Малюк Михаил Владимирович
Утро Полины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В загадочном мире, где царит вечное утро, двое путников держат путь через цветущее ущелье. Один из них - увлечённый летописец, неизменно сопровождающий своего спутника. Он впитывает каждую ноту безмятежного пейзажа, но его внимание целиком захватывает неожиданная перемена в товарище.

Утро Полины

(22-26 июля 2025)

Руки Полины, как забытая песня под упорной иглой.
Звуки ленивы и кружат, как пылинки, над её головой.
Сонные глаза ждут того, кто войдет и зажжёт в них свет.
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет.

Наутилус Помпилиус, Утро Полины

  
   Ущелье было широким и светлым, по краям оно заросло колючими кустами, которые сейчас цвели. Воздух наполнял тонкий, едва заметный аромат. Джедхор втянул полную грудь волшебных запахов и даже причмокнул от удовольствия. Его конь неторопливо брел по тропинке никуда не спеша. Если верить Ваулу, то торопиться здесь было просто некуда. Над головой, как и всегда, разгорался прозрачный летний рассвет. Джедхор попытался сообразить, когда смену дня и ночи заменило собой вечное утро, но не смог. Раньше такая перемена его бы обеспокоила, но не в этом месте. Вечное утро, так вечное утро, почему бы нет?
   Раздался стук восьми копыт по камням, и из-за поворота показался Ваул на своем верном Слейпнаре, подождал, пока Джедхор приблизится. Вечный Странник любил быть в одиночестве, он частенько отрывался от своего спутника, и часами путешествовал в компании своей меланхолии, но сейчас почему-то вернулся обратно по тропе. Джедхор было вскинулся - опасность? - но тут же понял, что никакой беды нет. Ваул просто ждал его, не выказывая никакого беспокойства.
   - Розовые Столбы, - с удивлением Джедхор увидел на бледном, осунувшемся лице своего спутника слабую улыбку, - Ты должен их увидеть!
   - Розовые Столбы? Ты мне о них не рассказывал. Что это?
   Кони пошли рядом, могучий Слейпнар горой высился над Джедхором, макушка которого доставала хорошо если до середины бедра Странника.
   - Я забыл о них, - в голосе Ваула звучала непривычная легкомысленность, - А сейчас увидел, и вспомнил.
   Джедхор покачал головой, это что-то новенькое! Забормотав под нос, он вытянул из воздуха ленту пергамента, которая, словно юркая воздушная змейка начала виться вокруг него. За ней неотрывно следовала капля чернил.
   Ваул фыркнул, почему-то его всегда веселило, когда Джедхор брался за свое ремесло.
   - Все переводишь пергамент? Скоро перепачкаешь чернилами весь пергамент в мире, что тогда будешь делать? - Странник не пытался обидеть, разве что легко подтрунивал, очень осторожно, чтобы не задеть чувства друга.
   - Тогда я приду к тебе! - в тон отозвался Джедхор, - И ты победишь для меня Великое Пергаментное Чудовище, после чего во всем мире наступит эпоха Летописцев, а я стану самым главным из них.
   - Самые главные очень быстро превращаются в диктаторов, - в голосе Ваула скользнула горечь, - Тогда мне, наверное, пришлось бы свергать твою пергаментно-чернильную тиранию, и складывать из книг костры до небес.
   Разговор уходил куда-то не туда.
   - Тогда давай надеяться, что пергамент в мире переведется еще не очень скоро, - предложил Джедхор, - А пока расскажи, что это за Розовые Столбы?
   Ваул пожал плечами.
   - Это столбы, и они розовые. Скоро ты сам их увидишь.
   - Но, почему они так важны, - допытывался Джедхор, - Ты же обрадовался им, я видел! Семь ступеней Каиса, ты даже улыбался! Ты, Ваул, победитель Железного Канга, и - улыбался! На улицах Каражи тебе установили семьдесят семь статуй, и ни на одной ты не улыбаешься, а тут, извольте видеть - Розовые Столбы!
   - Брось, Джедхор, я часто улыбаюсь!
   Джедхор запрокинул голову, и нарочито громко, с расстановкой рассмеялся. С криком из кустов поднялась испуганная птица.
   - Вранье, Вечный Странник! Твоя улыбка давно занесена в свиток особых редкостей, и буквально уляпана печатями подтверждений. К тому же ты вернулся по тропе назад, чего я точно не припомню.
   Ваул отвел Слейпнара в сторону, что бы было удобнее смотреть на спутника:
   - Да, я вернулся по тропе, и что с того?
   - Ну, то, что ты так никогда не делаешь! - из воздуха возникла и начала кружить еще одна пергаментная лента, испещренная записями и цветными пометками, - У меня тут все зафиксировано, можешь сам проверить. Если отбросить твои возвращения из-за обнаруженной засады, из-за схода лавины, из-за того, что тебе до смерти надоела трескотня той спасенной...
   Ваул картинно закатил глаза к светлеющему небу.
   - Джедхор, прекрати...
   Но Джедхора уже понесло, летописец оседлал любимого конька, и даже не думал останавливаться. Откуда ни возьмись выпорхнул сложенный в четверо лист, развернулся, и завис над путниками испещренной бисерным почерком раскидистой таблицей. Одна из крутящихся лент тут же пристроилась рядом, ее цветные метки расположились прямо напротив разлинованных граф.
   - У меня все зафиксировано! - Джедхор важно поднял палец к небу, требуя внимания, - Когда ты обнаружил, что мост через Льдистую разрушен, то просто остался на месте, и дожидался нас.
   - Льдистая сама по себе очень красива, я просто любовался ей! Когда вы добрались до нее, то сами стояли, и смотрели во все глаза. Тот художник - забыл, как его звали! - даже хотел встать на берегу лагерем, чтобы увековечить реку в полотне.
   Джедхор с достоинством кивнул, словно соглашаясь с вескостью аргумента. Между делом из воздуха прямо у него перед глазами выскользнула, повисела в воздухе, и тут же канула в никуда узкая полоска бумаги.
   - Художника звали Трегор Варрантский, уроженец вольного города Варранта, живописец шестой ступени, с допуском к изображению мыслей лазурного уровня, что бы это ни значило. И да, насколько я помню, он так и не простил себе, что не запечатлел Льдистую хотя бы в наброске.
   - Зато сохранил слух, - сварливо отозвался со высоты своего седла Ваул, - Грохот там стоял первостатейный.
   - Да, грохотало там знатно... - на минуту Джедхор провалился в воспоминания. Утреннюю тишину нарушали только неторопливо цокающие копыта. Ноздри ласкал аромат цветущего кустарника.
   - Но, Каис с этой Льдистой! - встряхнулся летописец, - Когда ты наткнулся на призрачную деревню, то, что ты сделал? Повернул назад что бы нас предупредить, а?
   - Я вас предупредил! - возмутился Странник.
   - О, да, конечно, предупредил! Отправил к нам шепчущее слово!
   - Отправил! - Ваул рубанул рукой воздух, - Все, что вам было нужно это прислушаться к нему, и обогнуть деревню. Чего вы не сделали.
   С этим было не поспорить, Джедхор только развел руками. Кружащая капля чернил клюнула таблицу, и в одной из ячеек появилась бисерная приписка. Ваул со значением вздернул бровь.
   - Кажется, в тот раз вы влезли прямо в логово прозрачных. Вот тогда мне пришлось вернуться.
   - Этого бы не понадобилось, если бы ты нас не оставлял, - пробормотал себе под нос Джедхор, но тут же вскинулся, перелистнул несколько выдернутых из воздуха лент, и потряс одной из них, - А что ты скажешь про это?!
   - Про что?
   - Про тот случай, когда нужно было просто дождаться нас, чтобы предъявить верительные грамоты на въезде в подземный город?
   - Не понимаю, о чем ты, - Ваул преувеличенно внимательно рассматривал небо, на котором догорали последние звезды. В складках его рта залег смех.
   - Все ты понимаешь! - хохотнул Джедхор, - Это ж надо быть настолько нетерпеливым, чтобы попасть в тюрьму, как бродяга без документов, вместо того чтобы подождать товарищей.
   - Я не знал сколько вас ждать, и решил рискнуть.
   - Рискнул, - летописец ткнул пальцем в очередную бумагу, - На этом мы потеряли три с половиной дня, и уйму золота в придачу.
   - Ладно, ладно, - Ваул поднял руки в жесте сдачи в плен, - У тебя, как всегда, все записано. К чему ты это все?
   - А к тому, - пергаменты зашелестели, свернулись, и исчезли, оставив вместо себя единственную чистую ленту, - Что ты ненавидишь возвращаться. Ты, Вечный Странник, предпочитаешь идти вперед и только вперед, возвращение для тебя, скорее, из разряда стратегических маневров, нежели норма существования. И вот теперь, когда вокруг нет ни войны, ни врагов, ты - возвращаешься? Что бы сказать мне, что нашел какие-то Розовые Столбы? Что я должен их увидеть, и... все?
   Ваул промолчал. Между друзьями повисла тишина, кони, которых никто не торопил, сначала перешли на ленивый шаг, а после и вовсе остановились.
   - Ваул, - теперь в голосе Джедхора звучало неподдельное участие, - Мне стоит беспокоится о тебе?
   Все так же глядя куда-то вдаль, Ваул покачал головой:
   - Все в порядке. Я просто забыл про них, потом увидел и вспомнил. Вспомнил, и обрадовался. Больше ничего.
   Джедхор поджал губы, ответ его явно не удовлетворил. Бисерная капля чернил растянулась струной, и прилипла к чистой пергаментной ленте строкой крохотных букв. С шелестом лента свернулась и заползла в рукав летописца.
   - Джедхор, могу я тебя попросить?
   - Да?
   - Пожалуйста, - все так же не глядя на спутника Странник легонько тронул пятками бока Слейпнара, - Не шуми здесь.
   Восьминогий конь сделал шаг, и исчез за поворотом тропы еще прежде, чем сделал второй. Конь Джедхора завистливо фыркнул.
   - Не шуметь, - вздохнул летописец. Извлек из ниоткуда последнюю ленту, перечитал написанное, дополнил несколькими словами, - Ладно, не буду шуметь.
   Он в одиночестве поехал дальше. Откуда-то прилетел огромный мохнатый шмель, и какое-то время гудел рядом. Уютная тишина окутывала ущелье, даже стук камешков под копытами дополнял ее, а не нарушал. Тишина была ласковой и сонной, она совершенно не угнетала и не таила в себе угрозу.
