15 декабря 1964 год.Суббота. Восемь часов утра. За окном морозно, хлопья снега не спеша опускались на уже лежавший тонким слоем снежный покров. Женя с дочкой вставать не спешили. Жанна тихонько посапывала уткнувшись носиком в грудь матери, ее короткие, пшеничные прядки волос были разбросаны по подушке. Женя боясь нарушить сон дочки, неподвижно лежала на боку вот уже как час, разглядывая безмятежное личико. - " Дочка моя, у нас будет с тобой все хорошо! Я буду много работать, чтобы быть не хуже других. И комнату мы обставим новой мебелью, и питаться мы будем хорошо. Все у нас будет со временем. И на море тебя отвезу. Ты только слушайся маму. Я научу тебя быть сильной, потому как в жизни это необходимо, а для этого, когда будешь падать вставать научишься сама. Только так." Женя протянула правую руку к лицу дочки, осторожно не касаясь лица, с него убрала прядь волос, уложив ее на подушку.
Вот уже стрелки будильника показывали девять часов утра. -"Пара вставать!" скомандовала Женя себе. Она соскользнула с кровати на пол: Жанна спала, но веки ее дрогнули, когда Женя осторожно выбиралась из под одеяла, она что - то пробормотала сквозь сон. Женя скрутила валик из ватного одеяла прикрыла им край кровати, подставила табурет, на цыпочках подкралась к одежде, что висела на грядушки, накинула байковый, цвета василькового поля халат, сунула голые ноги в кожаные черные тапочки, и вышла из комнаты. Не спеша она сходила в ванную комнату, сварила манную кашу на своей керосиновой горелке ее же заправила топленым маслом, заварила чай, нарезала два ломтика белой городской булки за шесть копеек, после чего пошла в комнату, чтобы разбудить дочку. Когда же открыла дверь, то увидела тихо сидящую на кровати Жанну с тряпичной куклой в руках. Пальчиком правой руки девочка водила по лицу куклы, тихо, еле открывая рот, разговаривала с ней, но заметив Женю, она умолкла, опустила взгляд, прижав куклу к груди.
-"Ну вот снова как чужая." - Досадно заметила Женя.
Оставив дверь открытой, Женя подошла к кровати и присев на край в пол голоса спросила:
-Дочка, ты уже проснулась?
Жанна не поднимая головы, молча кивнула.
Скажи, что проснулась?! Ну скажи? - И Женя несколько повысила голос.
-Угу, - чуть слышно выдавила из себя Жанна.
-Ладно, давай вставать, у нас еще много дел, - и Женя с сожалением взглянув на дочку протянула к ней руки, взяла на руки, опустила на пол, взяла из рук куклу отбросив ее на кровать, а саму Жанну взяв за руку повела в ванную комнату. В ванной Жанна под струйкой теплой воды сама умылась, мятным порошком почистила зубы, после чего на ночной сорочке россыпью лежал тот самый порошок. Увидев это, Жанна маленькой, худенькой ручкой стряхнула порошок на пол. Женя стояла в стороне и молча наблюдая за дочерью. А когда увидела последнее действие, повысив голос вмешалась: - Так делать нельзя! Порошок стряхивать надо над ванной, а не на пол. Понятно? Жанна взглянула на мать и в знак согласия молча кивнула головой. Когда же процесс умывания закончился Женя вышла из ванной комнаты, увлекая дочку за собой.
Спустя четверть часа мать и дочь сидели на кухни за столом. На Жанне, по верх зеленого в красный мелкий цветочек фланелевого платьица клеенчатый фартучек, куда не часто, но падали шлепки манной каши, крошки от булки, капли чая. Девочка ела сосредоточенно, выбирая из тарелки всю кашу. Съев весь ломтик булки, допив чай, Жанна тихо сказала: - Спасибо! Можно я пойду в комнату.
-Хорошо иди. Я уберу со стола и мы пойдем гулять.
Жанна послушно спустилась с табурета и не спеша пошла в комнату, а Женя грустно глядела в след худенькой фигурки своей - но такой чужой девочки. -"Месяц уже прошел. Неужели все так и будет?.." И встав из за стола, она прошла в ванную комнату, где зажгла колонку, вернулась на кухню, помыла посуду теплой водой, ее же протерла вафельным полотенцем, убрала в стол, вытерла со стала, веником с пола собрала крошки в железный савок, и вымыв руки вновь прошла в ванную комнату, потушив колонку.
