специалистом в психологии, или психологом по Брентано, необходимо исследовать только одно: только самого себя. Для этого он вводит особый термин: не психолог, а психогност. Потому что это не психология, а психогнозия. Психогност - это тот, кто изучает структуру собственного сознания, собственной психики. И на основе этого беспристрастного, взвешенного, но одновременно ангажированного изучения
(Значение прилагательного "ангажированный" - поступающий каким-либо образом в результате того, что был вовлечён кем-либо в какое-либо дело, привлечён к активному участию в чём-либо)
делает вывод о структуре психики вообще.
Т.о. психолог перестает быть врачом, он становится в каком-то смысле мыслителем. Как раз это позднее развивали философские ученики Брентано. Т.е. психолог перестает быть консультантом, судьей, врачом. Он становится практикующим на себе исследователем автономной структуры психики. И если он свою психику сможет корректно, адекватно проанализировать с помощью психогнозисных методов, он сможет поделиться этим знанием с другими, которые могут воспользоваться этим гнозисным методологическим пособием. И проделать это на самом себе.
Но в любом случае психолог заведомо перестает быть внешним наблюдателем психической жизни другого человека. Он может не лечить, не ставить эксперимент, потому что это может сделать только сам человек, внутри самого себя и своего сознания.
Это совершенно уникальный подход в психологии, который трансформирует саму функцию психологов в психогностов. Это - фундаментальное открытие метода Брентано.
Еще один важнейший концепт дескриптивной психологии Брентано - представление. Это понятие является важнейшим у Гербарта, у Фехнера. Вообще с понятием представление классическая психология работала и до Брентано. И очень многое из того, что Гербарт говорил о динамике представлений, об их структуре, Брентано принимает и включает в свою собственную модель. Однако отличие дескриптивной психологии Брентано от его предшественников заключается в том, что Брентано рассматривает представление, как с одной стороны, самый внешний уровень сознания и психической деятельности, наиболее приближенный к внешней границе сознания, практически рядом с тем предметом, который есть за пределом сознания. Т.е. это почти телесность психической деятельности, которая воплощена в представление.
А с другой стороны, с точки зрения Брентано, это представление является не чем-то другим по отношению к психическому акту, но его часть. Т.е. само мышление - не мышление о представлении, или с помощью представления. У Брентано оно есть мышление представления. Т.е. для Брентано представление есть процесс представления. Это важно.
Соответственно если представление есть процесс представления, то тогда готовое представление есть часть процесса представления. В русском языке очень сложно передать этот нюанс. Потому что мы понимаем это понятие и как процесс, и как результат, как то, что представлено. И мы не делаем различия.
В каком-то смысле Брентано предлагает рассмотреть представление как процесс. Для него актуально существует психический феномен именно здесь и сейчас. В тот момент, когда этот феномен нами воспринимается, в тот момент он есть. Как только он становится феноменом, который воспринимали ранее, Брентано приписывает ему другое свойство, как нечто модифицированное.
Т.е. когда психический феномен прекращает быть, прекращает нами восприниматься, он остается в памяти, возможно в каком-то отпечатке, но это уже не сам феномен. Это некая модифицированная действительность. Для Брентано есть только сейчас, в этот момент. Если мы говорим об n, которое было, то мы уже говорим не о бытии, а о модифицированном феномене.
Иными словами, здесь существует принципиальное различие с предшествующей психологической школой, традицией, которая тоже использовала термин представление. До Брентано на это различие не обращали внимания. И это, даже на уровне языка, подталкивало психологов рассматривать представление как нечто независимое от процесса представления. Т.е. как объекты сознания, которые представляют собой отдельные от процесса сознания вещи, как аналоги внешних вещей, помещенные внутрь.
Именно поэтому Брентано отвергает психофизику Фехнера и Гербарта. Представления не являются отельными внешними вещами, только помещенными внутрь нашей психики. Они не отдельные, они являются частью нашего внутреннего опыта, внутреннего восприятия. Т.е. то, что мы представляем в ходе действия представления есть не только нечто радикально отдельное от самого процесса представления, но есть его некая финальная, или терминальная стадия. Т.е. это с одной стороны сам процесс, а с другой стороны - содержание этого процесса, которое плазмируется на каком-то внешнем пределе.
Т.о. представление у Брентано начинает играть совершенно специфическую роль. Это с одной стороны некий объект, вторичный объект, или объект первичных отношений внутри психики, он является вторичным объектом по отношению к внешнему объекту. Об этом Брентано быстро забывает, и на этом не останавливается. А внутри психики, внутри процесса сознания этот вторичный объект становится основой первичных отношений сознания к представлению. Или представления к представленному. Но не просто к уже представленному. Это был бы особый тип представленного, модифицированный. А это представление позволяем отнестись к нему как к своей части. И это представление есть представляемое сейчас.
Т.е. это представление есть и акт представления, и представляемое, но не представленное. Представленное было бы уже модифицированное.
Это очень тонкий момент. Здесь Брентано подходит к своему главному закону, о котором мы будем говорить - о единстве психического и ментального феномена.
