В застойные неторопливые годы прошлого века в подмосковном уголке прятался типично счастливый городок. Как и положено, местное градообразующее предприятие неутомимо боролось за лучшую жизнь работников, отмечая пятилетки громкими трудовыми победами. Одним из символов этих побед стал построенный рядом с центральной площадью бассейн. Огромный для такого городка - на двадцать пять метров, с шестью дорожками, он сразу стал для жителей центром притяжения.
Погожее сентябрьское утро играло солнечным светом в окнах кирпичной пятиэтажки. На втором этаже, в маленькой кухне обычной двушки, двенадцатилетний вихрастый паренёк - Пашка Артемьев - сосредоточенно намазывал масло на кусок белого хлеба.
В дверях появился уже собранный и готовый к выходу отец:
- Проснулся, Павел Алексеевич? Почти месяц учишься, пора привыкнуть.
- Кто эту школу придумал... - привычно затянул Пашка.
- Не начинай. Держи вот, для поднятия настроения! Вчера в отделе удалось урвать. - Отец улыбнулся и положил на стол плотный бумажный прямоугольник.
Пашка отложил бутерброд и торопливо подхватил аккуратную карточку.
- Абонемент! В бассейн! На октябрь! - обрадованно вскочил он, едва не опрокинув чашку c чаем. - Спасибо, па! Я... В школу... Всегда...
- Ух, ты, без двадцати восемь! - спохватился отец. - Мне пора! А ты допивай чай, и бегом одеваться... - донеслось уже из коридора, - и дверь не забудь...
Прошло две недели. Пашка быстро освоился в бассейне и разобрался в здешних правилах. Он привычно здоровался, узнавая уже всех сотрудников, правда вчера ему попались на глаза пара незнакомых лиц, явно из персонала. "Приезжие", - сразу определил Пашка. Его одноклассник, Валерка Соловьёв, занимавшийся по вечерам в секции подводного плавания, позже рассказал, что часто стал встречать этих двоих после занятий. Пашке они показались немного странными, что-то неуловимо отличало их от остальных. Может, чрезмерная бледность, а может, слишком светлые, почти прозрачные глаза. Новые люди всегда вызывали интерес, и скоро Пашка узнал, что мужчина работает в бассейне каким-то техником, а его жена - медсестрой.
Месяц неумолимо подходил к концу, новый абонемент достать не получилось, и Пашка загрустил. Подумав, он решил попросить одноклассника замолвить словечко перед тренером подводников, Антоном Сергеевичем. Валерка не подвёл, и Пашку пригласили на тренировку. Подводники всегда занимались последними - до половины одиннадцатого. К этому времени он и появился, прихватив на всякий случай плавки и полотенце.
Пашку не взяли. Тренер сказал, что поздновато начинать без подготовки и что команда уже устоялась. Впрочем, Антон Сергеевич оказался добряком и позвал приунывшего паренька к себе в мастерскую - маленькую комнату на нижнем, техническом этаже.
В мастерской было тесно, но уютно: вдоль стены стоял верстак, над которым висели часы с гирьками, напротив пристроились потёртый диван и несколько баллонов для акваланга. Тренер налил парнишке чая из термоса и принялся увлеченно рассказывать что-то о новых ластах и гидрокостюмах. Пашка постепенно забыл обо всём: близость громадной бетонной ванны с непостижимыми тоннами воды, мерное тиканье часов, негромкое жужжание оборудования, незнакомые запахи - всё это наполняло его тихим восторгом.
Вдруг, с лёгким дребезжанием забили часы.
- Одиннадцать! - удивился тренер. - Тебя, наверное, дома заждались?
- Не-е, сегодня раньше двенадцати не ждут, - не моргнув, соврал Пашка.
- А меня ждут, - улыбнулся Антон Сергеевич. - Да и наши давно разошлись.
И тут Пашку как ужалило:
- А можно мне немного с моноластом поплавать?
- Не обижайся, но ласт у каждого свой, - ответил тренер. Потом посмотрел на сникшего мальчишку и добавил: - Хочешь, трубу возьми. Можешь минут десять попробовать.
- Здорово!