   Джедхор покачивался в седле, и размышлял о своем спутнике, и о том, зачем они забрались буквально на край света, туда, где даже само время замерло в предутренней неге. Он так глубоко ушел в свои мысли, что сам не заметил, как каменные стены раздались вширь, горизонт отодвинулся, и в лицо ударил упругий свежий ветер. Конь вышел на естественную обзорную площадку, у края которой темным изваянием замер Странник со своим восьминогим жеребцом.
   Джедхор подъехал к краю и окинул взглядом открывающийся вид. Посмотреть было на что. Долина тонула в легком утреннем тумане, робкое солнце косматым меховым клубком замерло над самым горизонтом, заливая мир внизу неверными бархатными лучами. Тень причудливо сплелась со светом, изумрудные травы сонно качались под едва заметным касанием ветерка. Тишина и нега укутывали землю бесконечным покрывалом последних минут утренней дремы.
   Тропинка ныряла вниз, и, сквозь сонное царство, устремлялась к далеким Столбам. Они и правда были розовыми. Два пальца красного гранита высились над долиной темными стремительными силуэтами. Замершее солнце тлело аккурат между ними, делая силуэты скал еще темнее, и одновременно скрадывая и размывая их очертания. Колоссальные ворота, отмечающие путь в утро. Подножие скал тонуло в густой тени, но Джедхор был уверен, что тропа ведет именно туда. Иначе и быть не могло.
   Дальше снова поехали вместе. Тропа ныряла через край, и стекала в долину уже широкой дорогой, на которой, однако, не было ни единого следа, не было даже колеи.
   - Могу я спросить? - наконец нарушил молчание Джедхор.
   - Конечно, - Странник даже не повернул головы, - Ты же мой летописец, спрашивай о чем хочешь.
   Джедхор помолчал, формулируя вопрос. Из-за спины робко вылезла, и свернулась под рукой чистая бумажная полоса, рядом чутко трепетала пара черных капель. Странник не торопил.
   - Ты ничего не забываешь. Не всегда запоминаешь, это да, но если запомнил, то уже не забываешь никогда. В армии восстания против Железного Канга у тебя был миллион воинов, и ты каждого знал в лицо, помнил каждого по имени.
   Странник криво усмехнулся:
   - Но, имя того художника я забыл.
   - Да ты его и не помнил, - всплеснул руками Джедхор, - Вот в чем вся штука. Ты просто не дал себе труда его запомнить, он для тебя был абсолютным балластом, от которого ты избавился в ближайшем городе.
   Странник передернул плечами не отрицая, но и не подтверждая сказанного.
   - Так в чем вопрос?
   - Вопрос в том, - Джедхор ткнул пальцем туда, где над головой вырастали словно облитые жидким огнем Розовые Столбы, - Как ты мог забыть про это?
   Ваул долго молчал, прежде чем ответить. Он внимательно рассматривал растущие на глазах скалы, словно сам не очень понимал, как такое могло произойти.
   - Я давно здесь не был, - сказал он наконец.
   - Давно? - недоверчиво переспросил Джедхор.
   - Давно, - просто ответил Ваул.
   Чернила заметались над страницами, словно не знали, что и куда им записать. Пергамент растерянно шуршал.
   - Как давно? - в ожидании ответа Джедхор даже привстал в стременах, не отрываясь глядя в лицо спутника, - Как давно ты здесь не был?
   Странник вздохнул, встретился взглядом с летописцем:
   - Давно, Джедхор, очень давно. Так давно, что забыл о существовании Розовых Столбов.
   Джедхор рухнул обратно в седло, и долго, очень долго ехал молча. Писчие принадлежности исчезли, всадники в тишине ехали из тени в свет, и снова ныряли в густую тень. Деревья, растущие вдоль дороги, смыкали у них над головой свои ветви, образуя высокий шелестящий листвой коридор.
   - На это явно потребовалось очень, очень много времени, - наконец пробормотал Джедхор, и дал коню шпоры.
   Странник молча смотрел на удаляющуюся спину друга. Он вернется. Джедхор был не приспособлен к одиночеству, очень скоро ему станет скучно, и он, насупившись, будет поджидать Ваула у какого-нибудь поворота, чтобы тут же засыпать очередным ворохом вопросов. А пока можно закрыв глаза просто покачиваться в седле, ловить на лице сменяющуюся светом тень, слушать шелест листьев, и вдыхать свежий, еще пахнущий ночью, ветерок.
   Джедхор дожидался друга у самого подножия Столбов. Летописец не терял времени даром, вокруг него суетливо порхали три огромных полотна, обвитых струйками разноцветной туши. Он, задрав голову и даже высунув от усердия язык, старательно зарисовывал высящиеся над головой Розовые Столбы.
   Скалы-близнецы, между которыми можно было пустив стремя в стремя прогнать десятка два всадников, вырастали прямо из утрамбованной земли. Густая поросль местного вьюна затягивала их плотными изумрудным покрывалом почти на треть, а дальше в небо рвался только чистый, не запятнанный ничем гранит. Местами казалось, что Столбы обработаны человеческими руками. Вот гранит рассекает четкий прямой канелюр, но он тут же распадается на множество каменных неровностей, и уже не понятно, была ли это причуда природы, или все же резец неизвестного мастера. Вот чернеющий на фоне неба выступ, ясный силуэт женской фигуры, поднявшей руку в благословении, но стоит сделать шаг в сторону, и контур ломается, это снова всего лишь неровный камень. А если сделать еще один осторожный и не полный шаг, то в том же выступе можно увидеть вставшего на дыбы боевого коня, стремительного и могучего.
   Столбы вонзались в утреннее небо, и каждый из них словно присутствовал тут в двух вариантах, в диком первозданном виде, не тронутом человеческими руками, и, как произведение искусства, настолько тонкое и воздушное, настолько вплетенное в изначальный каменный хаос, что оно постоянно ускользало. Дразнило взгляд, и убегало, оставляя за собой только непреклонные розовые скалы.
   Ваул остановился неподалеку. Джедхор крутился на месте, рассматривал то один Столб, то другой. Иногда зажмуривал один глаз и осторожно, крадучись шел приставными шагами, словно пытался поймать ускользающую перспективу.
   - Один момент, Ваул! - не отвлекаясь от работы Джедхор поприветствовал друга поднятой рукой, - Я почти нащупал суть...
   Рядом с кружащими в воздухе набросками порхало несколько листов покрытых схематичным изображением Столбов. Схемы испещряли пометки и замеры расстояний.
   - Ты мог бы сделать наброски Льдистой самостоятельно, - заметил Вечный Странник, - Тот художник - как там его? - был бы благодарен.
   - Трегор Варрантский, - Джедхор продолжал стоять с задранной головой, которую наклонял то к одному, то к другому плечу, - Не мог. Я тогда так не умел. Во времена Льдистой я даже с одним листом и простыми чернилами справлялся с трудом, какие там наброски.
   Наконец он сдался, и с тяжелым вздохом, массируя затекшую шею, подошел к оставленному пастись коню. Листы с рисунками преданно следовали за летописцем, разноцветные линии усердно дорисовывали изображение Столбов, снабжая дополнительным описанием все, что требовало такого описания.
   - Не получается, - пожаловался Джедхор, - Никак не уловлю в чем тут дело. И так, и сяк. И ведь постоянно кажется, что еще немножко, еще чуть-чуть, и все встанет на свои места!
   - Не переживай, - постарался подбодрить друга Ваул, - Столбы никуда не денутся, ты сможешь вернуться к ним в любой момент, и полностью их описать.
   - Да уж, было бы не плохо, - щурясь от солнца, летописец бросил прощальный взгляд на розовые вершины, - Поехали?
   Снова под ноги неторопливо ложилась лента дороги. Розовые Столбы остались позади, вокруг раскинулись заросшие густой травой луга, кое где покрытые легкой дымкой утреннего тумана.
   - Я думал ты будешь торопиться, - сказал Джедхор, - То есть ты сначала торопился сюда, летел на крыльях. А потом перестал.
   Ваул молчал, он смотрел куда-то в подернутую дымкой даль, в которой разгорался вечный рассвет.
   - Сначала я решил, что ты передумал, - продолжал Джедхор, - Потом, что ты боишься того, что тебя здесь ждет. А сейчас я уже не знаю, что думать. Ты теперь просто... просто...
   - Просто не спешу?
   - Да, - кивнул Джедхор, - Просто не спешишь туда, куда изо всех сил рвался.
   - Некуда спешить, - развел руками Вечный Странник, - Ты же видишь, что время здесь остановилось.
   - Но, мы-то не остановились, - возразил летописец, - И мы еще не достигли цели.
   Ваул сердито поджал губы, на лбу залегла глубокая складка, глаза невидяще рассматривали горизонт. Джедхор затаил дыхание, он знал это выражение. Если повезет, то сейчас Странник, может быть, немного приоткроется. Попытается объяснить свои мотивы, допустит к себе в душу. Такие моменты случались не часто, и тем сильнее Джедхор их ценил.
   - Я торопился сюда, в это место, - наконец нарушил тишину Ваул, - Цель прямо тут, вокруг нас. Мы добрались.
   - Но, ты говорил...
   Ваул предостерегающе вскинул руку, и Джедхор послушно замолк.
   - Я знаю, что я говорил, и да, ты с ней еще встретишься. Но, дело не только в ней. Все это место, это замершее утро - вот что я здесь ищу. Теперь нашел, и я буду наслаждаться этим моментом. Этой дорогой. Спокойствием. Всем, что вокруг. Всем... всем этим!
   Джедхор огляделся по сторонам, словно видел окружающий пейзаж впервые. Попытался увидеть его глазами Странника. Глазами того, кто знал в жизни лишь непрекращающуюся борьбу, и за кем он, Джедхор, следовал из одного сражения в другое.
   - Ты отдыхаешь душой, - наконец изрек он, - Отдыхаешь, и предвкушаешь встречу с ней. Да?
   Ваул рассеянно кивнул.
   - Да, наверное. Здесь так спокойно, так... безмятежно.
   Кони неторопливо брели по дороге, по сторонам тихо дышали изумрудные луга, полные налитой упругой зелени.
   - Да уж, безмятежности тут хватает, - летописец полной грудью втянул прохладный ароматный воздух, - Её бы к нам под стены Каражи...
   - Каража была давно, - поморщился Странник, - Не будем вспоминать.
   Бок о бок всадники, не торопясь ехали сквозь утро, ветерок шевелил их волосы, шелестел пергаментами летописца. В стороне, над далекими горами сгущались мрачные лиловые тучи, обещающие грозу. В зарослях посвистывала радующаяся утру какая-то ранняя птаха.
