Литвинова Ксения Владимировна
Сумасшествие без всех (часть 2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вольное продолжение "Сумасшествия вдвоём". Всегда ли смерть - это смерть, а победа - это победа? Чего стоят любовь и дружба в мире, где всё не так, как кажется? Конец одной истории - это всегда начало другой. Не расслабляемся - "крысы" только этого и ждут.
  Глава 1
  
  Если ты мне враг -
  Кто тогда мне друг?
  Вертится Земля,
  Как гончарный круг.
  Мучась и бесясь,
  Составляет бог
  Карточный пасьянс
  Из людских дорог.
  Л.А. Филатов
  
  
  Мы ссоримся.
  Так, что вот-вот всё будет кончено раз и навсегда. Всё, что толком не начиналось. Он не желает меня слышать, я отказываюсь понимать его выморочную логику. Он всегда ухитрялся взбесить меня, как никто. Это да, это мы умеем. Я ору на него, он шипит и отворачивается. Я требую ответов, он замолкает. Муторный, тяжёлый разговор, острый запах зелий, вечерняя синева за окном... Шаг до войны. Он, наконец, поднимает глаза и отступает, пугаясь моего взгляда. Я запускаю чем-то в стену возле его головы. Взрыв сверкающих искр - мгновение, вырванное из вечности. День, определивший нашу судьбу.
  Что привело нас к этому дню и ко всему, что случилось после?
  Можно считать всё произошедшее замысловатым поворотом судьбы. Или работой той сложной магии, которая на время заменила судьбу. Или делом рук хитрого и искусного мага. Хотя я не берусь определить, кто являлся кукловодом, а кто только считал себя таковым. Судите сами, а я могу рассказать только свою часть истории.
  И главное - понять, где начало истории.
  С этим немного проще. Мои мысли сами собой переносятся к рождественским каникулам, фейерверкам и тыквенным пирогам. Почему-то первое, что всплывает в памяти - старинный ёлочный шар, большой и хрустальный, который выскальзывает из моих рук и неотвратимо летит на пол сквозь ярусы игольчатых веток...
  Нет-нет, всё началось не тогда - немного раньше. На день или на два.
  Днём раньше я сижу в своём кабинете и, прижав ладони к вискам, смотрю на Запретный лес сквозь частое, как решётка, переплетение оконной рамы. Собственно, лес уже не видно. Давно стемнело. А мне, как и всем, кто не планирует отмечать Рождество в Хогвартсе, давно пора быть дома. Ещё вчера. В школе собирались остаться лишь несколько учеников и дежурные преподаватели. Не считая, разумеется, заговорённых доспехов, домовых и всякой мелкой полуразумной живности. И привидений.
  - Не стоит так расстраиваться, моя дорогая. Особенно в Рождество! - в голосе моего собеседника смешиваются горячее сочувствие и кипящее негодование. - Мы, гриффиндорцы, ничего наполовину не делаем. Но разве можно доверяться слизеринцу?! Тем более, с таким тёмным прошлым! Это страшный человек, он того не стоит!
  'В том-то весь вопрос - чего он стоит?' - я пытаюсь протолкнуть эту мысль сквозь завесу головной боли, но ответ мне сообщают и так.
  - За одно то, что он сделал с вашей семьёй, его надо было убить. Нет. Убить - это слишком просто. Следовало превратить его жизнь в ад, чтобы под конец он ползал у вас в ногах, моля о прощении. А потом уже убить. Мучительно. Я бы выбрал четвертование.
   Мерлин! Четвертование! Хотя всё прочее было выполнено по списку - сознаю я с внутренней дрожью. Он даже был согласен повторить любой из пунктов по моему желанию. Почему же мне не легче от этого?
  - Я понимаю, что вы хотите, как лучше, сэр Николас, - произношу я, не меняя позы. - Но не надо в утешение рассказывать мне о казнях. Сейчас не пятнадцатый век!
  - И очень жаль, - сразу же обижается привидение. - В наши времена всё было проще. Мне, к примеру, отрубили голову за сущий пустяк. И, кстати, как раз в канун Рождества! Я получил сорок пять ударов топором по шее, но всё равно, как видите...
  - Сэр Николас, я вас умоляю!
  Я могла бы вовсе не впускать призрака, но его болтовня немного отвлекает. Отвлекала, пока он не сел на любимого конька.
  - Прошу меня извинить, если чем-то вас прогневал, любезнейшая, - ещё горше обижается сэр Николас, прилаживая на место неудачно отрубленную голову. - Поверьте, не в моих правилах совать в нос в чью-то частную жизнь. Но с глазу на глаз я счёл своим долгом предупредить вас об опасности. По замку летаю не только я, но и другие призраки. Тот же Кровавый Барон ни за что не станет молчать. Прошу вас об этом помнить. Если... надумаете что-либо предпринять.
  Интересно, что я могу предпринять? Я помню, что у коридоров Хогвартса сотни глаз - призраки, домовые, портреты... Есть даже полтергейст. И это, не считая учеников. Но я не могу взять в толк, на что намекает факультетское привидение. Кроме вопросов морали пятнадцатого века.
  - Вы ведь совсем недавно стали деканом нашего славного Гриффиндора, - с тревогой напоминает сэр Николас. - Но вы нам всем так понравились! Всем достойным и здравомыслящим привидениям. Нам бы не хотелось, чтобы вы раньше времени покинули Хогвартс. На Совете призраков мы решили оказывать вам всякую посильную помощь.
  Благородный дух произносит эти слова таким напыщенным тоном, что я невольно настораживаюсь.
  - К чему вы клоните, сэр Николас? - спрашиваю я у него. - Разве призрак может отказать в помощи преподавателю?
  - О нет, конечно, нет! Но только если его попросят. Я же говорю о той помощи, которую не надо просить, - здесь призрак внезапно переходит на шёпот и заговорщицки подмигивает мне вновь оторвавшейся головой. - Я знаю, многие считают меня не самым умным привидением, но, смею заверить, это они из зависти! Когда будет можно, я поделюсь с вами одной догадкой. А пока позвольте мне для общего блага сложить балладу о четвертовании и распевать во всё горло. Для отвода глаз.
  - Если это доставит вам удовольствие, - отвечаю я без особого энтузиазма, потому что вовсе не хочу слушать эти песнопения за каждым обедом.
  Как все истинные рыцари и привидения с большим стажем, сэр Николас де Мимси-Дельфингтон безошибочно понимает, когда пора откланяться. После пространного прощания и пары галантных поклонов в мой адрес я всё-таки остаюсь одна.
  Не люблю такие моменты. Когда опять подступают мрачные мысли и бессонница. Ощутив мощный прилив тоски, я отправляюсь в ванную комнату за бутылочкой 'Живой Смерти'. Иначе не усну. А надо поспать хотя бы немного - мне ещё сопровождать студентов в Лондон. Я уж молчу о том, что завтра, точнее уже сегодня, у нас дома соберётся куча гостей, а ничего ещё не готово. Может, отменить всё, сославшись на уважительную причину?
  Но, кажется, у меня нет уважительной причины. И это будет несправедливо по отношению к Гарри. И вообще, наш дом - это не наш дом, а штаб-квартира Ордена Феникса. Даже если мне будет не до праздника, весь Орден заявится со своей ёлкой, стульями и снедью. Рождество есть Рождество! Жизнь продолжается, так ведь?
  Из увитого резными львами зеркала в маленькой ванной комнате на меня смотрит нечто столь бледное и печальное, что сэр Николас при сравнении показался бы не таким уж мёртвым. Выдёргивая гранёную пробку из флакона, я недоумеваю, почему все думают, что самое ужасное - потерять неизвестно где половину жизни?
  Нет, самое ужасное - в один день узнать обо всех потерях за эти годы. Это даже хуже внезапной катастрофы. Потому что никто, кроме меня, этой катастрофы не видит. Всё было слишком давно. И сделать ничего нельзя. Даже прощаться поздно. С этим очень трудно смириться. Почти невозможно справиться. Если я остаюсь одна и не сплю, то начинаю кусать себе руки. Или лезу на подоконник.
  Временами мне кажется, что я на самом деле схожу с ума. Я слышу шаги родителей или смех Мэри или ощущаю прикосновения Джеймса. Это мои собственные привидения. Не такие, как привидения Хогвартса, но с ними тоже приходится договариваться. Потому что у меня есть Гарри - и это главное. Так что надо заново научиться жить. И исправить хотя бы то, что ещё не поздно исправить.
  Я наблюдаю, как густая бледно-розовая жидкость вытекает в раковину. Вся - до последней тускло светящейся капли. Отставляю флакон на полку, ополаскиваю лицо холодной водой и в этот момент слышу настойчивый стук в дверь спальни.
  Среди ночи. Опять. Лучше бы мне так не вздрагивать, но воспоминание ударяет коротким уколом под сердце.
  Всё же я ещё не окончательно помешалась, чтобы путать возможное с невозможным. Одеваться мне не нужно - я ещё не раздевалась. Приглаживаю мокрыми руками волосы и отпираю дверь. Один из привычных призраков - призрак моего юноши-мужа - исчезает, стóит мне на секунду задержать дыхание.
  - Хогвартс-экспресс готов! Авроры всё проверили, сказали: опасности нет. Пошли, если не хотим, чтобы без нас уехали, - сообщает мне голос Джима.
  Фигура за порогом перестаёт казаться призрачной, как только я открываю дверь пошире, и свет из комнаты проникает в полутьму коридора.
  - Без нас не уедут, - отвечаю я, улыбаясь. - А разве поезд отходит не утром?
  Голос тут же становится озабоченным.
  - Так уже утро, мам! Ты что, опять не спала?
  Выходит, что так. Я только теперь замечаю, что сумрак за окном уже не такой плотный. И факелы в коридоре погасли. Хорошо, что мой саквояж с позавчера стоит у двери. Гарри подхватывает его за ручку, бормоча, что сдаст меня назад в Мунго. Я отвечаю так же дежурно, что он говорит с деканом неподобающим тоном. Что ему не помешало бы причесаться и пришить лямку к рюкзаку. Хватит уже выглядеть беспризорником.
  - Да, мэм, - отвечает мой сын - герой магического мира.
  Ростом он выше меня на целую голову. Не знаю, когда он вырос таким большим. Для меня он вот только что был чуть выше колена. До сих пор мои ощущения путаются. Стóит кому-то сказать 'Гарри' - и я сперва представляю карапуза с тремя зубами: два нижних, один верхний. И уж потом восемнадцатилетнего выпускника Хогвартса. Завтрашнего аврора. Вчерашнего победителя Волдеморта. Непостижимо! И тоже страшно. По-своему.
  Но Гриффиндор - никудышное пристанище для страхов. Я отгоняю свои страхи, а Гарри, я знаю, отгоняет свои. Мы спускаемся по центральной лестнице, старательно обсуждая планы на Рождество, вливаясь в шумный поток учеников, наконец-то распущенных по домам, и слушая праздничные гимны заколдованных доспехов.
  Мы покидаем Хогвартс. Но чтобы подобраться к истинному началу истории, надо вернуться в Хогвартс. В утро предыдущего дня, когда сверкающий экспресс, уже готовый к отбытию, с нетерпением ждал на станции. И общие гостиные факультетов уже были заставлены чемоданами. И пол в огромном холле был так же засыпан разноцветными блёстками. Надо вернуться к первому необъяснимому событию, к аресту Северуса.
  
  * * *
  Раз за разом я просыпаюсь в четыре утра, и в будильнике нет нужды. Хотя на всякий случай он заколдован так, чтобы прозвенеть за час до завтрака. Но, конечно же, не звенит. Потому что разбит вдребезги. А я просыпаюсь оттого, что меня деликатно теребят за плечо, и сразу вижу перед собой два огромных выпуклых глаза.
  Я в ужасе подпрыгиваю на постели и начинаю судорожно озираться. Вспоминаю всё и сразу. Кроме того, как оказалась в кровати. В лучшем случае Северус уложил меня сюда, решив не будить. В худшем случае... трудно сказать. Логика у него слегка сдвинутая - возможно, он уже у канадской границы.
  Винки, напуганная тем, что декан Гриффиндора при виде неё подскочила до потолка, испуганно прижимает к груди крохотный поднос с кофе. И таращится на меня так усиленно, что её глаза из блюдец превращаются в плошки. Видимо, я таращусь на неё так же.
  Расторопная домовуха уже навела в комнате идеальный порядок - эльфы действуют стремительно и бесшумно. Как и профессиональные шпионы. Я даже сомневаюсь пару мгновений - не слишком ли увлеклась усыпляющими зельями, перепутав сон с явью, но тут же выкатываю из-под рёбер пустой стакан. Он сотворён из воздуха, и в руке снова обращается в воздух. Значит, ночное явление всё же имело место. Как и всё последующее. Ну и ладно.
  Под пристальным взглядом школьного эльфа, который пытается втолковать мне, что пора завтракать - и на поезд, мне тяжело разобраться в мешанине собственных чувств. Но первое чувство - это облегчение. Наконец уже что-то случилось! Что-то, начинающее напоминать человеческую жизнь. Северус... Нет, мне надо что-нибудь сделать. Полетать на метле или выпить для храбрости. Благо, канун Рождества - поощряется и то, и другое. Хорошо, хотя бы занятий нет.
  Меня вдруг начинает разбирать смех. Чтобы не доводить Винки до полной растерянности, я поскорее благодарю её за внеплановый труд и залпом выпиваю кофе. Хотя сегодня я выспалась и согрелась, и кофе не слишком нужен, тем более огненный. Винки испуганно наблюдает за таким смертельным номером, поскорее выручает меня остужающим заклинанием, подхватывает чашку и исчезает с недоумённым хлопком. Всё - за одну секунду. Мне бы такую скорость! Мне на то, чтобы собраться, надо не меньше пяти минут. И ещё пять минут - на то, чтобы просмеяться.
   Может, он и правильно сделал, что ушёл. Моментами мне кажется, что Северус знает меня лучше, чем я сама. Даже страшно. Не хватало только бояться Северуса. Что-то, а это мне никогда не удавалось. Если бы ещё он меня не боялся!
  Расчёт Винки идеален, и в Большой зал, на последний перед каникулами завтрак, я попадаю ровно в восемь. Минерва ко мне снисходительна, но школьные обычаи лучше не нарушать. Я даже рада была бы, если б мне почаще указывали на всякие тонкости - чтобы не чувствовать себя дурой. К примеру, подсказали бы, не будет ли обидно домовикам, если я попрошу их не аппарировать ко мне в спальню с утра пораньше. Наверное, можно просто спуститься в кухню и с ними поговорить... Чуть позже.
  Я прохожу через зал между рядами аккуратных рождественских ёлочек. В воздухе искрятся наколдованные снежинки. Пивз мечется под пасмурным потолком, глотает свечки и тут же вынимает их из ушей, умудряясь не погасить. На него никто не смотрит - после вчерашнего праздника все хотят спать и по домам. Окидываю взглядом стол своего факультета - всё ли в порядке? Рон Уизли - наш староста - кивает в знак того, что обошлось без происшествий. Гарри показывает на шоколадные пирожные и демонстрирует большой палец - стоит попробовать. Слава Мерлину, всё как должно быть, а не как могло быть! А то я не успела забежать с утра в факультетскую башню. Неужели мой первый семестр в роли декана закончится спокойно и без человеческих жертв?
  Почему-то не веря, что утро может быть таким нормальным, я усаживаюсь в своё кресло за Большим столом. Северус не в Канаде, но почти. Наши места на разных концах стола, а попросить коллег подвинуться равносильно концу света. Да и куда спешить, отчего бы не позавтракать спокойно? Разве что-то случилось?
  Мне трудно привыкнуть к приобретённой Северусом способности скрывать эмоции. Любого знака и амплитуды. Эта способность уже перешла в ранг искусства. Только в первом его взгляде проскальзывает оттенок чувства - так быстро, что распознать это чувство невозможно. А потом он присоединяется к обычным приветствиям коллег и возвращается к овсянке точно так же, как сделал бы это вчера, или позавчера, или неделю назад. Безупречно. У Волдеморта не было шанса его раскусить.
  Как и у меня. Я знаю Северуса с одиннадцати лет, и всё равно не могу пробиться сквозь его заслон. Что это - бегство, или попытка предоставить мне выбор, или ничего? У меня и в мыслях нет выяснять отношения на людях, но я терпеть не могу эту слизеринскую манеру уворачиваться буквально ото всего.
  Почему нельзя было разбудить меня перед уходом и объяснить всё словами? Я не хрустальная. В крайнем случае, дала бы ему лишнюю пощёчину - ну так и он не хрустальный! Почему нельзя, на худой конец, оставить записку? Что за манера вечно всё усложнять?
  Да, я уже предчувствую, что дальше будет непросто, но ещё не представляю, насколько. Но я ведь гриффиндорка - мы не ищем лёгких и обходных путей! И не идём на попятный. Я не позволю ему сбежать или сделать вид, что ничего не переменилось. Остаётся проблема выбора.
  Я всерьёз задумываюсь. Не сказать, чтобы ночью всё было просто и идеально. И не скоро мне захочется вновь покопаться в прошлом. Но, слава Мерлину, ночь прошла, настало утро, и всё-таки скорее да, чем нет. И хватит об этом.
  Я не умею виртуозно контролировать лицо, но я тоже научилась неплохо притворяться. Меня даже не мучает совесть - я ведь притворяюсь собой. Будь у меня в душе мир, я именно так улыбалась бы и именно так разговаривала. Постоянный контроль утомителен, но привычен. Украдкой я оглядываю свой наряд - всё ли впопыхах застегнула? Ко мне обращены сотни глаз, декан факультета не может выглядеть, как придётся. По крайней мере, мне так кажется. Мне так спокойнее. Когда всё под контролем. Хоть что-то должно быть под контролем?
  Вот теперь я точно не удерживаю лицо - горячий румянец заливает щёки - я это чувствую. Мы, рыжие, краснеем мгновенно. Пусть думают, что это от вина. Или от смеха. Филиус как раз сказал что-то забавное. Но мне не смешно - на меня накатывает паника.
  Кольцо! Куда я его дела?! Или куда его дела Винки?! Ощущение такое, будто я потеряла часть себя. Лучше бы я волшебную палочку потеряла! Ещё вчера я и представить себе не могла, что могу не заметить такой пропажи. Хорошо, что вовремя обнаружила - успею воспользоваться Акцио! Надо быть осторожней - кольцо фамильное. А если бы Гарри заметил? Терпеть не могу ложь, а объяснить, как всё на самом деле, не могу, пока не подберу правильные слова. Сперва я должна определиться, насколько всё серьёзно, и стоит ли оно того. А потом уже попробую объясниться с сыном.
  Беда в том, что именно с Северусом у Гарри... очень сложные отношения. Когда они обмениваются взглядами, кажется, что это продолжение очень давнего диалога. Но это диалог на непонятном языке. И начался он с того, что мой сын разительно похож на отца. А это сильнее Северуса. Без сомнения, Гарри есть, за что ненавидеть профессора Снейпа. И, видимо, есть, за что чувствовать себя виноватым. Против воли они связаны ближе, чем им хотелось бы. Но я ни разу не замечала, чтобы один высказался о другом хотя бы с малой долей симпатии.
  В связи с этим мне приходит на ум свежий случай, когда Гарри подбросил Левикорпусом Драко Малфоя. Эта старая школьная шутка! А ещё в голове всплывают разрезанные на лоскуты портьеры в библиотеке - дело рук Драко. Всё это не случайно - я ведь помню другой Левикорпус - там, у Чёрного Озера, много лет назад. И глубокий порез на щеке Сириуса. И почему-то я понимаю, что у Гарри те же воспоминания. Непонятно, откуда. Мой мальчик знает на несколько жизней. А Северус знает, что он знает. Судя по тому, с каким лицом он разнимал недавнюю драку... Ну и жизнь у них!
  И к чему вдруг это всё полезло мне в голову - сама не пойму! Совершенно не вовремя. Я не сразу выныриваю из воспоминаний. Лишь когда Минерва справа от меня роняет вилку, а факультетские столы вдруг перестают гомонить. Воцаряется мёртвая тишина, будто кто-то повернул ручку и отключил громкость.
  Через мгновение звуки возвращаются, но это уже совсем иные звуки. Не смешки и звяканье столовых приборов, а чёткая поступь авроров. Двое, четверо, шестеро... Должно быть, школьному смотрителю дали указание впустить их в Большой зал быстро и без предупреждения.
  Бедный мистер Филч и сейчас виновато косится на Минерву, в замешательстве отсчитывая пару за парой. Двадцать боевых магов. Их волшебные палочки твёрдо зажаты в руках, форменные мантии шуршат, сбивая мишуру с рождественских ёлочек. Во главе - сам глава Аврората, Джон Долиш. У него лицо человека, идущего на смерть.
  - Видимо, это за мной, - ровно произносит Северус, откладывая салфетку.
  Он говорит вполголоса, но поскольку все остальные молчат, эта фраза доносится даже до смотрителя, который немедленно выскакивает за двери. Пивз, подавившись очередной свечкой, так же шустро исчезает в ближайшей стене.
  Уже завтра на основании прозвучавшей реплики 'Ежедневный пророк' сделает вывод, что декан Слизерина прекрасно сознавал степень своей вины. А далее на целый разворот последует список возможных причин. Вздор - у Северуса просто язык без костей! И безупречная логика.
  А дожидаться тюрьмы, мирно попивая тыквенный сок... С такими диагнозами не выписывают из Мунго. Помона ужасается самому предположению. Минерва поднимается с места, чтобы спросить, в чём, собственно, дело, и мы все вскакиваем следом за ней. Вдруг детей пора выводить из Хогвартса? Если ещё не поздно. Если Волдеморт ещё не воскрес.
  Но Долиш лишь подтверждает подозрение Северуса с самым серьёзным и траурным выражением лица. Северус пожимает плечами - я же вам говорил! Ученики поднимают возбуждённый ропот, который директриса гасит коротким мановением руки. Я нахожу глазами Гарри - как бы там ни было, он знает о профессоре Снейпе больше, чем кто либо. Но Гарри лишь разводит руками.
  - С Рождеством, - обращается Северус к остающимся на свободе коллегам. Вот в этих словах действительно имеется скрытый смысл, но их все пропускают мимо ушей.
  Северус делает шаг из-за стола, и авроры немедленно занимают оборонительную позицию. Впервые я осознаю, насколько опасным его считают. Если профессор Снейп надумает оказать сопротивление и разнести в щепки Большой Зал, для его усмирения потребуется двадцать умелых волшебников.
  И тут - вот именно сейчас! - я понимаю, что такое любовь. Люби я его, крикнула бы 'Беги!' в голос. Но я произношу это слово одними губами и даже не знаю, с чего это приходит мне в голову. Безумие, конечно. Сопротивление властям. Но Северус не пробует скрыться. Спокойно достаёт из кармана волшебную палочку, спокойно отдаёт её Долишу. И не успевает он опустить руки, как на его запястьях защёлкиваются цепи. Настоящие кандалы, как на узниках Азкабана.
  Авроры с облегчением выдыхают. Дружно, как в театральной постановке. Теперь уже все мы выбрались из-за стола и обмениваемся возмущёнными репликами. Студенты тоже повскакали со скамеек. Слизеринцы поднимают гвалт, но Долиш сдержанно объявляет, что не уполномочен давать объяснения. Кому либо. Назревает скандал, и директриса, наученная горькими временами, берёт удар на себя.
  - Можете не сомневаться, господин глава Аврората, что соответствующее письмо в Министерство магии я составлю сегодня же, - обещает она для начала. - А теперь могу ли я, пока ещё директор Хогвартса, узнать, что такого совершил профессор Снейп, и к чему столь устрашающие меры? Не кажется ли вам, что ученики с первого по седьмой курс могли бы обойтись без подобных зрелищ?
  - Не переживайте, Минерва. Всё так, как должно быть, - Северус тоже был директором Хогвартса, и сейчас его голос без труда переходит на нужный тон. Его не смущает даже сопутствующий обыск.
  Честное, слово, это... всё это не лучше Левикорпуса. На самом деле - зачем так?
  - А для студентов это будет уроком, - объясняет Северус и с усмешкой оборачивается к факультетским столам. - Дети! Посредственности. Задание на каникулы - законодательная защита от тёмных искусств. Кто найдёт лазейки в законе, получит экзамен автоматом.
  Судя по реакции всех семи курсов, экзамен автоматом неизменно оставался несбыточной мечтой. А ведь они и впрямь кинутся выполнять домашнюю работу! Ещё и родителей подключат. Долиш, добавив металла в голос, уведомляет профессора Снейпа, что его преподавательская деятельность на этом закончена, и он вправе хранить молчание. Вплоть до Силенсио. Северус послушно умолкает. Он очень бледен, но стоит спокойно. Я пытаюсь что-нибудь понять по его лицу, но он смотрит на меня не больше, чем на других. Не отводит глаза, но и не ищет взгляда. Пора осваивать легилименцию.
  Я вдруг понимаю, что Гарри пришла в голову та же идея. Когда вся процессия устремляется к выходу, он поднимается с места.
  - Мистер Долиш, за что вы забираете профессора Снейпа?! Это что, тайна?!
  Неприязнь между Гарри и Джоном Долишем существует со времён неудачных арестов Дамблдора и Хагрида. Надеюсь, за три года стажировки Гарри, глава Аврората сменится. Авроры продолжают путь в молчании, но сейчас Гарри не остановить. Долгие годы Министерство магии так много всего замалчивало, что вопрос доверия стал крайне болезненным.
  - Сэр! Мы все имеем право знать! Разве не так? - мой сын останавливается на середине прохода, на линии взгляда Северуса, но Долиш вежливо отстраняет Гарри с дороги.
  Рон и Джинни тянут друга назад, но взгляд Гермионы прикован к противоположному концу зала. Это у них в привычке - сверяться с реакцией Драко и его команды. Слизеринцы притихли, не выступают ни за, ни против. Драко с мрачным видом сжимает в руках волшебную палочку, но явно не собирается пускать её в ход.
  Больше я ничего не успеваю заметить. Ещё двое авроров с огромным мрачного вида сундуком поджидают Северуса за дверями Большого зала. Долиш всё тем же железным тоном поздравляет всех с началом праздников, извиняется за причинённые неудобства, вся процессия удаляется, и Аргус поспешно затворяет двери.
  
  * * *
  Оказывается, взятие под стражу декана Слизерина - это только начало. Детей разводят по факультетам, отъезд домой отменяют. Школу, прилежащую территорию и Хогвартс-экспресс дюйм за дюймом исследуют авроры, а за ними - специальная комиссия Министерства магии. И это при том, что завтра сочельник! Смысл непонятен. Хогвартс можно обыскивать годами.
  Директриса глотает успокоительные капли, опасаясь, что вот-вот велят эвакуировать всё живое, включая мандрагор из теплицы. Или вовсе закроют школу. Авроры, не переставая, тащат отовсюду разные предметы - от магических артефактов до кухонной утвари. Даже портрет Дамблдора отправляется под своды Министерства для подробного изучения и дачи показаний.
  - Всё должно быть внесено в список! Всё в список! - в ужасе вопит школьный смотритель, мечась по огромному холлу с гигантским свитком в руках.
  Ему добродушно объясняют, что на каждую вещь проставляется магическая метка, и ничего не пропадёт, но Аргус не признаёт резонов.
  - Что вы ищете? Вдруг мы смогли бы помочь. И обошлось бы без бедлама, - говорю я одному из людей в форме. Но он, извиняясь, отвечает, что они сами не знают, что хотят обнаружить.
  - Какие-нибудь доказательства того, что профессор Снейп занимался тёмными искусствами, - предполагает Джинни, когда вся компания набивается ко мне в кабинет - обменяться впечатлениями без посторонних глаз.
  При этом мистер Уизли первым делом оккупирует вазочку с печеньем, а мисс Грейнджер прислоняется спиной к двери, по привычке боясь, что нас подслушают.
  - Тут нечего доказывать, - нахмурившись, возражает она подруге. - Может, он позаимствовал у Волдеморта какой-нибудь опасный артефакт?
  - Грёбаный двадцать восьмой крестраж, - невнятно бурчит Рон, наколдовывая себе стакан с водой, чтобы запить печенье.
  - Рон, не шути так, - строго осаживает его Гермиона. - Больше семи крестражей быть не может. И просто гаданием на кофейной гуще мы не определим, что это за штука. При всём моём уважении к профессору Трелони.
  - Помолчите все полминуты, и я скажу, что это, - не выдерживает Гарри, скрупулёзно вычерчивая на листе пергамента некую абстракцию.
  - А ты что-то увидел, да?
  - Что ж ты молчал?!
  - Я не молчал. Я пытался сосредоточиться.
  Они все начинают толкаться у стола, высказывая самые смелые предположения относительно загадочных художеств. Я тоже сижу за этим столом, но я как будто не здесь. Я сама не знаю, о чём я думаю. Я думаю, что если дойдёт до тюрьмы, это будет конец для Северуса. Насколько я успела понять, его нервное и физическое здоровье не выдержит Азкабана. Впрочем, как только что выяснилось, Северус способен удивлять и удивлять.
  - Вообще-то, больше смахивает на флоббер-червя, - сознаётся Рон. - Или на макаронину. Может, он просто голодный был?
  - Похоже на обозначение какого-то заклятия, - неуверенно сообщает Гермиона, так и сяк покрутив рисунок Гарри.
  - У заклятий бывают обозначения? - поражается Рон, переглядываясь с сестрой. - Это что, выдумка Принца-полукровки?
  - Не позорься перед профессором! - вспыхивает мисс Грейнджер. - Раньше была такая система символов. Надо посмотреть в справочнике. Что-то прямо крутится на языке...
  - Фурункулюс, - я с трудом выхожу из прострации и всматриваюсь в набросок.
  Все переглядываются.
  - Нет, постойте! - спохватывается Гарри. - Вот эта закорючка, вроде, длиннее.
  - Тогда Непреложный Обет.
  - Или горы Шотландии, - не выдерживает Гермиона. - Гарри, ты уверен, что вообще что-нибудь видел?
   Гарри бросает на неё оскорблённый взгляд, Рон тут же вступается за друга:
  - Нет, а нельзя было просто воспоминание показать? Без иероглифов?
  - Наверное, профессор Снейп подумал, что тогда Гарри совсем ничего не поймёт, - подсмеивается Гермиона. - И не надо толкать меня локтём, Джинни!
  - Может, вернёмся к Обету? - в том же тоне отвечает Джиневра, нервно накручивая на палец кончик косы. - Как думаете, речь о старой истории с Малфоем или о чём-то другом? Говорят, Волдеморт часто применял это заклятие.
  - Не так часто, как говорят, - поправляет её брат. - Но у Пожирателей это второй вариант отмазки. После мнимого Империо. Из серии 'Я не могу отвечать - на мне Обет!' Что-нибудь ещё он тебе показал Гарри?
  Гарри задумчиво постукивает палочкой по столу.
  - Волдеморта и герб Слизерина, - отвечает он, наконец. - Очень коротко. Как будто боялся выдать лишнее. Или боялся, что не успеет показать всё. Символ был просто изображён в тетради. Волдеморт - из Визжащей хижины. Герб Слизерина Снейп срисовал в Большом зале. Это всё, что я успел понять. Не мог же я махать палочкой и кричать 'Легилименс'! Я тупой. Простите, - заканчивает он, с досадой потирая лоб.
  - Это у тебя не шрам чешется? - с тревогой спрашивает Джинни, хотя шрам сейчас не различить.
  - Нет, это у меня мозги скрипят, - Гарри машинально сжигает рисунок в воздухе и собирает дым палочкой.
  - Не расстраивайся - ты и так сделал невозможное, - Джинни утешающее пожимает его руку, но Гермиона настроена скептично.
  - Очень даже возможное, - хмуро возражает она. - Если бы он нормально учился у профессора Снейпа, а не отлынивал. С твоими способностями, Гарри...
  - Хватит уже про тот случай! - вспыхивает мой сын. - Я уже большой, могу тренироваться самостоятельно. Результат же есть!
  - Вот именно! - заступается за него Рон. - У Гарри со Снейпом и так связь почище, чем была с Волдемортом. Тут и учиться ничему не надо, они друг друга чуют за милю.
  - Здорово! Это, конечно, поможет нам понять смысл послания! - волосы Гермионы растрепались, глаза негодующе сверкают.
  Сегодня все на нервах. И есть, от чего.
  - Волдеморт - слизеринец. Но это страшный секрет, - делает первое предположение Рональд. - И из-за этой абракадабры мы не попадём домой на Рождество! А в итоге окажется, что Снейп-таки служил Волдеморту, и все дела. Такой вариант вы не допускаете?
  - Честно говоря, это трудно допустить. На основании всего, что я знаю, - признаётся Гарри. - Ерунда какая-то выходит!
  - Вот. И Волдеморт также думал. А теперь поди разберись, - не сдаётся его друг. - Я только одно понял - Снейп кому угодно голову задурит своим картинками. Что ж он раньше тогда молчал?
  - Так Непреложный Обет, Рон! - напоминает Гермиона.
  - И что?! Всё равно Снейп может оказаться предателем. Фигово... простите, мэм. Неприятно, но что поделаешь?
  - Если он не окажется предателем, это ещё... неприятнее, - замечает мой мудрый сын. - Ты как думаешь, мам?
  - Я думаю, что нет смысла кого-либо обвинять раньше времени, - отвечаю я через силу. - А с символами надо разбираться.
  - В Министерстве, может, и знают правду, только нам не говорят, - негодует Рон. - Как думаешь, Гарри, то, что ты видел, стоит передать в Аврорат? Или куда там надо...
  - Если это не связано с крестражами, - без запинки отвечает Гарри. - Снейп мог и сам всё передать, куда надо. Значит, не захотел. Надо сперва понять, почему.
  - Но про крестражи теперь все всё знают!
  Гарри качает головой:
  - Всё ли? - и усталый взгляд ярко-зелёных глаз. Загадочных, как бездна.
  Мой сын - самая главная для меня тайна. Одно понятно - ни в какое Министерство он не пойдёт. Это сложно. Тут замешаны его запутанные взаимоотношения с Северусом и уроки Дамблдора. Словом, он не пойдёт. И я не уверена, что должна его убеждать. Гарри привык доверять только нескольким людям. И, возможно, это правильно. Если корни этой истории и впрямь ведут к Волдеморту. Даже у меня по спине проходит холодок.
  - Сначала я поговорю с профессором Дамблдором, - твёрдо решает Гарри и прибавляет уже другим голосом: - А ты, Рон, не наговаривай раньше времени на человека. Тебе просто ЗОТИ учить неохота!
  Рон пытается усмехнуться, хотя всем очень не по себе. И Джинни только подливает масла в огонь.
  - Я поняла, - произносит она вполголоса. - Эта должность и правда проклята Волдемортом! Никто на ней не задерживается.
  - Но не всех преподавателей ЗОТИ уводят в цепях, - произносит за её спиной тихенький голос.
  Ребята вздрагивают и расступаются, чтобы я могла увидеть незнакомого волшебника, вежливо ожидающего в дверях. На волшебнике серебристая мантия и лилового цвета головной убор, как будто купленный у Сумасшедшего Шляпника. Эту шляпу он почему-то считает нужным носить даже в помещении, поэтому имеет немного комичный вид. Хотя лицо у волшебника очень пресное и в целом он ничем не примечателен.
  Когда и как он открыл заколдованные Гермионой двери, никто из нас не заметил. Очень надеюсь, что это случилось только что, а не пока Гарри жёг пергамент и рассуждал про крестражи. На всякий случай я сразу отпускаю взбудораженных студентов - мало ли что наговорят при чиновнике Министерства магии! А то, что это - чиновник Министерства, нет сомнений.
  - Растус Партридж, Отдел тайн, - негромко представляется человечек, когда мы остаёмся вдвоём в кабинете.
  Отдел тайн? Я думала, они вообще не выходят из Министерства.
  - Всё верно. Мы очень редко выезжаем куда-либо по работе, - признаёт этот странный человечек. - Не тревожьтесь, профессор Поттер, я не заглядываю в ваше сознание, это не в моей компетенции. Я только угадываю. Зато мне не нужно на это специальное разрешение.
  - Но я-то не могу угадать, что вы будете - чай или кофе, - отвечаю я на его забавное объяснение. - К сожалению, дети смели всё печенье. Но можно попросить у эльфов добавки - нам они не откажут.
  Человечек всё ещё стоит у двери и молча разглядывает меня, слегка наклонив голову. Странные они всё же - невыразимцы! Это всё оттого, что мало сообщаются с внешним миром.
  - Присаживайтесь, - я указываю ему на кресло. - Вы ведь хотели поговорить? О чём? О Северусе Снейпе или о том, что он спрятал в Хогвартсе?
  Человечек очень послушно присаживается в кресло и даже пристраивает на край стола свою нелепую шляпу. Странная вещь - сам он при этом как будто пропадает. То есть, я его вижу, но мне словно требуется всё время напоминать себе, что он в комнате, и фокусировать на нём зрение. Бывают такие ученики, про которых не помнишь, был ли он сегодня в классе. Что-то в этом роде.
  Наверное, шляпа для того и нужна, чтобы его замечали, когда нужно. Сам по себе мистер Партридж низенький, худенький, с большой лысиной и глазами-буравчиками. О чём бы ни шла беседа, эти глаза не смеются и не перестают вас прощупывать.
  - Мне действительно нужно исследовать ваши комнаты, - он так и говорит 'исследовать'. - Все разрешения нами получены и находятся у профессора МакГонагалл. Но, раз уж мы заговорили о профессоре Снейпе, считаю своим долгом предупредить - чем дальше от него вы будете держаться, тем лучше.
  - Угадаете, что я вам отвечу? - спрашиваю я, направляясь к окну. Почему все думают, что я мечтаю таким образом покончить собой? Мне просто хочется свежего воздуха.
  Но, наверное, при госте неприлично открывать окна зимой? Там, снаружи, авроры прощупывают заклятиями поле для квиддича. Роланда о чём-то спорит с ними, потрясая лётной метлой. Видимо, доказывает, что из-за магических полей студенты ещё полгода не смогут играть нормально.
  - Вы скажете то же, что любой нормальный человек, - не двигаясь с места, произносит невыразимец. - Люди не любят, когда им диктуют, что делать. Но, поверьте, так будет лучше.
  - Почему же? - интересуюсь я, продолжая следить за аврорами.
  - У меня сложилось впечатление, что вы его единственный друг.
  Вовсе не единственный, но дело не в этом. Дело в том, что разговор получается какой-то странный.
  - Тогда выходит, что вы - враг? - уточняю я, оборачиваясь. - У вас работа такая - делать из всего тайну или вы что-нибудь объясните?
  - О нет, я не враг, - кажется, что Партридж разговаривает со своей шляпой. - Мистер Снейп мне неприятен. Он человек жёсткий. Даже ожесточённый, - при этих словах сотрудник Министерства забавно ощупывает свою голову и качает ею, словно проверяя, всё ли в порядке. - Но нет, - заключает он с сомнением в голосе. - Я ему не враг.
  Кажется, это утверждение требует от него усилий. Мистер Партридж хмурится и оскорблённо поджимает губы, но всё же кивает в знак подтверждения своих слов.
  - Когда у вас появится вопрос ко мне, надеюсь, я на него отвечу, - прибавляет он в полголоса. - Вероятно, к тому времени я уже не буду называться Партриджем, но найти меня не составит труда.
  - Я уже задала вопрос.
  - Другой вопрос.
  Я теряюсь. Вообще перестаю что-либо понимать. Какой странный чародей! Он вообще нормальный? А я ещё считала странным Северуса!
  - Вроде бы, вы хотели что-то поискать, - напоминаю я ему после паузы.
  - Благодарю, я уже поискал, - отвечает он, поднимаясь с места.
  Хотя за всё время даже не достал волшебную палочку.
  - Не нашли? - уточняю я не без любопытства.
  - Нет, конечно.
  Слава Мерлину! А то я уже начала думать, что Северус затем и приходил вчера, чтобы что-нибудь у меня спрятать. Строго говоря, почему нет? Мне хочется верить, что он не сделал ничего дурного, и случилась ошибка. Но одного моего желания мало. Посмотрим правде в глаза - никто не стал бы трогать декана Слизерина и героя магического мира без веских оснований. Вон - даже Отдел тайн взбаламутили!
  Мне делается не по себе. Что-то изначально не так во всей этой истории. Но я не могу сказать, что. Нет - могу. Если бы таким образом обошлись с Минервой или покойным профессором Дамблдором, все были бы возмущены куда больше. Драка с аврорами могла вспыхнуть сама собой. Последняя битва отгремела не так давно, и узы боевого братства были способны пересилить закон.
  Только не в случае с Северусом. Который - да, да, и сколько можно это повторять? - сам виноват. Мне трудно в этом разобраться, я слишком долго отсутствовала. Но и я не лучше других. Я сказала ему, что простила, я обещала ему это, но верю ли я ему?
  Да, я уже решила, что буду считать Северуса невиновным, пока не получу доказательств обратного. Обвинителей и так будет хоть отбавляй - тут мистер Партридж прав. Но что я буду делать - вот вопрос?
  - Я рад, что мы начали понимать друг друга, - произносит невыразимец с сухой улыбкой, забирает свой феерический головной убор и откланивается.
  Я остаюсь стоять посреди комнаты, так ничего и не поняв. Так, это не враг. А кто тогда враг? Кто?
  
  Глава 2
  В этой пляшущей толпе,
  В центре праздничного зала,
  Будто свечка по тебе,
  Эта женщина стояла.
  Встала и белым-бела
  Разом руки уронила,
  Значит, все-таки, была,
  Значит, все-таки, любила!
  Л.А. Филатов
  
  - Худший враг профессора Снейпа - сам профессор Снейп, - заявляет Рон на следующий день.
  Они с Гарри носят с чердака коробки с ёлочными украшениями. Заклятие левитации в этом доме почему-то отказывает в самый неподходящий момент. Я уже разбила таким образом пару чашек. Должно быть, дом всё ещё сопротивляется засилью гриффиндорцев.
  Лично мне он вообще объявил войну - всеми лестницами, дверями и люстрами. От подвала до флюгера всё здесь лихорадит. Напольные часы пытаются пробить мне голову кукушкой. Злобное привидение с безумным лицом повисает надо мной и таращится в упор, стоит мне лечь в ванну. Ступеньки проваливаются то там, то здесь, норовя поломать мне ноги. Гриффиндорка, да ещё и магглорождённая - прочь, прочь!
  Ничего, справлюсь.
  Гарри падает на диван возле горы коробок, утирая вспотевший лоб.
  - Очень оригинально, - отвечает он на глубокомысленную реплику своего друга. - Профессор Дамблдор говорил это про Волдеморта.
  Рон плюхается рядом:
  - А я про что?
  Понятно, что все продолжают обсуждать необычное окончание семестра. Я с удовольствием послушала бы о чём-то другом, но заставить их сменить пластинку невозможно. Об этом уже гудит вся Магическая Британия. Прежде мне удавалось не размышлять о Северусе слишком много, чтобы не бередить раны. Теперь же (и с чего бы?) эти мысли идут постоянным фоном, и я не в силах от них отделаться.
  Потому что не могу подобрать ключ к этой жуткой истории. Самое неприятное, что приходится учитывать не только хорошее, но и плохое. Даже то, о чём не хочется вспоминать. Я пытаюсь понять его, пытаюсь понять тебя, Северус... Но ты постоянно ускользаешь.
  Сейчас начнут собираться гости, и мы продолжим обсуждать, предатель ли он, Пожиратель ли он... А я отыскала обручальное кольцо на подлокотнике кресла. Думала переодеть его на другую руку, но в результате подарила Джинни на Рождество. Так правильнее во всех отношениях. И объяснять ничего не надо. Не сейчас, по крайней мере.
  - Достали уже своими шутками! - заявляет серьёзная Гермиона, сосредоточенно перекрашивая портьеры из изумрудного в пурпурный. Рождество решили справлять в гостиной - с балкона удобно запускать фейерверки.
  Видимо, Тунья права - мы безалаберная семья! У неё уже на следующий день после переезда были бы прибиты все крючочки и везде стояли бы вазочки. Двадцать пять вазочек на одну гостиную. А у нас с Гарри за полгода так и не дошли руки тут обжиться.
  Пока я лежала в больнице святого Мунго, Гарри пребывал в таком шоке, что не хотел оставаться тут один, и гостил в Норе. Потом началась учёба в Хогвартсе. Потом хотели успеть всё в последний день. Но Долиш повторно явился в школу только сегодня утром - объявил, что его люди закончили первичные мероприятия и Хогвартс-экспресс волен отправляться. Пока они не начали вторичные мероприятия, наверняка более тщательные и длительные, все помчались на станцию. Но всё равно мы оказались дома лишь ближе к вечеру.
  А дома нас встретили проклятия Вальбурги и ворчание Кикимера на тему того, что праздничный ужин не готов, и не будет готов, так как я заранее не снабдила его меню. Я пообещала сама сделать пиццу и пасту, если он пробежится по забитым до отказа кладовым. Но суровый домовик воспринял это как личное оскорбление. Никак к нему не привыкну! Или он ко мне. В Гарри всё же течёт кровь чистокровных волшебников, а со мной ему трудно, бедному.
  - Скандал на всю страну! Что тут может быть смешного? - возмущается тем временем Джиневра, поддерживая Гермиону.
  Рассуждая о скандале, Джинни сдирает со стены фамильное древо династии Блэков. Я решила, наконец, избавиться от этой штуки. Насилу упросила Кикимера помочь! Пришлось заверить безутешного домовика, что гобелен поступит в полное его распоряжение и будет избавлен от кощунственных высказываний случайных гостей. Кикимер поворчал, но щёлкнул пальцами, снимая чары вечного приклеивания, и пошаркал прочь.
  Теперь остался только портрет Вальбурги в прихожей, но тот висит насмерть. Мы его шторочкой занавешиваем. Уж очень он скандальный.
  Были Блэки - и нет Блэков. В комнате Сириуса теперь живёт Гарри, а в комнате Регулуса у нас что-то вроде музея. Повесили там портреты обоих братьев, разложили кое-что из личных вещей. Для Гарри крёстный был, как отец. Ему нужна память.
  - Куда эту ветошь? Пока на чердак, да? - справляется Джинни насчёт фамильного древа и, уже выходя из комнаты, заканчивает прерванную мысль: - Речь о чести Хогвартса, между прочим. Бедная профессор МакГонагалл!
  - Тогда уж бедный профессор Снейп! - напоминает Гермиона.
  - Снейпа ничем не прошибёшь... - возражает Рон, брезгливо стряхивая с себя паутину. - Тьфу! Терпеть не могу этих восьминогих! А за тобой, Гермиона, я давно замечаю подозрительную симпатию к Снейпу. Ты его всегда защищала, даже когда он не был героем-разведчиком.
  - Думай, что болтаешь! - рассерженно отвечает Гермиона, оглядываясь на своего декана, то есть на меня. - Профессор Снейп в моей опеке никогда не нуждался. Я лишь стараюсь быть объективной.
  - Ну да, ну да, - недоверчиво повторяет Рон. - А кто уже начал сбор подписей в его защиту? Тебе только дай повод побороться за чьи-нибудь права! И ладно бы, когда это были безобидные эльфы...
  - Я, в отличие от других, ещё помню, что являюсь старостой школы, в которой он работал!
  - И вот так семь лет. Я уже оглох на оба уха, - меланхолично сообщает мне Гарри, взмахом палочки раскрывая коробки с праздничными шарами. - Так, возвращаясь к Рождеству. Мам, может, всё-таки волшебством всё развесим? Не успеем же ничего!
  - Не думала, что молодое поколение так обленилось! Последнее дело - вешать игрушки, не беря их в руки! - я осторожно опускаю волшебную палочку (вроде бы, ёлка стоит ровно, но если рухнет - виновата не я, а дом). - Нас много. Если что, гости помогут!
  - Просто на это два часа уйдёт...
  - Гарри, возьми шарик. Пожалуйста.
  На лице моего сына в очередной раз появляется неуловимое выражение, которое я пока не могу разгадать. Он молча кивает и начинает аккуратно разбираться с мишурой и лампочками. Хотя времени и правда впритык.
  - Вот здесь - то, что мы накупили в Косой Аллее, - добросовестно докладывает Гарри, извлекая на свет подмигивающих Дамблдоров и хлопушки-сюрпризы из 'Волшебных Вредилок'. - А здесь - то, что валялось на чердаке. Осталось от старых хозяев. Если отобрать те, которые без змей, то есть симпатичные. Странно, что Сириус их не доставал, когда мы в прошлый раз встречали тут Рождество!
  Было и такое, да? Я не знала. Но друзья понимающе кивают - с ностальгией и грустными улыбками.
  - Он же терпеть не мог всё своё наследие! - напоминает Рон. - Зато искусственные сугробы были что надо - хоть с разбега прыгай!
  - Сначала проверь всё на сглаз! - кричит из другого конца комнаты Гермиона.
  Если бы не война, у Гарри были бы самые красивые ёлки. Вообще всё самое лучшее. Но самое лучшее осталось в Годриковой впадине, вместе с моим настоящим домом. А теперь мой выросший сын с искренним удивлением разглядывает волшебные игрушки. Надо признать, это на самом деле редкая красота - произведения искусства вековой данности! Прозрачные замки с непонятно как подвешенными мостами, объёмные снежинки, словно сплетённые из стеклянного кружева - каждая со своим узором.
  Ёлочные украшения - сродни настоящим сокровищам. Все сразу оставляют дела и подтягиваются их разглядывать. Гермиона пытается угадать, на каком заклинании держатся снежинки. Рон, более привычный к магическим изыскам, копается в только что купленных хлопушках и фигурках.
  - Ух ты! Погляди, Гарри - тут и ты есть! На метле. О! И Снейп есть! Миссис Поттер, а профессора Снейпа вешать?
  Я отвечаю, что места хватит всем.
  Как раз в это время возвращается Джиневра с намерением продолжить прерванный разговор.
  - Я тут подумала - есть две приемлемые версии, - сообщает она, пристраивая на подоконник (больше некуда) поднос со свежими вафлями. - Угощайтесь - это лишние. Кстати, Кикимер просил узнать, какое подать вино... Ну так вот - либо это ошибка, либо он просто не смог отвертеться от какого-нибудь поручения Волдеморта. Ой, либо его подставили! Три версии получается... Что, Гарри?!
  Гарри вешает ей на шею Рождественский венок и вручает коробку с лампочками.
  - Джинни, вот это всё надо развесить по гардинам. Справишься?
  - Как-нибудь, - отвечает она слегка обиженно.
  - Без магии.
  Секунду Джинни глядит на него с удивлением, потом понимающе кивает и больше не спорит. Поудобнее перехватывает свою ношу, и отправляется устраивать Рождество. Возвращается с полдороги, целует Гарри, что-то шепчет ему на ухо и опять отходит к окнам, по дороге прихватив зубами вафлю.
  А я вспоминаю своё прошлое Рождество. Гарри и тогда был в восторге от снежинок и шариков - всё норовил сдёрнуть их с ветки и запихать в рот. А мы с Джеймсом вдвоём украшали ёлку. Без магии, потому что так было веселее - путаться в гирляндах, и целоваться, и снимать с него очки липкими от смолы руками. И хотя бы на один день забыть о войне. В те времена со мной не случалось такого - чтобы всё хорошо, а мне плохо. Или это оттого, что не так уж всё хорошо?
  Без видимой причины я неожиданно понимаю, что страшно устала. Я убеждена, что лучше притворяться счастливой, чем быть несчастной, но внезапно сознаю, что просто не могу больше. Ни больше, ни меньше. Всё. Мой муж в могиле, мой любовник в тюрьме. Мой сын и его друзья считают меня полоумной, и весь этот дом меня ненавидит. С Рождеством, Лили!
  - Посмотрю, как дела у Кикимера, - объявляю я для приличия и выскакиваю за дверь.
  Спускаюсь на кухню, как всегда, споткнувшись на лесенке. Но смотреть ни на что не хочется. Я сажусь с краю за стол, превращённый домовиком в поле боевых действий для муки и скалок, и опускаю голову на руки. Слёз нет - реву я, как положено, по ночам в подушку. А сейчас на меня находит отупение.
  - Миссис Поттер чем-то не устраивает работа Кикимера? Кикимер готов всё переделать, - оскорбленно уведомляет эльф, материализовавшись рядом с ложкой в одной руке и тёркой в другой.
  После долгого ворчания, он всё-таки соорудил праздничный ужин из тридцати блюд. Не переставая ворчать.
  - Что ты, Кикимер! Ты - золото. Или серебро. Если тебе так приятнее, - отвечаю я устало.
  - Тогда почему миссис Поттер пришла наблюдать за работой Кикимера? - осведомляется он своим каркающим голосом.
  Так. Выгоняют.
  - Я хотела сказать, Кикимер, что хватит готовить. Иди отдохни и переоденься. Мы сами всё расставим и помоем посуду, - говорю я миролюбиво.
  Тем более что обеденный стол ещё завален коробками. И стулья тоже. Я - никудышная хозяйка. Не чета Вальбурге Блэк. Вот и домовик глядит на меня с явным неодобрением - ничего-то я не понимаю!
  - Кикимер никому не отдаст свою работу. Он вовсе не настолько стар и немощен, - сообщает он в глубокой обиде.
  - Но ты же не будешь сидеть за столом в муке с головы до ног? Все расчихаются!
  С полминуты мы в упор глядим друг на друга. Он не понимает меня, а я его.
  - Кикимер сядет за рождественский стол? - домовик роняет тёрку. А за ней ложку.
  Я поднимаю ложку и протягиваю ему, тёрку он подбирает сам. И роняет снова.
  - Говорю же - тебе надо отдохнуть, а то упадёшь от усталости, - предупреждаю я ещё раз и направляюсь к выходу.
  - Хозяйка... - хрипло окликает меня Кикимер. - Так... какое подать вино?
  - На твой выбор. Ты в этом лучше понимаешь, - отвечаю я уже из коридора. - Только не зови меня хозяйкой.
  Какие-то аналогии неприятные.
  Закрываю дверь на кухню. Достаю волшебную палочку, завешиваю портрет Вальбурги праздничным плакатом и накладываю на миссис Блэк Силенсио. Пусть посидит в темноте, подумает над своим поведением. Убираю головы эльфов с потолка. Завтра похороним их под крыльцом - это почти так же здóрово, как висеть над парадной лестницей. Устраиваю в холле дождь из золотых искр. Теперь, когда штаб-квартира Ордена вернулась на 'площадь Гриммо, двенадцать', дом должен соответствовать статусу.
  С другой стороны, придут только друзья. Друзья Гарри. Я почти никого близко не знаю. Мои друзья, они... В общем, придётся обзаводиться новыми. Но, по крайней мере, теперь мало что напоминает о Сириусе, а то было совсем грустно. Хотя при жизни Сириуса я ни разу не была в этом доме. Джеймс, вроде, бывал раньше, но приятных впечатлений у него не осталось. Значит, жалеть не о чем. И вообще, надо перестать оглядываться назад.
  Когда я возвращаюсь, ёлка почти наряжена. Подозреваю, что всё-таки не без магии. Осталось украсить только самые верхние ветки. С алым цветом в убранстве мы, пожалуй, перестарались, но дух Рождества пришёл. Пока Гарри с ребятами расширяют комнату, чтобы поместились все гости, Кикимер, уже переодевшийся в свежую накрахмаленную наволочку, молниеносно доставляет из кухни праздничные блюда. Стол всё удлиняется и удлиняется.
  - Надо было факультетский взять - из Большого зала! - поражается Гарри, поправляя съехавшие набок очки.
  Я приманиваю из прихожей лётную метлу и, устроившись на ней, довершаю убранство ёлки. Мне попадается светящийся шар с обвивающей его филигранной змейкой. Надо же! Такие ещё остались! Пусть висит. Собственно, почему нет?
  Се. Ве. Рус. Я снова пробую собрать воедино прошлое и будущее, но всё разваливается. Как будто он сам обрубает концы. Заброшенный и забитый ребёнок. Подросток, которого вечно травили в школе. Юноша, ставший Пожирателем Смерти - все эти ипостаси он предпочитает не доставать на свет. Северус - то, что он есть здесь и сейчас, а прочее - окклюменция и молчание.
  Случается, что на короткий миг он становится собой, но видеть это странно и больно. Оказывается, что прошлое никуда не уходило и разъедает его, как обращённая внутрь магия. Мне не в первый раз приходит в голову эта мысль - он себе как-нибудь навредит, с его-то способностями! Просто невозможно до такой степени презирать себя и ненавидеть!
  Мог ли он при таком мироощущении отбросить себя к прежним ошибкам, к одному из ненавидимых образов?
  Я задумываюсь о своём, и шар выскальзывает из рук. Проваливается сквозь ветки и пропадает из виду. Я тут же вынимаю из кармана волшебную палочку для Репаро. Но не слышу звона, а из-под ветвей выбирается первый из гостей - Кингсли Шеклболт, с широкой улыбкой демонстрируя пойманную игрушку. Похоже, я едва не убила Министра магии!
  Я поспешно извиняюсь и слезаю с метлы. Министр Шеклболт объясняет, что готовность к покушениям прилагается к его должности, и торжественно пристраивает шар на ветку. А заодно заставляет ёлку всё-таки встать прямо, потому что полы нарочно пытаются её уронить. Хороший у нас Министр! Гарри прав - с ним как-то сразу наступает порядок.
  А вслед за этим сразу врывается беспорядок. Через камин вваливается хохочущее и растрёпанное семейство Уизли, где-то уже основательно извалявшееся в снегу. Мои ребята бросаются стаскивать с новоприбывших шарфы и шапки. Молли пеняет Артуру за то, что из-за него все явились в таком виде. Билл и Джордж тут же находят повод подшутить над Роном. Одна Флёр, словно светящаяся своей красотой, ведёт себя подобающе обычаям хорошего дома.
  К Мерлину эти обычаи! Я кидаюсь целоваться с Молли, и Джордж, косясь на стоящую тут же сестру, не упускает случая подметить, что в жизни не видел такого скопления рыжих ведьм. Молли немедленно подключается к организации застолья, а вся её многочисленная семья принимается изготавливать стулья из менее нужных предметов. У кого-то получается табуретка, у кого-то - кресло-качалка, но главное, чтобы всем было, куда сесть.
  Вскоре прибывают Невилл и Лýна - напрямую из 'Сладкого королевства' - и немедленно начинают совать всем праздничные сладости. На Невилле свитер до колена с необходимыми оленями - явно подарок бабушки. На Луне что-то невообразимое. Видимо, костюм ёлки.
  - Я принесла с собой нарглов. На удачу. А то у вас мрачновато, - сообщает она с ходу.
  И тут же уносится помогать Гарри с растягиванием входных дверей под рост Хагрида. Великанское 'С Рождеством!!!' сотрясает весь дом.
  - Я оставил мотоцикл на крыльце - это ничего, Гарри?! - с беспокойством спрашивает Рубеус. - Ах да, я ещё подбросил к вам вот эту милую старушку! И двух кошек - она никак не хотела с ними расстаться. Но Рождество - это ведь для любой зверушки радость!
  - Проходите, миссис Фигг, присаживайтесь сюда, к камину, - суетится ответственная Гермиона.
  С Рождеством, с Рождеством, с Рождеством...
  Несчастный Кикимер мечется, не успевая объявлять гостей. Видно, что душа его разрывается надвое. С одной стороны, он наконец занимается тем, чем должен - организует достойный приём в достойном доме. Как-никак, среди гостей - сам Министр магии! Но с другой стороны, магглорождённые и предатели крови, не говоря о великанах и сквибах, никак не встраиваются в его систему ценностей.
  - Миссис Андромеда с внуком! - объявляет он даже с некоторым удивлением, но произнести фамилию 'Тонкс' всё равно не в силах.
  Андромеда в лёгком шоке оглядывает знакомую с детства гостиную, а Гарри тащит крохотного крестника любоваться ёлкой. Тед мгновенно хватает светящийся шарик и тянет в рот. Он чудо - личиком похож на Ремуса, но кудряшки то и дело меняют. Ему почти год. Чуть меньше, чем было Гарри в тот злополучный Хэллоуин... Но сейчас я не буду об этом думать - подумаю ночью. Сейчас я должна заняться размещением Андромеды с малышом, иначе его оглушат хлопушкой или накормят условно съедобным леденцом.
  Пока я подыскиваю удобное кресло, гости прибывают и прибывают - кто через двери, кто − через камин. Члены Ордена Феникса - многих я знаю ещё по прошлой войне. Преподаватели Хогвартса - те, кто не дежурит в школе и не встречает Рождество в другом месте. Не сумел явиться только профессор Флитвик, оставшийся присматривать за студентами вместо неожиданно отбывшего декана Слизерина.
  Преподающая астрономию Аврора Синистра передаёт мне сожаления и извинения бедного Филиуса.
  - За что арестовали Северуса? Неизвестно? - спрашивает она, оправляя свою сверкающую звёздную мантию.
  Я уже не могу слышать этот вопрос. Но, к счастью, отвечать не приходится. В это время Ли Джордан взбирается на высоченный табурет, наколдованный Джорджем, и принимается оглушительно комментировать всё происходящее. Гостиная оглашается взрывами хохота и так, с хохотом, все усаживаются за стол. Слава Мерлину, мест хватает - и Кикимеру, и Министру, который требует, чтобы здесь его называли только по имени.
  Время бежит незаметно, встреча Рождества проходит весело. После застолья начинаются танцы, после танцев - фейерверки...
  Ещё в начале трапезы я пытаюсь расспросить Кингсли о Северусе, но он объясняет, что ещё не видел отчёта, и вообще всё это очень секретно.
  - Уж ты-то должен знать побольше других! - заявляю я недоверчиво.
  Министр хмурится, сосредоточенно выуживая серпантин из своего бокала.
  - Непросто отказывать хозяйке дома, но это не лучшая тема для Рождества, - отвечает он, поколебавшись.
  - Студенты Хогвартса тоже так думали.
  В глазах Кингсли появляется сердитый блеск, под тёмной кожей на виске набухает вена.
  - Да, здесь Долиш, мягко скажем, переусердствовал! И без последствий его самоуправство не останется. Но где, по-твоему, взять толковых авроров? Все лучшие на том свете! Взять хотя бы Грозного Глаза...
  - Ещё одна хорошая тема для Рождества, - подмечаю я.
  - Ладно, - соглашается он совсем мрачно. - Поговорим. Только не за столом. Но, предупреждаю, ничего нового я не скажу. И мой ответ тебе не понравится.
  Аппетит сразу пропадает - очень кстати, что в мою тарелку приземляется хлопушка.
  Между пением Рождественских гимнов и танцами я выталкиваю Министра магии на балкон, утеплённый согревающими чарами. Надеюсь, никто не подумает, что мы обсуждаем здесь...
  - Азкабан?! - мне кажется, я проглотила лёд. - Почему сразу туда?! Я так понимаю, до суда ещё далеко...
  - Недалеко, - неизменная белозубая улыбка покидает Кингсли. - Но Северус Снейп - сильный волшебник. Не хотелось бы рисковать.
  - Ещё вчера он преподавал в школе! - напоминаю я.
  - Вчера ему незачем было дурить.
  Я бы сказала, что Северус вообще к этому не склонен, но невежливо перебивать Министра.
  - Мы никого не запираем без доказательств! - как бы оправдывается Кингсли. - Ты не представляешь, сколько Пожирателей до сих пор на свободе, потому что их нельзя припереть к стенке!
  - Северуса арестовали как Пожирателя? Вы с ума сошли? - моё искреннее изумление приводит собеседника в замешательство.
  - Лили, ты удивительный человек! - произносит он от души. - После всего, что тебе сделал Снейп, ты ещё и заступаешься за него!
  Мягкий глубокий голос Кингсли заставляет отвечать так же спокойно, но надолго меня не хватит.
  - Я заступаюсь за справедливость, - кажется, мы говорим на разных языках. Или о разных людях. - Вы же вместе состояли в Ордене! Тебе ли не знать, что и почему делал Северус?!
  - В том-то и дело, что Снейпа никто не знает, - отвечает Кингсли, с досадой теребя серьгу. - Зато всем понятно, что с его способностями он любому голову заморочит.
  Да, это знают все. От школьника до Министра. Но у всякого притворства есть пределы. Или хотя бы цель.
  - Вот скажи, положа руку на сердце, ты могла бы за него поручиться? - осведомляется Кингсли.
  Этот вопрос застаёт меня врасплох. Когда я... вернулась, у них тут была одна реальность. Но теперь, видимо, настала другая. И впрямь - как я могу о чём-то судить? Меня не было при основных событиях.
  - Да, я готова поручиться за Северуса, - отвечаю я медленно. - Это что-то изменит? Ведь за него уже поручался Дамблдор!
  И, видимо, так же, как я, рассчитывал в случае ошибки убить его лично.
  - Поручался, - соглашается Министр. - Но теперь нет ни Дамблдора, ни причины, по которой он доверял Снейпу.
  - Ну уж простите, что так всё усложнила, - извиняюсь я, сузив глаза. - Да и причина была так себе, верно?
  - Лили, я понимаю, что тебе неприятна эта тема. Но ты сама спросила, - нервно напоминает Кингсли. - Я просто опираюсь на официальную версию. Но не беспокойся, все прекрасно понимают, что ты не любила Северуса Снейпа и не имеешь отношения к его поступкам.
  Почему это не имею? Имею. Почему это не любила? Любила. Насколько это возможно с одиннадцати до пятнадцати лет. Но мы рассорились ещё детьми, и к тому времени уже существовало много 'но'. Поэтому я не понимаю, чего все хотят добиться, так или иначе подсовывая мне этот вопрос.
  - Достаточно. Я уяснила, что ты хочешь сказать, - обрываю я Кингсли. - Чужая душа - потёмки. Лишь такой старый... романтик, как Альбус Дамблдор, мог поверить в чушь о перевоспитании.
  - Потише-потише, - беззлобно осаживает меня Министр магии. - Никто не умаляет заслуг Снейпа. Но помилование за его преступления не предусмотрено. Не забывай, кстати, что Дамблдор был директором Хогвартса, а не Пожирателем Смерти! Как бы он ни болел, и о чём бы ни просил, убийство - это убийство. А ещё есть непонятная история с ухом Джорджа Уизли...
  На балкон, обнимаясь теснее, чем в танце, выскальзывают Рон и Гермиона, и тут же с извинениями пятятся обратно. Я делаю резкий взмах палочкой, намертво приращивая дверь к косякам.
  - Вот, к чему всё идёт! - я так сжимаю рукой перила, что, наверное, на чугуне останутся вмятины. - Просто удивительно, как меняет человека власть! Ты, Кингсли, стал мыслить совсем-совсем, как настоящий Министр! Ну давай, говори прямо! Поцелуй дементора, так?
  - Не так, - объясняет он терпеливо. - С учётом его раскаяния и вклада в победу, о казни речь не идёт. Если хочешь знать моё личное мнение, Лили, я согласен с тобой! И я не делаю всё от меня зависящее, чтобы Снейпа не мерили по одной мерке с Пожирателями Смерти. Но я не могу просто отправить сову в Азкабан - отпустите для меня того и поймайте этого. Существует закон...
  - Значит, надо менять законы!
  - Ты рассуждаешь, как в гостиной Гриффиндора, - улыбается Министр, вспоминая и свои школьные годы. - Слишком много придётся менять законов. Мы бы половину Азкабана распустили по домам. Поверь, Снейп достаточно натворил ещё в первую войну.
  - Прости, это даже слушать противно! - кажется, я краснею - хорошо, что в темноте не заметно. - Северус не остался бы в Англии и не остался бы в Хогвартсе, зная, что его посадят. Значит, ему обещали другое. Получается, его не трогали, лишь пока он был нужен? Так нельзя! Нельзя предавать своих!
  Министр магии бросает на меня восхищённый взгляд, но отвечает, как положено:
  - Я не знаю, что ему обещали, Лили. Со Снейпом говорил Дамблдор, и всё это вилами по воде писано. Такими доводами не успокоишь общественность.
  Достойный аргумент - что и сказать!
  - Общественность уже стерпелась, - бросаю я хмуро.
  - Ничего подобного! - возражает он со знанием дела. - Сегодня все в эйфории, а завтра родители первокурсников спросят, почему в Хогвартсе преподаёт такая сомнительная фигура. Последний визит Снейпа в Министерство магии вызвал скандал, который мне пришлось заминать лично. Некоторые сотрудники до сих пор боятся приходить на работу, однажды повстречавшись с ним в коридоре! - Кингсли переводит дыхание и прибавляет уже более сдержанно: - Лили, он тёмный маг. Он тёмная личность. И он опасен. Я всё понимаю: после войны много говорили о том, как Снейп защищал Гарри, и теперь ты ощущаешь личную ответственность. Но, мой тебе совет, не надо так близко принимать всё к сердцу! Не потому, что тут скрыты страшные министерские тайны. А потому, что на твою долю и так выпало достаточно.
  Я не отвечаю. Пауза повисает тяжёлой завесой.
  - Северус действительно очень талантливый волшебник, - произношу я в конце концов. - И очень неглупый человек. Тебе не кажется, что на свободе он принёс бы большую пользу?
  - Надеюсь, так и будет. Со временем.
  Ещё одна пауза. Боже мой!
  - Так что ему грозит? В результате?
  Министр пожимает плечами.
  - Несколько лет в Азкабане.
  - Он их не выдержит.
  - Выдержит. Сириус Блэк просидел там дольше.
  За преступления, в которых были повинны Реддл, Петтигрю и, конечно, Снейп. Да, Северуса любить трудно. Не думаю, что его вообще кто-то любит.
  Так что, он должен теперь отсидеть весь срок, доставшийся Сириусу? В Азкабане сейчас смертельный холод... Сырость... Дементоры... Немыслимо!
  - Что-то можно сделать? - спрашиваю я тихо. - Подписи мы уже собираем.
  Кингсли удручённо потирает лоб.
  - Надо сперва разобраться в этом деле. Раз уж так, возьму его на личный контроль. Дам знать, как только что-то прояснится.
  Я киваю. Благодарю. Что ещё тут добавить?
  Мы возвращаемся в гостиную. Стол уже убрали, стулья растащили по углам. Часть гостей танцует, часть разбрелась по дому. Роланда отлаживает забытый мной 'Нимбус'. Андромеда отправилась наверх укладывать малыша. У камина Элфиас Дож и Аберфорт Дамблдор вспоминают, как весело отмечали Рождество в прошлом веке.
  Возле ёлки Сибилла с огнём в глазах доказывает Луне, что слизеринский ёлочный шар похож на сосуд с пророчеством, и она даже видит внутри некие смутные картины. Луне ничего доказывать не надо - она верит и так. Гораций тоже участвует в разговоре, но в основном восхищается красотой игрушки. Я отдаю шарик Горацию - ему он больше подходит. Профессор Слизнорт сперва отнекивается, но потом с большим удовольствием соглашается принять подарок. Кингсли благодарит за праздник и откланивается, объясняя, что ему ещё надо заскочить в Министерство.
  Едва он выходит, мой сын отделяется от шумной компании, готовящей фейерверки, и хватает меня за руку:
  - Ну что?!
  - Да ничего, - отвечаю. - Старые грехи.
  Я знаю, что тревожит Гарри - вдруг он что-нибудь недопонял или недоделал с проклятыми крестражами? Вдруг Волдеморт вернётся? Из-за пресловутой избранности мой сын ощущает себя ответственным за всю Магическую Британию. Хотя он больше не Избранный.
  - А я не сомневался, что ты разговоришь Кингсли! - довольно улыбается Гарри. - Мне-то он сказал, что дело секретное, и всё! Представляешь?!
  Я смотрю на него, и отчего-то у меня щемит сердце.
  - Ты попробовал мороженое по личному рецепту Кикимера? Или только гонялся за Министром?
  Гарри осекается и кивает.
  - Да, мам, конечно. Кикимер не даст пропасть, - хмурится, с досадой отводит взор. - Я пойду... Джинни поищу.
  Вот гляжу ему вслед и думаю - наверняка я должна поговорить с ним о Джинни, безопасности и ответственности. О том, кем он станет после школы. О куче других вещей... Со мной родители обсуждали всё это, хотя мало понимали мой мир. Но на каникулах я получала положенный выговор, если Джеймс возвращал меня домой после полуночи. А когда я сказала, что по некоторым причинам не смогу найти после школы хорошую работу, мама очень переживала. Как же так! Ты ведь отличница! Староста школы! Но я не хотела лишний раз касаться дома таких неприятных тем, как Волдеморт и преследование магглорождённых.
  А со своим сыном только о Волдеморте и говорю. Ну, и ещё о здоровом питании, потому что он худой, как полтергейст. Всё у нас... немного не так, как надо. Меня не покидает ощущение, что беседа с Гарри о его женитьбе и поступлении в Аврорат прозвучит нелепо и неестественно. Не вернись я, он и так разобрался бы и с Авроратом, и с Джинни. Он научился со всем справляться без меня. Поздно всё, слишком поздно...
  Внезапно меня озаряет, и я несусь по лестнице к входной двери. К счастью, Кингсли только-только шагнул за порог - похоже, его заговорил Дедалус. Я успеваю выскочить следом и поймать его за мантию. Министр пугается.
  - Ещё секунда, Лили, и нас бы расщепило, - сообщает он для порядка.
  Не важно.
  - Почему так поздно?! - резко спрашиваю я, пытаясь отдышаться. - Почему Северуса не арестовали раньше?! Его вызывали в Визенгамот и сказали, что все вопросы разрешены. Ему без заминок позволили вернуться в Хогвартс! Что-то случилось уже потом, да?!
  - Лили, здесь холодно, - осторожно предупреждает Кингсли.
  - Что-то случилось, так?! - переспрашиваю я настойчиво. - Поэтому все его прежние дела предстали в отражённом свете? Поэтому ты переменил мнение о нём? Поэтому его заперли в Азкабан?
  Над крышей дома один за другим взрываются обещанные Джорджем фейерверки. Салют, наверное, слышно даже у магглов. Лицо Кингсли приобретает то синеватый, то красноватый цвет, и я не могу понять по его выражению, угадала или нет. Я всё равно знаю, что угадала.
  - Кингсли, я должна знать.
  Я не объясняю, почему должна, но Министр магии неожиданно идёт на попятный.
  - Хорошо, - признаёт он медленно и неохотно. - Наверное, ты должна. Только не сейчас и не здесь. Я пришлю сову, как только всё подтвердится. Хорошо?
  Я ошарашенно киваю. Нет, я вовсе не рада тому, что добилась своего. У меня будто останавливается сердце, пока я смотрю невидящими глазами, как в зимнем небе, сменяя друг друга, порхают розовые огненные драконы и зелёные фениксы. О Мерлин!
  Лучше бы Кингсли сразу объяснил, в чём дело. Почему-то все вдруг заговорили загадками, все обещают раскрыть мне некую тайну. Сперва школьный призрак, затем министерский чиновник, теперь вот сам Министр... А я и забыла, что стоит приблизиться к Северусу, и попадаешь в параллельный мир. Как с солнечной детской площадки в Паучий тупик. Тут же появляются какие-то странные проблемы и странные люди. Даже Хогвартс у нас с ним был разный: у меня - уроки и походы в Хогсмид, а у него - Пожиратели Смерти и оборотни. Где он только находит все эти мрачные тайны?! Притягивает их, что ли? Или они всегда рядом, просто я слепая? И это не две реальности, а одна, но целиком?
  
  'Крысы, Лили. Они тут повсюду. Может, откроешь глаза и тоже полюбуешься?'.
  
  - Ты умная женщина, Лили, - вздыхает Министр магии. - Но что тебя так смущает? Или ты знаешь о Снейпе что-то конкретное, и это не даёт тебе покоя?
  Нет, нет, если бы я только могла подумать... Разве что та история с Драко Малфоем и украденным ядом? Но за плохо закрытую кладовку не закрывают в Азкабан! А Драко после Обливиэйта всё равно ничего скажет... Я медленно качаю головой.
  - Извини, пока ничего не приходит в голову.
  Кингсли советует, если что, обращаться в Аврорат, прощается и аппарирует.
  Ну вот. Не дала человеку отдохнуть в праздник! Какая-то я стала чёрствая. Я сама это знаю. После смерти Джеймса мне вообще многое... всё равно, что ли. Разумеется, не Гарри, и не вероятное воскрешение Волдеморта!
  Но раньше я, к примеру, любила праздники, а теперь мне безразлично, отмечать ли Рождество вообще. И за одеждой приходится следить - наряжаться тоже расхотелось. Не для кого. Вроде бы, всё есть, и стыдно жаловаться. Даже счастье есть, но... радости нет. Мне кажется, что я живу, как заведённая кукла. По кругу, по кругу... Вот, надеялась, что Северус вытолкнет меня из этого круга. И, вроде бы, у него стало получаться. А теперь всё опять свелось к тому, что он - Пожиратель Смерти. Не могу. Просто сил больше нет.
  Я и правда продрогла, а палочку оставила где-то в гостиной - ничему меня жизнь не учит! Зато сигареты взяла. Прислоняюсь к мотоциклу Сириуса (мотоциклу хорошо - он опять дома!), прикуриваю от ладони и смотрю на рождественские звёзды. Хитрый, однако, змей, этот Северус Снейп! Раз он подслушал, как я жаловалась Минерве на жизнь, то наверняка потом сидел со мной на карнизе. А ведь не сознался.
  Чёртова жизнь. И кто теперь будет меня ловить?
  
  Глава 3
  
  Живу - никто не нужен!
  Взошел - ночей не сплю.
  Согреть чужому ужин -
  Жилье свое спалю!..
  
  Гляжу на след ножовый:
  Успеет ли зажить
  До первого чужого,
  Который скажет: 'Пить'.
  М.И. Цветаева
  
  Когда к тебе приходит мужчина и говорит, что много лет любил тебя одну, это заставляет задуматься. Но и пугает тоже. Ведь меня долгое время считали мёртвой. А для Северуса этих лет словно не было. Его часы просто встали, а потом пошли с той же цифры. Это трудно себе представить. Кажется, что он сумасшедший.
  Но только сумасшедший поверит, что это так. Северус играл слишком сложную роль в войне, он был директором Хогвартса и до последнего времени оставался деканом Слизерина. Для всего этого нужно уметь нечто большее, чем сходить с ума. А чтобы понять его, нужно нечто большее, чем слухи, которые преследовали меня со дня пробуждения.
  
  Последний разговор Гарри с Волдемортом неоднократно перепечатывался в газетах со слов десятков свидетелей. Мне было не до репортёров, и Гарри гнал их с крыльца 'Нимбусом'. Но история о патронусе-лани уже жила самостоятельной жизнью. Озвученный или безмолвный, вопрос 'да или нет?' следовал за мной всюду. Джеймс погиб очень давно, Северус сделался героем, а людям хотелось послевоенного чуда. И чем невероятнее оно будет, тем лучше.
   Однако пылкие признания в больнице святого Мунго, о которых регулярно сообщал 'Ежедневный пророк', были чистейшей выдумкой. Северус не мог ничего сказать, и неясно было, сумеет ли говорить вообще. Но я действительно видела его в больнице. Высказывания конкурирующих изданий о моей патологической ненависти к нему тоже преувеличены.
  Можно уже мне самой сказать? Да, спасибо.
  Я тоже лежала в больнице Святого Мунго, но чувствовала себя не в пример лучше других. Я многих там навещала, чтобы не смотреть целые дни в потолок, вспоминая Джеймса. И у Северуса тоже была. Что сказать об этом? Ужасные раны - кровь не останавливалась второй месяц. Прогнозов никаких. Сознания не было. Меня он не узнавал. Я и сама с трудом узнала его. Пергаментное лицо, как у мертвеца, бескровные пальцы в несмывающихся пятнах от зелий. Вот руки остались прежними. Всё, не хочу. Проревела потом весь вечер. Да, такая я беспринципная. Я не ненавижу его, хотя он выдал моего ребёнка Волдеморту. Такая я бездушная - я не люблю его, несмотря на красивого патронуса. Попросила, чтобы отвели ему отдельную палату, дала денег, да, всюду коррупция. Если кто-то меня считает святой, это их проблемы. Ушла, не оглянулась. Всё. Все наши пылкие признания.
  Что ещё добавить? Знаменитому издательству пришлось пригрозить судом и авторитетом семьи. С этого времени фантазировать о свадьбах и патронусах, равно как о непримиримой войне деканов Гриффиндора и Слизерина, считается дурным тоном. Страсти утихли, но вопрос остался висеть в воздухе.
  
  Всё это я обдумываю, сидя в круглом кабинете нашей директрисы после рождественских каникул. Я обещала Минерве, что больше не стану бередить ей душу своими проблемами, поэтому стараюсь выглядеть бодрой и работоспособной. Минерва и без того вся на нервах. Северус, плохой или хороший, выполнял в школе множество обязанностей, и теперь некем затыкать дыры.
  Тем более что профессор МакГонагалл не спешит подыскивать замену. Так что возглавлять Слизерин снова будет Гораций. Профессор Слизнорт приходит в ужас от такой нагрузки и сначала, как всегда, отнекивается, ссылаясь на преклонные годы. Но прибавка к зарплате и возвращение прекрасного кабинета на седьмом этаже улаживают конфликт. Ох уж эти слизеринцы!
  После того, как я, Помона и Филиус поздравляем его с повышением, свеженазначенный декан честно предупреждает Минерву, что его подопечные - сплошь в душевном раздрае. И он не уверен, что сумеет держать их в узде, как это делал Северус.
  - Я всё знаю, но где я возьму вам посреди года другую кандидатуру? - сверкнув пенсне, осведомляется Минерва. - А кроме того... подождём. Основная проблема решена - факультет не останется без куратора. Прочие сложности будем устранять в рабочем порядке. А теперь всем пора к ученикам. Лили, - прибавляет она напряжённо, - у тебя, кажется, нет первого урока? Задержись на пару минут.
  Все откланиваются, а я снова сажусь в кресло напротив директорского стола. Я не получала выговоров от профессора МакГонагалл, даже будучи её студенткой, но сейчас ощущаю оторопь, как перед взбучкой. У Минервы такое лицо, что нет сомнений - она готовит мне что-то неприятное. Может, появились новости о Северусе?
  - Я хочу, чтобы ты взяла на себя ЗОТИ, - произносит она после короткой заминки. - Прости, что сообщаю так поздно - я до последнего не была уверена в правильности своего решения.
  Я прекрасно понимаю МакГонагалл: тысячная потеря преподавателя ЗОТИ - катастрофа. Ей и так нелегко - все до сих пор вспоминают блестящее директорство Дамблдора. И всё же в первый момент я теряюсь.
  - То, что эта должность проклята, предрассудок! - заверяет меня директриса. - Даже если был некий сглаз, со смертью Волдеморта он потерял силу. Так происходит с большинством проклятий, и ты тому пример! Вообще же, ЗОТИ считается самым престижным предметом. А трансфигурацию я возьму на себя. Конечно, ты можешь отказаться, - прибавляет она озабоченно. - Наверное, ты предпочла бы держаться подальше ото всего, что тесно связано с Северусом. Если не из-за последних событий, то из-за прошлого.
  
  Что верно, то верно. Если я и думала о Северусе, отправляясь в Хогвартс, то меня больше заботило, сможем ли мы вместе работать. Ведь про него рассказывали безумные вещи! Получалось примерно так: профессор Снейп, конечно, герой магического мира и первоклассный разведчик, ему доверял Дамблдор и всё такое, но, знаете, он вообще-то Пожиратель Смерти, любимец Сами-Знаете-Кого и просто мерзкий тип. Все эти годы он не стригся, не мылся и носил исключительно чёрное. И жил в жутких трущобах. В Паучьем тупике, как я понимаю. В доме, который ненавидел с пелёнок. Действительно, странно. Аскеза, что ли, какая-то?
  Образ получался, мягко говоря, противоречивый. Но мне так хотелось в Хогвартс, что я решила рискнуть. Я просто не выдержала бы праздного одиночества в мрачном огромном доме. И разлуки с Гарри. Хотя и оставались опасения, что профессор Снейп при встрече либо бросится мне на шею, либо выскочит в окно.
  Северус отреагировал... никак. Иными словами, оказался вполне в себе. А мне сразу полегчало, и я поняла, что рада его видеть. Рада, что он жив. И что он с нами, в Хогвартсе. А не в земле и не с Пожирателями в Азкабане. Что же до его давней влюблённости... Правду ведь знал он один. А Северус меньше, чем кто-либо, рвался обсуждать со мной своего патронуса. Я понимала, что невидимый вопрос, висящий над моей головой, способен свалиться на неё в любой момент. Но на меня навалилось сразу столько всего, что просто не было сил сосредоточиться на Северусе. Моя скорбь была ещё свежа, мои мысли занимало слишком много вещей, и в первую очередь Гарри.
  Я знаю, что имела право ненавидеть Северуса. Жуткое право - как открытые врата во тьму. И я всячески старалась не приближаться к этим вратам. Когда-то я сама убеждала его, что нет разницы между мной и другими магглорождёнными. Так что теперь не считала себя вправе сводить личные счёты. Это было тяжело, но казалось правильным. Северус давно перестал служить Волдеморту и много сделал для нашей победы. Как я смотрела бы на всё это, если бы его ошибки не имели отношения к моей семье? Тем более, что так и было - я верю, что он не знал, кого затрагивает подслушанное им Пророчество.
  Можно было всё равно не прощать. Словно он не лучше истинных Пожирателей.
  Можно было простить и отпустить, и постараться никогда с ним не видеться. Но полумеры всегда казались мне неумелой маскировкой. Кому стало бы лучше от этого? Чьей душе?
  Можно было простить, и мне хотелось простить - для него и для себя тоже. Но такое решение означало: что бы дальше ни произошло между нами, прошлое на это не повлияет. Прежде, чем убедиться, что я смогу это сделать, мне требовалось хотя бы немного поглядеть на него, поговорить с ним... Поглядела. Поговорили.
  
  - Всё в порядке, Минерва, - бодро отвечаю я директрисе. - Я с радостью займусь новым предметом. Но тогда мне лучше поскорее пойти готовиться. Боюсь, я уже не успею подобрать материал, придётся пользоваться учебными планами Северуса. Конечно, если это удобно.
  Минерва заметно бледнеет.
  - Полагаю, он не стал бы возражать, - произносит она неуверенно.
  Полагаю, стал бы. Но мне надо получить доступ в его кабинет, так, чтобы это не вызвало ни у кого нездорового интереса.
  - Что бы я делала без тебя, Лили! - с облегчением выдыхает Минерва. - Эта история с Северусом - просто из ряда вон! Мне и прежде тяжело было поверить, что он служит Волдеморту. Хотя ты не представляешь, что здесь творилось в прошлом году! А сейчас я просто... не верю! Я много думала и, знаешь, о чём я вспомнила? Погляди-ка вокруг!
  Я недоумённо поворачиваю голову влево (к витражным стёклам) и вправо (к камину), озирая просторное круглое помещение.
  - Это кабинет директора Хогвартса, - зачем-то напоминает Минерва. - Истинного директора. В нелёгкие для нас времена директором была назначена Долорес Амбридж, - при упоминании этого имени профессор МакГонагалл и сейчас фыркает, как разозлённая кошка. - Так вот, она так и не смогла попасть сюда! А Северус Снейп, будучи в той же должности, заходил, когда ему вздумается. Хотя жить здесь он не стал. Это тоже имеет значение. Понимаешь, Лили?
  Я понимаю и ощущаю как бы поворот ножа под сердцем.
  - В суде это доказательством не послужит, - поджимает губы Минерва. - Но если мы перестанем доверять Северусу, значит мы перестанем доверять Хогвартсу. Поэтому я никого не стану брать на его должность. Пока всё не прояснится. А я не сомневаюсь, что это произойдёт в ближайшее время. Ты знаешь, Лили, перед каникулами, до всего этого безобразия, я собиралась обсудить с тобой кое-что... - начинает она как бы в раздумье и тут же обрывает себя. - Впрочем, сейчас не лучшее время. Подождём, пока всё утрясётся.
  - Если это касается Северуса, Минерва, то не тревожьтесь, - произношу я как можно мягче. - Мы с ним поговорили. Прошлое - это прошлое.
  - Вы... поговорили? - Минерва застывает в удивлении.
  Если можно так выразиться.
  - Да. И я тоже не верю, что он предатель.
  Но многие верят. Ученики, разъехавшись по домам, тут же поделились с родителями подробностями последнего дня в школе. Так что шумихи хватает. А ещё всех преподавателей, домовиков и даже некоторых студентов приглашали в Аврорат для подробной беседы. После первой магической войны Пожирателей отлавливали недостаточно активно, и это закончилось второй войной. Теперь новое Министерство не то чтобы хватает всех подряд, но старается ничего не пропустить. Даже если это оборачивается пустым переводом времени.
  Что, к примеру, я могу поведать о делах Северуса после возрождения Волдеморта, если я всё проспала? Тем не менее, только что отучившийся аврор добросовестно задаёт мне все положенные вопросы. Но для начала просит автограф - его бабушка до сих пор не верит, что я жива. Я даже смущаюсь - автографы у меня ещё не брали. В остальном же от меня пользы не много.
  Нет, я не замечала, чтобы профессор Снейп общался с Пожирателями Смерти (с женой Пожирателя он общался, но это не запрещено, и об этом не спрашивают).
  Нет, я не видела, чтобы он применял Непростительные (студенты используют придуманные им тёмные чары. А сам он накладывал на ученика запрещённый школьным уставом Обливиэйт. Но Обливиэйт - не тёмная магия).
  Я впервые осознаю, на какой тонкой грани привык балансировать Северус. И, надо признать, делает он это безукоризненно - все вопросы бьют мимо цели. Не понимаю, как при такой привычке к осторожности он довёл себя до тюрьмы?
  В любом случае, топить его я не хочу. Он и так уже по уши. Никогда не была доносчицей - Минерва подтвердит! Вот только как мне отделить порядочность от укрывательства, если я не знаю, в чём дело? И в то же время совершенно ясно: даже для этого аврора я - высший критерий доверия. Что скажу, то и будет истиной. Ужасное чувство!
  А что бы ни сказал Северус, это ложь. Я начинаю иначе смотреть на предупреждение мистера Партриджа из Отдела тайн. Если я хочу помочь моему другу, лучше мне выглядеть незаинтересованным лицом. Слава Мерлину, никто и не сомневается в том, что нас связывают сугубо профессиональные отношения.
  'Лили, я так люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя...'.
  