- Только не дольше. Кстати, свет в бассейне наверняка выключили, ничего?
- Так даже интереснее! - вскочил Пашка, дрожа от нетерпения.
Тренер протянул ему трубку - профессиональную, с железной скобой, которая надевалась на голову.
- В раздевалке есть шкафчик служебный, там и оставь.
- Ага, - кивнул Пашка. - Я мигом...
Спустя пару минут, он уже стоял в плавках у бортика. Было непривычно тихо. Через прозрачную витражную стену лился жёлтый свет уличных фонарей, отражаясь от спокойной воды. Жутковатое ощущение огромного пустого пространства заставило Пашку опасливо поёжиться. Чуть помедлив, он упрямо тряхнул головой и начал спускаться по лесенке в воду. Вода оказалась прохладной. Пашка надел трубку и оттолкнулся от борта. Плыть было не просто - вода заливалась через трубку в рот, жёсткая скоба давила на лоб. Проплыв до противоположного бортика и обратно, Пашка запыхался, встал на дно и стащил обруч с головы. "Так лучше", - буркнул он и положил трубку на бортик. Потом глубоко вдохнул и нырнул. Он проплыл под водой метров десять и вынырнул, жадно глотая воздух. Желание плавать окончательно улетучилось. "Пора домой", - решил он.
Погревшись несколько минут в душе, Пашка вышел в раздевалку, растёрся полотенцем и оделся. Собрав вещи в пакет, он уже двинул к выходу, когда увидел на крайнем шкафчике надпись: "Служебный". "Трубку забыл!" - пронзило Пашку, и он с неохотой повернул обратно.
В бассейне всё было по-прежнему: полумрак, тишина и неровные блики на воде. Пашка подобрал трубку и, вдруг услышал тихие невнятные всплески. Мальчишка испуганно замер. Плеск был еле слышным и то удалялся, то приближался. Прошла минута. Ничего не происходило. Страх понемногу отпустил, уступая место любопытству. Пашка покрутил головой - звук шёл через одну дорожку от него, и он решился подойти поближе, напряжённо всматриваясь в тёмную воду. Дорожка сначала показалась ему пустой, но потом Пашка различил на поверхности небольшую волну. Она-то и давала тихий плеск, поднимая и опуская трос с поплавками, разделявший дорожки. А потом... потом он увидел его.
Под водой у самого дна, едва различимый, стремительно двигался силуэт. Там кто-то плыл! И как плыл! Это была невозможная, запредельная гармония - настолько движение было естественным и свободным. Силуэт мягко и быстро скользил в толще воды и, похоже, совсем не прилагал усилий. Мальчишка неподвижно застыл не в силах оторвать взгляда от этой природной магии. Он давно перестал чувствовать время, а незнакомец всё плыл и плыл...
- Давно ты здесь?
- Ой! - вскрикнул Пашка, сильно дёрнувшись от испуга.
Рядом с ним, в белом халате, стояла медсестра со светлыми глазами.
- Я т-трубку... - жалобно мямлил он, - мне разрешили... - В голове всё смешалось. К тому же, Пашка никак не мог вспомнить имя-отчество тренера.
Медсестра смотрела на парнишку очень внимательно, не мигая, и вдруг разочарованно прошептала: "Понятно". Затем развернулась, подошла к лесенке бассейна и постучала по ней кольцом, блеснувшим на пальце. Звук, раздавшийся в тишине, показался Пашке слишком резким. Он окончательно вышел из оцепенения и посмотрел на дорожку, где только что был пловец. Пока он пытался разглядеть его на дорожке, у лестницы раздался негромкий всплеск. Пашка обернулся на звук и увидел, как незнакомец легко поднимается из воды.
Пловец стоял спиной к парню - отличная фигура, мокрые волосы до плеч. "И без шапочки дурацкой резиновой, - с удовлетворением, подумал Пашка. - Так и надо! И ласты эти ваши не нужны, и трубки... - Он довольно усмехнулся про себя, но потом что-то сбило его с мысли. Он ещё раз посмотрел на пловца и вдруг обескураженно прошептал: - Мамочки, трубки... нет".
