Аннотация: Описание отца глазами дочери (мемуары) при жизни её не издавались. ---//--- Петербург - середина, конец и начало 1900 года.
Описание отца глазами дочери (мемуары) при жизни её не издавались.
---//--- Петербург - середина, конец и начало 1900 года.
Современники того времени писали:
Ф. М. Достоевский
"Преступление и наказание" (1866): - Описывал Петербург как город нищеты, психических расстройств и морального разложения. Район Сенной площади с его трактирами, публичными домами и "жёлтыми" доходными домами символизировал социальное дно.
"Идиот" (1869):- Павловский вокзал и аристократические салоны показаны как места разврата и скандалов.
А. П. Чехов
В письмах и публицистике: Неоднократно называл Петербург "трясиной" 1904. Критиковал город за духоту, грязь и моральную разобщённость.
"Рассказ неизвестного человека" (1893): Создавал атмосферу декаданса и нравственной неустойчивости. Петербург здесь — пространство политических интриг и разрушенных судеб
М. О. Меншиков (газета "Новое время"):
В некрологе Чехову (1904) закрепил формулу "Петербург — трясина", акцентируя развращающее влияние города на творческую интеллигенцию.
"Петербургская газета" и "Новости дня":
Регулярно публиковали разоблачительные материалы о проституции, коррупции и криминале. Например, описывали "Малинник" — бордель у Сенной площади, где царили антисанитария, алкоголизм и эксплуатация несовершеннолетних
И т.д…
---//---
К началу века Петербург впору было называть не Новой Венецией, а Новым Содомом. В то время Петербург или «просветлённое общество» захватила педерастия, мужеложство, скотоложство, инцесты, проституция и мракобесия, образовывались соответствующие кружки по увлечениям и это не считалось постыдным.
(Короче по библейскому факту, это надо было всё сполить, только нужны были «фитили» и «огниво» и чей то замысел.)
Церковь 1900 года напоминала бюрократический полу полицейский институт, где:
Административные функции преобладали над пастырскими;
Контроль за лояльностью населения подменял заботу о нравственности;
Отсутствие автономии делало невозможным социальное служение.
Как отмечал историк А. Щапов, раскол XVII века стал точкой не возврата: церковь, выбрав союз с государством, утратила моральный авторитет для борьбы с пороками общества. Результатом стала не пассивность, а подмена миссии — вместо исцеления язв времени, она сама стала их частью.
Полиция сбивалась с ног, следя за порядком в бесчисленных домах терпимости а чаше просто подкупалась. Девушек для них привозили из Азии, Южной Америки и Африки, в том числе от 3 до 10 летних, спрос на которых был весьма велик.
146 заведений терпимости (данные 1890-х гг.), сконцентрированных в районе Сенной площади, Лиговского проспекта и Таирова переулка.
"Рынки" детей - В парке у Народного дома (ныне территория Александринского театра) "тетки-комиссионерки" торговали несовершеннолетними, выдавая их за племянниц. Цены были минимальны — иногда достаточно было коробки конфет.
Большинство таких девочек погибали от венерических болезней, насилия или самоубийств. Выжившие, как правило, оставались в проституции до конца жизни из-за клейма "желтого билета" (документа, заменявшего паспорт проституткам).
А детская проституция в Москве достигла просто угрожающих масштабов: в этом бизнесе, по оценкам специалистов, находятся более 50 тысяч детей, возраст которых колеблется от 3 до 14 лет. Многие полагают, что основной причиной массового распространения детской проституции в России является крайне либеральное законодательство.
В 1901 году официально зарегистрировано 2400 легальных домов терпимости по всей империи. В них работало свыше 15 000 чел.
«Библейский пожар очищения» начался с 1917 года.
Отец называл Петербург смердящей бездной (яма, куда затянуло их с братом в пруду в детстве).
Говорил, что в Петербурге "воздух пахнет гнилью" как жижа со дна пруда, где он едва не утонул.
После убийства Александра II (1881) Петербург воспринимался как центр революционного подполья и террора, что усиливало образ города-разрушителя.
А из слов Симановича видно, что за атмосфера царила тогда в столице. Она вполне соответствовала настроению умов. «Клубок змей, готовых жалить любого, в ком только заподозрят покушение на свой покой. Шпионство, заговоры, полное непонимание или нежелание понимать выгоды государства».
