Энменбарагеси: Отблеск Зари Киша

Из глины и крови, из шёпота звёзд,
Восстал Энменбарагеси, Киша грозный властелин.
Не человек, но отблеск зари,
В его глазах горел огонь глубин.

Девять столетий правил он землёй,
Под солнцем палящим, под луной холодной.
Его слово - закон, его воля - сталь,
И Киш процветал, могучий и свободный.

Он видел, как реки меняли русла,
Как горы вздымались, как падали в прах.
Он слышал молитвы, проклятья и песни,
И помнил всё, от первого до последнего вздоха.

Его дворец, как солнце, сиял над городом,
Его армия - буря, сметающая врагов.
Он строил храмы богам, возносил им жертвы,
И те благосклонно взирали на его труды.

Но время - река, что несёт всё в забвенье,
И даже цари не властны над её течением.
Усталость легла на плечи Энменбарагеси,
И взор его стал тусклым, как угасающий огонь.

Он видел, как дети его стареют и умирают,
Как Киш меняется, как мир вокруг кипит.
И понял он, что даже девять столетий -
Лишь миг в бесконечности, что вечно спит.

И вот, однажды, в час заката солнца,
Когда тени легли на стены дворца,
Энменбарагеси, царь Киша, ушёл в небытие,
Оставив лишь легенду, что живёт в сердцах.

Его имя - шёпот ветра в руинах Киша,
Его деяния - отголоски древних времён.
Энменбарагеси - отблеск зари,
Напоминание о величии, что было рождено.
***
Атрахасис: Песнь о Мудрости и Потопе

В древних землях Шумера, где Тигр и Евфрат текли,
Боги трудились тяжко, судьбу свою плели.
Ану, Энлиль и Энки, три властителя небес,
Разделили мир подлунный, где ждал их тяжкий крест.

Ану правил вышиной, Энлиль - землёй суровой,
А Энки, мудрый владыка, владел пучиной водной.
Но боги младшие роптали, тяжёл был их удел,
Копать каналы, строить храмы - труд их изнемог.

Восстали Игиги, боги-рабочие, в гневе слепом,
И Энлиль, владыка строгий, был страхом поражён.
Совет богов собрался в спешке, как буря налетела,
Искали выход из бунта, что землю потрясла.

Тогда Энки, мудрый бог, совет благой подал:
"Создадим существо новое, чтоб труд на себя взяло!
Из глины и крови бога, что разумом наделён,
Создадим человека, чтоб богам служил он!"

Так появился Атрахасис, "Премудрый" - имя его,
И с ним другие люди, что землю населили всю.
Плодились и множились люди, шум их был велик,
И Энлиль, владыка строгий, от шума изнемог.

Шумели люди днём и ночью, покоя не давали,
И Энлиль, разгневанный бог, решил их покарать.
Послал он засуху на землю, чтоб голод их сломил,
Но Энки, мудрый владыка, людей своих хранил.

Он научил Атрахасиса, как жертвы приносить,
Как умилостивить богов, чтоб засуху отвратить.
И Энлиль, видя усердие, на время отступил,
Но гнев его не угас, лишь в сердце затаил.

Послал он голод и болезни, чтоб род людской угас,
Но Энки вновь помог людям, и голод отступил.
Тогда Энлиль, в ярости слепой, решил потоп послать,
Чтоб смыть с лица земли людей, и мир пересоздать.

Но Энки, любя людей, Атрахасису весть открыл,
И научил его построить ковчег, чтоб род свой сохранить.
Атрахасис построил ковчег, и взял с собой семью,
И всех животных по паре, чтоб жизнь продолжить свою.

И хлынул ливень с неба, и воды поднялись вверх,
И мир был затоплен гневом, и смерть царила везде.
Семь дней и семь ночей бушевал потоп ужасный,
И боги, испугавшись гнева, в небесах задрожали.

Когда же воды отступили, и ковчег на землю встал,
Атрахасис принёс жертву богам, и дым её взлетал.
Боги, насытившись жертвой, признали свою вину,
И Энлиль, смягчившись сердцем, пообещал не губить людей вновь.

Так Атрахасис, мудрый и смелый, род людской спас,
И стал символом надежды, в час гибели и бед.
И помнят люди Шумера, о мудрости его,
И о потопе великом, что мир перевернул.
***
Аэлла, Хрустальное Сердце

В долине спящих эльфов, где лунный свет плетёт ковры,
Родилась Аэлла, дева, что видела вещие сны.
Королева с сердцем хрустальным, чистым, как горный ручей,
В ней мудрость древних деревьев и сила бушующих морей.

Её волосы - водопад звёзд, что в ночи серебром горят,
А очи - два осколка неба, где тайны веков хранят.
На троне из кости дракона, восседала она одна,
И слушала шёпот ветров, что приносила ей луна.

Её народ процветал под сенью её хрустальной души,
В садах цвели дивные розы, и пели в лесах стрижи.
Но тьма подкралась коварно, из-под земли, как змея,
И зависть чёрной смолой отравила сердца князья.

Они жаждали власти, богатства, не ведая, что творят,
И хрустальное сердце Аэллы решили они разбить в ад.
В полночь, когда луна скрылась за пеленой облаков,
Они ворвались в её замок, с клинками, полными грехов.

Аэлла стояла спокойно, в глазах её не было страха,
Лишь грусть о народе слепом, что выбрал путь мрака.
Один из князей замахнулся, и меч его сверкнул в ночи,
Но хрустальное сердце Аэллы не дрогнуло, не закричало, молчи.

Оно вспыхнуло ярким светом, ослепив злодеев вмиг,
И сила древней магии их обратила в камень, в крик.
Аэлла исчезла, растаяла, как утренний туман,
Оставив лишь хрустальный осколок, как вечный укор обман.

И говорят, в лунные ночи, в долине спящих эльфов,
Можно услышать тихий шёпот, отголосок её светлых дел.
И если ты чист сердцем и душой, и веришь в добро и свет,
То хрустальный осколок Аэллы тебе откроет свой секрет.

Он напомнит о мудрости, о чести, о силе любви,
И о том, что даже хрустальное сердце способно тьму победить.
Ведь Аэлла жива в легендах, в шёпоте ветра и звёзд,
Королева с сердцем хрустальным, что вечно хранит свой народ.
***
Винета: Легенда, ушедшая в волны

В балтийских водах, где янтарь рождался,
Стоял город Винета, гордый и прекрасный.
Богами любимый, богатством блистал,
И слава его гремела повсюду, ясная.

Торговцы со всех концов света спешили,
В его гавани шумной товары менять.
И золото лилось рекой, не иссякая,
А храмы сверкали, словно солнца сиять.

