Аннотация: В самом центре большого города внезапно появляются волки. Люди в панике пытаются избежать встречи с ними. Какое же объяснение этих событий?
Обе подруги удержались, непонятным образом, на своих местах и не упали на пол. Но та, что была по левую сторону (ближе к проходу) сильно ударилась лбом о поручень и потеряла сознание, завалившись на свою спутницу справа. Правая же (называю их Левая и Правая, исходя из моего взгляда в их спины и из того что не знаю их имен) истошно завопила и принялась отталкивать свою подругу. Я, наблюдая всю ситуацию, как бы со стороны, резко вскочил и мобилизовал все усилия в данный момент, дабы поймать левую пенсионерку, которая так и желала, не без помощи своей подруги, находясь без сознания, соскользнуть с сиденья на пол. Это мне удалось, тут подбежал и мой товарищ Женя ( о нём чуть позже расскажу более подробно) и мы вместе с ним перетянули бабулю на сиденье, за оставшейся Правой пенсионеркой, уложив Левую на него.
Хочу заметить что пока автобус двигался, преодолевая деформационные швы моста, маневрирую между троллейбусами, но относительно по прямой; затем поднимаясь вверх по проспекту Ильича, к площади Ленина, все люди, которые были положены на сиденья, не падали с них, а наоборот были прижаты к ним за счёт движения автобуса, когда же мы, впоследствии, развернулись и стали спускаться вниз, к реке (к мосту) то некоторые, будучи без сил, упали.
Далее мы помогли паре со взрослым (лет двенадцати-тринадцати) ребёнком, приведя их в чувства и сказав, что всё нормально, просто видимо нет электричества, поэтому стоят троллейбусы, а нашего водителя об этом никто не удосужился предупредить по рации. Этим их достаточно успокоили. Хочу пояснить так же, что я действовал более инстинктивно, нежели обдумывая свои действия. И, видя людей в беде, старался им помочь, как мог. То есть ситуация мне рисовалась именно такой, как я рассказал паре с дочкой, нежели я её сочинил для их успокоения.
После этого, примерно в центре нашей "гармошки", образовался "инициативный кружок". Это я только сейчас его так обрекаю, полушутя. Естественно ,что в моменте, который я описываю, ни о каких шутках и названиях кого-либо, как-либо, речи не было. Ко мне с Женей присоединилась мужская половина пары с ребёнком, подошли два горняка. Всё мы суетливо начали обсуждать происходящее и выдвигать версии оного.
Для "недонецких" поясню: от моста над Кальмиусом, до конечной на Гурова, ехать со скоростью троллейбуса или автобуса около четырёх минут.
И мы, понимая что скоро это "приключение из-ряда-вон" закончится, вполне себе рядовыми "скорыми" (рядовыми для городских жителей 21 века) и прочими сопутствующими вещами, решили, каждый со своей стороны, рассказать о своих ощущениях и обсудить их.
Каждый, естественно, поносил, на чём свет стоит, диспетчеров и водителей троллейбусов, оставивших без предупреждения свои машины. Не буду здесь описывать эти дебаты. Не вижу в них особого смысла. Сошлись мы в одном: цыганка, скорее всего обворовала мужика, лица кавказской наружности, скорее всего, хотели домогаться к девушкам. О чём собирались коллективно сообщить в полицию, после прибытия на конечную. И, если понадобиться, собственными силами задержать этих троих. Я хочу сказать что это не моё предвзятое отношение к "неславянам" говорит за меня в моём рассказе. Отнюдь. Все видели то же, что и я. И выводы сделали соответствующие ситуации и её участникам.
Через несколько минут, протарахтев своими внутренностями (частью которых были и мы - люди) по криво уложенной брусчатке, несмотря на вложенные в её реставрацию многомиллионные бюджетные средства, автобус повернул направо, на конечную станцию.
