В больнице, где я и находился месяц, было замечательно. Я обрел новых знакомых, но больше друзей не заводил, с лихвой хватило старых. Домой меня не тянуло. Что там хорошего? Общаться с друзьями предателями, потакающих своим женам во всем, а те в свою очередь идут на поводу моей жены, которую, как выяснилось после последних событий, я разлюбил окончательно, а может и не любил вовсе, но на это мне сейчас было наплевать, мне здесь было хорошо и уютно, я обрел свободу и смысл дальнейшей жизни, то о чем раньше даже мечтать боялся, но главное, теперь моя голова с постоянной регулярностью, к моей великой радости, всегда была коротко подстрижена, в каждый очередной раз это священнодействие приводило меня в чувство восторга, переходящего в тихую радость и душевное спокойствие, которое мне сейчас было необходимо. Я считал больницу ни как место заточения, а перевалочным пунктом в более счастливую, радостную, радужную жизнь. И почему нас называют пациентами? Я не пациент, я-ожидающий. Некоторые не любили, даже ненавидели это учреждение и персонал, хотели сбежать, но знал, что долго здесь не задержусь, это просто временное место нахождения, своего рода чистилище, нужно немного переждать, и я отправлюсь в новую, прекрасную жизнь. Другие, не совсем нормальные, хотели убежать, я, наоборот, готовился к путешествию, и знал, что скоро отправлюсь в прекрасную страну. От осознания этого, я пребывал в постоянном счастье: отсутствие волосяного покрова на голове создает душевный покой, рядом хоть и не друзья, но люди оказавшиеся в такой же ситуации, как и я, а не подтапочники своих мерзких жен и совсем нет рядом жены моей, постоянно включенной машины по производству агрессии и зла, направленных исключительно против меня. Часто приезжала жена, о которой я стал забывать. Зла на неё я давно не держал, наоборот, спасибо ей за подаренную свободу. Так же думали мои единомышленники о своих родных. Приехала, ну и ладно, не приехала, тоже хорошо. Она не оставляет меня в покое. Появляется, предварительно натянув на свое лицо лживую маску сострадания и участия ко мне, пряча свою истинную сущность за ней. Слезы даже научилась вызывать, но меня этими трюками не пронять, я ее изучил за годы совместного проживания. Пару раз с ней приезжали три ее подруги со своими мужьями, в моей прошлой жизни именуемые друзьями. Я с ними был вежлив и доброжелателен. Мне их было искренне жаль. Обиды и зла я на них не держал. Ущербные люди. В свои приезды жена интересовалась, как я себя чувствую и глядела на меня с жалостью, хотя жалеть должна себя несчастную. Как-то раз заметил, идя на встречу с ней, она разговаривала с доктором и при этом плакала. Он ее утишал, поглаживая по плечу, наверное говорили обо мне. Несчастная, себя жалей, у меня-то как раз все хорошо, скоро путешествие в прекрасную страну. Из вежливости спросил, как у нее дела, как наши знакомые и близкие, родителей у меня уже не было, дети еще не завелись. По сути, мне было все равно, как живут эти люди, абсолютно чуждые мне. Люди из уже прошлой жизни, не интересные мне, которых я скоро вовсе покину и не увижу больше никогда. Скоро в путь. Необходимо подготовиться, а затем раз и навсегда порвать с этой жизнью. Осталось совсем немного сделать, поднакопить тех самых таблеток, которые нам выдают, без них путешествие не состоится. Когда таблеток будет достаточное количество, можно смело отправляться в путь, оттолкнувшись от старой никчемной жизни, на встречу новой, обязательно прекрасной. В свои планы я никого не посвящал, я вообще стал подозрительным, даже самых близких товарищей, двух ребят моего возраста из нашей палаты. Я догадывался, что в больнице пациенты могут доносить друг на друга. Один тип вызывал у меня сильное подозрение. Укропчик, как я его называл, за цвет его глаз, у меня даже сложилось впечатление, что вокруг его зрачков медленно вращаются зонтики данного растения. Я не понимал его взгляд, не видел, что творится у него внутри и что от него ожидать, всё это вызывало во мне сильное беспокойство. Иногда мне казалось, что он обо мне всё знает, это случалось, когда мы встречались в коридоре, проходя мимо он растягивал свои тонкие губы в подобие мерзкой улыбки, по-моему тоже с зеленоватым оттенком. Вполне возможно он подслушивал наши разговоры через стену, разделяющую наши палаты, восьмую и девятую, или тайком стоял у двери, в надежде услышать о чём мы говорим, хотя мы с товарищами старались общаться очень тихо. О том, что я собираюсь в путешествие, они не знали, им оказалась неинтересна какая-то невиданная страна, в которой я и сам-то не был никогда, возможно, я всего лишь рассказывал свои желания, преобразившиеся в видения, да и те туманные. Но я непоколебимо верил, что место это есть! Они советовали выбросить из головы весь этот бред, забыв его навсегда, поэтому я решил в свои замыслы их не посвящать. Я продолжал быть осторожным и никому не доверял, поэтому заготовил несколько тайников, что было непросто в окружении видеокамер, бдительного персонала и возможных доносчиков из числа пациентов, последних я опасался больше всего, особенно Укропчика. На долго путешествие откладывать нельзя, чем дольше собираешься, тем больше шансов, что тебя вычислят.
