Песнь о Льюльяйльяко, спящем страже небес

В объятьях Анд, где небо с землёй сливается,
Вздымается Льюльяйльяко, титан, что спит.
Его чело, из камня и льда сплетённое,
Хранит секреты древних, что мир забыт.

Когда-то, в дни, когда боги ходили по земле,
Льюльяйльяко был стражем небесных врат.
Он зорко следил за движением звёзд и солнца,
И отгонял от мира людского злых духов рать.

Его дыхание - ветер, что свищет в ущельях,
Его слёзы - реки, что в долины текут.
Его гнев - землетрясения, что горы рушат,
И лава, что плавит камень, как воск тают.

Но время шло, и боги покинули землю,
Оставив Льюльяйльяко в одиночестве вечном.
Он заснул, утомлённый бременем власти,
И стал лишь горой, покрытой снегом и льдом.

Но в глубине его дремлет огонь неугасимый,
И память о днях, когда он был владыкой небес.
И если когда-нибудь мир снова погрязнет во тьме,
Льюльяйльяко проснется, и явит свою мощь чудес.

И тогда задрожит земля под его поступью,
И небо озарится пламенем его гнева.
И все, кто посмел нарушить покой его сна,
Познают силу древнего бога, что спит в Льюльяйльяко.

Поэтому чтите Льюльяйльяко, дети земли,
И не тревожьте его сон своим корыстным желанием.
Ибо в его молчании таится великая сила,
Которая может, как спасти, так и уничтожить создание.
***
Сан-Педро: Дыхание Древних Богов

В сердце гор, где небо шепчет с землёй,
Встают Сан-Педро, стражи вечной тьмы.
Не просто камни, вздыбленные судьбой,
А спящие гиганты, полные зимы.

Когда-то, в дни, когда боги ходили пешком,
И горы были лишь песчинками в руках,
Сан-Педро был не пиком, а живым огнём,
Дыханием древних, сеющим страх.

Говорили, в чреве его, в лаве кипящей,
Ковались молоты для громовержца Тора,
И плавились сердца, в ненависти горящей,
У тех, кто осмелился бросить вызов богам.

И каждый вздох его, как рык зверя в клетке,
Встряхивал землю, заставляя реки вспять течь.
И пепел, словно саван, в чёрной метке,
Накрывал долины, обрекая их на смерть.

Но время шло, и боги ушли в забвенье,
И гнев Сан-Педро стих, уснул глубоким сном.
Теперь лишь ветер шепчет о былом волненье,
И снег, как саван, укрывает его дом.

Но помни, путник, глядя на его величие,
Что спит гигант, и в нём ещё живёт огонь.
И если разбудить его, в безумном лихолетье,
Он вновь покажет миру ярость древних дней, и боль.

Сан-Педро - не просто гора, а спящий бог,
Напоминание о силе, что дремлет в земле.
И каждый, кто приблизится к нему хоть на шаг,
Должен помнить: он ходит по краю бездны, во мгле.
***
Сердце, спящее в огне: Миф о Попокатепетле

В долине древней, где тени пляшут,
Два пика гордых вздымают плечи.
Один - Истаксиуатль, дева спящая,
Другой - Попокатепетль, страж вечный.

Давным-давно, когда боги правили миром,
Жила принцесса, красой затмевающая солнце.
Истаксиуатль, дочь вождя могучего,
Любовь в сердце хранила, как сокровище донце.

Попокатепетль, воин отважный,
Ей сердце отдал, в бою закалённое.
Клялись они в верности вечной,
Под небом звёздным, судьбой наречённом.

Но зависть змеёй вползла в души злые,
И ложь прошептала, как ветер ночной.
Воины подлые, жаждущие власти,
Солгали принцессе о смерти героя.

Истаксиуатль, сердце разбито горем,
Уснула навеки, в объятьях печали.
Укрыл её снег, как саван невинный,
И стала горой, о любви напоминая.

Попокатепетль, вернувшись с победой,
Узнал о предательстве, о лжи и обмане.
Взял тело любимой, на вершину поднял,
И сам рядом лёг, в вечном страдании.

Но боги, тронутые горем великим,
Превратили их в горы, навеки сближая.
Истаксиуатль спит, укрытая снегом,
А Попокатепетль, страж, её охраняет.

И до сих пор, из сердца вулкана,
Дым поднимается, словно вздох тоски.
То Попокатепетль, в вечной печали,
О любви своей плачет, сквозь долгие дни.

И если увидишь ты зарево красное,
Над спящей красавицей, в небе ночном,
Знай, это Попокатепетль, сердце горящее,
Любовь свою вечную хранит под огнём.
***
Песнь о Сангае, Дыхании Земли

В сердце Анд, где небо с камнем слито,
Владыка гор, Сангай, грозно спит.
Не просто пик, а божество сердито,
В чьих недрах пламя яростно кипит.

Когда-то, в дни, когда боги ходили,
По склонам гор, как смертные, просты,
Сангай был юн, и силы в нём будили,
Лишь шёпот ветра, да ростки травы.

Но гнев богов, как молния, обрушился,
На племя гордое, что чтило лишь себя.
И Сангай, пробудившись, разразился
Огнём и пеплом, кару вознеся.

С тех пор он страж, он вечный покаянье,
Напоминанье о гордыни злой.
Его дыханье - вечное страданье,
И пепел - память о судьбе людской.

Когда он стонет, дрожит земля под нами,
И лава, словно кровь, течёт с вершин.
То духи гор, с горящими очами,
Танцуют в пламени, забыв покой и тишь.

Но есть и красота в его могучей силе,
В багрянце заката, что красит его лик.
Он символ жизни, что в огне воскресла,
И вечной воли, что не знает тупик.

Так восславим Сангай, владыку гор и пламени,
Его вечный гнев и красоту его.
Пусть помнят люди, что в его дыхании
И кара божья, и надежда на добро.
***
Ключевская Сопка: Песнь о Дыхании Дракона

В краю, где небо сходится с землёй,
Где льды и пламя ведут вечный бой,
Вздымается громада, величава и строга,
Ключевская Сопка - дыхание Дракона, древнего бога.

Когда-то, в дни, когда мир был юн и дик,
Дракон уснул, в недрах земли поник.
Но сон его глубок, и в сновиденьях он живёт,
И каждый вздох его - огненный поток.

Его чешуя - базальтовый камень, крепок и твёрд,
Его дыхание - пепел, что в небеса летит, как смерч.
Его кровь - лава, что плавит скалы вмиг,
Его гнев - извержение, что сотрясает мир вокруг.

Шаманы древние, в шкурах звериных,
Молились Дракону, у подножья его вершин.
Просили милости, чтоб гнев его утих,
И жертвы приносили, чтоб сон его был тих.