Конечная представляла из себя грязную улицу, венцом которой были троллеи, оканчивающиеся полукругом, дабы пойти в обратном направлении. Сам "пятачёк", - на котором были налеплены ларьки и ларёчки, магазины и киоски, торговые центры и аптеки, жилые дома сталинской эпохи и нотариальная контора, - представлял из себя небольшую площадку прямоугольной формы. Раньше тут и там по этой площадке слонялись алкоголики и наркоманы. Уже употребившие и только лишь намеревающиеся это сделать; в эпилептических конвульсиях и пьяных штанах, которые были свежеобписаны владельцами, составляли эти индивиды часть городской картины. Обычные жители (коих было большинство) на остановке, естественно, тоже присутствовали. Иногда это место прочёсывали патрули ППС. С улыбочкой эти ребята, только что получившие свою долю от наркоторговца-аптекаря или от буфетчицы, наливающей самогон из-под полы, - поглядывали на окружающих "кабы чего не вышло". Таким он мне запомнился и таким я буду его помнить, пожалуй, всегда.
В момент же нашего прибытия, грязи, - будь то человекоподобная грязь или грязь, возникающая в результате попадания изрядного количества воды на тротуары, - видно не было, так как везде был снег. Снежило сильно, о чём я ранее упоминал. Плюс к этому дул ужасной силы ветер. Кто видел фильм, из прошлого века, "Операция Ы", тот помнит как там свистел ветер и неистовствовала буря. Ветер на конечной свистел как в этом фильме. Именно свистел.
Поразило то, как было темно и безлюдно. Какой бы угрюмой я не выставил конечную троллейбусов и автобусов (а она таковой и являлась) но здесь всегда было очень много света. Каждый пытался своей вывеской приманить покупателя, уставшего от "долгой дороги" и желающего перекусить, перекурить или, на худой конец, выпить в буфете или съесть чего-то из аптеки. Но сейчас не было ни горящих вывесок, ни людей. Слышен был только вой ветра, к которому примешивался еще какой-то вой, в другой тональности (я думал что это ветер так по площади Ленина разгулялся. Думал не то чтобы задумывался, а мимолётно, на подсознательном уровне, сам себе так объяснял данный рассинхрон в двух этих, так похожих и не похожих одновременно, воях)
Развернувшись на кольце и вывернув влево руль, (так как впереди стояли три троллейбуса. Тут они никого не удивили. Они стояли здесь так всегда. По два-три один за другим, ожидая своей очереди. Особо пронырливые люди подходили к таким троллейбусам на отстое и договаривались с водителем, за некоторое количество денег, чтобы он открыл им дверь и они сели на место внутри, до того, как троллейбус подъедет к остановке и основная масса народу хлынет внутрь его жерла, в надежде найти успокаивающее тело тепло и обрести привычную безопасность от погодных условий, находясь под крышей) водитель открыл двери, а сам поспешил к диспетчерской.
Однако, вопреки заведённому порядку, когда люди гурьбой на конечной ломятся во все двери, происходит давка, все спешат и несутся, выпучив глаза (даже никуда неспешащие пенсионеры вдруг начинают спешить и срочно куда-то опаздывать) в этот же момент никто никуда не торопился. Кроме цыганки. Эта первая выскочила и начала быстрым шагом улепётывать в сторону трамвайной остановки, которая находилась примерно в двухстах метрах. Один из шахтёров по имени Виктор вызвался её догнать. (вызвался - то есть просто сказал: "Я её верну". Не было среди нас дебатов в этот миг) Жаль его. Хороший парень был, по всему видно. Через минуту из-за ларька с ход-догами, который был в упомянутой стороне, послышались нечеловеческие, душераздирающие вопли.
Наверное, у меня не хватит слов, чтобы передать свой испуг в тот момент. Не согрешу против истины, если скажу, что такой же испуг читался в глазах каждого присутствующего в автобусе человека...
* * *
Темнота. Кромешная. Человеку, который привык большую часть времени в сознании находится в свете: будь то свет солнечный или искусственно созданный, достаточно тяжело, - думаю даже невозможно за короткий промежуток времени, - привыкнуть к его отсутствию. Мне кажется что это тоже есть причина того, что я открываю и открываю эту скрипящую дверь в походной погреб. Спасёт ли она меня? Думаю - нет. Тем не менее за ней, снаружи (хотя сознание настаивает что именно внутри), есть спасение. Так мне кажется. И с каждым прошедшим днём, я всё больше обдумываю свой дальнейший поход.
