Оставшись один, Локлир долго смотрел невидящими глазами на карту Тивара, стараясь понять, что означает для него решение Совета двадцати пяти. Особой радости, а тем более восторга герцог явно не испытывал, хотя некое тёплое чувство, безусловно, присутствовало. Причиной подобной сдержанности было весьма прохладное отношение Локлира не только к различным титулам, но и к придворному этикету в целом. Нет, он, разумеется, знал цену королевскому статусу, недаром Исвель счёл нужным обставить своё сообщение как можно более торжественно (магистр, видимо, считал странным и несправедливым, что одно из важнейших государств Бонтоса по-прежнему оставалось герцогством, уподобляясь захолустному Непшиту или униженному Саинсо).
Усмехнувшись, Локлир перевёл взгляд на стопку красных кожаных папок, в каждой из которых ждали своей очереди приговоры, жалобы и прошения. Каждый из тех, кто писал эти бумаги либо рассматривал их перед тем, как передать герцогу для принятия окончательного решения, имел своё собственное представление о справедливости. Локлир сталкивался с этим столь часто, что его уже не удивляло, когда охотно рассуждающие о справедливости монархи и епископы Каулона зачастую имели в виду нечто прямо противоположное. Что уж тогда было говорить о лотвигах, служивом дворянстве, ремесленниках и селянах, интересы которых были дальше друг от друга, чем берега Велитара?
Исходя из этих соображений, фос Контанден ещё до начала войны решил, что он будет руководствоваться исключительно собственными представлениями о справедливости, основанными на своей совести, законах Тивара и изначальных постулатах Церкви, не обращая внимания на всё, что наговорили самонадеянные люди, время от времени становившиеся хозяевами Стабура.
Вспомнив пару примеров весьма своеобразного толкования справедливости, Локлир задумался о реальной значимости королевского титула. В самом деле, не считал же фос Скифест унижением свою свадьбу с дочерью тиварского герцога? И уж наверняка разница в статусе не волновала короля Ракверата, видевшего в Локлире хорошую партию для принцессы Мерти.
Несколько лет назад подобные примеры не вызвали бы у него сомнений, но недоверчивый рит Корвенци и многоопытный фос Теонесте приучили своего молодого правителя всегда и везде искать скрытые причины событий. Взять тот же брак старшей сестры, сделавший её королевой богатого Небриса. Не терпящему возражений Шинату подошла бы сдержанная и терпеливая жена, однако он выбрал своевольную и несдержанную на язык Ночери. Почему? Пылкая любовь? Но это не про фос Скифестов. Сильно кого-то захотеть - это сколько угодно, но они никогда не путали трон с кроватью. Причина, следовательно, была в чём-то другом.
Среди людей, пользующихся особым доверием Локлира, не было никого кто сомневался бы в том, что Тильодан до сих пор считал Тивар своей утраченной провинцией. Считал и действовал соответствующим образом, препятствуя получению фос Контанденами королевского титула (месть за спасение пекотов была, видимо, не более чем предлогом) и защищая свою потенциальную собственность от нападения коренжарцев. Однако в одиночку затевать большую войну фос Скифесты не хотели, более-менее представляя, чем для них может обернуться столкновение с магами Викрамара.
Был избран иной путь: обзавестись внуками старого герцога, один из которых должен был стать новым правителем Тивара, "по зову сердца" решившим воссоединиться с Великим Небрисом. Сыновья фос Контандена при таком раскладе были лишними, поэтому сразившая Дивиска стрела наёмника была частью этого плана. Эпидемия лишати избавила среднего брата Сатпая от подобной участи, Локлира же в Тильодане вообще не рассматривали как претендента на корону (набравший силу Травиас заверил Шината, что добьётся признания брака герцога с Бескиель незаконным, а её детей - бастардами).
Не без удовольствия вспомнив, чем обернулся для фос Скифеста его хитроумный план, Локлир нехорошо усмехнулся. Спору нет, злорадство никого не красит, но как же оно бывает сладостно для человека, одержавшего победу над коварным врагом...