---------
Улица Проспект Труда, достаточно широкая с проезжей частью в одну и другую сторону, посадками деревьев и кустарников вдоль нее, с широкими асфальтированными пешеходными дорожками. Санки скользили по укатанной снежной колее, везя на себе Жанну, одетую в новую светлую цигейковую шубку, поверх обмотанную серым пуховым платком так, что торчали одни глаза. Тяговой силой служила Женя. В сером шерстяном пальто с черным цигейковым воротом, в теплых гамашах, войлочных сапогах, в серых суконных варежках тянула за толстую скрученную веревку прикрепленную к санкам. Мимо в зад и в перед шли молодые, зрелые, пожилые мужчины и женщины, с детьми маленькими и побольше, а кто без детей. Маленьких, как и Жанну везли на санках, а те, кто побольше шли рядом с родителями держа их за руку. На у лицах города многолюдно. Суббота, выходной день, к тому же скоро Новый Год и почти каждый житель страны старался купить к столу что - то особенное. " К особенному относились из фруктов; - яблоки, мандарины, апельсины. Из мясных и рыбных продуктов; - копченый балык, горбуша, печень трески в консервах, копченые колбасы "Московская, Краковская, вареная Докторская", Куры первой категории, мясо говядины, свинины и прочие продукты, которые можно было купить и на рынке, но по высокой цене, а по низкой, только в гастрономах, к чему многие люди и стремились. Особенно те у кого не было родни в деревнях. Те, чьи зарплаты были за 250 рублей отоваривались на рынках, а несколькими годами позже, и в магазинах потребкооперации.
Солнце светило до того ярко, что отражаясь в снегу слепило глаза Жени, вызывая слезы, от чего ей приходилось то и дело останавливаться, и краем рукава вытирать глаза. Хорошо, что ей всего лишь дойти до хлебного магазина, и до молочного, что располагались на Московском проспекте - "одной из главных улиц города", через четыре дома на углу.
Дойдя до молочного, Женя протянула руку дочки и та крепко взяв ее, уверенно встала валенками в колошах на снег. Поставив вдоль стены у магазина на ребро санки, Женя провела дочку внутрь, где отстояв очередь в семь человек купила пол литровую бутылку молока, 200 граммовую пачку творога, после чего обе вышли из магазина, повернув в сторону другого оставив санки... Так пройдя несколько метров дошли до хлебного магазина, что находился по соседству и состоял из трех отделов; хлебопекарный, где продавали хлеб черный, белый - бублики, баранки, батоны, торты, бисквиты; кондитерский с конфетами, халвой, шербетом, орехами трех видов в сахаре и шоколаде, вафлями, и многими другими сладостями; буфет продававший пирожные, кексы, рулеты и разливные соки из конусообразных сосудов объединенные в некий цветок. Первым отделом куда поспешила Женя держа за руку дочку был буфет, потому что у прилавка было пусто. Из авоськи Женя достала пустую, чистую молочную бутылку, протянула буфетчице, а после того как та налила в бутылку яблочный сок по 12 копеек за стакан, купила еще и два вафельных пирожных по 10 копеек. Следом они прошли к хлебобулочному отделу и отстояв очередь из трех человек купили половинку буханки черного хлеба за 8 копеек, после чего вышли из магазина на улицу, прошли к молочному магазину, где Жанна сама взобралась на санки. Женя положила с боку дочки авоську с продуктами и обе не спеша направились к своему дому, но уже по другой дороге, через дворы.