   Луга закончились, вокруг потянулись сады. Ровные ряды раскидистых деревьев, усыпанных мелкими цветами, чей цвет разнился от ослепительно-белого до глубокой спокойной синевы. Ветер то и дело обрывал отдельные лепестки, и вскоре всадники ехали словно через невесомый снегопад. Лепестки легкой поземкой вились под ногами лошадей, искрились в волосах, цеплялись за плечи и летели дальше, подхваченные воздушными потоками. Кони недовольно фыркали, пробираясь сквозь цветочную метель.
   Стали попадаться увитые плющом беседки, дорога под копытами выровнялась. Между деревьев протянулись цветные гирлянды, на ветках то и дело попадались подвесные фонарики, украшенные шелковыми лентами.
   - Здесь кто-нибудь живет? - Джедхор крутил головой, ежеминутно ожидая увидеть служителя парка с граблями, - Кто ухаживает за садом?
   - Здесь никого нет, ни единой живой души, - отозвался Ваул, - И никогда не было. Никто не ухаживает за садом. За ним не нужно ухаживать, время здесь стоит на месте, ты забыл?
   - Да, конечно, - Джедхор досадливо потер переносицу, - До сих пор не понимаю, как это работает. Ветер дует, деревья облетают, над горами того и гляди грянет гроза - и при этом время стоит на месте.
   Вечный Странник пожал плечами, и ничего не ответил. Кони шли дальше под опадающими на них лепестками. В волосах и на плечах путиков уже скопились изрядные сугробы, гривы лошадей словно побила седина.
   Когда сад остался позади, и под копытами вместо хруста гранитной крошки застучали филигранные плитки мостовой, Ваул остановился.
   - Почти добрались, - он прикрыл глаза, и, словно к чему-то прислушавшись, мечтательно улыбнулся, - Джедхор, ты слышишь?
   Джедхор послушно прислушался, покрутил головой туда-сюда:
   - Ничего я не слышу, - наконец сварливо отозвался он, - Но, ты улыбаешься уже второй раз за день, и меня это пугает.
   Откуда-то вылетела небольшая карточка с единственной алеющей отметкой. Рубиновая капля чернил с маху разлетелась о картон, словно напившийся кровью комар - теперь отметок стало две. Джедхор выхватил карточку из воздуха, помахал ей, давая чернилам высохнуть, после чего жестом фокусника позволил ей исчезнуть.
   - Как твой официальный летописец заявляю, что мы находимся в наиболее странном краю из всех, что мне довелось повидать, и данная странность заключается в том, что ты повадился улыбаться без всякой на то причины. Я подозреваю, что это следствие того, что ты сходишь с ума. Желаешь получить об этом документ, заверенный печатью и росчерком?
   Ваул только отмахнулся. Он отлично знал, что Джедхор дурачится, но если ему подыграть, то тот действительно был вполне способен изготовить официальную бумагу, в которой мог изложить сухим канцелярским языком свои подозрения в том, что Вечный Странник находится на грани безумия, и от пропасти сумасшествия его рассудок отделяет всего одна единственная улыбка. В былые времена они не раз что-то подобное действительно делали, чтобы поразвлечь товарищей, и это неизменно имело успех на привале у костра, когда, забыв тяготы пути они все дружно надрывали животы, а Джедхор не допуская в глаза ни единой искорки смеха, на полном серьезе убеждал спутников в справедливости очередной своей абсурдной фантазии.
   - Прислушайся, Джедхор, и ты обязательно услышишь, - пояснять, что именно нужно услышать Ваул тем не менее не стал.
   Кони пошли дальше, мимо цветочных клумб, и подстриженных живых изгородей, в зеленых альковах которых прятались все еще мокрые от утренней росы скамейки. Джедхор завертел головой и даже встал в стременах.
   - Что ты ищешь?
   Летописец почесал в затылке, и плюхнулся обратно в седло.
   - Не знаю. Дом! Или замок, - он повел рукой, словно указывая сразу на все окружающие их дорожки, фонтаны, цветочные арки и гнутые мостики над глубокими, одетыми в гранит, каналами, - Хоть что-то! Ты сказал, что мы почти добрались, а я не вижу ничего даже отдаленно похожего на жилье. Только чудеса ландшафтного дизайна.
   Ваул покачал головой:
   - Здесь нет ни дома, ни замка, ни чего-то похожего. Но, мы действительно добрались. Дашь мне минутку побыть с ней наедине?
   - О! Конечно, о чем речь! - Джедхор спешился, и потрепал своего коня по холке, вытряхивая из гривы последние голубые цветы, - Я побуду тут.
   Вечный Странник спешился, что-то шепнул на ухо Слейпнару, и тот коротко заржав моментально растворился среди живых изгородей и розовых кустов, оставив по себе только перестук копыт. Ваул пригладил волосы, и легко взбежал по ступенькам, ведущим на какую-то увитую зеленью террасу. Джедхор остался в одиночестве.
   Летописец распряг коня, и отправил его объедать ближайшие кусты. Тот радостно зацокал копытами, и моментально затерялся среди затейливых парковых дорожек. Джедхор и бровью не повел, его зверюга умела о себе позаботиться. Уютно устроившись на небольшой, успевшей просохнуть под утренним солнцем скамейке рядом с журчащим фонтаном, он принялся перебирать бумаги. Очень скоро летописца было уже не рассмотреть за кружащими вокруг него пергаментными свитками, исписанными бумажными лентами, отдельными листами и целой россыпью карточек и формуляров.
   Заспанная любопытная белка спустилась со своего дерева, чтобы узнать, что происходит, какое-то время наблюдала за бумажным вихрем, из которого то и дело доносилось невнятное бормотание, и решила убраться подобру-поздорову. Джедхор не обратил на нее никакого внимания, он был занят.
   Много позже, наведя хоть какой-то порядок в бумагах, летописец свернул свою канцелярию, и встал с насиженного места.
   - Ваул? - наконец позвал он, - Ваул, ты где?
   Ответом ему был шелест зеленых изгородей, да журчание воды в фонтане. Нахмурившись, Джедхор направился к той лесенке, на которой видел своего друга в последний раз. Если Ваул затеряется в этом бескрайнем парке, то найти его будет не так-то просто. Мысль о том, что Вечному Страннику может что-то угрожать в голову Джедхора даже не приходила, он слишком хорошо знал на что способен его спутник.
   Поднимаясь по ступенькам в тени галереи из живой зелени, Джедхор приготовился к долгим поискам, но искать Ваула не пришлось. Он сидел на каменной скамье прямо на той самой террасе, куда поднялся за ним летописец, и смотрел на раскинувшийся внизу парк.
   - Ваул? - осторожно позвал летописец, - Прости, что беспокою...
   Ваул встряхнулся, словно освобождаясь от наваждения, повернулся к другу.
   - А, Джедхор! Прости, кажется, я задумался.
   Джедхор осторожно приблизился, огляделся. На террасе больше никого не было.
   - А, где?.. - Джедхор выразительно развел руками, - Мне казалось ты хотел встретиться с хозяйкой этих мест?
   Странник снова принялся разглядывать парк, а может быть он смотрел на изогнувшуюся поодаль речку, с перекинутыми через нее изящными мостиками, или его взгляд приковали далекие горы, и ворочающаяся над ними гроза.
   - Ее нет дома, - догадался Джедхор, - Она куда-то отлучилась, и нам придется ее подождать, да?
   - Нет-нет, она здесь! - по лицу Странника пробежало выражение, которое летописец не смог прочесть, - Она всегда здесь.
   Джедхор подошел к балюстраде, положил на нее локти, и позволил себе насладиться видом. Умытое ночным дождем утро дышало покоем.
   - Так, где же она?
   - Прямо здесь, - Странник подошел и встал рядом, - Прямо перед тобой.
   Джедхор не торопился с ответом. Он терпеливо, с расстановкой, можно сказать скрупулезно, перебрал все возможные варианты. Рассмотрел их со всех точек зрения, от безобидного варианта, при котором его друг говорил о территории самого парка, по каким-то своим причинам наделяя ее женскими чертами, и до того, что парк и правда каким-то невероятным образом был женщиной. Или, может быть женщина здесь похоронена? Это бы многое объяснило. Так же летописец всерьез рассмотрел вариант того, что его друг полностью спятил.
   - Не понимаю, - сказал он наконец, - Уж, прости меня, Ваул, но...
   Джедхор взглянул в лицо друга, и осекся. Только сейчас он заметил невозможное, то, чего просто не могло быть. Не могло быть никогда отсюда и до края вселенной - по щекам Вечного Странника тянулись уже подсохшие, но все еще различимые следы слез.
   - Ты... - потрясенно выдохнул Джедхор, - Ты не плачешь. Нет, нет, нет, ты не плачешь! Ты не можешь. Так не бывает...
   Ваул провел ладонью по лицу, и словно сам только сейчас заметил слезы. Вынул из поясного кармана платок, и тщательно их вытер.
   - Не обращай внимания, Джедхор, все в порядке. Я просто дал волю чувствам, вот и все, - Странник шмыгнул носом и встряхнулся, - Лучше поздоровайся с нашей хозяйкой.
   Все еще потрясенный Джедхор повернулся обратно к парку. Кажется, это и правда был самый странный край из всех, что им довелось посетить.
   Ну, ладно! Поздороваться с хозяйкой... Какое-то время он внимательно рассматривал парк, надеясь хоть кого-то увидеть. Кого-то, или что-то. Хотя бы надгробие. Склеп. Кенотаф. Возможно, статую или целую скульптурную группу, которая объяснила бы, что происходит с его спутником.
   - Я никого не вижу, - наконец, констатировал он очевидное.
   - Ты просто не умеешь смотреть. Но, это просто, я покажу тебе как, и у тебя сразу все получится. Это настолько просто, что я даже не знаю с чего начать...
   Джедхор вдруг понял, что Ваул волнуется. Не боится, не нервничает, а именно по-человечески волнуется. Край бесконечного утра творил с его другом что-то доселе невообразимое, неожиданно для себя Джедхор осознал, что должно быть впервые в жизни, видит, как из-под непробиваемой корки Вечного Странника появляется обычный человек Ваул, с его улыбками и волнениями, слезами и надеждами.
   - Просто смотри в парк, куда угодно, - тем временем говорил Ваул, - Найди пару деревьев, или кустов, или чего угодно еще, главное, что б можно было смотреть сквозь. Как между Розовыми Столбами!
   Джедхор послушно уставился в затейливо подстриженную зелень. Вот два высоченных куста, обозначающих конец дорожки, за ними видна усыпанная белой крошкой площадка, откуда, должно быть, разбегаются другие тропинки. Наверное, эти кусты подойдут, чтобы смотреть сквозь них.