Еще одна фундаментальная, на сей раз совершенно революционная концепция психологии и философии Брентано - интенциональность.
(Интенция (от лат. intentio - намерение, стремление) - имманентная направленность сознания на свой предмет безотносительно к тому, является ли он реальным или только воображаемым)
С выявления феномена интенциональности начинается феноменология как философское направление. В силу значимости определения интенциональности у Брентано, которое сто лет обсуждается самыми лучшими умами, я приведу базовое определение, которое Брентано дает в своей работе "Психология с эмпирической точки зрения", чтобы не отклоняться от первоисточника. Вот что пишет Брентано: (на немецком языке).
Это означает следующее: Каждый психический феномен характеризуется следующим. Тем, что средневековые схоласты назвали интенциональным, или ментальной инэкзистенцией предмета.
Об этом, об инэкзистенции мы сейчас поговорим подробнее. Но этот термин нужно понять двумя совершенно различными способами. В латыни ин является и отрицательной частицей, и указывающей на то, что находится внутри. Инэкзистенция можно перевести и как не-существование, и как внутри-существование. В обоих случаях это противопоставляется здесь латинскому термину реалитер, т. е. существует вовне и есть. Если признать, что есть только внешние вещи, это в духе современного философского модерна, тогда представление инэкзистенс как не-существование и внутри-существование оказываются синонимами. Потому что если нечто существует не вовне, то оно вообще не существует. Потому что с точки зрения номинализма или материализма есть только предметы физического мира. А если есть еще какие-то предметы, предметы не физического мира, то их нет. Это главный материалистический принцип.
Конечно, едва ли схоласты мыслили именно так, но в данном случае неопределенность этого термина инэкзистенс и у схоластов, и в устах Брентано, и в прочтении его современников создает большую философскую проблему.
Итак, каждый психический феномен характеризуется интенциональной инэкзистенцией предмета. Дальше он говорит, что мы это интерпретируем как отношение к содержанию, или направление на объект, или как имманентную предметность. Это означает, что каждый психический феномен содержит в себе нечто в качестве своего собственного объекта. Разные психические явления содержат это различно. Вот что говорит Брентано. Смысл использования понятия интенциональный. Хайдеггер говорит, что в структуру ума, или в структуру сознания схоласты вкладывали несколько форм отношения к предмету мышления.
Первое. Просто указание, или обращение к чему-то. Далее - намерение, обращение внимания. Не просто мы заметили какой-то предмет, но мы обратили на него внимание. Дальше у схоластов идет концептио, т. е. мы его ухватили. Дальше - специо. Мы распознали его принадлежность к какому-то виду. Т.е. вначале мы куда-то смотрим, видим птичку, сосредотачиваемся на ней, далее схватываем образ, прокручиваем ее соответствие с видами, видим дрозда.
Т.е. прежде чем различить птицу и пейзаж, надо еще куда-то посмотреть - за окно, а не внутри комнаты. За окном мы выделяем движущиеся и не движущиеся предметы. И в какой-то момент мы подумали, что надо увидеть что-то летающее. Увидеть что-то летающее - это и есть интенциональный акт. Который не смотрит на непонятно что, а смотрит уже на что-то. Т.е. он уже подразумевает, а потом - действительно птичка. Поместил птичку в сознание, зафиксировал, соотнес со своими представлениями о видах птиц, и пришел к выводу, что это дрозд. Все, весь процесс как бы закончен.
Так вот интенциональность - это вторая стадия мышления, по мысли схоластов. И для Брентано самое важное в интенциональности, что она всегда имеет направление. Т.е. мы никогда не смотрим и не обращаем внимание на что-то непонятное, на ничто. Если мы на что-то обращаем внимание, то это что-то уже есть внутри нашего сознания. Это нечто уже есть. Есть присущий нашему сознанию объект. И лишь потом мы его схватываем как концепт, а потом уже выясняем его эйдетическую природу.
Т. е. в начале мышления, или в ходе мышления, даже в ходе процесса чувственного восприятия уже есть нечто, что мы воспринимаем. И есть не после того, как мы воспринимаем, не во время того, как мы воспринимаем, а до того, как мы воспринимаем.
Т.е. продукт, или содержание воспринятого чувственного опыта уже дан в акте нашего восприятия. Никогда воспринимаемое нами не предшествует и не следует за актом восприятия. Если такое происходит, то это будет модификацией, это будет модифицированный психический феномен. Но не действительный психический феномен, не действительный психический акт.
Действительный психический акт существует только здесь и сейчас. И именно в ходе этого акта, а не до и не после него мы воспринимаем воспринимаемое. И это воспринимаемое интенционально и есть представление. Позднее Гуссерль назовет это содержанием интенционального акта. Т.е. в ходе нашего мышления, нашего восприятия интенциональность, по Брентано, это главное свойство психики. Психическое действие - это действие сознания, действие психогнозисного процесса. Оно является интенциональным. А значит оно содержит в самом себе объект, на который направлено его внимание. И более того, внимание сознания всегда на что-то направлено. На что оно направлено, то и есть в этот момент психический феномен и объект внимания.
