2020 год. Июньский полдень. Сделав последний глоток чая Евгения Степановна готовилась встать из за стола, прояснение мыслей прервало эту готовность. Она вдруг увидела перед собой спину дочери, которая стоя у раковины, мыла посуду. Взгляд ее наполнился тревожностью, а спустя минуту яростью:
-Я тебе мать! Как тебе не стыдно! Будь ты проклята! - Взорвалась она, вставая с табурета и в миг ухватившись за ходунки вместе с ними повалилась на пол охая и стоная...
Жанна обернулась. А следом вспомнив Всевышнего, бросила тарелку в раковину и с мокрыми руками подбежала к матери, приговаривая:
-Вот, что значит проклятья раздавать! Давай вставать. Как мне это все надоело! Сколько я могу тебя тягать!?- Причитала Жанна снимая с матери ходунки. Следом она подхватила ее со спины под руки начав подтаскивать ее на себя. И так через весь коридор по протертому тапками линолеуму до ее кровати, а там собрав все силы подняла мать на кровать, уложила на бок лицом к стене, оставаясь рядом в положении полулежа, переводя дух.
-Когда же я сдохну, - заголосила Евгения Степановна. - Что это за жизнь!? - Жанна молча встала и вернулась на кухню, чтобы домыть посуду, убрать со стола, по пути она взяла ходунки и отнесла их к кровати матери, которая свернувшись калачиком мирно спала.
Жанна уже домыла посуду, убрала со стола, как услышала стук ходунков и шарканье тапок. Жана с маленьким полотенцем в руках поспешила к комнате и у проема остановилась. Евгения Степановна взглянула с укором на нее, развернулась к ней спиной и тяжело опустилась в кресло. Ее взгляд устремился в окно, где на долго задержался. Жанна же вернувшись на кухню повесила полотенце на крючок у раковины после чего пошла в свою комнату одеваться. А Евгения Степановна в глубоком молчании призадумалась.
" Давно это было, в первый месяц весны, в день рождение дочери. Будь она не ладна! Не благодарная..." - Поздним вечером ходила она по двору с подругой детства, которую встретила спустя много лет. Бороздили они тогда двор во всех направлениях, то идя под руку, то в рось. Больше часа провели в разговоре. И первой начала подруга:
- Куда ушла эта веселая, добрая девочка? Что ты сделала с ней? Куда спрятала этот блеск в ней? Женя, ты ведь молодая! У тебя есть дочка. У тебя есть квартира, работа, хлеб. Почему в тебе не звучит музыка, что в каждом человеке своя, но звучит. А без нее тебя ни кто не услышит, даже дочка.
- Ой Катя хорошо тебе говорить! - Возразила Женя. Целыми днями работаю, даже по субботам бывает. Руки распухают от воды, трескаются от сухости и все за копейки, лишь бы она была рядом, чтобы на больничные не ходить. О себе совсем забыла! Ты вон как одета и, запах от тебя хороший. А у меня порой в штанах ложки можно мыть. Да и что я вижу? Знаю ли я как пахнут дорогие духи? Ношу ли я когда нейлон? Нет всего я этого не знаю, уже давно! А что в замен получаю: Ребенка троечника - на собрание стыдно ходить. Начинаю говорить, ругаться, а она глазами будто папаша ее, смотрит как сыч и, слова лишнего из не пойди вытяни... Нет Катя пусть я буду с ней сурова, но добьюсь своего... Пусть знает, что хорошее надо заслужить!
-Как и любовь матери?
- А почему бы и нет. Я забочусь о ней. А что она? Папаша ее ни сном ни духом не знает о ее существовании, а я рядом. Пусть ценит это!