Александр III скончался 1 ноября (20 октября по старому стилю) 1894 года
Коронация императора Николая II состоялась 14 (26) мая 1896 года.
В записках великого князя Александра Михайловича мне бросилось в глаза следующее. Он описывает разговор с тогда еще великим князем Николаем Александровичем (будущим Николаем II), наследником Александра Третьего.
Тот только что узнал о смерти отца и, значит, о близости своего коронования.
"Сандро, что я буду делать?! -- патетически воскликнул он. -- Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро! Помочь ему? Мне, который в вопросах государственного управления знал еще меньше, чем он! Я мог дать ему совет в области дел военного флота, но в остальном... Я старался успокоить его и перечислял имена людей, на которых Николай мог положиться, хотя и сознавал в глубине души, что его отчаяние имело полное основание и что все мы стояли пред неизбежной катастрофой….".
У Гурко: "В личности Николая Второго наблюдалось странное и редкое сочетание двух по существу совершенно противоположных свойств характера: при своем стремлении к неограниченному личному произволу, он совершенно не имел той внутренней мощи, которая покоряет людей, заставляя их беспрекословно повиноваться. Основным качеством народного вождя -- властным авторитетом личности -- государь не обладал вовсе. Он и сам это ощущал, ощущала инстинктивно вся страна, а тем более лица, находившиеся в непосредственных сношениях с ним.
Всецело побороть природную застенчивость не удалось Николаю Второму до самого конца его довольно продолжительного царствования. Застенчивость эта была заметна при всяком его выступлении перед многолюдным собранием, и выработать внешние приемы непринужденного царственного общения со своими подданными ему так и не удалось.
---//---
Распутин прибыл в Петербург не по железной дороге, а пешком и при этом босиком. Он остановился в монастырской гостинице как гость архимандрита Феофана.
Город ему не понравился. Потом он говорил мне, что ему душно здесь. Нежелание свое сразу уехать обратно объяснил так: "Меня держит здесь".
Он уже давно слышал о священнике из собора в Кронштадте -- знаменитом Иоанне Кронштадтском и решил поехать в Кронштадт, на проповедь.
Отец простоял на коленях всю службу. Молился, вручая свою судьбу Господу.
Архимандрит Иоанн вышел из алтаря, остановился перед отцом, взял его за руку и заставил встать. Сказал, что почувствовал присутствие отца в храме: -- В тебе горит искра Божья. Отец попросил благословения у архимандрита. -- Господь тебя благословляет, сын мой, -- ответил тот.
В тот день отец принял причастие из рук Иоанна Кронштадтского, что было большой честью. После архимандрит позвал отца к себе. Отец рассказал Иоанну о себе все. "Как на духу". Впрочем, он и воспринимал происходящее как продолжение исповеди, начатой еще в храме во время службы.
Архимандрит, пересказывая другим встречу с отцом, называл его "истинным старцем".
Вскоре он пригласил отца пожить в монастыре. Отец приглашение с радостью принял.
Иоанн Кронштадтский, искренне расположившийся к отцу, познакомил его с Гермогеном Саратовским, в то время одним из самых популярных церковнослужителей в России; монахом Илиодором (в миру -- Сергей Труфанов), известным тогда суровыми проповедями, собиравшими огромные толпы слушателей; и архимандритом Феофаном, инспектором Духовной академии Санкт-Петербурга, духовником семьи императора.
Они были поражены высказываниями простого мужика. За простодушием таилось глубокое понимание религиозных истин. "Распутин своими религиозными познаниями приводил в изумление даже епископов и академически образованных богословов".
Превосходная память позволяла отцу цитировать длинные куски из Священного Писания. Уже только одно это поразило искушенных собеседников. Умением толковать священные тексты образованных богословов удивить было сложнее. Но и это удалось сделать отцу.
Итак, отец стал жить в Кронштадтском монастыре. "Этот -- настоящий, не верхотурский", -- говорил он.
Именно Феофан познакомил отца с великими княгинями Милицей и Анастасией, черногорскими принцессами и женами великих князей Петра Николаевича и Николая Николаевича. (В доме первого, кстати, отец был представлен царю и царице.)
Делая это, архимандрит намеревался воздействовать на великую княгиню, поскольку и она, и ее сестра, великая княгиня Анастасия, как и их мужья, очень интересовались мистикой и оккультизмом.