Трубки не было. Ни в руках пловца, ни на нём! Ещё когда он плыл, Пашка смутно чувствовал какую-то неправильность. Но гипнотизирующие движения силуэта под водой поглотили все остальные мысли. Теперь он отчётливо осознал, в чём была неправильность - не было этих весёлых фонтанчиков, когда после разворота в конце дорожки подводники выдувают воду из трубки. И для вдоха незнакомец не выныривал, когда плыл. Ни разу!
Пашкины ноги вдруг стали ватными, струйка пота неприятно побежала по спине. В голове был сумбур: инопланетяне, заграничные шпионы, бравые разведчики... Всё это закружилось перед глазами, сливаясь в сплошной пёстрый вихрь. И тут он услышал спокойный мужской голос:
- Как тебя зовут?
- Пашка... Павел... Артемьев, - не сразу ответил он.
- Павел, подойди сюда пожалуйста.
Он послушно задвигал негнущимися ногами.
Перед Пашкой стоял тот самый техник, которого он видел здесь раньше.
- Будем знакомы, Павел, я - Егор Андреевич, а это моя жена, Анна Николаевна, - сказал пловец и протянул руку.
Пашка механически посмотрел на его кисть - длинные ровные пальцы с еле заметными, белёсыми полосками между ними; бледные ногти; кожа на ладони заметно светлее. Рукопожатие было не сильным, но уверенным. Рука оказалась прохладной и мокрой.
- Я так понимаю, ты был тут, когда я плавал?
Пашка нервно кивнул. Техник задумчиво посмотрел на трубку в Пашкиных руках, о которой тот давно забыл. Пашке показалось, что пловец хочет что-то сказать, но потом, видимо, передумал:
- Тогда, пожалуй, и объяснять ничего не надо.
"Ещё как надо!" - хотел крикнуть Пашка, но только пожал плечами.
Заговорила медсестра:
- Мне кажется, что Павел умный и скромный парень. И всё, что он сегодня здесь увидел, останется нашей маленькой тайной, - она подкупающе улыбнулась. Потом вдруг холодно посмотрела в глаза мальчишки и негромко, чеканя каждое слово, произнесла: - Забудь. Тебе всё равно никто не поверит. Ещё и смеяться будут.
Пашка, насупившись, смотрел вниз, на руки медсестры, непроизвольно отмечая их непривычную ухоженность, а ещё на серебристое кольцо в форме дельфина, и на еле видимые чёрточки между пальцев.
- Так мы договорились? - спросил техник.
- Договорились, - не поднимая головы, хлюпнул носом парнишка.
- Проводить?
- Не надо, - ответил Пашка, мечтая только об одном: оказаться как можно дальше отсюда.
- Как знаешь, - кивнул техник и вместе с женой направился к запасному выходу.
Дальше Пашка помнил только фрагментами: шкафчик с надписью "Служебный", ночной ветер в лицо, визг кошки в подъезде и, наконец, звук закрывшейся двери в квартиру.
Прошла неделя, потом другая. Пашка понемногу успокоился, больше того, ему стало казаться, что все его приключения были как бы не настоящими. Он был уже готов выбросить эту историю из головы, когда утром, по дороге в школу, встретил хромающего Валерку. Оказалось, что тот натёр вчера ногу на тренировке, да так, что пришлось идти в медпункт. На этом месте у Пашки перехватило дыхание.
- И вот эта толстая тётка как нажмёт мне на палец! - с жаром продолжал Валерка.
- Какая тётка? - опешил Пашка.
- Так ты не знаешь... - самодовольно хмыкнул одноклассник. - Та, приезжая медсестра уехала. Вместе с мужем.
- Давно?!
- Не знаю, может, недели две назад, ты тогда ещё к нам на секцию приходил. Вроде, на следующий день они и уволились. Внезапно как-то.
Дальше Пашка уже не слушал, невольно возвращаясь мыслями в вечер, который решил навсегда забыть.
