Затертые джинсы, ветровка болотно-палаточного цвета, видавшие виды синие замшевые кроссовки, выцветшая, когда-то красная, бейсболка с засаленным козырьком, тощая спортивная сумка на плече. Молодой совсем - худое смуглое лицо, а взгляд хищный, недоверчивый, и глаза зеленые.
В полдень в Промзоне прохожих мало, да и день выдался скверным: мелкий противный дождь, грязь, лужи, холодный порывистый ветер, - мерзкая для начала мая погода.
Осмотревшись, надышавшись с детства знакомыми запахами опилок, дёгтя, бензина и помоев, Лешка, легко перескакивая лужи, прошёл мимо опорного пункта, бросив презрительный взгляд на зашторенные окна кабинета участкового, вошел во двор хрущевских пятиэтажек. Здесь его дом. Никто не ждал Лешкиного приезда, но другой крыши над головой просто нет.
Лешка Арсеньев - вор. Это известно всем, с этим смирились и принимали как факт.
Ну, вор - мало ли воров на белом свете. Украл, попался, отсидел, вышел, домой приехал - надолго ли?
Горькая история неблагополучного подростка - второгодник, три судимости за плечами, правда, по мелочи: упаковка конфет в супермаркете - год условно; арбузы ночью из клети на рынке - уже реальный год; мобильник у директора школы - два года.
В чем-то даже круто: панты, феня, понятия, общак... Лешка не то что бы гордился этим - ему нравилось чувство боязливого уважения сверстников, трепет и заискивание малодушных сопляков-одноклассников. Он нутром чувствовал, как напрягаются в его присутствии девчонки: краснеют и шепчутся о чем-то жутко интимном.
Он взрослее остальных - нет, не по годам - по опыту, по жизни. Он отчасти плейбой - благо силой и статью бог не обидел, хамоват - в меру, пошловат - слегка и не со всеми, не робок - совсем; ему приписывают множество донжуанских побед, а вот какой он на самом деле - этот Лешка Арсеньев, знал, пожалуй, лишь один Юрка-Чумазик - дворовая недоросль.
- Бедность - сука подлая, сгубила. Если б было за что конфет тогда купить, ни за что бы, ни взял. А больше за мной ничего нет!.. Понимаешь, Чумазик - нет! Менты - суки, подставили: участковый наш и следак - кореш его. Мрази оба... Не дай тебе бог, Юрка, как мне... Не дай бог! - как-то в сердцах выговорился Лешка. И Юрка поверил. Сразу и безоговорочно, потому что вот так запросто из "больших" пацанов с ним никто никогда не общался, да и кроме подзатыльников от "больших" Юрка ничего и не видел, а тут сам Лешка!.. как с равным. Это дорогого стоит.
- Отмотал, дед, до "зеленого свистка", - ухмыльнулся Лешка. - Мать не видел? Дома ли?
- Нетути Надьки. Третьего дня в больницу свезли. В городскую... по этому делу что... - старик шлепнул пальцами по горлу, - эту?.. как ее?.. наркологию, задери ты ее едри, - выдал он наконец.
- Допилась... - обреченно выдохнул Лешка. - Ключ у кого?
- У соседей, у Поповых.
В квартире кавардак: пыль, грязь, всюду бутылки, паутина, гора немытой посуды, смердящие шмотки на полу. Вонь била в нос, лезла в глаза.
- Как же ты был прав, Яков Саныч!.. Как прав!.. - бормотал Лешка, поминая неизвестно кого.
От Лешки, от его возвращения ждали чего угодно, но только не этого: никто и никогда раньше не видел второгодника Арсеньева входящим в библиотеку, таскающим домой книги по математике, физике, электронике. Он больше не резался в карты в гаражах, не пил до полуночи пиво в беседке, не тусовался с бывшими корешами. Видно, надломилось что-то в парне, перетряхнуло меру ценностей. Вскоре и мать отпустили из наркологии. Каким-то невероятным образом Лешка запретил ей пить, и она подчинилась и не перечила - почувствовала в сыне силу. Собутыльников отучил быстро: спускал с лестницы без лишних церемоний.
Прошел слух, что Лешке в тюрьме башку отбили, и он немного того... свихнулся.