Но Дракон не слышит, он спит и видит сны,
О битвах с богами, о днях, когда не было зимы.
И время от времени, проснувшись на миг,
Он извергает пламя, в огненный крик.

И тогда дрожит земля, и небо багровеет,
И пепел падает, словно снег, и всё темнеет.
И люди в страхе прячутся, молясь о пощаде,
Пока Дракон не уснёт, в своей каменной ограде.

Но помни, путник, если ты вблизи,
Ключевская Сопка - это не просто пик вдали.
Это Дракон, что спит, но может проснуться,
И гнев его обрушится, и тебе некуда деться.

Так чти же силу древнюю, и помни о ней,
И уважай величие, что скрыто в глубине.
Ключевская Сопка - дыхание Дракона,
Вечная песнь огня, что никогда не будет окончена.
***
Песнь о Ледяном Пламени: Эйяфьятлайокудль

В объятьях вечных льдов, где спит Исландия,
Дремлет чудовище, чьё имя - тайна.
Эйяфьятлайокудль, ледник-вулкан,
В его сердце дремлет огненный обман.

Когда-то боги, в яростном сражении,
Заперли в нём гнев, что рвётся к освобождению.
Хранитель вечный, лёд его броня,
Но пламя ждёт, лишь только тронь меня.

Внутри клокочет ярость древних сил,
Расплавленный гранит, что мир творил.
И шепчут ветры, сквозь ледяной покров,
О дне, когда проснётся этот бог.

И вот, однажды, дрогнула земля,
Проснулся гнев, что спал тысячелетия.
Раскололся лёд, и в небо взмыл огонь,
Пепел затмил солнце, мир погрузился в стон.

Эйяфьятлайокудль, проснулся ото сна,
И пеплом укрыл небеса сполна.
Дыхание дракона, ядовитый смог,
Парализовал полёты, мир замер у порога.

Боги взирали с горних высот,
На гнев стихии, что не знает забот.
И люди в страхе, молили о пощаде,
Перед мощью древней, что не знает преграды.

Но постепенно, гнев его утих,
И пепел осел, оставив след лихих.
Эйяфьятлайокудль, снова замолчал,
И лёд его укрыл, как будто ничего не знал.

Но помните, люди, в тишине его сна,
Дремлет сила, что миру не видна.
Эйяфьятлайокудль, ледник-вулкан,
Он ждёт, когда снова пробьёт его час.
***
Безымянный: Песнь о Дремлющем Боге

В тумане сером, где земля дрожит,
Встал Безымянный, исполинский щит.
Не помнит мир ни имени его,
Лишь пепел вечный, да дыханье зло.

Когда-то, в дни, когда боги ходили,
Он был дитя, что в недрах породили.
Отец - Тифон, мать - Геката в гневе,
Вложили в сердце ярость, словно древо.

Он рос, как рана на лице земли,
Вбирая силу из глубин вдали.
И вот однажды, в час, когда луна
Затмилась кровью, пробудилась тьма.

Взметнулся пламень, расколов эфир,
И лава хлынула, как огненный тир.
Деревни пали, словно тростники,
Перед гневом спящего, что был велик.

Но боги сжалились, устав от бед,
И сон глубокий ниспослали вслед.
Затих вулкан, укрылся пеленой,
Забытый всеми, забытый тишиной.

И вот теперь, он дремлет, великан,
Под снегом вечным, словно в саркофаге.
Но помни, путник, в тишине вершин,
Что в сердце камня дремлет бог один.

Он ждёт момента, знака, что придёт,
И вновь проснётся, и мир взорвёт.
И пепел взмоет, заслонив луну,
Когда проснется Безымянный, в ту страшную весну.

Так слушай, путник, шёпот ветра гор,
В нём слышен голос, древний разговор.
О силе спящей, о грядущем дне,
Когда Безымянный явится во всём своём огне.
***
Мауна-Лоа: Дыхание Богини

Из чрева ночи, из глубин земли,
Родился остров, где ветра вольны.
Мауна-Лоа, грудь богини Пеле,
Вздымается к небу в огненном теле.

Её дыхание - лава и дым,
В танце яростном, вечном, немым.
Она творит и разрушает в миг,
Стирая прошлое, создавая лик.

Когда Пеле гневается, дрожит земля,
И лава красная, как кровь, течёт, бурля.
Она пожирает леса и поля,
Но из пепла рождается новая земля.

Легенды шепчут о её любви и боли,
О страсти, что не знает неволи.
Она ревнует, она мстит, она ждёт,
Когда её избранник к ней придёт.

Мауна-Лоа - не просто гора,
Она - богиня, что вечно жива.
В её кратере дремлет древняя сила,
Что может мир изменить, как захочет.

Так поклонитесь ей, смертные, ниц,
Перед мощью её, перед огненной птицей.
Ибо Мауна-Лоа, дыхание Пеле,
Вечно будет жить в этом огненном теле.
***
Песнь о Сент-Хеленс: Плач Матери Огня

В дремучих лесах, где кедры шептали,
В долинах, где реки серебром блистали,
Спала Сент-Хеленс, гора-королева,
В зелёном плаще, спокойна, как дева.

Её склоны хранили тайны веков,
Её сердце молчало, в плену снегов.
Она видела солнце, луну и дожди,
И знала, что буря таится в груди.

Но люди забыли о древней силе,
О гневе, что в недрах гора хранила.
Они строили дома у подножья её,
Не слышали стоны, не видели зло.

И вот, в восемьдесят, весной пробудилась,
Земля задрожала, гора задымилась.
Сначала шептанье, потом грозный рык,
И трещины в теле, как шрамы от пыток.

Она плакала пеплом, она стонала камнями,
Она звала на помощь забытыми именами.
Но люди смеялись, не веря в беду,
Не зная, что скоро увидят звезду.

Звезду не небесную, а огненный взрыв,
Что мир перевернул, всё живое убив.
Взорвалась гора, разорвав тишину,
И пепел накрыл, как смертную мглу.

Сент-Хеленс рыдала, теряя свой лик,
Взметнулась лавина, как яростный крик.
Леса обратились в обугленный прах,
И реки застыли в смертельных оврагах.

Но даже в разрухе, в пепле и мгле,
Осталась надежда на новой земле.
Из пепла и боли, из огненных ран,
Рождается жизнь, как утренний стан.

И снова зеленеют склоны горы,
И птицы поют, забывая кошмары.
Сент-Хеленс молчит, но помнит свой гнев,
И учит нас помнить, кто в доме хозяин.

Так слушайте, люди, внимайте земле,
Не забывайте о древней мольбе.
Ибо в каждой горе, в каждом камне живёт,
Сила стихии, что мир сотворит.
***
Пламя Камеруна: Миф о Горе-Боге

В сердце Африки, где джунгли шепчут сны,
Вздымается Камерун, к небесам устремлён.
Не просто гора, а бог, что дремлет в тишине,
Хранитель тайн, что временем сотворён.