Санки проехали арку пятиэтажной Сталинке фасад которой смотрел на Московский проспект, въехали во двор, а там кипела жизнь: деревянная горка, залитый каток, все было заполнено детворой с криками, смехом, а еще игра в снежки, куда прибавлялись слезы неудач, пару женщин развешивающих мокрое белье на отведенных площадках, мужчина средних лет раскладывавший большой ковер на снегу и который ни как ни мог угодить рядом стоявшей с выбивалкой того же возраста женщине. Проехав чужой двор санки въехали на свою придомовую территорию, и там горка с детьми, снежки, катание комков снега для крепости, которую стремились захватить противоборствующие группы мальчишек. Женя подвезла санки ближе к своему дому, туда где гуляли три мамочки с тремя маленькими девочками, высадила Жанну, чтобы та походила. Но Жанна не спешила ходить, она стояла у санок и наблюдала за жизнью двора, за сверстницами с маленькими деревянными лопатками, ковырявшими снег, чужими матерями в дали лепившими своим детям снеговиков. Женя стояла рядом переводя дух. Она с дочкой была новенькой, поэтому интерес к ним был сугубо поверхностный, ( оглядеть, пошептаться). Женя заметила на себе взгляды и ей они не понравились. Так погуляв четверть часа, они вернулись домой.
-------------------
" Кроме постоянных контактов, человек каждый день сталкивается с самыми различными людьми вступая с ними в определенные отношения, формируя тем самым само отношение к человеку: первоначально возникает чувства симпатии или антипатии, потом аргументы рассудка корректируют эту оценку, когда человек вступая в контакт учитывает деловые, моральные и другие качества личности, его жесты: простой кивок может быть очень разным, дружеским, холодным и даже пренебрежительным. Дело стало быть, не в том, жмут ли вам руку или улыбаются, слегка наклонив голову, а в том, что этим выражают ".
Повернув ключом замок, Женя открыла входную дверь, с санками и авоськой в руках зашла в квартиру, за ней Женя. Прошла к нише за угол соседского дубового шкафа, Жанна тот час потопала к своей двери пока мать принялась устанавливать санки. Понадобилось минуту, другую чтобы их установить, а когда дело было сделано и она вышла к дочки, то остановилась приподняв брови от удивления. Перед ней, у входа в кухню стояли две женщины ( мать и дочь), а за спиной послышался скрип открывшейся двери и Женя обернувшись увидела двух мужчин, (тестя и зятя).
-Ну здравствуй соседка! - С лукавой улыбкой бросила молодая в теле женщина с несколько вытянутым мясистым носом на небольшом приятном лице, пристально вглядываясь большими карими глазами в лицо Жени.
-Добрый день! - С особой важностью, некой вальяжностью, сановитостью протянул рыхлый с животом вперед, старик с обширной залысиной.
Пожилая, сильно сутулая, худая женщина с забранными седыми волосами на затылке в пучок, стаявшая позади молодой женщины, неохотно кивнула, прищуривая колючие серые глаза, оправленные синими кругами. Ну а молодой высокий, статный мужчина молча созерцал происходящее.
Сердце Жени сжалось от какого - то неприятного ощущения, она не могла понять какого рода было это ощущение, но ей очень хотелось побыстрей спрятаться за дверью своей комнаты. Она спешно поздоровалась, окинув всех присутствующий взглядом, прошла к двери, где послушно ждала ее Жанна, вставила длинный ключ в замочную скважину провернула два раза и открыв дверь постаралась побыстрей спрятаться. Уже за закрытой дверью она выдохнула, а спустя секунду внутренний голос завел диалог: - "Что ты делаешь? Так нельзя, тебе здесь жить, а эти люди твои соседи и не больше. - А почему мне так не по себе? Потому что их много, а ты одна. Вот и вся причина." - Женя сняла с себя пальто, платок, помогла снять верхнюю одежду Жанне, после чего, та самостоятельно начала снимать шапку, валенки, теплые штаны, пака мать принялась разбирать покупки, продолжая внутренний диалог. - "Наверное это потому что знакомство произошло неожиданно. Ближе познакомимся и все будет хорошо, а может и подружимся..." Прошло полчаса, за окном, на гвозде прибитом к раме висела авоська с маслом, творогом, молоком, а Жанна сидела на самодельном лоскутном коврике разложенном на полу, собирала картинки из кубиков, Женя на кухни варила литровую кастрюльку овощного супа, куда входили картошка, морковка, лук, зеленый консервированный горошек, растительное масло и, кусочки любительской колбасы. На кухни Женя была одна, несколько волновалась, что вот - вот, кто то зайдет, но никто не заходил. Она сварила суп, сняла его с керосинки, поставила на свернутую в трое газету, на стол. Следом, достав из стола черный хлеб отрезала два ломтика, положила на мелкую железную тарелку, небольшим половником три раза почерпнула суп из кастрюльки перелила в глубокую железную миску, закрыла крышкой кастрюльку и ушла в комнату неся перед собой миску с супом в одной руке, с хлебом в другой, а в кармане халата деревянную ложку. В комнате, где сидя на полу ждала ее Жанна она поставила тарелки на тумбу, ложку в тарелку с супом, вернулась на кухню, где оставшийся хлеб вновь завернула в кусок серой бумаги спрятала в стол и вновь вернулась в комнату. Наступило время обеда. Женя сидела на краю кровати подняв стопы на перекладину табурета, держа на коленях Жанну, которая старательно одну за другой ложку с супом направляла в рот, чередуя с кусочками хлеба. Вскоре в дверь комнаты раздался не громкий стук и не дождавшись ответа дверь тот час приоткрылась, в проеме появилась голова пожилой женщины глаза которой живо оглядели в се вокруг, следом появилось худое, сутулое тело с тарелкой в руках, на которой лежало два моченых яблока (Антоновка). Еле шевеля губами, женщина не громко, но живо пролепетала:
-Я вам тут яблочек принесла, свойских, с дачи.
