В уездном городе С. жил-был мальчик по имени Ваня Пупков - ребёнок необыкновенный. Уже в пятилетнем возрасте он демонстрировал такие задатки, что даже старый фельдшер Кузьма Егорыч, видавший на своём веку всякое, качал головой и говорил:
- Из этого сорванца выйдет либо губернатор, либо большая каналья.
Родители Вани, люди простые и богобоязненные, сначала не придавали значения странностям сына. Ну, подумаешь, мух в баночку ловит - все дети ловят. Ну, поджигает кошке хвост - шалость. Ну, в церковной кружке для бедных вместо денег камушки оставляет - может, просто по ошибке?
Но когда Ваня организовал среди дворовых детей "Тайное общество мщения", где за пять копеек можно было заказать избиение любого одноклассника, даже мать ахнула:
- Ванечка, да как же так?
- А что? - удивился Ваня, завязывая в узел хвост соседской собаки. - Они же сами просили.
В городском училище дела пошли ещё интереснее. Учитель Захарыч, человек строгий, но справедливый, пытался образумить юного Пупкова:
- Ваня, ну зачем ты подменил чернила в моей чернильнице уксусом?
- Эксперимент, - ответил Ваня, наблюдая, как педагог корчится от кислого вкуса пера. - Хотел проверить, сможете ли вы отличить знания от гадости.
К пятнадцати годам Ваня уже держал в страхе всю округу. Продавал за школой папиросы мальчикам, "впаривал" девочкам "заграничные" духи и даже умудрился сдать в аренду церковный сарай под склад лука.
- Из тебя выйдет либо министр, либо каторжник, - вздыхал отец.
- Какая разница? - философски заметил Ваня, пересчитывая медяки из церковного ящика для пожертвований.
Прошли годы. Ваня Пупков стал Иваном Игнатьевичем Пупковым - уважаемым человеком, гласным городской думы, владельцем трёх лавок и одного неофициального игорного дома.
Как-то раз, подписывая бумагу о выделении средств на строительство школы (из которых две трети оседали в его кармане), он вдруг вспомнил детство.
- А ведь я и тогда был деловой, - улыбнулся он, поправляя манишку.
В этот момент в кабинет вбежал его сынишка, семилетний Петя, с сияющими глазами:
- Папа! Я придумал, как стянуть гривенник у сторожа!
Иван Игнатьевич замер. На его лице отразилось что-то вроде умиления.
- Ну-ка, расскажи, - мягко сказал он, отодвигая бумаги.
И, слушая горячий рассказ сына, вдруг подумал:
"А ведь из него выйдет либо губернатор, либо большая каналья..."