Аннотация: Троллейбус, который идёт на восток (с) =) В гуще событий оказывается подросток. В этой главе внемлем его устам.
Если мяса с ножа ты не ел ни куска
Если pуки сложа наблюдал свысока
И в боpьбу не вступил с подлецом, с палачом
Значит, в жизни ты был ни пpи чём, ни пpи чём!
Если путь пpоpубая отцовским мечом
Ты соленые слезы на ус намотал
Если в жаpком бою испытал, что почем
Значит, нужные книги ты в детстве читал
(с) Владимир Высоцкий
Нужно лишь понять:
Себя если унять -
Не будет ничего
Объединению мешать.
(с) "Little island for your soul"
Часть первая.
Неведомая рука, всевидящее око.
Ужас своими липкими щупальцами начал тянуться к моему встревоженному рассудку, в тот момент, когда я, двигаясь по проспекту Ильича, в районе больницы Калинина, заметил сквозь полупустое брюхо большого сдвоенного автобуса-гармошки, - ближе к мосту над рекой, в снежном буране, - еле видный неподвижный труп троллейбуса. Водитель же, по какой-то причине, троллейбус замечать отказывался и ехал на полной своей городской скорости,- 40км в час, - прямиком в него. Я мертвой хваткой (как мне казалось) вцепился руками в поручни впереди находящегося сиденья, в него же упершись ногами. Товарищу, который ехал со мной рядом, посоветовал сделать то же самое. Но он мешкал и сделал это лишь в последний миг. Всё происходило очень быстро и всех сидящих предупредить я уже не успевал, поэтому просто закричал во всю глотку : "Держитесь"!
Для кого-то из пассажиров я просто был "пьяным подростком", орущим какой-то свой бред, иным же мой крик спас жизнь. Так или иначе, но после удара о троллейбус, водитель был невредим. Отчасти всех нас в этот момент спасло и то, что этот автобус не был оборудован подушкой безопасности, иначе водитель бы не смог делать дальше то, что должно.
В последний момент увидев троллейбус, шофёр успел среагировать и уйти немного левее. Этим маневром удар был смягчен, тем не менее, автобус очень сильно тряхнуло.
Некоторые, успевшие среагировать, взялись за поручни и отделались просто испугом, другие же (старики, в основном, либо уставшие после смены шахтёры, куняющие на своих местах, попахивающие тяжёлым, нескончаемым трудом под землёй и ещё чем-то) имели травмы разной степени тяжести.
Через некоторое время внутри автобуса начались крики, наряду со стонами и просьбами о помощи. Да только помогать в том месте, куда мы двигались, уже было некому, но мы об этом тогда еще не знали...
Я был совершенно трезв, в сознании и отлично всё зафиксировал на "подкорку". Теперь выуживаю это оттуда для детального описания и точного пересказа последовательности событий, с которой всё началось конкретно для меня. Зачем я это делаю, сидя в холодном погребе , на окраине Макеевки? Вопрос отличный. Но не будем о грустном...
Дабы всё выглядело более привычно : представим, что мы смотрим кино (если честно, и мне так легче переносить и очередной раз вспоминать пережитое).
С десятиметровой высоты камера показывает автобус, который правым бортом цепляет троллейбус, мертвым камнем стоящий на начале моста через "Кальмиус", первый от этого перетряхивает и кидает сильно влево, но он продолжает свой путь, движимый волей водителя. Второй же остается стоять, продвинувшись вперед и правее на несколько метров и оставшись без задних стёкол, фар, с искореженной задней частью с левого борта. (зрителю становится удивительно как можно оставить такую махину, среди пурги, не включив аварийные маячки и габаритные огни, но без электричества это не сделать. Его отсутствие станет заметно через миг) Камера поднимается еще выше-на двадцать метров и зрителю становится видна часть города, находящаяся за рекой, ближе к площади Ленина. Эта часть совершенно без света.
Так же виден автобус, как маленький пучок света, движущийся с ничтожной скоростью по мосту, в сторону подъёма, выложенного брусчаткой. По правую и по левую сторону дороги видны трупы троллейбусов, оставленных людьми и электричеством, между которыми приходится маневрировать нашей "гармошке" дабы избежать повторного столкновения.
Автобус начинает подъем по брусчатке мерно преодолевая расстояние, отделяющее его от конечной остановки наверху.
Но вернемся же внутрь, в сердце разгорающихся страстей, в кусочек прежнего мира, оставшегося в обществе людей, силой своей мысли удерживающих его и ни за что не соглашающихся понимать происходящее и, уж тем более, осознавать его. После того, как первый шок прошёл, люди стали пытаться помочь друг-другу, иные же просто наблюдать за происходящим.
Начнём с тех, кто среагировал почти молниеносно для данной ситуации, чего нашему брату-славянину-и не снилось...