Сам Арсеньев помалкивал и соблюдал дистанцию. На вопросы отвечал с явной неохотой по возможности сухо и односложно. Насмешки школьных приятелей обычно игнорировал, но однажды было дело: припер к стене Карачу - предводителя "отморозков" Промзоны, что-то шепнул на ухо, дал под дых и отвесил пендаля. Впредь "отморозки" прятали улыбки в руку, даже если смеялись по другому поводу.
Малява* с зоны, переданная в нужные руки, помогла Лешке с "подъемными" и работой. Взяли его грузчиком на рыночный лабаз. Таскал Лешка мешки с сахаром и крупой, разносил по точкам и прочую тарную снедь. Работал на совесть, без нареканий.
- Арсеньев! - у самого лабаза окликнул однажды участковый.
Лешка остановился, поставил коробку на тележку, нарочито недовольно вздохнул:
- Чего тебе?
- Что это ты несешь, друг любезный? - ядовито ухмыляясь, спросил полицейский.
- Компьютер из твоёго кабинета вынес, - съязвил Лешка. - Замыкать мусарню надо, Петрович. Воров кругом полно, тебе ли не знать.
- Шутишь, Арсеньев. Я тоже пошутить могу - запру денька на три, пока ни выясню, откуда ты этот короб потянул. Ты же у нас рецидивист, Леша - посидишь в "обезьяннике", а я посмеюсь.
- Хрен тебе, Петрович, понял! Работаю я здесь. У Махоты - слышал о таком? Законно! Усёк?
- Говорят, Арсеньев, ты самообразованием занялся? - при упоминании криминального авторитета сменил тему участковый. - Странно для второгодника. Может, и правда крышу тебе снесло?
- Считай так, участковый, только больше я на себя ничего не возьму, понял? И не лез бы ты ко мне, не тревожил мутное, а то ведь с такими слухами мало ли какую пулю отлить могу. Да, и случись что, не в зону пойду, а на "дурке" перекантуюсь.
- Ладно, Арсеньев, посмотрим, как оно будет, как оно выгорит, - бросил на прощанье полицейский.
- Эй, Бойко! - окликнул его Лешка. - Места Махотины знаешь? Советую продавцов не беспокоить.
- Не твоего ума дело, - отмахнулся участковый.
Утром следующего дня Лешка спешил на работу. Он проскочил мимо участкового, едва не зацепив того плечом.
- Как жизнь, Петрович? - весело бросил Лешка.
Полицейский не нашёлся, что ответить на наглую выходку, и лишь проводил Лешку недобрым взглядом. Да и не было у Бойко желания попусту тратить время, которого из-за планового ТО новенького "Лексуса" и так в обрез. Участковый махнул рукой и скрылся за дверью опорного пункта. В техцентр в этот день он так и не попал. Деньги, что собрал на рынке, а вечером, заботливо перетянув резинкой, забросил в сейф, исчезли. Все семь тысяч. Бойко не верил своим глазам. Такого еще не было. Напрасно он заглядывал в темный угол между стеной и сейфом, напрасно выметал из-под "железного болвана" многолетний мусор - денег не было.
Вечером Лешку вызвал Махота.
- Это, - сказал авторитет, - типо, добрейшим за придобрейшее, да, Лех? Типо, наказал за подставы, да? Давай-ка, брателла, колись, как мусора щипанул.
Лешка молчал, как в былые годы у школьной доски.
Махота хмыкнул:
- Не, ну ты думаешь, шо я буду тебя грузить? Что мусор мой, шо я ему денег даю, шо порву за него? Не загоняйся, братан, мне любопытен сам процесс. Хорошие руки, знаешь, дороже любого мента. Колись, как сейф взял!
- Не был я в мусарне, - отрезал Лешка.
- Не гони, пацан. На тебя Бойко грешит, - продолжил авторитет.
- Его проблемы, - спокойно ответил Лешка.
- Ладно, ступай пока, партизан. Узнаю... а ведь я все равно узнаю!.. другой разговор у нас с тобой получится.
Лешка приоделся сам, устроил шопинг матери: брендовый прикид, сумочку по моде, косметику и прочие цацки. Дальше маникюр, макияж, меллирование... Женщина воспряла, расцвела.