  Исключая это, отношения были сугубо профессиональными. Обсуждение расписаний. Квиддичных тренировок. Учебных тем. Северус не избегал общения и не отказывал в мелкой помощи, но всегда держал дистанцию. Я даже успокоилась, решила, что так и будет всегда... И тут какая-то волна вынесла его к моей двери. По-моему, он сам не вполне понял, как там очутился. Прогнать его показалось мне слишком жестоким. Но я и не думала скрывать от Северуса, почему уступила - из-за странной смеси жалости и уважения к нему, из-за бессонных ночей и... просто потому, что мне всё надоело. Как и ему, кстати.
  Согласна, причины так себе, но нам хватило этих причин. Или оправданий. Ему тоже пришлось бы многое терпеть во мне. И в первую очередь, Джеймса. Не скрою, мне нелегко было принять кого-то после мужа. Но... необходимо. А то я начала бояться себя. Нельзя жить среди призраков. Мне казалось, что я вообще уже перестала что-то чувствовать, что я сама уже наполовину призрак. Быть может, мне и впрямь стоило подумать о тех, кому я ещё нужна, а не о тех, кто нужен мне, но недосягаем? Наверное, нам...
  
  - Что? Нет, конечно, нет! Метку он никогда не показывал.
  Интересно, Северуса всерьёз считают помешанным, или это стандартный набор вопросов?
  
  Наверное, нам хотелось... согреть друг друга, поговорить с кем-то без лишних объяснений и притворства. Своеобразное продолжение дружбы - уступки со стороны его любви и моей скорби. А чего ещё хотеть после войны? Каких душ и каких судеб? Больше нет той девочки и того мальчика, которые поссорились много лет назад. Посмотрим, что удастся склеить из того, что осталось.
  
  Но о личных отношениях меня не спрашивают - всё больше о его отношении к Волдеморту. Я пожимаю плечами, выдаю общеизвестную версию. А что ещё я могу сказать? Мне самой обидно, что я знаю так мало.
  
  'Я с первого дня был не на вашей стороне... Что бы тебе про меня ни наговорили, всё это правда. Скорее всего, правда даже хуже'.
  Дурацкая болтовня в постели - кто её слушает? Да, в постели. Потому что я решила - чёрт с ним, будь что будет. Не съест же он меня, в самом деле? Либо его наваждение развеется, либо перестанет быть наваждением. Но романтичных сцен, на которые любит намекать 'Ежедневный пророк', не было.
  Если честно, он напугал меня до смерти. Это было что-то вроде цунами. Или Авады Кедавры. С разгона и насмерть. Живой сгусток вины, любви, оголённых нервов, боли, страсти, ненависти к себе, болезненной тяги ко мне и бог знает, чего ещё. Вообще без пауз. Я просто забыла, как у него срывает тормоза. Если. Он. Чего-то. Хочет. Да, в итоге мы поговорили, конечно. Не молчать же целую ночь! Да, я попыталась поцеловать его - хотя бы понять, как это. А дальше...
  Дальше что-то случилось между ним и мной. Между ним и мной оно и останется. Северус вдруг рухнул как подкошенный - на ковёр, на колени. Где был - у двери. Как был - полуодетый. И это был слом, ад, катарсис. Он плакал, он умолял простить, целовал, клялся, что любит - всё вперемешку, и всё это прибивало его к земле, рвалось из него с нестерпимой силой, и я не знала, как это остановить. Мне казалось, он помешается у меня на глазах. Что было делать? Выставить его в коридор? Я не смогла - всё это было так резко, так жутко и, в общем-то, было уже поздно.
  
  - Вам не показалось, что мистер Снейп что-то утаивает? Что его разочарование в идеях Волдеморта - всего лишь прикрытие?
  - Нет, профессор Снейп считал своё служение Волдеморту заблуждением юности и очень сожалел об этом.
  - Но ему не составило бы труда солгать. Как вы считаете?
  
  ...Мы так и продолжали плакать и раздеваться. Северус просил прощения, а я прощала, и прощала, и прощала, и всё это уже на кровати, как в полуобмороке. Сама толком не помню - я всё время лила слёзы, потому что одновременно хоронила мужа. И в итоге обозвала его Джеймсом, и он опрокинул половину мебели, пытаясь сбежать, но, видимо, не нашёл в темноте выход.
  Потом со мной случилась истерика, и Северус смотрел на меня, как на ненормальную. Своими странными-престранными глазами. В порыве чувств я влепила ему затрещину. Чтобы заканчивал преклоняться перед моей памятью - я ещё живая. И тоже напугала его до смерти, и он сказал, что исчезнет - из Хогвартса, из страны, из моей жизни, а я его не пускала, и мы ругались - из-за моего мужа, из-за его Лорда, Мерлин знает, из-за чего. Потом мирились, и в конце концов уснули в обнимку в кресле, и это было самое разумное за ночь. И это была самая нормальная ночь со времени моего... возвращения. И стало легче. Правда. Ему, мне, нам. И пропала необходимость гадать, что возможно, что нет. К чему я это? Ах, да.
  
  - Нет, я не думаю, что он лгал.
  Но из Министерства я выхожу с очень тяжёлым сердцем. Ко мне не применяли легилименцию, не предлагали Веритасерум, никому бы это и в голову не пришло. Но Северус прав - мы, гриффиндорцы, думаем не головой, а сердцем. А что, если сердце меня обманывает, и он виновен? Что я буду делать, если наткнусь на доказательства этого?
  Вот тогда и придётся сказать всю правду, понимаю я. И с усилием поворачиваю медаль обратной стороной.
  
  Разумеется, я знаю, почему он сделался Пожирателем Смерти. Нет, глупостью и наивностью Северус никогда не страдал. Просто в то время ему слишком хотелось избранности, хотелось быть причастным к сотворению истории - разве мог он разменивать свой талант по мелочам? Конечно, он знал про цену. Он просто не ощущал этой цены, пока адская машина не ударила по нему лично.
  Северус вырос среди магглов, но это и приучило его дистанцироваться от них. Их несчастья и смерти его как бы не касались. Во всяком случае, не настолько ужасали, чтобы одолеть силу идеи. К той же категории не совсем людей у Пожирателей относились сквибы, магглорождёные, предатели крови и вообще все, кто против них. Смерти, смерти, смерти...
  Ежедневно читая в газетах об ужасных расправах, я старалась не представлять себе Северуса в сочетании с белой маской, Морсмордре и Непростительными. Правда, Волдеморт уже тогда предпочитал использовать его, как шпиона, но чем, скажите, легче от этого? Все они были заодно. И я предпочитала считать, что Северус Снейп просто исчез. Ушел туда, откуда не возвращаются...
  А потом, уже после своего пробуждения, я узнала, что он всё же вернулся. Далеко уйдя за крайнюю черту.
  Вырос всё-таки.
  Таких случаев были единицы и, конечно, он меня поразил. Но узнав, какую роль он играл в войне, я нисколько не удивилась. В прошлом, представляя его на нашей стороне, я находила именно такое применение его дарованиям. Что ни говори, а подслушивать, вскрывать чужие письма, вести подковёрную борьбу - всё это он умел с детства. Это была неодолимая тяга, способ существования. Он как-то с этим родился. Как с призванием. Даже наше знакомство началось с его слежки за мной.
  В школе его терпеть не могли за это, даже поколачивали. Но делали этим только хуже. Северус забивался куда-нибудь в тёмный угол и придумывал новое опасное заклятие или сомнительное зелье. Все его конспекты, все учебники были испещрены бисерными пометками, постоянной работой мысли. У него всегда был беспокойный ум и беспокойный характер - ни секунды простоя...
  
  И, кажется, я начинаю незаметно подлаживаться к такому ритму.
  Я уже чувствую себя втянутой во всё это, мне надо как-то оправдать собственные надежды и поступки. И я невольно начинаю недоверчиво озираться, приглядываться к деталям, прислушиваться к разговорам, вытягивать из углов крыс за тонкие ускользающие хвосты. Если долго смотреть в бездну... Мне кажется, в попытках понять Северуса, я становлюсь им. Я неотвратимо погружаюсь в неясные ощущения, в полузабытые события, пытаясь целиком воссоздать его образ. Уровень за уровнем, я, наконец, оказываюсь так глубоко, что не сразу вспоминаю, где сама нахожусь в данный момент.
  О Мерлин! Я всё ещё в кабинете профессора МакГонагалл! И директриса смотрит на меня с тревогой, как порой поглядывала на Северуса.
  - Всё будет хорошо, Минерва, не беспокойтесь. У меня есть план, - улыбаясь, говорю я ей.
  И начинаю спуск в подземелья.
  
  * * *.
  Когда мы снова встретились после стольких непростых лет... Даже не знаю, каким он мне показался. Он очень повзрослел. Слишком, я бы сказала. Он был совершенно прозрачный после больницы. И не то чтобы совсем угрюмый - скорее, задумчивый. Очень собранный, очень спокойный. Как будто контролировал каждый свой шаг и жест. Поголовная победная эйфория его не захватывала. Северус, как всегда, выпадал из общего настроения. Праздники для него были не трауром, конечно, но буднями.
  Помню, я как-то я спросила Минерву, всегда ли он такой? Вдруг у него опять проблемы со здоровьем или с Визенгамотом? В конце концов, он одинок, так хоть коллеги должны побеспокоиться?! Минерва сначала не поняла, о чём я. Потом ответила, что не помнит декана Слизерина в лучшем настроении. Разве что, когда он бегал тут школяром. Потом отчего-то смутилась и признала, что, да, надо бы разузнать, как у него дела, просто раньше этим занимался профессор Дамблдор. Но теперь директор - она. Она просто ничего не успевает, она, конечно, поговорит с Северусом, но...
  - Между нами, Лили, он посмотрит на меня, как на дуру.
  - Хотите, я с ним поговорю?
  - А ты сможешь? - очень удивилась она.
  Да, я умею говорить, как ответил бы мой друг.
  Спросила. Поглядел, как на дуру. Не понял вопроса, кинулся поправлять шарф. В итоге пробурчал что-то среднее между 'обычно' и 'всё в порядке'. Ничего, что худой, как смерть, а голос едва слышен. Зато этим голосом он подробно раскритиковал мою анимагическую форму - 'Обращайся'. Что ещё сказать о нём?
  Умница - он и был умницей. Прекрасный волшебник - он всегда подавал надежды. Слава Мерлину, его подростковая злость и оголтелость с годами обрели берега. Пару вспышек ярости я всё-таки наблюдала, но гасить их он тоже научился. Он стал другим, насколько можно оставшись прежним. Он сделал себя, насколько это было в его силах. Сделал себе характер, имя, карьеру - из тех руин, в которые сам же всё обратил.
  С ним можно было общаться. С ним можно было работать. Его можно было не ненавидеть. И я решила, что он заслужил хотя бы разговор. Но говорить я буду лишь с ним, и ни с кем больше.
  
  Да, пожалуй, мне действительно известны вещи, неведомые аврорам. Я знаю Северуса с детства, и, как бы там ни было, со мной он не тот, что с другими.
  - Откройся мне, - прошу я каменные стены его кабинета, но стены недоверчивы.
  И картина, упавшая за шкаф, пуста - Дамблдора нет. Я вешаю её на место. На всякий случай. Почему-то мне кажется, что она предназначена именно для Альбуса. Судя, по изображению кладбища. О, Сев!
  Пахнет тут так, будто кто-то умер и разложился. Это из-за протухших флоббер-червей - никто про них, бедных, не вспомнил за каникулы. Сыро. Холодно. Но камин ни разу не разжигался - Гарри на это сетовал, так как всё время простужался на отработках. Он у меня весь в отца - без взысканий ему и школа - не школа. К слову, если камин не топится, откуда тогда зола? И есть ли в этом тайный смысл?
  Я теперь всюду ищу тайные смыслы, хотя и не надеюсь наткнуться на что-то необычное. Тут уже пошарили авроры и прибрались домовики. Без 'Акцио' я даже учебные материалы не отыскала бы.
  Я прикрываю глаза и пытаюсь как-то почувствовать это место. Не исключено, что разгадка прямо у меня под рукой, но я не считаю себя вправе рыться в личных вещах. Я просто обхожу комнату и дотрагиваюсь до предметов, представляя, что снова прикасаюсь к их хозяину. Прикасаюсь к мужчине, друг он или враг. Друг ты или враг?
  
  'Лили, прости меня, прости меня, прости меня...'.
  
  Всё здесь сплошное 'прости'.
  Нет, он не лгал. Нельзя же лгать во всём! И многолетний холод, это не ложь. Теперь мне понятна связь между нежилой сыростью этого похожего на темницу помещения, его разорванным горлом и его неотвратимым приходом ко мне. Всё сцеплено - здесь нет ни одной случайности. Это 'прости', как нескончаемое заклятие, проходит сквозь годы моего забытья. Как знать? Он сильный легилимент и сильный волшебник. Если Волдеморт вторгался на расстоянии в чужое сознание, вдруг и Северус мог, сам того не зная? Выходит, что Кингсли не прав, и иногда чувства всё-таки можно потрогать. Когда все они обращаются в раскаяние, а раскаяние - в кровь и камень.
  Год за годом. Бесконечно. Да, это похуже проклятия. Но с понятием меры у Северуса всегда были проблемы. Если он, с его замкнутой пасмурной натурой, заболевал какой-то идеей, то отдавался этому весь - до фанатизма. И при этом ещё глубже заворачивался в кокон.
  Если он готовился к экзаменам, то переставал есть и спать. Если он ненавидел Джеймса и его друзей, то готов был рискнуть жизнью, лишь бы им было хуже. Если он окунался в учение Волдеморта, то сразу с головой, и краёв не видел. Впитывал и впитывал эту дрянь, как губка. Если он влюблялся, то... да, видимо, это должно было перевернуть для него весь мир.
  Поначалу эта исступленность пугает. Но, если отмести лишнее, оно того стоит. Его преданность, его самоотверженность, его безупречное колдовство происходят из тех же корней. Как будто стихийное буйство, сродни детским магическим выбросам, превратилось во что-то пронзительно-прекрасное. Печально-обречённое, сумрачное, но всё же прекрасное.
  Северус и сам не знает этого о себе, но это всегда в нём было, и это... завораживает. Я не знаю... как взлёт дракона. А ещё я однажды видела, как в кабинете профессора Дамблдора вылупился из яйца феникс. Вот, примерно такое чувство. Не волшебство, а чудо. Рождение света из тьмы.
  Согласна, это странный свет. Как от полярного солнца. Но в своё время мне было очень больно видеть, как меркнут последние лучи. А сейчас я рада, что вижу их снова. После всех ужасов, после многих лет абсолютного одиночества и абсолютной тьмы. В его жизни, да и в моей. Если я не помню тех лет, это не значит, что их не существовало. Я жутко замёрзла. И жутко соскучилась по свету. Свет и заставил меня поверить в возможность невозможного. Без этого... ничего бы не было между нами.
  
  Наша первая беседа после долгой разлуки была... ни о чём. Северус всё ускользал и ускользал, а я решила определиться сразу, ходить ли нам разными коридорами. Заговорила с ним, объяснила, что рада работать вместе. Он молчал и хмурился. Лишь когда я упомянула Гарри, в корректной форме предложил мне отправиться с этой темой к... кому угодно, кроме него. Не пытался быть милым и почти не смотрел в глаза - так, беглый взгляд, короткий отсвет. Но мне, неожиданно для себя самой, стало спокойней и легче. Он как будто забирал мою боль. Без усилий, словно это было его сутью. В хорошем он настроении, или в плохом, здоров или нет. В любое время, Лил.
  
  С этого всё и началось. Хотя было бы лукавством сказать, что он дождался, наконец, взаимности. Но, по крайней мере, мне можно его любить. Я и люблю его - как возвращённого друга, как чудо, как родную душу. Чужим мне он никогда не станет. Но, чтобы полюбить его как мужчину... попытаться, по крайней мере (поскольку вряд ли он отождествляет себя с яйцом феникса или полярным солнцем... при всех его заморочках), мне надо... Да Мерлин и Моргана! Мне надо хотя бы видеть его и говорить с ним! А в идеале - ощущать его рядом, и не гадать на пальцах, а спросить его толком про всё, что мне непонятно.
  Но Азкабан очень далеко, в ледяном море. И свидания запрещены. И дементоры стоят над ним день и ночь, вытягивая свет и тепло.
  
  * * *
  Основательно задумавшись и ещё основательнее замёрзнув, я окунаюсь в зеленоватый сумрак подземных коридоров Слизерина, левитируя перед собой пособия по ЗОТИ. Прежде чем развернуть первый свиток, надо всё основательно проверить на тайную порчу. С Северуса станется наградить меня ожогами второй степени. Тут же всё - собственность Принца-полукровки, чтоб его...
  Я резко вздрагиваю и резко останавливаюсь, а книги и пергаменты вырываются из-под власти волшебной палочки и разлетаются по полу. Крик, который я слышу, полон боли и ужаса, и я, забыв про всё, бросаюсь вниз по лестнице. Никто не знает, на какую глубину простираются подземелья замка, но я уже слышу голоса на пару пролётов ниже. Один продолжает нечленораздельно стонать, второй яростным шёпотом призывает его заткнуться, и оба звучат очень испуганно.
  - Тролль недоразвитый! Опять всё испортил! Какого Салазара ты совал туда свою клешню? - удивляется тот, кто ещё способен говорить внятно.
  Теперь мне становится ясно - один из учеников плохо обошёлся с недружественным проявлением магии. С книжкой из Запретной секции, или с мандрагорой, или...
  Двое семикурсников-слизеринцев подскакивают, как от укуса мантикоры. Они явно не ожидали кого-то здесь увидеть. Особенно меня. Девочка-шестикурсница, которая сидит тут же на ступенях и беззвучно рыдает, начинает рыдать ещё горше. Мистер Гойл продолжает страшно кричать, одной рукой вцепившись в перила. Вторая его рука скрыта в... Распределяющей Шляпе. Мистер Малфой, отбросив бесполезную палочку, обеими руками пытается стянуть шляпу, которая уже добралась до локтя его приятеля. Из шляпы на каменный пол лестничной площадки капает кровь.
  Верните Северуса.
  Или упраздните Слизерин.
  Я не могу удержать вопль ужаса, но тут же кидаюсь к мистеру Гойлу, отталкивая рыдающую мисс Гринграсс. Вдвоём с Драко мы усаживаем несчастного на лестницу.
  - Снимите её! А-а!!! Снимите, снимите! - мне кажется, его крики слышны даже за пределами замка.
  - Может быть, Сектумсемпрой? - неуверенно предлагает бледный от ужаса Драко. - Хотя бы дальше не полезет...
  - Я не могу её снять, - отвечаю я, не слушая его бред. - Но могу заморозить.
  - А-а! Тогда заморозьте эту тварь!
  - Я заморожу не шляпу, а руку. Только не дёргайтесь.
  Гойл, весь дрожа, закусывает запястье здоровой руки, чтоб не орать и не шевелиться, и я накладываю чары. Кровь перестаёт течь. Но нам надо срочно в больничное крыло и... Не знаю. По-хорошему, Грегори следует отправить в больницу, но это его убьёт. Распределяющую Шляпу нельзя выносить из Хогвартса.
  - Мистер Малфой, если вы ещё раз захотите применить к кому-то тёмную магию, лучше сразу собирайте вещи, - я приманиваю палочку Драко и на всякий случай убираю к себе в карман.
  Ещё немного, и я предложу Минерве изменить школьный устав так, чтобы некоторым ученикам выдавали палочки только на уроках. Меня до сих пор трясёт от ужаса. Не сомневаюсь, что вдохновителем этого дикого хулиганства был именно Драко. Учитывая сообразительность мистера Гойла и смелость мисс Гринграсс. А что ни говори, чтобы украсть из директорского кабинета Распределяющую Шляпу, требуется и то, и другое.
  - Если бы все, кто применял тёмную магию, собирали вещи, в Хогвартсе многих не досчитались бы. Мэм, - с ненавистью цедит Драко. - Я только предложил. А знаете, как я узнал о режущем заклятии?
  Он искренне негодует. Он ничего не помнит о том вечере, когда швырялся Сектумсемпрой в библиотеке и ранил Северуса.
  - Я знаю больше, чем вам хотелось бы, мистер Малфой, - отвечаю я, помогая его приятелю подняться с залитого кровью пола. - Не знаю только, как вы решились посягнуть на главную реликвию школы.
  Этот юноша - просто тридцать три несчастья! Я очень-очень стараюсь относиться к нему спокойно. Но при всём желании вижу в нём очень мало положительных черт. Я понимаю, что над Драко, как и над Гарри, довлеет репутация его отца. Гораздо более страшная репутация. Как и Гарри, Драко пытается подражать отцу. Даже теперь. Как и Гарри, его не останавливает школьный устав. Но ни Джеймс, ни Гарри никогда не переступили бы той черты, за которой давно оказался Драко по своей или чужой воле. Результат один - за ним надо следить постоянно, а уследить невозможно. Он не соблюдает правил, лишён чувства ответственности и не дружит с головой. И он меня ненавидит.
  - Я, кажется, задала вопрос, мистер Малфой, - напоминаю я, пока мы поднимаемся вверх по лестнице, ведя под руки мистера Гойла.
  - С вами я говорить не буду, - шипит он в ответ. - Я ответил бы только своему декану.
  - Если вы настаиваете. У профессора Слизнорта сейчас урок, но ради такого случая...
  - Не тому декану! - на лице Драко проступает такое отчаяние, что в конце фразы ясно слышится непроизнесённое 'грязнокровка'.
  Астория тоже это слышит и в ужасе хватает его за локоть, но Драко с ожесточением вырывается:
  - Ты ещё тут прицепилась... Ступай в общую гостиную и хватит реветь!
  - Нет уж, мы все вместе отведём мистера Гойла к мадам Помфри, а потом отправимся к профессору МакГонагалл, - предлагаю я свой вариант.
  - Да куда хотите! Хоть в Запретный лес к паукам, - я ещё не видела мистера Малфоя в таком состоянии, чтобы ему было безразлично отчисление из школы.
  - А мистера Гойла вообще проще убить, - прибавляет он, с ненавистью косясь на приятеля. - Слышишь, кретин? Ты всё испортил своей тупой башкой! Всё! Доходит до тебя?!
  - Да пошёл ты! - стонет в ответ мистер Гойл. - Это всё твои штучки, Малфой! А я теперь останусь без руки! За что, спрашивается? Думаете, это я наслал на Филча Империо? Нет, я только стоял на стрёме!
  - Грег! - предостерегающе вскрикивает Астория, но её призыв остаётся без ответа.
  - Непростительное! - как приговор, повторяет Грегори.
  Мы бредём по опустевшим на время занятия подземным коридорам, и каждое слово гулко отдаётся от каменных аркад потолка. Астория, пытаясь сгладить конфликт, торопливо собирает палочкой рассыпанные мной свитки. Быть может, в одном из них и указано, как победить шляпу Гриффиндора, но я такого средства не знаю. Тот, кто её заколдовал, был выдающимся чародеем. И, судя по всему, изобретательным.
  - Филч должен был сказать директрисе, что возьмёт Распределяющую Шляпу на время. Чтобы почистить, - по щекам Грегори катятся злые слёзы. - Филч и вынес нам шляпу! Кто же думал, что она такая хищная! Её же... на голову одевают...
  Я согласна, что слизеринцы могли не знать магических тонкостей - как-никак, шляпа принадлежала Годрику, а не Салазару. Она подчиняется только смелому и только в нужный момент. А Грегори поступил не смело, а глупо. И момент выбрал явно не подходящий.
  - Да зачем вообще вы её тронули! - восклицаю я в сердцах.
  Я честно не понимаю смысла этой ненормальной затеи - воровать шляпу! Грегори начинает что-то отвечать, но Драко, которому хватило изобличительной речи про Империо, резко его перебивает.
  - Заткнись, идиот! Что мог, ты уже сделал. Хотите знать, в чём смысл, так? - мы уже стоим в огромном холле Хогвартса. Первый урок только что закончился, и проходящие мимо студенты всех четырёх факультетов с опаской поглядывают на трёх заляпанных кровью слизеринцев - у одного на руке Распределяющая Шляпа. Некоторые останавливаются, чтобы тоже послушать, и Малфой изящным от природы жестом указывает на песочные часы факультетов.
  - Вот, в чём смысл! - объявляет он во всеуслышание более высоким, чем обычно, голосом. - На нашем факультете - Тёмная метка. На все времена. Не будет факультетов, не будет и касты неприкасаемых. Поэтому мы взяли это чёртову шляпу! Хотели сперва спрятать её в подземельях, а потом уничтожить.
  - Ух ты! - слышу я довольный голос Рона. - У Малфоя башню сорвало.
  Значит, и Гарри здесь. По случайному совпадению, прошлый конфликт с Драко разворачивался примерно на этом месте, и я невольно задумываюсь - нет ли тут связи.
  
  'Драко Малфой примкнул к Волдеморту первым на своём курсе. Он изворотлив, как змея. Не стоит верить голубым глазам этого мальчика'.
  
  По лицу Гарри я вижу, что он тоже сомневается - верить или нет? Честно говоря, рациональное зерно тут есть. Но решение слишком кардинальное. И принимать его не Драко Малфою, даже если он считает себя центром вселенной. Гермиона в ужасе переводит взгляд с изуродованной руки Грегори на драгоценные камни в песочных часах. Стоящая рядом Джинни (они теперь однокурсницы) спрашивает у меня, нужна ли помощь. Сомневаюсь, что тут вообще можно помочь. Я имею в виду голову, а не руку.
  - Вы хотели... уничтожить Распределяющую Шляпу - наследие Основателей? - уточняю я для верности.
  - А что, Адское Пламя не взяло бы? - с вызовом спрашивает Малфой.
  Он выше меня ростом и учится на последнем курсе, но рассуждает, как испорченный ребёнок. Нет, упразднение факультетов от проблем не избавит. Разве что пятый этаж больницы святого Мунго.
  - Я поставлю перед профессором МакГонагалл вопрос о вашем отчислении, мистер Малфой, - произношу я, помолчав. - Даже не потому, что ваши действия выходят за всякие рамки. А потому что вы невменяемы. Если не думаете о себе, подумали бы о своих друзьях!
  Грегори баюкает искалеченную руку, Астория плачет, Драко презрительно усмехается. Но безумия в его глазах нет - только безнадёжность и страх.
  - И поскольку вы уже отметили совершеннолетие, радуйтесь, если не дойдёт до Азкабана, - прибавляю я в гробовой тишине.
  - Лучшие люди уже там, - негромко произносит Малфой у меня за спиной, когда мы вновь устремляемся к директорскому кабинету.
  Теперь они ведут Грегори на пару с Роном, и мистер Уизли, видимо, что-то делает с мистером Малфоем, не зная, что у того нет палочки. Голос Малфоя тонет в странных булькающих звуках. Мне стоит труда не притвориться глухой - очень не хочется оборачиваться. И действительно, ничего приятного. Под ноги мне один за другим падают слизняки. Драко задыхается и припадает к перилам.
  - И минус двадцать баллов с Гриффиндора, - произношу я, снимая сглаз. - А мистер Уизли отправляется с нами в кабинет директора. Если есть другие желающие, просьба поторопиться.
  Не исключено, что желающие ещё появятся. Пока наша нестройная процессия вышагивает по коридору, в рядах зрителей растёт возмущение.
  - Рыжая стерва! - я уже научилась улавливать слова краем уха и хорошо различаю шёпот Блейза Забини. - Теперь живьём нас сожрёт!
  Уверена, даже в худшие времена в присутствии Северуса о нём не говорили дурного слова. Согласна, его система воспитания была спорной, но результат приносила. Я же могу лишь попытаться предотвратить новые травмы. Но не успеваю отыскать Блейза в толпе. Я слышу только предостерегающий крик Гермионы 'Гарри, нет!', и мистер Забини в полёте открывает головой двери больничного крыла.
  - Прекрасно, мистер Поттер. Не отставайте от мистера Уизли по пути к директрисе, - произношу я, не повышая тона.
  Удивление на лице выскочившей из дверей Поппи сменяется изумлением на грани ужаса при виде мистера Гойла и вцепившейся в него шляпы. А уж какие чувства испытает Минерва, и думать не хочется. Семестр ещё не начался, а всё уже случилось. Что-то будет в конце?
  
  Глава 4
  
  Мне снится старый друг, который стал врагом,
  Но снится не врагом, а тем же самым другом.
  Со мною нет его, но он теперь кругом,
  И голова идет от сновидений кругом.
  Е.А. Евтушенко
  
  Семестр так и не закончился, но об этом позже. Не хочется переходить к самому ужасному раньше времени. Сперва о моём визите в Малфой-мэнор.
  Нет, Драко не исключили из Хогвартса, поскольку ни одна другая школа волшебства не приняла бы студента с Тёмной меткой. Минерва наложила кучу штрафных баллов и ограничений и назначила ему испытательный срок в три месяца. Драко всё это было безразлично, но вопреки моим опасениям в школе долгое время не случалось ничего дикого и необъяснимого. И на том спасибо!
  Не знаю, как на это смотрел профессор Дамблдор, но, насколько я понимаю, при всей глубине раскаяния, молодой декан Слизерина - вчерашний Пожиратель Смерти - не мог привить своим студентам отвращение к Волдеморту. Ни до воскрешения этого чудовища, ни, тем более, после. Если бы в факультетской гостиной Северус яро отстаивал права магглов, а потом отправлялся с родителями своих учеников в ночные налёты, он кончил бы, как Чарити Бербидж. Вероятно, он пользовался своим авторитетом в... других кругах и репутацией страшного тёмного волшебника, чтобы поддерживать дисциплину на факультете, но мне такие способы недоступны, и слизеринцы сводят меня с ума. Драко Малфой в первую очередь.
  После случая с Распределяющей Шляпой, который закончился для мистера Гойла ампутацией руки и отбытием в больницу Святого Мунго, мистер Малфой отнюдь не проникся ко мне уважением и доверием. Напротив, он взял за правило устраивать представления на каждом уроке ЗОТИ. Благо, теперь слизеринцы обучались только с хаффлпаффцами. Так что Драко без устали задавал вопросы о том, как наложить защиту от Авады Кедавры, и не вредит ли это мозгу спасаемого. А также пользовался вербальными чарами вместо невербальных и придумывал прочие безобидные шалости. Я снимала с него баллы, отводила к Горацию или назначала отработки у себя в кабинете - чтобы был под присмотром. Периодически мы прогуливались к Минерве, и всё текло своим чередом.
  Словом, к его матери меня привела не школьная рутина, а вопросы иного рода. О проблемах с учёбой я упомянула лишь потому, что домашний эльф Малфоев, витиевато извинившись, отказался пускать меня в ворота. Но волшебное слово 'отчисление' подействовало, и сезам отворился. В прошлом году сюда попадали только по Тёмной Метке, и до сих пор всё вокруг отравлено ядовитыми чарами. Огромный парк одичал и болен, а особняк за парком кажется давно заброшенным и обветшавшим. Что ж, если Нарцисса Малфой не желает меня видеть, ей приятно будет узнать, что и мне глубоко отвратительно переступать порог бывшей резиденции Волдеморта. Но, как я уже отмечала, сближаешься с Северусом, и с тобой начинают происходить странные вещи.
  На входе в пустой полутёмный холл я спотыкаюсь о тяжёлые дорожные кофры - больше здесь ничего нет. Лишь потемневшие портреты в дорогих рамах. Портретов много - семейство живёт здесь восемь или девять веков... и что им не жилось? В этом гулком зале я не могу избавиться от неприятного ощущения - будто кто-то глядит в спину. Будто я до сих пор слышу крики замученных здесь пленников.
  В гостиной, где принимает меня Нарцисса, вся мебель стоит в чехлах. Из прежней, как не трудно догадаться, богатой обстановки, бросаются в глаза только золочёные змеи, украшающие раму огромного зеркала над камином. По сумрачной глади зеркала наискосок проходит ломаная трещина. Домовик затворяет за мной двери и спрашивает, не принести ли чаю. Но хозяйка считает, что чай мне не нужен. Присесть она тоже не предлагает. Домовик исчезает с почти неслышным хлопком, и мне на мгновение кажется, что я единственное живое существо, оставшееся здесь.
  Нарцисса в своём светлом платье скорее напоминает призрака. Даже странно, что она отражается в зеркале, под которым стоит. Только призраки замирают так неподвижно. И глядят так бесстрастно. Когда им совсем скучно. Её прохладную прозрачную красоту, кажется, не трогает время. Чем-то она похожа на Флёр, но от той исходит тепло живого колдовства, которое всех вокруг делает милее. А к Нарциссе не хочется приближаться. Надо же - сколько спеси! Мне даже делается смешно.
  - Что тебе угодно? У меня очень мало времени, - произносит она. Так мог бы говорить айсберг, кочующий в вечном холоде.
  Видимо, я правильно сделала, явившись без приглашения - меня бы не пригласили. А так хотя бы застала её дома.
  - Добрый день, Нарцисса, - произношу я, стараясь быть вежливой. - Ты уезжаешь? Прямо сейчас?
  Я искренне удивлена - Малфои покидают родовое гнездо?
  - А ты пришла, чтобы спросить меня об этом? - раздражённо уточняет она. - Я никому не обязана отчитываться, но ответ очевиден. Да, я уезжаю. Когда и куда, не важно.
  - То есть, Драко останется один?
  Я бросаю плащ на спинку дивана, и Нарцисса, поняв, что в два слова меня не выпроводишь, всё-таки присаживается за пустой чайный столик.
  - Ты так печёшься обо всех учениках или мой сын чем-то отличился? - вопросом на вопрос отвечает она. - Драко - совершеннолетний. Он в состоянии сам о себе позаботится. И сам за себя ответить.
  - Вероятно, - соглашаюсь я, опускаясь в зачехлённое кресло напротив неё. - Но отвечать он будет перед законом. Если не возьмётся за ум. Драко совершает странные и небезопасные поступки. И не хочет ничего объяснять. Возможно, ты объяснишь? Пока не дошло до беды.
  На секунду в глазах Нарциссы вспыхивает неподдельная ненависть и... страх. Мне даже становится не по себе, и я с сожалением припоминаю, что палочка осталась в кармане плаща.
  - Я бы ещё поняла, если бы со мной хотели поговорить Минерва или Гораций, - цедит она с презрением. - Но при чём здесь ты? Решила отыграться на моём сыне? Только попробуй. Рискни.
  До чего неприятная женщина! Просто фурия. Или отчаявшаяся мать. Не знаю уж, насколько Нарцисса знакома с тёмными искусствами, но её муж и сын носят Метку Волдеморта, а значит стоит опасаться худшего.
  - С некоторых пор меня не пугают проклятия, - отвечаю я как можно спокойнее. - Причина проще, чем ты думаешь. Ни Минерва, ни Гораций не видели, как ты приходишь по ночам в Хогвартс. А я видела. И считаю, что это связано с поведением Драко.
  Нарцисса мгновенно и смертельно бледнеет. Просто до обморока. Я ещё не пришла в себя после прошлой её метаморфозы, а тут она, словно змея, опять сбрасывает кожу.
  - Почему же ты явилась сюда, а не в Аврорат? - говорит она через силу.
  - Потому что я знаю, что это бесполезно. Вы, Малфои, умеете виртуозно ускользать от обвинений. Северус, скорее всего, тоже откажется говорить. А если заговорит, это ударит только по нему.
  Нарцисса хотя бы виделась с мужем. А как там Северус, я не представляю. Родных у него нет, спросить не у кого. А в Хогвартс почти ничего не сообщают. В интересах следствия.
  - А до Северуса тебе что за дело? - на лице Нарциссы Малфой отражается искреннее недоумение.
  Я понимаю, что при всём желании не смогу объяснить ей такие вещи. И вряд ли захочу.
  - Влюбилась, - отвечаю.
  - Вот как? - видно, что собеседница ни на кнат мне не верит. - До такой степени?
  - Как кошка.
  - Что ж, бывает, - произносит она, чуть помедлив, прежним бесстрастным голосом. - Но мы не имеем отношения к его неприятностям.
  Меня даже передёргивает.
  - Люциус имеет. Не забывай, я видела, как всё начиналось.
  В это трудно поверить, но были времена, когда даже Северус Снейп не владел заклятиями страшнее Вингардиум Левиоса. А Люциус был старостой факультета и уже тогда мутил воду. И Северуса всюду таскал с собой. Впрочем, к концу первого курса тот уже мог сдавать ЖАБА по любимым предметам. Так что чутьё Малфоя не обмануло. А чем всё закончилось, полюбуйтесь.
  - Меня не интересуют твои домыслы, - не моргнув глазом, отвечает Нарцисса. - И я никак не возьму в толк, при чём тут мой сын?
  - Драко выкрал из школьной кладовой смертельный яд, а после пытался поразить тёмным проклятием других студентов. И ранил преподавателя, - напоминаю я резко. На меня-то Обливиэйт не накладывали! - Именно после того случая ты приходила к Северусу. Не из-за Драко, который уже ничего не помнил. Из-за чего тогда? Может быть, из-за Люциуса - ему и нужен был яд?
  Нарцисса выпрямляется в кресле и несколько мгновений пристально изучает моё лицо.
  - Если бы Северус рассказал тебе о той встрече, ты не пришла бы, - произносит она задумчиво. - Так вот, встречи не было. Ты сама сказала - Драко ни о чём не помнит. Я тоже.
  - Драко помнит о чём-то другом, - утверждаю я не менее настойчиво. - Я надеялась, что и ты вспомнишь - ради собственного сына. Пока он не угробил себя и других, хватаясь за всё, что плохо лежит. Он в панике и не знает, что делать. Я не прошу передавать мне ваш разговор с Северусом. Я прошу сказать только, чего так боится Люциус?
  - Люциус?
  Теперь она, кажется, поражена.
  - Твой муж, - подсказываю я осторожно. - Он так спешит умереть, что готов пожертвовать собственным сыном. Я плохо знаю Люциуса, но, кажется, ни то, ни другое ему не свойственно. Ведь это уже третий суд над ним. Пора бы привыкнуть!
  Лицо Нарциссы становится совершенно несчастным.
  - Он... сломлен. Повредился рассудком, - роняет она, как в забытьи.
  Я едва удерживаюсь от крика. Люциус Малфой всюду по пятам следовал за Волдемортом, участвовал во всех его зверствах! Люциус лично пытал неугодных хозяину и... долго перечислять. И всё это нисколько его не подкосило, даже наоборот! Но стоило прикоснуться к его драгоценной персоне, как краска посыпалась.
  - Что же его сломило? - спрашиваю я почти шёпотом. Но она молчит.
  - Нарцисса, убийство отца убило бы и Драко. Вот он бы точно сломался! И попал бы в Азкабан. Люциуса уже не спасти, но ты спасёшь сына - подумай!
  - Ты-то больше всех в этом понимаешь, так? - она внезапно вскидывается, как кобра. - Наша главная героиня! Умерла она! Я бы тысячу раз умерла за Драко! Тысячу! Да я и так умираю долгие годы. Долгие. Годы, - она вдруг встаёт и начинает ходить по комнате, нервно ломая пальцы и натыкаясь на мебель.
  - Да что с тобой говорить - тебя подослал этот никчёмный Орден, ведь так? - осведомляется она с яростью. - О, Салазар, когда же это закончится?! Почему нас не хотят оставить в покое?
  Что ж, по крайней мере, я попыталась. И честно её предупредила. Как одна мать другую. Я поднимаюсь с дивана и протягиваю руку за плащом, но Нарцисса вдруг больно хватает меня за запястье.
  - Зачем ты пришла? - бледнея от гнева, спрашивает она. - Поучить меня? Не сомневайся, я знаю, что делаю! И делаю, что могу - защищаю свою семью. А что можешь ты? Что ты можешь?!
  - Драться. Насмерть, - сообщаю я, вырвав у неё руку.
  Нарцисса вдруг замирает и будто вновь сбрасывает кожу.
  - А я уже не могу, - отвечает она устало. - Ни на той стороне, ни на этой... Но ты права - уезжать надо налегке. Подожди минуту.
  Она скрывается за двустворчатыми дверьми, а я думаю о том, что не решилась бы пить здесь чай. Гарри говорил, прямо под полом этой гостиной - темницы для пленников и хранилище тёмных артефактов. Хотя теперь вход туда, скорее всего, опечатан...
  Нарцисса возвращается, неся в руках продолговатую деревянную шкатулку. Резную. Старинную. Наверняка запертую, хотя замка не видно. Хозяйка дома ставит своё подношение на пустой столик между нами. Я, не стесняясь, достаю волшебную палочку и проверяю, не опасно ли брать это в руки. Нарцисса смотрит на мои старания с усмешкой.
  - Дотрагиваться можно, но открывать не пытайся. Нужно специальное слово. Не спрашивай, какое. Это всё, что я знаю. И уверена, Люциус знает не больше.
  - В чём смысл? - интересуюсь я, рассматривая подарок со всех сторон.
  - Не имею понятия, - отвечает она, не моргнув глазом. - Но эту вещь дал моему мужу Волдеморт. И попросил надёжно спрятать, пока за ней не придут. Вот - считай, что ты пришла.
  Не думаю, что Волдеморт имел в виду меня. Точно, не меня.
  - Забирай это и дерись, сколько хочешь, - не без издевки предлагает Нарцисса. - А наша война закончилась. Я так решила.
  - Ты могла давно передать это аврорам! - я с трудом удерживаю желание достать платок и протереть руки после того, как трогала эту дрянь.
  - Я стараюсь поменьше иметь с ними дело, - надменно отзывается хозяйка Малфой-мэнора. - И потом, ты ведь понимаешь - это могло сильно повредить Люциусу! Шкатулка долгое время хранилась в его личном сейфе, это уже перед обыском я её перепрятала.
  Мне хочется наслать на неё какой-нибудь неизлечимый сглаз. Всё-таки, эти Малфои − настоящие змеи! Но я не могу нарушить законы гостеприимства, хотя Нарцисса не слишком гостеприимна.
  - А что же сейчас? - спрашиваю я с недоверием.
  - А сейчас Люциусу всё равно. Это ты заметила верно. Зато Драко успокоится. Он хороший мальчик! - вырывается у неё с внезапной горячностью.
  Да уж. Не то слово.
  - Поверь мне, Драко хороший, - она так настойчиво убеждает меня, словно я судья Визенгамота. - Он должен закончить Хогвартс, у него должна быть... жизнь. Но мне всё равно лучше уехать - так о нас скорее забудут.
  - Я тебя не держу, - отвечаю я искренне и направляюсь к двери, прихватив сомнительный подарок.
  - Ещё одно, - помедлив, произносит Нарцисса. - Если захочешь помочь Северусу, лучше подождать... с год. Когда дело такое шумное, это плохо. В Визенгамоте побоятся брать деньги. Но, когда деньги потребуются, скажи Драко, что пора вернуть долг. Если сами не захотите тратиться.
  Она меня удивила. Правда. Но лучше бы она подсказала, как устроить побег. Год - это слишком долго.
  - Спасибо. Я справлюсь, - отвечаю я, берясь за дверную ручку в виде змеиной головы. - Прощай, Нарцисса.
  - Прощай, Лили, - бросает она прохладно.
  Уже в сумерках я возвращаюсь по длинной тисовой аллее к входным воротам, чтобы аппарировать. Возвращаюсь и думаю о том, что всё золото Поттеров, Блэков и Малфоев, и даже все сокровища мира не возвратят нам потерянный мир. Не возвратят ни крупицы потерянного. А создавать новый мир адски трудно. Кладёшь один кирпич, выпадают два.
  Малфой-мэнор и его хозяйка произвели на меня очень тягостное впечатление. Но Малфои приспосабливались ко всему. Наверняка и в этот раз приспособятся. К добру или к худу.
  Мне же пора возвращаться в Хогвартс - на вечер назначена отработка с одним... хорошим мальчиком. Но сначала в Аврорат. Свою ношу я не могу доверить даже самой преданной сове. Только из рук в руки - лично Долишу. То-то он будет рад!
  
  * * *
  Шкатулка Волдеморта наделала в Аврорате неожиданно много шума и была торжественно переправлена в Отдел тайн, где тут же покрылась строжайшей тайной, о которой назавтра знал весь Магический мир. Моё дело было расписаться, где надо, и забыть об этом, но оказалось, что странная история имеет ещё одно, на первый взгляд незначимое продолжение.
  Через несколько дней я снова сижу в кабинете Северуса, на этот раз предусмотрительно прихватив тёплую шаль. Этот кабинет до сих пор никто не занял и, видимо, не займёт. Он уже превратился в своеобразный музей. Так что я спокойно проверяю здесь задания по ЗОТИ. Трактаты на тему 'Лазейка в законе' продолжают прибывать со всех курсов нескончаемым потоком. Встречается и полезная информация. Особенно от мисс Грейнджер. Если бы ещё знать, в чём состоит главное обвинение! Мог ли он в самом деле нарушить закон? И если да, то как и зачем? Собравшись с силами, я в очередной раз заставляю себя повернуть медаль.
  
  Наш разрыв на почве политических взглядов, о котором газеты любили фантазировать, как и о сходстве патронусов, на самом деле выглядел, как жуткая подростковая склока. Мой будущий муж и его приятели накинулись на моего без пяти минут бывшего друга. Я пыталась их разнять, Северус нахамил мне, придравшись к чистоте крови, я нахамила ему в ответ, придравшись к чистоте белья, тем всё и кончилось. То есть, не кончилось, но я ушла рыдать к Плаксе Миртл и решила, что больше не влезу между ними, даже если рухнет Хогвартс.
  Хогвартс не рухнул, хотя я дорого дала бы, чтобы всё это вообще не случалось. Но это не значит, что у меня нет ответа на главный вопрос - не считаю ли я, что перегнула палку. Ответ - нет. Более того, я её где-то недожала, но на большее моего ума не хватило. Тут, как оказалось, нужна была фигура уровня Альбуса Дамблдора, да и ему пришлось тяжко.
  Я же в пятнадцать лет поняла только, что мой друг предал меня самым подлым образом - в большом и в малом. Конечно, Северус тоже посчитал, что я его предала, оставив на растерзание Мародёрам. Ну так мне этого и хотелось! Я уже решила махнуть рукой на дружбу, только бы он почувствовал всё на собственной шкуре. Если до него не доходят слова. Почувствовал, каково это, когда тебя бросают лучшие друзья именно в тот момент, когда весь мир готов на тебя ополчиться. Ни за что ни про что! Тебя могут оскорбить, как угодно. Сделать с тобой, что угодно. Как его приятели, которые издевались над Мэри. И нет никакой защиты. Никто тебя не выручит, не погладит по головке и не подаст штанишки. Ни черта такого не будет, Сев! Будет Авада Кедавра - секундная вспышка, и всё. Вот, что я увидела за его словами.
  А он за моими ничего не увидел. И про Мэри, я думаю, даже не вспомнил. Хотя она тоже была моей подругой. Но тот случай по его же словам был ерундой, над которой можно лишь посмеяться. Мэри ведь - грязнокровка!
  Вот потому-то её и убили в восемнадцать лет. Авадой Кедаврой.
  Уверена, что наши лоботрясы - Джеймс и компания - не зашли бы так далеко в своих нападках на Северуса. Которых я, кстати, никогда не одобряла. Просто господин Сохатый слушал меня в то время не больше, чем Принц-полукровка. А для Северуса вообще существовали только его страдания. Которые были столь глубоки, что за них следовало мстить до смерти. И после смерти, по возможности отыгрываясь на детях.
  Так что даже Левикорпус встряхнул его недостаточно. Он так ничего и не понял. Тогда, по крайней мере. Разве что с годами. Очень, очень надеюсь, что тот случай отчётливо пропечатался в его затуманенной голове и поспособствовал озарению.
  'Лили, прости', растянутое на годы - это исключительно его выбор. Я простила бы сразу, откажись он от своей дури. Я и простила. Как только он понял, за что просит прощения.
  
  Я думаю о Северусе, а смотрю на мистера Малфоя, которого тоже ничему не научил Левикорпус. И который тоже пойдёт под Визенгамот и кончит Азкабаном, если не прекратит свои выкрутасы. Драко делает вид, что не замечает моего взгляда, он предельно сосредоточен на очень сложном задании. Разбирается на полках, отделяя годные ингредиенты для зелий, которые надо отнести Горацию, от негодных, которые надо отбить, отскрести и выбросить.
  Я не издеваюсь и не запрещаю ему пользоваться волшебной палочкой - я просто наблюдаю, чтобы он опять что-нибудь не стащил. Нехорошо так говорить, но мистер Малфой здесь именно потому, что пытался взять книгу в Запретной Секции библиотеки, подделав подпись своего декана. За такие выходки мадам Пинс карает пожизненным отлучением от библиотеки с показательным разрыванием формуляра. Но это не имеет значения - Драко вряд ли закончит школу, и все его преподаватели бессильны этому помешать. Но мы всеми силами стараемся. Хуже тёмного мага только маг-недоучка...
  - Можете назначать мне любые взыскания, и даже выгнать из школы. Но не трогайте мою мать. Мэм, - вдруг произносит он без всякого предисловия.
  У меня возникают подозрения насчёт легилименции - это стало бы последней каплей - но мистер Малфой даже не смотрит в мою сторону.
  - Прошу прощения? - я оставляю кончик пера на недочитанной строке и поднимаю глаза.
  - Что тут непонятного? - он оборачивается с таким высокомерием, словно находится не на отработке, а в кресле Министра магии. - Отец больше не выйдет из Азкабана и лишён всяких прав. Я - его единственный наследник, и все, кто желает навестить Малфой-мэнор, должны прежде спросить моего разрешения.
  Последние месяцы стали для Драко тяжёлым испытанием. Он заметно исхудал, под глазами - синяки, и угол рта подёргивается от нервного тика. Но он продолжает упорно, даже с вызовом копировать Люциуса. Отпустил волосы до плеч, не снимая, носит фамильный перстень. И искренне верит в то, что говорит. В безграничную, всепобеждающую власть Малфоев. Откуда такая уверенность? Что у них за козырь?
  Я откладываю перо и смотрю на него очень-очень внимательно, стараясь отбросить предвзятость. Хороший мальчик. Взрослый. Ответственный. Заступается за мать. Нет, не получается! Сейчас взгляд Драко ещё холоднее, чем у Нарциссы. По нему нереально ничего прочесть. А ещё он прикрывается окклюменцией - по напряжённому выражению лица это заметно. Пока что. Немного потренироваться, и он сможет, как бывший Хозяин, наглухо закрываться от людей.
  - Мистер Малфой, что вы всё время пытаетесь мне сказать? - спрашиваю я терпеливо. - Что-то ведь должно стоять за вашими изречениями. Кроме нежелания закончить образование.
  - Я сказал ровно столько, сколько хотел, - сообщает он тараканам в банке, давая этим понять, что разговор окончен.
  - В таком случае, простите, мистер Малфой, - отвечаю я, стараясь не повышать голос. - Жаль, что я не такой желанный гость в вашем доме, как Волдеморт. Я лишь хотела помочь вам. Больше помогать не буду.
  На секунду Драко высовывается из своей раковины и, кажется, вот-вот заговорит искренне, но этого не происходит. Словно что-то отбрасывает его назад.
  - Вот и прекрасно, профессор Поттер, - произносит он в прежней манере. - А то один уже был такой...
  - И что же? - я удивляюсь неожиданной потуге на откровенность.
  - Ничего. Сидит в тюрьме за убийство. Так что поменьше слушайте мою мать... По-моему, всё готово, мэм. Будете проверять?
  - Обязательно проверю. Но вы можете быть свободны.
  Драко удаляется, гордый и непонятый. И удел его - вселенское одиночество.
  Я прикладываю пальцы к вискам. А чего я хотела? Я даже с собственным сыном не могу нормально общаться. Один Мерлин знает, что творится в их головах! А Слизерин - вообще тайна за семью печатями.
  - Ничего не могу понять. Кажется, он должен был успокоиться, но что-то незаметно.
  Нет, я ещё не настолько сошла с ума, чтобы говорить с пространством. Я жалуюсь портрету, который снова повесила над шкафом - ему же скучно. Этот кабинет обычно необитаем, и Дамблдор редко сюда заглядывает, но сейчас он на месте - по старой памяти.
  Ну почему у меня опять такое ощущение, будто я что-то упускаю?
  Что я упускаю, Сев? Что такого ты знал?
  Мне кажется, он сказал бы, если б имел в виду что-то конкретное. Нет, это всё проклятые полутона и тени. Смутные подсознательные ощущения. Малфой слишком нервничает, на закрытом заседании Визенгамота присутствовали не те люди, Аргус отчего-то уронил щётку. Что-то не так, не так, не так. После многолетних тренировок Северус, конечно, научился улавливать такие вещи, а я не могу. А вдруг это я виновата? Помешала ему сосредоточиться и подумать? Что-то его тревожило, это точно. Я ведь чувствовала, почему я его не расспросила? Но мы говорили только о прошлом, словно будущего вообще нет. А тут ещё Азкабан!
  Но Малфой всё-таки слишком нервничает.
  - Я сама виновата. Никак не научусь понимать слизеринцев. Совершенно не представляю, как Северус с ними управлялся! - признаюсь я измученно.
  - У Северуса Слизерин в костях и крови, - утешает меня покойный директор Хогвартса. - Но ты, Лили, искренне переживаешь за этого юношу, что куда важнее.
  Но менее результативно. Чем дольше я нахожусь здесь, тем глубже погружаюсь в параллельную вселенную. Надо отдохнуть. Хотя бы немного побыть на свету, а то здесь всё крысы-крысы-крысы...
  - Альбус, вы видите крыс? Или видели при жизни?
  - О! - отвечает он с готовностью. - Я видел таких тварей, о которых всем вам лучше не знать.
  Гриффиндорцы тоже умеют загадывать загадки. Но мы с ним друг друга поняли.
  
  Глава 5
  
  Гадать по звездам в черной башне,
  Вести детей вперед, сквозь тень.
  Чтоб был легендой - день вчерашний,
  Чтоб был безумьем - каждый день.
  М.И. Цветаева
  
  Почему я была дружна с Северусом при всех его причудах? Видимо, потому что у него, как и у медали, имелась лучшая сторона, и мне нравилось на неё смотреть. Ищешь совершенства - сиди в одиночестве.
  Мы ведь познакомились ещё до школы. Я тогда думала, что все волшебники такие, как Сев. Явился из ниоткуда загадочный маленький принц (скорее похожий на нищего) и начал рассказывать, что я - колдунья, и проживу уйму лет, и для нас есть свой мир. В его глазах мне открылся космос. И то, что он при этом забывал помыть голову, не сильно тревожило. Я бы не удивилась, будь у него три головы. На самом деле, в магическом мире, где одни носят вместо шляпы чучело грифа, а другие - лицо Волдеморта, внешность не так важна. Северусу всегда больше мешал характер. И ядовитый язык.
  Мать как-то странно воспитала его - в презрении к окружающим магглам. То ли сказались слизеринские корни, то ли она так защищала его от отца, который не был волшебником, но был чудовищем... Не хочу об этом. Есть вещи, о которых мне тяжело будет спросить Северуса даже теперь. Но в результате он жил, как на необитаемом острове. С отцом, которого презирал и ненавидел, и матерью, которой не было до него дела.
  И тут, простите, я. Подружиться с ним было всё равно, что приручить дикое существо с другой планеты. Тогда я таких вещей не понимала, конечно, а для него это было сразу и насмерть. Он встретил себе подобную, единственную в мире, и всё. В нашем городке других магов не наблюдалось, и мы целые дни проводили вдвоём, объединённые общей мечтой сумасшедшего полёта, как тайные заговорщики. Что было в Северусе детского, так это искренний восторг от того, что он волшебник.
  Он был буквально одержим магией и Магическим Миром. Странно, что я потом привыкла ко всему этому быстрее и проще. Завела кучу новых друзей, вышла замуж. А в Северусе эта детская истерия оставила мучительный отпечаток несбывшихся ожиданий.
  Очутившись на факультете богатых и чистокровных, он немедленно вернулся к прежнему чувству собственной ущербности, и со свойственным ему смелым размахом мысли принялся искать нишу для своей уязвлённой гордости. И пошло-поехало.
  Я не очень-то боялась его наклонностей, я к ним была как-то невосприимчива. Как и он к моим увещеваниям. Но нашей детской дружбой Северус дорожил до последнего. Видимо, она уже преломлялась для него в нечто большее - не могу сказать. Меня сильнее волновала его увлечённость Волдемортом, чем мной.
  Конечно же, Северус отличался от прочих друзей. Начиная с того, что учился на Слизерине, и никогда не примыкал к общей компании. Но с ним было интересно. Всегда. Он нестандартно мыслил, он очень много знал сверх школьной программы. Он заражал своей увлечённостью магией. Мы могли, не уставая, просидеть несколько часов в библиотеке. А задания на лето, когда мы выполняли их вместе, не портили ощущение каникул.
  Он был находчив и остроумен. Умел развеселить и утешить, хотя я сознаю, как странно это может звучать. Он никогда не сдавался и любое умение стремился довести до совершенства - это у нас было общее. Он был... не знаю, я долго находила в нём свет, и от этого становилось хорошо и спокойно. Он прикрыл бы любой мой промах, он всегда готов был... заботиться обо мне, что ли. Отдал бы мне что угодно, помог бы в чём угодно, хотя вообще это не было ему свойственно. И я никогда ни о чём таком не просила, мне важно было справляться самой в этом новом мире.
  В общем, он был замечательным другом, просто на свой слизеринский лад. Казалось, скажи я: 'Сев, тут так получилось... Я убила директора школы, не знаю, как быть' - и он ответит: 'Сейчас, Лил. Я где-то тут на полях писал заклинание для растворения трупов'. Да ещё обрадуется, что сумел помочь. Боюсь, его и теперь лучше не провоцировать. Но я рада, что снова могу вспоминать о Северусе. О том, что он существует. Мне его не хватало.
  И не хватает сейчас.
  
  Уже глубоко за полночь я лежу, как всегда, без сна, но изображаю нормального человека, который спит по ночам. И думаю-думаю-думаю. На какой-то миг мне даже кажется, что я проваливаюсь в дрёму, и там, в мире видений, вот-вот сложу головоломку из роящихся вокруг тайн и недосказанностей. Но головоломка рассыпается, а меня поднимает с кровати отчаянный стук в дверь и крики. Я не могу разобрать слов, но сразу понимаю, что дело плохо. Поэтому хватаю волшебную палочку и, едва успев запахнуть халат, выскакиваю в коридор.
  - Профессор Поттер! Пожиратели в Хогвартсе! - с ходу выпаливает Гермиона.
  - Профессор Синистра погибла! - сдавленно прибавляет Джинни.
  Обе в слезах, с совершенно белыми лицами.
  В первую секунду мне кажется, что я всё-таки заснула и провалилась в кошмар. Всё как-то нереально. Почему они вообще не в своих спальнях, а стоят здесь совершенно одетые? Ах да, сегодня же среда! День Астрономии. Эта логичная мысль окончательно приводит меня в чувство, я ощущаю, как от моего лица тоже отливает кровь. Оборачиваюсь влево и вправо с палочкой наготове, но коридор пуст.
  - Тогда почему вы бегаете одни по школе?!
  - Мы не одни - мы вдвоём! - Гермиона всегда серьёзно относится к правилам. - А ещё нас сопровождал сэр Николас. Он проверял, свободен ли путь.
  Сэр Николас висит тут же, горестно уронив голову на правое плечо.
  - Ужасное событие! - признаёт он с самым печальным видом. - И именно теперь, когда, казалось бы, наступил мир! Но всё же бедной Авроре повезло в сравнении со мной. У неё есть шанс быть принятой в 'Клуб обезглавленных охотников'.
  - Где это произошло? На Астрономической башне? - на ходу спрашиваю я у девочек.
  - На лестнице... За другими преподавателями уже побежали, - отвечает Джинни, запыхавшаяся ещё по дороге сюда. - Все наши пока решили не расходиться... Вдруг с крыши полезут ещё Пожиратели?!
  - А Гарри?
  - Он цел. Даже попал в эту тварь Экспеллиармусом, но...
  - Скольких вы видели?
  - Пожирателей? - Гермиона немного отстаёт, потому что пятится, вглядываясь вглубь коридора. - Одного. Но сколько их всего, мы не знаем.
  Призрак продолжает что-то бубнить у нас над головами по поводу прогрессивных методов отсечения голов.
  - Сэр Николас! - обращаюсь я к нему, когда мы убеждаемся, что на центральной лестнице нет врагов. - Вы собирались поделиться какой-то тайной. Час ещё не пробил?
  - Как вы могли подумать, Лили, что я об этом забыл! - ужасается он. - Но моя тайна должна быть подана в самом лучшем виде, поэтому...
  - Поэтому будьте так любезны, соберите других приведений и проверьте, сколько посторонних в замке.
  - Да, миледи, - доблестный рыцарь возвращает на место голову, чтобы отвесить поклон, и ныряет в потолок.
  Мы взбегаем вверх по ступеням слишком быстро, чтобы говорить, а когда, наконец, сворачиваем в нужный коридор, сразу становится понятно, где всё случилось. Над арочным входом в Астрономическую башню висит Пивз и визжит так, что лопаются барабанные перепонки:
  - Убийство!!! Убийство!!!
  Я с размаху запускаю в него Силенсио и делаю шаг во тьму. Студенты на винтовой лестнице молча расступаются, пропуская нас. Точнее, меня. Здесь не только гриффиндорцы, но и слизеринцы, подтянувшиеся к следующему уроку. У всех в руках складные телескопы и карты звёздного неба.
  - Тот Пожиратель, - заканчивает объяснять Джинни, - улетел с башни на метле... Наверное, заранее её там спрятал... И мы решили... ничего не трогать.
  Она всхлипывает, и я оборачиваюсь к Гермионе.
  - Почему вы всё время говорите о Пожирателе? С чего вы взяли, что это был именно Пожиратель Смерти?
  Все разом начинают что-то объяснять, и я едва могу расслышать чёткий, как на уроке, ответ мисс Грейнджер:
  - Первое - плащ. Второе - маска. Третье - вот это.
  Мы проходим последний поворот, и я вижу светящийся зелёным череп с выползающей из него змеёй - призрачная Тёмная Метка подвешена над ступенями поверх наших голов. После этого я едва не спотыкаюсь о другую голову, лежащую в темноте на лестнице.
  - Люмос! - Гарри сидит тут же с палочкой наготове и немедленно разгоняет мрак.
  Кое-кто из девочек снова начинает плакать, и даже ребята невольно отворачиваются. Тёмные волосы Авроры стекают со ступеней, как водопад. Глаза ей кто-то успел закрыть, и лицо не кажется страшным. Тело в сверкающей звёздной мантии осталось лежать чуть выше - там дежурит Рон Уизли. И ступеньки, и стены сплошь в бурых потёках. Я только сейчас соображаю, что забыла обуться, и теперь не знаю, как не ступить в кровь.
  - Вот такие дела, - вполголоса произносит Гарри. - В других местах тихо, да?
  - Пока что тихо, - произношу я через силу, - но лучше подождать профессора МакГонагалл. Отойдите все за поворот, - велю я напирающим сзади. - Смотреть не на что.
  Охрану у тела я тоже снимаю, и мы втроём спускаемся за остальными на два поворота лестницы.
  - Да один он был, точно говорю! - не выдерживает Рон. - Стали бы они столько ждать! И знаете, что главное?
  - Рон, помолчи, - обрывает его Гарри.
  - Не буду молчать. Когда этот урод целил в тебя!
  - Это правда, Гарри? - я не узнаю собственный голос.
  - Нет! - отвечает мой сын, убирая в карман палочку в знак того, что опасность миновала. - Давайте уже всех дождёмся, тогда и поговорим. Мам! Ну, мам! Сядь, пожалуйста.
  - Со мной всё хорошо, - речью я владею лучше, чем лицом. - Тебя ранило? Или ещё кого-то?
  Студенты на лестнице заверяют, что все целы. Они в шоке, но не так поражены, как можно было ожидать. За время их учёбы в Хогвартсе чего только ни происходило.
  - Никого не ранило, - подтверждает Гарри, показывая Рону кулак. - И рассказывать особо нечего. Мы спускались с урока. Все вместе... А! Ещё факелы не горели, но никто не придал значения. И вдруг из-за поворота выскочила эта мразь.
  - На тебя, - оскорблено настаивает Рон. - Ты не видел, а я видел!
  - Сзади шла Гермиона и ещё несколько человек. Попасть могли в кого угодно, - настаивает Гарри. - Я стоял, вот как сейчас стою, а Пожиратель... вот, где сейчас Малфой. И всё. Дальше секунда. Пожиратель выпустил заклятие, Гермиона меня толкнула и сама отпрыгнула. А профессор Синистра не успела отпрыгнуть, успела только запустить в него Ступефаем. Это был Ступефай, да?
  - Ступефай, - отвечают из толпы.
  - Или Импедимента.
  - Не суть. Он всё равно отбил это заклятие, а профессор Синистра... больше ничего не смогла.
  - А ты... - подсказал Рон.
  - А я сосчитал носом ступеньки. Потом сказал тоже какое-то заклинание...
  - Экспеллиармус, - подсказывает Гермиона. - А я - Петрификус.
  - А он - Авада Кедавра - довершает Рон. - Кто упал, кто шарахнулся. А он - на крышу и дёру. А нет, ещё Морсмордре наколдовал, сразу после убийства. Тьфу, гадость - произносить не хочется!
  - У тебя всё равно не получится заклинание, - успокаивает его Невилл.
  - У Малфоя получится, - Уизли прищуривается, в упор глядя на Драко. - Ему эта башня давно покоя не даёт. И Метка имеется. И возможность была - у них как раз урок после нашего. За перемену переоделся, и всё!
  Драко застывает, как мраморная статуя. Лицо у него при этом мертвее, чем у Авроры. Словно врата Азкабана уже разверзлись.
  - Мистер Уизли, замолчите немедленно! - требую я, повышая голос. - Я понимаю, что вы сейчас не в себе. Но такими обвинениями не бросаются.
  Но Рон будто не слышит. Он разговаривает исключительно с Малфоем.
  - Что вылупился, отрыжка Волдеморта? Я тебя из-под земли достану, из ваших вонючих подземелий!
  Гарри и Невилл во время повисают на приятеле, но взаимные оскорбления уже летят из Гриффиндора в Слизерин и обратно. Поздний час и чудовищное происшествие мгновенно разжигают едва затихшую вражду.
  - Всем успокоиться! Предупреждаю в последний раз, - я стараюсь говорить так, чтобы меня было слышно, несмотря на гвалт. - С этой минуты - ни Гриффиндора, ни Слизерина. Все счёты кончились. Кому ещё это неясно?
  Все разом перестают орать.
  - П-почему? - дрожащим голосом вопрошает Паркинсон, которую только что перестало рвать.
  - Потому что Хогвартс закроют, - гневно сверкнув глазами, отвечает ей Гермиона. - Преподавателя убили во время урока. Зверски. В мирное время. А вы все про что?
  Тишина становится по-настоящему мёртвой. Слышно только хриплое бормотание Драко:
  - Я не убивал. Что бы ни говорили. Проверьте мою палочку. Это не я. Профессор Поттер, то, что я вчера говорил вам про убийство... Я не это имел в виду!
  - Лучше помолчите, мистер Малфой. Вы тоже... не в себе, - отвечаю я, не глядя на него. - А теперь все выстраиваемся парами Слизерин-Гриффиндор, палочки в руках, и идём в Большой Зал. Слушать, что скажет профессор МакГонагалл.
  Мои семнадцати-восемнадцатилетние подопечные хмуро становятся в пары, стараясь не прикасаться друг к другу. Северус мной гордился бы. Впрочем, мы в их годы были не лучше. Мы были хуже.
  - Пивз, будешь следить, чтобы тут никто ничего не трогал. Заметишь что-то - ори, - распоряжаюсь я, расколдовав заскучавшего полтергейста. - Мистер Поттер, мистер Уизли, встаньте в хвост. Мистер Малфой, пойдёте со мной.
  - Зачем? - наследник Малфой-мэнора устремляет на меня ненавидящий взгляд - он уже вернул себе всегдашний апломб. - Боитесь, что сбегу? Думаете, это и впрямь я? Всегда я?!
  По взгляду видно, что он не одобряет всё во мне - от растрёпанной рыжей гривы до босых ног. Его мать шагу не ступила бы в таком виде.
  - Защищать меня будете, - я притворяюсь, что не слышу его претензий. - А то у вас всё меньше преподавателей.
  Не успеваем мы домаршировать до лестницы, как появляются другие деканы.
  - Осмотрели весь замок - никого! - еле держась на своих коротких ногах, объявляет профессор Флитвик. - Сэр Николас сказал, что вы будете здесь, Лили. Мы разослали остальных преподавателей к детям и бросились активировать защитные чары.
  - Теперь всё, как при осаде, - заверяет Гораций, вытирая лоб надушенным платком. - Подземные ходы перекрыты, снаружи к нам не попасть. Скажите, мне стоит посмотреть... на неё? Авроры уже прибыли.
  - Нет. Там всё ясно, - отвечаю я, - лучше присядьте.
  - Спасибо. Честно говоря, не люблю я крови, - сознаётся он, тут же наколдовав себе уютное кресло.
  Последней прибегает Помона и сообщает, что Дьявольские Силки приведены в боевую готовность. Слетаются призраки и поочерёдно отчитываются, что не нашли чужих. Студенты, преподаватели, привидения - все неестественно разговорчивы. И все замолкают, как один человек, с появлением Минервы. Она идёт по коридору одна, даже не достав палочку, но магия директора Хогвартса, эта невидимая мощь, ощущается в ней, как никогда. И только теперь, по её лицу все мы понимаем размер катастрофы.
  
  * * *
  Хогвартс будет закрыт.
  С трибуны Большого зала профессор МакГонагалл официально признаётся, что не обладает храбростью и полномочиями Альбуса Дамблдора, чтобы после случившегося оставлять в школе детей. Собственно, от неё мало что зависит - так решил Отдел магического образования. В данный момент ничто не указывает на то, что дома ученики будут в худшей опасности. Так что нам всем предлагают покинуть школу. Сейчас же. Пока убийца не будет пойман, в Хогвартсе должны находиться только авроры.
   Весёлый сочельник повторяется, но с большим размахом. Опять замок обыскивают сверху донизу, опять исследуют территорию и проверяют Хогвартс-экспресс. Но на этот раз дело идёт быстрее. Во-первых, прибывает больше авроров. Во-вторых, теперь они ищут людей, а не 'что-то подозрительное'. В это время Министр магии, отменивший из-за ужасного события международную встречу, произносит перед факультетскими столами ободряющую речь, сменив за трибуной уставшую от объяснений директрису.
  Заспанные студенты не хотят бодриться и паковаться, но покорно расходятся по общим гостиным - укладывать чемоданы. Я тоже отправляюсь к себе. Наскоро собираюсь, наскоро переодеваюсь в дорогу и наскоро плачу, потому что не могу забыть мёртвое лицо Авроры. Минувшим вечером мы вместе сидели за ужином и говорили о том, что на завтрашний матч по квиддичу надо потеплее одеться. И ещё - я не хочу, чтобы закрывали Хогвартс. Я не хочу сидеть на площади Гриммо.
  И главное - то заклятие могло назначаться Гарри.
  Гарри ловит меня уже на выходе и таким тоном произносит 'на пять секунд', что я немедленно затаскиваю его в кабинет и запираю дверь.
  - О Годрик, что ещё стряслось? - спрашиваю я с тревогой, и мой премудрый сын извлекает из кармана волшебную палочку.
  Я опять теряю чувство реальности. Что это за реальность, где одно совершенно не вяжется с другим?
  - Узнаёшь её? - озабоченно уточняет Гарри.
  - Конечно.
  - На самом деле я дважды насылал Экспеллиармус. Второй раз - невербально. И успел подобрать палочку того типа. Пока все оправлялись после Авады.
  Представлять моего сына рядом со вспышкой Смертельного Проклятия абсолютно невыносимо, но я стараюсь говорить строго и рассудительно.
  - Гарри, я поняла, где ты взял палочку. Но разве хорошо так поступать? Тебе следовало оставить её там, где она упала.
  - Чтобы её стащил Малфой или кто-то из его команды? - у него нет сомнений, что так и было бы. - И потом, мне не хотелось, чтоб её видели.
  Гарри прохаживается по кабинету, ероша волосы. Точь-в-точь, как Джеймс.
  - Ведь Снейп сейчас в тюрьме, так? Значит, его палочка находилась в хранилище Аврората, - Гарри делает неосторожный взмах рукой, и из палочки вырывается гневный сноп искр.
  - Осторожно! Лучше положи её, - говорю я ему, как первогодке.
  - Чувствительная, - отмечает он, рассеянно потирая обожжённое запястье. - И мне совсем не подходит.
  - Чудесно. А теперь пойди извинись и отдай её аврорам.
  - Да как ты не понимаешь! Получается, палочку выкрали как раз из Аврората! А это пятно на весь Отдел правопорядка, если не на всё Министерство, - он уже чувствует себя наполовину аврором и старается рассуждать соответственно. - Такие вещи нельзя предавать огласке! Тем более сейчас, когда Министерство магии только начало возвращать доверие к себе.
  - Вы закончили, господин Министр?
  - Ещё нет. Только пообещай, что не расстроишься.
  - Расстроюсь. Но у меня здоровое сердце.
  - Ладно, - отвечает он, косясь на меня с сомнением. - Вот, гляди, - и засучивает рукав мантии.
  Я... расстраиваюсь.
  - Тебя всё-таки задело! - у меня просто нет слов для такой глупости. - Ты хоть что-то соображаешь, Гарри?! Сейчас же к мадам Помфри! Пока она не заперла больничное крыло.
  - Мам, хватит уже говорить со мной, как с ребёнком! Я тебе не про царапину, а про то, что это Сектумсемпра!
  Царапина - это глубокий, до кости, порез через всё предплечье.
  - Я и так знаю, что это! - отвечаю я, осторожно осматривая его руку.
  - Нет, не знаешь! Потому что профессор Синистра мертва, и никак не докажешь, чем ей снесло голову - никто не слышал заклятия.
  - Марш в Больничное крыло.
  - Рана не закрывается - видишь? Даже Эпискеем! Её должны освидетельствовать, иначе мне не поверят!
  - Поверят. В Больничное крыло.
  - Всё это подозрительно похоже на Снейпа. Подозрительно - понимаешь?
  - Нет. И не пойму, пока ты не вылечишься.
  -Тьфу ты!
  - Гарри, ты бредишь! - объясняю я как можно мягче. - Хватит истекать кровью у меня в кабинете! Тебе по силам дойти до конца коридора или тебя отнести?
  - По силам, - он неожиданно прекращает борьбу.
  Видимо, уже выдумал новый план. Даже я, мать, не в состоянии сладить с его изобретательностью.
  - Чужую палочку оставь здесь, - приказываю я. - И успокойся немного. Твоя мысль мне понятна - кто-то притворяется Северусом Снейпом. На первый взгляд, в этом нет смысла, но для второго взгляда у нас не хватает сведений. А палочку надо тайно и с подробными пояснениями передать лично в руки главе Аврората или сразу Министру магии.
  - Я как раз хотел попросить тебя об этом, - сразу приободряется Гарри. - Кингсли ещё здесь - лучше отдай ему. Долиш мне не особо нравится. Я мог бы и сам, но у тебя получится лучше.
  И не придётся повторно выслушивать от Кингсли про свою безответственность. Кажется, это первый раз, когда он всерьёз попросил о чём-то. И кто из нас ребёнок для другого?
  - Сынок, почему тебя не взяли в Слизерин? - спрашиваю я в сердцах.
  С такими-то способностями влезать в любые интриги!
  - Меня взяли, - отвечает он, осторожно опуская рукав. - Но там уже был Малфой, и я решил, что, чем так, лучше пойду в гриффиндорцы. Но это не значит, что я не понимаю, когда Малфой что-то мудрит, - прибавляет он серьёзно и выходит за дверь. Походкой отца.
  
  * * *
  Прежде, чем объяснять Министру магии, почему мой сын ведёт себя так, а не иначе, я отправляюсь в факультетскую башню - проверить, все ли готовы к великому исходу. Студенты с чемоданами и бьющимися в клетках совами толпятся в общей гостиной и на лестницах к спальням. Время от времени кто-нибудь кидается назад за оставленной вещью или вспоминает, что впопыхах забыл переобуться. Но в основном все в сборе. И в негодовании. Компания семикурсников примостилась прямо под Полной Дамой, всецело разделяющей их скорбь.
  - В третий раз на седьмой курс! - возмущается безутешный Рональд. - Попадись мне ещё Пожиратель... Чтоб им всем не жить!
  - Да уж. Хогвартс не закрывали и в худшие времена, - вздыхает Симус.
  - Откуда тебе знать? Может, худшие времена только наступают? - от сильного расстройства Джинни всегда начинает злиться.
  - Кошмар! Если не вернёмся в школу через месяц, нам никак не осилить программу! - Гермиона нервно поглаживает своего кота по бесподобно рыжей шерсти.
  - А ты всё о своём! И у кого чувств, как у зубочистки?! - не выдерживает Рон. - Человек погиб, между прочим!
  - Ох, да! - Гермиона моментально краснеет до слёз. - Но я же... Я совсем не то имела в виду!
  В остальных углах разговоры примерно такие же. Стоит мне зайти, как со всех сторон начинают сыпаться вопросы, но ответить на них я не успеваю. Кингсли Шеклболт заглядывает в гостиную родного факультета, ещё раз приободряет всех пятиминутной речью и предлагает мне прогуляться.
  - Надо же! Я как раз хотела поговорить, - признаюсь я с облегчением.
  И мы отправляемся на прогулку. Учитывая ситуацию, гуляем по освещённому прожекторами квиддичному полю. Чтобы никто не подобрался незаметно. Конец марта в этом году дождливый. Из Запретного леса набегает туман, под ногами чавкает грязь, и мне приходится то и дело просушивать башмаки магией. Впрочем, вскоре я начисто о них забываю.
  - Я совершил ошибку, Лили, - сообщает Кингсли своим неспешным голосом, вглядываясь в непролазную темноту Запретного леса. - Мне следовало сразу рассказать больше. Тебе и Гарри. Я не подумал, что даже теперь ему захотят мстить.
  - Это ещё не доказано, - вставляю я осторожно.
  На всякий случай мы окружаем себя сигнальными чарами и чарами голосовых помех, но говорить всё равно хочется шёпотом.
  - И ты не подверглась бы опасности, встречаясь с Нарциссой, - сокрушённо прибавляет Кингсли.
  От Нарциссы я бы ещё отбилась, но приятно, когда о тебе беспокоятся.
  - Я только хотела поговорить с ней о поведении Драко, - поясняю я ради справедливости. - Шкатулку она отдала сама. Кстати, Нарциссу больше не видели?
  - Я уже пообещал быть откровенным, насколько смогу, - обстоятельно отвечает Министр. - Так вот, Нарциссу Малфой не нашли. И она заранее сделала для этого всё возможное. Но расспрашивать её всё равно было бессмысленно. Достаточно одного качественного Обливиэйта, чтобы любые сведения навсегда исчезли. В этой истории важно другое. То, что Волдеморт поручил шкатулку Люциусу Малфою, напрямую связано с тем, что он поручил Северусу Снейпу.
  Уже теплее.
  - А что он поручил Северусу? - уточняю я, мысленно перебирая варианты.
  Кингсли оглядывается по сторонам и начинает говорить совсем тихо:
  - Пока мы не знаем точно, это лишь догадки...
  - А Северус не может сам рассказать? - я решаю, что настал подходящий момент и лезу в карман за отнятой у Пожирателя палочкой.
  - Он уже ничего нам не расскажет.
  Вид у Кингсли мрачнее, чем час назад, когда он поднимался на лестницу Астрономической башни.
  - Он умер? - я ищу опоры и облокачиваюсь на мокрый столб, к которому крепится кольцо для квоффлов.
  - Нет, - удивляется Кингсли. - С чего бы? Он сбежал.
  - Сбежал? Из Азкабана? - переспрашиваю я с оторопью и невольным восхищением.
  Быстро же он.
  - Да. Вместе с Люциусом Малфоем.
  Мои глаза расширяются.
  - Их держали вместе?
  - Нет. Произошла дичайшая глупость, - с досадой объясняет бывший аврор. - В двух словах не объяснишь, но вкратце - пришлось устроить им очную ставку. Из-за этой шкатулки. Потому что каждый говорил своё. Там они и встретились. Что случилось дальше, толком неизвестно. Ещё не все раненые очнулись. Словом, они как-то отобрали палочки у прибывших авроров, разогнали дементоров и...
  - Дальше понятно, - роняю я машинально, припоминая чемоданы и нервную дрожь Нарциссы.
  Она не просто уезжала лечить нервы. Она готовила побег. Малфои возрождаются на зависть всем фениксам, но дело это хлопотное. То-то Драко не находил себе места!
  - Нет, не всё понятно, - возражает мне Кингсли. - На острове нет ни единой метлы, и аппарировать оттуда нельзя. До сих пор загадка, как они пересекли море. Разве что вплавь. Потому что потом, как в воду канули. Правда, я сам не верю, что они утонули. Но теперь, видимо, придётся распрощаться с попытками облегчить жизнь заключенных. Всех придётся снова держать в цепях. И дементоров пока оставим. Вот почему, как только хочешь что-то улучшить, это выходит боком?!
  - Когда произошёл побег? - спрашиваю я, невольно оглядываясь на Хогвартс.
  Замок, несмотря на поздний час, сияет всеми окнами, как рождественская игрушка. В окнах непрестанно снуют авроры. Не могу понять, что чувствую. Правильней сказать, что я в шоке.
  - Я уже говорил, Лили, ты очень умна, - кивает Кингсли, соглашаясь с моей догадкой. - Побег произошёл ещё три дня назад. Мы надеялись поймать их по горячим следам, чтобы не устраивать панику. И не радовать тех Пожирателей, которые до сих пор на свободе. Но завтра придётся выложить карты на стол. Скандал уже неважен. Зато можно будет открыто ловить беглых заключённых.
  - Кингсли... - качаю я головой.
  - Да?
  - Вряд ли вы их поймаете.
  Кингсли молчит, нахмурившись. Он прав - скандал поднимется до неба. По сравнению с этим кража конфискованной палочки - просто мелкая неприятность. Когда ближайшие соратники Лорда и сильнейшие тёмные маги исчезают из Азкабана, поневоле задумаешься, не исчезнуть ли самому из страны. Раз сбежали эти, сбегут и другие. Пойдут толки о том, что Министерство слабо и не может обеспечить нашу безопасность, и вообще непонятно, на чьей стороне стоит... Мой сын-школьник лучше разбирается во всём этом.
  Я прижимаю ладонь ко лбу.
  - И шкатулка, конечно, была пустой.
  Мне вдруг становится смешно. Видимо, нервное.
  - Увы, - теребя серьгу, соглашается Министр. - Нарцисса просто отвлекала наше внимание. Не исключено также, что пустышку подсунул Люциус. Или сам Волдеморт. Он, как оказалось, любил подобные шутки. Так или иначе, это связано с побегом. А если выяснится, что и сегодняшнее убийство с ним связано, то всё ещё хуже. Не хочу тебя пугать, но оба беглеца не слишком любили Гарри. И имели прямое отношение к Хогвартсу. Снейп здесь работал, а Малфой был главой попечительского совета.
  Мне становится дурно от таких рассуждений.
  - Если Северусу нужны были Гарри и Хогвартс, он мог реализовать свои цели ещё до Азкабана, - выговариваю я через силу.
  - Тогда он боялся привлекать к себе внимание. А теперь вернулся за тем, что оставил в замке. Гибель профессора Синистры могла быть случайностью. Снейп не ждал, что его застукают.
  Я на секунду задерживаю дыхание. Что ж, я должна была подготовиться и к такому повороту: Северус - Пожиратель, и он виновен. По крайней мере, допускать такой поворот. А я о нём всё время забываю. Не хочу так думать. Но жизни моего сына и других людей требуют объективности.
  - Что за поручение давал ему Волдеморт? - спрашиваю я, собравшись с духом. - И зачем было Северусу возвращаться в Хогвартс? Теперь-то ты мне скажешь?
  - Да, теперь скажу, - у министра такой вид, будто он собирается нарушить Непреложный Обет. Кингсли приближает своё лицо вплотную к моему и произносит одними губами: - Он прячет настоящий крестраж.
  Не знаю, что со мной случилось. Наверное, я покачнулась, и Кингсли пришлось придержать меня за плечи. Я понимаю, что он не шутит, и всё сто раз проверено, головой понимаю, но душа отказывается это принимать. Только не всё сначала! Только не Гарри!
  - Гарри ничего не знает об этом - его незачем убивать! - произношу я в полуобмороке.
  Кингсли осторожно прислоняет меня к столбу, убеждается, что я держусь на ногах, и отступает на шаг.
  - Ты готова слушать дальше? - уточняет он, убирая волосы с моего лица.
  Я поспешно киваю. Спокойный голос министра сам по себе вселяет уверенность, даже если произносит ужасные вещи.
  - Всё не так плохо, Лили. Приди в себя! Кости Реддла-старшего сожжены, и пепел развеян. Воскресить Волдеморта нельзя.
  Я поспешно киваю, мучительно подавляя приступ паники. Чудовище не вернётся, как в прошлый раз. Крестраж, если он и есть, просто тёмный артефакт, который, конечно, надо уничтожить. Если он попадёт не в те руки, то послужит плохим примером. Или подтолкнёт к убийству - крестражи обладают собственной злой волей. Крестраж - это серьёзно, но не смертельно. Без тела сущность Волдеморта - только бесплотная тень, меньше, чем призрак. Но мне теперь не будет покоя, пока и эта тень не исчезнет.
  - Снейп не в курсе, что именно знает Гарри. Но у твоего сына была мысленная связь с Волдемортом, он видел остальные крестражи. Значит, мог видеть и последний, - рассуждает тем временем Кингсли, широкими шагами меряя мокрый газон перед квиддичными воротами. - Правда, сами мы так не думаем. Есть сведения, что Волдеморт создавал выживший крестраж уже во время битвы за Хогвартс, после того как Гарри в последний раз заглядывал в его сознание. Не исключено, что крестраж и сейчас здесь.
  - Но их не может быть больше семи, - напоминаю я, стараясь удержать суть.
  - Не может. Один из прежних крестражей был искусной подделкой. Волдеморт наложил на этот предмет разные тёмные чары и слегка отретушировал свои воспоминания, чтобы обман не бросался в глаза. Мы тщательно всё проверили и думаем, что ложным следом было кольцо.
  - Кольцо? - не выдерживаю я. - Значит, профессор Дамблдор погиб напрасно?
  - Не напрасно! - яростно возражает Кингсли. В темноте его лица почти не видно - заметны только яркие белки глаз. - Без этого мы не узнали бы правду! Но даже великие ошибаются. Иногда. В то время Альбус очень мало знал про крестражи. Это действительно было кольцо Мраксов, и на нём действительно лежала неизлечимая порча, наведённая самим Волдемортом. Не имея перед собой всех крестражей, невозможно было догадаться, в чём дело.
  - А если подделок больше? - спрашиваю я, глядя на Хогвартс.
  Бедный мой Гарри!
  - Их наверняка больше, - вздыхает Кингсли. - Но пока мы нашли только одну ошибку. Поэтому я и упомянул про шкатулку Люциуса Малфоя. Вероятно, она - очередной ложный след. Но во время последней битвы, только что узнав, что потерял почти все осколки души, Волдеморт не стал бы тратить время на обманки. Трое свидетелей, пойманные в разных концах Англии, и один, пойманный во Франции, утверждают, что их хозяин что-то передал Снейпу в Визжащей Хижине. Прежде, чем все разошлись. Что-то в деревянной шкатулке. А перед этим Волдеморт совершил непонятное колдовство, торопясь успеть до прихода Гарри. Уже не в первый раз в этой истории вплывает некая шкатулка. Странно, не правда ли?
  - Но в ней могло быть что угодно! - вырывается у меня.
  - Допустим. Но почему Снейп не передал это в Аврорат?
  - Не придал значения, - неуверенно отвечаю я, рассматривая землю под ногами. - Решил, что после победы эта вещь потеряла цену. Северус был уверен, что все крестражи уничтожены!
  - Могло быть так, - серьёзно соглашается Кингсли. - А могло быть иначе. Не исключено, что Снейп всё-таки знал о крестражах. Догадался сам или Волдеморт под конец рассказал ему часть правды, не желая сгинуть, как в прошлый раз. Когда никто из слуг не верил в его воскрешение и толком не понимал, что делать. Крестраж был бы в абсолютной безопасности у человека, которому безоговорочно доверял сам Дамблдор. В подобном свете вся деятельность Северуса Снейпа на той и этой стороне выглядит иначе. Такого человека опасно оставлять на свободе.
  Я совсем теряюсь в потоке версий.
  - Всё это только домыслы! - возражаю я, наконец. - И они не слишком сочетаются с тем, что мы знаем о Волдеморте. Он никогда не привлекал внимания к хранилищам своей души и никому их не доверял.
  - И как раз в этот день понял, что напрасно так делал! - восклицает Кингсли, продолжая блуждать в трёх столбах. - Вот тебе другой вариант: Волдеморт видел, что его затею с крестражами разгадали, и трясся за свою жизнь. Но у него не было времени надёжно спрятать своё сокровище. Поэтому он сунул крестраж преданному слуге, уверенный, что Снейп в крестражах не разбирается. И что крестражи не будут искать у Пожирателей, поскольку раньше он так не делал.
  - А к какому варианту отнести то, что Волдеморт тут же попытался убить преданного слугу?
  - К любому, - Кингсли снова останавливается передо мной. - Это было сделано для отвода глаз.
  Я всё ещё смотрю на него с сомнением. В больнице я видела, что сделала с Северусом змея-крестраж. Он выжил чудом. Если ты не собираешься убивать, то не пойдёшь на такой риск.
  - Конечно, это только версия, - соглашается Кингсли. - Но что бы Волдеморт ни дал Снейпу, Снейп обязан был рассказать об этом.
  - А если его сковывал Непреложный Обет? - говорю я тихо.
  - Ты думаешь? - Кингсли немного светлеет лицом. - Тебе всё-таки удалось что-то узнать?
  Вообще-то да, но Дамблдор запретил распространяться об этом. Он сказал - 'нельзя складывать в одну корзину все яйца'.
  - Я только знаю, что Волдеморт часто использовал это заклинание, - хотя и с неохотой, я ограничиваюсь таким ответом.
  - Это ничего не доказывает, - с сожалением сообщает Кингсли.
  - Как и теория о том, что Северус спрятал в Хогвартсе крестраж, - отвечаю я в тон ему.
  - Конечно. Но тогда кто и зачем напал сегодня на замок? - Министр недоверчиво качает головой. - Пока мы не найдём другого объяснения, основная версия - эта. Но, признаться, я хотел ещё побеседовать с Гарри. Чтобы не вызывать его в Министерство.
  - Нет.
  На лице Кингсли отражается искреннее сочувствие.
  - Да, я слышал, что он в Больничном крыле...
  - Нет вообще.
  Министр выглядит не столько удивлённым, сколько расстроенным.
  - Я подозревал, что ты так ответишь, - сознаётся он разочарованно. - Но, по-моему, это несправедливо.
  А, по-моему, уже хватит. Хватит... всего. Кажется, у меня сдают нервы. Я просто не знаю, как объяснить, у кого спросить, почему мой сын думает только о благе магического мира? Днём и ночью. С небольшими перерывами на нормальные человеческие занятия и штопанье ран.
  - Кингсли, я не могу помешать вашему общению, но, если ты спрашиваешь моего мнения - нет, - повторяю я, чувствуя, что голос начинает звенеть. - Гарри сделал достаточно. И его жизнь до сих пор в опасности из-за этого. Но он уже не Избранный. Он не обладает редкими магическими способностями. Он не выдержит больше... - мне приходится перевести дыхание, чтобы взять себя в руки. - Просто дайте ему спокойно закончить образование. Если будет, где учиться. Хочешь справедливости - пусть все школьники тянут жребий. Или как-нибудь обойдёмся без детей?
  Лицо Кингсли становится очень серьёзным.
  - Лили, я понимаю, что ты по-прежнему хочешь защитить сына, - произносит он, успокаивающе беря меня за плечо. - Но твой сын вырос. И всё стало сложнее. Гарри владеет такими знаниями о крестражах, каких не было у самого Дамблдора! Не лучше ли держать его в курсе? Для его же безопасности. Поверь, он не поймёт твоего молчания!
  - Да пусть хоть проклянёт! - взять себя в руки не удаётся, и я демонстративно отодвигаюсь.
  Не только сам Министр магии - ничто в мире не заставит меня передумать. Хватит Гарри лазать по заколдованным пещерам и сражаться с худшими из худших. Довольно.
  - Гарри уже рассказал всё, что знает, разве не так? - спрашиваю я резко. - Если он услышит о новом крестраже, тут же кинется уничтожать его. И тогда точно окажется в опасности, - при одной мысли об этом у меня темнеет в глазах. - Через мой труп, Кингсли. Именно так - сперва на этом пути погибну я, и уж потом вступит мой сын. До тех пор не смейте его втягивать. Ни ты, ни Долиш, ни кто-либо ещё. Забудьте о Гарри Поттере!
  Теперь я почти кричу, и даже бывший аврор невольно отступает на шаг.
  - Хорошо. Пока с этим можно повременить. Но что дальше - ты подумала? Пожиратели Смерти не будут тебя слушать, Лили! - предупреждает он.
  - Послушают, - обрубаю я. - Разговор окончен. Как только Гарри узнает о новом крестраже, я наложу на него Обливиэйт.
  И вообще, мне пора в больничное крыло - узнать у Поппи, заходило к ней моё чудо или нет. Если нет, лишу его сладкого.
  - Лили! Пусть он хотя бы заглянет в Министерство... - слышу я за спиной, уже направляясь к Хогвартсу.
  Я оборачиваюсь и вижу на широком лице Кингсли то же выражение тревоги и печали, какое иногда замечала на лице Северуса. Почему они все так смотрят? Не важно. Сейчас не до того. Я отрицательно качаю головой и продолжаю путь, больше не оглядываясь.
  
