- Сегодня надо заехать за Марией, - объявил ей Хунта за обедом. Лили-Су поглядела озадаченно. Она собиралась после работы, скорее, приехать к Марии.
- Ей надо выбрать себе комнату, - пояснил профессор. - Я ведь не могу начать обставлять какую-то наугад. Да и мебель будет лучше выбрать вместе с ней.
- Но мы ещё не женаты, - возразила Лили-Су.
- И ты пока предпочитаешь видеть меня в автомобиле? Мне бы понравилось с тобой завтракать. Да и не только.
Лили-Су покатала вилкой кусочек мяса по соусу.
- Ну, хорошо, а что насчёт моей комнаты?
- Я надеялся, что это будет моя спальня. Может быть, с небольшой перестановкой или вроде того.
- Я, скорее, думала о кабинете. Где я буду разминаться, работать над книгой...
- Ты пишешь книгу?
- Пока мечтаю об этом.
- Тогда тебе, наверное, нужна комната с панорамным видом на Рио-де-ла-Плата. Вообще я там обычно селил особенно важных гостей кафедры, но с этой практикой придётся заканчивать. Достаточно того, что вокруг тебя ходят мужчины с твоей работы. Не будем добавлять ещё и мужчин с моей.
Лили-Су поглядела на него в изумлении:
- А ты ревнивый!
- Только когда влюблён.
- Ревнивый насколько?
- Настолько, чтобы комната с лучшим видом стала твоим кабинетом.
- Ревнивый и хитрый, как иезуит.
- Вроде того.
Она потянулась к телефону, чтобы отправить дочери сообщение. Пока набирала его, Хунта добавил:
- Заодно отрепетируем ужин.
- Какой это нам ужин надо отрепетировать?
- В семейном кругу.
Лили-Су не сдержала улыбки. Но пояснила:
- Тут не годятся сюрпризы, если что. У Марии строгая медицинская диета.
- Никакого мяса, я помню.
- Да, без мяса, рыбы, сыра. Хотя немножко свинины можно. Нельзя сою. Молока много нельзя. Можно жиры животного происхождения.
- В остальном - вегетарианство.
- Да.
Теперь к телефону потянулся Хунта - искать вегетарианские рестораны Буэнос-Айреса.
- Тут почти всё с соей, - озадаченно сказал он через пять минут.
- Теперь ты понимаешь мою боль.
Он не проводил её до пресс-службы - расписание поджимало. Только поцеловал руку:
- До вечера.
Наверное, действительно был резон поторопиться с переездом. Ей тоже стало не хватать времени вместе - с тех пор, как сна стало больше и работы меньше, она открыла в себе тягу к общению.
Например, с коллегами. Она могла бы завести подругу на работе. Проблема заключалась в том, что для этого надо было, как другие сотрудницы, вместе ходить в кафетерий - а её обеды принадлежали Хунте, как слишком ценная возможность его увидеть.
Можно было бы начинать разговоры у кулера или кофейного автомата. Но у неё не было привычки по много раз отходить с рабочего места; тело, конечно, требовало разминки, но это значило только, что в своём кресле она весь день ужом вертелась.
Может быть, когда они с Диего съедутся, как раз высвободится середина дня - под болтовню за обедом?
Мария вышла из подъезда в своём самом лучшем виде, пай-девочка, да и только. Кудряшки прижаты ободком, очки сверкают, джинсы с блузкой отглажены, сандалики на толстой подошве чисто вымыты. Если бы на ней было платье (почти недопустимая роскошь - одежда, которую не всюду наденешь), она, наверное, сделала бы книксен.
- Здравствуйте, профессор. Мама, здравствуй, - очаровательно прощебетала она на немецком. Хунта шевельнул усами в улыбке. Лили-Су раньше никогда не видела, чтобы водитель выходил из-за руля придержать дверь для ребёнка. Хунта это сделал.
В машине Мария, не смущаясь его присутствием (правда, абсолютно молчаливым) принялась выкладывать, как день прошёл. Физику она выучила уже даже до следующего класса, прорешала обычные и олимпиадные задачки из учебника. На жестовом языке уже смотрит передачи. Посмотрела, что в аргентинских школах по литературе, кое-что прочитала, но в немецком переводе...
Это было обычно для их вечеров. Мария рассказывает, Лили-Су слушает.
- Мама! - воскликнула девочка, глядя в окно. - Ты посмотри, какие виллы!
Хунта впервые заговорил.
- Это не самые роскошные. Тут живут журналисты и академики. Миллионеры на другом краю города.
- И вы тут живёте?
- Да.
- Так мы почти приехали?
- Да.
