Песнь о Техени и Мореходах

В песках бескрайних, где солнце палит,
Род Техени жил, вольный и сильный.
Кочевники гордые, духом крепки,
Владели конями, как ветром степным.

Но с моря пришли корабли чужие,
Народы Моря, с глазами как сталь.
В их парусах таилась буря,
А в сердцах, лишь жажда и печаль.

Вождь Техени, Аменхотеп мудрый,
Увидел беду, что надвигалась.
Собрал он воинов, лучших и смелых,
И к битве с пришельцами приготовился.

"Земля наша - дом, а не поле для грабежа!
Мы будем сражаться за каждый камень", -
Гремел его голос, как гром небесный,
И воины вторили ему в унисон.

Сражение началось под палящим солнцем,
Копья и стрелы летели, как град.
Техени бились с яростью львиной,
Но мореходы были сильны и коварны.

Их корабли, словно чудовища морские,
Извергали огонь и смерть на песок.
Вождь Аменхотеп пал, сражённый стрелой,
И дрогнули ряды Техени в тот миг.

Но дух их не сломлен, надежда жива,
В сердцах их горит пламя мести.
Их потомки, закалённые в битвах,
Помнят о славе и горе Техени.

И шепчут легенды у звёздного неба,
О храбрых воинах, павших в бою,
О Техени, что землю свою защищали,
От ярости моря и жажды чужой.

И пусть песок хранит их кости,
А ветер разносит их славу в веках,
Техени - народ, что не будет забыт,
Пока волны бьются о берег в песках.
***
Баллада о Баале и Море: Ханаанская песнь бури

В предгорьях Цафона, где кедры вздымались к небу,
И боги Ханаана пировали, вкушая нектар и хлеб,
Восстал Баал, громовержец, сын Дагона могучий,
И взор его, словно молния, пронзал облака тучи.

Но в глубинах морских, где тьма вековечная дремлет,
Ям, Море, владыка хаоса, свой гнев неуёмный лелеет.
Он жаждет земли, он хочет поглотить небеса,
И войско его, словно волны, грозит, не зная конца.

Посланники Яма явились перед ликом богов,
С угрозами, словно пена морская, слетающими с губ:
"Отдайте Баала! Отдайте его нам в рабство!
Иначе обрушим мы ярость свою, не зная пощады!"

Боги дрожали, страх сковал их сердца,
Лишь Баал, исполненный гнева, не склонил лица.
Он взял свой лук, что из молний ковался,
И стрелы его, словно искры, в небе метались.

Но Ям, Море, был силён, его власть безгранична,
И войско его, словно прилив, наступало стремительно.
И тогда обратился Баал к Котар-ва-Хасису, мудрому кузнецу,
Что создал оружие богов, дарующее победу.

Котар-ва-Хасис выковал два булата, сверкающих яростью,
"Ягриш" и "Аймур", что жаждут крови и славы.
И Баал, вооружившись, бросился в бой,
Сражаясь за землю, за небо, за мир и покой.

Семь дней и семь ночей длилась битва титанов,
Гром сотрясал землю, волны вздымались до небес, словно пьяные.
И "Ягриш" пронзил Яма, Море, насквозь,
И "Аймур" добил его, развеяв хаоса грязь.

Победа Баала! Ликуют боги и люди!
Над землёй воцарился мир, и солнце сияет повсюду.
И Баал, громовержец, стал владыкой земли,
Защитником слабых, хранителем жизни.

И каждый год, когда буря надвигается с моря,
Вспоминают люди битву Баала и Моря.
И молят Баала о защите и силе,
Чтобы он удержал хаос и мир сохранил.

Так поётся баллада о Баале и Море,
О вечной борьбе порядка и хаоса,
О силе героя, что мир защищает,
И о надежде, что в сердце людском не угасает.
***
Ашкелон: Песнь о Городе Песка и Моря

Встаёт из песков, как призрак былого,
Ашкелон, город древний, ветрами избитый.
Над морем лазурным, под солнцем палящим,
Хранит он секреты, веками забытые.

Рождённый Ханааном, взращённый филистимлянами,
Он видел рассветы и падение царств.
Здесь Дагон, бог рыбы, в храмах блистал,
И воины грозные ковали свой нрав.

Самсон, богатырь, здесь силу терял,
В объятьях Далилы, предательством скован.
И песня его, полная боли и гнева,
В песках Ашкелона навеки закована.

Ашдод и Газа, Экрон и Геф - братья его,
Пять городов, что правили побережьем.
Но Ашкелон, словно жемчужина в раковине,
Сиял красотой, и был всех дороже.

Афродита, богиня любви и красоты,
Здесь в храме своём принимала дары.
И голуби белые, вестники страсти,
Кружили над городом, полным игры.

Александр Великий, пройдя сквозь века,
Увидел величие, что в камнях таится.
И римские легионы, с орлами на знаменах,
Здесь строили бани, и жизнь веселится.

Но время неумолимо, как волны морские,
Смывает следы, и рушит твердыни.
И крестоносцы, с мечами и верой,
Здесь кровью писали страницы истории.

Саладин, победитель, город разрушил,
Чтоб враг не нашёл в нём опоры и силы.
И пепел, и прах, словно саван печали,
Покрыли руины, что некогда жили.

Теперь Ашкелон - лишь тень былого,
Но память о славе в песках сохранена.
И ветер морской, шепча древние сказки,
Напоминает о том, что здесь было когда-то.

Так пусть же звучит эта песнь над руинами,
О городе гордом, что морю подвластен.
О Ашкелоне, легенда живая,
В песках времени навеки прекрасен.
***
Ашдод: Песнь о Море и Дагоне

Встань, Ашдод, град у моря седого,
Где волны бьются о берег крутой!
Твоя история - песнь векового,
Сплетённая с мифом и древней судьбой.

Когда-то, в дни, когда боги владели,
Землёй и морем, и небом над ней,
Дагон, владыка глубин, повелел и
Вознесся над городом во славе своей.

Храм его, мощный, из камня воздвигнут,
Стоял, как маяк, для плывущих судов.
Жрецы его, мудрые, словно подвижник,
Читали знамения звёзд и ветров.

Филистимляне, воины смелые,
Пришли на земли, где правил Дагон.
И в битвах жестоких, в ярости белой,
Сражались за город, за свой закон.

Но даже Дагон, бог морской и могучий,
Не смог устоять перед волей судьбы.
Ковчег Завета, священный и жгучий,
Принёс поражение, горе и беду.

Пала статуя, в прах обратилась,
Перед силой незримой, что в Ковчеге жила.
И ужас в сердцах филистимлян поселился,
И город в смятении долго дрожал.