Мне были известны нужные препараты, знал, что они мне помогут, поэтому запасался ими, как мог, экономя, воруя (выменивать опасался, могут сдать свои же), а затем прятал в укромных местах. Разных местах. Обнаружат одну нычку, у меня в запасе имеется ещё несколько. Я почти уже скопил необходимое количество таблеток для отправки в путешествие. Я был полностью готов, осталось проглотить препараты, и через какое-то время отправиться в прекрасное путешествие в сказочную страну, переместиться в счастливую жизнь или обретённый рай.
Свою историю я хотел записать на смартфон, но почему-то в лечебнице ими пользоваться нельзя, как и пишущими принадлежностями, но я раздобыл гелевую ручку, украв её у отвлёкшейся на посту медсестры, меня никто не заметил, даже камеры. Школьную тетрадь раздобыл в мусорном ведре, в ней оказалось немного чистых страниц, мне вполне хватит, буду потихоньку, в тайне записывать. Пуст все знают, что мне хорошо и я счастлив!
Этот прекрасный день настал. Осталось совсем немного, прожить его, а вечером я приму все имеющиеся у меня таблетки и отправлюсь в новую жизнь. День тянулся нескончаемо долго, но к счастью уже темнеет, гаснет последний день прошлой жизни, которую я больше не увижу никогда, сожаления нет. Через полчаса отбой, пора выпить таблетки, постараюсь это сделать незаметно, думаю все получится, в палате я не один, они спрятаны в надежном месте. Я выхожу в коридор, медленно иду, волнения нет, поворачиваю за угол, зная, что здесь "мёртвая зона" для видеокамер. Коридор пуст. У меня есть несколько секунд, и этого вполне достаточно. Рука ловко, быстро, но без суеты достаёт заранее заготовленную баночку из незаметной, для постороннего глаза, щели за пожарным щитом, крышка отброшена, таблетки во рту, я быстро их проглатываю, запивая накопленной слюной, прошло не более пяти секунд. Они показались мне слегка кисловатыми, как аскорбинка, но чего только не покажется в таком взволнованном состоянии. Поворот. На встречу шаркает сутулый Укропчик с зелено-ядовитой улыбкой тонких губ и гипнотизирующими зонтиками в глазах, которые всё знают. В ответ с усилием натягиваю свою каменную, скорее всего, мертвенно-бледную, а взгляд пытаюсь наполнить пустотой. Возле поста наливаю в стакан воды из кулера, выпиваю, помогая таблеткам быстрее достигнуть пищевода. Медсестра напоминает, что пора возвращаться в палату, скоро отбой. Я улыбаюсь, киваю, и ухожу.
В палате сразу ложусь на кровать, надо быть готовым к отправки. Соседи спят, посапывая или изображают спящих, пациенты таких заведений хитры и подозрительны, но мне на них плевать, как и на всё вообще. Отворачиваюсь от всех к стене, из под футболки достаю ручку и тетрадь (всё своё ношу с собой, палаты могут шмонать). Видно плохо, но проникающего в палату лунного света хватит. Веки мои медленно закрываются, о стены и мебель палаты трется морская вода, наполняя её запахами водорослей и остывшего за ночь песка. Тёмная стена палаты начинает сереть, постепенно превращаясь в бледно-лазурный небосвод. Солнце выползет из-за горизонта, ощупывая первыми лучами морскую гладь и прохладу земли. Я медленно покидаю остывший песок и ступаю в теплую воду. Стою по колено в воде, не зная чего жду, но уверенный, что-то должно произойти. В лучах появляющегося солнца что-то блеснув на мгновение, пропадает. Это знак мне. Так и есть, почти у моих ног колышется огромный скат, слегка беспокоя движениями своих плавников, просыпающееся море. Не испытывая ни малейшего страха иду по его блестящей спине и останавливаюсь ровно на её середине, глядя на солнце. Один из лучей вырывается наружу, скользит по водной глади, мимоходом гладя мою лысую голову, и убегает дальше по своим делам, указывая мне дорогу в рай! Выбрасываю гелевую ручку и тетрадь, больше не нужны.
