Метс Михаил
Полночь Полковника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    -Вот вы, шендеровичи и басилашвили... Полковник немного подумал, прошептал заговор и вылепил из душного кремлевского сумрака крошечных Шендеровича и Басилашвили. - Вот вы, шендеровичи-рабиновичи и басилашвили-масилашвили, только, чур, честно, скажите, вас очень сильно волнует, какой там политический строй, ну, например... в Бангладеш?
   Полночь Полковника,
   или
  Как поссорились Борис Абрамович с Владимиром Гексогеновичем.
  
   Властитель слабый и лукавый,
   Плешивый щеголь, враг труда,
   Нечаянной пригретый славой,
   Над нами властвовал тогда.
   А. С. Пушкин
  
  Дорогие друзья! Высветившаяся на ваших экранах новелла представляет собой почти документальную запись сна, приснившегося автору в ночь с субботы на воскресенье, после успешного штурма Театрального центра. Напоминаем, что даже в такой свободной стране, как наша, содержание ничьих снов предметом судебного разбирательства быть не может.
   Мих. Метс
  
  
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Маленький Путин в огромном Кремле.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Жутко Полковнику. Страшно.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Две мысли ворочаются у него в голове.
  Мысль первая:
   'замочить в сортире',
  Мысль вторая:
   'чтоб ничего не выросло'.
  А рядом с ними подпрыгивают,
   словно
   мячики,
   две прочитанные
   В ранней юности книжки:
   'Щит и меч' и 'Устав караульной службы'.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Жутко Полковнику. Страшно.
   Кто он? Подпоручик Киже на маршальской должности. Просто подпоручик Киже. Случайная описка на полях российской истории.
   Тук.
  Тук.
  Тук.
   Случайный он человек в Кремле.
  Случайный...
  Хотя позвольте-позвольте! А неужто вон эти - в своих европах, америках да юго-восточных азиях - неужто они хоть чем-то Полковника краше? Видел их всех Полковник: и Тони, и Билла, и Джоржа-самого-младшего. Ничем они не лучше Полковника.
  Только страны у них другие.
  Толковые, маленькие и богатые.
   А полковнику досталась страна - огромная, нищая и тупая.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
   Горят вечерами в огромной и нищей стране сорок семь миллионов телеэкранов.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Вещают четыре центральных телеканала.
   Тук.
  Тук.
  Тук.
  Без промаха бьет волшебное телесияние прямо в сердца телезрителей-избирателей. Изнемогают обывательские сердца от любви к источнику власти.
   Только вот твердо знает Полковник: никто в огромной и нищей стране не любит его, Полковника по-настоящему. (Никто, кроме армии и КГБ).
   Всё вышло как в книжке двух этих еврейчиков ... как же их? ... братьев Стругацких! Там в книжке двух этих ушлых братьев в одной такой тоже просравшей все свои войны стране по всей ее территории были установлены специальные агитационные башни. И у 98% населения незримое излучение этих башен вызывало безудержный патриотический восторг, а у 2% - начинала страшно болеть голова.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Горят вечерами в огромной и нищей стране сорок семь миллионов телеэкранов.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Исправно вещают четыре центральных телеканала.
   И у 98% населения при виде зажженных телеэкранов сердца переполняются патриотической гордостью, а у 2% начинает жутко болеть голова. Все, как в книжке двух этих еврейчиков, братьев Стругацких.
   'Так разве же мало тебе президентского рейтинга в девяносто восемь процентов?' - вдруг послышался в ухе Полковника чей-то страшно знакомый голос.
   - Мало, - недовольно взбрыкнув головой, ответил Полковник.
   МА-ЛО!
  Ведь слепая любовь 98% - это просто оптическая иллюзия.
  Обман.
  А зрячая ненависть двух - она ведь твердая и реальная.
  (Ее можно потрогать руками).
  Это раз.
   А, во-вторых, кроме этой упорно неподдающейся пары процентов есть ведь и еще один процент, уже не испытывающий к Полковнику ни любви, ни - ненависти. О любви речи нет, а, что касается ненависти... что касается ненависти, то не подходит это протухшее советское слово 'ненависть' к тому живому и страшному чувству, что испытывают к Полковнику полтора миллиона чеченцев.
   - И опять же, - вдруг мельком подумал Полковник, - а в чем здесь, собственно, виноват лично он? Он, что ли, начал Первую Чеченскую? Или даже Вторую? Кто был тогда - он?
   Пешкой.
   Его срочно вызвали к Деду: так, мол, и так, Президентом, мол, будешь? А он (человек-то военный) тут же кинул ладонь к козырьку:
   - Служу! Советскому! Союзу!
   Так почему же теперь все они: и Березовский, и Волошин, и Ельцин - все, типа, чистенькие, а он весь в крови и дерьме? И почему кровь всех ста тысяч (или сколько их там?) убиенных вся на нем на одном?