Но Ашдод поднялся из пепла и боли,
И снова заполнился жизнью и светом.
И память о Дагоне, как отголосок в поле,
Звучит в шёпоте волн, что бьются об этом.

И ныне, Ашдод, город современный,
Хранит в себе эхо минувших времён.
И в каждом камне, в каждом движении,
Живёт дух Дагона, богов и племён.

Так пусть же звучит эта песнь над тобою,
О городе моря, о славе былой!
Ашдод, ты стоишь, омытый волною,
И в вечности будешь храним судьбой!
***
Дагон

Из бездны чёрной, где свет не бывал,
Где тьма клубится, как древний кошмар,
Восходит Дагон, владыка глубин,
С чешуйчатой кожей, покрытой слизью морщин.

Его очи - два кратера, полных огнём,
В них плещется хаос, забытый всеми днём.
Уста - как расщелина в скалах морских,
Изрыгают проклятья, что рвут тишину в миг.

Руки - клешни чудовищ, сжимают песок,
Оставив на нём след, как предсмертный упрёк.
Ноги - столбы из костей и плавников,
Под ними дрожит океан, полон древних грехов.

Он правит народами, что в глубинах живут,
Склоняются ниц, его волю несут.
Их лица - как маски, безумны и злы,
В их песнях - лишь эхо забытой войны.

Когда Дагон всплывает на гребне волны,
Безумие льётся из полной луны.
И люди, узревшие лик его тьмы,
Теряют рассудок, становятся немы.

Он ждёт пробуждения часа, когда
Мир рухнет в пучину, как талая вода.
И Дагон восстанет, владыкой земли,
И ужас его будет вечно цвести.

Пусть спят те, кто верит, что он лишь миф,
Их сон будет краток, их участь - лишь гриф.
Ибо Дагон грядёт, из бездны морской,
И мир захлебнётся в пучине людской.
***
Гезером: Песнь о Падшем Свете

В предвечных сумерках, где хаос танцевал,
И искры мироздания лишь робко мерцали,
Родился Гезером, из тьмы он восстал,
Сын Ночи и Пустоты, в чьих жилах текли стали.

Он был прекрасен, как утренний луч,
Что пробивается сквозь мрак безысходный,
Но в сердце его таился могучий,
Испепеляющий пламень, гордыней рождённый.

Он был любимцем богов, их первейшим твореньем,
Наделён силой, что горы дробила,
Но жажда власти, безумным стремленьем,
В его душе семя раздора взрастила.

Он возжелал превзойти Отца-Создателя,
Занять его трон, править вечно и властно,
И поднял бунт, презрев благодетеля,
Ввергнув вселенную в пламя ужасное.

Армии света и тьмы столкнулись в битве,
Гром небесный гремел, земля содрогалась,
Гезером, в ярости, словно в молитве,
Кричал, что он равен, что он не сломается.

Но мощь Создателя была непомерна,
И Гезером, сражённый, пал с небес,
В бездну забвения, в пучину скверну,
Где вечно терзает его собственный бес.

И с тех пор, в каждом затмении лунном,
В каждом порыве ветра холодном и злом,
Слышен отголосок проклятья безумного,
Гезерома, падшего света, былого.

И помнят боги, и помнят смертные,
О гордости, что к падению ведёт,
И о цене, что платит отверженный,
За дерзость, что в сердце его живёт.

Так пусть же эта песнь предостережением станет,
Для тех, кто во тьме ищет силы и власть,
Ибо Гезером, в вечном забвении страдает,
Напоминая, что гордыня - смертельная пасть.
***
Иноам: Песнь Забытой Богини

В песках забвения, где время спит,
И эхо древних тайн едва звучит,
Жила Иноам, богиня лунных снов,
Чей лик укрыт под пологом веков.

Она плела из звёздных нитей сны,
И в них рождались новые миры,
Где реки текли млечным серебром,
И птицы пели о любви былом.

Её дыханье - шёпот ветерка,
Что гладит травы у ручья слегка.
Её улыбка - отблеск лунный в росе,
Что будит мир в предутренней красе.

Но люди, ослеплённые огнём,
Забыли имя, предали свой дом.
Отвергли сны, отринули покой,
И в жажде власти потеряли строй.

Иноам, покинутая, ушла,
В объятья тьмы, где вечная мгла.
Но в тишине, когда луна взойдёт,
Её печаль по миру проплывёт.

И если ты, уставший от борьбы,
Услышишь шёпот в сумраке судьбы,
То знай, Иноам зовёт тебя во сны,
Где мир и радость, где нет больше войны.

Она вернётся, когда в сердцах людей
Проснётся память о любви своей.
Когда забудут жажду золотых монет,
И вспомнят лунный, нежный, тихий свет.

Тогда Иноам, богиня лунных снов,
Вернёт земле потерянную любовь.
И мир наполнится волшебством опять,
И сны прекрасные начнут людей ласкать.
***
Кумарби: Песнь о Небесном Престоле и Каменном Чреве

В начале времён, когда лишь хаос клубился,
И боги древние в тумане зародились,
Восстал Кумарби, сын Алалу, могучий,
С лицом из камня, взор его колючий.

Алалу правил, владыка небосвода,
Но власть его была не вечна от природы.
Ану, сын Аншара, восстал против отца,
И в битве яростной лишил его венца.

Алалу бежал, в подземный мир сокрылся,
А Ану на престоле небесном утвердился.
Но Кумарби, сын изгнанного владыки,
Затаил в сердце гнев, как пламя дикое.

Он ждал момента, силы набирался,
И в час, когда Ану надменно возвышался,
Кумарби напал, в безумной ярости кипя,
И откусил у Ану его мужское естество, любя!

Вкусив семя Ану, Кумарби содрогнулся,
И в чреве каменном его мир перевернулся.
Три бога страшных в нём зачались тогда:
Тешуб, бог грозы, Тигр и Ташмиша.

Ану бежал, проклятия бросая,
А Кумарби, от боли изнывая,
Родил богов, что мир перевернут,
И новую эпоху богам принесут.

Тешуб, бог грозы, из чрева вырвался,
И с Кумарби в битву смертную ввязался.
Война гремела, небо содрогалось,
И мир от ярости богов содрогался.

Кумарби, бог камня, бог коварства,
Владыка хаоса, источник бунтарства,
Он вечно будет помнить вкус небесной силы,
И вечно будет мстить за горечь и могилы.

