Рагнар Кожаные Штаны: Песнь о Змеиной Яме

Слушайте, воины! Слушайте, девы!
О Рагнаре Лодброке, чья слава нетленна!
Не о золоте и землях я буду петь,
Но о смерти, что ждёт, и о том, как встретить её!

Я, Рагнар, сын Сигурда, рождённый бурей,
В кожаных штанах, что меня защищали,
От змеиного яда, от жала смерти,
Я правил, сражался, и жил без оглядки!

Я грабил Нортумбрию, Францию жёг,
И страх вселял в сердца королей и богов!
Я видел Вальхаллу, слышал зов Одина,
И знал, что придёт мой час, как приходит зима.

Король Элла, змеиной ямой меня встретил,
Змеи клубились, шипели, смертью дышали.
Но страх не коснулся моего сердца,
Я смеялся в лицо смерти, я её презирал!

"Как хрюкали бы мои поросята,
Если бы знали, как страдает старый кабан!"
Так я крикнул, и змеи впились в мою плоть,
Но дух мой остался силён, как скала!

Я видел своих сыновей, мстящих за меня,
Я слышал звон мечей, крики битвы и ярость!
Их гнев, как огонь, охватит Англию,
И кровь Эллы смоет мою боль и позор!

Я умираю, но не сломлен, не побеждён!
Моя слава живёт в ваших сердцах, воины!
Помните Рагнара, помните его смех,
И идите в бой, как он шёл, без страха и греха!
***
Ивар Бескостный: Сага о Костяном Змее

Ветры Нортумбрии воют, как псы голодные,
Над берегом, где драккар пристал, закованный
В лёд и отвагу. Из чрева ладьи, как тень,
Явился Ивар, сын Рагнара, змеиный гений.

Бескостный Ивар - прозвище, словно проклятье,
Но в нём таилась сила, что не подвластна
Ни боли, ни страху. Его разум - клинок острый,
Пронзал планы врагов, как молния в небе звёздном.

Не мог он стоять, как воины крепкие,
Но ползал, как змей, по полю битвы, цепкий.
На носилках его несли, словно бога древнего,
И каждый его шёпот - приказ, повеление.

Он видел сквозь стены, читал в сердцах людских,
И знал, где слабость, где трещина, где миг
Решающий. Он плёл интриги, как паук сети,
И королевства падали к его ногам в трепете.

В Йорке он правил, как король без трона,
Его слово - закон, его воля - законна.
Он мстил за отца, за Рагнара Лодброка,
И кровь англосаксов лилась, как река глубокая.

Легенды гласят, что в битве он был неуязвим,
Что духи берсерков шептали ему мотивы.
Что кости его - не плоть, а сталь закалённая,
И воля его - как буря, неукротимая.

Ивар Бескостный - не просто воин, не просто вождь,
Он - символ хитрости, силы духа, что не дрогнет.
Он - змей, что ползёт к вершине власти,
И его имя навеки вписано в саги страсти.

Так слушайте, скальды, и пойте о нём,
О Иваре Бескостном, чьим именем гром
Гремел над землями, чья слава жива,
Пока помнят викингов, и их слова.
***
Сага о Сигурде Змееглазом: Песнь о Воине с Глазами Дракона

В чертогах Асгарда, где Один пирует,
И валькирии девственно-чисто поют,
Родился герой, чья слава грядущая
Затмит даже подвиги древних вождей.

Сигурд Змееглазый, сын Рагнара Лодброка,
Чей взгляд, словно пламя, пронзал темноту.
В глазах его, словно осколки дракона,
Сияла отвага, презрение к смерти.

Когда мать его, Аслауг, пророчица мудрая,
Носила под сердцем дитя неземное,
Предрекла она: "В глазах его будет
Знак змея, что мудрость и силу несёт!"

И сбылось предсказание, словно по слову,
Родился Сигурд, с глазами, как у змеи.
Не страшился он бури, ни ярости моря,
И меч его пел в бою, словно ветер.

В юности ранней, он плавал с отцом,
Грабил он земли, богатства добывал.
Но жажда познаний его не покидала,
И мудрость он черпал из древних рун.

Когда Рагнар погиб, в змеиной яме,
Сигурд поклялся отцу отомстить.
Собрал он дружину, отважных викингов,
И двинулся в Англию, кровь проливать.

В бою он был яростен, словно берсерк,
Меч его крушил, не зная пощады.
Враги трепетали, увидев Змееглаза,
И падали ниц, перед мощью его.

Он правил землями, справедливо и мудро,
Защищал свой народ от врагов и невзгод.
Но слава отца не давала покоя,
И жажда приключений звала его в путь.

И снова он в море, на драккаре быстром,
Плывёт он на запад, к землям далеким.
И там, в битвах жестоких, он славу куёт,
И имя его гремит по всему миру.

Сигурд Змееглазый, герой легендарный,
Чья жизнь - это подвиг, чья смерть - это слава.
Он в Вальхаллу попал, к отцу своему,

И там, с богами, пирует он вечно.
Так помните, люди, о Сигурде смелом,
О воине с глазами дракона, горящими.
И пусть его дух вдохновляет вас в битвах,
И мудрость его освещает ваш путь!
***
Сага о Хальфдане, Змеином Глазе

В землях Норвегии, где фьорды темны,
Родился Хальфдан, сын Рагнара, войны.
Змеиный Глаз звали его, взгляд остёр и зорок,
Наследник берсерка, судьбы жестокий урок.

Отцом был Рагнар, Лодброк прославленный,
Чей меч пронзал щиты, чья слава не сломлена.
Мать Аслауг, провидица, мудрая дева,
Вложила в Хальфдана отвагу и веру.

Рос Хальфдан в тени великого отца,
Учился владению мечом, не зная конца.
В походах викингских, юный и смелый,
Он кровью врагов землю щедро омывал.

Когда Рагнар погиб, в змеиной яме,
Хальфдан поклялся, сжимая меч в длани:
"Отомщу за отца! За боль и за муки!
Кровь короля Эллы прольётся в мои руки!"

С братьями вместе, Ивар и Бьорн Железнобокий,
Поплыли на запад, с яростью жестокой.
Флот викингов, словно стая волков,
На Англию пала, не зная оков.

В Йорке сражались, рубились отважно,
Хальфдан в битве был страшен, неустрашим и важен.
Меч Змеиного Глаза сверкал в алом свете,
Круша черепа, не зная о смерти.

Король Элла пал, в муках ужасных,
Отомщён Рагнар, в битвах опасных.
Земля Англии кровью врагов оросилась,
И слава Хальфдана в веках утвердилась.