Глава 3.
Варя, жена Михаила, приезжала в лечебницу каждые выходные, три раза с ней приезжали подруги с мужьями, напросились, а ей так не хотелось , что бы они видели Мишу в этом состоянии. Она каждый день плакала по этому поводу. Сегодня очередная суббота. Нужно ехать, навестить мужа, пообщаться с лечащим доктором. Нормальный оказался, не юлит, не придумывает, говорит все как есть. Пытается успокоить, но какой там, наверное это все. Почему я не дала ему постричь эти злосчастные волосы? Скорее волосы стали причиной его помешательства. Вернее, отказ их стричь послужил тем спусковым крючком, который спровоцировал первый приступ давно ожидавшей своего часа болезни. Ладно, чего уж теперь, надо ехать.
- Здравствуйте, Варвара Николаевна.- Поприветствовал доктор нарочито весело, сходу пытаясь приободрить женщину и передать ей частичку хорошего настроения, движением руки предлагая посетительнице занять место в кресле своего кабинета
- Здравствуйте.- Даже не пытаясь подыграть ему, хмуро ответила Варя.- Как он?
- Ухудшений не наблюдается. Есть даже положительная динамика. Продолжаем делать все возможное, думаю, успех придет обязательно. Будем работать и ждать.
- Я так понимаю улучшений не наблюдается то же. Меня беспокоют его новые друзья, о которых он все время рассказывает. У меня ощущение, что он меня жалеет во время разговора и смотрит так, словно я не в себе, а не он. Вот это все вы называете положительной динамикой? Скажите, что с ним, кто эти друзья.
- Ну это всего лишь вымысел, фантазии, плод его воспаленного мозга. Могу вас успокоить, он ни с кем не общается, палата у него отдельная. Это побочка от употребления принимаемых им препаратов.
- Спасибо, успокоили. Может поменять препараты, мне что-то не очень нравятся его новые, вымышленные друзья. Может они замечательные люди, я не спорю, но очень не хочу что бы они были рядом с ним, в его голове, и оказывали на него влияние.
- Не переживайте. Мы будем менять препарат потихоньку, на новый, нужно время и улучшения обязательно будут.
В этот момент отварилась дверь кабинета впуская в кабинет испуганную медсестру.
- Павел Николаевич, пациент из восьмой палаты без сознания. Таблеток наглотался.
- Это палата моего мужа!
- Знаю. Успокойтесь пожалуйста. Все будет хорошо.- Ответил доктор на ходу Варе, устремившись за медсестрой.- Вам туда нельзя. Оставайтесь в кабинете и возьмите себя в руки, на вас лица нет, как бы и вас откачивать не пришлось.- Бросил он на ходу. Спокойствие на его лице сменилось тревогой.
Варя не слушаясь доктора поспешила вслед за ним. Им на встречу в коридоре на каталке везли пациента. На бледном обескровленном лице застыла умиротворенная улыбка счастливого человека, достигнувшего своей цели, получившего то, что он хотел и прожившего жизнь не зря.
- Это не Миша. - Тихо, с облегчением произнесла Варвара.
- Я вижу. - Ответил ей доктор. Далее обращаясь к медсестре. - Быстрее в процедурную, на промывание! С какой вы говорите палаты?
- С восьмой. - Ответила неуверенно, но подумав, выпалила. - Нет, с девятой! - Уже уверенно. - Я зашла проверить всё ли нормально, а он лежит раскинув руки, а на полу пустая баночка валяется. Пощупала пульс, живой, и сразу к вам. Он ещё шептал, "Я тоже хочу в рай".\
Заключение.
Я лежал не открывая глаз, с тихой радостью внутри, через веки ощущая солнце. Пели райские птицы, пахло морем и, почему-то, привычным больничным духом. Я откладывал счастливый момент увидеть рай, и не открывал глаза, наслаждаясь сладостным ожиданием, щемящим сердце.