- Вестибюль! - прокомментировала Мария. - Как в школе!
До того она не оставила без внимания, конечно, лужайку на дворе, высокий писо бахо с гаражом и широкую, во весь фасад, входную террасу, к которой надо было подниматься по лестнице.
Хунта за спиной Марии мимолётно прижал к себе Лили-Су, целуя в волосы.
- На плане дома, - откликнулся он, - это гостиная номер один. С панорамным окном на двор.
Мария заглянула за лестницу, ведущую на второй этаж:
- Ага, тут диван и телек на стене на вешалке. И дверь.
- В студию, но у меня там тренажёры.
Девочка бесцеремонно сунулась и туда:
- Это не комната, это какой-то широкий балкон. Только со стеклянной стеной.
Она вышла:
- А под лестницей есть что-то?
- Под ней прачечная, за скрытой дверью, а за ней - мой кабинет, потом гостиная номер два. Если будешь смотреть, пожалуйста, не трогай шпаги. И книги.
- А что там есть, кроме шпаг и книг?
- Кресла есть, можно в них посидеть, поглядеть на реку.
- Так себе у вас тут развлечения.
Она промаршировала к правой стороне "вестибюля".
- Ага, кухня, и едите тоже тут. Чистенько тут у вас. Один стеклянный стол чего стоит.
- Клининг, - признался профессор.
- Это мы здесь сейчас ужинать будем?
Хунта явно наслаждался тем, что всё идёт по плану.
- Сначала мы пойдём наверх, смотреть твою комнату.
- Моя комната? Наверху?
- Да, на втором этаже.
- Ну, - заметила Мария, - это должно быть что-то потрясающе, чтобы я ради этого каждый день ходила туда-сюда по лестнице. Вам мама не говорила о моём диагнозе? Неосмотрительно с её стороны. Может, вы тогда на ней не женитесь. Это важно.
Вот тут Хунта смешался. Помолчав, он вздохнул:
- Видимо, мы идём смотреть мой кабинет.
Печаль его была понятна. Кабинет был не таким уж большим, но обжитым, здесь много, часто и с комфортом работали. Вся дальняя от входа стена была окном (этот дом состоял из широченных окон процентов на пятьдесят). Легко было представить, как в раздумьях профессор берёт бумаги со стола и встаёт именно там, возле окна, или ходит перед ним, а за окном роняет лепестки цветущая жакаранда. Или дождь шуршит по её резным листьям.
- Пепельницы нет, - отметила Мария. - Тренажёры есть, пепельницы нет. Это вы от ЗОЖа такой бессмертный?
Хунта указал на стену:
- Вот тут прачечная под лестницей. Если сделать в неё дверь отсюда, можно устроить там ванную, а машинкам поискать другое место.
- Выбора-то нет, я полагаю, - заметила Мария.
Он пожал плечами.
- Ладно, господин профессор, идём смотреть, где будет жить мама.
Когда Хунта говорил о перестановке в своей спальне, то, вероятно, шутил (Лили-Су начала догадываться, что он вообще шутит чаще, чем ей казалось). Кроме встроенного гардероба, огромного зеркала на стене и кровати, там были только двери в ванную и на балкон. Переставить нечего и некуда.
Мария, заглянув, угукнула без комментариев.
Потом исследовала оставшиеся комнаты: три спальни и открытое пространство между ними, которое было, как сообщил Хунта, гостиной номер три.
- Вот тут теперь, наверное, ваш кабинет будет, - сказала она про спальню с видом на Рио-де-ла-Плата. Хунта вздохнул:
- Это мамин.
- Роскошно, - одобрила девочка. - Только что она здесь будет делать, неясно. Вы-то профессор, а она пришла с работы и ужин готовит. Что там ей надо для соцсетей, ноутбук и телефон?
- Думаешь, они здесь не поместятся? - поинтересовался он. - Придётся сносить стену и расширять?
Мария засмеялась.
- Ладно, только не говорите потом, что я о вас не позаботилась.
- Это дело взрослых, заботиться о детях.
- А вы зануда.
- Я зануда, - согласился Хунта. - Твоя мама меня когда-то за это и поцеловала.
- О, без подробностей.
Когда они спускались, Хунта придержал Лили-Су.
- Зануды - самые надёжные мужчины, - шепнул он ей на ухо. Она отпихнула его локтем, улыбаясь. Даже не фразе, а тому, как щекочет его дыхание. И усы.
Переезд оказался делом неспешным, из-за переделки прачечной и кабинета.
- Знаешь, хотя бы раз в неделю ты можешь оставаться ночевать, - сказал Хунта, прижимая её в постели. Волосы у него на груди были тоже очень щекотные.