Но жажда власти, как пламя горела,
И Хальфдан в Ирландию войско повелел.
Дублин захватил, город богатый,
И стал там править, как викинг знатный.

Но судьба изменчива, как море бушует,
И смерть подкралась, когда её не чуют.
В битве жестокой, от стрелы вражеской,
Пала душа Хальфдана, храброго и дерзкого.

Так кончилась сага о Змеином Глазе,
О воине смелом, в кровавом экстазе.
Но имя его, как гром, прогремело,
И в песнях скальдов навеки запело!
***
Песнь о Гутруме Старом: Шёпот Ветров и Молот Судьбы

В тумане веков, где спят великаны,
Где горы вздымались, как спины драконов,
Родился Гутрум, Старый Воин,
Чей взгляд был, как лёд, а сердце, как камень.

Он вышел из сумрака, сын бури и ночи,
Вскормленный волчицей, закалённый морозом.
В его жилах текла кровь древних героев,
И шёпот ветров нашептывал тайны.

Гутрум Старый, чьё имя гремело,
Как гром над долиной, как треск льда весеннего.
Он правил землями, где солнце скупилось,
И каждый его шаг отмерял судьбу.

Его молот, Мьёльнир-подобный, ковал не железо,
А волю народа, что в нём видел опору.
Он сражался с троллями, с духами лесов,
И каждый поверженный враг укреплял его славу.

Он видел падение звёзд, слышал плач сирен,
И знал, что конец неизбежен для всех.
Но страх не коснулся его каменного сердца,
Лишь мудрость и сила в нём крепли с годами.

Гутрум Старый, мудрый советчик,
Чьи слова были весом золота, чьи решения - законом.
Он учил народ чтить предков и землю,
И верить в себя, даже в час самой тёмной ночи.

И когда пришёл его час, он встретил его стоя,
С молотом в руке, с улыбкой на устах.
Он ушёл в Вальхаллу, к богам и героям,
Оставив потомкам лишь эхо своей славы.

Но помните, люди, песнь о Гутруме Старом!
В его подвигах - сила, в его мудрости - знание.
И пока жива память о нём в ваших сердцах,
Гутрум Старый будет жить, как шёпот ветров, как молот судьбы.
***
Песнь о Уббе, Костеломе

Ветры Балтики выли, как псы голодные,
Когда Убба родился, сын Рагнара славного.
Не знала земля покоя, не знало море тиши,
Ибо в жилах младенца текла ярость берсерка.

Рос Убба, как дуб у скалы, крепкий и мощный,
Взор его был, как сталь, а голос, как гром небесный.
Он учился владеть мечом, щитом и секирой,
И в битвах с братьями ковал свою славу.

Первый поход его был в земли франков богатых,
Где кровь лилась рекой, а золото текло в ладьи.
Убба рубил без жалости, не зная страха и боли,
И имя его гремело, как молот Тора в небесах.

В Ирландии он высадился, жаждущий власти и славы,
И город за городом пал под натиском его воинов.
Но встретил он там отпор, достойный и яростный,
И в битве у Клойнмакнойса нашёл свою смерть.

Предательский меч пронзил его сердце отважное,
И рухнул Убба, как дуб, сраженный молнией.
Но даже в смерти он был велик и ужасен,
Ибо имя его осталось жить в сагах и песнях.

Говорят, что дух его бродит по полям сражений,
И слышен его крик в бурю над морем бурлящим.
Убба Рагнарссон, Костелом, сын Рагнара Лодброка,
Навеки в памяти людской, как символ ярости викингов.

И пусть помнят потомки о силе его и отваге,
О том, как он бился и как он умер в бою.
Ибо слава викингов живёт в их подвигах вечных,
И Убба Рагнарссон - одна из ярчайших звёзд в их сонме.
***
Песнь о Гутфриде, Фризском Волке

В тумане северных морей, где волны бьются о скалы,
Родился Гутфрид, сын ветров, чья ярость буре под стать.
Фризский волк, его прозвали, за силу, что в костях таилась,
За взгляд, что льдом горел в ночи, и волю, что не покорилась.

Он вырос в племени суровом, где меч ценился выше слова,
Где кровь врагов - священный дар, а слава - лучшая награда.
Гутфрид учился у отцов, как строить драккары из дуба,
Как копья метать в цель, как щит держать, и как врага рубить без страха.

И вот, когда пришла пора, он стал вождём фризского рода,
И повёл свой народ на юг, искать богатства и свободы.
Он грабил франкские земли, огнём и мечом проходя,
И имя Гутфрида гремело, как гром над спящею землёй.

Он взял в полон прекрасную Гелу, дочь франкского короля,
И красота её пленила, как солнце зимние поля.
Но сердце Гутфрида было твёрже, чем северный гранит,
И он не отпустил Гелу, хоть франки золотом манили.

Он правил Фризией железной рукой, и страх внушал соседям всем,
Но мудрость в нём жила, и справедливость, хоть и скрыта под стальным шлемом.
Он строил крепости на берегах, чтоб защитить свой народ от бед,
И торговал с чужими землями, чтоб процветал фризский след.

Но боги завидовали Гутфриду, его силе и его славе,
И послали на него проклятье, что смерть придёт к нему во сне, в кровавой лаве.
И вот однажды, ночью тёмной, когда луна взошла над морем,
Гутфрид уснул, и сон его был полон огня и боли.

Его убил охотник, что подкуплен был врагами,
И кровь фризского вождя пролилась на каменные ступени.
Но память о Гутфриде жива, в легендах и в сказаниях,
О фризском волке, что правил твердо, и умер в страшных страданиях.

И до сих пор, когда бушует море, и ветер воет в парусах,
Фризы вспоминают Гутфрида, и видят его лик в небесах.
Он - символ силы и свободы, он - гордость фризского народа,
И песнь о нём звучит веками, сквозь бури, штормы и невзгоды.
***
Хастейн: Сага о Морском Волке

Слушайте, люди, песнь о Хастейне,
Волке морском, чья слава гремела!
От фьордов норвежских, до галльских земель,
Страх он вселял, где драккар пролетел!

Рождённый в бурю, в час гнева Одина,
Хастейн был силён, как медведь в лесу зимнем.
Глаза его - лёд, сердце - пламя битвы,
Жажда наживы, и воля к победе!

Юным викингом, он грабил прибрежья,
Смело бросался в ярость сраженья.
Меч его пел, щит принимал удары,
Кровь врагов орошала палубы драккара!