Что же касаемо событий и рассуждений данных мною ранее: перечитав уже написанное мной, хочу обратить внимание на то, что я и сам был подвержен "потребленческому" типу жизни. Не был я монахом или противником этой системы. Хочу, чтобы было понятно, что данное поведение в обществе считалось НОРМАЛЬНЫМ. Тратить жизнь на ненужные вещи... Кто же завёл данный порядок? Неужели сами люди это придумали и решили вести такую медленную пытку самих себя, из поколения в поколение покупая-складывая-выкидывая ненужный хлам. (хлам для последующих поколений, если взять за точку отчёта нынешнее)... Всё-же мне видится здесь т.н. "внешнее управление". Я не говорю о Боге или инопланетянах. Нет, конечно. Я говорю о людях. О людях, которые, видимо, и провернули то, из-за чего всё это началось. А вы сейчас читаете эти строки, которых бы просто не было, если бы не произошли описываемые мной события.
* * *
Вокруг темнота. Кромешная. Кроме света из салона автобуса, слабо освещающего небольшой участок тротуара и проезжей части вокруг оного, других источников освещения нет. И вдруг этот двухголосый вопль. Он не был одномоментным-нет. Был женский вопль, через миг-мужской. Но неподготовленный слух, пожалуй, и не различил бы этого мгновения. Не знаю. Говорить могу лишь о себе, о своих ощущениях, в которых я уверен практически на сто процентов.
Далее вереница событий: вой с площади Ленина слышен на повороте к конечной. И уже становится явно, что это не ветер не только мне. И испуганные глаза всех, на кого я успел обратить взор в автобусе. И ополоумевший водитель, всего минуту назад вышедший наружу, теперь забежавший назад, севший на своё место. И рёв заведённого (он его не глушил) двигателя, которому дали покушать солярки впрок нажатием на педаль. И шипение закрывающихся, без предупреждения,(к которому все мы так привыкли: "следующая остановка "площадь Конституции". Осторожно, двери закрываются!" Пшшш) дверей. И по-прежнему оцепенение, царящее внутри. И вот мы рвёмся сквозь снег и ветер, навстречу неизбежности. И доезжаем очень быстро до поворота на Ильича. И, при повороте налево, я, краем глаза, вижу какие-то силуэты, пронесшиеся тенями в сторону конечной. И, наконец "гармошка" завершает поворот и мы несемся вниз, вниз, вниз...
В автобусе из живых людей остаётся 19 человек. Двое из них - лежат на сдвоенных сиденьях. После нашего "галопа" вниз, оба падают. Бабуля без сознания. Студентка очнулась после падения. Её глаза выражают непонимание и страх. "Алим" готов кинуться к ней, но пенсионер наготове, следит за ним, о чём знает первый. Студентка начинает снимать наушники, дабы открыть рот, но не успевает произнести и звук, как в заднее стекло автобуса (благо мы с Женей стоим уже в центре автобуса, а не сидим в его хвосте, как было изначально) что-то сильно бьёт, стекло трещит и всё испещрено трещинами. Все взоры обращены на него. И люди скорее не думают о том, кто (или что) его привёл в такое состояние, все мысли лишь о том, что хоть бы стекло выдержало и не запустило сюда эту наружную всепоглощающую тьму, ветер и двадцатиградусный мороз. (В автобусе очень светло, по сравнению с окружающим миром. Отопитель включен на полную мощь и, кроме удовлетворения первобытных нужд в тепле и свете, оные делают из нас всех прекрасную мишень. Все мы об этом и не подозреваем. Возможно, если бы была темнота и холод, разум человеческий реагировал бы быстрее, опираясь на инстинкты внутри себя. Возможно.)
Водитель чудом удерживает автобус от переворачивания или столкновения с троллейбусами, постоянно поглядывает в зеркало, в котором ему виден весь салон и заднее трещащее стекло. Мы идём вниз со скоростью 80 км/ч. Видимо, именно это нас и спасает. Преследование отстаёт. Что это было никому не ясно...
...В автобусе царит молчаливая паника, которая, как мне кажется, хуже, чем паника "крикливая". Эмоции не выплёскиваются, страх всё поглощает сознание, человек страдает и корчится от таких тлетворных ощущений, которые не может выплеснуть в данный момент.