-Спасибо! - В пол голоса сказала Женя, продолжая держать на руках Жанну, которая прервав трапезу, внимательно разглядывала вошедшую.
-Меня зовут Александра Прокофьевна! - продолжила лепетать женщина. - Я законная жена хозяина семейства. Мы теперь соседи, не плохо бы ближе познакомиться.
Женя была в замешательстве, но, в пол голоса, уверенно сказала: - Меня зовут Женя, а это моя дочка Жанна. Извините, но мне вас некуда посадить, табуретка одна и та у меня под ногами, чтобы дочке было удобно.
-Не страшно я постою. А где же..? - Только и успела сказать Александра Прокофьевна.
-Мы с дочкой вдвоем. - С отцом дочки мы в разводе.
-Вот как, - протянула женщина, подходя будто крадучись ближе к тумбе вытянула вперед трясущуюся тарелку, а подойдя поставила ее на край тумбы в плотную с тарелкой супа. - Ну ладно вы кушайте не буду вам мешать, - и она ушла из комнаты также как и зашла. Женя смущенная взглянула ей в след, но следом ее внимание вновь переключилось на Жанну, которая ручонкой потянулась к яблоку.
- После супа! - заявила Женя отодвигая тарелку с яблоками к подоконнику. Привыкшая к частым косым взглядам в свою сторону как к матери одиночке, она каждый раз испытывала неловкость при вопросе об отце Жанны и вину за свою лож, которую всякий раз сама перед собой оправдывала, тем, что так будет лучше.
---------
Прошла неделя, следом другая, Женя познакомилась с соседями по квартире, составив о каждом свое мнение: Главой семейства был Николай Фомич, семидесятилетний подполковник - хозяйственник в отставке, который вот уже ни один год вел размеренную жизнь. Режим трех разового питания чередовался с чаепитием во время которого читались газеты "Правда", "Известие", "Коммуна", журнал "Охота", в послеобеденный сон, тихо фоном работало радио. Без его одобрения в семье ни каких действий не предпринималось, потому как главным квартиросъемщиком был он, он же во владении имел капитальную дачу в ближних садах, в ста метрах от дома капитальный гараж с ямой, и бежевую волгу с оленем на капоте. За ним в иерархии стояла Александра Прокофьевна его жена и верная подруга по жизни. Будучи старше мужа на семь лет она совершенно не смущалась этим фактом, казалось наоборот, она не скрывала и даже гордилась. И эта женщина была не похожа на всех тех жен военных начальников, которых довелось видеть ранее Жени. Не высокая, сутулая, невзрачная, старая, она воистину была гибкой шеей своего мужа, корректировавшая многие решения и действия мужа. А когда в семье назревали разборки, а начинались они громогласно со слов мужа: - Чтобы вы без меня делали!!! - В этот момент казалось, что Александра Прокофьевна становилась еще меньше и будто под шапкой невидимкой передвигалась по квартире до тех пор, пака гнев мужа не остынет и не попросит чаю, и в этот момент покрывая заботой своего мужа она меняла все принятые им ранее решения. А когда частенько семейный быт ее утомлял, Александра Прокофьевна пряталась у Жени в комнате, где за чашкой чая откровенничала, то жалуясь на мужа, то на дочь, но больше всего доставалось зятю: - "Голытьба, деревенщина, присоска", - только так она отзывалась о нем, сетуя, что Галя сильно ошиблась в выборе мужа: - Как Галя могла связать свою жизнь с этим... Он же иждивенец. На работу и то Николай Фомич за него хлопотал. Пришел на все готовое!
