Дональд Маккензи всю жизнь хранил в бумажнике потрепанный календарик с Эйфелевой башней. Он купил его в захудалом сувенирном магазинчике в Спрингфилде, штат Миссури, когда ему было четырнадцать. Тогда он поклялся себе: когда-нибудь приедет в Париж и сделает собственную фотографию этого чуда. Не скачает из Интернета, не купит глянцевый постер - сфотографирует сам.
Прошло тридцать два года.
Тридцать два года тягучей работы механиком, экономии на всем, отказа от отпусков которые предлагала жена (пока не ушла к страховому агенту). Тридцать два года он откладывал по десять долларов в месяц, в жестяную банку из-под печенья на холодильнике.
И вот он здесь, в Париже.
Самолет приземлился ранним утром. Дональд с трудом протиснулся сквозь толпу в аэропорту "Шарль-де-Голль". Чемодан - еще отцовский, с заклеенной скотчем трещиной - покорно ехал за ним на скрипучих колесиках.
Выйдя из терминала, Дональд остановился и огляделся. Небо было затянуто ровной серой пеленой - типичное парижское осеннее утро, как он читал в путеводителе. Вдохнул полной грудью, ожидая почувствовать что-то особенное, французское, но здесь пахло только выхлопными газами.
Достал телефон - новенький смартфон, который купил специально для поездки, и долго учился пользоваться, - запустил навигатор. Отель находился в Шестом округе, недалеко от Люксембургского сада. Но Дональд знал, что сначала, еще по дороге, он должен увидеть ее.
Эйфелеву башню.
Он сел в такси, машина двинулась по утренним улицам. Дональд прилип к окну, вглядываясь в городской пейзаж. Башня должна быть видна почти отовсюду - так писали в путеводителях. Триста тридцать метров, доминанта городского пейзажа.
Но ее не было.
Странно. Возможно, неподходящий ракурс? Возможно, загораживают эти высокие здания?
- Мсье, - обратился Дональд к водителю, с трудом выговаривая слова, которые две недели зубрил по видео из Сети. - Эйфелева башня... Где?
Водитель бросил на него взгляд в зеркало.
- Вы не знаете? Ее больше нет, мсье.
Дональд уставился в затылок таксиста, не понимая.
- Как это... Нет?
- Ее больше не существует. Растворилась. Три года назад.
Остаток пути прошел в молчании. Дональд не мог произнести слова. В голове крутилась мысль: это невозможно. Эйфелева башня не может просто исчезнуть. Это же металлическая конструкция весом в десять тысяч сто тонн! Ее не унесет ветром, не украдут воры, не расплавит пожар.
Отель оказался маленьким и уютным, с растрескавшейся лепниной, и геранью в горшках на подоконниках. Консьерж - пожилой месье с аккуратными усиками - протянул Дональду ключ от номера, участливо улыбнулся.
- Впервые в Париже?
- Да, - выдавил Дональд.
- Добро пожаловать. Если что-то понадобится...
Дональд кивнул, поднялся в свой номер. Бросил чемодан на пол, рухнул на кровать, уставился в потолок с облупившейся краской.
Эйфелевой башни нет.
Достал из бумажника календарик,провел пальцем по изящному силуэту "Железной дамы". Полчаса пролежал неподвижно. Затем встал, умылся холодной водой из крана, вышел на улицу.
Навигатор показывал, что Марсово поле - место где должна стоять башня - находится в сорока минутах ходьбы. Дональд шел быстро, почти бежал, расталкивая туристов с селфи-палками и местных жителей с багетами подмышкой.
Дошел до места и замер.
Перед ним простиралась пустая площадь. Ровная, покрытая свежей травой, словно здесь никогда ничего не было. Туристы лежали на пледах, пили вино из пластиковых стаканчиков, играли в фрисби.
В дальнем углу площади стоял павильон с надписью "Information pour les touristes". Дональд направился к павильону.