И этот объект внимания располагается внутри сознания. Это - коррелят. Т.е. то, с чем имеет дело сознание. Сознание не имеет дело с внешним миром. Сознание имеет дело с некой периферией самого себя, где и располагаются, вспыхивают представления как продолжение акта мышления. Как это происходит? И почему это происходит? Этого Брентано не рассказывает. Он описывает, что это именно так. Потому что с точки зрения эмпирического осмысления структуры сознания мы осознаем всегда нечто. И то, что мы осознаем, и является объектом этого сознания. И то, что мы осознаем, открыв или закрыв глаза, испытывая какие-то чувства, что-то видя, что-то слыша, или что-то представляя себе, потому что статус представлений не связан с открытыми глазами и наличием внешних стимулов. Засыпая, человек все равно что-то воспринимает. И то, что он воспринимает, и будет представлением. Представление в определенном смысле в действительности не зависит от бытия здесь и сейчас того, что должно было бы соответствовать первичному объекту за пределом сознания.
Т. е. сознание мыслит продуктами сознания, которые никогда не являются чем-то произведенным как своего рода товаром, который полностью отделяется от творца. Эти продукты сознания являются самой структурой сознания. И это все - интенциональный акт.
Сознание всегда на что-то направлено, ориентировано на объект. И направление имеет то, на что оно направлено, в качестве существующего внутри него, хотя на самой дальней границе внутреннего опыта, существует объект.
Представление является содержанием интенционального акта, или объектом сознания. Т.е. представление - это объект сознания. Это принципиальный момент.
И здесь мы можем вернуться к понятию инэкзистенции. В каком-то смысле инэкзистентность интенционального объекта, т. е. предмета, или представления можно расшифровать и как внутри существующую, и как не существующую. Инэкзистентность может быть внутри существующая, поскольку речь идет о структуре внутреннего опыта, внутреннего восприятия, как часть единого психического феномена. Не какой-то другой психический феномен, который мы осмысляем в ходе восприятия, а продолжение того же самого психического феномена. Это с одной стороны.
С другой стороны можно сказать, что инэкзистентность - это не существование данного предмета. Потому что его статус радикально иной, нежели статус внешней физической вещи. Если признать, что физическое существование, не отделенное от нашего сознания, и есть базовый критерий существования, тогда ин можно прочитать как не существование.
Иными словами, инэкзистентность имеет двоякий статус. Соответственно интенциональная инэкзистентность, первое, это нахождение внутри.
В ходе направленности действия - это два.
И обладающее иными свойствами, нежели внешний объект - это три.
Все это составляет специфику психических феноменов. Потому что интенциональность как ориентация и внутреннее как связность самой структуры и сознания - эта инэкзистентность является законом и базовой основой внутреннего психического мира.
У предметов внешнего мира нет этой интенциональной инэкзистентности. Интенциональность - это закон внутреннего мира, закон психики, закон сознания. И не имеет никаких аналогов во внешнем мире.
По сути дела, с точки зрения Брентано эмпирическим отличием внутреннего мира от внешнего является присущее только внутреннему миру, только сознанию свойство интенциональности. В то время как физический мир лишен этой интенциональности.
Здесь самое главное в феноменологии. Дальше и Гуссерль, и Хайдеггер будут строить свои философии, исходя из этого базового утверждения. Что главным свойством сознания является интенциональность, и это отличительная черта сознания как такового. Если мы строим нашу философию или онтологию исходя из сознания, а это предлагают сделать Гуссерль и Хайдеггер, то мы никогда не должны отрываться от структуры интенциональности. Мы можем сколь угодно сложно исследовать ее, следить, так или иначе толковать, но выходить за пределы интенциональности, в некий мир трансцендентных по отношению к сознанию предметов, которые существуют в реальности, которые экзистируют в этой реальности независимо от интенционального процесса, мы не должны. Пока мы не построили всю достоверную картину психогнозии.
Это - базовое требование дескриптивной психологии Брентано, и это основа феноменологической философии.
Далее Брентано на понятии интенциональности строит предпосылки своей науки. Конечно, не так, как у Фихте. Как найти предпосылки различных наук? Брентано строит свою систему на выделении в интенциональности трех форм, трех типов. Одним из них является представление, об этом мы уже говорили.
Представление как некий предел интенционального акта. Или психические феномены, которые находятся в неразрывной связи с психической деятельностью, но одновременно находятся на неком внешнем пределе.
Суждение. Суждение выносится уже другой частью интенционального процесса, суждение тоже интенциональное. Оно выносит утверждение, соответствует ли суждение действительности.
Суждение является более сложной операцией, которая уже не устанавливает однозначную корреляцию между первичным и вторичным объектом. Первичный объект не интенционален, принадлежит физическому миру, а вторичный предмет интенционален. Соотношение интенционального и не интенционального есть свойство суждения, которое утверждает, либо соответствует, либо нет. Суждение выносится только относительно соответствия. Это вопрос об определении действительности или не действительности корреляции.