- Ты что-то говорил об аргентинских законах.
- Няня?
- Я шучу. Я тоже умею шутить. Но меня пугает, какой ты быстрый. Почему ты не можешь подождать хоть немного?
- Я держался в твоём темпе полгода. Дай мне за это преференцию.
- Я думала, то, чем мы тут занимаемся, и есть твоя преференция.
- И я хочу заниматься чаще. Я правда долго ждал.
- У нас, наверное, разные представления о "долго".
- Наверное, разные. Надо немного синхронизироваться. Приступаю к коннекту...
- Диего... Ммм... Жарко ужасно, я вся потная...
- Душ нам тоже подойдёт...
- Но я не перееду, если вы не поженитесь по-настоящему, - предупредила Мария, услышав, что комната почти готова. - Не дай ему тебя продинамить.
- Ну и представления у тебя о жизни, - поразилась мать.
- Ваше поколение обмануто концепцией свободной любви, которой прикрыли мужскую безответственность. А законы прописаны так, чтобы защищать именно тех, кто в браке.
- Мария, тебе одиннадцать лет!
- И лучше я узнаю это сейчас, чем когда меня подставит мужик. Вот папа на тебе честно женился. Так и скажи своему профессору.
- А если он скажет, что передумал? - с любопытством спросила Лили-Су.
- Ну, теперь-то вряд ли, я же всё устроила. Ему пришлось серьёзно потратиться на мою комнату, мужчины не любят тратить денег зря. Так что я жду, когда ты мне покажешь платье и сценарий свадьбы.
- Ты же не думаешь, что это будет как в сериале?
- Нет, но что-то же там должно быть? Фотосессия, прогулка, может быть, вечеринка. У него три гостиных! Можно полинститута запихать!
"Глупости", подумала, садясь в машину, Лили-Су. "Как об этом вообще можно взять и заговорить? У меня уже на пальце помолвочное кольцо, как-нибудь уж дойдёт и до свадьбы".
- Комната готова, уже на выходных можно переезжать, - сказал он.
Лили-Су угукнула, мысленно представляя себе реакцию Марии. Как противостоять одновременно и дочери, и своему мужчине, она даже не представляла.
- Снова голова болит? Может, ты случайно поколдовала?
- Может...
Он некоторое время рулил, глядя на дорогу. Потом вдруг заехал на парковку у магазина.
- Cariño, мы опоздаем на столько, сколько времени тебе понадобится озвучить проблему.
- Это непрофессионально.
- Лучше я расстанусь с работой, чем со своей женщиной.
- Ты драматизируешь.
- А ты?
Она захлопала глазами.
- Мария, - догадался он.
Она не стала отрицать.
- Я её пугаю?
- Нет.
- Я провалил какой-то тест?
- Н... нет, не знаю.
- Скажи так, чтобы звучало глупо, а по-умному мы позже разберёмся. Задачи не решаются, пока неизвестно, что в "дано".
Она, подыскивая слова, нервно покрутила кольцо на пальце... и всё равно не собралась с духом. Но жест он понял по-своему:
- Она не верит, что у меня серьёзные намерения. Наверное, это из-за моего легкомысленного вида.
Лили-Су слабо улыбнулась. По крайней мере, она поняла, что это шутка. Смешно, правда, не было.
Хунта побарабанил пальцами по рулю.
- Ну, хорошо. Впереди у нас ещё обеденный перерыв, обсудим ключевые моменты. Например, мне кажется, свадебное платье её убедит. Мы могли бы приехать с ним прямо сегодня.
- Но я не хочу одеваться, как Золушка у Диснея, - решительно сказала Лили-Су. Откуда только взялась уверенность.
- Выберешь другое. Я думаю, у нас по факту будет церемония в администрации, ничего потрясающего не нужно. Или ты хочешь венчаться?
- Нет, не хочу.
- Тогда роспись и ужин с парой гостей. Сеньору Бьянки позовём с супругом, например.
- И фотосессия, - сказала Лили-Су. Он хмыкнул:
- Это точно придумала Мария.
- Я тоже хочу. У меня фотография есть только в паспорте и с классом в Оахаке.
- Чудесно, значит, сценарий готов, - он завёл машину. - Неясно пока только, что делать с медовым месяцем. Без Марии ты не поедешь, а с ребёнком я не хочу.
О медовом месяце Лили-Су вообще не думала. А теперь подумала, скорее, в формате "можно ли этого как-то избежать".
За обедом он выложил на стол стопку распечаток - ассортимент вечерних платьев в магазинах Буэнос-Айреса. Она взяла листы в руки, рассматривая один за другим - медленно, даже медлительно. Он приступил к обеду, но глядел на неё в нетерпении.