Но гордость людская, как буря морская,
В сердцах поселилась, затмив небеса.
Забыли о богах, в роскоши купаясь,
И жадность их души, словно ржа, разъела.

Тогда боги разгневались, в гневе великом,
И волны поднялись, как горы вдали.
Винету поглотила пучина морская,
И крики отчаянья в шторме пропали.

Лишь чайки печально над морем кружатся,
И шепчут легенду о городе том.
О Винете, что в пучине покоится,
Наказанной за гордыню и грех.

И если в шторм услышишь звон колокольный,
То знай, это Винета зовёт из глубин.
Напоминая о бренности мира земного,
И о том, что гордыня - смертельный грех один.

Искать Винету - напрасный труд, знаю,
Ведь город сокрыт от людских глаз навек.
Но память о нём в сердцах сохраняю,
Как предостережение, как горький урок.
***
Великий Зиккурат Ура: Песнь о Главе Небес

Встаёт из праха, словно воля богов,
Великий Зиккурат Ура, к небесам зов.
Из глины обожжённой, в сердце Шумера,
Он - лестница к звёздам, вечная эра.

Его террасы, словно горные хребты,
Хранят дыхание древней мудрости, ты
Лишь прикоснись к камням, и услышишь шёпот
О царях могучих, что судьбу лепят.

Над ним парит Нанна, лунный владыка,
Его серебряный серп - небесная улика,
Что ночь сменяет день, а жизнь - смерть,
И Зиккурат - свидетель, что не уйти от бед.

Жрецы в белых одеждах, восходят по ступеням,
Несут молитвы богам, полные благоговения.
Воскуряют ладан, поют гимны хвалебные,
Чтобы умилостивить богов, всесильных и гневных.

В его святилище, на вершине высокой,
Богиня Инанна, с красотой жестокой,
Принимает дары, и благословляет землю,
Плодородием щедрым, извечным ремеслом.

Но время неумолимо, песок заносит следы,
И ветер шепчет сказки о былой гордости.
Империи рухнули, цари ушли в небытие,
Но Зиккурат стоит, как символ бытия.

Он - память о прошлом, о вере и силе,
О том, как люди строили, как богов чтили.
Великий Зиккурат Ура, в сердце Месопотамии,
Напоминает нам, что всё - лишь миг в истории.

И даже если прах покроет его навеки,
Легенда о нём будет жить в каждом человеке,
Кто взглянет на небо, и вспомнит о том,
Как люди стремились к звёздам, строя свой дом.
***
Зал Летописи

Врата из кости дракона, что помнят дыханье веков,
Ведут в Зал Летописи, где спит мудрость богов.
Не золото, не серебро украшают его стены,
А свитки древние, что хранят судьбы вселенной.

Здесь шепчут тени героев, чьи имена стёрты в прах,
Здесь плачут души пророков, предвидевших вечный страх.
На полках, вырезанных из корней Мирового Древа,
Лежат сказания о битвах, о любви, о гневе.

Их переплеты из кожи, содранной с морских чудовищ,
Их письмена горят, как звёзды, в полумраке зловещем.
Здесь каждая буква - осколок былого величия,
Здесь каждая строка - эхо древнего пророчества.

Хранитель Зала - старец, с глазами цвета луны,
Он помнит рождение мира, он знает все тайны судьбы.
Он бродит меж свитков, как призрак, в тишине вековой,
И шепчет заклинания, чтоб сон не коснулся покой.

Лишь избранным дано войти в этот священный чертог,
Лишь тем, чьё сердце чисто, кто ищет не славы, а урок.
Ибо знание - это сила, но сила эта опасна,
И может сломать того, кто к ней прикоснется напрасно.

Так пусть же помнят смертные, входя в Зал Летописи,
Что мудрость - это бремя, что требует жертвы и мысли.
И пусть читают внимательно, меж строк и между страниц,
Ибо в этих древних сказаниях - ключ к разгадке границ.
***
Эхо Бамиана

В долине древней, где небеса чисты,
В объятьях гор, что в вечность устремлены,
Стояли Будды, лики золотисты,
Два стража веры, мудростью полны.

Их высекли из камня, из души,
В эпоху, что давно ушла во тьму,
Когда покой царил в долине тиши,
И люди шли к просветленному уму.

Один был Солнцем, светом озарён,
Другой был Луной, в сумраке ночном,
И каждый путник, верой вдохновлён,
Находил утешенье под их крылом.

Они молчали, но их взгляд вещал
О сострадании, о любви без края,
И каждый, кто у подножья стоял,
В душе своей находил частицу рая.

Но время шло, и ветер перемен
Принёс с собой жестокость и войну,
И в сердце мира зародился плен,
И тьма затмила светлую страну.

И грянул гром, и рухнули они,
Под взрывами безумной, слепой злобы,
И вздрогнула земля, и плакали огни,
И мир застыл в безмолвии до гроба.

Но даже в прахе, в камне и пыли,
Осталась память, эхо древних слов,
О мудрости, о вере, о любви,
Что побеждает ненависть и кровь.

И пусть стоят теперь лишь пустоты,
На месте, где когда-то лики были,
Но в сердце каждого, кто помнит Будды,
Живёт надежда, что они воскресли.

И в тишине, когда луна взойдёт,
Над Бамианом, скорбным и пустым,
Услышишь шёпот, что из камня льёт,
О вечной вере, что непобедим.
***
Васуки: Песнь о Царе Змеином

Из глубин Паталы, где тьма вечна,
Где самоцветы мерцают призрачно,
Восходит Васуки, змей великий,
Чей гнев подобен буре дикой.

Коронован чешуёй из обсидиана,
Глаза - два уголька, горящих странно,
Он - царь Нагов, владыка подземелья,
Хранитель тайн, что скрыты в недрах.

Когда боги и асуры в битве лютой
Решили океан взболтать минутой,
Васуки стал веревкой, мощной, длинной,
Обвив гору Мандару, вершиной дивной.

И тянули боги, тянули демоны,
Вздымались волны, пенные, огромные.
Васуки стонал, но держал упорно,
И яд его капал в пучину чёрную.

Из пены той явились Лакшми, Амрита,
И Калакута - яд, что смертью дышит.
Шива, милосердный, яд тот выпил,
И мир от гибели навек избавил.

Васуки, царь змеиный, мудрый, сильный,
Владыка тьмы, но духом чистый.
Он - символ мощи, символ терпения,
И вечной власти, и преображения.

Так пусть же славится Васуки имя,
В веках звучит, как грома вымя!
Хранитель мира, страж подземелья,
Царь змеиный, вечное величие!
***
Песнь о Крови Княжеской

В долинах древних, где Тигр с Евфратом сплелись,
Под сенью зиккуратов, к небу стремящихся ввысь,
Рождались легенды, шептали их ветры ночные,
О детях Ану, о силе, что дремлет в крови княжеской.