А вот участковый явно увял. Осунулся, взгляд бегающий, испуганный, словно преследует его кто-то, будто кара небесная дамоклов меч над ним занесла.
- Смотрю, крутой стал, - встретив Лешку во дворе, с ненавистью сказал участковый.
- Тебе что за дело, Петрович? Отчетность порчу? Арсеньев - вор, а вроде не ворует - привлечь некого?
- Не воруешь?! Гонишь, сука! Шмотки откуда? Мамаша, как новогодняя елка. Откуда бабло, фраер?! На зарплату грузчика прибарахлился? - выпалил Бойко.
- Слушай, мент, я не спрашиваю с каких доходов у тебя "Лексус". Твоей зарплаты только на педали хватит, - глядя прямо в глаза участковому, нарочито отчетливо выговорил Лешка.
- А ты мою зарплату не считай! - зеленея от злости, завопил Бойко.
- А ты мою! - жестко осадил Лешка.
Бойко с раскрытым ртом смотрел на уходящего Лешку, так и не найдя слов, выплеснуть желчь.
- Сука! Молись богу и Махоте, а то бы сгноил, падаль! - все же вдогонку прошептал он.
Кабинет руководителя обычно выдает характер своего хозяина. Стиль, богатство убранства или подчеркнутая скромность места обитания начальника расскажет больше, чем общение с ним в любом другом месте.
Этот кабинет не был исключением. В нем не просматривалось элементов определенного стиля, но вызывающая роскошь отделки стен, потолка и пола почти на грани фола сочеталась с сухой функциональностью бесхитростной линейной меблировки. Легкое ощущение невидимой табуретки в тронном зале витало в воздухе.
- Михаил Иваныч, похоже, порт Рихтера действует, - сняв круглые очки, доложил моложавому полковнику худощавый лысоватый мужчина в сером штатском костюме.
- Уверен? - недоверчиво хмыкнул полковник.
- В Тукрайске засекли излучение.
- И что?.. Рихтер на кичи*, и выйдет не скоро, - усмехнулся полковник.
- Рихтер умер, - уточнил докладчик.
- Тем более...
- А вот в зоне он тесно общался с неким Алексеем Арсеньевым, который после смерти профессора вышел на свободу. Проживает это самый Арсеньев в Тукрайске. Отсюда вывод - Рихтер нашел подходящего оператора и передал ему чертежи.
- На кичмане подходящий?! Что за бред! - полковник состроил гримасу неприязни, выказывая, что ему давно надоели недоумки. - Нейронный контроллер блокирует порт при любой, даже неосторожной мало-мальски "грязной" мысли оператора. Вор и работающий порт - нонсенс!
Докладчик в сером не смутился.
- Я вот что думаю, Михаил Иваныч, - сказал он, - или Рихтер смог обойди контроллер, или... этот пацан, а ему всего-то девятнадцать, попал в систему. Второе явно перевешивает, однако странно при этом, что система не поглотила его окончательно, не обозлила. Впрочем, он начал мстить...
- Что значит - мстит? Любая форма мести так же невозможна... Вы там, совсем обалдели, что ли?! Нашли ангела в уголовной среде!
- В это трудно поверить, Михаил Иваныч, но все указывает на то, что порт действует, - не сдавался докладчик. - Мы пробили судимости Арсеньева: Дела топорные. Будь у парня адвокат, от обвинений бы камня на камне не осталось. К тому же на сегодняшний день есть информация, что тукрайская прокуратура установила наблюдение (мы не вмешивались) за участковым и следователем по делу Арсеньева - оба мента крышуют игорный бизнес, оба на содержании у криминального авторитета Махоты (в миру - Олег Махотин); судья Боровкова отстранена от ведения дел: с поличным на взятке попалась, но там давняя история подсиживаний, так что неудивительно. Парень легко мог вбросить информацию, дальше доброжелательные коллеги и дело техники...
- Хочешь сказать... работает в стиле Рихтера?
- Талантливый ученик блестящего учителя, - подтвердил докладчик. - Есть мнение, что Арсеньев "ощипывает" своих обидчиков - ту же Боровкову, участкового Бойко и следователя Исканцева: забирает "грязные" деньги прямо из сейфов.