   Джедхор смотрел сквозь портал фигурной зелени, и вдруг будто куда-то провалился. Пушистая зелень кустов, словно края откинутого капюшона, отодвинулась куда-то за спину, и летописец понял, что смотрит в окно. В окно тонущей в утренней тишине спальни.
   Спальню заливает мягкий, шелковый свет раннего утра. В первом солнечном луче лениво кружат пылинки, танцуя медленный неспешный вальс. Рассвет нерешительно, робко топчется на пороге, не решаясь сделать шаг, и разбудить ее. Она еще спит, еще нежится в облаке взбитых простыней. Вот-вот ее глаза откроются, она проснется, сонные глаза обведут залитую медовым светом комнату, губы тронет первая утренняя улыбка. Она улыбнется, может быть, томно, не торопясь, зевнет, и гибкое тело вытянется напряженной струной, руки взлетят над головой, она сядет в кровати потягиваясь, сонная и счастливая. Но пока она спит, пока еще дрема баюкает ее в своем уютном одеяле, пока она еще видит последний ускользающий утренний сон. Грудь едва заметно колышется от дыхания под тонким шелком ночной рубашки. Волосы темной янтарной волной разметались по подушке, рука закинута за голову и в тонких пальцах струится прядь непослушных волос.
   Джедхор позабыл, как дышать. Казалось, что вдох разрушит то замершее мгновение, свидетелем которого он стал. Тихонько, стараясь не шуметь, он попятился - и снова оказался в парке. Замерший вдох, наконец, вырвался из его груди.
   - Кто она? - только и смог выдавить из себя летописец.
   Ваул снова сел на скамейку, запрокинул голову. Долго-долго смотрел в бездонное небо, прежде чем ответить.
   - Ее зовут Полина, - наконец сказал он, - Я называю ее хозяйкой этих мест.
   - А когда она, - Джедхор выразительно вскинул брови, - Ну, когда она проснется?
   Ваул грустно улыбнулся:
   - Никогда. Она никогда не проснется.
   Летописец тряхнул головой, этого показалось мало, и он зарылся пальцами в свою шевелюру, превращая обычный беспорядок в абсолютный хаос.
   - Откуда ты знаешь, как ее зовут? А, не важно... Почему она никогда не проснется? Это какое-то проклятье? Мы должны ее разбудить? Поэтому мы здесь? Что бы ее освободить?
   Тихо-тихо Странник начал смеяться. В его смехе нет злой насмешки, или издевательских ноток, только легкая не замысловатая грусть.
   - Нет, Джедхор, мы не должны ее освобождать, она не пленница, - наконец объяснил Ваул нахмурившемуся летописцу, - Она просто спит в своей спальне, вот и все. Ей не нужна ничья помощь, она не в беде. Она... просто спит.
   Джедхор начал мрачно расхаживать по террасе туда-сюда, заложив руки за спину, его лоб избороздили морщины. Странник не мешал ему, просто ждал, когда друг переварит увиденное. Наконец летописцу надоело мерять шагами крошечную площадку, и он рухнул на скамью рядом с Вечным Странником.
   - Ваул, я не понимаю, - признался он, - Объясни, зачем мы здесь?
   - Мы? - Ваул вскинул бровь, - Если я не ошибаюсь, то это ты настоял на том, чтобы меня сопровождать, я тебя отговаривал.
   - Хорошо! - Джедхор вскинул руки сдаваясь, - Тогда объясни, зачем ты здесь?
   Странник не торопился с ответом. Какое-то время они сидели в тишине, любуясь пейзажем. Джедхор обнаружил, что, глядя буквально куда угодно может увидеть то окно. Стыдясь себя он одним глазом заглянул в спальню Полины, и у него снова на миг перехватило дыхание. Мир вокруг осветился мягким янтарем. Может быть, это были лучи рассвета, а может быть ее едва заметная улыбка. Не выдержав щемящего чувства в груди, Джедхор отвернулся от нездешней картины.
   - Скажи, Джедхор, почему меня называют Вечный Странник?
   Джедхор был рад отвлечься от видения Полины. Едва ее образ исчез, как ему захотелось снова ее увидеть, почувствовать безмятежное спокойствие и негу, задержаться взглядом на тонких чертах.
   - Потому, что ты странствуешь между мирами. Это я знаю точно, поскольку некоторые я пересек вместе с тобой, - наконец ответил летописец, - И, насколько мне известно, тебя нельзя убить.
   Ваул кивнул.
   - Все так, только убить меня очень даже можно.
   - Пока никому не удалось, - попытался незатейливо пошутить Джедхор.
   - Ошибаешься, - Странник шутливо погрозил другу пальцем, - Такое уже случалось раньше и неоднократно.
   Джедхор нахмурился, несмотря на шутливый тон, кажется, Странник говорил серьезно.
   - Ты умирал? Нет, ты правда умирал?
   Ваул встал, прошелся по площадке, потом оперся спиной о балюстраду, и скрестил руки на груди.
   - Меня можно убить, - глядя прямо в глаза летописца сказал Ваул, - Просто я бессмертный.
   Какое-то время сказанное витало над молчащими друзьями. Джедхор осмысливал услышанное, Странник ждал, пока его друг уложит сказанное в голове.
   - Ну, ладно, я не так уж сильно ошибся! Ты смертный, который бессмертен. Или бессмертный, который смертен, а?
   - Что-то вроде того, - усмехнулся Ваул, - Ты отлично сформулировал.
   - Ну, так и что с того? Ты - Вечный Странник, идешь сквозь миры, борешься с несправедливостью, и иногда за твою штанину цепляется репей навроде меня. Я все правильно говорю?
   Способность Джедхора излагать факты в свойственной только ему полушутливой манере когда-то раздражала Странника, но со временем он начал ее ценить. Несмотря на уместные и не очень шутки Джедхор всегда, тем не менее, придерживался фактов.
   - Все так, мой друг, все так, - он потер переносицу, - Откуда и куда я иду, как ты считаешь?
   Джедхор выхватил из воздуха полоску старого, пожелтевшего от времени пергамента, и важно им помахал.
   - Все зафиксировано, Ваул! По твоим словам, ты пришел на земли Каражи из неких Белых Песков, и изначально твоей целью было найти некую Тропу Небес, которую ты иногда называл Небесной Тропой, а иногда Золотой Тропой, или Золотым Путем.
   Не перебивая, Ваул жестом подбодрил летописца, приглашая его развить свою мысль. Джедхор еще раз пробежал глазами древний свиток, не обнаружил в нем ничего нового, и позволил ему исчезнуть.
   - Поиски Тропы Небес у тебя не задались, поскольку наши небеса были забиты дымом фабрик и заводов Свинцовой Королевы, а потом мы с тобой закусились уже с самим Железным Кангом, и твое путешествие пришлось на некоторое время отложить.
   - Не пришлось, - Ваул покачал головой, - Война с Кангом это и есть мое путешествие. Одно из многих.
   Джедхор прищурился, в его перепачканных чернилами пальцах зашелестел лист чистого пергамента. В лице появилось хищное, жадное до знаний выражение.
   - Скажи, Ваул, - шарики туши затрепетали над бумагой, - Сколько миров тебе пришлось пройти, прежде чем ты пришел к Каражи и войне с Кангом?
   - Да забудь ты про Канга! - в голосе странника появились раздражённые нотки, - На самом деле он мелочь!
   От неожиданности Джедхор сделал то, чего не делал уже очень, очень давно - он расплескал чернила. Темное пятно расплылось по пергаменту, несколько капель упало на камень террасы.
   - Ну... - кажется летописец не находил слов, - Ну, спасибо, конечно!
   Ваул застонал от досады. Он уже жалел о вырвавшихся словах, но сказанного было не вернуть. Джедхор потрясенно смотрел на друга, и словно не узнавал его.
   - Значит, Железный Канг - это мелочь... Спасибо, спасибо тебе от имени всех, кто с ним боролся и сдох на этой проклятой войне!
   - Джедхор, я не... - попытался извиниться Странник, но летописца уже понесло.
   - Скажешь это Мерсади, а? Скажешь ей, что Железный Канг - это какая-то мелочь, не достойная внимания? Может быть, ты забыл и такую мелочь, как то, что Мерсади три дня умирала на наших глазах прикованная к той стене? Это тоже мелочь?!
   Джедхор метался по всей площадке, пергаментные свитки беспорядочно опутывали его, то появляясь, то исчезая. Вокруг головы нимбом крутились разноцветные капли туши и чернил, прямо над макушкой из них собралось приличного размера озерцо.
   - А Колвину, Колвину ты это скажешь?! Может стоило сказать как раз тогда, когда он расчищал нам проход в шлюзах, а? Почему ты не сказал этого тогда? Подошел бы к нему, как раз когда он багром вытягивал из-под решетки труп очередного ребенка, - для наглядности Джедхор даже взмахнул руками, показывая, как это было, - И сказал бы ему, что все это мелочи!
   Ваул попытался успокоить друга, но тот вывернулся из его рук. В глазах летописца стояли слезы.
   - Как у тебя вообще язык повернулся?! - он почти кричал, - После всех этих мертвых полей, этих его ржавых склепов переработки?! После того, что мы видели на его фабриках? После Сирот Канга?..
   Джедхора колотило, его губы тряслись, казалось, еще немного и он ударит Вечного Странника. И тогда Ваул сделал то, чего не могло произойти никогда. Не могло произойти отсюда и до края вселенной - он опустился на колени.
   Потрясенно летописец смотрел на несгибаемого бессмертного, Вечного Странника, покаянно опустившегося перед ним в пыль.
   - Прости меня, Джедхор, - просто сказал Ваул, - Я не прав. Канг не мелочь, и никогда ей не был. Я ляпнул не подумав.
   Путаясь в собственных ногах, Джедхор кинулся его поднимать. Было что-то бесконечно неправильное в том, что Странник стоит на коленях и просит прощения.
   Джедхор вытер слезы, высморкался, посмотрел на реку, на горы, на сгущающиеся тучи. Наконец, посмотрел на Ваула.
   - Извини, - севшим голосом сказал летописец, - Я что-то... Я не должен был так на тебя набрасываться.
   - Я сам виноват, - отмахнулся Ваул, - Никогда не умел складно говорить.
   Джедхор шумно хлюпнул носом, воспоминания о друзьях все еще причиняли боль. Как много их было, и как мало осталось в самом конце!
   - Почему ты так сказал? - он тут же сердито мотнул головой, - Что ты хотел сказать?
   Странник вздохнул, и очень осторожно, подбирая слова, начал говорить.
   - Ты прав, Железный Канг - это страшный противник. Кошмарное чудовище, задушившее весь мир, и все, кто с ним сражался - настоящие герои.
