Город N славился своими строгими порядками. Здесь всё было чинно, благопристойно и - главное - тщательно одето. Даже деревья, казалось, смущались своей наготы, особенно осенью, когда сбрасывали последнюю листву.
И вот однажды в этот благоустроенный городок прибыл некий господин Барклай-де-Толли-Мышкин, самоучка-натуралист и вольнодумец, человек, как говорили, крайних взглядов. Он ходил в длинной холщовой рубахе, босой, с венком из полевых цветов на голове.
- Одежда - это маска! - гремел он на базарной площади, размахивая руками. - Взгляните на ворону! Разве она носит шляпы? Лиса не стыдится своего меха. Лишь человек, это жалкое создание, прячет свою сущность под грудами тряпья!
Горожане молча слушали, покашливали в кулачки и переглядывались.
- А в чём-то он и прав... - неуверенно вздыхал аптекарь, поправляя галстук, который душил его хуже петли.
- Несомненно, прав, - угрюмо соглашался полицмейстер, с отвращением разглядывая свои натёртые сапоги.
Но возразить никто не осмеливался. Порядок есть порядок.
Бунт натурфилософа
Однажды Барклай-де-Толли-Мышкин явился на званый обед к предводителю дворянства - в чём мать родила.
- Ваше сиятельство! - возгласил он. - Я предстаю перед вами без лицемерных покровов, дабы вы узрели во мне не жалкого раба условностей, а свободное дитя природы!
Предводитель дворянства, человек тучный и затянутый в три жилета, взглянул на гостя, побагровел и без чувств рухнул на паркет. Дамы вскрикивали, кавалеры в смятении хватались за лорнеты, а лакеи в ужасе заслоняли глаза серебряными подносами.
Барклая немедля арестовали по статье "оскорбление общественной нравственности". На суде он произнёс пламенную речь:
- Милостивые государи! Будь вы африканцами, ходили бы без сюртуков. Будь вы птицами, вас не судили бы за отсутствие панталон. Почему же теперь, когда я являюсь перед вами в подлинном своём виде, вы смотрите на меня, как на преступника?
Присяжные перешёптывались.
- А ведь он в чём-то прав, - негромко пробормотал один.
- Бесспорно, прав, - мрачно вздохнул другой.
Но оправдать его не решились. Порядок есть порядок.
Финал, достойный Чехова
Барклая отправили в Сибирь. По пути он бежал, примкнул к стае волков и, по слухам, зажил привольно - без сюртуков, без цилиндров, без этой вечной лжи.
А город N продолжал жить по-прежнему. Горожане все также страдали в тесных башмаках, задыхались в галстуках и уныло смотрели на вольных птиц за окном.
- А ведь он был прав, - шёпотом признавались они друг другу.