Вместе с Бьёрном Железнобоким, он плыл по рекам,
Грабил Париж, оставляя лишь пепел и пламя.
В Италию дерзко он вторгся с дружиной,
Рим захватил, обманув горожан хитроумно!

Смерть короля он ловко инсценировал,
Чтоб город открыть, и золото выкрасть.
Хитрость Хастейна была столь велика,
Что даже боги дивились издалека!

Одни говорят, что пал он в бою,
Сражаясь доблестно, за честь свою.
Другие твердят, что уплыл он на запад,
В земли неведомые, где солнце не гаснет.

Так слушайте, люди, песнь о Хастейне,
Волке морском, чья слава не тлеет!
Его имя живёт в легендах и сагах,
Напоминая о силе и дерзости викингов!
***
Рёрик Ютландский: Сага о Морском Волке

Слушайте, воины, песнь о Рёрике,
Ютландском волке, что море покорил!
Не сын он богов, но духом им равен,
В крови его ярость, что бурей кипит!

Родился он в землях, где ветер гуляет,
Где скалы суровы, а море бурлит.
С младенчества Рёрик познал силу волны,
И в сердце его жажда приключений горит.

Он юным дружинником в драккары садился,
И с братьями-викингами в набеги ходил.
Топор его пел в битвах кровавых,
И страх он вселял, где бы ни проходил.

Но Ютланд ему тесен, и сердце томится,
Мечтает о славе, о землях иных.
И вот, он командует флотом могучим,
И парус вздымает, навстречу ветрам ледяным!

Плывёт он на запад, к землям франкским богатым,
Грабит и жжёт, не ведая страха и сна.
Король Карл Лысый трепещет от гнева,
Но Рёрика силу сломить не вольна!

Он Рейн покоряет, и Дорестад берёт,
И земли Фризии в страхе дрожат перед ним.
Он строит твердыни, и дань собирает,
И имя его гремит, как гром среди зим.

Но слава и власть, лишь пепел на ветру,
И сердце викинга тоскует по дому, по льду.
И вот, он плывёт на восток, к землям славянским,
Где реки широки, и леса густы, как в сну.

Там правит он землями, торгует и воюет,
И имя его знают от моря до гор.
Но помнит он Ютланд, и ветер холодный,
И зов предков слышит в ночной разговор.

И вот, он уходит, оставив наследие,
Легенду о воине, что море покорил.
Имя Рёрика Ютландского помнят народы,
Как символ отваги, и силы, и воли!
***
Песнь о Харальде Прекрасноволосом: Сага о Короле и Море

Ветры с севера выли, как стая волков голодных,
Когда Харальд родился, сын Инглингов гордых.
В глазах его плескалось море, буря и шторм,
А в сердце горел огонь, что не угаснет потом.

Он рос, как дуб могучий, на скалах суровых,
И волосы его, словно золото, в лучах полуночных.
Но не красота лишь славила юного вождя,
А сила, ум и воля, что в битвах росла день ото дня.

Он полюбил Гюду, девицу с сердцем огня,
Но та сказала: "Не выйду за тебя, никогда!
Пока не станешь ты конунгом всей Норвегии,
И все ярлы склонятся перед твоей властью великой!"

И поклялся Харальд, перед богами и людьми,
Не стричь, не чесать волосы, пока не станет он тем,
Кем должен стать - королём над всеми землями,
И Гюда, увидев мощь его, не станет его женой.

И началась война, кровавая и долгая,
С ярлами, что не желали склониться под его властью.
Он бился, как берсерк, в ярости неистовой,
И меч его, "Кровопийца", жаждал крови обильной.

На драккарах своих, с парусами, как крылья ворона,
Он плыл по фьордам, сея страх и разрушение.
В битвах при Хаврсфьорде и Сольскельде,
Он сломил сопротивление, и кровь лилась рекой.

И вот, наконец, Норвегия пала к его ногам,
Ярлы склонились, признав его власть и закон.
Он омыл свои волосы, в водах чистых и светлых,
И стали они прекрасными, как никогда до этого.

И нарекли его Харальдом Прекрасноволосым,
Королём всей Норвегии, владыкой морей и земли.
И Гюда, увидев мощь его и славу,
Стала его женой, и родила ему сыновей.

Но не забыл Харальд о море, о битвах и штормах,
Он правил мудро и справедливо, но всегда помнил,
Что сила его - в воле, в храбрости и в клятве,
Что дал он когда-то, ради любви и власти.

И так закончилась сага о Харальде Прекрасноволосом,
Короле, что объединил Норвегию, и стал легендой.
Его имя живёт в песнях скальдов и в памяти народа,
Напоминая о силе воли и о цене, что платит победитель.
***
Роллон Пешеход: Сага о Северном Волке

Из северных земель, где вечный мрак царит,
Родился воин, чья сила мир страшит.
Не сын богов, не демон из глубин,
Но Роллон Пешеход, судьбы властелин!

Он вырос в бурях, в битвах закалён,
Его топор - как молния, рождён.
Не ведал страха, не знал пощады он,
Лишь жажда славы в сердце разожжён.

Рассказывают сказы, будто конь
Не мог нести его, как тяжкий сон.
И потому прозвали Пешеходом,
Хоть в битве мчался он, как вихрь свободы.

Он грабил земли, жёг города дотла,
И кровь врагов рекой по полю текла.
Франкские земли трепетали перед ним,
Перед яростью норманнской, неукротим.

Король французский, в страхе и мольбе,
Отдал ему Нормандию себе.
"Возьми, о викинг, эту землю в дар,
И прекрати свой беспощадный жар!"

И Роллон принял дар, и стал он князь,
Законы новые в Нормандии творясь.
Он землю пахал, и строил города,
И дикий нрав свой усмирил тогда.

Но в сердце воина, как прежде, жил огонь,
И память о сражениях, как вечный стон.
Он помнил север, лёд и вой волков,
И во снах своих он слышал зов богов.

И говорят, что в час предсмертный свой,
Увидел Роллон Вальхаллы свет золотой.
И Один сам, с улыбкой на устах,
Приветствовал героя в небесах.

Так кончилась сага о Роллоне,
О воине, что стал земли закон.
И память о нём, как ветер, жива,
В Нормандии, где плещется волна!
***
Эрик Кровавая Секира: Сага о Ярости и Крови

В холодных землях Норвегии, где скалы вздымаются к небу,
Родился воин, чьё имя эхом разносилось в бою.
Эрик, сын Харальда Прекрасноволосого, наследник трона,
Но не красота, а ярость в сердце его жила.