Когда-то давно, в эпоху древних богов,
Жил Камерун, могучий, юный и суров.
Он был сыном Земли и Небесного Огня,
И в жилах его клокотала ярость дня.

Он правил землями, щедрость даря племенам,
Но гнев его был страшен, подобен ураганам.
Когда он сердился, дрожала вся земля,
И лава, как слёзы, лилась из его чрева.

Однажды, богиня Луны, прекрасная Иман,
Пленила сердце Камеруна, словно туман.
Он жаждал её любви, её нежного тепла,
Но Иман была холодна, как горная скала.

Отвергнутый, в ярости, Камерун зарычал,
И горы вокруг от его гнева задрожали.
Он изверг пламя, что небо озарило,
И пеплом покрыл земли, что так любил.

Боги, испугавшись его мощи и зла,
Решили навеки его силу укротить.
Они превратили его в каменную гору,
Чтоб больше не мог он творить разруху.

Но дух его жив, он дремлет в глубине,
И время от времени напоминает о себе.
Вулкан Камерун, он помнит о былом,
И пламя его любви, навеки заключено в нём.

И когда он проснётся, в последний раз,
Мир содрогнётся от его огненных глаз.
Но даже в гневе, он будет прекрасен,
Бог Камерун, в своем величии ужасен.

Так гласит легенда, что шепчут ветра,
О горе-боге, что ждет своего часа.
И каждый, кто видит Камерун вдали,
Помнит о силе, что дремлет внутри.
***
Керинчи: Песнь Огненного Сердца Суматры

В тумане изумрудном, где джунгли спят в тиши,
Вздымается Керинчи, вершина Суматры души.
Не просто гора, а бог, что дремлет в облаках,
Хранитель древних тайн, запечатанных в веках.

Когда-то, в дни начала, когда мир был юн и дик,
Богиня Огня, Ратна, выбрала этот пик.
Здесь, в кратере глубоком, она развела костёр,
И пламя её гнева, доныне не угасает в нём.

Керинчи - это сердце, что бьётся под землёй,
В его жилах лава, с яростью неземной.
Когда он просыпается, дрожит земля вокруг,
И пепел, словно саван, окутывает юг.

Легенды говорят, что в недрах его живёт,
Дракон из чистой лавы, что вечно стережёт
Сокровища богов, и тайны древних рас,
И тех, кто потревожит, ждёт огненный экстаз.

Шаманы и отшельники, в пещерах его живут,
И шепчут заклинанья, чтоб умилостивить дух.
Они приносят жертвы, цветы и рис, и мёд,
Чтоб гнев Керинчи стих, и мир на землю пришёл.

Но если позабудут, о древних тех словах,
И потревожат сон его, в корыстных лишь делах,
Тогда Керинчи взревёт, и вырвется огонь,
И пеплом похоронит, и день превратит в ночь.

Так помните, потомки, когда к нему идёте,
С почтением и страхом, на вершину восходите.
Ведь Керинчи - не просто гора, а бог живой,
И гнев его ужасен, и мир его святой.

Пусть дым его клубится, как вечный оберег,
Над Суматрой зелёной, на много долгих лет.
И пусть легенды древние, живут в сердцах людей,
О Керинчи могучем, владыке этих дней.
***
Эребус: Песнь Ледяного Пламени

В объятьях Антарктиды, где вечный мрак царит,
Вздымается Эребус, титан, что вечно спит.
Не просто гора снега, не ледяной лишь пик,
В его утробе дремлет огонь, что вечно жив.

Он страж земли забытой, хранитель древних тайн,
Где ветры ледяные поют свой скорбный плач.
Над кратером дымящимся, под куполом небес,
Танцуют духи южные, в вихре ледяных чудес.

Когда-то, в дни создания, когда мир был юн и дик,
Боги вложили в Эребус свой гнев и свой язык.
Он стал порталом в бездну, где тени вечно ждут,
И где душа заблудшая находит свой приют.

В его лавовых озерах, как в зеркалах кривых,
Отражаются кошмары, что рождены во снах.
Там плавают чудовища, из пепла и огня,
И шепчут древние проклятья, что слышит лишь Земля.

Но есть и красота в нём, в его ледяном огне,
Когда кристаллы лавы, как звёзды, светят мне.
Когда пар клубится в небе, как призрак неземной,
И Эребус являет лик свой, гордый и седой.

Он символ силы вечной, борьбы огня и льда,
Напоминание смертным, что жизнь всегда хрупка.
И если ты приблизишься к его огненной душе,
То ощутишь дыхание вечности, в ледяной тишине.

Так пусть же Эребус дремлет, в своём ледяном плену,
Храня секреты древние, и тайны глубины.
И пусть его огонь пылает, сквозь толщу вечных льдов,
Напоминая миру о силе древних богов.
***
Этна, Дыхание Титана

Владычица Сицилии, гора-колосс,
Этна стоит, окутана дымкой волос.
Не просто камень, не просто земля,
В ней дремлет сила, что мир сокрушит, грозя.

Когда-то, в битве богов и титанов,
Энкелад, исполин, был повержен, скован.
Под Этной он мечется, в ярости слепой,
И стоны его рождают подземный вой.

Его дыхание - лава, огонь и жар,
Что вырываются в небо, как огненный дар.
И пепел, как саван, ложится на склоны,
Напоминая о мощи, что дремлет в ней, сонной.

Гефест, кузнец богов, в пещерах глубоких,
Куёт громы Перуну, в искрах жестоких.
И молот его, ударяя о наковальню,
Вулкан пробуждает, в танце печальном.

Нимфы лесные, что жили на склонах,
Бегут в испуге, в долины укромные.
Виноградники, рощи, поля и сады,
Поглощает лава, не зная беды.

Но Этна - не только разрушение и страх,
Она - источник жизни, в плодородных полях.
Земля, обожжённая лавой, богата,
И виноград здесь рождает напитки из злата.

Так Этна стоит, между небом и адом,
Храня в себе тайны, покрытые смрадом.
И каждый, кто смотрит на дымную шапку,
Почувствует силу, что дремлет в ней, зыбкая.

Помните, смертные, гнев титанов велик,
И Этна, как страж, хранит этот лик.
Уважайте природу, её мощь и красу,
Иначе вулкан пробудится, неся вам грозу.
***
Окмок: Песнь о Гневе Земли

В тумане Алеутских гряд, где ветер воет дико,
Вздымается Окмок, свидетель дней великих.
Не просто гора, не камень мёртвый, серый,
А сердце спящее, таящее в себе ярость зверя.

