Вскоре настал тот момент, когда алкоголь окончательно завладел сознанием Николая Ивановича, одурманил его, обволакивая своими невидимыми сетями. Мышцы лица его расслабились, веки прикрыли взгляд. Я осмелел, и стал открыто изучать своего попутчика. Длинные седые волосы пожилого мужчины спадали не чёсанными белоснежными волнами на огромного размера черное пальто, создавая потрясающий контраст, орошая плечи его перхотью, словно пеплом. Выглядел он достаточно неопрятно, хотя одет со вкусом, вряд ли сам подбирал себе одежду, явно кто-то помогал, заботясь о том, что бы выглядел он прилично, возможно жена или дочь. У меня создалось ощущение, что ему абсолютно плевать на свой внешний вид, и следить за ним он не собирался. В данный момент он выглядел помятым и слегка неухоженным, наверное выпал из под чьего-то контроля. А только что увиденный мною носовой платок стал тем самым завершающим мазком, окончательно сформировав неряшливый образ Николая Ивановича. В общем, далеко немолодой человек оказался весьма колоритным.
Минуло минут пять блаженства, в котором прибывал Николай Иванович, и тут он, вероятно, вспомнил о незавершённом разговоре со своим знакомым, полез в карман пальто, выудил заляпанный смартфон, соответствующий его внешнему виду, но тут же рука с гаджетом совершила обратный путь, и вскоре в руке вновь появилась бутылка, её хозяин решил ещё раз глотнуть содержимого в ней, толи для храбрости или просто так. Вновь обняв своими мясистыми губами горлышко бутылки, сделал скромный, по сравнению с первым, глоток, после даже не поморщившись и не собираясь закусить, удовлетворенно крякнул, посмотрел в окно, наверное, собирая гуляющие мысли, вытесненные водкой, пару мгновений подумал, наконец-то собрал мысли, снова достал телефон на свет божий, и решительно нажал на кнопку вызова.
На этот раз вызываемый отреагировал, правда не сразу, видимо обдумывал стоит ли возвращаться к разговору, и прерванный какое-то время назад диалог возобновился. Суть его мне была ясна практически с того момента, когда Николай Иванович своим громоподобным басом лишил меня сна. Как я уже упоминал удивительный пассажир повторял некоторые слова и даже фразы своего знакомого, и общался с ним достаточно громко, по другому не мог, вовсе не задумываясь об окружающих. То, что отвечал ему знакомый, слышать не было никакой нужды, но некоторые фразы всё же достигали моих любопытных ушей, благо сидел Николай Иванович совсем рядом, нас разделял только проход между сидениями. Удивительный пассажир предлагал замутить (его выражение) совместное дело, в которое деньги будут вложены его знакомым, и организационные вопросы лягут тоже на его плечи, и что он, знакомый, со всем этим справится Николай Иванович не сомневался, более того, был в этом убежден, ну а он в, свою очередь, гарантирует наладит весь техпроцесс, подобрать персонал, наладить быстрый выпуск продукции. Рассказывал все это вдохновенно, громко, по своему обыкновению, и слушать возражения по поводу каких-то глупых рисков, отсутствия денег, да и просто незаинтересованности знакомого, он не хотел напрочь. Тот, скорее всего, из вежливости обещал подумать, Николай Иванович три раза повторил "думай, думай, думай", и в ближайшее время дать ответ. На том и закончили разговор. Николай Иванович вроде бы успокоился, повеселел даже, глотнул еще водки, но уже совсем чуть-чуть, не закусил ничем, в очередной раз проигнорировав снедь из пакета, или вовсе забыв о ней, затем взгляд его прилип к уносящимся по ту сторону окна пейзажам. Из этого бессмысленного созерцания заоконной жизни его выдернул звонок смартфона, настолько же громкий, как его хозяин, вынудив прослушать отрывок популярной композиции немногочисленных пассажиров этого и соседних вагонов. Николай Иванович достал его из пальто, посмотрел на экран, и только после этого ответил. На связи был всё тот же знакомый.