Кровавая Секира - так прозвали его люди,
За жажду битвы, за гнев, что в глазах горел.
Он не знал пощады, не ведал страха,
Лишь звон мечей и крики павших его услаждали.

Братья его, сыновья Харальда, жаждали власти,
И Эрик, ведомый честолюбием и злобой,
Пролил их кровь, осквернил отцовский дом,
И взошёл на трон, обагрённый кровью родной.

Но трон, добытый предательством и убийством,
Не принёс ему покоя, лишь вечный страх и гнев.
Он правил железной рукой, сея страх и ужас,
И народ стонал под гнетом Кровавой Секиры.

Изгнанный из Норвегии, преданный своими,
Он скитался по морям, ища новую добычу.
В землях Йорка, в Англии далекой,
Он вновь поднял меч, вновь пролил кровь.

Но судьба неумолима, и даже самый яростный воин
Не избежит её предначертаний.
В битве жестокой, под градом стрел и копий,
Пала Кровавая Секира, сломленная и окровавленная.

Имя Эрика Кровавой Секиры осталось в легендах,
Как символ ярости, предательства и жажды власти.
Он - предостережение для тех, кто ищет славы в крови,
И напоминание о том, что жестокость порождает жестокость.

Так закончилась сага о Эрике Кровавой Секире,
Воине, чьё имя навеки вписано в анналы истории,
Как символ силы, безумия и трагической судьбы,
Напоминание о том, что даже самый могучий падёт.
***
Эрик Рыжий: Сага о Крови и Льде

Внемлите, воины, девы и старцы!
О славе Эрика песнь зазвучит!
О Рыжем, изгнанном, яростном сердце,
Что землю новую кровью омыл!

Из Норвегии, где фьорды темны,
Где скалы вздымаются к небу седому,
Изгнан был Эрик за деянья дурны,
За гнев неуёмный, за гибель в дому.

Убил он Храфна, что землю пахал,
И Хольмганг-Старра, что меч свой поднял.
За кровь пролитую, закон возопил,
И Эрик Рыжий от родины отплыл.

На запад поплыл он, сквозь бури и мрак,
Где солнце едва пробивалось сквозь тучи.
Искал он земли, что скрывал океан,
И нашёл её, ледяную и жгучую.

"Гренландия", - крикнул он, имя даря,
Земле зелёной, обманчивой, лживой.
Чтоб воинов смелых к себе привлечь,
И царство построить на льдине суровой.

Приплыли за ним корабли, полные сил,
С женами, детьми, и скотом, и оружьем.
И Эрик Рыжий поселенья воздвиг,
В земле, где лишь ветер гуляет над лугом.

Братья сражались с суровым климатом,
С голодом, холодом, с вечной борьбой.
Но Эрик Рыжий, вождь их могучий,
Вёл их вперед, не склоняясь судьбой.

Прошли времена, и Эрик угас,
Но память о нём в Гренландии жила.
Его сыновья, Торвальд и Лейф,
Продолжили дело, что он начал тогда.

Лейф Эрикссон, мореплаватель смелый,
Доплыл до Винланда, земли винограда.
Но это другая история, друзья,
О ней в другой песне услышите вы!

Так славься же, Эрик Рыжий, герой!
Изгнанник, открывший нам землю во льдах!
Его имя навеки останется с нами,
В сагах и песнях, в былинах и снах!
***
Песнь о Крови и Волнах

Ветер воет, как волк голодный,
Соль брызжет в лицо, словно плевок судьбы.
Я, Эгиль, сын Скаллы, конунг костей,
Стою на краю мира, где море и небо слиты.

В груди моей бушует ярость берсерка,
Кровь предков кипит, как лава в вулкане.
Я видел смерть, я пил из черепов врагов,
И слава моя выкована в пламени битвы.

Не боюсь я ни бури, ни гнева богов,
Мой топор - мой друг, мой щит - моя защита.
Я сражался с ярлами, я грабил монастыри,
И золото текло в мои руки, как кровь из ран.

Но не только меч владеет моей душой,
Есть в сердце моём место для скорби и печали.
Я потерял сыновей, я видел, как гаснет жизнь,
И слёзы мои смешались с солью морской.

Я помню Асгерд, жену мою верную,
Её взгляд, полный любви и понимания.
Она ушла в Вальхаллу, оставив меня одного,
И теперь я пою ей песнь о вечной разлуке.

Волны бьются о скалы, словно барабаны войны,
И ветер шепчет имена павших героев.
Я, Эгиль, Скаллагримссон, скальд и воин,
Буду помнить их подвиги, пока бьётся моё сердце.

Пусть смерть придёт ко мне, когда придёт её час,
Я встречу её с улыбкой и мечом в руке.
Ибо знаю я, что в Вальхалле меня ждут,
Где пир вечный и слава не знает конца.

Так пусть же льётся мёд, и звучат рога,
В честь павших воинов и богов Асгарда!
Я, Эгиль, сын Скаллы, пою свою песнь,
Песнь о крови, о волнах и о вечной славе!
***
Песнь о Морском Змее и Короле Олафе

Ветры северные выли, буря гнала волну,
Когда Олаф Трюггвассон, король, взошёл на ладью.
Не просто драккар то был, а Змей Морской, гроза морей,
Чья пасть драконья золотом сверкала средь огней.

На мачте ворон чёрный, Хугин, мудростью богат,
Следил за горизонтом, где ждал незримый враг.
А на носу стоял король, в кольчуге серебра,
И взгляд его, как ледник, был полон силы и добра.

Он плыл не за добычей, не за землёй чужой,
Он плыл, чтоб веру новую нести своей стране родной.
От старых богов отречься, Тора с молотом забыть,
И крест Христов над Норвегией навеки утвердить.

Но старые боги гневались, и буря всё сильней,
И из глубин морских поднялся древний, страшный змей.
Не Йормунганд, что мир кольцом вокруг земли обвивал,
Но дух морской, что в водах этих испокон веков обитал.

Он вынырнул, как остров, чешуя его блестит,
И пасть его, как пропасть, огнём изнутри горит.
"Олаф Трюггвассон, безумец! Зачем ты к нам пришёл?
Зачем ты веру старую на новую променял?"

Король не дрогнул, меч поднял, и крикнул во всю мощь:
"Я верю в Бога истинного, и ты мне не помешаешь!
Я веру эту принесу народу своему,
И крест Христов над Норвегией навеки водружу!"

И началась битва, не виданная прежде,
Король и Змей, добро и зло, в смертельной схватке вместе.
Меч Олафа сверкал, как молния в ночи,
Но чешуя морского змея была прочнее стали.