Вводя отца в их дом, архимандрит предполагал, что "тобольский старец" сумеет "отвадить" великосветских дам от "богопротивного дела".
Не будет дерзостью сказать, что государь Николай II и отец двигались навстречу друг другу. При этом внутренние устремления государя в значительной степени входили в противоречие и даже столкновение с тем, что окружало его.
Белецкий, описывая отца и Николая II, замечал: "Это была сильная воля и слабая воля". Все события сходятся к тому, что именно поиском такого энергического начала государь был озабочен ему не хватало Александра III .
Николай II провел начало своего царствования, сидя за громадным письменным столом в своем кабинете и слушая с чувством, скорее всего приближающимся к ужасу, советы и указания своих дядей.
Он боялся оставаться наедине с ними. В присутствии посторонних его мнения принимались дядями за приказания, но стоило племяннику и дядям остаться с глазу на глаз, их старшинство давало себя чувствовать.
Они всегда чего-то требовали. Николай Николаевич воображал себя великим полководцем. Алексей Александрович повелевал моряками. Сергей Александрович хотел бы превратить Московское генерал-губернаторство в собственную вотчину. Владимир Александрович стоял на страже искусств.
Любимая жена и ненавистная невестка. Почти все, кто писал о семье Николая II и императрицы Александры, отмечали, что они составляли счастливую пару. И, судя по всему, это действительно так. Но кроме собственно супружества их союз был сопряжен с исполнением государственных обязанностей. Счастье "на двоих" -- не для монарших особ.
Императрица страдала неврозом сердца. И каждые роды усугубляли болезнь. Вообще же для сердечных больных характерно обостренное как бы вслушивание в себя. Именно маска надменности скрывала у императрицы Александры Федоровны страх внезапной остановки сердца.
Дам слово Симановичу: "Между царем и царицей возникали очень часто ссоры. Оба были очень нервны. По несколько недель царица не разговаривала с царем -- она страдала истерическими припадками. Царь много пил. выглядел очень плохо и сонно, и по всему было заметно, что он не властен над собой".
В чем причина? - Николай разрывался между матерью и женой, любя и ту, и другую. Мария Федоровна тоже, разумеется, любила сына. Но это была безотчетно "изводящая" любовь. Она не могла простить императрице Александре Федоровне, что под давлением некоторых обстоятельств вынуждена была согласиться на брак сына.
Уступив в этом, она поставила себе целью развести их. Империи нужен цесаревич. Но оставались вопросы, так сказать, физиологические. Время шло, а наследника -- мальчика -- все не было. Были только девочки….
Царь был идеальным мужем и любящим отцом. Он хотел иметь сына. От его брака с принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской у него родились в течение семи лет четыре дочери. Это угнетало его. Так как мальчика не получалось….
После рождения четырех девочек вдовствующая императрица тотчас же распространила теорию, с большой охотой подхваченную сплетниками из ее окружения, будто императрица Александра Федоровна, отказываясь родить наследника престола и предает интересы России ради Германии, поскольку она по происхождению немка!
Не умея сразу рассмотреть истинные намерения людей, стремившихся во дворец, Николай II и императрица Александра пришли к тому, что их постепенно захватили как действительно благочестиво настроенные странники и тому подобные, так и псевдосвятые, гадалки и шарлатаны, мистики и жулики.
Всех их радушно встречали, а особенно тех, кто брался предсказать появление наследника мужского пола.
За год до первой встречи с отцом царица, наконец, родила сына, царевича Алексея Николаевича. Вот как пишет великий князь Александр Михайлович:- « "30 июля 1904 года императрица разрешилась от бремени долгожданным сыном. Так как роды были очень тяжелыми, понадобилось вмешательство грамотного хирурга».
Николая II поставили в известность о риске для жизни и матери, и младенца. Однако все обошлось благополучно. Но больше Александра Федоровна не могла иметь детей.
Императрица разрешила епископу Феофану привезти Распутина и после краткой с ним беседы пожелала не ограничиться этим первым свиданием, а захотела ближе узнать, что это за православный человек из Тобольской губернии.
Мой отец никогда не называл мне точной даты своей первой встречи с царской семьей, но, вероятно, это случилось 31 октября 1905 года, так как на следующий день, первого ноября, царь записал в своем дневнике: -"Мы встретили Божьего человека -- Григория Ефимовича из Тобольской губернии".