- А вот это уже интересно! Почти уверен, профессор таки обошел нейтронный контроллер! - оживился полковник, но сразу же задумался - на мгновение, не более. - Хотя двояко - рассудил он. - Рисковать не будем. Арсеньева под наблюдение! И чтоб ни один волосок!.. Понял?! Подсадить к нему... из патриотов... такого - непрошибаемого, но корректного и умного - пусть поработает в плане "Родина в опасности"...
В супермаркете стоял обычный гомон. Сновали тележки, у стеллажей суетились покупатели.
Юрка-Чумазик, что стал невольным свидетелем Лешкиных признаний, бродил по магазину. Торговые горки мало интересовали малолетку, он высматривал контролеров.
Лешка остановился, заметив пацана. По воровато бегающим глазкам, по нервному кручению пальцев, Лешка сходу сообразил, что задумал Чумазик. Контролеры тоже приглядывали, но пока не трогали - выжидали.
Юрка схватил "Сникерс", сунул в карман и с напускной важностью направился к выходу.
- Стоять, малявка! - преградил дорогу Лешка. - Показывай, что спер.
- Леш, да я... Да я ничего, Леш... - принялся гундосить Юрка.
- Бросай в мою корзину, кретин, пока не повязали. Тебя пасли, как овцу, а ты все равно конфету хапнул!
- Да я что, Леш... У мамки денег нету, а знаешь как хочется... - едва не плакал Чумазик, опуская "Сникерс" в Лешкину корзину.
- Запомни, Чумазик, - строго заговорил Лешка, - никому дела нет, что у твоей мамки ветер в кармах. Но если тебя повяжут, то всю недостачу магазина на мамку твою повесят, а тебя самого на "малолетку" отправят - раскрываемость ментам улучшать. Понял, дятел?
Юрка испугано засопел. Он скукожился, опустил голову и казался таким жалким и убогим, что Лешке стало не по себе.
- Пойдем, - легонько крутанув ухо пацану, сказал Лешка.
Юрка покорно поплелся за уже взрослым соседом по двору.
- Наваливай, сколько хочешь, - подведя воришку к стойке с конфетами, объявил Лешка.
Юрка недоверчиво заглянул в Лешкины глаза.
- Бери, бери, пацан, не робей, - подбодрил Лешка.
Юрка счастливо улыбнулся, утер нос рукавом, и положил в корзину две конфеты.
Лешка удивленно посмотрел на мальчишку. Юрка с открытой детской улыбкой таращился на благодетеля. У Лешки почему-то вдруг навернулась слеза. Он отвернулся.
- Слушай, Юрка, - сглотнув ком, сказал Лешка, - ты сказку Лескова про неразменный рубль читал?
- Не-а, но слышал. Эту деньгу можно было отдавать сколь угодно, а она все равно в кармане оказывалась, - рассказал Юрка. - Классный рубль! Только за рубль сейчас ничего не купишь...
- А если не рубль, а сотня, к примеру? Бумажная, неразменная. Ты бы такую хотел?
- Спрашиваешь, - хмыкнул Юрка. - Я бы мамке каждый день отдавал... Не, по три раза на день... или даже по пять. Она бы себе новые туфли купила, а мне вкуснятины всякой, - размечтался Юрка.
- Ну, это ты, брат, хватил! По три и пять - не бывает, - хмыкнул Лешка.
- А то по разу бывает, - усмехнулся Юрка, выныривая из пелены грез.
- Бывает, - объявил Лешка.
- Врешь, - оживился пацан.
- Не вру. Вот тебе неразменная сотня, - Лешка вынул из кармана купюру, протянул мальчишке. - Куда бы ты ее ни потратил, она каждое утро в твоем кармане будет лежать.
- Да врешь ты все, - не поверил Юрка.
- Не вру. Сам увидишь. Только учти, воровать станешь - уйдет сотня; школу забросишь - тоже; зазнаваться будешь - не видать деньги; а самое главное - проболтаешься кому - баста, что было за нее куплено, все исчезнет!
Юрка опасливо покосился на сотню.
- Даже мамке не говорить? - спросил он.