Тогда король воззвал к Христу, и сила в нём взошла,
И меч его, как пламя, пронзил чудовища нутро.
Завыл морской змей, и в пучину ушёл,
А буря стихла, и солнце над морем взошло.

И Змей Морской, ведомый Олафом, дальше поплыл,
Неся надежду новую, и веру, что король любил.
И крест Христов над Норвегией навеки водружён,
А память об Олафе в легендах сохранена.

Так помните, потомки, о силе духа и веры,
Что даже против древних сил способна одолеть.
И пусть пример Олафа Трюггвассона всегда
В сердцах ваших горит, как путеводная звезда.
***
Песнь о Свенде Вилобородом: Сага о Мореходе и Короле

Ветры северные выли, словно псы голодные,
Когда Свенд Вилобородый, сын Харальда, рождён был.
В глазах его плескалось море, ярость бури дикой,
И борода, как пена волн, бела и непокорна.

С младенчества он знал лишь соль, да скрип мачт корабельных,
И песни скальдов о богах, о битвах и победах.
Он рос, как дуб на скалах, крепок, силён и дерзок,
И жажда власти в сердце зрела, словно пламя в кузне.

Он плавал в земли дальние, где солнце жгло нещадно,
И видел льды, где вечный мрак сковал моря и скалы.
Он торговал и воевал, богатства добывая,
И имя Свенда Вилобородого гремело, как гром небесный.

Когда отец его почил, настал час испытаний,
И Свенд, презрев законы, брата изгнал из трона.
Мечом и хитростью он правил, земли покоряя,
И Дания стонала под тяжестью его десницы.

Он Англию терзал огнём, грабил города и села,
И кровь саксонская лилась, как дождь осенний, хмурый.
Король Этельред бежал в страхе, оставив трон и земли,
И Свенд Вилобородый стал владыкой над Британией.

Но боги не прощают гордость, и судьба коварна,
В разгар победы, в миг триумфа, смерть настигла Свенда.
Упал он, словно дуб под корень, сражённый невидимой рукой,
И Англия вздохнула облегчённо, избавившись от гнёта.

И ныне скальды воспевают о Свенде Вилобородом,
О короле-мореходе, о воине безжалостном.
Его деяния живут в легендах, в песнях и сказаниях,
Напоминая смертным о бренности земной славы.

Так пусть же помнят люди о Свенде Вилобородом,
О короле, что правил морем, и Англию покорил.
И пусть его судьба послужит уроком для потомков,
Что даже самый сильный смертен, и власть его не вечна.
***
Кнуд Великий: Сага о Морском Короле

В тумане северном, где волны бьют о скалы,
Родился Кнуд, дитя сурового закала.
В его глазах горел огонь, как в драккаре костра,
И в сердце билась мощь, что бурям сестра.

Отцом был Свейн, король датский, воин славный,
Что Англию терзал, мечом своим державным.
И Кнуд, наследник трона, с юных лет познал,
Как кровь врагов течёт, как ветер в парусах стонал.

Он рос, как дуб могучий, корнями в землю врос,
И воины дивились, как крепок его голос.
Он правил кораблем, как будто сам был штурман,
И меч его сверкал, как молния в буран.

Когда отец почил, и Англия восстала,
На Кнуда пала ноша, что сердце обжигала.
Но он не дрогнул, нет! С дружиной верной, смелой,
Он двинулся на юг, судьбе навстречу белой.

При Ассандуне кровь рекой лилась багряной,
Там Кнуд сразил врагов, рукой своей тираня.
Король Эдмунд пал, и Англия склонилась,
Перед мощью Кнуда, что в веках увековечилась.

Он правил мудро, справедливо и сурово,
Законы чтил, и слово держал он твёрдо.
Датчанин, англичанин, норвежец - все равны,
Под властью Кнуда, что были судьбой даны.

Он церкви строил, веру укреплял святую,
И земли процветали, под властью золотой.
Но помнил Кнуд всегда, что власть его - от моря,
И флот его держал в страхе всё приморья.

Легенда говорит, что Кнуд однажды вышел,
На берег моря, и волнам приказ услышал:
"Остановитесь, волны! Не смейте дальше плыть!"
Но море лишь смеялось, продолжая бить.

Тогда он понял, смертный он, и власть его мала,
Перед силой вечной, что природой создала.
И смирился Кнуд, и мудрость обретая,
Понял, что лишь справедливость мир укрепляет.

Так правил Кнуд Великий, король трёх королевств,
Чей подвиг помнят, и чья слава не исчезнет.
В сагах и песнях, в памяти народной,
Живёт он вечно, Морской Король свободный!
***
Сага о Харальде Суровом: Песнь Льда и Пламени

В чертогах Вальхаллы, где пируют герои,
И Один Всеотец внимает их вою,
Звучит сага древняя, песнь о былом,
О Харальде Суровом, чьё имя - как гром.

Рождённый в Рингерике, в земле ледяной,
Он с юности меч закалял свой стальной.
В пятнадцать лет юный, но духом силён,
Он в битве при Стикластаде был закалён.

Святой Олаф пал, сражён топором,
И Харальд, израненный, бежал тайным путём.
На восток, в Гардарики, где князь Ярослав,
Приют ему дал, от преследований спас.

Там годы провёл, как дружинник лихой,
В походах участвовал, брал города с боем.
С варягами вместе, по рекам Руси,
Он славу ковал, и крепла в нём сила.

Затем Византия, златой Константинополь,
Где император правил, как солнце, всемогущий.
В варяжской гвардии, телохранителем стал,
И верность присягнул, и честь не предал.

Походы в Сицилию, в Африку знойную,
Он в битвах познал и славу, и боль.
Сокровища грабил, богатство копил,
И имя своё в летописи золотом вписал.

Но жажда власти, как пламя, горела,
И сердце Харальда к Норвегии летело.
Покинул он город, оставил свой пост,
И с флотом огромным отправился в рост.

Сражался с Магнусом, племянником своим,
За трон норвежский, за власть над людьми.
Разделили страну, но мир был недолгим,
И снова война, и снова сраженья.

Затем Англия, битва при Стэмфорд Бридж,
Где Харальд Суровый нашёл свой конец.
Стрела в горло вонзилась, оборвался полёт,
И пал он героем, в последний свой год.

Но память о нём, как руна на камне,
Живёт в сагах, в песнях, в народной молве.
Харальд Суровый, викинг и воин,
Чьё имя навеки в истории достоин.