Погасив кривую ухмылку, герцог вновь задумался о значимости собственного статуса в глазах правителей других государств. Если с заигравшимся до смерти Шинатом всё было понятно, то логику раквератского короля, который в ближайшем будущем должен был стать тестем Локлира, следовало знать и понимать во всех её проявлениях - явных, скрытых и неоднозначных. И это понимание подсказывало ему, что фос Сгорцат, передавая тиварскому послу письмо Мерти, вряд ли руководствовался исключительно заботой о будущем своей дочери.
После разгрома танкисов и переворота в Тильодане значимость Тивара многократно возросла, и кто бы отказался укрепить и без того хорошие отношения со столь влиятельным государством? И был ли Юверту в неведении относительно планов Адольгора наделить молодого герцога королевским титулом? Кто может поручиться, что он не сам это и посоветовал? Хотя не менее вероятно, что местом рождения этой идеи был Дармейль либо Флеонскй замок, к мнению которых в Стабуре теперь прислушивались с особым вниманием.
Все эти предположения имели право на жизнь, но какая, собственно, разница, кому именно пришла в голову подобная мысль. Альфир милостивый, что с того, если Юверту захотелось видеть на голове своего будущего зятя королевскую корону? Тем более, что Мерти была настоящей принцессой - красивой, умной, лёгкой в общении и хорошо воспитанной - то есть именно такой, какими этих прекрасных девушек описывали самые известные романисты. И не он ли хотел скакать от радости, читая её собственноручно написанное письмо?
Улыбнувшись приятным воспоминаниям, Локлир несколько раз тряхнул головой, словно стараясь выбросить из неё все мысли о причинах ожидаемых изменений своего положения. Вновь переведя взгляд на карту Тивара, он подумал, что эти рассуждения не стоили бы и потёртого медяка, удайся его врагам нападение на Ансис, захват Ферира или череда магических атак в Междуречье. Именно поэтому не Юверту фос Сгорцату и даже не Адольгору Локлир будет обязан своим королевским статутом. Это сделали возможным жители Тивара - добровольцы, солдаты, офицеры, пекоты и лисили, сражавшиеся и умиравшие за свою страну.
Встав из-за стола, фос Контанден подошёл к книжному шкафу и взял с полки небольшую стопку листов плотной бумаги. Это были похожие на наброски работы художника тайной стражи Гимунта Раханата, который мог воссоздать незнакомое лицо со слов очевидцев либо повторить чей-то портрет всего двумя десятками линий.
Атака вражеской конницы на Ансис потрясла молодого герцога не только ожесточённостью схваток, но и количеством потерь, среди которых оказалось немало хорошо знакомых ему людей. Ещё не зная, доживёт ли он сам до осени, Локлир захотел иметь рядом с собой что-то напоминающее о погибших. Выслушав несколько смущённого герцога, рит Корвенци после недолгого молчания сказал, что в кабинете его высочества может не хватить места для подобных портретов, ведь главные сражения этой войны ещё впереди. Локлир начал тогда что-то говорить, но граф привёл ещё один аргумент: "Вам будет трудно посылать людей на смерть, глядя на лица тех, кто уже умер" (фос Контанден вновь вспомнил эти слова, когда магистр напомнил ему о необходимости принимать непростые решения).
Неожиданный довод смутил герцога, и он перевёл разговор на другую тему, решив обдумать слова рит Корвенци позднее. После нападения Небриса ему стало не до того, но, досконально изучив ход сражений в Ферире и Сарфийском море, Локлир вновь ощутил потребность сохранить память о павших героях. Возникла, однако, проблема, так как многих из них при жизни никто и никогда не рисовал (Альфир милостивый, кому, например, могло прийти в голову написать портрет лисиля, мало чем отличавшегося от тысяч своих соплеменников?). Именно тогда герцог вспомнил о художнике тайной стражи, удивительные способности которого он уже имел возможность оценить. Раханат не только справился с необычным поручением, но и повторил в своей лаконичной манере уже имевшиеся портреты (это было пожеланием Локлира, не любившего разнобой в своих вещах и бумагах).
