И  РАБОТНИК,  И  ВОИН

Меж прочими работник-воин наиболее почётен и прекрасен,
Самоотверженно трудящийся на ниве бытия.
Ему простой непреходящий смысл существованья ясен:
За Свет сражаться, сея зёрна просвещения, дерзая и творя;
Он на планете Миру Новому и следующей Расе
Уж расчищает путь, готовит, неуёмной жаждой подвига горя...
Ему Земля и люди все грядущий жребий свой вручают
И, на посту Их неусыпном, Небеса в бою и в жатве Помогают!


В  СОЗВУЧИИ СЕРДЕЧНОМ

Согласие умов ведёт к преуспеянью
Во всевозможных благочинных человеческих делах,
Оно же, как ничто, способствует любому начинанью
И обещает ему будущий размах;
Сама природа мирному бывает рада созиданью... 
Но и при всех его, однако, 
               положительных, полезных сторонах,
Всё ж наивысшее познать нам счастье общности, 
         как кажется, в конечном
Возможно счёте лишь в согласье и созвучии сердечном.


ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ  СЕРДЦЕ

Скалой могучею, надземный подпирающей простор,
Подлунный мир соединяющею с небесами
                потайною дверцей,
Священным алтарём, питаемым дерзания огнями...
           с давних пор
Служило верно человеческое доблестное сердце.
Пускай без устали у каждого в груди работает его мотор,
Но сочетания космических октав, секунд и терций
И строй торжественный их
                в ритме его явственно бывает различим
И пенье, не иначе ангельское, вторящее им!


ДО  СУЖДЕННОЙ  ПОРЫ

Нет ни числа, ни счёта
                тем благословенным ископаемым дарам,
За тьмы веков приуготовленным Землёй и Небесами - 
Давно разведанным, пока ещё неведомым ли нам,
У нас, возможно, расположенным буквально под ногами, 
На дне пучины ли таящимся, 
               иль неприступным вверенным горам, 
Сокрытым ли от наших глаз под антарктическими льдами...
И может, всё ещё Их самые священные, Их главные дары
Недаром Ими же для нас приберегаются
                до сужденной поры?!


В  ОДНОМ  ВООБРАЖЕНИИ? 

Мир перед нашими глазами - многоликий, беспредельный,
Напоминающий творенье вдохновенной поэтической мечты, 
Собой являет в то же время организм живой и цельный,
Исполненный математической же строгости во всём и красоты,
Пусть облик собственный его, 
                 то временами прояснённый, то метельный,
Изменчив, словно в пене кучерявых облаков размытые черты
Их зыбких форм... И всё ж само его явленье и броженье
Всечасное живёт, возможно, в нашем лишь воображенье?!