Ануннаки, чьи имена - эхо далеких миров,
Спустились с небес, разорвав пелену облаков.
Несли они знанья, дарили огонь и металл,
И землю бесплодную в сад плодоносный превращали.

Их поступь звучала, как гром среди ясного дня,
Их взоры сверкали, как звёзды в ночи для меня.
Они создавали империи, рушили их в прах,
И в глиняных табличках оставили вечный свой страх.

Кровь княжеская в венах их бурлила, как лава,
И мудрость вселенной в сердцах их навеки осталась.
Они учили людей возделывать землю и строить,
И тайны небесные открывали, не ведая боли.

Но гордость и зависть, как змеи, в сердцах их гнездились,
И войны меж ними, как бури, над миром разразились.
И пала империя, в песок обратились дворцы,
Лишь эхо легенд донесло до нас отголоски отцов.

И ныне, когда звёзды мерцают в небесной дали,
Мы помним о тех, кто когда-то с небес к нам сошли.
Ануннаки, чья кровь - семя Ану, кровь князей,
Навеки останутся в памяти древних людей.
***
Гипогей: Песнь о Камне и Тьме

В чреве земли, где солнце не властно,
Где вечная ночь - царица прекрасна,
Раскинулся Гипогей, древний и дивный,
Мегалитический лабиринт, таинственно-мнимый.

Не люди его воздвигли, не смертные руки,
Но древние силы, забытые звуки.
Из камня живого, что помнит начало,
В глубинах земли он навеки причалил.

Уровни вниз, как спираль бесконечная,
Спускаются во тьму, в бездну кромешную.
На первом - порталы, врата из обсидиана,
Ведущие в мир, где реальность обманна.

На втором - палаты, где тени танцуют,
И эхом столетий голоса ликуют.
Здесь жрецы древние, в ритуалах забытых,
Пытались постичь тайны мира сокрытых.

На третьем - гробницы, где спят исполины,
Чьи кости огромны, чьи лица невинны.
Они правили миром, когда он был юным,
И ждут пробуждения под лунным безумием.

На четвертом - сады из кристалла и мрака,
Где светятся грибы, как звёзды во мраке.
Здесь бродят существа, полузвери, полубоги,
Хранители тайн, что скрыты в дороге.

На пятом - колодец, бездонный и чёрный,
Где шепчет безумие, голос упорный.
Говорят, в его глубине спит древнее зло,
Что ждёт своего часа, чтоб мир поглотить всецело.

Гипогей - это больше, чем просто строение,
Это портал в иные миры, откровение.
Кто смеет войти в его тёмные залы,
Рискует навеки остаться там, в царстве печали.

Но если ты храбр, и духом силён,
То тайны Гипогея тебе будут даны.
Увидишь ты то, что скрыто от глаз,
И станешь мудрее, чем был в этот час.

Но помни, путник, вступая во тьму,
Что тьма может взглянуть и в твою глубину.
И если ты слаб, и душой не чист,
Гипогей поглотит тебя, словно лист.

Так слушай же песнь о Камне и Тьме,
О Гипогее, что дремлет в земле.
И помни, что мир полон тайн и чудес,
Но лишь смелым откроется их интерес.
***
Падение Семьязы: Песнь о Запретной Мудрости

В небесных высях, где звёзды - пыль алмазная,
Стоял Семьяза, ангел, ликом прекрасный.
Он был из стражей, что мудрость хранили,
И тайны мироздания в сердце носили.

Но взгляд его, чистый, вдруг омрачился тенью,
Заворожён он был земным виденьем.
Увидел он смертных, в невежестве блуждающих,
И жаждал знаний им дать, от тьмы избавляющих.

Забыв о клятве, что Небесам давал,
Он спустился на землю, где ветер гулял.
И встретил он женщин, прекрасных и юных,
И сердце его пленила их красота лунная.

Он научил их магии, что ангелам ведома,
Открыл секреты трав, что исцеляют дома.
Поведал о звёздах, о движении планет,
И тайны небесные раскрыл им в ответ.

Но знание, данное преждевременно,
Подобно огню, что сжигает мгновенно.
Люди, вкусив запретный плод мудрости,
Потеряли невинность, впали в гордости.

Семьяза, увидев, что натворил,
В отчаянии горьком себя укорил.
Он понял, что знание, без меры дарованное,
Лишь хаос и горе в мир принесло нежданное.

И Небеса, узрев его падение,
Обрушили гнев свой, без промедления.
Семьяза был низвергнут, лишён благодати,
И навеки проклят, в вечном мраке расплате.

Так пала звезда, что светила так ярко,
За жажду помочь, за ошибку, за марку.
Имя Семьязы стало символом предостережения,
О том, что знание - сила, требующая смирения.

И помните, смертные, эту печальную песнь,
О ангеле падшем, что мудрость принёс.
Ибо знание, данное без подготовки,
Может стать проклятием, а не дорогой к свободе.
***
Тисульская Принцесса: Легенда о Спящей Красавице Сибири

В глухих лесах, где кедры шепчут сказки,
Где Енисей несёт седую быль,
В земле сибирской, древней и прекрасной,
Сокрыта тайна, словно в саван пыль.

В шахте старинной, в глубине пластов,
Нашли гробницу, каменный саркофаг.
И в нём покоилась дева, лик чистый,
Как будто сон её лишь на миг настиг.

Не тронула её ни тлен, ни время,
Лицо не знало горестей и бед.
В глазах застыло вечное стремление,
Как будто видела она грядущий свет.

Одета в платье, тонкое, как паутина,
Изящный стан обвивала нежность льна.
В руках держала цветок, что не увянет,
Символ любви, что вечностью полна.

Ученые мужи, смущенные дивом,
Пытались тайну эту разгадать.
Но время шло, и с каждым новым мигом,
Лишь множились вопросы, не узнать.

Говорили, что принцесса - дочь богов,
Сошедшая на землю в давний век.
Что в ней сокрыта сила древних снов,
И мудрость звёзд, что льют на землю свет.

Иные шептали, что она - посланница,
Из мира, что лежит за гранью звёзд.
Что ждёт она сигнала, словно странница,
Чтоб пробудиться, сбросив вечный мост.

Но тайна спит, и дева не проснулась,
В гробнице каменной, в объятьях тишины.
Лишь ветер в кедрах тихо шепчет грустно,
О принцессе, что видит вечные сны.

И может быть, когда-нибудь настанет час,
Когда она откроет ясные глаза.
И мир увидит свет, что в ней угас,
И сказка древняя воскреснет в небесах.