Когда-то, в юности Земли, когда боги правили миром,
Окмок был юн и тих, лишь дымка вилась над пиком.
Но гнев богов, как молния, пронзил небесный свод,
И в чреве горном зародился огненный народ.

Там, в глубине, куются души лавы,
Там стоны камня, там пламя правит баллом.
И ждёт Окмок, терпеливо ждёт свой час,
Когда прорвётся гнев, когда наступит мрак для нас.

И вот однажды, в год, забытый ныне,
Земля содрогнулась, и небо стало синим.
Не синим неба, а синим пламени ада,
Окмок проснулся, и началась расплата.

Столб пепла взвился, затмив собою солнце,
И лава хлынула, как кровь из раны донца.
Деревни сгинули, как будто их не стало,
И крики ужаса в огне потонули, пропали.

Боги смотрели с высоты, безмолвно наблюдая,
Как гнев Окмока мир вокруг уничтожает.
И лишь шаманы, в трансе диком, пели,
Моля о милости, чтоб гнев его утих.

Но гнев Окмока не знал, ни жалости, ни меры,
Он выжигал всё, оставляя лишь кратеры серы.
И лишь когда, насытившись разрухой,
Он замолчал, оставив мир в разрухе жуткой.

Теперь Окмок молчит, покрытый пеплом серым,
Но помнит мир о гневе, что был когда-то зверем.
И шепчут старики, глядя на его вершину:
"Не буди спящего, не трогай его тишину".

Ведь в глубине, под коркой пепла хрупкой,
Всё так же дремлет ярость, ждущая минутки.
И если снова боги разгневаются на нас,
Окмок проснётся, и повторится этот ужас.

Так пусть же помнят люди, что Земля живая,
И гнев её, как лава, всё вокруг сжигает.
И пусть Окмок стоит, как вечный страж,
Напоминая нам о силе, что таится в недрах наших.
***
Песнь о Килауэа: Дыхание Богини

В сердце Гавайских островов, там, где лава целует море,
Дремлет Килауэа, вулкан-исполин, в вечном, огненном узоре.
Не просто гора из камня и пепла, но дом, священный алтарь,
Где правит Пеле, богиня огня, чья ярость - смертельный удар.

Когда-то давно, в эпоху богов, Пеле прибыла с Таити,
Искала пристанище, землю свою, где б страсть её могла расцвести.
Но сестра её, Намака, богиня морей, ревновала к огню,
И гнала Пеле с острова в остров, обрекая на вечную войну.

Нашла Пеле кратер Халемаумау, в сердце Килауэа, глубоко,
И там воздвигла свой огненный трон, где пламя танцует легко.
Дым поднимается к небу густым, словно волосы богини в гневе,
А лава, как кровь из ран земли, течёт, не зная передышки в беге.

Говорят, когда Килауэа рычит, и лава взрывается ввысь,
То Пеле танцует, в яростном экстазе, забыв про печаль и про жизнь.
Она лепит новые земли из огня, из пепла и раскалённых скал,
И горе тому, кто посмеет нарушить покой её, кто её гнев вызвал.

Туристы приходят, заворожено, смотреть на огненный поток,
Но помните, смертные, это не шоу, это богини священный урок.
Уважайте силу, что дремлет внутри, не трогайте камни её,
Иначе гнев Пеле обрушится на вас, и не спасет вас никто.

Килауэа дышит, Килауэа живёт, в ней бьётся сердце богини,
И пока она правит огнём и землёй, Гавайи будут непобедимы.
Так слушайте песнь о Килауэа, и помните силу её,
Ибо в каждом камне, в каждой искре, живёт дыхание Пеле.
***
Стромболи: Дыхание Бога в Ночи

Над морем Тирренским, в сумраке вечном,
Вздымается Стромболи, страж огневой.
Не просто гора, а алтарь бесконечный,
Где боги куют свой небесный покой.

Внутри его чрева, в кипящей лаве,
Живёт Гефест, бог-кузнец, грозный и стар.
Он молотом бьёт по наковальне славы,
И искры летят, словно звёздный пожар.

Когда он сердит, и пламя бушует,
Взрывается кратер, как гневный рык льва.
И лава, как кровь, по склонам ликует,
Огнём освещая ночные слова.

Моряки, проплывая вдали от вулкана,
Молитвы шептали, боясь его сил.
Ведь Стромболи - знак, что сила титана
Внутри этой горы навеки застыл.

И каждый, кто видел его изверженье,
Запомнит навек этот огненный танец.
Ведь Стромболи - это не просто явленье,
А дыхание Бога, что в ночи останется.

И пусть он грозен, и пусть он опасен,
Но в этой стихии есть дивная мощь.
Стромболи - символ, что мир наш прекрасен,
И даже в огне есть божественная помощь.
***
Песнь о Пинатубо: Дыхание Древнего Змея

Когда мир был юн, и боги ходили по земле,
В сердце Лусона, под сенью вечной мглы,
Дремал великий змей, чьё имя - Пинатубо,
Чья ярость спала, укрытая в недрах скалы.

Он был не просто гора, а дух, что жил в камне,
Хранитель тайн, свидетель веков и бед.
Его дыхание - пар, его кровь - магма в пламени,
Его сон - покой, что длился сотни лет.

Люди жили у склонов, не ведая силы,
Что дремлет под ними, в глубинах земных.
Они пахали поля, возносили молитвы,
И слышали лишь шёпот ветров лесных.

Но однажды, змей проснулся, потревоженный гневом,
Или зовом древних сил, что в мире живут.
Земля задрожала, небо заволокло пеплом,
И Пинатубо проснулся, свой гнев извергнув тут.

Огонь и лава хлынули, словно кровь из раны,
Пепел затмил солнце, превратив день в ночь.
Деревни исчезли, как сны, что быстро растают,
И страх сковал сердца, не в силах помочь.

Боги смотрели сверху, с тревогой и болью,
На ярость стихии, что вышла из-под контроля.
Но даже в разрушении, в хаосе и пепле,
Была сила жизни, что пробивалась сквозь волю.

И когда утихла ярость, когда рассеялся дым,
Мир изменился навсегда, стал другим.
Пинатубо оставил шрам на теле земли,
Но и новую жизнь, что из пепла смогла прорасти.

Теперь он спит, но память о нём жива,
В сердцах людей, в легендах и в словах.
И каждый, кто видит его вершину седую,
Помнит о силе змея, что дремлет в горах.

И пусть эта песнь напомнит нам всем,
О хрупкости мира, о силе земли,
И о том, что даже в самом страшном огне,
Есть надежда на жизнь, что способна расти.
***
Улавун: Песнь о Гневе Горы

В сердце Новой Британии, где джунгли сплетаются с небом,
Дремлет Улавун, исполин, чья ярость спит под пеплом.
Не просто гора он, нет, он - бог, в каменной шкуре застывший,
Чей гнев, как лава, клокочет, в глубинах души сокрытый.