Война продолжалась, стопка листов в шкафу продолжала расти, и в какой-то момент герцог понял, что привычка перебирать эти чёрно-белые портреты превратилась в особый ритуал, укреплявший его решимость довести дело до конца, несмотря ни на что. Пролилось ещё немало крови, но танкисы и их союзники были повержены, и теперь Локлир вновь всматривался в лица тех, кто заплатил за победу Тивара самую высокую цену.
Лейтенант городской стражи Тевилье фос Венлабу - верный друг детства и юности, художник и музыкант. Граф фос Фларостир - аристократ и генерал, не раз повторявший, что настоящий лотвиг должен родиться в замке и умереть в седле. Майор тайной стажи фос Анбанва - погиб на площади, защищая горожан от танкисских тварей. Архиепископ фос Оболсотис - убит богомерзким чудовищем на ступенях главного храма Ансиса (Итопай не был безупречным служителем Церкви, но смерть стала отпущением всех его прегрешений). Молодой лисиль Гонци - ценой жизни навёл "Мирелу" на вражеский конвой (кто знает, как всё повернулось бы, доплыви эти суда до Ферира?). Пехотный капитан рит Телеса - отказался отступать, защищая подходы к Зелёному форту. Четырнадцатилетний лейралик "Кисейту" Нетфор фос Теонесте - сжёг вражеские суда, приведя к ним брандер с сителой. Майгу брун Правут - командир ферирских диентисов, погиб в бою с предателями возле Имперского форта.
Вздохнув, герцог повернулся к плану Ферира, утыканному булавками с разноцветными флажками. Всё это было уже в прошлом, но Локлир решил ничего не менять, пока на Васлетском бульваре не появится памятник защитникам города. Отчаянная храбрость всех, кто сражался в море и на суше, изменила ход войны, но тогда до полной победы было ещё далеко. Сталь и магия продолжали свою кровавую жатву, умножая скорбный список утрат.
Майор тайной стражи рит Глосовер и боец тружери Мушир - отдали жизни, чтобы в Ансисе узнали главную тайну Гостевого замка. Первый магистр Викрамара Сфобарик - принял яд, чтобы изучаемое им Танкилоо не смогло овладеть его сознанием. Полковник фос Гайноверн, с мечом в руке защищавший редуты своего полка - погиб, вдохнув летучего танкисского зелья. Мастер боевой магии и смены личин Каскаль - исчез в огне, остановив атаку гигантских файерболов.
Командующий Центральной армией рит Бараса умер уже после того, как были повержены танкисы, но Локлир счёл, что прошедший все сражения Междуречья генерал имеет полное право соседствовать с теми, кто сложил свои головы во время войны.
Отложив в сторону последний рисунок, герцог подумал, что он к своему великому сожалению уже знает, сей портрет будет следующим. Его верный советник и учитель Невин рит Корвенци неотвратимо угасал, и это становилось всё более очевидным с каждым минувшим днём. Потухший взгляд графа утратил привычные живость и остроту, он начал быстро уставать, распутывая хитросплетения заговоров и интриг, почти исчезли образные сравнения и тонкая ирония, придававшие словам начальника тайной стражи особую выразительность. Поделать что-либо со всем этим было невозможно, и нахмурившийся Локлир положил рисунки на место. Подходя к своему столу, он обратил внимание на оставленные Исвелем кожу и тёмный флакон. Мгновенно вспомнив, какое именно сообщение передал ему магистр, герцог буквально застыл посреди кабинета. Альфир милостивый, теперь-то он сможет по достоинству оценить заслуги рит Корвенци! Если правящий герцог Свербор фос Контанден возвёл Невина в графское достоинство, что может помешать королю Тивара даровать ему титул герцога?
Довольный своей идеей Локлир уселся в кресло, с удовольствием продолжая обдумывать детали будущего награждения рит Корвенци. Его размышления прервал мелодичный звонок, сообщивший герцогу, что секретарь просит разрешения зайти в кабинет. Положив на стол папку с требующими личного рассмотрения прошениями, Кадаман доложил о находящемся в приёмной рит Шихну. Лёгкая улыбка тут же исчезла с лица герцога, не ожидавшего от появления майора тайной стражи ничего хорошего - принимавший дела рит Шихну был занят с утра до вечера, поэтому для второй за день встречи должна была найтись весьма значимая причина.