   - Но? - подтолкнул Джедхор.
   - Но, есть противники страшнее, - пожал плечами Ваул, - Настолько страшнее, что Канг и правда кажется мелочью.
   - Мне сложно в это поверить, - летописец упрямо поджал губы, и замотал головой, - Что может быть хуже Железного Канга?
   - Хочешь, что бы я рассказал?
   Джедхор смотрел в уставшие глаза своего друга, словно надеялся увидеть там искорку смеха, понять, что это шутка, что ничего страшнее Канга в мире нет. Наконец он поднял руку, и из рукава крадучись выполз чистый свиток.
   - О, да, - глаза летописца загорелись, - Расскажи мне!
   Ваул поежился, натянул плащ на плечи, кутаясь в него, словно замерз. Взгляд стал отсутствующим, лицо помрачнело.
   - Ты знаешь, что свет состоит из мельчайших частиц? - наконец спросил Странник, - Они настолько малы и невесомы, что почти не существуют.
   - Нет, я этого не знал, - на пергамент ложились убористые строчки, навсегда фиксируя сказанное.
   - Теперь знаешь, - Ваул снова поежился, - Теперь представь себе тварь, которая поедает свет. Немного, всего одну такую частичку за раз. Она могла бы вечность глодать обычный солнечный зайчик, пущенный по стене, и никто бы не заметил. Но эта тварь прожорлива, ей нужно все больше и больше. Она съедала сначала одну частичку, потом две, потом уже четыре... Каждый раз она сжирала в два раза больше, чем до этого.
   - Постой, - растерянно вскинулся Джедхор, - Я же знаю эту легенду! Она про мудреца, который выкладывал зерна на шахматную доску...
   - Да, ты правильно уловил, - Ваул мрачно кивнул - Только доской этой твари была вся вселенная, а ее голод был неутолим. Как тебе такой противник?
   Летописец попытался себе представить описанное чудовище, и вздрогнул. Ему привиделась кипящая, бездонная яма абсолютной темноты, которая вдруг начинает расширяться, и этому расширению нет никаких пределов. За какой-то миг безбрежная тьма поглощает солнце, а потом и далекие звезды. Всего несколько ударов сердца, и во всей вселенной не остается ничего, кроме глухой абсолютной тьмы.
   - Да, уж, эта тварь и правда пострашнее Канга, - Джедхор стряхнул с себя наваждение, - Железный Канг по сравнению с ней даже кажется каким-то уютным. Он хотя бы не распространялся с такой скоростью!
   Чернила липли к пергаменту, слово в слово записывая рассказанную историю. Летописец даже добавил в угол листа крохотную иллюстрацию в тонкой рамке - завиток черной туши, наползающий на звездное небо.
   - Как ты справился с этим чудовищем? - Джедхор приготовился записать окончание истории.
   Ваул долго, очень долго не отвечал. Словно замерзнув он кутался в свой плащ, хотя было понятно, что холодом веяло от его воспоминаний. Наконец он ответил:
   - Никак. Я никак с ним не справился.
   Джедхор пожевал губами, шарик чернил невесомо перекатывался в его пальцах.
   - Ладно, не ты! Кто-то другой справился. Так ведь?
   Ваул поднял взгляд:
   - Ты не понял, - с расстановкой произнес он, - Никто не справился. Никто эту тварь не победил.
   Джедхор недоуменно вскинулся, нахмурился. Огляделся по сторонам, и снова уставился на своего друга.
   - Но, мы же живы, и солнце светит, - он раскинул руки указывая на все окружающее, - Значит...
   - Значит, это было в другом мире, - отрезал Странник, - В мире, которого больше нет.
   Джедхор недоверчиво покачал головой:
   - Ты говоришь мне, что пережил конец света.
   - На самом деле, - ворчливо отозвался Странник, - Я пережил, как минимум два.
   - Тебя послушать, так конец света это довольно обыденная, и не редкая штука, - хмыкнул летописец, - Почти рутина.
   Ваул сбросил с себя оцепенение, и порывисто поднялся на ноги. Скинул плащ, бросил его на балюстраду, и принялся расхаживать взад-вперед, потряхивая руками, словно пытался разогнать кровь и согреться.
   - Не шути с этим, Джедхор! Конец света всегда страшен. Когда гибнет целый мир, то на этом фоне все жертвы Канга даже не видны. В один момент гибнут целые цивилизации. Некоторые из них еще могли сопротивляться, они дали вездесущей твари отпор, попытались спрятаться от нее, спасти от нее свой свет.
   Затаив дыхание Джедхор слушал, слушал и записывал. Это было не просто досужее рассуждение о конце света, это были воспоминания очевидца. Странник продолжал рассказывать:
   - Они успели построить гробницы, в которых похоронили себя и свой свет. Саркофаги, в которых укрыли звезды. Крепости, вокруг которых выла жадная тьма, - он сам не заметил, как сжал кулаки, - Их это не спасло. Тварь всегда находила путь внутрь, но они успевали понять весь ужас своего положения. Смотрели, как гаснут последние проблески, как приближается мрак.
   Ваул облокотился о балюстраду, поставив ногу между изящными балясинами, и какое-то время молчал. Его лицо разгладилось, на щеки вернулся румянец. Джедхор знал куда на самом деле смотрит Странник. Ему самому хотелось еще раз кинуть взгляд туда, где царила Полина, но это казалось неуместным и неприличным. Вместо этого он спросил:
   - Как же ты спасся из того мира?
   - Не помню, - пожал плечами Ваул, - Я вообще мало что помню о той жизни. Не помню почти ничего о том, какой он был, тот мир. Не помню, что я там делал. Даже не помню откуда взялась та тварь. Я уверен, что когда-то я это знал, но никак не могу вспомнить... Возможно ее выпустил я.
   - Ты?!
   - Я же говорю, - поморщился Ваул, - Я не помню. Но, должна быть причина по которой именно это воспоминание никак не хочет возвращаться.
   Джедхор не стал заострять на этом внимание.
   - Так, значит ты ушел из того мира? Что с ним сейчас?
   Странник только покачал головой.
   - Я не просто ушел из того мира - я драпал так, что только пятки сверкали, уж это-то я помню! А что касается того, что сейчас происходит в том мире, то я не знаю. Когда я его покинул, то там была лишь бесконечная голодная тьма, в которой лежали руины тысяч цивилизаций. И еще помню, как бесконечно боялся принести на себе в другой мир семена этой заразы.
   Летописец старательно зафиксировал все сказанное, свитки покрывались убористым почерком.
   - Надеюсь та тварь в итоге сдохла от голода, - между делом пробормотал он себе под нос. Ваул метнул на него быстрый взгляд, но ничего не ответил. Он тоже надеялся.
   Составленный документ был аккуратно посыпан тончайшим песком из серебряной песочницы, высушен и свернут. Джедхор удовлетворенно вздохнул, полностью зафиксированная история всегда его радовала, даже если была полна жуткой безысходности. Исписанные листы исчезли, на их месте появились чистые. Летописец размял пальцы.
   - А теперь, друг мой, если ты не против, то давай вернемся к тому, с чего мы начали, - предложил он, - А именно к тому, что в этом дивном краю делаешь непосредственно ты.
   Странник подхватил свой плащ, перекинул его через руку.
   - Давай пройдемся, - предложил он Джедхору.
   Они спустились по ступеням, и Ваул уверенно повел друга в глубь цветочного лабиринта. Воспользовавшись случаем, Джедхор украдкой заглянул в комнату Полины. Он следовал за Странником, а она выглядывала к нему из каждого цветочного прохода, каждой зеленой арки, и каждой выкрашенной в белое беседки. Умиротворенное спящее лицо в вихре непослушных медовых волос, едва заметное дыхание. Длинные изящные пальцы, словно свечи на шелке простыней. Ее губы слегка приоткрылись, и Джедхор увидел влажный жемчуг зубов. На него снова нахлынуло что-то непонятное, грудь сдавило от нежности и осторожного, щемящего восторга.
   Сердито встряхнувшись, летописец прогнал видения. В конце концов это просто неприлично подглядывать за беззащитной спящей женщиной. Тем временем Странник вывел их на широкую прямую аллею, по бокам которой были расставлены небольшие уютные скамейки. С одной стороны они тонули в тени, и блестели росой, с другой уже успели высохнуть на первом утреннем солнышке. Над головой на натянутых веревках неуверенно шелестели бумажные флажки.
   Друзья неторопливо пошли, прогуливаясь среди радостного цветения. Умытые цветы приветливо подмигивали им из клумб и вазонов. Вечное утро не располагало к спешке.
   - Я иду по мирам уже очень, очень давно, - наконец прерывал молчание Странник, - Дольше, чем ты способен себе представить. Иду сюда, в этот сад, в этот парк. К ней.
   Новый свиток тактично порхал позади, не перебивая своим шелестением, просто незаметно конспектируя сказанное.
   - Я возвращаюсь из такой дали, что сложно представить. Ты пересек со мной несколько миров, но, поверь, Джедхор, это даже не этап пути. Это были даже не полноценные миры, так, мирки, прилепившиеся к своим большим соседям.
   - Я плохо понимаю космологию, - признался Джедхор, - Там, откуда я родом это не то, что не точная наука, а вообще не наука. Только путешествуя с тобой я узнал, что другие миры не сказка и не абстракция.
   Летописец на секунду задумался, а потом усмехнулся:
   - Так-то, наверное, я могу считаться экспертом в этой области! В отличие от всех философов и ученых я и правда побывал в других мирах! Но, - он тут же снова стал серьезен, - По сравнению с тобой мой опыт просто ничтожен.
   - Не обижайся, но на самом деле он менее, чем ничтожен, - Странник не удержался от небольшой шпильки, - Миры похожи на пену в реке. Каждый пузырек - отдельная вселенная, со своими правилами и законами. Вокруг пузырьков побольше кучкуются пузырьки поменьше, маленькие мирки, во многом отражающие большой мир, рядом с которым они находятся. И вся эта пена куда-то плывет. Вертится, разделяется, сливается с другими клоками пены...
   Джедхор представил себе могучую реку, несущую вдаль взбитые вокруг торчащих валунов клочья пены, попытался представить, как в крошечный, незаметный пузырек умещается целая вселенная, и не смог. Слишком уж были не сопоставимы масштабы.
   - А откуда и куда течет река?
   - Понятия не имею, - пожал плечами Ваул, - Это ведь только метафора. Главное, что миры движутся относительно друг друга, не стоят на месте. Иногда они движутся медленно, так медленно, что проходят эпохи, а соседние миры все еще там же, где и были. А иногда быстро, и тогда проходы между мирами становятся все ненадежнее, рвутся, закрываются, и связи исчезают. Тогда чтобы найти один определенный мир приходится петлять, искать обходные пути.