Далее мы проносимся (именно проносимся - для меня. Я привык здесь ездить на транспорте со скоростью 30 км/ч, из-за перестраховки водителей его ведущих, перед крутостью спуска и близости реки после него) мимо остановки "пл. Конституции" , из-за которой, из подземного перехода выбегают несколько человек и истерично машут нам руками; влетаем на мост, ямы и деформационные швы которого особенно сильно отдаются по всему телу автобуса. бам! бам! Всё гремит и шумит. Но водитель мастерски исполняет свою обязанность и филигранно управляет машиной.
Обращаю ваше внимание на то, что в автобусе царит тишина, по-прежнему. Хотя мы едем уже несколько минут. Пересекаем мост и несемся дальше по новому, заснеженному асфальту, мимо больницы Калинина, дальше ввысь, к "мед институту".
Здесь по обе стороны от автобуса всё больше людей на остановках, ждущих его или другой маршрут и очень много света. Как же это контрастно, по сравнению с той тьмой, что царит за рекой. Люди шарахаются от нашего автобуса, думая, видимо "опять пьяный водитель".
- - -
Почему-то людям привычно так излагать о плохом: мол "опять". Почему "опять" - мне не ясно. Ведь пьяные водители автобусов и троллейбусов-это редкость. Во-первых их, перед сменой, проверяют на алкоголь, во-вторых это люди иного сорта. Это люди вроде пенсионера, огревшего Акима своей сумкой. Им претит таким образом нарушать закон. К тому же, что закон юридический в этом месте напрямую таков же, каков и их внутренний закон. Закон их чести. Если и случаются выпивохи на этих местах работы, то это скорее исключение, чем правило. Могу стопроцентно это утверждать, зная несколько человек из нашего депо номер 2, на Гвардейском проспекте.
Другое дело такси и прочие частники. Тут - бесспорно. Эта когорта не имеет никакого понятия о чести, о внутреннем кодексе, о совести. Их дело-познакомится с девчонкой, провести вечер весело и непринуждённо, а после, вернувшись к семье и детям, посетовать на то, что клиентов вновь было мало и поэтому так мало денег с собой принесено. (большая часть заработанных "бомбилой" средств была пропита и проедена этим же вечером, ранее, с очередной девахой)
- - -
Но автобус... Впрочем, я могу и ошибаться и люди думают нечто иное, видя наш, проносящийся мимо, автобус. Внутри же начинаются первые возгласы негодования. Естественно ,ничего общего не имеющие с окружающей действительностью. Высказывается возмущение со стороны Правой пенсионерки (достаточно громко высказывается, несмотря на шум) что ей не нужно мол обратно и ехала она в центр. Почему, дескать, её везут опять в сторону рынка. Она там уже была и проч. и проч. Наверное, это приводит многих в чувство. В том числе и меня. Я говорю Жене, что нужно остановить автобус и выбраться из него , предупредить каким-то образом людей снаружи об опасности, которая, очевидно, движется со стороны площади Ленина. Он кивает, хотя, как я вижу, и не разделяет моих стремлений.
* * *
Остановимся на нём подробнее. Женя-человек неведомых никому принципов. Возможно, его родители могли бы дать лучшую его характеристику, чем я, но, ввиду того, что в эти годы мы с ним на улице проводили времени больше, чем он проводил дома с родителями, и это сомнительно. Он мог ни с того, ни с сего, если ему что-то не нравится (в обществе, в обстановке, в погоде, да только Господь знает в чём еще) исчезнуть из поля зрения. При том не важно была ли у нас собрана большая компания в 20 человек или мы слонялись по улицам втроём. Он просто брал, выбирал момент и исчезал. И в 90% случаев из ста, никто не видел как он это делает и в каком направлении он исчезает. Уж молчу о том, чтобы кто-то понимал его мотивы. Так же он и появлялся назад. Уже с другим настроением, как будто совершенно другой человек приходил. (если накануне "исчезновения" он был весел, то мог вернуться смурной, если был опечален, молчалив - мог вернуться весёлым, разговорчивым). И никогда он не отвечал на вопрос где он был и зачем ушел. Никогда.
Хочу, так же, добавить в его описание то, что это был по природе своей молчаливый человек. Да, он тоже слушал рок, он тоже играл в футбол, он тоже любил компьютерные игры, как и все мы - пацаны того времени. Но у него, как будто бы, был свой круг интересов, неведомый никому, кроме него. Своё тайное общество, в котором состоял он, он и ещё один он. (может быть и 20 "он" - не ведаю) Чем они занимались , каковы были их интересы в этом обществе остаётся загадкой.