Внутри за стойкой сидел молодой человек лет тридцати, и что-то печатал в компьютере. Увидев Дональда, он поднял взгляд и улыбнулся.
- Добрый день. Чем могу помочь?
- Эйфелева башня, - выдохнул Дональд. - Где?
Служащий - его бейдж гласил "Жюльен Лоран" - кивнул с пониманием.
- Вы здесь недавно?
- Прилетел утром.
- Из Штатов?
- Да. Миссури. Мне в такси сказали, что башня... Растворилась. Три года назад. Это правда?
- Правда, - Жюльен кивнул.
- Но как... Как может... Растворилась Эйфелева башня?!
Жюльен достал из-под стойки глянцевую брошюру, положил перед Дональдом. На обложке была изображена Земля, затянутая полупрозрачной дымкой.
- Вы не слышали о Законе развоплощения?
Дональд покачал головой.
- Три с половиной года назад обнаружилась странная закономерность. В мире начали исчезать крупные материальные объекты. Сначала это были мелочи - статуи, памятники, отдельные здания. Потом процесс перешел на крупные объекты и ускорился. Ученые провели исследования и выяснили нечто шокирующее... Оказалось, что каждый объект обладает конечным ресурсом визуальной фиксации. Проще говоря, любой предмет может быть сфотографирован лишь определенное количество раз. После исчерпания этого лимита объект начинает терять материальную форму, и в итоге полностью исчезает.
Дональд молча смотрел на служащего.
- Раньше об этом никто не знал, - продолжал Жюльен, - потому что ресурс огромен. Требуются миллионы, десятки миллионов снимков, чтобы запустить процесс. Но с развитием цифровой фотографии, туризма, социальных сетей... Люди стали фотографировать все и всегда. Миллионы туристов, каждый делает сотни снимков одних и тех же объектов. Эйфелеву башню фотографировали до пятидесяти миллионов раз в год.
- И она просто... Исчезла?
- Процесс занял около полугода. Сначала башня стала тускнеть. Затем начала проявляться прозрачность - сквозь металл можно было видеть небо. И наконец ее просто не стало.
Дональд опустился на стул для посетителей. Брошюра выскользнула из рук, упала на пол.
- Я сорок шесть лет... Всю жизнь мечтал увидеть и сфотографировать. Сам. Своя камера. Не открытка, не Интернет. Я копил... - голос дрогнул. - Я тридцать два года копил деньги.
Жюльен смотрел на него с явным сочувствием.
- Мне очень жаль.
- Почему я не знал? Почему никто не сказал?
- Это были главные новости последние три года. Все мировые СМИ трубили об этом. ООН собирала экстренные заседания, ЮНЕСКО пыталась ввести запрет на фотографирование культурных объектов, но...
- Я не смотрю новости, - Дональд вздохнул. - В Спрингфилде... Там нечего знать. Работа, дом, иногда бар. Я не знал... Что мне делать? - спросил Дональд, с такой растерянностью и отчаяньем, что Жюльен поморщился.
- Не знаю что вам сказать насчет Эйфелевой башни. Ее больше нет, и это невозможно изменить. Но... Если вы действительно хотите успеть сфотографировать что-то знаковое, пока оно еще существует... Поезжайте в Версаль. Прямо сейчас.
- Версаль?
- Версальский дворец. От него осталось совсем немного. Он находится в критической фазе развоплощения. По оценкам экспертов, ему осталось максимум два-три дня. Может, меньше. Китайские и американские туристы штурмуют его с утра до вечера, делают тысячи фотографий в час... В общем, они его доконают. Если вы поедете сейчас, у вас есть шанс успеть.
Дональд поднялся, подобрал брошюру с пола, сложил ее, сунул в карман.
- Спасибо, - он вышел из павильона.
Яркий свет ударил в глаза. Дональд прищурился, глядя на пустое Марсово поле, на беззаботных людей, которые уже забыли, или просто уже не знали - что здесь когда-то была одна из величайших достопримечательностей эпохи.