В тот год, когда я впервые увидел Лидию, город был затянут туманом, как старый портрет слоем пыли. Но это был не тот туман, который стелится по земле, а тот, что висит в воздухе, делая каждый звук глуше, каждый цвет бледнее. Она сидела в кафе на углу улицы, где когда-то был театр, а теперь - только выцветшая афиша на стене. Лидия пила кофе и читала книгу, но я понял, что она не читает, а просто держит страницы, чтобы не смотреть на мир.
Я подсел к ней - потому что других мест не было. Она подняла глаза - серые, как тот самый туман, - и сказала: "Вы всегда так неожиданно появляетесь?" Я ответил, что не всегда, но иногда. Она усмехнулась, и я понял, что она уже знала, что я подойду.
Мы говорили о чем-то неважном - о погоде, о книге, которую она не читала, о городе, который мы оба ненавидели. Но под этими словами было что-то другое, как под старым паркетом - скрип половиц, которые помнят шаги давно умерших людей.
Лидия рассказала, что приехала сюда из-за письма. Письмо было от человека, которого она не знала, но который писал, что они должны встретиться. "Он писал, что мы уже встречались, но я не помню", - сказала она. Я спросил, что в письме еще было. "Ничего, - ответила она. - Только дата и место".
Я не поверил ей. В таких письмах всегда есть что-то еще - подтекст, намек, ключ. Но она не хотела говорить. Тогда я предложил ей прогуляться. Мы вышли на улицу, и туман обволок нас, как старый плащ.
Город был странный. Дома стояли криво, как будто их построили пьяные архитекторы. Улицы петляли без смысла, и иногда казалось, что мы ходим по кругу. Лидия сказала, что это нормально - все города такие, если присмотреться.
Мы дошли до площади, где когда-то был фонтан. Теперь там была только сухая чаша, заросшая травой. Лидия села на край и посмотрела вниз. "Здесь когда-то была вода", - сказала она. Я кивнул. "А теперь - только воспоминание о воде".
Она спросила, верю ли я в судьбу. Я ответил, что верю в совпадения. "Это одно и то же", - сказала она. Я не стал спорить.
Тогда она достала из сумки конверт и протянула мне. Внутри было то самое письмо. Я развернул его и прочел:
"Вы должны прийти. Мы уже встречались, но вы не помните. Я буду ждать вас в кафе на углу улицы, где когда-то был театр. Придите в тумане".
Подписи не было. Только дата - сегодняшний день.
Я посмотрел на Лидию. Она улыбалась, но в ее глазах не было радости. "Вы понимаете?" - спросила она. Я понял, что не понимаю ничего.
Тогда она встала и сказала: "Пойдемте. Нам нужно найти того, кто написал это письмо".
Мы направились назад, но кафе уже не было на углу. Только пустое место, как будто его никогда и не существовало.
Мы стояли на пустом месте, где ещё час назад было кафе, и Лидия сжала мою руку так, будто боялась, что я растворюсь в тумане. "Это невозможно", - сказал я, но сам знал, что возможное и невозможное в этом городе давно поменялись местами. Она не ответила, только посмотрела на часы - старые, с механизмом, который тикал слишком громко, как будто время здесь шло не так, как везде.
"Он стирает следы", - сказала Лидия. "Кто?" - "Тот, кто написал письмо. Он не хочет, чтобы его нашли". Я хотел спросить, как она это знает, но она уже шла вперёд, и мне пришлось догонять её.
Улицы становились всё уже, дома - всё ниже, как будто город сужался, сжимался, как гармошка. Мы прошли мимо лавки, где продавали старые часы. Продавец, седой, с лицом, испещренным морщинами, посмотрел на нас и сказал: "Вы опоздали. Или пришли слишком рано". Лидия не обратила на него внимания.
Потом мы оказались на мосту. Реки под ним не было - только сухое русло, заполненное булыжниками и ржавыми велосипедами. "Здесь когда-то была вода", - повторила Лидия, как заклинание. Я хотел спросить, почему она это говорит, но она уже спускалась вниз, прыгая с камня на камень, как ребёнок.
Внизу, между ржавых обломков, лежал чемодан. Кожаный, потёртый, с инициалами, которые почти стёрлись. Лидия открыла его. Внутри были фотографии - все одинаковые: мужчина и женщина на фоне моря, но лица у них были размыты, как будто кто-то специально стер их пальцем.
"Это мы", - сказала Лидия. Я взял одну из фотографий. На обратной стороне было написано: "Фиальта, 1923". Я никогда не был в Фиальте. И Лидия, насколько я знал, тоже.