Цыганка в платке и длинном платье, поверх которого была надета кожаная черная куртка, "помогала" средних лет мужчине, в шапке с бубоном и "дублёнке" подняться с пола и усесться на сиденье поудобнее. Он всё кричал: "рука, рука. Поосторожнее с РУКОЙ!" То, что выглядело невинной помощью и жестом сострадания, содержащим внутри себя всевозможное человеколюбие, на самом деле было пустым (в данных условиях) воровством. Цыганка обобрала мужика полностью, сняв с него даже цепочку , с серебряным крестом, подаренную ему его кумом, двенадцать лет назад.
Два друга кавказской наружности, сидящие далеко от меня, впереди автобуса и весь наш путь до этого громко спорящие на непонятном русскоговорящему человеку языке, теперь "помогали" исключительно лицам женского пола: один ринулся поднимать с пола студентку, с окровавленными волосами, без сознания, но по-прежнему в наушниках (из-за которых она и не услышала происходящего и не среагировала на ситуацию). Видимо, она сильно ударилась о ступень автобуса, падая на пол.
Приговаривая : "Вах-вах, как же так, красавица, вах-вах", он, не пропуская своими руками ни единой выпуклости её тела, поднимал девушку на сиденья, укладывая ее сразу на двух пустующих местах. После того как уложил, им, видимо, овладели совсем уж звериные инстинкты, со страшным оскалом, озираясь вокруг, этот индивид хотел, было начать раздевать девушку, для достижения известной цели.. но тут пенсионер, с сиденья напротив через проход, дал ему по спине своей клетчатой сумкой, наполненной разномастными овощами...
Удивительно сколько сил у пенсионеров, будучи загруженными сумками с продуктами и ещё бог знает с чем...Ведь когда нужно быстро подбежать к троллейбусу или автобусу, при этом, норовящему вот-вот уехать с остановки, захлопнув перед их носом свои складные двери, они бегут быстрее молодых. Или вот в таких вот случаях, когда вот-вот будет попрана чья-то честь (именно чья-то, что, в свою очередь, скажется и на самом описываемом виде людей, по причине их присутствия в данной, - не укладывающейся в общепринятые рамки нормальности с точки зрения морали, - ситуации) действиями третьих лиц, если их сию секунду не остановить.
Имени его я не знаю, назовём его Алим (да простят меня все благочестивые Алимы!) с тупым выражением лица, медленно повернулся к пенсионеру и сказал: "Извини дарагой, чьорт папутал, мамой клянусь!" На что пенсионер ответил : "То-то же!", и с видом выполненного долга(и с таким же чувством) уселся на своё место.
Второй дружок, назовём его Аким (чаю надежду на прощение всех благопристойных Акимов) понесся, стремглав, к дамочке не столь аппетитной наружности, как студентка, которой ринулся первым "помогать" Алим. Но "на безрыбье", как говорится...
Дама, ехавшая по каким-то важным своим делам, держа на коленках чёрную кожаную сумочку и пакетик, одетая в длинное пальто, судя по виду ее, не привыкшая перемещаться на общественном транспорте. После удара автобуса о троллейбус, упала в проход между сиденьями. Она вся измазалась в грязи и никак не могла подняться потому, что её левая нога зацепилась о крепление сиденья, впереди неё. Мадмуазель эта, до падения, сидела в левом ряду, на одиночном месте и всё думала важные свои думы, поэтому не заметила, что происходит и должным образом не отреагировала на ситуацию. На вид ей было около сорока лет, точнее сказать тяжело, потому как годы тщательнейшим образом были скрыты макияжем.
Подбежав к ней, Аким, приговаривая: "Такой хороший девушка, что в грязь лежалъ, никрасива как", сразу же смекнул в чем проблема (я о застрявшей ноге) и не торопился убрать причину, "борясь" со следствием ее. (это занятие очень полюбилось нашим докторам, которые видя причину заболевания, не видят выгодности в её устранении, поэтому всё назначают и назначают ненужные страдающему организму их пациента средства и препараты. К слову будет сказано, оба: Аким и Алим сели в наш автобус на остановке "мед.институт") Будущий врач "всеми силами пытался" поднять пострадавшую и перетащить её на противоположный ряд сдвоенных сидений. Пальто ее уже, в мгновение, оказалось расстёгнуто и опытные руки строптивого искателя женской прелести, не преминули побывать во всех причинных местах. Расчёт Акима, конечно, был не верен. Именно эти его действия и "отрезвили" - вернули к действительности дамочку. Оная тут же начала ритмичными движениями правой руки, - из которой так и не была выпущена ни сумочка, ни брендовый пакетик, - дубасить по всем, попадавшимся ей, местам Акима. На что тот, опомнившись, (на удивление быстро. Обычно у таких горячих мужчин на сопротивление со стороны слабого пола, иная реакция) начал бормотать нечто вроде: "Я памочь хотель, а ты так бить меня вздумалъ. Некрасива как, вайвай!"
