За день до генеральной репетиции сценарий привез им домой сам Иван Иваныч, старичок ─ боровичок, он же поэт и ответственный за культурные мероприятия. Филипп уже пытался с ним встретиться, ездил в штаб партии, в редакцию газеты, но неудачно.
Иван Иваныч передал папку со сценарием, куда-то спешил, но в прихожую вплыла Инесса, и старик согласился на чашку чая.
За кухонным столом собрались все женщины, Иван Иваныч цепко оглядел собравшихся и остановил взгляд на Инессе.
─ Вы не думали вступить в нашу партию? ─ спросил он.
─ Это что, считать приглашением? Мой отец был коммунистом, и я его любила. Все должно быть в цвете, тогда будет понятно. Хорошая идея яркая, и воплощение тоже должно быть ярким, ─ сказала Инесса.
Иван Иваныч в этот момент глотнул чай и поперхнулся, с трудом выдавил:
─ Цветами мы еще не занимались.
─ Напрасно. Трагическая ошибка считать красный запретительным. Цвет зрелости, опытности, если хотите, совершенства. Под красными знаменами мы боролись и побеждали. Желтый еще не спелый, инфантильный подросток, надо подождать, когда созреет до зеленого. Я согласна вступить в партию, чтобы бороться против вопиющей несправедливости. Под красным знаменем мы были непобедимы, а сейчас под красным светофором нам запрещено даже дорогу переходить.
Поэт ─ коммунист ошалело смотрел на Инессу, перевел взгляд на Филиппа, кажется, немного успокоился.
─ Идея у вас интересная, но бороться со светофорами неактуально в наше время. Все решает техника, у кого круче, тот и побеждает. Я предложил военным строить картонные деревеньки как настоящие. Город безлюден, враг занимает, и мы накрываем ракетами. Как вам?
Филипп напомнил, что Потемкинские деревни уже были по другому поводу. Неожиданно горячо заговорила Светлана, тема задела, она считала, что это поклеп на Великую Екатерину. Ее поддержала Инесса. Под шумок Филипп проводил Иван Иваныча.
Сценарий простой, стихи в основном известные, Инесса много раз читала со сцены. Есть несколько коротких стихотворений на злобу дня без указания автора, видимо, самого Иван Иваныча. На репетиции Филипп будет стоять рядом с актрисой и подсказывать, времени нет учить новые, но для концерта заменит на другие, популярные в народе.
Наступил день генеральной репетиции, но не совсем так, как ожидал Филипп. Позвонила секретарь Владимира и сказала, что будут зрители, по пригласительным билетам от совета ветеранов, займут три первых ряда, выступление минут на сорок не больше. И еще сказала, что Инессу жаждут многие увидеть, говорят, что на сцене ей в городе равных нет. Называйте, как хотите: концерт под видом репетиции или репетиция под видом концерта. Послеобеденное дневное время устраивает, так как зрители в основном пожилые люди.
Филипп обрадовался, Инесса будет счастлива, зря опасался, что из-за возраста ей не дадут возможности проявиться на сцене. Действительность, что говорится, превзошла все ожидания.
О концерте он объявил за завтраком. Светлана возмутилась, зачем старого человека тащить в центр города и заставлять выступать на сцене в самое пекло. Сколько старушке жить осталось, а вы ее мучаете. Инесса возразила, наоборот, ночью было холодно, ей и сейчас зябко. Светлана налила чай, добавила сахар, приговаривая, бабушке не хватает энергии, сердце плохо качает кровь, потому что мало глюкозы. Инесса отказывалась пить сладкий чай, чтобы не поправиться, лишние калории в ее возрасте нехорошо. Светлана возмущалась, Инесса возражала, кто-то позвонил Филиппу. Он ушел в комнату, прикрыл дверь, услышал голос парня, забыл его имя, про себя называл Вундеркиндом: худой, длинный, то ли студент, то ли еще школьник, разбирается в технике, из лучших в городе, со сценарием ознакомился и предложил одновременно три экрана: актриса прямо и в профиль с двух сторон. Он хочет обсудить, на каком фоне ее показывать. Идея трех экранов Филиппу понравилась, но никаких птичек, машущих крылышками. Никаких широких полей до горизонта, а также лесов, озер, ромашек и прочего пейзажа, актриса этого не любит. Памятники? Нет, зачем, Филипп повысил голос, вам программистам ─ аутистам только бы живых людей не показывать. А нашем случае лучше беспредметные цвета. Тебе известна абстрактная живопись? Вот и находи. Никаких картинок, запомни. Никакого кина, актриса не любит.
На немой вопрос Марлен ответил, что разговаривал с Вундеркиндом, молодым парнем, хорошо разбирается в компьютерах, имеет опыт, но надо его контролировать, как бы не случилось киндер ─ сюрприза.
Инесса, услышав, что ее покажут во много крат увеличенную на трех экранах одновременно, царственно кивнула головой:
─ Не считаю, что главное ─ молодость и красота, при такой позиции я бы сцену бросила. Красота небесполезна, но пчелы летят за нектаром, молодежь так в нем нуждается.
