Маймистов Виталий Васильевич
Отпуск в Одессе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Двое молодых людей после института и армии, еще не озадаченные ни женитьбой, ни аспирантурой, решили смотаться на две недельки в Одессу. Город посмотреть, пляжами полюбоваться. Одесса - это же город-легенда! Ребята до сих пор с удовольствием вспоминают свои дни в Одессе. Правда, в Одессе они потом бывали не один раз, и бывали у них пляжи и в Феодосии, и в Сочи, и в Пицунде... И что-то добавлялось в воспоминаниях, что-то стиралось, но новизна ощущений молодых лет дороже всего и хранится дольше...
   ОТПУСК В ОДЕССЕ
   Решили мы с товарищем побывать в Одессе. Лето. Жаркий день. Мы случайно встречаемся в городе.
   - Ты в отпуске?
   - В отпуске!
   - И я в отпуске! Махнули в Одессу!
   - Давай!
   А Одесса - после "шаланды полные кефали...", после Пети и Гаврика, после самого Остапа Бендера, турецко- подданного, - был город нашей мечты.
   Мы с Юркой были школьными товарищами. Играли в одной дворовой футбольной и в том же составе баскетбольной команде. Лазали по горам. Их тут много. Спросите любого президента. Потом, правда, пути наши разошлись. Разные институты, но в одном городе. Разные дивизии, но в одном округе. Свадьбы в один год, но в разных ресторанах. Нет, свадьбы были потом. А сейчас мы собираемся в Одессу, и через день на скором до Новороссийска, там покупаем палубные билеты на теплоход "Россия" и прямо в Одессу.
   На одной из палуб лайнера мы обнаружили бассейн. И всласть прыгали, ныряли. Потом была Ялта. А потом снова бассейн, и так до самого вечера. В сумерках мы увидели огоньки и синие силуэты Одессы. Преодолев знаменитую потёмкинскую лестницу, мы уставились на памятник Пушкину и на "скромную" и нечасто цитируемую надпись: "Пушкину граждане Одессы". И здесь, в этом же скверике, простите, на приморском бульваре мы вдруг возле дверей двухэтажного особнячка увидели мраморную табличку: "Гостиница". Заходим.
   - Можно у вас...
   По работе мне приходилось часто бывать в маленьких городках, и проблем там с гостиницами не было. Я показывал командировочное...
   - Молодые люди,- смеясь, отвечала нам симпатичная украинка, прямо персонаж, сбежавший из "Свадьбы в Малиновке",- это же бывшая "Лондонская". Идите за угол, пройдёте Дерибасовскую, и там будет "Дом колхозника"! Там вы переночуете! И там вам подскажут, шо дальше.
   Мы с Юркой переглянулись. Посмотрели на наш, совсем не помятый, по нашим меркам, вид и отправились в "Дом колхозника". И надо было спешить. Уже было довольно поздно! Колхозники нас приняли как родных, но только на одну ночь. Утром дали адрес жилконторы для диких курортников, где нас встретила молодая полненькая одесситка и, узнав, что нам надо, воскликнула:
   - Ой, я не буду вас оформлять! Это же с каждого будет по четыре рубля! Зачем вам это нужно? - девушка мило нам улыбнулась.- Идите прямо к Марии Давидовне Окс в диспансер, кабинет 18. Это рядом, на улице Пушкинской. Скажите, от Розы.
   В диспансере несколько испуганных мужичков, почему-то в ковбойках, пряталось за фикусами. Мы открыли двери с табличкой 18 и зашли. Одесситка лет 50-ти, стоявшая у шкафа, подозрительно уставилась на нас. Молодые, спортивные, в белых рубашках. "Это не наш контингент. Что они пронюхали? Что им надо?" Крутилось у неё в голове.
   Мы видели её терзания. Но мы держали паузу. У нас уже была "Лондонская", был "Дом колхозника", что нам предложат в диспансере? Наконец я прекратил её муки.
   - Мы от Розы.
   Но по лицу Марии Давидовны всё ещё метались тени, нет, не тревоги, скорее озабоченности. И уже не метались, но никак не могли покинуть опытную во многих делах старшую медсестру диспансера. Ведь в Одессе этих роз на каждой клумбе...