Третьей по статусу в семье, конечно же была Галя, женщина двадцати семи лет отроду, коротко стриженная с начесом шатенка, с карими несколько выпуклыми глазами и вытянутым мясистым носом, проводившая большую часть времени дома в бардовом атласном длинном халате присматривая за годовалой дочкой Валечкой, в ожидании мужа. Имевшая высшее экономическое образование, она уже как год находилась в декретном отпуске и часто высказывала недовольство этим фактом, прося мать отпустить ее на работу: -Мама я уже года как в отпуске не оплачиваемом. Мне надо выходить на работу иначе меня сместят и папа не поможет. - На что Александра Прокофьевна всегда возражала:
-Галочка что тебе не хватает? Чего у тебя нет? Подумаешь сместят. Пусть попробуют!
Последним человеком в семейной был зять. Ровесник своей жены, статный, уверенный в себе славянин с выразительными серыми глазами, казалось он совершенно не подходил Гале, которая искренно любила его и который охотно принимал эту любовь платя за нее своим присутствием в жизни ее. Неприязнь и подозрительность тещи, безразличие тестя он воспринимал с равнодушием. Работая на заводе среднестатистическим инженером в конструкторском бюро он частенько опаздывал домой часа на два на три, раз в месяц уезжал в командировку, отсутствуя дома дней пять, шесть. А когда возвращался, глядел уверено в вопрошающие глаза жены, вечером в ночнушке или днем в домашнем халате было не понятно верила ли она ему... Когда же он своими чувствительными губами касался губ жены, у последней исчезали все вопросы, а тесть и теща видя все, молча разводили руками.
----------
К концу подошел 1964 год. 31 декабря, четверг, морозное ясное утро, крупные хлопья снега медленно кружили в танце. Девять часов. Женя встала с кровати и в плотную подошла к окну, взглянула на залитый солнцем двор; площадка для сушки белья, два вытянутых стола, скамейками по бокам, песочница, все было покрыто снегом. Затем обвела взглядом капитальные гаражи, капитальные сараи за которыми находился частный сектор с плодовыми деревьями на участках, остановила взгляд на авоськи за окном. Она не спешила, на объект, ей к часу дня, а после к семи она пойдет в сад за дочкой, чтобы вместе встретить их первый Новый Год. Женя чувствовала себя в приподнятом настроении. Она обернулась, протянув руку к радио включила его. Тот час вырвались звуки вечно прекрасной музыки Глинки обаятельно действующей на русского человека, стой он на высоте развития или живи в каком - нибудь безвестном захолустье, и если в душе его есть живое чувство, если в нем не перестало биться русское сердце. Звуки музыки навеяли на нее тихий восторг, глаза пустили слезу. Женя прошла к кровати легла сверху одеяла, прикрыв глаза. "Звуки, в них так много заветного, так много святого скрытного для русского человека. Слышаться в них глухой, перекатный шум родных лесов, и тихий всплеск родных волн, веселые звуки весенних хороводов, последний замирающий лепет родителя, дающего детям предсмертное благословенье, сладкий шепот впервые любимой девушки и нежный голос матери погруженный в думу о судьбе своего младенца, заведет она тихую, унылую песенку над безмятежной его колыбелью... И тут же, рядом с заунывною, веками выстраданною песней, вдруг грянет громогласное, торжественное к самому небу парящее величие русской хлеб - соли..." Покой и умиротворение окутало Женю. Ни мысли, ни один мускул не тревожил ее, казалось то что было внутри нее, давало ей передышку за прожитое и неведомое ей будущее.