Когда-то, в дни сотворенья, когда мир был молод и дик,
Улавун был юн и горяч, его голос - громовый крик.
Он правил землями этими, огнём и дымом играя,
И племена, что у подножья жили, ему поклонялись, зная:

В его руках - их судьба, их жизнь, их пища и кров.
Но гордость в сердце Улавуна росла, как ядовитый росток.
Он возомнил себя равным богам, что звёзды зажгли в небесах,
И дерзко бросил им вызов, забыв о страхе и о грёхах.

Тогда разгневались боги, и небо разверзлось в грозе,
И молнии, словно копья, пронзили гордую высь.
Улавун содрогнулся от боли, его тело треснуло вмиг,
И лава, как кровь из ран, хлынула, заливая мир.

С тех пор он спит, но не умер, его гнев лишь притих.
В его чреве бурлит пламя, готовое вырваться вмиг.
И когда луна станет багровой, а звёзды померкнут в ночи,
Улавун проснётся, и мир содрогнется от его мощи.

Он извергнет пепел и камни, закроет солнце собой,
И лава, как огненный демон, поглотит всё на пути.
Тогда вспомнят люди о гневе горы, о боге, что был предан,
И поймут, что гордость и дерзость - путь к гибели неминуемой.

Но есть и надежда, шепчут старейшины племён,
Что если Улавуну принести жертву, умилостивить его гнев,
Он снова уснёт, и пламя его утихнет внутри,
И мир будет спасён от ярости, что в нём горит.

Так пусть же помнят люди об Улавуне, о силе его и гневе,
И пусть живут в гармонии с природой, в страхе и благоговении.
Ибо Улавун - не просто гора, он - живое напоминание,
О том, что даже боги смертны, и гнев их - не знает прощания.
***
Гекла, Плачущая Гора

В тумане северном, где льды целуют небо,
Стоит Гекла, гора, что знает боль и гнев.
Не просто камень, нет, она - живое сердце,
В котором дремлет демон, в огненной темнице.

Когда-то, в дни, когда боги ходили по земле,
Гекла была девой, прекрасной, как рассвет.
Но сердце её пленил коварный Локи,
И обманом вверг в пучину вечного огня.

Теперь она рыдает, пламенем и пеплом,
И стоны её слышны в ледяном ветру.
Клубы дыма - волосы, растрёпанные горем,
Лава - слёзы, что текут, не зная тишины.

Говорят, в её чреве кипят души грешников,
И Локи, усмехаясь, подливает масла в ад.
Но есть и те, кто верят, что в глубине вулкана,
Спит надежда, что Гекла снова станет светла.

Когда-нибудь, возможно, найдётся храбрый воин,
Что сможет растопить лёд в её каменном сердце.
И тогда, вместо пламени, из Геклы заструится,
Река чистой воды, дарящая жизнь и свет.

До той поры, она будет плакать и стонать,
Напоминая миру о силе и о боли.
Гекла, Плачущая Гора, вечный страж Исландии,
В чьих недрах дремлет сказка, страшная и святая.
***
Монтань-Пеле, Гора Судьбы

В Карибском море, где солнце пылает,
Встаёт Монтань-Пеле, в облаках утопает.
Не просто гора, а богини обитель,
Пеле, владычица огня, грозная зритель.

Когда-то прекрасная, с кожей как ночь,
Пеле была изгнана, прогнана прочь.
Сестра её, Намоэ, богиня морская,
Завидовала страсти, что в сердце пылала.

И вот, на Мартинике, нашла она дом,
В горе, что стала ей троном, её очагом.
Внутри клокочет лава, ярость кипит,
Обида и гнев в сердце Пеле горит.

Когда она гневается, гора дрожит,
Дым чёрный клубится, небо темнит.
Огненный змей, как коса, извергается,
Всё на пути своём в пепел обращается.

Но есть и другая сторона у богини,
Она - созидатель, жизни причина.
Из пепла рождаются новые земли,
Плодородные почвы, где рощи росли.

Местные жители, с трепетом в душе,
Подносят дары, молясь в тишине.
Просят прощения, просят защиты,
Чтобы гнев богини был ими забытый.

Иногда, в лунные ночи, слышен ей голос,
Шёпот Пеле, как ветра полоса.
Предупреждает о грядущей беде,
Чтобы люди успели укрыться в нигде.

Монтань-Пеле - не просто вулкан,
Это сердце богини, её вечный стан.
Помните, люди, её силу и власть,
Ибо гнев Пеле может вас всех потрясти.
***
Плач Руиса: Миф о Спящем Гиганте

В короне Анд, где небо режет пики,
Дремлет Руис, седой и величавый.
Его дыханье - облачные лики,
Его молчанье - шёпот древней славы.

Когда-то, в дни, когда боги ходили землёй,
Руис был юн, горяч и полон силы.
Он с солнцем спорил огненной стрелой,
И лава пела песни, что творила.

Он был возлюбленный богини Луны,
Чьё серебро касалось его склонов.
Она дарила сны ему, полны весны,
И росы, что питали травы в кронах.

Но гнев богов, как тень, на землю пал,
Увидев мощь вулкана, непокорность.
За то, что Руис с солнцем воевал,
Ему проклятье было дано в гордость.

Застыла лава в жилах, словно кровь,
Огонь угас, оставив только пепел.
Богиня Луны, потеряв любовь,
Оплакала его, и снег на землю слетел.

И вот теперь, он спит, покрытый льдом,
Храня в себе огонь, что не погаснет.
Но иногда, в ночи, под звёздным сводом,
Он стонет во сне, и горы вздрогнут вновь.

И плач его - то пепел, то вода,
Что льётся вниз, сметая всё живое.
Напоминанье, что богов вражда
Не знает жалости, и спит в покое.

Так помните, о смертные, всегда,
Что Руис лишь дремлет, а не умер вовсе.
И гнев его, как спящая беда,
Проснётся вновь, и мир содрогнётся в грозе.

Ибо в сердце гор, под ледяной корой,
Живёт огонь, что ждёт лишь пробужденья.
И плач Руиса - это вечный вой,
Напоминанье о богов мщенье.
***
Мистический Вулкан Мисти: Легенда о Спящем Сердце

В тумане вечном, где сплетаются сны,
Вздымается Мисти, вершина тишины.
Не просто камень, не просто горный пик,
А сердце древнее, что спит, но не утих.

Его склоны мшистые, как старца борода,
Хранят секреты, что не выдаст никогда.
Леса дремучие, как стражи вековые,
Оберегают тайны, что в недрах сокрыты.