Так спи, принцесса, в сердце Сибири,
Хранительница тайн и древних сил.
И пусть легенда о тебе живёт в мире,
Пока Енисей несёт свой вечный пыл.
***
Кубок Птолемеев: Легенда о Золотом Солнце

В песках забвенья, где Нил шепчет тайны,
Под сенью пирамид, что в небо взнеслись,
Хранится предание, древнее и странное,
О Кубке Птолемеев, что солнцем лучист.

Не просто сосуд, из глины слеплённый,
Не просто металл, что в горне ковался,
А символ власти, мудростью скреплённый,
И дар богов, что в Египте остался.

Говорят, сам Ра, владыка небесный,
Спустился на землю в облике царя,
И кубок сей, из золота чудесный,
Вручил Птолемею, как знак бытия.

В нём сила солнца, жар пустыни вечный,
И мудрость сфинксов, что веками хранят,
Секреты жизни, путь бесконечный,
И тайны звёзд, что в небе горят.

Когда вино в него наливали,
Казалось, солнце в чаше плескалось,
И души смертных, что из него пили,
На миг с богами в единство сливались.

Но алчность людская, как тень, наступила,
И кубок, украденный, был спрятан во тьме,
И сила его, словно искра, остыла,
Оставив лишь эхо в забытом холме.

Искали его фараоны и маги,
Искали воры, жаждущие власти,
Но кубок Птолемеев, как призрак, блуждает,
В легендах и снах, в ожидании страсти.

И кто найдёт его, тот силу познает,
Что дремлет в песках, под сенью веков,
И тайну Египта навеки откроет,
И станет владыкой богов и царей.

Но помни, путник, что ищешь сокровище,
Что сила великая требует жертв,
И кубок Птолемеев, как древнее пророчество,
Лишь достойному откроет свой свет.
***
Горлица-Чудовище: Баллада о Пернатом Ужасе

В глуши лесов, где тень густа и вечна,
Где солнца луч не смеет проникать,
Жила Горлица, птица злая, грешная,
Чей облик мог лишь ужас навивать.

Не нежная голубка, что воркует,
Не символ мира, кротости и сна,
А тварь кошмарная, что в сердце лютует,
И чья душа навеки проклята.

Её оперенье - тьма ночная,
В глазах пылает адский, жгучий свет.
Крылья огромные, как ночь бескрайняя,
Взмахнув, рождают бурю, словно нет

Предела мощи, злобе и коварству.
Её когти - сталь, клюв - острый, как кинжал.
Она питалась кровью и бесславством,
И каждый путник в страхе убегал.

Легенды шепчут, будто в давнем прошлом,
Была она прекрасной девой, чистой, светлой.
Но сердце отравила зависть ложью,
И душу тьма поглотила безвозвратно.

Боги разгневались на злобу эту,
И превратили деву в птицу зла.
Теперь она скитается по свету,
Неся лишь смерть, где раньше жизнь цвела.

Охотники, что смелости полны,
Пытались одолеть Горлицу-Зверя,
Но падали, как скошенные волны,
Не в силах совладать с её манерой.

Лишь тот, кто чист душой и сердцем светел,
Кто милосерден, храбр и справедлив,
Кто злобу в себе победить сумеет,
Тот сможет Горлицу-Чудовище сразить.

Но помни, путник, если встретишь птицу,
Чей взгляд пронзает душу, словно нож,
Беги, не оглянись, молись и кайся,
Иначе станешь жертвой, словно ложь.

Ведь Горлица-Чудовище не дремлет,
Она летает в поисках души,
Что тьмой объята, завистью и злобой,
И ждет, когда ты сделаешь свой шаг в глушь.
***
Кубок Ликурга Нано-кованый

В глубинах лабораторий, где свет дрожит и меркнет,
Где атомы танцуют под властью гения,
Родился кубок, древний миф воскресший,
Ликурга чаша, новая эра пения.

Не из лозы, не из слоновой кости,
Не из металла, что ковал Гефест в огне,
А из наночастиц, сплетённых с гордостью,
Творение разума, что выше по судьбе.

Когда свет падает на грани кубка дивного,
Он преломляется, меняя цвет и суть.
Рубин пылает, изумруд искрится живо,
Аметист мерцает, словно звёздный путь.

Легенда гласит, что Ликург, царь фракийский,
Виноградные лозы гневно истреблял.
Бог Дионис, в ярости великой,
Его безумием и страхом покарал.

И этот кубок, словно эхо древней драмы,
Хранит в себе секрет двойственной игры.
В нем красота и мощь, и нано-граммы
Напоминают о цене людской гордыни.

Когда вино нальёшь в сосуд чудесный,
Он станет алым, словно кровь богов.
Но если яд коснётся грани тесной,
Он почернеет, предвещая скорбь и гнев.

Так пусть же этот кубок, нано-кованый,
Напомнит нам о силе и о хрупкости вещей.
О том, что знание, как меч обоюдоострый,
Может возвысить нас, а может и убить.

И пусть легенда Ликурга, царя безумного,
Предостережёт от гордости слепой.
И пусть наука, в кубке этом чудном,
Найдёт лишь мудрость, а не гибель и покой.
***
Антикитерский Оракул

В пучине Эгейской, где волны поют,
Лежит артефакт, тайной тьмой окутан.
Не бронза простая, не кусок руды,
А звёздный провидец, что видит миры.

Антикитерский Оракул, так звали его,
Хранитель небесных путей и всего.
Вращались шестерни, как судьбы людей,
И стрелки указывали ход дней.

Боги Олимпа, взирали с небес,
На чудо, что смертный создал, без чудес.
Афина, богиня мудрости и ремесел,
Вдохнула в творение тайный свой смысл.

Он предсказывал затмения луны,
И солнца восход, и приливы волны.
Он знал, когда сеять, когда собирать,
И как корабли в бурю направлять.

Но время жестоко, и море сурово,
Поглотило корабль, и тайну его.
Лежал он в забвенье, столетья подряд,
Пока не был найден, случайным отрядом.

Теперь он в музее, под стеклом лежит,
И шепчет ученым: "Познайте мой вид".
Но тайна глубока, и сложен язык,
Что звёздный Оракул в себе хранит.

И кто знает, быть может, когда-нибудь,
Мы сможем прочесть его звёздную суть.
И вновь Антикитерский Оракул пророчит,
О будущем мира, что в вечности бродит.
***
Кубок из могилы Марфы

В земле сырой, где тлен, и мрак царят,
Забытый склеп, где кости тихо спят.
Не тронь его! Там спит царица Марфа,
Собакина, чья жизнь была так кратка.

Но жажда золота, как червь, грызёт,
И алчный взор на склеп её падёт.
Забыв про страх, про клятвы и про грех,
Он вскроет гроб, чтоб вырвать свой успех.