-Женя, мне кажется ты вымещаешь обиду на дочери. А если это так, то как ты можешь вымещать на ребенке? А Женя? - Катя остановилась, заглянула в лицо Жени, глаза которой наполнились раздражением, (яростью) не сковывая себя она сглатывая обиду, что подкатила в самое горло, перебила подругу:
-Знаешь Катя, чувство тревоги, обиды не покидает меня. Волнуюсь, даже когда слышу имя Николай, а тут ребенок в глазах которого вижу его и все мечты связанные с ним бессмысленными и не сбыточные. Ощущение постоянной войны и эту войну ведет он со мной, побеждая меня, наносит мне вред "руками дочери" даже не находясь рядом. Он управляет этой войной. Я страдаю.
Катя стояла, не смея двигаться, в глазах ее растерянность, недоумение: - Как ты можешь? - в пол голоса возразила она, - да девочка троечница, несколько замкнутая, дочь мужчины, который тебя обидел. Но разве можно всякий раз быть готовой пнуть ее непутевую, говорить и позволять говорить о ней плохо, будто оправдываясь: ( Сорняк в семье... что делать?) Ты говоря о своем ребенке плохо, даже не задумываешься, что в человеке надобно уважать человека... Постараться найти то, за что можно ухватиться, и развивать его. Я скажу тебе вот что, запомни, потому что ответ очевиден, ( Можно ли уважать неуважаемого? Конечно нет!!!) И если ты продолжишь, так относиться к дочери, эти слова, поступки, будут применимы к тебе, но уже исходящие от твоего ребенка. Жаль, но люди порой не замечают, как иногда утрачивается вековое: быть близким для близких... И если человек перестает чувствовать близость близких, то как бы ни был он образован, его настигнут душевные муки, от которых он будет корчиться и задыхаться от не хватки кислорода. Катя умолкла, тихим ходом зашагала по ровной талой дорожке, что пролегала меж двух домов, а вскоре и вовсе скрылась в темном проулке... Женя не понятая, обиженная, молча стояла, провожая взглядом подругу детства дороги которых больше не пересекались.
Спустя час, Жанна в легком трикотажном, свободном, в нежных тонах, удлиненном платье зашла в комнату матери, которая сидела в кресле скрестив руки на груди, с закрытыми глазами, мышцы лица нервно подергивались, нижняя губа при кусанная верхней. Жанна протянув руку, пальцами коснулась ее плеча. Та вздрогнула, вскинув руки. Поворот головы и вопрошающий взгляд обратился к Жанне.
-Давай одеваться и поедем, - сказала Жанна. Пара...
-А где Оля?
-Какая Оля? - Удивилась Жанна.
-Ну та, что мороженное мне приносила. Я с ней вернусь в детский дом.
-Началось, - подкатила глаза к потолку Жанна. - Мама, это я дочка твоя! Жанна!
-Да ну, - недоумевая протянула Евгения Степановна. - Ты мне зубы не заговаривай. Какая токая дочка? - и следом бросила. - Вернусь только с Олей!
-А кто такая Оля? Где мне ее искать? - развела руки Жанна.
-Ты не знаешь? Это воспитательница. Она мне мороженое приносила, - и фыркнув Евгения Степановна отвернулась.
Послышался мелодичный звонок телефона. Жанна вышла в прихожую, из черной кожаной сумочке достала " Android" провела по экрану указательным пальцем и приставила к уху. Звонил сын. Жанна сообщила о чудачествах матери и, что придется подождать. Закончила разговор тем, что сама вызовет такси. Когда же возвращала телефон в сумочку, услышала настойчивый голос матери:
-Жанна отведи меня на горшок, а то налью в штаны!
Жанна, в миг предстала перед матерью, помогла подняться с кресла, сделать три шага к стулу - горшку. Дело было сделано и горшок чистым вернулся на свое место. Переодела мать в штапельное темно синее с редкой зеленью платье с коротким рукавом, молча проводила мать в прихожую, где она обула ее, повязала ей на голову светлую из тонкого шелка косынку и вызвала такси.
-Мы гулять? - поинтересовалась Евгения Степановна подозрительно заглянув Жанне в глаза.
-Гулять! - Пристально взглянула Жанна матери в глаза и они вышли из квартиры.