- Никому! - строго сказал Лешка.
- А как спросит - "где взял"?
Лешка почесал затылок, огляделся, подошел к стойке с автохимией, бросил в корзину универсальную тряпку в тубусе.
- Скажешь, что стекла на стоянке у супермаркета трешь. Да не забудь тряпку запачкать, а то не поверит.
- Ага, трешь!.. Тут местные быстро наваляют!
- Она-то этих дел не знает, - пожал плечами Лешка.
- Заметано, - согласился Чумазик.
Едва Лешка пришел на работу, тут же был вызван к Махоте.
- Проходи, Алексей, присаживайся, - неожиданно доброжелательно, даже интеллигентно сказал авторитет.
Зная по рассказам с зоны о подобных любезных "подкатах" своего шефа, Лешка напрягся, ожидая неприятного разговора.
- Помнишь, Леша, - начал Махота, - я тебе говорил, что все равно узнаю - ты или не ты сейф ментовский взял?
Лешка кивнул.
- А мне тут маляву с зоны прислали. Ах, какая малява - просто фантастика! Любопытная штука по ней выходит, Леша - очень, я бы сказал, даже прилюбопытная... Ты вот что, ты руки на стол положи. Вверх ладонями, братан, вверх. Угу, вот так. А еще, Леша, помнишь вчера я так - между делом, сказал, что мусорку нашему бабла подкинул, помнишь?
Лешка снова кивнул.
- Ты руки-то не убирай, братан, мы на них сейчас одной "волшебной" лампой посветим, и все узнаем наверняка, угу? Вот, смотри сюда, Алеша. Видишь краску на пальцах, на ладошках вот посмотри... Видишь?
Лешке дошло, что Махота пометил ментовские "премиальные", и краска с этих денег въелась в его - Лешкины руки.
- Чего молчишь, Медвежатина*? Да или нет?
- Вижу, - выдавил Лешка, понимая, что отпираться нет смысла.
- Я слова по ветру не пускаю, братан. Сказал - расколю, сделал! - Махота подмигнул и самодовольно улыбнулся. - Ты не бойся, Леша, не в мусарне ведь! Махота своих не сдает. Ты понял, братан?
- Понял, - обреченно промычал Лешка.
- Ни хрена ты не понял, дятел! - вдруг повысил голос авторитет. - Мы же такие дела можем делать - охренеть! Хочешь "Бентли"? Унитаз золотой хочешь? Гарем собственный?
Лешка молчал, закусив губу.
- Готовься, братан, пиндосский золотой запас брать будем! - заржал Махота. - Весь не унесем, а пощипать пиндосов надо! Хотя бы во благо нашей замечательной Родины, братан.
Лешка не рискнул возразить.
- Ладно, ступай, работай, Медвежатина, - кивнул Махота. - Нет, не грузчиком - кладовщиком будешь... пока!
Юрку снедало любопытство. Не один раз он садился дежурить у своих штанов, изо всех сил заставляя себя не спать, но вычислить момент появления в кармане сотни не получалось. Мальчишка засыпал на краешке дивана, служившего ему постелью, и ничегошеньки не видел и не слышал. Зато он выяснил наверняка, что номера купюр никогда не сходились: сотни всякий раз оказывались другими.
- Это не неразменная сотня, а неразменный карман, - выдал мудрость Юрка, при очередной встрече с местным волшебником - Лешкой.
- Ну, ты философ! - засмеялся Лешка. - Тогда уж пополняемый. Засек, значит, что сотни разные. Молодец!
- По телеку показывали фальшивые, - замялся Юрка. - У них номера одинаковые, вот я и проверил.
- Убедился, что твой карман подделки не любит, - опять хихикнул Лешка.
- Леш, а Леш, - осторожно начал Чумазик, когда "волшебник" вдоволь насмеялся. - А как она туда попадает?
- Не-е, карапуз, этого никто знать не должен, иначе волшебство закончится навсегда.
- Даже ты не знаешь? - не унимался Юрка.
- Никто. Это страшная тайна волшебника Сулеймана, у которого все по-честному, без обмана, - таинственно шепнул Лешка, но тут же вновь прыснул смехом.