И вот он там, в мерцании свечи,
Средь шёлка тленья, в царственном ночи.
Не золото манит его теперь,
А кубок дивный, что лежит там, верь!

Из черепа царицы он возник,
Искусно выточен, как будто крик
Застывший в камне, в кости, в серебре,
Напоминанье о былой игре.

Он поднимает кубок, холодит
Его ладонь, и ужас в нём сидит.
В глазах царицы, что глядят из тьмы,
Он видит призрак собственной судьбы.

И пьёт он жадно из могильной чаши,
Не ведая, что смерть его украсит.
Вкус тлена, боли, горечи и зла,
В его душе навеки проросла.

И с каждым глотком, что он совершает,
Царица Марфа в нём оживает.
Её проклятье, словно яд змеи,
Вползает в душу, гасит все огни.

Он выйдет из гробницы, словно тень,
Не человек, а лишь её мишень.
И будет вечно кубок тот носить,
И в муках вечных за царицу жить.

Так помни, путник, жадность - страшный грех,
Не трогай спящих, не буди их смех.
Иначе кубок из могилы той,
Навеки станет участью твоей!
***
Пума Пунку: Камень, рождённый из легенды

В объятьях Анд, где небо ближе к земле,
Лежит Пума Пунку, загадка в камне.
Не город, не крепость, а словно мечта,
Из древних преданий, что шепчет луна.

Здесь виракочи, боги спустились с небес,
И камни тесали, творя чудеса.
Не люди, не смертные, а силы иные,
Вложили в гранит мощь свою неземную.

Блоки огромные, словно игрушки богов,
Соединяются точностью, что выше основ.
Ни швов, ни зазоров, лишь гладкая грань,
Как будто лазером высечен камень-титан.

Легенды гласят, о летающих колесницах,
Что камни доставили с гор, словно птицы.
О силе неведомой, что двигала скалы,
И знании тайном, что время забрало.

Пума Пунку - не просто руины и прах,
А портал в прошлое, где правит лишь страх.
Страх перед мощью, что нам не понять,
И мудростью древней, что нам не догнать.

Здесь ветер поёт о забытых богах,
И солнце играет на каменных лбах.
Пума Пунку - свидетель эпохи иной,
Где магия правила, а камень был свой.

И пусть археологи ищут ответ,
Как создан был этот каменный скелет,
Но тайна останется, словно туман,
В Пума Пунку, где правит лишь древний обман.

Ведь это не просто камни и пыль,
А эхо легенды, что шепчет нам быль.
О богах, о силе, о знании тайном,
В Пума Пунку, комплексе вечном и странном.
***
Гимн Нанне, Владыке Луны

Из тьмы извечной, серебром рождённый,
Нанна, владыка, в небеса вознесённый!
Твой лик сияет, рассекая ночи мрак,
И звёзды трепетно склоняются во мрак.

Ты, сын Энлиля, мудрый и могучий,
Чей серп луны над миром властно кружит.
Ты пастырь стад небесных, звёздных овец,
Ведущий их сквозь вечный, тёмный лес.

В Уре, священном граде, твой престол,
Где жрецы славят твой небесный зов.
Там Зиккурат, как лестница к тебе,
Ведёт молитвы к лунной высоте.

Ты властвуешь над приливом и отливом,
Над снами смертных, тихим, неторопливым.
Ты даришь плодородие полям,
И жизнь рождается под лунным сияньем.

О Нанна, милостивый и справедливый,
Услышь мольбу мою, смиренно ниву
Я перед тобой склоняюсь, в тишине ночной,
Прошу защиты, мудрости, покой.

Пусть свет твой лунный, чистый и прохладный,
Омоет душу, от грехов избавлённый.
Пусть благодать твоя на землю снизойдёт,
И мир в гармонии под лунным светом расцветёт!

Да славится вовек твоё святое имя,
Нанна, владыка, лунный, непостижимый!
В веках грядущих, песнь тебе звучит,
И сердце смертного перед ликом твоим трепещет и молчит.
***
Отголоски Глины: Песнь о Шумерском Списке Царей

Из праха Ура, из пепла Эриду,
Восстала глина, хранящая судьбу.
Не свиток папируса, не камень гранитный,
Но табличка глиняная, вестью обвита.

Шумерский Список Царей, артефакт древний,
Шепчет легенды о власти безмерной.
О богах-правителях, спустившихся с неба,
Чьи имена в глине высечены слепо.

Алулим, Алалгар, Энки, владыки,
Чьи царства длились тысячелетия дикие.
До потопа великого, что землю поглотил,
И память о прошлом почти истребил.

Потом пришли герои, полубоги-цари,
Гильгамеш могучий, в чьих подвигах зори.
Агга Кишский, Энменбарагеси, властелин,
Чьи имена вписаны в истории скрижали.

Но время неумолимо, как песок в дюнах,
И царства рушились, как карточные руины.
Аккад, Урук, Ур, Лагаш, Киш и Ниппур,
В борьбе за власть тонули в кровавом пиру.

И список царей, свидетель былого,
Хранит в себе тайны, сокрытые словом.
Миф и реальность сплелись воедино,
В глиняной табличке, судьбой освящённой.

Археолог, склонившись над хрупким артефактом,
Пытается разгадать его древние факты.
И слышит он шёпот из глубины веков,
О славе и падении шумерских богов.

Так пусть же звучит эта песнь о глине,
О списке царей, что хранит в себе ныне,
Отголоски прошлого, эхо былого,
Шумерского царства, величия нового.
***
Падение Стражей: Песнь из Книги Еноха

В предвечные дни, когда мир был юн и светел,
Когда звезды шептали тайны мирозданья,
Спустились Стражи, ангелы могучие,
На гору Хермон, в обитель созерцанья.

Их лики сияли, как солнце в полдень ясное,
Их крылья шумели, как ветер в горных пиках.
Им было велено хранить покой земной,
Наблюдать за смертными, в их радостях и криках.

Но жажда познанья, запретная и тайная,
Зажглась в сердцах их, как пламя в тёмной ночи.
Увидели дев земных, прекрасных и невинных,
И похоть затмила им ангельские очи.

Семязу, предводитель, дрогнул первым,
И голос его, как гром, пронёсся над горой:
"Клянёмся, братья, сойти с небес высоких,
И взять себе жен из смертных, под луной!"

Двести ангелов, презрев завет небесный,
Сошли на землю, влекомые страстью слепой.
Они научили смертных колдовству и магии,
И тайнам, что ведомы лишь горнему миру.

От союза падших ангелов и дочерей людских,
Родились исполины, чья сила не знала границ.
Они пожирали плоть, и кровь, и души смертных,
И стоны их боли взлетали к небесным границам.