И в чертогах Вальхаллы, где пируют герои,
Он пьёт мёд из рога, забыв все заботы.
И Один Всеотец, с улыбкой взирает,
На Харальда Сурового, чья слава сияет.
***
Песнь о Зигфриде, Герое Солнца

В тумане древних рощ, где дремлют корни мира,
Родился Зигфрид, сын Зигмунда, богатырь.
В его глазах горел огонь, в руках сталь чира,
И судьба плела ему невиданную ширь.

Он вырос в кузнице, где искры танцевали,
И меч ковал Регин, искусный гном-кузнец.
Меч Грам, что некогда богов сердца пронзали,
Теперь в руках героя, словно солнца венец.

Услышал Зигфрид о драконе Фафнире,
Что золото Нибелунгов в пещере стережёт.
И жажда подвигов, как пламя в костре, ширилась,
И сердце юное к сраженью его зовёт.

Он выковал доспех, что не берёт ни стрела,
И выпил кровь дракона, обретя бессмертье.
Лишь лист упавший на спину, судьбу плела,
Оставив уязвимость, словно проклятье.

Он Брунгильду на скале огненной нашёл,
Валькирию, что ослушалась воли Одина.
И клятву верности ей Зигфрид произнёс,
Но чары колдовства затмили разум гордый.

Обманом Гуннара он к Брунгильде привёл,
И маску Зигфрида на себя надел.
И сердце девы, что к герою так влекло,
Разбилось вдребезги, как хрупкий хрусталь.

Прозрение пришло, когда уж было поздно,
И Брунгильда, в гневе, мести жаждет кровь.
И Зигфрид пал, преданный, убитый подло,
Лишь эхо славы донеслось до облаков.

Но имя Зигфрида, как солнце, не погаснет,
В легендах древних будет вечно жить.
Герой, что дракона сразил и золото украсил,
И в сердце каждого отвагу пробудит.

Так пойте песнь о Зигфриде, о герое,
Что смерть презрел и славу обрёл навек!
Пусть подвиг его, как знамя боевое,
Напомнит нам, что в каждом есть человек,
Способный на величие, на жертву, на любовь,
И даже в смерти обрести бессмертие вновь!
***
Песнь о Хаддинге, Волке Севера

В тумане древнем, где мир рождался,
Где Имир пал, и кровь его лилась,
Родился Хаддинг, сын Одина,
Волк Севера, чья ярость не угасла.

В лесах дремучих, под сенью елей,
Он рос, как зверь, познавая силу.
Кормили грудью его волчицы,
И ветер севера шептал ему былины.

Изгнанник, сирота, судьбой гонимый,
Он странствовал, познавая боль и гнев.
Встречал он троллей, великанов злобных,
И меч его, как молния, их сеял смерть.

Фрейя, богиня любви и красоты,
Узрев в нём мощь и доблесть неземную,
Подарила Хаддингу кольцо золотое,
Что приносило удачу и победу.

Он правил землями, строил города,
И войско его было словно буря.
Но зависть злая, как змея, ползла,
И враги плели коварные интриги.

В жестокой битве, средь щитов и копий,
Он пал, сражённый предательским клинком.
Но дух его, как северное сияние,
Взлетел к Вальгалле, к отцу своему, Одину.

И до сих пор, когда бушует ветер,
Когда волки воют под луной холодной,
Мы слышим эхо битвы Хаддинга,
Волка Севера, героя непокорного.

Его имя живёт в легендах древних,
В сердцах воинов, что чтят отвагу.
И пока помнят подвиги Хаддинга,
Не угаснет пламя северной саги!
***
Песнь о Хёгни: Кровь и Золото

В чертогах древних, где тени пляшут,
Жил Хёгни, воин, чья слава зряща.
Не ведал страха, не знал пощады,
В бою он ярость богов являл нам.

Рождённый в буре, вскормлённый сталью,
Он меч держал, как продолженье длани.
Имя его - гроза для врагов,
А верность к братьям - крепче оков.

Но зависть чёрная, змея подколодная,
В сердцах людских посеяла семя злобы.
Гудрун, сестра его, в горе рыдала,
Кровь братьев жаждала, мести взывала.

Сигурд, герой, что дракона сразил,
Любовью Гудрун сердце пленил.
Но Брюнхильд, дева-воительница,
В его душе оставила искру, что тлела.

И вот, под чарами, под зельем коварным,
Сигурд забыл о любви Гудрун верной.
Он Брюнхильд отдал, обманом и ложью,
И тем на братьев навлёк он проклятье.

Хёгни, узнав о предательстве брата,
В душе своей гнев удержать не мог.
Но клятву дал он, кровью скреплённую,
За Гудрун стоять, до смерти сражаться.

И вот, на поле брани кровавом,
Сошлись герои в смертельной схватке.
Сигурд пал, пронзённый копьём,
А Хёгни, в ярости, мстил за обман.

Но Гуннар, брат его, жаждал золота,
Сокровищ Нифлунгов, что дракон стерёг.
Он Хёгни пленил, в темницу бросил,
И сердце его вырвать велел.

Но Хёгни, даже в предсмертной муке,
Смеялся в лицо палачам жестоким.
"Не верьте, Гуннар, что сердце Сигурда
Вам правду откроет о золоте проклятом!"

И сердце его, еще трепещущее,
В руках палача забилось, как птица.
Но Гуннар не верил, и сердце другого
Он вырвать велел, но тщетно всё было.

Так пал Хёгни, воин великий,
Жертвой обмана, предательства, злобы.
Но имя его в веках прозвучит,
Как символ верности, чести и воли!
***
Песнь о Гуннаре, Змеином Сердце

В чертогах Нифлунгов, где тени спят веками,
Родился Гуннар, с пламенем в очах.
Не ведал страха, не склонялся перед богами,
И меч его звенел, как гром в горах.

Он был из рода Вольсунгов, чья кровь кипела яро,
В жилах текла отвага, словно лава.
И сердце Гуннара, змеиным ядом жаля,
Питалось местью, что судьба давала.

Сигурд, герой великий, друг и брат по крови,
Погиб от козней, преданный женой.
И Гуннар поклялся, в яростном порыве,
За смерть его заплатить ценой.

Он помнил Брюнхильд, девы-воительницы гнев,
Что Сигурда сразила, обманом взяв.
И Гуннар знал, что в сердце девы дремлет лев,
И месть её страшна, как бури ярый взмах.

Он отправился в путь, сквозь лес дремучий,
К скале, где Брюнхильд спит, в кольце огня.
И сердце Гуннара, змеиным ядом полный,
Горело жаждой мести, день ото дня.