Покой, нарушили громкие разговоры и суета. Время девять утра, семья Николая Фомича готовилась встречать гостей. Две комнаты этой семьи большая и малая напоминали музей - шкатулку в которой хранились разные ценные вещи. Комната проходная в двадцать пять метров служила залом и одновременно спальней для пожилых супругов, вмещавшая в себя двух спальную деревянную кровать с кованными грядушками с ярким плюшевым покрывалом, двумя натуральными большими коврами один из которых висел над кроватью, а другой лежал на полу один край которого был под круглым дубовым столом окруженным пятью резными дубовыми стульями с красными из парчи сиденьями. На противоположной стороне стены висели три небольших полотнищ старых мастеров, под ними стояли цвета малахита диван с бардовыми атласными подушками и два кресла с похожей оббивкой. Противоположная стена комнаты, та что соседствовала с комнатой Жени была поделена на отрезки большим дубовым шкафом у наружного края и внутреннего дубовым буфетом заполненным за стеком хрустальными бокалами, рюмками, графином, фарфоровыми салатницами, немецким столовым сервизом на двенадцать персон, на полке стоял телефон, на верху буфета в ряд выстроились высокая ваза из горного хрусталя, бронзовый старинный подсвечник, старинные фигурки из керамики некоторые из которых были покрыты глазурью. Свободное место в метр между шкафом и буфетов было занято гобеленом поверх которого висело еще одно небольшое полотно военной тематики прошлого века, и коллекция холодного оружия из восьми предметов, под ними дубовая консоль с большим приемником. И все это добро затеняли атласные вишневые шторы в пол, служившие некой стеной между комнатой и выходом на балкон. Маленькая тринадцати метровая комната была не нагружена мебелью, лишь современный светлый спальный гарнитур из сибирской сосны, светлая деревянная детская кроватка, светло голубые бумажные обои поверх которых над каждой из кроватей супругов висело полотно с натюрмортом из полевых цветов.
Чтобы освободить свои руки для уборки, Галя спешно собрала дочку для прогулки с отцом и уложив ребенка в немецкую плетеную цвета беж коляску выпроводила обоих на улицу, после чего вскоре зажужжал немецкий пылесос. На кухни так кипела работа.
Женя встала, заправила кровать, одела халат, подойдя в окну открыла окно, морозцем окатило тело, спешно сняла авоську, прикрыла окно, не отходя, на широком подоконнике раскрыла авоську, достала сверток с маслом, закрыла и вернула авоську на место. С маслом в руке, Женя вышла на кухню, чтобы заварить чай и собрать завтрак из ломтика белого хлеба со сливочным маслом. И как только она зашла ее взгляду открылась плита с дополнительной керосинкой на которых стояли кастрюли с кипящей водой, а в низу рядом лежали десяток палений и ведро крупного угля, от самой же плиты шло очень сильное тепло ощущавшееся у входа в кухню. На соседском столе стояли стеклянные банки с соленьями, компотами, в жестяных консервами печени трески, черной икрой. У рукомойника Александра Прокофьевна мыла овощи. Женя вполголоса поздоровалась. Плечи женщины вздрогнули, она оглянулась и окинула несколько растерянным и раздраженным взглядом Женю, а следом спешно сказала:
- Доброе утро соседка! Долго спишь. - И сказав это вернулась к своему занятию.
- Мне на работу после обеда, поэтому решила поспать подольше, - сказала Женя подходя к своему столу. - После работы дочку заберу домой.
- Ясно, - процедила Александра Прокофьевна.
Под звуки кипящей воды, струи теплой воды из под крана, потрескивания поленьев в плите, Женя заварила чай, собрала себе бутерброд и сев с боку за стол позавтракала, в ванной комнате помыла стакан с тарелкой, вернувшись на кухню вытерла вафельным полотенцем и все поставила в стол, после чего ушла в свою комнату, а еще спустя полчаса покинула квартиру.