Земля возопила, прося о справедливости,
И крик её достиг престола Всевышнего.
Тогда послал Господь архангелов могучих,
Чтоб покарать падших, и мир очистить от скверны.

Рафаил исцелил землю, израненную грехом,
Гавриил истребил исполинов, порождённых злом.
Михаил сковал Семязу и его соратников,
И бросил их в бездну, в вечный, ледяной дом.

И Енох, праведник, избранный Богом,
Увидел падение Стражей, и ужас их судьбы.
Он записал историю их греха и наказания,
Чтоб помнили смертные о власти небесной любви.

Так помните, люди, о падении Стражей,
О гордости, что ведёт к погибели и тьме.
Стремитесь к свету, к праведности и вере,
Ибо лишь так избежите небесной кары в огне.
***
Юмна, Город Света: Легенда о Сияющем Граде

В долине, где сплетаются реки забвения и надежды,
Где горы, словно стражи, хранят тайны древние,
Возвышался Юмна, Город Света, град неземной красоты,
Обитель мудрости, где рождались самые смелые мечты.

Не камнем был он сложен, но лучами солнца и луны,
И каждый дом сиял, как звезда в ночи бездонной.
В его садах цвели цветы, невиданные смертным взором,
И пели птицы песни, что исцеляли душу скорбную.

Правила Юмной Аэлла, королева с сердцем из хрусталя,
Чей взгляд пронзал тьму, а голос успокаивал бури.
Она хранила Ключ Света, что открывал врата в иные миры,
И делилась знанием с теми, кто был достоин этой мудрости.

В Юмну стекались мудрецы, художники и воины,
Искавшие вдохновения, исцеления и правды.
Здесь рождались легенды, ковались мечи и писались книги,
Что освещали путь для целых поколений.

Но зависть и злоба не дремлют даже в самых светлых местах.
Тёмный колдун Мордор, чьё сердце было чернее ночи,
Пожелал завладеть Ключом Света и погрузить мир во тьму,
И двинул свою армию на Юмну, город сияющий.

Битва была жестокой, кровь лилась рекой,
Но жители Юмны сражались отважно, защищая свой дом.
Аэлла, вооружившись Ключом Света, встала во главе войска,
И её сияние ослепило врагов, обратив их в бегство.

Но Мордор, в отчаянии, призвал древнее проклятие,
И Юмна, Город Света, начал медленно угасать.
Лучи солнца померкли, цветы завяли, а песни птиц затихли,
И город погрузился в туман, словно сон ускользающий.

Аэлла, понимая, что гибель неизбежна,
Решила спасти хотя бы частицу света Юмны.
Она разделила Ключ Света на семь осколков,
И спрятала их в самых укромных уголках мира.

С тех пор Юмна, Город Света, существует лишь в легендах,
Искать его бесполезно, ибо он скрыт от глаз недостойных.
Но говорят, что если собрать все семь осколков Ключа,
То Юмна вновь возродится, и свет её озарит мир.

И по сей день, странники ищут осколки Ключа Света,
В надежде вернуть миру утраченную красоту и мудрость.
Ибо Юмна, Город Света, живет в сердцах тех,
Кто верит в силу добра и в то, что свет всегда побеждает тьму.
***
Кодекс Хаммурапи: Песнь о Справедливости из Уст Богов

О, слушайте, смертные, внимайте слову богов!
Не из глины и тростника, но из самой сути мироздания
Выкован этот закон, что Хаммурапи, царь мудрый,
Начертал на камне, дабы справедливость восторжествовала!

В начале времен, когда хаос клубился, словно дым,
Когда сильный угнетал слабого, а богатый грабил бедного,
Боги, устав от криков и стонов, призвали Хаммурапи.
"Ты, избранник наш, - сказали они, - стань щитом для народа".

Иштар, богиня любви и войны, дала ему силу и мудрость,
Шамаш, бог солнца и правосудия, озарил его разум.
Мардук, владыка богов, повелел: "Создай закон, что будет вечен!"

И Хаммурапи, царь Вавилона, склонился в смирении.
Он взошёл на гору Сиппар, где обитали древние духи,
И там, в тишине и молитве, услышал шёпот богов.

"Око за око, зуб за зуб", - гремел голос Шамаша.
"Кто украдет, да будет наказан", - вторил ему Мардук.
"Защити вдову и сироту", - молила Иштар.

И Хаммурапи, вернувшись в Вавилон, повелел высечь на камне
Законы, что будут судить и карать, и защищать.
На чёрном базальте, словно на скрижалях судьбы,
Запечатлел он волю богов, дабы помнили все.

Кто сломает кость свободному человеку, да сломают и ему!
Кто ударит беременную женщину, да заплатит жизнью ребенка!
Кто построит дом небрежно, и он рухнет, убив жильца,
Да будет казнён строитель, и дом его предан огню!

Так гласит Кодекс Хаммурапи, закон, ниспосланный богами!
Да будет он светом во тьме, справедливостью в мире!
Да помнят цари и простые смертные, что закон един для всех,
Ибо гнев богов страшен, а справедливость их - неумолима!
***
Калакута: Песнь о Яде, рождённом из Бездны

Из чрева Бездны, где спят древние боги,
Где тьма клубится, не знающая света,
Родился Калакута, яд смертоносный,
В дыхании змея, в тени силуэта.

Не кровь он чёрная, не гной гниющий,
Не порошок сухой, не зелье колдовское.
Калакута - это шёпот, это чувство,
Что проникает в душу, сердце гложет.

Он - отражение страхов, самых тайных,
Он - воплощение зависти и злобы.
Он - искушение, что шепчет сладко, манит,
В объятия смерти, в ледяные гробы.

Когда Калакута коснётся губ невинных,
Их речь становится язвительной и острой.
Когда Калакута проникнет в сердце храбрых,
Их доблесть меркнет, превращаясь в трусость.

Боги дрожали, узрев его рождение,
И демоны ликовали, предвкушая власть.
Ибо Калакута - оружие коварства,
Способное мир в хаос низвергнуть в одночасье.

Легенды гласят, что лишь избранный, чистый,
С душой, как горный хрусталь, прозрачной, ясной,
Способен Калакуту в себе обуздать,
И обратить его силу во благо, прекрасное.

Но помни, путник, испивший яд забвенья,
Что Калакута - это вечная борьба.
И даже победив его однажды,
Ты должен бдительным быть всегда.

Ибо Калакута дремлет, ждёт момента,
Чтобы вновь просочиться в душу, словно тень.
И только вера, любовь и сострадание
Способны уберечь тебя от её плена.
***
Тёмный Колдун Мордор

Из пепла гор, где тень веков лежит,
Восстал колдун, чьё имя - смертный крик.
Мордорский мрак, его дыханье зло,
В его глазах - лишь тьмы густое полотно.