Разговор был короткий, а произведённый на сознание Николая Ивановича эффект от него оказался сродни выстрелу. как от точного попадания. Знакомый долго размусоливать не стал, послал куда подальше самого пассажира, его предложения и всякого рода желания по поводу совместного бизнеса, наверное знал его давно и достаточно хорошо. Знал его пагубное пристрастие к алкоголю, знал вспыльчивый, не терпящий возражений характер, а может и справки навел у знакомых, на которых Николай Иванович работал последнее время. Надо отдать должное знакомому, послал он Николая Ивановича в вежливой форме, но очень жёстко, окончательно и бесповоротно. Мой попутчик все это выслушал ни разу не перебив, но все более бледнея и каменея лицом. Он не мог поверить услышанному, которое лишило его всяких мыслительных функций, отнимая силы разума для принятия какого-то решения. Был полностью потерян контроль над мышцами его большого мясистого лица: щеки, уголки век и рта как-то сразу обвисли, взгляд увлажнился. Было совершенно очевидно, что на моих глазах разыгрывается трагедия, крах всех его надежд, может быть последних, а может и крах всей его жизни. Но тут резкий женский голос, объявляющий остановки, вернул сознание Николая Ивановича в вагон электрички, он даже вздрогну от неожиданности, придя немного в себя. Он посмотрел в окно, понял что это его станция, встал и направился в тамбур, туда же направился и я-это была наша с ним станция. Я твердо решил понаблюдать за ним, не оставляя наедине со свалившейся на него трагедией. Выйдя на платформу вместе с немногочисленными пассажирами, я, поодаль наблюдая за оглушённым попутчиком, пошел следом за ним. Далеко он не ушел, видно было что у него тяжко на душе, и идти с таким грузом ему нелегко, поэтому сел на лавку, даже как-то опал на нее. Ему было необходимо понять, как всё это произошло, найти ответы на все вопросы, беспорядочно роящиеся в голове, путаясь в алкогольных парах. Взгляд его по прежнему был стеклянным и ничего не видящем, упершись им в одну точку, он безмолвно шевелил губами. Я подошел ближе и попытался уловить еле слышный звук, шевелящий губы его с монотонностью молитвы или какой-то мантры, с которых сползала одна и таже фраза "что теперь делать?", и по тому что она не прекращалась, мне стадо ясно, ответа он не находил. Надо было что-то предпринимать, выводить его из этого тупого оцепенения, а то додумается до чего-то страшного и непоправимого. Придет в эту голову бредовая мысль и приведет к плачевным последствиям. Как на эту мысль отреагирует его неустойчивая психика, расшатанная алкоголем, а как отреагирует сознание одурманенное им же, не помутнится ли рассудок. Того хуже, накроет инсульт или схватит инфаркт, все это могло произойти раньше, после услышанной катастрофической информации, а переживет он повторный удар от какой-нибудь мысли, закравшейся в его седую голову. Я подошел к нему вплотную, он даже не отреагировал, продолжая смотреть в одну точку, сквозь меня, и шевелить губами. Мне показалось, что еще чуть-чуть, если не вывести его из этого опасного пограничного состояния, то он тронется рассудком. Он и так уже, как мне показалось, одной ногой переступил черту, ту неуловимую границу между безумием и здравым смыслом, границу настолько условную, что я думаю некоторые казалось бы здоровые люди, периодически наведываются в эти потусторонние территории искаженного сознания, а глядя на поведение некоторых, и слушая их суждения, я порой убеждаюсь, что они проводят в этом зазеркалье большую часть своего времени, причем это их нисколько не огорчает, зато создает массу неудобств окружающим их людям. Так вот, я категорически не желал что бы этот шаг в безумие им был сделан.
- Мужчина, извините, с вами все нормально? - Мой Вопрос притормозил, пагубное, разрушающее движение его страшных мыслей. Видно было что он пытается переключиться на заданный мною вопрос, потом на источник звука, его родивший, но процесс проходил медленно, тормозясь и цепляясь за хаотичный рой мыслей. Я помог ему, наклонившись к его уху, и произнеся громче.
- Мужчина, вам плохо? Помощь нужна?
Разум его наконец выбрался из состояния оцепенения, ровно настолько, что бы воспринимать окружающую его действительность. Осмотревшись вокруг, он даже удивился, видимо не совсем помня того момента, как он оказался на платформе. Я повторил вопрос.
- С вами всё нормально? Как себя чувствуете? Помощь нужна?
- А кто и как мне теперь поможет? Жизни нет, никому я не нужен.
- Это вы напрасно, кому-то да нужны. Может вам воды дать попить?
- Лучше чего-нибудь покрепче. У меня вроде бы водка была.
- Оставьте её на потом. Я знаю где можно посидеть и выпить, вам лучше чаю или воды. Здесь недалеко. Если в вашем состоянии можно алкоголь, если плохо не станет, то я приглашаю вас пройти в кафе, вон там за углом. Я угощаю. Заодно расскажете, что с вами стряслось. Вижу вам необходимо выговориться, душу излить, готов выступить в роли жилетки, пожертвовать своим временем и финансами. Решайте.
Он посмотрел на меня пристально, что-то обдумывая, потом устало поднялся, я помог ему, придержав под локоть.
- Спасибо. Вы добрый человек, но я не хочу злоупотреблять вашей добротой. Я...