"Ты помнишь это?" - спросил я. Она покачала головой. "Но я знаю, что это было. Я чувствую". Я хотел сказать, что это бред, но не сказал. Потому что и я чувствовал - где-то глубоко, под слоем лет, под туманом, под забытыми именами, было что-то, что связывало нас с этим чемоданом, с этими фотографиями, с этим городом, который не хотел, чтобы его помнили.
Лидия достала из чемодана ещё один конверт. Внутри была та же дата, то же место - кафе на углу, где когда-то был театр. Но на этот раз внизу стояла подпись: "Л."
"Это моя подпись", - сказала она. "Но я не писала этого письма".
Я посмотрел на неё. Она была бледной, как туман, и я понял, что она боится. Не города, не прошлого, а того, что мы вот-вот узнаем.
Тогда я взял её за руку и сказал: "Пойдём обратно. Нам нужно найти то кафе снова".
Мы пошли, но город изменился. Улицы теперь вели в никуда, дома поворачивались к нам спиной, как будто отворачивались. И только часы в лавке продолжали тикать - каждое тиканье отсчитывало не время, а шаги к тому, что мы должны были понять.
Потом мы увидели его.
Он стоял на углу, где должно было быть кафе. Высокий, в длинном пальто, с лицом, которое казалось знакомым и чужим одновременно. Он улыбался, но в этой улыбке не было благодушия.
"Вы пришли", - сказал он.
Лидия шагнула вперёд. "Это вы писали письма?" Он кивнул. "А почему?" - спросила она. Он посмотрел на неё - в его глазах мелькнуло что-то, похожее на жалость. "Потому что вы забыли. А я помню".
Тогда я понял.
Потому что я тоже помнил.
Он протянул руку, и в ней лежал ключ - старый, железный, с орнаментом, который когда-то был золотым. "Это от вашего дома", - сказал он. "Какого дома?" - спросила Лидия, но я уже знал. Я видел этот ключ раньше. В снах. В отражениях витрин. В тенях, которые протягивались длиннее, чем должны были.
"Того, который вы потеряли", - ответил он. "Но мы его не теряли", - сказала Лидия. "Мы его никогда не имели". Он усмехнулся.
Тогда я вспомнил.
Я вспомнил, как мы с Лидией когда-то жили в доме на холме, где окна выходили на море, а по вечерам в саду горели фонари. Я вспомнил, как мы пили вино на террасе и смотрели, как заходит солнце. Я вспомнил, как она смеялась, когда я говорил ей, что время - это иллюзия, а память - единственная реальность.
Но потом что-то случилось.
Что-то, что стёрло всё это.
"Вы не должны были забывать", - сказал он. "Но вы забыли. И я пытался вам напомнить".
Лидия взяла ключ. Он был холодный, как лёд. "А что будет, если мы вспомним?" - спросила она. Он посмотрел на неё, и в его глазах мелькнуло что-то, похожее на боль. "Вы вернётесь", - сказал он. "Но не туда, откуда ушли".
Я понял, что он имеет в виду.
Потому что я уже чувствовал это - как память возвращается, как туман рассеивается, как город вокруг нас начинает дрожать, как мираж.
"Вы должны выбрать", - сказал он. "Остаться здесь, в этом городе, который не существует, или вернуться туда, где вы были счастливы".
Лидия посмотрела на меня. "А что ты выберешь?" - спросила она. Я не знал. Потому что я не помнил, что такое счастье.
Тогда она взяла меня за руку и сказала: "Пойдём".
Мы пошли обратно, к тому месту, где должно было быть кафе. Но теперь там была дверь. Старая, деревянная, с железными петлями. Лидия вставила ключ в замок.
Дверь открылась.
За ней был свет.
Не яркий, не ослепительный - просто тёплый свет, как в той комнате на холме, где мы когда-то пили вино.
Лидия шагнула вперёд.
Я остался.
Потому что я понял, что не могу идти с ней.
Потому что я не тот, кем был тогда.
Она обернулась. "Ты не идёшь?" - спросила она. Я покачал головой. "Я не помню", - сказал я. Она кивнула, как будто поняла.
Тогда она вошла в свет, и дверь закрылась за ней.
Я остался стоять на пустом углу, где когда-то было кафе, а теперь - только дверь, которая вела в прошлое.
Город вокруг меня начал таять, как туман на солнце.
И я понял, что теперь я один.
Но это было не страшно.
Потому что я знал, что когда-нибудь я тоже вспомню.