Город N. Жара стояла невыносимая, даже воробьи ходили пешком, а пыль на дороге лежала таким плотным слоем, что один местный поэт, склонный к лирическим преувеличениям, даже написал в своём дневнике: "Пыль, как судьба - неизбежна и густа".
И вот по этой самой пыльной улице шел Иван Иванович Подзаборный - человек, известный в узких кругах как "наш местный философ". Он был убеждённым фаталистом и на каждом углу, за каждым стаканом чая (который, впрочем, всегда оказывался не чаем) вещал:
- Всё предопределено, господа! От нашего рождения до последнего вздоха - всё прописано в небесной канцелярии. И если мне суждено быть раздавленным лошадью - так тому и быть!
Слушатели кивали, зевали и расходились, потому что, во-первых, говорил он это уже в сотый раз, а во-вторых, лошадей в городе N. не было уже лет десять.
Но вот однажды, бредя по улице и размышляя о бренности бытия, Иван Иванович подошёл к перекрёстку. И тут его философия столкнулась с практикой жизни.
Из-за угла, лениво пыля колесом, выкатила телега, запряжённая тощей клячей. Возница спал, лошадь шла сама по себе, и направление её движения было столь же непредсказуемо, как судьба русского интеллигента.
Иван Иванович, только что утверждавший, что "если мне суждено погибнуть под колёсами - так тому и быть", вдруг замер, покрутил головой, посмотрел налево, направо, потом ещё раз налево, потом опять направо - словно проверял, не изменилось ли что-нибудь в мироздании за последние три секунды.
Телега приближалась.
- Всё предрешено! - пробормотал он, но ноги его, не дожидаясь вердикта высших сил, сами понесли его в сторону.
Кляча прошла мимо, лениво взглянув на философа одним глазом, будто говоря: "Ну и чудак".
Иван Иванович стоял, тяжело дышал и вдруг почувствовал странное разочарование.
- А что если... это и был мой час? - прошептал он. - Что если я, вопреки судьбе, уклонился?
Мысль была настолько невыносима, что он тут же пошёл в трактир "У пьяного грека", чтобы успокоить душу.
За соседним столом сидел местный аптекарь, человек трезвый и потому скучный.
- Слышал я вашу теорию, - сказал аптекарь, прихлёбывая минеральную воду. - А знаете, что говорят врачи?
- Что? - насторожился Иван Иванович.
- Что если человек верит в предопределённость всего, но при этом моет руки перед едой - он или лицемер, или идиот.
Иван Иванович задумался. Потом заказал ещё рюмку. Потом ещё.
А на улице пыль по-прежнему лежала густым слоем, и где-то вдали брела та самая кляча, которая так и не стала орудием судьбы.
Мораль: Фатализм - прекрасная философия, пока не надо переходить дорогу.