   - Мы от Розы из конторы. Хотим у вас комнату снять недельки на две, - уточнил Юрка наше появление в кабинете 18.
   - А-а,- раздался облегчённый вздох. - Тётушка села на стул. Подождите меня в коридоре, - но, оглядев нас, проговорила: "Лучше на улице. Я выйду минут через десять". Видимо, наш вид явно не подходил к настрою в диспансере. Эта была скорее иллюстрация к плакату: "Эй, вратарь, готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот!"
   ... Мы неплохо устроились у тётушки Окс в старинном четырёхэтажном, построенном буквой "О", доме в самом центре города то ли на улице Бабеля, то ли Бебеля. Хозяйская квартира была на первом этаже, а наша комнатка имела ещё и свой отдельный выход. Через полчаса мы уже разгуливали по Дерибасовской, размышляя, отправляться на пляж нам прямо сейчас и на какой? В Одессе этих пляжей... Или сначала выпить местного пива с рачками (так одесситы называют "здешних" мелких креветок). Времени было вдоволь, и мы успевали везде.
   Ближайший пляж назывался завораживающе - Лонжерон. Было у него и другое название, присвоенное, видимо, в бурные дни первых пятилеток - комсомольский. Пляж был песчаный, очень многолюдный и несколько затасканный. Нам нравилась Аркадия. Красочные, прямо открыточные каменные глыбы возлежат в голубой воде. Прямо на каждую такую глыбу можно ставить какого-нибудь поэта, а то и самого Петра на коне. Вот это пляж! И народу немного. Потому что окраина. Вот на Аркадию на трамвае мы ездили довольно часто.
   А теперь о главном. О девушках Одессы. В этом воспетом и легендарном приморском городе девушки удивляли своей раскованностью и некоторой даже агрессивностью. На той же Аркадии только уляжешься на песочек рядом с хорошенькой девушкой, улыбнёшься ей. Всё. Тут же в ответ: "Меня зовут Соня, а вас?". Но были девушки и другого настроя. Обедали мы с Юркой в одном кафе рядом с нашим домом, и что бы мы ни заказывали - молоденькая пухленькая кассирша всегда называла одну и ту же мизерную цену. И всегда улыбалась. Видимо, и Одесса нравилась нам, но и мы чем-то приглянулись Одессе...
   Очень скоро мы с товарищем любовались достопримечательностями города уже не вместе. Мне показывала Одессу очень образованный - всё-таки второй курс - любящий свой город экскурсовод. Как-то прогуливаясь около знаменитого архитектурного шедевра - оперного театра, мы не заметили надвигающуюся тучу и попали под могучий ливень. Уже промокшими, мы всё же спрятались в нишу в стене театра, приготовленную, видимо, для нимфы или Орфея. Но сгодились и мы. Мы даже были лучше. И симпатичнее, и материал ещё не потрескался. А театр всё равно был на реставрации.
   Кстати, о театре. Позже в Одессе мне приходилось бывать много раз. Научные конференции, консультации у видных учёных, диссертационные дела. В один из таких приездов на научный симпозиум после всех важных дел, после банкета на следующий день нас повели в оперу. А все серьёзные международные научные конференции всегда заканчиваются банкетом. Устроители собрания часто сокращают последний день выступлений. Кто-то не приехал, "да и кончайте, коллеги, дискутировать, зал заказан на 19 часов!"
   И вот мы в опере. "Театр уж полон. Ложи блещут". Ставят Евгения Онегина. Приглашены "лучшие" голоса Европы. Онегина поёт итальянский баритон, Ленского, по-видимому, местный товарищ, а Татьяна приглашена из Киева. Итальянец, как нам сказали здешние завсегдатаи, будет петь на итальянском, а киевлянка на ридной мове. Публика валом валила на такое "волшебство".
   Мне, конечно, запомнился Онегин-итальянец. Он своим великолепным баритоном выводил:"Duai noia il, mio amico". Это что-то вроде:"Да скука - вот беда, мой друг". На что одессит Ленский отвечал по-русски заносчивому итальянцу-Онегину тоненьким контртенором: "Я модный свет ваш ненавижу".