Когда-то, в дни, когда боги правили землёй,
Мисти был яростен, пылал огнём густым.
Он извергал лаву, как слёзы гнева божьего,
И сотрясал долины, как гром небесный грозный.

Но боги смилостивились, устав от буйства сил,
И в сердце Мисти пламя навек остудили.
Вложили в кратер сон, глубокий и безбрежный,
И сделали вулкан хранителем надежды.

Теперь он дремлет, окутанный туманом,
Но в жилах каменных течёт огонь упрямо.
И говорят легенды, что в час, когда придёт
Великая нужда, Мисти вновь оживёт.

Когда мир погрязнет в хаосе и тьме,
Когда надежда станет лишь призраком во сне,
Тогда вулкан проснётся, разорвав покров земли,
И лавой очистит мир от скверны и лжи.

Но прежде, чем проснуться, он даст знамение,
Шёпот ветра странный, дрожание мгновенное.
И те, кто сердцем чист, услышат этот зов,
И будут готовы к пробуждению богов.

Так спи, вулкан Мисти, хранитель тишины,
В тебе дремлет сила, что мир изменит ты.
И пусть легенда живёт, передаваясь из уст в уста,
О спящем сердце, что ждёт своего часа.
***
Фуэго: Песнь о Гневе и Пламени

В сердце Гватемалы, где джунгли сплетаются с небом,
Возвышается Фуэго, древний, как сам Эреб.
Не просто гора, а бог, что дремлет и бушует,
В чьих недрах ярость вечная танцует.

Когда-то, в дни сотворенья, когда мир был юн и дик,
Фуэго был рождён из хаоса, из пламени и крика.
Боги, что правили миром, вложили в него мощь,
Чтоб он хранил равновесие, чтоб тьма не смогла превозмочь.

Он спит, окутан дымкой, взирает свысока,
На племена, что у подножья живут века.
Они чтят его, боятся, приносят дары,
Моля о милости, чтоб избежать его кары.

Но гнев его велик, и долго он не спит,
Просыпается внезапно, и небо горит.
Лава, как кровь дракона, течёт по склонам вниз,
Сжигая всё живое, в пепел обращая жизнь.

Тогда шаманы в трансе, взывают к небесам,
Прося Фуэго смилостивиться, унять свой ярый пламень.
Их песни, словно заклинанья, летят в огненный шторм,
Надеясь умилостивить бога, что правит этим миром.

Иногда он слышит, и гнев его стихает,
Лава застывает, и дым рассеивается, тает.
Но помните, смертные, Фуэго не прощает,
Он лишь даёт передышку, чтоб снова воспылать.

Он - вечный страж, он - вечный гнев, он - вечный пламень,
Фуэго, бог огня, чьё имя - вечная память.
И пока он дышит, пока он извергает,
Мир будет помнить силу, что в нём обитает.
***
Йеллоустоун: Дыхание Древнего Зверя

В сердце земли, где скалы в небо рвутся,
Спит Йеллоустоун, древний, грозный зверь.
Не лава льётся, не огонь там вьётся,
А тишина, что предвещает смерть.

Когда-то, в дни, когда боги ходили,
По этой тверди, полной диких сил,
Здесь битва титанов землю сотрясала,
И пепел звёздный небо застилал.

И проигравший, в ярости повержен,
Был в эту бездну навеки заключён.
Его дыханье, ядовито-серно,
В гейзерах бьёт, как вечный стон.

Он спит, но помнит вкус свободы древней,
И ждёт момента, чтобы вновь восстать.
Под коркой хрупкой, в магме раскалённой,
Горит желанье мир весь покарать.

И шепчут ветры, сквозь каньоны дикие,
О дне грядущем, полном страшных бед.
Когда Йеллоустоун, яростью великий,
Проснётся, вырвавшись из каменных оков.

Тогда земля содрогнётся в муках жутких,
И пепел скроет солнце навсегда.
И лишь легенды, в памяти укутанные,
Расскажут миру, что здесь было когда-то.

Так берегите тишину обманчивую,
И не тревожьте спящего гиганта.
Ибо в Йеллоустоуне, в бездне таинственной,
Дремлет судьба, что ждёт своего момента.
***
Охос-дель-Саладо: Песнь о Спящем Великане

В сердце Анд, где небо режет лёд,
Вздымается Охос, древний исполин.
В его кратере спит забытый бог,
Чей гнев способен мир обратить в руины.

Когда-то, в дни, когда земля была юна,
Он был огнём, он был живым, дышал.
Лава текла, как кровь из вечной раны,
И пепел застилал небесный шалаш.

Он бился с ветром, с солнцем, с небесами,
Он вырывал из недр земли металл.
Он был творцом, он был судьёй, он сам
Себе закон и высший идеал.

Но время шло, и ярость угасала,
Огонь в его утробе замолчал.
Он засыпал, укрывшись одеялом
Из снега, что с небес на землю пал.

И ныне он молчит, лишь ветер воет
В его пустом, замерзшем кратере.
Но помнят горы, как он бушевал,
И как дрожала вся земля в театре

Его стихий. И шепчут древние индейцы,
Что сон его не вечен, что придёт
Тот день, когда он вновь проснется, мстя
За тишину, за лёд, за вечный гнёт.

И если вдруг, в безмолвии пустыни,
Услышишь ты глухой, подземный гул,
Знай, путник, это Охос-дель-Саладо
Во сне своём о прошлом помянул.

Беги, беги, пока не поздно, путник,
Пока не вспыхнул вновь его огонь.
Иначе станешь пеплом, прахом, пылью,
В его последней, яростной войне.

Ведь Охос-дель-Саладо - это память,
О силе, что в земле ещё жива.
И спит он, лишь до времени, поверьте,
Пока не грянет новая гроза.
***
Авачинский Дракон: Миф о спящем огне

Владыка Камчатки, седой исполин,
Авачинский Дракон, в вечном сне он застыл.
Не помнит уж мир, как он ярость явил,
Как небо дрожало, и пепел летел.

Когда-то давно, в дни, что стали легендой,
Он был не горой, а чудовищем гневным.
Из пасти его извергалось пламя,
Сжигая леса, превращая в камень.

Боги Камчатки, в отчаянье бились,
С Драконом огненным в битве сошлись.
Тор, громовержец, метал свои стрелы,
Но чешуя Дракона была тверже скалы.

Тогда богиня земли, Ительменка мудрая,
Решила Дракона хитростью спутать.
Она песню сложила, волшебную, тихую,
И голос её над землей зазвучал.

Дракон зачарован, забыл про сраженье,
Внимал он мелодии, полною неги.
И с каждым аккордом, с каждым мгновеньем,
Он в камень врастал, засыпая навеки.

Так стал он горой, Авачинской Сопкой,
Хранителем края, в молчанье глубоком.
Но помните, люди, под снегом и льдом,
Спит Дракон огненный, ждёт своего часа.