  Глава 6
  
  Когда так много позади
  Всего, в особенности - горя,
  Поддержки чьей-нибудь не жди,
  Сядь в поезд, высадись у моря.
  И.А.Бродский
  
  Впервые я еду в Хогвартс-экспрессе глубокой ночью. Учитывая жуткую ситуацию и то, что мы отвечаем за учеников вплоть до вокзала Кингс-Кросс, все преподаватели также отбывают на поезде. Вместе с отрядом авроров.
  Хагриду приходится передоверить заботу о своём зверинце кентаврам, пока он будет вынужденно гостить у друзей-великанов. Аргус Филч, много лет не выходивший за пределы аппарационного барьера, в ужасе прижимает к груди миссис Норрис и любимую швабру и дольше всех медлит на платформе. Но страх остаться одному в замке, где убивают даже опытных волшебников, перевешивает, и он всё-таки садится в вагон. Поезд трогается. Домовики, наотрез отказавшись уезжать, машут нам кухонными полотенцами. Фонари в их руках тускло светятся сквозь туман. Печально кивают головами фестралы, несколько кентавров, выйдя из Запретного леса, с тревогой провожают экспресс.
  - Это похоже на отступление. Или бегство, - признаётся Минерва. - Кажется, что мы никогда не вернёмся.
  Я, Гораций и Сибилла - мы едем в купе вчетвером - тут же принимаемся её разуверять и утешать. Но вскоре утешать приходится Сибиллу. Как только родные башни скрываются за деревьями, она принимается плакать, потом переключается на жуткие предсказания, а потом опять плачет. Я готовлюсь провести так весь путь до Лондона. Но уже через полчаса праправнучка великой Кассандры мирно засыпает в уголке. Минерва отправляется проверять вагоны - всё ли в порядке у детей? А я, подстраховавшись заглушающими чарами, поворачиваюсь к декану Слизерина.
  - Гораций, можно задать вам неприятный вопрос?
  Пожилой волшебник с удивлением отрывается от чтения.
  - Уверен, моя дорогая, от вас я не услышу ничего настолько неприятного, чтобы мне не захотелось отвечать.
  - К сожалению, это не так, - предупреждаю я сразу. - Но я всё равно спрошу. Крестражи - настолько тёмная магия, что о них даже в запретных книгах упоминается вскользь. И Том Реддл, и Альбус Дамблдор большую часть информации почерпнули от вас. Но откуда вы сами об этом знаете?
  Гораций так вздрагивает, что мне становится его жалко. Хотя крестражи - больше не тайна, о них просто не принято говорить. Но мне вот захотелось поговорить в связи со всем случившимся. Так какой смысл ходить вокруг да около?
  - П-почему вы спрашиваете об этом, Лили? - через силу выговаривает мой бывший учитель.
  - Потому что Пожиратели Смерти ведут себя слишком дерзко. Учитывая, что их предводитель мёртв, - объясняю я, подавая ему оброненный 'Ежедневный пророк'. - Потому что Аврора погибла, а Хогвартс закрыт. И потому что я боюсь за сына.
  Гораций заметно бледнеет и нервно поглаживает усы, не зная, что мне ответить.
  - Лили, но вы ведь знаете - я сведущ в различных областях магии. В некоторых, конечно, чисто теоретически. Как-никак, я декан факультета Слизерин. Уже много лет.
  - Северус тоже был деканом Слизерина, - вставляю я. - Много лет. И даже предпочитал теории практику. Однако не он рассказывал ученикам о крестражах.
  - Лили, я до сих пор сожалею о той ошибке! - на глазах Горация появляются слёзы, и я поспешно протягиваю ему платок. - Если бы вы только знали, как сожалею! Ну хорошо, тут нет особенного секрета. Просто это очень неприятная тема. Вы спрашиваете, как я узнал о крестражах? Видите ли, я принадлежу к древнему чистокровному роду. Он даже числится в списке 'священных двадцати восьми'.
  - Не знала, что этот список до сих пор что-нибудь значит! - замечаю я резко.
  Но Гораций и не думает обижаться.
  - О, Лили! Мне всегда так нравились ваши ответы! Эта ваша резкость. Нам её очень не хватало, когда... Впрочем, не важно. Нет-нет, список - просто листок бумаги, конечно. Я лишь хотел сказать, что знаю историю своего рода до самых корней. Герпий Злостный был одним из моих предков - только и всего.
  - Герпий Злостный? Тёмный маг, который вывел первого Василиска? - спрашиваю я, стараясь сдержать отвращение.
  Гораций улыбается очень грустно.
  - Увы, чистая кровь - скорее бремя, чем привилегия. Но мы ведь не в ответе за наших прародителей, верно? Герпий создал ещё и первый крестраж. Тайна передавалась из поколения в поколение в моём роду, дорогая Лили. Вам не понять! Одно я могу сказать с уверенностью - ни дети, ни внуки Герпия ни разу не обращались к этой магии. Я сам никогда не воспользовался бы ею!
  - Но Волдеморт воспользовался, - напоминаю я. - Это правда, что можно создать только семь крестражей? Почему семь?
  - Почему семь? - кажется, мой вопрос ставит Горация в тупик и вызывает у него ужас. - Моя дорогая девочка, семь - это уже огромное число! Ведь это означает семь убийств!
  - Да. Я знаю. Но Волдеморт убил гораздо больше людей. Вы ведь понимаете, о чём я, Гораций? - спрашиваю я, не сводя с него взгляда.
  Гораций нервно поправляет бархатные подушки под своей внушительной фигурой.
  - Что ж. С вами я могу говорить, не опасаясь последствий - не то что с ним! - решается он, наконец. - Собственно, до Волдеморта никто более одного крестража не создавал. Откуда же я могу знать, сколько их может быть? Но когда я обсуждал это с ним, я ещё говорил с Томом. С учеником, мальчиком. И число 'семь' меня ужаснуло. Но, по-моему... По-моему, оно просто ему понравилось!
  - Просто понравилось? - переспрашиваю я, внезапно потеряв голос. - То есть, назавтра ему могло понравиться число 'двадцать'? Или он мог захотеть, чтобы их всегда было семь?
  - Прошу тебя, Лили! - содрогается мой старый учитель. - Не говори так об этом! Даже подумать страшно! Крестражей было семь, и Волдеморт мёртв!
  - Как и в прошлый раз, - не успокаиваюсь я. - Он снова был настигнут отразившимся Смертельным Проклятием. В данном случае, оно отразилось, попав в его крестраж. В моего Гарри. Но разве это означает, что часть души Волдеморта, сохранённая в другом крестраже, не воссоздаст его вновь?
  - Мы с вами говорили о теории и практике, - Гораций утирает проступивший на лбу пот. - Теоретически это возможно, но практически... Ритуал... О Мерлин, как я не хочу говорить об этом! Только из любви к вам, Лили, чтобы вас успокоить, я скажу. Существует определённый ритуал возрождения, и его нельзя изменить. А кости Реддла-старшего уничтожил сам Дамблдор. Вскоре после прошлого воскрешения. Там присутствовали многие волшебники, члены Ордена Феникса, и ошибка исключена. Волдеморт не вернётся, он не может вернуться!
  - Он вернётся, - внезапно прерывает нас потусторонний голос. - Воспрянет вновь, ещё более великим и ужасным, чем когда-либо доселе.
  Мы с Горацием подскакиваем на сиденьях и оборачиваемся к Сибилле.
  Такое ощущение, что она говорит во сне, но совершенно не своим голосом. Онемев от неожиданности, мы ждём, сообщит ли она ещё что-нибудь, но на этом всё.
  - Что это было? Пророчество? - растерянно спрашиваю я у Горация. - Что, если разбудить её и спросить?
  Меня внезапно пробивает нервная дрожь. Гораций тоже под впечатлением, но может только неуверенно покачать головой.
  - Нет-нет, она всё равно ничего не вспомнит, - отвечает он взволнованно. - Пусть отдыхает. Но всё же надо передать её слова Минерве. И в Министерство магии, - прибавляет он, собравшись с мыслями. - Что с вами, моя дорогая? На вас лица нет! Ну-ну, не стоит воспринимать всё так серьёзно! Даже истинные пророчества - только вариант будущего. А мы с вами даже не слышали, о ком речь! Мы просто разговорились тут среди ночи про всякие ужасы. Вот и подумали о самом худшем.
  Вместе подумали!
  - Постойте-ка, - видя, что я не прихожу в себя, Гораций открывает свой портфель из крокодиловой кожи. - Я тут успел прихватить бутылочку медовухи. Вот мы с вами сейчас её откроем, и всё пройдёт. Ночь кончится, а в Лондоне нас встретит ослепительное утро...
  Но в эту секунду поезд останавливается так резко, что мы едва не падаем с сидений. Как нарочно, за окном ни огня, хотя совсем недавно мы проезжали пару симпатичных деревенек.
  Я обещаю Горацию посмотреть, что случилось, пока он приглядит за Сибиллой, которая дремлет, как ни в чём не бывало. Когда я выхожу в коридор, там уже толпятся студенты. Трагическое начало ночи заставляет их ждать худшего - дементоров или Пожирателей Смерти, или тех и других. Я прошу всех разойтись по местам, так как они мешают аврорам, и тут меня окликает обеспокоенный Рон.
  - Профессор Поттер! Гарри не у вас?
  Я не обладаю способностями спокойно дремлющей Сибиллы, но сразу ощущаю в душе холодок дурного предчувствия. Кингсли не просил меня молчать о побеге из Азкабана, и своих ребят я предупредила сразу. Хватит с Гарри одного ранения! Но куда он мог запропаститься, прекрасно осознавая серьёзность положения?
  - Нет, я его не видела, - отвечаю я Рону. - Разве вы были не вместе?
  Вся компания ехала в соседнем вагоне, и я сразу направляюсь туда.
  - Вместе, - Рон отстаёт всего на полшага. - Но потом он куда-то делся. И нам кажется, это Гарри дёрнул стоп-кран.
  Я останавливаюсь. В тамбуре мы одни. Дежуривший здесь аврор, должно быть, побежал уточнять причину остановки. Самое время выяснить, что за странное хулиганство взбрело в голову моему сыну.
  - Так и не вернулся! - Джинни выходит нам навстречу из своего вагона, такая же недоумевающая и встревоженная. - Понимаете, миссис Поттер, мы все сидели, болтали. Вдруг Гарри как будто резко осенило, он вскочил и убежал.
  - Сказал - 'я сейчас', - прибавляет Рон. - Ну, все подумали, он в туалет. Я и пошёл за ним туда, когда поезд встал. А его там нет! Но с поезда он не мог сойти. Все наружные двери охранялись.
  - Балда! - не выдержав, перебивает его сестра. - В туалете окно открыто! Кому это надо, чтобы сдувало с... Ой! Простите, профессор! Короче, Гарри мог оттуда выбраться.
  - Сама ты... - Рон мужественно сдерживается, оглядываясь на меня. - Зачем ему лезть в окно?!
  - Найдём - узнаем, - Джиневру не так-то легко смутить. - Но сначала сами обыщем поезд. Гермиона побежала в тот конец, а мы пойдём в этот. Миссис Поттер, вы только не переживайте, мы его из-под земли достанем! Аппарировать из поезда всё равно нельзя.
  Это правда. По новым нормам безопасности, на милю в обе стороны от железной дороги запрещены всякие перемещения. Но это меня не успокаивает.
  - Только не сходите с поезда! - кричу я вслед убегающим ребятам, отпираю дверь вагона Аллохоморой и схожу с поезда.
  Если Гарри в экспрессе, вместе со всеми, то ничего страшного. А если нет... Почему мне кажется, что он действительно спрыгнул? Я пытаюсь осветить окрестности Люмосом. Но луч выхватывает из мрака лишь кусты и отдельные деревья, похожие в темноте на глубоководные кораллы. Я зову Гарри, но он не откликается. Мой Гарри, который вечно боится меня расстроить! Прохожу немного вдоль поезда, но вокруг всё то же - прохладная туманная ночь и заросли. Люмос только слепит. Я гашу свет на палочке и начинаю осторожно спускаться с сопки. Какое-то неясное чувство - что-то из первых лет Ордена Феникса - заставляет меня ступать осторожно, не привлекая к себе внимания ни светом, ни звуком.
  Уже отойдя от поезда, я слышу, что остальные пассажиры начинают выскакивать из вагонов. Разгорается спор с аврорами, которые требуют, чтобы все разошлись по купе в целях безопасности. Достаточно пропажи одного ученика. Минерва возражает на это, что она директор Хогвартса и член Ордена, и Дамблдора никто не стал бы задерживать. Студенты наперебой кричат, что они сражались за Хогвартс и Пожирателей не боятся.
  - А если там что похуже? - судя по голосу, это Уильямсон, командующий аврорами.
  Что может быть хуже, я уже не слышу, потому что спускаюсь в низину. Экспресс больше не видно, и я сразу забываю о нём. Я обращаю внимание только на подозрительные шорохи и неясные силуэты. Мне надо понять, что произошло после остановки поезда. Мне надо найти моего ребёнка.
  Паника разбухает в груди огненным шаром, но пока что палочка в руке не дрожит. Позади меня раздаются торопливые шаги. Я резко оборачиваюсь. Но это не враг - это запыхавшаяся Гермиона. В первую секунду она и сама пугается. Но тут же вздыхает с облегчением и шепчет 'Муффлиато', прежде чем начать разговор. Ещё одно непатентованное изобретение Северуса. В опасных и непонятных ситуациях эти дети чувствуют себя, как рыбы в воде!
  - Авроры его уже ищут! - успокаивает меня наша лучшая ученица. - Им поможет половина преподавателей. И совершеннолетние, кто захочет. Вы не знаете, зачем Гарри убегать?
  Я коротко качаю головой, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть впереди. Это не так просто. Туман густой, а дальше, по-видимому, и вовсе топь. Судя по маячащим там болотным огням. Постоянно озираясь, мы забираемся на невысокий холм, но и оттуда мало что видно. Только этих призрачных светлячков. И похожие на них огоньки на волшебных палочках справа от нас, слева от нас и по ту сторону железной дороги.
  Гарри!
  Но теперь я не решаюсь кричать. Лишь осторожно развожу палочкой туман, припоминая, что болотные огни собираются там, где есть магия. А какая магия может быть в этих пустынных местах?
  - Вон он! - неожиданно вскрикивает Гермиона, указывая куда-то поверх клубящейся дымки.
  Я вздрагиваю всем телом. Наконец моё сердце возобновляет стук! Гарри стоит довольно далеко от нас, но его худощавую фигуру легко различить на фоне неба. Похоже, он забрался в самую трясину. Что там можно было углядеть? Тем более, из окна поезда.
  - Нас-то почему не позвал?! - всерьёз обижается Гермиона. - Гарри!
  Я выпускаю из палочки сноп искр в знак того, что пропажа нашлась. Приходится подойти поближе и крикнуть ещё пару раз, прежде чем Гарри обращает на нас внимания. Он слишком занят - с остервенением карабкается по крутому склону оврага. Соскальзывает вниз и лезет снова, не обращая внимания на грязь. Мы переглядываемся с недоумением, но пока ничего не понимаем.
  - Гарри, ты что делаешь?!
  - Ждите там! - отвечает мой вежливый сын, нисколько не заботясь о том, что два десятка человек глухой ночью бегают за ним по трясине.
  А бедные первокурсники в это время таращат глаза в темноту за окнами Хогвартс-экспресса и гадают, какие чудища полезут сейчас с болот.
  Говорят, профессору Синистре отрубили голову. Прямо, как сэру Николасу... Говорят, тут водятся упыри... Посмотрите, сегодня точно не полнолуние?
  - Гарри!
  Но он уже ухватился руками за что-то устойчивое и всё-таки перебрался на ту сторону разделяющего нас оврага. Пока Гермиона прикидывает, как лучше туда спуститься, я машинально отмечаю про себя, что сын держится за высокий столб, отмечающий аппарационный барьер. Такие столбы расставлены через равные промежутки вдоль всего пути.
  - Фините Инкантатем, - произношу я, не слыша себя, и направляю на него палочку.
  Гарри разворачивается и прыгает обратно в овраг.
  - Мам, сзади! - кричит он что есть мочи.
  Я оглядываюсь, но замечаю только колыхание веток. Гермиона, уже начавшая спуск, поспешно карабкается обратно. Наши взгляды лихорадочно мечутся по кустам, но мы никого не видим.
  - Вон он! - вопит Гарри, кидается куда-то вбок и пропадает в зарослях.
  О Мерлин! Мы бежим в ту же сторону. Встречаем подоспевших авроров и уже все вместе шарим по болотам. Ни Гарри, ни... кого-то ещё. Впрочем, Гарри сам выходит к нам минут через пять из самого бурелома. Грязный и мокрый, больше похожий на упыря, чем на волшебника. Очки потерял, лицо исцарапал до крови.
  - Смылся, гад! Наверное, аппарировал. Тут барьер рядом, - докладывает он, вытирая лоб. - Это было Империо... Что вы все так смотрите? Мам, скажи им! Ты же меня расколдовала!
  Никак особенно мы не смотрим. Авроры переглядываются так же поражённо, как я с Гермионой. А говорить я пока не могу. Мне надо прийти в себя. Я сажусь на землю, потому что ноги отказывают.
  - Гарри, успокойся. Все тебе верят, - негромко произносит Гермиона.
  В её словах заключён особый смысл, не до конца мне понятный. Авроры отправляются осматривать местность, Гарри магией приводит в порядок одежду и призывает из леса очки. Гермиона хватается за голову.
  - Ужас! Ещё шаг, и ты бы аппарировал неизвестно куда!
  - Может, потом поговорим? - сдержанно предлагает ей Гарри. - Мам, ты что? Всё же нормально!
  - В поезде обсудим, - отвечаю я, поднимаясь. - Пора ехать дальше.
  Гарри с тревогой оглядывается на подругу, та стучит себя по лбу костяшками пальцев и отстаёт на пару шагов.
  - Зачем тебя понесло в чащу? - спрашиваю я глухо.
  - Я же сказал!
  - Когда заклятие уже было снято.
  Гарри опять смотрит непонимающе.
  - Так он мог ещё на кого-то напасть!
  - Кто - он? Ты знаешь, кто это был? Знаешь, сколько их было?
  - Мам, слушай...
  - Гарри, на это есть авроры, - я стараюсь рассуждать спокойно. - Или ты всё ещё считаешь, что обязан погибнуть?
  - Мам, ну хватит, - отвечает он устало. - Так мы договоримся до ссоры. Никто не погиб, и давай забудем.
  Конечно, сынок. Нет ничего проще. Буду погуще красить волосы. Я не говорю этого вслух. На самом деле мы никогда не ругаемся. Это ведь хорошо?
  - Поедешь дальше со мной.
  - Ладно, мам.
  
  * * *
  Полчаса спустя авроры, ничего не отыскав, но проверив рельсы, разрешают поезду ехать дальше. За окнами снова мелькают весёлые огоньки деревушек, совсем не похожие на синие отблески болотных фонариков. Нам отведено отдельное купе, к двери приставлена охрана. После сумасшедшей ночи мне в кои-то веки хочется спать.
  - Мам, ты не устала?
  - Нет, Оленёнок.
  - Слушай, два варианта. Либо он ехал с нами в поезде, либо наслал Империо снаружи, через окно. Если брать первый вариант, то как он меня заколдовал в закрытом купе? А если брать второй вариант, то он должен был лететь рядом с поездом. Но тут надо быть мастером, чтобы прицелиться.
  Шестой час утра.
  - Есть и такие мастера, Гарри.
  - Ну да. Волдеморт смог бы, - говорит он спокойно. Будто о шоколадной лягушке.
  Кстати, о шоколадных лягушках...
  - Дамблдор. Снейп, наверное, тоже.
  - Держи, милый, - отвечаю я, порывшись на своей полке.
  Гарри благодарит кивком, машинально раскрывает коробку и машинально запихивает в рот брыкающуюся шоколадку. Даже не глянув на карточку с колдографией из новой коллекции 'Члены Ордена Феникса'. Кошмар! В жизни моего сына отсутствует вкус шоколада. Это надо срочно лечить.
  - Нет. Всё же это не Снейп, - сообщает он, не прерывая борьбу за Магический Мир. - Вряд ли Снейп, сбежав из Азкабана, сунулся бы в Хогвартс.
  - Гарри, а что там на вкладыше? - напоминаю я в надежде сменить тему.
  Гарри машинально поворачивает картонку.
  - Тоже Снейп... Ну вот, зачем ему меня похищать? Чтобы обменять на свободу? Так он уже свободен!
  Это как сказать. Я смотрю на картинку в руках Гарри. Северус на ней заснят явно случайно. Похоже, что во время последнего визита в Министерство. Потом ещё газеты писали о том, кто теперь самый страшный тёмный волшебник. Тогда это казалось ужасной глупостью. Хотя колдография вполне... соответствует. Волшебник на ней выглядит мрачно, даже угрожающе.
  
  'Лили, прости меня...'.
  
  Стороны разные, а медаль одна. Какой-то он теперь, после Азкабана? Реально ли вообще его узнать?
  - Кстати, тут у него палочка другая, - близоруко прищуривается Гарри, дожёвывая лягушку. - Не та, которую я дал тебе. О! Так что сказал Кингсли?!
  - Я не стала отдавать ему палочку, - отвечаю.
  И навожу невербальные чары помех на дверь. Муффлиато. Гарри откладывает картонки и надевает очки, чтобы лучше меня видеть. Ох, Мерлин! Не забывать, что и он легилимент, хоть и аховый. Но не станет же он тренироваться на родной матери? На всякий случай я прикрываю глаза якобы от усталости. Я вовсе не собираюсь лгать. Но и лишнего ему знать не нужно.
  - А почему, мам? - спрашивает он неизбежно.
  Потому что покрываю своего любовника. Не хочу, чтоб его казнили, не разобравшись.
  - Потому что профессора Снейпа ловят и так. Если у авроров будет его палочка, больше никого не станут искать. Из беседы с Кингсли я поняла - сейчас всё, что можно, вешают на одного человека. После поимки его всё равно ждёт Поцелуй Дементора, так что хуже не будет. Гарри, ты дважды за одну ночь подвергался большой опасности. Мне нужна правда, а не удобный выход!
  Гарри смотрит на меня так, словно впервые видит.
  - Мам, да ты хулиганка! - заключает он с изумлением. - Вот уж, о ком не скажешь!
  Да, Сев всегда так на меня влиял. У него я и научилась мелким хитростям.
  - Не говори глупостей, Гарри! Я отдам палочку, как только дело сдвинется с мёртвой точки. Палочка тут не помогла бы. Мы и так знаем, чья она.
  Чёрное дерево, тринадцать с половиной дюймов...
  
  Голоса родителей, трель колокольчика, косые лучи света пробиваются сквозь пыльную витрину и ложатся на прилавок. Тепло в пальцах, цветные искры...
  - Браво, юная леди! Из вас получится превосходная волшебница. И палочка вам в самый раз - десять с четвертью дюймов, ива, гибкая и быстрая. О да, она вас выбрала - никаких сомнений!
  - Я же говорил, говорил, что ты колдунья! А ты ещё сомневалась!
  - Это самые настоящие волшебные палочки, да? Чтобы колдовать?!
  - Конечно! Смотри - Вингардиум Левиоса!
  - Какой у вас талантливый сын! Кажется, в сердцевине вашей палочки, Эйлин, тоже заключена сердечная жила дракона? Да-да, вижу. Славная палочка! Жаль, что она почти не используется. Что ж, молодой человек, а эта палочка, определённо, ваша!
  - Сам знаю. Сэр.
  - Северус, положи её! Мы ещё не заплатили. Что ты всё хватаешь без разрешения? Прошу прощения, мистер Олливандер, мы не собирались покупать палочку сегодня. Мы только хотели узнать, есть ли у вас подходящая, или придётся искать где-то ещё.
  - Если вы хотите, чтобы он загубил руку, тогда ищите. Но всем известно, что мои палочки - лучшие.
  - Мама! Она же подошла!
  - Ты с ума сошёл - пять галлеонов! Я отдам тебе свою.
  - Лучше продадим Тобиаса. В Лютном переулке. В нём одной крови галлеонов на десять!
  - Северус, что ты несёшь? Я бы наложила на тебя Силенсио, но не хочу позорить перед подружкой.
  - Сев, это не беда! Давай первое время пользоваться моей! По очереди.
  - Эйлин, честное слово, нам неудобно вам предлагать... Но мы с мужем подумали, что раз уж мы сюда зашли, то могли бы купить обе палочки. А вы отдадите деньги, когда появится возможность.
  - Право, не знаю. Будь это что-то другое, я бы никогда... Но ему действительно необходима палочка.
  - Мам, не позорься, ты хуже нищенки! Не нужна мне никакая палочка!
  - Помолчи, Северус! Какая магия без палочки?
  - Беспалочковая... А! Вот, почему ты вдруг захотела идти с Эвансами?!
  - Прикуси язык. И не забывай, что иначе тебя не возьмут в Хогвартс.
  - Значит, я не поеду в Хогвартс!
  - Осторожнее, молодой человек! Все магические выбросы - на улице.
  Всхлип колокольчика, хлопок двери, звон витрины.
  - Сев!
  - Лили, стой рядом! Я тебе запрещаю бегать по переулкам! Хочешь потеряться и не попасть в свою чудо-школу?
  - Ради Салазара, простите! Это Смертельное Проклятие, а не ребёнок! Жду не дождусь, когда он уедет.
  - Эйлин, а ваш не потеряется? Тут одни закоулки. И народ бродит всякий - могут обидеть.
  - Мой сам обидит, кого угодно. Впору и правда не покупать ему палочку!
  ...Вечером того же дня, у реки:
  - Держи. Всё уладилось.
  - Ни за что не возьму.
  - Но это же твоя палочка! Что ей, вечно пылиться в магазине?
  - Лил, она не отдаст деньги. Она всегда только обещает.
  - И не надо отдавать! Мистер Олливандер сказал, что один мастер волшебных палочек всегда готов пойти навстречу другому. Можно заплатить потом.
  - Когда - потом?
  - Когда у тебя будут пять галлеонов.
  - Он сумасшедший? А если я их никогда не отдам?
  - Он сказал - отдашь. Он сказал - нельзя губить такой талант. Главное, чтобы ты сам себя не загубил.
  Пауза.
  - Ладно. Давай её сюда.
  Пауза.
  - Сколько ещё осталось?
  - Три дня. Ну, уже почти два. Ты собрался просидеть тут до первого сентября?
  - Да. Не смогу уехать - утоплюсь сразу.
  
  Так почему он не взял палочку на заседание Визенгамота?
  Опасался, что её изучат с помощью Приори Инкантатем?
  Я силюсь припомнить, какой палочкой Северус пользовался в Хогвартсе. Кажется, тоже не своей. Да, точно. Палочка, которую он совершенно спокойно отдал Долишу, была короче и толще. Я с ума сойду со всем этим!
  Но сойти с ума я не успеваю - мы прибываем на платформу 'Девять и три четверти'...
  ...и здесь Гарри снова пропадает. Предупреждает, что прогуляется по вокзалу, пока я буду прощаться с младшими учениками, и проваливается сквозь землю. Почти буквально. Прощание с учениками затягивается - мне надо сдать их с рук на руки сильно обеспокоенным родителям. А у родителей уйма законных вопросов. Намного больше, чем у меня ответов. Когда, наконец, с хлопотами покончено, я озираю почти пустой перрон и... не вижу сына.
  О, нет! И авроры уже отбыли. Прежде чем вызывать их обратно, я прохожу из конца в конец всю платформу и перебираюсь на маггловскую часть вокзала. Может, он захотел купить 'Колы' или проводить кого-то из друзей? Мечусь среди спешащих пассажиров. Спрашиваю, не встречал ли кто молодого человека с совой и метлой? Или других субъектов - в чёрных балахонах и белых масках? На меня смотрят, как на ненормальную. Я ненормальная? В последний раз такие подозрения приходили ещё до знакомства с Северусом. Потом оказалось, что нас много таких.
  Молодой человек с метлой и совой в сопровождении рыжей девушки с метлой и совой появляются минут через пять, прихлёбывая 'Колу'. Я с гордой улыбкой оглядываюсь на всех, кто мне не верил, хотя на самом деле мне не до смеха. Зато Гарри и Джинни очень весело пить газировку из одного стакана и идти в обнимку. Как-никак, у них внеплановые каникулы! А если придётся ещё год проучиться вместе, так что же? Лишь бы не было войны! Войны уже нет.
  Или пока нет, почему-то думаю я, и мысль отзывается острой болью. Но, если всё время ждать войны, то как жить? Джинни что-то говорит на ухо Гарри, Гарри в ответ целует её в нос, и весеннее солнце сыплется на них сквозь прозрачную крышу вокзала Кингс-Кросс.
  - Мам, ты уже всё? - бодро спрашивает мой сын. - А я показывал Джинни маггловскую подземку! Она не верила, что поезда могут ходить на такой глубине!
  - Всё ты врёшь! - Джинни пихает его локтем. - Не выставляй меня идиоткой перед своей матерью! Я много раз слышала про метро. Просто хотела поглядеть, как там всё устроено. До чего всё-таки отчаянные эти магглы! А если их там засыплет? Они же не смогут выбраться!
  - Так вот привыкаешь каждый день рисковать жизнью, - вздыхает Гарри. - Мам, а угадай, кого мы встретили, пока покупали 'Колу'? Мам! Не так что-то?
  Вот как он всякий раз замечает?
  - Всё так. Просто устала с дороги. Так кого вы встретили?
  - Дадли - представляешь?! Он взял себе сразу четыре стакана. Ты знала, что Дурсли вернулись в Англию?
  Я качаю головой. Откуда бы?
  - Они снова будут жить в Лондоне? - уточняю я для приличия. Всё-таки, родная сестра.
  - Нет, едут отсюда в Коукворт. Считают, что там спокойнее. Я думал, тот дом продали, а, оказывается, его сдавали в аренду. А теперь у дяди Вернона дела пошли в гору, он изобрёл какие-то суперсвёрла... Тебе не интересно?
  - Конечно интересно, Гарри.
  Суперсвёрла! Вернон всегда подавал большие надежды. Не то что Джеймс. И вся наша чокнутая семейка. Попавшая в автомобильную аварию. Когда-то я пыталась наладить общение с роднёй, ругалась с мужем и лила слёзы, а теперь...
  - Ну, в общем, мы недолго болтали. У Дадли совы и мётлы вызывают неприятные воспоминания, - признаётся Гарри, и Джинни со смехом утыкается лицом в его плечо.
  - Ужасный тип! - соглашается она. - Всю жизнь прожил с тобой под одной крышей и до сих пор пугается волшебных палочек! Я ведь просто так достала её из кармана - проверить, не потеряла ли!
  - Словом, он на всякий случай черканул мне адрес, если окажусь в тех краях, - объясняет Гарри. - Я подумал, вдруг ты захочешь там побывать? Всё-таки, это дом бабушки и дедушки. Если что, тут и телефон есть.
  - Спасибо, Гарри, - отвечаю я, но записку оставляю ему.
  Я знаю, что и так не заблужусь. И вряд ли буду звонить Тунье, потому что вряд ли захочу зайти. Разве что поглядеть со стороны. Раз дом сдавался в аренду, там ничего не осталось от мамы и папы. Всё это слишком больно. Может быть, позже. Когда всё утрясётся. Я только-только закончила обходить кладбища.
  - Ну, я побежала, миссис Поттер! - спохватывается Джинни. - Простите, если мы слишком долго гуляли. Мне сейчас точно влетит от папы. Если он уже поймал свой 'Форд'. Этот автомобиль после того, как пожил на воле, всё время норовит сбежать в лес... Ой! Так мы завтра к вам? Или после всего, что случилось, лучше не надо? Вы, если что, так и говорите! Не знаю, как Грейнджер, а мы, Уизли, распространяемся, как тараканы.
  - Рыжие, - мягко вставляет Гарри.
  - Спасибо, милый, - Джинни чмокает его на прощанье в щёку, пока я отвечаю, что, безусловно, пусть все приходят и живут, сколько хотят - дом огромный.
  И проблемы не решатся от того, что мы станем сидеть по разным углам. Я действительно люблю этих ребят. И Уизли всегда привечали Гарри, как родного. Джинни поспешно прощается и уносится к выходу из вокзала, явно борясь с желанием сесть на метлу. Ураган, а не девушка. Весёлая рыжая девчонка, влюблённая в вихрастого и очкастого гриффиндорца. Она уже знает, что такое война и потери, но ещё верит в хороший конец. Значит, надо, чтобы так и было. Мы с Гарри провожаем её глазами и возвращаемся на зачарованную платформу, чтобы оттуда спокойно попасть домой. К чему нам такая экзотика, как метро и летающие автомобили? Мы достаточно пожили в немагическом мире, чтобы ценить простые радости аппарации.
  
  Глава 7
  
  Углем наметил на левом боку
  Место, куда стрелять,
  Чтоб выпустить птицу - мою тоску
  В пустынную ночь опять.
  А.А. Ахматова
  
  Двое младших Уизли и Гермиона прибывают вечером следующего дня. Решено, что неделю все поживут на площади Гриммо, потом ещё немного в Норе. А там, может статься, и Хогвартс откроют. Пока же планируется продолжить подготовку к ЖАБА совместными усилиями и под моим чутким руководством. Что из этого выйдет, не представляю. Боюсь, что преждевременные пасхальные каникулы сильно затянутся. В данной ситуации выигрывает только Драко Малфой - из неработающей школы его вряд ли отчислят. Неужели Малфои всегда выигрывают?
  Весь день мы спорим с Гарри о том, что делать с его образованием. Я считаю, что ему надо закончить седьмой курс в любом другом учебном заведении. Хорошо бы, конечно, не в Дурмштранге. Но на один семестр сошёл бы и Дурмштранг.
  - Лучше Шармбатон, - усмехается он, подмигивая Джинни.
  На самом деле Гарри и слышать не желает о том, чтобы покинуть Англию. Да ещё в такое время. Да ещё не окончив Хогвартс, за который он сражался. Я всё понимаю. Но я-то как раз хочу, чтобы он был подальше отсюда! В безопасности. Восемнадцатилетнему гриффиндорцу слово 'безопасность' вообще непонятно. Спорить бесполезно. Но что тогда делать?
  Времени на размышления у меня сколько угодно - от заката до восхода.
  В этот раз мы с Кикимером уютно полуночничаем на кухне, пьём какао и едим яблочный пирог. Кикимер вот тоже считает, что заканчивать надо Хогвартс, а не что-то там. Я не спорю, но состоятся ли вообще ЖАБА?
  - Всё равно твой разгильдяй их провалит! - мстительно предрекает из коридора портрет Вальбурги Блэк. - Думаешь, он сейчас над книжками глаз не смыкает? Пошла бы, полюбовалась на своего сыночка! Во что превращается приличный дом?! Мой Регулус...
  - Твой Сириус, - отвечаю я машинально - это всегда её урезонивает.
  Сейчас два часа ночи, и я не собираюсь сажать Гарри за учебники. Становиться отличником ему уже поздно. А в области ЗОТИ он освоил столько, что другим и не снилось. Но через пару минут наверху раздаётся такой чудовищный грохот, что я понимаю - к брюзжанию прежней хозяйки прислушаться стоило. Она, как-никак, вырастила двоих сыновей. Ей лучше знать, когда пора беспокоиться.
  - Доедай. Я сама посмотрю, что там, - говорю я подскочившему от неожиданности Кикимеру.
  Кажется, грохот и впрямь доносится из комнаты Гарри. Неужто он всё-таки тренирует заклятия? Я поспешно поднимаюсь по лестнице на верхний этаж, но шум не повторяется, и я останавливаюсь в нерешительности. Стоит ли среди ночи врываться к сыну всякий раз, когда мне что-то почудилось?
  Мне ведь чудится, как наверху ударяет дверь, и по лестнице с криком скатывается Джинни?
  - Джинни, беги! - слышу я вслед за тем.
  И голос, и отчаяние в нём настолько знакомы, что меня мгновенно окунает в давний кошмар. Джинни налетает на меня, но не сразу это осознаёт. На ней одна из маек Гарри, причём забрызганная кровью. Лицо белое, взгляд совершенно безумный.
  - Палочку! - требует она таким тоном, что ей трудно не подчиниться. - Пожиратель... опять...
  Я отдираю её от себя.
  - Камин в столовой, зови авроров! Буди всех!
  Джинни уносится вниз, а я взлетаю наверх. Что пошло не так?! Защитные чары были заново проверены и отлажены, включая заклятие Доверия. Враг просто не мог проникнуть в дом!
  Коридор. Дверь. Мой сын, не шевелясь, лежит на полу. В руке - волшебная палочка. Над ним - черная фигура в капюшоне и маске. Память озаряется изумрудным сиянием. Ещё миг, и...
  - Авада Кедавра!
  Я не хочу даже думать о том, что уже поздно. Поэтому направляю заклятие в стену над головой Пожирателя. Для начала. Я ведь обещала Кингсли, что заставлю их меня слушать! Но создание Авады отнимает много сил, и щитовые чары выходят плохо. Ступефай отбрасывает меня к стене, а чёрная фигура вихрем проносится мимо.
  Наверное, я на секунду теряю сознание. Мне мерещится, что он помчался вниз, к детям. Но Пожиратель всё ещё здесь - последним движением палочки замыкает защитный барьер. Я вижу Рона и Гермиону, наткнувшихся на невидимую преграду посреди лестницы. Но сама едва успеваю вскочить и снять с сына Петрификус. Вовремя. Словно не замечая меня, чёрная тень устремляется к Гарри.
  - Отстань от него! Дерись со мной! - требую я, поднимая палочку.
  И получаю новый Ступефай. В этот раз щит выдерживает, но... Это что, какой-то спектакль? Меня опять отпихивают, а нападают на сына?
  В том, что Гарри дёшево не отделается, можно не сомневаться. Едва привстав, он отражает новый Петрификус. А летящее следом Инсендио прожигает окно в соседнюю комнату. Пока я стараюсь пробить магическую защиту Пожирателя, сын, наконец, вскакивает на ноги и кидает несколько заклятий подряд. Всё тщетно. Гермиона отчаянно машет палочкой, пытаясь прорваться к нам. Джинни мечется за её спиной. Рона не видно - значит, двинулся в обход.
  Добром всё это не кончится.
  - Гарри, в сторону! - командую я, решившись бить на поражение.
  Кажется, ничто другое не разрушит магический кокон вокруг незваного гостя.
  - Нет! Так мы ничего не узнаем! - кричит Гарри, снова пытаясь достать его Экспеллиармусом. - Кто ты?! Зачем всё это делаешь?!
  Пожиратель вместо ответа насылает на него Импедименту. Гарри в одних пижамных штанах запрыгивает на подоконник, уворачиваясь от голубого луча. Приманивает забытые на столе очки и сразу начинает точнее целиться. Теперь мы втроём мечемся по комнате. Искажённые тени пляшут на стенах, перекрещиваясь, как заклятия.
  Лампа на заваленном учебниками столе светит вполсилы. Из-за этого я не замечаю, как в углу материализуется Кикимер. Но на нашего противника вдруг набрасывается стул, а за ним - сорвавшееся со стены зеркало. Так и знала, что у дома есть своя магия! На какой-то момент мне кажется, что врага удастся поймать живым. Осерчавшую мебель он разрубает. Но занавески умудряются опутать его и повалить. В этот момент за маревом оградительных чар в окне появляется Рон верхом на метле и кричит, что авроры уже в доме.
  Мы понимаем, что продержаться осталось недолго. Но и Пожиратель всё понимает. Может, он и немой, но не глухой точно. Уже с пола он посылает одновременно два разных заклятия. С двух палочек. Это резко сужает круг подозреваемых. Но отбив неизменный Ступефай, я не сразу собираюсь с мыслями. Да ещё приходится снимать с Гарри паутину Инкарцеро. Зато Кикимер не теряется - щелчок его пальцев тут же ломает одну из палочек Пожирателя пополам.
  - Легилименс! - не теряя времени, вопит мой сын, ещё не освободившись из пут.
  Гость запускает в Кикимера ботинком Гарри и отпихивает ногой подкравшийся стол. Звон разбитой лампы. Визг домовика. Мрак. Гарри чертыхается - без зрительного контакта легилименцию ему не удержать! − и тут же получает за свою несдержанность Экспеллиармус.
  Это единственное слово, которое произносит неизвестный волшебник - я даже подскакиваю от неожиданности. Разоружающее заклятие ударяет с такой силой, что Гарри выносит в коридор. Я швыряю в незнакомца летающие кинжалы - собственное изобретение Минервы. Но Пожиратель уже стоит на засыпанном стеклом подоконнике. Кроме белой маски, в темноте мало что видно. Хотя одно заклятие я ещё могу послать. Правда, и оно вряд ли пробьёт защиту. Но не отпускать же его ни с чем?! Будто кто-то толкает меня под локоть, и я всё же бросаю невербальное заклинание. Не атакующее, а Фините Инкантатем. Моё любимое.
  Ничего не меняется, но морок в виде маски исчезает. Думаю, не только я, но и все прочие, включая подоспевших авроров, видят достаточно в алой вспышке заклятия. У меня, во всяком случае, сомнений нет. И пусть мне не говорят про трансфигурацию и Оборотное зелье!
  На этом всё. Волшебник подхватывает с подоконника школьную сумку Гарри, выскакивает в окно и, судя по разочарованному воплю Рона, благополучно аппарирует в воздухе. Все заклятия авроров уходят в небо.
  А я ведь предупреждала - во второй раз его не поймают.
  Всё, не могу больше.
  Даже плакать не могу. Сажусь на край кровати и молчу, глядя на изуродованную кинжалами оконную раму. Пойти и напиться Живой Смерти. До беспамятства. Напиться - и не думать круглые сутки про всё это.
  Кто-то из авроров зажигает люстру на потолке. О, ужас! Комната разгромлена. В стене дымится дыра. Пол устилают осколки и книжные страницы. Гарри, весь в синяках и ссадинах, прихрамывая, добирается до кровати, и садится рядом со мной. Его правая рука распухает на глазах. Видимо, вывих запястья. Ноги в крови - напрыгался по битому стеклу. Обнимает меня. Мы молчим вместе.
  Кикимер, устроившись под другим боком, грустно сообщает, что он плохой эльф. Ослушался хозяйку, которая велела оставаться на кухне. И не поймал вора. Ищет, чем бы себя ударить, но ничего целого не осталось. Я беру его за руку в знак того, что он молодец. Говорить пока не могу. Кикимер вздрагивает от неожиданности, но затихает. Врывается зарёванная Джинни, садится четвёртой, утыкается в плечо Гарри и продолжает всхлипывать. Заходит бледная, всклокоченная, как куст, Гермиона, влетает Рон... Подтягиваются авроры. Как всегда, минутой позже, чем надо. Или не надо. Я уже не знаю.
  В этом должен быть какой-то смысл. Обязан быть.
  - Не говори про палочку. Потом объясню, - шепчет мне на ухо сын.
  Но я не успеваю уточнить, которую из палочек он имеет в виду. Одна - вон, валяется сломанная на полу.
  - Слава Мерлину, это не моя! - с облегчением вздыхает Джинни, немного придя в себя.
  - Нет, твоя под кроватью, - успокаивает её Гарри, баюкая больное запястье.
  Пока я занимаюсь его вывихом, авроры заканчивают осмотр дома, а их командир, уже знакомый нам Уильямсон, пытается хоть что-то понять. Это непросто.
  - Мам, давай я начну, а ты пока отдохнёшь, - предлагает Гарри, проверяя, может ли снова шевелить рукой. - Рассказывать-то особо нечего. Я спал. Проснулся оттого, что... профессор Снейп приставил мне к горлу палочку.
  - Какую палочку, мистер Поттер? - поспешно вставляет Уильямсон.
  - Вон ту. Которую сломал Кикимер. Снейп с ней пришёл. То есть, влез в окно - окно было открыто, - Гарри сокрушённо качает головой. - Опять придётся перенастраивать Фиделиус! Понимаете, в чём штука - защита пропускает членов Ордена Феникса. А исключать из Ордена умел только профессор Дамблдор. Так что, Снейп до сих пор сюда вхож.
  - Палочка Сэвиджа. Он был среди авроров, которые пострадали, пытаясь помешать побегу из Азкабана, - вполголоса сообщает Уильямсону один из подчинённых, показывая обломки. - Расстроится же он!
  - Пусть радуется, что жив. Хотя и не помнит ничего, - сдержанно отвечает Уильямсон, нервно проводя рукой по светлым волосам, собранным в длинный хвост. - Что было дальше, мистер Поттер?
  - Дальше? - хмурится Гарри. - Дальше он потребовал мантию-невидимку.
  - Он сказал, зачем?
  Гарри смотрит на аврора с недоумением.
  - Я так полагаю, чтобы становиться невидимым, - отвечает он осторожно. - В бегах это не помешает. Мантия - уникальный артефакт, под ней тебя никакими заклятиями не найдут. В общем, мне и говорить не потребовалось - он сам понял, что мантия в рюкзаке. Он же легилимент! Потом он забрал мою палочку со стола. А я в это время достал из-под подушки палочку Джинни, ну и... тут всё началось. Я уже не помню, какие были заклятия - разные. Но без Непростительных, - он невольно косится на меня. - Помню только, как вбежала Джинни, она... - в этот раз Гарри явно сбивается, но потом, махнув рукой, продолжает, - в общем, она выходила в ванную, а когда вернулась, увидела Снейпа. Но тогда ещё было неясно, что это Снейп.
  Джинни, выбирающая стекло у него из волос, морщится и засовывает в рот порезанный палец, одновременно скорчив гримасу старшему брату. Рону, определённо, есть, что сказать, но не при аврорах. Я, наверное, тоже должна буду сказать что-то. Или нет? Что сказала бы Молли - 'Слава Мерлину, что все живы!'?
  - И Джинни запустила в него стулом, - спокойно продолжает Гарри. - Стул разбил стекло, от этого все и проснулись. А Джинни порезалась, когда её отшвырнуло на зеркало. Тогда я ей сказал, чтобы бежала за помощью. Палочку я ей не мог отдать. А мою отобрал Снейп... Вот чёрт! - Гарри резко замолкает, схватившись за голову.
  - Чёрт, - повторяет он, плохо владея голосом. - У него ж теперь палочка.
  - Мы понимаем ваше состояние, мистер Поттер, - с должной долей сочувствия заверяет Уильямсон. - Будьте уверены, что, как только преступник будет пойман, волшебная палочка будет возвращена вам в целости и сохранности.
  - Перо феникса! - понимающе вздыхает Рон.
  - Да нет же! - Гарри вскакивает, как на пружине, забывая про хромоту. - Не та палочка! Мам, какое заклятие было последним?! Ну, когда мы дрались в темноте?!
  - Вообще, последним я колдовал, - вмешивается Рон. - Послал в него Левикорпус. И ещё кучу заклятий направили авроры.
  - Попало хоть что-нибудь? Рон, ты видел?!
  - Нет. Он уже исчез.
  - Гарри, последним, что попало, было Фините Инкантатем, - отвечаю я медленно. - Оно сработало, но... Боюсь, это не назовёшь победой.
  - Ладно, - Гарри делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. - А в нашем с ним поединке?
  Если бы я помнила! Всё происходило в темноте, и так быстро! Я помню только звон в ушах после очередного удара о стену, алую вспышку в конце и бледное неподвижное лицо. Точь-в-точь, как на колдографии из Министерства магии. 'Лили, я люблю тебя...'. Какая причудливая любовь!
  - По-моему, Гарри, это был Экспеллиармус, - отвечаю я, тоже ощущая дрожь в голосе.
  - Экспеллиармус, - скрипучим голосом подтверждает Кикимер. - Мистер Снейп выбил у хозяина палочку. Хозяин повредил руку и больше не колдовал. И мистер Снейп после этого сразу перестал драться, а только думал, как убежать. Кикимер всё видит в темноте, хотя Кикимер и плохой эльф - не смог поймать вора!
  - Кикимер - хороший. Только помолчи минуту, - перебивает его Гарри. - Уильямсон, вам надо срочно послать кого-то в Хогвартс, к гробнице профессора Дамблдора - понимаете?! Я больше не хозяин Бузинной палочки! Отныне её хозяин - Снейп! Теперь понятно, зачем он приходил. И что он вообще делает.
  - Собирает Дары Смерти, - негромко произносит Гермиона.
  И хотя все мы знаем, что эта мечта Волдеморта не даёт владельцу Даров ничего, кроме трёх редких артефактов, нам становится не по себе. Очень.
  
  * * *
  - Старшая палочка - это уже немало в руках такого мага, как Снейп, - озабоченно рассуждает Гарри, следя за тем, как ножик намазывает масло на тосты. - Да и мантия-невидимка кое-чего стоит!
  Через пару дней мы мирно завтракаем в столовой и всё ещё обсуждаем эту тему. Остальные ребята уже ждут Гарри в Норе. Накануне состоялось первое после победы официальное собрание Ордена и, всесторонне обсудив этот вопрос, мы решили, что в Норе безопасней. Там хотя бы нет штаб-квартиры Ордена. Артур Уизли резонно напомнил, что на Гарри уже трижды с начала года нападали Пожиратели. С этим мой сын не спорил, хотя и уверял, что вламываться в наш дом теперь не за чем - Снейп всё утащил. Поэтому Гарри не слишком возражал против того, что я останусь на площади Гриммо. Это даже показалось мне странным, но особого выбора не было. Хогвартс всё равно не открыли. И не откроют, пока не поймают Северуса.
  Только как его поймают, если с ним Бузинная палочка?
  - Гарри, до сих пор не доказано, что эта палочка у профессора Снейпа, - произношу я за завтраком, чтоб успокоить сына.
  - Авроры нашли в гробнице Дамблдора подделку, - мрачно напоминает Гарри, вгрызаясь в бутерброд. - Если Снейп не забирал оттуда Бузинную палочку, то зачем на меня напал? Невзлюбил со школы?
  Строго говоря, мне всё это тоже не кажется совпадением. Но выяснить, что с Бузинной палочкой, сейчас невозможно. И я возвращаюсь к той, что пока у нас.
  - Так почему ты решил её оставить? - я указываю глазами на палочку, которую Гарри только что отложил на стол - тринадцать дюймов, чёрное дерево.
  - Ты же сама не отдала её Кингсли! - вскидывается он.
  - Это было до того, как выяснилось, кто за тобой охотится.
  - Ничего ещё не выяснилось, - хмуро возражает мой сын. - Они все могут за мной охотиться. Вместе и поочерёдно. Из чистой мести.
  - Это тоже месть? - прищуриваюсь я, снова бросая взгляд на палочку.
  - Это предосторожность, - отвечает он с обидой, позаимствованной из прошлых лет. - Снейпа и так узнали. А что, нам с тобой ходить с одной палочкой на двоих, когда из всех щелей лезут Пожиратели? Пока не получу свою, не отдам эту! Если моя палочка пострадает, я сломаю палочку Снейпа пополам. Нет, в пяти местах!
  Да, я так и поняла. Как и в моём случае, это личное. Иногда Гарри просто ставит меня в тупик. Вроде бы, взрослый мальчик! Видимо, его взаимоотношения с Северусом - что-то за гранью логики. Даже когда всё было хорошо - война закончилась, и оба оправдали все надежды - они не потеплели друг другу. В лучшем случае, чуть прибавилось взаимного уважения и терпимости. Для приличия. Ну и для меня.
  Что я могу сказать Гарри? Что Северус - не кладезь добродетелей, зато полностью подчинил свою жизнь его интересам? Уверена, Северус не мечтал ни преподавать, ни шпионить. И единственное, почему он влез во всё это - Гарри. Вероятно, со временем появились и другие причины. Северусу не могла не льстить важность миссии, возложенной на него Орденом. Но Гарри оставался для него каждодневным укором, не давая ни на минуту возомнить себя героем. Это тяжело.
  Вряд ли Дамблдор из злого умысла расставил фигуры именно так. Возможно, он надеялся, что Северус искренне привяжется к Гарри, как привязались Ремус и Сириус. Что все помирятся и объединятся перед общей бедой. Но чужая душа - тёмные воды. Ни Ремус, ни Сириус не хотели, чтобы Гарри был их сыном, а не сыном Джеймса Поттера. В этом разница. Но об этом Гарри не стоит знать. А всё прочее он знает и так.
  - Не надо ничего ломать, - говорю я мягко. - Эта палочка и так еле терпит тебя. Ходи лучше с моей.
  Гарри, пожав плечами, меняется со мной волшебными палочками, не забыв предупредить:
  - Только смотри - она кусачая.
  - Ничего. Когда-то мы с ней ладили, - заверяю я, внимательно глядя в помрачневшее лицо сына.
  Он слишком долго жил с сознанием того, что Северус Снейп - Пожиратель Смерти, который лишил его семьи и тех, кто мог заменить семью. Кроме истории с пророчеством, Северус сломал жизнь Ремусу, подтолкнул к гибели Сириуса, убил Альбуса Дамблдора. Видимо, Волдеморт был нужен Северусу просто для красоты. Во всяком случае, Волдеморта мой сын ненавидел абстрактно. Как абсолютное зло. А Северуса Снейпа - личностно, и не менее горячо.
  Нет, я не сомневаюсь, что начало таким отношениям положил Северус. Зная его, я удивлена, что он вообще согласился помогать сыну Джеймса. Для Северуса это серьёзный шаг вперёд. Мы с ним перестали общаться задолго до рождения Гарри и расстались вовсе не дружески. Конечно, я была бы очень благодарна, если бы он не отыгрывался на моём ребёнке. Но это всё равно, что требовать невозможного. Гарри не мешало бы больше обращать внимания на поступки своего преподавателя, а не на мелкие придирки, в которых Северус находил единственную отраду. Таков уж он. Другого не нашлось.
  - Честно говоря, я предположила, что у тебя опять какой-то тайный уговор с Дамблдором, − признаюсь я, ещё надеясь обнаружить в поступке сына какой-то смысл.
  - Нет, - отвечает он, явно думая о чём-то своём. - Профессор Дамблдор только попросил никому не болтать про то, что мне показал Снейп во время легилименции. Ну, когда его забирали. Дамблдор сказал, ему надо подумать, а потом он всё объяснит.
  Который раз я слышу что-то подобное? Со счёта сбилась!
  - Слушай, мам, я никогда тебя не спрашивал, - через силу начинает Гарри. - Но в день последней битвы и до этого мне приходилось видеть воспоминания Снейпа. И мне кажется... То есть, я понимаю, что ты любила отца. Но Снейп действительно хорошо к тебе относился. С чего ему вздумалось приложить тебя о стену? Может, на нём какое-то заклятие?
  Ещё недавно Гарри испытывал к Северусу хотя бы отстранённое уважение. Поэтому теперь так обижен и вцепился в волшебную палочку. А я сама уже ничего не понимаю - что происходит с Северусом, что творит Северус? Не понимаю, но продолжаю надеяться, что всё кончится хорошо. Что Северус - не предатель. А я - не пустая оболочка. И смогу когда-нибудь полюбить мужчину, который любит меня, и стоит того, чтобы за него бороться.
  Проблема в том, что я и сейчас всё помню. Каждое слово и каждое прикосновение. Мне нелегко было отказаться от Джеймса. Для этого пришлось поверить в то, что он умер. А я не могла даже произнести это слово. Не думаю, что кто-то ещё сумеет пробить эту стену. Что я захочу повторить попытку с кем-то ещё.
  - Ты говоришь об Империо? - уточняю я негромко.
  Гарри морщится, наверняка вспоминая прыжок с поезда, но ограничивается коротким кивком.
  - Тебе показалось странным именно то, что он напал на меня? Больше ничего?
  - От Снейпа можно ждать любого выверта, - убеждённо заявляет мой сын. - Но есть вещи, которых даже от Снейпа не ожидаешь. Ты не видела - может, у него поменялся патронус? Может, вы успели поругаться? Я имею в виду до того, как ты наслала на него Аваду.
  - Нет, Гарри, мы с профессором Снейпом не ссорились, - объясняю, сосредоточенно помешивая какао. - Скорее, помирились.
  - Правда? - спокойно уточняет Гарри. - Тогда моя версия отпадает.
  Нет, он не удивлён. Он считает, что у меня такая мания - налаживать со всеми хорошие отношения. Даже если и так, то... не до такой же степени!
  В любом случае, сейчас не лучшее время для разговора с Гарри о Северусе. Даже когда эта тема всплывает случайно, я наталкиваюсь на невидимую стену. Словно на барьер окклюменции - их странного искусства, с которым тоже связаны личные тайны. Я знаю лишь об одном крупном конфликте. Он произошёл в то время, когда Гарри чуть ли не восхищался профессором Снейпом. Сам не зная того.
  Вроде бы, Гораций дал ему на уроке книгу, раньше принадлежавшую Северусу. Книга оказала на Гарри большое влияние, но почему-то он прятал её от всех. А с Северусом чуть ли не дрался, только б не отдавать обратно. В результате вместо того, чтобы просто вернуть эту вещь на полку, мой сын оставил её в Выручай-комнате, чтобы никогда не найти. Даже если захочется. Всё это имело бы смысл, если б речь шла по меньшей мере о Книге Мерлина. А не об учебнике зелий за шестой курс.
  Думаете, что-то изменилось с тех пор? Ничуть не бывало! Буквально на днях я сидела в нашей гостиной, пытаясь подготовиться к занятиям по ЗОТИ, которые, надеюсь, скоро возобновятся. Просматривала записи Северуса. Точнее, занималась их расшифровкой. Я даже помню, как он выработал такой почерк - быстрый, но малопонятный. Лет в двенадцать, когда брал на каникулы мои учебники, чтобы от руки переписать половину. Другого копирования магическая литература не признаёт.
  Я как раз вспоминала об этом, и тут из пергаментов выпала моя колдография. Должно быть, она хранилась в его кабинете рядом с документами. Я немного удивилась, но не придала этому значения. Я даже не смогла толком вспомнить, когда был сделан снимок. Явно ещё в прошлой жизни, ещё в Годриковой впадине, ещё до... Ещё до. Мне просто было непонятно, как эта карточка, да ещё оборванная, очутилась у Северуса? Но − мало ли. Я отложила её на угол стола, намереваясь возвратить в его кабинет. И забыла о ней. А теперь вот...
  Я ничего не говорю, но Гарри перехватывает мой взгляд, обращённый к каминной полке, и заговаривает сам:
  - Я её склеил, как она была. Надеюсь, ты не против?
  Я не знаю, что сказать. Они поделили карточку пополам - каждому своё?
  - Честно говоря, это не очень хорошо, Гарри, - отвечаю я осторожно. - Не стоило брать чужое, даже если у тебя нашлась вторая часть снимка.
  - Чужое?! - он редко срывается, особенно при мне. Но сейчас даже щёки вспыхивают. - Снейп сам её стащил из этого дома! Да ещё разорвал! И письмо тоже!
  Я откладываю вилку и растерянно смотрю на сына. Мне хочется спросить: 'Ну и что?'. Но я понимаю, что это неуместный вопрос.
  - Видимо, другого снимка у него не было, - предполагаю я негромко. - А что за письмо, родной?
  - Твоё письмо. Сириусу, - он утыкается взглядом в тарелку и краснеет ещё сильнее, должно быть, чувствуя себя очень глупо.
  С тех пор как первые дни моей новой жизни остались в прошлом, между нами не происходило подобных сцен. Неожиданно для себя я прикасаюсь к чему-то болезненно-настоящему, но я... даже не знаю, как прикоснуться! Как вообще говорить об этом? Я сотнями строчила бестолковые письма друзьям, коротая дни в заточении. Прикладывала дурацкие домашние снимки, вроде этого - где Гарри на детской метле, а Джеймс в линялой майке, а я вообще не в фокусе и с какой-то нелепой заколкой в волосах.
  - Я могу забрать её к себе в комнату. Если тебе тяжело смотреть, - быстро предлагает Гарри, заметив перемены в моём лице.
  - Нет, пусть стоит.
  - Хорошо.
  Мы продолжаем завтрак.
  Господи, как с этим жить? Я сойду с ума. Они сведут меня с ума. Оба.
  - Я тебя люблю, Оленёнок.
  - Я тебя тоже, мам.
  Сделаю копию для Северуса. Или новый снимок. Если ему захочется. Хотя, какие ему сейчас колдографии!
  - Мам, так ты будешь читать?
  Гарри уже успокоился и подталкивает ко мне какой-то конверт. А я так глубоко задумалась, что до меня не сразу доходит смысл его слов. Но на подоконнике сидит большая потрёпанная сова, а на скатерти лежит письмо. Гарри нетерпеливо повторяет вопрос.
  - А ты почему не читаешь? - удивляюсь я, приманив послание. - Кто пишет?
  - Тётя Петунья, - суеверным шёпотом сообщает Гарри. - Я не открываю потому, что оно тебе. Но ты посмотри сама. Вдруг мне показалось?
  В столовой возникает Кикимер и принимается с причитаниями ловить сову, так что сосредоточиться трудно. Но я трижды пробегаю глазами обратный адрес, и постепенно до меня доходит абсурдность происходящего.
  - Петунья написала мне? - спрашиваю я в полном недоумении, и все странности Северуса отходят на второй план.
  Гарри молча кивает.
  - И прислала письмо сюда? На площадь Гриммо, двенадцать?
  Гарри кивает снова.
  - С... совой? - уточняю я совсем растерянно.
  Гарри сглатывает прежде, чем заговорить.
  - Это сова миссис Фигг.
  Мой сын - большой любитель сов - знает их всех в лицо. А, кроме того, на сове такой же ошейник, как на кошках милейшей Арабеллы.
  - Думаю, тётя отправила письмо бывшей соседке. А та уже переслала его сюда. Но да - это сова, - авторитетно подтверждает Гарри.
  Даже зловредное привидение смущённо подкрадывается поглядеть, что стряслось. С минуту мы с сыном молча глядим друг на друга - глаза в глаза, а потом одновременно начинаем хохотать.
  - О Мерлин! А если у них какое несчастье? - я даю поручение ножику вскрыть письмо и прошу домовика не мучить птицу... так громко.
  В самом деле - Петунья всё же моя сестра! Если в её семье кто-то заболел или...
  - Что, никто не умер? - недоверчиво уточняет мой добрый сын, внимательно следя за выражением моего лица.
  - Нет, - теперь я совсем ничего не понимаю. - Она приглашает меня в гости. Пишет, что хочет помириться и забыть всё дурное.
  Между тем, что происходило до и после, я совершенно забыла, что Тунья с семьей вернулись на родину. Как неудобно! Надо было хотя бы открытку послать.
  - А я думал, Дадли заговорил со мной только потому, что я его метлой зацепил, - недоумевает Гарри. - И что, ты пойдёшь к ним?
  - Ещё не решила. Но надо уважать благие порывы. Петунье нелегко было на это решиться.
  - Ну да. Круто, - сдержанно отвечает Гарри. - Но чудно. Непохоже на тётю Петунью. Наверное, всё изменилось, потому что теперь есть ты.
  Вообще-то, я и раньше существовала. Но Тунья обычно называла меня уродкой, а Хогвартс - дурдомом. Я тоже была не сахар, и сестра в ответ получала мышей на блюдечке. В детстве трудно бывает сдержать магический выброс. Но и с возрастом мы не сблизились. А этим летом вообще поругались так, что мне до сих пор совестно. Не стоило применять магию. Тунья это терпеть не может. Но я жутко обиделась за Гарриѓѓѓ. А когда я обижаюсь за Гарри... Словом, я не ждала, что Тунья захочет ещё раз свидеться.
  - Ты не составишь мне компанию, милый? - спрашиваю я сына, который отрабатывает на моей палочке Вингардиум Левиоса. Приучает к руке.
  Над его головой верхом на сове проносится Кикимер. Домовик отважно усмиряет опасную птицу, которая может в любой момент испачкать подоконник и ободрать кисти с портьер.
  - А что, меня звали? - Гарри так изумлён, что забывает про палочку, и серебряный подсвечник Блэков падает об пол.
  Кикимер соскакивает с совы и с возмущённым бормотанием кидается протирать реликвию.
  - Напрямую не звали, но...
  - Тогда я в Нору!- мигом ретируется Гарри. - Я честно-честно буду там учиться. Больше, чем Гермиона! Мам, извини, может, я потом. Когда-нибудь. Я понимаю, после всего, что случилось, ты хочешь жить в мире со всеми. Но тут я только помешаю. Стоит мне появиться у Дурслей, как сразу что-то приключается. А тётка этого жуть как не любит. И вообще, с меня хватило Снейпа. Для приятных впечатлений.
  А я когда-то проводила целые каникулы с Севом и Туньей. Точнее, или с Севом, или с Туньей. Что ж, сейчас как раз каникулы! Раз с Северусом уже повидались, почему бы в самом деле не навестить сестру? Побуду в другом мире, отрешусь от проблем. Вдруг и правда помиримся? Или хотя бы начнём переписываться? По праздникам.
  - Гарри, - говорю я очень серьёзно. - Петунья всё-таки твоя тётя. Подумай, как непросто было ей и Вернону растить волшебника. И какой ужас должен был наводить на них Волдеморт.
  - Раз всё так ужасно, зачем они опять про нас вспомнили? - удивляется Гарри. - И разве тётя не росла с сестрой-волшебницей? Я столько наслушался про вас с отцом от неё и от дяди Вернона, что Волдеморт отдыхает! - он хмуро потирает лоб в том месте, где прежде был шрам. - Ну ладно, ладно, мам! Ты права. Они вообще не обязаны были меня терпеть. Особенно после того, как Дадли едва не высосал дементор. А перед их отъездом мы даже начали ладить. Ну, почти. Ты, главное, если пойдёшь к Дурслям, не разнеси опять их дом. Вообще не колдуй, если не хочешь поссориться! И раз это всё для тебя важно... пусть тоже к нам приходят - я не против.
  - Я против!!! - возвещает из коридора портрет Вальбурги. - Да покроются гноем их глаза, да заведутся черви в их мерзких ртах, если эти гнусные магглы переступят порог моего дома!
  - Вряд ли они к этому готовы, - признаю я, глядя на сердитого домовика, волокущего за ошейник сову.
  - Вот именно. И никогда не будут готовы, - Гарри с таким же сомнением косится на угрюмого призрака. Тот как раз обмотал шею цепью, вывалив длиннющий язык.
  - Поверь, я уже всё перепробовал, - с печальным вздохом заключает мой сын.
  
  Глава 8
  
  Не ласки жду я, не любовной лести
  В предчувствии неотвратимой тьмы,
  Но приходи взглянуть на рай, где вместе
  Блаженны и невинны были мы.
  А.А. Ахматова
  
  Я всё-таки решаю попробовать ещё раз. Назавтра, проводив Гарри в Нору, я делаю шаг с крыльца на площади Гриммо и оказываюсь в городе детства. Стоит тихий весенний вечер, и я снова на площадке с качелями, где мы играли много лет назад. Как так вышло, что я вконец рассорилась и сестрой, и с другом? Что, если мой сын прав, и я напрасно пытаюсь повернуть время вспять? Ищу людей, которые давно перестали быть теми, кого я знала? И в голове у меня плавают золотые рыбки.
  Даже детской площадки нет - только я её вижу. Теперь здесь небольшой парк с фонтаном. И никаких качелей. Я сажусь на ближайшую скамейку, пытаюсь настроиться на встречу с сестрой. И чувствую, что у меня нет на это моральных сил. Я совершенно издёргалась и устала, и у меня куча проблем. Если Тунья начнёт, как в прошлый раз, припоминать, каким непростым ребёнком был Гарри, и как она советовала мне не выходить за Джеймса, я просто развернусь и уйду. Больше не хочу ничего доказывать.
  Как следует подготовиться я не успеваю. Почти сразу ко мне подходит переодетый магглом аврор с вопросами, не волшебница ли я, и что мне тут понадобилось? В первый момент я с тревогой осматриваю свой плащ и джинсы - вдруг напутала с маскировкой? В последнее время я редко бываю в немагическом мире. Но, оказывается, они просто засекли момент аппарации. Приходится объяснять, кто я такая, и что здесь живёт моя сестра - маггла. Аврор извиняется и отходит, не забыв предупредить, чтобы я обращалась к нему, если замечу что-то подозрительное.
  Подозрительное - это, видимо, Северус Снейп, вылезающий вон из тех кустов. Кстати, кусты сохранились. Но сомневаюсь, чтобы Северус захотел сегодня заглянуть домой или побродить вокруг. Если не вконец помешался. Но я уже решила, что сегодня вечером отдохну от размышлений о нем.
  Я просто бреду, не торопясь, знакомой дорогой и вспоминаю, как гуляла здесь с сестрой и родителями, когда ещё не знала, что стану волшебницей. Здесь мы с Туньей собирали каштаны и катались на велосипедах. Правда, очень скоро Тунью начало сердить, что я могу ехать и не крутить педали. А здесь мы покупали мороженое. Точнее, покупала я, а Сев одним взглядом перекрашивал его в любой цвет.
  После всех наших ссор, после смерти мамы и папы, почему Тунья не продала дом?
  Он стоит, где стоял. Его перекрасили в белый цвет и перестроили крыльцо, но всё равно я ощущаю щемящую боль в груди, когда прохожу сквозь калитку. Я не начинаю сразу рыдать, как в Годриковой впадине, но то же ощущение - чего-то потерянного и невозвратного - накатывает на меня, как прилив. Слава Мерлину, что Тунья жива и здорова, а, значит, всё поправимо.
  Колокольчика я не вижу и просто стучу в дверь, забыв про электрический звонок. Ничего, это мелкий промах. Главное - не превращать чашки в мышей. После преподавания трансфигурации я делаю это почти машинально, просто от волнения. Может, надо было купить ей в подарок вазочку? Ладно, потом потихоньку сотворю. Если дойдёт до обмена подарками.
  Дверь мне открывает сама Петунья, на её лице отражается облегчение, но радости пока нет.
  - Здравствуй, Тунья, - произношу я, ожидая, что она что-то ответит.
  Но сестра просто втаскивает меня в дом.
  - Ты как раз к ужину, - сообщает она, поджав губы. - В гостиной у нас ремонт, так что идём на кухню.
  - Ты не заболела?
  Я запоздало соображаю, что это вопрос с подвохом. Тунья стареет быстрее меня, и не стоит ей на это указывать. Просто она слишком бледна. И вся трясётся.
  - Нет. Идём-идём.
  - Да я знаю, где кухня! Дай хотя бы раздеться...
  Сестра нетерпеливо переминается с ноги на ногу, пока я вожусь с пуговицами, и в конце концов сама стаскивает с меня плащ. Не похоже, чтобы она была расположена к приятному общению.
  - Тунья, я могу зайти в другой раз. Или не заходить.
  Я не договариваю, так как на её лице отражается паника.
  - Если помнишь, ты сама меня пригласила! - напоминаю я, потому что по виду Петуньи такого не скажешь.
  Она смотрит так, словно я опять устраиваю фокусы с качелями. Или вытворяю ещё какие-нибудь магические штучки. Но я ничего не вытворяю. Я скромно стою в джинсах и джемпере и даже не достаю волшебную палочку. Я не хочу начинать ссору. А сестра, кажется, вот-вот взорвётся.
  - Да! Лучше б ты не приходила! - вырывается у неё не к месту.
  Замечательно. И всем стало легче.
  - Ты уж определись, - советую я, делая шаг назад.
  Я пообещала себе, что просто уйду. Но уйти мне не дают. Заслышав голоса, по лестнице, тяжело ступая, сползает Вернон. Вот он почему-то рад меня видеть! Расспрашивает о новостях в магическом мире, о Гарри и постепенно оттесняет от выхода. Кажется, сын был прав - что-то у них не так.
  Насколько не так, я понимаю только у порога кухни. Вернон, весь краснея и потея, вдруг останавливается и начинает выяснять, что я думаю о новых обоях. А я о них не думаю, я уже различаю за дверью шелестящие мужские голоса.
  - Видишь - моя темнеет.
  - Не темнеет.
  - Вот с этого края.
  - Нет.
  - И чешется.
  - Это нервы.
  Я распахиваю дверь - бежать всё равно поздно. За столом в уютной чистенькой кухне сидят Северус Снейп и Люциус Малфой - пьют чай и сравнивают Тёмные Метки.
   Их ищут по всей стране с намерением водворить в Азкабан, а они поселились у моей сестры! И даже не пытаются соблюдать правила добропорядочного дома. Оба в мантиях. Северус - в чёрной, Люциус и вовсе - в тёмно-зелёном бархате с серебром. И волшебные палочки лежат прямо на столе (одна, между прочим, с пером феникса!). Кошмар. Верх неприличия. Гарри лишили бы ужина и заточили в чулан.
  Нет, ситуация ужасна, но от внезапности потрясения мне хочется рассмеяться. Удивительный это феномен - Слизерин! Оба, конечно, худые и бледные, и у Люциуса беспокойно бегают глаза, но на недавних заключённых они мало похожи. Больше похожи на тёмных волшебников в полной боевой готовности. Магия буквально окутывает их, как незримая аура, не помещаясь в кухоньке. И я понимаю, что их спокойствие - мнимое. Они настороже, в постоянной готовности к броску. И при этом не выдают себя ни единым заклятием. Я даже сейчас не ощущаю вокруг сигнальных или защитных чар. Иногда отсутствие маскировки - лучшая маскировка. Залечь на дно у таких магглов, что дальше некуда. У родни Гарри Поттера. В этом что-то есть. Хочется сказать 'браво'. Но я не говорю ничего, потому что лишаюсь дара речи.
  Петунья в ужасе вскрикивает. Вернон увлекает её за поворот коридора, предупредив, что 'сейчас шарахнет'. Если 'шарахнет', то и стен не останется. Особенно при использовании Бузинной палочки. Сестра и её супруг точно не уцелеют. Да и я вряд ли. Хотя, одна я ещё могла бы побороться... Будем надеяться, что до драки не дойдёт.
  - Здравствуй, Лили, - будничным тоном произносит Северус, не обращая внимания на вопли и возню в коридоре. - Скажи что-нибудь.
  - Как ты? - спрашиваю я, проходя на кухню.
  - Спасибо. Лучше.
  В горле всё ещё стоит ком, хорошо бы выпить воды. Я привычно тянусь за палочкой, но понимаю, что и мне пока лучше обходиться без магии. Однако же, туго им приходится! После тюремного воздержания. Если заклятия привыкли сами соскакивать с пальцев быстрее, чем о них подумаешь, не колдовать очень трудно. Это только Петунья считает, что все встречные волшебники нарочно перед ней выпендриваются.
  Сосредоточившись, я наполняю стакан из графина и делаю неторопливый глоток.
  - Нужно поговорить, - предлагает Северус, опуская левый рукав.
  Да неужели? Я отпиваю ещё воды. Теперь я почти спокойна.
  - Мне тоже так кажется, - вот и голос не дрожит. Всё в порядке.
  - Это Люциус Малфой, - на всякий случай поясняет мой старый друг. - Не помню, знаешь ли ты его лично.
  - Не знаю и знать не хочу, - определяюсь я сразу.
  Я вообще стараюсь игнорировать Люциуса, хотя не могу не ощущать его пронизывающий взгляд. Теперь я значительно больше понимаю Драко. Он и впрямь разительно похож на отца. Но в Драко, конечно, не столько Тьмы и безумия.
  - А нельзя для начала отпустить Петунью и Вернона? - интересуюсь я без особой надежды.
  - Нет. Это неразумно, - Северус говорит очень тихо.
  Боится, что авроры стоят под окном? Люциус, видимо, чувствует себя уверенней.
  - А, кстати, куда подевались магглы? - осведомляется он недовольно. - Мы будем сегодня ужинать или нет?
  Должно быть, Петунья всё-таки подслушивала под дверью. В кухне она появляется быстрее домовика и тут же бросается к духовке. Вернон, с трудом протолкнув себя в узкий дверной проём, вваливается следом за ней и предлагает вино на выбор. У Малфоя такой вид, будто он брезгует прикасаться к чему-либо. И это после Азкабана!
  - Мерзость. Мерзость. Мерзость, - резюмирует он, оглядев бутылки. - Налей из этой и убирайся.
  Вернон начинает лихорадочно искать штопор. Петунья кидается ему помогать. Малфой изящным движением поднимает руку, чтобы пробка исчезла без дурацких маггловских изобретений. Для этого ему даже не надо касаться палочки.
  - Азкабан! - резко бросает Северус, и Люциус обречённо закатывает глаза.
  - Ну, свяжи мне руки, что ли!
  - Глаза тоже завязать?
  В кухне становится слишком тесно и суетно. Северус решительно берёт меня под локоть и разворачивает к двери.
  - Лили, идём. Поднимемся наверх.
  - Хватит! - неожиданно выкрикивает Петунья, швыряя об пол маслёнку. - Мы вам не слуги! И нечего распоряжаться здесь, как у себя дома! Это наш дом!
  - Который наполовину принадлежит Лили, - мягко вставляет Северус. - Считай, что мы её гости.
  - Паучий тупик, - презрительно бросает Петунья. - Там и гостите.
  - Тунья, мне ничего не нужно! - заверяю я, кидая предупреждающий взгляд на побледневшего Северуса.
  Вернон беспомощно замирает, вцепившись в штопор. Мы с ним знаем, что, если Петунью прорывает, это не остановить.
  - Гости? - она шипит громче, чем раскалённое масло, переводя горящий взгляд с одного волшебника на другого. - Я что, похожа на идиотку?! Вы оба Пожиратели Смерти - вот вы кто!
  - Поразительная наблюдательность для магглы, - Малфой брезгливо рассматривает бокал - достаточно ли он чист? - Ты только представь, Северус, что в этой фурии пробудилась бы магия! Она заткнула бы за пояс нашу Беллу. Кстати, не позвать ли сюда и Беллу?
  - Белла мертва, Люций, - меланхолично напоминает Северус.
  - Да, всё время забываю, - также равнодушно вздыхает Малфой. - Так я дождусь вина?
  Вернон борется с бутылкой, а я бросаюсь к сковородке, на которой уже полыхает огонь. Петунья явно раздумала готовить и решила изложить до конца всё, что думает про магический мир и магию. Правда, слушает её только муж.
  - Тунья, осторожно! Проклятие... - напоминает он ослабевшим голосом.
  - Плевать! - огрызается она. - Я проклята с тех пор, как в этом доме родилась ведьма!
  Малфой пока ещё смотрит на скандал, как на бесплатное развлечение, но убить и аппарировать он успеет быстрее, чем за секунду. У Северуса такой вид, будто ему давно всё равно. Собственно, его никогда не волновало, есть Петунья - нет Петуньи. Он даже предпочёл бы, чтоб её не было. В этот момент я теряю ход мысли, потому что обжигаю руку. Сто лет не готовила без магии!
  - Дай, я сама! - Тунья в сердцах вырывает у меня сковородку. - Это тебе не палочкой махать!
  Несколько напряжённую обстановку разряжает удивительно похожий на Вернона верзила, которому уже некуда зайти. Поэтому он останавливается в коридоре, упершись головой в притолоку.
  - А почему опять крики? - спрашивает он, почёсывая затылок. - Мам, а пожрать что-нибудь есть?
  Петунья мгновенно затихает.
  - Дадлик, иди к себе. Я принесу, - обещает она, спуская воду на дымящуюся сковороду.
  - Я так понял, мне завтра опять не ехать в колледж? - уточняет её отпрыск, озирая собрание. - Здрасьте всем.
  - Нет. Дадли, делай, как сказала мать - ступай к себе, - Вернон наконец справился с бутылкой и возвращается к роли хозяина дома. - Кстати, познакомься - это твоя тётя Лили. Она... навещала нас в Сиднее, но тебя не было дома.
  - Ух ты! - удивляется Дадли, как будто лишь теперь меня заметил. - А вы красавица! - и прибавляет, подумав: - Гарри на вас похож. Глазами.
  - Спасибо, Дадли, - отвечаю я, подставляя обожжённую руку под струю воды. - Рада знакомству.
  - Ага. Я пойду, посижу в компе. Зовите, если что. В смысле, ужин, - сурово прибавляет мой племянник и тяжёлой походкой удаляется в недра дома.
  Пока Дурсли в два голоса убеждают Малфоя, что компьютер - вещь абсолютно безопасная, я выскальзываю из кухни на поиски Северуса. Куда он подевался и в какой момент, непонятно. Но Северус это умеет. Даже без магии. И зачем ему мантия-невидимка?
  
