Казимир Степанович Бобров, поэт-охранник, сидел на табурете у входа в кладбищенский морг и меланхолично жевал бутерброд с колбасой. Колбаса была второй свежести, но Казимир Степанович не придавал этому значения - он привык.
- "Жизнь - это ожидание смерти, а смерть - ожидание воскрешения", - бормотал он себе под нос, записывая строчку в потрепанную тетрадь.
Бобров числился штатным сторожем при морге, но в душе считал себя поэтом. Его стихи никто не печатал, зато начальство ценило за молчаливость и умение не задавать лишних вопросов.
I. Четвертый день дежурства
В тот вечер в морг привезли нового покойника - Лазаря Иудовича Козодоева, скончавшегося, по словам сопровождающего, "от излишней впечатлительности".
- "Четыре дня лежит, а вид свежий", - заметил санитар Самогонов, тыкая пальцем в бледное лицо усопшего.
Казимир Степанович вздохнул:
- "Может, он не умер, а просто задумался?"
Начальник морга Онтипов, человек практичный, махнул рукой:
- "Если до утра не оживет - в землю. Место дорогое."
II. Ночные размышления
Ночью Бобров, сидя у гроба, размышлял о бренности бытия. Лазарь лежал неподвижно, но Казимиру Степановичу показалось, что веко у покойника дрогнуло.
- "Или мне мерещится, или он действительно шевелится?"
Он наклонился ближе и прошептал:
- "Лазарь, если ты меня слышишь, моргни. Или постучи. Или хотя бы вздохни."
Тишина.
- "Ну и ладно", - пробормотал Бобров и вернулся к стихам.
III. Утро. Неожиданное пробуждение
Утром, когда начальник морга пришел проверить, готов ли покойник к погребению, Лазарь вдруг сел и спросил хриплым голосом:
- "А где мои часы?"
Начальник Онтипов побледнел, санитар упал в обморок, а Казимир Степанович, не моргнув глазом, ответил:
- "Часы конфискованы. По статье 14, пункт 3: 'Личные вещи покойника хранятся до выяснения обстоятельств'."
Лазарь возмутился:
- "Я же живой!"
- "Это еще надо доказать", - вздохнул Бобров.
IV. Бюрократия побеждает смерть
Начальник морга, оправившись от шока, заявил:
- "Если вы живы, предъявите документы."
- "Но я же был мертв!"
- "Тогда справку о смерти."
Лазарь растерялся.
Казимир Степанович, как человек творческий, предложил компромисс:
- "Давайте напишем, что он 'временно ожил'. А там видно будет."
V. Финал (или нет?)
Лазаря отпустили с миром, но без часов. Бобров получил выговор за "нестандартную ситуацию" и вернулся к своим стихам.
В тот вечер он записал в тетрадь:
"И вот опять сижу у морга,
Жую бутерброд с тоской.
А Лазарь, поди, уже в корчме
Пьет водку за упокой."
Начальство сочло это "неуместным" и урезало премию.