   - Так вот, каким ветром тебя занесло к стенам Каражи! - тут же догадался Джедхор, - Ты искал проход к этому миру?
   Странник кивнул:
   - Более или менее так и есть. На самом деле все гораздо сложнее, нельзя перейти из мира в мир просто открыв дверь.
   - Разве? - удивился Джедхор, - Но, ведь мы с тобой так и делали. Находили проход, открывали его... Да, конечно, приходилось повозиться, но в целом все сводилось именно к этому - к поиску двери, и ее открытию.
   Иронично вздернув бровь, Ваул ждал, когда летописец наконец закончит излагать свое виденье путешествий между мирами. Каменная крошка аллеи едва слышно хрустела под ногами.
   - Нет, Джедхор, мы с тобой не просто "находили и отпирали" двери между мирами, - пояснил Странник, - Мы их создавали, понимаешь? Их не было до того, как мы сделали так, чтобы они возникли, и воспользоваться ими после этого могли лишь мы. Любой другой путешественник должен был бы создать свой собственный проход.
   - Но, я не помню, чтобы мы что-то строили! - воскликнул летописец, - То есть основную работу всегда делал ты, я больше путался под ногами и влипал в неприятности, но я точно уверен, что мы не занимались строительством каких-то межпространственных дверей.
   - Поверь мне, - улыбнулся Ваул, - Мы занимались.
   - Но, как? И когда?
   Размышляя, как объяснить другу хитросплетение космических парадоксов, Странник, заложил руки за спину, и в задумчивости пошел вокруг огромной, засаженной розами, клумбы. Обойдя ее дважды, он, наконец, сказал:
   - Вспомни, какой первый мир мы с тобой посетили?
   - Багровые Реки, - тут же ответил Джедхор, - Уж этот кошмар я никогда не забуду!
   - Как мы туда попали? - продолжил спрашивать Странник.
   - Пробились в самое сердце цитадели Свинцовой Королевы, в самый глубокий ее подвал, и сели там в лодку, - ответил Джедхор, - И, я до сих пор не понимаю как, но спустя годы, эта лодка вывезла нас в мир Багровых Рек. Почему мы не состарились и не сошли с ума, для меня загадка!
   - Все верно, - кивнул Ваул, - Вспоминай дальше. Какой мир был следующим?
   - Следующим? После Багровых Рек? - летописец на секунду задумался, - После того, как мы вернулись в Каражи, мы долго воевали с Кангом. Без Красных Клинков из мира Багровых Рек нам тогда пришлось бы худо.
   - И потом мы отправились? - подбодрил Ваул.
   - Потом мы отправились на запад, на острова, в пустошь под названием Серые Холмы, где нас едва не сожрали тамошние ведьмы, - от воспоминаний Джедхора передернуло, - Под холмом ты каким-то образом нашел тот тоннель, и мы по нему пробрались в другой мир. В Вечную Осень. Откуда нам пришлось уносить ноги, и где мы потеряли половину отряда.
   На минуту друзья замолчали в память о павших. Аллея вывела их к большому фонтану, по окружности которого стояли девять изящных женских фигур, льющих прозрачные струи из кувшинов и ваз. Джедхор украдкой всмотрелся в каждое из смеющихся, счастливых каменных лиц, ожидая увидеть черты Полины, но ни одна статуя не была на нее похожа.
   - Из Вечной Осени мы снова вернулись в Каражи, - продолжил летописец, не дожидаясь вопроса, - И сражались с Кангом. Много-много лет... Когда победили, то ты решил отправиться дальше, а я напросился с тобой.
   - И мы пошли в Лес, - кивнул Ваул, - А что бы в него попасть нам пришлось посетить тот страшненький горный дом.
   - Последнюю отрыжку Железного Канга на северном побережье, - Джедхор поморщился, словно съел что-то кислое, и сплюнул в траву, - Видал я мерзкие места, но тот дом определенно лидирует.
   - И тем не менее именно в нем был проход в Лес.
   - По которому мы блуждали несколько лет, - подхватил летописец, - Странное это было место, хотя по-своему красивое. Не считая Трясин, конечно.
   - Мы не говорим про Трясины, - скривился Ваул.
   - Мы не говорим про Трясины, - кивнул Джедхор.
   Помолчали.
   - Так какой вывод ты можешь сделать, летописец? - наконец спросил Ваул.
   Джедхор молча раздумывал. Ему очень хотелось зарыться в свои документы, вытянуть из пыльных архивов все заметки и записи об их приключениях, сопоставить и сравнить, но он сдержался. Почему-то ему казалось очень важным понять все самостоятельно.
   - Каждый наш переход между мирами, - наконец сказал он, - Сопровождался битвой. Сражением!
   - Почти, но не совсем, - поправил Странник, - В горном доме не было сражений, там вообще не было никого живого. Да и в Лесу обошлось без крови.
   - Не верно выразился, - согласился Джедхор, - Это не всегда было физическое сражение, но почти всегда это была битва с кем-то или чем-то. Иногда с собой. Это всегда был поступок - Поступок с большой буквы...
   Он даже остановился, так его потряс сделанный вывод. На лице летописца промелькнула целая гамма чувств.
   - Семь ступеней Каиса! - воскликнул он, - Да мы ведь, фигурально выражаясь, каждый раз оставались без шкуры! Под Серыми Холмами ты меня буквально тащил на себе, пока я размазывал по лицу слезы и сопли, и кричал, что хочу умереть, что б только не помнить. А тот выбор, который тебе пришлось сделать в Вечной Осени? Если бы его пришлось делать мне, то я бы точно вздернулся на ближайшем суку.
   Ваул грустно кивнул. Снова пошли дальше, теперь по сторонам дорожки уютно журчали искусственные ручейки, в которых плавали сбитые ветром цветочные лепестки и листья.
   - Да, именно такими ключами отпираются двери между мирами, - пояснил Странник, - Чем прочнее дверь, тем сильнее приходится выворачивать себя наизнанку. Где-то хватает капли крови, а где-то приходится годами пробивать себе путь.
   - Ты это имел ввиду, когда говорил, что война против Канга и есть часть твоего пути?
   - Мир Канга большой и прочный, - для наглядности Ваул сжал кулак, показывая, каким монолитным и неприступным был негостеприимный мир Железного владыки, - Вокруг него множество мирков поменьше, в основном тоже все злые и искалеченные, как ты сам видел. Но, мне нужно было идти дальше, и ценой стало свержение Железного Канга. И все, что произошло вместе с этим...
   - Наша дружина, - понял Джедхор.
   - Да, наша дружина, - тяжело вздохнул Странник, - Мерсади, ворчун Колвин, братья Шустрики... Все они! Я очень, очень хотел, чтобы...
   Голос странника сорвался, он сердито мотнул головой и замолчал. Не одному летописцу было мучительно-больно вспоминать павших друзей. Джедхор хотел было ободряюще положить руку на плечо друга, но не решился. Ваул терпеть не мог прикосновений. Наконец Странник продолжил:
   - Не подумай, не все миры такие жестокие и не все требуют такой кошмарной платы за проход. Железный Канг и правда был чудовищем, которое отравило вокруг себя буквально все, его яд проник даже за стены, отделяющие мир от мира, - рассказывал Ваул, - Но, ты сам видел Лес, он был вовсе не плох! Немного мрачен и суров, но по сравнению с другими мирами отдых для души! А потом мы ушли в и вовсе благодатные Вересковые Пустоши.
   - О, Пустоши! - на лице летописца расцвела счастливая улыбка, - Какой мед варили эти малютки медовары! А уж их женщины!
   Какое-то время спутники молча предавались воспоминаниям. Джедхор с теплотой и нежностью вспоминал невысоких обитательниц Пустошей, с которыми свел очень близкое знакомство, пользуясь их далеко не самыми строгими нравами. А после, за кружкой верескового меда они рассказывали ему мифы и сказки своего мира, а он их записывал и записывал. Памятью о том путешествии ему служило множество свитков с легендами, дожидающихся своего часа на пыльных полках.
   - И, вот мы здесь, - наконец нарушил молчание летописец, - В саду Полины, где царит вечное утро. Чем это место такое особенное, Ваул?
   - Ей, - недоуменно развел руками Странник, - Ты же видел ее, Джедхор.
   Джедхор не нашелся что сказать. Вечный Странник влюблен? Сама концепция того, что Ваул может влюбиться шла в разрез со всем, что он знал. Это было просто невозможно. Отсюда - и до края вселенной!
   - Почему она? - наконец неуверенно спросил он, - Миллионы женщин во всех мирах готовы целовать пыль под твоими сапогами, Ваул. То есть буквально! Они действительно это делали, я это видел своим глазами! Любая красавица, любая принцесса, стоит тебе только поманить пальцем... Так почему она?
   - Джедхор, ты не понимаешь, - в отчаянье простонал Вечный Странник, - Ты фатально не понимаешь...
   В возбуждении летописец начал расхаживать из стороны в сторону. Ему казалось, что если подвергнуть анализу, разобрать на составляющие части, то он сможет уловить, о чем говорит его друг.
   - О, она прекрасна, тут спорить не буду! - продолжал он, - Она одна из самых красивых женщин, что я видел! Но, разве это причина пересекать миры? Нет, точно нет. Не такой ценой! В любом мире ты мог бы найти красавиц не хуже, а если бы потратил на поиски минутку, то и лучше.
   Джедхор остановился, и нацелил на Ваула палец:
   - И ты сам сказал, что она никогда не проснется! Сказал, что не будешь ее будить. Тогда что это? Верность? Ты шел сквозь миры к ней, чтобы отдать дань памяти тому, что когда-то между вами было?
   - Нет, Джедхор, - поджал губы Странник, - Все не так.
   - А как? - над летописцем нервно сновал туда-сюда наполовину исписанный свиток, за которым пытались угнаться чернильные шарики, - Она вообще когда-нибудь бодрствовала? Когда это было?
   Ваул отрицательно покачал головой. Джедхор потрясенно замер, его пронзила очевидная истина, которую он тут же озвучил:
   - Она тебя не знает, - выдохнул он, - Она понятия не имеет о твоем существовании!
   Странник только вздохнул:
   - Все так, Джедхор, все так, - он устремил взгляд туда, где шептало утро, и на окне невесомо покачивались занавески, - Она вечно спит, и никогда не проснется. Она вечно спала и вечно будет спать. А я буду вечно приходить сюда. К ней.