   Когда режиссёру нужно было создать деревенский настрой, в дали сцены возникали берёзки, опускался умеренно-прозрачный занавес. Слышалась хором исполняемая русская народная песня, правда, несколько приглушённо. И к Чайковскому, как мне показалось, она притянута за уши. На сцену, за прозрачный занавес, вылетали девушки в красных сарафанах и, помахивая светлыми платочками, исполняли минуты две танец-хоровод, очень смахивающий, да и мелодия тоже, на "Во поле берёзонька стояла". Хоровод двигался за сцену. Там девицы, естественно, строили рожи рабочим сцены, а затем с благостными лицами вновь появлялись на публике и, пританцовывая, размахивали платочками.
   Но особый успех имела Татьяна. Голос у киевлянки был всепобеждающий контральто.
   Я вам пышу - чогож бильш?
   Що я можу ще вам сказаты?
   Тепер, я знаю, у вашей воли
   Мэнэ прэзырством покораты.
   Але вы до моей нещаной доли
   Хочь краплю жалости зберегаючи
   Вы не засудэтэ мэнэ.
   Где-то через час, уже в третьем акте, Татьяна своим могучим контральто пыталась выбить слезу у ничего не разбирающего в украиньской мове итальянца:
   - Ведь я тоды була молодже
   И май же гарний же була?..
   Естественно, и в итальянской, и в украинской речи я понаделал массу ошибок. Простите. Я передаю настроение зала. А публика "неистовствовала"...
   Наблюдая за тучной Татьяной на сцене, ощущая всеми перепонками её голос, я почему-то вспомнил мадам Стороженко на одесском привозе. Её мощный контральто: "Бички! Бички!", приводивший в изумление Петю и Гаврика. Помните фильм "Белеет парус одинокий" по Валентину Катаеву?
   - Бички! Бички! Звежие бички, тильки з морю! Чо выглядаетэ? - это мадам оторопевшим Петьке с Гавриком, - гуляйте, хлопци, гуляйте. Бички! Бички! Тильки з морю!
   ... На следующий день после дождя на пляже делать было нечего - холодно. И экскурсовод-Люба предложила пойти в кино. Кинотеатр располагался рядом с "соборкой". Собор давно снесли. В гремучие пролетарские годы. Разбили на этом месте скверик. А скверик остроумные одесситы стали называть соборкой. Там на нескольких лавочках стали собираться футбольные болельщики. И когда диспут доходил у них до определённой кондиции, теоретики всеми уважаемой игры вскакивали и уже больше не садились, даже если и спорить вроде бы больше было не о чем. Но одесситы народ жухлый. Зачем садиться, когда вот-вот диспут начнётся снова? И зачем садиться? И зачем вставать? А спина? Нет, вы посмотрите, мы же не молодые люди... Что правда, то правда. В будний день в скверике собирались одни пенсионеры.
   Люба оторвала меня от футбольных фанатов. Мы вошли в кинотеатр. Моя подружка сунула деньги контролёру. Та ей билеты, и мы поднимаемся по лестнице вдоль стенки на последний ряд. Но хитрость в том, что последний ряд - это два кресла в углублении стены... Одесса есть Одесса.
   Когда мы снова оказались на Дерибасовской, к нам вдруг обратился моряк с иностранного корабля и на ломаном английском стал спрашивать, где ему найти магазин ювелирных изделий. Мой экскурсовод очень оживилась, прямо пришла в восторг от слов "ювелирный магазин", который был почти рядом. Она стала показывать моряку громадную зазывающую витрину и трогательную надпись над ней и даже попыталась проводить туда иностранца, но он так рванул, увидев цель своего многотрудного морского вояжа, что это спасло меня от скучного, долгого и, к сожалению, бесцельного разглядывания злата и серебра.
   Прогуливаясь по городу, мы иногда натыкались на любопытные детали. Это, конечно же, была умелая работа моего экскурсовода. В одном месте на арке красовалась надпись: "Одессу посещал Гарибальди". В другом мы натыкались на великолепную скульптурную композицию: Лаокоон могучими руками (да и напряжены все мускулы обнажённого тела) раздвигает сжимающие его кольца здоровенного змея. Дух захватывает. А его малолетние сыновья тоже не сдаются отвратительнейшим тварям.