Он кости древних в жезл свой обратил,
И души падших в слуг себе пленил.
В его речах - проклятий дикий вой,
И мир дрожит пред тёмною судьбой.

Он знает тайны, что забыты сном,
Он повелевает ветром и огнём.
В его ладонях - сила, что крушит,
И каждый шаг - как пепел, что душит.

Он строит башни из костей и лжи,
И в них плетёт кошмары для души.
Его корона - череп мертвеца,
И царство тьмы - от края до конца.

Но помни, путник, в сердце храбрость сей,
И свет надежды в сумраке взрасти.
Ибо колдун, хоть силён и жесток,
Не вечен мрак, и свет его исток.
***
Чёрная Пагода: Легенда в камне и тени

В долине, где вечный сумрак царит,
Где горные пики небо пронзают,
Стоит Чёрная Пагода, молчаливый гранит,
Хранитель секретов, что время скрывает.

Не люди воздвигли её стены из тьмы,
Не смертные руки камень тесали.
То древние боги, из звёздной глуши,
Её основание в землю вкопали.

Говорят, в её сердце, под слоем земли,
Дремлет дракон, чей сон - это мир.
И если разбудить его, пламя взметнётся вдали,
И пеплом покроется звёздный эфир.

На стенах её письмена забытых времён,
Руны, что шепчут о битвах титанов.
И каждый, кто дерзнет прочесть их закон,
Увидит кошмары, что прячутся в планах.

Внутри, в лабиринтах, где эхо живёт,
Блуждают души, потерявшие путь.
И каждый, кто в Пагоду эту войдёт,
Рискует навеки в ней душу замкнуть.

Лишь избранный может пройти сквозь врата,
Лишь чистый сердцем узрит её тайну.
Но даже ему, заглянув в бездну, что там сокрыта,
Придётся заплатить за познание цену.

Чёрная Пагода - символ вечной борьбы,
Меж светом и тьмой, добром и злом.
И пока она стоит, не дрогнув, вдали,
Мир будет балансировать над хаосом дном.

Так пусть же легенда о ней живёт в веках,
Напоминая смертным о силе древней.
И пусть каждый, кто встретит её в облаках,
Помнит: в тени Пагоды дремлет забвение.
***
Клинок Пепел: Легенда о рождении и смерти

Из гор, где дремлет вечный гнев вулкана,
Где лава плавит камень и металл,
Родился клинок, что имя носит странное -
Пепел. Он в себе и жизнь, и смерть познал.

Не кузнец смертный выковал ту сталь,
А духи огня, в танце яростном сплетясь.
В горниле гнева, где бушует шторм печаль,
Родился Пепел, в зареве искрясь.

Рукоять его из кости древних драконов,
Что пали в битвах с богами в старину.
Она хранит в себе отголоски стонов,
И шёпот ветра, что несёт войну.

Лезвие клинка, как ночь, усыпанная звёздами,
В нём пляшет пламя, что не гаснет никогда.
Он жаждет крови, что течёт ручьями,
И ждёт лишь мига, чтобы сеять вражду.

Легенда гласит, что тот, кто Пепел держит,
Получит силу, что не знает границ.
Но сердце тьмы в клинке навеки теплится,
И душу поглотит, как голодный хищник.

Герои падали, сражённые им в битве,
И короли теряли трон и власть.
Клинок Пепел - проклятье в яркой свитке,
Он дарит мощь, но забирает страсть.

И лишь один, с душой, как чистый пламень,
Сможет обуздать его безумный гнев.
Но даже он, в объятиях его пламени,
Рискует стать лишь тенью, что исчезнет во мгле.

Так помни, путник, если встретишь Пепел,
Не соблазняйся мощью, что он таит.
Ибо клинок этот - смертельный пепел,
Что в прах развеет всё, что ты любил.
***
Сунгирь-матушка

В объятьях древних, сумрачных лесов,
Где время дремлет, позабыв про счет,
Течёт Сунгирь, как шёпот голосов,
Что помнят тайны позабытых вод.

Её исток - слеза богини-матери,
Оплакавшей ушедшую любовь,
И каждый камень на её фарватере
Хранит печаль, что будоражит кровь.

Когда туман над заводью клубится,
Из глубины встают духи предков,
Их лики бледные в воде искрятся,
И слышен звон забытых амулетов.

В её водах плещется русалка,
С косою цвета лунного луча,
Она поёт, и песня эта жалка,
О том, что жизнь так хрупка и горяча.

А в полночь, когда звёзды зажигают,
Над Сунгирём свой танец светлячки ведут,
И древние легенды оживают,
О воинах, что здесь нашли приют.

Не просто речка - Сунгирь-матушка,
Она живая, дышит и поёт,
И каждый, кто к ней прикоснётся, батюшка,
В её объятьях мудрость обретёт.

Пусть помнят люди, чтут её покой,
И берегут, как дар бесценный свой,
Чтоб Сунгирь-матушка текла рекой,
И сказки нам шептала под луной.
***
Патала-Лока: Песнь о Подземном Царстве

В глубинах мироздания, где свет не рождается,
В объятьях тьмы извечной, что вечно вращается,
Лежит Патала-Лока, царство змей и демонов,
Где шёпот древних тайн звучит в эхо бездонном.

Над ней семь слоёв земли, как щит непробиваемый,
Хранят от солнца жаркого, от ветра ураганного.
Там Наги, змеи мудрые, с капюшонами царскими,
Правят землями влажными, с пещерами ужасными.

Васуки, царь змеиный, на троне из изумруда,
Взирает на подданных, что служат ему чудом.
Нагини, девы-змеи, с глазами, полными чар,
Плетут ковры из шёпота, скрывая древний дар.

В Патала-Локе реки текут не водой прозрачною,
А кровью драконов павших, и лавой обжигающей.
Деревья там растут из костей давно забытых,
И плоды их - сны кошмарные, во тьме вечной сокрытых.

Там Дайтьи и Данавы, потомки Кашьяпы злые,
Куют оружие вечное, для битвы роковые.
Они жаждут власти над миром, над светом и над тьмой,
И в сердце их пылает лишь ненависти злой огонь.

Но есть и красота в Патала-Локе мрачной,
В кристаллах самоцветных, в пещере сказочной.
Там драгоценные камни сияют в темноте,
И музыка змей звучит в неземной красоте.

Лишь избранные смертные, с душою закалённой,
Могут спуститься в царство, судьбой предопределённой.
Они увидят ужасы, что разум потрясут,
Но и мудрость древнюю, что веками несут.