   На Джедхора было жалко смотреть. Мало что во всех мирах могло расстроить жизнерадостного летописца, но неспособность понять, а значит и записать, его просто уничтожала.
   - Ваул, но это же не нормально, - простонал он, - Почему она? Почему эта спящая красавица? Есть другие миры, другие женщины, тебе нужно только выбрать!
   Лицо Странника исказилось внезапной злостью, из глаз исчез рассвет, злыми иголками они впились в маленького летописца.
   - И что потом?!
   От неожиданности Джедхор даже попятился.
   - Дом, жена, выводок детишек, да, Джедхор?! - Странник навис над спутником, его черты опасно заострились, вокруг словно сгустились тени - И сколько это все, по-твоему, продлится? Сколько пройдет времени прежде, чем я схороню жену, детей, внуков и правнуков?
   Странник отступил назад, звенящий мрак рассеялся, словно его и не было. Джедхор судорожно вздохнул, только теперь осознав, что от страха у него перехватило дыхание. Одежда между лопаток ощутимо липла к телу.
   - Когда я только встретил тебя, Джедхор, - продолжил Ваул звенящим от напряжения голосом, - Ты был безусым юнцом, только-только получившим свой первый пергамент. Посмотри на себя сейчас - в твоих волосах полно седины!
   Порывисто Странник обломил с ближайшего куста ветку, и тут же раздраженно бросил ее под ноги.
   - Одну дверь, Джедхор! - он снова пришпилил летописца к месту пронзительным взглядом, - За все это время мы открыли одну единственную дверь между мирами! Не всякую мелочь, а ту дверь, которую действительно можно с полным правом назвать "дверью миров". Вот как я живу! Вот такой он, мой путь!
   На ватных ногах Джедхор доковылял до ближайшей скамейки, и тяжело на нее сел. В последние годы колени у него и правда стали болеть все сильнее. Маленькие детальки мозаики в голове летописца с еле слышными щелчками становились на свои места, нужно было просто немного подождать, и картинка сложится сама-собой.
   - Ты одинок, - наконец сказал он, - Бесконечно, чудовищно одинок.
   Летописец нашел взглядом пару деревьев, и приник к окну ее спальни. Он все так же скользил взглядом по изгибам почти обнаженного тела, по небольшим холмикам грудей, по выразительным скулам, но в этот раз видел не просто женщину. Залитая золотом спальня стала путеводным огнем. Далеким-далеким маяком, который показывает путь к дому. Сколько бы времени ни прошло, сколько бы миров не оказалось между. Место, куда можно стремиться, место, которое не исчезнет, не распадется под неумолимыми ударами времени. Она всегда будет здесь, и она всегда будет ждать. Вечно ждать наступления утра, которое будет вечно мяться на пороге.
   Джедхор вернулся в парк, и кряхтя поднялся со скамейки. Ваул грустно смотрел на него. Злость вытекла из Странника, и ушла словно вода в песок.
   - Джедхор...
   Летописец только отмахнулся:
   - Да, нормально все. Видать день сегодня такой, что мы друг на друга бросаемся, - он потянулся, хрустнул поясницей, - Ваул, я все понимаю, и не хочу лезть не в свое дело, но сколько времени ты намерен тут провести?
   Вечный Странник нечего не ответил, даже не встретился с другом взглядом. Он стоял и смотрел в зелень живой ограды, и почему-то Джедхор знал, что сейчас он действительно здесь.
   - Судя по всему, в этом мире не нужно ни есть, ни спать, - продолжил летописец, - Время стоит на месте. Ты сможешь наслаждаться обществом своей королевы безраздельно, и видят все боги Каиса, я тебя понимаю, Ваул! Она того достойна. Но, рано или поздно, тебе придется отсюда уйти.
   - Я знаю, - так и не повернувшись наконец отозвался Ваул, - Рано или поздно я возненавижу это место. Потом возненавижу себя. Потом ее. Или, наоборот, сначала ее, а потом себя за то, что возненавидел ее.
   - А-а-а, - понял Джедхор, - Так случается каждый раз, да?
   Странник только кивнул. Джедхор подошел к кусту, и сильно его тряхнул. Целая метель росы и оставшихся после ночного дождя капель оросила его разгоряченное лицо. Застонав от удовольствия, он растер воду по щекам, помассировал шею.
   - Сколько на это обычно уходит времени?
   - Я не помню, - Странник подошел к летописцу, и повторил с соседним кустом тот же фокус, - Много.
   Он стоял, запрокинув голову, закрыв глаза, и подставив лицо искусственному дождю. Капли, словно слезы, стекали по щекам, и капали с подбородка. Не открывая глаз, Ваул продолжил:
   - Я остаюсь здесь столько, сколько смогу. А потом еще немного, и еще немного. И еще... Пока память не начнет меня подводить. Места и люди путаются между собой, в воспоминаниях появляются дыры, а я все еще остаюсь здесь. Это, как добровольная тюрьма, из которой можно выйти лишь забыв все на свете.
   - Ваул, - Джедхор был шокирован услышанным, - Это чудовищно!
   - На самом деле нет, - Ваул открыл глаза, вытер лицо, - Когда я, наконец, покидаю это место, то миры, как правило, сдвигаются настолько, что я не узнаю их. Это, знаешь ли, очень больно, наткнуться на мир, где ты был когда-то героем, а теперь все твои усилия обращены в пыль, и даже само твое имя позабыто, а то и произносится с проклятием.
   Жестом он предложил летописцу двигаться дальше. Они вышли на берег канала, и пошли вдоль него, цокая подбитыми каблуками по гранитным плитам набережной. Темная вода неслышно струилась им навстречу, неся опавшие цветы, листья и мелкий древесный сор.
   - Когда я ухожу отсюда, то, как правило, уверен, что никогда больше не вернусь, - продолжил рассказ Странник, - Так ненавижу это место, что не задумываясь уничтожил бы его, если бы это было возможно.
   - Ты пытался?
   - Конечно! - фыркнул Ваул, - Я помню минимум два раза, но, наверняка, их было больше.
   Он нашел на горизонте верхушки Розовых Столбов, указал на них:
   - Как-то раз я уничтожил один из них до основания. Правда не помню какой, левый или правый, но я справился! Трудился без отдыха вечность напролет, и срыл его под самый корень, - Странник развел руками и усмехнулся, - Как видишь они все еще на месте.
   Джедхор только изумленно покачал головой, и старательно занес сказанное на пергамент.
   - Я ухожу отсюда - сбегаю отсюда! - и на какое-то время мир для меня играет новыми красками, - продолжил Ваул, - Я, как пленник, вырвавшийся из заточения! Для меня все внове, все сказочно и интересно.
   Они выходят к выгнувшему спину мостику. На причудливых чугунных перилах то и дело попадаются подвешенные колокольчики, мелодично звенящие на ветру. Какое-то время друзья стоят на середине моста, и просто смотрят на воду. В черной глянцевой поверхности на фоне пронзительно-голубого неба дрожат размытые кляксы их отражений. Джедхор сталкивает в воду зацепившийся за перила лист, и смотрит, как тот уплывает вдаль.
   - Чем сильнее я ненавижу это место, тем дальше ухожу, - продолжил рассказывать Ваул, - Сквозь миры, сквозь жизни. Ухожу далеко-далеко, так далеко, что воспоминания о ней и об этом парке и садах превращаются в сон.
   - Так вот, как ты забыл о Розовых Столбах, - понимающе кивает Джедхор.
   - Да, именно так я о них и забыл, - они пересекли мост, и теперь шли через прозрачную березовую рощу, - А потом настает момент, когда я начинаю скучать. Все плохое исчезает из памяти, все хорошее, наоборот, становится четче.
   Ваул подобрал с земли какой-то прутик, и по-мальчишески начал стегать им траву. Над головой затрещала какая-то птица. Под первыми лучами солнца земля вокруг исходила паром.
   - Штука в том, что когда я ненавижу это место, или даже ее, то на самом деле я ненавижу себя, - Ваул пнул невесть как оказавшуюся в березовом лесу большую шишку, - Она ведь не делает мне ничего плохого. Все плохое, что я могу вспомнить исходит только от меня.
   - А она просто спит, - вставил Джедхор, - И знать не знает ни о тебе, ни о том, что творится в твоей бессмертной голове.
   - Ну, да, - согласился Странник, - И тогда я иду обратно. Снова сквозь миры и жизни.
   - Сколько же на это уходит времени? - летописец теребит бороду, - У меня даже слов не находится.
   - Летописец Джедхор не находит слов? - усмехнулся Ваул, - И правда мы в самом чудном из миров!
   - Нет, мне правда не хватает слов! - Джедхор и сам засмеялся, - Слово "вечность" как-то не отражает масштаба происходящего, а других подходящих слов у меня нет.
   - И правда, - улыбка исчезает с лица Странника, - Вечность оказывается как-то мелковата.
   Они снова двинулись по тропинке мимо тонких белых стволов. Какое-то время их сопровождала сорока, перелетая за ними с ветки на ветку, но спустя какое-то время ей стало скучно, и она упорхнула в зеленое марево. Тропка вывернула к неторопливой лесной речке. Берега здесь остались нетронутыми и заросли травой и осокой. Громко квакнула лягушка.
   - А ты не думал о том, что это ты ее когда-то погрузил в сон? - спросил Джедхор, и покосился на спутника, не зная, как тот отреагирует на этот вопрос, - Наложил заклятье, а потом просто забыл об этом? Как о Столбах.
   Ваул отрицательно покачал головой, похоже вопрос летописца его нисколько не смутил. Возможно, подумал Джедхор, на свете и вовсе не осталось таких вопросов, над которыми Ваул не бился бы сотни и тысячи раз, на протяжении множества жизней. Особенно, если вопросы касались её, Полины.
   - Как-то я потратил вечность, чтобы найти способ ее разбудить, - ответил Странник, - И, как видишь, не преуспел. Если бы я имел хоть какое-то отношение к ее сну, то я бы нашел разгадку. Выцарапал ответ из глубин памяти. Нет, Джедхор, я тут не при чем.
   - Тогда кто она такая? Откуда? Почему она спит, и почему не просыпается?
   Ваул подобрал с земли плоский камешек, и ловко отправил его скакать блинчиком. Ширины речушки не хватило, и на шестом отскоке камушек с тихим бульком исчез в тине у другого берега.
   - Я не знаю, Джедхор. Поверь, слово "вечность" не отражает тех бездн времени, которые я потратил на поиски разгадки. Кто она? Кто и как сумел остановить здесь время? Кто вообще построил это место, разбил здесь клумбы и посадил сады? Как ее разбудить? Как хотя бы войти в ее спальню? - он поднял еще один камушек, но на этот раз бросок вышел не удачными, и сделав три отскока камень пошел ко дну, - Я не нашел ни-че-го. Она просто есть, она просто здесь.