----------
В этот же день, к дому Женя с дочкой подошли в восьмом часу вечера и когда они поднялись на третий этаж, открыли входную дверь, их будто волной накрыло разнообразием запахов; духи, одеколон, напитки, съестное, дым папирос, все смешивалось с многоголосием. В нише коридора стояло трое посторонних мужчин с папиросками в руках. Зайдя в квартиру Женя пропуская дочку вперед, медленно начала проходить к своей комнате и когда они обе поравнялись с распахнутой двухстворчатой стеклянной дверью, внезапно им преградила путь Галя с пустым серебряным подносом из комнаты. Женя сухо поздоровалась, придерживая дочку за плечо. Галя с уложенным начесом на голове, с широкими стрелками на верхних веках, красной помадой на губах, в плюшевом цвета ультрамарин облегающем аппетитные формы платье, на мгновенье задержалась, снисходительно кивнула головой и спешно пошла на кухню. Жанна не вольно окинула взглядом часть комнаты, где в углу у шкафа стояла большая, пушистая, украшенная стеклянными разноцветными гирляндами, игрушками и огоньками ель. У Жанны приоткрылся ротик, глаза заискрились восторгом. А взгляд Жени остановился на видневшейся части стола. - " В грязь лицом не ударили, чего только не было для званных гостей; котлеты говяжьи, салат столичный, хек жаренный, нарезка горбуши холодного копчения, пирожки с капустой, бутерброды с черной икрой, заливная рыба, яблоки, мандарины, напитки... Женю затошнило. Она вспомнила, что кроме утреннего завтрака больше не чего не ела. Сглотнув слюну, она слегка подтолкнула дочку вперед и поспешила к своей комнате.
Прошел час. Настольная лампа, что на подоконнике, бросала яркий свет на тумбу, тускло освещая оставшуюся часть комнаты. На кровати сидела Женя держа в одной руке стакан с не допитым дочкой остывшим молоком, в другой ломоть черного хлеба. На кровати под теплым одеялом лежала дочка. У нее безмятежный крепкий сон, а у матери отдых. Сидит рядом на кровати, беспокоить не следует... Как же тяжело и больно сознавать свою беспомощность и то, что помощи просить не у кого. Внутри все горит. Во всем доме не спали, а у Жени в комнате было тихо так, что слышалось, как стучало ее сердце. За окном темно, вездесущая луна заглядывала в окно, будто пыталась составить компанию. Сделав последние несколько глотков, доев хлеб, Женя отставила стакан в сторону, уставший взгляд свой обратила на гостью, что подглядывала за ней: - " Мне очень тяжело..." - Та молчала. - Что я наделала? Она с минуту другую глядела на "гостью", а потом села в кровать вытянув ноги, облокотилась спиной о грядушку, левой рукой она включила тихо радио, поглядела на дочку. Скрестив руки на животе, прикрыв глаза Женя начала слушать радио. А от туда приятный мужской баритон Ободзинского вещал о любви, следом Николай Сличенко, Майя Кристалинская, Муслим Магомаев. Женя наслаждалась песнями популярных исполнителей. Концерт закончился, мужской бас начал перечислять достижения Советского Союза и других стран за 1964 год: В СССР Анастас Микоян сменил Леонида Брежнева на посту Председателя Президиума Верховного Совета. Год в СССР ознаменовался сменой руководства, которая, в свою очередь, повлияла на жизнь каждого жителя в Советском Союзе в целом и стран Варшавского договора. Пленум ЦК КПСС освободил В. Полякова от обязанностей секретаря ЦК по сельскому хозяйству и поручил Н.Подгорному возглавить Управление кадрами. Закончено строительство Борисоглебской ГЭС построенной Норвежской фирмой "Норэлектро" по советскому заказу. В Латвии начато строительство уникального радиотелескопа, который будет крупнейшим в мире среди работающих в диапазонах дециметровых и метровых волн. Советские ученые завершили большой поход по ледяному куполу Антарктики. Советский лидер Хрущев открыл Асуанскую плотину в Объединенной Арабской Республике (Египет). Советские инженеры и врачи разработали барокамеру - операционную, в которой благодаря избыточному давлению удается повысить содержание кислорода в тканях организма человека в десять раз, что позволяет оперировать больных с "выключенным дыханием", не применяя аппарата " Искусственное сердце и легкие". В Институте ядерной физики Сибирского отделения АН СССР создана установка, в которой получена плазма с температурой более 100 миллионов градусов. В Украинском НИЭИ глазных болезней и тканевой терапии им. академика В.П. Филатова в первые применен в клинической практике прибор, с помощью которого можно узкий пучек света, излучаемый оптическим квантовым генератором, направить в нужный участок глазного дна и под контролем врача прижечь ткани на дне глаза. В Советских арктических водах и на побережье Аляски обнаружена редкая порода рыб - черная щука. Десять месяцев в году эта рыба может находиться в замерзшем состоянии и только в короткое полярное лето, она появляется в прибрежных водах Чукотки. Советские ученые построили первую в мире электронно - вычислительную машину, которая была спроектирована другой машиной. Ей дано имя"МИМ". В городах появилась новая легковая машина элегантных форм, которая смотрелась как иномарка и это "Москвич - 408" которых более половина выпуска ушло на экспорт. Завершено строительство первой очереди самого крупного в мире газопровода Бухара - Урал...