И если разбудите его ненароком,
Проснётся вулкан, и мир содрогнётся.
Помните песню, что богиня сложила,
И тихой молитвой усмирите чудовище.

Ведь в сердце Камчатки, под снежной короной,
Дремлет Авачинский Дракон, огнедышащий, грозный.
И только любовь к земле, и уважение к силе,
Удержат его в вечном, спокойном покое.
***
Везувий: Дыхание Бога, Гнев Земли

Владыка гор, окутанный туманом,
Везувий дремлет, взор свой обратив
На мир людей, что в суете багряной
Забыли трепет, страх позабыв.

Когда-то боги, в ярости великой,
Здесь развязали огненный свой спор.
Испепеляя всё одним лишь криком,
Рождался хаос, смерти приговор.

В его утробе, в лавовых пещерах,
Живёт дракон, что спит, но не забыл
Всю мощь стихии, в огненных манерах
Он ждёт момента, чтобы мир спалил.

Когда проснётся, дрогнет вся земля,
И пепел чёрный саваном накроет
Помпеи гордые, что в забытьи живя,
Не слышат стоны, что вулкан утроит.

Бог гнева, бог разрухи и огня,
Везувий - символ силы неземной.
Он помнит жертвы, помнит имена,
И ждёт, когда наступит час иной.

Не искушайте спящего дракона,
Не забывайте древние слова.
Везувий дышит, в нём живёт икона
Могущества, что вечностью жива.

И если вдруг, в безоблачном рассвете,
Взметнётся пламя к самым небесам,
То знайте, люди, за грехи в ответе
Предстанете перед огненными богами.
***
Песнь о Глотке Мира: Ньирагонго

В сердце Африки, где джунгли шепчут сны,
Встает Ньирагонго, исполин из тьмы.
Не просто гора, а глотка самой Земли,
Где пламя танцует, и стонут короли.

Когда-то боги, в яростном бою,
Раскололи землю, пронзили синеву.
И вырвался демон, с когтями из огня,
Ньирагонго имя, проклятье дня.

В его кратере, как в зеркале ночном,
Отражается ад, в сиянии алом.
Лава кипит, как кровь в жилах земли,
И стоны её слышны, вдали.

Шаманы племён, у подножья стоят,
И жертвы приносят, чтоб унять его взгляд.
Танцуют в трансе, под барабанов бой,
Молятся духам, о милости одной.

Ведь гнев Ньирагонго - страшнее любой беды,
Он может поглотить города и сады.
Лава, как река, потечёт по земле,
И всё живое сгорит в адском огне.

Но есть и другая, скрытая сила в нём,
В его недрах таится, жизни закон.
Минералы редкие, рождённые в огне,
Даруют богатство, тем, кто не боится.

И птицы фениксы, над кратером парят,
В пепле рождаясь, новую жизнь творят.
Ньирагонго - символ, разрушения и сил,
Глотка Мира, что вечно будет жить.

Так слушайте песнь, о вулкане ночном,
О силе стихии, и пламени вечном.
Ньирагонго помните, и его гнев,
И мудрость Земли, что таится в нём.
***
Тамбора: Песнь о Спящем Страже

В кольце морей, где солнце плавит горизонт,
Дремлет Тамбора, древний, исполинский фронт.
Не просто гора, не камень, не земля,
А страж уснувший, чья мощь таит в себе стихия.

Когда-то, в дни, что стали пеплом и золой,
Он был разбужен гневом, яростью слепой.
Взметнулся в небо, разорвав небесный свод,
И мир содрогнулся, познав его приход.

Дым чёрный, густой, как крылья ночи злой,
Затмил светила, отравил земной покой.
Лава, как кровь из раны, хлынула рекой,
Сжигая жизни, оставляя пепел сухой.

Легенды шепчут, что внутри его глубин,
Живёт дух древний, что веками был храним.
Дух огненный, что спит, но помнит свой порыв,
И ждёт момента, чтобы снова мир разрвать.

Но ныне дремлет, убаюкан тишиной,
Покрыт лесами, зеленью морской.
И кажется, что больше нет в нём той грозы,
Что мир повергла в хаос, в пепел и слёзы.

Но помни, путник, глядя на его покой,
Под маской дремлет страж, готовый к бою.
Не буди его, не трогай его сон,
Иначе гнев его вновь будет вознесён.

Тамбора дремлет, гигантский страж земли,
Хранитель силы, что лучше не буди.
Пусть спит он вечно, в кольце морских волн,
И мир забудет, что он когда-то был полон,
Огня и гнева, что несёт Тамбора, исполин.
***
Песнь о Руапеху

В сердце Северного острова, где небо сливается с землёй,
Дремлет Руапеху, великан каменный, древний герой.
Он спит, укрытый мантией снежной, в молчании вечном,
Но в глубинах его клокочет пламя, бушует бесконечно.

Когда-то, в дни сотворения мира, когда боги ходили по земле,
Руапеху был воином могучим, чья ярость гремела во мгле.
Он сражался с Таухароа, владыкой вод, за любовь прекрасной Пиханги,
И в битве той, земля содрогалась, а небо пылало от гнева и страсти.

Пиханга, дева гор, чьи волосы - туман, а глаза - озера ясные,
Любила Руапеху, но сердце её было полно печали и опасности.
Ибо знала она, что гнев его велик, и сила его неукротима,
И что однажды, пламя его вырвется наружу, и мир поглотит стихия.

И вот, однажды, проснулся Руапеху от сна своего глубокого,
И гнев его, как лава, хлынул наружу, сметая всё на своём пути жестоком.
Горы дрожали, леса горели, небо заволокло пеплом и дымом,
И Пиханга, в слезах, молила богов, чтобы укротили его пламя неистовое.

Боги услышали мольбу её, и послали ветры ледяные,
Чтобы остудить гнев Руапеху, и укротить его силы буйные.
И ветры эти, вечные и холодные, сковали его лаву в лёд,
И укрыли его вершину снегом, чтобы он больше не причинял вред.

Но помните, люди, Руапеху лишь дремлет, а не спит вечным сном,
И в глубинах его сердца, пламя всё ещё горит огнём.
Уважайте его силу, и чтите его древнюю историю,
Ибо однажды, он проснётся вновь, и мир увидит его славу и ярость.

И когда увидите вы дым над вершиной его, и услышите грохот вдали,
Знайте, что Руапеху просыпается, и гнев его готов выйти из земли.
И тогда, лишь молитвы Пиханги, и ветры ледяные с гор,
Смогут укротить его ярость, и отвести от вас его огненный взор.
***
Вильяррика: Дыхание Древнего Духа

Владыка гор, чья шапка в облаках,
Вильяррика, ты дремлешь, но не спишь.
В твоих глубинах дремлет древний страх,
И лава ждёт, чтоб вырваться, как крик.