Она зависла над одним из листов.
- Нравится? - спросил Хунта. - Какое?
Лили-Су подняла на него глаза, и что-то видно, такое было у неё в глазах, что он сказал:
- Отложи. Поешь.
Сегодня он оплатил ей запечёную рыбу с молодым картофелем. Она сама выбрала, но сейчас жевала, не чувствуя вкуса.
- Я не знаю, что я делаю не так, - не выдержал он. - Честно? Я бы очень хотел быть идеальным мужчиной. Но я просто я, и стараюсь как могу. Скажи мне, что я делаю не так. Скажи мне, чего ты хочешь. И чего боишься.
- Я не знаю, чего я боюсь, - призналась она. - Правда, не знаю.
- Проблема в том, - сказал он, - что я умею утешать женщину только одним способом. Но в отделе кадров его не поймут.
- Иногда я понимаю, что ты шутишь, а иногда ты вроде шутишь, но говоришь правду.
- Я сейчас сказал правду. В форме шутки. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Мария получала лечение - это ведь важная часть твоего счастья? Ты расслаблялась, а потом с новыми силами делала то, что тебе интересно. Чтобы тебе нравилось быть со мной на выходных. И ты была рада моему лицу в будни. Я... наверное, сложный человек. Но как мужчина возле женщины я очень прост. Дари цветы и делай счастливой. Води на танцы и в кино. Корми и делай подарки. Я почти в отчаянии от того, что ты снова глядишь так несчастно.
- Мне казалось, твой девиз возле женщины: добивайся, добивайся и добивайся.
- И это тоже довольно примитивно, не находишь? Вся моя сложная личность живёт в других плоскостях. А если я тебе буду постоянно озвучивать, что думает мужчина во мне, ты, может быть, и не напугаешься, но будешь разочарована. Именно это мужчины прикрывают цветами и танцами.
- То, что ты там прикрываешь цветами и танцами, я у тебя уже трогала, - не удержалась она. - Давай так, ты мне дашь время, и я сформулирую , что не так и чего хочу.
- Хорошо. Но если говорить о времени, я думаю, пора уже планировать Новый год. Я думал, что к этому моменту мы уже будем жить вместе. Раз уж так не вышло, то позволь мне пригласить вас с Марией в гости в этот праздник.
- А Рождество ты не отмечаешь?
- А ты?
- У меня ребёнок, конечно, отмечаю.
Он подумал.
- Давай так. На Рождество она найдёт подарки от нас обоих. Пока что дома. А Новый год мы отметим вместе и у меня.
- Не вздумай дарить ей какой-нибудь айфон.
- Ты меня обезоруживаешь. Мне надо успокоить твоего маленького демона.
- Ты о ней так плохо думаешь?
- Нет, я так хорошо знаю детей.
- По-моему, ты их вообще не знаешь.
- Хорошо. Давай ты, как знаток, подскажешь мне, что я могу подарить.
- Прогулку на лошади.
- Серьёзно?
- Да. Она обожает лошадей. При любой возможности просила покататься, и в России, и в Германии. Вообще, мне кажется, все девочки обожают лошадей, подари ей пони - и она навеки счастлива. КСТАТИ, НЕ ДАРИ ЕЙ ПОНИ.
- В мыслях не было. Пони плохо помещаются в коробку.
Он поглядел на часы на запястье:
- А меня, между тем, ждут на совещании.
Он встал и нагнулся поцеловать её в висок. Кажется, впервые он не досидел с ней до конца обеда. Странное чувство.
- Ну, мне тогда нужно что-то праздничное, - заявила Мария, услышав о Новом годе. - А у меня только старая блузка. Нельзя купить мне какое-нибудь платье?
Лили-Су хотела привычно осадить дочь, но вспомнила, что бюджет у неё последний месяц сильно изменился. В доходах она не просела, даже наоборот - стало чуть лучше. При этом продукты раз в неделю покупал Диего - когда в субботу отвозил её домой. Субботы сейчас тоже принадлежали ему - и, немного, магии. И он оплатил ей и дочери телефонную связь.
- Что-нибудь очень простое и милое, - настаивала Мария. - Летние платья стоят недорого.
- Хорошо. Купим тебе платье.
- И белые гольфы.
- И гольфы купим.
- И профессор пусть тебе что-то купит. Ты ведь не будешь в праздник в рабочих джинсах?
- А почему нет? Я каждый Новый год в джинсах.
- А в этот раз у тебя Новый год с женихом. Пускай покупает платье, и точка. Кстати, ты с ним поговорила?