Светлана обняла ее, вот так бабушка, вот так красуля наша, пусть попробуют сказать, что она в деменции. Инесса высвободилась из объятий и продолжила:
─ От большевиков ждешь большего, чем есть на сегодня. Пролетариат пролетариатом, а большевики делали революцию. Но не все потеряно, коммунисты хотят справедливости и понимают, хотеть мало, надо добиваться власти, чтобы она восторжествовала.
─ Ты у нас героическая старушка, боевая, не то, что нынешняя молодежь, ─ приговаривала Светлана.
─ Увы, наше поколение дедов по сравнению с прошлым ─ отголоски, но красный цвет они чтят. Ты сказал Вундеркинду о моем желании выступать на красном фоне?
─ Да, конечно, не волнуйся, Инесса, еще будет звучать "Интернационал", он обещал.
─ Никто, кроме талантливого актера не справится с ролью вождя революции. Вы согласны? ─ Инесса легко встала и удалилась в свою комнату.
Филипп насторожился, но Светлана засуетилась, наводя порядок. Ее мельтешение сбило с мысли. Вдруг хлопнула дверь в прихожей, мысль, что актриса сбежала, ─ парализовала, но вот донесся голос соседки, заговорила Инесса, все в порядке.
─ Отголоски ─ хорошо сказано, ─ задумчиво проговорила Марлен. ─ Но тогда наше поколение ─ отголоски отголосков.
─ Ярик был насмешником, Игнат пересказывал учебник, Инесса учила роли, Андрей писал стихи и потом прятался в психушке. В свете вышеизложенного, с чьего голоса мы поем?
─ Вообще-то свинство с вашей стороны ее выталкивать на сцену. Вдруг инфаркт случится? Мало ли что. Вдруг она все провалит, забудет слова. Ее что, некем заменить? Молодые кончились в городе?
─ Свет, а, Свет, успокойся, лучше давай еще по кофеечку. Не надо демонизировать возраст. Да, кстати, ты кого из моих дедов помнишь?
─ И того и другого. Но Ярослава Ивановича видела чаще, когда к тебе в гости приходила. Он всегда конфетами угощал, стеснительный был, будто не в своем доме. Читал много, но не гордился своим умом, хороший был, все беспокоился, хочу ли я чаю, может, с бутербродом, не мешает ли телевизор. Уходил в другую комнату и включал тихую музыку, чтобы не слышать наши разговоры. Понимаешь? Он не подслушивал. Не то, что его жена. Я ее не любила, вечно замотанная платками. Если Ярослава Ивановича не была дома, вылезала из своей комнаты и попрекала нас, молиться надо, а не сплетничать, а сама подслушивала, разве это не грех?
Светлана ушла в прошлое, даже помолодела, такие подробности помнит.
─ А Инесса? Подслушивала ─ подсматривала?
─Ты чё, свою мать не знаешь? Она на своей волне, сколько раз встречались, и она спрашивала, как меня зовут. Я сижу с тобой, является актриса, встает передо мной в позе, сейчас затанцует, ну, ты знаешь, как это выглядит, и спрашивает: "Что за красавица посетила нашу усадьбу?" ─ передразнивает Инессу.
─ Ты какой ее считаешь? Умной, глупой?
─ Её? ─ Светлана прислушалась, ─ Вообще-то об уме актрис не принято судить, он только мешает играть на сцене.
─ А что помогает?
─ Самомнение. Ты почему перескочила на Инессу? Вдруг она услышит.
─ Она не подслушивает, ты ведь сама знаешь.
─ Но это было давно, сейчас она старая, а старые всегда подслушивают.
Хлопнула входная дверь, голос соседки, прошли в комнату Инессы, Марлен вопросительно посмотрела на Филиппа, он пожал плечами.
─ Может, сходишь, с соседкой поздороваешься.
─ Лучше не надо, явная слежка раздражает. С ней соседка, ничего плохого не случится.
Соседка перед уходом заглянула на кухню, пожелала успехов, жаль, не может поехать на концерт.
Инесса в белом платье с широкой юбкой почти до пят скептически оглядела желтый в оборках сарафан Светланы и с кислым выражением похвалила:
─ Ты неотразима, не теряй времени, присмотрись к нашим ветеранам, может, найдешь себе вдовца. Не надо краснеть, жизнь есть жизнь.
Появилась Марлен в фиолетовом платье, коротком, с разрезами. Светлана вспомнила о сливе, Марлен напряглась, некстати, но заметил только Филипп. Плохое настроение дочери отражается на матери, они как сообщающиеся сосуды, в день выступления такого не должно быть, Инесса возбуждается и теряет ориентацию в пространстве. Марлен старается контролировать себя, но не рядом со Светланой.