Когда-то, в дни, когда земля была юна,
Здесь жили духи, древние, как мир.
И среди них, могучая колдунья, Луна,
Твои склоны выбрала себе в кумира.

Она плела заклятья из тумана,
И в жерле твоём пламя разжигала.
Её любовь к земле была без обмана,
Но гнев её, как лава, обжигал.

Предательство, обман, людская злоба,
Разгневали богиню, и тогда
Вулкан проснулся, яростен и злобен,
И лава хлынула, как бурная вода.

С тех пор, Вильяррика хранит её печаль,
И в каждом извержении - её стон.
Когда дым клубится, словно тёмная вуаль,
То это Луна плачет, вспоминая сон.

И если ты услышишь гул в ночи,
И пламя увидишь, танцующее в вышине,
Знай, это дух колдуньи говорит, молчи,
И уважай священную землю, что дана тебе.

Вильяррика, страж земли и неба,
Ты помнишь тайны, что ушли в века.
И в каждом извержении, словно эхо,
Звучит легенда, что жива пока.
***
Баунти, Дремлющий Гигант

В лазурных водах, где солнце играет,
Вулкан Баунти дремлет, свой гнев утаив.
Не остров простой, а спина исполина,
Что в вечном покое уснула, невинна.

Его склоны одеты в шелка изумруда,
Где пальмы танцуют, не ведая чуда.
Коралловый риф, словно пояс жемчужный,
Хранит его тайну, глубокий и нужный.

Когда-то давно, в эпоху титанов,
Он яростью пылал, извергая вулканы.
Лава кипела, небо чернело,
И море дрожало, от гнева немело.

Но боги смирили его буйный нрав,
И дали покой, в объятья отдав.
Теперь он молчит, лишь дымок еле виден,
Напоминанье о прошлом обидном.

Легенды гласят, в его чреве глубоком,
Сокрыты сокровища, блеском жестоким.
И духи стихий, его сон охраняют,
От тех, кто покой его потревожат, узнают.

Но если проснётся, гигант дремлющий,
То мир содрогнётся, от мощи грядущей.
И лава, как кровь, потечёт по склонам,
Вернув времена, когда правил он громом.

Поэтому чтите, Баунти спящего,
И тайну храните, его настоящего.
Пусть дремлет он вечно, в лазурных водах,
И остров цветёт, в его мирных объятьях.
***
Песнь о Лоихи, Дитя Огненной Бездны

Из чрева морской пучины, где мрак вековечный спит,
Рождается Лоихи, дитя, что огнём горит.
Не ведомо миру земному, что в глубинах таится,
Лишь шёпот богов океанских о тайне его струится.

Кане, владыка жизни, дыханием своим зачал,
Вулкан подводный, спящий, в объятьях вод покачал.
Пеле, богиня огня, искру в сердце его вложила,
И лава, как кровь божественная, в жилах его забила.

Растет Лоихи медленно, год за годом, век за веком,
Слагая гору из пепла, из камня, из жара и пепла.
Дрожит океан от его силы, бурлит вода вокруг,
И пар, как дыхание дракона, вырывается из недр вдруг.

Когда-нибудь, в час предначертанный, пробьётся он к свету,
И остров новый родится, в лазури небесной одетый.
Земля задрожит от рожденья, и море вскипит от жара,
И Пеле, ликуя, станцует на пике его кратера.

Но пока он спит, набираясь сил в глубине океана,
Лоихи, дитя огненное, мечтает о дне желанном.
И шепчет ему океан, колыбельную песнь веков,
О славе грядущей, о солнце, о ветре, о пенье богов.

Так спи же, Лоихи, дитя, набирайся мощи и силы,
И жди своего часа, когда ты явишься миру.
И станет Гавайский архипелаг на остров один богаче,
Когда ты, Лоихи, восстанешь из тьмы, как огненный плач.
***
Фудзияма: Спящий Бог в Облаках

В лазури небес, где парят облака,
Возвышается Фудзи, седая глава.
Не просто гора, а божественный лик,
В молчании вечном хранящий свой миг.

Когда-то давно, в эпоху богов,
Взметнулся он в небо, отринув оковы.
Гнев Ками бушевал, земля трепетала,
И лава, как кровь, из жерла извергалась.

Но гнев утих, и стихла война,
Фудзияма заснул, тишиной напоён.
Оделся он в снег, как в мантию белую,
И стал символом силы, мудрости зрелой.

В его склонах живут духи лесные,
Шепчут легенды ветрам о былом.
На вершине его, в лучах восходящих,
Боги танцуют, взор услаждая.

Паломники к Фудзи тропой поднимаются,
В молитвах смиренных к нему обращаются.
И просят защиты, и просят прощения,
У спящего бога, в вечном забвении.

Но помни, путник, под снегом таится,
Дремлющая сила, что может проснуться.
И если разгневается Фудзияма снова,
Содрогнется земля, и мир станет иным.

Поэтому чти его, взирающий в небо,
На спящего бога, в облаках погребенного.
И пусть его величие, в сердце останется,
Напоминая о силе, что в природе хранится.
***
Песнь о Таале, Дыхании Древних Богов

В сердце Лусона, где джунгли сплетаются в сон,
Спит Тааль, вулкан-дракон, веками закалён.
Не просто гора, а портал в мир иной,
Где боги древние ведут вечный свой бой.

Когда-то, в дни, когда мир был юн и дик,
Богиня Маяри, владычица рек,
Влюбилась в Таала, могучего бога огня,
И страсть их, как пламя, взметнулась, искря.

Но злой бог Ликан, ревнивый и зол,
Завидовал счастью, что Тааль приобрёл.
Он вызвал на битву, на смертный поединок,
И небо застыло, предчувствуя гибель.

Три дня и три ночи гремела земля,
Столкнулись стихии, в ярости кипя.
Ликан был повержен, но рана смертельна,
И Тааль, сражённый, упал безутешно.

Маяри, рыдая, над телом склонилась,
И слезы её в озеро превратились.
А сердце Таала, пылающее жаром,
В остров посредине, навеки осталось.

И с тех пор, Тааль дремлет, но помнит любовь,
И гнев его дремлет, готов вспыхнуть вновь.
Когда дым над кратером клубится густой,
То боги сражаются, в обители той.

И шепчут рыбаки, у берега стоя:
"Не гневайте Таала, владыку покоя.
Он спит, но он помнит, он ждет пробужденья,
И гнев его страшен, как первое творенье".

Так слушайте, люди, легенду о Таале,
О боге любви, что пал в смертной схватке.
И помните вечно, что в сердце вулкана,
Любовь и ярость живут неразрывно.

Конец