В уездном городе N, в комнате, которая до недавнего времени принадлежала титулярному советнику Пантелею Ерофеичу Чмыхову, произошло событие, потрясшее основы местного мироздания.
Чмыхов, человек не робкого десятка (он однажды даже съел селёдку без хлеба), сидел за столом и размышлял о суетности бытия, как вдруг в окно, с шумом, достойным падения Вавилонской башни, влетел ктырь.
Ктырь - существо, известное в энтомологических кругах тем, что оно не известно никому. Он был зелёный, с глазами, похожими на пуговицы от старого мундира, и издавал звук, напоминающий скрип несмазанной телеги.
- Это моя комната теперь, - объявил ктырь, усаживаясь в кресло и закуривая невидимую трубку.
Чмыхов, человек, в принципе, не лишённый присутствия духа, попытался возразить:
- Позвольте, но здесь мои вещи, мой паук Геннадий за шкафом...
- Геннадий? - переспросил ктырь и фыркнул так, что со стола упала пустая бутылка из-под портвейна. - Он уже бежит.
Действительно, из-за шкафа показался паук Геннадий - существо мрачное, с усами, как у уездного исправника. Не говоря ни слова, он бросил на Чмыхова взгляд, полный немого укора, схватил в лапки узелок с пожитками (в котором, как известно, лежали три высушенные мухи и портрет жены) и выпрыгнул в форточку.
Чмыхов остался наедине с ктырём.
- Что же теперь делать? - спросил он, чувствуя, как его комната постепенно перестаёт быть его комнатой.
- Жить, - философски ответил ктырь и принялся плотоядно облизывать обои, оставляя на них липкие пятна неопределённого цвета.
На следующее утро Чмыхов, уже привыкший к новому сожителю, обнаружил, что ктырь повесил на стену портрет какого-то жука с надписью "Дедушка". А ещё через неделю в комнате поселились тараканы-философы, которые по вечерам устраивали диспуты о тленности всего сущего.
Паук Геннадий, как выяснилось, перебрался к соседу - учителю латинского языка, где теперь прятался за книжным шкафом и с тоской вспоминал былые времена.
А комната так и осталась ктырёвой.
И, как говорил сам Чмыхов, глубоко вздыхая:
"Если в вашу жизнь влетает ктырь - считайте, что ваша жизнь теперь принадлежит ктырю. И никакой Геннадий вам не поможет".