Так помни, путник смелый, о Патала-Локе,
О царстве змей и демонов, в подземном, тёмном роке.
Оно существует вечно, в глубинах мироздания,
И ждёт, когда ты явишься, для нового познания.
***
Аратта: Город Багряного Восхода

За горами Зубчатыми, где ветер воет песнь,
Лежит Аратта, город, что затмевает день.
Не из глины слеплен он, не из камня груб,
А из меди кованой, что льёт багряный луч.

Там лазурит искрится, как небеса в ночи,
И сердолик пылает, словно солнца лучи.
В садах, что вечно цветут, поют золотые птицы,
И мудрость древних жрецов в каждом камне таится.

Энмеркар, владыка Урука, слышал о той земле,
О мастерах искусных, что держат мир в узде.
Он жаждал их богатства, их знанья, их красу,
Но путь к Аратте труден, как восхождение к грому.

Семь гор высоких встали, преграждая путь,
Семь рек бурных текли, не давая уснуть.
Но Энмеркар был силён, его воля крепка,
Он послал гонца с дарами, чтоб смягчить сердца.

И вот, гонец вернулся, с вестью о чудесах,
О царице Аратты, что мудра и прекрасна.
Она приняла дары, но не склонила главу,
И вызов бросила Уруку, в словесном бою.

"Пусть лучший мастер твой, со мной сразится в знанье,
Пусть создаст он чудо, что превзойдет мое создание!"
И Энмеркар, задумавшись, призвал мудрейших всех,
Чтоб тайну Аратты разгадать, и одержать успех.

Но Аратта хранит свои секреты в тиши,
И лишь избранным открывает сокровища души.
И до сих пор, сквозь время, легенда та жива,
О городе багряном, где мудрость вечно права.

И кто знает, может быть, за горами Зубчатыми,
Аратта всё ещё ждёт, под небесами багряными...
***
Багдадская Искра: Миф о Древнем Огне

В песках забвенья, где Евфрат течёт,
Под сенью пальм, где джинны спят и ждут,
В Багдаде древнем, в городе чудес,
Родилась легенда, что затмила блеск небес.

Не золото и шёлк, не мудрость книг,
Не сказки Шахерезады в лунный миг,
А тайна скрыта в глиняном сосуде,
Внутри огонь дремал в полузабвенье.

Медь, железо, уксус - странный сплав,
Что силу древнюю в себе таил, познав.
Искру жизни, ток невидимый, живой,
Что мог зажечь светильник в ночи глухой.

Говорят, жрецы, хранители секретов,
Использовали её для ритуалов, полных светов.
Чтоб духов вызвать, исцелить недуг,
Или послать проклятье, словно злой недуг.

Иные шепчут, что для воинов она,
Давала силу, что была дана
Лишь избранным, кто духом был силён,
И мог энергию сосуда взять в полон.

Но время шло, и тайна позабылась,
В песках истории навек сокрылась.
Лишь археолог, пыль веков стряхнув,
Нашел сосуд, и вздрогнул, вдруг прозрев.

"Багдадская батарейка" - имя ей дано,
Загадка древности, что нам явлена.
Миф или, правда? Кто теперь поймёт?
Лишь эхо древности в песках времён живёт.

И каждый, кто на артефакт взглянет,
В воображении своем картину восстанет:
Жрецы в одеждах белых, в полумраке,
Зажигают искру в глиняном сосуде, во мраке.

И пусть наука спорит и гадает,
Легенда о Багдадской искре не угасает.
Она живёт в сердцах, как отблеск чуда,
Напоминая, что в прошлом скрыта мудрость люда.
***
Кипящая Река

В краю, где солнце плавит гор вершины,
Где воздух дрожит от жара и огня,
Среди базальтовых скал, как злые морщины,
Течёт река, что плавит даже днём.

Не вода в ней плещет, а лава густая,
Оранжевый гнев клокочет и бурлит.
И искры, как звёзды, в ночи взлетают,
Когда поток кипящий говорит.

Зовут её люди - Кипящая Река,
И шепчут легенды, полные страстей.
Что в глубинах её дремлет злая рука,
Держащая в плену души теней.

Когда-то бог, разгневанный на смертных,
За их гордыню, жадность и обман,
Разверзнул землю, в муках безответных,
И вырвался из недр огненный капкан.

И с тех пор течёт река, не умолкая,
Напоминая миру о грехах.
И путник, к ней приблизившись, рыдает,
Увидев отражение в огненных волнах.

Говорят, что если бросить в воду камень,
То он исчезнет, словно в никуда.
И лишь шипенье, словно змеиное пламя,
Напомнит о том, что здесь была вода.

Но есть и те, кто верят в исцеление,
В очищающую силу той реки.
Что, окунувшись в огненное крещение,
Освободятся от грехов навеки.

Но кто осмелится на подвиг столь опасный?
Кто бросит вызов ярости стихий?
Лишь безумец, отчаявшийся напрасно,
Ищущий смерти в пламени лихом.

Так пусть же течёт Кипящая Река,
Напоминая миру о былом.
И пусть её огненная рука
Хранит покой в краю, где правит гром.
***
Геркулесовы Столпы: Песнь о Границе Миров

В закатных водах, где Гесперид сады
Хранят плоды бессмертия и сны,
Вздымаются из пены океана
Два стража вечных, каменных титана.

Геркулесовы Столпы, граница мира,
Где смертный дух встречается с эфиром.
Здесь Геракл, сын громовержца Зевса,
Своей рукой воздвиг предел чудесный.

Когда десятый подвиг совершал он,
Стада Гериона он гнал к востоку,
И горы, что преградой перед ним встали,
Он силой богатырской раздвигал и валил.

Так родились Столпы, врата меж морем,
Где смертным путь заказан, полон горя.
За ними - тьма, неведомые земли,
И чудища, что в бездне той дремали.

Моряк, что дерзко к ним свой парус гонит,
Пусть помнит: здесь владычество Посейдона.
Здесь бури пляшут, волны бьют о скалы,
И смерть глядит из бездны, словно жало.

Но если дух твой чист и сердце смело,
И вера в богов в душе твоей горела,
То, может быть, тебе откроют тайну
Столпы Геркулеса, границу крайнюю.

Увидишь ты, как солнце тонет в море,
Как звёзды зажигаются в просторе,
И ощутишь дыхание вечности,
Забыв про страх, про боль и быстротечность.

Но помни: возвращение не гарантировано,
И знание, что там обретено,
Может сломить, свести с ума навеки,
И бросить в бездну, где не знают реки.

Так чти же Столпы, стражи мироздания,
И помни о границе, о познании.
Ведь даже Геракл, полубог могучий,
Не смог пройти за край, за мрак дремучий.

Конец