   Джедхор тоже поднял камешек, и попытался заставить его скакать по воде. Ничего не вышло, камень сразу ушел под воду.
   - А, может быть, без нее тебе станет легче? - предположил он, - Ну, знаешь, сначала поболит, а потом отпустит, и со временем ты ее вовсе забудешь. Не подумай чего, но ты, как на поводке, Ваул - к ней, от нее, к ней, от нее... Выглядит это жутковато.
   Ваул прихлопнул на щеке комара, и жестом предложил другу продолжить прогулку. Где-то застучал дятел, наполнив утреннюю тишину звонкой дробью. Березняк закончился, тропинка вывела снова на парковую аллею. Мимо потянулись низкие декоративные кусты, аккуратно подстриженные ножницами садовников.
   - Однажды такое и правда случилось, я о ней забыл, - на лицо Вечного Странника набежала тень, - Ушел слишком далеко, так далеко, что сам не могу осознать. Ушел, и забыл всё и всех. Сначала, наверное, и правда было легко. Ничто не держало, не тянуло, не звало. А потом стало плохо. Плохо, как никогда раньше.
   Странник вошел в попавшуюся на пути воздушную беседку, сел на скамейку, подставил бледное лицо первым лучам солнца, и закрыл глаза. Джедхор пристроился рядом. Чуть поодаль чутко замер пергаментный свиток, и несколько парящих капель разноцветных чернил.
   - В тот раз я был близок к безумию. К настоящему сумасшествию, - не открывая глаз продолжил Ваул, - Все рассыпалось прахом, уходило, как вода сквозь пальцы. Любое достижение тут же исчезало, любая работа моментально истлевала от времени. Друзья умирали от старости, победы над врагами забывались, воздвигнутые империи рушились. Все, что я делал было так будто я пишу на океанском берегу, и чем больше сил вложу, чем больше успею написать, тем обиднее станет, когда новая волна одним махом все сотрет.
   Странник, все так же не открывая глаз, искательно пощелкал пальцами, словно это могло помочь ему подобрать слова.
   - Я утратил ориентиры, - наконец сформулировал он, - Все казалось лишенным смысла. Зачем хоть что-то делать, если все, что ты сделаешь будет уничтожено?
   - А как же созерцание? - осторожно спросил Джедхор, - Вселенная полна чудес, и у тебя есть уникальная возможность их созерцать. Ты мог бы вечно просто идти вперед.
   Ваул открыл глаза и с грустью посмотрел на друга:
   - Ты забыл о цене, Джедхор. Забыл какую плату с тебя собирают миры за проход.
   Джедхор досадливо скривился. Он и правда думать забыл о цене, которую нужно заплатить чтобы отворить двери миров. В его представлении вселенная уже стала добрым и чудесным местом, где достаточно одного желания, чтобы отправиться в полное чудес путешествие.
   - Путь среди миров - это тяжкий труд, - в голосе Странника появились назидательные нотки, - И когда результаты этого труда исчезают у тебя прямо на глазах, то становится невыносимо. Нужен хоть какой-то якорь, хоть что-то неизменное и постоянное. Какая-то точка отсчета. Что-то вокруг чего будет вертеться твоя личная вселенная, и ты сам.
   - Она, - сказал Джедхор.
   - Она, - кивнул Ваул.
   Помолчали. Летописец тоже подставил лицо солнцу, наслаждаясь ласковым касанием. Потом на секунду открыл глаза, нашел вход в беседку, и приник к заветному окну. На этот раз Джедхор не смотрел, он снова прикрыл глаза и купался сразу и в лучах утреннего солнца, и в бесконечной нежности и спокойствии Полины. Нега и покой укутали его пушистым одеялом, на душе стало спокойно и тепло.
   - Как же ты о ней вспомнил?
   Ваул тяжело вздохнул:
   - Помнишь, я сказал тебе, что пережил конец мира два раза?
   - Конечно, - не открывая глаз кивнул Джедхор.
   - Так вот, во второй раз мир уничтожил я, - признался Странник.
   От неожиданности Джедхор вздрогнул, и открыл глаза. Ваул смотрел на него, лицо его было печально.
   - Прости, друг мой, - сказал летописец, - Но, я тебе не верю. Ты не настолько могуч, чтобы устроить конец света.
   Ваул криво усмехнулся, но в этом смешке не было веселья.
   - Не надо меня недооценивать, Джедхор.
   - Ваул, я не...
   Ваул жестом заставил его замолчать.
   - Когда мы только познакомились, то ты сказал, что мне не стоит связываться с солдатами Свинцовой Королевы, помнишь? А потом нам с тобой говорили, что мы уже покойники, поскольку задели саму Королеву. А еще позже нам тоже самое говорили про Железного Канга. Ну, и где сейчас Королева? Где Канг?
   Летописец не нашелся, что ответить. Тем временем Вечный Странник продолжил:
   - Когда в запасе есть несколько жизней и сколько хочешь вечностей, то можно достичь удивительных результатов. В тот период моей жизни ты бы меня не узнал, да и не захотел бы узнать. Должно быть я был страшнее Канга, и вообще страшнее почти всего, что ты можешь себе представить, - глаза Странника затуманились древними воспоминаниями, - Насколько я помню тогда мной завладела идея уничтожения всего универсума, всех миров. Если мне не находится в них места, то зачем им вообще существовать?
   Джедхор зарылся пальцами в шевелюру, и слушал затаив дыхание. Струйки чернил за его спиной метались над строчками, не упуская ни слова.
   - Не помню, какой мир я убил, - признался Странник, - И не помню, как именно нашел способ. Но, я его нашел. Я нашел какое-то место, которое держало на себе весь тот мир, и уничтожил его. Как будто подрубил ствол, и все дерево рухнуло. Единственное, что я ясно помню, это, как стою в темноте, и раз за разом рублю огромным, багрово-красным вопящим топором, по тоненькой нити. И от каждого удара вокруг содрогается само мироздание.
   Ваул спрятал лицо в ладони, и какое-то время так сидел. Джедхор не знал, что сказать, поэтому спросил об очевидном:
   - Как же ты выжил?
   - Не знаю. Не помню, - отозвался Ваул, - Я обрушил на себя весь мир, и надеялся, что это убьет и меня. Окончательно убьет, я имею ввиду. На совсем. Я тогда окончательно спятил, и искренне считал, что нахожусь в аду. Мне было абсолютно все равно, что будет уничтожено, я или мироздание. Идеальным вариантом было бы уничтожить и то и другое.
   Ваул подобрал с пола беседки крохотный обломок ветки, и щелчком отправил его в полет.
   - Вот так меня выбросило из под обломков, - пояснил он, - Зашвырнуло в такие дали, что подумать страшно. Еще дальше, чем я тогда забрался, а забрался я так далеко, как никогда больше. И там, пока я приходил в себя, ко мне вернулись воспоминания. Не все, только смутный образ. Мимолетное виденье.
   - И что ты тогда сделал?
   - Отправился искать, конечно! - ответил Ваул, - Это была для меня величайшая драгоценность в мире! Что-то неизменное в бешеной круговерти вселенной. Что-то, что ждет меня, и готово ждать вечно.
   Он встал, потянулся. Рассказанная история словно упала с его плеч тяжким грузом. Упала, превратилась в чернила, и впиталась в линованные листы.
   - Вот и все, Джедхор, больше рассказывать не о чем! - Странник даже как-то повеселел и выпрямился, - Теперь ты знаешь все, что только можно знать. Уж не знаю для кого ты это записал, но, надеюсь, ты знаешь, что делать с этой историей. Если, конечно, ты не решишь остаться здесь?
   - Остаться здесь? - Джедхор тоже встал, - Не думаю, Ваул, что это хорошая идея.
   - Почему нет? Этот мир гораздо больше, чем тебе кажется, и в нем полно чудес и загадок. Вспомни хотя бы Столбы! Ты мог бы провести здесь какое-то время, пополнить свои записи.
   Джедхор покачал головой.
   - Извини, Ваул, но, думаю, тут наши пути расходятся, - грустно сказал летописец, - Это было чудесное путешествие, и я благодарен тебе за то, что ты показал мне этот парк, и эти сады... Показал её. Я и правда мог бы остаться тут, с тобой, и попробовать какова вечность на вкус, но сдается мне, на вкус она горькая.
   Пергамент зашелестел, сворачиваясь. Не истраченные чернила разлетелись по появившимся и исчезнувшим разноцветным чернильницам.
   - Я искренне желаю тебе счастья, Ваул! И искренне надеюсь, что однажды ты придешь в этот сад, и обнаружишь, что утро наконец наступило, а она проснулась и ждет тебя. Или не ждет, но ты уж тогда не оплошай, придумай что-нибудь, хорошо?
   - Хорошо, - севшим голосом отозвался Ваул, - Обязательно придумаю.
   - И имей ввиду, - с улыбкой Джедхор погрозил пальцем, - В этом саду даме бесполезно дарить цветы!
   - Я подумаю над этим, - глаза Странника предательски блестели, - Куда отправишься теперь?
   - Еще не знаю. Я ведь не умею ходить между мирами, да и хлопотное это дело. Куда-нибудь да доберусь. К тому же, - Джедхор развел руки в стороны, словно показывая на весь окружающий их мир, - Для начала мне придется найти моего коня, и остальные шмотки.
   - Я помогу, - улыбнулся Странник, - А насчет хождения по мирам... Возьми Слейпнара, он знает обходные пути, так что с ним ты точно куда-нибудь доберешься.
   - Взять Слейпнара? - не поверил своим ушам Джедхор, - Вот так вот просто, взять Слейпнара? Ты отдашь мне своего бесценного, уникального коня? Это не говоря уже о том, что эта зверюга даже не подумает меня слушаться!
   Ваул улыбается. Улыбается широко и открыто. Летописец никогда еще не видел у него такой улыбки. Даже не подозревал о ней. Еще недавно бы он сказал, что она невозможна - отсюда и до края вселенной, но с недавнего времени край вселенной изрядно приблизился, открыв новые горизонты.
   - Считай это моим прощальным подарком, Джедхор, - улыбка все длится, все не гаснет, - Со Слейпнаром я договорюсь, не беспокойся. Он не должен сидеть на месте, ему будет скучно в нашем с ней раю. Так что позаботься о нем, хорошо?
   - Хорошо, позабочусь! А ты уж позаботься о ней.
   Джедхор делает шаг вперед, и тогда происходит очередное чудо. Ваул, Вечный Странник, делает шаг навстречу, и обнимает маленького летописца.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"