Момент, когда Инесса выпала из-под контроля, он не сразу почувствовал, она стала на редкость спокойной и молчаливой. Решил, что сосредоточилась на выступлении. И когда предупредила, что на минутку забежит к соседке, что-то надо забрать, он не придал значения.
Владимир прислал служебную машину. В зале уже были зрители. Филипп провел Инессу на сцену, обещал быть рядом с ней. Зрители доброжелательные, будут от души хлопать. Вундеркиндер со своей техникой расположился в середине зала, все нормально, музыка подходящая, подбирали вместе с Иван Иванычем. Люстра погасла, осветилась сцена, Инесса в белом, стройная, высокая, уверенная, как всегда. Начала читать стихи Ильи Сельвинского, выбежали на сцену двое, молодые юноша и девушка, затянутые в черное трико, в руках юноши красное знамя. Он размахивает красным полотнищем за спиной Инессы, то появляются, то прячутся золотые слова, призывающие к борьбе за светлое будущее. Пока все хорошо, все нормально, за Сельвинским следует Есенин, можно не подсказывать. Поменять бы поэтов местами, но для этой публики непринципиально, работаем по сценарию Иван Иваныча. Инесса декламировала, три первых ряда дружно хлопали в нужных местах, никто не отвлекался, Вундеркиндер справлялся с техникой.
Много позже, когда Филипп смог анализировать, решил, что, возможно, он спровоцировал трагедию, ему не надо было выходить на сцену, Инессы и двух танцоров достаточно. Она заканчивала Сельвинского, впереди Есенин, ну, зачем он полез? Надо было лезть тогда, когда ей, действительно, нужна помощь.
Филипп встал рядом, она, не прерываясь, выхватила из-за пазухи что-то, повесила себе на грудь. На экране он увидел портрет Ярика, когда-то снял его сонного в ночном белье. Фотография приклеена к картону и привязана к красной ленте, нетрудно догадаться, ─ помогла соседка. Поняли или нет зрители, что на груди актрисы не Сталин, но все дружно встали, долгие продолжительные аплодисменты. Зазвучал "Интернационал", сцену залило красным светом. Один из прожекторов повернулся, и зал осветился красными лицами зрителей. Инесса, будто залитая кровью, с ног до головы, показывала на выход и взывала встать с колен, идти, бежать и побеждать. Трехполосное, трехцветное, а также красное знамя с нами, идем заре навстречу.
Филипп видел, как Инесса перехватила знамя у танцоров, что-то выкрикивала, но заглушала музыка, она сошла со сцены, широко шагая по проходу, за ней толпой спешили зрители. Они шли и пели Интернационал, обтекая Киндера за компьютером. Парень лихорадочно нажимал на кнопки, пока Филипп не выдернул шнур из розетки. Стало тихо. Он рванул к аварийному выходу, дверь открыта, выскочил на улицу, мимо него прошли Инесса со знаменем, следом Светлана, пыталась знамя перехватить, но не получалось, фиолетовое платье Марлен мелькало в толпе, она стремилась догнать мать и натыкалась на людей.
Останавливались прохожие, он услышал мужской голос за спиной:
─ Смотри, да не туда, на грудь певицы, видишь, Колчак. Колчак под красным знаменем. Каково, а?
─ На Колчака не похож, у того нос другой. Может, адмирал Нахимов.
А Филипп стоял и думал о том, что энергичные шаги, рвущие длинный подол платья, создавали иллюзию преодоления (ветра, бури, полчищ врагов). Экспрессии с избытком, но для убедительности нужна женщина плотного сложения, руки как на картинах Рубенса. Худоба и сила несовместимы, пусть Инесса крепка, но это театр, зритель должен верить, что из рук женщины знамя не выпадет. В будущем организовать такой же выход, но без знамени, актриса изображает фею с крыльями за плечами.
Марлен все натыкалась на людей, почти догнала мать, еще немного, и они бы соединились, но из-за хромой старухи с тростью вынуждена замедлить шаг. Инесса подошла к переходу, загорелся красный, не замедляя движения, шагнула на дорогу, за ней рванула Светлана, схватила за руку, но Инесса высвободилась, рядом затормозил троллейбус. Инесса продолжала идти по переходу на красный, но что-то случилось, и она упала, знамя выпало из рук. Марлен оттолкнула Светлану и, сбитая машиной, упала на Инессу. Появились мужчины и оцепили дорогу, Филипп, отталкивая людей, добрался до своих женщин. Их уже подняли и понесли. Белое платье Инессы в крови, кровь Марлен не видна на фиолетовом, он решил, что с ней ничего плохого не случилось.
Обе лежали на свежей траве, газон хорошо поливали. Он смотрел, как у головы Марлен растекалась кровь, красная на зеленом, держал ее безжизненную руку и верил в чудо. Приехала неотложка, его попросили отойти, о чем-то спросили, отвечала Светлана. Инессу подняли и положили на носилки. Марлен тоже и с головой накрыли белой простыней.
Женщина в белом халате сказала, что пожилую увезут в реанимацию, она выживет. А другая скончалась.