  Почему?
   СПРА-ВЕД-ЛИ-ВО-ЛИ-ЭТО?
   Да, конечно же, несправедливо.
   Или вон эти... в Театральном Центре... Разные там шендеровичи и басилашвили сразу же подняли шум и вой: как, мол, живых, мол, людей и - газом? До смерти?
   Живых, мол, людей! Да были ли там люди, в том Театральном Центре? Не было там людей!
   НЕ-БЫ-ЛО!!!!
   Там были лишь овощи - те самые нежно влюбленные в него 98%, которых с помощью волшебного телесияния можно убедить в чем угодно: в том, что следует выдвинуть т. Чикатило в президенты, в том, что необходимо встречать войска НАТО с хлебом-солью, или в том, что для спасения, скажем, Державы нужно взять и немедленно расстрелять А. Пугачеву и Ф. Киркорова.
   Так почему же он, планируя спецоперацию, должен был ценить жизнь этих овощей так же дорого, как ценят Тони и Жак жизнь своих граждан?
   ПО-ЧЕ-МУ?
   Он был готов потерять половину заложников.
   Потерял где-то треть.
   Ну, и Бог с ним.
   - Бог-то оно Бог с ним, - вдруг услышал Полковник все тот же, до омерзения знакомый голос и, оборотившись, узрел осторожно высунувшуюся из-за толстой портьеры острую крысиную мордочку Бориса Абрамовича, - Бог-то оно, Вовонька, Бог с ним, но вот учел ли ты, Вова, что на месте любого этого овоща мог оказаться ты сам - отставной офицер ФСБ с горячо любимыми женой и дочками? Ведь, если бы тот же Степашин, месяцем раньше вызванный к Деду, тоже бы кинул ладонь к козырьку и так же послушно начал бы Вторую Чеченскую, то это Степашин сейчас бы страдал в Кремле бессонницей, а ты, никому не ведомый Путин В.В. был бы простым отставным полковником ФСБ и ходил бы сейчас без охраны.
   - Почему ж отставным? - обиделся Путин В.В.
   - А потому, - довольно причмокнул губами Борис Абрамович, - что какой бы Пластилиновой Вороной не был Степашин, а уж Контору бы он тебе не оставил. Нашел бы своих людей. Ведь так?
   - Так, - согласился Полковник, дивясь про себя недюжинной сметке Бориса Абрамовича.
   - И вот в качестве такого отставного полковника ФСБ, - елейно продолжил Борис Абрамович, - в качестве такого полковника ФСБ (ходящего, заметь, без охраны), ты вполне бы мог оказаться в Театральном Центре и быть отравленным там степашин-газом. Ты об этом подумал?
   - Подумал.
   - И что?
   - А - ни х..., - равнодушно ответил Полковник.
  И - не слукавил.
   Ибо, честно говоря, не чувствовал сейчас терзаемый многодневной бессонницей кремлевский полковник к тому гипотетическому отставному полковнику ФСБ ни сочувствия, ни симпатии. Траванули б его - ну и ладно.
  В стране полковников много.
  Мало диктаторов.
   - Мало диктаторов! - вдруг осенило Полковника.
  - МА-ЛО-ДИК-ТА-ТО-РОВ !!!
  Вот ведь чего не учел Борис Абрамович! Умнейший он был человек, а вот не подумал, что, сидя в Кремле, быть можно - только тираном. Ибо тирания в Росси - вещь самоценная. Куда важней, например, чем благо государства... Вы, кажется, не согласны со мной, Борис Абрамович? - вдруг, как бы проснувшись и вновь узрев собеседника, спросил Полковник.
   - Ка-те-го-ри-чес-ки не согласен с вами, Владимир... Гексогенович, - блудливо потупив блестящие глазки, ответил ему бывший босс ОРТ.
   - А вот хамить Президенту не надо! - обиженно рявкнул Полковник и совсем уже было решил рассыпать Бориса Абрамовича в прах, но, вздохнув, - передумал.
  (С некоторых пор Полковник не мог по ночам оставаться один).
   И, передумав, продолжил:
   - Не надо только... хамить. Я же вот вас убийцею Листьева не называю... Не надо больше... хамить. Итак, main liber Борис Абрамович, при каких царях величие России достигло максимума?
   - Как при каких? - удивился бывший миллиардер. - При... при Никите, при Екатерине и при Александре.
   - Пра-виль-но! - Полковник чуть приосанился и искоса поглядел на шибко, блин, умного Бориса Абрамовича, до сих пор, видать, так и продолжавшего считать его тупым и темным лубянским дядькой. - Пра-виль-но! А что помнит русский народ про Никиту? Что он был вахлак, кукурузник и башмаки на трибуне ООН развязывал. Что помнит русский народ про Екатерину? Что она была блядь и с жеребцом на конюшне трахалась. Что помнит русский народ про Александра? А - ни хрена не помнит. Нету такого царя в народной памяти. А все почему? А все потому, что они были доб-рень-ки-е. А русский мужик про себя туго знает: при добром барине он ЗАБАЛУЕТСЯ.