Так песня эта о Кумарби гласит,
О боге, что восстал, и мир перекроит.
О боге, что в чреве каменном носил,
И новую эпоху богам приносил.
***
Алалу: Падение Первого Царя

В безвременье, когда еще не было ни звёзд, ни солнца,
Лишь хаос первичный, без формы и конца,
Восседал Алалу, царь богов могучий,
На троне из тьмы, владыка неминучий.

Девять лет правил он, в гордыне своей слепой,
Не ведая жалости, не зная покой.
Лишь страх и повиновение были ему даны,
И стоны вселенной, в его власти пленены.

Но в недрах хаоса, в тени его трона,
Росла сила новая, яростью полна.
Ану, сын Алалу, втайне зрел его крах,
И копил ненависть в своих могучих руках.

Девять лет ждал он, скрывая свой гнев,
Пока не настал час, когда Алалу ослабел.
В день весеннего равноденствия, в час затмения луны,
Ану восстал против власти отца, полной тьмы.

Битва разразилась, сотрясая мирозданье,
Гром и молнии рвали хаоса ткань.
Алалу, царь древний, сражался отчаянно,
Но сила Ану была неумолимо странна.

И вот, в решающий миг, когда силы иссякли,
Ану низверг Алалу с трона, в бездну мрака.
С проклятьем на устах, Алалу пал в небытие,
Оставив трон Ану, новому царю, в наследие.

Бежал Алалу в тёмные земли, в глубины подземные,
Где правил он тенями, в забвении вечном.
И шепчут легенды, что однажды вернётся он вновь,
Чтобы вернуть себе трон и пролить реки крови.

Так пала первая власть, так началась новая эра,
Эра Ану, царя богов, владыки эфира.
Но память об Алалу, царе из тьмы,
Живёт в мифах, как предостережение всем нам.
***
Котар-ва-Хасис: Песнь о Кузнеце Богов

В предвечных кузнях, где рождается гром,
Где пламя танцует в объятьях ночном,
Стоит Котар-ва-Хасис, кузнец богов,
Творец орудий, что правят миром снов.

Его молот - удар, что горы дробит,
Его горн - дыхание, что звёзды родит.
В его глазах - искры древней силы,
В его руках - судьба, что мир лепила.

Он выковал меч для Баала-героя,
Что змея Левиафана сразил в бою.
Он создал лук для Анат, богини войны,
Чьи стрелы несут погибель и сны.

Из звёздной пыли, из лунного света,
Он выковал щит, что тьму рассеет.
Он выковал шлем, что разум хранит,
От шёпота хаоса, что в бездне царит.

Но не только оружие куёт он в огне,
Он создаёт и радость, и счастье вдвойне.
Он выковал лиру для певца Давида,
Чьи песни смиряют гнев и обиду.

Он выковал плуг для земледельца простого,
Чтоб хлеб на столе был всегда у любого.
Он выковал колыбель для младенца,
Чтоб сон его был тих и безмятежен.

Котар-ва-Хасис, кузнец богов и людей,
Творец и разрушитель, в силе своей.
Он учит нас труду, упорству и вере,
Что даже из пепла можно создать шедевры.

Так пусть же горит огонь в наших сердцах,
И пусть молот стучит в наших руках.
Подобно Котару, будем творить и созидать,
И мир вокруг себя добром наполнять!
***
Афродита, рождённая из пены морской

Из пены морской, под лучами луны,
Взметнулась богиня, прекрасней мечты.
Афродита, рождённая в брызгах волны,
Несла в мир любовь, красоту и цветы.

Её поступь легка, словно ветер морской,
А взгляд, словно солнце, сияет вдали.
Вокруг неё птицы поют чередой,
И розы расцветают, где б ни прошла она, по земле.

Её волосы - золото, шёлк и волна,
Сплетены с жемчугом, даром морей.
Одежда из света, прозрачна, нежна,
Скрывает и манит, пленяя людей.

Она - повелительница страсти и грёз,
Владычица чувств, что в сердцах зажжены.
Её голос, как музыка, шёпот берёз,
И в нём утопают, любовью сражены.

Афродита, богиня любви и красы,
Вдохновляет поэтов, художников, всех.
Её образ нетленен, сквозь время несёт
Надежду и веру в прекрасный успех.

Пусть вечно сияет её дивный лик,
И правит любовью, даря нам тепло.
Афродита, богиня, небесный родник,
Что вечно питает души добром.
***
Саладин: Песнь Песка и Клинка

В песках, где солнце - яростный тиран,
Родился воин, словно ураган.
Саладин - имя, шёпот ветра знойного,
В нём кровь арабская, и дух непокорного.

Он вырос в тени пальм, под звёздным пологом,
Впитал в себя Коран, как путник - влагу.
Учился он искусству боя, верности,
И видел в каждом брате - лишь соратника.

Когда кресты на землю вторглись с Запада,
И кровь мусульманская рекой была пролита,
Саладин восстал, как лев из тёмной чащи,
Сплотил народы, веру в сердце таща.

Его клинок сверкал, как молния в пустыне,
Он бил врагов, не ведая уныния.
Иерусалим, священный город веры,
Он вырвал из когтей чужой химеры.

Но в битве он был рыцарем достойным,
Щадил врагов, и милосерд был стройным.
Он знал, что сила - не в жестокости слепой,
А в мудрости, в справедливости святой.

Легенды говорят, что дух его бессмертен,
Что в каждом воине, за правду бьющемся, он крепок.
Саладин - символ чести и отваги,
В песках истории, как вечный страж, он властвует.

И до сих пор, когда над миром бури воют,
И справедливость в битвах тяжких стонет,
В сердцах мусульман имя Саладина
Звучит как призыв, как вечная картина.

Он - песнь песка, и звон клинка стального,
Он - гордость Востока, воин пресвятого.
Саладин, Саладин, эхо в веках несётся,
И память о герое никогда не прервётся.
***
Песнь Моря, Песнь Мананнана

Встань, о смертный, на берег седой,
И прислушайся к шёпоту волн.
То не ветер поёт над водой,
То Мананнан зовёт из глубин.

Он - Владыка Морей, сын Лира,
Властелин безбрежных просторов.
Его гнев - бушующая стихия,
Его милость - тихий прибой у берегов.

Он едет на Эохе, коне морском,
Что пеной взбивает волну.
Его плащ - из водорослей густом,
И трезубец сверкает во тьму.

Он владеет сокровищем дивным -
Плащом, что скрывает от глаз.
И кораблем, что сам собой, стремительно,
Плывёт, куда прикажет лишь раз.

Он - хранитель знаний древних,
Мудрость моря в глазах его спит.
Он - покровитель путников верных,
Кто с чистым сердцем к нему говорит.

Когда буря свирепа бушует,
И небо сливается с морем в одно,
Вспомни имя его, и он услышит,
И усмирит буйство своё.