   А вечером Люба сказала, что завтра она с нами на Аркадию не поедет. Ей нужно туда, ей нужно сюда... И мы попрощались. Одессу я уже начинал понимать.
   Но недолго мы с Юркой наслаждались морем, солнышком и прочими прелестями на Аркадии. Вскоре как-то утром к нам постучалась хозяйка. Это было впервые. Она вообще не жила в этой квартире. У неё что-то было ещё. Как-то в пылу откровенности, показывая нам второй выход из квартиры, наши двери, она с грустью сказала:
   - Весь этот дом принадлежал моему отцу...
   Так вот, хозяйка к нам зашла и объявила, что к ней завтра приедет племянник с Кавказа погостить, и он очень дружен с её сыном, и они оба будут жить в соседней комнате. Ребята примерно вашего возраста. Вы не возражаете? Мы не возражали.
   Завтра будет завтра, а сегодня мы уже через час гоняли с Юркой наперегонки в голубых водах приветливой Аркадии.
   А вскоре, а может быть, и несколько позже где-то в этих же местах была построена гостиница. Градостроители недолго ломали голову, как её назвать. Назвали просто - "Аркадия". Научные работники моего профиля созывались в Одессу на очередной международный симпозиум (Болгария, Словакия - и вот уже международный) и останавливались на житие как раз в "Аркадии".
   Автобус увозил нас в НИИ где-то часов в 10 и привозил обратно, но это уже как получится, но не раньше 18-ти. А в эти же часы из гостиницы другим автобусом увозили, а потом привозили какую-то очень важную киногруппу, снимающую очень нашумевший года через полтора фильм. В этой группе киношников я узнал только Зиновия Гердта. Мы с ним столкнулись в холле гостиницы у газетного лотка и заулыбались друг другу.
   - А я Вас уже где-то видел, Зиновий Ефимович. Ха, так Вы же живёте почти рядом с нами на втором этаже, ну дверь против двери, почти?
   - Да, да, да! Это вам вчера словак весь вечер таскал пиво?
   - Нам. Хорошее пиво. Но таскал не только нам. Он всех угощал. Настоящий товарищ.
   - Он и мне предлагал. Думал, что я из вашей компании, но я честно отказался,- и Паниковский грустно поднял брови. Если бы на голове в эту минуту возлежало канотье, оно бы покачнулось...
   Мы посмеялись. Он спросил о наших возможностях в преобразовании. Я спросил: "А где же ваши симпатичные актрисочки?"
   - Кто едет в Одессу с девочками? Это как в Тулу со своим самоваром,- и у Гердта снова зашевелились брови. Но здесь Зиновия Ефимовича позвали, и мы расстались прямо-таки по-приятельски. Если бы в моде тогда были визитки - мы бы непременно обменялись.
   О Паниковском я вспомнил неслучайно. На следующий день, как и обещала хозяйка, в квартире появились два представителя "местной интеллигенции". Миша и Яша. Яша был из Дагестана, а Миша был коренным одесситом. И Яша вырос и долго жил в Одессе. С Мишей они были двоюродными братьями и закадычными друзьями (по версии Марии Давидовны), но почему-то, когда Миша вырос, он стал жить в Дагестане. Это нам стало ясно, когда мы увидели Мишу. В нём почти не пробивались древние черты потомка жителя междуречья (Тигра и Евфрата), зато нахально выглядывал горец. Да и Яша мало был похож на еврея. В нём, да и во многих одесситах, много намешано разных кровей. Что-то от греков, что-то от итальянцев, от турок, румын, болгар...
   Как-то у меня забарахлили часы, и я спустился на Дерибасовской в полуподвальчик двухэтажного дома - часовую мастерскую. Часовщик сбросил окуляр, взял протянутые часы... "О, так это же швейцарские!" Я был поражён. Интонация была абсолютно одесская, даже где-то, может быть, бердичевская. В Одессе уже не встретишь такого говора, взятого прямо из еврейского анекдота. А здесь мастер был натуральный блондин, даже брови соломенные, но нос с горбинкой и глаза выдавали. Одесса...