(Корреляция (англ. correlation) - статистически оцениваемая взаимосвязь (связь) между двумя или более переменными)
Но это не вопрос о форштелинге, о представлении. Представление существует всегда, независимо от того, подтверждено ли это представление суждением, относительно того, что находится вне сознания, или опровергнуто. Это никак не аффектирует наличие представления.
(Аффектация - это неестественное, наигранное поведение, когда человек чрезмерно демонстрирует свои эмоции, жесты или манеры. Часто такая тактика используется для того, чтобы привлечь внимание или произвести впечатление на других людей)
Суждение выносится относительно корреляции, но не относительно представления.
И третье. Третий тип интенциональности - чувство. Мы сталкивались с этим у Гербарта. Брентано утверждает, что интенциональный акт практически всегда сопровождается эмоциональной оболочкой. Наши представления редко бывают нейтральными с точки зрения эмоционального содержания. Т.е. когда мы что-то ощущаем, мы так или иначе вплетаем это ощущение в процесс чувства. (чувства - любви, ненависти, удовольствия, раздражения). Любое представление обладает либо актуальной, либо потенциальной эмоциональной окраской. Как во многих ощущениях существует возможность суждения, так же существует и эмоциональная окраска.
Здесь возникает иерархия типов интенциональности. Основой интенциональности является представление. Суждение относительно соответствия этого представления предмету внешнего мира или эмоциональная окраска психического акта бывает не всегда. Это тоже составляет часть нашего сознания - способность вынесения суждения и способность чувствовать. Но это надстройки над интенциональным актом первой категории.
Это принципиально для Брентано, поскольку на основе такого анализа он предлагает выстраивать три рода дисциплин. На основе анализа представлений, как основы интенциональности, потому что любой интенциональный акт имеет свое содержание, обязательно имеет предмет, на который направлен интенциональный акт, соответственно представление является базой каждого движения сознания, мысли, чувства или ощущения. По сути представление - это некоторая оформленная материя нашей психической жизни. Т.е. мы имеем дело не с внешним миром, а с кругом из представлений. Эти представления повсюду, что бы мы ни ощущали, видели, слышали, чувствовали, вспоминали, переживали, о чем бы мы ни думали. Это и есть наша естественная среда сознания. Сознание осознает все через представление. Представления внутренне присущи сознанию как части. Наше сознание не помещено в представление как во что-то иное, нежели оно само. Оно живет и дышит этими представлениями как самим собой. Только на своей внешней периферии. Это очень тонкий момент. Если мы его поймем, мы поймем то, как Брентано представлял себе сферу психологии и психогнозии.
Еще один важный элемент - сознание. Здесь уже будет проще. Если мы помним предыдущее, мы поймем, что под сознанием Брентано понимает всю психику. Сюда он включает эмоции, ощущения, потому что и ощущения мы осознаем, и чувства, мысли, и образы. Все это бывает разной интенсивности.
Здесь редкий случай, когда Брентано согласен с законом Фехнера и Вебера относительно пропорциональности яркости или интенсивности стимула и его психического восприятия. Он не берет здесь математическую или геометрическую прогрессию. Но в любом случае все, что находится внутри нашего сознания, мы осознаем. Соответственно сознание - это совокупность всех психических процессов, некая территория интенциональности.
Из чего состоит сознание. Брентано считает, что сознание состоит из частей, которые не нарушают его единство. Частями сознания являются психические акты. Психический акт - это актуализация психического феномена в ходе интенциональности. Психический акт - это интенциональный акт. И сознание никогда не есть не интенциональное. Сознание всегда должно что-то осознавать. Оно осознает в структуре интенционального акта, где представление есть предел единого процесса, т. е. психического акта.
Акт здесь очень важен, потому что Брентано мыслит сознание как действительность, и в сознании нет ничего не действительного. Потому что как только нечто становится не действительным, оно приобретает некий иной статус. Оно - не сознание, но нечто, что может стать сознанием, если будет привлечено. Например модифицированные феномены, которые не принадлежат к моменту настоящего, они могут существовать в сознании как модифицированные, но они не осознаются. А когда они осознаются, они становятся уже не модифицированными, а прямыми. И человек воспринимает то, что до этого имело статус например воспоминания, отзвука.
На представлении основывается эстетика. Предел психического акта в структуре сознания является основанием для эстетики. Суждение образует базовую платформу для логики. Изучение чувств является основой этики или политики.
Т.о. Брентано закладывает в своем анализе интенциональности возможности точных наук. Потому что с его точки зрения только та эстетика, которая будет основываться на глубоком и детальном осмыслении представлений, осмыслении интенциональной природы суждений. И на понимании, что эти суждения делаются только относительно действительности или недействительности корреляции, но не самого представления, основана логика Брентано. И это вдохновило Гуссерля, который считал, что на этом строится чистая логика.
Что касается этики, то чувства тоже имеют однозначное толкование. Чувства сопровождают интенциональный акт. Они могут быть осмыслены и рассмотрены на разных стадиях и в разных формах интенсивности. Брентано говорил о чувствах любви и ненависти. Об этом говорил и Эмпедокл. Такой код ложится в основу возможной модели интенциональной этики. Брентано предлагал отсюда выводить и политику.