Однако же чутьём осознавая невыгодность своей ситуации, Аким перестал бормотать и помог высвободить, забытую всеми, левую ногу дамы и, натурально подняв женщину на руки, будучи беспрестанно избиваем ею всё это время, отнес ее на сдвоенное, пустующее сиденье, там и оставил. Дама, оказавшись в сидячем положении, тут же начала причитать о том как грязно в этих ваших автобусах, что она вся измаралась и как теперь идти на встречу (при чём все проклятия и возмущения адресовались непонятно на чей счёт и к кому были обращены).
Ближе к нам, две женщины "пенсионного" возраста, (за 60) будучи подругами (такой вывод я сделал из их редких фраз, бросаемых друг другу, как мяч, бросаемый ленивыми старыми волейболистами через сеть. Являясь уже ветеранами волейбола, по старой привычке, они всё кидают мяч, бьют по нему, но делают это вяло и без особого желания. Просто потому что так надо) и сидя рядом на сдвоенном сиденье справа по движению автобуса. Они не выпускалм из рук свои смартфоны, по всей видимости, ведя диалоги с кем-то из своих родных. Редкие фразы, которыми они обменивались, являлись ничем иным, как хвастовством друг перед другом достижениями своих то ли внуков, то ли детей.
Немного отступлю от своего точнейшего изложения событий недельной давности, дабы стало понятнее нынешнему читателю моих строк (если таковой всё-таки найдётся) положение в обществе нашего времени. Говорю о "нашем" времени, подразумевая что мой текст будет найден через несколько лет, но даже если его найдут через несколько недель, "наше" время уже бесследно канет в лету, потому как все главнейшие и важнейшие атрибуты той жизни уже сейчас бесследно уничтожены. По крайней мере в той агломерации, в которой мне выпало судьбой родиться и находиться по-прежнему, в данном моменте.
* * *
В подвале воздух достаточно холодный и сырой настолько, что листы бумаги, на которых я пишу, немного размягчались ещё в первые ночи. Поэтому я решил их убирать в пакет, найденный тут же. Здесь очень темно и писать просто невозможно, без открытия двери наружу.
Открывая дверь, ощущается холодный но свежий и несырой воздух, светит луна и глушит своим полноправным присутствием кромешная тишина. Получается я продаю тепло и безопасность за эти строки. Рискую своей жизнью ради возможности излагать свои мысли на бумаге. Возможно, никому не нужной и никем никогда не найденной. Но, чтобы превратить обрывки воспоминаний в одну связную картину, - которая, возможно, поможет мне одолеть свои страхи и двинуться дальше из уютного погреба, навстречу неизвестности и возможному спасению, - я вынужден это делать. Уютным своё убежище я называю лишь потому, что здесь нет опасного зверья, рыщущего по улицам городов теперь и, что немаловажно, здесь имеются запасы съестной провизии. На какой срок их хватит-тяжело сказать. Здесь, в основном, солёные консервированные огурцы, помидоры, кабачки и проч. - в общем всё то, что наш люд готовил, обычно, на зиму, сохраняя тем самым в трёхлитровых (и иных) банках, маленькие частички лета, выраженные его овощами. Есть несколько пол литровых банок с лечо или чем-то подобным, с аджикой. Имеется пять баночек с консервированным мясом. Пока еще ни одной не открывал. Думаю взять их с собой в путь. На данный момент организм перешёл, частично, на потребление внутренне скопленного жира, поэтому мне достаточно солёных овощей. Пока. Есть три банки какой-то рыбы, так же отнюдь не планирующейся к открытию на данном этапе.
Малый запас мяса и рыбы, в отличии от овощей, объяснить очень просто: человек мог в любой день пойти на рынок или в магазин и купить все интересующие его продукты, с этим не было проблем.
- - -
На подсвеченных товарных полках; в холодильных камерах; на стеллажах; в корзинках; в мешках на поддонах, - в разномастных цветных обложках, манящих взор и требующих, чтобы их непременно купили, - в магазинах лежали продукты. Нужные или не очень, стоящие или просто пустышки, они говорили : "Купи-купи-купи-купи меня!" И человек, поддаваясь мимолётной эмоции (в особенности если он, по своей глупости или неосторожности, шёл в магазин с пустым "голодным" желудком) накладывал, словно зачарованный, их в тачку, всё больше и больше...удивляясь на кассе, через некоторое время, какая сумма выходит к оплате, отсчитывая её из своего кошелька, с глазами мужика, берущего кредит на ненужный новый телевизор. Ещё более удивляясь по прибытии в своё жилище и выкладывая из всевозможных сумок или пакетов на стол свои покупки.. "И зачем я взял это, это и вот то, а ещё то, то, то и то" - думал человек, глядя на купленное, пожёвывая пирожок с капустой...