Он прошёл сквозь пламя, не дрогнув, не сгорая,
И разбудил Брюнхильд от вечного сна.
Но в сердце девы, лёд и боль играя,
Увидела лишь тень былого, что прошла.

И Гуннар понял, что месть не принесёт покоя,
Что кровь лишь кровь рождает, боль лишь боль.
И в сердце змеином, вдруг пробилось что-то новое,
Сочувствие к деве, что играла роль.

Но рок неумолим, и судьба жестока,
И Брюнхильд, в отчаянии, жизнь оборвала.
И Гуннар, сломленный, ушёл в края далекие,
Где ветер воет, и тоска играла.

Он умер в битве, с мечом в руке, сражаясь,
За честь и правду, за свой род и край.
И сердце Гуннара, змеиным ядом жаля,
Умолкло навсегда, в объятьях Вальгаллы.

Но помнят люди песнь о Гуннаре, герое,
О сердце змеином, что познало боль.
И шепчут ветры, над могилой его стоя,
О мести, что не принесла покой.
***
Песнь о Вольсунгах: От Древа до Пламени

В чертогах Хродвитнира, где вечный холод царит,
Стоял Дуб-Дитя, Иггдрасиль в миниатюре, велик.
В его стволе, как в сердце мира, меч Сигмунда сокрыт,
И лишь достойный, кровью Вольсунгов омыт,
Сумеет клинок из древа вырвать, судьбу свою творить.

Вольсунг, король могучий, рождённый Одином сам,
Владыка воинственный, чья слава гремела там,
Где ледники с горами спорят, где буря правит бал,
Он правил родом сильным, что страха не знал.
И десять сыновей имел, как десять звёзд в ночи, сияющих вдали.

Сигни, сестра прекрасная, с сердцем, полным огня,
Была обручена Сиггейром, королём, что лгал.
На свадьбе той, коварной, Один явился сам,
И меч в ствол вонзил, даруя знак сынам,
Что лишь один достоин, кто кровь Вольсунга чтит, и верен небесам.

Сиггейр, злодей коварный, братьев в темницу бросил,
И волчица лютая, по воле его, их кости гложет.
Лишь Сигмунд, сильнейший, избёг ужасной доли,
И с сестрой, в пещере скрывшись, он ждал, когда настанет воля,
Чтоб отомстить за братьев, и смыть позор с земли.

Сигни, в обличье колдуньи, родила Сигмунду сына,
Синфьотли, дитя отмщенья, чья ярость неукротима.
Вместе они Сиггейра низвергли, и род его сожгли,
И кровь за кровь пролили, как предки им велели,
И слава Вольсунгов вновь засияла вдали.

Сигмунд, герой великий, с мечом, что Один дал,
Сражался с Хундингом, врагом, что злобой пылал.
Но меч сломался в битве, волей Одина сломлён,
И Сигмунд пал, геройски, в бою сражён.
Но чрево Хьордис, его жены, хранит надежду, семя, что взойдёт.

Зигфрид, сын Сигмунда, рождённый для побед,
Взращённый Регином, кузнецом, что знал секрет.
Он Фафнира убил, дракона жадного и злого,
И кровью его омывшись, стал неуязвимым, словно бог.
Но проклятье золота, что Фафнир стерёг, легло на его плечи тяжким бременем.

Брунгильда, валькирия, дева щита и копья,
Была разбужена Зигфридом, от сна вечного.
Любовь их вспыхнула ярко, как пламя костра,
Но козни Гуннара, и проклятье золота,
Разрушили счастье, и принесли лишь горечь и утрату.

Зигфрид, обманутый зельем, забыл о Брунгильде,
И женился на Гудрун, сестре Гуннара, по воле судьбы.
Брунгильда, в гневе и отчаянии, потребовала его смерти,
И Гуннар, подлый и трусливый, послал убийцу,
И Зигфрид пал, преданный и оклеветанный.

Гудрун, оплакивая мужа, прокляла Гуннара и его род,
И кровь Вольсунгов вновь пролилась рекой.
Но из пепла трагедии, как феникс из огня,
Восстанет род Вольсунгов, сильный и гордый.
***
Сага о Сиггейре: Песнь о Предательстве и Мести

В чертогах древних, где тени плясали,
И пир гремел, как гром в небесах,
Сиггейр восседал, король надменным взглядом,
Владелец земель, что купались в лучах.

Он был силён, как медведь в берлоге,
И хитер, как лис, что крадётся в ночи,
Но сердце его, словно камень холодный,
Не знало ни жалости, ни любви.

Он сватал Сигну, прекрасную девицу,
Сестру Сигмунда, героя славного,
Но в сердце её не было места Сиггейру,
Лишь к Сигмунду тянулось оно, как к солнцу.

И вот настал день, когда свадьбу играли,
В чертогах Сиггейра, где пир горой,
Но в пламени костра, что ярко пылало,
Явился Один, в обличье седого старца.

Он воткнул меч в ствол яблони древней,
И молвил: "Кто вынет меч сей из древа,
Тот будет владеть им, мечом Бальмунга,
И слава его затмит даже солнце!"

Сиггейр, надменный, первым шагнул,
Но меч не поддался его руке,
За ним последовали воины знатные,
Но тщетно, меч оставался в стволе.

И вот Сигмунд, герой благородный,
Приблизился к древу, с улыбкой простой,
И меч Бальмунга, словно ждал его руки,
Легко выскользнул, озарив всё кругом.

Сиггейр, объятый злобой и завистью,
Задумал коварство, в сердце тая,
Он предложил Сигмунду золото щедрое,
За меч Бальмунга, что так желал он.

Но Сигмунд отказал, гордо и смело,
И гнев Сиггейра, как пламя, взметнулся,
Он заманил братьев Сигмунда в ловушку,
И в темницу глубокую их заточил.

И каждый день, как солнце вставало,
Волчица приходила, и брата глодала,
Пока не остался один лишь Сигмунд,
В темнице холодной, в отчаянье полном.

Сигна, жена Сиггейра, верная сердцем,
Скорбела о братьях, в тайне от мужа,
Она приносила Сигмунду мёд и камень,
Вместо мяса, чтобы волчицу обмануть.

И вот, когда волчица, камень проглотив,
Погибла в мучениях, Сигмунд был спасён,
Он бежал из темницы, жаждой мести пылая,
И начал готовиться к битве с Сиггейром.

Прошли годы, Сигмунд возмужал и окреп,
Он собрал войско, верное и сильное,
И вернулся в чертоги Сиггейра,
Чтобы свершить возмездие, долгожданное.