- Я поговорила.
- И что?
- Меня пугает его энтузиазм, вот что.
- Ну, он же старый уже, - возразила Мария. - Конечно, он спешит. То ли тебя из-под носа уведут, то ли он не доживёт.
- Он же бессмертный.
- А я забыла. Ну всё равно. Увести-то тебя могут.
- Немного пока кандидатов, - отшутилась Лили-Су.
- Это из-за меня?
- Нет, не из-за тебя.
- Больной ребёнок на шее. Мало кто будет счастлив.
- Господи, где ты такого нахваталась!
- Я бываю в интернете. Там часто обсуждают разведённых женщин. С детьми.
- Я не разведённая.
- Да это всё равно, мам.
- И у меня ихтиоз. Я вся в чешуе. Это главный фактор. А теперь оставим эту тему, хорошо?
- Не вся.
- Молчок.
Вечером она честно открыла блокнот и стала писать:
"Свадьба. Чего хочу. Чего боюсь."
Задумалась.
Платье. Хочет фотографии в красивом платье, да. Романтические, с Диего. И с букетиком в руках.
Бояться, пожалуй, ничего не боится. Выбрать и подогнать у портных платье - не ужас какая задача.
Кольца. Ей нравится её гранатовое кольцо, подарок на помолвку. Она не хочет носить другое.
Фотографии. Ладно, тут всё в порядке.
Сама свадьба. Регистрация брака в администрации. Да.
Свадебный ужин. Очень не хочется. Ни посторонних гостей не хочется, ни глупого ужина без гостей.
Медовый месяц. Никуда не хочется ехать. Она всю жизнь куда-то ездит, ей нужна передышка. Разве что в смысле - провести неделю дома и вовсю лениться. Но дома будет весь день Мария, какой-то глупый медовый месяц.
В виде списка выглядело всё вроде бы не страшно. Она вручила листы из блокнота Диего во время обеда - как он до того фотографии платьев. Он хмыкнул раз десять, читая список.
- Кольца в Аргентине не меняют, то, которое дарится на помолвку, самое главное. А себе я просто куплю и надену, - сообщил он. - Медовый месяц не проблема отложить до лучших времён. Хотя его можно было бы совместить с моей поездкой в Мексику, например. Проведать твою школу и объесться ужасной мексиканской еды.
Он подождал её реакции, но она никак не прокомментировала предложение.
- Однако же есть затруднение с ужином, - продолжил он. - И я даже не знаю, как тебе сказать. Я уверен, что ты разозлишься, так что, может быть, тебе заранее подумать, чем бы я мог искупить вину. И как заслужить прощение.
- Сеньора Бьянки, - догадалась она. - И моё повышение. Вот что ты ей обещал. Позвать на свадьбу.
- Угу.
Лили-Су взяла двумя пальцами вилку и стала покачивать, как маятником.
- Может быть, ужин в ресторане на четверых?
- Она надеялась поглядеть на мой дом.
- Ужин из ресторана, на четверых. Я не представляю, как себя поведёт Мария.
- Как пай-девочка. Когда ей нужно, она очень очаровательна. Полагаю, представление о том, что хорошее впечатление надо произвести не только на жениха мамы, но и на её начальство, у неё есть. Мария вообще девочка не по годам умная.
Помолчав, он признался:
- Она меня немного пугает.
- Она всех немного пугает, - призналась Лили-Су. - Недавно произнесла мне речь про то, что концепцией свободной любви женщинам задурили голову, чтобы дать мужчинам уйти от ответствнности.
- Не сочти меня старомодным, или сочти, если хочешь, но тут я с ней согласен.
- Я про сам подбор слов. Дети так не должны разговаривать.
- Уверен, она процитировала какой-нибудь текст. Если она пойдёт, наконец, в школу, то будет сидеть в интернете намного меньше, общаться с другими детьми больше. И, может быть, перестанет нас пугать.
Он вдруг ухмыльнулся:
- Представляю, что бы она начала творить, узнай про мою медстраховку. Сейчас между страховкой и ней только твоя нерешительность. У неё характер потвёрже твоего.
- Я в тебя запустила горшком с едой и чудом не убила, - напомнила Лили-Су. - И тянула на себе дочь всё это время, а это, знаешь, требовало характера.
- Ну, так вот у неё ещё твёрже. Если бы у меня могли быть дети, от меня бы родился, кажется, именно такой ребёнок.
- Ты собираешься изобразить отцовские чувства?
- Если нет такой необходимости, я бы воздержался. Все чувства в своей жизни я предпочитаю в чистом виде. Настоящее вино, настоящий сыр, настоящие чувства.