Но помни, смертный, о плате за помощь,
Море требует жертву всегда.
Будь честен в словах, и верен в поступках,
И Мананнан не тронет тебя.

Так слушай же песнь его вечную,
Что в шуме прибоя звучит.
И помни, что море - безбрежно и тайно,
И Мананнан - его владыка, великий.
***
Эох, конь морской

Из пены дней, из чрева волн седых,
Рождённый ветром, выкованный штормом,
Явился Эох, конь морской, лихих
Ветров послушный, бури верный кормчий.

Чешуя его - луна в ночной воде,
Грива - из водорослей, изумрудных.
Копыта - жемчуг, найденный на дне,
А взгляд, как глубина морей безлюдных.

Он скачет по хребтам бушующих валов,
Вздымая в небо брызги, словно звёзды,
И слышит зов Нептуна, властелина снов,
И исполняет волю, словно бездны.

Когда корабль в беде, и мачты гнутся в стон,
Когда надежда тает, словно дымка,
Является Эох, серебряный скакун,
И выводит судно из морского лимба.

Но горе тем, кто дерзнет потревожить сон
Морского бога, кто осквернит стихию!
Эох обрушит ярость, словно ураган,
И поглотит в пучине, словно гибель.

Он - страж глубин, он - символ вечной власти,
Он - Эох, конь морской, легенда моря,
И в каждом шторме слышится его страстный
Ржание, что вторит ветру и простору.
***
Хунун: Песнь о Герое из Песков

Ветры шепчут имя Хунуна,
В песках забвенья, где лишь зной и стон.
Он вышел из дюн, как мираж лунный,
Воин, рождённый под палящим солнцем.

Мать - дюна зыбучая, отец - буран,
Вскормили силой, яростью и волей.
В глазах его - пустыни ураган,
В руках - клинок, закалённый болью.

Хунун, герой, чья слава не утихнет,
Он бился с демонами ночи, с тенью зла.
Он защищал оазисы, где жизнь возникнет,
И кровью вражьей землю орошала.

Он победил змея, что пил колодцы,
И спас народ от жажды и от смерти.
Он одолел колдуна, чьи проклятья - копья,
Разили души, сея в сердцах бессмертие.

Он странствовал по землям опалённым,
Искал ответы в древних письменах.
Он говорил с духами, ветром вздохом,
И мудрость черпал в звёздных небесах.

Но слава - бремя, и герой устал,
От битв и крови, от людской молвы.
Он в дюны ушёл, где ветер завывал,
И растворился в песках, как сны.

Но помнят люди имя Хунуна,
И шепчут сказки о его делах.
Он - символ силы, веры и закона,
Герой, что вечно жив в людских сердцах.

И если в бурю, ты услышишь стон,
И в песках увидишь силуэт,
Знай, это Хунун, он не забыт, не сломлен,
Он вечно бдит, храня от бед.
***
Герой из Пепла и Звёзд

В те времена, когда мир был юн и дик,
Когда боги ходили по земле, как лик
Луны, серебряный и нежный, но порой
Грозный, как буря, что сметает всё собой,

Родился Герой. Не от царской крови он,
Не от богов, что правят с высоты времён.
Он вышел из пепла, из боли и потерь,
Из сердца, что верило в надежду, хоть терпенье

Казалось, что тьма поглотила всё вокруг.
Деревня его пала, растоптана в прах, звук
Лишь ветра, воющего над пепелищем,
И памяти горькой, что в сердце пепелится.

Но в пепле том, как искра, затаилась мощь.
Он поднялся, Герой, отринув страх и ложь.
В глазах его горел огонь, не знавший сна,
И в сердце билась воля, как стальная струна.

Он странствовал долго, учился у зверей,
У мудрых старцев, что хранили тайны дней.
Он меч ковал из звёздной пыли и огня,
И щит сплетал из лунных нитей, что манят.

Он бился с чудовищами, что выползли из тьмы,
С драконами, что жаждали лишь крови и зимы.
Он освобождал народы, что стонали в рабстве,
И сеял семена надежды в каждом царстве.

Он был не безупречен, Герой наш, не святой,
Он знал и гнев, и страх, и горечь, и покой.
Но в каждом испытании, в каждой битве злой,
Он становился сильнее, духом молодой.

И вот, когда над миром нависла вечная ночь,
Когда боги отвернулись, не желая помочь,
Он встал один, Герой, против тьмы всепоглощающей,
С мечом из звёзд и сердцем, правду знающим.

Он бился до последнего вздоха, до конца,
И свет его души пронзил тьму без конца.
И мир был спасён, и солнце вновь взошло,
А имя Героя в легендах расцвело.

Так помните, люди, о Герое из пепла и звёзд,
О том, кто не сломился, кто выстоял, кто возрос.
И пусть его пример вам силы придаёт,
Когда тьма сгущается и надежда тает.
***
Бриарей, Сотрясатель Гор

В пучине хаоса, где боги лишь рождались,
Из чрева Геи, титаниды древней,
Восстал Бриарей, исполин ужасный,
Сын Урана, в гневе непомерном.

Сто рук могучих, словно корни древа,
Вздымались к небу, грозно и неистово.
Сто глаз пылали, яростью кипели,
В них отражалась сила первобытная.

Боги Олимпа, в страхе отступили,
Перед мощью титана, что землю сотрясал.
Зевс, громовержец, в смятении застыл,
Увидев гиганта, что в бой вступал.

Но Фетида, богиня морская,
Вспомнила пророчество, древнее как мир.
Лишь Бриарей, с силой неземною,
Спасёт Олимп от титанов-врагов.

И вот, титан, забыв про гнев и злобу,
Встал на защиту богов олимпийских.
Сотнями рук он камни швырял в небо,
Сокрушая титанов, в битве титанической.

Под грохот битвы, под стоны умирающих,
Бриарей сражался, яростно и смело.
Он был стеной, несокрушимой, мощной,
Защитой богов, что в нём узрели веру.

И после битвы, когда победа грянула,
Бриарей, титан, был славой увенчан.
Он стал хранителем, стражем Гекатонхейром,
В пучине Тартара, где тьма бесконечна.

Там, в глубине, он стережёт титанов,
Закованных в цепи, навеки проклятых.
Бриарей, Сотрясатель Гор, непобедимый,
Вечный страж, в бездне заточённый.

И помнят боги, на Олимпе сидя,
О силе титана, что их защитил.
Бриарей, имя его - эхо древней мощи,
В легендах живёт, и никогда не забыт.
***
Гекатонхей: Песнь о Ста руках

Из чрева Геи, в муках рождённые,
Титанов дети, силой наделённые.
Бриарей, Котт и Гиес - исполины,
Сто рук у каждого, пятьдесят спин могучих.