  * * *
  Свет на лестнице не горит, и я не сразу замечаю, что Северус сидит на ступенях, дожидаясь, пока о нем вспомнят. Я подхожу, думая, что он встанет. Он, кажется, хотел пообщаться в более спокойном месте. Северус ничего не говорит, но прижимается лицом к моим рукам. Вот что мне с ним делать? Что мне с ним делать - кто бы подсказал? Через секунду он поднимается на ноги, и мы отправляемся в комнату, где я жила до замужества.
  - Здесь тебе будет спокойнее, - объясняет Северус, пропуская меня вперёд.
  Любопытно, он и впрямь так считает? Что я успокоюсь, когда Люциус Малфой хозяйничает в доме моей сестры? Но сейчас не время прекословить. Я прохожу. Наблюдаю, как он запирает за нами дверь. И жду, что будет дальше.
  - Лучше присядь, - предлагает Северус. - Я чувствую, разговор будет длинным.
  Я ищу, где бы устроиться, и опускаюсь в кресло возле окна. Я ничего здесь не узнаю. Даже обои другие, и дверь другая, а поцарапанный совами подоконник перекрашен в несколько слоёв. Теперь моя детская - это причудливая смесь гостевой комнаты и лаборатории алхимика. На прикроватных тумбочках - вездесущие салфетки и вазочки. На туалетном столике - тигли и штативы. Колдовать небезопасно, но зелья-то можно варить! Северус и сейчас машинально разжигает спиртовку. Правда, спичками, а не волшебной палочкой.
  - Я тебя слушаю, - произношу я. Спокойно.
  - Я думаю, с чего начать.
  - Начни с того, что я видела своими глазами, - подсказываю я. - Для чего понадобилось избивать моего сына и заставлять мою сестру прислуживать Малфою? Я с трудом допускаю разумное объяснение, но, видимо, оно есть. Иначе ты не заставил бы Петунью послать письмо.
  - Здесь объяснение самое простое, - отвечает он, измельчая в ступке скарабеев. - Мне нужно было связаться с тобой, не вызывая подозрений. И не ставя тебя перед дилеммой, сдавать ли меня аврорам. А тут Дурсли очень во время вернулись из Австралии.
  - И впрямь, удивительное совпадение! Даже я узнала об их возвращении случайно.
  - Я тоже, - признаётся он, высыпая содержимое ступки в маленький котелок. - В рюкзаке твоего сына нашлась записка с известным мне адресом.
  - Ты действительно хороший шпион, - замечаю я, помолчав.
  - У меня много талантов, - скромно сообщает Северус, выуживая рогатых слизней из баночки.
  Он ведёт себя так, будто я заглянула между уроками в подземелья Хогвартса. Попросить лунный камень или ещё зачем-нибудь. А я вот думаю о том, как давно его не видела. И как теперь его горло? После месяцев тюрьмы? Наверняка хуже, потому он и говорит шёпотом. Я и забыла, что он всё время обматывает шею шарфом - теперь это не так заметно из-за отросших волос. Жуткая причёска, но так он кажется более юным. Или мне он таким запомнился с юности. Пока не знаю, к добру или к худу эта метаморфоза. Но почему-то я снова рада его видеть. Рада, что он не сгинул в Азкабане и не помешался, как Люциус. И если, наконец, всё прояснится, с моей души упадёт камень.
  - Ах да! Раз уж мы начали с твоей семьи... - Северус машинально тянется к карману, но вовремя вспоминает, что волшебную палочку лучше не трогать, и открывает шкаф вручную.
  Достаёт мантию-невидимку, кладёт её на подоконник рядом со мной. Потом всё же вынимает палочку и осторожно, чтобы не вылетела ни единая искра, оставляет её рядом с мантией. Этот поступок мне пока непонятен, ну да ладно.
  - Передай сыну, что выше 'У' по ЗОТИ я ему не могу поставить, - усмехается он, возвращаясь к томящемуся на огне зелью.
  - Ставь заодно и мне. Как преподавателю.
  Не удержавшись, я приоткрываю окно. С некоторых пор мне неуютно в замкнутых пространствах. Северус с тревогой наблюдает за моей вознёй со шпингалетами, но в его шёпоте слышно только лёгкое удивление.
  - Минерва поручила тебе ЗОТИ? Добро пожаловать в стан проклятых Волдемортом! Смотрю, ты тоже не продержалась положенный год? - отмечает он. - Зато на площади Гриммо была хороша! Всегда начинай с Авады. Зачем вообще в бою другие заклятия? - он заканчивает мешать своё варево и на секунду поднимает глаза. - Но больше всех мне понравился Кикимер. Заметь, ему даже палочка не нужна!
  - Тебе, смотрю, тоже, - вздыхаю я, изучая возвращённую палочку на предмет повреждений. Гарри ясно дал понять, что хочет видеть её целой и невредимой. - У тебя их много в запасе?
  - Честно? - в одном из мерных стаканов у него вода, и Северус делает осторожный глоток. - Ни одной. Зато и отнимать нечего. На первое время нам хватит палочки Люциуса.
  - А Бузинную ты на какое время приберегаешь?
  - Бузинная слишком коварна, - морщится мой друг. - Не уверен, что захочу ею пользоваться, даже если получу в руки.
  - То есть, ты к ней не прикасался?
   Сейчас он не решится на окклюменцию. Возможно, я смогу прочесть что-нибудь по лицу.
  - Ни разу. Хотя это входило в первоначальный план Дамблдора, - Северус и сам не замечает, как потирает горло.
  - Кстати, о Дамблдоре. Ты знаешь, что в его могиле только копия настоящей палочки? - я нащупываю в кармане сигареты, но зажечь... а, да, спасибо.
  - Я не рылся в его костях, если ты об этом, - с сожалением сознаётся Северус, разглядывая догорающую в пальцах спичку. - Но раз Волдеморт так делал, то и другим не зазорно.
  - И что ты об этом думаешь?
  - Думаю, хватит уже хоронить Альбуса с этой палочкой. Её будут всё время красть.
  - Разумеется! - бросаю, поднимаясь на ноги. - Если такие люди, как Люциус Малфой, станут разгуливать на свободе!
  - Дался тебе Люциус Малфой! - удивляется Северус, снова отпивая из стакана. - Он далеко не худшая из проблем. Ты же не считаешь до сих пор, что мир делится на белое и чёрное?
  - Ещё как делится.
  - Правда? - он то ли закашливается, то ли давится глотком.
  - Конечно. Если ты честно подумаешь, то всегда определишь, где белое, а где чёрное. И Малфой явно второе.
  Северус рассматривает меня пару секунд.
  - Как прекрасен твой мир! - заключает он с восхищением и завистью. - А знаешь, как это выглядит в моём мире? В данный момент Люциус не белый и не чёрный. Он полезный. Конечно, не стоит ждать, что он прыгнет выше своей головы и влюбится в Тунью. Но ты напрасно отказалась с ним общаться. Он рассказывает много интересного. Когда не вконец пьян. Что же до твоей дражайшей сестрицы и её домашнего бедлама, для них так и так всё кончится Обливиэйтом.
  Стоит мне прислониться к подоконнику, как его лицо напрягается. Ладно, отойду.
  - А проклятье, о котором говорил Вернон? - спрашиваю я подозрительно.
  - А! Это очень страшное и древнее проклятье, - растолковывает Северус предельно серьёзно. - Моих рук дело. Если Дурсли позвонят в полицию или навредят нам иным образом, их внуки и правнуки родятся в чешуе.
  - Есть такое проклятие? - ни на кнат не верю!
  - Но ведь действует!
  - И тебе не стыдно? - спрашиваю я из научного интереса.
  Он изображает непонимание.
  - А что, только им можно обижать волшебников? Или надо было их сглазить по-настоящему? Люциус, кстати, был не против. Но прямого вреда он не причинит. Такой у нас уговор.
  - Звучит не слишком обнадёживающе, - признаюсь я. - Тем более что у меня нет никаких уговоров с Люциусом Малфоем. Его место в Азкабане.
  - Моё там тоже простаивает, - припоминает Северус, снимая варево с огня. - Азкабан, как видишь, ненадёжен. В прошлый раз Люциуса освободил Волдеморт. И снова принял на службу. Где гарантия, что это не повторится?
  Не прерывая рассуждений, он накаляет на огне длинную иглу, прокалывает себе палец и роняет в готовое зелье пару капель крови. Ярко-оранжевая масса приобретает розоватый оттенок. Северус аккуратно откладывает три ложки в кофейную чашечку Петуньи и подаёт мне.
  - Держи. Намажешь свою руку.
  - Обязательно готовить на крови мазь от ожогов? - интересуюсь я с некоторой опаской.
  Сев вечно вносит в стандартные рецепты свои коррективы, а что получится в результате, неведомо даже Мерлину.
  - Нет, это только для тебя. Иначе больничное крыло выпило бы мне всю кровь, - поясняет он, уже переключаясь на следующий рецепт. - Так вот, при мрачном прошлом Люциуса и его помрачённом рассудке, не лучше ли ему поправлять здоровье на далёких островах? Под присмотром любящей супруги.
  - Люциус - опасный преступник, - просвещаю я его. - И Азкабан - лучший для него остров.
  Из всего странного, что случилось сегодня, этот наш разговор - самый странный. Мне не хочется обсуждать состав зелья и судьбу Малфоя, не хочется быть спокойной. Мне хочется кричать. Понять, что происходит. Узнать, что случилось с самим Северусом. Ведь это же катастрофа! Но я не нахожу, с какой стороны зайти.
  - Я не могу ни усыпить Люциуса, ни держать в цепях, - вздыхает Северус, посасывая проколотый палец. - Во-первых, ещё неизвестно, кто кого. Во-вторых, нас ищут авроры. А отбиваться сподручнее вдвоём.
  - Да. Вдвоём у вас хорошо получается. Некоторые авроры до сих пор в Мунго.
  Я осторожно наношу мазь на руку, тушу сигарету в чашке и засучиваю рукава джемпера. Пожалуй, взболтаю слизь книжного червя. Она вот-вот понадобится для зелья.
  - Однако убийств я не допустил. Притом, что сдержать Люциуса непросто, - замечает Северус, не отвлекаясь от работы. Он вообще старается лишний раз не крутить шеей. - Прости, но я не видел смысла ждать тринадцать лет, пока научусь превращаться в собаку.
  - Тёмная магия, конечно, повышает шансы на успех! - вставляю я, потому что не люблю насмешек над мёртвыми.
  - Шансы повышает изобретательность Малфоев, - поправляет он, тщательно перетирая рябиновую кору. - Поверь, Люциусу нельзя находиться в тюрьме. Он не случайно боялся рассказывать на допросах о некоторых вещах. До смерти боялся, - чёрные глаза Северуса внезапно прожигают меня насквозь.
  - Поэтому он хотел принять яд? - я делаю вид, что чрезмерно поглощена заливанием слизи в котелок. - Чтобы не проболтаться?
  - Лили, что если я посоветую тебе уехать из страны? На далёкий остров.
  Он предлагает это без всякого перехода, и в первый момент я подозреваю, что не так его поняла.
  - Мне? Не Малфою? Прости, но я в жизни не бегала от опасности. Тем более, от такой неясной.
  - Может, и стоило бы, - возражает он сухо.
  - Может быть, - соглашаюсь я очень-очень спокойно. - Но теперь мне поздно бегать. Не говоря о том, что я никогда не оставлю Гарри. А он даже учиться за границей не хочет.
  Северус отвечает мне недовольной гримасой. То есть не отвечает вовсе.
  - Твой отвар сейчас перекипит, - напоминаю я на всякий случай. - Ты спросил, хочу ли я уехать. Что это значит? Ты что-то знаешь, но считаешь нужным предупредить одну меня? Опять?
  - Да, в этом я постоянен, - говорит он отрывисто и наконец высыпает остальные компоненты в котёл.
  Аллилуйя! А то мне уже наскучило быть божеством. Лучше пусть злится. А ещё лучше - дал бы посмотреть, что с его горлом. Всё-таки, тюрьма меняет человека. Правда, меняет. Да, он не помешался, как Малфой, но что-то с ним сделалось. Или сделали. Что? И за что? За что, Северус?
  - Об общем благе я тоже думаю, - он уже взял себя в руки и говорит с прежней рассудительностью. - Одно другому не мешает.
  - Оставим эту тему и перейдём к следующей, хорошо?
  Или просто закончим разговор. На какую-то секунду мне кажется, что он борется с мучительной болью - так белеет лицо.
  - Хорошо. В таком случае, следующая тема - тёмные искусства, - Северус снимает крышку с кухонной кастрюльки, в которой маринуются щупальца растопырника. На мгновение его крупный, с горбинкой нос исчезает внутри, чтобы по запаху определить степень готовности. Тунья до следующего года не проветрит этаж.
  - Будешь слушать? - уточняет Северус, выныривая.
  - Ты же за этим меня позвал.
  - Процедить бы, - бормочет он в раздумье. - Впрочем, и так сойдёт.
  Сливает жижу из кастрюли в котелок, перемешивает снадобье и оставляет на медленном огне.
  - Зачем такое сильное средство? - спрашиваю я с тревогой.
  - Мало ли.
  - А я уже испугалась, что ты собрался в 'Клуб обезглавленных охотников', - говорю я, вернувшись в кресло.
  - Что? - другого кресла в комнате нет, и Северус присаживается на кровать, застеленную новеньким − в тон к обоям − покрывалом.
  Подушечки на кровати тоже в тон. Все десять. Определённо, мне не стать такой хозяйкой, как Тунья. Мой дом лягается и кусается, а гости могут в любой момент перебить зеркала и окна.
  - А, ты про это? Ерунда, справлюсь, - Северус поправляет шарф, но явно думает о другом. - Да, Лили, я бы предпочёл, чтоб ты знала правду. Но ты не обязана слушать. Правда - вещь неприятная. И, честно скажу, эту часть своей жизни мне не хочется тебе открывать.
  - Я не боюсь Тьмы, если ты об этом, - отвечаю я, глядя, как густеют сумерки за окном. - Я её ненавижу. Но не боюсь. И да - я хочу знать правду.
  - А ты по-прежнему считаешь, что зло - это только Тьма?
  Я как раз поднимаю глаза от крыши соседнего дома на привычный ориентир - трубу заброшенной ткацкой фабрики. И невольно вздрагиваю. Потому что зло, обитавшее в Паучьем тупике, было коварнее тёмной магии. И потому что у Северуса, когда он говорит это, неуловимо меняется голос. Он словно перестраивается и начинает выверять свои слова по каким-то неуловимым, невидимым мне колебаниям пространства. Он не колдует - у него даже нет при себе палочки. Но эта перемена потрясает меня сильнее колдовства.
  - Ты случайно не владеешь легилименцией? - спрашивает он, помедлив. - Этот способ сокращает время и вероятность обмана.
  - Гарри пытался растолковать мне основы. Но, боюсь, этого не хватит, - сознаюсь я. - А кроме того, Легилименс привлечёт авроров.
  Северус смотрит не на меня, а куда-то в сторону, задумчиво водя пальцем по нижней губе. Знакомый жест.
  - Не привлечёт. Если переместиться, например, в Косую аллею. Не беда, что ты не легилимент. С твоими способностями мы быстро добьёмся результата.
  - Зачем всё усложнять? Ты разве не можешь сказать словами?
  Я резко замолкаю. Вдруг он действительно не может? По-моему, раньше повязки под шарфом не было.
  - Могу. Конечно, - соглашается Северус со странным выражением лица.
  Кажется, хочет прибавить что-то ещё, но тоже осекается. Вместо этого он делает ещё пару глотков из стакана и напряжённо соединяет пальцы в замок, собираясь с мыслями.
  - Пока я сидел в Азкабане, у меня было время подумать, - теперь в его голосе лишь отстранённая сосредоточенность. - И прийти в себя.
  Скорее, уйти в себя, думаю я, нервно отколупывая краску с подоконника.
  - И у меня созрела теория глобального заговора, - загробным голосом сообщает Северус.
  - Поздравляю тебя.
  - Вопреки всеобщему мнению, это не мой заговор, - вздыхает мой друг. - Не спрашивай, чей - я не смогу ответить. Предупреждаю, Лили, всё это больше мои... догадки. У меня мало фактов и нет надёжных свидетелей. И тем не менее я утверждаю со всей ответственностью - тёмная магия дала побеги. Её собирают по крупинкам с определённой целью, и, боюсь, тут не обошлось без Волдеморта.
  У Северуса такой вид, будто он прямо сейчас выискивает, вычленяет нити невидимой паутины откуда-то из пространства. Осторожно прикасается к ним и отпускает, не выдавая своего присутствия. Его тонкие нервные пальцы идеально подошли бы для этого. А его глаза... Кажется, через них смотрит какое-то древнее существо. Ничего, меня это не пугает. Я знаю его с детства. Знала его и в худшие времена. Мне даже интересно наблюдать, как он распутывает этот клубок.
  - Волдеморт мёртв, - сообщаю я на всякий случай.
  - Но дело его живо, - сверкнув глазами, отвечает Северус. - И жива его магия. Что вызывает нешуточный интерес в некоторых кругах. Ходят слухи, что Волдеморт не просто так собирал у себя Дары Смерти.
  - Он мечтал обрести вечную жизнь, - припоминаю я.
  - Или что-то похожее. Волдеморт действительно был одержим этой идеей и, кажется, перебрал всё - Философский камень, кровь единорога...
  - Крестражи.
  - И их тоже. Но оставим пустые домыслы. Я опишу тебе всё так, как я это ощущаю, - Северус откидывается на подушки, закрывает рукой глаза и дальше, надо понимать, видит что-то своё.
  - Сейчас, - начинает он, - реализуется некий план Волдеморта. Проблема в том, что Волдеморт никогда и никому не доверял. Поэтому для сохранения своей тайны он выбрал нескольких проверенных людей и каждому вручил по фрагменту общего замысла. Имелся и тот, кто знал, как собрать все части воедино. Он рассказал кое-что аврорам. Прежде, чем умереть. Во всяком случае, так говорят.
  Слова падают мерно, капля за каплей. Он словно нанизывает их на невидимую нить, и уже не в первый раз. В десятый? В сотый?
  Под моими ногтями с подоконника один за другим сходят слои краски. На последнем - бледно-зелёном - ещё видны криво нацарапанные инициалы. Мои и Северуса. В тот вечер шёл дождь, и сова от моего друга не возвращалась. Кажется, отец запер его в чулане. А я сидела на подоконнике и чувствовала себя наказанной.
  - Подробности я выяснил совсем недавно, - поясняет Северус, устало потирая глаза. - По тем вопросам, что мне задавали в Азкабане, полубредовым откровениям Люциуса и рассказам некоторых других людей, которых пока не поймали. А до недавнего времени я знал лишь то, что ко мне может явиться волшебник, который назовёт цифру 'восемнадцать'. Ему и только ему я смогу открыть определённое слово, иначе меня прикончит Непреложным Обетом, - у него вырывается сухой смешок. - Счастливая встреча с Люциусом позволила продлить цепочку. Вероятнее всего, пароль распечатывает шкатулку, которую Волдеморт оставил на хранение Малфою.
  - В Визжащей хижине?
  - Нет, - Северус открывает глаза, обрывая нить рассуждений. - Когда дошло до хижины, Волдеморт и булавку ему не доверил бы. Всё происходило много раньше, в Малфой-мэноре. Иначе откуда Люциус взял бы шкатулку с секретом? В любом случае, при обыске эту вещь не нашли. Хотя Люциус клянётся, что она хранилась в сейфе. И, вроде бы, не врёт. Но были и другие звенья. И в каждом звене имелся намёк на общий замысел. Но пока я знаю слишком мало, и картинка не складывается, - он удручённо потирает лоб и замолкает, заново проигрывая всё в голове.
  - То, что ты передал Гарри в Большом Зале... это и было ключевое слово? - пытаюсь я угадать.
  Северус кивает.
  - Объяснять понятней я не рискнул. Хочешь спросить - почему я обратился к твоему сыну, а не к аврорам? Потому что Волдеморт и другие выдающиеся чародеи научили меня не доверять, кому попало. Авроры - случайные люди. А Долиш мне откровенно не нравится. Он - цепной пёс. Будет служить тому, кого признает хозяином. А кого он считает хозяином - большой вопрос.
  Северус прикусывает губу и пару секунд мысленно подбирает слова, прежде чем продолжить.
  - Мой арест выглядел слишком показательно. Большой Зал, Рождество. Это сразу насторожило. Меня могли просто спросить. О чём угодно. Без заключения под стражу и прочей работы на публику. Но какой-то фактор вдруг перевернул всё с ног на голову. А я точно знаю, что такого фактора не существует. Стало быть, он выдуман и дело нечисто.
  - Жаль, что мы не поняли, к чему относился Непреложный Обет! - говорю я с досадой.
  - Не жалей - далеко не всякий план срабатывает, - отмахивается он. - Ты бы знала, сколько обрубленных веток я храню в памяти! Дамблдору в своё время я показал те же картинки. Директор отгадал слово, однако понять, что дальше, мы были бессильны. И он, как всегда, велел мне молчать, - Северус методично накручивает на палец бахрому покрывала - виток за витком. - Я вспомнил эту историю лишь потому, что о ней меня не спрашивали. И решил дать подсказку твоему сыну. Но вот, повезло сбежать из Азкабана пораньше. Теперь я даже благодарен моему незримому врагу за шанс туда попасть. Никак иначе я не узнал бы столько нового, - прибавляет он с откровенно неприятной усмешкой.
  Что, элемент нездорового любопытства всё-таки присутствовал? У меня бегут по спине мурашки. Легче от такой версии не становится. Но чего я тогда хочу? Чтобы он признался, что до последнего служил Волдеморту?
  - То есть, тебя причислили к Пожирателям из-за... одного слова? - спрашиваю я, поднимаясь с места. Пора снять с огня исцеляющий бальзам.
  - Мне не называли причин, - поясняет он неохотно. - Но в Визенгамоте их нашли бы сотни. А теперь и новые появятся. Начиная с убийства Авроры, которого я не совершал, и заканчивая нападением на ваш дом. Что было, то было.
  - Всё слишком сложно, - я накрываю котелок крышкой и включаю настольную лампу.
  Непривычный электрический свет кажется слишком резким.
  - Всё ещё сложнее, - недовольно жмурится Северус. - С Волдемортом иначе не бывает. Знаешь, что считает Люциус? Что Дары Смерти связаны со всей этой цепочкой.
  - Так считает Люциус?! - я просто не могу сдержаться. - Люциус, который забывает, кто жив, кто умер, и бредит Тёмной Меткой?!
  - Ему намекал на это другой Пожиратель - Руквуд. Уже после поражения... Прости, после победы. В том смысле, что не всё потеряно, и надо держаться. Слухи - бесценная вещь, - Северус поудобней устраивается на подушках. - Но я опирался не на слухи. А на то, что твой сын дважды за короткий срок попадал в переделки с Пожирателями и тёмными чарами. В школе и в поезде. Мне показалось, что дальше ждать опасно. Раз его заставили покинуть Хогвартс.
  - Хогвартс закрыли, - роняю я с горечью.
  - Знаю. Иногда мы с мистером Малфоем выбираемся отсюда в реальный мир. Надо же знать, как продвигается охота на нас!
  Я уже догадалась, что выбираются. Судя по одежде, ингредиентам для зелий и прочему. Крепкие у них, однако, нервы.
  - Так вот, сам характер нападений показался мне необычным, - продолжает тем временем Северус. - Знаешь, что я думаю? Твоего сына не хотели убивать. Его хотели похитить, оставив хозяином Бузинной палочки. Разумеется, в Хогвартсе это сделать не так-то просто. План 'Б' - убийство преподавателя. И всё. Хогвартс больше не помеха. Наш враг действует рискованно и с размахом. И вряд ли в добрых целях.
   Я подхожу ближе. Я смотрю на него, не отрываясь.
   - Ты отводил удар от Гарри, - это не вопрос. Скорее, утверждение.
  Но Северус раздражённо трясёт головой. Так, будто больше не в силах об этом слушать. Он даже садится, вперяя в меня свои сумрачные глаза.
   - Я не мог допустить, чтобы всё дело оказалось под угрозой. Я так давно увяз в этом, что мне до смерти не выбраться. Но проиграть я не хочу, - признаётся он очень тихо и очень твёрдо. - По той же причине я разговариваю об этом именно с тобой. Кто-то должен знать, как обстоит дело. Кто-то, с кем я могу безопасно связаться. Кто попытается меня выслушать. Кому поверят другие. И кому я сам могу доверять.
  А какие тени у него под глазами! Он, правда, совсем больной. Или просто измучен.
  - Не беспокойся, новых встреч не потребуется, - объясняет он всё так же шёпотом. -Я найду, как тебя уведомить, если выясню ещё что-то. Но пока нам неизвестно, кто враг, не надо поднимать шум и собирать Орден. И не надо никому говорить, чем я занимаюсь.
  - Не уверена, что мне это нравится, - я готовлюсь возражать, но он неожиданно отступает.
  - Воля твоя. Но тогда бери ответственность на себя. Состав Ордена - больше не тайна. Все пронумерованы, награждены и размножены на открытках. А ещё у всех есть семьи. Ты уверена, что никто не проболтается под пытками? Уверена, что враг - это не чей-нибудь доверенный друг?
  Его взгляд становится тяжёлым и пристальным, черты лица обозначаются резче, и я понимаю, что мы оба вспоминаем о Петтигрю.
  - Лили, не торопись, - ровно повторяет Северус. - Орден пока что бесполезен. И даже может навредить.
  Я нехотя киваю, и он продолжает уже другим тоном:
  - Теперь о твоём сыне...
  'Твой сын' - в разговоре со мной он называет Гарри только так. И никак иначе.
  - Да, я считаю, что удар от него отведён, - подтверждает Северус. - Я возвращаю мантию-невидимку - Дары лучше держать в разных руках. Но теперь мантию не будут искать у вас. Бузинную палочку я не отдам. Владеть ею опасно, за это могут убить. Тем более, когда сама палочка у Пожирателей.
  - Я тебя сильно подставила, - я с оторопью припоминаю Фините Инкантатем.
  Он немного теряется.
  - Подставляться - мой смысл жизни. Такое дело я всё равно никому не передоверил бы.
  Окончание фразы едва слышно, и я не могу удержаться от вопроса:
  - Ты не хочешь отдохнуть? По-моему, тебе больно говорить.
  - Не больно - на то и магия, - кратко отвечает Северус. - Авроры могут появиться в любой момент - пару раз так уже было. Поэтому давай не отвлекаться от мировых проблем.
  Он предельно собран. И меня заставляет сконцентрироваться. Хотя мои мысли разбегаются, как докси, от такого обилия разрозненных фактов.
  - От Бузинной палочки нет толка, пока её хозяин - ты, - я пытаюсь наметить какую-то систему. - Мантия-невидимка будет у Гарри, но об этом никто не узнает. Воскрешающий камень потерян в Запретном лесу. Найти его не проще, чем иголку в стоге сена. Что же касается этого... круга Посвящённых. Один из его членов, как ты говоришь, погиб. Как раз тот, который знал, что делать. Но пароль ты ему не называл. И не называл никому в Азкабане, так?
  - Это очевидно, - усмехается он. - Раз я до сих пор жив. Не называл и не показывал иным способом. Но шкатулка исчезла. Не исключено, что есть способ вскрыть её без пароля. Неудавшийся взломщик, скорее всего, погибнет. Ну и пусть. Волдеморт так и поступил бы. Принёс бы кого-то в жертву.
  - Тебя послушать, так тошно становится, - произношу я хмуро. - К счастью, шкатулка не исчезла. По крайней мере, та, что была у Люциуса.
   - Нет? - удивляется он.
  - Нарцисса перепрятала её, а потом отдала мне.
  Он удивляется ещё больше.
  - Нарцисса? Отдала тайник Волдеморта? Тебе?
  - Да, так получилось, - я решаю, что настало время открыть карты. - Только тайник оказался подделкой. Как и палочка в могиле Дамблдора.
  - Ты что, заглядывала внутрь? - он вскакивает с кровати.
  - Конечно, нет! - я стараюсь сдержать брезгливость, вспоминая сомнительный подарок. - Я передала шкатулку в Аврорат. Так положено поступать с тёмными артефактами.
  - То есть, тебе только сказали, что там ничего не было? - немедленно настораживается Северус.
  - Да. Но сказал Министр магии.
  - Какая странная разговорчивость для Министра! - фыркает он, прежде чем отойти к окну.
  Я пожимаю плечами.
  - Мы с Кингсли друзья. И как-никак, я нашла эту вещь! Мне хотелось узнать, не подхватила ли я какое-нибудь проклятие. Вроде того, которым Дамблдора наградило кольцо Мраксов.
  - Убереги тебя Мерлин! - Северус оглядывается, заметно побледнев. - Шкатулка всё-таки не крестраж!
  - Почему?
  - Почему? - повторяет он, не поняв вопроса.
  - Почему ты так в этом уверен?
  Он отворачивается с непроницаемым видом и переключается на вид из окна. На улице уже стемнело, и что там разглядывать, непонятно. Но Северус застывает так на целую минуту.
  - Ну? - наконец произносит он с неохотой. - И что ещё наговорил тебе Кингсли?
  - Какой ты догадливый! - отмечаю я с уважением. - Кингсли сказал только, что настоящий крестраж Волдеморт отдал тебе.
  Северус вздрагивает всем телом и резко оборачивается. На его лице проступает почти суеверный ужас.
  - Мне?! Крестраж?! Они там умом поехали в своём Министерстве?! Тёмный Лорд никогда в жизни...
  - В Визжащей хижине, - напоминаю я. - Незадолго до последнего сражения.
  Секунду Северус смотрит на меня, как на сумасшедшую, потом его губы кривятся в едкой усмешке.
  - Господин Министр магии называет это словом 'отдал'? - переспрашивает он на тон тише обычного шёпота. - То есть, я просто не поймал змею? Так?
  - Речь не о змее, а о шкатулке. Настоящей, - уточняю я поспешно. - Говорят, в ней был крестраж.
  - Кто говорит? - осведомляется он отрывисто.
  - Четверо свидетелей.
  - Имена!
  Сейчас на его лице такая злость, что я невольно радуюсь тому, что не знаю ответа. Кажется, Северус готов убить всех четверых. Всё же хорошо, что он отдал мне волшебную палочку! Как-то... спокойнее.
  - Ты просишь невозможного, - говорю я глухо. - Я не глава Аврората и не председатель Визенгамота. Это кто-то из Пожирателей Смерти. Тебе лучше знать, кто там был.
  Северус задумчиво выстукивает на подоконнике какой-то ритм, но сбивается.
  - Что ж, значит ещё несколько Пожирателей посвящены в заговор, - признаёт он с холодным спокойствием. - Или уже все.
  Я просто стою и молчу, но при взгляде на меня он вдруг падает в кресло и начинает смеяться. Закрывает лицо руками, потом запускает обе пятерни в давно нестриженые волосы и так замирает.
  - Лили, ты не представляешь, в какой мы... сложной ситуации, - сообщает он, покачав головой.
  Сенсационное заявление.
  - Мы? - уточняю я с надеждой.
  - Да. Я, ты, Гарри Поттер и вся Магическая Британия, - он сосредоточенно вглядывается в пёстрый рисунок на ковре, мрачно усмехается и снова качает головой. - Нет. Не удаётся. Не понимаю. Вижу, но не могу объяснить. Знаю, но не могу доказать.
  Северус замолкает и неожиданно вспоминает про остывшее зелье. Возвращается к столу и начинает раскладывать снадобье по пузырькам. Когда он заговаривает снова, голос звучит почти ровно. Только в глазах пробегает беспокойный огонь.
  - Учитывая мою роль в войне, на меня легко списать, что угодно. Можно сказать, что я создал за Волдеморта крестражи. И все поверят, - он делает паузу, потирая горло. - Такой уж у меня образ. И этот образ годами намеренно создавался. Остаётся одно.
  - Что же?
  Он загадочно ухмыляется.
  - Оживить Волдеморта. И уговорить его свидетельствовать в Визенгамоте.
  Да чтоб тебя, Сев!
  - Твои шутки порой выходят за грани добра и зла, - говорю я с досадой. - К счастью, его нельзя оживить.
  - Почему же? - ехидно интересуется он, позвякивая ложечкой. - Если есть крестраж.
  - Сам подумай. Ты разве не знаешь, что нужно для ритуала?
  - Сама подумай, - передразнивает он. - Ты разве не знаешь, что крестражей было семь, и все уничтожены?
  Я скрещиваю на груди руки и прислоняюсь к шкафу.
  - Во-первых, выяснилось, что кольцо было подделкой. Как и шкатулка Люциуса.
  - Кольцо, отравившее Дамблдора, - Северус хмурится, делая вид, что с трудом припоминает. - Так-так, дальше.
  - Могли быть и другие подделки. Диадему Равенкло так и не нашли после битвы.
  - А что во-вторых? - подбадривает он, не отрываясь от работы.
  - А во-вторых, крестражей не обязательно семь. Я говорила со Слизнортом. В детстве Реддлу приглянулось это магическое число. Но душа не состоит из семи частей - она дробится до бесконечности. Узнав, что большинство осколков уничтожены, Волдеморт вполне мог создать новые.
  Мой друг кивает раз за разом, соглашаясь с каждым утверждением.
  - Я понял, - изрекает он под конец. - Их восемнадцать. Должна же та цифра что-нибудь значить! - последний пузырёк наполнен, и Северус со звоном швыряет ложку в котёл. - Лили, это смахивает на массовый психоз! Сейчас все кинутся искать повсюду крестражи. Но их было семь. Спроси своего сына, если сомневаешься!
  - В последние часы жизни Волдеморта Гарри не заглядывал в его сознание, - произношу я медленно. - Пожалуйста, подумай ещё раз! Вдруг ты просто не помнишь о крестраже? На тебя могли подействовать заклятия. Ты был ранен.
  - Вряд ли я забыл бы такое, - прерывает он сердито. - Но пусть даже так. Какая разница? Кому нужен крестраж, если ритуал невыполним? Пожиратели не стали бы тратить на это время. И я не стану.
  В данный момент он занят тем, что ровно в ряд расставляет на столе пузырьки. Через час зелье дозреет, и с больницей можно будет повременить.
  - Крестраж - вместилище тёмной сущности Волдеморта, - напоминаю я для забывчивых. - Он в любом случае должен быть уничтожен. А если доказать, что ты не брал его или не помнишь об этом, появится существенный довод в твою пользу.
  - Ты имеешь в виду - довод для суда? - Северус присаживается на край стола и тоже скрещивает на груди руки. - На Визенгамот у меня уж точно нет времени. Передай им, если хочешь, что в день битвы я не выходил из Визжащей хижины. Всё, что было при мне, либо осталось там, либо проходило опись в больнице Святого Мунго. Так что все вопросы к тамошнему персоналу и аврорам.
  Больше он ничего не прибавляет, но в его взгляде ясно читается вызов. Как будто эти обвинения придумала лично я.
  - Не надо так смотреть на меня, Северус, - говорю я резко. - Ты сам хотел этого разговора.
  - Какой в нём смысл, если ты мне не веришь?! - спрашивает он в ответ. - Думаешь, я всё выдумал, чтобы обелить себя? Или просто страдаю паранойей? Не поздновато ли - для того, и для другого?
  - Я не говорила этого, - произношу я, прямо глядя ему в глаза. - По-моему, пока тебе не в чем меня упрекнуть. В этот раз я верила в тебя до последнего. Хотя, сознаюсь, это было нелегко. Временами у меня просто отказывала фантазия.
  Северус открывает рот, чтобы что-то ответить, и осекается, поражённый внезапной идеей.
  - В этот раз? - повторяет он оторопело и впервые на его лице проявляется слабый румянец. - Нет! О, нет! Лили, во что ты влезла со своей причудливой гриффиндорской логикой?! Зачем вообще ты таскалась к Нарциссе? Зачем было расспрашивать Кингсли о Пожирателях, а Горация - о крестражах? Это запретные темы!
  - Чтобы знать правду - ты разве не этого хотел?! Как иначе я смогла бы тебе помочь? Понятия не имею, что решил бы Визенгамот. Но мне ты говорил, что перестал служить Волдеморту, - здесь у меня сбивается дыхание, и дальше фразы звучат отрывисто. - Я много об этом думала. Больше, чем нужно. И я решила, что это не было ложью. А, значит, ты всё ещё мой друг. Как минимум. И я тебя не оставлю. У нас тоже был определённый договор. Если помнишь.
  Высказав всё это, я испытываю внезапное облегчение. Но Северусу легче не делается. Он выглядит совсем несчастным и, по-моему, скучает по окклюменции.
  - Какой ещё договор?! - забывшись, он повышает голос и тут же заходится кашлем. - Лили, ты... не понимаешь... как всё серьёзно!
  - А похоже, что я шучу? - отвечаю я, с беспокойством наблюдая за ним. - Ты позвал меня сюда пошутить?
  Северус качает головой, снова пьёт воду. Молчит с полминуты.
  - Я позвал тебя, потому что хотел всё объяснить, - выговаривает он сдавленно. - Для твоей же безопасности. И для собственного спокойствия. Но, вижу, у нас разные правды. Как и всегда.
  - Допустим, - спорить тут бессмысленно. - И что дальше? Что я должна делать с двумя разными правдами? Носить в себе, пока не придёт их время? Пока можно будет всё рассказать Ордену? Тебе не кажется, что для этого лучше подошли бы пергамент и почтовая сова?
  - Я не доверяю ни тому, ни другому.
  - Не хочешь хотя бы выслушать меня для интереса? Я тебя выслушала.
  И заодно помолчишь, пока кровь не пошла горлом.
  - Хорошо. Я слушаю. Говори, - разрешает он хрипло.
  Я раскуриваю новую сигарету, забираюсь с ногами в кресло и рассказываю. Про весёлый сочельник в Хогвартсе и странного человечка из Отдела тайн, про сэра Николаса с его недомолвками и Рождество на площади Гриммо, про Драко, Нарциссу, смерть Авроры, закрытие школы и ночную остановку Хогвартс-экспресса.
  Где-то в середине моей истории стучится Дадли и сообщает, что мистер Малфой велел звать всех к ужину. Мы отвечаем из-за запертой двери, что к чёрту ужин. Дадли удаляется, ужаснувшись, как так можно.
  Можно. Мы - великие маги. Мы не едим. И не спим. И ни черта не понимаем. Даже друг друга. Мы лежим рядом на куче нарядных подушек и говорим про Волдеморта. Точнее, я говорю. А Северус пытается слушать и не заснуть.
  Когда я, наконец, выдыхаюсь, он молча отнимает у меня сигарету. Рассматривает потолок. Курит и безмолвствует. Я дурно на него влияю - это факт.
  - Что скажешь? - я сдаюсь первой.
  - Всё то же, - отвечает он осторожным шёпотом. - Тебе лучше уехать. Иначе увязнешь во всём этом с головой.
  - Больше не предлагай мне такого, - незаметно я и сама перехожу на шёпот.
  - Как прикажешь.
  - И не диктуй мне, что делать.
  Он улыбается. Салазар его разберёт, чему. На самом деле он улыбается крайне редко. В детстве мне даже хотелось завести для этого специальный дневник. Чтобы определить, как заставить его улыбаться.
  - Хорошо, - через секунду Северус опять спокоен и серьёзен. - Но хотя бы сообщи мне о своём решении.
  - Мне надо подумать, - говорю я, разглядывая его лицо. - А тебе надо поспать.
  - Ты меня не отвлекаешь, - он всё-таки разрешает себе потереть глаза. - Я караулю Люциуса.
  Что, круглые сутки?
  - Поспи. Я за ним послежу.
  Он смотрит на меня с лёгким непониманием.
  - Ты что, домой не собираешься? Понравилось здесь?
  Странный человек, честное слово!
  - Я ведь гощу у сестры! - напоминаю я с укоризной. - Нипочём не оставлю Тунью наедине с вами. Вдруг она тебя обидит? Или Люциуса - он вообще крайне раним.
  Северус коротко морщится - либо выражает презрение, либо я прижала его волосы локтем.
  - Мы исчезнем утром, - обещает он, отворачиваясь. - Можем и сейчас. Главным было дождаться тебя. Но завтра у меня встреча с одним человеком. Не хотелось бы лишний раз аппарировать.
  Я моментально настораживаюсь.
  - Что за человек?
  За неимением пепельницы он отправляет окурок в ближайшую вазочку и сообщает с непроницаемым видом:
  - Профессор Дамблдор учил меня не складывать все яйца в одну корзину. Которая болтается неизвестно где.
  Да. Меня тоже.
  - Профессор Дамблдор носил в сердце незаживающую рану, - припоминаю я. - Он дожил до старости в одиночестве и умер от тёмного проклятия.
  - От Авады Кедавры, - конкретизирует Северус, закрывая глаза.
  Я глажу его по голове, потихоньку вспоминая, каково это - прикасаться к нему. Прежде я не видела, что у него седые виски. Или просто не замечала?
  - Спи, Северус.
  - Если Малфой начнёт чудить, ты меня разбудишь?
  - Тебя разбудит упавшая крыша. Спи.
  Он засыпает. В ту же секунду. Закрывает глаза и отключается. Я целую его в щёку и осторожно отползаю. Сколько он не смыкал глаз, интересно? А я сама? Северус - счастливый человек. Он хотя бы может заснуть.
  Но даже во сне его лицо не разглаживается. Я решаю хотя бы разуть его и погасить свет. И оставить на тумбочке волшебную палочку - ту, что с сердечной жилой дракона. Мало ли что случится! В страшное время живём.
  Глава 9
  ѓ
  Когда ты вернёшься,
  Всё будет иначе, и нам бы узнать друг друга,
  Когда ты вернёшься,
  А я не жена и даже не подруга.
  Когда ты вернёшься,
  Вернёшься в наш город обетованный,
  Когда ты вернёшься -
  Такой невозможный и такой желанный?
  З.Н. Ященко
  
  Когда я спускаюсь на кухню, выясняется, что ужин давно закончился, и Дурсли испарились. Я застаю за столом лишь Люциуса Малфоя, который, должно быть, переживает худшие дни своей жизни под одной крышей с магглами и грязнокровкой. Он и правда нуждается в контроле - бутылка виски пустеет, как по волшебству. Несчастная Нарцисса! Лебединая верность не сулит ей ничего хорошего. Но меня волнует только одно - в состоянии её супруг воспринимать слова или уже нет.
  - Люциус! - окликаю я его, но Малфой соизволяет меня заметить, лишь когда я наставляю на него волшебную палочку с пером феникса.
  И, кажется, на глазах трезвеет. Мне-то ничего не будет за применение магии! Люциус бросает молниеносный взгляд на собственную палочку, оставленную рядом с бутылкой, но пока не решается рисковать. Изображает ледяное спокойствие и неторопливо отпивает из бокала.
  - Я позволю тебе уйти, - объявляю я, завладев его вниманием. - И не наведу на твой след авроров. Потому что я доверяю Северусу. Но...
  На этом месте он отставляет бокал и откидывается на спинку стула, обращая ко мне окутанные тенями глаза равнодушного убийцы.
  - Я обещала Министру магии, что буду предупреждать каждого из вас. Так вот, я предупреждаю: тронешь моего сына - умрёшь.
  На лице Люциуса отображается удивление - он, видимо, ожидал чего-то другого.
  - Авада Кедавра, - роняет он, указывая на меня бокалом.
  - Что?
  Слизеринский юмор всегда вызывал у меня недоумение.
  - Глаза, - видимо, он про цвет. - Я запомню. Но я не собирался... заниматься твоим сыном. Я своим-то не могу заняться.
  - Драко не последует за тобой и Нарциссой? - уточняю я с тревогой, припоминая, мягко говоря, неуравновешенное поведение Малфоя-младшего.
  - Нет, - сумрачно отвечает его отец, делая очередной глоток. - Он не хочет. Говорит, что кто-то должен кормить павлинов.
  Я с неприязнью вспоминаю рассыпающийся под стать Люциусу Малфой-мэнор. Драко останется в поместье один? И что он там будет делать?
  - Понятия не имею, что их тут держит, - соглашается со мной Малфой, изящно подливая себе из бутылки. - Драко, видимо, берёт пример с Северуса. Никак не выйдет из детства. А Северус и в детстве был порядочным... - вместо окончания фразы он предпочитает пригубить виски, но почему-то у меня остаётся ощущение, что речь шла не о порядочности.
  - И всё же, я в долгу перед ним, - задумчиво продолжает Люциус. - А тебя, я знаю, Северус услышит. Так вот, передай ему, что если пора уносить ноги, значит пора уносить ноги. В чём - в чём, а в этом я понимаю. Не будь я Малфой, - его бледное лицо в обрамлении длинных светлых волос становится ледяным и зловещим. - В этот раз я помог ему сбежать из Азкабана. Но если его поймают снова, получит в добавку к Круцио Поцелуй Дементора. Не думаю, что у меня найдётся возможность помочь.
  Что-то такое я подозревала. Но с Северусом бессмысленно говорить на определённые темы. Однако я обещала ему присмотреть за этим мерзавцем. Я забираю со стола бутылку и волшебную палочку, и Люциус безразлично наблюдает, как я запираю всё в шкаф. Ключ оставляю у себя - до утра он бесполезен как волшебник.
  - Круцио - не преувеличение? - спрашиваю я негромко.
  - Скорее, преуменьшение, - с любезной улыбкой сообщает Малфой. - Мы как будто живём в разных мирах, Лили Поттер!
  - Так и есть, - соглашаюсь я. - Свой-то мир вы разнесли в пыль!
  - Похоже на то. Теперь во всём этом не будет даже изящества, - он со вздохом рассматривает обтрепавшиеся рукава своей мантии и поднимается с места. - Смотрите, не захлебнитесь... пылью. Пойду спать.
  Он почти не качается, хотя пьян мертвецки. Но почему-то его опустошённый взгляд и величавый уход надолго врезаются мне в память.
  Если Люциус Малфой - далеко не худшее, то этот мир обречён. Вот, о чём я думаю.
  
  * * *
  Я сказала, что должна подумать, но мысли не слушаются. Люциус прав - есть два разных мира. И Северус прав - есть две разные правды. Истина, видимо, где-то посередине. Сегодня я вряд ли пойму, в чём она состоит, но сейчас важно не это. Важно, что Северус не лжёт.
  Если Северус лжёт, то для меня один выход - Обливиэйт, так как большего мой разум не выдержит. Обычную в таких случаях оговорку о том, что он - мастер окклюменции и прочих магических ухищрений, можно отбросить. Северус предусмотрительно отдал мне волшебную палочку и вообще не решился бы колдовать. Но не сомневаюсь, он умеет обманывать и без магии. Хотелось бы сказать, что мне он всегда старался не лгать. Но излишняя самоуверенность не доведёт до добра. Как и моя привычка полагаться на чувства вместо разума. Но если я не буду ему доверять, то кто будет? Дамблдор, и тот не доверял - Северус до сих пор обижается.
  Впрочем, даже если он верит в то, что говорит, это не обязательно отражает истинное положение вещей. Вопрос тут простой - мне-то что делать? Бросить друга в самой ужасной ситуации, чего я сама себе не прощу? Или рискнуть собственной жизнью и свободой − не вполне пока понятно, за что?
  Похоже, мне придётся доверять Северусу, что называется, беззаветно. Просто потому что он - это он. Иначе я не выдержу его опасных заигрываний с Тьмой, отталкивающих знакомств и сомнительных методов.
  Всё было просто, когда он надеялся удержаться в моём мире. Смогу ли я вынести его мир? Слишком рано всё это. Но иначе будет поздно, я знаю. Связь между нами так тонка, что в любой момент оборвётся. И решать надо прямо сейчас - завтра он исчезнет в неизвестном направлении и... всё. Я не смогу помочь ни ему, ни делу, которое он затеял. Мы затеяли. Вместе.
  И, главное, как убедить его самого принять помощь?
  Я вздрагиваю и оборачиваюсь. В дверях стоит Петунья - в халате поверх ночной рубашки и с чашкой в руке. Видимо, хотела налить себе воды и теперь раздумывает, можно ли пройти мимо меня. До чего мы дожили?!
  - Ростбиф закончился, - заявляет она, поджав губы. Эта привычка у неё от мамы. - Я отдала твою тарелку Дадлику.
  - Я не голодная, - отвечаю, - Просто разговаривала с Малфоем.
  Хотя с тех пор прошло, наверное, часа два. Или три... Но у Туньи почему-то ещё сильнее портится настроение.
  - Нечего сказать - подходящая компания! - выговаривает мне сестра, и вдруг её прорывает: - Всё эта ваша магия! Мы-то почему должны из-за неё страдать?! Это из-за тебя в наш дом вламываются, кто попало! А что я могла сделать, что?! Когда они велели написать письмо... У меня ребёнок!
  - Тунья, я ничего тебе не...
  - Нас всех могли убить - непонятно?! А ты... ты волшебница! И, кстати, моя сестра! Ты должна была мне помочь! Что бы ты сама делала на моём месте?!
  - Ничего, Тунья, - признаю я тихо. - Я ничего не смогла сделать.
  Хотя и волшебница. Кстати, она впервые назвала меня так. А не как-нибудь иначе. Я поднимаюсь со стула, чтобы уйти, но Тунья упирается руками в косяки.
  - Когда они уберутся? - вопрошает она требовательно. - И так уже весь дом провонял, а из-под дверей лезут пауки. На днях всё кровью залили - я замучилась оттирать! Вернон не может пойти на работу, Дадли не учится. А эти...
  - Волшебники.
  -...Рыскают по дому, как хищные звери. Я боюсь их, Лили! Очень боюсь, - говорит она жалобно и прибавляет испуганным шёпотом: - Мне кажется, они сбежали из тюрьмы!
  - Завтра их здесь не будет, Тунья. Они ничего вам не сделают. Обещаю.
  - А тебе? - допытывается она.
  - А мне тем более.
  На лице сестры мелькает облегчение, но через секунду Петунья приходит в себя.
  - Вот и прекрасно. Ничего больше не желаю знать, - заявляет она, направляясь к холодильнику. - Не успеешь сделать ремонт, как... Из-за тебя весь этот дом был напичкан колдовской дрянью! А стоило переехать, как то же самое стал устраивать Гарри!
  - Да сколько уже можно, Петунья! - укоров в адрес Гарри я просто не могу выдержать. - Тебе не надоело самой? Или ты правда такая дура?! Пожиратели Смерти убивали магглов... обычных людей налево и направо. Не выясняя, кто в родстве с магами, а кто нет! И не смей говорить, что я тебя не защищала! Я только это и делала три года подряд! - мне не хватает слов. Только бы не достать палочку! - Я дралась с ними. В том числе, за тебя. Дралась - понимаешь?! Вот это страшно, а не... ободранный подоконник. Ты орёшь на Люциуса Малфоя, а он таких, как ты, пытал десятками! Может, сотнями - не знаю. А тебя - тебя! - все эти годы охранял Гарри! Он был твоей защитой. А я его. В этом смысл, Петунья! Только в этом. Я никогда тебя не бросала, потому что ты моя сестра, и...
  И я, кажется, поняла, что делать.
  - Ты будешь клубнику? - спрашивает меня Тунья, задумчиво глядя в холодильник.
  Таким тоном со мной иногда говорит Гарри. А ещё Северус. Из живых больше никто. Этот тон означает, что со мной не всё в порядке. И дальше может стать хуже. Я молча киваю и возвращаюсь за стол. Не бежать же наверх прямо сейчас! В детстве, если дома появлялась клубника, мы с Туньей обязательно пробирались ночью к холодильнику. Правда, это было ещё до того, как я оказалась уродкой, которой место в дурдоме под названием Хогвартс.
  - А я всегда знала, что этот Снейп плохо кончит, - с гордостью заявляет сестра. - Ничего удивительного, что он стал Пожирателем Смерти!
  Нет, это как раз удивительно. И очень горько.
  - Северус - не Пожиратель, - объясняю я, устало подперев голову. - Он... школьный учитель. Гарри ходил на его уроки с первого курса. Ты бы знала об этом, если б...
  - Ну-ну! - поджимает губы Петунья, доставая с полки прозрачную коробочку с ягодами. - Если у вас там такие учителя!
  В нашем дурдоме, да. Теперь вот дурдом закрыли, и все разбежались. У меня нет сил спорить, и я стараюсь думать на отвлечённые темы. Как интересно теперь пакуют клубнику! И чайники стали электрическими. Скоро магглы превзойдут своей изобретательностью магию.
  - Вернон - замечательный муж, - неожиданно сообщает Тунья, пересыпая ягоды в специальную вазочку. - Даже когда происходили разные колдовские безобразия, Вернон меня не оставлял. И всегда только облегчал мне жизнь. Никогда от него не было никаких проблем, - прибавляет она с вызовом, хотя я и не думала оспаривать столь удачный выбор.
  - Даже когда встал вопрос о том, что с нами будет жить мой племянник...
  - Не будем о Гарри, - предупреждаю я. - А то снова поссоримся.
  Петунья с осуждающим видом ставит угощенье на стол.
  - Ты не умеешь выбирать мужчин, - говорит она назидательно. - Никогда не умела.
  Где уж тут выберешь с Волдемортом! Я могла бы напомнить в своё оправдание, что была война. Например, мальчишки-гриффиндорцы, мои сокурсники, погибли все до единого. Но я не могу говорить об этом. И не хочу оправдываться. Я вовсе не считаю, что Джеймс был неудачным выбором. Я лучше... поем клубники.
  - Что бы ни болтали по телевизору, всякие там новые веяния... Мужчина должен быть таким, чтобы на него можно было опереться, - просвещает меня Тунья на правах старшей сестры.
  Я прикидываю, что на Вернона не страшно опереться впятером, но стараюсь не рассмеяться. Кажется, Тунья настроилась на серьёзный разговор. Раз в двадцать лет. Глубокой ночью.
  - Мужчина должен тебя защищать и обеспечивать стабильность, - втолковывает она мне, тоже принимаясь за ягоду. - А ты вечно находишь каких-то разгильдяев! Поттер был не из...
  - Не надо про Джеймса.
  - А Снейп и того хуже.
  - Не надо про Северуса.
  Минут пять мы молча налегаем на клубнику, и, наверное, это лучшее время за многие годы, которое я провела с Туньей. Сестра всё-таки есть сестра - ничего не попишешь! По-моему, она единственная догадалась и даже не удивилась.
  - Всё равно ты дура, - скорбно заключает Петунья, когда ягоды в вазочке заканчиваются.
  - Ты же старшая. Тебе и быть умной, - отвечаю я покладисто.
  - Уж что-то мне должно было достаться взамен красоты, богатства и магии! - подробно перечисляет она. - Вот и послушала бы старшую сестру! Но ты, Лили, считаешь, будто у тебя больше мозгов, чем у всех вокруг. И всё только потому, что ты...
  - Волшебница?
  - Что-то вроде этого, - неуверенно соглашается Тунья, хотя явно имела в виду другое. - Ты только выбралась из одной ямы и тут же лезешь в другую!
  Она сокрушённо качает головой и переставляет опустевшую посуду в раковину.
  - Давай я помою, - предлагаю я для приличия, но Тунья только отмахивается:
  - Разобьёшь ещё! Мы уж тут привыкли... в слугах, - и принимается оттирать вазочку до алмазного блеска. - И всё равно я, как порядочная сестра, рада, что ты не умерла, - прибавляет она скрепя сердце.
  - Спасибо, - отвечаю я растроганно.
  Я даже пытаюсь её обнять, но Тунья отстраняется с кислым видом. Она ужасно обидчивая. Если обидится, то будет страдать до следующей весны. Гарри был прав - малейший намёк на волшебство, и Дурсли встают в неприступную позицию. Даже обидно - и волшебства-то никакого не было! Ну ни единого заклинания!
  - Пойдём спать, - хмуро предлагает Петунья, вытирая руки крахмальным полотенцем. - Если хочешь, можем лечь вместе. Вернона я отправлю к Дадли, а то он храпит, как 'Боинг'.
  - Как что?
  - Самолёт такой. Ну и дикий же вы народ!
  Ещё одна поправка - не показывать, что ты чего-то в её мире не понимаешь.
  - Я не сплю, Тунья. Но всё равно спасибо.
  Следующая поправка - не говорить ничего непонятного. Тунья окончательно обижается - считает, что я выдумываю нарочно. Не отвечая на пожелание спокойной ночи, она направляется прочь, но у самой двери всё же останавливается.
  - Когда всё это закончится, - говорит она после явного колебания, - заходите в гости. Ты и Гарри. Но только вы двое. Как-никак, это и твой дом.
  Затем она удаляется окончательно, а я смотрю ей вслед, и мне невыносимо жаль, что всё закончится Обливиэйтом. Потом достаю из шкафчика отнятую у Малфоя бутылку, наливаю себе немного, выпиваю залпом и отправляюсь наверх. Исправлять то, что ещё можно исправить.
  
  * * *
  Вначале я хочу тихо посидеть рядом, пока он не проснётся. Но только собираюсь отворить дверь, как Северус появляется на пороге с волшебной палочкой наготове.
  - Что случилось? - выдыхает он, оглянувшись на коридор.
  - Всё спокойно, - я берусь за дверную ручку поверх его пальцев. - Мы болтали с Петуньей, но она отправилась спать. Я хочу войти, Северус. Можно?
  - На самом деле это твоя комната. А я как раз намеревался узнать про палочку, - он машинально отступает в сторону и вдруг замолкает, догадавшись, что я пытаюсь преодолеть нечто большее, чем обычный порог.
  - Я всё обдумала, - сообщаю я ему. - И у меня к тебе остался один вопрос.
  - Я тебя слушаю, - говорит он тихо. Он теперь только так и говорит.
  - Зачем тебе было нужно моё прощение?
  Он не смущается и не раздражается. Он задумывается так, словно это было в другой жизни.
  - Я надеялся, что смогу помочь, - голос становится ещё тише. - Если ты ближе меня подпустишь.
  Я киваю - ему, своим мыслям и тому, что недавно слышала от Гарри.
  - Даже это для меня, - произношу я вслух. - А сам ты считаешь, что не стоишь прощения, так? Почему ты молчишь - я не права?
  - Ты говоришь загадками, Лили, - замечает он, не отрывая взгляда от моего лица. - Может, подберём лучшее время и место для таких объяснений?
  - Вряд ли, - я выдаю это так резко, что он вздрагивает. - Потому что мы на мёртвой точке. Так не годится. Тебе придётся что-то брать от меня. И не то, что мне не жалко отдать. А то, что тебе действительно нужно. Иначе никак.
  Я приближаюсь к нему. Северус не отстраняется и не делает шага навстречу. Какое-то странное у него состояние - не могу понять.
  - Что тебе нужно? - спрашиваю я пытливо.
  Мне действительно тяжело разобраться - не прощение, не помощь, не сочувствие... Сейчас его лицо очень близко, но на нём не прочитаешь отгадку.
  Ох уж мне эта змеиная манера юлить вокруг да около по поводу и без!
  - По-твоему, молчание - лучший ответ?
  - Если не самый лучший, то самый слизеринский, - он безошибочно угадывает мои мысли. - Я понимаю: ты честная и всегда идёшь до конца. Но сейчас лучше остановиться. Или я до смерти от тебя не отстану.
  - И после смерти. В этом я уже убедилась. Но мне хотелось бы уточнить про твоё 'сейчас', - я стараюсь ещё раз поймать его взгляд, но тщетно. - Ты решил, что мне лучше держаться на расстоянии? Решил за меня? Так просто?
  Он ещё не отступает, но уже не смотрит в глаза.
  - Уверяю, это не было просто.
  Так, значит будем усложнять.
  - Я не смогу спокойно сидеть и ждать, - объясняю я. - Не обязательно писать мне в день по письму. Но обещай, что примешь любую помощь. И для дела, раз уж я всё равно в курсе. И для тебя лично. Если будешь ранен, если потребуется убежище... Ты мог бы обосноваться на площади Гриммо - как думаешь? Гарри сейчас нет. Хотя я уверена, он бы понял.
  По лицу Северуса видно, что он в этом отнюдь не уверен. Дом Блэка, дом Поттера! Он скорее предпочтёт Азкабан.
  - В этом нет необходимости, - заверяет он. - Чтобы между нами не обнаружили связь, надо чтобы её не было.
  - Прекрасно, - соглашаюсь я. - Хогвартс как раз закрыли и мне всё равно, где коротать время. Будем прятаться вместе. Тогда и связь не отследят! Такое предложение тебе больше по душе?
  - Я его вообще не слышал.
  - Я всё равно не дам тебе раствориться без осадка, - повторяю я упрямо. - Так нельзя!
  - А, по-моему, только так и можно, - возражает он, сверкнув глазами. - Кроме меня, ты одна знаешь всю правду. Поэтому риск недопустим.
  - Про риск я уяснила. Я не поняла насчёт постели и ужина. Мне считать себя свободной? Или купить отрывной календарь, чтобы ждать с комфортом?
  Северус смотрит на меня так, будто я только что спланировала с качелей. Словно просыпается на секунду.
  - Я бы хотел вернуться, - произносит он как бы помимо воли - не шёпотом, а неверным, как у подростка, голосом. - Если всё каким-то чудом уладится. Но я не вправе тебе указывать. В конце концов, это я влез в твою жизнь!
  - Да, и что сделано, то сделано. Так что теперь ты вправе указывать. А я вынуждена слушать твой бред, - я прерываюсь, так как мне самой изменяет голос.
  Вернётся он! Пропади он пропадом, я давно поклялась, что не стану из-за него плакать. Всего шаг назад - и я за дверью, в стороне от Северуса Снейпа и его проблем. У меня получится! Я уже это делала. А Северус, зная меня, нарочно подводит к этому. Сперва перестаёт возражать, потом неслышно отступает, глядя не на меня, а на палочку у себя в руках.
  Я тоже кое-что знаю - если сейчас за его спиной хлопнет дверь, он даже не обернётся. Как в тот раз, когда я сказала, что полюблю его. Хотя бы постараюсь. Он будет смотреть в пустоту, потом закроет глаза и откроет их уже в новой реальности.
  - Только не жди, что я ещё раз явлюсь тебя уговаривать, - предупреждаю я зло. - И сейчас не стала бы. Но я имею право знать причину. Потому что не вижу подходящих причин.
  Он вздрагивает и оборачивается с середины шага.
  - Ты смеёшься?! Я действительно должен перечислять?!
  - А ты надеялся опять сбежать без объяснений?! Не получится, - для наглядности я прислоняюсь спиной к двери. - Терпеть не могу недомолвки!
  - Я день и ночь в состоянии бегства, - припоминает он к слову. - За что именно ты сердишься? За Хогвартс или за сегодняшний день?
  Кажется, в его представлении между этими временными точками прошла вечность.
  - И за то, и за другое.
  Северус делает нервное движение рукой, спохватывается, убирает в карман волшебную палочку и начинает ходить по комнате.
  - Какая-то глупость. Я не хочу с тобой ссориться! - признаётся он с досадой. - Я не хотел неволить тебя. Но и сам не собирался запираться в крепости. Так получилось. При первой... Прости, при второй возможности я всё объяснил тебе! Согласен, приятного мало. Но ты и без меня суёшься, куда надо и не надо! Тебя необходимо было предостеречь.
  - Так, с этим понятно, - я до боли стискиваю ручку двери у себя за спиной. - Ты всякий раз будешь предлагать тебя оставить? Или мой испытательный срок когда-то закончится? Это что, внеплановый порыв благородства? Боишься бросить на меня тень, подвести под удар Пожирателей? Что-то в этом роде?
  - И ещё у тебя есть сын, - открывает он мне глаза.
  Я умиляюсь:
  - Тебя стал заботить Гарри?
  Здесь он позволяет себе усмешку.
  - Как-никак, я извёл на него массу нервов и времени.
  - Ты извёл бы их вдвое меньше, если бы не тратил на козни.
  Он оглядывается на стенные часы и уточняет:
  - Поговорим о твоём сыне? Я-то думал, теперь это не моё дело, но раз ты спросила... Хочешь правду?
  - Если накипело.
  Северус отвечает колючим взглядом:
  - Изволь! Но имей в виду, отдать его на воспитание Петунье и забыть об этом на много лет, было целиком идеей Дамблдора, - оговаривается он сразу. - Я лишь пожинал плоды такого прозорливого решения. Это было утомительно, но я привык к чёрной работе. Ведь у меня неоплатный долг перед твоим сыном! Но будь я хоть трижды Пожирателем Смерти, ума ему это не прибавило, - он рассуждает устало и раздражённо, мрачно глядя на ковёр, по которому прохаживается. Словно это очередной спор с самим собой - и не более.
  Но то, что он выдаёт мне всё это, уже свидетельствует о многом. О том, что всё кончено, и безразлично, в какой степени кончено. Нападать на Гарри, конечно, нечестный приём. Мне стоит труда не потерять выдержку. Но Северус не выражает чувства, как все люди. Этот монолог может означать и то, что он уходит от прежней темы, и то, что ему стыдно, и то, что он в отчаянии. И то, что он в чём-то прав.
  Я слушаю. Я не знаю Гарри так хорошо, как он. Я всё ещё стараюсь понять их взаимосвязь и взаимное отторжение.
  - Глупо говорить, что он не походил на Джеймса, которого лично я знал с худшей стороны, - чётко произноситСеверус. - Глупо говорить, что он не создавал кучу проблем, подвергая опасности себя и других. Прекрасно, если в итоге из него хоть что-нибудь получилось. Я даже согласен признать, что моего вклада тут нет. Я всего лишь следил, чтобы твой сын не сломал себе шею, и спасал его от мании величия.
  - Гарри и так к ней не склонен, - отвечаю я тихо. - У него гораздо меньше недостатков, чем тебе хочется думать.
  - Как знать! - пожимает он плечами. - Том Реддл тоже пришёл в Ховгартс тихим и бедным мальчиком.
  - И не только он, верно?
  Северус поднимает на меня глаза.
  - О, всех и не перечтёшь! - отзывается он шелестящим шёпотом. - Но даже самые мудрые и добрые наставники благоволят исключительно к избранным. Что уж взять с меня? У меня-то пруд пруди недостатков. То ли дело - любящая мать! Она непременно поставит интересы сына выше борьбы со злом. На этот раз.
  - Я тебя сейчас ударю, - предупреждаю я, не повышая голоса.
  - Тоже мне новость.
  Северус ждёт новых возражений, но я молчу. Потому что для него избранность Гарри и правда не имела значения. Для него имело значение, будет ли жить мой сын. И если Северус считает, что я могу навлечь на Гарри новую беду, значит так и есть.
  Я обхватываю себя руками за плечи - никак не выходит справиться с внутренней дрожью. Они что, всегда будут исключать друг друга? Думая об одном, я должна буду забыть второго? Разумеется, я не хочу, чтобы моё решение ударило по сыну - только не по нему! Но...
  - Гарри уже взрослый, - говорю я глухо. - И он в безопасном месте.
  - Это ещё два пути к бессмертию? - недоверчиво уточняет Северус. - Что ж, моё дело - предупредить. Твой сын - тебе виднее.
  - А ты? - вырывается у меня. - Мой или нет? Или у меня остался только Гарри?
  - А ты ещё не забросила надежду полюбить меня? - спрашивает он со странной улыбкой.
  Нет, я его не ударю. Я его сейчас убью. Жаль, что нельзя применять заклятия. Убью... чем-нибудь тяжёлым.
  - Я не так легко расстаюсь с надеждой, но ты вяжешь мне руки! - мой голос начинает дрожать. - И всё-таки, я тебя не оставлю. Могу пообещать, что буду осторожной. Но я не собираюсь бездействовать. С тобой или без тебя.
  - Без меня, - вносит он ясность. - Тут я не помощник!
  - Что, только тебе разрешено геройствовать?!
  В глазах Северуса вспыхивает настоящий гнев.
  - О, да! Мне всё мало! Никак не дают покоя лавры твоего сына! Я только и ждал, когда моя жизнь провалится в тартарары, - теперь за приглушенностью тона угадывается металл. - Брось, Лили, я прекрасно знаю, что на роль героя нужен кто-то другой! Но Азкабан отрезал мне пути к отступлению. А ещё я связан нешуточными магическими узами - чарами Непреложного Обета и Бузинной палочки. А ты свободна. Пока.
  Он замолкает на пару секунд и собирается с мыслями, придерживая шарф на горле. Потом досадливо кривится и качает головой:
  - Хоть убей, не возьму в толк, зачем тебе это! Ни ты, ни твой сын больше не в центре мишени. Но ты нарочно лезешь под удар!
  Нет, он это не специально. Он, правда, по-другому не может. Не понимает, что это значит - быть вместе. В этом весь ужас.
  - Хорошо, я выражусь иначе, - договаривает он через силу. - Я оправдывал своё вмешательство в твою жизнь тем, что надеялся сделать эту жизнь лучше. Делать её хуже я не хочу. Ты мне слишком дорога - ты это хотела услышать?
  - Защищать и обеспечивать стабильность, - повторяю я с интонацией Туньи.
  - Если угодно.
  - Сколько ещё лет мне поспать, пока всё наладится?
  Всё, закрылся совсем. Ушёл в дальний угол комнаты. Не смотрит и не отвечает. Я тоже не смотрю на него. У меня начинает болеть голова - то ли от нервов, то ли оттого, что надо было поужинать чем-то посущественней клубники и виски.
  Лампа опять включена, и я гляжу на лампу. Она как-то сохранилась с прежних дней. Мы с Северусом уронили её, когда Тунья едва не застукала нас за чтением письма, присланного ей Дамблдором. С тех пор на абажуре вмятина. Тогда я ещё не знала Репаро, а потом так привыкла к этому повреждению, что перестала его различать. Репаро - хорошее заклятие. Сейчас очень хочется его произнести, чтобы всё стало, как надо. Само собой.
  - То есть, мы будем ждать лучших времён? - после сеанса молчания я всё же подхожу к Северусу. - В это ты веришь?
  - Да, я верю в лучшие времена, - подтверждает он механически.
  - Тебя действительно нелегко раскусить. Даже не краснеешь.
  - Я давно не краснею, Лили.
  Это правда. Он, как всегда, бледен. Даже бледнее обычного. Черты лица кажутся резкими, почти жёсткими. И какой-то невидимый запрет не даёт мне до него дотронуться.
  - Тогда дай угадать, во что ты веришь на самом деле, - предлагаю я наобум. - Ты веришь в то, что тебя скоро убьют. Или запрут в Азкабане до скончания дней.
  Я осекаюсь, вспомнив слова Малфоя о Круциатусе, но спросить об этом Северуса не могу. Об этом он должен рассказать сам. Только он не расскажет.
  - Жаждешь разделить со мной эти радости? - осведомляется он, не моргнув глазом.
  - Если потребуется. Хотя я предпочла бы избавить тебя от них, - признаюсь я, наконец перехватив его взгляд.
  - И что ты будешь делать? - теперь Северус смотрит очень внимательно. Даже слишком внимательно. Словно запоминает моё лицо.
  - Всё, что угодно, - не понимаю, что он так упёрся? - Вдвоём мы справимся!
  Северус вздрагивает, как от пыточного заклятия, и выговаривает с неожиданной злостью:
  - Никогда не произноси таких слов! Они опаснее, чем ты думаешь.
  - Поверь, я знаю цену словам.
  Но он не слушает. Он неожиданно замерзает и отправляется закрывать окно. Ненавижу закрытые окна! Придётся потерпеть.
  - Зачем тебе это? - спрашивает он, с грохотом затворяя раму.
  Что тут ответить - мне безумно жаль тебя? Страшно за тебя? Я пытаюсь бороться за тебя с тобой же. Или с Тьмой - не знаю. Или с судьбой.
  У него странная судьба. Я смотрю за окно. Тёмный силуэт фабричной трубы почти не виден на горизонте. Но она там - я помню. Нависает над Паучьим тупиком. И Северус виноват далеко не во всём. Даже Том Реддл не во всём был виноват. Говорят, он стал жертвой тёмного колдовства своей матери, поэтому с рождения не испытывал привязанности к кому-либо.
  А Северус... с ним происходило нечто обратное. Ему всегда было трудно... вызывать привязанность, что ли? Не знаю, как объяснить. Ещё давно, до того, как всё свелось к Волдеморту, я пытала в общей гостиной Джеймса Поттера: какого Мерлина он с приятелями не даёт прохода моему другу? Что, Северус глупее Люпина, или безумнее Сириуса, или невзрачнее Питера? Слизеринцев было сколько угодно, но больше всех доставалось Северусу. Джеймс ерошил волосы и отделывался дурацкими шутками, но внятного ответа так и не дал. 'За факт существования' - так это у них называлось.
  Впрочем, факт существования стал вскоре подкрепляться другими фактами, и наша с Севом детская дружба обрушилась всеми этажами. Я и сейчас могу уйти. Даже зная, что у него никого нет, кроме меня. И ничего нет. Но пусть он мне скажет, зачем это нужно.
  - Затем, что ты совершаешь ошибку, - отвечаю я на его вопрос. - Северус, осторожнее! Что ты делаешь с собой? Да и со мной тоже. Ты действительно хочешь остаться один? Совсем? Или ты думаешь, у меня не болит за тебя сердце?
  - Это не худшее, что может с тобой случиться, - предупреждает он сдержанно. - Я долго жил с сознанием того, что навлёк на тебя беду, Лили. Дай мне отдохнуть от этого чувства. Я и так постоянно боюсь за тебя.
  - Добро пожаловать к людям! - поздравляю я его. - Но ты сам хотел, чтобы я принадлежала тебе! Для чего, позволь узнать? Чтобы изредка доставать и любоваться? На это у тебя есть патронус!
  - Лили, не говори так со мной, - просит он как бы между делом, глядя не на меня, а в ночь. - Пожалуйста.
  А я понимаю, что теряю его. Пожалуй, он сам не сознаёт этого. Но я стольких уже потеряла, что вижу безошибочно - так и есть. Как бы я ни упорствовала, он будет отвечать тем же упорством. Он, видимо, хочет оградить меня от своей тёмной стороны. Ему что-то такое привиделось, и он теперь весь во власти этой иллюзии. Какой-то сумасшедшей идеи об идеальном месте, куда он мог бы меня поместить. Или не месте - времени, обстоятельствах. Он, конечно, великий волшебник, мой Сев из Паучьего тупика, но...
  - Мы похожи? - чтобы привлечь его внимание, я беру в руку одну из вазочек.
  Северус смотрит непонимающе, с беспокойством.
  - Не очень, - сознаётся он, потому что надо что-то ответить. - Лили, я хотел спросить насчет Живой Смерти. Почему ты опять не ложишься спать?
  Он замолкает и делает невольный шаг назад. Ваза - не Авада Кедавра, но тоже хорошо, если нельзя прикрыться магией. Я швыряю эту штуку - не в него, конечно, а в стену - и она взрывается брызгами осколков. Теперь Северус вынужден на меня смотреть - боится, что ещё чем-нибудь запущу.
  - Я не хрустальная! - объявляю я, повышая голос. - Меня нельзя убрать на полку до лучших времён, а потом достать! Я не забываю, что говорила. И не жалею о сделанном. Мы либо вместе, либо нет. Что бы ни было. Ты хочешь, чтобы я ушла сама, но этого не будет. Прогони меня, если хочешь. Но я уйду навсегда. Выбирай сам. Потому что я уже выбрала.
  Северус слушает очень внимательно. Подходит. Гладит мои волосы. Берёт в ладони моё лицо.
  - Я всё время забываю, какая ты юная, - произносит он неожиданно.
  Не уверена, что об этом вообще кто-то вспоминал.
  - Начинай забывать и остальное, - советую я, сбрасывая с себя его руки.
  Северус не возражает. Он стоит, задумчиво наклонив голову, словно прислушиваясь к далёкому шуму. Спрашивает очень серьёзно:
  - Сию минуту выбирать? Ты решила объяснить мне, как надо тебя любить? Здесь и сейчас?
  - Ты же сказал, что утром исчезнешь! Объясни мне сам, если хочешь! Как тебя любить? - я больше не сержусь на него. Просто силюсь понять. - Почему ты всё время ждёшь катастрофы, Северус? А если всё кончится хорошо?
  Он всматривается в мои глаза, словно там бегущей строкой написано будущее.
  - Нет, Лили. Не кончится.
  - Тем более, - бросаю я ему, но он снова ускользает в себя.
  Отгораживается, даже находясь рядом. Видимо, придётся отступить. И просто вернуться в пустой холодный дом, который мечтает переломать мне ноги. Ничего не поделаешь, раз этот упрямец меня не слышит.
  - Ты меня не слышишь.
  - Пусть будет так, - легко соглашается Северус. - Найди того, кто услышит.
  - Боюсь, у него не будет столь веских причин, - говорю я рассеянно.
  - Причин для чего?
  - Для того чтобы я сняла траур.
  Северус задумчиво усаживается на край кровати - как в начале нашей встречи, которая сразу пошла не так. Он смертельно устал, хотя это видно только по блеску глаз. Хватит уже спорить! Соглашайся, и отдохнём.
  - Я предупреждал - не стоило затевать этот разговор! - напоминает он с горечью. - Что я должен делать по твоему - прятаться на чердаке, пока меня не заложит Кикимер?
  - С Кикимером можно договориться.
  Тоже ещё нашёл крайнего!
  - Сомневаюсь! - ухмыляется мой друг. - После того, как я запустил в него обувью. К чёрту! Я не хочу там состариться. Взять тебя с собой? Это бессмысленно и опасно. Остаётся опять же... дожидаться лучших времён! Я постоянно бегаю от авроров, теперь ещё буду бегать от Пожирателей. Я не могу тебя защитить. Я просто физически не могу быть с тобой!
  - Физически, - повторяю я, начиная стягивать джемпер.
  - Лили, не делай этого, - предостерегает он сразу, но мне так смертельно всё надоело. Все эти слизеринские завихрения, пропади оно...
  Никакого настроя на романтику у меня нет. Я просто стаскиваю одежду, кидаю, как попало, распускаю волосы и подхожу к Северусу.
  - Не можешь - не надо, - говорю я ему. - Оттолкни меня. Только честно и навсегда. И больше не смей на меня смотреть. Так, как сейчас. Я устала от твоего взгляда.
  Но он молчит, и это уже просто нелепо. Я ведь предлагаю простое решение.
  - Разлюби. Тогда я уйду.
  Северус пытается что-то ответить и хватается рукой за горло, будто ему сжало спазмом гортань. Я уже готова кинуться за снадобьем, но тут он рывком вскакивает на ноги. С такой яростью на лице, что мне стоит труда не отпрыгнуть с визгом. Но Северус просто сдёргивает покрывало с кровати, заматывает меня в него, как в кокон, и возвращается к окну. Не оборачивается. Не отвечает. Молча сдирает шарф и, если его не остановить, сорвет повязку с шеи. Я не знаю, что мне делать. Я касаюсь его плеча, и он вздрагивает всем телом. Я произношу:
  - Прости меня. Это была глупая выходка.
  - Я разлюблю, - обещает он хрипло и больше не говорит ничего.
  И так впивается ногтями в подоконник, что сдирает с него свежую краску.
  - Береги себя, - прошу я, чуть сжимая плечо Северуса, но его дрожь не проходит.
  Мне его так и оставить?
  Так и оставить.
  Я отхожу, путаясь в тяжёлом покрывале. Что я всё время делаю неправильно? Отчего у меня такое ощущение, будто в меня ударило Авадой? Боже, как холодно!
  Наверное, последние слова я произношу вслух, так как Северус внезапно оборачивается. Не знаю, почему именно сейчас. Он подходит стремительно и прижимает меня к себе, и целует в губы, и целует, целует, и это так внезапно и непонятно, что я теряюсь. Он передумал? С чего вдруг? Или это такое прощание?
  Я вообще уже не знаю, что думать. Надо думать? Не хочу думать.... Мы едва успеваем справиться с его одеждой, мы падаем на пол. Я ничего не говорю - пусть, наконец, сделает, что хочет. Наверное, останутся синяки, но я соскучилась по нему. Я лишь сейчас понимаю, что соскучилась. Сейчас, пока он выпутывает меня из этого треклятого покрывала. Ковёр царапает спину, но я притягиваю Северуса ближе и уже ощущаю на себе его вес, ощущаю его всем телом и снова принадлежу ему.
  Он входит в меня быстрее и резче, чем хотелось бы, но я сама напросилась. Вот и хорошо! До смерти надоело, что он панически боится мне навредить. Нечего бояться - я сильная! Сейчас мне немного страшно самой - нас словно накрывает лавина. Я судорожно обхватываю Северуса ногами, и, кажется, обдираю до крови его спину, боясь, что меня снесёт в пропасть. Или... куда там меня... несёт? Главное - смотреть в глаза. Иначе опять забудусь и скажу что-нибудь не то. Та первая ночь, чую, мне ещё отзовётся.
  Огонь растекается по телу от этой внезапной неотвратимой близости, и я закусываю губу, чтобы весь дом не сбежался сюда на крики. А ему надо вовремя зажать рот, только чтобы не прокусил мне руку. И не хвататься за его шею. Ни в коем случае! По-моему, я всё это помню, и мы благополучно возвращаемся из-за края бездны. Я делаю первый осторожный выдох, всё ещё вздрагивая в его руках, и он, весь горячий, в поту с ног до головы, замирает, пока что оставаясь во мне. И в этот момент начинает происходить что-то ещё. Я в силу обстоятельств не сразу понимаю, что именно, но я уже не могу разорвать зрительный контакт. И не могу заговорить. Потому что язык присох к нёбу. Единение необъяснимым образом продолжается, когда уже должно было закончиться. Ближе, ближе... Он словно проваливается в меня, растворяется во мне, и осторожно, нежнее, чем в поцелуе, касается моего сознания. И меня охватывает ледяной ужас.
  - Магия! - ору я что есть мочи.
  Северус вздрагивает, осознав, что он, собственно, делает, и шарахается от меня, как от чумы. Волшебство длилось доли секунды, но резкий разрыв ментальной связи нас временно ослепляет, и найти волшебные палочки среди раскиданной одежды удаётся не сразу. Затем мы одновременно выпрямляемся и замираем. И прислушиваемся к сонной тишине дома - нет ли хлопков аппарации. И начинаем безудержно хохотать, потому что, честное слово, вид у нас тот ещё.
  - Чокнутый! Зачем ты это сделал? - спрашиваю я, смахивая слёзы.
  Мы обнимаемся, всё ещё не выпуская волшебных палочек и продолжая смеяться.
  - Видно, не успели засечь, - выговаривает он, наконец. - Ты всегда будешь сообщать мне в конце что-то убийственное?
  - А ты предпочёл бы продолжить и дождаться авроров?
  О Мерлин, нас едва не накрыли! Нас - вот он, стокгольмский синдром!
  Требовательный стук в дверь заставляет замереть снова, и я запоздало вспоминаю, что мы не повернули ключ в замке. Впрочем, от авроров замки не спасут. Северус поднимает палочку, готовый исчезнуть. Я придерживаю его руку - чтобы аппарировать в таком настроении и в таком виде нужна веская причина.
  - Люди спят, между прочим! - слышится из коридора негодующий голос хозяйки дома. - Можно не вопить и ничего не кидать об стену?!
  - Тунья, извини, пожалуйста! Я не подумала... - тщусь я оправдаться.
  - Ты никогда не думаешь! - огрызается она и удаляется прочь.
  Бормотание по поводу того, что её сестрица - сущая ведьма, затихает где-то в глубине дома. Северус не выдерживает и оседает на ковёр, продолжая беззвучно давиться хохотом.
  - Прости, - с трудом произносит он, когда я сажусь рядом. - Это вышло нечаянно.
  Он так оправдывался в детстве за свои спорные эксперименты с магией. Я, понятное дело, не верю.
  - Ты меня пугаешь, Сев, - говорю я ему. - С тобой случился магический выброс? Тебе одиннадцать?
  Мне внезапно приходит в голову - может, поэтому не сработали растянутые над городом сигнальные чары? Всё же они рассчитаны на нормальное колдовство! Северус перестаёт смеяться и заходится кашлем.
  - Похоже... по ощущениям, - кивает он между приступами. - Наверное... я слишком отточил легилименцию. Но я... и не думал о заклятии!
  - Да ничего. Было здорово, - я прикладываю ладонь к его лбу. - От тебя у меня нет секретов. Разве что от Отдела магического правопорядка. Ты, главное, не доводи до такого автоматизма Аваду Кедавру!
  - Обещаю, - отвечает он очень серьёзно и хочет прибавить что-то ещё, но удушье опять мешает.
  - Лучше не говори, - советую я ему. - И не шевелись. Ты весь в крови.
  В первую минуту мне подумалось - это я его исцарапала. Или наткнулся на осколки. Они разлетелись повсюду - чудо, что мы не изрезались! Но, вернувшись с одним из заготовленных на столе флаконов, я понимаю, что стекло ни при чём.
  - Что ты за человек, Северус Снейп! - говорю я с укором. - Пей.
  - Хорошо бы разбавить, - возражает он сипло.
  - Так проглотишь.
  Он подчиняется, потому что для спора нужен голос. Отпивает половину пузырька, не поморщившись, но мне для справки сообщает:
  - Дрянь.
  - Сам варил. Ложись.
  Похоже, ему опять смешно.
  - Есть ли предел твоему гриффиндорству? - спрашивает он с научным интересом. - Лили, я сам справлюсь с этим. И с чем угодно.
  - Я знаю. Отучайся от этой дурной привычки.
  Он усмехается, но всё же разворачивает свои бесконечные кольца и вытягивается на ковре. Это неприручаемое слизеринское нечто. Мой выросший друг с чужой планеты.
  И я понимаю, что едва его не убила. Вероятно, помешали щитовые чары - кинжалы вошли неглубоко. Но вся спина изранена, и эти раны едва начали затягиваться. Даже Северусу тяжело бороться с грозным изобретением Минервы МакГонагалл. Теперь, конечно, кровь опять потекла.
  А ещё на нём легко пересчитать все рёбра и позвонки.
  - Ты хоть что-то ешь, кроме своих кошмарных отваров?
  Вопрос не праздный. Волдеморт, к примеру, ничем не питался, зато и выглядел соответствующе. Северус, надеюсь, не так далеко продвинулся в тёмной магии. Но вместо ответа он вновь ограничивается загадочной усмешкой.
  - Что ты молчишь? Посылать тебе бутерброды с совой?
  Повернув голову, он наблюдает за мной одним глазом сквозь чёрные пряди волос. Потом спрашивает с искренним удивлением:
  - И как я жил без тебя все эти годы?
  - По-моему, плохо.
  Северус закрывает глаза и молчит - то ли задумывается, то ли терпит боль.
  - И даже хуже, - заключает он, наконец.
  - Тогда наслаждайся моментом.
  Он беззвучно смеётся, уткнувшись лицом в ковёр. Я потихоньку втираю снадобье и продолжаю выговаривать ему в том духе, что мог бы предупредить, можно ли валить его на пол и делать всё прочее. Северус искренне недоумевает, с чего я к нему пристала. Это даже не позёрство, а полное безразличие - к себе и к боли. Ещё одна загадка: то ли он настолько себя ненавидит, что, как провинившийся домовик, рад любому наказанию. То ли у них с Гарри один и тот же настрой - боль не важна, важна лишь цель. Меня это сердит в них, потому что пугает.
  - Мне так жаль, - произношу я, не выдержав.
  К счастью, бальзам быстро впитывается и вроде бы помогает. Голос Северуса тоже звучит почти нормально. Он и впрямь хороший зельевар - кто бы мог подумать?!
  - Сам виноват, - откликается он, когда я отставляю опустевший флакон. - Надо было серьёзней отнестись к тому, что ты трижды бросала вызов Волдеморту и опасна, как бешеная львица!
  - Не стоило обижать моего детёныша, - объясняю я, сузив глаза.
  - Он ещё и обиделся?
  - Вообще-то, даже не удивился.
  Северус морщится, садясь на ковре, потому что снадобье ещё и жжётся.
  - Твой детёныш вечно всё усложняет в разы, - жалуется он сквозь зубы. - Не окажись у него второй палочки, обошлось бы меньшей кровью. Но главное - результат.
  Да. Я так и поняла.
  Больше он на эту тему говорить не собирается. Он поднимается на ноги - обнажённый, очень худой и всё ещё перемазанный кровью - и протягивает мне руку, предлагая идти за ним. Теперь я хорошо различаю бледный рисунок Метки - это рабское клеймо на его коже. Когда воскреснет Волдеморт, что станется с Северусом?
  Почему я подумала - 'когда'? Разве это вообще реально?!
  Я вкладываю свою ладонь в ладонь моего друга, и мы отправляемся в постель - отдыхать. От всего. Если всякий раз, чтобы приблизиться к нему, мне придётся проходить через ад, отдыхать придётся много.
  - Прости меня.
  То-то же.
  - Нам надо определиться, как поддерживать связь, - предлагаю я вместо ответа.
  Утро скоро, и надо что-то решать.
  - Это так сразу не сообразишь, - нахмурившись, отвечает мой друг. - Я дам тебе знать, когда обоснуюсь в безопасном месте.
  Я всматриваюсь в темноту его глаз.
  - Ты это сделаешь?
  - Уж как-нибудь.
  - Почему передумал?
  Когда он не хочет отвечать на вопрос, то просто не отвечает. Он спрашивает, не холодно ли мне, и придвигается ближе. Или это такой ответ? Да, мне тепло, и в данный момент мне больше ничего не нужно. Северус успокаивается, но чёрный огонь в глазах лишь слегка притухает. Он рассматривает моё лицо, он гладит мои волосы, он говорит довольно странные вещи, на первый взгляд не имеющие отношения к прерванному разговору.
  - Лили, я многое у тебя отнял. Но я всё верну. Только дай мне время.
  Это уже слишком.
  - Это слишком, - предупреждаю я шёпотом. - Не стоит браться за невозможное.
  - Почему невозможное?
  Он не выпускает моей руки - целует сгиб запястья, раскрытую ладонь, пальцы. Он, кажется, не шутит. Просто не вполне владеет собой. Одна из проблем одарённых волшебников - достигая определённого уровня мастерства, они начинают воображать, что им всё подвластно. Так недолго загнать себя в угол.
  - Но ведь ты жива! - доказывает он с убийственной ясностью. - Твой сын жив. И этот дом ещё стоит, и тебе не поздно помириться с сестрой. Не сразу, но понемногу всё можно исправить. Пока твоё сердце бьётся, всё поправимо!
  Ему, наверное, очень важно в это верить, и я не разубеждаю его. Он не говорит ничего плохого и, вероятно, по-своему прав.
  - Так и быть, я верну тебе и войну. Раз ты считаешь, что тебя напрасно зовут героиней. Если это даёт тебе ощущение жизни, пусть! Но пообещай быть благоразумной. И не отходи от меня.
  Я молчу. Бесполезно спрашивать, почему он берёт на себя смелость распоряжаться войной и миром, и каким образом собирается держать меня при себе. Не считая того, что полчаса назад он намеревался поступить с точностью до наоборот. Я его уговорила? Уговорила.
  Моя рука касается его волос - жёстких и спутанных, всё ещё влажных от пота. Я глажу его голову, глажу его лицо. Мне кажется, он остаётся во власти нашей страсти и наготы и не понимает, что говорит.
  - Я буду рядом. Но что ты собираешься делать? - спрашиваю я, стараясь мягко перевести разговор.
  Не знаю, замечает ли он мою уловку. Кажется, Северусу безразлично, про что идёт речь - лишь бы смотреть в глаза. Он продолжает безотчётно дотрагиваться до меня - волосы, грудь, бёдра... Разве что взгляд его становится более осмысленным.
  - Вероятно, поищу следы утерянного крестража, - отвечает он так, будто речь идёт о расписании уроков назавтра. Просто работа. Хлопотная и неприятная, а что делать?
  - Где?
  - Начну с Визжащей хижины. Сколько бы там ни шарили авроры, надо посмотреть самому. В Мунго пока остерегусь соваться.
  Визжащая хижина - тоже не самое безопасное место, но он знает это и без моих напоминаний.
  - Достаточно будет просто напасть на след, - говорю я ободряюще. - Это докажет, что ты ни при чём.
  - К чёрту доказательства! - он отвечает так резко, что снова срывается на кашель.
  - Ты достоин нормальной жизни, а не... всего этого, - убеждённо заявляю я, отправляясь за новой порцией снадобья.
  Но Северус только отмахивается, садясь на постели.
  - Устал. Доказывать, - сообщает он между глотками зелья и осторожно дотрагивается до повязки.
  Ну вот - теперь тут кровит!
  - Доказательства! - Он неприятно усмехается. - Посмотри ножницы там, в столе.
  Я возвращаюсь к столу, нахожу и ножницы, и всё прочее, необходимое для перевязки, и снова устраиваюсь рядом, обхватывая его ногами. По крайней мере, он больше не ершится. Я спокойно отвожу его волосы. И спокойно разрезаю бинты.
  - Похоже на то, что я был у него в фаворе? - отстранённо спрашивает Северус.
  - Не крутись! - не хочу, чтобы он видел моё лицо.
  Я начинаю плакать - это сильнее меня. Если он заметит, то больше помогать не позволит. Я не понимаю, почему опять вскрылись рубцы? Видимо, лечиться надо было без перерыва на Азкабан. В сравнении с тем, что я видела перед Рождеством, зрелище, конечно, кошмарное.
  - Не так уж и страшно. Когда в следующий раз на тебе не останется живого места, обращайся сразу ко мне - заштопаю, - обещаю я, втирая в раны чёрную субстанцию неизвестного мне состава. - И мне не надо ничего доказывать. Лучше подумай, как подтвердить твою верность Ордену. Кто бы тебя ни подставлял, в Визенгамоте не отмахнутся от объективных фактов!
  Северус закусывает губу, хотя я стараюсь едва к нему прикасаться, и обезболивающее уже должно было подействовать. Странная какая-то мазь - не впитывается в раны, а покрывает их, как кожа. Не желаю знать, что это. Из чего это.
  - От объективных фактов и Волдеморт бы не отмахнулся, - заверяет мой друг, восстановив дыхание. - Нет, у меня был только устный договор с Дамблдором. Магические обеты - вещь коварная... Смотри, чтоб мазь не попала тебе в глаза!
  - Может, всё-таки поищем выход? - предлагаю я терпеливо.
  Беспросветный фатализм Северуса меня раздражает. Не верю, чтобы ему было всё равно! По-моему, он очень обижен, если не сказать хуже. Его жизнь и так лежала в руинах, а теперь и руины разнесло в крошево! Кого это оставит безразличным?
  Но Северус никак не реагирует. Он лично со мной не хочет ничего обсуждать? Или ему настолько плохо?
  - Очень больно?
  - Вообще не больно.
  Я добросовестно заканчиваю перевязку, убираю мазь и бинты, тайком вытираю слёзы и прихватываю со стола ещё обезболивающего. На всякий случай.
  - Лил, погаси лампу, - бросает он устало. - Не люблю электричество.
  Действительно, уже светает. Но мне кажется, Северус по другой причине разлюбил свет. Он отодвигается в тёмный угол, прислоняясь к стене так, чтоб легче было держать голову, и неожиданно соглашается негромко, но твёрдо:
  - Давай поищем выход.
  - Если у тебя нет сил или тебе совсем нехорошо... - начинаю я с тревогой, разглядывая его в слабом утреннем свете.
  - Ничего подобного. И неизвестно, когда ещё мы увидимся, - возражает он спокойно. - Дело было так - я сказал Дамблдору, кого Волдеморт наметил в жертвы, узнав о Пророчестве... Или об этом не стоит?
  - Всё в порядке. Я знакома с этой историей, - отвечаю я, машинально вытирая руки о простыню. Чёрная мазь оставляет жирные разводы, но это не имеет значения - всё равно прибираться. - Начнём с простого. Кто-то способен подтвердить, что вы с Дамблдором вообще договаривались о чём-то?
  - А ты умеешь спрашивать! - одобрительно улыбается Северус.
  Его голос звучит надтреснуто, но интонации он выверяет чётко.
  - Не забывай - я в Ордене со дня основания.
  Не хочу говорить, что он отвечает так, будто выдержал не один допрос. Мне даже делается не по себе. Северус собирается за долю секунды, переключаясь со всего, что было до этого, на рабочий лад. Его чёрные глаза смотрят внимательно и спокойно, даже без окклюменции. Его ничто не отвлекает и не смущает - ни усталость, ни боль, ни то, что он раздет догола. Даже я его не смущаю. И я понимаю, что он иначе не может. Он как профессиональная точно отлаженная машина. Вернее, магический прибор. Прежде их было много в башне профессора Дамблдора - загадочных, тончайших приспособлений, которые годами калибровал искуснейший маг.
  Мне становится страшно. Мне становится так страшно и так дико больно, что я не могу повторить вопрос. И не могу объяснить, почему - вроде бы, ничего не происходит. К счастью или к несчастью, Северус всегда удерживает нить разговора. Всегда, когда считает нужным.
  - В тот момент мы были одни. Так сказать, на природе, - поясняет он негромко. - Свидетелей быть не могло.
  - Приори Инкантатем? - спрашиваю я через силу.
  - Для Приори Инкантатем прошло слишком много времени. Правда, Бузинная палочка должна запоминать лучше обычных. Но её сначала надо найти, - он на секунду задумывается и отрицательно качает головой. - Нет, вряд ли. Если Дамблдор и колдовал, то мало. Факт нашей встречи можно доказать, но не суть договора.
  - А суть договора? - я понемногу включаюсь. Дважды он всё это повторять не будет.
  - Суть простая - Дамблдор защищает твою семью, а я перехожу к нему на службу.
  Да уж, нет ничего проще! Но я представляю себе паническое состояние Северуса в тот момент и думаю - вдруг он не всё запомнил? Мог ли он не заметить, скажем, Непреложный Обет? Хотя, для этого необходим третий волшебник... И всё равно, что-то меня смущает в формулировке. Как будто я упускаю суть.
  - А без твоей клятвы он не стал бы нас защищать? - произношу я недоумённо.
  Северус обводит меня взглядом с ног до головы, в уголках его рта зарождается улыбка, но он не даёт себе сбиться.
  - Куда бы он делся?! - говорит он про Дамблдора. - Видимо, хотел убить двух зайцев. Лили, разгадывать Альбуса бессмысленно! Проще расспросить его портрет, что, думаю, уже сделали. Скажу одно - он всегда предпочитал убеждать, а не накладывать магические обеты.
  - Понятно. Дальше.
  - В принципе, это всё.
  - Не может такого быть! - возражаю я. - Волдеморт до нас добрался. Получается, Дамблдор не выполнил свою часть договора. Вы должны были вернуться к этому!
  - Вернулись, - неохотно кивает Северус. - Поменяли спасение твоей семьи на защиту твоего сына. Это было уже в Хогвартсе, в кабинете Дамблдора. Точно не помню, кто и что говорил. Опять же, портреты прежних директоров должны были слышать. Если Альбус не заколдовал их, конечно.
  - А позже? Когда оказалось, что Гарри должен погибнуть?
  - Поменяли на то, что его смерть не будет напрасной, - объясняет он устало. - Тот же кабинет. Те же лица. К тому времени мне уже поздно было возвращаться к Волдеморту.
  А многие считают иначе.
  - Почему вообще ты пошёл не к нему, а к Дамблдору? С самого начала, Северус? - спрашиваю я, пододвигаясь к нему. - Разве стать предателем было менее страшно, чем попросить Волдеморта об услуге? Тем более, ты перед ним отличился... - я осекаюсь.
  Меня осеняет. Клянусь, только теперь!
  - Был и у Волдеморта, - сообщает он так же ровно. - Но не был уверен, что он выполнит мою просьбу. В конечном итоге Дамблдор предложил более выгодный контракт. Он обещал обезопасить не одну тебя, а всю семью. И я решил продать себя подороже.
  Он произносит это так просто, как заученную наизусть лекцию. Я не берусь судить, что происходит при этом в его душе.
  - Этого я не знала, - сознаюсь я зачем-то.
  Он пожимает плечами.
  - Никто не знал. А, нет! Твой сын знал, но опять же от меня, а я делаю со своей памятью, что хочу.
  - Не настолько же! - вырывается у меня.
  - Это не мои слова, - оговаривается он сразу. - У людей странные представления об окклюменции и её пределах. Считается, что, раз я был Правой Рукой Тёмного Лорда, значит могу всё.
  - Ты был его Правой Рукой?
  Траурные глаза Северуса смотрят на меня пару нескончаемых секунд, прежде чем он отвечает:
  - И это была цитата. Но у Волдеморта даже настоящая правая рука не доверяла левой. Он скорее отрубил бы себе обе, чем вручил мне крестраж.
  - Но то, что тебе обещал, он выполнил, - у меня немеют губы, когда я говорю это. Я не могу отвести глаз от его лица. - Потому и сработало заклинание Жертвы. Боже мой! Но если бы Волдеморт выжил, что тогда?
  - Ты имеешь в виду - если б вы выжили оба? Что бы я делал? - уточняет он, слегка нахмурившись. - Наверное, служил бы Ордену с большим воодушевлением. Но недолго. Поскольку был юн и неопытен. Закончил бы, как Регулус Блэк.
  - А если бы уцелел один Волдеморт?
  - Я бы повесился на Дракучей иве, - теперь усмехается.
  - Это было бы непросто, - я тоже не могу сдержать улыбку.
  - Люблю сложные задачи.
  - То есть, ты ни при каких условиях не остался бы с Волдемортом, - заключаю я тихо.
  - Зачем? Сколько же можно метаться!
  - Ты счастливее меня, - признаю я после паузы.
  Его странное оцепенение мгновенно слетает. Внешне это почти незаметно, но глаза оживают, и к лицу приливает кровь. Он ни о чём не спрашивает, но весь обращается в слух.
  - Откровенность за откровенность, - говорю я серьёзно. - Ты интересовался, отчего меня тянет геройствовать. И знаю ли я цену словам 'всё, что угодно'. Я знаю. Я говорила их ему.
  - Кому - ему? - Северус оказывается рядом со скоростью аппарации и хватает меня за плечи, заглядывая в глаза.
  - Волдеморту. Я сама ему предложила. Если бы он что-то попросил у меня в обмен на жизнь Гарри, я бы не смогла даже повеситься. На Дракучей иве.
  Северус осторожно отводит волосы от моего лица. Его руки дрожат - он, и правда, в ужасе.
  - Лили, он над всеми так издевался! Не требуй от себя невыполнимого, - произносит он глухо. - Лучше послушай, а к тебе... к тебе он не применял никаких заклятий? Данный ему Обет нельзя нарушить даже после его смерти. Попробуй вспомнить!
  Он то ли не видит, в чём суть, то ли притворяется, что не видит.
  - Нет, - говорю я хрипло. - В том-то и дело! А Заклинание Жертвы - просто слепая сила. Для матери это не жертва! И я не чудо. Ты в состоянии это понять, Северус? Не считай меня чудом!
  Он, по-моему, не согласен. Он снова гладит мои волосы и плечи и целует мои глаза, словно ничего не случилось.
  - Иди ко мне, рыжая, - произносит он очень тихо.
  