Но, всё же, когда он приходил к нам, (или когда мы были с ним вдвоём) то был нормальным малым. Он мог выручить в трудную минуту. Если эта минута была не особо трудная, конечно. В особо трудную минуту (например драка с соседним районом, облава полицейских и т.д.) на него надеяться не приходилось. Он... исчезал.
Боюсь что мой друг в данном моменте в автобусе не исчез из чисто практических соображений а точнее стеснений: он не мог это сделать незаметно в освещенном автобусе, находясь рядом со мной. К тому же, видимо, было страшно нырять во тьму. Вот так, наобум. Тем более после того, что случилось на Гурова.
Зимой он любил ходить с шапкой, одетой на макушку, не закрывающей уши. Уши его краснели от мороза и мёрзли, но он всё равно так ходил. Без цели. Одноклассники недолюбливали его, как и учителя, как раз из-за того что не могли понять его содержание как личности. Из-за его скрытности, умалчивания всего обо всём. Впрочем, достаточно о нём.
Девочек (ровесниц) он любил...рассматривать на фотографиях. На иное (подойти, познакомиться, погулять вместе и т.д.) у него не хватало смелости или не было желания. О некоторых он говорил чаще, о других вообще не говорил. Но мне известно было о двух-трёх, которые ему действительно нравились. Когда же я предлагал ему подойти, поговорить к одной или другой из них в школе, он отвечал : "Та..." И на этом весь разговор заканчивался...
Впрочем, достаточно о нём.
* * *
Мы, насколько позволяет качка в автобусе, быстро приходим к кабине водителя, стучим ему. Он поворачивается, отворачивается, а потом с безумными глазами смотрит на нас в зеркало заднего вида, которое направлено на салон. Я кричу ему чтобы тормозил, что всё позади, всё наладится и прочие банальные вещи. Как ни странно, они подействовали на него отрезвляюще и он, покрутив по сторонам головой, увидев свет вокруг автобуса, из близлежащих к дороге домов, увидев людей, стал притормаживать "гармошку".
Сейчас, когда я поэтапно восстанавливаю тот вечер в памяти, изливая его на бумагу, - словно кипяток из чайника изливает искусный бармен в кружку с ароматным китайским чаем, - некоторые вещи кажутся даже забавными и смешными. Мне кажется, что каждый человек, находясь в моменте, переживая какую-то, доселе не пережитую им, а следовательно, неизведанную, ситуацию, смотрит на неё несколько под другим углом, нежели в своих воспоминаниях. Тому виной множество причин и первая и самая основная из них, что проживая неизвестное, мы поступаем, опираясь на своё "чутьё", порой сильно осторожничаем, порой глупим, а иной раз и совершаем такие поступки, которые принято называть "героическими". Именно подсознание, а не сознание говорит нам что нужно делать в этих ситуациях. Переосмысливая же их, мы опираемся на- и исходим из- того, как можно было бы поступить, размышляя сознанием, не включая подсознание в процесс.
Так же как мы не в силах включить сознание в процесс совершения поступка в пиковый момент напряжения (страха, ликования и проч.), мы не в силах включить подсознание в момент осмысления этих поступков. Отсюда и берётся такая разница во взглядах одного и того же человека на один и тот же поступок. Я не говорю "спустя годы". Если говорить об этом, то здесь играет роль еще большее количество факторов. Имею ввиду спустя некоторое время, время, которого не хватило бы человеку для смены своих взглядов на жизнь. Своих базисных пониманий её. Хотя, порой, для таких сдвигов в человеке, для такой внутренней работы его, - достаточно и небольших временных промежутков, заполненных сверхсобытийностью, либо же одного случайного события с добавкой "сверх".
Всю свою жизнь человек повторяет привычное ему. Да, мы учимся новому, да мы подстраиваемся под обстоятельства. Да, человек-существо наиболее привыкающее к окружающим его реалиям, какими бы они не были страшными, если взглянуть со стороны или, наоборот - чудными. Но, тем не менее, всю свою жизнь мы занимаемся повторением одного и того же. В разных выражениях его, в разных формах, но это одно и то же...