Ужас внушали богам олимпийским,
В Тартар низвергнуты, в бездне томились.
Уран, отец их, страшился мощи,
В темницу мрачную навеки заточил их.

Но час настал, когда Зевс громовержец,
В войне с титанами, искал поддержки.
Гея, мать их, совет подала мудрый:
"Освободи Гекатонхей, они - опора!"

И Зевс, послушав, цепи разбил,
Из бездны мрачной их освободил.
Бриарей, Котт и Гиес восстали,
Сто рук простерли, ярость извергали.

Камни летели, горы рушились,
Под натиском их титаны дрожали.
Бриарей, словно вихрь, крушил и ломал,
Котт и Гиес - скалы метали.

Десять лет длилась битва титанов,
Но мощь Гекатонхеев была неустанна.
Они сокрушили гордыню титанов,
И Зевс воцарился на троне Олимпа.

За верность Зевс их щедро наградил,
В глубинах океана им дом воздвиг.
Там, у подножия мира, они живут,
Стражи могучие, покой берегут.

Так помните, смертные, силу их рук,
Гекатонхей - стражи, что правят вокруг.
Их мощь безмерна, их гнев ужасен,
Почтите их память, дабы мир был прекрасен.
***
Гиес: Песнь о Клятве и Судьбе

В тумане древних рощ, где шепчут духи,
Родился Гиес - закон, что крепче стали.
Не просто слово, брошенное вслух,
А нить судьбы, что боги навязали.

Когда герой, в порыве дерзком, смелом,
Клянётся Гиесом, древним, нерушимым,
Он душу отдаёт в залог всецело,
И путь его становится неумолимым.

О, Гиес! Ты - шёпот ветра в листьях,
Ты - отблеск лунный в глади тёмных вод.
Ты - бремя чести, в сердце чистом,
И кара жуткая, коль клятва прервёт.

Герой, поклявшийся не пить вина,
Умрёт от жажды, в знойной, дикой степи.
Герой, поклявшийся не касаться дна,
Утонет в море, в бушующей цепи.

Ибо Гиес - не просто обещание,
А связь с богами, договор священный.
Он - испытание, он - наказание,
И путь к величию, благословенный.

Так помни, путник, прежде чем клясться,
Взвесь каждое слово, каждый свой порыв.
Ибо Гиес - он может возвышаться,
И в бездну мрачную навеки низвергнуть.

Ибо Гиес - он вечен и силён,
И правит миром, в тени, незаметно.
Он - клятва, долг, и рока перезвон,
И эхо древности, что слышно безответно.
***
Котт: Песнь о Сторуком Великане

В тенистых дебрях, где горы спят вечным сном,
Где эхо древних битв гуляет под луной,
Жил Котт, сторукий великан, могучий гром,
Чей гнев дробил скалы, как хрупкий лёд весной.

Рождённый Геей, матерью земли сырой,
Вскормлённый бурями, закалённый в огне,
Он был не просто силой, грубой и слепой,
Но воплощением мощи в первозданном дне.

Сто рук его держали молнии в кулаках,
Сто глаз его пылали яростью звёздной,
Он мог одним лишь взмахом обратить всё в прах,
И сокрушить твердыни, казалось, невозможной.

Когда титаны восстали против богов,
И Олимп содрогнулся от яростных атак,
Котт встал на защиту небесных берегов,
И в бой вступил, не ведая ни страха, ни атак.

Он бросал скалы, словно камешки в пруд,
Он вырывал деревья с корнями из земли,
И каждый его удар, как страшный суд,
Титанов повергал в пучины вечной мглы.

Сто рук его сплетались в смертельный узел,
Сто глаз его следили за каждым движением,
И даже Кронос, владыка времени, увяз,
В его могучей, непоколебимой хватке.

Так Котт, сторукий великан, герой земли,
Своей неистовой силой спас богов Олимпа,
И в песнях вечных слава о нём гремит,
Как эхо битвы, что в горах навек застыла.

И помните, друзья, когда вам тяжело,
Когда враги сильны и кажется, нет сил,
Вспомните Котта, великана одного,
И мощь, что в сердце каждого из нас зарыта, отыщите!
***
Дильман: Легенда о Камне и Сердце

В долине спящих гор, где тень ложится густо,
Родился Дильман - сын ветра и песка.
Не человек, не зверь, но дух, что вечно пуст,
И ищет в мире смысл, как путник у костра.

Он был рождён из камня, древнего, седого,
Что помнил шёпот звёзд и крики бурь ночных.
В его глазах - осколки неба голубого,
А в сердце - эхо песен птиц, давно затихших.

Дильман бродил по миру, странник одинокий,
Искал он то, что сможет душу наполнить.
Он видел города, что взмыли в небосвод высокий,
И нищие деревни, где жизнь - лишь боль и помнить.

Он видел войны, где братья убивали братьев,
И слышал стоны матерей, потерявших сыновей.
Он видел жадность, что росла, как ядовитый кратер,
И видел милосердие, что ярче всех огней.

Однажды, у реки, где плакали ивы,
Он встретил девушку, с глазами цвета льна.
Она плела венки из трав душистых, дивных,
И пела песни, что лечили от огня.

Дильман смотрел на неё, и камень в груди таял,
Впервые он почувствовал тепло, что жгло изнутри.
Он понял, что искал, что так долго не знал,
Любовь - вот то, что может душу воскресить.

Но камень не умеет любить, он только помнит,
И страх сковал Дильмана, как цепи ледяные.
Он испугался чувств, что сердце его томит,
И убежал в горы, оставив слёзы немые.

С тех пор Дильман скитается, проклятый и свободный,
Он ищет способ камень в сердце растопить.
Он знает, что любовь - дар самый благородный,
Но как его принять, как душу исцелить?

И говорят, что если в лунную ночь, в горах,
Услышать тихий стон, то это Дильман плачет.
Он просит прощения у звёзд, у ветра, у трав,
И ждёт, когда любовь его сердце обозначит.

Так помните легенду о Дильмане, дети,
О духе каменном, что ищет в мире свет.
И берегите сердце, что любовью светит,
Ведь только в ней спасение, и больше нет.
***
Рин, Ткачиха Судеб

В шёлковом сумраке горной пещеры,
Где эхо ветров шепчет древние сказы,
Живёт Рин, Ткачиха, властительница меры,
Плетущая нити судеб, словно вязы.