   Ребята появились где-то под вечер. Мы пожали друг другу руки, и для закрепления знакомства наши новые товарищи предложили посетить пивную "Гамбринус".
   - А разве это учрежденьице ещё сохранилось? - удивился я. Это ещё когда Куприн писал...
   - Открыли недавно, - ответил Яша, - на том же месте, угол Дерибасовской, угол Решильевской, в подвальчике в здании напротив.
   Нас уговаривать не пришлось. Хорошо жить в центре. Всё рядом. В пивной даже был оркестр. Всё как у классика.
   Пиво было, конечно, великолепным. Нам его подавала улыбающаяся Фаина и по первой же просьбе. Но о пиве надо сказать особо. Я любил пиво новороссийское, а когда появилось у нас чешское, то любил марки "Гамбринус" и "Старопрамен". Мне часто приходилось бывать на опытных станциях, а вот на двух из них, кроме других научных дел, еще и проводили какие-то работы по изготовлению виноградных вин по новым технологиям. А я, любитель чешского пива, не проявлял интерес к местным шедеврам, и это задевало виноделов.
   В один из моих приездов на опытную станцию на черноморском побережье главный винодел спросил меня, как-то не совсем понятно улыбаясь, в чём дело, почему я пренебрегаю изделиями их цеха. Я честно ответил: "Люблю чешское пиво".
   - Маша! Принеси нам Алиготе из второй бочки!
   - Из второй? - удивилась Маша, - это же Вам для "защиты".
   - Принеси, принеси. Всего-то два литра. Я на "защиту" увезу только по пятьдесят литров каждого отобранного. Винодел разлил "сухач" по тоненьким химическим стаканам, мы выпили, и тут я почувствовал "разницу". Да, такого вина я ещё не пробовал. Потом были годы, когда я просто обязан был дегустировать вина. Мы с Ваней сидели за ширмочкой, и нам подавали вина отдельно. Когда очередь доходила до "Муската гамбургского", мы просили лаборантку потом вернуть нам графин. В нём обычно оставалось ещё литра полтора ценнейшего тёмно-вишнёвого десертного вина, которое мы с наслаждением допивали, закусывая виноградинами.
   К хорошему вину меня приучили потом, года через два, а сейчас мы сидели в "Гамбринусе" с одесскими друзьями, пили одесское пиво, закусывали одесскими рачками, и жизнь была прекрасна...
   На следующий день после всего пережитого очень захотелось поесть мяса. На креветках долго не протянешь. Мы заглянули к нашим соседям и предложили им отобедать с нами в одном очень удивительном кафе, где сколько бы ты ни заказал - с тебя берут мизерную цену.
   - Ха! И сколько вы платили?
  Мы назвали.
   - Давайте за эту же цену мы пообедаем в ресторане. Чанахи, шашлык, но вино придётся покупать отдельно. Как?
   Мы были согласны, но поинтересовались, а как это возможно?
   - Моя звезда ведёт меня к победе! - загадочно воскликнул Яша и задрал правую руку с торчащим указательным пальцем над головой.
   Мы посмотрели на Мишу. Одессит сделал жест ладонями рук, означающий: "Всё будет как надо". Мы, поплутав некоторое время по улочкам Молдаванки, прошли даже Мясоедовскую, где, к удивлению, узрели бюст генерала, давшего имя этой улице, и, наконец, добрались до искомого ресторанчика. Ожидания нас не обманули, но путь был слишком долог и извилист...
   Днём ресторанчик был почти пуст. Мы выбрали столик возле окна, и наши одесские друзья вдруг поднялись навстечу подходившему к нам господину в белом фартуке. Они сдержано поприветствовали друг друга и удалились в сторону кухни. Минут через пять они показались, но так и остались на входе в зал. Иногда мы слышали "негромкий" баритон "повара": "А что я буду с этого иметь?" Как его убеждали в его верном гешефте, мы не слышали.