В жестокой битве, кровь лилась рекой,
Сигмунд сражался, как лев разъярённый,
И меч Бальмунга, в его руке сверкая,
Разил врагов, не зная пощады.

Сиггейр, увидев гибель свою,
В отчаянии бросился в пламя костра,
И сгорел дотла, вместе со своим коварством,
А Сигмунд, отомстив за братьев, воцарился.

Так закончилась сага о Сиггейре,
Песнь о предательстве, мести и славе,
Имя его, как предостережение,
Навеки осталось в памяти людской.
***
Песнь Асфреда, Ткача Судеб

Из мрака древнего, где спят забытые боги,
Восстал Асфред, Ткач Судеб, чьи руки вечно строги.
Не воин он с мечом, не маг с огнём в очах,
Но нити мирозданья держит в своих руках.

Он прядёт полотно из звёздной пыли вечной,
Где каждая искорка - судьба, что быстротечна.
Там нити золотые - радость и успех,
А чёрные, как ночь - печаль, грех.

Он видит все пути, что людям суждены,
И знает, где любовь, где горечь и войны.
Он плетёт узоры сложные, хитросплетенные,
Где прошлое, грядущее навеки соединены.

Когда рождается дитя, Асфред плетёт нить тонкую,
И тянется она сквозь жизнь, как река звонкая.
Он видит каждый шаг, каждый вздох, каждый взгляд,
И знает, где споткнётся, где будет он богат.

Но не властен Асфред над волей человека,
Лишь направляет нить, как руслом бежит река.
Он дает выбор, шанс, возможность изменить,
И судьбу свою, как глину, заново слепить.

И если нить порвётся, оборвётся жизнь,
Асфред вздохнет печально, в безмолвную высь.
Он подберёт осколки, сплетёт их вновь в узор,
И новая судьба родится в этот скорбный хор.

Так вечно трудится Асфред, Ткач Судеб неустанный,
Плетя полотно жизни, вечный и пространный.
И каждый, кто живёт, пусть помнит об одном:
Судьба - не приговор, а лишь начало в долгом снежном доме.
***
Асвальд: Песнь о Забытом Герое

В тумане древних рощ, где шепчут корни,
И камни помнят поступь великанов,
Родился Асвальд, сын грозы и молний,
Вскормлённый ветром, брат седых туманов.

Он был высок, как ель, что рвётся к небу,
И взгляд его, как ледник, был суров.
В руках держал он меч, что пел победу,
И сердце билось в такт с грохотом богов.

Он странствовал по миру, полный силы,
Сражался с троллями, что тьму несли,
И драконов огненных усмирил он пыл,
И дев спасал от колдовской петли.

Он был героем, чьё имя славили,
В песнях бардов, у костров в ночи.
Но боги, завистью сердца отравили,
И Асвальда ждали злые палачи.

Обманом подлым, в сети заманили,
Предали те, кому он жизнь дарил.
И в тёмной яме, силы истощили,
Забытый всеми, Асвальд угасал.

Но даже в смерти, дух его не сломлен,
Он ждёт, когда настанет час возмездья.
Когда земля от сна очнётся полным,
И имя Асвальда вновь зазвучит в песне.

И пусть века прошли, и память стерта,
О подвигах его, о силе, о любви.
Но в каждом сердце, искра героя тлеет,
И ждёт момента, чтобы вспыхнуть вновь в крови.

Так слушайте же, дети, эту сказку,
О Асвальде, герое позабытом.
И помните, что даже в самой тяжкой,
Судьбе, есть место подвигу сокрытом.
***
Зейфервард: Песнь о Забытом Короле

Из пепла звёзд, из шёпота ветров,
Родился Зейфервард, король без снов.
Не помнит мир ни имени его,
Лишь эхо славы в сумраке лесов.

Он правил землями, где цвела весна,
Где реки пели, полные вина.
Он строил замки, взмывшие к луне,
И мудрость лилась в каждом его дне.

Но тьма пришла, крадучись, как змея,
И отравила сердце короля.
Забылся смех, умолкла песня лир,
И взор его навеки помрачил.

Он стал искать бессмертие в ночи,
В запретных книгах, где таятся ключи.
Он заключил союз с тенями древних сил,
И душу свою в жертву приносил.

За это знание заплатил он всем:
Любовью, верой, счастьем и добром.
Забыт народом, проклят небесами,
Он бродит вечно между мирами.

Искаженным призраком, в лунном свете,
Он ищет выход из своей сети.
Он шепчет имя, что давно забыто,
И плачет горько о былом, разбитом.

Когда услышишь в полночь тихий стон,
И ветер задрожит, как будто сон,
Знай, это Зейфервард, король теней,
И проклятие его коснулось дней.

Не вспоминай его, не зови во тьму,
Иначе и тебя постигнет та же судьба.
Пусть спит он вечно в забытом краю,
Иначе мир поглотит вечная зима.
***
Видрик: Песнь о Золотом Сокровище

В тумане древних фьордов, где скалы в небо рвутся,
Жил Видрик, сын Хрейдмара, что в жадности клялся.
Не человек, не зверь, а выдрой он был дивной,
И шкура золотая сияла, словно диво.

Отец его, колдун, богатство обожал,
И Видрик, в шкуре выдры, сокровища искал.
Он плавал в реках быстрых, нырял в озёра глубокие,
И находил он камни, что солнцем озарены.

Однажды, у водопада, где пена в танце бьётся,
Увидел Локи выдру, что золотом искрится.
Не ведая, кто это, он камнем в зверя бросил,
И Видрик, окровавленный, на землю бездыханно сброшен.

Узнав о смерти сына, Хрейдмар в ярость впал,
И Локи, с Хёниром и Одином, в плен попал.
За жизнь убитой выдры, за шкуру золотую,
Он потребовал сокровищ, что мир не видел всуе.

И Локи, хитроумный, отправился в Нифльхейм,
Где Андвари, карлик, хранил проклятый шлем.
Он выманил богатство, и кольцо Андваранаут,
Что проклятием вечным было навеки связано.

Сокровища сложили, чтоб выдру золотую
Покрыть до самой шерсти, до лапки, до хвоста.
Но кольцо Андваранаут, проклятое навеки,
Осталось не закрытым, и жаждало отмщенья.

Так началась трагедия, что богов коснулась,
И золото Видрика проклятьем обернулось.
Ведь жадность и убийство, как семена посеяны,
Взрастили горе, кровь и слёзы, что пролиты.

И помните, потомки, историю Видрика,
О выдре золотой, что стала жертвой лиха.
Не жаждите богатства, что душу отравляет,
Ибо проклятье золота навеки пребывает.

Конец