Её пальцы, как лунный свет, тонки и гибки,
Скользят по старинному ткацкому стану.
Из звёздной пыли, из росы и из крика,
Рождается полотно, что вечно, неустанно.

Нить золотая - то радость и счастье,
Серебряная - надежда, мечтаний полёт.
Нить алая - страсть, бушующее ненастье,
А чёрная - горечь, что душу грызёт.

Она плетёт судьбы героев и нищих,
Королей и крестьян, мудрецов и глупцов.
В её руках - жизни хрупкие днища,
И каждый узор - отражение отцов.

Когда нить обрывается - жизнь угасает,
И дух улетает в небесный простор.
Но Рин не скорбит, она снова начинает,
Плести новый узор, новый жизни укор.

Иногда, устав от вечного ткачества,
Она смотрит в мир, что лежит у её ног.
И видит, как нити её ремесла,
Сплетаются в хаос, в безумный поток.

Тогда Рин вздыхает, и слёзы роняет,
На полотно судеб, что вечно плетёт.
И шепчет молитву, что мир исцеляет,
И нити любви в узор добавляет.

Так живёт Рин, Ткачиха Судеб,
В пещере горной, в шёлковом сумраке.
Плетёт она жизни, как вечный обед,
И в каждом узоре - надежда на завтра.
***
Му: Песнь Затонувшего Континента

Из глубин лазурных, где дремлет вечный мрак,
Всплывает память древняя, как призрачный маяк.
О Му, земля забытая, колыбель богов и сил,
Твои сады и храмы океан навек сокрыл.

Когда-то ты сияла, как бриллиант в ночи,
И мудрость твоих жрецов касалась звёзд лучи.
Народы процветали под сенью твоих пальм,
И песни о гармонии звучали словно псалмы.

Великие пирамиды вздымались к небесам,
И тайны мироздания открыты были вам.
В кристаллах чистых сила незримая жила,
И мысль творила чудо, как вешняя волна.

Но гордость ослепила, и алчность возобладала,
И тьма в сердцах людских зловеще заиграла.
Забыли вы законы, что предки завещали,
И гнев богов небесных на землю накликали.

И вот разверзлись бездны, и дрогнула земля,
И океан взбесился, как раненый зверь я.
Волна, как горный пик, обрушилась с небес,
И Му, прекрасный континент, как сон исчез!

Лишь эхо древней славы доносится порой,
В шёпоте ветра, в плеске волны морской.
Искать останки Му - напрасный, глупый труд,
Ведь память о ней в сердце каждого живёт.

Пусть будет Му уроком для будущих времён,
Что гордость и корысть - погибели закон.
И помните, потомки, под звёздным полотном:
Лишь мудрость и любовь спасут наш общий дом.
***
Гимн Кнефу, Творцу Незримому

Из бездны вод, из мрака предрассветного,
Восстал Кнеф, Творец, Незримый и Всесущий.
До времени, до звёзд, до мира сотворённого,
Он был, Он есть, Он будет, вечно сущий.

Не знает глаз его лика, не слышит ухо слова,
Но в каждом вздохе жизни, в каждом луче зари,
Его дыханье веет, его незримая основа,
Вплетается в узоры бытия внутри.

Он - яйцо космическое, из которого явилось
Всё сущее, всё зримое, всё, что мы познаём.
Он - змей Уроборос, что сам себя обвился,
И вечность в этом танце бесконечном обретаем.

Он - Ра, восходящий в небесах лазурных,
И Атум, в одиночестве творящий мир.
Он - тайна, что скрыта в глубинах сумрачных,
И свет, что пробивается сквозь тьмы кумир.

Молитесь Кнефу, Творцу Незримому,
Не воздвигайте храмов, не жгите жертвенный огонь.
Ищите его в сердце, в порыве неутолимом,
И в тишине услышите его безмолвный звон.

Ибо Кнеф - не бог, а сила, что движет мирозданье,
Не личность, а энергия, что пронизала всё.
Он - вечное рождение, вечное увяданье,
И в этом круговороте - наше бытие.

Да будет слава Кнефу, Творцу Незримому,
В начале, в середине, и в конце времён!
Да будет мир его воле, непостижимой,
И да пребудет с нами его вечный сон!
***
Уроборос: Песнь Вечности

В бездне звёздной, где рождается мрак,
И где молчанье правит вечным балом,
Явился Змей, что сам себе есть враг,
И сам себе - начало и финалом.

Уроборос, чьё имя - шёпот лет,
Чья чешуя хранит секреты мира,
Он вечно голоден, и вечно сыт,
В своём кольце - и жертва, и кумир.

Он пожирает хвост свой, не спеша,
Впиваясь жадно в плоть свою живую,
И боль его - симфония греха,
И мудрость древняя, что вечно торжествует.

Он символ цикла, вечного вращенья,
Рожденья, смерти, нового рассвета.
Он - отражение людского стремленья,
Познать себя, найти в себе ответы.

В его глазах - и тьма, и яркий свет,
И хаос дикий, и порядок строгий,
Он - тайна бытия, что много лет
Манит безумцев, и пугает богов.

Не тронь его, коль духом ты не зрел,
Не разгадай его, коль сердцем слаб ты,
Ибо Уроборос - вечный предел,
Где жизнь и смерть сплелись в объятья жадные.

Он будет вечно в танце круговом,
Сам пожирая, сам себя рождая,
И в этом танце - вечный, тихий зов,
К познанию себя, к истокам мироздания.
***
Шан: Песнь о Небесном Кузнеце

В начале времён, когда мир был юн и хрупок,
Когда звёзды лишь робко мерцали из мрака,
Жил Шан, Небесный Кузнец, чьи руки были крепки,
А сердце горело огнём созидания.

Он жил в горне, что пылал ярче солнца,
В пещере, где эхо рождало симфонии,
Из искр и пламени, из звёздной пыли,
Он ковал чудеса, что мир наполняли.

Первым творением Шана был молот громов,
Что раскалывал тьму, пробуждая рассветы.
Им он усмирил хаос, что правил вселенной,
И выковал твердь, где засияли планеты.

Затем он создал реки, что змеями вились,
По долинам и горам, даруя жизнь миру.
Он выковал леса, где птицы запели,
И моря, где плещутся волны игриво.

Но Шан не был доволен лишь силой и мощью,
Он жаждал красоты, что душу пленяет.
Из лунного света и утренней росы,
Он выковал цветы, что мир украшают.

Он создал животных, ото льва до муравья,
Каждому дал свой нрав, свою силу и слабость.
И, наконец, из глины и звёздного света,
Он выковал человека, даровав ему разум.