Труфанов: "Феофан рассказывал: Вот Божий человек! И говорит-то не так, как мы, грешные. Было раз так. Государь, государыня с наследником на руках, я и он сидели в столовой во дворце. Сидели и беседовали о политическом положении России.
Старец Григорий вдруг как вскочит из-за стола, как стукнет кулаком по столу. И смотрит прямо на царя.
Государь вздрогнул, я испугался, государыня встала, наследник заплакал,
а старец и спрашивает государя: "Ну, что? Где екнуло? Здеся али тута?" -- при этом он сначала указал пальцем себе на лоб, а потом на сердце.
Государь ответил, указывая на сердце: "Здесь; сердце забилось!" -- "То-то же, -- продолжал старец, -- коли что будешь делать для России, спрашивайся не ума, а сердца. Сердце-то вернее ума..." Государь сказал: "хорошо", а государыня поцеловала его руку, произнесла: "Спасибо, спасибо, учитель".
Случай, описанный Труфановым со слов Распутина.
"Ты хочешь знать, как у меня явилась новая фамилия, Новый? Слушай! Когда я однажды поднимался во дворец по лестнице, в это время цари, дожидаясь меня, сидели в столовой. Государыня держала на коленях наследника, тогда еще не говорившего ни слова. Как только я показался в дверях, то наследник захлопал ручонками и залепетал: "Новый, Новый, Новый!" Это были первые его слова. Тогда царь дал приказ именовать меня по фамилии не Распутин, а Новый".
Трех лет от роду, играя в парке, цесаревич Алексей упал и получил ранение, вызвавшее кровотечение. Вызвали придворного хирурга, который применил все известные медицине средства для того, чтобы остановить кровотечение, но они не дали результата. Царица упала в обморок. Ей не нужно было слышать мнения специалистов, чтобы знать, что означало это кровотечение: это была ужасная гемофилия -- наследственная болезнь мужского поколения ее рода в течение трех столетий.
Старый двор, то есть двор вдовствующей императрицы Марии Федоровны, не унимался в своей злобе по отношению к Александре Федоровне и после рождения ею наследника.
Старому двору просто нужна была другая царица, которой можно было бы управлять, а через нее и Николаем II.
Николай II нашел опору в императрице Александре. Объединившись, они пытались противостоять -- разумеется, в разные моменты с разным успехом.
Великий князь Александр Михайлович писал: "Императрица отказывалась подчиняться судьбе и болезни сына. Она непрестанно говорила о невежестве врачей.
Она обратилась к религии, и ее молитвы были полны отчаяния". Императрица Александра Федоровна повторяла: "Для Бога нет невозможного. Нужно только быть достойным его милосердия, и чудо придет".
К Алексею приставили телохранителя (камердинера) -- матроса по фамилии Деревянко.
Он должен был ограждать ребенка от малейшей опасности, могущей послужить причиной непоправимой трагедии.
Однажды мальчик играл в присутствии камердинера в дворцовом саду, где два матроса были заняты обрезкой кустов. Один из них бросился с большим ножом на маленького Алексея и ранил его в ногу. Царевич закричал. Матрос наподдавший побежал проч. Находящийся поблизости камердинер нагнал матроса и задушил его тут же.
Второго матроса также поймали и по приказу царя без суда повесили.
Положение Алексея было весьма опасным, и он поправлялся очень медленно. После этого родители постоянно опасались за жизнь своего сына.
Они боялись новых покушений, со стороны своих родственников и не смели никому его доверять. Мать почти никогда не оставляла его одного.
В возрасте четырех лет царевич во время игры споткнулся и упал, но в отличие от своих сверстников, которые падают, поднимаются и продолжают играть, Алексея тут же охватила сильная боль, и началось внутреннее кровотечение.
Его отнесли в постель, он сильно мучился, поэтому спешно послали за доктором Боткиным, личным лекарем царской семьи но он был бессилен.
Шел третий день с момента начала приступа, а Алексею становилось все хуже. Он корчился от боли, лицо его приняло пепельный оттенок и покрылось потом. В этот момент во дворец приехала великая княгиня Анастасия. Имея доступ в комнату больного, она смогла поговорить с измученной царицей и предложила -- как последнее средство -- позвать во дворец моего отца: - "Григорий Ефимович поможет".
Не прошло и часа, как отца нашли.
Он, разумеется, тут же согласился ехать к больному царевичу.
