"Талпасерпенс слеп для света нашего, но зряч для тьмы иной..." (Физиолог Сирийский)
P.S. Талпасерпенс - "передняя часть от крота с могучими лапами для рытья, задняя - змеиная, чешуйчатая; морда - смешение обеих природ: нос кротовый, но пасть змеиная с языком раздвоенным, коим щупает воздух, как слепец палкой".
"Василид Гностик писал в тайных свитках: Талпасерпенс есть страж границы меж светом и его изнанкой. Ибо всякий свет отбрасывает тень, и тень мира сего есть мир иной, где тьма плотна как глина, а черное солнце светит мраком" (Апокриф Фомы Слепца).
"Талпасерпенс умирает от единого луча солнца, но живёт тысячу лет в кромешной тьме" (Бестиарий Константинопольский)
В обители святого Макария случилось следующее.
Девица по имени Евпраксия, послушница из соседнего монастыря, спустилась в подвал за маслом и провалилась сквозь земляной пол. Братия искала три дня, пока не услышали стук из-под земли. Стали копать - нашли нору, широкую как колодец, уходящую вглубь под углом. Монах Досифей, самый тощий из братии, вызвался спуститься с верёвкой.
Вернулся через сутки - седой, хотя был черноволос. Рассказал:
- Нора вела не вниз, а сквозь. Я полз, пока не выполз с другой стороны - но там не было неба. Там тьма стояла стеной, плотная, как земля. Я попробовал шагнуть - уперся, будто в глину. И тут увидел: девица Евпраксия сидит, обхватив колени, а рядом - существо. Спереди крот, сзади змея, глаз нет вовсе, только влажные впадины. Язык раздвоенный высунут, колеблется в воздухе, будто читает невидимые письмена.
Девица сказала мне странным голосом:
- Не бойся, брат Досифей. Талпасерпенс - проводник, не враг. Он показал мне то, о чём Дионисий Ареопагит писал: Божественный мрак, что ярче всякого света. Здесь, на изнанке мира, тьма не отсутствие света, а его основание. Как холст под краской.
Талпасерпенс заговорил - не ртом, а всем телом, вибрируя:
- Ваш мир освещён снаружи, потому вы видите поверхности. Наш освещён изнутри чёрным солнцем, потому мы видим сущности. Но свет чёрного солнца - это плотная тьма. В ней надо прогрызать ходы, как в земле, иначе застынешь навеки.
Я спросил: как же вернуться?
Существо ответило:
- Следуй за мной. Но помни: здесь каждый туннель ведёт к чёрному солнцу. Чем ближе к нему, тем плотнее тьма. Многие застревают на полпути, становятся частью мрака - как мухи в янтаре. Только тот пройдёт, кто поймёт: чёрное солнце и ваше - одно, просто смотрите с разных сторон.
Мы поползли. Девица впереди, я за ней. Талпасерпенс рыл проход своими кротовыми лапами, хвост змеиный волочился, оставляя гладкий след. Тьма была как смола - липкая, душная. Я задыхался, но девица дышала ровно, будто родилась для этого.
Вдруг она остановилась:
- Смотри, брат Досифей!
Впереди мерцало чёрное солнце - не тёмное, а именно чёрное, излучающее мрак, как наше излучает свет. И я понял то, о чём алхимики пишут иносказательно: nigredo, чёрная стадия Великого Делания - не символ, а место. Здесь материя проходит через собственную изнанку, чтобы возродиться.
Талпасерпенс сказал:
- Дальше - сами. Я не могу приблизиться к чёрному солнцу ближе, чем на тысячу своих длин. Вы же можете пройти сквозь него - у вас есть то, чего нет у меня.
- Что? - спросил я.
- Способность быть ослеплёнными. Я вижу всё, потому не могу выбрать. Вы слепы для половины мира, зато можете идти к своей половине.
Девица взяла меня за руку:
- Закрой глаза и иди. Парадокс: чтобы пройти сквозь абсолютную тьму, нужно ослепнуть по своей воле.
Я закрыл глаза и шагнул. Миг - как вечность. И вдруг - свет! Мы стояли в подвале монастыря, братия смотрела на нас с изумлением.
Игумен спросил девицу:
- Что ты видела, чадо?
Она ответила:
- Я видела, что написано в книге Гермеса Трисмегиста: "Что вверху, то и внизу". Но правильнее: "Что снаружи, то и внутри". Наш мир и мир талпасерпенса - как две стороны пергамента. Мы читаем текст, написанный светом. Они читают пробелы между букв, написанные тьмой.
Монах Досифей добавил:
- В Евангелии от Филиппа сказано: "Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое - братья друг другу". Талпасерпенс живёт на границе братства, потому видит обе стороны. Мы же, выбрав одну, слепнем для другой.
С тех пор девица Евпраксия каждую ночь спускается в подвал и сидит у той норы. Говорит, слышит, как талпасерпенс роет новые ходы. Иногда шепчет в темноту: "Спасибо, что показал изнанку света".
Игумен хотел засыпать нору, но девица сказала:
- Не надо. Пусть будет напоминанием: у каждого мира есть изнанка. И страшно не то, что она существует, а то, что мы о ней забываем.
На полях приписано: "Талпасерпенс есть образ апофатического богословия: чтобы познать Бога, нужно пройти сквозь отрицание всех образов к тому мраку, что ярче света"."
(Из "Тайных деяний пустынников", коптский манускрипт, найденный в Наг-Хаммади)