Но зависть поселилась в сердцах тёмных богов,
Увидев творение Шана, такое прекрасное.
Они развязали войну, чтобы мир разрушить,
И погасить огонь созидания навечно.

Шан сражался отважно, своим молотом громов,
Защищая творение рук своих верных.
Но силы были неравны, и тьма наступала,
Угрожая поглотить всё, что было создано.

Тогда Шан, Небесный Кузнец, принял решение,
Он разбил свой молот, на тысячи осколков.
И каждый осколок, упав на землю,
Превратился в звезду, что тьму прогоняет.

Сам Шан исчез, растворившись в звёздном сиянии,
Но дух его живёт в каждом искреннем сердце,
В каждом творце, что стремится к прекрасному,
В каждом, кто мир делает чуточку лучше.

И когда ты смотришь на звёзды в ночи,
Вспомни о Шане, Небесном Кузнеце,
Чья жертва спасла мир от вечной тьмы,
И дала нам надежду на светлое будущее.
***
Карфаген: Песнь о Падении и Славе

Из пены морской, под солнцем палящим,
Восстал Карфаген, как феникс из пепла.
Дидона, царица, с сердцем горящим,
Здесь новую жизнь, как семя, посеяла.

Богиня Танит, с ликом луны,
Хранила город под сенью крыла.
Флот карфагенский, как стая волны,
Моря бороздил, богатство несла.

Торговцы умелые, воины храбрые,
Владели землями, что тянулись вдаль.
И слоны боевые, мощные, ярые,
Врагов повергали в смертельную сталь.

Но Рим, волк голодный, с завистью злобной,
Смотрел на богатство, на силу Карфагена.
И жаждал он власти, коварной и робкой,
Разрушить величие, сломить его гений.

Три Пунические войны, как бури морские,
Обрушились на город, терзая его.
Ганнибал, гений тактики, дерзкий и сильный,
В Альпах прошёл, врагам нанося лишь урон.

Но рок был предрешён, судьба неумолима.
Сципион Африканский, римский герой,
Сразил Карфаген, в битве жестокой и зримой,
И город пылал, объятый войной.

Семнадцать дней горел Карфаген,
Пеплом покрылись дворцы и дома.
Проклятье на землю легло, словно тень,
И соль посыпали, чтоб не росла трава.

Но память о Карфагене жива,
В легендах и мифах, в сердцах людей.
О городе гордом, что славой блистал,
И пал под натиском римских мечей.

И шепчет ветер над руинами древними,
О силе и гордости, о славе и крахе.
Карфаген, ты навеки останешься в памяти,
Как символ величия, обращенного в прах.
***
Гимн Энлилю, Владыке Ветров и Земли

О, Энлиль, буря грозная, дыхание небес,
Чей гнев дрожит в горах, чья милость - плодоносный лес!
Владыка Ниппура, священного города,
Чья воля - закон, чья власть - без преград!

Ты, сын Ан, владыка неба, и Ки, матери земли,
Соединил их в танце, где судьбы сплетены.
Из хаоса древнего, из тьмы первозданной,
Ты вылепил мир, прекрасный и странный.

Твой голос - ураган, сметающий преграды,
Твой шёпот - легкий бриз, ласкающий прохладой.
Ты сеешь зерно, и взращиваешь нивы,
Ты даришь жизнь, и отнимаешь силы.

Когда разгневан ты, реки выходят из берегов,
И города тонут в пучине грехов.
Но когда ты милостив, льётся дождь благодатный,
И расцветает сад, прекрасный и ароматный.

Ты даровал людям плуг и мотыгу,
Научил их строить дома и храмы великие.
Ты дал им законы, чтобы жили в порядке,
И мудрость, чтобы избегать бед и упадка.

О, Энлиль, владыка судьбы и порядка,
Мы славим тебя в песнях, что льются так сладко!
Прими наши жертвы, прими наши мольбы,
И даруй нам мир, и избавь от борьбы!

Пусть ветер твой будет попутным всегда,
И земля под ногами - тверда и крепка.
Да будет благословенно имя твоё вовек,
О, Энлиль, владыка, бог-человек!
***
Расения: Песнь о Земле Росы

О, Расения, земля росы и света,
Где в травах прячется дыхание лета.
Здесь в рощах древних дремлют боги леса,
И в реках плещется небесная завеса.

Когда ещё не было ни звёзд, ни лун,
Лишь хаос вечный, мрачный и угрюм,
Богиня Роса, из слёз своих творя,
Землю Расению начала, любя.

Из капель чистых, словно бриллианты,
Создала горы, реки и равнины.
И выдохнула жизнь в леса густые,
Наполнив мир красками золотыми.

И вот явились люди, дети Росы,
С глазами ясными, как капли росы.
Они познали мудрость древних трав,
И с духами лесов вели неспешный нрав.

Они молились солнцу, ветру, рекам,
И благодарность лилась из уст их рекой.
И Расения щедро им дарила
Плоды земли и мир, покой.

Но тьма пришла, как ворон чёрный в небе,
И зависть поселилась в душах слепых.
Забыли люди о любви и вере,
И Расения заплакала в ночи глухих.

Война и голод землю осквернили,
И боги леса отвернулись в гневе.
И Расения стонала под проклятьем,
Взывая к свету, к милости небесной.

Но в час отчаянья, когда казалось,
Что тьма навеки поглотила свет,
Родился герой, с душой, как у Росы,
И в сердце его горел надежды след.

Он собрал воинов, верных и отважных,
И повёл их в бой против тьмы и зла.
И Расения, видя их стремление,
Вновь силу им свою дала.

И вот, рассеялась тьма, как дым на ветру,
И Расения вновь расцвела, как сад весной.
И люди помнят о любви и вере,
И чтят богов, и мир несут с собой.

И пусть всегда над Расенией сияет солнце,
И пусть всегда звучит здесь песня росы.
И пусть всегда живут здесь люди добрые,
Хранители земли, дети Росы.

О, Расения, земля росы и света,
Твоя история в сердцах навеки спета.
Живи и процветай, земля родная,
Под сенью богов, любовь сохраняя.
***
Лорелей: Песнь Зачарованного Утеса

Над Рейном дремлет сумрак синий,
В тумане тонет горный склон.
Там дева дивной красоты,
Плетёт волос золотой свой сон.

Не смертная она, не фея,
А дух утеса, древний страж.
Её напев, как шёпот змея,
Влечёт безумцев в смертный пляж.

Сидит она, луной облита,
И гребнем золотым ведёт
По волосам, что словно нити,
В сердцах безумную тоску плетёт.

И слышит путник, плывущий мимо,
Её волшебный, нежный глас.
Забыв про страх, забыв про имя,
Он к ней стремится в этот час.

