Я всеобъемлю взором. Форма моя мерцает псиполем, материей, полом по мере необходимости. Я - не сущее, но присутствующее всюду. Я вижу слова, формирующие фантазию также явно, как и материю, сотворенную ими. Я смотрю на дела персонажей, я сама персонаж, я живу в фантазии и созидаю ее в тверди. Я Демиург...
Шипящий поток взывает через прорези времен, но я не оглядываюсь - нет намерения.
Еще вчера видела завитки фасадов, еще вчера по восприятию струился барокко, переплетаясь в дереве и камне. Сегодня, прессингуя монументальностью каменные мостовые Лондона, под хмурым небом громоздятся ассиметричные фасады, вовлекаясь в железное кружево оконных рам. Мрачность прошлого соперничает с мрачностью и ужасом настоящего. Я смотрю. Без меня бесконечные марширующие балюстрады рискуют вновь вплетись в узоры рококо. Только вперед, не руша мир. Так научен. Демиург смотрит и направляет взглядом. Хронология материи в совершенном акте творения.
+++
Чаинки медленно опускаются на дно, распускаясь цветом в прозрачной сфере чайника.
- Мистер Холмс, сознайтесь честно, почему вы попросили заварить этот странный чай при вас?
Голос миссис Хадсон вибрирует, указывая на то, что вчера опиума было более достаточного.
- Считаете, дама, принесшая его в дар, опасна и могла примешать нечто в травы? - миссис Хадсон застыла, искривившись в выжидательной позе. Опиум направляет ток восприятия.
- Да, Холмс, к чему этот опыт?
Голос Ватсона тоже мерцает в голове. Кажется, само пространство вибрирует и изменяет голос дорогого доктора.
- Мориарти активен в последнее время, - отвечаю медленно и тягуче, - не исключено.
Последних звуков своего голоса не слышу - выпадаю в пустоту. Бывал в ней не единожды. Так случается после легкой передозировки. Там не мучает рутина, в голове чисто и ясно - нет мыслей, докучающих глупостью и беспорядком.
Взгляд выхватывает вихри цвета, испускаемые чаинками, и сквозь прозрачную завесу что-то клетчатое. Кепи Ватсона. Интерпретация визуального образа задерживается, отсылая ум к мыслям об опиуме.
Снова чаинки в вальсе падения. Снова цвет. Яркий, сверкающий необычностью.
- Холмс, вы должны прекратить визиты в опиумный притон. Ваши глаза совсем потеряли фокус.
- Не стоит беспокоиться по поводу моего здоровья, Ватсон. Я знаю, как уйду. И это будет не от опиума.
- Я склонна доверять, мистеру Холмсу, - голос экономки слышится справа, но перекатываясь нарастающими волнами, отскакивает в левое ухо.
Пустота настигает и сгущается. Ощущается как плотное, наполненное информацией пространство. Возникает знакомое чувство озарения. Догадка сливается с пустотой, чтобы наступить упорядоченным смыслом. Предчувство.
- Однажды он сказал, что бакалейщик попытается продать мне твид, изъеденный молью. Так оно и случилось, - миссис Хадсон понизила голос. - Мистер Холмс сообщил мне сей факт в таком же состоянии - после своего визита к этому мерзкому продавцу смерти.
Звуки тонут в пустоте. Мориарти улыбается, скалясь неподвижным ртом. Его губы вытягиваются в пространстве и, изгибаясь замысловатой петлей, накладываются на мой рот. Вот скалюсь я. Психика моя ужасна и мрачна. Я душегуб, сладострастец и преступен в самой глубине своей извечной сути. Его глаза в моих глазах. Они смотрят и жадно проникают в мои глубины, точно так же удивляясь моей чопорности и мнимому благородству. Что-то в нас не верит ни мрачности злодея, ни светлости благородства. Это что-то вечно. Наблюдает. Догадка близко.
Мориарти уличен и знает это. В предчувстве слилось задумываемое и несвершённое. Ткань соткана в малом пространстве и не явлена в твердь. Схлопнулась сама в себя, едва проявившись в пустоте.
Мориарти свирепствует в бессилии, едва увидев результат, но наблюдатель в нем спокоен и просто смотрит эмоцию, взирая на буйство психики, как на театральную сцену во время спектакля. Мориарти уже знает тайну! Поэтому не удивлен и так явно присутствует сейчас. Он видит почти все мои действия, знает каждый шаг, поэтому предугадывает мои ходы.
Умствующая часть сознания скоро определит по известным признакам, что чай отравлен. Перфокарта сработает безотказно. Ватсон и миссис Хадсон в очередной раз изумятся моим талантам.
Было, все это уже было... Вот откуда моя тоска. Впрочем, тоска так же не оправдана, как все остальное. Как и сама мысль, что все неоправданно. Истина сияет неподалеку - только руку протяни. Рядом. Не отвлекаться. Как же ломает мысли. Опиум - разрушитель миров.
- Что это, доктор Ватсон, - миссис Хадсон испугана. Это слышно из пустоты четко и ясно. - Доктор Ватсон, что с вами? Что с мистером Холмсом? Его лицо, оно, - голос источает ужас, - ваше лицо.
Зрение восстанавливается из пустоты. Там, откуда слышался голос миссис Хадсон, на меня взирают. Два глаза - немигающие бездны космоса. Секрет той самой пустоты, из которой я только что прибыл. К вашим услугам, извольте воспринять.
Над глазами рисуется нимб, серебристый, искрящийся изгиб тонкой энергии. Лучи в его плавных линиях меняют свой смысл. Это улыбка Ватсона! Светлая, добрая, но совершенно неестественная. Чему он улыбается? Чему можно улыбаться, имея в основе своей подобные глаза? Что не так?
Наитие! Миг прозрения. Элементарно, Холмс! Все элементарно и все едино. Мориарти, Ватсон, миссис Хадсон - все. И я... Я вечный и основополагающий!
Чаинки кружат вечный хоровод, перемеживая твердь и мысль. Бесконечно яркий цвет блекнет, растворяясь в материи, растворяясь явью. Чаинки на дне и будут лежать там, пока в них есть необходимость. Потом исчезнут, как и цвет, предшествующий в своей энтропии. Но пока чаинки есть. Кривляки. Завлекают внимание.
Мысли исчезают, уступая обманному чувству, раздваивая истину и отдаляя ее части друг от друга. Как я раньше не замечал этого, Ватсон?! То самое чувство, сверлящее все мысли насквозь. Скоро догадка, озарение. Вот-вот ухвачу. Сейчас увижу суть... Не исчезай...Нет. Чай отравлен! Я разгадал.
Я делал так прежде. Много раз. Они должны увидеть меня, тогда путешествие закончится. Но они не видят. Даже самые сообразительные. Не могут запомнить моего присутствия. Помнят лишь необычность в чувстве, объясняя его по-иному. И снова ныряют с головой в круговерть бытия, в рутину людского порядка. В забытье.
Тем лучше. Преамбула вечна. Слишком люблю писать миры. Проба пера новой разумностью тянет и требует акта. Здесь был. В том числе и "К" точка - причудливый чувственный завиток - Дойлем.
Шипящий поток взывает через прорези времен. Намерение тянет и сквозить через острую щель. Только вперед. Пора смотреть новый акт...
![[]](/img/m/marina_l_k/msworddocdocx-5/remixed_d8e0e7f4c47911f08e2b9e3e85b3e775_763390268_generation_01.jpg)