  Глава 10
  
  Среди сотни общих знакомых
  И десятка фальшивых друзей
  Она делает вид, что смеется,
  Я стараюсь не думать о ней.
  
  Мы могли бы служить в разведке,
  Мы могли бы играть в кино,
  Мы, как птицы, садимся на разные ветки,
  Мы засыпаем в метро.
  И.Н. Калинников
  
  Северус держит обещание и больше не растворяется поутру. Я просыпаюсь от его ласк, оттого, что он вновь забирает меня себе, на этот раз очень тихо и бережно. Мне так тепло, что не хочется открывать глаза, и я подаюсь к нему - пусть берёт - и коротко выгибаюсь под ним. И, кажется, произношу его имя. Ничего... убийственного. Но он опять вздрагивает. Когда уже я перестану его пугать? Я решаюсь всё же открыть глаза. У Северуса такое лицо, будто вот-вот снова начнется легилименция.
  - Уже пора? - спрашиваю я хриплым со сна шёпотом.
  - Пора, - подтверждает он, собирая всю волю разведчика, чтобы от меня оторваться.
  Отрывается. Воля у него железная.
  - Нам всем лучше исчезнуть, пока не встали хозяева, - объясняет он, одеваясь. Во мгновение ока - все пуговицы застёгнуты, и шарф намотан.
  А я позволяю себе помедлить пару секунд - давно не просыпалась в таком безоблачном настроении! Когда я жила в этой комнате, мне часто бывало легко и весело по утрам, но теперь я почти забыла об этом. Теперь поспать - уже удача. Сон длился не больше часа, и всё же впервые за много дней я чувствую себя отдохнувшей.
  Но время не ждёт. Я поспешно сползаю с кровати, привожу себя в порядок и наскоро прибираюсь, пока Северус рассовывает по карманам всё, что ему нужно - остатки обезболивающего и загадочную чёрную мазь. Видимо, он привык путешествовать налегке, во всём полагаясь на магию. А ещё он с детства приучен довольствоваться малым.
  На ходу закручивая волосы в узел, я спускаюсь следом за ним на первый этаж. И там, в бывшем кабинете Вернона, мы ещё битых полчаса пытаемся добудиться Малфоя. Без Энервейта это почти неразрешимая задача, но в конце концов таз ледяной воды на голову и четыре таблетки аспирина приводят его в чувство. К счастью, дальше у них с Северусом разные планы, но я категорически не желаю оставлять этого негодяя в доме моей сестры.
  - Не верю, что я это делаю! - признаюсь я, в изнеможении падая на стул.
  Почему всегда так - стоит пустить в свою жизнь мужчину, и начинаешь жить его интересами?
  - Я предупреждал - не связывайся со мной, - отвечает Северус на мой невысказанный вопрос.
  Предупреждал - верно. Когда не целовал и не доводил до истерики. Если предупредит ещё раз, я пренебрегу запретом на магию. Впрочем, после Авады мне его удивить нечем.
  Малфою и вовсе не интересен наш обмен любезностями - он переживает, что не может отыскать волшебную палочку в то время, как его призывает Лорд. В конце концов мне это надоедает, и я отвешиваю ему пару затрещин, чем окончательно привожу в чувство. Судя по недоброй усмешке.
  - Будь у меня палочка... - начинает он с холодной яростью.
  - Будь у тебя палочка, я бы тоже поколдовала, - заверяю я, вытирая руку о мантию.
  Это ему за то, как он обращался с семьёй Петуньи, пусть Дурсли и не вспомнят об этом. Зато я вспомню. Сколько ж развелось этих Пожирателей Смерти?! Ненавижу.
  - Не пора ли нам всем разойтись своими дорогами? - прохладно напоминает Северус.
  Малфой, чуть пошатываясь, обращает ко мне исполненный гнева взгляд.
  - Только после того, как эта...
  - Назовёшь её грязнокровкой, убью, - мягко предупреждает мой друг.
  Люциус слегка колеблется.
  - Не успеешь.
  - Успею.
  - А ты не чересчур предан Ордену, Северус? - вежливо осведомляется Малфой. - Не лучше ли было в таком случае позвать Артура или Стерджиса? Раз тебе так не терпелось с ними связаться!
  Я не вмешиваюсь в их обмен любезностями, только достаю на всякий случай волшебную палочку. Но Северус настроен благодушно.
  - Где ты пропадал раньше, Люциус? - спрашивает он с ядовитой усмешкой. - С тобой деятельность всего Ордена и лично моя работа были бы куда эффективнее.
  - Ты такой смелый, поскольку уверен, что Тёмный Лорд не вернётся? - в тон ему отвечает Малфой. - Зря. Он всегда возвращается.
  Ну хватит, пожалуй.
  - Забирай свою палочку, и расстанемся врагами, - говорю я Люциусу, отдавая ему ключ от кухонного шкафчика, и покидаю кабинет.
  Дальше дела идут быстрее - мы разбредаемся по разным комнатам, чтобы одновременно наложить Обливиэйт на Дурслей. Я и Северус отправляемся к Петунье и Вернону. Люциус берёт на себя Дадли. Надеюсь, он не сделает моего племянника полным идиотом.
  Мы решили, что версия с внезапным гриппом, подкосившим всю семью, будет выглядеть наиболее правдоподобной. Создать такое наваждение не особенно сложно. Едва я заканчиваю изменять память сестре, из соседней комнаты доносится хлопок аппарации. Что возьмёшь с Малфоя? Я едва успеваю обнять Северуса:
  - До встречи. Не исчезай...
  И он исчезает, молниеносно развернувшись на месте. Я невольно вздрагиваю. Уже и забыла, что он волшебник!
  В ту же секунду в коридоре раздаются похожие хлопки. Я дополнительно усыпляю чарами семейную чету, усыпляю Дадли, проходя мимо его комнаты, поворачиваю к входной двери и нос к носу сталкиваюсь с аврором. Всего их семеро. Это впечатляет. В очередной раз объясняю, кто я, и что тут делаю. Даю пару автографов. Предлагаю чай. Авроры отказываются от чая, ссылаясь на напряжённую работу. Проверяют, всё ли в порядке, вредноскопом и карманным проявителем врагов. Извиняются ещё раз и аппарируют.
  Я чувствую себя чудовищно. Северус был тысячу раз прав: не по мне это - городить одну ложь на другую! Если он снова объявится, я могу сказать, что передумала. Он поймёт и даже обрадуется.
  Я не передумаю.
  Я методично обхожу дом, возвращая всё в надлежащий вид. Склеиваю вазу, удаляю со столика штативы и пятна от снадобий, удаляю кровь с простыней и ковра. Поцарапанный подоконник не трогаю - пусть так и остаётся. Наоборот, накладываю чары, которые будут отталкивать любую краску. И буквы наших имён пусть тоже никто не трогает. Я хочу помнить, если ещё когда-то сюда вернусь.
  Впрочем, почему бы нам с Туньей и правда не повидаться? Разве в последнее время с ней происходило из-за меня что-нибудь недопустимое и волшебное?
  Я обвожу прощальным взглядом вид из своего окна и касаюсь пальцами содранной полосами краски. А потом забираю мантию-невидимку и исчезаю оттуда.
  
  * * *
  Пока Гарри в Норе, мне не надо ничего объяснять про палочку и мантию, а дальше будет видно. Сын связывается со мной ещё до завтрака через камин в столовой. Словно чувствует неладное.
  - Ну как, ты была у Дурслей? - спрашивает он после обмена приветствиями.
  - Была. В общем, всё прошло неплохо, но всё равно закончилось Обливиэйтом.
  А что я должна говорить ребёнку? Что проболтала ночь напролёт с профессором Снейпом? О том, о сём, о нём, о Волдеморте... Даже без подробностей это прозвучит в высшей степени странно. И, боюсь, потянет за собой подробности, к которым я не готова. Я не Северус - ему ложь даётся легче, чем правда. А я могу разве что промолчать.
  Гарри за стеной волшебного пламени вздыхает сочувственно, но с пониманием.
  - Ничего, в следующий раз повезёт больше! Ты ещё не надумала нас навестить? Миссис Уизли будет рада! А то - что ты там одна всё время?
  Я догадываюсь - он боится, что я-таки сломаю ногу на лестнице или захлебнусь в ванне. Или кто-нибудь ещё нападёт на дом.
  - Вас там и так битком, Гарри, - отмахиваюсь я. - А мне надо спокойно работать. Не волнуйся - защитные чары обновлены, никто сюда не проберётся. Не бросать же штаб-квартиру Ордена без присмотра!
  Я знаю, ему хорошо у Уизли. Там его друзья и его любовь, и старый заброшенный сад, и весенние поля, по которым можно бродить часами. Всё, в чём для Гарри с детства заключалось счастье. Пусть отдохнёт. А мне в самом деле нужно готовиться к занятиям. Но читать я могу и ночью.
  - Ладно. Скажи, как заскучаешь, - отвечает мне сын, уже переключившись мыслями на что-то другое. - Слушай, мам, тут такое дело...
  Он прерывается на полуслове и поворачивается к тем, кто находится с ним в комнате, с просьбой орать потише.
  - Ты хорошо спал? - спрашиваю я, обеспокоенно. - Уроки делаешь?
  В Норе не так-то просто сосредоточиться при всей моей любви к Молли. То взорвут что-нибудь, то притащат какую-нибудь живность.
  - Да, мам, я учусь, - убедительно заверяет Гарри. - Если я и в этом году не поступлю в Аврорат, то съем свои очки. Я что хотел-то...
  - А поесть не забываешь? А то будешь, как отец, маяться гастритом.
  Гарри выдерживает непонятную паузу, после чего произносит немного другим тоном:
  - Мама, я в порядке. Правда. Со мной тут ничего не случится. Я попозже ещё свяжусь, ладно?
  Он пропадает, и огонь в камине гаснет. А я сажусь завтракать в одиночестве и размышляю о том, что разговор получился какой-то невразумительный.
  - Кикимер, - обращаюсь я к накрывающему на стол домовику. - Я хочу, чтобы ты каждый день навещал Гарри в Норе. Узнавай, всё ли у него в порядке.
  - Хорошо, миссис Поттер.
  Кикимер - профессиональный эльф, он не удивляется и не задаёт лишних вопросов. Я сама их себе задаю. Например, что мне делать дальше? Есть два места, куда не помешало бы наведаться. Тем более, что Северусу туда путь заказан. Поколебавшись, я решаю для начала посетить упомянутую им больницу святого Мунго. Не потому что мне пора подлечить нервы - нервы подождут. А потому что там мог сгинуть крестраж.
  Но не искать же крестражи на голодный желудок?! Чтобы не обижать домовика, я добросовестно заканчиваю завтрак, благодарю его и отправляюсь на крыльцо - аппарировать. Перемещаться из комнат я не рискую - дом вполне может сделать так, что меня расщепит.
  - Чтоб тебя расщепило, грязнокровка! - догоняет меня скрипучий голос Вальбурги.
   С этим добрым пожеланием я оказываюсь у центрального входа больницы. То есть, у рассохшихся дверей старого универмага с табличкой 'Закрыто на ремонт'. Чтобы пройти сквозь витрину, я должна сообщить причину своего визита, но причина у меня есть. С ней я и обращаюсь к миловидной ведьме за справочным столом. На самом деле там большая очередь, но все расступаются с уважительным шепотом: 'Лили Поттер...'. Мне даже становится неудобно, но я всё же довожу дело до конца. Объясняю, что где-то потеряла выданное мне на руки заключение целителей, а оно очень нужно мадам Помфри. Чтобы я могла продолжить лечение в Хогвартсе.
  Лечить мне нечего, но это дело десятое.
  - О! Но разве Хогвартс не закрыт? Пока не будут пойманы беглые Пожиратели? - шёпотом спрашивает дежурная ведьма.
  Вот, какая версия бытует в народе.
  - Но ведь их скоро поймают! - заявляю я без тени сомнения. - Так куда мне пройти?
  - Да-да, вам на пятый этаж.
  Я миную двустворчатую дверь и направляюсь прямо по длинному коридору, озарённому парящими в прозрачных сферах свечами. Я не тороплюсь и даже улыбаюсь встречным целителям.
  
  'Лили, во что ты влезла со своей причудливой гриффиндорской логикой?'
  
  - насмешливо звучит у меня в голове. Чёрта с два! Если он может, то и я смогу.
  Вместо пятого этажа, я поднимаюсь на второй и успеваю заглянуть в палату, где некогда лежал Северус. Правда, теперь здесь размещаются сразу трое волшебников. Они немедленно меня узнают, и мы обмениваемся несколькими незначащими фразами. Ума не приложу, куда тут мог закатиться крестраж?! По-моему, дело пустое.
  Тем не менее, я отправляюсь дальше вдоль дверей с латунными табличками и на середине дороги встречаю целителя Сметвика, который также узнаёт меня и радостно кидается навстречу.
  - Миссис Поттер! Только не говорите, что вы заболели! - восклицает он испуганно. - Я слышал о последнем пожертвовании, которое вы сделали больнице. Нет слов! Уверен, вы получите бесплатно любую помощь. Кто вас покусал? Акромантул? Мантикора? Неужели, - он содрогается, - вампир или оборотень?
  Я с сожалением сообщаю, что меня никто не покусал, но...
  - А я помню, как вы приходили к мистеру Снейпу! - желая сделать приятное, сообщает целитель. - Вот это были укусы, я вам скажу! Кто бы мог подумать - какой мы все подвергались опасности! Когда он оказался Пожирателем Смерти...
  - Это ещё не доказано, - я начинаю уставать от общественного мнения.
  - Но невиновный человек не попадёт в Азкабан, так ведь? Тем более, не сбежит оттуда и не будет никого убивать, - целитель Сметвик гордо убирает свои пухлые руки в карманы нежно-зелёного халата, наслаждаясь сознанием собственной правоты. - Вы не представляете, что он тут учинил под конец!
  - Да, вам ведь даже пришлось отобрать у него волшебную палочку! Профессор Снейп рассказывал об этом. Ещё когда работал в Хогвартсе. Даже собирался подать жалобу...
  - Что?! - круглое лицо целителя тут же покрывается багровыми пятнами. - Я в глаза не видел никакой палочки! Пусть проверят по спискам! Хотя теперь-то ему уже не до жалоб, верно? И вообще, всех Пожирателей обыскивали авроры. Мы и не думали касаться их вещей - Мерлин знает, какая там магия! Тронешь, а это, - он даже переходит на шёпот, - крестраж!
  - О Мерлин! - повторяю я вслед за ним. - Вы думаете, что профессор Снейп...
  Целитель отводит меня в сторонку, к окну, и сообщает с огнём в глазах:
  - Я-то ничего не думаю. Но вы разве не читали утренние газеты? Был ещё один крестраж! Точно был. Снейп сознался, что где-то его запрятал...
  Сознался, да?
  -А где именно? - спрашиваю я таким же заговорщицким шёпотом. Спорю, что Северусу самому интересно.
  - Это не успели выяснить - он сбежал! - разочарованно вздыхает целитель. Но по лицу видно, что ему не терпится продолжить разговор о крестражах. - Угостить вас кофе? Или чаем? У меня найдётся пять минут перед обходом покусанных...
  - Нет, благодарю вас. У меня ещё есть дела в больнице, - и я удаляюсь, пока он не догадался спросить, зачем я вообще приходила.
  Вот ненавижу жёлтую прессу! Терпеть не могу. Готова поспорить, это опять Рита Скитер мутит воду! Впрочем, даже она не посмела бы самовольно выдумать крестраж.
  На лестнице на меня едва не налетает запыхавшаяся медиковедьма, прерывая ход моих мыслей.
  - Миссис Поттер! Вы что же, заблудились? - восклицает она в ужасе. - А мы вас ждём на пятом! Понимаете, никак не отыщем вашу карту! Но если вы согласитесь подождать...
  Я отвечаю, что дело вовсе не срочное - зайду как-нибудь в другой раз. Медиковедьма выглядит ужасно расстроенной и вызывается меня проводить, но я заверяю её, что сама прекрасно найду дорогу. Портреты знаменитых целителей на стенах недоумённо провожают меня глазами. Мало кто заглядывает в больницу без всякой надобности.
  А я не могу объяснить им, что надобность есть, и ещё какая! Я пытаюсь спасти человека. Пока безуспешно. Но следующая моя цель - Министерство магии.
  
  * * *
  Два дня подряд я впустую посещаю атриум Министерства и посылаю бумажные самолётики с просьбой уделить время для разговора. На третий день меня замечает спешащий куда-то по делам Министр магии и радостно приветствует через ползала. Его зычный бас заставляет обернуться даже тех, кто ещё не успел меня заметить, и восторженный гомон 'Лили Поттер!' опять прокатывается по толпе. Всё это внимание заставляет меня чувствовать себя неуютно, но Кингсли быстро находит выход из ситуации.
  - Пойдём-ка в мой кабинет, подождёшь там... Кого ты тут ждёшь, Лили?
  - Да вот, хотела узнать в бюро распределения эльфов, что ответят нашим домовикам... Но не буду забивать тебе голову!
  - Моя голова только отдохнёт. Так что там с домовиками? - вежливо интересуется Кингсли, пока мы идём по фиолетовым ковровым дорожкам первого этажа.
  В прежние времена сюда было не попасть простому смертному. По крайней мере, без предварительной записи на месяц вперёд. Бесчисленные двери красного дерева и сейчас преисполнены гордого достоинства, демонстрируя позолоченные таблички с именами заместителей Министра и глав Отделов.
  - По-моему, бюрократический аппарат пора сокращать, - с усмешкой говорю я Кингсли.
  - Да, повыгонять бы всех. Но кто работать будет? - отвечает он, белозубо улыбаясь. - Сейчас, например, рук не хватает сортировать крестражи. Я уже испугался, что ты притащила очередной!
  - Что, много несут?
  - Не то слово! - Кингсли открывает магией двустворчатую дверь в конце коридора, возле которой дежурит аврор, и пропускает меня вперёд.
  - Тащат всё - и унитазы, и действительно небезопасные магические предметы, - жалуется он, притворяя дверь. - Все боятся, что Волдеморт как-нибудь исхитрится и опять восстанет из мёртвых. Ох уж мне эта свобода слова и конкретно 'Ежедневный пророк'! Мы успели изъять часть экземпляров, но было поздно. Потом эту заразу подхватили и другие газеты. В общем, как всегда. Чай? Кофе?
  - Нет, спасибо, - отвечаю я, разглядывая просторное помещение.
  Чего тут только нет! Папки с документами, магические приборы, вроде тех, что так нравились Дамблдору, волшебные книги. Стен почти не видно. На них висят вперемешку плакат с эмблемой Аврората, облупившийся портрет смешного человечка в серебряном парике, расписание работы Отделов Министерства и всевозможные графики, то и дело меняющие цвет или наклон. Наверняка при предшественниках Кингсли в кабинете было больше порядка. Но давно уже Министрам магии не приходилось решать столько сложных задач одновременно.
  - Скучаю по Аврорату, - сознаётся Кингсли, ностальгически глянув на плакат. - Там сейчас столько забот! Только и делают, что ловят Пожирателей или находят тёмные артефакты. А тут совсем потонешь в бумагах.
  Он перехватывает залетевший под дверь самолётик, проглядывает послание и демонстрирует мне:
  - Вот опять - полюбуйся! Из больницы святого Мунго доставили крестраж, который Снейп запрятал под стол для справок. И знаешь, что это?
  - Громовещатель! - я не могу сдержать улыбки. - Должно быть, теперь он кричит на весь Отдел правопорядка: 'Руки прочь от Волдеморта!'.
  - Нам тебя не хватало, - чело Министра магии слегка разглаживается.
  - Кингсли, нет худа без добра, - говорю я ободряюще. - Вдруг так и найдётся настоящий крестраж?
  - Что-то я сомневаюсь, - он качает головой, сжигая в воздухе бывший самолётик. - Все прежние были надёжно запрятаны.
  - А по ним нельзя вычислить последний крестраж? Они ведь были связаны, разве нет? - спрашиваю я, разглядывая портрет похожего на лягушку человечка. Человечек подмигивает мне и прикладывает палец к губам.
  - Да мы их уже крутили и так, и сяк... - Кингсли ногой выпихивает из-под заваленного документами стола кованый сундучок и открывает его хитрым взмахом волшебной палочки.
  Я отвлекаюсь от изучения живописи и подхожу ближе. В сундучке единой кучей навалены высохшая змеиная кожа и несколько поломанных искорёженных предметов - золотой кубок, серебряный медальон, старый ежедневник, массивный перстень без камня... У меня начинает щемить сердце. Я думаю о Гарри и о том, сколько несчастий произошло из-за этого хлама. Какая всё-таки мерзость - тёмная магия! Даже из простых предметов она делает что-то страшное. Не говоря о людях.
  - И какой с них толк? Никакого, - резюмирует Кингсли, захлопывая крышку сундука.
  Но я уже не могу взять себя в руки. Просто ком подступает к горлу. Как подумаю, сколько Гарри носил в себе ту же тьму, что и эти вещи!
  - Лили, ну что ты! Не стоило мне тебе их показывать! - пугается наш бравый Министр. - Худшее позади - вот что главное! Ну, успокойся, присядь...
  Он подманивает кресло, наколдовывает стакан с водой и пытается дать его мне, но пока безрезультатно. Истерики со мной случаются редко, но сейчас что-то накатило. От усталости, наверное. Я мучительно пытаюсь справиться со слезами - нашла, где расклеиться! А слёзы всё текут и текут.
  - Всё закончилось, Лили, клянусь тебе, - заверяет Кингсли очень уверенным голосом. - И с Гарри ничего не случится. Мы отловим Пожирателей - всех до единого. И предадим суду. И найдём этот растреклятый крестраж, если он вообще существует. Ну, успокойся, Лили, ну дорогая, ну милая моя...
  Отчаявшись напоить меня водой, он начинает просто целовать мне руки, чтобы я утешилась. Это помогает, но ход уж слишком неожиданный.
  - Кингсли, - говорю я осторожно, переставая плакать.
  Министр магии, опомнившись, отходит от кресла и отворачивается к эмблеме Аврората. Через полминуты я совсем успокаиваюсь. Совсем-совсем. А Кингсли снова глядит мне в лицо.
  - Глупо получилось, - сознаётся он, нещадно дергая себя за серьгу. - Лили, я хочу сказать... Я понимаю, что сейчас не время, и ты ещё не отошла от горя. Но... Вот же Годрикова плешь!
  Похожий на лягушку волшебник с портрета укоризненно качает головой, и Министр поправляется.
  - Извини, про Годрикову плешь было совсем лишнее. Просто я не устаю тебя вспоминать с тех пор, как увидел на Рождество. Ты наряжала ёлку, сидя на метле - помнишь? И это было... как из другой жизни! Так бывает - воюешь, воюешь, и ничего не видишь, кроме войны. Даже после войны не видишь. И вдруг - как молния. Война-то кончилась!
  
  'Только она не кончается. Никогда!',
  
  - эхом всплывает у меня в голове другой голос. Полумрак подземелий, сумрак глаз, в которых на мгновение отражается зелёный свет факелов. Резкая вспышка ярости - и он уходит, не подав руки...
  - Можешь не отвечать, я и так вижу, что ты ответишь, - уже спокойнее договаривает Кингсли. - Но всё же я хочу, Лили, чтобы ты знала - я твой друг. На будущее. Если ты передумаешь. И даже если не передумаешь. Даже если сейчас тебе кажется, что всё слишком рано.
  Скорее слишком поздно. Если бы чуть раньше. Не знаю. Нет, скорее всего, я бы и раньше ответила так же.
  - Кингсли, ты говоришь так, будто обидел меня, - произношу я, собравшись с мыслями. - Это не так. И я тоже не хочу тебя обижать. Но и лгать я не буду. Я готова навсегда остаться тебе другом. Но не больше. Я... просто не могу.
  - Ну и хватит об этом, - глаза Кингсли больше не улыбаются, но он умеет брать себя в руки. - Что там не так с домовиками?
  Я не сразу вспоминаю, о чём он.
   - Домовики Хогвартса передавали коллективное письмо в бюро распределения эльфов, - произношу я в конце концов. - Они просят оставить их в замке, даже если школа не откроется в следующем учебном году. Но ответа до сих пор нет.
  К счастью, такое письмо и правда отправлялось несколько дней назад. Гермиона лично его составляла и пересылала эльфам - чтобы расписались, кто как сумеет. Среди домовиков до сих пор царит тотальная безграмотность. Но мы с этим боремся. Даже думаем организовать для них курсы в Хогвартсе. Когда Хогвартс вновь оживёт.
  - В следующем году? - ужасается Кингсли, берясь за перо. - Мы рассчитывали поймать Малфоя со Снейпом гораздо раньше. Я даже подумывал разрешить применение к ним Непростительных, но, боюсь, тогда их точно убьют. А хотелось бы с ними договорить.
  Его лицо меняется, становится суровым и озабоченным.
  - А что, на применение Непростительных аврорам нужно специальное разрешение? - уточняю я с удивлением.
  - С Нового года - да, - серьёзно отвечает Министр магии, набрасывая короткую записку. - Войны сейчас нет, а произвола допускать нельзя. У многих авроров к Пожирателям личные счёты. Не хочу говорить про это. Словом, даже на Непростительные в Азкабане я выдаю личное разрешение. По каждому случаю.
  У меня перехватывает дыхание.
  - А разве там к Снейпу не применялись Круцио или Империо? - я просто не в силах об этом не спросить. - Ведь он знает, где последний крестраж. Это очень важно!
  - На Снейпа я как раз не выписывал разрешения. В виду слабого здоровья, - рассеянно отвечает Кингсли и взмахами палочки складывает записку в самолётик. - Теперь жалею об этом.
  Мне хочется возразить, но я не знаю, как. Не могу же я начать со слов: 'А Люциус Малфой сказал...'! Я бы ещё прибавила, что не давать человеку лекарств - это тоже пытка. Сидеть день за днём в каменном мешке, ощущая, как раны начинают раскрываться и кровоточить, не слишком приятно. Это просто медленное убийство. Но начать со слов 'А Северус Снейп сказал...' тоже нельзя. И все же надо что-то делать!
  Самолётик Министра магии возвращается в рекордный срок. А следом за ним влетает другой - побольше. С положительным ответом для наших домовиков. То-то они обрадуются!
  Я благодарю Кингсли, извиняюсь, что отняла время, и поскорее покидаю первый уровень Министерства магии. Надо всё-таки иметь совесть - вряд ли Министру будет так уж приятно поболтать со мной ещё минут пять-десять. Щёки до сих пор горят. Ужасно неудобно получилось. Но что я могла сделать? Рано или поздно он всё равно заговорил бы, вот и хорошо, что всё выяснилось.
  Главное никому не проболтаться, что с полоборота отшила министра магии и героя войны, а то возвратят на пятый этаж больницы святого Мунго. Дело не только в Северусе. Наверное, ощути я сейчас какой-то отклик в душе, я поговорила бы с Северусом. Это была бы ужасная правда, но всё лучше лжи. Но в кабинете у Кингсли я сидела, как мёртвая, и не ощущала ничего. Я бы подумала - всё из-за Джеймса и прочих проблем, но я уже знаю, что это не так. Так, может быть, дело всё-таки в Северусе?
  Я ополаскиваю лицо водой из фонтана Магического Братства и пытаюсь успокоиться. Я и сама не знаю, почему так резко ответила и чем мне плох Кингсли. Он всем хорош. А какой мы были бы парой! 'Ежедневный пророк' сошёл бы с ума от восторга. Ещё скорее он сошёл бы с ума, если бы всплыла правда о том, с кем я на самом деле. Но к счастью, всем вокруг лучше меня известно, сколько мне положено горевать, и как, и надо ли мне прощать.
  А я знаю только, что он меня согревает, и что он сейчас неизвестно где со своим истерзанным горлом. Больше ничего не знаю, не спрашивайте меня.
  За шквалом мыслей я не сразу замечаю, что мне в локоть тычется бумажный самолётик. Так долго, что весь его нос измялся. На секунду я напрягаюсь - вдруг записка от Кингсли? Но почерк другой, и тема письма никак не связана с Министром магии. Слава Мерлину! Я аккуратно убираю записку в карман, чтобы потом без посторонних глаз испепелить её на выходе, в телефонной будке.
  Я трансфигурирую одежду и выхожу в заброшенный маггловский квартал, по которому ветер гоняет мятые газеты и пустые пакеты от чипсов. По памяти следуя инструкции, поворачиваю направо и ещё раз направо. На такую же неуютную, но чуть более оживлённую улицу. Не сразу, но всё-таки нахожу маленькую пиццерию в подвальчике, где по случаю обеда сидят несколько магглов. Высматриваю себе столик в самом дальнем углу, заказываю пиццу и 'Колу' - лет сто не пила 'Колы'! И принимаюсь ждать.
  
  * * *
  Пока жду, я всё думаю о том, что меня, видимо, поразил мозговой паралич, когда я виделась с Северусом. Просто это было так... неожиданно. Я не должна была отпускать его в неизвестность! Надо было уговорить его отлежаться на площади Гриммо. Никто не стал бы искать его там после всего, что он учинил. Будь на его месте кто угодно другой, я так и поступила бы. Но Северус меня совершенно выбивает из колеи! С ним так сложно договориться о чём-нибудь, что просто голова идёт кругом! Удивительно, что он вообще объявился! Хотя в глубине души я надеялась, что он как-нибудь даст о себе знать. У меня есть на это право, не так ли?
  Я невольно вздрагиваю. Оказывается, я уже не одна за столом. Но не могу сказать, как долго. Мистер Партридж сидит напротив и внимательно просматривает меню. Экстравагантной шляпы на нём нет, и мне приходится хорошенько напрячь память, чтобы узнать его в лицо, прежде чем извиниться и поздороваться.
  - Вот вы и вернулись, - тонкие землистые губы невыразимца изображают намёк на улыбку. - Добрый день, миссис Поттер. Простите, я отлучался по делам на несколько дней и не мог встретиться с вами раньше. Я так понимаю, вы хотели бы продолжить наш разговор?
  - Да. Я придумала, какой вопрос хочу вам задать.
  Я оглядываюсь по сторонам - магглы не обращают на нас внимания. Должно быть, сотрудник Отдела Тайн уже принял необходимые меры. При этом девушка-официантка принимает у него заказ, как ни в чём не бывало. Чудеса, да и только!
  - Я слушаю, - произносит невыразимец, когда она отходит.
  - Волдеморт вернётся?
  - Да, он вернётся.
  Я впадаю в ступор от такого прямого ответа. Хорошенькие тайны хранятся у них в Отделе!
  - Больше вы ничего не скажете? - уточняю я, холодея.
  - Я расскажу вам всё, что знаю. Поскольку вы задали правильный вопрос, - обещает невыразимец. - Но сперва придите в себя. Это может занять пару минут. Сам я не мог оправиться две недели. Попросить для вас воды?
  - Не надо. Воды.
  - А я, пожалуй, пообедаю хорошенько, - доверительно сообщает он не совсем к месту. - Иногда начинаешь скучать по маггловской пище, правда?
  Не знаю. Меня тошнит. Хочется открыть окно, но окон тут нет.
  - Следите за дыханием - вдох и выдох, - советует мне Партридж. - Шок сейчас пройдёт.
  - Говорите уже! - не выдерживаю я. - Как он вернётся?! И почему вы не сказали об этом в прошлый раз? По-моему, даже Министр магии не в курсе...
  Невыразимец поднимает на меня бесцветные глаза под тяжёлыми веками.
  - Ответ на первый вопрос, - произносит он своим шелестящим бесцветным голосом. - Не знаю. Ответ на второй вопрос - я не знал, какую позицию вы займёте в создавшейся ситуации. Ответ на третий вопрос - да, не знает никто. Я сам решаю, кому доверять. Отдел Тайн не обязан отчитываться даже Министру. Особенно, если тот не владеет окклюменцией.
  - Если вы не готовы ответить, остались ли живые крестражи, и где раздобыть кость Реддла-старшего, то на чём основана ваша уверенность? - удивляюсь я. - На массовой истерии?
  - И снова вы выбираете верный вопрос, - с удовольствием кивает Партридж. - Моя уверенность основана на законах магии - только и всего. Эта магия обеспечивает Волдеморту удачу на пути к бессмертию. Судьба сама выбирает наиболее короткий путь. И пока эта цепь не будет разорвана, он будет воскресать и воскресать с вероятностью, - здесь мистер Партридж вынимает из воздуха крохотный блокнот и некоторое время ищет нужную страницу, - с вероятностью... девяносто восемь и три десятых процента. А всех, кто будет этому препятствовать, ждут разнообразные неприятности.
  Неприятностей у нас хоть отбавляй - что и говорить!
  
  'Он... был одержим идеей бессмертия и перебрал всё - Философский камень, кровь единорога... крестражи',
  
  - всплывает в моей памяти.
  - Волдеморт принимал Феликс Фелицис? - спрашиваю я неуверенно.
  Никогда не думала, что зелье обладает такой чудовищной силой. Это же сколько надо выпить!
  - Вижу, вы уловили суть, - кивает невыразимец, закрывая блокнот. - И сомнение, которое я слышу в вашем голосе, совершенно оправдано. Конечно, для такого колдовства нужен более мощный магический артефакт. Но использовать его куда проще, чем сварить зелье Удачи. Вы слышали что-нибудь о Книге Мерлина?
  Мне становится совсем грустно. Всё, что я знаю об это вещи - то, что её никто никогда не видел. Не исключено, что Сев больше осведомлён. Я-то не так давно преподаю ЗОТИ! Вообще-то, Мерлина к тёмным магам не причисляют, но название ни о чём не говорит. Книгу мог писать и не Мерлин. И вообще, эта штука может только называться книгой, а на самом деле... Отчаявшись домыслить, что на самом деле, я отрицательно качаю головой.
  - Не могу вспомнить ничего конкретного. А что в ней записано? Древнее заклинание Удачи?
  - В ней ничего не записано. Там пустые страницы, - мистер Партридж прерывается и благодарит за пиццу официантку, которая тут же перестаёт его замечать.
  Должно быть, ему нравится испытывать моё терпение.
  - Так вот, - продолжает невыразимец, вожделенно глядя на свой обед. - Что бы ни писалось на страницах этой книги, они остаются чистыми. Прочесть написанное способен только автор, а авторов было много, и все уже мертвы. Правда, в Отделе Тайн есть средства обойти этот запрет. Но в данный момент там нет самой Книги. Суть же волшебства, как вы понимаете, сводится к тому, что написанное сбывается. Но не по... мановению волшебной палочки, а по воле судьбы.
  - Были серьёзные прецеденты? - спрашиваю я, принимаясь за 'Колу'.
  В самом деле - что же теперь, не есть и не пить? Как будто это первая подлость Волдеморта!
  - Но ведь Артур вытащил меч из камня. Шестнадцатилетний мальчик! И стал королём. Со всеми вытекающими последствиями, - невыразимец со значением откусывает кусок пиццы и блаженно закатывает глаза.
  Какой всё-таки странный он человек! Но, вроде, не сумасшедший.
  - С тех пор Мерлин, испугавшись силы, которой наделил Книгу, больше к ней не прикасался, - продолжает он, закончив жевать. - Но и уничтожить её не смог. У него не было тех средств, которыми мы располагаем сегодня. Поэтому великий чародей, как тогда было принято, оставил своё творение в заколдованной башне. Дальше всё было, как с большинством древних артефактов. Защитные чары со временем развеялись, волшебники помельче стали воровать творение Мерлина друг у друга, писали там что попало, и историю периодически шатало из стороны в сторону. После того, как очередной творческий порыв привёл к восстанию гоблинов, книгу заперли в Отделе Тайн, сочтя чересчур опасной.
  - Как же ею смог воспользоваться Волдеморт? - пока я не вижу никакой связи.
  - И снова верный вопрос, - кивает Партридж. - Теперь к Волдеморту. Во времена его обучения на шестом курсе Книга Мерлина со всеми предосторожностями была доставлена в Хогвартс, профессору Бинсу - для подробного изучения. Будучи видным историком, профессор Бинс намеревался проанализировать, какие события современности до сих пор связаны с Книгой. И можно ли её уничтожить без урона для человечества. Для этого все записи в Книге на время сделали видимыми, - невыразимец отпивает кофе и с наслаждением причмокивает губами. - Но профессор Бинс не успел ничего прочесть. Как человек ответственный, он решил ни на секунду не расставаться с ценным артефактом и, отправившись на занятия, положил его в карман. Как человек рассеянный, он потерял Книгу где-то на шестом этаже Хогвартса, где в то время находился его кабинет и проходили лекции по истории магии.
  Услышав про шестой этаж, я давлюсь газировкой.
  - Так вот почему эта часть замка до сих пор закрыта! - выпаливаю я, невежливо прерывая собеседника на полуслове.
  - Совершенно верно, - Партридж бережно берёт второй кусок пиццы. - Книга так и не была найдена. Возможно, её украли - подшучивать над старым профессором было в порядке вещей. Возможно, подобрали где-нибудь в коридоре. Известно лишь, что вскоре после этих событий профессор Бинс внезапно и необъяснимо скончался.
  - Том Реддл был в этот день на шестом этаже, - констатирую я.
  Вопросительная интонация тут, по-моему, не нужна.
  - Конечно. Он сидел за первой партой второго класса по левой стороне. Это было первого февраля.
  Честное слово, я слышала что-то похожее от Сибиллы, но в её предсказаниях сам Мерлин ногу сломит! Хотя он и мастер творить будущее.
  - Если Книга пропала, откуда у вас уверенность, что до неё добрался Волдеморт? - спрашиваю я, обдумывая вероятные варианты.
  - О, тут начинается самое интересное! - оживляется мой собеседник. - Вскоре после гибели Волдеморта в Отдел Тайн пришло письмо от пожилого волшебника, проводившего последние годы жизни в Париже...
  - Последние годы?
  - Да. Письмо, согласно его указаниям, было отправлено посмертно. После внезапной и необъяснимой кончины Лестрейнджа - такую фамилию носил отправитель.
  - Отец братьев-Пожирателей Рудольфуса и Рабостана, - вспоминаю я, прищурив глаза. - Наверняка и сам был Пожирателем. Так что же, он перед смертью впал в раскаяние?
  - О глубине раскаяния я не могу судить, - мистер Партридж аккуратно вытирает губы салфеткой, и взгляд его становится предельно серьёзным. - Но в письме говорилось, что Том Реддл показывал Книгу Мерлина ему и ещё двум мальчикам на одной из перемен. Видимо, истинное значение Книги тогда было неведомо Тому. Не исключено, что он даже вернул бы её учителю. Но записи в Книге его заинтриговали. А поскольку Том Реддл всегда питал тягу к изысканным артефактам и считал себя творцом истории, он решил оставить и свою запись. Тем более что чернила на странице всё равно пропадали.
   - И что же он написал? - выговариваю я с замиранием сердца.
  - Лестрейндж не запомнил точно. В тот момент он воспринимал всё как школьную проказу. Опасную, но не судьбоносную. Примерный смысл сводился к тому, что Том Марволо Реддл станет могущественным и бессмертным чародеем, властителем мира... или что-то в этом роде. К счастью, вскоре раздался звонок, и Том не успел написать больше. Знай он, что делает, наверняка продумал бы более точные указания.
  И всех нас уже не было бы. Понемногу я начинаю верить. Понемногу у меня пропадает желание слушать. Но я заставляю себя спросить о том, что было дальше.
  - Дальше поднялся страшный переполох из-за пропавшей Книги, но видевшие её слизеринцы промолчали. Из желания угодить Тому. Или из страха перед ним, - отвечает Партридж задумчиво складывая из салфетки замысловатую фигуру, похожую на зáмок. - Как бы то ни было, на выходе с этажа всех учеников тщательно обыскивали прибывшие авроры. Поэтому Лестрейндж предположил, что Реддл спрятал артефакт где-то на этаже, воспользовавшись суматохой. И больше не смог забрать. Однако, магия Книги уже проснулась, и вскоре Том нашёл способ изготовить первый крестраж. Феноменальная удача для шестнадцатилетнего мальчика!
  Я обещаю себе при первой же возможности утешить Горация. Волшебство заставило его рассказать о крестражах не только Гарри. Довериться Тому его принудила ещё более сильная магия, соединившая хорошее настроение, вкусный ужин, подарок любимого ученика и приятное ожидание прибавки к жалованию. Я начинаю понимать, и мне становится страшно. Вот так сидишь в кафе, пьёшь газировку и не знаешь, что это Книга подсовывает тебе лишний сахар. Или лишний крестраж. Меня передёргивает.
  - Так же, как мы, Волдеморт мог со временем узнать тайну артефакта, - кивает невыразимец, продолжая внимательно за мной наблюдать. - Не исключено, что много позже, стремясь захватить Хогвартс, он хотел, в том числе, забрать Книгу, чтобы подробнее расписать в ней будущее. Но этого мы уже не узнаем. Ясно одно - Книгу надо отыскать. Желательно, до воскрешения Реддла.
  Он говорит так, словно Реддл вот-вот зайдёт сюда, в скромную лондонскую забегаловку.
  - А есть ли способы замедлить этот процесс? Пока не найдена Книга? - спрашиваю я без особой надежды. - Получается, мы все на протяжении многих лет живём под этим... проклятием?
  - В большей или меньшей мере, - соглашается Партридж, проводя ладонью по лысине. - Книга не действует на вас, пока вы не вмешиваетесь в её дела. Чем сильнее вмешательство, тем сильнее ответ. Поэтому так важно не делать лишних движений, а сразу нанести решительный удар, - в его невыразительных глазах зажигается бледный огонь. - Поймите, Книга не лишает нас воли и человеческих чувств! Судьбу меняет многое. Желание бороться. Или, к примеру, сила любви. Я думаю, разбуженное вами заклятие Жертвы существенно повлияло на магию Книги Мерлина. И отсрочило воплощение мечты Волдеморта. И всё же, Книгу необходимо уничтожить.
  - Как? - спрашиваю я в лоб.
  Он колеблется, но отвечает только:
  - В Отделе Тайн есть свои... средства.
  Я удручённо вздыхаю. Крестражи, Дары, круг Посвящённых, загадочная Книга Мерлина... Все эти переплетения древней, тёмной, запретной магии никак не укладываются в единый узор. А должны бы.
  - Недавно преподаватели Хогвартса, и я в том числе, проверяли весь шестой этаж, - сообщаю я для справки. - И ничего там не нашли. А после нас весь замок дважды обыскивали авроры.
  - Я тоже не обнаружил Книгу в Хогвартсе. О дальнейшей судьбе артефакта мне ничего неизвестно, - с сожалением признаётся Партридж. - Это уже другая тайна. И, боюсь, тут мне помочь нечем. Я ведь всего лишь... кабинетный работник.
  Как-то неубедительно это звучит, но не лезть же к человеку в душу?
  - Если понадобится помощь в пределах моей компетенции, я помогу, - заверяет сотрудник Отдела тайн. - Но вам придётся решать самой, кому стоит рассказать о Книге, чтобы её найти. А кому не стоит рассказывать. И как искать Книгу.
  - Почему именно мне?
  Этот законный вопрос, кажется, приводит Партриджа в замешательство.
  - Я долго думал, с кем поговорить, - признаётся он после минутного колебания. - Я не собираюсь вызывать вас на ответную откровенность, это небезопасно. Да и бессмысленно. И всё же, мне кажется, мы с вами движемся к одной цели. Только с разных сторон.
  - Цель - не допустить возвращения Волдеморта? - уточняю я для порядка.
  - Конечно.
  - Вы считаете, угроза настолько реальна? - теперь уже я гляжу на него, не отрываясь. - Вы даже готовы из-за этого потерять работу и нарушить закон? Вы ведь нарушаете закон, вынося тайну из Отдела Тайн?
  - Я подпадаю под Поцелуй Дементора, - поправляет невыразимец с мрачной серьёзностью. - Потому что, будучи секретарём главы Отдела, я выкрал письмо Лестрейнджа, даже не показав начальству. Но я не доверяю и главе Отдела. Он оставался на этой должности даже при Волдеморте. И очень преуспевал. Но формально судить его не за что. И выгнать нельзя - он знает неописуемо много. Да он и не уйдёт, - прибавляет невыразимец, безнадёжно махнув рукой.
  - Кто вы? - вырывается у меня против воли.
  - Никто. Просто скромный секретарь, - повторяет мистер Партридж. - Когда-то я сам должен был возглавить Отдел Тайн, но настали смутные времена. И я побоялся, что всплывёт моё происхождение. Видите ли, моё многочисленное семейство сплошь состояло из магглов, - он тяжело вздыхает. - Но теперь я... один. И бояться мне уже нечего. Кроме возвращения Волдеморта. У вас ещё есть вопросы ко мне?
  Я настолько ошарашена, что не сразу нахожу, что сказать.
  - Говоря по правде, есть, - соображаю я, наконец. - Та шкатулка, которую дала мне Нарцисса Малфой...
  - Подделка, - кивает несостоявшийся глава Отдела Тайн, расплачиваясь за обед. - Куплена в Косой аллее год назад. Память продавца стёрта. Всего хорошего.
  Он уже поднимается со стула, когда я его останавливаю.
  - Ещё кое-что, мистер Партридж...
  - Я больше не Партридж. До четырнадцатого июня я - Олдридж, - сообщает он. - Но я вас слушаю.
  Я колеблюсь, не зная, как начать, но всё-таки выпаливаю:
  - В Азкабане к узникам применяются Непростительные заклятия. И другие пытки. В обход Министерства магии. Можно ли что-то с этим сделать?
  Невыразимец отвечает мне долгим, чересчур пристальным взглядом.
  - Постараюсь, хотя это не моя компетенция, - отвечает он, хорошенько подумав. - А вы уверены, что всё именно так?
  - Да. Но доказать не смогу.
  На этот раз его взгляд буквально прожигает насквозь. Без Легилименса.
  - Вы ходите по очень тонкому льду, Лили, - произносит он, наконец. - И когда-нибудь ваша доброта вас погубит. Отложите её до более спокойных времён и сосредоточьтесь на главном.
  - Постараюсь, - обещаю я не слишком уверенно. - Когда настанут эти спокойные времена, заходите в гости. Мы с домовиком научимся к тому времени печь пиццу.
  Невыразимец вздрагивает и смотрит на меня, как в самом начале нашего знакомства. С недоумением, что ли? Потом всё-таки кивает и прибавляет, поколебавшись:
  - Вот ещё, что. Я вижу, вы не последовали совету, который я давал в прошлый раз. Не сочтите за дерзость, но вас выдают глаза. Увидел я - увидят и другие. Поберегите себя - от вас многое зависит.
  Пока я подбираю слова, он прощается и уходит, словно бесшумная тень. Оставляя мне больше вопросов, чем ответов. А ещё бумажную фигурку замка со множеством башен. Хогвартс.
  
  Глава 11
  
  В глубокой шахте который год
  Таится чудище-змей.
  Стальные нервы, стальная плоть,
  Стальная хватка когтей.
  Он копит силы, лениво ждет,
  Направив в небо радар.
  Одна ошибка, случайный взлет,
  И неизбежен удар.
  А.М. Елин
  
  Моё имя уже стёрто с белой могильной плиты, но я словно придавлена её тяжестью. Я принесла тебе весенние цветы, Джим. Хотя цветы - это для девчонок... Но я нарвала их у забора нашего дома, в который так и не решилась зайти. Там теперь, ты знаешь, музей. Пусть так и будет. А на площади стоит памятник - тебе, мне и Гарри. На той площади, где мы целовались, а я грела руки у тебя под курткой, потому что это приятнее согревающих чар. В день, когда мы приехали сюда жить. И собирались жить долго-долго.
  Ты и сейчас здесь. А я, наверное, навсегда не здесь. Прошлым летом я то и дело сбегала на эти улицы, к этому камню, к старой церквушке с цветными витражами. Пока не поняла, что свожу себя с ума. А у меня Гарри, наш Гарри, и мне надо жить. В этой жизни всё очень непросто, очень неспокойно, совсем не так, как под белым камнем. Тёплым от весеннего солнца - я это ощущаю сейчас щекой.
  С моей стороны камня я всё время должна делать то одно, то другое. И жизнь отрывает меня от тебя, оттягивает всё дальше и дальше. Появляется новый дом. Появляются ученики, проблемы. Появляются мужчины. Они умные и смелые - искусные чародеи, герои магического мира. Ты стал бы таким. Но тебя никогда не будет. А я слишком слабая. Я хочу жить. Я хочу полюбить другого. Я не могу без этого - холод выедает меня изнутри, грызёт ночью и днём. Это страшно, Джим! Это страшнее всего. Я не могу больше выдерживать это. Прости меня. Ты не поймёшь, но прости...
  Магглы меня не видят, никто не мешает мне лежать на могиле мужа и смотреть ввысь. Я вижу, как бирюзовый цвет неба сменяется сапфировым, а затем аметистовым. Я чувствую, как постепенно, медленно остывает камень. Теперь он слабо светится в темноте, и я то говорю с ним, то плачу, то как бы впадаю в дрёму. Я не жду, что мрамор ответит мне, я жду, когда отвечу себе сама, когда сердце перестанет, наконец, разрываться надвое. Это происходит только с рассветом. Тогда я поднимаюсь с камня и ухожу.
  Я перемещаюсь от кладбищенской калитки к крыльцу дома на площади Гриммо. Там, незримая для первых сонных прохожих, меня дожидается сияющая лань - копия меня.
  - Где ты бродишь по ночам? - хмуро произносит патронус. - Ты мне нужна.
  - Иду, - отвечаю я.
  
  * * *
  Зачем я ему нужна? Чтобы проникнуть в Хогвартс. Замок после ухода авроров окружён мощнейшими охранными чарами, и Северус Снейп будет последним, кого они пропустят. Так вот, я должна подсказать окольный путь.
  Патронус (как оказалось, уже пятый за ночь) называет время и место встречи, и вечером следующего дня я сбрасываю чары невидимости на пороге Визжащей хижины. Хижина и прежде считалась дурным местом, а теперь считается проклятым. С той поры, как Волдеморт использовал её в качестве командного пункта. Но Волдеморта больше нет. Или пока нет. А более укромного места в окрестностях Хогвартса не найти.
  Дверь открывается сама по себе. Значит, сработали сигнальные чары, и Северус меня ждёт. Внутри сразу бросается в глаза поломанная мебель и старые борозды от когтей на стенах. А ещё - огромное бурое пятно, пропитавшее доски пола. Здесь произошло столько всего, что просто не по себе делается. Видимо, Северус из осторожности решил ничего не трогать, Но я не понимаю, как он может тут находиться. После двух недель, минувших с нашей последней встречи, я с некоторой тревогой готовлюсь его увидеть. Если ему стало хуже, я себе не прощу.
  Но вроде бы ему лучше. Мой друг уже не выглядит таким бледным и измотанным, как в прошлый раз. И, конечно, успел соорудить на колченогом столе новую лабораторию. Сам он по-турецки восседает на кровати, которую не видно под слоями пергаментов. Читает одновременно несколько книг, зависших вокруг него в воздухе. Можно крепить на дверь табличку: 'Сев учится - не мешать!'.
  Такой обычай появился ещё до школы, когда в личном пользовании Северуса была только тахта. И уже в Хогвартсе он возвёл привычку в ранг искусства. Среди бела дня забирался с кучей учебников в постель и опускал шторы. Тронуть эти шторы было опаснее, чем получить Аваду. По слухам. Сев на мои вопросы отвечал только, что ему так удобнее. Если заснёшь над очередной главой, тут тебе и подушка! А на самом деле переставал спать, пока не прочтёт всё от корки до корки. И сейчас, похоже, вновь впал в познание.
  Лишь когда ворвавшийся в дверь ветер с шелестом пробегает по свиткам, он выбирается из-под злобно шипящих книжек. Подходит ко мне стремительным шагом. Заглядывает в глаза и слегка дотрагивается пальцами до моего лица, перебирая растрепавшиеся пряди волос. Пальцы у него, как всегда, в мелких ожогах и чернильных пятнах.
  - Как ты? - спрашивает он серьёзно. - Какие новости?
  - Плохие, - улыбаюсь я.
  Я рада, что снова узнаю его голос. Шарф на месте, но повязка больше не нужна. Очень кстати, что Северус такой умелый волшебник! Иначе не обошлось бы без целителя Сметвика, обожающего крестражи. Но об этом после.
  Я тоже протягиваю руку, прикасаюсь кончиками пальцев к его виску, ладонью - к щеке. Некоторое время мы так и стоим, словно связанные магией Непреложного Обета. Замершее мгновение - кажется, даже пыль застывает в луче, пробившемся между старыми занавесками.
  - А как твои дела? - я больше не могу сдерживать беспокойство.
  - Лучше, чем когда-либо, - отзывается Северус и, пожалуй, что не шутит.
  Потом он коротко целует мою ладонь и отступает, вынимая из кармана волшебную палочку:
  - Остальное доскажу дорогой.
  - Есть новости для Ордена Феникса? - осведомляюсь я не без иронии.
  - Конечно, - он мгновенно убирает из хижины следы своего пребывания и так же походя развеивает защиту вокруг. - Здесь я ничего не нашёл, а подземный ход запечатан.
  Я ощущаю смутное беспокойство - с этим подземным ходом связана одна очень давняя и очень неприятная история. Но Северус продолжает, не моргнув глазом:
  - Прочие пути в замок закрыты ещё с войны. Но один должен был остаться. Тот, что не нанесён ни на одну карту. И ты наверняка знаешь, где он.
  Ещё бы мне не знать!
  - Вряд ли там удастся пройти незаметно, - предупреждаю я, когда он отворяет передо мной дверь. - Если нас вообще пустят. Ты уверен, что хочешь в Хогвартс?
  - Очень хочу, - сознаётся Северус. - Истосковался по родным подземельям. А ещё мне надо перемолвиться парой слов с портретом Дамблдора, хотя я и поклялся не говорить с ним. И не помешало бы убедиться, что диадема Равенкло не могла уцелеть, раз её так и не нашли. Давай исчезнем...
  Мы берёмся за руки, чтобы видеть друг друга под дезиллюминационными чарами, и произносим заклятие. Теперь даже волшебники нас не заметят. Если, конечно, в Хогсмид не нагрянут авроры.
  - Ну как, тебя не пытались поймать? - спрашиваю я, пока мы идём к деревушке. Почти тем же путём, каким ходили сюда, начиная с третьего курса.
  Иногда мне кажется, что Северус нарочно выбирает определенные места для встреч. С собственными далеко идущими целями. И это действует - я успела соскучиться по Хогвартсу и давно не гуляла на природе. Но здравомыслящий человек не станет рисковать ради этого жизнью, и рассуждения о диадеме Равенкло кажутся вполне логичными. Я и сама подумывала, что неплохо бы проверить этот крестраж.
  - Один раз едва не попался аврорам, один раз - Пожирателям, - отчитывается Северус, не вдаваясь в подробности. - Так вот, насчёт Ордена. Ордену небесполезно будет узнать, что живых крестражей может быть несколько.
   Вот же... Я удерживаюсь от того, чтоб не чертыхнуться. Профессора Хогвартса не разговаривают так с... профессорами Хогвартса. Вот чёрт, Сев!
  - Дело не в том, на сколько частей делится душа, - судя по усмешке, Северус понял меня без слов. - А в том, что крестражи связаны между собой магическим полем, которое разрушается, когда их становится больше семи. Но после гибели одного, всегда можно создать новый.
  Так. Вот сейчас помедленнее... А, поняла!
  - Где ты почерпнул такие точные сведения? - по-моему, это вполне логичный вопрос, но Северус отвечает неохотно:
  - Рассчитал по формуле.
  - Есть такие формулы?
  - Вывел формулу, - он нетерпеливо дёргает головой - опять же жест из детства с хорошо известным подтекстом. - У Тёмной магии свои законы. Я сделал семь крестражей. Теоретически. И дальше дело не пошло.
  Что тут скажешь? Воспитывать его поздно. Мне невольно припоминается Гораций с его рассуждениями о теории и практике.
  - Если тебе противно, не учитывай эту информацию, - разрешает Северус. - Как те идиоты, что завалили министерство хламом!
  Он и про это знает? Гордость берёт, каких шпионов взращивает наш Орден! Хорошо, что я решила всецело ему доверять.
  - Ты мне рта не даёшь раскрыть, - произношу я со вздохом. Всё равно уже ничего не поделаешь. - Я понимаю, что другого выхода не было. Ты молодец, но больше так не делай. Надеюсь, это хотя бы не вредно.
  - О нет, это очень полезно! Спасибо, что спросила.
  - И раз уж ты заговорил о министерстве, - начинаю я, уводя разговор от опасного края. - Крестражи - только верхушка айсберга.
  Северус резко останавливается и смотрит на меня с плохо скрываемым ужасом. Рассеянно убирает от глаз волосы, которые ветер бросает ему в лицо. И снова на меня смотрит. Примерно такой реакции я и ждала. Хорошо, что дорога от Хогвартса сейчас пустынна, иначе на нас стали бы налетать люди.
  - Ты слышал о Книге Мерлина? - говорю я с надеждой.
  С безотчётной надеждой на то, что он воскликнет: 'Это всё сказки!' или 'Дамблдор её давно сжёг!'.
  - Неужто нашлась?! Она же пропала с полвека назад! - восклицает он удивлённо.
  Надежды не оправдались.
  - Видишь ли, я познакомилась с одним человеком. Из Отдела Тайн, - начинаю я осторожно, когда мы всё-таки возобновляем движение к Хогсмиду.
  - Как ты сказала? Откуда? - пугается Северус.
  - Из Отдела Тайн, - он и правда считал, что от меня всей пользы - разведывать подземные ходы? - Растус Партридж. Я тебе рассказывала о нём.
  - Ах да, он прицепился к тебе в Хогвартсе! Такой щупленький неприятный человечек с цепкими глазками.
  Подобных деталей я не сообщала.
  - Ты его знаешь? - уточняю я, хотя у меня и прежде складывалось ощущение, что они знакомы.
  - Только знаю, что он есть, - пожимает плечами Северус. - Мне он показался скользким типом.
  - А мне он показался очень отважным и порядочным человеком!
  Мой друг отвечает загадочной усмешкой.
  - Ну хорошо, значит он - нечто среднее, - соглашается он со слизеринской гибкостью. - Так что этот Партридж?
  К тому времени, как я заканчиваю пересказывать новости, мы оставляем позади половину Хогсмида. Здесь людей куда больше, приходится соблюдать предельную осторожность. Но авроров не видно, и мы благополучно сворачиваем в узкий тёмный проулок. Честно говоря, я тут в первый раз. Но Северус сразу узнаёт дорогу. Судя по тому, что он мрачнеет и перестаёт задавать вопросы. Теперь тема нашего несуществующего диалога - подслушанное Пророчество. Справимся и с этим. Я делаю вид, что ничего не происходит, и спокойно завершаю своё повествование.
  - Ну, и что ты думаешь? - спрашиваю я под конец.
  Он реагирует не то чтобы странно, но неожиданно. Притягивает меня к себе и целует в губы. Я почти уже привыкла к нему, но поцелуй длится так долго, что начинает ощущаться нехватка воздуха. А Северус явно не в силах оторваться. Не исключено, что это тоже часть плана - поцеловать меня в Хогсмиде. Хотя вывеска с отрубленной кабаньей головой - плохая замена омеле. Но Северус наверняка опасается, что его схватят, и тогда мы долго не увидимся. Очень долго. Я придвигаюсь ближе, чтобы он чувствовал меня всем телом, я произношу губы в губы 'всё получится', и мы проскальзываем в полуоткрытую дверь трактира.
  Посетителей в замусоренном зале немного, но все, как на подбор, подозрительные типы. Лучше бы их отправили в Азкабан! И чем занимается Аврорат? Не понимаю!
  Я прохожу за барную стойку, где Аберфорт с обычной для него невозмутимой мрачностью протирает стаканы засаленным полотенцем. К счастью, столешница не протирается вовсе, и я без труда вывожу в пыли своё имя. Аберфорт и бровью не ведёт, но смахивает рукавом надпись и выходит в дверь у себя за спиной, оставляя её открытой. Судя по его навыкам, таким манером сюда заявляется большинство посетителей.
  Друг за другом мы поднимаемся по узкой деревянной лестнице в маленькую пыльную гостиную со старинным камином, над которым висит картина, совершенно не подходящая к этому нехорошему дому. Потемневший портрет печальной и рассеянной девушки. Пока всё так, как рассказывал Гарри.
  - Право слово, Лили, уж лучше мы к вам! - ворчливо сообщает Аберфорт, устраиваясь в продавленном кресле.
  Из вежливости я делаю взмах волшебной палочкой и перестаю видеть Северуса. Зато теперь меня видит хозяин дома.
  - Дела Ордена, как я разумею? - спрашивает он с непонятной усмешкой. - Что ещё могло привести тебя в моё пристанище?
  - Всё верно, - отвечаю я, устраиваясь на единственном расшатанном стуле. - Мне нужно попасть в Хогвартс.
  Аберфорт отвечает мне пристальным и колючим взглядом.
  - С год назад сюда уже прибегал один Поттер. Вот с этой же палочкой и прибегал, - он кивает на палочку с пером феникса у меня в руке. - И с таким же зелёным огнём в глазах. Да ещё друзей с собой приволок - их всех едва не перебили Пожиратели. И что, ты думаешь, они забыли тогда в Хогвартсе? Ни за что не угадаешь. Диадему Равенкло!
  Я чувствую, что предательски краснею - как всегда, в неподходящий момент. Так и знала, что без нотаций не обойдётся! Но Северус едва ощутимо касается моего плеча, и я сдерживаю первый порыв. И второй порыв сдерживаю.
  - Мой сын, как и я, продолжал дело вашего брата.
  - Какого это брата? - переспрашивает угрюмый старик. - Не припомню. Ах да, Альбуса! Его дело хуже проклятия - вот что я всегда говорю. Оно, конечно, меня слушать не обязательно. Я не великий маг - не чета братцу. Тот-то был знатный чародей! Мог сделаться прозрачней воздуха, мог так заслонить свой разум, что хоть со стенкой ровняй - я уж на это насмотрелся, - усмехается он, глядя мне за плечо. - Так что моё дело маленькое - предупредить. Я и предупреждаю - не надо ходить в Хогвартс.
  - Почему? - я начинаю нервно вертеть в руках волшебную палочку.
  - Потому что не надо, - из-под кустистых бровей Аберфорта на меня смотрят пронзительно-голубые глаза.
  Так же, как брат, он старается не говорить лишнего. Северус, лучше знакомый с этой семейной особенностью, осторожно сдавливает моё плечо, и я повторяю вопрос. Вместо ответа хозяин трактира достаёт из складок своей пыльной мантии узловатую волшебную палочку и начинает разжигать камин.
  - Дела там творятся странные, - растолковывает он с неохотой. - Домовики сюда забегали, рассказывали. Огоньки всякие в лесу появляются по ночам. Привидения попрятались.
  Пока я не слышу ничего ужасного, а терпения мне всегда недоставало.
  - Хорошо, я буду осторожна, - обещаю я, поднимаясь с места. - И всё же я должна попасть в школу.
  Аберфорт досадливо сплёвывает в разожжённый камин.
  - Кому ты это должна, девочка?! С какой стати?! Тебе всё мало, Лили Поттер? Давай я тебе расскажу, что ты должна. Раз рядом нет людей, которые лучше бы объяснили, - произносит он так сердито, что я вздрагиваю. - Ты должна за океан уехать. Замуж выйти, пока молодая. Детишек нарожать штук десять. И выкинуть из головы всю эту муру. Пока тебя не отправили вслед за Джеймсом.
  - Так вы меня пропустите? - спрашиваю я после паузы. - Или мне поискать другие пути?
  - Растопырника тебе под юбку! - огрызается Аберфорт. - Это я с детишками возился, разубеждал, но мы-то все тут люди взрослые. Мне что? Иди! А то ещё попадётесь кому-нибудь. Шляются тут тоже... разные люди.
  Он кивает портрету над камином, нарисованная девочка оживает и неспешно уходит вглубь картины. Уходит, пока там, вдалеке не появляется пятно света. Когда Ариана возвращается, Аберфорт взмахом волшебной палочки заставляет картину распахнуться на манер двери и подставляет к камину стул.
  - Подол не подпали, - предупреждает радушный хозяин, нехотя подавая мне руку. - Вот незадача - и подсадить некому! Ну, давай, ищи свою диадему. Может, мозгов прибавит.
  Едва я делаю шаг в озарённый заговорёнными лампами коридор, картина бесшумно встаёт на место. Всё. Отступать поздно.
  
  * * *
  Покидая подземный ход, я снова становлюсь невидимой, но предосторожность излишня. Мы оказываемся в гигантском зале. Тёмном и абсолютно пустом - как мир после фатальной катастрофы. Даже Люмос Максима не достигает стен, но и так видно, что всё кругом сожрано тёмным пламенем. Столь яростным, что от него оплавился каменный пол под ногами. И ни следа от того, что описывал Гарри. Шкафы, многоэтажные стопки забытых книг, груды векового хлама - всё стало мелким, лезущим в глаза пеплом.
  - Кошмар! - вырывается у меня.
  - Мои кошмары изобретательней, - роняет Северус.
  Лишь через двадцать минут мы достигаем противоположной стены. И всё это время идём, будто по выжженной, погружённой в вековой мрак пустыне. Если там, в глубине, кто-то прячется, то нас он не видит - только два луча в темноте. Это всё нервы - кому и зачем тут скрываться?
  - Вряд ли крестраж мог выжить в таком огне, - заговариваю я нарочито бодрым тоном. - Ничто живое не уцелело бы!
  Я и прежде была уверена, что Гарри не ошибся. Он-то насмотрелся на крестражи!
  - Да, видимо так, - соглашается Северус с непонятным сожалением. - Тем более, надо поговорить с Дамблдором.
  В перекрестье голубоватых лучей появляется высокая дверь - обугленная, как и всё кругом. От моего прикосновения она распахивается, и мы оказываемся в коридоре на восьмом этаже Хогвартса.
  Слава Годрику! Хотя это только кажется, что здесь безопасней. У замка сотни глаз - домовики и привидения, полтергейст и портреты. К счастью, мы невидимы, а наши голоса неразличимы. Мы и сами сейчас, как призраки.
  - Знаешь, что пришло мне в голову? - говорю я своему спутнику, пока мы петляем по запутанным переходам замка и спускаемся по подвижным лестницам. - Если Том Реддл спрятал Книгу Мерлина в Хогвартсе и не смог забрать, она должна была попасть в Выручай-комнату. К прочим потерянным вещам.
  - И погибнуть в пожаре? Да не могло нам так повезти! - в голосе Северуса слышится понятное недоверие. - Я вот думаю, не расспросить ли Катберта Биннса? Он мог узнать после смерти то, чего не знал при жизни. Особенно, если его убили из-за Книги, как намекает твой человек из Отдела тайн. Кстати, проверить его правдивость тоже не помешает.
  Я не понимаю, зачем невыразимцу могла понадобиться такая ложь, но сама идея кажется удачной.
  - Вот только профессор Биннс давно бы всё рассказал, если бы что-то выяснил, - вставляю я без тени сомнения.
  На этот раз Северус не считает нужным сдержать ухмылку.
  - Может, он и рассказывал. Но кто слушает профессора Биннса?
  - А следовало послушать, - замечаю я невозмутимо. - Теперь ищи его! И правда, куда подевались привидения?! Их ведь не могли вывезти, как всех остальных?
  - Зачем бы? Позови сэра Николаса. Он отыщет, кого надо.
  Дельный совет. Всё же он дольше был деканом, чем я.
  - Сэр Николас! - вдруг доблестный призрак обиделся и ждёт вежливого обращения? - Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон!
  Заглушающие чары - не преграда для призраков. Я повторяю попытку несколько раз, но ответом мне служит тишина. Даже как-то не по себе становится. Где мой верный рыцарь?
  - Может, с Кровавым Бароном будет проще договориться? - неуверенно предлагаю я, когда мы останавливаемся у горгульи перед входом в директорскую башню.
  - У него есть имя, между прочим, - оскорбляется Северус. - А ещё намекала на моё неуважение к пожилым духам!
  Действительно, неудобно получилось. Чтобы как-то реабилитироваться, я сосредотачиваюсь на горгулье. Если пароль поменяли, мы вообще не попадём к Дамблдору. На секунду меня охватывает дурное предчувствие. И с чего бы? Я незаконно пробираюсь в Хогвартс и вламываюсь в директорский кабинет в компании беглого преступника. Если что, скажу, что была под Империо. Все так делают!
  - Имбирное печенье, - чуть слышно сообщаю я горгулье. Вот тут заглушающие чары приходится на секунду снять.
  Секунды достаточно. Пароль остался прежним, горгулья кивает, и стена отходит в сторону. Северус проскальзывает на узкую лестницу вперёд меня. А я слегка отстаю, припоминая разговор с Минервой о том, что кабинет директора не открывается кому угодно. И опять ощущаю то же щемящее чувство в груди. Всё это слишком несправедливо. Кто-то должен будет ответить. И за кандалы, и за прочее.
  - Ну как Барон? - я нагоняю Северуса на лестнице, которая сама собой несёт нас к двери в кабинет, принадлежавший ему в прошлом году.
  - Тоже не отзывается, - отвечает он задумчиво. - Впрочем, декан Слизерина теперь Гораций. Так что моя попытка не показательна.
  - Уверена, что в обычных обстоятельствах Барон соизволил бы к тебе явиться, - возражаю я, ощущая растущее беспокойство. - Даже Дамблдор говорил, что Слизерин у тебя в костях и крови!
  Медленно, очень медленно Северус разжимает пальцы на латунном грифоне, украшающем дверной молоток. И отдёргивает руку, как от ядовитой мантикоры.
  - Дамблдор сказал это? Обо мне? - переспрашивает он шёпотом, хотя в шёпоте нет нужды.
  В легилименции тоже, но я вижу по выражению лица, что он сдерживается от того, чтобы инстинктивно не применить чары. Его перепады настроения и раньше ставили меня в тупик. Северуса никогда нельзя понять до конца.
  - Да, это слова Дамблдора, - подтверждаю я серьёзно, хотя и не понимаю, что тут такого. - Я чем-то тебя обидела?
  Может, он решил размежеваться со Слизерином, так же как с магглами и Пожирателями Смерти?
  - Подожди... - Северус опускается на верхнюю ступеньку, закусывает костяшки пальцев и с полминуты глядит в пространство.
  Я сажусь рядом с ним и жду. Не понимаю, чего.
  - Когда он это сказал? - наконец уточняет Северус.
  - Точно не помню. Незадолго до закрытия школы.
  - По какому поводу?
  - Кажется, я спросила, как поладить со слизеринцами. Профессор Дамблдор как раз был на портрете, когда я пыталась разговорить Драко Малфоя. Драко всё время вёл себя так, будто владеет тайной и не знает, что с ней делать. Но со мной он, конечно, не поделился.
  - И правильно сделал! - вырывается у Северуса.
  - Большое тебе спасибо, - отзываюсь я холодно. - Прости, я ведь не знала, что Люциус Малфой собирается бежать.
  - Отстань ты уже от Люциуса! - нервно отмахивается мой друг. - Дело совсем в другом. Доверенный Волдемортом пароль я передал не только твоему сыну, но и Драко.
  - Драко-то с какой стати?!
  - У него была возможность использовать палочку для легилименции, - Северус досадливо морщится и отводит глаза. - Не смотри так! Малфои не больше тебя хотят возвращения Волдеморта. Впрочем, в тот момент я не знал, что они замешаны в этой истории.
  - И ты только сейчас говоришь об этом?! - не выдерживаю я. - У вас в Слизерине так принято, да?! А если это Драко подменил шкатулку? Или открыл её? Если знаешь, о чём речь, отгадать пароль нетрудно!
  - Ты отгадала? - спрашивает он с живостью.
  - Конечно. По-моему, это...
  Северус вздрагивает и мгновенно зажимает мне рот.
  - Не приближайся к моему Обету - я всё скажу! - обещает он, тут же отнимая руку. И прибавляет с издевкой: - Сама посуди, кто же кладёт все яйца в одну корзину?! Но я уже был в Малфой-мэноре. Искал Драко, чтобы задать те же вопросы. Не нашёл. И всё же я сомневаюсь, чтобы сын Люциуса жаждал воскрешения Волдеморта. Худшее, что он мог сделать - проболтаться о пароле тебе, а заодно и портрету Дамблдора.
  Я обречённо опускаю руки.
  - Драко этого не делал, но Гарри...
  - Нет! Всё-таки сказал?!
  - А ты бы как поступил?!
  Только в детстве я слышала от него такие выражения, и то нечасто. И, как правило, делала замечания. Но сейчас меня не тянет придираться к языку. Я просто молчу полминуты и обречённо уточняю:
  - Почему?
  Я, кажется, уже догадалась, но страшусь поверить.
  - Лили, - Северус с заметным усилием возвращаясь к нормальной речи. - Портрет - подделка. Вражеский шпион. Ты говорила, его вывозили из Хогвартса на изучение? А вернули, надо понимать, месяца через два?
  Да, Гарри долго не мог посоветоваться с Дамблдором. Вернее, с тем, кого считал Дамблдором.
  - Ты уверен, что не ошибся? - спрашиваю я дрожащим голосом. - Ты сделал вывод по одной фразе?
  Совершенно непонятный мне вывод.
  - Желаешь удостовериться, прав я или нет? - он приглашающе кивает на дверь. - Только ответь сначала, этот портрет говорил твоему сыну, что не в первый раз слышит о пароле?
  Конечно, не говорил.
  - Невозможно! - произношу я в ужасе. - Мало кто способен сделать точную копию с живого портрета!
  - Ну, это смотря, где искать специалистов, - угрюмо возражает Северус. - Ладно, попрощаемся с последним преимуществом и будем радоваться, что не попались. Представляю, что сейчас было бы!
  А я даже не хочу представлять.
  - А ещё попрощаемся с Дамблдором, - договаривает он совсем уже загробным тоном. - Согласись, было бы глупо не уничтожить подлинник!
  Я всё ещё не могу говорить. Слёзы на глаза наворачиваются - до того всё нескладно! Альбус, его образ, его дух должен был ещё много лет - не сказать веков! - обитать в Хогвартсе. Без Альбуса и Хогвартс - не Хогвартс! Даже после всего, что выяснилось о нём в последние годы, я не могу не признавать, что Дамблдор подпитывал нашу веру в победу. А теперь... теперь мне в душу впервые закралось сомнение, а победим ли мы?
  - Ты знаешь, какое-то странное чувство... неприятной свободы. Как будто ты в пустоте и летишь на камни, - задумчиво произносит Северус. - Впрочем, любая свобода лучше решёток. Поверь моему богатому опыту.
  Я понимаю, что он говорит это в переносном смысле, но всё равно вспоминаю про Азкабан. Про то, что его заставляли нарушить Непреложный Обет, который теперь не имеет значения. Но, по крайней мере, мы выиграли время. Только бы не проболтаться Гарри насчёт портрета - он будет волосы на себе рвать! Я прижимаюсь к Северусу, опускаю голову ему на плечо, и какое-то время мы молча сидим на лестнице. 'Как двое осиротевших детей' - приходит мне в голову.
  - Интересное совпадение, - ехидно замечает Северус в конце этого молчания, - портрет появился в Хогвартсе незадолго до моего побега. Как думаешь, могли этот побег устроить Пожиратели?
  - Люциус, - напоминаю я.
  - Люциус теперь загорает где-то с Нарциссой. Независимо от того, какая роль ему была поручена, и кем, - у него вырывается истерический смешок. - Малфои! Ну да ладно. Мы ещё посмотрим, кто кого, - судя по тому, как меняется его голос, последняя угроза относится уже не к Люциусу.
  К слову сказать, я всегда предупреждала, что Малфой - двуличная гадина. Но какой толк сейчас это повторять?
  - Идём, тут больше нечего делать.
  Северус поднимается со ступеньки, ставит меня на ноги, и мы возвращаемся через замок тем же путём. На этот раз в молчании. Молчание становится особенно глубоким, когда дверь в Выручай-комнату не отворяется перед нами. Вероятно, из-за пожара. Впрочем, выйти с территории школы нетрудно - просто включатся сигнальные чары. Но аппарировать мы успеем. Наверное.
  Ещё ничего не случилось, а мне приходит в голову нелепая мысль - не остаться ли в Хогвартсе? Замок большой, эльфы будут носить еду.
  - Когда я заступала на должность декана, то никак не думала, что мне придётся пробираться в Хогвартс и выбираться из него тайком, - сознаюсь я.
  - Ты не представляешь, чем приходится заниматься на этой должности! - скорбно сообщает мне Северус.
  И рассказывает для примера, как покойный директор заставлял его ежедневно ходить туда-обратно мимо громадного трёхголового пса.
  Таким образом мой друг переживает утрату портрета, но настроение от его рассказов не улучшается. Ещё с полчаса мы блуждаем по пустому замку, поэтапно выясняя, что школьные мётлы изъяты аврорами, камины отключены от сети, а наружные двери и выходы на крышу унизаны сигнальными и защитными чарами.
  Северус почти без иронии вносит предложение выбираться через дымоход и прыгать в Озеро. Но в итоге мы останавливаем выбор на окне в учительской. Защита на окнах чуть слабее, и прыгать невысоко - первый этаж. Ожидая, что в любую секунду без предупреждения нагрянут авроры, мы осторожно распутываем сигнальные чары. Удаляем стекло и, не касаясь рамы, выбираемся во двор. Замираем.
  Всё тихо. Охранная магия не срабатывает.
  
  * * *
  Срабатывает Фините Инкантатем - кто-то удачно перенял мой стиль.
  Маскировка слетает, и мы скатываемся в ближайшую канаву за секунду до всполоха Авады.
  Сразу ясно - это не авроры. К счастью, ночь достаточно светлая - в стороне, над озером, висит большая луна. Но двор кажется абсолютно пустым. Мы застываем, не шевелясь, не рискуя колдовать. Даже наведение чар невидимости сопровождается короткой вспышкой. Значит, следующая Авада полетит прицельно.
  До сих пор я считала, что на свободе осталось мало Пожирателей, но сначала один огонёк Люмоса, а потом всё больше и больше вспыхивают в Запретном лесу. Так вот какое явление домовики описывали Аберфорту! Вероятно, загадочные волшебники одеты в мантии-невидимки. Конечно, не такие надёжные, как та, что перешла к Гарри от Джеймса. Она сейчас не помешала бы, кстати. Но попасться с одним из Даров Смерти ещё обиднее, чем просто попасться. Впрочем, пока что нас никто не поймал.
  Чтобы добраться до канавы, невидимкам приходится сдвинуться с места. И трава на лужайке сразу отзывается шорохом. Мы посылаем заклятия одновременно. Я - Фините Инкантатем. Северус - Конфринго. Перед нами предстаёт окутанная чёрным плащом фигура в зловещей маске, которую через секунду сметает взрывом. Её и тех, кто мог оказаться рядом.
  - Ты только меня сразу награждаешь Авадой? - обижается Северус, когда мы выскакиваем из укрытия.
  А ведь я в тот раз нарочно целилась мимо!
  - Надо же было посмотреть, кто там! - удивляюсь я, оглядываясь на приличную воронку в газоне.
  У Северуса сейчас такое лицо, будто он вот-вот обзовёт меня... каким-нибудь нехорошим словом.
  - Посмотрела? - уточняет он с ледяным спокойствием. - Давай в рощу.
  Разумное предложение. С той стороны огоньков не видно - есть шанс пересечь аппарационный барьер. Через рощу, если повезёт, прорвёмся к Озеру. А там ещё немного, и можно будет забыть неудавшуюся прогулку.
  Не очень-то нам везёт. С воздуха тут же налетают волшебники на мётлах. Их хотя бы видно, но это единственный плюс. Петлять ночью между деревьями они не рискуют, зато метко целятся сквозь кроны. Троих я сбиваю. Считать за Северусом некогда. Я успеваю лишь поглядывать, не задело ли его самого.
  У берегового обрыва деревья заканчиваются. Пожиратели кружат в ночном небе, как стервятники, их заклятья сыплются дождём. Я смутно слышу распоряжение 'Брать живыми!'. Значит, Авады больше не будет. Но в остальном нам обещают весёлую жизнь - что подлому предателю, что грязнокровке. Надо же - узнали! Плевать.
  Я окружаю нас огненным кольцом, которое прихватывает на земле пару врагов - из тех, что свалились с мётел. Северус взлетает без всяких подручных средств и, раскручиваясь волчком, выкашивает всех, кто есть в воздухе, пронзительно-зелёным лучом. 'Правая Рука Лорда', припоминается мне. Тактика боя у Пожирателей всегда отличалась жестокостью, но теперь обернулась против них. Тела градом падают с неба. Человек шесть - не меньше.
  Теперь свободных мётел сколько угодно. Я подхватываю одну из пролетающих мимо и тоже отрываюсь от земли, поглядывая, чтобы не попасть под очередную Аваду. Но под откосом тоже засада, и меня отбрасывает Ступефаем в прибрежную воду. Из лёгких выбивает воздух, в глаза попадает мокрый песок, и я временно теряю ориентацию в пространстве. Добегалась. Палочки в руке нет.
  - Лили! - Северус сверху кидает мне свою, и я едва успеваю её поймать, поднырнув под алый луч Круцио.
  Вопрос 'А как же ты?' излишен. Четверо на мётлах немедленно стартуют из-под деревьев, подхватывают его и утаскивают в лес. Я посылаю им вдогонку Петрификус - чтобы не повредить Северусу, если зацеплю. Тщетно. Пожиратели на мётлах мигом скрываются из виду. А их соратники на берегу не дают мне броситься в погоню. Я успеваю лишь отправить вместо себя патронуса. Раз у них установка не убивать, есть шанс всё исправить позже.
  Только не реветь - хуже целишься.
  И не паниковать - перестаёшь соображать.
  Я озираюсь по сторонам. Осталось трое. Один сразу отправляется в воду вместе с парализующим заклятием. Вряд ли выплывет. Второго после нескольких неудач удаётся трансфигурировать в утыканное шипами нечто. Третий ведёт себя непонятно. Отражая мои заклятия, он карабкается обратно на обрыв и издаёт пронзительный свист. К ночному шороху деревьев добавляется треск ломаемых веток и зловещее рычание, а потом...
  Вот же Годрикова смерть! Полнолуние.
  Мне так ярко вспоминаются истерзанные стены Визжащей хижины, что кровь застывает в жилах. Лохматая тварь выскакивает на край обрыва и замирает, плотоядно оскалившись. Налитые смертью глаза, тяжёлый запах зверя. Самое жуткое, что смотрит он вполне осмысленно - явно принял антиликантропное зелье. Луна не сводит его с ума - он просто любит охотиться.
  Этого оборотня я знаю. В своё время он покусал Ремуса. А потом изувечил Билла Уизли. И ещё неведомое количество магов и магглов. А уж скольких убил... До чего живучая тварь!
  Я медленно отступаю к воде, поднимая палочку. Авада Кедавра в данном случае бесполезна, как и большинство других заклятий. Но побороться всё-таки можно.
  Нет, нельзя.
  Пожиратель в маске набрасывает на своего приятеля дезиллюминационные чары. И получает Экспульсо за то, что потратил на это время. Волшебника ударяет о дерево, острый сук протыкает его насквозь. Но оборотень ни капли не пострадал. Я уже вижу, как под его незримым прыжком осыпается песчаный откос над моей головой. Он-то меня видит прекрасно. И никакие чары не укроют от его взгляда. Остаётся одно - приманить палочку Гарри и...
  Бежать.
  Я разворачиваюсь и устремляюсь к аппарационному барьеру. Вдоль воды - так зверь нападёт только справа и сзади. Но подозрительный шорох почему-то слышится впереди. Я отскакиваю и поджигаю камыши дугой огня. Клубок горящей пустоты с воем разбивает чёрную гладь озера. Швыряю ему вслед молнию, но промахиваюсь. Лихорадочно озираюсь, но не могу отгадать, где он выплывет. Неужели всё?
  Но брызги разлетаются гейзером в двух шагах от меня. Я отбрасываю невидимую тварь Ступефаем и снова несусь сквозь камыши. Остаётся надеяться на аппарационный барьер.
  И на Северуса.
  Только краем глаза я успеваю различить фигуру, показавшуюся на краю леса. С такого расстояния разглядеть лицо невозможно, но человек следует за моим патронусом. Значит, это Северус. Он тоже меня заметил - мы теперь бежим навстречу друг другу. Патронус возвращается, но я отправляю его назад - предупредить про оборотня. Зверь так близко, что я слышу его дыхание. Но аппарационный барьер уже рядом - он проходит через раздвоенную берёзу, я помню точно.
   Северус притормаживает чуть раньше - у какого-то предмета, напоминающего прибрежный валун. Наклоняется - очень надеюсь, что за волшебной палочкой - и, не сходя с места, посылает Сектумсемпру в заросли за моей спиной. Заклятие отражается от оградительных чар на линии аппарационного барьера, и мой друг едва успевает пригнуться. Уже ясно, что защита не пропустит его на территорию Хогвартса, но Северус резко взлетает. А я резко теряю его из виду. Потому что падаю, запнувшись в потёмках о корень той самой берёзы, и это...
  Конец. Я слышу, как оборотень бросает своё смертоносное тело в последний прыжок, ломая ближайшие кусты. Вскакиваю и тоже прыгаю - вверх и в никуда. В надежде, что Северус успеет меня подхватить. Он подхватывает, и тут же у меня со спины срывают кожу. Зверь настигает, и все втроём мы ударяемся о землю. Ужас. Боль. Тьма.
  