Т.о. если эти дисциплины были бы основаны на корректном исследовании сознания и психических актов, из которых это сознание состоит, тогда были бы возможны точные науки. Это было бы возможно и относительно естественных наук, потому что в
этом случае физика рассматривалась бы как продолжение эстетики или риторики. С другой стороны, логика изменила бы свой статус, будучи приближенной к соотношению между сознанием и вещами внешнего мира. С точки зрения Брентано, именно там ей и место. Тогда логика была бы очень конкретной, достоверной, верифицированной на каждом уровне. А этика представляла бы собой глубинные исследования формирования, зарождения, развития и угасания любви и ненависти в ходе интенционального акта. И логика, и этика Брентано, и даже его эстетика не получили дальнейшего развития. Брентано предупреждал: вы слишком быстро все перескакиваете. В данном случае он стал жертвой такого же отношения в среде своих последователей. Слишком быстро эти колоссальные интуиции Брентано были преодолены. И его последователи поспешили строить свои метафизические, философские, методологические системы, отталкиваясь от революционных интуиций своего учителя Брентано. И не озаботились тем, чтобы довести до логического завершения те линии, которые сам он наметил в очень плодотворном направлении создания интенциональных эстетики, логики, этики, и даже интенциональной политики. Частично об интенциональной политике можно вывести, уже основываясь на Хайдеггере, и отчасти мы это делаем в четвертой политической теории.
Следующее важнейшее утверждение при анализе психогнозии формулирует важнейший закон, который называется законом единства ментального, или интенционального акта. Это некое приложение представления об интенциональности и структуре сознания к более конкретному анализу. Мы переходим от описания структуры сознания в психогнозии Брентано к некоторым более узким практикам психогнозии. И здесь необходимо точно определить методы, с помощью которых мы изучаем и анализируем сознание, описанного как совокупность психических актов, или даже как действительность возможных психических актов в структуре интенциональности. Сознание не есть сумма психических актов. Сознание есть действительность психического акта. Когда мы имеем дело с сознанием, мы имеем дело с процессом осознания чего-то, что имеет статус содержания интенционального акта. Без этого мы не можем говорить о сознании. Сознание не может быть пассивным. Здесь Брентано верен Аристотелю и его представлению об активной, деятельной, энергийной структуре и природе мышления и ума.
Итак. Закон единства интенционального акта Брентано вводит тогда, когда дело доходит до практических аналитических процедур при изучении сознания. Во-первых здесь очень важно напомнить, что процесс аналитики интенциональности у Брентано может может быть осуществлен только единолично. Только сам психолог, психогност может осуществить это исследование внутреннего опыта. И когда он начинает анализировать, человек становится начинающим психогностом, по терминологии Брентано, подлинным психологом, когда начинает серьезно относиться к сфере психики, он сталкивается с тем моментом, что ему необходимо соединять и разделять. И чтобы показать полноту своей теоретической конструкции структуры сознания, Брентано говорит, что психический феномен един. И это очень важно. Он не является коллективным. Он не является суммой каких-то отдельных элементов. Потому что все эти элементы не могут существовать вне этого интенционального акта. Представление является единым, и не может быть разделен. При разделении он перестанет существовать. Но это единство не может быть простым. Вслед за Аристотелем Брентано противопоставляет здесь единство и простоту.
Иными словами, представление может иметь части, но эти части не являются представлениями. Это как субстанция и предикат. Субстанция как субъект, к нему прилагается предикат. Если убрать предикат, субъект останется. Но с точки зрения представления в нем нет ни субъекта, ни предиката. Если убрать предикат, то представление исчезнет. Это очень тонкая идея.
При этом представление не является простым, какой-то одной неразделимой вещью. В нем можно увидеть свойства, аспекты, оттенки, стороны, и даже составляющие. Но эти составляющие, в отличие от физических вещей, таковы, что, расколов надвое, или убрав какой-то цвет из представления, мы теряем само представление. Это одно из отличий внутреннего объекта, объекта интенционального акта - и объекта физического мира. Объект физического мира может быть расчленен, разделен на определенные части. А представление - нет. Представление как содержание функционального акта, как часть нашего сознания, быть эффективно разделено и продолжать существовать - не может.
Если мы разбиваем или разделяем представление, если мы выделяем в нем какого-то субъекта, а что-то другое принимаем за предикат, за свойства, и освобождаем субъект от этих свойств, мы не получаем некий обнаженный субъект, без свойств и предикатов, а мы не получаем ничего. Потому что в представлении все эти свойства, предикаты существуют сразу вместе. В этом заключается его единство.
Но тем не менее все эти свойства и предикаты мы можем выделить, а значит представление не является простым. Такое сочетание единства и не-простоты является смыслом закона о единстве ментального акта.
С другой стороны, Брентано говорит, что т. к. интенциональный акт является единым, мы его не можем наблюдать. Наше сознание, наш опыт, наше восприятие могут быть его частью. Мы можем в нем участвовать, его анализировать. Но наблюдать - не можем. К интенциональному акту не может быть отношение перпендикулярности, со стороны или извне. Даже мышление о мышлении, рефлексия представляют собой движение внутри структуры интенционального акта.
