В уездном городе N предводитель дворянства Пётр Семёнович Брюханов славился тем, что подписывал любые бумаги, даже не читая. Увеличить оброк? "Одобряю!" Запретить крестьянам носить сапоги? "Разумно!" Разрешить полицмейстеру сечь мещан "для профилактики"? "Весьма полезно!"
Книг он не открывал со времён лицея, где изучал "науку управления" по выпискам денщика. Но однажды, ожидая в приёмной губернатора, Брюханов от нечего делать взял со стола потрёпанную книжицу. На корешке золотом поблёскивало: "Фейербах. Сущность христианства".
"Эка нелепость..." - пробормотал он, но начал листать.
Первые тревожные звоночки
На заседании земской управы Брюханов вдруг поднял пухлый палец:
"А не есть ли, господа, наша политика отчуждение народной сущности в пользу бюрократической химеры?"
В зале воцарилась гробовая тишина. Председатель поперхнулся рюмкой хереса.
"Вам нездоровится, Пётр Семёнович? Может, доктора?"
"Ничуть, - задумчиво произнёс Брюханов. - Просто осенило... а что, если мужик - не "тягловая единица", а, так сказать, творец истории?"
Чиновники переглянулись. Кто-то поспешно предложил "отложить вопрос", и заседание продолжилось.
Развитие событий
На следующий день Брюханов явился в управу без мундира (!!) и заявил:
"Господа, а давайте отменим налог на банные веники! Ведь это, если вдуматься, эксплуатация самой гигиены!"
"Пётр Семёнович, - зашипел сосед-советник, - да вы в своём ли уме? У нас же бюджет!"
"Бюджет, - меланхолично заметил Брюханов, - это иллюзия. Истинное богатство - в свободном развитии личности."
В коридорах зашептались: "В либералы записался?", "Хуже... Кажется, мыслить начал."
Кульминация
Вершиной стало происшествие на приёме у губернатора. Когда обсуждали новый циркуляр "О запрете вольнодумства как формы душевной болезни", Брюханов вдруг вскочил:
"Да это же средневековое мракобесие! Человек по природе своей свободен, а вы его в смирительную рубашку указов заворачиваете!"
Губернатор побледнел:
"Кто вам такие идеи внушил?!"
"Фейербах! - воскликнул Брюханов. - Он пишет, что..."
"Всё понятно, - губернатор позвонил в колокольчик. - Вам, Пётр Семёнович, требуется отдых."
Исцеление
Наутро Брюханов очнулся в губернской лечебнице. Участливый доктор пояснил:
"У вас, батенька, редкий случай - "острая философская лихорадка". Но мы справимся."
Ему ежедневно читали "Правительственный вестник", заставляли заучивать цитаты из Победоносцева и ставили пиявки при малейших признаках размышления.
Через месяц Брюханов вернулся в управу прежним - румяным, покладистым и снова подписывал бумаги не глядя. Лишь иногда по ночам он вздрагивал во сне, бормоча что-то о "родовой сущности человека".
А книжку Фейербаха нашли в отхожем месте лечебницы - кто-то нашёл ей достойное применение. Что, как заметил губернатор, "вполне соответствует вредному содержанию".
Мораль: В государстве всякий мыслящий человек - либо будущий пациент лечебницы, либо будущий её смотритель. Третьего не дано.