  
  Глава 12
  
  Хочу я память вытеснить
  И думать о своём,
  Но всё же тянет видеться
  И быть с тобой вдвоём.
  Когда всё это кончится?!
  Я мучаюсь опять -
  И брать любовь не хочется,
  И страшно потерять.
  Е.А. Евтушенко
  
  Темнота отступает не сразу - сперва возвращаются звуки и запахи. Не выдавая своего пробуждения, я пытаюсь определить, что происходит вокруг. Пахнет влажной землёй, травой и немного дымом. Слышна ночная перекличка птиц и треск пламени.
  Все эти мирные образы порождают ужас. Видимо, Пожиратели уволокли меня в свой бивак в Запретном лесу. И дела мои плохи, потому что я уже наполовину раздета. А спина горит, как от ударов бичом. Правда, меня никогда не били бичом. Но всё впереди. Поскольку я лежу на животе, и волосы падают на лицо, можно приоткрыть глаза. Хорошо, если удастся использовать эффект внезапности. Только надо понять, где волшебная палочка.
  Облегчению нет предела - я вижу только камин и Северуса. Камин в несколько раз больше обычных каминов. Северус, не глядя на меня, держит руки над огнём, хотя ночь вовсе не холодная. Кажется, в пламени под его ладонями мелькают какие-то картины, но чётко они видны лишь тому, кто их создаёт. Время от времени мой друг делает короткие движения волшебной палочкой, словно перелистывая страницу. Вся его худая фигура выражает глубокую сосредоточенность, даже не хочется отвлекать. Мне становится так тепло и спокойно, что я смотрела бы не один час - и на огонь, и на Северуса.
  Но любопытство побеждает. Я всё ещё не знаю, где мы, и чем всё кончилось у Чёрного Озера. Я осторожно озираюсь по сторонам, но вижу только каменные руины, обгоревшие, как Выручай-комната. Камин тоже стоит под открытым небом, и дым из его сломанной трубы поднимается непосредственно к звёздам. Звёзды. Значит, всё ещё ночь. И полнолуние.
  - Это всё, что осталось от Хогвартса? - произношу я неожиданно тихим голосом.
  Северус бросает своё занятие и подходит ко мне.
  - Это не Хогвартс. Мы совершенно в другой части Англии, - сообщает он, внимательно изучая моё лицо.
  Хорошо, что хотя бы в Англии.
  - В какой части? - уточняю я, стараясь отвлечься от боли.
  - Какая разница? Здесь мощная защитная магия. Нас не поймают, и можно колдовать. Как ты себя чувствуешь?
  Жива и ладно.
  - Как полноправный член Ордена.
  Он скупо улыбается и протягивает мне флакон с обезболивающим. Очень вовремя, иначе я не выдержала бы. Что там он втирает мне в спину? Знакомая баночка из-под чёрной мази - уже пустая - падает рядом в траву. Всё так плохо, да? Пока меня пытаются исцелить, не до разговоров. Я впиваюсь зубами в одеяло, на котором лежу. И одеяло, и кушетка, видимо, трансфигурированы из чего-то подручного. Вряд ли тут сохранилась настоящая мебель. Судя по силе отбушевавшего пожара. Обдумать всё связно не получается, пока Северус не оставляет меня в покое.
  - Тебя не покусали? - задаю я главный вопрос, ловя его руку.
  Он отвечает мне долгим и странным взглядом.
  - Не шевелись. Пожалуйста. Никого не покусали. По тебе он прошёлся когтями. На мне ни царапины.
  - Не врёшь?
  Просто я знаю за ним тягу замалчивать всё, о чём не спросят напрямую.
  - Зачем мне врать? Я умею готовить антиликантропное зелье. Тысячу раз варил для... Мазь ядовитая! Я предупреждал.
  Я помню. Я только прижимаю его руку к своей щеке. Я не знаю, что со мной было бы, если бы он погиб. То есть, знаю - я бы тоже погибла. Но не в том дело. Сегодня нам повезло, а что будет завтра, неизвестно.
  Северус очищает руки магией, но не отходит, а продолжает заниматься моей спиной, читая нараспев какие-то заклинания. Свои собственные или тёмные, или и то, и другое. Ясно одно - освещать этот раздел ЗОТИ он не собирается. Не глядя в глаза, он просто вручает мне новый пузырёк - на этот раз с кроветворным. И молча усаживается рядом на землю.
  - Что дальше? - спрашиваю я, машинально распутывая его волосы.
  - Не знаю. Надо подумать, - он всё ещё напряжён, как струна, но позволяет себе короткий выдох. - Я часто ошибаюсь в последнее время.
  - Не думаю, что посетить Хогвартс было ошибкой, - боль уходит, и пережитый кошмар уже сливается в моей памяти с чередой других более или менее удачных схваток. - Конечно, на дальних островах мы бы не встретили Пожирателей. Но мне показалось, что и в школе они нас не ждали. Непонятно только, как они смогли подобраться вплотную к замку.
  - Тут вообще много непонятного, - кивает Северус. - Авроры явились только перед нашей аппарацией. Хотя сигнальные чары должны были сработать неоднократно. И Пожирателей было слишком много. Но я с тобой согласен - они никого не ловили. Они искали кое-что в лесу. За этим и притащили Сивого с его человеческим умом и волчьим нюхом.
  - Камень, - роняю я, морщась от неловкого движения. - Маленький чёрный камушек в дремучем ночном лесу. Думаешь, найдут?
  - Уже нашли. Те, что были со мной, обсуждали это, пока мы не... расстались. Не лучше ли тебе немного поспать? Через пару часов сможешь аппарировать.
  Поспать - это забавное предложение. Аппарировать ещё забавнее.
  - Что? На самом интересном месте?! Как ты отделался от тех, что тебя схватили?!
  Он пожимает плечами.
  - Они стали снижаться на мётлах в Запретном лесу и запутались в гигантской паутине. Попали прямо к потомству Арагога - представляешь?
  Меня передёргивает.
  - А ты?
  - А меня свои не трогают, - на секунду я узнаю юного Сева, но секунда быстро проходит. - Бывает польза и от беспалочковой магии. Я скатился на землю, пока они пытались выпутаться. Отправился плутать по лесу, а тут твой патронус. Спасибо. Очень кстати.
  - Спасибо за палочку, - отвечаю.
  - Пустяки. Теперь у меня их две.
  - Случаются же чудеса! - восхищаюсь я.
  В мире магии это особая редкость.
  - Случаются, - соглашается Северус. - И одно из них называется Феликс Фелицис. Прости, что не поделился. Зелье Удачи не сочетается с Живой Смертью.
  - От Живой Смерти я отказалась.
  - В самом деле? - он кажется поражённым. - И как же ты теперь...
  Но я не дослушиваю. Меня душит смех.
  - И это... - восклицаю я. - Это нам ещё повезло?! Ты отвратительный зельевар, Сев!
  Он тоже улыбается, но слабо.
  - Я - лучший зельевар, - это не обида, не бахвальство, а сухая констатация факта. - Действие Феликс Фелицис ослабевает, сталкиваясь с чарами Книги. Думаю, в поединке с Волдемортом моя удача свелась бы к нулю. Как, собственно, оно и было.
  Северус говорит мрачные и серьёзные вещи, но я уже не могу стать серьёзной - наверное, сказываются усталость и стресс. Он выжидает с минуту, а потом молча ловит губами губы, обрывая мой дурацкий смех. То, что нужно. В этот раз я совсем не ощущаю перехода. Я только глубже запускаю пальцы в его волосы и заранее задерживаю дыхание. И мы целуемся.
  - Пощади, - улыбаюсь я минут через пять. - Мне ведь нельзя шевелиться.
  Он ещё пару раз припадает к моим губам - коротко и жадно - и возвращается к камину.
  - Ты сбрасывал воспоминания на пламя? - спрашиваю я, чуть помедлив.
  - Пытался. За неимением Омута, - отвечает он, восстановив дыхание. - Не очень-то удобно, но мне хотелось понять, остались ли свидетели. Как считаешь, кто-то может о тебе рассказать?
  - Сивый...
  - Сивый не расскажет.
  Я сосредотачиваюсь, мысленно перебирая всех.
  - Тогда никто, - мне даже делается не по себе. - Вначале я хотела обойтись Обливиэйтом и Конфундусом, но Пожирателей оказалось слишком много. А потом тебя уволокли, и нельзя было терять время. И ещё я испугалась. Я стала гораздо больше бояться за свою жизнь. Не хочу ещё раз подвести Гарри.
  - Пока что он может только гордиться матерью, - пристально на меня глядя, замечает Северус. - Ты приняла верное решение. Если бы наши враги прознали, что мы связаны, это очень осложнило бы ситуацию.
  А если бы прознали авроры, мне осталось бы только удариться в бега вместе с ним.
  - Патронуса мог видеть кто угодно.
  - Не беда, - отмахивается Северус. - Решат, что это был мой патронус.
  - А твой визит в Хогвартс разве не надо скрывать? - я пытаюсь приподняться, но тут же понимаю, что не стоит.
  - Боишься, что это повредит моему амплуа Пожирателя Смерти? - спрашивает он насмешливо. - Или думаешь, что Пожиратели теперь убьют меня дважды, если изловят?
  - Боюсь, что новые убийства в мирное время вызовут вопросы в Визенгамоте, - сознаюсь я честно. - Что, если там были люди под Империо? Или безмозглые мальчишки, как Драко Малфой? Или сам Драко?
  - Я тебя уже предупреждал - не такой он безмозглый. Туда ему и дорога, если взялся за старое, - неожиданно резко отвечает Северус.
  - Постой-ка! - спохватываюсь я. - Пока мы вспомнили о патронусах. Я понимаю, что они похожи, но, согласись, присылать говорящую лань не всегда удобно!
  - Особенно по пять раз, - припоминает он из вредности. - Извини, другого патронуса у меня для тебя нет.
  - А у меня для тебя есть, - заявляю я, ловя на себе недоумённый взгляд. - В правом кармане мантии, если я их не потеряла.
  На самом деле я заколдовала монеты от кражи и от потери. Когда меняла наложенные на них чары так, чтобы по первому зову не сбегался весь Отряд Дамблдора. В своё время Гермиона наделала их впрок, предвидя, что ряды студенческой армии будут пополняться. А после закрытия Хогвартса весь запас хранился в запертом шкафу, в штаб-квартире Ордена.
  Пришлось одолжить пару галлеонов. Я могу навести Протеевы чары на любой предмет, но в случае чего заколдованная монета вызовет меньше вопросов. Северус мог отобрать её у кого-нибудь из студентов ещё в прошлом году.
  - Дети придумали. Чтобы прятаться от тебя, - сообщаю я, пока он с усмешкой разглядывает новое средство связи.
  - Мисс Грейнджер, по-видимому. У остальных мозгов бы не хватило, - проницательно отмечает бывший директор Хогвартса. - Так и знал, что у них свои каналы! Болваны - что ещё сказать? Волдеморт был бы в ярости. Его ничто так не бесило, как насмешки.
  - Когда станет можно, я передам Гермионе твои восторги. Лучше поздно, чем никогда, - обещаю я ласково. - Сообразишь, как это работает, или объяснить тебе?
  - Соображу, - отвечает он скромно. - У меня есть похожая штука. Вот только не знаю, будет ли что сообщать. Все концы обрываются.
  - А настоящая шкатулка? - подсказываю я, отпивая снадобье. - Раз Пожирателям теперь известен пароль, надо найти её раньше них. С другой стороны, если наши враги только этого и ждут, есть опасность самим навести их на след.
  - Я бы с большей охотой поискал Книгу. Как первоисточник зла. Но теряюсь в догадках, с чего начать, - хмуро признаётся Северус, выволакивая что-то из-под кушетки.
  Я невольно настораживаюсь - вдруг всё это время подо мной лежал злосчастный крестраж? Но нет - там всего лишь корзина с провиантом.
  - Не глотай эту гадость на голодный желудок, - предупреждает Северус, вручая мне хлеб с сыром.
  И то верно - всё время забываю поесть.
  - Какой ты запасливый!
  - Прихватил из 'Кабаньей Головы'. Не бойся, Аберфорт не обидится. Я заплатил.
  Где он берёт деньги, видимо, отдельный вопрос.
  - Ты по-прежнему думаешь, что сторонники Волдеморта нарочно вытащили тебя из Азкабана? - осторожно спрашиваю я, прожевав первый кусок.
  - Или пытаются обернуть мой побег себе на пользу. Какая, в сущности, разница? - отвечает он с гримасой неприязни. - Главное, что меня заставляют действовать в одном направлении - искать то, что нужно Пожирателям. И надо признаться, я достаточно им в этом помог.
  - У тебя не было выбора, если ты о пароле, - замечаю я.
  - И я про то же. Про отсутствие выбора. Надо было последовать твоему совету и бежать сразу.
  Я обмираю - он всё-таки услышал! Или прочитал по губам...
  Но нет, попытайся он сбежать, завязалась бы драка, пострадали бы ученики. В этом и состоял расчёт. Если бы Северуса действительно считали Пожирателем, его не стали бы арестовывать в Большом Зале. Когда хочешь незаметно провернуть заговор, не станешь начинать с массового убийства детей, в том числе чистокровных.
  - Так что вызвало у тебя подозрения? - спрашиваю я, сосредоточившись.
  Северус со вздохом извлекает из корзины бутыль вина, наполняет наколдованный стакан и отдаёт мне.
  - Подозрения - это ты про...
  - Я про настоящий побег. Сев, я не смогу пить в таком положении.
  - А ты через трубочку... Да, я же тебе ещё не рассказывал! Всё было подозрительно, - он прислоняется к кушетке и, едва пригубив вино, начинает нервно постукивать пальцами по стакану. - Идея принадлежала Люциусу. Они с Нарциссой продумали план заранее. Но у этого плана имелись слабые стороны. Например, то, что после прощального свидания ты остаёшься в камере наедине с цепями и дементорами. А пергамент и, главное, карандаш забирают. Зато надо мной суда ещё не было.
  - Для побега из Азкабана вам нужен был... карандаш?
  Я размышляю, не много ли выпила. Вроде, пока немного.
  - И допрос, - кивает Северус, следя за пляской огня в камине. - Только на допросах, кроме дементоров, присутствуют волшебники с палочками.
  - Боюсь, для меня это слишком сложно, - признаюсь я с сожалением.
  - А тебе это и не нужно, - заверяет он, оборачиваясь ко мне. - Дементоры - это для настоящих преступников. Но тебе совершенно незачем попадать в Азкабан.
  - Я не стала бы зарекаться, - я перехожу на шёпот, подхватывая игру. - Боюсь, я сегодня нарушила пару правил, Сев.
  - Не шути так, - предупреждает Северус, снова становясь взрослым. - На самом деле всё просто. Прощальное свидание подразумевает личную встречу с родственниками. Без двойных решёток. Нарцисса, вся в слезах, обнимает Люциуса. Люциус отправляется на очную ставку со мной. При определённой сноровке легилименцию нетрудно скрыть от посторонних глаз. Особенно от дементоров, которым чужда человеческая магия.
  - Люциус владеет легилименцией?
  - Люциус способен на многое, - ухмыляется Северус, допивая вино. - Была бы выгода. Так вот, мы ждём очной ставки. Не дождавшись, бросаемся друг на друга - в Азкабане это случается.
  - И что, все стоят и смотрят? - я заканчиваю с перекусом и обращаюсь в слух.
   - Нет, принимают соответствующие меры, и очную ставку переносят на следующий раз.
  Северус поднимается на ноги, машинально разминая кисть руки. Опять читает свои тягучие заклинания. Опять прячет палочку в карман, ничего не объясняя про странную магию. И продолжает, словно не прерывался:
  - В следующий раз мы дожидаемся, когда войдут волшебники. А дальше от меня требуется одно-единственное Империо. Этого достаточно, чтобы запустить цепочку. Авроры накладывают Империо друг на друга, а мы получаем палочки. С некоторыми осложнениями, конечно.
  - И при чём здесь карандаш?
  Пока он прохаживается по тому, что когда-то было парадным залом, я осторожно сажусь, придерживая на груди одеяло. Северус спотыкается и смотрит на меня одним из тех пристальных взглядов, которые я пока не до конца понимаю. Как будто он впервые видит меня не вполне одетой, или ему больно, или он хочет что-то сказать, но не решается.
  - Я же просил не двигаться! - напоминает он тихо.
  Кто бы говорил?! Мои царапины, видимо, выглядят устрашающе.
  - Какая разница - лежать или сидеть? Теперь уж будь что будет, - отвечаю я, не желая заострять внимание на неприятностях. - Так что там с карандашом?
  - С каким? Ах, да... Считается, что карандаши безопасней перьев с чернильницами. Так вот, вынимаешь из карандаша грифель, вставляешь волос вейлы и получаешь волшебную палочку. Дрянную, конечно. Ломается после первого заклятия. Поэтому так важно подгадать момент.
  Я бы ему не поверила, но тут мне вспоминается мастер Олливандер, некогда причисливший моего друга к изготовителям палочек. Настоящие мастера, конечно, не любят использовать в качестве сердцевины капризные волосы вейл, но... Я щёлкаю пальцами:
  - Нарцисса!
  Не зря мне почудилось в ней что-то общее с Флёр.
  - Не чистокровная вейла, понятное дело, - признаёт Северус. - Но лучше, чем ничего. Вся сложность состояла в передаче её волоса. От Нарциссы к Люциусу, и от Люциуса ко мне.
  - Слизерин это что-то с чем-то! - признаю я, покачав головой. - Как вы выбрались с острова без метлы, я теперь тоже догадываюсь.
  - Да, мне не нужна метла, чтобы летать. И моих чар вполне хватает на двоих, - признаёт он невозмутимо.
  - Что может очень пригодиться. Поскольку вторжение в чужие владения карается законом, - предупреждаю я, озираясь с нового ракурса.
  Дом, похожий на скелет Малфой-мэнора, никак не пригоден для жилья и не первый десяток лет в одиночку борется с дождём и холодом. Лес уже заслал первые побеги в одичавшие помещения, но земля наверняка чья-то.
  - Сколько ж тут было комнат? - прикидываю я поражённо.
  - Понятия не имею, - сдержанно отвечает Северус. - Я в первый раз внутри. И, надеюсь, в последний. Мне просто нужно было безопасное место. Срочно. И подальше от Хогвартса.
  Оригинальный выбор.
  - Хотя бы что это?
  По-моему, законный вопрос, но Северус объясняет неохотно:
  - Просто развалины. Когда-то здесь жил старый волшебник, который на склоне лет повредился рассудком. Ещё в первую войну он пожертвовал всё состояние на борьбу за чистоту крови, а когда его кумир развоплотился, сжёг себя вместе с домом. В знак протеста, - на губах Северуса мелькает ядовитая усмешка.
  До чего жуткие легенды остаются от магических войн!
  - То-то были рады наследники этого приятного человека! - не могу я не отметить, оценив масштабы пепелища.
  - Наследников не осталось. С его точки зрения, - поясняет Северус равнодушно. - Так что нас никто не прогонит.
  Я так понимаю, что продолжения не будет. Будет ещё одна необсуждаемая тема. Впрочем, что тут обсуждать? К счастью, упоминание старых волшебников подсказывает мне поворот со скользкой дорожки.
  - Да, выходит, прав был Аберфорт - нечего нам было соваться в Хогвартс! - резюмирую я, прикидывая, можно ли взять ещё бутерброд с сыром. Или пора устыдиться и оставить что-нибудь Северусу.
  - Ну, так уж и нечего! - обижается он. - А пленник?
  Я забываю про бутерброд.
  - Ты захватил пленного? И молчал?!
  Других слов у меня просто нет. Но Северус, кажется, наслаждается эффектом. Или любуется моими расширенными глазами.
  - Ему не к спеху. А я хотел, чтобы ты сначала собралась с силами, - объясняет он без тени смущения. - Собственно, это ты его поймала! Он не смог полностью закрыться от твоего Петрификуса и в итоге свалился с метлы. Его палочка нас и спасла - помнишь?
  Смутно.
  - Ты с ним разговаривал? - всё, я сфокусирована, как Люмос.
  - Нет. Был занят тобой. Могу поговорить сейчас, если тебе не терпится, - предлагает он, поколебавшись. - Но не лучше ли отдохнуть до утра?
  - К Годрику отдых, - обрубаю я. - Надо узнать, что они замышляют.
  Северус глядит на меня с сомнением:
  - Это будет непросто сделать. И вряд ли тебе понравится мой план.
  - Если не понравится, я скажу, - отвечаю я, выпутываясь из одеяла. - Помоги мне одеться.
  Он, наконец, подходит и со вздохом набрасывает мне на плечи остатки мантии. Осторожно предупреждает:
  - Следы всё равно останутся.
  - Не на лице, и на том спасибо, - я уже устала от этой темы. - Надеюсь, тебя я не отпугну.
  - Меня ты не отпугнешь, даже став оборотнем.
  Знаю.
  - Ещё посмотрим, что будет на следующее полнолуние, - отзываюсь я, приглаживая волосы. - Лучше ко мне не приближайся.
  Если раны наносит оборотень, это всегда оставляет след, и не только внешний. Впрочем, до следующего полнолуния ещё надо дожить, размышляю я, оглядывая свою одежду. Юбка-то ещё ничего - просто мокрая и грязная, но от верха мало что осталось.
  Не беда - я нахожу в кармане волшебную палочку с пером феникса и исправляю ситуацию колдовством. На первое время хватит, но не забыть бы потом выбросить этот наряд. Не дай Мерлин, Гарри наткнётся дома на мои лохмотья! Северус одобрительно кивает, оценив результат. Ещё бы! Как-никак, я преподавала трансфигурацию. Пока мы не остались без работы. А дети - без образования. Нет, я должна посмотреть в глаза хотя бы одному из этих уродов!
  - Тебя левитировать или как?
  - Ещё чего! Просто дай руку.
  Я поднимаюсь на ноги, цепляясь за его рукав. В глазах темнеет, но ненадолго. Дойду.
  
  * * *
  По длинному коридору, больше напоминающему дорогу среди древних руин, мы отправляемся в другой конец дома, в небольшую комнату, сохранившую три стены и часть потолка. Здесь нет настоящего огня, и я создаю волшебный, заключив его в подобие керосиновой лампы. Ярко-синее пламя бледно озаряет закопченные стены, но я подкручиваю вентиль, и свет становится ярче. Теперь видно, что в углу кто-то неподвижно лежит.
  - Я его связал и усыпил, - поясняет Северус, рисуя для меня кресло. - Полюбуйся пока, как выглядит мой человек из Отдела Тайн. Невинный мальчик под Империо.
  Я вглядываюсь в худое, изъеденное драконьей оспой лицо волшебника в чёрном плаще, но пока что не узнаю его.
  - Не удивительно, что ты его не помнишь, - отмечает Северус. - В первую магическую войну он числился невыразимцем, а их мало кто видит - сама знаешь. Перед второй войной он работал там же. И рассказывал Волдеморту всё, что знал, об Отделе Тайн.
  - Август Руквуд, - выдыхаю я. - Это он намекал Люциусу Малфою на то, что надо искать Дары Смерти.
  - Август подчас излишне разговорчив, - соглашается Северус. - Но только когда это надо для дела. И ещё одно - человек он крайне опасный. Я бы сказал, на редкость. Если дойдёт до легилименции, не пугайся и не вмешивайся, что бы ни происходило. Он, скорее всего, будет... кусаться. Устанешь - просто уйди.
  Мне не очень нравится тон предупреждения, но надо хотя бы попытаться побеседовать с этим Руквудом. Кивнув, я осторожно опускаюсь в кресло. Главное - не откидываться на спинку.
  Северус пристраивается на краю обвалившейся стены, произносит 'Энервейт!', и мы оказываемся втроём.
  - Доброе утро, - мягко произносит мой друг.
  Руквуд распахивает глаза, напрягаясь в путах, потом прищуривается и выдаёт кривую усмешку.
  - Прокляни вас Салазар! А я надеялся, что загремел к аврорам! Ладно, сам виноват. Угораздило же так глупо попасться!
  - Видимо, старость, - говорю я ему.
  - Или фатальное... невезение, - поправляет пленник, переводя пристальный взгляд с меня на Северуса. - Какое неожиданное сочетание членов Ордена!
  - Не будем обсуждать состав Ордена, Август. Время позднее, - судя по бесстрастному голосу, Северус поднимает щит окклюменции. - Лучше расскажи нам про состав Пожирателей Смерти. Откуда вдруг вас столько набралось?
  Руквуд расплывается всё в той же отталкивающей ухмылке.
  - А набор никогда и не прекращался! Хочешь, и тебя вернём на истинный путь?
  - Кто же раздаёт Метки? - вставляю я, нарочно глядя на огонь в лампе, а не в глаза Пожирателя.
  - А ребята работают за идею, - отвечает он с деланной вежливостью. - Хозяин в свой срок отметит самых достойных. И покарает предателей.
  По его словам можно подумать, что Волдеморт курит тут, в кустах. Кстати, о сигаретах! Я обшариваю карманы, но с горечью вынуждена признать, что где-то обронила пачку. Уж если вечер не задался... И спина опять начинает болеть. Но я не хочу радовать врага, глотая обезболивающее.
  - Но ведь ты, Август, должен знать, кто всем заправляет, - не менее вежливо предполагает Северус. - Ты всегда держался в первых рядах!
  - Убей меня василиск, если я знаю, - отзывается тот, не моргнув глазом.
  Северус понимающе кивает.
  - Хорошо. Тогда поступим следующим образом: я наложу на тебя Империо, а ты найдёшь этого человека и вернёшься ко мне с докладом. Так пойдёт?
  - Не пойдёт, - огрызается Руквуд, но в его глазах читается страх. - Только зря потратите время. Просто так Он никому не показывается.
  Чудесно, теперь это называется - Он.
  - Ну, хотя бы не 'она'. Круг заметно сузился, - говорю я Северусу.
  - Попробуем ещё его сузить, - предлагает он, покручивая в руках волшебную палочку. - Ты сказал, Август, что нужен повод? Вот тебе повод - пустишь слух, что знаешь кое-что о Книге Мерлина. Мы сочиним для тебя легенду. Но говорить согласишься лишь с Ним. А когда получишь аудиенцию - и только тогда - сообщишь, что Книга найдена. И уничтожена.
  Руквуд вздрагивает:
  - Что за кни...
  Но я накладываю Муффлиато, не дав ему договорить.
  - А как же Партридж?! - резко спрашиваю я у Северуса. - Его ты списал со счетов?
  - Разве я называл имена? - удивляется он. - И разве Партридж поведал тебе про Книгу просто для справки?
  На самом деле, невыразимец не запрещал мне рассказывать о наследии Мерлина. Но вряд ли он имел в виду Пожирателей.
  - Руквуд работал в Отделе Тайн! - напоминаю я, вскочив с кресла. - Он знает там всех! Он догадается. И мы потеряем друга.
  - Всегда хотел спросить, Лили, не много ли у тебя друзей? - как бы между прочим интересуется Северус.
  И он ещё намекает на мою неразборчивость в знакомствах?!
  - А у тебя их не слишком мало? - осведомляюсь я.
  - Зато какие!
  - Я не мешаю? Не лучше ли мне удалиться? - предлагает Руквуд, и я насылаю на него такое Силенсио, что он давится языком.
  - Будь по-твоему, - соглашается Северус, не обращая внимания на пленника. - Твоё одобрение для меня важнее, чем интересы Магического Мира. Но день был трудный, и уже за полночь. Давай решать. Другой приманки у нас нет, да и эта блеф. Оставлять Руквуда у себя бессмысленно и опасно. Отпускать без Империо преступно. Просто убьём?
  - Просто? - я никогда не любила такие шутки.
  - Можно и непросто, но зачем тратить силы?
  Под окклюменцией ничего не поймёшь, но я всё-таки надеюсь, что остатки здравого смысла восторжествуют.
  - Половина твоих бед, Северус, происходит от твоего языка, - сообщаю я устало. - Разве нельзя, к примеру, подкинуть его под двери Аврората?
  - Нельзя, - отрезает он. - Я не доверяю аврорам. После сегодняшней проверки особенно. И Партридж не доверяет. Мы отдадим им Руквуда, а он через две недели загадочным образом сбежит из Азкабана. Думай, какие ещё есть варианты!
  С минуту я сосредоточенно вглядываюсь в голубой огонёк лампы.
  - Хорошо, - отвечаю я, наконец. - Надеюсь, что Империо его сдержит. Мы не должны упускать такую возможность и терять время.
  Северус молча сбрасывает чары помех и немоты, и пленник мгновенно оживляется.
  - Не надо Империо! - умоляет он с неизменной ухмылкой. - Северус, я выложу тебе всё по доброй воле. Только позволь рассказать нашим, что кроется за твоим патронусом!
  - Я хотел ограничиться на сегодня двумя Непростительными. Не вынуждай меня вспоминать третье, - проникновенно просит Северус. - Пока я надеюсь обойтись Обливиэйтом.
  - Тогда за чем дело стало? - теряет терпение Руквуд. - К чему эта прелюдия?
  - Хотел увидеть твою естественную реакцию. Чтобы точнее навести чары.
  - Увидел? - осведомляется Руквуд, прожигая его взглядом.
  - Конечно. Продолжай смотреть мне в глаза.
  Я замечаю, как что-то начинает происходить, на секунду раньше Пожирателя, но и он быстро спохватывается. Ухмылка, как морок, сползает с его лица.
  - Не смей этого делать, Снейп, - предупреждает он сурово. - Не прикасайся к моему разуму или пожалеешь.
  Но Северус уже соскальзывает со своего места и одним гибким движением оказывается рядом с пленником. Садится напротив в каком-то шаге от Руквуда, но тот даже не пытается до него дотянуться. Только цедит сквозь зубы:
  - Уж лучше б ты выбрал Круцио, тварь! О, как я порадуюсь, когда до тебя доберётся Хозяин! Даже на том свете пора...
  На этом его речь обрывается. И сперва будто бы ничего не происходит. Они просто глядят друг на друга в призрачно-голубом свете, в резких тенях, колеблемых волшебным пламенем. Я помню, что меня просили не вмешиваться, но всё-таки подхожу ближе. Я ещё сердита на Северуса за его сомнительный юмор, но это не значит, что я позволю Руквуду выйти из-под контроля. А через минуту я уже не сержусь на Северуса. Потому что вижу, как его лицо начинает стремительно меняться, словно старея на глазах. С Руквудом таких метаморфоз не происходит - только пот градом катится по лицу.
  Я понимаю, что сейчас связь между волшебниками нерасторжима, и помню, как оглушает внезапный разрыв такой связи. Но всё-таки мне хотелось бы знать, когда вмешаться, потому что Северус... Я словно вижу его в возрасте Дамблдора. Волосы белеют, черты лица заостряются, глаза проваливаются и гаснут. Я уже не уверена, что он вообще вынырнет.
  К чёрту благо Магического Мира! Я поднимаю палочку, решая: применить заклятие или просто оттолкнуть Северуса. Но в этот момент он сам закрывает глаза - на полсекунды, не больше - и Руквуд, тяжело дыша, приваливается к стене.
  - Будь ты проклят, - бросает он совершенно бесцветным голосом.
  Северус, не вслушиваясь в слова, изучает его лицо ещё пару мгновений и молча отходит. Я направляюсь следом, решив, что пора вмешаться. Он устраивается на прежнем месте - в проломе стены - и обращается ко мне негромко, но твёрдо:
  - Сейчас. Подожди полминуты. Мне надо уложить всё в голове и сформулировать.
  Вообще-то, я ни о чём не спрашиваю. Я касаюсь дрожащей рукой его волос, наплевав на Руквуда. Медленно пропускаю сквозь пальцы длинные пряди, глядя, как к ним возвращается цвет. Накладываю пару исцеляющих заклятий, хотя он и сам неплохо справляется. И, наконец, решаюсь заговорить.
   - Сев, так нельзя, - произношу я хрипло. - Ты играешь с огнём.
  - Соваться под Аваду - вот это означает играть с огнём, - парирует он с привычной молниеносностью.
  С ним уже всё в порядке - и руки не дрожат, и седины не видно. Остаются только бледность и чёрные тени под глазами. Но в приглушённом свете этого почти не заметно.
  - Что ж, попробую изложить суть дела, - начинает он, озабоченно потирая подбородок. - Я думаю, наш дорогой Август меня поправит, если я что-то понял не так. Не правда ли, Август?
  Руквуд отвечает злобным молчанием.
  - Но, думаю, я всё уяснил верно, - благодарно кивает Северус. - Итак, план по воскрешению Волдеморта действительно существует. И Август имеет к нему самое непосредственное отношение. В течение многих лет он передавал Хозяину всё, что знал, об Отделе Тайн. И когда три года назад туда пробрались Пожиратели, их целью являлось не только Пророчество Трелони. Пророчеством занимался Люциус, а другим слугам - Августу и Беллатрисе - было дано совсем другое поручение. Правда, Август? Молчание - знак согласия.
  Пока Северус облекает образы в слова, я внимательно разглядываю Руквуда, и понимаю, что если он сорвётся с Империо, то будет мстить до смерти. Своей или нашей. Но Северус не интересуется появлением заклятого врага. И даже не сбивается, поймав на себе испепеляющий взгляд.
  - Как ты помнишь, Лили, Волдеморт неутомимо жаждал бессмертия, - продолжает он чётко, как на уроке. - А в Отделе Тайн существует особая комната, называемая залом Смерти. Там стоит Арка Смерти - мощнейший магический феномен. Древний, как Дары Смерти. Ты чувствуешь связь?
  Я чувствую, что у меня холодеет кровь.
  - То, что Арка связывает мир живых с миром мёртвых, понять несложно, - констатирует Северус. - То, что в этом должен быть какой-то смысл - тоже понятно. Иначе, зачем её строили? Но смысл - вот беда - давно утерян! И вот Волдеморт посылает своих верноподданных разведать, нельзя ли как-то приспособить эту штуку под его скромные нужды. И впрямь - зачем же ей зря пылиться? Но в зал Смерти не пускают никого, даже нашего дорогого Августа. Хотя он и числится в Отделе Тайн... Петрификус, мой друг!
  Руквуд затихает, сделав бессмысленную попытку вырваться из Инкарцеро. Насколько помню, он впервые за сегодня начисто утратил хладнокровие.
  - Что же происходит дальше? - взгляд Северуса становится ледяным, его чёрные глаза неотрывно смотрят в лицо окаменевшего пленника. - А дальше начинается самое интересное. Пожиратели с боем прорываются в зал Смерти. Август как специалист по тайнам оценивает магию Арки. Беллатриса как... практик выталкивает в иной мир Сириуса Блэка - посмотреть, что будет. Волдеморт тоже прибывает своим чередом, но, как мы помним, ему не дают развернуться в Министерстве во всю мощь. К слову, всё это происходит восемнадцатого июня. Если ты помнишь про цифру 'восемнадцать', Лили.
  - Я помню. Но при чём тут Дары? - спрашиваю я хмуро.
  - Ну как же! Тёмный Лорд считал, что надо собрать их все. Тогда откроется проход через врата, - сумрачно цедит Северус. - Большего мы с Августом не смогли понять - Хозяин не посвящал его в детали. Но когда Министерство подчинилось Волдеморту, они несколько раз возвращались к этой теме. Так что у Августа есть все основания полагать, что Волдеморт, благодаря своему таланту или Книге Мерлина, всё-таки воссоздал древнее знание. К слову, о Книге Август ему тоже поведал. И Хозяин был весьма и весьма... раздосадован. Что-то мне надоел этот Август, а тебе? Давай дадим ему отдохнуть, а сами прогуляемся.
  И правда! Ненавидящий взгляд этого мерзавца и меня стал немного раздражать. Недобро улыбнувшись пленнику, Северус забирает лампу, и мы уходим. Но идти тут особенно некуда - влево и вправо одни развалины. Поэтому через десять шагов я слышу разумное предложение снова прилечь. А то я бледна, как смерть. Не лучший комплимент. Даже из уст Северуса. Я приостанавливаюсь, чтобы всё-таки допить лечебное зелье, и отрицательно качаю головой.
  - Лучше пройдёмся. Это отвлекает.
  Он соглашается, хотя и без одобрения, я опираюсь на его руку, и мы отправляемся гулять среди разрушенных стен. Холодный свет голубоватого пламени и сумрачный шелест ночного леса - то, что надо для нашей беседы. Подслушивать некому, но мы всё равно говорим вполголоса. Впрочем, я в основном молчу и стараюсь не отчаиваться.
  - Так вот, Волдеморт продумал ритуал или заклинание - что-то в этом роде, - повторяет Северус. - До ума всё это не было доведено, ибо Дары он так и не собрал. Тем не менее, был обозначен круг доверенных лиц, которым предстояло задействовать новый механизм воскрешения. Август в этот круг не входил. Он знает лишь, что таких людей было четверо - трое мужчин и женщина. Женщина - почти наверняка Беллатриса, и она мертва. Из мужчин двое оказались предателями - я и Люциус. Один пока неизвестен. Или мёртв, если верить слухам.
  - Или заправляет всем заговором, - прибавляю я, стараясь не отвлекаться на боль. - Ты можешь хотя бы предположить, кто это? Ты ведь знаешь многих, и вряд ли речь идёт о рядовом Пожирателе. Если это не ты, не Люциус, и не Август, то кто?
  - Что толку гадать? - отзывается он. - Надо знать точно.
  Какое-то время мы молчим, думая каждый о своём. Или об одном и том же. Просто подбираем слова.
  - Хорошо, что хотя бы крестражи не имеют к этому отношения! - произношу я, когда мы спускаемся по разбитой лестнице во мглу одичавшего сада.
  - Имеют, - разочаровывает меня Северус. - Загвоздка в том, что душа Волдеморта не томится за завесой Арки с другими душами. Она была разбита на крестражи, а крестражи либо убиты, либо всё ещё в этом мире.
  - И что, если найдётся целый крестраж, он опять воплотится? - спрашиваю я обречённо.
  - Да. Но иначе, чем в прошлый раз, - осторожно разъясняет мой друг. - Арка Смерти действительно возвращает к жизни, но не так, как хотелось бы каждому. Просто взять и возродить кого-то нельзя. Это противоречит законам вселенной. Это одно из магических исключений, как ты знаешь.
  - Не уверена, что я знаю всё о Тёмной магии.
  Северус усмехается моей наивности.
  - Все беды от Тёмной магии, так? Нет, боюсь, даже это не помешало бы Арке стать самым популярным аттракционом. Но тут другое.
  Полузаросшая дорожка, по которой мы идём, огибает искусственный пруд, ставший естественным болотом. Синий огонёк лампы дрожит в чёрной воде и точно так же отражается в глазах моего спутника. А павлины, видимо, передохли - некому было кормить. Впрочем, что-то мне подсказывает, что тут никогда не было павлинов. Я не сразу замечаю, что Северус замолк на полуслове и внимательно всматривается в моё лицо, прежде чем продолжить.
  - Насколько я понял, - произносит он медленно и как бы через силу, - магия Арки сродни заклятию Жертвы. Тебе это должно быть лучше понятно. Ты можешь вернуть кого-то к жизни, только отдав свою. Фактически, одна душа выходит из Арки, а другая заходит. Конечно, это страшная и запретная магия, которую не стоит будить.
  - Всё равно нашлись бы желающие, - медленно отвечаю я, разглядывая утонувшую в зарослях чудовищную горгулью.
  Кажется, что она следит за всеми проходящими. Такие садовые скульптуры ставятся с единственной целью - отпугнуть гостей.
  - Вот поэтому Арка заперта в подземелье, а сверху выстроено Министерство магии, - Северус любезно подносит лампу, чтобы я могла рассмотреть статую во всей красе.
  Горгулья поднимает веки. Её неподвижные чёрные глаза ловят синеватый отсвет и на мгновение зажигаются радостью узнавания.
  - Самопожертвование - вещь коварная, - рассуждает мой друг, переглядываясь с чудовищем. - Человек может добровольно предпочесть мгновенную смерть в Арке бесконечным пыткам. Или подвергнуться заклятию Империо. Или пострадать от обмана. Всё перечислять долго, но смысл, думаю, ясен. Вернёмся в дом?
  Да, пожалуй, я нагулялась.
  - То есть, в своём теле Реддл не воплотится? - уточняю я, когда мы вновь оказываемся перед камином.
  Огонь уже догорел, лишь отдельные угли посверкивают, как глаза Волдеморта. Словно он постоянно наблюдает за нами откуда-то... с той стороны. Ненавижу Тёмную магию!
  - Нет, в собственное тело он не вернётся. Для этого не хватает кости его отца, - шёпотом соглашается Северус. - Но это слабое утешение. Волдеморт просто вселится в достаточно сильного волшебника, сохранив собственную память и все Дары. Включая Бузинную палочку.
  - В тебя, например.
  Он усмехается.
  - Да, это не худший вариант. Зря только Реддл поторопился с Нагайной. И всё же, твой сын подошёл бы больше. Правда, по другой причине. Это была бы лучшая месть. Потому за ним и охотились.
  Я прислоняюсь щекой к его плечу, переплетаю пальцы с его пальцами. Обнять меня сейчас проблематично, так что мы просто стоим рядом, глядя, как ветер уносит из золы последние искры.
  - Но нужна не только Бузинная палочка, - говорю я спокойно. - Ещё кольцо и мантия. Кольцо у них, но мантию мы в силах уничтожить. И дело с концом!
  - Это не так легко сделать. И вообще, не спеши разбрасываться уникальными артефактами, - морщится Северус. - Сперва дождёмся возвращения Руквуда.
  По-моему, ему сейчас не до Руквуда. Ему бы поесть и отдохнуть. Особенно, после легилименции.
  - Если хочешь, я наложу Империо, - предлагаю я, когда мы возвращаемся к пленнику.
  - В таком состоянии? - изумляется Северус. - Нашла время увлечься Непростительными! Нет уж, я лучше знаю Пожирателей, а тут важно предусмотреть все тонкости, - теперь его тон становится предельно серьёзным. - Уверяю, Лили, ты уже достаточно сделала. Больше никого не ищи и нигде не мелькай. Мне нужен полный штиль. Тогда я смогу ответить на оставшиеся вопросы.
  - Не помню, в какой момент ты сделался главой Ордена! - удивляюсь я. - С учётом того, что мы услышали, в опасности все, кто боролся с Волдемортом! Не лучше ли им узнать правду, пока кого-нибудь не убили, как Аврору?
  - Поэтому пусть лучше убьют меня? - уточняет он, резко остановившись. - Лили, Руквуд будет знать, где меня найти! И без того нет гарантии, что он не сбросит Империо!
  - Ничего с тобой не случится под защитой Ордена.
  - Ты не поняла? Я не доверяю Ордену, - резко обрывает Северус.
   Хорошие новости!
  - Ты говорил, что не доверяешь аврорам.
  - Я говорил, что доверяю только тебе, - поправляет он, глядя мне в глаза.
  Я прижимаю ладонь ко лбу, пытаясь сдержаться.
  - Так не может продолжаться вечно! - заявляю я наконец. - Нельзя хранить всё в тайне от всех! Ты повторяешь ошибку Дамблдора!
  Северус и не пытается сдержаться.
  - Куда уж мне до величайшего чародея! Главы Ордена. Директора Хогвартса. Хозяина Бузинной палочки, - перечисляет он с самой ядовитой усмешкой.
  - Может быть, хватит тревожить его память? - спрашиваю я сухо.
  - Нет уж, пусть ему икается по ту сторону Арки! - теперь в его голосе Северуса слышится неприкрытая злость. - Больше он не заставит меня плясать под свою дудку. И никто не заставит. Даже ты.
  - Конечно. Куда мне до Дамблдора! - вырывается у меня.
  С полминуты мы в упор глядим друг на друга, потом Северус бросает отстранённо и коротко:
  - Поступай, как знаешь. А я пальцем не шевельну.
  Видимо, это окончательное решение. Не припомню, чтобы я когда-то могла его разубедить. И спина опять начинает болеть. Что я здесь делаю?
  - Мы просто устали, - произношу я негромко. - Давай решим, как лучше для дела. И не будем обсуждать, кто кому доверяет.
  - Почему же? - вопрошает он с вызовом, прислоняясь к закопчённой стенке. - Это ведь ты повторяешь ошибку Дамблдора! Ты не доверяешь мне!
  Мне становится смешно.
  - Меня только что чуть не задрал оборотень. Похоже, что я тебе не доверяю?
  - Прости, - его глаза непроницаемы, как ночь.
  - Не прощу, - отвечаю я, улыбаясь.
  - Не прощай.
  Нет, мы нипочём не договоримся. Ни за что. Даже когда я пытаюсь его поцеловать, он только хмурится:
  - А это сейчас к чему?
  - Обнаглел? Неприятно тебе? - удивляюсь я, продолжая греться.
  - Приятно. Ты всегда будешь использовать этот способ?
  Лампу поставить некуда, и Северус просто бросает её на пол, чтобы взять меня за плечи. Ничего - лампа волшебная, она не разбивается и не гаснет. Но теперь мне почти не видно его лица. Я лишь ощущаю его губы на своей шее, когда он целует меня и вдыхает запах моих волос.
  - Не... надейся... что я... передумаю...
  - Я и не надеялась. Просто не сердись. Я боюсь за тебя. Неужели неясно?
  Северус отстраняет меня - очень мягко, чтобы не потревожить спину.
  - Я скажу, когда начинать бояться, - обещает он, направляясь к Руквуду.
  У него отвратительный характер, у моего лучшего друга. У моего... Но что поделать, если он прав? Ничего не поделаешь. Я подбираю лампу и иду следом.
  Северус сразу снимает с пленника парализующие чары, но тот намеренно игнорирует наше возвращение, невозмутимо глядя в одну точку. Значит, уже взял себя в руки и готовится к обещанному приключению. Или замышляет побег. Или и то, и другое - по обстоятельствам. До чего мерзкий тип! А ведь работал в Министерстве Магии!
  - Подожди секунду. Сначала я хочу с ним поговорить, - прошу я Северуса.
  - Да ради Мерлина! Я бы тебе их побольше наловил, если б не спешка.
  Северус с облегчением падает в кресло, но продолжает страховать меня взглядом. Я чувствую это, даже отвернувшись. Я теперь всегда чувствую его взгляд.
  Собравшись с мыслями, я подхожу вплотную к Пожирателю и поднимаю лампу, чтобы ясно видеть его лицо.
  - Выслушайте меня внимательно, Руквуд, - произношу я негромко. - Мы отпускаем вас живым и невредимым. Но если вдруг вас угораздит снять Империо, и вы окажетесь на свободе, я хочу чтобы вы помнили - не смейте приближаться к моему сыну. Пеняйте на себя, если причините ему вред.
  Рябое лицо Руквуда искажает саркастическая гримаса.
  - Ограничения касаются только Гарри Поттера? - уточняет он с издевкой. - На моей совести много прегрешений!
  - За все прегрешения вас будет судить Визенгамот, - обещаю я без тени сомнения. - Но за Гарри я спрошу лично. Со всех вас. И с каждого по отдельности.
  В глазах бывшего сотрудника Отдела Тайн вспыхивает ярость, но с его точки зрения тема не стоит того, чтобы рисковать жизнью.
  - Чёрт с ним, - бросает он мрачно. - Ты довольна, грязнокр...
  По-моему, это не простое Силенсио - у него начисто исчезает язык. Даже я замечаю это не сразу - только по ужасу в глазах Руквуда. Северус бесшумно откладывает палочку на подлокотник. А мне приходится поразмыслить, каким заклинанием возвратить несчастному дар речи. Но даже после этого он продолжает молчать, плотно сжав зубы.
  - Нет. Я не довольна, - объясняю я, убедившись, что всё в порядке, и оборачиваюсь к Северусу. - Пожалуйста, подойди, если тебе не трудно.
  Северус со вздохом потягивается и рывком поднимается с кресла. Руквуд замирает, следя за ним остекленевшим взглядом.
  - Я доверяю только друзьям, - объясняю я Пожирателю без тени иронии. - А ты дашь мне Непреложный Обет.
  
  
  Глава 13
  Сын мой,
  Никаких островов нет.
  Успокойся, не трать сил.
  Это всё моряки лгут...
  Цепь волн
  Образует сплошной круг.
  Одинок материк наш.
  Никаких островов нет!
  М.К. Щербаков
  
  
  Дня через три я старательно кручусь перед зеркалом, пытаясь разглядеть себя со спины. Одна надежда, что отражение нарочно меня пугает. В этом доме всего можно ожидать, а зеркала - каждое со своим характером. Это - огромное, занимает всю стену, как в танцевальном классе. Его зеленоватая, замутившаяся от времени поверхность даже солнечный день превращает в пасмурный. Василиски на потемневшей серебряной раме угрожающе обнажают клыки и косят недобрыми глазами. Глаза у них, как живые. И, как многое в доме, эта штука никак не отвинчивается и не отклеивается. Приходится терпеть. Я нарочно не уступаю. Моя спальня - это спальня хозяйки дома. Так тому и быть. До меня здесь жила Вальбурга Блэк, а после неё - только гиппогриф.
  Помещение непомерно огромное, но часть мебели удалось поменять и переставить, хотя здешняя люстра дважды пыталась проломить мне голову, а кровать всё время меняет ширину и высоту. Но это мелочи, всё бы ничего, если б не зеркало. Не исключено, что в нём запрятана какая-нибудь хитрая магия - я видела похожую вещь в Малфой-мэноре. Но если ты из семьи магглов, да ещё из Гриффиндора, гадать о таких тонкостях бесполезно. Надо будет спросить у Северуса. Мне вообще многое хотелось бы у него спросить, но мы успеваем поговорить только про Волдеморта.
  Вестей пока нет - все три дня, что я лежу в этой комнате и не показываюсь даже Кикимеру. Я ему строго-настрого запретила кому-либо об этом рассказывать. Снадобья варю сама, домовика посылаю только за составляющими - в разные магические аптеки, чтобы это не бросалось в глаза. Кикимера мало кто знает в лицо.
  Один раз выбиралась в больницу Святого Мунго - навестить Лонгботтомов, один раз ненадолго забегала к Андромеде - проведать малыша. Пусть со стороны моя жизнь выглядит обычной. Если кто-то наблюдает со стороны. Что не исключено, потому что 'жуткая резня в Хогвартсе', как окрестил прошедшее полнолуние 'Ежедневный пророк', наделала много шума. Министерство в шоке. Пожиратели в панике (не знаю, откуда это известно редакции газеты). Хогвартс навряд ли откроют до сентября. И это бы ещё ничего.
  Вчера прилетала сова из Министерства магии с письмом для Гарри. Позавчера тоже. Я, в общем-то, этого и ждала. Что как только сгустятся тучи, мой сын снова понадобится Магическому Миру. Оба письма носили официальный характер и в вежливой форме предлагали мистеру Поттеру заглянуть в Министерство для беседы. Оба были сожжены мною в камине. Рано или поздно до Гарри всё равно достучатся, но чем позже, тем лучше. Он меня, конечно, не поймёт, и надо к этому подготовиться. Что же, пусть считает меня чокнутой мамашей - это не главное. Главное, чтобы чёрная мазь не закончилась.
  Правда, втирать её самой неудобно, даже с помощью магии, и я опять скучаю по Северусу - у него хорошие руки. Бесконечно утомляет наша неустроенность. Сейчас всё, что я делаю - бегаю к нему греться, но так не может продолжаться вечно. Я пытаюсь представить, как всё должно быть дальше... и не могу. Даже без Азкабана, Пожирателей, закрытого Хогвартса и прочего, проблем было бы предостаточно. Наверное, пришлось бы искать новое жильё. Паучий тупик - это безумие, но и дом на площади Гриммо тоже, хотя и в другом роде. У Северуса это место не вызывает восторга. Смог бы он тут прижиться, интересно?
  Кажется, у него вообще нет привычки к настоящему дому. Всякий раз мы видимся в новом месте, и всякий раз это чужие углы, заброшенные сараи, жуткие руины. Когда Гарри с друзьями в прошлом году прятались по лесам, у них была хотя бы палатка. Но Северусу из всех удобств нужна, кажется, только я, а дальше он будет спать на земле. Такое ощущение, что он вообще не одомашнивается. Значит, я сама должна найти выход. Что бы там я себе ни придумывала, он мой. Мой человек, мой мужчина. Какого Годрика мы живём, как в плену хроноворота, и когда это кончится?!
  Похоже, что не скоро. И не скоро я надену платье с открытой спиной. Уже никогда. Если не считать устрашающие шрамы особым шиком героини Магического Мира. Ровно пять неровных борозд от лопаток до поясницы. Удивительно, что вообще зажило! Ну да ладно - зажило, и зажило. Я уже собираюсь вернуться в постель, когда в дверь деликатно стучит Кикимер, чтобы спросить, буду ли я говорить с сыном. Разумеется, буду.
  Приходится с уже привычной осторожностью облачиться в мантию и подобрать волосы. Я же составляю лекции по ЗОТИ, а не валяюсь в постели средь бела дня. Подготовка к ЗОТИ идёт полным ходом - что и говорить! Отрабатываю практические навыки. Изучаю опасных магических существ. Консультируюсь с признанными специалистами. О чрезмерно интенсивной подготовке говорит моя бледность, но через камин это вряд ли заметно.
  - Что-то случилось, Оленёнок?
  Случилось. Сын ерошит волосы и отводит глаза.
  - Мам, тут такое дело... Знаешь, нужен твой совет, - бормочет он, не зная, с чего начать. - Лучше я тебя заранее предупрежу, только ты не волнуйся! Видишь ли, мы тут не только учились, мы ещё немного поискали крестражи.
  - Вы - что?!
  - Мам, их все ищут!
  - Вот именно.
  - Я знал, что ты так отреагируешь, - вздыхает он с досадой.
  - А как я должна реагировать?! Ты решил поработать аврором, не поступив в Аврорат?
  - Сейчас не до Аврората, - Гарри смотрит сосредоточенно и серьёзно, как никогда не смотрел Джеймс. - Я не хотел, чтоб ты волновалась. Но, пойми, профессор Дамблдор поручил это мне, и пока последний крестраж не найдётся...
  - Забудь Дамблдора, - говорю я так резко, что протирающий пыль домовик подпрыгивает. - Кикимер, выйди, пожалуйста.
  На этот раз пауза тянется очень долго. Мы с Гарри прожигаем друг друга взглядами сквозь пламя. Это странное ощущение - словно глядишь в свои же глаза. Я вижу, что он со мной не согласен. И разубедить его нереально. И у нас стало слишком много тайн друг от друга.
  - Мам, ты только Кикимера не ругай, - просит мой сын. - Он всегда проверял с утра, всё ли с нами в порядке. А насчёт остального... я его сам просил тебя не беспокоить!
  А я просила бедного эльфа не беспокоить Гарри. Кикимер не виноват. Кикимер - честный домовик, годами живший в семействе, где все что-нибудь не договаривали и скрывали. Когда мы стали такими же?
  - Так что? - спрашиваю я обречённо. - Вы нашли крестраж?
  Что означало бы - резня в Хогвартсе может повториться на новом месте.
  - Не совсем крестраж. И не совсем мы, - Гарри иногда изъясняется туманнее министерских писем.
  Тоже школа Дамблдора, надо понимать.
  - Есть пострадавшие? - я же чувствую, что что-то не так.
  - Ну, скажем так, - нехотя соглашается Гарри. - В общем, не получилось тебя подготовить. Ты, как сможешь, приходи в Нору, ладно? Сама увидишь. Это... не каминный разговор.
  Мерлин и Моргана! Час от часу не легче.
  - Сейчас. Смогу.
  Дрожащей рукой я набираю горсть летучего пороха и отправляюсь к Уизли. В их гостиной уже собрались все, кто есть в доме, за исключением Молли. Но обычная радость встречи сильно омрачена неясными намёками Гарри. Он и сейчас озабоченно потирает лоб на месте рассосавшегося шрама. Гермиона, скрестив руки, сидит в кресле. Судя по выражению лица, она в очередной раз поругалась с Роном. Рон полушёпотом обсуждает что-то с отцом в дальнем углу комнаты. Джинни мечется туда-сюда, как рыжая белка.
  - А я считаю, всем надо опять перебраться к тётушке Мюриэль, - доносится последняя реплика Рона, и все взгляды обращаются на меня.
  Я едва успеваю поздороваться и обнять Гарри, как он тянет меня из комнаты.
  - Пошли-пошли, они так уже час пререкаются, - докладывает сын. - Ты лучше посмотри, кто сюда пожаловал!
  У меня возникает острое ощущение дежавю, как будто я сейчас снова увижу Северуса. Это было бы очень неожиданно, но... с ним бывает. Однако я вижу Малфоя. Та же поза, тот же скорбный взгляд, полный бокал и хозяйка дома со сковородкой в руке и праведным гневом в глазах.
  Судя по всему, Молли на правах родственницы, пусть и дальней, только что закончила читать гостю длинную и пламенную нотацию. В сердцах она на такой скорости левитирует сковороду в мойку, что Драко едва успевает пригнуться. Нашёлся-таки! Не пропало сокровище.
  Выглядит он, надо сказать, не совсем обычно. Я легко могу представить в джинсах и футболке своего сына - он из них практически не вылезает - но чтобы наследник рода Малфоев так унизился! Хуже позорился только его отец, обедавший с Дурслями. Когда-нибудь мы с Гарри обязательно посмеёмся над этим. Когда-нибудь.
  - Поговорить бы с твоими родителями, да мараться не хочется, - изрекает Молли в качестве заключительного слова. - Не представляешь, Лили, как я тебе рада! Послушай-ка, что натворил этот умник! Только не засиживайся с ним - через полчаса ужин. И не надейся отвертеться от моего пирога, прикрываясь делами. Я прекрасно знаю, что вы все свободны до сентября, - она одаривает меня не терпящим возражений взглядом и снимает передник. - Ладно, оставайся тут за хозяйку. Пойду, погляжу, что они не поделили в гостиной. Мебелью ещё не кидаются?
  - Пока нет, - улыбаюсь я.
  Давно завидую их шумному дому! Не то, что наш... мавзолей.
  Молли, вытирая руки полотенцем, бросается в эпицентр конфликта. Слышно, что там уже спорят на повышенных тонах.
  - Джинни, быстро - за упырём! Рон, кормить кур - твоя очередь! - раздаются командные распоряжения матери семейства.
  - Если на нас нападут Пожиратели... - вступает возмущённый басок Рональда.
  - То кур они точно не накормят! Марш на улицу!
  Младший Уизли угрюмо топает мимо нас к заднему крыльцу под насмешливо-холодным взглядом младшего Малфоя. Конечно - куры ведь не павлины! В дверях Рон останавливается, обуваясь в резиновые сапоги, делает знак Драко - 'я слежу за тобой', делает знак Гарри - 'держись', и выходит под моросящий дождь.
  Чтобы меня так слушался сын!
  - Куртку накинь! - кричит ему вслед Молли через полдома, но он уже не слышит.
  По лицу Гарри понятно, что он лучше занялся бы курами, чем Пожирателями, но из его головы никак не выбить поручение Дамблдора. Поэтому он стоически прикрывает дверь в узкий коридор, заваленный коробками для 'Волшебных вредилок', и нехотя обращает взгляд к Малфою.
  - Рассказывай. Ещё раз и по порядку.
  Драко сразу подбирается и отодвигает нетронутую кружку с какао.
  - Я тебе не напоминалка, Поттер, - говорит он холодно.
  Пожалуй, к ужину мы не уложимся.
  - Свинья неблагодарная! - не выдерживает Гарри. - Извини, мам. Ты не представляешь, как он меня достал за эти годы! Уже не помню, в который раз мы спасаем его паршивую жизнь, а этот... Да ладно, что с него взять! Сам расскажу.
  Я присаживаюсь на край кухонного стола, прихватываю банку с изюмом и начинаю нервно жевать за невозможностью достать сигареты. Всё-таки здесь дети. И ученики. Несуществующей, правда, школы.
  - Ну, значит так, - поправив очки, начинает мой сын. - Мы решили поискать крестражи, проверить пару подозрительных мест. Но это уже не важно. Я просто объясняю, почему мы опять стали носить с собой зачарованные галлеоны. Мало ли - в засаду попадём или ещё что.
  В засаду попасть легче лёгкого. Я на всякий случай опускаюсь на стул, продолжая сосредоточенно грызть изюм.
  - Нет-нет, ничего такого! - поспешно заверяет Гарри. - Сидим сегодня утром, вообще ничего не планируем. Кроме как повторять ЗОТИ. Гермиона вечно ноет, что мы вконец обленились. Хоть сотню крестражей найдём, лишь бы не учиться.
  - Боже мой, Гарри! Как ты объясняешь? - возмущается Гермиона, заходя в дверь. - Ничего же не понятно! Миссис Поттер, вы ведь помните историю с поддельной шкатулкой Малфоев?
  - Она не была поддельной, - с болью в голосе вставляет Драко.
  - А ты вообще молчи! - обрывает его Гермиона, гневно сверкнув глазами. - Из-за тебя всё!
  - А я предупреждала, что профессор Снейп ни при чём! - Джинни тоже проскальзывает на кухню. - Эта штуковина хранилась под кроватью у Люциуса Малфоя!
  - И вовсе не под кроватью! - перебивает Драко.
  - Какая штуковина? - перебиваю я.
  - Салазар! Дайте уже я сам! - Драко вскакивает, доходит до окна, возвращается, ещё раз доходит до окна и только тогда начинает говорить. С таким видом, будто хлебнул Веритасерума.
  - Больше года назад, вскоре после того, как отца освободили из Азкабана...
  - После того, как он оттуда сбежал с десятком таких же негодяев! - поправляет вернувшийся со двора Рон, убирая в карман волшебную палочку. - И не без помощи красноглазого урода!
  Драко суеверно вздрагивает, хватаясь правой рукой за предплечье левой, и больше не говорит ни слова.
  - Что, уже сработала? - заботливо осведомляется Рональд.
  - Уизли, ты идиот. Лучше замолчи!
  - Замолчите все, - предлагаю я, теряя терпение.
  Минута проходит в спасительной тишине.
  - А теперь пусть говорит мистер Малфой.
  - Вскоре после того, как мой отец... покинул Азкабан, я услышал его разговор с матерью.
  - Подслушал, как всегда!
  - Ты - мистер Малфой? - интересуюсь я для порядка.
  Гарри, хмуро переглядывается с Роном, занятым обсушкой промокших носков, и накладывает на себя символическое Силенсио, пользуясь вместо палочки ложкой. Наконец, мы приближаемся к сути. Северус с его опытом разрешать их конфликты разобрался бы раз в пять быстрее. И, тем не менее...
  - Отец объяснял матери, что Тёмный... Хорошо, Волдеморт. Дайте мне закончить хотя бы одну фразу! - устало просит Малфой. - Волдеморт доверил ему некий предмет. К которому просто так нельзя прикоснуться. Поэтому отец предложил положить эту вещь в шкатулку-тайник. У нас полно такого добра в... специальном месте.
  Драко говорит, как в пустоту. Ребята на него демонстративно не смотрят. Девочки вообще усаживаются за стол и начинают готовить сэндвичи.
  Я-то слушаю внимательно, но это вряд ли радует юного Малфоя.
  - Шкатулка запирается не замком, а паролем. Пароля отец не знал. Он просто убрал эту вещь в сейф, запер, наложил чары, и всё.
  - Всё? - спрашиваю я недоверчиво.
  - Да, больше он ничего не делал, - на бледном лице Драко неожиданно выступают алые пятна. - Дальше всё делал я. После... - он обводит взглядом собравшееся на кухне общество. - После того, как... Гарри и все остальные сбежали из Малфой-мэнора, Волдеморт так издевался над отцом, что у отца с тех пор нелады с рассудком.
  Все молчат. Гермиона, потерев длинный шрам на шее, принимается с преувеличенным усердием махать палочкой, нарезая хлеб и бекон. Драко набирает побольше воздуха в грудь и продолжает почти спокойно:
  - Тогда я решил... отомстить. Или подстраховаться... не знаю. Я умел отпирать сейф. Я отпер его тем же вечером, забрал шкатулку и закопал. В загоне, у павлинов. Потом увёз её в Хогвартс. При первом же случае купил в Косой аллее похожую. Мать её вблизи не видела. А отец... он вообще стал странный. Не знаю, заметил он подмену или нет, но меня не расспрашивал.
  - Ты дальше, дальше рассказывай! Как ты решил поиграть в Регулуса Блэка! - не выдерживает Рон. - Надумал снова переметнуться? Теперь тебе в герои захотелось, да?!
  Драко бросает на него тёмный от ненависти взгляд и продолжает так, будто его не прерывали:
  - Уже много позже, когда отца опять посадили, мама вспомнила про шкатулку и достала её из сейфа. Чтобы не нашли при обыске. Но там была уже подделка. Её она вам и отдала, мэм. Перед отъездом. Какое-то время я не знал, что делать с настоящей шкатулкой. Выбросить не решался, сдать в Аврорат - тоже. Когда обшаривали весь Хогвартс, я унёс её далеко в Запретный лес.
  - Как тебя там мантикоры не задрали! - сетует Рон.
  - Спрятал в лесу и не хотел за ней возвращаться. После того, как забрали декана.
  - Снейп ему те же картинки передал, что и мне! Представляешь, мам?! А он молчал! Тварь двуличная! - неприязненно бросает Гарри.
  У Драко начинают дрожать руки, он впивается пальцами в край стола, чтобы это скрыть, но упорно продолжает разговаривать с дверной ручкой:
  - Тогда я понял, что шкатулка ещё имеет значение. Настолько важное, что за это сажают в Азкабан. Я догадался насчёт пароля. Но применить его не осмелился. Неизвестно было, что там внутри. И можно ли на это смотреть, раз нельзя трогать.
  - Слизняк трусливый!
  - Ты ни черта не смыслишь в Тёмной магии, Уизли! Так вот, я вспомнил всё, что после войны писали в газетах. И решил, что внутри крестраж.
  - И вы надумали его уничтожить, мистер Малфой? - вырывается у меня. - В одиночку? Для этого вы крали Шляпу с мечом Гриффиндора?! А запретная секция библиотеки? Вы искали там заклятие Адского Пламени?!
  - Да. Я солгал, сказав, что знаю это заклятие, - без стеснения признаётся Малфой. - Им немного владел Винсент. А он... погиб.
  - Горе-то какое!
  - Подожди, Рон, - прошу я, хотя сама едва сдерживаюсь. - Мистер Малфой, вы хотя бы отдаёте себе отчёт? В ваших руках был тёмный артефакт, созданный Волдемортом. Не важно, крестраж или не крестраж! А вы болтались с ним по школе и катались в Хогвартс-экспрессе! У вас что, семейное помешательство? Я сотню раз спрашивала, что с вами происходит, но вы так и не потрудились сказать!
  - С чего бы я стал вам говорить?! - вспыхивает он. - Чтобы с вашей помощью меня отправили к дементорам вслед за отцом?!
  - Никто не отправил бы вас к дементорам, - говорю я спокойно.
  - Я вам не верю. Снейпа как раз за это посадили!
  - Профессора Снейпа, - изюм начинает горчить, и я отставляю банку.
  - Какой он теперь профессор! Он, скорее всего, покойник.
  Очень надеюсь, что нет. Однако, какая осведомлённость! Я бы заподозрила, что Люциус успел порассказать своему отпрыску лишнего. Если бы не была уверена, что он ограждает Драко от войны ещё яростнее, чем я ограждаю Гарри. И ничего у нас обоих не получается. Война - это... всепроникающее явление.
  - Словом, я решил отдать шкатулку в Орден, - хмуро договаривает Драко. - Лучшие друзья Поттера - кто? Уизли и Грейнджер. Но Грейнджер... магглорождённая. А у Уизли родни полно. Кто-нибудь обязательно должен состоять в Ордене. Да их даже на шоколадных лягушках печатали!
  - Итак, доверившись шоколадной лягушке, вы отправились в Нору, - подытоживаю я. - Что случилось дальше?
  - А он не просто отправился, миссис Поттер, - дополняет Рон. - Он поехал автостопом через маггловскую Британию.
  Малфой? Действительно, смело.
  - Я подумал, так безопаснее, - поджав губы, поясняет Драко. - Я всё равно знал только про деревню Оттери-Сент-Кэчпоул. Из 'Справочника чистокровных волшебников'. Нору ещё надо было найти.
  - Но его нашли раньше, - с горечью сообщает Гарри. - Мы как раз завтракали, и тут включились галеоны.
  - Этот гад их наворовал, а теперь нас же вызывает - вы представляете?! - подхватывает Рон.
  - Мы еле успели добежать, - вздыхает Гермиона. - Пожиратели его пытали Круциатусом и наверняка убили бы. Хорошо, что помогли мистер и миссис Уизли!
  Я в ужасе откидываюсь на спинку стула и охаю от боли раньше, чем вспоминаю о конспирации.
  - Мам, ты что?! - сразу пугается Гарри.
  - В спину... вступило, - спохватываюсь я, переведя дыхание. - Так что? Вы дрались с Пожирателями Смерти?
  - Драться почти не пришлось, - успокаивает меня Джинни. - Пожиратели уже забрали, что им было надо, а потом бросили шкатулку и аппарировали. Папа её сжёг, чтобы не нести в дом.
  - А ты, змеёныш, ещё и сообщил пароль своим дружкам! - набрасывается Рон на Малфоя.
  - Я не сообщал! Они и так знали - клянусь! - отвечает побледневший, как мел, Драко. Но вряд ли ждёт, что ему поверят.
  Поверят, когда я получу право рассказать свою часть истории. Дальше тянуть нельзя. Просто преступно. В следующий раз мне придётся уговорить Северуса. Или поставить перед фактом. Дам ему время до конца недели, и если ничего не прояснится...
  - Рон, Круциатус долго не выдержишь, - негромко произносит Гермиона.
  - Ты-то выдержала! - возражает её друг, дрожа от гнева. - А если кишка тонка, нечего болтаться с крестражем по всей стране! Что вот теперь делать?!
  - Ничего. Кости старого Реддла давно сожжены, - резонно замечает Гарри.
  - Да? А я уже не уверен. Они же не в музей потащили эту штуку! Те четверо в масках!
  - Нет, не в музей. И это был не крестраж, - говорю я, потеряв терпение. - Так что это было?
  - Свиток, - тихо отвечает Драко.
  - Длинный - они его разворачивали для проверки, - прибавляет Джинни.
  - Дюймов на сорок, - прикидывает знающая в этом толк Гермиона.
  - Вроде, там было какое-то заклинание, - хмурясь, припоминает Рон. - Я его почти вырвал, но Пожиратель успел аппарировать.
  - Свиток может быть крестражем, - пожимает плечами Гарри - главный специалист в этом деле. - Как дневник Реддла.
  Сил моих больше нет!
  - Мистер Малфой, - поворачиваюсь я к Драко, - посидите пока тут, попейте какао. Всё, что могли, вы уже сделали. Для того чтобы обезопасить свою семью от возрождения Волдеморта. Так что отдыхайте. Тем более что к вам применяли пыточное заклятие.
  - А мы? - сразу подхватывается Гарри.
  - А мы пойдём в гостиную, к Молли и Артуру. И продолжим разговор.
  Рон немедленно выкарабкивается из поломанного кресла-качалки, а девочки бросают бутерброды. Только Драко остаётся сидеть, где сидел. То ли пленник, то ли неприкасаемый. Очень трудно, когда ты один и никому не доверяешь. Очень легко наделать непоправимых ошибок.
  По дороге в гостиную я заглядываю в туалет. Поворачиваю ручку в форме головы тролля, и она тут же начинает вопить истошным голосом: 'Занято!' - изобретение близнецов. Которым никогда уже не быть близнецами.
  'Шкатулка у Пожирателей', - сообщаю я галлеону, раздумывая, ждать ли ответа. Но ответ приходит мгновенно. 'Драко?' - разбираю я на ребре монеты. - 'Цел. Что предлагаешь?' - 'Вспомнить Мерлина, - отвечает он в своём неподражаемом стиле, - конец связи'. Да, я как раз так и собиралась проступить.
  - Ужасное, безответственное поведение! - возмущается Артур, в то время как я захожу в гостиную. - Ни один из наших сыновей так не сделал бы!
  - А дочь тем более! - вставляет примостившаяся на подоконнике Джиневра.
  - Слава Мерлину, в них не течёт кровь Люциуса Малфоя! - гордо заявляет Молли.
  Пока счастливый Артур проникается этой мыслью, я привычно накрываю комнату заглушающими чарами и начинаю рассказывать то немногое, что могу рассказать. Мне запрещено упоминать о новом заговоре Пожирателей (хотя утреннее происшествие возле Норы не укладывается в иные термины). Но о Книге Мерлина я рассказать могу.
  - Я говорила с секретарём главы Отдела Тайн. Он сам был инициатором этого разговора, - поясняю я сразу.
  Все недоумённо переглядываются, только Артур смотрит с пониманием и уважением. Семейный упырь, примостившийся в углу гостиной, издаёт тихое подвывание, очень подходящее к невесёлой теме разговора.
  - Сюда бы Перси! Вот кто знает всех с именами и биографиями! - восклицает Рон.
  - Боюсь, в этом случае и Перси бы не помог, - успокаиваю я его. - Поскольку этот человек захотел общаться именно со мной, я и отвечаю за то, верить его словам или не верить. А я считаю, что всегда лучше подождать доказательств. Я бы так и сделала, если бы не сегодняшний случай. Молли, Артур, ваша семья и так достаточно пострадала в этой войне...
  - Не более, чем твоя. И менее, чем другие семьи, - с совершенно белым лицом отвечает Молли.
  Джинни тихонько сползает с подоконника и подсаживается к матери.
  - Спасибо, - произношу я, очень стараясь, чтобы не задрожал голос. - И всё же я никогда не стала бы втягивать в вас в сомнительные мероприятия. Тем более, незаконные и грозящие ловушкой.
  - Меня могла бы и втянуть! - подаёт голос мой сын.
  Так и знала, что он обидится!
  - А тебе только волю дай, - улыбаюсь я невольно и начинаю рассказывать про Книгу.
  Все слушают очень внимательно. Артур даже знает о скандальной истории с исчезновением в Хогвартсе ценного артефакта, но он и подумать не мог, какой оборот примет это забытое дело. Если до моего рассказа все были взбудоражены и расстроены, то теперь выглядят подавленными. Лишь когда дело доходит до свойств Книги, Гарри и Джинни одновременно подскакивают, разрушая общую апатию.
  - Как дневник Реддла! - восклицает Джинни.
  - Как Карта Мародёров! - вскрикивает Гарри.
  Мы все замираем, поражённые этим совпадением.
  - Это ведь очень сложные чары! Правда, миссис Поттер? - мгновенно оживляется Гермиона. - Разве не подозрительно, что в разное время разные студенты срисовали их, словно с одного источника?
  - Мой отец ничего не срисовывал! - Гарри претит любая параллель с Волдемортом.
  Но, конечно, Джеймс был вполне на это способен. А скорее Ремус или Сириус - они лучше разбирались в магических тонкостях. Джим мог быть автором идеи - как исследовать закрытый этаж. И как здорово было бы иметь карту Хогвартса, доступную только авторам. Мантия-невидимка, Питер на стрёме. Да, так могло быть. Собственно, так оно и было. Раз тысячу. Ни с того, ни с сего под сердцем пробуждается привычная боль, но я стараюсь выглядеть невозмутимой. Это сейчас пройдёт. Уже проходит.
  - Брось, Гарри! - отмахивается тем временем Гермиона. - Ты сам вытворял вещи похуже! Взять хотя бы учебник... Ой извини, сейчас не про это! Я хочу сказать, что появилась зацепка! Что, если Книга - не миф? Какой риск может быть в том, чтобы поискать её у вас дома?
  - Риск будет, - предупреждаю я сразу. - Ведь наши намерения будут противоречить намерениям Книги!
  - А когда было иначе? - удивляется Гарри. - Другое дело, что дома мы всё перевернули, ещё когда охотились за медальоном Слизерина. Сириус мог уже не жить там, когда мародёры нашли Книгу! Если вообще её находили.
  Гарри и теперь тяжело говорить об отце и его друзьях. Но он держится.
  - Значит, Сириус жил у Джеймса, - оживлённо подсказывает Артур, бросая предупреждающий взгляд на упыря, чтобы тот вёл себя тихо. - Мы с Молли проверим Годрикову впадину. Нам не так тяжело туда заходить.
  - Тогда мы с Джинни заглянем к миссис Тонкс! - с облегчением соглашается Гарри. - У Ремуса было совсем немного вещей. Если что и осталось, то там.
  - А мы?! - возмущается Гермиона. - Нам с Роном остаётся сущая мелочь - Хогвартс?!
  - Эй-эй! А Хвоста ты забыла? - спохватывается Рон. - Не проще ли начать с него? В те времена Петтигрю ещё не был Пожирателем Смерти! Да и потом не потащил бы Книгу к Хозяину, если не знал, что она полезна.
  - Адрес Петтигрю я уточню и в Министерстве. Осторожно, разумеется. Он долгие годы считался героем, сведения нетрудно достать, - чуть запнувшись, отвечает Артур. - Пожалуй, мы набрали достаточно дел. На первое время. Выясним, что сумеем, и созовём Орден. Так?
  - Переезжать не будем? - с тревогой напоминает Молли.
  - Нет. Наверное, не будем, - с минуту подумав, решает Артур. - Дом под Фиделиусом. И вряд ли Пожиратели вернутся за Драко Малфоем. Им ведь нужен был свиток!
  - Мам, ты считаешь, это связано с воскрешением Волдеморта, так? - мгновенно помрачнев, спрашивает Гарри. - С каким-то новым способом, на который намекал мистер Партридж?
  Все сразу затихают, и в весёлой уютной гостиной становится неуютно. Ужасно, уже отпраздновав победу, узнать, что война не кончена. А только начата.
  - Да. Я считаю, что с помощью заклинания из свитка Пожиратели надеются вернуть своего Хозяина, - произношу я тихо. - Но крестраж им всё равно понадобится.
  Я, как могу связно, излагаю теорию разделения души, дополненную Горацием и Северусом. Разумеется, ссылаясь на Горация. От этого настроение у присутствующих падает окончательно. Так что я заодно уже пересказываю новое пророчество Сибиллы - чтобы больше не возвращаться к этому.
  - В прошлый раз она предрекала возрождение Волдеморта теми же словами, - отмечает Гарри.
  - Да? Тогда ей могло просто присниться предыдущее предсказание, - заявляет Гермиона, которая чуть ли не на ножах с преподавательницей прорицаний. - Профессор Трелони постоянно в полусне! А в её классе пахнет очень подозрительными благовониями. Готова поспорить, она слишком увлекается расширением сознания!
  - Гермиона! - произношу я укоризненно. - Не стоит злиться на преподавателя, если тебе не даётся предмет. Сибилла действительно несколько... самобытна, но ей принадлежат несколько серьёзных пророчеств.
  - Лучше бы она и их не делала! - вырывается у Рона. - И кто её за язык тянул? Ну сказала она, что Волдеморт вернётся, и что нам с этого?
  - Зато теперь мы знаем, к чему всё идёт, - с мрачной иронией объясняет Гарри. - Как думаешь, мама, Снейп поэтому отобрал у меня Бузинную палочку?
  - Профессор Снейп, - поправляю я снова. - Об этом я ничего не могу сказать.
  - Что ты имеешь в виду, Гарри? Что профессор Снейп помогал тебе? Или Пожирателям? - уточняет Джинни.
  - Хотелось бы верить в лучшее, - сознаётся мой сын. - Но чувствую, что правду мы нескоро узнаем.
  - Ну, раз на сегодня с правдой покончено, встаём - и на ужин, - спохватывается Молли. - А то все так приуныли, будто только узнали про этого негодяя Волдеморта! Всё, час ужасов прошёл. Нас ждут сэндвичи и пирог с бараниной.
  - Я с этим гадом за стол не сяду! - Рон, мгновенно просветлевший при упоминании пирога, снова приобретает суровый вид. - Спасли его в сотый раз - и ладно.
  - Рональд, нельзя выгонять Драко, - отвечает Артур, поднимаясь с дивана. - Если он попадётся на глаза Пожирателям, мимо они не пройдут.
  - Или он сам к ним побежит. С новым подношением, - прибавляет Рон.
  - Поест потом, - успокаивает всех Молли. - Не беда, если это ему слегка поубавит гордости. Он от неё и так лопается.
  Никто не возражает, и я не возражаю тоже. В первую очередь, потому что Фреду было всего на пару лет больше, чем Драко. А теперь его нет, и на его место надо посадить... вот это вот?
  Драко, кроме гордости и прочих семейных качеств, обладает ещё и безотказным чутьём. С появлением на кухне рыжей толпы, он молча встаёт и с достоинством направляется к задней двери. Что меня побуждает пойти за ним - сама не знаю. Всё же мальчишка пытался поступить правильно. Просто не знал, как это.
  - Оставайтесь, мистер Малфой. Ужин никому ещё не вредил, - говорю я, предполагая посадить его рядом с собой - уж как-нибудь не прогонят.
  Секунду он словно пребывает в сомнениях, но тут же в глазах вспыхивает привычная ненависть ко мне. Я вся такая положительная, что его просто выворачивает. А ещё я выше подозрений, как жена Цезаря - никто не пойдёт против моего авторитета. Неужто он считает, что мне самой это нравится? Я ненавижу его отца. А он - его точная копия. Настолько точная, что даже смотреть не хочется. Но я себя заставляю. Чтобы не пропустить хотя бы крохотное различие. Хотя бы намёк на человечность. Бесполезно. Драко отвечает мне абсолютно бесстрастным взглядом, и я опознаю невидимое забрало окклюменции.
  - Не нуждаюсь, - цедит он сквозь зубы и выходит под дождь.
  Очень странный мальчик. Какое счастье, что Гарри таким не вырос! Спасибо всем, кто не допустил этого. И особенно всем Уизли.
  Пожав плечами, я возвращаюсь за стол, и сын спрашивает с заметным беспокойством:
  - Он тебе опять сказал какую-то гадость, мам? Куда это он собрался на ночь глядя?
  - Не сбежал бы! - от беспокойства Рон подкладывает себе ещё кусок пирога.
  - Вот бы удружил! - признаётся Гарри. - Только куда ему бежать?
  Впрочем, разговор быстро уходит далеко в сторону от Драко, Пожирателей, Волдеморта и прочих неприятных тем. Молли права - всё это не ново и уже до смерти надоело. Артур начинает рассказывать забавные случаи из практики - как вытравливали пикси из маггловского супермаркета, а те прятались в рулонах с туалетной бумагой и отстреливались попкорном. Ребята припоминают, как на втором курсе профессор Локхарт выпустил на волю целую стаю этих прелестных существ. В итоге ужин удаётся не хуже любого ужина в семье Уизли - с дружным хохотом, обменом шутками и настоятельными просьбами Молли не кидаться едой, как пикси, и оставить немного другим, особенно это касается тебя, Рон!
  - Переночуй у нас, Лили, - предлагает мне хозяйка дома, когда все начинают дружно убирать со стола. - А то мы и посплетничать не успели с этими неприятностями!
  - Правда, мам! Что ты там всё время одна с Кикимером! - живо подхватывает мой сын, которому давно не нравится такое положение вещей.
  - До утра погощу с радостью, - соглашаюсь я, передавая Гермионе блюдо с остатками пирога. - Но не дольше. Не ставь меня в неловкое положение, Гарри! Хватит и того, что ты тут поселился.
  - Вообще-то, мы одна семья, - искренне обижается Артур.
  - Да? Свадьба уже не нужна? - усмехается Джинни, пихая Гарри под рёбра.
  - Тебе что сказали, сестрёнка? Все свадьбы после окончания школы, - напоминает Рон, подмигивая Гермионе. - К тем временам мы будем старше Николаса Фламмеля.
  - Всё-всё, хватит ловить меня на слове! - восклицает Молли, наводя порядок ловкими взмахами волшебной палочки. - Ты, Лили, располагайся в бывшей комнате Джинни. Они с Гермионой теперь ночуют в спальне Билла - там больше места.
  - Билл-то хитрый. Успел жениться! - печально вздыхает Рон.
  Когда молодёжь расходится, я наконец получаю возможность открыть окно и устроиться на подоконнике. Дождь почти закончился, и свежий весенний воздух наполняет комнату.
  - Если они уже завладели заклинанием, сколько у нас времени, интересно? - озабоченно произносит Артур, прикрывая дверь в кухню.
  - Им всё равно понадобится крестраж, - говорю я тихо. - Без него не воссоздать личность Волдеморта. А крестраж до сих пор не найден.
  - Кто знает? Его ищет вся Магическая Британия, - сердито возражает Молли. - Найдут, рано или поздно. Вопрос, кто найдёт первым.
  - Вот напасть! Что же теперь делать? - Артур в волнении мерит шагами кухню, то поправляя очки, то потирая лоб. - Надо будет всех предупредить, написать Чарли. И уволиться из Министерства. Как ты считаешь, Молли? Не пора ли уходить... в леса? Организуем там сопротивление. А что? Рон весь прошлый год прожил с друзьями в палатке.
  - А Перси? Разве он на это согласится? - отвечает ему жена. - И на что мы будем жить? А дети? Им надо закончить образование. И разве ты не слышал Рона?
  - Да какая теперь школа?! Какие свадьбы?!
  - Свадьбу можно сыграть и в лесу, - говорю я примиряюще. - Но мне кажется, пока не надо ниоткуда увольняться. Это насторожит наших врагов. Скоро я смогу сказать больше, тогда и известим всех. А пока мы только посеем панику. Быть может, напрасную.
  - Ты уверена, что напрасную, Лили? - сомневается Артур. - Эти молодчики объявились в сотне шагов от нашего дома в плащах и в масках. Словно им не писан закон! И им явно ничего не стоило убить кого-нибудь. А теперь ещё выясняется, что какая-то древняя магия снова и снова воскрешает Волдеморта. Не подумай, что я в панике, но это заставляет задуматься.
  Да, шила в мешке не утаишь.
  - Я прошу подождать только до конца недели, - говорю я, тем не менее. - Чтобы не наделать ошибок. А пока поищем Книгу.
  - Надо бы ещё приглядеть за детьми - чтобы не натворили дел. Как этот... Драко, - озабоченно кивает Молли.
  Артур тоже кивает, но явно не успокаивается. Убедить их я не могу, просто они мне верят. Я ведь... выше подозрений. Самое кошмарное чувство.
  А если завтра всех тут вырежут Пожиратели? Повесят над крышей Норы Морсмордре? У Драко - Метка, а он теперь вхож в этот дом, и где он шляется ночью, не ведает даже Мерлин. Мой сын остаётся здесь, и у меня не хватит совести его забрать. Да и что сказать ему?
  Что бы я ни сказала, будет только хуже. Нет уж, лучше пусть всё идёт, как идёт. Чета Уизли навестит музей в Годриковой Впадине, Гарри наведается к крестнику - обычная жизнь, и не более. Никаких лишних движений без пользы для дела. Галлеон, который я сжимаю в кармане, больно впивается в ладонь.
  - Пойду-ка тогда в гараж, покопаюсь в 'Форде', - сообщает со вздохом Артур. - Он в сырую погоду всегда начинает кашлять. С тех пор, как пожил в лесу. А сейчас важно, чтобы транспорт был на ходу.
  Молли лишь согласно вздыхает, хотя всегда относилась очень критично к норовистому и хворому автомобильчику. Особенно после того, как наши сыновья едва на нём не убились.
  - Если встретишь в саду... этого, передай, что я ему постелю в гостиной, - поджав губы, говорит она мужу. - Так он будет на глазах. И упырь останется за ним присматривать - пусть не вздумает прогонять. Ужин сам разогреет, если захочет.
  Я понимаю, что для Молли и это - огромный шаг навстречу, но сомневаюсь, чтобы Драко Малфой снизошёл до того, чтобы возиться со сковородками. Значит, ляжет голодным. Артур, кивнув, выбирает на крыльце подходящие сапоги - не беда, что разного цвета - и отправляется латать Фордик. А мы с Молли болтаем ещё некоторое время про детей, про то, откроют ли Хогвартс, и как организовать двойную свадьбу, если Волдеморт не будет возрождаться слишком активно.
  Прежде, чем отправиться спать, я забираюсь по разномастным и скрипучим лесенкам на верхний этаж и тайком прокрадываюсь в спальню мальчишек. Оба уже спят, и я им даже завидую - спать после таких новостей! Слабый свет из приоткрытой двери скользит по старенькому ковру на полу, по груде учебников на столе, по плакатам 'Пушек Педдл' на стенах.
  Совсем осторожно я присаживаюсь на кровать Гарри и долго гляжу на него, так долго, что забываю о времени. Он такой взрослый и так похож на своего отца, и от этого так больно, потому что война всё не кончается. Лучше бы он вновь стал ребёнком, чтобы я могла его защитить! Неслышно заходит Молли, поправляет сброшенное Роном одеяло и опускается на край его кровати. Не знаю, сколько мы сидим так в тишине друг напротив друга, прежде чем, не сговариваясь, поднимаемся и выходим.
  Молли отправляется в их с Артуром спальню, а я - в уютную девичью комнатку на первом этаже. Во времена учёбы в Хогвартсе моя комната в родительском доме выглядела очень похоже. Те же гриффиндорские тона и исцарапанный совами подоконник. Правда, я симпатизировала 'Уимбурнским осам' вместо 'Холихедских гарпий'. Очень надеюсь, что это не рассорит нас с Джинни.
  Проходя через гостиную, я встречаю печальный взгляд притихшего в кресле упыря. Видно, что он с большим удовольствием повыл бы на чердаке, но не смеет оставить пост. Драко, конечно, не сбежал, и уже досматривает десятый сон на протёртом диванчике. Волосы и сейчас мокрые после шатания под дождём, левая рука свесилась с дивана, и Тёмная Метка, пока что едва заметная, таращится в темноту. Упырь инстинктивно сжимается в кресле, косясь на творение тёмной магии. Я высушиваю мальчишку - не хватало ещё поить его с утра Бодроперцовым зельем! - и набрасываю покрывало на Метку. Всем спать.
  