Иной был поумнее и шёл в магазин, плотно покушав, со списком строго нужных ему продуктов, подсчитав заранее сколько будет потрачено средств и не беря с собой сумму, слишком уж превышающую данный лимит. Он чувствовал себя неполноценным, глядя на забитые товаром тачки других покупателей, но, приходя домой, избавляясь от магазинных чар, понимал что всё сделал правильно.
Закрывая тему добавлю что были и те, кто вовсе не ходил в магазины, а выбирали исключительно рынки. Из этой истории мы исключим цветастенькие полки и морозильные лари(и прочие вышеперечисленные атрибуты), но включим в неё продавцов. Эдаких "своих ребят", к которым годами ходят одни и те же люди (клиенты или по-простому лохи). И торгаши, уж лучше любого магазина знают подход к каждому из приходящих клиентов: тому подсказать что посвежее (зная как он гонится за свежестью); того заманить дачей в долг (зная что он безусловно отдаст его); третьему намекнуть на только что привезённую "новинку" (намекая что только для него её и вёз); четвёртому дать понять что вот-вот закончится так нужный ему продукт, и завтра его может и не быть (несмотря на то что этот продукт вовсе и не является "дефицитным" и его можно будет купить рядом); пятому, просто искренне глядя в глаза, после того как всё собрано в пакет, сказать проникновенно : "Что ещё желаете?" (и он уж точно что-то еще, да пожелает)... и так далее и тому подобное. Так или иначе, рынок можно сравнить с магазином всецело. Разница, если и есть, то небольшая и заключающаяся в неумелости продавца на рынке "впарить" товар или незнании владельца магазина маркетинговых изощрений. Цель одна.
Никто же не мог даже предположить, не говоря уже о том, чтобы готовить какие-то серьёзные запасы, что может произойти то , что произошло...Именно поэтому я был отрезан от привычной мне пищи чуть менее, чем полностью.
Я уже немного начал описывать наш потребленческий век, пытаясь показать как вёл себя, в основном, народ в магазинах и на рынках. То же происходило и на площадках для покупки непродовольственных товаров: техники, автомобилей, мебели и проч. То же было и на рынке услуг. Суть одна: люди очень часто (если не всегда) покупали то, что им было не нужно (по-настоящему).
Тратя деньги на всяческие ненужные вещи, которые всё более и более окружали, в процессе жизни, человека, накапливаясь и накапливаясь на полках в домах, квартирах, гаражах; на балконах; в сараях и так далее. Разница в достатке показывала лишь то, сколько тот или иной человек может позволить потратить себе средств на ненужные ему вещи. Но по факту люди платили за всё это одним: своей жизнью. Дни, потраченные на заработок денежных средств, переводились в ненужные безделушки. (кажущиеся такими нужными в конкретный момент жизни) Дни было не вернуть, а безделушки оставались, их постепенно заменяя. Во всех отношениях. Думая об этом, у меня непрестанно всплывают строчки из песни "The changes", группы "Little island for your soul":
...Тратим мы жизнь, бесценную жизнь
Лишь на бумажки, не превозносимся ввысь...
Бумажки меняем на ненужный хлам,
Который выбрасывать нашим детям - не нам...
- - -
Возвращаясь к бабушкам из автобуса, хотелось упомянуть еще и о таком жизненном аспекте, как виртуализация общества. Повсеместная. Всепоглощающая. Страшная и бесповоротная.
Они, вместо того, чтобы общаться, при встрече, друг с другом, сидели и смотрели в свои смартфоны, общаясь с теми, кого рядом нет...
Представьте картину. Так каждый в том мире, в большинстве своём, общался посредством средств коммуникаций (любезно предоставленной так называемым "прогрессом цивилизации") с людьми, которые не находятся с ним рядом. И более парадоксально то, что находясь через некоторое время с теми, с кем так важно было общаться через смартфон, они становились уже не так важны, зато находились всё новые, с кем снова и снова нужно было непременно общаться именно через виртуальный слой реальности, а не вживую. И можно было бы сказать что бабули соскучились за внуками, детьми или подругами, но, поверьте, нет и нет. Просто к тому периоду людьми всецело овладели их "девайсы". Именно всяческие электронные штучки, - призванные облегчить жизнь человеку, являющиеся в задумке (или нет?!) слугами человеческими, - были повелителями человека, который просто разучился жить иначе.
Любая удобная (или неудобная) минутка на улице - рука тянется к смартфону, любой свободный вечер - глаза в поисках зрелищ на голубом (и не очень) экране, любой миг для живого общения заменён мигом общения виртуального. Именно так мы и жили.