   - Только не говорите мне, что в душе вы - Эразм Ротердамский, - скривившись, выдавил бывший замсекретаря Совбеза.
   - Сам ты маразм ротердамский! - вновь оскорбился Полковник, но, боясь потерять напуганную Борисом Абрамовичем мысль, решил не обижаться, а сразу продолжить. - Вот почему... вот почему... какого-нибудь кровопийцу Грозного (развалившего, между прочим, Державу) народ до сих пор и помнит, и любит, и славит. А все почему? А потому, что он - злой.
   - ЗЛОЙ!!! - на весь Кремль заорал Полковник и на смерть испуганный Борис Абрамович тут же проворно юркнул в какую-то щель. - ЗЛО-О-ОЙ!!!!! Вот ведь чем секрет и моего, Владимира III славного царствования! В том, что я ЗЛО-О-ОЙ!!!!! Ведь все предыдущие кремлевские постояльцы: и Леонид, и Никита, и Борис Николаевич, и даже Костя-молчун и Михаил-балабол, - все они как бы исподволь сравнивали себя с Иосифом Кровавым и как бы тихо кивали народу: мы не такие, как он. А вот я, Владимир III - ТАКОЙ. И народу об этом сказать НЕ ПОБОЯЛСЯ!
   - Ты, Вова, не злой, - вдруг ехидно прошуршал из своей щели Борис Абрамович. - Ты - никакой.
   - Что-о-о?... - опешил Полковник.
   - Ты - никакой. И вся твоя так называемая злоба - это элементарные профессиональные навыки, некогда полученные в начальной шпионской школе. А в душе ты не злой. Ты - никакой. Тебе все на свете по фигу.
   - Все?
   - Ну, не все. Ты любишь жену, детей и бывшую ГДР. Любишь кататься на горных лыжах и ездить с официальными визитами в иностранные страны. А все прочее тебе в этом мире до фонаря.
   - Я еще Питер... люблю, - засмущался Полковник.
   - Видимо, да. Во всяком случае, ни одного дома ты в нем пока не взорвал. Не то что в Москве.
   - Заткнись!
   - Все-все. Умолкаю.
   - Ну... - после долгой-долгой паузы продолжил Полковник, - о чем... бишь я?
   - Ты, Вова, - ответил ему чуток оправившийся от испуга Борис Абрамович (он даже покинул свою безопасную щель и, болтая ножками, уселся на подоконнике), - ты, Вова, все пытался сформулировать мне какую-то... историческую концепцию.
   - А! - оживился Полковник. - Ну, да! Короче, я, Владимир такой. Ну, типа, как Сталин. И народу об этом сказать не по-бо-ял-ся...
   'Вот сволочь, - подумал про себя Полковник, - какая все-таки сволочь этот Борис Абрамович. Такую, блин, мысль загубил'.
   - ... не ... побоялся... и... благодарный народ, у которого сталинские рубцы на спине, наконец, за полвека зажили, вдруг почуял в стремени знакомую ногу и заржал радостно.
   'Красиво говорю!' - с гордостью подумал Полковник. - 'Не хуже Анатолия Александровича!'
   - Да-с, зар-жал! И все одиннадцать миллионов бывших номенклатурных господ, - чуток приосанившись и все больше и больше подражая Анатолию Александровичу, продолжил Полковник, - все одиннадцать миллионов бывших номенклатурных господ, которые за восемь лет ельцинской разлюли-халявы столько уже нахапали, что страх потерять нахапанное давно переселил у них генетический ужас Большого Террора, все одиннадцать или сколько их там миллионов бывших господ, наконец, переступили через древние хрущевские табу и тихо шепнули мне: А ну, Вован, не боись, дуй с горы! ОБЮСПЮЧЬ нам порядок... Вы согласны со мной, Борис Абрамович?
   - Ну... в самых-самых общих чертах, пожалуй, что да.
   - Ага. А эти... которые за бугром... Они ведь тоже шепнули мне: Давай, Вован, не тушуйся. Дуй. ОБЮСПЮЧЬ.
  -Ха!
   Полковник нервно взъерошил прилипшие к потному лбу жидкие волосы.
   - Ха! Всякие там шендеровичи и басилашвили все ждут-пождут: когда ж наконец просвещенный Запад накажет кровавого кремлевского тирана сразу за все: за Чечню, за НТВ и за нечистого на хуй полковника Буданова? Накажет?
   Полковник выдержал долгую паузу и прислушался к далеко раскатившемуся по Кремлю протяжному и гулкому эху.