* * *
Павел Алексеевич Артемьев стоял на открытой веранде ресторана и с удовольствием смотрел на спокойное утреннее море. В свои пятьдесят шесть он отлично выглядел и чувствовал себя абсолютно счастливым: небольшой столичный бизнес, любимая жена, взрослый сын и чудесная внучка. Их долгожданный отпуск, несмотря на сомнения жены всё-таки состоялся. Отель оказался удобным, с приличной кухней. Высокий сезон недавно кончился, поэтому шумных компаний, мамаш с детьми и беспокойной молодежи, слава богу, не наблюдалось. Несколько оставшихся дней обещали дополнить эту идиллию.
После завтрака Павел Алексеевич привычно направился в сторону бара, откуда доносился аромат свежесваренного кофе. Он устроился за стойкой и принялся за свой эспрессо, чувствуя, как бодрящее тепло разливается по телу.
Совершенно неожиданно за его спиной раздалось: "Здравствуйте!"
Павел Алексеевич обернулся. Перед ним стоял загорелый мужчина лет тридцати пяти, высокий, с белозубой улыбкой. Одет небрежно, но со вкусом.
- Андрей! - представился незнакомец и протянул руку. - Приятно встретить соотечественников вдали от дома!
- Павел, - вежливо ответил на рукопожатие Павел Алексеевич.
Новые знакомые: Андрей и его жена Марина были из Петербурга и, вопреки опасениям Павла Алексеевича, оказались ненавязчивыми приятными людьми. Андрей работал пластическим хирургом в частной клинике, Марина - архитектором в бюро.
Оставшиеся три дня отпуска Артемьевых пролетели незаметно, и общая компания собралась отметить их отъезд совместным ужином.
Ужин подходил к концу, принесли фрукты и мороженое. Беседа за столом не умолкала. И тут Андрей наклонился к Павлу Алексеевичу:
- Может, продолжим в номере? У меня припасён восемнадцатилетний "Чивас", предлагаю выпить по стаканчику.
- Восемнадцатилетний виски - аргумент серьезный, - улыбнулся Павел Алексеевич.
Жёны предпочли остаться в ресторане, а мужчины оплатив счёт, переместились в номер.
Они сидели на балконе и неторопливо беседовали, потягивая виски. Павел Алексеевич, давно не чувствовал такого умиротворения и почти не участвовал в разговоре. Однако внезапно сквозь приятную расслабленность пробились слова Андрея: "Остались только шрамы тонкие между пальцев! А со временем, и их заметно не будет, лишь полоски белёсые".
В голове Павла Алексеевича, как будто вспыхнул прожектор.
- Полоски, какие полоски?! - спросил он, резко выпрямившись в кресле. - Прости, я немного отвлёкся, уж больно виски твой хорош.
- Полоски белёсые между пальцев, - повторил Андрей и продолжил: - К нам в клинику мальчишку привезли однажды, у него пальцы на руках сросшиеся были - по два на каждой. Случай, в общем, не сложный, пальцы без патологий. Разделили, хоть на пианино играй! Только шрамы тонкие и остались. Со временем совсем не заметно будет. Полоски между пальцев, и всё.
- Полоски между пальцев... - отрешённо проговорил Павел Алексеевич.
- Ну да! Еще, по чуть-чуть? - предложил Андрей.
Павел Алексеевич механически кивнул и медленно спросил:
- А если у человека между всеми пальцами такие полоски? У тебя в практике такого не встречалось?
- Нет, не видел, - на мгновение задумался Андрей. - Хотя... думаю, при удалении кожных перепонок, такие могут остаться. Синдактилия: так это в медицине называется. Пальцы срастаются на руках и ногах. Вариантов много. А тебе зачем?
- Просто... любопытство, - неуверенно ответил Павел Алексеевич и смущённо добавил: - И отчего бывает эта син... дак... лия?
- Синдактилия, - поправил Андрей. - Причины разные, но в основном - генетика. Какой-то сбой при формировании эмбриона. Правда мне, если честно, нравятся более экзотические версии.
- Например? - спросил Павел Алексеевич, чувствуя, как дрогнул голос.
- Например: что все мы когда-то вышли из океана! А перепонки - это отголоски генной памяти. Привет, так сказать, от прародителей!
- Прародителей... - эхом повторил Павел Алексеевич, уставившись в свой бокал. Он вдруг явственно ощутил то влажное рукопожатие, в ночном бассейне маленького городка больше сорока лет назад.