  * * *
  Наутро Молли не отпускает меня без завтрака. Завтракаем рано, потому что Артуру надо быть на работе - дел там невпроворот. А мне просто скучно сидеть лишний час на кровати. Уже перед уходом Артура на запах яичницы с беконом сползаются заспанные ребята. Все, кроме Малфоя, разумеется. Этот поднялся ни свет ни заря и с присущим ему тактом отправился шататься по полям, стащив на кухне пару вчерашних сэндвичей - голод стены рушит.
  Распрощавшись и расцеловавшись со всеми, пока все в сборе, и пообещав заглядывать чаще, я выхожу на крыльцо. Чтобы не тратить хозяйский порох на дорогу через камин и не дышать лишний раз золой. Гарри, взъерошенный после сна больше обычного, отправляется меня провожать.
  - Могла бы ещё на денёк остаться, - говорит он с беспокойством. - И с ЗОТИ нам помогла бы. Или давай я вернусь домой?! Только Джинни прихвачу, если ты не против.
  Я не против остаться. И не против Джинни. Я против того, чтобы резко срываться неизвестно куда, неизвестно как это объясняя. А потом возвращаться в не совсем целом состоянии и отлёживаться по нескольку дней, обмазываясь сомнительными снадобьями. Пора бы, кстати, принять обезболивающее.
  - Гарри, не бросай сейчас Уизли, - пытаюсь я его убедить. - Присмотри за Драко. Помоги, если ещё что-то случится. Так мне будет гораздо спокойнее. Нет никакой гарантии, что Пожиратели больше не появятся в округе.
  - А на площади Гриммо?! - он плотнее притворяет дверь, чтобы нас не слышали. - После того, что тут было, после резни в Хогвартсе...
  - Держи, Оленёнок, - говорю я, протягивая ему палочку с пером феникса. - Мантия тоже на месте, так что не волнуйся. И никто меня не тронет в штаб-квартире Ордена. Но лучше мне оставаться там, понимаешь? А тебе - тут.
  С Гарри мгновенно слетает весь сон, он смотрит на меня, потом на палочку, потом снова на меня, потом снова на палочку.
  - Я... понимаю, - начинает он медленно. - Но...
  - А понимаешь, так молчи. Просто сделай, как я прошу, будь так добр. Я ведь не часто заставляю тебя слушаться?
  На лицо Гарри вдруг падают незнакомые, совершенно несвойственные ему тени тоски и замкнутости. Всего на секунду в нём проступает это жуткое детское одиночество. Всего секунду он напоминает вовсе не Джеймса, а... А потом, как недавно с Драко, я чётко различаю опустившийся барьер окклюменции и больше не вижу ничего.
  - Нет. Не часто, - соглашается он серьёзно. - Что - опять корзины и яйца?
  Он и про это знает! Хотя обычно не пробалтывается о том, что почерпнул в памяти Северуса.
  - Мне ты могла бы сказать! - заявляет мой сын, оглядываясь на дверь. - И остальным тоже! Я им всем больше, чем себе, доверяю!
  - Дело не в доверии, Гарри, - отвечаю я, взлохмачивая его ещё больше. - А в осторожности.
  И в том, что ты не в состоянии усидеть на месте. Но этого я вслух не произношу, я говорю:
  - Ты бы, кстати, постригся.
  - К чёрту стрижку! Прости, вырвалось... Ты в опасности, мам? Скажи честно! - выспрашивает он настойчиво.
  И смотрит очень внимательно. У него точно есть талант к проникновению в чужой разум. Но и он верит мне на слово.
  - Гарри, ни я, ни ты больше не связаны с Волдемортом. Я в такой же опасности, как и все, кто против Пожирателей. Я просто не хочу сидеть, сложа руки, - отвечаю я, целуя его на прощанье. - Ну всё - хватит меня пытать! Если что-то прояснится, ты узнаешь первым.
  - Ты обещала! - произносит он хмуро.
  - Ну конечно, - отвечаю я, но не аппарирую.
  Продолжаю им любоваться. Моим тощим нестриженным мальчишкой, заспанным и сердитым. Моим сокровищем.
  - Хочешь ещё что-то сказать? - спрашивает он с надеждой.
  - А моя палочка, Гарри?
  - Тьфу ты! - он, спохватившись, достаёт вторую палочку из заднего кармана джинсов и протягивает мне.
  Честно говоря, я успела от неё отвыкнуть. Мне даже понравилось перо феникса - словно сын всегда находился рядом. Но ему это перо нужнее. Кто знает, что готовит нам завтрашний день? Я уже поднимаю палочку, готовясь аппарировать, и Гарри отступает к двери, чтобы не зацепило вихрем. Но тут я вспоминаю нечто крайне важное.
  - Гарри! - окликаю я его самым серьёзным тоном.
  - Ну?
  - Не стой босиком на холоде.
  - Я тоже тебя люблю, мам, - расплывается он в улыбке.
  И я аппарирую.
  
  
  Глава 14
  
  Это всё неправда. Ты любим.
  Ты навек останешься моим.
  Ничего тебе я не прощу.
  Милых рук твоих не отпущу.
  А тебе меня не оттолкнуть,
  Даже негодуя и скорбя.
  Как я вижу твой тернистый путь,
  Скрытый, неизвестный для тебя.
  О.Ф. Берггольц
  
  К вечеру воскресенья становится ясно, что никаких результатов мы не добились. Вестей от Северуса нет. Видимо, это означает, что Руквуда поймали авроры или раскусили Пожиратели. Или он заблудился в тёмных пещерах тёмных гор (где там прячется лидер тёмных волшебников?), запаниковал и пустил себе в лоб Аваду.
   Но я стараюсь не отчаиваться, а заниматься делом. Правда, поиски Книги Мерлина тоже не продвигаются. Артур и Молли перерыли дом в Годриковой впадине от подвала до чердака, но там побывало до них столько людей, что я очень удивилась бы, найдись там неучтённый артефакт. Если, конечно, Джеймс не хранил Книгу Мерлина в детской. Тогда её мог уничтожить сам Волдеморт. Но, как заметил Северус, не могло нам так повезти.
  Что касается Ремуса и Питера, тут особенно негде было искать. Квартирка, в которой жил Питер до того, как заморозил себя в анимагической форме, теперь принадлежит другим людям, и весь хлам оттуда давно выбросили.
  Домик, где прошло детство Ремуса, вообще не сохранился - там теперь маггловская бензозаправка. А в сундуке, который Андромеда любезно согласилась показать Гарри, Книги, конечно, нет. Боюсь, что придётся подключать к поискам весь Магический Мир, как в случае с крестражами. И то на эти поиски уйдёт не один десяток лет. Как я понимаю, Книга против того, чтоб её нашли и уничтожили, а значит без точных данных нам удачи не видать.
  Тем не менее, мы с Кикимером добросовестно обшарили весь дом. Хотя честный домовик сразу поклялся, что ни до предыдущих обысков, ни после не видал здесь древнего фолианта с пустыми страницами.
  - Хозяин Сириус, - прокряхтел он, - много мерзости домой таскал. Покойная хозяйка то и дело поручала Кикимеру что-нибудь выбросить. Но никаких заколдованных книг не было. Всё больше гриффиндорские штучки, прошу прощения, миссис Поттер. Разные глупые поделки, чтобы подшучивать над хозяином Регулусом. Вот тот был добрый хозяин...
   Здесь я перестаю вникать, делая вид, что слушаю. На восхищение прежними хозяевами Кикимер изводит по получасу. Выдержать это невозможно, но надо же ему как-то отводить душу! В благодарность за терпение домовик притаскивает в столовую пачку пожелтевших писем.
  - Хозяин Сириус всегда их прятал - видно, они там обсуждали всякие проказы, - сообщает он неприязненно. - Но вдруг вам пригодится, миссис Поттер. Кикимер сохранил их на всякий случай. Но Кикимер никогда не читает хозяйские письма. Даже если Кикимеру попался дурной хозяин.
  - О чём я тебя просила? - напоминаю я, раскладывая перед собой конверты. - Не говори плохо о Сириусе. Лучше молчи.
  - Подавать ли ужин, миссис Поттер? - осведомляется эльф, как всегда в таких случаях прикидываясь глухим.
  - Да. Неси, что есть, - отвечаю я рассеянно.
  В самом деле, уже вечер! Весна в этом году дождливая, все дни какие-то серые, так сразу и не скажешь, далеко ли до ночи. Вон опять по окнам поползли капли...
  А есть мне совсем не хочется. От одного взгляда на почерк Джеймса снова накатывает фантомная боль. Ничего, сейчас пройдёт. Я уже привыкла с этим справляться. А письма необходимо просмотреть - Кикимер прав. Вдруг там обсуждалась вылазка на запретный этаж? Всё-таки знаменательное событие! И вообще, надо будет передать эту стопку Гарри как память об отце и о крёстном. Только сначала определиться, какую память стоит оставлять.
  Мальчишки-мальчишки... Я перебираю ломкие листы пергамента в выцветших чернилах, пробегаю глазами быстрые нетерпеливые строчки. Джим вечно строчил письма на чём попало, чуть ли не сидя на метле. Небольшой промежуток времени между тем, как мы сдали СОВ, и тем, как Сириус сбежал из дома к Поттерам. Давние, ставшие пылью прозвища, когда-то так много значившие. Сохатый, Лунатик, Бродяга. Да, и Хвост. Куда уж без него? Невероятно больно сейчас читать всё это. Школа, каникулы... Я тут тоже мелькаю. И даже Северус, хотя эти листы лучше сжечь, чтобы не попались Гарри. Он и так знает много такого, чего даже я не знаю. Может быть, он понимает, что было не так со всеми нами? Когда всё пошло вкось и почему? И почему я реву, и реву, и реву.
  И не сразу замечаю, что от правого кармана вот-вот повалит дым. Вот ведь разиня! Я испуганно выхватываю монетку. Она, конечно, никогда не накаляется так, чтобы прожечь дыру, но уже готова нарушить правило. 'Впусти меня', - растерянно читаю я на ребре галлеона. Не могу взять в толк, чего он хочет.
  О Мерлин!
  Я вскакиваю, едва не сбив с ног домовика, поглощённого сервировкой стола.
  - Кикимер, у нас к ужину будет гость. Смотри, никому ни слова! - предупреждаю я, поспешно откладывая письма на каминную полку.
  - Кикимеру не надо напоминать. Кикимер скоро совсем разучится говорить, - отзывается он сварливо. - Пусть лучше миссис Поттер скажет, где Кикимеру раздобыть ужин для гостя? В порядочных домах принято предупреждать заблаговременно.
  - Ну, придумай что-нибудь! - умоляю я, на бегу целуя его в щёку. - Ты же самый искусный в мире эльф!
  Судя по лицу Кикимера, я опять что-то не так сделала. Только он ещё не решил, как на это реагировать. А пока он не решил, я спешу к входной двери, делая попутный взмах палочкой в сторону портрета Вальбурги. Пусть посидит за шторками - на час моего заклятия хватит. После этого я принимаю обличие Арабеллы Фигг - вполне подойдёт - и прихватываю в прихожей старый зонтик с ручкой в виде змеиной головы. Кому надо, тот обратит внимание.
  Зонтики в нашем доме теряются с такой скоростью, что даже Кикимер не успевает их находить. Всего их было штук десять в уродливой подставке в виде ноги тролля, и каждый со своим характером. Этот ещё не самый вредный. Он, конечно, норовит сложиться в неподходящий момент или - вот! - до крови прищемить палец, но в основном ведёт себя сносно.
  Чтобы не волноваться, я стараюсь думать о зонтике, и только о зонтике, пока семеню в булочную на другой стороне площади. Магглы не обращают на меня внимания, авроров не видно. Пока всё в порядке. Пока какой-то пожилой лысоватый клерк не спрашивает у меня, как пройти на площадь Гриммо, двенадцать.
  - Почему вы решили, что я должна это знать? - спрашиваю я подозрительно.
  - Потому что я знаю, кто ты, - отвечает он, принимая у меня зонтик.
  - В смысле?
  Очень мне надо доверять первому встречному!
  - Ты колдунья, - сообщает он шёпотом.
  - Обзываться нехорошо, - замечаю я, беря его под руку.
  - Смилуйся, я не помню дальше! - сознаётся он, вытирая лысину, намокшую за время ожидания под дождём.
  - Никудышная у тебя память для шпиона!
  Я всё ещё мучаюсь догадками, что заставило его сунуться в Лондон. Надеюсь, не новые ранения. А то я просила его в этом случае не брезговать штаб-квартирой Ордена.
  Лишь когда мы благополучно входим под Фиделиус, я выдыхаю с облегчением. Внешне площадь Гриммо выглядит, как всегда - чахлый газон мокнет под дождём, редкие прохожие спешат по своим делам мимо угрюмых тёмных домов. Но никогда не знаешь, как всё на самом деле. Поэтому мы изменяем внешность, только когда на двери щёлкает последний замок.
  - Тебя не проведёшь, - замечает Северус, сбрасывая с себя случайное обличье и стряхивая воду с зонта.
  Дождевые капли ещё блестят у него в волосах, на лице, и на чёрной мантии, сменившей серый маггловский костюм, но дождь и весь остальной мир остались по ту сторону стен. Здесь мы в безопасности. На этот раз даже не надо никого исцелять, что несказанно радует.
  - Мало ли, кто крутится вокруг дома! - я не могу сразу подавить тревогу, не понимаю, для чего такой риск. - Если бы ты знал, что Пожиратели учинили возле Норы, то сто раз подумал бы, прежде чем приходить!
  - Спасибо за радушие, - коротко усмехается Северус. - Я подумал двести раз. Но штаб-квартира Ордена пока здесь. А ещё мне надо забрать мантию-невидимку.
  - Забирай. Она наверху, в шкафу.
  Его взгляд становится настороженным.
  - Ты даже не спросишь, зачем мне мантия?
  Я подхожу ближе и кладу руки ему на плечи, смахивая водяной бисер.
  - Это может подождать? Хотя бы до завтра?
  - Подождёт и до послезавтра. Без нас не начнут, - отвечает он, внимательно глядя в мои глаза.
  Потом перестаёт говорить и прикасается губами к моим губам. Это что-то новое. Прежде он целовал меня, только если не мог сдержаться. Я смутно слышу позади себя приглушённый хлопок - бедному Кикимеру пришлось аппарировать, чтобы поскорее исчезнуть из коридора. Он до ужаса воспитанный эльф. А мне до ужаса надоело прятаться. Неужели нельзя хотя бы немного побыть нормальными людьми? Конечно, нельзя.
  - Как ты? - первое, что я слышу после вынужденного перерыва в разговоре.
  Это уже стало нашим приветствием.
  - Как спина? - уточняет он, нахмурившись.
  - Всё хорошо.
  Мне и правда так кажется, но Северус патологически недоверчив.
  - А слёзы откуда?
  И патологически проницателен. Ужасные качества для личной жизни.
  - Не знаю. Замёрзла.
  Мне лень поднимать голову с его груди. Вообще нет желания двигаться. А Северус, напротив, в каком-то нервном возбуждении. Внешне это почти незаметно - только по блеску в глазах и чуть ускоренной речи. Если он постарается, то и это сумеет скрыть. Но он не старается. Он сосредоточен на мне.
  - Ты точно не торопишься собрать Орден? - спрашивает он подозрительно.
  - Я должна это сделать?
  - На твой зов пойдут охотнее, - объясняет он, не выпуская меня из рук. - И дом, как-никак, ваш.
  Я понемногу начинаю удивляться.
  - И что я им скажу? Всё, как есть?
  - Рассказать я могу и сам. Я пока ещё член Ордена, если ничего не путаю.
  Я удивляюсь ещё сильнее.
  - Ты что, собираешься предстать перед всеми?
  Это кажется нереальным. Я уже привыкла к тому, что другие его не видят. Как будто Северус Тобиас Снейп - что-то, вроде фестрала или тех фантомов, что создаёт Воскрешающий камень. Но раз он решил воплотиться, значит, значит...
  Игре конец. Иначе говоря, игры кончились. Мы вступаем в новую фазу. На секунду меня охватывает непонятный ужас - почему так быстро? А, собственно, чего я хотела?
  - Руквуд вернулся? - спрашиваю я с запозданием.
  - Потому я и здесь. Кажется, мы так уговаривались.
  Меня раздирает тысяча чувств, и самое кровожадное из них - любопытство. И всё-таки я упрямо повторяю:
  - Всё равно не будем с этого начинать. Зайди хотя бы.
  Он, в общем, не спорит, только повторяет недоверчиво:
  - Уверена, что ничего не случилось?
  - Ничего такого, что помешало бы тебе поесть, поспать и помыться, - отвечаю я, направляясь в столовую.
  Вроде бы, стараюсь его успокоить, но на лице Северуса отражается мистический ужас.
  - Чур меня, я уже спал в этом месяце и мылся в этом году, - он делает отмашку палочкой против случайной порчи. - Но поесть не откажусь. В Малфой-мэноре прекрасные винные погреба, но плохо с провиантом.
  Да, он немного смахивает на пьяного. Хотя, определённо, не пьян.
  - Ты был в Малфой-мэноре? - я не могу сдержать изумление. Не могу понять его логику.
  - Да, поджидал там Драко. В промежутках между попытками его найти и другими делами, - отрывисто объясняет Северус, заходя в столовую. - Но, вижу, ты нашла его раньше.
  Да уж, отыскать напуганного мальчишку, стащившего наследие Волдеморта, почти невозможно.
  - Увы, это не моя заслуга, - признаюсь я с сожалением. - Драко до последнего скрывался среди магглов.
  - О! Тоже сообразил! - отмечает его бывший декан. - Далеко пойдёт.
  Пока Кикимер, притворяясь глухим, слепым и обиженным на весь свет, накрывает на стол, я вкратце пересказываю историю Драко, а Северус нервно вышагивает по комнате, спотыкаясь о домовика. Впрочем, я не сомневаюсь, что Кикимер крутится тут нарочно и нарочно попадается под ноги. Такой уж у него характер. Это даже выглядело было забавным, не будь они оба такими хмурыми.
  - Не поставить ли свечи на стол? Миссис Поттер? Не постелить ли парадную скатерть? Миссис Поттер? - то и дело встревает посреди разговора скрипучий голосок эльфа.
  Странно, что Северус его как будто не замечает. Сосредоточившись на собственных мыслях, он задумчиво перебирает безделушки на каминной полке и вдруг спрашивает абсолютно не к месту:
  - Этот камин подсоединён к общей сети, Лили?
  - Конечно, - я немного сбита с толку этим вопросом. - Но Фиделиус...
  - Всё равно лучше отключить, - бросает он нервно.
  Это уже напоминает манию преследования, но в ситуации Северуса трудно её не заработать. Собственно, что я теряю? Как Хранитель тайны, я уже впустила в штаб-квартиру Ордена человека, из-за которого пришлось менять всю защиту. Сейчас ещё и связь перережем.
  - Кикимер, будь добр, перекрой камин, - говорю я эльфу.
  Домовик с демонстративным грохотом ставит чайный поднос.
  - На то она и воля господина, - огрызается он, мрачно косясь на Северуса, и начинает карабкаться в дымоход, бормоча что-то про свой преклонный возраст и про порядки в порядочных домах. Потом довольно ловко выскакивает обратно, забирает поднос и, дребезжа им по полу, направляется к двери. Когда я взмахом палочки очищаю его от сажи, он оскорбляется ещё больше:
  - Если Кикимер недостаточно хорош, если Кикимер недостаточно опрятен, Кикимер может вообще не выходить из своей каморки. Да, Кикимер будет сидеть там и носу не высунет, если так угодно миссис... Поттер. Если Кикимер мешает. Конечно, он всем мешает, старый Кикимер. Хозяину Сириусу Кикимер тоже мешал. Больше никто не мешает хозяину Сириусу...
  Скорбное бормотание эльфа затихает где-то в недрах дома, и Северус взмахом палочки затворяет дверь.
  - Давно люблю этого домовика, - сознаётся он с мрачной ухмылкой. - В нём всегда было столько такта и преданности!
  - Не цепляйся к Кикимеру, - предупреждаю я с укоризной. - Он старое одинокое существо. Но мы с ним отлично ладим.
  - Не сомневаюсь, - откликается Северус с внезапным раздражением. - Газеты писали, что ты сажаешь за один стол домовика и Министра магии.
  - В тебе восстало чистокровное пренебрежение к нечеловеческим расам? - удивляюсь я. - Очень вовремя.
  Я отдаю должное живучести предрассудков, но мне казалось, с годами он научился сдерживаться.
  - Я - полукровка, - сознаётся Северус. - И считай, что это ревность.
  - К Кикимеру?!
  Несмотря на сумрак за окном и сумрак в душе, я падаю на стул от хохота.
  - К Кингсли, - поясняет он обиженно.
  Я продолжаю смеяться, но моему изумлению нет границ. Это уже не магия - это просто мистика какая-то! Самый охраняемый кабинет в самом сердце Министерства магии! До какого уровня надо поднять искусство шпионажа, чтобы туда заглянуть?
  - Как ты узнал? - спрашиваю я в восторге.
  Северус оборачивается с нескрываемой яростью на лице. Мгновенно бледнея и, готова поспорить, прячась под окклюменцию. По нему это совершенно незаметно - не в пример мальчишкам. Зато заметно, что хрусталь на столе начинает тонко дрожать, хотя мой гость даже не касается палочки.
  - Не бей мне посуду, - прошу я на всякий случай, но Северус, по-моему, не слушает.
  - Так Кингсли действительно хотел с тобой сблизиться? - уточняет он резко.
  Я понимаю, что ему вовсе не весело, я даже прикрываю ладонью рот, но не могу не смеяться. Просто всё это так нелепо! Просто я так рада, что он здесь с этими его необъяснимыми заморочками.
  - Не ты один такой предприимчивый. Я ведь не могу объявить во всеуслышание, что несвободна, - отвечаю я несерьёзно, но серьёзно предупреждаю: - Только не говори, что прибежал проверять, не ночует ли у меня Министр.
  Иначе придётся поссориться, а не хотелось бы.
  - Нет, я верю тебе, - благоразумно заверяет Северус. - Хотя забавно было бы тут пересечься.
  Даже он верит! Не знаю, заслужила ли я это.
  - Садись. Ужин стынет, - предлагаю я примирительно.
  Он всё ещё на взводе, но с грохотом пододвигает стул и усаживается.
  - Извиниться не хочешь? - спрашиваю я на всякий случай.
  - Мне не за что извиняться. Больше не хочу возвращаться к этому.
  Как будто разговор начала я! Похоже, до нормальных людей нам ещё далеко. Волдеморт был далеко не худшей темой.
  - Сдаюсь. Лучше побеседуем о Руквуде, - соглашаюсь я прохладно. - Что он сказал?
  О Мерлин! У него даже руки трясутся! Северус поднимает глаза и соединяет кончики пальцев, унимая дрожь.
  - Кингсли...
  - Я думала, мы с этим закончили.
  - Руквуд назвал мне Кингсли.
  Он замолкает, давая мне время прийти в себя. Времени требуется много. Не меньше минуты. А потом на меня накатывает паника. Без преувеличения - до темноты в глазах. Я вскакиваю и иду открывать окно. Северус, как всегда, настораживается.
  - Здесь первый этаж, - напоминаю я глухо, впуская в столовую ветер и дождь.
  Не знаю, что ещё сказать. Нет, я понимаю, что он не шутит, но... просто не могу так сразу всё переосмыслить. К горлу опять подступают слёзы, и я начинаю лихорадочно озираться.
  - На каминной полке, - терпеливо подсказывает Северус, и я неловко приманиваю сигареты.
  - А если он под Империо? - предполагаю я после пары затяжек, присаживаясь на край подоконника.
  - Очень-очень хорошее Империо. Даже для Волдеморта.
  Теперь у меня тоже трясутся руки, и я боюсь выронить сигарету, стряхивая за окно пепел. Ну что ж, по крайней мере, стало ясно, почему наш враг казался таким вездесущим. Все якобы не связанные события сразу обретают связь - от пыток в Азкабане до закрытия Хогвартса. Вот так и знала, что дальше станет только хуже, и я ещё буду мечтать о вчерашнем дне! А теперь мне самой мерещатся вырастающие из стен уши. И крысы-крысы-крысы по всем углам.
  - Всё было очевидно, правда? - говорит Северус, дождавшись моего прозрения.
  Ни черта не было. Я и сейчас не в состоянии поверить. Нет! Только не Кингсли. Да не будь он Министром, всё, включая арест Северуса, смотрелось бы совершенно иначе! Но все так доверяли Кингсли! Явно больше, чем двойному агенту с тёмным прошлым. Собственно, все и сейчас доверяют Кингсли. Страшно подумать, какими возможностями он обладает.
  - А если это какой-то манёвр? - предлагаю я следующую версию. - Способ вывести Пожирателей на чистую воду?
  - Возродив Волдеморта? - мило осведомляется мой друг. - Элегантный манёвр! Боюсь, это докажет только то, что наш Министр виновен. А чем мы можем доказать его невиновность? По себе знаю, как это не просто.
  Я прищуриваюсь, слушая, как шумит ливень.
  - Кингсли никогда не был Пожирателем Смерти.
  - А кто-то проверял, есть ли у него Метка? - парирует Северус, изучая гравировку на столовом ноже. - И, даже если её нет, это вполне объяснимо. Его задача была слишком серьёзной.
  - Стать Министром магии в случае гибели Хозяина? Удержать власть, обеспечить возвращение Волдеморта - это ты имеешь в виду?
  - Учителя не зря тобой гордились, - произносит он довольно. - Да, именно так я и думаю. Именно этой цели Шеклболт служил долгие годы, оставаясь подозрительно... гладким. Ни тёмного прошлого, ни семьи, ни вредных привычек. А ведь что-то было у всех. Даже у Альбуса. Даже у тебя, Лили! Только Кингсли Шеклболт неизменно улыбался и не отбрасывал тени.
  Северус тоже улыбается, задумчиво рассматривая своё отражение в острие ножа, но от этой улыбки хочется убежать.
  - Ты понимаешь, о чём я? - спрашивает он, не поднимая глаз. - Ловить Гарри Поттера и сдавать членов Ордена не входило в его задачу. Впрочем, Волдеморт никогда не воспринимал Орден всерьёз. А про крестражи твой сын молчал, как рыба. С мудрой подачи Дамблдора. Да святится имя его в веках.
  Меня сейчас вырвет. Головная боль находит так резко, что я вынуждена прижать ладонь ко лбу.
  - Невозможно. Должно быть другое объяснение. Кингсли слишком много знал, слишком много сделал...
  - Я тоже. Но ты сама сказала - не я один такой. Считаешь, Волдеморт был глупее Дамблдора? Глупее нас всех? - Северус недоверчиво качает головой, откладывая нож. - Разубеди меня, и я тебя расцелую. Нет, расцелую в любом случае. Разубеди и проси, что хочешь.
  - Хорошо, - смиряюсь я. - Допустим, что наш Министр магии - теперешний лидер Пожирателей. Допустим. Он был главой Аврората. Стало быть, понимает в Тёмных искусствах и боевой магии.
  - И происходит из 'Священных двадцати восьми', - поддакивает Северус.
  - Мелкие заслуги перед Орденом не в счёт - это делалось для отвода глаз, с одобрения Волдеморта. Но Кингсли участвовал и в серьёзных делах! Он одним из первых примчался на помощь Отряду Дамблдора, когда Люциус и остальные явились за Пророчеством в Министерство.
  - О да! - Северус с мрачным удовольствием потирает руки. - А знаешь, чем он там занимался? Я вот знаю, по случаю пообщавшись с Руквудом. Всё время Кингсли только и делал, что дрался с Августом. Причём, ни один из них даже не был ранен.
  - Он сбивал авроров со следа Сириуса.
  Северус отвечает презрительной гримасой:
  - Блэк только работал тут привидением. Пока не понадобился Волдеморту. Выманить его из Азкабана было бы труднее.
  Похоже, их с Сириусом вражда сильнее смерти. Я хмуро молчу - мне-то Сириус нравился. Он никогда никого не предавал и поддерживал меня в самые тяжёлые дни. Когда Джим слонялся, как привидение, по дому в Годриковой впадине и предавался меланхолии, в сердцах забрасывая палочку в дальний угол.
  - Гибель Амелии Боунс, скорее всего, заслуга Кингсли, - Северус предусмотрительно меняет тему. - Она могла узнать о нём что-то лишнее. Поскольку была главой Отдела магического правопорядка, где Шеклболт работал долгое время. До сих пор неясно, как Волдеморт сумел её отыскать.
  - Я помню эту историю, - отвечаю я, сосредоточенно потирая лоб. - Охранявшая её Эммелина тоже погибла. Может, найти того, кто убивал? Или Кингсли делал всё лично?
  Северус медленно поднимает глаза.
  - Я ведь тебе сказал, кто убивал. В более простых случаях я успевал спасти тех, кому назначалось Морсмордре.
  Пауза повисает, как Тёмная Метка над домом, где остались одни мертвецы.
  - Значит, не зря в Ордене ходили слухи о предателе! - роняю я, мысленно прокручивая в голове все известные события.
  - Только Кингсли никогда не подозревали, - оскорблённо вздыхает Северус. - Хотя особыми достижениями он не блистал. При его-то способностях! И Пожиратели его не трогали.
  Почему не трогали? Уже после падения Министерства Кингсли загадочно исчез, якобы прячась от врагов.
  Но такие смутные подозрения можно обрушить на любого! А потом заковать в цепи, упаковать в сундук и засадить в Азкабан.
  - Когда члены Ордена забирали Гарри с Тиссовой улицы. Перед его совершеннолетием. Волдеморт откуда-то узнал об этом, - предпринимаю я новую попытку. - Ты, как я понимаю, уже не числился в Ордене. Мог это сделать Кингсли?
  Северус начинает тихо смеяться.
  - Мог, но тут его не подловишь. Выяснится, что и это мои происки. Причём, Кингсли в ту ночь покалечил немало Пожирателей. А я - только Джорджа Уизли. Смерть Аластора Грюма тоже на мне, хотя его я не трогал. Просто я ничуть не хуже Кингсли выполняю приказы.
  - Чьи приказы? - уточняю я, чувствуя, что тону в этой мешанине.
  - В данном случае, Дамблдора.
  - От которого теперь и портрета не осталось, - киваю я понимающе. - А ведь Кингсли когда-то помог ему бежать от тюрьмы!
  - А я убил Дамблдора, - ровно произносит Северус. - Чего не сделаешь, чтобы втереться в доверие!
  Да, что-то расхотелось мне есть. А пошло оно всё!
  Я отправляю недокуренную сигарету в камин, сажусь за стол и принимаюсь за ужин.
  - Налей мне вина.
  - За что пить будем? - любопытствует он, подманив фужер.
  - За победу над Волдемортом, - мой голос уже почти не дрожит. - Что ещё сказал Руквуд?
  - Ничего существенного. На всякий случай я собрал его воспоминания. Но он и так всегда под рукой, - Северус с ловкостью Мастера зелий разливает вино, не прикасаясь ни к чему, кроме волшебной палочки - не хочет отвлекаться.
  - Что ты с ним сделал? - я готовлюсь к новым неожиданностям.
  - Запер в Малфой-мэноре. Там прекрасно оборудованные подвалы. Предварительно напоил его Живой Смертью - месяца два проспит без противоядия. Зато ни чём не будет нуждаться.
  Что Волдеморт, что Дамблдор, как я вижу, превосходные учителя. Что ж, могло быть и хуже.
  - Одно дело изловить какого-то Пожирателя, пусть даже самого ловкого, - рассуждаю я, отгоняя страшные воспоминания о собственной летаргии. - И совсем другое - покуситься на Министра магии. Это новый заговор.
  - И даже переворот, я надеюсь, - мстительно усмехается Северус.
  Мы поднимаем бокалы, ничего не произнося вслух. Я делаю глоток, но после качаю головой:
  - Кингсли был главой Аврората. Авроры и теперь подчиняются ему практически напрямую - через марионетку Долиша. И выполнят любой приказ, сами не зная, что играют на руку врагу. Нельзя сталкивать Орден и Аврорат.
  - Тут не поспоришь, - с досадой кивает Северус, отхлебнув вина. - То, о чём ты говоришь, касается многих сфер жизни. Над которыми наш добрый Министр усилил контроль, якобы борясь с произволом эпохи безвластия. Когда на деле власть и не думала меняться, - он отставляет бокал и нервно отбрасывает от лица волосы. - Лили, если бы мы могли доверять Отделу магического правопорядка, моя палочка не попала бы после Визжащей хижины и хранилища Аврората на Астрономическую башню. Предварительно отрубив голову Авроре.
  - Кингсли посещал Хогвартс тем вечером, - я с внезапным содроганием откладываю вилку и нож. - Он хотел тогда же увидеть Гарри. Но Гарри был в больничном крыле, а я устроила скандал, и...
  - И спасла сына, - договаривает за меня Северус. - Молодец. Зато теперь понятно, откуда Шеклболт знал, где и когда пройдет Хогвартс-экспресс.
  - Нам нужны более веские доказательства, - заключаю я, помолчав. - Даже для Ордена Феникса. Но как мы найдём что-то против Министра магии?
   - Никак, - соглашается Северус, спокойно нарезая ростбиф. - Я сам ни в чём не уверен. Потому я здесь, а не обиваю пороги Визенгамота.
  С трудом себе представляю такой вариант.
  - Как же мы будем бороться? - спрашиваю я тихо. - Ты собираешься что-то предложить Ордену?
  - Я не говорил, что буду бороться, - отвечает он, поднимая глаза. - Я собираюсь сдаться.
  Я мысленно прокручиваю всю цепочку, и меня охватывает ужас.
  - Нет! - выдыхаю я, вспомнив, что надо дышать. - Вот, зачем тебе мантия-невидимка! Ты сошёл с ума?! Хочешь довести всё до последней черты и... что?
  - И поймать Шеклболта на месте, - чёрные глаза Северуса очень цепко следят за моим лицом. - А также его подельников. Если повезёт. Чтобы воскресить Волдеморта, им придётся один раз выйти из тени. Придётся собрать Дары и всё прочее и задействовать Арку. Какие ещё нужны доказательства?
  - Собрать всё вместе... - сама мысль кажется мне дикой. - Нет, это неприемлемо! А если что-то пойдёт не так, и эта тварь воскреснет?
  Северус возмущённо отбрасывает салфетку.
  - Ты считаешь меня идиотом или предателем? Разумеется, мы сделаем так, чтобы в их планы закрался крохотный просчёт. Но это детали, это мы после обговорим с Орденом. Так же, как план проникновения в Министерство.
  - Незаконного проникновения в Отдел Тайн, ты хочешь сказать.
  - Это всё, что вменят в вину членам Ордена, - произносит он вкрадчиво. - Если окажется, что Министр собирал Дары и крестражи просто из страсти к коллекционированию. Как думаешь, твой Партридж сумеет вовремя впустить некоторое количество людей?
  Годрикова смерть! Он уже всё продумал.
  - О Господи, у тебя горячка! - я вскакиваю со стула, опрокидывая фужер на скатерть. Хорошо, что не постелили парадную.
  - Смотри, угодишь в Гриффиндор, - предупреждаю я, сводя магией багряные пятна.
  - Дамблдор тоже этого опасался, - сознаётся он тихо. - Однако заявляю тебе со всей слизеринской расчётливостью: повозмущавшись немного, члены Ордена вернутся к этому плану. Больше Шеклболт никак себя не выдаст, а оставлять его у власти нельзя. С Волдемортом или без. Не говоря о том, что Пожиратели могут найти новый, неизвестный нам способ вернуть Хозяина. С вероятностью девяносто восемь и три десятых процента.
  Идеальная память - ценный дар. Северус вообще сплошной подарок. Но я продолжаю молча ходить по комнате от стены к стене.
  - Ну же! - подбадривает он нетерпеливо. - Что, даже ты мне не веришь? Если всё сделать чётко, возможно, никого не убьют.
  - Возможно?! - переспрашиваю я, всплеснув руками.
  - Ты член Ордена Феникса или нет?
  - Да! - я резко останавливаюсь перед ним. - И мы должны чем-то отличаться от Волдеморта. Северус, тебя успеют убить при любом раскладе! Такие планы лучше отметать сразу.
  Он откидывается на спинку стула, и я уже узнаю этот взгляд.
  - Да неужели? - спрашивает он почти шёпотом. - Теперь ты у нас глава Ордена, и Орден больше не нуждается в моих услугах? А слава пусть достаётся другим? Что ж, я привык. Только не надо меня недооценивать.
  Огоньки свечей, отражаясь в его непроницаемых глазах, заводят пляску безумия. Всё, спорить бесполезно. Остаётся развернуться и уйти. Сейчас же. Или научиться как-то переживать эти его приступы. Он того стоит. Он стоит того, кто будет понимать его лучше. Мне он не даёт это сделать.
  Некоторое время слышится только шелест дождя и тиканье часов на каминной полке.
  - Ты всё равно сделаешь, как задумал - я правильно поняла? - подаю я голос. - Может быть, хватит уже доказывать?
  - Сказала бы сразу - я убежал бы с Люциусом! - бросает он, поднимаясь из-за стола.
  - Правда? Убежал бы? - переспрашиваю я недоверчиво. - Тебе для этого была нужна Бузинная палочка?
  С другой стороны, мой единственный разговор со старшим Малфоем, да и само его пребывание у Дурслей, наводят на определённые подозре... Когда Северус оборачивается, его сдержанность сменяет досада, близкая к ярости.
  - Бузинная палочка не была мне нужна! - отвечает он запальчиво. - Мне нужно было вывести из-под удара тебя и твою семью. А не бросать вызов всему обществу, включая Волдеморта и Министра магии! Согласись, это немного разные вещи. Но, безусловно, я обдумывал и второй вариант. Особенно после того, как ты заявила, что не желаешь спасаться. И что к тебе непременно прилагается вся Магическая Британия. Приходится спасать и её. У тебя очень большая семья, Лили! Но не волнуйся, я как-нибудь потяну.
  - Ну, прости уж, что я не хочу сидеть сложа руки, пока возрождается Волдеморт! - отвечаю я в том же тоне. - Я ведь уже сказала - ты рисковать не обязан! С меня хватит того, что ты не на стороне Пожирателей. С самого начала я просила только об этом!
  - Тогда чем ты недовольна?! Просто устала от меня?!
  - По-моему, это ты от меня устал! - вырывается у меня. - Я ведь всегда во всём виновата! Живая, мёртвая, с тобой или не с тобой - всё только из-за меня! Конечно, это трудно выдержать. Удивляюсь, как ты ещё не ненавидишь меня!
  - Ты ставишь мне это в вину? - уточняет он, сузив глаза.
  - А что я должна сделать, чтобы ты остановился? Похвалить тебя?
  - Вообще-то, не помешало бы.
  Я рассматриваю его с полминуты.
  - Можно я немного подумаю? - спрашиваю я осторожно. - А ты пока не шевелись.
  Он тоже смотрит на меня полминуты.
  - Сесть разрешается?
  Кошмар какой-то! Господи, почему мы всё время друг друга мучаем? Или это не мы?
  Северус молча падает на стул, залпом допивает вино и опускает подбородок на сцепленные в замок руки. И смотрит на меня не мигая, как василиск. Я закусываю губу и отворачиваюсь. Тысячи мыслей оглушают меня одновременно, и я опять отхожу к окну. Дождь рушится сплошным потоком, заливая подоконник. Я смотрю сквозь завесу воды на площадь Гриммо, но ничего не вижу.
  Конечно же, профессору Дамблдору ничего не нужно было от него! Никаких Обетов и гарантий. Северус и так был повязан самой коварной магией. А Дамблдор лишь придал вектору нужное направление - в сторону спасения Гарри и всей Магической Британии. Потому что я этого хотела. Я - очередное орудие. На войне все средства хороши. А я, видимо, хороша.
  Видимо. Мне трудно объективно оценить влияние так называемых женских чар. Но на Северуса они действовали, даже когда я и думать об этом не начинала. И вплоть до его последней отчаянной попытки вырваться. О, я помню эту попытку! И исцарапанный подоконник - помню. Тогда, не спорю, я осознанно привязывала его, наплевав на собственный стыд и гордость. Мне казалось, что спасти его важнее, я искренне в это верила. И в то, что вместе нам будет лучше. И разве это не так?
  Выходит, что нет. Когда ты сближаешься с кем-то, то надеешься улучшить его жизнь, а не погубить. Но Северус упорно движется по заданной траектории, и даже я не могу его образумить. Наоборот, получается, что я заставляю его запутываться сильнее. Получается, что именно я выстроила события таким образом. Самая могущественная волшебница! Негласная королева, которая вот-вот устроит войну и государственный переворот.
  Я подставляю руки под дождь, а потом опускаю лицо в ладони. Дурацкая особенность рыжих - чуть что начинают гореть щёки!
  Да, всякий раз, когда мне казалось, что нить натянулась, я просто добавляла ещё одну. Это представлялось мне естественным. Раз уж мы вместе. Или пытаемся быть вместе. Но что, если Северусу было нужно вовсе не это?
  Сперва он хотел получить прощение и отправиться варить зелья, сажать тыквы или... чем там он собирался заняться?
  Потом - помочь мне справиться с горем.
  Потом - уйти. Когда решил, что горя только прибавится.
  Остальное я, видимо, придумала сама. Чтобы чем-то занять душу. Начиталась 'Ежедневного пророка' - не иначе.
  Я медленно отхожу от окна, приглаживая влажными руками волосы. Да, либо всё так, либо Северус чего-то не договаривает. Что толкает его к верному самоубийству? Кроме того, что он устал от всего - от меня, от себя, от жизни. И ему уже ничего и никого не жалко. Только хочется, чтобы всё скорее закончилось. Конечно, он устал - за столько лет!
  Даже когда я приближаюсь, он не произносит ни слова. Я заговариваю сама, прикасаясь холодными ладонями к его горячим щекам, поворачивая к себе его худое лицо.
  - Я бы отпустила тебя, если бы могла, - заверяю я от всего сердца. - Но я не знаю, как это сделать.
  Хоть бы что-нибудь ответил! А он даже не моргает. Просто ждёт. Я снова отступаю и рассеянно обхожу комнату. Я действительно не знаю, что предпринять. Эти хитрые чары, они ведь часть меня! Они в руках, и в глазах, и в голосе. Не могу же я отрубить себе руки и выколоть глаза! Нет. Но необходим лишь ключ, нечто символичное... Я приманиваю со стола нужную вещь и снова устраиваюсь на подоконнике.
  - И какое это имеет отношение... - через силу заговаривает Северус и осекается, когда я начинаю отрезать волосы.
  Сперва он цепенеет. Потом вскакивает, едва не опрокинув стол, подлетает ко мне и вырывает нож.
  - А говоришь - не имеет отношения! - замечаю я укоризненно. - Правильно, будет лучше, если ты сам продолжишь. Уверяю, это поможет.
  Северус швыряет в окно изящный серебряный прибор и опять молчит, потому что его колотит.
  - Что ты творишь? - спрашивает он, наконец. - Это что - проверка на прочность?! Ты думала минут десять и надумала применить шантаж? Если я не откажусь от идеи сдаться властям, то следующим номером ты уйдёшь от меня или порежешь себе руки?
  - Я лишь пытаюсь тебя освободить! - повторяю я в отчаянье. - Я больше не могу, Северус! Ни один человек не должен иметь такой власти над другим человеком. Тебя запугал Дамблдор - понимаешь?
  Он не понимает. Он вообще не особенно вникает мои слова.
  - Когда ты спала? - осведомляется он, сразу меняя тему.
  Я теряю терпение.
  - Хватит спрашивать об этом всякий раз, когда тебе не хочется меня слушать!
  - Я слушаю, - говорит он со вздохом. - Я не знаю, что ответить. Я мог бы, наверное, показать, когда ты освоишь легилименцию. Ты - всё, что у меня есть. Была и останешься. Дело не в Дамблдоре. Я сам не хочу освобождаться.
  - Может быть, и сам, - соглашаюсь я хрипло. - Расскажи мне, что было в тот день?
  - В какой день? - уточняет он, устало глядя на дождь.
  - Ты знаешь, в какой! Что ты говорил о себе? Что думал? У тебя и тогда были магические выбросы?
  Он обращает ко мне свои чёрные глазищи и смотрит почти со страхом. Не люблю, когда у них с Гарри появляется такое выражение на лице. И вместе с тем я твёрдо понимаю, что угадала.
  - О Мерлин, Сев! - произношу я в ужасе. - Ты же взрослый человек, ты волшебник! Ты должен понимать, как опасно обращать против себя свою же магию! Ты видел портрет в гостиной Аберфорта?
  Он пристально вглядывается в моё лицо, потом хмурится, потом недоверчиво усмехается:
  - Это уже вторая версия, так? Теперь ты считаешь меня своим проклятием?
  - Наоборот. Себя - твоим, - говорю я расстроено. - Я ищу причину, по которой ты не владеешь головой. Если дело не в Дамблдоре, значит в тебе или во мне.
  В этот раз Северус молчит чуть дольше, после чего произносит с досадой:
  - И кто опять тянул меня за язык?! Я имел в виду совсем другое, я хотел только... - он в волнении опирается на подоконник, попадает рукой в дождевую воду и сердито отряхивает ладонь, обрывая мысль. - Скажи, Лили, чем тебя не устраивает самое простое объяснение? Ты стала дорога мне, ещё когда и знать обо мне не знала. А ты предпочитаешь думать, что я схожу с ума, как та несчастная девочка? Что я привязал себя к тебе каким-то стихийным колдовством? То есть, я должен был сказать что-то вроде: 'Пусть она будет жива, я бы ни на миг её не оставил, я любил бы её больше всего на свете'?
  - Да, что-то вроде этого.
  Северус молчит и чертит пальцем по воде бессмысленные пентаграммы. Но у него какое-то странное правило отвечать на все мои вопросы. Почти на все.
  - 'Тролль' тебе по ЗОТИ, - говорит он негромко. - Но раз это так тебя беспокоит, ты могла спросить Дамблдора. Или спроси своего сына - он видел мои воспоминания в Омуте. 'Лучше бы я, чем ты' - вот всё, что я говорил. Снова и снова - 'Лучше бы я, чем ты'. Лучше бы ты ненавидела меня, лучше бы ты убила меня за всё хорошее, но была бы жива. Только пойми правильно, ты вольна меня убить, но не отнимай у меня последнее.
  Он говорит это и касается обрезанных прядей, как бы машинально заправляя их мне за ухо. Это ещё не ласка - просто прикосновение. Но я теперь тоже не могу от него уйти. Эта потребность в прикосновениях опаснее ласк. Что же, моё дело - предупредить.
  - Прости, - говорю я, зарываясь лицом в складки его мантии, чтобы незаметно утереть слёзы. - Я не хотела тебя мучить. Просто пыталась понять.
  Его запах, ставший родным, успокаивает, а тепло утешает. Мне бы тоже хотелось его согреть, но никак не получается. Огонёк вспыхивает и гаснет. Этого я и боялась. Что никого уже не сумею согреть.
  - Поняла? - спрашивает он, поглаживая мои плечи. - Можно больше не вспоминать об этом?
  - Поняла, - вздыхаю я, поднимая глаза. - Зачем вспоминать, когда ты до сих пор в том дне? И всё время пытаешься за меня умереть.
  Это, конечно, не влияние Дамблдора и не проклятие, от которых есть шанс избавиться. Это хуже. Потому что я не могу представить, какую лазейку найдёт его блестящий изощрённый ум, чтобы вновь и вновь бороться с виной. У него это получается подсознательно. Я надеялась, что смогу как-то изменить ситуацию, но нет. Он не воспринимает слова, не ведётся на провокации, не забывается даже под ласками. А ещё у меня такое чувство, будто я встаю на пути чего-то неотвратимого. Словно на меня мчится Хогвартс-экспресс. Впрочем, экспресс я бы остановила.
  Или так ощущается магия мифической Книги Мерлина? С тех пор, как о ней стало известно, мне всюду мерещится тёмный промысел. Так, может, мне наоборот не ограничивать собственные чары? Раз такие вещи мешают Книге. Потому что, честное слово, мне всё труднее держаться в безопасных рамках. Я не железная.
  Северус обеспокоенно заглядывает в мои глаза. Гладит мои волосы, касается прохладными пальцами моего лба, бровей, губ...
  - Лили, я не слепой. Я вижу, что у нас всё непросто складывается, - признаётся он с загадочной улыбкой. - Но, понимаешь ли, я получаю странное удовольствие от попыток.
  Честное слово, проще разгадать василиска!
  - Но ты же хотел уйти! Тогда, у Петуньи, - напоминаю я тихо.
  - Обиделась? - спрашивает он серьёзно. - Нет, я и тогда не хотел. Просто не знал, как тебя обезопасить. Как не дойти до... вот этого.
  - Видишь! Опять всё ради меня! А ради тебя, значит, нельзя?
  - Ради меня нельзя, - соглашается он. - Я ведь предупреждал - теперь ты от меня не отделаешься! Если хочешь, считай меня сумасшедшим. Но ты меня не бросила, и я тебя не брошу. И давай уже перестанем прогонять друг друга. Мне от этого больно. А тебе?
  Знаешь, мне тоже.
  - Хватит искать крыс там, где их нет, - советует Северус. - Пойдём за стол. Чай совсем остыл.
  Но я удерживаю его. Буквально хватаю за руку.
  - Тогда сделай это для меня! - я тоже умею играть словами. - Сделай, как я хочу. Не рискуй. Я не знаю, что со мной будет, если ты тоже погибнешь!
  Он вспыхивает и вырывает руку.
  - Я не...
  Я не погибну? Я не 'тоже'?
  - Нет, ты не сумасшедший, - заключаю я, пристально изучая его глаза при дневном свете. - Просто ты не всё рассказал мне.
  - Да, я тебе не всё рассказал, - признаёт он, как само собой разумеющееся.
  - Мог бы предупредить сразу, - вздыхаю я с облегчением. - А то я уже не знаю, как привести тебя в чувство!
  А с нервами у него всё равно не очень. Всем нам надо лечить нервы. Может, он прав, и я просто себя накручиваю? Или ещё не оправилась от прошлых потерь. Или слишком боюсь новых.
  Я возвращаюсь к столу и сажусь пить чай. Он тоже садится. Это странное чаепитие. В абсолютном молчании. И всё же мне становится легче. Мне просто прекрасно.
  - Так ты расскажешь? - напоминаю я минут через пять.
  - Иначе ты отрежешь себе ещё что-нибудь? - как ни в чём не бывало осведомляется Северус. - Расскажу, разумеется. Но сначала тебе придётся выслушать моё предложение и не разозлиться.
  Ещё одно?!
  - Я попробую.
  - Уезжай. Это всё предложение.
  Не могу не злиться. Просто запредельное что-то!
  - Что? - я со звоном припечатываю чашкой блюдце. - Только не снова! Я думала, мы закончили прогонять друг друга!
  Просто великолепно - он будет рисковать жизнью, а я отсиживаться в Австралии!
  - Я имею в виду отъезд, и ничего больше, - теперь Северус очень терпелив и рассудителен. - На время, пока всё уляжется. Это вовсе не связано с тем, что кто-то ломает кому-то жизнь. Можем заранее объявить о свадьбе, только уезжай.
  Это всё предложение... Он неподражаем. И как я должна реагировать?
  - Ты наслушался Аберфорта? - я опять едва могу сдержать смех. - Всё, что угодно, только бы я сбежала? Тогда нужны более веские причины. Хотя бы реальная опасность.
  - И это говорит женщина, которая каждого встречного Пожирателя заставляет клясться на крови, что он не тронет Гарри Поттера? - припоминает он, как всегда, к месту.
  Лучше бы он не поднимал эту тему.
  - Не путай одно с другим, - говорю я строго. - Гарри - мой ребёнок.
  - Упаси меня Салазар влезать между вами, но он уже не ребёнок, - сердито возражает Северус.
  - Не продолжай. Я знаю, что ты хочешь сказать, - заверяю я, ломая в руках печенье. - Я много задолжала Гарри, но нет, я не отношусь к нему, как к годовалому. Я помню, что Гарри восемнадцать. Хотя и не знаю, что с этим делать. Но я точно знаю, что он навсегда мой сын. Ты это поймёшь, только когда у тебя будут свои дети.
  - У меня будут дети? - спрашивает он с интересом.
  Печенье под моими пальцами становится мелкой крошкой.
  - Почему нет, если ты захочешь?
  Если он подарит мне дитя... Раз уж мы договорились не расставаться. Я впервые всерьёз задумываюсь о том, чтобы родить снова. И понимаю, что да - я хочу этого. Я не успела побыть матерью малыша. Ребёнок вдохнул бы жизнь даже в этот унылый дом и примирил бы меня... со всем. И Гарри был бы рад. Когда-то я хотела иметь много детей. Как Молли.
  Но я не Молли, я и с одним не знаю, что делать! Я уже пыталась вести нормальную жизнь во время войны, но ничего не вышло. Так что теперь я не могу увязать это - рождение ребёнка и возрождение Волдеморта. Нет, только не снова! Носить - и бояться. Родить - и бояться. Пытаться уберечь и не уберечь. Нет.
  - А чего хочешь ты, Лили? - негромко интересуется Северус. - Кроме процветания Магического Мира?
  - Хочу, чтобы Волдеморт не возвращался в этот мир.
  Я говорю, что думаю. И, кажется, не сообщаю ничего нового. Но он опять срывается. Только теперь это не проявляется внешне. Видимо, он решил про себя, что я ещё более ненормальная, и со мной надо быть осторожным. Я замечаю только короткую вспышку в глазах, только секундную дрожь. Прежде чем он спокойно отодвигает чашку.
  - Спасибо. Кажется, я сыт, - говорит он вежливо. - Я бы хотел сейчас же получить мантию. Боюсь, что ты её... порежешь. Со своей стороны обещаю дождаться решения Ордена Феникса. Так когда ты сможешь всех созвать?
  Без камина-то?
  - Могу прямо сейчас. Только отправлю письмо с совой.
  Этот способ не самый быстрый, но самый безопасный. Пожалуй, напишу Минерве, а дальше все предупредят друг друга. К утру, соберутся.
  Письмо мы составляем тут же. Северус сам заколдовывает пергамент от промокания и сам выпускает сову, словно хочет поскорее покончить с этим. Птица нехотя расправляет крылья и скрывается за дождём. Бедная наша Букля!
  Гарри решил каждую новую сову называть Буклей. Мы все мечтаем возвратить хоть кого-то из-за той черты, откуда не возвращается никто - ни птицы, ни люди. Не знаю, почему мне кажется, что Северус думает о том же, провожая взглядом давно исчезнувшую крылатую тень.
  Не думай об этом! Мы-то вернулись.
  Я беру его за руку и увожу наверх.
  
  Глава 15
  
  Это бродят золотым вином - гроздья,
  Это странствуют из дома в дом - звезды,
  Это реки начинают путь - вспять!
  И мне хочется к тебе на грудь - спать.
  М.И. Цветаева
  
  Гигантское зеркало в серебряной раме неслышно возвращается на место, скрывая потайной шкаф. Я молча отдаю Северусу мантию-невидимку и отворачиваюсь от него. Отхожу и сажусь на кровать, бессильно опустив руки. Он следует за мной по натяжению невидимой нити, но я упорно смотрю на дождь. Не оборачиваюсь, даже когда он садится рядом.
  - Не сердись на меня, - просит он спустя какое-то время. - И так не всё гладко.
  Даже отвечать не хочу.
  - К чему начинать разговор? - произношу я, чуть успокоившись. - Ты меня всё равно не слушаешь. Хотя я никогда не советовала тебе плохого.
  Он тоже отвечает не сразу. Он слегка прикасается губами к моему плечу, и я опять не знаю, что с ним делать. Прогонять глупо, убеждать бесполезно. Что хотел, он получил и теперь, конечно, будет подласкиваться. Это Слизерин, это невозможно изжить.
  - Ты тоже меня не слушаешь, - говорит он с лёгкой обидой. - Хотя ко мне прислушивались даже Волдеморт и Дамблдор.
  - И где они оба? - интересуюсь я, делая вид, что не замечаю его прикосновений.
  Не замечаю, как пальцы Северуса тихонько расстёгивают мантию у меня на груди. Пуговицу за пуговицей. Надо всё-таки выходить за него. Если я его не убью.
  - Имей в виду, я всё равно против твоего безумного плана, - чтобы сказать это достаточно твёрдо, мне приходится всё-таки поглядеть ему в глаза.
  Северус осторожно берёт в ладони моё лицо, гладит его, целует губы. Остаётся лишь удивляться, отчего он опять такой тихий и ласковый. Даром, что мы не можем договориться.
  - Я тоже против, - соглашается он между поцелуями. - Но что же делать? Пусть возвращается Волдеморт?
  Разумеется, нет.
  - Как он вернётся без крестража? Как бы нам не пришлось ждать много лет, пока Кингсли понадобится Арка, - мне этот резон кажется очевидным, но Северус лишь немного хмурится.
  - Ах да - крестраж! - отзывается он, как о ничего не значащей детали.
  - По-твоему, он уже у Кингсли? - пугаюсь я.
  - Не думаю, - решает он, помедлив. - Но наверняка Пожиратели догадываются, где он.
  Что бы он ни говорил, мои волосы - главная приманка для Северуса. Он распускает их, перебирает по прядям, позволяет им течь сквозь пальцы, долго и бережно целует обрезанный локон... Сосредоточиться становится труднее, но я всё-таки настораживаюсь.
  - Почему ты так решил?
  - Иначе не было смысла затевать всю эту кутерьму, - отвечает он, скользя губами по моей ключице.
  Я размышляю, можно ли обнять его без опаски. Шрамы на горле выглядят пугающе, но вряд ли причинят боль. Я решаюсь и обвиваю его шею руками, пока что с большой осторожностью. Северус даже не морщится, только опускается лицом на моё плечо.
  Мой. И это сильнее меня. Сильнее нас обоих. Ничего не могу поделать с этой стихийной магией. И, видимо, уже не хочу.
  - А ты не считаешь, что проще уничтожить крестраж? - предлагаю я с надеждой. - Вдруг это последний? Если Пожиратели что-то знают о нём, то и мы узнаем!
  Северусу сейчас явно не до крестражей. Он потихоньку спускает мантию с моих плеч, отмечая поцелуем каждый отвоёванный дюйм.
  - Я и так всё знаю, - сознаётся он неохотно. - И знаю, что этот крестраж последний. Но умоляю, забудь на минуту про благо Магического Мира! На две минуты. Потом я всё объясню.
  Ничего себе новости.
  - Ты знаешь? - переспрашиваю я, оторопев. - И давно?!
  - С того дня, как его увидел.
  Даже так. Я замираю, решая, как реагировать на такие слова, а он продолжает целовать мои плечи и грудь, и словно сам себя не слышит.
  - Северус, ты уверен? - повторяю я тихо. - Ты соображаешь, что говоришь? Ты вообще в состоянии соображать?
  - Конечно, - заверяет он, не размыкая объятий. - Я знаю, где крестраж. Я держал его в руках. Да он и сейчас у меня, - договаривает он как бы про себя.
  Нет, так не пойдёт. Уж либо одно, либо другое.
  - Я всё понимаю, - заверяю я, слегка отстраняясь. - Но, может, ты всё-таки объяснишь?
  Что, крестраж и впрямь был у Северуса?! Всё это время?! Или... что он хочет сказать? Мне сейчас тяжело сопоставлять события и интерпретировать эти его загадочные взгляды. Потому что когда он поднимает глаза, я ощущаю такое головокружение, будто в пропасть смотрю.
  - Собственно, я это и делаю, - произносит он медленно. - Просто не знаю, как сказать.
  И опять замолкает. Его лицо неуловимо меняется, и я почему-то вспоминаю безмолвный поединок с Руквудом - столкновение двух ментальных щитов. Северус будто стареет на глазах - снова. Только теперь проявления не так заметны, и оттого кажутся более страшными. Меняется взгляд, меняются голос, движения и мимика. Всё меняется. Он больше не целует меня - он разворачивает меня лицом к зеркалу. И больше не обнимает меня. Просто держит. Потому что через секунду я осознаю всё сама, и... Меня действительно надо держать.
  Нет, я не впадаю в истерику, я впадаю в ступор. Видимо, моих нервов не хватает на всё это. Или не достаёт силы воображения. Я не знаю, сколько мы так сидим, прежде чем я отодвигаюсь от него, и встаю, и привожу в порядок свою одежду, дрожащими руками застёгиваясь под горло.
  Я не могу пока говорить, а то объяснила бы Северусу, что дело не в нём. Не в том, как и когда он поведал неприятную правду. Дело во мне. Я чувствую себя, как прокажённая, которой надо держаться подальше от нормальных людей.
  Кажется, что сейчас Северус снова произнесёт: 'Все было очевидно, правда?'. Но он ничего не говорит. Только следит за мной внимательными чёрными глазами. Он абсолютно неподвижен, но видно, что эта неподвижность нелегко ему даётся - в таком он напряжении. Тревога за меня и облегчение от того, что всё, наконец, досказано - все перепады чувств сейчас так ясно видны, как... Как было только в ту первую ошеломляющую ночь, когда много всего случилось. Но ничего ещё не началось.
  Мне становится легче, потому что я начинаю его понимать. Зато перестаю понимать себя.
  Особое свойство этой комнаты - я вижу лицо Северуса, даже отвернувшись. А он видит моё, находясь за моей спиной. Возможно, это зеркало для того и установлено в семейной спальне. Чтобы нельзя было не смотреть друг на друга. Мне приходится закрыть глаза, чтобы секунду побыть одной и прислушаться к себе.
  Почему я ничего не чувствую? Разве я не должна была понять сразу?
  - Ты уверен? - я давно не задаю ему этот идиотский вопрос, но сейчас не могу удержаться.
  - С тех пор, как вошли сюда, мы говорим на серпентарго, - доносится из полной темноты его спокойный, как вода, голос.
  Тот самый голос, который появляется у Северуса, когда он уходит под окклюменцию, чтобы не сорваться, и слишком устал, чтобы это маскировать. Я открываю глаза - так и есть. Его отражение в зеленоватом холоде зеркала копирует... такое же отражение. Он настоящий опять пропадает куда-то. Видимо, считает, что сейчас только мои чувства имеют значение. Опять только я имею значение. Боже, я не могу так больше! Как мне его вернуть? Пусть бы он лучше орал на меня или плакал. Чем я всё время его отпугиваю?
  - Ты разве учила серпентарго? - негромко уточняет Северус.
  Я оборачиваюсь к нему и отрицательно качаю головой. Первый шок меня уже отпустил - глупо разбегаться по разным углам! Я вообще сейчас больше думаю о Северусе, чем о крестраже.
  А крестраж... Ну что же, я должна была додуматься первой! Но то ли не хотела, то ли этот шрам слишком мне примелькался. Я ведь проспала всю лихорадку с избранностью моего Гарри. Мне рассказывали об этом, но рассказов мало. И как-то не хочется представлять в красках, как твой ребёнок год за годом растёт в атмосфере смертельной опасности, прикованный тёмной магией к самому страшному чародею.
  Я не знаю, как Гарри жил с этим. К счастью, он сильнее меня и лучше. Долгое время он вовсе не знал, в чём дело. Его пытались правильно воспитать. Прятали. Учили окклюменции. А он всё равно видел глазами Волдеморта и ощущал эту тварь у себя в голове, и Волдеморт раз за разом пытался подобраться к нему с упорством маньяка. Да, я сходила с ума, думая об этом. А когда сходишь с ума, логика начинает хромать.
  - Но почему?.. Кто-то должен был догадаться! Сказать мне раньше, - произношу я растерянно.
  - Мы всё обсудим, только давай перейдём на нормальный язык, - осторожно предлагает Северус. - Мне трудно тебя понимать, когда ты говоришь так быстро.
  Я сосредотачиваюсь, представляя в голове слова и буквы, и, вроде бы, благополучно возвращаюсь к английскому. C диковинным ощущением, будто этот язык мне не родной.
  - Лили, даже истинные крестражи нелегко узнать, - терпеливо объясняет Северус. - Сейчас много об этом болтают. Но мало кто на самом деле в них разбирается. А после победы все были убеждены, что от души Волдеморта ничего не осталось. Никому не хочется верить в худшее! И никто не видел у тебя шрама. Я думаю, кроме Дамблдора. В первый раз эта мысль посетила меня после разговора с ним.
  - Это Дамблдор сказал тебе?! - я чувствую, как кровь приливает к лицу. - А мне, стало быть, знать не надо?! Так вы решили?!
  - Не суди меня, - просит он едва слышно. - Как я мог тебе сказать? Я ведь знаю, что будет дальше! Ну хорошо. Дамблдор ничего не объяснял мне. Даже не намекал. Просто я его знаю. Знаю ход его умозаключений. Он как-то так разложил мне твою историю, что мысль возникла сама собой. Прости, но я отогнал её. Я тоже человек, хотя в это трудно поверить. Сперва мне казалось это неважным. Твой сын до возрождения Волдеморта почти ничем не выделялся. Потом, когда выяснилось, что есть опасность нового возрождения, я надеялся, что остались другие крестражи, и охотиться будут не за тобой.
  - Но других крестражей нет? - я в таком состоянии, что просто не в силах слушать, чего там он хотел и не хотел.
  Есть вещи, которые просто нельзя утаивать! Просто потому что... нельзя! Без толку объяснять это слизеринцу. Да ещё после стольких лет работы с Альбусом Дамблдором. Добраться бы мне до настоящего портрета! А я ещё не верила бедняжке Батильде, что Дамблдор не так прост, как кажется!
  - Их нет и быть не может, - совсем уже тихо признаётся Северус. - Волдеморт ничего не отдавал мне в Визжащей хижине, не было свидетелей, не было подделок - всё это выдумки. Блеф. Как история про уничтожение Книги, которой мы снабдили Руквуда. И перстень Мраксов был настоящим, и диадема. А массовый поиск крестражей - просто отвлекающий манёвр. Чтобы скрыть истинные посылы за общей паникой. Я подозревал это, ещё когда был связан Непреложным Обетом. Ты ведь уже поняла, ключевым словом было имя его змеи, Нагайны...
  Я подскакиваю на месте, и сердце пропускает удар. Он тоже вздрагивает, но только из-за моей реакции.
  - Что ты? Обет распался, как только заклинание Волдеморта вынули из шкатулки.
  Всё равно не понимаю, зачем так нарываться! Что за странное равнодушие к собственной смерти? Очень-очень хочу посмотреть в глаза Дамблдору. Надеюсь, Хогвартс когда-нибудь вырастит его портрет заново.
  - Я думаю, Волдеморт именно змею считал последним крестражем, - чуть запнувшись, продолжает Северус. - О ней и должна была сказать Беллатриса. И ещё. Твой сын видел все крестражи в памяти Тёмного Лорда. Неоднократно. И в день битвы за Хогвартс тоже. А создание крестража - длительный процесс. Тёмный Лорд просто не успел бы сделать новый за один день. Правда, это я понял совсем недавно.
  Я мужественно пропускаю мимо ушей то, что от волнения он начинает звать эту мразь Лордом, и спрашиваю из чистого интереса:
  - Рассчитал по формуле?
  - Нет, раскинул карты. И заглянул в хрустальный шар. В два хрустальных шара. Для подстраховки, - отвечает он с убийственной серьёзностью. - Лили, я никогда не стал бы создавать пробный крестраж, если ты об этом.
  Хоть какое-то утешение! Но мне всё равно дурно. Приходится обхватить себя за плечи, чтобы унять дрожь.
  - Ну, иди ко мне, - робко заикается Северус, но я бросаю на него негодующий взгляд.
  - Если б я знала правду, была бы в сто раз осторожнее! Меня давно могли схватить Пожиратели. И столкнуть в Арку. Это не приходило в твою учёную голову?!
  Он молчит.
  - И убери уже окклюменцию - я не могу так общаться!
  Он убирает. Но закрывает лицо руками.
  - Они не стали бы хватать живую волшебницу, не окончив приготовления. Поэтому я просил тебя уехать, - объясняет он очень тихо.
  Да, повод что надо! И пусть другие поплатятся жизнями!
  - Ты прекрасно понимаешь - куда бы я ни уехала, Пожиратели будут искать меня до конца дней! Я уже пробовала прятаться, и ничего хорошего не вышло. Здесь у меня больше охраны, раз уж на то пошло.
  - Тогда я не знаю, что предложить.
  Врёт. Всё он знает. Не хуже, чем я. Я вижу это, когда он всё-таки отнимает руки от лица. Северус спокойнее, чем под окклюменцией. Только очень бледен.
  - И зачем было мучиться одному? - говорю я с укором.
   Он, не выдержав, улыбается.
  - Ты не устаёшь поражать меня своими выводами.
  А ты - своими. Истина, как всегда, посредине. Где-то между нами.
  - Значит, по-твоему, Пожиратели в курсе? - повторяю я, стараясь не поддаваться панике. - Но почему? Потому что душа Волдеморта разлетелась на осколки, когда...
  Когда он запустил Авадой в моего годовалого сына.
  - Да, и осколки искали что-то живое. Раз ты не умерла, значит могла стать крестражем. Могла и не стать. Но Пожирателям, в отличие от остальной общественности, очень хотелось в это верить.
  - А шрам... - начинаю я, и меня осеняет. - Послушай, Сев, его видели целители! Конечно, они тоже не специалисты по крестражам, и им наверняка подправили память, но...
  - Но ты говорила, что в больнице Святого Мунго не осталось никаких записей о тебе. Значит, их выкрали. И тогда у Волдеморта появилась надежда, - доканчивает он за меня. - Ты ведь понимаешь - дело не только в шраме! Крестражи проявляют себя по-разному. Ты... Прости за прямоту, но ты слишком хорошая, чтобы быть крестражем. Слишком сильная волшебница. Я бы сказал, в тебе это ещё менее заметно, чем в твоём сыне. Почти незаметно. И всё-таки, ты не спишь. Как не спал Волдеморт. И ощущаешь при этом лишь лёгкую усталость. Должно быть и ещё что-то - тебе виднее. Я тебя слишком редко вижу.
  - Поэтому Кингсли показывал мне другие крестражи, - припоминаю я содроганием. - Надеялся, я что-то почувствую. Или заговорю на серпентарго.
  Не исключено, что так оно и было - кто теперь знает? Во всяком случае, с того раза он не искал новых встреч. Чтобы не вызвать подозрений и не спугнуть последний крестраж. Впрочем, на правах хорошего знакомого, Кингсли и так мог знать о мелких странностях, вроде бессонницы. Надо понимать, надежда меня раздеть была связана с этим же.
  - Тут могло быть несколько целей, - мягко продолжает мою мысль Северус. - Или, скорее, всё вместе. Министр хотел держать при себе крестраж и одновременно обезопасить себя от любых подозрений. Ты же, как солнце, за которым не видно тьмы!
  Он произносит это на полном серьёзе и также на полном серьёзе прибавляет:
  - Впрочем, он мог и увлечься. Но вряд ли настолько, чтобы изменить Лорду. Я бы не стал на это уповать. Такие случаи редки.
  Единичны, я бы сказала. Не стоит надеяться, что мне повезёт ещё раз. Тем более, что с Кингсли мы не очень договорились. Я снова прокручиваю в голове сцену в кабинете Министра магии, и... всё это так не вяжется с возрождением Волдеморта! А потом вспоминаю крохотный портрет похожего на жабу человечка рядом с огромной эмблемой Аврората. В моей памяти человечек вновь предостерегающе и пугливо подносит палец к губам, и я понимаю, что всё очень даже вяжется. Из таких вот осколков и полутонов в результате складывается цельное полотно. Довольно страшненькое.
  - Остаётся надеяться, что со временем у меня не появятся новые странности, - говорю я, пытаясь улыбнуться.
  По крайней мере, пока не воскреснет Волдеморт. Тем или иным способом. Вот тогда я стану опасной для общества, потому что он будет смотреть моими глазами и попытается подчинить волю. Но пока этого не случилось, я рискую присесть рядом с Северусом. Если он вздрогнет, я отодвинусь.
  Он не вздрагивает. Северуса вообще не слишком пугает Тьма. Я прислоняюсь к нему, начиная потихоньку согреваться. Я бы так и заснула у него на руках. Как в нашу первую ночь. Хотя и могу обходиться без сна. Просто это было бы приятно. Но мне надо спросить кое о чём ещё. Мне просто не с кем больше посоветоваться.
  - Я правильно понимаю - убить крестраж, не убив меня, способен только сам Волдеморт? А он не возродится, пока осколок его души не добудут из последнего крестража.
  - А ещё Волдеморт не попадётся снова на ту же удочку, - любезно подсказывает Северус. - Но ты можешь дожить до старости, оставаясь крестражем. Если тебя что-то тревожит, пометь в завещании, что настаиваешь на кремации Адским Пламенем.
  Что он всегда умел, так это развеселить.
  - Я не собираюсь обсуждать это с тобой, - предупреждаю я сразу. - Я просто спросила, чтобы ничего не перепутать.
  - Что ты боишься перепутать? Клык василиска и меч Гриффиндора? - осведомляется он устало.
  В принципе, да.
  - Вот поэтому я и не хотел открывать тебе глаза, - заключает Северус. - Но лучше уж говори со мной. Нет смысла посвящать в это кого-то ещё.
  - Особенно Гарри. Обещай мне!
  - Да с радостью! Пусть в этот раз обойдётся без меня. Оставишь ему записку, - он резко поднимается и отходит к зеркалу.
  - Ты ведь понимаешь - я не могу допустить, чтобы из-за меня пострадали другие, - объясняю я тихо.
  - Какой тогда толк от Ордена? - сердито возражает Северус. - Не ты создавала крестраж - не тебе и платить. Сама ведь говорила - мы должны отличаться от Волдеморта.
  Такое ощущение, что он все мои фразы записывает, чтобы потом использовать, как скрижали.
  - Я и сейчас это скажу, - соглашаюсь я спокойно. - Ты считаешь, что мне легко? Что я не думаю о Гарри? Я только о нём и думаю! Но одна из целей Ордена - не допустить возвращения Волдеморта. Если он возродится, все прежние старания пойдут прахом. Все будут в смертельной опасности. И, если другого выхода нет...
  - Я это знаю, Лили, - не дослушав, обрывает Северус. - Не надо читать мне лекций о Волдеморте! Я сыт им на столько лет вперёд, что не хватит Философского камня. И не надо ни в чём меня убеждать.
  Я и не убеждаю. Я... прощаюсь, что ли. На всякий случай. Я просто не знаю, что ещё делать.
  - Ты опять меня не слушаешь, но я объясню, - говорит он отрывисто. - Ты забываешь о Книге. Она всё равно будет искать выход. Не этот, так другой. И мы напрасно лишимся волшебницы, которая как-никак трижды бросала вызов Волдеморту. И, видимо, способна его победить. Исходя из аналогии с твоим сыном. А ещё ты забываешь о Кингсли. Его всё равно нельзя оставлять Министром. Но если разогнать его улей, опасности не будет. Можно уничтожить Дары, можно сжечь заклинание. Не понимаю, что ты так вцепилась в крестраж?! Понравилось приносить себя в жертву? А давай ты не будешь этого делать?!
  - А давай мы немного помолчим?
  - Давай помолчим.
  Мы молчим. Слушаем, как дождь обрушивается на дом. Как шепчутся портреты в коридоре. Как капают минуты. Смотрим, как на город опускается ночь и в комнате вспыхивают старинные ночники.
  - Не грызи ногти, - раздражённо напоминает мне Северус.
  Я просила его напоминать. Когда у меня впервые началась эта нервная привычка - из-за постоянных ссор с Петуньей, которая возненавидела магию. И было, за что.
  - Уж лучше б я никогда не уезжала в Хогвартс.
  - Что-что? - переспрашивает он, оборачиваясь.
  - Думаешь, можно перестать быть волшебницей?
  Северус, как всегда, подходит к вопросу обстоятельно.
  - В смысле - убрать из тебя вообще всю магию? Сделать сквибом? По-моему, нет такого способа. И даже тогда крестраж не исчез бы.
  - Оставь. Я просто так спросила, - отмахиваюсь я, чувствуя, что меня опять начинает разбирать нервный смех. - Интересно, тогда ты смог бы меня любить?
  А вот это уже начало истерики. Но Северус не реагирует на мой вздорный вопрос. Он разглядывает тесное переплетение змей в серебряной раме зеркала. Так внимательно, будто это какая-то тайнопись.
  - Знаешь, кто был предыдущим хозяином этого дома? - произносит он ни с того ни с сего.
  Вопрос ещё глупее моего! Разумеется, знаю.
  - Мы с ним по-настоящему друг друга ненавидели, - сообщает он следующую новость. - Да я и сейчас его ненавижу.
  Как и трёх других. Поздравляю - что я могу сказать?
  - Кстати, твой сын считает, что это я толкнул Блэка в Арку Смерти. А вовсе не Беллатриса.
  У нас, видимо, вечер воспоминаний. Такой способ отвлечься от Волдеморта.
  - Уверена, ты этим чрезвычайно расстроен, - отмечаю я сдержанно. - Тебя успокоит, если я напомню, что Сириуса предал Кикимер?
  - Да, кажется, Блэк плохо с ним обращался, - рассеянно кивает Северус. - Ты уж с ним поосторожней. Он и правда в тебя влюблён. И очень ревнив. Не знаю, что ты здесь находишь смешного.
  На самом деле мне редко бывает весело. Просто нервы шалят. И не только у меня. Вот о ком он сейчас - о домовике? О Сириусе? О своём отражении? Что за эзопов язык - хуже серпентарго! Или это тоже своего рода прощание?
  - Думаю, - говорит он, - ему хватило бы взгляда.
  У меня сейчас голова лопнет от всего этого.
  - Кому? - спрашиваю я безнадёжно. - Кикимеру? Хочешь, позовём его прямо сейчас? Я, правда, не знаю, что ему ответить.
  - Он же не сошёл с ума, чтобы ждать ответа, - отвечает Северус. - Достаточно понимания.
  Мерлин и Моргана! Я лишь хотела быть честной. Но перестаралась. Ужасно, когда тебе говорят, что, может быть, полюбят, и ты совершенно не знаешь, что ещё для этого сделать. И весь мир к тому же катится в пропасть.
  - Давай ложиться, - предлагаю я осторожно. - С утра нагрянет Орден. Тебе надо хоть немного поспать.
  Это ведь в моих жилах течёт тёмная магия, а Северус из плоти и крови. Завтра он будет злиться на себя и на меня за свои сказки про домовых и разговоры со змеями. Но это завтра. А сейчас он молчит и будто меня не слышит.
  Так. Понятно.
  - Это не страшно, - говорю я ему, прежде чем подойти.
  Подхожу и прижимаюсь к его спине - так бы и стояла, пока не упаду.
  - Это не страшно, - повторяю я шёпотом.
  И мне хочется прибавить 'любимый' - не знаю, почему именно сейчас. Просто так. Я даже про себя не произношу подобного, но ему хотела бы сказать. Хватит уже успокаивать себя тем, что и так всё ясно. Вздор, что слова ничего не значат. Каждое слово, как заклинание, меняет мир. А я боюсь говорить, потому что любить тоже боюсь. Боюсь новой боли, боюсь Волдеморта и возможной войны. Распределяющая Шляпа явно со мной ошиблась.
  Но когда-то надоедает даже бояться. Это просто глупо, в конце концов! Мы были друзьями, были врагами, были никем друг другу... Если он спросит меня напрямую, что я тогда отвечу - кто он мне?
  
  'Лили, чем тебя не устраивает самое простое объяснение?'.
  