   - НАКАЖЕТ?
   Долгое-долгое кремлевское эхо.
   - ХА!
   - ВОТ ТАКОГО ВАМ!
  - ДО КОЛЕНА!
  -Вот вы, шендеровичи и басилашвили...
   Полковник немного подумал, прошептал тайный заговор и вылепил из душного кремлевского сумрака крошечных Шендеровича и Басилашвили.
   - Вот вы, шендеровичи-рабиновичи и басилашвили-масилашвили, только, чур, честно, скажите-ка мне, вас очень сильно волнует, какой там политический строй, ну, например... в Бангладеш?
   - Волнует, - кивнув красивой седой головой (вот бы из кого Президент!) ответил Басилашвили Олег Валерианович.
   - Что касается лично меня, - с обычной своей подковыркой прогнусил Шендерович и на пару секунд замолк, стараясь придумать что-нибудь остроумное. - Что касается лично меня... (по лицу было видно, что остроумное не выдумывалось) ...что касается лично меня... то Бангладеш...
   - А я вам вот что скажу, - подал голосок с подоконника Борис Абрамович, - вы, конечно, можете считать меня туалетной бумажкой, которую можно использовать и спустить в сортир. Но на самом деле эта бумажка взлетит и приклеится вам на лоб. Так что...
   - Бангладеш образовался! - придумал, наконец, остроумное Шендерович. - И, образовавшись, этот, так сказать, Бангладеш...
   - МОЛЧАТЬ! - закричал Полковник. - МОЛЧАТЬ И НЕ ВРАТЬ! Вам аб-со-лют-но насрать на весь этот Бангладеш. Вас заботит одно: ну, во-первых, чтобы тамошний бангладешский президент соблюдал элементарнейшие приличия (т.е. человечину на официальных банкетах руками не хавал) и, во-вторых, чтобы этот всенародно избранный президент заставлял бы свободолюбивый бангладешский народ сидеть на смуглой попе ровно, с тем, чтобы он, свободолюбивый бангладешский народ к вам на благоустроенную Тверскую не лез. Ведь так?
   - Так! - ответила хором троица.
   - Вот тоже самое заботит и Тони с Джорджем. И вот из-за этого я, полковник Путин В.В. - целиком и полностью их человек и могу делать со СМИ и с Чечней все, что угодно. Ведь так?
   - Так! - согласным и дружным хором ответили трое полночных фантомов.
   - То-то же! - удовлетворенно буркнул Полковник и, сотворив обратное крестное знаменье, привычно рассыпал ночные виденья в прах.
   -ТО-ТО ЖЕ! - торжествующе повторил Полковник и уверенно сел на краешек застеленного на ночь дивана, - вот только... - отставной подполковник Путин В.В. мучительно сморщил свой узенький лоб и вдруг почувствовал себя совершенно растерзанным и опустошенным, - ...вот только... он ведь до поры и до времени их человек...
   Оступись он разок, найдет он защиту у Тони и Джорджа?
   Ха! Найдёт!
   Вот такого вам...
   До колена...
   Оступись он разок, ему сразу припомнят - все: и Чечню, и НТВ, и штабеля фиолетовых трупов на театральных ступеньках, и хамскую шуточку про обрезание, и странные учения ФСБ в Рязани и... и мало ли что... Мало ли!
   Нет у него никакой надежды на помощь с Запада.
   И нет у него ни малейшей веры в сонную любовь 98%.
   Одна у него опора.
   На армию. На ФСБ. И на то неисчислимое множество сильных и крепких дядек, что расселись сейчас на самых хлебных местах по всей стране и будут на них сидеть, покуда физически не разваляться.
   'А ну как, - с тревогой подумал полковник, - а ну как - истлеют? А ну как - разваляться? А ну как сорвут пупок, догоняя и перегоняя Португалию?'
   Тогда... тогда - пиздец.
  Тогда - международный суд в Гааге.
   (И это еще в самом лучшем случае).
   А в самом крайнем... а в самом и самом крайнем - такой конец, о котором сейчас, в тепле и Кремле даже и думать не хочется.
   - Зачем, зачем вы меня заставили царствовать? - печально подумал Полковник. - Зачем заставили тянуть руку под козырек? Был бы сейчас я в отставке, приторговывал бы государственными тайнами, жрал бы икру да горя не знал...
   Еще раз горько-горько вздохнул Полковник и, прилегши на самый-самый краешек купленного Пал Палычем Бородиным в центральных европах дивана, крепко-крепко зажмурил глаза. Натянул на нос колючее одеяло.
   А потом напряженно вслушался в густую ночную тьму.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Гулко и пусто в Кремле.
   Тук.
   Тук.
   Тук.
  Жутко Полковнику.
   СТРА-А-А-АШНО.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"