Женя сидела с закрытыми глазами, тело ее было расслабленным, а мозг был готов погрузиться в длительный отдых. Стрелки будильника показывали одиннадцать часов вечера, когда дверь в комнату приоткрылась и в небольшом проеме появилась голова Гали, следом по мере того как проем становился шире, в нем появлялась другая женская голова, следом третья. И вскоре молодые раскрасневшиеся женщины, дышавшие здоровьем, в нарядных платьях стояли в проеме открытой двери, не решаясь зайти и ни то любовались ни то радовались своей другой жизнью... - Ну какая бедность?! - прошептала одна со съеденной помадой на губах. - Какой ужас! - шипела другая, показывая пальцем на кровать. - Спит, - чуть громче сказал Галя, корча гримасу. Во все время Женя, не разу не пошевелилась, и бледное узкое лицо ее покрылись нисходящими красными пятнами гнева. Каждый нерв ее напрягся. Галя с подругой перешагнула порог, чтобы получше рассмотреть бедность комнаты, и только третья не решилась на шаг вперед. Женя открыла глаза. Улыбка горечи скользнула по ее лицу, потому что, вовсе не спала... Думала, что остановятся, уйдут, насытив свое любопытство. Она встала с кровати, уверенно босиком шагнула к двери сухо спросив: - Что надо? - И вскинув бровями решительно взглянула в лицо Гали. Внутри нее закипала злость.
-Хотели тебя поздравить! - Бросила небрежно Галя, и фыркнув, развернулась уводя за собой подруг.
Женя закрыла дверь на крючок впервые, после чего она это делала каждый раз, когда хотела отдохнуть сама или отдыхала дочка все последующие годы. И стало грустно от такого поведения людей. Она прошла к кровати, села на край, закрыла ладонями лицо. - За что? Мамочка. - Глухо протянула она. О судьбе горькой своей задумалась. По радио зазвучала умиротворяющая мелодия. Женя неожиданно для себя вспомнила далекие годы, как царство своего детства: "Она, ухватившись крепко за руку матери, повторяла счет за сестрой старшей, уверенно прыгая по тропинке, по деревянным ступенькам ведущим к реке. Для нее, это было первое лето, когда взрослые взяли ее на реку: Глаза ее были полны радости, все ей нравилось, все удивляло: Голубое небо, солнце стоявшее высоко. Река похожая на серебристую, извивающуюся ленту среди лугов, покрытых яркой зеленью, цветами. Мама Есения не торопила дочку, поэтому, когда они спустились по ступенькам на берег, Женя обнаружила, что они с мамой остались одни. Сестра, старший брат, отец все были далеко, у реки. И представилось Жени, - будто не простые это луга, поляны, не простые цветы под ногами, а заливы цветов, и по ним, по цветистым заливам, в теплой реке, в сиянии летают бабочки, и она идет, идет из залива в залив, и конца этому нет, и все лучше и лучше. На пригорке, высокое дощатое сооружение, с лопастями, под красной железной крышей. Женя знает, что это мельница." Чувство налетело и прошло. Музыка умолкла, Женя отключила радио, повернулась лицом к дочки, смотрела на нее и плакала, пака усталость дня победила и она уснула.
"Хамство, хулиганство - начинается с неоправданного желания поставить себя выше других, вызывающе не считаться с другими. Почему же возникает такое желание? Ответ: Другими средствами ( работой, учебой, добрым характером, нравственной надежностью) пороху не хватает, а самолюбие пере развито. Человек должен улучшать себя во всех отношениях настолько, насколько это возможно. При этом никто не имеет права приносить в жертву своему совершенствованию интересы других людей. Кто бы то ни был - гений в науке или искусстве, великолепный организатор, будущий чемпион мира, - не требуй жертв во имя себя. Талант, успех, не должен порабощать, а должен служить человеку и его интересам".