Интенциональность - это свойство сознания. Поэтому если мы что-то осознаем, то мы интенциональны. И сам интенциональный акт в целой своей структуре не может быть объектом интенционального акта. Лишь в ходе интенционального акта, находясь в его структуре, мы можем его анализировать. Это свойство единства интенционального акта, или свойство единства психического феномена.
На самом деле весь процесс представления, мышления, восприятия, включая суждения и чувства, которые сопровождают этот процесс - все это единое. И это единство представляет собой выражение актуальности, энергийности или активности сознания. Сознание есть только тогда, когда оно нечто осознает, и когда есть то, что должно быть осознано.
Иными словами, объект осознания и процесс осознания неразрывно связаны между собой. Сам интенциональный акт, сложный или простой, является единым. Это и есть закон единства интенционального акта.
Здесь можно вспомнить классический пример, который приводят во всех учебниках. Брентано трактует представление о красной розе. Красная роза - это не предмет внешнего мира. Это - представление. И как представление она имеет определенные свойства. Она не может быть разделена на розу и на красное. Потому что как представление не существует роза без цвета, ни цвета без розы, в том смысле, что не существует в представлении. Роза без цвета - это не роза, она невозможна в рамках психологии. И красное в отдельности тоже не существует.
Это не простое представление. Мы не можем разрушить единство этой красной розы, разделив ее на розу и на красное. С точки зрения анализа мы должны в каждом своем представлении отделять простое от единого.
Психический феномен, которым является представление, не может быть разделен на несколько психических феноменов. Мы можем выделить части, но они не будут психическими феноменами.
Отсюда следует много выводов. В частности отсюда берет свое начало гештальт-психология, о том, что человеческое сознание мыслит законченными, цельными образами. Гештальт-психология построена именно на этом. Так Эренфельс, ученик Брентано, философ и психолог, становится основоположником гештальт-психологии. О нем мы будем говорить отдельно.
Закон единства интенционального акта, или ментального акта - еще одна важнейшая часть учения Брентано и его дескриптивной психологии.
В завершение можно сказать несколько слов о том, что такое практика психогноста и как ее понимает сам Брентано. Психогност - это психолог, анализирующий структуры сознания. В каком-то смысле это философ, ментальный аналитик. Какова последовательность его действий? В чем состоит этот психогнозисный анализ?
Он имеет следующие уровни. Психогност должен освоить и иметь следующие навыки. Первое - это способность проживать. Это не то, как понимал это Дильтей относительно особости переживания, связь с философией жизни. Брентано имеет в виду более техническую вещь. Психогност на первом уровне должен обладать всеми органами чувств, которые более-менее нормально функционируют. Т.е. видеть, слышать, помнить, соображать, выносить суждения.
Т.е. человек с плохим зрением, или другими поражениями, едва ли может стать психогностом. Потому что психогност говорит о всеобщем, и изучая себя, он изучает всеобщее. Если существует однозначная неспособность к ощущениям, эмоциям, ментальной деятельности, это дисквалифицирует психогноста. В свое время в некоторых традициях священниками не могли стать люди с физическими недостатками, например, с отсутствием зуба, глаза или руки.
Психогност должен быть полноценным. Этой работе может помешать дальтонизм, проблемы со слухом, некоторые травмы. Все это дисквалифицирует человека для занятия психогнозией и дескриптивной психологией. Т.е. человек должен ясно и хорошо отвечать на простые вопросы: что он видит, яркий ли свет, что он слышит. И он одновременно должен обладать определенными свойствами суждения, и аппаратом чувств, испытывать радость и любовь к одним и ненависть к другим. Т.е. паралич эмоциональной сферы также делает человека непригодным к психологии. Человек должен обладать способностями проживать собственную жизнь, воспринимать собственное сознание, чтобы осознавать в полной мере. Он должен быть нормальным человеком.
Второе. Психогност должен уметь замечать. Это очень интересное свойство. Если переживать могут приблизительно все, то замечаем мы либо необычные, особенные вещи, либо когда нам на что-то указали, чтобы мы заметили. А есть люди, которые наделены способностью не столько замечать, сколько подмечать. Подмечать то, что ускользает от других. Подмечать то, что кажется банальным и привычным. Или подмечать что-то несущественное. Это характерно для людей с развитыми аналитическими способностями, для некоторых профессий, например, следователей. Это способность подмечать необходима психогносту для того, чтобы в потоке интенционального акта, в потоке привычного нам процесса сознания подметить некоторые особенности, которые мы не замечаем в процессе обычного проживания. Но если мы хотим быть психогностами, мы должны уметь это делать. Итак, второе свойство - уметь проживать, все видеть, слышать, чувствовать, анализировать, замечать.
Третье. Это уже свойство более профессиональное. Умение фиксировать. То, что мы замечаем в ходе наблюдения за структурированием наших психических актов, рассматривая и изучая психические феномены, мы должны фиксировать и определенным образом собирать. Т.е. мы должны получать результаты анализа нашего собственного процесса мышления и каким-то образом раскладывать в нашем сознании.