  Но Северус делает резкое движение головой, не давая мне договорить.
  - Страшно было в первый раз, - объясняет он. - Не волнуйся, я всё сделаю. Если другого выхода не будет. И я сам решу, когда настанет нужный момент. Успокойся и не думай об этом.
  Я немею. А он отходит и падает в кресло и смотрит на меня с вызовом.
  С минуту я не нахожу слов. Я понимаю, что он давно всё решил, и даже не хочу думать, чего ему стоило такое решение. Остаётся надеяться, что до этого не дойдёт. Но опыт мне подсказывает, что на войне зачастую выпадает самый тяжёлый выбор. Из-за Книги Мерлина. Или по какой-то иной причине. Поэтому я считаю нужным произнести:
  - Спасибо. Но я не собиралась тебя просить. Ты имеешь на это право, но я и сама справлюсь.
  - Тебе просить не надо. А благодарить тем более, - возражает он досадливо. - Но сама ты можешь не справиться. Мы ведь говорим о крайнем случае. Когда встанет выбор: умереть или умереть и дать жизнь Волдеморту. Здесь всё решают секунды. Ещё раз прошу - не будем мучить друг друга подробностями. Всё равно я окажусь лучшим кандидатом.
  - Почему ты так думаешь? - спрашиваю я в отчаянье.
  Он отвечает мрачной усмешкой.
  - Давно живу.
  - Повезло тебе! - вырывается у меня.
  - Не уверен, - бросает он сухо. - И не буду уверен, пока не пойму, что ты не наделаешь сгоряча глупостей. Поэтому я готов объяснить подробно. Если тебе так легче. Но я всё равно считаю, что можно прекрасно обойтись без жертв.
  Я тоже хотела бы в это верить, но...
  - Каким образом?
  - Я рассчитывал изложить свои соображения Ордену, - вздыхает он, косясь на каминные часы. - Но в общих чертах, я бы предложил заменить тебя в Зале смерти на Молли или Минерву. Они твои подруги и сильный волшебницы, никто не заметит разницы.
  - Нет!
  - Глупо. Почему, собственно, ты должна быть героиней, а другие нет? Нельзя же подсовывать Пожирателям настоящий крестраж! Впрочем, решать всё равно будет Орден.
  И сова уже улетела.
  Он всё просчитывает. Он всё уже продумал, слизеринская...
  - Василиск давно закопан, а заклятием Адского Пламени никто в Ордене не владеет. Кроме меня, - договаривает он без лишней скромности. - Теперь вернёмся к твоему вопросу. Назови мне человека, который не замешкается зарубить невинную женщину мечом Гриффиндора? Это ведь не змею убить!
  - А ты? - я машинально берусь руками за горло. - Почему ты так уверен в себе?
  - Потому что я люблю тебя больше, чем свою душу, - отвечает он, взвесив за секунду то и другое.
  Я не знаю, что отвечать на такое. И ещё. Это единственный раз после нашего первого объяснения, когда он говорит мне, что любит. Почему-то это поражает даже больше, чем обещание меня убить.
  - Это слишком, Северус, - роняю я безнадёжно.
  - Я помню, - заверяет он. - Но я, кажется, не очень тебе досаждаю. Иногда от меня даже бывает польза.
  Какой-то ужасный разговор. Не могу больше!
  - Я хотела сказать другое! - выкрикиваю я в отчаянье. - Я хотела сказать, что этого даже тебе не выдержать! Пусть всё решит жребий. Как-нибудь разберёмся с мечом!
  Сама не верю, что мы так обстоятельно всё это обговариваем. У меня, наверное, шок. И у него шок. И с собранием Ордена мы, кажется, поспешили. Точно поспешили. Судя по тому, что Северус произносит:
  - Мне не станет легче от того, что кто-то неудачно тебя зарубит. Или вообще не сумеет этого сделать.
  Он проводит ладонью по глазам и прибавляет уже другим голосом:
  - Я понимаю, что ты под впечатлением, но хватит придумывать ужасы. Это не должно случиться. И точно не случится завтра. Давай пока что праздновать наши маленькие победы.
  - Но если тебя не будет рядом...
  - Я буду рядом.
  - Но если...
  Он смотрит на меня, сузив глаза, почти насмешливо:
  - Если мне повезёт погибнуть раньше? Повезёт не пережить тебя... ещё раз?
  Я молча киваю.
  - А вот на этот случай держи при себе меч Гриффиндора, - разъясняет мой друг, доставая волшебную палочку. - Уменьшишь его до размеров кинжала, разрежешь здесь и здесь, - он проводит кончиком палочки по собственным шрамам и по шее с другой стороны. - Меч отравлен ядом василиска. Но смерть и так была бы почти мгновенной. Что-то ещё?
  - Да, - сознаюсь я.
  Он роняет палочку, прикрывает глаза ладонью и начинает беззвучно смеяться. Но, пока я подхожу и усаживаюсь на ковре, эта вспышка гаснет.
  - Лили, - говорит он негромко, - я согласен, что тебе тяжелее всех. Но не думай, что мне легко обсуждать всё это.
  Он смотрит мне в глаза, оперев голову на левую руку, и снова кажется спокойным. Но его правая рука непроизвольно сжимается в кулак на подлокотнике кресла.
  - А мне кажется, тяжелее тебе, - отвечаю я, касаясь этой напряжённой руки. - Но мне необходимо сказать тебе кое-что. Один раз. И, обещаю, я никогда не вернусь к этому разговору.
  - Уже можно пользоваться окклюменцией? - вздыхает он обречённо.
  - Не нужно. Не будет ничего неприятного, - обещаю я. - Я только объясню, что тебе сделать, чтобы мне было легче. Если я всё-таки погибну. Не убивай себя и не губи свою жизнь.
  - И позаботься о Гарри. Теперь ты будешь диктовать завещание? - Северус пытается отдёрнуться, но я его не выпускаю.
  - Если вы с Гарри найдёте силы поддержать друг друга, я буду только рада, - улыбаюсь я. - Но, прости, в это слабо верится. Будет лучше, если ты вернёшься в Хогвартс. Чтобы помогать Минерве. И займёшь со временем её место.
  Я продолжаю поглаживать его запястье, распрямляю сведённые судорогой пальцы в пятнах от зелий. А он отвечает мне резко, почти со злостью:
  - Отрастить бороду, завести феникса...
  - Если захочешь, - разрешаю я, касаясь губами побелевших костяшек.
  - Носить в сердце незаживающую рану, дожить до старости в одиночестве и умереть от тёмного проклятия, - цитирует он по памяти. - Как-то так я и собирался окончить дни.
  Но хотя бы перестаёт вырываться. Что ж, раз я владею такими мощными чарами, грех ими не пользоваться.
  - Нет, - я отслеживаю губами его линию жизни. До глубокой старости. - Больше никаких проклятий. Ты женишься. Не сейчас. Лет через десять. Она будет любить тебя, а ты её... потерпишь. Ты ведь умеешь терпеть, Северус? Она родит тебе детей - всё, как ты хотел. И уж их тебе придётся любить. Только жену выбирай... рыжую.
  Я жду новых возражений, но Северус осекается на вдохе. Как будто он напуган, или на него снизошло озарение, и это повергает его в паралич. Он на самом деле перестаёт шевелиться, как под Петрификусом. Только, не отрываясь, следит за мной глазами. Сквозь все эти страхи и тени прошлого, и я не знаю, какие ещё там крысы у него в голове. И почему он произносит: 'Не надо, Лили', когда я всего лишь расстёгиваю его манжету. Пуговицу за пуговицей. Я прикасаюсь губами к его коже, поднимаюсь вверх вдоль голубой вены, и он вообще перестаёт дышать. Он и в детстве был странным, а с годами стал ещё страннее. Он считает, я позволяю ему любить, но сам упорно не позволяет. Позволь мне!
  Я встаю, чтобы поцеловать его в губы, чтобы сказать 'пойдём'. Честное слово, хватит уже этих мрачных путаных разговоров. Хватит давно! Позволь мне любить тебя. Я не произношу этого вслух, мы вообще больше не говорим. Но он и так прекрасно всё понимает. Хотя его оцепенение немного меня тревожит. Это так не похоже на него.
  Так непохоже на тебя.
  Но я укладываю его. И раздеваю его. Наконец-то без всякой спешки. Потому что застёжки на наших мантиях точно придуманы для ограничения популяции волшебников. Но, перебирая их одну за одной, я расправляюсь со всеми, освобождая его. Раздеваюсь сама. Тоже медленно. Не потому что это продуманный замысел - просто так неуловимо начинает растягиваться время. Так падает ночной дождь за окном. Так - удар через удар - я ощущаю свой пульс. Шрамы на спине не беда - я знаю, он их видит в проклятом зеркале. Но от высеченной на груди молнии мне теперь очень не по себе. Это как постоянное предостережение - не даёт забыться. К чёрту её! Мы ведь уже привыкли ничего не скрывать друг от друга. Он ведь больше не стесняется Метки? Слишком многим уже мы связаны - его кровью, моей кровью, кровью наших врагов, тысячью куда более ужасных и куда более прекрасных вещей. Перепутанными линиями прошлого и будущим, которое пугает нас обоих.
  Не хочу ни будущего, ни прошлого - только этот бесконечный миг, когда я ложусь с ним и принимаюсь целовать его. Начинаю с глаз, целую всего. Пусть согреется. Пусть позволит себя любить. Как в ту первую ночь. Впусти меня! Теперь мне легче - я знаю его, но я хочу заучить его наизусть. Запомнить, как отдаётся в нём каждое прикосновение. Почувствовать, как ускоряется его пульс, понять, когда сбивается его дыхание, уловить, от чего по его телу проходит первая дрожь, узнать его вкус... Тише, мой дорогой! Это ничего, ничего... Это не страшно. Это только разговор тел, которого просят души, только сплетение чар и ливня, только миг забвения, продлённый на ночь, трепет огня в лампах, жар прикосновений, мои волосы, накрывшие его бёдра, его стоны, разбивающие тишину дома. Ничего - кричи, отпусти себя, мы одни. Никто не услышит. Лишь тёмные портреты и пыльные книги, лишь старый эльф и печальный призрак. Но они все слишком долго спали, так пусть проснутся!
  - Я бы так хотела защитить тебя, заворожить тебя, - шепчу я ему, ложась голова к голове, губы к губам, вычерчивая пальцами неведомый узор на его коже. - Чтобы тебе не могли повредить заклятия... чтобы никто больше не причинил тебе зла... никогда... только бы с тобой ничего не случилось... возвращайся ко мне... обязательно... возвращайся всегда...
  Я произношу это, понимая, что он едва ли разбирает мои слова, опустошённый, судорожно хватающий ртом воздух. Но через секунду он припадает к моим губам, опрокидывая меня на подушки.
  - Чокнутая, - шепчет он. - Я прежде всех понял, что ты колдунья. Хватит уже говорить со мной на языке змей!
  Я замолкаю - на всех языках, так как даже волшебники не могут говорить и целоваться одновременно. Вместо этого я обвиваю его руками, обхватываю ногами, и ночь продолжается. Разговора больше нет - лишь отдельные путаные слова в перерывах между ласками, когда мы ненадолго всплываем к поверхности, чтобы глотнуть воздуха.
  - Если вода поднимется выше крыши, к нам никто не сумеет попасть.
  - Можно просто всех убить, - предлагает он, продолжая зацеловывать мою спину.
  - Достаточно будет всё рассказать им, - я сажусь, поворачиваясь к нему лицом: - Я хочу всё рассказать, понимаешь?
  - Мы и расскажем, - он осекается. - О нет! Пощади Орден! Не много ли для одного дня? Это... только... помешает...
  Я губами снимаю слова с его губ, прислушиваясь к шуму дождя.
  - Скажем в следующий раз.
  Он молчит, медлит. Я скольжу дыханием по рубцам на его горле, кончиками ногтей - по его телу, волосами - по его лицу. Чары, чары. Он сдаётся.
  - Конечно...
  ...Я смотрю на него сверху вниз, отдаваясь его рукам, ощущая его в себе, и с моей точки зрения лучшего момента не подобрать.
  - Сейчас. Дай мне увидеть.
  Недоумение Северуса длится только долю секунды.
  - Сейчас? - он удивляется, но не отводит взгляда. - Вряд ли... я сохраню контроль.
  Ничего. В данный момент контроль - не главное. Он ведь не на совете у Волдеморта! Краем сознания я понимаю, что это дикое безумие. Сейчас ему не хватало только Джеймса. А мне не хватало только тысячи неведомых ужасов. Но наши пальцы сплетены, наши мысли перемешаны, и пламя кочует между его и моей кровью. Мне стоит труда сдержать этот наплыв, замереть на краю, заодно удерживая Северуса, разворачивая мгновение в вечность, за которую может промелькнуть целая жизнь. Это завораживает, словно прыжок в пропасть. Его, как и меня. Всего несколько секунд! Неужели он считает, что я захочу причинить боль?
  - С первого раза у тебя не получится, - предупреждает Северус внезапно надломившимся голосом. - Мне придётся... провести тебя. Войти... в твоё сознание.
  - А как же иначе?
  Он застывает подо мной на два вдоха, и линия наших взглядов превращается в живую нить, незримую и нерасторжимую. Северус проскальзывает по этой нити, одновременно возобновляя прерванный ритм, и я уже не знаю, где ощущаю его явственней. Но прикосновение к сознанию ни на что не похоже. Это чудо. Словно я впервые не одна там, где всегда была в одиночестве. Всего на миг. Он не пытается зацепиться за что-то или проникнуть глубже. Это только ветер, прошедший по воспоминаниям, через всю жизнь. Только эффект присутствия - 'я здесь'. И меня тут же уносит прочь вдоль невидимой нити и затягивает в чёрные колодцы.
  Пламя подступает ближе, а внешние ориентиры исчезают, но Северус бережно придерживает меня руками и одновременно впускает в собственную память. Окклюменции нет, хотя я и не сильна в этом. Но по тому, как мягко даётся переход, я понимаю, что пока он управляет ситуацией. И больше ни о чём не могу думать - это как взрыв сверхновой, вселенная от края до края. Так же прекрасно и непонятно. Цветные всполохи, туманности и чёрные дыры. Наверняка, Северусу это ещё страннее, чем мне. Добровольно открывать разум в такой обстановке. Безумие! Все эти вихри и лабиринты, все расплывчатые картины вдруг замирают, обретая пронзительную чёткость. Он открывает сразу и всё, как бесконечную панораму - взгляни на меня.
  Это, кажется, вслух. Не уверена - я уже не понимаю, что происходит внутри и что вовне. Он отпускает меня на свободу - там. Делай, что хочешь. И забирает - здесь. Этого мы оба хотим. То ли такое единение длится дольше обычного, то ли в легилименции теряется понятие времени, но мне кажется, что мы вечность пребываем на пике. А когда буря всё-таки утихает, я едва могу сообразить, что пора возвращаться. Я целую его - здесь. Целую его - там, насколько это возможно. Чтобы он лишь ощутил моё присутствие, как я его. Везде и без боли. Потом когда-нибудь он покажет мне, что захочет. А сейчас мне достаточно знать, что не было дня, когда он не думал обо мне.
  Я разрываю зрительный контакт и легонько касаюсь губами его лба. Мы все в поту с головы до ног, и простыни мокрые, будто дождь ворвался сюда с улицы. И по дому словно гуляет ветер, хлопая дверями и гоняя по коридорам шёпоты. Не важно. Я опускаю голову ему на грудь. Северус вздыхает и прикрывает глаза. Целую сомкнутые веки. Он, конечно, сумасшедший, но...
  - Ты сумасшедший, - шепчу я, слушая его сердце.
  - Сама такая, - усмехается он, утыкаясь носом в мою макушку. Словно ничего не случилось.
  И какие дальше могут быть разговоры? Мы молчим.
  - ...Разбудил?
  Что ты, милый, ты перемещаешься тише призрака.
  Час перед рассветом, я открываю глаза с ощущением, что он опять куда-то исчез. Договаривались же! Нет, не исчез. Стоит у окна, глядя в прозрачные сумерки над площадью Гриммо. Я подхожу, прижимаюсь к нему и тоже смотрю, как светлеет пасмурное небо, как поблескивает в свете фонарей мокрый асфальт. Дождь кончился, фонари гаснут, и свет в комнате тоже.
  - Что-то случилось? - спрашиваю я тихо.
  Я уже привыкла к его сверхъестественному чутью.
  - Не случилось. Хотел проверить, всё ли спокойно.
  Я глажу его волосы, касаюсь его лица.
  - Вернись ко мне.
  Северус переводит взгляд на меня и коротко улыбается. Просто улыбается - это так неожиданно. Так... редко. Потом быстро целует мою руку, лежащую на его плече. И мы возвращаемся в постель. Зыбкий промежуток между ночью и утром оглушает звенящей тишиной после ночной бури. Нет даже журчания в водостоке, даже скрипа лестниц. Пусть все теперь помолчат. Спи.
  Он утверждает, что стук моего сердца отвлекает от метронома. Я не очень понимаю, о чём речь - видимо, это уже часть сна. Спрошу потом. Я-то уже выспалась и больше не хочу смыкать веки. Я только слушаю, как замедляется его дыхание, и перебираю кончики его волос, и всматриваюсь, всматриваюсь в него, пока он то засыпает, положив голову мне на грудь, то вновь приоткрывает глаза. Не предназначенный мне, нежданный, упрямый, как сто чертей. Ладно. Твоя взяла, Северус. Мне кажется, в этот час стирается реальность, в которой мы не были созданы друг для друга. Иначе почему так сжимается моё сердце, хотя я думала, что уже никогда не будет такого?
  Разрозненные, бессвязные мысли мелькают у меня в голове. Как водовороты легилименции - то расплывчатые, то пронзительно-яркие. Я думаю про рождественский снег в Хогвартсе, про церковные витражи в Годриковой впадине, про качели, которых уже нет, про старую берёзу, которая всё стоит над Чёрным Озером, про имбирное печенье Минервы, про то, как летает на метле мой Гарри и вообще про всякую ерунду. Про то, что в Адском Пламени сгораешь быстро, как феникс.
  - Ты не сгоришь.
  Чуть поднимает голову, касаясь губами впечатанной в мою кожу молнии. Хрипловатый голос и серьёзные чёрные глаза. В бледном утреннем свете Метка на его руке выглядит пугающе тёмной.
  - Боже мой, Сев! Зеркало раскололось, - вздрагиваю я, случайно подняв взгляд.
  Понятия не имею, когда это случилось, но ломаная трещина пролегла по диагонали через всю стену.
  - Оно тебе всё равно не нравилось, - равнодушно бросает Северус, даже не обернувшись.
  С чего он это взял, интересно?
  И опять всякая ерунда лезет в голову, вроде того, что давно пора отыскать Кикимера. Предупредить, что к завтраку нагрянут человек тридцать, которых надо будет где-то размещать и чем-то кормить. Потому что собрание - это только так называется, а на деле Орден обоснуется в штабе на много часов.
  - Я люблю тебя.
  Что ж. Хозяйка из меня всё равно никакая - будь что будет! Пусть немного продлится последняя мирная ночь, последний поцелуй перед рассветом, последний час в тишине.
  - Это хорошо, рыжая, - устало, как бы смиряясь с наплывом стихии, отвечает мне Северус, и падает в сон.
  
  
  
  Глава 16
  
  Чёрной бронзою окованы холмы,
  Через сердце прорастают тени тьмы,
  Тени-оборотни, тёмно-серый мех.
  О, господи, не введи во грех!
  Я ударюсь оземь да рассыплюсь в прах,
  Но я знаю - тебе неведом страх.
  Н.А. O'Шей
  
   Мы сидим за ужином в Норе в том же составе, что и в прошлый раз. Если посчитать Драко Малфоя, которого скрепя сердце допустили к столу.
  - Только следи за ним оба, - всякий раз предупреждает Рон домашнего упыря. - А то подольёт нам всем... крысиный яд. Или Живую Смерть, что практически одно и то же.
  Драко презрительно поднимает брови - надо же, какие познания в зельях! Но вид у него такой, будто дай шанс - отравит. И он молчит. Вообще всегда. Если не задаёшь ему прямого вопроса. И на вопросы тоже отвечает редко.
  - Это Круцио ему мозги вправило. Давно бы так!
  - Рональд! - прикрикивает на младшего сына Молли, которой и так несладко от всего происходящего.
  Сегодня все на нервах. Внешне - обычный ужин, но девочки не шушукаются, как у них заведено. Гарри хмуро молчит под стать Малфою. Артур нервными движениями палочки гоняет по столу шарики из салфеток. Глава семейства уже вернулся домой после обычного трудового дня в Министерстве и ничего подозрительного там не заметил. Но надо ещё дождаться Перси - он всегда засиживается на работе допоздна, но после обещал заглянуть к родителям. Пока непонятно, почему часы в гостиной вот уже два часа показывают смертельную опасность для всех Уизли. Кроме проржавевшей стрелки 'Фред', навсегда застывшей на следующей отметке.
  Явных поводов беспокоиться нет - всё идёт, как должно. Заклятие Доверия многократно проверено и усилено всем, чем можно. Камин перекрыт. По периметру забора выставлены садовые гномы. Нора неприступна, почти как Хогвартс. Только без потайных ходов и загадочных лазеек для Пожирателей. В общем, неприступна.
  Минерва - на площади Гриммо, через час выйдет из-под Фиделиуса в булочную напротив.
  Северус... точно неизвестно, где он. Но ещё перед обедом галлеон, который я не выпускала из руки, коротко накалился и резко остыл. Значит, он выбросил свою монету - опять же, по плану. То есть, он либо убит, либо в тюрьме под пытками. Либо (и это лучший расклад) в руках Пожирателей и под Империо. Или в руках Министра магии, так хотя бы звучит приятнее. Должна ли я упоминать, что потрясающий по наглости план Северуса всё же был принят за неимением лучшего? Со всеми возможными оговорками, но принят.
  
  Орден совещался до глубокой ночи. Первая половина дня ушла на то, чтобы проанализировать, что мы имеем. И привыкнуть к тому, что низкий, уверенный голос Кингсли Шеклболта больше не раздастся на площади Гриммо, двенадцать. А хриплый после ранения голос профессора Снейпа придётся послушать. Конечно, профессор появится в штаб-квартире Ордена. Под наведённым от него Фиделиусом. А почему нет?
  Вторая половина дня была потрачена на разработку плана дальнейших действий.
  Северус, к слову сказать, не особенно лез с инициативой. От оголтелой настойчивости, которую он демонстрировал мне, и следа не осталось. Он лишь бросил пару наводящих фраз и продолжал терпеливо сидеть в тёмной углу, дожидаясь, пока других осенит его идеей. Всё это он умеет. Я прямо слышу тот же вкрадчивый голос:
   'Мой Лорд, Орден Феникса намеревается перевести Гарри Поттера из нынешнего его укрытия в субботу...' - полное равнодушие на лице и взгляд мимо.
  Конечно, это особенность характера. А не привычка манипулировать всеми и каждым, как можно было подумать. Мной в первую очередь. Он даже пожертвовал радостью во всеуслышание объявить меня своей - из той же ложной скромности. Чтобы я не вздумала играть на его чувствах. Мне даже любопытно стало, выдаст он себя хоть чем-нибудь или нет. Вдруг оглянется лишний раз или прикоснётся ненароком?
  'Я люблю тебя больше, чем свою душу... взгляни на меня... ты не сгоришь...'. Нет - ни словом, ни жестом.
  Я оставила его досыпать, пока готовила дом к прибытию Ордена. Мне-то сон не нужен! Послала за ним Кикимера, лишь когда один за другим стали собираться волшебники. И вот тогда, якобы зайдя с улицы и случайно наткнувшись на меня в коридоре, Северус на секунду приподнял маску. Ему, видимо, очень хотелось спросить про мои последние слова там, наверху. Приснилось или нет? Да или нет? Но уговор есть уговор - я улыбнулась: 'Здравствуй, Северус. Проходи в столовую', - и отправилась встречать новых гостей. Я по-прежнему была против его дикого плана по поимке Министра. И то же сказала Ордену.
  И мы ругались. То есть, я ругалась, а он шипел. Я сказала, что его убьют, а он ответил: 'Ни за что! Приберегут для Волдеморта'. Я сказала, что у него отнимут Дары, а самого водворят в Азкабан. Он ответил: 'Из кого ещё им делать Тёмного Лорда?'. Он был совершенно несносен. Мне оставалось только завидовать остальным. Они привыкли к профессору Снейпу за время совместной работы и умудрялись не вздрагивать от таких заявлений. Надо было махнуть рукой на нашу договорённость и встряхнуть его хорошенько. Вместо этого я шепнула ему: 'Да', пока помогала Кикимеру собирать чашки. В надежде, что это заставит Северуса одуматься в последний момент. Если, конечно, он поймёт, что речь не о планах Ордена.
  Единственный раз мне удалось отследить, как, дрогнув, рухнула окклюменция, хотя он удержал на лице выражение безразличия. Только стал белее скатерти и ускользнул к камину.
  Орден как раз горячо спорил, кому - Молли или Минерве - отправляться вместо меня в лапы к Пожирателям Смерти. Остановились на Минерве. Она одинока, она лучше владеет трансфигурацией и сумеет что-нибудь прошипеть на серпентарго.
  - На кошентарго, - вставила Гестия, и все рассмеялись.
  - Что тут такого? Я прекрасно находила общий язык с Миссис Норрис! - излишне чопорно подтвердила Минерва.
  Это означало всего лишь, что они согласны произвести налёт на Министерство магии. Они нам верят.
  Дальше оставались детали. Например, придумать, как Северусу попасться врагам, не вызвав подозрений.
  - Волшебное Око Грюма до сих пор должно лежать в Аврорате. Оно видело сквозь мантию-невидимку, - бросил он, вороша угли в камине, хотя, казалось бы, перестал следить за разговором. - Артур, тебе не составит труда по-приятельски напомнить об этом Кингсли? Скажешь, что слышал от этого... как его... - нетерпеливый щелчок пальцев, - Гарри Поттера.
  Гарри на собрании не было. Учитывая серьёзность ситуации, новых членов решили пока в Орден не принимать. Гарри это, разумеется, не касалось, но он отказался пользоваться избранностью. Тем более что и его, и друзей обещали ввести в курс дела, как только Орден посовещается.
  - А я могу сболтнуть у себя в трактире, что профессор Снейп как-то заходил за Огденским. Под мантией-невидимкой, - не моргнув голубым глазом, предложил хозяин 'Кабаньей головы'.
  - Прекрасная идея, Аберфорт.
  К вечеру гордый новым достижением Кикимер расстелил на столе огромную пиццу, а под покровом ночи появился всегда печальный мистер Олдридж в очередной экстравагантной шляпе. На этот раз оранжевой в голубой горох. Он принёс письмо покойного Лестрейнджа и новости о том, что в Отделе Тайн усилены меры безопасности. Отныне никто, кроме главы Отдела, не имел доступа в зал Смерти. Но выход нашёлся - секретарь главы Отдела будет держать при себе простой определитель врагов. Едва тот начнёт бешено вращаться, он даст знать в Орден. Как? У нас ведь ещё остались волшебные галлеоны...
  Далеко за полночь члены Ордена стали расходиться, аппарируя по одному.
  - Останься, - предложила я на тёмной крыльце, придерживая за спиной входную дверь.
  - С Минервой? Уволь, в Малфой-мэноре полно места.
  Я должна была отправиться в Нору только через день. Тогда же Минерва переселялась на площадь Гриммо. Так что дело было не в этом.
  - Как ты? - этим вопросом я заставила его немного замешкаться.
  Начала целовать в губы - он поддался. Погладила его шрамы - он ответил судорожным вздохом. Забралась руками под одежду - он чуть отстранился с тихим испуганным стоном. Как же хорошо! Мне, по крайней мере.
  - Зачем ты так? И что мне теперь делать? - спросил он срывающимся голосом. - Хочешь, чтобы меня расщепило?
  Его почти не было видно. Только блеск глаз, только шорох мантии. Он как бы уже частично развоплотился.
  - Вот и подожди с аппарацией, - я боялась, что он исчезнет без предупреждения. - Что ещё у тебя на уме? Я ведь всё вижу, Северус!
  - А! Запретные приёмы! - понимающая усмешка. - Ничего такого, Лили. Просто нервничаю. Не надо тебе сейчас быть со мной. Это...
  - Неосторожно. Ты не веришь, что всё получится?
  - Нет, почему же? Если в Ордене нет других предателей.
  Мне не нравились его ответы, и его тон тоже, но я не понимала, что с этим делать.
  - Хорошо, любимый. Как скажешь, так я и сделаю. Я тебе верю, - произнесла я совершенно серьёзно.
  Он вздрогнул под моими руками. Помолчал. Попросил, отодвигаясь:
  - Не повторяй это слишком часто. Я ещё не привык.
  Входная дверь отворилась. На крыльце появился Артур, и свет из коридора скользнул по лицу моего любимого, который отшатнулся в тень с недовольством летучей мыши.
  - О, Северус! Ты ещё не исчез.
  - Уже исчез, - огрызнулся он с раздражением, которое наверняка показалось Артуру беспричинным. Как и всегда.
  - Добрых снов, Лили. Спасибо за приют.
  Приют - так это называется? И про сны вышло куда как остроумно! Но Северус тут же аппарировал, и ответить я не успела. Я успела только запомнить выражение его лица в ту короткую секунду, когда он не ожидал, что его увидят. Вот такое же лицо у него было, когда он магическим выбросом, позже обретшим форму Сектумсемпры, срубил ветку прямо над головой моей сестры. А потом с непробиваемостью, которую позже заменил окклюменцией, клялся, что он ни при чём. Мерлин и святая Моргана, он что-то затеял! И он мне лгал. Несмотря ни на... что. Я только не могла понять, в чём.
  И зачем - он и так уже поклялся меня убить.
  И как. Учитывая, что недавно он добровольно (ну, почти) пускал меня в свой разум? Но легилименция выдаёт только воспоминания - вот, в чём штука! Будущее она не открывает. Оставалось надеяться, что это не отразится на основном плане. Слишком много людей уже были втянуты в опасный замысел. По сути, вся Магическая Британия.
  - Странный он всё-таки человек, - задумчиво пробормотал замешкавшийся рядом со мной Артур.
  Не то слово.
  
  Благодаря этому странному человеку мы сидим теперь, как на иголках, и я нервно крошу хлеб, чтобы не грызть ногти и не курить при детях. Кошмар, сколько дурных привычек! Кто-нибудь должен постоянно держать мне руки. Кто-нибудь. Хотя бы знать, где он!
  Я больше не могу находиться в четырёх стенах и выхожу через заднее крыльцо в сад. Гарри машинально следует за мной. Дом под Фиделиусом, но подсознательно сын опасается оставлять меня без охраны. Ему до сих пор кажется, что я недостаточно крепко привязана к этому миру.
  Я обещала всё ему рассказать и не сдержала слово. Он ничего не знает о жуткой договорённости с Северусом. Не знает и про меч Гриффиндора, который Аберфорт принёс мне вчера на площадь Гриммо. Меч и сейчас у меня в кармане - я с ним не расстаюсь. Но как это объяснить сыну? Я не хочу даже думать о том, что будет с Гарри, если мне придётся пойти на крайний шаг. В лучшем случае он ударится в войну. В лучшем случае он не погибнет. Не стоило ли Дамблдору убить меня во сне - все бы меньше мучились? Ничего, ничего, это нервы. Всё обойдётся.
  - Мам, ты что? - спрашивает моё зеленоглазое чудо. - Что-то почувствовала?
  Я отрицательно качаю головой.
  - Просто волнуюсь. Что можно почувствовать на таком расстоянии?
  Гарри облокачивается рядом со мной на изгородь и тоже глядит в мирный весенний вечер, на окрестные холмы и тихую деревушку за ними.
  - Я просто подумал... Шрам, он иногда напоминал о себе, - объясняет он, поколебавшись.
  - Так было при жизни Волдеморта. Но он больше не оживёт.
  Я ничего не ощущаю. Хотя теперь постоянно прислушиваюсь к себе. Так, наверное, ведёт себя Тёмная Метка - ни на секунду не даёт забыться.
  - Кто его знает! - хмурится Гарри. - Тысяча вещей может пойти не так.
  Например, мы могли пропустить один крестраж.
  - Тогда надёжнее следить за Драко.
  - Ну да - его только с боем раздевать! - отмахивается сын.
  И не преувеличивает. За время ужина я несколько раз подмечала, как юный Малфой потирал заклейменное предплечье, а после натягивал до пальцев рукав одолженного у Рона свитера. Но моя совесть чиста.
  Аппарировав в убежище, я сразу предупредила благородного наследника павлинов, что обстановка сильно накалилась, и ему придётся принять окончательное решение. Либо он останется, что будет означать продолжение долгого и непростого пути, который уже начался для него с неудачи. Либо отправится к папе и маме. Потому что если он рассчитывает болтаться туда-сюда, как любят Малфои...
  - Да не трону я Гарри! - не выдержал Драко, интуитивно избегая Непреложного Обета. - Я останусь. Если хотите.
  Глаза при этом глядели затравленно, а мешковатый тёмно-красный свитер совсем на нём не смотрелся.
  - Драко, ты мне делаешь одолжение?
  А Северус не зря предупреждал насчёт этого мальчика!
  - Если не убьёте, - поправился он немедленно, поморщившись от того, что грязнокровка обратилась к нему по имени. - Но я могу и в Малфой-мэноре посидеть.
  Только этого не хватало! С его-то осведомлённостью. И с сюрпризом в виде заточённого в особняке Руквуда. Но воспоминания о поместье всколыхнули во мне смутную ассоциацию.
  - Нет уж, останешься здесь, - отрезала я. - И вот ещё что, Драко... У вас в гостиной висит разбитое зеркало. Зачем оно там?
  - А оно разбилось? - Драко уже вознамерился ускользнуть, но тут замер. Мой вопрос вызвал у него скорее испуг, чем удивление.
  - Я вообще-то с сентября не был дома, - пробормотал он, запустив тонкие пальцы в длинные непромытые волосы.
  На секунду за внешностью дезертировавшего Пожирателя проступил обожаемый всеми домашний мальчик, но наваждение мигом схлынуло.
  - Да, лучше уж я тут останусь, - решил он окончательно и прибавил с внезапным ожесточением: - А вам что за дело до наших вещей?! Что ещё вам надо?!
  - Чтобы ты сказал правду.
  Драко ответил мне ледяным взглядом.
  - Какую правду? Вы не знаете, что означает разбитое зеркало?
  Уточнять расхотелось.
  - Ты даже зеркал боишься, - подметила я, сменив тему. - Уверен, что не испугаешься Волдеморта?
  Вот тогда он и схватился в первый раз за Метку. И позеленел, как покойник. А потом выговорил через силу, глядя на меня с неприкрытой злостью:
  - Что, если я не из Гриффиндора, значит сразу трус? Своего сына воспитывайте - ясно?! А ко мне не лезьте! И в дела моей семьи тоже. Что бы вы понимали! Мэм.
  'Грязнокровка' опять повисла в воздухе, но спасибо, что удержался.
  - Иди, садись за стол, - велела я, не собираясь дальше терять с ним время.
  - Я не сажусь за стол. Как и мой друг - упырь, - процедил он сквозь зубы.
  - Сегодня сядешь.
  Я вспоминаю этот разговор, прислушиваясь к кваканью лягушек в заросшем пруду. Вспоминаю и прикидываю, насколько мы вправе доверять Драко. Всё слишком серьёзно, слабых звеньев быть не должно. Пока Малфой здесь, вреда он не причинит, но как с ним быть дальше?
  - Гарри, ты всем раздал Феликс Филицис?
  Он кивает.
  - Кроме Малфоя, конечно.
  Конечно. Ещё неизвестно, что для него везение.
  - Удача вообще - штука капризная, - рассуждает мой сын, щурясь сквозь очки на весеннее солнце. - Тем более, Книгу мы так и не нашли. Но просто сил уже нет сидеть тут и ждать у моря погоды!
  У меня сжимается сердце. Он напоминает сейчас... я не знаю... Расправляющего крылья гиппогрифа. Весь как натянутый нерв. Удержать его нельзя. Никакими силами. Это было бы преступно. И всё же мне так хочется оставить его под защитой. Ещё раз обмануть, ещё раз успокоить. Ещё раз закрыть собой. Только его крылья теперь шире - вот, в чём штука. А мои вот-вот сгорят, как у феникса.
  - Осталось недолго, Гарри, - отвечаю я через силу. - Скоро для всех найдётся работа.
  Очень надеюсь, что и для меня тоже. Как только будет уничтожен любой из необходимых для ритуала артефактов.
  - Пропади она, эта работа! - Гарри рассеянно шарит по карманам, выгребая сигареты и палочку.
  - И ты куришь, - вздыхаю я обречённо.
  - Что? - он вздрагивает, чертыхается и, извинившись сразу за оба нарушения, всё-таки зажигает огонёк на конце палочки. Что уж теперь!
  - Закуришь тут, когда Волдеморт вот-вот возродится!
  Шутка с бородой, а всё ещё действует.
  - Чёрт, - повторяет Гарри, думая о чём-то своём и нервно затягиваясь. - Так это всё не вовремя! Волдеморт этот... - молчит, смотрит на солнце. - Мам, Джинни беременна.
  Я застываю. Очертания пейзажа теряют чёткость, но я быстро провожу рукой по глазам. Судя по всему, я никудышная мать. Семнадцатилетняя подружка моего сына ждёт ребёнка, а со свадьбой ничего не ясно, и школу мы, видимо, не закончим. А тут ещё Волдеморт. Что бы сказал на это его отец?
  Ладно, не будем лицемерить - его отец сказал бы: 'Круто. Куплю мелкому лучшую метлу. Только чтоб глаза были зелёные!'. Как оно, собственно, и было, когда я ревела в ванной, потому что мне всего девятнадцать, и со свадьбой ничего не ясно, а Волдеморт косит всех направо и налево. Но Гарри был уже размером с головастика, и мы понадеялись, что всё обойдётся, и ничего, конечно, не обошлось, но вот же мы стоим сегодня в вечерних сумерках, и сын - лучшее, что со мной случилось. Вот только я не знаю, что ему ответить. Я-то, конечно, рада, но... Впрочем, раз эта новость дошла до меня, они уже всё решили.
  - Это замечательно, Гарри, - произношу я непослушным голосом. - Но лучше бы Джинни быть подальше отсюда.
  - Она отказывается уезжать.
  Понятное дело.
  - Я пытался её отправить, - негромко поясняет Гарри. - Мы жутко поцапались. А ей же теперь нельзя волноваться! И ещё она не хочет пока говорить своим родителям. Боится, что они с ума сойдут. А я вот решил, что надо тебе сказать. Просто, если со мной что-то... А, ладно. Фигня всё, - он убирает окурок Эванеско и оборачивается к дому. - Вон и Перси пожаловал! Пошли, что ли, послушаем, какие он принёс новости?
  Я киваю, и мы отправляемся по садовой дорожке к дому следом за аппарировавшим на крыльцо Персивалем.
  - Нет, а ты правда рада, мам?! Скажи честно! - не выдерживает по пути Гарри.
  Я ерошу его вихры и подтверждаю, что счастлива. Так оно и есть. А страшно мне или нет, вопрос десятый. Драко Малфой утверждает, что гриффиндорцы вообще не должны бояться.
  К моменту нашего возвращения все уже перебрались в гостиную. Перси, всё ещё в служебной мантии, с тревогой косится на часы - 'Смертельная опасность'. Он не член Ордена Феникса, да ещё и работает в Министерстве. Поэтому лишь в общих чертах знает о том, что Орден готовит какую-то операцию против Пожирателей Смерти. И даже это ему не слишком нравится. Перси считает, что Пожирателями должен заниматься Аврорат. А не его отец - специалист по маггловским изобретениям. По большому счёту он прав.
  - Работы - просто вагон! - вздыхает Перси, подозрительно разглядывая Драко Малфоя, за спиной которого уныло маячит фамильный упырь. - С этими судами бумажек под потолок! А так всё, как обычно.
  - Охрану Министерства не усилили? - напряжённо интересуется его отец.
  - А что-то грозит Министерству? - бледнеет Перси. - Тогда я должен сообщить...
  - Не надо никуда сообщать, дорогой, - успокаивает его Молли. - Присядь, мы кое-что тебе объясним.
  - Давно пора, - отзывается он, устраиваясь на краешке кресла, чтобы не помять мантию. - А то я себя полным дураком чувствую! Сегодня как раз столкнулся с Кингсли...
  - Тебя вызывал Министр?! - подпрыгивает на месте Артур.
  - Ты ему что-то сболтнул?! - вскакивает Рон.
  Упырь поднимает горестный вой.
  - Что я мог сболтнуть, если ничего не знаю? - бормочет шокированный Перси. - И разве Кингсли уже не член Ордена?
  Все молчат. Персиваль краснеет и нервно оглядывается.
  - Да успокойтесь вы! Мы вообще не говорили об Ордене. Он сказал, что вы, пап, давненько не виделись. И он соскучился по маминым мясным шарикам. Спросил, нельзя ли будет заглянуть на выходных. Что я должен был ответить Министру магии? Ну что?
  - О Мерлин, это моя вина! - стонет Артур, хватаясь за голову. - Следовало оставить тебя дома с драконьей оспой!
  - Это могло вызвать подозрения, - возражает побледневшая Молли.
  - Надо было всё ему объяснить!
  Вот этого точно не стоило делать. Существует масса способов добыть правду из молодого, не владеющего окклюменцией волшебника. Впрочем, всё решилось проще. Боже, какая глупость!
  - И что ты разболтал, чучело полированное? - гневно вопрошает Джиневра.
  Перси бросает на сестру оскорблённый взгляд.
  - Я не... Я ответил, что, наверное, можно будет зайти, но я ещё спрошу, я как раз сегодня буду в Норе, - от его лица моментально отливает кровь. - И миссис Поттер там будет, и... остальные. Он ещё спросил на всякий случай, не поменялся ли Фиделиус. А то времена неспокойные. И я... я... Боже. Какой я идиот!
  - Ты дал ему записку с адресом, которую я послал тебе с совой, - убито договаривает Артур - Хранитель тайны.
  Хотя какой теперь, к Мерлину, тайны?
  - Кретин, - мистер Малфой с его фамильной проницательностью первым вникает в суть. - Сейчас нас всех тут положат.
  Нас. Надеюсь, он не просто оговорился.
  - Так и знал, что корзины с яйцами не доведут до добра, - глухо роняет Гарри.
  Перси начинает заикаться и с ужасом оборачивается к отцу.
  - Но это же Кингсли! Я д-думал, он и так в курсе всего. Я не понимаю, я что, д-должен был врать Министру?!
  Но Артур его уже не слушает.
  - Лили, прости, - произносит он с мукой на лице. - Удачи тебе.
  План на случай непредвиденных осложнений у нас тоже оговорен: я должна исчезнуть, а остальные сядут пить чай и сделают вид, что меня тут не было. Ничего непоправимого пока не случилось. Перси упомянул лишь о смене Фиделиуса - не о том, что готовится заговор. Молли даже может угостить заглянувшего на огонёк Министра мясными шариками.
  Всё это могло бы сработать, но дело в том, что я не просто так слушаю перебранку. Я уже пару раз взмахнула волшебной палочкой, пренебрегая тем, что аппарация портит обои.
  - Ты, лизоблюд безмозглый! Тебе сказали никому не говорить, значит никому! - взрывается Рональд, кидаясь на Персиваля. С кулаками, а не с палочкой.
  Джинни устремляется на помощь Рону, хотя ей вредно волноваться и драться с братьями. Гарри и Гермиона торопятся их растащить.
  - Тихо! - объявляю я таким тоном, что все вздрагивают и замирают на месте. - Вокруг дома аппарационный барьер.
  - Не может быть! - хрипит придавленный Роном Перси. - Я только что переместился!
  - Они тебя и ждали. Чтобы захлопнуть капкан, - в полной тишине произносит Гермиона.
  Тишина становится звенящей - на долгую пару секунд. Будто все стараются услышать крадущихся к дому врагов. А мне в голову приходит истерическая мысль насчёт меча Гриффиндора. Вдруг уже пора? Но Северус, похоже, был прав. На то, чтобы перерезать себе горло на глазах семьи, нужно больше мужества и времени, чем у меня имеется.
  - Мам, беги! - дрогнувшим голосом произносит Гарри.
  Нет!
  Я знаю, что должна, но я не могу, я... разворачиваюсь и несусь к задней двери. Если меня здесь не застанут, то, возможно, не тронут остальных. Главное, чтобы к Пожирателям не попал крестраж. Поймают меня - и всему конец.
  
  'Лили, беги! Быстрее! Я задержу его...'.
  
  Настоящее и прошлое, весна и осень сливаются в моём сознании воедино. И эта тварь настигает, снова настигает меня. Уже оказавшись в кухне, я слышу, как садовые гномы разражаются негодующими воплями. И тут же замечаю в окне, за пронизанными вечерним солнцем занавесками, неясный человеческий силуэт. Я выхватываю волшебную палочку и пячусь от заднего хода.
  - Они в саду! - предупреждаю я своих, распахивая дверь в комнату Джинни.
  Что происходит в доме дальше, мне неведомо. Я вышибаю заклятием ветхую раму, выскакиваю в окно и... бегу. Пытаюсь на ходу стать невидимой, но ничего не получается. Похоже, Пожиратели освоили аврорские хитрости. Если бы раздобыть метлу!
  - Акцио, метла!
  Со звоном разбивая стёкла, ко мне кидаются 'Нимбус' и 'Чистомёт', но тут же вспыхивают и падают в заросший пруд. Плохо дело. Я начинаю отбиваться от заклятий - к счастью, меня обязаны взять живой. Но удачей можно считать только то, что одна из запущённых в меня Бомбард проламывает забор, открывая путь на свободу.
  Сразу несколько чёрных теней бросаются в погоню через заросший сад, спотыкаясь о гномов, которые самоотверженно ныряют им под ноги. Двоих Пожирателей я успеваю остановить, но силы явно неравны. Я поворачиваю в поле и устремляюсь в противоположную от деревни сторону, надеясь где-нибудь пересечь аппарационный барьер.
  Я даже представляю, где. На одном из холмов как раз материализуется новая фигура в чёрном плаще, которую я успеваю поразить Петрификусом. Теперь главное, чтобы не догнали. Сердце стучит как сумасшедшее, ветер режет глаза, трава стремительно проносится подо мной - кажется, я даже не касаюсь её копытами. В этот раз никто не придёт мне на помощь с той стороны. Даже Северус не может находиться в двух местах одновременно.
  Враги уже повсюду, и их слишком много, но я всё-таки пытаюсь пробиться к холму, прорываясь сквозь брешь в их цепи. Отсюда, со стороны оврага им нападать неудобно, и я решаюсь на прыжок. Если долечу до другого склона, то, может быть, аппарирую. А если не долечу... На время прыжка моё сердце перестаёт биться, но передние копыта уже вонзаются в дёрн на дальнем краю оврага.
  И тут Ступефай сбрасывает меня на дно.
  Теперь остаётся только кинжал. Я даже не успеваю испугаться этого решения - альтернатива пугает куда сильнее. Мне мешает только короткий хруст и адская боль в ногах.
  То есть, уже в руках. Я, кажется, теряю сознание на какое-то время. А прихожу в себя уже после Анимагус Ревелио в мой адрес. С переломами обеих рук. Но эти муки - ничто в сравнении с тем, что ждёт меня и всех, кто за мной стоит.
  Мне никак не удаётся сосчитать собравшихся вокруг людей в чёрных плащах и белых масках. И вижу я их как бы сквозь сияние. Но первый шок начинает проходить, а, возможно, меня приводят в чувство заклятиями. Я прокусываю губу, чтобы не кричать. Расширяю глаза, чтобы не плакать. И стараюсь понять, о чём они говорят.
  - Охота удалась! - кричит своим подельникам тот, что первым сбегает со склона, наставляя на меня палочку. - Красивая, стерва! Её точно надо доставить в целости?!
  - Пальцем не тронь! - орёт на него тот, что спешит следом. - Какого чёрта ты вообще махал палочкой?! А если б она сломала хребет?!
  - А если б не сломала руки? - огрызается первый. - Ты бы уже вопросов не задавал! Там в садочке уже остывают двое аккуратистов. Это же Поттер, она бешеная! Болтают, что это она устроила резню в Хогвартсе. Похлеще покойной Беллатрисы!
  Но второй Пожиратель уже не слушает своего приятеля.
  - Эй, вы там! - окликает он спускающихся со склонов соратников. - Кто запасся Костеростом? Надо бы подлатать крестраж. А то Министр велел доставить в сознании.
  - Палочку забери у неё! И обыскать надо, - подсказывают из нестройных рядов.
  - По-твоему, я совсем дебил?
  По голосам я никого не узнаю. Видимо, много новеньких. И их опять человек двадцать - не меньше.
  Первые двое на правах лучших охотников вздёргивают меня на ноги и обшаривают довольно бесцеремонно, но это уже мало меня волнует, потому что сознание опять плывёт. Я ощущаю только, как мне силком разжимают зубы и заливают в рот какое-то снадобье. По вкусу и правда Костерост. Но я всё равно пытаюсь эту дрянь выплюнуть. А если туда подмешали Веритасерум или что похлеще? Получаю по щекам за упрямство. И Империо - чтобы не дёргалась. Жизнь прекрасна! Все эти люди такие милые! Я радостно допиваю пузырёк и начинаю потихоньку выбираться из-под заклятия. И слежу, как кто-то в непроницаемой маске рассматривает в слабом вечернем солнце старинный кинжал с окроплённой рубинами рукоятью.
  - Ну-ка, ша все! - заявляет он авторитетно. - Кто тут есть везучий из переживших битву при Хогвартсе?
  Как я и думала, из старой гвардии выдвигаются всего четверо.
   - Гляньте - это то, что я думаю? - мрачно спрашивает у них Пожиратель с кинжалом.
  - Ну да - меч Гриффиндора, только уменьшенный, - подтверждает один из ветеранов голосом Эйвери. - Порежешься - умрёшь.
  Парень в ужасе отбрасывает меч на землю.
  Ещё кто-то из подошедшей четвёрки, предварительно надев перчатку, подбирает бесценнейшую реликвию и делает пару взмахов палочкой, проверяя на безопасность. Судя по поведению остальных, он тут за командира.
  - Поганая грязнокровка! Ещё бы секунда, и нет крестража, - цедит он сквозь зубы, бросая на меня смертоносный взгляд сквозь прорези маски.
  Мальсибер. Ещё в школе он и его дружки проделывали с помощью тёмной магии преотвратнейшие вещи. Похоже, их всех опять отпустили из Азкабана. Какое счастье!
  На самом деле Империо уже почти не действует, и я далеко не счастлива. Добрый десяток наставленных на меня палочек всё равно не даёт пошевелиться. А если я хочу возвратить меч, ошибаться нельзя. Но никто не собирается дарить мне такой сказочный шанс.
  - Все поняли, что это значит? - ядовито вопрошает Мальсибер. - Наши планы хорошо известны врагу. Может быть, они даже готовят нападение.
  - Это Снейп, скользкая гадина! Его ручонок дело! - с ненавистью выдаёт Пожиратель, который первым схватил меч и до сих пор вытирает руки о мантию. - Надеюсь, Министр даст проучить его парой заклятий!
  - Размечтался - дадут тебе Снейпа! И Метку на вторую руку, - огрызается Мальсибер. - Хватит трепаться! Так, вы пятеро - поможете тем, кто занимается домом. Что-то они там застряли. Только хорошенько всех допросите, прежде чем убивать.
  - Я пойду с ними, - мигом вызывается Эйвери. - Проконтролирую. Морсмордре вешать?
  - А то как же!
  Эйвери мешкает ещё пару секунд секунд, скользя по мне плотоядным взглядом.
  - А эту не допросим сначала?
  - У тебя появился лишний час с ней возиться? - обнаружение меча явно разозлило Мальсибера. - Пусть Министр сам разбирается! Или ты у нас теперь легилимент вместо Руквуда?
  Эйвери сплёвывает с досады.
  - Если бы! Интересно, куда этот рябой подевался? Небось, в бега ударился! В прошлый раз также было. Только собрались воскрешать Хозяина, так половина наутёк, - и рявкает, обернувшись к своей пятёрке: - Что замерли?! Погнали изводить Уизли под корень! Предатели крови, чтоб их.
  Как только отряд Пожирателей с палочками наготове поворачивает к Норе, Мальсибер обводит взглядом остальных:
  - Всё, аппарируем, - бросает он коротко. - В Министерстве мы нужнее.
  Меня тянет спросить: 'Прямо в Министерство аппарируем или будем ломиться через камины такой компанией?'. Но, конечно, я ничего не спрашиваю. Скоро и так узнаю. Поскольку руки немного зажили, меня подхватывают под них и волокут вверх по склону оврага, прочь от жилища Уизли. Я брыкаюсь и вырываюсь, но это не даёт результата, кроме лёгкого Круцио.
  - Минуту потерпеть не можете, идиоты? - покрикивает на подручных Мальсибер. - Сказано - не портить крестраж! Дали бы ей по зубам, и ладно.
  Мне дают по зубам, поэтому я лишь мельком и смутно различаю дым, поднимающийся над Норой, и шестерых магов в развивающихся чёрных плащах, подходящих к дому.
  Не думать об этом! Не думать, успел ли кто-нибудь предупредить Орден, и как теперь захватывать Отдел тайн. Сейчас - не думать. Я должна сосредоточиться на том, что могу сделать в каждый конкретный момент, чтобы исправить ситуацию. Только об этом. Слёзы опять подступают к горлу, но я не даю им дойти до глаз.
  Гарри. Мой Гарри. Все Уизли, ставшие нам семьёй, и Гермиона, и даже Драко, если он сейчас же не переметнётся к бывшим друзьям. Весь наш Орден и все, кто нам помогает. Боже мой! Весь Магический Мир, как бы ни подсмеивался над этим Северус. И Северус. Здесь даже нет вариантов. Я пытаюсь, пытаюсь, пытаюсь не думать.
  Не думать, что всё пропало.
  Слаженная аппарация Пожирателей вовлекает меня в вихрь из чёрных плащей.
  И всё пропадает.
  
  
  
  Глава 17
  
  Где-то время дробит гранит,
  Там, за занавесом, в тени -
  Без начала и без конца.
  Выйдя к берегу без огня,
  Я спрошу: "Узнаешь меня?"
  Перевозчика без лица.
  Д.Г. Чепилова
  
  Я сразу же понимаю, что ничего не смогу сделать. Сбываются худшие опасения. Когда калейдоскоп аппарации перестаёт вращаться, мы оказываемся в зале Смерти, возле проклятой Арки. И Кингсли Шеклболт, всеми любимый Министр магии, в плаще Пожирателя Смерти, единственный из всех без маски, оборачивает ко мне неузнаваемое лицо. То есть, узнать его не трудно, но такой отталкивающей гримасы - презрения и холодного торжества - я у Кингсли никогда не видела. Впрочем, у меня уже были поводы убедиться, какой он превосходный актёр. Даже походка, даже манера держаться - всё меняется. Зато не остаётся сомнений, что никакое Империо им не управляет. Слишком проницателен взгляд, слишком неподдельна так долго скрываемая ненависть.
  Моё Империо, кстати, рассеялось и, раз больше ничего не остаётся, я, не сдерживаясь, высказываю всё, что думаю о Министре и его единомышленниках. На меня опять насылают Круцио, и это больно, но уже совершенно не важно. Потому что скоро здесь оживят бессмертную тварь, которая сделает всё, чтобы истребить как можно больше нормальных людей. И начнет с моего сына.
  Ненавижу-ненавижу-ненавижу... Больше я ничего не говорю, даже под пыточным заклятием, которое, к счастью, быстро разжимает свои тиски и швыряет меня об пол.
  Кингсли поднимает руку в знак того, чтобы к крестражу больше не прикасались, и собственноручно накладывает на меня Петрификус. А Петрификус так просто не сбросишь, так что дальше я только стою и моргаю, оставаясь под охраной Пожирателей. В шаге от помоста, на котором высится узкая каменная конструкция, древняя, как сам Альбион. Похожая на аркады Стоунхенджа.
  Невнятный шёпот голосов с той стороны, из-за полуистлевших занавесей, не даёт сосредоточиться, но я стараюсь не прислушиваться к нему. И не обращать внимания на потусторонний ветер, раздувающий неосязаемые покровы. Скоро, очень скоро у меня появится вечность для осознания всего этого. Торопиться некуда. Ещё раздражает мешает ползущая по лицу струйка крови, которую я не могу стереть, но тут уж ничего не поделаешь.
  Я нисколько не сомневаюсь, что снаружи, в кабинетах и коридорах Министерства, течёт обычная жизнь. Даже в Отделе Тайн, как прежде, порхают самолётики с текущими распоряжениями, а дежурная смена разворачивает принесённый из дома ужин. Сейчас всему этому придёт конец. Навсегда. И всё-таки плакать они меня не заставят. Это вовсе не главное, но больше я ничего не могу.
  Шеклболт уже перестал мной интересоваться и теперь обращает на меня внимания не больше, чем на статую. Он не спешит отдавать распоряжения, не допускает суеты в таком великом деле. Прохаживаясь по каменному залу, где царят вечные сумерки, он как бы пересчитывает Пожирателей, которые выстроились кольцом вокруг Арки. Их тут человек сто. Может, больше. Силы были бы неравны и при лучшем раскладе.
  А у нас худший расклад. Все стены огромного зала испещрены неведомыми тёмными рунами, на что ушёл, наверное, не один месяц кропотливой работы. И прорва маскировочных чар. Но теперь маскировки нет. Руны сияют призрачным голубоватым светом. Как и те, что образуют на полу круг, за которым построились Пожиратели. Я не так сильна в Тёмной Магии, как все здесь находящиеся. Но, если я не полная дура, это означает, что заклинание уже в вступило в силу и ритуал недалёк от завершения. Идиотская мысль посещает меня против воли - надо же, заговор и впрямь существует! И ещё какой.
  Мальсибер, пользуясь передышкой, почтительно склоняется перед Министром докладывает о последних новостях и передаёт ему меч Гриффиндора. Кингсли - прославленный гриффиндорец! - возвращает мечу нормальный размер и некоторое время разглядывает его с мрачной усмешкой. Мальсибер целует Метку сквозь рукав и отходит. Министр передаёт меч на хранение кому-то из подчинённых и приближается к Арке Смерти, вытянув вперёд левую руку так, словно идёт в темноте. И я различаю вживлённое в его ладонь Волшебное Око Грюма. О Мерлин, ещё один ненормальный! Свободной рукой он делает взмах волшебной палочкой, развеивая парализующие чары. Не надо мной.
  - Пожалуй, пора снять Империо с нашего друга и поглядеть ему в глаза, - холодно произносит Кингсли.
  Темнота отвечает:
  - Я не под Империо, - и Северус сбрасывает капюшон мантии-невидимки.
  Он стоит прямо напротив меня, по ту сторону Арки. Я смутно различаю его лицо сквозь серый туман, клубящийся меж рваных занавесей. Кроме лица, ничего не видно - он всё ещё окутан магическим покровом.
  Если бы я могла издать вопль отчаяния, я бы не удержалась. Я до последнего надеялась, что его ещё не привели, и у Ордена есть время. Что Северус не попался. Что Пожиратели решили в последний момент выбрать на роль Тёмного Лорда кого-то ещё. Не его.
  Но всё же он тут - хозяин трёх Даров Смерти. Мантия и сейчас на нём. А когда Северус поднимает руку, чтобы отбросить от лица волосы, я замечаю на его пальце перстень с Воскрешающим камнем. Я бы предпочла всему этому Бузинную палочку, но её как раз не видно. Должно быть, Северуса заставили сотворить заклинание и тут же разоружили. Разумно.
  - Ты уже пять минут не обновлял Империо, Кингсли, - усмехается он, отходя от призрачных врат. - Не преувеличивай свои магические способности. Ты далеко не Лорд.
  - Ты хочешь ещё немного постоять безвольным столбом, Снейп? - уточняет Шеклболт со сдержанной яростью. - Или продемонстрировать тебе другие заклятия?
  - Ну, удиви меня, - устало разрешает Северус.
  В мою сторону он даже не смотрит. Я этого и не жду. Я вообще не знаю, чего ждать. По моим крикам и докладу Мальсибера он должен был понять, что всё пошло вкривь и вкось, и выдать за крестраж Минерву не удалось. Даже если заклятия мешали ему слушать разговоры, сейчас он прекрасно видит, что я вся в грязи и в репейнике, а рукава мантии по локоть в крови. Впрочем, какая разница? Изначально в планы Ордена не входило жертвовать жизнями Минервы и Северуса. Так что не имело большого значения: я или она? Подмога должна была явиться задолго до завершения ритуала. Теперь же...
  Теперь остаётся не упустить момент, если Северусу вдруг снова дадут палочку. Особенно Бузинную. Адское Пламя выжжет тут всё так, что не останется головёшек. Как в Выручай-комнате. Надеюсь, даже Арка не уцелеет, не говоря о людях и артефактах.
  Я только хочу, чтобы он сам уцелел. Он же не такой недоучка, как покойный семикурсник Крэбб? Он же сумеет закрыться от собственного заклятия?
  Да, это тот самый крайний случай. Очень похоже.
  Но никто не торопится возвращать Северусу палочку. Хотя, как я понимаю, чары с него сняли как раз из-за неё. Ведь завладеть Бузинной палочкой проще всего в поединке, а что за поединок под Империо? Да, видимо, дело в этом. Кингсли боится потерять Старшую палочку навсегда и вызвать этим гнев Волдеморта. Если Северус как хозяин палочки просто погибнет.
  О Мерлин! Не желаю об этом думать. Наверняка, обитатели Норы сумели одолеть убийц и предупредить Орден, и наши друзья явятся во всеоружии. В ближайшие минуты. Иначе их встретит здесь Реддл.
  Тёмные глаза Кингсли нескончаемо долго вглядываются в глаза Северуса, которые и того темней, и взоры всех прочих невольно обращаются к ним. Я-то при всём желании не могу отвернуться. Но мне немного мешает Арка. После того как Кингсли делает ещё несколько шагов, я могу следить за ним только по голосу.
  - Удивить тебя? - переспрашивает он, наконец. - Ты, Северус, хочешь помериться со мной колдовскими умениями? Я дам тебе этот шанс. Если победишь - так и быть, оставим тебя в живых. Ненадолго. До возвращения Хозяина. А там, я думаю, ты сам позавидуешь мёртвым. Но главное ты уже сделал - открыл врата с помощью Жезла Смерти. Дальше всё просто - только руку протянуть. Любой сможет надеть мантию-невидимку. Чтобы его перестали видеть в этом мире и увидели в том. И повернуть Воскрешающий камень. Чтобы он сам мог увидеть за завесой Тёмного Лорда. Всё предельно просто.
  - Ты считаешь, что справиться со мной так же легко? - недоверчиво уточняет Северус.
  Он чуть бледнее обычного, но спокоен. И конечно, скрыт за зеркалом окклюменции. Я чётко представляю себе, как сверхновая схлопывается до размеров светящейся точки и гаснет, оставляя вместо себя непроглядный мрак. Такой же мрак наполняет сейчас взор Северуса.
  - Что тебе ударило в голову, Кингсли? - спрашивает он негромко, делая вид, что не замечает, как одна из масок протягивает ему волшебную палочку.
  Не Бузинную и даже не его собственную. Просто вражескую палочку, непривычную к руке. Я прекрасно понимаю, о чём он думает - брать или не брать? Стоит дотронуться до палочки, и её тут же смогут выбить из руки. Северус ещё в школе был чемпионом дуэльного клуба, но вряд ли этот поединок будет честным.
   С другой стороны, выбора нет. 'Соглашайся', - думаю я. Я бы согласилась. Он может победить Кингсли и получить шанс на жизнь. Вдруг что-то переменится к лучшему? А может первым же заклятием вызвать Адское Пламя. Всего один взмах! Пожиратели попытаются помешать, но он колдует быстрее мысли, он успеет! И даже если нет, лучше уж умереть в бою. Я закрываю глаза - единственное, что я ещё могу делать по собственной воле - и жду, когда накатит огонь. Поскорее бы, любимый, ты обещал мне!
  - Убери от меня свою деревяшку. Я голыми руками сделаю больше, чем ты с её помощью, - доносится до меня голос Северуса. Не рассерженный, скорее - раздосадованный.
  Слизерин. Будем разглагольствовать и тянуть время. Но ты обещал мне, помни! Ты обещал мне... Надежда, пусть и бессмысленная, немного ободряет меня. Или дело в присутствии Северуса? Я рада его видеть. Хотя всё отдала бы за то, чтобы его здесь не было.
  - А с палочкой я выкошу половину круга, - на глаз прикидывает мой друг. - Вряд ли Тёмный Лорд обрадуется такому подарку ко дню его возрождения.
  Скромностью он никогда не отличался. Мне остаётся только надеяться, что в случае чего самый великий волшебник всё-таки не забудет снять с меня Петрификус. Чтобы я перестала быть только подпоркой для стены. Тогда я тоже могла бы погибнуть с толком. Вдвоём мы, пожалуй, сократили бы ряды Пожирателей человек на... десять. Трудно сказать точно - я ведь не знаю, кто там под масками. Но всё лучше, чем просто провалиться в Арку. А меня столкнут туда в любую секунду.
  - Можно хотя бы расстегнуться? А то здесь жарко, - спрашивает Северус, отходя ещё на несколько шагов от ворот смерти.
  Под мантией-невидимкой на нём такой же плащ Пожирателя, как на всех окружающих. И словами он только усиливает впечатление:
  - Я не сомневаюсь, что Хозяину дорог каждый из здесь присутствующих. Только поэтому я сразу же сдался сам, едва меня обнаружило твоё Око, Кингсли. И поэтому я не стану сражаться. Ни с тобой, ни с кем-либо ещё. Мы на одной стороне, и даже Бузинная палочка не воспримет это, как поединок.
  По рядам белых масок прокатывается негодующий ропот, раздаётся несколько выкриков. С Орденом Феникса такой поворот, конечно, не обговаривался, поэтому я сама немного в шоке от резкости перехода. Но Кингсли мановением руки унимает гомон. Дисциплина у них железная, как и прежде.
  - Ты надумал вернуться в наши ряды? - спрашивает он недоверчиво. - Не поздно ли ползти ко мне на коленях?
  Министр магии немного отходит в сторону, продолжая держать наготове волшебную палочку. Теперь мне снова видно выражение его лица, не обещающее ничего хорошего. По-моему, Кингсли и правда играет под Лорда и слегка переигрывает. Северус просто остаётся собой.
  - Ползти? К тебе? - переспрашивает он с ледяной яростью. - С каких это пор кто-то здесь стал выше меня? Все мы лишь слуги Лорда. Который вот-вот присоединится к нам. Тебе, Кингсли, он велел занять место Министра, а мне - убить Альбуса Дамблдора и стать директором Хогвартса. Что я и сделал. А ещё я воевал за него. Пока ты грел свои бока у камина на Гриммо. Дожидаясь, когда Пий Толстоватый без боя уступит тебе ещё более тёплое местечко.
  - Ты хочешь умереть, Снейп?! - я бы и сама вздрогнула от баса Кингсли, но не позволил Петрификус.
  У охраняющих меня Пожирателей дёргаются в руках палочки. У Северуса палочки нет, и трудно определить, насколько он впечатлён. Но отвечает он с прежней язвительностью:
  - Убьёшь меня - и будешь отвечать перед Тёмным Лордом. Я, как и ты, Кингсли, один из четырёх Посвящённых. Более того, я главный среди вас, так как Дары принадлежат мне. Сам-то ты струсил - сознайся!
  - Я выполняю волю Тёмного Лорда! - гневно выкрикивает Кингсли.
  Со всех сторон уже сыплются предложения применить к хозяину Даров Круциатус, но Министр только отмахивается. Тут, видимо, вопрос престижа. Любую ересь следует искоренять на корню. Но Шеклболт недостаточно знаком с противником. Не стоит вообще подходить к Северусу, когда у него такое выражение лица. Если, конечно, вы не я.
  - Не думаю, что это его воля, - сам Салазар не мог бы говорить вкрадчивей, чем бывший декан Слизерина. - Я уверен, что Тёмный Лорд намеревался незаметно для общества занять тело Министра магии. Это было бы... очень в его духе. А потом, уже собрав все силы, он явил бы Магическому Миру свою безграничную власть и величие. Но ты, Кингсли - именно ты! - начал искать новую жертву! Вместо того чтобы просто отобрать Бузинную палочку у мальчишки Поттера, провести ритуал и пожертвовать собой ради Лорда. А когда тебе не удалось стащить Поттера, ты выбрал меня. Объявив предателем. В надежде, что Тёмный Лорд простит за это твою трусость и слабость. Но он не прощает. Никогда. И он знает, кто на самом деле предатель.
  - Потому он и отправил тебя на корм змее! - с ненавистью рычит Кингсли, наводя на Северуса волшебную палочку.
  Не Бузинную - нет. Где Бузинная, я по-прежнему не вижу. Видимо, Министр считает её слишком ненадёжной, раз она подчиняется Северусу.
  - Господин имеет право убить слугу, если так надо, - не обращая внимания на палочку в руке Министра, Северус отводит рукой волосы, обнажая страшные шрамы на своём горле. Чёрный камень его кольца тускло посверкивает в холодном свете рун. - Тёмный Лорд до последнего был доволен мною. Но Бузинная палочка должна принадлежать только ему. Я понимал ещё в прошлый раз. Поэтому не выпустил ни единого заклятья в свою защиту. И я готов так же поступить снова. Но только, если передо мной будет стоять Лорд. Итак, кто-то ещё жаждет занять моё место?
  Судя по шёпотам, летающим над толпой, желающих заметно поубавилось.
  - Всё это бред! - качает головой Кингсли, не опуская палочку. - Все знают, что ты служил Дамблдору!
  Северус испускает усталый вздох.
  - Дамблдор мёртв, - роняет он равнодушно. - Только Тёмный Лорд знает правду, и только перед ним я буду держать ответ. Если он сочтёт нужным, то казнит меня самолично. Я повторюсь ещё раз - не много ли ты берёшь на себя, Кингсли? И не пора ли нам всем поторопиться?
  - Не пора, - бросает Министр. - Я решаю, в каком виде преподнести тебя Лорду. В качестве пойманного шпиона или в качестве пригодного для него тела.
  - И это вся благодарность?! - сверкнув глазами, интересуется Северус. - За то, что я лгал для него, убивал для него, рисковал жизнью? За то, что я не сбежал, как Люциус, а принёс сюда два Дара Смерти из трёх? За то, что я заманил в ловушку Орден Феникса? Я вот только боюсь, что они могут помешать ритуалу, если мы продолжим мериться палочками.
  - Не помешают, - успокаивает его Шеклболт. - Подземелья Отдела Тайн неприступны. Наши люди встретят врагов прямо в Атриуме. А здесь мы в безопасности. И лучше нам всё решить до того, как Тёмный Лорд выйдет из врат смерти. И мы решим. Не волнуйся.
  - Волноваться надо тебе, Кингсли, - поправляет Северус. - Я исполнил всё, что мне назначалось. А ты осложнил всем жизнь, выдумав смерть одного из Посвящённых. Вместо того, чтобы просто назвать мне дату вылазки за Пророчеством.
  - Назвать дату?! Тебе?! - в первый раз за всё время Министр совершенно утрачивает хладнокровие. - Тебе?! Последнему из предателей?! Тебе, Снейп? Тебе, подстилка старого маразматика?! Хватит морочить нам голову своими фокусами! Я все их знаю наизусть - вместе сочиняли в Ордене! У меня была лишь одна попытка, чтобы достать свиток с заклятием. Откуда я мог знать, что ты назовёшь нужный пароль?! Вот если бы тебя убило Непреложным Обетом, тогда я был бы уверен!
  - Ну и как, добился ты своего? - с любопытством наклонив голову, осведомляется Северус. - Сознайся, тебе просто хотелось подольше побыть Министром!
  - Мне хотелось свернуть тебе шею каждый чёртов день, - доверительно сообщает Кингсли. - Меня радует только одно - что все эти дни тебя заставляли расплачиваться за предательство.
  У меня холодеет кровь. Мне становится так плохо, что, кажется, я сейчас умру.
  - Ты же, скользкая нечисть, не устаёшь демонстрировать, как ловко сбрасываешь Империо! - дрожа от ярости, выплёвывает Шеклболт. - Ты накачиваешься антидотом к Веритасеруму на год вперёд. Кто бы знал, что вообще есть такое средство! А твою чёртову окклюменцию не пробивает даже Круциатус! Будь моя воля, я так и вывихнул бы тебе мозги. Но тогда ты позабыл бы пароль. Это я объясняю для тех, кто не понимает, почему мы собрались здесь ровно через год от Последней Битвы, - оговаривается он, бешеными глазами озирая круг. - Число тут ни при чём. Благодарите вот этого... верного слугу Лорда. Который не захотел сразу выбрать лёгкую смерть.
  - Прости, что разочаровал, - ядовито усмехается Северус.
  - Пустяки, - впервые я вижу на лице Кингсли знакомую по прежней жизни ослепительную улыбку. - Нас всех выручил мальчишка Поттер, который оказался точно таким тупицей, как ты про него рассказывал. Он проболтался портрету вашего школьного божка, даже не распознав подделку. Иначе, Северус, так и пришлось бы тебя прикончить, - здесь улыбка резко сползает с лица Министра, словно закончило действовать Оборотное зелье. - Я бы сделал это с огромным удовольствием, если б не надежда тебя использовать, - прибавляет он с пугающей откровенностью. - Жаль было ломать такую игрушку.
  - А я-то думал, мы собрались здесь ради Тёмного Лорда, - признаётся Северус, задумчиво глядя ему в глаза. - А оказывается, ради моей скромной персоны!
  - Ради неё тоже. Я обещал предъявить главного предателя всем. Каждому из них, - Кингсли обводит Пожирателей широким жестом своей всевидящей длани. - Допросить тебя - при всех. Пытать, если потребуется. И отдать Тёмному Лорду.
  - Так вот, о каком предательстве всё время шла речь! - медленно, с мрачным восторгом выдыхает Северус. - А я-то по наивности думал, что дело в Дамблдоре! В таком случае, я абсолютно чист перед законом, господин Министр! Ибо никогда ни словом, ни делом не предавал Тёмного Лорда.
  - Ни словом, ни делом, - повторяет за ним Шеклболт, и на конце его палочки загорается зелёная искра. - А что ты скажешь об этом?
  Северус смотрит непонимающе.
  - По-моему, это Авада Кедавра, - отвечает он осторожно. - Я должен испугаться?
  - Должен, - подтверждает Министр. - Хватит валять дурака! Ты видишь, куда указывает моя палочка?
  Северус нехотя поворачивается и словно впервые замечает меня. Я и сама почти забыла о своём существовании. А между тем, я тут ключевое звено.
  - Твоя грязнокровка, - добродушно подсказывает Кингсли. - Её придётся убить. Ради возрождения Лорда.
  - Ну и чёрт с ней, - Северус отворачивается от меня без всякого интереса.
  - А как же твоя великая любовь? - удивляется Министр. - Главный мудрец Дамблдор считал, что на ней зиждется твоя верность Ордену!
  - Минуту назад ты назвал его старым маразматиком, - отвечает Северус с некоторым раздражением. - Я не пойму, Кингсли, ты что - пятикурсница-хаффлпаффка? Ты тоже веришь Гарри Поттеру и 'Ежедневному пророку'?
  - Иногда верю. Всё лучше, чем тебе, - сквозь зубы признаёт Министр. - Поттер, например, рассказывал о твоём патронусе. Не твою ли это лань видели в Хогвартсе во время резни?
  - Не мою, - честно отвечает Северус. - Поттеру вечно мерещилось чёрт знает что. Особенно, когда его искушал Хозяин. Понятия не имею, что он видел раньше. Вероятно, козла Аберфорта. Или вовсе ничего. Что же до Хогвартса...
  Он оглядывается на меня ещё раз и многозначительно усмехается.
  - Что до Хогвартса, то тут я ничем не могу помочь. У тебя, Кингсли, как я понимаю, нет Метки, и ты можешь не знать некоторых тонкостей. Видишь ли, я Пожиратель Смерти. Вот уже двадцать лет. У меня вообще нет патронуса. Поспрашивай остальных, если не веришь. Мало, у кого он сохраняется после погружения в Тёмные Искусства.
  Нестройный ропот подтверждает, что так оно и есть.
  - Знаешь, Северус, за твой длинный язык тебя следовало давно уже наградить Круциатусом. Но не хочется отсрочивать более приятные вещи, - неожиданно светлеет лицом Кингсли. - Ты нам только скажи: Лили Поттер тебе совсем не нужна, или желаешь как-то её использовать напоследок? Мы готовы подождать пару минут.
  Северус смотрит на него, как на сумасшедшего. Потом обводит своими тёмными глазами огромный расписанный рунами зал, маски Пожирателей, Арку Смерти...
  - Уютное гнёздышко - не спорю, - соглашается он из вежливости. - Но я против того, чтобы превращать возрождение Тёмного Лорда в излюбленный вами шабаш. Тем более, терять из-за этого время. Впрочем, - прибавляет он, не давая Кингсли заговорить. - Я не вправе мешать другим развлекаться. Но и себе не откажу в удовольствии рассказать Лорду, как обращались со вместилищем последнего осколка его души.
  - Какая жалость! - безжалостно усмехается Кинсгли. - А я надеялся, миссис Поттер прольёт для нас свет на некоторые тёмные моменты твоей истории.
  По лицу Северуса видно, что его одолевают сомнения.
  - Попробовать можно, - соглашается он нехотя. - Но она всего лишь член Ордена, причём не самый сильный и опытный. К тому же, проспала самое интересное. Не представляю, какая от неё польза, - он пожимает плечами, снова переводя взгляд на Кингсли. - Я и так не скрываю, что поддерживал связь с Орденом. Ты сам поставил меня в такое положение, что приходилось идти на риск. Но главное - результат, ведь так?
  - И я о том же, - степенно кивает Кингсли. - Как думаешь, Круциатус подойдёт? Для достижения результата.
  - Если не повредит крестраж, - недовольно морщится Северус. - Я смотрю, твои дуболомы уже над ней поработали.
  Министр магии ничего не отвечает, дожидаясь, когда до него дойдёт. Думаю, до него давно дошло.
  - Что? Ты хочешь поручить допрос мне? - устало уточняет Северус, глядя не на Министра, а на светящийся магический круг из тысяч переплетённых рун. - Признаться, у меня рука болит после всего... этого. Да и не по рангу мне такая работа.
  - Но ты ведь никакой работой не гнушаешься, правда? - Кингсли отвечает широкой улыбкой. - Можешь использовать режущее заклятие - всем будет интересно поучиться. Так дать тебе палочку?
  Соглашайся! И пожалуйста, пусть будет Адское Пламя. Честное слово, эта медленная пытка для нас обоих, это ожидание - хуже смерти!
  Северус глядит на меня спокойно, оценивающе. Из-за наброшенной на плечи мантии-невидимки очертания его фигуры всё время меняются, делая его похожим на привидение. Глаза тоже кажутся пустыми и мёртвыми, как у призрака... ещё пару мгновений. А потом нет - о нет! - они оживают так резко, что в этот момент Северус, наверное, перестаёт видеть. И я понимаю, что он роняет щит. На секунду прикрывает глаза, сосредотачиваясь. Опять смотрит на меня - и всё, окклюменция разлетается в прах, словно все барьеры вспарывает изнутри неостановимая сила.
  Я перестаю дышать от ужаса. Я боюсь, что это заметит кто-то ещё. Мне кажется, невозможно не увидеть, как за его зрачками из вакуума возникает вселенная. Но даже стоящие рядом со мной Пожиратели никак не реагируют на проявление столь сильной магии. А Северус оборачивается к Министру, будто ничего не случилось, и произносит с кривой усмешкой:
  - Я вижу, все эти годы тебе не хватало настоящих собраний у Хозяина. В Ордене было скучновато, да, Кингсли? Придётся залить всё здесь нечистой кровью, но раз ты настаиваешь... - вздыхает он, разминая кисть руки. - Палочка не нужна, спасибо. Сектумсемпру я уж как-нибудь осилю. Но, предупреждаю, это самодельное заклятие. И очень-очень тёмная магия.
  Северус неторопливо приближается ко мне, и в этот раз я сама прикрываю глаза, чтобы ему было легче.
  - Под вашу ответственность, господин Министр, - прибавляет он напоследок. - Если у меня дрогнет рука, лишимся крестража.
  Пауза затягивается, по рядам Пожирателей проходит недовольный гул, и я рискую взглянуть, что происходит. Лучше бы я этого не делала. Северус стоит в двух шагах передо мной. Воздух вокруг его пальцев, показавшихся из невидимого рукава, вибрирует от медленно формирующегося заклятия. Зрелище жутковатое - висящая в воздухе рука с чёрным перстнем, от камня которого отражаются пробегающие по пальцам искры. Но ещё страшнее его глаза. В них действительно читается смерть, но вот кому она предназначена? В любом случае, до нашей с ним смерти остаются секунды.
  - Стой! - в последний момент Кингсли подчиняет гнев разуму. - Ты прав - не будем рисковать!
  Северус бесстрастно собирает искры в кулак и отворачивается от меня, как от стенки.
  - Разумно. Возрождение Тёмного Лорда - вот, что самое важное, - произносит он наставительно.
  - А ты всё-таки надеешься дожить до этого! - хохотнув, поражается Кингсли.
  - Почему бы нет? - всерьёз удивляется Северус. - Ты сам сказал - основную работу я сделал. То, для чего была нужна Бузинная палочка. Теперь каждый из присутствующих легко займёт моё место.
  Присутствующие невольно подаются назад. Северус реагирует на это коротким сухим смехом. Судя по репликам Пожирателей, его беглый взгляд, прошёлся по их сверкающим из масок глазам тончайшим лезвием Легилименса.
  - Ну вот мы и познакомились. Со всеми, - теперь его голос не громче, чем трение чешуек расправляющей кольца змеи. - Но мы ведь не будем губить своих людей. Правда, Кингсли? Когда в наших руках вот-вот окажутся члены Ордена Феникса. Разве не этого мы теперь ждём? Гарри Поттера, так? Ты не оставляешь надежды заполучить его. Колеблешься, кого выбрать. Его? Меня?
  - Я бы выбрал Поттера, - глядя на него с отвращением, признаётся Министр магии. - Но вопрос - придёт ли он в Министерство?
  - Куда же он денется? Здесь его мать! - гадко улыбается мой любимый. - Ты только подумай, Кингсли, пожертвовать обоих Поттеров на возрождение Лорда! Воскресить Хозяина в теле восемнадцатилетнего юноши, его заклятого врага! Чтобы всякий раз, глядя в зеркало, он созерцал свою победу. За это Тёмный Лорд всё нам простит. Любые промедления и ошибки.
  Пожиратели осторожно выравнивают строй и, затаив дыхание, прислушиваются к этому разговору. К спору двух Посвящённых. Сильнейших волшебников, столь разительно непохожих и так прекрасно понимающих друг друга.
  - Если всё выйдет именно так, возможно, я дам тебе шанс, - наконец определяется Кингсли.
  Правда, в его глазах только холод. И палочка по-прежнему нацелена в Северуса.
  - Возможно, - подчёркивает Министр. - Хотя решать будет Тёмный Лорд. Я даже хочу поглядеть, как ты будешь вертеться перед ним, будто уж на сковородке. Но сперва сделай одолжение, освободи крестраж. Чтобы мы могли дать ему новую жизнь.
  Северус отвечает хмурым и недоверчивым взглядом.
  - Ты оказываешь мне такую честь? После того, как добрый час поливал грязью? С чего это? Вероятно, все хотели бы тянуть жребий...
  - Нет, Северус, - теперь и в голосе Кингсли звенит лёд - ни следа от обычной глубины и бархатистости. - Это сделаешь ты. И никто иной.
  - Что ж, не вижу смысла спорить, - пожимает плечами Северус. - Я, в отличие от других, никогда не боялся замарать рук. Что мне сделать? Просто столкнуть её в Арку? - уточняет он, запахивая мантию-невидимку.
  - Да. Одеваться не обязательно.
  - Да неужели? - сердито переспрашивает мой друг. - А как я узнаю, что с душой Хозяина всё в порядке? Ведь Тёмный Лорд не создавал этот крестраж намеренно! - он вновь ухмыляется. - Чего ты боишься, Кингсли? Что я прыгну в Арку вместе с Дарами, едва добившись от тебя индульгенции? Ради чего? Ради грязнокровки, которую вы всё равно убьёте?
  Да, всё равно убьют. Так или иначе. Наверное, у меня должна промелькнуть перед глазами вся жизнь. А я наоборот чувствую какое-то отупение и пустоту в голове. Может быть, так и лучше. Может быть, мне не стоит знать, чем всё закончилось в Норе, и что происходит сейчас за дверями зала - в Атриуме и коридорах Министерства.
  С другой стороны, я прожила лишний год. И вовсе не плохой, если подумать. Я увидела моего Гарри, вернулась в Хогвартс, поквиталась с врагами. Я даже помирилась с сестрой, пусть она и не вспомнит об этом. Так даже лучше. И помирилась с Северусом, который, конечно, будет всё помнить, но... теперь у него будут хотя бы воспоминания. О том, что я любила его.
  Всё в порядке, мой дорогой, я готова. Осталось сосредоточиться на последней цели побеждённого - умереть достойно.
  Арка представляется мне чем-то вроде костра для сожжения ведьм. Правда, костры ведьмам нисколько не вредили, а вот сейчас будет настоящая казнь. Но странно - то ли до меня это не доходит, то ли я слишком устала - мне даже плакать не хочется. Я не ощущаю в себе ни следа от той жажды жизни, которая разрывала меня во время бегства из Норы. Ужасно жалко Северуса и всех, кого приходится оставлять, но себя, дуру, не жалко.
  - Ты не успеешь прыгнуть, Снейп, - произносит между тем Кингсли, демонстрируя ярко-синее Волшебное Око, бешено вращающийся на его ладони. - Я убью тебя раньше. Потому что увижу под любым покровом.
  - Я уже краснею, - морщится Северус, единственный раз за всё время оглядываясь на двери. - Ну что же, прощай, моя великая любовь! - и набрасывает на голову капюшон мантии.
  К этому моменту у меня в голове остаётся только одна мысль - ничего, это ещё не конец. Ничего, мой дорогой, ничего, мой бедный. Это не страшно.
  И это ещё не значит, что Волдеморт возродится. Гарри пока не поймали, так что ты рассчитал всё правильно. Нет смысла гибнуть вдвоём. И даже... Даже если вернётся хозяин всей этой своры, не стоит говорить о поражении. Так уже было. Возможно, тебе повезёт снова попасть к нему в доверие и спасать других. Или ты успеешь сбежать - как захочешь. Только будь осторожнее, умоляю, будь осторожнее. И оставайся в живых - ты это так хорошо умеешь!
  Жаль только, что теперь я совсем его не вижу. Лишь ощущаю, как через некоторое время мою липкую от крови ладонь обхватывают горячие пальцы. Его рука не дрожит, и держит он крепко - не вырвешься. Лишь теперь с меня снимают парализующее заклятие, но ноги так затекли, что едва идут. Правда, остаётся преодолеть всего пару шагов до возвышения с Аркой (здесь нас сопровождает охрана). И пять шагов по возвышению (сюда никто уже не рискует соваться).
  Сразу же нам в лицо ударяет ветер загробного мира, и невнятный шёпот начинает манить в Ничто. Я не знаю, что видит, что слышит Северус. Но он сжимает моё запястье так, что недавно сращенный перелом отзывается болью. Все маски замирают, боясь шелохнуться, и даже Кингсли застывает в неподвижности. Но десятки палочек по-прежнему нацелены в нас.
  Каждый шаг кажется мне вечностью. Я понимаю, что не стоит заговаривать с Северусом, когда он так сосредоточен. Но мечтаю, чтобы он произнёс хоть слово. Или пожал мою руку - всё равно никто не заметит. Или коснулся легилименцией. Нет, сейчас он должен восстановить ментальную защиту - это важнее.
  Мне почти спокойно с ним рядом. Лучше уж от его руки - теперь я с этим согласна. Но лучше только мне - не ему. Надеюсь, Северус догадывается обо всём, что я хотела бы сказать. Что я люблю его и чтобы он себя не винил. Он сделал, что мог. Он дал мне шанс дождаться помощи. А теперь пусть помнит о нашем уговоре насчёт его линии жизни. И пусть передаст моему Гарри, передаст всем... Боже, какой вздор лезет в голову! Он и так знает, что передать. Если будет, кому. Но он сам так и не пообещал мне главного, слизеринский хамелеон.
  - Поклянись мне, - почти беззвучно выдыхаю я в пустоту, когда моего лица уже касается раздуваемая ледяным ветром занавесь.
  Я только вижу её, а на деле она бесплотна, и за ней - пустота. Ничего, кроме серого тумана. Почти не страшно.
  Я пытаюсь прибавить ещё что-то, но Северус резко дёргает меня за руку, чтобы я молчала. Вот и весь ответ.
  Действительно - какая теперь разница? Какая разница, если он уже подводит меня к черте и отодвигает передо мной рваную серую завесу - для него она осязаема. Я хорошо вижу, как его рука, вынырнув из невидимого рукава, придерживает полог, а потом погружается чуть глубже в непроницаемый туман, и он произносит имя, не давая мне ступить дальше, и вокруг разом вспыхивают все руны - как карта созвездий.
  Я отталкиваю Северуса в сторону - по сути, падаю на него, не успев ничего обдумать. Просто потому, что это неведомая магия и потому, что сквозь каменные врата вдруг ударяет ослепительный свет, который иначе выжег бы нам глаза. На осознание просто нет времени - слишком много всего происходит сразу.
  Первым делом появляется бесплотный купол, словно сотканный из переплетающихся лучей. Этот купол накрывает и нас. И пробитую нездешним сиянием Арку Смерти. Метнувшиеся к нам Пожиратели и их заклятия замирают у края помоста. Моё невербальное Протего тоже разбивается о сферу. Ни туда, ни обратно не попасть. Мы заперты рядом с распахнутыми вратами в иной мир какой-то непонятной магией, то ли придуманной, то ли воскрешенной Волдемортом.
  Но сейчас это меньшее, что меня волнует. Ужас и отчаяние Пожирателей тоже не заслуживают внимания. Потому что в следующий миг огромные двери Зала смерти выносит взрывом, и они, грохоча по ступеням амфитеатра, скатываются к помосту. А в открывшийся проём врываются, разбрасывая заклятия, члены Ордена Феникса и все, кто не побоялся к ним присоединиться. Я замечаю Гарри, и семью Уизли, и Хагрида, и ещё много знакомых лиц. Я вижу, как спешно перестраиваются не ожидавшие такого напора слуги Тёмного, но так и не воскресшего Лорда. Я слышу громогласные команды ужасного в своём бешенстве Кингсли. Я понимаю, что началась битва. И, похоже, началась война. Но помочь не могу ничем. Пока вокруг нас не уляжется вихрь и не погаснут руны.
  А ещё я не могу просто так его бросить. Я... не могу понять, что с ним. Хорошо, если просто ударился головой. Плохо, если какое-то заклятие всё-таки успело в него попасть. Пока я вижу только белое-пребелое лицо Северуса, наполовину закрытое длинными волосами. Капюшон мантии слетел при падении, и на виске набухает кровоподтёк от удара о камень.
  - Северус! - у меня всё мешается в голове, и я начинаю сдирать с него эту штуку, в смысле - мантию, в смысле - Дар Смерти.
  Потому что мне до смерти надоели её Дары. Не надо нам ничего. Вокруг, как в гигантской панораме, носятся волшебники и свистят заклятия, а я сосредоточена на том, чтобы расстегнуть на Северусе тяжёлый плащ и ощупать его на предмет повреждений. Не докопаешься! Но сердце, кажется, бьётся. Прижимаю ладонь к изуродованной шее, к ямке, в которой я прежде находила губами пульс. Точно - есть, но слабый. Мне бы палочку для Эннервейта... И тут он открывает глаза - в каком-то дюйме от моих глаз. Слава всем богам и великим волшебникам! Жив. И даже смотрит вполне осмысленно. И вполне ожидаемо при взгляде на моё разбитое лицо к нему разом возвращается память.
  - Что с Гарри? - этот вопрос звучит с силой приказа.
  Я инстинктивно поддаюсь ужасу, прежде чем успеваю что-то сообразить. У меня перезамыкает что-то в голове. Я вспоминаю обещание Кингсли принести моего сына в жертву и прихожу в панику от мысли, что сейчас его неведомым образом затащат на помост. Стоя на коленях, я озираюсь с совершенно безумным видом. Мои глаза мечутся от волшебника к волшебнику, от руны - к руне. Сперва я нахожу сына - в самом дальнем конце зала. Он отлично отбивается сразу от двух Пожирателей. Он очень ловок и очень быстр, наш Гарри.
  И лишь после этого начинаю соображать.
  Он сказал - Гарри.
  И тут, как в наплыве легилименции, передо мной взрываются миры. Всё новые и новые планеты-события. Большие и маленькие. Какие-то взгляды, повороты головы, обрывки фраз. Я не сразу понимаю, чем они связаны. Когда... из чего... он собрал эту идею? Но она давно глядела в него, как бездна. Запасной план запасного плана запасного плана. Если это был план, а не экспромт. Нет, я, конечно, слышала, слышала, что он сказал, прежде чем упал, как подкошенный. Но услышать и постигнуть - разные вещи. Я не...
  Я немею. Я не могу шевельнуться. Хуже, чем под парализующими чарами.
  За какую-то секунду в голове мелькает мой боггарт в заброшенном классе и застывший взгляд Северуса.
  Наша первая близость - я шепчу в темноте сама не помню, что, а он срывается с меня, из меня и пятится, ударяясь о мебель.
  'Мне никогда не станет легче, Северус!'.
  И в следующий раз мы наедине очень нескоро. 'Я прекрасно знаю, что на роль героя нужен кто-то другой!' - он такой собранный, такой сдержанный после Азкабана, после всего, что с ним было. Он изранен и едва говорит, но словно стирает всё это своей волей, этими своими глазами. Он пришёл ко мне, припал ко мне, зная, что не люблю, не зная, поверю ли. А я ничегошеньки не соображала, вообще не понимала, кто он и что он. Боже мой, надо было всё по-другому! Но я опять пыталась до него достучаться, а он упирался и упирался, и я сказала что-то про траур, и он начал уступать...
  'Я многое у тебя отнял. Но я всё верну', - обнажённый, тысячу раз мой, обмирающий от прикосновения к моим волосам. Тёмный и светлый маг сумасшедшей силы. Мой мужчина, вернувшийся из-за грани. Сев - только для меня во всём мире. Всё - только для меня. Всё, что угодно. Его руки скользят по мне - с головы до ног, с ног до головы. Ближе! Я привыкаю, я привыкну к тебе, я полюблю, полюблю... Вся шея в бинтах, только бы не дотронуться ненароком, и он опять обещает что-то в полубреду, не помня себя. А я не сказала 'не надо', я ответила 'невозможно'. Просто всё это было слишком рано, и я ничего не знала... Мысль теряется, уносится дальше. Воспоминания обрываются, путаются.
  'А слёзы откуда?' - и он замирает возле каминной полки: старая колдография, ломкие письма. Дурацкий разговор про ревность. К кому?
  'Я не знаю, что со мной будет, если ты тоже погибнешь!' - и он опять опаляет меня своими диковинными глазами. А в них словно чёрный океан, и куда по нему несёт - непонятно.
   'Снова и снова - лучше бы я, чем ты!'.
  Вот, в чём была ложь - никогда бы он меня не убил.
  Последняя ночь вместе. Нет, там не было призраков - никого, только я и он. Впервые. 'Не надо, Лили', а я целую. 'Взгляни на меня', и я смотрю. Берёт, отдаётся, опускает голову мне на грудь, разговор в полусне, шорохи дома. Такой странно притихший, такой пронзительно-нежный. Он и хочет, и боится поверить, и мечется между мечтой и тенью. Метроном какой-то... Шрамы, наконец, зажили - не болят. Глажу их пальцами, глажу его лицо и волосы. Всё без обмана, раз он кажется мне прекрасным. Глаза - особенно. Под утро чёрный океан затихает, сквозь толщу воды пробивается свет. Откуда под водой солнце?
   'Любимый...'
  'Не повторяй это слишком часто!'.
  Кто я? Где я? Всё пропадает и рассыпается. Меркнут картины, стирается отражение, и зеркало разбивает трещина. Стихает голос. Взгляды, прикосновения - всё отходит, гаснут один за другим миры воспоминаний. Вселенная сжимается в точку, точка вспыхивает и гаснет. Мрак. Тишина. Ничто.
  Я в ужасе озираюсь, словно побывав по ту сторону Арки Смерти - она больше не светится, и призрачные голоса не слышны, и магические символы понемногу тускнеют.
   Нет! Я до последнего не догадывалась. Даже, когда Шеклболт сказал, что осталось лишь протянуть руку, я не поняла, что он выражался буквально. Но кто бы мог ожидать такого... безумия?
  Я не в силах уразуметь, как так вышло, что всё... это... только мне? Самый могущественный и секретный артефакт Отдела Тайн. Руны, записанные Волдемортом для одного себя. Пожиратели, Посвящённые, возрождение Ордена, закрытие Хогвартса. Волшебники, гоняющиеся за крестражами и Дарами по всей Британии, убивающие друг друга. Новая война. Да, кажется, новая война.
  Всё. Что. Угодно.
  Чёрные непроницаемые глаза, соединённые кончики тонких пальцев. 'А чего хочешь ты, Лили?'. Правая Рука Волдеморта, Правая Рука Дамблдора - все это говорили, а он только отмахивался. Нет! Это случайность, это... он ведь не делал ничего специально! Просто так получилось - двойная игра, тройная игра. Его подсознательно несло на эти рифы.
  Северус! Я должна была почувствовать раньше, должна была ему помешать. Потому что так нельзя, как бы ни хотелось. Надо было заколдовать, запереть, подлить что-нибудь в чай! О, боже мой, боже мой... Боже - мой.
  'Я люблю тебя больше, чем свою душу'.
  
  'Все понятно, правда?'.
  
  Но понять случившееся выше человеческих сил. Он садится, как и я - живой и тёплый. Озирается с ужасом - как и я. И неловко откидывает волосы от лица. И молниеносным, привычным движением тянется в карман за палочкой. Потому что кругом все дерутся, значит надо что-то делать.
  Но палочки опять нет. Он моргает, привыкая к свету. Держится за больной висок. По лицу ничего не поймёшь - только то, что он в шоке. А я не могу заговорить, не могу, мне страшно, мне... Обращает ко мне глаза. Чёрные, как ночной океан, без границ между зрачками и радужками, без малейшей окклюменции.
  Моё сознание раздваивается. Я хватаюсь за голову, я схожу с ума, я вижу, но не верю... не понимаю, жив он или мёртв, горе у меня или радость. Я говорю, но не слышу своего голоса:
  - О, господи. Джим.
  
  
  
  КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"