Приехав отец благословил крестным знамением всех находящихся в комнате. Потом подошел к царской чете, поздоровался сперва с царем, а затем, с царицей своим обычным троекратным поцелуем (в "Житии опытного странника" отец несколько раз ссылается на слова апостола "Приветствуйте друг друга святым лобзанием") и сердечным объятием.
В ответ на приветствие отца императрица Александра Федоровна почтительно поцеловала его руку как Святому отцу и пастырю.
Отец повернулся к страдающему мальчику, посмотрел на его бледное, искаженное болью лицо, опустился на колени и начал молиться.
По мере того, как он молился, присутствующих охватывало ощущение покоя, и вне зависимости от степени религиозности, все опустились на колени и присоединились к его немой молитве.
В течение десяти минут ничего не было слышно, кроме дыхания.
Потом отец поднялся с колен. Он обратился к Алексею: "Открой глаза, сын мой! Открой глаза и посмотри на меня!" Услышав его слова, остальные тоже встали и с изумлением увидели, как веки Алексея затрепетали и приоткрылись.
Сперва мальчик оглянулся вокруг с некоторым замешательством, но потом его взгляд сосредоточился на лице моего отца. На губах царевича появилась слабая улыбка.
Радостный возглас царицы нарушил тишину комнаты.
К ней тут же присоединились остальные. Но отец махнул им рукой, призывая к молчанию, и снова обратился к мальчику: "Боль твоя уходит, ты скоро поправишься. Ты должен возблагодарить Господа за свое выздоровление. А теперь спи".
Алексей закрыл глаза и вскоре погрузился в спокойный сон, впервые за несколько дней.
Отец повернулся к родителям мальчика и сказал:- "Царевич будет жить". И никто из присутствующих не усомнился в том, что он говорит правду.
Произошло чудо, на которое так все уповали….
(Какая мать откажется от лекарства которое лечит её сына ?)
Гурко: "Государыня почти сразу настолько уверовала в Распутина, что сочла его за Богом посланного человека, имеющего специальную миссию - спасти и сохранить наследника русского престола".
С того дня пути царской семьи и моего отца -- простого сибирского мужика — соединились.
Маленький Алексей полюбил Распутина. чудотворные способности и знахарство Распутина оказывали свое действие.
Однажды, когда опять наступило кровотечение из носа, Распутин вытащил из кармана ком древесной коры, разварил ее в кипятке и покрыл этой массой все лицо больного. Только глаза и рот остались открытыми. И произошло чудо: - кровотечение прекратилось!
Болел кто-нибудь головой или лихорадкой -- Распутин становился сзади больного, брал его голову в свои руки, нашептывал тихо-тихо молитву и толкал больного со словом "Ступай". Больной сразу чувствовал себя выздоровевшим!
После двух лет, проведенных вдали от дома, отец решил съездить в Покровское. К тому времени строительство "железки" -- Транссибирской магистрали -- закончилось, и он ехал домой "как барин".
В честь его приезда устроили праздник на всю ночь. Причин для радости было несколько. Во-первых, вернулся отец. Во-вторых, мама отлично управлялась со все расширяющимся хозяйством и могла похвастаться успехами перед мужем.
Пусть и не надолго, но вся семья снова была вместе.
Здесь надо сказать, что в тот приезд отца в Покровское, к нему даже из города приезжали просители за болящих. Слава о нем как о целителе уже распространилась так широко, что никем не ставилась под сомнение что он Святой чудесник.
Распутин надевал тогда свои старые валенки, холщовую рубашку, портки и в таком виде щеголял по селу с надушенными, в модных шляпах барынями, которые под руку вели его в церковь, не стесняясь местных крестьян. Дамы заглядывали ему в глаза и величали его Святым отцом".
---//---
Как-то, уже в Петербурге, придя поздно из дворца, где провел целый день у больного царевича, он зашел ко мне в спальню и долго гладил меня по голове, плакал, повторяя: "Слава Богу, что ты здорова!"
Я знала, что отца, в отличие от прочих, окружает какая-то чудесная тайна. Знала, что он обладает даром целительства. Знала, что мой отец особенный.
Но при этом воспринимала только как любимого отца. До остального мне дела не было.
В своей одежде Распутин всегда оставался верен своему крестьянскому наряду. Он носил русскую рубашку, опоясанную шелковым шнурком, широкие шаровары, высокие сапоги и на плечах поддевку.