И фиксация замеченных закономерностей ляжет в основу следующего свойства - способности обобщать индуцированные результаты. Т.е. если мы заметили какое-то свойство нашего восприятия в ходе анализа интенционального акта, мы должны попробовать вывести из этого некую закономерность, правило, закон.
И на следующем этапе - способность дедукции. Т.е. построенный на основе индуктивных замечаний закон мы должны протестировать на уровне нашей психической деятельности.
В этих свойствах психогноста проживать, замечать, фиксировать, обобщать, осуществлять процесс дедукции, проверять результаты этой дедукции на практике и обнаруживается, что это есть нормы эмпирики, опыта. Это и есть тот опыт, который мы ставим над структурой нашего собственного опыта. Задача психогноста не выйти за пределы психики, за пределы сознания, чтобы анализировать это сознание в качестве некого отвлеченного от себя предмета, но, оставаясь внутри сознания, быть осознающим само это сознание.
Брентано возмущала формула Гете, который говорил: я никогда не мыслил о мышлении. Вдумайтесь, говорит Брентано, в этой фразе заложено противоречие. Если он не мыслил о мышлении, значит он мыслил о мышлении как о том, что он никогда не делал. Когда он это говорит, в этот момент он мыслит о мышлении, и неужели вы это не понимаете? Конечно, о мышлении можно и нужно мыслить, утверждает Брентано. Осознавать сознание возможно. Но осознавать сознание можно лишь в ходе сознания, а не в каком-то другом состоянии. И осознавать можно только свое сознание, которое действительно. И это осознание своего действительного сознания тоже должно быть действительным. Иначе это будет модификация.
Это не парадокс, а специфика особого типа психологической, или психогнозисной апперцепции, к которой призывает Брентано. Иными словами, мы должны научиться не только воспринимать. Акт апперцепции - это акт восприятия. Он направлен объекту. Апперцепция означает, что если мы что-то воспринимаем, то мы воспринимаем и ту инстанцию, которая воспринимает. Т.е. в любом интенциональном акте каким-то образом дан и объект, и подразумевается некоторое направление в сторону субъекта, в обратном от объекта направлении.
Но это не какое-то дополнительное действие, не результат какого-то другого типа мышления, которое не содержалось бы в ходе сознания. Это - некий отзвук в обратном направлении того же перцептивного акта. Т.е. наша перцепция сопряжена уже сопряжена с апперцепцией. И всякая перцепция, если даже она направлена строго на свое представление, а не куда-то еще, куда-то в сторону, именно этим направлением и пробуждает инстанцию, которая это представление косвенно представляет.
И здесь апперцепция в ходе психогнозии Брентано - это другая апперцепция, нежели та, которая говорила бы о наличии некоторой трансцендентной субъектности, которая как бы извне, с другого уровня наблюдает процесс развертывания сознания. Нет, апперцепция Брентано глубоко имманентна. И как объект интенционального акта имманентен самому этому интенциональному акту, так и подразумеваемый, и интуитивно схватываемый субъект перцепции так же имманентен этому процессу интенциональности. Только в обратном направлении.
Поэтому мыслить о мышлении можно, осознавать сознание можно и нужно. Когда наша интенциональность, с одной стороны, обращена на представление, а с другой стороны, обращение к представлению пробуждает на обратном от представления конце некоторое предвосхищение имманентной субъектности. Которая никак не дана, но которая конституируется как отголосок нашего обращения на имманентный объект. И об этом имманентном субъекте Брентано говорит очень мало, фактически ничего. Но когда он несколько раз обращается к процессу апперцепции, т. е. того,как сознание осознает само себя, или свой источник, он аккуратно и отдаленно подходит к той сфере, которую я позднее в исследованиях Хайдеггера назвал интентером.
И то, что Гуссерль называет трансцендентно-имманентым субъектом. В этом у Гуссерля было серьезное разногласие с Хайдеггером. Но Гуссерль двигается в этом же направлении. И развивает предварительное замечание Брентано об апперцепции, доходя фактически до постулирования того, с обратной стороны интенционального акта, с другой стороны от представления должна находиться некая инстанция, которая была бы субъектом интенционального акта. Хотя об этом субъекте сам Брентано старается ничего не говорить. Чтобы не поступить слишком быстро, чтобы не форсировать движение сознания и в направлении движения субъекта, по линии апперцепции, тем самым нарушив ту гармонию, ту уникальность психологической, психогнозисной топологии, которую он создает.
Напоследок можно сказать, что в методе психогноста огромную роль играет то, что Брентано называет способностью разделить что-то внутри интенционального акта при всем сохранении единства, чтобы после разделения нечто осталось, т. е. сохранить различия, которые намечаем в качестве калибровки при анализе психического акта без разрушения этого единства. Это сложный процесс, который связан с осознанием сознания, мышлением о мышлении, восприятии восприятия. По сути это и есть становление психогноста.
Психогност должен научиться отличать отделимость от дистинкциальности.