- Господин майор, скажу откровенно, что ваш визит меня скорее удивил, чем обрадовал. Садитесь и рассказывайте, что случилось.
- Ваше высочество, в лавке медника Лавсута был обнаружен труп танкиса Наватенута.
- Наватенута?! Устроившего бойню на Храмовой площади? Толфеста заступница, кто же его прикончил? Хозяин лавки?
- Ваше высочество, медник Лавсут, его подмастерье и служанка также убиты. Осмотр дома указывает, что Наватенут снимал там комнату с отдельным входом.
- Неожиданный поворот..., - задумавшись, Локлир вновь взял со стола кристалл бири. - Как их убили? И кто опознал танкиса?
- Убили их ледяными стрелами, но в груди Наватенута был также стилет, который, похоже, использовали как булавку.
- Это ещё как?
- Им прикололи к телу танкиса его портрет и зелёный конверт.
- Оттиск с рисунка, который раздали всем стражникам?
- Именно так, ваше высочество. Кому-то было надо, чтобы мы его быстро опознали.
- Ради чего? Кто-нибудь обращался за наградой?
- Никто пока не приходил, но я думаю, что его убили не ради денег.
- Так, ещё интересней. Не тяните, майор, выкладывайте свои соображения.
- Ваше высочество, полагаю, танкис был убит, чтобы привлечь внимание к найденному на нём письму.
- Четыре трупа, в том числе боевой маг - ради письма? И кому же оно адресовано?
- Вам, ваше высочество, - невозмутимый рит Шихну достал из толстой папки светло-зелёный конверт из плотной бумаги.
- Вы его сами читали?
- По долгу службы, ваше высочество. Конверт не был запечатан, способ доставки вызвал подозрения, поэтому его надо было проверить.
- И что вы о нём думаете?
- С вашего позволения я пока воздержусь от ответа.
- Воля ваша, господин майор, - герцогу вдруг пришло в голову, что он уже несколько мгновений держит конверт в вытянутой руке, и это может быть истолковано рит Шихну как проявление страха. - Ладно, будем надеяться, что это действительно интересно.
Положив бири на стол, Локлир внимательно осмотрел зелёный конверт, на котором чуть ниже прокола от стилета было написано его имя. Доставая сложенное вдвое письмо, герцог краем глаза заметил, что внутри бледно-голубого кристалла вспыхнуло и тут же погасли несколько синих искр. Локлир почувствовал, как дрогнули его плотно сжатые губы, но отступать было поздно, и он развернул лист дорогой бумаги с тиснением по краям.
Первым, что увидел фос Контанден, было изображение двух глаз с большими зрачками, похожими на вытянутые чёрные шестиугольники. Ничего подобного видеть Локлиру раньше не приходилось, но сейчас его больше интересовал написанный на имперском языке текст.
"Вы называете нас чёрной тенью Рандери, но вышедшие из этого леса танкисы не более чем песчинки великого Танкилоо. Рахтар подобно Маршеску и другим пятипалым существам не умели ждать. Они торопились обрести власть, не сумев оценить подлинный смысл и значимость полученного знания. Но в этом мире есть те, кто действительного стал частью вечного Танкилоо, которое никогда не спешит. Избегая пустой суеты, мы многого достигли, обретя новые возможности и влияние.
Нас смешит радость пятипалых, победивших нетерпеливых танкисов и их глупых союзников. Всё только начинается, и никто не должен чувствовать себя в безопасности. Вы должны бояться, ошибаться и никому не верить, умножая тем самым число тех, кто будет служить нам и Танкилоо.
Локлир фос Контанден мог бы занять достойное место среди нас, но твой ум отравлен гордостью и верой в справедливость. Однако ты ещё послужишь Танкилоо, умножая в этом мире хаос и страх. Ты должен во всём сомневаться, и наше письмо поможет тебе в этом. Но мы хотели быть уверенными в том, что ты его прочитаешь, и ставший бесполезным Наватенут-Балакост оказал нам эту услугу.