В Петербурге он охотно надевал шелковые рубашки, которые вышивали для него и подносили ему царица и его поклонницы. Он также носил высокие лаковые сапоги
Другие люди, и их было много, изо дня в день приходили и выстраивались в очередь, предъявляя на него свои права и требуя внимания. Если я и ревновала его к толпе почитателей и льстецов, а я ревновала!, то меня также интриговало их поклонение ему.
А теперь, когда распространился слух и о том, что отца принимают при дворе, к нему стали стекаться и толпы карьеристов. Матери просили пристроить сыновей на государственную службу, дельцы стремились получить выгодный контракт, политики жаждали попасть в кабинет министров — и все слетались к отцу.
Отец никогда не умел отказать нуждающимся в помощи, и трудился самым старательным и добросовестным образом. Некоторое время он пытался принять всех. Молился за здоровье больных. Многие из них чудесным образом исцелялись, а очереди становились тем длиннее, чем шире распространялись слухи о его способностях чудесного врачевателя.
Многих, однако, он и отвергал, если они не выдерживали острого взгляда отца, умевшего тут же разгадать их корыстные и лживые цели.
Таких людей он отсылал прочь с большим тактом, давая им понять, что они не сумели пройти испытания.
Важно заметить, что отец никогда не брал на себя смелость осуждать мотивы приходивших к нему людей. "Только Бог, -- говорил он, -- имеет право судить".
Отец очень любил картошку и кислую капусту. Надо ли говорить, что гости, и самого аристократического разбора, ели то же, что и он, за одним столом у нас в гостях.
Императрица очень опасалась, зная нравы своих придворных, и за жизнь отца. Она приставила к отцу свою охрану -- у дома дежурили полицейские в мундирах.
Дом оплачивался казной государства.
Анна Александровна передавала мне слова императрицы Александры Федоровны:
- "Я не могу позволить, чтобы с Григорием Ефимовичем что-нибудь случилось.
Он -- спаситель Алексея, а, значит, и наш спаситель. Григорий Ефимович пришел к нам вместе с Господом, когда уже никто не мог помочь.
Он сделал невозможное. Пока Григорий Ефимович с нами -- я спокойна за всех нас".
Вот свидетельство Руднева' "Вообще Распутин по природе был человек широкого размаха; двери его дома были всегда открыты; там всегда толпилась самая разнообразная публика, кормясь за его счет".Правилом был прием между 10 часами утра и 1 часом дня.
---//---
Как-то отец попал в монастырь на Охте, это в пригороде Петербурга. Сестры пригласили его разделить с ними ужин. Когда собравшиеся только приступили к трапезе, до них донесся дикий вопль, от которого мороз продирал по коже. Так, должно быть, кричат в аду.
Потом вопль сменили хриплые, но тоже очень громкие стоны. Все, кроме отца сохраняли полное спокойствие.
Монашки в ответ на расспросы отца рассказали, что это крики несчастной молодой послушницы, страдающей падучей. Ни молитвы, ни усилия докторов ей не помогают.
Отец попросил отвести его к больной. Настоятельница поспешила исполнить просьбу.
Разумеется, отец не в первый раз видел подобных больных. Но то, что ждало его сейчас, было душераздирающим. В келье, чья дверь представляла собой частую решетку, на куче зловонного хлама, ощерившись, лежала женщина, имевшая вид безумной -- волосы всколочены, лицо и тело, видное сквозь разорванное платье, исцарапаны до крови. Увидев пришедших, она как будто очнулась и снова начала завывать, теперь -- почти басом.
Из ее горла вырывались крики, в которых можно было различить ругательства и богохульства. При этом тело больной извивалось, она загораживалась руками, словно пытаясь защититься от удара. Потом вдруг затихла, будто удар все же достиг цели…..
Таких называют одержимыми. В перерывах между мучительными припадками, лишающими их, кажется, всего человеческого, женщины ничем не отличаются от остальных. По их виду в обычные дни ничего заметить нельзя. Все это вполне относилось и к Акулине -- по словам настоятельницы -- очень красивой и спокойной.
Отец вызвался помочь. Он вошел в келью, остановился на пороге, осенил себя крестным знамением и несколько минут молился молча.
Затем подошел к одержимой и обратился к ней.
Акулина повернула к нему лицо, окровавленное и покрытое синяками, изуродованное животным оскалом, выражающим ненависть.