Не видит рифов, не слышит ветра,
Лишь голос девы в голове.
И лодка мчится, словно ветром,
К утесу, к гибели своей.

Так гибнут смелые и глупые,
Заворожённые красотой.
Лорелей поёт, неумолимая,
Над Рейном, вечно молодая.

И шепчут волны, словно сказки,
О деве, что живёт в скале.
О той, что дарит вечные ласки,
И топит души в глубине.

Так помни, путник, плывя по Рейну,
О песне девы, что звучит.
Не поддавайся чарам знойным,
Иначе смерть тебя настигнет вмиг.

Ведь Лорелей, она прекрасна,
Но сердце её - ледяной кристалл.
И в её песне - гибель ясна,
Для тех, кто в омут страсти пал.
***
Крий: Песнь о Первом Вороне

В начале времён, когда мир был лишь шёпот,
И хаос клубился, как дым над костром,
Родился Крий, из тьмы и из пепла,
Первый Ворон, с крылом, опалённым огнём.

Не богом рождённый, не смертным зачатый,
Он вырос из искры, что в пустоте зажглась.
И в клюве своём он принёс миру знание,
О тайнах, что вечно от глаз укрывались.

Он видел рождение звёзд и падение империй,
Он слышал дыхание земли и шёпот ветров.
И мудрость его, как бездонный колодец,
Хранила секреты забытых миров.

Крий летал над горами, что в небо вздымались,
И плавал над морем, где буря ревела.
Он учил людей говорить и охотиться,
И знаки читать, что природа велела.

Но зависть и злоба в сердцах зародились,
И люди восстали против мудрого Крия.
Они жаждали власти, они жаждали славы,
И знание Ворона им стало чужим.

И Крий, разочарованный в людской неблагодарности,
Укрылся в пещерах, где вечная тьма.
Он больше не учит, он больше не правит,
Лишь каркает эхом, напоминая о том, что было.

Но помните, люди, о Первом Вороне,
О Крии, что знание вам принёс.
И слушайте ветер, и смотрите на звёзды,
И, может быть, услышите мудрый его голос.

Ведь Крий не исчез, он просто уснул,
И ждёт, когда мир вновь к мудрости придёт.
И тогда он вернётся, с крылом опалённым,
И знание новое миру принесёт.
***
Ночь, сотканная из звёздной пыли: Гимн Никсе

Из чрева Хаоса, древней и бездонной,
Восстала Никта, Ночь, в плаще бездонном.
Невидимая, властная, немая,
Она над миром крылья простирает.

Не солнце, не луна ей служат светом,
А россыпь звёзд, мерцающих ответом
На тайны, что хранит она в молчанье,
В глубоком, непроглядном одеянье.

Она - мать Сна, Танатоса, и Мома,
И Эриды, что сеет смуту дома.
Из мрака Никты рождены все страхи,
И тени, что крадутся в полумраке.

Но не страшитесь Ночи, смертные души!
В её объятьях мир находит уши,
Чтоб слышать тишину, забыть тревоги,
И видеть сны, ведущие к дороге.

Она - целительница, дарующая отдых,
Защитница от зла, что бродит подлым.
В её безмолвии рождаются прозренья,
И мудрость, что приходит сквозь затменья.

Так восславим Никту, Ночь, владычицу теней,
Что правит миром, не зная перемен.
Её дыханье - шёпот звёзд далёких,
Её величие - в тайнах одиноких.

Пусть ночь укроет вас своим покровом,
И дарует мир, покой и сон здоровый.
И помните, что даже в самой тёмной мгле,
Есть искра света, посланная Никтой тебе.
***
Танатос: Песнь Бесстрастного Жнеца

Из чрева Никты, мрачной Матери Ночи,
Рождённый с Гипносом, братом-близнецом,
Восстал Танатос, вечный, непорочный,
С косой в руке, с бесстрастным, бледным лицом.

Не ведает он жалости, ни гнева,
Не трогают его ни стоны, ни мольбы.
Он - лишь слуга Судьбы, её напевный
И неизбежный, тихий зов судьбы.

Не крылья чёрные за плечами вздымаются,
Но тень, что гасит свет последних дней.
Не пламя ада в глазах его сверкает,
А пустота, где нет ни слёз, ни огней.

Он не приходит с громом и пожаром,
Не сеет страх, не мучает души.
Он - тихий гость, с прохладным, смертным даром,
Что отпускает от земной глуши.

Геракл сражался с ним, в объятьях стиснув,
И вырвал жертву из костлявых рук.
Но тщетны все попытки, все усилья,
Ведь Танатос - не враг, а вечный круг.

Он ждёт у врат, незримый, терпеливый,
Когда пробьёт назначенный час.
И прикоснётся пальцем молчаливым,
И душу в царство вечности отдаст.

Не стоит трепетать перед его приходом,
Не стоит проклинать его приход.
Он - лишь освобождение от невзгод,
И тихий сон, что вечность нам даёт.

Так восславим Танатоса, Жнеца бесстрастного,
Что дарит покой уставшим от борьбы.
И примем смерть, как дар, как часть прекрасную,
Великой тайны, вечной, как и мы.
***
Гулон: Тень Лесного Сердца

В глуши лесов, где тень сплетает косы,
Где древний дух в корнях дерев живёт,
Живёт Гулон, зверь сумрачной полосы,
Чей вой в ночи как ледяной поток.

Не волк, не медведь, но что-то между ними,
Свирепый взгляд, горящий как рубин,
Он бродит там, где спят лесные нимфы,
И где луна рисует бледный нимб.

Его когти остры, как осколки молний,
Его клыки - как ледяные иглы,
Он - страж лесов, хранитель тайн безмолвных,
И кара тех, кто лес предал забвенью.

Легенды шепчут о его бессмертии,
О силе древней, что в нём заключена,
Что он - дитя самой лесной стихии,
И с ней навеки кровно сплетена.

Он видит всё, он слышит каждый шорох,
Он чует страх, он знает вашу ложь,
И если лес для вас, лишь только порох,
Гулон придёт, и вам не поможешь.

Так помните, входя в лесную чащу,
Что здесь живёт хозяин этих мест,
И если сердце ваше злобой машет,
Гулон придёт, и будет ваш конец.

Но если с миром в лес вы приходите,
С любовью к травам, к птицам и к зверям,
То, может быть, Гулон вас пощадит,
И тень его не тронет ваши сны.

Ведь он - не зло, он - лишь баланс природы,
Защитник тех, кто лес боготворит,
И если чтите вы его законы,
Гулон вам другом верным станет вмиг.

Конец