Мы не ждём какого-то послания, но надеемся услышать что-нибудь в ответ.
И вот что ещё - радуйся, молодой фос Контантен, ведь ты уже почти король."
Прочитав письмо, Локлир не сразу поверил в реальность написанного. Сильно разбавленные удивлением сомнения затопили его сознание мутной волной, но длилось это всего несколько мгновений. Ставшая второй натурой привычка анализировать всё, с чем герцогу приходилось сталкиваться, быстро взяла верх. Как бы сами собой стали возникать вопросы, напрочь исключающие возможность считать это письмо жестокой шуткой или плодом больного разума. Кто смог найти Наватенута, которого несколько месяцев разыскивали все стражники и осведомители Ансиса? Как в столице могли узнать о недавнем решении Совета двадцати пяти? Дуракам и пресыщенным идиотам это было не под силу, следовательно, за авторами послания действительно стоят могущественные силы. И это отныне всегда следует иметь в виду.
- Майор, вам не удастся отмолчатся, так что выкладывайте свои соображения.
- Ваше высочество, в письме вас как-то связывают с королевским титулом...
- Да, на днях в Каулоне епископы приняли такое решение.
- Это многое меняет. Быстро узнать об этом можно было только с помощью очень редкой магии, а это уже серьёзно.
- Серьёзней некуда, майор. Что думаешь о танкисах, которые не входили в орден?
- Полагаю, что Рахтар и Мантер были не единственными магистрами Танкилоо. Просто у них были другие задачи, - рит Шихну посмотрел на карту Бонтоса и пару раз кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями. - Ваше высочество, Кроворт рассказывал, что в ученики ордена попадали не все, кто приезжал в лесной лагерь. Кто-то становился охранником, то-то возвращался на правый берег Бонтоса. Может быть их уже тогда отбирали для каких-то других целей? Если хорошо покопаться в Турдуше, можно будет составить список тех, кто там побывал.
- Примите мои поздравления, господин майор. Вы сейчас оправдали лучшие рекомендации и надежды графа. Ваш совет очень хорош, - герцог на мгновение умолк. - Но им, к сожалению, невозможно воспользоваться, так как Тени перебили всех, кто находился в этом лагере. Представить себе не мог, что буду об этом сожалеть.
- Ваше высочество, но у нас есть Кроворт, который провёл там немало времени. Из его памяти ещё можно вытащить что-нибудь полезное.
- Только не переусердствуйте, ведь других нитей у нас пока нет.
- Мы будем очень аккуратны, - склонив голову в коротком поклоне, рит Шихну почти сразу же бросил на Локлира полный любопытства взгляд. - Ваше высочество, что могут означать слова о надежде услышать что-нибудь в ответ?
- Хороший вопрос, - герцог вновь развернул письмо, читая строки, написанные классическим имперским почерком. - Хотите услышать что-то в ответ? Пусть будет так. Слушайте, твари - ваш вызов принят, мы не сдадимся и не отступим.
Едва прозвучали эти слова, нарисованные на бумаге глаза дрогнули и дважды мигнули, скрыв зрачки зелёными веками. Подавив острое желание отбросить письмо в сторону, Локлир нарочито медленно сложил магическое послание, после чего столько же аккуратно положил его на стол.
- Ну вот, они нас услышали, - увидев недоумение на лице рит Шихну, герцог усмехнулся. - Глаза на письме дважды мигнули, значит, услышали. Выглядит жутковато, но о таких фокусах я читал ещё в детстве. Здесь, конечно, всё намного сложнее, но в Викрамаре нечто подобное мне уже показывали.
- Неудивительно, жил он давно, писал скучно. Но этот хромой барон всё время повторял: идти выбранным путём следует несмотря ни на что. Если ты веришь в правоту своего выбора, никогда не сворачивай. И пусть будет то, что будет. Так вот, Тивар свой выбор сделал. Не остановили нас харварлы, не остановят и бумажные глаза, - герцог расстегнул ещё пару пуговиц и закинул руки за голову. - Короче говоря, хрен им всем, майор. Принимайте дела, тайная война никогда не кончается.