  Юрка наклонился ко мне и говорит:
   - А мы в этой сделке не последнюю роль играем...
  Я кивнул головой. Мы были в "команде" наших одесских пройдох. И Яшка ещё с нас взял деньги за обед... А не взять он не мог. Деньги же сами шли в руки. А Яшка вырос в Одессе. Вспомните Паниковского.
   Потом, после удачной сделки и хорошего обеда, Яшка в хорошем настроении по случаю и без случая постоянно выкрикивал, вкидывая правую руку:
   - Моя звезда ведёт меня к победе!
   Если бы тогда в моде были белые фуражки с якорями, одна непременно была бы напялена на Яшкину башку, как у известного героя города Приморска. Но сравнивать проходимца Яшку с Остапом, а тем более с Андреем, и в голову не приходит. Спокойно, господа присяжные засидатели! Разные величины.
   Когда мы с Юркой несколько приотстали, он поделился со мной своими предположениями:
   - Видимо, Яшка удачно продал баранину.
   Баранину не баранину, а сделка была явно коммерческой. И мы там играли роль боевых ребят. Нас использовали за наши же деньги.
   На следующий день мы с Юркой отправились на Аркадию.
   Но скоро сказке пришёл конец, и мы отправились в аэропорт. Быстро сказка сказывается... Где-то на подъезде к аэропорту остановился наш экспресс. Какая-то поломка. "Да тут на троллейбусе три остановки",- проговорил кто-то. Мы вышли, и я читаю на здании рядом "Овидиопольская дорога", а рядам арка и надпись на мраморе с названием когда-то очень известного НИИ.
   В Одессе, наверное, в каждого вселяется чуточку авантюриста. А у нас уже и так была "чуточка"... До регистрации билетов на рейс оставалось часа два, и мы с Юркой решили пообедать в спецстоловой для сотрудников НИИ, а значит, дешёвой и хорошей. Её мы нашли быстро, но, видимо, попали не в тот зал или не в тот час. Очереди почти не было. За столами сидело всего несколько мужиков лет пятидесяти, и почему-то по одному, и поглощали свой обед с таким видом, что сразу было понятно, что в эту минуту они делают самую важную за день работу. Каждый из них был похож или на главного бухгалтера, или на инспектора по кадрам, но никак не на научного работника. Нет, в этой среде бывают такие типы, но это уже когда занесёт, занесёт... Мысли мелькнули, но тут же и погасли. К нам подошёл очень степенный человек с подносом и спросил:
   - А вы откуда, ребята?
   - Мы у вас случайно,- взял я удар на себя,- вообще-то мы из Краснодара, из НИИ (и назвал из какого). В Одессе мы в отпуске. А сейчас... и рассказал историю с автобусом. Пока с вашими спецами ещё не встречался. Это ещё впереди, надеюсь.
   Я вдохновенно фантазировал, но лет через двадцать на одном из банкетов в этом же институте, но в другом зале, меня усадили рядом с директором, и он где-то минут через двадцать нашего весёлого собрания доверительно шепнул: "Ты не увлекайся, только пригубляй, а сейчас тебе слово". А я уже приметил, что один улыбающийся джентльмен напротив напиток в стаканчике только пробует. Я почему-то сразу вспомнил наш обед в малом зале и произнёс трогательную речь о бескорыстии учёных, об их умении вовремя прийти на помощь друг другу, о большой пользе, которую они приносят Родине своим трудом. А сам я знал, что некоторые из присутствующих на банкете сидят каждый божий день буками в малом зале и важно поглощают свой обед без друзей и даже собеседников. Да, но вернёмся назад, когда я держал своё не столь сытое слово-просьбу.
   Пообедать вот у вас решились. Это не возбраняется?
   - Обедайте,- милостиво разрешил ставший за нами важный сотрудник института.
   ...Мне приходилось бывать по службе, на отдыхе или для поддержания компании на побережьях Балтики, Азова или Причерноморья, и везде было неплохо. Часто вспоминается Аркадия. Но не только она одна. Здесь важны несколько факторов. Первые: молодость и хорошая погода... Остальные додумайте сами...
  
   Виталий Май
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"