(Дистинкция (от лат. distinctio "различение") - фигура речи(троп; стилистическая фигура протяжённости[1]), через которую обозначается акт познания, отражающий объективное различие между реальными предметами и элементами сознания ("У кого нет в жизни ничего милее жизни, тот не в силах вести достойный образ жизни. )
Отделимость внутри единства интенционального акта может быть проиллюстрирована на примере. Представим себе, что мы смотрим спектакль или оперу. Мы видим людей, которые поют, и слышим, как они поют. Это формирует представление. Это - единый момент. И вдруг мы закрываем глаза и перестаем видеть, но только слышим. Представление меняется. Но тем не менее мы можем сохранить интенциональный акт, который будет восприниматься только слухом. Способность отделить восприятие, свойственное тому или иному уровню интенциональности, например, тому или иному органу чувств, ощущений, или отделить эмоцию, суждение, - это мы можем. Это не уничтожит представление, хотя может измениться. Здесь можно провести отделение т.о., чтобы представление не исчезло полностью.
Это максимум отхода от того единства интенционального акта, который допустим в анализе. Т.е. выключение какой-то формы чувственности (зрения, слуха, тактильности, вкуса, и т. д.). Это называется возможностью изолировать одну форму восприятия от другой. И этому надо учиться. И еще очень важно научиться пользоваться дистинкциональностью, т. е. такой формой различия, которая не нарушает единства. Дистинкциалы, т. е. такие элементы деления, которые позволяют соединить отсутствие простоты и единства ментального феномена.
(В психологии
Ментальный феномен - это акт сознания (или его содержание). Например, суждение, воспоминание, ожидание, умозаключение, убеждение или мнение - это ментальные феномены. )
Именно дистинкциональность является главным способом анализа в ходе психогнозии, поскольку благодаря именно дистинкциональности мы можем выделять в психическом феномене его части, соотносить эти части, без того,чтобы нарушать его единство.
Брентано внимательно анализирует дистинкциональности, составляет таблицу, называет их сквозными, когда какое-то одно свойство психического акта проникает в другое. Это одна форма дистинкциональности.
Другая форма - логическая. Это то, что привносится суждением.
Еще существует модифицированная дистинкциональность. Это - важнейшая форма. Она позволяет нам отделить интенциональный акт, существующий в действительности, от модифицированного.
Модифицированный - это бывший или предвосхищаемый в будущем. Эти акты переплетены между собой сложным образом.
Брентано говорит, что когда мы слушаем мелодию, мы слышим ноту, которая уже раньше играла. Но сейчас ее нет. Поэтому она является модифицированной нотой. И она присутствует в качестве памяти, некоего психологического запаздывания. Эта нота слышна в той ноте, которая звучит сейчас. И те ноты, которые звучали, и которые будут звучать, являются модифицированными. Но они переплетаются с нотой, которая звучит сейчас, образуя мелодию. Та нота,которая звучит сейчас, действительна, она осознается. А другие ноты осознаются как уже не существующие и еще не существующие.
И если мы слишком быстро проскакиваем этот элемент, то мы упускаем различие между актуальным психическим актом и модифицированным. А если мы отставляем эти две ноты слишком далеко, и относимся к ним как к чисто физическим явлениям, и не обращаем внимание на структуру восприятия, тогда расстояние между ними, даже если оно микроскопическое, можно увеличивать до бесконечности.
Законы психического восприятия с эмпирической точки зрения при развитии способности к восприятию, к анализу позволяют увидеть тонкие градиенты трансформации действительного в модифицированное. Или увидеть предвосхищение модифицированного будущего в действительном. Что создает определенную психологию времени. Или интенциональную структуру времени. На чем впоследствии подробно останавливается Гуссерль.
Нечто подобное касается протяженности и пространства. Конечно, никакого пространства во внутреннем акте нет, психика не имеет пространства. Согласно Декарту, пространство является свойством внешнего мира. Но аналог интенционального пространства в психике есть. Это не само пространство, это даже не представление о пространстве. Это гармония, баланс между различными представлениями создает аналог интенционального пространства, основанный на способности к тонкому различию между топологией представлений.
(Топология (от др.-греч. - место и - слово, учение) - раздел математики, изучающий явление непрерывности. В частности, свойства пространств, которые остаются неизменными при непрерывных деформациях).
Аналог пространства дается в интенциональной топологии, которая становится явной через анализ модифицированного и актуального, но уже не во времени, а в одновременном отношении к представлению и его включенности в общий процесс интенциональности.
На этом мы заканчиваем сегодняшнюю лекцию о психогнозии и дескриптивной психологии Брентано. Это по-настоящему интересно, это выход на новые горизонты психологии. Хотя это не идет вразрез со стремлением построить психологию без души. И если строго следовать основным тезисам Брентано, его психология - это одна из моделей психологии без души. Но его психология без души не ополчается радикально на душу, что уже хорошо. И не стремится ее ликвидировать, как в случае машины Гельмгольца или психиатрических киборгов, которых строит материалистическая психо-физиологическая психиатрия, и не является безусловным утверждением психологического материализма.
Брентано - это нечто отдельное, и одно из самых интересных направлений в современной психологии, которые мы на сегодняшний момент рассматриваем.
Всего доброго, до встречи в нашем курсе Фундаментальная психология.