- Да врешь ты все, - недовольно забурчал Юрка.
- Не вру. Про сотню не врал и теперь не вру, - подмигнул Лешка. - Ты, Чумазик, лучше скажи - как думаешь, чтобы такого посоветовать Сулейману, такого - волшебного, чтобы всем хорошо было?
- Ну, - почесал затылок Юрка, - качели во двор... Чтоб с футбольного поля мусор вывезли... Яму, в которую Яшка свалился, зарыли. А еще Андрюшке, Сашке, Антону и Генке ролики. А Славке Борищеву скейтборд. Еще, еще... А взрослым можно? - вдруг спросил он.
- Валяй, - махнул рукой Лешка.
- Дядьке Сергею Борищеву, папке Славкиному, новые протезы, - пробормотал Юрка. - Старые, негодные давно - он на свой четвертый этаж по часу поднимается.
Лешка вытаращил глаза и долго молча смотрел на Юрку. Мальчишка втянул голову в плечи и испуганно таращился на Лешку.
Вскоре ЖЭКовский бульдозер зарыл яму во дворе, в тот же день с футбольного поля вывезли с десяток самосвалов мусора. Оптовая фирма по продаже спортинвентаря, что неподалеку арендовала помещения, организовала футбольный матч - фирмачи против дворовых. Фирмачи продули подчистую. Счастливые пацаны выиграли ролики и скейтборды.
Бывший милиционер, участник Чеченской войны - Сергей Дмитриевич Борищев, получил новые давно обещанные протезы. Он отчаянно болел за свого Славку, а когда счастливый сын уже катался на скейтборде, Сергей Дмитриевич присел в беседке и беззвучно заплакал.
Уладить с ЖЭКом Лешке помог депутат горсовета Жировский. Познакомились они случайно там же - в ЖЭКе, разговорились - мировой, правильный мужик оказался! Он и с оптовиками договорился, и телевиденье организовал: и фирме реклама, и детворе спорт. Лешка подозревал, что продули фирмачи тоже в рекламных целях, но это казалось не важным - результат был хорошим, правильным и нужным. Однако не отпускало Лешку беспокойство: шутил ли Махота про золотой запас или вправду что-то задумал. Авторитет улетел на курорт на следующий же день после злополучного разговора, и теперь чем ближе было его возвращение, тем тревожней становилось у Лешки на душе.
- Леш, а ты чего?.. - приставал Чумазик.
- Ничего, Юрка. Ничего, - уныло ответил Лешка.
- Леш, а хочешь, я за зефиром сгоняю? Ты же любишь зефир. У меня три сотни накопилось. Хочешь?
- Спасибо, Юрка, не надо. Есть у меня зефир.
- Что случилось, Леш? - не унимался пацан.
- Ты сказки читаешь? - вдруг спросил Лешка.
- Читал... Две... Недавно, - засмущался Юрка.
- Грустно было, когда сказка заканчивалась? - спросил Лешка.
- Было, - сознался Юрка.
- Вот и наша сказка заканчивается, понимаешь. И твоя неразменная сотня с ней. И роликов больше не будет, и скейтбордов, и протезов...
- Все? - только и сказал Юрка.
Его глаза замутили слезы. Он отвернулся и вытерся рукавом, при этом смачно шмыгнув носом.
- Теперь будешь стекла тереть, - невесело сказал Лешка.
- Навешают, - пробурчал Юрка.
- Не навешают. Скажешь - Махота крышует. Его о таких мелочах никто даже спросить не посмеет: за оскорбление сочтет. На меня ссылайся на крайняк, понял?
- Понял, - вздохнул Юрка. - И все же почему, Леш? Почему все закончится? Мамка говорила - порядка в городе больше стало. Ведь это твой Сулейман сделал - да? Почему, Леш?
- Сказки, Юрка, всегда заканчиваются, - объявил Лешка.
- Жаль, - буркнул Юрка.
- Ладно, Чумазик, пошли с Сулейманом познакомлю. Все равно ему хана.