Отец опустился рядом с ней на колени и стал молиться вслух.
Он просил Господа о том, чтобы тот простил тяжкие грехи несчастной.
Настоятельница и сестры недоуменно переглядывались, так как не знали за послушницей никаких грехов, тем более тяжких.
Но в голосе отца звучала такая скорбь и уверенность, что становилось ясно, он знает, о чем просит…..
По мере того, как продолжались молитвы отца, взгляд Акулины прояснялся, вся ее фигура как-то преображалась. Из зверя она на глазах превращалась в женщину. Несчастная даже пыталась стыдливо прикрываться, натягивая лохмотья то на грудь, то на колени. Постепенно девушка совсем успокоилась.
Казалось, невидимая рука сняла с нее груз ненависти и греха.
Следующей была молитва отца "о здравии болящей рабы Божьей Акулины".
Когда отец замолчал, Акулина имела вид здоровой.
Отец три раза широко перекрестился, потом так же перекрестил Акулину и сказал:
-"Господь услышал мои молитвы. Она исцелилась. Казанская Божья Матерь дала ей отпущение грехов".
Присутствовавшие при исцелении Акулины приняли происшедшее за чудо. Позже это событие было занесено в монастырскую книгу с подробнейшим описанием всех действий отца, как подтверждение проявления милости Божьей, к этой обители.
---//---
Руднев: "Распутин несомненно обладал в сильной степени какой-то непонятной внутренней силой в смысле воздействия на чужую психику, представлявшей род гипноза. Так, между прочим, мной был установлен несомненный факт излечения им припадков пляски св. Витта у сына близкого знакомого Распутина -- Симановича, студента Коммерческого института, причем все явления болезни исчезли навсегда после двух сеансов, когда Распутин усыплял больного".
---//---
Коковцов: Взрыв на даче Столыпина:
12 (25) августа 1906 года. Теракт на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге стал одним из самых кровавых в истории Российской империи.
Доч - Наталья Столыпина (15 лет):
Взрывной волной её выбросило с балкона второго этажа на набережную Невки. Получила множественные переломы ног — врачи рассматривали ампутацию
Сын - Аркадий Столыпин (3 года):
Взрывной волной сброшен с балкона, получил тяжёлую черепно-мозговую травму и переломы. После взрыва спрашивал: «А этих злых дядей, которые нас сбросили, поставили в угол?». Испытывал проблемы с речью и двигательными функциями.
Служанка - Няня детей, Анна Останкевич, погибла на месте, пытаясь прикрыть их собой.
Вскоре в клинику доктора Калмайера, так как она была ближе к даче, чем другие медицинские учреждения пришёл Распутин и попросил разрешения посмотреть больных и помолиться над ними.
-- Ничего, все будет хорошо, -- сказал он.
Так и вышло".
К 1914 году через Императорское Православное Палестинское Общество (ИППО) в Палестину по святым местам ежегодно отправлялось 12–15 тыс. паломников ездил с ними и Распутин после подставы с фотографиями по настоянию Николая II. После прибытия обратно отправился в Покровское домой.
Отцу не было известно о том, что за день до его отъезда в Покровское, Коковцов напросился на аудиенцию к царю и предъявил ультиматум: если Распутин останется в Петербурге, кабинет министров уйдет в отставку. Так что уехав, отец избавил Николая II от необходимости вступать в постыдный для самодержца торг.
Перед отъездом императрица попросила отца придти, чтобы благословить ее и детей. Тогда же она сказала, что надеется на скорое возвращение отца.
Снова в деревне.
Отец и я приехали в Покровское глубокой осенью. Он был встречен с восторгом. С месяц я не спрашивала у него, вернемся ли мы в Петербург. Боялась, что он ответит мне: "Никогда". Потом все-таки спросила. Он ответил: "В свое время. В свое время. Об этом знает Бог".
В Петербурге отца осыпали подарками -- деньгами, драгоценностями и другими ценными вещами. Из них он оставлял средства, необходимые на жизнь себе и домашним, на содержание квартиры на Гороховой. Остальное отсылал домой и передавал общине.
На присланные им деньги, среди прочего, отремонтировали церковь, подновили утварь и т.п. Все, что касалось устройства церкви, равно и другого в деревне, отец делал от чистого сердца, не рассчитывая на благодарность.