Забот у полковника хватало, но "дело Арсеньева" он контролировал как ни одно другое. Если с парнишкой "выгорит", то он - Михаил Иванович, не только НАТО развалит, но и золотыми буквами впишет свое имя в мировую историю - затмит всех великих, станет Величайшим! Недосягаемым! Богоравным!.. Однако торопиться было нельзя. С Рихтером не вышло, но то старик с окостеневшими принципами, которого невозможно переубедить. Тут же почти "чистый лист". Юношеская наивность и, судя по докладам, обостренное чувство справедливости, необыкновенная по теперешним временам сострадательность могут быть очень полезны. Арсеньева надо было вытаскивать из "среды обитания", из богом забытой Тукрайской Промзоны. Хорошо бы окружить парнишку психологами, идеологами, педагогами, и вывести подальше, на сколько это возможно, от грязи реальной жизни...
- Жировский отчитался о работе: вошел в контакт, наладил отношения. Арсеньев, цитирую: "впитывает патриотический дух", - начал доклад все тот же "серый человек".
- Пусть продолжает, - буркнул полковник.
- Тукрайский следственный комитет получил информацию, что перед отъездом на Гаити Махотин выплатит гонорары коррумпированным ментам. Было решено пометить наличные еще в банке, что, и было сделано. Операция провалилась из-за утечки, однако, как сообщает наш осведомитель, сам Махотин воспользовался меченой наличностью: часть этих денег он выдал участковому Бойко. Краска обнаружилась на руках Арсеньева. Кроме того, стало известно, что Махотин получил записку из зоны, где отбывали срок Арсеньев и Рихтер. В этой записке речь шла о неком электронном устройстве, о его невероятных возможностях, а так же единственном операторе - Арсеньеве.
- Черт! - заорал полковник. - Все! Хватит! Срочно организуйте эвакуацию Арсеньева! Махотина на кич! Пусть сам малявы пишет!.. Всякая шпана в мои дела будет нос совать!..
В Лешкиной комнате было чисто и уютно. Окно зашторено толстыми портьерами, на стене шаманская маска, в углу на столе черный экран монитора.
- Знакомься, Юрка - это и есть Сулейман, - кивнув на компьютер, сказал Лешка.
- Бреши больше! - хмыкнул Юрка. - Обычный комп. Я таких тысячи видел. И у мамки на работе тоже есть.
- Обычный, да не совсем, - заявил Лешка. - Мне его устройство один очень хороший человек рассказал - Яков Саныч. Умер он. Там, на зоне, умер.
- Хороший, а на зоне, - хмыкнул Юрка.
- А я хороший или плохой? - спросил Лешка.
- Ты-ы?! - удивился Юрка, и тут же, выставив вверх большой палец, ответил: - Ты классный!
- А я дважды на зоне отсидел, - отвесив легкую оплеуху мальчишке, сказал Лешка. - Ты тоже классный пацан, а ведь мог бы запросто на "малолетку" загреметь. Помнишь конфету в магазине спер?
- Понял, - почесав затылок, ответил Юрка. - А что с ним, с Сулейманом? Вирус словил?
- Вирус, говоришь. Хм, может, и вирус, только это не он - не компьютер, а я вирус хватанул, - печально объявил Лешка.
- Леш, ты заболел? Потому и хмурый такой, да? - догадался Юрка. - Мамка меня вареньем и медом всегда лечит, ну, и горчичниками, или ноги парит, если кашель и сопли. А у тебя кашля нет. Давай варенья приволоку! Малинового! Поможет.
- Да не болен я, Юрка... То есть, болен, но варенье и горчичники тут не помогут.
- А в "Скорую" позвонить, Леш? Они там, знаешь, какие крутые! У них чемоданы со всякими лекарствами. Укол сделают, и все, и как новенький!
- Да не поможет мне "Скорая", Юрка. И, вообще, врачи тут ни при чем. Это, как ты говоришь - вирус такой. Почти у всех он есть, все болеют, но никто вируса не замечает. Вроде, так и должно быть. Теперь и я заразился.
Юрка умолк. Уставился в пол и долго смотрел в одну точку, казалось, ни о чем не думая.
- Леш, - вдруг заговорил Юрка. - А почему Сулейману хана, если вирус ты словил? Он-то, вроде, ни при чем.
- Как тебе сказать, Юрка... Устроен он так, что без меня - просто обычный комп. Сулейман оживает, только когда я к компу подключаюсь.
- А как это, Леш?
- Вот этот шлем, - Лешка отвесил оплеуху обычному хоккейному шлему, лежавшему рядом на полке, - и вот эту перчатку, - ткнул пальцем в прорезиненную хозяйственную перчатку, - надеваю, подключаюсь к у-эс-би. Вот тогда Сулейман и оживает...
- А как это, Леш? - повторил Юрка. - Как он оживает? Почему? - уточнил он.
- Да не поймешь ты, Чумазик. Сопатый еще.
- Не сопатый я, - обиделся Юрка. - Я про компьютер больше мамки знаю, а она каждый день на нем работает, понял.
- Ладно, умник, так и быть - расскажу, - сдался Лешка.
Юрка заерзал на стуле, усаживаясь поудобнее, готовясь услышать самую необыкновенную на свете историю.
- Ты губы не раскатывай, - взглянув на пацана, хмыкнул Лешка. - Ничего сказочного. В этот шлем, Чумазик, - Лешка взял в руки хоккейный шлем со шнуром и USB разъемом, - вложена, как сказал Яков Саныч, тысячелетняя мудрость непальских и тибетских монахов. Страшен ли ему вирус? Да плевать он хотел на всякие вирусы. Не терпит он нечистых мыслей, понял?
Про монахов Юрка никогда не слышал, и, конечно, не понимал, как можно упаковать мудрость в хоккейный шлем, но одно он знал наверняка:
- Ты же честный, - проговорил Юрка.
- Знаешь, Чумазик... Такая машина, как Сулейман - это страшный соблазн! Когда Яков Саныч давал мне чертежи этой штуки, он был уверен, что у меня получится.
Лешка на мгновенье умолк, осунулся, опустил взгляд.
- А я его подвел, - пробормотал он.
- Ты что-то сделал не так, да Леш? Накосячил? - простодушно спросил Юрка.
- Накосячил, - вздохнув, подтвердил Лешка.
- Леш, - неуверенно сказал Юрка, - а мне можно попробовать?
- Тебе?! - удивленно переспросил Лешка. Ему даже в голову не приходило, что кто-то кроме него сможет работать с Сулейманом. - Нет.
Лешка не боялся потереть свою уникальность, он опасался за Юрку. Неизвестно как отразится на судьбе пацана сама возможность управлять портом: "расколют", как его самого - тот же Махота или еще кто похуже, что тогда? Ведь сопляк совсем - пропадет пацан.
- Нет, нельзя, - жестче повторил Лешка. - Извини, но это для твоего же блага, Чумазик.
Следующим утром у самого "опорного пункта" остановился автозак. Лешка замедлил шаг, в надежде увидеть, кого забирают. Из подъезда вышел Бойко и двое стриженных "качков" в штатском. Участковый держал руки за спиной, что Лешке показалось странным - Бойко не имел привычки закладывать руки. Странным было и то, что дверь будки автозака гостеприимно распахнута, а арестованных не выводили.
- Доброе утро, участковый! - подойдя ближе, сказал Лешка.
Бойко поднял взгляд. Лешка сразу понял, что участковому это утро добрым не казалось - выглядел он потерянным, безвольным, жалким, тщедушным существом, которое, казалось, отправляют на эшафот.
- Проходите, гражданин. Не надо здесь стоять, - вместо Бойко ответил Лешке один из "качков", и спустя секунду добавил, обращаясь уже к участковому:
- И ты тоже давай - топай в будку... или пинком подсобить?!
На работе было все, в общем-то, как обычно, только уж слишком тихо. Ни азарта, ни подначивания, ни ажиотажа - атмосфера полусонного царства: руководство голоса не повышало, даже не материлось. Лешка влился в молчаливое сообщество: начал отбор товара очередному клиенту.
- Слышал, Махота в бегах, - шепнул Лешке напарник. - Говорят, менты у трапа встречали, а он каким-то чудом сленял.
У Лешки от души отлегло. Будь Махота здесь, то непременно бы заставил работать с Сулейманом, а как, если "вирус словил"?
- Леха! Сюда иди! - долетело из "каптерки": Лешку вызывало руководство.